Мышка
Огромное спасибо Incognito12 за то, что привела в порядок этот фанфик.
Кусты роз предательски зашуршали. Тоненькая девушка тихо пискнула, отскочив подальше.
— Уф, это я, мышка, — успокоил ее худой юноша, героически раздвигая колючие заросли. — Не пугайся.
— Ксенофилиус! — щеки девочки заалели. — Ты снова опоздал!
— Это не моя вина, — опустил голову молодой человек. — Это снова ребята... Специально забрали из библиотеки последний том «Магических созданий», за которым я заходил еще неделю назад. Пришлось за ними побегать. Но я все-таки отобрал его у этих бездельников!
— Зато теперь ты весь в паутине, — она отряхнула его мантию. — Все равно, нехорошо опаздывать, я же ждала тебя...
Ксенофилиус провел рукой по светлым волосам девушки.
— Не обижайся, пожалуйста. Я обещаю, что такое больше не повторится. Но ты же знаешь, как важны для меня эти книги! Набравшись знаний здесь, в Хогвартсе, я обеспечу себе блестящую будущность. Я открою новых неизвестных животных! Многие из них станут верными спутниками волшебников. И, конечно же, ты будешь рядом со мной. Моя маленькая мышка.
Она слушала, приоткрыв рот, губы ее были похожи на едва распустившийся
перламутрово - розовый нежный бутон. Казалось, что девушка не может оторвать от него взгляда огромных, голубых глаз. Наконец, она тряхнула головой, словно отгоняя навязчивое насекомое, и улыбнулась в ответ.
— Не смеши меня, Ксенофилиус... Когда ты станешь известным первооткрывателем, а ты им станешь, то сразу же забудешь обо мне. На то я и мышка: маленькая, серая и незаметная. Но я не обижусь, правда! Мне достаточно того, что сегодня мы вместе.
Длинные ресницы девушки чуть дрогнули и опустились. Она задумчиво теребила пуговицу его рубашки. Луч солнца рассыпался крохотными бриллиантами, ударившись о причудливое колечко в форме ящерицы.
— Что за глупые мысли бродят в твоей голове? — юноша взял ее за руку. — Перестань, мы будем вместе не только сегодня, но и завтра, и через год, и через тысячу лет! Целую вечность! Мы обязательно поженимся, и у нас будет любимая работа, большой дом и много-много детей. Первым обязательно будет мальчик, а потом, конечно же, девочка. Ты будешь заниматься своими заклинаниями, и у тебя будет настоящая лаборатория, одна из самых лучших! А я открою новые виды животных. Мы будем так счастливы! Ведь недаром ребята говорят, что мы с тобой идеальная пара.
— Угу, и при этом добавляют, что мы оба ненормальные, — рассмеялась она. — Ой, какой же ты еще мальчишка, Ксенофилиус... Хорошо бы все сложилось так, как ты говоришь!
Серая птичка, слушавшая их разговор с огромным интересом, никак не могла понять, почему же влюбленные теперь молчат. Она не знала о том, что порой тишина может сказать больше, чем пустые слова. Вот поэтому они и молчали. Девушке все фразы сейчас казались избитыми и пошлыми. Юноша пропускал сквозь пальцы ее мягкие длинные волосы... Слова были совсем не нужны.
Шустрая пичужка, насмотревшись досыта на эту идиллию, с пронзительным писком взмыла в небо. Девушка вздрогнула.
— Кто-то идет, Ксенофилиус! — прошептала она перед тем как скрыться в колючих кустах. — До встречи!
«Как же прекрасна жизнь, — подумал он. — Как хорош этот вечер, как чудно пахнут розы! Я слышу шум воды в озере, таком же голубом и чистом, как ее глаза...»
Сирень
Одуряюще остро пахла сирень, в июльском небе безумно гомонили птицы. Худая голубоглазая девушка стояла, опершись рукой о подоконник. Тонкая фата скрывала ее бледное от волнения лицо. Сиреневое платье в сочетании со светлыми волосами делало юную невесту похожей на сказочную фею. То ли от крепкого запаха цветов, то ли от голосов собирающихся гостей, сердце девушки билось мелкими толчками, а к горлу подступал ком.
В комнату заглянула пожилая женщина.
— Ну что, внучка, ты готова? — спросила она. — Как же ты хороша!
