Пролог. Глава 1Автор: Китиара Алеф-Ньевес
Бета: Vasilisa
Рейтинг: PG
Жанр: иронический детектив и немножко romance, но самую малость.
Фэндом: Гарри Поттер.
Пейринг: Крукшанс/Миссис Норрис, упоминается Тонкс/Люпин, но пейринг здесь не главное.
Персонажи: Кот Крукшанс, Сириус Блэк ака Мягколап, Римус Люпин, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер, Рон Уизли, Питер Петтигрю ака Скабберс, Северус Снейп, Альбус Дамблдор (а куда без него?!) и иже с ними.
Благодарность: Анне и Кэт за их замечательную «Большую игру Дамблдора». Извините, если что позаимствовала. Уж больно идеи хороши! Мой респект, леди!
Саммари: «Узник Азкабана» глазами одного шустрого кота-полукниззла. Следствие ведёт хвостатый! Если честно, данный фик изначально планировался как отдельное произведение. Однако в процессе написания он плавно трансформировался в сиквел к «Before the History Begins»… Не виноватая я! Оно само приползло! Эти чёртовы герои делают, что хотят! Как Роулинг с ними справляется? Короче говоря, читайте и наслаждайтесь! И меня не ругайте!
Предупреждение: здесь водятся шутки! Надеюсь… Причем, оные шутки навеяны фильмом «Гарфилд» и творчеством вышеупомянутых леди.
Я кот, гуляю по карнизам
Наедине с самим собой,
Я ловелас, прохвост, подлиза,
Усы торчком и хвост трубой.
Люблю любить, люблю влюбляться,
Любимым быть в ответ люблю,
Люблю ласкать, люблю ласкаться,
За нежность отдаю свою.
Я без ошейника, без метки,
И я никем не приручён,
Не раз захлопывались клетки,
Но я бежал из плена вон.
Я голодаю, ем от пуза,
Смеюсь и плачу, как хочу.
Ко мне порой приходит муза,
Я псов дворовых колочу.
Мне рады многие и всюду,
Найдутся недруги везде,
И даже может зваться чудом,
Что шерсти много на хвосте.
Вот только изредка, ночами
В моём глазу блестит слеза,
Ведь я один под небесами,
Любовь и друг мне – небеса.
(Илья Осенко)
ПРОЛОГ
Он – победитель, он – герой,
Рваный бок, хвост трубой,
Уши, стриженные в мелкую лапшу.
Он – доминирующий кот,
Он сто очков даст вперёд
Мастерам карате и ушу.
Он – в кошачьей шкуре витязь,
Он поёт – куда там Витас! –
Он взирает на мир сверху вниз,
Всех надменнее и выше
Гордо шествует по крыше,
И плевал он на ваше «кис-кис»!
(Иллет «Время котов»)
История моей жизни до нижеописанных событий вряд ли кого-нибудь заинтересует. В конце концов, я не настолько крут, и мне не сравниться с величайшими котами мира. Вот, к примеру, легендарный кот Мурр оставил после себя весьма масштабные мемуары. (Мемуары! Хоррошее слово! Такое… очень кошачье.) И ничего удивительного! Ведь он почти наверняка был полукниззлом, как и ваш покорный слуга. И ничего странного нет в том, что его хозяин, почтенный герр Гофман, опубликовал сей достойный труд под своим именем. Ещё бы! Стали бы люди – тем более, эти недалёкие маглы! – читать жизнеописания какого-то кота! Ха! Да мы, коты, намного умнее некоторых людей или собак. Вот я и хочу поведать миру увлекательнейшую историю о том, как один кот однажды помог собаке. И человеку. Несмотря на свой несдержанный темперамент, эта собака, Мягколап, значительно умнее большинства своих сородичей. Впрочем, положа лапу на сердце, это не совсем обычный пёс. И, несмотря ни на что, он – мой лучший друг.
Вы, разумеется, скажете, что коты и собаки далеко не всегда ладят друг с другом. Что касается меня, то клянусь усами, лапами и хвостом: я не расист, и некоторые собаки – мои лучшие друзья. Некоторые, это – Мягколап, естественно. А что же касается людей, то… Есть человек, к которому мне нравится подходить и тереться об него, сидеть у него на коленях и мурррлыкать… Да, муррр… Он умеет почесать меня за ушком и… муррр… в других местах.
Вот и сейчас… Ах, муррр… Да, мой дорогой друг, я – великий Крукшанс – весь твой. Или почти весь. Но в первую очередь, я – свой собственный. Правда, у меня есть хозяйка – Гермиона Грейнджер. Очень умная и способная девочка.
В этом странном доме, где мы сейчас живём, бывает уйма всякого народу. Не скажу, чтобы мне здесь уж очень нравилось: обстановка, если честно, напрягает…
Да-да, мой дорогой друг, почеши мне ещё спинку, мррр… О да, не все люди умеют найти подход к кошкам. И не скрою, у меня есть свои собственные, кошачьи, приоритеты.
Ну, во-первых, это, конечно, моя хозяйка – Гермиона. Как я уже говорил, весьма умная девочка. Почти такая же умная, как я. Правда, мой друг? Извини, что помещаю тебя на второе место. Все-таки хозяйка – это святое. Ну-ну, красавчик, почеши мне ещё эту ямочку между лопатками и я твой навеки!
Нет, ну вы видели? Он смеётся!
– Как мало тебе нужно для счастья, Крукшанс!
Мррр, да! А ещё я бы не отказался от большого куска говяжьей печёнки!
Рон, друг Гермионы, до сих пор дуется на меня из-за ТОЙ истории. Будто я вообще в чём-то виноват! Я – сама объективность, само благоразумие и сама скромность!
О! Кого я вижу! Это пришла миссис Уизли – мама Рона, третий человек в моём списке приоритетов.
Ещё в этом списке есть её дочь Джинни, которая очень любит играть со мной! О да! Иногда и самому мудрому коту в мире хочется подурачиться! Что?! Что ты сказала, Джинни?! Мра-у-у-у! Это я разбросал бомбы-вонючки? Что за гнусный поклёп! Я никогда бы не стал пачкать свои чистые лапки. Ах, Джинни-Джинни! Ф-ф-ф-фш-ш-ш!
Если бы Гарри – ещё один друг моей хозяйки – уделял бы мне больше внимания, чем обычно, то он занял бы пятую строчку моего списка.
Снова хлопнула дверь. Кажется, опять пришёл этот мрачный человек в чёрном, который почти никогда не обращает на меня внимания. Впрочем, он никогда не пинает меня, как это делает Рон. И на том спасибо! Хотя он всё-таки наступил мне на хвост. Ах-х-х-ффф-шшш!
– Вечно ваш чёртов кот крутится у меня под ногами, Грейнджер!
Ах-х, дорогой, ты когда-нибудь бываешь доволен? Или тебе рыбки на ужин не дали?
О, вот и ещё один посетитель. Мой старый друг профессор Люпин. Он какой-то грустный. Интересно, почему? Он тоже неплох, хотя однажды уронил меня… Но я на него зла не держу, он был малость не в себе! Мррр… есть отчего! Ха!
А вот и она – та самая девушка, которая так часть меняет свою внешность! Она делит пятое место в моём списке, вместе с профессором Люпином. Как и Джинни, она часто играет со мной. Я даже разрешаю ей брать себя на руки.
Мр-ррр. Да, я доволен. Ну, что мы сегодня такие грустные, красавица моя?
Я слышу, как она шепчет:
- Если бы он знал!.. А может, наоборот?! Ведь так проще…
О, что я слышу?! Назревает амурррная драма? Прелестная мисс Тонкс и… он?! Хотя, должен признаться, он довольно мил, культурен, вежлив в обращении с моим кошачьим высочеством и весьма интеллигентен. А в наше время – это просто находка. Да и ты весьма хороша. Нет, тебе, конечно, далеко до Миссис Норрис – лучшей кошки на свете. М-ррр… У неё такая славная пушистая шубка! Скоро кончится лето, и я вновь увижу тебя, о моя прекрасная дама! Аххх-мр-рр! Ну, так я удобно устроился? Я удобно устроился! Мне хорошо? Мне хорошо! И куда только подевался твой дядюшка, принцесса! Нет, всё-таки никто не уделяет мне столько внимания, как он! Уважает!
***
Сегодня ночью я наконец-то добрался до Гермиониного письменного прибора. И до пергамента, конечно! Решил написать свои воспоминания и посвятить их двум своим музам: кошачьей (Миссис Норрис) и человеческой (девушке по имени Нимфадора Тонкс). Ах да, и ещё Мягколапу – лучшему из друзей. Ну-сс, приступим!
ГЛАВА 1. В КОТОРОЙ КРУКШАНС ИЗБАВЛЯЕТСЯ ОТ МУЧАВШЕЙ ЕГО МЕЛАНХОЛИИ И ОБРЕТАЕТ ХОЗЯЙКУ
Острые когти, лёгкие лапки, рыжий пушистый хвост,
Крыши, помойки, старые тапки, птички и вредный пёс,
Крыши, помойки, старые тапки, птички и вредный пёс.
Лев и лиса – всего понемножку, мягкий изгиб спины,
Рыжая кошка, рыжая кошка, рыжий приход весны,
Рыжая кошка, рыжая кошка, рыжий приход весны.
(Алькор «Рыжая кошка»)
Всё началось в тот знаменательный день, когда я сидел в витрине магазина магических животных. Должен признаться, мне было невероятно скучно наблюдать за тем, как развлекаются другие. Крысы играют в чехарду, жабы охотятся на мух, вороны отчаянно спорят друг с другом. Видимо, им тесновато в клетке. Да, там были некоторые особи кошачьего племени, но я, будучи полукниззлом – по отцу! – никогда не интересовался этими расфуфыренными пушистыми красотками. Да и обстановка в магазине не располагает к флирту или же к кратковременным кошачьим романам. Нет, всё-таки эти гудящие клобкопухи доведут меня до мигрени!
Может, стоит посмотреть в окно? Та-ак. Это интересно!
Но вскоре мне надоело наблюдать за проходящими мимо людьми и нелюдями. Мрр! Не очень-то весело! Хотя… Мне показалось, или поблизости промелькнула большая чёрная собака? Я завертел головой. Ха! Надо же! Исчезла!
Это может означать только две вещи: или это магия, или же… у меня просто глюки. М-рр. Не думаю, что рыбьи кости вкуснее рыбьих кишок*.
Что ж, придётся развлекать себя самому! Хотя, если честно, я не нахожу поблизости достойных объектов для развлечения моей скромной кошачьей персоны. Что я сказал? Нет, моей значительной и замечательной во всех отношениях кошачьей персоны! Но что я вижу! К дверям магазина подходят трое ребят – два мальчика и девочка. На носу одного из мальчишек примостились большие круглые очки в роговой оправе а-ля «ограбьте свою бабушку»**, второй – рыжий и веснушчатый – держит в руках… крысу!!! Мря! Аллилуйя! Крысу… Ну, крыс тут полно – вот в соседних клетках сидят. Но с ними как-то не особо интересно. И почему только меня привлек этот старый облезлый грызун? Понятия не имею! Мррраумрямаууу! Захотелось поразвлечься, только и всего! Ну, крыс, погоди!
Мальчик с крысой, тем временем, подошёл к прилавку. Я навострил уши, прислушиваясь.
– Я хотел спросить насчёт крысы, – услышал я. – Она что-то приболела после поездки в Египет.
Миссис Хельга Фокс – хозяйка магазина – вытащила из кармана чёрные очки, приказав мальчику положить крысу перед собой.
Мальчишка положил объект моего внезапного вожделения рядом с крысиными клетками. Мрря! И что я только в ней нашёл?! Старая, костлявая, облезлая… Неужели любовь с первого взгляда?!
Миссис Фокс тем временем взяла крысу на руки, продолжая тщательно её изучать:
– И сколько ей лет?
– Не знаю, – ответил рыжий. – Она очень старая, досталась мне от брата.
Древний крыс, говоришь? Небось видел ещё богиню Баст! Мрррау! А в Египте было божество с головой крысы? А, облезлая бестолочь? Молчишь? Вот то-то же! Ещё одно доказательство, что кот – древнее, священное животное и нуждается в крайней степени уважения.
– Может, у неё есть магические способности? – продолжала допытываться миссис Фокс.
Мальчишка смутился. – Ну-у… Думаю, Скабберс совсем обычный.
Хм-ммр! А как же! Ухо драное, на лапе нет пальца – видно, его когда-то отчекрыжили дикие коты. В общем, вид покоцанный. Стоп. Нет пальца? Интересно, кто же это её так… недоел?! Видать, ты ужасно невкусный, приятель!
– Побывала в переделке, да? – продолжала интересоваться ведьма. Мррр, дорогуша, ты мои мысли читаешь!
– Вообще-то, мне её Перси уже такую дал, - паренёк принялся оправдываться. Однако! Так и былО?! Интересненько!
– Ну, дорогой мой, это обычная садовая крыса, – протянула продавщица. – Странно. Они обычно долго не живут.
Странно. Вот и я о том же!
– Но, если ты хочешь крысу-долгожителя, то – выбирай из них. – Она указала на клетки. Крысы запрыгали и запищали:
– Выбери меня! Меня! Нет, меня!
Если бы ты мог понимать это, мальчик…
Но паренёк только презрительно фыркнул:
– Выпендрёжники. – Судя по всему, своего потрёпанного друга он не променяет даже на королеву белых крыс.
– Тогда возьми крысиный тоник для своего старого друга, – посоветовала миссис Фокс, вручая рыжему пузырёк с красной жидкостью.
Крукшанс, amigo, это твой последний шанс! Изображаем маленькое пушечное ядро!
– Спасибо, сколько с меня?..
Бух! Потеряв равновесие, я упал на рыжую голову парнишки. Тот еле успел пригнуться. Ну, что, пожилой крысёнок, поиграем в игру «Рыжий кот и необычайный кросс»?!
– Крукшанс! Нельзя! – завизжала миссис Фокс, а противный крыс выскользнул из её рук и пустился в бега. Дадим ему фору? Или нет?
Шевеля кривыми лапками, кусок несвежего диетического плохоусвояемого крысиного мяса прошмыгнул за дверь.
– Скабберс! – в отчаянии вскричал крысовладелец, вылетая из магазина вслед за своим побитым молью любимцем. Лохматый парнишка бросился за ним.
***
– Ах! Какая прелесть! Какой лапочка! – услышал я восхищённый возглас. Неужели? Ко мне приближалась длинноволосая кудрявая девочка – спутница мальчишек. В её карих глазах застыло неподдельное восхищение.
О, мр-р-р! Ни с чем не сравнимое блаженство! Её руки гладили меня, и я млел от восторга. Наконец-то меня оценили по достоинству.
– Будете брать Крукшанса, мисс? – поинтересовалась миссис Фокс. О да, да, да! Забери меня! Я так устал здесь сидеть, я так ждал этой встречи!
– Не знаю, – смутилась моя потенциальная хозяйка. – Я вообще-то хотела сову.
Зачем тебе сова, детка? Я же лучше, лучше, лучше совы! Выбери меня!
– Ну, как хотите. Хотя, на мой взгляд, у любой стоящей ведьмы должен быть кот. А письма можно отправлять и со школьными совами.
– Ну, я прямо не знаю.
Что тут думать, малышка?! Бери кота – то есть меня! – неси домой! Я уставился на хозяйку магазина умоляющим взглядом. Выручай, выручай!
– Знаете, мисс, он давно ждёт, когда найдётся тот, кто захочет стать его хозяином, – добродушно улыбнулась эта душевная леди.
Ну, ну! Что стоишь, как столб для точки когтей? Действуй!
– Вы говорите, он давно здесь сидит? – в глазах девочки промелькнуло сочувствие. Ну же, ну! Мы созданы друг для друга! Зачем нам кузнец?! То есть, тьфу, сова!
Девочка почесала меня за ухом. Мррр! Посмотрела на меня. Мррряу?
– Да, я беру его.
________________________
*Чисто крукшанский вариант поговорки «хрен редьки не слаще» (примеч. автора)
**Мой низкий поклон Jude! Прости, не удержалась! (Примеч. автора)
Глава 2ГЛАВА 2. В КОТОРОЙ ВЫЯСНЯЕТСЯ, ЧТО ВЛАДЕЛЬЦАМ КРЫС НИКОГДА НЕ ПОНЯТЬ ВЛАДЕЛЬЦЕВ КОТОВ
«А в полях заснеженных гуляет вьюга,
Реки лёд сковал, как руки арестанта,
А в далёком форте подполковник Гуго
Отыскать мерзавца отдаёт команду,
И сулит солдатам за него награду,
И грозится тростью подполковник Гуго.»
(Йовин «Дезертир»)
Итак, моя новоиспечённая хозяйка гордо прошествовала из магазина со мной на руках. Я был на седьмом небе от счастья! Мрр, делай со мной, что хочешь, детка!
– Смотрите, какая лапочка! – Надо же! Она восхищается моей персоной! Красавица, у тебя отменный вкус!
Её рыжий друг явно так не считал, поскольку его нижняя челюсть возжелала поздороваться с его ботинками:
– Гермиона! Ты, что, купила это урода?! – услышал я его вопль, полный праведного гнева и нескрываемого возмущения. Я был возмущён не меньше.
Это кто урод?! Ну погоди, леопард рыжий!
Спокойно, Крукшанс, спокойно… Кстати, где крыска?! Ах, ладно, это вообще неважно. Главное – мне хорошо! Мр-р-р-р…
– Ну, разве он не великолепен! – продолжала ворковать надо мной Гермиона, почёсывая мне ухо. М-р-р-р, я сейчас растекусь лужицей! Да, мр-р-р-р!
– Какой же он лапочка!
– Эта твоя лапочка чуть не содрала с меня скальп! – продолжал возмущаться несносный мальчишка.
Ну, что скажешь, новоявленная хозяйка?! Ф-ф-ф-ш-ш-ш! Меня оскорбили.
– Крукшанс не нарочно. – Что я слышу, прекрасная дама? Вы заступаетесь за мою поруганную кошачью честь? Муррр-мя-уррр! Считайте, что моё большое кошачье сердце уже ваше.
Крыса в кармане мальчика беспокойно зашевелилась. Тот успокаивающе похлопал себя по карману, продолжая спорить с Гермионой:
– Ты о Скабберсе подумала? – негодовал он. – Ему, бедолаге, нужен покой. А с этим котярой он быстро забудет про спокойное времяпровождение! – Крыс зашевелился ещё сильнее, отзываясь на гневные слова мальчика.
– Ты забыл тоник, – хозяйка моей мечты протянула ему красный бутылёк. – Хватит дуться, Рон. Крукшанс будет спать в моей спальне, а что касается Скабберса, то он всегда был с тобой. – Гермиона вновь почесала меня за ухом. – Бедная киса! Ведьма сказала мне, что Крукшанс просидел в магазине целую вечность, потому что никто не хотел его купить.
– Как ты думаешь, почему? – язвительно поинтересовался тот, кого хозяйка назвала Роном.
Нет, он всё-таки невозможен! Мрррр! Укушу!
***
Мя! Обожаю ходить по столу! Какой я невоспитанный! Вот и сейчас я мешаю мистеру Уизли – отцу Рона – читать газету. А точнее, трусь мордой об его плечо. Мрр! Оставь газету! Зачем газета, когда есть я?! Ведь я важнее! Мррр-ряу! Мррр… Ещё толчок в плечо… Ещё… Ноль внимания.
Наконец, мистер Уизли откладывает газету в сторону:
– Гарри! Как поживаешь?
Ф-ф-ф-ш-ш-ш! А как поживаю я?! Никому не интересно? Мрррря! Мя-а-а-а-а-а! Нет, вы меня слышите? Обрати-обрати-обрати на меня внимание! Я тут главный!
– Его ещё не поймали? – спрашивает Гарри.
– Нет, – помрачнев, отвечает ему мистер Уизли. – Министерство подключило всех нас к его поискам, но пока что безрезультатно.
Погодите! К поискам кого? Сбежавшего крыса?! Так чего его искать, он… Стоп-стоп-стоп! Почитаем-ка прессу! А кто это на первой полосе?!
Бр-р! Ну и морда! Не больно-то фотогеничный, я бы смотрелся куда лучше. Хотя… Беглец из Азкабана? Мдя… Не мудрено. Этот народ особой фотогеничностью не отличается. Только если его помыть, причесать и побрить… Чего лыбишься, рожа бандитская?! Та-ак, кто ты у нас такой, красавчик… Че там про тебя пишут, понимаешь… Хммм… «Сириус Блэк ещё на свободе… …Министр магии Корнелиус Фадж… призывает волшебное сообщество сохранять спокойствие…» И что ты натворил, голубь шизокрылый? «Блэк сумасшедший… опасен для маглов и магов… одним проклятием умертвил тринадцать человек…» Понятно! Психом я слыву недаром, семерых одним ударом… вернее, тринадцать, но это не рифмуется. Значит, из Азкабана утёк маниак. Понятно, мрр! Держите ваши шкуры и хвосты при себе.
– А если мы его поймаем, нас наградят? – Нет, вы только подумайте! Наш юный Уизли рвётся в герои. – Мы бы получили за него много денег! Красота!
– Не говори ерунды, Рон. – Правильно, мистер Уизли! Спустите вашего отпрыска на землю. – Тринадцатилетнему магу далеко до Блэка! – Ну, естесстно. Если он тринадцать человек уконтрапупил, то вас троих задушит, как мышат. – Его проворонили даже дементоры!
Дальше всё пошло как по разлитым сливкам. Мрр! Появились другие члены многочисленного семейства Уизли и начался балаган. Один из близнецов дёрнул меня за хвост, проходя мимо отцовского стола. Я, естесстно, его за это поцарапал. Теперь домашним проще отличить его от брата – царапина пришлась по щеке. Девочка оказалась более культурной – проходя мимо, она не преминула восхититься моей блистательной и просто неотразимой внешностью. Нет, честное слово, столько комплиментов я в жизни не получал! Люблю быть в центре внимания прекрасных дам! Да кстати, я ещё не обедал! Кто-нибудь сообразит мне поесть?
***
Вечер удался на славу. Этот бармен Том, оказывается, просто обожает кошек и устроил для меня настоящий пир! Остальным тоже немного перепало.
Ах, эти первоклассные сливки! Мррр! Мечта любого кота. Если он нальёт мне молока в блюдце, то я – весь его! С усами, лапами и хвостом.
А где наша крыска? Вот она! Уже высовывает морду! Обнаглела и вышла погулять. Ну, что ж – я тебя предупреждал. Устроим необычайный кросс!
Бегал за крысом полчаса, пока не получил смачный пинок и не услышал:
– Гермиона! Немедленно забери свой драный половик к себе! И держи его подальше от Скабберса!
Я завилял хвостом. Больно, чертовски больно. Ну погоди, мальчишка! Нос тебе откушу и закушу твоей блохастой крысой.
Моему праведному гневу не дала излиться хозяйка, подхватив меня на руки. Я стерпел. Всё-таки её персона для меня неприкосновенна.
– Крукшанс – кот, Рональд, – холодно заметила она, – это заложено в его природе.
– Кот? Тебя обманули – он больше похож на шерстяного поросёнка!
Ну, несносный мальчишка! Не буди во мне зверя, особенно тигра. Я тебе это попомню.
***
Мне всё-таки удалось отыграться. Я проник в его комнату, свалив с ночного столика пузырёк с микстурой для его облезлого друга и долго гонял по комнате. У-упс. Кажется, я увлёкся и закатил его под кровать. Там, похоже, давно не убирались. А-а-а-пчхи! Бедный мой нос.
Послышался скрип половиц. Я высунулся из-под своего убежища.
Рон и его старший брат Перси ссорились. Как я понял, дело касалось значка префекта.
– Он лежал на столике у кровати! – бушевал Перси. – Я снял его, чтобы отполировать!
Я ни при чём. Не брал я значок, не брал!
– Куда делся тоник Скабберса? – младший из братьев Уизли вываливал вещи из чемодана. – Наверное, он остался в баре.
– Ты никуда не пойдёшь, пока не найдёшь значок! – продолжалась ария оскорблённого префекта.
– Я принесу лекарство Скабберса, Рон. Не беспокойся. Свои вещи я уже собрал.
Хороший мальчик Гарри. Не то что некоторые.
Глава 3ГЛАВА 3. О ПОЛЬЗЕ ПОДСЛУШИВАНИЯ
«Ничего ровным счётом не случилось пока,
Жизнь забавна и легка
И война далека,
Но в любую минуту может грянуть приказ,
И покой – не для нас,
И любовь – про запас»
(Скади, «Сопляки»)
Прыгая за бутылочкой тоника (Как она не разбилась? Ума не приложу!), я сбежал по лестнице в коридор. Гарри дошёл до середины коридора и внезапно остановился. Из гостиной слышались голоса. Он так пристально вслушивался в беседу, что не заметил меня и мою игрушку, которая являлась целью его поиска.
До меня доходили обрывки диалога:
– Гарри должен знать правду. С Фаджем говорить бесполезно – он относится к Гарри как к ребёнку. А ведь мальчику уже тринадцать! – Это мистер Уизли.
– Артур, правда поселит в нём страх. Неужели ты хочешь, чтобы Гарри лишился своей жизнерадостности и вздрагивал от малейшего шороха? Зачем его запугивать? – миссис Уизли, резко.
– Я вовсе не хочу его запугивать. Но Гарри надо быть начеку… Страшно подумать, что могло с ним произойти в ночь его побега!
– Но он жив и здоров…
– Молли, говорят, Сириус Блэк – сумасшедший. Однако у него хватило ума сбежать из Азкабана, чего никому не удавалось!
Так-так… Снова горячий парень из Азкабана? Но причём тут лохматый мальчик в очках? Всё чудесатее и чудесатее… Клянусь Чеширским Котом, тут что-то кроется! Послушаем ещё! Стоящий рядом со мной Гарри припал к двери ещё сильнее.
– Прошло три недели, а он как сквозь землю провалился. И что бы Фадж не говорил журналистам из «Пророка», скорее изобретут самозаклинающиеся палочки, чем мы схватим этого злодея! Но за кем он охотится, нам известно…
И кто же ему нужен? Получается, что маньяк рванул из тюряги не просто так. В смысле, не просто, чтобы рвануть из тюряги. И по чью тушку он направился? Т-с-с-с, Крукшанс! Сиди спокойно и слушай! И молчи, ради Баст, молчи, даже если Гарри невзначай наступит тебе на хвост! Пусть уж лучше пострадает твоя гордость, чем твое инкогнито! Ой! С каких это пор я поступаюсь гордостью?
– В Хогвартсе Гарри будет под надёжной охраной…
– Мы думали, что и Азкабан под надёжной охраной. А если он сбежал ОТТУДА, то проникнуть в Хогвартс для него пустяк!
– Но ещё неизвестно, что Блэк охотится именно за Гарри…
Послышался глухой, но достаточно громкий стук. О нет!
Неужели, во имя всех котов мира, они принялись за столоприкладство? Тысяча дохлых крыс!
– Репортёры ничего не пишут об этом… Ночью после побега Блэка Фадж ещё раз приехал в Азкабан… По словам охраны, Блэк постоянно бормотал во сне одни и те же слова: «Он в Хогвартсе…» Молли, Блэк спятил и хочет убить Гарри. Видимо, он думает, что со смертью мальчика к Ты-Знаешь-Кому вернётся сила. В ночь победу Гарри над Ты-Знаешь-Кем Блэк потерял всё: он двенадцать лет провёл в Азкабане, вынашивал…
И кого родил? Или, может, что? Интересно, что может родить человек за такой долгий срок беременности? Впрочем, мужчины не рожают. Хотя… Надо уносить отсюда лапы – пищу для размышлений я уже получил. Это, конечно, не «Вискас», но сойдёт.
***
В конечном итоге, я загнал пузырёк под стол в баре, где Гарри его и нашёл. И, конечно, никто и не подумал на меня! Мрр-ряу! Я просто гениален!
Значок Перси тоже нашёлся. Оказывается, его стибрили близнецы, переделав надпись из «Главный Префект» в «Глав. нач. Пупс». Забавные ребята! Надеюсь, больше никто меня за хвост дергать не будет. А то… Я кот не злопамятный. Отомщу – забуду, снова отомщу…
Итак, некто сбежал из Азкабана, чтобы убить юного Гарри. Где-то здесь и собака зарыта! Эка невидаль! «Он в Хогвартсе…» Хм-м-мр-р. И где же ещё ему быть? Несостыковочка, ой какая большая несостыковочка! Тут явно что-то кроется, а я определённо получу неприятности на свой пушистый хвост, – думал я, уютно устраиваясь в ногах Гермионы.
Глава 4ГЛАВА 4. ДЕМЕНТОРЫ И ДРУГИЕ ПОПУТЧИКИ
Сквозь вечер, выкрашенный
В темно-синюю пастель,
Несёт плацкартную постель
Вагон, как колыбель.
Сиреневый клубится дым
С плывущих мимо крыш…
Давай с тобой поговорим!
Да ты, приятель, спишь…
(О. Митяев)
Ненавижу сидеть в корзинке! Ненавижу, ненавижу! Если бы меня внесли в машину на руках, я бы ещё понял, но когда тебя мотает туда-сюда в корзине, то поневоле замутит. Эй! Э-эй! – я периодически царапал когтями своё узилище. Да-а, всё-таки этому Блэку повезло – его не мотало из стороны в сторону в своём Азкабане. А тут… Интересно, у котов бывает клаустрофобия? Если нет, то я буду первым котом, её подхватившим. Господи! Это невыносимо! Гермиона, выпусти же меня! Мря-мря-мря-у-у-у! Я протестую! Я пожалуюсь блондинистой магле Бриджит Бардо на плохое обращение с магическими животными! И мне плевать, что ей придётся стирать память!
– Крукшанс, не сердись, – услышал я ласковый голос хозяйки. – В поезде я тебя выпущу.
– Не выпустишь, - зашипел в ответ Рон. – А как же бедный Скабберс?! – он ткнул себя в грудь. Выпуклость под мантией зашевелилась. Ага! Значит, трусливый крыс снова прячется там? Приму к сведению.
***
Проход через барьер не занял много времени. Я, успокоившись, свернулся клубком в корзине и решил убить время подглядыванием и подслушиванием. Но хозяйку я всё равно поцарапаю!
Ничего интересного я так и не увидел, не говоря уж о том, чтобы услышать. Разве что, с удивлением обнаружил, что у зануды Перси есть подружка, которую зовут Пенелопа. И как она с ним водится? Он не из тех, кто почешет за ушком и угостит рыбкой, я уж не говорю о рыбьей головке! Ха! Жмот с тремя «т» на конце.
***
С ума сойти! Этой троице приспичило посекретничать! Пфе! Тысяча дохлых крыс! Если бы вы знали, какое сомнительное удовольствие я получил, когда меня несли по тряскому вагону, пока они искали свободное купе! Наконец, удача улыбнулась им – широко, как Чеширский Кот. Хотя… один пассажир всё-таки обнаружился. Он дремал возле окна. Насколько я смог разглядеть сквозь прутья корзины, выглядел незнакомец довольно потрёпанным. Болезненный, с сединой в волосах, но далеко не старый, одетый в поношенную серо-зелёную мантию.
Раздался стук закрываемой двери, затем ребята сели – как можно дальше от окна – и Гермиона поставила мою корзинку к себе на колени.
– Кто это такой? – услышал я шёпот Рона. Речь, по всей видимости, зашла о нашем попутчике.
– Профессор Р.Дж. Люпин, – это хозяйка.
– Откуда ты знаешь?
– Посмотри на чемодан! – она указала куда-то вверх.
– Интересно, что он преподаёт? – это снова Рон.
– Защиту от Тёмных Искусств. Только по ней нет преподавателя.
– А потянет ли он? – похоже, нашего веснушчатого друга мучили сомнения. – Он выглядит так, словно сам находится под заклятием… – И всё-таки, что в этом человеке не так? Я с трудом разглядел его, но нечто, исходящее от него, окончательно сбило меня с толку. – Ну, выкладывай! – обратился он к Гарри.
– Короче – твой отец считает, что Сириус Блэк сбежал из Азкабана из-за меня. Он взял с меня довольно странное обещание: я не должен искать его.
Мдя! Что-то тут не то, клянусь своим хвостом! Зачем бы ему искать кого-то, кто хочет его убить?
– Значит, Сириус Блэк из-за тебя убежал из тюрьмы, Гарри… Ты должен быть очень… очень осторожен. Не ищи на свою голову неприятностей! – Определённо, моя хозяйка не лишена здравого смысла.
– Я их не ищу, – проворчал парень. – Они сами меня находят.
– Надеюсь, что у нашего Гарри хватит ума не выслеживать этого маньяка, - судя по тону, наш друг Уизли ещё не пришёл в себя. Видно, он сильно боится этого Блэка. – И как же он умудрился сбежать? При такой-то охране? Ведь он находился в камере строгого режима!
Нет, определённо в этом Блэке что-то есть! Нечто, что заставляет людей сходить с ума, будто мышей, застигнутых врасплох котом. По словам хозяйки, на ноги подняли даже полицию маглов. Это что, дар такой – наводить панику и сеять ужас?!
Тишину нарушил слабый, но резкий свист. Откуда это? Чертова мышь сошла с ума?! Неужели, моя царственная персона внушает ей столь сильный страх? Ну что ж! Лев – царь зверей, а значит, кот тоже является царствующей особой. Я мордой грозен и ужасен! Я безумно крут!
– Что это? – настороженно спросил Рон.
Ага! Услышали, голубчики!
– Гарри, это в твоём чемодане, – рыжий встал и потянулся к багажной полке. Да! Обзор у меня не ахти, что явно мешает удовлетворить моё неуёмное любопытство, которое, как известно, воскресило не одну кошку.
– Вредноскоп! Как интересно! – Гермиона поставила мою корзинку на стол и поднялась.
– Это самый дешёвый, – снова голос молодого Уизли. – По-моему, он сильно барахлит. Когда я привязывал его к лапе Эррола, он стал вертеться. Это мой подарок Гарри на день рождения.
– Может, в этот момент ты делал что-то плохое? – строго спросила умница мисс Грейнджер.
– Да нет! Хотя, если честно, не стоило посылать Эррола… Ну, ты же знаешь, что он уже не так лёгок на подъём, длинные перелёты ему не под силу. Но у меня не было выбора!
Свист не умолкал.
– Убери его в чемодан, – вступил в беседу Гарри. Интересно, мальчик всегда такой тихоня, или он просто задумался? – Ещё разбудит нашего соседа. – Достойный юноша заботится о ближних? Мрр! Мне это явно нравится.
Через несколько минут воцарилась благословенная тишина. Далее последовала продолжительная беседа о визитах в Хогсмид, из которой я почерпнул, что Гермиона является строгим ментором компании, а юный Уизли – большой лакомка и редкостный шалопай. И как они ладят между собой?
– Как это прекрасно! Будем хоть изредка уходить из замка. В Хогсмиде есть что изучать! – Кажется, юная леди полна энтузиазма.
– Да, – грустно вздохнул Гарри. – А вернувшись, расскажете мне, что там и как.
– А ты? – спросил Рон.
– Я не пойду. Ни Дурсли, ни Фадж не подписали мне разрешение.
– Как так? – ужаснулся владелец вожделенной мной крысы. – Но ведь можно попросить профессора Макгонагалл или кого-нибудь ещё, – он явно искал выход из неприятной ситуации. – А, ладно! Найдём, кому подписать.
– Ты шутишь, Рон! Профессор Макгонагалл очень строгая – она никогда не нарушает правил.
– В случае чего, спросим Фреда с Джорджем, они знают все потайные ходы из замка…
– Рон! Гарри нельзя покидать замок, пока Блэк на свободе. – Ого! Кажется, юная леди рассердилась не на шутку! Будь она кошкой, у неё встала бы шерсть дыбом.
Я не выдержал и снова начал царапать свое узилище, требуя выпустить мою весьма важную персону. Ха! Какой-то маньяк и то сбежал, а я не могу! У этих людей всегда есть преимущества.
– Гарри, но с тобой будем мы! И никакой Блэк не посмеет…
Гермиона-Гермиона, выпусти же меня! Ты меня слышишь?!
– Не говори глупостей, Рон, – возразила она, расстёгивая ремни на моей корзинке. Она ангел! Скоро я буду на свободе! Свободу котам! Сво-бо-ду ко-там!!! – Блэк днём, на людной улице столько человек убил! Неужели он, увидев нас, испугается и оставит Гарри в покое?
Свобода!
– Не выпускай! – возмутился наш рыжий друг.
Вот и я! Не ждали?! Вы скучали по мне? – Потянувшись, я легко прыгнул ему на колени. Скучал по мне, мой облезлый друг?! Поиграем?! – Словно в ответ на мои слова, карман затрясся, и несносный мальчишка сбросил меня с колен:
– Пошёл вон!
Ш-ш-ш! Противный мальчишка! Знаешь, как больно?!
– Как не стыдно, Рон! – вступилась за меня благородная Гермиона. Видал, рыжий! Моя хозяйка защищает меня! Ну, погоди!
Думаю, наглец огрёб бы по полной программе, если бы наш попутчик не зашевелился. Все трое моментально застыли, но профессор повернул голову в другую сторону и, слегка приоткрыв рот, продолжал спать. Минутку! А спит ли он вообще? Меня терзают смутные сомнения! Подбежав к нему, я слегка потёрся о его ноги, попутно заметив, что ботинки на нём не новые, но весьма чистые. Я снова повторил свой эксперимент, выгнув при этом спину и замурлыкав. Никакой реакции! Та-а-к! Дыхание ровное, размеренное, как у спящего. В чём подвох? Я прошёлся ещё раз, оставив на его серых, с тщательно отглаженными стрелками брюках, несколько своих шерстинок. Эй, парень! Проснись! Эй, парень, великий Крукшанс требует твоего внимания! Хм. Я готов заложить свои усы, что в этом Люпине есть нечто необъяснимо странное. Что-то, чего не должно быть у людей. Ладно, пёс с ним! Обосновавшись на свободном месте, я повернул физиомордию к Рону и уставился на его карман. Стоит этой крысе высунуть нос, как я…
Таинственного профессора не разбудила даже ведьма-разносчица, прикатившая в купе свою тележку со всякими вкусностями.
После её ухода Рон переполошился.
– Он и вправду спит? – прошептал он. Сомневаюсь! Но моего мнения тут явно не собирались спрашивать.
– Я имею в виду – он вообще живой?!
– Нет-нет, он дышит, – заверила его гениальная хозяйка не менее гениального кота.
Должен признаться, меня не радуют люди, которые не обращают внимания на мою блистательную кошачью персону. Именно поэтому я пришёл к выводу, что нам не очень повезло с попутчиком. Зарядивший после полудня дождь, и проплывающий за окном унылый пейзаж навевали тоску. Неудивительно, что нас всех начало клонить ко сну.
В коридоре раздавались чьи-то шаги, дверь открылась, и сон моментально слетел с моих юных попутчиков. Я поднял голову – кошачье любопытство взяло верх.
В дверях стояли трое парней явно не старше Гермионы и её товарищей. Стоящий в центре парнишка просто не мог не обращать на себя внимания: аристократическая бледность кожи, платиновые волосы, подстриженные под каре, светло-серые глаза, узкое удлинённое и заострённое лицо, вкупе с изяществом движений выдавало в нём потомка вейл и высших эльфов (также именуемых альвами и сидами) – последнее было заметно лишь внимательному наблюдателю, каким являюсь я! Двое других выглядели более заурядно: один – высокий (для своих лет), стриженный «под горшок», с толстой шеей и физиономией, лишённой зачатков интеллекта и выдающей дальнее родство с гориллами (особенно, по разуму!), другой – пониже, с жесткими, короткими кудряшками и длинными руками, довершающими его сходство с орангутангом.
– Кого я вижу! – лениво протянул блондинчик, открыв дверь пошире. – Ласка и Малявка!
Хм. Сам-то, кто такой будешь? И чего сюда припёр стаю диких обезьян?! Ибо, две особи из обезьяньего племени – уже стая! Уж больно много от них проблем! Обезьяны дружно засмеялись.
– Я слышал, твой отец разжился кучей золота, Уизли, – продолжал красавчик. – А что, твоя мамаша? Померла от радости?!
Покрасневший Рон вскочил со своего сидения, уронив мою корзину. Очень жаль! Спящий в углу Люпин всхрапнул. Нарочно, что ли? Да ничего он не спит!
Блондин-агрессор попятился:
– А это ещё кто такой?
– Новый учитель. – Гарри тоже вскочил: по всей видимости, с целью оказания помощи товарищу, буде таковая потребуется. – Так, что ты сказал, Малфой?
Светло-серые глаза прищурились. «Драться перед носом профессора? Нашли дурака!» – читалось на лице поименованного Малфоя.
– Идём, - бросил он своей свите обезьян. И крайне огорчённая – не дали подраться! – троица удалилась.
Парни вернулись на место. Рон захрустел суставами пальцев:
– Я больше не намерен терпеть Малфоя! Ещё слово о моей семье, и его поганая башка… - Далее последовал всем понятный и интернациональный жест – рыжий провёл по горлу ребром ладони.
– Пожалуйста, потише, – прошептала моя благоразумная хозяйка, кинув быстрый, но весьма красноречивый взгляд на спящего Люпина. Но тот продолжал спать, как ни в чём не бывало.
Странно! И подозрительно! Я свернулся клубком, прикрыв нос, и периодически поглядывал (читай: беспрерывно буравил взглядом!) на нашего странного попутчика.
Дождь барабанил в окна с большей силой, Хогвартс-Экспресс продолжал свой путь на север… Сгустился туман. Стемнело, и по всему вагону загорелись многочисленные яркие лампы, похожие на полупрозрачные золотые шары. Удивительный человек этот профессор, – подумал я, тихо мурлыча, - его не способно разбудить ничто: ни стук колёс, ни барабанная дробь дождя (Хотя некоторые наоборот хорошо засыпают и под то, и под другое. Может, он из таких?), ни пронзительный вой ветра, который слышен даже здесь, в купе, за плотно закрытым окном. Странно это, странно это…
Я бы даже сказал, что обстановка зловещая. Рыжий друг моей хозяйки что-то пытался разглядеть в темном окне. Хотя что можно увидеть за плотной завесой дождя и пеленой тумана!
– Скоро должны быть на месте, - печально изрёк он, продолжая пялиться в окно. Видно, не одного меня эта собачья погода доконала. Как там говорят люди? Хороший хозяин собаку на улицу не выгонит?
Через пару мгновений поезд замедлил ход.
– Замечательно! – снова подал голос Уизли и, обойдя спящий объект моих наблюдений, уставился в окно. Мря! Даже я, кот, с моим идеальным зрением, не вижу там ни зги! – Умираю с голоду, скорее бы за праздничный стол.
Хо-хо! Ты читаешь мои мысли, парень! Гусиная печёнка, свежая рыба, блюдце молока, кусок сыра… Душу бы продал!
Гермиона посмотрела на часы. В её глазах читалось удивление:
– Но нам ещё ехать и ехать! Странно…
– Тогда чего мы останавливаемся?
Мдя. Хотел бы я это знать. Но – увы! – понять это не под силу даже моему светлому, почти гениальному, кошачьему уму.
Погода явно не желала улучшаться: дождь и ветер вели лишь им понятный спор, туман усиливался. А двигатель поезда стал стихать. Я насторожился. Клянусь своим хвостом, тут что-то не то!
Краем глаза я заметил, как Гарри подошёл к двери и выглянул в коридор. Поезд дёрнулся и остановился. С полок посыпались вещи. Чемодан Гермионы упал рядом, чуть не раздавив моё высочество, благо я вовремя отпрыгнул. Погасли лампы, поезд погрузился во тьму.
Я почувствовал, как шерсть на мне стала дыбом.
– В чём дело? – раздался знакомый голос.
– Ай! Рон, ты отдавил мне ногу! – это Гермиона.
– Может, авария? – тихо спросил Гарри.
– Не знаю, но можно посмотреть. – Раздался резкий звук – это Рон пытался протереть внезапно запотевшее стекло. – Что-то движется. По-моему, сюда спешат какие-то люди.
Дверь заскрипела и юный тихоня Поттер еле слышно ойкнул – видимо, кто-то наступил ему на ногу.
– Извините! Вы не знаете, что произошло?!
***
Вошедший оказался другом Гарри по имени Невилл. Похоже, он испугался не на шутку. Ах-х-ш-ш-ш! Этот молодой слон сел на меня! Ну погоди! Я моментально выпустил когти, вонзившиеся недалеко от его седалища. Тот взвыл и подпрыгнул.
Ничего! Будет знать, как садиться на честных котов. Крысу повезло – он спокойно сидит себе в хозяйском кармане и в ус не дует. А мне вот досталось от чужой задницы, пардон за мой французский!
– Пойду схожу к машинисту – узнаю, что случилось.
