Непостижимые небесные дали

Глава 1. Новая жизнь Гермионы

Глава 1. Новая жизнь Гермионы


Название: "Непостижимые Небесные Дали"

Автор: Debora

Пэйринг: Гермиона Грейнджер / Драко Малфой, Полумна Лавгуд / Рон Уизли

Описание: новые отношения между Гермионой и Драко. Они взрослеют и меняются, обретая свое мнение. Влюбленность пугает своей неожиданностью, а смерть заставляет посмотреть на все чистым взглядом. Романтические ноты зависают в воздухе, эхом повествуя о том, как все поздно… Драко вдруг понимает, что он снова остался один в этом мире. И один на один с воспоминаниями о счастье, которое казалось невозможным, и которое так быстро оборвалось. Все кончено?

Предупреждение: приключения, смерти, Хэппи Энд.

Запрет: распространие только с моего согласия.

Дисклаймер: Все персонажи принадлежат Дж.К.Роулинг. Все придуманные мною истории - мои.

Жанр: роман, драма, приключения

Категория: ГЕТ

Рейтинг: PG

Размер: миди

Статус: в работе

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Она сидит в своей комнате. Полная тишина. Глоток мятного чая. Нежный аромат, терпкий вкус трав. Такое сочетание… Прямо как… один упрямый и слишком уверенный в себе человек с чуткой душой и некогда нежными мыслями… Задумчивая улыбка осветила ее лицо. Нежными мыслями – только о ней. У него была чарующая улыбка, убедительная и спокойная речь, безгранично нежные интонации. Малейшая опасность для девушки – и на лице паренька решимость, неприступность и даже злость – все – ради нее. Теперь все это очень далеко. За горами, за облаками, за морями, за белыми окнами с платиновыми цветами. Как же его звали?.. Улыбку унесло легким дуновением ветерка.

Она отвлеклась от грустных мыслей и посмотрела на свое отражение в огромном расписном трюмо, которое было удивительным образом установлено прямо на этом крохотном туалетном столике. Зеркала отражали грусть на ее лице, потухший взгляд, желание поскорее все это закончить.

Сначала она рвалась назад, верила, что все можно вернуть. Ей казалось, что все это дурной сон, который скоро закончится. Но он никак не заканчивался. Время шло, постепенно приходило понимание правил существования мира.

Потом она закатывала истерики, что хочет комнату только в светлых оттенках, каждый день свежие платиновые цветы на своем окне, белую постель и вместо стульев белые пуховые тюфяки. Обязательно много зеркал и трюмо. Откуда такие капризы? Она уже и сама не очень хорошо понимала это. Наставник как-то обмолвился, что она всегда была разумной и сильной, всю жизнь всем помогала и ничего не боялась. Всю жизнь.

Душа ее страдала здесь, и поначалу она напрасно думала, что если всем здесь надоесть, то есть шанс, что ее прогонят назад. Глупенькая. Но надежда умирает последней.
Если бы все было так просто… При появлении здесь – все реагируют по-разному. Для кого-то это спасение от безрадостной жизни, у кого-то много незаконченных оставленных дел на земле, у кого-то что-то еще. Ее Наставник НОррон уверен, что у нее обычная разновидность «акклиматизации». Самое обычное дело – просто ей нужно привыкнуть, просто понять, что так должно быть, что это нормально. Просто новичкам нужно уделять много внимания и заботы, поддерживать их, и они все примут как есть. И успокоятся. Просто. В теории у этого Наставника все просто.

Здесь ей дали новое имя – МергИя. Она встала с тюфяка. Странное имя. Ей так и не объяснили, для чего эта обязательная смена имен, но она вскоре сама все поймет.

Здесь все предметы ненастоящие – одежда, мебель, шкаф из горного хрусталя, чашечка мятного чая – все. Вода, заварка из мяты, книги… Пуховой тюфяк… Любимое трюмо… Все наколдовано Фабрикой Соцнужд. Потому что это – Небеса. Другой, параллельный мир. Ученикам твердят, что Земной мир с Небесными Далями – две параллели. И, тем не менее, Небесные Дали – полноценный иной мир. Хоть и голограмма-образный, и невидимый обитателям Земли. Полностью наколдованный. А земные предметы – душам не дозволено материально ощущать. Отсюда и пользование – только предметами с Фабрики Соцнужд. Единственное на Небесах настоящее – это солнечные лучи. И влага из облаков, которую и в ладони-то не наберешь. Просочится сквозь свои же собственные призрачные пальцы…

…Нужно собираться на занятия, скоро за ней зайдет Наставник. Она начала лениво переодеваться. Мергия, наверно, будет всегда удивляться местной традиции часто менять наряды.

- Дом высокой моды, а не загробный мир, - раздраженно бурчала она себе под нос, упаковываясь в белое воздушное платье. Повертев в руках широкий перламутровый пояс (который, кстати, вполне мог сойти либо за корсет, либо за короткую юбку), Мергия недовольно застегнула его у себя за спиной.

– Ну все, наконец? – Не найдя на постели никаких дополнительных деталей к платью, она подошла к зеркалу и увидела свое отражение. – Идеальная, хоть в гроб ложись, - выплюнула она. Ей неинтересно, как она выглядит сейчас, как будет выглядеть завтра или через неделю.

Мергия снова задумалась. Это она должна идти на занятия к своему учителю, а не наоборот. Она - очередной поступивший на Небеса призрак, и он ей не нянька угощать конфетами и журить за слезы. А все-таки угощает. И журит. Обычно Наставники так несолидно себя не ведут. Никто другой, занимающий столь ответственную должность, не вытворял бы подобное – просто не пожелал бы унижаться на столько, чтобы утром заходить за своей про-тэ-жэ и провожать ее до учебы. Но Норрон другой. Добрее, мягче… Иногда не понимает простых вещей, не чувствует подтекст ее шутливых слов, часто ведет себя как ребенок, и настолько человечный, что не погнушается даже поцапаться со своей ученицей из-за расчески. Но это только когда их никто не видит, ведь Мудрецы могут подобный «инцидент легкомысленного поведения преподавательского состава» поднять на ближайшем собрании. И кто знает, во что это выльется? А Норрон столько сил потратил, чтобы его сочли достойным такой высокой должности…

Норрон «трясется» над своей десятой ученицей. По принятым здесь законам – после благополучной работы по забвению с десятью учениками – на собрании поднимается вопрос о повышении этого Наставника в должности.

Она обернулась, волнительно пробегаясь взглядом по «своим» вещам. Сегодня – ровно 60 дней пребывания на Небесах. Все то же – просторная светлая комната, почти белые обои, на фигурных тумбочках мраморные и перламутровые скульптуры (Мудрецы с трудом пошли навстречу ее капризам относительно интерьера – и то, только на время), столик с трюмо, тюфяки из прессованного тополиного пуха, три книжных шкафа (для легкого чтения), окно с видом на зеленый сад. На подоконнике в вазе зеленые стебли с крупными платиновыми колокольчиками и ромашками, на стенах картины с изображением какой-то бело-серебряной мазни, но очень приятной мазни, теплой, уютной, родной. Шкаф из горного хрусталя до самого потолка – для одежды, и в углу мраморная винтовая лестница на второй этаж. Второй этаж заперт. Она не знает что там, да ей это и не интересно.

Мергия подошла к шкафу с книгами и взяла самый большой том, который из-за тяжести невозможно листать навесу. Присев на кровать и держа толмут на коленях, она отлистала страницу 59, разровняла уголок сверху, и загнула точно так же на странице 60.

Мергии запретили отсчитывать дни, как и многое другое здесь.

Но она всегда отличалась умом и находчивостью.

Белая хрустальная люстра запела сотней колокольчиков. Это вошел Норрон. На его лице беспокойство. Как и каждое утро. Он каждый раз не знает, с каким настроением она проснулась, вдруг опять начнется истерика в стиле «хочу-домой-пустите».

Мергия закрыла книгу. Норрон галантно помог водрузить эту тяжесть на место (она наблюдала за рыжеволосым Наставником, когда он тащил книгу в сторону шкафа: его руки оттянуты весом тома, ноги чуть согнуты в коленях, голова задрана вверх, зубы стиснуты… девушка в сияющем платье улыбнулась).

Молодой Наставник смешно перевел дыхание, закатывая глаза, после чего надел на свое лицо выражение важности, подобающее Наставнику, и предложил отправиться на занятия. Вышли в общую круглую гостиную и будто сразу попали в другой мир: цвета, запахи, звуки, мебель – ничего не похоже на интерьер ее комнаты. Далее по коридору с высокими потолками и золотыми рамами окон – к большим дверям из красного дерева, ведущим на улицу. В полном молчании они направились на поляну, где в это время уже собрались все ученики со своими учителями.


Глава 2. Драко Малфой попался

А где-то далеко в это время… А может, и не в это время…

Стена безнадежно толкнула в спину молодого человека. Дальше отступать было некуда. Ну и где эти тупицы Крэбб с Гойлом…

Тёмный участок в коридоре у лестницы. Если шагнуть сюда из светлого кабинета, глазам потребуется какое-то время, чтобы начать что-то различать. Как его смогли разглядеть там? Утром вредоносный призрак Пивз разбил все люстры на этом этаже, создавая множество укромных уголков для тайных свиданий учеников школы. Удачно, как Малфою сперва показалось, выбранное место. Больше он такой оплошности не допустит.

Со стороны сложно было сказать, что он напуган. Гордый, спокойный и уверенный взгляд, натренированный многолетним беспощадным отцовским воспитанием. Как же ему всё это надоело! Постоянные преследования, стычки и драки. Безостановочное пребывание в режиме «на чеку» и импровизирование в безвыходных ситуациях. Годы идут, а вся эта детская беготня никак не наскучит гриффиндорцам, борцам за иногда неуместную справедливость. Можно было бы, конечно, почаще применять методы Малфоя-старшего, и большинство неурядиц решались бы быстро и радикально, но Драко решил доучиться в Хогвартсе мирным путем, чтобы в дальнейшем ничего не бросало тень на его репутацию. Тем более, что осталось уже совсем немного – декабрь, рождество, последний семестр и свобода. Утверждать про свободу, конечно, еще сомнительно, но уже точно без этой гриффиндорской шайки, которая никак не повзрослеет.

Открытие сети гостиниц Драко запланировал уже на лето после выпускных экзаменов. Становление «на ноги» независимо от отца и вопреки его планам. Драко понимал, какой трудный путь его ждет вначале - со стартовым капиталом, кредитами, бухгалтерией, организацией всего бизнеса и многим другим. Даже очень хорошо, что работа займет все его время, и голова ежеминутно будет занята всякой сложной ерундой. Возможно, боль отойдёт на второй план, и мысли о Гермионе улягутся, плавно потекут в спокойное русло. Может, придет долгожданное осознание и принятие произошедшего…

От мыслей очень сложно спрятаться и то, что порой сдавливает сердце каменными тисками, всё так же продолжает висеть неизменным грузом.
Как бы сильно этого не хотелось, но прошлое не сотрёшь. Еще не изобрели нужное заклинание для таких случаев. Всё произошедшее обречено тяжелой душной тенью сопровождать Драко до конца жизни. Разве это – свобода?

…Высокий смуглый юноша с поднятой волшебной палочкой приближался, не отрывая злорадного взгляда от глаз противника. От гриффиндорца не отставали и возмужавшие близнецы Уизли в полной боеготовности. Многие выпускники Хогвартса начали возвращаться в школу для изучения углубленного курса «ЗОТС», наивно полагая, что при необходимости это поможет справиться с Волан-де-Мортом. Все газеты кричали о возросшей силе темного мага, вот и Дамблдор пытался заранее обезопаситься, подготавливая и набирая вокруг себя что-то вроде армии. Ученики Гриффиндора зачастую «перегибали палку», иногда забываясь и ведя себя вседозволенно.

Мысли Драко Малфоя снова попытались сфокусироваться на очередной перепалке в темных коридорах школы. У Поттера на лице – безумная решимость. По лицам Уизли с некоторых пор ничего нельзя было прочесть. Насколько Поттер стал психом, настолько рыжая парочка научилась контролировать эмоции. Парадокс.

По школе неустанно ходили слухи о произошедшем между слизеринцем и гриффиндоркой, но все предпочитали упиваться сплетнями, а не думать. Козлом отпущения, конечно же, назначили светловолосого слизеринца. По мнению большинства учеников школы он единственный виновник всего произошедшего, а чудаковатый директор позволяет доучиться парню только из-за жалости.

Волшебная палочка упирается в грудь блондина. Гарри произносит обездвиживающее заклинание. Драко понимает, что не успевает противостоять заклятию и пытается ударить кулаком нападавших, но слишком поздно. Малфой замирает каменным силуэтом и только серым неторопливым зрачкам дозволено обвести взглядом поле экзекуции и снова неподвижно уставиться на сумасшедшего тёмноволосого семикурсника.

Оба Уизли за спиной Поттера зачитывают какую-то формулу заклинания, направляя свои палочки на переносицу Малфоя.

Скрип половиц, заклинание «Люмос!». Младшая Уизли коротко вскрикнула, не ожидая наткнуться на собрание учеников в столь неподходящем месте. Растерянность на ее лице быстро сменилось размышлением. Зрачки Драко раздраженно метнулись вверх. Чего она хочет на этот раз? Последнее время в ней четко стала прослеживаться тяга к живодерству и издевательствам. Это с ее подачи слизеринцы регулярно левитируются к подножию Гремучей Ивы и обнаруживаются голыми и привязанными к колоннам школы. Маленькая психопатка.

- Ребята, так нельзя. – Она неуверенно направила палочку на Поттера. Ее испуганный взгляд бегал от братьев к Гарри, от Гарри к потрёпанной фигуре замершего блондина. – Вы же знаете, Гермионе бы это не понравилось…

- Джинни, не дури, - хором зашептали Фрэд и Джордж, и уже более громко: - опусти палочку. Ты же знаешь, Малфою ничего не будет, на нем как на собаке…

- Ребята, ну пожалуйста! – воскликнула девушка.

Теперь уже четыре пары удивлённых глаз вглядывались в ее нервное лицо.

- Джин, ты чего? Мы же не Авадой его… у нас тут эксперимент и вынужденный доброволец, который почти сам вызвался, – Фрэд хмыкнул в сторону обездвиженного парня и опустил палочку.

Ребята отреагировали первыми – схватили девушку за руки и уже все вместе рванули по лестнице. На этот раз обошлось без учителей – грузной неторопливой походкой подошел Крэбб, а за ним и Гойл.

- Драко? Э… - Крэбб заговорил первым. - Мы тут эта, опоздали, нас МакГонагалл… прямо сразу после обеда, да. Да и вообще, удобнее было бы в нашей гостиной встретиться… хоть Гойл и говорил, ну что ты хотел отработать с нами какую-то штуку, которую лучше на улице… Эээ, а ты это чё?

Уже на протяжении минуты Малфой пытался глазами показать, насколько это возможно, что что-то не так с его подвижностью.

Вскоре Гойл сообразил и даже вспомнил нужное заклинание.

Отряхиваясь и поправляя мантию перед наколдованным зеркалом, высокий стройный блондин спокойно начал говорить двум амбалам-однокурсникам, не поворачиваясь к ним:

- Во сколько мы договаривались тут о встрече? - неторопливая речь бывшего старосты действовала на Крэбба и Гойла получше Поттеровских заклинаний. – Это у меня предупреждение об отчислении за неуспеваемость? – Его тихий голос гипнотизировал. Драко спокойно закончил приводить себя в порядок и повернулся к однокурсникам. Зеркало за его спиной треснуло и растаяло.

- Вы оба заставили меня ждать, - леденящий взгляд заставил их попятиться назад.

Драко снова отвернулся, будто забыв о их компании и раздумывая о чем-то своём. Будто и не было этой встречи с гриффидорцами. Или она была настолько незначима, что моментально исчезла из памяти. В воздухе всё еще витали очертания недавно растаявшего зеркала. Он поднял руку, но опоздал – в это же мгновение оно растворилось окончательно.

- Сегодня сами будете заниматься, позже проверю.

- Ты уже ворчать начинаешь как Гермиона, думаю, тебе не помешает… ну, мы идем вечером в Хогсмид, и…

Взмах палочки, глухой удар двух фигур о стену.

- Завтра здесь, в это же время, - он распрямил плечи, убрал в карман палочку, и, не спеша, начал спускаться по ступеням вниз. Казалось, каждый его шаг хорошо продуман, все мысли сосредоточены на чём-то далёком и непостижимом.

Поднявшись с пола, Крэбб ногтём стал выковыривать из зубов остатки обеда.

- Кто тебя за язык тянул? Знаешь ведь, эта заучка была для него особенной. Ну, Гермиона эта…


Глава 3. О чём тоскует Cлизерин

Вечером, выходя в одиночестве из замка, Драко Малфой неспешной походкой отправился к озеру. Уже начинало темнеть и в голове слабой искрой пронеслась мысль о часто дополняемых в последнее время школьных правилах, где одним из самых главных был запрет на вечерние прогулки, тем более без сопровождения. На лице появилась злая ухмылка. Почему-то все предыдущие ночи он не вспоминал об этих правилах, сидя у озера и слушая звуки пробуждающегося Запретного леса. Казалось, каждый раз с надвигающейся темнотой лес и озеро оживали, огромный кальмар поднимался с глубины своих вод и устрашающими всплесками напоминал о главенстве на своей территории. Были слышны из леса крики, топот и вой. Призрачный шелест леса открывал ночной сезон бурлящей жизни и уже не стихал ни на минуту до самого утра. В Запретном лесу бурлила настоящая жизнь, где всё идет своим чередом.

Драко Малфой допускал мысль о том, что преподаватели знают о его исчезновениях по вечерам и закрывают на это глаза. Со Снейпом и так всё понятно, он всегда будет на его стороне. Тем более, что он намного больше остальных знает про их отношения с… про их прошлое с Гермионой.

Как раздражают эти «понимающие» взгляды преподавателей и студентов Хогвартса! У факультета Слизерин есть огромный плюс – его ученики никогда не лезут в душу с жалостью и слюнявыми сердечностями. Эта позиция очень комфортна и свойственна абсолютно всем слизеринцам.

Он сел у воды на привычную и уже полюбившуюся корягу - удобно выступающий корень ели. Интересно, что заставило дерево так извернуться… Расслабленная фигура парня вдруг слегка напряглась – недалеко послышались человеческие шаги. Уже почти стемнело. Неужели кто-то из преподавателей заметил его отсутствие и отправился на поиски. Будет жаль, если его секретное и такое удобное место будет обнаружено и придется подыскивать другое для ночного времяпрепровождения.

Метрах в ста, сквозь ветви кустов можно было разглядеть фигуру девушки со светлыми волосами. Она была в длинной тёплой мантии с зажженной свечей и журналом в руках. Напевая себе под нос, она отрешённо прошла мимо, ничего не замечая вокруг себя.

Для Драко это было неожиданностью – Полумна Лавгуд никогда не отличалась тягой к ночным похождениям. И волшебная палочка у нее явно была запрятана глубоко в складках одежды. Глупое создание.

Он забыл про это маленькое происшествие уже через несколько минут и, вглядываясь в черную рябь озера, снова задумался о своей гнетущей ноше. Эти мысли не так просто ему даются. И только здесь он даёт им волю.

Так непривычно – любимая… и нет ее. Сколько дней, недель минуло с того дня? И надо продолжать жить дальше. Но как? Будто время остановилось, и потерялся любой смысл. Все ежедневные истории с уроками, тиранством отца, однокурсниками и даже беготня с гриффиндорцами – незаметным белым шумом мелькают на фоне его дней, которые сменяют друг друга. Жить как раньше не получается. А кто-то говорит - надо! И хочется ударить по этим лицам. Кто им дал право лезть с советами, упрёками и жалостью? Кто им позволил жалеть?

Его снова обуяла злость. Почти полная луна выглянула из-за туч, осветив окрестности.

А ведь еще пару лет назад он бы не поверил, что влюбится. Всегда считал, что любовь – это скорее партнерство и расчёт, благоприятный для обеих сторон. Именно так его воспитывали с детства. Даже вопросов никаких не возникало о правильности такого положения дел. И как-то совершенно неожиданно любовь приобрела другие черты: появился цвет, нежный и беззащитный вкус губ, притягательный запах волос, и всё это окрашено каким-то новым чувством - одновременно нежной радости, уверенности и волнения.

Главным потрясением для него было то, в кого он влюбился. В гриффиндорку, первую ученицу Хогвартса, заучку и подружку Поттера. Конечно, в её успеваемости по всем предметам и любознательности нет ничего предосудительного. А вот маггловское происхождение… дружба с рыжим табором и отпрыском отцовских врагов… Тогда, на шестом курсе после некоторых событий, и посыпался его внутренний мир, с кропотливым трудом выстраиваемый отцом с самого его рождения.

Зазнайство, подскоки на уроке, когда преподаватель ещё не успел закончить вопрос, а она уже «оттараторила» ответ… Всё это раньше очень раздражало... Этой тихой свежей ночью воображение с легкостью возводило яркие картины воспоминаний. Расслабленная улыбка коснулась его губ.

На младших курсах он называл её «грязнокровкой», глумился над её тягой к знаниям, откровенно издевался, подстраивал гадости, ябедничал. И все эти старания были направлены не конкретно на Гермиону, а в первую очередь на Поттера и Уизли. Девчонка попала в чёрный список Драко "за компанию".

И так продолжалось долго. Это было даже интересно. И отец гордился, что сын сам назначил себе врагом Поттера. Главного врага Тёмного Лорда.

Летели годы, многие взрослели. Мыслью о сети гостиниц он загорелся еще на пятом курсе, прошёл сокращённые курсы в Хогсмиде, но отца не поставил в известность.

Несовершеннолетний, но уже дипломированный по узкой специальности юноша с начала шестого курса присматривал место для своей первой гостиницы. Отец всё-таки узнал и был страшно недоволен. Он был уверен в будущем своего сына - что Драко отправится по дороге Упивающихся смертью и обязательно станет правой рукой Тёмного Лорда. Как и Люциус в своё время. А в зрелом возрасте – пускай сколько хочет, столько и развлекается, и каким заблагорассудится образом приумножает фамильный бюджет.

Но все мысли молодого человека занимала гостиница.

С Поттером так же виделись на занятиях, неприязнь к Супер-Герою-Золотому-Мальчику оставалась прежняя, но на распри просто не оставалось ни сил, ни времени, ни интереса. Поттер и Уизли всё еще цеплялись к Драко в то время, как его голова была забита другим – планами на будущее и отцовскими наказаниями в имении Малфоев… Родители теперь часто забирали Малфоя-младшего на выходные, а возвращался он со ссадинами и отметинами явно волшебного происхождения. Вот тогда Гермиона и стала проявлять к нему внимание. Но пока это была жалость.

Потом был этот поход. Перелетев на мётлах какое-то расстояние, они шли пешком под чутким надзором профессоров Флитвика и МакГонагалл. В поход пошли все факультеты шестого курса. Костёр на берегу, печёная без волшебства картошка, разбитые недалеко друг от друга палатки и прочее. Как заявил профессор Флитвик – это наилучшее сплачивающее мероприятие. Тогда Гермиона хотела неподалёку поискать траву Боротерус для своего больного горла. МакГонагалл настояла на сопровождении Малфоем, объясняя это несвоевременным пребыванием ее друзей на взыскании у профессора. После некоторой перепалки Гермиона и Драко всё-таки пошли вместе. Профессор Флитвик жестом попросил МакГонагалл наклониться, чтобы тот смог вдохновенно-радостно прошептать ей что-то на ухо.

Кто знал, что Грейнджер тогда подвернёт ногу? И как она вообще её тогда подвернула? Но нога начинала заметно опухать. Драко запомнились её испуганные глаза. И затесавшаяся в них растерянность. Умная-преумная Грейнджер растерялась. Сидела на земле и затравленно смотрела на склонившегося рядом слизеринца…

* * *

- Испугалась? – Он не смог придумать ничего язвительного, выдал первое, что пришло на ум.

Он и сам растерялся - ситуация, мягко сказать, складывалась идиотская. На его лице в тот момент не было фирменной малфоевской маски хладнокровия. Сидя рядом с ней на корточках и пытаясь понять, что случилось, он потерял бдительность и не замечал, как Гермиона рассматривала, будто впервые увидев его. Он был слишком близко. Светлые глаза неожиданно показались живыми и настоящими.

Лиственный маггловский лес, заросли кустов. Она сидела на земле, держась за лодыжку. Драко Малфой еще совсем недавно бродил где-то среди деревьев, не интересуясь ее делами и будто забыв о ее присутствии.

- Малфой, мы, наверное, слишком далеко забрели. Нам пора возвращаться, - важным голосом произнесла она и отвернулась. Попыталась привстать, взглянула на ногу и снова плюхнулась на землю. Драко не пошевелился, но на его лице мелькнула заинтересованная улыбка.

Волшебной палочкой Гермиона убрала боль. Теперь ниже колена больная нога почти ничего не чувствовала. Она хотела вернуться в лагерь и уже там разобраться с лодыжкой, под присмотром профессоров. Некоторые заклинания запрещено произносить за стенами школы несовершеннолетним детям, особенно на маггловской территории.

- МакГонагалл, вероятно, хорошо осведомлена о твоей привычке ломать ноги во время поисков травок для горла, поэтому и приставила меня к тебе надзирателем? – уже без тени улыбки он помог ей подняться, грубовато обхватив за талию и перекинув одну её руку себе за шею. Медленно они направились в сторону палаток.

Она споткнулась, и ему пришлось крепче обхватить её. Гермиона вся напряглась, что не прошло незамеченным для Малфоя. Недавно восстановленная ледяная маска дала трещину - ему становилось искренне весело. В лесу постепенно становилось темно, вдалеке кричали птицы, а под ногами всё более звонко в нарастающей тишине хрустели ветки.

Гермиона надулась как мышь на крупу, осознавая причину его умылок.

- Благородная гриффиндорка в объятиях вражеского слизерина… Держи меня, Грейнджер, сейчас упаду от смеха. – Он улыбался одним уголком рта, но этого Гермиона видеть не могла. Ей и так было ужасно неловко от происходящего, а что бы еще и разглядывать его лицо в такой близости… ну уж нет, будет совсем странно… хоть она и боролась с назойливым желанием незаметно посмотреть на него – «таким» она его видела впервые и уже всерьез сомневалась, точно ли это Малфой.

- Конечно, держу, Малфой, разве не видно? - На этих словах она снова споткнулась и Драко пришлось усилить хватку. Гермиона гадала, как это могло выглядеть со стороны и как отреагировали бы ее друзья, появись они вдруг рядом…

- Плохо держишь, мы постоянно почти падаем, – тихо произнес он. В его голосе уже не было веселья или злорадства, он произнес это без какого либо выражения, что снова подкосило девушку – это определенно вечер открытий, Малфой еще никогда не разговаривал с ней или ее друзьями так – без показухи и спокойно. Она, скорее, уже по привычке продолжала с ним «цапаться»:

- Не волнуйся, дальше земли не упадёшь.

Дальше они шли молча. Драко уже задумывался о законности применения левитирования в этом лесу, но вдруг передумал транспортировать её с помощью волшебства. Было очень интересно и смешно наблюдать за её смущением и тем, как она неуверенно хваталась за его шею, как еле заметно заикалась, чего раньше он не замечал: она всегда говорила уверенно и хорошо «поставленным» голосом. Её напряженная хрупкая фигурка и травяной запах волос… невольно наводили на размышления… Это просто невозможно. Куда делась вся ненависть и раздражение? Почему ему сейчас так спокойно и… хорошо? Вокруг ни души, лунный свет с легкостью пронизывает сгустившуюся темноту. Молодой человек пытался прислушаться к своим ощущениям. Через некоторое время они очутятся в лагере и всё снова пойдет своим чередом, Грейнджер наверняка опять начнет его бесить, подоспеют тупые Крэбб с Гойлом, чтобы, поднатужившись, выдавить что-то членораздельное в адрес гриффиндорцев. И очарование этого странного момента растает, навсегда оставшись в прошлом.

И неужели в её умненькую головку до сих пор не пришла мысль о левитации?

* * *

Гермиона тогда ковыляла и ругала себя, на чём свет стоит. В самом начале она растерлась, но потом собралась и все равно что-то шло не так… Она знала множество способов поскорее вернуться в лагерь, вплоть до трансгрессии и изготовления порталов. Вплоть до умения скрыть от Министерства Магии факт незаконного колдовства. И даже простых способов, которые позволительны несовершеннолетним, в её запасе было предостаточно. А Малфой, наверное, даже до левитации еще не додумался. Хотя, кто его знает. С недавних пор что-то в нем начало меняться, даже Снейп забеспокоился и чаще прежнего стал вызывать его на беседы в свой кабинет. Может, он начал взрослеть? Рассудительность, где-то даже отрешенность. А где их прежнее соперничество с Гарри? Может, на него так повлияли домашние отлучки по выходным? После которых он всегда возвращается с синяками в школу… Что за манера воспитания у его родителей?

Она всё-таки бросила на него быстрый взгляд. Расправленные плечи, уверенная походка. Больше не было самодовольства в его поведении. В тот момент он был обычным юношей, глубоко увязшим в свои далекие мысли.

И у него очень тёплые и крепкие руки… Только при таком «близком общении» стало очевидным, как он подрос и возмужал: через его широкие плечи не так-то и легко было перекидывать руку, чтобы держаться за шею. Почему-то именно в те мгновения все тревоги стали отступать. Он не старался ее оскорбить или сделать больно, он просто… помогал ей… добраться до школьной процессии… Она ловила себя на мысли, что ей не хотелось возвращаться в лагерь, потому что… и здесь чувствовала себя в надежных руках?.. Стоп! Какие еще «помогал» и «надежных»?! При слизеринце Драко Малфое всегда нужно быть «начеку»!



Глава 4. Джинни Уизли всё расскажет

- Кажется, моё эссе по зельям готово, - Невилл Лонгботтом устало вздыхает, откидывается на спинку кресла и медленно сворачивает свиток с домашней работой.

Гостиная Гриффиндора в столь поздний час совсем не пустует – засыпающий Невилл в кресле у камина, рядом на диване - близнецы Уизли в шуточной форме проверяют второклассника на знания по Истории Магии. Эти двое великовозрастных учеников вернулись в школу так же варварски ярко, как и пытались прервать неоконченную учебу. Их приветственный выход с фейерверками и дождем из сладостей лучше всего запомнили младшекурсники и все девочки без исключения. А вернуться им пришлось в Хогвартс по предложению Дамблдора и наставлению матери.

Наставлению – мягкое слово. Она ругалась, кричала, оставляла без ужина, грозила отцом. Отец поговорил с сыновьями «по-взрослому», но своего не добился. Их никак не получилось уговорить восстановиться в школе. Молли Уизли назвала их «неучами» и «позором семьи», на что близнецы привели в пример Перси, как более позорного «позора семьи». После этих слов она безутешно плакала, а сыновьям с Артуру Уизли еще долго приходилось её успокаивать... Несколько следующих дней они не поднимали эту тему. Потом к ним на обед заглянул Альбус Дамблдор. Заглянул не случайно, его пригласил Артур Уизли. После состоявшихся переговоров «впятером», близнецы решили продолжить учёбу. И даже после сданных выпускных экзаменов – продолжили проходить углубленное изучение «ЗОТС» в стенах замка, чем снова завоевали гордость и слёзы (но теперь – от счастья) в глазах матери.

Недалеко от близнецов в кресле сидит растрёпанный и серьёзный Гарри, не произнесший ни слова за последние два часа. На его коленях раскрытый учебник по зельям. У его ног на ковре – сосредоточенная Джинни что-то пишет на своём пергаменте. Её любимый спальный костюм «рубашка-брюки» очень идёт ей. Он не только подчёркивает её струйную фигурку, но и является самым удобным и любимым одеянием. Это – подарок Гермионы.

- НЕТ, НЕ ТАК!!! – Все присутствующие в комнате в который раз вздрогнули он восклицания Джинни. – Ну-ка, где та кни-и-и-ижечка… во-о-о-о-от она… чего тут у нас… ВОТ!!! – Снова дружный подскок друзей и адресованный ей хмурый взгляд. – Ладно, буду потише.

- Уже полночь. Я спать… Не засиживайтесь, - Невилл поднялся и направился в свою комнату.

- Кажется, я тоже всё. Гарри, ты не проверишь? – Джинни с закрытыми глазами протягивает свою работу вверх. Через какое-то время Гарри возвращает эссе, объясняя свои пометки.

- Ох, и спасибо же тебе, да подарит тебе Мерлин счастья в виде меня и благополучия в проверках моих работ, успехов, радости, всего хорошего, много там всего такого…

- Джин, ты пойдёшь уже спать, или всю ночь будешь туманить сознание Гарри? - Фрэд не выдержал первым.

- Ой, братик дорогой, я и забыла что ты тут. – Она поднялась и обошла кресло с Гарри. - И тебе спокойной ночи Фрэд! И тебе, Джорж. И тебе, Гарри, - Джинни привычно поцеловала его в макушку и потрепала любимые чёрные волосы.

- Не торопись, хотел спросить тебя, - Гарри поймал её руку на своём плече и обернулся к ней. – Помнишь вчерашнее происшествие с Хорьком? Ты так странно себя повела… – Его невесёлый взгляд совсем не был строгим или приказывающим, а наоборот – дарил тепло, уют, чувство надёжности и защищённости. Под таким взглядом Джинни всегда таяла и неимоверно гордилась, что выбор Гарри Поттера пал именно на неё, а не на эту глупую истеричку Чжоу. Миссис Уизли и братья диву давались, как Гарри легко и просто усмиряет их маленькую нахалку.

- Джордж, мне кажется, или у неё батарейки сели?

