Глава 1По мнению Гермионы, самой раздражающей, но и самой впечатляющей особенностью Гарри было его нежелание к чему-либо готовиться и умение в нужный момент «сыграть с листа». Иногда она даже задумывалась о том, что бы могло быть, если бы Гарри перестал тратить время на квиддич, лень и разгильдяйство и занялся делом – и фантазия Гермионы тут же улетала так далеко, что ей становилось обидно, что Гарри по сравнению с тем, кем он мог бы стать, такой балбес. Сразу после этого Гермиона находила Гарри, вытряхивала из него плюй-камни, вручала ему подходящую к случаю книгу и начинала его просвещать. Гарри подтаскивал к себе Рона, Рон хохмил, Гарри отлынивал, но постепенно поддавался под напором, наконец произносил «ладно, если уж тебе так хочется», получал в ответ отповедь о том, что СилЗла, или Зелья, или Чары – серьезный и нужный предмет, а вовсе не ее каприз, и наконец желание Гермионы сбывалось, и Гарри углублялся в чтение, задумывался, перелистывал страницы учебника. К огромному сожалению Гермионы, серьезное состояние Гарри продолжалось примерно пятнадцать-двадцать минут, после чего Гарри говорил «фигня, понятно все», захлопывал учебник и нагло получал на следующий день «выше ожидаемого» из-за какой-нибудь глупой ошибки или неточности – а на упреки Гермионы, что у него вполне могло бы быть «превосходно», отвечал, что не хочет никого превосходить. И что особенно Гермиону злило, так это то, что на дурацкий квиддич это отношение не распространялось – там Гарри хотел всех превосходить и превосходил.
День, когда Гарри сам захочет чему-нибудь научиться и попросит у нее помощи, Гермиона согласна была бы считать счастливейшим днем своей жизни – но и тут Гарри разбил ее надежды: вместо того чтобы захотеть научиться чему-то дельному, он попросил Гермиону научить его танцевать.
- Зачем тебе? – удивленно спросила Гермиона.
- Надо, - твердо сказал Гарри. – Я узнал, что через месяц будет Рождественский бал и чемпионы будут открывать его бальными танцами.
- Ты узнал – и никто больше этого не знает?
- Ну да, с драконом же то же самое было.
- Тебе что, опять Хагрид рассказал? – немного ошарашенно спросила Гермиона, и сама рассмеялась своему предположению, потому что с бальными танцами Хагрид никак не вязался.
- Почему Хагрид, МакГонагалл, - весело ответил Гарри, ему идея про танцующего Хагрида тоже понравилась. – Она вызвала меня к себе, подтвердила свою догадку, что с танцами у меня вообще никак, и попросила не опозорить школу.
- Ты пытался танцевать с МакГонагалл? – выговорила Гермиона, которую Гарри удивлял все больше.
- Да нет, - улыбнулся Гарри. – Я просто сказал ей, что никогда в своей жизни не танцевал.
- Слушай, а почему ты думаешь, что я умею танцевать?
- Да ты всё на свете умеешь, - чуть легкомысленно сказал Гарри, и Гермионе это почему-то показалось приятнее, чем любые «превосходно» на экзамене.
- Ну что значит «всё» - даже грабить банки?
Вместо ответа Гарри посмотрел на Гермиону как-то искоса и оценивающе.
- А что, я думаю, вполне, - то ли в шутку, то ли всерьез сказал Гарри.
- Ну знаешь! – возмутилась Гермиона, ей хоть и приятна была такая вера в ее таланты, но так поставить под сомнение ее честность и добропорядочность!
- Давай ограничимся танцами, - предложил Гарри. – Пожалуйста. Ну, в смысле, не «пожалуйста, давай пока не будем грабить банки» … а «давай ты меня научишь танцевать».
- Ладно, если уж тебе так хочется, - Гермиона с удовольствием вернула Гарри его любимую фразу, а Гарри подмигнул ей в ответ.
