Глава 1Название: Капли
Автор: tirmeilin
Бета: Robinson_Dakworth
Рейтинг: G
Главныe герои: Сириус Блэк, Ремус Люпин
Жанр: драма, angst
Саммари: «Люпин знал, что Сириус Блэк еще жив. Во-первых, если бы он умер, газетчики сразу же вспомнили бы об убийце, а во-вторых, Римус доверял своей интуиции, которая подвела его, кажется, лишь один раз».
Дисклеймер: все герои принадлежат Дж. К. Роулинг, а песня – великому ирландскому народу.
Статус: закончен.
Капли.
1.
Тяжелый стук зловонных капель о холодный каменный пол.
Кап-кап… Кап… Кап-кап…
Он слушал этот звук вот уже на протяжении тринадцати лет.
Кап-кап… Кап… Кап-кап… Кап…
Эти проклятые капли могли бы свести его с ума. Но не свели. Так же, как и не свели его с ума дементоры, влажно скользящие по прогнившему полу коридоров самой ужасной тюрьмы, какую только мог создать человек, - Азкабана.
Когда Сириус попал сюда тринадцать лет назад, двадцатидвухлетним мальчишкой, он был убежден в том, что не протянет в этой тюрьме и года. И он бы рассмеялся в лицо любому, кто посмел бы сказать, что через тринадцать лет он, Сириус Блэк, будет сидеть в своей камере № 35, не одичавший и не лишившийся рассудка. И сейчас он от души смеялся, когда думал об этом. От души, горько, смеялся, вспоминая себя тринадцать лет назад.
За эти годы Сириус очень многому научился: он научился терпеть, научился молчать, научился плакать. Он помнил, как это случилось в самый первый раз: непроизвольно, неожиданно, неизбежно. Просто в один момент он ощутил на своих впалых щеках горячую каплю. Соленую на вкус. Почему он плакал, он не знал. То ли он жалел Джеймса и Лили, то ли их осиротевшего сына, то ли себя, то ли Лунатика, который остался теперь совсем один. Лунатика, которого он подозревал в предательстве. Лунатика, для которого он сам навсегда сделался предателем. И убийцей. Безумным убийцей.
Кап-кап… Кап… Кап-кап… Кап…
Сириусу было очень больно вспоминать Лунатика. Его глаза, полные непонимания, отвращения и горечи, когда он пришел к нему… сюда… тринадцать лет назад… Больно и стыдно. Разумеется, Люпин приходил для того, чтобы самому удостовериться в его виновности. Понять… Нет… Попытаться понять, как он посмел… зачем… почему…
- Почему?..
Немой вопрос, слезами застывший в воспаленных глазах Римуса. Что он мог тогда ему ответить? Сириус лишь плотно сжал губы и с усилием покачал головой. Мог ли он сказать ему, что невиновен? После того как … После того как собственными же руками отдал Джеймса и Лили Волдеморту… Отдал в тот миг, когда заподозрил его, тихого, загадочного, и такого домашнего оборотня, в предательстве…
Кап-кап… Кап… Кап-кап… Кап… Кап-кап…
Сколько тысяч, сколько миллионов тысяч капель упало на этот грязный пол за тринадцать лет? Первое время Сириус пытался их считать, но сбился примерно на тридцать пятой тысяче. Тридцать пятая тысяча… 35-ая камера… Тридцать пять лет. Он не верил, не мог заставить себя поверить в это число. Тридцать пять лет. Нет. Не может быть. Ему либо двадцать два года, либо вечность. Ибо время остановило свой ход. Время не может течь в стенах это камеры. Да и за ее пределами тоже… Время должно было остановиться… Ему не может быть тридцать пять лет. 35…. Слишком странно округлое и уютное число… 35…
Кап-кап… Кап… Кап-кап… Кап…
Когда Сириус начинал ощущать бешеное головокружение от этого навязчивого звука, от свистящего дыхания дементоров, дежуривших у его камеры, страстно желающих насытиться его воспоминаниями, попробовать их вкус, проглотить их целиком, он превращался в собаку и лежал, опустив морду на лапу, изредка клацая зубами, в очередной раз упустив больно укусившую его блоху. И слушал стук капель, уже не сводивший его с ума, а навевавший блаженный сон без сновидений.
