Прощание с Хогвартсом Гермиона назначила на свой двадцатый день рождения.
Собравшись с духом, аппарировала на одну из улиц опустевшего Хогсмида и поплелась по тропинке к безмолвному замку. Защита школы, очевидно, все еще работала, а потому, опознав в ней бывшую ученицу, пропустила беспрепятственно.
Двор густо порос травой. Гермиона сокрушенно качнула головой: несмотря на то, что Аргус Филч так и остался здесь жить, после всего случившегося у него душа не лежала к уборке. Тем более, что охватить такую территорию у него не хватило бы никаких сил. «Если бы не домовые эльфы, беспорядок принял бы размеры стихийного бедствия», — подумала Гермиона. Толкнула массивные двери. Те с тихим скрипом распахнулись, и она вошла внутрь замка. Ноги сами понесли ее в сторону Гриффиндорской башни. «Как много стало призраков по сравнению с прежними временами, — размышляла она, пристально вглядываясь в зыбкие очертания, возникающие время от времени у нее на пути. — Но этого и следовало ожидать». Кое-кого из них она даже узнала, но вот узнали ли они ее, этого Гермиона не смогла сказать даже если бы очень постаралась.
Пароль у нее никто не спросил: портрет Полной Дамы никак не отреагировал на ее появление, и Гермиона свободно вошла внутрь башни. Царящая здесь тишина оглушала.
Последняя ведьма Британии уселась в знакомой до последней мелочи — и такой родной — гостиной и погрузилась в невеселые раздумья.
***
Гермиона наткнулась на эти чары совершенно случайно. Рассказала о них ребятам, и Гарри тут же пришла в голову идея их использовать. Причем, произнести фиксирующее заклинание должна была именно она. Как самая одаренная среди них троих. Гермиона умоляла его отказаться от этой затеи, говоря, что Отражающее проклятие Декампа всегда уничтожает не только цель, но и того, кто его применяет, но Гарри и слушать не хотел.
— Ты погибнешь! — рыдала она. — И Рон вместе с тобой!
— Но у нас нет другого выхода, — настаивал Поттер. — Хоть у Волдеморта и не осталось больше крестражей, покончить с ним будет непросто. Он действительно сильный волшебник. А потому, единственное, что нам остается, это Отражающее. И только ты должна его проконтролировать — ведь ты единственная, кто способна с ним управиться.
Гермиона сдалась. Смахнув слезы, поцеловала в губы Рона, крепко обняла Гарри и взяла с них обоих обещание быть осторожными. Потом отступила на несколько шагов, собралась и наложила фиксирующее заклинание Отражающего проклятия…
Сработало оно безупречно — Волдеморт исчез во вспышке бледно-голубого света. Вместе с Гарри. И Роном. Гермиона сидела на земле и плакала, клянясь, что расскажет всему волшебному миру о самопожертвовании своих лучших друзей…
…пока не обнаружила, что рассказывать было больше некому.
Отражающее проклятие Декампа выискивает и уничтожает людей с магическими способностями. Оно — убийца волшебников. Его обязательный участник, творец фиксирующего, вне риска из-за инерционных векторов заклинания, но все остальные ведьмы и волшебники в пределах его действия исчезают. За всю историю существования его жертвами пали два или три человека, однако трагедии подобного масштаба еще не было: потому что никто и никогда не пытался использовать это заклинание с участием таких могущественных волшебников, как Гарри и Волдеморт. Никому и в голову не приходило, что радиус действия Отражающего может увеличиваться с увеличением магического потенциала инициатора и цели. Много позже, анализируя события того дня, Гермиона вычислила, что радиус проклятия увеличивается в экспоненциальной зависимости от их совокупного уровня мощности.
Так в Британии больше не осталось волшебников. Ни колдуна, ни ведьмы, ни ребенка, наделенного магическим даром. Семья Уизли пропала, словно ее и не было никогда. Хогвартс опустел. Все, кого она знала с одиннадцати лет, растаяли без следа. Магглы заметили массовые исчезновения людей, но никоим образом не связывали это явление с магией. Что же касается Гермионы, то она была слишком подавлена, чтобы найти хоть какое-то объяснение всему произошедшему.
Да, они уничтожили Волдеморта, но вместе с этим совершили геноцид волшебного мира.
