Глава 1: «Он – мой Друг?» Гермиона Грейнджер расположилась на подоконнике Астрономической башни, свесив ноги вниз, навстречу вязкой и тягучей пустоте. Внутри у девушки расползалась в точности такая же склизкая пустота, которая, подобно пауку, сплетала всё новые липкие сети, пытаясь опутать ими свою беззащитную добычу. Если недавно в сердце шла ожесточённая борьба за первенство между яростью и желанием, отчаяньем и обидой, то сейчас там воцарилось холодное снежное равнодушие. НИЧТО, как обрекла его Гермиона. Странное и по-новому привлекательное НИЧТО. Наверное, она просто-напросто устала от жужжащего роя назойливых мыслей, в последнее время кишащих в голове.
Поспешно затянувшись сигаретой, Гермиона подавилась резко ударившим в нос табачным дымом. Девушка закашлялась, и у неё на глазах выступили слёзы. «Твою мать!» - ругнулась она, отдышавшись, но тут же захлебнулась новым приступом кашля...
А с неба за чудачкой наблюдала полная кроваво-красная луна. Ночное светило не понимало, зачем людям нужны маленькие горящие палочки, которые, по-видимому, приносят им физические страдания, как приносили сейчас девушке, но в его привычку вошло ничему не удивляться. Луна многое повидала на своём веку, и ей надоели те мелочные корыстные проблемки, которыми изобиловали человеческие поколения. Она мечтала о лучшей для себя доле: кружиться меж ярких алых гигантов по Млечному пути… Поэтому возможность созерцать, не вмешиваясь в ход творящихся на Земле событий, служила некой наградой для луны.
Неожиданно круглая, словно блин, мечтательница почувствовала, как внутри кольнуло что-то острое. Это неожиданно пробудилась интуиция, упрямо твердившая, что история с девушкой будет иметь продолжение. Заинтересовавшись, что за история и какое продолжение она может иметь, луна поднапряглась и вспомнила, как впервые обратила внимание на юную густоволосую волшебницу, восседавшую теперь на подоконнике одной из башен громадного замка. Начинался учебный год. Для ночного светила он был очередным и никак не учебным, но вот для девчушки с ясными карими очами стал первым годом обучения в школе чародейства и волшебства Хогвартс… В силу своего опыта, луна могла знать наверняка – интуиция не подводит.
И по вполне закономерному совпадению Гермиона Грейнджер тоже предавалась воспоминаниям многолетней выдержки. Вздохнув, она зажмурилась, и перед глазами замелькали образы, мысли и ощущения дня, который она предпочитала в последнее время не вспоминать. Дня, который не раз благословляла. Дня, который проклинала… Дня, в который была перевёрнута старая, исписанная страница жизни девушки, и начата новая запись. Этот день стал точкой отсчёта.
- Что тут у вас происходит? – спросила Гермиона, глядя на разбросанные по полу сладости и рыжеволосого паренька, державшего за хвост питомицу – старую крысу Коросту. Буквально мгновение назад девочка впорхнула в купе Гарри Поттера и Рона Уизли. Но далеко не из-за шума, который ухитрились поднять мальчишки в пылу борьбы с Драко Малфоем, Крэббом и Гойлом, отнюдь нет...
Неторопливо прогуливаясь по длинным уютным коридорам поезда «Хогвартс-Экспресс», Гермиона приглядывалась к ученикам, то и дело снующим меж вагонов по каким-то неотложным неведомым ей делам. Девочка размышляла о том, как неплохо было бы подружиться с кем-нибудь, ведь она так устала от того, что в старой школе её дразнили Всезнайкой Грейнджер, Любимицей учителей... И никто не желал общаться с Гермионой, а она лишь выше задирала нос, пытаясь подобным образом скрыть свои обиду и боль. «Как об стенку горох, - раздавался свистящий злобный шёпот за её спиной. – Фу ты, ну ты! Нашлась Снежная королева!! Самовлюблённая гусыня!» Ответом сплетникам служило презрительное молчание...
