Сожженный дотла (Burnt Down to the Soul)

Глава 1

Название: Сожженный дотла (Burnt Down to the Soul)
Автор: Elsa2
Ссылка на оригинал: http://www.fanfiction.net/s/2524080/1/
Перевод: Julia W
Бета: пока нет (хотелось успеть до 7 книги), но если найдутся желающие, пишите.
Категория: ангст, приключения, экшн.
Рейтинг: PG-13.
Аннотация: сбежав из плена Волдеморта, Гарри преследует Снейпа. В своем стремлении отомстить он готов идти до конца. Но события разворачиваются весьма неожиданным образом, когда Гарри раскрывает последнюю тайну Дамблдора.
Пейринг: ГП, СС (не слеш).
Предупреждение: события после 6 книги.
Диклеймер: персонажи принадлежат Роулинг.
Разрешение на перевод: получено.
Отношение к критике: ничего не имею против.

Глава 1.

Когда вечер только начинался, Гарри находился в окружении друзей и членов Ордена. Теперь же, когда сквозь слой облаков, сгустившихся над головой, время от времени просачивалось мерцание одинокой звезды, и давно уже развеялось последнее дневное тепло, он был один.
Или почти один.
Единственным его спутником была тень, скользящая впереди между скал и валунов на этом грубом подобии пляжа. Тень эта быстро исчезала, переходя в другие тени по мере того, как растворялись в воздухе вдогонку закату последние лучи солнца, обагрявшие небосвод. Именно эту тень он преследовал.
Казалось, таков был лейтмотив всей его жизни: сначала получать, потом терять. Что ж, во всяком случае, никому из тех, кого он любит, на этот раз не причинят боли.
Гарри заметил, как тень нырнула в темный провал у основания утеса. По крайней мере, подумал он, ему не придется беспокоиться о том, что Гермиона резким, полным ужаса голосом скажет: «Круцио? Ты использовал Круциатус? Меня не волнует, что это был Снейп, Гарри, ты использовал Круциатус на человеке!»
Нет, об этом ему не придется беспокоиться. Потому что Гермионе вовсе незачем об этом знать.
Он вздрогнул, услышав над головой сухой раскат грома. Нос болел от низкого давления, и, судя по тому, как низко нависали облака над утесом и серым морем, еще немного - и польет дождь. Краем глаза Гарри заметил вспышку света. Он успел досчитать до двенадцати, пока не услышал удар грома. Когда он преследовал темную фигуру по склону утеса, было пятнадцать. Так-так. Шторм приближался.
Поскользнувшись на одном из камней, мокром после отлива, Гарри присел, стараясь сохранить равновесие и перевести дух. Несколько драгоценных секунд он ждал, пока Снейп не войдет в пещеру, затем спринтерским бегом покрыл оставшееся до нее расстояние, надеясь при этом, что бушующий на побережье ветер скроет хруст гальки под ногами. На полпути к пещере кто-то поспешно бросился прочь от камня, мимо которого он пробегал, и Гарри с трудом удержался, чтобы не подпрыгнуть и не разоблачить себя перед любым поджидающим Пожирателем Смерти.
Краб.
Его пестрый абрикосово-серый панцирь был в руку шириной. Агрессивно вытянув клешни в сторону Гарри, краб бочком пополз под другой камень.
Несмотря на выдвинутые челюсти, он казался испуганным не меньше Гарри, который, правда, ни за что не сознался бы в своих страхах.
Впрочем, краб не был угрозой. Гарри последовал дальше.
Он решил подобраться к пещере в обход, чтобы не попасть на глаза Снейпу, которого поглотила тень. Ветер завывал и кружил, ероша его и без того спутанные волосы. Через дырку, оставленную Нагини в его плаще, ветер больно жалил Гарри в плечо, пока он крался вдоль края утеса. Однако благодаря практике Гарри с легкостью игнорировал боль.
Осторожно, зная, что Снейп без колебаний выпустит Смертельное проклятье, Гарри всмотрелся во тьму. Света от вспышки молнии оказалось достаточно, чтобы понять: пещера больше напоминала туннель. Этим она была похожа на ту пещеру, куда Гарри ходил с Дамблдором, и которая уходила глубоко под землю. Поэтому не приходилось рассчитывать, что туннель короткий, и удастся быстро разыскать Снейпа (та пещера, где они нашли подмененный Регулусом медальон, была чуть дальше по берегу… внутри, возможно, еще сохранились их следы, хотя со времени похорон Альбуса прошло долгих восемь месяцев… господи, мысль об этом и сейчас причиняет боль, боль такую сильную, словно он выпил кислоту). Жаль, что плащ-невидимка только что сгинул в огне, при взрыве в огромной пещере, где проходила встреча Волдеморта с его Пожирателями Смерти, но Гарри не мог позволить себе терять время на сожаления. Не теперь, когда сильная ненависть гнала его, заставляя сфокусироваться на ближайшем будущем. Это будущее заключалось в том, чтобы при некоторой удаче сдавить руками шею Снейпа и задушить предателя.
Гарри вынужден был приостановиться, чтобы передохнуть. Ненависть была как огонь, более жаркий, чем тот, что пожрал Нагини, но одновременно она была как лед, и иногда, когда ее становилось слишком много, в желудке возникало ощущение, что он проглотил собственную блевотину.
Если он позволит ненависти возобладать над собственным здравым смыслом, то погибнет. Снейп об этом позаботится. Гарри делал глубокие вдохи, пока легкие не заболели от холодного воздуха. Он хотел остановиться и подумать, прежде чем действовать. Какая ирония: Снейп вечно издевался над ним из-за того, что он действовал, не думая. Гарри напомнил себе поблагодарить его за эти уроки перед тем, как убить грязного предателя.
Присев под прикрытием валуна и осторожно подобрав полу мантии, чтобы не намочить ее в оставшейся после отлива воде, Гарри рассмотрел варианты. Может быть, у пещеры есть еще один выход, и Снейп сбежал через него, сумев добраться до места, откуда можно аппарировать. Гарри искренне надеялся, что нет, но он также не собирался врываться внутрь, лишь бы это проверить. Впрочем, скорее всего Снейп поджидает Гарри в пещере, спрятавшись в какой-нибудь темной нише, как паук в ожидании жертвы.
Ну что ж, Гарри в любом случае ждал засаду. В этом году он узнал много боевых приемов – в основном грязных. Он учился у авроров, а не у МакГрегора, этого самонадеянного жалкого подобия профессора ЗОТИ, который попал под действие проклятья Риддла всего через три с половиной месяца, пытаясь призвать Смерть, чтобы справиться с Пожирателями Смерти. Сам он превратился в грязную кучку пепла.
Класс ЗОТИ до сих пор был недоступен (Флитвик пытался объяснить невозможность существования подобной магии, но на полпути сдался, покачав головой). Время от времени домовые эльфы находили кусочки МакГрегора на потолке комнаты этажом ниже. Обычно, когда кто-то жаловался, что снова завоняло.
Гарри глубоко вздохнул, надеясь, что это холодное, цвета черного металла море не будет последним, что он увидит в жизни. Он покрепче ухватился за палочку и на секунду прикрыл глаза - удостовериться, что его личные охранные чары, которые он вновь выстроил после фиаско в пещере Волдеморта, все еще сильны.
Они отозвались кристальным совершенством.
Гарри пришлось идти по колено в воде, чтобы добраться до устья пещеры. Внутри было еще холоднее, чем снаружи, но, по крайней мере, здесь не было ветра, жалящего сквозь прорехи в плаще. Умереть можно не только от магии: холодный ветер в сочетании с мокрой мантией – и можно погибнуть от переохлаждения.
Гарри решился на быстрое высушивающее заклинание. Как мило со стороны Снейпа было научить его невербальной магии – стоит поблагодарить его и за это. Гарри оскалился.
Глаза быстро приспособились к темноте – благодаря заклинанию, которое нашел Невилл, занимаясь исследованиями для Ордена. Гермиона сумела обойти его негативный эффект (оно имело обыкновение разлагать роговицу), наложив заклинание на очки Гарри.
Глядя сквозь них, он видел пещеру, окрашенную мягкими нежно-голубыми тонами, которые в углах переходили в индиго - чем острее углы, тем более фиолетовыми они казались.
Если бы органический материал (включая льняное белье, которое предпочитали волшебники, особенно сторонники традиций) соприкоснулся с такой магией, он засветился бы желтым.
Однако ни один Пожиратель Смерти, желтый, как подсолнух, не возник в поле зрения, хотя пульсирующие вспышки оранжевого на стенах и изгибах пещеры в тех местах, где их касалась вода, заставили сердце Гарри забиться быстрее. Но это были всего лишь водоросли и удлиненные оранжевые вкрапления моллюсков. Казалось немного удивительным, что они такие яркие, но это можно было объяснить близостью к пещере, где…
Гарри отказывался думать об этом. Из-за этого ненависть лишь еще больше затуманивала разум.
Снаружи завывал ветер. Но по какой-то причине в пещеру он не залетал. Внутри было тихо, как в могиле. Он шагнул вперед и застыл - под ногой что-то лопнуло с громким треском.
Когда он не умер и не упал на землю, корчась в агонии, он осмелился вдохнуть и посмотрел вниз.
Водоросли. Ожерелье Нептуна. Используются в зельях, которым жабросли противопоказаны.
О, черт.
Пол был покрыт ими - маленькие оболочки, наполненные водой и воздухом, готовые с хрустом лопнуть, стоило на них наступить.
Гарри еще раз, более глубоко, вдохнул и начал медленно, с трудом, пробираться по полу, стараясь не упасть и не попасть под проклятье. По крайней мере, слабость исходящего от водорослей света давала Гарри некоторую уверенность, что они не были заговорены, чтобы наброситься на него. Он заметил: если продвигаться медленно, тщательно выбирая место, куда ступить, то удастся не повредить других кожистых пузырьков.
Гарри добрался до маленького пляжа из крупнозернистого песка. Это был самый лучший пляж, который он здесь видел – какая ирония, что он находился в пещере, доступной лишь во время отлива. Над пляжем, бледный песок которого сверкал, как шлифованный аметист, виднелась темная расселина - он уловил исходивший оттуда проблеск света. Словно по сигналу, свет осветил небо за спиной.
Гарри выругал себя за глупость – надо же было вот так выставить себя напоказ – и бросился на песок пляжа.
Хмури снял бы с него шкуру за такой идиотизм («не вздумай показывать противнику, где ты, если, конечно, не хочешь, чтобы он знал»).
А Гарри не хотел, чтобы Снейп знал. Пока нет. Может быть, позже он использует себя как приманку, но вряд ли до этого дойдет. При дуэли один на один со Снейпом его шансы слишком невелики. Важно было не сражаться по-гриффиндорски честно. Важно было добиться цели.
Догнать Снейпа.
Схватить Снейпа.
Убить Снейпа.
Прежде, чем из него удастся вытянуть какую-либо информацию. А потом в оправдание убийства сказать Ордену, что пришлось выбирать: или он, или я. Гарри подозревал, что Снейп может лгать под веритасерумом – ведь он убедил Альбуса в своей верности, верно? – так зачем подпускать ядовитую змею так близко, чтобы она смогла выпустить свой яд? Гарри предполагал, что Орден покончит со Снейпом во время допроса или казнит его сразу после него, но он достаточно знал фанатичную мстительность этого человека, чтобы верить, будто Снейп не разбавит свою информацию немалым количеством лжи, которая погубит их всех.
Лучше убить его сейчас.
Гарри не делал вид, что не почувствует удовлетворения. Конечно, Гермионе, Рону и Джинни он скажет совсем другое, но себе он лгать не хотел.
Он лежал на холодном песке, выжидая, потом понял, что над головой не просвистело ни единого проклятья. И его череп не расколот пополам.
Ему повезло.
Везению нельзя доверять. Гарри ударил себя по бедру, дабы напомнить, что в следующий раз, когда он напортачит, будет больно. Точнее, не больно – просто все очень быстро закончится вспышкой зеленого света.

***


Волдеморт приказал Пожирателям Смерти оставить Гарри в покое. Снейп вынужден был повиноваться. Потом Волдеморт подошел к проржавевшей клетке, чтобы полюбоваться на Гарри, холодно улыбнулся, протянул руку сквозь прутья и… – дальнейшее Гарри помнил смутно. Была боль. А когда он пришел в сознание, Волдеморт по-прежнему стоял рядом и улыбался, а что-то щекотало щеку Гарри. Он поднял руку, почесался и увидел, что пальцы стали красными. Когда он дотронулся до шрама, то вздрогнул от глухой боли.
Держа горсть чего-то блестящего, сверкающего до рези в глазах, Волдеморт сказал:
- Я не совсем правильно сделал его… Но ведь меня прервали, верно? – его губы изогнулись в попытке улыбнуться. – Впрочем, это неважно – благодаря твоей смерти я смогу переделать его в другой хоркрукс, получше. Он будет достойной заменой медальону. Что касается дневника – я заменил его три месяца назад с помощью твоего юного друга-грязнокровки… Криви, кажется? А взамен потерянного кольца я постараюсь поймать одного из твоих приятелей. Думаю, это будет справедливо, учитывая, что именно один из твоих друзей его разрушил.
И, хихикая, он удалился прочь с переливающимся шрамом Гарри в руках.
Рукавом мантии Гарри вытер лицо. Удивительно, но боли не было. И он чувствовал себя свободным – голова кружилась, но все казалось четким. Волдеморт, в буквальном смысле, снял груз с его души. Известие о смерти Колина вызвало боль. Все думали, что родители в целях безопасности увезли его с братом в Америку…
Бедный Колин.
Гарри начал привыкать к тому, что люди умирают. В среднем, это происходило один раз в каждые четыре дня. Однажды дождливым днем он сел и посчитал. Но то, что смерть Колина использовали для создания нового хоркрукса, ранило глубоко - и не только потому, что Гарри теперь придется найти и уничтожить еще один хоркрукс.
Лишь чудом можно было объяснить то, что Волдеморт не нашел у Гарри чашу и брошь… Гарри считал, что идея воспользоваться способом для уничтожения хоркруксов, как приманкой, чтобы выманить Гарри, принадлежала Волдеморту. Видимо, он ошибся. Волдеморт казался более худым и сумасшедшим, чем в последний раз, когда Гарри с ним сталкивался, но он по-прежнему оставался сильным волшебником. Однако исходившей от него мощи было недостаточно, чтобы пробить гнев Гарри и проникнуть в тайны его разума – например, в тайну того, где спрятаны чаша Хельги Хаффлпафф и брошь Гриффиндора. Волдеморт мог бы вытащить их из его кармана, но по какой-то причине темный волшебник даже не подумал об этом. Гарри не знал, играет ли Волдеморт в какую-то игру или просто планирует что-то на будущее. Ни один из вариантов ему не нравился: Волдеморт все более лишался человеческих черт с каждым разом, как он делил остаток своей души.
Вряд ли ее теперь хватит даже на закуску дементору.
Но что бы ни планировал Волдеморт, на время он оставил Гарри в покое. Может быть, этого времени будет достаточно, чтобы придумать план, дождаться спасения или…
Крохотная надежда разбилась вдребезги, когда вокруг его клетки кольцом свернулась Нагини.
Поскольку Волдеморт забрал шрам, Гарри решил, что теперь его рассматривают как законную добычу.