Эге! да моя хозяйка обеспокоена! Будешь тут обеспокоенным, когда вся шерсть стала дыбом. Итак, как я оцениваю своё состояние? Мерзко, противно, тоскливо, но терпимо. Но всё равно, не есть хорошо. Был бы псом, взвыл бы, клянусь Баст!
Послышался шорох в углу. Галдёж умолк. Вспыхнувший внезапно свет озарил уставшее лицо только что проснувшегося Люпина. Наконец-то проснулся! Впрочем, я готов заложить свои усы, что он не больно-то крепко спал – его глаза были ясными, без малейшего намёка на сонливость, а ещё в них наблюдалась некая настороженность, которая не свойственна только что проснувшимся. Голос его, однако, был сиплым, как после сна. Пёс его разберёт!
- Оставайтесь на месте, - медленно встав и всё ещё держа в руках пламя он направился к двери, которая в это же время открылась, как от сильного порыва ветра.
О небо! Нет, я больше не буду воровать сливки! И не буду трогать чужую еду! И-и… драться с собаками я тоже не буду! Честное кошачье! Мя-мя-мяу-у-у! Ой! Правда-правда, вот возьму и подружусь с какой-нибудь собакой! Обещаю! Только не надо меня пугать!
Спокойно, Крукшанс. Спокойно. Давай всё-таки, посмотрим, кто это к нам пожаловал. Если, конечно, к нашему гостю применимо слово «кто»…
Что же это за жуть собачья?
Внушительного роста фигура, закутанная в плащ. Лица не видно – оно полностью скрыто плащом, по сравнению с которым старая мантия Люпина просто новомодная модель из салона мадам Малкин. И что этот бомж здесь делает?
Эй, бродяга, убери ручки! Ты когда мыл их в последний раз?
Кажется, наш очкастый друг сдрейфил. Его можно понять, потому что… Мра-у-у-у-у! Ничего себе… ручки!
Всё-таки, какое счастье, что я – кот. Коты не бледнеют и не… падают в обморок. Ручки что надо: серые, лоснящиеся, все в струпьях, как у прокажённого, в какой-то мерзкой слизи, как у только что вытащенного из болота утопленника. Бррр!
Встретившись взглядом с юным Гарри, существо решило внять моей просьбе и руки спрятало. Но, это были ещё цветочки! То, что находилось у твари под капюшоном, издало странный звук: нечто среднее между вздохом и воем, будто захотело вытянуть весь воздух из купе.
Что-то стало холодать! Но вполне в меру, чтобы меня спасла моя пушистая шкура. А вот нос… Это уже сложнее. Думаю, он у меня стал не просто розовым, а ярко-алым. Но что я! Мне ещё ничего! А вот бедняжка Поттер упал в обморок.
Рон побледнел. Гермиона сжалась в комочек…
Однако наш таинственный профессор меня удивил. Направив на него палочку, он сказал что-то странное о Сириусе Блэке и мантии. Видимо, чудищу было фиолетово. Люпин тихо произнёс какую-то странную фразу, и из палочки вырвался фонтан серебряных искр. Монстр решил, что пора сматываться – развернулся и исчез.
Глава 5ГЛАВА 5. СОВЫ, ПИСЬМА, ТАЙНЫ
«Как хищный зверь,
Ступая на мягких лапах,
Я иду за тобой,
Я чувствую твой запах.
Ты меня не ждёшь,
Но я всё равно иду,
В заморозки и дождь,
Осторожно по тонкому льду»
(Flёur. «На мягких лапах»)
А здесь довольно мило! И контингент (Мрр, какое умное слово я знаю! Мрр-мяу! Хозяйка бы мной гордилась) весьма интересный. Особенно эта пушистая красотка окраса «под тигра», которая всюду следует за здешним смотрителем.
– Привет, красавица! – добродушно мурлыкнул я. – Меня зовут Крукшанс, а тебя?
Прекрасная дама выгнула спинку и зашипела:
– А ну брысь, нахал! Я не разговариваю с наглецами вроде тебя!
О! Леди с норовом. Учту. Хм. Кажется, я провалился. Я провалился?! Да ни в жисть!
– Миссис Норрис! – обеспокоенный хозяин взял красавицу на руки и принялся чесать за ушком. – Да что это с тобой? Тише-тише, девочка…
Ну, что ж, нет худа без добра – я узнал, как зовут неприступную и гордую леди. Миссис Норрис. Мрр… Неплохо. Для начала неплохо.
***
Маленькая пробежка по школе мне точно не повредит. А здешние призраки – интересный народ!
Мррр! Интересно, а мыши у них в подземелье есть? Не понимаю я этого мрачного профессора Снейпа – что за подземелье без кошки! Хотя, мрр, с другой стороны, здесь могу разгуляться и я. Ну этого противного крыса к доберманам. Найду, чем развлечься. В конце концов, кот – это звучит гордо! А на этого несчастного грызуна даже не стоит обращать внимания – это всего лишь жалкая раздавленная мушка на окне моей жизни. Мррр-мя! Подумаешь! Так! Куда теперь? Стоп! А куда это направляется профессор Люпин? Нет, всё-таки хорошо, что сейчас стемнело! Несмотря на то, что по стенам развешены факелы, в тёмное время суток проще спрятаться от посторонних глаз, чем днём. При свете дня мои передвижения были бы тут же замечены. Находясь на небольшом расстоянии от объекта слежения, я, тем не менее, следовал за ним по пятам и не упускал из виду.
Что и говорить, странный человек этот профессор, весьма странный. Какой-то… другой. Не знаю, как люди, но мы, коты, очень большое значение придаём запахам, исходящим от окружающих, а также тому, что эта экзальтированная профессор Трелони именует аурой. Так вот, я бы сказал, что запах, исходящий от Люпина, меня насторожил. Нет-нет, я бы не назвал его неприятным – этот человек достаточно чистоплотен – он просто ДРУГОЙ. Почему? Не знаю! Ещё не понял. Но я обязательно узнаю, во что бы то ни стало! В конце концов, любопытство ещё не сгубило ни одну кошку!
***
А у него тут уютно! Я сразу же запрыгнул на стоящий с правой стороны от письменного стола стул, обитый бежевым плюшем, и свернулся клубком. Надеюсь, обитатель апартаментов меня не заметил. Мало ли, что взбредёт в голову этому странному человеку.
Краем глаза я заметил, что Люпин принялся обустраиваться. Он явно аккуратен, но не до фанатизма. Я обратил внимание, что его сундук перевязан верёвкой, связанной из обрывков, что свидетельствовало о том, что профессор беден и бережлив.
Какой странный стук! Неужели дождь?! Я прислушался. К стуку дождевых капель прибавилось нечто иное, не идентифицированное мной.
Люпин подошёл к окну, открыл его, и в комнату ворвался ветер с дождем.
Я поднялся со своего сиденья, потянулся и повернулся в сторону стола.
Вместе с дождём и ветром в комнату залетела немного взъерошенная рыжая ушастая сова.
Профессор довольно улыбнулся. Птица бросила на стол письмо.
– Здравствуй, Зигфрид! – обрадовался он. – Надо же, ты меня нашёл! Хозяйка прислала, да? Не спеши улетать, старина! – Люпин слегка растрепал рыжие пёрышки птички. – Я сейчас принесу тебе угощение.
При слове «угощение» пернатый гость завращал головой и глазами и радостно заухал. Профессор вскрыл письмо, пробежал по нему взглядом, сказал «угу» и отложил в сторону. По всей видимости, он ощутил, что нахальная птица слегка зацепила клювом рукав его мантии.
– Ладно-ладно! Уже иду! – рассмеялся Люпин. – В конце концов, я же обещал. И не надо на меня так смотреть – имей терпение, мой друг. Честное слово, иногда мне кажется, что ты такой же, как и твоя хозяйка!
Уханье птицы позвучало обиженно.
– Уже иду! – крикнул профессор, покидая комнату.
Подумав, что профессор может скоро вернуться, я решил действовать оперативно. Прыгнув на стол, я встретился взглядом с рыжим совом.
- Что смотришь, пернатое?! Что глазами лупаешь?! Не съем я письмо твоей хозяйки, не боись! Мне просто любопытно.
Та-ак! Почерк неровный, но читаемый:
«Здравствуй, Римус! [Так профессора Люпина зовут Римус? Надо запомнить!] Где тебя гиппогрифы носят?! Ты уже давно не пишешь, и я, если честно, скучаю без твоих посланий. Долго думала и решила сама написать.
От мистера Уизли я узнала, что ты теперь будешь преподавать Защиту. Давно пора! Я всегда считала, что чаша сия тебя не минует – с твоими-то данными!
И вообще, что за безобразие – с каких это пор мы узнаём новости последними? Даже Артур об этом узнал раньше, чем мы – твои близкие друзья! Это как-то нечестно. Может, мы чем-то тебя обидели? Увижу – хвост накручу!
Что до меня, то на моей работе – полный аврал. Начальство чуть по потолку не бегает. Ты уже в курсе побега Сириуса? Думаю, да – об этом даже маглам известно. Газетчики подняли настоящую шумиху – Кингсли приходится от них отбиваться. Он заявил, что принципиально не будет давать интервью. Однажды репортёрша из «Пророка» таки подстерегла его и забросала поистине бестактными вопросами, одним из которых был: «Мистер Шеклболт, вы отказываетесь давать комментарии потому, что в вашем отделе работает племянница бежавшего преступника?!». Ну и откуда эта дотошная дрянь – кажется, ее зовут Скитер – об этом узнала?! Вчера она подловила меня прямо у входа и набросилась с вопросами: «Мисс Тонкс, что вы думаете о побеге вашего дяди? Собираетесь ли вы сдавать его властям, если он объявится у вас дома?!» Ха! Они думают, Сириус – дурак! Нет, он слишком осторожен для этого!
Если честно, то мне становится страшно, и я всё чаще вспоминаю те наши беседы в Рождество. Помнишь – пять лет назад? Я теперь не знаю, что и думать. Честное слово!
И что самое противное: мне приходится – по долгу службы, естественно – участвовать в жестокой охоте на моего родственника, который, когда я была маленькой, держал меня на руках и рассказывал сказки! Как всё это гнусно!
Нет, если честно, я безумно рада, что сейчас не времена Барти Крауча, и мне не придётся применять к нему Непростительные! Римус, когда я об этом думаю, то у меня трясутся руки и начинается форменная истерика. А что бы ты на моём месте делал?
Да, я знаю – он Упивающийся Смертью и хладнокровный убийца, из-за него погибли Джеймс и Лили, а Гарри остался сиротой [Вот так сосиски! Не знал!]. Но моё сердце разрывается на части. Ей-Богу, я даже готова подать прошение об отставке, но Арчи с Недом удерживают меня от этой дури, говоря, что после двух месяцев службы – это не солидно. Может, они и правы. Наверное, я – плохой аврор.
Это ещё цветочки! Мама заявила, что скорее убьёт его сама, чем сдаст дементорам, и ей наплевать – убийца он или нет. Нам так не хватает тебя! Особенно мне. Ведь ты, как никто иной, мог бы предложить этически верный выход. Ничего не поделаешь – я свято верю в твои принципы.
А если отбросить панику, то… Как ты думаешь – он сбежал, использовав… известные нам методы?! Или… Хотелось бы узнать твои соображения на сей счёт. Решено! Я берусь за расследование этого дела и если надо, буду этим заниматься, даже если мне, подобно этому гениальному магглу – Эркюлю Пуаро – придётся раскрывать его, не выходя из дома. А ты мне поможешь! Идёт?
Кстати, Артур проговорился насчёт одной маленькой детали: будто бы незадолго до своего исчезновения Сириус бормотал во сне нечто вроде «он в Хогвартсе». Странно, правда? Непохоже, чтобы он имел в виду Гарри – где же ещё ему быть, как не там! Не думаю, чтобы у дяди поплыла крыша после двенадцати лет «общения» с дементорами. Ведь он попросил у Фаджа газетку! Если он ещё способен разгадывать кроссворды… Хм. Тут что-то кроется! Я, разумеется, не стала делиться этими мыслями с Кингсли и ребятами, не говоря уж о Моуди.
Да и общественность об этом не знает – ведь это не попало в газеты. Ну и хорошо – меньше знают, крепче спят
.
Держи меня в курсе, – думаю, обмен информацией нам не помешает, а только ускорит наше общее дело. Надеюсь, это пробудит в тебе интерес.
Искренне твоя,
Тонкс.
P.S. Я приказала Зигфриду укусить тебя, если ты сейчас же не напишешь и не отправишь ответ. Кстати, надеюсь, ты ещё не забыл, что он любит овсяное печенье. С лю… [далее жирная клякса], короче, с уважением,
Т.
P.P.S. Пиши, не пропадай!»
***
Вот тебе и колбаса! Как сказал Чеширский Кот: «Всё чудесатее и чудесатее!» Мррр-да! Любопытненько! Значит, нашему загадочному мистеру Люпину пишет племянница беглого преступника, из-за которого и начались эти крысиные бега? Мррр, познавательно! Если честно, то не хотел бы я ещё раз встретиться с этими дементорами. При одном воспоминании о них у меня аж шерсть дыбом встаёт. А бедный крыс чуть концы не отдал. Стоп. Чуть концы не отдал?! А вот это интересно! Впрочем, это наверняка мои фантазии.
Предаваясь раздумьям, я не заметил, как подошёл наш загадочный профессор.
Поставив на стол кружку дымящегося чая (домовые всучили, не иначе!) и блюдце с овсяным печеньем, он взял одну из печенюшек и протянул сову:
– Угощайся, приятель! Заслужил. – Приземлившись на стоящий параллельно окну стул, он принялся читать послание, время от времени шевеля губами, то улыбаясь, то одобрительно кивая головой.
Закончив читать, профессор протянул птице ещё одно печенье, добавив при этом:
– Значит, Тонкс велела меня укусить, если я не напишу ответ прямо сейчас?! – тихий смех. – Забавно, но весьма на неё похоже.
Внезапно он повернулся направо, заметив, что моя значительная кошачья персона лежит на столе, прямо у его правого локтя:
– А ты откуда здесь, Рыжик? – удивленно спросил он. Затем рассмеялся: - Нет, ну надо же – и как это я умудрился тебя не заметить! Давно ты здесь?! – Люпин принялся почёсывать мне уши, на что я не смог не ответить благодарным мурлыканьем.
– Хороший рыжик, хороший! Ты кот той гриффиндорской девочки, да? Кажется, её зовут мисс Грейнджер? А как ты сюда попал, любопытная морда?! – рука профессора передислоцировалась пониже, и он принялся чесать мне щёки. Я замурлыкал ещё громче, сощурив глаза. Да, это тебе не друзья моей хозяйки! Право же, этот джентльмен умеет обращаться с моим высочеством котом! И весьма деликатно – у него очень мягкие руки. – Какой ты славный! – взяв лежавшее на столе перо, он обмакнул его в чернила. – Погоди, сейчас напишу письмо и принесу тебе молока. Ты ведь любишь молоко, верно? – Люпин подмигнул мне.
Молоко? Я не ослышался? Он в самом деле сказал молоко? Он святой! Мрр-да!
Зигфрид легко клюнул его в костяшку среднего пальца.
Профессор растрепал ему перья:
– Погоди! Дай написать.
Устроившись около его правого локтя, я наблюдал за процессом создания эпистолярного шедевра.
На пергаменте появлялись всё новые и новые строки:
«Привет, бесёнок! Надеюсь, ты простишь меня за то, что я так долго не писал – хотя я прекрасно понимаю, что не заслуживаю прощения. Должен признаться, что тоже очень сильно скучал. Почему не писал? Ну, как-то не получалось!
Совсем недавно меня разыскал профессор Дамблдор и предложил работу в Хогвартсе. Надо ли говорить, что я был готов уцепиться за это предложение всеми конечностями? Но – есть одна проблема, ты знаешь какая. Однако профессор сказал, что это досадное недоразумение разрешит Северус, а меня это ни в коем разе не должно заботить. Если честно, польщен твоей оценкой моих скромных способностей. А здоровье у меня не очень – то лапы ломит, то хвост отваливается. Шутю я, шутю! Пока всё в порядке.
Ты вправе дуться на меня – мне нет прощения, надо было с самого начала послать вам сову с радостным известием – мне дали работу! Право, не ожидал, что Альбус сразу сообщит это Артуру.
Можешь не беспокоиться, мне не за что на вас обижаться – я просто не хочу быть вам в тягость. А что касается хвоста – сперва найди! До известных событий ещё далеко, да и не хотелось бы подвергать тебя опасности в этот день.
Что до твоей работы, то прими мои искренние соболезнования. Я прекрасно понимаю, каково тебе приходится, девочка моя – ты находишься перед важнейшей дилеммой, которая заслуживает тщательного рассмотрения. Что же касается побега Сириуса, то я, конечно же, в курсе. Только не думаю, что надо было раздувать такую шумиху – это нагнетает панику. Впрочем, когда это Фадж слушал рядовых и незаметных (к счастью!) граждан вроде меня?
Поражаюсь выдержке твоего шефа – ловко же он умеет ставить на место этих нахальных писак! Что же касается мисс Скитер, то такие, как она, пролезут в любую щель. Эта леди слетается на сенсации как муха на… хм… мёд. Впрочем, мухи любят также и варенье. Наверняка она переворошила старые светские хроники двадцатитрёхлетней давности. Как-никак, семейство Блэков всегда было на виду; а свадьба твоих родителей, стараниями твоей бабушки, стала скандалом 78-го года. Эта несносная писака просто узнала девичью фамилию твоей матери – видимо, ей были интересны связи работников Министерства, в частности – аврората. Ты совсем недавно закончила колледж и приходишься племянницей самому Сириусу Блэку. Неудивительно, что она в тебя вцепилась, как голодный вампир. Что я могу тут сказать?! Держись, девочка моя! Это ещё не самое страшное – буря в твоём сердце намного серьёзней. Что же касается Сириуса, то он действительно всегда отличался умом и сообразительностью, а сбежав из Азкабана, стал просто архи-осторожным. По крайней мере, я так думаю. Приятно знать, что ты помнишь наши беседы, особенно пятилетней давности. Что поделаешь – я сам страдаю ярко выдержанной ностальгией по тем временам. Наверное, старею. Жаль, что мы видимся не так часто, как раньше. Если честно, то я прекрасно понимаю твоё состояние – я бы на твоём месте был просто в ступоре, поэтому не смею корить тебя за эмоциональность. Если ты реагируешь на это – значит, твоя душа не оледенела и ты способна чувствовать. В наш век цинизма – это поистине великая ценность. Право же, нынешняя молодёжь слишком прагматична! Я знаю, каково тебе приходится, дитя моё – ведь для тебя Сириус навсегда останется любимым дядюшкой, и тебе очень сложно это переживать. Что поделаешь – таков этот мир! Я рад, что ты помнишь о том, что выросла под присмотром Мародёров. Иногда я думаю, что это наложило сильный отпечаток на формирование твоего характера. Я рад, что ты их помнишь: Джеймса, Лили, Питера… Помнишь, какими они были тогда. Каждый их нас держал тебя на руках, играл с тобой, рассказывал тебе сказки… Я всё ещё помню, как ты засыпала у меня на коленях!
Это очень больно, когда кто-то, кого ты знал, настолько меняется. Я помню, как ты плакала, когда тебе сообщили об аресте Сириуса, о том, что он – убийца. Тебе тогда было лет девять или около того. Ты закричала «Не верю!» и убежала к себе. Помню, как сидел рядом и утешал тебя. От твоих слёз у меня разрывалось сердце, и я… не знаю, кажется, я подумал, что это – неправильно. И я полностью поддерживаю твоих друзей: ты не должна подавать прошение об отставке, проработав всего два месяца. Сириус – и тот продержался почти год! И четыре года в Ордене.
Кстати, помнишь – тогда, на Рождество, мы с тобой говорили о датах, цифрах и прочей ерунде?! Ты тогда боялась своего двадцатиоднолетия.
Какой же я идиот! У тебя же день рождения был девятого июня! Прости старого склеротика – я забыл тебя поздравить! Поэтому поздравляю тебя задним числом, и можешь не беспокоиться – подарок за мной! На сей раз я смогу позволить себе такую роскошь. И вообще… желаю тебе, чтобы для тебя эта дата стала хорошей приметой! Чтобы в этом году с тобой случилось что-нибудь, чего ты даже не ожидала. Этакий подарок судьбы…
Двадцать один… да, неплохая дата для нового тысячелетия. Символично, правда?! Если вернуться, к нашим баранам, то я не считаю тебя плохим аврором. Просто у тебя есть совесть и понятия о чести. По-твоему, Джеймс и Лили были плохими аврорами? У них было и то, и другое. А твоё чувство справедливости делает тебе честь. Что же касается твоей мамы, то я вполне могу её понять. Что бы сделал я на её месте? Не знаю. Наверное, мне пришло бы в голову то же самое. Никто не заслуживает заключения в Азкабане, можешь мне поверить.
Твои вопросы меня крайне заинтересовали. Рад, что несмотря на переживания, в тебе проснулся профессионал. Хм. Что же касается известных методов, то я не знаю. Честно. Навряд ли он сумел бы применить чёрную магию без палочки, а вот это… Это или то, о чём мы с тобой думаем, или фантастическое везение. Третьего просто не дано, поскольку вряд ли у него были сообщники – это просто нереально. Пойми, если Сириус и впрямь Упивающийся, то для «своих» он – отыгранная карта. Его использовал Волдеморт, чтобы добраться до Джеймса и Лили. Хотя… если это так, то может, он ещё послужит своему Господину… Нет! Я, наверное, форменный идиот, но мне сложно представить, что мой друг, при его чувстве собственного достоинства, опустился до того, что стал рабом этой твари. Должен верить, но не могу! Что-то во мне протестует… наверное, моя сентиментальность и непроходимая глупость. Глупый, глупый Люпин! – так меня дразнил Пивз в своё время.
Но я искренне рад, что есть нечто, поднимающее твой боевой дух. И даже согласен побыть твоим верным Гастингсом. Честно! Самому стало интересно после прочтения твоего письма.
Что же касается слов Артура, будто Сириус повторял во сне «Он в Хогвартсе!»… Ну-у… Если не Гарри, то кто же!..
Если честно, то я не знаю, как, после двенадцати лет, проведённых в Азкабане, работает ассоциативный ряд твоего дяди. Что же касается того, что Джеймс называл «мыслительным аппаратом», а упомянутый тобой Пуаро – «серыми клеточками», то тут я и подавно не в курсе. О.К! Я помогу тебе. Только насчёт данного пункта у меня соображений нет. Совсем. Или мой друг сошёл с ума, или… мы с тобой чего-то не понимаем. Особенно твой покорный слуга. Как сказал бы покойный Рогалис – «полный мрак»! Я рад, что некоторые подробности прошлого Мародёров ты похоронила в себе. Всецело одобряю твои действия и считаю, что это вполне может быть твоим главным козырем в нашем расследовании.
А теперь, миледи, если вам интересно, то я перейду к событиям недавнего времени.
Начну с того, что Альбус обратился ко мне с одной странной, но закономерной просьбой, а именно – попросил приглядеть за одной очень заметной личностью. Точнее, за тем, чтобы оная личность попала в Хогвартс без приключений на свою… голову. Я думаю, что ты – умная девочка, и сразу поймёшь, что речь шла о Гарри. Я, конечно, согласился: всё-таки мальчик – сын моих покойных друзей!
Ну что я могу сказать? Я не видел его двенадцать лет, для меня это было… чем-то очень важным. Я не смог отказать старику, хотя чуяло моё сердце, что директор и глава некоего общества что-то скрывает. Беседа была длинной, нелегкой – воспоминания о прошлом всегда были для меня болезненны – и под конец я сдался. В конце концов, решил я – всё это для Гарри и только для Гарри. Должен сказать, это решение далось мне нелегко. Меня то и дело преследовало ощущение, что Альбус о многом умалчивает. Может, я стал таким же подозрительным, как Моуди? Кроме того, мы квиты: я так и не смог рассказать ему о той давней тайне. Может, это и ошибка, но я безумно не хотел становиться предателем. А то, что подобный поступок – чистой воды предательство – я не сомневаюсь. Ты знаешь мою точку зрения – никто не заслуживает Азкабана, не говоря уж о Поцелуе Дементора. Пусть у него будет хоть маленький шанс ускользнуть… даже если он этого и не заслуживает. Но Сириус… чёрт побери, Тонкс, он бы настолько хорош, что не заслуживает ужасной участи стать растением.
Итак, я оказался впутанным в интересующее тебя дело, которое, если честно, не могло не разбередить мои старые раны.
Если честно, то в нашей встрече сыграл немалую роль Его Величество Случай. Я просто зашёл в первое попавшееся купе, разместил багаж и решил немного вздремнуть.
Однако я не мог позволить себе отключиться – наверняка, это купе может облюбовать кто-то ещё. Чем чёрт не шутит! Меня спасла выучка Ордена Феникса, так некстати – или кстати?! – пришедшая на помощь. Сама знаешь, сидя в засаде – мою позицию вполне можно было назвать «засадой» - приходится дремать вполглаза. Очень удобно и не раз выручало меня в критические моменты. Пристроившись у окна и прикрывшись мантией, я позволил себе немного расслабиться, осматривая обстановку прищуренным глазом.
В купе вошли трое – два мальчика лет тринадцати и кудрявая девочка, державшая в руках корзину. Ребята закрыли дверь и сели подальше от окна. Моё внимание привлёк один из них – низенький темноволосый очкарик. Моё сердце ухнуло куда-то вниз: передо мной стояла живая копия тринадцатилетнего Джеймса с глазами Лили. Мальчик отличался от моего покойного друга ещё и тем, что был несколько ниже ростом, чем его отец в этом возрасте.
Я решил быть предельно внимательным, продолжая делать вид, что сплю: во-первых, больше узнаю об отношениях внутри этого маленького коллектива, а заодно и присмотрю за VIP-персоной.
– А это кто? – шепнул спутник Гарри – рыжеволосый парнишка, в котором легко угадывались черты семейства Уизли.
– Профессор Р.Дж. Люпин, - услышал я строгий девичий голос.
– Всё-то ты знаешь!
–Это написано на его вещах.
Умная девочка, - подумал я. – И наблюдательная. Интересно, что их сюда привело? Судя по всему, ребята явно хотели посекретничать. Из того, что я узнал об этой троице у Дамблдора, они явно большие любители искать приключений на свои головы. Впрочем, мы с Сириусом и отцом Гарри ещё и не то вытворяли.
– Интересно, а что он преподаёт? – рыжий отпрыск семейства Уизли долго и пристально разглядывал меня, будто хотел проделать во мне дырку.
– Разумеется, Защиту от Тёмных Искусств, - строго ответила мисс Умница. – Только по ней нет преподавателя.
– А потянет ли он? – с сомнением спросил мальчик. – Похоже, он и сам под заклятием…
Потяну ли я? – во мне проснулось мародёрское самолюбие. Это я-то не потяну?! Может, я и выгляжу помятым, но если меня прислонить к тёплой стенке, я всё ещё могу… поддержать разговор с дементорами! Это, конечно, шутка. Сам я действительно не знаю, на что теперь способен. Прошло слишком много лет, чтобы я мог судить об этом здраво. Но в конце концов, твой друг не такая уж старая развалина, девочка моя.
Но вернёмся к тому, что я услышал. Прежде всего, я узнал, что наш юный Гарри имеет Большое Ухо, что не так уж и плохо. А ещё я заметил, что его спутники куда больше обеспокоены побегом Сириуса, нежели сам Гарри. Меня удивило одно: неужели за три года его учёбы в Хогвартсе никто так и не намекнул ему, кто виновен в гибели его родителей? И вообще, чего они ждали?! Когда он вступит в трудный подростковый возраст и наделает бед, совершив это пренеприятнейшее открытие? Альбус что, сошёл с ума? Артур тоже хорош – говорит загадками и берёт с мальчика обещание не искать Блэка! Или он тоже в курсе о Большом Ухе? Весьма занятно!
Сам Гарри отнёсся к истории с побегом довольно беспечно. Насколько мне известно, в прошлом году ему пришлось в очередной раз столкнуться с тем, что осталось от Волдеморта. Может, очередное покушение – уже норма жизни для нашего юного друга, и он махнул на них рукой. Что это – небывалая гриффиндорская отвага или же попросту глупость?!
Как бы там ни было, но ему следует быть поосторожней. Я знаю этих мальчишек – когда им тринадцать, они уверены, что с ними никогда ничего не случится, что они бессмертны. О прекрасная беспечность юности!
Если честно, то в том, чтобы притвориться спящим, есть некий плюс. Окружение ведёт себя естественно, есть возможность понаблюдать за объектом, так сказать, в полевых условиях, и сделать некие выводы. Не сказать, чтобы моя игра требовала особых усилий, но…
Итак, вернёмся к нашим баранам: друзья Гарри были явно встревожены побегом твоего дядюшки, и каждый из них реагировал по-своему. Если Рон просто паниковал, то умница Гермиона пыталась найти некую логику в существующей ситуации.
Во всём этом было нечто, что крайне удивило меня: когда речь зашла о магловской полиции, раздался слабый звенящий свист. Свистящий предмет оказался карманным вредноскопом, который – как выяснилось – Рон Уизли подарил Гарри на день рождения. Неугомонный предмет был засунут в чемодан, так как ребята боялись меня разбудить. Польщённый их заботой по отношению к моей скромной персоне, я, тем не менее, насторожился. По словам ребят, работал он из рук вон плохо и нуждался в починке. Всё же это не избавило меня от смутных сомнений, забравшихся ко мне в душу и отчаянно скребущих когтями. Какого… Может, на старости лет, твой друг становится параноиком, но не кажется ли тебе, дитя моё, что всё далеко не так просто? Уж не ощутил ли оный предмет моё внимание к их разговору? Или… Других предположений тут просто нет. Во всяком случае, я этого просто не вижу. Может, старый волк и потерял свой нюх, но не до такой уж степени. Что-то, именуемое в просторечии внутренним голосом, громко вопит мне о том, что… Помнишь, как-то, во время рождественских каникул, мы тобой и твоими родителями смотрели один магловский телесериал? Название не помню, но это была какая-то мистика про убийства, происходящие в маггловском курортном городке. Так вот, там была такая фраза, которую я запомнил, а звучала она так: «Совы – не то, чем кажутся». Не знаю, почему, но мне это припомнилось именно сейчас.
Должен сказать, что данный разговор принёс мне немало ценных сведений. Кроме сведений о Большом Ухе, также спешу сообщить одну важную подробность: у нашего юного друга отсутствует разрешение на походы в Хогсмид. Он, понимаешь ли, поссорился с опекунами, и документ оказался неподписанным. Подробности мне не известны, но факт остаётся фактом – он обращался за помощью… к кому бы ты думала?! К самому Фаджу! И, естественно, старый крючкотвор этого не сделал.
Как бы то ни было, мне удалось кое-что узнать о друзьях парнишки. Его друг Рон – большой любитель приключений и розыгрышей и явно не склонен к осторожности. Мисс Грейнджер, напротив, обеспокоена безопасностью нашей VIP-персоны, я бы даже сказал, что она перегибает палку. По натуре она – исследователь, склонный к созерцанию и приверженности правилам. Я бы даже сказал, что здесь она напомнила мне Лили или даже меня самого – самую малость.
Откровенно говоря, эта команда и впрямь вызвала у меня воспоминания о Мародёрах – такой же сплочённый коллектив, правда, без особенных тайн, но это, думаю, у ребят впереди. Но выяснения отношений у них протекают столь же бурно, как и у Джеймса, Сириуса и Питера. Краем глаза я подглядел одну такую ссору, которая правда, была подавлена в зародыше. Насколько я понял, дело было в домашних любимцах. Юный Уизли недолюбливает кота Гермионы, из-за того, что тот не даёт проходу его ручной крысе.
Дело было так: Гермиона освобождает кота из корзинки, тот прыгает прямо на колени юного любителя крыс, животное, сидящее во внутреннем кармане рубашки своего любящего хозяина, явно теряет сознание, Рон спихивает кота с колен, тот шипит, хозяйка – естественно! – за него заступается… Та-ак! Девочек обижать нельзя. Мне ничего не остаётся, кроме как пошевелиться, детишки в ужасе замирают, а я, повернув голову в другую сторону, слегка всхрапнул и снова продолжил «спать». Ну-ну. Вообще-то, я не храплю, когда сплю… но дело не в этом. Хорошо, что я не переиграл!
Некоторое время спустя, детишки попытались меня разбудить, мотивируя своё нахальное поведение заботой о ближнем. Но даже аппетитные запахи еды и настойчивость сердобольной мисс Грейнджер не были способны помешать моему «сну». После ухода продавщицы я чуть не умер от пережитого мной ужаса, виной которого оказался юный Рональд, задавший весьма опасный – для моей персоны! – вопрос:
– Он и вправду спит? – прошептал мальчишка у меня над ухом. У меня внутри всё похолодело. – Я имею в виду – он вообще живой?
О-ох! Слава Богу!
– Нет-нет, он дышит, – отозвалась Гермиона. Я про себя улыбнулся: ну-ну, ещё за нос подёргайте, нахальные щенята!
Через какое-то время настала тишина, которую нарушали лишь капли дождя, барабанившие в окно, словно настойчивый посетитель. Под эти успокаивающие, мерные звуки – стук колёс и дождевых капель – я и впрямь начал засыпать. Раздавшиеся в коридоре шаги вернули меня к действительности.
В дверях возник бледный, блондинистый подросток с заострёнными чертами лица и холодным взглядом надменных серых глаз. Его сопровождали двое шкафообразных ребят, на лицах которых было написано «Тупой и ещё тупее» или «Сила есть – ума не надо!»
– Кого я вижу, – лениво протянул блондин, напомнив мне Люциуса Малфоя – главного префекта Слизерина в бытность мою гриффиндорским первокурсником. – Ласка и Малявка!
Внимательно рассмотрев паренька, я пришёл к выводу, что передо мной и впрямь твой молодой родственник, которого, если я не ошибаюсь, зовут Драко.
Ну, что я могу тебе сказать, дитя моё? Юный Малфой очень похож на своего отца. Впрочем, от твоей тети ему тоже много досталось. Не знаю, насколько в нём сильна блэковская порода, но своей уверенностью он также напомнил мне Сириуса – когда дело доходило до наших вечных оппонентов – слизеринцев, в нём тоже просыпалась Древняя Кровь.
Как странно! – подумал тогда я, – они совершенно не похожи внешне, но когда в деле замешан гриффиндорско-слизеринский конфликт, в них явно просыпается фамильный гонор Блэков.
– Слышал, твой папаша разжился горой золота, Уизли, – язвительно изрёк твой кузен. – А что твоя мамаша? Померла от радости?!
Так. Пора вмешаться, а то ребята порвут друг друга, – промелькнуло в моём полусонном мозгу. Я решил напомнить о своём существовании и негромко захрапел. Спокойно, Римус! Главное – не перестараться, а то ведь рассекретят, маленькие разбойники! Хотя если честно, не такие уж и маленькие, если меня не обманывает мой глазомер.
Вскочивший со своего места Рон грозно уставился на гордого потомка вейл и семейства Блэков. Последний, заслышав мой храп, попятился:
– Это ещё кто такой?
Ну, что тут можно сказать?! Парень явно уродился не в вашего общего дядюшку – воинственность Блэков была побеждена благоразумием Малфоев.
– Новый учитель, - отозвался сын Рогалиса и Лили, вставая. – Так что ты хотел сказать, Малфой?
Запал у парня явно вышел – в его глазах читалось острое нежелание затевать драку прямо под носом у меня, преподавателя. – Идём, – коротко бросил он своим громилам, которые тут же последовали за ним, прикрывая его отступление.
Итак, что мы имеем?! А имеем мы явное противостояние в духе «Гриффиндор-Слизерин». Я бы сказал, что юный Малфой – небольшой любитель драться, но не потому, что не умеет, а потому что для него это явно не принципиально. Интересно, насколько серьёзна их вражда? В Драко есть некая доля агрессии Блэков, но в отличие от вашего общего дядюшки, он руки марать не станет.
После его ухода отпрыск семейства Уизли никак не мог успокоиться:
– Я больше не намерен терпеть Малфоя! Ещё одно слово о моей семье, и его поганая башка… - Рон продемонстрировал свои намерения резким жестом.
О это бедное, но гордое семейство! Нельзя не восхищаться их чувством собственного достоинства.
– Пожалуйста, потише, – прошептала осторожная мисс Грейнджер.
Я мысленно улыбнулся: если детишки думают, что я сейчас проснусь, то они сильно ошибаются. О нет, ничто не способно помешать сну истинного педагога: ни стук колёс, ни шум дождя, ни завывания ветра… Какие же это, право, мелочи в сравнении с тем, что их ожидает!
Поезд замедлял ход, шум двигателей затих, а дождь и ветер усилились! Чу! Приближается гроза! А точнее, грандиозная проверка, выражаясь по-мародёрски – большой шухер.
Поезд резко затормозил, с полок посыпались вещи. О да, что и говорить, неплохая увертюра для последующих действий. Погасли все лампы, поезд погрузился во тьму… Послышался шум, по коридору забегали – к Гарри и его друзьям присоединялись напуганные товарищи. Один из них сел на кота. Кот возмутился. Ребята засуетились. Так, а мне пора пробудится, ибо мой час настал. Люмос!
– Тихо! – прохрипел я, вставая. Ребята замолчали. Надеюсь, я ещё успею отправить сову Дамблдору, - подумалось мне. Но я опоздал.
Дверь медленно открылась, и на пороге появилась высокая фигура, закутанная в плащ. Дементор Азкабана!
Внутри меня всё похолодело, перед моим мысленным взором пронеслись картины моего прошлого: я увидел себя маленьким мальчиком после своего знакомства с Грейбеком, снова ощутил боль от приступа своего хронического заболевания, затем услышал голос Питера:
– Их больше нет, Рэм! Сам-Знаешь-Кто убил Джеймса и Лили! Сириус – предатель!
Увидел свой давний кошмар – я никогда не видел этого наяву, лишь в своих самых страшных снах – затравленный взгляд Сириуса, услышал его безумный смех:
–Да, конечно, это я виноват! Я убил их! Слышите? Я убил Джеймса и Лили! Я не отрицаю! Делайте со мной, что хотите, но их не вернуть, слышите?! Это я! Я – убийца! Это всё из-за меня!
Мёртвые глаза Джима. Безжизненная, холодная Лили со стеклянным взглядом. Перепуганный насмерть Питер. Громкий, пронзительный плач младенца. Безумный смех Сириуса. Смех сливается с детским плачем. Вспышка, которую я не видел, но прекрасно себе представлял – она неоднократно снилась мне… Нет! Я не должен поддаваться ему! Гарри! Ребята!.. Я должен что-то сделать! – Экспекто Патронум! – Нет, ничего не получается! Перед моими глазами возникли они: сияющий Сириус, радостно смеющийся Джим, Питер, выглядывающий из-за его плеча. Голос Джеймса:
– У нас обязательно получится, приятель! Вот увидишь – мы сделаем это ради тебя! Мы же не какие-то остолопы.
Первый приступ, не принесший мне тягостных ощущений: ведь мои друзья наконец-то со мной!
Ради прошлого… ради светлой памяти друзей… ради Гарри… Я должен это сделать, должен!
Я выпрямился и подошёл к дементору, держа палочку перед собой.
– Уходи! Никто из нас не прячет Сириуса Блэка под мантией! – Тот не шелохнулся. – Экспекто Патронум! – Из моей палочки вырвался фонтан искр (после известного происшествия я больше не могу вызывать материального Патронуса) и, закружив подобно смерчу, направился в сторону дементора. Тот мгновенно ретировался.
Оглянувшись по сторонам, я увидел испуганные лица студентов. Гарри валялся на полу без сознания. Этого ещё не хватало.
Но, по крайней мере, парень жив: кто-то из друзей приводил его в чувство. Я полез в карман своего ветхого одеяния, мысленно благодаря предусмотрительного Альбуса.
Нет, не зря он сунул мне плитку дорогого чёрного шоколада, прервав мои возражения веским:
– Теперь вы – мой сотрудник, Римус. А это – для детей и не смейте возражать.
Достав из кармана плитку и разломив её дрожащими руками, я раздал детям шоколад, причём Гарри достался самый большой кусок – как-никак, мальчику пришлось тяжелее всех:
– Держи, - сказал я. – Съешь, и тебе сразу станет легче.
Мальчик нехотя взял подношение. В его глазах всё ещё отражался страх наряду с недоверием ко мне – человеку, которого он видит впервые и при странных обстоятельствах:
– Вы не знаете, кто это был?
– Дементор, – коротко отозвался я. – Один из стражей Азкабана.
Детишки смотрели на меня с нескрываемым ужасом и волнением: видимо, они всё ещё не отошли от пережитого. Что ж, их трудно осудить за это.
– Ешь, – повторил я. – Вот увидишь – тебе сразу станет легче, – встав, я направился к двери. – Простите, я ненадолго уйду, мне нужно сказать пару слов машинисту.
Я вышел в коридор и торопливым шагом направился в сторону нужного мне вагона.
– Мне нужно отправить сову в Хогвартс, – коротко бросил я первому попавшемуся проводнику.
– Да, сэр, - послушно отозвался тот, указав на дверь недалеко от машинного отделения.
Черкнув пару строк на обрывке пергамента, я тут же привязал записку к лапке растрёпанного серого филина, сказав:
– Хогвартс, директору Дамблдору, – и выкинул пернатого письмоносца в окно. Кажется, миссия удалась.
Вернувшись в купе, я обнаружил, что Гарри так и не притронулся к своему куску шоколада. Бедный ребёнок, – подумал я. – Неужели он настолько недоверчив, что думает, будто я хочу его отравить? Присев рядом с мальчиком я улыбнулся, постаравшись, чтобы улыбка вышла приветливой и ласковой. В конце концов, мальчик не чужой мне, хотя в последний раз я видел его в пелёнках.
– Съешь, пожалуйста, шоколад, он не отравлен, – мягко сказал я.
Гарри откусил маленький кусочек, на его лице наконец-то появилось расслабленное выражение.
– Через несколько минут будем в Хогвартсе, - спокойно произнёс я. Мальчик напоминал затравленного зверька. И это сын Джеймса! Хорошо же его воспитали тётя с дядей! Я решил проявить побольше участия. – Ну, что, Гарри, тебе уже лучше?
– Да, – тихо сказал он. В его глазах читалось «Откуда вы знаете моё имя?». Мальчик определённо не станет верить большинству взрослых. Что ж, тем дороже будет его доверие.
…Знаешь ли ты, что в школьные кареты запряжены тестралы? Я впервые увидел этих странных тварей и, если честно, немного вздрогнул. Я всегда только чувствовал их, подозреваю, что результатом моего «прозрения» была утрата друзей и разочарование в друге.
В голове моей, подобно беспокойным пчёлам, роились многочисленные мысли, и больше всего я боялся не оправдать надежд Альбуса.
Гарри мне явно не доверяет. Будет обидно, если я ничем не смогу помочь сыну Джеймса. Впрочем, он видит меня впервые и явно не в курсе, что я был дружен с его родителями.
Кстати, не сказал бы, что профессор Снейп рад моему присутствию. Видела бы ты, как он бросал на меня гневные взгляды во время пиршества. Старые добрые времена возвращаются, и я не знаю, чем это грозит.
Пиши, не пропадай! Надеюсь, твой ответ не за горами, как и новые неприятности в нашей неспокойной жизни.
Всего хорошего.
Твой вечный друг,
Римус Дж. Люпин.
P.S. За меня не беспокойся – профессор Дамблдор сказал, что Северус обеспечит меня зельем, что не может не радовать меня – тем меньшую угрозу я представляю для общества.
Р.Л.
P.P.S. А твой кузен – настоящая язва! С ним надо держать ухо востро.
Р.Л.»
Запечатав письмо, Люпин привязал его к лапке сова, затем посмотрел в окно – дождь уже кончился. Потом растрепал перья птицы:
– Ну что, приятель? Теперь ты не промочишь перышки! Надеюсь, наш Пуаро в юбке что-нибудь найдёт, и я получу ответ. По крайней мере, она обо мне не забывает. – Выпустив сову, он долго наблюдал за её полётом. Затем обернулся ко мне:
– Скучаешь, рыжик? Но я должен был отправить ответ леди – она приказала Зигфриду укусить меня, если я не отвечу. Надеюсь, с ней всё будет в порядке – она славная девушка и не должна пострадать от этого негодяя, – говоря это, он поглаживал меня по спине. В ответ я выгнулся и замурлыкал. Ах-х-х, мр-р-рр! Он великолепен! Да, что там – просто восхитителен, я беру назад все свои слова, сказанные о нём ранее… - Ах, я совсем забыл! – он отстранился от меня и направился к двери. – Я же обещал тебе молоко! Я сейчас! – с этими словами он торопливо скрылся.
