Хроники Мародёров. Заколдованный круг

Предисловие

Уважаемые господа Звездочёты! Этот фик является первой частью моей трилогии "Хроники Мародёров", с котрой Вы, возможно, уже сталкивались. Первый вариант сего творения был Вами несколько месяцев назад удалён, но не подумайте, что я решила пойти против правил и загрузила его заново. Этот фик абсолютно новый, от старого в нём не осталось даже названия, не говоря уже обо всём остальном, в чём Вы сможете убедиться уже по самым первым главам. Так что прошу отнестись с пониманием и не удалять фик из Архива. По крайней мере, сразу.

Автор: АрхиАвтор
Название: Хроники Мародёров. Заколдованный Круг.
Бета/соавтор: Бланш Бурбон
Рейтинг: PG
Тип: гет
Герои: Джеймс Поттер, Марианна Нуаре, Сириус Блэк, Северус Снейп, Лили Эванс, Ремус Люпин, Питер Петтигрю
Жанр: Общий
Размер: макси
Дисклеймер: Всё что наше, то не Роулинг, денег на этом пока не зарабатываем, ибо не окупается, а на чужие миллионы не претендуем
Саммари: Его жизнь – шаткий мостик над бездной, на дне которой его ожидает Вечность. На одном конце моста стоит избалованный мальчишка, в чьих светло-карих глазах плещется жизнерадостность. На другом – гордо выпрямившийся молодой мужчина, в любую секунду ожидающий рокового удара со спины. А на самой середине мостика зияет страшная дыра, которую ему пришлось перепрыгнуть вместо того, чтобы искать обходной путь. Этому юноше просто пришлось слишком быстро повзрослеть...
Полностью переписываемая первая часть трилогии.
Варнинг: возможное ООС (хотя каждый понимает персонажей в меру своей испорченности), намёки на АУ, наличие новых персонажей, в диалогах возможен сленг.
Статус: закончен


В книгах заключено особое очарование;
книги вызывают в нас наслаждение:
они разговаривают с нами, дают нам добрый
совет, они становятся живыми друзьями для нас.
Франческо Петрарка

От книги словно веяло какой-то необъяснимой силой. Она притягивала к себе, звала тоненьким, доносящимся из глубины прошедших с момента её создания лет голосом, обещая поведать своему читателю что-то новое и необычное, то, о чём не следует знать всем. Она казалась древней и ветхой, но в надёжных руках того, кого она посчитала бы достойным познать скрытые на страницах тайны, она непременно ожила бы, чтобы рассказать о годах своей молодости, когда некий мудрец водил по пустым ещё страницам пером, аккуратно выводя каждую букву, чтобы последующие поколения могли чему-то у него научиться, перенять небольшую толику мудрости, которой учит людей время. Казалось, что даже воздух вокруг насквозь пропитан этой силой, называемой в простонародье магией. Да, это действительно была магия, особая книжная магия, которую познать дано далеко не каждому, но почувствовать, как душа автора соприкасается с его собственной душой, может любой, стоит лишь этого захотеть.

Книга лежала на столе, покрытом толстым слоем пыли, словно здесь уже давно никто не убирал. Тёмный кожаный переплёт, украшенный узорчатым орнаментом, тоже был в пыли, но тут её было поменьше. Впрочем, возможно, это была лишь иллюзия. Приглядевшись, в самом низу обложки можно было различить фигуру вставшего на задние лапы льва, чья густая грива как будто развевалась на существующем лишь для неё ветру. Вокруг, закручиваясь по спирали, шли письмена, разобрать которые было практически невозможно – слишком уж они мелкие, да и язык явно не английский. На некотором расстоянии письмена превращались в сплошную линию, которая потом и вовсе обрывалась. Хотя нет, это не ведь не линия! Заканчивала эту спираль змея, смиренно уползающая в вечность. А выше большими золочёными буквами, с которых уже начала слезать краска, было написано название этой необычной книги, которая словно магнит тянула к себе. И было в самом звучании этого названия что-то такое, что заставило эту странную, всеми позабытую комнату с заклеенными всевозможными фотографиями стенами снова ожить, пробудиться от долгого сна.

Тихо скрипнув, открылась входная дверь, повинуясь волшебству, раскрылись тяжёлые шторы на окнах, и в комнату хлынул яркий солнечный свет, на секунду ослепивший. Когда способность видеть вернулась, стало ясно что, в потёртом кресле у дальней стены сидел темноволосый мужчина средних лет, чьи яркие изумрудные глаза сияли из-за стёкол каких-то несуразных круглых очков. А на коленях у него лежала та самая книга.

– Время пришло, – тихим, немного отстранённым голосом произнёс он, аккуратно открывая фолиант, а потом торжественно произнёс название: – Хроники Мародёров…



Пролог

Детство заканчивается, когда
перестаешь верить в бессмертие.
Неизвестный автор.

Том Реддл всегда был необычайно любознателен. Поэтому, обнаружив случайно на самом дне своего чемодана древний фолиант, который ему явно не принадлежал, юноша не заявил о своей находке и не стал пытаться найти хозяина, а взялся за чтение, логично предполагая, что к нему в руки книга попала не случайно. Уже с первых строк становилось понятно, что предназначалось написанное явно не для шестнадцатилетних юнцов, у которых головы забиты непонятно чем. Даже начитанный Том сначала не совсем понимал, о чём идёт речь, но немного после главная тема стала-таки понятна ему.

Книга рассказывала о тёмной магии. Нет, не о том бреде, защите от которого их учат на уроках, а о настоящих тёмных заклинаниях, обрядах, зельях, одни только описания действия которых заставляли кровь стынуть в жилах. И Том читал, медленно, по крупицам информация укладывалась у него в мозгу, готовая годы ждать своего часа. Его душа, тогда ещё целая и почти невредимая, соприкасалась со знаниями, доселе ей неведомыми, уводя за собой в тот практически неизведанный мир чар и магии, прочь от сил добра и света.

И вот в одну из тех звёздных ночей, когда Реддл в тускловатом свете лампы штудировал фолиант, он наткнулся на то, что из всего прочитанного более всего повлияло на будущее юноши. Упоминание о бессмертии и странное слово «хоркрукс». Больше ничего. Остаток ветхой страницы был бессовестно вырван, не давая возможности юному читателю узнать, что же это такое и как с его помощью можно обмануть смерть.

Том Реддл был любопытен. Он не мог допустить, чтобы что-то, заинтересовавшее его, так и осталось бы ему неизвестным. Неверное, это его в конечном итоге и сгубило. А может, и не это. Вопрос лишь в том, кто допустил, чтобы эта книга попала в руки юноши? Впрочем, если уж говорить о виноватых, то молодой наследник Слизерина встал на узкую тропинку тьмы ещё раньше, за несколько лет до того рокового витка, после которого он уже не смог повернуть назад…

О былом нужно помнить. О былом можно сожалеть или же радоваться ему. Но то, что случилось, уже не изменить. А интересно, каким мог бы стать наш мир, если бы по прошествии многих лет мы могли бы вернуться и изменить некоторые наши поступки, предостеречь себя от ошибок?.. Но мы не может этого сделать. Нам остаются лишь воспоминания. И мечты.

О чём может мечтать тринадцатилетний волшебник, у которого нет никого в этом мире? О семье, которой он лишился ещё до своего рождения. О друзьях, которых никогда не было, нет и не будет. А если этот самый мальчик недавно узнал, что по линии своей давно погибшей матери ведёт род от самого Салазара Слизерина? О чём может мечтать юный Том Марволо Реддл?

Говорят, зеркало Еиналеж невозможно заставить солгать, оно всегда показывает правду. Заглядывает глубоко в душу и повествует о самых тайных и сокровенных желаниях наших сердец. Ещё говорят, что таких зеркал практически не осталось на этом свете, а те, что ещё сохранились, строго охраняются. Можно по пальцам пересчитать тех, кто с начала века имел счастье заглянуть в него. Тогда какого Мерлина этот самый раритет делает в одном из многочисленных пустых классов в старой части Хогвартса?

Несмотря на свой юный возраст, ума и сообразительности Тому было не занимать. Отучившись в Хогвартсе полтора года назад, мальчик уже понимал, что в волшебном мире ничего не происходит случайно, здесь всё имеет свой смысл, всё происходящее взаимосвязано. И, надо сказать, Реддл очень удивился, обнаружив в пустом классе, где он любил коротать свой досуг, внимательно вчитываясь в очередную библиотечную книгу, то самое зеркало, про которое не все маги-то слышали.

Зеркало стояло посреди класса, притягивая своим необычным, не всем понятным величием. По высоте оно достигало почти самого потолка кабинета, а на верхнем конце великолепной, богато украшенной рамы была выгравирована надпись. Золото рамы блестело в лучах яркого зимнего солнца, льющегося через окно. Сомнений не возникало, это было оно, легендарное зеркало желаний. Оно манило, притягивало к себе, предлагая заглянуть в свои глубины, познать самые сокровенные желания сердца. Даже если Том хотел бы отступить сейчас, это было бы выше его сил.

Сначала в зеркальной поверхности ничего не отражалось, лишь смутные, немного размытые очертания находившихся в комнате предметов, но через несколько секунд Том увидел себя. Нет, это не было его отражением, ибо тот Том Реддл, стоявший по другую сторону зеркала, был значительно выше, величественнее, взрослее. Чёрные волосы ровными прядями спадали на бледное лицо, на котором играла широкая ухмылка. Широкий тёмно-зелёный плащ развевался на существовавшем лишь в том мире ветру, сильным порывам которого изо всех сил пытались сопротивляться десятки людей, двигавшихся следом за своим повелителем. Да, там он был лордом, повелителем, господином, властелином, хозяином… У него есть слуги, много слуг, готовых исполнить любую его прихоть. Но у него нет друзей. Друзей? А зачем ему друзья, если у него могут быть слуги?!

Вот она – мечта тринадцатилетнего мальчика по имени Том Реддл. Странно, правда? Можно даже сказать – не совсем понятно, чего же всё-таки хотел этот немного странный второкурсник. А ведь по сути, мечта его была совершенно нормальной – стать похожим на своего великого предка… Только вот кто виноват, что представления мальчика о Салазаре Слизерине были настолько далеки от истины?..

Говорят, что именно в тот день началось жуткое превращение славного мальчугана Тома, которого так любили учителя, в чудовище, чьё имя десятилетия спустя будет вызывать у людей ужас. Тогда ещё можно было повернуть процесс вспять, вернуть мальчика на путь истинный, но окружающие оказались слишком слепы, чтобы узреть растущую угрозу. И был лишь один, кто был достаточно зряч и мудр для этого, но у него уже зрели свои планы относительно происходящего. И он не только позволил Тому Реддлу сделать первый, осторожный шажок на дороге тьмы, но и открыл для него возможность идти дальше… Пока не стало слишком поздно, чтобы вернуться.



Глава 1. А как всё мило начиналось…

Не будь дети в то же время и наследниками,
они, вероятно, больше дорожили бы
родителями, а родители – ими.
Ж. Лабрюйер

Юг Англии затопило. Уже вторую неделю проливной дождь шёл, не прекращаясь ни на минуту. Все ближайшие реки, речушки и озёра давно вышли из берегов, леса стояли в воде, большая доля сельскохозяйственной продукции была погублена. Деревенские жители не знали, куда девать скот. По городам возможно было передвигаться только на лодках. Жителей многих населённых пунктов пришлось эвакуировать, другим же доставляли всё необходимое для жизни по воздуху. Возникали постоянные перебои со связью, некоторые районы теперь жили без электричества. Транспортное сообщение с континентом и внутри страны остановилось. Туристы покинули курортные города и разъехались, кто куда мог. Государство терпело огромные убытки.

Семью Поттеров постигшее страну бедствие почти не затронуло. Единственным его последствием для этого замечательного семейства было то, что мистер Джонатан Поттер вынужден был на время изменить своим привычкам и добираться по утрам на работу способом магическим, то бишь, с помощью портала, так как доехать от его места жительства до Лондона на персональном автомобиле, столь любимом этим уважаемым господином, в силу погодных причин не представлялось возможным. Мистер Поттер, имевший за плечами богатый опыт работы мракоборцем, сейчас служил в Министерстве Магии, где занимал важную должность второго заместителя министра. Этот высокий, бывший в своё время довольно популярным у лиц прекрасного пола, мужчина средних лет старался делать всё на благо семьи, стоит признать, что периодически он даже злоупотреблял служебным положением, хотя по натуре своей был человеком честным. Происходивший из древнего и богатого рода Джонатан вполне мог обеспечить всем своим родным и их потомкам ещё на поколений пять вперёд безбедное существование, и не работая, но что-то не давало ему сидеть спокойно. И карьера упорно шла в гору. Мистеру Поттеру пророчили через несколько лет и кресло министра, хотя по своей природе он был больше учёным. Стоит признать, что он вообще относился к тем людям, которым свойственно преуспевать во всех начинаниях.

Огромный особняк, в котором семейство проживало, производил впечатление сказочного замка, в котором обитают феи, прекрасные принцессы и храбрые принцы, которые сражаются с ужасными чудовищами, наводнившими подземелье. На самом же деле под описания чудовищ здесь подходили только добрейшие домовые эльфы, а самый главный принц был ещё слишком мал, чтобы всерьёз задумываться о смертельных схватках со злом и романах со знатными дамами.

Сейчас юного Джеймса Поттера больше всего волновало правило, запрещающее иметь всем первокурсникам Хогвартса собственные мётлы, и мальчик горько сетовал на свою судьбу. Его получасовая лекция, повествовавшая о том, что он думает о тех недалёких личностях, кто составлял правила, по которым живёт эта древняя школа, имела всего одного слушателя. Напустив на себя самый сочувствующий вид, его кузина Марианна во весь рост растянулась на просторной кровати, наблюдая за каплями дождя, стекавшими по оконному стеклу. Надо сказать, брата она практически не слушала, пребывая где-то далеко в своих мыслях, фоном для которых служили всё те же излияния Джеймса, так что девочка не сразу поняла, что произошло, когда он замолк. Причём, судя по всему, мальчик что-то спрашивал у сестры.

– Извини, что? – вернулась с небес на Землю Марианна.

– Ты совсем меня не слушаешь! – обиженно воскликнул молодой Поттер. От его звонкого голоса заложило уши.

– Да я вот задумалась о том, может ли затопить поместье Малфоев? Всё-таки оно находится в низине…

Существовало лишь две темы, которые одиннадцатилетний Джеймс с кем угодно мог обсуждать до бесконечности, – квиддич и всё, из него вытекающее, и все негативные стороны семьи Малфоев, которые на протяжении уже нескольких поколений находились в состоянии «холодной войны» с Поттерами. Впрочем, «холодной» её можно было назвать только в отношении старшего поколения, которое уже считало себя выше всевозможных разборок. А вот если дело касалось наследничков этих двух древнейших родов, то тут боевые действия шли по всем правилам. И, надо сказать, судя по настрою Джеймса, в этом году утихшая на время «кровная вражда» грозила снова воспылать с новой силой.

– Знаешь, хотелось бы верить, что затопит. Только, я думаю, Малфои смогут защитить себя с помощью магии, – Джеймс запрыгнул на подоконник и осмотрел унылый пейзаж за окном. – А во Франции, наверное, солнечно…

Марианна фыркнула. Этой фразой кузен терроризировал всех обитателей дома с того самого дня, как начался этот «Великий Потоп». Дело было в том, что отец Марианны – французский граф по фамилии Нуаре – приглашал детей провести август в одном из своих поместий на берегу океана, но юная мадмуазель, отношения с папой которой уже давно оставляли желать лучшего, категорично заявила, что хочет провести лето в Англии с семьёй своей тёти. Как, впрочем, и львиную долю своего детства. И пусть во Франции было гораздо теплее, пусть там бы их ждал океан, в котором можно купаться, пока не надоест, здесь девочка чувствовала себя гораздо уютнее, чем в поместьях своего знатного родителя. Её дом был именно здесь, и семьёй своей она уже давно считала Поттеров, которые ничего против этого не имели. А родители… Госпожа Нуаре уже давно бросила попытки вернуть дочь в родное гнездо, а её муж на самом деле и не особо пытался это сделать.

– Мне надоел этот дождь, – пожаловался Джеймс, зевая.

– Радуйся, что мы не магглы. Твой отец ведь рассказывал, что в Лондоне творится. А у нас тут хорошо, сухо. Хотя ты прав, это серое небо уже приелось, я даже соскучилась по солнцу.

– Скоро уже первое сентября, – мальчик кивнул на висевший на двери календарь. – Мне интересно, как мы до школы доберёмся при такой погоде. Ладно, до вокзала – порталом, а потом?

– Мерлин Великий! Джеймс, я никогда не подозревала, что ты такой паникёр! До школы ещё больше трёх недель!

– Да, кстати, а почему ещё письма не прислали? Насколько я знаю, их всегда присылают на последней неделе июля, а сейчас уже…

– Бедных сов смыло по дороге, – Марианна закатила глаза. – Дорогой братец, поверь, уж нам-то рано или поздно придут письма, от Хогвартса мы никуда не денемся. Не удивлюсь, если на днях заявится сам добрый дедушка Дамблдор, чтобы вручить нам письма.

– Ага, в красном пальто и колпаке и с мешком подарков, как Санта-Клаус. Кстати, ты что хочешь на Рождество?

– Ты бы у меня ещё про день рождения спросил, учитывая, что он был меньше двух месяцев назад!

– Я серьёзно! Нужно же думать заранее!

– Ещё не знаю, но обязательно последую твоему совету. А ты что хочешь? Хотя нет, глупо спрашивать. Конечно же, новую метлу. Слушай, куда тебе их столько? Солить собрался?

– Мариновать, – буркнул обиженный мальчуган. – Ничего ты не понимаешь! Новые модели же постоянно появляются, а я не хочу быть каким-нибудь там отсталым.

Джеймс Поттер всегда получал то, что хотел. Это было аксиомой, которую никто и не думал оспаривать. Мальчишкой он был и вправду избалованным, но где вы видели, чтобы сын богатых и известных людей не был таким? Юный Поттер не был хвастлив и он был явно не из тех, кто мог пользоваться общественным положением своих родителей, он просто привык к тому, что любое его желание исполнялось быстро. Его семья могла себе это позволить. Джеймс был воспитан так, как это подобало юному английскому аристократу, и уже сейчас осознавал, что когда к отцу в гости приходят важные персоны из Министерства, нужно вести себя несколько по-другому, чем в кругу сверстников. Хотя с таковыми мальчик общался мало, если не сказать, вообще не общался. Марианна не в счёт. Были, конечно, дети всё тех же коллег отца, с которыми Джеймс легко находил общий язык, ибо по природе своей был необыкновенно общителен, но встречи с ними редко повторялись по нескольку раз. Так что нет ничего удивительного, что наследник этого благородного семейства так горел желанием поскорей отправиться в Хогвартс, где он сможет, наконец, найти себе настоящих друзей.

– Как думаешь, мы попадём на один факультет? – задумчиво проговорил мальчик, протирая прямоугольные очки о нижний край своей красной футболки, которую украшал огромный золотистый снитч.

– Ну, ты попадёшь на Гриффиндор – это точно…

– А ты нет?

– А Мерлин меня знает, – усмехнулась девочка, встала с кровати и подошла к окну, – вот возьму и на Слизерин пойду.

– Зачем?

– А чтобы посмотреть на твоё выражение лица. Хотя нет, даже ради этой замечательной секунды я не согласна потом несколько лет терпеть Люциуса Малфоя и его шайку. Кстати, ты слышал, что в этом году в школу ещё какой-то Блэк пойдёт?

– Как, ещё один? Ну, что ж, значит, повеселимся, – ухмылка, появившаяся на лице Джеймса, не предвещала ничего хорошего.

Кузены замолчали, теперь тишину нарушал лишь мерный стук капель дождя об оконное стекло. Комнату давно окутал полумрак, однако никто не спешил включать освещение. Джеймс сидел на подоконнике, свесив ноги вниз, и задумчиво глядел куда-то вдаль, где на линии горизонта между густыми кронами деревьев и плотными серыми тучами виднелась узкая полоска чистого неба, озарённая кроваво-красными лучами заходящего солнца.

Следующее утро встретило Джеймса яркими солнечными лучами, такими долгожданными, что мальчик даже не стал по обыкновению злиться, что это буйство света разбудило его так рано. Юный Поттер вскочил с кровати, быстренько ополоснул лицо и почистил зубы в ванной комнате и, натянув на себя любимую видавшую виды футболку и просторные шорты, вылетел в коридор. Энергия переполняла его. Не обращая ни малейшего внимания на удивлённые взгляды портретов всевозможных дальних родственников, которые украшали стены, мальчуган пробежал по направлению к лестнице, ведущей на нижние этажи, шустренько спустился почти до самого низа, когда услышал доносившиеся из холла голоса.

Беседа шла явно на повышенных тонах. Один из голосов, отдававшихся эхом в просторном помещении, Джеймс узнал сразу, ибо он принадлежал отцу. О чём говорил Джонатан Поттер, понять было невозможно, но он явно усиленно доказывал свою точку зрения. Голос его оппонента мальчику узнать так быстро не удалось, однако знакомый французский акцент дал ему понять, что там внизу находился отец Марианны, Жустьен Нуаре. Интересно, что этот милейший господин забыл у них дома?

Стараясь создавать как можно меньше шума, молодой Поттер спустился на половину лестничного пролёта ниже в надежде узнать, о чём же спорили мужчины. Однако его любопытство так и осталось неудовлетворённым, так как хозяин дома и гость ушли из холла в одну из прилегавших комнат, и теперь уже невозможно было понять, шёл ли разговор дальше, не говоря уже о его загадочном содержании. И Джеймсу оставалось лишь гадать, его ли столь раннее пробуждение стало причиной этого или же что-то другое.

Впрочем, долго думать об одном и том же было не в правилах одиннадцатилетнего волшебника, так что он, благополучно убедив себя в том, что месье Нуаре приехал, чтобы навестить дочь, а причиной утренней перебранки были разные взгляды мужчин на недавнее решение Международной Конвенции Магов о переходе на общую валюту, пересёк холл и вышел на улицу. Во дворе было непривычно светло, влага, оставшаяся ещё на траве и листьях, блестела под яркими лучами. Воздух был необыкновенно чист, чувствовалось, что недавно был дождь. Джеймс спустился с высокого крыльца и, наслаждаясь тишиной и спокойствием вокруг, медленным шагом направился на задний двор особняка, где на большом газоне можно было и порезвиться.

Ноги, защищённые лишь шлёпанцами, моментально стали мокрыми, солнце не успело ещё должным образом прогреть воздух, поэтому идти в футболке было немного прохладно. Чтобы согреться, мальчишка пробежался до самой беседки, расположенной в дальнем углу заднего двора, а потом обратно. Конечно, можно было взять метлу и погонять немного или разбудить Марианну и поиграть с ней в догонялки, но почему-то Джеймсу казалось, что лучше всего сейчас просто побегать по двору, наслаждаясь долгожданным солнцем. Мальчик остановился, чтобы отдышаться. В лесу неподалёку заливались птицы. Видимо, они тоже были очень рады наступлению этого немного запоздалого лета.

Джеймс не знал, сколько времени он провёл, резвясь во дворе, но, в конце концов, пустой желудок начал давать о себе знать. Холл особняка по-прежнему был пустынен, но нечёткие голоса доносились из столовой, куда мальчик тут же и отправился. Судя по всему, находившиеся там опять ссорились, только теперь в этом занятии принимала участие уже вся семья. По крайней мере, помимо низких голосов мужчин можно было различить ангельские трели Марианны, которой явно что-то не нравилось. Причём, судя по интонации, не нравилось серьёзно. Впрочем, нет ничего удивительного, ведь этой юной леди вообще нравилось немногое, что каким-то образом было связано с её отцом, а учитывая, что граф Нуаре почтил их сегодня своим присутствием…

Первым, что бросилось в глаза Джеймсу, когда он осторожно вошёл в столовую, было то, что все предметы в комнате, как ни странно, ещё целы, а уже только потом мальчуган обратил внимания на своих родных. Отец стоял около окна и бросал яростные взгляды на главного нарушителя спокойствия, усиленно делавшего вид, что рассматривает семейные фотографии Поттеров, расположенные в рамках за стеклом буфета. Мама, сидевшая за столом, тут же подняла взгляд на сына и кивком указала ему на стул рядом с ней, напротив которого на столе стояла большая чашка с чаем и тарелка с тостами и омлетом. Французского гостя она игнорировала. Марианна стояла рядом с дальним буфетом, за стёклами которого хранился праздничный сервиз, изготовленный из фарфора, не сводя глаз с отца. Судя по выражению лица девочки и тому, как она смотрела на него, становилось ясно, что больше всего на свете ей сейчас хочется запустить парочкой предметов ни в чём не повинного сервиза в своего родителя, видеть которого она была явно, мягко говоря, не рада.

Воцарилось всеобщее молчание. Судя по всему, у спорящих закончился запас аргументов, подтверждающих их точку зрения, или же они просто не хотели продолжать дискуссию в присутствии Джеймса, который старательно поедал омлет, запивая его тёплым чаем. Наконец, тишину нарушила самая юная особа из всех присутствовавших:

– Я не поеду в Шармбатон!

Одна эта фраза сразу объяснила всё. Месье Нуаре приехал в Англию, чтобы забрать дочь, о существовании которой как-то резко вспомнил, и с чего-то решил, что лучше ей будет получить образование у себя на родине, то бишь, во Французской Академии Магии Шармбатон. Чем этого уважаемого господина не устраивал Хогвартс, директором которого был его собственный тесть, оставалось лишь догадываться. Ну, а сама Марианна, разумеется, хотела пойти в английскую школу магии вместе с кузеном, а Поттеры, судя по всему, были на её стороне. Вот поэтому-то первое солнечное утро за много дней началось в этом древнем доме с огромного скандала.

– Это вопрос уже решённый, – сухо заметил месье Нуаре, не глядя на дочь.

Джонатан Поттер уже открыл рот, готовясь высказать всё, что он думал об упрямом французе, но жена остановила его жестом и сама заговорила с гостем, всем своим видом показывая, что хочет, наконец, прийти к компромиссу.

– Послушай, Жустьен, – мягко сказала она. – Я прекрасно понимаю, что ты хочешь, чтобы твоя дочь была поближе к дому, смею предположить, что ты начинаешь по ней тосковать, когда долго не видишь, но, может быть, сейчас лучше пойти её желанию навстречу. В конце концов, выбор школы может в дальнейшем очень сильно повлиять на взрослую жизнь, и…

Зарубежный гость перебил миссис Поттер и выдал фразу на французском, которая заставила хозяев дома нахмуриться, высокомерный взгляд же самого Нуаре немного смягчился, и он добавил уже по-английски:

– Я хочу, как лучше.

– Это только твоё решение или моя сестра того же мнения? – лицо женщины было непроницаемо.

– Джулия согласна со мной, что так будет лучше. И вы знаете причину.

– Мне плевать на ваши причины! – вновь напомнила взрослым о своём существовании Марианна. – Я хочу учиться в Хогвартсе вместе с Джеймсом и точка!

Граф повернулся к своей строптивой наследнице и выдал очередную длинную тираду на французском, причём, говорил он так быстро, что понять содержание смогла, наверное, одна только Марианна. Когда он закончил, девочка вновь топнула ножкой и капризно пригрозила:

– Я пожалуюсь дедушке Альбусу, и он заберёт меня в Хогвартс!

Надо сказать, упоминание великого и могучего профессора Дамблдора, которого юная леди фамильярно назвала дедушкой, нужного эффекта не принесло. Напротив, оно, казалось, только сплотило бывших оппонентов, и теперь уже даже Поттеры не горели желанием отстаивать права племянницы на обучение в Англии. Мужчины, нахмурившись ещё больше, переглянулись на имени тестя, Натали Поттер тоже не прельщала перспектива вмешивать в это дело отца. Хозяйка дома встала со стула, подошла к Марианне и ласково обняла девочку за плечи, что-то тихо внушая ей на ухо. Никто из присутствующих не рискнул даже пошевелиться. В конце концов, юная мадмуазель Нуаре вырвалась из объятий тёти и вылетела из комнаты, громко захлопнув за собой дверь.

– Она смирится, – вздохнул вслед дочери граф. – Рано или поздно, но смирится.

– Ты слишком жесток по отношению к ней, – тихо произнёс мистер Поттер по-французски – по всей видимости, он вспомнил о нахождении своего сына в комнате. Впрочем, тот уровень знания этого иностранного языка, которого удалось добиться благодаря занятиям с частным учителем, дал Джеймсу возможность понять, о чём речь. – Она ещё всего лишь ребёнок.

– Когда-нибудь она будет мне благодарна за это. Я должен заехать по делам в Лондон, – добавил француз после небольшой паузы. – Заберу Марианну завтра утром.

– Ты точно уверен в том, что ты делаешь?

– Да, так будет лучше для всех, – с этими словами Нуаре вышел из комнаты, оставляя Поттеров одних.

– Надеюсь, что ты прав, – тихо произнесла Натали ему вслед, после чего повернулась к сыну: – Может быть, тебе ещё омлета? Или тостов?

– Нет, мама, спасибо, я наелся, – немного сиплым голосом ответил мальчик. Разумеется, от настроения, с которым он проснулся с утра, не осталось и следа.

– Не расстраивайся, – отец взлохматил и так не самую аккуратную шевелюру Джеймса. – Ты обязательно найдёшь себе новых друзей в школе, да и учителя тебе скучать не дадут. А с Марианной будете видеться на каникулах. К тому же, совиную почту никто не отменял.

Младший Поттер уныло кивнул, допил чай и, отодвинув от себя тарелку с недоеденными тостами, которая тут же пропала, и встал из-за стола. Не обращая внимания на родителей, он словно во сне вышел в холл, поднялся немного по лестнице и сел на холодную мраморную ступеньку где-то между первым и вторым этажами. Замечательный наблюдательный пункт – сам мальчик видел всё, что происходило внизу, а чтобы увидеть его, надо было очень сильно постараться.

Как и ожидалось, вскоре чета Поттеров появилась в дверях малой гостиной, через которую и можно было попасть в столовую. Они о чём-то тихо переговаривались друг с другом, а выражения их лиц, если Джеймсу не изменяло его минусовое зрение с исправляющими его очками, были далеки от ясных. Здесь пути супругов разошлись – Джонатан направился в свою любимую лабораторию срывать плохое настроение на различных зельях, а его жена пошла в библиотеку.

Необычной вообще женщиной была миссис Поттер. На первый взгляд она производила впечатление типичной домохозяйки – заботливой, доброй и не видящей в этом мире иных целей, кроме как сохранения уюта в доме и хороших отношений в семье. Но это только на первый взгляд, ибо, во-первых, она была не простой домохозяйкой, а самой настоящей аристократкой, для которой понятия «кухня», «плита», «готовка» заменены понятиями «званый ужин», «вечерний наряд» и «плетение интриг». О да, эта женщина не уступала умом своему мужу, который умудрялся справляться разом с несколькими занятиями. Люди, которые успели на собственной шкуре испытать действие интеллекта этой милой госпожи, поговаривают даже, что за всеми успехами Джонатана Поттера на политической арене стоит его жена. Впрочем, это было уже глупостью. Политикой Натали не интересовалась никогда. Да и свои таланты она никогда особо не развивала, посвятив жизнь семье, хотя, как уже говорилось, могла устроить кому угодно «подлянку», даже не прибегая к помощи магии, а играя на одних лишь человеческих чувствах.

Чего стоит одна история о том, как она заставила своего тогда ещё жениха бросить опасную работу в Мракоборческом Центре, поставив ему простейший ультиматум: или она, или работа. Угадала она тогда правильно: мало того, что Джон Поттер действительно её любил, так ещё и время было ограничено, ибо если бы Натали тогда объявила отцу, что больше не намерена выходить замуж за Поттера, то тот бы быстро подыскал ей другого жениха, что по понятным причинам было крайне нежелательно. В общем, всё хорошо, что хорошо кончается. Джонатан ушёл из Центра, а Натали благополучно стала его женой, к чему эта парочка шла довольно долго, хоть и взаимная симпатия между молодыми людьми возникла ещё в школьные годы. Но что странно – юная мисс Дамблдор тогда ничем, кроме, разумеется, своего родства с тогдашним профессором Трансфигурации, среди своих сверстниц не выделалась, если даже не сказать – была серой мышкой. Невысокого роста, с длинной рыжевато-русой косой, худощавая с вечно съезжавшими с переносицы очками – эта невзрачная девушка умудрилась завоевать сердце одного из первых красавцев и завидных женихов тех лет. Прошли годы, и нескладная Натали превратилась в грациозную, стройную женщину, чьё спокойствие, рассудительность и ум всё больше привлекали к ней внимание представителей противоположного пола, которым она была обделена ранее. Только вот для них уже было поздно. Несмотря на то, что превзойти по красоте старшую сестру Натали не удалось, обе девушки вышли замуж необыкновенно выгодно – одна за французского графа, а вторая за английского аристократа, ведущего свой род от самого Годрика Гриффиндора. Только вот если для второй это был брак по любви, то для первой – чисто по расчёту, хоть и решение это она приняла сама…

Недолго заставили себя ждать и дети. Джеймс родился на несколько месяцев раньше Марианны, чем сейчас мальчишка несказанно гордился. Детство их прошло большей частью в поместье Поттеров, ибо родители девочки довольно быстро поняли, что ребёнок им только мешал, поэтому и отправили её к тёте с дядей, которые, впрочем, сильно против не были, так как у их собственного отпрыска появилась компания. Так всё и было хорошо – Джонатан и Натали большей частью следили за детьми и воспитывали их, периодически приезжали Жустьен и Джулия для того, чтобы проведать дочь, иногда семьи где-то отдыхали вместе. Всё шло своим чередом, чтобы в это прекрасное утро перевернуться с ног на голову.

* * *

Что представляет собой вокзал Кингс-Кросс первого сентября с десяти до одиннадцати часов утра? Огромное количество самых разнообразных семей с подростками в возрасте от одиннадцати до семнадцати лет с тележками, нагруженными разнокалиберными чемоданами, а порой и клетками с такими необычными животными как совы, которые все, как одна, направляются к барьеру между платформами девять и десять и там странным образом пропадают. Стражи порядка, охранники вокзала и проводники поездов, с подозрением смотрящие на этих подозрительных типов, которые порой и одеты были не совсем так, как подобает интеллигентным членам английского общества, не говоря уже о манерах и поведении. А среди всего этого безобразия сновали самые обычные люди – туристы, путешествующие по стране, простые служащие, прибывшие в столицу или покидавшие её или же прохожие, просто пробегавшие мимо по своим ежедневным делам.

Трудно сказать, к какой точно категории – первой или третьей, – относилось семейство Поттеров, вошедших ровно в половину одиннадцатого в здание вокзала. С одной стороны все трое членов этого замечательного семейства были одеты более чем прилично, напоминая тем самым семью какого-нибудь депутата или бизнесмена. Однако из толпы их выделяла всё та же тележка с огромным чемоданом и клеткой с крупной совой-сипухой, которая недовольно смотрела своими большими блестящими глазами на чересчур шумных, по её мнению, прохожих. Те же довольно неодобрительно косились на клетку, видя, видимо, в невозмутимом мистере Поттере явного браконьера, получавшего садистское удовлетворение от мучений бедной птицы. Впрочем, этого почтенного господина явно не заботило то, что думают о нём случайные встречные, он явно решал в уме очередную задачу первостепенной важности, а его жена и сын, судя по всему, не торопились прерывать это занятие. Наконец, сова недовольно ухнула, чем привлекла к себе внимание группы японцев неподалёку, которые тут же достали из всех возможных и невозможных мест по фотоаппаратуру и приготовились запечатлеть на память это необычное зрелище.

– Тише, тише, – пробормотал Джонатан Поттер и, толкая перед собой тележку с вещами сына, целенаправленно пошёл в сторону платформ девять и десять, лишая тем самым сову возможности стать фотомоделью и красоваться на страницах фотоальбомов гостей из Азии.

А пока японцы горько сетовали на свою судьбу, наши герои уже прошли сквозь барьер, отделяющий платформу со странным номером девять и три четверти от остального вокзала, и оказались в одном из немногих полностью волшебных мест Лондона. Алый паровоз уже пускал клубы дыма, который обволакивал всю платформу, вокруг него толпились волшебники и волшебницы, провожавшие своих детей в школу. Впрочем, кто-то собирался и по углам, а самые бестолковые носились туда-сюда по всей территории. И хотя было ещё относительно рано, стоял ужасный гвалт, от которого можно было запросто оглохнуть. Ухали совы, кричали птицы более экзотичные, оглушительным мяуканьем общались между собой кошки, пытаясь переорать всю эту мешанину звуков, давали наставления своим отпрыскам заботливые мамаши и так дальше по тексту. В общем, психиатрическое отделение Св. Мунго отдыхает. А больше всего пугало то, что до отправки поезда было ещё больше двадцати минут, и народ только начал собираться.

Поттеры продвигались сквозь толпу к поезду, когда кто-то неожиданно схватил Джеймса за рукав его ветровки. Обернувшись, мальчик увидел улыбающееся лицо своей старой, доброй знакомой – Риты Скитер, которая была на три года старше его.

– Вот мы и дожили – малыш Джимми идёт в школу! – по-доброму усмехнулась эта юная особа.

– А старушка Рита её разве ещё не закончила? – ответил тем же Поттер. Они всегда подкалывали друг друга, разумеется, не ставя своей целью обидеть.

– Как видишь, нет, иначе зачем я бы здесь толкалась среди прочих учеников? Поверь, я бы с гораздо большей пользой провела это время дома.

– А как же я? Ты не пошла бы даже проводить в последний, точнее в первый, путь своего старого боевого товарища?

«Боевые подвиги» Джеймса и Риты вызывали у родителей обоих острые приступы гнева и раздумья на тему «Где же в воспитании была допущена ошибка?». Особенно сильно коротило семейства Поттер и Скитер после последней проделки деток, когда те, насмотревшись по маггловскому телевизору, что стоял у девочки дома, разных продвинутых телепередач, исписали целую тетрадку «полезными советами по нетрадиционной медицине» и послали её в больницу Св. Мунго на имя одного неопытного молодого целителя. После этого бедняга ещё полтора месяца лечил своих пациентов, страдавших от магических вирусных болезней, отварами из надпочечников дикой куропатки, родившейся ровно в полночь пятницы тринадцатого в високосный год. И это был один из самых безобидных примеров той самой замечательной самодельной брошюрки от «доктора медицинских наук, пожелавшего не называть своё имя»! Разумеется, когда правда всплыла, намечался грандиозный скандал, однако Джонатану Поттеру удалось каким-то непостижимым образом замять дело, так что огласки оно не получило. Впрочем, нашкодившему подрастающему поколению, как им тогда казалось, было от этого не легче. На самом деле настоящего наказания, по крайней мере, для Джеймса, не последовало, если, конечно, не считать наказанием двухнедельный запрет на полёты на заднем дворе… Чем пришлось платить его сообщнице за проступок, мальчик не знал, но сейчас эта юная леди выглядела вполне весёлой и довольной жизнью.

– Эх, Джимми, Джимми, – театрально вздохнула девочка. – За ум мне надо браться, учиться по-человечески, а не с тобой другим жизнь портить…

– А я тут придумал пару гениальных планов… Но, видимо, придётся их претворять в жизнь уже без тебя.

– Гениальные планы, говоришь? – тут же оживилась Рита. – В двух словах, в чём они заключаются?

– Привет юным комбинаторам! – их милую беседу прервало появление мистера Поттера, про которого Джеймс уже успел и подзабыть. – Что на этот раз задумали?

– Ничего! – с самыми невинными выражениями на лицах в один голос протянули подростки. Впрочем, это никого не обмануло.

– Вашу бы энергию, да в нужное русло… – пробормотал мужчина, незаметно ухмыляясь. Ему бы очень хотелось посмотреть на эту замечательную парочку лет через пять.

Со стороны поезда раздался гудок, возвестивший о том, что скоро отбытие. Ученики Хогвартса разом потянулись к вагонам, попутно прощаясь с родными. На входах в состав сразу возникла жуткая давка. Джеймс клятвенно пообещал родителям, что будет вести себя хорошо и прилежно учиться, после чего обнял обоих и на пару со своей приятельницей направился к паровозу. Однако уже через несколько шагов толпа отделила Риту от него, так что дальше им пришлось сражаться за своё право втиснуться в вагон уже самостоятельно.

К счастью, эта схватка не на жизнь, а на смерть закончилась для юного Поттера благополучно, и, когда поезд тронулся с места, мальчик уже шёл вперёд по коридору в надежде найти свободное купе. Чемодан и клетку с совой отец ещё раньше поместил в специально отведённое для этого место, откуда вещи позже заберут и магией переместят в комнаты учеников. Так что утешало хотя бы то, что не надо было таскать с собой тяжёлый чемодан и огромную клетку. Впрочем, после безуспешного осмотра почти двух вагонов уже и это слабо утешало мальчика. Первый день новой жизни явно не задался.

Джеймс уже почти отчаялся в своих поисках, когда, наконец, те дали результаты. Конечно, купе, перед которым мальчик остановился, было не совсем тем, что он искал – оно уже было занято, – но что-то подсказывало ему, что лучшего варианта он сегодня уже не найдёт. К тому же, обитатель купе выглядел приблизительно одного возраста с самим Поттером, из чего следовало, что это, возможно, будущий однокурсник.

– Привет! – улыбнулся Джеймс попутчику, открывая дверь купе. – У тебя свободно?

– Да, можешь садиться, – немного пискляво ответил тот. – Я Питер Петтигрю, а ты?

– Меня зовут Джеймс Поттер. Ты в квиддич играешь? – наш герой задал первый вопрос, который пришёл ему в голову, занимая место напротив Питера.

– Э-э, извини, во что?

– В квиддич. Ты не знаешь, что это?

– Нет. Я, это, новенький. Месяц назад пришло письмо из этого Хогвартса, там написано, что я, оказывается, самый настоящий волшебник! У меня родители сначала подумали, что кто-то неудачно пошутил. А потом к нам пришла какая-то профессор, я забыл имя, и сказала, что всё это правда! И отвела на волшебную улицу! Представляешь, как классно!

Джеймсу так и хотелось буркнуть, что он не представляет. Сосед по купе явно был магглорожденным и он уже начинал раздражать своим удивлённо-восхваляющим щебетом. Нет, Поттер ничего не имел против волшебников из неволшебных семей, в конце концов, он ведь не какой-нибудь там чокнутый на чистоте крови Малфой или Блэк! Однако будущий однокурсник мальчику явно не понравился. Питер почему-то напоминал ему эдакую сильно переевшую крысу с прилизанными светло-русыми волосами, облачённую в дорогую одежду, и, хотя Джеймса с малых лет учили, что нельзя судить по человеку по внешности, что-то подсказывало ему, что и внутри этот мальчик ненамного лучше, чем снаружи. Впрочем, время покажет, а пока лучше не показывать свои предпочтения.

– Да, действительно классно, – выдавил-таки из себя темноволосый мальчик. – А дальше будет ещё круче. Мне друзья рассказывали, что в Хогвартсе вообще всё не так, как везде.

– Ты тоже первокурсник? За тобой тоже приходила эта профессор?

– Да, я первокурсник, но за мной никто не приходил. Я ездил в Косой Переулок вместе с родителями. У меня вся семья волшебники.

– Это, наверное, так классно! – восхитился Петтигрю. – Кстати, а что такое квиддич?

– Это игра волшебников. Играют на мётлах.

– На мётлах? Это как?

– В воздухе, – Джеймс пожал плечами. Конечно, он понимал, что самые банальные для него вещи вызывали у выросших в маггловских семьях детей искреннее удивление и непонимание, но это всё равно раздражало. – В каждой команде по семь человек, у каждого своя функция на поле. Трое охотников должны забить большой мяч квоффл в кольца противника, два загонщика защищают их от воинственных бланджеров, которые с огромной скоростью летают по полю и так и норовят сбить игроков с мётел. И ещё есть ловец. Его задача – поймать маленький золотой снитч раньше ловца другой команды. Когда снитч пойман, игра завершается. Вот это действительно классно! Жаль только, что первокурсников не берут в команды.

– Что, Поттер, надеешься вытянуть свой ненаглядный Гриффиндор из той ямы, куда их загнала собственная бездарность? – послышался со стороны входа знакомый насмешливый голос, неприятно растягивающий слова. – Сколько эти неудачники уже не могут забрать у нас Кубок? Пять лет? Или больше?

– Что ж, логично предположить, что из этих пяти, как минимум, два Слизерин выигрывал только благодаря деньгам твоего отца, – не остался в долгу Джеймс, даже не смотря на вошедших. Он и так знал, что его почтили своим присутствием их светлость Люциус Малфой со своими личными «секьюрити».

– Поттер, ты нарываешься! – рыкнул слизеринец.

– На тебя? – брюнет, наконец, удостоил взглядом оппонента. – Малфой, не смеши шнурки на моих ботинках, у них и так истерика.

Джеймс сказал это таким серьёзным тоном, что Питер не удержался и посмотрел на обувь своего попутчика и от увиденного чуть не упал на пол. Завязанные бантиком шнурки на аккуратных ботинках юного аристократа действительно содрогались в приступах беззвучного хохота. Видимо, страх в полной мере отразился на лице Петтигрю, так как Люциус тут же усмехнулся, кивая в сторону мальчика:

– А ты уже с грязнокровкой успел снюхаться? Браво, Поттер, браво! Такого я даже от тебя не ожидал!

– А знаешь, Малфой, я вообще привык делать то, чего от меня не ожидают. Особенно такие скользкие личности, как ты. Да, кстати, попрошу в моём присутствии не ругаться. Мне это неприятно.

– Поттер, в тебе умирает такой прекрасный актёр! – Люциус театрально закатил глаза.

– А в тебе умирает замечательная проститутка, не находишь? – Джеймс не любил оставаться в долгу. – Кстати, ты в курсе, что твоё хобби вообще-то запрещено в стенах школы?

– Как и твоё. Думаешь, слухи о твоих «гениальных планах» до меня не дошли, хотя твой папочка усиленно пытался замять дело?

– А ты знаешь, Люциус, – брюнет специально сделал ударение на имени оппонента. – Слухам далеко не всегда можно верить, если не сказать, что им вообще верить нежелательно…

– Как бы то ни было, а в школе твоим идеям придёт конец. Я вообще тебе ещё устрою сладкую жизнь, Поттер, – с этими словами Малфой развернулся и с высокомерной улыбкой вышел из купе, а его телохранители незамедлительно последовали за ним.

– Ну, это мы ещё посмотрим, кто кому, – себе под нос произнёс Джеймс, пытаясь скрыть улыбку. Мало того, что последнее слово в этой замечательной «беседе» осталось за ним, так он даже умудрился вогнать своего врага несколько раз в краску, а самому остаться полностью невозмутимым. Итак, счёт 2:0 в пользу Поттера. Кто-то что-то говорил про то, что день не задался? Кто бы мог вообще подумать, что встреча с Люциусом Малфоем способна настолько поднять настроение…

Следующий час с небольшим пришёл без происшествий. Питер, немного подействовав попутчику на нервы своими вопросами, благополучно заснул, а Джеймс наблюдал за пролетавшим за окном пейзажем, глубоко погружённый в свои мысли. С коридора послышалось приближение тележки со сладостями, и мальчик, стараясь не разбудить соседа, вышел из купе, на ходу доставая из кармана несколько монет, на которые вскоре был куплен пакетик драже Берти-Боттс, пачка печенья и несколько шоколадных лягушек.

Джеймс уже собирался закрыть за собой дверь купе, когда был остановлен немного странным худощавым черноволосым мальчишкой приблизительно одного роста с ним, уже переодевшимся в школьную форму, который осторожно тронул Поттера за плечо.

– Послушай, ты не против, если я подсяду к вам в купе? – поинтересовался мальчик тихим, немного хрипловатым голосом.

– Подсаживайся, – пожал плечами Джеймс, пропуская нового попутчика внутрь. – Только тише, не разбуди спящего.

– Не волнуйся. Кстати, меня зовут Северус Снейп.

– А я Джеймс Поттер. Как считаешь, нам ещё долго ехать?

– Понятие не имею, я первокурсник. Ты тоже?

Поттер кивнул. Что-то в новом знакомом было необычным, отличало его от всех, создавая впечатление того, что это интересный человек, который знает достаточно и с которым всегда будет, о чём поговорить.

– С Люциусом Малфоем уже сталкивался? – поинтересовался Северус, устраиваясь удобнее на сидении.

– Разумеется. Он что, обход всех купе со своей свитой совершал? А я, как всегда, наивно полагал, что это только мою скромную персону он по старому знакомству почтил визитом.

– Нет, полагаю, что он решил поздравить с началом учебного года всех новичков. Вот уж у кого хобби – отравлять всем жизнь. Нет, мне, конечно, тоже интересны яды, но только в прямом смысле.

– Зельеварением увлекаешься?

– Им самым. Пока, правда, не слишком много возможностей у меня было заниматься своим хобби, но зато сейчас, в Хогвартсе, смогу разойтись. Говорят, в школе лаборатории самым лучшим образом обустроены.

– Мне отец говорил совершенно обратное, – фыркнул Джеймс. – Он у меня сам зельевар, так что в свою домашнюю лабораторию огромное количество денег угрохал, того, что есть у нас дома, даже у Слагхорна нет.

– Ты тоже Зельями увлекаешься?

– Нет, я от отца его талант не унаследовал совершенно. Посмотрим, конечно, что будет в школе, но тяги к этому предмету не испытываю. Мне больше Трансфигурация нравится. Знаешь, я вообще в будущем хочу анимагом стать. Мы с кузиной даже мою анимагическую форму высчитывали – благородный олень!

– Но анимагия – это же очень сложно и опасно.

– Вот поэтому я и хочу стать анимагом только в будущем! Я же ещё не совсем самоубийца. Кстати, ты читал учебник по Истории магии?

– Читал, – кивнул Снейп.

– Слушай, помнишь, там одна из первых тем про средневековые войны? Ты понял, кого там такого важного победил Кристиан Когтевран и почему его потом за это убили?

– Убили его потом, как и водится, из-за власти. Слишком высоко парень выбился. А победил он какого-то там хмыря, который отравлял жизнь какого-то городка в Уэльсе, после чего жители этого городка объявили его своим героем, что очень не понравилось тогдашнему правителю.

– Эдакий второй Беовульф.

Тема разговора медленно перетекла на различные древние легенды земли английской, а также на то, как они связаны с насыщенной различными войнами магической историей. За окном медленно темнело. Судя по всему, до Хогвартса оставалось недолго, так что Джеймс шустренько переоделся в захваченную с собой мантию, что сделал очень вовремя. Поезд замедлял ход. Прошло не больше получаса, как голос машиниста возвестил о прибытии на станцию Хогсмид и просьбе оставить все вещи в вагонах.

– Питер, подъём! – Джеймс с горем пополам растолкал-таки попутчика, которого мальчики чуть было не забыли в купе.

К тому времени, как Петтигрю быстренько переоделся в школьную форму, большая часть пассажиров Хогвартс-экспресса уже покинула поезд, так что троим мальчикам, вместе представлявшим довольно странную компанию, удалось избежать толкучки в коридоре и без травм сойти на платформу в числе последних. Старшекурсники уже направлялись к ожидавшим их каретам, которые, как было известно Джеймсу, приводили в движение фестралы – существа, которых может видеть только тот, кто видел смерть. Первокурсников же созывала к себе огромная фигура местного лесничего – Хагрида, который по традиции должен был переправить новичков через озеро.

Вечер был не по-осеннему тёплый, на небе ярко мерцали звёзды, но луны не было, так что дорогу сквозь заросли камыша, отделявшие озеро от магической деревни, первокурсникам освещал лишь огромный фонарь в руке у Хагрида, не позволяя детям отставать. Наконец, заросли закончились, и вся процессия вышла к огромному озеру, чья зеркальная поверхность, отражавшая звёзды, была абсолютно спокойна. На берегу, у небольшого причала, было около десятка небольших лодочек, на которых новичкам и предстояло плыть. А на другой стороне, на скале, возвышалась громада Хогвартса, призывая к себе учеников множеством ярко горящих окон.


_______________________________________________________________

Возрадуйтесь, дети мои! Вот и первая глава, котрую я наконец-то дописала и выложила! Надесь, что вы меня за долгое отсутствие проды простите, ибо сами понимаете - конец учебного года. Теперь обещаю, что прода будет чаще - теперь я уже не учусь, только консультации перед экзаменами должна посещать, из чего вытекает, что времени у меня теперь будет больше. Так что вот.
Ах да, кстати, всех с вчерашней победой России на Евровидении!

Глава 2. Новая мода английской аристократии

Откровенная неприязнь всегда
подозрительна и выдает тайное родство душ.
Уильям Хэзлит

Джеймс ощущал ярко выраженное неудобство, что само по себе было странно для этого юного аристократа, который с детства привык видеть в родном доме незнакомых дядь и тёть, далеко не каждый из которых приходил с добрыми намерениями, однако все обязательно интересовались наследником немалого состояния Поттеров. Но ещё никогда на мальчика не смотрело разом столько народу, причём зрители в среднем были не намного старше его самого. И казалось, все они разглядывали Джеймса пристально, даже придирчиво, полностью игнорируя других ребят. Впрочем, можно было с уверенностью сказать, что каждый из новичков чувствовал то же самое, только многим из них было даже хуже, ведь они попали в совершенно незнакомое место, тогда как юный Поттер уже бывал в школе несколько раз на правах внука директора.

Казалось, ожидание будет длиться целую вечность. Но вот, наконец, в Зал вошёл немного странный сутулый человек в поношенном фраке – завхоз по фамилии Филч – и водрузил на трёхногую табуретку, стоявшую перед шеренгой первокурсников, старую Шляпу, которая по древней традиции и должна была распределить новичков по факультетам. Подумать только, уже почти тысячу лет каждый год происходит одно и то же – Волшебная Шляпа поёт свою наставительно-просветительную песню, её надевают на голову каждому из первокурсников, и она выкрикивает на весь Зал название факультета, который и станет для этого мальчика или этой девочки на ближайшие семь лет второй семьёй. И вот сейчас сам Джеймс стал частью этого ритуала, без которого невозможно представить себе начало учебного года в Хогвартсе.

Песню мальчик благополучно прослушал, погружённый в размышления, какие не свойственные для ребёнка этого возраста. Да и ничего нового он всё равно бы не узнал – Джеймсу с раннего детства было известно, что в школе четыре факультета, на один из которых ему точно нельзя попадать – Слизерин. Впрочем, и из оставшихся трёх выбор был, учитывая родословную Поттера, невелик. Точнее, его не было, по сути, совсем. Конечно, он попадёт в Гриффиндор, другого не дано. Песня закончилась, и профессор МакГонагалл со свитком в руках вышла вперёд и встала немного сбоку от новичков.

– Итак, я буду по порядку называть имя каждого из вас, после чего вы сядете на табуретку, наденете Шляпу, и тогда она уже решит, на какой факультет вас отправить. Начнём. Блэк, Сириус.

Из шеренги относительно уверенно вышел высокого роста мальчик, чьи чёрные волосы были идеально уложены на макушке.

– Мерлин, не понимаю, зачем на таких, как он, Шляпу одевать?! Совершенно пустая трата времени, – немного раздражённо пробормотал Джеймс на ухо стоявшему рядом Северусу, провожая взглядом Блэка. – И так мантикоре понятно, что он попадёт в…

– Гриффиндор! – раздался оглушительный вердикт Шляпы, от чего все присутствующие замерли в изумлении. Блэк на Гриффиндоре – невероятно!

– Какого дементора этот… этот… – Поттер задохнулся, пытаясь подобрать как можно более цензурное определение, – эта ошибка природы теперь делает на Гриффиндоре?! Это какая-то ошибка! Не может быть такого!

– Боюсь, что Шляпа не ошибается, и ты знаешь это лучше меня, – нехорошо усмехнулся Снейп. – Так что тебе, по всей видимости, придётся терпеть общество этого маменькиного сыночка ближайшие годы.

– Избавь меня Моргана от этой пытки! – прошипел юный аристократ, пытаясь не смотреть на наследника другого чистокровного семейства, который теперь с надменным видом расположился за гриффиндорским столом.

За Распределением Джеймс не особо следил, только старался запомнить тех, кто попадал в Гриффиндор – своих потенциальных одноклассников. Особенно в душу ему запала милая девочка небольшого роста, чьи рыжие кудри были в беспорядке разбросаны по плечам, а огромные зелёные глаза лучились любопытством ко всему окружающему. По всей видимости, новоиспечённая гриффиндорка, которая сейчас расположилась напротив Сириуса Блэка, приглянулась и Северусу.

– Как там её звали? – поинтересовался Джеймс у соседа.

– Лили Эванс, – ответил тот, а заметив задумчивый взгляд Поттера, добавил: – Магглорожденная.

– Ты её знаешь?

– Мы практически соседи. Так что пересекались.

Количество нераспределённых первокурсников быстро уменьшалось. К тому времени, когда, наконец, к табурету на негнущихся ногах пошёл ещё один сосед по поезду Джеймса – Питер Петтигрю – в шеренге оставалось лишь шесть человек. Поттер знал, что следующим будет уже он, так что теперь аж трясся от нетерпения. Однако, как назло, Шляпа думала особенно долго, куда же отправить Питера. Спустя лишь минуту, которая показалась нашему герою целой вечностью, вердикт, согласно которому Петтигрю теперь становился членом факультета Гриффиндор, был оглашён. Когда русоволосый мальчик с самым счастливым видом устроился за гриффиндорским столом рядом с ранее распределёнными туда первокурсниками, чьи имена Джеймс запомнил не слишком хорошо, профессор МакГонагалл объявила его имя.

Теперь главное – не показать своё волнение. А какой вообще смысл волноваться? Волноваться стоит таким как этот Питер или странный Сириус Блэк, но уж никак не ему – потомственному гриффиндорцу. И действительно, стоило Волшебной Шляпе только коснуться взлохмаченной макушки мальчика, как Зал огласило громогласное «Гриффиндор». С довольным видом Джеймс снял Шляпу и, всем своим видом показывая, что ничуть не сомневался в решении, важно прошёл к своему столу, где его ждали новые однокурсники.

Приняв поздравления от старших гриффиндорцев, мальчик расположился рядом с Питером и прямо напротив другого мальчика с русыми волосами – Ремуса Люпина – и смог, наконец, посмотреть на стол, за которым сидели преподаватели. В середине на своеобразном троне восседал профессор Дамблдор в роскошной фиолетовой мантии, расшитой звёздами, который, поймав взгляд внука, озорно подмигнул ему. Место справа пустовало, должно быть, дожидалось профессора МакГонагалл, а слева от директора расположился представительный мужчина средних лет с моржовыми усами – скорее всего, это местный учитель Зельеварения – профессор Слагхорн, о котором отец довольно неплохо отзывался. Рассматривание прочих преподавателей пришлось отложить на потом, так как сейчас как раз распределяли Снейпа, и Джеймса интересовало, куда же попадёт его новый приятель. Как оказалось, дорога ему была в Слизерин. Туда же попала и последняя в списке Оливия Забини – высокая девочка с длиннющими чёрными волосами, напоминавшими атласную ленту.

Распределение подошло к своему логическому завершению, и с места встал профессор Дамблдор. Впрочем, к огромному счастью, длинной речи за этим не последовало – директор просто поприветствовал всех в школе и, хлопнув в ладоши, после чего блюда на столах наполнились всевозможной снедью, пожелал ученикам приятного аппетита. Те же долго уговариваться себя не заставили, тут же накинувшись на еду, которая после нескольких часов в поезде, где студенты могли подпитываться только сладостями, казалась необычайно вкусной. Когда первый голод был удалён, первокурсники Гриффиндора решили заняться самым банальным, но верным в их ситуации делом, то есть, перезнакомиться.

Курс оказался небольшим – всего семь человек, из которых четверо были мальчики и только трое – девочки. Причём, статус крови, как оказалось, у всех был разный. Особенно это касалось юных представительниц прекрасного пола. Рыжеволосая Лили Эванс, как нам уже известно, являлась представительницей магглорожденных и до того дня, когда ей пришло письмо из Хогвартса, о волшебстве знала лишь из детских сказок и фантастических книг. Мэри МакДональд – миниатюрная девчушка с копной светло-каштановых мелких кудряшек, обрамлявших милое личико, – являлась полукровкой, то есть, можно сказать, выросла на стыке двух миров, один из которых представляла мать-маггла, а другой – отец-волшебник. И, наконец, Джинилин Фейрилайт, с которой Джеймс уже пересекался благодаря наличию у неё старшей сестры – приятельницы Риты Скитер, была чистокровной ведьмой в энном поколении, хоть и из не очень богатого и известного рода. Помимо неё чистокровными были представители двух действительно древних и титулованных семейств – Джеймс Поттер и Сириус Блэк, которые уже сейчас обменивались убийственными взглядами, не предвещавшими ничего хорошего. Наш старый приятель Питер Петтигрю, как и Эванс, вырос среди магглов, так что чувствовал себя сейчас не слишком уютно, особенно по той причине, что на Гриффиндоре, по поверью, учились благородные смельчаки, а он по природе своей был трусоват. Что касается четвёртого мальчика – Ремуса Люпина, – который был явно молчалив, то он с небольшой неохотой поведал однокурсникам, что с юридической точки зрения он считается чистокровным, так как оба его родителя были волшебниками, но с медицинской он полукровка, ибо его отец – магглорожденный.

Надо сказать, что из новых одноклассников Джеймсу больше всех понравился именно тихий и молчаливый Ремус, который почти весь вечер немного нервно накручивал на палец прядь русых волос. Что касается других, то Питер успел ему надоесть ещё в поезде, Блэка он вообще не считал за человека, достойного внимания, а для тесного общения с девочками Поттер не достиг ещё нужного возраста. Конечно, был ещё Северус Снейп, с которым мальчик подружился за время путешествия из Лондона, но он теперь был на Слизерине, а гриффиндорцы и слизеринцы, как известно, уже много десятилетий непримиримые противники. Впрочем, опять же, если выбирать между Снейпом и тем же Блэком, то тут предпочтение отдавалось явно первому.

Кстати, о Блэке… Что этот хмырь вообще делает на Гриффиндоре, хотя вся его милая семейка уже много поколений не вылезает из-под крылышка «дедушки Салазара»? Неужто, они решили послать своего отпрыска шпионить за своими вечными врагами? Нет, это вряд ли, старшие Блэки никогда бы на такой позор не пошли, они нашли бы другой способ, чтобы достичь цели. Значит… А действительно, что это тогда значит? Что в стройных рядах борцов за чистокровность появился инакомыслящий? Мысль, конечно, абсурдная, но Мерлин их знает, этот их гадюшник уже столько раз между собой породнился, что неизвестно, насколько всё в порядке или не в порядке с их мыслительными процессами. Как бы то ни было, Сириус нашему герою не нравился, причём, судя по всему, это было взаимно, из чего следовало, что не за горами уже первая стычка наследников двух благороднейших и древнейших семейств.

Размышления Джеймса были самым наглым образом прерваны Дамблдором, который, видя, что ученики уже закончили свой ужин, вновь встал с места с явным намерением держать речь. Мальчик широко зевнул, изо всех сил стараясь не заснуть, ибо был предупреждён о главном свойстве речей директора – они длились очень долго. Начало этого учебного года исключением не стало. И если сначала юный Поттер ещё как-то пытался уловить смысл длинных, закрученных предложений, которыми говорил пожилой профессор, то минуты через две бросил это совершенно бессмысленное занятие, тупо рассматривая своих товарищей по факультету. Наконец, после пятиминутной речи, основной смыл которой заключался в пожеланиях студентам удачного учебного года, предупреждении о запрете на колдовство в коридорах и на походы в Запретный Лес и представлении новой преподавательницы Защиты от Тёмных Искусств, фамилия которой начиналась на «Т», Дамблдор пожелал всем спокойной ночи и уселся на место.

Торжественный ужин подошёл к своему логическому завершению. Основная масса студентов сразу столпилась у выхода, стараясь первыми выбраться в холл, чтобы скорее добраться до факультетских гостиных, самые умные же – в основном, старшекурсники – остались сидеть на местах, дожидаясь, пока закончился толкучка. Старосты собрали новичков и, проталкивая себе путь в толпе, повели их в факультетские общежития, предварительно предупреждая их, чтобы те запоминали дорогу. В одной их таких кучек первокурсников, которую вели по лестницам на самые верхние этажи замка, оказался и Джеймс, который шёл бок о бок с молчаливым Ремусом Люпиным, восхищённо разглядывавшим чудеса Хогвартса, попадавшиеся на пути.

– Чёрт, не повезло, – завязал разговор Поттер, когда у группы гриффиндорцев прямо перед носом изменила своё направление одна из лестниц.

– Ты уже бывал в школе? – поинтересовался у однокурсника Ремус. Проницательный.

– Как ты догадался?

– Ты смотришь на всё это так, как будто привык к этому, – русоволосый мальчик пожал плечами. – Даже этот Сириус Блэк выглядит немного удивлённым, а тебе, такое чувство, вся эта красота хорошо знакома.

Джеймс немного повернул голову и скосил глаза на Блэка, у которого на лице и вправду читалось плохо скрываемое удивление, смешанное с восхищением. Темноволосый мальчик шёл в гордом одиночестве, словно подчёркивая свою независимость от всех. Или просто однокурсники сознательно сторонились юного аристократа.

