Гермионе приходилось не раз слышать о том, что девушки расцветают в восемнадцать или в двадцать лет, и в этом возрасте каждая хотя бы на пару лет становится привлекательной, - за собой она никаких перемен во внешности не замечала, она вообще мало смотрелась в зеркало, да и не разглядывала себя особо. Ей было достаточно того, что Гарри считает ее красивой – когда он ей такое сказал в первый раз, еще в школе, она сначала обиделась на его вранье, но потом, обнаружив, что Гарри заблуждается искренне, решила все-таки оставить его в плену его заблуждений, а ко дню свадьбы он ее переубедил и заставил поверить, что его близорукие глаза видят то, что другие не замечают. От его комплиментов она по-прежнему смущалась, но уже не считая себя их недостойной, а ощущая их слишком личными, словно его слова, будучи случайно услышанными другими, приоткрыли бы кому-то их с Гарри домашний мир, то, где они были только вдвоем.
И вот последние месяцы Гермиона переживала нашествие незнакомых ей людей, которые, словно случайно с ней столкнувшись в Министерстве или на улице, начинали петь ей дифирамбы и восхищаться ее красотой. Незнакомцы уверяли, что давно не решаются подойти к такой замечательной девушке, пытались подарить ей цветы, угостить ее кофе, набиться к ней в попутчики в обеденный перерыв и сесть за ее столик, и это прежде всего будило в Гермионе неловкость и недоумение. Иногда Гермиона терялась, иногда гнала от себя незваных поклонников, а иногда Гарри ее спасал – он оказался не то что ревнивым, но очень ревниво ее охранял.
- Какой же ты собственник! – с шутливым укором говорила ему Гермиона, когда Гарри заставлял ретироваться очередного нежданного поклонника ее красоты.
- Я не знаю этого человека и поэтому ему не доверяю, - отвечал Гарри, которого изменила аврорская служба. – Ты мне дороже всего на свете – я беспокоюсь, когда вижу рядом с тобой странных людей, которым ты и сама удивлена. Ты же не думаешь, что я буду гонять от тебя наших однокурсников, как Рон раньше гонял их от Джинни.
- Ну а я-то уж боялась, что ты станешь опекать меня как свою сестренку, - немного провокационным тоном говорила Гермиона, и Гарри ее всегда после этого целовал. Это Рон почему-то считал аж до самого похода за хоркруксами, что Гермиона для Гарри как сестра, пока в походе не наткнулся на них рядом с палаткой, целующихся уже даже не прислонившись к дереву, а лежа на осенних листьях.
Удар по своему мировоззрению Рон тогда перенес стоически и с присущим ему юморком.
- Ну вы вообще дали! – потрясенно сказал Рон и для успокоения переключился на прозу жизни. – Сучья не собраны, костер не разложен, обе головы за контуром невидимости торчат – ведете себя как пятилетние!
Зато когда Рон уложил в голове их довольно давно изменившийся статус, он научился извлекать из этого массу способов подбодрить самого себя во время осенней бескормицы. Рон, бывало, садился напротив Гарри на стул, опирал голову об руку и некоторое время смотрел на Гарри как бабушка на проказливого внука.
- Я-то думал, Гарри, у тебя есть настоящий план, - вздыхал наконец Рон. – А у тебя на уме одни глупости и свадебное путешествие, - и от этого их неудачи становились смешными, словно так оно действительно и было задумано, и Гарри заманил Гермиону в поход с единственной целью бедокурить дисциплину, нарушать вместе с ней приличия и не получать за это отработки у Филча.
Теперь, спустя несколько лет после войны, назначать Гарри отработки было некому, и единственным наказанием за его молодую пылкость были постоянно попадавшие в газеты колдографии, на которых он целуется с Гермионой. Колдографии выглядели не совсем прилично, но зато все могли видеть, что ведьмочки, мечтающие об Избранном и о наследнике двух древних родов, могут не беспокоиться – а также что Гермиона умеет учиться не только по книжкам и не только серьезным наукам.
