Глава 1Я отлично помню свое знакомство с Рудольфусом Лестрейнджем. Не на балу. Не на званом вечере. Я, может, и видела его там – мельком. Но знакома с ним не была. Потому что мы с сестрами никогда особо не интересовались другими людьми.
Помню как сейчас.… Потому что с годами приобрела привычку разглядывать картинки из прошлого.
Маленькая девочка в форменной черной мантии. Гостиная Слизерина – ни души. Пусто, тихо, поздно. И в кресле сидит испуганная первокурсница со смешными светлыми хвостиками. Кто сказал, что Блэкам живется хорошо? Она может опровергнуть это тысячу раз. Где была сестра? Пусть не Андромеда, но Беллатрикс! А, что толку сваливать чужую вину на кого-то…
На щеках мокрые потеки от слез. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому.… Нет. Вот сейчас бы пожаловаться старшему брату на тех уродов – старшекурсников с Гриффиндора! Но старших братьев у девочки не было. Были два младших – Сириус и Регулус. Регулус, совсем малыш, и Сириус, с которым они постоянно ругались.
Звук открывающейся стены. Она уже успела привыкнуть к нему – за ту неделю, которую провела в Хогвартсе на факультете Слизерин. Привыкла – и вздрогнула, услышав этот шорох. Смотрит на часы – без десяти минут два. Просидела полночи и не заметила. Нет, не так – ее не заметили. Девочка забирается с ногами на кресло и выглядывает из-за его спинки. У стены стоит, опираясь на новую скоростную метлу, красивый парень лет четырнадцати-пятнадцати. Она была уверена, что когда-то видела его. Что-то связано с сестрой… Девочка хмурится, пытаясь вспомнить имя парня. Мысли в голове путаются и никак не хотят складываться в целую картинку. Нет, сложились… Опять двое старшекурсников-гриффиндорцев. Снова в голове раздается презрительное «Да это Блэк!». Снова по щекам потекли слезы – детские, прозрачные слезы. Она может разобрать только громкий стук. Словно что-то швырнули на пол. Девочка шмыгает носом, рукавом мантии утирая потеки на щеках. Блэк, Блэк, она же Блэк! И откуда слезы? И что сказала бы мама? А тетя Валбурга? Девочка последний раз, уже почти насухо – чего не скажешь о мантии – вытирает слезы и открывает глаза. Все еще немного расплывчато. Но различить фигуру, сидящую на корточках перед ее креслом, вполне можно. Девочка смаргивает последние слезинки.
- Первокурсникам пора спать, - замечает слизеринец, садясь на пол. Он, скользнув глазами по заплаканному лицу, тихо хмыкает и выуживает из кармана мантии белоснежный платок с вышитыми золотом инициалами «R.L.». При взгляде на две буквы все сразу стало ясно. Рудольфус Лестрейндж, третьекурсник. Он учится на одном курсе с ее сестрой Беллатрикс. Сразу же в памяти всплывают и нелестные комментарии в адрес его персоны, на которые Белла Блэк была очень щедра. Жутко зазнавшийся тип, который выглядит как пятикурсник, который обожает глупый квиддич, который дружит с Малфоем. Впрочем, последнее было неодобрением вкуса Люциуса Малфоя. Потому что с ним и сама Беллатрикс неплохо ладила. Нарцисса не возражала. Но квиддич она любит. И «жутко зазнавшийся тип» не выглядит столь жутким и зазнавшимся.
- Мантию лучше не пачкать, - Лестрейндж встряхивает смоляными кудрями. Жест непроизвольный, но картинный. Девочка старательно вытирает уже сухое лицо и прячет платок с инициалами в карман мантии.
- Нарцисса Блэк? – спрашивает Рудольфус, уточняя. Он все еще сидит перед первокурсницей на каменном полу. Девочка кивает и оглядывается на проход в стене - новая скоростная метла валяется на полу перед ним, словно обычный маггловский веник.
- Ну, раз уж мы познакомились, я, в качестве налаживания отношений с будущими родственниками, должен поинтересоваться, что случилось, – слизеринец улыбается уголком рта, внимательно глядя на первокурсницу. В одном сестра оказалась права – Рудольфус выглядит на все пятнадцать. Нарцисса с секунду сомневается, а потом выкладывает все – про гриффиндорскую травлю, про чернильные пульки, летящие ей в спину на каждом уроке, про то, как сегодня у нее отобрали волшебную палочку и про то, что она не собирается рассказывать об этом сестрам и совершенно не знает, как можно вернуть палочку себе.
Она никогда не стала бы посвящать незнакомого человека в свои переживания. Пусть маленькая, пусть с грязными потеками на щеках, пусть с красными от слез глазами, пусть с торчащими под разными углами хвостиками, но слизеринка, Блэк.
А сейчас ее слушали – первый раз в жизни слушали. Не кивали с задумчивым видом и пустотой в глазах, не отмахивались, не смеялись над детскими переживаниями, не ругали за рассеянность. А еще...ей так хотелось, чтобы у нее был старший брат!
Когда Нарцисса заканчивает свое повествование, Лестрейндж рывком поднимается с пола. Выражение в потемневших на секунду карих глазах не предвещает ничего хорошего.
- Эй, Руди, где ты шляешься? - сначала раздаются легкие шаги, а потом в гостиной появляется еще один третьекурсник. Его Нарцисса знает – Люциус Малфой. Лучший друг Рудольфуса Лестрейнджа. Приятель Беллы.
- Люц, – Лестрейндж поднимает правую руку в знак приветствия и подходит к Малфою. Тот стоит посреди гостиной Слизерина в зеленой пижаме со змеями. Девочка с трудом скрывает улыбку. – Одевайся.
Малфой удивленно поднимает брови, потом подозрительно прищуривается. Но они, похоже, понимали друг друга без слов, потому что через две минуты он приходит уже при полном параде - успел даже завязать длинные серебристые волосы в хвост. А Нарцисса не может сказать ни слова. В голове вертелось – это все ради нее? Маленькой слизеринской первокурсницы, пусть даже трижды Блэк, пусть даже Рудольфус Лестрейндж уже год как помолвлен с ее сестрой …
- Идем на гриффиндорцев, – бросает через плечо Рудольфус. Нарцисса даже не знает, как реагировать на это заявление. – Спорю, что развлекались Томсон и Вуд.
Малфой притворно вздыхает, выдает тираду о том, что надо делать ночью вместо того, чтобы ловить гриффиндорцев, но из гостиной выходит первым. Им такие рейды не впервой, маленькая слизеринка могла поспорить на свою палочку… если бы она сейчас была у нее. Нарцисса снова шмыгает носом. Рудольфус, в тот момент аккуратно располагавший свою метлу на диване, оборачивается к ней.
- Иди спать, Нарцисса, – он не улыбается больше, но какие-то нотки в его голосе заставляют отбросить все мысли о том, чтобы зарыдать. – Завтра утром палочка будет у тебя.
Девочка радостно улыбается; переводит взгляд на насквозь мокрый рукав мантии. Потом встает с кресла, где провела последние четыре часа, и идет к коридору, ведущему в спальню девочек. Когда она подходит к двери спальни первокурсниц – самой первой, располагавшейся ближе всех к гостиной, - до нее доносится негромкий голос Рудольфуса:
- Блэки не плачут, тебе сестра разве не говорила? – с шорохом закрывается стена. Нарцисса поскорее забирается в теплую кровать и крепко засыпает.
Следующее утро. Она просыпается раньше всех, и на тумбочке - тонкая волшебная палочка из светлого дерева. Как и обещал Рудольфус Лестрейндж.
Я стала одной из немногих слизеринцев, обладающих такой роскошью – настоящим другом. У меня был не просто друг – у меня появился старший брат. Я иногда задумывалась, с чего возникла такая дружба. Ведь первый и третий курс, одиннадцать и тринадцать – это две большие разницы. Два года. Мой муж старше меня на два года, и я не могу сказать, что это на чем-то отражается. Но тогда мне было одиннадцать. И те, кто был старше меня на два года – моя сестра Белла, Люциус, Рудольфус Лестрейндж – они были несомненными авторитетами, которых боялись, слушались, и которые по доброй воле никогда бы и не взглянули на маленьких первокурсников. Я задумывалась – и тут же забывала довести мысли до конца. Зачем? У меня был старший брат, самый лучший брат на свете, пусть не родной, но который был мне роднее Беллатрикс и Андромеды. Почему я сразу поверила в это? Потому что тогда я была маленькой девочкой со светлыми хвостиками и красными от слез глазами. А Рудольфус выручил меня – тогда я просто предположить не могла, почему. Но много позже, уже когда родился Драко, узнала, что у Лестрейнджей была дочь. Младше Рабастана, младшего брата Руди, на год или чуть меньше. Рабастан не помнит. А Рудольфус… я уверена, что дементоры были несказанно рады этим его воспоминаниям. Она умерла, и я не знаю, не хочу знать, почему. Но я благодарна бедному ребенку. Потому что у меня появился брат. А у Руди – новая младшая сестра. Ужасно звучит – новая младшая сестра. Но я не позволяла себе думать о том, что было, если бы… Я и сейчас не хочу думать.
- Ты неправильно садишься на метлу, – качает головой Рудольфус, наблюдая за той же девочкой, первокурсницей со Слизерина, пытающейся взлететь. Ее не учили этому – был этикет, была эстетика, а квиддич – это не приветствовалось мамой. На скамейке развалился Люциус Малфой, который увязался за другом и его «подопечной». С ним Нарцисса не общается. Потому что это был всего лишь Люциус Малфой, всего лишь заносчивый тринадцатилетний подросток. Какие у них могут быть общие темы? Никаких. Впрочем, у девочки и с Рудольфусом Лестрейнджем не должно было быть пересекающихся интересов. Но он возится с ней, он учит ее играть в квиддич и летать на метле, он заставил гриффиндорцев – неясно как, но точно не уговорами, - оставить свое любимое развлечение – травлю единственной из Блэков, неспособной постоять за себя. Еще много «он». Потому что так и положено старшему брату. И вот оно – первое занятие. Девочка со светлыми хвостиками не сваливается с метлы, но держится на ней очень и очень неуверенно. Изредка доносятся издевательские аплодисменты – развлекает себя Малфой. Уже темно, но она с Руди – а значит, ей не страшно.
Наконец, Нарцисса поднимается фута на два над землей. Метла позаимствована у сестры, поэтому немного страшно, что Белле вдруг захочется полетать, и она обнаружит пропажу. А рядом с ней Руди, и Беллатрикс отходит на второй план.
- Спускайся, Нарцисса, – Рудольфус уже на земле, а маленькой первокурснице хотелось еще немного задержаться, но она опускается на траву. Это удается очень легко, потому что новую метлу Беллатрикс никак нельзя сравнить со школьным антиквариатом; «Комета» слушается ее – не то что старая «Серебряная стрела», на которой Нарцисса летала, когда у них были уроки полетов. Немного жаль, что нельзя облететь всю территорию замка – а так хочется!
Уже начинает холодать – конец октября в этом году отличился даже заморозками. Рудольфус забирает у девочки метлу Беллатрикс, чтобы вернуть ее на место, в школьный сарай для метел. Свою он закидывает на плечо и окликает Малфоя: тот успел задремать. Нарцисса идет в замок одна, потому что оказалось, что Лестрейндж и Малфой запланировали какие-то неотложные дела на этот вечер. То есть, уже, наверное, на ночь. «Если попадутся гриффиндорцы, передай им привет!» - кричит ей вдогонку Руди; Нарцисса улыбается, но на всякий случай проверяет, есть ли в кармане мантии палочка. Она оглядывается назад и ускоряет шаг. Холодный ветер дует в спину. Светлые хвостики и радостная улыбка на лице – ей определенно повезло, что два месяца назад гриффиндорцы отобрали у нее волшебную палочку…
Все казалось до смешного простым, я иной раз забывала, что у меня есть сестры. Андромеде было все равно. А Белле страшно не нравилась моя дружба с Руди Лестрейнджем.
Глава 2Мои сестры. Об этом можно было бы написать сочинение, причем такое, которое принял бы даже Слизнорт – в два метра длиной. А то и больше, но я не слишком люблю доверять мысли бумаге, потому что так их довольно легко прочесть.
Итак, Беллатрикс. Сейчас я просматриваю газеты – во всех фотографии Пожирателей Смерти, которых посадили в Азкабан после падения Темного Лорда. Все они – трехлетней давности. Все они режут получше ножей и убивают быстрее заклинаний. И безысходность. А воспоминания – лучше любых целебных зелий. Малодушно? Убегать от настоящего, не пытаясь ничего изменить – это малодушно? Ну, я же слизеринка.
Большой зал, наполненный детскими голосами. Кто-то с утра пораньше спорит, кто-то весело, заливисто смеется, кто-то выпрашивает у однокурсников эссе по зельям.
За столом Слизерина всегда царила искусная имитация жизни. Вежливый вопрос, вежливый ответ. Они, юные чистокровные маги и волшебницы, не видели в этом ничего странного – странными для них были те самые веселые детские голоса. Только, может быть, первокурсники находили в себе силы не играть в жизнь, а жить – да и то ровно до того момента, как они полностью осваивались на факультете. Импровизация здесь – невиданная редкость. Потому что все действия обдумываются на десять шагов вперед – от планов на день до простого приветствия.
Маленькая первокурсница со смешными светлыми хвостиками сидит рядом с двумя третьекурсниками. Оставаться самим собой здесь не может никто – они отнюдь не являются исключением из правил. Потому что – чистокровные. Потому что – слизеринцы.
Полгода – небольшой срок, но целая вечность для маленькой девочки. Вечность, за которую ничего не перевернулось с ног на голову – просто появился новый фрагмент в мозаике ее жизни. Такая высокопарность в выражениях – это для них, для Слизерина. Но все же – как сказать иначе?
Девочка склонилась над книгой, время от времени отрываясь от чтения и заедая прочитанное очередной ложкой овсянки. Смеются третьекурсники, сидящие рядом с ней, обсуждая вчерашнюю победу Слизерина над Рейвенкло. Маленькая девочка иногда встряхивает светлыми хвостиками – старательно копирует привычку красивого темноволосого парня. Он всякий раз встряхивает кудрями, когда смеется, а девочка уже досконально изучила все привычки своего старшего брата. Пусть не родного, но для нее – самого лучшего.
- Нарцисса, подойди ко мне! – властно подзывает ее стоящая в полуметре от них черноволосая девушка. Сестра. Девочка со светлыми хвостиками вопросительно смотрит на третьекурсника; тот только пожимает плечами – никак не может привыкнуть к тому, что всякое свое решение маленькая Нарцисса Блэк согласовывает с ним. Сидящий напротив него парень с длинными серебристыми волосами, собранными в хвост (за каждым из четырех столов непременно находятся девушки, которые буравят его взглядом), лениво ухмыляется – его, несомненно, забавляла такая привязанность маленькой первокурсницы к его другу. И ни разу он не решался высказать все свои предположения кому-либо. Тем более – самому Рудольфусу. Потому что летальный исход для него в этом случае более, чем вероятен.
Девочка нехотя встает и направляется к сестре. Она даже не пытается изобразить улыбку на лице. Потому что пока может позволить себе не притворяться. Потому что она – маленькая девочка со смешными светлыми хвостиками и старшим братом. Рудольфус сидит в пол-оборота, не сводя глаз с Беллатрикс.
Девочка доходит до сестры – пара шагов, всего пара шагов, сделать которые удается с большим трудом. Нет, она никогда не полюбит Беллатрикс так, как любит Руди. Хотя бы потому что они - два полярно разных человека.
- Что я сказала тебе насчет Рудольфуса Лестрейнджа? – сквозь зубы цедит Белла. Нарцисса холодно смотрит на нее, не говоря ни слова; Беллатрикс, не дождавшись ответа, шипит, словно разбуженная змея:
- Какого черта ты делаешь рядом с Лестрейнджем? Я, кажется, ясно выразилась – ты не должна находиться в его обществе!
- Почему?
Простой вопрос заставляет Беллу замолчать. А маленькая девочка, собрав всю волю и храбрость в кулачок, просто разворачивается и уходит.
- Фиаско, Беллатрикс? – тихий насмешливый голос свел ее удивление к нулю, сменив его на раздражение. Она еще не успевает ответить, а Рудольфус Лестрейндж уже неспешно направляется к выходу из Большого зала.
И этот фрагмент своей памяти я просматриваю по нескольку раз. Потому что хочу понять причину их неприязни друг к другу. Моей сестры к моему брату. Неприязнь обрученных, и, если поиграть словами, обреченных на это замужество Беллатрикс и Рудольфуса. Они были помолвлены с двенадцати лет. Они учились на одном курсе одного факультета, и – упрямо не хотели знать друг друга. Только, пожалуй, обмен стандартными колкостями – вот и все, что было между ними. Это изрядно портило мою жизнь, хотя насчет Беллы я никаких иллюзий не строила. А вот насчет Рудольфуса, моего Руди – сколько угодно. Потому что он – самый смелый, самый умный, самый добрый. Потому что он – мой старший брат, а Белла всю жизнь была просто Беллой.
Я любила, люблю своих сестер. Обеих – в этом трудно признаться, когда видишь прожженное пятнышко рядом с именем «Андромеда» на семейном древе Блэков. Обеих – это трудно было признавать, когда я слышала безразличный голос Меды или властный – Беллы. Обеих – в это невозможно было поверить, когда одна из них прямо говорила, что я ей абсолютно безразлична, а другая не обращала внимания в ответ на какие-либо просьбы. Или просто – не обращала внимания.
Можно было возненавидеть их. Можно было точно так же не обращать на них внимания. Но мне было легче. У меня был Руди.
Гостиная Слизерина переполнена учениками до отказа.
Андромеда Блэк сидит в углу гостиной, одна среди всеобщего веселья по поводу скорого отъезда. Пускай веселье у всех снова немного наигранное – а вот одиночество настоящее. В руках у нее древний фолиант, легкое дополнительное чтение по трансфигурации, полученное в запретной секции с разрешения самой МакГонагалл. Разумеется, легкое – в понимании Андромеды Блэк, лучшей по этому предмету на своем курсе.
Беллатрикс Блэк стоит посреди гостиной – в окружении верной свиты, иначе и не назовешь. На лице – никаких эмоций, самодовольная улыбка, вечная самодовольная улыбка – и только.
Маленькая первокурсница со светлыми хвостиками с ногами залезла в кресло у камина.
- Шах и мат, - Люциус Малфой с довольной гримасой двигает фигуру на доске. – Ну что, Руди? Как и договаривались?
- Ты скоро разоришь род Лестрейнджей, Люц. Браво, так держать! - доносится насмешливый комментарий Беллы. Неуверенный смех ее подпевал быстро затихает – все-таки смеяться на Рудольфусом Лестрейнджем небезопасно. И кому, как не осторожным слизеринцам, это понимать! Маленькая девочка, недовольно нахмурившись, оглядывается на сестру.
- В таком случае, мы будем забавно смотреться вместе, Белла. Надеюсь, ты умеешь петь? Я вот начну играть на скрипке, - Рудольфус ухмыляется Люциусу, перекидывает ему золотой галеон – играть в шахматы на деньги обычное развлечение для них. Плечи Малфоя едва заметно трясутся от смеха; первокурсница со светлыми хвостиками тоже улыбается. Даже у Андромеды скользит по лицу улыбка. Ни для кого не секрет, что после седьмого курса Беллатрикс Блэк станет Беллатрикс Лестрейндж.
Белла буравит его злобным взглядом.
- Замолчи, Лестрейндж! Помолвку еще можно расстроить, и я не премину сделать первую попытку прямо сейчас!
Беллатрикс Блэк разворачивается на каблуках и выходит из гостиной. До тех пор, пока ее шаги не затихли, в гостиной царит какая-то кладбищенская тишина.
- Тебе не стоило говорить этого, Рудольфус, - нарушая молчание, замечает Андромеда и снова погружается в чтение. Лестрейндж уголком рта улыбается Нарциссе, вполголоса прибавляя:
- Если бы у меня было меньше терпения, я поступил бы точно так же.
Он притворно вздыхает. Маленькая девочка со смешными светлыми хвостиками только улыбается. Она полностью на стороне своего старшего брата. Потому что Белла, как ей кажется, первая начала все это. Да и потом, к чему эти грандиозные планы? Расстроить помолвку ей не удастся. Потому что Лестрейнджи – одна из самых влиятельных чистокровных семей в Англии. А их мама, Друэлла Блэк, не упустит такой возможности; она бы с удовольствием выдала одну из двоих оставшихся дочерей за Рабастана Лестрейнджа – но он младше и Андромеды, и даже Нарциссы, а это не принято.
- Белла имеет привычку убивать взглядом, – Люциус снова расставляет фигуры на доске. Черное и белое – совсем как они с Рудольфусом, почти как Беллатрикс с Нарциссой. – Посему, Рудольфус, ты уже потенциальный мертвец. Не желаешь ли напроситься в компаньоны к Кровавому Барону?
Маленькая девочка бросает на третьекурсника сердитый взгляд. Но ничего не говорит, хотя ей очень не нравятся такие шутки по отношению к ее старшему брату, к ее Руди. Только встряхивает светлыми хвостиками и ищет глазами журнал на заваленном пергаментами столике.