– Не нравится мне он, – пробормотал Поттер.

– Немного странный, – Люпин в ответ пожал плечами. – Выглядит так, как будто что-то скрывает.

– Он же Блэк. А Блэки не должны учиться на Гриффиндоре. Да, это стереотип, но всё же это так и есть. Вся его семья на Слизерине. А его какая нелёгкая к нам занесла?

– Мерлин его знает. Может быть, он не захотел быть слизеринцем, ведь сам знаешь, какое к ним сейчас отношение.

– Отношение отношением, но готов поспорить, что ему завтра же родители громовещатель пришлют.

– А если нет? – прищурился Ремус.

– Тогда наш скользкий друг шпион, и его семья подослала его следить за нами.

– Мерлин, Джеймс, ты детективов слишком много читал?

– Я ненавижу детективы, – усмехнулся брюнет. – Просто я вырос в той же обстановке, что и Блэк, в обстановке, где тебя с малых лет проверяют, достоин ли ты носить ту или иную фамилию, достоин ли ты наследства своей семьи. Возможно, у меня паранойя, но когда лучший друг твоего отца – глава Мракоборческого Центра, который все уши уже прожужжал своей постоянной бдительностью…

Ремус не ответил, так как процессия наконец-то достигла места своего назначения – портрета Полной Дамы, за которым и находился вход в гриффиндорскую гостиную. Изображённая на картине женщина коротко кивнула старостам в знак приветствия и властным голосом потребовала назвать пароль.

– Каменная цепь, – чётко произнёс Фрэнк Долгопупс, занимавший должность старосты, а когда портрет отъехал в сторону, обратился к новичкам: – Пароль надо обязательно запомнить, в противном случае, вы лишитесь возможности попасть в гостиную. Также ни в коем случае нельзя говорить пароль кому-либо с чужого факультета.

Первокурсники дружно закивали, всем своим видом показывая, что поняли, и вся компания, наконец, попала в гостиную, оформленную в тёмно-красным тонах. Пространство комнаты было заставлено креслами и столиками разного размера, а в камине ярко горел огонь. По бокам располагались две лестницы, ведущие наверх. Фрэнк показал мальчикам их спальни, а вторая староста – старшая сестра Джинилин Фэйрилайт – отвела девочек в их комнату.

Спальня мальчиков была небольшой по размеру, но чистой и достаточно уютной. По периметру были расставлены четыре кровати, застеленные бардовыми покрывалами. Возле каждой кровати уже стояли вещи её хозяина. Джеймсу, по его мнению, досталось самое лучшее место – у самой дальней стены, в двух шагах от окна. Единственным минусом было то, что его соседом оказался тот самый Сириус Блэк, неприязнь нашего героя к которому явно была взаимной.

– Э-эх, – жизнерадостно протянул Блэк, растягиваясь на кровати. – Представляю физиономии моих обожаемых родителей, когда им доложат, что я попал на Гриффиндор!

Значит, инакомыслящий. Какая прелесть, аристократ, который пошёл против воли своих родителей, против вековых устоев семьи, против традиций рода. Да уж, ему остаётся только посочувствовать.

– Они будут на тебя ругаться? – испуганно пискнул Питер.

– Пусть делают, что хотят. Мне плевать. Надоели уже со своими традициями! Я, может, не хочу соблюдать весь этот бред и прыгать перед многочисленными родственничками на задних лапах. Я свободный человек и я…

– Никто не свободен полностью, – презрительно перебил его Джеймс. – Любой человек связан нормами морали и неписанными нравственными законами. Лишь те, кто их лишён – безумные маньяки, сидящие в Азкабане, – могут назвать себя по-настоящему свободными.

– Да что тебе известно, Поттер?! – Сириус резко сел на кровати. – Ты так навсегда и останешься связан по рукам и ногам этими нормами и никогда не посмеешь сделать шаг в сторону. Конечно, ведь это будет противоречить воле родителей!

– Может, и так, но я, по крайней мере, не превращусь в человекоподобное чудовище, а останусь тем, кем я был рождён.

– Ты хоть сам веришь в то, что сказал?! – Блэк громко засмеялся. Ремус и Питер с интересом наблюдали за развитием перебранки. – Как можно во всем подчиняться воле чокнутых родителей? Ведь жизнь-то наша, мы сами решаем, как её провести. А семья – это совершенно тупая, бессмысленная обуза, которая только мешает всему…

Джеймс не выдержал. Для него семья была святым, тем, ради чего он жил, мальчик просто не представлял своей жизни без родных, а идти против воли родителей, какой бы она не была, для него было чем-то совершенно немыслимым, бредовым. Поэтому он, не в силах больше слушать эту чепуху, просто с размаху заехал Блэку кулаком в нос. Тот, не желая оставаться в долгу, тут же ответил обидчику тем же. И завязалась драка. Два юных аристократа, напоминавшие сейчас обычную маггловскую шпану, изо всех сил дубасили друг друга, сцепившись на полу. Наконец, до их соседей по комнате дошло, что вообще-то надо бы начать разнимать драчунов, и мальчики принялись оттаскивать своих соседей по комнате друг от друга, что сопровождалось, ярыми протестами как физическими, так и словесными. Наконец, мальчишек отцепили друг от друга и оттащили по разным углам комнаты. Под левым глазом у Сириуса красовался лиловый синяк, а нос был как-то погнут в сторону. Ещё пару минут назад аккуратная причёска превратилась в подобие маггловской швабры для мытья полов. Джеймс выглядел ненамного лучше. Из носа тоненькой струйкой текла кровь, а дужка очков была заметно погнута, причём Поттер как-то уж слишком аккуратно придерживал правой рукой запястье левой.

– Да вы с ума сошли! – осудил Ремус своих соседей, смотревших друг на друга с откровенной неприязнью.

– Это он с катушек съехал! – Сириус зло кивнул на противника. – Набросился на меня, как зверь на свою добычу.

– Нечего было такой бред говорить о семье! – выдохнул Джеймс, стирая рукавом мантии кровь.

– Какое твоё дело, что я говорю о СВОЕЙ семье?! Может быть, тебе в этом смысле повезло больше, но у меня родители просто помешанные на своих традициях идиоты.

– Они твои родители! Какими бы они не были, они, в первую очередь, твои родители. И ты не смеешь так о них говорить!

С этими словами Джеймс сбросил с плеча руку Ремуса, державшего однокурсника, двинулся к своей кровати и, задёрнув полог, устало сел на постель. Прекрасно, он всего несколько часов в Хогвартсе, а уже успел подраться! Если бы об этом узнал отец, он бы явно не был в восторге. Да уж, не так юного Поттера учили знакомиться с новыми людьми, совсем не так. Но этот Блэк… Он просто невыносим! Нельзя же такое говорить о своей семье!

Мальчик снял очки и взмахом палочки вернул дужке нормальное состояние. Уж что-что, а заклинания, помогающие «общению» с очками, он знал с малых лет, ибо врождённая близорукость, унаследованная от матери, заставляла его с раннего детства носить очки. Отец говорил, что, когда Джеймс станет старше, он сможет исправить зрение с помощью специального комплекса зелий, но пока у него не было иного выхода, кроме как носить маггловское приспособление, помогающее видеть лучше.

Спал Поттер очень плохо. Сначала он долго ворочался под одеялом, силясь заснуть, а когда сон, наконец, пришёл, мальчика преследовали кошмары, в которых непременно фигурировал этот самый Сириус Блэк. А проснулся Джеймс от мерного стука капель дождя по оконному стеклу, который на пару с тиканьем будильника создавал неповторимую музыку, навевавшую грусть. Сначала мальчик вообще не понял, где находится, – кровать казалась ему слишком узкой и твёрдой, воздух слишком затхлым, одеяло слишком тяжёлым, простыня слишком сырой, а собственная голова просто деревянной. Потихоньку начала проясняться картина вчерашнего дня в принципе и вечерней перебранки в частности, от чего настроение изменилось далеко не в лучшую сторону.

Нащупав на прикроватной тумбочке очки, гриффиндорец надел их на переносицу и глянул на часы, стрелки которых показывали ровно двадцать минут седьмого. Рано ещё, конечно, – если Джеймсу не изменяла понять, то завтрак начинался только в восемь, а уроки в девять. Однако надежды снова заснуть уже не было. Выудив из чемодана, который ещё надо будет разобрать, полотенце, зубную пасту, мыло и зубную щётку, мальчик осторожно отодвинул полог и, стараясь не разбудить соседей, которые ещё мирно спали, направился в ванную комнату. Закончив утренние процедуры, он вернулся к своей кровати, чтобы переодеться в школьную форму и собрать учебники, которые могли понадобиться за день. После этого он, широко зевая, пересёк спальню и спустился по винтовой лестнице в гостиную, где атмосфера была гораздо более приятной, нежели наверху. В камине ярко горел огонь, весёлое потрескивание сгорающих дров заглушало стук дождевых капель, что действовало благоприятно. Джеймс сел в одно из кресел и подвинулся поближе к камину, стараясь согреться, и, достав из сумки учебник по Трансфигурации, начал бездумно листать эту толстую книгу. Благодать! Так бы и просидеть весь день в тишине и покое… Пустой желудок выразил ярый протест по отношению к этой мысли звонким урчанием.

Впрочем, не только желудок не желал оставлять Джеймса в покое. Очень скоро с лестницы, ведущей к спальням девочек, раздались шаги, и в гостиную спустилась миниатюрная рыжеволосая гриффиндорка, яркие зелёные глаза которой с интересом и удивлением разглядывали товарища по факультету. Вроде бы, это та самая магглорожденная, которую он со Снейпом вчера обсуждал, – Лили Эванс с их курса. Мило, очень мило.

– Привет, – несмело произнесла девочка, садясь в соседнее кресло. – Ты что тут в такую рань делаешь?

– Не спалось. А ты?

– Тоже, – Лили немного смутилась. – Ты ведь Джеймс, так?

– Угу. А ты нам вчера за столом рассказывала, что твоя сестра очень расстроилась, что её не взяли в Хогвартс, а тебя взяли?

– Да. Петуния действительно очень хотела поехать в школу, хоть и не показывала это. Жалко, конечно. Наверное, из неё вышла бы неплохая колдунья. Знаешь, я так боюсь.

– Боишься? – удивился Джеймс. – Чего?

– Ну, я же магглорожденная. Мне придётся начинать всё с полнейшего нуля, а у вас база уже есть. Вдруг я буду худшей ученицей, и меня исключат?

– Не исключат, не волнуйся. В Хогвартсе учится много магглорожденных, и все справляются. Есть даже такие, из которых вырастают великие волшебники.

– Правда?

– Правда. Только для этого надо много учиться. Впрочем, не только магглорожденным, но и всем, ведь дома нас не особо учат магии. Я, например, знаю только самые простейшие заклинания.

– А какой твой любимый урок?

– Не знаю. Мне интересна Трансфигурация и боевая магия, то есть, получается, что Защита от Тёмных Искусств. А ты чем интересуешься?

– Зельями, – на лице Лили появилась застенчивая улыбка. – Представляешь, я даже пару недель назад пробовала варить простенькое снотворное в кастрюле на маминой плите.

– И как? – у Джеймса глаза на лоб полезли. Варить зелье в кастрюле на плите! Слава Мерлину, что отец не слышит!

– Самое странное, что получилось. Я сама так удивилась. Знаешь, когда у меня будет свой собственный дом, я обязательно хочу себе алхимическую лабораторию!

– У меня дома есть крутая лаборатория. Мой отец очень талантлив в Зельях, а вот я в них совсем ничего не понимаю. Мне не познать прелесть кипящей в котле болотного цвета жижи.

– Ты всегда такой? – хихикнула девочка.

– Какой?

– Лиричный.

– Нет, просто я не выспался, а на улице отвратительная погода, – Поттер привычным движением руки растрепал ещё больше и так пребывавшие в художественном беспорядке волосы.

– Ты такой смешной.

– Я смешной?! – да уж, смешным его точно ещё никто не называл. Разве что мама, когда ему было года четыре. Впрочем, почему-то Джеймс уже сейчас был готов простить ей всё, что угодно.

К счастью, а может, и, к сожалению, на этой замечательной ноте их разговор был прерван товарищами по факультету, которые начали уже спускаться из спален. Приближалось время завтрака. Среди лиц мужского пола оказались и соседи Джеймса по спальне, которые с помятым видом шли немного поодаль друг от друга. Крайне обиженный Питер спускался первым, за ним следовал Ремус, бросавший немного осуждающие взгляды на Блэка, у которого, как с каким-то садистским удовлетворением заметил Поттер, под глазом красовался приличных размеров синяк – доказательство вечерней разборки. Не глядя на вчерашнего противника, Сириус, гордо задрав нос к потолку, покинул гостиную, смахивая на ходу с мантии пылинки. Настроение нашей светлости явно оставляло желать лучшего.

– Доброе утро, – Джеймс встал навстречу двум другим однокурсникам.

– Уже не такое доброе, как хотелось бы, – поморщился Ремус.

– Дай-ка я догадаюсь, неужели, Блэк опять что-то учинил?

– Обозвал Питера сам–знаешь–как.

– Наше чистокровное высочество считает ниже своего достоинства спать в одной комнате с магглорожденным? – Поттер закатил глаза. – Ну и пусть катится к себе подобным в Слизерин! А лучше вообще в другую школу.

– Джеймс, так тоже нельзя, – мягко сказал Люпин, когда мальчики выходили в коридор. – Я понимаю, что взаимная неприязнь у вас в крови, но пойми, что вам ещё семь лет учиться вместе.

– Знаешь, что самое страшное? Я это прекрасно понимаю. Но, чёрт возьми, я ничего не могу с собой поделать! Меня просто бесит этот маменькин сынуля, которому вдруг резко захотелось свободы и независимости.

– Кстати, ты не боишься, что тебе может влететь от учителей за синяк под глазом Блэка?

– Вряд ли, – пожал плечами Джеймс. – Понимаешь, ему, скорее всего, гордость не даст рассказать кому-то из учителей, что его кто-то побил. Вот увидишь, придумает, что ударился об косяк, или ещё какую-нибудь глупость.

– Почему ты так уверен?

– Я же сам аристократ. А когда купаешься в этом соку с детства, подобное становится уже предсказуемым.

Остаток пути до Большого Зала, на котором, к счастью, мальчики умудрились не заблудиться, прошёл в тишине – гриффиндорцы обдумывали каждый своё. За завтраком, во время которого старосты выдали всем расписания, разговоры также были сведены к минимуму. Впрочем, стоило первокурсникам бросить взгляд на расписание, тут же начались горькие жалобы – первым уроком значилась Трансфигурация, после неё Заклинания и Травология. Замыкало это шествие двойное Зельеварение. Что ж, милейший день.

Профессор МакГонагалл имела одно очень интересное свойство – она никогда не повышала голос на уроках, но при этом её нельзя было не слушать. Декан Гриффиндора была необыкновенно строга, и первокурсникам сразу стало понятно, что даже ученикам собственного факультета она поблажки делать не собирается. Первый урок профессор начала с грозной речи, смысл которой сводился к тому, что на её уроках нет места баловству и прочему, что не имеет отношения к её предмету, причём, ни у кого желания проверять, что будет в противном случае, не возникло. Практическое задание МакГонагалл дала уже на первом уроке – первокурсникам предстояло осуществить превращение спички в иголку, что, разумеется, было наиболее простейшим видом Трансфигурации, однако далеко не каждому это оказалось под силу.

Джеймс задание выполнил, хоть оно далось ему и не так просто, как он ожидал. Ремус никак не мог заставить конец уже металлической спички заостриться, у Питера же дело обстояло совсем глухо. Из девочек трансфигурация удалась Джинилин и Лили, причём последняя светилась, как начищенный чайник, когда профессор, похвалив её, присудила Гриффиндору десять баллов. Мэри МакДональд вообще умудрилась увеличить спичку чуть ли не в десять раз, а Блэк, показывая себя истинным джентльменом, пытался вернуть спичке нормальные размеры, но добился лишь того, что она стала ярко-красного в золотую полоску цвета. Разумеется, профессор МакГонагалл ничего не стоило устранить последствия этого недоразумения, что она и сделала, предварительно сняв с факультета пятнадцать баллов. Однако на этом шоу не закончилось – декан узрела синяк под глазом Сириуса.

– Мистер Блэк, извольте объяснить, что у вас с лицом? – строго поинтересовалась она.

– У меня всё в порядке с лицом, профессор, – невозмутимо заявил темноволосый мальчишка.

– А как же синяк под глазом?!

– А, Вы про это! Так это же модно! Вы знаете, у английской аристократии появилась новая мода.

– Интересная мода, – МакГонагалл поджала губы. – Мистер Поттер, это так?

– Ну, раз Сириус говорит, то значит, так, – пожал плечами Джеймс. Кажется, пронесло. Новая мода аристократии. Гениально, Блэк, десять баллов!

– Тогда почему же Вы не следуете этой моде?

– Видите ли, профессор, я предпочитаю следовать только той моде, которая не наносит существенного вреда моей внешности и здоровью, – Поттер с трудом сдерживал улыбку, про себя добавляя: – И умственным способностям.

– Что ж, превосходно, – судя по всему, декана устроило это объяснения, хотя можно было догадаться, что она не очень поверила. – Теперь подведём итоги урока…

* * *

Первый учебный день почти закончился, дело осталось за малым – вытерпеть двойное Зельеварение, которое должно было пройти совместно с первокурсниками из Слизерина, которых в этом году тоже было не слишком много. Преподавателем Зелий был профессор Слагхорн – известный в особых кругах талантливый алхимик, который, впрочем, ничем среди десятков своих коллег не выделялся. Внешностью профессор обладал поистине представительной – фигура по форме напоминала сильно раздувшийся мячик, а огромные усы придавали ему сходство с моржом.

Джеймс на урок прибежал одним из последних, так как в одном из коридоров школы его задержал противный полтергейст, целью существования которого было явно портить жизнь другим. Пивз летал по школе с непонятно откуда взявшейся маггловской теннисной ракеткой, которой бил всех и всё, что попадалось ему на пути. От расправы юного гриффиндорца спасло появление Кровавого Барона – приведения подземелий Слизерина, которое и было единственным обитателем Хогвартса, которого боялся хулиган Пивз. Однако значительная часть перемены всё равно была безвозвратно утеряна, и Поттер ворвался в класс Зельеварения только с ударом колокола, возвестившим о начале урока.

К счастью, Слагхорна ещё не было в классе, так что снятия баллов мальчику удалось избежать, но перед ним сразу же встала другая проблема – с кем сесть. Место за одной партой с новым другом Джеймса Ремусом уже было занято Питером Петтигрю. Лили Эванс сидела вместе с Мэри МакДональд, а перспектива садиться рядом с Блэком его не прельщала. Так, отлично, можно сесть с вчерашним попутчиком, то есть со Снейпом, что гриффиндорец и поспешил сделать.

– Привет, – улыбнулся знакомому Северус.

– И тебе того же.

Со всех сторон тут же раздался подозрительный шепоток. Ну, разумеется, гриффиндорец и слизеринец, по собственной воле сидящие за одной партой, – зрелище, мягко говоря, не обычное. Однако в этот самый момент как раз вошёл в класс учитель, и разговоры разом стихли, ведь никому не хотелось заработать наказание уже в первый день, а характер профессора был ребятам пока неизвестен.

– Здравствуйте, друзья мои! – жизнерадостно начал Слагхорн. – Вы все пришли сюда, чтобы начать изучать точнейшую и сложнейшую науку Зельеварения, которая, я надеюсь, вам понравится, и в каждом из вас проснётся к ней талант. Если кто забыл, напоминаю, что меня зовут профессор Слагхорн, и я буду, как минимум, ближайшие пять, а для кого-то и все семь лет учить вас искусству приготовления зелий различной степени сложности. Начнём мы, разумеется, с самого простейшего, ну а, оканчивая школу, вы будете уметь варить такие сложные зелья, о которых сейчас даже не представляете. Уже очень скоро вы поймёте, что порой с помощью самых разнообразных зелий и их умелого использования можно сделать куда больше, чем помахиваниями палочкой, которым вас учат на других уроках. Конечно, немногие способны понять красоту бурлящего котла и оценить её, но я надеюсь, что в вашем классе таких будет большинство.

Джеймсу было очень интересно наблюдать за однокурсниками во время речи профессора. Лили нетерпеливо ёрзала на стуле, мечтая поскорее показать свои способности, Мэри периодически оборачивалась назад, поглядывая на Блэка, который откровенно спал на парте. Джинилин Фэйрилайт сначала внимательно слушала зельевара, но потом, осознав, что ничего нового она сейчас не узнает, сонно оглядывала класс, старательно сдерживая зевоту. Мальчик и девочка со Слизерина, вроде бы их звали Оливия Забини и Рабастан Лестрейнж, играли на парте в крестики-нолики, а двое других мальчиков с того же факультета – Джеймс не помнил их имена – о чём-то тихо переговаривались. Питер и Ремус, по всей видимости, честно слушали речь, по крайней мере, никаких поворотов в стороны и назад с их стороны заметно не было. Снейп же, периодически фыркая, что-то усиленно вырисовывал на своём пергаменте.

– Итак, сегодня мы начнём с приготовления простенького сонного зелья, рецепт которого вы видите на доске. Время приготовления – двадцать минут, в итоге зелье должно получиться нежно-жёлтого оттенка. Все ингредиенты у вас должны быть, но если чего-то не хватает, можете взять в шкафу около левой стены. Если понадобится моя помощь, поднимайте руку, я обязательно подойду. Приступайте.

В ближайшие двадцать минут Джеймс окончательно убедился в том, что у него нет даже намёка на талант к Зельям. Нет, зелье он в итоге сварил, его цвет даже отдалённо напоминал нужный, но соблюдать нужные пропорции ингредиентов, время добавления, температуру огня под котлом и прочие точные штучки, на которых и построена эта наука, мальчику было необъяснимо сложно. Впрочем, утешало то, что в классе были те, у кого получилось ещё хуже.

После перемены, на протяжении которой Джеймс на пару с Ремусом утешал Питера, у которого котёл вообще взорвался, профессор разбирал самые распространённые ошибки, после чего диктовал материал по нужной теме, а ученики записывали. Под конец Слагхорн добавил, чтобы никто не расстраивался, ведь это был только первые раз, поэтому у них ещё всё впереди.

Вечером Джеймс чувствовал себя, словно выжатый лимон, который не просто до последней капли выжали, но и заставили его работать после этого. Надо сказать, что так напрягаться мальчик, мягко говоря, не привык, ведь его весёлая и непринуждённая жизнь до этого дня была разбавлена лишь периодическими светскими приёмами, на которых следовало себя вести как и подобает юному аристократу, и занятиями с частными учителями, которых отец приглашал в поместье для дошкольного обучения своего отпрыска. Ну а сейчас мозгам Поттера пришлось работать весь день напролёт, да и вечером отдохнуть из-за домашних заданий, количество которых уже сейчас было немалым, не удалось. И что-то подсказывало гриффиндорцу, что дальше будет не лучше, а только хуже.

Поттер отложил конспект по Трансфигурации и, сладко зевнув, осмотрел гостиную. Из однокурсников тут были только Джинилин и Лили, корпевшие над заданием по Зельям, и Питер, всё пытавшийся превратить спичку в иголку. Зато в одном из кресел у камина мальчик обнаружил Риту Скитер, которая ничем важным занята не была, и тут же подошёл к ней и опустился в соседнее кресло.

– Ну как первый день? – поинтересовалась приятельница.

– Утомительно. Такое чувство, что от такого количества информации голова сейчас развалится.

– Ничего, привыкнешь скоро. А уже через год будешь просто мечтать о том объёме домашних заданий, который вам дают сейчас. По себе знаю.

– А если не привыкну? – мрачно буркнул Джеймс.

– Все привыкают. Ты не первый и не последний такой. Кстати, что ты там вчера говорил про свои гениальные планы?

– Что говорил вчера, сегодня уже не помню, но сегодня скажу, что исполнение всех гениальных планов придётся отложить до той поры, когда я привыкну к школьной жизни.

– То есть на неопределённые сроки, – фыркнула Рита. – А жаль. Я так надеялась, что в начале года, когда не так много задают, можно будет устроить школе хорошую встряску…

– Вот и устраивай. Флаг тебе в руки, что называется, и пёрышко…

– Нехорошо уклоняться от обязанностей! Ты у нас всю жизнь был мозгом операции, а я всегда исполнителем, так что не надейся увильнуть!

– Я и не пытаюсь увильнуть, – начал оправдываться Джеймс. – Я просто взял небольшой отпуск в нашей милой организации, так что если тебе что-то нужно сейчас, управляйся сама. У меня сейчас куча других проблем.

– Например? Хотя, нет, можешь не объяснять, я уже сегодня за день насмотрелась на физиономию Блэка с милым синяком под глазом. Настолько я понимаю, эта «новая мода английский аристократии» зародилась благодаря твоим усилиям?

– Что я могу поделать, если этот придурок меня просто бесит?

– Джим, в этой жизни будет много людей, к которым ты будешь относиться отрицательно, но всех их побить же ты не сможешь.

– Вот только не надо мне морали читать, – мальчик поморщился. – Ты мне лучше скажи, что у нас в этом году с квиддичем?

– Да ничего хорошего, как всегда. Пожалуй, слабее, чем у нас, команда только у Пуффендуя. Нет, я не скажу, что совсем всё безнадёжно, но охотники у нас никудышные, благо, они в этом году заканчивают школу, так что в следующем, думаю, сможем набрать понормальнее игроков. Спасибо хоть на том, что у нас ловец приличный, хотя от идеала далёк.

– А капитан команды у нас кто?

– Тед Тонкс. Он же загонщик. Неплохой малый, играет хорошо. Второй загонщик – Френк Долгопупс. Ну а вратарь – твоя верная слуга. Но честно говоря, не знаю, надолго ли я останусь в команде. У меня же зрение портиться начало, я не говорила?

– Ну и что? Я тоже почти слепой, – Джеймс привычным жестом поправил съезжающие очки. – Но, поверь, это не помешает мне в следующем году начать играть за факультетскую сборную.

– Но я в отличие от тебя ещё не совсем самоубийца, чтобы играть в квиддич в очках. Не хватает ещё, чтобы бешеные бланджеры их разбили!

– Мерлин, ты так говоришь, как будто не существует возможности их починить!

– Вот только не надо мне сейчас описывать все достоинства квиддича по сравнению с целыми очками! – усмехнулась Рита. – Я же ещё ничего не решила. Этот год я точно отыграю в сборной, а там посмотрим. Да, кстати, возвращаясь к «новой моде»… Может, и тебе милый фингальчик сделать? Будете с Блэком оба такие модные щеголять!

– Лучше Люциусу Малфою сделай. Ему это пойдёт больше.

– Знаешь, это была прекрасная идея! – дьявольски усмехнулась гриффиндорка. – Хотя нет. Ему больше пойдёт расцарапанное лицо.

– Дерзай. Ты, помнится, жаловалась, что он к тебе в конце прошлого года приставал, так что…

– Ладно, можешь оставить Малфоя на моё попечение. Возвращаясь к Блэку…

– Не надо к нему возвращаться! Мне с ним ещё семь лет в одной комнате жить!

– Да, а ты не хочешь написать письмо домой?

– И что же ты мне предлагаешь там написать? «Мама, папа, привет. Я вчера попал на Гриффиндор, но это и так чайнику было ясно. Это была единственная хорошая новость. Опять же вчера я успел поссориться и подраться с Сириусом Блэком, которые тоже попал на Гриффиндор и теперь будет отравлять моё существование все семь лет. Сегодня был ужасный день, я и подумать не мог, что придётся столько работать. Я окончательно понял, что я полнейший ноль в Зельях…». Супер, правда?

– Ага. Твои родители будут в восторге. Ладно, друг мой, устала я что-то. Пойду-ка я спать уже и тебе советую сделать то же самое.

– Спокойно ночи, – буркнул гриффиндорец.

– Да кстати, Джеймс, – уже стоя на первой ступеньке лестницы, Рита обернулась. – Советую быть поосторожнее. Слухи в Хогвартсе разлетаются очень быстро.

_____________________________________________________________________________

Знаю, знаю, что просто жуткая сволочь, которая не умеет выполнять свои обещания, но тут я мало в чём виновата. Все претензии по поводу задержки проды прошу предъявлять моей бете, у которой сие счастье валялось на компе с прошлого четверга, а она не могла до неё доползти по причине подготовки к экзаменам. Так что вот. Когда будет следующая глава, сказать не могу, но думаю, что до 20 числа управлюсь, а то я потом собираюсь на дачу к соавтору, где мы хотим провети как минимум недельку. Но ничего гарантировать не могу, так как у меня ещё экзамены не закончились. Полностью свободна я буду только после всё того же двадцатого, когда у меня будет выпускной. Так что вот. Что называется, надейтесь и ждите.

ЗЫ: Кстати, это вообще кто-нибудь кроме тех нескольких человек, которые осчастливили меня отзывами читает? А то у меня складывается впечатление, что нет...



Глава 3. Профессор Защиты Тёмных Искусств

В борьбе с собой самое сложное –
кого же поддержать?
Михаил Мамчич


Единственной пользой от уроков Истории Магии, особенно, когда учебный день начинался именно с них, было то, что под монотонное бормотание профессора Биннса можно было поспать лишние сорок пять минут. Это Джеймс понял уже на шестой минуте своего первого урока с этим замечательным учителем. Сначала гриффиндорец честно пытался слушать рассказ профессора о восстаниях гоблинов в каком-то там году, но довольно быстро осознал всю бессмысленность этого занятия. Однако и поспать нашему герою толком не дали – мешало доносившееся из-за спины безудержное хихиканье Сириуса Блэка и Мэри МакДональд, которые, видимо, умудрились найти общие интересы, что, впрочем, выглядело несколько странно, ведь какие могут быть общие интересы у представителя высших слоёв английского общества и дочери шотландских фермеров? Да и наши герои ещё были в том нежном возрасте, когда мальчики и девочки избегают общества друг друга и ограничиваются лишь взаимными дразнилками. Но факт оставался фактом, а факт, как известно, штука упрямая, против которой не попрёшь.

Назойливое хихиканье сзади смолкло, однако всё равно на этот раз поспать Джеймсу так и не удалось, так как в один прекрасный момент до его слуха донеслись громкие хлопки, перекрывавшие бормотание учителя-призрака. Приглядевшись, мальчик увидел на тёмно-зелёной доске более светлые очертания чьей-то головы, причём прямоугольные очки, которые были на носу у этой головы, и растрёпанные волосы, напоминавшие очень замученный работой веник, не оставляли сомнений, чью именно роль исполняла эта самая голова. А хлопки возникали от того, что кто-то (можно догадаться, кто именно) запускал в доску маленькие шарики с какой-то белой жижей, которая после того, как шарик врезался в доску, крайне неприятным образом стекала по «лицу» представленной там личности. Чтобы подтвердить свои подозрения, Поттер повернул голову немного бок и скосил глаза так, чтобы в поле его зрения оказался Сириус Блэк, который в этот момент с увлечением готовился запустить очередной шарик, коих у него вполне хватало, с помощью обычной маггловской рогатки. Благо, наблюдения однокурсника он не заметил.

Гриффиндорец стал закипать. Надо сказать, что Джеймс вообще был очень вспыльчив, что уже за полтора дня в Хогвартсе успело доставить ему массу неприятностей и нажить себе в комплект к Малфою ещё одного врага, который уже приступил к кровавой мести за позавчерашний синяк. Так, месть местью, но оставлять этот импровизированный тир без внимания и ответа мальчик не собирался. Надо как-то достойно ответить неприятелю, причём, сделать это так, чтобы потом не влетело. Гениальный мозг юного хулигана быстро заработал, пытаясь найти лучший способ ответить Блэку чем-нибудь подобным.

Думать надо было действительно быстро по двум причинам. Во-первых, желательно совершить свою «кровавую месть» именно на уроке Биннса, ибо потом это уже не будет представляться возможным без того, чтобы его заметили учителя, а отбывать наказание Джеймсу уж очень не хотелось. Ну, а во-вторых, наш герой был не единственным, кто обратил внимание на милое развлечение одного из своих однокурсников, кто-то даже откровенно поворачивал голову туда-сюда, сравнивая художества на доске и оригинал, которому такое внимание к собственной скромной персоне уж очень не нравилось. Время шло, а план всё никак не возникал в голове гриффиндорца, что частично объяснялось тем, что Поттер был не просто первокурсником, а учился в школе вообще только второй день, а это, мягко говоря, ограничивало использование магии, а все прочие способы «страшной мсти», которые знал Джеймс, требовали элементарной подготовки, которая сейчас отсутствовала. Так что придётся обходиться подручными средствами.

Значит так, что имелось из подручных средств? Палочка волшебная длиною одиннадцать дюймов из красного дерева с волосом из хвоста пегаса в роли сердцевины – одна штука. Вещь, конечно, хорошая, мощная, но сейчас от неё маловато пользы. Перья гусиные – три штуки. Можно, разумеется, защекотать Блэка до смерти, но этот вариант в данной ситуации не слишком подходил. Пузырьки с чёрными чернилами – две штуки. Неплохо было бы облить ими недруга – как раз у него под мантией белая рубашка, только вот потом придётся перед учителями объясняться. Учебники тяжёлые по разным предметам – много штук. Если стукнуть сумкой по голове, то можно и убить, но не стоит быть таким радикальным. Далее. Очки фирменные, левое стекло минус пять, правое минусь пять с половиной – одна пара. Пергаменты обыкновенные – много штук. И от одного, и от второго пользы совсем никакой. Плохо, очень плохо. Значит, придётся опуститься до обыкновенного членовредительства.

Джеймс прошептал себе под нос старое доброе заклинание левитации, которое он знал уже давно, и старая тряпка непонятного оттенка, напоминавшая кусок жутко грязной наволочки, сама взлетела и стала в такт движениям палочки гриффиндорца стирать с доски художества Блэка. К счастью, нужный результат был действительно достигнут, но вот Сириус этого не заметил, так как был слишком занят приготовлением новых «пуль». Поттеру пришла в голову новая гениальная идея. Очередным заклинанием он намочил тряпку и с её помощью нарисовал на том же самом месте физиономию, очень сильно напоминавшую милое личико недруга. Благо, способностями к рисованию наш герой был не совсем обделён. Результат был как раз тем, на который Поттер и рассчитывал.

Блэк, не глядя на доску, запустил ещё один шарик, который при столкновении взорвался, заливая карикатуру на собственную персону белой жижей. Некоторые ученики откровенно захихикали, шоу классу начало нравиться. Джеймс спрятал палочку и сделал вид, что внимательно слушает профессора, который всё бормотал какую-то чепуху про гоблинов. И зачем вообще школе этот предмет, который ведёт просто ужасный учитель? Ах, ну да, чтобы выспаться… Или для разборок между однокурсниками, чем сейчас два студента факультета, имеющего репутацию самого дружного, и занимались. Однако к счастью, во что-то действительно серьёзное эти художества на доске так и не превратились, так как очень вовремя раздался удар колокола, возвестивший о конце урока.

Разумеется, была бы возможность, так Поттер и Блэк бы с огромным удовольствием продолжали эту «демонстрацию возможностей», но на перемене мальчики разбрелись по разным концам школы, а на Защите от Тёмных Искусств что-то предпринимать уже было бессмысленно, о чём ясно дала понять преподавательница, как только удар колокола возвестил о начале урока. Профессор Тондра Тедер была немного полноватой женщиной средних лет, рост имела сугубо средний, одевалась, как и подобало учителю, короткие светлые волосы обычно собирала в хвост, и носила прямоугольные очки в тоненькой тёмной оправе. В общем, на первый взгляд она мало отличалась от других представительниц своей профессии.

Однако то, что Тондра Тедер далеко не типичная «училка», первокурсники ощутили на своей шкуре практически сразу. Она не стала начинать урок с всеобщего опроса, призванного выяснить, кто читал летом учебник, а кто решил сэкономить на этом своё время. И уж тем более профессор не стала сразу же рассказывать об особенностях своего предмета, его сложностях и подобной чепухе, не говоря уже о том, чтобы начать изучение материала по учебнику. Первым вопросом, который преподавательница задала своим подопечным, стало «Как бы вы защищались, если вы в тёмном переулке повстречали бы не совсем дружелюбно настроенного человека?». Надо сказать, в ступоре были абсолютно все, первокурсники ожидали всего, что только возможно, но никак не такого.

Ответы на этот простенький вопрос были довольно банальными, ребята говорили первое, что им вообще приходило в голову. То есть, магглорожденные заявляли, что защищались бы от обидчика с помощью кулаков, а те, кто вырос в семьях волшебников, заявляли, что использовали бы какое-нибудь заклинание. Оригинальным ответ был только у Мэри МакДональд, которая заявила, что огрела бы «того самого маньяка» метлой по голове. Когда опрос был закончен, ученики уже морально приготовились к тому, что сейчас профессор подведёт итоги, а им придётся что-то законспектировать. Но не тут-то было.

– Хорошо, дорогие, – широко улыбнулась женщина, всем своим видом излучая доброжелательность. – А сейчас, внимание, ещё один вопрос. Как вы думаете, что бы вы смогли сделать в той же ситуации через семь лет, когда Хогвартс уже останется у вас позади? Начнём, пожалуй, с девочек. Прошу, мисс Эванс.

– Ну… Я наверное… – замялась Лили. – Наверное, я бы с помощью магии как-нибудь внушила бы ему, что меня трогать не надо.

– Ментальные чары и воздействие на разум. Неплохо. Надеюсь, что в будущем Вы действительно достигните нужного уровня магии для исполнения этого замысла. Дальше, пожалуйста, мисс Фэйрилайт.

– Хм… Думаю, я могла бы стать невидимой и проскользнуть мимо так, чтобы просто избежать встречи с этой неприятной личностью, – выпалила Джинилин, уже готовясь выслушать, что в таком случае она поступила бы недостойно для гриффиндорки, но профессор лишь коротко кивнула и вызвала Мэри.

– Для начала я буду всегда проверять магией свой путь на предмет таких маньяков и выбирать такие улицы, где их нет. Ну а если вдруг кого-то встречу, то моя метла всегда будет со мной.

– Пожалейте бедных бандитов! – картинно всплеснула руками преподавательница. – У них же будет сотрясение мозга! Мне уже страшно представить, что же предложат наши мальчики. Мистер Петтигрю, прошу Вас, постарайтесь сказать что-нибудь такое, что будет ещё хоть как-то совместимо с жизнью!

– Ну… Можно запустить в бандитов навозной бомбой, – робко заметил Питер.

Кто-то захихикал. Магглорожденный Питер уже вчера успел с лёгкой руки Люциуса Малфоя познакомиться с теми самыми бомбами, которые теперь казались ему самым страшным оружием магического мира. Профессор Тедер оставила это заявление без комментариев, продолжая опрос. Следующей жертвой был Ремус, который предположил, что смог бы в случае крайней необходимости просто трансгрессировать, а если бы по каким-то причинам это было невозможным, то использовал бы парочку заклинаний. Блэк же, которого вызвали следующим, заявил, что к этому времени он заведёт себе экзотическую домашнюю зверушку – карликового дракона, которого будет повсюду таскать с собой, и предоставит этому самому домашнему любимцу разбираться с бандитами. Джеймс с трудом удержался от того, чтобы фыркнуть. Уж он-то как человек, у которого некоторое время дома жил детёныш самого настоящего боевого дракона, знал, что эти животные созданы совершенно не для того, чтобы быть домашними питомцами, а хозяином своим они не признают никого, хотя тот, кто стал однажды другом дракона, навсегда им и останется. А что касается Блэка… Ну и Мерлин с ним, пусть хоть карманного дементора себе заводит, ему же с этим потом разбираться. В своих раздумьях о преждевременной кончине неприятеля гриффиндорец чуть было не проворонил то, что теперь обращаются всё с тем же замечательным вопросом уже к нему.

– Все завит от того, был бы это маггл или маг, – медленно произнёс Поттер.

– А какое это имеет значение? – профессор явно была заинтересована.

– Большое. В присутствии маггла ведь использовать магию нежелательно – это нарушение Статута Секретности.

– Но там есть поправка, что использование магии допускается в целях самозащиты!

– Разумеется. Но зачем сразу раскрывать себя и тупо пуляться в маггла заклинаниями, когда можно, владея достаточным уровнем магических способностей, просто защититься так, чтобы обидчик и не понял, что я волшебник. Например, незаметно взмахнув палочкой и использовав невербальное заклинание, можно направить против врага стаю летучих мышей, которых кто угодно испугается. Или сбросить чарами Левитации камень с крыши ближайшего дома. В принципе, для борьбы с волшебником такие методы тоже хороши, так как их противник меньше всего ждёт.

– Интересные рассуждения, мистер Поттер, пожалуй, я прибавлю Вашему факультету пять баллов. И ещё десять баллов остальным за хорошие идеи по расправе над бандитами. Могу заверить, что, если вы действительно достигните нужного уровня для всего этого, то любых обидчиков, которые покусятся на ваши драгоценные жизни, останется только пожалеть, – профессор Тедер широко улыбнулась и уже тише добавила: – И тогда уже не вас придётся от тёмных искусств защищать, а тёмные искусства от вас…

* * *

1947 год, Северное море

…Тёмные деревья со всех сторон обступили полянку правильной круглой формы, посреди которой располагались древние развалины какого-то строения. На тёмно-синем небе в обрамлении сотен звёзд тускло мерцал полумесяц, и могучие деревья отбрасывали жутковатые тени. Том стоял посреди развалин, держа за руку изящную молодую девушку, чьё бледное лицо очень выделялось в этой тьме, а глаза, казавшиеся сейчас тёмными, блестели в лунном свете. Её чёрные, как бархат, волосы ровными прядями падали на плечи, ярко контрастируя с белым, почти прозрачным платьем. А во второй руке Том держал старинный серебряный гребень, который в эту ночь должен был приобрести для юноши очень большое значение. Молодой человек взмахнул волшебной палочкой, шепча себе под нос заклинания, и развалины стали медленно превращаться в полноценное здание, призванное стать последним пристанищем для гребня и девушки.

– Пора, – прошептал Том, ещё крепче сжимая руку своей спутницы. – Ты не передумала?

– Зачем ты спрашиваешь, если всё равно знаешь мой ответ? – бесцветным голосом произнесла девушка. – Всё равно ты сделаешь то, что хочешь, так лучше мне уйти сейчас и стать хранителем всего хорошего, что есть в тебе, чем смотреть, как ты превращаешься в чудовище.

Юноша не ответил, принимаясь сосредоточенно колдовать над гребнем, совершая тот самый обряд создания хоркрукса, описание которого уже много лет считалось утерянным. И на этот раз он оставлял с частичкой своей души хранительницу, которая теперь будет привязана к этому забытому Богом месту до тех пор, пока сам Том не покинет пределы этого грешного мира. Девушка теряла силы, лицо стало ещё бледнее, казалось, она больше не дышала, медленно сползая на холодные каменные плиты пола. Жизнь покидала её. Закончив читать основной комплекс заклинаний, Том опустился на колени рядом с хранительницей и прижал её безвольное тело к груди, ещё не в силах поверить, что он это всё-таки сделал.

– Том, – девушка с трудом открыла глаза и тихо позвала своего избранника, когда он аккуратно вложил гребень ей в волосы. – Скажи, что любишь меня. Пусть это будет неправдой, но пожалуйста, скажи это.

– Я люблю тебя, – обычным монотонным голосом произнёс юноша.

Девушка с лёгкой улыбкой на устах закрыла глаза и погрузилась в вечный сон, оставляя Тома заканчивать обряд уже в одиночестве. Сделав последние штрихи в создании хоркрукса и преобразовав помещение изнутри в усыпальницу, юноша перенёс тело своей хранительницы в своеобразный каменный гроб. На душе как-то сразу стало одиноко и тоскливо от осознания того, что она больше никогда не откроет свои удивительные глаза и не назовёт его по имени.

– Я… люблю… тебя… – тихо и очень медленно повторил молодой человек, легко прикасаясь губами к её губам…

Том Реддл проснулся в холодном поту, всё ещё впечатлённый яркостью и реалистичностью сна, который снова напомнил о событиях двухлетней давности. Честно говоря, у него было такое ощущение, что его рассудок скоро скажет ангельским голосом «Прощай, дорогой!» и умчится в дальние края. После нескольких минут разглядывания тёмного потолка своей тесной каюты юный волшебник понял, что заснуть ему уже не удастся, поэтому решил выйти на палубу и немного проветриться, благо, в такое время там никого не должно было быть. По правде говоря, он уже успел раз десять пожалеть, что всё это затеял, но поворачивать назад было не в правилах этого самоуверенного талантливого юноши. Так что оставалось лишь следовать намеченному плану, хотя пока всё шло отнюдь не так прекрасно, как должно было.

Том глубоко вздохнул, подставляя лицо навстречу прохладному влажному морскому ветерку, который ласково трепал тёмные волосы юноши, словно успокаивая. Водная гладь была тёмной, и создавалось немного жутковатое ощущение бездны по обеим сторонам от корабля. Лишь у самого горизонта виднелась узкая полоска светлого неба, ясно говорившая о том, что скоро рассвет. Реддл любил море, наверное, оно было единственным, что он до сих пор был способен любить. Эти пенящиеся волны, с приятным шумом разбивающиеся о прибрежные скалы, эта безбрежная свобода водного простора, такого же ярко-голубого цвета, как и её глаза.

Она ведь тоже очень любила море. Юноша закусил губу. С её смерти прошло целых два года, но воспоминания были ещё слишком свежи, а рана на сердце и не думала окончательно заживать. Счастливой можно было назвать ту ночь, когда Тому во сне не являлись эти бездонные глаза, в которых ясно читался укор, смешанный с любовью и какой-то собачьей верностью. Она ведь всегда на него смотрела именно так, ведь всегда всё про него знала, но никогда никому не говорила. А сегодня так вообще приснился тот самый эпизод создания хоркрукса, когда она стала хранительницей. Зачем он тогда всё же согласился на её жертву? Почему поставил свои наполеоновские планы, которые теперь рушились просто на глазах, выше их чувств? Неужели уже тогда было слишком поздно остановиться? Эти вопросы всё чаще не давали молодому человеку заснуть. Мерлин, кто бы мог подумать, что Том Марволо Реддл умудрится не просто серьёзно влюбиться, но и будет мучиться угрызениями совести и жалеть о своём выборе! Дожили.

Впрочем, надо признать, что Федуция – впервые за долгие месяцы Том позволил себе неслышно прошептать её имя – была не просто замечательной девушкой и верной возлюбленной, но и прекрасным советчиком, который всегда мог найти решение любой или почти любой проблемы. И сейчас юноше действительно не хватало её, причём, во всех смыслах. Конечно, можно было твердить себе, что всё это уже тогда, когда их история закончилась, так и не успев толком начаться, зашло слишком далеко, чтобы поворачивать назад, но в глубине души молодой человек понимал, что просто пытается сейчас найти своим действиям оправдания. Тогда он ещё мог обратить процесс вспять, свернуть с той страшной тропинки, которую выбрал, и она бы помогла своему избраннику в этом. Но он этого не сделал. И теперь уж точно слишком поздно что-то менять. И лишь на безымянном пальце левой руки тускло блестело в лунном свете тоненькое серебряное кольцо в виде переплетающихся змей, напоминая своему хозяину о том, что всё могло быть иначе.

Юноша покидал Англию с тяжёлым сердцем, полный мрачных предчувствий, которые уже начали сбываться. Нет, выехать из страны ему удалось вполне законным путём: Том приобрёл билет на корабль, идущий в Норвегию, оформил визу, честно заплатил все налоги и пошлины, при посадке на корабль, как и все остальные пассажиры, прошёл таможенную проверку и паспортный контроль. Проблемы начались уже на борту небольшого, но поистине роскошного океанского лайнера, который и должен был доставить Тома в первый пункт его назначения. Дело в том, что некий господин, с которым Реддл должен был встретиться на корабле и который должен был дальше послужить молодому человеку сопровождающим, грубо говоря, кинул его. То есть на борту его не было, что заметно напрягало, хотя, конечно, было не смертельно.

Второй проблемой были, разумеется, хоркруксы. Итак, у него их уже четыре штуки, готова также оболочка для пятого – медальон Салазара Слизерина, висевший сейчас у юноши на шее. Перстень всё того же Слизерина был надёжно спрятан в окраинах Литтл-Хенглтона, в тайнике под развалинами дома Гонтов. Гребень Когтевран покоился вместе со своей хранительницей где-то в глубине Запретного Леса, а свой собственный дневник Реддл предпочитал носить пока с собой, так как ещё не нашёл места, куда его можно пристроить. Больше всего же юноша волновался за чашу Пуффендуй – последний добытый артефакт, который пришлось спрятать практически перед самым носом этого вездесущего Дамблдора, то бишь в Хогвартсе. Здесь молодой волшебник решил пойти на рискованный шаг, подменив в Зале Наград свой старый школьный кубок «за особые заслуги перед школой» на чашу, разумеется, с нанесением всех надписей и прибавкой парочки хороших защитных заклинаний, призванных не допустить уничтожения хоркрукса.

Всё это, разумеется, было просто замечательно для молодого амбициозного волшебника, который в свои двадцать уже смог добиться того, что так и оставалось мечтой многих тёмных магов в два-три раза старше его, а именно Том продвинулся по пути бессмертия так далеко, как не доходил ещё никто, разве что Фламель, который создал этот свой Философский Камень. Однако чем чаще юноша задумывался о своих успехах, тем меньше они его радовали, тем чаще стала приходить к нему в голову мысль о том, что разбить душу на такое количество частей было далеко не самой лучшей идеей, хотя, конечно, действенной. Уже теперь Реддла можно было назвать поистине бессмертным, ведь для того, чтобы уничтожить его окончательно, нужно будет не просто найти и обезвредить хоркруксы, защищённые самыми могущественными чарами, но и победить самого молодого человека, что уже сейчас было делом возможным лишь для колдунов уровня если не Дамблдора, то уж Диппета точно.

А разве есть на свете что-то, на что это всё можно променять? Разумеется, Том не раз говорил сам себе, что это и есть его счастье, но тоненький, слабый голос на подкорках сознания твердил ему об обратном. А перед внутренним взором раз за разом вставали её лучистые ярко-голубые глаза, в безмолвии которых ясно читался вопрос «Зачем ты всё это с собой делаешь?»…

* * *

1971 год, Хогвартс

– Что там на стенде такое интересное вывесили, что все толпятся? – поинтересовался Джеймс утром третьего учебного дня, спустившись в гостиную.

– Со следующего понедельника начинаются уроки полётов, – ответил Ремус, подходя к приятелю. – Догадайся, совместно с кем наш факультет поставили.

– Неужели со Слизерином? – усмехнулся Поттер. – Мерлин, они не могли для разнообразия совместить нас с когтевранцами или пуффендуйцами?! И вообще, нас и слизеринцев немного, так что…

– В том-то и дело, что на других факультетах народу тоже совсем немного. Наша параллель почему-то уж слишком маленькой получилась.

– Интересно, почему так? Не сказать, конечно, что в начале шестидесятых уж очень много волшебников рождалось, но я слышал, что отец говорил, что вообще хватает.

– Может быть, это всё из-за того, что в Ирландии сейчас своя магическая школа открылась? Хотя нет, вряд ли, я знаю, что кто-то из слизеринцев и пуффендуйцев именно ирландцы…

– Там частная открылась. Специализируется на боевых искусствах, – задумчиво сказал гриффиндорец. – Вполне возможно, что те, у кого денежки есть, и отправили своих чад туда. Тем более, учитывая, что сейчас неспокойно, думаю, что у наших соседей первокурсников набралось больше, чем у нас.

– А почему ты пошёл в Хогвартс?

– Семейная традиция. Отец вообще не очень жалует все эти частные школы, говорит, что туда идут только те, кто не способен учиться в нормальных школах. Да и вообще, боевые искусства – это, конечно, замечательно, но всё остальное тоже нужно знать на должном уровне. У меня родственница одна туда, если не ошибаюсь, пошла. На каникулах, если встретимся, то узнаю, как там и что там. Кто знает, сколько вообще эта школа просуществует. А Хогвартс так и останется Хогвартсом.

– Кстати, а что ты там говорил про то, что сейчас неспокойно? – нахмурился Ремус.

– То и говорил. Ты разве ничего не слышал? В Пророке же вроде бы что-то писали…

– Ты про несколько исчезновений людей и летнюю череду погромов в Дублине?

– Именно. Дело в том, что это далеко не всё. Уже пропало довольно много народу, и я слышал, что верха начинают всерьёз беспокоиться о происходящем. Более того, в газетах не писали, но несколько человек из пропавших были найдены мертвыми. Убиты все были по-разному – кто-то банальной Авадой, кого-то пытали различными способами – не будем вдаваться в подробности. Но во всех убийствах есть одна общая черта, которая вызывает подозрения, что за всем этим стоит какой-то один человек или одна организация.

– Чёрная Метка… – еле слышно проговорил Ремус.

– Она самая. Череп, изо рта которого выползает змея, висел в воздухе над каждым трупом. Как только мракоборцы не называли эту штуку: и Знак Мрака, и Череп Дьявола… Кто-то особо гениальный даже обозвал это приветиком с того света. Но прижилась именно Чёрная Метка. Мне отец рассказывал, что у мракоборцев уже мурашки по коже идут, когда они видят Метку. К счастью, до нас это ещё особо не докатилось, если я не ошибаюсь, только пять человек пропало, а вот в Ирландии сумасшедший дом. Погромы в Дублине – это далеко не единственный случай открытого проявления неведомой нам организации.

– Тогда почему об этом не пишут?

– Не хотят запугивать народ – это первое. А второе, наши не хотят лезть не в свои проблемы. Ирландия – одно, мы другое.

– Но ведь от Ирландии до нас не так далеко! – Люпин был в шоке. – Кто может гарантировать, что уже завтра наш Лондон не станут громить так же, как и Дублин?

– Ты это Министерству скажи. Может быть, тебя там послушают, хотя это сомнительно. Ты не представляешь, сколько сил мой отец потратил на то, чтобы внушить министру, что нужно принимать хоть какие-то меры. Меры приняли – послали отряд из тридцати новичков помогать защите ирландского Министерства.

– Ты думаешь, что погромы, убийства и исчезновения – дело рук одних и тех же людей?

– Я в этом уверен. И знаешь, что самое страшное?

– Что?

– Это продолжается уже больше года. А до сих пор никто не пойман. Из этого следует, что…

– Наши враги хорошо организованы, – закончил Ремус мысль однокурсника. – А во главе их стоит кто-то слишком умный и авторитетный…

Мальчик замолк, поражённый собственной догадкой. Его терзали смутные сомнения, что этим невинным, на первый взгляд, обсуждением последних событий они с Джеймсом коснулись той темы, которая их совсем не касается и которая ничем хорошим для них в ближайшем будущем не обернётся.

За завтраком аппетита у Джеймса не было. Он ещё раз прокручивал в голове разговор с Ремусом, причём, с каждым разом то, что происходило сейчас в стране, нравилось ему всё меньше и меньше. Мальчик лениво гонял по тарелке остатки омлета, раздумывая над тем, чем это всё может обернуться для Англии в принципе и для его семьи в частности, когда всеобщее обычное полусонное оцепенение было нарушено прибытием утренней почты. Нет, разумеется, само это событие гриффиндорца совершенно не удивило, совиная почта для него была явлением вполне обычным, но сегодня его внимание привлёк тот факт, что одна из сов кинула в тарелку Блэку, сидевшему неподалёку, ярко-красный конверт. Долго ли, коротко ли, а любимые родственнички прислали своему непокорному отпрыску громовещатель.

Сириус моментально жутко побледнел, сливаясь по цвету со своей рубашкой. Вся спесь разом с него схлынула, когда он дрожащими руками поднимал конверт из тарелки, уже готовясь к грозе. Даже Джеймс в эту секунду немного посочувствовал неприятелю, так как хорошо помнил, что представляет собой Вальпурга Блэк и то, что её лучше не злить. Конверт между тем выскочил из рук гриффиндорца и заговорил человеческим голосом!

Не станем воспроизводить всё, что наговорила миссис Блэк своему нерадивому сыну, ибо речь её длилась долго, да и выражения она употребляла далеко не самые безобидные. Но общий смысл сводился к тому, что Сириус неблагодарный предатель рода, который опустился до того, что братается с различными отбросами общества (Джеймс обрадовался, что его отношения с Блэком оставляют желать лучшего, ибо причислять себя к отбросам общества не желал), которому она ещё устроит на каникулах, а то и вообще лишит наследства. В общем, к концу этой, без сомнения, познавательной лекции на гриффиндорца было больно смотреть, таким пришибленным он выглядел. Причём, было совершенно непонятно, почему громовещатель так на него подействовал, ведь он ещё совсем недавно заявлял, что ему глубоко параллельно отношение родителей к своей скромной персоне и меры, которые они могут принять. Впрочем, может, именно сам громовещатель так действует на людей.

Силясь взять себя в руки, Сириус встал с места и, стараясь избегать встреч взглядами с однокурсниками, быстрым шагом вышел из Зала. Джеймс ещё несколько минут тупо смотрел на пепел, оставшийся от письма. В речи миссис Блэк прозвучало его имя, и это настораживало. Причём, что самое интересное, мать ругала его неприятеля за то, что он, не успев приехать в школу, серьёзно поссорился и даже подраться с Поттером. И удивлял даже не сколько сам факт того, что Блэки не хотели ссоры своего отпрыска с наследником другого чистокровного семейства, хотя отношения их семей и оставляли желать лучшего, но открытого противостояния никогда не было. Больше всего мальчика интересовало, откуда родители Блэка прознали о драке. Нет, плохие отношения этих двух первокурсников уже не были ни для кого секретом – перебранки между ними случались практически на каждой перемене, да и рассказ о шоу, устроенном мальчиками на уроке Истории Магии, быстро облетел всю школу, но вот о драке знали лишь немногие. Да уж, Рита была права – в Хогвартсе почти невозможно что-то скрыть, а уж слухи по школе разлетаются просто с головокружительной скоростью.

Мысли Сириуса Блэка были в эту минуту очень схожи с размышлениями своего неприятеля. Мальчика действительно очень интересовало, откуда могла знать его дражайшая мамочка о драке с Поттером, ведь он сам никому об этом не говорил. Логично предположить, что сам Поттер тоже особо не распространялся, ведь его это поставило бы в ещё более невыгодное положение. Почему же никому не сказал сам Сириус, хотя в этой ситуации вполне подходил на роль жертвы? Новоиспечённый гриффиндорец и сам не мог толком ответить на этот вопрос, хотя основная версия, что называется, для успокоения совести, у него имелась. По этой самой версии юный мистер Блэк, будучи истинным членом своего факультета, считал ниже своего достоинства сдавать кого бы то ни было, даже таких неприятных личностей, как этот Поттер.

Однако по совести говоря, мальчик просто не хотел показать себя в глазах однокурсника предателем, ведь тот и так был не лучшего мнения о нём, и, стоит признать, такое положение вещей мальчика не слишком устраивало. Да, Сириус был чересчур импульсивен, вспыльчив, отличался сложным характером и бредил идеями о независимости, но дураком он отнюдь не был. Гриффиндорец прекрасно понимал, что в этом новом мире, где он собрался отвоевать себе место, ему особо не рады, если не сказать, что вообще хотят послать ко всем чертям, поэтому нужно завести выгодные знакомства. А лучше всего для роли проводника подходил наследник образцового семейства Поттеров, которое и заправляло всем на стороне света.

Но получилось всё, как всегда, далеко не самым лучшим образом, если не сказать, что вообще пошло по худшему возможному сценарию. Мало того, что дружбой и не пахло, так мальчишки умудрились стать чуть ли не злейшими врагами, целью жизни каждого из которых является травля существования другого. Хорошее начало новой жизни, ничего не скажешь. А ведь вражда эта была совершенно бессмысленной – Сириус даже не чувствовал по отношению к Поттеру ярко выраженной неприязни, несмотря на замечательное «украшение», которым тот наградил его в первый вечер. И всё же Блэк был очень принципиален. Он решил для себя, что ни за что не сделает первый шаг к примирению, хотя где-то на подкорке сознания прекрасно понимал, что Джеймс-то без его дружбы сможет прекрасно обойтись, а вот он без дружбы Джеймса вряд ли.

Сириус вышел во двор школы, где в этот утренний час было пустынно. Солнце неярко светило, выглядывая из-за серых туч, но воздух был прохладен, да и частые порывы холодного северного ветра пронизывали до костей. Поверх тонкой рубашки на мальчике была лишь обычная школьная мантия, которая тоже особенными согревающими свойствами не обладала, так что скоро ему стало прохладно. Однако возвращаться в школу гриффиндорцу не хотелось, благо, до начала урока оставалось ещё почти полчаса. Осторожно ступая по мокрой траве, Блэк приблизился к озеру, зеркальная поверхность которого была сейчас стального оттенка.

Чёрт возьми, ну почему всё так?! Мальчик даже тихонько зарычал от досады и от души пнул ближайший булыжник, что сразу отдалось острой болью в ноге. Сириус наклонился и, подыскав в куче гальки подходящий плоский камень, запустил им в поверхность озера. Громко булькнув, камень сразу ушёл под воду, в очередной раз разочаровав гриффиндорца, который надеялся попускать «блинчики». Да уж, ничего не скажешь, новая жизнь началась крайне неудачно.

– Сириус, не расстраивайся! – послышался сзади писклявый девичий голос, в котором скользили нотки заботы.

Прекрасно, только её для полного счастья не хватало! Коротко обернувшись, мальчик увидел одну из своих однокурсниц, которая быстрым шагом приближалась к нему.

– Мэри, иди в замок, тут холодно, ты простудишься.

– Никуда я без тебя не пойду! – девочка упёрла руки в бока, изображая из себя заботливую курицу-наседку. – И ты сам можешь простудиться.

– Мэри, послушай, я приду через десять минут. Мне сейчас просто надо побыть одному, – терпеливо проговорил Сириус, с трудом сдерживая раздражение. – Не волнуйся, в озере я топиться не собираюсь.

– Ну, кто тебя знает! Пойдём, Сириус. Всё же в порядке, все живы, ничего страшного не произошло!

– Слушай, отвяжись, а! Я и сам без твоей заботы могу разобраться, что мне нужно, не находишь? Мне уже, знаешь ли, не четыре года, а ты, к счастью, не моя матушка, чтобы контролировать каждый мой шаг!

С этими словами Блэк развернулся на сто восемьдесят градусов и быстрым шагом направился в сторону школы, оставляя изумлённую и обиженную Мэри одну на берегу озера. Просто превосходно! Теперь он ещё и со своей единственной приятельницей поссорился, замечательно!

__________________________________________________________________________

Вот и новая глава. Обещание своё выложить до 20 числа так и не выполнила, так как была занята подготовкой к выпускному. Поэтому выкладываю главу только сейчас. Но хочу сказать следующее: выкладываю главу, по сути, только из-за того, что завтра уезжаю на дачу и меня неделю не будет, то есть позже я уже выложить не смогу. Но ситуация с отзывами меня, мягко говоря, не устраивает. Когда не работала рассылка, я ещё могла понять, но сейчас, извините, это уже просто бессовестно с вашей стороны. Когда будет следующая глава, не знаю, но явно не раньше, чем через две недели.

ЗЫ: Чуть не забыла. Глава эта посвящается моей любимой преподавательнице по родному языку и литературе Алёне Дмитриевне, с которой и был самым бессовестным образом списан образ той самой "профессорши Защиты Тёмных Искусств" Тондры Тедер.



Глава 4. Всего один шаг

Обычно братья по разуму
обнаруживаются по глупости.
Михаил Мамчич

Марианна Нуаре стояла у окна в одном из пустых классов в старой части Шармбатона и с интересом следила за стекавшими по стеклу каплями дождя, пытаясь уловить хоть какую-то логику в их движении. Пока не удавалось. В голове была полная пустота, а долгожданные выходные совсем не радовали. Лучше уж перегруженные будни, когда не хватает времени ни на что, кроме занятий, да и думать уже ни о чём лишнем не хочется. Сейчас же можно хоть захлебнуться в собственных серых мыслях, если начать их перебирать. Лучше уж просто стоять у окна там, куда точно никто не зайдёт, и тупо смотреть на дождь.

С момента начала учебного года прошло лишь две недели, а девочка уже успела невзлюбить это место. Нет, замок был красивым, спору нет, спальня уютной, а учителя довольно милыми. Но несмотря ни на что, Марианна чувствовала себя здесь просто жутко неуютно. И дело было даже не в том, что сама себя она считала англичанкой, ведь французский всё равно оставался для неё вторым языком, который она знала так же хорошо, как и английский. К тому же в школе её земляков было достаточно – кто-то был, как и она, полукровками, кого-то родители и без этого решили отправить учиться во Францию. В общем, в этом смысле мадмуазель Нуаре была одной из многих. Причиной неудобства в Шармбатоне являлись отношения со сверстниками, а точнее, их отсутствие. Нет, разумеется, девочка общалась с соседками по комнате и другими одноклассницами, но чисто на уровне «привет», «пока», «как дела?», «домашнее задание по такому-то предмету сделала?». На большее же Марианну не хватало. Она просто не могла найти общие темы для разговора с этими девочками. По природе своей она вообще была необщительна, но в то же время иногда ей было просто необходимо с кем-то поговорить, рассказать о том, что наболело. И это должен быть кто-то, кто хорошо понимал бы девочку. Раньше роль внимательного слушателя заботливо исполнял Джеймс, теперь их разделяли сотни миль. Совиную почту, конечно, никто не отменял, но это было уже не то.