Незадолго до того, как незнакомые кавалеры начали докучать Гермионе, Малфой-мэнор снова стал походить на постоялый двор – дементоров больше в Азкабане не было, и сбежать оттуда стало не так уж трудно. Яксли, Долохов, Эйвери, Селвин так и сделали и заняли в Малфой-мэноре те же самые места, на которых они надоели хозяевам еще в 1998 году. Выгнать их, тем не менее, не получалось, потому что незваные гости обещали в таком случае заложить Малфоев и припомнить многое, что Визенгамот Малфоям так и не припомнил. Люциус затворился в кабинете и предоставил сыну то развлекать, то утихомиривать гостей, а отставные Пожиратели обосновались на кухне, поближе к еде и к теплу, пожрали всю колбасу, а запасы коньяка даже не выпили, а выжрали – после того, как опять от всего открутившийся Макнейр прибыл из Министерства с дурными новостями.
- Я сначала порадовался, что Поттер пришел на переговоры по амнистии без жены, - рассказывал Макнейр. – Обычно-то хорошо, когда все с женами, тогда как-то разговоры не такие жесткие, никто не лезет на рожон – только у Поттера жена настолько упертая, что за десять минут может со всеми переругаться. А он сам человек великодушный, где доверчивый, где наивный – в общем, вышли мы с ним на такой вариант, который в дырках, как швейцарский сыр. Обойти условия можно и так, и этак, хоть и бесчестно это, конечно, выглядело бы. И этот вариант он с собой унес, вроде как поработать над формулировками – поглядите, что наработал.
Яксли и Эйвери просмотрели проект закона об амнистии, налили себе и выпили не чокаясь.
- Это не итог переговоров, это предложение капитуляции, - резюмировал Яксли. – Обложили со всех сторон и того гляди веритасерумом напоят. Черт, ну вот почему, почему клятый Поттер не мог жениться на спортсменке, или там на певичке, или просто на смазливой мордашке? Нет, взял самую умную, самую верную, словно выбирал себе напарника или военного консильери.
- Правильно сделал. Далеко пойдет, сволочь, - согласился Эйвери.
- Я лично болел за какую-нибудь девчонку из квиддичной команды, - поделился Долохов. – Пусть бы вместе с ней гонял на метлах, как идиотик. Общие хобби в семье – это так замечательно!
Драко хотел влезть со своим мнением, что квиддич – вовсе не идиотская игра, но посмотрел на мрачные лица своих гостей и раздумал.
- Я прямо вижу, как Поттера через лет десять избирают Министром магии, - вздохнул Эйвери. – Парень знаменитый, симпатичный, из хорошего рода, голоса на выборах он соберет. А жене своей он тогда отдаст аврорат – чтобы кто не хочет договариваться с министром по-хорошему, договаривался бы с женой министра по-плохому. Могу даже назвать вам примету времени, с какого момента они лягут на этот курс – вот разочаруется она в своем Отделе по защите магических существ, перейдет в аврорат…
- Так она уже перешла, - поделился министерскими новостями Макнейр. – По-моему, она разочаровалась не столько в Отделе, сколько в людях, которые не дают ей сделать то, что она хочет, - и решила найти к ним подход с другой стороны.
- Нужно спасать магический мир, - понял Селвин. – Слушайте, давайте подкинем Поттеру каких красоток, чтобы он из-за них с женой поссорился.
- А то без тебя ни одной ведьмочке не пришла идея охомутать национального героя и даже развести его для этого с женой, - иронично прокомментировал Долохов. – Ну если только какой неожиданный ход – вон пусть юный Малфой Поттера соблазнит…
- Подите к черту, я натурал! – с достоинством ответил Драко, но это не помешало старым Пожирателям посмеяться над его ошеломленным видом.