***

Гарри покачал головой при этом воспоминании – шелест змеиной кожи немного напоминал его шаги, когда он по песку пробирался вглубь пещеры – но заставил себя сосредоточиться на том, что происходило здесь и сейчас.
Тем более, что заклинание, наложенное на очки, было достаточно сильным, чтобы различить в песке отпечатки ног.
Гарри зловеще улыбнулся про себя.
Это был медленный путь – пробираться сквозь тьму. Туннель извивался спиралью, и иногда у Гарри было ощущение, что он карабкается по потолку, словно муха. Он с трудом протиснулся сквозь еще одну расселину и обнаружил клочок одежды. Ткань светилась желтым. Однако Гарри не сомневался, что ее истинный цвет - черный.
Он не решился положить тряпку в карман. Кто знает, с какой целью владелец оставил ее здесь?
Казалось, прошла вечность, пока Гарри добрался до выхода. Капли на замерзшем лице дали понять, где он находится еще до того, как он услышал завывание ветра.
Очень осторожно, зная, что это место отлично подходит для засады, Гарри высунул голову и осмотрелся.
Ничего.
Только несколько камней и морская трава, примятая ветром. Ветер был так силен, что ворвался в горло, стоило Гарри открыть рот, и он закашлялся.
Ничего.
Проклятье. Снейп, наверное, сбежал. Антиаппарационная защита, которую Волдеморт установил вокруг этой территории, заканчивалась где-то поблизости – Гарри это чувствовал.
В ярости Гарри вскарабкался наверх и выбрался из дыры, отряхиваясь и осматриваясь вокруг. Ничего. Даже очки, зачарованные видеть в темноте, не помогли рассмотреть ничего необычного. Только бледно-оранжевую траву и голубые скалы.
Он повернулся как раз вовремя, чтобы заметить столб желтого огня, показавшийся из-за скалы.
Гарри действовал слишком медленно, чтобы блокировать проклятье. Оно пробило его личную защиту, словно бумагу, и взорвалось перед глазами мириадами красных звезд.

***

Когда Гарри очнулся, то с удивлением обнаружил, что прикован к огромному валуну. Поразмыслив, он нашел еще более удивительным то, что до сих пор жив и способен очнуться.
Запутавшись, Гарри моргнул от слабого света, который исходил от маленького магического шарика, защищенного от ветра самой высокой скалой. Сцена не выглядела многообещающей: площадка не больше двадцати футов шириной представляла собой грубый треугольник, окруженный камнями. Гарри подозревал, что участок осел в какой-то момент, может быть, обрушив пещеру, когда вода размыла скалу. Он слышал, как море бьется о камни: прилив вернулся и теперь мстил, подхлестываемый ветром. Сейчас Гарри с трудом различал детали, а стены, недавно отливавшие голубым, посерели. Очевидно, действие заклинания на очках прекратилось. Возможно, это из-за того, что разбилась его защита – вместе с затылком. Гарри подавил стон, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Там была куча камней в…
При вспышке молнии куча камней оказалась объектом более зловещим – маленьким дольменом, - а от последовавшего за ней раската грома у Гарри застучали зубы. Однажды – тысячи лет назад, может быть, - дольмен возвышался над головой Гарри и был покрыт землей. В нем был похоронен могущественный волшебник или глава клана. Но дожди и ветры прошедших веков смыли землю, а приливы разбросали кости. Остались лишь три массивных камня. Горизонтальная плита оставалась на заметном уровне, опираясь на два вертикальных камня, которые осели под ее весом, так что перекрытие теперь находилось на уровне чуть ниже пояса… пояса фигуры в черной мантии, которая склонилась над плитой, расставляя на ней предметы, словно это был стол. Или алтарь для жертвоприношений какого-то сложного темномагического ритуала.
Может, стоило сделать вид, что он по-прежнему без сознания, но к тому времени, когда вялый мозг предложил эту возможность, Снейп заметил, что он открыл глаза. Гарри задрожал, когда холодный, пустой взгляд остановился на нем, а затем скользнул мимо. Убедившись, что Гарри все еще приклеен к скале - руки по бокам, ноги согнуты - Снейп, казалось, потерял к нему всякий интерес, увлекшись тем, что находилось перед ним на погребальной плите.
Гарри прищурился. Его очки были покрыты каплями дождя, но ветер, похоже, не залетал в этот маленький закуток на холме, окруженный высокими камнями того же поросшего лишайниками серого дольмена. К тому времени, когда ветер достигал Снейпа, он едва шевелил его прямые волосы. Капюшон мантии Пожирателя Смерти был откинут, а маски нигде не было видно - ах, да, Гарри порвал ее во время суматохи, когда Нагини взбесилась.
Забавно – время, проведенное в качестве хоркрукса, наверное, сделало ее сумасшедшей. Это было единственное объяснение, которое пришло Гарри в голову, способное оправдать ее восприимчивость командам Гарри на парселтонге. Несомненно, она не могла принять его за своего хозяина, перепутать Волдеморта с Гарри. Но именно так и было.

***


Гарри отдал Нагини первую команду, когда она угрожала раздавить его в клетке.
«С-стой!» - прошипел он. Он сделал это случайно, в панике, и когда она повиновалась, то заподозрил ловушку. Волдеморт хочет заставить его думать, что он сможет выбраться живым, дает Гарри надежду, чтобы потом разрушить ее. В какой-то болезненной потребности выяснить, как далеко Волдеморт готов зайти, чтобы Гарри поверил, что у него есть шанс, Гарри зашипел на гигантскую змею. Она зашипела в ответ, убежденная, что он – Враг. Проявив фантазию, Гарри сказал ей, что Враг наложил на нее заклинание, заставив считать Врагом своего хозяина, тогда как настоящий враг – там, в кресле хозяина, обманом заставляет Пожирателей Смерти выполнять его приказы.
Может быть, Нагини учуяла частицу души хозяина в том, с кем она говорила? Гарри обдумал это, стискивая чашу Хельги Хаффлпафф и бронзовую брошь Гриффиндора.
Змея поводила языком в холодном, влажном воздухе. И согласилась, что на вкус он напоминал то, что она носила, подтверждая подозрения Гарри, что Нагини была хоркруксом.
Сначала она вернула ему палочку, которая, конечно, находилась в поле зрения – зло порой так предсказуемо. Затем она - черные турмалиновые глаза все еще странно сверкали – ударом хвоста сломала замок на клетке Гарри, неслышно скользнула прочь на полной скорости и врезалась в толпу.
В этом хаосе Гарри сумел сбежать. Чистая удача, что ему удалось отшвырнуть Снейпа с дороги, порвав его маску. Но Гарри не успел поднять палочку и ударить предателя чем-то более существенным - на них упал кто-то, отброшенный хвостом Нагини, и Снейп потерялся в этой свалке. Жаль, что Снейп не оказался в числе тех, кого убила Нагини, но Гарри охватила свирепая радость, когда он увидел, как Снейп выскользнул в дверь, защищенную магическим экраном.
Волдеморт не заметил, что пленник сбежал: он был слишком занят, кремируя свою змею-хоркрукс.
Гарри воспользовался этим преимуществом и протиснулся в дверь вслед за Снейпом. Оказавшись снаружи, он дал вспышкой сигнал, который не сумел послать раньше, когда Пожиратели Смерти схватили его при выходе из пещеры, где он нашел брошь и чашу. Не то, чтобы он верил, что кто-нибудь придет на помощь, но попытаться стоило. Теперь, сделав все, что было в его силах, Гарри чувствовал, что вправе заняться чем-то немного более… личным.

***

И вот Снейп поймал его при выходе из другой пещеры.
Снейп. Он игнорировал Гарри, словно тот был менее важен, чем предметы перед ним. Гарри похолодел, осознав, что это вполне может оказаться правдой. Там была полусферическая брошь в кельтском стиле, от которой исходил тусклый свет. Чаша Хельги стояла рядом. Снейп полез в карман и вытащил нечто белое и тонкое. Оно напоминало короткую спицу, сделанную из очень старой, пористой слоновой кости, но навершие на конце было ажурным, отделанным медью или золотом.
- И что это? – спросил Гарри, подивившись, насколько нормально звучит его голос. Совершенно не выдавая его истинных намерений, в которые входило использование Непростительных с целью разорвать Снейпа на куски.
Он удивился не меньше, когда Снейп ответил:
- Булавка для волос. Ровены Рейвенкло, если быть точным, - голос Снейпа не был ровным, каким помнил его Гарри – в нем слышался неприятный хрип.
- Слоновая кость?
- Человеческая. Согласно легенде, из ее собственной голени.
Ух. Но мало что теперь могло шокировать Гарри.
- И это хоркрукс?
- А ты как думаешь?
Гарри с минуту размышлял, затем пожал плечами, насколько было возможно, учитывая его положение.
- Вы дерьмово выглядите. На героине сидите или еще что?
Снейп не обратил на него внимания. Но это было правдой: Снейп даже в лучшие времена не выглядел здоровым. А сейчас его грязные волосы так поредели, что лишь несколько прядей обрамляли лицо, от которого остался один череп. Нос выступал из нездоровой кожи и впалых щек, вызывая в воображении образ хищника. Глаза Снейпа омертвели еще больше, чем прежде. Они тонули в темных глазницах, напоминая Гарри, почему он сам перестал смотреться в зеркало: что-то в выражении его глаз говорило, что они принадлежат человеку, который слишком долго жил в отчаянии. Наиболее явно такой взгляд он видел у двух разных людей, которые покончили с собой вскоре после того, как Гарри его заметил.
В тот день, когда Гарри заметил такой взгляд у себя, он прекратил смотреться в зеркало.
У Снейпа был именно такой взгляд, даже хуже.
Ну, он сам выбрал Волдеморта. Гарри считал, что Снейп получил то, что заслужил. Если нет, то Гарри с радостью поможет это исправить.
- Вам идет, - продолжал Гарри дружеским тоном. – В какой-то мере, ну, не знаю, выражает вашу внутреннюю суть. Значит… начали коллекционировать древности, так?
В первый раз Снейп посмотрел ему в глаза. Гарри вздрогнул, с удивлением обнаружив, что Снейп все еще может наводить на него ужас.
- Последний для тебя, - Снейп заскрежетал зубами, затем закашлялся, худые плечи задрожали под мантией, которая была слишком велика для его тощего телосложения. Он наклонился и ухватился за край каменной плиты, отхаркавшись в темноту. Гарри скривился от отвращения, игнорируя последний комментарий. Он привык к угрозам.
- Не слишком они заботятся о здоровье, эти Пожиратели Смерти, да?
От безрадостной ухмылки пергаментная кожа Снейпа так сильно обтянула скулы, что остротой они могли посоревноваться с молнией.
- Нет. Последний урок для тебя, Поттер – не накладывать Непростительных, если не готов к ним. – Удар грома был таким громким, что камень, к которому Гарри был прикреплен, содрогнулся.
- Убил-таки старика, да? – поглумился Гарри, щеки его горели. Что, Снейп хотел, чтобы Гарри думал, будто он убил Альбуса против своей воли? Гарри там был. Он знает правду. И он не идиот.
Но Снейп отвернулся, уставившись на три объекта, расположенные в линию на каменной плите. Потом он вздохнул и поднял руку.
Молния расколола мир надвое.