Девочка грустно улыбнулась, вспоминая последнее письмо кузена. У него, благо, всё было нормально, хотя успел уже пару раз подраться с неким Сириусом Блэком, из-за чего теперь отбывал наказание у своего декана. Не могут эти мальчишки спокойно жить, им нужно обязательно с кем-то драться, враждовать! С другой стороны, может так и лучше, в конце концов, жизнь приобретает хоть какой-то примитивный смысл. А что остаётся у таких, как она? Ожидание выходных на рабочей неделе и ожидание рабочей недели на выходных… Очаровательно. И ради чего, собственно, жить? Ах, ну, да, надо вырасти, построить карьеру, создать семью, вырастить детей, а потом рассказывать внукам о том, какая интересная у тебя была жизнь. А о чём рассказывать, если большая часть жизни всё равно будет состоять из таких вот вечеров? Вот тому же Джеймсу будет, что рассказать внукам, хотя бы даже то, что он в самый первый день своего пребывания в школе набил своему соседу по комнате морду. А если выйдет так, что они в итоге помирятся с тем самым побитым, то вообще.

Злость на родителей, которые вдруг резко вспомнили о существовании дочери и решили, что ей будет лучше учиться в Шармбатоне, прошла, теперь Марианна злилась больше на себя. Что, в конце концов, мешает ей принять жёсткую правду жизни и начать осваиваться в новом месте и новом коллективе? Наверное, тупая надежда на то, что вот сейчас придёт письмо от отца, где он напишет, что они передумали и переводят её в Хогвартс. Конечно, в глубине души девочка понимала, что такого не произойдёт, но надежда есть надежда, а она, как известно, умирает последней, к тому же здесь не было Джеймса, который мог бы одним словом развеять все сомнения. Не было и того, кто мог бы заменить кузена, а раскрывать душу своим соседкам по комнате, которые были типичными француженками, как-то не тянуло.

Тихо скрипнула дверь, и Марианна легонько повернула голову в сторону входа, ожидая увидеть кого-нибудь из преподавателей, патрулировавших замок. В голове даже мелькнула мысль при необходимости сказать незваному гостю, что у неё умерла любимая кошка, поэтому её и занесло в этот старый класс, где уже много лет не проводились уроки. В конце концов, до отбоя ещё несколько часов, перемещаться по школе можно свободно, а нигде чётко не сказано, что в старую часть ходить нельзя. Однако ожидания не оправдались. В пустой класс, несмело озираясь по сторонам, зашёл высокий мальчик приблизительно её возраста. Кажется, он тоже был первокурсником и приехал из Англии. Да и фамилия у него какая-то странная…

– Ой, – только и выдал он, заметив Марианну. Причём, от удивления не заметил, что перешёл на английский. – А ты… э-э… что тут делаешь?

– Стою, разве не видно? – немного раздражённо буркнула девочка. Она очень не любила, когда её размышления прерывали.

– Но это же старая часть школы! – обрёл-таки способность нормально говорить однокурсник. – Я думал, что все девчонки боятся сюда ходить!

– Думал он… Кстати, говори лучше по-английски, мне так привычнее. Хоть что-то родное в этом месте.

– Я думал, что ты француженка!

– Наполовину. Но этого тебе знать совсем необязательно. Ты и так слишком много думаешь, – хихикнула Марианна.

– Возвращаясь к теме… Так почему ты не боишься ходить в старую часть?

– Потому что я не «все девчонки».

– Но ведь про это место говорят порой действительно страшные вещи, я слышал, что даже некоторые учителя не рискуют здесь появляться.

– Ага, ты мне зубы не заговаривай. Я, видишь ли, выросла в доме бывшего мракоборца, такого насмотрелась и наслышалась, что мне эти байки вместо сказки на ночь разве что подходят. А пугаться их могут, по-моему, только слабонервные француженки и очень часто схожие с ними французы. Кстати, а тебя какая нелёгкая сюда принесла?

– Да по школе гулял… Скучно, – мальчик откинул назад прядь тёмных волос.

– Хорошая отмаза, но неправдоподобно.

– Почему?

– Потому что ты заглянул именно в этот класс, а не в какой-то другой.

– Отсюда открывается хорошие вид на горы, – девочка с интересом следила за тёмно-синими глазами случайного собеседника, которые вдруг стали совсем уж задумчивыми. – Да и подоконник широкий, можно посидеть спокойно, подумать.

– Слушай, задам тебе один не самый лучший, но, по-моему, вполне уместный вопрос: тебя как зовут?

– Рудиан Стрэйндж.

– А я-то всё думала, почему ты у меня ассоциируешься со странностями… – задумчиво протянула девочка. – Кстати, не питаю иллюзий, что ты помнишь моё имя, так что напомню. Зовут меня Марианна Нуаре.

– Замечательно, вот и познакомились. Здесь прохладно, не боишься простудиться?

– Надеешься меня сплавить? Не думай, я это место так просто не оставлю.

– Я и не надеюсь. Просто сам думал уже идти к себе, нужно книжку одну к понедельнику успеть дочитать, а мне на французском ещё тяжеловато читать. Говорю хорошо, а вот с письменной речью пока туговато.

– Если хочешь, могу помочь, всё равно делать сейчас особо нечего. Правда сегодня меня уже ни на что не хватит, но давай, может, завтра утром в библиотеке встретимся. Проводишь меня до комнаты? Всё-таки уже темнеет, а коридоры старой части не освещаются. Мало ли что тут обитает…

Мальчик и девочка дружно засмеялись и вместе вышли из заброшенного класса. В жизни их обоих что-то начало неуловимо меняться. Конечно, ещё нескоро они станут друг для друга эдаким продолжением себя самого, двумя половинами одного целого, но первый шаг к этому уже сделан.

* * *

– Мистер Поттер, может быть, Вы всё-таки почтите нас своим присутствием и спуститесь с небес на землю?! – с этой фразы молодой тренерши по квиддичу начинался каждый урок полётов у первокурсников Гриффиндора и Слизерина.

– Только ради Вас, – галантно улыбнулся Джеймс, приземляясь и слезая с метлы.

Надо сказать, юная мадам Хуч была одним из немногих преподавателей Хогвартса, которые удостоились уважения со стороны нашего героя. Им-то, конечно, от этого не холодно и не жарко, но так уж вышло, что все мы, учась в школе, избираем для себя любимых и нелюбимых учителей, тех, которых можно уважать, и тех, кто недостоин даже неприязни. Так вот, нельзя сказать, что учительница по полётам была любимым профессором Джеймса – эта вакансия оставалась пока незанята, хотя, наверное, ненадолго. Но вот уважал он её действительно сильно. За что? А на этот вопрос ответить чётко не мог и сам гриффиндорец. Скорее всего, за то, что она, будучи ещё совсем молодой, лучше всех понимала своих учеников и не слишком их ограничивала. Да и к тому же мадам Хуч играла в своё время в квиддич, а он, напомню, был хобби Поттера. К сожалению, уроки полётов уже скоро должны были закончиться, ведь мало того, что с приближением поздней осени портилась погода, так и сам курс полётов предполагал не так много часов занятий, так как основной целью их было научить первокурсников держаться на мётлах, а особо талантливые будут уже совершенствовать свои навыки на следующих курсах в факультетских сборных.

Подождав, пока Джеймс встанет в строй, мадам Хуч поприветствовала всех и объяснила программу-минимум на сегодняшний урок, которая заключалась в своеобразном командном соревновании, призванном показать, насколько хорошо (или плохо) первокурсники усвоили занятия. Да и соревнованием это можно было назвать лишь с очень большой натяжкой, скорее, обычная эстафета, призванная показать, участники какой из двух команд проделают нужное задание быстрее. А задание было проще некуда. Надо было долететь до определённой точки, вернуться назад и передать эстафетную палочку, которую сейчас заменяла обычная ветка, следующему. Побеждала, соответственно, та команда, которая быстрее всех заканчивала. Конечно, для таких личностей, как Поттер, которые с раннего детства знают, что такое квиддич и с чем его едят, задание было высшей степени примитивности, но не стоит забывать, что помимо них были такие, кто не мог удержать на метле или банально боялся высоты. В общем, ничего хорошего можно было не ожидать.

Джеймсу, как водится, очень повезло с командой. В обратной пропорции, разумеется. С ним вместе оказались: Питер, который не просто катастрофически боялся высоты, но и с метлы падал, даже ещё находясь на земле, Лили, летавшая относительно сносно, но дико неуверенная в себе, Мэри, которую строптивые школьные мётлы недолюбливали, а также Лестрейнж и Эйвери со Слизерина, отношения Поттера с которыми были лишь немногим лучше отношений с Блэком. Ну а Сириусу, как всегда повезло больше, о чём в данный момент и говорила его наглая, ухмыляющаяся физиономия. Даже такое близкое соседство со Снейпом, которого гриффиндорец на дух не переносил, казалось, не слишком расстраивало его. Поттер аж заскрипел зубами от такой несправедливости, понимая, что его команде нужно, во что бы то ни стало, победить. И это выходило уже далеко за рамки обычной школьной эстафеты, устроенной на уроке.

– Итак, Поттер, – обратился к гриффиндорцу Эйвери, – полагаю, тебе надо уделать Блэка.

– Ты необыкновенно догадлив, – буркнул Джеймс.

– В таком случае, – продолжил за однокурсника Лестрейнж, – нам надо на время этой дурацкой эстафеты соединить свои силы для достижения общей цели.

– Превосходно. Я начинаю, вы замыкаете, все остальные в середине.

Ладно, в конце концов, эти два слизеринца летают прилично, а это сейчас заботило мальчика куда больше чем то, чем же им не угодил Сириус, которого вообще, надо сказать, недолюбливали в школе. Джеймс стиснул зубы. Что же делать со своими, которые вряд ли на метле удержатся? Ладно, Эванс. Она, может быть, ещё и долетит. МакДональд, возможно, тоже укротит-таки метлу, в конце концов, она что-то говорила, что нашла с ней общий язык. А вот Петтигрю… Нет, он, конечно, не виноват в том, что в полётах полный бездарь – ведь можно и не уметь летать на метле и быть при этом хорошим человеком, но сейчас это слабо успокаивало.

Как ни странно, обошлось без смертоубийства, так как эстафета закончилась вничью. Как такое могло произойти? Очень просто – в обеих командах оказалось по одному «слабому звену». Когда с метлы упал Питер Петтигрю, никто особо и не удивился, а Блэк так вообще весь светился от счастья, словно в этом была его заслуга. У Джеймса зачесались кулаки. Правда чесались они недолго, ибо к огромному удивлению всех присутствующих уже буквально через пару минут с метлы умудрилась упасть Джинилин Фэйрилайт, которая вообще-то летала очень даже неплохо. Но сегодня девочка явно была не в себе, ещё на предыдущих уроках однокурсница показалась Поттеру чересчур рассеянной и задумчивой. И вот сейчас старая школьная метла, почувствовав настрой наездницы, просто сбросила её. По лицу Сириуса было видно, что он готов убить бедолагу. К счастью, никаких повреждений девочка не получила, так что даже обращаться в Больничное Крыло не пришлось. Остальные пролетели нужное расстояние относительно нормально, но ни одной из команд не удалось хоть чуть-чуть обогнать другую. Возможно, оно и к лучшему.

Однако не для самой Джинилин, на которую с видом грозовой тучи надвигался Блэк, готовый высказать девочке всё, что о ней думает. И, возможно, всё это закончилось бы плачевно, если бы не слизеринцы, которые, как уже упоминалось, не питали к мятежнику нежных чувств. Сначала никто не понял, что произошло и почему гордое движение было остановлено позорным падением на ровном месте. Это потом уже воображение дорисовало картинку, в которой Мольсибьер подставил гриффиндорцу подножку. Джеймс не знал, смеяться ему или злиться. С одной стороны отношения его с Сириусом оставляли желать лучшего и взаимной симпатией тут не пахло, но с другой он всё же был гриффиндорцем, а значит, своим. Но опять же, Джинилин тоже гриффиндорка, но это обстоятельство явно не мешало намерениям Блэка снять с неё скальп.

Разумеется, драка была совершенно неизбежна, но тут вовремя вмешалась мадам Хуч, очень не любившая все эти кровавые разборки. Пока выясняли, кто подставил подножку и зачем он это сделал, урок благополучно подошёл к концу, так что история была исчерпана. Слизеринцы по-тихому смылись к себе в подземелья, Лили увела Джинилин к мадам Помфри для выяснения причин плохого самочувствия последней, Мэри умчалась в гостиную, Ремус с Питером направились в библиотеку, чтобы заняться выполнением домашнего задания, а Джеймс с ужасом осознал, что ему предстоит провести ещё несколько часов в обществе Блэка – мальчики отбывали совместное наказание под руководством профессора Тедер.

– Чёрт, слизеринцы совсем обнаглели, – выдохнул Сириус, когда гриффиндорцы шли в направлении школы.

– Да, по-моему, всегда так было, – пожал плечами Джеймс. Первым на рожон он лезть не собирался, тем более, сейчас они находились в состоянии перемирия, то есть открыто гадости друг другу не делали.

– Тогда почему ты общаешься с этим Снейпом?

– Слушай, я в твой круг общения не лезу, так что будь добр, отвечай тем же. Я общаюсь с тем, с кем мне интересно. К тому же, Снейп может помочь с Зельями.

– То есть, ты терпишь этого слизеринского хмыря, чтобы списывать у него Зелья? Неужели, нельзя списать у той же Эванс? По-моему, она тоже соображает в этой предмете.

– Во-первых, Снейп не хмырь. Во-вторых, я не просто тупо списываю, а он объясняет мне непонятные моменты. В-третьих, Эванс хоть и ходит в любимчиках у Слагхорна, но на самом деле простая зубрила. А в-четвёртых, списывать она не даёт. По крайней мере, мне. Это, наверное, ты у нас один такой избранный.

– Это не я избранный, а Мэри. Она списывает у Эванс, а я списываю у неё, – усмехнулся Блэк, довольный собой.

– Не боишься, что собственные мозги атрофируются? – ехидно поинтересовался Джеймс, с трудом сдерживая следующий вопрос о том, есть ли вообще таковые у оппонента.

– Я не всё списываю. Только некоторые предметы, которые я не понимаю. Те же Зелья, например. Кому они вообще нужны?!

– Тебе выдать полный список профессий, где нужно знание Зельеварения? Поверь, легче сказать, где оно не надо.

– Я в будущем буду играть профессионально в квиддич, – гордо заявил Сириус.

– Тогда тебе вообще ничего не нужно. Зачем в школу-то пошёл? Чтобы мне на нервы капать?

– Ну кто-то же должен. Иначе тебе совсем скучно станет.

– Поверь, не станет. Есть ещё такие личности, как Люциус Малфой.

– Ты-то с ним что не поделил? Ах, да, Рита Скитер…

– Она тут вообще при чём? – удивился Поттер.

– Будто бы я не знаю, что ты добрую половину свободного времени с ней проводишь. Наводит на определённые мысли.

– Знаешь, если тебе незнакомо понятие «друзья детства», то мне тебя искренне жаль. Я же молчу про…

Про что Джеймс молчал, его собеседнику так и не суждено было узнать, так как у входа в школу гриффиндорцев встретила профессор Тедер, пребывавшая в самом лучшем настроении, что ничего хорошего не предвещало, ибо сволочной характер этой миледи был известен всей школе.

– Отлично, дорогие мои, – широко улыбнулась она при виде мальчиков. – Полагаю, вы ко мне на наказание?

– Правильно полагаете, профессор, – ответил Блэк, сразу начиная строить из себя святую невинность, что, впрочем, профессора не обмануло, но она ничего не сказала, лишь в глазах заплясали чёртики.

– Вот и прекрасно. Следуйте за мной.

Вслед за преподавательницей юные хулиганы вошли в школу и направились по длинным коридорам к цели. Почти сразу стало ясно, что идут они не к кабинету Защиты от Тёмных Искусств, а по направлению к той части замка, которая считалась вотчиной Филча, так как именно здесь школьный завхоз делал своё тёмное дело с особым рвением. Причина этого обитателям Хогвартса известна не была, а если кто и знал, то молчал, как партизан. И вот сейчас в «стан врага» вели на экзекуцию двух первокурсников Гриффиндора, настроенных по отношению друг к другу крайне враждебно. Джеймс ощутил нарастающее раздражение. По правде говоря, он терпеть не мог эти наказания, причём, не из-за того, что это были именно наказания, а из-за необходимости проводить несколько часов рядом с Блэком. Ладно, предыдущие наказания он ещё как-то выносил, благо, профессор Тедер, обладавшая замечательным чувством юмора, постоянно смешила своих подопечных, но сейчас, судя по всему, она умывала руки, и сегодня провести это время предстояло под надзором Филча. Просто превосходно! Лучше не придумаешь!

– Нами будет сегодня руководить Фи… мистер Филч? – Сириус озвучил мысли своего однокурсника.

– Да, – кивнула профессор. – Мне сегодня нужно проверить слишком много работ – седьмые курсы сдали доклады про высшие заклинания. Поэтому я отдаю вас на попечение завхоза. Мы с ним уже подобрали вам работу – будете сортировать картотеку бланков провинившихся. Заодно увидите наглядно, как делать не стоит.

Как показала практика следующих лет, лучше бы этих двоих к картотеке Филча так и не подпускали. Много, очень много идей для своих шалостей гриффиндорцы в будущем нагло возьмут именно оттуда. Ну а пока… Мальчики и не подозревали, о каких шедеврах им предстоит узнать, и уж тем более не думали, что через пару лет станут вместе это всё повторять. Так что настроение у обоих было далеко не самым лучшим.

Филч встретил провинившихся обычной кривой ухмылкой. Глядя на него, Джеймс всегда задавался вопросом, а был ли этот человек вообще когда-нибудь молод. Или так и ходил всегда по школе старой развалиной, получавшей истинное наслаждение от мучений учеников. Эдакий дементор, мать его. Профессор Тедер пожелала ученикам удачи и благополучно смылась. По всей видимости, перекошенная физиономия завхоза её тоже не вдохновляла. Хорошо ей, её никто не держит, а вот гриффиндорцы обязаны были остаться, выбора им никто не давал.

– Вам уже объяснили, что вы должны делать? – неприязненным тоном поинтересовался Филч, впуская мальчиков в свою каморку, где на столе ждали их несколько ящиков с бланками.

– Да, сэр, – стараясь придать голосу как можно более уважительный тон, ответил Джеймс.

– Тогда приступайте. И помните, что бланки должны быть в строго алфавитном порядке. Магию не использовать. В кабинете ничего не трогать.

С этими словами завхоз покинул кабинет, оставляя мальчиков наедине с их работой. Последние только вздохнули и, выбрав себе по ящику, принялись сортировать бланки. Некоторое время прошло в молчании, после чего Сириус не выдержал и задал мучивший его вопрос:

– А вот если мы к чему-то притронемся, то он нас в жаб превратит, что ли?

– Нет, даст веником по шее, – ответил Поттер, выискивая из общей кипы бумаг ещё личностей с фамилией, начинавшейся на А. – Он же сквиб.

– Ты серьёзно?! – у Блэка глаза на лоб полезли.

– А ты не знал? – удивился Джеймс. – Я-то думал, что это всем известно. Наверное, поэтому он на весь мир обозлился.

– А этот его кот… Или это кошка?

– Мерлин знает, – пожал плечами гриффиндорец. Его домашние питомцы школьного завхоза волновали очень мало. – По-моему, кот. В общем, без разницы. Эти двое при любом раскладе стоят друг друга.

– Это же что надо было с животным сделать, чтобы оно так всех ненавидело?

– Не знаю. Например, подвесить его за хвост зимой в колокол…

– Это… это…

– Не волнуйся, это не я придумал, я ещё не такой извращенец. Такую страшную кару для мистера Норриса придумал некто Хьюго Айринг, за что был наказан месяцем чистки туалетов, – прочитал Джеймс с карточки. – Слушай, вот это каким местом надо думать, чтобы до такого додуматься?

– Я бы тебе сказал, но, я думаю, сам догадаешься. Наверное, Филч уж очень насолил этому Айрингу.

– Или у него просто было шило в одном месте. На его имя тут куча бланков. Смотри, он несколько раз попадался в Запретном Лесу, на уроке превратил содержимое котла Слагхорна в земляничное варенье, наколдовал некую-то неприятную личность, которая преследовала по картинам всех изображённых на портретах, заманил профессора МакГонагалл с помощью валерьянки в пустой класс, где и запер… Великий Мерлин, да этот парень был самым настоящим генератором идей массового поражения!

– Интересно, а МакГонагалл-то он за что? – задумчиво протянул Сириус.

– Готов поспорить, что он перепутал её с котом Филча. Наша дорогая профессор любит гулять по ночам в кошачьем обличье.

– А ты-то откуда знаешь?

– Рассказывали, – таинственно ответил Джеймс, вновь с головой погружаясь в работу.

Следующие пару часов большей частью прошли в тишине, лишь изредка мальчики, встретив какое-то особо оригинальное нарушение правил, обменивались парой слов. Это, разумеется, не значило, что они помирились или просто стали друг к другу лучше относиться, но оба как-то сразу смекнули, что в данной ситуации грызня ничего принести не сможет, а поэтому синхронно решили на эти несколько часов заключить своеобразное перемирие. В конце концов, враг моего врага – мой друг, а к завхозу они относились одинаково отрицательно. Наконец, вернулся Филч, ворчливым голосом заявивший, что гриффиндорцы на сегодня свободны, а разбирать картотеку продолжат завтра, на что Сириус с нехорошей улыбочкой заявил, что это была их последняя отработка, так что пусть завхоз ищет себе других «помощников».

Стоило мальчикам уйти из каморки Филча и покинуть враждебную часть замка, как «перемирие» сразу закончилось, причём, чем ближе была башня Гриффиндора, тем больше отношения Поттера и Блэка становились похожи на обычные, то бишь, крайне враждебные. Проходя через проём за портретом Полной Дамы, каждый уже продумывал, что бы такое оскорбительное сказать другому, чтобы устроить очередной скандал, затронувший бы полову факультета, как минимум. Однако как только гриффиндорцы появились в гостиной, они очень ясно осознали, что тут и без них прекрасно обошлись.

Некогда уютная гостиная самого дружного, смелого и благородного факультета на данный момент напоминала поле битвы со всеми из этого вытекающими. Мебель, а точнее её остатки, исполняли роль живописных руин, а многолетний слой пыли, обнаружившийся за многими диванами и креслами, которые сейчас валялись перевёрнутыми, создавал ощущение древности. Впрочем, его быстро рушили нечленораздельные вопли дерущихся, среди которых относительно чётко можно было выделить только нецензурные высказывания разной степени злобности в адрес товарищей по факультету. Вид самой драки и её участников тоже на особо романтические мысли не наводил, ибо на античных героев, образ которых всегда ассоциировался со схватками с врагами, подвигами и всё теми же древними развалинами, они походили не больше, чем избушка Хагрида на Букингемский дворец. Как уже упоминалось, подростки неистово матерились, параллельно с этим разукрашивая друг другу физиономии синяками всех оттенков сине-фиолетового, кто-то довольствовался собственными кулаками, кого-то это уже не устраивало, и он лупил другого по голове/спине/рукам/другим частям тела ножкой стула или другими предметами «развалин». Девушки с диким визгом царапали друг другу лица или выдирали клоки волос, не щадя ни маникюр, ни причёски. Кто-то особо гениальный достал непонятно откуда кочергу, нагрел её до нужной температуры в камине и теперь бегал по всей площади гостиной, грозя познакомить поближе с раскалённым железом любого, кто осмелится встать у него на пути. В общем, сюда бы санитаров из св. Мунго…

– Слушай, это мы сошли с ума или они? – обратился Сириус к своему спутнику, уворачиваясь от очередного психа, вооружённого подлокотником кресла.

– Знаешь, чисто по логике, они, так как ведут они себя не совсем нормально… – начал Джеймс

– Но на практике мы, так как нас меньшинство, – сзади к мальчикам подошла Рита Скитер. Вид у неё был немного помятый, но в целом девушка выглядела куда лучше, чем остальные. – Не воспринимайте всё это всерьёз. Они ещё полчасика побуйствуют, потом расползутся по спальням зализывать раны. Гостиную восстановят домовики, так что завтра об этом никто и не вспомнит.

– А что случилось-то? – поинтересовался Джеймс у подруги детства. – Должно быть, что-то действительно очень серьёзное, раз все так передрались.

– Да нет, ничего особенного, – отмахнулась Рита. – Как всегда, всё началось из-за пустяков.

– Уточни, будь добра. Всё-таки не любые пустяки способны спровоцировать такое, – Джеймс кивком указал на поле боя.

– Да во всём эта твоя Эванс виновата.

– Во-первых, она не моя, – завёлся Поттер. – А во-вторых, что она могла такое сделать, чтобы началось подобное?

– Завтра, короче, день рождения у Майка Тарвина, – Рита показала на одного из парней, усиленно проводивших какие-то манипуляции с окном. – Он и собирался отправить сегодня одного из своих друзей в Хогсмид за огневиски. Так Эванс услышала их диалог и сдала эту компашку МакГонагалл. Нет, я, конечно, тоже их недолюбливаю, но зачем же лезть на рожон?

– И? – с особо интеллигентным видом поинтересовался Сириус.

– Конечно, их наказали, так как застукали прямо за выволакиванием спиртного из тайного хода, теперь всё празднование летит к чертям. Сами понимаете, что восторга по этому поводу никто не испытывает. На Эванс наорали, назвали сам–знаешь–как, а она начала какую-то чепуху про равноправие гнать. Тарвину, разумеется, не понравилось, что на него орёт не просто первокурсница, но ещё и магглорожденная, которая при этом виновата в том, что день рождения не удастся. Но бить девочку всё-таки воспитание не позволило. И всё было бы ещё ничего, если бы за Эванс не заступились другие магглорожденные, которые, в принципе, смирились с тем, что «равноправия» никогда не существовало и не будет существовать, а от видимости им легче не становится, но раз уж кто-то один начал качать права, так почему не присоединиться? А дальше по стандартному сценарию. Кто-то кому-то врезал, тот решил отомстить, но промахнулся и попал в морду другому, ему не понравилось это… И пошло, и поехало.

– А где сейчас сама Лили? – спросил Джеймс.

– В спальне. Ей сёстры Фэйрилайт объясняют, что можно делать, а чего нельзя. Надеюсь, что ей хватит ума понять. А если не хватит, то ей от этого только хуже будет, – пожала плечами девушка. Было видно, что на судьбу рыжеволосой первокурсницы, которая приглянулась её другу детства, ей глубоко наплевать. – Да и я пойду уже, что и вам искренне советую сделать. Поздно уже всё-таки, а завтра на занятия.

С этими словами гриффиндорка развернулась и уверенной походкой направилась в направлении спален девочек, успешно огибая эпицентр драки, которая постепенно начала затухать, по крайней мере, подростки дубасили друга уже менее яростно. Наверное, запасы энергии стали заканчиваться. Впрочем, это не помешало какому-то особо обнаглевшему второкурснику написать маггловским маркером на стенке «Макс – флобер-червь», а тому самому Максу, который себя этим животным не считал показать тому, как дементоры спариваются. В общем, драка вместо того, чтобы утихнуть, просто перешла на новый уровень.

– Знаешь, по-моему, Скитер права – пора сваливать, – обратился Блэк к своему неприятелю, смотревшему на «битву титанов» с явным интересом.

– Одобряю, – кивнул Джеймс, отрываясь от созерцания мордобоя.

Мальчики синхронно повернулись в нужную сторону и направились к лестнице, ведущей к ним в спальню, причём, никаких враждебных настроев по отношению друг к другу ни у одного из них замечено не было. Первый шаг к примирению был сделан. Пусть маленький и робкий, но всё же первый шаг, а он и является самым главным.



Глава 5. Подарок на Рождество

Бог дарует нам родственников;
друзей, слава богу, мы выбираем сами.
Неизвестный автор

Джеймс протёр глаза и принялся ещё раз перечитывать письмо от отца, полученное несколько минут назад. Чем дальше мальчик читал, тем больше усилий требовалось ему, чтобы подавить желание заскрипеть зубами от досады и злости. Весь долгожданный праздник, по поводу проведения которого у гриффиндорца были свои планы, летел книзлу под хвост. А всё из-за чего? Из-за того, что многоуважаемому Абраксасу Малфою вдруг резко приспичило устроить традиционную сходку аристократии, про которую уже почти никто и не вспоминал. В честь чего это он решил пригласить на празднование Рождества к себе в имение все семьи, которые могли похвастаться голубой кровью, было неясно, но, разумеется, не просто по доброте душевной, которой Малфои похвастаться никак не могли. Благо, согласно традиции, которую нарушать никто не собирался, присутствие гостей на празднике требовалось лишь в течение одного дня, после чего все могли благополучно свалить по домам.

В прежние годы подобные сходки, разумеется, были гораздо более распространены. С определённой периодичностью каждая мало-мальски богатая семья должна была принимать у себя в поместье другие семьи, относившиеся к высшему свету общества. Устраивались шикарные балы, дорогие вина лились рекой, столы ломились от изысканных блюд. Здесь же решались и самые важные проблемы, вставшие перед аристократией, которая тогда ещё не была всего лишь бесплатным дополнением к Министерству Магии, а действительно управляла страной. Со временем эти праздники начали утрачивать своё значение, ибо аристократы из-за постоянных браков внутри рода вырождались, семьи перессорились между собой, многие, стараясь удержать власть в руках, обанкротились, управление страной легло на плечи Министерства, где теперь многие представители благородных родов работали наравне с полукровками и более бедными и менее родовитыми чистокровными. Да и, в конце концов, людям просто надоело тратить огромные деньги на, по большей части, бессмысленные развлечения. Сходки становились редкостью, пока почти не пропали совсем. Последний такой праздник был организован шесть лет назад, в двадцатую годовщину победы над Гринднвальдом, и прошёл он в поместье Поттеров, так как они были семьёй, сыгравшей немалую роль в той войне.

Теперь же оставшихся аристократов собирали Малфои. Нет, разумеется, это было не просто так, что-то должно было произойти. В то, что старик Абраксас решил собрать всю аристократию у себя в поместье на Рождество чисто по доброте душевной и из желания возродить старую традицию, верилось мало. И Джеймс заранее чувствовал, что ничего хорошего от этого Рождества ждать не придётся. Во-первых, скорее всего, будет дико скучно. Это мальчик помнил ещё по предыдущей сходке. А если ничего интересного не было тогда дома, так чего же ждать от чопорных Малфоев? Во-вторых, сейчас отношения между семьями вообще оставляли желать лучшего, и, если взрослые ещё как-то смогут сдержать свою неприязнь, то от их отпрысков этого ждать просто глупо. А, согласитесь, драться на празднике, символизирующем единство и дружбу аристократии, не самое достойное занятие. Ладно, Блэка Джеймс ещё выдержит, благо их отношения, хоть и далеки от нормальных, но всё же уже перестали быть враждебными. Ну а Люциус Малфой, которого Поттер просто на дух не переносил? Как вытерпеть эту ошибку природы? Да ещё и другие… Многочисленная родня того же Блэка, например, которая всё ещё мечтает наглядно показать Сириусу, что думает о его решении по поводу факультета.

Вспомнить бы, какие ещё семьи, кроме Поттеров, Малфоев и Блэков, имеют честь участвовать в этих праздниках. Так, ну чисто по логике, стоит ожидать Лестрейнджей. Род хоть и не особо древний, но никак не бедный и отличающийся чистотой крови. Недаром же их старший сын Рудольфус был помолвлен с Беллатрикс Блэк – молодые люди сейчас учились на седьмом курсе, и, насколько было известно Джеймсу, сразу после окончания школы собирались сыграть свадьбу. Кто ещё? Мольсибьеры появятся вряд ли. Они хоть и чистокровные, но род их совсем уж современный, да и деньгами они во все стороны не бросаются. Почти это же можно сказать и про Эйвери, а вот Ноттов, скорее всего, ждать стоит. Лонгботтомов не будет – эти давно потеряли прежнее влияние и деньги, как, впрочем, и Уизли. Кстати, ещё, возможно, будет семья Джинилин Фэйрилайт, но это не факт, так как они никогда к аристократии не относились, а нажили довольно приличные средства, выражаясь современным языком, бизнесом. Но, как уже упоминалось, высший свет магической Англии уже давно пребывал не в самом лучшем состоянии…

Джеймс покосился на Блэка, который громко обсуждал вместе с Мэри МакДональд домашнюю работу по Заклинаниям. Судя по замечательному настроению однокурсника, он ещё и не знал о замечательном подарке на Рождество, который заготовило им высшее общество родной страны. А Сириус, должно быть, будет испытывать ещё меньший восторг по поводу этой сходки, ведь он теперь считается в среде чистокровных предателем. Хотя с другой стороны, от него самого тоже будет очень много зависеть. Гриффиндор Гриффиндором, но дело-то тут не только в факультетах. Вон, те же Поттеры тоже гриффиндорцы до мозга костей, но это не делает их менее чистокровными. В общем, если не будет Блэк хотя бы открыто показывать свою неприязнь по отношению к своему многочисленному семейству и другим приглашённым и строить из себя особенного, то, может быть, для него всё ещё и обойдётся. Впрочем, Поттер уже достаточно хорошо изучил характер своего бывшего недруга, чтобы наивно полагать, что так и будет.

– Чёрт, как же я не хочу туда ехать! – прошипел Джеймс так, чтобы слышать его мог только сидевший справа от него Ремус.

– А возможности отвертеться нет? – поинтересовался приятель. – Скажи, например, что приболел. Или что сломал себе что-нибудь.

– Не прокатит, – отмахнулся Поттер. – Присутствие на подобных мероприятиях всех членов приглашённых семей обязательно и не обсуждается. Единственной достойной причиной для того, чтобы не явиться, является смерть. Чёртовы традиции, которые нельзя нарушать.

– Не повезло тебе.

– Ага. Всё Рождество вместо того, чтобы развлекаться, лицезреть кислые физиономии Малфоев и прочих им подобных. И ещё строить из себя настоящего юного джентльмена со всеми вытекающими. Слава Мерлину, что сейчас эти замечательные праздники устраивают редко. Я бы не выдержал несколько раз в год подобный бред.

– Ну, раньше-то люди выдерживали… – протянул Люпин.

– Раньше люди другими были. К тому же, раньше от этих сходок хоть какая-то польза стране была, а сейчас это чистой воды развлечение. Хотя так развлекаться, по-моему, могут только настоящие мазохисты, – усмехнулся Джеймс. – В полночь на кладбище и то интереснее.

Ремус в ответ промолчал. Видимо опыта посещения кладбища в ночное время у него не имелось. Как, впрочем, и опыта посещения сходок аристократов. Джеймс сложил письмо в несколько раз и затолкал в карман, после чего принялся гонять по тарелке остатки омлета, словно это помогло бы ему снять стресс. Что ж, у каждого свои способы борьбы с напряжением. Отправив, наконец, последний кусок своего завтрака в рот, мальчик покосился на стол Слизерина, выискивая там глазами Люциуса Малфоя. Блондин сидел в окружении своих однокурсников, имена которых были Поттеру большей частью незнакомы, и что-то оживлённо с ними обсуждал. Уж этот-то хмырь точно знает, в честь чего его папочка решил собрать всех аристократов, но до того, чтобы спрашивать это у него лично, гриффиндорец опускаться не собирался. Можно, конечно, попросить того же Снейпа выведать, но тут вряд ли стоит надеяться на положительный результат, ибо Северуса на родном факультете не любили.

– Джеймс, нам пора уже идти, – толкнул локтем в бок приятеля Люпин. – МакГонагалл не любит опозданий.

Мальчик кивнул и поднялся со скамейки вслед за однокурсником. Всё, хватит думать об этих чёртовых Малфоях. Когда придёт время, он всё равно всё узнает. А пока… В конце концов, до начала Рождественских каникул оставалась ещё целая неделя, которая обещала быть довольно напряжённой, ведь всем преподавателям обязательно нужно проверить, как хорошо их подопечные усвоили материал, пройденный за полгода.

* * *

Уже более получаса Джеймс с огромным трудом сдерживал себя, чтобы ненароком не зевнуть в лицо очередному представителю или очередной представительнице высших слоёв общества магической Великобритании, которые с поддельным интересом и искусственными улыбками пытали юного Поттера вопросами самого разного содержания. Мерлин, когда же эти леди и джентльмены, наконец, от него отстанут?! Неужели, собственных забот не хватает?! Вообще, как уже упоминалось выше, семей было немного, но к несчастью, большинство из них были многочисленными. Один клан Блэков чего стоил! И все состояли между собой в родстве. Поначалу Джеймс ещё пытался высчитывать, кто приходится ему каким родственником, но потом понял всю бесперспективность сего занятия. Всевозможных братьев и сестёр было слишком много, дядюшек и тётушек ещё больше, а простыми понятиями «кузен» и «кузина» тут уже было не обойтись. Что ж, ничего удивительного, что аристократия вырождалась. С учётом того, что во многих чистокровных семьях было принято женить детей только на себе подобных, количество браков между близкими кровными родственниками в последние годы приближалось к критической отметке.

Праздник был в самом разгаре. В середине огромного зала, утопавшего в роскоши, было выделено место для танцев, где пары кружились в вальсе. По бокам было расставлено множество маленьких столиков, на которых лежали меню, в богатом содержании которых каждый гость мог найти что-то на свой вкус. Названное блюдо или напиток тут же появлялись перед волшебником. Что ж, надо отдать Малфоям должное, организация праздника была на высшем уровне. Однако даже это не мешало Джеймсу чувствовать огромное раздражение по отношению ко всему и всем. Отец с матерью куда-то благополучно смылись, затерявшись в пёстрой толпе аристократов, оставляя сына развлекаться одного. Ага, превосходное развлечение для Рождества – отвечать на вопросы противных дядек и тёток, которые усиленно делают вид, что им искренне интересно всё, что касается степени исписанности парт в Хогвартсе. Юный Поттер просто ненавидел эту показуху. Но делать нечего, приходилось терпеть.

Очередной танец закончился, но через пару минут уже послышались первые аккорды нового. Краем глаза Джеймс заметил стоявшую в паре метров от него Джинилин Фэйрилайт, и в его мозгу сразу появилась идея, как можно улизнуть от назойливых светских львов и львиц. Как можно более вежливо извинившись перед своими мучителями, мальчик уверенным шагом подошёл к однокурснице и тоном, не терпящим возражений, пригласил её на танец. Явно скучавшая девочка не стала даже для вида ломаться и согласилась, так что спустя несколько мгновений они уже влились в калейдоскоп других танцующих пар. Благо, танцевать оба умели, так как в семьях благородного происхождения это входило в число умений, которые прививаются отпрыскам с детства. Поначалу оба молчали, наслаждаясь тем, что никто из посторонних не допекает их.

– А где твоя сестра? – решил нарушить молчание этим ничего не значащим вопросом Джеймс.

– Мерлин её знает, – ответила Джинилин. – Наверное, тоже где-то тут танцует. Она какого-то парня подцепила, теперь, чувствую, он от неё не отвяжется. Фамилия у него какая-то уж слишком оптимистическая. То ли Хэппивик, то ли Джоллиманф… ах да, Меридэй. Честно говоря, первый раз про такого слышу.

– Может, родственничек чей-то. Я не знаю, там двоюродный праправнук мачехи свёкра сводной сестры первой жены старика Абраксаса. Или что-то в этом роде. Ты же знаешь, эта милая компания, к которой мы имеем несчастье относиться, за последнее цепляется, лишь бы не признавать, что аристократия вымирает, – Джеймс вздохнул. – Кстати, может, хоть ты в курсе, зачем нас вообще здесь собрали?

– В курсе. Мне сестра рассказывала, что…

Однако договорить ей не дали. Музыка закончила играть, и на небольшое подобие сцены, расположенное в дальнем конце зала, вышел сам хозяин поместья, которого большинство представителей высшего света за глаза называло «старой развалиной». За глаза по той причине, что многоуважаемый Абраксас Малфой хоть и выглядел хлюпиком, с которого песок сыпется, но заклятием мог шарахнуть так, что обидчик потом всю оставшуюся недолгую вспоминал бы о «доброте» господина Малфоя. Роста «самый главный аристократ» был невысокого, однако широк в плечах. Чувствовалось, что годы назад его физическая подготовка была не самой плохой, но сейчас занятия спортом сводились к передвижению по маршруту спальня–столовая–рабочий кабинет–столовая–спальня. В остальном Абраксас был практически точной копией своего сына. Точнее, правильнее сказать, Люциус представлял собой точную копию отца. Впрочем, смысл от этого не сильно меняется.

– Дамы и господа, – начал мистер Малфой торжественно. – Приветствую вас всех в поместье Малфоев, которое в этом году имеет честь принимать у себя традиционный праздник представителей высшего общества! Я искренне рад видеть сегодня здесь вас всех, ибо в этот чудесный вечер мы с вами справляем ещё и Рождество. Однако я собрал вас, друзья мои, не только ради того, что отметить этот замечательный праздник, но ещё и для того, чтобы официально объявить о помолвке моего единственного сына и наследника Люциуса с дочерью моего старого друга и делового партнёра Цигнуса Блэка несравненной Нарциссой!

Джеймс поморщился. Он ненавидел эту традицию, согласно которой в некоторых чистокровных семьях до сих пор родители сами подбирали детям будущего спутника жизни, руководствуясь при этом только материальными соображениями, а о помолвках объявлялось в большинстве случаев тогда, когда отпрыски ещё не успели на собственном опыте узнать, что означает понятие любовь. К счастью, такое было не во всех семьях, тот же Джеймс, к своему огромному облегчению, знал, что супругу будет выбирать себе сам, причём, тогда, когда ему это захочется, а не тогда, когда этого пожелают его родители.

Между тем под аплодисменты присутствующих на сцену вышли, держась за руки, Люциус и Нарцисса. Даже со своего места Джеймс видел, насколько фальшивые улыбки у них на лицах. Младший Малфой натянул улыбку поверх холодного презрения, чётко отображённого на его холёной физиономии, а его невеста улыбалась явно сквозь страх, бледное лицо девушки, казалось, сливалось с обрамлявшими его длинными светлыми волосами. Да уж, мнения самих молодых людей относительно этого союза явно не спрашивали.

– Вот именно это мне сестра и рассказывала, – вывел Джеймса из раздумий голос Джинилин.

Мальчик рассеянно кивнул. Что ж, теперь уж точно становилось понятно, зачем Малфою вздумалось устроить эту сходку. Решил со всей торжественностью объявить о скорой выгодной женитьбе сына. А в том, что она будет для этой семьи выгодной, никто не сомневался, ибо Блэки считались одной из богатейших семей Англии, и, несмотря на то, что Нарцисса являлась лишь одной из трёх дочерей своего отца, размер её приданого ожидался немаленьким. Впрочем, сейчас ему было на это глубоко наплевать. Джеймс устал до чёртиков и сейчас больше всего хотел наконец-то оказаться дома, рядом со своими рождественскими подарками. Но мечтать, как известно, не вредно, а вредно, если не сказать опасно, доводить профессора МакГонагалл.

– Уф, я вас наконец-то нашёл! – послышался сзади облегчённый вздох, принадлежавший, разумеется, Сириусу Блэку собственной персоной.

Однокурсник выглядел так, как будто с трудом сдерживается, чтобы не подорвать этот гадюшник к чёртовой матери – так его все, по-видимому, достали. Надо признать, для Сириуса этот праздник был куда неприятнее, чем для тех же Джеймса и Джинилин. У последних хотя бы с родными были нормальные отношения, и предателями их тоже никто не называл. Поттеру даже было немного жаль своего бывшего неприятеля, но с другой стороны, он сам виноват. Но что поделаешь, если дипломат из Блэка хреновей некуда?..

– И как вам праздничек? – отыскав однокурсников, Сириус теперь явно не собирался снова их покидать.

– Готов поспорить, что на юбилее смерти Кровавого Барона было и то веселее, – фыркнул Джеймс в ответ. – Но что делать, приходится терпеть…

– Тогда полагаю, мне придётся искать кого-то другого, с кем можно было бы пойти на улицу и поиграть в снежки…

– Боюсь, что да, – с сожалением пожала плечами Джинилин. – Я лично в платье валяться в снегу не собираюсь.

– Тогда, может быть, просто пройдёмся по территории? Подышим свежим воздухом? – возникла очередная идея у Блэка. – Уж очень здесь душно.

Это предложение пришлось двум другим гриффиндорцам по душе, особенно с учётом того, что в зале было и вправду довольно душно. Отыскав свои пальто, ребята вышли в заснеженный сад, прилегавший к самому особняку. Вечер, плавно перетекавший в ночь, был тихий. С тёмного неба, на котором не было видно ни единой звёздочки, крупными хлопьями медленно падал снег. Висевшие на стоявших вдоль аллеи тёмных деревьях фонарики освещали расчищенные дорожки, при их свете сугробы казались горами волшебных самоцветов. Трое подростков сначала некоторое время стояли на высоком крыльце, любуясь всем этим великолепием, однако очень скоро напомнил о себе мороз, поэтому гриффиндорцы, кутаясь в тёплые пальто, направились вглубь сада, беседуя на ходу обо всём и ни о чём.

Надо ли говорить, что именно эта часть праздника показалась Джеймсу самой лучшей? Было просто потрясающе гулять по заснеженному саду и болтать с однокурсниками на самые разные темы или же просто молча идти с ними бок о бок, наслаждаясь тишиной, нарушаемой лишь скрипом снега под ногами. По правде говоря, мальчик ощутил даже лёгкое разочарование, когда праздник подошёл к концу, и пришло время расходиться. Всё-таки такие вечера рядом с людьми, которые тебя хорошо понимают, бесценны. А в Сириусе Блэке и Джинилин Фэйрилайт наш герой к своему удивлению нашёл именно таких людей.

* * *

Разве могла Марианна подумать, что приехав на каникулы домой, в поместье в Поттеров, она окажется целиком и полностью предоставлена самой себе и будет вынуждена развлекаться в одиночку? Разумеется, нет, ведь там её ожидал кузен, которого она не видела несколько месяцев, да и к тому же приехала девочка не одна, а вместе с новым школьным другом, с которым они успели за последнее время окончательно сблизиться. Однако Джеймс проводил почти всё своё время в библиотеке в поисках чего-то, только одному ему известного. Рудиана Стрэйнджа же у племянницы, по сути, конфисковал Джонатан Поттер, узревший в мальчике талантливого и перспективного зельевара. Что ж, Марианна бы искренне посочувствовала другу, который теперь выходил из лаборатории только для того, чтобы есть и спать, если бы не знала, с какой неохотой он выполняет два последних пункта. Рудиан очень любил зелья, а мистер Поттер вообще стал для него самым настоящим кумиром.

Вообще Поттеры приняли гостя очень хорошо. Глава семейства, как уже упоминалось, был вне себя от счастья, что в кругу друзей хоть кого-то из его родственников объявился молодой человек с таким интересом к предмету, на котором у него самого был явный пунктик. Натали Поттер, по определению, являлась женщиной доброй и искренне порадовалась за племянницу, которая всё-таки сумела найти себе настоящего друга на всю жизнь. А в том, что эта только-только зародившаяся дружба продлится десятилетия, миссис Поттер не сомневалась – уж она-то видела, как общаются между собой Марианна и Рудиан, как смотрят друг на друга, как понимают друг друга с полуслова. Ну а Джеймс обрёл в лице Стрэйнджа нового приятеля, общаться с которым было действительно интересно. Впрочем, так уж вышло, что встречались обитатели дома друг с другом довольно редко.

Всё-таки интересно, что же такое секретное ищет всё время в библиотеке Джеймс, что даже сестре не обмолвился ни словом. Марианну молчание кузена очень злило и обижало, ведь раньше они никогда ничего друг от друга не скрывали, делились всеми своими мыслями и переживаниями. Нет, можно, конечно, прижать любимого братца к стенке и методами, не требующими описания, выпытать у него все тайны, но подобное было крайне нежелательным, ибо можно было догадаться, что он от такого обращения в восторг не придёт. К юному наследнику благороднейшего семейства Поттеров был нужен особый подход, о чём этот самый наследник не уставал последние годы всем напоминать.

– Да пошёл он к чёрту со своим подходом! – процедила сквозь зубы Марианна, прекращая наблюдение за медленно падавшими на землю снежинками – занятие, за которым она провела последние полчаса.

Девочка резво спрыгнула с подоконника и уверенным шагом направилась в сторону библиотеки с твёрдыми намерениями выяснить-таки у Джеймса, что же такое секретное он ищет. Искомый объект оказался именно там, где, по мнению Марианны, и должен был быть. Уже хорошо. Младший Поттер сидел за столом в самом дальнем конце помещения, перед ним высилась гора толстых фолиантов, один из которых мальчик сейчас с самым сосредоточенным видом листал. Появление кузины, разумеется, осталось для него незамеченным.

– Джеймс, привет, – негромко окликнула кузена девочка.

В полнейшей тишине, нарушаемой лишь тихим шелестом переворачиваемых страниц, её голос показался громоподобным. Джеймс вздрогнул и, наконец, соизволил поднять голову на источник голоса. Судя по тупому выражению лица, мальчик не сразу сообразил, кто перед ним и что от него хотят.

– А, Мер, привет, – немного рассеянно ответил он.

– Я же кучу раз просила меня так не называть! – тут же разозлилась Марианна, ненавидевшая, когда кто-то сокращал её имя. Этой привилегии не было даже у кузена.

– Извини.

Так, что-то определённо не то! Если уж Джеймс в кои веки соизволил извиниться, да ещё и из-за такого пустяка, то стоит начинать беспокоиться.

– С тобой всё в порядке? – заботливо поинтересовалась девочка, присаживаясь на соседний стул.

– А почему со мной должно быть что-то не в порядке? – мальчик медленно, но верно приходил в себя.

– Да просто ты как-то странно себя ведёшь всё это время, что мы тут…

– Странно?

– Да. Целыми днями не выходишь из библиотеки, ходишь какой-то задумчивый, игнорируешь возможности развлечься. Не похоже это на тебя.

– Да всё в порядке, – пожал плечами Джеймс. – Просто кое-что мне найти надо.

– Что именно?

– Не важно. Это касается только меня.

– Не валяй дурака, – фыркнула девочка. – Скажи мне, что тебе надо, я помогу тебе в поисках. Всё равно, мне нечем заняться. И вообще, что это за тайны у тебя образовались?

– Да не тайны это никакие, – вздохнул мальчик. – Просто…

– Сложно. Давай выкладывай, что там у тебя случилось.

– Ничего не случилось. По крайней мере, у меня.

– Тогда что ты так усиленно ищешь?

– Ты мёртвого достанешь! Я ищу сведения о магических войнах разных лет.

– Это ещё зачем тебе понадобилось?! – у Марианны аж глаза на лоб полезли от удивления.

– Интересно мне.

– Интересно?! Если мне не изменяет память, ты никогда особо всем этим не увлекался. Даже скорее испытывал неприязнь. В честь чего это ты сейчас резко полюбил историю?

– Я её не полюбил и никогда не полюблю, – поморщился Джеймс. – Просто в данный момент меня интересует всё, связанное с магическими войнами: причины их начала, поводы, враждовавшие стороны, цели обеих сторон, как всё начиналось, как заканчивалось и так далее. Я просмотрел хроники уже пяти войн раннего Средневековья и трёх более позднего.

– И?

– Знаешь, получается, что все войны одной эпохи развиваются по очень похожему сценарию. Причём, я заметил, что в нескольких случаях новую войну развязывал кто-то из последователей зачинщиков предыдущей.

– Слушай, это всё, конечно, просто потрясающе интересно, но я всё никак не могу понять, почему ты вдруг резко решил заняться раскапыванием событий многовековой давности?

– Чтобы убедиться, что большая часть войн очень схожа между собой.

– Зачем тебе это?

– Мерлин Великий! Ты мёртвого достанешь! Может быть, я просто хочу это знать и всё.

– Джеймс, поверь, я тебя слишком хорошо знаю, чтобы поверить в такую чушь. Давай, ближе к делу.

– В общем, какая у нас последняя магическая война была?

– Война с Гриндевальдом, – пожала плечами Марианна. – Она ещё с маггловской Второй мировой по времени совпала.

– Правильно, – с деловым видом кивнул мальчик. – А когда всё только начиналось, никто и подумать не мог, что это выльется в такую длительную и кровавую войну, которая принесла стране столько жертв.

– И как же всё начиналось?

– Начали пропадать люди. Сначала обыкновенные рядовые жители, потом уже более важные персоны. Были совершены вооружённые нападения на различные магические и маггловские учреждения, но только в небольших городах и с немаленьким интервалом времени. Никто не придавал этому большого значения, как ты понимаешь. А потом началось…

– Джеймс… Я всё равно не понимаю, что ты хочешь мне сейчас всем этим сказать.

– Ты газеты читаешь? Наши, английские, я имею в виду.

– Периодически, но не слишком часто. Там всё равно ничего интересного. В Англии тихо, а в четвертьфинал чемпионата мира по квиддичу мы опять не вышли, так что…

– В Англии-то тихо. А что творится в Ирландии?..

– Что творится в Ирландии?

– Вот только не говори, что ты ничего не слышала. Даже в Пророке писали кое-что.

– Ну да, на прошлой неделе у них там на больницу в пригороде Дублина нападение какие-то придурки совершили. Но всё же обошлось, жертв не было.

– А ещё?

– Ещё… – Марианна задумалась. – Вроде что-то там о похищениях писали и о съехавшем с рельс поезде. Ещё шишку какую-то важную, по-моему, там убили. Но это всё у них происходит, нас не касае… – девочка осеклась и в ужасе отшатнулась. До неё начало доходить. – Джеймс, так это что получается, сейчас происходит то же…

– Что и тогда, – закончил за неё кузен и, отложив книгу, в упор посмотрел на неё. Надо сказать, такой серьёзности в его взгляде она не видела уже давно. – И, чёрт побери, ты не представляешь, как мне всё это не нравится.

* * *

Рудиан наклонился и зачерпнул ладонью идеально белый снег. Холод тут же обжёг голые руки, но мальчик, не обращая на это ни малейшего внимания, принялся лепить снежок. Получалось не слишком хорошо. На улице уже который день стоял мороз, так что снег теперь был сухим и при лепке рассыпался. Мало-мальски придав комку форму, Стрэйндж запустил его, метясь в одинокое дерево, расположенное метрах в десяти. Однако снежок не долетел. Его полёт, вызвавший ассоциации с миниатюрной кометой, бесславно закончился на половине пути позорным падением в очередной сугроб. Рудя окинул взглядом белоснежное поле, блестевшее под лучами яркого зимнего солнца. В голове была странная пустота, усталый от работы мозг отдыхал.

Смешно сказать, но за эту неделю каникул, проведённую в поместье Поттеров, он устал больше, чем за всё полугодие в школе. Ещё бы. На подавляющем большинстве уроков они всё равно не проходили ничего принципиально нового для Рудиана, разве что некоторые моменты были ему незнакомы. Здесь же приходилось выкладываться на полную катушку. Хозяин дома заявил, что мальчик должен обязательно развивать свой талант к Зельеварению, в чём он сам и решил помочь. То есть, стать учителем молодого Стрэйнджа. Нет, мистера Поттера Рудя действительно уважал, такие учёные, по его мнению, были на вес золота, и, надо сказать, тот факт, что этот действительно одарённый зельевар выбрал себе в ученики именно его, очень завышал самооценку. Но процесс обучения был напряжённым, поблажки никто делать не собирался, да и сам Стрэйндж этого не просил, но уставал он ужасно. Но что делать…

Из размышлений мальчика вывел довольно ощутимый удар по затылку. Рудя обернулся и увидел ухмыляющегося Джеймса, который с самым удовлетворённым видом стряхивал с перчаток снег. Надо же, а ему каким-то образом удалось не просто слепить что-то хоть отдалённо напоминающее приличный снежок, но и запустить этим произведением искусства прямо в голову своему сверстнику. Почему-то Стрэйнджу на ум приходило лишь одно объяснение этой жизненной несправедливости. Дуракам везёт.

– И чего ты туда так уставился? – поинтересовался младший Поттер, подходя ближе и становясь рядом. – Зайца увидел?

– Зайца? – немного рассеянно переспросил Рудиан, смахивая снег с волос.

– Ну да. Они тут зимой периодически бегают. Отец говорит, что их притягивает магия, которой здесь всё пропитано. Так что, дай им волю, они бы тут вообще жили. Как и прочее лесное зверьё.

– А что им мешает?

– Мерлин знает. Я не слишком разбираюсь в особенностях поведения животных. Наверное, то, что здесь леса нет. А может и какие-нибудь особые чары. И хорошо, что не живут тут. Мне лично в роли домашнего питомца вполне и феникса хватает, так что половина зверья из окрестных лесов – это уже совершенно лишнее.

Рудя хмыкнул. С домашней зверушкой Поттеров, хоть та и не очень любила показываться гостям дома, он уже успел познакомиться и сначала долго не мог поверить в то, что действительно видит перед собой живого феникса. Да уж, эти необычные магические существа в наши неспокойные времена стали огромной редкостью, большинство из них обитают в специальных заповедниках или же попрятались от волшебников по разным труднодоступным уголкам планеты. Уж слишком мало их осталось в мире. Никто не может с уверенностью ответить, почему уменьшилась популяция фениксов, ведь эти существа по сути своей бессмертны. Но факт остаётся фактом. А тут… Простой мальчик Рудиан Стрэйндж, которому в обычной ситуации, наверное, никогда не светило увидеть это существо, приезжает погостить в дом, где оно уже много лет живёт в качестве домашнего любимца! Потрясающе! Как Рудя узнал позже от Джеймса, Фоукса – а именно так звали это потрясающее животное – его родителям подарил на свадьбу Альбус Дамблдор. Откуда многоуважаемой профессор достал феникса, неизвестно никому, но оставим директора наедине с его тайнами и не будем лезть не в своё дело. Ибо практика показала, что те, кто в своё время хоть немного приближались к разгадке этих самых тайн, долго на этом свете не задерживались.

– Так почему ты с таким интересом на снег смотришь? – задал ещё раз насущный вопрос Джеймс. Видимо, ему это и вправду было интересно.

– Да так. Думаю.

– Ты хоть иногда отдыхаешь?

– От чего?

– От думанья. Утомительное занятие, всё-таки. Голова после него по жизни болит, – Поттер демонстративно зевнул и, наклонившись, набрал в ладони снега.

– Если предложишь какой-нибудь хороший способ отдохнуть, то я с огромным удовольствием тебя поддержу, – улыбнулся Рудиан. Ответом ему послужил метко посланный приятелем в плечо очередной снежок. Что ж, не такой уж снег и сухой!..



Глава 6. Не последний герой.


Храбрость – это когда на
страх уже не хватает времени.
Леонид С. Сухоруков

– Что пишут в газете? – поинтересовался у друга Сириус, опускаясь на соседнее место за завтраком.

– Ничего хорошего, – скривился Джеймс, переворачивая страницу Пророка. – Судя по всему, этот сумасшедший и не собирается в ближайшее время успокаиваться.

– Что на этот раз случилось? – напротив сели Ремус и Питер.

– «Группа неизвестных в чёрных плащах совершила этой ночью вооружённое нападение на загородную резиденцию нового главы Департамента Магического Законодательства Альфреда Стирлинга. К счастью, сам мистер Стирлинг находился в это время в своей лондонской квартире, так что он не пострадал. Однако были убиты его жена и обе дочери. Эксперты заключили, что убитых сначала долго пытали, после чего лишили жизни с помощью заклятия Авада Кедавра. Над домом была обнаружена Чёрная Метка», – прочитал отрывок статьи Поттер. – Ничего не напоминает?

– Напоминает, – хмуро заметил Люпин. – Сейчас каждый новый выпуск Пророка до ужаса напоминает предыдущий. Только, если мне не изменяет память, это первое нападение, совершённое на действительно значимую фигуру.

– На его семью. Хочется надеяться, что до нападений на самих чиновников эти типы в чёрных плащах ещё не доросли.

– Джеймс, мне очень не нравится это твоё «ещё»! – Питер съёжился так, как будто хотел стать ещё меньше. – Ты так говоришь, как будто скоро они будут… будут…

– Успокойся, Питер, никто ничего страшного делать не будет, – положил руку на плечо приятеля Ремус, параллельно пытаясь знаками объяснить однокурсникам, чтобы они прекратили пугать слабонервных.

– Я одного тут не понимаю, – Сириус, как водится, не обратил на старания друга никакого внимания. – На кой чёрт этим чёрным сдалась семья Стирлинга? И почему ты так уверен, Джеймс, что целью нападения был не он сам?

– Потому что всем в Министерстве известно, что Стирлинг бывает в своём загородном доме только по выходным и во время отпуска, а его жена с детьми живут там постоянно, так как у одной из его дочерей что-то не в порядке с лёгкими и ей нужен чистый воздух, – ответил темноволосый гриффиндорец и, предсказывая следующий вопрос, добавил: – Я готов поспорить, что у них есть шпион или даже несколько шпионов в нашем Министерстве. Иначе они не смогли бы стать такой сильной боеспособной организацией, которая теперь уже всерьёз угрожает нашей стране.

– А что насчёт жены?

– Миссис Октавия Стирлинг является магглорожденной.

– И что с этого? – не понял Блэк.

– Сириус, раскрой глаза! – на этот раз ответил Ремус. – Жертвами всех нападений, которые эти психи совершили, были магглы или магглорожденные. Такой чувство, что кто-то поставил своей целью просто истребить всё немагическое население страны. Только вот кто?

– Ты имеешь в виду, что за всем этим… стоит кто-то один? – нахмурился Сириус.

– То, что все эти нападения дело рук одной организации, сомнений не вызывает, – задумчиво произнёс Джеймс. – А во главе любой организации всегда находится один человек, на худой конец, двое. Причём, как правило, глава должен быть умнее и талантливее всех своих подчинённых, в противном случае, долго он оставаться на своём месте не будет. В общем, не нравится мне всё это, друзья мои, очень сильно не нравится.

– А что говорит твой отец? – поинтересовался Люпин, давно уяснивший, что старший Поттер знает абсолютно всё и всегда.

– Да ничего. Молчит, как партизан. И это мне как раз больше всего не нравится. Единственное, что я совершенно случайно узнал, это то, что Грюм попросил отца вернуться в Мракоборческий Центр.

– Это значит, что… – Питера уже давно трясло от страха.

– …То, что сейчас творится в стране, переползло из беспорядочных нападений на мирное население в настоящую… войну, – Джеймс даже сам испугался последнего слова, которое прозвучало, как настоящий приговор.

– Ребята, это всё, конечно, в перспективе очень нехорошо, – к четвёрке друзей подошла Алиса Коуэн, назначенная в этом году старостой школы. – Но если вы сейчас не поторопитесь, то опоздаете на урок к МакГонагалл, что будет иметь для вас гораздо более скорые и неприятные последствия, чем то безобразие, которое происходит во внешнем мире.

Возвращённые к реальности четверокурсники тут же вскочили со своих мест и, оставляя недоеденный завтрак, со всех ног помчались по направлению к кабинету Трансфигурации. А бедная Алиса, уже привыкшая, что благодарности от товарищей по факультету никогда не дождётся, продолжила разгонять засидевшихся гриффиндорцев, а таких оказалось вполне достаточно, ибо начавшаяся война теперь представляла собой самую обсуждаемую тему, которую можно долго и мучительно мусолить за завтраком. Нет, она прекрасно понимала народ, сама бы не отказалась вместе со своими однокурсниками порассуждать на тему ситуации в стране и её влияния на будущее, но от обязанностей старосты никуда не денешься. Хорошо бы ещё хоть кто-нибудь соизволил объяснить этим великовозрастным дебилам, что, когда староста приказным тоном что-то говорит, её надо слушаться, а не посылать по известному адресу. Почему великовозрастным? Да по той простой причине, что ученики младших курсов, которым ещё не наплевать на порядок в школе и количество баллов, заработанное родным факультетом, обычно расходятся по кабинетам в нужное время, и им не надо вечно напоминать, чтобы они соизволили оторвать свой зад от скамейки и почтить очередного преподавателя своим присутствием. Нет, обычно «клиентами» Алисы были студенты двух последних курсов, которые уже сдали СОВ и поэтому смотрят на всех свысока и плюют на школьные правила с Астрономической Башни. Хотя, конечно, везде встречаются исключения. Та же замечательная компания с четвёртого курса, которая только что отправилась на урок МакГонагалл, чего только стоит. Эта неразлучная четвёрка парней, которые, на первый взгляд, ничего общего между собой не имеют, уже больше года прямо-таки сотрясала стены бедной школы, и за глаза их называли Мародёрами.

