Дверь захлопнулась, окончательно отрезая Тсуну от мира, и она грязно выругалась — в этот раз её спасёт только чудо.
Донна Савада, будущая-но-может-ещё-пронесёт Вонгола Дечимо, в настоящий момент тайно находилась в Египте. Наводку, как обычно, притащил Реборн — он рассказал своей ученице о древних артефактах, которые заполонили чёрный рынок, и ниточка вывела их к недавно открытой гробнице фараона Хетепсехемуи, одно только имя которого причиняло Тсуне дикую боль. Никто не собирался копаться в этом слишком глубоко, но она и Такеши решили по-тихому сгонять и посмотреть на, так сказать, первоисточник их проблем. Ямамото оправился опрашивать местных, а Савада заглянула внутрь буквально на секундочку, одним глазком…
Кто ж знал, что подсвечивать древние иероглифы Пламенем было плохой идеей?!
В общем, наследница Примо случайно активировала какой-то древний механизм и устроила обвал, который намертво перекрыл ей все пути наружу. И теперь линия славного Джотто бесславно оборвётся, потому что она останется внутри на веки вечные — точное местонахождение гробницы знала только она сама, у Дождя координат не было. С другой стороны, тут был определённый повод для радости — теперь уж ей точно не придётся становиться Дечимо.
На место Босса Тсуна не хотела совершенно — не в её характере было находиться на высшей руководящей позиции и росчерком пера решать судьбы миллионов. Тренировки Реборна научили её обращаться с Пламенем и Гиперинтуицией, Палермский университет подарил ей образование и весьма беглый итальянский, но для управления Вонголой этого явно было недостаточно. Возможно, чему-то подобному её мог пытаться научить Иемитсу, но благодаря счастливому случаю Десятое Поколение избежало попадания в ЦЕДЕФ и теперь ходило под Девятым Ураганом, не теряя надежды когда-нибудь сбежать отсюда. На удивление, помощь пришла, откуда не ждали — Альянс не хотел признавать Тсуну наследницей, потому что она была женщиной. И даже прецедент в виде Вонголы Оттавио их не останавливал — дескать, в тот раз совсем наследников не было, а сейчас следует поискать и подумать ещё раз. Консильери и Ноно пытались продавить свою идею, Альянс, Вария и сама Тсуна активно сопротивлялись, и пока что всё держалось в шатком равновесии, так что у Савады ещё были надежды. Лично она выступала за то, чтобы в кресло Дечимо сел Занзас — ему этот геморрой зачем-то нужен, пусть он с ним и мучается.
Проклятая дверь категорически не поддавалась, даже после того, как Тсуна жбахнула по ней Пламенем. В конце концов японка плюнула, снова подсветила себе Небом и пошла искать другую дорогу — худшее, что могло случиться, уже произошло, так что терять ей было нечего.
Поначалу поиски ничего не дали, но через некоторое время Савада наткнулась на подозирельную стену, резонирующую с еë Пламенем. Несколько минут на подбор правильной тональности, и вот перед Савадой открывается тëмный тоннель с кучей ступенек, ведущих куда-то вниз. Тсуна, понятное дело, пошла — делать всë равно было нечего.
Исследования привели еë в большой зал, залитый солнечным светом. Отверстие находилось в потолке, но Савада рано обрадовалась — путь к нему преграждал щит, не позволяющий использовать Пламя. Изучение соседних коридоров тоже ничего не дало — все они вели к запертым дверям, но у Тсуны не получилось подобрать нужную частоту Пламени. Поняв, что всë бесполезно, наследница Примо использовала последний метод — она достала пистолет и начала палить вверх, озаряя пирамиду вспышками Пламени. Небо, понятное дело, до отверстия в потолке не долетало, но девушка всë-таки надеялась, что создаваемого фона будет достаточно, чтобы Такеши еë почувствовал и нашëл.
