Первая и последняя любовь леди Нарциссы

Глава 1

от автора: я специально погрешила со всеми возврастами. Нарцисса одного года с Люциусом и старше своего кузена и его друзей всего на два года. Спасибо за внимание, и всем приятного прочтения!))


Драко очень устал. Его жизнь превратилась в обыденность. В невыразительную, нудную обыденность без конца и без края. В тёмное царство с единственным лучиком света, который в настоящее время светил совсем не ему. Её он потерял год назад, по собственной глупости, а теперь не знал, как вернуть обратно, хотя любил, безумно любил до сих пор. Все его попытки были тщетны. Она не хотела ни говорить с ним, ни видеть его. Оборвала все связывающие их ниточки и пропала из города.

В его жизни начались попойки с друзьями, приходящие и уходящие девочки, редкие скучные собрания и балы в Министерстве, отповеди ещё живой матери за его аморальное поведение – вот и всё, что составляло жизнь самого состоятельного и влиятельного волшебника одной из лучших чистокровных семей магической Англии. Провались вся эта «чистота» ко всем чертям! Зачем она сейчас ему?

А теперь, сидя в своей комнате в их родовом поместье, неторопливо потягивая магловский виски, Драко слушал тишину собственного дома. Ни единого звука вокруг. Как же это угнетает, как же сильно давит на него! За истёкший месяц Драко впервые остался в этом доме абсолютно один, потому что сегодня был День Рождения миссис Нарциссы Малфой, но и даже в этот день он не смог изменить своей пагубной привычке – не смог обойтись без алкоголя. Початая бутылка этого «верного друга» стояла на столике рядом с ним.

Драко ещё час назад приказал своим домашним эльфам пересмотреть все вещи усопшей полгода назад матери и принести ему всё, что может быть для него ценным, потому что сам не мог даже подходить к её комнате. Слишком сильны были впечатления, слишком сильна была боль от её потери.

Через несколько минут в дверь тихо постучались, и Драко разрешил слугам войти. В комнату вошли три домовых эльфа, и каждый с небольшим, но весьма увесистым сундучком, наполненным какими-то вещами бывшей хозяйки этого особняка.

- Поставьте там, - ленивым жестом указал Малфой на пол около своего секретера, - и убирайтесь вон! Вы знаете, что я дома только для одного человека!

- Да, хозяин! – эльфы склонились в поклоне так, что их длинные носы достали до пола, положили эти вещи рядом с секретером и быстро удалились, не желая навлекать на себя гнев господина.

Некоторое время Малфой не двигался с места, просто смотрел на них, боясь подходить к этим вещам. Ему не хотелось ворошить прошлое, но это было необходимо. От сундуков веяло временем, воспоминаниями и лёгким ароматом дорогих духов миссис Малфой, тем запахом, который так любил Драко. И ей самой, так любившей свои дорогие вещи. Отложив бокал с виски в сторону, собрав всё своё мужество, он привстал с софы, на которой полулежал всё это время. Но сразу не пошёл к её вещам. Вздохнув полной грудью, медленно, будто бы подступал к соплохвосту на уроке этого глупого лесничего Хагрида, он приблизился к столу. Дыхание стало учащённым, сердце забилось в несколько раз быстрее. На глаза наворачивались непрошенные слёзы.

Подозвав заклинанием к себе первый сундук, Драко внутренне приготовился ко всему, попытавшись отодвинуть на второй план все свои переживания. В этом сундуке лежали её украшения. Десятки ожерелий, колец, браслетов, серёжек, диадем, цепочек, нитей разнообразного жемчуга – всех тех побрякушек, какими всегда баловал её отец. Не проходило дня, чтобы у миссис Малфой не прибавлялось какой-нибудь дорогой безделушки. И несколько семейных украшений, доставшихся от бабушек и дедушек и прочих предков. Сундук оказался совсем неинтересным для Драко. Он отодвинул его в сторону.