Нет, всё-таки, странный человек этот Люпин! Определённо странный! Но он – явно джентльмен, иначе бы не стал выполнять обещания, данные какому-то коту. Нет, не какому-то, а лучшему в мире коту – мне! Мря!
Я принялся расхаживать по столу, обдумывая полученную мной информацию. Определённо, профессор – нестандартный человек. Взять хотя бы то, как он обращается с нами, животными. Он явно понимает нас, уважает наши потребности… И он говорит с нами на равных! При всём моём уважении к хозяйке, такого я за ней не заметил. Ему далеко небезразлично, что сова может намочить перья под проливным дождём, он угощает её печеньем. И он разговаривает с нами так, будто знает, что мы всё прекрасно понимаем! Редкое, но весьма ценное качество – обычно люди говорят с нами, как с малыми детьми. Или с умалишёнными. Эта его черта явно заслуживает уважения.
Хотя странностей у этого джентльмена – целый мешок. И вообще, картина вырисовывается прелюбопытная. Начать с того, что ему пишет племянница этого самого Блэка, с которым он явно знаком. Из письма следует, что всё-таки есть в этом мире люди, которым сбежавший маньяк небезразличен до такой степени, что они убьют его сами, но дементорам не отдадут. Стрранно-стрранно. С какой это стати наш маньяк в такой чести? А мальчишка, задиравший в Хогвартс-Экспрессе мою хозяйку и её друзей – его племянник! Нечего сказать – прелюбопытная подробность! Да-м-р-р, прелюбопытная! Что это они ему не сказали: мол, дядя у тебя в бегах, а ты себя, значится, чуть ли не особой королевской крови считаешь… Хм. А может, они и не знают? Навряд ли, ой навряд ли, родственнички уголовничка-то нашего будут афишировать подобное родство.
А что ещё не так? Ну то, что, по всему видать, у этого Люпина есть какая-то тайна. Усы даю на отрезание, когти на отпиливание – тут что-то нечисто!
Итак, что мы имеем? Во-первых: племянница сбежавшего арестанта знает Люпина.
Во-вторых: Люпин знает Блэка и родителей юного Гарри – он с ними дружбу водил.
В-третьих: одни родственнички этого маньяка знать не желают, а другие – глотку за него перегрызут, будь он хоть сто раз виновен. Ну, допустим, насчёт глотки я загнул.
В-четвёртых. Блэк сбежал из Азкабана каким-то особым способом, а Люпин и эта молоденькая мисс явно догадываются – каким именно.
И вообще – странно это: такое трепетное отношение к беглому преступнику. Кстати, а кого это он ищет? Если Гарри в Хогвартсе, то… неувязочка! Та-а-ак… Попросил у Фаджа газетку… хотел разгадать кроссворд… затем увидел что-то в ней… переволновался. М-р-ря… Тут-то и собака порылась!
В-пятых: у нашего скрытного профессора проблемы со здоровьем. А также проблемы с устройством на работу, он постоянно делает отсылки в письме о некоем "известном моменте". Что же такое он имеет в виду? Свою болезнь или что-то другое?
Вопрос номер шесть: а кто такие Мародёры, которых то и дело упоминает в своём письме профессор? Да, у нашего дорогого Люпина тайн – как у кота шерсти! Мрау!
– Ну вот, я же сказал, что всегда выполняю свои обещания! – Передо мной появляется блюдце с молоком. – Извини, что заставил тебя ждать!
М-р-р, до чего же удачно завершился день! Не каждый раз тебе преподносят блюдце молока и уделяют столько внимания. Кажется, наш загадочный профессор решил компенсировать своё прежнее невнимание ко мне.
Наступила тишина, которую нарушало только шуршание страниц – Люпин читал какую-то книгу, расположившись в кресле у камина.
– Почему уже который раз она вызывает во мне эти воспоминания? Воспоминания, воспоминания, как долго вы будете продолжать преследовать меня? – пробормотал он в пустоту (1). – Вот ведь привязчивая песенка! – усмехнулся профессор.
– All Dead, All Dead,
All the dreams we had,
And I wonder, why I still live on.
All Dead? All Dead,
And alone I’m spared,
My sweeter half instead.
All Dead and gone,
All Dead… (2) - тихо напевал Люпин.
Приятный такой голос – достаточно мягкий, не раздражающий и на удивление не фальшивый. Мы, коты, существа музыкальные и всякая фальшь нас несказанно бесит.
– Старею-старею, - тихо рассмеялся профессор, глядя в потолок. – Стареешь, и становишься сентиментальным, да, Лунатик? Раньше эта песня не принадлежала к разряду моих любимых, но с возрастом она становится мне всё ближе.
– All Dead, All Dead
At the rainbow’s end,
And still I sing her own sweet song.
All Dead, All Dead,
Take me back again,
You know my little friend’s.
All Dead and gone.
– А дальше, так вообще про меня:
Her ways are always with me
I wonder all the while,
But please, you must forgive me –
I’m old, but still a child (3).
– Она снова заставляет меня ворошить прошлое, а я, старый дурак, иду у неё на поводу. Бедный ребёнок! Ей невыносима мысль о том, что он может быть убийцей. Ладно, чем бы дитя ни тешилось… а старый, сентиментальный Римус поможет ей… если юная леди так этого хочет. Потому что я не могу ей ни в чём отказать. Даже если она потребует от меня станцевать стриптиз на столе в большом зале на глазах Дамблдора и почтеннейшей публики, - он хрипло рассмеялся.
М-р-р! Я спрыгнул со стола и прошествовал к камину.
– Нет, стриптиз – это, конечно, чересчур! – продолжал рассуждать профессор. – И вообще, Лунатик, когда дело касается Тонкс, ты ведёшь себя как мальчишка-шестикурсник! В тридцать три следует быть серьёзнее и не вестись на подначки молоденькой девушки.
– Мр-р-р-рау-рмиу! – Я приблизился к креслу Люпина и стал тереться об его ноги. Ах, от этих прикосновений я получаю почти сексуальное удовольствие! Почти. Да, я – кот-извращенец и меня давно не гладили так… мррр … хорошо.
– Может, волк и в самом деле сошёл с ума! – он пробормотал какую-то бессмыслицу, почёсывая меня за ухом. – Да, я знаю, что принимаю желаемое за действительное, но ничего не могу поделать – видимо, сказалось одиночество. И вообще, с чего бы это прелестной юной леди вести переписку со стариной Рэмом? А не заняться ли ей личной жизнью, благо в аврорате достойных мужчин – пруд пруди? И вообще, женщины всегда любили авроров, даже если сами при этом ими являлись! Авроры – элита элит, настоящие мужчины. Куда уж там старому Люпину до парней из её отдела? Тонкс уже двадцать один год, на дворе XXI век, в эти времена девушки не хранят себя для Принца на Белом Коне. Это же смешно! Наверняка у неё уже сменился не один парень – в конце концов, она молода и привлекательна, а сейчас уже давно не восьмидесятые. Да-да! А Нимфадора Тонкс – далеко не её мать, да что там – она даже не Лили. Это они вышли замуж за своих первых мужчин, а в новом тысячелетии – это уже давно не актуально.
М-рр… а почему это тебя так бесит?
– И почему это меня так бесит, а? – почти кричал он. Я прижал уши и зашипел.
– Прости, малыш, я не хотел тебя напугать, - Люпин ласково погладил меня по голове.
– Мря! – я запрыгнул ему на колени и тот продолжил меня гладить и рассуждать вслух:
– Вообрази себе: на какую глупость способны человеческие существа! Нет, правда – я готов убить любого, кто прикоснётся к ней – племяннице того, кто некогда был мне другом, и дочери Энди Блэк-Тонкс, храни её Господь! Не думаю, что Тед и Андромеда лезут в личную жизнь дочери, а если этого не делают они, тогда что взять с меня – постороннего, по сути, человека, даром что друга семьи. Но мне невыносима сама мысль о том, что кто-то другой может целовать, ласкать её… Она красива и умна, и наверняка у неё есть толпы кавалеров, а сумасшедший Люпин готов перегрызть им глотки. И ведь не имею же права спросить: «Ты с кем-то встречаешься?», потому что это – верх неприличия и вторжение в чью-то жизнь. Конечно же, она встречается!..
М-р-р, люди-люди, как вы любите усложнять себе жизнь глупыми условностями! – Я выпустил когти от удовольствия.
– И вообще, это – полная ерунда! И то хорошо, что девочка поддерживает переписку со старым волком – значит, я ей всё-таки не противен. И если она обратилась за помощью в расследовании не к какому-нибудь смазливому кавалеру, а прямо ко мне! Значит, я ей всё-таки нужен, хотя бы, как друг. Как ты считаешь, пушистик? – обратился он ко мне.
М-р-р! Как я понимаю, это риторический вопрос?
– Ну, хотя бы я ей пригожусь – и то хорошо, - вздохнул он, закутываясь в плед. Я чуть не свалился на пол, но вовремя удержался. – И вообще, завтра мне предстоят великие дела и первые уроки Защиты, – он зевнул, прикрывая рот ладонью. – Это меня развлечёт и избавит от тягостных мыслей – надеюсь!
Я спрыгнул вниз. Ну что, седой, надёжный, влюблённый, я тебя покину?! Мриу-мриу-мриу! – и я выбежал из комнат Люпина, подняв хвост трубой.
***
Пробравшись в спальню девочек Гриффиндора – большое спасибо симпатичной шестикурснице, возвращающейся со свидания! – я долго вертелся, укладываясь поудобнее в ногах Гермионы.
Итак, что мы имеем? Сбежавшего преступника, его племянницу-аврора и таинственного профессора ЗОТИ, неровно дышащего к девице. Хотя вообще-то, у всех участников этой истории тайн – выше крыши. Ах да, и ещё – неуловимый крыс, которого я всё равно сцапаю! – думал я, засыпая.
_______________________________
(1) В оригинале: Memories, my memories, how long can you stay to haunt my days? Брайан Мэй «All Dead, All Dead». Здесь и далее цитаты из песни.
(2) Конец, конец, конец мечтам,
И я удивляюсь, почему я всё ещё жив.
Это конец, это конец,
А я единственный, кого пощадила жизнь,
А не мою любимую половину.
Это конец, всё прошло,
Это конец… (оттуда же)
(3) Конец, конец
На краю радуги,
И я слышу прелестную песенку моей любимой.
Это конец, это конец,
Я всё хочу вернуть назад
Свою маленькую подругу.
Это конец, всё прошло….
Я помню все её жесты
И не нахожу себе места,
Но ты должна меня простить –
Я постарел, но остался ребёнком (оттуда же).
Глава 6ГЛАВА 6. ПРОФЕССОРА И ДРУГИЕ ЗВЕРИ
Есть красота – подвластная времени
И вечная красота,
Но нас подведёт наше слабое зрение,
А тёмный инстинкт – предаст.
Есть вспышки, что длятся долю секунды,
Есть свет, что будет всегда,
Есть просто друг, а есть друг, который
Никогда не предаст.
(Flёur "Друг, который никогда не предаст")
Скучно, господа! Крыс где-то прячется, у хозяйки – плохое настроение (опять с друзьями поругалась, что ли?!), на меня никто не обращает внимания! Хотя почему никто? Девочкам в её спальне я определённо нравлюсь: мисс Браун меня чуть до смерти не затискала. Как увидела – давай причитать:
– Ой, какой котик! Какая прелесть! Гермиона, можно его погладить?
Хозяйка сдержанно улыбнулась (ревнует, что ли?):
– Конечно, можешь. Я купила Крукшанса на каникулах в магазине магических домашних любимцев. Вначале я хотела приобрести сову, но увидев это чудо – просто не удержалась. Он прелесть, правда? Он очень умный – всё-всё понимает, и иногда мне кажется, что его интеллект не уступает человеческому.
Да-м-р-р, я такой! Я безумно крут! Наконец-то ты оценила мой IQ – ведь он у меня повыше, чем у некоторых крэббогойлообразных! – Я потёрся о предплечье Гермионы (девочки сидели на кровати моей хозяйки, полог был откинут, а я очень удачно расположился между ними).
Должен сказать – мисс Браун весьма настойчива, но не очень преуспела в тонкой науке прикосновений к коту. Или у Люпина лучше получается? Да, он явно нежнее – высший пилотаж достигается с помощью внимательности к Потребностям Кота, который – как известно! – животное суть древнее и священное и нуждается в уважении и ублажении.
– А у меня дома остался кролик, – вовсю щебетала Лавендер, – его зовут Бинки, и он очень славный. Я так люблю животных! Интересно, а каким будет наш первый урок по Уходу За Магическими Существами? – вдруг спросила она.
Гермиона пожала плечами:
– Понятия не имею! Хагрид беспокоится. Ещё бы! Первое впечатление – это так важно!
– Ну, не знаю, как насчет Хагрида, но профессор Трелони – просто супер! – лицо мисс Прилипалы приняло мечтательное выражение. – Я столько всего про неё слышала от Касси Эвергрин – она учится на шестом курсе – что жду-не-дождусь первого урока!
– Что-то не похоже, – язвительно заметила моя хозяйка.
– Почему?
– Потому что ты слишком медленно собираешься: так не только к завтраку – на урок опоздаешь.
***
Хорошие вещи иногда имеют обыкновение быстро кончаться: с самого утра я перестал быть объектом особого внимания. И похоже, надолго. Все спешат, все торопятся…
Профессор Трелони, похожая на гигантскую стрекозу, завидев меня, шарахнулась:
– Ах! Переходящий дорогу кот – к несчастью!
– Сибилла, дорогая, но ведь он даже не чёрный! – удивилась мадам Хуч.
Та вознесла очи к потолку:
– Роланда, вы ничего не понимаете в тонкой науке предзнаменований! – возмутилась предсказательница. – Любой кот, пересекающий дорогу человека, непроизвольно оставляет на его ауре особые отметины, которые и являются причиной сглаза.
Что-что?! – я зашипел. Что за котофобия? Это же шовинизм чистой воды!
– Привет, Крукшанс! По какому поводу возмущаешься?! – услышал я весёлый голос Люпина, идущего с очередной пары.
О трижды благословенный!
– О, профессор! – закатила глаза блестючая (1)предсказательница. – За вашей спиной сгущаются тучи! Я вижу – вас ожидает несчастье! Кот, переходящий дорогу…
– Дорогая профессор Трелони, – преподаватель ЗоТи присел на корточки, почесал меня за ухом – м-рр, ещё! – и, подхватив меня на руки, вернулся в прежнее положение, – должен вам сказать как специалист, что на самом деле существует две теории относительно пресловутого кошачьего сглаза. – Та с интересом уставилась на него. Люпин продолжал:
– Первая гласит: для того, чтобы противостоять кошачьему сглазу, нужно взять какой-нибудь предмет и перебросить его через виртуальный или отпечатавшийся кошачий след. А вторая: что никакого кошачьего сглаза в природе не существует – всё это суеверные выдумки, которые пристали только маглам, а не магам, – тут он улыбнулся. – Что же касается меня, то я являюсь сторонником второй точки зрения.
Стрекоза вылупилась на Люпина, как на незамеченную ранее чаинку, которая в корне меняет смысл предсказания:
– Про-профессор Люпин, – пролепетала она, – вы действительно так считаете?
Тот кивнул.
– Ну-у-у, что ж, если так говорит специалист, то мне придётся поверить его рекомендациям!
***
Весь Хогвартс гудел, как растревоженный улей, – так, кажется, говорят люди? – все только и делали, что обсуждали историю с гиппогрифом Клювокрылом, профессором Хагридом и Драко Малфоем. Хозяйка из-за этого совсем ничего не ела. Вечером неразлучная троица отправилась утешать Хагрида, а я решил погулять по замку. Надо ли говорить, что мои четыре лапы привели меня к апартаментам Люпина? «Это судьба», – решил я и проскользнул в приоткрытую дверь.
Профессор сидел за столом и проверял домашние работы.
– Мррр-риу-мриу! – Я взлетел на стол, решив обратить на себя внимание.
Профессор улыбнулся и почесал меня за ухом:
– Привет, Крукшанс, как ты?
Замурчав аки Хогвартс-Экспресс, я потёрся о рукав его мантии.
Люпин почесал мне спину:
– Хочешь молока?
Хочешь. Я одобрительно мяукнул.
Раздался знакомый стук в стекло – это снова был Зигфрид с письмом от хозяйки. Профессор моментально открыл окно.
– Привет, старый знакомый! Приземляйся, я сейчас приду. – И умчался, по всей видимости, на кухню.
Прохаживаясь по столу профессора и наводя свой кошачий порядок, я поглядывал на свиток пергамента: знать бы, что там написано! Наверняка мой влюблённый друг отдаст за это письмо половину Англии.
Странные они всё-таки люди – он к ней неровно дышит, да и ей наш скромный профессор явно нравится. И тем не менее, они только друзья. Ах, как он разволновался тогда: не дай Бог – убьёт, бедолага, любого, кто его милую леди за ушком почешет. Ну так действуй, скромняга! Эх, жаль, не могу переквалифицироваться в купидоны – крыльев не хватает. Кстати, о крыльях – сов неодобрительно защёлкал клювом. Ну что там случилось, лупастое?!
Тот завращал головой. Ой! Кажется, я его свалил! В смысле, письмо. Оно преспокойненько валяется на полу среди скинутых мной свитков с домашними работами. М-р-мя! Оно раскрылось!
Моментально спрыгиваю на пол, осторожно – дабы не повредить – беру его зубами (Надо же, какая хлипкая печать! Я ни при чём) и снова возвращаюсь на своё сиденье.
Так. Что мы имеем? На воске отпечатков моих зубов нет, скорее всего, плохо запечатанное послание открылось в полёте. Та-а-ак! И что там… Хмм…
«Здравствуй, Римус! Спасибо за письмо и за понимание. Не думаю, что кто бы то ни было понял меня так, как ты или родители. Арчи и Неду я, конечно, ничего не сказала: они бы вряд ли поняли. Спору нет, они – хорошие ребята, но для них Сириус Блэк – всего лишь преступник. И никто из них не знал его всю свою жизнь, никого он не видел ещё в пелёнках… Хотя иногда я думаю: остановило бы это его, если бы мы столкнулись на узкой дорожке: я – аврор, он – сбежавший заключённый. Однажды он уже убивал, не думаю, что его остановит наше родство. Интересно, он уже раздобыл палочку? Если да, то – нам конец. Представляю себе нашу милую встречу: «Дядя Сири! – Авада Кедавра!»
Нет, не хочу об этом думать, не хочу в это верить. Я прячу голову в песок, да? Или «слышу голос сердца»? Если последнее, то оно у меня безнадёжно глупое.
К вопросу о знаешь-какой-проблеме: ты принимал лекарство? Не надо быть гением, я интересовалась твоей проблемой и, конечно, узнала об Аконитовом Зелье. Думаю, Снейп – если его Дамблдор уболтал – варит его тебе литрами: пей не хочу! Ведь он, как ни крути, специалист. Впрочем, до дня X ещё далеко! И слава Богу! Но дело не в этом. Представляю, как этот стервец орал: «Альбус, вы в уме! Принять ТАКОГО на работу!» Но, думаю, директор его приструнил. Он ведь ой-ёй-ёй как может врезать. Пополам с лимонной долькой. Откуда знаю? Да ты же и рассказывал.
А за то, что не послал письмо с новостями, я тебя вовсе не виню! До того ли тебе было!
Насчёт того, что ты нам в тягость – выкинь из головы! Я за такую дичь тебе не просто хвост накручу – узлом завяжу! И если надо – найду! Ведь теперь ты не опасен.
Что же касается Скитер, то с ней я ещё потолкую, если она снова материализуется. Но стараниями Кингсли (дай Бог ему здоровья!) я от этой пронырливой язвы избавилась. Вернее, от её присутствия. Вот ведь муха цеце!
И знаешь что? Пожалуй, ты прав – я должна остаться в аврорате назло этой падали и показать им, на что способна Тонкс.
Кстати, спасибо за поздравления: как раз именно таких слов мне и не хватало.
Иногда я думаю о том, что ты и мои родители правы: никто не заслуживает заключения в Азкабан. Или почти никто. Во всяком случае, не кузен моей матери – в память о том, каким он был. И в другом ты тоже прав: он не способен пресмыкаться – в нём слишком много гордости. Было. Насчёт «отыгранной карты» – не уверена. Однажды, когда я была маленькая, я подслушала ваш разговор. Речь шла о Регулюсе – его брате. Он говорил, что Волдеморт – не тот начальник, что удовлетворится просьбой об увольнении по собственному желанию. Поэтому я считаю, что Сириус им всё-таки нужен. Да, те, которые на свободе, больше не действуют – но я не верю, что все они были под Империо. Особенно некий свояк моего отца. Потрясающая ирония судьбы: чистокровнейший Люциус Малфой и маглорождённый Теодор Тонкс – свойственники! Правда, первый никогда это не признает, а последнему это родство не доставляет удовольствия. Мама любит говорить, что аристократы подобны страусам – когда им что-то не нравится, они моментально суют головы в песок и делают вид, что проблемы не существует. Может, сравнение и избитое, но если ты сможешь найти аллегорию получше, то я в лепёшку расшибусь, но добьюсь, чтобы тебе присвоили магловскую Нобелевскую Премию. По лингвистике. Или по литературе? Слабо Лунатику? А деньги-то большие! Если их перевести в галлеоны и положить в Гринготтс под проценты, ты сможешь прожить безбедно.
Если честно, я не завидую тётке Нарциссе: она вряд ли счастлива с этим денежным мешком Люциусом. Я не верю, что он вообще способен сделать хоть кого-то счастливым – уж слишком влюблён в себя. Нет, он не способен любить кого-то с той же силой, а уж больше себя – и подавно. Мое семейство принадлежит к среднему классу, но в нём царят любовь и умиротворение, а мой отец до сих пор смотрит на маму с обожанием. Да, он не увешивает её бриллиантами, но от этого она не становится менее яркой и элегантной, и отсутствием вкуса мамины наряды не страдают. А ещё мой отец – самый лучший, хоть он и не супермагнат, а всего лишь владелец издательства, выпускающего как магловскую, так и магическую литературу. И вообще, дело не в этом.
Если честно, меня пугает это время. На первый взгляд, войны как таковой нет. Но это только на первый взгляд. Или я заразилась паранойей от Моуди? Не думаю. Кстати, спасибо за то, что согласился помочь. Ценю. Кто же в здравом уме и твердой памяти откажется от помощи бывшего опера ОФ, обладающего недюжинными способностями, да к тому же ещё и специалиста по Защите? И, наконец, просто хорошего друга, искренне предлагающего эту самую помощь! Итак, отвечаю по пунктам:
Первое. Думаю, Альбус сделал правильный выбор. И если честно, я не считаю его старым интриганом. Я думаю, что тут он уподобился некоему очень известному магу, который считал, что «молодёжи слишком сложно всё объяснять» (2) и полагает, что всё расскажет задним числом. Сложно представить, что он не вызывает у тебя доверия. И если старик и ведёт какую-то игру, то делает это не ради удовольствия, а преследует благородные цели. Просто мы для него – вечные дети, для которых быстрое получение большого объёма опасной информации подобно передозировке лекарства.
Второе. Со своей задачей ты справился. Только не кажется ли тебе, что ты слегка переиграл? Тем не менее, мои аплодисменты прирождённому педагогу и бывшему оперативнику. Этот эдикт – просто свинство, поскольку зарывает твои таланты в землю и не даёт возможность реализовать их на благо магического общества. В конце концов, это ты тренировал меня перед поступлением в колледж. За что и люблю!
В-третьих: ты, кажется, заразил меня нелюбовью к Азкабану и этой ужасной казни. Перед моими глаза всё ещё стоит красивый, умный и потрясающе жизнелюбивый человек, душа которого не заслуживает этой участи. Должно быть, дело в том, что я была ребёнком и не видела Сириуса-убийцу. Я до сих пор помню себя девочкой, убегающей в свою комнату с громким криком.
Детей не обманешь, Римус. Они настолько чуткие, что большинству взрослых и не снилось. Наверное, именно поэтому большинство эмпатов – в чём-то дети, а остальные (меньшая часть!) – испорченные дети, которые с легкостью используют свой дар, чтобы сломать себе подобных, стремясь при этом причинить как можно больше боли. Неужели он обманул даже меня – ребёнка? Или, как говорит мне моё глупое сердце, это взрослые господа-законники лажанулись? Нет, неувязочка выходит! Он убил тех маглов и беднягу Питера у всех на глазах. Бедный Питер! Жизнь – странная штука, и, если честно, он никогда мне не нравился. Странно, правда? Мне почему-то казалось, что он явно переигрывает. Эти его кривляния и странная, раздражавшая меня улыбка… Ведь не должна же я быть пристрастна к бедняге из-за того, что Господь не наградил его красотой. Ты не поверишь, но я часто вспоминаю всю вашу компанию, особенно в последнее время. Будто моё подсознание решило, что это мне чем-то поможет. Недавно с помощью отца наткнулась на одну магловскую книжку, которую написал один испанец. Монахи, ведьмы, загадочные преступления… довольно интересно. О чём это я?! Ах, да! Автор использует очень интересный приём, показывая очень важные моменты через призму, так называемой, «фотографической памяти ребёнка». Не знаю, почему, но в моей голове раздался какой-то странный звоночек. Ощущение, будто я должна вспомнить нечто очень важное и кроется это в моём детском восприятии. И таким манером я вытащила из своей странной памяти кое-какие моменты прошлого. Но об этом потом.
В-четвёртых. Не удивлена тем, что юный Гарри не перепуган сложившейся ситуацией. В этом он похож на Джеймса, каким я его помню – тот тоже был бесшабашным и беспокоился разве что за жену и ребёнка, но не за себя. Неудивительно, что его любили. Он был настолько естественным, что это не могло не вызвать восхищения. И при этом он был по-хорошему простым. Семья заставила его повзрослеть, но при этом в нём было что-то мальчишеское. Я не думаю, что он со зла издевался на Снейпом. Но он был слишком горд, чтобы признать свою неправоту. Было бы интересно узнать, насколько Гарри вообще похож на отца. Мисс Грейнджер я уже люблю – она просто прелесть. Хотелось бы как-нибудь свести с ней знакомство. Интересно, а она также догадлива, как я?!
Между прочим, я согласна с тобой – нельзя держать мальчика в неведении, иначе он может и впрямь наломать дров в поиске альтернативного источника информации. Вот уж не верю, что сын Джеймса Поттера смирится с тем, что его принимают за гриб. Ей-Богу, тут Альбус перегибает палку! Парнишка похож на дремлющий вулкан – не дай Мерлин взорвётся.
В-пятых. История с вредноскопом поставила меня в тупик. Возможно, в ситуации есть нечто, что мы весьма успешно пропустили мимо ушей, а ведь именно мелочи порой помогают в раскрытии преступлений.
Что же касается Хогсмида, то в моём мозгу почему-то появилась странная логическая цепочка: «Хогсмид – Визжащая Хижина – потайной ход…» и др. Почему бы это? Думаю, Гарри – умный и сообразительный мальчик, эти качества он явно унаследовал от родителей. Не так ли? И однажды он прикоснётся к тайнам Мародёров, я в этом просто уверена.
История с моим кузеном и его спутниками меня тоже впечатлила. Ты не поверишь, но мне безумно жаль бедного Драко – невольника строгих фамильных обычаев. Мир тесен, а Министерство магии и подавно: периодически я сталкиваюсь с Люциусом. Приятно осознавать свои преимущества: я его знаю, а он меня – нет. Думаю, в семействе Малфоев не принято упоминать обо мне и маме-беглянке и её отродье-полукровке. Иногда мне хочется подколоть этого надутого сноба, сказав: «Привет, дядя Люц!». Представляю, какое у него будет лицо! Не думаю, что он замечает меня. Это с моим-то метаморфизмом! Так что Драко вряд ли знает, что у него есть кузина по материнской линии. Знаешь, когда я натыкаюсь на старые дела, мне иногда сложно поверить, что все эти Лестранджи и Розье – мои родственники. А вот, гляди-ка – всплыло моё родство с Упивающимися. Прелесть! Убитый «за оказанное сопротивление» Эван Розье – мой дальний родственник в пятом или шестом колене. Холодный, коварный и беспринципный Люциус – муж одной из моих тёток. Безумная и жестокая Беллатрикс Лестрейндж – моя тётя, а убитый Волдемортом Регулюс Блэк и его вполне здравствующий брат – кузены моей матери и мои двоюродные дядья. Мама говорила, что Регулюс был красивым и капризным ребёнком. Поразительно, что он присоединился к Волдеморту, когда был ещё зелёным шестикурсником. Поистине дети бывают безумно жестоки.
Кстати, ещё одна несостыковка: думаешь, Сириус был лицемером? Он ведь так осуждал его!
Ты, конечно, удивишься, но кузена мне и впрямь жаль. Я неоднократно слышала от своей матери, как в подобных семьях вбивают послушание. Она и (возможно) Сириус – исключение. Говоришь, их характеры схожи? Я имею в виду юного Малфоя и нашего общего дядю. Не знаю, не знаю. Грустно, когда из тебя делают подобие твоих родителей, а любое своеволие рассматривается с позиции: шаг влево, шаг вправо – побег, прыжок на месте – попытка улететь без метлы. Ужасно, когда ты покорно соглашаешься с этим. Твоя попытка вмешаться в конфликт вызвала у меня улыбку – это вполне в твоём духе: деликатно напомнить о своём существовании и направить их энергию в другое русло.
Твоё противоборство с дементором меня восхитило. Не говоря уж о словах: «Никто из нас не прячем Сириуса Блэка под мантией!» Я не обвиняю тебя в медлительности – мы оба прекрасно знаем, что это за твари. Что же касается тестралов, то для меня это новость. Я никогда не видела их и вряд ли увижу сейчас – мне слишком повезло, все мои близкие живы. Хотя… можно ли разочарование в близком человеке считать толчком для этого? Не знаю, я ещё не видела смерти… И слава Богу! Я не хочу терять друзей, родителей или тебя… Это уж слишком! Ну… Я же не видела мёртвых Джеймса и Лили – я была ребёнком, и меня чаша сия миновала. Тела в гробу на отпевании – не в счёт…
Итак, приступим к очень важному моменту. Думаю, мне стоит подробнее рассказать о том, что я вспомнила. Помнишь, был такой момент, когда вы с Джеймсом поссорились?.. Стыдно признаться, но я тогда подслушивала… И подглядывала. Когда я вспомнила это, мне стало не по себе.
Был какой-то праздник, кажется, годовщина свадьбы родителей. Присутствовали на нём и Поттеры вместе с маленьким Гарри. Правду сказать, я тогда не особо интересовалась младенцем: меня тогда куда больше занимали взрослые и новое лиловое платье. Оно было атласным, без чрезмерных оборочек, но тем не менее – нарядным. Я крутилась перед зеркалом, пытаясь подобрать под него цвет волос и наконец остановилась на светло-розовых. Помню, как Джеймс тогда пошутил, назвав меня маленькой кокеткой, и сказал:
– Ты только погляди на нашу маленькую мисс, Лунатик! Если она сейчас уже бегает за тобой и спрашивает, какой цвет больше подходит к лиловому, то что же будет дальше, когда она вырастет?! Я бы на твоём месте дождался – ведь из неё такая красавица получится! Вся в маму и тётушек! Да ещё и умница в придачу!
Сириус тогда засмеялся и добавил:
– Они ещё в пелёнках учатся изводить нашего брата! Где уж нам с ними тягаться! А эта бесовка и впрямь строит тебе глазки. – Потом он поднялся с дивана, подошёл к большому зеркалу, подхватил меня на руки – это было так внезапно, что я пискнула – и закружил по комнате. Потом снова засмеялся, чмокнул меня в нос и плюхнулся на диван, усадив себе на колени.
Потом он долго подкалывал меня:
– Ну, что, Рэми, хочешь завести такую же куколку? Тогда женись поскорее! А может, лучше дождаться, когда милашка вырастет?.. А, Рэми?! Ты только подумай: это будет девушка мечты, меняющая облик по собственному желанию!
Ты засмущался, и тогда дядя сказал, что от твоих щёк можно прикуривать.
В общем, зная мой характер и моё стремление быть ближе к взрослым, меня всё-таки оставили за праздничным столом. Где-то часу в десятом, меня таки погнали спать, но я выпросила, чтобы ты почитал мне на ночь «Алису». Затем я уснула, и ты снова вернулся в гостиную. Знаю, что вы засиделись допоздна и родители оставили вас на ночь.
Когда часы пробили полночь, я внезапно проснулась. Из гостиной раздавались громкие голоса, мне стало интересно, и я решила пойти посмотреть.
Надев тапочки, я тихо прокралась в коридор и спряталась так, чтобы меня не обнаружили. Надо сказать, что выбранная мной позиция вполне способствовала хорошему обзору – впрочем, я не особенно в нём нуждалась: вы слишком громко орали, а я никак не могла спутать ваши голоса. Помню, ещё тогда удивилась, как вы умудрились не разбудить родителей и Лили с малышом, учитывая то, насколько чуток сон девятимесячного младенца.
– Большей дурости я в своей жизни не слышал! – раздавался звучный голос Джеймса. Он расхаживал по гостиной туда-сюда, и полы его бордового халата развевались словно колеблемые ветром. – Хорошо, что Питер спит и не слышит всей этой ерунды. Ведь говорил же он мне, насколько неустойчивым ты можешь быть.
Сириус сидел в кресле у камина и кажется, смотрел немного в сторону от вас. Жаль, что я не могла видеть его лицо, может, сейчас бы это что-нибудь дало.
Я впервые слышала твой крик и поняла, что не желаю услышать его ещё когда-либо. Во всём этом было что-то неправильное. Ты вёл себя нестандартно. В отличие от Поттера, нарезавшего круги по комнате, ты стоял на одном месте, будто дерево, а твои эмоции выдавали лишь голос и жесты. Валлийцы жестикулируют не хуже итальянцев – твой кельтский темперамент выдавал тебя с головой.
– Да, я действительно был в этой чёртовой «Зловещей Луне», потому что решил разведать тамошние настроения. Я знаю, что за публика там собирается…
– Захотел общения с себе подобными, Луни? – дядюшка посмотрел в вашу сторону. Тон его был весьма язвителен.
– Для тебя это уже давно не является новостью, приятель, – заметно успокоившись сказал ты. – Да, я такой! Вы знаете это уже не первый год, и я думал, что мои трудности не вызывают у вас реакции отторжения.
– Рэми, одно из двух: или ты неоправданно рискуешь, или твои намерения нечисты, – продолжал бушевать Поттер. – Я не могу понять одного…
– Стоит ли мне верить? – твой голос прозвучал холодно и колюче, как колкие иглы мороза, столь неуместные в тёплом и доброжелательном апреле. – Питер…
– Так, значит, кто-то из вас лжёт? – перебил тебя отец Гарри.
Ты пожал плечами:
– Не обязательно. Ты же знаешь – иногда информация непреднамеренно искажается.
– Дело не в таверне, Рэм, – внезапно успокоился Поттер, присев на диван и уставившись на тебя. – Меня вовсе не коробит от твоей проблемы. Дело совсем в другом.
Твой взгляд, должно быть, был достаточно красноречив, и он решил продолжить:
– Я не могу тебе не напомнить о сорванных операциях Ордена, Рэм. Их было уже четыре. Должен сказать, это наводит на размышления.
– Но… – ты попытался что-то сказать, но Джеймс продолжил:
– У Альбуса есть информаторы. Один из них сообщил об утечках. Утечках из Ордена, понимаешь? Альбус не знает точно, но это кто-то из близкого круга.
– Проще говоря, – резко вмешался Сириус, – нам пора заняться ловлей грызунов. Надеюсь, ничего серьёзного…
Я видела, как ты опустил голову:
– Джим… Я… боюсь даже подумать…
– Он боится! – вновь разозлился аврор. – А что должен делать я, Луни? У меня жена и ребёнок, понимаешь?! Да мне плевать, что со мной случится, лишь бы они были живы, слышишь?! И если потребуется, я не раздумывая закрою их собой! Потому что я люблю их! И не смогу жить, зная, что они… что они… – он был близок к истерике. Резко поднявшись, он схватил тебя за плечи и встряхнул: – Если я узнаю, что в этом замешан ты, я… я не знаю, что я с тобой сделаю, Лунатик, – последнюю фразу Джеймс почти простонал.
– А я помогу, – угрожающе прорычал дядюшка.
Ссору прервал пронзительный детский плач. Я закрыла уши. Из соседней комнаты высунулась голова Питера – я ещё тогда удивилась, почему он не вмешался в ваш конфликт – и также быстро исчезла. На пороге появилась Лили – растрёпанная, сонная, рассерженная – на ней был мамин синий халат, накинутый поверх голубой ночной рубашки, пола которой слегка выглядывала наружу.
– Вы разбудили ребёнка, – пробормотала она, оперевшись о дверной косяк. Я сжалась в комочек, молясь, чтобы она меня не заметила.
– О, милая, – моментально остывший Джеймс подошёл к жене и обнял её за талию, – ради Бога извини. Ну, хочешь, я успокою Гарри? А ты иди ложись. – Легко поцеловав её, он добавил:
– Я скоро вернусь.
– Это было кошмаром – проснуться и не обнаружить тебя рядом, – вздохнула она, прижавшись к мужу. Я слилась со стеной, мимоходом подумав: они очень похожи на моих родителей. Если честно, то мне повезло – мои предки и сейчас, после почти двадцатипятилетней супружеской жизни, выглядят влюблённой парой. Иногда я ловлю себя на мысли, что тоже так хочу. Понимаешь?! Нет, я вовсе не хочу замуж – ни ради статуса, ни ради денег, ни ради продолжения рода (бедные мои предполагаемые дети!), ни потому, что «так надо». Но выйти за любимого и единственного, знать о том, что он никогда не изменит и всегда поддержит тебя, что вы понимаете друг друга, что у вас много общего, вы можете часами говорить или молчать… Что ваш образ жизни состыковывается, что вам никогда не будет скучно (потому что это просто невозможно!), что у вас общие друзья, что вас не пугают суровые будни и привычки (никогда не видела, чтобы мои родители ссорились из-за тюбика зубной пасты или неправильно развешенных полотенец! Невероятно, но факт! Это притом, что мама – аккуратистка, а отец – хаотичный раздолбай! Видимо, любовь и вправду побеждает всё). Тогда я не просто пойду за него замуж, а побегу! Но если я до сих пор этого не сделала… делай выводы, Лунатик!
Ладно, это лирическое отступление. Полагаю, что у Джеймса и Лили всё это было. Невзирая на трудности и её характер… Знаешь, иногда я вспоминаю её именно такой: немного рассерженной и ранимой одновременно. Странно, но оказывается между «убью того, кто разбудит моего ребёнка» и «я боюсь просыпаться без тебя» всего два шага. И в этом состоит любовь. Я не могла видеть их лиц, обращённых друг к другу, но он них исходила такая бешеная энергетика, что ты и представить себе не можешь. Хотя нет, ты-то, пожалуй, как раз и можешь. Этот потрясающий коктейль из гнева, желания защитить, доверия, силы, нежности и желания пойти в постель прямо сейчас. Ты, конечно, удивишься, как могла я, будучи ребёнком, ощутить последнее… Дело в том, что я окончательно убедилась, что многие из нас – якобы взрослых людей – всерьёз убеждены в том, что дети – полные дураки и ничего не видят, не слышат и не понимают. И поэтому безумно боятся рассказывать им о «птичках и пчёлках». Так вот, всё это – полная ерунда. Дети очень хорошо чувствуют сексуальную энергию взрослых. Даже если и не всегда осознают этого. Понимаешь?! Особенно это касается тех детей, которые живут в благополучных семьях. Впрочем, думаю, и «неблагополучные» тоже всё чувствуют.
Они чувствуют, как папа пренебрегает мамой и ходит налево. Чувствуют, когда мать отказывает отцу под предлогом «голова болит»… и прочую нездоровую атмосферу. Они вообще впитывают как губка и потом ломают ноги о разнокалиберные грабли. И вообще, я думаю, что уже находясь в материнской утробе, плод ощущает всю гамму отношений своих родителей. Поэтому контакты супругов в это время очень важны. Я уже молчу о младенце в колыбельке, который наблюдает за целующимися родителями. Дети очень сильно чувствуют фальшь в отношениях взрослых, так что притворяться тут бесполезно. И поэтому для меня примером благополучного союза были родители и… Поттеры. Я всегда восхищалась этими парами, по крайней мере – всю свою сознательную жизнь. Про родителей я вообще молчу. Отец, не найдя для моей принцессы-мамы дворца и обнаружив, что замок занят, решил, во что бы то ни стало, обустроить ей не лачугу, а вполне комфортабельную избушку. Мама – лишившись бриллиантов – не впала в панику, а просто помогла отцу, став его путеводной звездой. Может, я стала аврором, чтобы походить на Лили? Подсознательно. Ну… не знаю. Наверное, это здорово, иметь рядом с собой не только любимое существо – напарника. Такую любовь не то что рука – ни одна часть тела не повернётся предать. Не говоря уже о мыслях. И я никогда не прощу тому, кто посмел поднять на них руку. Во имя их памяти, их великой любви… Если честно, иногда мне кажется, что Гарри защищает не только материнская любовь, но и любовь его родителей друг к другу. Они были сильны, красивы, молоды, любили друг друга и своего сына. Может, именно поэтому я не верю в то, что Сириус оказался способен на такое? Вернее, это моё сердце не верит. Я просто видела, как он радовался счастью этой пары. Когда я однажды увидела их свадебную фотографию, затесавшуюся в наш альбом… Ну, помнишь, ту самую, на которой они стоят обнявшись, а дядя стоит рядом с Джеймсом и смеётся?.. Я наткнулась на неё месяц назад, и сразу вспомнила евангельскую фразу: «Имеющий невесту есть жених, а друг жениха радуется, слыша его счастливый голос». Так вот, это было именно так. Я не верю, что человек, восхищающийся этой любовью, готовый за неё отдать жизнь не колеблясь, смог совершить такое. Тот Сириус, которого мы знали, был чужд зависти. Когда я смотрю на его ранние снимки, пытаясь найти следы порока… то просто не нахожу их. Наверное, это некий талант. Ответь мне на этот нелепый вопрос, Римус: как можно, имея огромное количество «любовных» связей, быть одновременно таким… чистым? Как можно быть таким светлым и сияющим, несмотря на все издевательства над Снейпом, включая эпизод с Визжащей Хижиной?! Да, я знаю, что меня глючит – маньяк-убийца не может быть чистым по определению. Это смешно, но мне трудно в личной жизни: для меня всегда Настоящими Мужчинами будете вы четверо: папа, Сириус, Джеймс и ты. Все остальные перед вами просто меркнут! Именно поэтому я до сих пор кукую в одиночестве. И это притом, что в аврорате мужчин – до фига и больше!
Ну, ладно, вернёмся к нашим баранам.
Дабы не быть замеченной, я таки вернулась в постель и заснула, едва положив голову на подушку.
Проснувшись и спустившись к завтраку, я обнаружила, что тебя нет. Оказалось. Ваша Милость Лунатик покинули наш гостеприимный дом, даже не позавтракав и не попрощавшись со мной.
Я сидела за столом, ковыряясь в тарелке с овсянкой, то и дело кидая сердитые взгляды исподлобья в сторону Поттера и дяди. Питера в то утро тоже не было, он довольно быстро умчался по делам, что было довольно странно – это в воскресенье! Не помню, чтобы я огорчалась по этому поводу.
А вот твоё отсутствие чувствовалось очень сильно. Я отчаянно бастовала (такая молчаливая забастовка!), отказываясь есть, болтая ногами и периодически изучая потолок, дабы поменьше пялиться на виновников скандала. На что получила лёгкий тычок локтем от дяди и комментарий:
– Ну, что, подруга, есть будем или как? Не хотелось бы поступать с тобой, как с моим крестником, которого три месяца назад от груди отняли!
Раздался громкий смех отца вышеупомянутого крестника. Затем последовали слова:
– Деточка, кушать всё-таки надо.
– Вот ты и кушай, – спрыгнув со стула, я показала дяде Сири язык, скорчила рожу его другу и направилась в свою комнату, проигнорировав слова матери:
– Ну хоть чаю выпей! Ох уж эти дети!
Закрыв за собой дверь, я забралась в кресло с книгой в руках, решив не выходить даже к обеду. Я даже не очень-то хотела меняться, и как результат, мои волосы стали не чёрными, как обычно без метаморфирования, а пепельно-серыми.
Вспомнила об этом вчера и решила написать. Полагаю, это не единственные фокусы моей памяти. Если ещё что всплывёт – напишу. Обязательно.
Жду ответа,
Тонкс.