Кап-кап… Кап… Кап-кап… Кап… Кап-кап… Кап… Кап-кап…
Глава 2Римус Люпин проснулся от яростного стука капель дождя об оконное стекло. Он открыл глаза и резко сел на кровати. Ночь. Идет дождь. Не просто дождь – землю щедро поливал ливень. Вообще в этом году выдалось очень ненастное лето, походившее скорее на увертюру к осеннему унынию. Ветер дико завывал в окно, порывами бился о стекло, пытаясь ворваться в комнату.
- Люмос!
На конце палочки в чуть дрожащей ото сна руке Люпина зажегся, отражаясь в тусклых глазах оборотня, неяркий огонек, осветивший маленькую комнатку с ее скудным убранством. Римус встал, подошел к окну. Крупные капли бешено бились о стекло и в отчаяньи стекали по нему вниз бурными потоками.
Люпин посмотрел на часы. 2.05. Спать уже не хотелось, тем более что одна мысль настойчиво сверлила его мозг с самого пробуждения: он не мог вспомнить, что ему снилось. Но он прекрасно помнил, что это было нечто очень важное.
Интересно, что же?.. Люпин наморщил лоб, силясь вспомнить улетевший прочь сон. Что?.. Что?.. Что-то очень важное…
Возможно, даже слишком важное…
Он вздрогнул, услышав вдруг жалобное поскуливание за окном. Скулила собака. Бродячая или потерявшаяся, до смерти напуганная разгулом стихии, промокшая и замерзшая. Сердце Люпина заныло от жалости к ней. Можно было выйти и попытаться найти ее, он прекрасно знал, что без труда сможет это сделать. Так же прекрасно, как и то, что собака ни за что не подойдет к нему. Звери, как правило, очень боятся оборотней. Римус давно уже привык к тому, что любая попытка общения с животными оборачивалась для него неудачей. И он давно уже оставил эти попытки. Особенно же его боялись собаки, чуявшие в нем своего кровного врага, который был во сто крат сильнее их самих… Лишь одна собака никогда не испытывала ужаса перед ним, оборотнем. Буде он в человеческом обличье или в волчьем. Да и та собака была человеком, анимагом, который когда-то очень давно звался его другом, отчаянным Мародером Сириусом Блэком, тринадцать лет назад ставшим предателем и убийцей Сириусом Блэком.
Кап-кап… Кап…
Римус накинул на плечи изношенную мантию и вышел из дома в ненастье. Как он и рассчитывал, он быстро нашел ее: собака лежала, положив морду на лапу, под скамейкой у дороги. Огромная черная псина, продрогшая и смертельно уставшая. Люпин присел перед скамейкой и протянул к ней руку. Собака повела носом, резко раскрыла большие карие глаза, шерсть на ее холке встала дыбом, она предупреждающе зарычала и поспешно попятилась от руки Римуса.
- Не бойся… Я не причиню тебе вреда… Ты замерзла… Хочешь ко мне? У меня тепло и сухо, я могу развести огонь… я дам тебе поесть…
Люпин говорил мягко и вкрадчиво, с горечью осознавая между тем, что все его усилия безнадежны… Он глубоко вздохнул, увидев, какой ужас застыл в умных глазах собаки. Римус поспешно выпрямился и отошел от скамейки. Дождь жестоко хлестал его по лицу, крупные холодные капли собирались в ручьи и стекали за ворот мантии.
- Ладно, извини… Я все понимаю… - пробормотал он.