- А что, места стоит занимать заранее? – Руди, покачав головой, вытаскивает еще один золотой галеон и кладет на подлокотник. Он перехватывает взгляд маленькой первокурсницы и выуживает из завалов новый выпуск журнала «Квиддич» (на обложке улыбается и машет рукой капитан «Гарпий», женской команды по квиддичу, Фринна Скоуп) и перебрасывает его Нарциссе. Девочка благодарно улыбается и, раскрыв журнал, торопливо ищет интервью со своим любимым игроком и капитаном любимой сборной, в которой она – этого не знает никто, кроме Рудольфуса, - мечтает играть после окончания школы. Конечно, мама не позволит. Это она еще не знает о том, что Нарцисса, научившись летать, начала учиться играть в квиддич под руководством Рудольфуса Лестрейнджа. Без сомнения, руководство ей понравится, а вот содержание уроков (например, как увернуться от бладжера и попутно запустить им в игрока другой команды – Руди играет в сборной Слизерина загонщиком), вряд ли обрадует миссис Блэк.
- Знаешь, Люц, давай на пять галеонов, мне ведь надо отыграться. – Рудольфус спокойно прибавляет к золотой монете еще четыре, Люциус, отвесив насмешливый поклон, следует его примеру. Нарцисса прекрасно знает, что сейчас выиграет Руди. А потом – Люциус. А потом снова Рудольфус, и так до тех пор, пока им не надоест. В конце концов, каждый останется при своем.
Молчание в гостиной постепенно сходит на нет; Беллатрикс в гостиную упорно не возвращается. А Нарцисса уже и думать забыла об этой перепалке.
Глава 3Только гриффиндорцы способны самоотверженно броситься спасать друга. Просто так, легкомысленно поставив на карту все, абсолютно все, включая свою жизнь.
Мы никогда не будем этого делать. У нас, представителей чистокровных семей, имеется власть, достаточная для давления на правительство и достижения каких бы то ни было целей. Но, видимо, ее не достает для того, чтобы выручить самых жестоких преступников из Азкабана…
Люциус сейчас наверху, в своем кабинете. Он пишет очередное письмо министру магии. Прошение об освобождении Рудольфуса Лестрейнджа. Потому что Беллатрикс уже не спасти. Из-за пытки Лонгботтомов. Они сейчас в Мунго, и помочь им не смогут даже лучшие целители Британии. Руди… Его не было там. Его можно было оправдать в зале суда. Но он просто пошел вслед за моей сестрой. И сейчас, уже три года спустя, мой муж снова возобновил заброшенные было попытки оказать давление на Фаджа. В ход идет все – от угроз до щедрых пожертвований. Но как только в деле фигурирует фамилия «Лестрейндж», наш министр разворачивается и уходит. Ненавижу.
И еще. В Азкабане – Сириус Блэк. Мой дорогой кузен, как любезно сообщает «Ежедневный пророк», убил тринадцать магглов. Чушь. Я уверена – это полная чушь, тем более при том, что его осудили, практически не всматриваясь в детали дела. Но ему воздалось по заслугам.
Сириус. Еще одно выжженное пятно на фамильном древе древнейшего и благороднейшего семейства.
Платформа 9 и ¾. Девочка в форменной черной мантии школы Хогвартс со значком факультета Слизерин на груди стоит посреди платформы, изредка поднимаясь на цыпочки и пытаясь высмотреть кого-то в толпе школьников. Наконец, в толпе мелькают черные кудри, и девочка, радостно вскрикнув, уже несется навстречу высокому четверокурснику. Он тоже в мантии, тоже со значком Слизерина. Загружен под завязку: в одной руке метла и клетка с толстым рыжим котом, в другой – чемодан. И вся поклажа тут же валиться на землю, включая толстого кота, который совсем не по-кошачьи хищно зарычал в ответ на неожиданное падение. Девочка едва достает ему до пояса; она крепко обнимает Рудольфуса.
- Я тоже рад видеть тебя, Цисси, – он улыбается уголком рта: обычное проявление своих эмоций и чувств.
- Руди, представляешь, мой кузен Сириус, он идет в школу в этом году! – торопливо выкладывает нехитрые новости Цисси. Рудольфус передает девочке клетку с котом, а сам берет свой и ее чемоданы и метлу.
- И где же он? Белла взяла под свою опеку? – Рудольфус, на удивление легко лавируя между учениками и родителями, идет к ближайшему вагону.
- С ним Андромеда, потому что с Беллатрикс Сириус не разговаривает! – сердито заявляет Нарцисса, едва поспевая за Руди. – Тетя Валбурга попросила присмотреть за ним, и они уже убежали куда-то. Хоть бы не в этом вагоне сидели.
Рудольфус неопределенно пожимает плечами, загружает в вагон чемоданы и помогает войти Нарциссе. Девочка забирает у него метлу, снова поднимает клетку и идет вперед по вагону, заглядывая в каждое купе – и каждое оказывается занятым.
- Пойдем искать Малфоя, он должен был занять два-три вагона для Слизерина, - тихо произносит Лестрейндж. Девочка со светлыми хвостиками весело улыбается, но когда она открывает дверь очередного купе, улыбка быстро исчезает с ее лица, сменяясь недовольной гримасой. На сидениях друг напротив друга сидят два черноволосых мальчика. Один - с короткими взлохмаченными волосами и круглыми очками на носу. Абсолютно прямые волосы второго были немного длиннее, чем это полагалось для юного наследника чистокровной семьи. Вечная тема для споров с тетей Валбургой. То есть, конечно, с мамой – для Сириуса Блэка.
- Сириус, что ты здесь делаешь? – сердито спрашивает Нарцисса. Она пытается не допустить тех властных ноток, которые сквозят в голосе ее старшей сестры, но недовольства скрывать и не думает. – Ты должен быть с Андромедой, тетя Валбурга…
- Блэк? – пораженно перебивает ее мальчишка с взлохмаченными волосами. – Валбурга Блэк? А ты, получается…
Он чуть наморщил нос. Сириус с нескрываемой злобой смотрит на кузину.
- Иди отсюда, Нарцисса! Я сам разберусь, где я должен быть, а где не должен! Я же не ты, чтобы о каждом шаге докладывать Беллатрикс!
Гриффиндорец бы выхватил палочку, она более чем уверена. Рейвекловец – прочел лекцию о мире во всем мире. Хаффлпаффец – попросту сбежал. Но Нарцисса Блэк – слизеринка. Пусть даже она только маленькая второкурсница, едва ли намного изменившаяся за лето. А значит, стоить охладить желание Сириуса общаться с грязнокровками более безопасными для себя способами.
- Его зовут Сириус Блэк, - четко произносит Нарцисса, обращаясь к лохматому мальчишке.
- А ты тогда тоже Блэк, - глядя на девочку, констатирует тот, снова поморщившись. Нарцисса отмечает налившееся румянцем лицо Сириуса, мысленно поздравляет себя с удавшейся операцией и с надменным видом выходит из купе, бросая через плечо:
- Хаффлпафф ждет тебя, кузен.
Разумеется, она так не думает. Конечно, понимает, насколько опозорит семью Сириус, если не окажется в Слизерине. Но такой реакции от кузена она не ждала.
- Там явно будет лучше, чем в вашей слизеринской дыре! – зло произносит Сириус, запуская ей в спину шоколадной лягушкой; Нарцисса, увернувшись от шоколадки, идет дальше по вагону, догоняя Рудольфуса и как-то отстраненно размышляя, что должно случиться, чтобы Блэк не попал в Слизерин.
Мои отношения с Сириусом всегда подходили под определение «более чем напряженные». Слишком разными людьми мы были: я и мой младший брат. С Регулусом (он был младше меня на два года) было гораздо легче. Как в детстве, так и много позже.
И все-таки тогда, на летних каникулах перед вторым курсом, я строила грандиозные планы, какие умеют сооружать только дети: во-первых, конечно, что я помирюсь с Сириусом. Затем - я стану помогать ему во всем, абсолютно во всем, как Руди помогал и помогает мне: объяснять ему непонятный материал, скажем, по трансфигурации или зельям, или учить играть в квиддич, или просто помогать советом.
В мечтах все было очень легко: Нарцисса Блэк, лучшая старшая сестра. У меня ведь был Рудольфус, и это несколько изменило мою точку зрения на старших братьев и сестер, которую к одиннадцати годам старательно формировали и отшлифовывали своим примером Беллатрикс и Андромеда. Хотя нет, появление в моей жизни Руди Лестрейнджа просто опровергнуло старую точку зрения, впервые в жизни воплотив мои мечты, мечты о старшем брате, именно таком, каким был Рудольфус, в действительность.
Но возвращение в реальность было довольно быстрым. Мой кузен не слишком жаловал родственников, кроме, конечно, Андромеды, никогда не поддерживавшей взгляды нашей семьи. Да и меня в разрушении этой иллюзии не стоит снимать со счетов: никаких общих тем у нас с Сириусом не было. Никакого желания понять друг друга – тоже. Ведь я могу сколь угодно много говорить о том, чего бы я хотела. Мечты рассыпались в реальности, просто не выдерживали никакой критики. Мне хотелось мгновенного изменения отношений между мной и Сириусом. Но вот странность: стоило мне увидеть младшего брата, я сразу начинала злиться. Потому что мы были Блэками, одной семьей, что для меня являлось и является главной ценностью. А Сириус не просто плевал на эти ценности, но и старательно растирал в пыль. Нет, я не могла больше считать его своим братом. Потому что рушить свой, свой уютный мир я не позволяю никому.
Была ли между нами открытая война? Нет, я не думаю, что она вообще присутствовала. Я предпочла тихо презирать предателя Блэков, иногда совершая вылазки во вражеский лагерь. А вот Белла ненавидела кузена совершенно открыто. И их стычки были более частыми и более серьезными, даже до того, как Сириус попал в Гриффиндор. Что уж говорить о периоде после.
- Успокойся, Беллатрикс, – Рудольфус все еще спокоен, непоколебимо (или это только кажется?) спокоен. Несмотря на концерт Беллы, несмотря на ее вопли об оскорбленном достоинстве семьи, несмотря на то, что слушателем для всего этого она выбрала именно его, своего будущего мужа, а ныне жениха, с которым раньше по доброй воле и не заговаривала. Он просто сидит и с невозмутимым видом читает какую-то книгу по Травологии, подперев подбородок рукой. Рядом, конечно, Нарцисса – она забралась в любимое кресло у камина и пытается сохранять хоть какое-то душевное равновесие, но произошедшее до сих пор не укладывается в ее сознании. А в голове снова и снова прокручиваются, одна за другой, картинки из двух прошедших дней. И первая – распределение. Тот момент, когда весь Слизерин, казалось, перестал дышать, а Сириус Блэк с широкой улыбкой на лице шагал к столу Гриффиндора. Все как в замедленной съемке: «Блэк, Сириус!», долгое молчание Распределяющей шляпы, а потом – «Гриффиндор!». Ощущения Нарциссы в тот момент сводились к определению «словно бладжером по голове». Кузен в Гриффиндоре! Невообразимо. А еще хуже было видеть на его лице довольную ухмылку. Возможно, если бы там была растерянность, страх, удивление – возможно, можно было бы водрузить ответственность на старую Шляпу Годрика Гриффиндора. Но нет, Сириус явно знал, что делает и от чего отказывается.
Ну, а второй картинкой, с четко возникающей в памяти, была встреча Беллатрикс и Сириуса на следующий день. Великий Мерлин, Сириуса Блэка со значком факультета Гриффиндор на груди и в компании того лохматого парня из «Хогвартс-Экспресса»!
- …и убью его, - завершает пламенный монолог Беллатрикс. Те, кто осмелился остаться в гостиной, исподтишка наблюдают за ней. Еще бы, картина занятная. Тем более, зная, что Беллатрикс Блэк никогда не забывает о своих обещаниях и не в коем случае не бросает слов на ветер. Нарцисса невольно поежилась, но списала все на холод гостиной Слизерина.
Она слезает с кресла и садится прямо перед камином. Почему-то после того, как в списках первокурсников Гриффиндора появилась фамилия Блэк, все прежние, привычные жизненные устои начали трещать по швам. Девочка протягивает руки к огню, едва не касаясь весело пляшущих в камине языков пламени. Она никак не может объяснить себе эти перемены. Она просто не может понять, почему вот так быстро повзрослела. Пусть не намного, но сейчас очень хотелось быть маленькой девочкой со светлыми хвостиками и старшим братом.
Может, все дело в вопиллерах тетушки Валбурги, не забывшей обвинить всех троих – и Нарциссу, и Беллатрис, и Андромеду – в том, что Сириус попал в Гриффиндор? Это явно было слабой отговоркой. А больше она ничего не может придумать. Нарцисса отдергивает ладонь и прикусывает губу – замечталась и обожглась!
Она оглядывается назад и возвращается в свое кресло. Беллатрикс наконец соизволила успокоиться и уйти в свою спальню.
Рудольфус, чуть прищурившись, смотрит на обожженную руку девочки. Книга, которая была идеальным прикрытием от Беллатрикс, уже растворилась в неизвестности. Еще бы, Руди Лестрейнджу да всерьез интересоваться безобидными растеньицами! Гораздо привычнее было видеть его с толстенным фолиантом, на корешке которого все еще поблескивали какие-то руны – старые книги по Тёмной магии, вывезенные из библиотеки Лестрейнджей вместо нескольких учебников.
- Так, Цисс, обещай мне, что не будешь рыдать, – Руди достает волшебную палочку; на губах – привычная полуулыбка. Девочка, про себя спрашивая, когда она рыдала по таким пустякам, все-таки протягивает руку. Короткое заклинание и боль от ожога замещает почти забытая (за день, можно ли вообразить такое!) радость от того, что рядом с маленькой девочкой со светлыми хвостиками есть любимый старший брат. А с Распределяющей Шляпой не поспоришь, думает Нарцисса, отправляя в рот очередного мармеладного червячка из личных запасов Рудольфуса.
Глава 4Красивым людям прощают многое. Гораздо больше, чем людям с менее привлекательной внешностью.
Это было негласным законом всех балов. Рождественских, Весенних, и еще тысяч и тысяч других, когда блестящий внешний вид был куда предпочтительнее, чем безупречная репутация.
Коридоры Хогвартса. Обычно тихие и пустынные переходы, где раньше гулял разве что сквозняк, напоминали муравейник.
- Твои глаза как два осколка льда, я буду вспоминать о них всегда, - приложив правую руку к сердцу, а левой держа розовый пергамент, на ходу декламирует Люциус Малфой. Он откидывает голову назад и хохочет. Рудольфус уже давно не произносит ни слова, как и Нарцисса, которая вместе с Руди и Малфоем идет на ужин. Каменные стены замка, казалось, сотрясаются от хохота. Рудольфус делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и вытаскивает из пачки пергаментов различной расцветки очередное послание. Приближался Рождественский бал, и приглашения приходят и Малфою, и Лестрейнджу в немыслимых количествах. Каждое утро теперь начинается с подсчета посланий – это очередное соревнование, в котором, как всегда, не предвиделось победителя.
Из всех троих одна Нарцисса в форменной черной мантии – а вот Люциус с Руди предпочитают носить мантию, накинув ее на руку. Рукава форменных рубашек закатаны, узлы галстуков ослаблены – и это притягивает к ним взгляды девушек, в преддверии бала толпящихся в коридорах и пытающихся прибрать к рукам самых завидных кавалеров Хогвартса. Разумеется, закадычные друзья Малфой и Лестрейндж занимают не последнюю строчку в этом списке. А то и вовсе одну из первых.
- Великий Салазар! - Рудольфус, изумленно подняв брови, пробежал глазами по строчкам. – Твои глаза совсем как мёд…
Внезапно Рудольфус останавливается и выдергивает из рук Малфоя письмо. Нарцисса, поднявшись на цыпочки, тоже заглядывает в пергаменты: почерк, несомненно, один и тот же.
- Не могу разобрать подпись… - Малфой с сожалением качает головой. – А девушка предприимчивая, я бы, пожалуй, сходил с ней куда-нибудь. Только вот имя не прочитать!
- А я знаю, кто это! – Девочка встряхивает светлыми хвостиками, торжествующе глядя на четверокурсников. Она указывает на неразборчивую подпись. Конечно, вряд ли Нарцисса знала бы автора писем, если бы не случайно выроненный конспект, который она нашла в коридоре на первом курсе. Благо, тогда владелица довольно разборчиво написала фамилию, курс и факультет. Зато все остальные записи были сделаны точно так же, как и приглашения на бал – мелким, непонятным и абсолютно нечитаемым почерком.
- Амели Меттерлин, – Нарцисса оглядывается на группу хихикающих пятикурсниц с Рейвенкло, которые тихо шептались о чем-то, поглядывая на Рудольфуса и Люциуса.
Вот когда все предрассудки забыты! И совершенно неважно, что на прошлой неделе Рудольфус Лестрейндж и Люциус Малфой заколдовали нескольких гриффиндорцев. И не имеет значения дуэль Лестрейнджа и четверокурсника из Рейвенкло Трея Патила, в которой с большим перевесом и минимальными потерями победил первый. И уж совсем неинтересна та деталь, что Люциус Малфой настолько напугал маленьких хаффлпаффцев заклятием иллюзии, которое почему-то (и Малфой никак не мог взять в толк, почему) было занесено в список заклинаний темной магии, что они теперь передвигались исключительно группами и вообще предпочитали лишний раз не выходить из своей гостиной.
- И откуда сия особа? – Малфой тоже оглядывается на рейвенкловок; мимолетная белозубая улыбка – и девушки уже млеют оттого, что сам Люциус Малфой обратил на них свой взор. Руди тихо смеется – ему уже надоедает это внимание, а Малфой, наоборот, не упускает случая покрасоваться. А тут – такая благодатная почва для самолюбований!
- Гриффиндорка, она гриффиндорка, - рассеянно произносит Нарцисса, обозревая коридор. Можно было решить, что здесь устроен парад невест! Всех возрастов и с любых факультетов. Пожалуй, только слизеринок не видно. Девочка тихонько вздыхает и тянет Рудольфуса за руку.
- Руди, пойдем быстрее!
- Что такое? Ревнуешь, Нарцисса? – мгновенно отзывается Малфой.
- Чтоб тебя пикси покусали, Люциус! – девочка хмурится еще больше, увидев улыбку на лице Руди. Ох уж этот Малфой с его шуточками… Внезапно она замечает в толпе смеющихся девушек из Гриффиндора, которые время от времени поглядывают на Люциуса и Рудольфуса, знакомое лицо. Единственное знакомое, пожалуй.
- Ах, этот Гриффиндор, пристанище болванов и поэтов! – с издевкой протягивает Малфой, а поняв, что Нарцисса указывает Рудольфусу на ту самую девушку, которая прислала им приглашения на бал, начинает веселиться еще больше.
Назвать Амели красавицей язык не поворачивался – она довольно полная, приземистая и круглолицая. Но было видно, что она занимает не последнее место в иерархии Гриффиндора, если таковая существует.
- О, смотри-ка, Люц, вот и наша поклонница! – Рудольфус тоже ухмыляется, глядя на гриффиндорку. Рядом с ней – Нарцисса только-только заметила и не смогла сдержать улыбку – стояла, вцепившись в руку Амели, маленькая девочка со значком Хаффлпаффа на груди. Явно первокурсница, только вот припомнить ее распределение Нарцисса не могла – скорее всего, фамилия девочки была зачитана после фамилий на «Б».
- Руди, пойдем! Все съедят без нас! – Девочка нетерпеливо оглядывается на двух друзей, которые, не утруждая себя понизить голоса хотя бы до полушепота, обсуждали достоинства и недостатки мисс Меттерлин. Стоило понаблюдать за метаморфозами, происходившими с ней! Амели краснела, бледнела, даже слегка зеленела – по мере того как Рудольфус и Люциус в своих лучших традициях и любимейших выражениях, приправленных изрядной долей язвительности, обсуждали ее внешность. Нарцисса продолжает упрямо тянуть Рудольфуса в сторону Большого зала; ей категорически не нравилось такое отношение старшего брата и его друга к девушкам, но не защищать же, в само деле, глупую гриффиндорку, набравшуюся наглости послать приглашения сразу обоим! Да еще со стихами собственного сочинения – вот уж что совершенно не лезет в рамки приличий!
- Смотри, Ами, этого мальчика зовут Руди, совсем как главного оленя у Санты! – раздается радостно-изумленный громкий голосок маленькой хаффлпаффки, вцепившийся в руку Амели Меттерлин. Нарцисса не поняла из сказанного ровным счетом ничего, впрочем, как и Люциус с Рудольфусом. Некоторые ученики, услышав эту реплику, заулыбались, но большинство застыло с непонимающими лицами, ожидая какой-никакой, но развязки.
- Кого там зовут моим именем? – первым выходит из оцепенения Рудольфус, в два шага преодолевая расстояние, разделявшее их и гриффиндорок. – Что ты сказала?
- Ру…Ру…Рудольф, - девочка с ужасом смотрит на высоченного четверокурсника. – Олень Санты...У него такой нос…- она указывает на свой чуть вздернутый носик, - красный, и он светит Санте в те…те…темноте…
Девочка зажмуривается и пытается спрятаться за спины гриффиндорок.
- Мерлин Великий, что за грязнокровки пошли! – вполголоса бурчит Лестрейндж, когда они подходят к дверям Большого Зала. Зато Люциус и Нарцисса на протяжении всего ужина живо обсуждали Руди, главного оленя Санта-Клауса, произведшего на них неизгладимое впечатление и впервые подкинувшего этим двоим общую тему для разговоров.