Ну а те самые Мародёры, ещё и знавшие, что таковыми являются, пролетев эдакими четырьмя молниями по извилистым коридорам замка, точь-в-точь с ударом колокола, возвестившим о начале урока, вломились в кабинет Трансфигурации. К счастью, их однокурсники ещё только рассаживались по своим местам, так что если профессор и заметила уж слишком резкое вторжение своих самых «любимых» учеников, то виду не подала. Она вообще старалась по возможности игнорировать эту милую компанию, члены которой начали приносить своему декану головную боль уже в первый день пребывания в школе. В особенности это касалось Поттера и Блэка – уж у этой милой парочки точно было шило в одном месте. Сначала они умудрились в первый же вечер подраться, после чего ещё несколько месяцев делали друг другу различные гадости. Потом вроде то ли помирились, то ли надоело отбывать сплошные наказания, но открытая вражда утихла. И до середины прошлого года в школе было относительно спокойно. По крайней мере, со стороны этих двух действительно талантливых гриффиндорцев лишнего шуму не было. Но после одного инцидента, про который профессор МакГонагалл старалась лишний раз не вспоминать, Джеймс и Сириус умудрились сдружиться окончательно. Глядя на них теперь, и сказать невозможно, что когда-то они относились друг к другу абсолютно по-другому. А ещё через некоторое время компанию им составили Люпин и Петтигрю. Ладно, если с первым всё было ещё относительно понятно, ведь Поттер с первого курса общался в основном именно с Ремусом, то второй… Один Мерлин знает, как абсолютно невзрачный, не слишком умный и довольно слабый в магическом плане Питер мог попасть в компанию таких талантливых и перспективных волшебников как вышеупомянутые трое. Оставалось списать этот факт на то, что больше из мальчиков на четвёртом курсе в Гриффиндоре никого нет.

Джеймс опустился на своё обычное место за самой последней партой в ряду, которая им с Сириусом за последний год стала роднее и ближе, чем многие окружающие, порывшись в сумке, извлёк учебник, чистый свиток пергамента, несколько перьев и чернильницу и сосредоточился на том, чтобы выкинуть из головы все лишние мысли. Начинался обычный учебный день, на время которого основная проблема – это не схлопотать взыскание, а всё остальное подождёт и до вечера.

* * *

Январь 1974, Хогвартс

Зимой всегда темнеет очень рано. Бывает, на часах только пять дня, а выглянешь в окно – такое чувство, что уже глухая ночь. И ещё хорошо, если дни морозные и ясные, тогда хоть немного светлее, а если всё небо в тучах и идёт мокрый снег или дождь, то вообще тоска беспросветная. Как, например, сегодня. Джеймс оторвался от созерцания оконного стекла, по которому бесконечным потоком стекали дождевые капли, и, подавляя зевоту, перевёл взгляд на раскрытый учебник по Древним Рунам, несколько таблиц с символами из которого следовало к следующему уроку выучить. По правде говоря, юноша уже успел пожалеть, что выбрал этот предмет, который хоть и был достаточно интересен, но требовал постоянной зубрёжки, на которую из-за более важных забот (читай: создания на пару с Сириусом головной боли для всех обитателей школы и отбытия вечных наказаний) времени катастрофически не хватало. Утешало лишь то, что есть личности, у которых уроков гораздо больше. Впрочем, не сильно.

– Привет жертве знаний! – в соседнее кресло приземлился Сириус.

– Взаимно. Ты чего такой?

– Какой?

– Чересчур серьёзный и задумчивый. Тебе такое состояние не свойственно, – Поттер отложил книгу, понимая всю бесполезность своих усилий.

– Ты у Помфри был?

– Был.

– И что она тебе хорошего сказала?

– Хорошего ничего.

– А что с твоей травмой?

– Бинты сняли окончательно, – Блэк блаженно потянулся, демонстрируя, что ему нравится свобода от повязок, в которые он был заключён последние пару месяцев. – Но Помфри сказала, что шрам на спине, скорее всего, на всю жизнь останется.

– Вот только не говори, что ты из-за шрама такой задумчивый.

– Разумеется, нет. Шрамы только украшают настоящих мужчин, – усмехнулся Сириус, но тут же снова стал серьёзным. – Я тут всё про Рема думаю.

– А что про него думать? – удивился Джеймс. – У бедняги мать заболела, вот он к ней на пару дней и поехал. Не все же так ненавидят своих родственников, как ты.

– Сегодня полнолуние, – беспокойный гриффиндорец сделал вид, что не заметил, что его собеседник затронул тему, которую они старались избегать.

– И что с этого? С каких это пор ты стал бояться полной луны? Может быть, тебе тогда в Лесу не акромантул спину «украсил», а оборотень?

– Акромантул. И ты это прекрасно знаешь. Если бы это был оборотень, то я бы сейчас не сидел бы тут и не разговаривал бы с тобой.

– Ладно, возвращаясь к теме, – отмахнулся Джеймс. Ему начинал не нравиться этот разговор. – Как связаны между собой полнолуние и наш Ремус?

– Неужели ты ни разу не обращал внимания? Ты ведь общаешься с ним дольше, чем я.

– На что я должен был обратить внимание? Сириус, не томи, говори прямо.

– Ремус всегда уезжает «навестить больную маму/отца/брата/сестру/дедушку/бабушку», «на свадьбу кузена/кузины/ещё какого-то родственника», «на похороны всё тех же бабушек с дедушками» именно в полнолуние. Улавливаешь суть?

Джеймс улавливал суть, благо сообразительность всегда входила в число его достоинств. Но – чёрт побери! – как же эта самая суть ему не нравилась!

– Сириус, у нас нет прямых доказательств, а то, что Рем пропадает именно в полнолуние, может быть ещё и обыкновенным совпадением.

– Джеймс, поверь, если бы я не был стопроцентно уверен, я бы не завёл этот разговор. Я же не зря уделил особое внимание тому, что я сегодня ходил к Помфри.

– Та-ак, – Поттер выпрямился в кресле и пристально посмотрел на друга, – и что же ты на этот раз подслушал?

– Очень любопытный разговор. В общем, прихожу я в Больничное Крыло, меня встречает бледнющая Помфри, нервно спрашивает, какого Мерлина я пришёл. Ну, я напомнил ей, что вообще-то она сама сказала мне в это самое время явиться на осмотр. Она вроде взяла себя в руки и, попросив подождать немного, смылась в свою каморку. Первые несколько минут я добросовестно помаялся, а потом из каморки стали доноситься голоса. Самой Помфри и – кто бы мог подумать! – нашего Ремуса.

– И о чём же они говорили? – Джеймс обхватил голову руками. Мир начал рушиться. О чём бы там не разговаривал их общий друг с медсестрой, как прежде уже ничего не будет. Одно то, что всегда честный Ремус Люпин соврал своим друзьям, – а ведь по версии, изложенной несколькими часами ранее, он должен был быть в это время уже в Лондоне – придавало ситуации крайне неприятный оттенок.

Совершенно бесцветным голосом Блэк пересказал собеседнику тот разговор, общий смысл которого сводился к причитаниям мадам Помфри о том, какой же Ремус бедный юноша, и её вопросам по поводу его самочувствия после трансформаций. С каждым словом Сириуса на душе у Поттера становилось всё паршивее. Он просто не хотел верить, – да никто не захочет в такое верить! – что его друг, однокурсник, с которым он два с половиной года довольно близко общался, жил в одной комнате, является самым настоящим оборотнем. От безысходности хотелось рычать, бить все стеклянные предметы в радиусе нескольких метров, выть на эту чёртову полную луну.

– Но где, чёрт побери, где проходят трансформации?!

– Насколько я понял из разговора, – прекрасно осознавая смятение друга, осторожно произнёс Сириус, –под Гремучей Ивой, которая у нас из разряда особо буйных деревьев, есть тоннель, который заканчивается где-то под Хогсмидом. И как раз именно там запирают бедного Рема.

Юноши вновь замолчали. На этот раз надолго. Блэк кусал губы, осматривая пустую гостиную и мучаясь вопросом, правильно ли он сделал, что рассказал другу обо всём. Ведь знал же, что тот воспримет это тяжело. Может быть, стоило лучше промолчать и оставить это ужасное знание при себе? Но Сириус очень не любил ложь и недомолвки и поэтому решил остаться честным перед самим собой. Джеймс же просто тупо смотрел в камин, невидящим взором наблюдая за игрой языков пламени. Мыслей в голове уже просто не было. Не хотелось ни о чём думать.

– Джеймс, – нарушил, наконец, молчание Блэк. – Мы должны будем поговорить с ним.

– Ну да, я уже сейчас представляю себе этот разговор. «Привет, Ремус! А ты почему ничего нам не говорил про то, что ты оборотень?», – Поттер дал выход напряжению через сарказм.

– Слушай, я понимаю, что это кажется идиотизмом, но… Чёрт побери, это наша обязанность поговорить с ним! Мы его друзья, мы должны поддержать его, помочь как-нибудь!

– Помочь?! Как ты предлагаешь помочь?! Если ты не знаешь, уже много веков лучшие алхимики бьются над созданием лекарства от ликантропии. И пока безрезультатно. Чем можем помочь мы с тобой, оба полнейшие бездарности в Зельеварении?!

– Но ведь помочь можно и морально. Готов поспорить, что Рем чувствует себя изгоем в нашем обществе. Мы должны убедить его, что это не так. Лично мне, например, глубоко наплевать, как выглядит мой друг несколько дней в месяц, когда на небе появляется полная луна. Меня больше заботит, что в остальное время он просто потрясающий и умнейший человек. Он же не вин…

Сириус осёкся, заметив, что его однокурсник встал и, преодолев несколько метров, остановился у одного из самых ближайших кресел, в котором сидел Питер Петтигрю с ужасно бледной физиономией. Сейчас мальчик прямо-таки трясся от страха из-за того, что его обнаружили. Ещё бы! Этот крысёныш, как ласково называли однокурсника Поттер с Блэком, слышал такое, что для посторонних ушей явно не предназначалось. Более того, прозвучавшей здесь информации вполне хватало, чтобы не просто исключить бедолагу Ремуса из-за того, что он не совсем человек, но и снять с поста директора профессора Дамблдора, который принял в школу этого «не совсем человека».

– Так, Питер, тебя учили, что подслушивать вообще-то нехорошо? – с трудом взяв себя в руки, выдавил Джеймс.

– Я не… я клянусь… я никогда никому… – казалось, от страха Питер потерял способность членораздельно говорить.

– Видишь ли, Питер, тут такое дело… – к месту действия подошёл Сириус. – Мы не можем поверить тебе на слово. Слышал когда-нибудь про Непреложный Обет?

Блэк не знал, как у него вырвалась последняя фраза. Пожалуй, он сам испугался сказанного, а, заметив, как расшились от страха глаза Джеймса, почувствовал, что тихо сходит с ума.

* * *

Начало февраля 1975, Хогвартс

Если бы кто-то посмотрел сейчас на Джеймса со стороны, то у него в голове плотно закрепилась бы мысль о том, что бедный юноша немного тронулся умом. Гриффиндорец сидел по-турецки на пушистом ковре посреди пустой комнаты и в такт, на первым взгляд, беспорядочным помахиваниям палочкой что-то бормотал себе под нос, периодически сверяясь с написанным на свитке пергамента, лежавшем у него между ног. Но к счастью, если кто сейчас и мог увидеть Поттера, то это Ремус, Сириус и Питер, которые не нашли бы в поведении друга ничего странного, ибо двое последних и сами проводили немалую часть своего свободного времени за этим занятием. Ну а Ремус… Ремус уже давно бросил попытки отговорить своих беспокойных друзей от этой сумасшедшей и опасной идеи.

– А жить вообще вредно, – процедил сквозь зубы Джеймс, отбрасывая в сторону палочку.

– Ага, от этого умирают, – послышался справа голос Блэка, который лежал на животе на всё том же ковре и делал в книге какие-то пометки.

– Ты меня когда-нибудь напугаешь до смерти. И давно ты здесь?

– Да не очень. Минут десять от силы. Блин, ты не представляешь, как это всё забавно выглядит со стороны.

– Представляю. Я за тобой тоже наблюдал. Кстати, тебе ещё много осталось?

– Ровно половина. Я вчера наконец-то домучил хвост и поэтому сегодня решил устроить себе праздник – никакой анимагии. А у тебя как дела?

– Да с рогами разобраться никак не могу. То ли где-то в заклинании ошибка, то ли ещё что-то. Давно бы уже дал Рему перепроверить расчёты, но там ведь только весь комплекс можно пересчитать, а не отдельное заклинание.

– Да уж, – поморщился Сириус. – Помню я, как мы всё это долго и мучительно высчитывали. А теперь строим из себя подопытных кроликов. Слушай, я не верю, что нет другого способа, кроме как сначала по отдельности наколдовывать себе разные стадии превращения.

– Я уже ведь говорил тебе, – устало откинулся на заботливо созданную магией Выручай–Комнаты подушку Поттер. – Способ есть, причём не один. Но все они предназначены не для самоучек, а для тех, кто учится под чутким надзором специалистов из Министерства. А таким, как мы, только и остаётся это муторное махание палочкой и бормотание заклинаний. Тебе ведь не хочется застрять на середине превращения, не так ли?

– А что, если я застряну, то меня уже никто не спасёт?

– Спасти-то спасут, но только тебе придётся платить огромный штраф за незарегистрированную анимагию. Лично я лучше лишний раз помучаюсь со своими упрямыми рогами, чем получу кучу проблем с Министерством.

Сириус с трудом удержался от того, чтобы фыркнуть. Да уж, Джеймс обожает преувеличивать, особенно в отношении проблем, которые могут возникнуть у его скромной персоны. Тесно пообщавшись с ним в течение года, Блэк уяснил, что из-за огромного количества связей семьи его «рогатого» друга серьёзных проблем с Министерством и прочими важными инстанциями у Поттера возникнуть просто не может. Впрочем, в этой ситуации его ещё можно понять. Джеймсу явно не улыбалось, что в случае неприятностей с превращениями о его новом «увлечении» могут узнать родные, которые в восторге явно не будут.

– Рогатый, слушай… – начал было Сириус, но друг тут же прервал его:

– Какой я тебе Рогатый, а?! Я же тебя Блохастым не называю!

– А я не блохастый! Я чистый домашний пёсик. А ты от своих рогов никуда не денешься. Хоть ты у нас и благородный олень, но всё равно рогатый!

– Ага, это ты у нас белый и пушистый, так? – в шутку обиделся Джеймс. – Точнее, чёрный и пушистый… И большо-ой.

– И всё-таки я не могу понять, почему моя анимагическая форма – собака. У тебя олень – это понятно. Ты же у нас само благородство. У Питера крыса – тоже яснее ясного. Мы ещё раньше его крысёнышем называли, как будто предвидели. А я?

– А ты у нас просто блохастый… – усмехнулся Поттер, пихая друга в бок. – Кстати, Блохастый, ты домашнее задание по Зельям сделал?

– А что задавали? – осторожно поинтересовался Сириус, уже предчувствуя подвох.

– Написать эссе о свойствах, побочных действиях и прочей требухе зелья против блох.

Джеймс выдал эту фразу с таким серьёзным выражением лица, что Блэк не удержался и так и покатился со смеху. «Рогатого» тоже упрашивать долго не пришлось, и вскоре и он присоединился к другу.

* * *

Осень 1973, Хогсмид

Джеймс вышел из паба «Три метлы» и, с наслаждением вдохнув прохладный осенний воздух, широким шагом направился к небольшому холму, расположенному на окраине деревни, с которого открывался живописный вид на Запретный Лес и горы. Ярко светило солнце, было не по сезону тепло. Да уж, в кои веки обителям школы повезло – время вылазки в Хогсмид совпало, наверное, с последним погожим деньком этой осени. Судя по напечатанному в Пророке прогнозу погоды, со следующей недели следовало ждать дожди. Студенты вовсю наслаждались возможностью провести день вдали от стен Хогвартса. Некоторые, пользуясь солнечной погодой, гуляли по улочкам деревни, некоторые засели во всевозможных кафе и пабах, которые здесь имелись на любой вкус, а самые умные совмещали эти два занятия, периодически разбавляя посещением различных лавочек, в которых можно было найти всё, начиная от зубной щётки и заканчивая ингредиентами для зелий. И всё это, разумеется, сопровождалось звонким смехом, весёлыми шуточками и разговорами учеников между собой. Но Джеймс шёл прочь от шумных центральных улочек, где основная масса народу и сосредоточилась. Гриффиндорцу сейчас хотелось тишины и спокойствия, тем более что он, по сути, пошёл в Хогсмид без компании. Ремус, как назло, в срочном порядке уехал на похороны своей двоюродной или троюродной бабки куда-то заграницу. От Питера юношу уже откровенно тошнило, а Снейп в деревню не пошёл, так как был занят варкой какого-то сверхсекретного и сверхсложного зелья. Блэк вместе с Мэри МакДональд и Джинилин Фэйрилайт куда-то запропастились, а тусоваться с Ритой и её компанией, в которой он был самым младшим, Джеймса не тянуло. Вот поэтому он и решил прогулять по деревне до того милого холмика, который был совершенно случайно обнаружен ещё в сентябре, во время первых походов в Хогсмид.

Вид отсюда открывался просто потрясающий. Слева, насколько хватало глаз, простиралось бесконечное море вечнозелёных деревьев Запретного Леса, которое лишь у самого горизонта сменялось неясными очертаниями гор. Справа с гор, которые с этой стороны были значительно ближе, текла быстрая речушка, вода в которой оставалась ледяной круглый год. Горы здесь, поблизости, не слишком высокие, но склоны их довольно крутые. В детстве, когда они с семьей приезжали в гости к деду Альбусу, Джеймс очень любил строить из себя великого скалолаза и карабкаться наверх. Правда отец высоко залезать не разрешал, за что мальчик на него всегда обижался, а он говорил, что когда сын подрастёт, то и сам всё поймёт. Гриффиндорец улыбнулся. Странно, он вроде уже подрос, уже ребёнком в полном смысле этого слова не являлся, а всё равно не понимал, почему нельзя было лазить высоко. Теперь-то уже повторять былые подвиги не очень тянет, но всё равно интересно.

Юноша посмотрел на наручные часы, подаренные ему Марианной на двенадцатый день рождения. Надо же, уже почти шесть! Как стремительно бежит время! А ведь скоро начнёт темнеть, в это время года на землю очень быстро спускаются сумерки. Вон уже солнце начало к закату клониться. Через часик-полтора надо будет в школу возвращаться, но как же не тянет это делать! Впрочем, идиллия была разрушена гораздо раньше.

– Какого Мерлина его понесло туда?.. – сквозь зубы процедил Джеймс, со своего обзорного пункта видя, как по опушке по направлению к Лесу уверенным шагом продвигается Сириус Блэк.

Пожалуй, был только общедоступный способ узнать ответ на этот вопрос, и гриффиндорец, недолго думая, им воспользовался. А способ этот заключался в том, чтобы догнать однокурсника и лично спросить. А вообще, чего ему сдался этот Блэк? Нет, с одной стороны, конечно, интересно. Но с другой, он ведь не нянька своему бывшему недругу, чтобы за ним бегать и уберегать от опасностей, которых в Запретном Лесу, а в особенности, как бы это странно не звучало, в этой его части, самой близкой к деревне, всегда хватало. Однако Джеймс Поттер, как известно, никогда не подчинялся законам логики, особенно в тех случаях, когда на другой чаше весов стоял поиск незапланированных приключений на свою пятую точку. И именно поэтому он сейчас торопился вдогонку за Сириусом.

Спуск с холма и пересечение довольно обширной опушки заняли не так мало времени, как предполагалось, поэтому, когда Джеймс, наконец, зашёл под сень многовековых деревьев, блудного однокурсника и след простыл. Нормальный человек в такой ситуации бы развёл руками и повернул назад, но юный Поттер, как уже упоминалось, нормальным человеком не был. Особенно, когда дело касалось приключений и нарушений всевозможных правил, что обычно сопутствовало одно другому. Не затрудняя себя размышлениями о возможных последствиях, гриффиндорец быстро отыскал нечто, напоминавшее тропинку, и по ней направился вглубь Леса.

Юноша не знал, сколько времени он шёл. Деревья росли всё ближе друг к другу, неба было уже почти не видно из-за пышных крон. Порой идти было очень сложно – в некоторых местах тропинка превращалась в жидкую грязь, в которой вязли ноги, бывало даже, что путь загораживало упавшее дерево. В таких случаях приходилось либо пролезать под стволом, рискуя «искупаться» в грязи, либо перелезать. А от Блэка всё ни слуху, ни духу. Джеймс плотнее укутался в тёплую мантию и заклинанием зажёг на кончике палочки огонёк света. Становилось жутковато. Но не поворачивать же назад! Вернуться он всегда успеет, благо с тропинки никуда не сворачивал. По крайней мере, гриффиндорец искренне надеялся на то, что здешние деревья не могут менять расположение по своей воле. Очень некстати вспомнилась прочитанная пару лет назад книга, в которой многовековые деревья умели не только передвигаться, но и думать и говорить. Начало становиться совсем холодно, поднялся ветер, рука, державшая палочку, закоченела. Юноша пожалел, что не взял с собой шарф и перчатки.

Вдруг гробовую тишину, нарушаемую лишь обычными лесными шорохами и шелестом листвы, прорезал чей-то крик. Поттер резко остановился, боясь дышать. Сердце было готово вырваться из груди. Крик повторился. И тут юноша узнал голос. С огромным трудом, но узнал. Да это же Сириус! Мерлин Великий, этот придурок явно попал в беду! Забыв, что ему вообще-то наплевать на сохранность Блэка, что он тут блуждает уже несколько часов только из праздного интереса (эта мысль вообще вызвала сейчас истерический смешок), Джеймс со всех ног бросился в том направлении, откуда доносился крик. Огонёк на конце палочки подрагивал, грозясь и вовсе потухнуть, тропинка очень скоро оборвалась. Под ногами попадались коряги, вылезшие на поверхность корни деревьев и пни, и, пожалуй, было настоящим чудом то, что юноша умудрился не упасть. Полы мантии давно превратились чёрти во что, кроссовки тоже, судя по всему, придётся выкидывать, ибо сейчас они из некогда белых превратились в грязно-серые. Впрочем, это Джеймсу ещё предстояло обнаружить позже.

Крик повторился. На этот раз совсем близко. Причём, теперь он уже не казался совсем бессвязным, в нём можно было различить несколько крепких словечек, которые не подобает знать и использовать детям из интеллигентных семей. Определив направление, юноша с удвоенной скоростью вышел на финишную прямую. Впрочем, прямой её можно было назвать лишь с очень большой натяжкой. В боку начало колоть, появилась одышка, мышцы вовсю протестовали против такой пытки. Всё-таки, хоть Джеймс и был юношей достаточно выносливым и, можно сказать, спортивным (от полётов на метле мышцам, конечно, пользы немного, но всё же), но кроссы по пересечённой местности никогда не были тем, что у него хорошо получалось. Наконец, деревья начали расступаться, и гриффиндорец увидел через просветы между стволами движущиеся тени и периодические разноцветные вспышки заклинаний, которые, впрочем, скоро прекратились. На смену им пришёл громкий мат Сириуса, возвестивший о том, что он больше не имеет к своей палочке доступа.

Немного отдышавшись, Джеймс преодолел последние метры и вышел на довольную крупную поляну правильной круглой формы, поросшую густой длинной травой. Впрочем, времени на то, чтобы любоваться местными красотами, не было. Надо было спасать однокурсника. От кого? Сейчас юноша, наконец, увидел, с каким видом местных обитателей возникли неприятности у его бывшего недруга. И знание это, надо сказать, особо радужных мыслей и оптимистических прогнозов не прибавило. Гигантские пауки. Нет, конечно, гигантские не в полном смысле этого слова, но, согласитесь, пауки размером, начиная от собаки Хагрида и заканчивая лошадью, – это тоже не совсем нормально. Даже в волшебном мире.

А положение Блэка, между тем, становилось поистине плачевным. Судя по всему, эти здоровенные пауки не брезговали человечиной и поэтому сейчас готовились к тому, чтобы поужинать неосторожным студентом Хогвартса. Ну а последнего роль «деликатеса» явно не устраивала, в чём Джеймс был полностью с ним согласен. Но к сожалению, одним согласием этого оболтуса не спасёшь, а спасать надо, причём, в самое ближайшее время, да и так, чтобы самому на стол к паукам не попасть. Так-так-так… Что там говорили про этих тварей на Уходе за Магическими Существами?.. Света они, что ли, боятся? Или это про кого-то другого? Или в глаза их бить чем-то надо? Юноша аж зарычал от досады. И почему ему сейчас лезет в голову эссе по Заклинаниям на тему усиленных световых чар? Они-то уж точно здесь не помогут! Хотя… Ну конечно же! Надо просто ослепить этих тварей!

Просто. Ага, конечно, проще некуда. Джеймс хоть и писал то эссе на совесть, только вот это было ещё на прошлой неделе, так что самое главное, то есть особо эффективные магические формулы и соответствующие им движения палочкой, уже успело выветриться из головы. Думай, Поттер, думай! Да уж, правильно говорил отец: настоящий волшебник не тот, кто школу закончил с отличием, а тот, кто умеет использовать свои знания на практике.

– Фламма натурале магис! – дальше тянуть было уже просто нельзя, и Джеймс решил рискнуть.

Из волшебной палочки вырвался ярчайший луч чистого белого света, на несколько мгновений заливший всю поляну. Сначала Джеймсу показалось, что он сейчас ослепнет, но что-то подсказало гриффиндорцу, что ему этот свет не причинит вреда. И на секунду юношу заполнило чувство, что по его венам вместо крови течёт самая настоящая магия, выходящая через палочку наружу. Но вскоре свет стал рассеиваться, и это чарующее чувство пропало, уступив место жуткой усталости. Пауков-переростков на поляне больше не было, они в ужасе сбежали от света, оставив свой «ужин» валяться в траве. С трудом передвигая ставшие свинцовыми от усталости ноги, Поттер подошёл к однокурснику и опустился рядом с ним на землю, стараясь как можно лучше разглядеть в неверном свете полной луны, что же пауки с ним сделали.

Блэк был с головы до ног окутан слизкой паутиной, которая не позволяла ему двигаться. Недолго думая, Джеймс банальным Диффиндо перерезал эту гадость, освобождая однокурсника, который тут же принялся жадно глотать холодный ночной воздух. И только надышавшись вдоволь, он обратил внимание на сидевшего рядом Поттера.

– Ты… это… – всё ещё дрожащим от пережитого страха голосом проговорил Сириус. – Ты что здесь делаешь?

– Тебя спасаю, разве незаметно? – саркастически заметил Джеймс, отдавая бывшему недругу подобранную в нескольких метрах его палочку.

– Да уж… Если бы не ты, я бы уже был в желудках у этих тварей… – юношу аж передёрнуло. Пожалуй, действительно не самая приятная перспектива.

– У тебя ещё будет такая возможность, если мы тут же не уберёмся отсюда. Ты встать сможешь?

– А у меня есть выбор? А-ах, чёрт…

– Что? – участливо поинтересовался Поттер, помогая однокурснику встать.

– Нога… Вывихнул, наверное…

Джеймс выругался сквозь зубы. Надо было немедленно уходить с этой поляны, иначе пауки могут вернуться. Но тащить на себе Блэка через весь лес юноше не улыбалось. Особенно с учётом того, что однокурсник был несколько крупнее его самого. А о том, чтобы вылечить ногу магией, речи и не шло – медицинских заклинаний никто из них не знал.

– Пойдём… Я смогу идти… – Сириус сделал первый осторожный шаг и его аж передёрнуло от боли. – Только в какую сторону?..

– Чёрт его знает. Так, подожди, Лес у нас от замка к югу находится, так?

– Вроде.

– Значит, нам надо ориентировочно на север.

– У тебя есть с собой компас?

– Нету. Но есть одно очень полезное заклинание. Наверное, такие же любители приключений, как мы, придумали, – фыркнул Джеймс, на практике демонстрируя это самое заклинание. – Отлично, нам туда, – и он указал в ту самую сторону, куда показывал кончик повернувшейся на ладони палочки.

– Надеюсь, что ты прав…

– Так у тебя какая нога больная?

– Левая… Вроде.

– Положи мне левую руку на плечи. Вот так, да. Так тебе идти легче будет.

– Спасибо, – благодарно выдавил из себя Блэк, когда они двинулись. Идти действительно было немного легче, но боль всё равно оставалась жуткой. Причём, огнём жгло почему-то не только больную ногу, но ещё и спину.

Двигались они медленно. Наверное, странную картину они представляли собой со стороны: по ночному лесу идут, обнявшись, два парня, один из которых заметно хромает. А если бы кто-то из них обернулся бы и посветил на землю, то увидел бы, что после них остаются маленькие, едва заметные, но всё же различимые лужицы крови…

– А тебя вообще чего в Лес понесло? – нарушил молчание Сириус, немного свыкнувшись с болью.

– Не поверишь – тебя выслеживал.

– В смысле?

– А в самом прямом. Стою я, значит, на холмике в Хогсмиде, никого не трогаю. Вдруг вижу, как ты в Лес идёшь. Ну я и решил тебя догнать и узнать, что ты тут забыл.

– Ну да… А в итоге меня спас. Почему ты это сделал? Ты ведь жутко рисковал.

– Потому что… – Джеймс осёкся. И вправду – почему? Он и не задумывался над этим вопросом. Его действия на поляне казались юноше чем-то естественным, не требующим объяснений. – А ты бы поступил по-другому?

– Нет… Наверное… Не знаю. Я ведь не такой, как ты, Джеймс. Мы с тобой из разных миров. Ты типичный гриффиндорец, а я… глубоко в душе я всё равно останусь слизеринцем.

– Но ведь можно соединить эти разные миры в один. А понятия факультетов… Ты знаешь, это всё настолько относительно. История знала и гриффиндорцев, которые ударяли ножом в спину своих соратников, и слизеринцев, которые ради близкого были готовы на всё. И знаешь, что самое интересное? И тех, и других всегда было предостаточно. Гораздо больше, чем эгоистичных слизеринцев и благородных гриффиндорцев.

Юноши переговаривались тихо, почти шёпотом, но всё равно в ночной тишине их голоса казались совершенно посторонними звуками. Свет палочек освещал путь лишь на несколько метров вперёд, снова начало становиться холодно. Где-то совсем рядом раздался волчий вой.

– Сегодня полнолуние… – задумчиво произнёс Сириус. – Надеюсь, что оборотни здесь не водятся.

– Да уж. Не хватало нам ещё на голодного оборотня наткнуться. Кстати, я так и не спросил самое главное. Тебя какого Мерлина в Лес понесло?

– Да так…

– Давай рассказывай.

– В общем, я в Хогсмиде проследил за Люциусом Малфоем. Он в одном из закоулков встретился с моей дражайшей кузиной Беллатрикс. Они говорили про какое-то тайное собрание, которое пройдёт этой ночью в Запретном Лесу. Вот я и решил узнать, что это за собрание такое. Явно что-то тёмное и противозаконное.

Да уж, это точно. Разрешённые законом собрания явно не станут проводить ночью, да ещё и в таком месте, как Запретный Лес. К тому же, зная тягу милейшей Беллатрикс Лестрейндж к тёмной магии… Вдруг из-за деревьев показался свет, который явно не мог быть естественного происхождения. Прислушавшись, Джеймс различил неясные голоса.

– Так, стой здесь и не рыпайся, – как можно тише обратился он к спутнику. – Я пойду посмотрю, что там такое.

– Будь осторожен.

Гриффиндорец кивнул и, стараясь передвигаться бесшумно, направился к источнику света. Подойдя на такое расстояние, чтобы иметь возможность разглядеть происходившее на очередной поляне, он спрятался за дерево и осторожно выглянул. То, что Джеймс увидел, ему очень не понравилось. На первый взгляд, это напоминало собрание членов какой-то секты, но таковым происходившее явно не являлось. С дюжину фигур в тёмных плащах стояли кругом и с маниакальным блеском в глазах смотрели на большой, висевший на равном ото всех расстоянии шар, который и был источником света. Каждый из стоявших в кругу по очереди подходил к шару и касался его раскрытой ладонью, говоря какие-то слова, а шар отвечал резким, холодным голосом. Приглядевшись, юноша понял, что это не просто шар, а какая-то разновидность связного зеркала. На поверхности шара отражалось бледное лицо темноволосого мужчины, которое можно было бы назвать красивым, если бы не глаза. Кроваво-красные глаза со зрачками, как у змеи.

Сдерживая подкатывавшую к горлу тошноту, юноша повернулся и вдвойне осторожно вернулся к ждавшему его Сириусу и, прямо-таки схватив товарища по несчастью, потащил его прочь. Он плохо помнил, как им удалось отойти на безопасное расстояние, но только когда дрожь начала пропадать, Джеймс отпустил однокурсника и в изнеможении прислонился к дереву. Ему никогда в жизни не было так страшно, как в тот момент, когда эти ужасные красные глаза встретились с его глазами.

– Что там такое было? – нарушил молчание Сириус, тоже прислоняясь к дереву.

– Собрание… Каких-то типов в чёрных в плащах. Возможно, это та самая тайная встреча, о которой говорили Малфой и твоя кузина. Они…

Джеймс коротко пересказал то, что видел, и, предугадывая следующий вопрос однокурсника, добавил, что не знает, что бы это всё могло значить, а догадки будет строить не раньше, чем они вернутся в школу. Да уж, приключений на одну ночь им вполне хватило.

К счастью, до Хогвартса оставалось уже недалеко, и после ещё получасового ковыляния, которое далось, однако, обоим юношам довольно тяжело, они вышли, наконец, на опушку Леса, где стояла хижина лесничего Хагрида.

– Давай, ещё чуть-чуть… – подбадривал Поттер товарища по несчастью.

– Знаю… – пересохшими губами проговорил Сириус. – Чё-ёрт… Больше никогда… не попрусь… в этот чёртов Лес… Джеймс, сними с меня эту чёртову мантию! Я сейчас споткнусь…

Здесь идти было несколько легче, благо больше не мешали коряги и корни деревьев. Как и опасность встретиться с обитателями Леса. А уже совсем близко высилась громада Хогвартса, в некоторых из окошек которого всё ещё горел свет. Всё, вот и двери, почти пришли. Осталось только добраться до Больничного Крыла и отдать Сириуса на попечение мадам Помфри.

Холл замка встретил двух блудных студентов неровным светом горевших по периметру факелов, который казался обоим после тьмы Леса слишком ярким. И ещё было тепло. Очень тепло. Они добрались. Они смогли.

– Молодые люди, вы знаете, сколько сейчас времени? – послышался совсем рядом строгий женскиий голос. Вместе с теплом и светом в стенах родной школы их встретила любимый декан.

– Нет, – честно ответил Джеймс, нервно косясь на покрытые грязью наручные часы.

– Четыре часа ночи. Четыре! Позвольте поинтересоваться, что вы делали в такое время вне стен школы?! Да ещё в таком виде!.. Мистер Блэк, что с Вашей спиной? Почему у Вас вся рубашка в крови?

В ответ на это Сириус всё-таки не устоял на ногах и упал в обморок. Теперь и Джеймс увидел то, что несколько секунд назад открылось взгляду профессора МакГонагалл. Некогда белая рубашка Сириуса по всей площади спины была пропитана свежей кровью.


____________________________________________________________________________

Как я и обещала - в самом начале октября выкладываю после небольших каникул новую главу. Скажу честно, что этой главой я очень довольна, поэтому могу заключить, что совершенно не зря решила сделать перерыв. Когда будет прода, не знаю, ибо школа меня просто убивает. Писать удаётся только на выходных, в будние сил не хватает даже на то, чтобы полностью уроки сделать.



Глава 7. Любовь-морковь, переходный возраст и прочие неприятности.


Амуру больше не наливать!
Яна Джангирова

Назревали крупные неприятности, и игнорировать этот неприятнейший факт было уже нельзя. Всё началось с того, что аккурат за неделю до матча по квиддичу между Гриффиндором и Когтевраном резко испортилась погода. Особую злость эта подлость природы в любимой стране вызывала по той причине, что почти целый месяц до этого стояли солнечные деньки с лёгким морозцем, дни, когда особенно приятно хрустит под ногами небольшой слой снега. И, разумеется, все уже настроились на то, что играть они будут в хорошую погоду. Мечтать, как известно, не вредно – до матча осталось всего два дня, а противный дождь вместе с мокрым снегом всё идёт и прекращаться в ближайшее время не собирается. Однако хорошим игрокам, как известно, погода – не помеха.

Только вот где их взять, этих хороших игроков? Нет, в целом команду Гриффиндора совсем слабой назвать было нельзя, победа в первом матче сезона – со Слизерином – досталась «львам» абсолютно заслуженно, да и в прошлом году ребятам удалось-таки добиться Кубка для своего факультета. Вот только сейчас проблема состояла в том, что команда готовилась к тому, чтобы выйти на поле не своём «победоносном» составе. Уже через день после потери хороших погодных условий гриффиндорцы лишились своего ловца и капитана – семикурсницы Рей Суо, у которой во время недавнего нападения «чёрных плащей» на маггловский квартал был убит отец и серьёзно пострадала мать. Разумеется, девушка тут же покинула школу, так как на её хрупкие плечи упали забота о двух младших братьях и матери и обязанности уладить все формальности. А должность капитана со всеми из неё вытекающими радостями она благополучно спихнула на Джеймса, у которого, по её словам, был настоящий организаторский талант. Талант талантом, вот только легче от него новоиспечённому капитану не было. Ещё бы – в рекордно короткие сроки найти мало-мальски приличного ловца и натренировать его так, чтобы и на поле нестыдно было выпустить. В итоге, искомое всё же было найдено, им оказался третьекурсник Мартин Вейн, у которого – единственного из остальных претендентов на место в команде – обнаружились задатки таланта, хотя бы на метле держался уверенно и кое-какие фигуры высшего пилотажа знал. До уровня Рей Суо было, конечно, как пешком до её исторической родины, Японии то бишь, но выбирать не приходилось. Но времени одних тренировок, даже ежевечерних, катастрофически не хватало, поэтому Джеймс с огромным трудом упросил МакГонагалл отпускать хотя бы его самого и Вейна с нескольких уроков в день. Декан тоже искренне желала, чтобы её подопечные победили, но вот только Джеймс уже чувствовал, что в случае проигрыша ему не жить. Поэтому к вечерней тренировке добавил для всей команды также несколько утренних часов, в результате чего семеро учеников Гриффиндора с разных курсов, проснувшиеся милостью капитана в шесть утра, весь день ходили сонные и подчас голодные, ибо завтрак порой тоже благополучно пропускался, а о местонахождении кухни знали далеко не все. А ведь от домашних заданий никто ребят не освобождал, да и погода, как уже упоминалось, не самым лучшим образом действовала на здоровье.

Но на этом неприятности не закончились. Только Джеймсу удалось добиться от Вейна более или менее приличной игры, а от остальных товарищей по команде – признания его скромной персоны в качестве капитана, как госпожа Судьба снова смешала все карты, подсунув Гриффиндору очередную свинью. Как раз сегодня с утра в школу вернулась Рей Суо, бледная и осунувшаяся, но полная решимости выйти всё-таки на поле и помочь команде выиграть. Вот только обязанности капитана так и не забрала, обосновав это тем, что сейчас не сможет оставаться для команды достойной главой. Мартина Вейна, который как раз умудрился подцепить простуду, благополучно отпустили сдавать накопившиеся за неделю долги, и вроде бы дела начали налаживаться, но не тут-то было. Теперь беда постигла одного из коллег самого Джеймса – охотников. Пятикурсник Кристофер Дримсторм умудрился, скорее всего, не без помощи недоброжелателей, навернуться с лестницы. Причём, так, что сломал себе добрую половину рёбер. Мадам Помфри объявила, что магия магией, а в такие короткие сроки, оставшиеся до матча, настолько серьёзную травму ликвидировать не удастся, а если и удастся, то на поле она всё равно Кристофера не выпустит. Уговаривать суровую медсестру было бесполезно, поэтому Джеймс, вздохнул, отправился прямиком в гостиную, чтобы объявить о втором за прошедшую неделю отборе в сборную факультета. На этот раз отбирать предстояло охотника.

В результате получасового пребывания под противным моросившим дождиком, громкого ора Джеймса, тихого мата других членов команды из пёстрого моря претендентов на место в сборной, состоявшего в основном из учеников младших курсов, был-таки выбран нужный игрок. Им, а точнее ей, оказалась бойкая второкурсница по имени Ванесса Ли, являвшаяся счастливой обладательницей новейшей метлы, присланной, по её словам, дедушкой из Китая. Вообще, играла она вполне прилично, это признал даже новоиспеченный капитан, который ещё до этого назначения всегда критиковал своих коллег по сборной. Впрочем, никто и не думал ему всерьёз возражать, ибо потерять игрока такого уровня (многие уже сейчас пророчили юному Поттеру блестящую карьеру в профессиональном квиддиче) Гриффиндор себе позволить не мог.

– Мерлин, у нас в команде скоро будут одни узкоглазые! – устало проговорил Сириус, когда они с другом усталые, промокшие до нитки, вымотанные, но довольные шли по направлению к замку.

– Знаешь, мне плевать, какие у них глаза, лишь бы хорошо играли, – ответил Джеймс, косясь куда-то в сторону озера. – А эта играет действительно неплохо. Только нам надо будет завтра собраться и объяснить ей тактику. Не волнуйся, ты к этому не имеешь никакого отношения. Только я, Роджер и твоя «узкоглазая».

– Да я вообще ничего против узкоглазых не имею! Мне их девушки очень даже нравятся! – воскликнул Блэк, как бы в доказательство своих слов активно строя глазки Ванессе Ли, которая как раз в данный момент повернула голову в сторону парней.

Заметив старания нового товарища по команде, девушка мило покраснела и несмело улыбнулась в ответ. Недолго думая, Сириус, подмигнув другу, догнал её и начал ничего не значащий разговор о погоде и домашнем задании по Трансфигурации, с выполнением которого тут же пообещал Ванессе помочь. Джеймс усмехнулся. Да уж, уверенности в собственной неотразимости другу было не занимать. Только вот не те мысли ему прямо перед матчем в голову лезут. Хотя… Ладно, пусть последний день команда передохнёт. По крайней мере, гонять по полю их завтра точно не стоит.

Время – удивительная штука. Когда с нетерпением чего-то ожидаешь, хочешь, чтобы это случилось поскорее, оно как бы замедляет свой ход и самым отвратительнейшим образом тянется. А если наоборот приближение какого-то события радости не вызывает, хочется, чтобы этот день не наступал как можно дольше, время летит с такой скоростью, что не успеешь оглянуться, а вот этот день Х уже и на носу. Именно такие мысли вертелись у Джеймса в голове, когда он натягивал на себя форму игрока в квиддич. О вчерашнем дне думать не хотелось, юноше казалось, что он поступил крайне неразумно, упустив последнюю возможность немного потренировать команду. Гриффиндорец боялся. Впервые за два с половиной года в сборной факультета он чувствовал настоящий страх перед матчем. С чего бы это вдруг? Наверное, причиной этому было то, что раньше Поттер был ответственен только за свою собственную игру, а теперь, будучи хоть и временным, но капитаном, отвечал за всю команду. И Джеймс знал, что именно с него в случае проигрыша снимет скальп МакГонагалл, которая ради победы своего факультета столько раз отпрашивала ребят с уроков.

– Так, друзья, – с трудом подбирая правильные слова, Джеймс начал традиционную речь, когда все товарищи по команде собрались вместе. – Долго вам лекции читать не стану, всё равно все вы знаете, что мы сильнейшие. Да, были трудности, но с каких это пор мы их боимся? Трудности только закаляют людей, делают их сильнее. Я не требую от вас ничего сверхъестественного, просто играйте так, как можете, а я знаю, что каждый из вас играет просто потрясающе. Мы должны победить и мы победим! Недаром же мы тренировались без устали столько времени, недаром разрабатывали все эти схемы и тактики. Да, без сомнения, у Когтеврана сильная команда, но мы-то сильнее! Не смейте и думать о проигрыше! Всё, все быстро на поле!

На этой чарующей ноте капитан закончил свою речь и в задумчивости облокотился на дверной косяк, наблюдая, как товарищи по команде поднимаются с мест и готовятся выйти на поле. Ещё раз улыбнувшись всем, юноша уверенным шагом первый вышел из раздевалки. Трибуны были переполнены, гриффиндорцы тут же стали приветствовать своих игроков громкими аплодисментами и криками. Само поле из-за погоды давно превратилось в отвратительное месиво, глядя на которое Джеймс искренне радовался, что играть им предстоит не на земле.

– Вот на поле выходит сборная Гриффиндора! – пронёсся по стадиону усиленный магическим микрофоном голос гриффиндорца-семикурсника Дэвида Байера, исполнявшего в этом году роль комментатора. – К сожалению, прежний победоносный состав претерпел некоторые изменения, и теперь в команду входят: Джеймс Поттер – временный капитан сборной и постоянный охотник; Мэри МакДональд – охотница и просто милая девушка; Ванесса Ли – новая охотница, которая выходит на поле вместо травмированного Дримсторма. Надеюсь, юная Ванесса окажется ничуть не хуже своего предшественника! Далее, – Байер тарабанил с такой скоростью, что сидевшая рядом МакГонагалл просто не успевала делать ему замечания по поводу того, что комментатор вообще-то должен относиться к происходящему на поле непредвзято. – Загонщики всё те же – Сириус Блэк и Роджер Кросс. Надеюсь, эти двое наших горячих парней так привлекут к себе внимание представительниц прекрасного пола вражеской сборной, что те просто забудут о существовании мячей. Вратарь – Рита Скитер, которая вопреки своим заявлениям всё же осталась в команде, что необыкновенно радует нас всех. И, наконец, ловец – прекрасная Рей Суо, несмотря ни на что, продолжающая радовать нас своим талантом и внешними данными. А вот и сборная Когтеврана. У них новеньких нет, всё те же проверенные во множестве матчей парни и девушки. Стивен Картер – капитан команды и вратарь – вообще является универсальным игроком, который может спокойно играть любую роль на поле. Загонщики – Эндрю Кинг и Октавия Мэдисон. Я вообще раньше никогда не думал, что девушки тоже могут летать по полю с битами и отбивать бланджеры, но эта железная леди, по-видимому, любит ломать стереотипы. Охотники у когтевранцев тоже девушки – Эмма Краш, Агнесс Тор и Линда Морган, а вот ловец – юноша, причём, такой, который мог бы составить конкуренцию даже своим противникам из Гриффиндора. А зовут его Кристиан Смит.

Представление игроков закончилось. Теперь по традиции капитаны команд-противников должны были пожать друг другу руки. Видимо, в знак того, что квиддич – это всего лишь игра, так что враждовать факультеты из-за победы той или иной команды не станут. Конечно, Джеймс множество раз был свидетелем этого, но руку другому капитану всегда пожимала Рей, но сейчас ему самому предстояло исполнить эту роль. Благо, они играют не со слизеринцами. А Стива Картера юноша знал лично. Знал и то, с какой тщательностью этот его знакомый выбирал в команду игроков, принимая лишь лучших. И поэтому было немного боязно.

– Хорошо держишься, Джимми, – кивнул в знак приветствия Стив, когда они вышли на середину поля. – А я-то всё гадал, доживу ли до того момента, когда мы пожмём друг другу руки на этом самом месте.

– И угадал?

– Не совсем. В общем, я бы пожелал тебе удачи, приятель, если бы твоя удача не означала неудачу для меня.

– Взаимно.

На этом короткий диалог и завершился. Джеймс вернулся к своим, и через пару минут по свистку мадам Хуч четырнадцать человек взмыли в воздух. Судья выпустила снитч, который блеснул на мгновение золотой вспышкой и исчез, и бланджеры, полетевшие сразу в разные концы поля. И вот, наконец, квоффл. Раздался ещё один свисток, и игра началась.

Джеймс почувствовал, как все тревоги и сомнения моментально рассеялись. Теперь имели значения только верная метла под ним, он сам, большой красный мяч, который нужно было любой целой поймать и забросить в кольцо, и двое других охотников своей команды, которые тоже уже приступили к выполнению своих обязанностей. И чего это он вдруг начал беспокоиться за свою команду? Ребята проверенные, каждый знает, что от него требуется, а что касается новенькой… Даже если она сплохует, то Джеймс с Мэри и вдвоём справятся. Однако Ванесса явно решила всем доказать, что она тоже на что-то способна. Завладев квоффлом, девушка тут же рванула к кольцам соперника с явным желанием открыть счёт. Джеймс ещё не успел сообразить, что происходит, как уже догнал свою новую коллегу, готовясь в случае чего подстраховать. Впрочем, со стороны это казалось лишь мерой предосторожности, так как Ванесса умело обходила все попытки когтевранцев помешать её практически триумфальному полёту по направлению к кольцам. Да и загонщики на месте не висели, всячески отгоняя членов команды противника от своих охотников. Стоп, а куда делась Мэри? Она же должна, по логике подстраховывать с другой стороны! Но Мэри МакДональд законам логики подчиняться не любила. Эта девица вообще ненавидела всяческие законы, которым надо подчиняться.

Джеймс, наконец, заметил свою однокурсницу и грязно ругнулся сквозь зубы. Он-то наивный думал, что их тройка сейчас идёт в обычное нападение, когда у одного квоффл, а двое других подстраховывают. Но Мэри оказалась умнее. Проанализировав ситуацию, охотница решила, что следует претворить в жизнь один из тактических приёмов, который они только вчера обсуждали. Правда там планировалось, что мяч захватывает сама МакДональд, Джеймс страхует, а Ванесса ожидает у колец соперника, но жизнь, как известно, всегда вносит свои коррективы. Прямо перед носом у Ванессы просвистел бланджер, причём настолько близко, что новенькая с перепугу даже выронила мяч. Когтевранские загонщики уже было обрадовались, но не стоит сбрасывать со счетов ещё одного охотника, про которого уже как-то и забыть успели.

– Поттер в совершенно невероятном рывке ловит квоффл и летит к кольцам Когтеврана, – вещал комментатор. – Уже совсем близко! Однако когтевранцы явно не собираются так просто сдаваться. Их попытки создать живую стену с треском проваливаются – Блэк и Кросс не зря получили в своей команде места загонщиков. Вратарь Картер готовится защищать кольца. Поттер прицеливается и кидает квоффл… прямо в руки Картеру! Да что ж это такое?! Хотя, стоп, что это? Прямо перед Картером неожиданно появляется МакДональд и зрелищным броском забивает в правое кольцо гол! Да! Счёт становится десять–ноль в пользу Гриффиндора!

Джеймс ухмыльнулся ничего не понимающему Стивену, которого только что самым наглым образом провели, и обменялся со своими ободряющими кивками. А поравнявшись в Мэри, прошипел сквозь зубы:

– Второй раз это уже не пройдёт! Отнимаем у них квоффл и переходим к тактике А.

Однако зрителям так и не суждено было увидеть, что представляла из себе тактика А, ибо в этот момент на около колец Гриффиндора блеснуло что-то золотое. На поле появился Его Величество Снитч. Разумеется, этот факт не остался незамеченным ловцами обеих команд. На то они, собственно, и ловцы. Джеймс сжал кулаки. Теперь всё зависело от Рей. Если она не сможет поймать этот чёртов золотой мячик, то только что забитый гол, как бы красиво он не был забит, их не спасёт. Из раздумий Джеймса вывел окрик Сириуса, напомнивший ему, что снитч снитчем, а ему надо своё дело делать. Прибавив скорость, юноша полетел к своим воротам, где в это время шла жёсткая борьба за мяч. Отлично! Мэри удалось захватить квоффл и они с Ванессой теперь с самой высокой скоростью, которую способны развить их мётлы, летят к кольцам Когтеврана.

Джеймс уже развернулся, чтобы присоединиться к охотницам, но тут случилось нечто неожиданное. Загонщица когтевранцев заметила гонку ловцов, в которой пока уверенно лидировала Рей, и метким попаданием бланджера сбила с метлы соперницу их Смита. Чёрт, да этот смазливый придурок сейчас поймает снитч! Ещё не до конца соображая, что делает, Поттер резко направил метлу вниз и с огромной скоростью понёсся к земле. Пальцы сжались вокруг маленького золотого мячика за доли секунды до того, как он оказался бы в ладони противника. Крепко сжимая в руке мячик, юноша с бешеной скоростью приближался к поверхности поля, ещё пара секунд, и он просто разобьётся! Зрители замерли, теперь все взгляды были прикованы к гриффиндорцу. И вот… Буквально в метре от земли юноше удалось выровнять метлу, и теперь он летел уже горизонтально, медленно снижая скорость. Немного запоздало раздался свисток мадам Трюк, возвестивший о том, что игра закончена. Гриффиндор победил. Победил? Джеймс медленно раскрыл ладонь и ошарашено посмотрел на немного трепыхавшийся снитч. Сердце стучало, как бешеное, наконец-то пришло осознание того, что только что произошло. А ещё в душу закрались сомнения: а вдруг им не засчитают победу? Ведь снитч поймал не ловец, а другой член команды. Но с другой стороны, Рей ведь была сбита с метлы, а значит, вышла из игры, а это означает… Что Гриффиндор должен был заменить ловца! Причём, любым другим игроком, если нет запасных.

Однако когтевранцы, по-видимому, с таким исходом согласны не были. Сборная противника окружила мадам Трюк, а их капитан что-то ей внушал. Недолго думая, Джеймс решил присоединиться, всё-таки свою позицию надо отстаивать, а кто это сделает, если не он сам?

– Но, мадам, в правилах же чётко сказано, что у каждого члена команды свои обязанности, и исполнение обязанностей другого – это нарушение, – Стив Картер явно не хотел так просто признавать поражение. – Почему в таком случае победа присуждается Гриффиндору, если снитч поймал их охотник?

– Мистер Картер, Вы не хуже меня знаете правила и не пытайтесь доказать мне, что произошло какое-либо нарушение, – мадам Хуч в этом конфликте была явно на стороне гриффиндорцев, что не могло не радовать. – А вот и Вы, мистер Поттер! Сделайте милость, объясните Вашему коллеге с Когтеврана, почему всё произошедшее полностью соответствует правилам.

– Наш ловец, Рей Суо, была сбита с метлы, то есть выбыла из игры, – Джеймс начал озвучивать свои рассуждение минутной давности. – А в том случае, если один из ловцов выбывает из игры, его команда должна, согласно правилам, заменить ловца. Либо используя при этом запасной состав, либо кем-то из основного. Решение принимает капитан. В нашем конкретном случае всё произошло настолько быстро, что я как капитан решил сам заменить выбывшую из игры Рей и вступил в гонку за снитчем.

Стив скривился, понимая, что тут спорить бесполезно, нарушений у команды соперника действительно не было. Вот если бы Джеймс не был капитаном, то ещё можно было бы к чему-то придраться, а так…

– Мистер Поттер, кстати, Вам никто не говорил, что у Вас настоящий талант ловца? – снова обратилась к гриффиндорцу судья. – Я бы посоветовала Вам в следующем году играть именно за него.

Нет, об этом Джеймс ещё никогда не думал. Но подумает. Обязательно подумает, но не сейчас. Сейчас имеет значение только то, что Гриффиндор победил с разгромным счётом сто семьдесят–ноль. Почему сто семьдесят, а не сто шестьдесят? А по той причине, что Мэри и Ванесса тогда всё-таки долетели до колец соперника, и последняя, умело обхитрив вратаря, доказала, что вполне достойна своего места в команде.

* * *

Осень 1972

Джеймс не любил уроки профессора Меридэя. Почему? Он и сам не знал ответа на этот вопрос. Просто не любил и всё. Странно, конечно, ведь новый преподаватель по Защите от Тёмных Искусств знал свой предмет очень даже неплохо, да и объяснял всё достаточно чётко и понятно, по крайней мере, нормальным языком, не в пример учебнику. Вот только домашние задания были довольно приличными по размеру, но уж явно не больше, чем по остальным предметам. Сам профессор был ещё довольно молодым мужчиной приятной внешности, одевавшимся всегда, даже по выходным, строго в рабочем стиле. Оценивал достаточно строго, но вполне справедливо, наказания назначал редко и всегда за дело. В общем, обыкновенный учитель. Но что-то в нём самом и в его манере вести урок раздражало юного Поттера.

– Рем, – отбрасывая ненужные мысли, юноша подошёл к Ремусу, который корпел над докладом по Заклинаниям. – Сходишь со мной к Меридэю?

– Зачем тебе? – удивился приятель, отрываясь от перечисления свойств заклинаний Второго Уровня Левитации.

– Мне надо ему вчерашнее эссе сдать. Меня же вчера после матча Помфри весь день в Больничном Крыле продержала, вот я и не смог сдать вместе со всеми.

– Хорошо, пойдём. Кстати, как твои рёбра?

– Ну, если Помфри отпустила, значит, всё уже в порядке, – пожал плечами Джеймс, выходя из гостиной. – А вообще этот хмырь со Слизерина неслабо мне бланджером в грудь заехал. Болело жутко. Теперь-то уже, благо, не болит. Всё-таки магия – это великая сила.

Ремус грустно улыбнулся. Да, магия – это великая сила, но, к сожалению, есть люди, которые используют эту великую совсем не для того, что лечить людей, а наоборот, чтобы их калечить и убивать. Недавняя кровавая резня, учинённая теми самыми «чёрными плащами» в Брайтоне, когда эти изверги уничтожили несколько шикарных отелей и жестоко убили их постояльцев, живое тому подтверждение. Джеймс рассказывал, что ему говорил отец, что в Министерстве до сих пор многие бледнеют при одном только упоминании этого случая. И, чёрт возьми, что-то подсказывало юноше, что это ещё только начало. Начало чего? Почему-то вспоминалось крайне нехорошее словосочетание, услышанное в каком-то маггловском фильме. Начало конца…

Гриффиндорцы шли по полупустым коридорам вечернего Хогвартса молча, каждый думал о чём-то своём. Ремус, как уже упоминалось выше, погрузился в не самые радужные мысли о происходившем в стране, а Джеймс, которого от этой темы уже просто воротило, пытался вспомнить, всё ли необходимое он написал в своём эссе. На Филча мальчики нарваться не боялись, благо, правила разрешали находиться вне гостиных до девяти часов, а сейчас было только начало восьмого. Как говориться, детское время. Так что кабинета преподавателя по Защите от Тёмных Искусств достигли без приключений. Они начались уже после. И наши герои на этот раз оказались лишь наблюдателями.

Джеймс уже собирался постучать в дверь кабинета и, дождавшись разрешения, зайти внутрь, как заметил, что дверь немного приоткрыта, и из помещения доносятся голоса. Знаками показав Ремусу, чтобы не шумел, гриффиндорец осторожно приблизился и прислушался к разговору, который на его счастье шёл на повышенных тонах.

– Да ты вообще ни черта не знаешь и не умеешь! – вещал звонкий девичий голос, по которому без труда можно было узнать Реджину Фэйрилайт. – Преподаватель нашёлся! Да моя кошка знает про боевые заклинания в два раза больше тебя! Что ты нам сегодня на уроке за чепуху наплёл?!

– Какую к Моргане чепуху?! – ну а голос собеседника, без сомнений, принадлежал профессору Меридэю. – С чего ты взяла, что это чепуха?! Я рассказал вам всё то, что было написано в учебнике! В учебнике, понимаешь?! Ты хоть иногда его вообще открываешь? Я, конечно, понимаю, что тебе гораздо легче сдавать мне зачёты другим местом…

– Да засунь себе этот учебник куда подальше! Там такой бред написан, что дальше некуда! А ты как самый гениальный среди слаборазвитых просто перед уроком тупо заучиваешь очередной параграф, да?! Про другие источники ты не слышал, да?!

– Я учитель! Я должен учить вас по государственной программе, которую разработало Министерство! Ты своим крошечным мозгом вообще способна хоть это понять?!

– Да засунь свою программу и своё Министерство… всё туда же! Меня не волнует, кто там и что разрабатывает! На экзаменах с нас почему-то требуют совсем не тот материал, что дан в учебниках! И вообще, зачем нужен такой учитель, который просто пересказывает содержание параграфа?! Я и сама как-то могу учебник прочитать, причём, потрачу куда меньше времени, чем на то, чтобы слушать твою болтовню! Тебе вообще платят за что?!

– За то, что я вас, маленьких чудовищ, учу! И если тебе что-то не нравится, обращайся в Министерство! Пришла, значит, ко мне, права качает! Ты вообще меня должна профессором называть и уважительно обращаться!

– Может, тебе ещё польку станцевать да гимн спеть? Ты вообще хоть совесть поимел бы… Учитель нашёлся! Да таких учителей гнать надо…

«Семейная сцена», как мило характеризовалась сцена за дверью, набирала обороты. Джеймс с сожалением оторвался от подслушивания и жестом показал приятелю, что они уходят. Что ж, сдать работу сегодня не суждено. Но зато гриффиндорец наконец-то, с посильной помощью Реджины Фэйрилайт, понял, что же ему так не нравилось в преподавательском стиле Меридэя.

* * *

Февраль 1975

После того разговора с Реджиной Фэйрилайт, с которой, как упорно твердили слух, он уже тогда крутил роман, преподавательский стиль профессора Меридэя действительно изменился в лучшую сторону. Не моментально, разумеется, но всё же. Видимо, он прислушался, чего было трудно не сделать, к воплям девушки и стал готовиться к урокам более основательно, примешивая теперь к информации из различных источников свои собственные знания и опыт. И, что самое интересное, проучив детей тот год, он, не нарушая проклятия, тяготевшего над должностью профессора Защиты от Тёмный Искусств, спокойно отдохнул в течение следующего года, а потом снова вернулся в школу. Причём, старые ученики встретили Меридэя весьма и весьма тепло.

Джеймс оторвался от разглядывания облаков и тряхнул головой. И чего это он вдруг о Меридэе начал думать? Неужели своих проблем не хватает? В том-то и дело, что хватает, более того, их столько, что пора заводить отдельную тетрадку для списка. И даже от мыслей о недавней триумфальной победе в матче по квиддичу легче уже не становилось. Да и что такое квиддич? Всего лишь игра.

– Эй, Рогатый! – раздался над ухом жизнерадостный голос Сириуса.

– От Блохастого слышу, – вяло огрызнулся Джеймс, оборачиваясь к другу.

– Ты чего такой никакой? – энергия из Блэка просто пёрла. – Завтра День Святого Валентина!

– И я должен по этому поводу прыгать, как угорелый, и бросаться всем на шею от радости? Вот скажи мне, какое мне дело до Дня Всех Влюблённых?

– Между прочим, это ещё и день друзей!

– Хорошо, я тебе завтра подарю две дохленькие розочки!

– А почему две?

– А потому что одной тебе будет мало, а три покупать меня жаба давит!

– Но две же дарят мертвецам!

– Поверь, мертвецам уже без разницы, сколько цветов им дарят. Вот ты когда-нибудь видел инфералов, обладающих чувством прекрасного?

– Я вообще инфералов не видел! Говорят, они мерзкие.

– А какими, по-твоему, ещё могут быть ходячие мертвецы? Белыми и пушистыми? Добрыми и любящими?

– Ага, розовыми и гламурными, – кивнул Сириус, после чего широко улыбнулся своей новой бешеной идее: – Инфералы-гомосексуалисты.

Парни расхохотались, представляя себе эту замечательную сцену. Даже настроение у Джеймса слегка повысилось, все проблемы или хотя бы их подавляющее большинство отступили на задний план. Всё-таки хорошо иметь таких друзей, как Блэк. Они хоть всегда рассмешить могут, сделать суровую действительность немного лучше. Однако идиллии не суждено было долго продлиться, так как их громогласный смех нравился явно не всем. К двум неразлучным друзьям с каменным лицом и явными намерениями прекратить этот «балаган» подошла их однокурсница – Лили Эванс.

– Может быть, вы будете немного потише? Тут люди вообще-то домашние задания делают. Да и вам двоим тоже не помешало бы этим заняться, иначе наш факультет совсем без баллов останется.

Увидев девушку, Джеймс тут же прекратил смеяться, меняясь в лице. Рука рефлекторно поднялась вверх и взлохматила и без того не слишком аккуратную шевелюру.

– Эванс, вот ответь мне, в честь чего это тебя интересуют… – начал крайне грубым тоном Сириус, но был тут же прерван другом:

– Эванс, пойдёшь со мной завтра в Хогсмид?

– Интересно, почему я должна идти завтра в Хогсмид с таким лохматым, тупым и безбашенным придурком, как ты, Поттер? Уверена, что там и без тебя найдётся много чего, что сможет испортить мне день.

С этими словами Лили развернулась и ушла подальше от парней. Джеймс недоумённо смотрел ей вслед, обиженный в лучших своих побуждениях. На душе стало совсем уж гадко, слова Эванс отдавались в ушах эхом.

– Чего это она?

– По-моему, она отказала тебе, дружище, – пожал плечами Сириус. – Причём, в очень грубой форме.

– Но… почему… я… она… – Поттер не мог выдавить из себя ничего членораздельного.

– Знаешь, что я тебе скажу, Рогатый? По-моему, ты влюбился.

– Влюбился? В кого?

– Как в кого, в Эванс, разумеется!

– Да что ты за бред несёшь?! – тут же взвинтился Джеймс. – Да чтоб я… да в эту зубрилу… да никогда…

– Да тихо ты, успокойся, ну влюбился ты, ничего страшного. Это проходящее. Да и, в конце концов, из Эванс тоже можно при большом желании сделать человека.

– Да ни в кого я не влюблялся! Всё, я устал, пойду спать.

С этими словами юноша спрыгнул с подоконника и целенаправленно пошёл к лестнице в спальни. Сириус ещё некоторое время смотрел другу вслед, а потом перевёл свой взгляд на Эванс, которая что-то внушала своим однокурсницам. Девушка как девушка, ничего особенного. Вроде бы симпатичная, но тоже очень относительно. И что только Джим в ней нашёл? Да уж, правду говорят, любовь зла, полюбишь и козла. В данном случае, козу.