Напряжённо всматриваясь в лица проходящих мимо людей, Гермиона ожидала некоего знака. Девочка представляла встречу с будущим верным Другом именно как предначертание судьбы – внезапный толчок в грудь, учащённое дыхание и прямой пронизывающий взгляд, будто незнакомец знает всю твою подноготную. И сердце отбивает ритм, знакомый, кажется, только вам двоим – тук, тук-тук, тук... Погрузившись в радужные грёзы, Гермиона перестала выискивать в толпе того, кого сможет в один прекрасный момент назвать Другом. Задумчиво опустила голову и не заметила, как навстречу ей прошествовала колоритная на вид троица, двое из которой толком не помещались в проходе и посему расталкивали, кого ни попадя. Вскоре Гермиона ощутила толчок, но с той разницей, что удар оказался вполне себе материальным, да и пришёлся на левое плечо. Как и все идеалисты, она была разочарована столь резким переходом от желаемого к действительному. Причём не к ПРАВИЛЬНОМУ действительному, каким оно представало в её мечтаниях.
Гермиона вскинула голову и... тук, тук-тук, тук... наткнулась на пронзительно-ледяной взгляд серых глаз. В равнодушных омутах мелькнуло нечто мимолётное, напоминающее интерес, и тут же растворилось в бесконечно м серебристом холоде. Тук, тук-тук, тук... Мальчик напротив вопросительно поднял бровь, благодаря чему его миловидное лицо приобрело скептическое, даже насмешливое выражение.
- Ну, что это МЫ встали на пути? Не соблаговолим ли МЫ отойти в сторону, дабы приличные люди могли свободно передвигаться по вагону??? – нарочито воспитанно осведомился он. Два бугая (мысленно Гермиона окрестила их Гориллами-Вышибалами) угодливо заржали, подобострастно пяля глаза на своего главаря.
Гермиона смутилась и, опустив голову, пробормотала что-то невнятное. Получилось нечто похожее на «Звни, пжалст!», на что белокурый (нет, Гермиона не смогла назвать мальчика белобрысым, даже после его заведомого хамства и грубости, – только белокурым) мальчик звонко рассмеялся, но через мгновение замолк. Будто колокольчик звякнул и упал наземь. В первый и последний раз Гермиона слышала искренний смех этого человека, и она то отчётливо запомнила.
- Крэбб, Гойл, пойдёмте! Нам здесь нечего ловить! – и мальчик в последний раз окинул Гермиону холодным взором. Возможно, ей померещилось, но взгляд незнакомца стал теплее, хотя и теперь льда в нём с лихвой хватило бы на оба полюса планеты. И... к равнодушию примешалось ДРУГОЕ. Что, Гермиона не осознала сразу, но поняла позже, заглянув назад через призму времени. ДРУГОЕ – это то, что, по мнению девочки, могло присутствовать только во взгляде Друга. Понимание и сожаление. Да, мимолётные, но всё же они БЫЛИ во взгляде незнакомого тогда белокурого мальчика. Или... Девчушка не хотела так думать, но, возможно, ей просто померещилось? Было поздно сомневаться – карты были разложены, ставки сделаны.
Находясь в прострации, Гермиона хвостом поплелась за троицей и угодила прямиком в самую гущу стычки. Сердце не переставало отбивать знакомый с недавних пор ритм: тук, тук-тук, тук...
Да, луна помнила, как и не в силах была забыть Гермиона. И теперь воспоминания мысленно проносились перед её взором, являя собой нечто горькое и приятное одновременно. Казались такими материальными, настоящими...
Гермионе оставалось только ждать и предаваться размышлениям. Определённо эта ночь будет долгой.
З.Ы. Вот так. Я уже давно пописываю фики, но впервые решаюсь выставить своё произведение на всеобщее оборзение – упс! – обозрение. =) Опять же, всё бывает «В первый раз». =))) Название, возможно, временное – прозаичное оно... Только вот нет ничего... гм... «постояннее», чем нечто временное. Все знают. И если кто-то будет читать это (ежели найдутся и такие), пуссь не полениЦЦа и накатает, что думает обо мне и моём фикшне. В смысле, только о фикшне! Уж не будем переходить на личности. =)
Глава2: «Начало».Как холодна эта ночь! Как холодна... Или девушка всего-навсего пытается оправдать то, что её руки дрожат, извлекая из пачки очередную сигарету? Дрожат так, что сигарета ускользает из пальцев навстречу завораживающей пропасти под ногами.