Собака, не сводя с него настороженного взгляда и не переставая угрожающе скалиться, вылезла из-под скамейки и, развернувшись, стремглав помчалась прочь, во тьму. Огромная черная псина, через мгновение безжалостно поглощенная серой завесой дождя.
У Римуса вновь защемило сердце. Слишком уж эта псина была похожа на Сириуса Блэка. Люпин немедленно попытался отогнать от себя мысли о Мягколапе, способные повлечь за собой вереницу совершенно не подходящих для двух часов ночи воспоминаний, и быстро зашагал к дому, опустив мокрую от дождя голову на грудь.
Глава 3Кап-кап… Кап… Кап-кап… Кап…
4.27. За два с половиной часа дождь уже успел успокоиться, и теперь капли редко и глухо ударяли о стекло.
Кап-кап… Кап-кап… Кап…
Римусу не спалось. Все же воспоминания одержали над ним верх. Они одолели его и накинулись на его измученную душу куда яростней, чем ветер, штурмующий окно.
Сириус… Сириус… Сириус…
Его незаживающая рана. Человек, совершивший поступок, находящийся за пределами его понимания. Человек, который все годы их дружбы носил маску, а затем в одночасье сорвал ее, демонстрируя всем свое истинное лицо, уродливое, скалящееся в циничной улыбке лицо предателя…
Нет… Нет!..
Вот уже тринадцать лет Римус не мог осознать этого. Осознать того, что его друг, их общий с Джеймсом, Лили и Питером друг оказался бессердечным предателем. И убийцей. Верным слугой Волдеморта. Да, у Сириуса было множество недостатков. Он бывал и жесток, и эгоистичен, но подлость никогда не входила в это число. Ни подлость, ни лицемерие. Напротив, непосредственность Сириуса, его детское чистосердечие в свое время вошли у Мародеров в поговорку. Сириус не умел лгать и притворяться. Нет… Видимо, умел. И прекрасно это делал много лет.
Кап-кап… Кап… Кап-кап… Кап…
Люпин сидел за столом при тусклом свете настольной лампы и разбирал газетные вырезки тринадцатилетней давности, касающиеся самого громкого события того года – смерти Поттеров, исчезновения Волдеморта и убийства Сириусом Питера Петтигрю и еще дюжины маглов.
Сириус мог быть жестоким. Не изощренно, но по-детски, прямодушно жестоким. Так простосердечно-жестоко он издевался на Снейпом, которого невзлюбил с первого взгляда. Так же простосердечно-жестоко он расправился с людьми, считавшими его своим верным другом.
В газетах писали о его безумии. Как Римусу хотелось верить в это!.. Так как ничем более он не мог объяснить себе то, что произошло тринадцать лет назад.
Кап-кап… Кап… Кап-кап… Кап…
Взгляд Люпин упал на фотографию Сириуса, украшающую первую полосу газеты. Фотография была сделана сразу же после ареста Сириуса. Безумный, дикий взгляд, рот, кривящийся то ли в усмешке, то ли в попытке закричать. На этом снимке Сириус был похож на затравленного, бешено озирающегося, вертящего головой в разные стороны в надежде увидеть что-то, что… станет знаком спасения или надежды на нее, зверя. Именно эта статья, окружающая фотографию со всех сторон, первой попала в руки Люпину тринадцать лет тому назад. Именно ее он сжимал, комкал в руках,когда вошел в камеру № 35…
Они ничего не сказали тогда друг другу. Сириус лишь обреченно смотрел на него, действительно походя на умалишенного. Но не слишком ли много боли и какой-то затаенной в глубине его синих глаз ярости было во взгляде Блэка для сумасшедшего? Римус не знал. Он шел в Азкабан, обжигаемый надеждой узнать правду. По глазам Сириуса, доверяя своему полузвериному чутью или еще не важно как. Но он потерпел крах. Люпин ничего не узнал. Ни-че-го. Для невиновного в запавших глазах Сириуса чересчур бурно кипела какая-то странная черная ярость, а для преступника, предателя, убийцы у него был слишком отрешенный, в какой-то мере даже блаженный, вид. И боль, слишком много боли, пульсирующей вместе с кровью под его бледной тонкой кожей. Настоящей, чистой, ужасающе сильной боли…
Римус запутался. Сириус не попытался тогда объясниться, он ничего ему не сказал. Он не хотел видеть его. Это Люпин почувствовал, едва войдя в его камеру. Понял и с того дня ни разу больше не приходил к нему.