- Надо за нее взяться, - предложил коварный Яксли. – К ней небось очереди из женихов не было, к романтическому напору она не привыкла. Пусть Поттер в ней разочаруется. Уолден, ты же в Министерстве чуть не каждый день бываешь – выпей оборотку кого посмазливее да подкати.
Когда Макнейр пришел к друзьям через три дня, бывшие Пожиратели подумали, что Макнейр хотел подарить девушке котенка, но выбрал рысенка, настолько у Макнейра была расцарапанная морда.
- Слушай, обидно, клянусь, обидно! – воскликнул Макнейр, который аппарировал к Малфой-мэнору прямо из Министерства. – Говорили: «примерная студентка, отличница»… Хулиганка! Я ж ничего дурного не сделал: подарил букет роз, осыпал комплиментами, приобнял за талию – а она меня букетом по морде. Ладно бы цветами, стеблями же вытянула. Маггловские замашки! Дернулась бы хотя бы за палочкой – я бы, может, тогда за своей успел.
- Старый ты хрыч, - с укоризной сказал Долохов. – Забыл уже, как надо-то. А надо к девушке искать подход, - и бывший когда-то дамским угодником Долохов взялся за нумерологию и эльфийский вопрос.
Прошла неделя, потом вторая, Долохов постоянно ошивался около Министерства, потом сменил личину и тему разговоров, потом на глазах у Гермионы попал под машину, но через месяц все-таки развел руками.
- Вообще-то девушка приятная и интересная, - признал Долохов. – Но в ее френдзону можно загнать товарный состав и две дивизии. Я теперь даже как-то не удивляюсь тому, что Поттер отыскал все хоркруксы – если он из такой френдзоны выход нашел, он найдет что угодно и где угодно. Даже нас может теперь найти – налейте-ка мне срочно!
- Ты, Антон, как-то слишком издалека заходил, вот тебя и зафрендзонили, - предположил Яксли. – Видели тебя с ней чуть не через день, а Поттер даже не приревновал. Надо четче обозначать свои намерения – так, конечно, чтобы придраться ей было поначалу не к чему, но и чтобы все понятно было даже со стороны.
Яксли несколько дней подбирал оборотку, но его авантюра продлилась после этого всего два дня, за которые он смог под обороткой проникнуть в Министерство – и оттуда вылететь.
- Поттер дикий какой-то – он, наверно, в детстве у своих магглов дом и двор охранял вместо цепного кобеля, - недовольно сказал Яксли, который добился-таки, чтобы на него взглянули как на того, к кому можно приревновать, и кончилось это тем, что Гарри, увидев его рядом с Гермионой, схватил Яксли за шиворот и выкинул его в камин.
Из камина Яксли вылетел в небогатом, но хорошо прибранном доме, проехался по полу на видавшем виды коврике и по дороге ненароком перевернул на только что вымытый пол ведро с углем. В детстве Яксли был хулиганом и вредным мальчишкой и разлетевшийся по комнате уголь только его позабавил – пока из кухни в гостиную не вышла Молли Уизли, поддергивая рукава.
- Даже не помню, как сумел убежать, - признал Яксли. – Но, может, не напрасно пострадал хотя бы. Либо Поттер жене чего-нибудь сейчас наговорит, раз уж приревновал, либо вон Макнейру поручим подослать к ней кого с современными взглядами на жизнь. Пусть рассказывают девочке, что раз ее ревнуют – то ей не доверяют или относятся к ней как к собственности… Уолден, что там еще прогрессивные чудики напридумывали?
- Да не выйдет ничего, - вздохнул Макнейр, который только что получил с совой вечернюю газету, быстро ее пролистал и показал соратникам: в разделе светской хроники и сплетен уже была свежая колдография, на которой Гарри и Гермиона целовались на фоне каминов в Министерстве.