Я не представляла себе, каково это – дружить с однокурсниками. На то было сразу несколько причин. И главной, разумеется, был Руди, мой любимый старший брат. Рядом с ним я даже не задумывалась, что это вообще возможно – гулять с однокурсниками, шушукаться в библиотеке, ругать учителей, которые стали задавать на порядок больше.… Вместо этого мы играли в квиддич, летали над территорией замка, вечно что-то искали или в чем-то разбирались. Когда у Руди и Люциуса появлялись свои планы, у меня непременно появлялись неотложные дела – и эти часы проходили незамеченными.
Второй причиной было то, что я была так называемой элитой нашего курса. Единственным человеком со знаменитой фамилией – остальные семеро, хотя и были чистокровными, но происходили не из столь знатных семей. С Беллатрикс учились еще двое наследников знаменитых чистокровных родов – Люциус и Рудольфус, конечно. С Андромедой учился Теодор Нотт (сейчас следует говорить "Теодор Нотт-старший").
Нет, конечно, никаких интриг против меня не было, более того, на протяжении семи лет учебы однокурсники пытались подружиться с наследницей Блэков, но у меня никак не получалось выстроить отношения со своими одногодками.
Нельзя сказать, чтобы я сильно расстраивалась по этому поводу, но всё же, всё же…
Рождественский бал… Весь замок украшен теплым и не тающим снегом, доспехи поют рождественские гимны, новый профессор по уходу за магическими существами раздобыл где-то настоящих фей, из Большого зала доносятся веселые голоса и красивая музыка… А в гостиной Слизерина сидят все младшие курсы в полном составе – ведь на бал пускают только начиная с четвертого курса. Третьекурсники вслух мечтают о следующем курсе, когда им будет позволено пойти на праздник; первокурсники играют в плюй-камни, а самый практичный второй курс столпился у камина, где, сидя в своем любимом кресле и тихо злясь на надоедливых однокурсников, делает работу по зельям Нарцисса Блэк.
- Цисс, ты уже доделала? – Эйкон Булстроуд заглядывает ей через плечо, пытаясь разобрать мелкий почерк. Девочка встряхивает светлыми хвостиками, склоняясь над пергаментом и попутно доходчиво объясняя однокурсникам, почему она не собирается давать им свою работу.
- Да мне всего-то и нужно тринадцать сантиметров. Ты ведь знаешь Слизнорта – ему надо, чтобы сочинение было ровно метр в длину! – поспешно оправдывает себя Булстроуд. Остальные согласно кивают: должно быть, каждому не хватает мыслей на несколько сантиметров чистого текста.
- Только ради того, чтобы вы оставили меня в покое, Эйкон! - Нарцисса отбрасывает перо и легонько касается пергамента волшебной палочкой, тихо прошептав заклинание трансформации текста. Рудольфус и Люциус не зря убили час в библиотеке – буквы начали медленно расползаться и складываться в другие слова; толпа страждущих слишком увлечена процессом создания комплиментов в адрес Нарциссы, поэтому маленький фокус с трансформацией остается незамеченным. Свернув свиток так, чтобы не засохшие чернила хоть немного смазались, девочка передает его Булстроуду. На лице Эйкона расползается довольная улыбка; он подмигивает однокурсникам и перекочевывает за другой столик, где уже лежат его книги.
- Цисси, ты - самый лучший человек на свете! – щебечет Элоиза Герман, черноволосая второкурсница, лицом напоминавшая недовольного жизнью мопса. Нарцисса с вежливой улыбкой желает им приятного вечера и про себя – приятных оценок от Слизнорта. Что-нибудь вроде «Т», или хотя бы «О». Сколько можно списывать, надо ведь и самим учиться… Девочка бросает взгляд на стену, в которой открывался проход в гостиную. Нет, Руди на балу пробудет еще как минимум три часа… Нарцисса, вздохнув, берет в руки любимую «Историю квиддича» - чем еще себя занять в отсутствие старшего брата? Она открывает книгу на середине и просто смотрит на живые картинки – почему-то уже не хочется заниматься какой бы то ни было деятельностью. Просто смотреть, может, удастся вздремнуть на часок, чтобы дождаться Руди. Нарцисса чуть поворачивает голову, чтобы в поле зрения попали однокурсники. Так и есть, только перья скрипят… Девочка довольно хмыкает и возвращается к книге. Нет, они ни за что не догадаются… Неожиданно Булстроуд поднимает голову от сочинения, неуверенно глядя на Нарциссу и словно собираясь с силами для какого-то вопроса. С одной стороны, слишком странная составляющая для простого зелья, но с другой – это же Нарцисса Блэк, любимица профессора Слизнорта.… Наконец раздается тихий голос Эйкона:
- Нарцисса, а ты уверена, что зелье от кашля варят именно из золотых когтей нюхлера?
Девочка со светлыми хвостиками только кивает, старательно скрывая улыбку.
Глава 5Никто и никогда не считал нужным спрашивать девушек из чистокровных семей, кто им нравится, а кто нет. Да что тут, это просто смешно – предположить свободу выбора! Может радовать только одно – выбора нет ни у кого. Впрочем, глупость. Чему здесь радоваться, если ненависть друг к другу прочно укореняется в душе? Чему радоваться, если своего будущего мужа или предполагаемую жену ты воспринимаешь только как человека, который лишит тебя всяческой свободы действий? Я свято верила в эти слова. По крайней мере, в тринадцать лет.
Сквозь высокие деревья пробиваются солнечные лучи. Ажурная тень от листьев на вымощенной серым камнем дорожке. Яблони. Кто придумал посадить их здесь? Нарцисса чуть сильнее отталкивается ногами от земли. Нет, качели в саду Блэков стоят слишком давно. Так же, как и яблони. И тоже непонятно – кто из членов чистокровного семейства придумал эту дикость. Девочка поднимает волшебную палочку и тихонько шепчет заклинание, указывая на уже созревшие яблоки. Конец июля…а садовник Блэков старательно отрабатывает немалое жалованье! Нарцисса любуется результатом – золотые яблоки. Кто-то сказал, что колдовать на каникулах нельзя? Ах да, им же выдали эти бумажки.… Как же там? «Ученикам запрещено колдовать вне школы»? Девочка немного насмешливо улыбается; разумеется, это запреты для тех, кто живет с магглами. Здесь же, в загородном особняке Блэков, магия бьет ключом, и никакие глупые запреты насчет ее использования просто не действуют. Да и потом, вряд ли сотрудники Министерства смогут проникнуть сквозь защиту поместья. Невозможно! Даже для Министерства Магии – невозможно.
Интересно, где сейчас сестры? Нарцисса проводит палочкой из светлого дерева по цепям, на которых держится сидение качелей. Будь у нее метла.… Девочка подняла глаза на закрытое кронами деревьев небо.
- Разумеется, - тихо пробормотала Нарцисса, еще раз пытаясь привести качели в движение. Внезапно они поддаются; Нарцисса с силой сжимает черные цепи, чтобы удержаться и не упасть. Как только ноги касаются земли, девочка вскакивает с сидения качелей и ищет глазами человека, который мог так пошутить. В голове быстро просчитываются варианты: Беллатрикс, Андромеда, Сириус… Внезапно все мысли обрываются. Палочка все еще в руке – удивительно, как она не сломалась! – и очень хочется направить ее на нежданного гостя.
- Здравствуй, Нарцисса! – Люциус Малфой прислонился к тонкому яблоневому стволу. Девочка хмуро смотрит на старого знакомого. Конечно, подобные шутки – в его стиле.
- Эти качели стояли без движения несколько десятков лет, Люциус, - как бы невзначай замечает Нарцисса. И что он здесь делает? Если бы не отпечатавшиеся в сознании правила хорошего тона, она бы непременно уточнила. Причем не обязательно в вежливых выражениях.
Но – ждет. Потому что наследник богатого чистокровного семейства явно не просто так прогуливался по саду Блэков. То есть, теоретически такая версия была возможна – у небольшого круга чистокровных семей, в который входили и Малфои, был беспрепятственный доступ на территорию поместья. Но практически… Нарцисса бросает мысль на середине, предпочитая не думать о худшем.
- Я подумал, что их надо использовать по назначению, - ухмылка на холеном лице – все, как всегда. Нарцисса только качает головой – потому что это Малфой. С Руди можно было бы поспорить, а переделывать Малфоя – это заведомо бесполезное дело. Впрочем, вряд ли Рудольфус сделал бы нечто подобное.
- Что ты здесь делаешь? – Нарцисса пристально смотрит на Люциуса, который уже успел занять освободившиеся качели.
Вот бы узнать, что это за заклинание.… И заставить качели вместе с самодовольным Малфоем перевернуться пару-тройку раз!
- Акцио, яблоко!
Одно из золотых яблок Нарциссы оказывается у него в руках; тут же раздается хруст – Малфой уже успел отхватить от него кусок и сейчас с интересом разглядывал надкушенное яблоко. Уж не думал ли, что оно окажется действительно золотым?
- Хорошая работа! – Люциус насмешливо фыркает.
«Чтоб тебя пикси покусали, Люциус», - повторяет про себя Нарцисса любимый ответ на все реплики Малфоя. А еще: затоптал грифон и съел кровожадный флоббер-червь. Увиливает от ответа. Он явно увиливает от ответа.
- Я не подрабатываю философским камнем, - решительно заявляет девочка, скрещивая руки на груди. Нет, даже страшно подумать, что будет, если ее опасения оправдаются.… Да уж, ситуация из разряда худших. Всего месяц назад Нарцисса отмечала тринадцатый день рождения, и тут, пожалуйста, выполнение старой доброй традиции чистокровных семей. Чертова дюжина. Но почему все молчали? Может быть, эти опасения – просто надуманные глупости? Хотелось верить. Очень хотелось.
- И возвращаясь к моему вопросу – зачем ты пришел сюда? В Малфой-мэноре нет качелей? Или яблонь?
- Их точно нет, - с глубокомысленным видом кивает Люциус, снова избегая ответа. В молчании проходит несколько секунд. Слышен только ветер, колышущий листья на деревьях. Нет, Нарцисса решительно не понимала Люциуса Малфоя…
Внезапно вся его самодовольность куда-то исчезает. По дорожке от дома идут двое: статная светловолосая женщина и высокий мужчина, держащий в руке трость с набалдашником в виде змеиной головы. Без сомнения, через несколько лет Люциус будет его точной копией. Младший Малфой мгновенно поднимается на ноги и подходит к мощеной серыми камнями дорожке.
- Доброго дня, лорд Малфой, - привычное приветствие. Как там учили дотошные гувернантки? Только бы не забыть никаких деталей. Друэлла Блэк с тонкой, искусственной улыбкой смотрит на дочь.
- Доброго дня, Нарцисса, – Холодные серые глаза внимательно изучают ее с ног до головы. А Нарцисса пытается сохранять спокойствие. Может быть, мама подыскивает жениха для Андромеды? Великий Слизерин… хотелось бы верить, что это так. Абраксас Малфой целует руку леди Блэк, затем Нарциссе.
- Рад был видеть вас, Друэлла.
Хлопок. Нарцисса просто смотрит на неподвижные качели. Просто слушает шорох листьев. Просто пытается стать взрослее – чтобы навести порядок в мыслях.
- Зачем приходили Малфои? – Нарцисса первой нарушает молчание, удивляясь своей храбрости. Или скорее – наглости, ведь так? Но ее maman сегодня в хорошем расположении духа.
- Люциус просил твоей руки.
Друэлла улыбается, чуть насмешливо, немного грустно – и направляктся к особняку. Просил? Нарцисса возвращается на свои качели. Логическое завершение. Детства? Наверное. Во всяком случае, в отличие от Беллы ей подарили целый год. Целый год.
Мне никогда не приходило в голову безо всяких видимых причин перестраивать свои взгляды на жизнь и окружающих меня людей. Потому что это бесполезно – пытаться увидеть свои ошибки. Для меня – бесполезно. Зачем же тратить время на бесцельные размышления?
Но когда пересмотреть некоторые точки зрения призывал Рудольфус – я охотно исправляла их. И совсем не важно – в тот же момент или спустя несколько лет. Руди всегда был прав, почему-то – всегда.
Каждый год алый «Хогвартс-Экспресс» проезжает мимо однообразных полей.
Именно в такие часы был необходим попутчик – потому что смотреть на пейзаж за окнами было невообразимо скучно. Но девочка с длинными светлыми волосами, завязанными атласной голубой лентой в хвост, была в купе одна и, похоже, не особо огорчалась сложившемуся положению вещей.
Дверь купе она просто заперла заклинанием – при всем желании никто не смог бы открыть ее. Потому что обратного заклинания в широком доступе не было.
Нарцисса хмуро смотрит в окно: поля сменялись полями – интересного мало, но делать что-либо другое не хотелось.
Это было невообразимо – то, что девочка по приезду на платформу 9 и ¾ вокзала Кинг-Кросс не отправилась искать Рудольфуса Лестрейнджа. Но объяснения этой аномалии были. Первое – то, которое твердила себе Нарцисса, - заключалось в том, что в Хогвартс в этом году ехал Рабастан Лестрейндж, младший брат Руди. Девочка снова и снова убеждала себя в том, что не стоит сейчас мешать Рудольфусу. Увлеченная этим занятием, она совершенно забыла про собственного младшего брата – ее кузен Регулус тоже был первокурсником. На Сириуса полагаться было глупо, на Беллатрикс… сомнительно, что она могла задуматься о нем. Андромеда? Оставалось надеяться на среднюю сестру Блэк.
На самом деле причина была одна. И имя ей – Люциус Малфой. С конца июля Нарцисса ни разу не видела его, и не горела желанием встречать будущего мужа до приезда в школу.
Девочка устраивается поудобнее, положив ноги на противоположное сидение, и закрвает глаза. Смешно. Это просто смешно. Воображение Нарциссы живо рисует картину: Люциус, судорожно запирающий свободное купе на всевозможные заклинания. Нет, это вряд ли могло иметь право на существование. Он наверняка сидит где-нибудь в другом вагоне, в окружении слизеринцев, вместе с Руди. Нарцисса вздыхает. Было бы неплохо, если бы…
- Это было очень глупо – запирать дверь на заклинание, которое ты узнала от меня.
Рудольфус садится напротив девочки. Нарцисса нехотя приоткрывает глаза – этого было вполне достаточно, чтобы заметить, что он улыбается уголком рта.
- Можешь себе представить, Люциус тоже не в лучшем расположении духа, - Рудольфус встряхивает кудрями. Нарцисса снова притворяется спящей, прекрасно зная, как это смотрится со стороны. Но, по крайней мере, можно было не смотреть на Руди. Раздается тихий смешок. Вот и последствия.
- Не дуйся, Цисс. Ты же знаешь, что все мы обязаны одобрять выбор родителей.
Она только сильнее хмурится. Кому, как не Нарциссе Блэк знать обо всех традициях чистокровных семей!
- Он старше, - наконец произносит Нарцисса. Хвататься за самые бесполезные доводы – глупое поведение. Для нее – крайне глупое. Стоит порадоваться, что разница в возрасте – каких-то два года. Могло быть хуже, все могло быть намного хуже – и ей это прекрасно известно, но…
- Я тоже старше тебя, но мы отлично ладим, не находишь? – Рудольфус выуживает из кармана мантии коробочку с мармеладными червячками и перебрасывает ее Нарциссе. Девочка только пожимает плечами. Руди в своем репертуаре. Неужели он не понимает, насколько отличается от Люциуса Малфоя? Скорее всего.
- А у тебя – Беллатрикс, - просто так, не преследуя никаких целей, говорит Нарцисса. Белла, Руди – их ведь тоже поставили перед фактом. Почему-то ей никогда не было интересно, как двенадцатилетние дети восприняли эту новость. И она никак не могла вспомнить, что делала тогда Беллатрикс.
- Именно! И знаешь, Цисси, до семнадцати лет – очень много времени, поверь мне, – он весело улыбается. Против воли и на лице девочки проскальзывает неуверенная улыбка. Блэк. Она – Блэк. Стоит помнить об этом.
Нарцисса бросает взгляд в окно: те же поля, ничего не изменилось, разве что стало немного темнее.
Рудольфус уже растянулся на сидениях, подложив под голову какой-то сверток.
- Я оставил Рабастана и Регулуса с Люцем, - предупреждая вопрос своей младшей сестры, информирует Рудольфус, – Он недавно вернулся из купе старост, и теперь набирается практики.
Довольная улыбка, как у сытого кота. Нарцисса фыркает и, пытаясь удержаться от смеха и еще хоть секунду удержать серьезное выражение лица, закусывает губу.
- И не думай, что я собираюсь избавлять тебя от жениха! – тихим, немного сонным голосом произносит Рудольфус. – Просто немного облегчу тебе жизнь.
Глава 6Фотография Беллы и Руди. Они улыбаются? Я бы не поверила в это, не увидев собственными глазами. Никогда бы не поверила, что Беллатрикс может улыбаться. А Руди всегда улыбался, даже если этого никто не видел. Я знаю.
Странно, но после помолвки с Люциусом Малфоем я не стала понимать свою старшую сестру лучше, хотя, казалось бы, именно тогда мы были на равных позициях. Но слишком много лет я знала Беллатрикс - привычка игнорировать ее выпады и крики присутствовала у меня с раннего детства. Наверное, это было моей главной ошибкой. Потому что я разучилась слушать и слышать, а когда опомнилась….
Признавать свои ошибки никогда не было для меня легким занятием.
Гостиная Слизерина абсолютно пуста. Великий день – ученикам разрешен очередной поход в Хогсмид. Первые два курса сидели в библиотеке, а остальные поспешили получить доступ к долгожданной свободе. Несмотря на давно наступивший и, более того, уже подходящий к концу апрель и сопутствующую ему теплую погоду в подземельях факультета царил холод. А единственным источником тепла по-прежнему остается камин.
На диване, держа в руках книгу, лежит Нарцисса. Магическая деревня ей порядком надоела, тем более что у Рудольфуса на сегодня были какие-то планы…. Планы. Можно было без колебаний исправить на «свидание». Впрочем, и Люциус явно не просто так ушел на полчаса раньше друга. Девочка пробегает глазами по строчкам, переворачивает страницу и, словно признавая всю глупость затеянного – читать учебники в воскресенье – берет с подлокотника свою волшебную палочку и левитирует книгу на столик рядом с камином.
Увидев вчера жениха с очередной пассией, снова – блондинкой, Нарцисса ничуть не огорчилась. Еще чего! Да и потом, личная жизнь Люциуса была ей глубоко безразлична. Еще четыре года она имела полное право не интересоваться его времяпровождением. Это потом, после семнадцатилетия Нарциссы, им придется изображать счастливую семейную пару. А сейчас.… Хоть блондинки, хоть брюнетки, пусть даже горный тролль. Девочка закрывает глаза и пытается отогнать мысли о том, что спать нужно в специально предназначенных для этого местах, а не в общей гостиной. Ну и пусть, все равно сейчас во всех помещениях факультета ни души. А бессонная ночь давала о себе знать – вставать и идти в спальню третьекурсниц сейчас было выше ее сил. Нет, все-таки не стоит устраивать для себя уроки полетов ночью…
- Ты видела? – громкий голос вырывает ее из дремоты. Нарцисса недовольно морщиться. Почему Беллатрикс не пошла в Хогсмид? Было так здорово слушать тишину и медленно засыпать!
- Что я видела?
- Что Лестрейндж отправился в Хогсмид совсем не с Люциусом!
Белла опускается в ближайшее кресло. Девочка открывает глаза и с нескрываемым удивлением смотрит на старшую сестру. С чего бы ей интересоваться, чем занят Рудольфус? Это, кажется, прерогатива Нарциссы! Да и то – в разумных пределах. Ведь доподлинно известно, что происходит с теми, кто сует свой длинный нос в дела Лестрейнджа. Меньшее, чем можно отделаться – проходить час-два под дезиллюминационным заклятием. Эффект был довольно неприятным: полная невидимость - это не всегда удобно. Снять самому заклинание не получалось, а Рудольфус, понятное дело, тоже не горел желанием помочь ближнему. Поэтому приходилось по мере сил и возможностей вжиматься в стены, чтобы кто-нибудь ненароком не столкнулся с тобой. Впрочем, у некоторых хватало оптимизма и чувства юмора изображать из себя привидение. Ведь кому-то приходилось гораздо хуже. Взять хотя бы страшную смесь из левитационного заклинания Вингардиум Левиоса и Приклеивающего заклятия, как его называли между учениками. Пять часов под потолком, безусловно, оказывали благотворное воздействие на слишком любознательных.
- И Люциус пошел в Хогсмид совсем не с Рудольфусом, – Нарцисса, отбросив в сторону все мечты о тихом выходном, поднимается и пересаживается поближе к Беллатрикс. Потом тихо добавляет:
- Мне все равно, Белла. Разве тебя волнует, с кем Руди ходит в Хогсмид?
- Нет, меня это не волнует! – кричит Беллатрикс, что есть силы ударяя кулаком по старому креслу. – Особенно учитывая, что этот идиот пошел туда с гриффиндоркой!
