Глава 1// Для
Misery,
aguamarin'ы и, как выяснилось,
Elvir'ы, на заказ "снарри, не-слэш, Хогвартские времена". Безымянный мини, немножко стеба над "Принцем-полукровкой".
- Так, урок окончен. Спасибо, что не лишили меня возможности произнести фундаментальные изречения, как то: "гриффиндорцы не умеют варить зелья", "мисс Грейнджер, я, кажется, не вас спрашивал" и, само собой, "отведите его в больничное крыло, Гойл". К следующему занятию, надеюсь, профессор Слизнорт поправится, так что пятифутовый доклад о целебных зельях вы сдадите ему. Все свободны, кроме мистера Поттера. Поттер, подойдите ко мне.
- Да, профессор?
- Поттер, скажите честно, в вас проснулись способности к легилименции?
- Нет, сэр, с чего вы взяли?
- С того, что сегодня мисс Грейнджер сидела в другом конце кабинета, а я все же вынужден поставить вам за зелье "выше ожидаемого".
- Должно быть, вам придется признать неприятный факт, сэр: профессор Слизнорт - куда лучший учитель, чем вы.
- Прекратите паясничать, Поттер. Признавайтесь, кто и как вам помог?
- Вы же видели, сэр, что со мной рядом сидел лишь Рон, а впереди - Малфой с Крэббом. Если бы я сделал зелье по совету Рона, оценка была бы "Т", а...
- ... а что бывает с теми, кто полагается на знания мистера Малфоя, нам сегодня наглядно продемонстрировал мистер Крэбб.
- Надеюсь, он выйдет из комы, сэр. Мне будет его не хватать.
- Мне тоже. Не уходите от темы, Поттер. Объясните мне, пожалуйста, как именно вы готовили Жаропонижающее зелье. По пунктам.
- Но, сэр, перемена...
- Ничего, у меня сейчас окно, и торопиться мне некуда. А вашим друзьям даже полезно иной раз отдохнуть от вашего присутствия.
- Хорошо, сэр. Итак, первым делом я взял котел. Проверил, не треснуло ли днище. Не подтекают ли стенки. Нет ли внутри реагентов. Тщательно вымыл. Аккуратно...
- Минус пять баллов Гриффиндору, Поттер.
- ... и приступил к приготовлению зелья, сэр. А говорил, торопиться некуда ему...
- Поттер?
- Сэр, я говорю, дал налиться доверху котлу и поставил его на огонь. Порезал корень черемухи на мелкие квадратные кусочки. Растолок в ступке семена робинии, также известной как "акация белая". Добавил к ним пять капель экстракта пижмы и тщательно переме...
- Стоп. Поттер, кто вам сказал о пяти каплях?
- Так написано в учебнике, сэр.
- В учебнике, Поттер, черным по белому указано "добавить десять капель экстракта пижмы".
- Вот как? Значит, очки запотели. Вода-то в котле к тому времени уже вскипела...
- Поттер, сколь бы сильно не запотели ваши окуляры, довольно трудно отчетливо прочитать "добавить экстракт пижмы" и при этом перепутать "пять" и "десять".
- Значит, я просто тогда решил делать капли побольше, сэр... Профессор, не смотрите на меня так, пожалуйста. На меня так даже Сами-Знаете-Кто не смотрит в ответственные моменты. А ведь нам с вами еще полгода в одной школе находиться.
- А что же вы, Поттер, собираетесь бросить обучение на седьмом курсе?
- Нет, сэр, понимаете... ваша должность... В общем, давайте признаем: шансы на то, что вы переживете Защиту от Темных Искусств, невелики.
- Это суеверия, Поттер.
- Профессора Локонс, Люпин и Амбридж, и уж тем более профессора Крауч и Квиррелл, будь они живы, с радостью бы с вами поспорили.
- Еще минус пять баллов Гриффиндору.
- А знаете, я понял. Вы не такой уж и мастер острословия, как говорят. Вы просто запугиваете оппонента тем, что...
- И еще минус пять.
- Я молчу, сэр.
- Вернемся к изначальной теме разговора. Хорошо, допустим, количество капель не столь важно. Дальше.
- Дальше я поочередно бросил в котел первую порцию корня черемухи, смесь толченых семян и экстракта пижмы, вторую порцию корня и, через несколько минут, третью.
- Так... Зачем вам понадобилось добавлять корень в три захода, объясните. В учебнике совершенно четко записано: две порции.
- Ээ... видите ли, это все рукава моей мантии.
- Да ну?
- Да, сэр, вы же знаете, как я неуклюж... Когда я резал корень черемухи, я случайно подцепил рукавом с доски добрую треть, а заметил это лишь в самом конце.
- Очень похоже на вас, Поттер. Очень. Но... Позвольте все же поинтересоваться: каков год выпуска вашего учебника по зельеварению?
- Шестьдесят девятый, а что, сэр?
- А где же вы нашли столь редкий артефакт, а, Поттер? Впрочем, неважно. Дайте-ка мне ваш учебник.
- Зачем, сэр?
- Дайте-дайте.
- Сэр, я, конечно, могу понять - эйфория по поводу назначения на любимую должность, но... чтобы
вы, да забыли курс зельеварения...
- Я ничего не забыл, Поттер; а вот если вы немедленно не отдадите мне книгу, вам придется забыть дорогу в Гриффиндорскую гостиную - я с вас здесь столько баллов сниму, что там с вас снимут шкуру.
- Конечно, сэр. Я и не сомневался, что вы так ответите.
- Книгу, Поттер.
- Может, возьмете во-он тот экземпляр со стола профессора Слизнорта? Я уверен, он не обидится... Зачем вы достаете палочку, сэр? Все же можно уладить по-хорошему... А хотите, я назову сына в вашу честь? Вот увидите, клянусь Мерлином, я назову!..
-
Accio книга! Ну что, Поттер, притихли? То-то же. В вашем положении только это и остается. Где вы достали этот учебник?
- В библиотеке, сэр.
- Понятно... И, разумеется, сейчас вы мне скажете, что не пользовались ни одним из этих подробных указаний на полях.
- На полях, сэр? О... Честно говоря, почерк столь неразборчив, что мне показалось, это кто-то всего лишь пробовал перо на жесткость...
- Не знаю, что у вас там с разборчивостью, Поттер, но вот здесь, например, дана рекомендация использовать пять капель вместо десяти, и пресловутая третья порция мелко порезанного корня черемухи здесь тоже описана.
- ...
- Молчите, Поттер? Эх, а что вам еще остается?.. Мне очень жаль это признавать, но я подниму вопрос о пересдаче всех ваших зачетов по Зельеварению с начала этого года.
- Всех зачетов?! Во имя штанов Мерлина, вы с ума сошли!
- Минус пять баллов, Поттер.
- Вы с ума сошли,
сэр.
- Еще десять.
- Сэр, но... но это же несправедливо! Я воспользовался этими подсказками лишь сегодня!
- То есть, и на контрольной работе по ядам и противоядиям вы не приводили пример мексиканской крапивы как антидота кураре, и на самостоятельной по расщеплению зелий вы не очищали воду с помощью стеблей боярышника?