- Скорее всего, Фрэд, она их просто перезаряжает. Лучше послушай, как звучат шестеренки её мыслительного процесса – теперь вижу наше с ней родство. Всю неделю бы слушал тишину из её уст…

- Мальчики, я должна вам что-то рассказать… - Её неожиданная неуверенность притянула удивленные взгляды всех присутствующих. - Только дослушайте меня до конца, не перебивайте... Мне приснился сон, – на этих словах близнецы одновременно хмыкнули и замычали надоедливый мотив песенки «мне был сон, что ох-как-я-в-тебя-влюблён». Встретив взгляд сестры, примолкли.

Гарри передвинулся на подлокотник кресла, а туда, где только что сидел сам, заботливо усадил Джинни.

- Про Гермиону сон. Такой яркий, как будто в реальности всё происходило, будто я побывала у нее в гостях… слушайте… Там такая красивая лужайка была, зелёная, Гермиона сидела прямо на траве. А в каком наряде она была… Я будто попала к магглам на несколько веков назад – переливающееся белое платье, такое воздушное и необыкновенное, а какая шикарная причёска, туфли… Встретила она меня радостно, чуть не расплакалась, долго показывала мне какие-то платиновые цветы, они как настоящие, только лепестки твёрже, сияющие такие; угощала фруктами, нам было легко и весело. Я ей рассказывала как у нас тут, как мы скучаем без нее и Рона, только его она не помнит, почему-то. Совсем не помнит! Представляете? А ведь на младших курсах у них вроде была симпатия… Про Рона я так ничего и не смогла узнать. Потом я рассказала ей, как мы глумимся над Малфоем… Я поздно поняла, что сболтнула лишнего. И тут всё пошло наперекосяк. Поднялся ураган, ветер свистел в ушах, вдали сверкали молнии. Лицо Гермионы застыло в ужасе… Но мы ведь ничего такого ему не делали! Хорьку Малфою. Я даже при ней ни разу не назвала его Хорьком. Мы ведь ничего такого…, ведь правда же… – девушка в кресле умоляюще взглянула на Гарри.

- Ты рассказывай, Джин, - Гарри держал её за руку и внимательно слушал.

- Ну мы спать? А Фрэд?

- Джорж, не ори так. Ты разбудил меня, - Фрэд картинно потирал глаза.

- Сидеть я сказала! – неожиданно прикрикнула Джинни.

- Сидим! – хором буркнули братья. Спустя несколько минут Гарри задумчиво начал говорить:

- Она любила этого недоноска, ничего тут не поделаешь… Но я всё равно считаю только Малфоев виноватыми в смерти Гермионы и Рона... – Лица близнецов словно зашлись тучами. – Ты никогда не относилась так серьёзно к своим снам… Конечно, всякое может случиться, преломление и соприкосновение нашего и небесного мира – кто знает? Может, твой сон и правда имеет шанс на отголосок реальности… Я только слышал, очень давно, от той же Гермионы, что в древности наши миры были соединены, существовал проход, каким-то образом связанный со сновидениями. Но всё это считается мифом. – Гарри поправил прядку рыжих волос на лбу Джинни. - Ну и что там Гермиона? Она разозлилась? Она была недовольна нами?

- Нет, но была испугана. На ее лице появилась непередаваемая жалость. Она смотрела на меня… разочарованно... – Джинни наконец снова посмотрела на братьев. Они ухмыльнулись её напряжённому взгляду.

- Гарри, у тебя есть кирпич? Кинь в них.

- Нэ нада кырпич, кырпич в голова попадёт, совсем плохой будэм, - вторили братья дуэтом.

- Потом сны несколько раз сменялись. Но продолжение той первой картины я всё же увидела. Белая пустота, далеко на горизонте я увидела голубую точку. Долго добиралась до неё, это была Гермиона. Шикарное обтягивающее голубое платье с россыпью мелких бриллиантов, шляпа, перчатки и так далее… и снова очень грустная, - Джинни задумчиво теребила ладонь Гарри. – Я её окликнула: «Эй, Гермиона!». Она помолчала, а потом сказала, что она не Гермиона, у неё другое имя и что скоро её вообще не будет. Потому что она слишком быстро чему-то учится. Что она там хорошая ученица. Гермиона плакала. Я ничего из сказанного не поняла. Я хотела обнять её, но меня как ледяным паром обдало. Мне казалось, что она уже не слышит меня. Она постепенно становилась прозрачной... С таким далёким и отрешённым видом… Перед тем как совсем исчезнуть, она словно опомнилась и начала умолять меня, чтобы мы оставили Малфоя в покое, что он не будет нас трогать, если мы отстанем от него. Что у него сейчас другие заботы…

- Да! Точно! – близнецы наперебой затараторили. – Конечно, он не почувствует свободу и не отомстит нам за всё хорошее, он ласково всех нас поцелует в лоб и подарит по шоколадке!

- Она сказала, что если Малфоя не трогать, то он не будет нам пакостить, - возразила Джинни. - Гермиона в этом уверена точно – он дал ей обещание при жизни. Я будто с ней вживую встретилась. Давайте оставим Хорька…

Близнецы внимательно разглядывали сосредоточённое лицо Джинни, после чего Фрэд спокойно сказал:

- Сестрёнка, может это просто сон. Мы все помним и любим Гермиону и Рона. Они мне снятся каждую ночь.

- И мне, - кивнул Джордж. – В каждом сне я вижу их счастливые лица, а иногда не очень счастливые.

- А я думаю, что это неспроста. В обычном сне мозг отдыхает, и там всё так безрассудно, ветрено и несерьёзно, – тихо заговорил Гарри, любуясь падающим снегом за окном. - А по описаниям Джинни – Гермиона вела себя очень «по-настоящему». Мне самому часто приходилось сталкиваться с «необычными» снами.

Несколько минут в гостиной гриффиндора стояла тишина. Никто не смотрел друг на друга.

- Хорошо, оставим Хорька, - Фрэд потянулся к позабытым учебникам и пергаменту.

- Согласен. – Джордж схватил перо и пролистал с десяток страниц учебника, который уже нетерпеливо подрагивал на диване.

- Мы оставим Хорька, если этого хочет Гермиона. – Гарри улыбнулся Джинни. – Жаль только, что там Рона не было.

Джинни грустно кивнула. Снова пожелав всем спокойной ночи, отправилась спать. Вскоре её примеру последовали и все остальные.

За окошком ночь. Идёт снег. У школы лежит ветвистая огромная сосна, приготовленная Хагридом к Рождеству. Яркая звезда перечеркнула полнеба. И никто не увидит, как высоко-высоко, откуда ни возьмись, появились две мутноватые от соли капельки воды. Набирая скорость, они устремились вниз. Но от холода – до земли они долетели уже градинками.



Глава 5. Через это проходят все, рано или поздно

Мергия приблизила лицо к зеркалам трюмо. Ощутимый плюс пребывания в Хрустальном мире – здесь никогда ни у кого не появляются прыщики. И кругов под глазами. Потому что призрак – это всего лишь воспоминание того, что было на земле. Воспоминание той девушки, какой она себя запомнила. Были такие случаи, когда в Небесных Далях происходили драки (обычно этим отличаются «новички»), и тогда у этих забияк появлялись синяки и ссадины, которые через час-другой бесследно исчезали (после того, как о них забывали).

Уж точно здесь никто не может потолстеть. Потому что призраки не едят человеческую пищу. А призрачная пища, хоть и облагорожена аппетитными ароматами и вкусами, - ненастоящая. Призрачная.

Но внимательная Мергия проследила один любопытный момент. В один прекрасный, как всегда солнечный день, на Небесах появилась девочка тринадцати лет. На лице у неё был ужасный ожог размером с ладонь. Невозможно было не заметить этот трагический дефект. Но Мергия тактично делала вид, что не замечает этого. Общалась с милым ребёнком так же, как и со всеми другими Учениками. Но вскоре, не больше чем через неделю, лицо девочки удивительным образом изменилось. Нежная и гладкая кожа лица светилась здоровьем. От ожога не осталось и следа. Малышка рассказывала, как в пять лет её случайно ошпарила кипятком неуклюжая прабабушка. Много лет она стеснялась своего приобретённого уродства, но потом привыкла. А уже на Небесах сбылась её «несбыточная» мечта – утром за завтраком, мельком взглянув в зеркало, увидела своё отражение и чуть не выронила чашку из рук. Она и не ожидала, что когда-нибудь её лицо снова станет нормальным.

А Норрон тогда, поглаживая девочку по голове, вполголоса пробубнил: «Воистину есть Мэрлин на Небесах…»

…Она давно уже так сидит на тюфяке, облокотившись локтями о туалетный столик. Занятия начнутся не скоро, а свободное время девушка так и не нашла чем занять. Учёба не прошла даром – постепенно стирается любимое земное утверждение, что любую свободную минуту лучше проводить в полезном чтении.

Уже совсем скоро всё это закончится. С самого первого урока учеников убеждали, что за гранями забвения очень хорошо и легко, начинается совсем другая жизнь, с чистого листа. Рождение, развитие собственной сущности, новые чувства…

А светловолосый парень никогда больше не промелькнёт в её памяти. Вся память сотрётся без исключения – и из сознания, и из подсознания. И эта задумчивая, заботливая, восхищённая чем-то улыбка больше не вспыхнет воспоминаниями в её голове.

Вообще-то, вспоминать здесь нельзя. Память – главный враг в этих местах. И все Учителя помогают своим подопечным избавится от неё. Кроме Норрона. Этот её странный Наставник. Он, конечно, разными способами помогает ей всё забыть. Но очень уж неуклюже. Вот, попробовал вчера поставить какие-то блоки в ее мозге. Что-то пошло не так, и её захлестнуло чрезвычайно сильными чувствами о прошлой жизни. Полились разные картины в её воображении – о доме, родителях, Хогвартсе, Гарри и… Норрон прервал этот прорыв воспоминаний. Запричитал, заизвинялся и пообещал всё исправить. Молодой еще совсем, что ли, невнимательный? Или, может быть, слишком человечный?.. Но если у неё постоянно будет освежаться память, даже совсем по чуть-чуть и редко, - это говорит о лишних месяцах учёбы. А лишние месяцы учёбы – это большее время, когда пытаешься всё забыть. А это дополнительные мучения. Зачем он так? Конечно же, случайно. Сам неуч, а других пытается чему-то научить.

Чем дольше она не сможет всё забыть, тем дольше она здесь пробудет и не перевоплотится вновь. Не хочет же, в самом деле, этот неуклюжий Наставник, (который, впрочем, успел с ней подружиться), чтобы она здесь задержалась? Не хочется страдать лишнее время…

Зашёл Норрон. Осторожно пригляделся к настроению Мергии. Истерик не намечалось.

У Норрона, как обычно, простое и доброе выражение лица, сутулые плечи, веселые огоньки в глазах и руки в карманах брюк. Что-то проворчал (внимательно разглядывая свои сандалии) о его «вчерашней халатности в коррекции её памяти». Произнёс какое-то странное заклинание, уверяя, что оно поможет исправить его вчерашний «ляп». Мергия ничего не почувствовала. Образ Гарри и мамы с папой так и остались в ее памяти…

Потом тема резко перешла на его обувь, более громко и с пристрастием он рассказывал, что ему никак не выдадут новые, а то в тех трёхстах парах он уже по 2 раза в каждой успел показаться в свете. И он около тысячи лет назад последний раз менял и оформлял новую личину, что ему по статусу разрешено делать это чаще, но «вредные Мудрецы тормозят процесс». А его ногти похожи на обломки, но его волшебная палочка не может сделать ничего другого, и не может ли его «замечательная и юная Ученица» исправить это. Пятнадцать минут они молчали, пока Мергия подпиливала своей пилочкой его ногти. И было достаточно времени обдумать интересное предположение - её Наставник наверняка появился здесь в её возрасте. По прибытии сюда – не стареют. А ведь ему на вид около семнадцати лет.

На вопрос о необходимости изменения внешнего вида – Норрон ответил, что это требуется только Старейшинам и Мудрецам. Для того, чтобы его не узнали родные с прошлого существования на Земле, после смерти случайно попавшие в ту же сферу что и сам Наставник.

Далее ворчание минут на пять о «дурацких земных привычках распивать чай по 3 часа», «ты что тут, на курорте?», «кстати, чем-то мятным воняет, не чувствуешь?», «не угостишь ли чаем?», «фу какой мятный, а я люблю с лимоном и корицей», и «закрой-сейчас-же-форточку-а-то-я-простужусь!!». Мергия вежливо поинтересовалась, всегда ли он был ТАКИМ, и не был ли он на Земле девочкой-модницей-привередой. Подобная шутка повлекла за собой получасовую историю о том, как он сам очутился здесь мнооого лет назад, и как добился отмены своего перевоплощения в новую сущность, и как доказывал всем о своей добросовестности и полезности на Небесах.

Потом он вспомнил, о чём начал рассказывать. Оказывается, он попал сюда из-за искажения заклятия, в процессе которого перебрал несколько чьих-то привычек. «Увы, так сработало искаженное заклятие – один недоумок полез ко мне драться на волшебной дуэли, но у меня была подруга, которая его любила. Какие же все девчонки глупые! Она полезла нас разнимать, и когда я гордо ждал своей кончины, в меня полетели два заклинания сразу. Что-то гадкое от того придурка, а от моей подруги - нейтрализующая формула. А очнулся я уже вне своего тела», и «как хорошо, что сейчас я такой, ведь раньше наверно по целой неделе мог ходить в одних сандалиях!!!». Поморщился, покривился, перевёл дух, и оставил Мергию одну, загадочно сообщив, что никогда бы ему не обладать такой исчерпывающей прошложизненной информацией, если б не его должность Наставника. И возможно всего лишь через несколько тысяч лет он дослужится до Мудреца. Мергии вдруг вспомнилось, как Мудрец МеджЕйсис объяснял ей: «Ученики Забвения не имеют права иметь вообще никакую прошложизненную память, Наставники – только о жизни прошлой сущности, а мудрецы могут помнить все свои перевоплощения, начиная от зарождения души».

Меджейсис всегда нравился Мергии. Он не похож на других молчаливых и строгих Мудрецов. По земным меркам выглядит он, наверно, лет на двадцать и так смешно ерошит свои чёрные, торчащие в разные стороны волосы. Вот другой бы Мудрец ни за что бы не подошёл к ней спросить о самочувствии и продвижении в освобождении от памяти, не предложил бы в чём-то помощи и не рассказал анекдот (!!!), весело жестикулируя руками. Не солидно для Мудреца. Всё это позволительно только Ученикам Забвения, за что к ним и отношение – как к детям. Меджейсис сдерживается только при своей подруге ИллариИл. Она очень милая, всегда участливая и заботливая. Эту рыжую зеленоглазую женщину Мергия считала настоящим ангелом.

Ну а если затронуть тему о Норроне… Так, между делом. О Наставнике, который должен во всём подавать пример Ученикам. Так вот его в первую очередь можно назвать невоспитанным мальчишкой, не соблюдающим правила поведения в Хрустальном мире. С этими его причитаниями, разными иногда не совсем законными идейками, несерьёзностью поведения…

Она поднялась и прошла к своей роскошной белоснежной постели. Устроив подобие гнезда из мягких подушек, она уселась туда, подобрав под себя ноги. Платиновые цветы в вазе на прикроватной тумбочке никогда не начнут увядать. Но, тем не менее, каждое утро ей приносили новый букет. Её капризы. Упругие и толстые лепестки, на ощупь шелковые и бесконечно нежные. Эти цветы – волшебные… Созданные службой Спенужд и подкорректированные памятью Мергии.

И вдруг в сознании, словно разрядом тока проносится картинка. Лицо светловолосого молодого человека. Именно такое, как утром рисовало её воображение. Что же это такое!!! Уже который раз за день ей приходят в голову странные мысли, сравнения,… лица и… воспоминания? Нет. Этому нельзя продолжаться. Зачем себя лишний раз мучить? Мергия постепенно свыкается с мыслью о невозможности вернуться на Землю. А раз так – зачем цепляться за призрачные надежды…

Норрон слишком по-дружески относится к своей Ученице. Но служба Наставника – это серьёзно, и если Мудрецы заподозрят неладное, недобросовестного Наставника могут разжаловать в Ученики и заставить пройти путь к Забвению и… перевоплощению. А Мергии – как не крути, всё равно придётся пройти этот путь до конца.

Нужно следовать правилам. Иначе она не сможет всё забыть и стать счастливой в будущем! А она уже так много сделала для этого! Многому научилась, столько ритуалов прошла, столько… вытерпела. Да, этот путь нелёгок. Ведь всё это направлено на то, чтобы распрощаться со своей памятью и со спокойной душой отправиться на поиски своей новой судьбы.

По-другому нельзя. Ничего другого и не остаётся. Ну что поделать, если ты уходишь из своего мира – БЕЗ ВОЗМОЖНОСТИ ВОЗВРАЩЕНИЯ. Так сказал её Наставник, чересчур пристально разглядывая свой маникюр.

Там остались все твои родные, любимые, друзья, враги. На уроке после этих слов Мергия хмыкнула и произнесла: «Чем торчать тут, лучше иметь ТАМ врагов... которые потом могут стать близкими». Остаток занятий она разглядывала пустоту перед собой, пытаясь стереть из памяти светлые волосы, улыбку одним уголком губ, глаза, но холодные ручейки на щеках мешали сосредоточиться.

* * *
…И вот ты появляешься здесь. А назад попасть никак нельзя. Сначала, конечно, смеёшься – что за глупости, пустите меня, конечно же, сейчас я развернусь и уйду назад, к своим. А своих уже нет. Лет триста как нет. Время тут по-другому идёт, несоизмеримо со временем на Земле. Все родные уже давно воспарили к другим таким же сферам…

Страшно, невыносимо и пусто. Ты начинаешь кричать: «Пустите меня в те сферы, где мои любимые и родные!!!» А тебе говорят: «Вот братик твой любимый вырос и стал скользким вором и подлизой с хитрыми глазками. И воспарил он в земном возрасте 73-ёх лет. Вряд ли тебе захочется сейчас слушать его раздражающее брюзжание, наблюдать закатывание глазок, чувствовать липкие прикасания к локтю, а потом недосчитаться в кармане… чего там у тебя в кармане? Чего это ты там теребишь? А ну дай! Слушайся меня, я твой Наставник и плохого не пожелаю!! ФОТОГРАФИЯ?! Откуда она у тебя?!» После зоркого осмотра фотография разлетается на тысячи кусочков, со словами «тебе это больше не понадобится, и только будет мешать все забыть».

И Мергия остаётся стоять одна посреди своей комнаты, и думать, вспоминать, ВСПОМИНАТЬ! Это была обычная маггловская фотография, где был просто ОН.

Когда она умирала, эта фотография была в её кармане. На обратной стороне было выведено: «Ты знаешь, терпеть не могу фотографироваться. И мне пришлось испытать невероятную силу воли, чтобы сделать тебе приятно. Всё для тебя».

Это такая мелочь – иметь ЕГО фото. А оказалось – здесь это чуть ли не первое правило – не иметь фотографий, отражающих твою последнюю сущность. Какое это странное ощущение – вот только что ты была на Земле и у тебя было всё, а теперь ничего, хочется посмеяться над этой «шуткой», ущипнуть себя и проснуться. Будто случилось что-то невообразимое, нереальное и очень-очень ужасное. Тебе страшно, но ты держишь дверную ручку, которую надо просто повернуть, чтобы войти во «вчера» и всё это предотвратить. Просто не может такого быть, что нельзя предотвратить, даже смешно, ведь твои родные и любимые – ты их только недавно видела… и что? Больше никогда не увидишь? Никогда-никогда? Но это же смешно! Такой безысходности не может быть! Всегда есть выход! Надо только в книгах поискать, они её никогда не подводили.

В первые дни Гермиона ещё не верила. Искала выход. А Мергия поверит…

Настанет время, когда у неё просто опустятся руки. Захочется умереть, но «дальше уже некуда» - пошутит её новый друг и Наставник. Она поймёт, что на Земле уже давно никого не осталось из её близких, останется только память. Память измучает её. Потом она устанет мучиться. И захочет всё забыть. И её Наставник испытает облегчение в своей работе – она, наконец, перестанет сопротивляться. И в Мергии проснутся забытыми искорками… не что иное, как любовь к учёбе, первенству, правильности всего и вся, стремление к благоразумности. Она сможет забыть. Как сказал Наставник, осталось уже совсем немного.

И тогда она полностью освободится от прошложизненной памяти. И душа обретёт покой и счастье. Обычно такое счастье длится месяца три, после чего Мудрецы отпускают чистую душу, чтобы она смогла переродиться в новое существо. А в кого и куда? Это рассудит Судьба. Может закинуть и на Марс, воплотив её в микроба под ногтём марсианина. И в динозавра, забросив на Землю в 100***000 г. до н. э. А может воплотить в её когда-то близкого человека, жившего на Земле с ней самой во время предыдущего перерождения… В общем, судьба развлекается, а души пожинают эти плоды и стараются благородно сгладить её ошибки. Как могут. Судьба смеётся. Души этого смеха не слышат. А если бы и услышали, то не поняли бы даже, над чем она тешится: бедные души – им ведь даже не позволили сохранить память из предыдущей жизни, чтобы оценить чёрный юмор судьбы.

* * *

- Тебе… ЧТО?! – Норрон перестал раскачиваться на стуле, вовремя удержав равновесие, чтобы не упасть.

- Снились сны. Ну, я сначала думала, что это мои фантазии. Каждый может замечтаться, тем более здесь… А сейчас мне кажется, что там были слишком цельные сюжеты… на сон больше похоже…

Норрон встал со стула и подошел к кровати, чтобы наигранно небрежно обрушиться на белые в перламутровый цветочек подушки:

- Я слушаю, рассказывай.

* * *

…Занятия кончились, и Мергия сидела на поляне, раздумывая о только что оконченном уроке. Наставник её уже ушел, и ученики разбрелись кто куда. На поляне была одна Мергия.

Пытка казалась бесконечной. Изо дня в день. Вроде всё идёт своим чередом, память получается скрыть, и Норрон твердит о существенных успехах.

Это была ее ошибка, она была в этом уверена. Тогда ситуация вышла из-под контроля и приходилось действовать не медля. Удачное, как ей показалось в первое мгновение, контрзаклятие. Чудовищная ошибка – пришло понимание в начале следующего мгновения. Но яркая вспышка уже летела в очаг происходящего. Этого можно было избежать. Она была лучшей в школе. А лучшие, как правило, ошибаются по-крупному. Она чувствовала себя предателем. Она предала не только своих друзей, но и себя, и любимого. Она разом перечеркнула всё. Никто не виноват. Только она. А что она теперь может сделать? Всё так, как есть. Она погибла, ее родные остались жить. Так хотелось бы сейчас оказаться на Земле, хоть одним глазком увидеть на секундочку любимые лица.

Лёжа на траве и содрогаясь в бессильных судорогах, она пыталась унять слёзы. Зажав ладонями рот, мечтала сохранить все всхлипы в тайне. Но никто и так ее не услышит. Судьба слишком громко над ней смеется.

Сколько она так пролежала – неясно, солнце с самого утра и до позднего вечера находилось в зените, а часы и календари – были сильнейшим нарушением на Небесах. Слезы безостановочно скатывались прямо на траву, создавая на щеках невысыхающие солоноватые ручейки. Широко открытым немигающим глазам было совсем не больно смотреть на ярко горящую планету. Снова волшебство? Интересно, ее друзья сейчас видят это солнце? Или оно у них другое?.. Незаметно Мергию унесло в спасительный мир сновидений…

Ее перламутровое платье отражало розово-желтые блики солнца. По-особому печально эта красота сочеталась с ярко-зеленой травой. Скинув с себя туфли, надоедливо сверкающие хрусталью, она привстала на колени, разглядывая что-то блёклое вдалеке.

Юная рыжеволосая девушка, одетая так просто и по-домашнему, направлялась к Мергии. Простота ее одежды вызывала удивление и восторг. Незнакомка своим видом так и излучала уют и тепло. А Мергия так давно не чувствовала тепла…

Мергия уже могла разглядеть черты девушки, но чтобы узнать подругу – пришлось огромным усилием воли разбить с таким трудом возведенную Норроном одну из стен Забвения.

- Джинни!!! – ахнула Мергия.

Она сорвалась с места и рванула к уже знакомой девушке. Радость со слезами на глазах, крепкие объятия – чуть не сбили с ног юную гостью.

Мергия не верила - неужели Судьба сжалилась над ней? Ведь этого просто не может быть!

Через несколько секунд, когда Мергия поняла, что Джинни ей не привиделась, давние подруги снова обнялись. Какое счастье, что она всё еще может помнить свою подругу!

Они не замечали мимо летящего времени, обсуждая всё то, чем хотелось поделиться все дни разлуки. Радость со слезами на глазах озаряла лица девушек. Мергия показывала Джинни платиновые цветы, вынимая их из своей прически. Рассказывала подруге, что точно такие же были в имении Малфоев на Земле. И вокруг никого не было! Удача! Не дай Мерлин их застукает Норрон! Эта мысль всерьез взволновала Ученицу Хрустального Мира, и они спешно переместились с поляны в тенистый фруктовый парк. Девушки ни на минуту ну отпускали рук друг друга, боясь на секунду разлучиться и снова пропасть навсегда.

Но когда Мергия услышала рассказ Джинни о взаимоотношениях ее друзей с Драко на Земле… Тучи застелили небо, раскатистый гром заревел в ушах, исчезли фруктовые кустарники, и фон сменился на совершенно чужой и пасмурный. Пейзаж теперь полностью олицетворял обычное состояние души Мергии в последние месяцы.

Те события и детали земных отношений с Драко, что Наставник успешно скрывал в ее памяти, снова прорывались наружу с пронзительной болью. Гримаса муки на ее лице заставила отшатнуться Джинни в сторону. И когда пробелы в памяти начали заполняться старыми сокровенными воспоминаниями, Мергия снова опустилась на траву, потерявшую к тому моменту свой цвет. Сил у нее осталось только на то, чтобы взглянуть снизу вверх на земную подругу. Вложив во взгляд всю боль, которую ей приходилось испытывать ежеминутно с момента смерти.

Поднявшийся вихрь сметал всё на своём пути. Она больше не могла видеть Джинни, глаза её устилали слёзы и сгустившийся туман. Ветер, рвущий барабанные перепонки, обвинял Мергию в предательстве с новой силой. Это её вина, это она, это всё из-за неё...

Ох, как бы хотелось наконец умереть, всё забыть и исчезнуть навсегда…


* * *

С самого начала ее рассказа Норрон слушал очень внимательно, всем видом изображая спокойствие. Всё его шутливое настроение куда-то исчезло.

- Хорошо, а дальше? Дж… твоя гостья… она рассказала о том, как они с друзьями издеваются над ним, и что было потом?

- Потом я проснулась. Но сон этот забыть не могла, часто думала о нем. И через несколько дней я увидела его продолжение, потому что очень хотела этого! …или это связано с моими рыданиями… не знаю!.. Я снова уснула на поляне, где обычно проходят наши занятия. В общем, я рассказала Джинни кем я тут являюсь, и что когда-нибудь я окончательно потеряю связь со своей прошлой жизнью, потому что моё обучение здесь идёт слишком быстро. Скоро от моей памяти о земной жизни ничего не останется. – При этих словах она не смогла сдержать тихий всхлип. – Во сне я снова не сдержала слёз, и начался вихрь, как в прошлый раз. Перед тем, как проснуться, я попросила её, чтобы они прекратили все эти ссоры с Драко. Чтобы они перестали друг другу пакостить. Не знаю, насколько этот сон мог походить на явь… но уже то, что этот сон смог мне присниться, меня заставляет верить, что настоящая Джинни могла услышать меня. Не знаю каким образом… Но всё было таким настоящим… Мы же тут не можем видеть сны. Здесь никто не может этого делать! Может, всё-таки, это в моих фантазиях? Или нет? Ты что-нибудь знаешь об этом? – Мергия с надеждой схватила Норрона за руку.

- Да… То есть нет, - задумчиво проговорил Наставник. - То есть, наверно это, конечно, мечты, но… - Он, наконец, вынырнул из своих мыслей, посмотрел в глаза девушки и уже громко заговорил в своей обычной ворчливой манере: - Ну как это может быть наяву, сама посуди? Призраки вообще не могут видеть сны, - Норрон выглядел неубедительным. – Ладно, всё. Вставай, нам нужно пройтись. Давай-давай, пошли, разговор окончен.

- Ну хорошо, если ты не хочешь услышать о других снах…

Наставник резко остановился, прекращая тащить девушку к двери, и медленно повернулся к ней снова.

- Сколько всего тебе приснилось этих твоих снов?

- Может, присядешь?

* * *

В тот день она поведала Норрону еще о двух снах.

В одном из них Мергия находилась возле озера недалеко от Запретного леса. Был вечер, но она смогла рассмотреть в сумраке… Драко.

Его печальный вид чуть не заставил девушку сойти с ума. Ее сердце готово было вырваться из груди. Но эти подробности Мергия опустила при рассказе Норрону. И про то, как слезы Феникса обожгли грудь Драко, и как он вздрогнул, когда она обхватила его за плечи и начала шептать, как сильно любит его и скучает.

* * *

Ну и последний сон, где Драко рассказывал ей о каком-то ритуале. Полумна Лавгуд совсем свихнулась, пытаясь вернуть из мертвых своего любимого. Она искренне верит, что погибший человек может «вернуться», если после его гибели тело было отправлено в Арку, а не погребено под землей. Потому что разрушенное временем и сыростью земли тело можно вернуть к жизни, только превратив его в зомби. Но тогда это будет совершенно другое существо. А тело, застывшее в вечности Арки и не предаваемое процессам гниения в земле, вполне пригодно для продолжения жизни. И что душа с Небес может вернуться только в такое тело.

И Полумна, зная о том, что ее любимый и Мергия застыли навечно в Арке, уговаривает Драко помочь. Так как вернуть Мергию можно только с его помощью.

В этом сне Драко твердил призрачной девушке о третьем затмении в магическом мире. И о полночи. Но Мергия была так увлечена встречей с Драко, что ее смешанные мысли не могли уцепиться за даты и числа. Ей хотелось обнимать его, да так крепко, чтобы раствориться и остаться в нем навсегда. Чтобы больше никогда не расставаться с ним. Хотя бы в такой форме, но с ним и навсегда.


Глава 6. Роковой день приближается


Тёплые объятия… Уткнуться лицом в Его грудь, почувствовать запах каких-то дорогих мужских духов, чихнуть. Услышать Его приглушённый смех…


Мергия снова играет на своих нервах. Она лежит в своей постели с закрытыми глазами и перебирает остатки памяти.

По комнате поплыл бодрящий аромат свежего мятного чая. Значит, на столике её уже ждёт завтрак. Конечно, это просто формальность такая – завтрак, обед и ужин. Человеческая привычка. Интересно, а в какую очередь стирают эту часть человеческой памяти? В последний день пребывания здесь? Наверное, перед самым перевоплощением.

Надо вставать. Такой своеобразный будильник – в это время всегда появляются завтраки в комнатах всех Учеников.

Далее всё как обычно – умылась, оделась, причесалась, взяла в руки всё ещё горячую чашку чая. С этого момента чай стал медленно остывать. «Помедитировала» над завтраком, изучая неподвижным взором пустоту перед собой. Мятные пончики остались нетронутыми.

Постучался и зашёл Норрон. Мергия наблюдала, как он подпихивал ногами тюфяк поближе к ней. С тяжёлым вздохом сел рядом. Повернулся к девушке, пару секунд недоумённо разглядывал её.

- И чего сидим? Кого ждём? Дождичка в четверг? Ты мне это заканчивай!

- Норрон, расслабься. Я только начала завтракать.

Он боком наклонился к Мергии, стараясь увидеть в одном из зеркал трюмо их совместное отражение.

- Хм, смешно будет, если кто-то из Мудрецов увидит такую картину, – сказал он, придирчиво разглядывая своё лицо в зеркале. - Ты, вообще-то, должна стоять в моём присутствии. А я - хмуриться и читать нотации, теребя старческую бородёнку. Кстати. А мне пойдёт борода, как ты думаешь?

Мергия подняла брови вверх, вдруг сильно заинтересовавшись содержимым чашки.

- Ладно, посидели, чай попили, пора и честь знать, как говорится, ты со мной на занятия? А, ну да, ты же моя Ученица, - довольный своей шуткой, Норрон широко заулыбался.

- Скажи, а как ты себя ведёшь в ИХ присутствии? Ну, я имею ввиду не Меджейсиса или Иллариил, а остальных Мудрецов, – Мергия поднялась в готовности направиться к выходу.

- Ну уж наверно не «ты»-каю им, и не травлю анекдоты, - Норрон тоже поднялся с пухового тюфяка. – Вообще-то… - он взглянул на неё как-то пристыжено исподлобья: – нам при них нельзя первыми заговаривать. Считается плохим тоном. Первым я могу только поздороваться. А как начнётся собрание – лучше помалкивать. Когда спросят – тогда отчитаешься.

- Мне кажется, это не особо приятно, – неуверенно произнесла Мергия.

Они направились в сторону двери. Пожимая плечами, он заговорил важным голосом:

– Тут ко всему привыкаешь, и за три тысячи лет я… - Он остановился, чтобы поддержать споткнувшуюся Мергию; не обращая внимания на её удивлённый взгляд, как ни в чём ни бывало, продолжил: - За это время я со всем свыкся… В сущности – что такое семнадцать лет эмоционально-амбициозно-драматизирующей жизни на Земле, по сравнению с умиротворённо-филосовскими тремя тысячами лет здесь?

У самого выхода девушка остановилась. Схватила золотую расчёску, торчащую из нагрудного кармана Норрона, и повернулась к зеркалу.

- Да, девочка моя, кхе-кхе, поживешь с мое – у-у-у-ууу, то-то же… - его подражающий скрипучему шкафу голос внезапно меняется на совершенно обычный и повседневный. - Ты куда мой гребень взяла? Опять хочешь зубцы переломать о свою гриву?! Я же недавно подарил тебе большую щетку для волос.