Прошли годы. Все уже успели позабыть о маньяке-убийце Сириусе Блэке, верном слуге Сами-Знаете-Кого. До Римуса доносились скудные слухи о сыне Джеймса и Лили, учившемся в Хогвартсе. Магический мир уже успел позабыть о том, что был когда-то такой темный маг, называвший себя Лордом Волдемортом, перестали задаваться вопросами, исчез ли он навсегда и вернется ли когда-нибудь. Волшебники уже успели позабыть о том, как тринадцать лет назад друг предал своих друзей и собственноручно убил одного из них…
Но Римус все помнил.
Люпин знал, что Сириус Блэк еще жив. Во-первых, если бы он умер, газетчики сразу же вспомнили бы об убийце, а во-вторых, Римус доверял своей интуиции, которая подвела его, кажется, лишь один раз.
Кап-кап… Кап… Кап-кап… Кап…
Аккуратно сложив газетную вырезку, Римус встал из-за стола, вновь подошел к окну, растворил его и высунул голову в ночную ароматную свежесть, полной грудью вдыхая сырость ненастной ночи. Несколько крупных капель упало на его лицо.
Римус давно уже не плакал. Кажется, он просто разучился это делать. Слишком долго он подавлял в себе всю боль, все отчаяние, всю безысходность. И ему сейчас, именно сейчас захотелось заплакать. Сейчас, пока дождевые капли медленно ползут по его скулам вниз. Римус очень хотел. Но не мог этого сделать. Не получалось. Он поднял руку, чтобы вытереть с лица пресную влагу, и вдруг увидел всю ту же бродячую промокшую собаку, сидящую на обочине дороги и тоскливо взирающую на его дом. Видимо, ее одновременно и тянуло к нему, к свету и теплу его дома, и ужасала опасность, исходившая от волка, притаившегося в теле этого изможденного и слабого на вид человека. Внезапно Люпин часто заморгал и с силой сжал створку окна: он неожиданно для самого себя вспомнил, что ему снилось этой ночью, что не давало покоя с того момента, как он проснулся от стука капель о стекло, не досмотрев сон. Ему снился Сириус. Сириус, пытавшийся что-то сказать ему... еще тогда… тринадцать лет назад… а затем обернувшийся огромным черным псом и скрывшийся в тумане… Люпин резко захлопнул окно, так, что зазвенели хрупкие стекла в раме, и прижался горячим лбом к его холодной успокаивающей поверхности. Сердце бешено билось, подгоняемая спазмами острой душевной боли впалая грудь сама выгнулась, выпуская на свободу годами сдерживаемые рыдания. Впервые за тринадцать лет Люпин заплакал.
Кап-кап… Кап… Кап-кап… Кап… Кап…
Глава 4Проклятые капли!.. - пронеслась мысль в голове у Блэка, меряющего шагами камеру и насвистывающего под нос мотив ирландской застольной песенки.
Some say the Devil is dead, the Devil is dead, the Devil is dead, some say…
Сегодняшнее утро у Сириуса началось неплохо: он проснулся не от чавкающего влажного скольжения дементоров к его камере, – типичного утреннего приветствия голодных стражей Азкабана – а от навязчивого мотивчика этой глупой песенки, по странному стечению обстоятельств приснившейся ему.
Some say the Devil is dead…
К сожалению, Сириус помнил лишь одну только строчку и вот уже на протяжении нескольких часов кряду кругами ходил по камере, силясь вспомнить продолжение.