Нарцисса только неопределенно пожимает плечами. Ничего страшного в этом она не увидела. С гриффиндоркой. И что с того? Девочка с подозрением смотрит на Беллу. Ужасно рассержена, но ведь не может быть.… Нет. Просто очередной каприз Беллатрикс Блэк, делящей всех людей на «собственность» и «остальное». Непонятно, как, но Рудольфус угодил в список первых. Только ему вряд ли можно было навесить подобный ярлык.
- Ты имеешь ввиду, что Руди должен делать только то, что ты одобришь? – холодно уточняет Нарцисса. Теперь очередь Беллатрикс удивленно смотреть на нее. Не только удивленно, но и с примесью какой-то…горечи? Или разочарования? Не различить. И все-таки взгляд сестры заставляет Нарциссу наскоро пересмотреть свое к ней отношение. Беллатрикс. Ассоциации возникали незамедлительно: властная, жесткая, иногда даже жестокая.
Старшая сестра, которая никогда таковой не являлась. И все же – сестра. А семья для Нарциссы Блэк всегда на первом месте. Возможно, только эта мысль заставляет идти на попятный и исправлять допущенные ошибки. Намеренно допущенные? Скорее осознанно. Беллатрикс – практически чужой для нее человек. А чужих людей Нарцисса не любит. Особенно тех, которые врываются в ее собственный, пусть где-то надуманный и приукрашенный, мир. Но…
- Извини, Белла. Я только хотела спросить… - примирительным тоном начинает Нарцисса и останавливается, старательно подыскивая слова. Сложно, очень сложно – в голове словно гиппогриф потоптался. Глухо, словно издалека, доносится голос Беллатрикс:
- Ничего, Цисси.
Шорох открывающейся стены и знакомые голоса. Беллатрикс встает с кресла и, не оглядываясь, быстро идет к спальням девочек. Нарцисса подавляет вздох и, потирая глаза, тянется к книге. Наверное, ей померещилось. Наверное, это просто сказывается бессонная ночь и ничего более. Иначе как еще она могла увидеть смесь растерянности и испуга на лице Беллатрикс Блэк?
Нарцисса устало улыбается.
- Привет, Руди!
Нет, ей определенно померещилось…
Кто-то имеет обыкновение оказываться в ненужном месте в ненужное время. От этого не избавишься – все заложено в самом человеке. И неприятности от таких подарков природы, наверняка, огромные.
У меня – иного рода привычки, если, конечно, можно это так назвать. Я всегда оказываюсь в
нужном месте в
нужное время. Чрезвычайно полезная особенность…
- Слава Слизерину, мы прошли через это! – с чувством восклицает Рудольфус, в сотый раз поднимая бокал с коллекционным эльфийским вином. Пусть неотесанные гриффиндорцы хлещут огневиски! А здесь, в гостиной Слизерина, это не только недопустимо, но и даже в некоторой мере кощунственно. Разумеется, вряд ли найдется студент старше четвертого курса, который никогда не пробовал знаменитый напиток, но – тсс! Они предпочитают не распространятся об этом. Впрочем, огневиски - тот род тайн, которые, при внешней секретности, в подробностях известны каждому обитателю школы.
- О да, мы отделались от С.О.В.! - вторит ему Люциус, размахивая наполовину опустошенным бокалом.
- И от Ж.А.Б.А.! – с восторгом добавляет раскрасневшийся от огромного количества выпитого вина семикурсник. Мало того, он даже пролил его на новую мантию Беллатрикс. Кто не знает, что такое рассерженная Белла Блэк? Список незнающих в тот день уменьшился на одного человека; впрочем, протрезветь его это не заставило. Ведь оленьи рога не доставляли никаких неудобств.
Теоретически, кроме седьмого и пятого курсов отмечать окончание экзаменов никто не должен. Но гостиная едва не трещит по швам – даже первокурсники принимают участие в праздновании. Правда, зоркие старшекурсники пристально следят за тем, чтобы выпит был только тыквенный сок. Хотя….все это до поры до времени.
Между столиков, с которых сметены все учебные принадлежности, носятся четыре домашних эльфа – Малфой и Лестрейндж постарались обставить все с максимальным комфортом. Для себя, разумеется. Поэтому из поместий «выписаны» лишние рабочие руки.
Нарцисса со скучающим видом сидит в кресле у камина. Руди три дня пропадал невесть где с Малфоем – видимо, организация вечеринки отнимала слишком много сил и времени! А до этого была сдача С.О.В.. Да и у третьекурсников тоже были экзамены… А завтра они уезжают.
Девочка, не говоря ни слова, поднимается и выходит из гостиной. В конце концов, побродить по школе будет веселее, чем сидеть среди шумных учеников. И не удивительно, если даже первые курсы скоро доберутся до вина, совсем не удивительно. Учитывая, что старшекурсники добрались до него куда раньше, а побочный эффект неизбежен. Да к тому же старосты, Беллатрикс и Люциус, развлекаются наравне со всеми!
- Мы ждали тебя, Нюнчик! – радостно объявляет звонкий мальчишеский голос. Нарцисса на всякий случай вытаскивает палочку. Судя по голосу, тут какой-то младшекурсник…. И ожидает кого-то из слизеринцев он явно не с дружескими намерениями. Скорее наоборот. И она совсем не удивится, если около подземелий Слизерина увидит группу гриффиндорских грязнокровок. Эти безмозглые создания не имеют привычки ходить по одному. Впрочем, может быть, это можно было посчитать за здравую мысль.
Из тени выступают две фигуры. Девочка хмурится и делает несколько шагов вперед. Конечно, гриффиндорцы. Мало того, это были ее кузен Сириус и его лохматый дружок Поттер.
- Что ты здесь делаешь, Сириус? – Нарцисса подходит ближе, даже не думая опускать волшебную палочку. Что они себе позволяют? Очередная охота на кого-то из слизеринских первокурсников? О да, вот вам и благородный Гриффиндор! Нарцисса в подробностях припоминает свой первый курс и болезненно морщится.
- Жду, - лаконично отвечает кузен. Снова шорох стены. Сириус и Джеймс заметно оживляются; на их лицах появляются совершенно одинаковые злорадные ухмылки. Нарцисса невольно оглядывается назад. У стены стоит худенький мальчишка с длинными черными волосами. Очень бледный, с заостренными чертами лица… Без сомнения, она видела его раньше, но имени не знала. Второй курс. Кажется, тот самый мальчишка, у которого каждый вечер списывают работы по Защите от Темных искусств.
- Или вы сейчас уйдете, или я ручаюсь, что вас придется уносить! – Нарцисса уже перебирает в памяти список заклятий. Как славно, что Руди не пожалел времени чтобы научить ее полезным в таких ситуациях заклинаниям.… С чего начать? Девочка машет рукой слизеринцу, призывая того уйти обратно в гостиную. Нет, это становится даже интересным! И потом, стоит проучить зарвавшихся гриффиндорцев. Пусть не за этого черноволосого паренька, но за маленькую Цисси Блэк. Это определенно становится интересным.
- Блэк?! Поттер?! - испуганно? Нет, но злобы и удивления в голосе было предостаточно.
- Чего тебе, Снейп? Здорово прятаться за юбку Нарси, так? – Сириус самодовольно улыбается. Спонтанная дуэль набирает обороты – что ж, как всегда. Слизерин и Гриффиндор. Гриффиндор и Слизерин. Преимущество на стороне последних, и Нарцисса успевает этим воспользоваться. Дезиллюминационное заклятие, помноженное на Приклеивающее… Любимый «коктейль» Рудольфуса. Что ж, не зря он – старший брат! Невидимыми гриффиндорские второкурсники будут пару часов, а приклеены к стене будут до тех пор, пока не пересмотрят свое поведение. Нарцисса тут же представила себе лицо Беллатрикс и довольно хмыкнула.
- Нарцисса! Немедленно, слышишь меня, немедленно отмени заклятие! – что есть сил вопит Сириус. Отрицательный кивок – все, что они увидели.
Нарцисса еще раз осмотрела стену – никаких признаков того, что Поттер и младший Блэк будут ночевать здесь.
Северус Снейп рассматривает свои ладони; на лице – смесь превосходства и злобы, все той же злобы на гриффиндорцев – впрочем, теперь вполне обоснованно. Кто-то из них в последний момент бросил в слизеринца Бородавочным заклинанием. Нарцисса только качает головой.
- Я не умею исправлять эффекты действия заклинаний, - с легким смущением произносит она, подойдя к Северусу.
- Разумеется, ты же слизеринка! Куда тебе! – фыркает Поттер. В таком, мягко говоря, неловком положении – и сохранять присутствие духа! Похвально, похвально. Но повисеть все равно придется.
- Я сам, - второкурсник уже бормочет заклинание, водя палочкой по ладони. – Спасибо.
Нарцисса только пожимает плечами. Не ей ли три года назад хотелось, чтобы у нее был старший брат?...
Глава 7Все, что было в прошлом, там и должно оставаться, как любит повторять Люциус. Наверное, он прав. Но умом осознавать его правоту в этом вопросе – это только полдела. Я слишком люблю историю, и, наверное, чересчур люблю свою историю. Которая, хотя и не содержит в себе восстаний гоблинов и скучных, но чрезвычайно важных для магического сообщества законов, представляет для меня куда больший интерес.
Нарцисс – прекрасный юноша, влюбившийся в себя до беспамятства.
Забавная деталь. Все может быть.
- Нарцисса!
В гостиной, вопреки всем правилам, тепло и даже уютно. Девочка со светлыми волосами, убранными голубой лентой, сидит совсем рядом с камином. Почему-то сегодня хотелось совершенно невероятных для практичных слизеринцев вещей: поймать снежинку, одну из тех, которые опускались на замок ночью; подержать в ладонях холодный северный ветер, насквозь продувавший даже каменные стены Хогвартса; а сейчас казалось просто необходимым почувствовать тепло красно-золотого пламени. Нарцисса на секунду закрывает глаза, пытаясь отвлечься от размышлений и вернуть себя в реальность. Книга на коленях – отличное прикрытие, и сейчас вполне можно было бы изобразить крайнюю заинтересованность выученной наизусть еще на втором курсе «Историей квиддича». Но мысли сегодня не поспевают за действиями.
- Да?
Она оглядывается назад. И что могло понадобиться Теодору Нотту? Пятикурсник смахивает с лица длинную челку и, бросая косой взгляд на Эйкона Булстроуда, который со скучающим видом читает новый номер «Квиддича», произносит:
- Ты пойдешь со мной на Рождественский бал?
Нарцисса, чуть прищурившись, смотрит на потенциального кавалера. Ну, Нотт – не худший вариант. Сравнения с любимым старшим братом не выдержать никому, но сокурсник ее сестры значительно приятнее того же Эйкона, который пригласил ее на бал дня два назад.
В эти рождественские каникулы она, наконец, начинала понимать, почему Рудольфус пытался прошмыгнуть мимо толп поклонниц его скромной персоны как можно более незаметно.
Целых пять дней до традиционного бала – и такая шумиха вокруг младшей Блэк! Первые дни каникул прошли относительно мирно – да и потом, такое внимание со стороны студентов даже льстило. По меньшей мере потому, что та же Элоиза Герман приглашений на бал, насколько было известно Нарциссе, пока не получала.
- Пойду, Теодор. – Нарцисса улыбается уголком губ, ловя себя на мысли, что половина ее привычек скопирована с Руди Лестрейнджа. Который внимательно, чуть наклонив голову и с такой же полуулыбкой смотрит на нее, отвлекшись от очередной партии в шахматы. Люциус, тихо и недовольно что-то выговаривавший Рудольфусу, наконец удосуживается посмотреть в сторону камина. Светлые брови чуть приподняты – обычное для него выражение удивления. Внимательный взгляд серых глаз скользит по стоящим или сидящим у камина ученикам. Нарцисса и Рудольфус одновременно, с одинаково обреченным видом качают головами – обоим известно, что после небольшого представления Малфой начнет методично, не пропуская ни единого пункта, высказывать свои взгляды на происходящее. Скорее всего, жертвой будет выбран Теодор. Нарцисса мысленно перебирает веские причины – и ни одной достойной, на ее взгляд, не находится. А в воображении тут же начинают плясать маленькие снежинки – да что же творится сегодня?
Люциус поднимается с кресла и медленной, вальяжной походкой приближается к пятикурснику. Лестрейндж, как человек, привыкший ко всем выходкам кузена, с невозмутимым видом наблюдает за происходящим. Девочка отыскивает глазами сестер; Белла, скрестив руки на груди, взирает на Малфоя. Андромеда сидит в самом дальнем углу гостиной, с безразличием скользя взглядом по ученикам. Нарцисса морщит нос и решительно поворачивается спиной ко всем. Очередная светлая идея Люциуса Малфоя мало ее интересует. Впрочем, ровно до того момента, пока по гостиной не разносится голос жениха:
- Видишь ли, Нотт, - манерно растягивая слова, начинает Люциус. Издевательская ухмылка на тонких губах. – Нарцисса уже идет на бал со мной.
- Видишь ли, Люциус, - в тон ему начинает Теодор; остается только удивляться нахальству пятикурсника – вступать в перепалку с Малфоем может позволить себе только Рудольфус и, пожалуй, Беллатрикс. – Если ты сейчас был в гостиной, то, несомненно, мог слышать…
- Люциус, можно тебя на минутку?- прерывает его Нарцисса и быстро идет к выходу из гостиной. Малфой, помедлив, следует за ней. Ей совершенно непонятно, зачем нужен был этот спектакль с нарочито вежливыми диалогами. Малфой никогда и ничего не делал просто так, это за несколько лет общения с ним Нарцисса хорошо усвоила. Только расшифровка причин, побуждающих Люциуса на то или иное действие, ей не удавалась.
- С чего ты взял, что я пойду с тобой, Люциус? – мрачно осведомляется Нарцисса, встав чуть поодаль от него – чтобы не поднимать голову, глядя на Малфоя. Самодовольное выражение на его лице безумно раздражает девочку, но сикль – цена слизеринцу, который не умеет держать себя в руках. Малфой, как всегда, тянет с ответом. Наконец он произносит:
- Я иду со своей невестой – тебе это кажется странным? Будь добра, поясни.
Нарцисса едва не задыхается от негодования. Так испортить вечер под силу только Люциусу Малфою! «…со своей невестой» - разумеется, именно эта мысль согревает ему все скучные походы в Хогсмид с очередной пассией! Девочка незамедлительно высказывает Люциусу все свои мысли, забыв даже о хваленой слизеринской хладнокровности.
- Видишь ли, Нарцисса, я уже все решил. А если ты против – ради Салазара, изложи свои протесты в письменном виде, – Малфой, усмехаясь, разворачивается и делает несколько шагов к стене, открывающей проход в гостиную.
- Черта с два ты их увидишь, Люциус, - сквозь зубы цедит Нарцисса, где-то в глубине души надеясь, что он не услышит и в последствие просто забудет об этом разговоре. А она просто-напросто пропустит возражения Люциуса мимо ушей и спокойно отправится на Рождественский бал с Теодором. Девочка улыбается уголком губ, быстро переходя от раздражения к прежнему мечтательному настроению. Может, не возвращаться сейчас в гостиную? Или вернуться, но только затем, чтобы взять метлу и одолжить у Руди мантию-невидимку* – кажется, он покупал ее в «Зонко» месяц или два назад. На улице сейчас темно, падает восхитительный мягкий снег, и – звенящая тишина на всей территории замка.
- Что ж, в таком случае мне придется самому набросать этот список. Впрочем, нет. Я попрошу об этой услуге Беллатрикс.
Нарцисса только морщиться; шантаж – это даже для Люциуса слишком мелко. Ну а что до Беллы…
- Беллатрикс не будет писать маме, - уверенно заявляет девочка, с некоторым превосходством глядя на Малфоя. Никаких козырей на руках! Только вот зачем все это понадобилось Люциусу? Нарцисса могла спорить, что только для того чтобы позлить ее и, может быть, Нотта – с которым Малфой не слишком хорошо ладил.
- Действительно? Я возьму этот труд на себя в таком случае, – не утруждаясь повернуться к Нарциссе, бросает Малфой. Он делает еще один шаг в сторону прохода, словно растягивая свое отступление. Только отступление ли? А Нарцисса с ужасом представляет себе Друэллу Блэк, которая узнает, что ее дочь отказывается общаться – это так можно назвать?.. – со своим женихом.… Нет, скорее – с сыном лорда Малфоя! А жертвовать своим спокойствием – нет, для Нарциссы Блэк это невозможно. Да и потом, что толку портить отношения с maman. Девочка, опережая Люциуса, проходит в гостиную, бросая через плечо привычное:
- Чтоб тебя пикси покусали, Люциус.
- На всякий случай учти, что в день бала мы должны будем встретиться в гостиной ровно в пять. И никаких опозданий. И еще – не говори, что я не предупреждал, - отзывается Малфой, оставаясь на том же месте. Нарцисса не оглядывается, но она уверена – самодовольная улыбка с бледного лица Люциуса Малфоя никуда не делась. Она только пожимает плечами в ответ на его реплику и заходит в гостиную, собираясь подойти к Теодору и прояснить ситуацию. Рудольфус перебрасывается колкостями с Беллатрикс, занявшей кресло Люциуса; закрыв лицо журналом, сидит Эйкон Булстроуд; а Тео Нотт…. Нарцисса медленно, нарочно медленно подходит к сестре, разговаривающей с однокурсником.
- …хорошо, Тео, я пойду с тобой. Ты же все равно не оставишь меня в покое? – Привычным для девочки безразлично-усталым голосом произносит Андромеда. Нотт, ухмыльнувшись, кивает ей и отходит к своим приятелям. Нарцисса только чуть приподнимает брови – нет, открытого удивления от нее никому не дождаться. Малфой все предусмотрел. И почему только он не взялся за предсказания?
Нарцисса, поведя плечами, направляется в спальню для четверокурсниц. Все, чего сейчас хочется – почувствовать ветер, запутавшийся в ее волосах. И еще – поймать снежинку. Одну из тех, которые тихо опускаются на старый каменный Хогвартс.
Настоящих друзей никогда не бывает
слишком много. Один-два, не больше. Один. Руди, конечно. Мне всегда казалось, что я прекрасно понимаю его – в отличие от Люциуса до определенного времени. Сейчас я осознаю, что, вполне возможно, я не понимала его до конца. Но – все-таки понимала.
Северуса Снейпа я не понимала никогда. Ни секунды за все годы нашего знакомства. Может быть, мы с Северусом слишком разные люди – начиная взглядами на жизнь и заканчивая происхождением. Но противоположности притягиваются, верно?
Стук каблуков о каменный пол глухо отдается в пустых коридорах. Нарцисса останавливается, пытаясь отдышаться. Кажется, это была не лучшая мысль – прогуляться по школе ночью, но после вечеринки у Слизнорта ей было просто необходимо отдохнуть от шума. Старик, как всегда, пространно рассказывал о своих великих достижениях; благо, не она одна присутствовала при этом. Рудольфус и Рабастан Лестрейнджи, Люциус Малфой, Теодор Нотт, Беллатрикс и Регулус – словом, вся так называемая элита факультета Слизерин, да еще ученики с других факультетов: у одного был знаменитый отец, у другого богатый дядя, третий просто умел варить какое-то сверхсложное зелье…
Нарцисса снимает туфли и, взяв их в руки, идет вперед. Холодный каменный пол как нельзя лучше отрезвляет мысли. Сейчас кажется жизненно важным – не остановиться, а просто идти куда-нибудь. Так странно, так привычно – впрочем, как всегда.
Ей просто нужно место, где можно отдохнуть от шума и суеты. Великий Салазар! Уже и слизеринцы стали шумными и суетливыми. Нарцисса встряхивает распущенными волосами. Куда привычнее просто молчание. Холодная вежливость, непоколебимое спокойствие и даже некоторая отрешенность. Впрочем, даже им, ученикам Слизерина, нужен отдых. Пусть наигранный и потому – какой-то пересыщенный, но отдых.
Шорох. Нарцисса безошибочно узнает этот звук с одиннадцати лет – так открывается проход в гостиную Слизерина. Она недоуменно оглядывается, пытаясь найти источник знакомого звука, и тут же непроизвольно отступает на шаг назад. В стене, в разъехавшихся в сторону камнях появилась высокая дверь. Уже открытая. Нарцисса, не пытаясь даже предположить, что это и куда может привести, заходит в комнату.
- Нарцисса? Что ты здесь делаешь? Я думал, никто не знает о Выручай-комнате! – хмурится Северус Снейп. Девочка с изумлением оглядывает довольно большое помещение. Только камин и кресла. И почему-то – прохладно, как в подземельях Слизерина.
У Снейпа на коленях лежит длинный пергамент, а с кончика пера капают чернила, смазывая уже написанные строки. Нарцисса проходит к камину и опускается в свободное кресло.
- Что за Выручай-комната, Северус? Хотя постой…это та самая комната? – удивленно уточняет Нарцисса. По Хогвартсу ходили слухи, даже скорее легенды – о какой-то комнате, которая может принимать любой вид. Шептаться шептались, но, с точки зрения Нарциссы, это было нечто вроде Тайной комнаты Салазара Слизерина – просто очередная легенда школы чародейства и волшебства, никогда не существовавшая в действительности.