Поступила она так – намеренно. Ей ничего не стоило пройти к трюмо и воспользоваться собственной расчёской. Просто Мергии очень не нравилось, когда Норрон начинал разговаривать с ней старческим поучительным тоном. Он ведь не просто ее Наставник, но и друг. Немного обидно.

- Ну да, подарил очень широкую щётку. С учётом густоты моих волос. Кстати, а где ты ее взял? – она вернула скандальный предмет назад. - Случайно не в зоомагазине? Пару дней назад видела, как провинившихся Учеников заставляли расчесывать косматых ангельских собак точно такими же щетками.

Норрон демонстративно спотыкается о свою же ногу.

- Эй, мисс, вы забываетесь! Причем по трем пунктам – во-первых, с кем вы разговариваете! Во-вторых, какой ещё зоомагазин? Тут нет рыночно-торговых отношений, здесь всё является плодами Фабрики Соцнужд. Тут нельзя пойти продать свои сандалии и купить пакет молока, всё творится особым небесным волшебством. И третье – зоомагазины и прочую земную чушь пора бы давно выкинуть из головы. – Он немного подумал, искоса взглянул на Мергию и уже тепло добавил, - и не стоит ворошить старое в памяти, мы только добились с тобой таких грандиозных успехов…

Она уже готова была достойно ответить на его очередное занудство, но что-то вдруг изменилось. Спор показался таким скучным и ненужным. А важным сейчас кажется то самое дорогое сокровище, от которого ее заставляют избавиться вот уже больше 2 месяцев – память о ласковом взгляде блондина, о его нежных губах, о его ореховом запахе кожи… а ещё о мамином вкусном обеде и папином поцелуе перед сном, и многом, много другом…

Словно влажная пелена укутала её глаза.

Норрон попробовал сменить тему:

- Кстати вот про ангельских собачек… у меня отличная идейка… в общем… идея появилась, да… можем прокатиться…

- То есть как? Как на Клювокрыле? – спросила она.

- Ну я же попросил тебя! – Норрон снова остановился, хлопнув себя по бокам и закатывая глаза. – Забудь все эти земные примочки! – Он поглядел на её грустное личико и прошептал: - Да, точно так же, как на гиппогрифе.

Девушка улыбнулась.

- Только в отличие от гиппогрифов, к песикам не нужно сначала втираться в доверие, тыкать чем-то вкусненьким, здороваться там всячески, чтоб Клювокрыл тебя не разодрал. Ангельские псы всегда всем рады. А покатать кого-то – за милую душу. Здесь мало кто катается на них ради удовольствия. Только чтобы встретить очередную душу у ворот и доставить сюда, или наоборот, очищенную душу проводить до ворот Хрустального мира. Ну а если просто подойти к псу-ангелу… ну там в лес сгонять, над речушкой покружить… они очень радуются… тьфу ты! Что я несу! Не вздумай кому-то сболтнуть, что мы с тобой так мило общаемся о разновидностях земных и небесных тварей. А то погонят меня с должности Наставника поганым Нимбусом-2000… Тьфу! То есть поганой метлой…

* * *

Когда они подошли, занятия уже шли полным ходом. На огромной поляне расположились все Учителя со своими Учениками, кто-то беседовал, кто-то что-то объяснял, а кто-то собственноручно особой магией стирал память своему Ученику. Все они сидели попарно: Ученик-Учитель под своими прозрачными звуконепроницаемыми куполами.

Норрон наколдовал плед, расстелил его на траве.

- На чём мы там в прошлый раз остановились? – он удобно устраивался на мягкой подстилке. Их будто накрыло прозрачным поблёскивающим коконом. Их голосам сразу начало вторить слабое эхо. Теперь их никто из окружающих не мог услышать.

- На пятнадцатилетнем возрасте. А точнее - пятнадцать лет, два месяца и восемь дней.

Наставник полистал свою записную книжку, только что появившуюся из воздуха, снова подкинул её, и она исчезла.

- Да-да. Восемь полных суток.

Норрон поднял свои руки над головой Ученицы. Его ладони засветились голубым сиянием. Мергия привычно закрыла глаза и постаралась ни о чём не думать…

* * *

…После занятий к ним подошла веселая Иллариил, поцеловала в висок девушку и приобняла за плечи Норрона, сообщив, что Мудрецы попросили его на сегодняшнее собрание прийти со своей подопечной…

Если сказать, что Мергия была удивлена – это означало бы не сказать ничего. Наверное, что-то произошло? Или… Она не знает, в каких случаях простого Ученика могут вызвать на Совет Мудрецов. Иллариил, как всегда нежная и лучезарная, ободряюще похлопала её по плечу и, пожелав удачи, отошла к Меджейсису.

И Норрон выглядел озадаченно. Хмурился, держа руки в карманах, был очень рассеян в разговоре с Мергиий. Он так ничего толком и не объяснил.

Собрание начиналось через пятнадцать минут.

* * *

Всё, конец… Теперь уже назначен точный день окончательного Забвения и перевоплощения. Через неделю. Это решение приняли Мудрецы. Ей очистят память, и сразу же отправят за ворота Хрустального Мира. А что там будет потом?..

Не так давно Мергии удалось побывать на таком процессе. Она уговорила Норрона помочь ей подсмотреть, как это происходит. Конечно, все когда-нибудь дожидаются своей очереди. Но до этого знаменательного события любого Ученика гложет любопытство. И страх. Как это происходит, знают только Мудрецы. Ну, ещё Наставники, которые не участвуют в ритуале, но по желанию могут присутствовать в роли зрителей.

На удивление, Норрона долго уговаривать не пришлось.

Мергия, укутанная огромным количеством заклинаний невидимости (из-за чего её призрачная оболочка потом искрилась до вечера), прошла вслед за ним в просторное помещение, посреди которого был установлен круглый стол. За столом расположено двенадцать широких кресел, напоминающих небольшие диваны. В нескольких метрах от стола находится еще один небольшой диван – из мягкой белой кожи. А сразу за ним – зал, как в театре, со множеством стульев. Сначала зашли Наставники и устроились в зале. Затем чинно прошествовали за огромный стол Мудрецы. Иллариил заметила в зале Норрона и радостно помахала ему рукой. При этом простом жесте Мергия чуть не ударилась в панику – казалось, что она смотрит прямо в глаза Ученице. Но это, конечно, расстояние сыграло с ней такую шутку.

Они уселись где-то на задних рядах, которые практически никогда никем не занимались из-за огромных размеров зала, и Наставники всегда старались расположиться поближе к «представлению».

Мергия была готова в любой момент подскочить, уступая кому-нибудь место – если кто-то сядет на неё, то для окружающих просто повиснет в воздухе. После подобного скандала от Мудрецов можно будет ожидать чего угодно.

…Это был мужчина, тридцатилетний маггл. Его Наставник успел проработать только половину его земной памяти. Сначала Мудрецы желали ему удачи в новом жизненном пути, всяческих благ. По их лицам было отчётливо видно – они искренне желают добра Ученику. И наверняка он не первый «выпускник», и не сотый, и даже далеко не тысячный. А сопереживают и волнуются они по-настоящему, будто отцы, провожающие своего сына в дальний путь.

Мергия улыбнулась.

Далее, восседающие за столом поднялись и подошли к магглу.

Норрон облокотился локтями о колени, подпирая руками подбородок и прикрывая ладонями рот – чтобы незаметно объяснить Мергии: «Так проводится обряд по спешной чистке оставшихся воспоминаний».

Окружили его, скрыв от глаз зрителей. Из центра вверх полился плотный столбообразный голубой свет. Когда они отошли, человек, сидящий на белом диване, мечтательно оглядывался по сторонам.

Потом в зал ввели пса-ангела. Мегрия тогда была просто ошеломлена его красотой – светлая шерсть, примерно сантиметров в тридцать длинной. Пёс был выше девушки примерно в полтора раза. Крупные голубые глаза светились добротой, мягкая походка давала сравнение с гибкостью пантеры. И каждая «ладошка» лапы размером с футбольный мяч…

«Витающему в облаках» мужчине помогли забраться на широкую спину животного. Позади сел его Наставник, как сопровождающий до ворот. Кто-то помог вывести пса-ангела на просторный балкон. Мергия видела, как откуда ни возьмись, у ангельского существа появились гигантские крылья. Они открылись так грациозно и бесшумно, что осталось впечатление волшебного представления.

Когда они уже поднялись в воздух и набирали скорость, Меджейсис и Иллариил переглянулись, нежно улыбнулись друг другу и взялись за руки.

* * *

А сейчас Мергия сидела на своей просторной постели, облокотившись о спину задумчивого Наставника. Всего через неделю её постигнет та же участь, что и тридцатилетнего маггла.

Долго пробыть на Собрании Мудрецов ей не позволили. Сначала её просто попросили подождать за дверью. И в определённый момент за ней вышел Норрон, приглашая войти в зал. Усадив её на тот самый белый диван и ободряюще подмигнув, он сел рядом. Девушке задали несколько вопросов, из раздела «как продвигается ваша работа по освобождению от памяти».

Потом вежливо выпроводили в коридор. Где она и прождала своего Наставника полтора часа. О чём они там разговаривали – ей не было слышно. Но она была полностью уверена, что Норрон и Мергия – были там главными обсуждаемыми личностями.

По окончании заседания Норрон сразу объявил ей две новости: её скоро перевоплощают, а его – повышают в Мудрецы.

Норрон долгие годы мечтал и стремился вступить в ряды Мудрецов. И вот Мергия – его ДЕСЯТАЯ ученица, успешно продвигающаяся к Забвению. Самые верхи посчитали его службу добросовестной и неоспоримо ценной, награждая новой должностью. То есть, наградят сразу же, как он сделает ей ручкой, сидя на ангельской собаке у главных ворот Хрустального мира.

Официально его новая должность будет называться Странствующий Мудрец. То есть, он не будет одним из тех двенадцати инквизиционных Мудрецов, которые ведут собрания и выносят окончательные решения относительно судеб душ. Но ему откроют воспоминания всех его предыдущих перевоплощений. Под его руководство будет выдано некоторое количество Наставников, нуждающихся в его контроле и помощи. Немаловажными будут и поручения Инквизиционных Мудрецов – в том числе и задания с посещениями Земли в определенные земные времена. Но главная цель Странствующих Мудрецов – постичь знания всех видов магии мира. И не только всё узнать, но и стать совершенным магом. Ничего так задачка, не правда ли? Сколько тысяч лет для этого требуется Странствующим Мудрецам – сказать сложно. Их обучение может длиться либо долго, либо очень долго. И даже постигнув все необходимые знания, попасть в Инквизицию Мудрейших будет не так-то и легко. Крайне редко одно из двенадцати мест освобождается (когда его обладателю просто всё надоедает и хочется снова пройти жизненный путь). Существует огромный конкурс на освобождённое место, занять которое сможет только лучший из лучших прошедших обучение. Перед Норроном сейчас открываются двери перед долгой и захватывающей дорогой.

Но… Он вглядывался в горизонт своей карьеры, только сейчас подумав о том, что и ему этот путь когда-нибудь может надоесть. И он попросится уйти. И всё преодолённое за тысячи лет будет казаться детскими ненужными играми. Интересно, почему таким умным Высшим Мудрецам не приходила такая мысль в начале карьеры? Или приходила?..

Норрону вдруг пришло в голову, что Гермионе был бы очень интересен весь этот путь познаний. Она была бы счастлива, если бы ей дали такую возможность, ведь обучение - это ее стихия. Но… Он спиной чувствовал тепло призрачного тела подруги… Истерзанная душа Мергии хочет сейчас только одного из двух – либо вернуться к любимому парню, либо всё забыть и перестать мучиться.

…Посвящать девушку в свои тревожные мысли Норрон не стал. Мергия обернулась, отстраняясь от его спины, из-за чего Норрон качнулся, на мгновение потеряв равновесие.

Она ласково погладила его по руке.

- Может, пора снять маску?.. – при этих её словах Норрон дёрнулся и медленно повернулся к ней. – Осталась всего неделя. С любимыми на Земле я так и не успела попрощаться. А совсем исчезнуть… хочется, ну, прояснив кое-что…

Норрон до сих пор не понимал, что она имеет ввиду. Так и сидел с полуоткрытым ртом, таращась на неё. Неужели она всё поняла?

- Я ведь не дурочка. И ты слишком странный Наставник. Для меня - странный. И я вижу, какие отношения здесь у нормальных пар Ученик-Учитель. Признавайся, давай. Я чувствую, что ты мне был на Земле близким человеком. Только кем… я не могу найти в голове эту информацию, – Мергия улыбнулась и шутливо толкнула его плечом: - по твоей вине.

- Знаешь, ты меня заставляешь делать кое-что неправильное, - он взял себя в руки, лицо посуровело. - Ты не подумала, что я сейчас могу сболтнуть лишнего, и вся моя работа пойдёт насмарку… И это повлечёт за собой некоторые… последствия. Например – не видать мне должности Мудреца, как своих ушей.

Мергия рывком отдёрнула свою руку. «Какая же я эгоистка!» - пробормотала она про себя.

Они снова отвернулись друг от друга.

- Знаешь, в чём на самом деле заключается работа Наставника? – Наконец он снова заговорил, а Мергия замерла, стараясь не дышать. – Не в том, чтобы окончательно стереть память у своего подопечного, а в том, чтобы заштриховать её, чтобы Ученик,.. - Норрон ухмыльнулся, - …не смог докопаться до СВОЕЙ памяти в нужный момент. Стирают память Мудрецы. Перед перевоплощением. Если бы Наставники стирали память по-настоящему, то многие здесь ходили бы, неизвестно чему улыбаясь, как тот маггл после ритуала, помнишь?

Девушка сидела, затаив дыхание. Ей безумно хотелось вспомнить все те провалы, над которыми потрудился её Учитель. Вспомнить, всё передумать заново, утонуть в воспоминаниях, чтобы… снова всё забыть, сидя на белом диване рядом с огромным столом Мудрецов. Но забыть – уже с чистой спокойной душой.

Но и так же сильно она не хотела причинять неприятности Норрону. Он ведь такой родной! Такой добрый, понимающий, заботливый… Может, на Земле он был ей братом? Одна их выходка с подглядыванием ритуала чего стоила. Точнее, чего могла стоить, если бы их раскрыли.

- Работа Наставника – это некий такой эксперимент. Проверка на готовность перевоплощения. Если память сразу затеряется – ура, бежим стирать память и перевоплощаться. Не сразу – не ура, сиди, Наставник, и работай, - Норрон сел к ней вполоборота. Его серьёзный взгляд был устремлён в пустоту. – Имя Рон тебе о чём-нибудь говорит?

Мергия скривилась. В её голове будто провернули раскалёнными щипцами.

- Рональд Уизли. Это я. – Он мельком увидел, как её лицо исказилось гримасой боли: страницы её памяти проявляются слишком быстро. - Мы с тобой почти одновременно покинули земной мир. Только Судьба распорядилась расшвырять нас в разные временные точки, - он задрал голову вверх и со злостью воскликнул: - ТРИ ТЫСЯЧИ ЛЕТ!!!

Прошла минута в тишине. Норрон молчал. И Мергия пока переводила дыхание.

- Это очень много, Гермиона. – Она опять вздрогнула, когда Наставник провел ладонью по своему лицу, черты которого ненадолго изменились. Теперь уже Рональд Уизли на четвереньках подполз к ней на кровати и, обняв, быстро зашептал: - Теперь я, наверно, должен быть чёрствым умудрённым старикашкой. Но вот прошло три тысячи лет, за это время мне давали девять душ, и когда ты появилась десятой, - во мне всё оборвалось… только я смирился, свыкся, а тут ты… я просто не ожидал… Знаешь, это не спроста. Они очень хитрые. Мудрецы эти. Не спроста это, есть чёткие правила, и для таких Старейшин, как я, и для Мудрецов. Нас не должны были сводить в Хрустальном мире, так нельзя… потому что мы с тобой были друзьями на Земле. Это правило, против которого пошли Мудрецы… Первый раз на моей памяти. Что-то здесь не так., они ставят какой-то опыт…

Рон, не отпуская её из своих объятий, замолк. Хрупкие плечи вздрагивали в его руках. Именно в этот момент Гермиона вспоминала, как Наставник предложил ей покататься на ангельских собаках. И когда она спросила «как на Клювокрыле?», он, не задумываясь, ответил «да, как на гиппогрифе». Тогда Гермиона этого несоответствия не заметила. Ведь Клювокрыл – это имя гиппографа. Откуда Наставник знал, что называя имя Клювокрыл – она имеет ввиду гиппогрифа? А Норрон даже не запнулся, сразу понял о ком она говорит. Гермионе сразу нужно было сопоставить всё это и задуматься о том, что Норрон наверняка был на Земле знаком с ней и Клювокрылом.

Гермиона не знала, сколько они так просидели, но голова окончательно перестала болеть. Когда он отстранился, то увидел слёзы на её лице.

- Я так скучала по тебе, Рон, и по Гарри, и по Хагриду…

- Знаю, знаю, я тоже…

* * *

Весь следующий день они катались на псах-ангелах. Они действительно очень милые. И, оказывается, всё понимают, только разговаривать не умеют. Ах, если бы у Гермионы оставалась не неделя, а больше - можно было бы постараться добиться их освобождения! Или, хотя бы, выпросить для них условия получше. Ведь им так много запрещается! Сидят полдня в загоне, часок летают, едят, и опять в загон.

И, конечно же, в присутствии других душ они общались, как положено Наставнику и Ученику – чинно и вежливо. «Мергия, вы слушаете меня? По-моему, нет!», «Простите, Наставник, сэр». И никаких «Рон» и «Гермиона».

Дальше он повёл её в закрытый отдел библиотеки. Специально выбрав время очередного Собрания Мудрецов, чтобы никто из них не застал там ученицу со своим Наставником. Пароль в этот отсек знали только мудрецы. Но Иллариил с лёгкостью сказала его Норрону – она прекрасно знала, что его самого за уши не затянуть в библиотеку, зато Мергия – многое бы отдала за то, чтобы хоть один разочек побывать здесь.

И она оказалась права. Мергия вела себя, как истинная Гермиона Грейнджер. Хватала книгу за книгой, эмоционально обсуждая прочитанное со своим Наставником. Рон старался зевать как можно незаметнее.

И уже когда они собирались уходить, Гермиона заметила кое-что.

- Слушай, это же… Вот эту книгу написал Зермун Фигред, - она сняла с полки толстенный том и пролистала несколько страниц. – Получается, что в моей комнате – такой же экземпляр. Я его уже давно прочла. И отсчитывала дни, загибая в нём верхние уголки, – глаза Норрона, обращённые к потолку, округляются, он медленно переводит взгляд на девушку. - Там описаны бредовые россказни одного сумасшедшего о возвращении из мёртвых. Только там нет этих пометок, - она указала пальцем на письменные строки в конце каждого листа. – Здесь внизу написано «читай меж строк», что это значит, Рон?

- Я думаю, это значит, что нам пора возвращаться. Оставь здесь этот толмут и пойдём отсюда! - он словно пришёл в себя и потянул её за руку. - Да не смотри ты на меня так! Книженция вроде самая обычная. Мудрецы вообще очень любят выпендриваться. Не обращай внимания, пошли быстрей.

* * *

Гермиона сидит на своей кровати и листает страницы огромного тома. Это копия того самого фолианта из закрытого сектора библиотеки. Ничего нового. Желтоватые листы, прошитые грубой нитью в брошюры, которые, в свою очередь, склеены в одну огромную книгу. Поистёртые страницы. А теперь ещё и их уголки в начале книги помяты. Гермиона при этой мысли поджала губы и пальчиком погладила места преступления, будто извиняясь.

«Читай меж строк, Мергия Гермионовна!» - прошептала она безнадёжно, проводя ладонью по странице.

И тут её пальцы обдало холодом. Страницы зашевелились как черви… От неожиданности она оттолкнула от себя древнее издание подальше…

Раскрывшуюся книгу девушка разглядывала на безопасном расстоянии. Строчки расползались, а меж ними появлялись мелкие рукописные - с помарками, зачёркиваниями и исправлениями…



Глава 7. Слёзы феникса

- Ах, Северус, Северус, - грусть во взгляде Альбуса Дамблдора. – Драко снова гуляет по замку во время отбоя, - директор отошел от своего стола и направился к фениксу, так удобно расположившемуся на птичьем насесте. - А эти ночные прогулки! Его видели другие наши ученики. До добра это не доведёт. Только, - он на несколько секунд замер, - эти другие ученики так и не смогли внятно объяснить, что сами делали на улице в столь позднее время…

- Я побеседую с Драко Малфоем, профессор. – Он соединил свои руки, соприкасаясь подушечками длинных пальцев; немного больше обычного приподнятая голова, взгляд «сверху вниз», прищуренные глаза, тихий голос – всё это говорило о том, что зельевар лучше кого бы то ни было знает о проблемах на своём факультете. - Только, вы сами понимаете, что мгновенного послушания не последует. Мой крестник последнее время… как бы это сказать… немного рассеян. Но это не говорит о его глупости.

Длинная густая борода поблёскивала серебром, отражая блики языков каминного пламени. Высокий волшебник с необыкновенно добрыми и грустными глазами чуть наклонился и погладил грациозную птицу.

- Надо бы присмотреть за ним, - он оборачивается и делает несколько лёгких движений волшебной палочкой: чёрная шерстяная мантия, небрежно свисающая с ближайшего кресла, взлетает в воздух, сворачивается и перевязывается только что появившейся зелёной лентой. - Да и простудиться можно – столько времени проводить на улице в холодные декабрьские ночи. - Профессор протягивает подготовленный свёрток Фоукс. Птица поднимается в воздух, создавая ветерок порхающими красно-оранжевыми крыльями. И хватает когтями предложенный свёрток, унося его прочь.

- Феникс летит по первой просьбе, без колебаний… - задумчиво и еле слышно произнёс Дамблдор. – Значит, я был прав… Драко верен моей стороне, не смотря на все предрассудки студентов… Ах, бедный мальчик… - задумчивый Дамблдор медленно возвращается за свой рабочий стол.

- Только не говорите об этом ЕМУ, - Северус Снейп, наконец, протягивает директору принесённое зелье от мигрени и получает в ответ вопросительный взгляд. – Этот молодой человек очень резко и эмоционально реагирует на проявление к нему жалости, профессор. Спокойной ночи.

* * *

Драко Малфой опять направляется в сторону озера. Поздний вечер. Метель пытается намести за воротник снег. Вспоминается, как в конце прошлой зимы, вечером, Гермиона и Драко точно в такую же погоду удирали от Рона Уизли. Тот проследил за их поздним уходом и зачем-то взялся шпионить. Потом они оторвались от любопытного и разозлённого гриффиндорца, кружились, держась за руки. Гермиона смеялась, а Драко улыбался и не мог оторвать от неё взгляд. Их руки в перчатках – у неё красные с золотой вышивкой, а у него тёмно-зелёные с серебристыми змейками… Он боялся, что её руки могут выскользнуть, и от того перехватывал ещё крепче. Вокруг мелькали деревья, снег, он слышал её смех, любовался её счастливым лицом и не хотел возвращаться в школу, так надеялся, что тот миг не закончится никогда. А он и не закончился. Он навсегда запечатлелся в его памяти…

…Драко остановился и как можно крепче зажмурил глаза. Это не слёзы, конечно же, это метель загнала в глаз ледяной осколочек.

Ничего не хочется. Вот бы провалиться в беспамятство. Так тяжело всё это помнить… А голова отказывается думать о чём-то другом, будто назло подкидывая счастливые воспоминания, которые нельзя снова воплотить в жизнь. Так и сойти с ума не долго…

Он продолжил путь, поднимая воротник до самых ушей. А тут хорошо, холодный воздух бодрит, а постепенно сгущающийся мрак помогает привести мысли в порядок.

- … я никому до сих пор не говорила, даже Гарри, близнецам и Джинни…

Драко замедлил шаг. Опять она. Начинает казаться, будто Полумна Лавгуд нарочно таскается за ним. И что ей не спится? Что ей вообще здесь нужно?

- Я знаю, как вернуть тебя, знаю! В Придире… папа сам написал…

Отправившись на голос, Драко обнаруживает её, сидящей на том самом полюбившемся ему корне.

- …нам нужен яд, отравляющий воду всего на один час!... Рон, любимый, на этот раз всё получится! – она радостно смотрела на небо, довольно быстро жестикулируя одной рукой, а другой размахивая журналом. Её возбуждённый голос иногда переходил почти на крик всякий раз, как метель поднимала вой с новой силой, а одетые поверх мантии крупные бусы в виде каких-то засушенных ягод, с резкими порывами ветра вздымались до самого подбородка. Он никогда ещё не видел её такой взбудораженной.

И в дополнение ко всему – эта никому непонятная особа, оказывается, пылала бурными чувствами к почившему Уизли. Так вот что давным-давно имела в виду Гермиона… Драко будто до сих пор слышит её загадочную фразу: «К слову сказать, Рон давно уже встречается с другой девушкой…» Тогда все думали, что самая лучшая ученица Хогвартса крутит роман с Рональдом Уизли. Драко вспомнил, как давным-давно после этой произнесенной фразы - у него резко улучшилось настроение, чему он в то время упорно не хотел искать объяснений...

...- И как ча-асто ты тут шатаешься посреди ночи? – медленный голос заставил девушку вздрогнуть и обернуться. – Мечтаешь накормить голодных зверушек из Запретного леса?

- Ах, Драко, это ты, - она глубоко вздохнула, переводя дыхание и прикрывая глаза. - Не волнуйся за меня, я в безопасности, папа говорил, что с детства меня охраняют Гардумлики, они…

- Да что ты опять несёшь! – он закатил глаза и набрал в лёгкие побольше воздуха. - Короче так – во-первых, по имени называть будешь Лонгботтома с кошкой Филча, а я для тебя мистер Малфой, - всё так же растягивая слова, он резко наклоняется к ней, - во-вторых, собирай свои журналы и дуй в Хогвартс. Я сюда пришёл не для того, чтобы выслушивать твои бредни. Всё понятно?

Драко медленно выпрямил спину. Не отрывая от нее глаз, сделал шаг в сторону, молчаливо предлагая ей подняться и уйти.

Она поднялась и в последний раз за этот вечер взглянула на него.

- Здесь не твоя слизеринская спальня, я тоже могу здесь быть сколько захочу, не забывай… Кстати, что-то ты легко одет, - её широко распахнутые глаза спокойно обвели слизеринца с ног до головы. Девушка больше не произнесла ни слова и, словно забыв о присутствии молодого человека, напевая, направилась в сторону школы.

* * *

Он сидит на выступающем из земли корне. И снова думает, смотрит на поверхность незамёрзшего озера пустым взглядом. Мороз не чувствуется. И голая шея тоже почти не чувствуется, завтра будет болеть горло.

Но сейчас ничего не может быть важнее таких ярких картин, представших воспоминаниями в мыслях Драко.

Поход, поиски травы Боротерус, вывих ноги, вынужденные объятия недруга, веселье от непонятного чувства… Последующие недели они много думали об этом странном ощущении, часто виделись и пытались понять – что же происходит, что изменилось?

Через несколько дней после тех событий, на уроке Трансфигурации произошёл похожий случай – Пэнси Паркинсон по своей невнимательности превратила свои руки и ноги в деревянные прутья с палец толщиной. Она произнесла изучаемое на занятии заклинание, сосредоточённо строя глазки Малфою и кокетливо помахивая волшебной палочкой. Волшебная формула была подтверждена ошибочным движением палочки, и вот результат…

Тогда МакГонагалл была вне себя, кричала так, что потом ещё долго звенело в ушах. После трансформации конечностей в нормальное состояние оказалось, что под весом девушки «ветки» надломились, что в результате образовало перелом обеих ног. Визгу Паркинсон не было конца. Сочувствовали не только слизеринцы, но и гриффиндорцам было жаль глупую ученицу. Профессор МакГонагалл заклинанием сняла боль, и, не желая срывать урок, положилась на лучшую ученицу Хогвартса в левитации больной к мадам Помфри.

Когда урок закончился, Малфой решил проведать Пэнси в больничном крыле.

* * *

- Ну, как там Пэнси? – от этих простых слов Гермиона Грейнджер чуть не подпрыгнула, после чего недовольно повернулась к Малфою.

Уже без Паркинсон она стояла возле входа в медпункт, облокотившись о стену и скрестив руки, будто чего-то ждёт. Она выглядела взволнованно.

- Грейнджер, ау! Вынь учебники из ушей!

- Малфой, иди куда шёл! – было видно, как искорка обиды блеснула в её карих глазах. Она опустила руки, и их кисти дрогнули в попытке сжаться в кулаки.

- Не смотри на меня так, будто в укоре за невыплаты алиментов, - сохраняя серьёзное лицо, юноша подошёл к ней ближе. Не отрывая от неё взгляда, прислонился рядом к стене. – Ну что ты смотришь на меня? Поищи лучше рядом табуретку, чтобы было чем красиво замахнуться. А я сбегаю за колдокамерой и Уизли, пусть снимает и аплодирует.

- Малфой, да ты!.. Ты!.. – раскрасневшаяся Гермиона не могла найти слов. Вот теперь для Драко всё стало на свои места. И ни намёка на ту идиотскую растерянность в маггловском лиственном лесу. – Ты грязный, вонючий хорёк…

- Да-да, с сальными волосами, - Драко провёл ладонью по своим аккуратно уложенным светлым волосам, - с землёй под ногтями, - при этих словах он словно смахнул с плеча пылинку, театрально продемонстрировав идеальный маникюр, - с дыркой на рукаве и жёлтыми поломанными зубами, - последние слова сопровождались резким клацаньем сияющих белизной зубов.

Взявшая себя в руки Гермиона снова вздрогнула.

- Вместо мозгов у тебя дырка, Малфой! Чего ты сюда припёрся?! Потягаться с Паркинсон красотой накладных ногтей??? Или вспомнил, по какой причине твоя фанатка оказалась здесь с переломами конечностей?

- Грейнджер, попей водички или три раза сделай глубокий вдох, а то…

Дверь медпункта приоткрылась и оттуда вышла мадам Помфри. Драко элегантно оттолкнулся от стены и встал так, чтобы можно было заглянуть в щель между дверью и косяком позади колдомедика.

- Мисс Грейнджер, спасибо, что согласились подождать. Пэнси Паркинсон пролежит здесь пару дней. А у меня много работы, поэтому, не могли бы вы отнести это директору? – Она недовольно покосилась на юношу. – Ох, думаю, мистер Малфой не откажется вам помочь, - с этими словами она протянула им небольшой пузырёк с тёмной жидкостью внутри.

- Ничего-ничего, я справлюсь сама! – попыталась воспротивиться Гермиона.

- Не волнуйтесь, мадам Помфри, мы доставим директору вашу посылку. – Драко перехватил склянку, спрятал её в складках мантии и вежливо попрощался. Гермиона удивлённо посмотрела на него, но спорить при мадам Помфри не стала.

- А так же мы доставим директору удовольствие наблюдать великолепную картину – Слизерин под ручку с Гриффиндором выполняют любые поручения старших, – недовольно произнесла Гермиона, когда они отошли на несколько шагов.

- Грейнджер, Грейнджер! Не могу поверить! – в его глазах плескалось веселье, но улыбка губ не тронула. - Что за мысли гуляют в твоей благоверной головушке! Ну хорошо, уговорила. Уизли нигде нет? – он повертел головой в разные стороны. - Если ты так хочешь… - и он насмешливо протянул ей согнутый локоть, предлагая взяться под руку.

- Ты! Чёртов позёр! – остановившись, воскликнула Гермиона и неожиданно резко дёрнула его руку на себя. Она вовремя отскочила и теперь наблюдала, как, потеряв равновесие, Драко повалился на мраморный пол. Всё произошло так стремительно, что девушка и не поняла сразу, что наделала. Этот поступок пришёл ей на ум только благодаря вспыхнувшему в памяти дню из детства. Тогда папа сказал фразу, запомнившуюся на всю жизнь: «Если в тебя летит кулак, поймай и потяни на себя».

Только Драко коснулся пола, Гермиона опомнилась - стеклянный пузырёк до сих пор покоился в складках одежды слизеринца! Как она могла забыть? А если эта аристократическая туша разобьёт посылку для директора? Покраснев, она в ужасе подскочила к юноше, уже медленно поднимающемуся с коленей. И тут её обуял другой страх – за себя.

Он повернулся к ней, медленно сделал несколько шагов, заставив её попятиться назад. Притеснив к каменной стене, он настолько приблизился к ней, что их носы вот-вот могли соприкоснуться. Всё накопленное в последнее время самообладание покинуло его за полминуты – искривлённый отвращением рот, готовый в любую секунду выплеснуть поток крепких выражений, выступившие на щеках розовые пятна, дёргающиеся желваки на скулах, шумное дыхание, и эти глаза. Если бы взглядом можно было убить – сию же секунду бездыханное тело Гермионы обрушилось бы к ногам слизеринца.

Гермиона не могла произнести ни звука. Его ледяной взгляд гипнотизировал и навеивал ужас. Девушка могла биться об заклад, что в эти секунды зрачки его глаз отливали тёмно-зелёным цветом, - от серебристого-серого не осталось и следа. Было страшно пошевелиться…

* * *

…Вот уже во второй раз Драко ощущает, насколько она ниже его – в осеннем походе ему приходилось пригибаться, чтобы поддерживать её за талию… Многие девушки замечали как он вырос и возмужал к шестому курсу, а его плечи и торс стали любимой темой для сплетен у Паркинсон и ее подружек. Конечно, и Грейнджер повзрослела – вытянулась, иногда даже укладывает волосы… Но всё равно она еще значительно ниже Драко Малфоя.

Поднимаясь с пола, Драко готов был стереть в порошок «чёртову истеричку» - какая-то гриффиндорка полезла драться! Да еще к кому!

