Лишние инициативы или О пользе летучего пороха в домашнем хозяйствеКот Матроскин вышел из комнаты, подошёл к перилам и заглянул вниз:
- Эй, толстый, ты посуду вымыл?
- Вымыл! – из кухни выглянул испуганный кузен Дадлик.
- Хорошо. Начинай избу подметать!
- …Эх, неправильно ты, Гарри Поттер, дурней своих воспитываешь, - проворчал полосатый котяра, возвращаясь в комнату на втором этаже домика номер четыре по Тисовой улице городка Литтл-Уингинг в пригороде Лондона.
- Не дурней, а Дурслей, - поправил его очкастый герой магической Британии.
- Всё равно, неправильно: ты их в чулане держишь, а надо к полезному труду привлекать!
Дядя Вернон и тётя Петунья дрожали, прижимаясь друг к другу в тесной каморке под лестницей и с замиранием сердца ловили каждое слово, доносящееся сверху. Скорей бы сентябрь, и тогда Гарри Поттер уедет наконец-то в свой Хогвартс, а вместе с ним исчезнут и эти чёртовы гости из России. И кто только придумал этот треклятый международный студенческий обмен?!
- Хах! Ушастый, ещё два щелбана, – подставляй череп! – Шарик отодвинул нарды в сторону и довольно потёр лапы. Добби покорно склонил голову и приблизился... Щёлк! Щёлк!
Бах! В оконную раму врезалась серая сова с лицом почтальона Печкина.
- Ну чего там у нас ещё? – Матроскин раскрыл окошко, отвязал письмо от совиной лапки, передав его Поттеру, ласково потрепал птицу по голове и сунул ей в рот беломорину: - Держи, заслужила.
- Это же письмо от Гермионы! – Гарри Поттер заплясал по комнате, размахивая над головою исписанным тетрадным листком. Услыхав знакомое имя, эльф Добби вскочил из-за столика, пулей залетел под кровать и забился в самый дальний угол.
- Читай уже, чего тянешь?
«Здравствуй, дорогой Гарри! Я живу хорошо, просто замечательно! Только вот у Живоглота частенько то лапы ломит, то хвост отваливается. Но я его лечу экстрактом бадьяна и приклеивающим заклинанием. Правда, после этого он становится сам не свой и начинает гоняться за галчонком. Дядя Фёдор говорит, что лечить надо валерьянкой, но для меня бадьян привычнее. Тут прекрасная экология: свежий воздух и здоровое питание. От него мои волосы стали расти чистые и шелковистые. Так что лохматость у меня повысилась.
Милый Гарри, ты должен за меня порадоваться: здесь, в Простоквашино, я нашла свою судьбу, я встретила самую большую и светлую любовь всей моей жизни. Уверена, что с Дядей Фёдором мы проживём долго и счастливо и нарожаем кучу маленьких волшебников. Так что в Англию я не вернусь, а останусь в России на ПМЖ. Тебя же, мой дорогой Гарри, я всегда буду вспоминать с нежностью, как самое приятное моё увлечение. Не скучай! Да, хотя, скучать тебе не придётся: ведь с тобой остаются Шарик и Матроскин, а таких друзей, как говорит Дядя Фёдор, ещё нужно поискать. Прощай, мой незабываемый, мой хороший, уже бывший любимый Гарри!
Твоя Гермиона.»
- Это что же получается? Меня Гермиона бросила? - Гарри Поттер в растерянности опустил руки. Шарик и Матроскин с сочувствием посмотрели на друга.
- Меня бросила Гермиона… - продолжал соображать Поттер. – И как же я теперь? Я что же, свободен? Я больше не увижу моего бобрёнка? И мною больше никто не будет командовать?! Ура!! Матроскин, представляешь, я свободен!!! И мы вместе поедем в Хогвартс!!
Он сгрёб в охапку ошарашенного кота и закружил с ним по комнате, вальсируя.
- Это как же получается? – выпучил глаза Матроскин, высвободившись из объятий очкарика. - Это мы здесь, а они – там? А моё хозяйство?? А моя Мурка?! Это что, теперь всё Криволапу достанется?!
- Он не Криволап, он Живоглот.
- Да какая разница?! Нет, я здесь оставаться несогласный! Погостили, как говориться, и будет. Отправляйте нас взад!
- А мне здесь нравится, - подал голос Шарик, - особенно на двухэтажных автобусах кататься нравится.