Следующий был заполнен старыми колдографиями. На первой – на низком диванчике расположились три сестры Блэк, совсем юные и ещё дружные, мама сидит между тётей Беллой и тётей Андромедой, она здесь самая красивая. Старшая из сестёр гордо восседает на своём месте и занимает чуть ли не половину диванчика, заставив младших потесниться, мама и Андромеда сидят более скромно, но от этого выглядят не менее надменными. На следующей – дедушка Кугнус и бабушка Друэлла – это родители мамы, с весьма гордым видом строго взирают на своего внука со снимка. На третьей – отец и мать в день своей свадьбы. Оба очень красивы, но улыбок нет на их лицах, они не машут приветственно руками, лишь высокомерно смотрят с колдографии с очень довольным видом на своего сына. На другой – мама сидит на стуле (на её губах играет чуть заметная улыбка) и держит на руках своего маленького сынишку, а отец стоит за спиной миссис Малфой и с серьёзным видом смотрит в объектив колдокамеры. Мама счастлива, хоть и не показывает этого, а отец невероятно горд своим наследником. Были там и другие, не менее ценные для материнского сердца, снимки, изображающие подрастающего Драко, мужа, сестер и подруг. На самом дне этого сундука Драко нашёл старую потрёпанную временем книжицу. Пролистав несколько страниц, он понял, что это был её дневник. Он никогда не думал, что его мать могла вести дневниковые записи. Драко отложил его в сторону, собираясь просмотреть чуть позже, когда разберётся с оставшимися вещами. Принявшись за следующий сундучок, который уступал по размерам двум предыдущим, Драко постоянно останавливался и смотрел на стол. Там в неярком свете мерцал злополучный дневник. Поколебавшись меньше минуты, Малфой схватил тетрадку, вскочил со стула и снова уселся на свою софу. Налил себе виски в бокал, но оставил его на столе рядом с бутылкой. Открыв дневник где-то на середине, так как о детстве и юности матери он знал всё по её рассказам, Драко принялся читать.

Глава 2

«Десять дней назад я родила Люциусу наследника. Белла была в восторге, когда узнала, что у неё появился племянник. Она и Руди, её муж, уже прочат ему будущее Министра Магии и самого прекрасного и самого сильного мужчины на планете. Приятно слышать от сестры и зятя такие дифирамбы в честь сына. Мальчика назвали Драко - красивое имя, твердое… Это было решением моей матери и мужа, но я бы назвала ребёнка гораздо мягче, Дже... Нет, я бы никогда его так не назвала, видеть сына и думать не о его отце, а о другом мужчине! Это недостойно леди Малфой. Это позор для всех Блэков.

А сердце продолжает сжимать прежняя боль. Я думала, что возненавижу его, прокляну, но не могу. Мои чувства продолжают жить. Он женат на своей грязнокровке, а я давно замужем за Люциусом. У него скоро родится ребенок, а я уже имею прекрасного милого сынишку. Пора перестать даже думать о нём. Он не достоин воспоминаний о себе, его безграничная любовь к этой женщине может порождать лишь отвращение в лицах истинных аристократов, ведь такая любовь присуща только маглам. Никогда не думать о нём и навсегда забыть его! Стереть все воспоминания из своей памяти.

Все те месяцы, что я носила Драко, я не позволяла себе думать ни о ком другом, кроме будущего сына. Роды прошли вполне успешно, без осложнений, которые предрекала мне мама. Сейчас все свои силы я буду отдавать Драко. Он родился крепким мальчиком, и буду надеяться, что не болезненным. Серо-голубые глаза изучали меня с большим интересом, когда я взяла его первый раз на руки. Не хочу никому доверять своё сокровище, это мой сын и кормить я буду его сама, и мама не сможет меня переубедить. Я не доверю его кормилице.

Он уже похож на Люциуса… Иногда бывает очень серьёзным, но чаще улыбается, смеётся. Я так хочу быть всегда рядом с ним. Помогать ему, заботиться о нём, я очень боюсь, что, став старше, он пойдёт по стопам отца к Тёмному Лорду. Я уже очень боюсь за него. Но мне кажется, что он унаследует мой характер. И будет от него всю жизнь страдать…»


Потом шло несколько страниц ненужных описаний «малютки», его поведения, материнских восторгов по этому поводу, описаний радостей родителей, тети и дедушек с бабушками, которые совсем не интересовали Драко. «Удивительно, почему мама хотела назвать меня иначе? Не может же быть такого, чтобы она любила другого человека, а не отца? Кто? Джерри… Джереми… Джеймс… Если это тот Джеймс, о котором я думаю, то её выбор меня совсем не радует». – Он снова уткнулся в тетрадку. Миссис Малфой не писала в этом дневнике абсолютно всё, лишь только то, что считала важным для себя. Она упомянула, что в этом же году чуть больше месяца спустя родился Гарри Поттер, что она презирает всю его семью и желает ему самой страшной смерти в этом мире. «Не может быть… Не может быть…» - шептал Малфой, не веря своим глазам. Он пролистал снова несколько страниц, пока не наткнулся на ещё одну интересную запись.


