Глава 1 От перемены мест слагаемых
сумма не меняется.
Старинная арифметическая мудрость
Глава 1
СЕВЕРУС
Ох… нет, с экспериментами, пожалуй, пора завязывать… или хотя бы экспериментировать на ком-то еще. Мерлин, как же мне плохо! А самое печальное — никто ведь вчера не заставлял пить ту дрянь. Сам, все сам.
Странно, почему так тихо? Розье всегда храпит так, что стекла дребезжат. Встал, что ли, уже? Нет, тишина вообще какая-то неправильная. Ни сопения, ни вздохов, ни шуршания. Как будто я один в комнате.
Спокойно. Точно помню, что до своей кровати я дошел. И, кажется, даже разделся. Опа, нет. Судя по ощущениям, мантия все еще на мне. И похоже, только она на мне и есть. Я что вчера — разделся, потом завернулся в мантию и лег спать? Нет, точно пора завязывать!
Так, где я все-таки? Нужно осторожно приоткрыть глаза и… Мать моя Моргана! Чья это рука?.. Огромная?.. С Мертвой меткой?!.
Тут уж я позабыл, что мне полагалось притворяться спящим и сквозь ресницы изучать окружающее пространство. С воплем подскочил на кровати. И выяснил три вещи: я в совершенно незнакомой комнате; я один; рука, похоже, моя.
Куда меня затащили? Похоже на личные комнаты профессоров. И что за хламида на мне? Как саван! И кто нарисовал мне Мертвую метку на руке?!
Сволочи! Уверен, это те четверо гриффиндурков. Им, наверное, кажется, что это жуть как смешно! Сейчас сюда явится кто-нибудь из учителей и… Мать твою, надо срочно выбираться отсюда! Но только не в этой серой тряпке. Так, спокойно, судя по всему, это спальня, а значит, здесь должен быть гардероб. Молодец, Северус, мозги у тебя еще работают.
Я распахнул дверцу массивного гардероба, и что-то сверкнуло с другой ее стороны. Даже сообразив, что это обычное зеркало в полный рост, я невольно бросил в него взгляд. И… сначала даже не понял, в чем дело. Оглянулся, уверенный, что за спиной стоит кто-то еще. Медленно перевел взгляд на зеркало. Протянул руку, пока пальцы не коснулись гладкой поверхности.
Это не я… Внутри словно что-то оборвалось. Это не я… В ушах зазвенело. Это не я!
Я рванулся к двери, но не успел. Упал на колени, и меня вырвало. А затем еще раз. И еще.
В себя я пришел на полу. Попытался встать и не смог. Тогда откатился подальше от лужи блевотины и замер, уткнувшись лбом в холодный каменный пол.
Это могло быть чем угодно: наведенными чарами, результатом темного заклятья или действием неизвестного зелья. Одно я знал точно.
Это не сон.
Глава 2СНЕЙП
Ненавижу утро… особенно, когда меня будят… особенно, когда подушкой…
Стоп. Подушкой?
Я скинул неизвестно откуда упавшую на меня подушку и разлепил глаза.
Так, вопрос про подушку становится несущественным. Гораздо больше меня интересует, что Драко Малфой делает в моей спальне? Нет, не так. Что я делаю в школьной спальне? Да Мерлин с этими двумя вопросами — а вот что Люциус Малфой делает в школьной спальне?!
И еще парочка вопросов — почему он в школьной форме, со значком старосты и, помимо всего прочего, резко помолодевший? Может, я сплю? Вот сейчас закрою глаза, потом опять… Ой! Больно же!
— Ты, Снейп, вконец обнаглел! Я тебе что, будильник? Вставай, пока не зашвырнул в тебя чем-нибудь потяжелее подушки!
Что, Мордред всех побери, происходит?
Но не успел я рта раскрыть, чтобы потребовать объяснений, как за спиной кто-то со смешком произнес:
— Похоже, наш экспериментатор перебрал вчера… своих зелий.
Я обернулся и обомлел.
На соседней кровати сидел, зашнуривая ботинки, Эван Розье… который погиб на моих глазах в семьдесят девятом. Живой и невредимый.
Только этому Эвану было не больше шестнадцати.
Я рывком сел на кровати и огляделся. Из ванной комнаты, зевая, вышел юный Максимилиан Нотт. Такой же молодой Эйвери завязывал перед зеркалом галстук. На стене висел огромный квиддичный плакат со сверкающим лозунгом: «Не пропустите Мировой кубок’76».
Окончательно растерявшись, я перевел взгляд на Малфоя. Тот поцокал языком и сказал:
— Завязывал бы ты со своими экспериментами, Снейп. Похоже, они на мозг влияют.
Несколько секунд я очумело таращился на него, потом вскочил с кровати и кинулся к зеркалу, оттолкнув в сторону Эверета. Да, в зеркале отразился именно тот, кого я так боялся увидеть: потрясенный пятнадцатилетний подросток в пижаме.
В голове мелькнула мысль: «Нет, это все-таки сон!», и тут желудок словно взорвался. Я запрокинул голову и до хруста сжал зубы, чтобы меня не вырвало прямо на зеркало, а потом бросился в ванную комнату, по пути сбив с ног Макса. Еще успел захлопнуть за собой дверь, а потом меня вывернуло наизнанку — в раковину, потому что до унитаза я не добежал.
Не знаю, сколько времени прошло, когда я, наконец, выполз из ванной. Перед глазами все ходило ходуном, и все силы уходили на то, чтобы удержаться на ногах. Добредя до кровати, я рухнул на нее, уткнувшись в блаженно прохладную подушку.
— Северус, может, позвать мисс Помфри? — раздался над ухом неуверенный голос… м-м, кого… точно, Эйвери.
Больно было не то что говорить, а даже думать, но я все-таки смог выдавить:
— Не надо.
Эверет продолжал что-то спрашивать, но мне было не до него.
Это не сон. Я в прошлом. Что делать?
Глава 3СЕВЕРУС
Не знаю, сколько я пролежал на полу. Каждый раз, когда я только пытался приподняться, желудок сводило спазмами. Я чуть повернул голову влево, и в поле зрения оказалась рука… моя рука. Длинная узкая кисть с резко выступающими костяшками. На указательном пальце — шрам. Да, правильно, я резал мандрагору, отвлекся и полоснул по пальцу. Почему я тогда не воспользовался заживляющей мазью?.. Ах да, чтобы мать не узнала. Залепил порез пластекожей и не снимал ее, пока не шрам не побелел.
Итак… это я. Тот старый урод в зеркале — это я. Но как?! Это точно не вчерашний эксперимент — слегка усовершенствованное Обонятельное зелье даже при всем моем желании на такое не способно. Старящее зелье? Но оно, как и Многосущное зелье, действует всего лишь час. И потом, а как тогда объяснить Мертвую метку? Если она настоящая — да сдохнуть мне на месте, если она не настоящая! — значит, я не просто состарился, это значит… значит, что я… оказался в будущем.
Мерлин, да такое просто невозможно! Хроноворот — и тот больше, чем на день, не перемещает, а здесь… Сколько мне теперь? Лет пятьдесят, не меньше. И что теперь делать?
Тролль всех побери, что мне делать?!
Горло вдруг сжало так, что я не мог дышать. Все тело свело судорогой, руки и ноги не слушались. Мелькнула мысль, что я умираю, а потом меня снова начало рвать — на этой раз одной желчью и кровью.
Я не мог даже отползти в сторону. Лежал на боку, лицом к зловонной луже, и как будто со стороны слышал собственное свистящее дыхание.
Почему?.. Почему это со мной?
Перед глазами поплыл туман какого-то отвратительного розового цвета — и я понял, что сейчас отключусь.
Не смей! Тряпка, слабак барсучий, не смей!
Я выкрутил запястье так, что захрустели сухожилия, и боль была как красная вспышка в удушающем розовом мареве.
Дыши! Не закрывай глаза! Не смей отключаться, ты, гадина!
Кажется, я прокусил губу, потому что во рту разлился отчетливый привкус крови, и меня опять затошнило.
Мерлин, когда же это кончится?
— Северус! Что с тобой?!
Кто-то… кто-то еще был в комнате. Кто-то приподнял меня, тряс за плечи, звал по имени, но туман становился все гуще, и я уже ничего не мог различить. Кто-то поднял меня с пола, уложил на что-то мягкое, утер лицо. Он что-то говорил, но я различил только «плохо… яд… всё…». Затем меня опять начали трясти, отчего туман перед глазами неприятно заколыхался.
— Не спи! Северус, слышишь? Не спи!
Да не сплю я… только трясти перестань…
И тут все стало черным.
Глава 4СНЕЙП
Тошнило меня, наверное, несколько часов. Второй раз я даже не успел подняться, только свесился вниз, чтобы не вывернуло в кровать. Голова гудела, как пустой котел, и очень хотелось спать. Но сон сейчас был непозволительной роскошью. Необходимо как можно быстрее проанализировать ситуацию и решить, что делать дальше. Итак, что у нас имеется?
Если на плакате написано «Не пропустите Мировой кубок’76», значит, сейчас либо конец семьдесят пятого, либо начало семьдесят шестого. А это, в свою очередь, означает, мне сейчас вот-вот исполнится или уже исполнилось пятнадцать, и учусь я, стало быть, на пятом курсе. Кошмар какой-то!.. Так, не отвлекаться. К Пожирателям я еще присоединиться не успел — по крайней мере, официально — но кое-какие их поручения уже выполняю. Так, а что насчет Визжащей хижины? Салазаровы яйца! Если мне заново придется через все это пройти…
Тут мои внутренности опять захотели вылезти наружу, и я привычно свесился с кровати. Только на этот раз все было гораздо хуже. Жидкости, которую можно было исторгнуть, в организме уже не осталось, и меня рвало всухую — воздухом, который вдруг стал шершавым, как наждак. Это было словно Круцио изнутри. Хуже! Ну хватит уже, хватит, хватит, хватит!..