Девушка скрестила руки на груди. Этого дня она ждала с того момента, как впервые услышала от Ксенофилиуса слово «люблю». Неужели теперь, когда счастье так близко, у нее не хватит сил достойно дойти до алтаря!?
— Это придется снять, — улыбнулась бабушка, ловко убрав колечко в форме ящерицы. — Через полчаса ты сменишь его другое, с которым не расстанешься уже до конца своих дней.
Девушка грустным взглядом проводила милую сердцу безделушку. Это кольцо она носила со школьных дней и до сих пор. Сколько воспоминаний было связано с ним... Теперь ее ждала совсем другая жизнь. Старые образы уступали место волнениям и радостям нового дня. Сегодня она еще не видела Ксенофилиуса. Дурная примета — увидеть невесту до свадьбы — воспринималась родственниками с обеих сторон слишком серьезно. Вчера они на мгновение встретились в коридоре, когда ей принесли платье... Но разве этого достаточно?
— Пора, — шумно вздохнула старая женщина. — Не говори ничего, милая, собирайся с духом. Я знаю, что сейчас с тобой творится. Помню, на моей свадьбе твоя покойная прабабка два раза упала в обморок...
Пересыпая свою речь различными подробностями свадеб, на которых она присутствовала, бабушка повела молодую невесту в сад, где ее ждали отец и будущий муж.
Дорогу до алтаря она видела словно во сне. С какой радостью девушка оперлась на отца, позволив ему вести себя. Она смогла немного успокоиться лишь когда увидела своего жениха. Он был, пожалуй, еще бледнее, чем она. Как дрожали его руки, когда он надевал кольцо на тонкий палец своей юной супруги, как срывался его голос!
Потом был целый дождь из легкого белого риса, осыпавший молодоженов, трепетные голуби, взмывшие высоко в небо, и стыдливая ночь, пропитанная запахом сирени.
Девушка бережно убрала свое свадебное платье в шкаф вместе с прошлым и начала новую жизнь...
Последний день февраля
Ксенофилиус вот уже который час, словно затравленный зверь метался по дому. Крик... Он сводил его с ума, выворачивал наизнанку. Было невыносимо слышать, как наверху кричит самый дорогой тебе человек, кричит диким, звериным голосом. К исходу близился последний день февраля.
— Нет, нет, это невозможно, — бормотал он. — Это же невозможно! Ох, какой голос! Не верю, что это она!
Совсем обезумев, он уже собрался бежать наверх, чтобы убедиться, там ли его жена, как вдруг крик прекратился... Через несколько секунд его сменил тонкий жалобный плач. Ксенофилиус без сил опустился на ступени.
На лестничную площадку бесшумно вышла его мать.
— Девочка, милый мой, красивая девочка! — голос ее дрожал. На руках женщина держала всхлипывающий кружевной куль.
Новоиспеченный отец безумными глазами уставился на белый сверток. В его голове никак не укладывалось, что вот этот маленький червячок и есть его ребенок. Он на цыпочках подошел поближе, словно боялся, что младенец укусит его, откинул край вышитого одеяла и обомлел...
С красного сморщенного личика на него смотрели те самые светло-голубые глаза в обрамлении длинных ресниц, которые когда-то без слов сказали Ксенофилиусу вожделенное «да». Он неловко протянул руки, мать передала ему ребенка, и с этой бесценной ношей он вошел в спальню.
Та, которая подарила ему это счастье, сейчас была совсем не похожа на себя. Еще более бледная, чем обычно, с тусклыми, растрепанными волосами, его жена без сил лежала на подушках. Когда она увидела его, слабая тень улыбки скользнула по обескровленному лицу.
— Дай ее сюда, — прошептала она. — Пожалуйста!
Ксенофилиус поспешил передать малышку матери. Женщина долго всматривалась в лицо младенца, словно мысленно зарисовывая каждую черточку. Наконец, она счастливо вздохнула.
— Как мы ее назовем? — она подняла глаза.
— Э-э-э... — Ксенофилиус был в тупике. — Ну, не знаю... Может, Марта? Или Элен? Молодая мать смотрела в окно. Последний день февраля был на исходе, и луна во всем своем великолепии плыла по ночному небу. Завтра будет весна...
— Знаешь что, — улыбнулась она, — давай назовем ее Луной?