Воспоминания... Невозможно жить прошлым... Нельзя, неправильно! Проходит время, и события предстают в каком-то утопическом свете. Памяти человека свойственно идеализировать прошлое. И поэтому предаваться подобным размышлениям опасно, ведь это затягивает. И тогда вдвойне больнее возвращаться к реальности, не такой радужной и беззаботной.
Гермиона знала это, но сегодняшней ночью не могла остановиться. Она дала обещание самой себе, что распускает сентиментальные сопли и пускает розовые слюни, может, не в первый, но точно в последний раз. Нужно собраться с силами, скрыть слабость, пока не поздно. Пока до самого сокровенного никто не добрался. Но это завтра, потом, вслед за нестройными хороводами мыслей… А сейчас...
Подцепив-таки ногтем сигарету, чудом не последовавшую за предыдущей, Гермиона Грейнджер заклинанием зажгла на конце волшебной палочки огонь, на секунду ослепивший девушку. Как долго она восседает здесь, в кромешной тьме? Неважно... Гермиона прикурила.
Гермиона Грейнджер обеспокоено заглянула в купе, в которое зашли ранее Драко Малфой и его верные телохранители. Оттуда вот уже минут пять раздавались гневные выкрики и злобный шёпот. «Драко, его зовут Драко», - растерянно думала Гермиона, с трудом улавливая суть дальнейшего разговора. Послышался звук возни, начавшейся, кажется, после того, как за репликой Малфоя «Тебе... ни к чему дружить с теми, кто... не достоин. Я помогу тебе разобраться», последовало холодное замечание Гарри «Спасибо, но думаю, что сам смогу понять, кто чего достоин»... Тогда Гермиона грустно подумала, что магический мир, впрочем, как и магловский несправедлив. Ну чем, чем этот Поттер лучше неё? Наверное, тем, что уцелел после смертоносного заклинания Сами-Знаете-Кого, да ещё и, по-видимому, отправил злого волшебника на тот свет. Но неужели это послужило причиной? Нужно было немедленно в этом разобраться.
Мимо прошествовал Драко Малфой со своей свитой. Его щёки пылали, а от взгляда наверняка бы окаменел и сам василиск. Он даже не обратил внимания на Гермиону, пугливо прижавшуюся к стене. Её Друг, ЕЁ Друг был действительно зол. «Поттер, - презрительно выплюнул Драко. – Да что он о себе возомнил?» У Горилл-Вышибал хватило ораторского запала только на то, чтобы приоткрыть рот и промычать нечто невразумительное, показательно пожав при этом плечами. Хотя сложно было бы ожидать от них каких-либо речевых изысков.
«И вправду, что этот Поттер воображает? - Гермиона быстро окинула взором худощавого немного сутулого черноволосого паренька. – Ничего особенного. Но ведь внешность – не главное, все говорят. Зеркало души - это...» И она перехватила взгляд ярко-зелёных, почти изумрудных глаз, в которых читались удивление и интерес. Нет, и тут ничего особенного. Возможно, где-то в самой глубине сознания у неё будто прозвенел колокольчик, но чуть слышно. Сердце не ускорило ритма, не забилось чаще. Стало ясно, что известность Гарри послужила единственной причиной для Драко. Стало обидно и грустно...
Ответив на почти неприкрытую грубость рыжеволосого, Гермиона развернулась и пошла прочь. Подальше от злосчастного купе, подальше от Мальчика-Который-Выжил. Подальше от самой себя и собственных мыслей. Подальше...
Сигареты закончились. Обидно. Вдвойне обидно было то, что добрую половину девушка выронила из рук. «Дырявая башка! Неуклюжая дура!» - выругала себя Гермиона. С собой она предпочитала не церемониться.