- Тебе, Шариков, везде нравится, где кормят. У тебя, где тепло – там и Родина, а я не согласный оставаться!
- Оставайтесь, Матроскин, - умоляюще произнёс Гарри Поттер, - вместе в Хогвартс поедем, там прикольно! Я тебя с миссис Норрис познакомлю. Она старовата, правда, но глядишь, на что-то да сгодится – других-то кошек там всё равно нету.
- И не упрашивай, – Матроскин уселся на табурет и крепко о чём-то задумался.
Бж-ж-ж, - раздалось с улицы, и напротив окна, постреливая газом из выхлопной трубы, завис потрёпанный зелёный автомобильчик, судьбой и формой кузова напоминающий полугорбатый Москвич – 410, такой же, как и у папы Дяди Фёдора. За рулём, встряхивая рыжей шевелюрой в такт пукам глушителя, маячила рожа Рональда Уизли. Рядом, из-за плеча младшего братца, выглядывал довольный Фред. Матроскин бросил на прибывших недобрый взгляд:
- Вы к Гаррику?
- Нет, мы к Шарику.
- Это ко мне, - ответственно заявил вислоухий кобель, важно проследовав мимо Матроскина к окну. Шарик был одет в патронташ, шляпу и болотные сапоги, на плече висело фоторужьё, а в руках была лопата.
- Ты куда собрался? - вцепился в него полосатый друг.
- Куда-куда, никуда! Мы с ребятами едем клад искать! Они место знают, – там кладов – во! – Шарик провёл лапой себе по горлу. – Завались!
Рыжие Уизелы дружно закивали, демонстрируя полное согласие с этими словами.
- Привет, Рон! – махнул рукой Гарри Поттер - Ты представляешь, меня Гермиона бросила!
- Да ну ты! Ну, поздравляю. Как ты смог такое провернуть?
- Это не я, это она сама. Она решила остаться в России и возвращаться не собирается.
- Не может быть! Это что же, теперь она не сможет заставлять нас списывать у неё домашку?
- Ага! И мы наконец-то сможем учиться сами!
- И стать умными!
- Урра-а-а-а!!!
- И все домашние эльфы выберутся из Г.А.В.Н.Э. и смогут служить своим хозяевам! Ура-а-а! – заверещал из-под кровати Добби.
***
А в это время где-то в российской глубинке…
Дзинь-звяк-бах! – из сарая вылетело ведро. Новенькое, блестящее, оцинкованное. Вслед за ведром из того же сарая вылетела Гермиона Грейнджер. Умная, начитанная, волосатая. Она подобрала ведро и повернула обратно. В сарай.
- Ну, Мурочка, ну, хорошая, что же ты не слушаешься? Что же ты нам молочка не хочешь давать? Тебе что, жалко? – Гермиона достала волшебную палочку, направила её на корову и произнесла заклинание: - «Доись, доись и больше не дерись!»
- Му-у-у-у! - ответила Мурка и пнула подставленную ёмкость. Ведро вылетело из сарая.
- Ну что же мне с тобой делать? На тебя даже заклинания неправильно действуют! Эх, опять всё самой да самой… - Гермиона снова принесла ведро, поставила его под вымя, присела рядом на табуреточку и, засучив рукава, вцепилась в коровьи соски. Мурка страдала, закатывая глаза, но решила на этот раз стойко пережить все мучения убийственной дойки лишь из соображений гостеприимства и из уважения к Дяде Фёдору, приютившему на лето эту криворукую иностранку. «Эх, врезать бы ей копытом!»
Подошёл Дядя Фёдор. Он пару минут понаблюдал, заглянул в глаза четвероногой мученице, потом глянул на Гермиону и покачал головой:
- Ты что же так их дёргаешь? А ну-ка пусти, - отстранив Гермиону, он уселся на табуретку и погладил коровье вымя. Мурка снова закатила глаза, теперь уже блаженствуя.
- Вот как надо, это же животное, оно ласку любит; соски нужно мацать нежно, как девушкам, - приговаривал Дядя Фёдор, выжимая молоко из коровьей сиськи.
Гермиона с восхищением наблюдала за этой картиной. Нежно мацать соски девушкам она не умела. Ну, то есть вообще не умела… девушкам.
- Ой, Феденька! Ты у меня такой квалифицированный!
- Чего?
- Ну, я говорю, такой сноровистый, такой ловкий, прямо мастер золотые руки! Всё можешь!
- Это точно, – согласился Дядя Фёдор, поднимаясь с табурета и передавая Гермионе ведро с молоком.
