- Малфой, дай списать!
О, Мерлин! Зачем она только это сказала? Наверное, всё дело в этом странном Рождественском утре. И почему она не уехала на каникулы из Хогвартса вместе с Джинни? В глубине души, Гермиона знала ответ на этот вопрос. Она хотела дать Рону время прийти в себя. Он всё ещё не смирился со смертью Фреда. Вторая магическая война слишком сильно повлияла на парня. Сейчас Рональд всё свободное время проводил с Джорджем, помогая ему в их с Фредом магазинчике и не позволяя брату сломаться.
Девушка даже не знала, кем был теперь для неё Рон Уизли – другом, с которым она пережила слишком многое, или парнем, который проведёт с ней всю оставшуюся жизнь. Гермиона не хотела его торопить, но это было так странно, что от мыслей об этой неопределённости у неё каждый раз начинала болеть голова. Вот и всю сегодняшнюю ночь она проплакала в подушку от жалости к самой себе и своей переломанной юности.
Наутро Грейнджер встала с тёмными кругами под глазами и дикой головной болью. Немногие оставшиеся на каникулы студенты собрались в главном зале замка на празднование наступившего Рождества, но у девушки не было сил на веселье. Вместо этого она отправилась в библиотеку, надеясь, что заданное на каникулы эссе вытеснит из головы гнетущие мысли.
Но этому не суждено было сбыться: гриффиндорка вздрогнула, услышав, как за её столом кто-то выдвинул стул и уселся напротив неё. Это был Малфой. И это было лишь первой странностью на сегодня.
Сидя в опустевшей библиотеке и пытаясь вникнуть в задание эссе, Гермиона чувствовала на себе тяжёлый взгляд слизеринца, делающего, в свою очередь, вид, что полностью погружен в учебник. Нет, странность была не в том, что Малфой решил вдруг засесть за учёбу, он был старостой и всегда хорошо учился. Но ведь сегодня было Рождество, и кроме них двоих в библиотеке никого не было. Так почему же он выбрал именно её стол, почему не сел за любой другой? И эти его взгляды… У девушки от них по спине пробегал холодок. Парень вёл себя странно. У Грейнджер от всего этого голова просто раскалывалась, а эссе совершенно не шло. Какое уж тут домашнее задание, когда напротив тебя в совершенно пустой библиотеке сидит твой заклятый враг и смотрит на тебя таким незнакомым взглядом?!
Судя по всему, Драко тоже работал над эссе, девушка видела, как он выписывает из учебника какие-то цитаты, размышляет над чем-то, задумчиво посасывая кончик пера, и выводит на пергаменте красивым каллиграфическим почерком свои мысли. Очевидно, у слизеринца дело с заданием шло много лучше, и вскоре он удовлетворённо захлопнул учебник, отложил перо в сторону и, довольный собой, сложил руки на груди.
Гермиона наивно полагала, что теперь он, наконец, оставит её в покое и уйдёт ко всем праздновать, но в этот момент её настоящие мучения лишь начались. Малфой теперь открыто наблюдал за её жалкими попытками написать хоть что-то, смотря на неё с лёгкой усмешкой и лукавыми искрами в серых глазах.
Промучавшись так ещё минут двадцать, девушка выпалила, сама не понимая, что на неё вдруг нашло:
- Малфой, дай списать!
Грёбанные каникулы! Как же он не хотел, чтобы они наступали. Во время семестра было проще затеряться в толпе, хоть и тогда Драко слышал за спиной перешёптывания и видел направленные на него презрительные взгляды. Конечно, ведь он – сын Пожирателя смерти, которого лишь случайно не отправили в Азкабан после поражения Тёмного Лорда. Всё благодаря милости Мальчика, который выжил, его заклятого врага. Хотя теперь Поттер уже не был его врагом. Скорей человеком, которому Малфой был обязан жизнью. Но ведь старые воспоминания никуда не сотрёшь, а в них было слишком много плохого, что никогда не позволило бы им быть кем-то больше, чем бывшими сокурсниками.
Из-за этих взглядов парень не хотел возвращаться в Хогвартс, но и находиться дома было ещё невыносимей. Каждый уголок некогда любимого поместья теперь напоминал ему те ужасы, которые он пережил во время правления там Тёмного Лорда. Обеденный стол, на котором огромная змея проглотила его преподавателя магловедения, мать заменила, всё поместье было вычищено, сломанная мебель вынесена, но Драко слишком пропитался тем ужасом, что испытывал всё то время. Он почти не общался с отцом, который слишком проникся идеями своего страшного повелителя и теперь думал лишь о том, как бы ему вернуть прежние влияние и богатство. Он ничуть не раскаивался в содеянном, лишь сожалел, что раньше не понял, какая из сторон – противников окажется в выигрыше.
Поэтому, когда его неизменно любящая и заботливая мать предложила ему вернуться в Хогвартс и закончить обучение, слизеринец почти не раздумывал. Он понимал, что добиться чего-то в жизни он сможет, лишь получив достойное образование. С детства Драко воспитывали в уверенности, что он непременно должен занять высокую должность в Министерстве, и он не был пока готов отказаться от этой идеи.