«Акцио сигареты!» - внятно произнесла гриффиндорка. Её громкий голос нарушил давящую на уши тишину. Эхо, затаившееся в коридоре, охотно откликнулось, но тут же затихло, гонимое сумрачным безмолвием.
Гермиона Грейнджер терпеливо ждала...
Учебный год в Хогвартсе начался. Гермиону распределительная Шляпа определила в Гриффиндор. Если сперва новоявленная гриффиндорка искренне радовалась этому, то когда Драко Малфоя направили в Слизерин, от её радости не осталось и следа. Гриффиндор и Слизерин – враждующие факультеты. Фортуна вновь гадко усмехнулась, указывая девочке на её место.
С самых первых занятий стало понятно, кто претендует на звание самого активного и прилежного ученика. Во-первых, привычка тщательно готовиться к урокам осталась ещё с магловской школы. Во-вторых, это было попыткой завладеть вниманием и уважением Драко Малфоя. Надо сказать, тщетной попыткой. Как Гермиона не закусывала губы до острой боли, до крови, пытаясь не дать себе заснуть над книгами, ничем, кроме язвительных насмешек, она не была удостоена. Гермиона расстраивалась, но виду не подавала. Сквозь усталость и пелену слёз продиралась спасительная мысль «Он ещё заметит меня».
И Драко замечал. Только не так, как жаждала того Гермиона. Это были всего лишь жалкие подачки, бросаемые им как куски тухлого мяса голодной собаке. По большему счёту, ему было всё равно. Гермиона с ужасом и печалью осознавала это. Не могла остаться наедине с собой, своими мыслями, которые беспощадно рвали на куски её существо... И приятелей не было, чтобы отвлечься. Никто не хотел общаться с зазнавшейся заучкой. А ведь окружающие даже не пытались заглянуть за личину, которую Гермиона каждое утро с ненавистью и отвращением надевала на себя.
Так, в каждодневном бреду, в ежесекундной пытке Гермиона просуществовала до конца октября. Она даже не следила за числами. Да и названия дней недели необходимы были ей только за тем, чтобы отслеживать расписание предметов. Чтобы привлечь его внимание, привлечь внимание, внимание, внимание... В бреду, как зомби, на ежесекундной пытке...
Кто-то с силой толкнул дверь аудитории. Сонная, Гермиона не успела вовремя отскочить. Удар. Резкая боль. Гриффиндорка охнула и схватилась за ушибленный лоб. Внезапно разыгралась жуткая мигрень, методично, словно кувалдой, стучавшая по вискам и застилающая всё перед глазами. Жалобно поскуливая, девочка нянчила ушибленный лоб. Глухо, будто из-под подушки, до её слуха долетел злобный жестокий смех. «Ха! Крэбб, надо было помощнее хлопнуть дверью! Тогда бы в Хогвартсе стало занудой меньше и привидением больше», - торжествовал чей-то голос. Даже не поднимая взгляда, гриффиндорка могла наверняка сказать, кому принадлежат эти слова. Этот голос был самым родным... Сердце Гермионы, такое живое, трепещущее и такое беззащитное, словно полоснули лезвием... Закапала невидимая кровь, заливая и пачкая самое святое – надежду...
Дальше – как во сне. Гермиона мчалась, не разбирая дороги, то и дело сталкиваясь с другими учениками. Те лишь недовольно цыкали, шипели на неё, как змеи. Чужие. Все. Кроме него, Друга. Сборище равнодушных к горю окружающих людей. Сизая безликая толпа. Стадо... И он тоже равнодушен. Но ненадолго. Она обязательно добьётся его расположения. Любыми методами.
Гермиона врезалась в Гарри Поттера. Кажется, тот обеспокоено посмотрел на неё. Наверное, принял на свой счёт. Точнее, на счёт своего закадычного друга Рона Уизли, рыжеволосого. Тот недавно передразнивал девочку... Ах, какая это глупость! Какая ей разница, какое ей дело до этих безмозглых самоуверенных баранов?
Ноги сами принесли Гермиону в женский туалет. Как будто желая избавиться от пережитых событий, пережитого ею позора, гриффиндорка машинально сунула два пальца в рот, склонилась над унитазом... И это помогло. Где-то на подсознательном уровне жест был расценен, как требуемое избавление.