Когда все закончилось, я уткнулся в подушку, выкинув все мысли из головы и сосредоточившись на глухих ударах сердца. Вот так, тише-тише, ниже-ниже, глуше-глуше… это как снимать боль от Круциатуса — главное, уговорить тело, что все уже позади, что боли больше не будет, а та, что осталась, скоро пройдет. Тише-тише, шепчут мыши, тише-тише, кот на крыше…Вот так, хорошо…
Боль понемногу стихала. Я с трудом разжал зубы — челюсть свело так, что мышцы не слушались. Хорошо хоть в этот раз обошлось без прокушенной губы. А вот пошевелиться я по-прежнему не мог. Может, стоило все-таки позвать Поппи?
Тр-р-ролль! Не Поппи, а Помфри! И не мадам, а мисс — она тогда еще не вышла замуж. Думай, прежде чем что-нибудь кому-нибудь ляпнуть — МакГонагалл вполне способна устроить показательную трансфигурацию человека в какое-нибудь малосимпатичное пресмыкающееся, если ты по привычке назовешь ее Минервой. Не говоря уже… Дамблдор! Надо рассказать все Альбусу! Он придумает, что делать, он…
Угу, Северус, только выясни сначала, успел ли ты наговорить ему всех тех гадостей после Визжащей Хижины? А даже если и не успел — ты ведь помнишь, как он к тебе сейчас относится? Думаешь, он поверит хоть одному твоему слову? Думаешь, он вообще станет тебя слушать?..
Нет, полагаться здесь можно только на себя. Итак, план действий. Первое: выяснить, как я попал в прошлое. Второе: узнать, почему. Третье: понять, как вернуться обратно.
Держать в уме. Первое: постараться не выдать тот факт, что я из будущего — если, конечно, меня не посетит желание безотлагательно ознакомиться с интерьерами психиатрического отделения Святого Мунго. Второе: постараться ничем не изменить будущего. Время, конечно, субстанция гибкая, но уж если порвется — мало не покажется никому. Третье: постараться вести себя, как пятнадцатилетний подросток. Боги и демоны, если бы я еще помнил, как я тогда себя вел? Смутно припоминаю, что был довольно-таки строптивым ребенком, постоянно огрызался и хамил учителям. И Альбусу, кстати, тоже… Не Альбусу, тролль тебя побери, а Дамблдору или господину директору!
Хлопнула дверь. Я даже не мог головы повернуть, чтобы увидеть, кто вошел — тело не слушалось, как у марионетки с обрезанными ниточками. Ненавижу быть таким беспомощным!
Кто-то подошел к моей кровати, остановился.
— Снейп, мать твою! Ты все тут заблевал, скотина!
А, Розье. Наорет, но потом позовет помощь.
— Какого тролля ты не пошел в лазарет, если тебе так хреново? Снейп, я к тебе обращаюсь!
Да неужели? И когда, интересно, до тебя дойдет, что я не могу ответить?
Розье, видимо, надоело впустую сотрясать воздух, и он перешел к активным действиям — ухватил меня за плечи и резко перевернул на спину. Тролль тебя побери, больно же!
Вообще-то, последнюю фразу я намеривался выкрикнуть вслух, но вместо этого из горла вырвался какой-то предсмертный хрип. Эван побелел и с криком «Подожди, я мигом!» рванул к двери.
Это было бы забавно, не будь мне так плохо. И мне совсем не нравилось, как у меня кружилась голова и дрожали руки. Только обморока не хватало.
Я вздохнул поглубже, пытаясь унять дрожь, закрыл глаза и стал ждать. А что мне еще оставалось?
Глава 5СЕВЕРУС
Как обычно, сознание вернулось внезапно и полностью — будто в голове зажгли люмос. Ценный дар — и вдвойне ценный оттого, что тело при этом продолжало спать. Просто удивительно, сколько важных сведений могут выболтать люди, когда уверены, что ты в отключке.
— …конечно, нужно еще посмотреть, что покажет Диагнозис, но это не похоже на яд.
Женский голос, тихий, напряженный. Знакомый или нет, понять невозможно — шепот сглаживал любые узнаваемые интонации.
— На заклинание тоже. Никаких следов Темной магии. Но что с ним тогда?
А вот этот голос я узнал сразу, даже несмотря на шепот. Значит, я все-таки в Хогвартсе! Что им от меня нужно? Ничего хорошего, если в этом замешан Дамблдор. А что, если это связано с Мертвой меткой? С тем, что здесь я уже Пожиратель? Например, они захватили меня, то есть,
взрослого меня, в плен, чтобы узнать о планах Темного Лорда, а
взрослый я сделал так, чтобы этого не случилось. А что, если это не я оказался в будущем, а наоборот, мой разум перенесся обратно в прошлое, когда я еще не знал никаких важных тайн?
Ух, аж голова кругом пошла! Спокойно, Северус, спокойно. Выводы будешь делать потом, а пока собирай информацию.
— Может, он просто отравился?
— Северус-то? Ни за что не поверю. Он любую отраву по одному только запаху определит. Я больше боюсь каких-нибудь проклятий.
— Альбус, может, все-таки переправим его в Больничное крыло? Там он все время будет у меня под присмотром.
— Поппи, ты же знаешь, как он относится к больничным палатам. Здесь он, по крайней мере, в своих комнатах, в привычной обстановке…
Поппи? Так это мисс Помфри? Значит, они не знают, что со мной? И у меня есть свои комнаты? Какого, спрашивается, гоблина я делаю в Хогвартсе? А самое главное — про Мертвую метку они знают? А если они ее сейчас увидят?!
Я так задумался, что когда моего лба вдруг коснулись прохладные пальцы, дернулся от неожиданности. Мисс Помфри тут же сказала мне прямо в ухо:
— Северус! Ты очнулся? Ты меня слышишь?
Похоже, притворяться больше смысла нет.
— Да, — буркнул я и открыл глаза.
Мерлин всемогущий, как же она постарела! Я ее совсем другой помню. А вот Дамблдор ни капли не изменился. Что, стареть уже некуда, пень трухлявый? И что он на меня так уставился!
— Северус, мальчик мой, как ты себя чувствуешь?
«Мальчик мой»?! С чего это он так со мной любезничает, будто я один из его драгоценных гриффиндорцев? Похоже, про метку он все же не знает. Или знает, но притворяется? Думает, стоит разок погладить меня по головке, и я тут же растаю и выложу все подчистую? Ха!
— Северус?
О, какой встревоженный голос! Прямо слеза прошибает. Какой талантливый актер пропадает в нашем дражайшем директоре. Ладно, мы еще посмотрим, кто кого обыграет.
Я прикусил губу и пару раз сглотнул. Потом хрипло прошептал:
— Лучше.
Мисс Помфри тут же поднесла к моим губам стакан с водой. Она всегда ко мне неплохо относилась, даже несмотря на то, что я из Слизерина.
— Северус, что произошло? — тревоге в ее голосе верилось больше.
И что мне на это ответить? «Ничего особенного, если не считать того, что я заснул в семьдесят шестом году, а проснулся тролль знает в каком будущем. А потом меня вдруг начало рвать, и я отключился»… А это мысль!
— Ме-… меня вдруг начало рвать, а потом я от… потерял сознание. — Бр-р, никак не привыкну к своему голосу, все время кажется, что я лишь рот открываю, а говорит кто-то другой.
Дамблдор с Помфри переглянулись. Знаю я этот взгляд. Сейчас спросят про эксперименты.
— Ты, случайно, не экспериментировал с зельями?
И почему все так уверены, что из моих опытов ничего путного не выйдет? Между прочим, мои рецепты проще и эффективнее стандартных! Конечно, побочные эффекты порой бывают непредсказуемыми, но это только пока. В конце концов, любая наука — это, прежде всего, эксперимент!
— Ладно, ладно, — замахал руками директор, приторно улыбаясь, — больше не поднимаю этот вопрос, не хмурься. Я знаю, что такой талантливый зельевар, как ты, не допустит ошибки со столь плачевными последствиями.
Он еще и издевается! Вроде бы я уже должен был привыкнуть к насмешкам, а все равно обидно. Ну ничего, смейтесь, смейтесь, пока можете. А я посмеюсь потом — на ваших могилах.
Наверное, взгляд у меня был весьма красноречивый, потому что Дамблдор убрал, наконец, свою слащавую улыбку и сказал серьезным тоном:
— Отдыхай, твои завтрашние уроки я отменил… нет-нет, даже не возражай! Я загляну к тебе после завтрака.
— И обязательно прими все зелья, что я оставила, — вмешалась Помфри, указав куда-то вбок. Как выяснилось, на прикроватный столик, заставленный бутылочками и пузырьками.
— Какие зелья? — с подозрением спросил я. Пить неизвестно что мне совсем не хотелось.
— Твои собственные! — раздраженно ответила она, но продолжила уже мягче. — У тебя сильное обезвоживание, и уровень лейкоцитов опасно низкий. Это из-за него у тебя такая слабость.