- Давайте что-нибудь другое придумаем, пока мы все целы, - предложил Эйвери. – Во-первых, надо бы Алекто пригласить, она все-таки дама, может, подскажет что. А во-вторых, не порыть ли нам компромат в прошлом, если не можем организовать его в настоящем?
Когда Алекто Кэрроу наконец собралась и пожаловала в Малфой-мэнор, поиски компромата в прошлом Гермионы были в полном разгаре, а Драко, из которого этот компромат пытались добыть, думал, что так его не допрашивали даже в аврорате после окончания битвы за Хогвартс – во всяком случае, в аврорате хотя бы в перерывах между допросами отводили в камеру, а не учили его жить.
- Все из-за тебя, юный Малфой! – говорил Эйвери. – Вот не был бы ты в школьные годы придурком, приударил бы за девочкой – может, и не сложилась бы такая парочка на нашу голову.
- Чтобы я – и ухаживал за грязнокровкой? – возмутился Драко, мысленно возблагодарив Мерлина и Моргану за то, что его отец не слышит, какие относительно него делаются предположения.
- А чистокровную поматросить и бросить – это лучше? – ехидно спросил Макнейр и попал в яблочко – с Панси Паркинсон Драко разошелся, а вот со сватовством к Астории Гринграсс у него после этого возникли трудности: старшие родственники Астории опасались, что и их младшенькую девочку Драко так же бросит. К Панси Драко не сватался, но девушку скомпрометировал – значит, делали вывод Гринграссы, что-то он ей обещал – и какая теперь цена его слову, раз он его уже однажды нарушил? К слову, якобы данному магглам или магглянке и потом нарушенному, Гринграссы отнеслись бы куда легче, потому что понимали бы, почему к ним и данному им слову у Драко будет другое отношение – а вот Паркинсоны были Гринграссам ровня, и Драко теперь отдувался за свое юношеское легкомыслие.
- Как вы можете учить юношу таким ужасным вещам! – возмутилась Алекто Кэрроу, которая не была ни хитра, ни расчетлива, а просто повторяла затверженные смолоду мнения. – Подумать только: у всех на виду связываться с грязнокровкой…
- Можно было и не на виду, - согласился Яксли. – Только лучше бы было. Слили бы мы сейчас Поттеру эти воспоминания о тайном школьном романе его жены, как она ему врала и за его спиной бегала на свидания с его врагом, – и дело в шляпе. Эх!
- Простите, Корбан, но ревновать женщину к ее прошлому – это низко! – заявила Алекто. – Что плохого в том, что девушка низкого происхождения мечтает выйти за того, кто ее по происхождению выше? Я не призываю чистокровных юношей к этому снисходить, но ее вполне можно было бы понять.
- А вот то и плохого, что хотела выйти, да не вышла, - пояснил Селвин вместо Яксли. – Ошиблась, рассчитывала на человека, на которого не стоило ей рассчитывать – так? А человек, который ошибается, называется дурак, ну или дура. Если же связалась с кем втайне, не обращая внимания на то, что он ее на людях стыдится – то дважды дура. Так-то все мы порой оказываемся в дураках, один раз любого черт попутать может, – но чем чаще и дольше ты валяешь дурака, тем больше шанс, что ты не случайно оказался в дураках, а дурак ты сам по себе и есть. А зачем кому жена-дура? Поттер, кажется, как раз за ее ум на ней и женился. Вот бы и показали ему, что не так уж она умна, - если бы она путалась когда с кем-то, кто на ней жениться не собирался.
- Ладно, что болтать о том, чего не было, - вернулся к допросу Драко Эйвери. – Давай, Малфой, получше вспоминай, что там у нее с прошлым. Все же ты с ней в один год в Хогвартсе учился, что-нибудь на нее да найдем.
- Слушайте, я же говорил уже: все знают, что у нее был роман с Крамом, во всех газетах писали!