- Да, это она. Мне рассказали домовики, - Северус краснеет и отворачивается к стене. Впрочем, любопытный третьекурсник уже через секунду задает свой вопрос:
- Как ты ее нашла? Комната не могла тебе открыться, ведь я первый попросил у нее…
- Какое-нибудь место, где можно отдохнуть от шума, - подсказывает Нарцисса, откидываясь на спинку кресла. Снейп с легким огорчением кивает, возвращаясь к написанию сочинения. Девочка бросает взгляд на заголовок, аккуратно выведенный точно по середине пергамента: «Побочные действия защитных чар». Она только пожимает плечами – вот уж нашел тему, по которой даже написание пяти строчек будут величайшим достижением. А Северус, закончив убирать чернильные кляксы, продолжает мелким почерком заполнять свободное пространство пергамента. Нарцисса закрывает глаза и слушает тишину, прерываемую только скрипом пера. С Северусом Снейпом она не то чтобы дружила… нет, скорее отношения между ними можно было назвать приятельскими. Северус был интересным собеседником и человеком, который разделял увлечение Нарциссы зельями. Вот только – он был полукровкой. А таким волшебникам несладко живется в Слизерине. Правда, Северус Снейп в свои тринадцать пользовался определенным авторитетом у старшекурсников, к примеру, у тех же Люциуса и Рудольфуса, которые увлекались темными искусствами. Да и третий курс, по правде говоря, не слишком возмущался по поводу присутствия на факультете нечистокровного мага, хотя и залогом для этого служили только превосходные эссе Северуса.
Но был и противовес – например, Беллатрикс, которую в Северусе Снейпе возмущало все, решительно все: начиная с внешности и заканчивая успехами, которые возможны для его возраста, в изучении темных заклятий. Нарцисса однажды услышала от нее, что Снейп «…такой же идиот, как и Сириус. Даром, что наш кузен чистокровный!». А Сириус и его лохматый приятель, как могли, отравляли жизнь слизеринцу – Нарциссе уже несколько раз приходилось видеть, как гриффиндорская шайка буквально со спины набрасывается на него. Хорошо, не набрасывается в буквальном смысле этого слова. И если Нарциссе приходилось помогать Северусу, то последний крайне неохотно благодарил за свое спасение. В этом плане девочка его совершенно не понимала, но перед Беллой пыталась завуалировать свои поступки как попытку поиздеваться над драгоценным кузеном.
Нарцисса поднимается с кресла – сидеть на одном месте больше двух минут почему-то не представляется возможным, как бы не хотелось мифических «тишины и покоя», и еще, пожалуй, одиночества. Насколько мифического, настолько и реального. Нет, она уже и сама путается в своих мыслях. Северус кивает ей, не отрываясь от написания эссе.
Нарцисса выходит из Выручай-комнаты, и, прикрывая дверь, краем глаза замечает начинающую меняться обстановку. Интересно, зачем Северусу понадобился герб Гриффиндора?..
*конечно, имеется ввиду не мантия-невидимка Джеймса Поттера, но "обычная дорожная мантия, на которую наложили чары Невидимости". За правильность цитаты из "ГП и ДС" не ручаюсь, но смысл попыталась передать =)
Глава 8Я не люблю светские балы. Да, я не люблю те балы, которые сама же и устраиваю по нескольку раз в неделю. Потому что это лишние часы, которые требуется носить маску великосветской дамы – но по-иному и быть не может.
Звуки вальса раздражали. Просто-напросто раздражали – потому что сейчас хотелось тишины. Нарцисса, придерживая тяжелую юбку платья, идет к балкону, пытаясь стать как можно более незаметной. Но куда там!.. Она могла поспорить, что скоро кого-нибудь пришлют за ней. И неважно, Беллатрикс или Люциуса… Обязательно нарушат долгожданный покой. Ничего, минута-другая у нее есть.
Нарцисса вдыхает ночной воздух; какой-то неуловимый, но знакомый запах… Кажется, так пахнет ветер. Когда идет дождь. Чуть резковато, холодно, но…свободой?
Только откуда в слишком теплом мае взяться этой свободе? Лето плохо уже потому, что в июне день рождения Нарциссы. Через месяц – ее пятнадцатилетие. Нет, осень куда лучше. Нарцисса проводит ладонью по холодному мрамору. Поместье Лестрейнджей похоже на поместье Блэков. Даже сад, темный, с тысячей маленьких, мощеных камнями аллей. Только яблонь здесь нет. А в остальном.… Поэтому здесь скучно, неимоверно скучно.
Нарцисса чуть наклоняется вперед, словно задумав спрыгнуть с балкона и убежать от всех. Она невольно встряхивает распущенными волосами. Разумеется, все как в недавно прочитанных книгах Андромеды. Вот уж кого нельзя было подозревать в увлечении романами знаменитой волшебницы Роуз Сомбернс! Как, впрочем, и Нарциссу. Что там по сюжету? Она должна сбежать к своему суженому. Или как там его именует мисс Сомбернс? Нарцисса насмешливо улыбается и снова смотрит вниз. Было бы к кому бежать, она, может быть, и решилась бы на это.
Сзади раздается легкий, но четкий звук шагов. Нарцисса даже не оборачивается – зачем? И без того ясно, что подышать свежим воздухом пожаловал Люциус Малфой собственной персоной. Суженый, чтоб его пикси покусали. Небольшой отдых закончился, а она даже не успела подумать о чем-то стоящем. Нарцисса пожимает плечами, пытаясь таким образом изобразить нечто вроде приветствия, и решительно поворачивается спиной к подошедшему.
- Тебе стоило наложить на себя Дезиллюминационные чары, – Люциус длинными, тонкими пальцами выстукивает по мрамору такт танца. Раз, два, три. Нарцисса встряхивает головой, пытаясь перестать вести отсчет. Разумеется, maman не упустила случая. На появление Беллы надеяться даже не стоило: им с Руди сейчас приходиться не отходить друг от друга. И каждый из них, вымученно улыбаясь гостям Лестрейнджей, проклинает тот день, когда родился на свет. Уж Беллатрикс точно.
- Я бы с радостью наложила их на тебя, вместе с Приклеивающими, - чуть сердито предлагает Нарцисса. Люциус с невозмутимым видом пожимает плечами; на тонких губах скользит усмешка. Правой рукой он приглаживает и без того гладко зачесанные назад волосы.
- Почтенная публика ждет, - с легкой тенью иронии замечает Люциус, переходя к плановому осмотру безупречно сшитого камзола. Глупая старая традиция, которую никто не любит и которую никто не оспаривает. – На моего кузена и твою сестру все, похоже, вдоволь налюбовались. Голубки.
Люциус насмешливо улыбается, кивая в сторону зала, а Нарцисса отрицательно качает головой, не удосуживаясь даже повернуться к нему.
- Можешь идти один, меня эта перспектива не прельщает, к сожалению.
Может, Малфой уйдет? Или, может быть, заключить с ним что-то вроде сделки? Он оставит ее, Нарциссу, в покое, а она.… Тут сложнее.
- Я постою с тобой, пожалуй.
На лице Нарциссы проскальзывает понимающая улыбка; да уж, лучший выход из создавшегося положения – стоять на балконе. По одному в зал не выйдешь, выйти вдвоем – это верных четыре часа позирований для фотографов из журналов светской хроники. Нарцисса живо представляет себе заголовки и ужасается своим мыслям. Нет, лучше стоять здесь.
- После сдачи экзаменов я уезжаю. В Париж, – произносит Малфой, почему-то перестав растягивать слова. Да, так, безусловно, гораздо лучше. – Буду продолжать обучение.
Нарцисса, уже успев предположить, сколько может продолжаться обучение в одной из французских академий, едва удерживает себя, чтобы не захлопать в ладоши от радости.
- Будешь скучать, - делано-безразлично замечает она, по привычке встряхивая волосами. И тут же себя одергивает – maman это жутко не нравится. Поэтому она не устает повторять, что для леди это неприемлемо. Ну, раз она говорит…
- По тебе? – Изогнув светлую бровь, ехидно уточняет Люциус. Нарцисса густо краснеет; остается надеяться, что в темноте это не так заметно.
- По Англии.
Она уже злится на себя за полнейшее неумение поддерживать беседу с Малфоем. С кем угодно – но не с ним, увольте! С Люциусом ни помолчать, ни поговорить ей никогда не удавалось. Нет, он совсем не похож на Руди, но.… Но, может быть, это к лучшему? Все, что не происходит, все - к лучшему. Это Нарцисса не устает повторять с первого курса. Даже отнятая гриффиндорцами волшебная палочка – к лучшему. Даже то, что сейчас рядом не Рудольфус и даже не Беллатрикс (кажется, и она сейчас была бы предпочтительнее), а Малфой – зазнавшийся семикурсник, которого прочат в мужья Нарциссе – даже это, возможно, послужит для чего-то…. Только вот – для чего?
- Слава Салазару, я выбрался! – из пустого пространства долетает до них знакомый голос. Еще мгновение – и Рудольфус появляется из воздуха, сжимая в руке волшебную палочку и приглаживая растрепавшиеся волосы. Нарцисса с облегчением вздыхает – наконец-то!
- Белла исчезла в неизвестном направлении, я тоже не решился оставаться в зале, – Руди насмешливо улыбается; Нарцисса, чуть прищурившись, смотрит на старшего брата. Не будь он Рудольфус Лестрейндж, если Беллатрикс сейчас не разыскивает жениха по всему замку, сопровождая это дикими криками. Впрочем, есть слабая надежда на то, что она воздержится от обычных для нее проявлений недовольства.
- Она действительно ушла, Цисси, - прерывая ее мысли, добавляет Рудольфус. – Видишь ли, из меня журналисты уже выпили всю кровь, так что им пришлось переключиться на Гойлов.
- Будущих Гойлов, - уточняет Люциус, сопровождая свои слова издевательской ухмылкой; Руди ухмыляется в ответ. Семикурсник-слизеринец Картан Гойл был помолвлен с Анабелль Забини. Более неподходящую пару и вообразить было сложно – Гойл представлял собой нечто среднее между гориллой и человеком, а Анабелль была первой красавицей школы. Помолвка их до сих пор находилась под большим вопросом – в основном из-за того, что Анабелль не собиралась выходить замуж за туповатого Картана. И вследствие этого они были весьма и весьма привлекательны для журналистов.
- Мистер Малфой, мисс Блэк, мистер Лест… - все трое резко разворачиваются, чтобы увидеть того, кто набрался наглости прийти вслед за Рудольфусом. Которого… Нарцисса непонимающе оглядывается по сторонам, после чего снова поворачивается к молодой журналистке. Девушке лет двадцать, не больше. Выкрашенные в платиновый цвет волосы старательно завиты, парадная мантия – обычная дешевая мантия, продающаяся во второсортных магазинах Хогсмида, пальцы с длинными ярко-красными ногтями крепко сжимают перо.
- Рита Скитер, внештатный корреспондент «Ежедневного пророка», корреспондент «Ведьминых новостей», – девушка с хищным видом оглядывается по сторонам; Лестрейндж вовремя спохватился и снова наложил на себя Дезиллюминационные чары. – Скажите, мистер Малфой, мисс Блэк, ваша помолвка – это не слухи?
«Уже два года – не слухи» - рассерженно думает Нарцисса. Журналистка почему-то ужасно раздражает ее. Люциус по-хозяйски обнимает Нарциссу за плечи, попутно прошипев ей на ухо:
- Блэк, одно лишнее слово с твоей стороны убьет мою репутацию навечно. Лучше молчи.
Девушка достает из кармана мантии большой блокнот и набрасывает в нем пару строчек. Нарцисса, стиснув зубы, пытается успокоить себя – не может же, в самом деле, Малфой сболтнуть какую-нибудь глупость. И было бы неплохо, если бы он разжал свои пламенные объятья.
- Конечно, мисс Скитер, наша помолвка – это давно решенное дело. Мы с Нарциссой знакомы уже пять лет, и…
Люциус пространно рассказывает журналистке историю знакомства с Нарциссой (истинных фактов в этом рассказе просто не было), затем – о том, как их родители исключительно с согласия детей решились на помолвку… Нарциссе кажется, что откуда-то сзади периодически доносится тихий смех Рудольфуса. Что ж, это вполне предсказуемо – то, что он решил остаться и посмотреть на разворачивающееся представление. Под занавес мисс Скитер зовет из зала фотографа – несколько превосходных снимков Люциуса Малфоя и Нарциссы Блэк, возможно, самой красивой влюбленной пары, украсит первую полосу завтрашнего выпуска журнала «Ведьмины новости».
Следующее утро. Нарцисса, неохотно вылезая из теплой постели, с удивлением замечает яркое солнце, освещающее комнату. Сейчас день? Этого просто не может быть! По негласному закону все в доме обязаны появляться на завтрак не позже восьми часов утра. С чего бы Нарциссе делали поблажки? Девушка оглядывает комнату; взгляд останавливается на яркой обложке журнала, лежащего на тумбочке. Нарцисса на негнущихся ногах подходит к ней и замечает записку на журнале. Почерк Друэллы Блэк она узнает из тысячи.
“Нарцисса, мы с отцом очень довольны твоим поведением на вчерашнем балу у Лестрейнджей. Надеемся, что Беллатрикс образумится, и будет брать пример с тебя”.
Нарцисса раскрывает журнал и на первой же странице «Ведьминых новостей» видит фотографию – она сама и Люциус, нежно обнимающий ее за плечи. Надо же, у нее хватило выдержки, чтобы улыбаться в камеру…
Большой заголовок над фото гласил: «Люциус Малфой: наша любовь – не любовь по расчету! Интервью корреспондента «Ведьминых новостей» Риты Скитер». Что ж, это было довольно предсказуемо…
Совершенно необъяснимых вещей очень и очень много. Скажем, любовь Руди к мармеладным червячкам – вот то, что здравый смысл пытается обходить десятой дорогой. Но есть и случаи похуже. Например, мой кузен. Или лучше – кузены?.. А еще вернее будет просто написать – семья Блэк.
Нарцисса, предварительно оглянувшись по сторонам, забирается на широкий подоконник. Из щелей в стенах замка немилосердно дует – и это всего лишь октябрь. А что будет зимой… представить страшно. Нарцисса прислоняется лбом к холодному стеклу, пытаясь разглядеть, что происходит внизу. С высоты второго этажа это не так уж сложно. Все же здорово жить на какой-никакой, но высоте. Наверное, в этом плане Гриффиндор и Рейвенкло – лучшие факультеты. Подземелья Слизерина, где, как в маггловской загадке, нет ни окон, ни дверей, словно давят на тебя. Именно поэтому Нарцисса сбежала из гостиной и пришла сюда. Рудольфус ушел около часа назад, равно как и Беллатрикс. Зато там остался Люциус. Это и послужило последней причиной для того, чтобы встать и уйти.
На запотевшем стекле две большие буквы – Л и М. Нарцисса снова оглядывается и стирает их тыльной стороной ладони. Она просто задумалась. Просто задумалась! И вообще, нужно ли Блэкам оправдываться? Нет, ни в коем случае. И все же… Нарцисса недовольно встряхивает светлыми волосами и снова упрямо выводит – Л и М. Нет, она ни за что не влюбится в Малфоя. Она вообще ни за что не влюбится. Лишние обязательства, которые Нарцисса очень не любит. Ну и пусть все однокурсницы сейчас просто не мыслят другого времяпровождения, кроме как кокетничать с мальчиками. Ну и пусть ей завидует добрая половина девушек – потому что она помолвлена с Люциусом Малфоем, о чем известно всей школе – не иначе как благодаря статьям Риты Скитер. А Нарцисса, в свою очередь, завидует всем тем, кто имеет возможность жить не по указке родителей. Ужасно завидует. И даже – признается себе в этом.
- Я имею право общаться с кем хочу, Сириус! – громкий мальчишеский голос гулко разнесся по всему коридору. Нарцисса невольно оборачивается; по длинному темному коридору идут двое: Сириус и Регулус Блэки.
- Привет! – громко произносит она, обращаясь в основном к младшему Блэку. Сейчас нет никакого настроения разговаривать с Сириусом. Для этого нужны как минимум две составляющие: злость и находчивость. Ни того, ни другого Нарцисса сейчас в себе не ощущала. Было впору сравнивать свое душевное состояние с размокшей коробкой из-под мантий – такое же отвратительное и непонятное. Да, даже для нее самой, пожалуй, более всего - непонятное. Все смешалось – и получилось полнейшее безразличие к происходящему. Отстраненность? Наверное, и она тоже.
- Привет, Нарси! – тут же переключается на кузину Сириус. Он обгоняет брата и усаживается рядом с Нарциссой на подоконник.
- ЛМ, - издевательски произносит он. – Дай подумать, Цисс, кто же это мог быть?
Нарцисса одаривает братца холодным взглядом, но буквы со стекла стирать не спешит. Вот то, что было нужно! Кузен, разумеется, тот еще субъект, но отрезвляющее действие, которое он оказывает на Нарциссу…
- Какого черта ты даешь советы, Сириус? – медленно, нарочно растягивая слова спрашивает Нарцисса. – Рег, что нашему брату не понравилось на этот раз?
- Малкольм, - Регулус фыркает и прислоняется к стене со стороны Нарциссы. – Кристиан Малкольм. Как будто мне нравится этот его…
Третьекурсник морщит нос, но вспомнить друзей брата почему-то не может. Нет, скорее, не хочет.
- Поттер, - подсказывает Нарцисса. Она брезгливо кривит губы, произнося эту фамилию. Вечно растрепанный, словно только что свалился с метлы, Поттер – не лучший образец аристократизма. – Предатель чистой крови, правда, кузен?
Девушка с почти не скрываемым удовлетворением смотрит, как Сириус сжимает волшебную палочку.
- А что, Беллатрикс уже начала встречаться с этим идиотом, Лестрейнджем? – громко осведомляется Сириус, прижавшись лбом к стеклу и смешно расплющив о него нос. Теперь уже он наслаждается ситуацией. Словесные дуэли для Блэков? Неприемлемо. Ни в коем случае. Только если эти Блэки – не Нарцисса и Сириус. Вот была бы на ее месте Беллатрикс, кузен уже убегал бы от ее заклятий.
- Ох, Мерлиновы штаны!
Нарцисса и Регулус, как по команде, тоже припадают к окну. Второй этаж – это не слишком высоко, чтобы не разглядеть лица двух студентов, сидящих на одной из мраморных скамеек и державшихся за руки. Сириус продолжает сыпать любимейшими фразами гриффиндорцев – явно для того, чтобы разозлить брата и кузину. Впрочем, Нарцисса уже не обращает на него внимания. Руди и Белла. Здорово. Правда, здорово! Регулус хитро улыбается, и, потеснив Нарциссу, тоже забирается на подоконник. Когда такое случалось? Нарцисса украдкой, пытаясь не нарушить внезапно наступившего молчания, поглядывает на кузенов. Когда? Наверное, когда они – Сириус, Регулус, и Нарцисса, - были детьми. Когда никто из них не понимал различий между чистой и грязной кровью. И не разделял окружающих на чистокровных и остальных. А это решающий фактор, Нарцисса была уверена. Сириус уже оторвался от окна и сейчас сидит с видом «ну раз уж мне все равно нечего делать…». Регулус, все еще тихо посмеиваясь, наверняка придумывает, как получше подать эту новость своему лучшему другу – Рабастану Лестрейнджу. Здорово. Нарцисса поудобнее устраивается между кузенами. Нет, правда – здорово.
Глава 9Я никогда не сочувствовала грязнокровкам. Потому что – я чистокровная аристократка, а они – магглорожденные. Что ж, если кто-то не увидит разницы, я могу просто признаться, что мне бы и не хватило смелости им сочувствовать и идти против своей семьи. Но я и не горела желанием поголовно их уничтожать: я была своеобразным «средним звеном» между своими сестрами. И я никогда не поддерживала Волан-де-Морта, как Беллатрикс. Но и никогда не выступала против него – как Андромеда.
Редко кто возвращается в школу на несколько дней раньше, чем оканчиваются каникулы. Поэтому гостиная Слизерина практически пуста – несколько первокурсников сидят у камина, кто-то перечитывает свои конспекты, отрабатывает правильное движение кистью, но все молчат. Почти все. Хотя тихий шепот из угла гостиной практически не слышно.
- Ты тоже хочешь к Нему присоединиться, Цисс?
Рудольфус с каким-то странным выражением темно-карих глаз смотрит на Нарциссу. Или грусть, или нерешительность, или… Нарцисса недовольно встряхивает светлыми волосами, пытаясь не вглядываться в лицо Руди. Ей мерещится, ей уже неделю мерещится всякая чушь! С тех пор как вернулась с зимних каникул Беллатрикс – ни Нарцисса, ни Андромеда не захотели приехать на праздники домой. Да родители почему-то и не настаивали. Но после этих каникул всё словно перевернулось с ног на голову. То есть не всё – все. Стала куда-то пропадать Андромеда, стала еще раздражительней и вспыльчивей Беллатрикс. Нарцисса качает головой в ответ на вопрос своего старшего брата – ну и что, что ей уже пятнадцать, а не одиннадцать. Статус Рудольфуса в ее глазах не изменился.
- Это…больно, Руди? Когда Он ставит свою метку? – быстро, словно опасаясь чего-то, спрашивает Нарцисса. Она ждала момента для этого вопроса целый год – почему-то раньше даже ей было неудобно спрашивать об этом Рудольфуса. Впрочем, нет, не то слово. Ей было страшно? Может быть, немного страшно – но то, что Руди стал одним из Пожирателей смерти как раз на прошлое Рождество, Нарцисса прекрасно знала.