«Он был убит в ночь на Хэллоуин. Люциус сказал это сегодня за завтраком, он рассказал всё о той злополучной ночи. Спокойно вздохнув, стараясь не показывать своих эмоций, я ответила, что стоило ожидать их убийства, и внутренне не была огорчена гибелью Лорда. Спросила, кто выдал их Тайну. «Крысёныш Петтигрю - он был Хранителем, - ответил муж. – Он презирал своих дружков, поэтому их и выдал. Поттер всегда умел находить себе «верных» друзей. – Скривился он. – Чего стоят оборотень и твой свихнувшийся кузен Блэк! – он умолк на несколько секунд, - его, кстати, сегодня обвинили в убийстве всё того же Хвоста и ещё двенадцати маглов. Он определённо лишился рассудка, потому что, когда его уводили авроры, он дико хохотал во весь голос. – Люциус снова сделал гримасу отвращения.– Его посадят в Азкабан сегодня, без суда и следствия. В его случае в этом нет необходимости, всё и так предельно ясно», - муж усмехнулся и также спокойно продолжил завтракать. «От Сириуса я всегда ждала чего-то подобного, правда, Кугнус! Паршивая овца в нашей семье! Вальбурга очень правильно сделала, что вовремя отреклась от такого нерадивого сына! Вот Регулус так бы никогда не поступил! Он истинный Блэк! – назидательно сказала моя матушка. – В Азкабане Сириусу будет самое место!» - продолжила, усмехнувшись миссис Блэк. Отец довольно улыбнулся в ответ, так же не прерывая своего завтрака. Однако у меня аппетит пропал. Извинившись перед мужем и родителями, гостившими у нас некоторое время, сославшись на резкую головную боль, я поднялась наверх.
Я ушла, чтобы понять услышанное, попытаться привести все свои чувства в состояние полного спокойствия и безразличия. Меня абсолютно не волновала участь моего двоюродного брата. И меня не должны волновать смерти этих людей, ведь я ненавижу их обоих.
Сидя рядом с кроваткой Драко, покачивая её в такт колыбельной песенки, которая звучала из его погремушек, я думала о словах Люциуса. Я даже не удивилась тому, что Хвост оказался предателем, я хорошо знала его характер ещё со школы. Глупый шаг со стороны Поттера – доверять Тайну такому ничтожеству, как Петтигрю. Почему он доверился ему, почему не брату или тому же другу–оборотню?
Я ожидала его смерти, я знала, что это произойдет, и где-то глубоко внутри жил страх за него, но в тоже время его убийство стало местью за мою боль. Мстила не я, за меня это сделал Темный Лорд. И сделал как нельзя лучше.
Я знала, за что его убили - за его излишнюю смелость, прыткость, удачливость, но главной причиной, конечно же, был его сын, его годовалый сын Гарри, сверстник моего Драко. Я слышала о пророчестве, которое было произнесено в присутствии Дамблдора. Хозяину о нём рассказал Северус. Но тогда мне не было до него никакого дела. Я вообще хотела забыть всё, что когда-либо связывало меня с Поттером и его семейством.

А теперь он убит... Пробую это слово на вкус, будто что-то съестное. И сама не верю в него – я на силах в него поверить. Оно страшное, противное, горькое. От него становится больно. Убит вместе со своей маглорождённой женушкой прямо в их доме в Годриковой Впадине… Как же будет тяжело Северусу! Не удивлюсь, если он возненавидит Лорда, даже его отречение не будет для меня неожиданностью, ведь он так сильно любил эту рыжую грязнокровку… и так же сильно он ненавидел её мужа.
Лорд исчез, как сказал Люциус, и неизвестно, остался ли он в живых. Не сегодня-завтра должны начаться аресты его верных Пожирателей. «Преданные слуги» – кто-то сбежит за границу, наверняка, это будут Розье и Брутт, кто-то сумеет избежать Азкабана, как Люциус и Макнейр, а кто-то действительно верный, как Белла и её Руди, попадут в тюрьму за своего Хозяина. Но таких людей будет очень мало…
А сын Поттера остался жив. Он исчез из дома в Годриковой Впадине, и прибывшие туда Пожиратели не смогли найти его…
Ненавижу! Как же сильно я тебя ненавижу! Будь ты проклят, Гарри Поттер! Будь ты всю свою жизнь несчастен! Страдай, так же сильно, как страдаю я!»