- Нет, сэр, я... Хм... Подождите-ка. А когда это вы успели прочитать этот учебник от корки до корки?
- Я не собираюсь отвечать на провокационные вопросы, Поттер.
- Ну конечно же! Я так и знал! Ваша работа?
- Либо вы умолкаете, Поттер, либо вам придется-таки в этом году убить Волан-де-Морта. Старый манипулятор расщедрится на очков эдак пятьдесят, а иначе вы попросту не вытащите свой факультет из очкового кризиса, который сейчас вашими же стараниями неумолимо настаёт.
- Не отпирайтесь, не отпирайтесь! Ну разумеется! Ха! Это всё вы написали, когда учились! Этот ваш куриный почерк, профессор, ну, из ваших постоянных критических отзывов вроде "научитесь читать учебник, Поттер; слабо" и "точная копия работы мисс Грейнджер; удовлетворительно" - как же я мог его забыть?..
- Если это и так, Поттер, если мы гипотетически представим, что все примечания в этом учебнике написаны мной, что с того? Это никоим образом не снимает с вас обвинений в списывании, бесталанности, подлости, и не освобождает от пересдачи. И еще минус двадцать баллов с Гриффиндора.
- Меня-то не освобождает, сэр, но вот вас...
- Что?
- Понимаете, мадам Пинс очень ревностно относится к своей библиотеке.
- О.
- И наверняка ей будет интересно узнать, кто испортил добротную книгу.
- О. Кхм.
- Я даже думаю, что сумма штрафа за эти годы успела изрядно возрасти. А зарплата учителя - пусть и на полставки Пожирателя Смерти, но на полставки же! - вряд ли будет способна покрыть такие расходы.
- Поттер, я не собираюсь поддаваться на ваши провокации.
- Что у вас с голосом, сэр? Он стал как будто выше и вообще...
- Знаете что, Поттер? Давайте оставим все это между нами.
- Вот как, сэр?
- Да.
- А можно, я хотя бы расскажу Волан-де-Морту на нашей традиционной ежегодной встрече, можно, сэр? Ему будет приятно узнать, что вы хулиганили в школьные годы. Наверно, вы в его глазах еще больше вырастете.
- Минус пять очков, Поттер.
- Я свободен?..
- Более чем. Вот ваша книга. И не рекомендую вам попадаться мне на глаза на этой неделе.
- Я думаю, мне будет не до этого, сэр. Гриффиндорцы будут требовать возмещения пятидесяти пяти очков, сэр.
- Что ж, я рад, что вам будет чем заняться на рождественских каникулах.
- Я тоже, сэр. С наступающим вас.
- И вас, Поттер. Ступайте.
Snow-born Sorrow// В подарок
И-Тиу, на заказ: слэш-без-слэшный гаррирон, драма, "скисло молоко, какао не получится".
- Помнишь, как-то... ну, по-другому все было.
Рон сидит и крутит в руках пустую чашку. Смотрит внутрь. Иногда поднимает глаза.
Рон - он всегда так. Даже в двадцать лет стесняется говорить о серьезном; для него это слишком уж неестественно, непривычно-больно-страшно.
Я сижу напротив него и тоже кручу в руках пустую чашку. Смотрю то на него, то за окно. За окном какая-то скучная и ненастоящая зима: на улицах Годриковой Впадины гололед, редкие-редкие сугробы и холодный, пронизывающий до костей ветер.
- И Рождество мы по-другому встречали...
Рождество было позавчера, но мы с Роном его пропустили. На центральной площади, рядом с мемориалом давно стоит нарядно украшенная ёлка. Повсюду гирлянды и колдовские иллюминации из магазина Джорджа.
(Около недели назад мы наконец поймали того подонка, который накладывал на эти гирлянды заклинание удушения. На запястье была самодельная Черная Метка, но, в общем, никто этому не удивился.)
Дети играют в хоккей на площади, а мой сосед напротив, мистер МакМиллан, поправляет упавший рождественский венок. Все это настолько похоже на декорации нашего с Роном затянувшегося сна, что меня немного тошнит. Впрочем, может, это и оттого, что я не завтракал.
- Ну, ты понимаешь. Я думал: победа - она и есть победа.
Я знаю, что он так думал, потому что я чувствовал примерно то же самое. После уничтожения Волан-де-Морта не должно было остаться никаких опасностей. Слишком уж перспективы были радужные, слишком большая цена была заплачена, слишком все выглядело хо-ро-шо.
(А сейчас, два с половиной года спустя, Косой переулок примерно раз в месяц запросто подвергается атаке группы магов: неизбежные погромы в магазинах, раненые, убитые. Если удается схватить кого-то: неизменные татуировки на запястьях. У них нет единых лидеров, у них даже нет какой-то идеологии или системы, это просто-напросто а-нар-хис-ты.)
- Я все понимаю, Рон.
Сегодня у нас нечто вроде выходного. Работаем два дня через день, и это еще довольно неплохой график: кадров в аврорате постоянно не хватает, и даже в этот самый законный выходной может прилететь сова из Штаба, и окажется, что нас уже полчаса как ждут где-то у черта на куличиках.
(Потому что захват заложников в одной из деревень, и преступники еще даже не придумали никаких требований, а просто грозятся переавадить всех к чертям собачьим; и когда мы их схватим, живыми или нет, на их запястьях будут самодельные Черные Метки)
- Но что, черт возьми, у нас с тобой происходит в личной жизни?
Вот тут голос Рона - на этом резком переходе - еще отчаяннее прежнего. Но спрашивает он с таким видом, словно твердо уверен: я знаю ответ.
А я ведь не знаю.
- Рон, дружище, это, наверно, кризис ранних браков, так говорят.
Он покорно слушает бред, который я несу каждый день, что мы с ним проводим плечом к плечу на работе, дома, на улице. Говорю избитые глупости и пошлые банальности, лишь бы он слушал.
- Это все послевоенный синдром, Рон, это пройдет. Возможно, вы с Гермионой и мы с Джинни, когда все успокоится...
(Когда мы начнем бриться и нормально питаться; когда нас перестанут будить совы из аврората; когда по магическому миру можно будет гулять без палочки, крепко зажатой в кармане)
- Почему я от нее устал, а?
Рон все время такой наивно-прямодушно-глупый, что я невольно улыбаюсь.
- Все у нас было так здорово: дом, планы, детей хотели, а потом, ты помнишь: развалилось и кончилось; и я сейчас видеть ее не могу, когда мы рядом, и думаю о ней постоянно, когда ее нет.
Я знаю, что он чувствует, потому что я чувствую почти то же самое в отношении Джинни.
Джинни, милая Джинни. Кривовато ухмыляюсь. Как же она меня достала.
И с кем она сейчас, интересно.
Буйно-солнечно-невероятная, как Рон.
- Рон, нам просто надо еще немного продержаться. Все наладится.
Я не верю в то, что все наладится
скоро, но Рону об этом знать не обязательно.
(Все не может наладиться, пока Отдел внутренних расследований аврората в месяц раскрывает десяток должностных преступлений; пока Кингсли все еще не справляется с собственным кабинетом министров, и недовольство им в народе растет; пока вместо помощи от европейских государств мы получаем лишь косые взгляды)
Мы молчим.