Ничего себе! Мне тут что, кровь пустили? Может, меня пытали? Может, такой фортель моя память выкинула после Круциатуса? Нет, не могу представить себе мисс Помфри в роли экзекутора. Только не ее.
Мне вдруг стало тяжело дышать — так хотелось взвыть от отчаяния. Что здесь происходит? Что мне делать? Как себя вести, когда подо мной тонкий лед, готовый проломиться при любом неверном шаге? Знают ли они, что мне пятнадцать? Что я Пожиратель? Что я их враг?
Помнится, Эванс как-то раз произнесла забавную фразу: «Я подумаю об этом завтра». И теперь, чувствуя, как у меня слипаются глаза, я повторял ее снова и снова.
Я подумаю об этом завтра.
Глава 6СНЕЙП
Я все-таки потерял сознание. Впрочем, оно и к лучшему — нет ничего приятного в том, как тебя левитируют в Больничное крыло, а вокруг хихикают и тычут пальцами. Очнулся я уже на больничной кровати и первое, что почувствовал, — прохладную руку на раскаленном лбу.
— Доведешь ты меня когда-нибудь до сердечного приступа, Северус, — раздался над ухом усталый голос. — Каждый раз, когда ко мне приносят кого-то в бессознательном состоянии, этим кто-то непременно оказываешься ты.
Эх, Поппи, это еще цветочки, ягодки пойдут, когда я закончу школу. Так тебе и не удастся от меня отдохнуть. Помню, пару раз ты на меня так орала, что я и вправду боялся, как бы тебе не стало плохо с сердцем.
Я открыл глаза — и заодно рот. Совсем забыл, какой, оказывается, молодой была Поппи в мои школьные годы. Зато хорошо помню, как она всегда обо мне заботилась. А ведь я ей тогда, наверное, даже ни разу «спасибо» не сказал. Скотина неблагодарная!
— Мисс Помфри, — позвал я, в последнюю секунду вспомнив, что по имени ее называть нельзя, — хотите, я вам Заживляющую мазь приготовлю? Я знаю, что Слагхорн не любит с ней возиться.
— Он много с чем не любит возиться, — проворчала Поппи и улыбнулась мне. — Спасибо. А пока выпей вот это — у тебя от обезвоживания поднялась температура.
Жаропонижающее зелье пахло липой, мятой и золотоглазкой. Правильно. А вот горький запах полыни был лишним. И его слишком поздно сняли с огня. Да уж, Слагхорн не перетруждает себя с приготовлением зелий для Больничного крыла — действует, и ладно.
Пока я пристально изучал сомнительные плоды трудов моего бывшего учителя, Поппи столь же пристально изучала меня.
— Не похоже на отравление, — бормотала она себе под нос, — и следов от проклятий тоже не вижу. Больше напоминает аллергический приступ. Северус, на что у тебя ВАР?
— Врожденная аллергическая реакция? На Веритасерум и его производные. Но это не ВАР — при аллергических приступах у меня отказывают легкие, а не желудок.
— Я все же проверю твою кровь на следы зелий, — озабоченно сказала Поппи. — Что ты ел или пил последние двенадцать часов? Рвота началась внезапно или тебя какое-то время тошнило? Судороги были? Кровь носом шла?
Я рассеяно отвечал на вопросы, одновременно сам пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку.
В чудеса я не верю. В совпадения тоже. Следовательно, если я попал в прошлое, то по чьей-то воле, и я сильно сомневаюсь, что воля эта была доброй. Не нужно обладать интеллектом Равенны Равенкло, чтобы догадаться, кому под силу совершить такое. Другой вопрос, зачем? Зачем посылать меня в прошлое? Предположим, Лорд узнал, что я больше не разделяю его темных идеалов, но тогда логично было бы ожидать изобретательных пыток и мучительной смерти, а отнюдь не этого… Ладно, оставим пока в стороне вопрос «зачем» и попробуем ответить на вопрос «как». Варианта три: зелье, заклинание или зачарованный артефакт. Но я никогда ни о чем подобном не слышал! Если прикинуть, как это можно осуществить… так, сначала нужно отделить сознание от тела, отправить сознание в прошлое и затем имплантировать на место уже существующего. Если модифицировать зелье Спиритус, то, пожалуй, можно изолировать сознание. Перемещение во времени… да еще и нематериальной субстанции… да к тому же на такой большой временной отрезок… возможно, что-то вроде чар Хронос, какие для Хроноворотов создаются. Имплантация… вот здесь сложней всего… подавить уже сформировавшееся сознание, заменить его другим… Одно неверное движение — и человек превращается в законченного шизофреника. Или вообще лишается какого бы то ни было сознания. Но, с другой стороны, ведь Лорду это удалось. И тут мы опять возвращаемся к вопросу «зачем». Зачем такие сложности? Что ему от меня нужно?
— Северус, хотя бы приличия ради изобрази некоторый интерес к собственной судьбе. А то создается впечатление, что твоя болезнь больше волнует меня, чем тебя. — Голос Поппи вырвал меня из замкнувшегося круга рассуждений.
— Я… я просто устал. В сон клонит, — нашелся я.
Поппи тут же засуетилась, заставила меня принять еще и Желудочную настойку вместе с Кровяным зельем (оказывается, Диагнозиз показал у меня малокровие), и опустила полог. Только я собирался воспользоваться тишиной и покоем для дальнейшего анализа сложившейся ситуации, как почувствовал, что меня самым бессовестным образом клонит в сон. Несколько минут я упрямо таращил глаза и тряс головой, но потом сдался на милость Морфея. Может, на свежую голову я что-нибудь придумаю? Может, когда я проснусь, все вернется на свои места?
Мечтай, Северус, мечтай…
Глава 7СЕВЕРУС
Когда я открыл глаза и понял, что все это мне не приснилось, то, признаюсь, нервы у меня не выдержали. На подгибающихся ногах я добрался до ванной комнаты, выкрутил краны до упора и заорал. Это был волчий вой отчаяния и ярости. Упав на колени, вцепившись в край ванны, я раскачивался и кричал. Проклинал, грозил, умолял, пока совсем не охрип.
Понемногу я приходил в себя. Как ни странно, истерика помогла прочистить мозги. Выпутавшись из серой хламиды (неужели я когда-нибудь по собственной воле надену этот ужас) и стараясь без необходимости не смотреть на свое бледное костлявое тело, я забрался в ванну и закрыл глаза.
Любую, даже самую неблагоприятную ситуацию можно обратить себе на пользу. Нужно лишь затаиться, дождаться подходящего момента и нанести удар — как змея. Хладнокровие и выдержка — вот мое оружие. И знание. Нужно собрать как можно больше информации. О себе взрослом. Об окружающих меня людях. О событиях, которые произошли за это время. Меня считают больным — прекрасно. Больше времени, чтобы порыться в бумагах. Хорошо бы еще сделать вылазку в библиотеку, но это, наверное, вызовет подозрения. Посмотрим.
Тут я вспомнил слова Дамблдора, что он зайдет ко мне после завтрака, и снитчем выскочил из ванной. Если кто и может заподозрить, что со мной творится, думал я, судорожно вытираясь, то это директор. В разговоре с ним нужно быть вдвойне осторожным, а я до сих пор понятия не имею, что делаю в Хогвартсе. Хотя… Дамблдор сказал что-то об уроках… точно, что завтрашних уроков не будет. Так я учитель? Вот это да! Пожиратель Смерти — учитель в Хогвартсе! Значит, директор точно ничего не знает о Мертвой метке. И какой же предмет я преподаю? Неужели ЗОТИ? О, представляю себе — я учу детишек проклятьям собственного изобретения! Нет, на такое даже этот выживший из ума филантроп не пойдет. Наверное, все-таки что-нибудь более безобидное… Зелья! Если уж их мог вести напыщенный индюк Слагхорн, то смогу и я. Постойте-ка, может, Дамблдор и не издевался, когда назвал меня «талантливым зельеваром»?
У меня начала выстраиваться новая версия. Вряд ли по собственной воле я стал бы работать в Хогвартсе. Но что, если я устроился учителем по приказу Темного Лорда, чтобы следить за директором? Раз уж я талантливый (и наверняка, известный) зельевар, то Дамблдор был только рад получить меня в штат. А я, чтобы узнавать более ценную информацию, мог бы втереться к нему в доверие. Это объясняет, почему он так со мной сюсюкается.
Одеваясь, я прокручивал эту версию в голове, рассматривая ее с разных сторон, и все больше убеждался в своей правоте. Да, тогда все становилось на свои места. Осталось поставить на место последнюю деталь головоломки — понять, почему я здесь оказался. Готов голову дать на отсечение, что это произошло неспроста. Но кто стоит за этим — директор или Лорд?
И тут, словно в ответ на мои мысли, в дверь постучали.
— Северус, — раздался невыносимо-жизнерадостный голос Дамблдора, — я могу войти?
Как же мне хотелось рявкнуть «нет»! Я сжал кулаки. Хладнокровие и выдержка, помнишь? Собрать информацию. Затаиться и ударить, как змея.
Я заставил себя разжать пальцы.
— Да, конечно.
Одеяние директора было под стать его голосу — такое же жизнерадостно-голубое с золотыми искрами. Вот ведь охота наряжаться шутом! Хорошо хоть я, слава Мерлину, не изменил своим привычкам — вся одежда осталась благородно-черной. Только количество пуговиц удручало. Из-за них я не успел застегнуть сюртук и набросить мантию. Палочку я в самый последний момент засунул за спину, под жилет. Доставать неудобно, зато не видно.