Заставив её вжаться в стену, он уже собирался схватить её за плечи и тряхнуть как следует! И парой-тройкой фраз так поставить её на место, чтобы она как минимум разревелась и потеряла от страха сознание. Конечно же, бить или превращать её в лягушачьи экскременты он не собирался – детство далеко позади. Пора разбираться по-взрослому.

Но на самом пике разъярённости в слизеринце что-то надломилось. Он снова увидел перед собой ту растерянную Гермиону, с которой пришлось иметь дело в маггловском лиственном лесу. Только её растерянность теперь была разбавлена внушительным количеством страха.

Он сделал шаг назад. Гермиона не шелохнулась.

Широко распахнутые карие глаза, застывшие от ужаса зрачки, мурашки на побледневшей коже. Ох, если бы она увидела себя со стороны - потом, придя в себя и одолжив у Дамблдора думоотвод – Гермиона Грейнджер просто возненавидела бы себя. Обычно – что бы ни случилось, - её эрудиция, собранность и адекватная реакция на всё происходящее были примером для подражания всем ученикам школы, да и не только ученикам. А теперь…

- Ты не умеешь себя вести, Грейнджер, - он не придумал, что ещё сказать. Да, он растерялся. Не отводя от неё взгляда, достал пузырёк, адресованный директору. – Нужно отнести это…

Гермиона расправила плечи, постаралась уверенно посмотреть на его протянутую руку с маленькой бутылочкой, и обратно – в его глаза.

- Я сама, - и попыталась забрать.

Но Драко отдёрнул руку и, на пару секунд задумавшись, произнёс:

- Вместе. Ты слышала мадам Помфри.

Гермиона сделала медленный вздох.

- Идём… Ты ублюдок, Малфой, - произнесла она тихо и направилась в сторону лестниц.

Драко от удивления приоткрыл рот. Но спохватился и поспешил следом.

Быстро же она вышла из «транса». За такой короткий промежуток времени успела подраться, побывать на грани обморока и нахамить.

Драко шёл позади и смотрел ей в спину… Свернули за угол… Начали подниматься по ступеням…

Она не смотрела вперёд. Старосты хорошо помнят путь к директору.

Даже шествуя позади девушки, Драко мог видеть наклон её головы. Она смотрит куда-то в пол и думает о чём-то. Спокойно так идёт. И всё думает. Споткнулась бы уже, что ли, подумал слизеринец.


…Добравшись до кабинета директора и не произнеся за весь путь ни слова, они остановились. Гермиона будто спустилась на землю, оторвавшись от своих дум. Обернувшись, взглянула на Драко. Затем на горгулью у входа в кабинет, снова на Драко…

- Я не знаю пароля, - сообщила она неуверенно, переступая с ноги на ногу и снова отворачиваясь.

«И ты только сейчас это сообразила?» - уже почти вырвалось у Драко. Но что-то его остановило. Драко шумно выдохнул набранный в лёгкие воздух. Они в таком порядке и остановились – он на пару шагов позади неё.

И что на этот раз не дало ему съязвить? Может, опять увидел её растерянность? Жалеет её? Вроде нет. Она сейчас стоит, переминается в нерешительности с ноги на ногу. Сама на себя не похожа. Он думал, что старосты как-то там умеют связываться с директором в любое время. Она обхватила себя руками. Замёрзла? Или просто нервничает?

- Знаешь… - начал Драко, но запнулся. Девушка взглянула на него через плечо.

На самом деле, он не хотел произносить свою мысль вслух, но это «знаешь» просто вырвалось. Давно он не допускал таких «ляпов» – в роду Малфоев все всегда умели держать свои мысли при себе, и озвучивать их только тогда, когда это принесет выгоду говорившему.

Она смотрела в ожидании.

- Знаешь… Ну, тебя сейчас как будто бы вызвали отвечать, а ты впервые не знаешь, что ответить.

Казалось, она не понимает, что ей говорят. Драко сразу же хотел сказать «ладно, проехали», чтобы не акцентировать их общение на его неуклюжести, и сменить тему. Но она пожала плечами и ввернула:

- Ну да, а твоя вечно гордая физиономия будто бы вызвалась помогать отвечать гриффиндорке, и вот весь Слизерин смотрит на тебя в шоке, ты осознаешь глупость своего порыва… Многие видят, как голубая кровь твоих вен краснеет… Ну и от твоей надменности не остаётся и следа, – парировала она, уже уверенно глядя на злосчастную негостеприимную горгулью.

- Ты удивляешь меня, женщина. То бьёшься в истерике, то каменеешь от страха, а потом пытаешься уколоть своей немилосердностью! За тебя краснеет весь Гриффиндор, ты знаешь об этом? - ухмыльнулся Драко и, наконец, решил воспользоваться заклинанием оповестимости: взмахнул волшебной палочкой, шепча заклинание, и вот уже он сдувает с ладони маленькое ярко-зелёное пламенное облачко, моментально поплывшее по воздуху в сторону винтовой лестницы, огибая горгулью.

- Драко, у тебя язык такой острый, а профессор Снейп сегодня такой небритый, может…

- Откуда ты знаешь? Ах, прости, наверно я случайно задел тебя языком, когда размахивал им, произнося заклинание.

Драко не увидел, как она улыбнулась.

- Мисс Грейнджер, мистер Малфой, – раздалось удивлённое за их спинами, они оба как по команде развернулись на голос. - Что привело вас к моему кабинету во время учебных занятий?

Дамблдор, величественный и спокойный, со всем вниманием и участием смотрел на учеников. Гриффиндор со Слизерином, как всегда, были слишком увлечены своими спорами, чтобы заметить подошедшего директора. Гермиона, мгновенно собравшись, заговорила первой:

- Сэр, мы… - и запнулась, отшатнувшись в сторону и выхватив из кармана свою волшебную палочку. Она не заметила, как из кабинета Дамблдора вернулся зелёный огненный шарик, а только почувствовала, как что-то горячее пролетело недалеко от её уха.

Остановившись в нескольких сантиметрах от лица профессора, зелёное пламя превратилось в небольшой прозрачный шар, внутри которого Драко и Гермиона смогли рассмотреть свои полупрозрачные лица.

Шар исчез. Дамблдор выжидающе смотрел на молодых людей.

- Сэр, нас попросила мадам Помфри зайти к вам, чтобы передать кое-что. Сама она не смогла, потому что очень занята, да и пациенты… Малфой! – она локтём пихнула блондина.

- Да, вот… - он вытащил откуда-то из недр своей мантии пузырёк и передал директору.

- Очень хорошо, очень хорошо, спасибо, - Дамблдор разглядывал жидкость в стеклянном сосуде. – Зелье от мигрени, очень вовремя. То, что сварил профессор Снейп, вот-вот закончится, а быстро сварить новое не представляется возможным. Только объясните мне, молодые люди, почему мадам Помфри посчитали необходимым отправить вас ко мне посреди занятий?

Драко и Гермиона переглянулись. Когда Гермиона уже открыла рот, чтобы рассказать всю историю, Драко, повысив голос, перебил её:

- Профессор МакГонагалл попросила мисс Грейнджер сопроводить Пэнси в больничное крыло, пострадавшую во время урока трансфигурации, сэр, - Малфой говорил медленно, следуя своей привычке растягивать слова. - На перемене я решил навестить сокурсницу со своего факультета. Возле больничного крыла мы случайно встретились с мисс Грейнджер, а вышедшая в этот момент мадам Помфри попросила нас об услуге доставить вам зелье, сэр. – Гермиона невольно залюбовалась его манерами - рассудительный, спокойный как ни в чём не бывало голос и краткий, но содержательный рассказ, опускающий все неудобные моменты… Конечно, позже МакГонагалл расскажет Дамблдору все подробности. Потому что, согласно педагогической этике (и учитывая рассерженность МакГонагалл), на ближайшем собрании преподавателей этот вопрос обязательно будет поднят. И Драко понимает, что рассказ преподавателя трансфигурации – будет немного другим. Но директор не вызовет Драко для повторного объяснения. Во-первых, дело того не стоит, во-вторых, Драко был задействован в этой истории лишь косвенно. В него было влюблено множество девчонок со Слизерина и других факультетов, которые время от времени творили всяческие глупости.

Впервые в жизни Гермиона осознала, что ей есть чему поучиться у Слизерина. Правда, в большинстве случаев Драко… слишком уж слизеринец. Скользкий, гадкий. Припоминая его любовь к вранью и подлости в начальных классах, наверно можно сказать, что он и сейчас не побрезгует этими привычками. Конечно, и Драко, и Гермиона заметно повзрослели с тех пор… Но мало ли… Гермиона уверена, что слизеринская суть и родовой Малфоевский аристократический фундамент не позволят Драко стать «белым и пушистым» всего за несколько лет.

- Простите её сэр, сейчас она ответит на ваш вопрос, только перестанет улыбаться как дурочка, и ответит. А, я понял, ей ведь сначала надо очнуться, - с этими словами Драко взял её за плечи и слегка встряхнул.

Гермиона и правда задумалась. И теперь чувствовала себя крайне неловко при директоре. А прямо перед ней стоял Драко. Лицо вроде серьёзное, только в глазах опять пляшут уже привычные весёлые искорки. Он опустил руки и застыл в ожидании - как Гермиона будет выпутываться из этой глупой ситуации? Ей показалось, что Драко вот-вот улыбнётся. Но он не так и улыбнулся, - стоял и смотрел - с высоты своего роста.

Директор ждал ответа, глядя на девушку сквозь свои очки-половинки. И в его глазах тоже плескалось веселье! Да они оба что, издеваются?!

- Простите, профессор… я… - только и смогла пролепетать Гермиона.

- Не хочу вас больше задерживать. Думаю, если вы поторопитесь, то ещё успеете на половину урока. По пять баллов Гриффиндору и Слизерину за помощь. А я, пожалуй, выпью чашечку чая у Хагрида, он звал меня на собственноручно приготовленные кексы. Надеюсь только, мои зубы в этот раз останутся целы… Успехов на занятиях, молодые люди.

- Спасибо, профессор, - хором ответили они. И Дамблдор не спеша отправился обратно по коридорам школы.

Они остались вдвоём.

- Малфой, по-моему, у тебя сейчас зелья? – спросила девушка, не отрывая взгляда от поворота, за которым скрылся директор.

- Да, ты угадала. К слову сказать, как и у тебя.

- Точно!!! – она схватилась за голову, и они уже вдвоём быстрым шагом направились вглубь коридора. - И как я могла это забыть! Конечно, я это помнила… И Гарри, наверно, уже отнёс туда мою сумку… Но мы же выполняли просьбу МакГонагалл, а потом мадам Помфри, – она взволнованно поглядывала на юношу. – То есть, я… А ты чего потащился, Малфой, я не понимаю!

- Я должен был навестить сокурсницу. Ты, наверно, не поверишь, но наш факультет такой сплочённый… Мы всегда беспокоимся друг о друге.

- Естественно! Поэтому Паркинсон так безответно клеится к тебе, а ты её просто игнорируешь, вследствие чего у неё ломаются конечности.

- Ты всегда очень проницательна! Кстати, твоё мнение – почему он подошёл к своему кабинету именно сейчас? Если даже не собирался туда заходить? Он знал, что мы ищем его?

- А может, просто не хотел произносить при нас пароль, открывающий кабинет, - быстро отчеканила она. - Ты мне лучше скажи, что спросил Дамблдор у меня, когда я… ну… когда я задумалась.

- А-а, когда ты пялилась на меня? И так романтично улыбалась мне?

- Я улыбалась?! – она в ужасе прикрыла рот ладошкой, замедляя шаг. - Я не могла улыбаться ТЕБЕ!

- А это ещё почему? Тоже пила чай у Хагрида и комплексуешь из-за поломанных зубов? Я тебе скажу честно, улыбайся сколько хочешь! Уизли, наверно, ты нравишься любой! – он ухмыльнулся, не в силах сдержать улыбку.

- Малфой, оставь-ты-его-наконец-в-покое! У тебя любимая тема – Уизли! – Гермиона опять начинала злиться.

- Ну как же? Как о нём забыть? Последнее время ты постоянно сваливаешься на мою голову. А если бы Уизли…

- Хватит! Если бы ты был девушкой, можно было бы подумать, что ты влюблён в него! Я уже не говорю о такой трагедии, как ревновать меня к нему.

- Ой, Грейнджер! – Он «возвёл очи к небу», потом немного нервно повернулся к ней, будто проверяя её реакцию, и добавил натянуто скучным голосом: - лохматыми не интересуюсь, давай ты для начала сообразишь себе причёску… А насчёт твоего Ронни, - он снова мельком взглянул на неё, - всё равно рыжие придурки были бы не в моём вкусе. Ты представь - снова поход, ты вывихнула себе… теперь нос, МакГонагалл опять меня приставляет к тебе, а тут Уизли: «А! Не тронь мою Гермиону своими погаными руками, а то я побью тебя кампеутером». Хотя… нет, вывихнуть нос ты не сможешь… ты прищемила его учебником! Точно! – Его указательный палец поучительно взлетел вверх, а рот боролся с появлением новой улыбки.

- Малфой! Тебе папа не разрешает дома паясничать? И ты отыгрываешься здесь? А почему на мне? Ты забыл, что Гриффиндор - второй сорт? – Гермиона поняла, что он сейчас весьма грубо это подтвердит и поспешила перебить его: - кстати, правильно говорить «компьютер».

Малфой захлопнул только что открывшийся рот, клацнув зубами. Они свернули в очередную арку длинных коридоров. Малфой задумчиво произнёс:

- Ну, это не ко мне. Специалист по маггловским штучкам – Уизли старший. Мой отец говорил, что Уизли работает в отделе…

- Знаешь, Малфой, у тебя просто нездоровый интерес к семье Уизли.

Дальше они шли молча, каждый думая о чем-то своём. Время от времени Драко незаметно поглядывал на гриффиндорку, которая снова шла чуть впереди него, и юноша с любопытством наблюдал за ее походкой. Никогда раньше он не обращал внимания на то, какие уверенные и одновременно плавные ее движения при ходьбе. Весь ее вид говорил о том, что лучше к ней с пустыми вопросами не приставать – не покалечит, но целенаправленно отправит восвояси. Эта твердая решимость разбавлена ранее не замечаемой Малфоем нежностью. Кошачья грация и гриффиндорская бойкость…

До лестницы, ведущей в подземелья Снейпа, оставалось идти совсем немного. А Гермиону ещё интересовал один вопрос:

- Малфой… ну скажи, о чём меня спрашивал тогда Дамблдор?..

- Когда ты улыбалась мне?

- Я улыбалась не тебе!.. – почти крикнула она, остановившись, но вовремя взяла себя в руки и продолжила спокойнее, стараясь всё-таки выбить из него интересуемое: - Что он спросил меня?

- Много будешь знать, скоро состаришься, - ответил он, тоже останавливаясь. - И Ронни разлюбит тебя.

- Малфой! – Она уже поняла, что ему нравится дразнить её, и ответа он ей не даст. Разочарованным тоном она продолжила: - И как тебя терпят твои слизеринцы?.. К слову сказать, Рон давно уже встречается с другой девушкой…

На лице Малфоя было нарисовано такое удивление, что Гермионе стало смешно.

- Не вытягивай больше так своё лицо – грим потрескается… Ну что? Я отняла у тебя такую удачную придирку? Как сказал бы сейчас Рон, один-ноль в мою пользу. – С этими словами она постучала в кабинет зелий, и они по очереди зашли.

Все гриффиндорцы недовольно разглядывали озадаченного высокого юношу и неизвестно чему улыбающуюся девушку. Слизеринцы проводили их аналогичными взглядами.

* * *

Из всех этих далёких, будто из другой жизни воспоминаний его вырвали непонятные звуки. Протяжное и мелодичное. Где-то далеко кричала птица, и с каждым вздохом Малфоя звуки становились всё ближе. Теперь уже можно было различить пение – чёткое, чрезвычайно красивое и волнующее.

Высоко в небе сияло облако малинового свечения, и двигалось оно явно в сторону Драко.

Скоро стали различимы широкие и крепкие крылья, чьи перья отливали оранжевым, розовым, красным и бордовым цветами.

Он невольно заслушался и не мог оторвать от этого чуда свой взгляд. Всё тело Драко пело в такт музыке, и с каждой новой нотой печаль в его душе сглаживалась и оседала на дно. Сердце плакало и постепенно начинало воспринимать всё произошедшее в каких-то других оттенках. Вдруг очень остро почувствовалось присутствие Гермионы, её взгляд, тёплые и заботливые руки. Будто она стоит рядом - под мантией-невидимкой... И горько улыбается. И хочет подойти, но не может…

Юноша почувствовал на своём плече аккуратную хватку когтей. Он поднял влажные глаза и посмотрел на прекрасное существо. Феникс исполнил последний куплет своей волшебной песни, и только тут Драко заметил на своих коленях свёрток. Он непонимающе взглянул на птицу, грациозно восседающую на его плече. В этот момент она медленно опускала свою голову к груди Драко. Из её глаз по клюву покатились светящиеся как звёзды капли. Упавшие на мантию слёзы быстро просачивались сквозь ткань. И тут слизеринец ощутил, как его грудь обожгло жаром. Тепло проникало глубоко внутрь грудной клетки. Будто рука Судьбы ослабила хватку на его сердце. Стало заметно легче на душе. Ощущение грусти и обнадеживающего тепла.

Его горячее сердце гулко билось в груди. Морщинка на переносице разгладилась. Он улыбнулся и, зажмурившись, уткнулся носом в мягкие перья Фоукса. По голове будто кто-то провёл рукой - невесомо и нежно. Мягкие пальчики ветра пробежались по плечам и сомкнулись на его груди. Так иногда делала Гермиона, подходя к нему со спины и заключая в объятия сидящего юношу. Драко обернулся, надеясь на чудо. Воображение снова рисовало силуэт любимой девушки, теперь почему-то облаченной в перламутровый пышный наряд. Ласковые пальцы ее рук тянулись к Драко, гипнотизируя своей нереальностью. Цветы в ее прическе, так напоминающие цветы из Малфой-Менора, платиновым венком украшали ее волосы. Он захотел дотронутся до девушки, но поднявшийся серебристый вихрь грозил растворить в воздухе прекрасное видение. Драко показалось, что девушка сквозь слезы начала что-то неразборчиво шептать. И только по интонации можно было различить тоску и нежность ее слов.

Вскоре наваждение растворилось в серебристом урагане эмоций юноши. Сидящая на плече величественная птица расправила крылья, проведя по голове юноши красочными перьями.

Гермиона навсегда останется в его памяти. Навсегда. И он никогда не позволит себе забыть ни секундочки из их проведённого вместе времени. Но теперь, после такой необычной встречи с этой удивительной птицей, ему будет легче сосуществовать вместе с этой памятью…

Драко развязал зелёную ленту, опоясывающую свёрток, и расправил чёрную шерстяную мантию. Он ещё раз взглянул на Фоукса, уже с благодарностью. Тот лишь взмахнул крыльями, легко поднялся в воздух, и вскоре высоко в небе виднелось только ярко сияющее малиновое пятнышко.

Юноша поднялся с корня дерева, стряхнул с себя нападавший снег и укутался в тёплую, принесённую птицей накидку. Когда он вернулся в Хогвартс, все уже спали.

…Директор школы отошёл от окна и со спокойной душой отправился спать.


Глава 8. Побег Драко Малфоя

До рождества оставались считанные дни. А после него – те несколько последних месяцев седьмого учебного года, что должны пролететь незаметно под невероятным грузом экзаменов.

Воскресным днём Драко опять вернулся в Хогвартс травмированным. На этот раз всё прошло значительно серьёзнее.

У них был семейный завтрак на веранде, где рамы окон были заполнены волшебным стеклом, впускающим с улицы свежий, но уже магически подогретый декабрьский воздух.

В открытое окно влетела крупная серая сова и бросила на середину длинного стола ярко-бордовый конверт. Письмо сразу оказалось в руках Люциуса Малфоя. Драко и не обратил на него внимания. Тут же появился домовой эльф с полной чашей совиного корма и направился кормить птицу, сидевшую на спинке одного из кресел.

- Адресовано Драко Люциусу Малфою, - неторопливо прочитал Люциус и удивлённо поднял одну бровь. Драко поднялся с места и постарался с невозмутимым видом подойти к отцу, чтобы забрать свой конверт. – Сядь на место, Драко. Где твои манеры!

Юноша остановился. Люциус медленно вскрыл конверт, достал из него сложенный вдвое лист. Быстро пробежал взглядом по строчкам письма. Драко сглотнул.

Где-то сбоку от мальчика звякнули столовые приборы. Подошла Нарцисса и накрыла его плечо своей тёплой ладонью. Драко вздохнул более уверенно.

- Расскажи мне, Драко, - начал он вкрадчиво. - Почему в этом письме говорится о съёме здания под гостиницу? Мы же с тобой уже разговаривали на эту тему? Ещё здесь упоминается о каких-то документах, подтверждающих твоё дополнительное образование… Как-как?.. – Люциус поднёс листок ближе к глазам. - Менеджер по гостиничному делу?..

Нарцисса прижалась к сыну. Рука на плече Драко еле заметно подрагивала.

- Нарцисса, дорогая, сходи на кухню и распорядись вечером накрыть ужин на семерых, у нас сегодня гости - семья Иверса Уирлиха из Министерства. Лучше будет, если ты сама продумаешь меню.

Женщина растерянно дёрнулась. Но сына не отпустила, оставшись на месте.

- ИМПЕРИО!

Она опустила руку, выпрямилась. Теперь её лицо не выражало никаких эмоций. Только немного побледнело. А по щеке скатилась уже давно навернувшаяся слеза. Нарцисса спокойным шагом вышла из зала.

Лицо Драко вспыхнуло гневом, он резко взмахнул палочкой в сторону Люциуса:

- ПЕТРИФИКУС ТОТ…

- Круцио! – Он опередил сына – Драко пришлось делать лишнее движение, чтобы достать из кармана палочку, а Малфой-старший свою ещё не успел убрать…

Палочка Драко отлетела в сторону, мальчик упал на пол… Скрежет зубов, неконтролируемые удары ног и рук о пол…

- Ты осмелился поднять палочку на отца? – тихо произносит мужчина, спокойно приближаясь к корчившемуся на полу подростку. Взмах палочки. Мальчик теперь расслабленно лежал на полу, шумно переводя дыхание.

– Какое заклинание ты хотел произнести? Парализации тела? Какой смысл, сынок? На твоих глазах отец применил заклинание Империус к твоей матери, и после этого ты всего лишь пытаешься временно его парализовать?

Мальчик смотрит в потолок. Ни тени страха на лице. Он привык. Снова ядовитое шипение:

- Так знай же, ещё раз у тебя возникнет желание перечить отцу – снова отправишься прямиком к праотцам, они научат тебя хорошим манерам.

В голове пролетает воспоминание о прошлых выходных. Тогда он не послушался отца, отказываясь участвовать в пытках провинившегося перед Тёмным Лордом Пожирателя. В наказание Люциус Малфой отправил своего сына погостить у дальних родственников - прямиком в ад. Благо семейные знания в области чёрной магии позволяли.

Ни тело, а душа Драко имела счастье побывать на столь чудном жарком курорте, удирая от огненных чудовищ по раскалённым камням и сражаясь с призраками страдающих праотцов.

Как рассказывала потом Нарциссе эльфийка, которую оставили присматривать за его телом, он был привязан к своей постели и всё время дёргался, время от времени издавая душераздирающие крики.

…Острое слово «Круцио» и тело Драко снова пронзает нестерпимая боль. Нет никаких мыслей, только ожидание окончания пытки. Мимолётная более острая боль в левой руке, чем во всём теле. И в следующее мгновение эта боль смешалась с общей мукой во всём теле мальчика.

* * *

- Драко, милый, ты спишь? – Нарцисса тихо открыла дверь и просочилась в комнату.

Мальчик открыл глаза и напряженно мотнул головой. Распухшая красная рука лежала поверх одеяла. Женщина произнесла заклинание, снимающее боль. Мальчик расслабленно закрыл глаза. Она осторожно сняла с него одеяло, находя увечья и нанося лечащие заклинания.

Потом заботливо укрыла его снова. В своей серебристой мантии она села прямо на пол, облокотившись спиной о постель сына.

- Зачем ты пришла? Ты же знаешь, если он узнает…

- Он запретил до вечера вызывать врача и заклинаниями снимать боль... как я должна себя чувствовать? – Быстро пробормотала она, словно не слыша сына. - И заходить к тебе до самого твоего отъезда в Хогвартс тоже запрещал… Драко, милый, ну сколько можно! Ну почему бы тебе не бросить свои опасные игры…

- Мам, это не игры, – тихий голос мальчика... Два с половиной часа не отпускающей боли до этой минуты не давали ему расслабиться. – Я уже летом начинаю...

- Хватит! Перестань! – она перешла на рыдающий шёпот. – Я всё это уже слышала! Ты должен хорошо подумать.

- Да подумал я уже! – прикрикнул Драко. Потом осёкся, несколько минут он прислушивался к тишине за дверью.

- Эльви нас предупредит секунд за десять – пятнадцать, если сюда кто-то направится. – Зашептала она снова. - Ты же знаешь, она на моей стороне. И всегда была моим любимым эльфом, с самого детства. Она всегда меня подстраховывала…

- Мам, ты не устала так? – мальчик присел на кровати, бестактно перебивая сидящую на полу женщину.

Неожиданный вопрос застал её врасплох. Не глядя ему в глаза, она поднялась и села рядом с сыном на кровать. Её некогда красивое и свежее лицо, а теперь землисто-серое и со впалыми щеками - источало страх и неуверенность.

- Обычно он держит себя в руках. Вежливый, гостеприимный. Мы часто в магический театр ходим, ты бы знал, как там красиво, Драко!.. – Её мечтательный взгляд уныло опустился на перелом руки сына. – Он ведь раньше таким не был. А сейчас будто помешался. Драко, милый, что ты собираешься дальше делать? Как я поняла, бросать свою затею ты не собираешься. Он с-сказал, что если ты «не одумаешься», он уб-бьёт тебя. – Она начала заикаться. – Ты понимаешь, что он совсем т-тронулся умом?! Единс-ственного своего наследника!

С глухим хлопком посреди комнаты появилась старенькая, но всегда бодрая эльфийка Эльви. Теребя в руках синее полотенце, быстро затараторила:

- Хозяйка Нарцисса, бедная хозяйка Нарцисса! Сюда спешит злой мистер Люциус, ищет вас! Он не нашёл вас в вашей комнате, и сразу направился сюда, хозяйка Нарцисса!

Вскочив с мягкого одеяла, женщина неуловимым движением выхватила из складок своей мантии палочку Драко:

- Я принесла тебе твою палочку, её Люциус отобрал, когда ты был без сознания, спрячь, сынок, но подумай хорошо, перед тем, как решиться на что-то! Ты - мой единственный сын! Будь осторожен, - тараторила она на манер своей эльфийки. Она быстро поцеловала мальчика в лоб. – Эльви! Ты будешь меня сопровождать! Отправь меня в безопасное место! – и они трансгрессировали.

За дверью послышались шаги. Юноша на мгновение задумался, более здоровой рукой направил палочку на дверь, сосредоточился на заклинании...

Стараясь меньше задевать сломанную руку, он как можно быстрее надевал брюки, слыша раздающиеся удары заклятий в дверь.

Когда дверь в комнату Драко распахнулась, впуская раскрасневшегося главу семьи, воздух рядом с постелью мальчика слегка подрагивал, как над пламенем костра. Как после трансгрессии.

* * *

В одних брюках, босиком и с голым торсом, со множеством не долеченных ссадин и синяков, со сломанной рукой - он появился у входа в «Дырявый Котёл». И сразу же отправил своего Патронуса-сообщение к Снейпу. Голыми ногами ступая по снегу, и ещё слабо держась на ногах, он вошёл в помещение.

Первые несколько секунд окружающие удивлённо и настороженно разглядывали его. Кто-то узнал в нём наследника древнего рода. Потом началась суета, тёплый халат, горячий травяной чай, расспросы. Через несколько минут подошёл колдомедик, предлагая первую медицинскую помощь.

Его еще не успели до конца осмотреть, как появился Снейп. Принесённая им одежда была явно из личного гардероба профессора.

Поблагодарив участливых работников и постояльцев «Дырявого Котла», они направились к Хогвартсу.

* * *

Всё-таки пришлось на сутки остаться в больничном крыле, сращивая перелом руки под наблюдением мадам Помфри.

От матери не было известий, и Драко начал всерьёз волноваться. Взбешённый таким красноречивым исчезновением сына, Люциус мог натворить что угодно. Но пока о нём ничего не было слышно.

…К вечеру того же дня в медпункт влетела небольшая почтовая сова с привязанной к лапе запиской: «Драко, милый, надеюсь с тобой всё хорошо! Из Хогвартса пока не высовывайся, там безопасней. Так и правда больше продолжаться не может. За меня не волнуйся, поживу пока у подруги. Проситься жить в поместье моих родителей не осмелюсь, если они узнают, что сбежала от мужа - не стерпят такого позора. Со мной Эльви, она обо мне позаботится. К сожалению или счастью, сейчас у нас с тобой начинается совершенно другая жизнь. Береги себя, сынок!! Не отвечай мне, я снова напишу тебе через некоторое время. Целую тебя крепко, твоя Н.»

Теперь хоть было спокойнее за мать. Ещё один плюс – теперь Драко плевать на отцовские возражения по поводу гостиничного дела. Отныне ему ничего не мешает. Образование есть, за деньги можно не волноваться – в Гринготсе есть возможность «Займа денег на начальное развитие бизнеса». Успешно идёт подготовка документов на съём здания, теперь уже пора подбирать сотрудников и рабочий персонал. Первое время он решил пожить в своей же гостинице. Заберёт к себе мать. Эти соображения плавно перешли на привычные мысли о Гермионе, только скрашенные не как обычно - болью и отчаянием, а скорее нежной грустью. Всё-таки, удивительные птицы эти фениксы.

Как Гермиона не вовремя покинула его, она бы помогла всё продумать…

Снег за окном усиливался. Резкие порывы ветра гипнотизировали, снова наталкивая на прожитые почти в прошлой жизни такие яркие и счастливые воспоминания…

* * *

Это было давно – в середине сентября шестого курса, когда осеннее солнце радовалось каждому новому золотистому дню, как последнему. И вывих ноги Гермионы Грейнджер, полученный в походе, только-только зажил.

Их тогда угораздило вдвоём загреметь на взыскания к Снейпу.

Драко Малфоя! Собственного крестника! С Гермионой Грейнджер! Учитывая «приветливое» отношение Снейпа к Гермионе, Драко должен был возмутиться до самой глубины души – такой поступок от профессора выглядел как прямое оскорбление.

Но профессор тогда ещё не догадывался о происходящих изменениях в душе молодого слизеринца. И о том, что процесс переоценки собственных ценностей у мальчика был в полном разгаре. Или догадывался… Может, именно поэтому и решил проверить свои догадки.

…Ещё не было забыто недавно прошедшее лето, когда отец случайно узнал о планах сына на счёт отеля. Только отголоски тех каникул жестоко звучали по выходным.

Его мать изо всех сил старалась заступаться за сына, за что уже к тому времени успела почувствовать на себе «недовольство» мужа. И Драко ничего не мог с этим поделать. Как-то, оставшись наедине, когда придерживающий своё предплечье и крайне чем-то обеспокоенный Люциус покинул имение, Драко вновь решил серьёзно поговорить с матерью. Тем более, что вновь такая возможность могла произойти совсем не скоро. И в своих горячих убеждениях он заявил, что не собирается следовать отцовским желаниям после окончания школы и ломать себе жизнь, беспокоясь о потере наследства. Что и она должна сама решать чего хочет, и желательно поскорее, пока ещё здорова, цела и относительно невредима.

Тогда их семья ещё была похожа на семью. Не смотря на хранимые в тайне тёмные дела Люциуса с Волдемортом, которые в основном проходили вдали от дома и, к счастью, пока не особо касались семьи.

…В секрете от Люциуса, Нарцисса прислала сыну в школу несколько книг по гостиничному делу. И от этого Драко испытывал некоторую гордость за свою мать. Что она с уважением и интересом отнеслась к его увлечению. Отец скорее бы стёр его в порошок, чем потакал его затее с гостиницей. Он ждал окончания школы сына, чтобы благополучно передать его в услужение Тёмному Лорду. А мать… просто любила своего сына.

...В субботу после завтрака он получил от матери посылку с книгами и прямиком отправился в библиотеку – почитать присланные книги и заодно поискать что-нибудь про инферналов – для домашнего задания.

И как ему тогда в голову не пришло, что все свои выходные дни Грейнджер проводит в библиотеке?

Поначалу она его не замечала. Предчувствуя что-то, он нарочно сел от неё подальше и углубился в чтение. В библиотеке было совсем немного студентов, в основном младшекурсники и ученики, не получившие разрешение от родителей на субботний поход в Хогсмид.

Вскоре, когда Драко совсем забыл о её присутствии, он всё-таки столкнулся с ней среди рядов книжных полок.

Рассыпанные Гермионой книги… Нерешительное поглядывание на неё, собиравшую с пола свою ношу… Присел, подобрал последние две книги, протянул ей… Её яростный взгляд, дрогнув, скользнул по его рукам…

Сообразив, что она заметила его порезы, оставшиеся в результате последней встречи с отцом, он одёрнул рукава. Удивлённый, серьёзный взгляд карих глаз…

Теперь пришла его очередь злиться. Ну что она так таращится!? Эта вездесущая гриффиндорка со своими хвалёными заботой и жалостью. Резко поднявшись, он проследовал к своим вещам.

И уже собираясь на обед, он ненароком посмотрел на нее, успев заметить на себе её жалостливый взгляд. С первых дней учебного года по школе ходили слухи - как Люциус Малфой измывается над своим сыном. Хотя тогда эти слухи оставались пустыми сплетнями - отец ещё не начал выходить за рамки своего обычного воспитания.