Находясь в каком-то трансе, девочка сидела на крышке, раскачиваясь взад-вперёд. Не пыталась сдержать рыдания. Потому что была не в силах сделать это. Потому что сама так хотела.
Жуткая вонь привела Гермиону в чувство. Зажав нос, она вышла к умывальникам. Её поджидал внушительный, но не очень приятный сюрприз. Горный тролль. Гермиона закричала. Тролль был глуп, тролль был туп, но дубиной он орудовал прямо-таки виртуозно. К тому же, очень не любил шум...
Сначала ловко ускользая из-под ударов кувалды, затем уже еле-еле, Гермиона меланхолично следила за кровожадной тварью, с ожесточением крушащей туалет. «Это происходит не со мной. Не верю. Пусть меня убьют... Может, тогда он обратит на меня внимание?» - Гермиона продолжала думать на автомате. (Ыгы, или на пистолете! =) )
Внезапно в помещение ворвались Гарри Поттер и Рон Уизли. Даже сейчас пресловутый герой со шрамом маячил перед Гермионой! Каким-то чудом расправившись с троллем, мальчишки радостно глядели друг на друга. Застенчиво косились на Гермиону. Судя по всему, ждали от неё каких-то благодарственных речей, милых слов... «Не дождётесь! – с остервенением думала девочка. – Лучше быть размазанной по кафелю дубинкой вонючего зелёного урода!» Пауза явно затягивалась. Молчание грозилось перейти уже в форменное хамство, но тут в очередной раз распахнулась дверь женского туалета, и зашли преподаватели.
Гермиона с затаённым злорадством наблюдала за тем, как Поттера и Уизли буквально засыпают каверзными вопросами. По-видимому, её слово станет последним. О да! Она отомстит им, ох как отомстит!
Гермиона было открыла рот, чтобы с потрохами заложить противную парочку, как вдруг в голове мелькнуло: «Поттер всегда в поле зрения Драко. Всегда. Он горазд попадать в переделки... А если я буду ВМЕСТЕ с Поттером? Всегда в поле зрения, абсолютно всегда...» Это решило всё. К тому же, появился единичный шанс завести приятелей. Как заводят рыбок или попугайчиков, чтобы не было скучно. Или одиноко. Чтобы окончательно не сойти с ума...
Гермиона ждала... Курила – она получила вызываемые заклинанием сигареты. И снова ждала. И снова курила...
З.Ы. Как всё-таки отзывы благоприятно влияют на работу над фиком! Например, положительные настраивают так, что хочется получать их ещё и ещё. Отзывы с обоснованной критикой заставляют кропотливо работать над собой, стараться быть лучше. В общем, отзывы – всегда хорошо.
Black Ket (Чёрный Кисс-Анимаг), кр-р-ровавым сценам однозначно быть! Как же без родимой кровушки? Я же форменный садист. =)
Мариат, меня саму иногда собственное занудство добивает. Я, в принципе, и задумывала, что с каждой главой страсти должны накалятся. Посмотрим, как мне удастся мою задумку воплотить. Введение – а без него, как я считаю, не обойтись не одному произведению – весчь скучная. Буду совершенствоваться. По крайней мере, буду стараться. Чесслово!
Аноним, V.I.Princess... Спасибо! =)
Хе. Дык вот. А главы всё длиньше и занудливей… =) Всю ночь вчера чепятала. Вы уж не обессудьте, если обнаружите ашипки или нестыковки.
Глава 3: «На холодной луне…»«Чтобы не забыть слова,
Говорю сама с собой.
Может, я сошла с ума –
Выход странный и простой?
Чтоб себя не разменять
На остатки прошлых лет,
В глубь ночи пришлось бежать –
Это был толпе ответ…»
Гермиона тихо пела севшим от табака голосом, приятно щекотавшим чей бы то ни было слух. «С песком» - так обычно называют подобные голоса. С хрипотцой.