Глава 2

Глава 2

Ветер давно унес запах озона и сгоревшей плоти, а перед глазами Гарри еще плясали цветные пятна. Воздух сотрясался от последствий грома – о, нет, это Гарри трясло. Он постепенно осознавал, что пытается лопатками закопаться в камень. Внутри пульсировал страх - настоящая животная паника. С такой силой он ощущал нечто подобное лишь тогда, когда Волдеморт пытал его Круциатусом после турнира за Кубок Огня. Все внутри понуждало Гарри бежать, и он, наверное, дал бы деру, если бы не был пришпилен к камню.
Потом он услышал слабый болезненный стон.
Гарри надеялся, что стонет не он.
Постепенно мелькавшие перед глазами отрывистые черно-белые образы – последствия молнии – посерели, и Гарри понял, что расплывчатая серая штуковина, на которую он смотрит, - это дольмен.
Кусок скалы оторвался и упал, воткнувшись в землю острым, как нож, краем. Гарри сглотнул, радуясь, что ни камень, ни молния в него не попали.
Еще один приглушенный стон привлек его внимание к фигуре, с трудом поднимавшейся на ноги. Снейп с минуту отдыхал, прислонившись к плите перекрытия.
- Намеков не понимаете, да? – ухмыльнулся Гарри. Снейп обгорел с одной стороны, а рукав левой руки превратился в лохмотья. То, во что превратилась плоть под этими лохмотьями, можно было назвать высшей справедливостью.
Снейп не обратил на внимания на молодого человека и снова поднял левую руку. Лишь теперь Гарри заметил, что волшебник направляет палочку на серебряную чашу, и понял, что перед ударом молнии Снейп целился в бронзовую брошь.
Броши больше не было.
Гарри сначала решил, что взрыв отбросил ее в какую-нибудь расщелину, но тут увидел, что на камне, где она находилась, осталась полоса металла. Он похолодел, осознав…
- Снейп…
Затем молния ударила снова. На этот раз Гарри был готов и вовремя закрыл глаза, предупрежденный Снейпом, который перед ударом ссутулил плечи.
Но никто не мог защитить их он такой силы.
Прогремел гром…
Когда Гарри снова открыл глаза, в воздухе пахло паленым, а волосы стояли дыбом. Теперь, когда он знал, что происходит, это не пугало так сильно – а значит, последствия шока не должны вызывать дурноту. К несчастью, вонь от сгоревших волос и плоти не помогали успокоить желудок.
На этот раз пятна от вспышки прошли быстрее, и вместо серебряной чаши Гарри увидел на каменной плите лишь еще один след.
Снейп лежал у дольмена бесформенной дымящейся кучей. Несмотря на вспышку света, никто не пришел в маленькую лощину.
Гарри прикусил губу. Это было все равно, что ехать в автобусе мимо дорожной аварии. Ты просто вынужден смотреть, даже если знаешь, что зрелище вызовет кошмары. Прошло немало времени, пока Снейп снова смог двигаться. Когда Гарри увидел, как Снейп садится и водит головой из стороны в сторону, словно испытывая ужасную боль, грудь странно стиснуло. Это напоминало сочувствие.
А Гарри предпочитал ненависть.
Ненависть причиняла меньшую боль, чем вид того, как этот человек ощупывает землю одной рукой. Другая его рука была прижата к груди.
- Справа, - сказал Гарри, прочистив горло, которое почему-то сжалось.
Снейп полсекунды помедлил, потом потянулся вправо.
- Еще немного.
Пальцы обхватили палочку. А когда Снейп откинул голову назад, Гарри убедился, что его подозрения верны: на лице Снейпа остался след от молнии. Половина его волос была сожжена до корней – этим объяснялся жуткий запах. Угольная полоса, спускавшаяся по лицу от левого виска до края челюсти с правой стороны, местами разрезала кожу, выставив напоказ тонкие сверкающие линии, красные в свете шара. Молния прошла прямо по глазам, которые превратились в кровавое желе. Снейп ослеп.
Незыблемость мира Гарри поколебалась. Будто…
- Он просто наделает больше, знаете, - сказал Гарри. Голова была ясной. Он знал, что его слова ничего не дадут, но ему казалось, что, продолжая говорить, он каким-то образом узнает правду о смерти Дамблдора и о жизни Принца-Полукровки. Он взвесил жизнь Рона – спасенную, когда Гарри вспомнил слова из книги Снейпа об использовании безоара при отравлениях – против смерти Дамблдора так много месяцев назад. Чтобы мир снова обрел равновесие, он должен соединить воедино эти два события. Когда Дамблдор упал с вершины Башни, Гарри потерял человека, связывавшего его с родителями, защитника, наставника и друга… Двух друзей. Потому что он утратил иллюзии о Принце-Полукровке.
Снейп склонил голову набок, словно пытаясь вникнуть в смысл слов Гарри. А может, просто пытался не упасть. Когда вокруг тьма кромешная, нелегко разобраться, где верх, а где низ. Или понять, что правильно, а что нет. Это Гарри знал по опыту.
- Больше хоркруксов, - объяснил Гарри. – Он может снова и снова делить свою душу.
Снейп молча покачал головой. Слабая улыбка тронула уголки его жесткого рта. В сгоревшей плоти появилась еще одна красная ниточка, и Снейп вздрогнул.
Гарри тоже.
- Вы лишили его возможности?..
Снейп еще раз покачал головой, издав тихий болезненный хрип.
Услышав этот звук, Гарри застыл. Он знал, что будет слышать его в кошмарах по ночам.
- От его души слишком мало осталось? – предположил Гарри, вспоминая, что Волдеморт выглядел каким-то… двухмерным. Как на волшебном фото: он мог двигаться и говорить, но при этом возникало ощущение, что, если наклонить снимок достаточно быстро, изображение пропадет из виду.
Жаль, что в жизни все не так просто.
Тогда, в суматохе при нападении Нагини на ее хозяина Гарри видел, как сочиться с пальцев Волдеморта серебристое вещество, вынутое из его шрама… и Волдеморт исходил яростью, еще больше усиливая панику… а это означает, как надеялся Гарри, что одним хоркруксом стало меньше.
Снейп, который пытался подняться, замер и кивнул, хрипло дыша, отчего Гарри сочувственно сглотнул. Снейп опирался на локоть; на другой его руке сквозь почерневшую плоть в некоторых местах просвечивала белая кость, от которой Гарри не в силах был отвести взгляда.
Затем он осознал, что резкие звуки были не просто дыханием Снейпа - это были слова:
- Темная… Метка… Во… морр.. ох… Через девять дней… инициация… Поня…но?
Слова были неразборчивы, но Гарри понял: - Да.
Волдеморт будет проводить инициацию новых Пожирателей Смерти через девять дней. К тому времени от него почти ничего не останется, и он станет для Ордена легкой мишенью. Гарри понял, что с помощью этой информации оставшиеся члены Ордена могут попасть в ловушку – вдруг Волдеморт использует Снейпа таким образом, чтобы информация казалась достоверной, а на деле несла гибель.
Но Гарри не был уверен. Действительно не был. Он не знал, как далеко готов зайти Снейп, чтобы помочь Волдеморту – это мог быть какой-то тщательно продуманный план, чтобы выманить остальных членов Ордена.
Или это мог быть их единственный шанс.
В любом случае, Гарри немного мог сделать, чтобы помочь или помешать Снейпу в этот момент. Он знал, что волшебник слабеет, потому что узы, удерживающие Гарри возле камня, немного ослабли. Достаточно, чтобы пошевелиться, но недостаточно, чтобы добраться до палочки или выскользнуть из невидимых магических пут.
Снейп уже был на ногах. Если бы его лицо не было обожжено, он наверняка нахмурился бы, глядя на костяную булавку.
- Она прямо перед вами, - тихо сказал Гарри. Снейп слегка покачнулся и поднял руку. – Передвиньте палочку немного вправо – да – стоп. Вот так. – Странно, но его тронула эта безмолвная покорность. – Но сначала вам надо…
Внезапно волосы на затылке зашевелились. «Нет! – подумал он. – Не сейчас! Я должен!..»
Он не успел предупредить Снейпа, но это не имело значения, потому что Снейп тоже это почувствовал, и его левая рука, обугленная до кости, поднялась в воздухе, словно он хотел спросить, и…
и молния
вспыхнула
и на этот раз Гарри услышал где-то в подсознании тихий яростный вой, когда она ударила в хоркрукс
и мир стал таким белым, что казался черным
и завертелся
и веревки, удерживающие Гарри, пропали, и он упал на песок.


Глава 3

Глава 3.