- Что ты будешь? Чай, кофе?
Я спрашиваю, лишь когда пустота чашки будто начинает сжиматься вокруг меня. Не знаю, как еще это объяснить. Я всего-навсего слишком привык к тому, что этот вопрос задает мне Джинни. И что готовит мне Джинни. И что пустых чашек я вообще никогда не вижу.
- Какао, если можно; ты знаешь, я люблю.
Отлично. Теперь вопрос: как оно готовится. Вроде бы там должно присутствовать молоко.
Подхожу к холодильнику, критическим взглядом осматриваю все полки, распахнув перед этим белую дверцу, покрытую грязевыми разводами.
(Странно, когда мы жили с Джинни, никаких разводов сначала не было, а потом случился все-таки один развод, и после него все остальные разводы посыпались, как лавина)
Наконец нахожу пакет молока, подношу к носу.
Мерлин мой.
- Скисло молоко, какао не получится.
У меня, наверно, очень удрученный голос: мне жутко неприятно, что холостяцкая жизнь оказывается такой огромной подставой. Что молоко, оказывается, нужно покупать, а холодильник время от времени - размораживать, чтобы он не вонял как протухший скунс. Джинни почему-то наизусть помнила все эти заклинания. Освежающее, вычищающее, даже чары шинкования, прости Мерлин. А сегодня, по-моему, исполнилась неделя вот этому батону.
- Переживем.
Делает вид, что ему все равно, но я точно знаю, что Гермиона, при всей своей занятости, никогда не оставляла его без чашки свежего какао.
И вообще, я давно уже не представляю, как можно вот это все пережить. Чертову скучную и холодную зиму. Чертову скучную и холодную жизнь.
Из всего, что было у меня когда-то, сейчас остался только Рон, вот этот небрито-нескладно-невзрослый парень, мой напарник и лучший друг.
- Слушай, мы ведь встретим Новый Год вместе, а?
Глупо, наверно, звучит, и как-то отчаянно.
- Давай. Ты покупаешь виски.
- Заметано.
Улыбается. Странная у него улыбка, застенчиво-беспокойно-мандариновая.
- Может, по такому поводу даже не вызовут.
- А если и вызовут, черт бы с ними всеми.
Кручу в руках пустую чашку и хмуро улыбаюсь ему в ответ.
The Crane Wife//
Элимиа,
Aventourin'е и гудшипперам посвящается. Еще посвящается Колину Мэлою и группе
Decemberists, у которых я много чего стащил
The Crane Wife
- Что ты там все читаешь? - зевнул Рон.
Он лежал на боку на своей кровати, подложив ладони под щеку, и смотрел на Гермиону, которая расположилась в кресле у камина. Подобрав ноги под себя и укрывшись шерстяным пледом, она читала "Сказания Барда Бидла".
- Гермиона? - снова позвал Рон, так и не дождавшись ответа.
- А? Рон, отстань, - привычно отмахнулась девушка. - Засыпай уже. Завтра твоя очередь идти на разведку к Министерству, тебе нужно выспаться.
Подготовка к вторжению на самом деле шла полным ходом. Гарри уже подумывал назначить вылазку на следующую неделю, а значит, необходимо было регулярно и активно собирать информацию - чтобы не попасть, например, на торжественный прием высокопоставленных Пожирателей.
За окном был осенний вечер, и солнце на мрачном лондонском небе только-только собралось садиться. Гарри, который с каждым днем, проведенным взаперти, становился все угрюмее и молчаливее, отправился к себе наверх сразу после ужина, так что в гостиной сейчас были лишь Рон и Гермиона.
- Успею я выспаться; еще даже не стемнело, - отозвался Рон. - Ты лучше скажи, что ты там читаешь?
- Изучаю книгу на предмет того, что нам мог оставить через нее Дамблдор, - вздохнула Гермиона. - Как и обычно.
- Ты перечитываешь ее уже чуть ли не третий раз, - проворчал Рон.
- А ты и открыть и в первый-то не можешь.
-
Очень смешно, - фыркнул парень. - Больно надо: читать глупые сказочки. Спасибо, мне этого добра хватило в детстве: масса невыполнимых желаний и глупых заблуждений при мне до сих пор.
Гермиона даже не ответила - она привыкла, что Рон из-за всего происходящего ведет себя иногда по-дурацки. Перевернув страницу, она хмыкнула.
- Что? - мгновенно откликнулся Рон.
- Ничего. История. Поучительная.
После некоторой паузы он осторожно уточнил:
- Поучительная для кого?
- Для читателя, Рон, - вздохнула Гермиона. - Для любого абстрактного читателя.
- Прочитай-ка.
Девушка покосилась на него, снова хмыкнула и продекламировала:
- It was a cold night
And the snow lay 'round
I pulled my coat tight
Against it falling down
And the sun was all...
And the sun was all down...
- Стоп, стоп, это что такое? - Рон громко перебил ее, нахмурившись.
Гермиона посмотрела на него с выразительностью волшебной палочки Волан-де-Морта.
- Сказание, Рон. Песенное сказание.
- Надо было предупреждать, что тут в стихах, - проворчал парень.
- Тебя вообще надо предупреждать заранее: осторожно, Рон, а вот сейчас придется думать...
- Да ладно тебе. И читаешь ты как-то... пафосно.
- Ой, кто бы говорил...
Гермиона невольно улыбнулась. Забавно и как-то необъяснимо уютно было вот так сидеть под теплым пледом и смотреть то на рыжую уизлеподобную осень за грязным окном, то на рыжий уизлеподобный огонь в камине. Почему-то в такие минуты и особняк Блэков, казалось, утрачивал свою гнетущую атмосферу и становился настоящим домом. И можно было на несколько секунд забыть даже о войне, не то что о Пожирателях Смерти, несущих дозор на площади Гриммо. Можно было посмотреть на рыжее уизлеподобное солнце и улыбнуться самой себе.
- Ну тогда перескажи хотя бы, о чем там речь. - Рон явно не собирался отставать.
Тяжело вздохнув, девушка подняла на него глаза.
- Тебе правда интересно?
- А то стал бы я иначе просить, - хмыкнул Рон.
- Это история о том, как... слушай, ты точно хочешь?
- Рассказывай уже...
Откашлявшись и чуть поерзав в кресле, Гермиона начала:
- О том, как холодной зимней ночью один бедняк нашел на пороге своего дома журавля, раненого стрелой, и взялся ухаживать за ним. Когда он залечил повреждения птицы, на его пороге появилась женщина, в которую он влюбился с первого взгляда и на которой вскоре женился. Так как им нужны были деньги, его жена решила шить одежды из шелка, которые они могли бы продавать, но лишь в том случае, если он согласится никогда не смотреть на нее за работой. Вскоре они начали успешную продажу своих вещей, и к концу зимы их жизнь наладилась. Но муж вскоре начал заставлять её работать всё больше и больше. Не обращая внимания на резко ухудшающееся здоровье своей жены, он становился все более и более жадным. Однажды он решил подглядеть, как она работает: почему всё, что она шила, было столь прекрасно и желанно для покупателей. Он был несказанно удивлен, когда обнаружил, что за станком в мастерской сидит журавль и ткет шелковую ткань, выдергивая перья из собственного тела. Увидев его, журавль улетел и никогда, никогда не вернулся.