Последние слова на странице были размыты, виднелись чернильные подтёки. Она плакала?!
Драко не мог поверить во всё написанное. Этого просто не могло быть. Его мать, Нарцисса Малфой, урождённая Блэк, находившись в браке, не любила своего законного мужа, а всё это время была влюблена в отца Гарри, его школьного врага и пост-школьного друга, в Джеймса Поттера. Он схватил свой бокал и поднёс его к губам, собираясь осушить до дна, но остановился. На трезвую голову события минувшей давности воспринимаются с ужасом, а что будет, если он выпьет? Нет, напиться надо будет потом, когда он во всём этом разберётся. А пока нельзя. Он полистал начальные страницы тетрадки, где она писала о своей юности, и наткнулся на следующее...

Глава 3

от автора: прошу прощения за небеченную главу. Так хотелось порадовать читателей, что сперва разместила, а только потом отослала бете. Спасибо всем за внимание, за понимание и за ожидание.

«Я люблю его. Я безумно люблю его. Но он не смог понять меня, моё сердце, мою душу. Так пусть будет он проклят на всю свою жизнь! Пусть он никогда не будет счастлив! Он не достоин этого!
С самого рождения моя дальнейшая судьба была предрешена моими родителями. Достигнув восемнадцати лет, я должна буду выйти замуж за представителя одного из самых чистокровных родов волшебников, за Люциуса Малфоя. Мерлин, прости меня, но почему же я не могу выйти замуж по любви, а не по чистокровной принадлежности? Я всегда была послушным ребёнком, я не хотела расстраивать своих родителей, в отличии от Сириуса и Андромеды, и ради их спокойствия была готова на всё… Пока не поняла, что такое настоящая любовь…
Когда он только пришёл в школу, только МакГонагалл объявила, что к стулу с Распределительной Шляпой должен подойти некий Джеймс Поттер, уже тогда я знала, что он наш дальний родственник, пращуры которого предали свою семью, желая связать себя узами брака с неподобающими людьми низшего сорта.
Этот малолетка мне был противен, также как и мой кузен Сириус, попавший по какой-то глупой случайности не в Слизерин – факультет всей нашей семьи, а в логово грязнокровок и их любителей, в помойку под названием Гриффиндор. Всё были в шоке, и начали поворачиваться к нему спиной. Но Сириусу было всегда наплевать на всех нормальных людей, а тем более на свою семью, он любил и защищал грязнокровок.
Прошло несколько счастливых и безмятежных для меня лет. Я жила с мыслью, что всецело принадлежу Люциусу, и у меня недолжно быть на его счёт никаких сомнений. Я чувствовала, что люблю его настолько, насколько это было тогда возможным. Он верен мне, пусть его любовь, выражена не так ярко, как у некоторых. Так всё и было. А между моим братцем и Поттером завязалась крепкая дружба, в их компанию влились ещё два человека, вечно чем-то больной Люпин и мерзкий подлиза Петтигрю. Гриффиндорцы никогда не жаловали слизеринцев, и наоборот. Между ними шла всегда непримиримая вражда за всё, что могло возвысить любой из этих факультетов. Будь то квиддич, оценки за экзамены или межфакультетский кубок.
Всё это время, зная о жизни одного, я знала, как живёт другой. Нельзя было не заметить, как растут эти ребята, как из озорных мальчишек они превращаются в сильных, смелых, невероятно удачливых и красивых парней, постоянно ищущих приключения на свои шальные головы. С каждым годом, начиная с третьего их курса, всё сильнее было видно, как Поттер теряет голову от одной выскочки-грязнокровки. Сперва его подогревал спортивный интерес: покоряя девиц и швыряясь ими то направо, то налево, он не мог добиться от этой девчонки никаких чувств, кроме её отвращения и брезгливости к себе, все его попытки обращались в ничто, он не мог её никак завоевать, а потом года через полтора безуспешных и всё таких же глупых попыток, он влюбился в неё по самые уши. А она всё равно продолжала его не замечать или игнорировать.