Впрочем, после трёх дней пребывания в этом прекрасном месте Савада начала сомневаться, что это был хороший план. Силы, даже подпитываемые Пламенем, потихоньку заканчивались, дико хотелось пить, и в какой-то момент девушка просто легла на пол, продолжая обстрел своим Пламенем.
Хотя, кажется, что-то происходило — в гробнице резко потемнело, словно кто-то закрыл единственный источник света, а потом полыхнуло — маленькая точка превратилась в человека, который стрелял себе под ноги и за счёт пистолетов корректировал своё приземление.
— Что ты здесь забыл?
Тсуна заговорила сразу после того, как утолила жажду — первым делом после приземления Эспозито Занзас протянул ей бурдюк с водой, и ещё никогда живительная влага не была столь потрясающей.
Глава Варии ухмыльнулся, из-за чего шрамы на его лице причудливо изогнулись, и сложил руки на груди.
— Спасаю твою плоскую задницу. Твоё счастье, что ты взяла с собой именно Дождя — улыбчивому мусору хватило мозгов не поднимать панику, а сразу же связаться с нами. Не пей слишком много, женщина — блевать будешь.
Савада с сожалением вернула бурдюк, совершенно некультурно вытирая рот рукой. Вот правду говорят — хочешь сделать человеку хорошо, сначала сделай плохо, а потом верни, как было. Она в последний раз была настолько счастливой, когда получала диплом — а ведь это всего лишь несколько глотков воды! Будь это кто-то из Хранителей, Тсуна бы повисла на его шее, но что-то подсказывало ей, что наследник Сегондо такого бурного проявления чувств не оценит.
— Почему именно ты?
Тсуна не могла сказать, что они с Занзасом были друзьями или типа того — в конце концов, приёмный сын Ноно несколько раз пытался её убить. После того, как она переехала в Италию, покушения на неё прекратились, да и Хранителям периодически приходилось работать с Варией, но Боссы предпочитали игнорировать существование друг друга. В общем, отношения между ними Савада могла с натяжкой назвать «нейтралитетом», и видеть здесь дона Эспозито было максимально неожиданно. Мужчина пристегнул воду на пояс и начал крутить головой, изучая место, в которое их занесло.
— Над гробницей щит, который пропускает только Небо. Так что выбор невелик — либо я, либо твой папаша, либо Ноно. Думается, при таком раскладе моя рожа тебя устраивает. План такой — Вария и твои Хранители пытаются взломать дверь снаружи, мы ищем выход изнутри. Времени у нас навалом — вещи эта дыра пропускает, так что с голоду не помрём. Ну, рассказывай.
Тсуна послушно провела мужчине короткую экскурсию, показав запертые двери и объяснив, как она попала в этот зал. Занзас тут же выпустил своё Небо и смог открыть несколько дверей, за которыми обнаружились старинные артефакты, но большая часть помещений так и остались закрытыми. Мафиози пытались так и эдак, и пару раз им казалось, что ловушка почти разрушена, но всё было безрезультатно.
— Маразм какой-то! Дверь реагирует на то, что мы одновременно используем Пламя, но подобрать частоты просто невозможно! Как сюда вообще нужно входить?!
Занзас старательно угукал в ответ на Тсунины гневные реплики, возясь с вяленым мясом — девушка уже расправилась со своей порцией и теперь ждала добавки, собираясь отъесться за все дни заточения.
— Видимо, нужно особое Небо. Потому что ни моя Ярость, ни твоя Гармония в чистом виде не работают.
Идея пришла им в голову одновременно, и мафиози резко посмотрели друг на друга.
— А что если устроить резонанс?
— А что если смешать Пламя?
В целом, они имели в виду одно и то же. Осталось только реализовать задумку на практике — о том, как смешивать Пламя, оба мафиози имели весьма смутное представление. Нет, Реборн, конечно же, что-то подобное рассказывал, а Занзас слышал об этом от Ноно, но двум обладателям чистого Неба не особо была нужна подобная информация. Вроде бы, нужно было настроиться друг на друга и вызвать объединённое Пламя — немного подумав, Тсуна положила свою ладонь на ладонь Занзаса, а другой взяла его за руку. Мужчина принял правила игры, осторожно переплетая их пальцы, и прикрыл глаза — Савада сделала то же самое.