- Беллатрикс тоже присоединилась к Темному лорду, - будничным тоном сообщает Рудольфус, словно не слыша ее вопроса. – Только не слушай ее увещеваний, Цисси. Надо действительно захотеть поддерживать Его идеи. Но мне кажется, это не для тебя. Ему нужны настоящие сторонники.
- Я и не хочу… - опустив глаза, Нарцисса преувеличенно внимательно изучает немного потертый изумрудного цвета ковер под ногами. Значит, и Белла теперь будет идти под знаменами Темного лорда. Усмешка проскальзывает по губам Нарциссы – она не слишком любит пафосные высказывания, но здесь иначе не выразишься. В их семье давно говорили о том, что идеи Волан-де-Морта (Нарцисса на секунду зажмуривается, но все же снова повторяет его имя – про себя) имеют рациональное зерно. О том, что давно пора избавить магический мир от грязнокровок – если сестры Блэк попадали на эти маленькие семейные собрания, то Белла, в глазах у которой загорался сумасшедший огонь, жадно вслушивалась в каждое слово, а Андромеда испуганно вздрагивала и выглядела бледнее обычного, по привычке теребя тонкую серебряную цепочку. Нарциссе в принципе было все равно – она поддерживала, разумеется, поддерживала мысль о том, что волшебным миром должны править чистокровные маги. Но в то же время ей не нравились такие меры – уничтожение магглорожденных волшебников. Может быть, есть какой-то мирный путь? Если будет война – будет смерть. А смерть – то немногое, чего Нарцисса Блэк боялась до дрожи, о чем боялась даже думать.
- И все-таки, Руди. Когда тебе ставили метку….
- Ну, - Рудольфус улыбается уголком губ. Нарцисса про себя удивляется, как он может так быстро переходить от серьезности к веселости, и наоборот. – Не вдаваясь в подробности, представь, что к руке прикладывают раскаленное железо. Примерно такой же эффект от заклинания Темного Лорда.
Он потирает левое предплечье; Нарцисса с некоторым страхом смотрит на его руку. Она никогда не видела метку – и, разумеется, ей было жутко любопытно. Но еще больше она боялась увидеть покалеченную – а как же это назвать иначе! – руку Руди. Нарцисса примерно представляла себе знак Темного лорда – там наверняка была змея. Почему-то Нарциссе казалось, что там обязательно должен присутствовать символ их факультета. Она снова встряхивает волосами, посредством «Акцио» притягивает к себе большой том «Чистокровные магические семьи». Более оригинального подарка на Рождество от родителей ожидать было сложно. Рудольфус потягивается и поудобнее устраивается в кресле. На верхних этажах Хогвартса сейчас почему-то куда холоднее, чем в подземельях. Ну, тут хотя бы не дует изо всех щелей.
- Его там нет, - зевая, произносит Рудольфус. Нарцисса бросает на него недоуменный взгляд – но кому, как не Рудольфусу уметь распознавать все ее мысли и намерения!
- Его там нет, ты думаешь, до тебя не искали, Цисси?
Нарцисса раздосадовано захлопывает книгу и откладывает ее в сторону. Она слышала раньше настоящее имя Волан-де-Морта – его шепотом произносили на тех званых ужинах, которые устраивались в доме Блэков. Причем Сигнус и Друэлла Блэки, равно как и Орион с Валбургой, всегда называли его Темным Лордом – и никак иначе. Признавая его превосходство, но все же.… Именно конец этого предложения и интересовал Нарциссу больше всего. Но спросить сейчас Руди? Он вряд ли ответит, Нарцисса в этом почти уверена.
- Ты сомневаешься в том, что Лорд – чистокровный волшебник? – поднимая брови, спрашивает Рудольфус. Нарцисса продолжает молчать, но на язык так и просится бунтарское «да». Да и сам Руди, похоже, что-то предполагает на этот счет. Впрочем, какое ей до этого дело…
Андромеда. У нее есть дочь, у нее есть любимый муж. Если опустить тот факт, что ее муж – магглорожденный, я могу радоваться за нее. Но закрывать глаза на предательство крови не в моих правилах.
Я видела свою племянницу. На фотографии, прилагавшейся к единственному письму, которое за всю свою жизнь Андромеда написала мне. Нимфадора. Очень забавная девочка, метаморф, но – полукровка, Тонкс. Отвечать я не стала. Говорить Белле, Люциусу? Нет, убийств в те годы и так хватало. Но я хотела рассказать Руди. Он всегда неплохо относился к Андромеде. И тем более, это был единственный человек, которому я могла доверять, не боясь предательства. Как только я завела речь о своей сестре, он попросил меня не посвящать его в детали. И я замолчала.
- И что это было? – Нарцисса грозно смотрит на старшую сестру. Возможно, на однокурсников это действует устрашающе – но Андромеда только ухмыляется. На ум сразу приходит Сириус – как же они все-таки похожи! И внешне, и, к сожалению, внутренне. Оба – Блэки, но оба – бунтари по своей натуре. Странная, или даже – страшная смесь. По крайней мере, именно так кажется Нарциссе. А она любит повторять, что
почти никогда не ошибается.
– Андромеда, просто скажи, я ведь не буду рассказывать Беллатрикс!
Всю суровость как ветром сдуло – осталось только любопытство. Нарцисса прекрасно понимает это – и злится сама на себя, но поделать ничего не может. Все-таки Блэк она в меньшей степени, как ни тяжело, как ни обидно это признавать. Больше всего в ее характере от французов Розье – наверное, все то, что не передалось ее матери, Друэлле Блэк, передалось Нарциссе. И любопытство, и некоторая поверхностность.… Хотя в этом она признается только себе. Потому что если вы видели Нарциссу Блэк в тот момент, когда она занимается любимым зельеварением, то скорее отдадите приз «мисс Поверхностность» самому профессору Слизнорту, а не одной из его лучших студенток. Да и, по правде говоря, сама Нарцисса ненавидит, когда к ней относятся предвзято. Но, как это часто бывает, сама же и выносит себе приговор.
- Что именно я должна рассказать тебе, Нарцисса? Нет, погоди-ка. Почему я должна тебе что-то рассказывать?
Все же Андромеда является слизеринкой, мрачно думает Нарцисса, уставившись на носок черной туфли, выглядывающий из-под мантии. Глупо было бы отправить ее в Гриффиндор, как Сириуса. Потому что если ты гриффиндорец, то такого ехидного тона у тебя по определению не может быть. И сама Нарцисса является слизеринкой. Поэтому прекрасно рассмотрела значок Хаффлпаффа на мантии того парня. Пожалуй, даже если бы это был гриффиндорец, Нарцисса бы не была так рассержена. Впрочем, рассержена – не слишком верное слово. Она была растеряна, безумно удивлена, но вряд ли сейчас действительно была зла на сестру за увиденное. Нет, конечно нет, Нарциссу не удивило то, что ее сестра может влюбиться. И то, что она целовалась с однокурсником в одном из тех коридоров, куда редко кто-то забредает. В конце концов, Андромеде было шестнадцать.
- Хорошо, Цисс! – наконец объявляет Андромеда дрожащим, как кажется ее младшей сестре, голосом. – Хорошо, я расскажу тебе.
В ее глазах сейчас пляшет немного сумасшедший огонек – совсем как у Сириуса, когда тот придумывает очередной гениальный план. Или хотя бы – новую забавную – по его мнению, конечно, - проделку. И стоило учесть, что от кузена после этого серьезности ожидать не стоило – как и, скорее всего, от Андромеды сейчас. Но Нарцисса по-детски обрадована тем, что сестра, с которой они никогда не находились в дружеских отношениях, сейчас поведает ей какой-то секрет.
- Понимаешь, Нарцисса, - Андромеда едва сдерживает улыбку. - Я решила сбежать! Вместе с Тедом! Представляешь, как будет здорово!
Нарцисса просто не успевает сдержать разочарованный вздох. Чтобы умница Андромеда, гордость семьи Блэк (хотя – больше в плане учебы, а не поведения), строила такие глобальные планы! Это скорее в характере кузена – Нарцисса никогда не размышляла об этом вслух, но частенько приходила к мысли, что Сириус вполне способен сбежать от тети Валбурги и дяди Ориона. Куда? Хотя бы к брату своей матери – Альфарду. Впрочем, если копнуть глубже, то этой теории вряд ли удалось бы выдержать какую-либо критику. Хотя бы задать вопрос – решиться ли Сириус? Даже при всех качествах кузена это было маловероятно.
- Очень остроумно, Андромеда, - насупившись, обиженно произносит Нарцисса. – Ты слышала, Распределяющая шляпа пела что-то о том, что чувство юмора – это к Рейвенкло? А ты на Слизерине, оно у нас не слишком хорошо развито. Этот…Тед. Он что, из Хаффлпаффа?
- Это подтверждают твои глаза размером с галеон, Цисси, зачем ты спрашиваешь? - спокойно произносит Андромеда, накручивая прядь темных волос на палец. Нарцисса едва ли не с торжеством замечает, что так сестра делает только когда волнуется. Но внешне это ничем не выдает – все-таки она Блэк.
- Ты так и не расскажешь мне? – на всякий случай уточняет Нарцисса, где-то в глубине души неохотно признавая, что вопрос изначально был риторическим, а разговор – бессмысленным. Андромеда только пожимает плечами и озорно улыбается:
- Я уже все рассказала, Нарцисса! Не понимаю, почему ты мне не веришь.
Она кивает младшей сестре и быстро уходит в том направлении, в котором несколько минут назад скрылся хаффлпаффец с отвратительно маггловским именем «Тед». Нарцисса скептически хмыкает и идет к лестницам, ведущим в подземелья – прямо противоположно пути Андромеды. Символично, верно? Нарцисса вздыхает, комментируя таким образом свои мысли, и ускоряет шаг.
Глава 10Запах яблок и меда. Дуновение ветра. Огромные пушистые снежинки, опускающиеся на Хогвартс. Холод каменных стен гостиной Слизерина. Споры с Люциусом, разговоры с Руди. Всё это – маленькие кусочки мозаики, из которых я составляла свою жизнь на протяжении пяти лет; всё это оборвалось, когда они ушли. Я вдруг обнаружила, что одна я не то что ничего не могу, но даже, кажется, ничего собой не представляю. А вся красота замка, вся притягательность его тайн – наверное, она уехала в Болгарию с Руди или во Францию с Люциусом. Может быть, осталась дома с Беллатрикс. Но – она исчезла.
- Нарцисса!
Девушка в форменной черной мантии с трудом открывает глаза, силясь понять, что она делает в гостиной. Сейчас день…или ночь? Кажется, она снова пыталась прочитать главу из учебника по трансфигурации, и снова уснула.
Нарцисса тяжело вздыхает и отодвигает толстую книгу подальше от себя. Она сидит совсем рядом с камином, в своем любимом кресле – но тут холодно, и кажется, что сейчас на голову начнет падать снег. Мягкие, белые, пушистые снежинки…точно такие же, но совсем непохожие на те, что кружились над замком несколько лет назад.
Нарцисса, чуть привстав, оглядывает гостиную: половина учеников уехала на каникулы домой. Впрочем, даже если бы они и остались, ей все равно было бы не с кем общаться.
Рождество из любимого праздника грозило превратиться в наказание: все было не так, все было наоборот, противоположно тому, как было, когда с ней был Руди. Камин, красно-желтое, такое теплое пламя, которое совсем не грело. Может быть, она заболела? В таком случае все происходящее было бы очень легко объяснить, но.… Нет. Нарцисса устало потирает переносицу и встряхивает распущенными волосами. Нет. Закрывать глаза на очевидное было бы верхом глупости и большой ошибкой – а Нарцисса Блэк любит повторять, что почти никогда не ошибается. Зачем же изменять привычке и уподобляться гриффиндорцам? Незачем.
Очевидно: она разучилась жить, опираясь только на себя. Она же Блэк! Надо держать себя в руках. Очевидно: по-другому жить она не научится. Просто не сумеет. Нарцисса качает головой, словно признавая свою несостоятельность в этом вопросе. Зачем что-то менять? Осталось всего полтора года. Затем – выпуск.
Ее заключение в этом замке закончится, нужно только подождать.
В дальнем углу сидят Андромеда и Теодор Нотт – кажется, пытаются что-то зубрить. Седьмой курс, видимо, будет все же страшнее шестого. То, что над учебниками корпит ее сестра, Нарциссу не удивляло, но вот присутствие Нотта могло говорить об одном из двух: либо он все еще лелеет надежду каким-либо образом отвлечь Андромеду от Теда Тонкса и переключить ее внимание на себя, либо Теодор действительно хотел достойно завершить седьмой курс. Если принять на веру наличие у Нотта здравомыслия, то, пожалуй, мысли Нарциссы текли в верном направлении. А вот ей совершенно необязательно сейчас, на Рождественских каникулах, заниматься учебой. Впрочем, где-то в глубине души Нарцисса относила это к жизненно необходимым действиям: за толстыми учебниками было очень удобно прятаться от окружающих.
И сейчас, стоило ей только положить книгу…
- Привет, Цисс! – перед креслом возникает улыбающийся Эйкон Булстроуд. – Я зову, зову тебя… Ты заснула? Ах да, ты же пытаешься учиться даже на каникулах…
Он хватает со столика учебник по Трансфигурации, но тут же аккуратно кладет его обратно под недовольным взглядом Нарциссы.
- Я подумал, вдруг ты хочешь…ммм…прогуляться? – вконец смутившись, предлагает однокурсник.
- Не с тобой, Эйкон! – сердито произносит Нарцисса. Что же, и у таких людей бывают умные мысли. Она поднимается с кресла и снова окидывает взглядом гостиную: прибавилось новое действующее лицо – Северус Снейп, злой как черт. Нарцисса могла спорить на свою волшебную палочку, что он только что виделся с Джеймсом Поттером и ее неугомонным кузеном. Спорить на волшебную палочку… Нарцисса сердито встряхивает волосами, ругая себя за сентиментальность. Сейчас было не слишком поздно, и, кажется, прогулки в это время суток не находились под запретом, но были нежелательны.
Если ей удастся прошмыгнуть мимо завхоза и попасть на улицу, ей, несомненно, станет лучше. Мороз и колючий ветер приведут мысли в порядок. Может быть, даже разгонят туман в голове. Когда она последний раз была на свежем воздухе? Кажется, на прошлой неделе. А может быть, и в прошлом месяце. Нарцисса быстро поднимается по мраморным ступеням, ведущим в спальни девушек. В комнате пусто; окно почему-то было открыто, и на подоконнике уже собралась приличная горка снега. Она захлопывает оконную раму и, достав из чемодана теплую мантию, бежит вниз.
Нарцисса тихо выскальзывает из дверей замка и остановилась на ступенях, не находя в себе сил сделать даже пару шагов. Она делает глубокий вдох, еще и еще – вспоминая о том, что надо выдохнуть, только когда начинает болеть грудная клетка.
Кажется, пока она собиралась, ветер утих – но снег пошел еще сильнее, чем раньше. Нарцисса сбегает вниз, к замерзшему фонтану; подставляет ладонь и ловит на нее снежинки. Они тают, а Нарцисса даже не успевает их рассмотреть, как следует.
Одни тихо опускаются на снег, а другие тают на ее ладони. Тонкая цепочка следов ведет от ступеней до засыпанной снегом скамейки у фонтана; впрочем, чьи-то едва запорошенные снегом следы ведут прочь из школьного двора – наверное, кто-то побежал пить чай к лесничему Хагриду.
Если бы сейчас здесь был Рудольфус, они непременно взяли бы метлы и пошли на поле для квиддича. Если бы здесь была Беллатрикс, Нарцисса сейчас выслушивала бы ее наставления.
- И все-таки я решил составить тебе компанию!
Нарцисса опускает голову, так, чтобы видеть что-то помимо снежинок на темном небе; к ней бодро шагает Булстроуд.
Дезиллюминационное и Приклеивающее, вот что сделал бы сейчас Рудольфус, невесело думает Нарцисса. Впрочем, может быть, она зря сидит здесь одна? И компания, какая-никакая, не усугубит ситуацию…
Эйкон усаживается на скамейку, даже не удосужившись смести с нее снег. Нарцисса опускается рядом с ним и снова подымает голову вверх.
- Давно такого снегопада не было, - задумчиво произносит Эйкон, смахивая с мантии снег.
- Что… - Нарцисса закрывает глаза на несколько секунд – начинает кружиться голова. – Что, прости?
- Снег. Снегопад. Года два, наверное, не было столько снега, - повторяет Булстроуд. Нарцисса снова закрывает глаза. На лицо падают холодные снежинки – они тут же тают, оставляя мокрые дорожки.
- Да, ты прав.
Тишину, кажется, можно взять в руки. Снова поднимается ветер, за которым гналась Нарцисса – он дует прямо в лицо, но так лучше, гораздо лучше.
Она протягивает ладонь, снова пытаясь поймать снежинку. Но в руке остаются только холодные капли.
Разница между прошлым и настоящим только в том, что тогда я искала черные пятна, а теперь надеюсь найти светлые вспышки на ленте дней и лет.
И тогда, много лет назад… Начало конца – я думала, именно такое название должно было быть присвоено моему шестому курсу. Возможно, моя привычка искать тайный смысл в каждом действии, в каждом эпизоде – это не играет мне на руку. Это, наоборот, играет
против меня. Но иногда….иногда происходящее действительно имеет «двойное дно».
- Шах и мат, - Нарцисса с нарочито громким стуком опускает фигуру на доску. Старинные часы тут же, словно спеша зафиксировать время окончания партии, оглашают гостиную громким звоном. Час дня, а в помещениях факультета Слизерин домовые эльфы уже зажгли свечи. Солнечный свет в подземелья не проникает, оставляя слизеринцев не только без освещения, но и без тепла – поэтому камины были растоплены старательными домовиками, и все кресла у единственного источника тепла в гостиной были заняты, точно сейчас была середина января, а не апрель.
Нарцисса, подперев подбородок рукой, нетерпеливо поглядывает на Андромеду. Та рассеянно кивает сестре – на коленях у нее лежит учебник по Нумерологии, и, кажется, она даже не задумывалась над ходами. Нарцисса хмурится и отворачивается от нее. Удивительно, что Дромеда вообще расслышала ее просьбу. В последнее время они мало общались – впрочем, до этого ситуация была похожей. И раньше Андромеда не горела желанием проводить время с сестрой, а уж сейчас, когда до экзаменов осталось чуть меньше полутора месяцев, ей было не до младших родственников. Нарцисса этому ничуть не огорчалась, Регулусу было достаточно ее внимания – он тоже не слишком часто общался с Андромедой, Сириусу же было все равно.
- Северус, не хочешь сыграть в шахматы? – громко, чтобы перекричать шумных первокурсников, предлагает Нарцисса. Снейп, сидящий за столом, заваленным пергаментами, тяжело вздыхает, точно сожалея о том, что окружающие в полном составе не вымерли несколько лет назад, и сквозь зубы цедит:
- Доклад о Банши по Защите от Темных искусств, эссе по Заклинаниям и немаленькое задание по рунам. И все на следующую неделю! Мне некогда играть, Нарцисса, извини.
Нарцисса тихо хмыкает – излишняя деловитость Северуса Снейпа давно стала притчей во языцех. Не стоило и обращаться. Интересно, когда будет назначен день посещения Хогсмида? Приближалась череда дней рождений – почти весь курс Нарциссы отмечал их в мае, - и нужно было запастись подарками заранее. Первой была Элоиза Герман – и ей Нарцисса планировала подарить огромную упаковку шоколадных лягушек. Никаких намеков. Впрочем, если она вдруг найдет его – не ошибется.
Нарцисса забирается с ногами на кресло и весело улыбается своим мыслям. Все будет хорошо, все уже неплохо. Недавно она даже выкроила время и выбралась из замка, чтобы полетать над полем для квиддича. Все перемены проходят у озера, уроки становятся на порядок легче, а на выходных…. Нет, выходные все же пройдут не так радужно.
- Ну-ка, Андромеда, подвинься! Цисси, партия в шахматы? Надеюсь, ты не разучилась играть за год.
Нарцисса непонимающе озирается по сторонам – ей показалось, или…
- Руди!
Она в одно мгновение спрыгивает с кресла и повисает у Рудольфуса на шее, забыв про все правила поведения и даже про сакраментальную фразу «Я – Блэк». Все-таки поверить в чудо непросто – удивление сменяется недоверием, словно Рудольфус может оказаться кем-то другим, наколдованным каким-то шутником фантомом. Нарцисса качает головой и смеется; за плечом Рудольфуса маячат Дрейк Трэвис и Люциус Малфой. Нет, все это происходит на самом деле!
- Что вы здесь делаете? – Нарцисса наконец расцепляет руки и на полшага отходит от Руди. Гостиная мгновенно погружается в тишину – по крайней мере, двоих из пришедших здесь знают все, а первокурсники оторвались от своих игр, наверное, только чтобы взглянуть на живых выпускников. Андромеда, кивнув всем троим, поднимается с кресла и, подхватив книги, уходит в другой конец гостиной; ее место мгновенно занимает Люциус – такой же высокий, такой же бледный, с таким же надменным выражением лица, как и год назад. Нарцисса, случайно встретившись с ним взглядом, тут же отворачивается в противоположную сторону и тянет Рудольфуса за руку. Мало-помалу в гостиную Слизерина возвращаются привычные звуки – продолжают листать книги старшекурсники, играют во взрывающиеся карты второкурсники с уже опаленными бровями. Первокурсники, насмотревшись на гостей, продолжают играть в плюй-камни и громко, нисколько не стесняясь, обсуждать пришедших. Трэвис, постояв за компанию с минуту в гостиной, развернулся и вышел через проем в стене.