Семестр заканчивался до Рождества, контрольных и рефератов становилось все больше, и времени на танцы получалось выкроить не так уж много, хотя Гарри отнесся к танцам неожиданно серьезно и даже одолжил у МакГонагалл зачарованный граммофон, который играл прекрасную бальную мелодию безо всякой пластинки. К счастью, музыку можно было легко опознать как вальс, и два фолианта про бальные танцы, которые Гермиона притащила с собой, не понадобились – а вот Гарри понадобилось некоторое время, чтобы научиться останавливать граммофон, который играл мелодию по кругу.
- Ты что, у МакГонагалл спросить не мог? – не выдержала Гермиона, подходя к Гарри.
- Она показала мне, как включать, - чуть недовольно ответил Гарри, возясь с граммофоном. – Включить и выключить – это же одна и та же кнопка всегда.
- На ключах от машины нет, - ответила Гермиона. – И вообще, это же магия.
- Ну ты понимаешь меня хотя бы, - с удовольствием сказал Гарри. – Ага! Фигня, понятно все, - и граммофон выключился – и заиграл снова.
Пробираясь вслед за Гарри вечером в пустой класс, Гермиона неожиданно для себя представила, как Гарри обнимет ее за талию и прижмет к себе, и эти мысли вдруг смутили ее настолько, что она немного боялась момента, когда ей придется подать Гарри руку, чтобы учить его фигурам вальса. Но своим поединком с граммофоном, закончившимся с обычным исходом, Гарри неожиданно поселил в ней другой страх: что он быстро поймает ритм, прокружится с ней по пустому классу несколько кругов и уйдет, сказав свое обычное «фигня, понятно все». Это было бы просто ужасно – и на фоне этих мыслей подать Гарри руку и ощутить его руку на талии оказалось совсем не страшно.
Гарри, конечно, не обладал волшебными талантами к танцам – он ожидаемо путал ноги и сбивался с такта и наконец остановился и потянул мантию через голову.
- Чего? – спросил Гарри, выбравшись из мантии и увидев ошарашенную его действиями Гермиону. – Неудобно же, у меня такое впечатление, что я скоро и на нее наступлю.
- Гарри, ты можешь наступить себе на мантию, только если пойдешь вприсядку, - разумно заметила Гермиона, и Гарри специально для нее выдал коленце. – Ну прекрати!
Без привычной мантии, в джинсах и рубашке, Гарри был совсем другой, более близкий и пахнущий летом, так что это даже начинало становиться соблазнительно – Гермиона как раз смотрела на летних каникулах такой фильм, где юная тоненькая девушка с пышными непослушными волосами училась танцам вместе с Патриком Суэйзи.
- А ведь на бал тебе придется пойти в мантии, - заметила Гермиона прямо во время танца, чтобы сбить себя с таких мыслей.
- Неее, дудки, - не согласился Гарри. – Я уж лучше смокинг в прокат возьму.
- К смокингу ты более привычен?
- Ну я примерю сначала, - уточнил Гарри. – Если Добби попросить, он меня даже на подгонку к портному отнесет.
- Гарри, мне кажется, ты должен ему за это платить, - ухватилась Гермиона за свою недавнюю идею.
- Он же это по дружбе, - не согласился Гарри. – Все лучшее в жизни всегда достается нам по дружбе. Слушай, сними тоже мантию, жарко же.
Гарри, конечно, был прав, танцы оказались довольно интенсивным видом спорта, и в любое другое время Гермиона последовала бы его совету, но сейчас ее что-то сковывало – а когда Гарри остановился и начал, не выпуская ее талии, одной рукой расстегивать пуговицы у ворота ее мантии, она совсем онемела.
- Сириус совершенно прав, эти мантии кому угодно погубят молодость, - с незнакомой ухмылкой заметил Гарри. – Ходят все вокруг будто в мешках из-под картошки, и ладно бы как Мэрилин.
- Гарри! – негодующе воскликнула Гермиона, фотографию Мэрилин Монро, сшившей из мешка из-под картошки платье ультра-мини, она видела, а Гарри тем временем справился с пуговками и крючочками и уже спустил ее мантию с плеч, словно пеньюар.