Спал Джеймс очень плохо. Сначала он долго не мог заснуть, ворочаясь под одеялом с боку на бок в тщетных попытках отыскать удобную позу. В голову лезли совершенно ненужные мысли, мозг упорно не хотел отключаться. А перед глазами стоял образ милой рыжеволосой девушки с пронзительными зелёными глазами. Чёрт побери, ну почему он постоянно думает об Эванс? Почему на душе сразу стало так противно, когда она отказалась идти с ним в Хогсмид? Что, в конце концов, дёрнуло его пригласить эту рыжую заучку пойти с ним? Почему-то единственным, что могло более или менее удовлетворительно ответить на эти вопросы, была фраза Сириуса, которая до сих пор звучала в ушах: «Знаешь, что я тебе скажу, Рогатый? По-моему, ты влюбился». Влюбился?.. В эту Эванс? Да быть такого не может! Но гаденький голосок подсознания, который с каждой минутой становился всё чётче, упорно твердил: «Может, ещё как может…».

От бессилия и досады гриффиндорец ударил кулаком в подушку, словно она была виновата во всех его бедах. Юноша просто не хотел признавать, что влюбился. Тем более в Лили Эванс. Но против собственных чувств не попрёшь. Недаром же всегда, когда эта девушка появлялась в поле зрения, Джеймсу хотелось выглядеть привлекательнее, казаться умнее, дыхание часто сбивалось, а сердце в груди стучало, как бешеное. Когда она говорила что-то обидное или оскорбляла юношу, хотелось доказать ей, что она неправа, что он на самом деле совсем неплохой человек.

– Ну хорошо, я влюбился, – еле слышно прошептал Джеймс, обращаясь к потолку.

Легче от этого признания не стало. Тяжелее тоже, хоть на этом спасибо. Мерлин, ну когда уже наступит это утро?! Утро наступило нескоро и радости принесло мало. Джеймс, всё-таки заснувший где-то в четвёртом часу ночи, встал в назначенное время с жуткой головной болью, тёмными кругами под глазами и твёрдым желанием выплеснуть все негативные эмоции на ближнего своего. То бишь, на Сириуса. Ведь это из-за его проницательности и догадливости (надо же! Где-то точно сдохло что-то не меньше слона – Блэк понял что-то раньше, чем ему это разжевали!) Поттер полночи не спал. Но в спальне друга не оказалось, как, впрочем, и других соседей. Должно быть, все уже на завтраке. Приятно им, как говорится, подавиться.

Как и следовало ожидать, трое верных друзей обнаружились в Большом Зале, который гудел, как пчелиный рой. Ну естественно, праздник, у всех хорошее настроение. Испортить бы его кому… Сначала на примете был всё тот же радостно махавший Сириус, но потом юноша заметил в нескольких метрах от себя рыжую шевелюру Эванс. Девушка направлялась к выходу из Зала, мило беседуя с Северусом Снейпом, причём, оба выглядели донельзя довольными. По телу разлилась жуткая, всепоглощающая злость. Эта… эта рыжая заучка не захотела идти с ним в Хогсмид, предпочтя общество сальноволосого ублюдка со Слизерина!

Джеймс уже хотел подойти к сладкой парочке и высказать всё, что о них думал, но его опередили. Довольно ухмыляясь, Сириус взмахнул палочкой, и мантию Снейпа украсили замечательные приторно-розовые сердечки, а над головами обоих закружились пухленькие купидончики, в которых знающему человеку нетрудно было различить иллюзию. Но иллюзии хоть и были бесплотны, но это им не мешало распевать куплеты о любви, которые слышали все присутствующие. И убрать эти иллюзии было не так уж просто.

– Нюниус? – поинтересовался Джеймс у стоявшего рядом друга, прислушавшись к словам песенки.

– Ага. По-моему, замечательная характеристика для Снейпа, не находишь?

– Подожди, это ты, что ли придумывал слова?

– Нет, это Хагридовы твари постарались! – всплеснул руками Блэк. – Разумеется, я. Всю ночь готовился, чтобы сделать голубкам приятное.

– Стоп, стоп, стоп. То есть ты знал, что Эванс идёт в Хогсмид вместе со Снейпом?

– Да это, по-моему, вся школа знала. Они же сейчас что-то типа друзей, никогда не обращал внимания? Сидят за одной партой на уроках, вместе в библиотеке домашние задания делают, гуляют около озера…

– То есть я выставил себя полным дибилом, пригласив Эванс пойти со мной в Хогсмид? – начало доходить до Джеймса.

– Нет, друг мой, успокойся. Это Эванс показала свою истинную сущность идиотки, отказавшись от твоего предложения. Да не волнуйся ты так! Мы ещё устроим этому Нюниусу такое, что твоя ненаглядная не то, что полюбить его никогда не сможет, так и видеть не захочет. Выше нос, Рогатый, нам Джинилин обещала к вечеру огневиски достать!

– Каким образом она собирается это делать?

– Сегодня её сестрица в Хогвартс приезжает. Ну, в гости к своему Меридэю. Джинилин что-то говорила про то, что они решили в День всех Влюблённых объявить о помолвке или что-то в этом роде... Вот ей сестрица и обещала в честь такого случая пару бутылок счастья привезти.

– Да уж, – вздохнул Поттер, пропуская мимо ушей самую последнюю реплику друга. – Хоть кому-то повезло в любви…

________________________________________________________________________________

Знаю, этот вопрос уже стал классическим, но где, чёрт возьми, отзывы?!



Глава 8. Грязно-серый в белую крапинку.

Если бы наши солдаты понимали,
из-за чего мы воюем, нельзя было
бы вести ни одной войны.
Фридрих Великий

В апреле напряжение достигло своего пика. Людей убивали уже десятками еженедельно, правительство создавало видимость действия, уверяя народ, что ничего страшного не происходит; Мракоборческий Центр плевался кислотой, пытаясь отыскать среди своих многочисленных выпускников тех немногих, кто хоть чуть-чуть способен защитить себя и других, среднестатистические граждане волшебной Англии закрылись на несколько замков и тряслись со своими семьями в подвалах, ожидая, что в любой момент «гости» могут прийти именно к ним. «Чёрные плащи», которых окрестили Пожирателями Смерти, убедившись в своей неуловимости, совсем обнаглели и совершали нападения на маггловские кварталы практически ежедневно. Скрывать происходившее от глаз магглов становилось всё сложнее, порой число тех, кому приходилось стирать память, переваливало за сотню, но всё равно случалось так, что какой-то свидетель ускользал от специальной бригады Министерства. Страну лихорадило. Все понимали, что долго так продолжаться не может, но, как остановить этот ужас, никто не представлял.

Впрочем, на жизнь в стенах Хогвартса события внешнего мира мало влияли. Нет, разумеется, ученики знали из газет о большей части нападений, активно обсуждали происходившее между собой, с тревогой искали во всех списках погибших своих родных и близких, но уроки со всеми из них вытекающими прелестями никто отменять не собирался. Как, впрочем, и квиддич. Учителя правильно рассудили, что межфакультетский чемпионат лучше всего остального поможет их подопечным хоть чуть-чуть отвлечься от начавшейся войны. Именно войны. Теперь уже даже самые упёртые понимали, что происходившее по-другому назвать просто нельзя. История повторялась, и старшее поколение всё чаще видело уже знакомые картины войны с Гриндевальдом, только уже в новое время и с другими участниками. И это было, действительно, страшно.

А ещё страшнее стало, когда в одно хмурое весеннее утро совы вместе с почтой принесли известия, что во время проведения традиционного весеннего съезда владельцев редких магических растений со всей страны на его участников напали Пожиратели. К тому времени, как подоспели мракоборцы, убито было уже несколько десятков несчастных садоводов, список которых прилагался к статье. Поймать кого-либо из нападавших опять не удалось. Большой Зал тут же наполнился бурными обсуждениями произошедшего, всхлипами родственников погибших, утешениями их друзей. В основном, плач доносился со стороны стола пуффендуйцев, но родственники у садоводов нашлись и на других факультетах. В том числе, и на Гриффиндоре. Причём, на этот раз горе коснулось старосты факультета и школы. Это становилось заметно при одном только взгляде на неё – девушка была необыкновенно бледна, руки тряслись, а по щекам текли тихие слёзы. Не решаясь тревожить старосту, Джеймс ещё раз пробежал глазами список погибших. И вправду, обоих родителей бедняжки Алисы убили эти ужасные Пожиратели.

Мерлин Великий, неужели теперь они взялись уже и за чистокровных?.. Тело Джеймса похолоднело. Кто может гарантировать, что в следующем подобном списке не будет числиться уже кто-либо из его родственников? А ведь его родители не самые последние люди в этой чёртовой стране, и, если мама, скорее всего, сейчас безвылазно сидит в замечательно защищённом поместье, то отец должен находиться в самом пекле, ибо пару месяцев назад по просьбе Грюма он вернулся в Мракоборческий Центр. От одной только мысли, что родителей могут убить, начинало мутить.

– Джим, ты в порядке? – тревожно заглянул другу в лицо Сириус.

– Насколько это возможно сейчас.

– Там твоих никого нету? – поинтересовался Ремус, кивая на газету.

– Нет. Вот только один Мерлин знает, что будет в следующий раз. Я не представляю, что со мной будет, если…

– Успокойся, – Люпин сжал плечо друга. – Всё будет хорошо. Твои родители – сильные люди, они смогут защититься.

– Надеюсь, что ты прав. Только вот…

– Что?

– Только никому не рассказывайте, – тихо проговорил Джеймс, накладывая заклинание против подслушивания. – В общем, в газетах пишут неправду, что никого из Пожирателей не удавалось поймать и что до сих пор неизвестно, кто за всем этим стоит. Мне отец писал, что пару недель назад им попались трое «чёрных плащей», которые под Сывороткой Правды сразу всю информацию выложили. Если очень коротко, то наш главный враг называет себя Лордом Волан-де-Мортом, а его сторонники зовут его просто Тёмным Лордом. Согласно сведениям, которые удалось раскопать моему отцу и Дамблдору, этого Волан-де-Морта на самом деле зовут Том Реддл, и он является последним потомком Салазара Слизерина. Теперь вы поминаете, почему я так беспокоюсь за своих?

– Мерлин… – прошептал Ремус. – Ты думаешь, что этот сумасшедший захочет уничтожить твою семью из-за того, что вы потомки Гриффиндора?

– Возможно, это станет одной из причин… Я не знаю, Рем.

– А что ему вообще нужно? – нахмурился Сириус.

– Власть, разумеется. Он ищет себе союзников среди богатых чистокровных, которые имеют в стране власть и могли бы помочь ему. Завлекает их тем, что вернёт чистокровным былое могущество. Поэтому убивают магглов и магглорожденных. Сейчас начнут убивать и тех чистокровных и полукровок, кто не перешёл на его сторону и стоит на пути.

– Получается чёрти что… – задумчиво проговорил Сириус. – Этот Реддл, должно быть, действительно неслабый маг, раз он смог набрать себе столько сторонников, тем более, как ты говоришь, среди богатых чистокровных. Их ведь так просто не заставишь работать на себя. Кстати, а кто там вообще?

– Вот этого я не знаю, но вспомни сам, как ты в прошлом году свою кузину выслеживал. Логично предположить, что вся та компания – это и есть Пожиратели. Кстати, у них даже особый знак есть. На запястье у каждого изображение той самой Чёрной Метки, которая всегда висит над местами убийств. Насколько я понял, этот Волан-де-Морт с ними каким-то особым образом связывается с помощью Метки. А касательно магической силы… Отец писал, что Реддл ещё в школьные годы проявлял интерес к тёмной магии, не брезгуя даже самыми ужасными её проявлениями. И у него огромный магический потенциал. То есть, наш противник очень сильный тёмный маг, который ставит своей целью захватить власть в стране. Причём, знаете, что самое страшное? Если дела пойдут так дальше, то очень скоро у него это получится.

На это ни Сириус, ни Рем, ни, тем более, Питер, который вообще предпочитал не вякать, а слушать своих более умных друзей, не нашли, что ответить. Каждый из них признавал правоту Джеймса, хоть делать этого и не хотелось, ибо в таком случае приходилось лишаться веры в светлое будущее, в котором обязательно восторжествует справедливость, и все будут жить долго и счастливо.

День прошёл как в тумане. На уроках Джеймс и его друзья, как, впрочем, и большая часть прочих учеников, были слишком задумчивы, даже учителя в итоге бросили попытки достучаться до них. Да и по самим преподавателям было видно, что им сейчас немного не до своих предметов. Меридэй вообще не соизволил явиться на свой урок. Впрочем, у него была на то уважительная причина – он вместе с некоторыми другими своими коллегами помогал Дамблдору ставить на школу дополнительную защиту. Надо сказать, эта новость тоже не принесла оптимизма обитателям Хогвартса. Возникало нехорошее ощущение, что замок готовится выдерживать длительную осаду.

Вечером в гостиной Гриффиндора появился гость – всем хорошо известный Френк Долгопупс, окончивший в прошлом году школу. Как оказалось, он приехал, чтобы поддержать бедную Алису, которая вообще весь день просидела в кресле у камина, тупо глядя в огонь. Увидев Френка, девушка хоть немного оживилась и, по крайней мере, спокойно выплакалась ему в жилетку, после чего парочка куда-то по-тихому смылась, причём Алиса уже всем своим видом показывала, что сможет пережить утрату, а потом ещё и отомстить. Да уж, разумеется, пережить любое горе легче, когда рядом есть кто-то, кто всегда может поддержать. У Алисы такой человек был.

* * *

Лето 1974, Поместье Поттеров

Каникулы обещали стать довольно весёлыми. Это Марианна поняла уже тогда, когда узнала, что Джеймс пригласил погостить своего нового друга, который – кто бы мог подумать! – оказался тем самым Сириусом Блэком, которого кузен ещё совсем недавно терпеть не мог. Ну да, как известно, от ненависти до… хм… дружеских чувств один шаг. Или, если рассматривать данный конкретный случай, одна ночная прогулка в травмированном состоянии по Запретному Лесу, которая могла закончиться гораздо хуже для обоих «героев», нежели просто чисткой кубков и наград на несколько месяцев и отлучением от посещений Хогсмида. Но нет худа без добра, и вскоре Хогвартс уже по-настоящему вздрогнул от последствий завязавшейся дружбы между этими двумя сорвиголовами. И что-то подсказывало Марианне, что, если школа выстоит оставшиеся четыре года, то ей уже ничего страшно не будет.

Впрочем, появление в доме Поттеров Сириуса Блэка принесло девушке не совсем то, на что она рассчитывала. Нет, друга Джеймса приняли в доме действительно хорошо, несмотря на то, что он являлся представителем семейства, с которым у Поттеров были напряжённые отношения. Сам гость также изо всех сил старался понравиться хозяевам, каким-то невероятными усилиями скрывая свой необузданный нрав и полное отсутствие дипломатических талантов. Марианне Сириус тоже понравился.

Пожалуй, даже слишком понравился. В тот момент, когда девушка впервые увидела друга кузена, спустившись вниз на завтрак, его образ навсегда запечатлелся в её памяти. Внешне он был именно таким, каким Марианна представляла парня своей мечты. Высокий, изящный, сквозь белую рубашку с коротким рукавом ясно просвечивал мускулистый торс, серо-голубые глаза просто светились жизнерадостностью и озорством, а длинные чёрные волосы аккуратными прядями обрамляли немного загорелое лицо. О да, Сириус был чертовски привлекателен, должно быть, в школе у него было огромное количество поклонниц. Почему-то после этой мысли Марианне пришлось подавить в себе желание собственноручно передушить всех этих поклонниц.

К сожалению, внешность была чуть ли не единственным достоинством Блэка. Нет, недостатка магических сил и фантазии у гостя никак не наблюдалось, но, как говорится, сила есть, ума не надо. Чувство меры отсутствовало напрочь, Сириуса всегда надо было вовремя останавливать, иначе его бурная фантазия могла обернуться для окружающих не слишком хорошо. Ужасная вспыльчивость и абсолютное нежелание рассуждать здраво и логически превращали его в человека, которого проще простого спровоцировать. Юмор часто граничил с настоящей жестокостью. На правду, особенно неприятную, он реагировал уж слишком болезненно, а также жил по принципу «Есть только два мнения: моё и неправильное». Никогда не задумывался о последствиях совершаемых им поступков. В общем, просто сильно выросший ребёнок. Причём, чертовски красивый.

Марианна облокотилась на перила, подставляя лицо прохладному ветерку, и с большим удовольствием вдохнула свежий вечерний воздух. Небо на востоке пылало всеми оттенками красно-оранжевого, солнце медленно заходило за горизонт, предвещая скорое наступление темноты. Девушка любила закат, ещё с детства она привыкла в ясную погоду провожать светило, вместе с ним и очередной день своей жизни.

– Привет, – послышался сзади голос, который она теперь могла узнать из тысячи. Сердце тут же бешено забилось в груди. – Ты чего тут мёрзнешь?

– Я не мёрзну, – пожала плечами девушка, не оборачиваясь. – Просто наблюдаю за закатом.

– Наблюдаешь за закатом? – Сириус сделал несколько шагов вперёд и встал прямо перед перилами террасы рядом с собеседницей.

– Да. Мне нравится смотреть, как солнце заходит за горизонт.

Мерлин, что за бред она несёт?! Теперь Блэк явно будет считать её сумасшедшей. И вправду, где это видано, чтобы четырнадцатилетняя девица их неспокойного времени получала удовольствие от наблюдения за самым обыденным природным явлением, которое повторяется ежедневно? Однако Сириуса это явно заинтересовало.

– И часто ты этим занимаешься?

– Как получается. Во время учебного года особо времени не хватает, а на каникулах стараюсь как можно чаще. А что?

– Да ничего. Просто интересно. Кстати, а этот Стрэйндж… он твой парень?

– Нет, – девушка рассмеялась. – Рудя просто мой лучший друг.

– Друг? – Блэк подозрительно сощурился.

– Ну да. Мы с ним друзья, так же, как и вы с Джеймсом. С первого курса дружим.

– Странно. А я думал, что девчонки дружат только между собой.

– Во всём бывают исключения. Мне, например, куда интересней общаться с Рудианом, чем со своими однокурсницами. С ним, по крайней мере, есть о чём поговорить, кроме как о новой моде на пёстрые плетёные браслеты и личной жизни знаменитостей.

– А он что, гениальный зельевар?

– Я не слишком сильна в Зельях, но раз Джонатан взял его в ученики, то талант у него действительно есть.

Сириус кивнул, внимательно всматриваясь в лицо собеседницы. Последние лучи заходящего солнца эдакими чёртиками плясали в его серо-голубых глазах. Чёрт, у него просто потрясающие глаза!

– И всё-таки, – продолжал допытываться юноша. – Почему ты выбрала себе в друзья именно этого Стрэйнджа? Уверен, у тебя на курсе есть и другие интересные личности.

И чего он пристал к Руде?! Вообще, отношения между двумя парнями складывались не самые лучшие. Причём, причина исходила явно от Сириуса. Стрэйндж хоть и не отличался чрезмерной общительностью, но прилагал все усилия, чтобы казаться своим в окружении подруги. С Джеймсом у него это получалось превосходно, а вот другу кузена он явно чем-то не угодил. Совершенно непонятно, чем. Джеймс пытался выяснить у своего гостя, в чём же дело, но тот лишь отмахивался и переводил разговор на другую тему. Ну а теперь сам Блэк заговорил про это. Любопытно.

– Ну а почему ты подружился с Джеймсом?

– У нас оказалось очень много общего, – усмехнулся Сириус. – К тому же, если ты не забыла, он меня спас. А это сближает людей.

Да уж, с этим поспорить трудно. Опасности, пройденные плечом к плечу, могут даже злейших врагом превратить чуть ли не в лучших друзей. А уж эта парочка сорванцов вообще была создана для того, чтобы вместе создавать проблемы всему остальному миру. Но возвращаясь к теме…

– Сириус, почему ты так неприязненно относишься к Руде?

– Я? Неприязненно? Да ничего подобного! – уж слишком горячо ответил юноша. – Кстати, я всё забываю тебя спросить. Ты как относишься к квиддичу?

Ну вот, опять он увёл разговор в другое русло. Что же всё-таки такое? Один Мерлин знает. Но что-то тут явно нечисто…

* * *

Апрель 1975, Министерство Магии

Джонатан Поттер оторвался от чтения уже четвёртого за вечер доклада и устало протёр глаза. В свете последних событий у мужчины всё больше крепчало ощущение, что ещё чуть-чуть, и он просто сойдёт с ума. Нет, ну где это видано, чтобы в то время как людей на улицах убивают маньяки в чёрных плащах, те, кто мог бы защитить этих людей, сидели у себя в кабинетах и разбирали завалы из служебных бумаг, никому уже, по сути, ненужных?! Поттер перевёл взгляд на висевшие на стене часы, циферблат которых мягко светился в полутьме комнаты. Половина десятого вечера. Потрясающе. Лучше не придумаешь. Сегодня Джону предстояло вернуться домой только после полуночи. Как и на протяжении всей предыдущей недели. Жена будет просто в восторге. Бывший мракоборец, как никогда прежде, ощутил настойчивое желание плюнуть на всех с Биг Бена, взять отпуск, забрать сына из Хогвартса и вместе с семьёй уехать куда-нибудь подальше. Туда, где тепло, светло и Авадами не пуляются.

Но, к сожалению, это было сейчас абсолютно невозможно. Страна и так в панике, а если ещё и, откровенно говоря, смоется, одна из основных фигур, представляющих власть, то вообще воцарится настоящий хаос. А в таком случае, сопротивление этим Пожирателям оказывать будет уже некому. А что будет, если власть захватит их предводитель, называвший себя Лордом Волан-де-Мортом, представить страшно. И Джонатан прекрасно понимал, что этот человек теперь уже не остановится ни перед чем для достижения своих целей. И Поттеров, с которыми его связывает родовая вражда, он достанет из-под земли. И убьёт, разумеется. Только вот последнего Джон допускать не собирался. Слишком уж он любил свою семью, да и собственная жизнь ещё не окончательно потеряла цену.

Но на войне не спрашивают о том, готов ли ты к отбытию на тот свет. Да, то, что происходило сейчас, можно было назвать только войной. И – чёрт побери! – на деле она оказалась совсем не такой, какой её представлял Джонатан, ещё учась в школе во время войны с Гриндевальдом. Тогда у него, как и многих других юношей его возраста, война ассоциировалась с романтикой, героическими подвигами, великими битвами и благородными рыцарями. Именно поэтому он тогда и выбрал себе профессию мракоборца, ибо тогда думал, что мракоборцы – это те же рыцари, только современные. Теперь же Поттер, уже будучи взрослым мужчиной, отцом семейства, влиятельным чиновником, узнал, что на самом деле война – это когда над ухом каждые несколько секунд свистит зелёный луч Авады Кедавры, когда на твоих руках умирает боевой товарищ, когда на глазах у матери пытают и убивают её детей, когда целый квартал может быть усеян трупами людей и залит их кровью. А мракоборцы оказались никакими не благородными рыцарями, защищающими слабых и беззащитных. На самом деле, Джону всё чаще в последнее время казалось, что мракоборцы – это те же Пожиратели, вот только разница состояла в том, что последние убивали за идею, а первые – за деньги. Причём, что самое страшное, никто из них об этом всерьёз не задумывался.

В этом смысле Джонатана откровенно раздражала позиция его тестя. Дамблдор навязывал всем своим союзникам убеждение, что свет – это добро, а тьма – это зло, что любой человек обязательно поддерживает либо то, либо другое, и если кто-то относится, скажем, к каким-то из идей того же многострадального Волан-де-Морта лояльно, то он обязательно плохой, и его надо уничтожить. Нет, Поттер отнюдь не был гуманистом и прекрасно понимал, что против людей, не гнушающихся убийств тех, кто им вообще ничего не сделал, нужно действовать их же методами. Но он не понимал, зачем причислять к «плохим» тех, кто держит нейтралитет, не выступая по тем или иным причинам ни за одну из сторон, зачем преследовать жён и маленьких детей тех же Пожирателей и пытать их в попытках выяснить что-то из того, что они знать вообще не могут? Великий Мерлин, неужели эти люди не понимают, что настоящих тьмы и света, также как и настоящих добра и зла, не существует и существовать просто не может? Тьму разгоняет даже самый тонкий лучик света, но и в самый светлый день предметы отбрасывают тени. Так и человеческая душа.

Джонатан встряхнул головой, прогоняя абсолютно ненужные сейчас мысли, и встал, чтобы немного приоткрыть окно, а то слишком уж в кабинете стало душно. Осталось прочитать ещё полтора доклада, а потом можно и домой двигать. Если очень постараться, то можно и немного раньше полуночи закончить. Только вот у госпожи Судьбы были несколько иные планы на этот вечер. В камине неожиданно ярко полыхнуло пламя, и там появилась голова Аластора Грюма, выражение лица которой не предвещало ничего хорошего.

– Джон, на Косой Переулок напали, давай срочно руки в ноги и на место! – рявкнул начальник Мракоборческого Центра тоном, не терпящим возражений, и его голова, не дожидаясь ответа, тут же пропала.

Поттер обречённо вздохнул и, написав короткую записку для жены, которую тут же ей отправил, накинул поверх одежды форменную мантию, подошёл к камину, взял щепотку летучего пороха и, бросив её в огонь, зашёл следом. Спустя пару секунд мужчина уже пропал в языках пламени.

Выйдя из специально оборудованного для сотрудников Министерства камина в Гринготтсе, Джонатан тут же увидел через окно ставшую для него уже обычной картину. Ночную тьму прорезали разноцветные вспышки заклятий, в их свете были видны фигуры сражавшихся друг с другом людей. Чёрные плащи и белые маски Пожирателей Смерти и красные мантии мракоборцев. Как всегда. С улицы послышался надрывный женский крик. Мысленно собравшись, Поттер достал волшебную палочку и быстро направился к выходу из банка, который сейчас превратился в убежище для обитателей Косого Переулка. Тех, разумеется, кто успел добежать до безопасного места.

Чёрт побери, эти Пожиратели совсем обнаглели! Какого Мерлина им вдруг приспичило нападать на Косой Переулок, да ещё и ночью?! Нет, с одной стороны последнее обстоятельство даже к лучшему – если бы они напали днём, жертв среди волшебников было бы значительно больше. Но с другой стороны, сейчас этого нападения никто не ждал, поэтому поначалу никто не смог оказать достойным отпор нападавшим. В ноздри ударил острый запах гари. По всей видимости, какое-то из зданий подожгли, и теперь магическое пламя распространялось по всем строениям магической улицы. Потрясающе. Вот только этого здесь не хватало. Джонатан выругался и вступил в битву. Судя по всему, ему предстояла долгая ночь.

– Эй, Поттер! – окликнул новоприбывшего Грюм. – Чего так долго?

Джон сжал зубы, чтобы не высказать старинному приятелю всё, что о нём думает. В конце концов, Поттер вообще имел полное право остаться в своём кабинете, спокойно дочитать отчёты и отправиться вовремя домой к ждущей жене. А разбираться с этой шайкой маньяков – не его работа. Уже не его. Да, Поттер дал понять главе Мракоборческого Центра, что тот может в случае чего на него положиться, но зачем же злоупотреблять этим? И если все эти подчинённые Грюма сражаются хотя бы за деньги, то он за что? За веру в непременную победу добра над злом? Может быть, и так. Только вот проблема состояла в том, что для Джона эти понятия в последнее время не просто стали абстрактными и размытыми, но ещё и граница между ними стёрлась окончательно.

Со стороны горящего здания послышался детский плач. Расчищая дорогу стандартным набором боевых заклинаний низшего уровня, Поттер тут же двинулся к источнику. При ближайшем рассмотрении оказалось, что огнём был объят дом, на первом этаже которого ещё несколько часов назад находится магазин мётел и прочих лётных принадлежностей. Значит, плачет, скорее всего, годовалая внучка хозяина лавки, который вместе со своей многочисленной семьёй обитал в этом доме. Шепча на ходу защитные заклинания, Джонатан зашёл в горящее здание, которое грозило вот-вот обрушиться. Магический огонь обычными средствами тушить бесполезно, а если не остановить его, то людские жертвы будут просто огромны, ведь пламя может перекинуться и на близлежащие маггловские кварталы. Но остановить магический пожар может только необыкновенно сильный маг, имеющий власть над стихией. Или же…

– Долгопупс! – рявкнул Джон, заметив молодого мракоборца, изо всех пытавшегося затушить огонь. Бедный парень, только в этом году начал обучение, а его уже наравне со всеми посылают на такие опасные задания. Раньше подобное считалось нонсенсом. – Рысью наверх и выведи жильцов дома. Считай это своим экзаменом за первый курс.

– А Вы, мистер Поттер? – немного робко поинтересовался мракоборец, бросая попытки бороться с огнём.

– А я попробую разобраться с пожаром.

Парниша испуганно кивнул и помчался по горящим обломкам, осыпавшимся с потолка, к остаткам лестницы. Хорошо хоть, он знает заклинания, способные защитить его от магического пламени и жара. Всё-таки подрастающее поколение не настолько безнадёжно, как говорил о нём Грюм. А если он ещё и умудрится справиться с заданием и остаться при этом в живых, то можно быть уверенным, что хоть чему-то в Центре да учат. Ладно, Мерлин с ним с Центром и его учениками, сейчас других дел хватает. Надо было найти источник пожара, только таким образом возможно затушить магическое пламя. Закрыв глаза, Поттер изо всех сил сосредоточился на магических потоках, которые окружали его повсюду, пытаясь определить их направление. К счастью, уже очень скоро ему это удалось, однако результат никак не обрадовал. Волны магии шли прямиком из подвала, а подвалы в таких довольно старых домах, как этот, обычно представляли собой настоящие катакомбы, в которых ещё и ловушки могут встретиться. К тому же, учитывая то, что дом горит, грозя в любую минуту обрушиться…

Делать нечего, надо спускаться. Лестница, ведущая вниз, обнаружилась довольно быстро, к тому же от огня она не пострадала, ибо была высечена из грубого камня. Хоть в чём-то повезло. Выбив дверь с петель, чтобы она ненароком не закрыла обратный путь, Джонатан, обновляя по пути защитные заклинания, стал осторожно двигаться вниз по ступеням. Зажигать огонёк на конце палочки не требовалось, так как на стенах плясали багровые отсветы бушевавшего внизу пламени, освещавшие путь. По правде говоря, обстановку можно было смело назвать устрашающей. Однако к счастью, риск встретить здесь кого-то из Пожирателей был минимален. В такое пекло только самоубийца полезет.

Да уж, здесь пламя было значительно сильней, чем на первом этаже. С каждым пройденным метром огнь всё плотнее обступал Джона, грозясь разрушить даже самую мощную защиту, которая только и отделяла его от ужасной смерти. Магический огонь действовал на волшебников точно так же, как и обычный на магглов. Мерлин, только бы защита выдержала! Судя по всему, источник пламени был уже совсем близко, видимо тот, кто отвечал за этот пожар, не пожелал углубляться далеко в подземный лабиринт, из которого было совсем непросто выбраться. На поддержание защитных заклинаний требовалось всё больше энергии, Поттер чувствовал, что долго не протянет. Да где же этот источник?! По магическим потокам определить что-то было уже просто невозможно, слишком уж сильным здесь было пламя, так что они просто переплетались между собой, образуя причудливые клубки. Оставалось полагаться только на удачу.

И удача не подвела Джонатана. Да уж, он был одним из тех немногих, кто мог похвастаться тем, что относится к любимчикам этой капризной госпожи. Мужчина достиг-таки источника. Теперь дело осталось за малым – провернуть трюк с параллельным использованием магии. То есть, выражаясь простым языком, одновременно продолжать поддерживать защиту и тушить источник магического пламени. По правде говоря, у Джона проблем с этим никогда не наблюдалось, но сейчас он был настолько истощён, что этот трюк стал довольно проблематичным. Но делать нечего. Сосредоточившись, что сделать в нынешних условиях было не так просто, он как бы разделил свою внутреннюю магию на два потока, направляя один на защиту, а второй на активные водные заклинания, призванные положить пожару конец. Несколько взмахов палочкой и негромкий шёпот, заглушаемый треском пламени и… Сначала Поттеру показалось, что ничего не произошло, но буквально через пару секунд температура начала понижаться, а огонь нехотя гаснуть. У него получилось.

С трудом подавляя желание вздохнуть с облегчением и прислониться к стенке, чтобы немного передохнуть, Джонатан принялся в густом тёмном дыму искать выход из подвала. Вообще ему казалось, что далеко от лестницы ему уйти не удалось, но это представление оказалось ошибочным. Пришлось снова подключать магию, ибо времени на блуждания не было – здание могло в любой момент рухнуть. Слава Мерлину, лестница! На негнущихся ногах, уже практически задыхаясь, Поттер поднялся-таки наверх и из последних сил, преодолевая последние метры, выбежал из дома на свежий воздух. Как оказалось, очень вовремя. Несмотря на то, что огонь был потушен, зданию был нанесён слишком большой ущерб, чтобы оно осталось стоять, о чём оно и оповестило всех присутствующих.

Схватка между Пожирателями и мракоборцами завершилась. Судя по всему, в пользу последних, о чём можно было судить по тому, что совершенно невредимый Грюм вовсю раздавал своим подчинённым приказы. Вроде бы даже кого-то из нападавших удалось поймать. Так, надо узнать, чем всё-таки всё закончилось, и сматываться. Больше всего сейчас хотелось принять горячую ванну и поесть.

– Аластор! – Поттер окликнул старого приятеля, подходя ближе.

– Джон! – радостно воскликнул мракоборец. – Тебя где носило? Я уж думал, что больше тебя не увижу.

– С огнём разбирался. А у вас тут как?

– Эти ублюдки явно не ожидали, что мы сможем дать им достойный отпор. Так что, как только запахло жареным, они попытались смыться. Вот наглые! Крушить всё, убивать беззащитных – это можно, а если вдруг появляются те, кто может отпор дать, то сразу трансгрессируют!

– Стоп! Ты ведь не мракоборцев сейчас имел в виду!

– Конечно, не их! Эта молодёжь ни на что не годится!

– Неужто, дамблдоровская гвардия решила снизойти до наших разборок?

Впрочем, на этот вопрос Джонатану уже не нужен был ответ. Он и так уже это понял. Слишком уж много трупов в чёрных плащах попадалось ему на глаза. «Бешеные псы Дамблдора», как мило окрестил их мужчина, всегда старались именно убить как можно большее число своих противников, тогда как подопечные Грюма ставили своей целью арестовать преступника или, в данном конкретном случае, захватить в плен. Эти люди были готовы во благо добра и света перегрызть глотку любому. Причём, что самое страшное, если Пожиратели убивали за идею, мракоборцы за деньги, то эти люди сами не понимали, что движет ими.

– Ладно, Аластор, я домой. Если что, то у меня завтра выходной, так что придётся разбираться без меня.

– Выходной?

– А мне, по-твоему, отдыхать не надо? Или ты хочешь, чтобы моя жена высказала тебе всё, что думает по поводу того, как ты пользуешься моей отзывчивостью и беспокойством о благе Англии? Поверь, она уже давно об этом мечтает.

– Ладно, Мерлин с тобой. Передавай привет Натали.

– До встречи, – коротко кивнул Джонатан и уже собирался с помощью перстня переместиться домой, как его взгляд упал на лицо лежавшего неподалёку трупа.

Этого человека Поттер узнал бы из тысячи в любой ситуации, но сейчас ему хотелось верить, что из-за неверного света фонарей и усталости он обознался. Но нет, это действительно был тот, кого Джон меньше всего хотел видеть мёртвым. Альфред Силлинг. Специалист по артефактам, известный в определённых кругах как Серый Граф. Человек, которому Джонатан был обязан тем, что он сейчас не входил в число «Бешеных псов Дамблдора». Один из немногих людей, кому Поттер доверял беспрекословно, крёстный отец Джеймса. И вот теперь он убит. И почему-то у Джона не было сомнений, кто виноват в его смерти. И этим кто-то явно не были ни мракоборцы, которым совершенно незачем убивать жителей Косового Переулка, ни Пожиратели, которым Силлинг, будучи чистокровным и даже поддерживая некоторые их идеи, никак не мешал, хоть и открыто не поддерживал их главаря. Серый Граф вообще всегда был сам по себе, никому никогда не присягал на верность, у него никогда не было друзей, а считать его самого своим другом могли лишь немногие, и Джон входил в их число.

Стиснув зубы и кинув последний взгляд на тело Альфреда, Джонатан прошептал что-то и прикоснулся к фамильному перстню. Через секунду мужчина появился посреди своего кабинета, в котором сейчас царил настоящий хаос. Устало застонав, Поттер опустился в кресло и откинулся на мягкую спинку. Наконец-то он дома!

– Фредди! – негромко позвал он домовика, который тут же появился перед хозяином. – Натали уже спит?

– Да, мистер Джон, она Вас ждала в гостиной на первом этаже, а потом заснула у камина.

– Хорошо, – мужчина устало кивнул. – Пусть мне приготовят ванну, а потом что-нибудь поесть.

– Миссис Натали будить?

– Не стоит.

Домовик кивнул и с лёгким хлопком пропал. Джонатан зевнул и перевёл взгляд на стол и тут же обратил внимание на лежавший посреди остального хлама конверт из желтоватого пергамента, которого – Поттер был готов поклясться! – ещё пару минут назад не было. Ещё до того, как взять конверт в руки, Джон уже знал, от кого он. Только один человек из его знакомых был способен на такие фокусы. Дрожащими руками мужчина осторожно раскрыл конверт и вынул оттуда сложенный вдвое лист из обычной маггловской тетрадки, покрытый написанным мелким аккуратным почерком текстом.

Приветствую, Огненный Волк!
Если ты читаешь это письмо, то меня либо уже нет в живых, либо я принял решение исчезнуть из Англии. В обоих случаях мы с тобой больше в этой жизни не встретимся. Не стану расписывать то, как мне было приятно тебя знать, как неприятно, что мы расстаёмся навсегда. Это ни к чему. Я и без того должен сказать тебе слишком многое.
Начну с самого главного. Полагаю, тебе известно, что такое хоркрукс. Если нет, то объясню коротко. Это такая штука, которая получается в результате того, что маг при помощи определённого ритуала помещает в определённый предмет часть своей души. Ритуал описывать не буду, ибо знаю, как ты относишься к тёмной магии такого типа. В общем, это и неважно. Главное вот что – есть сведения, что у Реддла есть как минимум два хоркрукса. Причём, в качестве вместилища для своей души он использовал артефакты, принадлежавшие Основателям. Ты спросишь, зачем ему это понадобилось? Дело в том, что Реддл, как и любой другой сумасшедший, мечтающий о власти, хочет стать бессмертным, а пока его душа разделена на несколько частей, у него будет возможность, если его убьют, при определённых обстоятельствах воскреснуть. Я думаю, не надо тебе говорить, насколько это важно. И ещё: постарайся сделать так, чтобы меч Годрика был как можно надёжнее защищён. Либо забери его из Хогвартса (ты прекрасно знаешь моё отношение к твоему тестю), либо придумай что-нибудь такое, чтобы Дамблдор не смог ничего заподозрить.
Второе. Я знаю, что ты сейчас занимаешься созданием лекарства против ликантропии. Не так давно я наткнулся на упоминание об одном артефакте, который в разных источниках назван либо «Волчья ягода», либо «Зуб полнолуния», либо «Ведьмина жемчужина». По приданиям его свойством была защита от укуса оборотня или даже возможность уже укушенному снова стать человеком. Мне удалось отыскать этот артефакт и даже начать его исследования. Вместе с письмом шлю тебе ключик от одного из моих сейфов, где он и находится, а вместе с ним и все соответствующие записи. Уверен, этот артефакт поможет тебе в создании лекарства, ибо ты единственный, кому под силу преодолеть непреодолимое и совместить не совместимое.
Ты знаешь, что тебе предсказано. Ты знаешь, во что выльется эта война. Ты должен торопиться, чтобы успеть сделать всё, что тебе предначертано. Не доверяй тем, кто от тебя доверия требует, не лезь в самое пекло. Слушай зов сердца. Не слушай то, что говорят про тебя другие. И не допусти того, чтобы твоего сына втянули в войну. Это погубит его раньше, чем сказано в самых страшных пророчествах. Нельзя допустить, чтобы твой род угас. Если это случится сейчас, то этот мир уже ничто не спасёт.
Передай своей жене мои извинения, что я так и не смог выполнить её просьбу касательно знака на том талисмане. А Джеймсу отдай книгу, которую ты также найдёшь в сейфе. Её страницы ещё пусты, но на них суждено быть записанной его истории. Его и его потомков.
До встречи в ином мире, дорогой друг.
Всегда твой
Серый Граф

Джонатан отложил пергамент и бездумно устремил свой взгляд на языки пламени, плясавшие в камине. Подумать только, огонь может, как сейчас, быть кротким и давать тепло и свет или же, как буквально час назад в Косом Переулке, представлять собой абсолютно неконтролируемую стихию, уничтожающую всё на своём пути. Встряхнув головой, мужчина аккуратно вынул из конверта маленький золотой ключик от сейфа, который Силлинг прислал ему вместе с прощальным письмом, и положил его себе на ладонь. Отсветы пламени в камине тут же принялись рисовать на резной поверхности ключа чудные узоры.

– Прощай, Серый Граф, – еле слышно прошептал Джон. – И спасибо тебе за всё.



Глава 9. Любовь человеческая и не очень

От Автора: Следующей главы не будет до тех пор, пока хотя бы половина из всех, подписанных на фанфик, не напишет, что им нужно продолжение. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.

Вы знаете, как смотрит удав на кролика?
А теперь представьте, как влюбленный
удав смотрит на другого удава.
Игорь Сиволоб

1951 год, Сибирь

Том не мог понять эту страну, хоть и находился здесь уже почти два года. Нет, он, конечно, успел перед тем, как сюда соваться, узнать, что иностранцев тут не любят, но юношу слабо заботила политика. По крайней мере, на этом этапе его жизни. Ему нужны были знания и сила. И если хоть какие-то незначительные крупицы этих двух факторов можно было добыть только за «железным занавесом», то путь Реддла лежал туда. Разумеется, перед этой поездкой Том всячески перестраховался, ибо понимал, какие могут возникнуть в случае чего проблемы. До сегодняшнего дня усовершенствованного заклинания переводчика и информации, почерпнутой из книг по истории и культуре русских, хватало. Но то, что произошло сегодня, всего несколькими часами ранее…

Последние несколько месяцев Том провёл в бесплотных попытках найти одного колдуна-отшельника, о котором в среде местных тёмных магов ходили настоящие легенды. И вот, наконец, поиски дали результат. Отшельник жил в ветхой избушке в бескрайних лесах Сибири, уже много лет не общаясь ни с кем, кроме своей собаки со странным для английского уха именем Шарик и домовым с паршивым характером по имени Иван. Как ни странно, Прокофий Аполлонович – а именно так звали этого бойкого старичка – встретил незваного гостя добродушно. Пригласил в избушку, которая внутри оказалась вполне приличной, плотно накормил, познакомил со своими сожителями, пожаловался на современников, которые совершенно разучились уважать древнее, благородное искусство и уже было приготовился раскрыть Реддлу тайны этого самого искусства, предложив выпить за встречу по рюмочке прозрачной жидкости под названием водка. И вот тут-то все труды Тома пошли насмарку. Юноша-то и к родному английскому Огневиски относился не слишком положительно, а уж пить эту русскую гадость оказалось вообще невозможно! В общем, «иностранный резидент» был разоблачён и с позором выставлен из дома.

Том был зол. На себя, на эту чёртову страну, где всё вверх ногами, на своего старого провожатого, который бросил его в последнем селе, где они останавливались три дня назад. По правде говоря, юноша ожидал от визита к колдуну чего угодно, но только не того, что произошло. Это было настоящим абсурдом! Просто немыслимо проколоться на неумении пить крепкий алкоголь, когда готовишься к сильнейшим ментальным штурмам и магическим проверкам! Нет, если он хочет ещё чего-то добиться в этой стране, а Реддл не собирался останавливаться на достигнутом, ибо этот отшельник явно был не единственной стоящей личностью на всю страну, то ему нужен толковый проводник, который не бросит в самый ответственный момент. Только вот где этого проводника, мать его, достать?!

– Хотят тут всссякие, ходят… – послышался шипящий голос откуда-то из-под ног. – Поссспать ссспокойно не дают…

Том вздрогнул и остановился, пытаясь найти среди коряг и пней говорившего. Однако на буро-зелёном ковре, покрывавшем землю, не было заметно никого, кто по нормальным людским представлениям мог что-то сказать. Не пеньку же юноша в самом деле помешал спать! Или той только что упавшей с дерева ветке, или… Приглядевшись к тому пресловутому, поросшему мхом пню, Реддл увидел то, что заставило его невольно отступить на шаг назад и нервно сглотнуть, рука сжала волшебную палочку. На пеньке, свернувшись кольцами, лежала огромная змея, чьи блестящие глаза смотрели в упор на пришельца.

– Чего уссставился? Зззмей не видел, что ли?

Как-то запоздало пришла мысль о том, что Том вообще-то змееуст, а это значит, что змеи ему нестрашны. Теоретически. Про обитателей этой бешеной страны юноша ничего не мог с уверенностью сказать. Но крайней мере, утешало то, что можно попробовать с этой тварью хотя бы договориться. Уж змея-то вряд ли будет предлагать выпить водки. Хотя кто её знает, может, здесь встречаются даже звери-алкоголики.

– Я никогда не видел таких величессственных зззмей, – как можно более льстиво ответил Том, переходя на змеиный язык. – И поэтому любуюсссь Вами.

– Ох, какой любезззный попалссся, – прошипела змея уже гораздо более дружелюбно. Лесть выполнила свою задачу. – Давно мне ужжже никто не делал таких комплиментов.

Том боялся выдохнуть. Он не мог поверить, что ему удалось хоть с одним из местных обитателей быстро и безболезненно найти общий язык своим обычным методом. Но видимо, эта особь действительно была давно лишена внимания. К тому же, что-то подсказывало юноше, что его новая знакомая женского пола, а эти особенно любят комплименты. В голове начал формироваться план по вербовке нового сообщника. А что? Чем плоха змея для роли проводника, о котором Реддл мечтал десятью минутами раньше?

– Что же такая красссавица делает в такой глушшши?

– Сссторожу сссвои владения от чужеземцев. Думал, ты один такой умный, кого сссюда принесссло? Хотя большшшинство не такие вежжжливые. Они сначала пялятссся, а потом ссс криками убегают. Ужжжасссные зззвуки.

– Ссслышшшащих осссталось очень мало, – задумчиво прошипел Том. – Но что жжже ты сссторожишшшь? Сссвоих родичей или месссто охоты?

– Нет. Я сссторожу великий сссекрет великого Ссслышшшащего, который он оссставил здесссь для сссвоих потомков.

– Тогда можешшшь радоватьссся. Я потомок великого Ссслышшшащего и я пришшшёл за его сссекретом.

Конечно, Том не мог с уверенностью заявить, что некий секрет здесь оставил именно Салазар Слизерин для своего дальнего наследника, но всё же такая вероятность была. Ведь, в своей последней фразе юноша ничуть не соврал змее. Он действительно был потомком великого змееуста и прибыл сюда в поисках тайн магии. Если же секрет дожидался здесь другого человека… Что ж, это уже Реддла не заботило.

– Тогда иди за мной, Ссслышащий, я покажу тебе путь к сссекрету могущества, – прошипела змея, разматывая свои кольца. – Кссстати, зови меня Нагайна.

Том улыбнулся. Наконец-то ему впервые за последние несколько месяцев повезло. Чёрная полоса закончилась. Теперь – юноша был в этом уверен – жизнь станет налаживаться. А там и до исполнения мечты недалеко. Нужно лишь упорство и терпение. И того, и другого у него хватало в избытке.

* * *

Весна 1975 года, Хогвартс

– Поттер! – Лили Эванс уже несколько минут пыталась достучаться до совести своего однокурсника. – Опять тебя Филч поймал ночью в коридорах! Наш факультет потерял из-за тебя пятьдесят баллов!

– Эванс, поверь, ничего нового ты мне сейчас не сказала, – скучающе ответил Джеймс, наблюдая из окна за летящей по небу стаей птиц.

– Ты бессовестный самовлюблённый придурок! Ты думаешь только о себе! Ты… ты…

– Эванс, позволь дать тебе совет – когда придумаешь что-нибудь новенькое, тогда и приходи, поговорим. А то уже скучно выслушивать одно и то же.

– Поттер, ты доиграешься! Тебя скоро выпрут из этой школы, и все вздохнут свободно! Вот скажи, какого Мерлина ты по школе ночью шастаешь?!

– Бессонница у него, Эванс, бессонница, – от дальнейших мучений Джеймса спасло появление Сириуса, который явно горел желанием обсудить очередную гениальную задумку с другом. Причём, присутствие лучшей ученицы курса при этом явно не предусматривалось. – А теперь можешь свалить, промыть мозги я ему и без тебя смогу.

Девушка презрительно фыркнула и удалилась, всем своим видом показывая, какое раздражение у неё вызывают эти двое оболтусов. Джеймс печально вздохнул, глядя ей вслед, однако долго грустить ему не дали. Никогда не унывающий Блэк тут же принялся рассказывать, что у Хагрида сегодня появился щенок трёхголовой собаки, который должен ох как понравиться Филчу…

– Стоп, а при чём здесь Филч? – удивился Поттер, немного не уловив логику в словах друга. – У него же кот.

– Или кошка, – подхватил второй гриффиндорец, нагло ухмыляясь.

– Ты к чему клонишь?

– Короче, у меня тут такая идея возникла… – понизив голос, начал Сириус, однако был прервал подошедшим Ремусом, которому уже искренне надоело превращать идеи массового поражения, которые приходили в голову друга довольно часто, в нечто, не настолько опасное для общества.

– Вы сначала со своей предыдущей идеей разберитесь, а потом уже за что-то новое беритесь, – остудил пыл Блэка самый разумный из Мародёров.

– А что с ней разбираться? – пожал плечами Джеймс. – Мы уже всё сделали, осталось ждать результатов.

– Результатов? Я так и не понял, на какие результаты ты рассчитываешь. Всё-таки, Дамблдор – это не Филч…

– Вот мне и интересно, как он на это отреагирует. Рем, понимаешь, у меня уже крыша едет от этого постоянного напряжения.

– Я всё понимаю, – вздохнул Ремус. – Мне тоже хочется хоть чуть-чуть расслабиться, но с этими письмами вы, по-моему, просто перегибаете палку. Подумайте сами, что может случиться, если вас раскроют.

– Рем, не будь занудой! – отмахнулся Сириус. – Ты всегда думаешь о самом плохом!

– Я просто не вижу смысла посылать директору письма от «бывшей любовницы»… Чья это вообще идея?

– Моей кузины, – пожал плечами Джеймс. – И письма – это только первая часть шоу. О второй я пока рассказывать не стану.

– Но зачем вам всё это? Он же всё-таки ваш дед!

– Именно поэтому мы с Марианной это всё и затеяли. Понимаешь, Альбус Дамблдор далеко не такой святой и добрый, каким его принято считать. Я хочу посмотреть на его реакцию.

– Стоп, мы же уже на неё посмотрели. В среду, когда ты посылал ему второе письмо.

– Правильно, – кивнул юный Поттер. – Тогда у Дамблдора просто вытянулась физиономия. Собственно, на это я и рассчитывал. А завтра…

– Что ты ему написал?

– Я лично ему ничего не писал.

– Ну да, ты объяснял систему. Ты сочиняешь содержание, посылаешь Марианне, а потом там кто-то переписывает и только тогда посылает директору. Но что в письме?

– То, что моему обожаемому дедушке очень не понравится. И уж тем более ему не понравится, если о содержании письма узнают мама и её сестра.

– Но это же чистой воды блеф!

– Знаешь, после среды лично я на девяноста пять процентов уверен, что мы попали в точку. Деду есть, что скрывать от своей семьи.

– Ты задумал его шантажировать?

– На таких людей неплохо иметь компромат.

– Джеймс, ты затеял опасную игру, – тихо проговорил Ремус.

– Ладно, я пойду спать, – юноша сделал вид, что не услышал последних слов друга. – Спокойной ночи.

Поттер встал с кресла и быстрым шагом направился в сторону спален. На Рема и Сириуса он старался не смотреть, понимая, что он и вправду зашёл слишком далеко. Чёрт побери, Люпин абсолютно прав – в этой ситуации он ничего не выиграет, это всего лишь бессмысленный риск. А если то, что Марианна рассказывала про деда правда, то игра получалась действительно очень опасной.

Добравшись до родной спальни, юноша дал волю чувствам и со всей силы пнул чемодан. И тихо зарычал от боли. Тихо, чтобы случайно не разбудить Питера, который уже давно смотрел очередной сон. Нет, на то, что в таком случае он вырвал бы друга из дивного мира сновидений, Джеймсу сейчас было глубоко наплевать, просто перспектива объяснять причину плохого настроения его не прельщала. Так, теперь надо успокоиться и попытаться ответить на извечный вопрос «Что такое хорошо и что такое плохо?». Пожалуй, в последнее время юноша стал слишком уж часто задаваться этим вопросом, причём с каждым разом ответ нравился ему всё меньше и меньше. Ибо чем дальше, тем реже поступки молодого гриффиндорца могли характеризоваться словом «хорошо».

А последняя затея с письмами… Оставив в покое ни в чём не повинный чемодан, Джеймс сел на кровать и задёрнул полог. Так, хватит терзаться, всё равно теперь уже ничего не изменить. К тому же, конспирация вроде соблюдена нормально, главного зачинщика идеи директор вычислить не должен. А даже если вычислит, то не убьёт же он за такую глупость своего родного внука! Хотя в принципе может. Одолеваемый такими невесёлыми мыслями Поттер переоделся в пижаму и залез под одеяло, попутно погасив свет. Идти умываться и чистить зубы было откровенно лень, тем более с лестницы уже доносились голоса Сириуса и Ремуса, а разговаривать сейчас с друзьями гриффиндорцу совсем не хотелось.

Юноша не знал, сколько времени он так пролежал, тупо глядя в тёмный потолок. Мысли в голове то клубились настоящим роем, то вообще полностью пропадали, а сон всё не шёл. Однокурсники уже давно улеглись спать, и теперь ночную тишину нарушало лишь равномерное тиканье часов. Однако ничто не длится вечно, вскоре сон пришёл и к Джеймсу, уводя его от земных забот в удивительный мир человеческих грёз.

Как ни странно, пробуждение нельзя было назвать совсем уж неприятным. Это с учётом того, конечно, что от подъёма в восемь утра удовольствие способны получать лишь настоящие мазохисты. Однако никаких неприятных последствий вчерашней бессонницы и мучительных размышлений не наблюдалось, что не могло не радовать. Настроение заметно улучшилось, совесть благополучно заткнулась, юноша вновь стал самим собой – весёлым и жизнерадостным. На самом деле странно – обычно утро понедельника действует на людей не самым положительным образом. Но всегда бывают исключения из правил. А Поттер и его компания были самым ярким исключением из всех известных и неизвестных им правил. На пути в Большой Зал Сириусу и Джеймсу парой незамысловатых шуток удалось растормошить сонного Питера, который ложился раньше всех, просыпался позже всех, но всё равно не мог выспаться. Вскоре даже Ремус присоединился к общему веселью, хотя его всё ещё одолевали пессимистичные мысли о возможных последствиях последней шутки. Однако грустить рядом с такими весельчаками было просто невозможно, что они и продолжали с удовольствием доказывать на практике.

За завтраком Сириус аж подпрыгивал в предвкушении шоу под названием «Письма от любовницы: эпизод последний». О содержании последнего письма он знал лишь приблизительно, но даже этого хватало, чтобы воображение начало рисовать самые потрясающие картины. Джеймс и Ремус уплетали за обе щёки вкуснейший омлет, как ни в чём не бывало, беседуя о шансах национальной сборной Англии по квиддичу на победу в матче со сборной Словакии. Питер, вяло ковыряя ложкой в тарелке с овсянкой, пытался читать параграф по Трансфигурации, который МакГонагалл будет на уроке спрашивать. И вот, наконец, наступил момент истины – прибыла почта. Из специального отверстия в стене в Зал влетели сотни сов, каждая из которых несла своему хозяину почту. Кто получил письма или посылки из дома, кому пришли свежие номера журналов или газет. Одна из сов, внешне ничем не примечательная, приземлилась перед Дамблдором и протянула ему лапку, к которой было привязано письмо. Продолжая беседу с Ремом, Джеймс принялся внимательно наблюдать за директором, старясь не привлекать к себе лишнего внимания.

Если Дамблдор и был удивлён тому, что ему прислали письмо одновременно со всей школой, то внешне он этого не показал, оставаясь, как всегда, невозмутимым. Весело поблёскивая своими ярко-голубыми глазами из-за очков-половинок, директор отвязал письмо и вскрыл конверт. И вот тут-то вся невозмутимость разом пропала! Физиономия самого великого волшебника века сначала побледнела, потом вытянулась, потом порозовела, а весёлые искорки в глазах сменило удивление напополам с беспокойством. Всё это длилось меньше минуты, после чего многоуважаемый профессор всё-таки взял себя в руки, но этого хватило Джеймсу, чтобы понять, что на этом этапе нужный эффект достигнут. А то, что в следующую минуту Дамблдор встал с места и быстрым шагом вышел из Зала, сжимая при этом в руке злосчастное письмо, ещё больше убедило юношу в этом.

Должно быть, вам интересно, что же всё-таки было написано в том письме? В таком случае покинем на время Джеймса и его друзей и перенесёмся вслед за многоуважаемым директором в его кабинет, где он как раз начал чтение. Я не стану приводить здесь всё письмо, ибо, составляя его текст, юный Поттер использовал всё своё воображение и творческие способности, так что повествование изобиловало бы томными вздохами «бывшей любовницы», и эпитетами из оперы «мой птенчик близорукий». В общем, смысл этого длинного и малопонятного произведения искусства сводился к тому, что та самая «любовница» злится на Дамблдора из-за того, что он так долго ей не писал и требует ответить, любит ли он её или нет. Причём самый главный вопрос был замаскирован так, что становилось понятного, что в случае отрицательного ответа на него «птенчика» ждало ужаснейшее проклятие.

Сказать, что Дамблдор был удивлён, означало ничего не сказать. Однако самое интересное заключалось в том, что он воспринял это письмо всерьёз! Из чего следует, что грешки на стороне у многоуважаемого директора действительно были. Ведь если бы дело обстояло по-другому, он бы просто выкинул письмо в корзину для бумаг и стал бы искать шутника, пославшего письмо. Но нет, оно действительно задело профессора, который теперь всерьёз стал размышлять, что же делать дальше и кто именно та самая «любовница». Стоит отметить, что обратного адреса, как и имени отправительницы, разумеется, не было. И поэтому директор начал перебирать в уме образы возможных претенденток. Когда их количество уже перестало умещаться в «оперативной памяти», он хотел было от безысходности начать составлять алфавитный список имён, чтобы всё-таки разобраться, но этому благородному порыву помешала голова Джонатана Поттера, очень не вовремя появившаяся в камине. С трудом сдерживая желание высказать любимому зятю всё, что он думает о людях, которые вот так просто без приглашения врываются – всё-таки тот был слишком богатым и влиятельным человеком, чтобы с ним ссориться, – Дамблдор скомкал лист с письмом и изобразил на лице добродушную улыбку.

– Доброе утро, Альбус, – деланно вежливо поздоровался Поттер. Обычно такое начало разговора означало, что сейчас начнутся претензии.

– Здравствуй, Джонатан. Чем могу тебе помочь?

Отношения Дамблдора с зятем уже несколько лет оставляли желать лучшего. Супруг младшей дочери директора, добившись высокого положения в обществе и получив протекцию многих людей, ссориться с которыми было бы самоубийством, стал чересчур самостоятельным и теперь сам решал, как ему поступить, отказываясь плясать под дудку любимого тестя.

– Мне нужно с Вами поговорить. Серьёзно поговорить.

– Тогда почему же ты не заглянул ко мне… хм, полностью? – приторно улыбнулся Альбус. – Попили бы чаю с лимонными дольками… Кстати, у меня появился новый сорт!

– У меня аллергия на мармелад, – поморщился гость. – И вообще, я, к сожалению, слишком занят для таких визитов, которые обычно растягиваются надолго.

– В таком случае, перейдём к делу. Так что ты хотел?

– Я сейчас занимаюсь расследованием убийства некоего Альфреда Силлинга. Насколько мне известно, Вы были с ним неплохо знакомы.

Директор с трудом сдержался, чтобы не заскрипеть зубами от злости. Силлинга он знал. Более того, он был именно тем человеком, который почти два десятка лет назад познакомил своего тогда ещё будущего зятя с Серым Графом. Кто ж мог подумать, что годы спустя эта самая небольшая ошибка обернётся для Дамблдора потерей ценнейшего соратника, ведь именно он стал человеком, который научил Поттера мыслить самостоятельно.

– Ты расследуешь? – деланно удивился профессор. – Но ведь, насколько мне известно, это несколько не твой профиль. К тому же, ты ведь уже давно не работаешь в Центре.

– В Центре не хватает сотрудников на всё. Поэтому я решил взять это расследование на себя. Тем более, это как раз мой профиль, выяснять, кто убирает с дороги людей, которые могли бы помочь в войне.

– Каким образом Силлинг мог бы помочь нам в войне?! – вспылил директор, не понимая, что допустил тактическую ошибку. – Он же ведь тёмный маг! Готов поспорить, что он вовсю сотрудничал с Пожирателями.

– Силлинг не был тёмным магом. Он был чистокровным и, насколько мне известно, в чём-то поддерживал идеи Волан-де-Морта. Но не более. В стычках нигде замечен не был. На теле Метка найдена не была.

– Если бы ты внимательнее изучил его дело, то заметил бы, что он был замечен за занятиями тёмной магией. Что-то, связанное с артефактами, если я не ошибаюсь…

– Вы путаете древнюю магию артефактов с тем, что сейчас принято называть тёмной магией, Альбус. К тому же, вынужден Вам напомнить, что существует множество заклинаний, относящихся к светлым, рядом с которыми меркнет даже Экзикус Кедавра.

– Это древнейшие заклинания, которые сейчас не используются! К тому же, если их когда-то не применяли, то только во имя добра!

– Ну да, добро обязательно победит зло. После чего поставит на колени и жестоко убьёт. Не так ли, Альбус? – горько усмехнулся Джонатан. – И где в таком случае добро, а где зло?

– Это не относится к теме нашего разговора.

– Хорошо, вернёмся к ней. Так с чего Вы взяли, что Силлинг имел отношение к Пожирателям?

– Он занимался тёмными искусствами, среди его артефактов были действительно ужасные вещи… Разве одного того, что он поддерживал идеи Волан-де-Морта, недостаточно?

– Я тоже поддерживаю некоторые его идеи, и что с этого? Вы прикажете своим сторонникам прикончить и меня за то, что я чистокровный?

– Что за глупости ты говоришь, мальчик мой?! – театрально воскликнул Дамблдор. – Ты же светлый маг! К тому же, мой родственник!

– Ну да, разумеется. Вашим соратникам, – последнее слово Поттер выдал особенно презрительно, – покажется крайне странным, если Вы отдадите им приказ убить меня. Всё-таки я на Пожирателя тяну куда меньше, чем пожилой специалист по артефактам. До встречи, Альбус.

Едва произнеся эти слова, голова гостя с лёгким хлопком исчезла, оставляя хозяину кабинета крайне паршивое настроение, которое ещё больше усугублялось полученным полчаса назад письмом. Любимый зять знал слишком много такого, что ему знать совершенно незачем. Профессора начали терзать смутные сомнения, что Джонатана Поттера пора убирать.

* * *

О домашнем любимце школьного завхоза мистера Филча среди учеников ходили легенды. Достоверно об этом животном было известно лишь одно – оно имело облик полосатого кота с горящими жёлтыми глазами. А вот по всем остальным параметрам оно было загадкой. Особенно много вопросов вызывал пол этой вездесущей твари. А вызваны эти вопросы были в первую очередь тем, что сам завхоз называл своего любимца то мистер Норрис, то миссис Норрис. Однажды неугомонные ученики неугомонного факультета Гриффиндор, которые, к сожалению, ко времени нашего повествования уже закончили обучение, решили отловить животное и по всем известным признакам выяснить, кто же оно всё-таки – мистер или миссис. А чтобы избежать возможных непоняток и ошибок, ребята разделились на две группы, которые в разное время в разных частях школы отлавливали тварь. Эксперимент не дал ровным счётом ничего, кроме ещё большего укрепления учеников во мнении, что что-то тут нечисто. Нет, обеим группам удалось и поймать животное, и сделать нужную проверку, вот только результаты, полученные членами разным групп, в корне различались. То есть, если переводить на нормальный язык, одна группа поймала кота, а вторая – кошку. После этого инцидента по школе поползли ещё более невероятные слухи. Кто-то высказал идею, что Филч является счастливым обладателем неизвестного магическому сообществу монстра, который может менять свой облик и способен перемещаться в пространстве. После этого самые впечатлительные личности утверждали, что, передвигаясь по школе в тёмное время суток, видели за углом в свете факелов жуткие тени, якобы принадлежавшие многострадальному любимцу завхоза. К счастью, до маразма а-ля «Я боюсь ходить один/одна по коридорам, потому что там меня поджидает злобный Норрис» не дошло, но… Каждый сходит с ума по-своему.