Одновременно с Поттером и Блэком в школе появился и Северус. Это был очень одарённый, но забитый и скрытный мальчик, было неудивительно, что он попал на Слизерин. В нём всё сочеталось очень удачно, не считая, конечно, его внешности. Он сам к себе относился с пренебрежением, и больше предпочитал учёбу, чем ухаживать за своим внешним видом. С первого своего дня в школе «мародёры», как потом себя называли Блэк, Поттер и эти двое, возненавидели бедного Северуса. Он постоянно терпел от них глупые издёвки и злые насмешки, на протяжении всей своей семилетней учёбы. А его перед всей школой пыталась защитить эта рыжая девчонка. А он с самого начала неровно дышал к этой грязнокровке, кажется, Эванс, но у него не было никаких шансов, пусть даже он знал её ещё до школы, и, не смотря даже на то, что они были друзьями.
Следя за перипетиями этого весьма увлекательного сюжета, я не заметила, как сама стала его участницей. Причём с не лучшей для себя стороны. Наблюдая вот уже второй год за неуспешными попытками Поттера завоевать к себе расположение Эванс, и видя при этом, как страдает от этого нерешительный Северус, я сама жаждала такой же любви от Люциуса. Я хотела, чтобы и он делал что-то необычное для меня, а не просто целовал перед завтраком, обедом и ужином, будто бы это был его аперитив. Он видит и понимает все мои намёки, но его дорогие подарки, будь то украшения, цветы, мягкие игрушки или что-то ещё не шли ни в какое сравнение с тем, что делал для этой грязнокровки Поттер. Тот устраивает для Эванс целые представления, которые наблюдает вся школа, заваливает её недорогими, но очень приятными подарками, которые она наотрез отказывается принимать, всегда отправляя ему обратно.
Я люблю Люциуса, и ночи, проводимые нами вместе в его спальне, доказывают ему, как сильно. Но чаще он пропадает на сходках с каким-то подозрительным типом, именующим себя лордом Волан-де-Мортом, где этот субъект, мой будущий муж, моя старшая сестра и ещё несколько слизеринцев разрабатывают идеи первенства всех чистокровных магов над маглами и маглорождёнными. «Чистота крови» - это, конечно же, замечательно, но я-то должна быть ему важнее всех и вся. Я не могу не знать о его похождениях, как «направо» так и «налево», но после свадьбы, я уверена, он прекратит всё это.
Видя все неудачи Поттера, срываемая им злость на Снейпе, и вдруг что-то дрогнуло в моём сердце, задело меня сильнее, чем мне хотелось бы тогда, но не по отношению к Северусу, а из-за самого Джеймса Поттера. Я запуталась во всех своих ощущениях и чувствах. При поцелуях Люциуса думаю о том, как бы это получилось у Поттера, засыпая, я прошу всемогущего Мерлина лишь об одном, чтобы мне не приснился ОН, если я вдруг замечала его быстрый взгляд на себе, то начинала не вовремя краснеть. Месяц я ходила будто бы не своя. Люциус стал замечать мои странности, но я всё смахивала на частые головные боли, переутомления от подготовок к экзаменам, вследствие чего и расстройство нервов. И мне сходило это с рук, пока в один прекрасный день я не поняла своей обречённости, я безумно люблю Джеймса Поттера и хочу получить его любой ценой. Это была словно маниакальная привычка, которая не желала меня покидать. Избавиться от неё простым способом не получалось, значит стоит использовать не простой. Рассказав всё Северусу, я боялась, что он не поймёт меня, побоится участвовать в этом, но он не отступил, он начал помогать мне, не пытаясь даже отговорить меня. Я получила от него Оборотное зелье с удвоенным эффектом, действующим не час, а два. Недаром же он считается одним из лучших зельеваров Хогвартса, не считая эту Эванс. Я не представляю, как он этого добился, но я благодарна ему.
Теперь оставалось дождаться того часа, когда можно будет применить зелье в действии. Последний год я учусь в Хогвартсе, и у меня есть единственная попытка заполучить Поттера. Это жгучая боль, которая жжёт меня изнутри, она должна пройти после этого... Совсем немного осталось, и я буду женой Люциуса. Миссис Нарцисса Малфой, о Мерлин, это звучит так нелепо, так странно!»

Небольшой перерыв в записях матери. И Драко наткнулся на то самое, чего так боялся.


Глава 4

от автора: прошу прощения, но глава не бечена, и в ближайшее время вряд ли её получится отбетить. Но если кто-то захочет предложить мне свои услуги, буду только рада.)) Ещё прошу извинить меня за размер главы, не получается писать длиннее...