- Как я и думал, без мантии ты намного красивее, - заявил Гарри и немного неуклюже, но более-менее в такт музыке прокружил оставшуюся в теплой рубашке и джинсах Гермиону несколько тактов и все же в очередной раз наступил ей на ногу.
- Да что на тебя нашло?! – возмутилась наконец Гермиона, но вырваться все равно не могла – да особо и не хотела.
- Я решил отнестись к Рождественскому балу серьезно, - на голубом глазу ответил Гарри. – Нельзя же только танцевать: надо острить, говорить комплименты. Так Сириус советует.
«А еще Сириус посоветовал валить все на него», - добавил про себя Гарри и почувствовал, что Гермиона думает то же самое.
На следующий день о готовящемся бале все же узнала вся школа, и все разговоры между уроками начали вертеться вокруг того, кто кого хочет пригласить и кто с кем пойдет. Гермиона неожиданно подумала, что ведь и Гарри пойдет с кем-то, ей это до сих пор почему-то не приходило в голову, словно весь бал, как и обучение танцам, был их личным делом, только для них двоих.
А тут, как на грех, на Гарри открылась охота, и откуда-то взялись симпатичные и стройные девушки, уверенные в своей способности не опозорить, а даже прославить школу во время первого на балу танца, и еще больше уверенные, что для этого им необходим именно Гарри.
Когда Гарри в первый раз вежливо отказал, сославшись на то, что он уже пригласил на бал другую девушку, Гермиона подумала, что это просто отговорка, и даже одобрила про себя такую тактичность. Но отговорка за следующие два дня повторялась так часто, что уже даже однокурсники Гарри стали ее повторять вместо него, чтобы отогнать очередную претендентку на чемпиона, - а еще Гермиона заметила, что отвергнутые девушки как-то понимающе и сердито на нее поглядывают.
Это было, во-первых, несправедливо, потому что Гарри ее не приглашал, и она была не виновата в том, что он всем отказывал. А во-вторых, после пятнадцатого повторения, что Гарри уже пригласил какую-то неизвестную девушку, Гермиона тоже начала в это верить и неожиданно для себя на Гарри разозлилась. Вот пусть бы эта девушка и учила его танцевать! Гермиона не смогла бы внятно сформулировать, чем этот случай отличается от всех других случаев, когда она помогала Гарри и учила его чему-нибудь, по его просьбе или без таковой. Зато у нее сами собой формулировались совсем неожиданные претензии: например, «почему она должна стараться для какой-то фифочки, которая придет на все готовенькое?»
Гермиона никогда не интересовалась сплетнями, но тут она начала прислушиваться, думая, что кто-то из ребят спросит Гарри, кого же он пригласил, или Гарри сам обмолвится – но все словно хранили на эту тему заговор молчания.
До того дня, когда Гарри и Гермионе удалось пробраться на свою очередную танцевальную встречу, Гермиона уже успела на Гарри как следует рассердиться и вдобавок известись от любопытства, а поэтому вопрос у нее выговорился даже быстрее, чем Гарри успел снять мантию.
- С кем ты идешь на бал? – потребовала Гермиона.
- Это пока секрет.
- Скажи!
- Не скажу.
- Ах, не скажешь?!
- Ладно, - решился Гарри испробовать очередной совет Сириуса, раз предыдущие советы так хорошо помогли. – Скажу, но услуга за услугу – ты тогда поучишь меня целоваться.
- Ну знаешь что! – воскликнула Гермиона, голос у нее сорвался, и Гарри даже со своим невеликим опытом увидел, что его жутко ревнуют, что Гермиона на него серьезно злится и что Сириус очень смелый человек, применять такие методы, за которые можно не только канарейками получить, но и улететь куда не туда, откуда уже не пообещаешь вернуться.
- Мадемуазель, окажите мне честь и позвольте сопровождать вас на бал, - произнес Гарри, опустившись перед Гермионой на одно колено, он эту фразу заучивал и даже репетировал, пока никто не видел. Откуда Сириус ее взял, Гарри не знал, но Сириус обещал, что это сработает – и оно сработало. Гермиона ахнула, потом закрыла рот ладошкой и так и смотрела на Гарри, словно он выкинул что-то прекрасное, но несусветное: например, завалил ее спальню цветами на полфута от пола или въехал в Большой Зал на свадебном лимузине и повалил все столы.