Кукла в кармане
Каждое утро на старой улочке одного из пригородов Лондона ровно в семь тридцать появлялась молодая женщина. Обитатели близлежащих домов давно привыкли к ранней прохожей и даже несколько лет сверяли по ней свои настенные часы. Их не смущал странный вид старой знакомой. Длинное пальто лимонного цвета и зеленый берет стали неотъемлемой частью жизни четырнадцатой Парк-Лейн. Более того, для многочисленных бродячих кошек эти яркие детали туалета превратились в своего рода маячки, предвещающие вкусный завтрак. Ведь у обладательницы экстравагантного костюма всегда были в наличии вкуснейшие сандвичи с тунцом. И она с удовольствием делилась лакомством с тощими жительницами подвалов и чердаков, за что те платили ей безграничной любовью.
Конечно, кошки не могли рассказать жителям Парк-Лейн, кто такая эта женщина, а уж тем более описать ее. Местные торговцы знали ее под именем миссис Лавгуд. Она частенько останавливалась поболтать с ними, иногда даже покупала что-то, правда, страшно путаясь в наличных. Но никому из лавочников никогда не приходило в голову обсчитать или обмануть любезную даму. Ведь у миссис Лавгуд были такие огромные светло-голубые глаза, смотревшие по-детски наивно...
Особенно любила она беседовать с продавцом кукол, подолгу задерживаясь у его лавки, доверху набитой этими прелестными вещицами. У Уилмора, как звали владельца магазина, были золотые руки, и его куклы считались лучшими во всем пригороде. Раз в месяц миссис Лавгуд неизменно покупала у него одну — как она поясняла, для маленькой дочки. Так случилось и в этот день.
— Доброе утро, господин Уилмор, — женщина сдернула с головы берет. — Я хочу купить что-нибудь особенное для своей маленькой Луны. Вы мне поможете?
— Конечно, миссис Лавгуд, — старик начал рыться в ящиках огромного стола. — У меня как раз есть то, что вы ищете! Только вчера сделал эту проказницу, и, представьте, она получилась удивительно похожей на вас!
Покупательница рассмеялась, и глаза ее заблестели от любопытства. Мистер Уилмор еще долго копался где-то в недрах своей мастерской. Наконец, победоносно улыбнувшись, он выложил на прилавок крошечную куколку. Миссис Лавгуд восхищенно замерла. На самом деле, кукла была совершенно обычной — синее бархатное платье, золотистые туфельки. Но в соломенных волосах, перехваченных лентой, и в больших, голубых глазах было несомненное сходство с молодой женщиной. Длинные ресницы куклы были так же наивно опущены, как и ресницы миссис Лавгуд.
— Как же она похожа на мою Луну! — всплеснула руками она. — Я ее обязательно возьму!
Хозяин, довольный тем, что смог услужить и обрадовать свою любимую покупательницу, принялся заворачивать подарок в блестящую бумагу. Через несколько минут женщина вышла из лавки, бережно положив в карман маленькую копию своей дочки...
— Доброго дня, миссис Лавгуд! — молодой помощник услужливо открыл перед нею дверь в лабораторию. — Вы сегодня продолжите работу?
— Да, Стефан, — улыбнулась она, снимая пальто. — Вы можете быть свободны, я справлюсь сама.
Юноша кивнул и удалился, думая, что неплохо было бы навестить с друзьями «Кабанью Голову». «И все-таки странная женщина, — решил молодой человек. — Стоит ли платить мне жалование, если работает она все время одна?»
Кабинет миссис Лавгуд носил печать той же экстравагантности, что и его хозяйка. Тут и там были разбросаны совершенно непонятные вещи: причудливо искривленные музыкальные инструменты, черепа неизвестных существ. На столе вперемешку с кучей различных ингредиентов для опытов стояли семейные фотографии. Чаще всего на них была изображена маленькая дочка миссис Лавгуд, в которой молодая мать души не чаяла. Вот Луна качается на деревянной лошадке, а вот сидит на коленях у отца... Несомненное сходство девочки с матерью было заметно с первого взгляда — те же огромные глаза и светлые льняные волосы.
Миссис Лавгуд ласково улыбнулась фотографиям и взялась за дело. Она уже давно разрабатывала заклинание, которое позволяло бы устранять определенный объект, не задевая окружающих взрывной волной. Исследование близилось к концу, и сегодня она планировала провести последний эксперимент. Подумать только, скольким несчастным волшебникам могло бы спасти жизнь ее изобретение! Эта мысль все время подгоняла ее, ей казалось, что каждую секунда промедление подобна концу света. И вот поэтому миссис Лавгуд работала уже вторую неделю не покладая рук, часто даже ночуя в кабинете. Стоит ли говорить о том, что свою дочку она видела лишь урывками, ранним утром целуя ее сонную мордашку.