Не успел Дамблдор войти, как тут же принялся меня распекать. Помфри, видите ли, велела мне соблюдать постельный режим. Мало ли что она велела! Дай ей волю, она не выпускала бы меня из Больничного крыла весь учебный год.
С другой стороны, поведение Дамблдора подтверждало мою теорию — я успешно втерся к нему в доверие. Значит, нужно со всем соглашаться и постараться не закатывать глаза после каждой фразы директора.
Тот, тем временем, устроился в кресле у окна, жестом предложив мне сесть напротив.
— Хоть мы и не у меня в кабинете, все же возьму на себя смелость предложить чаю. Мальчик мой, я не раз напоминал тебе о важности утренней трапезы. Чашка кофе на пустой желудок, может, и бодрит, но завтрака отнюдь не заменяет. — С этими словами Дамблдор наколдовал не только чай, но весь пресловутый завтрак.
Есть не хотелось совершенно, но это отличный предлог во время беседы ограничиться кивками и мычанием. Так что я мужественно наложил себе полную тарелку. Судя по тому, в какой идиотической улыбке тут же расплылся директор, это был стратегически верный ход.
Впрочем, улыбка быстро сошла с его лица.
— Северус, не хотел спрашивать тебя при Поппи, но то, что случилось вчера, как-то связано с Волдемортом?
Мерлин и Моргана! Я чуть не подавился, услышав имя Лорда. Неужели он все-таки что-то подозревает? Меня замутило, и я смог лишь пожать плечами — боялся, что голос сорвется.
— Тяжело признавать, но школа сегодня не так надежна, как раньше. Конечно, все понимали, что когда в Хогвартсе появится Гарри Поттер, спокойные дни закончатся, но то, что все выльется в такой кошмар, никто и предположить не мог…
Что? Гарри…
Поттер? Ну конечно, без Поттера никуда! Не Джеймс, так какой-то Гарри. И что выкинул
этот Поттер? Покалечил кого-нибудь? Убил? Что должно было произойти, чтобы у Дамблдора наконец-то открылись глаза?
— Все это время атаки шли изнутри — по всей видимости, так произойдет и в этом году. Но через кого он ударит? И как? С одной стороны ты единственный источник хоть какой-нибудь информации о планах Волдеморта, но с другой я категорически против того, чтобы ты и дальше подвергал себя такой опасности. Том ведь может нанести удар и по тебе… или через тебя.
Как у меня при этих словах чашка из рук не выпала, сам не знаю. Что же это получается? Я шпионю не за Дамблдором? Я шпионю за Лордом?! Нет, нет, этого не может быть! Я никогда не предам Темного Лорда!.. И тут до моего сознания дошли последние слова директора.
Оставшаяся деталь головоломки встала на свое место. Теперь я знаю, кто и зачем послал меня в будущее.
Теперь я знаю, что мне надо сделать.
Глава 8 СНЕЙП
Да уж, мечтай, Северус, мечтай. Точнее не скажешь. Когда я проснулся, естественно, ничего не изменилось. Я все еще был в прошлом, мне все еще было пятнадцать и меня по-прежнему мутило. Ладно, мутило уже не так сильно, как прежде, но во всем остальном улучшений заметно не было. Похоже, придется смириться с тем, что какое-то время я проведу в Больничном крыле… и в прошлом.
По крайней мере, я хоть выяснил точную дату — часы в палате показывали не только время, но и календарь. Вторник, 14 апреля. До нападения в Диком Доме осталось чуть больше недели. Либо за это время я найду способ вернуться в будущее, либо мне предстоит пережить этот кошмар во второй раз. Воодушевляющая перспектива.
Воодушевлялся я ею вплоть до обеда, подплывшего к кровати на подносе. Когда я ковырял бифштекс, меня зашла проведать Поппи, а после обеда — сюрприз, сюрприз! — Эйвери. Мы никогда не были друзьями, так что его желание навестить больного товарища выглядело по меньше мере странным. Наверное, что-то нужно.
— Привет, — натянуто улыбнулся Эйвери. — Как ты себя чувствуешь?
И, похоже, нужно срочно. Ну-ну.
— Жить буду, — холодно ответил я.
Подыгрывать ему я не собираюсь.
Эйвери вздохнул и опустился в кресло у изножья кровати.
— А что с тобой случилось? Тут спрашивали…
— Да? Кто именно?
— Ну… МакГонагалл, например, — Эйвери неожиданно хихикнул. — На самом деле на Трансфигурации такая потеха вышла! Только мы расселись, кошка наша спрашивает: «А где мистер Снейп?». Я отвечаю: «В лазарете». «Что с ним?» — допытывается она. И тут Розье спокойно так говорит: «А он себе ночью вены вскрыл» — и так убедительно, что если бы я тебя утром не видел, сам бы поверил. МакГонагалл аж заикаться начала: «К-как вскрыл? По-почему?». А Розье и говорит: «Ну, он предсмертную записку оставил: “Я никогда не сдам Трансфигурацию, и жизнь моя теряет всякий смысл. Прощайте и не вините профессора МакГонагалл”». Как она на него зашипела — я думал, подскочит и глаза выцарапает. Нет, ограничилась тридцатью баллами. Зато смеху было!
— Да, очень смешно, — мрачно сказал я.
Мои провалы в Трансфигурации были притчей во языцех. Как я с ней мучался до шестого класса, вспомнить тошно, а потом хоп — и все сразу стало получаться. Почему меня на ней заклинило и что, в конце концов, выбило этот клин, так и осталось загадкой.
Эверет оборвал смех и смущенно откашлялся.
— Может, тебе принести чего?
Может, ты уже скажешь, что тебе нужно?
— Не надо. Меня сегодня вечером уже отпустят.
— Правда? — сразу оживился Эйвери. — Вот здорово! Тут… кхм… тут, Северус, такое дело… в общем, ты не мог бы сварить мне одно зелье?..
Ну кто бы сомневался! Прекрасно помню, как половина факультета бегала ко мне за зельями. Только благодаря этим заказам и удавалось сводить концы с концами — денег всегда катастрофически не хватало.
— Что за зелье?
В ответ Эйвери, отводя взгляд, протянул мне клочок бумаги.
— Мда, и где же ты подхватил эту забористую штучку? — спросил я, с трудом сдерживая смех. Теперь понятно, почему Эверет так нервничал — если он быстро не примет зелье, то вскоре вся школа будет в курсе его маленькой неприятности. А идти к Поппи за лекарством от венерической болезни и затем покорно выслушивать двухчасовую лекцию об опасности беспорядочных связей ему ох как не хотелось.
— Да так, — пробормотал Эйвери, неопределенно махнув рукой.
— Надеюсь, у тебя хватило ума не делиться столь драгоценным подарком с окружающими?.. О Мерлин, не смотри на меня такими глазами, Эйвери! Я имел в виду, не успел ли ты заразить кого-нибудь еще?
Этот вопрос поставил Эверета в тупик. Пока он судорожно вспоминал точные даты своих последних любовных эскапад, я прикидывал, как бы потактичнее намекнуть Поппи о необходимости внепланового медицинского освидетельствования старшеклассников. Троллеев Эйвери! И главное, никак не могу вспомнить, обращался ли он с этой просьбой к Прошлому мне (так я решил называть себя в изначально-пятнадцатилетнем возрасте). Точно помню, что это зелье я в школе варил, только не уверен, что на пятом курсе, и не уверен, что для Эйвери. Ладно, сейчас неважно.
Отослав озадаченного Эйвери составлять список осчастливленных любовников, я выбрался из кровати и отправился на поиски Помфри. Мне действительно некогда валяться в постели! Тролль бы с ним, зельем, но мне позарез нужно в библиотеку.
Далеко уйти я не успел — Поппи уже спешила ко мне, злая как пещерный тролль, со свитком в руке.
— Северус, признавайся, вчера ты опять экспериментировал с зельями? Я же тебя предупреждала! Анализ показал в твоей крови такое дикое сочетание компонентов, что волосы дыбом встают.
Неужели все-таки во всем виновато зелье? Тогда у меня появляется шанс вернуться обратно!
— Мисс Помфри, можно мне посмотреть результаты анализа?
Поппи поджала губы.
— Вообще-то, с этим свитком я собираюсь пойти к профессору Слагхорну и директору. Пусть полюбуются, что ты вытворяешь!
За годы общения (порой, весьма бурного) с Поппи я выработал тот единственно верный тон, способный воздействовать на нее в подобном состоянии.
— Мисс Помфри, — почти шепотом сказал я и подождал, пока она не посмотрит мне в глаза, — не надо. Пожалуйста.
У Поппи из моего времени при этих словах разглаживались морщинки у глаз и теплел взгляд. У молодой мисс Помфри морщин еще не было, зато выражение глаз менялось точно так же.
Она помолчала, вздохнула и протянула мне свиток.
— Требовать от тебя что-либо бесполезно, но прошу, будь осторожнее. В следующий раз все может закончиться гораздо плачевнее.
— Я постараюсь, — искренне ответил я.
Я и вправду не собирался в ближайшее время вновь оказываться на больничной койке. В течение недели мне необходимо отыскать способ вернуться в будущее.
И теперь у меня появилась надежда.
Глава 9СЕВЕРУС
На обыск ушел почти весь день. У Взрослого меня оказалось несметное число бумаг, а почерк у него еще более убористый, чем мой. И гораздо более острый — даже вместо точек над «i» стояли резкие наклонные штрихи, похожие на летящие стрелы. Почерк я изучил досконально — мне ведь предстояло его подделывать.