- Я считаю это за согласие, - предупредил Гарри и, подхватив Гермиону на руки, совершил с ней на руках несколько фигур вальса, по-прежнему не безошибочно, но по крайней мере наступать на ноги ему было некому.
- Пусти, - наконец сказала Гермиона, она была ошарашена, сбита с толку, но за что предъявлять претензии, понять не могла: все происходило ожидаемо ненормально и возмутительно прекрасно, что еще можно было ждать от парня, который полез со шпагой на василиска, потом побежал отбивать крестного от дементоров и вот совсем недавно дразнил дракона и состязался с ним в скорости. Да, у такого человека серьезные беды с башкой; да, ему всегда везло и любое безрассудство ему всегда сходило с рук; да, именно за таким можно босиком пойти на Северный полюс.
Гарри поставил Гермиону на ноги, ему понравилось так ее кружить, но все же было немного тяжело, сердце у него билось сильно и быстро, как во время погони за снитчем, и в крови бушевал адреналиновый шторм. Вот теперь он был на своем месте, теперь его несло и ему было легко действовать и говорить.
- Я же не мог пригласить тебя на бал, не умея танцевать, - пояснил Гарри, словно прочитав в глазах Гермионы первый вопрос «почему ты не сказал раньше?». – Теперь ты сама видишь, что это будет хотя бы не катастрофа – лучше бы, конечно, было еще раза два-три попрактиковаться, но ты уж сама поспешила спросить меня, кого я пригласил.
В другом, менее ошарашенном состоянии Гермиона могла бы с вызовом спросить Гарри, почему он так уверен, что ее за это время не пригласил бы кто-нибудь еще, но сейчас такие мысли как-то не приходили ей в голову: конечно, она идет на бал с Гарри, по-другому и быть не могло. Все остальное не важно и не нужно, сколько бы еще юношей ни пригласили ее, хоть сотня, хоть ни одного, важно только то, что ее пригласил он.
- И между прочим, у нас с тобой был уговор, - заметил Гарри, встав к Гермионе вплотную и начиная, как в прошлый раз, расстегивать ее мантию. – Я тебе сказал, кого я пригласил на бал, а ты за это пообещала научить меня целоваться.
- Ты нахал! – воскликнула Гермиона, наконец обретя голос. – Я ничего такого не обещала! Мошенник! Ты все специально придумал, ты…
- Тише, тише, - прошептал Гарри уже в ее волосы, а мантия так сползла с ее плеч, что теперь Гермиона не смогла бы поднять руку, чтобы залепить ему оплеуху. – Ты же понимаешь, что, как только мы появимся на балу вдвоем, все сразу начнут думать, что ты моя девушка. Пусть без оснований, пусть на ровном месте – но про меня тоже безо всяких оснований все думали, что я бросил свое имя в Кубок, и пойди их переубеди, все до сих пор так думают, просто теперь им это нравится. Наш с тобой роман будет во всех газетах, мне расстроенные девчонки насыплют кнопок на стул, тебе так вообще могут кинуть в овсянку крысиный яд. Ну для чего мы с тобой будем страдать безвинно и несправедливо? Лучше уж дать им столько поводов, чтобы они обалдели все.
- Ты же знала, что так и будет, - добавил Гарри еще тише, не придавая значения тому, что Гермиона не отвечает – ведь и не возмущается же тоже, даже немного развязное предложение дать всем побольше поводов думать, что они пара, не вызвало у нее возражений.
- Я не знала, - почему-то тоже шепотом ответила Гермиона, хотя сейчас она понимала, что Гарри прав: да, она пойдет с ним на бал; да, после этого уже никого не разубедишь в том, что у них роман; что бы потом ни случилось, все всегда будут думать, что у них был роман на четвертом курсе, а потом и на пятом, а потом… неужели это все правда так и будет!