Сначала ничего не происходило, и Тсуне казалось, что они похожи на идиотов, но потом она вдруг ощутила нежное покалывание на кончиках пальцев. Не теряя концентрации, она осторожно потянула Пламя на себя, пропитываясь чужой Яростью. Занзасово Небо было колючим, как битое стекло, но почему-то вместо болезненных царапин оно оставляло мурашки. Постепенно приятные покалывающие ощущения захватили Саваду с головой, она потеряла равновесие и пошатнулась, врезаясь лбом прямо в челюсть итальянца.
— Твою мать!
Концентрация была нарушена, и мафиози открыли глаза, возвращаясь в реальный мир. Их идея сработала — двери, рядом с которой они экспериментировали, больше не было. Счастливая Тсуна сделала несколько шагов вперёд, к свободе и светлому будущему, когда вдруг поняла, что Занзас всё ещё держит её за руку. Обернувшись, она вдруг наткнулась на тёмно-красные, почти чёрные глаза, скрытые за проступившим шрамом.
Её накрыло на пару секунд позже — когда внутри вдруг стало пусто, а Пламя завыло, требуя вернуть всё как было. Запах кожи, пороха и виски вдруг стал самым вкусным на свете, чужое прикосновение жгло ладонь, и ей стало жизненно необходимо, чтобы этот огонь захватил всё её тело. Дыхание перехватило, Тсуна сделала шаг вперёд…
Их губы пересеклись где-то посередине. Вжиматься, отдаваться, забирать — Тсуна просто потерялась и перестала различать, где заканчивается она и начинается этот проклятый и шикарный Эспозито Занзас. Серьёзно, где всё это пряталось в нём до этих пор? Если б она знала, насколько восхитительный мужик бродит рядом с ней, их общение давно бы строилось совсем по-другому…
— … Женщина! Женщина!
С трудом Тсуна открыла глаза, обнаружив себя прижатой к стенке. Её руки уже пробрались под чужую одежду, и пальцы неосознанно поглаживали неровные бугры старых шрамов, а одна нога была самым вульгарным образом закинута на чужое бедро. Хотя Занзас недалеко от неё ушёл — как минимум потому что стальная хватка на её ягодицах и придавала устойчивости их шаткому положению. Глава Варии тяжело дышал, и проступившие шрамы показывали, насколько ему тяжело себя сдерживать.
— Женщина, не знаю, как ты, но я слишком стар для такой экзотики. Давай хоть, блядь, к гробу отойдём.
Сначала Тсуна не поверила своим ушам, но после до неё дошло, и она рассмеялась. Настрой был уничтожен, но не исчез окончательно — огоньки тлели за грудной клеткой, а Пламя довольно мурчало, намекая, что оно не прочь ещё разок смешаться с чужой Яростью.
— Это резонанс, да?
Занзас отпустил её и отряхнул от вековой пыли, мимоходом не забыв полапать ещё немного. Ещё не отошедшая Тсуна не сопротивлялась.
— Ага. Нас кроет от совместимости Пламени. Хотя не буду скрывать, женщина — ты сегодня открылась мне с другой стороны.
Савада засмеялась, почти игриво ткнув главу Варии в грудь.
— Ты тоже. Но, если не возражаешь, обойдёмся без гроба — хотя бы потому, что за время пребывания в гробнице я его так и не нашла.
Итальянец согласно кивнул.
— Поддерживаю, это несолидно. Лучше потерпеть до номера. Вы же додумались снять номер? Или попёрлись в Египет, не забронировав отель?
Не бурли внутри Савады остатки чужой Ярости, она бы даже обиделась.