«И через несколько дней Поттер на глазах у всей школы снова поссорился со своей строптивой пассией. Она кричала на него за то, что он и его дружки опять приставали к Северусу. Бедный Северус, эта Эванс – единственная, кто его защищает перед этой бандой. Но ему нравится такая защита и защитница, я знаю, он не желает другой. И под конец этой ссоры грязнокровка залепила гриффиндорцу такую звонкую пощёчину, что зал на секунду замер, ожидая реакции Поттера, но её не было. Он просто стоял и чуть растеряно смотрел на Эванс. А девчонка, резко развернувшись на каблуках, выбежала из Зала. Я видела, что Поттер был ошарашен, мне было отлично видно, что на его щеке начал вырисовываться красный отпечаток от руки Эванс. Некоторое время гриффиндорец смотрел вслед этой девчонке растерянным взглядом и ничего не понимал, но обернувшись на своего верного дружка Блэка, поспешил к нему и сел рядом, как будто ничего и не было. А я встала со своего места, подругам сказала, что забыла учебник по Зельям в подземельях, что скоро вернусь, и неторопливо пошла вслед за грязнокровкой. Ведь на самом деле мне нужен был её рыжий плебейский волосок.

Но долго её мне искать не пришлось. Поднявшись от Большого зала по ступеням в сторону кабинета Трансфигурации, я услышала глухие всхлипывания в одном из классов. Я заглянула внутрь и увидела её. Она сидела за первой партой в ряду по середине и, уткнувшись лицом в соединённые руки, приглушённо рыдала, лишь её тонкие плечи слегка подрагивали. Её вид меня несказанно удивил, оказывается, она умеет плакать…

- Эванс?! Что ты делаешь? – я стояла рядом с ней, испытывая чувство превосходства, мне было её не жаль, она ударила человека, которого я люблю, она заслуживала бОльших мук, чем слёзы.

Она подняла свои огромные заплаканные зелёные глаза и непонимающе глядела на меня некоторое время. Я была совершенно спокойна. Несколько секунд мы, молча, смотрели друг на друга, но она первой прервала тишину.

- Что тебе здесь надо, Блэк?- её голос был надломлен и немного глуховат.

Я сделала удивлённое лицо, сменив его на маску пренебрежения.

- Я должна перед тобой оправдываться, Эванс? Я учусь в этой школе, как и ты, - грубить ей сейчас было нельзя, но она должна знать своё место. – Мне ничего здесь не надо, я шла мимо и услышала всхлипы. Иногда приятно поглумиться над чьей-нибудь слабостью, а уж если это грязнокровка, то тем более.

Заплаканная Эванс недоверчиво смотрела на меня, я почувствовала, как она ощетинилась.

- И что, ты решила помочь? – она скривилась в ехидной улыбке даже сквозь слёзы.

- Нет, Эванс, не помочь, просто узнать, кто плачет, - и я развернулась, чтобы уйти, уже думая, что моя сегодняшняя затея совершенно неудачная. У двери меня окликнул её голос:

- Блэк, а ты когда-нибудь была влюблена, по самому настоящему? – я запомнила её слова дословно, и этот вопрос застал меня врасплох. Я, сбитая с толку, обернулась на её голос.

- Эванс, а ты думаешь, что только грязнокровки умеют влюбляться? – ядовито ответила я на её вопрос.

- Нет, просто мне кажется, что именно ты не умеешь любить. Всегда такая надменная и холодная, всегда неживая, словно из камня, - Эванс смотрела на меня во все глаза и ждала ответа: сказать ей «нет» - признать её слова верными, сказать «да» - то же самое, что открыть ей свою тайну.

- А почему это тебя так волнует, Эванс? – я опять ушла от ответа.

- Меня это нисколько не волнует, - смахнула гриффиндорка слезу со щеки, - это был скорее риторический вопрос. Я знала, что не получу на него ответа. А мне не безразличен этот фигляр Поттер. Он чудовищно-самовлюблённый мерзавец, который лишь из-за скуки может причинить другому, более слабому, вред и боль, и меня это пугает. Я не знаю, что делать, как перевоспитать его, как заставить его изменить своим дурным привычкам. Тебе повезло с Малфоем, Блэк, он у тебя смирный, по сравнению с Поттером, - такое откровение грязнокровки привело меня в ещё большее замешательство. Я не знала, что ей ответить на это.

- Ты заявляешь так потому, что не знаешь настоящих Малфоев, Эванс, - я присела на первую парту у стены и взглянула на эту девчонку, что так смело утверждала о характере моего суженого. Храбрая, но глупая грязнокровка…

- А я бы и не хотела их знать, - мотнула она головой так, что её волосы из-за спины переместились на плечи. Мне показалось, что она говорит всё это будто бы самой себе, забыв, что кроме неё в кабинете есть кто-то ещё. – Мне вполне хватает Поттера и его дружков. Северус тоже всё больше и больше от меня отдаляется, его волнуют Тёмные опасные искусства, и я уже не знаю, как мне быть…

Что-то меня взбесило в её словах, и я мгновенно достала палочку и обездвижила её. Я вспомнила, для чего здесь. Почему я должна выслушивать внутренние монологи Эванс о её выборе и её проблемах? Мне вполне хватает своих.