Львиная доля свитков была так или иначе связана с работой. Груды школьных сочинений и контрольных, учебные планы и совершенно бесконечные списки израсходованных и (мне что, больше делать было нечего?) испорченных ингредиентов и оборудования. Напротив второго столбца то и дело появлялась загадочная запись «Лонг.», иногда с двумя-тремя восклицательными знаками. В угрожающих размеров свиток, озаглавленный «Опись ингредиентов для зелий, хранящихся в кладовке кабинета зельеварения школы чародейства и волшебства Хогвартс. Часть 1», я даже заглядывать не стал.
Второй по величине кипой бумаг оказались мои (будущие) научные разработки и исследования, а также черновики статей и, судя по всему, комментарии к учебникам. Чрезвычайно интересно, но сейчас на это нет времени.
В третью стопку я сгреб все найденные письма — как я считал, мой главный источник знаний о Взрослом себе и мире, в котором он живет. Но не тут-то было. В письмах не нашлось ничего — ничего! — ценного. Благодарные или встревоженные послания от родителей учеников-слизеринцев, дурацкие записки от Дамблдора, праздничные открытки с формальными поздравлениями, нудная перебранка с редактором из «Ars Alchemia» по поводу неверно набранной формулы… А где личная переписка? Такое ощущение, что у Взрослого меня жизнь ограничивалась стенами Хогвартса. Ни близких, ни друзей, никаких контактов, не связанных с работой…
Мне стало не по себе. Так вот какой будет моя жизнь? Не слишком радужная перспектива. Хотя, быть может, я просто не храню личные бумаги там, где на них могут наткнуться посторонние. Вот только мне от этого не легче.
Последняя надежда оставалась на старый дневник, найденный в глубине книжного шкафа. Я завел его на третьем курсе и заполнял достаточно регулярно. Даже если впоследствии Взрослый я забросил дневник, там могли остаться записи, сделанные на последних двух курсах и, может, даже в университете.
Если уж не везет, то не везет во всем. Последняя запись в дневнике была сделана 22 апреля 1976 года — через неделю после того, как я в последний, как оказалось, раз заснул в слизеринской спальне под храп Розье. Ничем не примечательная запись, только почерк очень неразборчивый, как всегда бывает, когда я тороплюсь: «Мантикора задери МакГонагалл с ее Трансфигурацией! Ненавижу! В Хогсмиде купить 2 унц. пыльцы фейри. Блэк то еще трепло! Дракучая ива? Проверить». А дальше — чистые страницы.
Мордред и Моргана! Опять тупик! Теперь-то почему? Я был твердо настроен вести дневник как минимум до окончания школы. Я бы не бросил его без причины. Да, теперь понимаю, что чувствуют предсказатели, выхватив из будущего смутный образ. У них есть результат, но нет причин, приведших к этому результату. А без них он так и остается загадочной картинкой, которую можно толковать как угодно. Вот и я могу лишь гадать, что произошло.
Что мне известно наверняка? Что я Пожиратель, и что Дамблдор об этом знает. Что я Мастер Зелий, и что я преподаю в Хогвартсе. Что сейчас в школе учится некий Гарри Поттер, по всей видимости, наследничек Джеймса-всеобщего-любимчика-Поттера, и что из-за этого в школе небезопасно. Наверное, сыночек еще похлеще папочки оказался. Интересно, а детей других своих однокурсников я здесь увижу? Эйвери, Розье, Нотта? Или, Мерлин упаси, отпрысков Блэка и Люпина, не говоря уже о подхалиме Петтигрю? Узнаю ли я их? Мне ведь нужно обращаться к ученикам по имени — предполагается, что я хорошо их знаю.
И тут меня как ледяной водой окатило. Директор сказал только про один день отдыха. Значит, завтра мне придется вести уроки. Семь курсов, четыре факультета. Сотни учеников! А я только одного из них знаю по имени. Дементор меня поцелуй, да я себя выдам на первом же уроке! Что делать?
В критических ситуациях я всегда начинал соображать быстрее, так что уже через пару минут, расчистив место на столе и развернув пустой пергамент, я принялся за работу. Первый вариант я запорол, напутав с пропорциями, второй — переусердствовав с заклинаниями, зато с третьей попытки получилось то, что надо: зачарованный план кабинета Зелий. Я уже делал нечто подобное, но только не класса, а нашего дортуара. Когда ученики рассядутся за парты, над каждым местом появится соответствующее имя.
Разобравшись с одной проблемой, я с головой ушел в другую. Необходимо было заново просмотреть все рабочие свитки, чтобы отыскать среди них расписание уроков и планы занятий. Вот теперь я оценил дотошность Взрослого меня. Все пергаменты были пронумерованы и подписаны, так что мне оставалось только выбрать нужные. Ну, и прочитать их, естественно.
В три часа ночи, когда строчки принялись водить хороводы по пергаменту, а голова гудела как растревоженный улей, я сдался и пошел спать. Но не успел я закрыть глаза, как кто-то препротивнейшим голосом начал бубнить над ухом:
— Пора вставать… Опоздаешь… Пора вставать… Опоздаешь ведь… Пора вставать…
Троллев Малфой! Ему что, заняться больше нечем, как будить меня ни свет ни заря? Совсем крыша поехала, как старостой школы выбрали!
Потом я вспомнил, что пару раз Малфой наколдовывал над моей кроватью холодный душ, и нечеловеческим усилием воли разлепил глаза.
Что?.. А, ну да… я же в будущем. А спать мне мешал заколдованный будильник… на котором стрелка почти вплотную подошла к отметке "Первый урок".
Мантикора всех задери! Я выскочил из кровати как ошпаренный и бросился в ванную. Ну и видок у меня! Вылитый вампир — бледный, небритый, с темными кругами под глазами, а волосы такие, словно я и вправду давно уже мертв. В школе мне было плевать на то, как я выгляжу, но теперь-то я учитель, а к ним, уверен, предъявляются более высокие требования относительно внешнего вида. Если я попадусь на глаза Дамблдору с такой физиономией, он точно заподозрит неладное.
Никогда еще я не принимал душ и чистил зубы с такой скоростью. Бреющие чары, хоть и наложенные впервые, сработали безукоризненно, так что через пятнадцать минут я уже мог смотреть на себя в зеркало без содрогания. Еще десять минут ушло на застегивание бесчисленных пуговиц и пуговичек. На запонки терпения у меня уже не хватило. Набросив мантию и спрятав палочку, я оглядел себя в зеркале гардероба.
А что, не так уж и плохо. Я бы даже сказал, внушительно. Помни, Северус, ты взрослый, ты профессор, тебя уважают, а может даже и боятся, так что не сутулься, распрями плечи, ходи гордо и уверено, как Малфой. Да, это мысль! Веди себя, как Малфой, а в ответ на каверзные вопросы только криви губы и поднимай бровь. Ух ты, а здорово получается! Похоже, это выражение моему лицу не в диковинку. Итак, Северус, твой выход. Если Взрослый я мог шпионить, не выдавая себя, то и я смогу.
Никто ничего не заподозрит. Вперед!
Глава 10СНЕЙП
Я давно уже заметил, что сила твоего желания сделать что-то прямо пропорциональна желанию окружающих тебе в этом помешать. Заполучив в свои руки медицинский свиток, я хотел только одного — найти какой-нибудь укромный уголок и приняться за анализ. Но нет! Мало того, что Поппи терзала меня битый час, прогоняя мой несчастный организм через всевозможные тесты, так еще и бывшие коллеги словно сговорились подкарауливать в коридорах и вступать в непродуктивные беседы. С Флитвиком я еще старался говорить вежливо, со Слагхорном уже только угрюмо буркал «да» и «нет», а завидев в конце коридора Минерву, развернулся и позорно сбежал. Для полного счастья не хватало только наткнуться на Альбуса, который непременно вознамерился бы затащить меня на чаепитие с лимонными дольками вприкуску.
Против воли я усмехнулся и тут же сердито тряхнул головой. Не забывай, где находишься! В этом времени Альбус не пригласит тебя на чай, а Филиус не предложит сыграть в шахматы. И окажешься ты сейчас не в уютной тишине своих комнат, а гоблинском притоне, именуемом Слизеринским дортуаром. Если, конечно, по дороге не наткнешься на других гоблинов — из Гриффиндора. И в библиотеке не посидишь — после ужина она закрыта для учеников. Есть, правда, еще одна альтернатива — лаборатория, примыкающая к кабинету Зелий. Учеником я проводил в ней немало времени, особенно когда Слагхорн начал сваливать на меня свои обязанности по приготовлению зелий для Больничного крыла. Впрочем, сам он считал, что оказывает мне величайшую услугу, позволяя оттачивать навыки в зельеварении. Знал бы он, какие навыки я там оттачивал! Хотя, может, он и догадывался, но предпочитал закрывать на это глаза. Взаимовыгодная сделка: я молчу о том, что делаю его работу, а он не задает вопросов, на что еще я трачу школьные ингредиенты. Да, пожалуй, лаборатория — идеальный вариант.
Конечно же, спокойно дойти до нее мне не дали.
— Снейп! Стой! Стой, тебе говорят!
Ругнувшись сквозь зубы, я повернулся к спешащему за мной Малфою.