Гермиона действительно осознавала, что рассказывает она отвратительно, но сейчас постаралась вложить в повествование всю душу: ей почему-то отчаянно хотелось, чтобы Рона проняла эта история. После того, как она закончила рассказ, в комнате повисло молчание: Рон молчал, задумчиво глядя невидящим взором на ножки кресла Гермионы.
- Бидл записал это еще в начале Средних веков, - продолжила девушка, чуть сбитая с толку такой реакцией. - Это японская народная сказка, очень известная даже среди магглов...
- По-моему, - медленно произнес Рон и широко зевнул, не утруждая себя тем, чтобы прикрыть рот ладонью, - по-моему, если бы он ее любил, он бы не стал себя так по-свински вести. А если в нем жадность победила... ээмх... победила любовь - значит, и не было никакой любви.
Гермиона с каким-то смешанным чувством посмотрела на него поверх книги.
- Вот как? Ты правда так думаешь?
- Ага... - Снова широкий зевок.
Солнце за окном почти полностью село, подумала Гермиона. Вон, тоже зевает...
- Я имею в виду... - Голос Рона чуть дрогнул. - Я имею в виду, если бы вот
я был на месте того бедняка и любил ту женщину, я бы так не поступил. Я бы так вообще не поступил с любимым человеком.
И коротко взглянул на Гермиону так, что она чуть не выронила книгу. Вот ведь мастер тонких намеков...
- Ты в своем репертуаре, Рон, - вздохнула девушка, откладывая "Сказания" на стол.
- Сейчас я что не так сказал?
- Да не кипятись...
Рон фыркнул, демонстративно отвернулся к стене и рывком набросил на себя шерстяное одеяло. Даже спина его, казалось, всем своим видом давала понять, что его, Рона, несправедливо оскорбили, и он получил полное право дуться.
- А ты прекрати меня мфумф... лечить... И вообще... - Порывшись в кармане, он вытащил Делюминатор и громко щелкнул им. - Иди спать. Мне завтра рано вставать и опять тащиться к Министерству на разведку.
- Ой, бедненький ты наш солдат невидимого фронта... - вполголоса проворчала Гермиона, встав с кресла, и на ощупь добралась до своей кровати. Раздевшись и аккуратно повесив одежду на спинку стула, она легла под одеяло и перед тем, как закрыть глаза, взглянула за окно - солнце уже село - и на свернувшегося клубочком в своей постели Рона. "Я бы так вообще не поступил с любимым человеком... Ну да, у него есть масса других способов подложить любимому человеку свинью... Лаванды всякие; подколы эти его вечные... А ведь я-то всегда... воз-вра-ща-юсь..."
Дольки и Манипуляторы//В подарок
Favilla (которая и заказала этот фик по пейрингу и фразе "Да отстаньте вы от меня со своими лимонными дольками") и
Людоff, которая порадовала нас макси-фиком о похождениях призрака профессора Дамблдора (она просила "фемслэш визаут фемслэш Гарри\Волдеморт на фразу "Какие красивые у вас глаза", но это показалось мне несколько затруднительным ;) )
Вокруг Хогвартса вовсю хозяйничала зима. В этом году она была особенно сурова: даже морозоустойчивые ученики, которые остались в школе на каникулы, не высовывали носа из замка. Ледяной ветер, казалось, проникал и сквозь стены Хогвартса: персонажи некоторых висящих в коридорах портретов сочли за благо переселиться в теплые гостиные факультетов, домовики починили и ввели в эксплуатацию запасную, давно не использовавшуюся систему отопления, а Снегг пришел к Филчу и попросил (разумеется, сохраняя при этом фирменную невозмутимость и чувство собственного достоинства) новое одеяло и шерстяные носки.
Одним из этих долгих зимних вечеров Альбус Дамблдор сидел у себя в кабинете и сочинял письмо. Сочинение постоянно прерывалось на беседы с Финеасом Найджелусом, горячий чай и задумчивое покусывание кончика пера. В очередной раз вынужденная пауза была сделана, когда, вежливо постучав в дверь, в кабинет вошла Минерва МакГонагалл.
- О, Минерва! - лучезарно улыбнулся директор, сделав приветственный жест. - Как я рад, что вы меня навестили! Прошу вас, присаживайтесь.
Профессор трансфигурации, кутаясь в шерстяную шаль, устроилась на диване, стоящем недалеко от камина, и внимательно посмотрела на Дамблдора.
- Знаете, Альбус, я пришла с вами серьезно поговорить.
- Вот как. - Улыбка Дамблдора стала еще шире.
- Да. Мне кажется...
- Будьте любезны, подождите немножко, я закончу письмо, - вежливо перебил ее директор и, получив в ответ кивок, вернулся к работе.
На пару минут МакГонагалл сумела занять себя рассматриванием обстановки кабинета Дамблдора, но вскоре ей это надоело, атмосфера в комнате показалась напряженной, и она попыталась завязать с директором дружескую беседу:
- А скажите, Альбус... - осторожно спросила МакГонагалл, - правда, что ваша первая любовь была родом не из Англии и у нее были светлые кудрявые волосы?
Директор на секунду замер, прекратив писать, потом поднял голову и внимательно посмотрел на нее поверх очков.
- Кто это вам сказал?
МакГонагалл слегка покраснела, чего обычно за этой суровой шотландской женщиной не водилось.
- Неважно, Альбус. Еще говорили, что у вас с этим человеком были довольно близкие отношения, но после сороковых они резко разладились. Это правда?
- Знаете, Минерва... - Дамблдор сделал небольшую паузу, в течение которой он снял очки, протер их рукавом мантии и водрузил обратно на нос, после чего мечтательным тоном продолжил: - Мне, конечно, нравилась Мэрилин... Но после войны она приобрела всемирную популярность, выскочила... - тяжелый вздох, - за этого простофилю-маггла ДиМаджио... Сами понимаете, в сложившихся обстоятельствах мы не могли быть вместе.
- Мэрилин, значит? - недоверчиво переспросила МакГонагалл.
- Лимонную дольку? - игриво улыбнулся директор.
- Не откажусь. - МакГонагалл взяла с блюдца лакомство бледно-желтого цвета в форме полукруга.
Дамблдор тем временем закончил писать, внимательно перечитал то, что у него получилось, после чего свернул пергамент пополам и положил в конверт. Затем капнул на него воск, достал из ящика стола печать, крепко приложил к конверту и полюбовался результатами проделанной работы.
- Так вот, Альбус, я хотела предложить...
- Отправьте, пожалуйста, когда у вас будет время, хорошо? - улыбнулся Дамблдор и протянул конверт МакГонагалл. - А я пока пойду... пополню запасы из моего арсенала. - С хитринкой в глазах он поднялся, взял тарелочку, на которой сиротливо лежала одна-единственная оставшаяся лимонная долька, и зашагал к буфету, стоящему в углу, за нагромождением книжных полок.