На этот раз тьма не рассеялась. Поначалу Гарри испугался, что ослеп, но после секундной паники он понял: пропал установленный Снейпом светильник.
Юноша встал на колени, выудил из мантии палочку (еще очко в пользу Снейпа – он оставил Гарри палочку) и снова зажег шар.
И сразу же пожалел об этом.
Развалившись в неуклюжей позе, перед ним лежал Снейп.
Приблизившись, Гарри увидел, каким жестоким может быть воздействие стихий. И Флитвик и все профессора, которые вели ЗОТИ, тысячи раз говорили: не связывайтесь с первозданной природой.
Теперь он понимал, почему.
Протянув руку, он положил ее на плечо Снейпа, чтобы проверить, жив ли тот, но одернул, когда что-то хрустнуло под тлеющей мантией. Гарри едва не стошнило, когда он понял, что это хрустит плечо Снейпа. Мужчина судорожно дернулся, и Гарри подумал, что он может соскользнуть с камня и пораниться еще больше.
Чтобы этого не случилось, Гарри поднял ноги Снейпа, уложив его на дольмен. Лучше не стало. Юноша сильно подозревал, что одна нога у зельевара также сломана, но ничего не делать не мог. В это время у Снейпа начался припадок. Одной рукой он обхватил грудь - правой рукой, которая еще могла двигаться. Гарри растерялся.
- Снейп. Снейп. Чтоб тебя… что мне делать? У тебя должно быть зелье или что-нибудь… от удара в тысячи вольт…
Вероятно, такие случаи уже были. Как можно надеяться выжить после подобного заклинания?
Вспомнив свои предыдущие мысли, Гарри нашел ответ сам. Услышав слабый стон, он принял это как поощрение.
- Снейп? – прошептал он после нескольких глубоких вдохов. – Ты должен сказать мне, как тебе помочь… И ты должен сказать мне правду…
Ничего.
- Я заслуживаю правды, Снейп. Как, возможно, и ты.
Наверное, это было верхом тупости: юноша никогда не слышал, чтобы такое выполняли без зрительного контакта. В данном случае это невозможно, поскольку глаза выжжены, так что Гарри проигнорировал совесть и поднял палочку. Похоже, он ведет себя как хищник. Но к черту уважение к человеку – идет война, его друзья умирают, а этот ублюдок вот-вот сдохнет у него на руках, не сказав правды: ловушка ли это Волдеморта или – менее вероятно, пусть Волдеморт и не слишком деликатничал, когда приходилось для пользы дела приносить в жертву своих сторонников – или это действительно было самопожертвование? Потому что, если так… если так… Потому что…
Он должен знать.
- Легилименс.
Глаз не осталось. Это не должно было сработать. Но Гарри прошел сквозь остатки ментальной защиты Снейпа, словно это была разбитая яичная скорлупа, и обнаружил разум, сбитый с толку, разрушенный страданием и замешательством, оставленными молнией.
Благодаря какому-то инстинкту, незнакомому Гарри прежде, он коснулся группы нервов, и ураган, бушующий в разуме Снейпа, приостановил свое вращение. Оставалось надеяться, что прекратился и припадок.
Гарри двинулся дальше, ища… он не знал, что ищет, признался он себе. Но найти это было очень важно. И он двинулся вглубь разума Снейпа.
Некоторые мысли двигались медленно, без логической последовательности. Другие проносились в водовороте беспорядочных серебристых воспоминаний, как мелкая рыбешка, напуганная броском акулы. В них не было взаимосвязи, не было разумности. Казалось, они не имеют никакого отношения к человеку, которого он знал в Хогвартсе. Снейп и в лучшие дни был почти психом, а в плохие, которых было больше, и совершенным психом, но безумцем его назвать было нельзя.
Потрясенный Гарри помедлил. Несомненно, это ошибка? Это был кто-то другой. Какой-то другой Пожиратель Смерти, притворившийся Снейпом.
Юноша словно плыл вслепую, но продолжал двигаться, стиснув зубы. Была боль, огромная боль в бедренной кости, хрустнувшей, когда спазмы скрутили мышцы, и от ожогов, которые покрывали большую часть тела, но боль эта быстро ослабевала, растворяясь в холодной тьме, которая проникала все дальше и дальше в глубину разума. В голову Гарри пришла неприятная мысль, что если пробыть здесь слишком долго, то тьма заберет и его. К нему медленно тянулись толстые щупальца хаотичных воспоминаний. Помимо этого Гарри испытывал сожаление и неудовлетворенность, от которых на языке ощущался вкус желчи, а также сводящее с ума беспокойство и пронизывающий холод, от которого дрожит все тело… Гарри не мог понять причины.
- Снейп. Северус…
Имя вызвало реакцию. Медленно и вяло разум сфокусировался на нем. Кто-то ответил: - Что?..
- Это я - Гарри.
Пауза. Слабый испуг. Затем нити переплелись на секунду, необходимую для ответа: - Не …наю Гарри.
Гарри сделал ошибку, вызвав в памяти лицо. К несчастью, это лицо с легкостью можно было принять за лицо Джеймса.
Горечь, густая как смола, вскипела от ненависти, выплеснувшись на Гарри. Она обжигала, словно была материальной, и Гарри задыхался, борясь с ней. Он бросился к другому воспоминанию, затем другому, затем другому, и другому, и другому…
Ничто не могло остановить поток этой ненависти. Несмотря на покалеченное тело, Снейп цеплялся за нее, словно она единственная придавала ему сил, и, сбитый с толку произошедшей с ним трансформацией, он попытался утащить Гарри, утопив в этой ненависти его и себя.
Гарри, наконец, нашел воспоминание о летнем небе и погрузился в него. Ненависть рассеялась, когда очередной порыв ветра всколыхнул высокую траву. Но Гарри все еще чувствовал: где-то на задворках сознания она стремилась до него добраться. Каким-то образом он знал, что тело Снейпа борется, пытаясь вздохнуть.
Юноша заколебался, размышляя и оценивая. Когда видишь кого-то настолько обгоревшим и сломленным, легко забыть, что даже с последним ударом сердца он не изменится. Все равно его будут переполнять ненависть и злоба.
К счастью, сейчас большую часть окружающего мира заполняло голубое небо. Гарри устремился к нему, заметив, что даже сюда проникает тьма (впрочем, неудивительно, учитывая, как сильно цеплялся Снейп за давние воспоминания, наполненные горечью и злобой). Когда Гарри появился, здесь были желтые цветы, пахло фрезиями. Теперь же сохранилось лишь несколько колокольчиков под деревом… затем, в мгновение ока, дерево пропало.
Можно ли умереть в мозгу другого человека? Гарри кувыркнулся в воздухе, протянул руку и, коснувшись ниточки ивовой коры, которую нес ветерок, обнаружил в ней остатки сознания Снейпа.
- Как мне победить Волдеморта?
- Ты… Ах!
Кора вспыхнула в руке Гарри и растворилась в дымке, сформировав Темную Метку.
На миг все вокруг померкло. Гарри выругался и вынужден был успокаивать чужой разум. К несчастью, к тому времени, когда Снейп относительно успокоился, границы его разума начали быстро сужаться. Тьма надвигалась все стремительнее. Край голубого неба находился почти в пределах досягаемости, но дальше не было ничего. Само небо потемнело, став сине-фиолетовым. Разум, который Гарри все еще ощущал, осознавал надвигавшуюся тьму, покоряясь ей, словно она несла надежду, так что Гарри задрожал от желания убраться отсюда и вернуться к свету. Он попытался удержать то, что осталось в его руках, но обнаружил, что осталась лишь тускнеющая голубая ниточка, пронизывающая черную смолу ненависти и горечи.
- Что случилось с Дамблдором?
Голубое небо и черная смола вихрем кружились вокруг Гарри. И затем что-то отчетливое появилось в исчезающем разуме. Оно сгустилось вокруг воспоминания. Гарри бросился туда. С ужасом он наблюдал, как человек с крючковатым носом и сальными волосами бегом поднимается на Астрономическую Башню. Там был Альбус – Гарри слышал, как он произносит ключевые слова, слова, которые для Пожирателей Смерти должны были прозвучать мольбой о пощаде, тогда как на самом деле…
…на самом деле их значение было прямо противоположным.
Теперь Гарри знал. Смерть содрала покров лжи и коварства со сложного когда-то ума, обнажив правду. А правда была в том, что Альбус подстроил всю ситуацию, после того как они с Северусом замедлили действие проклятья кольца-хоркрукса, которое пожирало не только руку Дамблдора. Альбус знал, что умрет. И он не принял отказа от Северуса, хотя оба они знали о последствиях.
Гарри знал, но не хотел верить. Ненавидеть было намного легче. Легче, в чем всю жизнь убеждался Снейп…
Потрясенный открытием, как легко превратиться в Снейпа, Гарри наказал себя поиском новых воспоминаний. Он старался как можно быстрее просматривать нити воспоминаний, вспыхивающие и скручивающиеся на краях, надеясь найти хоть какое-то доказательство того, что Снейп всегда был мерзким предателем, а не… а не…
Альбус, судя по воспоминаниям, знал, что Северус не сможет убить его с искренним намерением. Гарри не хотел верить, что Дамблдор, который весь год был так добр к нему, не нашел в себе духу сказать, что умрет… и что Гарри должен готовиться к еще одной потере. Он не мог поверить, что Альбус приказал Снейпу применить Смертельное проклятье, даже если это и позволило Снейпу настолько закрепиться в Списке Хороших парней Волдеморта, что он сумел раздобыть костяной хоркрукс и…
«Что, черт подери, такое ЛСД?» – удивился Гарри, выяснив причину странного поведения Нагини… и узнав, что Снейп подбросил ей в еду крысу, в шерсть которой добавил ЛСД… но затем это воспоминание скрючилось и унеслось прочь, и Гарри не узнал, ни что это такое, ни как именно Снейп сумел скормить крысу Нагини.
…и устроить так, чтобы Гарри захватили с двумя хоркруксами на руках (хотя детали об этом также пропали, съеденные тьмой)… и он дал Волдеморту понять, что Гарри припрятал их где-то еще перед тем, как его захватили (Боже, что еще сделал этот человек?), и тайно снабжал планами Кингсли Шеклбота, и…
…Воспоминания кружились вокруг, как конфетти, вихрем проносясь мимо, слишком быстро, чтобы Гарри смог их уловить. Среди этой вьюги он увидел лицо Шеклбота, затем обиженное лицо Драко, и угрюмое - Гарри, который смотрел на него с той же ненавистью, какую Северус видел и в собственном зеркале; Альбус предлагает ему одну из тех отвратительных лимонных долек, хотя отлично знает, как это повлияет на его зубы; молодая МакГонаголл возвращает ему сочинение по Трансфигурации с пометкой «недостаточное предварительное изучение»; мама готовит у печи, а отец сидит за столом и курит сигарету за сигаретой, дым висит под серым потолком, и все молчат; Нарцисса смеется над чем-то забавным, что сказал Северус; Пожиратели Смерти стоят полукругом, а Волдеморт что-то говорит; двое мальчиков, Сириус и Питер, с искаженными ненавистью лицами; Ремус, мальчик и мужчина, жалкий в собственной слабости, с одинаковой печальной покорностью безучастно наблюдает, как совершается несправедливость; Питер, более взрослый, смотрит с прежней ненавистью, а Снейп отдает ему приказы, словно слуге; список причин за и против того, чтобы задушить эту глупую суку Трелони; посылка с книгой без названия, на которую он смотрит с удовольствием; он перебирает конечности пауков; Люциус показывает куклу вуду, сувенир, купленный им на Гаити, – эта кукла здорово походила на Червехвоста, и Люциус с ухмылкой сказал, что не смог сопротивляться желанию ее купить; младенец с почти белыми волосами обхватил крохотными пальчиками кончик его пальца; снова Волдеморт, улыбается; снова Дамблдор, хмурится; маленький Драко и Нарцисса склонили головы друг к другу, и Нарцисса учит Драко писать свое имя; снова МакГонаголл, постукивает пальцем о щеку, обдумывая очередной аргумент; Спраут; Флитвик за шашками; студенты, которых Гарри не знал, а теперь не знал и Снейп; еще безымянные лица, лица без черт. Воспоминания проносились все быстрее и хаотичнее, сливаясь друг с другом.
Задыхаясь от бессмысленной информации, Гарри едва не вырвался из разума Снейпа. Но когда он последним усилием попытался призвать главное воспоминание – то, которое Снейп хотел ему отдать – маленькая серебристая пластинка упала ему в руку.
Когда Гарри сжал ее в руке и увидел, что там, это ранило его.
Потому что, как следовало из воспоминания, наполненного обидой, Дамблдор знал, какую цену заплатит тот, кто наложит Смертельное проклятье, не имея истинного намерения убить. В этом воспоминании Дамблдор, поглаживая алую головку Фоукса и не глядя на Северуса, сказал:
«Мне жаль, Северус. Но я уверен, что для тебя найдется выход».
«Нет, не найдется, и вы, черт возьми, отлично это знаете».
«Верь, мой мальчик. Как я верю в тебя. Ты знаешь свой долг».
«Меня назовут убийцей, а вас жертвой… и кто узнает правду?» Комната вибрировала от ярости Снейпа. Дамблдор был спокоен.
«Ты будешь знать. А правда, возможно, последний дар, который мы получаем от жизни».
«Да, уверен, это успокоит меня на смертном одре… если мне повезет, и он у меня будет».
Неправильно выполненное Смертельное проклятье пожирало того, кто его накладывал. Понемногу изменения во внешности становились заметны окружающим, но Снейп сумел скрыть истинную причину этих изменений, выдав их за реакцию на одно из зелий, которые он разрабатывал для Волдеморта.
Мир Гарри, который заколебался после первого удара молнии, перевернулся вверх тормашками.
«Меня назовут убийцей, а вас жертвой… и кто узнает правду?»
Шок выбросил его из разума Снейпа, и он, задыхаясь от боли, упал на землю, снова оказавшись в своем теле. И уставился на искалеченного мужчину.
Юноша коснулся той части лица, которая не была обожжена – она была холодной на ощупь и скользкой от ледяного пота. Снейпа все еще трясло, но дрожь стала более беспорядочной и поверхностной. В такт биению сердца, как обнаружил Гарри, прижав два пальца к впадинке под челюстью зельевара. К счастью, это сторона не была опалена огнем, но угасающее сердцебиение не оставляло надежды. Гарри не слишком разбирался в медицине, но за последние месяцы ему приходилось сталкиваться с шоковым состоянием. Снейп был в таком глубоком шоке, что дрожь начала ослабевать.
Гарри знал, что это бесполезно, но попытался заклинанием стабилизировать жизненные показатели Снейпа. Заклинание впиталось в обуглившуюся плоть, как капля воды в губку размером с кровать.
Понимая, что времени осталось мало, и чувствуя озноб, больше от собственной черствости, чем от холодного ветра на мокром от пота лице, Гарри поднял палочку и снова погрузился в разум Снейпа.
От него мало что осталось.
На этот раз было легче. Фрагменты воспоминаний – хороших, плохих или нейтральных – плавали вокруг, не вызывая у Гарри настоящих эмоций. Он опасно приблизился к краю, плененный темнотой, которая завораживала возможностью бросить все и раствориться в забвении. Больше всего поразило его то, как спокойно Снейп принимал смерть. Возможно, он не осознавал, что происходит - не теперь, когда лишился значительной части себя. Тщетно Гарри искал хотя бы искру самосознания.
Он протянул руку и обратился к воспоминаниям.
«Что вы хотите мне показать?» - спросил он.
И оно было там. Это не было воспоминание о том, как Дамблдор заставил Снейпа пообещать убить его, что доказало бы невиновность зельевара.
Нет, слава Мерлину, потому что Гарри не хотел еще раз видеть, как эффективно и со знанием дела Дамблдор приговорил Снейпа к смерти.
Это была важная информация о Волдеморте. Сначала Гарри не понял, что он видит, и едва не просмотрел нужный момент. Затем, когда окружающая Гарри тьма развеялась, он почувствовал, что Снейп – его разум или душа – умирает: последний вздох взъерошил волосы Гарри, когда он как раз вовремя вернулся в свое тело. Может, дело было в ужасном дне, но Гарри показалось, что он ощутил последние удары сердца, когда оно остановилось.
Только почувствовав холод на щеках, Гарри понял, что плачет. Повсюду были Пожиратели Смерти, а он так глупо себя вел, столько времени потратил на выяснение правды у Снейпа. Надо было воспользоваться шансом выбраться за антиаппарационный барьер и… Он вытер глаза – слезы могут подождать. Снейп пытался дать ему что-то, и Гарри не будет настолько неблагодарен, чтобы выбросить этот дар.
Осторожно, логически понимая, что теперь он уже не сможет причинить боль этому человеку, Гарри развернул левую руку Снейпа. Она хрустнула, когда локоть вывернулся, и отслоившиеся кусочки сгоревшей кожи упали на землю.
Там, на внутренней стороне руки, была Темная Метка. Плоть в этом месте выгорела, но Метка еще сохраняла свое положение, привязанная почти незримой ниточкой. Правда теперь она быстро тускнела, словно следуя за своим носителем на тот свет.
Лицо Гарри исказила ярость. Он не позволит. В последнем путешествии по умирающему разуму Гарри узнал, что Снейп – то, что осталось от Снейпа – хотел, чтобы он (кто угодно, на самом деле) забрал Метку и использовал против Волдеморта.
Гарри схватил ее и дернул. Метка скорчилась и отделилась со звуком рвущихся нитей. Гарри боялся, что она раствориться в воздухе, как вещество, которое Волдеморт вытащил из его шрама - оно пропало, когда атака Нагини отвлекла внимание Темного Лорда. То был последний хоркрукс, о котором следовало беспокоиться… Но, когда Гарри поднял Темную Метку, она стала странно вялой. Она больше не тускнела, но казалась немного расплывчатой, и Гарри чувствовал, что магия в ней ждет своего часа.
Ей придется подождать еще немного.
В кармане у Гарри лежал маленький кожаный мешочек, где раньше находились хоркруксы. Снейп, должно быть, оставил его, когда их забирал. Мешочек был слишком велик для Метки, и Гарри пришлось крепко затянуть шнурок, но он знал, что она не просочится наружу и не исчезнет. А поскольку мешочек был специально зачарован, чтобы удерживать магические объекты, не пропуская наружу их магической силы, у Гарри были все основания верить, что Волдеморт его не выследит. Гарри положил мешочек в карман и содрогнулся, почувствовав прикосновение Метки - и как Снейп выдерживал, нося ее все эти годы у себя на руке…
Снейп.
Гарри склонился над телом, не зная, что с ним делать. Он выпрямил одну из складок мягкого черного одеяния и прикрыл ноги. Мерлин, даже ботинки покоробило огнем. Гарри посмотрел вверх. Он подумал, не прикрыть ли лицо капюшоном - было бы лучше прикрыть его - но тогда Снейп будет выглядеть как Пожиратель Смерти. Гарри вместо этого разгладил капюшон на плечах.
Может, просто оставить тело тут. Но если Волдеморт его найдет, то по ожогам от молнии поймет, что именно Снейп уничтожил хоркруксы, разве нет? Судя по призрачным отголоскам воспоминаний, которые Снейп ему показал, Гарри подозревал, что зельевар оставил несколько ловушек, которые затруднят работу сторонникам Волдеморта… а если Волдеморт заподозрит, что Снейп не столь лоялен, как он думает, то сможет их найти и обезвредить.
Гарри жалел, что не может вспомнить, что это за ловушки: среди воспоминаний, которые роились вокруг, были образы прозрачного зелья над голубым пламенем, и какой-то порошок, и три книги, и копия булавки Рейвенкло…
Все бесполезно - если Волдеморт будет опасаться всего, чего касался Снейп.
С неба упали первые тяжелые капли дождя. Ветер ревел над головой, но помимо звука и изменившегося давления воздуха, из-за которого в ушах Гарри все время шумело, в маленькой лощине было спокойно. Небо было темно-фиолетовым, и Гарри задрожал при воспоминании об умирающем разуме Снейпа. Капля ударилась о стекло очков. Гарри инстинктивно моргнул и снова посмотрел вниз.
Барти Крауч трансфигурировал тело своего отца в палку или кость и похоронил.
Может быть, сбросить тело с утеса. Или сжечь.
Оба варианта вызвали тошноту.
А потом с неба, как звезда, упала кристально-чистая нота песни. От нее мурашки побежали по спине - она заглушила гром и неистовство штормового ветра своим холодным, кристальным совершенством и превратила свинцовый ужас этого вечера в нечто новое, чистое, напоенное светом.
Гарри посмотрел вверх.
На ближайшем к дольмену камне, в худшем состоянии, чем когда-либо на памяти Гарри, сидел…
- Фоукс, - выдохнул Гарри.
Феникс поднял голову, вперив в Гарри усталый и печальный взгляд.


Глава 4

Глава 4.