Разумеется, наши герои не слишком верили подобным байкам, составлявшим значительную часть богатого школьного фольклора. Они, как юноши здравомыслящие, были абсолютно уверены, что домашним животным Филча является хоть и крайне неприятный, но самый обыкновенный кот. Или кошка. На тайну половой принадлежности твари они лишь махали рукой и списывали всё на некомпетентность тех самых «экспериментаторов» и на маразм завхоза. Однако, будучи личностями наглыми и неспокойными, они решили подлить масла в огонь, устроив очередную шалость. Особенно их подстрекало то, что к тому времени страсти вокруг животного мало-мальски улеглись, и большинство учеников уже было благополучно уверено в том, что это всё-таки кот. Большинство, но всё же не все. Были и такие, кто знал, как дела обстояли на самом деле.

Помните Риту Скитер? Согласитесь, было бы очень странно, если бы этой вездесущей леди не удалось засунуть свой длинный нос и в эту тайну. Так вот, девушка благополучно разнюхала, что там происходит, и, не в силах держать язык за зубами, рассказала всё своему другу детства Джеймсу Поттеру. Тот, быстро сообразив, как хорошо на этом можно будет сыграть, «убедительно попросил» приятельницу ещё хотя бы недельку помалкивать, а сам на пару с Сириусом Блэком стал готовить очередную шалость, которая должна была ещё больше убедить обитателей школы, что что-то тут нечисто. Ну естественно, было бы крайне удивительно, если бы эти два неугомонных гриффиндорца просто рассказали бы остальным всё, как есть, развеяв тем самым все легенды. А на самом деле за красивой тайной скрывалась довольно банальная реальность. Домашний любимец Филча был самым обычным представителем семейства кошачьих, который не обладал никакими сверхъестественными способностями, не считая, разумеется, необычного для котов долголетия, но тут уже всё можно было списать на магию. Несостыковка с полом животного тоже объяснилась очень просто. У школьного завхоза жил не один кот или кошка, а оба. Мистер и миссис Норрис, внешне совершенно неотличимые друг от друга. Причём, на данный момент времени миссис Норрис ждала котят.

То есть, первым пунктом плана и стала бедная, ни о чём не подозревавшая кошка. Напомню, что к моменту действия большинство учеников были благополучно уверены, что у Филча живёт кот. А второй пункт, благодаря которому и всё было затеяно, школьный лесничий Хагрид недавно выиграл в карты в одной из пивных Хогсмида. Совсем ещё маленький и миленький щенок трёхголовой собаки по кличке Пушок. Как могут быть связаны между собой беременная кошка и маленький цербер? По логике, никак. А как связаны между собой Мародёры и логика? Тоже никак. Выводы напрашиваются сами.

– Джим, – отвлёк друга от чтения Сириус, заходя в спальню, тот в ответ промычал что-то нечленораздельное, видимо, пытаясь этим сообщить, что слушает. – Ты в курсе, что, если наши расчёты верны, то это чудовище уже скоро окотится?

– В курсе, – у Джеймса было не слишком хорошее настроение. Впрочем, оно сейчас редко поднималось у юноши выше отметки «средне». Причина была одна. И звали эту причину Лили Эванс. Конечно, к ней со всех сторон примыкало множество других неприятных обстоятельств, но если гриффиндорец начинал думать обо всём этом, то жить вообще не хотелось.

– Что из этого следует?

– Сириус, прекрати говорить загадками. Давай выкладывай всё чётко, ясно и понятно. Мне ещё сегодня надо ответить на письмо Марианны и доползти до совятни.

– Что она пишет? – тут же заинтересовался Блэк, садясь рядом и заглядывая другу за плечо.

– Что у неё всё хорошо, – не моргнув глазом, соврал Джеймс и тут же почувствовал укол совести. Нехорошо врать лучшему другу. Но, в самом деле, не мог же он рассказать, что кузина вчера целовалась со Стрэйнджем и теперь терзается, ибо она любит Блэка, а Рудя для неё всего лишь друг! – И ещё она передаёт тебе привет и желает нам удачи в операции с миссис Норрис.

– Удача нам понадобится, – в комнату зашёл Ремус и тут же присоединился к обсуждению. Как бы скептически он не относился к большей части бешеных идей своих беспокойных друзей, эта «операция» даже его не смогла оставить равнодушным.

– А у нас возникли проблемы? – Поттер от греха подальше убрал письмо от кузины в карман, ибо Сириус так и норовил вырвать его из рук друга и самому ознакомиться с содержанием.

– Скорее всего, могут возникнуть, – кивнул Люпин. – Вот у тебя есть идеи, как нам удастся позаимствовать у Хагрида его чудо?

Джеймс всерьёз задумался. Честно говоря, с этим вопросом он не сталкивался, когда они с Сириусом составляли гениальный план. Вот так всегда: сначала всё кажется идеальным, а потом по мере исполнения возникают маленькие, но крайне неприятные проблемы, которые надо как-то решать, иначе всё пойдёт наперекосяк, и грандиозный план обернётся грандиозным провалом.

– Ну я так понимаю, о том, чтобы зайти к нему в гости и попросить его ради правого дела одолжить на пару часов Пушка, не может быть и речи? – ничего более умного Поттер сказать не мог.

– Потрясающая догадливость, – скривился Сириус. – Есть другие идеи, как это всё можно решить?

– Единственное, что мне приходит в голову, так это то, что ты отправишься в гости к Хагриду, а на обратном пути позаимствуешь у него Пушка. Без его ведома, разумеется.

– А почему сразу я?! – недовольно воскликнул Блэк.

– Ну, это ведь ты у нас главная собака, – пожал плечами Ремус. – Вы с Пушком найдёте общий язык.

– С Хагридом, если он меня поймает, ты тоже предлагаешь мне искать общий язык?! Да он из меня настоящий бифштекс сделает!

– Э-эх, – притворно вздохнул Джеймс, незаметно для Блэка подмигивая Рему. – Ладно, что ж делать, если Сириус не может, значит нам с тобой придётся это делать…

– Да, ты прав, – понял намёк друга Люпин. – Не Питера же, в самом деле, посылать.

– Это кто не может?! Я не могу?! – Сириус клюнул. – Да всё я могу, вы ещё сомневаетесь! Просто я беспокоюсь за срыв нашего плана!

– А ты не беспокойся. Кстати, что-то от Питера давно ничего не слышно…

Реакция на эту реплику Джеймса не заставила себя долго ждать. Дверь со стуком открылась, и внутрь ворвался взмыленный Питер Петтигрю.

– Пит? Что случилось? – удивлённо посмотрел на него Сириус.

– Кошка… она… – пытаясь выровнять дыхание, начал юноша. – Роды… начались…

Джеймс выругался. Какого Мерлина так рано? Они же ещё совсем не готовы! Ведь надо достать Пушка, отшлифовать план отвлечения Филча… Чёрт! Теперь придётся действовать экспромтом.

– Так, Сириус, рысью за собакой, если попадёшься Хагриду, попытайся его убедить, что Пушку это ничем не грозит, а вот Филч получит инфаркт. Эти двое друг друга терпеть не могут. А ещё лучше, не попадайся вообще. Питер, ты приступай к плану «А» отвлечения завхоза. Если не получится, то сделай хоть что-нибудь, чтобы он оставил кошку. Можешь напомнить Пивзу, что у него передо мной должок. А мы с Ремом разберёмся с кошкой. Встречаемся там же, где и планировали.

Возражений не последовало. Юноши уже успели уяснить, что когда Джеймс говорит таким тоном, возражать ему бессмысленно и опасно для жизни. Сначала из спальни вышел Блэк, за ним следом Петтигрю, а самым последними, накинув мантию-невидимку, гостиную Гриффиндора покинули Поттер и Люпин.

– Слушай, а как мы рожающую кошку переносить через полшколы будет? – шёпотом спросил Ремус, когда они были уже на полпути к кабинету Филчу.

Джеймс застонал от безысходности. Очередная мелочь, о которой он не подумал. Тогда придётся… Мерлин вашу Моргану!

– Значит, будем работать в кабинете завхоза. Надо, чтобы Питер устроил нечто такое, что займёт его на большую часть ночи. Рем, иди найди Питера, попытайтесь вместе уговорить Пивза поработать на нас, потом жди Сириуса в Выручай-Комнате, когда он явится, несите вместе Пушка в кабинет Филча.

С приказами командира не спорят, а Джеймс уже давно был признан лидером их компании, поэтому Рему ничего не оставалось кроме как подчиниться, хотя идея оставлять друга одного исполнять самую опасную часть операции его не прельщала.

Поттер достиг пункта назначения без приключений. И к тому же как раз вовремя. Этажом выше раздался жуткий грохот, и через секунду из кабинета вышел жутко злой и взволнованный завхоз. Проводив его взглядом и дождавшись, пока он не уйдёт на достаточное расстояние, юноша бесшумно проник в кабинет, где как раз разворачивались главные события, и запер дверь заклинанием, справиться с которым Филчу точно было не под силу. Теперь оставалось только ждать. И надеяться, что больше нигде план не даст осечку.

…За завтраком глаза Джеймса слипались от второй подряд бессонной ночи. Они просидели в кабинете Филча почти до самого рассвета, ожидая, пока миссис Норрис родит всех котят, которых оказалось слишком уж много. Когда, наконец, всё было кончено, парни спрятали всех котят в одном из многочисленных тайников, обеспечив их всем необходимым, а бедной кошке оставили взамен многострадального Пушка, после чего благополучно смылись, наложив на кабинет завхоза запирающие чары, которые должны были спасть только через несколько часов, как раз во время завтрака. Поспать юношам, естественно, не удалось, поэтому все трое (Питера благополучно отправили спать, ибо его нытьё надоело всем ещё в два часа ночи) были просто никакие. К счастью, вопросов это ни у кого не вызывало, так как они были не единственные такие, ученики, которые могли что-то зубрить ночи напролёт, давно стали для Хогвартса привычным делом.

И вот покой этого сонного царства был бессовестно нарушен орущим благим матом Филчем, который влетел в Большой Зал, одной рукой прижимая к себе свою домашнюю любимицу, а второй держа за шкирку бедного щенка трёхголовой собаки. Причём, оба животных выглядели донельзя ошарашенными. Видимо, за прошедшие часы они успели найти общий язык и теперь искренне недоумевали, почему этот сумасшедший так орёт.

– Аргус, что случилось? – удивлённо встал со своего места Дамблдор.

– Моя… ночью… котята… эта псина… – от ужаса и возмущения завхоз был не в силах сформировать свою мысль.

– С Вашим животным что-то случилось? – участливо поинтересовался директор, а потом, поняв, что ничего членораздельного от Филча сейчас не добьётся, подошёл к завхозу и вывел его из Зала, обещая помочь ему разобраться во всём.

Все присутствующие смотрели на эту сцену с немым удивлением и шоком. И только через минуту после того, как странная парочка со зверьём покинула Зал, раздались первые смешки. Со всех сторон слышался вполне закономерный вопрос «Что случилось?», на который громогласно ответил Сириус:

– Мистер Норрис родил Пушка!


Глава 10. Отдохнули... называется!

ЭТО ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ!
Креол Урский

Стоял тихий летний вечер, именно такой, какие просто обожала Марианна. В тёплом воздухе разливались ароматы разнообразных цветов, доносившиеся из сада, а тишина нарушалась лишь одинокими трелями какой-то птички и далёким стрёкотом сверчков. Природа словно отдыхала от жаркого дня и предлагала людям насладиться вместе с ней вечерней прохладой. Вокруг не было даже намёка на то, какие ужасы сейчас могут твориться буквально в паре миль от этого замечательного места. Казалось, что пение птиц, дуновения тёплого ветерка, еле различимый шум деревьев, стрёкот сверчков, глубокое синее небо с россыпью алмазных звёзд, пряные запахи цветов – всё это убеждало наблюдателя в том, что сюда войне не добраться, ведь здесь живёт настоящее волшебство, настоящая древняя магия, которая и призвана превращать самые обычные вещи в сказку. Марианна любила такие вечера за то, что они давали возможность просто сидеть в беседке и ни о чём не думать. Больше не терзали вопросы о том, что сделать, чтобы чего-то добиться в этой жизни, не мучило волнение за судьбу Англии в трудный для неё период времени, не билось испуганно сердце при одной мысли о том, что её близких могут убить.

– Марианна, – вернул девушку в реальный мир тихий голос Джеймса, который, однако, невозможно было проигнорировать. – Ты чего тут ото всех прячешься?

– Я не прячусь. Просто захотелось побыть одной, в тишине.

– Совесть замучила?

– О чём ты?

– Про твои отношения со Стрэйнджем. И не надо строить из себя невинную овечку, у тебя это плохо получается.

– Джеймс, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Рудя мой лучший друг, так что…

– Вот именно! Ты его называешь своим лучшим другом, но это не мешает тебе сейчас крутить с ним роман. Это при том, что ты любишь Сириуса.

– Тебе не кажется, что ты лезешь не в своё дело? – довольно грубо одёрнула кузена Марианна. – Я и сама могу решить, кого любить, а с кем встречаться.

– Я не сомневаюсь в том, что ты можешь. С тем, что меня это не касается, тоже согласен. Мне просто Рудиана жалко. Он тебя искренне любит, а ты подаёшь ему пустые надежды.

– Я не подаю ему никаких надежд!

– Хорошо, ты его просто используешь, – пожал плечами Джеймс, присаживаясь на скамейку рядом с кузиной.

– Использую?

– Да. Он ведь тебе нужен только для галочки в блокноте, чтобы ты могла сказать, что у тебя есть парень. А потом ты его благополучно бросишь. Нехорошо получается, не находишь?

– Джеймс… ты не понимаешь, – практически беспомощно отозвалась девушка. – Я не считаю Рудю своим парнем. Он мне друг, понимаешь, друг!

– А целуешься ты с ним тоже по-дружески, да? Что-то типа исполнения обычных дружеских обязанностей? Тогда огорчу – то, что сейчас происходит между тобой и Стрэйнджем уже пересекло границы понятия дружба. И Рудиан это понимает.

– Джеймс… – попыталась перебить кузена Марианна, но ей это не удалось.

– Он любит тебя, Мер, понимаешь? И для него то, что сейчас происходит между вами, как сигнал, что ему есть на что надеяться. Но ведь это не так. Ты сама говоришь, что для тебя он друг, ничего больше. К тому же, мы оба прекрасно знаем, что ты любишь Блэка. Ты поступаешь просто отвратительно!

– Джеймс, тебе не кажется, что ты немного не тот человек, который имеет право читать мне лекции на эту тему?! Не лезь не в своё дело, понял?!

Разозлённая девушка резко вскочила со скамейки и, не глядя на брата, практически бегом покинула беседку и двинулась через сад, распугивая светлячков. Джеймс лишь покачал головой ей вслед и, устало вздохнув, прислонился лбом к холодной поверхности колонны. Насколько же всё было проще, когда они были детьми!..

Марианна была зла. В первую очередь, на себя саму. За то, что её задела вся та, на первый взгляд, чепуха, которую внушал ей Джеймс. И, конечно, девушка злилась на кузена. За то, что он сказал ей в глаза правду. Озвучил те её мысли, которыми она терзалась с начала каникул, но до последнего не хотела признаваться в этом самой себе. Она предавала человека, который стал для неё за последние несколько лет ближе, чем родной отец за всю прожитую жизнь. Она предавала Рудю. Причём осознанно. Джеймс прав – их отношения зашли слишком далеко. И Марианна понимала, что это надо остановить, ведь так дальше не может продолжаться. Ведь Рудиан её друг, а друзья… Друзья не должны целоваться! В таком случае, это уже не друзья, а сладкая парочка. Нет, без сомнения, Стрэйнджа такой исход вполне бы устроил, ведь он был уже давно и безнадёжно влюблён в свою подругу. Ключевое слово здесь было безнадёжно. В противном случае, всех бы всё устраивало.

Но хорошо всё бывает только в кино. А в реальной жизни дело обстояло куда более неприятно. Жила, значит, такая Марианна Нуаре, пятнадцатилетняя дочь французского графа, унаследовавшая от дражайшего папочки только фамилию и неприязнь по отношению к директору Хогвартса, но это к теме не относится. Был у неё кузен по имени Джеймс Поттер, у которого было множество замечательных знакомых и друзей. И одного из них звали Сириус Блэк. Вот в этого самого Сириуса, который, между нами говоря, уже в свои пятнадцать приобрёл определённую популярность у лиц женского пола, и умудрилась влюбиться хорошая девочка Марианна. Причём, так влюбилась, что с концами. Ну, и конечно же, третий угол любовного треугольника. Рудиан Стрэйндж – однокурсник и лучший друг юной леди Нуаре, влюблённый, соответственно, в неё. Мыльная опера, да? Но это ещё не всё! Разыгравшиеся гормоны подсунули этой тройке ещё одну свинью. Точнее, не всей тройке, а только Марианне и Рудиану. Всё началось безобидно, с вполне естественного желания юной леди научиться целоваться. И, разумеется, обратилась она с этим желанием к своему лучшему другу. Ну а какой ему резон отказываться? Правильно, никакого. И пошло, и поехало. Без сомнения, всё закончилось бы хорошо, если бы ни влюблённость Руди в Марианну, либо её влюблённость в Блэка. Но… В общем, они имели то, что они имели.

Спросите, как себя вёл в этой ситуации Сириус. Да никак. Юноша уже начал убеждаться в собственной неотразимости, так что ему представлялось вполне естественным, что все особи женского пола от тринадцати до тридцати лет в радиусе десяти метров от него без ума. Так что влюблённость Марианны просто заняла своё место у него в списке среди прочих. И никаких поблажек он девушке, даже несмотря на то, что она приходилась его лучшему другу кузиной, делать не собирался. Хотя где-то на задворках сознания Блэка шевелился инстинкт настоящего собственника, результатом чего стала его острая неприязнь к бедному Рудиану. Круг замкнулся. Осталось теперь его снова разомкнуть. Этим-то как раз и решил заняться уже упомянутый выше Джеймс Поттер. И был послан по известному адресу.

А посему он тоже махнул на всех рукой и решил наслаждаться каникулами, наблюдая за развитием отношений этой троицы, как за бесплатным шоу. Причём, сделал юноша это с абсолютно чистой совестью. Всё-таки сначала он честно предпринял попытку поговорить со всеми тремя. Рудиан с унылым видом кивнул и сказал, что всё знает, всё понимает, но ничего с собой поделать не может. Сириус буркнул что-то нечленораздельное и перевёл тему разговора на квиддич, а результаты разговора с Марианной в комментариях не нуждаются.

Джеймс встал со скамейки и вышел из беседки. Было уже совсем темно, лишь высоко в небесах тысячами маленьких фонариков горели звёзды, да по саду шныряли светлячки. Чуть дальше небо загораживала тёмная громада Особняка, свет во всех комнатах, выходивших на задний двор, был выключен. Рудиан, должно быть, опять химичит в лаборатории, а Сириус… А Мерлин его знает! Этот субъект может заниматься всем, что взбредёт в его дурную голову. Зажигать огонёк на кончике палочки Поттер не стал, его глаза уже вполне привыкли к скудному освещению, чтобы он мог без боязни споткнуться пройти вымощенным камнем тропинкам к дому. Потрясающая, полная романтики летняя ночь. Сюда бы Лили! При воспоминании о девушке, Джеймс резко остановился и поморщился. Окружающий мир сразу потерял своё очарование, ибо снова напомнило о себе осознание того, что его отшили, променяв на сальноволосого Снейпа. Нет, не надо сюда Эванс! Она бы окончательно всё испортила.

Дамблдор говорит, что любовь – это великое светлое чувство, которое способно решить все проблемы. Что за бред?! До сих пор эта самая любовь только создавала проблемы, которых можно было бы прекрасно избежать, а сейчас избавиться не получается. Да если вдуматься и немного покопаться в истории, то выходит, что добрая половина войн началась из-за того самого замечательного светлого чувства.

В холле было тихо и темно. Однако стоило юноше переступить порог, как на стенах тут же зажглись факелы. Большие часы, висевшие на стене, показывали начало первого. Родителей стоило ждать не раньше утра, так как они уехали на какой-то светский приём. Поэтому юные обитатели дома были предоставлены сами себе. Так, надо бы отыскать Сириуса и Рудю, а потом ещё и Марианну. Всё-таки крайне сомнительно, что они уже отправились на боковую. И ещё Джеймс искренне надеялся, что его два друга не успели ещё подраться между собой, что было вполне вероятно с учётом их натянутых, мягко говоря, отношений.

Однако надеждам юного Поттера не суждено было сбыться, в чем он убедился, поднявшись на второй этаж. Сначала Джеймса чуть не сбило с ног что-то большое, тяжёлое и живое, что при ближайшем рассмотрении оказалось Рудианом Стрэйнджем, которого с силой толкнули в направлении лестницы. Не обратив ни малейшего внимания на появление приятеля, Рудя, уверенно встав на ноги, направился в сторону Сириуса, чтобы отомстить за свой «полёт». Следующие несколько минут можно было наблюдать, как два парня самозабвенно мутузили друг друга, не обращая внимания ни на что вокруг. Разбуженные портреты, украшавшие стены коридора, уже начали делать ставки, с интересом наблюдая за дракой. Наконец, когда дело стало принимать опасный оборот, – а Джеймсу совсем не улыбалось утром объяснять родителям происхождение двух окровавленных трупов – бравый гриффиндорец решил разнять драчунов. Что называется, флаг ему в руки!

Сириус и Рудиан только вошли во вкус и прекращать драку явно не собирались. Соответственно, от любимых друзей досталось и Джеймсу. Поборов в себе желание присоединиться – просто так, из любви к искусству, – юноша всё-таки с огромным трудом оторвал друг от друга дерущихся и постучал по лбу каждого, чтобы привести в чувство. А уж потом начал любоваться боевыми ранениями. У Блэка был очень симпатично подбит глаз, разбита губа и порвана футболка, а у Рудиана из носа хлестала кровь, заливая лицо и одежду юноши. К тому же он с максимальной осторожностью придерживал правой рукой левую, благодаря чему становилось понятно, что в пылу драки ему повредили ещё и руку.

– И что у вас тут случилось? – как можно более строго поинтересовался Джеймс.

– Глупый вопрос, – фыркнул Сириус. – Подрались мы.

– Это я уже заметил, можешь не сомневаться. Мне интересует причина. И прекратите смотреть друг на друга, как на врагов народа!

– У тебя зеркала случайно нет? – прервал друга Блэка, смутно догадываясь о том, что его несравненную физиономию повредили.

– Случайно нет. Сходи в нашу комнату, там есть. Заодно переоденься, – Поттер быстро смекнул, что если отправить куда подальше хоть одного из драчунов, то ему, может быть, удастся выяснить причины драки. А как подсказывала интуиция, которой Джеймс привык доверять, что-то путное вытянуть будет куда легче из Рудиана.

Пока Поттер выпроваживал Сириуса, Рудя, знавший несколько полезных лечебных заклинаний, более или менее устранил полученные травмы, причём, сделал это так быстро и ловко, что ему оставалось только позавидовать.

– Слушай, ты не видел Марианну? – не дав приятелю времени на его вопросы, поинтересовался Стрэйндж.

– Видел, – тут же насторожился гриффиндорец. – Минут двадцать назад мы с ней разговаривали в беседке.

– А где она сейчас?

– А дома её нет? Странно, я думал, что она побежала домой.

– Побежала? В смысле?

– Мы… хм… немного поссорились. Она на меня разозлилась и убежала. Я думал, что домой. Но…

– Я её не видел, хотя довольно долго сидел внизу, так что услышал бы, если бы она зашла, – покачал головой Рудиан. – Я, конечно, мог проворонить, да и она могла вернуться, когда мы с Блэком уже тут… м-м-м… развлекались.

– Надо спросить у домовиков. Они всегда могут сказать, кто находится на территории дома, а кто нет.

Слова Джеймса не разошлись с делом, и через пару секунд перед юношами появился Фредди – главный домовой эльф поместья Поттеров. Это было маленькое, худенькое существо с большими ушами и огромными глазами, облачённое в подобие балахона, выполненного в гриффиндорских цветах. На вопрос молодого хозяина о местонахождении Марианны домовик ответил, что, к его великому сожалению, этого не знает, так как «юная леди» находилась за пределами имения. Джеймс и Рудиан переглянулись и синхронно подумали об одном и том же. Девушку надо было любой ценой найти и вернуть в Особняк. В противном случае, им грозили большие неприятности, особенно с учётом положения в стране.

– О! – на место действия вернулся Сириус. – Судя по вашим физиономиям, сейчас ожидается продолжение? Только я на этот раз выступаю в роли зрителя!

– Дедуктивное мышление у тебя всегда было хреново развито, – саркастически заметил Джеймс.

– А что тогда вы тут встали с такими траурными минами? Убили кого?

– Марианна пропала, – сухо ответил Рудиан.

– В смысле – пропала?!

– В самом прямом, – единственным, что удерживало Стрэйнджа от того, чтобы ещё разок хорошенько не съездить этому тупому бабнику по морде, было осознание того, что это мало поможет Марианне, которая, возможно, сейчас находилась в смертельной опасности.

– Успокойтесь, – поморщился Джеймс, также понимая, что времени на второй раунд у них нет. – Нам надо найти мою сестру.

– Стоп, а вдруг она где-то в доме? Например, спать пошла?

– Сириус, если бы это было так, то никто бы не паниковал. Но в пределах территории имения её нет. Это точно. Фредди не мог ошибиться, магия домовиков чётко отслеживает всех находящихся здесь людей.

– Стоп, то есть ты хочешь сказать, что она находится вообще за пределами территории, прилегающей к дому? За пределами защиты? – наконец-то дошло до Рудиана.

– Да! Чёрт возьми, да! И поэтому нам надо найти её! – Джеймс был на грани паники.

– И как ты предлагаешь это сделать? – Сириусу тут же передалось настроение друга. – Ведь все эти штуки с выслеживанием… Я лично не знаю, как это действует. А вы?

– Я тоже, – нехотя признался Рудиан, который выглядел так, как будто сейчас расплачется. – В маггловских фильмах обычно пускают по следу специально обученных собак, и они находят человека…

– У нас таких собак нет, – Поттер от бессилия кусал губы, а потом вдруг замер. Его осенило: – Точно! Фоукс!

– Феникс? – в один голос переспросили два других парня.

– Да. Он точно сможет вывести нас на след Марианны!

Блэк и Стрэйндж энтузиазма друга не разделяли, однако ничего лучшего предложить не могли. Джеймс быстренько сбегал в кабинет отца, откуда вернулся уже вместе с «домашней зверушкой», после чего юноши спустились вниз и через заднюю дверь вышли в сад. От золотистого оперения исходили как бы волны света, делавшие его ещё более похожим на мифическое существо.

– Фоукс, где Марианна? – тихо обратился к животному Джеймс.

Феникс издал звук, ничего похожего на который парни ещё никогда не слышали, и золотистой тенью полетел сквозь сад. Юные спасатели переглянулись и чуть ли не вприпрыжку направились вслед за ним. Ночь была всё такой же тихой, тёплой и звёздной, однако в силу понятных причин уже потеряла своё очарование. Серебряного диска луны не было видно, поэтому идти приходилось осторожно, чтобы не споткнуться в темноте обо что-то. На территории сада, конечно, такое никому не грозило, но ведь в перспективе им предстояло пробираться и по лесу. И если его часть, находившаяся в пределах имения, была вполне светлой и спокойной, к тому же хорошо известной Джеймсу, то дальше лес становился гораздо более густым.

Они почти бежали за Фоуксом, но Поттеру всё равно казалось, что это слишком медленно, его мучили очень нехорошие предчувствия. Судя по тому, что темп с каждой минутой нарастал, феникс был солидарен в этом со своим молодым хозяином. Благо, все трое были далеко не хлюпиками, так что в ближайшее время падать с ног от усталости никто не собирался. Это утешало. По правде говоря, это было единственным, что утешало.

– Вы палочки хоть взяли? – поинтересовался Джеймс, когда лёгкий хлопок возвестил о том, что они покинули защищённую территорию имения.

Ответом ему послужил тихий мат Сириуса и клятвенные заверения Рудиана, что он всегда носит с собой палочку. Что ж, две волшебные палочки на троих. Могло быть и лучше. Лес становился всё гуще и гуще, приобретая сходство с Запретным Лесом. Джеймсу вспомнилось то приключение на третьем курсе, после которого они с Блэком и подружились окончательно. Что ж, сходство сегодняшнего случая с тем на лицо. Тропинки под ногами, разумеется, не было, поэтому приходилось двигаться не только быстро, но ещё и осторожно, в противном случае можно было споткнуться о корень дерева, коих здесь было более чем достаточно.

Неожиданно Фоукс остановился и повис в воздухе, дожидаясь парней. Свет, исходивший от его оперения, как бы немного померк, словно феникс хотел остаться незамеченным. Джеймс знаками показал друзьям, чтобы они вели себя тихо, а сам подошёл к ближайшему дереву и выгнул из-за него. То, что юноша там увидел, ему абсолютно не понравилось. А увидел он небольшую поляну, посреди которой горел костёр. Вокруг него расположились три человека в чёрных плащах с надвинутыми на лицо капюшонами. Причём, один из них тихим шипящим голосом пытался что-то выяснить у связанной девушки, лежавшей на траве рядом с ним. Даже с такого расстояния было видно, что она трясётся, отблески костра играли на её бледном испуганном лице. Марианна. С трудом подавляя в себе желание сразу же броситься на помощь кузине, Джеймс напряг слух, чтобы различить, что говорит тот человек.

– А ну быстро говори, где находится имение этих предателей Поттеров?! – донеслось до Джеймса. Юноша узнал этот голос, что заставило его ещё сильнее сжать кулаки. Малфой.

– Никогда, – сквозь зубы прошипела пленница.

– По-моему, ты ещё не очень хорошо поняла, что происходит, – Малфой навис над бедной девушкой и опустил руку ей на грудь. – Тебя стоит проучить…

– Круциатус развяжет ей язык! – грубым женским голосом заговорила друга фигура, поднимая палочку. Беллатрикс Лестрейндж. – Кру…

Тут уж Джеймс не выдержал. Он рванул вперёд из своего укрытия и, навалившись на Лестрейндж, резко вырвал у неё из рук палочку, благодаря чему она не успела произвести заклятие. Как известно, дураки думают одинаково, так что Блэк среагировал так же, как и его друг. Совершенно не думая о своих шансах, он сорвался с места и накинулся на Малфоя, который продолжал лапать Марианну, и даже сбил его с ног. Но на этом успех гриффиндорцев закончился. Оба в порыве ярости совершенно забыли о присутствии на поляне ещё одного человека, что и стало для них роковой ошибкой. Через пару секунд юноши также валялись в обездвиженном виде на влажной траве. Взгляды всех троих Пожирателей были обращены теперь на них. Что ж, хоть чего-то они своим необдуманным поступком добились – троица на время оставила Марианну в покое.

– Вы посмотрите, кто у нас тут! – торжествующе посмотрела на ребят Белла, которую собственный слегка помятый вид явно не заботил. – Мой дражайший кузен и младший Поттер!

– А мы только о вас вспоминали, – холодно усмехнулся Малфой. – Полагаю, вы искали её?

Люциус пихнул носком ботинка в бок Марианну, которая всё это время кидала в сторону парней взгляды, в которых ясно читалось то, какие же они придурки. Джеймс вспомнил о волшебной палочке, спрятанной в кармане джинсов, и ощутил, что он полностью солидарен с мнением сестры.

– Чёртовы гриффиндорцы, – грубо проговорил третий Пожиратель, чей голос был юному Поттеру смутно знаком, но узнать его парень не смог. – Лорд будет очень доволен. Предлагаю доставить их сразу.

– Ты куда-то торопишься, Лестрейндж? – поднял бровь Малфой. Ну конечно, супруг милейшей Беллатрикс – Рудольфус. – Сначала они нам покажут, где расположено самое защищённое место в Англии – этот чёртов Особняк, а потом уже мы их отправим к Лорду.

– О да! Он нас тогда так вознаградит! – расхохоталась Беллатрикс. – Мы сразу станем его самыми лучшими и верными соратниками, которым он будет доверять, как никому другому!

Чёрт, надо как-то выбираться, иначе им всем крышка! Но как – как, чёрт возьми, – отсюда выбраться?! Они с Сириусом и Марианной, обездвиженные, с одной палочкой на троих, которую вообще могут в любой момент отобрать, против трёх вооружённых Пожирателей Смерти, в интересах которых доставить пленным к своему Тёмному Лорду. Или убить их. Думаю, не надо объяснять, на чьей стороне перевес сил. Кстати, а куда подевался Стрэйндж на пару с Фоуксом?

– А ну быстро говори, где имение? – Малфой вернулся к Марианне, справедливо полагая, что её расколоть будет легче, чем двух крепких парней, которыми, впрочем, всё равно решила заняться Белла.

– Может, тебе ещё стриптиз станцевать? – зло проговорила девушка, к которой, несмотря ни на что, в присутствии брата и его друга вернулась смелость.

Малфой и Лестрейндж в унисон расхохотались.

– Неплохое предложение, дорогуша, – успокоившись, произнёс Рудольфус. – Думаю, такой шанс мы тебе ещё дадим.

Два Пожирателя вновь рассмеялись, явно предвкушая это зрелище, а Малфой вновь принялся лапать пленницу. Беллатрикс в этом спектакле не участвовала, она готовилась начать «работать» с юношами. Однако тут произошло то, чего никто из присутствовавших никак не ожидал. Лес залила прекраснейшая музыка, какую только они слышали, и на поляну ворвался отряд хорошо вооружённых мракоборцев.

– Берём пленников, уходим! – закричал Малфой, понимая, что шансов у них против мракоборцев никаких.

Со вторым пунктом согласны были все, но насчёт первого возникли возражения. В первую очередь, у самих пленников. Марианна укусила схватившего её Малфоя, а Джеймс и Сириус, с которых спали заклятия, тут же вскочили на ноги и приготовились отстаивать свою свободу до конца. А мракоборцы, между тем, приближались. В конце концов, поняв, что либо они смываются без пленников, либо встречают рассвет в уютной камере в Азкабане, Пожиратели, ругаясь сквозь зубы, благополучно трансгрессировали в неизвестном направлении. В этот же момент смолкла дивная музыка, а мракоборцы растворились в воздухе, словно их и не было. Вместо них на поляну вышел Рудиан Стрэйндж, на плече у которого сидел Фоукс. Выглядел он измотано.

– Вы живы? – поинтересовался юноша, помогая развязаться и встать Марианне.

– Что… что это было? – выдавил из себя Джеймс, пытаясь сообразить, что произошло. – Мракоборцы… откуда?

– Никаких мракоборцев не было, это всего лишь иллюзия, – объяснил Рудиан. – Нам надо уходить отсюда, они могут вернуться. Мер, ты в порядке?

– Всё нормально, – с трудом улыбнулась девушка, опираясь на друга. Она всё ещё мелко дрожала от пережитого страха. – Давайте уйдём отсюда.

Рудиан не заставил себя долго уговаривать и повёл девушку к выходу из леса. Сириус и Джеймс, скривившись, переглянулись и направились следом. По правде говоря, оба смутно понимали, что происходит. Когда подростки покинули поляну и отошли от неё на некоторое расстояние, Фоукс слетел с плеча Руди и полетел вперёд, указывая дорогу домой.

– Может быть, ты всё-таки объяснишь, что произошло? – через некоторое время нарушил молчание Блэк. – Я лично ничего не понял.

– Я же объяснил, – сдержанно начал Стрэйндж, – это были чары иллюзии. Я, в отличие от некоторых, прекрасно понимал, что один против тех троих ничего сделать не смогу, только сам попаду в плен, а жить ещё, знаете ли, хочется. Поэтому я решил попробовать создать иллюзию отряда мракоборцев, который якобы прибыл вас спасать. Чары-то не слишком сложные, но я впервые создавал такую крупную иллюзию, поэтому, честно говоря, жутко измотался. Естественно, эти Пожиратели жутко испугались и сразу же решили смыться. Хотя я ужасно испугался, когда они пытались взять вас с собой. Но, к счастью, обошлось.

– А музыка?..

– Это феникс. Я и не подозревал, что эти твари могут так прекрасно петь.

– Они многое умеют, – выдавил Джеймс, всё ещё пытаясь прийти в себя. – Так, а теперь запомните: моим родителям ни слова о том, что произошло. Им это знать совсем не обязательно.

– А ты не боишься, что Малфой и остальные могут вернуться и всё-таки отыскать Особняк? – сощурился Сириус.

– Нет. Даже если они вернутся и будут находиться буквально в нескольких метрах от начала территории имения, то защитные чары всё равно не пропустят чужих. Ты думаешь, если бы всё было так просто, то Особняк бы выстоял почти тысячелетие?

– А может случиться такое, что защита не пропустит нас?

– Разумеется, нет, – фыркнул Джеймс. – Я же всё-таки будущий хозяин дома, а вы мои спутники. К тому же, вас обоих все защитные системы уже принимают за своих. Кстати, Марианна, сделай одолжение, прекрати стучать зубами.

– Мне холодно, – огрызнулась девушка, которая в отличие от своих спутников не могла так просто забыть произошедшее. – Я хочу тёплого чаю и в постель.

– Не волнуйся, сейчас дойдём до дома, будет тебе тёплый чай. Хоть целый литр. А потом Стрэйндж проводит тебя до спаленки, уложит спатеньки, ещё и сказочку на ночь расскажет.

– Как смешно. Ха-ха-ха, – Марианна дала по подзатыльнику захихикавшим кузену и его лучшему другу.

– Да ладно тебе, Мер, не злись на дураков, – мягко произнёс Рудиан, обнимая девушку за талию, она положила голову ему на плечо.

– Нет, ну это нормально? – шёпотом возмутился Сириус, косясь в сторону парочки. – Джим, она же твоя сестра!

– Да Мерлин с ними! – отмахнулся Поттер. – Пусть делают, что хотят, благо последствия не мне расхлёбывать придётся. А если и мне… Да пошли они к дементору!

Приняв сие замечательное решение, Джеймс сразу почувствовал, как полегчало на душе. Да, эгоистично, но он ведь тоже не записался в фонд помощи всем и вся, так почему в таком случае он должен решать чьи-то проблемы, с учётом того, что, во-первых, своих хватает, во-вторых, тех самых «проблемных» личностей текущее положение вещей вполне устраивает. И посему юноша решил начать разборки со своими проблемами и неприятностями. Как раз каникулы летние, времени достаточно, желание, благо, тоже присутствует. А это главное. Хотя… не для всего. Например, для того, чтобы привести в порядок свои сердечные дела, требовался ещё один компонент. А точнее одна. Лили Эванс. Тут уж ничего не поделаешь, придётся ждать начала учебного года. Нет, Джеймс, конечно, мог выяснить адрес своей однокурсницы и заявиться в гости, но крайне сомнительно, что она будет в восторге от этого.

Поэтому юноша запихнул свои любовные страдания куда подальше и обратился к делам более приземлённым. То бишь, к выполнению домашних заданий, от количества которых хотелось на стенку лезть. Можно было, конечно, сделать проще и забить на всё, а все рефераты и эссе попросить у той же Риты и тупо списать, немного изменяя структуру и порядок предложений, заменяя некоторые слова, как они с Сириусом делали в прошлом году. Но сейчас Джеймс понимал, что лучше немного напрячься самому, чем потом иметь кучу проблем. Ведь не стоило забывать, что их в конце этого учебного года ждали СОВ, а перспектива завалить экзамены его совсем не прельщала. Так что уже на следующий день после ночного приключения юноша засел за книги. Сириус, глядя на него, покрутил пальцем у виска, но после нескольких часов тупого шатания по дому ему стало скучно, и он решил присоединиться к другу. Впрочем, была и ещё одна причина, которая упиралась прямо в события прошлой ночи. Подросткам было крайне невыгодно, чтобы родители Джеймса что-то узнали о случившемся, поэтому все четверо на время затихли. К тому же, продолжения никто не хотел.

Подобным образом прошло несколько дней, после чего старший Поттер, умилённо глядя на ребят, решил устроить им вылазку в Косой Переулок. Типа деточкам надо проветриться, к тому же пора уже учебники покупать. «Деточки» с умным видом покивали и начали готовиться к поездке. Что называется, морально и физически. Можно было добавить ещё и материально, но все действующие лица были людьми не бедными, так что для них все затраты на школьный инвентарь и затратами-то нельзя было назвать.

День поездки выдался прохладный и облачный. Благо, хоть дождя не ожидалось, это не могло не радовать. Народу на удивление на волшебной улице было очень и очень много, хотя был обыкновенный рабочий день, тем более, не стоит забывать, что в стране шла война. Вообще Косой Переулок сейчас очень мало напоминал место, которое буквально несколько месяцев назад было почти на две трети разрушено. Пока подростки закупались всем необходимым и радовались свободе от надзора взрослых (подбросив юное поколение до Косого Переулка, Джонатан Поттер благополучно смылся по делам, пообещав приехать через несколько часов), жизнь вокруг била ключом. Как сказала бы в таком случае незабвенная Рита Скитер, с размаху и наотмашь. Как и следовало ожидать, появление самой мисс Скитер не заставило себя долго ждать. Девушка сидела за столиком в кафе-мороженом Флориана Фортескью и усиленно махала нашим героям рукой, оправдывая известную народную поговорку. Недолго думая, нагруженные покупками ребята, которые всё равно хотели куда-то приземлить свои пятые точки, присоединились к Рите и заказали себе по порции мороженого, которое здесь было просто потрясающе вкусным.

– Ну, как жизнь? – после короткого знакомства поинтересовался у подруги детства Джеймс, смакуя своё любимое орехово-шоколадное мороженое.

– Да нормально, – пожала плечами девушка. – Не блеск, конечно, но бывало и хуже. Сейчас, по-моему, у всех дела ниже среднего. Говорят, скоро будет экономический кризис, слышали?

– Сейчас много чего говорят, – пожал плечами Рудиан. – Причём, в основном это сводится к тому, что нам всем крышка. А кризис…

– Да если он рискнёт заявиться в наш Гринготтс, гоблины ему дружно покажут фигу и захлопнут перед носом дверь! – уверенно заявил Сириус. Впрочем, этот вывод он сделал совсем не без оснований.

– Согласна, – усмехнулась Рита. – Лично мне вообще никакой кризис не страшен, денег у меня в Гринготтсе нет, а мы – журналисты народ живучий. Прямо как тараканы.

– Ты на журналиста после школы пойдёшь? – поинтересовалась Марианна, переводя разговор в гораздо более приятное русло.

– Ага, как и планировала ещё года три назад. Теперь уже точно решила. Я же ещё в начале июля в наш ГУМИ ходила, меня, считай, уже зачислили. Мне даже задание на этот год дали, если всё выполню успешно, сразу на второй курс пойду. Что самое классное, то, как сдам ЖАБА, там никого не заботит. Главное, чтобы не завалить все. Халява полная!

– Ты так рассказываешь, что сразу хочется стать журналистом, – улыбнулся Джеймс, а потом вдруг его улыбка стала ещё шире, а рука автоматом взлетела к волосам.

– Начинается, – буркнул Сириус, прекрасно зная, что означают у лучшего друга эти симптомы.

– Что? – недоумённо переспросила Рита.

Однако отвечать ему не потребовалось. Мимо их столика как раз проходила невысокая рыжеволосая девушка с пронзительными зелёными глазами, которую читателю не составит труда узнать.

– Эй, Эванс! – поднимаясь с места, окликнул однокурсницу Джеймс, все остальные мысли разом выветрились у него из головы.

Лили обернулась и даже соизволила подойти поближе к столику, за которым сидели друзья. Наверное, сыграл тот фактор, что из пяти подростков лично она знала только двоих, ещё двоих видела впервые, а о существовании Риты Скитер просто слышала.

– Эванс, не хочешь с нами посидеть? – выдавил первое, что пришло на ум, Поттер, автоматически взлохмачивая ещё больше свою шевелюру.

– К сожалению, нет, – в ответ девушка одарила его улыбкой голодного крокодила. – Думаю, твои друзья будут не слишком в восторге от общества грязнокровки.

Джеймс стоял спиной к столику, поэтому не видел ту немую сцену, которая разыгрывалась между его друзьями. Если описать коротко, то Сириус языком жестов объяснял остальным, что эти двое постоянно себя так ведут, а его лучший друг настоящий идиот, что влюбился в это страшилище.

– Тогда, может быть, погуляем по городу? Только я и ты! Как тебе такое предложение? – продолжал распинаться юноша.

– Никак, – выражение лица гриффиндорки не изменилось. – Не поверишь, но не хочу иметь ничего общего с таким самовлюблённым эгоистом, как ты!

– Но я ведь тебя люблю!

Вот эта фраза, высказанная почти на пол-улицы, застала Лили врасплох. Однако даже она не помогла растопить лёд. Принципиальности Эванс не было границ. А о том, что сейчас она делала одну из самых больших ошибок своей жизни, девушка даже подумать не могла.

– Ври, да не завирайся! Любит он меня… Коне-ечно! Будто бы я не знаю, что во всех семьях таких, как ваши, помолвки заключаются, когда дети ещё в пелёнках. Я тебе нужна только, чтобы ты мог поиграть со мной и забыть. А у самого уже давно невеста есть! Да ты… да ты врёшь точно так же, как и твоя Скитер!

– Какие сведения, Эванс! – не выдержала Марианна, которая больше не могла терпеть, что её кузена оскорбляет какая-то магглорожденная. – Только вот они немного устарели. Совсем чуть-чуть. Века на полтора. Да, и ещё… У нас остались кое-какие другие правила, которые выполняются до сих пор. Так вот, если бы не смягчающие обстоятельства, то у тебя были бы очень крупные проблемы из-за твоей последней фразы.

Лицо Лили стало цветом напоминать варёную свёклу, она, как рыба, то открывала, то закрывала рот, словно пытаясь что-то сказать. Постояв так где-то с минуту, она резко повернулась и зашагала прочь, распихивая локтями прохожих. Сириус переглянулся с Рудей и оба синхронно покрутили пальцем у виска. Взаимопонимание было достигнуто!

____________________________________________________________

Считайте это новогодним подарком от меня. Праздники - это единственная причина, почему я выложила новую главу. Что будет дальше, не знаю.


Глава 11. Виновный есть, но что с ним делать?


– Она его не убьёт?
– Трудно сказать… Смотря, кому повезёт…
– В смысле?
– Если не убьёт – повезёт ему,
А убьёт – повезёт нам. Всем.
Из беседы истинных друзей

Осень принесла с собой бесконечные дожди, затянутое свинцовыми тучами небо, принизывающие до костей ветра и эпидемию воспаления хитрости среди студентов-пятикурсников. Сентябрь наступил как-то слишком резко, юные волшебники не успели должным образом отдохнуть за лето, а уже с первых занятий в Хогвартсе на них навалилась такая огромная нагрузка, что выдерживали только самые стойкие. Да, в конце года их ждала сдача СОВ, но зачем же об этом напоминать по десять раз в день?! И какого Мерлина все профессора дружно пытались впихнуть добрую половину программы пятого курса в ближайший месяц?! Сами они аргументировали это тем, что сейчас они в первое полугодие благополучно пройдут всю программу курса, а потом займутся повторением и подготовкой к экзаменам. То есть этим займутся те, кто доживёт до Рождественских каникул. А то, что доживут немногие, стало понятно уже к концу первой недели, ибо объём домашних заданий, которые все по старой привычке отложили на выходные, превысил критическую отметку. Народ начали терзать смутные сомнения, что двадцать четыре часа в сутках – это как-то маловато.

Трудовые будни Джеймса Поттера были ко всему прочему разбавлены квиддичем. И всё бы ещё ничего, – всё-таки он не один такой – если бы его не назначили в этом году капитаном факультетской сборной. Вообще-то в этом никто, включая самого Джеймса, не сомневался, и всех это назначение устраивало. Если бы не одно НО. Юноше хотелось спать как-то побольше двух часов в сутки. Всё-таки все остальные игроки сборной спали как минимум четыре, а тем, кто не имел к спорту прямого отношения, удавалось проводить за сном по пять-шесть часов. Плюс уроки Истории Магии, которых теперь пятикурсники ждали с нетерпением, так как они были единственными, где парили мозги не больше обычного, так что они по-прежнему были прекрасной возможностью выспаться.

Немного утешало лишь то, что необходимости набирать новую команду по квиддичу не было. Школу закончила только Рей Суо, благополучно передав свою должность капитана Поттеру, так что свободной оставалась лишь вакансия ловца. Однако попытки Джеймса провести отбор на это место были пресечены остальными членами команды в корне. Ребята дружно вспомнили прошлогодний памятный матч с Когтевраном и здраво рассудили, что лучшего ловца, чем сам Поттер они при всём своём желании не найдут. Ну а бедный Джеймс, не имевший ни сил, ни желания спорить, вынужден был уступить мнению большинства, а на освободившееся место охотника взял уже проявившую себя в прошлом году третьекурсницу Ванессу Ли. Все вышеперечисленные махинации заняли от силы минут десять, причём решалось это в три часа ночи в гриффиндорской гостиной, а бедную Ванессу подняли с постели, чтобы сообщить о счастливом назначении и поинтересоваться её мнением, после чего все дружно отправились по своим спальням. Причём с утра все были уверены, что им приснился сон, полный замечательных идей по поводу факультетской сборной. Как сказал по этому поводу Сириус Блэк, пейте, дети, молоко, туалет недалеко. При чём здесь молоко, товарищи по команде не поняли, но спорить с Блэком никто не решился.

Вообще с Сириусом за лето что-то случилось. Точнее, не за всё лето, а за его последнюю неделю, которую он вынужден был провести в родном доме с обожаемыми родственниками. Юноша постоянно был злым, агрессивным, ещё более жестоким по отношению к слизеринцам. На все попытки друзей выяснить, что происходит, он отвечал грубостью и либо переводил разговор на другую тему, либо уходил из комнаты, громко хлопнув за собой дверью. Особенно часты стали стычки братьев Блэк, причём их зачинщиком являлся именно старший из них. Также со стороны Сириуса постоянно поступали идеи «устроить головомойку» Снейпу, но они отвергались, ибо обычно были настолько жестокими, что даже Джеймс при всей своей неприязни к вышеупомянутому слизеринцу это признавал. Не стоит забывать и про то, что времени на всё это просто не оставалось. Дело начало принимать нехороший оборот, когда гриффиндорец, махнув на друзей, решил сам разобраться со Снейпом, что закончилось крайне плачевно. Для Сириуса. Всё-таки одно дело, когда четверо на одного, а совсем другое, когда легкомысленный Блэк один на один со Снейпом, которые уже тогда имел славу талантливого боевого мага.

В общем, глядя на всё это, Джеймс начал осознавать, что если не вмешаться сейчас, то потом будет совсем уж плохо. Врезав для очистки совести Северусу, он решился на отчаянный шаг – назначил встречу Регулусу Блэку, который уж точно должен был знать, в чём причина чрезмерной агрессии старшего брата. Честно говоря, Поттер предпочёл бы этого не делать, всё-таки межфакультетскую вражду никто не отменял, да и на отношения между их семьями дружба прямых наследников никак не повлияла. Разве что в худшую сторону. Впрочем, на этот раз фортуна была на стороне Джеймса. Это можно было заключить уже по тому обстоятельству, что младший Блэк явился на встречу.

– Итак, Поттер, чем могу помочь? – звонкий голос Блэка отдавался эхом в полупустом помещении заброшенной аудитории, расположенной в Южной Башне, где и была назначена встреча. Регулус сидел на массивном учительском столе и внимательно рассматривал только что вошедшего гриффиндорца.

Разумеется, они были знакомы друг с другом. Не слишком хорошо, но всё же. Оба принадлежали к тому слою общества, который принято называть элитой, оба с малых лет знали, что такое интриги, обоим уже давно внушили, что в словесном поединке преимущество у того, кто сохраняет хладнокровие, а открыто показывать своё отношение к людям может быть опасно для жизни.

– Меня интересует происходящее с твоим старшим братом. Почему он стал таким жестоким? – Джеймс не стал тянуть и сразу задал тот вопрос, который его сюда и привёл.

– А разве раньше он не был жестоким? – фыркнул Регулус. – Лично я никогда за ним не замечал особого человеколюбия.

– Но сейчас это переходит все границы. Если так пойдёт дальше, то его просто исключат из Хогвартса.

– Так повлияй на него. Ты же его друг. Или я ошибаюсь?

– Не придуривайся, Блэк, – раздражённо заметил Джеймс. Мерлин, шибанутая семейка! – Я готов поспорить, что ты прекрасно понимаешь, что на все попытки что-то выяснить Сириус отвечает одинаково. Матом. Ты, чёрт побери, единственный человек в этой грёбаной школе, кто в курсе, что с ним.

– И почему ты в этом так уверен? – изобразил на лице изумление Регулус.

– Ну, хотя бы потому, что ты сюда пришёл. Согласись, в нормальной ситуации гриффиндорцы просто так не назначают встречу слизеринцам, на которую те приходят.

– Железобетонная логика, Поттер. Только вот я одного не пойму: мой милый братец приехал с каникул не в себе, а большую их часть он провёл именно у тебя. При чём здесь я?

– А при том, что на последней неделе он находился у себя дома, причём, уезжал Сириус от меня в совершенно вменяемом состоянии. Из этого следует, что у вас что-то произошло дома. А что именно и как это повлияло на моего друга, я могу узнать только у кого-то из его домочадцев. А тут уж, согласись, было бы глупо, если бы я решил написать письмо с этим вопросом вашей матушке.

– Да, это действительно было бы глупо, – поморщился Блэк. – Её при одном только упоминании о Сириусе начинает трясти.

Слизеринец слез со стола и подошёл к большому, затянутому паутиной окну. Уже почти полностью стемнело, далёкую землю заливал ровный свет полной луны, приникавший и в старую аудиторию. Регулус взмахнул палочкой, шепча заклинание, и факелы, расположенные по стенам помещения, зажглись. Джеймс внимательно следил за лицом собеседника, на котором теперь играли багровые отсветы огня.

– За пару дней до отъезда в школу между мной и Сириусом состоялся разговор, который, скорее всего, и является причиной его нынешнего состояния, – начал Блэк упавшим голосом. – Не стану тебе пересказывать полностью, о чём мы говорили, но смысл заключался в том, что я пытался внушить брату, какой же он болван и у него ещё есть шанс исправить всё, что он наделал. Как ты думаешь, как он отреагировал?

– Послал тебя по известному адресу, – пожал плечами Поттер.

– Именно так. Кто ж виноват, что Сириус так болезненно реагирует на правду?..

– Это был риторический вопрос. Но что же ты такое ему сказал, что он так на всех обозлился?

– Правду. Что он поступает крайне глупо, отталкивая от себя семью, что это закончился для него тем, что он останется один и не будет никому нужен. Что он так старается уйти из того общества, к которому принадлежит, чтобы стать абсолютно чужим в той среде, о которой он мечтает. Он пытаемся стать своим в твоей семье, не понимая, что она принадлежит к тому же обществу, от которого он бежит. Что если он окончательно отвергнет от себя семью, то в случае чего его просто некому будет защитить.

Регулус замолчал, задумчиво глядя на огонь. Джеймс тоже сохранял молчание, не зная, что можно сказать. Единственное, что приходило на ум, озвучивать не было необходимости. Сириус придурок. Причём, полнейший, что он в очередной раз и доказал.

– Я ведь хотел как лучше, – тихо произнёс младший Блэк. – Всё-таки Сириус мой брат, несмотря ни на что. А знаешь, что самое страшное?

– Что Сириус понимает, что ты прав, но гордость не даёт ему это признать?

– Именно. И собственно поэтому он такой агрессивный. Правда глаза режет.

– И что мне теперь с Сириусом делать, чтобы его успокоить?

– Врежь ему хорошенько. Может, поможет. Хотя тоже вряд ли. Но ты всё же попробуй. Может, дружеская рука вправит ему мозги, – посоветовал слизеринец, после чего на некоторое время замолк. – Кстати, сколько времени?

– Половина десятого, – ответил Джеймс, бросив короткий взгляд на наручные часы.

– Ме-ерлин! Я побежал, иначе вместо свидания получу настоящую отбивную. Из себя самого, – усмехнулся Блэк. – Удачи тебе, Поттер, с моим братцем!

– Спасибо, – искренне поблагодарил гриффиндорец. Интуиция подсказывала ему, что удача ещё пригодится. Причём, совсем скоро. – До встречи.

Регулус пересёк помещение и, махнул на прощание, скрылся за дверью. Джеймс вздохнул и, подойдя к окну, принялся разглядывать окрестности, залитые лунным светом. Однако мысли юноши были сейчас далеки отсюда, он проигрывал в голове разговор с младшим Блэком. Вывод из него напрашивался всего один, причём, самым цензурным в нём было имя лучшего друга.

– Великий Мерлин, Сириус, ну почему ты такой козёл?! – в тупом бессилии прошипел сквозь зубы Джеймс, с трудом подавляя в себе желание сразу же направиться в Больничное Крыло и устроить головомойку другу.

Впрочем, дальнейшее развитие событий того вчера и так не способствовало сохранению в целом виде привлекательнейшей физиономии Блэка. Вообще, добравшись спустя несколько часов до гостиной Гриффиндора, Джеймс был настолько зол, что попадись на его пути хоть кто-то, от этого кого-то ничего бы не осталось. Но об этом потом. А пока юноша стоял около большого, затянутого паутиной окна и рассматривал окрестности школы, залитые светом полной луны. Наткнувшись взглядом на Гремучую Иву, он автоматически подумал о Ремусе, который уже, должно быть, давно превратился в своей хижине и теперь мучается от нестерпимой боли и преобладания звериных инстинктов. Рядом с Ивой царили тишина и покой, даже ветер не колыхал могучие ветви дерева. Поттер постоял так некоторое время, наслаждаясь тишиной и спокойствием и пытаясь успокоиться, и уже собирался отойти от окна, когда увидел то, что ему очень сильно не понравилось.

Некто, облачённый в чёрную мантию с капюшоном, уверенным шагом направлялся со стороны школы к Иве. Джеймс прищурился, проклиная чёртову близорукость и очки, которые надо было уже из-за очередного ухудшения зрения менять, и стал свидетелем того, как этот человек, приблизившись к дереву, поднял с земли первую попавшуюся палку, которая была достаточно длинной, и нажал на нарост на стволе. Кто?! Какого чёрта?!

Справившись с изумлением, гриффиндорец тут же сорвался с места и со скоростью реактивной ракеты побежал в направлении выхода из школы. Кем бы тот человек ни был, нельзя допустить, чтобы он добрался до Визжащей Хижины и увидел то, что там скрывают. Ремуса. Джеймс бежал, совершенно не разбирая дороги, ставя своей целью поскорее выбраться из школы. Успеть. По бесконечным лабиринтам коридоров его вели инстинкты, которые сейчас работали как никогда прежде. К счастью, на пути юноше никто не попался, так что уже очень скоро он вылетел из дверей Хогвартса на свежий воздух, который тут же обжёг его, одетого лишь в тонкую рубашку и брюки, холодом. Впрочем, Поттеру сейчас было не до этого. Задыхаясь и проклиная себя за неспособность принять анимагическую форму, он добежал-таки до Гремучей Ивы и, проделав соответствующую операцию с палкой и наростом, пролез в тоннель.

Здесь было темно. Можно было бы сказать, что здесь было очень темно, но далеко впереди маячил еле различимый огонёк, дававший понять, что неизвестный ещё не добрался до входа в Хижину, где ждал разъярённый оборотень.

– Эй! – как можно громче крикнул Джеймс. Однако из-за долго бега и небольшой простуды возглас получился слишком хриплым и слабым. Непрошенный гость явно не услышал. – Твою мать… – пробормотал юноша и вновь побежал.

Надо сказать, низкий тоннель, пол которого представляет собой вылезающие из-под земли корни деревьев и ямы, далеко не самое лучшее место для бега на короткие дистанции. Впрочем, на длинные тоже. Но выбирать не приходилось. Когда огонёк был уже совсем близко, в тишине раздался скрип поворачиваемой ручки двери, показавшийся Джеймсу в тот момент адской музыкой.

– Эй, ты! Стой! – задыхаясь прокричал Поттер. Ноль внимания. – Остановись немедленно, если тебе жизнь дорога!

Теперь незнакомец не мог не слышать жалких попыток Джеймса остановить его, но их он благополучно проигнорировал. Раздался ещё более громкий скрип, и дверь открылась, впуская незнакомца внутрь. Не теряя ни секунды, гриффиндорец, целиком и полностью оправдывая репутацию своего факультета, рванул следом, всё ещё надеясь остановить этого самоубийцу. И он всё-таки успел. Когда юноша ворвался в комнату, его глазам открылась следующая картина: в дальний угол вжимался тот самый человек в капюшоне, а на него неумолимо надвигался оборотень. Времени на принятие решения не было, приходилось выбирать: либо труп, либо оглушённый лучший друг. Как ни крути, предпочтительнее было всё же второе.

– Петрификус Тоталус! – в оборотня полетел красный луч, а Джеймс закричал незнакомцу: – Беги, идиот!

Но тот не сдвинулся с места. Матерясь себе под нос, гриффиндорец пробрался мимо упавшей туши оборотня и, схватив человека за шкирку, с трудом выволок его обратно в коридор, после чего запер дверь заклинанием. Буквально через несколько секунд из комнаты снова донёсся вой и рычание зверя. На магических животных такие слабые заклинания действуют очень плохо. Немного отдышавшись, Джеймс повернулся к спасённому, готовясь заняться выяснением личности последнего, однако в этом уже не было необходимости. Капюшон с его головы всё-таки слетел, открыв его лицо. Лицо, которое Поттер узнал бы в любой ситуации.

– Снейп?! – с трудом выдавил из себя юноша.

Слизеринец молчал, с ненавистью глядя то на Джеймса, то на дверь, ведущую в Визжащую Хижину. Видимо, в том, что он Снейп, он не сомневался и не считал нужным доказывать это Поттеру.

– Какого Мерлина ты здесь делаешь?! Кто… кто тебе сказал, как сюда попасть?!

– Не поверишь, Поттер, – наконец соизволил ответить Снейп, – твой дружок Блэк.

– Что?! – вскричал ошарашенный Джеймс. – Сириус не мог! Ты лжёшь!

– Поттер, подумай головой, если ты, конечно, ещё не разучился, и скажи, какой смысл мне сейчас лгать? Маленькому мальчику Сириусу надоело, что ему говорят правду в лицо и он решил убить нехорошего Снейпа, а благородному мальчику Джеймсу захотелось поиграть в отважного рыцаря, и он решил спасти нехорошего Снейпа, не так ли? – язвительность очень быстро возвращалась к слизеринцу.

– Снейп… ты… ты… – Джеймс не мог подобрать нужного слова, его начинало трясти. От холода и влажности в тоннеле, от ненависти к Снейпу, от злости на Сириуса, от того, что ему пришлось использовать пусть самую низшую, но всё же боевую магию против друга.

– Уверен, Дамблдору и остальным будет очень интересно узнать, что этот чёртов Люпин оборотень! – Снейп уже явно пришёл в себя и, как истинный слизеринец, начал искать выгоду в своём положении.

– Вот к нему-то мы сейчас и пойдём, – буркнул гриффиндорец, начиная двигаться в направлении выхода. – И если ты думаешь, что он не в курсе, кого принимал в школу, то очень сильно ошибаешься.

– Зато многие другие не знают. Дамблдор может держать здесь свою домашнюю зверушку до тех пор, пока… Представляешь, что будет, когда родители наших однокурсников узнают, что их драгоценные детки учатся вместе с оборотнем?..

Джеймс нервно сглотнул. Он представлял, что будет, и ему это совершенно не нравилось. Оставшуюся часть они прошли в молчании, думая каждый о своём. Лишь когда они снова вылезли на поверхность, Поттер, стараясь придать голосу твёрдость, заявил:

– Ты не посмеешь никому рассказать о том, что произошло.

– И кто меня остановит, Поттер? – презрительно поинтересовался слизеринец.

– Полагаю, что я, мистер Снейп, – раздался сзади мягкий, но серьёзный голос. Юноши разом обернулись и увидели Альбуса Дамблдора, стоявшего в нескольких шагах от них. – Я надеюсь, вы, молодые люди, объясните мне, что здесь произошло?

– Профессор, я… – начал было Джеймс, но директор остановил его:

– Пройдём ко мне в кабинет. Там объясните, а то здесь есть большая вероятность простудиться, к тому же, уверен, что мистер Филч не придёт в восторг, если нас здесь обнаружит.

С этими словами Дамблдор быстрым шагом направился в стороны школы, его шикарная мантия, расшитая звёздами, волочилась следом по мокрой траве. Парни переглянулись, пожали плечами и пошли за ним. На улице было действительно холодно, а Джеймс, одетый в одну тонкую рубашку, вообще склонялся к выводу, что к утру сляжет с воспалением лёгких.

Хогвартс встретил их ярким, резавшим с непривычки глаза светом и блаженным теплом, которое отбивало всякое желание думать о том, что вскоре предстоят серьёзные разборки. Ничего хорошего Джеймс от предстоящего разговора с директором не ждал, хоть ему самому ничего и не грозило – всё-таки своего внука Дамблдор из школы не вытурит. Юноша боялся за Ремуса, у которого из-за этого инцидента могут быть большие неприятности. Думаю, не надо объяснять, почему. Как бы то ни было, Поттер сейчас больше всего хотел поскорее пережить «аудиенцию» у главы школы и добраться до кровати. Однако, повинуясь всем возможным и невозможным законам подлости, путь до его кабинета тянулся до ужаса долго. И волнение нарастало с каждой минутой. Когда они, наконец, дошли до горгульи, сердце Джеймса было готово выпрыгнуть из груди, а физиономия Снейпа, который по-видимому тоже волновался, приобрела сероватый оттенок.