Кап-кап…
Капли сбивали с мысли, отвлекали от усилий вытащить продолжение песенки из лабиринтов памяти. Но он должен был, он был просто обязан его вспомнить. И одновременно с этим Сириус панически боялся восстановить ее в своем сознании до конца. Потому как просто не представлял, чем сможет занять себя после.
Some say the Devil is dead, the Devil is dead, the Devil is dead, some say the Devil is dead… and…
Кап!..
Застонав, Сириус остановился, прислонился к стене и, мученически схватившись за голову, медленно сполз на пол.
Проклятые капли!..
---------------------------------
Римус Люпин шел по коридорам тюрьмы Азкабан, сопровождаемый молодым, но уже неисправимо хмурым аврором. За ними скользил, распространяя вокруг себя зловоние и могильный холод отчаяния, дементор. Римус затылком чувствовал его неотрывный взгляд, от которого на лбу выступал ледяной пот, и крепко сжимал зубы, изо всех сил стараясь держать себя в руках и не давать воли воспоминаниям тринадцатилетней давности, способным стать лакомым куском для ужасного стража Азкабана, вырваться наружу. Не получалось. Воспоминания кинжалами пронзали его существо, с каждым поворотом, с каждым изгибов бесконечных коридоров он принимал очередной тупой удар прошлого. Люпин мрачно осознавал, что смог бы найти путь и без помощи сопровождающих. Он помнил каждую лестницу, каждый закуток, каждую камеру. Он помнил трещину в стене у камеры № 14, помнил горгулью с отломанным кончиком носа у двадцать первого поворота налево от главного входа, помнил стершиеся ступеньки на лестнице, ведущей к темницам особо опасных для магического сообщества преступников, помнил…
- Камера № 35, Сириус Блэк, пришли, сэр, - глухо произнес аврор, и дементоры, дежурившие у дыры в стене, служащей входом в камеру особо опасного преступника Сириуса Блэка, резко поднялись, издав при этом омерзительный чавкающий звук. Аврор устало дал им знак посторониться и, повернувшись к Люпину, продолжил. – Пятнадцать минут, не больше. Я буду ждать вас здесь, сэр.
Римус коротко кивнул и, сжав руки в кулаки, чтобы не было заметно, как сильно они дрожали, вошел в камеру, ощутив, как дементоры по капле, каждый по очереди, пьют из него всю решимость, всю силу.
В камере было очень темно, даже его глаза оборотня, привыкшие хорошо видеть в темноте, не различали ничего. Лишь слышался стук тяжело падающих на пол капель и чье-то хриплое дыхание.
Кап-кап… Кап… Кап-кап… Кап… Кап…
- Си…
Римус попытался позвать обладателя этого болезненного дыхания, но голос подвел его. Люпин издал лишь хриплый стон.