МакГонагалл мельком взглянула на письмо и неуверенно произнесла:
- Альбус, но... тут нет адреса.
- О, - отозвался Дамблдор, склонившийся над буфетом. - Мое упущение. Напишите, пожалуйста, пока я тут хозяйничаю... Албания, Нурменгард, казематы, ряд четыре слэш семь, камера двенадцать.
МакГонагалл на секунду вспыхнула.
- Ээ.. простите, сэр... "ряд..."
- Четыре слэш семь, - любезно пояснил Дамблдор, повернувшись и добродушно глядя на женщину поверх очков-половинок. - Ну, знаете, слэш. Палочка такая косая. Ее еще ставят, когда две улицы пересекаются.
- А, вы про это, - облегченно вздохнула МакГонагалл и натянуто улыбнулась. Дамблдор улыбнулся в ответ. Хищной такой улыбочкой. Гиенской.
- Лимонную дольку? - спросил он, возвращаясь к столу с полным блюдцем сладостей.
- Спасибо, - проворчала профессор трансфигурации и взяла еще одну конфету.
Наконец директор устроился в своем кресле, сцепив пальцы на столе перед собой, и перевел взгляд лучистых голубых глаз на МакГонагалл. Та посчитала это поощрением к возобновлению разговору и снова попыталась начать:
- Я подумала, что мы слишком... ну... много времени проводим в школе, а сейчас каникулы, так что, ээ... возможно, нам вдвоем стоит сходить в...
- Кстати, хотел спросить, как там Гарри? - Улыбку на лице Дамблдора сейчас можно было использовать как транспортир.
Но МакГонагалл более не желала сносить издевательства над своей персоной.
- К какой такой стати?
- Ээ... простите, Минерва? - удивился директор.
- Знаете, Альбус, слово "кстати" обычно используют, когда предложение по смыслу как-то связано с предыдущим, - строго сказала МакГонагалл. - Так вот, какое отношение судьба Гарри имеет к нашему разговору?
Дамблдор добродушно расхохотался.
- О, о да, Минерва, в логике вам никогда было не отказать... - Отсмеявшись, он коротко и натянуто любезно ответил: - Так вот, отношение примерно то же, что и моего хорошего настроения - к вашей зарплате.
МакГонагалл проворчала что-то крайне похожее на "Вы деспот, Альбус" и нехотя сказала:
- С мальчиком все хорошо. Уже четыре года, в развитии он не отстает, родные его не слишком притесняют, вспышек магической активности пока не замечено, но все, смею надеяться, впереди... А что, Альбус, вам так не терпится заполучить к себе... гм... в школу еще одного маленького невинного мальчика?
- Лимонную?..
- Да отстаньте вы от меня со своими лимонными дольками! - воскликнула МакГонагалл, недовольно всплеснув руками.
- Ну Минерва, - расстроился Дамблдор, - зачем так грубо? Возьмите же, возьмите, и мы обязательно поговорим на интересующую вас тему.
МакГонагаллл с тяжелым вздохом взяла лакомство. С директором всегда было тяжело: не спасали ни шотландская несгибаемость, ни учительская крепкость нервов - этот человек, не переставая улыбаться и нести разнообразную околесицу, попросту подчинял себе любого собеседника.
- Ну-ну, что вы хотели мне рассказать? - спросил Дамблдор, пристально глядя профессору трансфигурации в глаза.
- Так вот, мы... могли бы.... Вы знаете, у этих долек странный вкус, - задумчиво произнесла она, разжевав очередную порцию кондитерского изделия. - Они точно свежие?
- Наисвежайшие, Минерва. Правда? - сочувственно спросил профессор. - Может, вы просто устали? Прилягте на минутку, вам пойдет на пользу.
- Да, вы знаете... - МакГонагалл несколько раз подряд широко зевнула, попыталась найти в себе силы поспорить, оных почему-то не нашла и, поправив шерстяную клетчатую юбку, устроилась на диване. Только ее голова соприкоснулась с диванной подушкой, как женщина провалилась в глубокий сон.
- Ну вот, - сокрушенно сказал Дамблдор. Вздохнув, он встал из-за стола, подошел к дивану и набросил на посапывающую профессора трансфигурации плед. Потом поправил очки, взял в руки блюдце с лимонными дольками и направился к буфету. Открыв дверцы буфета и тихонько крякнув, директор присел перед ним на корточки.
- Так, что у нас тут... - протянул Дамблдор, разглаживая белоснежную бороду и изучая содержимое буфета. Изнутри он был намного больше, чем снаружи, и обе широченные полки его были уставлены стеклянными банками с лимонными дольками. Профессор поправил очки, после чего, скользнув взглядом по контейнерам с ярлыками вроде "От дементоров", "Для дементоров", "От кураре", "С кураре" и "Если Северус начнет задаваться", вытащил из буфета банку с надписью "От назойливых посетителей", открыл ее и аккуратно ссыпал оставшиеся на тарелке лимонные дольки внутрь. Затем с верхней полки он достал банку, стоящую первой, и положил на блюдце безвредные лакомства, лежавшие внутри нее.
- А говорят: старый манипулятор да старый манипулятор... - пробормотал Дамблдор, поставив тарелочку на законное место у себя на столе и взяв с нее одну дольку. - А почему это я старый, а?
Глава 5//объединяю в этой "сказке" сразу два заказа:
Lecter jr. просила стеб про Тедди-Темного Властелина, а
Игла - стеб про будущее поколение ГП. Игле это еще и скромный подарок на день варенья))
- Итак, дети... - с жуткой улыбочкой обратился к собравшимся Теодор Ремус Люпин, и в этот же момент дверь старого сарая Норы со скрипом распахнулась, а внутрь пробрался Альбус Северус Поттер.
- Закрывай, дует, - проворчал Скорпиус Малфой, сидевший у старого, дышащего на ладан маггловского обогревателя. Альбус Северус наглухо запер створки, стряхнул с себя снег и смерил подозрительным взглядом всех присутствующих. Джеймс и Лили Поттер-младшие, Хьюго и Рози Уизли, а также Скорпиус Малфой грозно посмотрели на него в ответ.
- Почему ты опоздал, Эл? - недовольно вопросил Тедди, стоявший в угольно-черной мантии за импровизированной кафедрой. - Я тут собираю военный совет и начинаю подготовку к захвату власти, а он опаздывает!
- Это он снова обжирался лимонными дольками.
- Хватит ябедничать, Северус!
- Это констатация факта, Альбус, ничего личного.
Тедди тяжело вздохнул и торопливо пробормотал, опасаясь дальнейшего развития этого монолога:
- Ладно, ладно, проходи...
- Я всецело тебя поддерживаю, Тедди, - вкрадчиво шепнул Альбус Северус, проходя мимо него в глубь сарая. Тедди озадаченно кивнул и проводил его взглядом: паренек устроился на старой бочке в темном углу и, прикрыв рот рукой, стал сам себе нашептывать: "Вот видишь, я втерся ему в доверие... Я надеюсь, ты полностью предан делу... Нет-нет, ну что ты, как ты можешь сомневаться..."
- Ы, - сказал Хьюго.
