Глава 1Только услышав вежливый стук в дверь, Тонкс подняла голову от бумаг и обнаружила, что за окном стемнело. За дверью стоял пожилой аврор Бен Лестрейд со стопкой пергамента в руках.
- Чайком не угостишь, дочка?
Он звал ее «дочкой» с того дня, как она вступила в гильдию авроров.
- Допрашивал сегодня твою тетку, - сообщил он, отдуваясь. – Умаялся, сил нет. Лучше бы я на пикси охотился!
- Беллатрису поймали? – поразилась Тонкс.
- Поймаешь ее, как же! Вот спасибо, дочка, люблю горячий чаек! Да нет, если бы Беллу Лестрейндж поймали, я бы ее допрашивал и не жаловался. Ее когда в прошлый раз изловили, мы в очереди стояли, чтобы с ней поработать. Она тогда красавица была, глазищи в пол-лица. И вот представь – сидит эта куколка и матерится так, что у взрослых мужиков уши вянут. Ох, она нас и поливала! Я такого никогда больше не слышал. Мы за ней только записывать успевали. Потом очень пригодилось – мелкое жулье всякое на допросах пугать. Ну, сволочила она нас неделю примерно, потом замолчала, поняла, что нам в радость. Тогда мы ей бумагу одну подкинули. Нам Снейп, гад такой, тогда зелье одно сварил… Оно незапрещенное было, потому что новое, а человек болтает и остановиться не может. Только, видать, он своих предупредил, так они выпьют и давай, подлецы, нам про баб своих рассказывать, да в подробностях. Ну, и про нее наговорили, а там, дочка, было что порассказать! Мы это все на бумажку записали и муженька ее обрадовали. Но Лестрейндж этот молодец, молоток мужик оказался. «Я, -говорит, - своей жене доверяю. А это все гнусные наветы». Тогда мы Беллу просветили, какие про нее любовники песенки поют. Ух, она их крыла! На трех языках! Но тоже ничего не рассказала.
Он замолчал и внимательно вгляделся в лицо Тонкс.
- Осуждаешь нас, дочка, да? А ты не осуждай. Я с Фрэнком Лонгботтомом три года в соседних кабинетах просидел, чаек вон, как с тобой пил. Видела ты его, на что он похож? Так-то, дочка, они нас бьют и не стесняются.
Тонкс вздохнула. Она была не согласна, но спорить не хотела.
- А допрашивали-то вы кого? – спросила она, чтобы переменить разговор.
Бен потянулся и захрустел суставами.
- А допрашивали мы Нарциссу Малфой. Три дня подряд.
Он ткнул пальцем в груду пергаментных свитков.
- И что, узнали что-нибудь интересное?
- Интересное, дочка, это не то слово. Сначала за нее Джонни Хадсон взялся. Про Снейпа спрашивал. Она ему все в подробностях рассказала. Ты почитай, почитай! Они с Малфоем вместе за ней ухаживали. С Малфоем она ходила в Хогсмид на день святого Валентина. Со Снейпом она ходила за цветами в Запретный Лес. Малфой дарил ей орхидеи. Снейп подарил ей Зелье Удачи. Три года у них продолжалась эта петрушка. Пятнадцать страниц про то, как она надела голубое платье, как Малфой ревновал, как Снейп побледнел и отвернулся… В «Ежедневный Пророк» бы это продать! Большие деньги, небось, заплатили бы.
- Снейп был влюблен в Нарциссу? – ахнула Тонкс.
Бен побагровел и стукнул кулаком по столу.
- И ты туда же? Вот сейчас я все брошу и побегу узнавать, на какое болото Снейп таскал твою тетку двадцать лет назад!
Тонкс засмеялась.
- Веселишься, ехидная порода? – вздохнул Бен. – Погоди, это еще не все. Я, конечно, Джонни рассказал, кто он такой, и как его звать по-настоящему. Отдал эту красавицу Мэри Уотсон на растерзание. Та ее спрашивает: «А куда это сыночек ваш, Драко, подевался?» Тетка твоя, натурально, в слезы. Потом как начала рассказывать! Пять страниц про то, как она ходила беременная, пять страниц про то, как рожала. Дальше выясняется, что этот малолетний паршивец переболел всеми хворями на свете. Я теперь все знаю: и про коклюш, и про свинку, и про корь, и про скарлатину, и про ветрянку с краснухой… Не протокол допроса, а просто пособие по лечению детских болезней!
Тонкс прыснула.
- Смейся, смейся. Я, старый дурак, сначала тоже посмеялся. Думаю, сдавать Мэри стала. Пошел сегодня сам. Про Люциуса спросил. Ох, она мне и нарассказала! Страшный он человек, оказывается, дочка! Вот, у меня все записано. Жадный до чертиков: два раза сильно поморщился, когда счет из магазина увидел. Один раз спросил, действительно ли она хочет покупать это платье. Невнимательный: на годовщину свадьбы купил серьги с изумрудами, хотя знает, что жена больше сапфиры любит. Когда сын родился, на радостях напился с друзьями, сильно буянил, попался под облаву. Ты погоди хихикать! Плохо относился к маме, когда та была жива.
- К своей?
- Вот сразу видно, дочка, что ты молодая еще! Мама – это теща. Что там у нас еще? Хотел отдать сына в Дурмштранг. Квиддич очень любит и часто ходит на матчи. Три страницы про то, как она ненавидит квиддич. Пять страниц про то, как она не любит Крэбба с Гойлом. Три страницы про то, как она не любит их жен. Две страницы про то, как она не любит их детей. Короче говоря, этот Малфой правильно сидит в Азкабане, потому как такое чудовище на свободе гулять не должно.
Тонкс перестала хохотать и вытерла слезы.
- И что теперь? – спросила она, непроизвольно улыбаясь.
- А ничего, - вздохнул Бен. – Был бы Руфус Скримджер до сих пор начальником Гильдии, он бы меня этот протокол сожрать заставил. Но теперь времена другие, так что будем считать, что Нарциссу Малфой мы допросили, убедились в ее непричастности и отпустили. А муженек ее пусть в Азкабане посидит, отдохнет от семейной жизни.
Бен кряхтя поднялся со стула.
- Пойду я, дочка. Спасибо за чаек. На свадьбу-то позовешь? Ох, не завидую я твоему жениху, не знает он вашу породу!