– Итак, молодые люди, я жду объяснений, – объявил Дамблдор, садясь в своё кресло, когда они поднялись в кабинет. – Мистер Поттер, начните.

Джеймс вздохнул и принялся за рассказ, стараясь не упустить ни одной детали. Единственным, о чём он умолчал, была встреча с Регулусом, ибо об этом знать ни обожаемому дедушке, ни тем более Снейпу не полагалось. На протяжении всего рассказа лицо директора оставалось непроницаемым, невозможно было понять, что он думал по поводу произошедшего. Когда гриффиндорец закончил говорить, Дамблдор лишь кивнул и обратился ко второму юноше:

– Это правда, мистер Снейп? Вы действительно проникли в тоннель под Гремучей Ивой, а через некоторое время мистер Поттер спас Вас от находящегося в конце тоннеля… хм…

– Оборотня, – скривившись, произнёс слизеринец. – Да, это так, профессор.

– В таком случае, сделайте милость, объясните, откуда Вы узнали о существовании этого тоннеля, – Дамблдор говорил слишком уж спокойно, как будто имел дело с обыкновенным нарушением правил. – Вообще-то о его существовании ученикам знать не полагается.

– Мне Блэк рассказал. Посоветовал развлечься.

Джеймс чуть не фыркнул. Это же каким придурком надо быть, чтобы, зная чувство юмора Сириуса, следовать его советам! А что касается Блэка, то ему всё-таки надо будет устроить промывку мозгов, а то это зашло уже слишком далеко.

– Мистер Поттер! – возмущённо воскликнул Дамблдор. Браво, первое проявление эмоций за вечер!.. – Как Вы могли подобное допустить?! Кстати, откуда вам двоим вообще известно про тоннель?

– Вы знаете, профессор, я Сириусу не нянька, за каждым его шагом и словом следить не обязан. Я его вообще сегодня, если хотите знать, не видел. А что у него в мыслях, я и подавно не знаю. А на второй Ваш вопрос я предпочту не отвечать, ибо считаю его несколько… хм… бессмысленным и не имеющим отношение к делу.

– Этого Люпина надо исключить! – Снейп, наконец, выдал ту мысль, которая беспокоила его ещё с тех пор, как они выбрались из-под Ивы. – Этот оборотень…

– Мистер Снейп, пока что директор этого учебного заведения – я, так что решать, кого принять школу, а кого исключить, мне, – холодно ответил Дамблдор. – Мистер Поттер, Вы можете быть свободны, с Вами мне больше не о чем говорить. Хочу лишь предупредить о том, чтобы Вы не болтали о том, что произошло сегодня, в противном случае, это может закончиться очень плохо. В первую очередь, для Вашего друга.

– Профессор, а Ремус…

– Если Вы не будете болтать, то никто ничего узнает. О том, чтобы его исключить, не может быть и речи.

– А…

– Можете быть уверены, что мистер Снейп никому ничего не скажет, мы с ним сейчас об этом ещё побеседуем.

– Профессор, а Сириус… Его Вы накажете? – задал Джеймс последний интересующий его вопрос.

– Я думаю, я не ошибусь, если предположу, что самым худшим наказанием для него будет объяснить Вам, что заставило его проболтаться, и смотреть в глаза мистеру Люпину, – тяжело вздохнул директор. – Доброй ночи, мистер Поттер.

– До свидания, профессор, – тихо произнёс гриффиндорец и вышел из кабинета.

Теперь можно было вздохнуть с облегчением. Что ж, они легко отделались, Дамблдор даже не назначил наказания. Впрочем, Джеймс прекрасно понимал, что директор прав – самое тяжелое ждёт их завтра, когда придётся разбираться, что к чему. Точнее, уже сегодня. Юноша зевнул, усталость давала о себе знать, так что сейчас его заботило только то, чтобы скорее добраться до родной гриффиндорской спаленки. И будь, что будет.

…Следующее утро началось для Джеймса с просто отвратительного пробуждения, которое ему около полудня обеспечил любимый друг Питер, который уже несколько часов маялся от скуки. Все события прошедшей ночи тут же обрушились на Поттера, от чего настроение никак не улучшилось, и ему стоило огромных усилий не выплеснуть злость всё на того же многострадального Питера. Юноша со стоном сполз с кровати и направился в ванную, составляя в голове план того, что нужно сделать за день. Мозги напрочь отказывались работать, голова болела, как будто вчера была хорошая попойка, так что единственной здравой мыслью было пойти в Больничное Крыло и высказать Сириусу всё, что он о нём думал. А потом надо бы зайти к Ремусу. В идеале вместе с Сириусом. Интересно, у этой псины есть хоть зачатки совести?..

Кое-как отвязавшись от Питера, Джеймс приступил к исполнению своего грандиозного плана. Сириуса юноша встретил уже где-то на полпути до Больничного Крыла. Блэк шёл, весело насвистывая какою-то мелодию, и, заметив друга, жизнерадостно помахал ему.

– Доброе утро!

– Кому доброе, кому не очень, – буркнул Джеймс, оглядываясь по сторонам. Кроме них в коридоре никого не было, значит, можно было приступать к выяснению отношений.

– Эй, Джим, что случилось? – искренне удивился второй гриффиндорец. – Неужели, Эванс тебя опять отшила? Не расстраивайся, уверен, и её сердце когда-нибудь растает!

– Прекрати строить из себя идиота, Сириус! – процедил Поттер, подходя к другу почти вплотную и беря его за грудки. – Тебя кто просил говорить Снейпу про тоннель под Ивой?!

– Джим, ты чего? Кого интересует жизнь этого сальноволосого ублю…

– Ты тупой или только притворяешься?! – Джеймс был до ужаса зол. – Неужели, ты не понимаешь, какие проблемы могли бы быть у Рема, если бы со Снейпом что-то случилось?!

Сириус открыл рот, Сириус закрыл рот. Судя по всему, до него начало медленно доходить, чем всё могло закончиться.

– Я… я всего лишь хотел подшутить над Снейпом… – сделал жалкую попытку оправдаться Блэк. – Кто ж мог подумать, что он туда попрётся…

– Знаешь, было бы странно, если бы он этого не сделал. Ты ведь знаешь Снейпа. Думать головой надо, Сириус, хоть изредка!

– Я… ну извини!

– Какого чёрта ты передо мной извиняешься?! Передо мной ты ни в чём не виноват, иди извиняйся перед Ремусом. Если тебе, конечно, совесть позволит после случившегося ему в глаза смотреть, – холодно закончил Джеймс, отпуская однокурсника.

– Джим… – почти жалобно проговорил Сириус.

– Знаешь, поговорим тогда, когда ты, наконец, поймёшь, что в твоих проблемах не виноват никто, кроме тебя самого.

С этими словами Поттер развернулся и быстрым шагом направился прочь, оставляя Сириуса одного посреди коридора. Блэк так и не понял, что заставило его друга так разозлиться, раньше подобного никогда не случалось.

* * *

1959 год, Швейцария

Нуменгард уже издали смотрелся устрашающе. Высокая башня из чёрного камня, отчётливо видная на фоне белых верхушек Альп. Печально известная тюрьма Гриндевальда, в которую в итоге загремел сам великий маг. Ночь выдалась до дрожи в коленках тёмной и холодной, тучи не давали неверному лунному свету пробиться и осветить окрестности, а северный ветер пронизывал до мозга костей. Том плотнее закутался в шерстяной плащ и проводил взглядом стайку летучих мышей, пролетевшую мимо. Оставалось надеяться, что снег не пойдёт, хотя в это время года в горах подобное было вполне возможно. По обе стороны от узенькой тропинки, по которой поднимался в гору Том, темнели устрашающие очертания деревьев, голые ветви которых напоминали чьи-то костлявые руки, тянущиеся, чтобы придушить случайного путника. Пожалуй, ещё года три назад Реддл бы не выдержал и повернул обратно, но за это время он пережил столько всего, что теперь уже ничто не могло его по-настоящему испугать.

В Нуменгарде не было дементоров. Здесь они были просто не нужны, как, собственно, и прочий охранный персонал, тюрьма сама могла позаботиться о том, чтобы её узники никуда не сбежали. В этом месте действовала самая древняя и опасная, но в то же время самая эффективная, из всех существующих видов магии – магия крови. Ни для кого не секрет, что Гриндевальд в своё время прекрасно разбирался в этой области магии, впоследствии став жертвой собственных же знаний и изобретений. Геллерт Гриндевальд был поистине великим магом, сравняться с которым мог лишь небезызвестный Альбус Дамблдор. Поговаривали, что было время, когда эти двое были лучшими друзьями, но потом что-то навсегда их рассорило. Это была, без сомнения, старая история, покрытая мраком, которую раскапывать никто не рисковал, ибо было известно, что те, кто хоть что-то узнавал про тёмное прошлое великого светлого мага, долго на этом свете не задерживались.

Тюрьма была давно заброшена, уже многие годы единственным узником оставался Гриндевальд, и, судя по всему, ему предстояло такое существование до самой смерти. Если он, конечно, до сих пор не отправился на тот свет. Том крепко сжал зубы. Не дай Мерлин, Гриндевальд умер! В таком случае окажется, что это длиннющее и полное опасностей путешествие он совершил абсолютно зря, более того, он никогда не узнает великую тайну, хранителем которой является узник Нуменгарда. Конечно, были предположения, что эта тайна известна и Дамблдору, но Том ещё не окончательно выжил из ума, чтобы заявляться к нему с подобными вопросами. Дамблдор был опасным человеком, против которого выступать открыто было ещё слишком рано, и Реддл прекрасно это понимал.

В тюрьме не было этажей, один бесконечно длинный коридор спиралью поднимался снизу до самого верха, а по обе стороны от него располагались десятки маленьких камер, которые сейчас пустовали. В Нуменгарде не было никакого обслуживающего персонала, он вообще не был предусмотрен. Древнейшая магия, которой было пропитано всё в этом месте, сама обеспечивала узников всем необходимым для жизни и не давала покинуть тюрьму. Загадочное место. Сама горная долина, где и была построена тюрьма, издавна пользовалась у местных жителей дурной славой, что-то здесь было и до строительства Нуменгарда. И Гриндевальд распознал это что-то и использовал для своих целей. Только ему были известны тайны этого места. И эти тайны он унесёт с собой в могилу.

Камера великого мага располагалась почти на самом верху. Гриндевальд не спал, за прутьями решётки, в глубине сырого тёмного помещения горел огонёк, смотревшийся чужим в этом страшном месте. Казалось, Гриндевальд знал, что этой ночью у него будут гости.

– Приветствую, молодой человек, – донёсся из темноты негромкий, абсолютно спокойный голос, – в моей скромной обители. К сожалению, достойный приём путнику после долгого путешествия оказать не могу. Впрочем, не думаю, что кто-то в здравом уме проделает такой путь только для того, чтобы попить чайку со мной. А жаль… Некому навестить старого больного человека. Здесь, конечно, хорошо, сухо, еды вдоволь, даже книги предусмотрены, но иногда бывает настолько одиноко, что на стенку лезть хочется. Да не обращайте внимания на старческую болтовню, говорите, говорите, зачем пришли!

– Мистер Гриндевальд, я… – несмело начал Том, но тут же был перебит.

– Не скажете, какой сейчас год? Право, интересно.

– Пятьдесят девятый.

– Неужели?! – искренне удивился узник. – Как быстро годы летят!

– Сэр, я… Я хотел бы узнать у Вас про некую волшебную палочку, которая дарует её хозяину победу над любыми врагами…

– Кто ты? – голос Гриндевальда разом стал резким, он даже не заметил, как перешёл на «ты».

– Меня зовут Том Реддл, я…

– Слушай меня, Том Реддл, забудь эти детские сказки. Такой палочки не существует.

– Но, сэр… Мне стало известно, что её поисками занимается Альбус Дамблдор!

Из глубины камеры донёсся смех. Последняя реплика Тома явно искренне развеселила узника.

– Значит, ты решил начать вражду с Дамблдором? Неосмотрительно, юноша, очень неосмотрительно. Я в своё время тоже по молодости это затеял – видишь, где я сейчас? Если для тебя совет старшего хоть что-то значит, то от всей души советую – не лезь против Альбуса, это для тебя плохо кончится. А что касается палочки… Что ж, если он ищет, то флаг ему, как говорится, в руки. Но я тебе могу однозначно сказать – такой палочки не существует, это всё детские сказки. Читал сказку о Трёх Братьях и Дарах Смерти?

– Нет.

– Полагаю, магглорожденный?

– Полукровка, – скривился Том. Он ненавидел это признавать. – Отец маггл, а по линии матери потомок Салазара Слизерина.

– Тебе есть, чем гордится, юноша, – хмыкнул Гриндевальд. – Однако дам хороший совет – постарайся узнать о своём предке чуть больше, чем написано в тех книгах, которые обычно стоят в библиотеках на общих стеллажах. И сказку прочитай. Легенда о так называемой Старшей Палочке пошла оттуда.

– Значит, палочки, которая делает своего хозяина непобедимой, не существует, – с сожалением подвёл итог Реддл.

– Ну почему же? – Гриндевальд, судя по голосу, опять ухмылялся. – Любая палочка в руках великого мага может сделать его непобедимым… Если этот маг будет много над собой работать и не останавливаться на достигнутом. Запомни, юноша, великие маги всю свою жизнь учатся чему-то новому, у мага нет крыши, которой он должен достигнуть и прекратить развивать свои способности. Хорошенько это запомни.



Глава 12. Проблемы на всех фронтах.


Вот опять эксперимент не получается,
Агрегат скрипит, трясётся и качается,
Мы вручную измеряет напряжение…
Почему лежит профессор без движения?
Песня студентов-физиков

Стрелки на стоявшем на прикроватной тумбочке Ремуса будильнике, который был сплошь покрыт трещинами, показывали четверть третьего ночи. А на календаре с физиономиями звёзд квиддича, висевшем над кроватью Джеймса, было уже четвёртое мая, что свидетельствовало о том, что до экзаменов оставался ровно месяц. Спальня пятикурсников Гриффиндора освещалась тускловатым светом, исходившим от магического светильника, который юноши сами и наколдовали. Пологи трёх кроватей из четырёх отвешены, а на самих кроватях вперемешку с постельным бельём, грязными носками, рубашками и прочими предметами одежды валялись свитки пергамента, перья и книги. По правде говоря, почти всё остальное пространство комнаты представляло собой такую же свалку. Из-за единственного задёрнутого полога доносился приглушённый храп, ясно говоривший о том, что один из обитавших здесь гриффиндорцев безмятежно спал. Остальные трое удобно устроились на пушистом бардовом ковре, негромко переговариваясь между собой и периодически помахивая палочками над старым, пожелтевшим от времени, прямоугольным куском пергамента.

– Джим, вот объясни мне, в какой помойке ты нашёл этот кусок? – морщась, поинтересовался изящный брюнет с волосами почти до плеч у сидевшего рядом друга. – По-моему даже самый дешёвый пергамент в Хогсмиде выглядит и то лучше!

Русоволосый юноша, водивший по пергаменту пальцем и что-то сравнивавший с лежавшей у него на коленях книгой, безнадёжно вздохнул. Нет, легче дождаться того, пока пресловутый Волан-де-Морт скончается от старости, завещав своим последователям заботу о сиротах, чем надеяться на то, что Сириус начнёт думать головой и видеть хоть что-то дальше своего носа. Третий гриффиндорец, к которому и обращались, ещё больше взлохматил свои чёрные волосы, и так пребывавшие в художественном беспорядке, и крепко сжал зубы, чтобы не нагрубить. Они с Блэком совсем недавно помирились окончательно после того неприятного осеннего эпизода, поэтому ссориться опять не хотелось. Тем более, юные Мародёры снова затеяли очередное предприятие, которое требовало от них слаженной работы. Питер, конечно, не в счёт, его можно использовать, в лучшем случае, в качестве мальчика на побегушках. Впрочем, сам Петтигрю сильно против явно не был – всё-таки за эти его заслуги он официально считался членом самой популярной и известной компании парней в школе.

– Эй, Сохатый, ты меня слышишь? – повторил попытку показать свою недалёкость Блэк. – Может быть, найдём что-нибудь поновее, а? А то этот кусок, такое чувство, рассыпается на глазах. У меня, по-моему, как раз был пергамент такого же размера!

– Сириус, я, конечно, не сомневаюсь в нашей общей гениальности, – как можно более терпеливо выдавил из себя Джеймс. – Но мы ещё немножко не доросли до того, чтобы творить магию такого уровня на пустом месте, без готовой основы. Ты не представляешь, каких сил нам с Марианной и Ремом стоило добыть этот жалкий кусочек. И поверь, нам пришлось побывать на самых разных помойках и пообщаться с не самыми приятными типами.

– И чего в этом пергаменте такого необычного?

– На него уже наложен определённый комплекс чар, – чуть хрипло заговорил Ремус. – Насколько я понял, первоначально эта штука была как бы основой системы для слежения. Вообще, для чар слежения нужен образец ДНК того, за кем…

– Образец чего? – перебил однокурсника Сириус.

– Кровь, волосы, ногти или что-то в этом роде, – пожал плечами Люпин. – Магглы называют это ДНК – у каждого человека оно своё, неповторимое. В общем, это неважно. Важно то, что наложенные на этот пергамент чары позволяют каким-то образом обойти это требование, если я не ошибаюсь, теперь требуется назвать только имя того, за кем хочешь следить, или представить его. Затем требуется всего лишь произнести особое заклинание. Не слишком сложное. Джеймс, оно ведь у тебя записано, так?

– Да. Но если у нас получится то, что хотелось бы, оно нам не потребуется.

– Но мы ведь делаем карту! К чёрту нам эта самая база?! – продолжал недоумевать Блэк.

– Солнышко моё блохастое… – тяжело вздохнул Джеймс. – Мы ведь не просто так хотим тупо нарисовать карту Хогвартса и его окрестностей. Это есть и в «Истории Хогвартса».

– Ну да, я помню, карта должна будет показывать всех людей, находящихся в пределах школы.

– Во-от. А какие, как ты думаешь, чары лежат в основе этого? – закатил глаза Поттер, ожидая ответа. Не дождавшись такого, юноша ответил сам: – Правильно, следящие. Начинаешь соображать?

По туповатой физиономии Сириуса было видно, что не очень. Видя, что у друга уже не хватает терпения объяснять все эти тонкости, Ремус взял инициативу в свои руки.

– Сириус, – терпеливо начал русоволосый юноша. – Смотри, наша цель – создать карту, которая показывала бы всех, находящихся на территории школы и их перемещения. Конечно, нам придётся иметь дело с самыми разными видами заклинаний, но в основе всего лежат заклинания слежения, которые, между прочим, считаются достаточно сложным разделом магии – я, например, очень слабо понимаю, по какому принципу они действуют. Я уже не говорю о том, что более половины заклинаний, относящихся к нему, запрещены законом. Однако на этот пергамент уже наложен комплекс следящих чар, который нам просто предстоит немного подкорректировать и дополнить. А это во много раз легче, чем начинать с нуля.

– Стоп, стоп, – замахал руками Сириус. – Но ведь вы сказали, что тут принцип слежения как-то связан с именем или что-то в этом роде… Даже, если мы сможем назвать здесь имена всех, находящихся в школе, что сомнительно, то это всё равно не будет действовать! Ведь в школе постоянно появляется кто-то новый, кто-то уходит.

– Вот это нам и предстоит подкорректировать, – ухмыльнулся Джеймс. – Мы хотим как бы связать нашу карту с Хогвартсом, чтобы все новоприбывшие автоматически появлялись на пергаменте, а их передвижения согласовывались с самой картой школы.

– А разве такое возможно?! – выпучил глаза Блэк. – Это же… это же, должно быть, дико сложно!

– Нет ничего невозможного, – философски пожал плечами Ремус. За годы дружбы с Поттером и Блэком он научился как можно более спокойно реагировать на бешеные идеи своих беспокойных друзей, предпочитая идти по пути меньшего сопротивления, то есть не пытаться их остановиться. Впрочем, идея с картой юношу по-настоящему завлекла.

– Мы уже кое-что нашли в школьной библиотеке, – Джеймс кивнул на гору книг, возвышавшуюся на его кровати. – Остальное, то есть самое сложное, придётся искать на каникулах дома. В том, что такие чары существуют, я не сомневаюсь, я даже где-то слышал о существовании чего-то наподобие того, что хотим сделать мы. Однако чары, конечно, будут не из лёгких. Я не уверен, но возможно, что даже высшая магия. Но нас же трое!

– Да! – широко улыбнулся Сириус, радуясь, что всю пыльную работу, как всегда, сделали за него. – Когда мы вместе, нам никакая высшая магия не страшна!

Джеймс и Ремус переглянулись, обменявшись понимающими взглядами. На лицах обоих отразилось желание высказать третьему гриффиндорцу всё, что они о нём в тот момент думали. Однако уже согласно старой привычке они не стали этого делать. Друг, всё-таки.

Друг. Ну да, конечно. Только вот почему от этого друга сплошные проблемы? Оборачиваясь назад, Джеймс всё чаще задавался вопросом, как вообще могло случиться, что Сириус стал его лучшим другом. Да, никто не спорит, эти двое были неслабо похожи друг на друга – недаром же про них говорили, что они ведут себя, как родные братья, – но всё же и различий было вполне достаточно. Просто для того, чтобы обратить внимание на эти различия надо было знать обоих беспокойных гриффиндорцев немного получше, чем этим могли похвастаться большинство соучеников и преподавателей. Да, Сириус и Джеймс были одинаково беспокойными, одинаково любили подшутить над другими, только вот Поттер в отличие от своего друга понимал, когда надо остановиться, чтобы не перегнуть палку. Ещё Блэк был слишком, порой необоснованно, жесток. Обычно шутки, которые он предлагал, отличались тем, что должны были обязательно причинить вред окружающим. И порой это уже переходило границы обыкновенного «отделаться лёгким испугом».

А ещё Джеймса раздражало отношение друга к девушкам. Тот факт, что Блэк обладал достаточно привлекательной внешностью, которую явно оценивали лица противоположного пола, в доказательстве не нуждался. А добавим к этому то, что компания Мародёров вообще пользовалась в школе популярностью. В общем, девушки любили Блэка, и он отвечал им взаимностью. Всем сразу. То бишь превратился в типичного бабника, который уже к своим шестнадцати годам разбил сердце не одной девице. Сириус принимал как само собой разумеющееся, что любая девушка, которой он предложит встречаться, тут же ответит согласием, да ещё и будет визжать от счастья. И не стоит уж говорить о том, что редкий роман длился больше полумесяца, после чего юноша, игнорируя косые взгляды друзей, принимался за поиски новой пассии, которые обычно много времени тоже не занимали. Нет, с одной стороны Джеймсу было глубоко наплевать на сердечные дела друга – сначала надо окончательно разобраться со своими. Но с другой стороны была Марианна. Обожаемая кузина, которая, как и добрая половина пустоголовых девиц Хогвартса, умудрилась влюбиться в Сириуса. Причём, судя по всему, влюбиться достаточно серьёзно. И хотя девушка усиленно делала вид, что ей наплевать, это было совсем не так.

Что же касается отношений самого Джеймса с девушками, то они всё ещё находились на стадии «Отловить Эванс, пригласить её в Хогсмид, пожаловаться на отказ Сириусу». Нет, при желании юноша мог начать встречаться с кем-нибудь другим, благо поклонниц у него было не намного меньше, чем у друга, но того самого желания как-то не было. А Лили… Нет, гриффиндорец, как ни силился, не мог её понять. Ну посудите сами: как должна себя вести девушка, в которую по уши влюблён богатый красавчик, а через пару лет – один из самых завидных женихов Англии? Уж явно не так, как ведёт себя Лили. И чего она так обозлилась на своего поклонника? А в том, что Эванс встречалась со Снейпом, Джеймс почему-то крепко сомневался, хотя об этих двоих уже давно ходили соответствующие слухи.

Вообще, признаться честно, ухаживания за Эванс уже просто вошли в привычку. Первая, самая сильная влюблённость уже успела пройти, однако желание заполучить эту девушку всё равно осталось. Джеймс Поттер, как и любой единственный наследник богатеньких родителей, просто привык с раннего детства получать то, что он хотел, абсолютно не признавая слова «нет». Из избалованного ребёнка, который получал всё желаемое от других, он превратился в целеустремлённого юношу, который уже хотел добыть желаемое сам. И до сих пор это у него за одним маленьким досадным исключением получалось. Он хотел иметь верных друзей, которые никогда не оставят в беде, – он их получил. Он хотел стать всеобщим любимчиком в школе – он им стал. Он хотел хорошо учиться, не прилагая к этому значительных усилий, – он этого добился. Он хотел стать капитаном сборной по квиддичу и несколько лет подряд добывать родному факультету Кубок Школы по Квиддичу – у него это получилось. И лишь один пункт наполеоновских планов юноши так и остался невыполненным. Так что теперь уже то, чтобы Лили согласилась с ним встречаться, стало просто делом принципа. Так, для галочки в блокноте.

* * *

Сентябрь 1975 года, поместье Поттеров

Натали Поттер размешала сахар в чае маленькой узорчатой ложечкой и в упор посмотрела на сидевшую перед ней старшую сестру, которая усиленно делала вид, что рассматривает свадебную фотографию хозяйки дома, виденную, однако, сотни раз. В Малой гостиной висело молчание. Сёстры не виделись уже достаточно давно, и им, казалось, надо было многое друг другу рассказать – как в прежние дни, – однако ни одна из них никак не могла заговорить первой. То ли, женщины не знали, с чего можно начать, то ли за прошедшие годы они слишком отдалились друг от друга и пытались отсеять то, о чём можно говорить, от того, о чём лучше умолчать.

– Ты изменилась, – тихо проговорила старшая из сестёр, отрываясь от созерцания фотографии. – И Джон изменился.

– А ты осталась прежней, Джулия, – улыбнулась в ответ миссис Поттер, заправляя за ухо непослушную прядь.

Джулия Нуаре и вправду практически не изменилась. По крайней мере, внешне. Всё те же большие карие глаза, в глубине которых всегда таилась грусть, всё те же блестящие светло-каштановые волосы, доходившие почти по пояса, загорелая кожа, лёгкая одежда, в которой щеголяют первые красавицы и модницы Парижа, потрясающе стройная фигура и личико ангела. Да, природа наделила старшую из дочерей Альбуса Дамблдора просто потрясающими внешними данными – её сестра, считавшаяся тоже вполне привлекательной, просто меркла рядом. Однако судьба оказалась куда более милостива всё-таки к Натали, которой удалось выйти замуж не просто за одного из самых богатых и влиятельных людей Англии, а в первую очередь за мужчину, которого она любила. Брак по любви – практически неслыханная в то время в среде аристократов роскошь. Ну а Джулия… Она вышла замуж за французского графа. Чтобы насолить любимому папочке, который на дух не переносил Жустьена Нуаре, что, впрочем, было взаимно. Пожалуй, неприязнь к Дамблдору была единственным, если не считать фамилии, что впоследствии их дочь унаследовала от отца.

– Натали, что с тем талисманом? – поинтересовалась мадам Нуаре, резко вспомнив о чём-то. – Помнишь, тот…

– Помню, тот, который ты мне давала, – кивнула Натали, после чего встала, подошла к буфету и, достав из инкрустированной драгоценными камнями шкатулки небольшой предмет, положила его на стол перед сестрой.

Предмет этот оказался достаточно массивной подвеской, которая представляла собой причудливо переплетающиеся между собой линии разной ширины, сделанные из абсолютно чёрного металла. При желании среди этих переплетений можно было разглядеть самые разные узоры, но единой картины они не представляли. Работа была выполнена необыкновенно искусно – если приглядеться, можно было заметить на переплетающихся полосках металла миниатюрные, наполовину стёршиеся знаки, однако прочесть их уже не представлялось возможным.

– Я перерыла всю библиотеку, но так и не нашла ни одного упоминания о чём-либо подобном, – грустно покачала головой миссис Поттер. – Джон тоже не имеет ни малейшего представления о том, что бы эта штука могла значить. По его совету я сделала магическую иллюзию, в точности повторяющую оригинал, и Джон отдал её Серому Графу, чтобы тот разобрался.

– Серый Граф? – вздрогнула Джулия. О да, она неплохо помнила этого человека, но приятными те воспоминания назвать было трудно.

– Да. Джон сказал, что если кто и может разобраться, то только он.

– И?

– Серого Графа убили несколько месяцев назад.

Джулия охнула и в ужасе прикрыла рот рукой. Да, старый специалист по артефактам не был ей очень приятен, но уж смерти она ему никак не желала. Более того, этот человек вызывал у неё ассоциации с чем-то вечным, всезнающим, всепонимающим – именно поэтому мадам Нуаре его и побаивалась, – а его смерть могла означать только…

– Кто его убил? – сухими губами спросила женщина.

– Джон думает, что люди Ордена. Мне хочется верить, что он ошибается.

– Ты до сих пор уверяешь себя в святости нашего отца? – нервно усмехнулась старшая из сестёр. – Мерлин, Натали, нельзя быть такой наивной!

– Можно, Джулия, можно, – донеслось со стороны двери. Обе женщины разом обернулись и узрели стоявшего в дверном проёме хозяина дома. – Если это может спасти мою семью, то пусть лучше Натали будет так наивно верить в святость Дамблдора. Просто все, кто в ней начинали сомневаться, уже на том свете. Интересное совпадение, не правда ли?

Джонатан Поттер пересёк комнату и устало опустился на диван рядом с женой, обнимая её. Однако смотрел он в упор на её сестру, которой как-то сразу стало неуютно под тяжёлым взглядом старого друга.

– Ты сегодня рано, – тихо пробормотала Натали, прижимаясь к мужу.

– Я послал Грюма, – лаконично объяснил мистер Поттер. – Сказал, что меня достало его отношение. Ноги моей в Мракоборческом Центре не будет.

Говорил он ровным, спокойным голосом, который означал, что это не пустые угрозы, выкрикнутые в пылу ярости, а взвешенное решение, которого Джон, скорее всего, будет придерживаться. А если это так, то Натали могла впервые за долгое время вздохнуть с облегчением.

– Джулия, откуда ты взяла этот талисман? – таким же спокойным голосом поинтересовался он у сидевшей напротив женщины.

– А это так важно? – нахмурилась та.

– Да, – хмуро кивнул Джонатан. – Возможно, я ошибаюсь, но есть подозрения, что Серого Графа убили из-за него.

– Ты уверен? – ахнула Натали.

– Нет, – ещё сильнее нахмурился мужчина. – Полная уверенность будет только тогда, когда я узнаю, что это за штука, откуда она взялась и каковы её свойства.

– Каковы свойства этой штуки, я не знаю, если бы знала, не стала бы обращаться к вам за помощью, – пожала плечами мадам Нуаре, а потом крайне неохотно продолжила: – А нашла я его в одном из… сейфов отца.

– Так-так-так, – задумчиво произнёс Джонатан. – Вот с этого момента, пожалуйста, подробнее.

– А что подробнее? Вы же знаете, что этот старый хитрюга держит всё самое ценное в маггловских банках, где его самого никогда и не видели. Причём, не под своим именем. В общем, мне кое-что удалось разузнать, а попасть к сейфу уже труда не составило.

– Ты заколдовала охранников? – испуганно поинтересовалась Натали.

– Разумеется, нет. Я ещё не совсем сошла с ума. Я пришла туда, зная все коды и пароли. А банк тот – далеко не знаменитый швейцарский, на лицо и документы не особо смотрят, хотя кое-что объяснять им всё же пришлось. Но это неважно.

– Что тебе понадобилось в сейфе отца?

– Его воспоминания, – сжала кулаки Джулия. – Я хочу доказать всем, что это он убил Лоренса и всех остальных.

– Джу… – почти жалобно прошептала миссис Поттер. – Это ведь уже ничего не изменит. Их не вернуть.

– Пусть так. Но я не хочу, чтобы появились другие жертвы. Я хочу, чтобы моя дочь была жива.

– Возвращаясь к сейфу… – вмешался Джон.

– В общем, воспоминаний там я, вопреки тому, что говорилось в моих источниках, не нашла, зато нашла вот этот талисман. Должно быть, это что-то важное, раз он держал это в сейфе.

– Такое чувство, что по этим линиям что-то течёт, как по венам кровь, – проговорила Натали, накрывая талисман рукой. – То ли энергия, то ли магия.

– Может, этот талисман – что-то типа накопителя магии, – предположила Джулия.

– Нет, – очень медленно произнёс мистер Поттер, убирая руку жены с подвески и приподняв её до уровня глаз. – Это вообще никакой не талисман.

– А что это? – одновременно поинтересовались женщины.

– Возможно, я ошибаюсь. Но, по-моему, это самый настоящий хоркрукс.

* * *

Начало июня 1976 года, Хогвартс

– Звиздец подкрался, как всегда, незаметно, хоть и виден был издалека, – процитировал где-то услышанную фразу Джеймс, задумчиво оглядывая своих однокурсников, которые все, как один, сидели, уткнувшись носом в учебники по Заклинаниям.

Весна в этом году пролетела до неприличия быстро, и теперь час расплаты для пятикурсников практически наступил – уже на следующий день их ждал первый в череде экзаменов на СОВ – Заклинания. И, разумеется, у подавляющего большинства подготовка свелась к судорожному пролистыванию учебника в ночь перед самим экзаменом. Хотя, конечно, и на их курсе оказались те, которые начали бурно готовиться к предстоящим СОВ уже за полгода. На Гриффиндоре такой сумасшедшей была в первую очередь Лили Эванс. Джеймс не относился ни к той, ни к другой категории. В принципе уверенный в своих силах, он взялся за учебники только в начале мая и занялся повторением в первую очередь того, что вызывало у него большие трудности. То есть, Зельеварения. Юноша был уверен, что остальные нужные ему предметы он сдаст без особых проблем, благо талант у него имелся. А нужны Джеймсу были в первую очередь Трансфигурация, в которой, благодаря опытам с анимагией, он чувствовал себя, как рыба в воде, Заклинания, которые вообще особой сложностью не отличались, Защита от Тёмных Искусств, что вообще без комментариев, ну и многострадальные Зелья, бывшие в этом списке самым слабым звеном. Ещё гриффиндорец планировал сдать на высокий балл Древние Руны, к которым у него имелся чисто личный интерес. А остальное уже как получится.

Наряду с пятикурсниками в гостиной Гриффиндора судорожно пытались что-то выучить семикурсники, которым предстояло также сдавать министерские экзамены, только вот уровень у них был намного серьёзнее. Выпускники сдавали ЖАБА, результаты которых должны были решить их дальнейшую судьбу. Периодически между столами тихо, чуть ли не на цыпочках проходили представители других курсов, которым в этом году предстояло сдавать только обыкновенные школьные зачёты. Впрочем, они предпочитали либо сидеть у себя в спальнях, либо коротать время вне гостиной, так как нервные выпускники могли накинуться на любого без видимого повода. Лишь бы на кого-то наорать. Особенно тяжело приходилось первокурсникам, на которых их старшие товарищи чаще всего сливали злость.

Однако ничто не может длиться вечно. Закончился и этот летний вечер, проведённый под девизом «Учиться, учиться и ещё раз учиться!». Около одиннадцати часов в гостиную заглянула МакГонагалл, которой многолетний опыт работы в школе подсказывал, что её обожаемые подопечные, если самолично их не разогнать, разойдутся лишь утром. По классам, в которых им предстояло сдавать экзамены, разумеется. Зевая, потягиваясь и пытаясь на ходу что-то читать, студенты пятого и седьмого курсов стали под строгим взглядом любимого декана разбредаться по своим спальням. Более половины из них ждала бессонная ночь. Разумеется, как показывала многолетняя практика, за одну ночь нереально повторить весь материал семи или даже пяти лет, однако из года в год сотни учеников и студентов во всех школах и университетах мира пытались этого добиться.

На следующее утро перед завтраком гриффиндорцев в их гостиной опять встретила МакГонагалл, которая прочитала своим подопечным длиннющую лекцию, суть которой сводилась к тому, что шпаргалки – это зло, а тем, кто будет пытаться списывать, добрый дядя экзаменатор устроит такое, что незабвенный Гриндевальд на пару с Волан-де-Мортом покажутся парой подвыпивших слесарей, которые немного побуянили после бурной гулянки. Аудитория с умным видом кивала, растирая сонные физиономии, а профессор переводила свой подозрительный взгляд с одного несчастного на другого, словно пытаясь уже сейчас понять, кто из собравшихся намеревался столь нечестным образом, способным подорвать престиж факультета, сдавать экзамены. Почему-то особенно пристально она вглядывалась в лица Мародёров, которые честно делали вид, что не понимают, чем вызвано такое внимание к их скромным персонам. Наконец, более или менее удовлетворившись в честности студентов самого смелого факультета, МакГонагалл покинула гостиную, а вслед за ней в Большой Зал на завтрак потянулись и не выспавшиеся пяти- и семикурсники, некоторые из которых пытались что-то на ходу повторять. Сессия в Хогвартсе началась.

Что такое экзамены? Большинство просто и честно ответит, что это зло, однако найдутся и такие, кто скажет, что это отличный способ проверить усвоенные студентами знания. Но они, как правило, в меньшинстве. Также есть категория тех, чей ответ на этот замечательный вопрос был бы просто вырезан цензурой из-за слишком большого количества мата. Поэтому мы и не станем в подробностях описывать, как наши любимые герои сдавали свои экзамены, ибо они относились как раз к последней категории, а такого количества мата эта история не предусматривает. К тому же обычно экзамены – это достаточно скучная процедура, хоть какую-то толику веселья в которую вносят лишь такие инциденты, как «перепутал заклинания», «взорвал котёл», «попался на списывании» или «случайно убил экзаменатора». Как несложно догадаться, в таком случае результаты обычно не слишком удовлетворяют бедного студента. А мы ведь хотим, что у наших Мародёров было в порядке, верно?

Две недели пыток, как охарактеризовал это дело Сириус, пролетели на удивление быстро. Не успели ребята оглянуться, как все экзамены остались позади, а до отбытия домой оставалось меньше двух недель. Результаты СОВ пятикурсникам предстояло узнать позднее – лишь в середине-конце июля. А вот семикурсники узнают, как сдали свои ЖАБА, ещё до своего выпускного бала. Официально занятия ещё шли, но на деле большинство профессоров махнуло на своих подопечных рукой и позволило им наслаждаться прекрасными погожими деньками на берегу озера. Другие же, хоть и продолжали держать учеников в душных классах, ничего особо серьёзного не рассказывали. Никто уже не хотел напрягаться. Идиллию не портили даже события внешнего мира – казалось, Пожиратели Смерти тоже послали всех по известному адресу, скинули свои балахоны и маски и во главе с Волан-де-Мортом отдыхали на каком-нибудь солнечном пляже на южном побережье. Дождливая Англия в кои веки радовала своих обитателей хорошей погодой.

Однако ничто хорошее долго не длится. Как водится в таких случаях, судьба устроила студентам Хогвартса подлянку. Наших героев она, правда, затронула лишь косвенно, однако неприятный осадок остался и у них. А напрямую это касалось семикурсников, которые в числе прочих экзаменов сдавали Заклинания. То есть, большинства. Всё началось с того, что в холле вывесили списки выпускников со всеми их результатами. Сначала вокруг, разумеется, скопилась огромная толпа, из которой вскоре стали доноситься удивлённые, а порой и гневные возгласы.

– Что там у вас случилось? – Джеймс с трудом выловил из общей толпы Риту Скитер, с отрешённым видом направлявшуюся к лестнице.

– Господа экзаменаторы, – презрительно проговорила семикурсница, – забыли отметить в списках результаты экзамена по Заклинаниям.

– Забыли? – подозрительно сощурился Джеймс. Уж он-то знал, что экзаменаторы – это не те люди, которые что-то забывают.

Ответить Рите не дали. Замок наполнился усиленным в несколько раз голосом профессора МакГонагалл, которая сообщила о том, что все семикурсники, сдававшие экзамен по Заклинаниям, должны пройти в соответствующий кабинет. Рита скривилась, пожала плечами и быстро взбежала вверх по лестнице, оставляя друга детства гадать, в чём же дело.

Узнать это Джеймс смог лишь в самом конце дня, когда Рита в числе прочих семикурсников, еле держась на ногах, вернулась в гостиную. Выглядели бедные выпускники так, как будто их весь день пытали. Когда мисс Скитер приземлилась в кресло рядом со своим старым другом, из её уст вырвалось лишь одно слово:

– Ненавижу!

– Так что у вас там случилось? – сочувственно поинтересовался юноша.

– Они хотят аннулировать наши экзаменационные работы по Заклинаниям, – устало ответила Рита. – Поэтому в списках результатов и не было.

– С чего это?! – возмущённо воскликнул Поттер.

– Им, видите ли, показалось, что мы все друг у друга списали.

– В смысле? Там разве можно списать? Ведь у каждого свои вопросы!

– На ЖАБА есть одно задание, которое для всех одинаково. Нам показывают дважды комбинацию чар и нужно написать её элементы, как и что делается и так далее. Самое тяжёлое задание, на самом деле. И, в общем, там так получилось, что где-то у пятнадцати или двадцати человек очень схожие исправления.

– И у тебя тоже?

– Да вроде бы нет, – пожала плечами девушка. – Я сама полностью всё писала.

– Стоп, ты сказала, что ошибки сходные у человек пятнадцати. А аннулировать хотят все работы, так?

– В том-то и дело.

– Но это же полный бред!

– Ты это экзаменаторам скажи. Им глубоко наплевать на здравый смысл – они как внушат себе какую-то чушь, так не успокоятся, пока в эту чушь не поверят остальные.

– И что с вами делали сегодня весь день? – как можно более спокойно выдавил из себя Джеймс.

– Играли в ФБР, – фыркнула семикурсница. – Устроили нам письменный допрос. Приходилось отвечать на придурочные вопросы типа «Что у вас было слева?», «Что у вас было справа?», «Кто сидел позади вас?», «Вы кому-нибудь давали списывать?». А что самое страшное, нас заставили потом в индивидуальном порядке на эти вопросы устно отвечать. Знаешь, самым сложным было не начать острить. И не захихикать от тупости ситуации. Потому что слева у меня было окно, справа какой-то парень из Пуффендуя, сзади пустая парта, а списывать я давала разве что экзаменатору, который сидел прямо напротив меня.

Джеймс бы рассмеялся от абсурдности ситуации, если бы не осознавал, чем это всё могло для бедных семикурсников обернуться. К тому же, никто не мог гарантировать, что с их работами не повториться что-то подобное.

– И как думаешь, они действительно аннулируют? – участливо поинтересовался юноша.

– Мерлин их знает, – скривилась Рита. – Если аннулируют, я вообще не знаю, что делать. Вообще финиш будет.

– Подожди, но ты ведь сама говорила, что в ГУМИ на факультете журналистики твои результаты ЖАБА никого не интересуют!

– Не интересуют. Но их единственное условие – чтобы я ничего не завалила. А если аннулируют Заклинания, то это будет считаться, что я их завалила.

– Но это же бред! Просто абсурд!

– Джеймс, сделай милость, успокойся, без тебя тошно.

– А что говорит Дамблдор?

– Он много чего говорит, но всё не по делу, – фыркнула девушка. – МакГонагалл честно пыталась внушить экзаменаторам, что у них начался старческий маразм, но они вежливо её послали.

– Но…

– Всё, я не хочу больше говорить на эту тему! Я устала и хочу спать. Спокойной ночи, Джеймс.

– Спокойной, – пожал плечами юноша, наблюдая, как подруга детства идёт в направлении спальни.

Гриффиндорцы сегодня были какими-то притихшими. Весть о том, что седьмым курсам грозят аннулировать экзамен, быстро разнеслась по всей школе и вызвала сочувственные отклики и у младших студентов, которые прекрасно понимали, что рано или поздно им тоже придётся сдавать ЖАБА и им тоже вполне могут устроить нечто подобное. Мрачное настроение витало среди школьников ближайшие несколько дней, а развязка этой истории наступила лишь вечером четвёртого дня, когда в гостиную Гриффиндора зашла профессор МакГонагалл, чтобы сообщить, что несколько работ всё же были аннулированы, и назвать имена тех из несчастных, кто учился на её факультете. К огромному облегчению Джеймса, который искренне беспокоился за подругу, работу Риты Скитер всё же засчитали и, к слову говоря, написала она этот экзамен на Превосходно.



Глава 13. Не виноватый я, таким родили!..


«Никитка закричал и ударил
Сеньку в пах» –
«Пах-пах!» закричал Никитка
и ударил Сеньку ногой»
Корректорская правка

– Итак, друзья мои, – Джеймс Поттер обвёл глазами сборную Гриффиндора по квиддичу и начал мерно вышагивать по раздевалке. – Сегодня первый матч нового сезона. Моего последнего сезона. Впрочем, из нашей команды не только я в этом году заканчиваю школу. И поэтому для нас особенно важно завоевать Кубок Школы. Нам удалось это сделать уже четырежды, так что же помешает нам это сделать и в пятый раз?! Ничто! Да, возможно, противник и силён, но вы ведь не хотите разочаровать своего капитана, не так ли?

Гриффиндорцы всем своим видом дружно попытались показать, что ни о чём, кроме победы, и нее думают. Разочаровать капитана не хотел никто, народ прекрасно знал, что представляет собой Поттер в ярости. И уж точно никому не хотелось испытать его гнев на собственной шкуре.

Убедившись, что команда морально и физически готова к выходу на поле, Джеймс махнул рукой в сторону входа, после чего все дружно подхватили мётлы и следом за своим капитаном вышли на поле. Играть предстояло со Слизерином, который в этом году обзавёлся действительно сильной командой, чего нельзя было в полной мере сказать о сборной «львов». И дело было не в том, что Поттер был плохим капитаном – в этом его как раз нельзя было обвинить, – просто большая часть некогда «блистательного состава», как их прозвали в школе, уже закончила Хогвартс, а найти им достойную смену оказалось не так-то просто. В прошлом году пришлось отбирать одного охотника и вратаря, оба вакантных места в результате заняли девушки – одна сейчас училась на четвёртом курсе, а вторая на пятом. А в этом году освободилось место загонщика, которое на всеобщее удивление занял достаточно хрупкого вида третьекурсник. Все три «приобретения» нельзя было назвать блестящими, но это было лучшее, что можно было найти, да и Джеймсу удалось с горем пополам натренировать новичков. Хотя до того, что было ранее, всё равно было далеко. Ну а о том, что будет в следующем году с командой, когда трое «старожилов», в том числе и сам капитан, уйдут, юноша и думать боялся. Да, он уже выбрал, кто станет после него капитаном, но это было единственное путное назначение, которое могло произойти после их ухода. Ну а сегодня сборная Гриффиндора играла в следующем составе: охотники – Мэри МакДональд, Ванесса Ли и Хелен МакКрон, загонщики – Сириус Блэк и Кристиан Свон, вратарь – Элла Морган и ловец, как уже понятно, – Джеймс Поттер.

Началась игра по обычному сценарию: игроки оседлали свои мётлы, дружно взлетели вверх, мадам Хуч выпустила снитч, бланджеры, а затем и квоффл, которым тут же завладели охотники Гриффиндора. На протяжении следующих минут двадцати-тридцати происходили всем хорошо знакомые, а поэтому не нуждающиеся в описании, манипуляции охотников обеих команд с большим красным мячом, который закончились счётом пятьдесят–тридцать в пользу Гриффиндора. Признаться честно, Джеймс не был доволен игрой своей команды, хоть они и вели пока. Слишком уж много ошибок было допущено, слишком слабой оказалось оборона против тех приёмов вражеской сборной, к которым она должна была быть готова. Особенно подводили загонщики, которые никак не могли оказаться в нужном месте в нужное время. Поттер уже готовил речь, которую выдаст этим двоим после окончания игры. Причём, больше всего достанется Сириусу, который сегодня вообще был не в форме. Незнакомый с ситуацией в семье Блэков человек сказал бы, что всё дело в том, что в сборной Слизерина играл брат гриффиндорского загонщика, которому он мог бы бояться причинить вред. Но уж Джеймс-то знал, что такая перспектива его лучшего друга, год с лишним назад сбежавшего из дома, не слишком пугает. Если не сказать, что не пугает вообще.

– Сириус! – позвал друга капитан, когда тот на головокружительной скорости пролетел мимо, помахивая битой, и показал кулак, когда тот обернулся. Оставалось надеяться, что намёк он понял.

В роли ловца Джеймс отыграл уже два сезона, справляясь с его обязанностями ничуть не хуже, чем с обязанностями охотника. И в целом он был вполне доволен, что за это взялся, и даже не потому, что в противном случае он бы просто не нашёл нормального ловца вместо себя, а по той причине, что юноше нравились головокружительные погони за снитчем бок о бок с противником, опасные финты и ощущение прохладной поверхности золотого мячика в руке, сопровождаемое сладким вкусом победы. Однако была одна деталь, которая категорически не нравилась гриффиндорцу в обязанностях ловца. Полное бездействие и невмешательство в игру до того счастливого момента, когда на поле появится снитч. Нет, с одной стороны ему как капитану было очень полезно наблюдать за игрой своих подопечных и подмечать все их ошибки, чтобы потом в будущем не допустить их повторения. Но с другой стороны, ощущение собственного бессилия, невозможности помочь своим в сложной ситуации просто убивала. Сегодня это чувство было особенно сильным, ибо, как казалось капитану, играли его подопечные особенно слабо. Юноше хотелось поскорее поймать снитч и закончить этот матч.

И вот, наконец, золотой мячик появился, о чём возвестила мелькнувшая около учительских трибун вспышка. Поттер наклонился вперёд, и его метла тут же развила максимальную скорость и понеслась в указанном направлении. Знакомое седьмое чувство, ласково называемое паранойей, подсказало, что следом, буквально в паре метров, летел соперник, коим в сегодняшнем матче был Регулус Блэк. Неплохой ловец, очень неплохой. Но Джеймс был лучше. И поэтому всё закончилось бы вполне предсказуемо, то есть победой Гриффиндора, если бы госпожа Фортуна не решила окончательно повернуться к самому смелому факультету задом.

Последующие события произошли очень быстро, так что Джеймсу потом пришлось восстанавливать всё по кусочкам, благо, времени для этого было достаточно. Началось всё с того, что Регулус начал уверенно догонять соперника и вскоре оказался с ним вровень. А может быть, началось с того, что Сириусу пришла в голову бешеная мысль сбить с метлы любимого братца. В общем, не так уж важно, какое из этих событий случилось первым. Важно то, что они соединились в единое целое, и результат был… хм… несколько неожиданным. Старший из братьев Блэк ударил по бланджеру, целясь, как уже упоминалось, в младшего. Однако он немного неправильно рассчитал траекторию, что и стало поворотным моментом всего матча. В обычной ситуации эта ошибка не имела бы особых последствий, однако сейчас ситуация была не совсем обычной, ибо Регулус Блэк и Джеймс Поттер летели практически наравне. Что произошло дальше, не составляет труда спрогнозировать.

Бланджер попал точно в грудь ловца сборной Гриффиндора, сбивая его с метлы. Как истинный патриот своего факультета и капитан команды, Джеймс готов был даже со сломанными рёбрами продолжать игру и поэтому изо всех сил постарался уцепиться за метлу и снова на неё сесть, что ему, разумеется, сделать не удалось. И юноша полетел вниз. Однако его метла изменила свою траекторию и, прежде чем упасть следом за хозяином, врезалась в Регулуса, который в этот момент как раз сжимал ладонь вокруг заветного золотого мячика, сбивая и его с метлы. Слизеринец полетел на землю следом за соперником, сжимая в кулаке снитч, с мыслью «Да уж, и от Сириуса может быть польза. Вот сегодня я благодаря его безалаберности обыграл Джеймса Поттера».

…Очнулся Джеймс в мягкой постели от резкого запаха лекарств, который щекотал ноздри. Чтобы понять, где он оказался, даже глаза открывать не требовалось – он и так прекрасно знал, что увидит белый потолок и с десяток медицинских кушеток. В области рёбер чувствовалась жуткая боль, ещё раз подтверждавшая догадки юноши. Ну а память быстро и во всех красках восстанавливала события, благодаря которым он здесь оказался.

– Я убью Сириуса, – процедил сквозь зубы гриффиндорец, пытаясь немного изменить позу. Рёбра категорически запротестовали.

– Готов поспорить, это уже сделали за тебя, – послышался знакомый голос с соседней кровати.

Следующие полминуты Поттер упорно пытался сообразить, кому же принадлежит голос, после чего, осознав всю бесплотность своих усилий, всё-таки открыл глаза, чтобы увидеть своего соседа по койке. Впрочем, помогло это не сильно, ибо очки с него кто-то услужливо снял, а увидеть что-то нормально без них мешала жуткая близорукость.

– Мой братец, как всегда, просто молодец, – скептически продолжал голос.

Так, теперь всё ясно. На пару со своим противником в Больничное Крыло загремел и Регулус Блэк. Что ж, если предположить, что целью Сириуса было отправить сюда младшего брата, то своего он всё-таки добился.

– А ты здесь как оказался? – прохрипел гриффиндорец, голос которого категорически отказывался работать, как полагается.

– Меня твоей метлой задело, – Регулус фыркнул. – Ты в отличие от Сириуса умеешь отлично задавать тяжёлым предметам нужное направление.

– Ты поймал снитч? – немного помолчав, поинтересовался Джеймс.

– Ага. Мне теперь будет что рассказать потомкам – я обыграл самого великого Джеймса Поттера!

– Это с каких это пор я стал великим?

– Пока ещё не стал, не надейся. Но к тому времени, как у меня появятся потомки, уверен, ты уже станешь очень-очень известным квиддичистом, заработавшим для нашей Англии Кубок Мира.

– Я не собираюсь идти в профессиональный квиддич, – сухо перебил его Поттер.

– Шутишь! – искренне удивился слизеринец. – С твоим-то талантом…

Продолжить разговор им не дали. В палату вошла что-то причитавшая себе под нос мадам Помфри, решившая проведать пациентов. Медсестра искренне обрадовалась, когда увидела, что Джеймс пришёл в себя, объявила юноше, что у него сломаны четыре ребра, и принесла ему слоновью порцию снотворного, обосновав это тем, что больному нужен сон. Заверения гриффиндорца, что он уже вполне выспался и вообще-то голоден, были в наглую проигнорированы.

Проснулся Поттер уже ночью. В Больничном Крыле стояла идеальная тишина, не нарушаемая даже тиканьем часов, которых в палате, видимо, просто не было. В окне, расположенном практически напротив кровати, виднелись немного размытые очертания яркого полумесяца.

– Блэк, ты спишь? – что-то заставило Джеймса шёпотом обратиться к соседней кровати. Хм, пожалуй, глупо рассчитывать на ответ.

– Нет, – через некоторое время послышался такой же приглушённый голос соседа по койке. Впрочем, в полной тишине юноши и так прекрасно друг друга слышали.

– Пока я спал, кто-нибудь приходил?

– Кто-то ломился, наверное, мой братец, но Помфри не пустила. Сказала, чтобы завтра приходил.

– Чё-ёрт, – простонал Джеймс, пытаясь лечь немного по-другому. От одной и той же позы всё затекло, но поменять её не давали сломанные рёбра. Сейчас они болели уже немного меньше, чем днём, но до идеала всё равно было далеко. – Ты не в курсе, сколько меня здесь держать будут?

– Нет. Но завтра тебя точно ещё не отпустят. Впрочем, завтра и меня тоже не отпустят. Так что беседовать с Сириусом мы будем вместе, – проговорил Регулус, после чего на некоторое время замолчал, а потом снова оживился: – Слушай, Поттер, вот ты вроде нормальный человек. И чего ты с моим братом связался?..

Джеймс не ответил. Он просто не знал, что отвечать, ибо сам в последнее время слишком часто задавался этим вопросом. Да, они с Сириусом были действительно похожи между собой, но и различий тоже было совсем немало.

– Слушай, что говорят в твоей семье про ситуацию в стране? – вместо ответа на заданный вопрос поинтересовался гриффиндорец.

– Да ничего вразумительного. Ты же знаешь, мои родители держатся в стороне от всего этого, стараются держать нейтралитет.

Некоторое время парни молчали, каждый из них думал о чём-то своём. Джеймс рассматривал чудные тени, отбрасываемые предметами в неровном свете луны, рассуждая о том, какой же из множества вопросов, вертевшихся у него в голове, стоит сначала задать младшему брату лучшего друга.

– Слушай, можно задать тебе идиотский вопрос? – первым заговорил Регулус.

– Валяй.

– У тебя есть сигареты?

– Это был действительно идиотский вопрос, – хрипло засмеялся Джеймс. – Даже если бы они у меня были, то я не смог бы встать и тебе их дать.

– А я не смог бы их при всём своём желании взять, – подхватил Блэк. – Чёрт. Я хочу курить.

– Ты куришь?

– Знаешь, Поттер, сегодня у нас ночь, посвящённая идиотским вопросам. Если бы я не курил, то я не стал бы просить у тебя сигареты. И уж тем более не стал бы заявлять, что хочу курить.

– Точно, – ухмыльнулся Джеймс. – А что ты ещё хочешь?

– Пышногрудую блондинку, – саркастически рассмеялся слизеринец. – Но это в идеале. На крайняк и ты сойдёшь.

– Хотеть не вредно.

– Ну это не всегда. Иногда бывает вредно. У моего братца, например, однажды брюки порвались.

Джеймс фыркнул. Их разговор снова вернулся к отправной точке – к Сириусу. Отлично. Лучше не придумаешь.

– Кстати, – вдруг снова оживился Блэк. – А у тебя никогда не возникало желания составить полный список… ммм… девушек Сириуса?

– Именно его девушек или его подстилок?

– Последнее.

– А зачем? Я и так знаю, что он поимел практически всех девушек, начиная с третьего курса. Так что мне легче составить список тех, с кем он не спал.

– А есть и такие? Кто, например?

– Ну… – замялся Джеймс. – Лили Эванс…

– Кому что, а Поттеру Эванс, – сдавленно захихикал Регулус. – Я не сомневался, что ты назовёшь именно её имя. Кстати, а почему ты так уверен, что она не успела переспать с моим братцем?

– Я… Слушай, давай не будем об Эванс.

– Ладно, ладно, оставляю тебе твою наивную веру в то, что Эванс вся такая из себя святая, даже с парнем никогда не целовалась.

– Она же со Снейпом встречается!

– Да нужна она Снейпу, как инфералу Костерост! Насколько я знаю, у него и без Эванс девушка есть. Только не из Хогвартса. Но это… тссс… никому!

– Так получается, что…

– Именно то и получается. Снейп, по-моему, с ней общается чисто из жалости. Никому она больше просто не нужна. Кроме тебя, влюблённого придурка, конечно. И вообще, вот скажи, чем я хуже Эванс?

– Ты?

– Ага. Смотри, какой я: чистокровный красавец, умный, заботливый, остроумный…

– А теперь внимание вопрос на миллион галлеонов: кто из нас меняет пол? – усмехнулся Джеймс. Ответом ему было сдавленное хихиканье соседа по койке.

Остаток ночи юноши провели, болтая о всякой чепухе, периодически, однако, касаясь одних и тех же тем – Сириус, девушки, сигареты, война. Джеймс заснул только под утро, когда небо за окном уже начало светлеть, и благополучно проспал практически до обеда. Стойко выслушав причитания Помфри о том, какой же квиддич опасный спорт, юноша с аппетитом медведя после зимней спячки поглотил две тарелки лукового супа, совершенно забыв о том, что он вообще-то терпеть не может это национальное английское блюдо. Гриффиндорца терзали смутные сомнения, что сегодня избежать посетителей не удастся, так что придётся изображать, как он всех их любит (Сириус не в счёт – ему Джеймс твёрдо решил высказать всё, что думал о его поведении), хотя видеть сейчас вообще никого не хотелось. С интуицией у Поттера всегда было неплохо, так что эти сомнения не замедлили оправдаться. Юноша не успел даже пожелать доброго утра соседу по койке или вспомнить, о чём они всю ночь говорили, как входная дверь скрипнула, возвещая о том, что кто-то пришёл навестить больных. На удивление этим кто-то оказался совсем не Сириус, который по словам медсестры вчера весь день ломился в Больничное Крыло, а Лили Эванс.

Рыжеволосая гриффиндорка явно чувствовала себя неуютно, она выглядела так, как будто ещё не до конца решила, стоило ей сюда приходить или всё-таки нет. Сердце Джеймса забилось быстрее. Неужели, девушка пришла навестить его? А вдруг у них в самом деле ещё что-нибудь получится? Юноша услышал, как на соседней кровати фыркнул Регулус, словно прочитав его мысли. Вполне возможно, что так и было, ведь младший брат Сириуса явно не был так прост, каким хотел казаться. Впрочем, сейчас способности к Легиллименции младшего Блэка гриффиндорца слабо интересовали – всё его внимание было приковано к посетительнице. Лили подошла ближе, стараясь не смотреть прямо на Джеймса. Молчание затягивалось. Наконец, заговорил «третий лишний», который себя таковым явно не считал.

– Что стоишь там, Эванс? – судя по тону, на губах Регулуса должна была играть его обычная ухмылка. – Подходи ближе, садись, не волнуйся, мы тебя не покусаем, не правда ли, Поттер?

– Не покусаем, – как китайский болванчик, повторил Джеймс.

– П-привет, – наконец-то выдавила из себя посетительница, осторожно присаживаясь на стул, стоявший возле кровати своего однокурсника. – Ты как?

– Как видишь, жив, – ухмыльнулся в ответ гриффиндорец. Признаться, сегодня он чувствовал себя уже лучше, видимо, вся та гадость, которой его вчера пичкали, действительно помогает. – Но бегать, прыгать и обнимать тебя за твоё искреннее беспокойство обо мне пока не могу.

В голосе юноши было столько сарказма, что он сам удивился. И это с учётом того, что ещё несколько секунд назад он выглядел, как обыкновенный влюблённый идиот. Отлично, Поттер! Настроение у тебя меняется с такой же скоростью, как у беременной бабы! Регулус снова фыркнул, словно в ответ на эти мысли. Видимо, ему было что сказать своему товарищу по несчастью, но для ушей Лили это не предназначалось. Эванс же на последнем замечании заметно покраснела, должно быть, она ещё хорошо помнила, как один из самых завидных женихов магической Англии последние два с половиной года усиленно пытался добиться от неё взаимных чувств. Почему в прошедшем времени? Да по той простой причине, что Джеймса искренне достало унижаться перед этой недалёкой магглорожденной, которая хоть и училась лучше всех на курсе, но в настоящей жизни была дуб дубом. Да и, признаться, особой сверхъестественной красотой она тоже не блистала. Хотя, что касается идиотской влюблённости юноши в эту особу, то она в этом году вспыхнула с новой силой.

– Джеймс… – справившись с собой, снова заговорила девушка. – Ты ведь уже знаешь, чем закончился матч?

– Если ты пришла сюда только ради того, чтобы меня просветить о том, что меня сбил с метлы мой лучший друг, из-за чего снитч поймал ловец Слизерина, – гриффиндорец коротко кивнул в сторону Регулуса, который изо всех старался сохранить серьёзное выражение лица, – то сообщаю, что этот путь ты проделала зря.

– Я о тебе волновалась! – снова вспыхнула Эванс.

Хихиканье, доносившееся с кровати Блэка, становилось всё более отчётливым. Джеймса начал раздражать весь этот спектакль.

– Сделаем вид, что я поверил в это. Вот только странно, что ты начала волноваться обо мне именно сейчас, учитывая, что за прошедшие со дня нашего знакомства шесть с небольшим лет я не раз получал гораздо более серьёзные травмы. Что же ты мне ещё хорошего скажешь? – на самом деле гриффиндорец совсем не хотел грубить – наоборот, он бы предпочёл заняться устранением своих проблем на любовном фронте, раз уж такой шанс выдался, но слова вырывались сами собой, и их поток уже было не остановить.

– Ты только не волнуйся из-за проигрыша, хорошо? Надо искать во всём хорошие стороны. Вот смотри, теперь ты сможешь больше времени посвящать учёбе…

Со стороны кровати Регулуса донёсся неопределённый звук – то ли всхлип, то ли стон. Судя по всему, слизеринец теперь уткнулся в подушку, чтобы его смех не был слышен.

– И с чего же ты взяла, что у меня появится больше свободного времени?

– Но… Вы же проиграли, то есть выбыли из чемпионата, и…

– Слушай, Эванс, – теперь уже Джеймс боролся с вырывавшимся наружу смехом и раздражением. – Хочешь, дам тебе один хороший совет? Никогда не говори о том, о чём не знаешь, тому, кто в этом прекрасно разбирается.

– В смысле?

– Расшифровываю для особо одарённых. То, что мы проиграли один матч, ещё не означает, что мы выбыли из чемпионата. У нас по-прежнему есть шанс выиграть Кубок, если, конечно, некоторые будут вести себя по-человечески. И более того, количество тренировок теперь только увеличится. Впрочем, тебя это не касается, – заключил Джеймс, ясно давая понять, что разговор закончен.

– Мне уйти? – тихо поинтересовалась Лили. Браво, до неё дошло!

– Если тебе больше нечего сказать, то да.