Гарри не осознавал, что закрыл лицо руками, пока Фоукс не уселся ему на плечо и не начал клювом приглаживать волосы. Задрожав, юноша опустил руки, стараясь не двигаться слишком резко, чтобы не вывести феникса из равновесия. Фоукс не был тяжелым, но он был большим. Гарри всегда считал, что его основную массу составляют перья, но теперь, когда феникс был в очень плохом состоянии, столь легкий вес казался странным. Он пошатнулся, когда птица уселась на него, - не столько от веса, сколько от жара, который всегда исходил от феникса. Птица была не тяжелее Хедвиг, а тепло, шедшее от нее, успокаивало. Было видно, как колышутся потускневшие золотые перья хвоста. Голова птицы была наклонена, но она все равно возвышалась над головой Гарри.
- Фоукс, - снова прошептал он. - Почему ты вернулся?
От Фоукса под редкими каплями дождя исходил пар. А его глаза, теперь, когда Гарри видел их вблизи, казались старыми. На секунду он подумал, что снова смотрит в глаза Снейпа: тусклые черные глаза, от которых волосы на затылке встают дыбом. Но, присмотревшись, Гарри увидел в них безграничную печаль и… и что-то еще, чему Гарри не мог подобрать определения. Какое-то бремя, может быть, но бремя, достойное феникса.
Птица в последний раз ласково почистила грязные волосы Гарри своим клювом и перелетела на дольмен, усевшись на труп Снейпа. Она посмотрела на Гарри в последний раз, и Гарри - то ли из-за наклона головы птицы, то ли из-за пара, который поднимался от торчащих клочьями, обвисших перьев (впоследствии он так и не мог сказать это с уверенностью) - повернулся и изо всех сил бросился бежать.
Он нырнул в щель между окружавшими камнями, едва успев перекатиться за маленький валун, как раздалось громкое «БУМ!»
Огненный столб с ревом устремился в небо.
Свет пламени отражался от низких облаков, освещая все вокруг золотым сиянием, которое было одновременно и мягче и сильнее вспышки молнии.
И когда свет погас, что-то в Гарри тоже погасло.
Он и прежде видел Фоукса в день сгорания. Видел, как он горел. Но он никак не ожидал такого вулканического, прометеева огня, от которого дождь испарялся до того, как успевал упасть с облаков.
Неужели Фоукс так сильно скучал по своему хозяину?
Он знал, что должен убраться отсюда. Он знал, что возвращаться глупо.
Он знал, что любой уважающий себя Пожиратель Смерти придет, чтобы определить источник огня.
Он знал, что не должен протискиваться обратно через щель в камнях.
Он знал, что не должен ничего ожидать.
Он знал…
Он не знал, что хочет найти, но нашел.
Сначала он услышал это: высокий, тонкий крик, который перешел в булькающий звук, а потом сменился едва слышным писком.
Затем в угасающем свете шара-светильника Снейпа Гарри увидел… их.
Пепел покрывал новорожденного цыпленка и ребенка, такого маленького, что пуповина все еще была цела. Пепел, поднятый ветром, летал над лицом младенца.
Испугавшись, что он его задушит, Гарри бросился вперед и поднял младенца с цыпленком на руки. Юноша вытер пепел с лица малыша, очень осторожно, хотя руки жутко тряслись, и заметил мимоходом, что глаза младенца были бледными, молочно-голубыми. Это было странно. На миг он подумал, что Снейп как-то возродился. Но если это не Снейп, тогда откуда, черт подери, взялся этот ребенок? Гарри осторожно завернул обоих крох в мантию, наклонившись, чтобы укрыть их от дождя, который теперь шел урывками. Одна капля попала ему прямо в ухо, и он вздрогнул, тряхнув головой.
- Какая знакомая картина, - растягивая слова, произнес голос.
Из щели в скале вышел Пожиратель Смерти и, откинув капюшон, продемонстрировал гладкие светлые волосы.
Гарри не удивился, когда под упавшей маской обнаружилось лицо Драко Малфоя.