P.S. Римус! Ты ещё помнишь, что будет, если ты не напишешь ответ сразу?! Вот-вот! Я жду!
Т.»
***
– О Мерлин, Рыжик, что ты натворил?! – Люпин появился внезапно, левитируя перед собой поднос, на котором стояли блюдце молока и вазочка с овсяным печеньем. После того, как поднос отправился на стол, профессор, закончив уборку, продолжил меня отчитывать: – Ох уж эти кошки! Только оставь без присмотра, вы такого натворите…
Я тёрся о его предплечье, мешая раскладывать свитки. М-р-р, ну, ладно, я заскучал в одиночестве – сов не в счёт, понял?! – и решил отвести душу на твоих свитках.
– Ох-ох, – покачав головой, Люпин почесал меня за ухом, – я всё понимаю, дружок. Ты заскучал в одиночестве и поиграл с домашними работами моих студентов. Хорошо хоть они целы. – Тихо рассмеявшись, он взял письмо. – Мда, – в его глазах плясали те самые гриндилоу, которые, как известно, водятся во всяких там тихих омутах, – а печать-то сломалось не без твоей помощи, нахальное созданье.
Я опустил глаза. О чём ты, парень? Я – сама невинность, маленький игривый котёнок, который безумно хочет, чтобы его приласкали. Я требовательно потёрся о рукав мантии профессора. – Мурр, – я подставил ему правую щёку, – муррр! Сделай это, муррр! О да, и ещё раз!
Сов Зигфрид заворочал головой, захлопал глазами и нервно заухал.
Люпин поднял голову от письма, в которое уже успел уткнуться: – Совсем я забыл о вас, ребята, – он подвинул мне блюдце, а пернатому письмоносцу – его любимое лакомство. – Угощайтесь, а я пока ознакомлюсь с письмом более тщательно.
***
М-рр-р! Напившись божественного нектара, преподнесённого мне самим профессором ЗОТИ, я спокойно сидел рядом с вышеупомянутым джентльменом, умывался и следил за тем, как на пергаменте появляются новые строки ответного послания.
«Приветствую прелестную леди! Да, именно так – очаровательную, отличающуюся острым аналитическим умом служительницу Закона, Порядка и Справедливости.
Безумно рад твоему письму и не скрою – весьма польщён оказанным доверием. Значит, твои родители в курсе твоих изысканий?! Что ж, не удивлён, уж очень у вас дружное семейство – вы, как никто, понимаете друг друга, а что же касается тебя и Энди, то вы не только мать и дочь, но ещё и подруги. Это настолько редко встречается, что заслуживает восхищения. Думаю, Энди, которая всегда обожала кузена, не может не поддержать твоей авантюры. И мне искренне жаль твоих напарников – ребята знают тебя десять лет, и впервые (!) вычеркнуты из твоего личного списка доверия. Представляю, чего для тебя это стоило. Мне прекрасно известно, что Арчи и Нед тебе всё равно что братья. Но ситуация с твоим дядей – семейное дело, которое может быть понято превратно. Не думаю, что ты этого хочешь. Мне тоже было тяжело первый год своей учёбы в Хогвартсе, когда мне приходилось скрывать от друзей свою болезнь. Можно сказать, что я вздохнул с облегчением, когда они узнали об этом, и не просто узнали, но поддержали меня!.. Хотелось бы мне, чтобы у вас в коллективе было такое единодушие. Тем не менее, будь осторожна – они могут и не понять, что всё это ты делаешь ради восстановления справедливости и во имя любви к своему дяде. Ведь, как я понимаю, им известно о твоём родстве с Сириусом?!
Не знаю, остановило бы его ваше родство. Честно, не знаю. У меня складывается ощущение, что Сириус до ареста и после – это два совершенно разных человека. Думаю, ты знаешь, что я уже давно хочу разгадать эту жуткую загадку – кто из них настоящий. На самом деле, мне очень важно, что я могу говорить с тобой о своих сомнениях, вспоминать о прошлом. Повторяя твои слова, сказанные в то самое Рождество – я не боюсь правды, я боюсь лжи. Если тот, что некогда был мне другом (не просто другом – братом!) паче чаяния окажется невиновен – я раскрою ему объятия. Если же выяснится, что всё это – лишь наши пустые мечты, ты я не сдам его дементорам! Нет, ни в коей мере! Я убью его сам, и это будет меньшее, что я могу сделать для того, кто был моим другом долгие десять лет. Думаю, и сам Сириус предпочёл бы Аваду Поцелую. Как сказано в Писании: бойтесь не убивающих тело, бойтесь убивающих душу. Да, я сделаю это для него. Этакий coupe de grase (3), не так ли?! Хотя виновный в смерти Джеймса, Лили и Питера этого и не заслуживает.
Но перейдём от эмоций к разуму. Итак… Если бы он умудрился раздобыть палочку… Интересно, каким способом? В магазин Олливандера ему путь заказан: у него нет сообщника, который мог бы её купить, а если бы он убил кого-то или ограбил, полагаю, у вас в аврорате звонили бы во все колокола. Нет, не думаю.
Что же касается твоего вопроса насчёт голоса сердца или головы в песок, то это покажет только время. Вообще-то ты с детства отличалась развитой интуицией, легче всего решала всякие логические задачи… и есть в тебе нечто большее, чем просто логика. Не знаю, близко ли это к моим способностям или – просто интуиция плюс логика, но ты всегда отличалась тем, что редко совершала ошибки, очень часто слова, брошенные тобой, оказывались правдой. Тем не менее, все эти твои догадки стоит проверять логически. Я, как и ты, боюсь ошибиться.
На твой вопрос о лекарстве отвечу утвердительно. Альбус чудом уговорил Северуса варить мне зелья. Последний долго сопротивлялся – видимо, он до сих пор считает, что случай в Визжащей Хижине был тщательно спланированной операцией, в которой участвовали (сознательно!) все Мародёры.
Насчёт тех самых диких воплей – да, было дело, но после хорошего чая с капелькой бренди, горсти лимонных долек и длительной лекции директора, он был готов варить зелье бочками. Отчаянно скрипя зубами, сердцем и всем, чем можно и нельзя скрипеть.
Насчёт моего хвоста – вот до чего доводит моя неопасность! Всякие там авроры-метаморфы угрожают моему хвосту. Куда катится мир?!
А всяких мерзких и нахальных журналистов я, если Вашей Милости угодно, доведу до полного поседения. Вот навещу их (ту же Скитер, к примеру!) сама-знаешь-когда… И вообще, по-твоему, у меня нет чувства юмора?! Думаю, это будет весело.
Твоему решению я рад: это будет самый лучший вызов, брошенный в лицо этим мерзким сплетникам.
А ещё я безумно рад, что ты наконец поняла, что он не заслуживает Азкабана. Даже если он виновен! Ни Азкабана, ни Поцелуя Дементора… Мне страшно подумать, что за эти долгие двенадцать лет стало с его душой. Мне больно, хоть он и виновен, Тонкс – за все эти годы я так и не научился его ненавидеть. И вряд ли когда-либо научусь.
Что же касается родственных уз, то я не устаю удивляться удивительной иронии судьбы. Кстати, о страусах: профессор Дамблдор обожает рассказывать магловские анекдоты. Недавно он рассказал вот какой прикол – бегут по пустыне две страусихи. Их преследуют два крайне озабоченных страуса. Что делать? Леди моментально засовывают головы в песок. Страусы в шоке: «Куда подевались эти милые пташки?! Они только что здесь были!» Это я так, чтобы разрядить обстановку. Отчасти это ответ на твой вопрос: ничего лучше пресловутой птички просто нельзя придумать. А Лунатику слабо! Мне, конечно, нужны деньги, но пусть Нобелевскую премию получает кто-нибудь другой. И вообще, передай от меня огромнейший привет своим родителям – они у тебя просто замечательные! А ты и твоя мама – истинные леди, способные заткнуть за пояс тысячи таких, как Нарцисса.
Не думаю, что ты страдаешь паранойей. Кстати, в моё время по аврорату ходил такой анекдот – мне его Лили рассказывала: целитель из Клиники Святого Мунго спрашивает у Шизоглаза: «Мистер Моуди, вы страдаете от паранойи? – Почему же страдаю, доктор?!» Если уж говорить афоризмами, то если ты параноик, это не значит, что за тобой не следят… А ещё мне вспоминается один из моих любимых авторов и недавно перечтённые «Братья по оружию»: «Бывает ли паранойя по поводу собственной паранойи?» (4) Если честно, то мне тоже это время не нравится. Какое-то оно выжидательное. Если уж на то пошло, слишком много из бывших сторонников Волдеморта на свободе. И я тоже не верю в душераздирающие истории об Империо. Особенно это касается твоего «дяди Люца». Ха! Хотел бы я посмотреть на его реакцию.
Отвечаю на твои умозаключения: как и ты, я не считаю Альбуса старым интриганом, но никому не хотелось бы пополнить делянку грибов. Мне в том числе. Твой покорный слуга вообще от природы любопытен. Думаю, директору понравилось бы сравнение с Гэндальфом. Нет, я не то что бы не доверяю ему… Просто, скорее всего, ты права: для него мы – дети. Вообрази только: он называет меня «мальчик»! Хотя, учитывая то, что ему за сто… хм-м… И я надеюсь, что он доверяет мне, потому что доверие Дамблдора для меня – всё. Он много сделал для меня, и я просто обязан это оправдать.
Не думаю, что достоин столь высокой оценки, хотя не буду скрывать – польщён. Должен сказать, что твоё доверие для меня тоже многое значит. Но не думаю, что я действительно переигрывал. По крайней мере, это пошло на пользу. Однако я хочу, чтобы ты меня поняла: конфидент – не значит «шпион». Альбус попросил меня присматривать за мальчиком, а присматривать и следить – совершенно разные вещи. Если уж я не выдал старику тайн Мародёров… Неважно, преступник Сириус или нет, я не позволю себе стать предателем. Думаю, ты меня поймёшь. И вообще, я давно хотел сказать «спасибо» за твоё понимание. Помнишь, когда-то я боялся утратить твоё доверие? Теперь я точно знаю – это не произойдёт никогда! Ведь ты – мой друг.
И ты понимаешь, каково мне было жить целых двенадцать лет с мыслью об этом: как бы не была тяжела его вина – он не должен умереть. Ты не поверишь, но мы были настолько близки, что некоторые из наших сокурсников подшучивали над нами, прикалываясь насчёт нашей ориентации. И это потому, что у меня девушки не было, а у него – никого постоянного. И всё-таки, я согласен с тобой – при такой жизни он был чистым. Действительно странно. Он очень странно относился к своим связям – у него никогда не было какой-то особой влюблённости ни в кого из них, он просто получал чисто плотское наслаждение вкупе с восторгом завоевания. Я помню, как Снейп язвил, говоря, что «при такой внешности и успехах в квиддиче – ума не надо». На самом деле он просто завидовал: несмотря на легкомысленное отношение к занятиям, учился твой дядюшка просто замечательно. Если честно, польщён, что меня включили в список Настоящих Мужчин, хотя мне всегда казалось, что я изрядно проигрываю Сириусу с Джеймсом. Вот уж вокруг кого девчонки просто вились, но для Джима всегда была только Лили, а что касается Сири, то он обожал этим пользоваться. И, невзирая на всё это, он действительно преклонялся перед любовью наших друзей. Кто знает, может ты и права, и наши попытки оправдать его действительно проистекают от того, что никто из нас не был свидетелем того массового убийства. Меня задели за живое твои слова о детской чувствительности, и должен признаться, что разрываюсь на части: моё сердце готово вскричать, что я тебе верю, а холодный и трезвый разум говорит, что это не может быть правдой. Если бы я был там, то прочёл бы правду в его глазах. Если бы я знал, что Сириус обвинён несправедливо, то жил бы надеждой на справедливость. Если бы знал, что он – виновен, то смирился с мыслью, что моя искренняя братская любовь к нему не что иное, как мираж. Да, я дорожил ими: Сири, Джейми, Лили – если б ты знала, как мне не хватает их! Я бы даже сказал, что Питер не был мне так близок. Плохо говорить такое о мёртвых, но мне иногда казалось – и кажется до сих пор! – что он был в нашей компании кем-то лишним: этаким инородным телом. Смешно, правда? С ним было не так интересно, как с остальными Мародёрами, не говоря уж про Лили – мы с ней всегда находили общий язык, даже когда они были на ножах. Мне сложно смириться с тем, что их больше нет. Если бы не твоя семья, я бы остался совсем один. Думаю, ты понимаешь, что я ввязался в эту авантюру исключительно ради Гарри – мальчик нуждается в старшем друге и наставнике, который заменил бы ему отца. Я тоже не верю, что ребёнок будет спокойно сидеть сложа руки и ждать указаний взрослых. Должен сказать, что ему повезло с друзьями – также как и мне в своё время – сыновья Артура и мисс Грейнджер оказывают ему очень мощную поддержку.
Интересный у тебя ассоциативный ряд, ничего не скажешь. Кстати, о потайных ходах: если бы не дементоры, я бы решил, что твой дядя, которому эта система прекрасно известна, обязательно проник бы в Хогвартс.
Твоя память меня несказанно удивляет – не ожидал, что ты вспомнишь так много – ведь прошло целых двенадцать лет. Признаться, не удивлён твоему присутствию при той злополучной беседе – в конце концов, ты – племянница одного из Мародёров, хотя у вас не слишком близкое родство (5), но – как любит говорить Молли – кровь не водица. Кроме того, наша компания с тобой возилась – помню, как Рогалис шутил по этому поводу: «Просто не Мародёры, а какие-то «Няньки Incorporated»! Правда, мы воспитывали тебя на свой лад и… воспитали. Поражаюсь, как Тед и Энди не оторвали нам за это головы. Да, если бы не Лили, то ты выросла пацанкой на все сто процентов. А так – всего-то на восемьдесят пять! Неплохо, а?!
Но мне и впрямь неловко при мысли о том, что мы втроём стали для тебя каким-то примером. Тед – само собой, он всё-таки твой отец. И мне становиться понятным твоё желание оправдать Мягколапа – если он был для тебя одним из Тех Самых Настоящих Мужчин, то разочарование твоё будет горьким.
Признаться, я удивлён, что у тебя никого нет: я-то, старый дурак, всерьёз считал, что у тебя полно поклонников, и хоть кому-то из них ты оказываешь благосклонность. Впрочем, всё ещё изменится – ты ещё встретишь своего принца. Не думаю, что тебя должно это смущать: я знаю – современные девушки считают смешным «ждать принца на белом коне», когда кругом столько соблазнов. И не бойся прожить жизнь зря – в ней есть столько интересного!
Кстати, об интересном: отвечу на твой незаданный вопрос – кто-то из осведомителей Дамблдора сказал ему, что меня видели в баре «Зловещая Луна» (6), который является любимым местом сбора подобных мне. Это было случайно – отчасти. Во-первых, я решил пособирать информацию путём внедрения в их коллектив – вдруг, кто-то из них связан с Упивающимися? Во-вторых – меня занесло туда совершенно случайно: я просто бродил по городу, лелея эту безумную идею и совершенно случайно наткнулся на это заведение. Ну а рассказал мне о нём не кто иной, как Питер. Откуда ему было известно про заведение, где такими, как он, закусывают? (шутка в духе Мягколапа, правда?!) Понятия не имею. Честно.
Незадолго до этого до Ордена дошли новости, что у нас завелись мелкие грызуны, которые работали на Волдеморта. Ребята всполошились и кинулись ловить крота, о котором было известно только то, что он принадлежит к близкому окружению Джима. Тот решил, что это я, сопоставив моё появление в «Луне» и те несколько проваленных операций. На самом деле я решил не отпираться, чувствуя, что мне всё равно не поверят. Потом моё терпение лопнуло, и кельтская кровь взяла своё. Хотя вообще-то ирландцы гораздо темпераментнее нашего брата валлийца, но мы тоже не лыком шиты. Остальное ты знаешь.
Итак, от хроник минувших дней перейдём к недавним событиям.
Учительская бурлит как котёл зельевара: профессор Трелони доигралась и предсказала Гарри смерть, поскольку увидела в его чайной чашке Грима. Я долго смеялся, сама знаешь, почему. Представляешь, что было бы?.. Вот-вот.
Короче, профессор МакГонагалл успокоила мальчика, на мой взгляд – слишком жестоко, сказав, что в случае смерти он освобождается от домашнего задания. Это раз. (Чёрт! Кажется, я от тебя заразился.)
Далее. О, а далее – подробней, поскольку история о твоём кузене и гиппогрифе заслуживает, на мой взгляд, особого внимания.
Эту историю я слышал дважды, причём в первый раз – от самого Хагрида, а второй – от профессоров МакГонагалл и Спраут. Не спрашивай, откуда они-то узнали – знаешь же, что в школе новости разносятся со скоростью полёта метлы.
Вот что мне удалось извлечь из всего этого. Забыл сказать: Хагрид теперь преподаёт здесь Уход За Магическим Животными – профессор Кеттлберн уволился, по меткому выражению директора, «предпочтя провести остаток жизни с оставшимися конечностями». Ну, ты же знаешь любовь нашего большого друга к опасным созданиям, коих он ласково называет «душевными животинками». Кстати, он передаёт привет твоим родителям, которых он помнит ещё со времён из ученичества, впрочем, тебя он тоже не забыл. Ну это так, официально-лирическая часть, а теперь перейдём к изящно задрапированным фиговым листиком фактам, которые, как известно, весьма упрямы, совсем как покойный Рогалис.
Значит так. На первый урок Хагрид приготовил им – точнее, Гриффиндору и Слизерину – сюрприз: гиппогрифов. Понимаешь? Третьему курсу несколько рановато изучать их, не находишь?! Я, конечно, сам в этом деле новичок (я имею в виду преподавание), но на его месте познакомил бы их с клобкопухами. Шучу-шучу! Жаль, что не прошёл очень интересный воспитательный момент – кстати, твой отец что-нибудь слышал насчёт «Чудовищных книг о чудовищах»? Открыть это чудо магической мысли довольно сложно, я имею в виду – обычным путём: это мохнатое чудо кусается. Перед этим опасным и ответственным шагом книгу нужно… погладить по корешку! К несчастью, твой кузен всё испортил: это не точка зрения Хагрида, а моя собственная. Мальчик не должен был иронизировать, где не надо. Одно из двух: или он совершенно нечуткий, или испорченный воспитанием. Впрочем, может быть и то, и другое.
Ты же знаешь Хагрида – это милейшее существо, и мухи не обидит. Иногда он напоминает мне Лойала из джордановского «Колеса времени» (7), хотя тот – более тонкое создание. Наш друг и мухи не обидит, и ничего удивительного, что Гарри привык его защищать. Хотя старина Рубеус далеко не глуп. Очень жаль, что немногие это понимают, хотя, может, так оно и лучше.
Итак, Хагрид познакомил их с гиппогрифами. Насколько мне известно, первым вызвался подойти к ним именно Гарри. Клянусь Мерлином, парнишка безумно похож на своего отца! Я почти уверен – Джим поступил бы точно так же. Несмотря на зловещие предсказания Трелони, он всё же решил пообщаться с опасным зверем и поддержать старшего друга. Ей-Богу, Тонкс, иногда мне кажется, что мальчик относится к нему как к ребёнку! Это хорошо, что он защищает своих друзей – ценное качество.
Гарри нашёл общий язык с гиппогрифом Клювокрылом, который даже прокатил его на себе. Вроде бы всё выглядит совсем не страшно. Но неугомонный мистер Малфой вновь испортил ситуацию: разозлил Клювокрыла, который из-за этого его и покалечил. Ничего особенно тяжёлого – парень отделался переломом руки, что не помешало ему изобразить умирающего. Уверен, мальчишка страдает отсутствием внимания к своей персоне: он просто жаждет показать, что он – нечто большее, чем сын Люциуса, что у него не очень-то и получается. Видимо, и у детей Упивающихся есть комплексы.
Как бы то ни было, сокурсники Драко возмущены, и теперь бедняге-великану грозят неприятности с законом, ибо Малфой-старший способен натравить на него Комиссию по Уничтожению Опасных Существ или вообще выгнать из школы. И что теперь делать бедолаге, куда идти? Иногда я жалею, что закон слеп и режет всех под одну гребёнку. Впрочем, надеюсь, всё обойдётся без душегубства.
Держи меня в курсе дела и не забывай писать.
Твой друг,
Римус Дж. Люпин».
Запечатав письмо, профессор привязал его к лапке Зигфрида и выпустил птицу в окно. Я подошёл к нему и благодарственно замурчал, потеревшись об его руку. Тот почесал меня за ухом и посмотрел в окно, наблюдая за полётом совы.
– Она сумасшедшая, – тихо вздохнул профессор, очевидно, имея в виду Тонкс. – Господи, пусть с ней всё будет хорошо, ладно? Я и думать не смел, что у неё никого нет, – он вновь опустился на стул, разбирая свитки с домашними заданиями.
Что, голубчик, некого заавадить?
– Сложно подумать, что мы были идеалом Настоящих Мужчин, – Люпин засмеялся. – Ну, Теодор – это я ещё понимаю, он, как-никак, ей отец. Сириус – да, перед ним сложно было устоять, Джеймс – сама надёжность и само очарование, но я? Ей-Богу, это действительно смешно, я никогда не был мачо.
А может быть, именно такой ты ей и нужен? Мря… Продолжаю тереться об его рукав, благодаря всех кошачьих богов за отсутствие линьки – не думаю, что моя рыжая шерсть будет превосходно смотреться на люпиновской мантии. Его пальцы прошлись по моему позвоночнику. М-р-р-р-да! Предел мечтаний! Он действительно умеет доставить мне удовольствие.
– Крукшанс, а ты не думаешь, что хозяйка тебя ищет? – вдруг спросил он.
Мря? Это намёк?
– Не подумай, я ничего против тебя не имею – приходи в любой момент: блюдце молока и, может, чего-нибудь ещё, например – свежих сливок – тебе обеспечено…
Он сказал – «свежих сливок»?! Беру свои слова назад! Он не святой: он – ангел!
– …Но думаю, Гермиона и впрямь обеспокоена твоим отсутствием, – продолжал этот великий человек. – Так что, беги-ка ты к хозяйке, и помни – двери моего скромного жилища для тебя всегда открыты.
– Мря?
– Несомненно, – кажется, профессор умудрился уловить вопросительную интонацию. – А теперь, беги!
Спрыгнув со стола, я поспешил к выходу, попутно пожелав ему спокойной ночи. Надеюсь, мне тоже удастся уснуть, хотя на сей счёт меня терзают сомнения.
_____________________
(1) Низкий поклон моей подруге Анне Линдгрен. Это словечко мы сочинили вместе с ней, и касалось оно одной преподавательницы с философского факультета.
(2)Примеч. автора: имеется в виду Гэндальф. См. «Властелин Колец», т. 2., ч. 1. , перевод В. Муравьёва.
(3)Удар милосердия (франц.).
(4)Имеется в виду Лоис Макмастер Буджолд и её романы о Майлзе Форкосигане.
(5)Двоюродный дядя и двоюродная племянница на самом деле считаются не слишком близкой роднёй. В Средние Века между ними даже разрешались браки. Между прочим, общих генов у них меньше, чем у двоюродных братьев и сестёр! :) Поэтому Римус совершенно прав – Андромеда ближе Сириусу по крови, чем её дочь. – Примеч. дотошного автора.
(6)Название бара я нечаянно скоммуниздила из фика Sorceress «Урок наблюдательности». Не удержалась – уж больно хороша идея бара для оборотней, которая впервые появилась в произведениях Лорел Гамильтон об Аните Блейк, а название – просто конфетка! Правда, в вышеупомянутом фике, он таки называется «Злая луна», но это частности. Пардон за грабёж, но я честно говорю, кого я ограбила. Sorry, но это настолько хорошо лежало!
(7)Имеется в виду великан-огир Лойал – один из персонажей знаменитого цикла Роберта Джордана. Примеч. автора.
Глава 7ГЛАВА 7. В КОТОРОЙ КРУКШАНС ДЕЛАЕТ ВЫВОДЫ И СТРОИТ ДОГАДКИ
О ближний мой, дивлюсь твоей душе,
Она такое совместить сумела,
Что если б этим наградили тело –
Оно давно б разорвалось уже.
(Тол-Мириам «Твоя душа»)
Итак, уютно устроившись в ногах Гермионы – о, я свил настоящее гнездо из одеяла! – я не спешил засыпать, решив сложить воедино собранную мной информацию.
Очаровательная мисс Тонкс (я почти уверен, что она очаровательна!) знает профессора Люпина уже много лет. Он помнит её ребёнком, дружен с её родителями и даже водил дружбу с Сириусом Блэком. Это раз.
Невзирая на существенную разницу в возрасте, общаются они на равных – она даже зовёт его по имени и подтрунивает над ним. Что ещё раз подтверждает демократичность Люпина.
Надо сказать, что профессор производит впечатление человека очень несчастного. Он лишился иллюзий по поводу лучшего друга и потерял трёх других друзей. Ещё один штришок к портрету. Это два.
Всё-таки что-то не так с этим Люпином. Почему он опасен и что за зелье варит ему угрюмый профессор Снейп? И какие-то странные шутки на околохвостовую тему… Это три.
Сириус Блэк – та тема, которая красной нитью проходит через их переписку. Тут моё удивление не знает границ, потому что беглый преступник предстаёт в совершенно неожиданном амплуа. Да что там – неожиданном! Он прямо-таки соткан из противоречий, которые вряд ли уживаются друг с другом. Я бы даже сказал, они подходят друг другу как коту – собачий хвост. Мря! Я, конечно, не Пуаро, но усы и интеллект у меня – тоже ничего. И мою кошачью персону несказанно заинтересовала эта не в меру противоречивая личность. И что же нам – Крукшансу Несравненному – о нём известно?
Первое: мистер Блэк учился вместе с Люпином, родителями Гарри и неким Питером Петтигрю. Он водил дружбу со своим маглорождённым зятем, Теодором Тонксом.
При всём при этом, мистер Блэк собственноручно убил беднягу Петтигрю и двенадцать маглов, ибо был правой рукой Волдеморта. Бред! Что-то тут явно не так, укуси меня мышь! Насколько мне известно, мистер Сами-Знаете-Кто не является членом фан-клуба маглорождённых магов и вряд ли поощряет подобное среди своей лейб-гвардии, особенно, среди высшего состава. Это два.
Третье – вышеупомянутый джентльмен в хороших отношениях со своей кузиной, которая вышла замуж за маглорождённого Тонкса и воспитывал их (тогда ещё маленькую) дочь. Тоже – неувязка. Если он – такой большой поклонник чистоты магической крови, то зачем нянчиться с дитём-полукровкой, которое до сих пор дядю нежно любит и жаждет справедливости. Ещё одна несостыковка. Если Блэка так любят, что не вполне верят в его виновность, то, видимо, его есть за что любить.
Далее. Блэк – ближайший друг четы Поттеров, готов жизнь отдать за них и их любовь. И вдруг – предательство? Это четыре.
Следующий пункт: мистер Головная-Боль-Всей-Магической-Англии – бывший аврор и опер загадочного Ордена Феникса. Шо цэ такэ? (1) Под Орден пытались сделать подкоп и весьма успешно – две ключевые фигуры погибают, происходит маглоубийство наряду с питероубийством. Не понял? Это пять.
Поехали дальше. Ещё один финт хвостом и ушами: брат мистера Блэка был Упивающимся Смертью и тот его осуждал. Что не мешало ему впоследствии наплевать на чувство собственного достоинства и составить ему компанию. О нет! Конечно же, я ошибся – ведь парня в то время уже убили. Как-то не верится, что он был способен служить убийце брата. И вообще, не верится, что опера загадочного Ордена и авроры (некоторые из них были и тем, и другим) могли оказаться такими идиотами, что верили тем спагетти, которые в течение многих лет им навешивал на уши хитроумный Сириус. Это шесть.
Что за давнюю тайну хранит Люпин? Кто такие Мародёры, Мягколап и Рогалис? Стоп. Мягколап – это Блэк, а Рогалис – Джеймс Поттер. Странные прозвища! И Мародёры – они же! И эта странная тайна помогла сбежать Сириуса Блэку? Я бы сказал, что это весьма интересно, если не сказать больше – обожаю раскрывать страшные тайны! И юная мисс Тонкс – в курсе этих тайн. Мря! Ставлю миску сливок, что эта тайна и впрямь связана с побегом. Итак, в тайну были посвящены пятеро: наш скромняга-профессор, мисс аврор, родители Гарри и некий Петтигрю. И эта тайна является ключом к разгадке всей этой истории. Это семь!
История со «Зловещей Луной» – весьма интересна. Казалось бы, всё просто: бедняга Люпин, как это пишут в романах? – оказался не в том месте не в то время. А на бар ему указал друг Питер! Хм. Занятненько. Здесь явно что-то кроется, подстригите мне когти!
Гермиона повернулась на другой бок, и я чуть не свалился на пол. Мря, так мне определённо не уснуть. Может, почитаем на сон грядущий? Благо, кошачье зрение позволяет. Та-а-ак, что это у хозяйки на тумбочке? «Трансфигурация, третий курс». Мря, то ещё чтиво!
Та-а-ак, что там такого интересного… ага… анимаги… анимаги… анимаги?! Стоп. То, что надо! Та-ак… «Анимагия – сложнейший раздел трансфигурации…» Хм. Всё ясно. Может, Люпин – анимаг? Тогда у него на самом деле есть хвост. Однако при чём тут зелье? Что ж, это я выясню завтра.
Вновь запрыгнув на постель и свернувшись клубком, я надеялся провалиться в спокойный сон без сновидений, который не тревожили бы ни сбежавшие преступники, ни крысы, ни собаки. Но не тут-то было! Периодически ночную тишину нарушал пронзительный собачий вой, полный тоски и одиночества. Как странно, что хозяйка и её сокурсницы его не слышат, – подумал я, погружаясь в объятия Морфея.
__________________________
(1) Представьте себе вместо этой фразы нечто с шотландским (ирландским, валлийским – нужное подчеркнуть) акцентом. Примеч. автора специально для придир.
Глава 8ГЛАВА 8. О СПОСОБАХ УДОВЛЕТВОРЕНИЯ КОШАЧЬЕГО ЛЮБОПЫТСТВА
Вот закончатся ученья -
Я сбегу на сутки в лес.
Я от этого мученья
Чуть на липу не залез!
Что стоишь, глазам не веря -
Может, я тебе родня?!
Ну, не будите во мне зверя -
Разве мало вам меня?!
(Алькор "Не будите во мне зверя!")
М-р-р-р-ряу! Обожаю кошачий корм! Но это не значит, что я должен есть только его. Может, обнаглеть и воспользоваться предложением Люпина? Получу блюдце сливок и море свежей информации. Право, не знаю, какой голод сильнее – обычный или информационный. Ещё не решил. Дохрустев, я выскочил за хозяйкой в коридор.
Крыса поблизости не наблюдалось. А жаль! Пробегая мимо Миссис Норрис, я промурчал:
– Привет, красавица!
Та фыркнула:
– Проваливай, наглец! Иди своей дорогой, понял?
Мря, как невежливо! Ну, ты ещё будешь умолять меня, жестокосердная!
***
Пробравшись в кабинет зельеварения, я сидел как затаившийся кот. Понятия не имею, почему люди говорят «сидеть, как мышка». По мне, так мыши производят больше шума, чем наше достойное кошачье племя.
Юный Малфой пришёл на занятия с перевязанной рукой и красовался своей боевой раной перед этой противной жеманницей, Панси Паркинсон. Я, конечно, не являюсь большим знатоком человеческой красоты, но по мне, так моя хозяйка в сто раз красивее. А у бедной мисс Паркинсон нет даже её острого и пытливого ума. Будь она умнее, выражение её серых глаз было бы совсем иным. Впрочем, у неё неплохие волосы, но будь они подлиннее, её лицо было бы не таким отталкивающим.
По велению грозного Снейпа Гарри и Рон чуть ли не плясали перед Принцем Слизеринским. То ему корни маргаритки нарежь, то смокву почисть! Может, ему просто не хватает внимания к своей персоне?! Не знал, что у красавчиков из хорошей семьи бывают проблемы с самооценкой. Видимо, экстерьер и родословная – это ещё не всё.
Паренёк явно зарывается: пытается вывести Гарри из себя наездами на Хагрида. Мальчик мой, не поддавайся на провокацию этой жертвы комплекса неполноценности!
Та-ак, а наш суровый зельевар нашёл жертву. Зелье у парнишки Лонгботтома явно не задалось. Снейп возмущался, будто ему прищемили хвост дверью.
– Оранжевое, Лонгботтом! – на глазах аудитории профессор зачерпнул немного варева Невилла, высоко поднял черпак и опрокинул обратно в котёл.
– Оранжевое! У вас в одно ухо влетает, в другое вылетает.
А если ты будешь язвить, то парень будет хорошо учиться? Не сказал бы.
– Я ведь ясно сказал: одна крысиная селезёнка! – Бедный крыс пал смертью храбрых. Неужто тот самый?! То-то его так давно не видно! Почтим же его память минутой молчания.
– Две капли пиявочного сока! – не унимался учитель-мучитель. – Когда вы, наконец, станете слушать, что вам говорят?!
А когда ты перестанешь доводить парнишку до слёз?
– Сэр, – вмешалась моя благородная хозяйка, – могу ли я помочь Невиллу исправить зелье?
– Кажется, я вас не спрашивал, мисс Грейнджер, и нечего выскакивать. – Сукин кот! Ну, не будь я в засаде! – В конце урока, Лонгботтом, мы дадим попробовать это зелье вашей жабе. Может, вы поумнеете. – Вот ведь негодяй! Гринписа на него нет! Крысу, крысу напои! Крысу!
Но Снейп, не вняв моим мысленным мольбам, продолжал курсировать по аудитории.
Тем временем благородная дева Гермиона и юный недотёпа Невилл затеяли операцию «Спасти рядового Жаба».
Шеймус Финниган попросил у юного Поттера латунные весы, шепнув при этом:
– Гарри, в «Пророке» пишут, что Сириуса Блэка снова видели.
– Где? – Юная жертва маньяка и Рон уставились на него во все глаза. Драко навострил уши, я последовал его примеру.
– Его видела одна магла и позвонила в полицию. Когда те связались с Министерством, Блэка и след простыл.
Что-то здесь круто заколдовано! В этом странном кабинете, пахнущем… скажем так, не то чтобы противно, но… своеобразно… С непривычки здесь трудно находиться. А юный мистер Малфой пахнет одеколоном, дорогим притом. Так-так. Подслушиваем-подглядываем? Хотим узнать информацию про дядю? Ну так задавай вопросы! И мы устроим тебе обмен информацией! Короче, не урок, а «всё, что вы хотели узнать о Сириусе Блэке, но боялись спросить». Облом, однако! Мряу! Мы бы и сами поучаствовали в этом шоу. А расскажет тебе это твоя кузина! Ты понял?! Та самая кузина-полукровка, о которой в приличном обществе говорить не принято. И милейший профессор Люпин. Эти просто – кладезь познаний на интересующую тебя тему.
– Значит, недалеко… – обречённо произнёс Рон, многозначительно взглянув на друга. О, как много таилось в этом взгляде! Вы и представить себе не можете! Однако паренёк проявил недюжинную наблюдательность, обнаружив подслушивающего блондинчика: – Тебе чего, ещё что-нибудь нарезать? «Тебя, например», – читалось в этом кровожадном взоре. Я совсем забыл о темпераменте рыжих. Поэтому у Уизли так много детей?! Хотя на сей счёт можно ответить так: многие любят курить, но большинство всё-таки пользуется при этом мундштуком. Хе-хе! Видимо, миссис Уизли в юности путала контрацептивное зелье с успокоительным. И только двенадцать лет назад она обнаружила в оных больше, чем двадцать отличий. Единственный отпрыск семейства Малфоев прищурился и подался вперёд. Ой-ёй, сейчас прольётся чья-то кровь! Искренне надеюсь, что не наша.
– Что, Поттер, хочешь сам поймать Блэка?
Ага! А заодно записаться в клуб камикадзе. Может, ты сам откроешь охоту на дядюшку?
– Конечно, – отмахнулся наш невозмутимый друг.
Безумству храбрых поём мы песню. Безумство храбрых сродни психозу*. Ave, Griffindor! Искренне надеюсь, что это не диагноз.
Однако белокурый ангелок находился в стадии, про которую некоторые острословы обычно говорят: «Вышел из себя, вернусь нескоро». Его губы кривились в безумной усмешке, голос понизился до шёпота:
– На твоём месте я бы сам его нашёл. И нечего строить из себя паиньку, Поттер! Признай, наконец, что тебе этого хочется.
О, какие, поистине шекспировские страсти кипят за маской хладнокровного аристократа! О, как это ценят женщины! И красивые парни, определившиеся со своей ориентацией.
– Отвяжись, Малфой! – О, что я вижу: юный владелец крысы изображает плюющийся кипятком чайник. Осторожно, любители экстрима! Нарвётесь. Ха! Очень занятная ситуация. Уже пора уносить ноги?!
– А ты что, Поттер, разве не знаешь? – серые глаза белокурой бестии сузились, в них, расплавленным серебром плескался гнев. Или это не серебро, а ртуть?
О, как нас задевают семейные проблемы! Пар из ушей валит! Интересно, а что будет, если ты встретишься с дядюшкой, горячая слизеринская змейка?! Почему горячая? А на солнце много грелась, солнечный удар заработала…
Юный Гарри в долгу не остался:
– Чего я не знаю? Разве я что-то должен знать, Малфой?!
Мря! Браво, просто великолепно! Какое самообладание, каков стиль…
Юный наследник рода Малфоев ехидно рассмеялся:
– Ты просто струсил! Надеешься, что его поймают дементоры?
А на что ты надеешься, ангелочек белокрылый? Выйти сухим из воды? Не выйдет!
Блондин не унимался:
– А я бы на твоём месте отомстил. Сам бы его выследил.
О! Если ты и впрямь любил когда-нибудь отца, отмсти за подлое его убийство! – Почти Шекспир.
– О чём ты? – Непонимающе нахмурился Гарри.
Мря. Как там писал Люпин?.. «Пополнить делянку грибов»? А самый большой, самый крупный и красный из них звался Гарри Поттер.
Сцены из шекспировских пьес были прерваны спокойно-грозным голосом профессора Ужас-и-Страх-Моё-Второе-Имя:
– У вас в котлах все необходимые вещества. Пока зелье кипит, уберите со столов. В конце урока будем проверять результаты ваших работ, и начнём с Лонгботтома…
Надо же! Не знал, что профессор занимается магловским боксом. А любимая груша у него – юный Невилл Лонгботтом. Однако, сэр, вы весьма разносторонняя личность! Нечего сказать…
Странный он, этот Снейп. Вроде не из грязнуль – от него исходит запах трав и драконьей крови (дорогущий ингредиент, как говаривала моя прежняя хозяйка-аптекарша), а вовсе не немытого тела, одежда вроде приличная – чистая и немятая – но всё равно выглядит так, будто себя на помойке нашёл. Особенно свою голову.
Юный Невилл лихорадочно размешивал своё зелье, его лоб покрылся испариной. Двое родственников гориллы, которых – как я случайно узнал – звали Винсент Крэбб и Грегори Гойл, издали громкое ржание, указывающее на то, что в их роду попадались также сильно пьющие гиппогрифы. Моя доблестная и милосердная хозяйка шёпотом давала советы любимой профессорской груше. Тот был бледнее поганки. Гарри и Рон уже убрали со стола и пошли мыть черпаки.
Подкравшись к фонтану, я прислушался к беседе:
– Что за бред нёс Малфой? – спросило зеленоглазое чудо, подставив руки под ледяную струю, льющуюся из пасти каменного монстра, кажется, горгульи. – За что я должен мстить Блэку? Лично мне он ничего плохого не сделал. Пока не сделал.
– Он нарочно подначивает тебя, Гарри. Хочет, чтобы ты сделал какую-нибудь глупость.
О нет, мой рыжий друг, не понимаешь ты тонкости взаимоотношений в благородных семействах.
***
Приближалась экзекуция Лонгботтома. Профессор бесшумно подошёл к будущей жертве, тот с обречённым видом сидел на корточках у котла.
Поблёскивая антрацитами глаз, Снейп подозвал студентов:
– Сейчас мы пронаблюдаем за действием зелья Лонгботтома. Если зелье сварено правильно, его драгоценная жаба превратится в головастика. Если же Лонгботтом всё же испортил своё варево – а я в этом уверен – его жаба сдохнет.
Совести у тебя нет, ворон облезлый! Ты лучше крыса отрави, и то пользы будет.
Гриффиндорцы в ужасе застыли, словно зельевар временно переквалифицировался в Медузу Горгону. Слизеринцы, напротив, были в восторге. Ну, Лонгботтом, не подведи!
Снейп взял бородавчатое сокровище Невилла (то даже не квакнуло!), зачерпнул ложечкой каплю зелёного(!) варева и влил жабу в рот.
Зрители внезапно онемели. Жаб сглотнул и – всё-таки это было чудом! – превратился в головастика и завертелся на ладони профессора.
Тишину нарушили громкие апплодисменты гриффиндорцев. Разочарованный Снейп вытащил из кармана пузырёк, капнул какой-то жидкости, и головастик снова стал жабой.
Что, обломилось, змей слизеринский?
Однако радость доблестных последователей Годрика была недолгой.
– Минус пять очков Гриффиндору, – холодно объявил алхимик. – Кажется, мисс Грейнджер, я запретил помогать Лонгботтому. Урок окончен, можете идти.
***
Я выбежал вслед за студентами. Удивляюсь, почему Снейп меня не заметил, видимо, был погружён в свои мысли. Впрочем, меня не замечал никто. По всей видимости, Гарри задели за живое слова блондинчика, поскольку, поднимаясь по лестнице, он был молчалив, как никогда.
Юный Уизли напротив продолжал выступать в своём обычном амплуа – роли кипящего чайника (и при этом был необычайно искренен :) ):
– Отнять у нас целых пять баллов за прекрасное зелье? Гермиона, а ты почему молчала? Могла бы сказать, что Невилл сам его сварил. Неужели для тебя так важно всегда быть честной, даже когда это вредит твоим друзьям?! Могла бы и соврать!
Вот именно! Мр-р-р-р-рау-у-у! Стоп! А где моя хозяйка? Куда она пропала? Гермиона, я тоже читал историю Хогвартса (какой я умный, мряу! )! На его территории нельзя аппарировать, а ты к тому же несовершеннолетняя! Только не говори, что ты – анимаг-мышь! Кстати, о мышах… Как поживает крыс?
Кажется, Рон тоже заметил отсутствие товарища:
– А где Гермиона?
Парни остановились и долго стояли как два идиота, пока мимо них шли на обед остальные студенты.
– Куда она подевалась? Как сквозь землю провалилась! – недоумевал Поттер.
– Она ведь шла с нами, – вторил ему Рон.
Мимо них прошествовал юный Драко, как всегда, в сопровождении своей свиты.
Поравнявшись с ними, принц крови язвительно ухмыльнулся.
– Ты что-то потерял, Поттер?! Может, грязнокровку?
Нет, клянусь хвостом, ещё секунда, и я, забыв о конспирации, утратил самообладание и бросился защищать честь хозяйки. Но вовремя одумался.
Моя хозяйка поднималась по лестнице, неся в одной руке набитый учебниками портфель, а другой – придерживая под мантией нечто. Завидев её, Гарри замахал рукой:
– Как это у тебя получается? – удивился не в меру любопытный Рон.
– Что? – невозмутимо спросила Гермиона.
– Только что была рядом, и вдруг – снова внизу.
Эге, тут что-то не чисто, или я не Крукшанс! Она засмущалась, и это показалось мне неестественным. В самом деле, как?..
– Я… м-м… э-э… кое-что забыла в классе. Ай! – портфель Гермионы треснул по швам, и все учебники вывалились. Клянусь своими усами! Зачем ей столько?!
И как она успевает всё это учить?! Нет, если честно, я обеспокоен состоянием здоровья моей дорогой хозяйки. Нельзя же так над собой издеваться!
– Зачем ты таскаешь с собой столько книг? – удивился любопытный крысовладелец. Парень, иногда мне кажется, что ты думаешь так же, как я.
– У меня больше уроков, чем у вас, – объяснила моя образованная и во всех отношениях замечательная хозяйка, тяжело дыша. – Подержи, пожалуйста…
Любопытный Рон вертел книги в руках, читая названия:
– Но у нас нет сегодня этих уроков! После обеда только Защита от Тёмных Искусств.
Нет, всё-таки моя хозяйка ещё и загадочная! Починив портфель, она снова набила его учебниками. – Всё верно. – И, как будто ничего не случилось, добавила:
– Интересно, а что у нас на обед? Не знаю, как вы, а я – просто умираю с голоду! – и бодро зашагала в большой зал, неся тяжёлый портфель, как пушинку. Видимо, своя ноша и впрямь не тянет.