- На воротах у тебя, Малфой, тоже Долохов еще когда кое-что написал, - сообщил Селвин. – Еще с начала Второй Магической говорят: «На воротах незнамо что написано, а там Малфои живут». Ты рассказывай, что ты сам своими глазами видел.
- Ну, он ее на бал пригласил, таскался к ней в библиотеку постоянно…
- Этого, можно сказать, и Долохов под обороткой добиться сумел, даже в разных обличьях, но в итоге его во всех этих обличьях зафрендзонили.
- Да точно она с Крамом целовалась, а то и более того, - убежденно заявил Драко, который всегда любил позлословить ближнего, порой даже не заботясь о правдоподобности. – Что он, в семнадцать лет одними поцелуями сыт был?
- Ну и кто что видел, кто что рассказывал? – спросил Яксли, с Яксли надо было всегда отвечать за базар, а Драко так не привык.
- Какая умненькая девочка! – покачал головой Долохов, когда Драко не смог их навести даже на свидетеля поцелуев Крама и Гермионы. – Анкета чистенькая, как у ангелочка. «Не была, не состояла, не привлекалась». Если даже и грешила, то по крайней мере не попадалась – и с подружками про такие вещи не трещала, чтобы они и что было, и что не было про нее потом растрепали.
- А может, она с самого начала нацелилась на будущего мужа и его не упустила. Ты же помнишь, Антон, в наши времена еще так делали, - с некоторой ностальгией сказал седой Эйвери. – Это теперь молодежь без царя в голове. Был вон у меня под началом Скабиор, патлатенький такой, которого я потом в егеря списал. Вот это был истинный дурак: что ни весна, то у него девка новая. Сколько раз я ему говорил: посмотри на Яксли, он, как война началась, сразу со своей сожительницей развязался, потому что не до этого сейчас. Ну или, говорю, если ты без женщины не можешь никак, то тогда хорошенько все обмозгуй и женись. Куда тебе каждый год новая, ты хоть одну нормальную найди! Не, куда там, совсем был дурак…
- Давайте я найду Крама и вытащу у него воспоминания, - завелся Драко. – Не захочет говорить – я его!
- Вот никогда не думал, что фамилия «Малфой» рифмуется со словом «тупой», - вздохнул Эйвери. – Повяжут тебя за нападение на ловца болгарской сборной, а потом и нас за тобой потянут. А на нас и без тебя болгарский аврорат имеет зуб, еще за Каркарова. Им только дай хороший повод.
Помощи от Алекто Кэрроу было мало, потому что некрасивая и немолодая Кэрроу мечтала о красавцах и убеждала Пожирателей, что ключом к неприступному женскому сердцу является несравненная мужская красота.
- Высокий, красивый и с чувством юмора, - ехидно сказал Макнейр, который уже намучился с дочерью, прежде чем удачно выдал ее замуж. – Выходят за таких, а потом им детей кормить нечем. Ну так где в этом списке была хорошая работа и стабильный доход? Что просят, то и получают, и что-то еще не так.
- Ладно, Уолден, как говаривала Белла, «попытка не пытка», - усмехнулся Эйвери. – Видишь, и младший Малфой с Алекто согласен – пусть они вдвоем и пробуют. Ну лажанутся, ну даст один из Поттеров Малфою пинка, как в школьные годы. Нам-то что.
Поиск обольстительной личины предсказуемо затянулся – засидевшаяся в девках Алекто, конечно же, думала, что у нее нет жениха оттого, что в волшебном мире перевелись настоящие мужчины. Поэтому все очаровательные волшебники, изображенные на страницах последних выпусков Ведьмополитена, были признаны ею недостаточно роковыми красавцами, и в ход пошло то, что Алекто называла «пособиями по маггловедению», а на самом деле было ее коллекцией маггловских глянцевых журналов. Наконец роковой красавец был найден, и Драко, грозившийся недавно отправиться в Болгарию за Крамом, поехал в противоположную сторону, добывать локоны голливудского актера.