Я подошла к ней, уже держа в руках созданный мною флакончик, и отрезала с помощью заклинания небольшую прядку её рыжих волос. Поместив в него её волосы, убрала во внутренний карман мантии, и, изменив ей память, оставила приходить в чувства. Мой план превращался из фантастичности во вполне выполнимую и даже ожидаемую действительность…»


На этом заканчивалась запись. Драко чувствовал, что самое интересное ждёт его впереди, ибо его мать не остановится на такой мелочи, как клок волос соперницы, она пойдёт до конца. И он вновь принялся листать дневник, ища продолжение.


Глава 5

Буквально через две страницы Драко наткнулся на продолжение, за эти несколько секунд так сильно взволновавшее его хмельное воображение:

«Помощь Северуса и в этот раз для меня оказалась незаменимой. Чтобы я только делала без этого человека! Как я благодарна Люциусу, что он с ним общается! И не меньше благодарности я испытываю к Северусу, он предан дружбе и готов помогать мне, ничего не говоря моему будущему супругу. Северуса не надо было долго просить: общение с Эванс заменяет ему и пищу, и сон, только получение новых знаний для него столь же важно, как и она.

Я попросила его назначить ей встречу после обеда где-нибудь на улице, у озера: сейчас их отношения портятся, и, быть может, это последняя моя попытка отвлечь эту грязнокровку и Поттера друг от друга. Я хочу стать Эванс на два часа, хочу поговорить с ним, насладится и забыть раз и навсегда это проклятое наваждение, потому что оно иссушает меня, делает слабой и зависимой.

Скоро всё должно решиться и закончиться раз и навсегда. Я мечтала об этой встрече вот уже несколько дней и ночей…

И несколько дней спустя я начала действовать. Форму я приготовила загодя, оставив её в женском туалете, и в этом я опять должна благодарить Северуса! Если бы не его помощь и поддержка, то я бы никогда не смогла совершить задуманное.

После обеда студенты повалили на улицу, желая насладиться несколькими часами тепла. Я стояла во дворе замка и видела, как Северус, проявляя всю свою изобретательность, уводит Эванс к озеру. Видела, как Джеймс, сидящий в компании друзей неподалёку от меня, провожает его ненавидящим взглядом, и как в тот же миг издаёт такой тяжкий стон, что, слыша его, я замираю, чувствуя, как по телу бегут мурашки…

Дальше я пыталась действовать быстро, пока Северус уводил грязнокровку от любопытных глаз студентов. В замке я была уже через несколько секунд, потом почти бегом до туалета, что был на первом этаже у кабинета Истории Магии, там я спрятала форму и флакончик с зельем, бросила прядь её волос и быстро выпила. Цвет её зелья был удивительно светлым, в отличие от тех, что я встречала до этого. Двумя большими глотками опустошила флакон, почти не морщась, и вот, смотрясь в зеркало, я видела, как пошло превращение в Эванс…
Мои светлые волосы рыжели, белая аристократичная кожа быстро темнела, лицо округлялось, рост уменьшался, глаза меняли свой цвет и становились зелёными – и вот минуту спустя, я уже не благородная Нарцисса Блэк, а самая настоящая Эванс… грязнокровная гриффиндорка Лили Эванс, любимая и обожаемая Джеймсом Поттером…

- Джеймс, - голос не повиновался мне, пришлось потратить какое-то время, чтобы подражать этой грязнокровке не только внешне, но и ужимками, голосом, смехом, улыбками – абсолютно всем! За десять минут достигнув, по моему мнению, неплохого результата, я вышла из туалета, предварительно хорошо спрятав свои вещи там.

Не помню, как преодолела расстояние от туалета до улицы, как подошла к Джеймсу и сказала что-то ему. Зато отчётливо помню взгляды его друзей и его самого, как изменилось вмиг всегда такое самодовольное лицо, как оно засияло тогда при моём появлении. Я навсегда запомню это сияние в его глазах, оно было волшебнее всего того, что я когда-либо видела.

- Эванс… прости, Лили… конечно же, - он кашлянул и так сильно смутился, что я не смогла сдержать улыбки, на которую он отреагировал какой-то шуткой, а потом и заливистым смехом.