– Гарри, тебе не кажется, что она от нас что-то скрывает? – заметил Рон.
Вот-вот. И я о том же! Пойду-ка я на кухню, проведаю домовиков. Может, поесть дадут. Голодному кошачьему детективу просто необходимо подкрепиться, а то мои драгоценные мозговые извилины наотрез отказываются работать!
***
После сытного обеда – два больших куска сыра и куриная лапка! – я, не утратив лёгкости движений, побежал вслед за третьекурсниками в кабинет ЗОТИ. Не хотелось бы пропустить урок моего обожаемого профессора. Много возможностей для наблюдения и прекрасный способ раскрыть его тайну, будоражащую мой пытливый кошачий ум.
Класс гудел как стайка клобкопухов: ученики рассаживались по местам, шуршали пергаментами, книжными страницами, доставали перья и громко переговаривались друг с другом. Словом, полный тарарам.
Усевшись на полу и поджав под себя передние лапы (излюбленная поза всех книззлов и котов!), я приготовился к увлекательному зрелищу и навострил уши.
Люпин вошёл в кабинет, добродушно улыбаясь, и бросил на стол пожилой и потертый портфель.
Да, приятель, выглядишь ты определённо лучше, чем в наши первые дни знакомства! Круги под глазами исчезли, болезненная худоба уступила место стройности и подтянутости сложения, в глазах появилось больше блеска… словом, этот потрясающий парень держится молодцом, несмотря на потрёпанную одежду.
– Добрый день, – спокойно и жизнерадостно приветствовал он класс. – Можете убрать свои учебники, они нам не понадобятся. Сегодня у нас практическое занятие, так что, я прошу вас оставить при себе только волшебные палочки.
Бросая друг на друга полные опасливого любопытства взгляды, ученики, тем не менее, вняли его словам. Видимо, практика для них – дело небывалое? Интересно, почему?
– Вы готовы? – оглядев класс, поинтересовался Люпин. – Тогда следуйте за мной.
***
Ещё чего не хватало! Ф-ф-ф-ш-ш-ш! Этот несносный полтергейст, который способен на любую гадость! Что он затеял?!
Неужели побесить хозяина прекрасной, но недоступной миссис Норрис? Мрау-мра-а-у-у!
Паршивец преспокойненько висел в воздухе, замазывая замочную скважину какой-то розовой гадостью.
Обнаружив свидетелей, он задёргал ногами в воздухе и запел издевательскую песенку:
– Глюпый, глюпый Люпин,
Глюпый, глюпый Люпин!
Надо же, до чего распоясался! Вообще-то он боится учителей, а тут… Кажется, студенты просто офигели. Стараясь ничем не выдавать своего присутствия, я выжидающе взглянул на Люпина. Тот улыбнулся.
– На твоём месте я бы отлепил жвачку от замочной скважины, Пивз, – на удивление приветливо сказал он. – Мистер Филч не скажет тебе за это спасибо, ведь там его щётки.
В ответ нарушитель школьного спокойствия скорчил рожу и издал непристойный звук. Ну, полтергейст, погоди! Ты наехал на Люпина, на этого святого человека…
Однако наш тихоня-профессор оказался парнем хоть куда. Тихо вздохнув, он вынул волшебную палочку и обернулся в сторону студентов. На его губах играла лукавая улыбка, а в глазах плясали маленькие гриндилоу:
– На этот случай есть одно очень полезное заклинание. Внимание! – Вытянув руку на уровне плеч,
Люпин навёл палочку на Пивза и произнёс:
– Виддивасси!
Жвачка моментально вылетела из замочной скважины и угодила поганцу прямо в нос. Взвыв, хулиган всея Хогвартса перекувыркнулся в воздухе и, громко матерясь, (эй, пощади уши бедных детей! Им только тринадцать. Хотя… не удивлюсь, если они знают гораздо больше подобных слов) исчез в неизвестном направлении.
– Клёво, сэр! – восхищённо присвистнул чернявый и смазливенький Дин Томас.
– Спасибо, Дин, – профессор спрятал палочку. – Ну что, идём дальше?
Обратив внимание на полные восхищения взгляды, которыми одарили моего друга ученики, я пришёл к выводу, что их хорошее отношение к своей персоне он уже заработал. Хм. У него явно дар к этим вещам.
***
Кого я вижу! Какие вампиры и без конвоя! В старом резном тёмно-зелёном кресле, инкрустированном драконьими мордами, сидел страх и ужас Гриффиндора, по имени профессор Снейп.
Я обнаружил это, когда, решив вызвать огонь на себя, прошмыгнул в учительскую первым. Он был настолько увлечён чтением толстого еженедельника «Зельеварение сегодня», что не заметил моего появления. Ну, хотя бы потому, что я вошёл тихо, как… кот. Однако шум, издаваемый ввалившимися студентами, заставил-таки его отреагировать. Он обернулся и блеснул на Люпина бездонными пустотами глаз. Последний хотел было закрыть за собой дверь, но зельевар остановил его:
– Постойте, Люпин, я, пожалуй, пойду. Не хочу быть свидетелем этого малоприятного зрелища.
Сказав это, он встал и прошествовал мимо учеников с видом царствующей особы, и его всколыхнувшаяся мантия напоминала чёрные крылья неведомой птицы. Дойдя до двери и развернувшись на каблуках, он обратился к Люпину:
– Хочу вас предупредить – на этом курсе учится Невилл Лонгботтом. Я не советую вам, Люпин, поручать ему что-либо ответственное: он не справится без подсказок Грейнджер.
Невилл приобрёл способности хамелеона, окрасившись в цвет родного факультета. Гарри исподлобья взглянул на Снейпа. Правильно, друзей надо защищать!
Поражаюсь выдержке профессора Люпина! Я бы в ответ на язвительные слова слизеринского декана зашипел и выпустил когти.
Но мой друг лишь удивлённо поднял брови:
– Я надеялся, что Невилл окажет мне неоценимую помощь. Более того, я уверен, что он превосходно справится с заданием.
Его слова снова вогнали юного Лонгботтома в краску. Кажется, он из тех, кого чрезвычайно легко смутить!
Что же касается Снейпа, тот презрительно скривился и вышел, громко хлопнув дверью.
***
Нет, всё-таки Римус Люпин – великий педагог! Я удивлялся его внимательному отношению к нам, животным, но оказывается, он и боггарта не обидит. Если он, конечно, не будет угрожать его ученикам.
Меня заинтересовала история про боггарта, который превратился в половинку слизняка.
Интересно, кто были эти двое? Наверняка, кто-то из его друзей.
Он знает всех учеников по именам – не иначе изучал личные дела. Что говорит о его внимании к студентам.
Интересно, а каким был бы мой боггарт? Гигантская чёрная собака? Огромная крыса? Стоп! Большая чёрная собака? Именно её я увидел, когда сидел в витрине! Мне ещё тогда подумалось, что это – глюк. Более чем интересно!
И имеет ли моё видение хоть какое-то отношение к той собаке Баскервиллей, которой пугают Гарри? Я как-то подслушал один интересный разговор за обедом, который тогда показался мне абсолютно неважным. Кажется, речь шла об уроке прорицания.
***
В тот день у нашего друга Рона был плохой аппетит. Он, хотя и положил в свою тарелку рагу и вооружился вилкой, но сделал это скорее машинально.
Причиной нежелания есть оказалось беспокойство за Гарри (похвальная черта!). Необычайно серьёзным и тихим голосом он поинтересовался у предмета своего беспокойства, не видел ли тот где-нибудь большого чёрного пса.
Гарри таки сталкивался с чёрной псиной: в тот вечер, когда сделал ноги от Дурслей. Услышав это, Рон уронил вилку, и та упала на стол с печальным звоном, похожим на реквием его аппетиту.
Моя хозяйка, напротив, была само спокойствие и благоразумие, заявив, что это всего лишь бродячая собака.
Любитель страшных историй на ночь посмотрел на неё, как на пациентку, сбежавшую из клиники святого Мунго, сказав похоронным тоном, что явление Грима магическому народу не сулит ничего хорошего и припомнив своего покойного дядю Биллиуса, который отбросил копыта на следующий день после знакомства с милым пёсиком, на что Гермиона возразила, что это всего лишь совпадение. О, она в тот день была сама невозмутимость и в отличие от своего рыжего друга не страдала отсутствием аппетита.
Юный Уизли потерял всяческое терпение и начал сердиться, упорствуя в том, что присутствие Грима не есть хорошо, добавив при этом, что любой маг умрёт от страха, поближе пообщавшись с чёрной псинкой.
Гермиона Грейнджер не была бы собой, если бы не стояла на своём, утверждая, что всё это не более чем банальные сердечные приступы с летальным исходом, спровоцированные появлением вышеупомянутой собаки Баскервиллей. После прочувствованной речи о вреде суеверий, она добавила, что Гарри избежал «неминуемой смерти» благодаря своему благоразумию. Рон не унимался. Однако у него появилось новое предположение по поводу связи Грима с грозой магического общества по имени Сириус Блэк. Полагаю, он надеялся, что моя хозяйка окажет ему поддержку.
Та проигнорировала его попытки ухватиться за неё, как утопающий за соломинку. Достав новенький учебник по арифмантике, она водрузила драгоценный том на стол, прислонив к кувшину с соком и принялась листать, разыскивая нужную страницу, заметив попутно, что прорицания – вещь туманная, полная многочисленных намёков и лишённая какой-либо ясности. Одним словом, сплошное гадание.
Рыжий упрямо стоял на своём, утверждая, что с Гримом в чашке юного Поттера всё было ясно, как в летний день.
Но мою хозяйку не переспоришь! Я бы даже сказал, что тот, кому удастся это сделать, на следующий день накроется хризантемами из оранжереи профессора Спраут. Кстати о цветах – я нашёл симпатичные рыжие хризантемы в виде крупных шаров и почему-то подумал, что миссис Норрис они должны понравиться.
Но вернёмся к нашим гиппогрифам! Достойная мисс Грейнджер язвительно подколола юного Уизли, сказав, что на уроке он не был так в этом уверен и, напротив, успокоил Гарри, сказав, будто увиденное им в чашке скорее смахивает на помесь овцы и бегемота.
Рон вскипел и ответил, что разделяет точку зрения профессора Трелони насчёт слабой ауры Гермионы. Затем последовали обвинения в неумении признавать свои ошибки и резкое заявление, что даже она может сморозить глупость.
Назревала крупная ссора. Разозлённая Гермиона швырнула на стол учебники, отчего мясо и морковь из тарелки разлетелись в разные стороны. Доведённая до крайней точки кипения, она гневно заявила, что если на уроках прорицания надо притворяться, будто видишь в чайных листьях предзнаменования, то она не видит смысла в их посещении, и никто больше не будет упрекать её в неумении признавать свои ошибки и обвинять в том, что она несёт околесицу. Сказав это, она схватила сумку и покинула Большой Зал, даже не пообедав.
***
Ну, и причём тут мой персональный глюк?! Укуси меня крыса, но я ничего не понимаю! Всё чудесатее и чудесатее.
Урок продолжился весьма драматическим событием: когда пришёл черёд Гарри сражаться с боггартом, Люпин отчего-то заслонил его собой и в воздухе перед профессором повис золотой хрустальный шар. Тот спокойно произнёс: «Ридикулюс!» – шар обернулся тараканом и шлёпнулся на пол.
***
Лицезрение угрюмого и язвительного Снейпа в одеянии бабушки Невилла не могло не привести меня в восторг. Кроме того, я узнал, что профессор также отличается редким чувством справедливости: он присвоил юному Лонгботтому десять баллов, а Гарри и Гермионе – по пять.
Кажется, он добился желаемого результата: ученики в него просто влюбились. И немудрено: не придирается к мелочам, не шипит, не снимает баллы по пустякам, мало задаёт на дом. Что ещё нужно? Про его внимание к учащимся я уже говорил. Поистине необыкновенный человек! И с чего это он решил, что недостоин любви?
__________________________
*Цитата из В. Свержина.
Глава 9Глава 9 Битва титанов
«Мы спорили с тобой до хрипоты…»
(Алькор «Спор»)
По Хогвартсу поползли слухи. Да что там – поползли: они просто пролетели гиппогрифом по всей школе. Коллективный ржач над знаменитым уроком по Защите достиг апогея, что не могло не привлечь внимания любопытного меня.
Для котов все двери открыты: периодически проникая в учительскую, я становился частым свидетелем неизбежных столкновений Люпина и Снейпа, которые весьма развлекали своими диалогами коллег. Особенно веселился профессор Дамблдор!
О да! Я на собственном опыте убедился, что профессора запросто переплюнут студентов в любви к сплетням. На следующий день после вышеупомянутого события я услышал шёпот профессора Синистры, обращенный к Макгоннагал:
– Минерва, смотрите, идёт Спраут, она была в оранжерее – расскажите ещё раз про ТОТ САМЫЙ урок Люпина!
Это были именины сердца. По моим наблюдениям, мрачный зельевар пользовался уважением коллег, но зная о его характере и нелюбви к шуткам, посчитаться с ним не отказался бы никто. Должно быть, его воспитательные методы не пользовались популярностью.
– Браво, Римус! Вы так изящно подкололи Северуса и отправили его медитировать над собственными промахами, что заслуживаете поощрения! – смеясь, изрёк директор. Взмахнув палочкой и сотворив букет гвоздик, Дамблдор вручил его покрасневшему, как первокурсник, Люпину.
– Если честно, сэр, я не ставил перед собой подобной цели, – смущённо пробормотал тот. – Я просто хотел помочь Невиллу поднять его самооценку. Она у него несколько заниженная…
– И вы решили сделать это за мой счёт? – язвительно прокомментировал задетый за живое Снейп.
Мря! Что касается меня, то я был просто в восторге. У этого зельевара такой вид, будто он всю жизнь только и делает, что работает… трезвый, голодный, невыспавшийся и злой. Мр-ррау, профессор, сходили бы вы в паб, выпили бы рюмочку шерри, потанцевали бы с красивой леди… глядишь, и подобрели бы. Добрее надо быть, добрее… понял, профессор?!
- Ну, Северус, я вам уже не первый год говорю, что со студентами – особенно с Невиллом! – надо быть помягче, а на вопросы смотреть шире, – расплылся в улыбке директор. Ни дать, ни взять – старый кот, греющийся на солнышке! – Лимонную долечку хотите?
***
Когда я вечером посетил апартаменты Люпина, тот уже принимал гостя, и надо ли говорить, что им был ушастый сов Зигфрид с посланием от хозяйки.
- Мриу-мриу! – я решил потребовать внимания к своей персоне.
- Привет, Крукшанс! – жизнерадостно отозвался профессор, распечатывая письмо.
Недолго думая, я в три прыжка пересёк комнату и – р-раз – моментально оказался на столе.
Почесав меня за ухом – м-р-р! – Люпин направился к двери, сказав:
- Я ненадолго – принесу тебе кое-что… Смотри – не безобразничай!
***
Надо же! Он помнит мою последнюю шалость! Но «не безобразничай» не значит – «не читай письмо»! Вот этим я сейчас и займусь – люблю всюду совать свой любопытный кошачий нос. Та-а-ак…
«Привет, Римус!
Как делишки? Тебя ещё не замучили студенты? Там же настоящий филиал Св. Мунго! По своему опыту знаю! Не думаю, что Хогвартс сильно изменился в 2001-м году. Хотя… Как-никак, первый год двадцать первого века – что-то должно было измениться. А год этот – очень нелёгкий. Ну ладно, не буду повторяться.
Что касается моих напарников – то ты прав: я не желаю впутывать их в чисто семейное дело. Кстати о птичках: на днях шеф отправил меня в архив, дабы я ознакомилась с документами, датированными 89-м. Сказал, что мне будет проще вести дело, если я прочитаю о его подробностях. «Я понимаю, Тонкс – он твой родственник и всё такое, и хотя ты, как хороший аврор, способна задвинуть кровные узы далеко и надолго, я догадываюсь, чего тебе это стоило. В конце концов, вы не чужие друг другу, а кровь, как известно, не водица. Надеюсь, прочитав об этом, ты навсегда избавишься от сентиментальности в отношении Сириуса Блэка», – выдал он мне. Честное слово, иногда мне кажется, что Кингсли – спец в легилименции! Слава Богу, он не знает, что я хочу не засадить Сириуса, а оправдать его (если, конечно, такое возможно). Скажу одно: я должна успеть найти его раньше, чем это сделают мои сотрудники. И если выяснится, что он невиновен, а они осмелятся засадить его обратно или, не дай Мерлин, применить Поцелуй, я тут же подам в отставку, наступив на горло собственной песне и предав мечту, потому что считаю, что Закон должен идти рука об руку со Справедливостью, а если этого нет, то я не желаю иметь с авроратом ничего общего. Надеюсь, ты меня поймёшь.
Но вернёмся к нашим баранам. Ко мне в руки попало ТО САМОЕ дело, что не могло не вызвать у меня волнения и почти священного трепета. Однако, после ознакомления, мои чувства сменились изумлением. Начать с того, что само дело – тоненькое, как тетрадка. Понимаешь?! Не было никакого расследования! Ни-ка-ко-го! Там были записаны показания нескольких свидетелей, включая участвовавших в задержании Авроров и… Корнелиуса Фаджа. И, конечно же, тщательное описание места преступления и процедуры задержания. Кстати говоря, меня удивило, что дядя не сопротивлялся аресту. Мне сразу вспомнился анекдот, рассказанный как-то в перерыве Стерджисом Подмором (ну, ты его знаешь): «Любого среднестатистического английского мага можно засадить в Азкабан, и в глубине души он даже будет знать – за что!» Смех сквозь слёзы. После доставки в участок (родной участок!), разжалованный аврор сник и не сказал ни слова. Период истерического бесконтрольного хохота и громких воплей миновал, и арестант сосредоточенно изучал стену напротив. Он больше не сказал ни единого слова: ни в свою защиту, ни в обвинение. Это всё.
Далее… Протоколы суда тоже отсутствовали. Не было даже закрытого заседания. К делу прилагалась только одна бумага: приказ о немедленной отправке заключённого в Азкабан. Печать и подпись. Подписал документ некто Бартемиус Крауч. Думаю, тебе это имя знакомо. Странно, да? Не Министр Магии, а просто Барти Крауч! Некогда бывший Мистер Большая Шишка в Управлении Правопорядка, разрешавший аврорам (читай: требовавший от них) применять Непростительные. Сказать, что я была в шоке, значит не сказать ничего. Будь он хоть тысячу раз преступником, они не имели права отправлять его в тюрьму без суда и следствия!
Моим друзьям известно о моём родстве со сбежавшим преступником. И в какой-то мере ты прав – я боюсь, что они не поймут того, что движет мной. Я безумно боюсь этого, Римус.
Мой респект за «делянку грибов». Это супер! Вот именно поэтому мне очень не нравится, что Министерство делает такую «делянку» из нас – авроров и гражданских лиц. И делает это намеренно, что не может не ужасать меня.
Что же касается вашей «ориентации» – то в её традиционности я уверена на все сто. Во-первых, я знаю, что ты – стопроцентный гетеросексуал (при твоей-то почти монашеской жизни – я имею в виду сексуальную жизнь), а во-вторых – вы с Сириусом были настолько дружны, что он вряд ли хотел потерять тебя из-за волнующих и интересных (с точки зрения одержимого гормонами тинэйджера) сексуальных экспериментов. У Джеймса была Лили, а Питер… это Питер. Не думаю, что кто-нибудь мог обратить на него внимание – при таких-то шикарных друзьях! Он был слишком незаметен, я бы даже охарактеризовала его как «того, о котором все забывают». Не будь он мёртв, я бы решила, что он вполне способен на такого рода пакости. В хорошем детективе преступник часто бывает фигурой незаметной и неочевидной. Стоп. Кажется, я сошла с ума и начинаю подозревать мертвеца. И твой рассказ о посещении «Зловещей Луны» вполне подтверждает эту безумную версию. Если бы он был жив, я бы решила, что это – подстава.
История с беднягой Хагридом и гиппогрифом меня впечатлила. Жаль, что его первый урок сорвался. Что же касается кузена Драко – ему уши надрать мало, не говоря уж о месте, на котором он сидит. Как я понимаю, парень хотел выпендриться перед своими, показать, какой он крутой, но – увы! – у него ничего не вышло. Что я могу сказать? Подростковый выпендрёж – штука опасная. Летали – знаем!
Короче, пиши ответ сразу же – хотелось бы знать, что ты думаешь о моих бредовых предположениях, да и новости узнать было бы неплохо.
Жду ответа,
Тонкс.
P.S. Не забудь – скоро день X! Береги себя!
Т.
***
Некоторое время спустя вернулся Люпин с вазочкой овсяного печенья для Зигфрида и блюдцем… свежих сливок? Мрау! Он – ангел!
Покончив с сытным ужином, я, как всегда, примостился рядом с милашкой-профессором и смотрел, как из-под его пера рождаются строки.
«Привет, неутомимая труженица!
Студенты меня не замучили – напротив, мы даже нашли общий язык. Отличные ребята! И среди них явно не перевелись любители пошалить и оценить хорошую шутку. Близнецы Фред и Джордж – младшие братья твоих приятелей Билла и Чарли – просто очаровательны! Уверен, Джеймсу они бы тоже понравились. Замечательные ребята!
Как я понял, тебя больше интересует третий курс Гриффиндора, чем пятый. Ну что ж, любезная леди, я вновь поработаю вашей Шахерезадой и продолжу историю.
Итак, третий курс. Я тщательно изучил досье студентов, запомнил их имена (я решил обращаться к каждому по имени – так гораздо демократичней) и кое-какие дополнительные сведения.
Кажется, на ребят произвело неизгладимое впечатление то, как я ответил на шутки Пивза. Они явно воспринимают всерьёз все его выходки, на что он и ведётся. Истинно мародёрские манеры! Помнится, мы вполне могли поставить его на место.
Короче, дело было так. Мы с ребятами направлялись к учительской, где должны были проходить наши занятия. Почему в учительской? Дело в том, что за день до вышеописанных событий я обнаружил в резном шкафу орехового дерева, стоящем как раз в учительской, боггарта и попросил директора оставить его для занятий по Защите. Тот согласился.
Итак, мы направлялись в учительскую и увидели около кладовой Пивза. Он висел вниз головой, смешно растопырив пальцы ног и сосредоточенно замазывал замочную скважину жвачкой.
Заметив меня, полтергейст заболтал ножками и принялся напевать:
– Глюпый, глюпый Люпин,
Глюпый, глюпый Люпин…
Кажется, ребята восприняли это как оскорбление в мой адрес и с интересом уставились на меня.
– На твоём месте я бы отлепил жвачку от замочной скважины, Пивз, – любезно заметил я, продолжая улыбаться. – Мистер Филч не скажет тебе спасибо – ведь он не сможет добраться до своих щёток.
В ответ тот показал мне язык.
«Кажется, ты сам нарвался, приятель», – решил я, вынимая палочку.
Повернувшись к ученикам, я пояснил:
– На это случай есть одно очень полезное заклинание. Смотрите и запоминайте.
Быстро вытянув руку на уровне плеч, я навёл палочку на Пивза и произнёс:
– Виддивасси!
Жвачка выскочила из замочной скважины и угодила неугомонному шутнику прямо в нос. Крепко выругавшись, вечный возмутитель спокойствия перекувыркнулся в воздухе и умчался прочь.
– Клёво, сэр! – не сдержал своего восторга один из учеников.
– Спасибо, Дин, – смутился я, спрятав палочку.
Честно говоря, я удивился, почему ребята воспринимают шутки Пивза как оскорбления моей персоны. И это даёт ему очередной повод для забав – ведь наш полтергейст очень похож на не в меру шаловливого ребёнка. Вообще-то у этого неутомимого проказника есть некая слабость к определённому типу людей. И эта шутливая песенка была для него некоей формой приветствия, а заодно и попытка прощупать почву – не разучился ли старина Римус понимать шутки. Видимо, в его глазах я так и остался классным парнем. Что ж, польщён: Пивзу всегда нравились Мародёры.
В старом зелёном кресле с ручками в виде драконьих морд сидел не кто иной, как профессор Зельеварения Северус Снейп.
Он повернулся в мою сторону, и я ощутил раздражённый и сердитый взгляд, как будто я нарушил спокойствие всего Хогвартса. Или украл из его лаборатории компоненты для зелий.
Пропустив ребят, я вошёл последним и уже был готов закрыть дверь, как Северус остановил меня:
– Подождите, Люпин, я, пожалуй, пойду. Зрелище предстоит не из приятных.
Всё в его облике говорило, что он не считает меня специалистом в области педагогики, для него я был всего лишь дилетант, который с трудом получил среднее образование. А мог и не получить! Меня не оставляет неприятное ощущение, вызванное его соседством. Причем моя неприязнь относится не к Северусу, а скорее – ко мне самому. Это странное ощущение – ОН ЗНАЕТ, КТО Я! Вернее, ЧТО Я ТАКОЕ. Поднявшись, Северус широким шагом прошествовал мимо учеников. В этом явно чувствовалось гипертрофированное самоуважение. Хвала Всевышнему, что ему неизвестно о том, что я эмпат, иначе это был бы ещё один повод для ненависти.
Он останавливается в дверях, разворачивается на каблуках и с издевательской усмешкой произносит:
– Хочу вас предупредить, Люпин – на третьем курсе Гриффиндора учится некто Невилл Лонгботтом. – Ах да, Невилл – сын зверски замученных Фрэнка и Алисы. Мальчик очень похож на мать. – Так вот, – продолжал он, - я советую вам не поручать ему ничего ответственного – он не справится без помощи мисс Грейнджер.
Ах, Северус-Северус! Мне ли не знать, откуда у тебя это желание унизить более слабого: это в тебе говорит прошлое. Ты, конечно, не поверишь, но не один ты с болью и отвращением вспоминаешь тот день, когда двое пятикурсников жестоко унизили третьего. Да, именно двое, Северус! Питера я в расчёт не принимаю, он всего лишь изображал Пивза и прятался за спинами Сириуса и Джеймса, а что касается меня – моя вина в бездействии. Как я однажды говорил: в пятнадцать лет очень сложно заявить лучшим друзьям, что они неправы. Новоиспечённый гриффиндорский староста не знал, что делать.
Ты нашёл в Гриффиндоре мальчика для битья, который, похоже, до смерти тебя боится, но возможно, ты просто не можешь найти подход к этому небесталанному юноше? Я читал досье Невилла, и, насколько мне известно, он силён в гербологии – наверно, потому, что добрейшая профессор Спраут его не третирует. Тебе никогда не приходило в голову, Северус, что успеваемость по предмету зависит не только от усердия, но ещё и от преподавателя? Ибо, как говорили в наше время: плохой ученик – не тот, кто ничего не знает, а тот, кто раздражает, – думал я, и в моей голове неспешно созревал План. Да, именно так – с большой буквы!
Невилл вспыхнул, как факел. В его глазах я прочёл: «И этот будет издеваться!». Гарри оглядел Снейпа, будто ёнамеревался одарить его, по меньшей мере, двумя галеонами*. Мальчик – истинный сын своих родителей, и желание защищать более слабого у него в крови.
Итак, фигурально выражаясь, боггартом Невилла является незабвенный профессор Снейп. Ну, Северус, кажется, ты нарвался! Твоё хрупкое эго временно отходит на второй план – для меня сейчас важнее поднять самооценку подростка, даже если для этого мне придётся тебя высмеять, –решил я. Посмотрев на мрачного, но ранимого зельевара, я удивлённо поднял брови:
– Я надеялся, что именно Невилл окажет мне сегодня неоценимую помощь. Более того, Северус, я уверен, что он прекрасно справится с заданием.
Невилл стал напоминать гигантский помидор. Его персональный Ужас и Страх вышел, громко хлопнув дверью. Кажется, его задело за живое.
С помощью ребят, а именно – Гарри и Гермионы, я прочёл короткую лекцию о боггартах. Это заняло не больше десяти минут, после чего я решил приступить к практической части урока и первым вызвал Невилла. Я просто обязан был вселить в мальчика побольше уверенности к себе.
Но я не должен был подпускать к боггарту Гарри и Гермиону. Насчёт Гарри, думаю, ты меня понимаешь, а что же касается мисс Грейнджер – то мне бы не хотелось, чтобы её извечный страх что-то не узнать и куда-то не успеть раскрыл… некую тайну.
Явление Снейпа в одеянии бабушки Невилла произвело на всех впечатление. Несомненно, шалость удалась. Думаю, Джеймс гордился бы мной.
Когда подошла очередь Гарри, я заслонил его собой. Думаю, ты прекрасно понимаешь, во что превратился мой боггарт. Он неизменен – в отличие от моего патронуса.
В конце урока я решил позволить Невиллу покончить с боггартом, что он и сделал, надо признать, весьма успешно.
Мучила ли меня совесть? Самую малость. В конце концов, я чуть не убил беднягу Северуса, тогда – семнадцать лет назад. С другой стороны, его следовало бы проучить – он, видимо, забыл, что больно может быть не только ему.
Вот такая вышла история. Надеюсь, тебя это позабавило. А теперь, миледи, позвольте мне прекратить свой рассказ. Хотелось бы узнать твоё мнение по этому поводу.
Надеюсь, всё будет хорошо,
Твой друг,
Римус Дж. Люпин.
P. S. Информацию к размышлению принял. Кажется, если мы с тобой не разберёмся с этими странностями, то очень скоро угодим в Св. Мунго. В соседние палаты. И не надо говорить, что с ума сходят исключительно поодиночке! Ты не подумай, девочка моя, я вовсе не похож на страуса, просто если я буду думать о том, что Питер сыграл в этой истории некую неблагоприятную роль, то у меня точно шарики за ролики заедут – по меткому выражению Джеймса.
Не дрейфь! Я верю в тебя и в твои «серые клеточки», милый мой Пуаро в юбке.
Р.Л.
***
Закончив писать, профессор запечатал письмо, и, привязав его к лапке Зигфрида, выпустил птицу в окно. Молчаливый ранее сов ухнул на прощанье, покосившись в мою сторону круглым жёлтым глазом. Или это мне почудилось?
***
Чей-то глухой голос произнёс пароль, дверь с портретом жизнерадостного мага, держащего в руке кубок вина, отодвинулась в сторону, явив нашим взорам вечно недовольного профессора Снейпа с некоей ёмкостью, полной чего-то дымящегося. Он левитировал вышеупомянутый сосуд в воздухе, держа перед собой палочку. Я предусмотрительно отпрыгнул вправо на стоящий у окна стул и свернулся клубком, слившись с рыжеватым плюшем обивки.
Подойдя к столу, хогвартская Язва Номер Один опустил на него кубок и уставился на обитателя апартаментов:
– По-вашему, это смешно, Люпин?! – негодующе спросил он.
– Добрый вечер, Северус, – приветливо улыбнулся тот.
– Это всё, что вы хотите мне сказать? – продолжал кипеть зельевар.
– Северус, право, я не знаю. Я не хотел…
– Вы никогда ничего не хотите, Люпин, – прервал его мрачный хозяин подземелий. – Я считаю, что нам нужно поговорить, – сказав это, он сел… Мряу-у-у! Ф-ф-ф-ш-ш-ш! Он ничем не лучше этого растяпы Лонгботтома! Но мои когти не успели вонзиться в профессорское седалище: услышав мой возмущённый вопль, Снейп вскочил, как ужаленный. – Что за… Люпин?! – грозно спросил он.
– Это всего лишь Крукшанс, – доброжелательно отозвался профессор ЗОТИ. – Кот Гермионы Грейнджер.
– Вот как? – зельевар поднял левую бровь. – И что он здесь делает?! – спросил он, уставившись на меня, как на гриффиндорца.
– Гуляет, разве не видите? – удивился этот милый джентльмен.
– Почему здесь?
– Он же кот, Северус, а коты гуляют сами по себе – это заложено в их природе, – мягко сказал Люпин, поглаживая меня по спине. Мур-р-р! – Хотите чаю?
– Сначала выпейте это, – Снейп раздражённо указал на кубок. – Иначе зачем я сюда пришёл? Уж ни в коем случае не для совместного чаепития с вами, – тут он поморщился. – Директор чудом уговорил меня варить вам это зелье, и я должен присмотреть за тем, чтобы вы регулярно принимали его.
– Ах да, конечно, – на лице моего друга появилось страдальческое выражение, – спасибо, Северус. – Взяв кубок, он тяжело вздохнул, поморщился и выпил. Он пил медленно, маленькими глотками – наверно, вкус у зелья был премерзейший! Сделав последний глоток, профессор поставил сосуд на место. – Я действительно благодарен вам, Северус – ведь вы не обязаны делать этого, правда?
– Я делаю это исключительно по просьбе директора, – холода в словах этого потрясающего джентльмена хватило бы, чтобы заморозить Африку, – а вовсе не из-за симпатии к вам, Люпин. Можете не обольщаться на свой счёт.
В ответ тот тихо рассмеялся:
– Северус-Северус! Вы – большой ребёнок, который не любит прощать своих ближних за их ошибки. Если бы вы были так строги к себе…
– Можете быть уверены, Люпин, к себе я отношусь ещё строже, – проскрежетал зубами декан Слизерина. – Ваша так называемая «ошибка» чуть не стоила мне жизни. А «милые шуточки» ваших друзей у меня и поныне в печёнках сидят. Так что, кто из нас ребёнок, это ещё вопрос…
– Может быть, вы и правы, Северус, – пожал плечами Люпин. – Но я вас всё-таки угощу чаем. Подождите немного.
– Вы думаете, я соглашусь? – едко заметил он.
– Должен же я вас отблагодарить.
– Хм. Вы меня удивляете, Люпин. Но если вы того хотите…
По-моему, этот человек патологически не способен доверять кому-либо. Люпин исчез за дверью, а наш нервный зельевар принялся мерить шагами комнату. Полы его мантии колыхались, как крылья диковинной птицы. Подойдя к столу, он неожиданно почесал меня за ухом, предварительно убедившись, что рядом никого нет.
***
– Рад, что вы всё-таки дождались, – радостно заявил обитатель апартаментов, войдя в комнату с подносом, на котором стояли две кружки ароматного чая, несколько сдобных булочек и вазочка с шоколадными конфетами.
– Чего вы добиваетесь, Люпин? – строго спросил его недоверчивый слизеринец, сделав глоток обжигающего питья, над которым ещё поднимался пар.
– А вам не приходило в голову, Северус, что мне просто захотелось наладить хорошие отношения? – улыбнулся тот.
– После того, как я, по милости Блэка, чуть не стал таким же, как вы? – язвительно изрёк он.
– Северус, это было семнадцать лет назад, если не больше.
– Почему вы не пьёте? – решил переменить тему зельевар.
– Потому что не хочу обжечь себе горло – это же очевидно, – отозвался сей таинственный джентльмен. – Берите конфеты, Северус, не стесняйтесь.
– Я не люблю сладкое, – лаконично отозвался «кошмар Гриффиндора». – Люпин, ваш чай скоро остынет.
***
За оставшееся время этот «нелюбитель сладкого» съел целых четыре конфеты и более не сказал ни слова – видимо, лимит его общительности был уже исчерпан.
***
Вернувшись в спальню девочек, я, как всегда свернулся клубком в ногах Гермионы. Размышлять не было сил, и я погрузился в объятия кошачьего Морфея. М-р-р-р.
________________________
*Попытка переделать русскую пословицу «Посмотрел, как рублём одарил».
Глава 10Дорогие читатели!
Извините за "уход в подполье". В основном это из-за меня, беты. Автор продолжает писать! 12-я глава на подходе.
Vasilisa.
ГЛАВА 10. СУЕТА СУЕТ
«В отрогах Греипианских гор
Не помнят люди до сих пор
Забавнее потехи,
Чем произшедший как-то раз,
В далёко за полночный час
Переполох в Глен-Крэхи»
(Крыс «Переполох в Глен-Крэхи»)
Эти дни были полны суматохи и насыщены разнообразными событиями настолько, что всего не упомнишь. Я привык приходить каждый вечер в гости к Люпину (я уже перестал мысленно называть его этим официальным «профессор»), сидеть у него на письменном столе и наблюдать за тем, как старательный и аккуратный Римус проверяет домашние задания учеников и составляет планы уроков. Он часто удалялся на кухню и приносил мне что-нибудь вкусное – например, блюдце молока или сливок, не говоря уж о таком деликатесе, как варёная говяжья печёнка. Когда мой друг сидел в кресле, я ложился ему на колени, сворачивался клубком и долго мурлыкал, пока тот чесал мне щёки, уши, подбородок или просто гладил.
Меня смущало одно – он постоянно пропадал куда-то. Точнее, не постоянно, но на моей памяти уже раз такое было. Однажды – дело было где-то через два дня после истории с боггартом – когда я пришёл к двери апартаментов Люпина, она не открылась, что не могло не удивить меня. Умный и находчивый Римус каким-то образом договорился со своим портретом – вернее, с портретом джентльмена с кубком, что тот, завидев вашего покорного слугу, будет пропускать его в дверь без всяких паролей. Мря! У него просто талант, да и только! Но в этот раз портрет был явно не настроен меня пропускать, что повергло меня в настоящий шок. Нарисованный джентльмен уставился на мою кошачью персону во все глаза и чётко произнёс:
- Хозяин болеет. Пускать не велено.
- Мряя? – озадаченно спросил я, не надеясь, что меня поймут. Если он болеет, то почему не в больничном крыле?
- У хозяина весь день болит голова, - монотонно пробубнил портрет.
Ну нет, всё это неспроста. Я вильнул хвостом, повернулся и удалился прочь в гостиную Гриффиндора.
На утро следующего дня, Люпин действительно выглядел больным: осунувшееся лицо, круги под глазами. Однако! Надеюсь, я не потревожил его тогда. Мне было бы неловко.
***
Мне нравилось присутствовать на его уроках: от лицезрения оных я получал истинное удовольствие. Они – почти всегда – практические. Римус часто притаскивал в аудиторию всяких интересных и опасных тварей. После боггарта ученики занимались изучением красных колпачков, затем перешли к каппам. Иными словами, скучать им не приходилось.
Что же касается профессора Снейпа, то он всё ещё дулся на Люпина. И немудрено! Почти вся школа, считая профессоров, продолжала потешаться над его «двойником» в платье и шляпе бабушки Невилла. Они всё ещё находились под впечатлением, а зельевар шипел и плевался, что несказанно усиливало комический эффект. При встречах с моим другом он вёл себя так, будто тот виноват во всех его бедах. Бедняге Невиллу на его уроках доставалось вдвойне.
***
Так, постепенно, день за днём, наступил октябрь. Гарри стал пропадать на квиддичных тренировках. Моя хозяйка с головой ушла в занятия, и о моей персоне временно забыли. Однажды я так огорчился, что не пришёл ночевать! Всю ночь проспал на столе у Люпина. И что вы думаете?! Никакой беготни по поводу: «Куда делся котик?!» Мрау-у-у! Обо мне просто забыли.
Кстати, где там крыс?! Пора бы поразвлечься!
Наведался в подвал – погонял мышей. Скучно! Нет того кайфа! Мдя… Скукота…
***
Конец октября. От нечего делать охочусь за пауком – должен же я хоть как-то развлекаться? Он живёт в гостиной Гриффиндора и уже оплёл своей сетью почти весь подоконник. Но я туда не прыгаю, у меня есть уважительная причина – лень. Вот когда он спустится по ниточке вниз, тогда я его и цапну!
В кресле у камина сидит моя хозяйка, рядом с ней – Рон. Они готовятся к уроку астрономии и рисуют звёздные карты, а я – чтобы не мешать – веду себя тише воды, ниже травы и за всё это время ни разу не мявкнул. Всё для Гермионы, му-р-р-рр! Тс-с! Это я так, тихонько.
Продолжаю сидеть под подоконником и делать вид, что я – японец, занимающийся созерцанием. Созерцаю паука. И периодически – дабы сменить лицезрение статики, которая доводит до нервного истощения и нестерпимой депрессии – занимаюсь лицезрением динамики – поглядываю в сторону портретного проёма: вдруг придёт тот, кто в корне изменит ситуацию.
Некоторое время спустя проём отодвигается, и в гостиной появляется насквозь продрогший Гарри, на лице его написана высшая степень удовольствия, совсем как у меня, когда я получаю (совершенно случайно) целое блюдце сливок. Если у него такое лицо, значит, парнишка опять играл в квиддич.
– Что это? – удивлённо спросил Гарри у друзей, кинув красноречивый взгляд в сторону толпы галдящих гриффиндорцев. Кажется, моё созерцание испортили. Ну, ничего, я всё равно поймаю этого паршивого паука!
На древней, как сам Хогвартс, доске объявлений висел свеженький лист пергамента, который студенты тщательно изучали. Я не горел желанием продираться сквозь толпу, да и покидать надолго мою маленькую и упрямую жертву тоже не очень-то и хотелось.
– Видишь объявление? – махнул в сторону пергамента Рон. – В конце октября разрешается посещение Хогсмида.
В это же самое мгновение в гостиную прошёл Фред (я прекрасно различаю близнецов – по запаху!). Кажется, для него визиты в Хогсмид были весьма актуальны – у него закончились драже-вонючки.
Грустный Гарри откинулся на спинку кресла.
– Не расстраивайся – пойдёшь в следующий раз. – Обожаю свою хозяйку! Она, что, мысли читать умеет?! – Блэка скоро поймают, ведь его уже видели!
– Блэк не дурак, и понимает, что в Хогсмиде ему делать нечего, – возразил ей Рон. – Попроси у Макгоннагал разрешения. Следующего раза может и не быть.
Так, кажется, я уже у цели – паук спускается вниз по ниточке. Да! Подпрыгиваю вверх и… – и паук уже корчится у меня в зубах.
– Рон, ты сошёл с ума! – Гермиона была явно в шоке. – Гарри нельзя ни на шаг выходить из школы.
– По-твоему, он должен сидеть здесь один?! – этот упрямец явно хотел переспорить мою хозяйку. Надо что-то делать! – Гарри, ты должен обязательно попросить Макгоннагал…
Юноша был явно зажат в угол:
– Наверное, попрошу.
Гермиона, я иду к тебе на помощь! Р-р-раз! – одним прыжком я приземлился хозяйке на колени. Паук в моих зубах всё ещё продолжал шевелиться.
– Он, что, обязательно должен жрать его у нас на глазах?! – Рона перекосило.
Ха! Парень боится пауков! Ну всё – круто, ты попал на прикол!
– Умненький, хорошенький Крукшанс, - она принялась гладить меня. Муррр! – Неужели ты сам-пресам его поймал?
Мряу! А ещё я читать умею, да и писать тоже! Ну, Рон, ты нарвался!
Уставившись на него во все глаза, я принялся жевать насекомое. А ещё у меня чувство юмора есть!
– Не подпускай его ко мне, - пробурчал он, склонившись над картой. – У меня в сумке Скабберс!
Ага! Крыс найден! Наконец-то я его получу!
Краем глаза я заметил, что Гарри зевнул – видимо, он изо всех сил боролся с наступающим сном и явно не желал сдавать позиции. Подтянув сумку, бесстрашный борец с дремотой вынул пергамент, перо и чернильницу и принялся за домашнее задание. Хор-роший мальчик!
– Ты можешь срисовать у меня, - предложил ему друг, закончив со своей картой и придвинул работу к Гарри.
Хозяйка скривилась – ещё бы, ведь у неё хроническая нелюбовь к списыванию: к счастью, это не заразно.
Ну отвернись же, отвернись! – гипнотизировал я Рона, стараясь при этом не мигать. От этой жуткой нервотрёпки – всего два шага отдаляло меня от моей мечты! – я принялся помахивать кончиком хвоста, время от времени постукивая им о стол.
Ур-р-рм-ра! Он всё-таки отвернулся! Слава Баст! Вперёд, в атаку! Крыс мой! – прыгнув на вожделённую мной сумку, я принялся с наслаждением разрывать её в поисках не менее вожделенной мной крысы.
– Брысь, дурацкий кот! Отпусти её немедленно! – завопил вдруг Уизли, схватив сумку.
- М-р-р-р-рау! – Не отдам, ни за что не отдам! – Ф-ф-ф-ш-ш-мрау!
Сумасшедший мальчишка принялся изо всех сил трясти меня.
- Мр-рау! – Больно же! Гермиона, спаси меня!
- Рон, что ты делаешь – ему же больно! – взвизгнула моя обожаемая хозяйка.
Все студенты, словно, по команде, обернулись в нашу сторону, следя за нашей схваткой.
-Мра-мра-мрау! – Рон, у меня же не та весовая категория! Отцепившись от меня, он принялся трясти сумку. Не-е-е-еет! Ни за что не отдам! Сумка открылась и оттуда вместе с учебниками… - о чудо! – вывалился старый крыс. Мря! – Поиграем?