«Так привольно мне
На холодной луне,
В звенящей тишине,
Прозрачной полутьме,
С собой наедине…
Всегда наедине…»
Девушке нравилось вот так сидеть, любуясь на далёкую равнодушную луну. Думать о том, что сама всего-навсего песчинка во Вселенной. Фантазировать о космосе, других планетах, параллельных мирах… И пугаться глобального и неизвестного, что свойственно всем людям. Опять фантазировать. И петь…
«Я сама решила так,
Загнала себя в капкан,
Лишь сама себе я враг,
То был мой самообман.
Но дороги нет назад,
Этот мир – моя тюрьма,
Мой отныне маскарад –
Я и чёртова луна…»
Луна, наблюдавшая за Гермионой Грейнджер, тщательно вслушивалась в слова песни. Ночное светило было крайне раздосадовано тем, что её считают холодной и равнодушной. Не такая уж она и равнодушная… Обратила ведь своё царственное внимание на эту никчёмную девчонку! А она… Неблагодарная!
«Так привольно мне
На холодной луне,
В звенящей тишине,
Прозрачной полутьме,
С собой наедине…
Всегда наедине…»
Да, Гермионе действительно нравилось петь. И вспоминать… До крови расчёсывая старые раны. Ковыряя в них пальцем. Посыпая солью… Девушка и сама порой изумлялась тому, что она, оказывается, мазохист где-то в глубине души.
Неправда, что воспоминания меркнут, если их постоянно прокручивать в уме. Они остаются такими же болезненными. И сладостными. Где-то радостными, где-то грустными. Воспоминания просто остаются.
Отныне юная Гермиона «дружила» с Гарри Поттером и Роном Уизли. Историю с троллем, произошедшую в канун Хэллоуина, преподаватели, по-видимому, хотели замять, но тщетно. Ведь если тайна известна лишь одному, она навсегда останется тайной. Тайна, о которой знают двое, ещё может остаться таковой. А тайна, открытая троим, уже не тайна. Вскоре весь Хогвартс упоённо шушукался за спинами «героев», чуть ли не с обожанием и умилением глядя им вслед.
Гермиона надеялась, что это небольшое приключение отзовётся в Малфое хоть каким-то маломальским интересом. Но слизеринцу было, похоже, глубоко плевать на подвиг гриффиндорцев-первокурсников. Разве что однажды за завтраком Гермиона почувствовала на себе чей-то пытливый взгляд. В спину девушки будто впивались ледяные буравчики. Она резко обернулась к столу слизеринцев и с показной дерзостью заглянула в глаза белобрысому мальчишке, который, прищурившись, оценивающе смотрел на гриффиндорку. Тук-тук, тук, тук… Сердце заметалось в грудной клетке. Стараясь ничем не выдавать свои эмоции, Гермиона заставила себя надменно усмехнуться. Драко Малфой, будто опомнившись, потряс головой и высокомерно воззрился на девчонку. Тук, тук-тук, тук… Гермиона обязательно расклеилась бы, если бы Гойл тотчас не ткнул локтем в бок Драко и благополучно не отвлёк его. Гриффиндорка мысленно торжествовала – она, наконец, удостоилась хоть какого-то знака внимания.
На этом, пожалуй, список небольших побед, толком не успев начаться, закончился. Гермиона утешала себя, крепилась, готовилась к тому, что вот-вот должно что-то произойти. Что-то доброе и сказочное. Но летели дни, недели, даже месяцы, и… не происходило НИЧЕГО. И снова – бессонные ночи за книгами, уныние, хождение по краю пропасти, в которой поджидало приветливое и терпеливое сумасшествие. Только теперь у Гермионы появились товарищи. Гарри и Рон жутко раздражали её нескончаемыми разговорами про квиддич, бесили легкомыслием и безалаберностью, надоедали просьбами помочь с домашней работой. Но вскоре девчонка с удивлением обнаружила, что, несмотря на назойливость Поттера и Уизли, она по-своему привязалась к ним. Своими непринуждёнными беседами мальчишки отвлекали Гермиону от ненужных мрачных размышлений, и когда толпы тупиковых мыслей теснили её разум, она перегораживала им дорогу образами Гарри и Рона. И мысли отступали, скрежеща острыми плотоядными зубами, чтобы возвратиться позже и вновь наткнуться на непреодолимый барьер.