***
Палочка Драко указывала прямо на него. Гарри застыл - он знал, что если пошевелится, то Малфой, скорее всего, попадет заклинанием в младенца и Фоукса. Лицо Малфоя было еще больше искажено ненавистью, чем в тот день в поезде, когда он сломал Гарри нос. Может быть, он не смог убить Дамблдора, но были неплохие шансы, что он найдет в себе силы убить Гарри.
Этого нельзя было допустить. Особенно теперь, когда у него есть новости, которые нужно сообщить другим. Гарри сжал руки. Не сильно, но младенец захныкал.
- Молния не должна была ударить в такое низкое место, - Малфой говорил достаточно громко, чтобы было слышно за воем ветра. – И она не должна была бить в одно и то же место снова и снова…а тогда… а тогда я не знаю, что означал этот свет, - бледные губы Драко сжались. – Что, черт возьми, ты с ним сделал? – прошипел он.
- Я… - Гарри поразился столь явной вселенской несправедливости.
Затем он поразился столь же явной нереальности происходящего, когда глаза Драко расширились и остекленели, а из-за его спины вышел второй Пожиратель в маске и капюшоне.
Молодого человека ждала еще одна неожиданность, когда он откинул капюшон и… – нет, осознал Гарри: она. Длинные светлые волосы мерцали в тусклом свете шара, и ветер колыхал их туда-сюда, как пламя свечи. А когда бледные, элегантные пальцы потянулись, чтобы снять маску, Гарри прошептал: - Миссис Малфой, какой сюрприз.
Нарцисса кивнула, пряча маску в мантии. Волосы ниспадали на ее лицо и плечи, но это не мешало ей быть настороже - ее палочка была наведена на Гарри.
- Мистер Поттер. – Взмахом палочки она воздвигла прозрачный купол, который укрыл их от дождя. Стоило ветру ослабнуть, ее волосы вернулись на место, как превосходный шелк. Гарри позавидовал бы, но он был слишком занят, вычисляя, какие у него шансы.
Он решил быть вежливым, но едва открыл рот, как превратился в камень. Оставалось только надеяться, что не в буквальном смысле, поскольку заклинание было невербальным.
- Прости, Драко, - нежно сказала Нарцисса, пригладив волосы сына. Загипнотизированный другим заклинанием, которого Гарри также не слышал, Драко даже не моргнул, когда мать приложила палочку к его голове и вытянула ниточку серебристого воспоминания. Оно намоталось на ее руку, и она тоже спрятала его внутри мантии, - но я не могу позволить тебе это запомнить. Не сейчас. Позже, может быть… Я сберегу его на будущее. – Затем взмахом палочки Нарцисса отлевитировала младенца к себе.
Удерживаемый на месте обездвиживающим заклинанием, Гарри мог лишь наблюдать и злиться.
На мгновение она утратила выражение заносчивого презрения ко всему миру и криво улыбнулась младенцу, который сморщил лицо.
- Северус, - вздохнула Нарцисса. – Даже сейчас никто не назвал бы тебя очаровательным. Неприятным, да, но не очаровательным. – Она ласково подбросила ребенка и снова посмотрела на Гарри. Если бы заклинание не держало его так крепко, он бы вздрогнул от холодного расчета в ее бледных глазах. Он всегда считал, что Драко унаследовал свои глаза от отца, и, наверное, так оно и было. Драко, при всех его недостатках, явно был нормален, как и Люциус. А под ледяной поверхностью Нарциссы пылал огонь более жаркий, чем огонь Фоукса. Оказавшись с ней лицом к лицу, нетрудно было вспомнить, что ее сестра - Беллатрис Лестрейндж.
Гарри очень, ну, очень, не хотел, чтобы такая, как она, копалась в его мозгах, но она подошла ближе и подняла палочку. В прошлом году он был одного с ней роста, но, должно быть, с тех пор вырос на пару дюймов. Почему-то высокий рост не мешал ему чувствовать себя напуганным, а по спине пополз холодный пот.
Юноша попытался про себя сказать: «Окклуменс», но без палочки не было способа остановить Нарциссу от проникновения в его разум, а затем он и сам почувствовал ее мысли.
Нарцисса исключительно хорошо прятала собственные чувства, но она так глубоко забралась в его разум, что Гарри ощутил отголосок того, как кто-то однажды напугал ее до смерти, до самой глубины души. Гарри надеялся, что это не был он сам, потому что этот ужас, в свою очередь, здорово взбесил женщину.
По сравнению с тем, что бурлило под ее спокойной поверхностью, Кракатау казался мелочью.
Она быстро просмотрела его воспоминания и снова со вздохом взглянула на младенца.
- Ах. Значит, ты и впрямь был шпионом. Милый, милый Северус… И зачем столько сложностей? Ну, теперь это уже неважно… - она покачала головой, наклонилась и поцеловала бровь младенца. Затем, к изумлению Гарри, Нарцисса взмахнула палочкой и освободила его.
- Итак, - сказала она. – Ты знаешь.
Гарри согнул затекший локоть.
- Я знаю очень мало. И это не Снейп – посмотрите на его глаза, - он подумал было, не использовал ли Фоукс каким-то образом смерть Снейпа, чтобы возродить Дамблдора, но идея эта была настолько ужасна, что разум Гарри шарахнулся от нее подальше. Но тогда откуда появился этот голубоглазый младенец? Нарцисса по-прежнему называла его Северусом, и часть Гарри отчаянно хотела, чтобы это оказалось правдой - это доказало бы, что в мире еще сохранилось какое-то равновесие. Но надежда могла сыграть грязную шутку, и Гарри решил, что лучше обойтись без нее.
Губы Нарциссы изогнулись – это напоминало улыбку, но она почти не затронула ее глаз.
- Ты знаешь о важных вещах. Ты знаешь, что только что потерял шпиона, но не знаешь, что у всех новорожденных детей голубые глаза.
- Это Снейп?
Нарцисса фыркнула. Элегантно, разумеется.
- Конечно. Я чувствую след его магической подписи. Она меняется, и скоро станет неузнаваемой, но еще несколько минут она будет отчетливой.
- Отдайте его.
- Нет, - она улыбнулась.
Не время было вести себя грубо: Гарри постарался сдержать свои раздражение и ужас. Странно, что он так хотел защитить того, кого ненавидел последние семь лет. И не потому, что он сейчас был беззащитным ребенком. Если бы этим ребенком оказался Волдеморт, Гарри не раздумывая, втоптал бы его в землю. Может, дело в том, что это был последний шанс доказать себе, что Дамблдор не был полным идиотом, доверяя одному тощему мальчишке, вся слава которого заключалась в странном шраме… или не был самоубийственно неправ, безоговорочно доверяя самому злому человеку, какого знал Гарри. Это был также, может быть, последний шанс доказать, что Дамблдор не принимал жестоких решений с легкостью. Таких, как Дурсли. Или неправильно наложенное Смертельное проклятье.
- Пожалуйста.
- И все-таки нет, - на лице Нарциссы застыло напряжение, как у кошки, наблюдающей за полумертвой мышью в ожидании, куда она дернется в следующее мгновение.
Гарри решил ее ублажить. Молчание может лишь разозлить мать Драко. Он решил подбросить ей небольшую приманку, чтобы посмотреть на ее реакцию.
- Я… я знаю, что большая часть хоркруксов уже уничтожена.
Нарцисса снова поджала губы в привычном отвращении.
- Скатертью дорога риддловским отбросам.
Да, такой реакции Гарри не ожидал. Она вытянула руку и резким взмахом палочки того же цвета, что и ее волосы, накрыла Драко плотным черным облаком.
- Что – секреты от собственного сына?
Нарцисса сузила глаза.
- Не дерзи. Ему семнадцать, и он считает, что достаточно взрослый, чтобы править миром. Почти как кто-то, с кем я говорю в это самое мгновение. Но, как и этот кто-то, он не достаточно взрослый, чтобы разобраться в тонкостях и понять, кто друг, а кто враг. Вот.
Гарри взял младенца, которого она осторожно положила ему на руки.
- И закрой рот. Может, здесь нет подвоха, а, наоборот, именно в этом суть. Я заключу с вами сделку, юный мистер Поттер.
- О? И что получу я?
- Твою жизнь. Сейчас и в будущем.
- Думаете, вы можете меня убить?
На этот раз ее глаза улыбались, но Гарри был не слишком этому рад. Его словно рассматривали под микроскопом.
- Ох, Гарри, - промурлыкала она. – Разумеется, я могла бы тебя убить. Теперь, когда в тебе не осталось хоркрукса, Темный Лорд снял ограничения на твою охоту. Но я надеюсь, что пришло время, когда ты сможешь доказать, что достаточно вырос, чтобы понять разницу между врагом и врагом, с которым можно работать вместе ради общей цели.
- Какой цели? Покончить с Волдемортом?
Нарцисса улыбнулась еще шире, показав идеальные зубы и почти скрыв свою дрожь при использовании имени Волдеморта. Она смутно напомнила ему Джинни, когда она доведена до белого каления. Колени Гарри затряслись, но он не думал, что от страха. И что такого в опасных женщинах, из-за чего у него трясутся колени?
- Он посмел угрожать моему сыну, - прошептала она. – Люциус и Драко могут добиваться власти, но единственная истинная ценность в моей жизни – мой сын.
Вспомнив, как несколько раз чуть не размазал Малфоя по стенке, Гарри нервно облизал губы и бросил беглый взгляд на укрывавший Драко столб тьмы.
- Уж ты-то, - продолжала Нарцисса тихо, не выказывая признаков того, что поняла направление его мыслей, - должен был научить Того-Кого-Нельзя-Называть, что угрожать детям в присутствии их матерей может быть опасно для жизни. – Ее глаза мерцали, и Гарри решил, что у них с Беллатрис безумие определенно было общей чертой. – Он угрожал моему ребенку, а никто – никто! – не имеет на это права. Северус это знал. Он знал, что должен мне помочь. Думаю, - она снова сузила глаза, но на этот раз не столько от ярости, сколько задумчиво, одновременно посмотрев на младенца, который спал у Гарри на руках, - он сделал это из искренней привязанности к Драко, но Северус, будучи Северусом, скорее всего, понимал, что грядет. И знал, что тебе понадобится другой источник информации. Ох, да закрой рот, - раздраженно сказала она, когда Гарри открыл его, собираясь сказать ей, что она, должно быть, сошла с ума, если думает, будто он доверится ей хоть в чем-то. – Ты и сам скоро поймешь. Но, - добавила она, подняв изящный палец, - ценой этому будет неприкосновенность - моя и Драко. И Люциуса, если он окончательно себя не опорочит.
- Но не дражайшей Беллы? – Гарри мысленно пнул себя. Но Нарцисса только посмотрела на него, словно он сказал что-то забавное, и она сейчас погладит его по головке за эту милую шуточку.
- Думаю, только Мерлин мог бы вытащить ее из неприятностей, и она была счастлива, по уши впутав в них Драко. Нет. Я реалист. И более того, мне нужно твое слово, что ты сделаешь для Северуса все возможное. Я могу лишь надеяться, что Люциус проведет в Азкабане еще некоторое время и не будет замешан в этой мерзости. Но Драко не убийца, - у Гарри были сомнения на этот счет, но он был уверен, что озвучивать их сейчас совсем не время, - и я не позволю, чтобы он им стал. Если бы не Северус, Темный Лорд использовал бы моего сына, чтобы сделать следующий хоркрукс. Драко… он много совершил… но он не убийца.
Гарри кивнул.
- Тогда клянитесь жизнью Драко, что информация, которую вы дадите мне и тем, кто противостоит Волдеморту, будет верна и не использована для обмана меня и тех, кто противостоит Волдеморту.
- Говоришь, как истинный адвокат, - улыбнулась она. – Думаю, ты нашел свое призвание, - она протянула руку.
Поправив ребенка и поразмыслив, не счесть ли ее слова оскорблением и не отказать ли ей, Гарри протянул свою, и они пожали друг другу руки. По рукам пробежала легкая волна магии - сделка была заключена.
- Но вы же не думаете, что я поверю, будто Драко будет нам помогать, - сказал он.
Нарцисса покачала головой.
- У него задатки великого окклумента, как у Северуса, но он еще мальчик. Он не сможет защититься от Темного Лорда. И я бы не стала его просить. Я… буду вынимать информацию из его разума. Осторожно. Он не охоты ради служит Темному Лорду, знаешь ли. Это все для меня упрощает. И Темный Лорд никогда не узнает, - она оглянулась на своего сына.
Гарри мог бы заклясть ее в этот момент и сбежать, но не стал.
- А у вас сейчас есть информация для меня?
- Через девять дней Темный Лорд будет посвящать новых членов.
- Я… уже узнал об этом от Снейпа. Но я не знаю, где.
- Старое поместье Риддлов. Точнее, где-то поблизости. Думаю, какой-нибудь старый дом, имеющий для него определенное значение, - она скривилась. – Боюсь, тебе придется выяснить это самостоятельно.
Гарри кивнул.
- Это дом, где выросла его мама. И он забрал медальон у своего дяди и превратил его в хоркрукс, - сейчас этот медальон был заперт в старом доме Сириуса… рядом с фальшивым, из-за которого умер Дамблдор.
Казалось, младенец почувствовал мрачные мысли Гарри, или, может быть, Гарри слишком сильно его сжал. Он заплакал.
Нарцисса взглянула на Гарри, словно сомневаясь в его умственном и душевном состоянии, затем поводила рукой под воротом мантии и извлекла длинную шаль.
- Дай мне его.
Она взяла ребенка и обернула его в шаль, которая струилась, как жемчужный шелк… или как воспоминание в Омуте памяти.
- Из кашмирской шерсти, принадлежало моей бабушке, - бормотала Нарцисса, подоткнув края мягкой материи и устраивая хнычущего ребенка поуютнее. – Сделан из бород йети. Нет ничего мягче, ничего теплее… и никогда не было более дорогого подгузника, - закончила она с искренней улыбкой, которая нанесла легкий румянец на ее алебастровые щеки. – Ты сможешь проникнуть в дом? Охранные заклинания будут исключительно сильны. Мы… - Пожиратели Смерти, то есть – аппарируем через них благодаря силе наших Меток. Я раздобуду для тебя информацию от Люциуса, какую смогу, но его почта в настоящее время несколько запаздывает.
Гарри кивнул, помня о том, что лежало у него в кармане:
- Я уверен, что справлюсь. Попытайтесь дать мне знать, где соберутся все Пожиратели Смерти, и на что способен каждый из них.
- Думаю, это я могу устроить. Я дам тебе знать о том, что будет важно и не повредит мне или Драко. – Еще один поцелуй успокоил ребенка. – В самом деле, Северус, что только я для тебя не делаю.
Она вручила ребенка Гарри и постучала Фоукса по клюву. Цыпленок посмотрел на нее мутным взглядом: - Фоукс, полагаю. Хмм. Интересно, почему Дамблдор не…? Неважно. Ты уже нашел себе нового хозяина, феникс?
- Дамблдор не что?
- Дамблдор мог бы использовать феникса для себя. Но, может быть, часть той легенды правда – ты можешь попросить только о возрождении другого, и только если этот другой достоин дара феникса. И этот человек должен умереть, не ожидая вмешательства феникса. Это давнее предание, мистер Поттер – оно древнее, чем волшебники, древнее, чем речь; это древнейшая магия из всех. Дамблдор… полагаю, это твой способ искупить себя… - казалось, она забыла, что говорит с Гарри.
- Авада Кедавра? Так это правда? Снейп умирал от нее? – Гарри не знал, почему, но ему стало легче от дополнительного подтверждения того, что Снейп выбрал медленную смерть.
- Да. Скверная смерть. Думаю, она стала для него облегчением, - мимоходом добавила она, будто иметь находящихся на грани самоубийства друзей совершенно обычное дело. Гарри напрягся. Нарцисса, казалось, не заметила, или, возможно, заметила, но сочла чувства Гарри несущественными. – Я всегда считала, что это окончательно доказывает жестокость Дамблдора. Но, возможно, я была неправа. Возможно, Дамблдор сделал Северусу последнее одолжение. Если так, благослови его бог, - она слегка поджала губы и провела кончиком пальца по щеке Северуса. Младенец инстинктивно повернул головку в ее направлении, и губы Нарциссы расслабились, а ее глаза стали пронзительнее. – Если тебе для него что-то понадобится, что угодно, обращайся ко мне через Гринготтс. Если тебе нужны будут деньги, ты получишь все, что попросишь. В пределах разумного, конечно. Ибо деньги, мистер Поттер, не выход. Если бы я хотела, чтобы ему купили дом, я бы сделала это сама. Но ему нужны любящие родители. И они должны без предубеждений относиться таким домашним любимцам, как птицы, которые время от времени спонтанно воспламеняются. Присмотри за этим.
Она что, думает, что Гарри наколдует их из воздуха?
- Я сделаю, что смогу.
Она стиснула зубы, а в ее глазах засверкал лед.
- Делай то, что лучше для него. Это часть сделки.
- Конечно. Э-э, может, вы и не заметили, но идет война, и в данный момент все немного неопределенно.
Она подняла подбородок и холодно осмотрела его, словно он был слишком молод для сарказма… да еще такого убогого. В этом она была экспертом - не удивительно, учитывая, ее знакомство со Снейпом.
- Именно поэтому советую тебе найти ему семью за границей. Зачисли его в Бобатон. Не Дурмштранг. И определенно не в Хогвартс. Пусть он англичанин, но это не принесло ему ничего хорошего. Я бы предпочла, чтобы он оставался живым и счастливым… или стал им.
Гарри кивнул.
- Мы договорились?
- Да, - коротко ответил Гарри, ее высокомерие начало его раздражать. – Но не потому, что вы будете шпионить на нас. А потому что…
- Потому что ты - гриффиндорец, и понимаешь, что такое долг? О, пожалуйста. Гриффиндорцы понятия не имеют, что такое обязательства и возврат долга, - она отбросила волосы за спину. Нарцисса Малфой склонилась над ребенком, чтобы убедиться, что его лицо защищено от шторма, и оказалась так близко к Гарри, что он ощутил запах ее духов.
- Как вам угодно, - Гарри не был настроен заводить старый спор «Гриффиндор против Слизерина». Не был он настроен также терпеть снисходительное отношение мамы Драко. Однако его тревожило сильное желание поцеловать ее… просто, чтобы понять, сможет ли он. И, возможно, чтобы увидеть, позволит ли она ему.
Будто он мог поцелуем измерить ее силу.
Опасные мысли. Если бы он поцеловал змею, то смог бы, по крайней мере, убедить ее не кусать его за самоуверенность. И змея не выдала бы его Джинни.
Должно быть, это ее духи.
Нарцисса отвернулась, и момент (если таковой и был) был утерян. Молния на миг осветила все вокруг белой вспышкой, и она посмотрела вверх. И засмеялась, но ее смех потонул в последовавшем мощном раскате грома, от которого затряслись камни, а ребенок заплакал.
Гарри тоже посмотрел вверх. Сначала он решил, что заметил что-то. Что-то… он так и не узнал, что это было. Он покачал ребенка, пока тот не успокоился. Затем юноша снова уставился вверх, но там уже ничего не было. Лишь облака мчались по небу, да дождь стучал по прозрачной волшебной крыше.
Нарцисса опять засмеялась низким, мелодичным голосом. Гарри снова подумал, насколько сильно она прокляла бы его, если бы он ее поцеловал.
- Северус, - сказала она. – Только ты мог послать своего Патронуса в шторм. Как, черт возьми, тебе это удалось? Я думала, молния бьет только в одну сторону?..
Гарри снова украдкой покосился на серые облака. Дождь теперь зарядил всерьез, брызги летели с купола, который возвела для защиты Нарцисса. Да – на секунду ему показалось, что он уловил нечто.
- Что это было? – ему пришлось повысить голос, поскольку шум дождя усиливался.
- Это секрет Северуса, а не мой. Кроме того, я не знаю подходящего имени для этого явления, и не унизила бы его описанием. Но, по-моему, нам больше не нужно волноваться о той маленькой программе по разведению дементоров, над которой работал Темный Лорд.
Она взмахнула палочкой, и окружавшее Драко черное облако рассеялось.
- Напомни мне поблагодарить твоих друзей Уизли, - задумчиво проговорила она, изогнув верхнюю губу. – Их магазинчик шуток оказался очень полезен. Насколько я помню, именно они засунули Монтегю в ту комнату… а он позже рассказал Драко, что там две соединяющихся комнаты. И Драко решил, что сумеет, используя их, обойти защиту Хогвартса, и, как только комнаты обрели устойчивость, выяснилось, что он прав. И он использовал комнаты, чтобы провести в замок сторонников Темного Лорда. Воистину ты должен иногда благодарить тех мальчишек и напоминать им, что «caveat emptor» - «покупатель, берегись» - следует в их случае читать как «caveat venditor» - «продавец, берегись», - она гадко улыбнулась, и Гарри решил, что совсем не хотел целовать ее на самом деле. Затем выражение ее лица смягчилось, и она коснулась щеки сына, не обращая внимания на Гарри. Дело было не в том, что она сказала что-то против Фреда и Джорджа – дело было в том, что в ее словах был смысл. И тонкий намек, что против Уизли можно использовать шантаж, стоит только захотеть.
Если Гарри правильно разыграет комбинацию, это время не наступит.
- И как вы заставите Драко нам помогать?
- Вот так, - она наклонила голову и зашептала сыну в ухо. Выражение лица Драко не изменилось, но он часто заморгал.
Нарцисса выпрямилась, приложив палец к его темени.
- Когда ты сюда пришел, Поттер заклял тебя и сбежал. Ты сумел достать немного пепла, - она собрала с дольмена щепотку пепла и ссыпала его в карман рубашки Драко, - достаточно, чтобы доказать, что это был Северус Снейп, который здесь умер и… ах, да: перед тем, как убежать, Поттер прокричал что-то возмутительно-банальное, вроде «Таким будет конец всех предателей, ха, ха, ха»…
Гарри вздрогнул. Не столько потому, что она так небрежно взяла прах мертвеца, а скорее оттого, что сочла его способным сказать нечто столь избитое.
- … а потом сюда пришла я, расколдовала тебя, и мы преследовали Поттера до границы антиаппарационного поля. Мы как раз успели увидеть, как он исчезает.
Она провела указательным пальцем по середине лица Драко от вдовьего пика через нос до края подбородка. Драко моргнул, словно старался выплыть с глубины в несколько метров.
Нарцисса оглянулась через плечо.
- Ну? – проворчала она, поворачиваясь так, что ее мантия взметнулась вокруг колен. – Почему ты еще здесь? Бери Северуса и беги. О, и дай ему новое имя, умоляю! С этого времени любой, кого зовут «Северус», будет вечно иметь врагов… и не важно, на чьей стороне он будет сражаться.
Гарри сглотнул, сильнее прижав к себе ребенка.
- Верно. Значит, Гринготтс… Я оставлю для вас записку, подписанную «Каминус».
Глядя на опаленную каменную кладку, Нарцисса сказала: - «Горнило»? Логично. Я буду отвечать под именем «Лета».
- Ха. Простить и забыть?
- Может быть. Но не нам, - она задумчиво посмотрела на спящего малыша.
- Значит, Лета, - согласился Гарри. – Подождите. Ваш муж был на Гаити. Он привез с собой сувенир – куклу. Я хотел бы ее получить.
- Ты… хотел бы ее получить.
- Пожалуйста.
- Если я соглашусь, для Каминуса будет оставлен некий маленький пакет.
- Если для Каминуса будет оставлен некий маленький пакет, это послужит хорошим доказательством, я уверен. В пользу Леты и ее сына, - она сузила глаза, а Гарри шагнул мимо нее, проскользнув между камней в шторм.
Он бежал, наполовину согнувшись, чтобы прикрыть ребенка от дождя и ветра. Когда Северус захныкал, сердце Гарри упало – плачущий ребенок привлечет внимание, а он не знает заклинаний достаточно безопасных, чтобы их накладывать. Но тут Фоукс заворковал, и Северус успокоился, уютно лежа на руках Гарри. Северус… Больше нет. Новое имя, сказала Нарцисса.
Это подождет.
Гарри бежал. Дождь хлестал по лицу, заливая очки, пока Гарри не снял их. В любом случае, заклинание, позволявшее видеть в темноте, уже не действовало. Дождь бил по глазам, но, по крайней мере, он мог видеть… не то, чтобы в этой почти чернильно-черной темноте было что видеть. Молнии были отчасти благословением: на краткие непредсказуемые секунды она освещала все вокруг, оставляя потом Гарри еще более слепым. Но они хотя бы давали возможность мельком разглядеть окрестности. Этого было достаточно, чтобы сориентироваться, как идти от утеса в сторону антиаппарационного барьера. И было кое-что еще: дождь уносил прочь груз, который давил на Гарри так давно, что он забыл о его присутствии, и постепенно у Гарри становилось легче на сердце. Он открыл рот, чтобы вздохнуть, и влага коснулась его языка. Дождь пах весной и обещанием щедрого лета.
- Ох! – юноша споткнулся о камень, но удержал равновесие. Приглушенно выругавшись и внезапно вспомнив чары, которым научила его Гермиона для того, чтобы играть в Квиддич под дождем, Гарри вытер очки, наложил чары и снова надел их.
Намного лучше.
Лишь раз он оглянулся и увидел, как вспышка молнии осветила Нарциссу один, два, три раза в полсекунды: ее волосы струились по бокам, а руки были сложены так, словно она держала перед собой белого голубя. Ее волосы колыхались, как колдовской огонь, но бледные руки были тверды.
Эта картина снилась ему спустя долгое время после окончания войны.


Глава 5

Глава 5.