Нарцисса забирается в кресло, обхватив колени руками. Можно было бы завалить Руди вопросами, или рассказать все то, что случилось без него – но важнее ей кажется просто помолчать. Все это было в письмах, да и к тому же никаких значительных перемен в ее жизни не было – не считать же любопытной новостью то, что она весь год не выпускала из рук учебников, а в перерывах ругалась с Сириусом? Нет, нет – с Руди можно помолчать.
Рудольфус усаживается в соседнее кресло. Справа от Нарциссы оказывается Люциус, а слева – Руди. Но к первому она решительно повернулась спиной, справедливо полагая, что разговаривать им не о чем. С Люциусом Малфоем нельзя ни разговаривать, ни молчать.
- Меня вызвал отец, чтобы провести серьезную беседу о моей женитьбе на Беллатрикс и дальнейшем образовании, - вполголоса произносит Рудольфус. Он улыбается уголком рта и встряхивает смоляного цвета кудрями.- Я, в свою очередь, вызвал Люциуса. Ну а он прихватил Трэвиса.
- А на сколько…
- Пару дней побуду, - Рудольфус откидывается на спинку кресла и, наклонив голову, весело смотрит на Нарциссу. – Навещу Беллатрикс, а затем…думаю, буду входить в роль добропорядочного английского фермера.
Люциус громко фыркает, но комментировать происходящее, как раньше, почему-то не спешит.
- Погоди, Руди! А как же…как же твоя учеба? – Нарцисса то непонимающе смотрит на своего старшего брата, то с сомнением - на Люциуса, словно подозревая его в том, что именно он заставил Рудольфуса бросить учебу в Болгарии.
- Если бы там преподавали нечто стоящее, Цисси, я бы остался. Но тратить еще несколько лет на повторение пройденного.… Нет уж, у меня есть дела поважнее – здесь. Отец согласится, я уверен.
Нарцисса недоверчиво смотрит на Рудольфуса – все эти дела явно не были связаны с поместьем и состоянием его семьи, которыми управлял лорд Лестрейндж. Но…разве это было важно?
- Ты, я надеюсь, не забросила учебу, Нарцисса? – лениво осведомляется Люциус. Нарцисса хмурится, и, не поворачиваясь к нему, бросает:
- Если так, ты на мне не женишься, Люциус? К этому ты клонишь?
Рудольфус улыбается и устало закрывает глаза. Нарцисса, подперев рукой щеку, смотрит на старшего брата. Интересно, как они добились разрешения пожить в школе у Дамблдора? И видел ли Малфоя и Руди Сириус? Нарцисса довольно улыбается, представляя себе изумленное лицо кузена.
- Руди, - Нарцисса протягивает руку к столику и берет с него новый номер журнала «Квиддич». – Руди, вышел новый выпуск «Квиддича». Ты читал?
- Хочу спать, Цисс, - отзывается Рудольфус, потягиваясь и зевая. Нарцисса пожимает плечами и открывает журнал на середине – там, где она закончила читать.
- А с чего ты взяла, что я вообще буду на тебе жениться? – свистящим шепотом гневно произносит Люциус. Нарцисса хмыкает и, не читая, смотрит на строчки. Даже Люциус Малфой не испортит ее хорошего настроение! Это здорово – знать, что у тебя есть старший брат. И она почти забыла о том, что Руди запросто решает все ее проблемы, и о том, что, в сущности, когда есть Руди, все проблемы испаряются сами собой.
- Эй, Руд, отыграться не хочешь? Ты мне пятнадцать галеонов должен, помнишь?
- Ну, - Рудольфус приоткрыл глаза и улыбнулся:
- Разве что одну партию, Люц.
От автора:
Дорогие читатели! Я прекрасно осознаю степень своего свинства – может, учитывая ужасающее количество месяцев, за которое не появилось ни одной главы, это даже нужно как-то пожестче назвать :) Мой умерший не во время компьютер тоже заслужил множество нелестных отзывов, но…но мы вернулись) и я доведу свой фанфик до ума, честное слово! Ваша [Ман-да-рин]
Глава 11Не знаю, пишут ли письма магглы. Для меня, для нас – это обычное дело. Кажется, настолько обычное, что рано или поздно ты непременно начинаешь писать письма по определенному плану. А когда перед тобой встает задача написать нечто оригинальное – о, кажется, хуже наказания и придумать нельзя…
Нарцисса берет перо и нерешительно касается им пергамента.
Что написать? Как она обычно начинает письма?
«Здравствуй, Руди…» Нет, это же не то, совсем не то!
Как начать свое письмо к Люциусу Малфою? Нарцисса проводит свободной рукой по распущенным волосам, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок. Чего она боится? Чего? Она боится самого Люциуса – это очевидно. Впрочем, положение, если поразмыслить, выигрышное. Всего лишь сказать…сказать своему жениху. О чем? Как это глупо! Нарцисса роняет перо на пергамент; тут же на нем образовывается пара клякс.
Этим летом Сириус убежал из дому на неделю. Кажется, только потому что леди Блэк застала своего сына целующимся с маглой. У Сириуса всё и всегда было крайне просто.
«Ты много думаешь, Нарцисса» - заявил он ей, когда Нарцисса случайно встретила кузена в Косом переулке.
Девушка вздрагивает, снова переживая тот момент – каким образом Сириус все понял? Мерлин великий, да не легиллемент ли он! Нарцисса Блэк никому и никогда не поверяет своих тайн. Кроме Рудольфуса, конечно. Но…неужели все настолько явно? Это позор, просто позор. Она же Блэк!
Этим летом Андромеда объявила о своей помолвке. С Тедом Тонксом. Кажется, никто кроме Нарциссы еще не знает об этом. А когда узнают, на одну родственницу у Блэков будет меньше. Выжженная точка на гобелене… Нарцисса зажмуривается, пытаясь прогнать навязчивую картинку. Андромеде все равно – ей всегда было все равно. У нее есть её Тедди, грязнокровка Тед Тонкс. И Нарцисса нехотя признает, что завидует сестре.
Нельзя делать этого. Она чистокровная. Она чтит традиции и правила своей семьи. Она же Блэк!
Этим летом Беллатрикс и Рудольфус поженились. Кажется, Белла была счастлива.
На свадьбе среди парадных белых мантий мелькали будничные черные. Друзья Рудольфуса, слуги Темного лорда. Нарцисса была крайне недовольна этим – они, несомненно, портили церемонию своим внешним видом. Зачем же так афишировать свою принадлежность к сторонникам Лорда?
Но Руди тоже выглядел до неприличия счастливым, как отметил Люциус, весь вечер не отходивший от Нарциссы. А свои эмоции нужно сдерживать, какими бы они ни были, добавил он позже.
Нарцисса снова берет перо и новый пергамент. Она сможет. Она же Блэк.
«Люциус» , пишет она вверху пергамента. Буква за буквой… Нарцисса старательно выводит их, опасаясь, что может получиться нечто нечитаемое. Слово за словом… первое предложение. Надо же, ей действительно есть о чем написать! Строчка за строчкой – Нарцисса улыбается своим мыслям и воспоминаниям и тут же, находя то или иное интересным, записывает все в свое письмо.
Наконец Нарцисса пишет внизу свое имя и быстро откладывает пергамент в сторону, словно боясь посмотреть, что именно написала. Чернила высохли… Значит, можно отправлять письмо. И чем быстрее она от него избавится, тем лучше. Нарцисса вздыхает и поднимается с кресла.
Спустя несколько дней.
…внизу пергамента размашистым почерком Люциуса Малфоя выведено:
«Руди – главный олень Санта Клауса» *. Нарцисса смеется и закрывает глаза.
Кажется, мое поколение в семье Блэков было самым неудачным за всю историю нашего древнейшего и благороднейшего семейства. Я, как ни горько признавать, в некоем мысленном списке, который наверняка составлялся тетушкой Валбургой и maman, занимала незавидную должность просто наследницы рода, которую можно выгодно выдать замуж. И никакой особой ценности для семьи, ввиду принадлежности своей к слабому полу, не представляла. Да к тому же идеи родителей никогда не казались мне особо привлекательными, что не добавляло мне весу в глазах старших Блэков.
Инфантильный Регулус. Мой кузен
старался казаться взрослым, но, Мерлин великий, о чем может идти речь, когда наследник рода Блэков не мог самостоятельно шагу ступить! Впрочем, взглянуть на отцов семейств, и эта черта кузена становится вполне объяснимой и понятной для меня.
Бесполезная жизнь? Возможно… Но, какой бы она не была – она уже закончилась. Если бы на Регулуса не возложили те обязательства, которые должен был нести Сириус.… Но он все равно не смог бы отказаться от идеи превзойти старшего брата хоть в чем-то, хоть на секунду.
Беллатрикс – о, моя сестра была предметом гордости родителей! Но, к вящему сожалению последних, она не родилась мальчиком.
Сириус. Что здесь говорить? В пятнадцать лет он ушел из дома, через год обзавелся собственным. Если бы Сириус был Блэком по духу, то он стал бы, несомненно, прекрасным главой рода. Он был бы единственным
удачным отпрыском. Но Сириус ненавидел даже свою фамилию и был в большей степени гриффиндорцем, а не Блэком.
Андромеда. Кажется, хуже предательства для нашей семьи и вообразить нельзя…
Уже светает. Лучше бы весь день было темно! Нарцисса натягивает одеяло на голову, оставляя только небольшое «окошко» - чтобы было видно желтоватый конверт на прикроватной тумбочке. Зачем оно там лежит? Просто…кажется, что, глядя на него, можно как-то прикоснуться к прошлому. Глупо? Да уж. Нарцисса тихонько вздыхает и, снова, зажмурившись, вылезает из-под одеяла. И даже кажется, что в прошлом действительно было что-то хорошее.
В сущности, что ей Андромеда? У них обеих в жилах течет кровь Блэков. Чистая кровь. Наверное, в кровь Андромеды подмешали опилки! Нарцисса шмыгает носом, и время от времени поглядывает на конверт. Нельзя, нельзя плакать… Она же Блэк!
Что делают члены ее семьи сейчас? Сириус, конечно, только рад, что Андромеда опозорила Блэков. Он так и сказал – «Ваша семья этого заслуживает!». «А ваша?» - вне себя от злости переспросила тогда Нарцисса. Сириус похлопал по плечу лохматого Поттера и заявил, что лучшей семьи, чем Поттеры, у него не было, нет и не будет. Нарцисса влепила ему пощечину и ушла.
Она кутается в одеяло, натягивает его почти до подбородка. Регулус вряд ли не стал бы спать из-за такой мелочи. Ему нет дела до Андромеды. Кажется, младшего кузена волнует только одно – как бы угодить матушке и превзойти старшего брата. Пятикурсник Регулус стал настоящим слизеринцем. Слизеринцем до мозга костей, если угодно. Нарцисса закрывает глаза и хмурится – она не считает правильным «культ чистокровности», который в идеале должен присутствовать в каждом студенте факультета Салазара Слизерина.
Тетя Валбурга и maman смотрят на новую выжженную точку на гобелене с фамильным древом Блэков. Нарцисса готова поспорить на свою волшебную палочку, что иначе как «отродье» ее старшую сестру теперь никто не называет. Андромеда Блэк? Нет, ее как и не было… Трагедия?
Для Нарциссы это стало бы концом света. Андромеде все равно, ей наверняка все равно.
Но несмотря на это Шляпа никогда не ошибается. Сириус был распределен в Гриффиндор – у него хватило смелости уйти из семьи, плюнув на комфорт, состояние и прочие блага старшего наследника. Ушел к Поттерам, счастлив и весел. А наследством его обеспечил дядюшка Альфард – третий бывший член семьи, которого тоже выжгли с гобелена.
А Беллатрикс не знает, она наверняка еще ничего не знает.… Нарцисса передергивает плечами, словно от холода. Всего лишь вообразить, что сделает Белла, когда ей скажут… А что скажет Руди? Как отреагируют на случившееся другие чистокровные семьи? Малфои вполне могут отказаться от помолвки Люциуса с Нарциссой. Впрочем, состояние Блэков никуда не ушло – да, здесь наверняка не стоило сомневаться. Нарцисса Блэк через несколько месяцев станет Нарциссой Малфой. А Андромеда Блэк…она выбрала фамилию Тонкс и никому не нужного грязнокровку Теда.
- Цисс, ты не спишь? – приподнимаясь на локтях и щурясь от света, хрипло спрашивает Элоиза Герман. Нарцисса молча задергивает бархатный изумрудного цвета полог.
В письме было всего пять слов.
Те слова, которые Андромеда никогда не произносила.
Те слова, которые означали то отношение к сестре, которого никогда не было.
Я люблю тебя, Цисси. Спасибо.
*более подробно о Рудольфусе, гриффиндорцах, Санте и его оленях в 4 главе ^_^
Глава 12От автора: я не упускаю возможности того, что я, как человек, в войне, слава Богу, не участвовавший, эту тему понимаю неверно. Но жизнь есть и на войне – поэтому я попыталась запечатлеть ее. Так, как понимаю я, разумеется. За что заранее приношу свои извинения, ибо вполне вероятно, что мое видение событий окрашено в розовые и голубые тона)
Привычная жизнь закончилась, когда участие в войне моей сестры, моего лучшего друга и моего мужа стало фактом настолько очевидным, что даже разговоры на эту тему казались глупыми и ненужными. Почему-то для меня все это было…ожидаемо? Возможно, что и так – но скорее всего мне удавалось проявлять удивительное безразличие и незаинтересованность к тому, что происходило за стенами моего дома и Хогвартса. Впрочем…нет, так было позже. Страх был – страх того, что их предадут. Тогда для меня не было испытания хуже, чем званый ужин – как можно было узнать, что один из наших гостей не шпион Ордена Феникса? Глупости, говорил Люциус. Просто меры предосторожности, возражала я.
Друзья. Враги. А эти люди…
- Тебе действительно это интересно? – насмешливо уточняет Люциус, опускаясь на соседнее кресло и накрывая руку Нарциссы своей. Она улыбается, точь-в-точь как Рудольфус Лестрейндж, уголком рта – и продолжает записывать фамилии и имена в колонки.
- Крайне любезно с твоей стороны занести меня сразу в три отделения! – не унимается он. Нарцисса откидывает пергамент и перо в сторону и смеется.
«Семья», «Друзья» и
«Любовь», конечно. Зачем она делает этот список? Просто потому что Руди сегодня послали на очередное задание. В прошлый раз он пришел с ужасной раной на плече, оставленной заклятиями авроров. Зачем? Потому что она слышала, что в лагере тех, кто сражается против Темного лорда, появились предатели. Почему не может быть такого и в лагере Пожирателей Смерти? И кому она может доверять? Кому…
- Кому мы можем доверять, Люциус? – вслух заканчивает свои мысли Нарцисса. Люциус сильнее сжимает ее руку.
- Тем, кто доказал свою верность.
- Почему мы вообще должны кому-то доверять? Ты сам слышал, Люциус…
- Скажи: «чтоб тебя пикси покусали», и я от переполняющего меня счастья соглашусь со всеми твоими утверждениями, - фыркнув, советует он. Нарцисса прикусывает нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Сейчас, когда так важно быть серьезным, ее обыкновенно серьезный (и даже можно сказать – напыщенный) муж превращается в пятнадцатилетнего мальчишку. Впрочем, прошло не так уж много времени – всего пять лет с тех пор как в обязательную ежедневную программу Нарциссы входила эта фраза.
А она уже вышла замуж и родила наследника роду Малфой. Мальчика назвали Драко – Люциус настаивал на имени «Скорпиус», но его отец мрачно заявил, что дракон и скорпион несколько отличаются, и лично он предпочитает первого второму.
Если Абраксас Малфой что-либо «предпочитал» - остальные члены семьи были «за» по умолчанию, это Нарцисса усвоила довольно быстро. В ее семье, правда, имело вес лишь слово ее матери и тетушки Валбурги, а отец и дядя молча соглашались на все предложения жен.
Люциус был не похож на своего отца.
Нарцисса аккуратно кладет перо на пергамент, сворачивает его и кидает в камин. Серые глаза Люциуса внимательно следят за горящим свитком.
Он старался походить на отца, но… Слава Салазару, здесь Люциус впервые потерпел поражение. Абраксас был жестоким тираном, а его и без того плохой характер стал еще хуже после смерти жены. Свекор не был Пожирателем Смерти – но лишь потому, что годы брали свое.
Когда его настроение становилось получше, он любил сидеть у камина (там, где сейчас сидели Нарцисса и Люциус) и, держа в руке бокал с вином, рассказывать сыну и его жене об истории семьи; об истории Основателей, которую, как иногда казалось, он единственный из ныне живущих знал точно; о гербах и символах чистокровных семей, о том Хогвартсе, в котором учился он сам (оказывается, изменилось очень и очень многое); о странах, в которых он побывал (Нарцисса и Люциус могли похвастаться лишь Францией); о магах из других стран – расчетливых темных колдунах с Севера, обучавшихся в Дурмстранге, об африканских колдунах, владевших магией-вуду, легкомысленных французах, среди которых практически никогда не встречалось темных магов. Но любимой темой были, конечно, славянские маги – маги, не побоявшиеся создать школу, в которой открыто изучались Темные искусства.
Нарцисса любила историю. И в такие моменты Абраксас казался милейшим человеком.
Он был умен и очень начитан – но в плохом расположении духа умело использовал это для того, чтобы доказать всем вокруг, что они ‘глупы, как магглы’.
Он был совершенно невыносим, потому что каждый день ему нравились разные вещи.
И он не раз доводил свою невестку до слез.
- Завтра я уеду, Цисси, - мягко произносит Люциус. Нарцисса испуганно вскидывает глаза, но тут же берет себя в руки и, помедлив секунду, просто кивает.
- По делам в…
- Министерство, - с нервным смешком подхватывает Нарцисса. Как ни странно, иногда Люц забывает, что жена знает о том, что он Пожиратель. Вот и сейчас. Люциус, смеясь, откидывается на спинку кресла.
- Прости. Рудольфусу нужна моя помощь, поэтому я временно отойду от работы с документами. Слава Салазару, что это так!
Нарцисса кивает, пытаясь наскоро соорудить некое подобие веселой улыбки. Получается только злая усмешка. Каждый год сейчас идет за два. А иногда, как сейчас – за два года в минус. Отвратительный зазнавшийся старшекурсник Люциус Малфой, любящий играть на публику и храбриться. Чушь? Позвольте, но кому же, как не Нарциссе, знать наверняка!
- Скучать будешь! – Она громко смеется. Что до Люциуса – ему кажется, что почти рыдает. И Нарцисса прекрасно знает об этом. И все это сложно, чертовски сложно…
Люциус поднимается с кресла и аккуратно ступает на один из серых камней, которыми вымощен пол. Затем еще на один – он идет едва ли не на цыпочках, стараясь не наступить на камень, соседний с тем, на который он поставил ногу. Шаг, шаг, шаг. Люциус встает совсем рядом с камином и внимательно разглядывает пустую каминную полку.
Когда он станет главой семьи, говорит он, здесь непременно поставят что-нибудь. Абраксас не терпит лишних вещей.
А лишние люди не нужны Нарциссе. К чему это? А, впрочем… Люциус разворачивается и возвращается к двум креслам. Нарцисса продолжает заполнять пергамент аккуратным мелким почерком.
- Сочинение для Слизнорта – и то было короче, дорогая.
Люциус улыбается; Нарцисса сдержанно кивает в ответ.
Чем для меня была война? Не более чем волнением. Почему нет Люциуса, почему неделю не заходил Рудольфус… Я словно спала, и все воспринималось словно через серую пелену.
Серый, цвет безразличия. Тогда какие-то чувства во мне вызвал только беспрерывно идущий дождь. Хладнокровие и отсутствие эмоций. Кажется, такими и должны быть истинные слизеринцы.
Над пустой каминной полкой – фрагмент фамильного древа Малфоев. Больше всего на свете Люциус любит обещать и не выполнять обещания.
Нарцисса сжимает зубы, пытаясь прогнать боль в висках. Голова болит немилосердно – наверное, это из-за того, что сегодня весь день льет дождь. Такое чувство, что он барабанит в парадную дверь, напрашиваясь в гости. Погода под стать настроению. Настроение? О, оно отвратительно уже полгода как. Сейчас идет война – и Нарциссе Малфой не о чем беспокоиться. Ни о Темном Лорде и его приспешниках, ни о противной стороне. И те, и другие ей и ее семейству, в общем-то, не угрожают. Но…
Нарцисса одергивает рукав домашнего платья и садится в свое кресло. Все здесь, в особняке Малфоев, уже стало своим – наверное, исключительно потому что она стала полноправной хозяйкой Малфой-мэнор. Абраксас умер несколько месяцев назад, когда Драко исполнился год, в тот же день. А лорд Люциус Малфой, ее муж, стал главой рода.