Он не решался пошевелиться, пока его глаза не привыкли к темноте, и он не увидел пару тусклых глаз, тяжело смотревших на него из-под копны грязных, длинных и давно не чесанных волос. В этих глубоко запавших в черные глазницы глазах не было ни удивления, ни ярости. Лишь тяжесть. Оторвавшись от них, Люпин скользнул взглядом вниз. Человек со сбивчивым хриплым дыханием сидел на полу, прислонившись спиной к стене и прижав тощие ноги, согнутые в коленях, к тяжело вздымавшейся груди. Местами поседевшая, длинная, спутанная борода делала его лицо совершенно неузнаваемым. Его руки, черные от грязи, покрытые ранами и царапинами, удивительно спокойно и расслабленно лежали на холодном полу. Сердце Римуса сжалось в горошину, когда он окончательно понял, что перед ним сидит Сириус Блэк, первый красавец Хогвартса, неутомимый искатель приключений с неизменным озорным блеском в бездонных синих глазах… Сириус Блэк, предатель, убийца, корчивший рот в приступе безумного черного смеха…
Люпину захотелось убежать. Убежать из камеры, из тюрьмы, на край света, за пределы жизни… от всего и ото всех… Лишь бы не видеть того, во что превратился его… прежний… друг… Сириус Блэк…
Кап-кап… Кап… Кап-кап… Кап… Кап…
Глава 5- Лунатик? – хриплым шепотом позвал Сириус и грязными пальцами потер уставшие глаза, со смехом похвалив про себя дементоров: неужели в их склизких мозгах могла родиться такая прекрасная мысль?! Вызвать галлюцинацию, чтобы ускорить процесс его, Сириуса Блэка, схождения с ума! Причем такую реальную, такую осязаемую и болезненную галлюцинацию…
Кап-кап… Кап… Кап-кап…
Сириус открыл глаза. Галлюцинация не исчезла. Напротив, она приобрела еще более отчетливые очертания и со смесью ужаса и горечи смотрела на него. Однако же Сириус прекрасно знал, что перед ним лишь призрак… Дементорам не провести его так просто! Это не Римус Люпин, не Лунатик! Тот при всей своей худобе никогда не был настолько тощим, и волосы у него вовсе не седые, и синяки под глазами не такие глубокие… Это просто дешевая галлюцинация. Дешевая.
Сириус опустил глаза.
Кап-кап… Кап… Кап-кап… Кап…
Проклятые капли, сбивавшие его с мысли, проклятая галлюцинация!..
Some say the Devil is dead, the Devil is dead, the Devil is dead, some say the Devil is dead… and…
Он поднял сосредоточенный взгляд. Галлюцинация не растворилась во мраке камеры.
- Ну что ты стоишь? Все равно ты меня не обманешь… Тоже мне… Мастера… Придумали бы что-нибудь пооригинальней!.. Молчишь?.. Может, ты мне скажешь, какие дальше у этой песенки слова?
Сириус произнес все нарочито громко и деланно весело, желая спугнуть или даже полностью развеять этот нелепый призрак, вызванный дементорами из глубины его души. Призрак вздрогнул и дико уставился на Сириуса, не моргая.
- Ч-что? – еле слышно произнесла галлюцинация надломленным и до отчаяния знакомым голосом Лунатика.
С силой протерев глаза еще раз, Сириус Блэк вперил ошарашенный взгляд в галлюцинацию. На мгновение в камере повисла гробовая тишина, в которой можно было услышать лишь бешеное биение двух сердец, не попадающих в такт падающим каплям.
Кап-кап… Кап… Кап-кап… Кап…
---------------------------------
- Зачем ты пришел, Лунатик?
Люпина передернуло от этих слов. Он не отрываясь смотрел на Сириуса. Его глаза были отнюдь не безумными. Его бывший друг осмысленно глядел на него из-под красных, воспаленных век потускневшим взглядом.
- Что-то случилось, да?.. Что, Петтигрю восстал из мертвых? – Сириус нехорошо усмехнулся.
Менее всего на свете Люпин ожидал такого вопроса… такого… абсурдного и … безумного…
- Петтигрю?.. – переспросил Римус, решив, что ослышался.
- Да, Петтигрю… - глухо повторил Сириус, тяжело отводя взгляд.
- Он давно уже умер, Сириус… Ты … сам убил его… - осторожно произнес Люпин.
Так осторожно разговаривают с тяжелобольными, неврастениками и сумасшедшими.
На долю секунды глаза Сириуса вспыхнули недобрым черным пламенем, затем он неожиданно расхохотался.
Римус с горечью закрыл глаза. Значит, все вокруг были правы. Лишь он один ошибался… Сириус на самом деле сошел с ума… уже давно…. Больше, чем тринадцать лет назад. Или же он… Но не, это просто невозможно. Петтигрю умер. От него остался лишь палец.
- Умер? Да, Римус, если я кого и убил, то не его точно… Умер!..