Женщина установила посреди кабинета пустую коробку из-под чая — будущий объект испытания. Взгляд волшебницы упал на куклу, сиротливо лежащую на столе, она словно умоляла на секунду остановиться. «А пусть, — подумала женщина и решительно направилась к кофейнику. — Выпью чашечку кофе, работа никуда не убежит».
Стеклянный взгляд голубых кукольных глаз следовал за ней повсюду. Точно так же ее дочка следила за мамой, пока она занималась домашними делами. «Ну что ты на меня так смотришь? — улыбнулась миссис Лавгуд и присела рядом. — Совсем как моя Луна!»
Кофе остывал на столе, но она словно забыла о нем, мысли ее блуждали где-то далеко. В ее памяти одна за другой всплывали картины прошлого. Она задумчиво помешивала коричневый напиток, мелодично позвякивали старые часы...
Промелькнуло первое свидание с будущим мужем. Ксенофилиус тогда был еще совсем мальчишкой, а она еще моложе. И кто бы мог подумать, что невинные свидания за розовыми кустами в теплице мадам Спраут закончатся свадьбой... В школе говорили, что они идеальная парочка: оба со своими причудами. Но влюбленные не обращали внимания на эти разговоры. Им было хорошо вместе, остальное казалось неважным. Он тогда мечтал стать великим первооткрывателем, находить новые, неизученные виды волшебных существ. Ксенофилиус мог говорить об этом часами, а она, открыв рот, слушала его.
Словно в дымке представилась миссис Лавгуд ее свадьба. Ах, какое платье на ней тогда было! Сиреневое, летящее, сшитое, словно из облака. Это был счастливейший день в ее жизни. Наконец-то она рядом с любимым, до тех пор, пока смерть не разлучит их... Потом его работа в журнале «Придира». Сколько радости принесло его назначение главным редактором! После этого они могли позволить себе дом побольше.
Еще одним знаменательным событием было рождение их ребенка. Долгожданной, маленькой принцессы, отрады для родителей. И девочка оправдала их надежды. Луне уже исполнилось девять, и она не переставала радовать их своей сообразительностью. Еще будучи совсем малышкой, она была не похожа на других детей: редко плакала, совсем не боялась темноты. Луна рано начала говорить, и порой поражала родителей оригинальностью суждений.
— Моя крошка, — гордо произнесла миссис Лавгуд, глядя на фотографию дочери. — Ты моя радость, моя надежда. Самое дорогое, что у меня есть...
Женщина поправила на куколке платье, а затем, пригладив соломенные локоны, с тяжелым вздохом поднялась. Дела не ждали... Надо было обязательно закончить заклинание уже сегодня, она так соскучилась по своей девочке. Миссис Лавгуд мечтала о том, как придет сегодня домой и обрадует дочку подарком. Она уже слышала счастливый визг малышки и слова своего мужа: «Ну вот, опять ты принесла ей подарок! Совсем ее избалуешь». Однако сам Ксенофилиус не упускал ни одного случая порадовать ребенка.
Пустая коробка терпеливо ждала своего часа. Занятая мыслями о семье, миссис Лавгуд взмахнула палочкой, и... Прогремел взрыв. Стая воронья с шумом сорвалась с веток, оглушительно заревели машины.
Маленькая девочка, испуганно пискнув, прижалась к отцу. Большие голубые глаза ребенка наполнились слезами. «Мама! Мама! – звонкий голос после грохота взрыва казался еще более пронзительным. - Мамочка!» Кроха кричала, громче и громче, не отпуская отцовской руки. Точная увеличенная копия куколки старика Уилмора: льняные волосы, длинные ресницы...
Миссис Лавгуд жила еще несколько мгновений. Глядя на оторванную ручку куклы, она думала: «Доченька моя, Луна, как же ты расстроишься... Сегодня мама не донесла тебе подарка. Прости меня, милая!» Женщина, жившая любовью к дочери, к мужу, ко всему миру, умерла, оставив за собой лишь славу «сумасшедшей изобретательницы»...
Луне Лавгуд было девять лет.