- Хорошо хоть тебя в волшебном мире под такой обороткой никто не узнает, - немного недальновидно сказал Эйвери, который все-таки был слишком чистокровный.
- Это что, я буду превращаться в маггла? – с отвращением спросил Драко.
- Ну а кто, не я же, - резонно возразил Эйвери.
Даже постоянное внимание со стороны романтически настроенных незнакомцев, которое смущало Гермиону уже несколько месяцев, не смогло лишить ее здравомыслия и заставить поверить в то, что голливудские звезды прилетают в Лондон только для того, чтобы с ней познакомиться. Куда вероятнее было, что такая встреча была связана с делом, которое сейчас вел в аврорате Гарри, - и Гермиона отважно приняла приглашение ослепительного брюнета, не забыв прежде активировать на своих часиках Протеевы чары.
Драко, скрытый Оборотным зельем, даже некоторое время думал, что у него все получается куда лучше, чем у этих стариков. Вот и новую порцию зелья он очень ловко выпил буквально у Гермионы на виду – да что там, он даже надеялся уже сегодня предоставить следящей за ними Алекто возможность отснять несколько компрометирующих Гермиону колдографий, раз уж он сразу сумел завлечь ее в ресторане в укромный уголок. Но все шло хорошо только до того момента, когда они вышли на улицу и в его спину уперлась волшебная палочка.
- Руки поднимите, гражданин Бандерас, - велел Драко из-за спины очень знакомый со школы голос. – Дорогу до Министерства магии вы, я думаю, найдете без моих подсказок.
Гермиона тем временем вытащила у мнимого Антонио Бандераса волшебную палочку из кармана плаща, и Гарри эту короткую палочку сразу узнал.
- Мы уже к тебе домой вылетали, гостей твоих арестовывать, а ты вот он где, - с укором сказал Гарри, вот ведь вроде и порвал Драко со своим темным прошлым: и в Малфой-мэноре его егерям не выдал, и во время битвы за Хогвартс бросил ему свою палочку, эту же самую, между прочим – а как волка ни корми, он все в лес смотрит.
А Драко тем временем думал о пользе репутации порядочного, верного и стойкого человека, к которой он сначала не стремился, почитая такую репутацию признаком глупого гриффиндорского благородства, а потом никак не мог заработать. Ведь понятно же, что если в Лондоне взяли Малфоя, а потом почти сразу же в Малфой-мэноре накрыли прячущихся там беглецов, то это Малфой всех и заложил. Ну, допустим, Долохов, как всегда, отмажется: скажет аврорам, что он не Долохов, а русский разведчик Отто фон Штирлиц и на самом деле только апельсины приносил – но ведь даже Долохов будет за визит авроров иметь на Драко зуб. И хорошо, если просто отнимет палочку и вывернет через парапет в холодную Темзу, а то ведь и конфеты по-судоплатовски прислать может.
- Это ты один все это время под разными оборотками вокруг моей жены крутился, или товарищи помогали? – спросил Гарри, а у Драко при мысли о мести Долохова пропал голос, и он только смог показать руками и лицом что-то невнятное.
- Ладно, отведи его ко мне, а я скоро буду, - сказал Гарри Гермионе и поцеловал ее в знак благодарности, и Драко даже как-то скуксился от того, что и не боятся его, и не ревнуют к нему, какую личину он ни принимай.
- Вот кого на маггловедении не хватало, так это тебя, - покачала головой Гермиона, когда Гарри исчез, и ухватила Драко под руку. – Хоть очки темные надень, а то пока я тебя до ресторана вела, у меня от Конфундусов вся палочка раскалилась – без этого ты бы раздал по дороге больше автографов, чем Локхарт в базарный день.
_____________________
Пользуясь случаем, автор поздравляет своих читательниц с 8 марта и желает им, чтобы у них отбоя от кавалеров не было, как у Гермионы - ну и чтобы Пожиратели всякие потом ничего не болтали :))