Как же, все-таки, непривычно видеть молодого Люциуса в школьной форме. Странно… он ведь старше меня на два года, и я всегда смотрел на него снизу вверх, а теперь он кажется мне таким мальчишкой! Вот сейчас, например, я отчетливо вижу, что ему от меня что-то нужно, и он сильно волнуется. А себе самому, наверное, он кажется непроницаемым, как сфинкс. О нет! Неужели он побывал в том же злополучном борделе, что и Эйвери? И сейчас попросит сварить то же зелье? Главное, не начать ухмыляться в ответ на его просьбу. Малфой злопамятен, как кошка.
— Ты куда собрался? — спросил Люциус, подозрительно прищурившись.
— В лабораторию, — ответил я, решив, что дело, похоже, в чем-то другом. Знаю я этот блеск в глазах. Он что-то задумал.
— Там ведь сейчас пусто? Хорошо. Пошли.
— Куда?
— В лабораторию твою. Нужно поговорить.
Ну да, если Малфою что-то нужно, то остальные должны в лепешку расшибиться, но исполнить требуемое. Спорить бессмысленно. Поэтому я даже и не пытался возражать, хотя внутри у меня все кипело. Ненавижу терять время на всякую ерунду!
Оказавшись в лаборатории, Малфой первым делом запер дверь, а затем наложил на комнату Заглушающие чары. Наблюдая за его действиями, я все больше мрачнел. Похоже, я знаю, о чем пойдет речь. Вернее, о ком.
— Ты выбрал крайне неудачное время, чтобы угодить в Больничное крыло, — несмотря на чары, Люциус говорил очень тихо, то ли осторожничая, то ли напуская таинственности. — Воскресной ночью я был у Темного Лорда. Он высоко оценил то, что мы уже сделали, и дал мне новые распоряжения. Для тебя целый список составлен, а ты слег на два дня! Если из-за тебя, Снейп, я вызову недовольство Лорда, пеняй на себя.
Не волнуйся, Малфой, я давно уже обвиняю во всем только себя. Да, я был безмозглым четырнадцатилетним идиотом, когда присоединился к Пожирателям, но это не оправдание. Я знал, что от меня потребуют сделать, но все равно согласился. Так что теперь стискивай зубы, Северус, и плати по счетам.
Поэтому я молчал на протяжении всей этой тирады и так же молча взял у Малфоя список. Да, в уме Волдеморту не откажешь: от меня требуется приготовить не сами зелья, а их основы. Даже если меня поймают на их приготовлении, доказать, что я делал что-то противозаконное, не удастся. Да захоти я сам признаться, все равно не смог бы определить, для какого именно зелья варю базу — так, ту же Костяную основу, указанную в списке, можно использовать как для Костероста, так и для Костелома. Кроме того, приготовление основы — процесс долгий, трудоемкий и порой крайне утомительный. Маститые или чрезмерно занятые зельевары часто перекладывают эту стадию работы на учеников, включаясь только на последних этапах. Зельевар, который работал на Волдеморта до моего прихода, обычно так и поступал.
В списке с десяток весьма непростых основ. Плюс лечебные зелья для Слагхорна. Плюс зелье для Эйвери. Плюс неизвестное зелье, обнаруженное в моей крови, которое нужно разгадать и повторить. Может, мне поселиться в лаборатории?
— Ну что, — нетерпеливо сказал Малфой, — тебе это по силам? Чего ты кривишься?
— Прикидываю, сколько времени на это уйдет.
— Можешь прикидывать, сколько угодно, но все зелья должны быть готовы к воскресенью.
— Я тебе не Парацельс, да и он не уложился бы в такой срок. Одну только Кровяную основу надо три дня готовить.
Малфой сузил глаза.
— Зелья должны быть готовы к моей следующей встрече с Лордом. Как ты этого добьешься, меня не волнует. Не уложишься — пожалеешь. — В голосе его зазвенела сталь.
— У меня даже нет всех необходимых ингредиентов, — попытался образумить я Малфоя, но Люциусом сейчас двигало одно желание — выслужиться перед Волдемортом, так что моих возражений он слушать не желал.
— Приготовь список, завтра пошлю кого-нибудь в Хогсмид.
— Но…
— Хватит, Снейп! У меня нет времени на пререкания. Я тебя предупредил. Список жду завтра утром.
Дверь за Малфоем захлопнулась. И очень вовремя — я уже замахнулся, чтобы запустить в него первой попавшейся под руку склянкой. Времени у него нет! Он только что задницу сам себе подтирает, а все остальное за него другие делают. А строит из себя Артура при битве под Камланном. Ладно, тролль бы с ним, сейчас есть дела поважнее.
Я развернул свиток со своим анализом крови и жадно впился глазами в строчки. Что за… Как там Поппи сказала, "дикое сочетание"? Оно не просто дикое, оно бессмысленное! Хотя… Я схватил перо и принялся подчеркивать ингредиенты, которые в результате составили… точно, Обонятельное зелье. Помню, экспериментировал я с ним как раз на пятом курсе. Но остальное! Драконья кровь, русалочья чешуя, черный корень… Мерлин, да как я после этой смеси вообще жив остался? Тролль, да как я вообще это выпил? Драконья кровь придает зелью характерный запах, который ни с чем не спутаешь. Не пил я ничего подобного!
И тут мне показалось, что у меня остановилось сердце. Я дурак. Законченный кретин. Идиот. Все мои гениальные умозаключения гроша ломаного не стоят. Как я мог не замечать очевидного, того, что все это время было у меня под носом?
Я держу в руках не свой анализ. Это анализ Прошлого меня из семьдесят шестого года. Это он выпил неизвестное зелье. И если то зелье действительно могло перемещать душу во времени, то это он должен был очутиться в будущем, вытеснив из тела мое сознание, а не наоборот.
Но… я не варил такого зелья на пятом курсе. Да, помню, задумывался о чем-то подобном, но это было уже в университете. К тому же, я все равно не довел тех исследований до конца. Но как тогда это объяснить? Или это зелье никак не связано с моим перемещением? Или… или…
Объяснение было на поверхности, но я никак не мог зацепиться за ту ниточку, которая распутала бы весь клубок. Где-то в моих логических построениях крылась ошибка, которая не давала мне этого сделать. Ну же, Северус, думай! Думай!
Потому что мне кажется, что времени у меня осталось немного.
Глава 11СЕВЕРУС
Сказать, что я волновался — ничего не сказать. Сердце в пятки уходило, стоило только бросить взгляд на тех, кого мне предстояло учить. Мерлин всемогущий, да они же мои ровесники! Станут ли они меня слушать? Смогу ли я заставить себя уважать? А вдруг они просто будут смеяться мне в ответ?
Чтобы немного успокоиться, я оторвался от, надеюсь, не слишком явного разглядывания будущих учеников и перевел взгляд на зачарованный план. Хвала Моргане, он меня не подвел: по мере того, как ученики рассаживались за парты, на плане появлялись их имена. Многие из них были мне знакомы. Забини, Паркинсон, Крэбб, Гойл… О, а вот и Малфой! Я взглянул туда, где должен был сидеть наследник древнего рода, и едва не фыркнул вслух. С первого взгляда ясно, кого в итоге Люциус взял себе в жены. Этот Драко — копия Нарциссы Блэк. Интересно, а характером он в кого?
Тут в класс вошли еще трое. Идущая первой девчонка, пробормотавшая в мою сторону «Здравствуйте, профессор», никого мне не напоминала, зато спешащий за ней высокий рыжий парень наверняка носил фамилию Уизли. Следом шел… Поттер. Джеймс Поттер.
В первую секунду я даже растерялся, но потом скосил глаза на план и точно, не успела эта троица усесться, как на пергаменте появились три надписи: Гермиона Грейнджер, Рональд Уизли, Гарри Поттер. Да, в отличие от Малфоя, Поттер пошел в отца. Про характер можно даже не спрашивать. Тоже, уверен, любит дешевые трюки — лишь бы только оказаться в центре внимания. Во время занятий за ним нужно будет следить особенно пристально, чтобы он не сорвал урок.
Ну ладно, пора начинать. Я поднялся из-за учительского стола, приготовившись, если понадобиться, рявкнуть на шушукающихся учеников. Но этого не потребовалось. Не успел я и рта открыть, как в классе воцарилась гробовая тишина. Пятикурсники сидели не шелохнувшись, как какие-нибудь первоклашки. Как их, однако, выдрессировали! Наверное, МакГонагалл, больше некому. Если, конечно, не сняли проклятье с должности ЗОТИ, и там, наконец, не появился преподаватель, способный отличить Аваду Кедавру от Вингардиум Левиосы.
— Сегодня вы начнете готовить Заживляющую мазь, — заговорил я, неотрывно глядя на шкаф у противоположной стены, лишь бы только не видеть напряженно смотрящих на меня глаз. — За этот урок вы должны сварить основу, а на следующем займемся непосредственно мазью. Инструкции в учебнике, в разделе «Лечебных зелий». Особое внимание обратите на пятый пункт — хотя в инструкциях этого и нет, предупреждаю: если не успеете добавить экстракт золотоглазки до того, как зелье закипит, можете не добавлять его вовсе. Лучше выливайте ваше варево и начинайте сначала. Кто не успеет за отведенное время сварить основу, получит сразу два «неуда» и на следующий урок может не являться. Кстати, хочу напомнить тем, кто еще не заглядывал в список вопросов по С.О.В., что Заживляющая мазь входит в число зелий, которые вы будете готовить на экзамене. Так что в ваших же интересах напрячь мозги и попытаться-таки следовать инструкциям. Всем все ясно? Приступайте!