В любом случае, нахождение в школе было более приятным, нежели постоянное шатание по ненавистному теперь дому. И когда Нарцисса, знавшая сына даже лучше себя самой, предложила парню остаться на Рождество в школе, Малфой подумал лишь о том, что не хочет оставлять её в праздник одну. Но мать заверила его, что они прекрасно проведут время с Люциусом, а она, возможно, даже навестит Андромеду. Кажется, отношения двух сестёр постепенно оттаивали после смерти Беллатрисы.
Во время учёбы Драко общался только с Блейзом Забини, почти единственным человеком, родители которого не примкнули к Пожирателям, и который не осуждал Малфоев за это. Но теперь приятель уехал домой на каникулы, и парень слонялся по замку один.
Вот и сегодня слизеринец, не зная, куда себя деть, и не желая праздновать со всеми, долго бродил по этажам, пока ноги не принесли его в библиотеку. Он замер на пороге, когда заметил за дальним столом одинокую фигурку, склонившуюся над куском пергамента и обхватившую голову руками. Конечно, это была Грейнджер, у кого ещё хватило бы ума заниматься эссе в рождественское утро! Только ему самому это показалось вдруг гениальной идеей: заняться заданным на каникулы заданием.
Быстро сбегав за письменными принадлежностями, Драко решительно двинулся к её столу. Почему-то ему показалось вполне естественным, что он сядет за стол именно с ней: чувство одиночества в последнее время накрыло его с головой.
Отодвинув стул и усевшись за стол напротив гриффиндорки, Малфой заметил, как та вздрогнула и подняла на него взгляд карих глаз. Парень принялся за эссе, старательно не обращая внимания на недоумённые взгляды однокурсницы. Почему-то на душе сразу стало легко и спокойно, словно эта странная девушка не давала гнетущему чувству в его груди поглотить его целиком.
Время от времени Драко отрывался от своей работы, чтобы понаблюдать за её смущением и растерянностью. Никогда ещё ему не давалось так легко школьное домашнее задание, ни с кем не было ему так просто молчать.
Дописав последнюю фразу и поставив точку, слизеринец отложил в сторону работу и удовлетворённо скрестил на груди руки. Он видел, как тяжело девушке даётся задание, как она теряется от его любопытных взглядов, и потому испытал невольное чувство превосходства над вечной всезнайкой Грейнджер. Теперь он и не думал отводить глаз, посмеиваясь про себя над её раздражением.
Тем не менее, парень чуть не закашлялся, услышав раздражённый голос девушки:
- Малфой, дай списать!
Выпалив свою просьбу, Гермиона обхватила руками голову, представляя, как на неё отреагирует Малфой. Хорошо, если просто пошлёт. Он ведь может и высмеять её при всех. Представить страшно, что скажет ей на это Джинни! Отправит ещё, чего доброго, в больницу святого Мунго!
Но слизеринец ничем не выказал своего презрения, лишь удивлённо приподнял брови. Задумавшись на секунду, он молча придвинул к девушке свой пергамент. На мгновение растерявшись, Гермиона взяла себя в руки и принялась переписывать эссе, меняя в нём слова и фразы. Драко наблюдал за ней с интересом и немым любопытством. Он совершенно не понимал, что вдруг нашло на вечную отличницу и любимицу всех преподавателей, что она попросила его, Драко Малфоя, дать ей списать. Определённо, всё это влияние этого странного рождественского утра. Размышляя об этом, парень почти не удивился, когда вдруг с его уст сорвался вопрос:
- Ты сейчас с Уизли?
Ей бы возмутиться, послать его куда подальше, но вместо этого Гермиона почему-то тихо промолвила:
- Всё слишком сложно… Он пока не пришёл в себя после смерти брата.
- Всегда считал его дураком.
Почему он это сказал? Почему у неё от его слов по телу побежали мурашки? Больше она не решалась поднять на него глаз.
Когда девушка дописала, наконец, до конца, она нерешительно подняла глаза на парня и тихо промолвила:
- Спасибо, Малфой.
- Я Люблю тебя, Грейнджер! Я подсматривал за тобой в ванной старост на пятом курсе.
Какая-то неведомая сила оторвала его от стула и заставила броситься к ней, своему заклятому врагу. Гермиона лишь на секунду растерялась, когда он рывком поднял её на ноги и принялся жадно целовать раскрытые от удивления губы. Боясь, что гриффиндорка вот-вот оттолкнёт его и влепит пощёчину, Малфой неистово и почти отчаянно терзал её рот, понимая, наконец, что за чувство привело его в библиотеку в это невероятно странное рождественское утро. Он крепко держал её за плечи, словно давая понять, что это не розыгрыш, и его намерения серьёзны.
Наконец, придя немного в себя, девушка смогла немного отстраниться от парня и прошептала дрожащим голосом:
- Малфой, ты сошёл с ума?
- Мы оба. Зачем ты попросила у меня списать? Ты ведь жуткая зазнайка…
- А зачем ты мне дал? Ты ведь мерзкий слизняк…
И почему-то им стало вдруг очень легко и ужасно весело, и вместе они рассмеялись над собственным поведением. Никто из них не знал, сколько продлится влияние этого странного Рождества и их безумное наваждение. Но это было и не важно. Сейчас им было хорошо вместе.
- Ты уже сделала трансфигурацию?
- Завтра собиралась…
- Тогда завтра в это же время на этом месте.
И они снова рассмеялись.