Я шла рядом с Джеймсом к замку, он пытался шутить, но я, деланно смущаясь, молчала. Через какое-то время он спросил, что надо было Нюниусу от меня, я попыталась его одёрнуть, но не получилось, голос отказывался слушаться меня.
Нельзя было, чтобы меня в облике Эванс увидели с ним, поэтому мы вошли в пустой кабинет: он прошёл вперёд и, сев на парту, воззрился на меня непонимающим взглядом, ожидая дальнейшего разговора. Я же, отвернувшись, закрыла дверь на запирающее заклятье и судорожно перевела дыхание. Впервые я так боялась остаться с кем-то наедине, впервые чувствовала себя так неуверенно, впервые у меня подкашивались ноги и так неуправляемо громко стучало сердце…

Я, делая шаг за шагом, подходила к нему, а он продолжал с недоверием и непониманием смотреть на меня. И вот, подойдя к нему совсем близко, встав перед его коленями, я, потянувшись, поцеловала его. Я не видела его взгляда, но я могу себе представить, до каких размеров округлились его глаза такого непривычного для меня цвета. Целовать – это всё, что я хотела сейчас.

Но он, оторвавшись от не моих губ, едва слышно прошептал, отводя прядь рыжих волос, так, чтобы я слышала:

- Лили! Как долго я ждал этого, любовь моя… - теперь он, опустившись на пол, сам приник к моим губам с уже более требовательным поцелуем. Я обвила его шею, с жадностью отвечая на поцелуй. Его руки подняли блузку и начали двигаться по талии и спине, которые сейчас принадлежали мне. Я едва не застонала от наслаждения, но зато прикусила ему губу. «Возьми меня! Я хочу тебя!» - кричало всё моё существо, трепетало всё моё тело под его руками, но в первую встречу я не могла этого допустить. Это было бы слишком рано!

Оторвавшись от его губ с таким трудом, я, отойдя от него на шаг и тяжело дыша, заговорила с ним как можно серьёзнее и строже:

- Джеймс, я хочу, чтобы это оставалось тайной. – Его удивление меня развеселило, и какое-то время мы оба молчали, просто любуясь друг другом. – Ты же понимаешь, что я после стольких лет ненависти к тебе не могу так быстро забыть о ней. Я прошу тебя ни слова никому не говорить о случившемся, Джеймс, ты можешь мне пообещать это? - я подошла к нему и погладила его по щеке, но он взял мою руку и принялся исступленно целовать, повторяя:

- Милая! Любимая! Обожаемая моя! Всё, что угодно, всё, что пожелаешь, моё солнышко, радость моя. Я обещаю тебе! – он сделал серьёзное лицо, произнося эти слова, но через секунду к нему вновь вернулась улыбка: - А сейчас иди ко мне, - он поманил меня рукой, и я, чувствуя, как что-то разливается в моей груди, заслоняя собой все мои мысли, печали и радости, подошла к нему и мы вновь…

Я едва не отдалась ему вновь, это была такая сладостная пытка, такая райская боль, что я готова была так страдать ещё долго, но время неумолимо, и оно уже отсчитало мне свой срок.

Перед уходом, я попросила его не искать со мной встречи ни при каких условиях, даже не пытаться заговорить со мной, он, конечно же, начал протестовать, но я строго-настрого ему запретила, попросив поклясться мне любовью, что он не станет этого делать. Джеймс, дав слово мне, тут же сник, и мне пришлось пообещать ему, что следующая встреча будет очень скоро.

Я на это надеюсь и уповаю, хочу и мечтаю. Джеймс, ты не пожалеешь, любимый…»

Драко оцепенело сидел на диване. Он не мог поверить прочитанному, это всё казалось каким-то противоестественным, ненастоящим. Рита Скитер обзавидовалась бы такому материалу, но она никогда о нём не узнает! Он сожжёт его, избавиться, чтобы ни одна живая душа, кроме него не знала секрета Нарциссы Малфой. Но как его благородная мать могла полюбить такого раздолбая, как отец Поттера?! «Мама, почему же ты мне никогда не говорила об этом?» - задавался немым вопросом Малфой, отложив дневник в сторону и расстроено потирая шею рукой. Он встал с кушетки и сделал по комнате круг. Хмель давно выветрился, действительность била его сейчас обухом по голове, едва не лишая сознания, но теперь он не мог отступить: Драко хотел знать, получилось ли у матери задуманное и не раскрылась ли случайно её тайна?