— Конечно забронировали, Такеши же оформлял. Это что, приглашение на свидание?
Эспозито Занзас заржал, прекрасно понимая, что под определение «свидание» его предложение подходило с сильной натяжкой.
— Хочешь, будет тебе свидание. Поглазеем на пирамиды, сфоткаемся со сфинксом, пожрём пиццы в дешёвой забегаловке и запрёмся в отеле до самого утра. Или даже до конца недели — всё равно кучка мусора должна вынести твои находки отсюда.
Тсуна подхватила шутку, начиная движение вперёд — внезапно проснувшаяся гиперинтуиция говорила, что их… кхм… порыв снёс все замки и открыл все двери, так что до выхода было рукой подать.
— Святая Мария, сам Занзас позвал меня на свидание! А чего сразу не под венец? Мне кажется, это решило бы все твои проблемы.
Настал Савадин черёд терпеть тычки в бок — развеселившийся Занзас показывал чудеса тактильности.
— Так я звал. Сразу к старику и папане твоему побежал. Знаешь, куда они меня послали?
Наследница Примо изумлённо остановилась, по-новому взглянув на потомка Сегондо.
— Серьёзно? А меня спросить?
Чертовски продуманный мужик ухмыльнулся и поправил неизменный енотовый хвост.
— Женщина, тебе было тринадцать. Ещё гениальные вопросы?
Савада покачала головой. На самом деле, в идее их брака было куда больше логики, чем могло показаться на первый взгляд. Во-первых, это сразу прекращало все внутренние распри и делало Вонголу невероятно цельной. Во-вторых, закрывался вопрос наследования — к Тсуниному прошлому не было бы вопросов, потому что рядом с ней встал бы коренной итальянец, а Занзас избавлялся от клейма приёмыша, и его ребёнок получал бы такие же права, как и остальные. И это было настолько очевидно, что девушка не могла поверить, что никто не предложил ей этого за все годы пребывания в Вонголе.
— Нет, серьёзно — почему ты даже не попытался жениться на мне?
Но, видимо, там реально были замешаны и Ноно, и папаша, а сама тема была болезненной, из категории «Колыбель» — потому что глава Варии предпочёл отшутиться, совершенно непринуждённо проталкивая Тсуну в узкий земляной тоннель.
— Женщина, мы не то что потрахаться, мы даже на свиданку не успели сходить, а ты уже тащишь меня под венец? Это что, японские заморочки? И вообще — скорее всего, это всё остатки от резонанса нашего Пламени, так что не воспринимай это притяжение слишком серьёзно. Ты же знаешь, что жизнь устроена так, что нужно увидеть в человеке человека, а не строить ебучие воздушные замки в его честь? О, смотри — выбрались.
Действительно — на той стороне их ждали перепуганные Хранители и офицерский состав Варии. Парни тут же оттеснили своего Босса, ощупывая Тсуну на предмет повреждений, а Занзас уже рассказывал своим подчинённым, что они видели и что нужно забрать. После этого у Вонголы появилось много работы — они собирались вытащить все древние артефакты и отдать их Талботу, на изучение и переработку.
Через несколько часов эйфория действительно спала, и Тсуна потратила некоторое время на то, чтобы побиться головой о стену — потому что она умудрилась наговорить Занзасу такого, что больше никогда в жизни не сможет смотреть ему в глаза. Свадьба, свидание — да её, кажется, накрыло сильнее, чем от Реборновых пуль. Это ж надо было — нафантазировать себе нечто настолько невозможное…
— Женщина, блядь!
Не веря, Тсуна высунулась наружу — под её окнами стоял чёртов Занзас, потрясая чахлой связкой кактусов в одной руке и билетами на автобусную экскурсию в другой. У него на шее даже камера висела, словно он действительно собирался глазеть на пирамиды и фоткаться со сфинксом. И, судя по его воплям, дон Эспозито был крайне недоволен тем, что они опаздывали.
Ну, ладно — может, и не настолько невозможное.