- Да брось, - не поверил ей Гарри. – Ты же умная, ты всегда все просчитываешь наперед.
- Но я пра… - успела только сказать Гермиона, и Гарри накрыл ее губы своими.
Когда Гермиона в бальном платье спустилась в украшенный к Рождественскому балу Большой Зал, Гарри в обещанном смокинге стоял рядом с Роном – и конечно, Гарри сразу пошел ей навстречу и протянул ей руку, а Рон смотрел на них такими глазами, будто они явились на бал в костюмах Адама и Евы.
- Да ладно… - наконец выговорил Рон. – Вы чего? Вы чего – того?
Даже довольно испорченный человек не мог бы услышать в нечленораздельном вопросе Рона ничего компрометирующего девушку, потому что по всему тону было ясно, что Рон имеет в виду «Да вы оба с ума сошли!»
- Рон, а кого ты думал, я приглашу – Малфоя? – резонно спросил Гарри.
- Ну… - растерянно сказал Рон. – Я думал, ты пригласишь какую-нибудь девушку…
Вероятно, за такое Рону от Гермионы могло и перепасть, но Гарри, конечно, выручил друга.
- Я не собирался приглашать «какую-нибудь» девушку, Рон, - сказал Гарри и притянул к себе Гермиону поближе. – Только самую лучшую.
Большой Зал встретил Гарри и Гермиону оживленным гулом и криками, словно квиддичную команду на стадионе, и судя по громкости криков, которыми приветствовали остальные пары, их пара явно была фаворитом на Кубок школы и любимицей зрителей. А потом зазвучала уже такая знакомая им обоим мелодия, только теперь музыка лилась отовсюду, в ней, казалось, можно было купаться, и каждого из танцующих она уносила в то волшебное место, куда он хотел попасть: Гарри смотрел в глаза Гермионы и чувствовал, что она, как и он, сейчас вернулась в тот полутемный пустой класс, где они танцевали в мягких рубашках и джинсах, где можно было прижиматься друг к другу ближе, чем это позволено бальным этикетом, где можно было смеяться, виснуть друг на друге и целоваться, когда от вальса закружится голова, и голова от этого кружилась уже по-другому – наверное, почти как сейчас. Потом будет другая музыка, медленная и быстрая, потом они посмотрят вокруг и увидят созданную для Рождественского бала зимнюю сказку, но сейчас их души были там, где они были только вдвоем и где было их главное счастье.
Когда музыка закончилась, Гермиона остановилась, закрыв глаза, и Гарри легко поцеловал ее в губы, а она раскрыла губы ему навстречу и ответила на поцелуй: ну и черт с ним, что завтра это будет во всех газетах, это просто их очередное приключение, а если опять снимут баллы, на этот раз за попрание приличий, – то и опять наплевать!
Если кто-то еще и хотел бы пригласить Гермиону на танец, то Гарри не дал таким людям ни одного шанса: они вдвоем танцевали до упада, а натренировались они за прошедшие недели довольно хорошо и даже подтянули дыхалку. Только спустя пару часов они все же завалились, смеясь, на большой диван у стены, цапнув по дороге к дивану мороженое – тут их и настигли Фред и Джордж, сев с двух сторон.
- Эх, Гарри, не ожидали мы, что ты так обойдешься с друзьями, - весело сказал Фред. – Я поставил галеон на то, что ты пригласишь Луну – у меня был шанс выиграть целых пятьдесят.
- Я ставил двадцать к одному на Флер, - сообщил Джордж. – И тоже продул два галеона.
- Я думаю, вы как-нибудь переживете потерю своих трех галеонов, - сразу ощетинилась Гермиона, Гарри уже понял, что она ревнивая, да и гусарски-пренебрежительное отношение к девушкам, даже ей малознакомым, она никому никогда не спускала.
- Переживем, конечно, - подтвердил Фред. – Организаторы тотализатора всегда остаются в выигрыше.