Я перевел дыхание и рискнул обвести взглядом класс. Все по-прежнему сидели как зачарованные, только на лицах у гриффиндорской половины появилось какое-то обреченное выражение. Ну, оно и понятно — этот факультет никогда особым умом не отличался, так что напрягать им особенно и нечего. Запорют зелье, как пить дать! С другой стороны я, как профессор, смогу снять за это баллы. И, что самое приятное, никто и пикнуть не посмеет. Есть свои радости в профессии учителя!
Опустившись в кресло, я принялся уже в открытую наблюдать за своими ровесниками из этого времени. Ну надо же, двадцать лет прошло, а ничего не изменилось: Слизерин и Гриффиндор по-прежнему на ножах, девчонкам по-прежнему нет дела ни до чего, кроме сплетен, а учиться по-прежнему никто не желает. Хотя нет, есть одно приятное исключение! Кто бы мог подумать, что сын Люциуса будет с таким рвением работать на Зельях? Особенно, учитывая более чем скромные успехи его папаши на этом поприще. А вот еще более поразительный феномен: над зельем увлеченно трудится во-первых, девчонка, во-вторых, гриффиндорка. А в-третьих, готов поставить галеон против кната, она еще и грязнокровка — уж больно она мне Эванс напоминает, такое же выражение на лице: «В лепешку расшибусь, но докажу, что я ничем не хуже вас!». Эта точно сварит основу правильно, а вот ее дружки вряд ли.
— Уизли! — позвал я, когда стало понятно, что по своей воле рот он не закроет. — Вам известно, чем урок отличается от перемены? Тем, что на нем можно говорить только тогда, когда вас спрашивает преподаватель. Это, кстати, и остальных касается. Пять баллов с Гриффиндора за болтовню на уроке.
Все тут же заткнулись и с удвоенной силой принялись крошить ингредиенты. Нет, мне определенно нравится эта работа! Я не я буду, если к концу урока гриффы не потеряют пятьдесят баллов. Хотя… не покажется ли это подозрительным? Ведь если Взрослому мне нужно было втереться в доверие к директору, он вряд ли старался вызвать его недовольство. А Дамблдор во всем потакает своим драгоценным гриффиндорцам. МакГонагалл — и та справедливей. Ладно, ограничимся двадцатью пятью баллами. Может же кто-нибудь из этих недоучек взорвать котел? Слагхорн всегда снимал за это двадцать баллов.
Я как в хрустальный шар глядел. Не прошло и получаса, как котел у сидевшего за первой партой гриффиндорца угрожающе зашипел, забулькал и выпустил в потолок мощную струю грязно-красного цвета.
Я рванулся вперед с быстротой Ловца, заметившего снитч.
— Evanesco!
К счастью, зелье исчезло, не успев окатить окружающих. Зато я чуть не пропахал носом пол, запутавшись в эффектной, но слишком длинной мантии. Тролль побери! Убью этого недоумка!
— Ты, жертва эльфийского аборта! Ты читать умеешь? Или мозги совсем атрофировались за ненадобностью? Где в инструкции сказано про огневик? Черным по белому написано «огневка»! Это каким же надо быть идиотом, чтобы перепутать растение и минерал! Еще одна щепотка огневика, и с потолка стекало бы не зелье, а твои трухлявые мозги.
Остановило меня выражение лица несостоявшегося подрывника. Да он же сейчас разревется! Похоже, я немного перегнул палку. Я ведь как-никак учитель, так что про «жертву аборта» я, наверное, зря сказал. И про «трухлявые мозги» тоже. И на «ты» переходить не стоило. Теперь гриффы всей толпой побегут жаловаться на меня директору. Салазаровы яйца, Северус, когда ты научишься держать себя в руках?!
При такой плохой игре оставалось только делать хорошую мину. Развернувшись на каблуках так, что полы мантии взметнулись, как крылья, я направился к учительскому креслу, бросив через плечо:
— Двадцать баллов с Гриффиндора за вашу безалаберность… — как там его зовут… а, вспомнил, — мистер Лонгботтом.
Лонгботтом, хм… В памяти всплыл список испорченных ингредиентов с пометкой «Лонг». Так это была скорбная хроника испоганенных зелий Лонгботтома! Он что, на каждом уроке такое устраивает? Да, Взрослому мне не позавидуешь.
Сев за стол, я оглядел притихший класс. С гриффиндорской половины меня испепеляли взглядами Поттер, Уизли и эта, как ее там, Эванс номер два. Слизеринцы же, напротив, глядели с восторгом. Через пять минут после окончания урока и те, и другие растрезвонят о происшествии по всей школе. Жаль, что заклинание Забвения ко всему классу не применишь. Вот ведь пикси за язык дернул! Оправдывайся теперь перед Дамблдором.
— Что, все уже сварили основу? — После своей вспышки я снизил голос почти до шепота, но и этого оказалось достаточно, чтобы ученики пригнулись к партам, пытаясь спрятаться за котлами. — Тогда почему все бросили работу? Времени осталось не так уж и много.
Все тут же схватились за ножи и черпаки. Все, кроме Лонгботтома. Он уставился на котел с таким ужасом, как будто тот вот-вот был готов взорваться повторно. Сегодня он варить уже точно ничего не будет. Я быстро набросал пару строк мисс (то есть, уже мадам) Помфри.
— Мистер Лонгботтом!
Лицо у парня было совсем белым. Мерлин, да он не разревется, он сейчас в обморок грохнется.
— Отнесите эту записку мадам Помфри. Вещи захватите с собой. Мистер… — быстрый взгляд на карту, — Финнеган, проводите своего товарища.
Глаза у Лонгботтома стали круглыми от удивления, рот приоткрылся, словно он хотел что-то спросить, но вместо этого он неуверенно кивнул и стал собираться. Руки у него заметно дрожали. А ведь каждый урок котлы взрывает — мог бы и привыкнуть уже. Ладно, тролль бы с ним.
Остаток урока прошел без происшествий, так что я успел немного успокоиться и заодно придумал, что сказать директору. Свалю все на позавчерашнее отравление — они ведь все равно не поняли, отчего меня так скрутило, так что и перепады в настроении можно смело списать на него.
Ну что ж, первый урок прошел. Не скажу, что гладко, но прошел. Дальше будет легче. В конце концов, все, что мне нужно, — это немного времени, чтобы освоиться. А дальше время будет на моей стороне.
Глава 12_____________________________
О хорошем. Завязка кончилась, началось, собственно, действие. Поэтому и глава больше обычного :-)
О плохом. Я ухожу в отпуск и уезжаю в безинтернетовые места, так что следующая глава будет только через три недели.
_______________________________
СНЕЙП
— Снейп! Вставай, мантикора тебя задери! Вставай, опоздаешь!
Ах, какие до боли знакомые слова… Здорово я все-таки придумал зачаровать будильник так, чтобы с утра он надрывался голосом Малфоя. Тут захочешь — не захочешь, а проснешься.
— Я тебя предупреждал? Все, сам напросился. Pluvia!
И когда я кубарем скатился с кровати, спасаясь от внезапно хлынувшего на меня дождя, то моментально вспомнил все. Что будильник с противным малфоевским голосом остался в далеком будущем. Что привычка вскакивать, как ошпаренный, с постели на этот голос у меня появилась как раз после таких вот веселых заклинаний Люциуса. Что Малфой самолично будил меня потому, что в своих однокурсников, пытавшихся проделать то же самое, я пару раз спросонья запустил проклятьями. Что так безумно спать мне всегда хотелось из-за того, что ложился я обычно не раньше пяти утра. И что виноват в этом был опять-таки Малфой, который, судя по всему, считал, что у меня, как у индийского Шивы, четыре руки.
— Давай, Снейп, шевелись! До начала уроков двадцать минут, а Кошка точно снимет с тебя за опоздание баллы.
Малфой совсем помешался на соревновании за Кубок школы, воспринимая любое штрафное очко Слизерину как личное оскорбление. И разбирался с нарушителями соответственно. Он и меня отдал бы на «профилактическую беседу» Крэббу и Гойлу, не будь я ему так нужен здоровым и невредимым. Хотя, возможно, я предпочел бы кулаки Крэбба и Гойла персональному вниманию Люциуса.
Как, например, сейчас. Вот ведь изверг — даже одеться спокойно не даст.
— Ну, как продвигаются дела? — поинтересовался Малфой, многозначительно приподнимая бровь.
Конспиратор троллеев! Вот как спрошу сейчас на всю комнату «Это ты про зелья для Темного Лорда, что ли?» — будет знать, как играть со мной в шпионов.
— Продвигаются, — буркнул я вместо этого, застегивая рубашку. Возиться с галстуком не хотелось, поэтому я, не обращая внимания на осуждающий взгляд Малфоя, скомкал его и сунул в карман.
Мда, а ведь сам снял бы за такое нарушение не менее пяти баллов. Неудивительно, что Малфой скривился. Ничего, переживет. А мне лучше озаботиться тем, как пережить Трансфигурацию. За эти два дня я еще ни разу не использовал палочку, так что понятия не имею, каков теперь мой магический потенциал — как у взрослого или как у подростка. Если как у подростка, то на Трансфигурации мне придется несладко.
В класс я все-таки успел. Минерва не терпела опозданий, и когда я начал преподавать, то понял, почему. Нет ничего хуже прерванных в начале урока объяснений. От взбудораженного табуна, примчавшегося с завтрака или перемены, и так сложно добиться внимания, а уж когда приходится отвлекаться на опоздавших, то можно не сомневаться в том, что половина инструкций не будет услышана вовсе.
МакГонагалл разбирала бумаги, но вскинула голову, едва я вошел в класс. Анимаг, одно слово.