- Н-не-не понял, о чём ты, - неожиданно пролепетал тот, уставившись на меня остекленевшими от ужаса глазами.
– Ага, мы ещё и говорить умеем! – обрадовался я. – Поиграем в большие гонки?
Трусливый крыс моментально сорвался с места со скоростью, которой позавидовали бы лучшие игроки в квиддич.
- Хватай кота! – отчаянно взревел Рон.
Изображаем прыгуна в высоту и длину! Выпустив ставшую ненужной сумку, я пролетел через стол – парни, вы не способны на такой пилотаж даже на мётлах! – плюхнулся на пол – бедная моя тушка! – и тут же бросился за лысым грызуном.
Джордж бросился за мной. Ха! Не догонишь, не поймаешь!
Плешивая, но шустрая жертва со скоростью, которой позавидовал бы знаменитый марафонский гонец*, пробежал между множества ног и моментально забился под шкаф с видом «сдохну от голода, но тебе не дамся!». Очень мне надо тебя есть, крысятина облезлая! Ты хоть сам себя пробовал?! Сначала помойся, а потом уж… Нет, я просто хочу поиграть с этой странной зверюшкой. Должен же я хоть иногда развлекаться!!
_______________
*Имеется в виду тот самый гонец, который принёс грекам весть о победе под Марафоном, в честь которого и появился этот олимпийский вид спорта (Примеч. автора).
Затормозив так, что сделал бы честь любому фигуристу, я моментально запустил под шкаф свою правую переднюю пятерню**.
_______________
**У кошки действительно пять пальцев, просто пятый находится несколько выше. Сама наблюдала, как они выпускают когти! (Примеч. автора)
Не-е-ет! Только не это! Я уже почти был у цели! – хозяйка схватила меня поперёк моего пушистого рыжего тельца и оттащила от предмета моего вожделения. – Мрау! – но хозяек не царапают.
Хозяин крыса, распластавшись на полу, вытянул своего любимца за хвост.
– Ты только посмотри на него! – возмущённый Рон затряс крысом перед лицом Гермионы. – Кожа да кости! На него без слёз не взглянешь, а твой мерзкий живоглот на неё кидается.
Мрау! Я не Живоглот, я – Крукшанс!
– Держи свой бешеный коврик подальше от Скабберса.
Ф-ф-ш-ш! Это кто «бешеный коврик»? – я выгнул спину.
– Рон, Крукшанс не понимает, что это плохо, - чуть не плакала моя справедливая хозяйка. Но всё-таки, я готов её укусить! Неужели она не понимает, насколько высокоинтеллектуальный кот ей достался?! Ну да пёс с этим. – Все кошки охотятся за крысами.
– Это не просто кот, - не унимался рыжий любитель грызунов, пряча своего любимца в нагрудный карман. – Он понял мои слова о Скабберсе.
А рыжий-то неглуп! Я всегда это знал, но чтоб настолько…
– Глупости! Крукшанс просто почуял его… - возмущалась Гермиона. Мдя, кто бы мог подумать, что почитатель крыс понимает меня лучше… А жаль…
– Твой кот ненавидит Скабберса, - продолжал упираться юный знаток крысиных душ. Нет, он всё-таки не понимает! Это просто игра!
Студенты вокруг захихикали, но Рон явно не желал униматься:
– Скабберс появился здесь раньше. И он – болен!
Угу. Воспалением хитрости и трусости, не иначе.
Повернувшись на каблуках, юный защитник прав грызунов отправился в спальню. Неужели эти люди ничего не понимают?!
***
Да, сегодня явно был не день Поттера. Да и не мой тоже.
Визит в Хогсмид Гарри обломился – МакГоннагал отказалась подписывать разрешение, бедняга получил изрядную порцию издевательств от Малфоя и Ко, затем к нему долго придирался Филч в лучшем стиле «Почему в шапке?! Почему без шапки?!».
Я неотрывно следовал за мальчиком, словно тень. На пути в совятню парнишку окликнул Люпин и предложил зайти к нему попить чаю.
Если честно, то дражайший Римус смог бы найти подход даже к дракону. Этот странный человек со всеми держится на равных. И при всём при том он удивительно естественный, что не может не вызвать восхищения.
Добрейший профессор в своей беседе с юным Гарри затронул тему предсказаний – видимо, Трелони всех достала. Что ж, не удивлён – мне хватило двух встреч с ней, чтобы наша «блестючая» леди довела меня до белого каления.
Всё-таки Люпин умеет расставить нужные акценты. Он знает, когда нужно похвалить ученика, хотя в данном случае есть за что. Стоило ребёнку завести серьёзный разговор о дементорах, как в дверь постучали.
В комнату вошёл Снейп, держащий в руках неизменный кубок. Заметив Гарри, он прищурился, будто обнаружил мелкое, но противное насекомое.
– А, это вы, Северус, – добродушно улыбнулся Люпин. – Благодарю вас. Поставьте, пожалуйста, на стол.
Дьявольщина, что же это такое? От этого варева исходит далеко не приятный запах. Как он, бедный, это пьёт?
Мистер Ужас-И-Страх пристально посмотрел на Гарри, затем на Люпина и снова на Гарри… Поставил бокал и нахмурился, вновь посмотрев на парнишку так, словно тот находится на его уроке и только что взорвал котёл.
Однако Римус не утратил своего благодушного настроения:
– Я просто пригласил Гарри на чай и решил показать ему гриндилоу, – тут он указал на аквариум с зелёным монстриком, который периодически корчил им рожи.
– Прелестно, – делая вид, что ничего не происходит, сказал вечно недовольный мастер зелий. – Выпейте это прямо сейчас, Люпин.
– Да-да, конечно, – утвердительно закивал тот.
– Я сварил целый котёл, если понадобится – приходите в любое время.
Что я слышу? Дружелюбный Снейп? Это что-то новенькое! Похоже, в Запретном Лесу кто-то умер.
– Да, конечно, ведь завтра мне надо будет выпить ещё. Большое спасибо, Северус.
Интересно, что такое Блэк сотворил семнадцать лет назад и при чём здесь Люпин?
– Не стоит благодарностей – это совершенно лишнее, – сухо произнёс Снейп и вышел.
***
Кажется, юный Гарри совсем ничего не понял. Он чудом удержался, дабы не поднять шум и не запретить Люпину выпить зелье. Тот, как всегда, был предельно деликатен:
– Профессор Снейп оказывает мне любезность, готовя это питьё. Я полный профан в зельях, тем более таких сложных, – Римус взял бокал, оценил неповторимый букет (фу, мерзость!), сделал глоток и поморщился. – Жаль, что нельзя добавить сахара.
– А от чего… – начал было любопытный мальчишка, но Люпин прервал его:
– Мне в последнее время что-то нездоровится. И помогает только это зелье. Его мало кто умеет варить, но мне повезло: я работаю с Северусом, который один из лучших в своём деле. Я бы даже сказал – ему нет равных. – Сказав это, он отпил ещё. На лице Гарри был написан такой ужас, будто его любимый профессор добровольно выпил яд.
– Профессор Снейп интересуется тёмными искусствами, – процедил он сквозь зубы.
– Неужели? – удивился Люпин, ещё раз прикладываясь к питью.
– Это всем известно! Говорят, что… – мальчик запнулся, а потом выпалил: – Что он готов на всё, чтобы добиться кафедры Защиты от Тёмных Сил.
Мря! Что-то непохоже, чтобы у него была репутация отравителя – таких долго не держат на работе. Мой невозмутимый и по-гриффиндорски отважный друг допил зелье и поморщился. – Ну и мерзость! Ладно, Гарри, работа, конечно, не волк и в лес не убежит*, но… всё-таки, делу – время. Думаю, мы ещё с тобой увидимся в Большом Зале на праздничном ужине.
– Спасибо за чай, профессор, - Гарри поставил на стол пустую кружку и вышел из кабинета.
_______________________
*Специально для придир: пословица, конечно, русская, но уж больно мне хотелось обыграть волчью сущность Люпина и его самоиронию. (Примеч. автора)
***
– Мря! – я выглянул из своего укрытия.
– Здравствуй, Крукшанс! – добродушно улыбнулся Люпин, завидя мою персону. – Давно ты здесь сидишь? – присев на корточки, он почесал меня за ухом. Мр-р-ря! Ещё немного! Ах-м-р-р! Он великолепен! Если бы он так обращался с женщинами! Уверен, ни одна красотка мурлыкала бы в его объятиях. Хотя… неподражаемая мисс Тонкс – единственная, кого наш профессор хотел бы почесать за ушком.
***
Посидев у Люпина, я решил прогуляться по территории школы. По дороге вспомнил обворожительную Миссис Норрис и долго думал о том, как произвести на неё благоприятное впечатление.
Тут я наткнулся на ещё одно прелестное создание из семейства кошачьих. Просто само совершенство: изящная, короткошерстная, тигрового окраса с острыми, слегка удлиненными ушками и длинным тонким хвостом. Я, конечно, люблю пушистых, но и в этой был некий шарм. А ещё у неё были голубые глаза. Неужели у леди в роду сиамские?.. О, это те ещё своенравные девочки, но с такими у меня ещё ничего не было. А хотелось бы!
– Привет, милашка! – поздоровался я.
– Что вы себе позволяете! – возмутилась та, трансформируясь.
– О, профессор МакГоннагал, прошу прощения! Не признал, – извинился я.
Та улыбнулась:
– Можешь считать, что я на тебя не сержусь, Крукшанс. Каждый может ошибиться.
«… сказал ёжик, слезая с кактуса», – прокомментировал про себя я.
***
Вечеринка удалась на славу, и кое-что с праздничного стола мне перепало. Объевшийся до отвала, я наблюдал за окружающими. Вот слизеринская компания о чём-то беседует – я не стал прислушиваться: даже мне было не разобрать их беседу в общем шуме; стайка юных леди из Равенкло стоит у окна и шушукается меж собой. Центром внимания стала очень красивая китаянка в серебристо-голубом одеянии. Вот моя хозяйка на пару с Роном лакомится сладостями. Вот Гарри поглядывает в сторону профессорского стола. Та-а-ак, а что там?
Римус весело беседует с профессором Флитвиком. Насколько я успел узнать последнего, он очень хороший, тактичный преподаватель, интересный собеседник и довольно приятный человек с преотличным чувством юмора – им, должно быть, очень комфортно вместе.
Снейп, как всегда, мрачен и бросает в сторону Люпина сердитые взгляды…
После ужина последовало представление привидений. Мр-р-да, на любителя.
Юный Гарри приободрился, и его хорошее настроение не смог испортить даже Драко Малфой со своим «привет от дементоров!». Бедный мальчик (я имею в виду Драко), у него явно нехватка внимания.
***
К сожалению, хороший вечер закончился скверно. Когда я вслед за гриффиндорцами проследовал в Башню, то возникла одна маленькая, но досадная проблема. Перед портретом Полной Дамы образовалась настоящая пробка.
– Ну, и чего стоим? – услышал я недовольное бурчание Рона.
Гарри поднялся на цыпочки:
– Проход в гостиную закрыт, – прокомментировал он.
– Расступитесь, расступитесь! Я – префект Хогвартса! – сквозь толпу важно прошествовал Перси Уизли. – Что за столпотворение? Вы, что, все забыли пароль?
Внезапно возникла гробовая тишина, которую нарушил леденящий душу вопль Перси:
– Умоляю, скорее позовите профессора Дамблдора!
Хорошо быть котом – я протиснулся через лес ног и принялся созерцать открывшуюся моему взору картину, которая вогнала меня в ступор: Полная Дама исчезла, а на полу валялись лоскутки холста.
Подошедший Дамблдор решил действовать оперативно: для начала он отправил профессора МакГоннагал и Филча разыскивать беглянку. Появившийся из ниоткуда Пивз прояснил ситуацию: оказалось, кто-то изрядно напугал почтенную леди, из-за чего та и смылась к гриндилоу на рога. Похоже, несносного полтергейста это забавляло:
– Она отказалась пропустить его без пароля, а он разозлился и разрезал её холст. Хе-хе! – он перекувыркнулся в воздухе, зажал лицо коленями и лукаво взглянул на директора. – Ох и вредный же характерец у этого Сириуса Блэка!
Мррр-ря! Фш-ш-ш-ш! Просто мявов не хватает!
Мне надо подумать! Мне надо подумать, а то я тут с ними с ума сойду. Пойду-ка я лучше прогуляюсь. Говорят, это успокаивает и способствует работе пресловутых «серых клеточек».
Глава 11ГЛАВА 11. В КОТОРОЙ КРУКШАНС НАХОДИТ ПРИКЛЮЧЕНИЯ НА СВОЙ ПУШИСТЫЙ ХВОСТ И ПОЛУЧАЕТ ОТВЕТЫ НА СВОИ ВОПРОСЫ
«Молитвы я давно забыл,
Да, в общем-то, их не знал:
Я просто верен Храму был,
А с ним взлетел и упал.
Теперь гляжу в окно твердынь,
Кого бы подразнить!
Я раньше добрым тамплиером слыл,
Теперь я – еретик и содомит.»*
(Рыжий Канцлер)
_______________
*Имеется в виду песня, которая описывает состояние тамплиера, сидящего в тюрьме. Мол, раньше все уважали, а потом сделали из него чуть ли не чудовище. Я решила, что это очень неплохо отражает состояние души Сириуса. (Примеч. автора)
«Сейчас в замке большой шухер, – думал я, прогуливаясь у озера. – Они бегают, будто спятившие мыши, и разыскивают Блэка. Интересно, а каким образом он попал туда, если вокруг Хогвартса – плотное кольцо дементоров? Так, будем рассуждать логически: аппарировать у него бы не получилось. Тогда кто мог помочь ему?
Предаваясь размышлениям, я и не заметил, как вошёл в Запретный Лес. Стоп. Запретный Лес? Это опасно? Быть может. Но я – гриффиндорский кот. А гриффиндорцы ничего не боятся!
***
Честно говоря, там действительно жутко. Нет, вы не подумайте, я вовсе не боюсь темноты! Просто она напрягает. Я бы даже сказал – давит на моё психическое здоровье. А смотрящие из-за деревьев огоньки просто добивают.
Ну и ну! Чудную же поляну я выбрал: здесь птицы не поют, цветочки не растут… Угу, и только я, как идиот, торчу зачем-то тут. Хотя, очень интересно, что же это за глазоньки такие на меня пялятся.
Кто спорит, это весьма увлекательно – прогуливаться по лесной поляне, освещаемой лишь светом звёзд. Я не поэт, но эти серебристые отблески на здешней зелени наводят на размышления о возвышенном…
Внезапно моё возвышенное уединение нарушили шипящие голоса:
– Незваные гости, незваные гости, незваные гости…
Мря? О Боже, крысы, размером с… медведя!
Ко мне приближались четыре агрессивно настроенные крысы с горящими алыми глазами. Моя шерсть встала дыбом даже на ушах.
– Боишься, кот? – прошипела самая большая из тварей.
– Я? – на моей морде моментально отразилось изумление. Так, спокойно, Крукшанс. Повторяй про себя: «я – гриффиндорский кот, я – гриффиндорский кот, я – гриффиндорский кот»… – Вы ошибаетесь, я ничего не боюсь. Коты из Гриффиндора ничего не боятся!
– Тогда ты – дурак, – засмеялась другая крыса.
– Я? Я, чтоб вы знали – умное, высокоинтеллектуальное существо! А ещё я – древнее, священное животное, которое нуждается в почитании и уважении. Моими предками были священные кошки Баст, которых обслуживали жрецы, читающие в их зрачках будущее Египта и неотрывно следящие за каждым нашим движением.
Твари переглянулись.
– Твои предки уничтожили миллионы крыс и мышей. Хочешь увидеть месть крысы, кот?
Мря?
Я отступал к стволу старого дуба. Всё, мне конец. Пожалуй, стоит отнестись к этому философски. Мне жаль только Гермиону – она будет вне себя от горя, когда Хагрид сообщит ей, что в Запретном Лесу нашли то, что осталось от моей бренной тушки. Как написал Роберт Бёрнс:
Всё в мире бренно.
Опочить придёт и ваш черёд.
Надгробье так должно гласить:
«Здесь спит известный кот.»*
___________________
*Вообще-то, в оригинале написано «скот». Имеется в виду стихотворение «Телец», посвящённое некоему чрезмерно фанатичному пресвитерианскому священнику. (Примеч. автора)
Бедная Миссис Норрис! Я так хотел принести ей большую рыжую хризантему, из тех, что растут в цветнике профессора Спраут…
– Р-р-р-ваф! – раздавшийся издалека лай заставил моих врагов отпрянуть в сторону. На поляне возник огромный чёрный пёс.
– ГРИМ!!! – громко завопил крысиный вожак. Твари бросились врассыпную.
– Ну и дела! Свершилось чудо! – не удержался я от язвительного комментария. – Меня зовут Крукшанс, мой доблестный чёрный друг. Я перед тобой в долгу. – Надо же, как я могу выражаться! Наверное, опасность ещё более обострила мой литературный талант.
– Не за что. Я – Мягколап. Рад был оказать услугу.
Стоп-стоп. Кажется, меня глючит. Как он назвался?!
О-о. Теперь всё встало на свои места. Только таким образом он и мог проникнуть в Хогвартс.
Я посмотрел прямо в тёмно-синие глаза пса. Тот не мигая смотрел на меня, словно ждал чего-то. И тогда я решился:
– Я знаю, кто ты. Ты – Сириус Блэк, анимаг. Зачем ты пришёл сюда? Убить Гарри?! Тогда почему ты этого не сделал?!
Кажется, он обалдел. Долгое время Блэк изучал меня, не говоря ни слова.
– Зачем ты спас меня? – вдруг вырвалось у вашего покорного слуги. Мр-р-р-да, Крукшанс, однажды ты лишишься ушей за своё любопытство.
– Слов о драгоценности жизни тебе достаточно?
Ха! Что-то он не больно-то заботился о человеческих жизнях тогда, двенадцать лет назад!
Видимо, он заметил сомнение в моих глазах, но промолчал.
– Зачем ты пришёл в Хогвартс? – повторил я, стараясь, что бы мой голос звучал как можно строже. – Чтобы убить Гарри?
Пёс покачал головой:
– Я скорее позволю себя убить, чем причинить вред Гарри. Мне нужна крыса.
– Какая? – моему удивлению не было предела.
– Крыса без пальца.
Будь я человеком, я бы побледнел! Но, как истинный детектив, решил не терять самообладания:
– Зачем она тебе?
– Это не просто крыса, а человек. И его зовут Питер Петтигрю.
Сказать, что я был в шоке, значит – не сказать ничего. Однако…
– Это многое объясняет…
– Что?! – Кажется, пёс услышал моё бормотание.
– Да так, ничего – гимнастика ума, – довольный собой, ответил я. – Мне нужно задать тебе несколько вопросов.
Раздался громкий лай, по всей видимости, обозначающий смех.
– Кто из нас аврор, ты или я?!
– Насколько мне известно, ты был разжалован, – не теряя достоинства отозвался я.
– Да что ты такое, кот?! Анимаг?
– Я наполовину книззл.
Сириус снова рассмеялся:
– Тогда я ничему не удивлён. Задавай свои вопросы поскорее.
– Твоего друга Люпина называют Лунатиком. Почему? – начал я.
– Это долгая история… Погоди, Римус здесь?!
– Да, и преподаёт Защиту от Тёмных Искусств, –подтвердил я, не спуская глаз с волкодава. – Ладно, об этом потом. У тебя есть племянница, которую зовут Тонкс?
– Дора?!
– Что?
– Её имя Нимфадора, но девочка его терпеть не может. Не думаю, что она изменилась. Пока были живы Джеймс и Лили, все называли её Дора. Стало быть, теперь она откликается только на фамилию? Малышка Дори… наверное, она теперь совсем взрослая. Ей, должно быть, уже больше двадцати. Чем она теперь занимается?
– Она аврор.
– Значит, решила пойти по моим стопам… – он задумался, а потом добавил: – Она тоже здесь?
– Нет, просто я читал их переписку с Люпином и многое узнал.
– Неужели?
– Например, что она не верит в твою виновность.
– Это правда, кот?! – в его глазах промелькнуло нечто похожее на надежду.
– Меня зовут Крукшанс. Да, она не верит в то, что ты способен на убийство и пытается доказать твою невиновность.
– Это бальзам на раны!
– А теперь…
– Хватит! – взвыл Блэк. – Давай поговорим в другом месте.
– Хм. И ты знаешь такое место?
– Знаю. Только ты должен выполнить мою просьбу.
– Я готов выполнить почти любую просьбу моего спасителя, лишь бы это не повредило моей хозяйке и её друзьям, – ответил я, несказанно удивившись своему красноречию.
– Ну так как?
– Я весь внимание.
– Доверяй мне и ничему не удивляйся.
– Идёт.
***
– Дракучая Ива? – удивился я, когда мы оказались недалеко от вышеозначенного дерева.
– Элементарно, Крукшанс. Видишь вон тот сучок? – Он кивнул в сторону небольшого нароста на стволе дерева.
– Конечно.
– Ты меньше меня и вполне можешь поднырнуть под крону этого сумасшедшего дерева и нажать на него. Дерево остановится и перестанет бушевать.
– Будет сделано.
***
Последовав совету Блэка, я обнаружил, что дерево действительно остановилось. Мой спутник первым нырнул в проход, расположенный прямо под деревом, я последовал за ним и по земляному накату соскользнул на пол низкого туннеля.
– Мр-ряу! – неожиданно вырвалось у меня.
Пёс обернулся:
– Ты цел?
– Благодарю за заботу, - отозвался я отряхнувшись – моя шерсть вывалилась в грязи и пыли. Бр-р-р! – Просто это было несколько неожиданно.
– Тогда идём дальше?
– Идём.
– Это почти историческое место, – разъяснял по дороге Сириус. – Видишь ли, с него началась вся эта история, а после окончания Хогвартса Джеймс предложил устроить здесь небольшое убежище на случай, если кто-нибудь из нас попадёт в переплёт. Это место только кажется просто хижиной. На самом деле, здесь есть все необходимые для жизни удобства, хотя изначально оно задумывалось совсем для иных целей. Тем не менее, благодаря светлой голове моего друга здесь кое-что изменилось: появилась запасная одежда и всякие жизненно необходимые вещи, чтобы привести себя в божеский вид.
Туннель пошёл вверх, затем свернул направо, и я потерял Блэка из виду. Сбоку я увидел слабый свет, проникающий из какой-то щели. Подойдя ближе, я очутился перед красной дверью. Мой провожатый толкнул её, и мы вошли в пыльную и разгромленную комнату. Я тут же пожалел, что с нами нет Гермионы или миссис Уизли – уж они-то навели бы здесь порядок!
– Да, это не министерские апартаменты, – словно прочитав мои мысли заметил Сириус, – но в моём положении выбирать не приходится.
Да уж! Комната выглядела так, будто в ней от души порезвился пьяный огр: клочья некогда малиновых обоев свисали со стен, пол в грязи, раскуроченная – к чертям собачьим – мебель. Окна помещения были забиты досками.
– Где это мы? – обалдело спросил я.
– В Визжащей Хижине, – отозвался Сириус, преображаясь. Передо мной стоял высокий – более шести футов – мужчина, изрядно исхудавший. В длинной, до пояса, угольно-чёрной шевелюре сквозило несколько седых волосков, на измождённом лице светились тёмно-синие глаза, издали казавшиеся чёрными. Одет он был в тёмно-серую потрёпанную мантию и узкие штаны такого же цвета. – Не очень презентабельно, Крукшанс? – хрипло рассмеялся мужчина. – Какой есть… Азкабан никого не красит. Это всё вполне способна исправить ванна, шампунь, мыло, бритва и хорошая еда, не говоря уж о полноценном сне. Кстати, спальня там, - он махнул рукой в сторону второго этажа. – А туалет и ванная здесь, - он указал на обшарпанную дверь, видневшуюся в правом углу. – И должен сказать, помыться мне не мешает.
***
Уютно устроившись в трёхногом кресле с отбитыми подлокотниками, оказавшемся очень мягким, я свернулся клубком и задремал. Разбудили меня странные звуки. Точнее пение. Низкий, негромкий мужской голос, напевающий какой-то странный меланхоличный блюз:
Твой голос я почти не слышу, Создатель…
Душе начертано гореть.
Мои друзья – один мертвец, один предатель,
А третий мне не верит впредь.
Какой смешной финал!
Я б оценил его, когда б не знал,
Как страшно ноет это место внутри,
Где я тебе доверял*.
______________________________
*Песня принадлежит перу Лоры Бочаровой и посвящается как раз Сириусу. Я, к сожалению, её не слышала – видела лишь текст. Но ознакомившись с ним, не могла не вставить – уж очень он хорош. Надеюсь, уважаемый мной автор этих строк не рассердится на меня за это, хотя бы потому, что я преклоняюсь перед ней и её талантом. Песня называется «Узник Азкабана, или Блюз Сириуса Блэка», естесстно. Если кто найдёт MP3, огромная просьба послать мне на e-mail – я давно за ней гоняюсь. (Примеч. автора)
Что поделаешь, слух у меня отменный. «Неплохой голос», – подумал я. У котов вообще чрезвычайно развит музыкальный слух, и я – не исключение.
Ты не был
Из тех, кто никогда не терял головы.
Но, небо,
Я просил всего лишь каплю любви
Для пересохшего горла.
У меня сложилось впечатление, что обладатель голоса слишком долго им не пользовался, из-за чего к звучному баритону примешивался значительный хрип, который, в общем, его не портил, скорее наоборот, придавал дополнительный шарм. И, кажется, этот голос когда-то ставили. Притом ставили профессионально.
Где ныне все, кто мне клялись, что любили?
Душе предписано болеть.
Мои друзья – один подлец, один в могиле,
А третий мне не верит впредь.
Какой смешной финал!
Еще доносит эхо школьный бал.
Где это время зацветающих лип,
Когда ты мне доверял?
Сын моей прежней хозяйки любил магловскую музыку, отчего я научился неплохо в ней разбираться. И насколько мне известно, среди «белых» людей хороший исполнитель блюза – редкость. Но таким голосом можно петь всё, что угодно, можете мне поверить.
Ты не был
Из тех, кто шел путем наименьшего зла.
Но, небо,
Я хотел всего лишь каплю тепла
Для остывающей крови.
Стряхнув с себя последние остатки сна, я спрыгнул вниз.
Последовал ещё один куплет. Он был не менее пронзителен, чем предыдущие:
Мои друзья, вы были вместе все годы,
И вместе отняли покой
Рукою лжи, рукой внезапного ухода
И недоверия рукой.
Какой смешной итог!
Я б оценил его, когда бы смог
Не видеть подписи твоей, мой друг,
Меж обвинительных строк.
Я шёл на звук голоса, пока не добрёл до слегка приоткрытой двери ванной комнаты.
***
Ведь не было тех,
С кем бы меня прочней связала судьба.
Но, небо,
Мне нужна всего лишь вера в себя –
И я воскресну из мертвых.
Сириус возлежал – точнее, полусидел – в старой медной ванне и старательно намыливал свою голову. «Для того, чтобы промыть этакую шевелюру, потребуется, по меньшей мере, полфлакона шампуня», – подумалось мне. В процессе приведения себя в порядок он напевал – это был тот самый блюз, что разбудил меня. Моему взору открылись широкие мускулистые плечи, сильные руки с изящными аристократическими запястьями, которые в тот момент были заняты намыливанием тёмной гривы, и рельефная грудь с незначительной порослью тёмных волос. Насколько я понимаю, по человеческим меркам моего нового знакомца можно было назвать красивым. Судя по его лицу, он получал не просто удовольствие, а истинное наслаждение от сидения в горячей воде. Бр-р-р! Никогда это не пойму. Хотя меня привлекают чистоплотные люди, и я прекрасно понимаю, что у них нет другой возможности сохранять себя в чистоте, но что-то внутри меня восстаёт против подобных методов. Эта вода такая мокрая! И шерсть долго сохнет. Наверное, дело в том, что у людей просто нет шерсти, а их волосяной покров весьма незначителен. Продолжая мурлыкать, Блэк повернул к себе кран умывальника, открыл воду, подставил голову под струю, и принялся смывать пену. Закончив с мытьём головы, он по-собачьи отряхнулся.
Завидев поблизости унитаз с закрытой крышкой, я прыгнул на него:
– Мриу-мриу-мриу!
Анимаг обернулся:
– Ты и представить себе не можешь, что для меня это значит. Впервые за двенадцать лет залезть в горячую ванну и как следует отмокнуть – это нечто! Но, пожалуй, пора отсюда выбираться – не желаю тебя нервировать. Я прекрасно знаю, как вы, коты, на это реагируете.
В моём взгляде читалось: «Очень жаль, что ты не можешь понять, что я вполне способен посмотреть на ситуацию с другой точки зрения». Но он, конечно, ничего не понял.
Обмотав бёдра полотенцем, он присел на корточки и принялся что-то искать в небольшом ящике под умывальником, приговаривая:
– Нет, это мне не нужно. Та-а-к, а свежее бельё я, пожалуй, возьму. Спасибо Лили, что догадалась наложить на вещи Заклятье Сохранности. Да уж, она всегда была очень предусмотрительной и осторожной. М-да, кто бы мог подумать, что мне придётся заниматься стиркой!
Глава 12ГЛАВА 12. В КОТОРОЙ СИРИУС НАЧИНАЕТ СВОЁ ПОВЕСТВОВАНИЕ И РАССКАЗЫВАЕТ О СВОЁМ ДЕТСТВЕ И БЛАГОРОДНЕЙШЕМ И ДРЕВНЕЙШЕМ СЕМЕЙСТВЕ БЛЭКОВ
А в кипящих котлах прежних боен и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов!
Мы на роли предателей, трусов, иуд
В детских играх своих назначали врагов.
И злодея следам
Не давали остыть,
И прекраснейших дам
Обещали любить,
И друзей успокоив,
И ближних любя,
Мы на роли героев вводили себя.
(В. Высоцкий «Баллада о борьбе»)
Я и Сириус сидели на старой кровати под балдахином. Мой друг (теперь я буду называть его именно так) уже переоделся в новое и чистое, а именно – бежевую ночную рубашку, доходящую до икр. Этой ночью я решил переночевать в Хижине – навряд ли утомлённая сумасшедшим вечером Гермиона заметит моё отсутствие, и кроме того – она охраняет Гарри. Не думаю, что они с Роном бросят друга в трудную минуту. Меня терзали смутные сомнения насчёт того, что гриффиндорцы лягут сегодня в свои постели.
Уютно устроившись на коленях нового друга, я тихо, но довольно мурлыкал, пока тот гладил меня по голове.
Мур-р-р, да мне начинают нравиться эти руки! Также, как Люпин, Сириус Блэк умел найти подход к животным, и я всё больше и больше сомневался в его способности совершить убийство.
Сириус негромко вздохнул, нарушив длительное молчание:
– Странный ты кот, Крукшанс. Каким-то образом ты узнал кое-что обо мне, проникся и захотел узнать правду. И я думаю, что ты заслуживаешь её услышать, – он всё ещё говорил так, будто давно не пользовался своим голосом, и я подумал, что подобный эффект останется надолго. – Итак, приступим. Занимайте место в первом ряду, сэр Кот – маньяк-убийца расскажет вам историю своей жизни. И начнём, пожалуй, с самого детства…
***
– Тебе, наверно, сложно это представить, но я вырос в благородном семействе. Да-да, в благородном семействе, помешанном на чистоте крови. Род Блэков гордится тем, что ведёт свою родословную от одного из древнейших домов колдовской Британии, – тут он засмеялся. – О да, благороднейший и древнейший дом Блэков! «Чистота превыше всего!»
Не удивлюсь, если ты знаком с историей короля Артура. Так вот, его мать, Игрейна, была младшей дочерью авалонской королевы. Иными словами, она не была человеком. Авалон уже давно не является частью этого мира – тамошние эльфы практически не общаются со своими сородичами, которые остались на Земле и иногда вмешиваются в историю людей: явно – в магическом мире и тайно – в мире маглов. Так вот, от первого брака с Горлойсом Тинтагелем у Игрейны было три дочери: Моргана, Элейна и Моргауза. От этих-то сестёр и пошли знаменитые колдовские семейства, которые не раз вступали в брак с нелюдями.
Ветвь Артура оказалась тупиковой, так как король не дал потомства. Я не верю, что Мордред был его сыном, скорее всего, то была очередная мистификация Моргаузы – она была мастером на подобные делишки. Моя кузина Беллатрикс гордилась своим родством с ней. И немудрено – уж очень они похожи.
Мне ничего не известно о потомках Элейны, да и не о них сейчас речь. Я устроил это экскурс в историю, чтобы тебе было более-менее понятно.
Сыновьями Моргаузы были Агравейн, Гвальхмейн (называемый также Гавейном), Гахерис, Мордред и Гарет. От Гахериса ведёт свою родословную семейство Розье, потомки Гвальхмейна смешались с потомками Морганы и часть из них продолжила авалонскую династию. Потомками Мордреда стали французские короли династии Меровингов, о потомках Гарета, если таковые и были – я не знаю.
Одним из предков семейства Блэков является принц Агравейн, который не уступал в коварстве своему брату, принцу Мордреду.
Но должен сказать, что у нашего семейства был ещё один знаменитый предок. Ты, наверное, слышал, что династия Плантагенетов – потомки Вильгельма Завоевателя, волшебники. Только вот маглы об этом не знали. Разве что Джона Гонта, сына короля Эдуарда III, за глаза называли колдуном. И были совершенно правы! В то время на браки магов и маглов ещё смотрели сквозь пальцы. Когда в такой семье рождались магически одарённые дети – их «отдавали на воспитание родственникам», а точнее, посылали в Хогвартс, после окончания которого те учились жить среди маглов, контролировать свои способности и не афишировать их. Но сейчас речь пойдёт о старшем брате Джона Гонта – Эдуарде, известного также как Чёрный Принц, а точнее, о его жене – легендарной Джоанне из Кента, которая была очень сильной ведьмой (стоит добавить, что мать её была эльфийкой и от неё Прекрасная Леди из Кента унаследовала свою необыкновенную красоту и способности к магии). В ранней юности Джоанна уже успела дважды побывать замужем – за Томасом Холландом и Уильямом Монтегю. Овдовев, она вышла замуж за Эдуарда, хотя его родители противились их браку.
Эдуард - старший сын Чёрного Принца и Джоанны - родился магом. Годам к пяти это стало очевидно, и родители решили спрятать его от лишних глаз. Поскольку этот мальчик был наследником престола, его было невозможно отправить к родственникам, и поэтому оставался только один выход – инсценировать смерть: в то время отношения между маглами и магами уже начали обостряться, а способности ребёнка проявились слишком рано и были слишком сильны, чтобы их можно было не замечать, но для отправки в Хогвартс было ещё очень рано. Второй сын, Ричард, способностями не блистал, и именно ему надлежало унаследовать трон.
План был приведён в исполнение, тем более, что семья принца в это время находилась во Франции – достаточно далеко от Англии – и поэтому никто не стал вдаваться в подробности ранней смерти наследника.
Через некоторое время семья Чёрного принца возвращается в Англию. Сам принц, которого современники называли «лучшим воином Англии» (ещё бы – ведь он участвовал в Столетней войне и был непосредственным участником сражений при Кресси и Пуатье), уже устал от войны: он был болен, начал терпеть неудачу за неудачей, влез в долги и вообще устал от такой жизни. И ему захотелось изменить эту самую жизнь и бежать от маглов в магический мир, к родственникам жены и сыну Эдуарду. И тогда он разрабатывает план бегства. Выпив зелье под названием Глоток Живой Смерти, принц инсценирует свою смерть, и его хоронят в часовне Святой Троицы у собора святого Томаса Беккета. Место людное, полно паломников… Представляю, каких усилий стоило леди Джоанне, чтобы вытащить любимого мужа из гробницы, вокруг которой постоянно толпился народ!
Но всё прошло благополучно – и через несколько лет «скорбящая вдова» присоединяется к своему обожаемому супругу. Притом обставила всё очень изящно: когда её сыновья от разных браков перессорились между собой, прекрасная и хитроумная леди «тосковала четыре дня, а на пятый умерла от горя». Дети опомнились и решили помириться, сплочённые общей бедой. Но – увы! – мать уже было не вернуть: она отправилась к любящим сыну и супругу, предоставив маглам самим разбираться в своих конфликтах. Итак, зовите меня Блэк. Просто Блэк.*
___________________________________
*Гипотеза о происхождении семейства Блэк от Чёрного Принца взята у Ракуган – надеюсь она не обидится: уж больно идея хороша. Ну сорока я, сорока! (Примеч. самокритичного автора)
Впоследствии это неугомонное семейство породнилось с уже упомянутыми мной потомками Тинтагелей, неоднократно вступало в браки и эльфами и вейлами, а потом…
Наступил девятнадцатый век. Связи с Древними Расами были оборваны, и мой клан стал вступать в брачные союзы с другими магическими семействами, чем изрядно подпортил свой генофонд. Нет, я бы не сказал, что начали рождаться уроды – Блэки всегда славились красотой. Скорее всего, дело в фамильном безумии – некоторые из нас к нему склонны. Положение обязывает. Кстати, забыл сказать, что происхожу из семейства ТЁМНЫХ магов.
«Ну и что?» - хотелось сказать мне, но он всё равно бы не понял моей реплики, находясь в человеческом обличье, и я предпочёл промолчать. Вместо этого я начал тыкаться мордой в ласкающую меня ладонь, громко мурлыча. Сириус начал чесать мне уши. Мр-р-р-р-кайф!
– Не сказал бы, что моё детство было счастливым и безоблачным, – продолжил он. – Сложно быть счастливым в детстве, когда ты знаешь, что твои родители не любят друг друга, а тебе зачастую запрещают делать то, что разрешено другим детям. Нельзя громко смеяться, нельзя шалить, нельзя скатываться вниз по перилам, нельзя бегать… Нельзя читать магловские книжки… ну, и многое другое. Честь дома блюлась с величайшей строгостью.
У меня был младший брат, его звали Регулюс. Он был моложе меня на два года. В детстве я очень его любил, несмотря на наше удивительное несходство. Нет, внешне мы как раз были очень похожи, хотя мне почему-то всегда казалось, что Рег намного красивее. А он и был красивым – этакий юный эльф. Генетика Древних такова, что чем младше дети, тем сильнее они наследуют эльфийские черты. Во всяком случае, он всегда был изящнее.
Характером брат полностью отличался от меня. Наверное, это было результатом того, что родители его избаловали. Нет, не подумай, я вовсе не ревновал их к младшему братишке, просто очень часто замечал, что ему сходит с рук то, что не сошло бы мне. В его адрес чаще, чем в мой, звучало «молодец», он был более покладист, более спокоен, а если и капризничал – его капризы тут же исполнялись. Словом, с раннего детства Регулюс был маленьким «принцем». Все в семье его любили. Даже Кричер – фамильный домовик.
Брат был послушным, смотрел родителям в рот, ловя каждое их слово, полагая его святым откровением. Позже, вслед за матерью, он стал повторять «непреложные истины» о чистоте крови и величии рода Блэков.
Нанятый матерью гувернёр был от него в восторге. Мама гладила Рега по голове и называла своим любимым ангелом.
Позже братишка приобрёл противную привычку закладывать меня родителям.
Наши родители не любили друг друга и это было видно. Они приходились друг другу двоюродными братом и сестрой, и это был брак по сговору. В четырнадцать лет я с удивлением узнал, что у отца есть любовница, и не одна. Впрочем, я не был склонен его осуждать – растопить такой айсберг, как моя мать, смогло бы лишь немилосердно палящее тропическое солнце, а отец таковым не был. У них даже были раздельные спальни, что весьма красноречиво показывает, какие отношения были у супружеской четы. Но я не видел других отношений между мужчиной и женщиной. До семи лет.
Если честно, я терпеть не мог эти светские приёмы, которые устраивались в нашем доме, или те, куда меня таскали родители. И дело было не в том, что почти все дамы щебетали возле Регулюса. Просто я чувствовал себя чужим и мне было невыносимо скучно.
На одном из таких приёмов я сбежал в сад, искренне надеясь, что меня там никто не найдёт.
Усевшись на поваленное дерево, я оглядывал окружающее меня буйство зелени и цветов, погружённый в свои мысли.
– Скучаешь? – спросил меня звонкий мальчишеский голос. Я поднял голову. На меня смотрел лохматый темноволосый мальчишка в больших круглых очках, за которыми виднелись озорные глаза цвета спелых орехов.
– Угу. Скука смертная…
– Можно, я сяду рядом с тобой? – спросил он.
Я утвердительно кивнул.
– Давай познакомимся? Я Джеймс Поттер, – он протянул руку, которую я тут же пожал.
– Сириус Блэк.
– Очень рад. Ну и что ты тут забыл, Сириус?
Я пожал плечами:
– Вроде ничего. Это всё родители приволокли меня на помолвку кузины Беллатрикс и этого противного Рудольфуса Лестранджа.
– Понятно. Р-р-родственнички, блин, – раздражённо прокомментировал мой новый друг. – Яблоко хочешь? – он достал из кармана большой ярко-красный плод и протянул мне.
– Угу, - ответил я.
Через некоторое время мы уже болтали без умолку, и Джеймс нравился мне всё больше и больше. Казалось, мы знаем друг друга уже целую вечность.
Впервые в жизни я мог позволить себе громко рассмеяться и был счастлив, как никогда.
– А вот вы где, ребята! Уже подружились? – Наше уединение нарушил весёлый девичий голос. Перед нами стояла красивая темноволосая девочка лет четырнадцати. – Джим, твоя мать сбилась с ног, разыскивая тебя!
Мой новообретённый друг смущённо улыбнулся:
– Ну, э-э-э… Энди, скажи маме, что со мной ничего не случилось – полный порядок. А что папа?
Андромеда Блэк рассмеялась:
– Нет, мистер Поттер в порядке. Он считает, что ты слишком большой, чтобы твоя мама за тобой бегала, и если тебе стало скучно, и ты решил погулять – то это ничего.
– Ух-х. Ну, тогда, хорошо. Ты просто скажи маме, что со мной всё в порядке, ладно? Я здесь, в саду… ну, и всякое такое.
***
Так началась наша дружба. Мать недовольно поджала губы, но потом поняла, что лучше Поттеры, чем маглы и маглорождённые. Особенно, когда она вспомнила, что бабушка Джеймса – урождённая Блэк*, а Джереми Поттер, его отец, приходится троюродным братом моему.
____________________________
*Хочу обратить внимание придирчивых читателей на то, что сын Чарльза Поттера и Дореа (так, кажется, её зовут? Не сильна в английском) Блэк мог и не быть Джеймсом, хотя бы потому, что он на целое поколение старше Сигнуса и Ориона Блэков. Неувязочка получается! Роулинг говорила, что родители Джеймса умерли от старости, но пардон, если следовать её хронологии, то получается, что миссис Поттер было всего пятьдесят семь лет. Это, по-вашему, старость? И вообще, Роулинг много чего говорит, что не оказывается правдой. Она большая любительница путать читателей. Поэтому данная леди вполне могла бы быть и бабушкой Джеймса, как решила я. Иначе были бы какие-нибудь пометки в гербе – кто этот сын. Обратите внимание на одну мелкую, но интересную подробность – там, где есть пометка о браке Нарциссы и Люциуса вниз идёт стрелочка с именем «Драко Малфой». Не думаю, что клан не одобрил брак Дореа с Поттером, хотя бы потому, что её на гобелене не выжгли! Отсюда следует, что Поттеры имели какой-никакой, но вес в магическом обществе. Я даже слышала, что где-то упоминается их герб, что довольно интересно. Не дворянская, вроде, фамилия! Хотя, Мерлин их знает, когда и при каких обстоятельствах они могли получить пэрство. Поэтому я решила, что имею право на свою гипотезу относительно родителей Джеймса. Так даже интересней. Если по-вашему, это АУ, то прошу прощения, что не пометила сие в шапке фика. (Примеч. дотошного и хитрого автора).
Если честно, то наше родство было для меня неважно. И я никогда не называл Джейми своим кузеном, потому что наша дружба была для меня важнее родства: мы были родными по духу.
И, конечно, мне нравилось бывать у него в гостях. Дом Поттеров был полной противоположностью нашего. Там было много света, много тепла, а родители Джеймса любили друг друга. У них даже была общая спальня.
В доме было огромное количество маггловских книжек. Именно тогда, благодаря моему другу, я и пристрастился к чтению. У меня появился свой тайник, куда я мог спрятать неподобающую чистокровному магу из благородного семейства вещь, и даже Кричер не смог бы её найти.