Он вышел из сарая, взглянул на покосившееся крыльцо дома и почесал затылок:
- Надо бы мне крыльцо починить, а то скоро совсем развалится.
- Не беспокойся, Феденька, - проворковала Гермиона, - я дом заклинаниями укрепила, теперь ничего не развалится!
«Да, толковая ведьма – в хозяйстве штука полезная», - подумал Дядя Фёдор и притянул её к себе.
- Хорошая ты баба, Гермионка, - он ласково потрепал подругу по голове. Та прижалась к нему, уткнувшись носом в рубашку, и расплылась в улыбке.
…- Вот только заросла маленько, - он подёргал за торчащие во все стороны лохмы. – Надо бы тебя подстричь, а то ты уже на какого-то дикобраза похожа. Или на бобра.
За два с лишним летних месяца, пока Гермиона гостила в Простоквашино, подстригали её уже восемь раз. Вот только не было в деревне ни салона красоты, ни даже простой парикмахерской, посему процедуру эту Дядя Фёдор всегда проводил самолично.
- А подстригаться будем как всегда, Феденька? «Под горшочек»?
- «Под горшочек», «под горшочек». Скачи скорее в дом! – и он ущипнул её пониже спины.
- Хи-хи, - пискнула Гермиона и вприпрыжку побежала к крыльцу.
Дядя Фёдор вошёл следом и двинулся на кухню, с трудом пробираясь через горы книг, которые привезла с собой иностранная гостья и которые теперь пылились в огромных стопках, загромождая большую часть жилого пространства. Но Дядя Фёдор не жаловался: проводить время с Гермионой ему было интересно. Ну и само собой, приятно, конечно. Войдя на кухню, он вдруг вспомнил, что в доме не осталось ни одного целого горшка: все их расколотил Живоглот, когда в приступах кошачьей шизофрении гонялся по хате за бедным галчонком. Дядя Фёдор огляделся вокруг, достал с полки средних размеров кастрюльку и протянул подруге:
- Держи, вместо горшка прокатит.
Гермиона, радостно улыбаясь во все свои тридцать два неровных зуба, уселась на стул и надела кастрюлю на голову. Дядя Фёдор вытащил из ящика с инструментами большие, слегка прихваченные ржавчиной ножницы, которыми обычно стригут овец, и работа закипела.
Спустя полчаса стрижка была закончена, а ещё через час юный домовладелец вышел во двор и вдруг заметил прислонённый к забору велосипед без седла.
- О! Гермиона, смотри, Печкин приехал. Да он ещё и седло от велика где-то потерял! Непорядок. – С этими словами Дядя Фёдор двинулся в сарай, откуда через пару минут вышел, неся в руках старенькое, но ещё вполне пригодное для использования велосипедное седло. Подойдя к почтальонскому транспорту, он быстро приладил его на положенное место и довольно потёр руками:
- Вот теперь порядок. Ну, Печкин! А сам-то он где? Странно: велик есть, а Печкина нет.
На крыльце появилась Гермиона. Она сладко потягивалась и цвела, как майская роза.
- А я, Феденька, его в Англию с письмом отправила.
- Ого! В Англию? Это когда он теперь вернётся-то?
- Не переживай, милый, он очень скоро вернётся. Я же его в сову превратила.
- Печкина? В сову? За что ты его так?
- А зачем он хотел Живоглотика в поликлинику сдать?
Дядя Фёдор только пожал плечами:
- Не знаю. Для опытов, наверное. Он всех туда хочет сдать. Такой вот он вредный.
Во двор влетела большая серая сова с усатым человеческим лицом и беломориной в зубах.
- А вот он и вернулся! – Гермиона достала волшебную палочку, прицелилась из неё, как из ружья, и грянул выстрел. На землю посыпались перья и почтальон Печкин, уже в человечьем виде. Упав, он быстро вскочил и бросился к своему транспорту.
- Не надо меня из ружья щёлкать!… Ух ты! – он присвистнул, разглядывая отремонтированный велосипед. – Ну, и на том спасибо, недобрые люди.
- Он такой вредный! – шепнул Дядя Фёдор Гермионе.
- Извините, я ведь почему вредный был? Потому, что у меня седла на велосипеде не было! А теперь я сразу добреть начну, - почтальон крутанул педали и быстро скрылся из виду.
- Феденька! Ты у меня такой хороший, ты Печкина от вредности вылечил! Я так рада, что остаюсь с тобой! – Гермиона вытянулась на носочках и чмокнула парня в губы.