Сириус поднес руку к глазам и вновь рассмеялся. У Люпина пробежали мурашки по коже от этого смеха.
- Не ты?.. А кто же тогда?.. По-твоему? – устало произнес он, с трудом выдавливая из себя каждое последующее слово, когда Сириус насмеялся вдоволь.
- Никто… Он не умер… По крайней мере, тогда… Подлец…
Вдруг Сириус легко поднялся на ноги и быстро подошел к нему. Люпин отшатнулся, когда тот приблизил к нему свое иссеченное временем, страданиями или безумием лицо и тихо произнес, напряженно глядя ему в глаза.
- Прости меня, Римус… Это я во всем виноват…
Обескровленные губы Блэка задрожали, и он, резко отвернувшись от Люпина, отошел к стене.
- Не мне прощать тебя, Сириус… - медленно и как бы неуверенно произнес Римус.
Сириус стоял спиной к нему у стены, что-то царапая на ней обкусанными ногтями своих тонких нервных пальцев. Поток жалости к этому несчастному, лишившемуся рассудка преступнику захлестнул Люпина и понес его далее, сминая на своем пути все остальные чувства. Люпин подошел к Блэку на негнущихся ногах и положил руку на его тощее плечо, ставшее, кажется, стеклянно хрупким. Сириус весь сжался от этого прикосновения, затем, с силой втянув с себя воздух, начал насвистывать какой-то незамысловатый мотивчик. Римус поспешно убрал ладонь с плеча Блэка и отошел от него.
Голова шла кругом. От затхлого воздуха темницы, от близкого присутствия дементоров, от громко падающих с упорством часового механизма капель, от несвязных фраз Сириуса, от поселившейся в тюрьме вообще и в камере № 35 в частности ядовитой атмосферы безумия…
Внезапно Сириус развернулся к нему и бесцветно произнес:
- Ты же знаешь продолжение этой песенки, да, Лунатик?..
Глава 6Кап-кап… Кап… Кап… Кап…
Сириус открыл глаза. Наверное, было уже утро. Он медленно сел на своем дырявом и сальном от старости тюфяке и почувствовал знакомый холодок между лопаток: такое привычное «доброе утро!» дементоров! Сириус потянулся, смачно хрустнув суставами,хохотнул и громко произнес:
- Ну что, с добрым утром, мои маленькие гнойные друзья!
Так обыкновенно и начиналось его утро: вечная борьба, в которой главное – не пустить холодок глубже, не позволить ему проникнуть в сердце, спрятать от дементоров тайники своей души. А ради этого можно и паясничать, и смеяться сквозь слезы, сколько хватит сил, и хамить, и… Лишь бы победить и прожить еще день. Прожить, сохраняя здравый рассудок, сохраняя силы, которые он копил для того, чтобы в один день отомстить за Джеймса и Лили, за их сынишку, за себя и за Лунатика.
Сириус поднялся на ноги и сделал несколько приседаний. Со временем они стали утомлять его все быстрее и быстрее, и Сириуса это очень злило. Завтрак ему еще не принесли, и Блэк, от нечего делать, вновь начал сперва насвистывать, а затем и напевать навязчивую ирландскую песенку.
Some say the Devil is dead, the Devil is dead, the Devil is dead, some say the Devil is dead… and… buried in Killarny… More say he rose again, more say he rose again, more say he rose again… to join the British army…
Сириус остановился, потрясенный тем, что ему удалось ее вспомнить. Он мысленно похвалил свое подсознание за столь блестяще проделанную работу и радостно спел песенку еще раз. Мурлыкая ее себе под нос, он подошел к стене, на которой каждый день выскабливал что-то новое, и собирался уже написать нечто вроде "Эврика" или "Сириус Блэк - гений", как его взгляд зацепился за последнюю надпись. "Лунатик!" - было криво нацарапано в его каменном дневнике. У Сириуса перехватило дыхание. Неужели это был не сон?.. Неужели Люпин действительно приходил вчера к нему?..