Контраст между нашими родителями был очевиден. Надо ли говорить, что Джеймсу разрешалось то, что запрещалось мне? Мистер Поттер вообще был очень прогрессивным и здравомыслящим человеком – он считал, что мы не должны делать вид, что маглов не существует. А их культура не хуже нашей. Он был достаточно заметной фигурой в обществе, чтобы его чудачества прощались, хотя светское общество и не любило его жену, Джулию, называя её «дочерью лавочника» – её семья занималась изготовлением и продажей магических сундуков и замкОв. Тем не менее, чету Поттеров не могли не принять в свете. Сложно было спорить с её мужем, чей отец покрыл себя славой, сражаясь с Гриндельвальдом на стороне Альбуса Дамблдора.
Миссис Поттер была совсем не похожа на мою мать. У неё были каштановые волосы и светло-карие глаза, точь-в-точь как у сына. Добрая и приветливая, она не отличалась особо яркой красотой, но блистала благодаря своей неповторимой улыбке. Муж обожал её, можно сказать, даже боготворил. Мне было хорошо у них. Именно с началом этой дружбы мы с братом отдалились друг от друга.
***
Прошло четыре года. Это было замечательное время, и постепенно моя жизнь начала принимать совсем другой оборот. Уже перед поступлением в Хогвартс я точно знал, что буду делать. И знал, что ничем хорошим это не закончится.
Моя любимая кузина Энди – Андромеда Блэк – вышла замуж за маглорождённого хаффлпаффца Теда Тонкса, с которым она танцевала на своём первом рождественском балу, а позже стала встречаться. Мама и тётя Друэлла выжгли её имя на фамильном гобелене. Я был огорчён, но решил продолжать с ней переписываться. Именно тогда, в одиннадцать лет, я понял, что за любовь надо бороться, иначе она ничего не стоит.
Её старшая сестра – и моя нелюбимая кузина – Беллатрикс вышла замуж за своего ненаглядного Рудольфуса. Мама и тётушка ставили её в пример.
Чем ближе становилось время моего поступления в Хогвартс, тем больше давления на меня оказывали дома.
– Ты должен поступить в Слизерин – почти все Блэки учились именно там, – капала мне на мозги матушка. – В крайнем случае, в Равенкло.
Отец говорил только одно: – Не спорь с матерью, сынок! – Иногда я его просто ненавидел – он никогда не поддерживал меня и не стремился понять. С него хватало и того, что он способствовал моему появлению на свет. Исполнил свой долг! Ещё бы, мать родила меня в тридцать два года, а отцу тогда было тридцать шесть! Исполнили свой долг перед семейством, произвели наследничка! А меня кто спрашивал?! А потом, через два года, родился Регулюс – радость и отрада! А я так, пустое место, предмет обстановки, ещё один элемент генеалогического древа и объект для чтения нотаций о чести рода. Иногда мне казалось, что отец – просто тряпка в сравнении с мистером Поттером, который действительно любил своего сына. Я всё чаще жалел, что лишён такой семьи, и не хотел терять связь с Джимом после поступления. В моей голове созрел план.
Кроме Энди и семейства Поттер, был ещё один родственник, о котором я всегда буду вспоминать с любовью – младший брат моей матери, Алфард Блэк.
«Господи, если Ты пошлёшь мне сына, пусть он не будет похож на своего дядю!» – так, согласно фамильному преданию, изрекла моя матушка, когда была беременна мной. К счастью, её молитвы пропали втуне. Дядюшка Алфард всегда был моим хорошим другом, несмотря на более чем двадцатилетнюю разницу в возрасте, которая нас разделяла. Он был в курсе многих моих тайн и, в том числе, моего знакомства с культурой маглов. Мы и внешне были похожи, и дело было не только в синих глазах и чёрных волосах Блэков. Умный, обаятельный и бесшабашный, дядя был неисправимым холостяком. Большой любви у него в жизни не было, а женитьба по сговору его не прельщала.
Однажды, в середине июля, когда мы сидели в кафе у Фортескью, я завёл с ним разговор о распределении.
Узнав о моём нежелании попадать в Слизерин, дядюшка ответил:
– Вообще-то, не факультет красит студента, но если у тебя не лежит к этому душа, то… кто знает. У тебя есть предпочтения?
– Если честно, то мне бы хотелось попасть в Гриффиндор, вслед за Джеймсом. Ведь его почти наверняка распределят туда! – отозвался я, уплетая шоколадный пломбир. Он рассмеялся и покачал головой:
– Надеюсь, ты понимаешь, что для твоих родителей это будет, как гриффиндорский флаг для разъярённого быка?
– Конечно, да.
– Но не бросаешь этой опасной идеи?
– Это не совсем идея, дядя, – немного смутившись, ответил я. – Скорее, надежда.
– Мне просто хотелось напомнить тебе, что я тоже учился в Слизерине, – попытался образумить меня старший родственник. – Но если ты ждёшь от меня особого напутствия, то помни – я не Полоний, а ты не Лаэрт.
– Ну, вообще-то, речь сейчас идёт не о Шекспире, – попытался возразить я, уже прочитавший к тому времени «Гамлета».
Дядюшка растрепал мне волосы:
– Умный мальчик. Но я действительно хочу дать тебе небольшое напутствие. Не суди по факультетам, малыш. Я – слизеринец. Разве знание об этом изменит твоё отношение ко мне?
Я покачал головой. Дядя Алфард продолжал:
– И не гонись за успеваемостью. Высокие оценки не сделают тебя лучшим, а «правильные» студенты часто оказываются худшими в нравственном смысле. Вот что я тебе скажу, малыш… На моей памяти была одна история. Я тогда учился курсе на третьем, а нашим префектом был красавчик Том Риддл. Половина девчонок всех четырёх факультетов была от него без ума, почти все учителя, включая нашего декана – профессора Хораса Слагхорна – были от него в восторге. Да, он не играл в квиддич, но был самоуверен, красив и всегда учился на «Великолепно» и «Превосходно». Он явно поставил себе цель быть лучшим. Ходили слухи, что он, несмотря на его высокомерие и замашки принца крови, происходил из бедной семьи, а то и вовсе был из приюта. Но я всегда считал его надутым индюком: что его, что Абраксаса Малфоя – главного слизеринского выпендрёжника. А на одном со мной потоке в Гриффиндоре учился парнишка по имени Рубеус Хагрид: нескладный, крупный и немного неуклюжий. В то время разыгрался большой скандал – открылась знаменитая Тайная Комната, и по Хогвартсу шлялась какая-то жуткая тварь. И даже были жертвы: погибла некая Милена Миртл – пятикурсница из Хаффлпаффа, прозванная Плаксой. И во всём этом обвинили беднягу Хагрида. Парнишку исключили из школы. Профессор Дамблдор, преподаватель Трансфигурации и декан Гриффиндора, сумел уничтожить чудище – говорят, оно было неслабых размеров – и убийства прекратились. Но я всё равно считал, что Риддл замешан в этом, хотя и не мог доказать. Он был скользким, как ручная змея Салазара Слизерина, но увы…
***
Рассказ дяди меня впечатлил. На прощанье он посоветовал мне не искать Тайную Комнату, не влипать в истории и поступать, как подскажет сердце.
Мать не поехала на Кингс-Кросс провожать меня: она отправилась к тёте Друэлле – у той разыгралась жуткая мигрень на почве того, что её средняя (и самая лучшая!) дочь разбила материнское сердце. По этой самой причине со мной поехал отец, который посоветовал мне не расстраивать мать и поберечь её нервы.
Я долго искал глазами Джима и его родителей, которых на горизонте явно не наблюдалось. Зато столкнулся с дядей Сигнусом, провожающим дочь Нарциссу. Та сделала вид, что меня не существует, наши отцы обменялись рукопожатием, дядя заметил, что я вырос и о чём-то спросил отца.
Через мгновение нечто темноволосое и вихрастое чуть не сбило меня с ног.
– Уф! Кажется, успели, - услышал я радостный голос друга.
– Джимми, ты очки уронил, – спокойно заметила миссис Поттер.
– Да, мам? То-то я чувствую – чего-то не хватает! – смущённо хихикнул мой товарищ, наклоняясь.
– Дай-ка я их починю, – строго сказала его мать. – Окулюм Репаро!
Водрузив очки на нос, Джеймс наконец-то огляделся по сторонам.
– Ну и толпень! – восхищённо присвистнул он. – Давно здесь стоишь?
– Давно, – отозвался я. – А ты, что, застрял в этом барьере? – я обернулся в сторону родителей друга. – Здравствуйте, миссис Поттер, мистер Поттер!
– Рад видеть тебя, Сириус, – отозвался Джереми Поттер, поправляя очки.
– Здравствуй, Сириус, – улыбнулась Джулия. – Давно ты здесь?
– Да, так, не очень. Минут пятнадцать, - ответил я, поглядывая по сторонам. К платформе приближался длинноволосый парень лет шестнадцати-семнадцати с забранными в хвост блондинистыми волосами. Вид у парня был такой, будто ему принадлежит весь мир.
Я захлопал глазами, завидев, что белокурый принц приближается к моим отцу и дяде. На тёмно-зелёной мантии из дорогого сукна красовался зелёно-серебряный значок с буквой «П», которую обвивала змея.
Мы с Джеймсом переглянулись.
– Это что за крендель? – спросил он меня.
Я пожал плечами:
– Понятия не имею! Ну и тип!
– Кажется, это сын Абраксаса Малфоя, – ответил на наше недоумение Поттер-старший.
– Надо же, как вырос, – заметила его жена. – А был таким противным мальчишкой!
– Мужчина из него будет ничуть не лучше, – холодно отозвался Джереми.
***
Хогвартс-Экспресс прибыл спустя ещё десять минут.
Отец посадил меня в вагон с прощальным напутствием: «Не делай глупостей». Краем глаза я заметил, что прощание Джеймса с родителями было более сердечным.
Мы с другом сразу же отправились искать пустое купе. Мимо нас горделиво прошествовала моя белокурая кузина.
– Привет, Нарси, – окликнул я её.
Обернувшись в нашу сторону, блондиночка показала язык. В ответ я скорчил рожу.
– Дрянь, – прокомментировал я. – И к тому же, плохо воспитанная.
– Надеюсь, эта принцесса не твоя невеста, – шутливо поддел меня приятель.
Я закатил глаза. – Боже упаси!
***
Наконец-то нам удалось найти купе посвободнее. Единственным пассажиром, занимавшим его, был русоволосый мальчик, который сидел у окна и читал.
– Эй, здесь сесть можно?! – почти в один голос спросили мы.
Паренёк поднял голову, встретился с нами взглядом (у него оказались золотисто-карие глаза) и смущённо улыбнулся:
– Конечно, здесь не занято.
Джим плюхнулся рядом. Я последовал его примеру.
– Что читаешь? – поинтересовался мой любопытный друг.
– Учебник по Защите от Тёмных Искусств, – спокойно и вежливо ответил мальчик, не отрываясь от книги.
– И что, интересно? – удивлённо спросил я.
– О да, очень познавательно, – так же спокойно ответил он.
– Тебе не скучно здесь одному? – решил взять быка за рога Джеймс.
– Нет, нисколько, – немного грустно отозвался мальчик. – Я привык к уединению.
Мой неугомонный друг уже протягивал ему руку:
– Будем знакомы. Меня зовут Джеймс Поттер, а это, - он махнул рукой в мою сторону, - мой лучший друг, Сириус Блэк.
– Очень приятно, – продолжая виновато улыбаться, парнишка пожал нам руки. – Меня зовут Римус Люпин, я из Кардиффа.
– Валлиец? – удивился я.
– Ну да, и что тут такого? – не менее удивлённо отозвался наш новый знакомый.
Я почему-то смутился:
– Да нет, ничего. Просто так.
– Понимаю, – отозвался мальчик. – Уэльс – древняя страна, насквозь пропитанная магией заклинательных песен и магией Тилвит Тэг.
– Кого? – удивился Джим.
– Так на моём языке называют эльфов, – пояснил наш попутчик. Заметив в наших глазах неподдельный интерес, он почему-то смутился. – Правда, во мне нет их крови.
– А петь ты умеешь? – почему-то спросил я.
– Немного, – отозвался Люпин. – Какой валлиец не умеет петь?
Где-то полчаса мы разговаривали с ним о музыке и о всяких пустяках. Выяснилось, что нашего нового друга провожала мама – магглорожденная ведьма, отец от них ушёл, когда Римусу было семь лет, и что живут они очень бедно, а его мать, чтобы свести концы с концами, даёт уроки музыки.
– Слушай, ты, наверное, есть хочешь? – спросил его Джеймс, копаясь в сумке. – А то мне мама насовала в дорогу всякой всячины – я один не съем. Налетайте, ребята!
***
Нашу уединённую трапезу нарушил стук в дверь. Мы обернулись. В дверном проёме показалась голова мальчишки:
– Можно? – пискнул он.
– Заходи, – приветливо махнул рукой Джим.
Вошедший паренёк оказался довольно маленького роста – он мог сойти за восьмилетку – с мышиного цвета волосами, маленькими светло-серыми глазками, курносым носом, острым крысиным личиком, пухлыми, словно у хомяка щеками и кроличьими зубами, выглядывавшими из щербатого рта. Он мне почему-то не понравился.
Мои попутчики, напротив, отнеслись к нему с вниманием, Джеймс даже протянул ему большой сэндвич с сыром:
– Угощайся!
– Спасибо! – снова пропищал он. – Меня зовут Питер.
– Очень приятно. Я – Джеймс, это Сириус, а это – Римус.
Застонав про себя, я прислонился к стене, мысленно ругая давнего друга за излишнее добродушие.
В дверь снова постучали.
– Можно? – тихо спросил кто-то. К нам заглянул длинноносый темноволосый парнишка с нервно бегающими чёрными глазами.
– Занято! – резко ответил Джим. – Здесь и так четверо. Проваливай, носатый!
Дверь хлопнула.
– Ходят тут всякие, – проворчал друг детства. – Думают, купе резиновое.
***
Надо сказать, что время в дороге пролетело незаметно. Ещё бы, в такой компании! Когда пришла пора выходить, я даже пожалел, что всё так быстро закончилось.
Однако дальше оказалось ещё интересней.
***
– Первокурсники, за мной! – послышался мощный бас. Могучего бородатого гиганта в кротовой мантии, держащего в руке здоровенный фонарь, сложно было не заметить.
***
Путешествие на лодке тоже было захватывающим. В конце пути одна из девочек – рыжая, с толстой косой – свалилась за борт, а мой неуёмный товарищ бросился её спасать. Вытаскивая бедняжку из воды, он случайно дёрнул девочку за волосы. Юная леди зашипела, как дикая кошка:
– Осторожней, мальчик! Знаешь, как больно?!
– И это вместо «спасибо», – разочарованно произнёс мой промокший друг.
– Спасибо, – ехидно отозвалась девочка, выжимая косу.
***
Посреди Большого Зала стоял табурет, и это немного удивило меня:
– А это зачем?
– Для тех, кто читал «Историю Хогвартса», найти правильный ответ не составит проблем, – важно заметила незадачливая купальщица.
– Не все такие умные, – нагрубил ей Джим.
Та гордо задрала носик:
– И не все внимательные.
***
Тем временем к нам вынесли старую порванную шляпу.
– Ни фига себе антиквариат! – заметил мой друг.
К удивлению первокурсников, шляпа спела воспитательно-ознакомительную песню, после чего началось распределение.
– Бартон Алиса!
Круглолицая миловидная девочка уселась на табурет. Шляпа думала недолго:
– Гриффиндор!
Резво вскочив, новоявленная гриффиндорка улыбнулась залу и направилась к своему столу. В ответ раздались дружные аплодисменты.
– Блэк Нарцисса!
– Слизерин!
– Уж кто бы сомневался, – шепнул я на ухо Джеймсу.
– Блэк Сириус!
Я улыбнулся друзьям:
– Ну всё, я пошёл! Держите за меня пальцы!
Взгромоздившись на табурет и напялив Шляпу, я вздохнул.
– Так-так-так, – услышал я её бормотание. – И что нам с тобой делать? Отличные мозги, море амбиций, которые перевешивает преданность и чувство долга. Много энергии – жаль, если растратится на что-то ненужное… Хм… Яркая, незаурядная натура. Открытость, дружелюбие… много гнева и способность к мелким разрушениям. Ненависть к врагам… или к тем, кого считаешь таковыми? Однако! Верность друзьям, близким и идеям… Язвительность, бешеный темперамент… Куда же тебя отправить?!
– Только не в Слизерин! – взмолился я.
– Не в Слизерин? – удивилась Шляпа.
– Я прошу тебя!
– Ладно, уговорил. Тогда… Гриффиндор! – радостно провозгласила она. Я вздохнул, на сей раз с облегчением, и направился к своему столу. Улыбающиеся гриффиндорцы вновь зааплодировали.
– Джоркинс Берта!
– Гриффиндор!
– Крэбб Стивен!
– Слизерин!
– Лестрандж Рабастан!
– Слизерин!
– Лонгботтом Фрэнк!
– Гриффиндор!
Нескладный темноволосый парнишка направился к нашему столу.
– Люпин Римус!
Наш новый друг, покрасневший от волнения, направился в сторону заветного табурета. И почему-то я уже знал, что Шляпа скажет:
– Гриффиндор!
Всё ещё взволнованный, он прошествовал к нашему столу и уселся со мной рядом. – Уф! Кажется, пронесло!
Я похлопал нового друга по плечу:
– Поздравляю! Теперь мы будем учиться вместе.
– Спасибо. Ты и представить себе не можешь, насколько это важно для меня, – почему-то смутился он.
– И для меня тоже. Представляю, какой скандал разразится дома!
– Почему?! – удивился мой новый друг.
– Долго объяснять, – махнул рукой я. – Если короче, то мои родители хотели, чтобы меня распределили в Слизерин.
– А, понимаю!
– Питтегрю Питер!
Мы прекратили болтовню и с интересом смотрели, как наш мышеподобный попутчик надевает Шляпу. Минуточку, мне послышалось, или…
– Гриффиндор!
– Ничего не понимаю! – развёл руками я. – Неужели и этого… в Гриффиндор! Но что в нём такого?..
– Поттер Джеймс!
Мы, как по команде, обернулись в сторону леди со Шляпой.
– Гриффиндор!
Сияя, словно солнце, мой давний друг направился к нам. – Да!
– Кто бы сомневался! – довольно усмехнулся я. – Гриффиндор и Поттер – две вещи нераздельные.
– Снейп Северус!
– Кто это? – удивился Джим. – Ничего себе имечко!
– Нормальное имя, – пожал плечами Римус. – Северус – значит «суровый», так звали римского военачальника, который был наместником в Каледонии.
Джеймс рассмеялся:
– Ну ты и ходячая энциклопедия!
Тот опустил глаза, становясь при этом похожим на девчонку:
– Ну, я много читал…
Обладателем странного имени оказался тот горбоносый мальчишка, который пытался вломиться в наше купе. Он спокойно сел на табурет.
– Слизерин! – вскричала Шляпа после долгого молчания.
Тот спокойно направился в сторону стола, не выказав ни тени эмоций.
– Вот непробиваемый! – возмутился неугомонный отпрыск семейства Поттеров.
Люпин молчал. Питер хихикнул:
– Правильно! Врежь ему, врежь!
– Ты, мелкий, заткнись! – не выдержав, зарычал я. На моё плечо легла рука друга детства:
– Сири, не надо.
Мне ничего не осталось, кроме как подчиниться.
***
Тем временем дошли до буквы «Э».
– Эйвери Ален!
– Слизерин!
– Эванс Лили!
Девочка, которой нагрубил Джим? Ничего себе!
– Гриффиндор!
Судя по тому, как мой друг уставился на неё, нас ожидали те ещё проблемы.
Глава 13ГЛАВА 13. В КОТОРОЙ СИРИУС РАССКАЗЫВАЕТ О ТОМ, КАК ТАЙНА ЛЮПИНА СТАЛА ОБЩЕЙ ТАЙНОЙ ГРИФФИНДОРСКОЙ ЧЕТВЕРКИ
Пляшут столетия танец огня на ветру,
Падает воск на пергамент под шелест пера...
Нас, бесконечных и разных, в магический круг
Вновь собирает негромкое пламя костра.
(Алькор «Пламя»)
Первый семестр пролетел со скоростью почтовой совы. Поскольку мы были большими любителями развлечься (из нас разве что Люпин уделял много времени изучению наук), то не обошлось без всякого рода шалостей. Особенно с таким подспорьем, как с фамильной мантией-невидимкой Джеймса, в которой очень удобно было шататься по Хогвартсу ночью.
А ещё у нас появился личный враг. Слизеринец с параллельного потока – Северус Снейп, которого Джим однажды очень метко обозвал Снивеллус*, постоянно доставал моего друга. Я не знаю, что послужило началом для этой вражды, но мне слишком хорошо известен результат: Снейп серьёзно калечил моего лучшего друга, и мне частенько приходилось тащить его на себе в лазарет. Я видел только одно – этот мерзкий сальноволосый ублюдок насылает проклятия на Джейми.
________________
*Сопливус, Нытик, Нюниус, Плакса – перевод выбирайте сами!
Я никогда не любил Снейпа, и вряд ли моё отношение к нему изменится в лучшую сторону. Он был любопытным мерзавцем и всё время ходил за нами по пятам. Не скрою, от нас (вернее, от меня и Джеймса – Римус никогда не участвовал в наших разборках) ему крепко доставалось.
Родители были в шоке от моего поступления в Гриффиндор. Должен сказать, что на следующий день (то есть второго сентября семьдесят девятого года) я получил вопилку от матери, которая проверещала, что я разбил её несчастное сердце, поскольку являюсь позором семьи и неблагодарным щенком. Рождество я провёл у Поттеров, которые приняли меня очень радушно.
Учебный процесс шёл весьма специфически: благодаря нашей четвёрке Гриффиндор то терял, то приобретал баллы. Приобретал – благодаря ответам на занятиях и хорошим домашним работам (вообще-то чаще всего делал домашнее задание один Римус, а мы у него списывали – не потому, что были дубинами, а из-за того, что было просто лень), а терял – из-за нашего поведения. Наша дружная четвёрка ставила на уши весь Хогвартс. Впрочем, назвать нас четвёркой было бы неправильно: нас было три с половиной. А точнее – трое и один лишний. Имя лишнему было – Питер Петтигрю.
Я не любил этого парнишку. Если быть совсем точным, то он своим желанием выслужиться, привычкой прятаться за спины более сильных и петь им дифирамбы напоминал мне Регулюса.
Подозреваю, что малыш Питти был тот ещё маменькин сынок, и к тому же у него не было отца – мать воспитывала его в одиночку.
Я терпел его потому, что за него постоянно вступались Джеймс и Римус, которые были мне как братья. О мои великодушные друзья! Знали бы они, к чему это приведёт!
***
Поведение Римуса стало нас настораживать. Каждый месяц он куда-то уходил. Вначале он говорил, что болеет. Но никто никогда не видел его в лазарете! Спустя какое-то время он стал говорить, что болеет его мать, но это происходило слишком часто, чтобы не выглядеть, как отговорка.
И вот однажды меня осенило. Это произошло, когда я листал толстую «Энциклопедию по Защите от Тёмных Искусств», а точнее, один из её томов, который был посвящён нелюдям.
Было это в библиотеке, когда мы с Джеймсом, обложившись книгами, писали реферат то ЗОТИ. Большая пятитомная энциклопедия (образец явного издевательства над студентами!) лежала у нас на столе. Я принялся листать её, раскачиваясь на стуле.
– Перестань! – услышал я нервный голос друга.
– Это ещё почему? – озадаченно спросил я.
– Из-за тебя стол трясётся, – также раздражённо ответил он.
– Скучно, – протянул я. – Задолбался с этим чёртовым рефератом. Ну не съест же нас Рипли за то, что мы не подготовились и написали на два фута меньше!
– Съест, – строго отозвался он.
– Ну да, он у нас чудовище, – скептически заметил я, пролистывая книжку.
– Чудовище – не чудовище, но как минимум двести баллов с Гриффиндора он точно снимет, – проворчал Джим.
– Ты говоришь совсем как Римус, – хихикнул я. – Или как Эванс.
– Ничего не поделаешь, – проворчал тот, уставившись в очередной справочник. – И вообще, если бы Римус не уехал к матери, нам не пришлось корпеть в библиотеке над книгами – мы бы содрали реферат у него, – он зевнул. – А то спать хочется-а-а!
– А тебе не кажется, – вдруг спросил я, – что он слишком часто к ней уезжает?
Он пожал плечами.
– Ну, не знаю… Может, у неё какое-нибудь хроническое заболевание?
– Каждый месяц?! – ехидно спросил я, продолжая листать энциклопедию. – Что-то не верится!
– Только не говори мне, что записывал даты его отсутствия, – подколол меня друг. – Не верю, что ты настолько методичен!
– Я настолько любопытен, мистер Поттер, – парировал я, – а для того, чтобы удовлетворить моё неуёмное любопытство, нужно собрать факты.
– А не кажется ли мистеру Блэку, что, собирая факты, мы лишимся лучшего друга? – ответная реакция Джеймса оказалась неожиданной – его голос стал серьёзней, чем обычно. – Я дорожу им, знаешь ли!
– Я тоже. Значит, ты считаешь, я могу наломать дров?
– Не просто наломать, а повалить всю поленницу, сломать пилу и уронить дрова на голову кому-нибудь, – хихикнул мой друг. – Иногда ты напоминаешь слона в посудной лавке, честное слово!
– А вот это уже наезд, – рассвирепел я, начав раскачивать ни в чём не повинную парту.
– Ладно-ладно, Сири, – Джеймс отложил в сторону перо и поднял руки в извечном жесте «сдаюсь!». – Соображения есть?
– Есть! – радостно отозвался я. – Если его мать не имеет хронических заболеваний, которые обостряются каждый месяц, значит… ежемесячные отсутствия Римуса связаны с ним самим. Что лыбишься, четырёхглазый?!
Тот хихикнул:
– Да так, развиваю тему.
– Да-а-а? И что?!
Наклонившись ко мне, Джим зашептал:
– Слушай, а может он – гермафродит? И каждый месяц у него это… – он покраснел, – … ну это… которое у женщин, а?
Я прыснул:
– Ну ты и скажешь, старина! А посерьёзней?
– Так! – глаза Джима загадочно сверкнули: это означало, что у моего неугомонного друга появилась ещё одна шальная мысль. – Во-первых, давай-ка потише, а то здесь нарисуется мадам Пинс и ка-ак рявкнет: «В библиотеке должна быть тишина!». А во-вторых, посерьёзней – это к тебе, Шерлок Холмс местного разлива.
Я дурашливо склонил голову.
– О.К.! Я думаю, что он – оборотень.
(Прим. Крукшанса: Услышав это, я чуть не свалился с колен Сириуса. Так вот оно что! Это всё объясняет, в том числе намеки об опасности Люпина для окружающих и шутки про хвост… Значит, он не анимаг, как мне подумалось. Да, но я почти угадал! Я был так близко!)
Раздался чей-то писк, мы обернулись и узрели крысиную мордашку Петтигрю.
– Давно ты здесь, Питти? – строго спросил я.
– Ну-у-у… не особо, – смутился он. – Но я имею право знать – Римус и мой друг тоже!
– И с чего ты взял, что он… то, что ты говоришь?! – Джим, похоже вышел из ступора.
Я поскрёб в затылке:
– Скажем так, я действительно отмечал дни отсутствия Римуса, а однажды, сверившись с календарём, обнаружил, что все его отлучки выпадают на полнолуние.
– И что нам делать? – испуганно спросил Питер.
– Думаю, нам стоит поговорить, – немного подумав, отозвался я. – Всё-таки, он – наш друг. Во всяком случае, мой.
Рука друга детства легла на моё плечо. – Я с тобой, Сири. Римус НАШ друг, а друзей не бросают в беде.
***
Мы долго не знали, как подойти к этому разговору. Но стоило Римусу вернуться из «поездки к матери», как мы тут же мобилизовали свои мыслительные способности.
Бедняга выглядел нездоровым: чрезмерная бледность, осунувшееся лицо (я уж не говорю о кругах под глазами)... Мы с Джеймсом переглянулись. Неужели?..
– Мы думаем об одном и том же? – тихо спросил я.
Тот поправил очки:
– Надеюсь, что да. Это должно сработать.
***
Был поздний мартовский вечер. Мы с Джимом стояли у окна в спальне, которую делили с Питером и Рэмом. Снег, освещаемый убывающей луной, отливал грустным голубым цветом. Спать абсолютно не хотелось, и в моей голове, как надоедливые осы, роились различные варианты разговора – мой очкастый друг почему-то решил, что у меня получится лучше – и ни один из них меня не устраивал.
Бросив проверять домашнюю работу, Римус закрыл учебник и развалился на кровати. Стоя у окна, мы могли незаметно понаблюдать за ним, благо полог его постели был откинут.
Через некоторое время объект наших наблюдений поднялся, подошёл к окну и задёрнул шторы.
– Эй, ребята! Спать не пора? – угрюмо спросил он.
Джеймс толкнул меня под рёбра. Я повернулся в его сторону и показал кулак. В ответ друг подмигнул мне. Я развёл руками.
Гений из рода Поттеров тяжело вздохнул. Его вид говорил об одном: «Если хочешь что-то сделать – делай это сам».
Ну, Джейми, ты у меня получишь пиндюлей! Замечательных, волшебных пиндюлей! Так подставить друга детства!
Я раздвинул шторы и повернулся к нашему скромному другу:
– Рэми, ты ничего не хочешь нам сказать? – Я всегда ненавидел этот тон, но иного варианта беседы у меня просто не оставалось. Римус удивлённо уставился на меня своими большими золотисто-карими глазами.
– Что ты имеешь в виду, Сириус? – пролепетал он.
– Почему ты задёрнул шторы?
– Потому что пора спать, – спокойно ответил мой скрытный друг. – Это всё, о чём ты хочешь спросить меня?
На помощь пришёл Джеймс. Притом сделал он это весьма неделикатно, приперев бедного Люпина к стенке в прямом и переносном смысле.
– Я думал, мы – друзья, Римус.
Тот сжался в комок, словно защищаясь от удара.
– Оставь его в покое, Джейми, я сам с ним разберусь, – резко одёрнул я друга детства, которого явно понесло. – Рэм, я не буду ходить вокруг да около. Ты боишься луны, потому что ты – оборотень?
Наш друг еле слышно вздохнул и опустил глаза.
– Что вы от меня хотите? – почти прошептал он.
– Правды, - коротко ответил Джеймс.
– Итак, приступим к разбору полётов, – я мерил комнату шагами. – Ты каждый месяц куда-то пропадаешь…
– Но я…
– Спокойно, Рэми. Вынужден тебе сообщить, что отмазы про болезнь и поездки к маме не помогут, – отрезал я. – Во-первых, никто не видел тебя в лазарете. А во-вторых, нам известно, что единственный раз в году, когда ты бываешь у матери – летние каникулы. Ты дёргаешься всякий раз, стоит кому-то хотя бы упомянуть о луне. После твоего возвращения ты выглядишь так, будто тебя долго били. У тебя даже круги под глазами!
– Допустим, это правда, – услышали мы сдавленный голос Рэма.
О взгляд Джима можно было порезаться.
– Без «допустим», – холодно сказал он. – Тебе не кажется, что поздно играть в прятки?
Люпин шумно вздохнул. Это сильно смахивало на попытку подавить всхлипывание:
– Хорошо. Очень хорошо. Вы своего добились. Да, это правда – я оборотень.
«Упс, кажется, мы перестарались», – подумал я.
– Если вам неприятно делить комнату с оборотнем, то я завтра же попрошу профессора МакГоннагал переселить меня в другую, – кажется, он сердился. И я был не вправе его осуждать.
– Но никто из нас не… – начал я, но Джеймс прервал меня:
– Погоди, Сири. Кажется, наш друг нас совсем не понимает.
– Почему же? Всё очень просто: вы не желаете иметь со мной ничего общего. – Лицо Римуса стало безжизненным, как изваяние. – И я окажу вам эту любезность – перейду в другую комнату, дабы вынужденное соседство с таким, как я не было вам в тягость.
– Да я… – начал я, но Джим перебил меня:
– Разве мы говорили, что не хотим тебя больше видеть? – строго спросил он Римуса. Тот опустил глаза, но наш очкастый лидер не унимался:
– Я надеялся, что ты поймёшь, что твоя судьба нам небезразлична. Сириус не хотел ничего плохого – лишь вырвать у тебя признание. Согласен, методы у него – не очень… Но зато – от всей души!
Римус молчал.
– Ты пойми, дурья голова, что мы просто не можем тебя бросить! – не выдержал я. – И нам совсем не важно, кто ты, главное – какой ты. Ты классный парень, Рэм! Да, действительно – классный парень, и не потому, что помогаешь нам делать домашку и рефераты, а потому что ты – это ты. С тобой интересно разговаривать и здорово молчать. Вот. Прости – мне просто нечего больше сказать. Слов не хватает.
– Его звали Фенрир Грэйбэк, – тихо выдохнул Люпин.
– А? Что?! – мы, как по команде, уставились на него.
– Фенрир Грэйбэк – оборотень, который меня укусил, - уже значительно громче сказал наш друг. – Мой отец – чистокровный, но небогатый волшебник Джон Оуэн Люпин, мать – магглорожденная ведьма. Однажды Грэйбэк явился к моему отцу с каким-то сомнительным делом. Подробностей не знаю, мне было всего шесть лет. Помню только, что дело касалось каких-то влиятельных друзей, которые у него водились. Не знаю, кто именно имелся в виду. Как бы то ни было – отец выставил Грэйбэка за дверь. Через некоторое время… Был поздний зимний вечер, взошла луна… да, тогда было полнолуние… – он закрыл лицо руками. – Мне было всего шесть, и я безумно хотел доказать кузену Арчи, что не боюсь темноты…
– Прости нас, – прошептал Джим.
Я обалдел: мой друг впервые в жизни попросил у кого-то прощения!
Рэм улыбнулся:
– Забей. Мы ведь друзья!
– Ну что, вы уже закончили?! – раздался из-под одеяла приглушённый голос Питера.
– Шёл бы ты баиньки, любопытный мыш, – проворчал я. – Мы с Римусом говорили о серьёзных делах.
– А я? – Петтигрю подпрыгнул на кровати. Сон мигом слетел с него. – Я тоже друг Римуса!
– Вот что, малявка… – начал было я, но Рэми оборвал меня:
– Спокойно, Сири. Питер тоже имеет право знать.
Я закатил глаза:
– Да-да, конечно.
Люпин уставился на нас. Его взгляд был почти умоляющим:
– Ребята, а может не надо ссориться из-за меня?!
– О.К., – страдальчески выдохнул я. – Ради тебя, Рэми.
– А мы и не ссорились, – широко улыбнулся Джеймс.
Я рассмеялся:
– Разве это ссора?!
– Мы ведь друзья, правда? – пискнул Петтигрю.
Я щёлкнул его по носу:
– Так точно, мелкий.
Рэм посмотрел на меня, затем на Джейми, довольно улыбнулся и обнял нас обоих. – Ребята, вы не представляете, что для меня сделали! Вы…
Джим хлопнул его по плечу:
– Забей, Лунатик. Мы ведь друзья.
– Конечно-конечно… Как ты меня назвал?! – изумился он.
– Лунатик, – довольно ухмыльнулся этот невозможный лохматый очкарик. – А что? Тебе подходит.
– Ну, Лунатик, так Лунатик, – засмеялся он. – Только вот что, парни… – он огляделся по сторонам, – …надеюсь, вы понимаете, что…
– Конечно! О чём речь, Рэми! Слово мужчины – я буду молчать как могила, – я пожал его руку.
– Слово мужчины, – повторил за мной Джеймс.
– Слово мужика! – пискнул Питер, стукнув себя кулаком в грудь. Заслышав наш смех, он надулся как мышь на крупу:
– Ничего смешного!
Это было так мило и искренне. И несмотря на это, я так и не смог полюбить этого крысёныша. Была в пареньке некая червоточина, заметная даже в неполных двенадцать лет. Но что это, я объяснить не мог. Питер таскался за нами хвостиком, потому что Римус помогал ему в учёбе, а мы с Джейми могли защитить, если что. О да, он обожал прятаться за чужими спинами и всегда лебезил перед теми, кто хоть в чём-то превосходил его – по уму, по силе… Он любил подчиняться. Я никогда не понимал этого.
После совместного принесения клятвы мы стали думать, как облегчить участь друга.
Наконец в голову Джеймса пришла сумасшедшая идея: он предложил нам стать анимагами!
Если честно, я обалдел:
– Джейми, а ты в курсе, что для того, чтобы достичь таких высот, надо учиться до опупения?!
– Ну да, – невозмутимо отозвался этот потрясающий парень. – Но думаю, ради нашего друга Римуса мы готовы на жертвы. Или я чего-то не так понял?
Тот засмущался, впервые утратив дар речи:
– Ребята, я… я думаю… не стоит для меня идти на такой риск?
Тут уже не выдержал я:
– Так. Я не понял. Вы что, меня на понт берёте? Мол, слабо Сири, да?
Наш очкастый друг долго переводил взгляд с меня на Римуса и, наконец, не вытерпел.
– Рэми, я читал книги на эту тему, и выяснил, что оборотни более опасны для людей, чем для животных: они охотятся только когда хотят есть и не нападают на анимагов в их зверином обличье. Я читал старинные исследования, там приводился пример: в присутствие анимагов оборотень в период полнолуния практически не теряет человеческий разум.
– Но на это может уйти несколько лет! – Должен сказать, что мне не улыбалось нагружать себя горой знаний из учебников, часть из которых вполне может оказаться ненужным хламом по части сведений.
– Ну и что? – не унимался Джим. – Разве игра не стоит свеч?!
– Конечно, стоит! – Чёрт! Кто тянул меня за язык?! – Даже если это займёт много лет…
– Есть вопрос: регистрироваться будем? – перебил меня друг детства.
– А оно нам надо? – пожал я плечами. – Будет клёво, если при этом мы покажем фигу этим надутым леди и джентльменам из Министерства!
– Ход твоих мыслей мне определённо нравится, дружище, – задумчиво прищурился Поттер.
– А как же я? – обиженно пропищал Питер. – Я тоже хочу стать анимагом!
– Вот что, мелкий… – начал было я, но Джеймс меня перебил:
– Ладно, придётся и с тобой возиться, Пит. Учишься ты плохо, но не беда – мы тебе поможем!
С этого дня в нашей жизни прибавилось тайн.
Глава 14ГЛАВА 14, В КОТОРОЙ РЕЧЬ ИДЁТ О СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ, ЛЮБВИ И ПРОБЛЕМАХ КРОВИ, А МАРОДЁРЫ ПОЛУЧАЮТ СВОЕ ПРОЗВАНИЕ
Вы надеваете чёрное, странные книги листаете,
Тупо зубря родословные, титулы вы примеряете.
Знали бы вы, чего ищете. Мы – от рождения злобные –
Знаем, что счастливы – нищие, хоть и не верим в подобное.
(Белошвейка «Посвящение колдунам»)
Дни шли своим чередом: учёба, проказы, отработки у Филча и профессоров, тайные занятия анимагией. Иными словами, было очень весело.
Однажды, на третьем курсе, незадолго до Рождества, я получил письмо от кузины Энди, в котором та приглашала меня и моих друзей провести Рождество в её семье. Я тут же отписал предкам, что в очередной раз остаюсь на зимние каникулы в Хогвартсе. Поговорив с Джеймсом и Римусом (Питер отправился домой к матери и отцу, возжелавшему на время праздника воссоединиться с семьёй) и получив их согласие, принялся паковать вещи.
***
Я пробрался в купе, которое уже заняли для меня Джим и Рэми, несказанно радуясь, что не попал на глаза Регулюсу – этот мелкий пакостник учился на первом курсе и как хороший мальчик (читай: маменькин сынок) угодил прямиком в Слизерин и делал вид, что меня не знает. Я знал, что мамуля обязательно поедет встречать своего «ненаглядного ангела», как она называла младшего отпрыска, и не хотел, чтобы она меня застукала.
Всю дорогу мы весело болтали, жевали котелковые кексы с изюмом и играли в Подрывного Дурака.
***
– Ну, и где твой шурин? – спросил меня Джеймс, когда мы сошли с Хогвартс-Экспресса.
– Понятия не имею, – пожал я плечами. – Я плохо помню Теда, разве что видел его пару раз на фотографиях, которые присылала Андромеда – у нас не было возможности общаться. Надеюсь, это вечный растяпа не будет ждать нас с табличкой «Сириус Блэк», а то – прощай, конспирация!
– Растяпа? – удивился Рэм.
– Угу, растяпа-хаффлпаффец, – хохотнул я. – Раздолбаистый парень, но судя по всему – клёвый, иначе бы Энди не вышла за него замуж.
– Да, конечно, я искренне на это надеюсь, хотя меня ещё ни разу не называли «клёвым» представители чистокровных семейств, – раздался чей-то насмешливый голос. – Но ведь что-то во мне нашла такая принцесса, как твоя кузина!
Мы обернулись.
– Так это вы – мистер Тонкс? Знаете, а так ведь и заикой сделать можно! – вырвалось у меня.
– Люблю удивлять народ, – добродушно улыбнулся молодой человек лет двадцати в бежевой мантии и такой же фетровой шляпе, лихо заломленной набок. Из-под шляпы слегка выбивались волосы цвета пшеницы. «Да, до лохматости Джеймса ему далеко», – подумал я.
– И вообще, ребята, зовите меня Тед – я старше вас всего-то лет на семь и разводить церемонии не люблю. Здравствуй, Сириус, – он протянул мне руку.
Я обалдело уставился на свойственника, но руку пожал.
– Здравствуй, Тед, - ухмыльнулся я, решив, что с этим парнем вполне можно иметь дело. – Это мои друзья, – я указал на спутников, скорчив им рожу.
– Джеймс Поттер.
Тед усмехнулся:
– Как же, наслышан. По словам Энди, вы – дальние родственники?
– Да, вроде того, – пробормотал тот. – Очень дальние, об этом даже редко вспоминают, мистер Тонкс – ой! – Тед.
Тонкс громко, почти по-мальчишески рассмеялся:
– Ничего-ничего! Привыкнешь. В конце концов, семь лет – не велика разница. А как зовут вашего неразговорчивого друга?
– Римус Люпин, и я, вообще-то, не очень молчаливый, – смущённо отозвался Рэм. Ему было немного не по себе.
– Ну, что ж, джентльмены, раз уж мы представлены друг другу по всей форме магловского и магического общества, то не пора ли нам двинуться к нашему экипажу?
Мы переглянулись.
– Думаю, вы его оцените.
***
«Экипажем» оказался старый «бентли» светло-серого цвета.
– Знаешь, Тед, ты, наверное, ошибся, – я широко улыбнулся, уставившись на пожилое чудо магловской техники. Должен сказать, это было то ещё ископаемое, которое, по всей видимости, ещё помнило магловского премьер-министра Уинстона Черчилля. – Разве эта развалина двинется с места?
Шурин любовно похлопал «железного друга» по капоту:
– Эта? Можешь мне не поверить, парень, но эта колымага не просто поедет, а полетит!
Слышащие нашу шутливую перепалку Джеймс и Римус прыснули со смеху.
– Полетит? – во мне проснулся скептик. – Это как – с помощью Мобиликорпус? А может, Вингардиум Левиоза? Это на глазах у маглов?! – я присвистнул. – Ну-ну, не знал, что ты жаждешь иметь неприятности с законом! Энди тебе голову оторвёт, когда появится в аврорате!
Тед заломил бровь:
– В аврорате? А что моей жене там делать?!
– Нас оттуда выуживать, – ехидно ответил я. Ей-Богу, этот парень нравился мне всё больше и больше!
– А что мы там делать будем?
– Как что? Ты – сидеть в КПЗ, а мы тебя не бросим! Верно, ребята?! – спросил я друзей. Те кивнули.
– Слушай, пацан, ты меня, видно, не понял, – продолжал прикалываться этот потрясный парень. – За что нас забирать в участок?
– Как «за что», чудак-человек? За незаконное издевательство над изобретениями маглов и нарушение статута секретности! – потрясённо отозвался я. Он что, думает – я шучу? Вот кадр! Держите меня семеро!
Ребята переглянулись и захохотали. Тед присоединился к ним и смеялся громче всех.
– Эй, Тедди-бой! Думаешь, я шучу?! Так вот, это вовсе не забавно!
– А я не имел в виду ничего противозаконного, – подмигнул мне сумасшедший муж Андромеды. – Кроме разве что банального превышения скорости.
***
Кажется, Тед был прав. Магией тут и не пахло. Пахло безумием и возможной скорой смертью. Потому что его скромное замечание насчет «банального превышения скорости» было огромным преуменьшением: мы не слишком быстро ехали – мы слишком низко летели*. И, что самое странное, ни одного магловского «бобби» на дорогах! Наверное, это было из разряда чудес. А я окончательно убедился, что этот парень – камикадзе.