И теперь Гермиона, вновь возомнив себя Вселенским разумом, поспешно собирает свои вещи и догоняет Драко.

И чего она хотела добиться? Его исповеди перед ней? Попытаться защитить его перед Люциусом, как недавно - права школьных эльфов? Или поинтересоваться о правдивости слухов? Или пожалеть его?!

Так или иначе, великолепное самообладание Малфоя-младшего дало трещину. Вновь.

Не успев выйти из читального зала, они начали ругаться. Разгневанная мадам Пинс послала подвернувшегося под руку первокурсника за Снейпом. И он тут же явился.

- Профессор Снейп! – раскрасневшись и бурно жестикулируя, вещала она свистящим шёпотом. - Ваш студент только что нарушил все имеющиеся правила поведения в стенах школьной библиотеки! – Гермиона попыталась что-то вставить извиняющимся тоном, но разъярённая мадам Пинс её перебила. - Я требую максимально строгого наказания для студента с вашего факультета! Что же это творится! Как можно…

- Не хочет ли сам Драко Малфой прокомментировать своё поведение? – повышая голос, Снейпу удалось прервать поток ярости от взбешенной женщины.

- Я не вижу в этом необходимости, профессор, - Малфой с вызовом смотрел на профессора.

На лице зельевара мелькнуло удивление, разбавленное злостью:

- Надо полагать, в этом как-то замешана мисс Гейнджер? – угрожающий взгляд едко хлестнул гриффиндорку по лицу, отчего та побледнела. Драко заметил это и снова испытал раздражение. И ещё что-то. Жалость? Нет. Наверно, показалось.

- Сэр, здесь только я виновата, из-за меня была нарушена тишина в библиотеке и ...

Нетерпеливо закатывая глаза, Драко резко перебивает её:

- Боюсь, что на этот раз виноват только я, профессор. И вам всё-таки придётся назначить мне наказание. Дальнейшее расследование происшедшего вижу не разумным. – он ухмылнулся и добавил: - Сэр.

Ошеломлённый и вконец сбитый с толку профессор, процедил сквозь сомкнутые зубы:

- Оба! Завтра в восемь утра! Явитесь в мой кабинет для отработки наказания! – и, резко развернувшись, удалился из библиотеки.

Спустя несколько секунд, Драко и Гермиона, не сговариваясь, двинулись к выходу. За дверями свернули в разные стороны.

* * *

- Не могу поверить! Гермиона! Ты же Гермиона Грейнджер!..

- Примерная и дисциплинированная, да-да, Рон, я это слышала уже тысячу раз! Гарри, не смотри на меня так!

Гостиная Грифиндора, почти ночь. Изредка в проёме появляются загулявшиеся студенты. Увидев старост своего факультета, поспешно и виновато прошмыгивают в свои спальни.

- Ладно, не кипятись. – Черноволосый юноша соскользнул с кресла и сел на ковёр рядом с Джинни. – Скажи только, Снейп что, правда наказал Малфоя?

- Не просто наказал, да ещё и вместе со мной, Гарри! Я, наверно, никогда ещё не видела Снейпа таким! Таким потерявшим самообладание. На его лице можно было яичницу жарить. Он ТАК был зол на Малфоя! И это удивительно. И меня не покидало ощущение, что я просто попалась под горячую руку профессора. Он был зол на Драко.

* * *

Вежливо постучавшись в дверь кабинета, Гермиона вошла внутрь и прикрыла за собой дверь. Малфой уже был там, скучающе рассматривая пространство перед собой.

Ровно в восемь часов воскресного утра дверь в кабинет распахнулась. Профессор стремительно направился к своему столу.

Злобный взгляд «исподлобья» и удивление странным сочетанием играли на лице профессора. И всё это сполна доставалось крестнику. Гриффиндорку он будто не замечал.

Озвучив задание и препроводив студентов в класс, где почти все столы были заставлены различными склянками, зельевар удалился в свои комнаты.

Драко подумал тогда - как жаль, что в этом классе всего несколько окон. И те – микроскопические, находятся под самым потолком и наглухо заколочены досками. Ни одного лучика солнечного света…

Долгое время они определяли зелья, наклеивая на бутылочки названия. Сортировали их по алфавиту, расставляя партиями на отдельные столы.

К полудню Драко разбил несколько небольших бутылок, он набрал их побольше, чтобы не ходить два раза. Гермиона ухмыльнулась:

- Руки дырявые? Или глаза зашитые?

- На твоём месте я молчал бы про слепоту. – Он волшебством соединил осколки бутылок и теперь тоскливо взирал на месиво зелий на полу. - Сначала я подумал, что тебя потянуло к творчеству, когда ты сыворотку Стрихнелия поставила на стол к зельям на букву «Ф», – При этих словах Гермиона с недоверчивым хмыканьем направилась к соответствующему столу. – Потом удивился, что у гриффиндорцев родилось чувство юмора. Потом меня поразил ужас, что Гермиона Грейнджер от голода свихнулась. Кстати, как ты думаешь, он пустит нас на обед, или мы до ночи будем этой ерундой заниматься?

Заметив банку с пометкой "Стрихнелий" на столе буквы "Ф", она слегка смутилась. Исправив свою ошибку, она подошла к слизеринцу. Взглянула на пол у его ног и произнесла заклинание. Расплескавшаяся субстанция упругими каплями плавно поднялась в воздух. После нескольких движений палочкой, жидкость разделилась на отдельные зелья и начала просачиваться в открытые склянки.

Увлечённый зрелищем, Малфой засунул руки в карманы мантии и облокотился о ближайшую парту.

- И опять неподражаемая фокусница мисс Грейнджер сделала всех, - его медленный голос перешёл на притворно-азартный: - А слабо голову в пасть льву?

- Я так и думала, что на «спасибо» тебя не хватит, - она спокойно вернулась к выполнению заданий Снейпа.

Через минуту за спиной Гермионы раздалось приглушённое «спасибо». Она замерла, вытаращив глаза. Не поворачиваясь к Малфою, чтобы не заострять внимание на неловкой ситуации, тихо произнесла «пожалуйста».

На обеденный перерыв их так и не пустили. Точнее сказать, они и не спрашивали, так как были полностью уверены, что их не пустят. Уже только то, что Снейп с самого утра ни разу не заглянул к ним, говорило о повышенной степени его гнева. Так что лучше смиренно ждать его появления или подойти к нему, когда вся работа будет выполнена.

Они ещё некоторое время провозились со склянками, пока Гермиона не выдохнула:

- Это какая-то нелепость!

Малфой повернулся к ней. Она забирается на парту и усаживается, свесив ноги и глядя в потолок.

- Дай угадаю, - Малфой ставит на ближайший стол зелья Борротерриус и Берлириби и садится на соседний от Гермионы стол. - Ты возмущена потраченными часами в пустую, в то время, как можно было горы свернуть, выпустить на волю всех школьных эльфов, победить Тёмного Лорда, или, одинаковое по тяжести - научить Невилла Долгопупса варить простенькое зелье.

Гермиона пытается погасить улыбку.

- И вовсе Невилл не глупый…

- Я просто глаза забыл в среду протереть, прости, мне тогда просто показалось, что он на зельеварении взорвал два котла подряд, а третий чуть не расплавил. А когда Снейп в четвёртый раз начал ему по слогам объяснять - прозвенел звонок.

Гермиона рассмеялась…

* * *

…Гермиона рассмеялась. Она заметила, как Драко еле заметно улыбался. Она подумала о том, как непривычно видеть его весёлым. Не злорадно радующимся, как раньше, ещё в конце пятого курса, а по-настоящему весёлым. Он, наверно, сейчас не задумывается, как это выглядит со стороны, и скоро опомнится и опять нацепит свою привычную противную гримасу… Но нет – всё сидит, глядя в пол, покачивая одной ногой, а лицо его такое же расслабленное. А его однокурсники из Слизерина, наверно, часто видят его таким… А как вообще часто он бывает таким? А эта истеричная Пэнси Паркинсон, которая бегает за ним по пятам? Наверно, для неё он такой - привычнее.

Первый раз его лицо без маски она увидела в походе по магловскому лесу. И вот теперь снова. В её голове молниеносным импульсом пролетает мысль о его сегодняшней приятной компании, и она не успевает это осознать или проанализировать, принять или отвергнуть, - потому что в класс врывается Снейп…

* * *

…В класс врывается Снейп. Краснея, Гермиона вскакивает со стола и хватает ближайшие несколько бутылочек. Одна выпадает из рук и разбивается.

Драко может прочитать на её лице растерянность, суетливую попытку найти оправдание их посиделкам, страх.

И вновь он не может дать имя тому чувству, которое испытывает. Это не жалость. Это странное желание… успокоить. И заступиться...

Снейп с остервенением смотрел на суету студентки. Потом обратил внимание на сидящего Малфоя, который медленно покачивает ногой и как-то сурово глядит на преподавателя.

- Пока работа не будет завершена, вы отсюда не выйдете. В соседнем кабинете можно помыть руки и пообедать. На столе найдёте два пакета с едой. Я на пару часов уйду, - сразу после этих слов он развернулся и вышел так же стремительно, как и вошёл.

* * *

В соседнем кабинете на столе и правда оказалось два небольших пакета с бутербродами и тыквенным соком. Невиданная доброта со стороны Снейпа. Хотя, если учесть, что Малфой – его крестник...

Утолив голод, они снова взялись за задание Снейпа.

Драко представил, как Снейп проводил бессонную ночь, злорадно переставляя банки с зельями на неподходящие по буквам столы. С другой стороны, это наказание вылилось совершенно не в то, чего ожидал профессор. И времяпрепровождение за этой никчемной работой оказалось весьма забавным.

В каждой фразе их общения сквозили нотки юмора. Которые в присутствии слизеринцев приправлялись бы приличным количеством змеиного яда. И принимали бы характер борьбы за выживание.

И снова в душе юного слизеринца что-то происходит. Что-то непривычное... И куда-то исчезло то первостепенное правило «всегда быть начеку». Странно, но со слизеринцами он ведёт себя совершенно по-другому – постоянно собран, внимателен и серьёзен. С Грейнджер раньше тоже было так. Раньше со всеми было так. Кроме как с матерью, которой можно было просто положить голову на колени, не заботясь о этикете и собственном имидже. А сейчас как-то легко и спокойно с Грейджер. Как-то всё это не стыкуется. Это же Грейнджер, круглая отличница с пожизненным званием выскочки, подруга Поттера и Уизли! С первого курса она всегда вставала у Драко на пути и раздражала его, когда дело доходило до стычек с её дружками. А сейчас их нет рядом. И Грейнджер предстаёт совершенно в другом свете. Они сидят в этом пыльном захламлённом классе и смеются. И ему это нравится. И сейчас он приходит к мысли - не получается ли так, что он цапается с Грейнджер только в присутствии её гриффиндорских однокурсников, этих вечных борцов за добро и справедливость. Что на самом деле – истинная причина раздражения Драко – это её приятели...

Раньше он вообще не оставался с ней наедине. И до недавнего похода в магловский лес не знал – как это – находиться с ней не на противоборствующих сторонах - один на один. Потому что раньше никогда не общался с ней НЕ в присутствие её приятелей.

Немаловажную роль сыграли и внушения отца, вдалбливаемые с самого детства в голову Малфоя-младшего - о позоре общения с «грязнокровками», потомком Джеймса Поттера и такими осквернителями крови, как семейство Уизли. Отец вообще всегда преподносил своё мнение как единственно верное. И заставлял Драко воспринимать отцовское мнение как своё…

Гермиона немного нервно зажмурилась. Настолько неожиданным был скользнувший по глазам лучик солнца, пробившийся сквозь доски небольших окон под потолком. Почувствовав солнечное тепло на своей щеке, Гермиона прикрыла глаза и умиротворённо перевела дыхание. Мимолётная улыбка на лице Драко осталась незамеченной для гриффиндорки.

* * *

…Не разобранных склянок оставалось совсем немного. Наверняка уже наступил вечер. За целый день они разбили всего пять склянок, которые удалось успешно склеить и заново наполнить собранными с пола и очищенными зельями.

И уже окончательно расправившись с нудной работой, они сидели на партах, горячо обсуждая квиддич, шутя и что-то друг другу доказывая. И одинаково осторожно обходя в этой теме друзей Гермионы.

В класс ворвался Снейп. В миг собравшись, Гермиона спрыгнула со стола. Малфой не шелохнулся. Профессор видел, как на губах Драко медленно затухала улыбка, говорящая о весёлом общении этих двух студентов незадолго до появления в классе преподавателя.

Зельевар пробежал глазами по заставленным различными сосудами столам и холодно произнёс:

- Мисс Грейнджер, свободны. Мистер Малфой, задержитесь.

Гермиона быстро направилась к выходу. Обернувшись у самой двери, она поймала на себе растерянный взгляд Малфоя, который попытался быстро нацепить на себя холодное безразличие. Получилось как-то неаккуратно. Не по-малфоевски. Снейп издал звук, похожий на скрип зубов.

- Объясни мне причину такого великодушного отношения к Грейнджер, - медленно попросил профессор, когда дверь за девушкой закрылась.

- Я не понимаю, что вас так удивляет, сэр.

- Перестань строить из себя идиота! – сорвался зельевар. – Я хочу знать, для чего тебе это нужно! Или ты, наконец, внял мольбам Дамблдора и предпринял попытки сдружиться с факультетом Гриффиндора? – Снейп внимательно разглядывал Малфоя. А потом облокотился спиной о ближайшую парту и неожиданно искренне удивляясь, спросил: - Драко, ты что-то задумал?

- Профессор, вы наверно уже знаете от моего отца, ЧТО я задумал. И что он - сильно против. И вы догадываетесь, что речь во всём этом идёт лишь о моих очень хрупких бизнес-планах на будущее. И я не понимаю, каким это образом вы связали эти события с моим вынужденным общением с гриффиндоркой. По вашему принуждению, между прочим. Думаю, не лишним будет упомянуть, что я уже в том возрасте, чтобы лично принимать решения, касающиеся моих отношений с другими людьми.

- Всё же, потружусь вам напомнить, что я всё ещё остаюсь вашим крёстным, - профессор поднял на Малфоя усталый взгляд. – Хочешь ты этого или нет – я постараюсь уберечь тебя от возможных неприятностей. Не мне рассказывать тебе про отношение Люциуса к нечистокровным. Я хорошо знаю твоего отца, и достаточно красочно могу представить его немилость. Я буду стараться тебя защитить и от него тоже. Твоя дерзость и сопротивление ни к чему хорошему не приведут. Драко, если ты посчитаешь нужным мне что-то рассказать...

Драко пристально разглядывал подол своей мантии.

- Главная ошибка молодых людей вроде тебя – это то, что они считают себя всесильными и самыми умными. А своих преподавателей – глупыми, слепыми безумцами…

- Профессор… - Драко запнулся на полуслове, пытаясь подобрать нужные слова. Его голос стал тихим и неуверенным. - Я не считаю вас глупым… Я и сам пока мало чего понимаю… - При этих словах Снейп закрыл глаза и кивнул с таким обреченным видом, будто подтвердились его самые худшие ожидания. Драко поспешил предупредить: - Я вам это говорю, потому что уверен – наш разговор останется между нами…


Глава 9. Игра

Ночь. Ледяной сквозняк слабо треплет занавески на окнах больничной палаты. Рука уже не болит, но где-то под кожей разбегаются мурашки щекотки, будто от тонких ножек муравьёв. Но это всего лишь действие костероста.

Закончился наполненный роковыми событиями день. А сон всё отказывался наступать.

До Драко вдруг дошло, что теперь, учитывая последние происшествия в Малфой-Меноре, он будет встречать рождество в Хогвартсе. Как непривычно...

Отец наверняка что-то затевает. А может, и нет - у него и так проблем хватает с поручениями Волдеморта. Об отцовских замыслах на данный момент – говорить трудно. Если бы не последние события, мальчик сейчас наверно и пожалел бы отца. А повод для волнения за отца был. Малфою-старшему досталась нелёгкая судьба. Не говоря уже о том, что вершил он её своими же руками. И каждая следующая его встреча с Волдемортом вполне могла оказаться последней, так же, как и вообще последними минутами жизни.

Малфой-старший часто отлучался из имения. Отнюдь не по работе. Иногда на неделю или две. А возвращался измученный и похудевший. Долго отсыпался. Бывало, вернётся после долгой отлучки, примет ванну, перекусит в своей комнате, и снова уедет. И снова его нет несколько дней. Мать словно молодела за эти дни. Могла написать Драко в школу письмо, насквозь пропитанное юмором и хорошим настроением, с лёгкостью детской непосредственности рассказывая, как они с подругой Жозефиной в маггловском ресторане устроили скандал, незаметно подбросив в свою еду битого стекла. Словно шаль тоски и постоянной бдительности спадала с её плеч. Она становилась другой. Свободной. Конечно, в эти дни она в достаточной мере переживала за мужа, особенно когда не вспоминала о том, как Люциус наказывал её за «излишнюю» любовь к сыну.

А когда Люциус возвращался – Нарцисса снова замыкалась в себе. Утренние указания домашним эльфам, учтивые приглашения гостей на обед, скучнейшее безделье по вечерам.

…Жозефина, подруга Нарцисса, - всегда яркая и шумная, вокруг неё постоянно вьётся толпа поклонников, она никогда не грустит, постоянно занята чем-то интересным, исторгая бурю идей и предложений.

В прошлом году, на шестом курсе Хогвартса, они оставались у неё на рождество. Нарцисса, Драко и Гермиона. Отец был в очередном отъезде, прислав короткое письмо с наспех набросанными словами объяснений. Тот новый год – впервые в жизни Драко был по-настоящему волшебным. Каким и должен быть счастливый семейный праздник.

Вполне возможно, что мать и сейчас у неё. Если это так, значит, она в относительной безопасности. Насколько это вообще возможно при данном раскладе событий.

Но если Нарцисса с Жозефиной позовут Драко и на это Рождество, он откажется. Слишком свежи прошлогодние рождественские счастливые воспоминания. Которые могут оказаться тяжёлым мучительным грузом в последние минуты уходящего года.

Воображение юного слизеринца вновь закрутилось вихрем воспоминаний. И по мере того, как его мысли насыщались яркими красками – Драко незаметно для самого себя провалился в сон. Как раз в те мгновения, когда его разум посетили воспоминания сентябрьской отработки взысканий у Снейпа…

* * *

Когда крёстный после наказания отпустил Гермиону, допытываясь от Драко объяснений, мальчику совершенно не хотелось разговаривать со Снейпом на темы его личной жизни и воспитания. Ну зачем ему это?

Конечно, крёстный далеко не чужой человек. Он действительно всегда прикрывал своего крестника. Заботился и волновался за него. Правда, иногда эти волнения выходили за рамки необходимости, и, на взгляд Драко, казались слегка абсурдными.

Раз уж крёстный так «припёр к стенке» - пришлось немного приоткрыть занавес своих мыслей. И попытался сделать это настолько скользко, чтобы можно было дать волю рассуждениям, прийти совершенно к любому выводу и запутаться в догадках.

Он старался лишь елеощутимо намекнуть Снейпу, что его отношение к гриффиндорской всезнайке невероятным образом изменилось, и что он сам пока не понимает как. При этом аккуратно попытался уточнить, что в этом нет ничего страшного, что ничего не изменилось - всё остаётся так же, как и было. Просто точка зрения Драко – развернулась по другим ракурсом.

Но Снейп всё понял сразу и по-своему. С полуслова. Понял даже лучше, чем на тот момент понимал сам Драко.

* * *

…С того воскресного наказания прошла неделя. Неделя рассуждений - как для Драко, так и для Гермионы. Так и для Северуса Снейпа.

На следующие выходные Люциус снова пожелал забрать сына в поместье. Из Малфой-Менора Драко вернулся рано утром в понедельник.

Несколько незначительных синяков на своих руках Драко сам вылечил простенькими заклинаниями.

Занятия проходили монотонно и скучно, не смотря на уже привычные взгляды Грейнджер. Ну, даже не взгляды… На сдвоенной истории магии они сидели примерно на одинаковом расстоянии от преподавателя. И несколько раз, когда Драко поворачивал голову в её сторону, она как раз отворачивалась. Возможно, секунду назад она смотрела именно на него.

Под конец занятия он снова повернулся в её сторону. И увидел слишком пристальное внимание Грейнджер к пустой классной доске. Поттер, сидевший рядом с ней, недоумённо хлопал глазами, переводя взгляд с Драко на Гермиону, и обратно.

А в обеденный перерыв гриффиндорская троица устроила эту идиотскую, по мнению Драко, игру. Прямо перед школой. В последние солнечные дни многие ученики старались проводить больше времени на свежем воздухе.

Явно какая-то безделушка Близнецов Уизли. Похожа на обычную детскую юлу. Все Уизли, учащиеся на данный момент в Хогвартсе, Грейнджер и Поттер уже успели втянуть в игру нескольких ребят из Хаффлпаффа и двоих из Когтеврана. Они сидели на коленях, прямо на увядающей осенней траве.

Драко, в то время выходящий из школы с Крэббом и Гойлом, собирался просто пройти мимо. Из гущи компании раздавался безудержный хохот, какие-то пристыженные восклицания и ещё раз, только более громкий хохот.

Малфой-младший ещё долгое время после этого случая будет проклинать себя за несдержанное любопытство. Но тогда он всё-таки подошёл к веселящимся ученикам. Крэбб и Гойл, хмуро переглянувшись, направились следом.

- Поттер! Опять в центре событий? – к шестому курсу Малфой сильно подрос, как и многие его однокурскики, и теперь он был почти одного роста со своими приспешниками-громилами.

Компания притихла. Все повернули головы к явившимся слизеринцам.

- Или интервьёюи… ентервьюёи… юируешь… короче даёшь интервью всем желающим? – Гойлу тяжело далась такая громоздкая фраза, но тем не менее, он выглядел очень довольным собой.

- Зеленомордые опять суют нос туда, куда их не звали? – мелкая Уизли вскочила на ноги, чтобы её было лучше видно. Рыжие локоны гневно плескались за её плечами. Злорадная ухмылка её совсем не красила. – Фрэд! Какое там заклинание для неудержимого поноса?

Поттер тихо пробормотал что-то вроде «перестань», после чего совершенно неожиданно для всех выдал:

- У нас тут для особо языкастых занятие есть. Хочешь попробовать свои силы? Никакого обмана. – Уже по одному его довольному виду было ясно – что-то тут не чисто. - И правила совсем простые…

Драко обвёл взглядом собравшихся. Все задумчиво пялились то на Поттера, то на тройку слизеринцев. Одна Грейнджер, сидящая рядом с близнецами, выглядела взволнованно.

- Боюсь, что у меня найдутся более важные дела, чем детские игры. – Малфой развернулся и неторопливо побрёл в сторону озера. Двое громил - один сплюнув, а другой красноречиво хрустнув костяшками пальцев - поспешили за ним.

Гарри Поттер крикнул им вслед:

- Безрезультатно вдалбливать в головы своих дружков заклинания для первоклашек – конечно же, более продуктивное и интересное времяпрепровождение перемены, не так ли?

Оба «дружка» разом остановились. С перекошенными лицами направились обратно. Три девочки из Хаффлпаффа вскочили с явным намерением убежать. Зато близнецы и младшая Уизли мгновенно подскочили к неосмотрительному тёмноволосому другу.

Драко, раздражённый таким поворотом событий, повернулся к ребятам:

- Стойте!

Они остановились как верные псы. Только на их лицах было написано что-то вроде «только отвернись, Малфой, и мы порвём их всех на части».

- Да Малфой просто струсил. – Гарри Поттер не унимался. Он будто не замечал взбешённых Крэбба и Гойла, стоявших в нескольких шагах от него.

Теперь уже и у Драко перекосило от злости лицо.

Ещё несколько учеников поднялись в желании отправиться подышать свежим воздухом в другое место.

Рон Уизли напряжённо переводил взгляд со слизеринцев на Поттера, и обратно.

Когда Малфой уже открыл рот, чтобы выплюнуть какую-то гневную тираду, Гарри Поттер быстро проговорил:

- Игра называется «Что ты думаешь». Эта штука, - он взял в руки игрушку. – Называется «стержень». До твоего яркого прихода последним играл Рон. Он должен чётко произнести «обязуюсь честно соблюдать правила игры «Что ты думаешь», раскрутить стержень, на кого выпадет, про того он и должен сказать – что думает. Если он скажет неправду, то через 5 секунд с ним произойдёт какая-то мелкая неприятность. Например волосы позеленеют или останется голым, всегда по-разному, или вырвет, начнут быстро расти ногти, или нос вырастет в 5 раз… И это всего на несколько минут. Потом всё исправится само собой.

Не позволяя Малфою ничего ответить, Поттер протянул стержень Рону, который громко произнёс «обязуюсь честно соблюдать правила игры «Что ты думаешь» и поспешно его закрутил. Красная стрелка, нарисованная на верхней части стержня, остановилась на Джордже.

Несколько девочек всё ещё настороженно посматривали на слизеринцев, но большинство уже снова заинтересовались игрой.

Драко, Крэбб и Гойл, сурово глядя на стержень, медленно подошли к ребятам. Оказавшиеся рядом ребята опасливо посторонились. Они присели на траву прямо напротив гриффиндорцев.

- Я думаю о нём, что он - мой брат-придурок, наглый и зазнавшийся! – Рон был доволен таким удачным попаданием на собственного брата, и что он сказал то, что никогда и не скрывал.

- Да ладно, братишка, не завидуй! – весёлым хором ответили близнецы.

- Джордж! Твоя очередь, - поторопила его Джинни.

Он пододвинул к себе поближе стержень, произнёс нужные слова и раскрутил. Через некоторое время стрелка остановилась на пятикурснице - светловолосой девочке из Когтеврана.

- О, я думаю о ней, что я не знаю как её зовут, и что она милая и симпатичная, и что не плохо было бы пригласить её прогуляться в Хогсмид, скажем – в следующую субботу, хорошо?

Она покраснела и ничего не ответила. Приняв из рук Джорджа стержень, девочка произнесла «обязуюсь честно соблюдать правила игры «Что ты думаешь» и несильно крутанула стержень.

Стрелка остановилась на Малфое. Рон присвистнул. Все взгляды обратились к слизеринцу.

- Он… Он совсем… Малфой почти… - она наконец осмелилась посмотреть на него, увидев его «остекленевшие» глаза, запнулась и покраснела ещё гуще. - Он нормальный… просто немного… слизеринец…

Джинни засмеялась:

- Ну да, совсем капельку слизеринец, вот на пол ноготочка, что даже не понятно, то ли гриффиндорец, то ли когтевранец…

А тем временем кожа девочки начала приобретать цвет спелых маслин. Скоро её лицо и виднеющиеся из-под мантии руки стали маслянисто гладкими и почти полностью чёрными.

Некоторые засмеялись, кто-то подбадривающее похлопал её по плечу:

- Не переживай. Вот увидишь, игра не успеет закончится, как ты станешь нормальной.

Драко, не обращая на неё внимания, наклонился вперёд и забрал стержень. Произнеся формулу игры, со всей силы раскрутил ручку стержня.

Алая стрелка, нарисованная на тельце «юлы», долго вращалась вокруг оси игрушки, создавая вид плотного красного диска. Драко терпеливо ждал. Он собирался сейчас ответить что-нибудь вроде «он идиот» или «дура», после чего молча подняться и отправиться к озеру. Куда они и собирались изначально с Крэббом и Гойлом.

Стержень заметно сбавлял скорость. Казалось, оставалось всего пару кругов… Вот уже можно примерно рассчитать, где остановится стрелка. Наверняка на близнецах. Ну точно. Он уже собирался сказать «два клоуна», даже рот раскрыл.

Но стрелка всё-таки остановилась чуть-чуть дальше. На Гермионе.

Драко закрыл рот. Почти не дыша от неожиданности, он смотрел прямо в её глаза…

* * *

…Он смотрел прямо в её глаза. Не отрываясь. Видно было, как он растерялся. Точнее даже - чуть не подавился готовым ответом, ведь он был уверен, что стрелка выпадет на одного из близнецов. Он уже рот открыл, когда стержень еще не остановился.

Гермиона готова была сквозь землю провалиться, но тоже не могла оторвать от него глаз.

Драко силился взять себя в руки. Наконец он взглянул куда-то себе под ноги, потом зачем-то на Гарри, и твёрдо заявил:

- Всезнайка… Зубрила… Ненавижу…

Гермионе почему-то стало очень обидно. Кто-то хохотнул, намекая на то, что другого ответа никто и не ожидал услышать.

А Гермиона почувствовала, как горят её щёки. От обиды.

* * *

Драко увидел, как покраснели её щёки. От обиды. А может и от злости. Но ему вдруг стало немного совестно. Конечно, она и зубрила, и всезнайка. Но она уж точно его не раздражает. Особенно в последнее время, когда они так охотно играют в гляделки на сдвоенных занятиях.

Глядя на своих однокурсников-слизеринцев, он поднялся. И попытался сказать им «пойдём».

Попытался – потому, что шевеля губами, из его рта не доносилось ни звука.

- Ага! – Издевательски воскликнула Джинни. - Значит, ты не думаешь так, как сказал! Попробуй мне возразить! Что, никак? Упс, не получается?

Драко уже с закрытым ртом смотрел на Грейнжер. Она выглядела смущённо. И краснота на щеках теперь говорила не об обиде.

Даже если бы Драко мог, он и не знал бы, что сказать. Единственное, что ему на данный момент было необходимо, это чтобы все вокруг исчезли. И чтобы осталась только она. Странное желание.

Но как бы то ни было, даже волшебник не всегда может исполнить своё желание.

Он развернулся и зашагал прочь. Его дружкам ничего не оставалось, кроме как последовать за ним следом.




Глава 10. Ночная переписка

- И что ты думаешь по поводу Хорька? – Джинни приподняла свои волосы к верху, рассматривая себя в зеркале и критично цокая языком. После чего стянула руками все свои волосы на макушке… И скривила губы, снова недовольная своим видом.

- Ты всегда его будешь так называть? – Гермиона постаралась придать своему голосу отчуждённый вид, при этом собирая книги со своей постели и складывая их стопкой на столе. Яркое солнце заливало всю спальню.

- Его так называют ребята, и уже давно. Ему, кстати, идёт… Так что ты думаешь по поводу игры? Он так странно себя повёл… С одной стороны, он сначала и слов не мог найти, когда должен был что-то сказать о тебе, ты же и умна, и не дурнушка, только волосы в разные стороны торчат, - она повернулась к Гермионе и хитро улыбнулась. – Моё предложение остаётся в силе.

- Спасибо, Джин, как только решусь сменить имидж, сразу обращусь к тебе, - она взяла со стола свиток со своим готовым домашним заданием по трансфигурации и, не отходя от стола, принялась снова его перепроверять.

- А с другой стороны – он уж точно не ненавидит тебя. Он же онемел, не выполнив правила игры – значит, соврал, что ненавидит тебя, - Джинни ухмыльнулась. – Остаётся только догадываться о степени его «НЕ ненависти» к тебе... М-да… Мир сошёл с ума.

- Не говори глупостей, - отмахнулась Гермиона. – Это же Малофой. Может, он не ненавидит меня, а просто на дух не переносит?

Гермиона повернулась к подруге, чтобы добавить что-то веское. В это время Джинни повернулась к ней, окинув её задумчивым и пронзительным взглядом. Отворачиваясь друг от друга, обе девушки очень пожалели, что они не владеют мастерством окклюменции.

- Ну-ну… - Джинни собрала волосы волшебным «крабом» и взялась за своё домашнее задание.

* * *

Гермионе опять снилась эта сцена у озера. Они с Роном, а неподалёку Малфой. Блондин поднимает свою палочку, девушка от страха выбрасывает контрзаклятие, - первое, которое приходит на ум… после чего перед глазами сияет пустота. Ярко белая пустота. Ничего вокруг. Только на этот раз этот сон тревожат какие-то странные звуки. Стук и последующий за ним скрежет.

Гермиона открыла глаза и села на постели. Ночь. Звуки шли от окна. В него скреблась небольшая сова.

Недовольное ворчание перевернувшейся во сне Джинни.

Гермиона подскочила к окну и как можно тише приоткрыла створки. Сентябрьская прохлада ворвалась в их спальню.

К лапе ночной гостьи была привязана записка. Гермиона вынула из ящика горсть совиного корма, насыпала в специальное блюдце и предложила птице. Та охотно согласилась.

Мелким ровным почерком было выведено: «Ничего личного. Любой бы сказал, что ты зубрила».

Вот как?! Любой бы сказал?!

Не смотря на то, что приславший это письмо никак не подписался, Гермиона моментально догадалась, от кого оно.

Ничего личного? А это его «ненавижу»?

Пока сова не улетела, девушка схватила первое попавшееся перо и написала на том же листке бумаги, чуть ниже слов Малфоя: «Не мучь себя понапрасну бессонницей, только ради того, чтобы написать записку зубриле. P.S.: «я ненавижу» - конечно же, ничего личного».

Гневно сложив письмо во столько раз, во сколько позволяла толщина бумаги, Гермиона схватила недоумённую птицу за лапу и привязала своё послание. И уже выпихнув её за окно, в голову пришла мысль о том, что бедная птица ни в чём не виновата, и что она не успела толком поесть.

Следуя своему настрою, девушка должна была с гордостью плотно занавесить шторы и рухнуть в кровать, мгновенно уснув глубоким сном до самого утра. Но бивший в венах адреналин не позволял ей снова лечь спать. К тому же, что-то ей подсказывало, что упрямый слизеринец, мучившийся… (она взглянула на настенные часы, которые показывали начало пятого) Мучившийся глубокой ночью бессонницей, пришлёт ей пару слов в ответ.