- Так, ребята! - объявил Тедди. - Я собрал вас здесь, чтобы дать вам единственный и неповторимый шанс присоединиться к новой, но перспективной силе. Я собираюсь стать... - короткая пауза, - новым Темным Властелином магмира!
Дети замолчали. Молчание было одновременно прищуренно-презрительным и испуганно-дрожащим.
Первой его нарушила Лили.
- Тедди, бабуля совсем тебя заездила, да? - сочувственно спросила девочка. Альбус Северус не преминул восхититься ею:
- Ох, Лили, добрая душа, умница ты у нас, красавица, не будь ты моей сестрой... ммм...
- Как ты вообще смеешь такое думать, Северус!
- Не смей указывать мне, что думать, старый манипулятор, я тебе не Поттер!
- Поттер, да еще какой!
- Эй, ты, мелкий, помолчи... - поморщился Джеймс. - Не удивлюсь, если ты однажды еще сам себя и прикончишь. Вот почему Лили не носит редиски в ушах, а? Почему ты у нас один в детстве ушибся головой?
- Молчал бы сам, А-Давайте-Дадим-Ему-Имена-Моего-Отца-И-Его-Лучшего-Друга-Мерлин-Ты-Мой-Как-Оригинально. Это нашему отцу в детстве крепко по головушке вдарили, причем так, что до сих пор, по всей видимости, не проходит. Вне зависимости от того, что он там говорил в эпилоге.
Тедди скромно кашлянул, пытаясь напомнить, кто тут главный и старший. Взгляды собравшихся мгновенно переместились на него.
- Итак, предлагаю вам примкнуть ко мне и разделить со мной в ближайшем будущем власть над магмиром.
- А каковы заявленные ранее перспективы? - тут же поинтересовался Скорпиус. - По-моему, сбор будущих соратников в грязном темном сарае сам по себе указывает на твою несостоятельность как Темного Властелина.
- Что-то ты не по годам умный, Малфой, - подозрительно пробормотал Тедди.
- Вот-вот, и я про то же, он уже к моей матери клеится! - встряла Рози, до этого мирно сидевшая и болтавшая ногами.
- Что там к твоей матери, он к отцу моему клеится! - возмутился Джеймс.
Скорпиус хищно улыбнулся, хмыкнул и отсел ото всех подальше. Альбус Северус договорился сам с собой, что за мальчиком нужно приглядывать, а тебе, Альбус, не помешало бы свои гейские аппетиты поумерить. Хьюго, которому от родителей перепали худшие черты - красота матери и интеллект отца - просто сидел и пускал слюни.
- Попрошу внимания, - разозлился Тедди. - Мне тут одному, между прочим, разрешено колдовать вне школы - так что я могу взять и устроить вам всем тотальный седьмой ка... геноцид. Слушайте меня и не перебивайте.
- Охота тебе запрещенными заклинаниями разбрасываться... - философски заметил Джеймс. - Нам у Долгопупса зельям учиться, успеем еще умереть. Семь лет агонии впереди...
Тедди сделал вид, что ничего не услышал:
- Я полу-Блэк, полуоборотень, полуметаморф,...
- ... полудурок... - ехидно вставил Скорпиус.
- ... судьба благоволит мне! - раздухарился Тедди. - Я повергну Министерство в панику одним своим грозным видом...
- Волк с розовой шерстью - ну само собой, кто угодно... гм... запаникует... - ухмыльнулся Джеймс.
- ... затем соберу воинство преданных мне волшебников и поведу на Хогвартс, где будут укрываться мои оставшиеся в живых враги. После их разгрома устроим пир и тоталитарный режим.
На едином дыхании рассказав свой план, Тедди перевел взгляд сияющих глаз на детей. Дети были настроены скептически.
- Надеюсь, меня назначат директором Хогвартса? - вкрадчиво вопросил Альбус Северус.
- Северус хочет сказать,
меня.
- Ты довольствуешься должностью профессора трансфигурации, Альбус, а директорский кабинет будет моим!
- Да хватит с тебя и слизеринского деканата!
- А тебе не терпится опутать школу паутиной своих коварных интрижонок, да?..
- Да, да, хорошо, Альбус Северус, ты станешь директором, - быстро объявил Тедди, опасаясь, что младший Поттер перевозбудится. Тот улыбнулся, чуть поерзав на бочке, успокоился и сложил руки на груди.
- На самом деле, проплешин в плане хватает, - задумчиво протянул Скорпиус. - Во-первых, тебе понадобятся средства.
- Ы.
Тедди поучительно поднял вверх палец.
- Этот пункт я уже предусмотрел. Я продам дом номер двенадцать на площади Гриммо, который по закону принадлежит мне.
- Насколько я помню, Сириус оставил его в наследство нашему отцу, - напомнил Джеймс.
- Завещание было оформлено неправильно! - торжествующе воскликнул Тедди. - Я уже все спланировал, вот увидите, газеты будут пестреть заголовками типа: "Гарри Поттер: Мальчик-Который-Выжил-Из-Дома-Несчастного-Сироту". Дом по закону отойдет ко мне, так как я внук Андромеды Блэк, и Хьюго с Рози, так как они пра-пра-правнуки Игнациуса Пруэтта, который был женат на Лукреции... короче, вы сами знаете, легче убить Поттера, чем выучить родословную Блэков. Так вот, а Хьюго и Рози передадут права на дом мне, правда, Хьюго?
- Ы.
- Эй, у меня тоже есть право на голос! - возмутилась Рози.
- В нашей семье женщина не имеет прав, ясно тебе?! - рявкнул Хьюго и продолжил свое нехитрое занятие.
- Ну, хоть чему-то его отец научил, - хмыкнул Скорпиус.
- Таким образом, я получу права на недвижимость и заработаю кучу денег, на которые найму хорошего имидж-мейкера, а там и власть над миром не за горами! Кто со мной?
Дети несколько секунд шевелили мозгами, вспоминали своих непутевых родителей, анализировали скучное будущее, которое будет ждать в случае отказа, и медленно начали поднимать руки.
- Раз... два... - удовлетворенно считал Тедди, - ... четыре... Альбус Северус, опусти одну руку, я тебя прошу... пять... что ж, единогласно. Итак, пойдемте, нас ждут рождественский ужин и великие дела!
- Будут на десерт лимонные дольки?
Приоритеты// для Тигры :)
Единственное, что меня всегда раздражало в Маргарет - это ее отношение ко квиддичу.
Вовсе не важно, ведьма женщина, или нет - дело исключительно в характере. Квиддич - спорт более либеральный по отношению к слабому полу, в сравнении, скажем, с футболом, но если женщина-маггл ненавидит футбол и обожает фигурное катание, то будьте уверены, родись она волшебницей, она бы ненавидела квиддич и обожала фигурные полеты на метлах.
Мне, конечно, не на что жаловаться: Маргарет - замечательная жена, не ревнует по пустякам, не скандалит, не пытается единолично доминировать в семье, но если речь зайдет о моей работе, то все может запросто закончиться битьем посуды.