И только во сне Гермиона была беззащитна и уязвима. Именно тогда успешно сдерживаемые днём страхи и сомнения буйствовали. Гриффиндорку терзали кошмары. Она кричала, ворочалась и нервно теребила одеяло. Благо, соседки по комнате засыпали мёртвым сном. Правда, пару раз Гермиона просыпалась оттого, что Лаванда Браун и Парвати Патил трясли её за плечи. С обеспокоенными и, в то же время, весьма недовольными лицами они сообщали девочке, что та кричала во сне. Вяло интересовались, что послужило тому причиной и, не получая внятного ответа, расходились по кроватям, мягко и настойчиво прося больше не вопить. Затем заботливые соседки мгновенно вырубались, не забывая накрывать головы подушками…
Гермиона помассировала шею – её связки просто-таки горели. Так всегда было, когда девушка пела. Жаль, что она не догадалась прихватить с собой гитару! Заклинанием же вызывать инструмент было, по меньшей мере, неразумно. Это не сигареты, которые способны вписываться в повороты, не соскребая пыль со всех подряд углов.
Глубоко вздохнув, Гермиона закрыла глаза и откинулась на неровную поверхность оконной рамы. Образы перед глазами замелькали с удвоенной скоростью…
И так практически всю первую половину учебного года. В полусонном бреду, через сумрак которого лишь иногда пробивался неяркий свет, сразу угасающий. Если бы не Рождественские каникулы, на которые Гермиона уехала к родителям, она бы окончательно съехала с катушек. Хотя на то, чтобы узнать, останется ли Драко Малфой в Хогвартсе, ушли килограммы изворотливости и тонны хитрости. Убедившись, что слизеринец также уезжает к родителям в своё фамильное поместье, Гермиона вздохнула с облегчением. Быть может, это к лучшему? Возможно, она забудет обо всём. О нём. Но что не вызывает сомнения, девочка восстановит душевное равновесие, порядочно расшатанное за первый семестр обучения.
И действительно. Спустя две недели Гермиона Грейнджер вернулась в школу чародейства и волшебства отдохнувшей и радостной. Она честно старалась не думать о Малфое, ловко преобразовывая любые мысли о мальчишке в тоску по Гарри и Рону. Девочка день изо дня подпитывала в себе нежность к товарищам, придумывая им новые и новые прекрасные характеристики. И постепенно она привыкла к пусть обманчивой, но спокойной и радужной реальности. Она смогла взять себя в руки.
Краем глаза улавливая до боли знакомую белобрысую (да, теперь только белобрысую, и никак больше) шевелюру за обеденным столом Слизерина, слыша ехидные шуточки на уроках, Гермиона старалась дышать ровно и размеренно. Тук, тук, тук… Постепенно восстанавливая привычный ритм сердцебиения. Гриффиндорка с головой погрузилась в расследование о Николасе Фламеле и философском камне, что окончательно вернуло её в обыденное и не изобилующее болезненными рассуждениями русло.
Наконец она спала спокойно. Впервые за множество дней.
Если бы кто-то оказался сейчас на одной из площадок Астрономической башни, он бы подумал, что Гермиона, расслабленно полулежавшая на подоконнике, безмятежно спит. Но мимолётное впечатление исчезало, стоило бы нечаянному прохожему взглянуть на плотно сжатые губы, превратившиеся в тонкую полоску, и на яростно сжатые кулаки… А в остальном – идиллическая и мирная картинка. Полная луна посреди беззвёздного ясного небосвода, странная девушка и ночная тишина. Романтика, одним словом!
З.Ы. Игла, согласно моей задумке, в тексте идёт чередование смысловых блоков: то, что происходит в режиме реального времени (в смысле, для Гермионы – примерно в середине пятого или шестого, пока я точно не решила, курса), и то, что она воспроизводит в памяти (начиная с САМОГО первого дня обучения в Хогвартсе). Поэтому Короста присутствует в повествовании. Я немного подредактировала самое начало первой главы.
Fallen, как ты догадалась? =)