- Остаёшься? Навсегда?
- Ага!
- Это хорошо, - заулыбался Дядя Фёдор, - Матроскину ты понравишься, и Шарику тоже. Эх, заживём!
- Конечно, понравлюсь, Феденька, вот только они не вернутся.
- Как не вернутся?
- Очень просто: мы же приехали по студенческому обмену. Поэтому, пока мы с Живоглотиком здесь, Шарик и Матроскин останутся там. Но ты не переживай, милый, - добавила Гермиона, увидев, как Дядя Фёдор сразу погрустнел и о чём-то задумался. – У них всё будет хорошо, они же не одни, а с Гарри. Шарик будет Хогвартс охранять, а Матроскин на миссис Норрис поженится, а я на тебе, а Гарри… на ком-нибудь тоже поженится… наверное. И мы все будем счастливы! Правда, я здорово придумала?
- Ну да, - помолчав минуту, произнёс Дядя Фёдор, - а вот расскажи, как вы там у себя в Англиях с места на место оперируете?
- Это называется «аппарировать», Феденька. Надо заклинание сказать и вокруг себя покрутиться. Только на очень большие расстояния это не действует. Но можно ещё на метле улететь или через камин.
- Прогрессивные вы, - отметил Дядя Фёдор. – А вот наши ведьмы всё по старинке, в ступах летают. А через камин, это как?
- Ну, надо залезть в камин, насыпать летучего пороха, а потом – бабах! – и ты уже в нужном месте.
- Ага, понятно, - Дядя Фёдор опять задумался. Камина в доме не было, зато была печка, а это ведь лучше, чем камин? Или нет?
- Я скоро вернусь, подожди меня, любимая, - Дядя Фёдор чмокнул подругу в лоб, встал и направился в дом. Гермиона присела на крылечко и мечтательно заулыбалась.
- Живоглот, ты где? – Дядя Фёдор поймал за шкирку пушистого кота, открыл печную вьюшку и запихал Живоглота в трубу.
- Гермиона! – позвал он. – Тут твой кот в печку забрался и вылазить не хочет, а я достать не могу – места мало, попробуй ты!
- А что делать-то надо, Феденька? – бодро поинтересовалась вбежавшая Гермиона.
- В печку полезай и попробуй достать его.
- Ага! – и она шустро нырнула в остывшее горнило. – Ой, Феденька, а я до него не дотянусь никак.
- Погодь! На вот, метлой пошуруди там, глядишь, он и выскочит, - Дядя Фёдор протянул ей метлу, которой подметали пол в избе.
«Ну, вот и ладно», - подумал он и закрыл заслонку.
- Ой, Феденька, а чего это так темно вдруг стало? – послышалось из печи.
- Это, наверное, солнечное затмение случилось. Ты посиди там, оно само скоро пройдёт.
Дядя Фёдор открыл сундук, в котором Шарик хранил свои охотничьи припасы, и достал оттуда увесистый мешок. «Интересно, этот порох летучий или нет? – он задумался. – Будем рассуждать логически: порох называется «Сокол», а сокол – это птица, а раз так, то значит порох летучий. Вот и хорошо». Он высыпал половину из мешка в топку, приготовил спички и прислушался.
- Гермиона, ты там как?
- Я в порядке, любимый! Жду, когда затмение пройдёт.
- Ага, жди. Держись за метлу крепче!
- Что?
- Метлу, говорю, крепче держи! Держишь?
- Держу!
Бабабах!!!
***
Дядя Фёдор стоял на крыльце и смотрел в бинокль на небо.
- Думаешь, долетит? – поинтересовался сидящий у него на плече галчонок.
- Конечно, долетит. Тут ведь главное – высоту набрать. А потом она на метлу перелезет… О, уже перелезла. Молодец, Гермионка! Эх, хорошая девчонка… Жаль. У нас бы с ней сложилось… Но ведь мы друзей на бабу не меняем?! - он обернулся и кивнул галчонку. – Верно говорю, птица?
ЭПИЛОГ
- А книжки еёные мы продадим или в печке стопим? – стоя на подоконнике, интересовался галчонок.
- Книжки не трожь! Они ещё хозяйке сгодятся! – отрезал Дядя Фёдор и тихо, про себя добавил: - Я за нею на поезде съезжу, чтоб без обмена. Вот вернутся Шарик с Матроскиным, и сразу рвану.