Мэг считает, что профессиональный игрок в квиддич - это абсурд, абсолютно бесперспективная трата времени, ребячество. Ну разумеется, я же не Виктор Крам, ежемесячная зарплата которого превышает мою годовую, и даже не Дэвид Моран, который в Ирландии знаменит больше, чем президент. Но Маргарет никак не хочет понять, что мои амбиции вовсе не ограничиваются позицией запасного вратаря в команде второй лиги «Паддлмир Юнайтед». И вообще, если бы она хоть немного верила в меня и в то, чему я посвятил жизнь, мое продвижение по лестнице спортивной карьеры не заставило бы себя ждать.
И разумеется, когда под Рождество Мэг узнаёт, что праздничный ужин с ее родителями совпадает по времени с очередным матчем, у нас в доме разгорается самый настоящий скандал.
- Оливер! - кричит она. - Оливер, почему в этот ваш квиддич играют даже по выходным?
Маргарет бесполезно объяснять что-либо, связанное с моим любимым спортом, поэтому я - пусть, в общем-то, за словом в карман никогда не лезу - просто стою и молча выслушиваю ее. Кроме того, недавно в одном из выпусков “Пророка” я прочитал, что чем чаще идешь жене на уступки, тем крепче в семье взаимопонимание. Самое время проверить, так ли это на самом деле.
- Оливер, мать с отцом приходят к нам не так-то часто! - продолжает она. - А у тебя эти твои игры каждую неделю!
- Матчи, Мэг! - Вот тут уже я не выдерживаю.
- Оливер, ты никуда завтра не пойдешь! - отрезает она. - День Благодарения и мамин день рождения ты уже пропустил!
- Как это я никуда не пойду! - ору я в ответ. - Мэг, я запасной вратарь!..
- О да!
- ... Если с основным что-нибудь случится, мы останемся без защиты на кольцах, понимаешь?!
Тут Маргарет делает непростительную с моей точки зрения вещь: упирает руки в бока и равнодушно так заявляет:
- Ну, подумаешь, вратарем больше, вратарем меньше... их же там три, вроде?..
Проведя ночь на диване в гостиной, я проклинаю всех женщин мира и вдобавок отца Мэг, мистера Карсли (который в детстве занимался в шахматной секции), но все-таки иду на уступки.
- Ну хорошо, хорошо, - ворчу я, появляясь в нашей спальне и левитируя поднос, на котором дымится чашка горячего кофе. - Как тебе будет угодно, я попозже пойду к тренеру и скажу, что сегодня не смогу быть на матче.
- О, Олли!
Объятия, поцелуи, еще много чего, но, тем не менее, даже в объятиях жены я думаю исключительно о предстоящей игре с “Мидлтауном”.
Видите ли, Паддлмир - небольшая волшебная деревенька рядом с маггловским Ньюкаслом, рядом с которой находится магически скрытое поле для квиддича. На нем и проводит свои домашние матчи “Паддлмир Юнайтед”, команда, составленная в основном из ньюкаслских волшебников.
Авантюра, пришедшая мне в голову, вряд ли когда-то имела прецедент. И очень маловероятно, что она сойдет мне с рук.
Ближе к полудню мы с Мэг вылезаем из постели: она отправляется готовить праздничный ужин, а я - на стадион. Но там я вовсе не отпрашиваюсь у нашего тренера - честно говоря, в случае с мистером Килбэйном такое вообще невозможно - а остаюсь на дневную разминку, благо что и моя спортивная мантия, и метла находятся не дома, а в раздевалке.
Затем прихожу домой и весь день веду себя, как порядочный семьянин: выбираюсь в супермаркет за недостающей приправой, помогаю по дому, в меру ворчу по поводу вечернего матча, чтобы отвести возможные подозрения.
А за десять минут до начала игры осторожно покидаю дом через черный ход и присоединяюсь к остальной команде, которая получает последние наставления от тренера.
Вскоре обе команды - разумеется, я снова в запасе - появляются на поле, судья дает свисток, и матч начинается. Я ерзаю на скамейке запасных и оглядываю трибуны: готов поспорить, абсолютно все волшебники Ньюкасла сейчас собрались здесь, одна моя ненормальная семья предпочла торчать дома и ужинать. Тренер Килбэйн расхаживает по бровке поля и орет на игроков, которые имеют неосторожность пролетать неподалеку от него. Наши охотники сегодня явно не на высоте, про вратаря, моего конкурента на этой позиции, и говорить нечего: уже после десяти минут игры мы уступаем 40:0. Как только Килбэйн снова вскакивает со своей скамейки и несется к полю, чтобы сделать очередное внушение охотникам, я тихонько встаю и осторожно сбегаю от остальных игроков. Отойдя на порядочное расстояние от стадиона, я трансгрессирую в близлежащий Паддлмир. В наш дом я проникаю через заднюю дверь на кухне, быстро накидываю домашнюю мантию поверх спортивной и спускаюсь вниз.
Мэг вовсю накрывает на стол, заметив меня, она просит вынести мусор. Мне не нужно повторять дважды: найдя предлог снова исчезнуть на некоторое время, я возвращаюсь на стадион и незаметно пробираюсь на скамейку запасных..
Там наши уже сократили отрыв: счет пятьдесят - тридцать в пользу Мидлтауна. Тренер почти сразу же после моего возвращения берет таймаут, чтобы дать новый план игры. Объективно говоря, во время тайм-аутов важно не сколько то, что говорит Килбэйн, сколько то, как он это говорит. Устроив охотникам и некстати высказавшемуся в их защиту ловцу форменную выволочку, тренер отпускает игроков обратно на поле. Сразу после этого, так как Килбэйн снова уходит орать к кромке поля, я снова исчезаю и тороплюсь домой.
- Ну где ты пропадал! - шумит Мэг.
- Прости, солнце, убирался наверху, - мгновенно отвечаю я. Тон жены смягчается.
- Олли, у нас до сих пор елка не стоит, как следует. Поправь, пожалуйста.
Пока она возится с готовкой на кухне, я вынужден заниматься рождественской елью. Впрочем, закончить ее установку на положенное место мне удается довольно быстро, и я вновь отправляюсь на стадион.
Там меня ждет настоящий сюрприз: еще издали я вижу, как наш штатный медик оказывает помощь вратарю. Конечно же, как ни в чем не бывало подойти к скамейке мне не удается - на меня набрасывается Килбэйн.
- Вуд! - орет тренер. - Нашел время пойти отлить! Быстро - на метлу и к кольцам! Для Рида эта игра окончена.
Новость выливается на меня, словно ушат ледяной воды. Я не выходил на поле уже месяца два, и, само собой, злодейке-судьбе нужно было поиздеваться и дать мне шанс именно сегодня.
Это как раз такой случай, когда хочется хорошенько дать року в морду.
Я хочу что-то сказать тренеру, но язык будто прилип к небу. Кроме того, взгляд у Килбэйна не из самых приятных. Немного неловко я взмываю в воздух и направляюсь к кольцам, а где-то за спиной усиленный “Сонорусом” голос комментатора объявляет о произосшедшей замене.
Мало того, что я толком не знаю, какой сейчас счет, так еще и с собранностью у меня серьезные проблемы. “Мидлтаун” без проблем забивает два гола, прежде чем я наконец ухитряюсь отразить несколько ударов и начать тем самым пару наших опасных атак.