______________________
*Как видите, не только русский любит быструю езду! :)
***
– Уф-ф! Кажется, мы живы, - выдохнул Рэм, вываливаясь из машины.
– Йо-хо! Тед, это было супер, - восхищённо вскричал я, нехотя покидая «старую развалюху», которая, впрочем, оказалась весьма шустрой.
– Класс! Сири, ты был прав – он действительно клёвый! – поддержал меня Джеймс. – Это ничуть не хуже полёта на метле – какой экстрим!
Прислонившись к старому дубу, росшему у дома Тонксов, Римус тихо простонал:
– Знаете, ребята, я всегда завидовал вашей выносливости. Именно поэтому вы играете в квиддич, а я всегда выступаю в роли зрителя: я даже такую бешеную тряску плохо переношу, не то что полёт!
– Тебе помочь, парень?! – участливо спросил его Тед. – Может, тебе плохо?
– Нет, ничего страшного, – затряс головой Люпин. – Просто немного мутит. Но это пройдёт…
***
Кузина Андромеда встретила нас очень приветливо, хотя поначалу мне казалось, что у её супруга будут проблемы, так как она с порога заявила:
– Сэр, вы опять нарушаете правила дорожного движения и пугаете маглов своими низкими полётами?! Не кажется ли вам, мистер Теодор Арнольд Тонкс, что поскольку вы – муж и отец, вам следует быть осмотрительнее?!
– Извини, дорогая, я знаю, что мне не стоило лихачить, – смутился Тонкс. – Но твоего кузена я доставил.
– Привет, Энди, – улыбнулся я.
– О Боже мой! И когда ты перестанешь расти? Ты меня уже догнал!
– И перегоню!
– Я в этом не сомневаюсь, – засмеялась она.
– А это, как я понимаю, знаменитый Джеймс Поттер? Как же, помню! Мы не видели друг друга семь лет, но я думаю, ты остался всё тем же хулиганом, – обратилась она к моему спутнику.
Тот опустил глаза, как девица на выданье:
– Миледи…
– Какая я тебе МИЛЕДИ? Теперь я жена этого ненормального растяпы, который вечно влипает в сомнительные истории из-за своего неуёмного энтузиазма!
– Ну, «вечно» – это сильное преувеличение, любовь моя, – ласково улыбнулся «ненормальный растяпа».
– Но я всё равно тебя люблю, милый.
– Э-э-э… – мы смутились, став свидетелями супружеской разборки, плавно переходящей в романтический момент. Я решил, что у них ещё будет время этим заняться, и прервал их объятия громким кашлем. Парочка отпрянула друг от друга.
– Энди, Тед, это наш друг – Римус Люпин. Я писал о нём.
– Так вот ты какой, Римус, – улыбнулась Андромеда. – Кузен много рассказывал о тебе.
Казалось, ещё минута, и наш скромный друг провалится под землю.
***
Когда мы принялись устраиваться в гостевых комнатах, я почувствовал, что обязан объясниться с Рэми – он был явно встревожен словами моей кузины.
– Лунатик, я…
– Не надо, Сириус. Ты писал обо мне?
– Да, но не то, о чём ты думаешь. – Чёрт! Я всегда чувствовал себя отвратительно, когда оправдывался.
Судя по виду Люпина, у него только что свалился с плеч огромный менгир* с письменами друидов. Я похлопал друга по плечу:
– Рэми, дружище, если они и узнают, то не от нас с Джимом.
– Спасибо. Я думал, что… – почти прошептал он, оглядываясь по сторонам.
– За кого ты меня принимаешь?! Я, что, по-твоему…
– Ну, как я понимаю, обедать вы не будете, – в дверном проёме показалась голова Поттера.
– Кто сказал?! – в один голос вскричали мы.
________________________
*Стоячий камень у кельтских народов. Часть с письменами. Этим камням приписывалось магическое значение. Словом, нечто вроде элемента Стоунхенджа.
***
Друзья быстро освоились в доме Тонксов, а я сразу нашёл общий язык с шурином. Ещё бы! Тед Тонкс оказался полной противоположностью Руди Лестрейнджу, этому напыщенному зануде-аристократу, и я начал понимать, за что Андромеда его полюбила – эти двое стоили друг друга.
– Так ты что, и вправду подумал, что я мог наложить на «Бентли» чары Левитации? – смеясь, спросил Тед, когда мы сидели за шахматами.
– Ну, не знаю, – слегка смутился я. – Возможно, я воспринял твои слова всерьёз. В глазах шурина заплясали чёртики, и на какое-то мгновенье он напомнил мне Джеймса, когда тот обдумывал очередную каверзу:
– А что! Это идея!
– Тед, а как же маглы? – строго спросила Андромеда, сверкнув синими блэковскими глазами.
– А чары Невидимости на что? – невозмутимо ответил ей муж.
– Дорогой, а у тебя в роду ирландцев не было?
– Почему ты об этом спрашиваешь, любовь моя? – ласково отозвался Тонкс.
– Ты уже второй раз отвечаешь вопросом на вопрос!
– Чары Невидимости? Вот это да! – восхитились мы.
– А вы думаете, хаффлпаффцы только в Гербологии разбираются? – поддел нас Теодор. – Но ход ваших мыслей мне определённо нравится. Мародёристые вы ребята, как я погляжу!
– Какие-какие? – перебил его Джим.
– Мародёристые, а что?
– Хм. Мародёры. А мне нравится! Звучит, а? – он подмигнул мне и Римусу.
– О великий Мерлин! – вздохнула кузина. – Тед, кажется, ты только что стал крёстным этой отвязной компании! – И всё-таки её глаза смеялись. Тоже мне – правильная равенкловка! Впрочем, правильные равенкловки не идут против воли родителей.
– Ну, должны же мы как-то называться? – довольно улыбнулся Джеймс.
***
Надо ли говорить, что после этого мы долго не могли заснуть, обсуждая прошедший день?
– Ну и как вам моя единственная приличная родственница? – я развалился на своей кровати, положив под голову сцепленные в замок руки.
Римус задумчиво улыбнулся:
– Знаешь, у тебя очень милая кузина. Правда. Она куда лучше Нарциссы! Сложно даже поверить, что они – родные сёстры.
– Э-э, да ты ещё не видел Беллу! – я скривился. – Она подстать моей мамуле и тёте Друэлле – такая же одержимая чистотой крови гордячка и маглоненавистница! Нарси по сравнению с ней – глупая бабочка!
Джим хихикнул.
– Ты чего? – удивлённо спросил я.
– Да так, – отмахнулся он. – Пытался представить, как она будет выглядеть рядом со Снейпом. Вы только вообразите себе – она и Снивеллус!
– По-моему, она слишком глупая для него, – строго заметил Люпин.
– Угу, – поддержал его Джеймс. – То ли дело – заучка Эванс!
– И что ты имеешь против Эванс? – поинтересовался Римус, устраиваясь поудобней.
– Ты что, влюбился, Лунатик? – попытался подколоть его неугомонный наследник рода Поттеров.
– Я? Нисколько, – строго отвечал тот. – Просто Лили Эванс очень хорошо учится.
– А по-твоему, это критерий? – не унимался этот ненормальный очкарик.
– Нет, конечно, – ответил лучший ученик нашего курса. – Просто ты почему-то не замечаешь её достоинств, которые, на мой взгляд, вполне очевидны.
– Может, хватит, а? – я кинул в Джеймса подушкой. – Вообще-то разговор не о том.
– Да-да, конечно, – отозвался он, ловя пущенный в него снаряд. – Это я так, к слову. А твой шурин – парень, что надо! – немного подумав, добавил он. – Интересно, а Тед играл когда-нибудь в квиддич? Это к вопросу о полётах.
– Ну, это вряд ли, – пробормотал я. – Но если говорить о летающем транспорте, то вряд ли я предпочёл бы автомобиль…
– Ты это о чём? – прервал мои рассуждения Рэм.
– Да так. Всё равно, я сильно сомневаюсь, что кто-то подарит мне на шестнадцатилетие мотоцикл, – беззаботно отозвался я. – Кроме того, до него ещё три года.
– И при чём тут байк, Сириус? – Джим зевнул, положил очки на ночной столик и отвернулся к стене.
– Да так, просто ещё одна шальная идея, – невразумительно ответил я.
***
Следующий день был не менее весёлым. Именно тогда я познакомился с моей племянницей. Нимфадоре – дочери Теда и Энди – было полтора года. Это было прелестное розовощёкое создание, и я, который в свои тринадцать не больно-то интересовался младенцами, был покорён ею раз и навсегда.
Да и попробовал бы кто-нибудь устоять перед очарованием малышки! Это был воистину плод любви. Я даже позавидовал ей, подумав, что всегда был лишён созерцания любящих друг друга родителей. Я, должно быть, глупо выглядел, держа на руках младенца и улыбаясь, но похоже, мои друзья были солидарны со мной.
– А она довольно милая, – улыбнулся Рэм, когда прелестное создание обхватило своей маленькой ручкой его указательный палец. Красный как маков цвет, он, тем не менее, не рискнул высвободиться.
– А у тебя появилась поклонница, Рэми, – я скорчил рожу.
– Сириус, ты сотворил чудо! – восхищённо вскричала кузина. – Она обычно такая беспокойная, когда видит незнакомых людей. У тебя просто талант! Погоди, я сейчас! – она скрылась, оставив нас одних.
Джим подмигнул мне:
– Значит, ты у нас – дядюшка Дори? – Он похлопал меня по плечу. – Класс!
– Да ну тебя в Запретный Лес, – попробовал отмахнуться я.
– А что? Дядя Сири – это звучит!
Я показал ему язык.
– Совести у тебя нет, приятель, – засмеялся Поттер.
– Совесть – у Рэма, а я – человек бедный, это для меня – недопустимая роскошь, – отозвался я.
– Угу. Бедный – живёшь в этаких хоромах, – не унимался Джеймс.
– Век бы их не видать, – поморщился я. – И вообще, что бы ты понимал, Джимми!
– Да ясное дело – не в хоромах счастье, – попытался защититься мой друг.
– Ты ещё про рай в шалаше вспомни!
– А что – чем вам не шалаш! – Тед окинул взглядом помещение. – Вполне себе благоустроенный.
– Не спорю, по сравнению с особняком Блэков – это и впрямь лачуга, но очень уж комфортабельная, – поддержал я шурина. – Ой, Энди, зачем это?! – Кузина вернулась со старым магическим фотоаппаратом.
– Вот, решила запечатлеть исторический момент. И не надо так на меня смотреть, Теодор!
– Дорогая, ты могла бы взять мой.
«Нет, всё-таки они потрясающая пара! – подумал я. – Ничуть не хуже родителей Джеймса».
– Нет-нет, это исключено – я хочу двигающиеся снимки! – возразила она.
О нет! Кажется, она всерьёз намерена устроить нам фотосессию! – про себя прокомментировал я. И ведь не отвяжешься! Не то, чтобы я не любил фотографироваться, но…
Глава 15ГЛАВА 15. МЫ СЛИШКОМ РАЗНЫЕ…
Шумных улиц затих прибой,
Гаснет в окнах вечерних свет.
«Очень разные мы с тобой!», –
Ты мне вновь говоришь в ответ.
Я согласен с тобой вполне –
Мы не схожи почти ни в чём.
Что ж так тянет тебя ко мне?
Что ж меня к тебе так влечёт?
(М. Боярский)
– Ну, что, мой мохнатый друг, мне продолжить изображать Шахерезаду? – невесело рассмеялся Сириус. Я довольно мурлыкнул.
– Я столько времени был лишён возможности говорить с кем-то, что чуть не разучился это делать. Но, если честно, я всё же немножко устал. А тебя хозяева искать не будут?
– Мряа?
Снова смех.
– Всё ясно. Судя по твоим интонациям, нет. Видимо, привыкли, что ты гуляешь сам по себе. Можно тебя немножко побеспокоить? – спросил он, вставая и отодвигая мою расслабленную тушку в сторону.
– Мя-а… – только и мог проговорить я. Надеюсь, Блэк и в человеческом виде поймёт, что я ничего против этого в данный момент не имею, так как он сделал это весьма аккуратно.
Некоторое время он громыхал чем-то на кухне, и я подумал, что в Хижине вряд ли имеется еда, а моему новому другу просто необходимо нормально питаться – а то он похож на скелет, обтянутый кожей. Видимо, мне таки придётся грабить домовиков на предмет провизии. Дожили! Я, кот, готов таскать еду не себе, а кому-то другому! А что ещё делать?! Не по помойкам же ему шляться в собачьем-то виде! Впрочем, если он будет там шляться в человеческом облике, всех местных кумушек точно хватит инфаркт, а потом сюда явится целый отряд авроров, среди которых вряд ли будет его племянница. А возле школы дементоры! Ш-ш-ш-ш-ф-ф!!!
Да, надо что-то делать! Не пропадать же ему здесь с голоду! Итак, с завтрашнего дня начинаем операцию «Помощь сбежавшим заключённым, или Жил-был на свете каторжник Сэлден». Мря-у! Если б в этом Баскервилль-холле был хотя бы один кот, была бы им нужна собака?
Через некоторое время Сириус вернулся, неся большую кружку дымящегося крепкого чая.
– Хорошо, что сейчас ночь, а то что было бы, заметь кто-нибудь дымок из трубы? – проворчал он, садясь.
– Хоть что-то нашёл. Но лучше чай не первой свежести, чем вообще ничего. Хотя, если честно, мой желудок от голода скоро сгрызёт сам себя и доберётся до позвоночника. Жаль, что еду нельзя создать из воздуха, – вздохнул он. – Да и палочки у меня нет. Ох-ох-ох, знал бы я тогда, двенадцать лет назад, что попаду в этакий переплёт! Да и вообще, сегодня годовщина не самых приятных для меня событий.
– Мда, ну и жизнь. Есть хочется до невозможности, курить хочется зверски – я бы сейчас согласился даже на тот табак, который курит Моуди… Да, старина Аластор Моуди – мой бывший шеф… Наш с Джеймсом шеф, если уж быть совсем точным. Как-то он теперь? Может, уже вышел в отставку. А если нет – не хотел бы я быть им пойманным, учитывая мою нынешнюю репутацию. Хм, ну и дела! Меня, дипломированного аврора, ловят мои же коллеги! – Он отпил из дымящейся кружки. На его лице появилось выражение крайнего блаженства. – Люблю крепкий чай. Чем крепче, тем лучше. Боже, как давно я его не пил! Как будто у тебя отняли часть жизни, а потом вернули обратно! Не жить все эти годы… Потому что ТАМ – это не жизнь.
Некоторое время он молча пил свой чай. Мря, не понимаю, как он может пить такой крепкий!
Я снова подумал, что просто обязан ему помочь. Потому что без меня, без Крукшанса Великолепного он просто про-па-дёт! Отсюда вывод – надо оказывать ему посильную помощь. И вообще, кто сказал, что кошкам не ведомы понятия дружбы и преданности?! Это наглая ложь! Если бы кошки действительно привязывались к месту, а не к хозяину, я бы уже давно вернулся на квартиру, где теперь проживает сын моей покойной хозяйки. Но зачем? Иногда мне кажется, что люди окружили жизнь кошек огромным количеством суеверий. И всё из-за чего?! Из-за того, что мы отличаемся независимостью мышления и самодостаточностью! Поистине нет предела глупости!
Поставив пустую кружку на прикроватную тумбочку, Сириус снова развалился на кровати. Я забрался к нему на колени. Мр-р-р, хорошо! Его рука осторожно почёсывала меня за ухом.
– Ну что, мой любопытный друг? Вернёмся к нашей истории? – заметно повеселев, спросил он.
***
Прошло два года. На пятом курсе мы с Джеймсом и Питером добились своего и стали анимагами. Вот тогда-то и началось настоящее веселье! И таким образом у Мародёров – мы всё-таки назвались так – добавилось невероятных приключений, особенно на время полнолуния. В результате Джеймс стал превращаться в благородного оленя и получил прозвище Рогалис, Питер сделался крысой и звался Червехвост, ну а ваш покорный слуга принимал облик чёрного волкодава по кличке Мягколап.
И к тому моменту наша братия разработала ещё одну свою шалость: суперсекретный проект под названием Карта Мародёров.
На первый взгляд, это был всего лишь кусок пергамента. Но только на первый взгляд. Если коснуться его палочкой и произнести: «Торжественно клянусь, что замышляю только шалость!», то на пергаменте появлялась подробная карта Хогвартса и окрестностей с указаниями потайных ходов и подробными инструкциями по применению оных. А ещё у карты было иное полезное свойство: она показывала всех обитателей Хогвартса: Филча, миссис Палмер (1) – его кошку, Пивза, студентов, профессоров и местонахождение каждого из них. Единственное место, которое было неподвластно сему артефакту – это Комната Необходимости, да и то – из-за стихийности местонахождения.
_____________________________________
(1)Персонаж романа Джейн Остин «Разум и чувства».
О да, вот это были денёчки! Приближалась сдача СОВ, и в один из таких знаменательных дней, меня слегка занесло (а может, и не слегка). Причин у этого заноса было немало: скука, мамашины наезды в письмах, бесхребетное поведение отца, присутствие младшего братца, ставшего к тому времени Ловцом слизеринской команды (Этот молокосос возомнил, что может переиграть Джеймса! Ха!) и экзаменационная аллергия на учебники, которые попытался подсунуть мне дражайший Лунатик – ну зачем страдать фигнёй, если я всегда запоминал всё, стоило мне хотя бы дважды заглянуть в эти талмуды?! Третьей причиной был некстати появившийся Снейп. Неудивительно, что я решил размяться.
Я скучаю – видеть не могу эти учебники! Джим сидит, прислонившись к дереву, играет снитчем – и то и дело поглядывает на сидящих у озера девушек. Повернувшись в ту же сторону, я увидел среди них рыжеволосую Лили Эванс – нашу сокурсницу, и заметил, что юная леди заметно изменилась за эти годы: от девочки с длинной косой, которую Джеймс вытащил из озера, осталось лишь воспоминание. Она подстриглась – некогда длинные волосы достигали плеч (кончики волос слегка вьются, что придаёт ей некий шарм), фигурка приобрела приятные глазу округлости. «Эге, приятель! Да ты, я вижу, неслабо запал на неё!» – подумал я, обнаружив, что взгляд друга задерживается именно на этой леди. Мне стало понятно, что все его выкаблучивания со снитчем означали банальнейшее «посмотри на меня!» Ещё я подсмотрел, что на экзаменационных листках наш очкастый Ромео изображает некий вензель с инициалами «Л.Э.» «Однако, лямур пришла!» – подумалось мне. Хотя… она давно пришла: с первого курса он только и делал, что попадался на пути Эванс, пытаясь обратить на себя внимание. Но рыжая упрямица была непреклонна: она вела себя так, будто Поттер вызывает у неё стойкое отвращение. Да и сейчас проявляла к нему безразличие.
Питер, напротив, смотрел на Джеймса с нескрываемым восхищением: он выглядел точно так же, как зрители на трибуне, когда их кумир одерживал победу. Меня это начало раздражать. Особенно его оханья, когда наш ловец демонстрировал очередной сложный бросок.
– Джейми, прекрати, – не удержался я, – а то Хвост сойдёт с ума от восхищения.
«Квиддичный фанат» покраснел и опустил глаза, наш чемпион ухмыльнулся и засунул снитч в карман. Всегда знал, что я – единственный, кто может урезонить этого выпендрёжника.
Римус уткнулся в учебник по Трансфигурации, и это тоже раздражало.
Должен признаться, что немного перегнул палку: намекнул на полнолуние, что, конечно же, не могло не задеть Люпина. Тот напомнил про экзамен и протянул мне ненавистный учебник. «Он что, издевается?» – промелькнуло в моем мозгу. Я нагрубил ему, заявив, что и так всё знаю.
Рогалису пришлось спасать ситуацию: он не хотел, чтобы я спустил пар при помощи бедняги Луни. И его мишенью оказался Снейп.
Если ты думаешь, что всё произошедшее далее было тщательно спланировано, то ты явно плохого мнения о Мародёрах, мой мохнатый друг. До этого случая большинство наших шуточек над Снивеллусом были на уровне пролитых чернил и порванного рюкзака. А покажите мне таких ребят, которые не делали подножку своему школьному недругу, не привязывали его к стулу Связывающим заклятием, не дразнились и не бросали ему в суп лягушек! Я скажу, что они говорят неправду, поскольку быть того не может! Мы придумали ему обидную кличку? Ну, а кто не грешил тем же?
Например, на первом курсе Джеймса – понятное дело – дразнили очкариком. Но каждый раз, когда его так называли, он только смеялся и начинал перечислять всех великих волшебников, носивших очки (в этот список входил, разумеется, и наш нынешний директор), и неизменно прибавлял: «…и Джеймс Поттер». Поэтому недруги вскоре от него отстали (разве интересно обзываться, если человек не обижается на своё прозвище?)
А у Снейпа никогда не было чувства юмора и, фигурально выражаясь, на нашу стрельбу из рогатки он отвечал пушечными ядрами. Это было всё равно, что ответить Непростительными на Риктусемпру(2). Ну как тут не вспомнить Шекспира: «Мальволио, у вас больное самолюбие, оно не переваривает шуток – самые безобидные остроты кажутся вам пушечными ядрами»!(3)
__________________________________
(2)Кто не помнит – заклинание, вызывающее щекотку.
(3)«Двенадцатая ночь», акт 1, сцена 4.
И в этот раз наш любитель стрелять по комарам из маггловской пушки в ответ на безобидное: «Как дела, Снивеллус?!» отреагировал довольно бурно – вытащив палочку, он приготовился произнести проклятие, но Джеймс оказался быстрей и моментально разоружил противника. Что ж, когда всякий раз после столкновения в коридоре ты попадаешь в лазарет, поневоле станешь параноиком.
Палочка Снейпа подлетела вверх и шлёпнулась в траву позади владельца. Я рассмеялся: ага, получил, зараза! Быстро смекнув, что тот сразу же поднимет своё оружие и шарахнет чем-нибудь в моего друга детства, я среагировал:
– Импедимента! – и Снейп упал на траву.
Ого! Кажется, у нас появились зрители. И, судя по их физиономиям, безучастием они явно не страдали.
Слизеринец лежал на траве, тяжело дыша. Мы с Джеймсом, не сговариваясь, приблизились к нему с поднятыми палочками – мало ли что этому злыдню в голову взбредёт! Мой друг не удержался и вновь посмотрел на сидящих у озера девушек.
– Как прошёл экзамен, Снивеллус? – обычная светская беседа двух вечных оппонентов. Далее последовала моя шуточка насчёт длинного носа, пропахавшего весь пергамент. Зрители засмеялись, Хвост присоединился к ним. Снейп попытался встать, но заклятие ещё действовало.
– Ну, погоди, Поттер! – прошипел он, гневно уставившись на моего друга. – Ты у меня дождёшься! – Давний враг разве что не брызгал слюной от переполнявшей его ярости.
– Ну, и чего мы дождёмся? – я твёрдо решил не терять хладнокровия. Не стоит показывать свои слабые места противнику. – Что ты хочешь сделать, Снивелли – вытереть о нас свой сопливый нос?
Он всё ещё лежал на земле, громко матерясь. Не очень-то красиво с его стороны! Тем более что эту брань слышат леди. Джеймс вовремя среагировал:
– У тебя не язык, а помойка, – скривился он. – Экскуро!
Да, неплохая замена маггловскому методу – только в данном случае сквернослову вымыли рот магическим способом (4).
____________________________
(4)Английское наказание для сквернословов – вымыть рот с мылом. Жестоко, но действенно!
– Оставьте его в покое! – в нашу сторону направлялась рыжеволосая зазноба Джейми. Сказать, что она была в ярости, означало бы сильное преуменьшение. Свободная рука моего друга немедленно взлетела к шевелюре.
– Эванс, что случилось? – голос Джима изменился – в нём появились глубокие, звучные, низкие нотки. Передо мной стоял не мальчик, но взрослый мужчина, готовый на всё ради прекрасной дамы.
– Оставь в покое Снейпа, – холодно отчеканило прекрасное видение.
О да, повеяло арктическим холодом, и я понял, что мой друг вот-вот превратится в сосульку. «Да, дружище Рогалис, тебе обломилось! – подумал я. – Лили тебя терпеть не может».
А жаль… Искренне жаль, что в отличие от меня, мой лучший друг не способен забыть о ней с помощью более доступных девиц. Я – другое дело: утратив девственность в четырнадцать лет, я с огромным наслаждением предавался плотским утехам, ни в кого особенно не влюбляясь, перелетая с цветка на цветок, подобно ненасытному шмелю, лакомясь сладким нектаром. Однако, к чести моей нужно сказать, что невинных девиц я не портил, прекрасно понимая, что подобное является редкостной подлостью. О нет! Все они уже были испорчены до меня и, не скрою, обладали завидным опытом для своих юных лет. Моя соблазнительница была старше меня на два года. Когда мы расстались, я быстро утешился. Но Джеймс был не таким. Люди бывают разными: одни бросаются в водоворот любовных увлечений и быстро остывают, другие – не растрачивают себя на чувства, но при этом получают удовольствие от удовлетворения своих физических потребностей. Они не догадываются, кому будет принадлежать их сердце, но знают точно – если к ним придёт любовь, они будут хранить верность тому, кого изберут. В это сложно поверить, но это так. До той же поры они пребывают заложниками гормонального бунта. Я был из таких.
Есть и иные – в их жизни не так уж и много сексуальных связей, даже в юности: они словно ждут кого-то особенного. Таков Лунатик. Лишь один раз он поддался зову плоти, когда я нашёл ему девчонку и заявил, что пора ему стать мужчиной. Люпин сдался. Повстречавшись неделю, они мирно расстались. Когда я спросил Рэма, понравилось ли ему, тот ответил:
– Кто спорит, это занятие способно принести много радостей, но я не собираюсь становиться заложником своих желаний, зная, что могу принести кому-то вред своим оборотничеством.
Джейми – другой. Таких, как он, мало. Сущий мальчишка, он становится необыкновенно зрелым, когда речь заходит о любви. Думаю, Эванс начала ему нравится тогда, перед распределением – после того, как он вытащил её за косу из озера, а потом обнаружил, что несносная девчонка попала в Гриффиндор. Я не видел, чтобы он когда-нибудь задевал девочек – даже Нарциссу, хотя он всегда не выносил её. Или Гвиневеру Гойл из Слизерина (бедняжке не повезло – при таком роскошном имени иметь такую уродливую внешность!) Впрочем, её брат Джекоб был не лучше, не говоря уж о Нейле Паркинсоне, который за ней увивался. Рогалис говорил, что у того дурной вкус, и он не стал бы встречаться с девушкой, которую легко спутать с бульдогом. Нет, все шишки доставались Эванс! Ещё на первом курсе он дразнил её заучкой. Самый популярный парень в школе никак не мог подойти к той, что завоевала его сердце. Полюбив ещё в отрочестве, такие, как он, не тратят время на ненужные и сиюминутные связи, сохраняя себя для любимого человека. И я знал, что любовь его вечна, и если Лили не ответит на чувства Джима, то он так и останется один. И вот теперь любимая девушка смотрит на него как на ничтожество! Это был удар ниже пояса.
– Оставьте его в покое, – повторила Лили. – Что он вам сделал?
– Ну… – глаза моего лучшего друга выдавали напряжённую работу мысли.
Как объяснить упрямой девчонке, что речь идёт о давней, неизбывной и обоюдной неприязни, которая возникла с первых дней их знакомства и не поддавалась логическому объяснению?! Не говоря уж о том, что вражда эта подпитывалась давней семейной историей. Мда, тут, скорее всего, поработали прошлые воплощения. Карма, блин!
– Это сложный философский вопрос, Эванс, – прервал мои размышления голос Джеймса. – Полагаю, всё дело в факте его существования, если ты понимаешь, о чём я…
Тут уж ничего не попишешь! Наблюдающая за нами толпа громко рассмеялась, и я, не удержавшись, рассмеялся вместе с ними. Да! Ни убавить ни прибавить! В чём-то он прав. Обернувшись в сторону Лунатика, я заметил, что тот всё ещё погружён в дебри науки. Или просто притворяется? Я подумал, что если бы на улице стояла зима, то не удержался бы и залепил в него снежком – авось очнулся бы! Спящий красавец!
Взгляд Лили говорил, что уж она не видит ничего смешного. В её голосе появился лёд:
– Ты, видимо, считаешь себя остроумным, Поттер. Но ты просто хвастливый задира. Перестань его доставать, ясно?!
Рогалис не сплоховал:
– Да, конечно, оставлю. Я сделаю всё, что ты захочешь, Эванс, если ты пойдёшь со мной на свидание.
Я был в восторге. Ай да Поттер, ай да сукин сын! Джеймс, если эта леди тебя продинамит…
– Да, давай встретимся на выходных в Хогсмид, и я больше никогда в жизни не направлю на Снивелли свою волшебную палочку.
Ну же, ну!.. Я чувствовал, как по моей спине пробежал сладкий холодок нетерпения. О да, такое часто бывает в критических ситуациях: тебе кажется – ещё чуть-чуть, и ты достигнешь желаемой цели, ты словно идёшь по лезвию ножа. Наверное, именно это испытывает Ловец в погоне за снитчем. Во всяком случае, так должно быть – сам я всегда был Отбивающим.
– Знаешь, Поттер… я вынуждена тебе отказать, – медленно проговорила Лили. – Скажу больше: я бы отказалась, даже если бы мне пришлось выбирать между тобой и гигантским кальмаром.
– Обломилось тебе, Рогалис! – попытался я подколоть друга.
И тут краем глаза я увидел, как наложенные Джеймсом чары начали слабеть, и Снейп медленно, но верно подползал к своей палочке, продолжая отплёвываться от мыльной пены.
– Сзади! – предостерегающе заорал я.
Поздно: слизеринский ублюдок уже направлял свою палочку на моего друга. Я посмотрел в сторону нашего старосты. Чтоб тебя, Рэм! Вечно ты уходишь в себя, когда нужен.
А, дьявол! Чёртов мерзавец воспользовался невербальным заклятием – мы их ещё не проходили, а Снейп всегда выпендривался, что умеет применять их. Оказалось, он не солгал: последовала вспышка яркого света, и на щеке Джейми появилась глубокая рана. Кровь хлынула на мантию.
Однако мой друг среагировал лучше некуда: после ещё одной вспышки Снейп повис в воздухе вверх тормашками. Выглядел он не очень-то презентабельно: мантия свалилась на голову, обнажив худые, бледные ноги и серые трусы не первой свежести. Я поморщился: он хоть когда-нибудь их стирает? Мы захохотали, зрители тоже не могли удержаться от смеха, Хвост попискивал от удовольствия.
Казалось, ещё секунда, и на лице Эванс появится улыбка. Но не тут-то было! Внезапно посерьёзнев, она попросила:
– Отпусти его!
– Как хочешь, – отозвался Джим, взмахнув палочкой.
Снейп грудой тряпья шлёпнулся на землю. Выпутавшись из мантии, он уже стоял с палочкой наготове.
«Э-э, нет, ублюдок», – подумал я, моментально среагировав:
– Петрификус Тоталус!
Слизеринец шлёпнулся оземь, изобразив бревно.
– Немедленно прекратите! Оставьте его в покое! – громко крикнула Лили, выхватив палочку. Мы с Джеймсом настороженно уставились на неё. В карих глазах друга детства читалось: «Ну, и кто первым получит от неё люлей?!»
– Я не буду драться с тобой, Эванс, – голос Поттера стал неожиданно серьёзным. – Не заставляй меня делать это.
– Тогда немедленно расколдуй его!
Он тяжело вздохнул и повернулся к нашему оппоненту:
– Фините Инкантатем.
Снейп поднялся на ноги, шатаясь, как пьяный.
– Ну вот, Снивеллус, – ухмыльнулся Джим, – тебе повезло, что Эванс оказалась рядом. Она ведь у нас такая милосердная! Правда, я считаю, что её доброта – метание бисера перед свиньями. Запомни это, Снивеллус.
Снейп ощерился:
– Я не нуждаюсь в помощи паршивой грязнокровки!
Лили прищурилась:
– Отлично, – спокойно отозвалась она. – Учту. Приму к сведению и больше не буду вмешиваться со своей ненужной добротой, – её глаза метали молнии. – Кстати… м-м-м… Снивеллус… прими от меня маленький совет: трусы постирай!
И тут Рогалиса понесло. Я бы даже сказал, что у него конкретно сорвало крышу! Разъярённый гриффиндорский Ромео направил на виновника своего раздражения палочку. Казалось, ещё секунда, и с этих губ слетит Непростительное. Его глаза вспыхнули:
– Немедленно извинись перед Эванс! – заорал он.
– Мне не нужны его извинения, Поттер! – крикнула девушка. О да, в это момент Лили Эванс была ещё красивее! – Ты ничем не лучше его!
– Что? – взвизгнул Рогалис. – Да я… я никогда в жизни не называл тебя… сама-знаешь-кем!
– О да, Поттер! – не унималась Лили. – Ходить лохматым, будто с метлы свалился, выпендриваться с этим дурацким снитчем; шляться по коридорам, посылая заклинания в любого, кто тебе не понравится, только потому, что ты от природы… Никак не возьму в толк, как твоя метла всё ещё поднимает в воздух твою чугунную башку! Ненавижу тебя, Поттер! Меня от тебя тошнит! – Развернувшись на каблуках, она быстро зашагала прочь.
– Эванс! – крикнул Джеймс ей вслед. – Постой, Эванс! Не уходи!
Увы, его отчаянные возгласы остались без ответа.
– Ну, и какая муха её укусила? – удивлённо спросил мой расстроенный друг. – Не то, чтобы мне хотелось это знать…
Что я ещё мог сказать?! Прямо у меня на глазах лучший друг получает моральный пинок под зад.
– Читая между строк, она считает тебя пустозвоном, дружище, – только и мог сказать я. – Извини, конечно…
– Ну, ладно, – выдохнул он. – Ну, Снивеллус…
Кажется, Джим решил отыграться на своём извечном противнике. Что я мог сделать?! Присоединиться!
Снова вспышка света, и снова ненавистный слизеринец повисает в воздухе вниз головой.
– Кто хочет посмотреть, как я сниму трусы со Снивелли?!
Кажется, ты зарвался, дружище. Ну, ничего – он первый начал.
***
Всё-таки Джим это сделал. А потом оходил его ремнём по голой заднице. Да, я его держал. А что мне ещё оставалось?
Может, я был неправ. Скорее всего, так оно и было. Но что понимают мальчишки, которым всего шестнадцать?! Да, он это сделал. Раза три или четыре. Но этого было достаточно.
– Поттер! Блэк! Прекратите это немедленно! Ступефай! – Мы оба отлетели в сторону и повалились на траву. К нам спешила профессор Макгонагалл. За ней следовала всё ещё разъярённая Лили.
– Жаловаться декану – нехорошо, Эванс, – простонал Джеймс, вставая.
– Это был единственный способ утихомирить тебя, Поттер, – Лили была похожа на шипящую кошку.
Профессор Макгонагалл была не более милосердна:
– Поттер и Снейп, с вас по десять баллов за драку!
Мой друг повернулся к доносчице.
– Что, Эванс, довольна?
– Ещё нет, – процедила она сквозь зубы. Последовала звонкая пощёчина. – А теперь довольна!
Джеймс поморщился:
– Магловский метод.
– Зато самый действенный!
– Профессор Макгонагалл… – начал было я.
– С вас, мистер Блэк – тоже десять баллов!
– За что?! – возмутился я.
– За подстрекательство, – поджала губы наша декан.
– Профессор… – начала было Лили.
– С вас, Эванс, я снимаю пять баллов.
– За что, мэм? – девушка опустила глаза.
– За пощёчину мистеру Поттеру, – холодно отозвалась она.
– Профессор… – совершенно убитый Рэм поспешил к нам на помощь, держа в руках злополучный учебник. – Я хотел остановить их.
– С вас, мистер Люпин, я снимаю двадцать баллов…
– Но, профессор… – пробормотал Люпин.
– … за то, что вы, как староста Гриффиндора, не удержали товарищей от драки… – железный гриффиндорский декан была неумолима.
– Профессор, клянусь Мерлином, я…
– … и не сообщили об этом мне.
– Профессор… – пропищал Червехвост.
– С вас, мистер Петтигрю, я снимаю десять баллов за то же нарушение. Надеюсь, вас всем ясно? – строго спросила она. – Пойдёмте, мистер Снейп, я провожу вас в лазарет.
***
Надо ли говорить, что после вышеозначенного случая нам всем – впятером вместе с Эванс – назначили взыскание: мы должны были вымыть класс Трансфигурации, не прибегая к помощи магии.
Гордячка Эванс сразу же отделилась от коллектива и отправилась мыть окна, Питер драил полы, Римус взял на себя доску, а на нашу с Джеймсом долю выпали парты.
Он долго поглядывал в сторону Эванс, пока я не одёрнул его:
– Забей, дружище, эта принцесса не для тебя.
– Да ладно, махнул рукой Рогалис. – Я не больно-то забиваю этим голову. – Сказав это, он принялся за работу, насвистывая какой-то мотивчик.
Через некоторое время Джим начал тихонько напевать:
– I make it half past six, you come at seven,
Always trying to keep me, hanging round;
You – little spoilit things, girl, you keep me waiting,
Never compemplating my point of wiew.
This comes as no surprise,
I am fool, for I believed your lies,
But now I’ve seen thought your disguise.
Who needs? Well, I don’t need.
Who needs you?(5)
______________________________
(5)«Я прихожу в полседьмого, ты появляешься в семь,
Ты всегда старалась держать меня при себе;
Ты – маленькая дрянь, ты заставила меня ждать,
Тебе никогда не интересует моё мнение,
Всё это для меня не сюрприз,
А я дурак, что верил твоей лжи,
Но теперь я знаю, что ты из себя представляешь.
Кому-то нужна? Мне – нет.
Кому ты нужна?»
(Джон Дикон. «Кому ты нужна?»)
Он вошёл во вкус, заливаясь соловьём и притопывая в такт. Я просто обалдел: Джеймс пел всё громче и громче, словно пытаясь достать этим Лили, благо, акустика в классе была великолепная:
– Oh, I believed you,
Went on my knees to you;
How I trusted you,
But you turned me down(6).
___________________________
(6)«А я верил тебе,
Ползал перед тобой на коленях;
Я так тебе доверял,
А ты отшвырнула меня.»
(см. выше)
К его голосу добавилось звучное меццо-сопрано:
– But it’s dog eat dog in this rat rase,
And it leaves you bleeding lying on your face.
Reaching out, reaching out for a helping hand.
Where is that helping hand?(7)
________________________
(7) Но каждый готов сожрать другого в этих крысиных бегах,
И вот ты, истекая кровью, лежишь лицом вниз,
И тянешься, тянешься к руке помощи.
Где же та рука, что поможет тебе?
(см. выше)
– Ого! Да ты слушаешь «Queen», Поттер! – удивилась Лили.
– Ха! Я от них тащусь! – просиял он. – Как там дальше… – он пощёлкал пальцами. – А, вот как:
– How I was pushed around:
"Don’t led it set you down".
You walked all over me;
"But don’t you ever give in"(8).
_____________________________
(8)Как же меня пинали:
«Не позволяй унижать себя».
Ты меня в грязь втоптала,
«Но ты не сдавайся».
(см. выше)
И снова к низковатому юношескому голосу присоединился женский:
– Taking one step forward,
Sleeping two steps back,
There’s an empty feeling, that you can’t forget,
Reaching out, reaching out for a helping hand.(9)
__________________________
(9)Делая один шаг вперёд, два – назад,
Ощущаешь пустоту, которую не забыть,
Когда ждёшь, что тебе протянут руку помощи.
(см.выше)
– Чего ты добиваешься, Поттер? – нахмурилась она.
– В смысле? – удивился Рогалис.
– Всем этим.
– А ничего, – ухмыльнулся он. – И вообще, Эванс – ты у нас такая умная… И чего ты в Равенкло не угодила? – хихикнул тот, кого девчонки считали Лучшим Парнем Хогвартса, продолжая петь:
– When I met you, you there always charming,
Couldn’t sleep at night, till you were mine;
You were oh so so sophisticated,
Never interested in what I say.
I had to swallow my pride,
So naive, you took me for a ride,
But now I’m the one to decide
Who needs? Well, I don’t need.
Who needs you? (10)
____________________________
(10)Когда познакомился с тобой, ты была очаровательна,
Я не мог заснуть ночью, пока ты не становилась моей.
Ты была такой, о. такой изысканной,
Тебя никогда не интересовало то, о чём я говорил.
Я вынужден был забыть о гордости.
Как я был наивен, ты издевалась надо мной,
Но теперь я сам должен принять решение.
Ты кому-то нужна? Мне – нет.
Кому ты нужна?!
(см. выше)
Повернувшись в нашу сторону, Лили фыркнула:
– Если ты считаешь, что можешь пронять меня этим, то ты сильно ошибаешься. Я не такая дурочка, как ты думаешь, Поттер. И вообще, я уже закончила со своей частью работы, – сказав это, она вышла, хлопнув дверью.
Через мгновение девушка вернулась:
– Эй, Поттер!
– Что? – удивился Джеймс.
– Хорошо поёшь. И вкус у тебя отменный. Только не думай, что я соглашусь иметь с тобой дело, – дверь вновь захлопнулась, и по коридору раздался лёгкий стук её каблучков.
– Ничего не понимаю! – наш друг сел на свежевымытую парту и уставился в потолок, словно желая найти там ответ.
– А что тут понимать? – удивился я. – Похоже, у вас много общего.
– Только вряд ли она захочет это признать, – тихо произнёс Джеймс, продолжая смотреть вверх.
– Ого! – присвистнул я. – Малыш Джейми пропал. Ребята, мы его теряем!
– Не говори ерунду, Мягколап. Девчонок на свете много.
– И кого ты хочешь обмануть, дружище? – не унимался я.
– Надеюсь, что себя, – пробормотал мой друг, внезапно уставившись в пол. – Хотя и понимаю, что это – та ещё глупость. Мне просто не нужны ВСЕ, мне нужна Эванс. И посмейте только сказать, что я бегаю за ней из-за её недоступности.
– Ага! Наконец-то ты признался! – подколол его наш староста. – Я говорил тебе об этом ещё два года назад.
– Рэми, ты что, заделался свахой?! – удивлённо присвистнул я. – С каких пор?
Люпин пожал плечами:
– Не знаю. Но Эванс на самом деле не такая уж противная. Я бы даже сказал, что в ней сочетаются качества, присущие Основателям: острый и пытливый ум, как у Равенкло; доброта и трудолюбие, которым позавидовала бы сама Хаффлпафф; ловкость и изворотливость Слизерина… И у неё поистине гриффиндорское сердце.
– Ты что, влюбился, Лунатик?! – попытался подколоть его Джим. – Ну так возьми её себе!
– Ты не так меня понял, Рогалис, – смутился наш оборотень. – Лили Эванс – мой хороший друг, и я бы не хотел, чтобы два моих лучших друга постоянно ссорились. Кроме того, даже ты признаёшь, что вы подходите друг другу. Я бы сказал – вы два сапога пара.
– Не знал, что ты так хорошо знаком с ней, Луни, – хихикнул наш друг.
– Ну-у-у… если ты, приятель, не замечаешь очевидного, то должен же кто-то открыть тебе глаза.
– Будто бы это что-то изменит, – пробурчал Джеймс, уставившись в одну точку и болтая ногами. – Она никогда не воспримет меня всерьёз.
– Что я слышу, Рогалис?! – потрясённо вскричал я. – Пораженческие настроения? У тебя? Не верю!
– Ну а что я могу сделать, – выдохнул наш Ромео. – Ровным счётом ничего! Она – не снитч, который нужно поймать. Я бы даже сказал: выиграть квиддичный матч – это просто. Сдать СОВ – просто. А она…
– Погоди, погоди, – не унимался я. – Тебе рано раскисать, дружище: к твоим услугам лучшие свахи Хогвартса – Лунатик и Мягколап Инкорпорейтед! Верно, Луни?
Тот улыбнулся.
– Ну и что, по-вашему, я должен делать? – в голосе нашего друга появился намёк на надежду.
– Быть собой, дружище.
– Правильно! – поддержал меня Рэм. – Лили выпендрёжников не любит. Для неё не важно, сколько времени тебе нужно, чтобы поймать снитч. Хотя я не раз видел её на матчах. Ладно, скажем так: для неё это не самое главное. Порази её своим интеллектом, широтой души и самоотверженностью. Блесни своим чувством юмора! Чёрт возьми! Зачем я тебе всё это говорю, ты и сам знаешь.
Джеймс задумался и через некоторое время сказал:
– Пожалуй, вы правы. Я подумаю над этим. Но точно не сегодня.