- Но с дробями мы ой как намучились, - пожаловался Джордж. – Хотели даже к тебе, Гермионочка, обращаться за помощью, но у всех участников тотализатора был договор: девушкам о тотализаторе не говорить, для чистоты эксперимента. И у Гарри никто не спрашивал поэтому, кого он пригласил.
- Да ты не обижайся, на тебя же ставили больше всего, - сказал Гермионе Фред, а Гарри, который ценил в жизни риск и удаль, уже начал угорать и прикидывать, как бы в случае чего спасти Фреда и Джорджа от серьезного вреда здоровью – потому что они хоть и свинтусы, но отчаянные и безбашенные ребята.
- На Чжоу хорошо ставили, на сестричек Патил, даже на нашу сестренку очень неплохо, - поддержал Джордж. – Но на тебя коэффициент больше одного к одному вообще не был ни разу.
- Дело не во мне, негодяи! – наконец сорвалась Гермиона. – А в том, что вы ставите на девушек как на лошадей на скачках!
- Кошмар, - тут же согласился Фред.
- Но еще больший кошмар, - добавил Джордж, - что буквально позавчера к нам пришел Малфой и поставил на вас целых сто галеонов, сказав, что ставка верная и что он всегда ставит только наверняка.
- Было бы истинным наслаждением не вернуть ему эту сотню, - признал Фред. – Но теперь придется вернуть и доплатить восемьдесят сверху. Но мы на вас за это не в обиде, совет вам да любовь.
- А вообще мы пришли покаяться в своих грехах, потому что вы бы все равно узнали, - подытожил Джордж. – Мы больше никогда не будем ставить на девушек, Гермиона, особенно на других.
С этими словами Фред и Джордж встали, и Гарри понял, что это неспроста.
- Мы теперь принимаем ставки на то, на каком курсе вы поженитесь, - сообщил Фред.
– Думаю, ставки на то, что не поженитесь, будут двадцать к одному, - мечтательно сказал Джордж. – Но ты уже хорошо нас проучила, Гермиона, мы против тебя ставить больше не будем.
И на этом месте близнецы ловко слиняли, пока Гермиона не успела их проклясть.
- Нет, ну какие мерзавцы! – фыркнула Гермиона и посмотрела на Гарри, который сделал постное лицо, только глаза у него были веселые и хитрые. – И что, теперь весь Хогвартс только и будет делать, что за нами следить?
- Да я уже как-то привык к неусыпному вниманию, - махнул рукой Гарри. – Но мантия-невидимка у меня с собой. Если хочешь, можем отсюда незаметно сбежать, пока они не начали принимать первые ставки.
- Давай, - согласилась Гермиона, и они с Гарри пробрались между оставшихся в Большом Зале студентов и свернули в коридор потише, где Гарри снял пиджак и укутал им Гермиону, а она положила ему голову на плечо. Праздник закончился, и, хотя они уже изменили свою жизнь, многое осталось по-старому: например, у Гарри в сундуке до сих пор лежало нетронутым яйцо с подсказкой для второго тура, и Гарри как-то не хотелось его открывать, хотя он и знал, что придется.
- Нет, ну Фред и Джордж действительно поросята, - уже без особой обиды пожаловалась Гермиона.
- Если они действительно будут принимать ставки против нас двадцать к одному, то я бы даже поблагодарил их за поддержку, - немного мрачно сказал Гарри, у него после сильных эмоций часто бывал такой депрессивный отходняк. – Значит, они мои шансы пережить Турнир оценивают как минимум 95%, а я бы так высоко их не оценил.
Раньше Гермиона в ответ на такое дала бы Гарри какой-нибудь очень правильный и здравомыслящий совет, скорее всего – усадила бы его за книжки, пока он в кои-то веки осознаёт серьезность своего положения. Но теперь она была ему не только другом, и его настроение тоже зависело от нее, так что и помочь она могла не только книжками.
- А почему ты тогда, в начале декабря, еще танцевать не выучился, а уже хотел, чтобы я научила тебя целоваться? – лукаво сказала Гермиона. – Что, без этого бала не бывает?
- Неее, - весело ответил Гарри и остановился, повернув Гермиону к себе. – Без этого бал не имеет смысла.