Буря продолжалась три дня и четыре ночи, охватив Британские острова от Шетландских и Оркнейских островов до мыса Лэндс-Энд. К тому времени, когда Гарри добрался до штаб-квартиры Ордена, он промок до нитки, но каким-то чудом сумел укрыть от дождя ребенка и феникса. Он продрог, и как только оказался на светлой кухне новой штаб-квартиры, его начало трясти. Кингсли констатировал замедленную реакцию на шок и отправил Гарри в постель, после того как тот сквозь стучащие зубы изложил краткую версию событий. Впрочем, Гарри лег спать только тогда, когда младенец и Фоукс заснули в самодельной кроватке возле его постели. Ни гром, ни молнии не мешали младенцу спать, а Гарри за эти три ночи обнаружил, что ему самому спалось лучше после того, как, разбуженный штормом, он убеждался, что ребенок и Фоукс в безопасности. Один раз, посмотрев в кроватку, он увидел два маленьких скорченных скелета, но когда он проснулся, задыхаясь от кошмара, то не нашел ничего подозрительного. Одна ручка спящего ребенка была согнута у головки. Гарри коснулся его ладошки, и крохотные пальчики непроизвольно обхватили его палец. Юноше вспомнилось одно из воспоминаний Снейпа. Зевнув, он подумал, кем мог быть тот мальчик из воспоминания, а потом снова погрузился в сон, где пытался дотянуться до Снейпа и вытащить его из исчезающего ничто… но правила турнира гласили, что ему позволено ухватить лишь один из пальцев зельевара.
Гарри оставался в доме все три дня. Он писал Джинни письма, которые не мог отправить, потому что Хедвиг не могла летать в такую погоду, а время от времени спускался вниз, чтобы поучаствовать в собраниях. Иногда он открывал окно в своей спальне на чердаке и высовывал голову наружу, чтобы ощутить капли дождя на лице и волосах.
На третий день их ожидало несколько сообщений от «Леты». Первое очень заинтересовало Гарри, если не сказать больше. Очевидно, Волдеморт был в ярости по двум причинам: во-первых, Снейп мертв, а во-вторых, еще хуже, все его книги и записи исчезли. Куда именно – не знал никто из Пожирателей Смерти, и отсутствие результатов привело Волдеморта в бешенство. Порой Гарри жалел, что у него нет больше шрама и связи с Волдемортом. Темный Лорд, с пеной у рта устраивающий слугам нагоняй, – на такое стоило посмотреть. Через три дня рано утром Кингсли пошел в Гринготтс и обнаружил ящик с маленькой куклой вуду. Кукла была очень похожа на одного знакомого Гарри, а приложенная к ней короткая записка сжато описывала подробности воздействия прозрачного зелья, найденного полудюжиной Пожирателей Смерти при обыске рабочей комнаты Снейпа.
По словам Леты, Пожиратели Смерти оказались достаточно глупы, чтобы попробовать содержимое бутылки вина с неразборчивой этикеткой. Согласно немногим выжившим свидетелям, эффект оказался жуткий – и заразный. Первые подвергшиеся влиянию зелья Пожиратели Смерти успели заразить еще семьдесят с лишним человек, прежде чем весь район был перекрыт, и все, находящиеся там, оставлены умирать. Дальше Лета включила список имен. Некоторые были такими знатными и могущественными, что Ремус и Кингсли радовались как мальчишки, пока не опомнились – в конце концов, смерть есть смерть. Самой Нарциссы и Драко там не было - Тонкс видела их во Франции (она работала там с бретонскими оборотнями, идеи которых о превосходстве оборотней совершенно отличались от представления большинства их британских собратьев). Гарри подозревал, что Нарцисса, зная Снейпа достаточно хорошо, с подозрением относилась ко всему, что он делал, чего касался, на что смотрел или о чем слышал, а потому забрала Драко от греха подальше - а заодно и подальше от последствий - на пару дней, пока гнев Лорда от потери профессора не поутихнет. Время от времени (например, просыпаясь от кошмара при воспоминании об обугленной плоти и осыпающейся от прикосновения кости) Гарри спрашивал себя, много ли воспоминаний Драко удалила Нарцисса. Не то, чтобы ему нравился Малфой в каком бы то ни было виде, но он не пожелал бы воспоминаний о сгоревших лице и руках Снейпа и худшему врагу. Которым Драко в настоящее время не являлся.
Досадно, что Волдеморта не было рядом с зараженными Пожирателями… Зелье Снейпа могло причинить ему немало беспокойства. Гарри подумал, не заподозрил ли Волдеморт Снейпа, но записи Леты это опровергали. Волдеморт был в ярости оттого, что Гарри уничтожил одного из его главных советников. По мнению Гарри, это означало, что Снейпа по-прежнему считали верным Пожирателем Смерти. Даже несмотря на зелье.
- Как можно быть таким тупым, чтобы пить неизвестно что из старой заплесневевшей бутылки без подобающей наклейки? – зевнув, спросил Гарри. Он только что отдал Кингсли ящик с шалью, чтобы тот ее вернул. Был вечер третьего дня, и Гарри хотел с кем-то поговорить. Он три дня не выходил из дома. Кто-то купил в маггловском супермаркете чистящую жидкость, и теперь в доме пахло, как у Дурслей; Гарри был единственным, кто мог готовить, а он ненавидел готовить; часы в углу тикали неритмично, и ему казалось, что он вот-вот свихнется… и если Ремус сейчас не скажет что-нибудь интересное, рассчитанное не на младенцев, то будут Неприятности.
Впрочем, вид Ремуса, щекочущего пятки ребенка, заставил его улыбнуться. Ремус был в чрезвычайно хорошем настроении со вчерашнего дня, когда Росмерта сообщила через Минерву, что нашла нечто, адресованное лично ему. Этим «нечто» оказался поднос с баночками из-под колы. Ремус открыл одну из них и захлопнул рот от отвратительного запаха, но, как он позже сказал Гарри, уже спустя полминуты он перестал моргать от недоверчивого потрясения и буквально пустился в пляс от радости. В бутылочках было достаточно волчьего зелья, чтобы хватило на целый год, а потом кто-нибудь из Министерства или Гермиона разберется в сопровождавших находку заметках с указаниями, как изготовить зелье в больших объемах, чего никто раньше не делал. Гермиона была в восторге от открытия и очень заинтересовалась записями, особенно потому, что в этом году она нашла свое призвание и быстро становилась величайшей исследовательницей столетия.
Гермиона тоже получила записку, напечатанную на маггловской пишущей машинке, в которой, по странному совпадению, была такая же нечетко пропечатанная «е», как в записке Ремуса.
Гарри стало интересно, сколько еще выявится записок с такой «е».
Ремус осторожно вытащил палец из захватившего его пухлого детского кулачка.
- Подозреваю, Снейп что-то положил в бутылку, чтобы заставить их думать, будто содержимое совершенно безопасно… что он берег бутылку для особого случая. Именно так поступил бы я, если бы был в особо мерзком расположении духа, - Ремус улыбнулся, когда крохотные пальчики обвились вокруг кончика его большого пальца, измазанного чернилами. Он писал множество писем Тонкс и, в отличие от писем Гарри к Джинни, письма Ремуса оправдывали затраты по безопасной отправке их через камин за границу. Гарри подпер руками подбородок и подумал, смогут ли они стать хорошими родителями младенцу. Может быть, нет. Ремус никогда этого не говорил, но Гарри знал из слов, случайно оброненных Тонкс (на этот раз слов, а не набора обеденных тарелок), что он хотел собственных детей. – Хм, ты ведь так сделал? – обратился Ремус к ребенку. Он пощекотал розовую ступню, которая лягнулась, словно мозг ее не контролировал.
- Это нормально? То… как он пинается. У него… нет проблем, например, с нервной системой?.. Правда, травить людей тоже не слишком нормально, но, наверное, для Снейпа это обычное поведение…
Ремус с легким изумлением посмотрел на Гарри. В последнее время он пристрастился носить очки-полумесяцы, и Гарри к ним все еще не привык. Особенно из-за того, что Ремус стал куда мрачнее со времени смерти Дамблдора.
- Хм? Ох, да. Младенцы не слишком контролируют свое тело. Но он может следить за моим лицом. Видишь?.. Ой, он снова заснул. Ну, не важно. Где Фоукс? Забавно, что ребенок лучше спит с фениксом в роли мягкой игрушки.
Забавно было и то, что те несколько человек, которые были в курсе, называли его «ребенок», а не «Северус» - то ли из-за того, что их смущало напоминание о прежней личности ребенка, то ли они активно пытались принять его новое воплощение. Гарри надеялся, что второе, но цинизм заставлял склоняться в пользу первого.
В любом случае, он был озабочен тем, чтобы найти дом для ребенка. Гарри отказывался отправить Северуса – как бы его потом ни назвали – в приют. Конечно, старшие члены Ордена попробуют настоять на этом решении, но Гарри скорее похитит ребенка и сбежит в Австралию, жить в какой-нибудь безлюдной местности с дикими динго, чем оставит его в приюте. Или с кем-то вроде Дурслей. И не только потому, что Нарцисса могла ему отомстить, передав ложную информацию.
К счастью, вчера вечером Гермиона прислала через камин второе, обнадеживающее послание, так что, возможно, не придется впутывать динго и Дурслей. Гермиона всегда появляется в трудной ситуации. Помимо Ремуса, Кингсли, Тонкс, МакГонаголл (которая, когда Гарри, наконец, счел, что она готова увидеть ребенка, не прокляв его, взяла малыша на руки и расплакалась), Нарциссы и, возможно, Драко (хорошо бы, нет), единственные, кто еще знал, были Гермиона и Рон.
И на другое Гарри не согласился бы.