Она была уверена, что сейчас он читает её записку… Легко представила его сосредоточенное лицо, взлетевшую вверх левую бровь, решительное выхватывание пера из расписной деревянной перьевицы…

Он наверняка ответит…

Может, она немного несдержанно написала… Бурля эмоциями, так сказать. Надо взять себя в руки и в следующий раз ответить достойнее.

…Очень скоро царапанье когтей по стеклу повторилось.

Затаив дыхание, она вновь поспешила распахнуть окно. Впустив птицу, Гермиона на секунду обернулась – проверить, не проснулась ли Джинни. Тихонько насыпав птичий корм до краёв блюдца, и пододвинув еще одно - с водой, девушка неуверенно прошептала какие-то извинения ночной гостье за прошлое негостеприимство.

«Это не я себя мучаю бессонницей, она сама меня мучает. А ты почему не спишь в такое время? Неужели я тебя разбудил?
P.S.: Когда ты успокоишься, я попробую намекнуть тебе, что днём я слегка ошибочно выразил свою мысль. И если уж твоё воображение вздумает разыграться в столь ранний час, то разрешаю допустить мысль о том, что вышеизложенное - отдалённо напоминает мои извинения».

Девушка еще раз прочла. И снова пробежалась глазами по строчкам. Неужели он… извиняется? И ради этого грандиозного поступка он решил разбудить её ночью… Может, это того стоило… За последние шесть лет Драко Малфой ни разу ни перед кем не извинялся… А такие возможности ему предоставлялись с завидной частотой.

Подумав некоторое время, она написала на отдельном куске пергамента:

«Не издевайся над птицей. В том, что тогда, когда тебе нужно было извиняться, ты проглотил язык – виноват только ты. Нечего было врать.
И раз уж ты решился на такой геройский поступок, как извинение, подскажи – от чего же именно так отомстила тебе игра? Теряюсь в догадках.»

На этот раз подождав, когда сова съест весь корм из блюдца и напьётся воды, Гермиона прикрепила письмо и вежливо выпроводила птицу из спальни.

Прошло десять минут. Устав стоять у окна, Гермиона решила прилечь поверх одеяла.

Прошло ещё пятнадцать минут. И когда она начала снова проваливаться в сон, послышался уже знакомый скрежет когтей о стекло.

«За птицу не волнуйся. Знаешь ли, ночью они не привыкли спать.
Ладно, уговорила. Открою тебе тайну. Игра так хитроумно поступила со мной, потому что я сказал не всю правду. От чего мне ненавидеть тебя? Ты не подсыпала яд в мой сок и не присылала зажжённую навозную бомбу в красивом конверте с алым бантиком. Мне незачем тебя ненавидеть. Забудем».

Гермионе вдруг очень сильно захотелось прислать ему именно такую бомбу. «Забудем»?

Сытая птица, удобно умостившись на подоконнике, внимательно следила за действиями растрёпанной гриффиндорки.

«Малфой, а с чего это вдруг ты решил извиняться передо мной?»

Она снова выпроводила птицу с привязанным к лапе пергаментом в уличную темноту. Спать расхотелось окончательно. Гермиона стянула с себя ночную рубашку и стала одеваться в повседневную одежду. «Лучше уж почитаю что-нибудь, нежели валяться до рассвета с открытыми глазами.

В окно снова заскреблась сова.

«Разве кто-то извинялся?»

Сволочь. Гад.

Она решила не отвечать Малфою. Обойдётся. Пусть думает что хочет.

Сова отказалась от предложенного Гермионой корма. Девушка открыла ей окно. Птица с укором похлопала глазками, после чего улетела без письма.

Наглый, бессовестный, самодовольный Малфой. И как только его переносят его однокурсники-слизеринцы?

А может, у слизеринцев такие отношения в норме вещей? Сказал гадость, прозрачно извинился, посмеялся, снова сказал гадость…

Громкий стук в окно. За стеклом Гермиона увидела всё ту же сову, настойчиво и раздражённо колотящую клювом в окно. Малфой просто издевается над бедной птицей.

«Не злись, тебе это не идёт. Обычно в такие минуты на твоих скулах появляется россыпь красных пятен. Хочешь, пришлю тебе немного огневиски? Для успокоения. Если же нет – то спокойной ночи».

Девушка рефлекторно дотронулась пальцами до своей щеки. Обернулась к зеркалу. Если в письме Малфой и ошибся, то теперь она точно покраснела. Россыпью красных пятен.

Гермиона в который раз удивилась непринуждённости Малфоя.

Неужели он действительно сейчас сидит и потягивает огневиски?.. Что же ему не спится? И с чего это Малфою приспичило раздумывать о гриффиндорской зубриле именно сейчас, в столь позднее время?

Может, он каждую ночь так переписывается с девушками?

Гермиона неожиданно резко кинула записку на стол и взяла другой листок бумаги. До сих пор они вели переписку на одном и том же листке, подписывая всё ниже и ниже свои сообщения. И теперь, не считая помятого внешнего вида от нескольких пересылок, там попросту не оставалось уже места.

Она написала: «И тебе спокойной ночи». Слова оказались немного более размашистыми, чем обычно, и кое-где чуть ли не продирали бумагу.

Отправив сову с последним сообщением, она задумчиво присела на свою кровать. Потом резко поднялась, схватила со стола листок их переписки. Нервно оглянулась на Джинни, проверяя, крепко ли она спит… и спрятала драгоценную улику в одну из своих книг.
***********************************************************


Глава 11. Дамблдор был прав

История магии. Вызубренная лекция еще на первом курсе.

Слева от Гермионы посапывал Гарри Поттер, время от времени смешно всхрапывающий. Его ночное свидание с Джинни не прошло незамеченным. Особенно, когда младшая Уизли заявилась в спальню в два часа ночи, поочерёдно роняя в темноте стулья и обругивая шкафы, которые осмелились стоять на ее дороге. Впрочем, утихомирилась и уснула она довольно быстро. Сразу после того, как один раз грохнулась-таки на пол в двух шагах от своей постели, а затем выругалась пять раз примерно как сапожник, уже находясь под одеялом…

Гермиона отложила перо и размяла пальцы. Справа от нее сидел Рон Уизли, перекидываеясь с Полумной Лавгуд записками.

Гермиона скучающе обернулась в сторону слизеринского факультета. Среди них тоже – некоторые спали, некоторые очень живо что-то обсуждали, установив вокруг себя звуконепроницаемое поле.

Малфой спал.

Огневиски перебрал?.. А может, просто засиделся допоздна или вообще не ложился?

Да вряд ли, зачем ему это? Какая тому причина?

Хотя, учитывая его сумасшедшего папашу, можно предполагать многое… И тогда переписка с Гермионой могла быть далеко не основной причиной его бессонницы этой ночью.

Гермиона невольно перевела взгляд на его запястья, кожа которых была видна благодаря задравшимся рукавам мантии.

Белые шрамы. Тонкие и длинные, с частыми мелкими зазубринами. После какого заклинания остаются такие отметины - Гермионе даже представить было страшно.

Юноша дёрнулся и, свирепо открыв глаза, поспешно зашарил взглядом по столам Гриффиндора.

Гермиона вовремя отвернулась.

Неужели почувствовал такую ненавистную к себе жалость, что даже проснулся? Каков гордец… Или же просто несчастный мальчик с неудачной судьбой, у которого и детства-то нормального не было.

Выждав несколько минут, Гермиона постаралась как можно спокойнее повернуться к окнам. Путь ее взгляда «случайно» преграждали столы слизерина…

Малфой ее опередил… В это время он уже «случайно» смотрел в сторону дверей, и их взгляды встретились.

Малфой смотрел спокойно и твёрдо. А может, он и вовсе думал о чём-то далёком и не осознавал, что так пристально смотрит на гриффиндорскую всезнайку.

Гермиона качнула головой, задавая немой вопрос «что?»

Малфой скучно пожал плечами и лениво перевёл взгляд на открытую книгу, лежащую перед ним.

Девушка постаралась разглядеть название… «Бухгалтерия, деловые манеры и фундамент бизнеса». Маггловская книга. Она почувствовала, как ее глаза медленно округляются. Взглянув на Малфоя, она поймала одну из редких его улыбок. Он слегка повернул голову, не отнимая от гриффиндорки глаз, и приподнял одну бровь. Такой жест можно было перевести как «я удивлён, в чём дело?»

Гермиона гордо отвернулась, схватила перо и продолжила конспектировать лекцию – прямо с полуслова профессора. Она старалась делать вид, что и думать забыла про Малфоя.

Почти под конец урока на ее стол опустилась бумажная бабочка. Как Малфой любит этот пафосный жест! Она взглянула на спящего рядом Гарри, затем на Рона, строчащего Полумне ответ, и только потом на Малфоя. Он отрешенно разглядывал свой маникюр. Постороннему могло показаться, что записка никоим образом не может быть причастна к Малфою.

Девушка развернула пергамент и пробежалась глазами по уже знакомому мелкому и ровному почерку: «Многообещающее название, не так ли? Я и сам мало чего понимаю, представь себе. Это, всё-таки, твоя привилегия – понимать суть еще за пару секунд до того, как прочтёшь. Сделай лицо попроще, - иначе Поттеру кошмар приснится».

Гермиона взглянула на Гарри. Ее друг безмятежно спал.

Скомкав записку, она продолжила записывать лекцию.

Следующая бабочка не заставила себя ждать. Она порхнула прямо на пергамент гриффиндорки, где она вела записи.

«Если ты думаешь, что мое второе в жизни извинение будет снова и подряд адресовано тебе, то ты слишком задираешь нос. Но тем не менее – вынужден к тебе обратиться. Книга действительна мне не по силам. Кажется, я первый раз прошу о помощи, а не приказываю. Ты польщена?»

Когда Гермиона перестала удивляться непредсказуемости Малфоя? В походе по маггловскому лесу?.. Нет, тогда она еще теряла дар речи, когда впервые видела его лицо без «маски».

Он сейчас не смотрел на ее реакцию. А наоборот – внимательно слушал урок, от чего профессор слегка прельстился и теперь часто поглядывал на студента, будто поясняя лично ему особо интересные моменты.

«Ты знаешь, я еще никогда никого не посылала, это первый раз в жизни. Ты польщен?»

Она вчетверо сложила записку и, превратив ее в шуршащую сороконожку, отправила Малфою.

Через полминуты Гермиона почувствовала на себе неприятный взгляд. Обернулась к Малфою. Он смотрел на нее… нет, не обиженно, потому что обиды на его лице не бывает. Если его кто-то пытается обидеть, он просто действует. На младших курсах это была мелкая месть – навозные бомбы, ябедничество преподавателям, подкладывание в сумку полкило червей… А сейчас это «действие» может нести совершенно другой характер – например, непростительное заклятие, - не смертельное, но значительно увечащее…

Малфой смотрел пронзительно, исподлобья. Будто взвешивая – действовать, или воспользоваться скользкими условиями. Было в этом взгляде что-то угрожающее… Вдруг он перевёл взгляд на ее руки и резко обернулся через свое плечо.

До руки Гермионы коснулась бумажная мышь…

«Что ты себе позволяешь, мерзкая грязнокровка?! – было нацарапано крупными почти печатными буквами. – Драко тебе не ровня. Не смей даже смотреть в его сторону. Имей ввиду, я буду за тобой следить!»

Гриффиндорка обернулась. Все ученики были заняты своими делами. Драко Малфой строчил очередную записку. Одна Пэнси Паркинсон, побагровевшая и перекошенная от злости, буравила ее взглядом.

Гермиона испытала раздражение. Отвечать, разумеется, не стала. Скорей бы уже перемена, а там и трансфигурация у МакГонагалл, где никаких слизеринцев не намечалось.

На край стола приземлилась бабочка.

«Не обращай внимания на Пэнси, у нее наверно кости неправильно срослись, вот и нервничает.
Ну, так что по поводу помощи?»

Сложив записку, она привычно кинула ее в свою сумку. Гарри всё так же блаженно пребывал в объятиях Морфея. Рон, от усердия высунув кончик языка, усердно подрисовывал что-то на своем клочке пергамента.

Гермиона бесстрашно обернулась к Паркинсон. Но к ее удивлению, красная как рак слизеринка, пристально смотрела на профессора. На краю ее стола лежала слабо трепыхающаяся, но уже прочитанная записка. В виде бабочки.

«Ты прекрасно знаешь, что дело здесь не в ее костях. Речь идёт о ее печальном заблуждении в твоей неотразимости. Я и не обращаю внимания, просто хочу остаться в живых до начала экзаменов. И шансы на это у меня заметно уменьшатся, если я всё-таки тронусь умом, соглашаясь на твою просьбу»…

…«Заставлять тебя – не в моих интересах. Но к концу недели мне необходимо разобраться в этой книге. Заключим сделку? Может, ты меня о чём-нибудь попросишь, что не ущемит моей репутации»…

…«Что мне с тебя взять, Малфой? Чистокровности? Денег? Популярности? Ума? Я могла бы попросить тебя не трогать больше ни Гарри, ни Рона, ни других гриффиндорцев, но ты же не согласишься?» - Гермиона уже складывала записку, собираясь привычно превратить её в сороконожку, когда ей в голову пришла необычная мысль. Развернув листок, она дописала: «Хорошо, я немного позанимаюсь с тобой, но за это ты ответишь мне на один вопрос. На какой – пока не скажу.
P.S.: И не присылай мне остроумных предположений о сути моего вопроса – я не собираюсь интересоваться о твоих чувствах, куда Тёмный Лорд любит ездить отдыхать в отпуск и сколько ложек сахара твой отец по утрам добавляет в свой кофе».

Сразу после того, как она отправила записку, прозвенел звонок.

Проснулся Гарри. Рон постарался сборы своей сумки максимально приблизить к скорости света. Гермиона незаметно поглядела на Малфоя. Он совершенно обыденным жестом поймал у себя под ногами крупную бумажную сороконожку и, не читая, засунул в свою сумку. На Гермиону он так ни разу и не посмотрел.

Зато от взгляда Паркинсон казалось, что вот-вот задымятся волосы.

* * *

На середине следующего урока, когда МакГонагалл уже объяснила новую тему, и студенты оттачивали свое умение превращения дождевого червя в термометр, – в окно влетела маленькая бумажная бабочка. Крошечную гостью заметили немногие – несколько ребят с соседних столов и Гермиона, на плечо которой и уселась посланница.

Девушка схватила ее и спешно засунула в карман мантии. Гарри и Рон были всецело поглощены вопросом – «как сделать так, чтобы их термометр перестал ползать по парте».

Профессор МакГонагалл демонстрировала Полумне Лавгуд правильный взмах палочкой.

Гермиона развернула под партой письмо.

«Пол седьмого. Класс зельеварения. Снейп отъехал по делам».


* * *

- Ты на все свидания приходишь за пять минут до назначенного времени? – Драко Малфой понуро сидел на парте, покачивая над полом ногой.

- У тебя сонный вид. Ты уже час тут околачиваешься?

- Не слишком ли часто ты себе льстишь, Грейнджер?

- Последи за своими словами, Малфой, или тебе уже не нужна помощь от Гриффиндора?

- Плевать я хотел на Годрика Гриффиндора, и ты об этом прекрасно знаешь! - Он увидел почти оскорбленное лицо девушки. И эта оскорбленность граничила с праведной обидой. Малфой вовремя вспомнил, для чего они здесь. – Мне необходима была твоя помощь, - добавил он мягче и протянул ей книгу.

Гермиона вырвала из его рук книгу, отошла и села за соседнюю парту, склонившись над печатным маггловским изданием.

…Над печатным маггловским изданием… Гермиона почувствовала что-то такое родное и далекое… Конечно, в библиотеке Хогвартса собраны отнюдь не только магические книги. Туда вошли книги со всей Земли. И из маггловского мира в том числе… Но вот этот печатный экземпляр почему-то заставил Гермиону уловить некое дуновение домашнего уюта и тепла… Почему-то вспомнились мама, папа, первый сборник детских сказок, спалённый стихийной магией. Из-за грустного, как показалось девочке, окончания сказки, ее магия впервые вырвалась наружу таким способом…

- Ладно, Малфой, иди сюда. Что тебе тут непонятно?

Он еще дважды качнул ногой, прежде чем спрыгнуть со стола и неуверенно подсесть к гриффиндорке.

* * *

Ближе к девяти часам вечера Гермиона уже немного представляла об обширных планах молодого слизеринца… И могла только дивиться. Образ привычного пакостного Малфоя, с единственным увлечением побольше навредить Гриффиндору, - слабо вязался с этим уверенным стремлением «встать на ноги» без помощи отца. Конечно, это было просто предположение Гермионы, так как она просто не решилась бы расспрашивать его о необходимости этих знаний.

…Оказалось, Малфой запутался только в расчётах. Помогая ему разобраться в формулах, Гермиона не могла не заметить горящего энтузиазма в его глазах…

* * *

Малфой захлопнул книгу. Мягко сказать, Гермиона была удивлена столь неожиданному окончанию их занятия.

Он вскочил и в считанные секунды сложил свои вещи в сумку, после чего выжидательно уставился на Гермиону. Она так и не сдвинулась с места. Сидела за партой, перед своими разложенными пергаментами, пером и чернилами.

Он молчаливо и уверенно возвышался над ней, всем своим видом показывая, что ее часть уговора исполнена, и теперь он готов выполнить своё обещание. На его лице была изображена такая безысходная решимость, будто Гермиона собиралась заставить его усыновить ее десятерых детей, или выдать тайну местонахождения Волан-де-Морта.

- Малфой, может, тебе лучше присесть?

По его сосредоточенному лицу, Гермиона сообразила, что фраза прозвучала слегка каламбурно, и теоретически вполне могла предшествовать заявлению о усыновлении десятерых детей.

Она улыбнулась.

- И что же ты хотела спросить?..

- Сядь, Малфой. Не собираюсь я кусать тебя. Я хотела задать тебе совершенно безобидный вопрос. Про Дамблдора. Что он тогда меня спросил?

Малфой чуть наклонил голову вбок, внимательно разглядывая ее лицо, будто пытаясь уловить издевательство. Потом неожиданно запрокинул голову назад и громко рассмеялся.

Гриффиндорка вскочила со стула. Её кольнула такая обида… И зачем она вообще согласилась помогать этому наглому типу!? Какая разница, что спросил Дамблдор, Малфой всё равно не скажет! Да это и не важно уже. И зачем она поверила ему?! Малфою! Это же Малфой! Идти с ним на уговоры! Время, потраченное впустую!

Она поспешно стала складывать пергаменты в сумку.

- И зачем я согласилась? Лучше бы занялась домашним заданием… - Свистящим шепотом приговаривала она. - Самый бредовый день в моей жизни, надо признать. Самый бредовый… Да, наверно глупо было всё это затевать…

- Думаю, не глупо… - вставил Малфой, к тому моменту уже переставший хохотать. - Ты всё-таки помогла мне… - А потом заметив, что он ляпнул что-то не вяжущееся с его имиджем, ввернул: - Все-таки, женское любопытство взяло верх?

На этот раз он удержался от смеха. С трудом.

Ему не понравилось, как она смотрела на него. Уж не расплакаться ли она собиралась?

- Я отвечу. К твоему удивлению - отвечу серьезно… - Сообщил он ровным голосом.

Гермиона не выпустила из рук сумку, явно собираясь продолжить путь к двери.

- Да подожди ты! Или ты просто так промучилась эти часы с неблагодарным слизеринцем? Сядь, Грейнджер, я тебя не буду кусать, - сказал он и улыбнулся.

Но Гермионе захотелось раскрутить свою сумку, и со звоном бьющихся зубов запустить в его голову.

Мечта так и осталась мечтой. Гермиона с деловым видом подошла к Малфою и села на краешек соседнего стула.

Малфой картинно задумался, подбирая нужные слова и явно оттягивая ожидаемый ответ.

Теперь у нее появилось желание пощелкать пальцами перед его лицом. Либо направиться к выходу.

- Ну, он даже не спросил, а так... утвердил. И нужно было что-то ответить… для поддержания разговора. – Он ухмыльнулся. – Директор смотрел на тебя, а ты улыбалась, глядя на меня.

Малфой заметил, как на ее лице россыпью начали появляться красные пятна. Он уже знал, что краснеет она всегда одинаково.

- Он сказал, что… - Малфой лукаво оглянулся на нее, искусственно продлевая момент напряжённости.

В следующее мгновение сумка всё-таки опустилась на его аккуратно прилизанную голову.

Малфой вскрикнул, запоздало уворачиваясь.

- Ну хорошо, я скажу это! Только не дерись, – настороженно проговорил он, поправляя сбившуюся от внезапного рывка мантию.

И все-таки, изобразив наивысшую степень серьезности, Малфой продолжил: - Дамблдор сказал: он гордится тем, что положена дорога дружбе между Слизерином и Гриффиндором... ну и еще что-то про то, что счастлив видеть это между первой выскочкой Гриффиндора и Серебряным принцем Слизерина. - Он невозмутимо оторвался от сосредоточённого разглядывания своих ногтей и наткнулся на взбешённый взгляд Гермионы.

Грохот переворачиваемой парты… поочерёдный удар тел о пол… ощутимые пинки в области рёбер и головы слизеринца… незнакомый, но по-настоящему весёлый смех из уст Драко...

- Я бы никогда... не подумал что... - Отрывки его фраз перемежались пинками от девушки. - ...что назову тебя когда-нибудь... Гермионой вместо "выскочки"... но осмелюсь тебе заявить... - Он перестал дурачится и поймал колотившие его ручки. - Гермиона, ты дерёшься как мальчишка. - И с этими словами он неожиданно поцеловал её. Вначале стремительно, ошеломляя растерянную девушку, будто не давая ей ответить… а в продолжение - нежно и слегка неуверенно, будто пробуя на вкус её губы...



Глава 12. Решающая записка

До Рождества оставалось восемь дней. Драко уже привык считать дни. После того, как в его жизни всё значимое оборвалось, он часто отсчитывал дни, складывал недели, высчитывал оставшееся количество дней или выходных до окончания школы. После нынешнего попадания в больничное крыло надобность отсчитывать выходные дни отпала. Вместе с тем, как Драко разорвал отношения со своим отцом.

Больничная палата оказывала какое-то консервирующее действие на юношу. Монотонное тиканье часов вгоняло в состояние, похожее на гипноз. А белые стены, давящие со всех сторон, сводили с ума. Драко был не против, но вдруг он представил лицо Гермионы. Ей бы не понравилось его депрессивное состояние.

Он рывком сел на постели. Заныли затекшие от долгого бездействия мышцы. Кости наверняка не успели до конца срастись, но щекотное действие костероста уже не ощущалось. Драко начал одеваться, удивляясь неподчинению собственных мышц, которые очень походили теперь на тяжелые гири, с большим трудом преодолевающие гравитацию Земли.

Одевшись, он постарался бесшумно и незаметно прокрасться из больничного крыла, направившись по коридорам, ведущим к выходу из замка. По ослепительным солнечным лучам, проскальзывающим в каждое школьное окно, можно было определить раннее утро.

Из замка удалось выйти, не наткнувшись ни на кого значительного.

…Драко присел на знакомый корень старого дерева. Морозный воздух пробирался под мантию, заставляя скинуть с себя остатки сна. Или больничного транса. Юноша взмахнул волшебной палочкой, и ему на колени мягко опустился сложенный серебристый плед, с вышитыми по краям ярко зелеными змейками. Драко уже собрался накинуть на плечи теплую накидку, как на мгновение замер.

Еще один взмах палочки и плед меняет свою расцветку – на ярко желтую в розовый цветочек. Поднеся к лицу своё немыслимое произведение, Драко закрывает глаза и проводит щекой по теплой шерсти гладкого покрывала.

* * *


- Это она, - заявил довольный юноша, указывая рукой в зеленой перчатке на основание дерева.

- Что? Что еще за «она»? – Переспросила Гермиона, удивленно уставившись на изогнутый корень промерзшего ноябрьскими холодами дерева. – Кроме «его», дерева, и «его», корня, я никакой «оны» не вижу.

- Конечно, я осведомлен, что гриффиндорские зауч…

- Малфой, не продолжай, а? Давай рассказывай про свою «ону», и пойдем уже в замок, здесь жутко холодно, - одно Гермиона усвоила в слизеринце точно – можно не ожидать от него вспышек гнева, когда он просто дурачится. Поэтому она с успехом и без вреда для своего здоровья научилась пресекать все его обычные «подколы». Это – небольшая победа. И шаг к чему-то новому.

Юноша в притворном ужасе округлил глаза, покачивая головой, будто произнося «никакого уважения к чудесам природы».

- На самом деле я думал, что именно ты сможешь мне кое-что пояснить. Вот послушай… - юноша набрал в легкие побольше воздуха, закидывая голову назад, чтобы получше разглядеть верхние ветви. - Этому дереву сотни лет, и на младших курсах на нашем факультете ходили легенды, связанные с ним. Оно – нераскрытая тайна. Тайна – и есть та самая «она». Легенда, про которую большинство студентов забывают уже на втором курсе. Они просто перестают интересоваться истоками такого странного явления. Пахнет какой-то тайной. - Драко сел на корень обсуждаемого дерева и похлопал по нему, предлагая девушке присесть рядом. Гермиона некоторое время не решалась садиться со слизеринцем так близко. На настороженный взгляд девушки Драко ответил безразличием и отвернулся, сделав вид, что потерял всякий интерес к ее персоне.

После чего она скромно села на самый дальний от Драко краешек корня. К ее удивлению, похожий на широкую скамью выступ дерева оказался несоответствующе теплым для нынешней погоды. Почти горячим. Только сейчас она заметила, что по сравнению с другими деревьями, залепленными оледенелым снегом, этот корень выглядит слишком ухоженным. Будто его только что вынесли из замка, и сухое дерево необычной скамьи еще не успело впитать в себя морозную влагу воздуха.

Переведя подозрительный взгляд на юношу, Гермиона снова заметила на его лице странное выражение – некое увлеченное наблюдение. Но самым удивительным была его еле заметная улыбка, непонятно откуда взявшаяся на его обычно серьезно поджатых губах.

Драко попытался в тот же миг отвернуться от Гермионы, чтобы она не заметила его любопытства. Или любования.

- Не волнуйся, никто тебя не разыгрывает. Этот корень всегда оставался теплым. Правда, летом это менее заметно в сравнении с окружающей жарой.

- Когда это, интересно, ты оставался в школе на лето?

- Ты должна быть счастлива, что не являешься дочерью Люциуса. Детской психике зачастую довольно сложно переживать его резкие смены настроения в Малфой-Меноре, под одной крышей с ним… - Драко понял, что сболтнул лишнего, и резковато сменил тему, стараясь говорить грубо: – Может, твоя хвалёная учёность поведает мне, наконец, о том, почему это дерево так отличается от остальных?

Подскочившая девушка испытала обиду. Обиду на себя. Потому что она по собственной воле согласилась сюда придти, никто ее силком не тащил. И она снова усыпила свою бдительность, подсознательно пытаясь верить, что после того странного поцелуя Драко больше не будет ей грубить.

Она и представить себе не могла, какой страх сейчас испытывал Драко, не привыкший чувствовать вину по отношению к ней. Это настолько странно! Он же Малфой. А она – нечистокровная ботанка. За все предыдущие года он ни разу не пожалел ее, не испытал вины по отношению к ней, и уж точно никогда ранее его не посещало желание защищать ее.

Свыкаться с такими резкими изменениями было неприятно. Может, его сглазили?

- Малфой, когда ты наконец поймёшь - твоя наигранная грубость жутко раздражает! Даже не сама грубость, я к ней привыкла еще в детстве, - а её наигранность. Что ты так боишься, что тебя пожалеют, а? – Гермиона уже стояла на ногах. Спина, лишь которую мог видеть Драко, подрагивала. Оставалось непонятным – от холода, злости или слёз?

Когда она повернулась, Драко понял, что недооценил гриффиндорку – дрожь, принятая им за истерику, была следствием холода. Потому что ее спокойное лицо сейчас ничего, кроме жалости, не излучало.

И это ранило сильнее всего. Какое право она имеет лезть не в своё дело!

В одно мгновение Драко вскочил на ноги и уже нависал над её невысокой фигуркой.

И снова она попятилась от него, ужаснувшись. Драко, мгновенно потеряв над собой контроль, не замечал, как яростно выглядел.

И снова на смену бунтующим эмоциям пришел такой еще непривычный стыд…За то, что напугал ее.

Он невероятной силой воли заставил себя отойти от нее на шаг, вместо того, чтобы… утешающе обнять.

* * *

Дрожь в её теле неожиданно прекратилась. Драко показалось, что это из-за страха, потому что холод вокруг снисходительнее не становился.

И тут он сделал первое, что пришло ему на ум – стянул себя мантию и накинул на плечи Гермионы.

* * *

- Тебе кто-нибудь говорил, что ты глупец и чертов псих? – девушка рассерженно тряхнула плечами, но мантию Драко с себя не скинула.

- Кажется, ты это уже говорила недавно, - хмуро проговорил он, садясь на теплый корень дерева.

- Глупец - потому что в такую погоду только ты можешь получать удовольствие от пребывания на морозе в одной рубашке, - Гермиона попыталась мотнуть головой так, чтобы волосы скрыли смущение, вновь пришедшее россыпью красных пятен на ее щеки. Она не знала, что от него ожидать. Он так резко меняет настроение… Но его галантный поступок…По отношению – к Гермионе! Ох, куда катится мир. А может, всё это - сон?

Она поспешно взмахнула своей палочкой, и ему на колени опустился шерстяной сверток.

- Ой! – она в ужасе округлила глаза, закрыв ладошкой рот.

- Поспешишь, сквибов насмешишь, - ухмыляясь, Драко разворачивал ярко желтый плед в крупный розовый цветок.

И снова он испытал это неприятное ощущение. Сожаление. Ему вдруг очень захотелось как-то поддержать ее поспешную попытку колдовства. Ведь она наколдовала этот плед для него.

- К цвету моих глаз не подойдет, но настроение поднимет, спасибо, - сказав это слово, он вздрогнул. Кажется, Гермиона не заметила. Она села рядом, извиняющимся взглядом окидывая покрывало, будто желая воскликнуть «что за ужас!»

- Да ладно тебе, зато теплое, - и он наколдовал точно такой же плед и протянул девушке. – Давай не медли, а то совсем окоченеешь.

И Гермиона накинула на себя его шерстяную накидку. Она в смятении смотрела на незнакомую улыбку юноши. И только через несколько секунд смогла тоже улыбнуться ему в ответ.

* * *

Позже Гермиона выяснила, что этот корень имел несчастье «пообщаться» с преподавателем по Гербологии. Много лет назад ей понадобилось вырастить в кротчайшие сроки какие-то ростки для ее урока. Для этого она решила использовать взрослое дерево, прирастив к которому свои растения, у нее получилось бы добиться их скорейшего развития.

Когда профессор закончила и удалила все инородные растения, дерево начало погибать, так как отростки-паразиты успели высосать слишком много необходимых для его жизни веществ.

Профессору единственным способом тогда удалось спасти ни в чем неповинное дерево – волшебством. И теперь жизнь дерева поддерживалась только искусственно.

И, как следствие тех событий, дерево с необычно вывернутыми корнями теперь сильно отличается от обычных. Но, глядя каждую весну на его бодрое цветение, можно было сказать о том, что оно вполне прекрасно себя чувствует.

Огорчает только то, что век человека довольно короток, - окончание которого оборвет волшебную подпитку сил дерева.

Драко Малфой поплотнее запахнул шерстяной плед, укрываясь от начинающейся бури и думая о том, что через несколько десятков лет он сам готов волшебством поддерживать жизнь в этом дереве.

Очертания замка из-за метели уже сложно было различать, а шум непогоды помогал мысленно огородиться от окружающего мира.

* * *


- Я и представить себе не мог, что ты так хорошо играешь в шахматы! Думал, лучше меня игрока в шахматы не существует… – проговорил субботним утром Драко Малфой, заставив Гермиону смущенно покраснеть.

- Мы только одну партию сыграли, пока еще судить рано, - она застенчиво поправляла рукав мантии.

Сколько раз ей говорили, что она лучшая ученица Хогвартса! Сколько раз она сама убеждалась в этом, ухитряясь одновременно успевать самой отлично подготовиться к экзаменам и позаниматься с половиной своего курса. И даже утверждение о ее успехах из уст директора школы никогда не вызывало алых пятен на ее щеках. Но вот восхищение Малфоя-младшего неизменно одинаково действовало на девушку. И она с этим ничего не могла поделать.

Его одобрение, заинтересованный взгляд, восхищение (не говоря уже о мягкой улыбке, о существовании которой она и не подозревала раньше) – заставляли ее по-настоящему быть счастливой. Может, это и глупо, но прагматичная Гермиона, привыкшая всё сравнивать и всему искать объяснение, не могла вспомнить, в каких еще ситуациях она испытывала такие же приятные моменты. Встреча с друзьями после каникул? Нет. Ежегодное родительское восхищение школьными успехами по приезду дочери домой? Нет. Влюбленность Рона, которая быстро повернулась в сторону Полумны? Или же ухаживания Виктора Крама, которые около года назад прекратились по причине его карьеры игрока в квиддич? Нет, это было, скорее, самодовольство. Или подтверждение в возможности собственной привлекательности.

Краешек сознания Гермионы, тесно соприкасающийся с подсознанием, тихо нашёптывал, невинно глядя в сторонку – «ты просто впервые по-настоящему влюбилась!»

Похвала преподавателей школы всегда заставляла девушку горделиво задирать нос. Но без удивления, без восхищения собой. Она воспринимала это как само собой разумеющееся. И только. Это были приятные моменты, но уверенность в том, что так и должно было быть, не доставляла ей каких-то новых мгновений счастья или удовольствия. Это не могло заставить ее смущенно покраснеть. Как бы это заносчиво не звучало, но она свыклась с собственной гениальностью. А это навевало скуку. Интерес может быть только к тому, что находится в процессе достижения. А на вершине успеха начинаешь судорожно крутить головой в поисках нового занятия.