Гермионе ничего больше не оставалось кроме как вернуться обратно домой. К родителям. Те, разумеется, окружили ее заботой и любовью, но, несмотря на всю их поддержку, в первые месяцы ей даже просыпаться по утрам не хотелось. Она голову сломала, придумывая себе наказания одно хуже другого, но со временем осознала бессмысленность этой затеи и стала жить обычной жизнью. Гермиона знала, что никакие исследования не выявили бы катастрофического экспоненциального воздействия заклинания, но не думать о себе как об убийце она по-прежнему не могла. Ежедневно утопая то в леденящем душу горе, то в тошнотворном чувстве вины, постепенно она снова начала пользоваться магией. Обычные домашние чары работали как всегда безотказно, и, наблюдая за тем, как весело плещутся в раковине тарелки после ужина, Гермиона с грустью думала, что никто и никогда больше не осудит ее за то, что она не соблюдает Статут секретности. Да, собственно, и осуждать-то ее тоже было некому.
Ясно понимая, что ей следует начать новую главу своей жизни, она попросила совета у родителей, и те без лишних раздумий предложили ей на выбор: либо поступить в медицинский университет, чтобы выучиться на стоматолога, либо заняться углубленным изучением истории.
И то и другое предложение пришлись ей по душе, но, начиная новую жизнь, подумала Гермиона, сперва нужно попрощаться с прежней.
***
Просидеть весь день в гостиной, занимаясь самобичеванием, было бы глупо и Гермиона, вздохнув, поднялась и отправилась в прощальное путешествие по Хогвартсу. Она медленно обходила свои любимые места и, при взгляде на знакомые до последней мелочи предметы у нее тоскливо сжималось сердце. Гермиона заглянула в класс трансфигурации, Большой зал, поднялась на Астрономическую башню и долго бродила по своей обожаемой библиотеке. Легко касаясь вытертых переплётов, она подумала о том, что могла бы жить здесь вечно, просто впитывая содержание этих книг, но тут же себя одернула: зачем? Для какой цели?
После библиотеки она снова погрузилась в раздумья. Где еще ей хотелось бы побывать? Разве что… Сомневалась она недолго и уже через несколько минут стояла перед входом в башню.
— В школе больше нет директора, — сказала Гермиона горгулье, что продолжала молчаливо нести свою стражу. — Учеников тоже. Поэтому можешь пропустить меня со спокойной совестью.
Довод, очевидно, оказался веским, потому что дверь отворилась и показалась вращающаяся лестница.
За исключением некоторых штрихов, которые профессор Макгонагалл добавила во время своего пребывания в должности, кабинет остался точно таким же, каким она его всегда помнила. Портреты на стенах крепко спали (ведь с ними больше года никто не разговаривал), старая Распределяющая шляпа по-прежнему стояла на полке и не успела Гермиона войти, как та тут же к ней обратилась:
— Здравствуйте, мисс Грейнджер, — донеслось из прорези. — Рада видеть вас снова.
— Здравствуй, — неуверенно приветствовала ее Гермиона. — Как ты? Наверное, скучала весь последний год, пока я не нарушила твое одиночество?
— Не совсем так, мисс Грейнджер, — отозвалась та. — В моей так называемой голове всегда столько гостей, что с ними не соскучишься.
Гермиона понятия не имела, что может подразумеваться под этим странным ответом и спросила первое, что ей пришло на ум:
— И что же ты теперь будешь делать?
Ей показалось, что вопрос в тишине кабинета прозвучал как-то особенно громко. Возможно оттого, что ее слова, отразившись от стен, снова вернулись к ней и на мгновение оглушили.
— Ничего особенного, — безмятежно ответила Шляпа. — То же, что и всегда — сидеть и ждать следующего Распределения. Вот и все.
Внутри у Гермионы будто что-то оборвалось, и она залилась слезами.
— Дурацкая шляпа! — воскликнула она, задыхаясь от рыданий. — Неужели ты не понимаешь?! Не будет больше никакого «следующего Распределения»! Никогда! Никогда, никогда, никогда…
Она рухнула в директорское кресло и окончательно разревелась, уткнувшись лицом в сложенные на письменном столе руки, снова оплакивая все, что она потеряла и всех, кого она любила когда-то.