***
Поздним утром на четвертый день Гарри взял ребенка и Фоукса и выскользнул в заднюю дверь. К этому времени он уже знал о новом сообщении Леты, в котором говорилось о таинственной смерти Червехвоста: у него каким-то образом случайно отвалилась голова, а за ней – руки и ноги. По общему мнению, довольно неприятно. Лета интересовалась, мог ли Каминус сказать что-нибудь относительно случившегося. Но Гарри решил не посвящать ее в детали тайны. Он все еще старался понять, что чувствует, фактически став убийцей, и чем он теперь отличается от Пожирателя Смерти. Юноша не хотел, чтобы Лета совала нос в это дело. Он хотел поговорить об этом с Ремусом, но как начать такой разговор? «Ох, Ремус? Я упоминал, что та кукла вуду, которой я отрезал голову и конечности и бросил в огонь, была магическим воплощением образа твоего старого школьного приятеля?» Хотя его уже несколько лет готовили к убийству Волдеморта, Гарри не вынес бы, если бы его сочли на такое способным.
Что сделала бы Нарцисса с такой информацией? Она способна вычислить все сама, учитывая, что именно Лета дала Гарри куклу. Будет неплохо, если это послужит ей предупреждением о том, насколько далеко он готов зайти в критической ситуации.
Но все-таки юноша жалел, что не может ни с кем это обсудить.
Может быть, стоит остаться и поговорить с Ремусом?
Нет. У него назначена встреча. Пусть это останется секретом – придется смириться и самому нести эту ношу.
Гермиона и Рон тоже не должны об этом знать, сказал он себе, когда за ним защелкнулся дверной замок. Тихий звук разбудил ребенка. Малыш не заплакал, а только слепо заморгал, всматриваясь в Гарри, после чего зевнул, продемонстрировав беззубые десны, которые почему-то казались такими симпатичными.
Если на то пошло, Гарри никому не рассказал, куда отправляются они с ребенком – чем меньше людей знают, тем лучше. Выбравшись из очередного сомнительного проулка, Гарри наклонился к ребенку и прошептал: - Эй, я убийца. Я убил кое-кого, не зная точно, сработает ли это, но он умер, и в мои намерения его смерть определенно входила. Так что я убийца. Должен ли я что-то сделать в связи с этим? Что… - он сглотнул, - сделал ты? О, да, - его плечи поникли. – Ты умер за это.
Глаза, на радужке которых уже появился намек на такой знакомый черный цвет, серьезно его рассматривали. Гарри улыбнулся, несмотря на свое настроение, и распрямил плечи.
Нет, разговор не помог. Но помогло то, что на руках у него лежал кто-то, перед кем открывалось новое будущее. А затем в сердце Гарри проникло тихое щебетание феникса. Он улыбнулся малышу и поправил ему одеяло – воздух был морозным – после чего тот снова зевнул и задремал.
Гарри покачал головой, поднял к небу лицо и глубоко вдохнул. Утро было хорошим. Свежим. Новым. Даже на передовице местной газеты, ветром занесенной в лужу, так что виднелась лишь часть текста, сообщалась хорошая новость: впервые в этом году над Ливерпулем сияло голубое небо. Наконец рассеялся висевший большую часть года туман, из-за которого, по общему мнению, значительно увеличилось количество самоубийств. Никто не ожидал, что небо останется голубым надолго, особенно в начале года, но…
Отсутствие тумана ощущалось и по теплу солнца на лице. Гарри шагнул в лужу и наступил на газету. Оказавшись в тени аллеи, расположенной позади временной базы Ордена в Ливерпуле (дом на площади Гриммо использовался теперь лишь в качестве ловушки), Гарри убедился, что ребенок у него на руках в безопасности, и дизаппарировал.
Способности Гарри к аппарации все еще нуждались в некотором совершенствовании, и, когда они прибыли, ребенок заплакал, но Фоукс (уже покрывавшийся красными и золотыми перьями, отчего казался менее безобразным) тихонько запел и малыш, как всегда, успокоился.
На аллее, где оказался Гарри, тоже сияло голубое небо, но это место было где-то на окраине Лондона: по другую сторону серой бетонной стены слышались звуки оживленного шоссе. Он чувствовал запах дизеля, смешанный со слабым запахом соли, так что море, наверное, было где-то близко. Гарри осмотрелся, держа палочку наготове. Но его беспокойство было напрасным.
- Эй.
- Гермиона.
Она стояла рядом с кучей мусора, делая вид, что ее не существует. К стене был прислонен тяжелый рюкзак.
Гарри наклонился, и она поцеловала его в щеку. Такие поцелуи были внове. Они естественным образом пришли после того, как он решил вырасти и не возвращаться в Хогвартс на седьмой год. Это решение не вызвало большого сопротивления, поскольку школа все равно была закрыта, но Гарри с самого начала знал, что не сможет вернуться, пока не разберется со смертью Дамблдора.
И вот он здесь. Не в Хогвартсе. Пока нет. Но уже готов к возвращению.
- Как книги?
Гермиона просияла. Это было первое, о чем она сообщила прошлой ночью: прибыл посыльный с ящиками книг. Биографии, история, книги о магии, первое издание «Истории Хогвартса»… и все в сопровождении лишь одного короткого письма, адресованного «самому большому библиофилу, которого я знал помимо себя», отпечатанному на машинке - буква «е» чуть выше остальных. Там было много книг, но в письме говорилось, что будет больше, хотя и не раньше, чем Гермионе стукнет двадцать один, а третья, и последняя, партия прибудет, когда ей будет двадцать восемь. Все книги были в хорошем состоянии. Гермиона написала Гарри, что не удивилась бы, если бы восторженные вопли, которые она издавала при виде некоторых найденных сокровищ, были слышны даже ему.
- Что в рюкзаке? Не книги?
- Нет. Я подумала, что ты вряд ли знаешь, в чем нуждается ребенок, поэтому прогулялась по магазинам, - она проигнорировала поднятые брови Гарри и его невысказанное мнение, что она скупила весь магазин, и протянула руки: – Можно мне его подержать?
Гарри улыбнулся. Ему и в голову не приходило, что Гермиона что-нибудь знает о детях, но она так часто его удивляла, что он уже не пытался ее разгадать.
- Конечно. Вот. И помни, надо держать головку… - он усмехнулся, увидев знакомое изумленно-снисходительное выражение на лице Гермионы.
- Эй, я провела исследования! – запротестовала она.
- Ого, ты действительно изменился, - сказала она, беря ребенка, который сразу заплакал. – Шшш, шшш… Ох… все в порядке. – Но малыш (к удовлетворению Гарри, которому втайне нравилось думать, что он положительно влияет на ребенка) прекратил плакать, только когда запищал Фоукс. – Спасибо, Фоукс. Э, Гарри? Я забыла спросить. Какой у нас пароль?
- Ха. Так ты хочешь знать пароль? Ох, ладно… «Смерть магглам». Шучу! Прости. «Заспиртованные глазки». И я все еще не могу поверить, что не Рон его выбрал, а ты.
- Ну, я решила, что мы становимся слишком взрослыми… Привет, Фоукс.
- Где Рон? Я думал, он будет здесь.
- Я и здесь. Та-да! – Гарри подпрыгнул и развернулся, затем выдохнул и с улыбкой покачал головой. Засунув свою палочку в карман, Рон соскочил с крыши одного из ближайших сараев.
Гарри скрестил на груди руки.
- Что – думал, это не я?
- Ну-дак, мы думали, что мне стоит понаблюдать за всем, пока ты не скажешь нужного слова. А потом ты отпустил эту шуточку обо мне и выборе пароля… Так что я подумал, что, может быть, ты ряженый Малфой.
- Если бы я был им, то назвал бы тебя «Слизень», или попросил бы у Гермионы зеркало, или еще что.
- Да, я так и подумал. Так, значит… это и есть грязный ублюдок? Прости, - быстро добавил Рон. Должно быть, в выражении лица друга он заметил какое-то предостережение. Гарри подавил гнев. Если бы он не видел то, что видел, может, и сам сказал бы что-нибудь в этом роде.
Сколько еще людей скажут то же самое – и хуже? Одна часть Гарри буквально кипела, но другая – та, которая вынуждена была слишком быстро повзрослеть – восприняла эту информацию и отложила для дальнейшего использования.
Гарри нахмурился, для разнообразия озабоченный будущим, которое не связано с Волдемортом.
- Он… человек. И ему нужно новое имя. Но, наверное, не ваше, - он вздрогнул, когда на аллее мелькнула тень, но это был просто скворец. Да и карманный детектор лжи, который дал ему Хмури, не сработал. Этот детектор был последним изобретением специалиста из Департамента Тайн, Кью, и вибрировал, если кто-то лгал или приближался к владельцу с недружественными намерениями… кроме того, прибор работал как маггловский мобильник. Гарри сомневался, что Артур Уизли знал о нем, но если знал, то смотрел на это сквозь пальцы.
Гермиона взглянула на младенца, который в ответ уставился на нее с тем же самым выражением на лице. Оба выглядели исключительно зловеще. Затем Гермиона внезапно улыбнулась, укачивая младенца, и он загукал.
- В этом возрасте дети мало что видят, - произнесла она лекторским тоном. – Младенцы различают только свет и тени. Но, что поразительно, они могут видеть улыбки и нахмуренные брови. Поэтому когда ты улыбаешься ребенку, он…
- Изумительно, - сказал Рон, который не улыбался. – Ум, Герми, любимая, я…
Гермиона распахнула глаза: - Но мы уже вечность мечтаем о ребенке!
Казалось, Рону вот-вот понадобится безоар.
Ребенок выдул пузырь и зевнул, немного потянувшись под одеялом.
- О, как чудесно! – Гермиона засмеялась, пожалев Рона. – Рон, конечно, я не хочу усыновить Снейпа. Северуса… Стивена. Да, Стивена. Мне всегда нравилось это имя, и оно не слишком отличается от его собственного. Оно также достаточно маггловское. Кроме того, мы не женаты, и чтобы присматривать за ним, нам пришлось бы перебраться в другую страну. Сомневаюсь, что твоя мама одобрила бы это.
Рон кивнул, словно хотел заставить ее поверить, что он сожалеет о невозможности усыновить ребенка.
- Нет, не одобрила бы.
Гермиона подмигнула Гарри.
- У тебя есть для него дом? Чем меньше людей будут знать, тем лучше. Миссис Малфой права – у него будут враги по обеим сторонам баррикад. Смертельные враги.
- Знаю. И нет, дома нет.
- Хорошо.
- Хорошо? – Гарри и Рон переглянулись.
- Да, хорошо. Потому что мои родители уже давно хотели второго ребенка, но они не могут усыновить его в Великобритании, потому что правительство говорит, что они уже слишком старые. А так, если кто-нибудь спросит, я могу сказать, что у меня с профессором Снейпом был бурный роман, и это наш ребенок.
Рон выпучил глаза, медленно багровея. Из его рта вместе с пузырьками слюны слетали сдавленные звуки, нечто вроде: «Ты… он… никогда!... Я…»
Гермиона пожала плечами.
- Только если возникнут вопросы. Я говорила с мамой и папой… Мама немного сомневалась. Она спросила меня, не тот ли это профессор-нацист, который… - ну, наверное, я описывала его таким в какой-то мере - но я сказала, что сейчас он совсем новый ребенок. Папа сказал, что начинать с чистого листа – явный плюс, но я думаю, что они бы взяли его, даже если бы при нем осталась память Снейпа. Книги и записка тоже помогли изменить мнение родителей о нем… Впрочем, лучше не показывать им те книги, которые я получу, когда стану старше…
- Не знаю насчет памяти, но… - Гарри сглотнул. Он не думал, что будет так тяжело говорить о случившемся. Он рассказал некоторым членам Ордена самое основное, но в то время он еще был в некотором оцепенении, и все казалось нереальным. Теперь что-то внутри перевернулось при воспоминании о разлагающемся разуме. – Он… в конце в нем почти ничего не осталось, кроме ненависти. Никогда бы не подумал, что такое возможно, но я не хочу, чтобы твои родители брали что-… кого-то, с кем они не смогут справиться.
- Мы и так знали, что он не слишком приятная личность, Гарри, - сказала Гермиона, корча ребенку рожицы.
Гарри вздрогнул. Любые слова, описывающие то, что он испытал, казались ничтожными и неучтивыми. Он хотел, чтобы у ребенка был хороший дом, он также хотел, чтобы приемные родители знали, во что ввязываются. Хотя бы потому, что предупрежден - значит вооружен. Ему – то есть младенцу – нужны родители, способные дать ему много любви, и у которых хватит сил с ним справиться.
- Я просто думаю, они должны знать, на что идут, - запинаясь, закончил он.
- В этом есть смысл, - сказал Рон, из-за чего Гарри снова ощетинился, хотя и знал, что друг прав.
Гарри пригладил волосы на затылке, а Гермиона сказала: - Мама и папа достаточно сильные. Они хорошо справились со мной – не то, чтобы я доставляла неприятности в привычном смысле, но им пришлось иметь дело с нуждами молодой магглорожденной ведьмы. Они – лучший выбор… если бы ты лучше их знал, то согласился бы, Гарри.
Юноша склонил голову, признавая ее правоту. Он так и не познакомился с родителями Гермионы, потому что все еще чувствовал себя неловко рядом с магглами – постоянно ждал, что мистер и миссис Грейнджер назовут Гермиону ублюдком. Гермиона продолжала: - Они никогда не говорили мне, как сильно хотят второго ребенка, но когда я им сказала… ну, мама заплакала.
- И почему люди всегда плачут из-за младенцев? – спросил Гарри. – Мне казалось, что все должно быть наоборот. Но даже МакГонаголл вчера потратила целую коробку платков. Почему плакала твоя мама?
- Может, она знала, что собирается усыновить… напомни, как ты его назвала? – спросил Рон.
- Ох, заткнись, - сказала Гермиона, ласково толкнув его в плечо. – У мамы и папы есть друг – доктор. Я могу симулировать некоторые симптомы – не спрашивай, Рон, и не пытайся выяснить – и он выпишет свидетельство о рождении, где будет сказано, что мать – я. Мама и папа немного сомневались, но нам нужно как-то достать это свидетельство.
- Ты притворишься, что ты его мать? – Гарри знал, что Гермиона смелая, но такого он не ожидал.
- Да. К счастью, мы с Роном уже… ум, - она заалела. Рон покраснел еще сильнее, и Гарри решил быстро сменить тему, пока с кем-то из его друзей не произошло спонтанного возгорания. Он сомневался, что они отделаются так же легко, как Севе… Стивен.
- А… твои родители. Они останутся в Англии?
- Последние два года они хотели закрыть клинику и переехать на юг Франции… они остались только потому, что беспокоились обо мне, - сказала Гермиона. В ее голосе прозвучало сожаление, причин которого Гарри не понял. – Но теперь им будет, о ком беспокоиться… и они смогут уехать из Англии. Во Франции сейчас безопаснее. Еще один школьный друг папы слишком занят, и ему нужен партнер – это идеально, особенно если ты хочешь, чтобы он пошел в Бобатон.
Гарри слабо покачал головой.
- Это и впрямь идеально. Я искал лазейку, - на самом деле, любую лазейку, которая позволит ему хоть на какое-то время оставить ребенка под своей защитой.
- Когда все будет готово, я тебе скажу. Обещаю. А пока расслабься. Тебе нужно многое сделать до конца недели. Мне тоже, если подумать. У Невилла появилось несколько весьма своеобразных идей – держу пари, он говорил с Луной. Рон… словом, речь шла о том, что пришло время, чтобы среди волшебников появился тот, кто смотрел бы на войну так же бесстрастно, как на шахматную игру.
Рон закатил глаза.
- Я сейчас бесстрастный, разве нет?
Гермиона улыбнулась: - Прости – я не то хотела сказать. Но у тебя талант к стратегии, вот и все. Гарри, ты не против, если я сейчас его заберу?
Гарри осмотрел большой рюкзак с детскими вещами. Он догадывался, что Гермионе и в голову не придет, будто он может быть против.
- Да, конечно. Ум. Можно?.. – Гарри в последний раз взял ребенка, просто проверить, хорошо ли он завернут в купленное Ремусом одеяло с плюшевыми мишками - по крайней мере, он уверил себя в этом. Голубые глаза, в которых уже начинала проявляться пигментация, смотрели на него с безграничным доверием. Гарри сглотнул.
- С тобой все будет в порядке, - хрипло прошептал он.
Рон взвалил сумку на плечо. Он добродушно взглянул на Гермиону.
- Хорошо, что ты использовала уменьшающие чары, да?
- Да, - серьезно ответила Гермиона, не замечая любовного поддразнивания. Он была занята фениксом, укладывая его под одеяло с ребенком. – Ну вот. Я отнесу его прямо к маме и папе. Идешь, Гарри?
Гарри покачал головой.
- Нет. У меня дела в штаб-квартире, - дела, которые лишний раз докажут, что лучший способ обеспечить безопасность ребенка - это отправить его как можно дальше. Точнее, дальше от зоны военных действий.
Гермиона вздохнула.
- Ладно. Увидимся там после полудня. У меня есть идея, как использовать Темную Метку в качестве портключа. Тогда мы сможем пойти вместе с тобой…
Гарри кивнул и криво улыбнулся.
- Это было бы здорово. Не хочу, чтобы все зависело от того, смогу ли я снять охранные заклинания. – Когда он снял с трупа Темную Метку, что-то в ней отозвалось на его прикосновение. А когда ее пытался коснуться кто-нибудь другой, она превращалась в дым, который приходилось всасывать в трубку с эфиром и дистиллировать. Это был долгий и сложный процесс - сложный и чертовски раздражающий, в духе Снейпа, как сказал Ремус с улыбкой, которая, по мнению всех, получалась у него теперь намного естественнее. – Ну, ладно, увидимся.
Гермиона улыбнулась, и Рон кивнул Гарри.
- Не волнуйся. С ним все будет в порядке. Я… Ради тебя мы позаботимся, чтобы он был в безопасности. И ради него, - добавил он с кривоватой, но искренней усмешкой. – Увидимся, приятель, – и спустя секунду после исчезновения Гермионы Рон дизаппарировал с отчетливым хлопком.
Гарри осмотрелся. Никто не появился на звук, а если бы и появился, он бы сказал, что это был выхлоп грузовика на автостраде. С колотящимся сердцем Гарри собрался в путь, когда увидел, как что-то смотрит на него.
Это был приставленный к стене кусок зеркала. Дождь смыл достаточно грязи, и Гарри разглядел в зеркале собственное лицо.
Юноша наклонился и увидел свои глаза. Прошла минута, прежде чем он осознал, почему отражение кажется ему странным, а затем понял две вещи:
Шрама больше не было. Это хорошо, подумал он.
Но еще лучше было то, что он увидел в собственных глазах. Опустошенный взгляд, полный безмолвного отчаяния, также пропал. Он выглядел… обновленным.
Гарри выпрямился и расправил плечи. Пришло время заняться разработкой плана. Он с запросто может погибнуть через несколько недель, и то, что дементоров больше нет (или они сильно ослаблены) не означает, что сгинут и все Пожиратели Смерти, какие бы ловушки не оставил Снейп. Гарри не мог себе позволить стоять здесь, на открытом месте, наслаждаясь солнцем, как любой нормальный человек – он был мишенью, стоя здесь в одиночестве. Пора возвращаться в штаб-квартиру.
За мгновение до аппарации Гарри еще раз поднял лицо к небу, ощутив живое тепло - теперь он знал, что в мире еще возможно искупление. И шанс на искупление, пусть шаткий и трудноуловимый, был так же устойчив, как гироскоп, мистически вращающийся вокруг своей оси.
И Гарри знал, стоя под этим голубым небом, что он готов встретиться лицом к лицу с тем, что уготовит ему судьба.
После третьего «хлоп!» аллея опустела, осталось только маленькое алое перышко, обдуваемое ветерком.

Конец.