Нарцисса снова бросает взгляд на камин, осторожно опускает босые ноги на каменный пол – до этого она сидела в кресле, поджав их под себя. Мерзкий сентябрь в этом году, хуже не придумаешь. Люциус, которому положено было управлять делами семьи и изредка навещать Министерство, теперь вместе с Руди участвовал в нападениях на Орден Феникса. Нравилось ли ему это? Разумеется. Люциус мечтал отделаться от никому не нужных, но имевших место быть отчетов для Темного лорда, и когда такая возможность появилась, не замедлил за нее ухватиться. Нравилось ли это Нарциссе? Они просто очищают Англию от магглорожденных. Эту фразу Нарцисса говорила себе каждое утро, эту фразу повторяла маленькому Драко, эту фразу бездумно писала на пергаменте. Люциус, Рудольфус, Беллатрикс… Ее родственники и друзья? Возможно, когда снова наступит мирное время и когда Руди перестанет возвращаться с новыми шрамами (чем Люциус, слава Мерлину, не мог похвастаться – жертвовать собой – даже ради идей Темного Лорда - он категорически не хотел).
Сейчас эти трое были едва ли не самыми приближенными к Лорду Пожирателями. Нарцисса вырывает первую страницу из лежащего на журнальном столике «Пророка» и методично разрывает на мелкие части. Две, четыре, восемь, шестнадцать.
Газету принес Руди – она была датирована четвертым февраля. «Едва не схватили супругов Лестрейндж» - эта надпись занимала едва ли не всю страницу. Самые жестокие убийцы Темного Лорда. Руди, подумать только…
Нарцисса морщится и смахивает клочки бумаги на пол.
- Цисси, выше нос!
Руди снова появляется словно из неоткуда. Нарцисса зажмуривается на несколько секунд и открывает глаза. Кажется, дождь не нравится только ей. Один из самых жестоких убийц Темного Лорда бодр и весел. Нарцисса выдавливает кислую улыбку, стараясь не смотреть на лицо своего старшего брата. Впрочем, нет. На лицо Руди, просто Руди. Старшим братьям нынче не до младших сестер. Она тяжело вздыхает и поднимает глаза на Рудольфуса.
- Тебя не было неделю, Руди. Ты же знаешь Люциуса…он ничего не рассказывает мне. Иногда мне кажется, что даже больше, чем ничего. И ты можешь представить, в каком настроении я пребываю!
- Не могу, - смеясь, заявляет Руди. – Прости, Цисси, но у нас там сплошное веселье. Вчера Орден решил устроить нам ловушку – и они сами в нее угодили! Там снова были Поттер и Блэк…Мерлин великий, мы уже начинаем к ним привыкать! Эти мальчишки чертовски быстро бегают. И Лонгботтом с женой – Поттер хотя бы оставляет свою грязнокровку дома.
Руди презрительно фыркает и, оперевшись на стол, бегло осматривает гостиную. Нарцисса как-то отстраненно думает о том, что, кажется, и у Поттеров, и у Лонгботтомов есть сыновья. Она бы никогда не оставила Драко, даже если бы того потребовал Темный Лорд. Впрочем, Поттера подзуживает ее кузен. А уже Сириусу все сражения с Пожирателями наверняка представляются прелюбопытным театральным действом, в котором ему предоставлена одна из главных ролей.
- Когда они мне попадутся… - начинает Руди, но, взглянув на Нарциссу, заминает конец фразы.
- Ты сейчас выжги Цисси Метку на плече, Руд, и дело с концом, - полушепотом предлагает Люциус. Он сидит тут же, в гостиной – на табурете рядом с пианино.
- Расскажи ей планы Темного Лорда, посвяти во все подробности, - Люциус, кажется, уже шипит, словно разбуженная змея. Злится, как всегда беспочвенно злится. Впрочем, Нарцисса уже успела привыкнуть к такому поведению мужа. И если раньше она тоже начинала злиться, то сейчас – спокойно смотрит на Руди, даже не обращая внимания на Люциуса. Лучшая тактика. Только она способна не дать ее мужу поводов продолжить ссору.
- Перестань, Люц, - резко обрывает его Руди. Он вертит в руках волшебную палочку, так же как и его кузен. Возможно, это уже стало привычкой – всегда быть настороже, готовым к нападению. Хотя у слизеринцев осторожность в крови.
- Где сейчас Беллатрикс? – стараясь, чтобы вопрос прозвучал как бы между прочим, спрашивает Нарцисса. Рудольфус хмурится и встряхивает кудрями.
- Дежурство. Еще одно. Внеочередное. Добровольное. Ты же знаешь свою сестру, - он снова улыбается уголком рта. Как всегда – молниеносный переход от одного настроения к другому. Слава Салазару, хоть что-то в нем не изменилось.
- Жаль. Кажется, Драко хотелось бы ее увидеть.
Рудольфус снова улыбается; Люциус насмешливо хмыкает.
Иногда Нарциссе кажется, что все идеи Лорда – это чепуха. Чепуха, чушь, глупость. Предлог для того, чтобы бесцеремонно забрать из ее жизни двух самых дорогих ей людей. Когда все наконец встало на свои места – маленький мирок Нарциссы снова перевернулся с ног на голову. Впрочем, это, наверное, всего лишь дурное влияние дурной погоды.
- Я ненавижу осень, - Нарцисса встает, порывисто обнимает Рудольфуса и быстро выходит из гостиной.
- Ваниль и яблоки, - устало прикрывая глаза, произносит Люциус. Быстрый взмах палочкой.
Рудольфус берет яблоко – золотое, как и блюдо, на котором оно лежало.
- Никак не нарциссы! – он смеется и надкусывает яблоко.
Совершенно обычное золотое яблоко.*
*ссылка на Главу 5.
Глава 13Все заканчивается? Да, верно… Закончилась и эта война. Никто, никто не ожидал такого исхода – да, пожалуй, и сейчас многие опасаются, что все произошедшее – это всего лишь сон. Волшебный мир спас маленький мальчик, который выжил после Убивающего заклятия. В первый же день после Великой Победы по всей стране начались аресты бывших Пожирателей Смерти – тех, кого видели в схватках, тех, против кого были неопровержимые улики. Что коснулось моей семьи? Люциус подходил сразу под два этих типа, равно как и Беллатрикс. Руди? Казалось бы, ему повезло больше всех. Его видели – видели пару раз в каких-то незначительных стычках между Орденом и пожирателями. В остальных случаях ему удавалось сохранить…инкогнито? Да, пускай так.
- Что вы говорите? Да, верно. Это совершенно верно.
Нарцисса улыбается и кивает, заученно улыбается и по привычке кивает. Голова болит немилосердно, но ей, хозяйке сегодняшнего бала, ни в коем случае нельзя уходить. Пир во время чумы, иначе это не назовешь! Нарцисса улыбается, переходит от одного гостя к другому.
- Нарцисса, вы слышали…
Слышала. Разумеется, слышала. Она останавливается у стены в той части зала, где сейчас танцуют гости.
- Можно пригласить вас на танец, леди Малфой?
Нарцисса кивает, даже не смотря на того, с кем собирается танцевать этим вечером. Она просто кивает, а мужчина, пригласивший ее, похоже, не собирается начать светскую беседу. Ну что же… Она тоже не намерена способствовать началу разговора. Знать бы хотя бы, с кем….
- Ивэн? – она останавливается практически посередине зала и удивленно смотрит на ее собеседника.
- Не вижу радости на лице, Нарси! – бодро отзывается высокий блондин, ужасно похожий на саму Нарциссу, нисколько не удивляясь тому, что леди Малфой не сразу заметила, с кем идет танцевать. Она несколько секунд стоит на месте, но все же идет к центру под руку с кузеном. Менее всего она ожидала увидеть его здесь. Менее всего ей хотелось бы сейчас видеть кого-то из родных – разумеется, кроме Люциуса и Рудольфуса.
Кузены Малфой и Лестрейндж, вечные исключения… Нарцисса заправляет за ухо прядь волос и кладет руку на плечо Ивэну, на долю секунды задерживая ее у предплечья.
- Ты не боишься посещать балы сейчас, Ив? Право же, это…
- Ты не боишься организовывать их, Нарси! Послушай, я не видел тебя целый год! Да и Драко давно не навещал, каюсь. Впрочем, племянник меня уже и не помнит. Ну, не суть, не суть…
Медленный вальс. Нарцисса закрывает глаза, двигаясь скорее по привычке, чем осознанно. Эта музыка приносит ей истинное наслаждение – но танцевать, признаться, хозяйка этого бала не слишком любит. Особенно с таким кавалером… О нет, Ив превосходно танцевал – насколько помнила Нарцисса, он всегда предпочитал это занятие остальным, вроде этикета и иностранных языков, за исключением, пожалуй, только верховой езды. Что еще можно было предъявить в требованиях к кавалеру? Возможно, внешность?
- Ив, я боюсь за тебя.
- Брось, Нарси! Сегодня же не четвертое число! Мне же вечно не везет на четверки, ты помнишь?
Раз, два, три. Раз, два, три.
Уж на что - на что, а на внешность Ивэн Розье жаловаться не может. Равно как и Нарцисса – не зря же они родственники, не зря же Друэлла и Медерик Розье были похожи как две капли воды…
- Вот увидишь, это дурное число. Четвертого сентября я родился, значит, все не задалось именно тогда. С четверки, - как ни в чем не бывало продолжает Ивэн. Кузен младше ее на три года, значит, до сих пор для Нарциссы - еще ребенок. Она улыбается – улыбается, хотя ей совсем не хотелось этого. Конечно, эти извечные игральные кости, которые неясно каким образом попали к легкомысленному Ивэну! Маггловская игра, которую, впрочем, маги используют для гаданий. Ему вечно выпадало четыре-четыре. О, на эту тему кузен мог говорить вечно! По крайней мере год назад. Впрочем, этот повеса вряд ли намного изменился.
- Ты сказала это вслух, - беззлобно ворчит Ив. Они останавливаются и идут в другую часть зала, где нет танцующих пар – только старые лорды и леди, главы аристократических родов. Нарцисса сдержанно улыбается, пытаясь никого не оставить без внимания. Появление Ивэна, безусловно, обрадовало её. И следовало бы, возможно, расспросить кузена, как он избежал обвинения в пособничестве темному Лорду, но… Но Люциус сейчас в Министерстве – переговоры с министром. Разумеется, не по поводу его должности. Разговор ведется лишь о том, сколько галеонов ее мужу придется выложить за то, чтобы в Визенгамоте сказали: «Люциус Малфой – оправдан!». Люциус…этот бал затеял именно он. За новую жизнь, произнес перед уходом муж Нарциссы, залпом выпивая бокал эльфийского вина. Что же, пусть и вечер проходит под тем же девизом.
Нарцисса судорожно вздыхает, опускаясь в кресло. Ивэн уже сидит в соседнем с бокалом в руках. Что же это за бал…что за бал! Тот, кто организовывал его, и понятия не имел, как все должно проходить. Или же – ему просто не было дела до того, как пройдет этот вечер.
Да, Нарциссе Малфой было абсолютно все равно – но привыкать ли ей к маскам?
- Люциус выберется, ты ли его не знаешь! – тихо произносит кузен. – Подумаешь, выдаст нашему очаровательному министру, - он понижает голос до едва различимого шепота и бурчит себе под нос нечто вроде «…чтоб его дементор поцеловал», - некоторое количество галеонов! Я слыхал, Тео Нотт тоже выпутался.
Конечно, все прекрасно знали о том, что некоторые из Пожирателей действовали под Империусом. Но никто не знал – кто именно. Да, это чрезвычайно помогало тем, кто был в состоянии заплатить за свою свободу.
- Руди тоже мог, - тихо произносит Нарцисса. Ивэн медленно, очень медленно ставит бокал на стоящий рядом столик.
- Чертовски напоминает вечеринки, которые были после победы нашей сборной в Хогвартсе, Нарси. Помнишь? А, впрочем… Значит, ты переживаешь из-за Рудольфуса?
- Ты поразительно проницателен, Ив! – зло бросает Нарцисса. Поверхностность и эгоизм, вот что отличает Ивэна Розье. Ножом по сердцу? Позвольте, но сердце-то не его!
А она сейчас мечтает только о чашечке крепкого кофе и теплой постели. В то время как ее старшая сестра сидит в Азкабане.
Почему-то Нарциссе всегда лучше засыпалось после чашки кофе… А сон – проверенное средство от всех жизненных невзгод. Сон и, пожалуй, разговор с Руди. Руди, Рудольфус… Пожизненное заключение в Азкабане.
- Он просто пошел за Беллой, понимаешь? – шепчет Нарцисса, наклоняясь к кузену. Серые глаза не выражают никаких эмоций, абсолютно никаких. – Не он довел Лонгботтомов до безумия, не он! Ты же...ты же знаешь Беллу, Ив! Ты понимаешь?
- Более чем, Цисси, - Ивэн серьезно кивает, снова беря свой бокал. – Глупое самопожертвование, я не думал, что Руди Лестрейндж пойдет на такое. Самое главное – зачем? Будь там не Белла, это еще поддавалось бы объяснению, но уж…
Нарцисса уже не слушает – сидит, обхватив голову руками. Ивэн не может помнить тех двух держащихся за руки студентов на скамейке. Буквы Л и М на запотевшем стекле, хитро улыбающийся Регулус, с ногами забравшийся на подоконник, третьекурсник Сириус – тогда еще общавшийся с Нарциссой, кое-как, но общавшийся.
- Ты просто ничего не знаешь, Ив, - спокойным (или скорее – безжизненным?) голосом произносит она. Просто секундная слабость, не более. Кажется, она никогда не понимала Руди до конца. Мерлин великий, ведь он невиновен, нет! Лонгботтомов довела до безумия Белла, а Рудольфус мог быть освобожден – за умопомрачительную сумму, лишив свой род половины состояния, но ведь мог! Но он…предпочел остаться, только и всего.
А кто еще? Нарцисса до боли сжимает виски холодными пальцами. Еще - Рабастан Лестрейндж, лучший друг ее младшего кузена. Регулус мертв, а Рабастан осужден на пожизненное заключение в Азкабане.
- Пусть так, - кивает Ивэн. Он проводит рукой по волосам, приглаживая их, и поднимается с кресла. – Я был рад повидаться с тобой, кузина. Надеюсь, Люц выпутается.
- Надеюсь, тебя это не заденет, - тихо отвечает Нарцисса, щелкая пальцем по хрустальному бокалу. Он падает со стола, но не разбивается. Ивэн тихо фыркает:
- Очень жаль, Нарси. - Ив, не думая ни секунды, наступает на бокал - раздается треск, и от него остается только груда осколков.
- Но – не бери в голову. До встречи, Нарцисса.
Три дня спустя.
- День назад арестован Ивэн Розье, - осторожно начинает Эйкон Булстроуд. Он, Элоиза Герман и еще несколько человек сидят в малой гостиной – и эти посиделки, кажется, переходят в выяснение числа тех, кто посажен в Азкабан. И каждый знаком, почти каждый. Эйкон, видя, что эта новость не слишком задела его бывшую однокурсницу, облегченно вздыхает и поудобнее устраивается в мягком кресле, обтянутом серебристо-зеленой тканью.
Нарцисса кивает в такт словам. Четвертое число… Тебе вечно выпадают четверки, Ивэн.
Жизнь постепенно возвращалась в прежнее русло. Иногда я просыпалась и казалось, что все снова по-прежнему – скоро придут Рудольфус и Белла, может быть, попозже заявится Рабастан кто-нибудь еще из более-менее близких родственников, мы будем пить чай в гостиной, а потом… Да, потом я
действительно просыпалась.
- Знаешь, я не думаю, что тебе нужен завтрашний бал, - скучающим тоном протягивает Люциус.
Нарцисса бросает на него недоуменный взгляд, качает головой и протягивает Драко игрушку. Они сидят на пушистом бежевого цвета ковре в кабинете – пока был жив Абраксас, эта комната была запретной для домашних территорией. А теперь…похоже, теперь они делали кабинет своей крепостью – кажется, даже Драко предпочитает его своей детской. Нарцисса внимательно смотрит на сына – тот сосредоточенно раскидывает все свои игрушки на две кучи. Та, которую протянула ему мать, полетела в правую. Маленький Пегас.
- С чего же? – интересуется она, встряхивая распущенными волосами. Интересуется? Нет, не то слово. Это ей совершенно не интересно, равно как и завтрашний бал. Но, кажется, оставить эту реплику без ответа никак нельзя. Люциус тихо хмыкает и наклоняется над столом, за которым сидит.
- И как будет лучше, Цисси? – задумчиво произносит он, беря в руки наполовину исписанный лист пергамента и, нахмурившись, перечитывает написанное.
Уже полгода министр магии Корнелиус Фадж получает письма от лорда Люциуса Малфоя, в которых тот требует освободить из заключения в магической тюрьме Азкабан Рудольфуса Лестрейнджа. Уже полгода лорд Люциус Малфой навещает Министерство только затем, чтобы в очередной раз услышать неразборчивое бормотание господина министра вместо вразумительного ответа. Разумеется, освободить Лестрейнджа Фадж не может. Разумеется, он боится, что прекратит делать щедрые пожертвования мистер Малфой. Все эти письма? Нарцисса тяжело вздыхает и протягивает руку за очередным. Больше всего на свете она хотела бы, чтобы Руди был сейчас с ними. И, конечно, она прекрасно понимает, что все эти письма совершенно бесполезны. Впрочем, недавно это понял и Люциус. Поэтому письмо, которое он пишет – совсем не для Фаджа.
- Ты возьмешь и мои письма, Люц, - пробежав глазами по строчкам, произносит Нарцисса. Полностью Люциусу в Министерстве еще не доверяют, поэтому единственный способ общения, который был ему позволен – эти письма. Все же - непозволительная роскошь для заключенных в Азкабане.
- Возьму, разумеется. Для Беллатрикс?
- Она бы не стала их читать, даже вздумай я написать ей. И…им можно передавать еду, Люциус? Я уверена, что…
Нарцисса не заканчивает фразу и поворачивается к Драко – тот с недовольным видом дергает ее за рукав, требуя пристального внимания к своей персоне и тому, что эта персона совершает. Она улыбается сыну, который тут же возвращается к разбрасыванию игрушек, и продолжает:
- Я уверена, что это не будет лишним.
- Никакой еды, - отрезает Люциус, забирая письмо и озабоченно рассматривая несколько предложений, которые он написал. – Уж не мармеладных ли червячков ты хочешь передать Рудольфусу, Нарцисса?
Нарцисса улыбается, закрывает на секунду глаза. «Хочешь мармеладных червячков, Цисси?». У него постоянно был запас этих конфет – если верить Люциусу, то даже в раннем детстве Руди таскал в кармане коробочки с мармеладными червячками.
- Я думаю, он все поймет и в паре фраз, - бормочет Люциус, отбрасывая исписанный пергамент и подвигая к себе новый. Он быстро пишет пару строк, складывает пергамент пополам.
- Надеюсь, в скором времени я смогу добиться встречи с ним у министра. – Люциус поднимается из-за стола, потирая глаза. За окном уже темнеет, по стеклу барабанит дождь. Весна, любимое время года Рудольфуса. Впрочем, он не слишком любил дождь – разве что только в последнее время.
- Драко, не разбрасывай свои вещи! – Люциус перешагивает через две небольшие горки из игрушек.
- Я так хочу, - не отрываясь от своего занятия, заявляет сын. Нарцисса, быстро улыбнувшись, встает и подхватывает Драко на руки.
- Добби! Убрать, немедленно, - цедит Люциус, обращаясь к согнувшемуся в поклоне домовику.
- Постой, Люциус! – окликает его Нарцисса. Она поднимает одну из игрушек и дает ее Драко, чтобы тот хоть на секунду успокоился и перестал рваться к своим сокровищам. Люциус, уже пересекший кабинет и стоящий у дубовой двери, оборачивается и вопросительно смотрит на жену.
- Так почему же мне не нужен бал? Ты так и не ответил!
- Вот оно что… - Люциус смеется и, открыв дверь, бросает через плечо:
- Ты настолько привыкла танцевать с воспоминаниями, Цисси, что танцы с другими партнерами тебе глубоко не интересны. Только и всего.
Нарцисса, оперевшись спиной на стену, изумленно смотрит вслед Люциусу.
- Я хочу иглать! – Драко швыряет игрушку на пол и выжидающе смотрит на Нарциссу.
- Мы уже идем в твою комнату, милый.
Кажется, она и сама думала о чем-то подобном. Нарцисса оборачивается на пороге и, сама не зная, зачем, притворяет дверь в кабинет.
А она любит повторять, что почти никогда не ошибается.
Конец.
От автора (я, честное слово, пыталась удержаться, но...):
Я очень благодарна
всем, кто читал этот фанфик, всем, кто оставлял комментарии и направлял меня на путь истинный) Без вас всех эта затея, пожалуй, завяла бы и никогда не обрела своего продолжения.
Я очень благодарна
Калиопе (Caliopa-San), благодаря которой появились не только некоторые главы "Я приглашу...", но и два мини-фанфика. А самое главное - именно она придумала это название, научив и меня наконец задумываться над тем, что я пишу))
И последнее - то, что принято писать в самом начале. Все герои принадлежат Дж. К. Роулинг, но, да простит меня тетя Ро, маленькую девочку со светлыми хвостиками и кудрявого слизеринца, который помогал маленькой первокурснице, я нагло оставлю себе) Слишком уж много вложено в создание этих образов. Надеюсь, что вскоре смогу порадовать Вас, дорогие читатели, чем-нибудь новеньким.До новых встреч! Ваша [Ман-да-рин]
Ну а теперь действительно - конец.