Не значит ли это, что, изучив Малфоя, она потеряет к нему весь интерес и снова настроится к нему враждебно? Но ведь так приятно с ним общаться… Он – не урок по трансфигурации, который нужно пройти, вызубрить и сдать. Находиться с Малфоем… необычно приятно.

- Если ты так уверен в своей уникальности, слабо сыграть на что-нибудь? – Гермиона устроилась поудобнее на теплом корне, поправляя принесенную с собой шахматную доску и закутываясь в теплую мантию.

Смех юноши заставил осознать, на что похоже ее предложение.

- Ты можешь усмирить свои разыгравшиеся фантазии, Малфой. Мы сыграем на что-нибудь такое… например, во время обеда ты выйдешь посреди зала и станцуешь ламбаду, громко попросив внимания и тишины.

Новый шквал смеха согнул слизеринца пополам. Несколько шахматных фигурок полетели в снег.

- Гермиона Грейнджер, где ты научилась таким… как бы это сказать…- юноша разгибался от приступа смеха и устраивался удобнее на корне дерева. – Чему вас там в Гриффиндоре учат? Ладно, хорошо. Договорились. А ты тогда… незаметно поймаешь миссис Норрис и помоешь ее с шампунем для кошек. Хорошенько так помоешь, чтобы она ещё долго пахла сладким моющим средством.

- Отлично! – Довольно воскликнула Гермиона, пытаясь не рассмеяться так же громогласно, как и слизеринец. – Готовься Малфой, советую уже сейчас задуматься о том, в какую школу танцев тебе обратиться. Только танец в обеденном зале должен быть не как «валяние дурака», а настоящим, ладно?

- Хорошо, хорошо, - уже спокойнее ответил он.

* * *

Сейчас, сидя в одиночестве на том же корне и забыв, когда он в последний раз смеялся, Драко вспоминал, как Гермионе пришлось весь вечер субботнего дня (когда все их друзья отправились в Хогсмид) охотиться за противной кошкой. Как животное вырывалось при помывке, как Драко стоял рядом и без умолку смеялся. Как он был уверен, что глаза кошки теперь навсегда останутся такими же огромными.

И как он потом мазал многочисленные царапины на руках Гермионы обычной маггловской зеленкой. И как случайно перехватил ее взгляд. И как попал в плен ее карих бездонных глаз. И как поцеловал её.

И как это заметили Поттер с Уизли, возвращающиеся с прогулки. И как Гермиона за локти потащила своих друзей в сторонку, громко убеждая их в том, что имеет на что-то там право. И как Драко взбесило то, что Гермиона оправдывается перед ними. И как Драко встрял в их спор, и как ни с того ни с сего завязалась драка, и как после этого они все удирали от МакГонагалл. И как на прощание Рон пообещал свернуть голову Драко.

А в воскресение слизеринца забрали в имение Малфоев, но по счастливому случаю Люциус не успел заняться с ним кровопролитным воспитанием. Глава семьи срочно отбыл по важным делам. И Драко, на удивление Нарциссы, напросился вернуться обратно в школу.

* * *


Режущее слух царапание раздалось в тишине Хогвартской ночи. Джинни подскочила к окну, ожидая от Гарри письмо. Они часто ночами незаметно прокрадывались на прогулки.

За окном обнаружилась крупная сова, которая теперь нетерпеливо постукивала клювом в окно.

- Кажется, дятел к тебе, - впустив птицу в комнату и отвязав от ее лапы записку, Джинни удивленно протянула подруге небольшой конвертик, на котором аккуратно было выведено «Гермионе». – Что-то случилось? Это от родителей?

Гермиона схватила конверт со словами «да откуда у них такой филин» и раскрыла конверт.

«Может, еще одну партейку?» - было выведено тонким почерком.

- Чего ты там улыбаешься, а? – заподозрившая что-то Джинни сощурилась и сложила руки на груди. – Это от Малфоя?

Гермиона раздраженно посмотрела на девушку:
- Тебе ребята всё рассказали?

- Хороша подруга! Ты могла бы и сама всё рассказать, - обиделась она и, плюхнувшись на кровать, накрылась одеялом с головой, показывая, что на сегодня все разговоры окончены.

Гермиона так и стояла у окна, гладя на укрытую одеялом Джинни и не понимая сути ее обиды. А затем медленно развернула записку, с улыбкой снова и снова читая аккуратную единственную строчку.

Еще раз оглянувшись на соседнюю кровать, Гермиона взяла со стола бумагу и написала: «Когда ты вернулся в школу? Кажется, ты уезжал на выходные. Ты хочешь еще раз поиграть в шахматы? Хорошо. У меня будет шанс отыграться. На что играем? С твоей стороны я всё так же надеюсь на ослепительное исполнение ламбады на обеде у всей школы».

Конечно, при Джинни было как-то неудобно вести такую переписку, но Гермиона не могла себе отказать в этом. А вдруг он больше не написал бы ей? А вдруг из-за драки он не захочет больше связываться с гриффиндоркой?

Угостив филина печеньем, Гермиона поспешила отправить ночного почтальона за окно.

С соседней постели не доносилось ни звука.

Через некоторое время филин вернулся.

«Отец уехал на конференцию в другую страну. Поэтому меня отправили назад в школу. Поиграть предлагаю завтра после уроков, после сдвоенных зелий. Они у меня последние, и у тебя тоже. Что ж, твоё предложение по поводу моего проигрыша принимается. А ты, если проиграешь, поедешь ко мне в гости. В Малфой-Менор. Или трусишь? Отца не будет несколько дней, а мать только рада будет с тобой познакомиться».

- Гиппогриф тебя подери, - прошептала Гермиона, чуть не севшая мимо стула.

- Что он написал? – Джинни вскочила со своей постели, будто и не собиралась спать. Гермиона поспешно сложила пергамент и спрятала назад в конверт.

Вся эта история принимала совсем странный оборот. Гермиона начала беспокоиться. Её друзья, если бы узнали о таком… «предложении», наперебой начали бы кричать «не смей и не вздумай, он что-то задумал, это план Волан-де-Морта, и вообще Малфой последнее время так общителен с тобой только для того, чтоб усыпить твою бдительность, это ловушка!»

Девушка и сама понимала, что столь резкое изменение в их отношениях с первого взгляда кажется очень странным. А еще и приглашение в его дом. Интересно, Пэнси Паркинсон была у него когда-нибудь?

Она тут же схватила перо и принялась писать ответ: «Только если с моей подругой Пэнси Паркинсон! Она уж точно почаще меня там бывает, вы мне более интересную экскурсию проведёте по комнатам пыток и жертвоприношений».

Отправив это письмо, она снова задумалась о всей странности его приглашения. Да нет, конечно, это не приглашение, а игра в шахматы. Но если она проиграет, Драко Малфой вполне серьезно «приглашает» посетить его замок. Для чего? А вдруг это правда - ловушка?

Гермиона попыталась вспомнить все встречи со слизеринцем за последнее время. Те встречи, которые проходили не на фоне соперничества и презрения. Она попыталась детально вспомнить все выражения его лица, что она видела во время их новых отношений. Она пыталась найти в своей памяти фальшь его улыбок или смеха. Фальшь его галантности. Ложь во взгляде. Какие-то недоговорки или что-то утаиваемое Малфоем. Но этого она не припоминала. Тем временем в окно снова заскреблись.

«Мерлин знает что творится! Мне нравится твой юмор. Твоя лучшая подруга Пэнси съест тебя живьём – это случится скорее, чем ты успеешь с ней поздороваться. А я хотел бы еще поиграть с тобой в шахматы, поэтому отложим компанию друзей на другое время. И Пэнси в доме моего отца была только один раз – год назад, когда Люциус организовывал какой-то званый вечер, приглашая всех знатных друзей с их семьями.
P.S.: Мне почему-то кажется, что ты боишься проиграть и поехать в Малфой-Менор. Извини, - наверное, мне не стоило ставить это на кон. Сейчас я понимаю, что выглядит моё предложение весьма криминально. Если хочешь, придумаем что-нибудь другое».

- Так не честно, Гермиона! Я твоя подруга! Дай прочитать! – Джинни негодующе сложила руки на груди, обиженно сверкая глазами.

- Подруга, которая шепчется за моей спиной? – Гермиона действительно считала ее своей самой близкой подругой и планировала всё ей рассказать, но пока еще не придумала как помягче это сделать. Чтобы она поняла ее странные отношения с Малфоем. Чтобы не побежала сразу рассказывать о них Гарри и Рону в Мерлин знает каком свете. Сейчас они ее не поймут.

Было крайне неудобно вести такую переписку при Джинни. Ее бунтарская натура всем своим видом обещала отнять у Гермионы все записки Малфоя. Поэтому пришлось быстро убрать его письма поглубже в карман и притвориться готовящейся ко сну.

Прямо с записками в кармане она легла в постель и отвернулась к стене, пожелав Джинни приятных снов. Оскорбленная до глубины души Уизли еще долго ворчала, расхаживая по комнате и, вероятно, надеясь хоть что-то выведать у подруги.

Но Гермиона никак не реагировала. Всё её сознание устремилось к той последней записке, которую так сильно хотелось сейчас вынуть из кармана и развернуть, читая раз за разом.

Для Гермионы Драко Малфой оставался загадкой. Человек, который несколько лет назад называл ее грязнокровкой и шипел от ненависти, завидев в коридоре ее вместе с Роном и Гарри. Человек, который раньше не знал о существовании слова «извини». Человек, который был не создан для нормального человеческого общения без оскорблений.

Может его подменили?

А может, Гермиона раньше видела только поверхность этого человека? Или даже не поверхность, что является всё-таки частью человека, а его маску?

Сейчас он играет с ней в шахматы, незаметно рассматривает ее и даже иногда улыбается ей. Чаще, конечно, он старается спрятать улыбку. Но смех он никогда не прячет. Кто же он на самом деле? И чего он хочет?

Приглашение в замок. Что это еще за такое приглашение, которое будет наказанием в случае проигрыша игры в шахматы? Конечно же, это не приглашение, а всего лишь игра в шахматы. Но почему Малфой поставил на кон именно это? Что за необдуманная идея? Или, наоборот, - хорошо продуманная? Тогда это ловушка.

Но почему тогда он сразу же написал «извини, мы придумаем что-нибудь другое»?

Вспомнив эти сроки, она улыбнулась в подушку. Он волновался о том, что ее может смутить эта поездка. Только почему он сразу – перед отправкой той записки - об этом не задумался? Может, это правда какой-то коварный план? План, где может быть всё намного серьёзнее, чем необычный флирт между молодыми людьми враждующих факультетов?

Улыбка покинула ее лицо. Всё ведь может быть во время скрытой войны. А война, это ни для кого не секрет, сейчас идет полным ходом. Скрытая от глаз и обсуждений, война продолжает набирать обороты. И вполне может быть так, что Малфой-младший лишь смиренно выполняет приказы своего отца, черпающего указания от Волан-де-Морта. И тогда складывается вполне логическая картина: Драко Малфой, следуя каким-то темным планам своей семьи или Волан-де-Морта, усыпляет бдительность гриффиндорки и заманивает её в своё логово.

Слишком смело разворачивающиеся мрачные идеи собирались уже плавно перетечь в сон, когда Гермиона наконец заметила, что в комнате наступила тишина. Сколько времени прошло с того момента, как они поцапались с Джинни?

Тихонько обернувшись через плечо, девушка увидела пустую прибранную постель Джинни. В комнате никого не было.

Сонно потягиваясь, Гермиона поднялась с постели, машинально нащупав в кармане письма, и прошлась по комнате. Джинни нигде не было видно, тишина отливала мертвенной пустотой. На стуле возле соседней постели не было верхней одежды Джинни, и выходная обувь ее тоже отсутствовала. По всей видимости, она снова ушла на встречу с Гарри.

Часы показывали пять утра.

- Это же надо было так задремать… - прошептала девушка, морщась и усаживаясь на свою постель.

Она достала из кармана письма и развернула их. И снова в голову начали лезть мысли о коварности слизеринца. Но почему тогда в его глазах Гермиона так и не нашла фальши? Ни разу она не заметила нетерпения в его поведении, желания поскорее втереться в доверие и закончить с этим? Врожденное терпение, воспитаемое в чистокровных семьях?

И если бы он на самом деле проворачивал какой-то хитроумный план, то вряд ли смог так простодушно оступиться, практически напрямую позвав ее в гости.

Но ведь потом он сразу же начал извиняться за собственное необдуманное предложение. Может, и это – хитрость плана?

Да что же такое происходит? Так и с ума сойти недолго!

Она снова заглянула в его письма. И почему его мать будет рада познакомиться с гриффиндоркой?

Гермиона решительно взяла кусок пергамента и что-то написала на нем.

А что, если Малфой не обманывает ее? Ох, как бы Гермионе этого хотелось!

Девушка в следующее мгновение испуганно выпрямилась, ловя себя на такой мысли. В глубине сознания снова появилась непривычная мысль о влюблённости.

Гермиона сейчас чувствовала себя как будто с завязанными глазами. Как слепой котенок, которого кормят теплым молоком, но вовсе не обещают красивый настоящий мир после появления зрения.

Страшно всё-таки шагать в такую кромешную темноту, не понимая истинные намерения давнего неприятеля. Ведь совершенно непонятно, что Малфой думает на самом деле…

Сейчас он… даже ласков. Раньше он презрительно фыркал, когда приходилось с ней сталкиваться в узком коридоре школы. А сейчас – он глядит на нее, будто видя в первый раз. Он незаметно разглядывает ее лицо, манеры, поведение, реакцию. Он… тянется к ней? А эта последняя фраза в его записке - «Если хочешь, придумаем что-нибудь другое»… Это уже не «ты» или «я сам», а «мы». Мы, Гермиона и Драко, вместе с тобой сядем и подумаем как НАМ С ТОБОЙ быть. Вместе придумаем.

Ох, голова кругом.

Девушка снова принялась что-то писать на пергаменте. Через какое-то время она сложила его вчетверо, засунула в небольшой конверт и раскрыла окно, чтобы дунуть в специальный свисток, призывая к себе почтовую сову.

* * *

Тёплый плед несуразной расцветки очень хорошо согревал. Почти так же, как светлые воспоминания о прошлом.

Драко вспоминал, как вечером отсылал письма Гермионе, и как на последнее – несколько часов ждал ответ. И всё-таки получил его ранним утром. Он так и не сомкнул той ночью глаз.

Юноша вынул из глубокого кармана мантии стопку писем, некоторое время сортируя их и выискивая какое-то конкретное. Наконец, на его ладонях устроился пергамент, медленно намокающий под тающими снежинками.

Взмах волшебной палочки и молодой человек был защищён от падающих на него снежинок. Теперь они облетали его, словно сталкиваясь с невидимыми контурами волшебного кокона.

«Почему ты написал, что Нарцисса была бы рада со мной познакомиться? Это, мягко сказать, удивительно. И еще, Малфой. Мне многое что непонятно. Только не начинай сразу шутить о моей заученности, всезнайстве, и так далее. Я тебя просто не понимаю. Думаю, нам есть о чем поговорить, не находишь? Игра в шахматы – это одно, а приглашение в Малфой-Менор… да, понимаю, что это не приглашение, а «наказание» для проигрыша. Но не кажется ли тебе, что это совсем уж странно? Что ты задумал?»

Драко сложил пергамент, снова убирая все письма в складки потайного кармана мантии.

В этой записке - были первые решающие слова, являющиеся поворотными в их отношениях. Гермиона тогда хотела выяснить, что между ними происходит. А он и сам не знал. Чувствовал только сильную тягу к ней.

- Бедная моя, ты тогда так переживала и боялась, что я обману тебя, - лишь ветер услышал горький шепот сквозь снежинки метели.


Глава 13. Прощенный долг


- Теперь всё ясно, - Драко довольно окидывает взглядом шахматную доску, упиваясь собственным выигрышем. – Хваленая смелость гриффиндорцев ограничивается зубрежкой книг.

Лицо Гермионы вытягивалось от удивления и накатывающего ужаса. Еще минуту назад ей казалось, что выигрыш останется за ней – и на следующий день в обеденном зале будет исполнен феноменальный танец слизеринца на глазах у всей школы. Но в последние какие-то невероятные секунды игры Драко Малфой изменил ситуацию на шахматной доске в свою пользу. И когда последняя фигурка Гермионы была свергнута с поля боя, девушка постепенно начала осознавать, чем это ей грозит. Ее проигрыш – поездка «в гости» к Малфою домой. В логово пожирателей смерти, а возможно и в объятия Темного Лорда.

Шутки кончились. И почему самая лучшая ученица Хогвартса могла такое допустить? Она просто была загнана в угол. И никто ее силком не заставлял играть в шахматы со слизеринцем на такие серьезные вещи. Как так получилось - Гермиона не могла понять.

Подняв глаза, Гермиона увидела лицо Малфоя. Взволнованное? Нет, показалось. Его глаза уже светились насмешкой.

- Мне кажется, или ты боишься? – Он взмахнул палочкой и фигурки медленно поплыли в складывающуюся шкатулкой шахматную доску. - Я предлагал сыграть на что-нибудь другое.

Гермиона неуверенно поднялась на ноги:

- Ладно. И когда ты собираешься блеснуть своим гостеприимством? – свои слова она слышала будто со стороны. Время остановилось.

* * *

Драко Малфою шутка теперь казалась неудачной. Еще недавно его затея с шахматной игрой казалась смешной. Теперь в воздухе витала угрожающая серьезность. Побелевшее лицо гриффиндорки будто снова вернуло их странные отношения в прежние противоборствующие рамки.

И снова это необычное ощущение. Желание успокоить, готовность чем-то помочь. В голове слизеринца промелькнула мысль, что мир уже давно сошел с ума.

- Можешь расслабиться, тебе никуда не надо ехать, - произнес он спокойно, стараясь не смотреть ей в глаза.

Драко не спеша убирал шахматы в коробку. Напряжение в воздухе всё нарастало, а девушка не произносила ни звука. Решившись всё-таки взглянуть на нее, слизеринец увидел всё тот же испуг на ее лице.

В полной тишине он подошел к Гермионе сбоку и присел на край стола. Не особо понимая, что делает, протянул руку к ее ладони. Вздрогнув, девушка будто очнулась и с удивлением наблюдала за своей рукой, увлекаемой Малфоем в его сторону. Поддавшись, она шагнула к юноше.

- Это была идиотская шутка, слышишь? – Совсем тихо произнес он. Драко Малфой уже не старался нацепить на своё лицо маску гордости или насмешки. Сейчас, почему-то, всё казалось неважным. Кроме белой как мел девушки, представляющей себе в данную минуту Мерлин знает что.

Только после его слов Гермиона смогла моргнуть. И, как показалось Драко, снова набрать в легкие воздух.

Слизеринец улыбнулся, взяв вторую руку девушки в свои ладони:

- В следующий раз будем играть на щелбаны. Правда, придется пару раз поддаться тебе, чтобы самооценка главной зубрилки школы не страдала уж слишком часто. А потом, - кто знает? – может и Поттер с Пэнси подтянутся к нам. И Уизли с покусанными от ревности локтями каждый вечер будет устраивать тебе головомойку…

Ухмыльнувшись, Гермиона хотела выдернуть свою руку, одарив светловолосую голову подзатыльником, но Драко вовремя сжал свои пальцы покрепче, и девушка не смогла освободиться из его рук.

Так они и стояли, улыбаясь и держась за руки. Совершенно неожиданным образом напряжение, витающее вокруг густым туманом, растворилось без следа. Юноша не знал, что делать дальше – отпустить ее руки и попрощаться? Этого очень не хотелось. Так же, как и объяснять себе происходящее. Всё потом, - решил слизеринец.

* * *

Как так случилось, что леденящий кровь страх испарился в считанные минуты, Гермиона понять не могла. Так же она не могла понять почему так приятно прикасаться к человеку, с которым приходилось ругаться все предыдущие годы.

Абсолютно невозможным сейчас казалось оторвать взгляд от его теплых пальцев, удерживающих ее кисти рук. Всё вокруг слишком резко меняется. Сначала шутливая игра из-за ее проигрыша сменилась парализующим страхом. Потом – теплые руки, успокаивающие слова. Ощущение странности прочно поселилось в сознании Гермионы. Каждая их с Драко новая встреча неизменно заставляла девушку ощущать странность происходящего. А после – чувствовать пустоту и ждать новой встречи. Ничего непонятно. Но пока – понимать и не хотелось, всё потом, - решила Гермиона.


Глава 14. Полет на метле



- Кстати… - Малфой опустил голову, меняя тему. Было видно, что он давно подыскивал слова для обсуждения интересуемого, но не решался начать разговор.

Гермиона остановилась, почувствовав его напряжение. Она знала, что в такие минуты он пытается придумать, как преподнести ей какую-то не очень приятную новость.

Снежинки нежно касались ее лица и кололи ноябрьским холодом, перед тем как растаять капельками воды на ее коже.

- Хочу спросить тебя кое о чем. Ты можешь ответить максимально честно? – Драко Малфой подошел к девушке, стряхивая с ее плеч подтаявшие снежинки.

- У меня, в принципе, нет привычки лгать, - неожиданно напрягшись, произнесла Гермиона. – Давай уже спрашивай.

Слизеринец не смог сдержать улыбки, узнав в девушке ее обычную сосредоточенность.

- Почему ты так испугалась, когда тебе представилась возможность побывать в Малфой-Меноре? Я предупредил, что в имении сейчас спокойно.

Малфой видел по ее лицу, что к такому вопросу она явно не была готова.

* * *

Ну вот что ему ответить? «Я боюсь тебя, слизеринец, и не уверена что это не ловушка»?

- А то ты сам не понимаешь, - попыталась избавиться от неприятного вопроса Гермиона, снова направившись вдоль оледенелой тропинки у озера.

- Ты считаешь, что я хотел заманить тебя в замок по приказу Темного Лорда? – Он догнал ее несколькими шагами.

- А если я тебя пригласила бы к себе домой? Или нет… В гости к миссис Уизли, где мы часто проводим лето…

- Ну да, с твоей стороны было бы очень мило. Родители твоего кавалера точно посадили бы меня на кол после приветствия авадой.

- Малфой, зачем ты спрашиваешь то, что и так ясно? – Гермиона снова остановилась, строго глядя ему в глаза. Лед тропинки небрежно разделял их расстоянием почти в метр. – И Рон не кавалер мне, сколько раз повторять! И вообще, пойду-ка я в замок, - девушке вдруг расхотелось и говорить на эту тему, и вообще продолжать всевозможные разговоры сегодня с Малфоем.

- Погоди, - юноша попытался остановить решительно повернувшую в сторону замка гриффиндорку, но, поскользнувшись на льду, схватил ее руку чуть сильнее, чем планировал. И сразу попытался смягчить грубый захват – приобнял ее другой рукой за плечи, сводя ее с оледенелой дорожки. – Если хочешь, больше не буду тебя об этом спрашивать. Но в гости к Уизли – даже и не уговаривай.

«И почему ему так нравится каждый раз шутить про Рона и его семью?» - пролетело в голове у Гермионы. Но эта мысль быстро исчезла, потому что голова снова пошла кругом от его прикосновений. Тело снова окутало теплом – это наваждение всегда заставляло Гермиону терять дар речи.

Сквозь глухие удары пульса в ушах она смогла расслышать:

- Я знаю, ты боишься, и поэтому не хочу тебя заставлять.

И снова Гермиона увидела тепло в его глазах. Ох, как гулко стучит в ушах…

- Надо признаться, я хотел тебе кое-что показать. Одну из тайн нашего имения, если, конечно, тебе это интересно, - с шутливой хитростью прищурив глаза, Малфой всё так же продолжал обнимать ее за плечи. Для Гермионы исчезал весь окружающий мир, когда Малфой стоял так близко, глядя на нее сверху и улыбаясь лишь уголками губ. Как ей нравились ТАКИЕ его глаза. Нежность в них гипнотизировала. А может, это сон?

- Несколько лет назад ко дню рождения моей матери Люциус подготовил подарок – лучшие садоводы магического мира вывели уникальный сорт цветов – платиновые стебли, листья, лепестки, - мягкий тембр голоса ласкал слух. Озеро, деревья, холод – всё куда-то делось, оставив их наедине. Его сильные руки смыкались за ее спиной, не позволяя вырваться из плена его серебристых глаз. Гермиона с недавних пор знает, как эти глаза умеют нежно улыбаться. – Названия этим цветам так и не дали. Мы их называем платиновыми. Нарциссе они очень нравятся. Они удивительны по своим характеристикам… И красивые, и морозостойкие, и в вазе могут простоять месяц… Я подумал… ты девушка, тебе наверно это будет интересно…

- Малфой, почему ты не можешь всегда быть таким? – почти прошептала Гермиона, не отрывая от него глаз.

- Ты меня не слушаешь? - В ответ засмеялся он, но объятий не разомкнул. На этот раз Гермиона не обиделась, а улыбнулась в ответ.

- В общем, я хотел сказать, что сейчас тебе ничего не угрожает. В смысле, со мной. В имении, - осторожно продолжил слизеринец. – Если не хочешь, тебя никто не заставляет. Просто, мне кажется, это будет весело. И такой возможности в ближайшее время снова может не появиться, отец вернется не раньше чем через несколько дней.

- Малфой, закроем эту тему, ладно? – ее улыбка на лице стала угасать, и юноша решил больше не возвращаться к этой теме.

В школу они вернулись, когда уже совсем стемнело – чудом не попавшись Северусу Снейпу, патрулирующему в этот вечер коридоры замка.

***

Пробираясь сквозь портрет Полной дамы, Гермиона пребывала в прекрасном расположении духа. И только чей-то разъяренный голос вернул ее «с небес на землю»:

- Ты совсем решила забыть про своих друзей ради этого Хорька? – голос Рона звенел от злобы, чуть ли не переходя на крик.

- Рон? Полумна? Почему вы не спите? – Гермиона обвела взглядом полутемную комнату. В гостиной Гриффиндора в столь поздний час оставались лишь двое учеников. И всё-таки, девушка была ошеломлена такой «теплой» встречей. Полумна Лавгуд испуганно смотрела то на Рона, то на Гермиону, умоляюще схватившись за рукав разъяренного гриффиндорца. Сидя на диване в гостиной факультета, Рон выглядел довольно расслабленно, если не брать во внимание угрожающий голос.

- Где ты была? Ты опять ошивалась с этим ублюдком? – Рон поднялся с места.

Стараясь взять себя в руки после такого приема, Гермиона произнесла, отчеканивая каждое слово:

- Рональд Уизли! За неимением тобою никакого права разговаривать со мной в подобном тоне, настоятельно рекомендую пересмотреть сказанные тобою слова и начать репетировать извинения, которые жду от тебя завтра же утром! – последние слова она почти выкрикнула, стремительно вылетев из общей комнаты.

Такого она не ожидала. И она еще недавно хотела рассказать своим друзьям о Драко? Так они ее и поймут. Скорее, она лишится всех друзей на своем факультете.

Часы показывали 11 вечера. Джинни в комнате не было. Воспоминания о прогулке с Малфоем до сих пор не позволяли трезво осознать нынешнюю ситуацию – мысли кружились в голове как сумасшедшие. Девушка направилась к шкафу с одеждой. Переодеваясь в удобную юбку, Гермиона вспоминала волшебные мгновения этого вечера. Она обернулась и через плечо разглядывала свое отражение в зеркале, расположенном на внутренней стороне дверцы шкафа. Вспомнив что-то, она принялась рыться в глубинах шкафа, выуживая на свет праздничную мантию. Нашарив в ее подкладке потайной карман, Гермиона достала записки Драко.

Упав на устланную мягким пледом кровать, она стала перебирать письма слизеринца.

Его объятия… И снова на губах девушки появилась улыбка. Почему она никак не могла оторвать взгляд от его глаз? Наверное, потому, что они так редко светятся искренностью и теплом… В те минуты ей будто открывались дверцы его души, за которые мало кому удавалось попасть. Хотя, кто знает? Она вообще, как оказалось, совсем мало про него знает.

Сейчас ей хорошо с ним. А назови он снова ее грязнокровкой, что она почувствовала бы?

Ох, как она сейчас боялась предположить, что он снова когда-нибудь будет пылать к ней ненавистью, как раньше… Тогда весь ее мир, выложенный с недавнего времени камешками иллюзий, обрушится в считанные секунды. И тогда дверцы ЕЕ души закроются на тяжелый засов разочарования.

Потертая от частых перечитываний бумага шуршала в ее ладонях. Еще этот бунтующий Рон. Ее друг, который совсем не умеет сдерживать свои эмоции. Конечно, это была забота. Только, почему-то, Гарри проявил бы ее более обдуманно и мягко.

Решительно вскочив с кровати, она подбежала к шкафу, спрятав от любопытных глаз подруги письма Драко. Найдя на столе чистый пергамент, она нацарапала пером «А если бы я согласилась прямо сейчас? Как мы выбрались бы из замка?»

***

«Ах ты мерзкая грязнокровка! Я предупреждала тебя не лезть! Засунь свои согласия знаешь куда??? И оставь, наконец, Драко в покое! Даже смотреть в его сторону не смей! Надеюсь, мой подарок научит тебя понимать нормальные слова. В следующий раз я за себя не ручаюсь!!!»

Повертев в руках гневную записку, Гермиона не нашла никаких подарков. При осторожном осмотре конверта - никаких сюрпризов обнаружено тоже не было.

Даже без подписи было не сложно догадаться от кого это письмо. Видимо, Пэнси Паркинсон потихоньку сходит с ума. Только непонятно, как записка, адресованная Малфою, могла попасть в руки слизеринки?

Намереваясь порвать ее письмо и кинуть в урну, Гермиона услышала нарастающий шум. Шипящий звук исходил от рвущейся бумаги. Только тут гриффиндорка поняла, что за подарок приготовила ей Паркинсон. Бросив надорванное письмо на пол, Гермиона сорвалась с места, еле успев схватить оставленную на кровати волшебную палочку. Негромкий хлопок раздался за установленным наспех щитом. По прозрачной его поверхности с внешней стороны постепенно сползали скользкие слизни, брызнувшие после хлопка с места прочтения письма.

Пэнси Паркинсон изобретательна. Подарочная бумага из магазинчика близнецов Уизли славилась тем, что после ее смятия или разрывания - адресата обдавало волной различных насекомых. Интересно, что в следующий раз ждать от свихнувшейся на почве ревности слизеринки?

Окно в гриффиндорской спальне распахнулось и на подоконник ступил раскрасневшийся Драко, вволакивая в комнату метлу. «Вечер сюрпризов» - подумала сбитая с толку Гермиона. Прячась за прозрачным щитом, девушка так и продолжала сидеть на полу возле кровати.

- Малфой, можно поинтересоваться, что ты здесь делаешь? – заикаясь, произнесла Гермиона, еще не до конца придя в себя после необычного подарка.

Юноша на мгновение замер, нечаянно залюбовавшись хрупкостью ее фигурки. Сжавшись на полу за небольшим полупрозрачным щитом и выставив перед собой волшебную палочку, она так же пристально смотрела на него. Волосы растрепались и небрежно спадали с ее плеч, смятая рубашка слегка задралась, обнажая белую полоску кожи. Одно колено было подтянуто к подбородку, будто создавая дополнительную защиту от склизкого взрыва. Воинственность вперемежку с растерянностью придавали ей особое очарование.

Поняв, что Гермиона невредима, Драко по-хозяйски прислонил метлу к стене. Кинув уличную мантию на письменный стол, прикрыл окно и направился к Гермионе, по пути раздавливая слизняков на полу. Волшебной палочкой он заставил исчезнуть все последствия выходки Паркинсон.

- Жива? – Драко Малфой присел на полу рядом с гриффиндоркой, укладывая свои длинные ноги поудобнее.

В ответ она только расслабила плечи и облокотилась спиной о кровать, убирая волшебством прозрачный щит, за которым пряталась от салюта из слизней.

- Я застал твою подругу Пэнси в своей комнате, когда вернулся. Она закрывала окно и улыбалась своей фирменной мстительной улыбкой. И так как она не является самым желанным гостем в моей комнате, я был удивлен.

- Драко, когда она уже отстанет от меня? – прикрыв глаза, спросила Гермиона. В ответ раздалась ухмылка:

- Ты не так уж и часто называешь меня по имени, - он тоже облокотился о кровать. – Не знаю. Когда-нибудь она уже должна успокоиться. Например, после нашего с ней недавнего разговора.

Гермиона открыла глаза и посмотрела в его лицо, которое было совсем близко. Его глаза были закрыты. Сейчас ей очень захотелось увидеть его серебристый взгляд, который успокаивал, вселяя надежду на что-то лучшее – вдруг подумалось Гермионе. Вдыхая еле заметный ореховый запах, она медленно спросила:

- Какого разговора?

- Не волнуйся, я ее не тронул, - размыто ответил он, уже располагая свою голову на ее коленях. Теперь Гермионе было не до разговоров о слизеринке. Он улегся на ее ноги так легко и уверенно, что девушка даже не нашлась, что сказать. Задержав свои руки в воздухе, она не знала что делать.

- Тебе удобно? На полу не жестко? – смущенно спросила Геримона, расслышав в ответ только тихий смех. Она тоже не смогла сдержать улыбки и опустила, наконец, свои руки – одну ему на грудь, пальцами другой зарылась в волосы, которые так тепло щекотали ее колени.

- Мне казалось, твои волосы твёрдые от количества геля для укладки.

Снова тихий смех:

- И ты туда же… Это распространенное заблуждение… Я не пользуюсь косметикой. Кстати, а где твои соседки по комнате?

- Если Джинни нет в комнате в это время, значит, она вернется под утро. Ой! Кстати…

Драко приподнялся на локте, глядя на нее снизу. Снова увидев его глаза, мерцающие серебром, она чуть не забыла, что хотела сказать.