— Мистер Снейп, одну минуту.
— Да, профессор, — пробормотал я, тряхнув головой так, чтобы волосы упали на лицо. Лучше, если Минерва не будет видеть моего взгляда — она далеко не глупа и, в отличие от того же Малфоя, в глазах собеседника ищет отнюдь не собственное отражение. Она может заметить, что со мной что-то не так.
— Как вы себя чувствуете? — в ее голосе слышалась искренняя тревога. Я сначала не понял, почему, а потом заметил, как МакГонагалл скользнула взглядом по моим запястьям.
Троллеев Розье со своими шуточками! Даже я чувствовал бы себя не лучшим образом, узнав, что какой-то ученик из-за меня вскрыл себе вены, что уж говорить о переживающей за каждого ребенка Минерве.
— Все в полном порядке, профессор, — поспешил заверить я, невзначай вывернув руку так, чтобы стало видно гладкое запястье.
Она явно хотела сказать что-то еще, но вместо этого кивнула, отпуская меня. Надеюсь, мой вздох облегчения был не слишком громким.
Первая половина урока прошла спокойно — МакГонагалл объясняла общую теорию Уменьшения, а затем диктовала формулы для трансфигурации больших по размеру и весу объектов в меньшие. На второй половине она раздала оловянные кубки, которые следовало превратить в наперстки, и класс сосредоточенно забормотал на все лады «Deminuere».
Я сжал палочку в руке, сам удивившись той радости, которую испытал, ощутив привычное покалывание — признак того, что палочка фокусирует магическую энергию. Бросил быстрый взгляд на Минерву (отлично, отвернулась), на однокурсников (все заняты своими кубками) и прошептал:
— Deminuere.
И тут же отменил действие заклинания в надежде, что никто ничего не заметил. Что ж, теперь я знаю ответ на вопрос, остались ли мои способности прежними. И ответ этот лучше держать при себе.
Зелья, как это всегда бывало, стали и отдушиной, и пыткой. Мерное бульканье котлов и стук ножей по доскам обычно действовали на меня умиротворяющее, но все наслаждение от урока сводилось на нет присутствием гриффиндорцев. Ладно, если совсем уж честно, — Мародеров.
Альбус любит повторять, что я слишком драматизирую прошлое, но Альбус никогда не был в моей шкуре. Перед началом Зелий я напомнил себе, что всего через несколько лет Поттер погибнет, а Блэк пройдет все круги ада, так что за все их выходки им воздастся сполна. Более, чем сполна. К середине урока я решил, что Блэк еще дешево отделался, а к концу урока был готов заавадить обоих лично.
Что, во имя всех богов, я им сделал?! Они уже дважды испортили мне зелье, причем во второй раз я едва успел предотвратить взрыв, кидали мне в спину всем, чем только можно, заколдовали нож так, что я чуть не лишился пальца. И шипели угрозы, стоило Слагхорну отойти подальше.
— Ты покойник, Снейп!
— Давно тебе нос не ломали? Сегодня напомним!
— Ну все, ворюга, доворовался!
— Тебя со стен соскребать будут, понял!
— Мы тебе руки с ногами поменяем!
— Урод!
— Сволочь!
— Сопливус!
В общем, в третий раз зелье я испортил сам, потому что перед глазами плясали круги, а руки тряслись, как у алкоголика. Самоконтроль полетел ко всем гоблинам, еще немного, и я пошлю туда же все свои благие намерения, и выхвачу палочку.
Ублюдки, тупые самодовольные ублюдки! Краса и гордость Гриффиндора, тролль их за ногу! Полюбовался бы ты сейчас, Альбус, на своих благородных рыцарей.
Я даже не сразу понял, что урок закончился. Сдавать, по милости этих мерзавцев, мне было нечего, так что я просто сидел и ждал, пока класс опустеет. Эйвери задержался было, выжидательно глядя на меня, но я резко мотнул головой. Зелье я ему еще не приготовил, а разговаривать с ним (или с кем бы то ни было еще) мне сейчас не хотелось совершено.
— Северус, не ожидал от тебя такого результата.
Слагхорну было плевать на мои желания. Да и на меня тоже. Он же видел, что вытворяют Мародеры, не мог не видеть, но, как обычно, предпочел закрыть на это глаза. Поэтому я не стал что-то говорить в свою защиту, а просто пожал плечами.
— Думаю, тебе стоит больше практиковаться. Или, перефразируя классиков, насаживать мясо практики на кости теории. Лаборатория сегодня вечером будет свободна, так что, если хочешь отточить некоторые навыки…
— Угу, — пробурчал я, потому что Слагхорн ждал от меня хоть какой-нибудь реакции.
— Я подробно расписал тебе несколько составов, так что проблем с их приготовлением быть не должно. Просто следуй инструкциям.
Как же! Проблем с приготовлением зелий у меня действительно никогда не было — и именно потому, что я никогда не следовал инструкциям Слагхорна. Нет, он, конечно, не бездарь вроде Локхарта, но боится и на шаг отойти от учебника, устаревшего на несколько веков.
— Угу.
— Готовые зелья, как обычно, оставь на столе, я потом их проверю.
Да, конечно, проверит — и заодно отнесет в Больничное крыло. Кому он больше морочит голову, мне или себе?
— Ну что же, жду тебя сегодня в восемь.
— Угу.
В коридор я вышел, решая в уме дилемму: пойти на обед и затем на оставшиеся уроки или пробраться в спальню и проспать до вечера. Или, если сформулировать проблему иначе, что предпочтительнее: голод и разъяренный Малфой или усталость и взбесившиеся Мародеры?
Выбирать не пришлось. Не успел я завернуть за угол, как получил удар в грудь, а затем меня схватили за руки и потащили в боковой коридор.
Нужно освободить руки! Я резко дернулся назад, повисая на держащих меня руках и ударяя ногами под коленки атакующих. Есть! Взвыв от боли, оба отпустили руки, и я полетел назад, едва успев сгруппироваться и перекувырнуться через голову. Сбоку ко мне метнулся кто-то еще, но я уже был на ногах — с палочкой в руке и готовый к бою. Петтигрю (это оказался он) тут же отскочил назад. Крыса трусливая!
Поттер с Блэком уже поднялись на ноги и направили на меня палочки. За спиной, у выхода из узкого коридора маячил Люпин. Хреновая диспозиция, но бывало и хуже.
— Брось палочку, Снейп!
Размечтался! Мне жить еще не надоело.
Поттер вышел вперед.
— Можешь сколько угодно махать своей деревяшкой, все знают, чего ты стоишь в бою, — он наступал, и я инстинктивно сделал шаг назад, к стене. — Я спрошу всего один раз, и помоги тебе Мерлин, если начнешь увиливать! Где мой плащ?
Я ожидал чего угодно, но только не этого.
— Какой плащ? — озадаченно спросил я.
— Ты, ворюга слизерниская! — тут же взорвался Блэк. Его палочка уже искрила. — Это ты его спер, больше некому! Подглядел, как мы его используем, и стащил! Тебя единственного вчера не было на занятиях.
— Я был в Больничном крыле, недоумок!
— Ври больше!
— Отдай плащ, Снейп, — голос Поттера стал хриплым от ярости, — отдай сам или мы заставим тебя это сделать.
Я, наконец, сообразил, о чем они говорят. Кто-то стянул у Поттера плащ-невидимку! Неудивительно, что он рассвирепел. Слушать доводов рассудка он сейчас не будет. Надо выбираться отсюда, пока они окончательно не озвереют.
Поттер сделал еще шаг. Я тоже шагнул — но не назад, а в сторону. Так, чтобы Люпин оказался точно за моей спиной. Опасно, но Люпин всегда медлит, взвешивая «за» и «против», — промедлит и с ударом в спину.
Блэк ударил первым.
— Expelliarmus!
— Protego!
Заклятье срикошетило и ушло в потолок. Поттер вскинул палочку:
— Conjunctivitus!
Я снова выставил щит, отражая слепящую вспышку. Ну, давайте же, мне нужно оглушающее проклятье — у него радиус действия шире.
— Stupefy!
Есть! Вместо того, чтобы еще раз поставить щит, я нырнул вперед, под удар. Сзади вскрикнул и упал попавший под действие заклятья Люпин.
— Ах ты, сволочь! — Блэк рванулся вперед.
В бою надо сражаться, а не орать.
— Confundus! — И Блэк, потеряв равновесие, покатился по полу.
— Сириус!
Отлично, Поттер отвлекся на своего припадочного дружка. Где Петтигрю?
И только увидев круглые от удивления и ужаса глазки Петтигрю, я осознал, что творю. Пятнадцатилетний Северус Снейп не мог ТАК драться! Я научился этому уже после школы. Нужно срочно поддаться!
Я сделал вид, что споткнулся, и оперся об стену для поддержки. Ну, Поттер, давай — твой звездный час!
— Expelliarmus!
— Expelliarmus!
Двойное Разоруживающее! Кретины, меня же по стенке размажет!
Только чудом я успел прижать подбородок к груди, так что удар пришелся на спину. Воздух со свистом вырвался из легких, и я никак не мог вздохнуть снова. Блэк поднимался с пола с нацеленной на меня палочкой, его губы шевелились, но в ушах звенело так, что я уже ничего не слышал. Воздуха, воздуха! Мерлин, мне, кажется, отбило легкие. Воздуха!
Я сползал по стене, вцепившись в воротник рубашки, и одна мысль билась в голове.
Поппи будет в ярости.