Кап-кап… Кап… Кап… Кап-кап… Кап…
Сердце Сириуса счастливо забилось. Он провел пальцем по шероховатой неровности стены, жадно ощупывая каждую черточку этой не вполне разборчивой надписи.
Кап…
Гипнотизирующий стук капель разрезали чьи-то тяжелые шаги и громкий, приторно сладкий голос.
- Как здесь темно!.. Спасибо, Уотсон… А… Мистер Блэк!.. Ну, как вы здесь поживаете?
На конце палочки мрачного аврора загорелся огонек, и Сириус увидел, как в камеру, брезгливо морщась, вошел грузный человек, сжимающий в руках газету.
- Доброе утро, министр! Поживаю я, как вы видите, прекрасно, чего и вам искренне желаю!
Дерзко улыбнувшись опешившему Корнелиусу Фаджу, произнес Блэк.
- Только вот иногда бывает смертельно скучно…
-----------------
Кап… Кап… Кап… Кап…
Вот уже несколько часов кряду Римус ворочался в постели в тщетной надежде заснуть. За окном снова с маниакальным усердием старался дождь, поливая и без того уже влажную землю. Капли дождя беспорядочно стучали по стеклу. Не в силах более выдерживать этот звук, Римус поднялся с кровати, подошел к окну и распахнул его настежь. В лицо подул свежий сырой ветер, остужая его пылающее лицо.
Люпин не спал уже неделю. И не знал, сможет ли вообще когда-нибудь заснуть. Голова непрерывно болела, аппетит окончательно пропал. Всю неделю он проводил ночи, склонившись над старыми газетами, записывая что-то на клочках бумаги, обкусывая ногти на руках и бормоча под нос что-то невнятное. Возможно, он сходил с ума.
Бессонница гналась за ним, она таилась в каждом новом витке его мыслей, она бурлила в крови и выжигала глаза. Она неминуемо, вновь и вновь, вела его к этим газетным статьям тринадцатилетней давности, в темные извилистые коридоры Азкабана…
Римус часто и тяжело дышал, слушая приглушенный шорох листвы, недовольно ворчащей на холодный восточный ветер. Недалеко между деревьями мелькнула чья-то тень. Большая черная собака вышла на дорогу и задумчиво уставилась на его дом. Римус тяжело вздохнул: все та же собака, что и неделю назад, ничего больше. Просто собака, очень похожая на Сириуса Блэка. Люпин прикрыл окно и через стекло увидел, как собака подмигнула ему и скрылась в темноте. Римус потер веки. Не подмигнула. Это была лишь капля, упавшая на стекло и исказившая реальность.
Кап… Кап… Кап-кап… Кап… Кап…
------------------------------
Тук-тук-тук!!! Тук! Тук!
Люпина, уснувшего за столом, разбудил непозволительно громкий стук в окно. Римус зевнул, с трудом раскрыл глаза и увидел, что в комнату рвалась сова с новым номером «Ежедневного пророка» в когтях. Люпин нахмурился: сегодня газеты быть не должно. Вероятно, это какая-то ошибка. Или же в магическом мире случилось что-то непоправимо страшное, о чем тотчас же не преминули написать газетчики.
Римус впустил сову, сунул ей в клюв последний сикль, развернул газету и оцепенел.
С фотографии на первой полосе, как и тринадцать лет назад, на него дико смотрел, безумно корча рот, Сириус Блэк. Пробежав глазами статью, Люпин упал на стул и расхохотался. Он смеялся долго и надрывно, смеялся до слез, до рыданий, до стонов. То ли от отчаяния, то ли от счастья, продолжая сжимать в руках газету, надпись на первой полосе которой гласила: «Беспрецедентный случай! Сириус Блэк: побег из Азкабана».
конец
Моя авторская темка: http://www.hogwartsnet.ru/forum/index.php?showtopic=11261&st=0&#entry559153