- Когда строили Хогвартс, - улыбаясь, начала Гермиона, - спальные комнаты для девочек заколдовали так, чтобы в них не могли заходить мальчики: лестница начинала вопить и сбрасывать с себя учеников. Видимо, четыре основателя школы так ничего и не придумали от мальчиков, залетающих в окна на метлах.

- Мне кажется, у Салазара Слизерина наверняка нашлась бы парочка кровожадных идей на этот счет…

- Малфой, а зачем ты… заглянул ко мне в гости? Уж не из-за волнений по поводу Паркинсон? Вряд ли она стала бы в стенах школы кого-то калечить. Ты читал мою записку? – Гермиона выжидательно смотрела в его глаза.

- Да, - снова улыбнулся он, не отводя глаз от ее лица.

- Так что же ты молчишь?

- Давал тебе шанс изменить своё решение.

Она не верила своим ушам. Малфой галантно ждал, пока она заговорит про Малфой-Менор. А если бы она не напомнила, то он позволил бы ей «замять» эту тему, не напоминая, и они не отправились бы к нему… Что ж, он ее приятно удивляет.

- Как мы сейчас туда доберемся? – спросила она, отчаянно надеясь, что на ее щеках не стали вновь проявляться красные пятнышки смущения. Малфой кивнул на метлу.

- Доберемся с тобой до защитной границы Хогвартса. А там используем порт-ключ, который приведет нас прямо в… - он лукаво улыбнулся, выдерживая паузу.

- В лапы Волан-де-Морта, да, очень смешно, - скривилась девушка.

- Извини, - он тряхнул головой – то ли из-за произнесенного имени Темного Лорда, то ли из-за стыда за собственную шутку. И продолжил уже серьезно: - В мою комнату. Нарциссу я уже предупредил.

Гермиона чуть не задохнулась от неожиданности: - Ты с ума сошел, Малфой?

- Снова называешь меня по фамилии?

- Я не… зачем ты сказал матери? – отдвигаясь от него и испуганно разглаживая на коленях юбку, спросила Гермиона.

- Да не волнуйся, она правда хочет с тобой познакомиться. Она не разделяет интересов отца, так что она на нашей стороне, - после этих слов он вытянулся, коснувшись своим лицом ее шеи. И снова Гермиона чуть не потеряла сознание, тая от его завораживающих прикосновений.

- Умеешь ты приводить веские аргументы, - не узнала она свой голос.

- Ты об этом? – поцелуй горячих губ обжог шею девушки, заставив ее широко распахнуть глаза. Интересно, сколько девушек он уже свёл с ума таким образом?

Затем он легко поднялся во весь рост, помогая встать с пола Гермионе, якобы случайно прячущей лицо за прядями каштановых волос.

- Твоя репутация умницы может серьезно пострадать, - он уже снова открывал окно, весело предполагая возможное развитие событий. Затем он оседлал метлу прямо в комнате.

- Э-э… Малфой… Я не умею летать на метле… - написав записку Джинни и накинув на плечи меховую мантию, Гермиона вспомнила эту небольшую проблему. – В смысле, умею, но не летаю. Но всё-таки, скорее всего, даже и не уме… - оборвав на полуслове, слизеринец подхватил ее за талию, усаживая перед собой.

- Я буду крепко держать тебя, не бойся, - жаркое дыхание коснулось шеи. Мурашки моментально распространились по всему ее телу.

Не успев понять, что происходит, Гермиона уже очутилась за окном. Левая рука юноши крепко и одновременно нежно обнимала ее тело.

И ей не было страшно. Она не могла поверить, что это происходит с ней. Необдуманный полет на метле… Со слизеринцем… В дом, где часто собираются пожиратели смерти… Что скажут е друзья, когда узнают?

Зато рядом Драко, который ни за что не даст ей упасть, крепко прижимая ее к своему телу.




Глава 15. Орех и травы


Они летели над озером. Низко-низко. Гермиона догадывалась, что Малфой хотел произвести впечатление – не напугать, а заставить адреналин в ее венах дрожать от восхищения.

«Ох уж мне эти игроки в квиддич» - подумала она с улыбкой. Или даже с нежностью. И вдруг осеклась – если сейчас, вот в данную секунду снова задуматься о правильности происходящего… то можно просто сойти с ума. Вот, например, сейчас, что она делает? Летит на метле со слизеринцем, трепетно прижимаясь к его груди, чуть ли не мурлыча от восторга. В Малфой-Менор. Ни один ее друг не поверил бы в это. А если бы и поверил, то наверняка порвал бы с ней после этого все отношения. Рон точно возненавидел бы ее. Гарри тоже, но как-то более философски, что ли. Объяснив ей всю боль, которую она им причиняет своим поведением, ведь Малфой - их враг с первого курса…

На душе у девушки стало очень горько. Ведь она действительно… предает их.

Непривычно заботливая рука снова перехватила ее тело покрепче. Гермиона не заметила, как опасно наклонилась вперед, пытаясь разглядеть в темноте водной глади их отражение.

Малфой начал набирать высоту. Под ними исчезло озеро, замелькали верхушки деревьев.

Девушка подумывала, вернувшись, попытаться поговорить с друзьями на тему… а на какую тему? О своих чувствах к Малфою? Или о том, что она направилась к нему домой, никого толком не предупредив? Во-первых, отношения с Малфоем вообще очень и очень неясные. Уже завтра он может снова стать привычным ей мерзавцем, решив что их непонятная дружба приобретает опасную для его репутации нелепость. Во-вторых, прогулка до имения Малфоев – мягко сказать, очень странный и глупый поступок со стороны отличницы Гриффиндора. К тому же, опасный. Вряд ли найдется кто-то среди ее сокурсников, кто мог бы разделить ее интерес.

Кстати, Гермиона до сих пор ни разу не думала на тему того, как друзья Малфоя относятся к их прогулкам, гляделкам на парах… Наверняка и они не одобряют их поведение.

- Малфой, а твои друзья… - Она вдруг решила спросить у него этот вопрос напрямую, но свист ветра унес ее слова, не позволив им коснуться его слуха. «Хорошо, тогда потом...» - решила девушка.

Под ними уже виднелись крыши домов Хогсмида, и Малфой заметно снизил высоту. Вскоре они приземлились у дверей какого-то кабака, откуда раздавались веселые крики и музыка.

- Мы что, пойдём туда? – Гермионе совершенно не хотелось использовать порт-ключ, толкаясь локтями среди пьяных компаний волшебников.

- Надо где-то оставить метлу. Мы снимем там номер на пару часов, а потом вернемся, чтобы забрать ее, - он, видимо, уже давно всё продумал. Знала бы Гермиона, что ей придется ночью с Малфоем снимать номер в кабаке-отеле на пару часов, среди гуляющих ночных девиц и пьяных типов… ни за что не согласилась бы на эту авантюру!

- Малфой, а предупредить было нельзя? ЧТО о нас подумают?! – возмущалась девушка. Но слизеринец уже тащил ее за руку внутрь ночного заведения.

Не снимая капюшона мантии и с ужасом пряча своё лицо в густых каштановых волосах, Гермиона направилась следом за Малфоем.

По вежливой улыбке подвыпившего бармена-администратора можно было догадаться, что Малфой здесь не в первый раз. Девушке от этой мысли стало вдвойне неприятно.

- Милая дама у нас впервые? – надоедливый бармен пытался заглянуть в ее лицо, и ей захотелось срочно провалиться сквозь пол от стыда.

- Эдриан, оставь ее. Мы по делу, - Драко переступил с ноги на ногу, еле заметно загораживая ее на полшага.

«Тоже мне, джентльмен нашелся! Сначала приводит практически в публичный дом, а потом еще и печется о моей чести!» - Гермиона негодовала. Она уже подумывала выскочить на улицу из этого подозрительного заведения. Но без Малфоя это делать было страшно.

- Малфой! Ну вот скажи, это нормально?! – оказавшись в комнате наедине со слизеринцем, Гермиона сбросила с себя теплую мантию, оставшись в легкой домашней одежде. - Почему ты не мог хотя бы предупредить меня? Я бы заранее выпила оборотного зелья… Ужас какой-то… Что они подумали про нас… - Девушка ходила из угла в угол, пытаясь придти в себя после потрясения.

- Не волнуйся ты так. Здесь никому нет дела ни до кого, - Малфою было явно весело. – Это мой знакомый. Он преподавал мне основы гостиничного бизнеса в Хогсмиде.

Девушка остановилась от неожиданности, глядя на него недоверчиво. Малфой продолжил:

- Я отсиживаюсь здесь иногда, после того, как отец берется за моё воспитание.

У Гермионы вдруг пересохло в горле. Резкая смена эмоций чуть не подкосила ее ноги. Она прекрасно понимала, что он имеет в виду. Он здесь отсиживается, залечивая раны, оставленные отцом после жестокого воспитания. Чтобы в Хогвартс явиться уже без явных кровоподтеков и ран.

Стараясь не показывать жалости, иначе Малфой снова взбесится, девушка подошла к кровати. Пытаясь акцентировать своё внимание на покрывале, Гермиона скривилась, отряхивая его. Потом вообще задрала его, оголяя не первой свежести матрац, и села на краешек.

- Это значит, что ты не водишь сюда девок? – сказала Гермиона и потом только поняла, ЧТО ляпнула. Малфой рассмеялся, запрокидывая голову и чуть не ударяясь о низко висящую лампу.

- Грейнджер, нет, я не вожу сюда девок, - не справляясь со смехом, пытался выговорить Малфой. Держась одной рукой за прикроватную тумбочку, он картинно пытался удержать равновесие.

«Ладно, хоть и сглупила, зато это первая победа над его ненавистью к жалости» - мельком подумала Гермиона.

- Хорошо, подведем итоги этого вечера, - поднимаясь на ноги, Гермиона снова стала расхаживать из угла в угол, становясь похожей на привычную отличницу с факультета Гриффиндор. - Я сегодня НОЧЬЮ летала на метле. ЛЕТАЛА НА МЕТЛЕ. Летала на метле со СЛИЗЕРИНЦЕМ. Летала, зачарованно ПРИЖИМАЯСЬ к слизеринцу, - на этих словах она стремительно пробежалась глазами по его лицу, заметив, как его ресницы дрогнули. – Прилетели мы, значит, в БАРДЕЛЬ со слизеринцем. И сняли там номер с ПОЧАСОВОЙ ОПЛАТОЙ. При этом меня спросили - ВПЕРВЫЕ ли я у Драко Малфоя?..

- Стоп-стоп! Такого не было, - ухмыляясь, Малфой внимательно слушал истерический выплеск гриффиндорки, решив кое-где внести поправки.

- Дальше – мы направляемся к нему ДОМОЙ. Знакомиться с МАМОЙ, - Гермиона продолжала загибать пальцы, теперь уже и сама не скрывая смех.

- Снова неправда, цель – не знакомство с мамой, а веселая прогулка, - раздалось от откровенно хихикающего юноши, уже удобно вытянувшего ноги посреди кровати.

- Да, веселая ночная прогулка…

- …Лучшей умницы Хогвартса и Серебряного Принца Слизерина! – победоносно закончил он за нее.

- Я вот давно хотела спросить у тебя, - хмурясь от непонимания, девушка снова села на кровать, недоуменно разводя руками: - Почему именно Серебряный Принц? Это как понимать? У вас на факультете игра, что ли, такая? Или детство с ролевыми играми у слизеринцев не заканчивается, а плавно перетекает в богатое фантазией студенчество?

В ответ она снова услышала смех, так и не добившись вразумительных объяснений.

- Наверно поэтому среди выпускников Слизерина так часто встречаются фанатики, бегающие за славой и бессмертием – где так недалеко до клиники Святого Мунго…

- Ладно, скоро утро. К рассвету тебе лучше вернуться в свою спальню, - он легко поднялся с кровати, подошел к девушке и непринужденно обнял за талию.

Гермиона снова не была готова к такой непредсказуемости самоуверенного блондина. От неожиданности первое, что она попыталась сделать, это оттолкнуть его от себя, только через секунду осознавая нелепость своего порыва.

- Это для порт-ключа, - снова его смех. - Телесный контакт. Чтобы ты тоже смогла переместиться. Кстати, на метле я что-то не видел твоих возражений против моего присутствия.

«А я раньше, все 6 лет обучения, что-то не замечала твоей повышенной смешливости, Малфой!» - подумывала она произнести. - «Или юмор у самовлюбленных типов зарождается наряду с половым созреванием? И вообще, многим ли девушкам он рассказывает сказки про телесный контакт для задействования порт-к…?»

Приподняв пальцами подбородок Гермионы, молодой человек поцеловал ее губы. Легко и непринужденно. Мысли девушки словно напоролись на невидимую стену, разбиваясь вдребезги. Она интуитивно потянулась пальцами к его груди, облаченной в тонкую шелковую рубашку. Мягкий, нежный поцелуй был чем-то волшебным среди всех невзгод этого вечера… А губы Драко всё продолжали сводить девушку с ума своей нежностью, прикусывая совсем легонько ее нижнюю губу и снова целуя, даже и не думая прекращать этот невероятный вихрь чувств. И почему она раньше не замечала красивых линий его тела, таких приятных на ощупь? Широкие плечи, рельеф мышц живота, высокая фигура, заставляющая девушку запрокидывать голову и тянуться на цыпочках, боясь прервать невероятные мгновения… Он так искренне обнимал, проводя рукой по ее спине, приподнимая за талию, компенсируя разницу в росте… Простой и такой волнительный поцелуй, не угрожающий перерасти во что-то большее, обещал растворить сознание Гермионы без остатка.

- Нам и правда пора, - шепот горячего дыхания на ее губах. – У нас осталось совсем немного времени до утра, - Драко удавалось контролировать ход времени, на который здравый рассудок девушки уже давно махнул рукой.

- Ну, если пора, - не открывая глаз, пробормотала Гермиона. Голова ее кружилась. Она до сих пор не упала только потому, что Драко крепко обвивал ее талию своими сильными и уверенными руками. – Почему твоя кожа пахнет орехами, Драко?

- А твои волосы пахнут травами, Гермиона, - с улыбкой в голосе произнес он, проводя щекой по мягким каштановым локонам. Продолжая обнимать ее одной рукой, он немного отстранился, доставая из кармана давно позабытый порт-ключ.

- Готова? – Его улыбка вселяла уверенность. Уверенность в безопасности безрассудного ночного путешествия.




Глава 16. Малфой-Менор


Пол под ногами перестал кружиться, когда двое молодых людей, прижавшись друг к другу, смогли твердо ступить на каменные плиты полутемной комнаты. Еще несколько секунд Гермиона настороженно оглядывалась, будто ожидая встретить неприятеля. Убедившись, что они в комнате одни, девушка нерешительно отступила в сторону.

- Это твоя комната? – шепотом спросила она, разглядывая хмурый интерьер из темного дерева. Окна без штор демонстрировали пессимистичный пейзаж из промерзших деревьев. Можно было предположить, что они находились на втором-третьем этаже замка.

В комнате пахло сыростью. Ветхие метлы, обтертая старая мебель, ведра… По всей видимости, они находились в какой-то кладовке. Проходя в центр помещения, и стараясь не задевать нагроможденные горами пыльные коробки, Гермиона то и дело снимала с лица прилипающие нити паутин.

- Эта комната единственная из всех не имеет антиаппарационного заклинания, - сообщал Драко. - Приземлись мы в другом месте этого дома, или – не дай Мерлин – через камин, - Люциус сию секунду был бы в курсе.

На этих словах Гермиона словно подобралась, настороженно вглядываясь в его глаза.

- Мы не будем использовать волшебные палочки, чтобы остаться незамеченными, - он взял ее руку и вывел из комнаты.

Высокие потолки, широкие коридоры. Здесь оказалось даже просторнее, чем в школе.

***

Драко Малфой наблюдал за девушкой. Она не уставала крутить головой по сторонам. Надо же, такие ненавистные для Драко – хоть и родные – стены, могли у кого-то вызывать восхищение. Драко еще не забыл, как его, второкурсника, упавшего с метлы и окровавленного, Люциус тащил через этот коридор в просторную библиотеку. Где стены заглушали все звуки, голоса, крики. Где маленький Драко навсегда перестал верить в то, что у него когда-нибудь наступит настоящее детство. Счастливое, веселое, где отец будет не тираном, а любящим и заботливым отцом.

А семейная библиотека вскружила бы Гермионе голову, у Драко от этой мысли появилась грустная улыбка. Он ненавидел эту библиотеку всем своим существом. Единственное, что в ней было хорошее – это полная звукоизолированность. Мама никогда не слышала ужасных воплей мальчика.

Драко не помнил всех наказаний, понесенных в огромном книжном зале. Но он до сих пор помнит тот ужас и чувство несправедливости, пережитые в столь юные годы. Казалось бы, детские шалости… Запрет оставить дворового щенка в замке, а потом обнаружение его в шкафу – маленький Драко неделю кормил его и ухаживал за ним в секрете от родителей. Потом наказание. Отец никогда не разрешал Нарциссе вызывать колдомедиков сразу.

***

На его лице появилась грустная ухмылка. Сколько же Малфой на самом деле может испытывать чувств, прячась за ледяной маской, подумала Гермиона. Он продолжал вести ее по мрачным коридорам замка. Но она не отрывала взгляда от лица молодого человека, весь вид которого кричал о неприязни к… А к чему? К замку? Это же его замок. Он будущий глава и владелец имения Малфоев. К нынешней вечерней прогулке? А может к тому, что в его дом ступила нога гриффиндорки?

Девушка снова начала разглядывать стены – на них красовались старинные портреты. Персонажи на картинах сонно всматривались в полумрак замка, не имея возможности разглядеть гостей.

Гермиона начала всерьез волноваться, что чей-то строгий взор разглядит в ней чужака и поднимет шум. Но вскоре они свернули на лестничный пролет, где пустые каменные стены позволили немного расслабиться.

Драко Малфой тихо прошептал чьё-то имя. Через несколько секунд рядом с ним появилась невысокая эльфийка, семенящая короткими ножками по полу, чтобы не отставать от ребят.

- Эльви приветствует мистера Драко Малфоя и интересуется о его самочувствии, - зашептала она быстро. – Как добрались? Без происшествий? Хозяйка Нарцисса волновалась о вас, вы так задержались…

- Люциус не возвращался? – спросил Малфой.

- У господина Люциуса важные встречи, которые происходят не очень удачно для него. Господина Люциуса сегодня точно не будет. Хозяйка Нарцисса хотела с вами встретиться. Она напоминает вам об этом. Как будете готовы, я приглашу ее в вашу комнату…

- У нее всё в порядке? – девушка заметила, как глаза Драко на миг замерли, не смотря на то, что их шаг продолжал напоминать легкую пробежку.

- Хозяйка Нарцисса в полном здравии. Хозяйка Нарцисса очень скучала по вам, она ждала вас всю ночь.

- Ступай, я позову. И пусть нам принесут горячий чай.

Гермиона одновременно старалась не отрывать взгляд от Эльви, не спотыкаться и не отставать от Малфоя. Маленькая эльфийка продолжала шептать, так быстро произнося слова, что девушка половину не могла разобрать. Видно было, что Малфой привык так спешно расспрашивать домового эльфа о домашней обстановке.

Эльви не выглядела угнетенной в этом доме. Маленькая и явно немолодая эльфийка была рада видеть сегодня Драко. Целым и здоровым.

Перебросившись с Эльви еще несколькими репликами, Драко свернул за очередной угол коридора, увлекая за собой девушку. Эльфийка исчезла, снова оставив их наедине.

Гермиона снова заинтересовалась обстановкой вокруг, разглядывая настенные картины, на которых теперь отсутствовали живые персонажи. Везде только пейзажи, натюрморты. Держа за руку Драко и не сбавляя шага, Гермиона едва могла одновременно запоминать дорогу и интерьер имения.

Их путь резко закончился, когда Малфой неожиданно шагнул за высокую деревянную дверь, увлекая за собой гриффиндорку. Щелкнул выключатель, свет пролился на абсолютно белую комнату. Белая круглая кровать, на полу ковер с белыми длинными шерстинками, стол с серебристыми ножками, люстра, усыпанная хрустальными капельками света. И всюду белые пушистые пуфяки из прессованного пуха, видимо, вместо стульев. Единственное серьезное кресло, и то – полностью обшитое белым мехом, - стояло рядом с письменным столом. Рядом несколько шкафов – их белесые стеклянные дверцы практически скрывали цветастость различных корешков учебников. В углу комнаты – огромное расписное трюмо, лишь каким-то чудом установленное на небольшом туалетном столике; его боковые зеркальные дверцы с серебряными витками старинной росписи по краям - были настежь распахнуты, отражая все детали комнаты.

- Это что, твоя комната? – спросила Гермиона, подходя к пустой вазе, стоящей на подоконнике. – Не слишком ли она строгая… и невеселая для молодого человека?

- Этот дом не для веселья, - тихо, с какой-то неприязнью сообщил юноша. – Но тем не менее, я хотел, чтобы ты тут побывала.

Гермиона резко обернулась, успев разглядеть на его лице смущенную улыбку, которую быстро сменило решительное восклицание:

- Ладно, всё! Что там у нас по плану…

Малфой не умел принимать гостей, и Гермиона сейчас это с улыбкой поняла. Она медленно подошла к нему поближе. Юноша растерянно запустил пальцы в свою шевелюру, обводя взглядом стены комнаты. И когда его натянуто-серьезный взгляд перебрался к улыбающемуся лицу Гермионы, они вместе не удержались от смеха.

Дальше – снова коридоры, почему-то пустые картины, темное дерево стен, люстры, звенящие высоко на потолках. Стеклянная комната с белыми прожилками рам выпустила молодых людей через широкий проем в садовую комнату. Обилие зелени цветов, небольших деревьев и даже птиц, щебечущих где-то в густой растительности огромного зеленого помещения. Бродя по вымощенным камнями узким тропинкам, Малфой небрежно рассказывал о различных растениях их домашнего сада. Гермиона понимала, что многие виды этих трав очень редки в природе, и наверняка являются большой ценностью и, возможно, даже гордостью того, кто ухаживает за этой невероятно зеленой комнатой.

Вскоре они оказались на небольшой зеленой лужайке, искусственно созданной посередине оранжереи. Несколько каменных дорожек сходились к центру художественной теплицы, к лужайке, усеянной коротенькой травой.

Плотные серебристо-платиновые стебли росли в середине этого великолепия. Листья и крупные лепестки этих цветов, чем-то похожие на тюльпаны и розы одновременно, удивляли своей красотой. Гордые бутоны уверенно покачивались на волшебном ветру.

Гермиона не успела ничего произнести, как Драко схватил ее за руку и быстрым шагом направился к цветам, сминая обувью зеленую траву. Обернувшись, девушка увидела, как живое зеленое покрытие медленно восстанавливается после их шагов, не оставляя ни следа.

Вновь повернувшись к Малфою, девушка практически уткнулась лицом в протянутый только что сорванный букет цветов.

- Это сон, Малфой. Это всё неправда, - Гермиона была потрясена. И весь вечер, и начавшаяся ночь – сводили с ума своей нереальностью и красотой. Она услышала смех Драко, и почувствовала, как тот подхватил её на руки и стал кружить в каком-то невероятном вальсе. Зеленые пятна вокруг, мерцающие на волшебном свету, кружились всё быстрее, и свежий воздух, дурманящий цветочными ароматами, не давал покоя ее взволнованному сознанию.

Вновь очутившись на своих ногах, она поняла, что Малфой, улыбаясь, обнимает ее за плечи. А платиновые цветы, - совсем как ненастоящие, как-будто сделанные из чего-то живого и серебристо-платинового, - ничуть не помявшись, всё так же зажаты в её руках большим букетом. Когда он успел собрать столько?

Ощущение нереальности. Ей очень не хотелось в ту минуту возвращаться к реальности. И тогда она, поддавшись чувствам, сама встала на цыпочки, потянувшись к его губам. Сколько продолжался тот нежный искренний поцелуй, она не могла запомнить. Мир остановился.

***

- Зачем тебе здесь такая огромная кровать? Она же занимает половину комнаты, - снова очутившись в его комнате, Гермиона почувствовала себя немного уютнее, чем пробегая мимо сонных картин, с просыпающимися на них старыми волшебниками. Три белых чашки дымятся мятным ароматом на журнальном столике посреди комнаты.

- Сам не знаю, Нарцисса захотела. Я редко сплю здесь, – Малфой, взявший с подоконника серебристую вазу, не заметил удивления на лице гриффиндорки. – Летом я с родителями чаще всего посещаю именитых гостей, убеждая круги высшего света в нормальности нашей семьи. Школьные летние каникулы короткое, да и у Люциуса не всегда появляется свободное время, поэтому почти всё время летом мы в разъездах, - Гермиона наблюдала, как юноша возводил в вазе букет из принесенных платиновых цветов. Он что-то прошептал, появилась Эльви. Короткие распоряжения и эльфийка снова исчезает.

Вручив вазу в руки девушки, Малфой стал перетаскивать мягкие пуфики к столику с чашками. Неслышно вошла Нарцисса.

Гермиона который раз за сутки снова чуть не потеряла дар речи. Некогда строгая женщина неопределенного возраста, презрительно глядящая на всех с высока, которую Гермиона последний раз видела пару лет назад на платформе 9 и ¾, - сейчас выглядела лет на двадцать моложе. Летний сарафан и светлые волосы, уложенные в короткую прическу, почему-то босые ноги, и минимальное количество косметики. Нарцисса тогда представлялась совершенно в непривычном виде.

- Здравствуйте… - Гермиона никогда не думала, что наяву когда-нибудь встретится с этой женщиной при таких обстоятельствах.

Несмотря на замешательство девушки, Нарцисса легко подошла к Гермионе, приобняла ее за плечи, и невесомо поцеловала в макушку.

«Ничего себе, я правда сплю. Ага, а сейчас зайдет Волан-де-Морт, чмокнет мне ладошку и позовет к себе на день рождения в следующие выходные. Нет, я правда схожу с ума…» - вновь подумала Гермиона.

Тем временем Нарцисса подошла к сыну и крепко обняла его. Гермиона заметила, как Драко тепло ответил на ее объятие, ни на секунду не смутившись, как обычно это делают в подобной ситуации мальчики его возраста. Они явно очень близки, подумала Гермиона. Семейная минутная идиллия сменилась веселым вопросом молодой женщины:

- Тебе понравились платиновые цветы? Драко рассказал тебе их историю? – Гермиона только тогда оторвала взгляд от приветливого лица Нарциссы и обнаружила, что до сих пор стоит как вкопанная, крепко вцепившись в вазу с платиновыми цветами.

- Прошу прощения, я наверно не очень вежливо себя веду… Да, цветы очень красивые… И вы… Я вас запомнила немного другой… - Гермиона смущенно поставила на журнальный столик вазу. Нарцисса снова улыбнулась. Какая-то усталость проглядывалась в ее лице. Чем она, интересно, занимается в Малфой-Меноре все дни напролет?

Драко галантно усадил Гермиону за столик, затем Нарциссу. Сам же сел на мягкий ковер между двумя гостьями.

- Я понимаю, Гермиона, ты очень волнуешься. Но я хочу убедить тебя, что сейчас ты в полной безопасности. Я давно просила Драко пригласить тебя к нам… - Нарцисса бесшумно сделала глоток мятного чая. Гермиона снова отметила, что Драко не стал в страхе округлять глаза или локтем толкать мать, делая ей намеки. Эта парочка всё больше нравилась Гермионе. Сегодня они оба предстали перед гриффиндоркой совершенно другими людьми. – Не стесняйся, называй меня Нарциссой. Кстати, Малфой, ты показывал Гермионе библиотеку? – Как ни в чем ни бывало вскользь спросила женщина.

- Мы пробегали мимо. В следующий раз, - Драко мельком взглянул на девушку и заулыбался своей хитрой улыбкой. – Нарцисса, посмотри, как заблестели у нее глаза. Слова «семейная библиотека» для Хогвартской отличницы многое значат.

Нарцисса с улыбкой повернулась к Гриффиндорке.

- Чем бы в тебя кинуть, Малфой, - тихо пробурчала Гермиона, сделав обжигающий глоток чая. Крепкий запах и нежный вкус чая действовали успокаивающе.

- Тогда ясно – слова «следующий раз», она боится что ее снова сюда позовут, - веселье юноши почему-то не смущало. Драко разговаривал с Гермионой – при своей матери – точно так же, как и в ее отсутствие. Девушка пыталась понять настроение их беседы. Непринужденного разговора. Она думала, что и пошевелиться не сможет в присутствии его матери. Но, как оказалось, с ней было легко находиться в одной комнате, и даже разговаривать особого труда не доставляло.

- Если честно, я бы с удовольствием побывала в Вашей библиотеке. Нарцисса, мы не разбудили вас своим ночным появлением?

- Что ты, нет. Я же говорю, ждала вас. Весь вечер пыталась разогнать родственников с картин в коридорах, чтобы у тебя меньше смущения вызывала прогулка по коридорам. Но почти безуспешно. Пришлось немного поколдовать, усыпляя их любопытство.

Малфой чуть заметно улыбнулся, наблюдая беседу однокурсницы и своей матери.

- Драко, как у тебя в школе? Как Паркинсон?

Гермиона чуть не подавилась. Драко снова засмеялся, в этот раз пододвигаясь ближе к коленям Гермионы, всё так же не поднимаясь с ковра.

- Гермиона не знает, что семейка Паркинсонов открыла на меня охоту, - Малфой поставил пустую чашку на стол, потянувшись за волшебной палочкой, вероятно, чтобы вновь наполнить чашку чаем. Но моментально вспомнил, что волшебство его палочки могло поставить в известность Люциуса о приезде сына. Нарцисса, совершенно без стеснения, перелила из своей чашки чай в чашку Драко. – Во всех чистокровных волшебных семьях, относящихся к древнему роду, существует масса дурацких обычаев, - слизеринец, допив чай и поставив чашку на стол, обращался в тот момент только к Гермионе. - В нашем с тобой возрасте, Грейнджер, многие задумываются о замужестве. Отец Пэнси считает меня выгодным вариантом и из мантии вон лезет, чтобы свести нас с Пэнси. Всё это кажется бредом с первого взгляда…

- Но на многих древних обычаях и держится имидж чистокровных семей, - продолжила Нарцисса за Драко. – Меня смущает эта девочка, она слишком лживая и злая. Люциусу всё равно, главное, чтобы семья была подревнее и поближе к Темному Лорду.

На некоторое время за столом повисла тишина. Кто-то допивал чай, кто-то делал вид, что допивает.

- Гермиона, я знаю про тебя совсем немного, но Драко отзывался о тебе добродушно. Будь осторожна. Люциус имеет привычку наказывать сына, доставляя его любимым неприятности.

Вот так просто и снова неожиданно. Это не угроза, это предостережение.

- Нарцисса, эта тема не для нынешнего разговора. – Малфою, кажется, неприятно? Или он боится напугать Гермиону?

Нарцисса поднялась из-за стола и прошлась к окну. Малфой тоже поднялся на ноги, всё так же вежливо – жестом ладони – предлагая встать и Гермионе.

- Нам пора, ей нужно еще успеть поспать до утренних занятий, - Драко коротко прощается с матерью, вручает Гермионе вазу с цветами. Нарцисса вновь приобнимает девушку и просит их двоих быть осторожнее.

В воздухе звучит глухой хлопок. Взволнованная эльфийка появляется в комнате:

- Хозяйка Нарцисса, скорее, хозяйка Нарцисса, господин Люциус Малфой приехал! Он почти в доме! – но писклявые слова, скороговоркой звенящие в комнате, уже никто не слушал. Ужас в глазах Нарциссы, спешные объятия, моментальная уборка эльфийкой в комнате – как будто здесь никого и не было. И бег по коридору. Гермиона одной рукой прижимала к груди вазу; за другую руку Малфой тянул ее с невероятной скоростью по коридорам Малфой-Менора. Они быстро оказались в комнате с ведрами и пыльными коробками. Она заметила на его лице какую-то злобную твёрдость, надеясь, что к этим его эмоциям она не имеет никакого отношения. Активировав портключ, они стали перемещаться сквозь пространство. Драко крепко прижимал к себе Гермиону, помогая держать вазу с цветами.

***

Оказавшись в номере отеля, Гермиона поставила вазу прямо на пол и плюхнулась на кровать всем телом, закрыв глаза и переводя дух. Даже не вспомнив о своем предыдущем брезгливом отношении к общественному матрацу. Драко стоял посреди комнаты, засунув руки в карманы брюк, и глядел на девушку исподлобья. Гермиона тяжело дышала, распластавшись на кровати.

- Прости. Этого не должно было случиться, - голос слизеринца был надломлен. – Пожалуйста.

- Надо же, Малфой, «прости» и «пожалуйста» в одном твоём предложении. - Гермиона устало открыла глаза, поднялась с постели и начала одеваться в теплую одежду. – Ты отвезешь меня в Хогвартс, или я сама доберусь?

Юноша накинул на себя мантию, поднял вазу с цветами с пола, взял из угла метлу. Гермиона по дороге к выходу не остановилась ни разу, даже когда Малфой задержался у Эдриана за стойкой, оплачивая комнату.

На улице, казалось, стало холоднее. Ветер поднимал снежную метель. Хотелось поскорее оказаться дома. В Хогвартсе. Малфой наконец появился на улице, без малейшего позерства он моментально оказался на метле. Потом подхватил Гермиону и осторожно усадил ее перед собой.

Летели они, не общаясь всю дорогу. Высоко над водой. Одной рукой Малфой крепко держал Гермиону, другой – метлу. Ваза куда-то делась. Один раз слизеринцу показалось, что он расслышал тихий всхлип, что легко можно было спутать со свистом ветра. Малфой в то мгновение уткнулся лицом в мантию девушки, где предположительно была ее шея. Но ответом был резкий рывок плечом.


*******************************
очень интересует Ваше мнение относительно фика! :-)