После того, как она выплакала все глаза, Гермионе стало немного легче. Она вытащила из рукава носовой платок и высморкалась, тупо оглядывая комнату. Чувствуя себя совершенно потерянной, она переводила взгляд с одного предмета на другой, пока не увидела в углу книжный шкаф, за стеклом которого виднелась толстенная книга с лежащим на ней пером. Даже в такой трагичный момент ее неуемное любопытство снова одержало над ней верх. Все еще шмыгая носом, Гермиона встала и отправилась в угол кабинета. Надпись на обложке гласила:
Реестр студентов, принятых в школу Хогвартс
Так вот оно что! Значит, это та самая книга, в которой волшебным образом записывались имена тех, кому было предназначено поступить в школу! «Интересно, стирается ли имя ученика, когда он приходит на первый курс? — подумала Гермиона. — Или оно исчезает после выпуска? А если кто-то умирает, остается оно или тоже уходит в небытие вместе со своим обладателем?» И если ее последняя мысль верна, то там будет стоять только одно имя — ее, Гермионы…
Она с замиранием сердца открыла первую страницу и ахнула: там были имена тысячелетней давности — десятки тысяч имен, нацарапанных пером на слегка пожелтевшем пергаменте мелким, убористым почерком. Имя, дата рождения, дата зачисления. Снова имя, дата рождения, дата зачисления, и так на каждой странице. На сотнях страниц. Несмотря ни на что Гермиона была очарована. Она пролистала увесистый том, останавливая взгляд на именах, известных всему магическому миру, потом на именах своих учителей, потом на именах друзей, перевернула последнюю страницу и у нее перехватило дыхание:
Роджер Ланселин Бартон
Родился 17 июля 1998 года
Поступает 1 сентября 2009 года
Мэри Чантер Сонг
Родилась 1 августа 1998 года
Поступает 1 сентября 2009 года
Линда Норфолк Ховард
Родилась 15 августа 1998 года
Поступает 1 сентября 2009 года
Томас Харрисон Джордж
Родился 30 сентября 1998 года
Поступает 1 сентября 2010 года
Мелинда Леона Скрайб
Родилась 19 октября 1998 года
Поступает 1 сентября 2010 года
Глаза Гермионы расширились. Она насчитала пятнадцать имен, которые, по-видимому, должны были «приступить к учебе» в 2010 году. Самая последняя запись гласила:
Эдвард Кеннет Мейсон
Родился 18 сентября 1999 года
Поступает 1 сентября 2011 года
— Вчера… — выдохнула Гермиона. — Он родился вчера.
И тут ее как громом поразило открытие — у магглорожденных детей магические способности проявляются регулярно, как редкая, но стойкая мутация. Так, как это произошло с ней. И даже полное исчезновение волшебников не остановило этот процесс: в мире снова появились дети, обладающие магией, и замок продолжал автоматически регистрировать их как учеников, хотя в нем не было никого, кто мог бы их учить. Изумленная Гермиона прикрыла рукой рот.
— Я думаю, вам потребуется наша помощь, мисс Грейнджер, — раздался за ее спиной сонный голос.
Гермиона в смятении обернулась и увидела портрет Минервы Макгонагалл, которая хоть и смотрела на нее затуманенными глазами, но улыбалась так же тепло, как и в прошлой жизни.
— Что? — непонимающе переспросила она.
— Знаете, мисс Грейнджер, все зачарованные портреты поклялись служить нынешней директрисе, — подавив зевок, просияла Макгонагалл. — Поэтому вы всегда сможете на нас положиться.
Смысл услышанного дошел до Гермионы не сразу, но когда она осознала истинное значение слов своего бывшего декана, у нее чуть сердце не выскочило от волнения. В голове загудело, стены перед глазами поплыли, и она вынуждена была вернуться к стулу за письменным столом. Плюхнулась на сиденье и потерла виски руками.
Итак, три ученика будут готовы к поступлению в 2009 году. В 2010 году их будет семнадцать. В 2011 году их станет еще больше.
Но не было никого, кто мог бы их обучать. Никого.
Кроме нее.
«Это нереально, — лихорадочно подумала она. — Зелья, Трансфигурация, Арифмантика и прочее. Школу основали четыре человека, которые и стали первыми преподавателями».
Она же была совсем одна.
Решение пришло мгновенно. Гермиона медленно подняла голову к портрету и едва заметно кивнула.
— Спасибо.
Впереди у нее было ровно девять лет и целых триста сорок семь дней. Она успеет подготовиться.