Когда напряжения у моих колец нет, я мрачно думаю о Мэг и оглядываюсь в сторону Паддлмира. Могучие броски охотников соперника - это одно, а молнии, которые будут вылетать из ее глаз в случае, если мой обман раскроется - это совсем другое. Их вратарскими перчатками не отобьешь, да и драконья кожа вряд ли поможет...
Я так глубоко задумался, что не замечаю, как какое-то насекомое (и откуда бы им взяться зимой?..) или мелкая птица залетает мне под мантию, а примерно в то же время у колец соперника происходит какая-то заварушка. Туда несутся и судья, и все наши игроки, и оба тренера, и даже некоторые особо пылкие болельщики. Воспользовавшись случаем, я метеором лечу домой, не тратя времени на приземление и трансгрессию.
- Оливер! - раздраженно кричит Мэг, когда я появляюсь в гостиной, наскоро вымыв руки и сполоснув лицо. - Куда ты опять делся, елку-то еще и нарядить нужно!
- Прости, милая, выносил отвалившиеся ветки... - мямлю я, но она словно не слушает (и правильно делает, потому что вид у меня такой, будто одними ветками дело не обошлось):
- А после этого приведи себя в порядок и надень парадную мантию, извини, но я не могу одновременно за всем следить.
“Да уж, какое счастье”, - проносится у меня в голове.
Сказав это, Мэг снова уходит на кухню, а я судорожно бросаюсь к коробке с шарами и с помощью палочки торопливо развешиваю их по всей елке: вразнобой, едва не разбивая хрупкие игрушки друг о друга. Мыслями-то я на стадионе, где меня, возможно, уже хватились. Одно заклинание даже срывается - полдюжины шаров летят в прямо противоположную елке сторону, а именно в меня. Я поспешно вытряхиваю из мантии все залетевшие туда игрушки, не глядя отправляю их на ветки рождественской ели и ускользаю через черный ход.
Слава Мерлину, но суета у колец “Мидлтауна” продолжается. Я не вижу, что там происходит, но это меня сейчас волнует меньше всего. Наконец, судья удаляется в сторону раздевалки, вслед за ним идут и игроки.
- К несчастью, из-за технических проблем, леди и джентльмены, матч откладывается на неопределенный срок, - громогласно возвещает комментатор, и зрители начинают недовольно гудеть и улюлюкать. Но у меня нет времени выяснять, что случилось: все происходящее мне лишь на руку; я мгновенно лечу домой и снова влетаю в окно второго этажа, в нашу спальню.
Я успеваю одеться и спуститься буквально за секунду до того, как Маргарет поднимается наверх, чтобы меня позвать. Она окидывает меня с ног до головы и возводит глаза к потолку.
- Олли, - шипит она, - я понимаю, что мужчины не слишком хорошо разбираются в наведении марафета, но почему, во имя Мерлина, ты выглядишь еще хуже, чем раньше?!
За этот вечер я изощренно врал уже столько, что будь я Пиноккио, дров для растопки камина нам с Мэг хватило бы на полгода вперед.
- Я волновался из-за встречи с твоими родителями, - объясняюсь я. - Ты же знаешь, они не то чтобы без ума от меня. Я хотел привести себя в порядок, чтобы выглядеть идеально, но разнервничался и только все испортил...
Последнюю фразу я произношу таким удрученным тоном, что Маргарет лишь умиленно улыбается мне и чмокает в нос.
Мы проходим в гостиную, где уже накрыт праздничный стол. Мистер и миссис Карсли приветствуют меня неподражаемым коршунским взглядом. Я бормочу что-то избитое, Мэг пихает меня локтем, и мы рассаживаемся по своим местам, я - во главе стола. Стол поставлен неудачно - прямо у меня за спиной находится елка, и одна ее ветка весь ужин царапает мне кожу. Несмотря на тот факт, что я полностью измочален, а сердце мое бьется в области пяток, мне как-то удается весь вечер поддерживать светскую беседу, отсыпать комплименты миссис Карсли и ловко обращаться с вилкой и ножом. Впрочем, Маргарет, сидящая напротив меня, постоянно смеряет меня грозным взглядом и незаметно качает головой. Я виновато улыбаюсь в ответ на такие взгляды, мучительно соображая, из-за чего она может так психовать.
Трудно передать словами мое облегчение, когда после чая родители Мэг прощаются, собираются и трансгрессируют домой. Честное слово, ни одна тренировка у Килбэйна не утомляла меня так, как этот ужин.
Дверь за четой Карсли закрывается, и Мэг, демонстративно не говоря ни слова, уходит на кухню мыть посуду, а я получаю возможность спокойно устроиться на диване и дочитать вчерашний выпуск “Бладжера”. Впрочем, долго отдыхать мне не дают: в дверь раздается стук, и Маргарет просит, чтобы я открыл. Я мрачно вздыхаю, предполагая, что это ее родители вернулись, забыв дать дочери какой-нибудь жизненно важный совет или решив пропустить еще чашечку-другую чая. Но когда я открываю дверь, на пороге стоит тренер и довольно недвусмысленно смотрит прямо на меня.
- Здравствуйте, мистер Килбэйн, - осторожно говорю я, впуская его в дом и молясь Мерлину, чтобы Мэг не подошла посмотреть, кто пришел.
- Вуд, куда ты пропал после матча? То, что его отменили, не значит, что... О, Мерлин мой! - Последние слова он чуть ли не выкрикивает.
- Эээ, простите, о чем вы? - Я решаю прикинуться дурачком, хотя вид тренера говорит о многом, и особенно о том, что такие трюки с ним не пройдут.
- Вуд, прекрати этот цирк, - устало произносит Килбэйн. - Я прекрасно видел, как ты несколько раз покидал скамейку запасных. Я видел, как ты пропал куда-то после тайм-аута. Я видел даже, как ты уходил с вратарского поста - и это во время игры! Я согласен, всякое бывает, может быть, у тебя недержание, или, скажем сестра рожает... Но, во имя всего святого, зачем ты стащил снитч?!
Я, до этого с виноватым видом изучавший коврик у двери, недоуменно поднимаю глаза на тренера.
- Какой еще снитч?
- Может, ты и что такое «снитч» забыл? - раздраженно вопрошает Килбэйн. - Я понимаю, конечно, что для победы все средства хороши и что ты сделал это из благих намерений, но все же - похищать снитч, чтобы сорвать неудачно проходящую игру...
- Но я не брал никакой... - начинаю было я, но запинаюсь, проследив многозначительный взгляд тренера, направленный куда-то за мою спину. Повернувшись, я понимаю, что способен лишь на то, чтобы натянуто хихикнуть и извиниться.
Среди прочих украшений на рождественской елке болтается и чуть заметно трепыхается золотой шарик с крылышками.
После этих событий, хочу заметить, я не пропускаю ни одного матча. Кто-то может сказать, что в списке приоритетов я ставлю квиддич выше жены, не уважаю ее мнение и не дорожу взаимопониманием в семье... и будет прав, черт возьми.