Девушка вскочила с табуретки, подобрала сумку с книгами с пола и, сдерживая ярость, вылетела из Больничного Крыла. Она пока не знала, каким словом охарактеризовать этот разговор, но одно становилось понятно: её послали. Причём, сделал это тот, кто ещё недавно клялся ей в вечной любви. Кипя от злости, гриффиндорка направилась в библиотеку, где в самом дальнем углу, за многочисленными шкафами с книгами нашла того, кого искала.

– Я его ненавижу! – прошипела она, приземляясь рядом.

Северус нехотя оторвался от толстенького фолианта, в котором описывались явно темномагические ритуалы, и будничным тоном поинтересовался:

– Что ещё новенького скажешь?

– Он… он… – Лили, казалось, задыхалась от ярости. – Он послал меня!

– И тебя это удивляет? – поднял бровь Снейп. – Я бы на его месте давно бы это сделал…

– Но он… стоп! Что ты сказал?

– Именно то, что ты слышала. И вообще, прекрати истерику.

Лили некоторое время молчала, решив последовать совету приятеля. Более или менее успокоившись, она выдала:

– Ты должен вызвать Поттера на дуэль!

– Уже бегу, – саркастически усмехнулся слизеринец. – И запомни раз и навсегда – я никому ничего не должен.

– Но ты ведь меня любишь! – снова начала заводиться девушка, неуклюже пытаясь обнять собеседника.

– Кто тебе сказал такую чушь, Эванс?

Лили аж рот открыла от удивления. А Северус, между тем, аккуратно отодвинул гриффиндорку от себя, встал с диванчика и, взяв в руки книгу, развернулся и ушёл, оставляя её долго смотреть ему в след. День у Лили Эванс не задался с самого утра.

* * *

Июль 1976, поместье Блэков

– Сириус, присаживайся, – миссис Блэк подняла голову на старшего сына, стоявшего в дверях малой гостиной, и жестом указала на кресло напротив себя.

Так, любимая матушка настроена весьма миролюбиво. Не к добру это, ой не к добру! Стараясь выглядеть как можно более уверенным в себе и непрошибаемым, Сириус пересёк комнату и опустился в кресло напротив матери. На столе стояла чайная чашка на блюдце, предназначавшаяся явно ему, а прямо посередине стола стоял чайник с горячим чаем. Впрочем, юноша и не думал к этому притрагиваться.

– Наливай себе чай, – коротко кивнула в сторону чайника Вальпурга, словно прочитав мысли сына. – Не волнуйся, не отравлено.

– Я не хочу, – сухо ответил Сириус. – Зачем ты меня позвала?

– Мне нужно с тобой поговорить.

– О чём же?

– О твоём вчерашнем поведении, – ответила женщина, делая маленький глоток из своей чашки. – Это переходит уже все границы.

– Мама, я уже не пятилетний ребёнок, чтобы ты читала мне лекции о хорошем поведении!

– Судя по тому, как ты ведёшь себя сейчас, мне стоило больше заниматься твоим воспитанием десять-пятнадцать лет назад. Возможно, в таком случае нам с отцом не пришлось бы сейчас за тебя краснеть перед другими представителями общества, к которому наша семья принадлежит.

– Меня это не касается. Я не принадлежу к вашему обществу, – предпоследнее слово Сириус особенно сильно выделил интонацией.

– Ошибаешься, Сириус, – устало вздохнула женщина. – От этого так просто не убежишь. А если тебе это и удастся, то ты будешь никем и ничем.

– Я гриффиндорец! – гордо воскликнул Сириус.

– Ближайшие два года – да. А что потом? Да и не в факультетах дело. Когда же ты это поймёшь?

– А в чём же тогда? Почему вы тогда меня все возненавидели, когда я попал на Гриффиндор?

– Во-первых, тебя никто не ненавидит. А дело всё в традициях. И в тебе самом. Ты отступил от традиций, причём, сделал это намеренно. И ты продолжаешь это всем демонстрировать, хотя, если бы этого не было, все бы давно смирились с твоим выбором. Сириус, это глупо. Ты ведёшь себя глупо.

– Я веду себя так, как считаю нужным! А глупцы те, кто следуют этим вашим глупым традициям!

– Я не знала, что ты считаешь глупцом своего лучшего друга, – как-то совсем уж грустно промолвила Вальпурга.

– А ты моих друзей не трогай! – окончательно вспылил Сириус. – Они прекрасные люди!

– Особенно этот Питер Петтигрю. У него на лбу написано, что он кинжал в спину воткнёт, только дай ему шанс. А против Джеймса Поттера я ничего не имею. Отличный юноша, тебе бы с него пример брать. Всегда ведёт себя так, как требует от него положение. Уверена, Джеймс никогда не ведёт себя настолько невежливо с гостями его родителей, как ты вчера.

– У родителей Джеймса нормальные гости! А не такие помешанные типы, какие вчера на этой «вечеринке» у нас были! Какого Мерлина я их вообще должен был развлекать?! – Сириус сам не заметил, как вскочил с места и навис над столом, теряя остатки самообладания. – Этих прихвостней того психопата с идиотским именем?! И ещё танцевать с этими мымрами, которых ты называешь девушками благородного происхождения?!

– Во-первых, немедленно сядь и прекрати орать на мать, – в малую гостиную вошёл мистер Блэк и встал за креслом жены. – Во-вторых, успокойся, пока у твоей вспышки гнева не появились неприятные последствия. А в-третьих, одна из этих, как ты их соизволил назвать, мымр может в скором будущем стать своей супругой.

– Да никогда! Я лучше сменю пол, надену пояс целомудрия и уйду в монастырь!

– Делай с собой, что хочешь, – скептически фыркнул Орион. – Главное, сядь, замолчи и не позорь свою семью.

– Да мне плевать! Это не семья, а сборище помешанных на чистоте крови чернокнижников! Я не хочу иметь с вами ничего общего!!!

– Сириус, успокойся! Иначе ты сейчас сделаешь самую большую ошибку своей жизни! – прикрикнул отец.

– Самая большая ошибка моей жизни – это то, что не ушёл из этого логова тёмных магов сразу, как только научился ходить и говорить!

– Ну да, – едва слышно пробормотал мистер Блэк. – Ходить и говорить мы его на свою беду научили, а вот думать, к сожалению, нет.

– Всё! С меня довольно! Я ухожу! Ноги моей здесь больше не будет!

– Если ты думаешь, что ты кому-то нужен в доме Поттеров, то ты очень сильно ошибаешься, – тихо проговорила Вальпурга, уже понимая, что сына не удержать.

– Родители Джеймса никогда меня не выгонят!

– Конечно, нет. Для этого они слишком хорошо воспитаны и чтут традиции, которые ты, кстати, так ненавидишь.

– Идите вы все к чёрту со своей чистокровностью, своими традициями, своими… Засуньте себе своего Сами–Знаете–Кого сами–знаете–куда!!!

С этими словами Сириус со скоростью своей метлы вылетел из комнаты. Спустя где-то полминуты до четы Блэк донеслось, как с громким хлопком захлопнулась входная дверь особняка. Долгожданный и столь желанный в своё время первенец и наследник Ориона и Вальпурги сделал свой выбор и отрёкся от семьи.

– Орион, – спустя некоторое время тихонько позвала мужа женщина, по её щекам текли слёзы. – Дай мне пергамент и перо.

– Зачем?

– Напишу Джонатану, чтобы принял Сириуса. Он, конечно, человек благородный и терпеливый, но любое терпение небезгранично.

Мистер Блэк молча протянул жене то, что она просила, и в следующие несколько минут тишину нарушал лишь скрип пера. Вальпурга аккуратно выводила на пергаменте буквы, периодически утирая слёзы рукавом платья. Орион крепко её обнимал, пытаясь хоть чуть-чуть утешить. Наконец, она закончила и надрывающимся голосом позвала домовика, которому, как только он появился, протянула письмо и, стараясь держать себя в руках, начала раздавать инструкции:

– Отправь письмо Поттерам, после этого пусть остальные домовики соберут вещи Сириуса. Отправишь их через камин по тому же адресу.

Критчер поклонился хозяйке и с хлопком исчез, принимаясь исполнять указания.

– Вальпурга… – осторожно позвал жену Орион.

– Он не вернётся, я знаю, – уткнулась носом в плечо мужу женщина.

– Ох, Сириус, Сириус… – едва слышно прошептал хозяин дома. – Какую же ошибку ты совершаешь…



Глава 14. Шаг к началу... конца


Если вы наконец-то увидели свет
в конце тоннеля, не радуйтесь раньше
времени - скорее всего, это поезд.
Анна Каренина

Альбус Дамблдор зло скомкал свежий выпуск Пророка и метким броском отправил его в корзину для бумаг. Последние несколько дней настроение у профессора было отвратительней некуда. И, надо сказать, последние новости магического мира его никак не улучшили. И дело было уже даже не в войне и чёртовом Волан-де-Морте, которые банально надоели, как надоедают комары, чьи укусы потом неприятно зудят. Особенного вреда не приносят, но раздражают. Так и светлейшего из светлых искренне достало делать вид, что его беспокоит, что обыкновенных людей убивают, как мух. Директор прекрасно знал, что ему лично ничего не угрожает, так что понимал, что очень скоро ему это реалити-шоу наскучит. Что же касается семьи, которая волей судьбы оказалась в самом эпицентре событий, Дамблдор уже настолько привык к тому, что окружающие постепенно уходят на тот свет, что знал, что особенно горевать не станет, если кого-то из родных убьют. Летние события, когда в ходе нападения Пожирателей на французское Министерство погибла любимая старшая дочь, полностью доказали, что такую позицию профессор выбрал абсолютно правильно. Конечно же, со стороны семейства младшей дочери, а также мужа погибшей тут же послышались обвинения в том, что многоуважаемому директору глубоко наплевать на свою родню и так далее, а любимые зятья, кажется, склонялись к мысли, что к смерти Джулии причастен и сам светлейший из светлых. Что ж, пусть сначала докажут. Если, конечно, сами останутся живы.

А этот шанс, если учесть происходящие события, с каждым днём становился всё призрачнее. Особенно в отношении Поттера, который в последнее время развернул чересчур усиленную самостоятельную деятельность, уж слишком противоречившую взглядам его тестя. И всё бы ещё ничего, если бы эта деятельность касалась бы только его. Так нет! Будучи кандидатом в министры магии, Джонатан умудрился так составить свою избирательную программу, чтобы предложить стране собственный выход из сложившейся ситуации путём проведения реформ, предполагавших почти полную смену законодательства, значительные изменения в сфере образования, которые, как вполне справедливо полагал Альбус, очень сильно должны были урезать его права, и ещё очень многое. И что самое худшее, не только обыкновенные маги, банально боявшиеся за свои семьи, но и львиная доля министерских чиновников поддерживала Поттера. Уже много недель он по предварительным опросам лидировал в предвыборной гонке, и уже почти никто не сомневался, что именно он победит на выборах, которые должны были состояться сразу после рождественских праздников, то есть уже ровно через неделю. Англия устала от этой войны, и посему все искренне надеялись, что новый министр магии изменит ситуацию к лучшему. Все. Кроме профессора Дамблдора, у которого были собственные планы относительно будущего страны. И в эти планы никак не входило то, что его любимый зять войдёт в историю, как человек, прекративший кровопролитие.

К тому же, Дамблдора всё чаще начинали терзать смутные сомнения, что старшему Поттеру известно что-то из того, что ему знать не полагается. Конечно, другой вопрос был: что именно? Тайн, о самом наличии которых никому не должно было быть известно, у профессора было более чем достаточно. Всё-таки он прожил на этом свете уже почти целый век, за который произошло очень и очень многое, к чему, в числе прочих, приложил руки и Альбус. И, чего греха таить, далеко не всегда великий маг действовал в рамках закона, не говоря уже о поведении, подобающем светлому магу. Впрочем, Дамблдор не привык годами мучиться угрызениями совести по этому поводу или горевать по невинно убиенным людям, которые стояли на пути исполнения очередного гениального плана. Главным в таких делах было то, чтобы никто не узнал о причастности светлейшего из светлых. Главным для самих случайных свидетелей, разумеется, ибо такие обычно долго не жили. С ними случался несчастный случай, их убивали непонятно откуда взявшиеся враги и так дальше по тексту. Как правило, «врагами», которые впоследствии отправлялись за решётку, были также неугодные профессору люди.

Профессор вздохнул и внимательно осмотрел царивший на рабочем столе творческий беспорядок, периодически останавливаясь взглядом на различных предметах. Наконец, он заметил свёрнутый в несколько раз кусочек пергамента, и глаза его загорелись, однако стоило директору развернуть его, глаза сразу же потухли. Там был план очередной вылазки Ордена Феникса. Точнее, должен был быть этот самый план. На деле же все наличествовавшие там записи были перечёркнуты, даже на месте чертежа была поставлена большая клякса. Более или менее приемлемый план никак не хотел получаться, а все те, кто мог быть хоть чуть-чуть с ним помочь, были слишком заняты решением своих собственных проблем, которые они самым бессовестным образом ставили выше великого дела света. От тех же, кто готов был с фанатичным блеском в глазах следовать за Дамблдором, что бы ни случилось, пользы было немного. Как всегда. В такие моменты директор особенно жалел, что Джонатан Поттер категорически отказался участвовать во всех предприятиях своего обожаемого тестя. Вот уж его живой ум и прекрасное стратегическое мышление здесь пригодилось бы! Одна только мысль об этом заставляла профессора скрипеть зубами от досады.

– Дамблдор, прекратите издавать этот звук, – недовольно проговорил портрет Финеаса Найджелуса. – В Ваших проблемах не виноват никто, кроме Вас самих.

Директор с трудом сдержался, чтобы не нагрубить. Всё равно это бесполезно. Финеас, как и любой другой представитель своего многочисленного семейства, всё равно в итоге выставит всё так, что виноватым и проигравшим окажется оппонент. Немного подумав, Дамблдор подошёл к камину, взял щепотку летучего пороха и, прошептав «Поместье Поттеров», исчез в языках пламени. Альбус надеялся, что если ему удастся застать зятя в хорошем настроении, то тот хоть немного поможет ему с планом.

То, что этим надеждам не суждено было сбыться, стало понятно сразу же, как только профессор вывалился из камина в кабинете поместья. Хозяин дома, сидевший за столом и разбиравший какие-то бумаги, пребывал в крайне скверном расположении духа.

– Добрый день, Альбус, – довольно холодно поздоровался он, поднимая голову на нежданного гостя. – Что привело Вас ко мне?

– Мне просто пришло в голову повидаться со своей семьёй! – как можно более дружелюбно улыбнулся директор. Получился самый настоящий оскал, который тут же был оценен по достоинству собеседником.

– Поверьте, Альбус, из Ваших уст это звучит не слишком правдоподобно. Впрочем, вполне возможно, что я и ошибаюсь. В таком случае, можете спуститься вниз и попить с Натали чаю. Я присоединюсь к вам чуть позже.

Что ж, делать нечего, раз пришёл в гости, значит, придётся изображать из себя заботливого дедушку и терпеть критику Поттера в свой адрес. Дамблдора чуть не перекосило от такой перспективы. В такие моменты директора искренне радовало только одно – то, что в число многочисленных знаний и умений любимого зятя не входила Легиллименция.

Сказать, что Натали была в шоке, увидев любимого папашу, значило ничего не сказать. Как и супруг, она, разумеется, не поверила, что многоуважаемый профессор явился просто так, в гости, соскучившись по семье. Всё-таки с годами актёр из Дамблдора становился всё хуже и хуже. А может быть, вокруг просто было такое количество фальши, что старые приёмы уже не подходили. Так или иначе они продолжали играть в ставшую уже привычной игру «Я знаю, что ты хочешь меня видеть ещё меньше, чем я тебя, но я не уйду, пока не получу то, что мне нужно. Так лучше поскорее дай мне это, и мы разойдёмся с миром». Игра эта, надо сказать, лучше всего подходила для форменных мазохистов.

Время тянулось бесконечно долго, пока директор и его младшая дочь пили чай, ожидая, пока Джонатан закончит свои дела и спустится вниз. Молчание тяготило, однако говорить было не о чем. Казалось, прошла вечность до того момента, как из прихожей, наконец, донеслись шаги хозяина дома, хотя, если верить большим настенным часам, Дамблдор провёл здесь всего двадцать минут.

– Так чем мы обязаны визиту? – не слишком гостеприимно поинтересовался Поттер.

– Джонатан, мой мальчик… – снова попытался улыбнуться Дамблдор, на его лице снова появился оскал.

– Альбус, давайте без этого, – скривился зять. – Говорите коротко и по делу. К сожалению, у меня не так много свободного времени.

– Джон, было бы неплохо, если бы ты мне помог тут с одним делом… – Альбус решил и вправду сразу перейти к делу. В конце концов, у него у самого времени было в обрез. – Ты ведь неплохо разбираешься в защитных системах старых замков, так? Я имею в виду системы подземных ходов и так далее.

– Не лучше, чем Вы сами, Альбус. Впрочем, как бы то ни было, Вам от моих знаний не легче. Я сказал несколько лет назад, что не имею никакого отношения к Ордену Феникса, и я не собираюсь отказываться от своих слов, тем более, я окончательно убедился, что эта… хм… организация немногим отличается от тех же Пожирателей Смерти.

Натали предостерегающе сжала руку мужа, а сам он прикусил губу, понимая, что последняя реплика явно была лишней. Ведь сравнивая Орден с Пожирателями, Джон автоматически сравнил Дамблдора с Волан-де-Мортом, рискнув об этом неосторожно заявить в лицо первому из них. У Поттера появилось нехорошее предчувствие, что эта фраза ещё выйдет ему боком.

– Джон! Как ты можешь так говорить?! – Альбус изобразил на лице крайнюю степень возмущения. Надо сказать, это ему удалось лучше, чем улыбка.

– Простите, Альбус, – язвительно проговорил Поттер, решив, что терять ему уже нечего. – Я забыл, что Вы всегда так болезненно реагировали на правду. Пожалуй, слишком болезненно. И ещё, позвольте поинтересоваться, что же такое узнала Джулия, что Вы решили от неё избавиться?

– Да как ты мог вообще такое подумать?! – окончательно завёлся директор. – Мою дочь убили эти выродки в чёрных плащах!

– Вообще-то Джулия погибла под обломками хрустальной скульптуры, украшавшей атриум французского Министерства. И взорвал эту скульптуру, как я узнал из источников, которым я доверяю беспрекословно, человек в одежде с символикой Ордена Феникса. Более того, никто из находившихся там Ваших сторонников, прекрасно видевших, что произошло, даже не пытался помочь ей, хотя в таком случае её, возможно, удалось бы спасти.

Дамблдор молчал. О да, у Джонатана Поттера мозги всегда были на месте. Более того, этот человек прекрасно умел ими пользоваться. Вот только жаль, что он пошёл неверным путём и все его способности пропадут впустую. Сейчас профессор искренне радовался только одному – тому, что смертельных врагов Поттерам, на которых впоследствии можно будет свалить их гибель, даже придумывать не придётся.

* * *

Лили Эванс уже несколько дней подряд усиленно думала. Нет, нельзя сказать, что для неё это состояние было каким-то ненормальным – всё-таки учёба в Хогвартсе требовала от студентов постоянной мыслительной деятельности, к тому же умственные способности этой гриффиндорки были повыше средних. Необычным в данной ситуации был скорее предмет её размышлений, если это, конечно, можно так назвать. А думала девушка о Джеймсе Поттере. Причём, процесс этот шёл независимо от желания самой Лили – хотела она того или нет, её мысли непроизвольно возвращались к бывшему воздыхателю, который с этого учебного года прекратил попытки добиться её расположения, лишь изредка гриффиндорка замечала, что однокурсник внимательно смотрит на неё грустными-грустными глазами. От одного только воспоминания о его таком взгляде на теле Лили появлялись мурашки.

У Джеймса были потрясающе красивые глаза. Лили очень нравилось с расстояния наблюдать, как в них пляшут весёлые искорки всякий раз, когда Мародёры придумывали свою очередную шутку. А если на лицо Поттеру падали солнечные лучи, то его глаза становились прозрачными, как драгоценный камень, а их цвет – насыщенный светло-карий – становился ярче. Недаром говорят, что глаза – зеркало души. Глаза Джеймса целиком и полностью отражали его весёлую и беспокойную натуру, практически всегда радуя окружающих задорным блеском. Лили, сама того не осознавая, уже почти два года тайком любовалась его глазами. А осознав это, первое время злилась на себя, однако ничего поделать не могла, тем более что его глаза начали постепенно меняться. Всё чаще обычная весёлость сменялась серьёзностью, порой даже настороженностью. Иногда можно было угадать где-то глубоко раздражённость. А в последние несколько месяцев его глаза были полны усталости, грусти и боли.

Не нужно было быть легиллиментом, чтобы понять, что у Поттера что-то произошло. Что-то такое, с чем ему тяжело справиться. Вполне возможно, конечно, что дело было в войне, но вряд ли тут была замешана только она. И у Лили в последнее время всё чаще возникало желание как-то помочь ему. Причём, желание это становилось всё сильней и сильней. И параллельно с ним у девушки появлялось паршивое ощущение, что она влюбляется. В Поттера, разумеется. Ну а как ещё объяснить то щемящее чувство пустоты, возникшее внутри, когда он перестал за ней бегать, как собачка? Тоску в сердце всякий раз, когда Джеймс флиртовал с другими девушками, которые – и Лили не могла не признать этого – обладали куда лучшими внешними характеристиками, нежели она сама? В конце концов, то самое пресловутое желание помочь ему справиться с проблемами, о котором говорилось выше?

Честно говоря, – и Лили не хотела признаваться в этом себе самой – ей очень льстило такое повышенное внимание одного из самых популярных парней школы к своей скромной персоне. И каждый раз отвечая отказом на его очередное приглашение на свидание, девушка чувствовала себя героиней какого-нибудь американского фильма, которая не моргнув глазом отшивает самого крутого красавчика, по которому сохнут все местные девицы, так как он недостаточно крут для неё. Но когда он, разумеется, влюблённый в неё по уши, доказывает, что достоин её, – попутно убивая при этом голыми руками банду плохих парней, которые почему-то хотят убить героиню, – её сердце тает, и всё заканчивается финальным поцелуем. Но жизнь, как известно, не кино, а Лили – далеко не роковая красавица, за которой охотится банда маньяков. А вот Джеймс в роли героя-любовника, спасающего свою возлюбленную от сил зла, смотрелся бы очень даже неплохо. Как бы то ни было, сейчас гриффиндорке очень не хватало этих постоянных, порой чересчур навязчивых, ухаживаний Поттера.

Странно, но они заставляли Лили чувствовать себя нужной кому-то. Более того, ещё недавно она была уверена, что в неё по уши влюблены целых два парня, между которыми она и может благополучно выбирать. Однако не тут-то было. В начале учебного года прекратились ухаживания Поттера, а буквально полтора месяца назад её, откровенно говоря, отшил Снейп, плавно намекнув, что у него вообще-то уже есть девушка, а если он когда-то и любил Эванс, то это уже давно прошло, как нехорошая простуда. И теперь девушка чувствовала себя ужасно одинокой и покинутой. После того, как она прекратила общаться со Снейпом, Лили резко осознала, что у неё и друзей-то нет. С однокурсницами она и на младших курсах особо крепко не дружила, а теперь их пути окончательно разошлись. Мэри МакДональд встречалась сейчас с Сириусом Блэком и по этому поводу постоянно витала в облаках, уверенная, что ей наконец-то удалось приручить заядлого Казанову. Надо сказать, основания так думать у неё имелись, ибо её отношения с Блэком продолжались уже больше двух месяцев, а для него это было настоящим рекордом. Причём, причин для разрыва пока не предвиделось. Что же касается третьей гриффиндорки – Джинилин Фэйрилайт, – то та вообще относилась к Лили с лёгкой долей презрения, хотя, конечно, слишком открыто это не демонстрировала. К тому же и она усиленно занималась устройством собственной личной жизни. В итоге Эванс начала осознавать, что она, собственно, никому не нужна. И от этой мысли хотелось плакать.

А ещё больше хотелось плакать каждый раз, когда она смотрела на Джеймса, понимая, что она вполне могла бы сейчас сидеть рядом с ним и держать его за руку, нося гордое звание девушки главного Мародёра. Могла бы. Если бы в своё время думала головой и засунула бы совершенно глупое и неуместное чувство гордости куда подальше. И не стала бы тянуть до последнего, ожидая от своего «героя» доказательств его любви. Ну а теперь… Незачем обманывать себя, поезд ушёл.

Мимо ног тёмной тенью прошмыгнула кошка завхоза. Лили вздрогнула и остановилась посреди коридора, пытаясь сообразить, куда она забрела, погружённая в размышления. Зябко кутаясь в свитер, девушка пошла к большому, покрытому причудливыми инеевыми узорами окну и критически осмотрела заснеженный пейзаж, вид на который открывался оттуда. Небо было насыщенного голубого оттенка, на нём не было ни облачка, и снег ярко блестел под лучами зимнего солнца. Далёкие деревья в Запретном Лесу казались спящими под огромными шапками белого снега. Из трубы избушки Хагрида, напоминавшей сейчас пряник, какие продаются в магазинах маггловского Лондона под Рождество, валил дым, видимо, лесничий топил печь, а к его хижине едва заметно с такой высоты тянулась цепочка следов. Настоящее рождественское утро. Лили бы сейчас многое отдала за то, чтобы отбросить все свои заботы и по-настоящему насладиться праздниками, как все нормальные люди.

– Красиво, правда? – раздавшийся несколькими метрами дальше по коридору голос заставил девушку подпрыгнуть от неожиданности.

А она-то была искренне уверена, что находится здесь одна! И только отойдя от шока, Лили поняла, кому принадлежал голос, так сильно напугавший её. Чтобы убедиться в своих предположениях, гриффиндорка прошла несколько метров вперёд и увидела Джеймса Поттера, удобно расположившегося на подоконнике соседнего окна и с отрешённым видом наблюдающего за бликами солнца на снегу.

– П-привет, – выдавила из себя она. – А ты что тут делаешь?

– Сижу, – пожал плечами Джеймс. – Думаю.

– О чём думаешь, если не секрет? – попыталась развить тему Лили. Не зря же он начал разговор!

– О том, что снег сейчас хороший. Неплохо из него было бы слепить снеговика, – парень повернул голову в направлении собеседницы и его усталое лицо, как солнечный лучик в пасмурный день, озарила искренняя улыбка, а в глазах начали плясать знакомые весёлые искры, которыми Лили тут же залюбовалась. – Мы в этом году так и не слепили снеговика.

– Честно говоря, я сто лет не лепила снеговика, – несмело улыбнулась в ответ девушка. – Всё как-то не с кем, а одной неохота.

– Слу-ушай! – после кратковременной паузы выдал предложение Поттер: – А давай мы с тобой спустимся вниз и слепим вместе одного большого снеговика!

– Сейчас?

– Ну да. Или ты занята сегодня?

– Да нет, – замялась девушка, а потом до неё начало доходить, что, возможно, такого шанса, как сейчас, ей больше не выпадет. – Так что твоё предложение принимается!

Джеймс в ответ ослепительно улыбнулся, и на душе у Лили стремительно начало теплеть. Решив не тянуть резину, молодые люди сразу отправились по пустынным школьным коридорам в гостиную Гриффиндора, чтобы одеться потеплее, ибо на улице был мороз. Лили уже который раз за день удивилась тому, как необычно тихо в замке. Конечно, она не впервые оставалась на зимние каникулы в школе и посему знала, что такое возможно, однако за весь последующий год эти впечатление успевали выветриться, а гриффиндорка снова очень быстро привыкала к коридорам, наполненным галдящими студентами. Казалось, тогда и сам замок оживал. Теперь же школа как бы дремала, наслаждаясь долгожданным покоем. Ещё по дороге в гостиную девушка успела несколько раз поблагодарить небеса за то, что ей посчастливилось возвращаться в гостиную не в одиночку, в противном случае она бы просто заблудилась, так как в своих раздумьях умудрилась зайти в ту часть Хогвартса, которая была ей практически незнакома, ибо здесь отсутствовали действующие учебные помещение, и за семь лет учёбы Лили была здесь от силы пару раз. Однако Джеймс шёл рядом, на каждой развилке вполне уверенно заворачивая в один из совершено незнакомых его спутнице коридоров, причём, с таким видом, как будто гуляет здесь ежедневно. Впрочем, вполне возможно, что так оно и было. Шли молча. Поттер был целиком погружён в свои мысли, и понять по его непроницаемому лицу, о чём именно он думал, не представлялось возможным. Лили же изредка бросала осторожные взгляды на спутника, пытаясь сообразить, откуда же взялась эта его самоуверенность.

Путь много времени не занял, и очень скоро гриффиндорцы вышли из одного из боковых, совершенно неприметных коридоров недалеко от портрета Полной Дамы. Причём, Лили готова была поспорить, что попала она в ту часть замка, откуда они пришли, другой дорогой. В гостиной было ещё тише, чем в коридорах, где каждый шаг отдавался эхом. Около камина, благодаря которому помещение было заполнено приятным тёплым воздухом, сидело двое младшекурсников, игравших в шахматы, больше никого здесь не было. Договорившись встретиться через пять минут около входа в гостиную, парень и девушка разошлись по своим спальням. Когда Лили, укутавшись, словно собиралась ехать, как минимум, на Северный Полюс, спустилась вниз, юноша уже ждал её с ослепительной улыбкой на лице, которая заставляла её сердце биться быстрее.

– Готова? – когда девушка подошла ближе, он улыбнулся ещё шире. Когда она улыбнулась в ответ и кивнула, юноша указал на выход из гостиной и подвёл итог: – Тогда пойдём!

Вниз они спустились также молча. Джеймс снова погрузился в свои мысли, а его спутница чувствовала себя немного неудобно, а когда они наконец-то вышли на улицу через большие входные двери, она уже начала задумываться над тем, что, может быть, ей всё-таки не стоило идти с ним. Впрочем, так или иначе, на улицу девушка вышла не зря. Морозный воздух обжигал лицо, яркое солнце освещало двор замка, на разных концах которого резвились ученики разных курсов и факультетов, белый снег приятно хрустел под ногами. Лили надевала перчатки, когда её из раздумий вырвал снежок, попавший точно по затылку. Гриффиндорка резко обернулась, чтобы увидеть ухмыляющегося Поттера, который лепил ещё один снежок. Его выражение лица обещало, что день они проведут весело.

После небольшой перестрелки гриффиндорцы, весело смеясь, заключили между собой временное перемирие, чтобы заняться главной задачей дня – лепкой снеговика. Дело это тоже, как оказалось, стало полным сюрпризов для Лили. Раньше, когда они с сестрой делали его, это всегда ограничивалось скатывание трёх больших снежных шаров и взгромождением их друг на друга. Ну и конечно, палочки в роли рук, глаз и рта, морковка для носа, в лучшем случае, метла в руке и ведро на голове. Однако сегодня, когда первая стадия была с горем пополам завершена – второй ком пришлось катать трижды, ибо он два раза рушился, стоило его только поставить на первый, – Джеймс заявил, что оставить всё так, как есть, было бы слишком просто. А Мародёры, как известно, простых путей не ищут.

– Так, – юноша с видом знатока начал ходить вокруг получившегося сооружения. – Кто это у нас будет?

– Волан-де-Морт, – хихикнула Лили, шутливо гладя снеговика по лысой голове. Настроение у неё было просто потрясающим.

– Не-ет, – покачал головой Поттер. – Для Волан-де-Морта он у нас слишком пухленький получился. Да и не нужен нам этот маньяк во дворе школы! Надо кого-нибудь хорошо узнаваемого… Но в то же время простого.

– Может, Слагхорн? Отличный кандидат в Санта-Клаусы, согласись.

Джеймс засмеялся, видимо, представив себе их учителя Зельеварения в роли вышеупомянутого персонажа. Надо сказать, что образ этот был не так уж плох, хотя в Хогвартсе имелись и более подходящие на эту роль личности. Но не делать же из бедного, ни в чём не повинного снеговика Альбуса Дамблдора! А вот идея со Слагхорном пришлась Джеймсу по вкусу, и они на пару с Лили принялись за процесс превращения скульптурной композиции «Три снежных шарика» в настоящее произведение искусства. Честно говоря, раньше девушка и не подозревала, что из снега можно сделать нечто подобное, однако спустя часа полтора прыганья вокруг фигуры она могла уже похвастаться, что сама принимала участие в этой удивительной трансформации. Конечно, большую часть дизайнерской работы проделал Джеймс, который – интересно, откуда? – знал, с какого места и сколько именно снега надо счистить, чтобы получить ту или иную деталь облика профессора Слагхорна. Что самое удивительное, с каждой минутой те самые три кома снега всё больше и больше становились похожи на нужную личность. А когда гриффиндорцы, наконец, с чувством выполненного долга отошли на несколько метров, чтобы посмотреть на то, что получилось, Лили откровенно изумилась тому, насколько же реалистично вышло. И ведь никакой магии!

– Джеймс, ты настоящий художник! – не прекращала восхищаться девушка.

– На самом деле, я отвратительно рисую, – усмехнулся в ответ Джеймс. – А скульптуры умею делать только из снега. Я помню, когда я был ребёнком, мы с кузиной лепили на заднем дворе дома целые семьи снеговиков. У меня дома фотографии всего этого есть.

– Потрясающе! Хотелось бы на это посмотреть.

– Если когда-нибудь у меня будешь, обязательно покажу. Ты только напомни мне. Кстати, ты не в курсе, который час?

– Нет. У меня часы в спальне остались. Но скоро темнеть уже будет, – девушка указала рукой на небосклон, на котором уже не светило яркое солнце, медленно клонившееся к востоку.

– Пойдём в замок?

– Не знаю. Мне что-то неохота. На улице так хорошо…

– Да, – юноша с наслаждением втянул в себя холодный воздух. – Может, прогуляемся?

– С огромным удовольствием!

Гуляли они долго, вернувшись в замок уже после отбоя. Они обошли всю территорию школы, на которой было дозволено пребывать ученикам, а потом Джеймс умудрился сводить свою спутницу даже в Запретный Лес, который оказался совсем не таким страшным, каким Лили его раньше представляла. Даже в тёмное время суток. Возможно, что дело было в белоснежном снеге повсюду, создававшем потрясающую романтическую и волшебную атмосферу. А может, всё из-за Поттера, рядом с которым девушка вообще чувствовала себя как за каменной стеной. Что-то подсказывало ей, что если бы вдруг что-то случилось, Джеймс бы обязательно сделал всё, чтобы её защитить. Они говорили мало, наслаждаясь хрустом снега под ногами, однако теперь у Лили больше не возникало того ощущения неудобства, сопровождавшего её утром. Казалось, теперь они молчали об одном и том же.

Стрелки часов показывали без нескольких минут полночь, когда Джеймс и Лили, посетив по дороге кухню, чтобы перекусить, дошли-таки до гостиной Гриффиндора, которая освещалась лишь тусклым светом догорающих в камине углей. Никого из гриффиндорцев здесь уже не было, скорее всего, народ уже разошёлся по спальням. Что ж, теперь и им пришло время последовать примеру остальных.

– Спокойной ночи, – Лили начала подъём по лестнице, расстёгивая на ходу пальто.

– Спокойной, – улыбнулся в ответ юноша. – Спасибо за сегодня. Пожалуй, это был один из самых лучших рождественских праздников за всю мою жизнь.

Не слишком хорошо контролируя свои действия, девушка снова сбежала вниз по лестнице и подошла практически вплотную к Поттеру. Лучезарная улыбка начала сползать с его лица, однако Лили смотрела в его глаза, которые светились заботой и любовью. Гриффиндорка почувствовала, как его руки сомкнулись на её талии, осторожно прижимая её хрупкую фигурку к груди. Повинуясь какому-то внезапному порыву, девушка встала на цыпочки, где-то в глубине души удивившись тому, какой же он высокий, и как-то чересчур по-детски чмокнула его в губы. Лицо её тут же залилось краской, и она хотела сразу отстраниться, однако Джеймс не дал ей этого сделать, прижимая к себе ещё сильнее и целуя уже по-настоящему. Когда юноша отпустил её, лицо Лили просто пылало, в пальто было жарко, в противном случае она так и осталась бы стоять в его объятиях.

– Я… пойду, – наконец, выдавила из себя девушка, всем своим видом демонстрируя, что хочется ей отнюдь не этого.

– Спокойной ночи, – нехотя разжал объятия Джеймс, а потом почти шёпотом добавил: – Спасибо.

– Тебе спасибо.

Лили повернулась и быстрым шагом направилась в сторону спальни. Уже стоя на площадке перед дверью, она обернулась и посмотрела вниз. Джеймс стоял на том же месте, что и прежде, и с улыбкой влюблённого идиота смотрел ей вслед. Улыбнувшись ему в ответ, девушка зашла в спальню и, стараясь не разбудить Мэри, которая, как ни странно, ночевала на своём законном месте, прокралась к своей кровати, задёргивая полог. Гриффиндорка чувствовала себя очень уставшей, но усталость эта была какой-то странно приятной. Наверное, от осознания того, что день этот прожит не зря. В ту ночь Лили заснула со счастливой улыбкой на лице.

Утром девушка, вопреки ожиданию, проснулась с ощущением, что произошло что-то нехорошее. Открыв полог, она обнаружила, что яркий солнечный свет заливает комнату, весело играя на крохотных плавающих по воздуху пылинках, а соседки уже не было. Большие настенные часы довольно ясно объясняли это обстоятельство, показывая стрелками, что завтрак начался четверть часа назад. Быстренько одевшись и приведя себя в порядок, Лили спустилась в пустую гостиную и направилась в Большой Зал, уже предвкушая встречу с Джеймсом. Интересно, после вчерашнего она может считать себя его девушкой? Надо будет обязательно это у него спросить. Однако добравшись до места назначения, Лили к своему удивлению не обнаружила юношу за столом Гриффиндора, хотя его друзья там находились. Ощущение чего-то нехорошего усиливалось.

– Привет, – через силу улыбнулась она, устраиваясь на скамейке рядом с Ремусом, прямо напротив Мэри, которую обнимал за талию Блэк.

Однокурсники мрачно кивнули ответ. Все трое выглядели настолько угрюмо и убито, что девушке вспомнилось лицо её тёти, когда ей пришлось четыре года назад хоронить своего семилетнего сына, попавшего под машину. Теперь сомнений в том, что случилось что-то серьёзное, уже не возникало. Сириус пустыми глазами смотрел на остатки омлета у себя в тарелке, Ремус обеспокоенно оглядывался по сторонам, словно пытаясь высмотреть кого-то, а Мэри теребила уголок свежей газеты, лежавшей перед ней.

– А где Джеймс? – набравшись смелости, поинтересовалась Лили.

– У Дамблдора, – коротко ответил Блэк хриплым голосом.

– Что-то случилось?

В ответ однокурсница протянула ей газету, первая полоса которой сразу всё объяснила. Написанный большими толстыми буквами заголовок гласил «Убийство перед выборами», а уже первые строчки статьи говорили о том, что в эту ночь были убиты Джонатан и Натали Поттеры. Родители Джеймса.

– Мерлин… – в ужасе прошептала девушка, осознавая, каково сейчас младшему Поттеру. Сил на то, чтобы прочитать статью полностью и узнать, кто посмел это сделать, у неё не было. Благо, это заметил Ремус, прекративший смотреть по сторонам, и сказал всего одно слово, которое заставило Лили похолодеть от страха:

– Волан-де-Морт.

Признаться, до этого момента война была для мисс Эванс чем-то из другого мира, чем-то, что никоим образом её не касалось. И она наивно полагала, что так и не коснётся, пройдя, как и многие другие значительные события, стороной. Что ж, видимо, не суждено.

Лили, как будто во сне, встала с места и, не обращая внимания на немного удивлённые взгляды однокурсников, быстрым шагом пошла к выходу из Зала. Что-то подсказывало ей, что директор уже отпустил Джеймса, а это значило, что его ни в коем случае нельзя было оставлять в таком состоянии одного. Конечно, оставался открытым вопрос, где юноша мог быть, ибо крайне маловероятно, что он пошёл в гриффиндорскую гостиную. Впрочем, чтобы ответить на этот вопрос лучшей ученице курса потребовалось не больше минуты. Ноги сами несли её в нужную сторону. Южное крыло, где они встретились вчера. Лучшего место для того, чтобы побыть одному, найти было трудно. Девушка не знала, как, но ей удалось отыскать в лабиринте коридоров единственный нужный путь, который и вывел её на то место, куда она совершенно случайно забрела день назад. Да, Джеймс действительно был там. Юноша сидел на подоконнике и, видимо, от безысходности водил ногтями одной руки по стеклу, создавая крайне неприятный звук, другую же руку он плотно сжимал в кулак. Его лицо по цвету практически сливалось с грязно-белой стенкой позади, под глазами были видны тени. А глаза – его потрясающие глаза! – с невыразимой болью смотрели в пустоту, ничего не видя перед собой.

– Джеймс… – тихо позвала Лили, осторожно дотрагиваясь до его руки, которая оказалась холодной, как лёд.

– Только не надо меня утешать, – надтреснутым голосом выдавил из себя юноша, не глядя на неё. – Если ты пришла сюда для этого, то лучше уйди сразу.

– Не буду, – пообещала гриффиндорка, пытаясь разжать его кулак. Когда ей это удалось, взгляду открылись оставленные ногтями на ладони полумесяцы.

Лили подпрыгнула, чтобы сесть на подоконник рядом с ним, и обняла его в успокаивающем жесте. Джеймс глубоко вздохнул и опустил голову к девушке на плечо, зарываясь носом в её мягкие рыжие волосы. Недолго думая, гриффиндорка начала гладить его по непослушным волосам, прислушиваясь к его хриплому дыханию, которое медленно выравнивалось и становилось спокойнее. Лили не знала, сколько они так просидели – может, полчаса, а может, несколько часов. Наконец, Поттер неуверенно поднял голову и, пытаясь сфокусировать взгляд, упавшим голосом произнёс:

– Поверить не могу… поверить не могу, что их больше нет, – Лили ничего не ответила, только крепче сжала его ладони. – Знаешь, а я ведь так надеялся, что однажды смогу представить им тебя как свою невесту. Моя мама… мама хотела увидеть внуков. А отец мечтал, что однажды я стану серьёзнее и он сможет с гордостью сказать, что я достоин носить свою фамилию… что я достойный наследник рода. А теперь…

– Говорят, что, даже умирая, наши близкие никогда не покидают нас, а живут в наших сердцах. Или же наблюдают за нами с небес.

– Да… знаю, – Джеймс говорил с трудом, но ему явно было необходимо выговориться. – Но я всё равно уже больше никогда не узнаю, что они думают по поводу моего очередного поступка. Я никогда больше не смогу спросить у них совета. Ме-ерлин, – юноша застонал, – за что же всё это? Сначала убили тётю… теперь родителей. Мне страшно представить, кто будет следующим.

Словно в ответ на его последнюю реплику сильный порыв ветра распахнул соседнее окно, принеся с собой злополучную утреннюю газету, открыв её, однако, не на первой полосе, а на одной из последующих страниц. Сразу бросившийся в глаза заголовок утешения не принёс.

– Шармбатон разрушен, – прошептала Лили. Ответом ей послужил стон отчаянья, вырвавшийся у Поттера.



Глава 15. Эволюция эмоций.


Мужчины любят женщин, женщины
любят детей, дети любят хомяков, а
хомяки никого не любят.
Чарльз Дарвин

Конец декабря 1976, Хогвартс

– Слушай, по-моему, она подумала, что она твоя девушка! – с энтузиазмом воскликнул Сириус, плюхнувшись в кресло напротив своего лучшего друга.

– А? Кто? Чего? – не уловил его мысль витавший где-то в своих мечтах Джеймс.

– Эванс твоя, кто же ещё!

– Во-первых, не моя, а во-вторых, кто там что подумал? – начал приходить в себя Поттер.

– Я же говорю! Эванс, судя по всему, подумала, что Марианна твоя девушка!

– И?

Блэк опешил, явно удивлённый реакцией друга. Точнее, её отсутствием. Джеймс криво усмехнулся в ответ на глупое выражение лица Бродяги, выдававшее его растерянность, и добавил:

– А ты думал, я сейчас начну прыгать и скакать от счастья? Или побегу душить Эванс за то, что она подозревает меня в инцесте? Поверь, мне глубоко наплевать, что там она думает.

– Но ведь ты её любишь.

– Это к теме не относится.

– Ну смотри… Когда приехала Марианна, наша мисс Я–Знаю–Всё–И–Всегда тут же начала демонстрировать отрицательное к ней отношение, хотя Мер ей, по-моему, особо не грубила. А вот буквально десять минут назад мне Мэри рассказала, что Эванс поделилась с ней своими мыслями относительно того, что наша гостья – твоя девушка. То есть, логично предположить, что она невзлюбила Мер именно поэтому. А из этого следует, что она ревнует! Получается, что ты ей небезразличен! – Сириус лучезарно улыбнулся, довольный выстроенной им логической цепочкой.

Однако бурной реакции со стороны Сохатого, на которую он искренне надеялся, так и не последовало. К счастью для Поттера, которому удалось на этот раз избежать объяснений, в поле зрения появилась его обожаемая кузина, тут же присоединившаяся к юношам.

– Мне послышалось или вы обо мне говорили? – жизнерадостно поинтересовалась она, усаживаясь на подлокотник кресла Джеймса и взъерошивая волосы на голове кузена. Сириус усмехнулся, любуясь этой картиной. По правде говоря, если бы он не знал правды, то ему в голову пришла бы та же идея, что и Эванс.

– Судя по всему, разрушать представления нашей Лили ты не собираешься, не так ли? – вместо ответа скривился Джеймс.

– А зачем разочаровывать бедняжку? – притворно вздохнула девушка. – Она же так уверена, что в твоей семье до сих пор действует принцип помолвок в колыбели. Не будем её разубеждать.

– Ты форменная садистка, – добродушно улыбнулся Поттер.

Он давно уже не видел кузину и успел соскучиться по тому чувству спокойствия и радости, веянию детства, возникавшему, когда она была рядом. Джеймс был действительно рад, что кузине удалось приехать в Хогвартс на зимние каникулы, хотя подобное было вообще не принято. Впрочем, прямым текстом правила это не запрещали, а будучи внуками директора, Джеймс и Марианна вообще могли позволить себе многое, недоступное простым смертным. Вообще, Хогвартс был единственным приемлемым вариантом проведения этих каникул для девушки, так как её обожаемые родители, перспектива встретить рождественские праздники с которыми всё равно не прельщала, решили «устроить себе небольшой отпуск» и укатили на Мальдивы, Поттерам было не до племянницы, а оставаться в Шармбатоне и праздновать Рождество с личностями, которые были ей откровенно неприятны, Марианна не собиралась. Так что девушка на время засунула свою неприязнь к любимому дедушке, который и обеспечил её приезд в Англию, куда подальше и искренне радовалась обществу Джеймса и его друзей. В общем, просто хотелось на время забыть обо всех проблемах и отдохнуть. А заодно и хоть немного наладить обожаемому кузену его личную жизнь. Пока эта искренняя забота проявлялась только в откровенных издевательствах над его «дамой сердца», то бишь Эванс.

Вообще Марианна, как можно догадаться, откровенно недолюбливала рыжеволосую гриффиндорку, которая уже несколько лет подряд систематически отшивала её двоюродного брата. Оно и понятно. Разве можно любить того, кто делает одного из самых близких людей таким несчастным? А Джеймс, будучи вполне серьёзно влюблённым в Лили, действительно был несчастен, хотя совсем этого не заслужил. Надо сказать, девушка, как ни силилась, не могла понять Эванс. Если бы сама мисс Нуаре оказалась в её положении, то, даже не испытывая никаких чувств по отношению к своему поклоннику, всеми десятью остро заточенными ноготками зацепилась бы выпавший шанс.

Ведь Лили Эванс, по сути, ничего из себя не представляла, и в будущем ей ничего не светило. По крайней мере, здесь, в магической Англии, где видимость равноправия между чистокровными и магглорожденными соблюдалась только в стенах Хогвартса. Да, училась она хорошо, обеспечивая себе приличный аттестат, но найти приличную работу в будущем это ей не помогло бы, ведь первым вопросом, который задавался всем кандидатам на высокооплачиваемые должности, уже много лет был вопрос о происхождении. Те немногие магглорожденные, которым удалось сделать настоящую карьеру, добились этого только благодаря связям или же через постель. А подобное не афишируется. Как и сам факт того, что эти люди не чистокровные. А связей у Эванс нет, не было и не будет, а пользоваться вторым способом она уж точно не станет – гордость не позволит. Конечно, для магглорожденных девушек имелся ещё один шанс вести достойную жизнь. Выйти замуж за более или менее уважаемого мага, родить ему детей и таким образом автоматически закрепить за собой право быть частью магического общества. Лили повезло – ей выдался такой шанс, более того, шанс, выпадающий одной девушке из тысячи. Однако ума использовать своё положение ей не хватило. Что ж, возможно, она, в конце концов, и сообразит, что упустила, но Марианна в глубине души надеялась, что для неё уже будет поздно, а Джеймс к этому времени благополучно женится на более подходящей ему девушке.

– Всем привет! – вырвал девушку из раздумий голос Мэри МакДональд, которая села в соседнее с Сириусом кресло.

Блэк лучезарно ей улыбнулся, а гриффиндорка ответила влюблённым взглядом. Марианна неожиданно для самой себя почувствовала, что её захлёстывает чувство ревности, хотя она буквально пару часов назад совершенно хладнокровно наблюдала, как её избранник обнимался с какой-то пустоголовой пуффендуйской девицей. Но что-то в том, как Сириус смотрел на Мэри, было особенное. А быть может, ей только показалось. А вообще Марианна относилась к этой однокурснице кузена вполне положительно – МакДональд была довольно приятной, жизнерадостной девушкой, с которой было легко общаться. Интеллектом она, к сожалению, не блистала, но в отличие от той же Эванс прекрасно понимала, что и когда нужно сказать или сделать, чтобы потом оказаться в выигрышном положении.

– Ребята, у вас случайно нет каких-нибудь книг о драконах? – поинтересовалась гриффиндорка.

– А зачем тебе? – удивился Джеймс.

– А нам по Уходу за Магическими Существами на каникулы задали доклады сделать про разных тварей. Мне попались драконы.

– Посмотри в библиотеке, – пожал плечами Сириус. – Там точно что-то должно быть.

– В том-то и дело, что того, что мне нужно, там нет! – обиженно воскликнула гриффиндорка. – Я не нашла вообще никаких общих сведений! Во всех книгах есть только информация по видам…

– А общих сведений, как таковых, и не существует, – фыркнул Поттер. – Различия между видами настолько сильны, что то, что верно для одних драконов, для других будет полностью ошибочным. По сути, всех драконов объединяет только два признака: они покрыты защитной чешуей, и они действительно долго живут. В остальном же… Размеры колеблются от комнатной собачки до небольшого дома, причём, у некоторых рост заканчивается в первые несколько месяцев жизни, другие растут всю жизнь; некоторые достигают действительно больших размеров меньше чем за год, а другие за несколько лет только ровняются ростом с человеком. И далеко не все драконы являются этакими машинами убийства, как считают очень многие. Некоторые виды даже не питаются мясом, не говоря уже о способности выдыхать огонь. Существуют отдельные виды боевых драконов, которых, кстати, в наше время осталось очень и очень мало – многие из них были уничтожены, когда маги поняли, что их невозможно выдрессировать и подчинить своей воле. А теперь… Теперь почти все драконы живут в специальных заповедниках, в неволе. Из-за этого в прошлом веке тоже исчезло много видов, которые могли жить только в их реальной среде обитания. Люди считают их обыкновенными животными, неспособными мыслить, кровожадными чудовищами. А на самом деле… На самом деле эти удивительные существа во многом умнее и мудрее нас!..

Тирада Джеймса оборвалась, видимо, юноша понял, что его занесло в те дебри, рассуждать о которых его никто не просил. Сириус и Мэри смотрели на него расширенными от удивления глазами, а кузина лишь едва заметно ухмылялась. Уж она-то знала, что драконы и отношение людей к ним были больной темой для любимого братца. Рассуждать об извечной несправедливости в этом отношении он мог ещё дольше, чем о квиддиче.

– Что? – немного раздражённо спросил у изумлённых друзей Поттер. – Что вы на меня так смотрите, как будто упыря увидели?

– Ты… ты… – Сириус пытался сообразить, что он всё-таки хотел сказать, а потом повернулся к Марианне, понимая, что её состояние осталось нормальным: – Что с ним?

– Ничего, – пожала плечами та. – Просто он очень любит драконов. Пунктик у него на этой теме.

– Почему?

– Потому что у меня дома некоторое время жил детёныш дракона, – нехотя ответил Джеймс. – Мне тогда было пять.

– Я думала, что держать дома драконов нельзя! – воскликнула Мэри.

– Нельзя, – кивнул юноша. – Именно поэтому Альби сейчас живёт в Драконьем Убежище в Ирландии.

– Альби?

– Ну да. Моя дракониха. Мы с отцом нашли её, ещё совсем детёныша, недалеко от дома. Она была серьёзно ранена, поэтому мы взяли её домой и выходили. Признаюсь, я очень к ней привязался за то время, что она была у нас. Будь моя воля, я бы оставил её, но это, к сожалению, было невозможно.

– Почему?

– Во-первых, это запрещено законом, как уже сказала Мэри. Во-вторых, она очень быстро росла, и поэтому её невозможно было держать в доме. В-третьих, моя Альби – представительница очень редкого вида боевых драконов, за которыми нужен вообще особый уход. К тому же, она альбинос, а эти, как правило, особенно сильны.

– С ума сойти, – пробормотала Мэри. – Я и не думала, что такое возможно.

– Ну да, – усмехнулся Сириус. – Все люди как люди, у всех домашние любимцы – кошечки да собачки, а у нашего Джеймса – феникс и дракон.

– Ну почему, – в глазах Марианны заплясали задорные искорки. – Одна собака у него тоже есть.

– Какая?!

– Большая, чёрная и блохастая, – на лице Джеймса тоже расплылась усмешка, он явно уловил мысли кузины. – Сириусом Блэком зовут.

– Я бы сказал, что у меня дома в таком случае живёт некто рогатый, но…

– Ты так не скажешь, – перебила его Марианна. – Ибо ты сам живёшь у этого рогатого дома. И вообще господа рогатые, хвостатые и блохастые, всех вас именно я вправе назвать своими домашними любимцами!

– Это ещё почему?! – возмутился Джеймс.

– А потому, мой милый братец, что я, как самая добросовестная и заботливая хозяйка, пекусь о вашем благополучии, наплевав на собственное с высокой колокольни, – с этими словами Марианна встала с кресла и направилась в сторону лестницы, ведущей в спальни девочек, на полпути обернулась и добавила, обращаясь к кузену: – И нечего обижаться. В конце концов, я трачу своё время и свои нервы именно на налаживание твоей личной жизни.

* * *

Январь 1978, Хогвартс

Говорят, что время лечит. С того страшного Рождества, когда были убиты старшие Поттеры, прошёл уже почти целый месяц, а Джеймс так и не почувствовал какого-либо облегчения. Нет, он не просыпался по ночам в холодном поту от кошмаров, в которых его родителей раз за разом убивал какой-то маньяк в белой маске, не плакал в подушку, когда оставался один, стойко перенёс похороны и последующие абсолютно фальшивые соболезнования от лица большинства представителей и представительниц высшего света магической Англии, и в корне пресекал попытки друзей начать сочувствовать ему. Однако от этого легче на душе не становилось. В сердце появилось какое-то щемящее чувство утраты, словно рана с воспалёнными краями, которая никак не хотела заживать. Сама мысль о том, что он больше никогда не увидит маму с папой, не сможет с ними поговорить, казалось какой-то абсурдной, разум никак не мог принять её, смириться с ней, и это сводило юношу с ума. Лили, которая старалась по мере возможности не отходить от Поттера ни на шаг, говорила, что рано или поздно время всё-таки «вылечит» его боль от утраты, позволив, наконец, смириться с тем, что уже не изменить.

Должно быть, так в итоге и случится. В конце концов, нельзя же страдать вечно. Однако Джеймса удивляло то, что, когда убили мать Марианны, кузина отошла от этого куда быстрее. Конечно, можно было бы предположить, что она просто не показывала свои истинные чувства, как и сам Джеймс сейчас вёл себя с не слишком близкими людьми, однако юноша знал сестру достаточно хорошо, чтобы чувствовать её настроение независимо от того, как хорошо бы она это не скрывала. Да и не стала бы она так себя вести, ибо держать подобное в себе и делать вид, что всё хорошо, слишком уж сложно, чтобы ещё и при самых близких людях себя так вести. А из этого следует, что Марианна действительно достаточно быстро оправилась после смерти матери. Возможно, причиной тому было то, что она потеряла не двух родителей сразу. Впрочем, отношения кузины с её отцом всегда были очень натянутыми, так что вряд ли она стала бы очень долго по нему горевать. Хотя, если уж на то пошло, то мать Марианны тоже никогда не была ей настолько близка, как Джеймсу его родители. Всё-таки девушка провела, можно сказать, всё своё детство в Англии, у Поттеров, практически не встречаясь с родителями.

Марианна. Стоило Джеймсу подумать о сестре, как сердце его снова словно сжимало железным обручем. О девушке, как и многих её товарищах по школе, до сих пор не было ничего слышно. Из газет было известно только то, что ещё под Рождество Шармбатон был захвачен и разрушен Пожирателями Смерти, которые жестоко убили директора школы и многих студентов, пытавшихся защищаться. Прилагались списки погибших, в которых, несмотря на их внушительные размеры, Поттер к своему великому облегчению не нашёл ни Марианну, ни Рудиана. Однако не было их и в гораздо меньших по размеру списках тех, кому удалось сбежать через камины и кого сейчас распределили по разным магическим школам ближнего и не очень зарубежья. Однако достаточно большая группа учеников во главе с несколькими преподавателями просто пропала без вести. Конечно же, хотелось верить, что с ними всё в порядке и со дня на день они дадут о себе знать, но со временем эта надежда становилась всё призрачнее.

Без сомнения, эти несколько недель были ужасны, и Джеймс чувствовал, что смог их выдержать только благодаря поддержке друзей и Лили. Иногда ему вообще казалось, что с тем же Сириусом он за это время сблизился больше, чем за прошедшие годы. Пой крайней мере, теперь Блэк в кои веки перестал вести себя, как ребёнок, и чувствовалось, что для него смерть родителей лучшего друга, которые в своё время очень хорошо к нему отнеслись, тоже стала большой потерей. Да и пропажа Марианны, которую он считал своим близким другом, тоже стала для Бродяги тяжёлым ударом. Ну а Лили… Раньше Поттер думал, что момент, когда она согласится с ним встречаться, станет самым счастливым в его жизни, но судьба распорядилась по-другому. Сейчас юноше казалось, что он вообще больше не способен чувствовать себя счастливым. Однако присутствие Эванс и постоянная забота и понимание с её стороны ощутимо уменьшали боль и позволяли жить дальше с осознанием того, что он не одинок.

В один из таких тихих январских вечеров наши герои вшестером – то есть, четверо Мародёров плюс Лили Эванс и Мэри МакДональд – расположились в спальне семикурсников Гриффиндора и спокойно разговаривали на самые разные темы, стараясь при этом не касаться того, что могло бы нарушить их покой. Ремус устроился на широком подоконнике и периодически грустно смотрел на тонкий полумесяц, висевший в небе прямо напротив окна. Питер растянулся во весь рост на полу так, что его ступни в смешных полосатых носках лежали уже не на большом пушистом ковре, а на дощатом паркете, и что-то исследовал по Карте Мародёров. Сириус и Мэри валялись на его кровати, точнее Блэк лежал на кровати, а девушка лежала на нём, так как достаточно широкими хогвартские кровати назвать было нельзя. Джеймс и Лили сидели, обнявшись, на полу, в углу комнаты, предварительно перед этим устроив себе там гнёздышко из мягких пуховых подушек, часть из которых была честно спёрта у любимых соседей по комнате, а часть просто наколдована.

– Ребята, помните Эндрю Кинга? – поинтересовалась у присутствующих Мэри, явно готовясь выложить новую порцию сплетен.

– Это который такой коренастый, мускулистый… – начала вспоминать Лили. – Со светлыми волосами, симпатичный?..

– Когтевранец, на два года старше нас, – дополнил сведения Ремус.

– Ага, – в голосе Мэри послышалось довольство. – Так вот, он, оказывается, встречается сейчас с нашей Джинилин.

– Да они уже с лета встречаются, – пожал плечами Джеймс.

– А я думал, что Кинг гуляет со Скитер, – удивился Сириус.

– Я не знаю, что у них там случилось, но, по-моему, они расстались друзьями. Рита же сейчас вообще…

– Ребята, смотрите! – прервал однокурсника Питер, размахивая Картой.

Джеймс выхватил у него пергамент, чтобы посмотреть, что же так возбудило Хвоста. Сначала Поттер ничего не заметил и уже хотел начать выяснять у него подробности, но тут Лили показала своим аккуратным пальчиком в самый низ Карты, где, словно из ниоткуда, одна за другой появлялись новые точки с имена, подозрительно напоминающими французские.

– Что это? – удивлённо прошептал юноша.

– Шармбатонцы, – с улыбкой ответил Ремус, который уже успел подойти и склониться над другом. Немного погодя русоволосый гриффиндорец, вздохнув с облегчением, указал пальцем на одну из только что появившихся точек: – Марианна. Они живы.

Стоило Джеймсу увидеть имя кузины на Карте, у него как будто камень с души упал. Юноша, разумеется, тут же извлёк из чемодана свою мантию-невидимку и направился вниз, чтобы встретить прибывших и убедиться, что всё в порядке. Однако плану его не суждено было свершиться, ибо около выхода из гостиной он был остановлен любимым деканом. МакГонагалл пришла, однако, не для того, чтобы навестить своих подопечных, а чтобы сообщить, что в Хогвартс прибыли «пропавшие без вести» шармбатонцы, которые будут расселены по спальням разных факультетов, в том числе и Гриффиндора. Потом, смерив дёргающегося Поттера строгим взглядом, профессор лично ему добавила, что его родственница жива–здорова, так что смысла нарушать правила и выходить из гостиной нет. Джеймс скрепя сердце согласился с деканом, однако если бы его не удержали друзья, то он всё равно бы не остался на месте.

Следующую четверть часа, которая показалась Поттеру вечностью, ничего не произошло. Гриффиндорцы практически полным составом расселись в креслах и ждали «беженцев», судьба которых интересовала даже тех, у кого не было среди них знакомых. Когда открылся портретный проём, все уже приготовились броситься к входу, чтобы встретить своих новых соседей, однако к всеобщему разочарованию в гостиную вошёл Филч, с недовольным видом кинул на пол гору раскладушек и, нее говоря ни слова, вышел. Шармбатонцы появились лишь спустя полчаса. Видимо, всё это время у них выясняли, что с ними случилось, решали, что делать дальше, пересчитывали и распределяли. К гриффиндорцам подселили человек двадцать, число парней и девушек было приблизительно одинаковым, чего не скажешь о возрасте – все новоприбывшие были явно старше тринадцати-четырнадцати лет. Вместе с ними пришла МакГонагалл, которая объявила, что шармбатонцы, скорее всего, останутся здесь до самого конца года и, соответственно, будут ходить на занятия вместе с обычными обитателями замка, а те, кого она привела, на время становятся полноправными гриффиндорцами, к которым она просила своих подопечных отнестись с пониманием и дружелюбием. Жить они будут вместе со всеми, по курсам. Под конец своей пламенной речи профессор назначила старост ответственными за то, чтобы гости чувствовали себя в Хогвартсе как дома, и убедительно попросила остальных помочь им в этом нелёгком деле. Наконец, пожелав всем спокойной ночи и добавив, что свои расписания и все необходимые школьные принадлежности шармбатонцы получат в течение грядущих выходных, она покинула гостиную.

Всё это время Джеймс искал глазами в толпе новоприбывших свою сестру и уже подумал, что её распределили в другой факультет, когда она сама нашлась. Марианна, всем своим видом излучая усталость, тяжело опустилась в свободное кресло прямо напротив кузена, за ней по пятам появился Рудиан Стрэйндж, который, словно охраняя, встал за креслом. Некоторое время Джеймс и его друзья молча разглядывали беглых шармбатонцев, которые выглядели до невозможности усталыми и осунувшимися. Первым не выдержал Сириус, который сам не мог объяснить того чувства радости, которое охватило его, когда он увидел Марианну. И злости, когда следом за ней появился этот Стрэйндж, смотревший на неё, как верный пёс на своего хозяина.

– Что с вами случилось? – нетерпеливо поинтересовался Бродяга.

– А газеты мы не читаем? – как-то уж очень вяло огрызнулась Марианна. Рудиан положил руку ей на плечо, словно пытаясь успокоить.

– В газетах про то, что случилось именно с вами, а не с вашей школой вообще, не писали, – терпеливо пояснил Джеймс, опережая друга, который уже открыл рот, чтобы огрызнуться в ответ. – Мер… Что с ней? – не получив ответа от кузины юноша обратился к её другу.

– Она злится на меня за то, что я выловил её в самой гуще битвы, где Пожиратели кидались Авадами направо и налево, и силой затолкал в тайный тоннель, благодаря которому нам всем удалось спастись, – тихо проговорил Рудиан. – Из-за этого она теперь считает себя трусихой, которая не выполнила свой гражданский долг.

– Я должна была отомстить им за мать! – неожиданно зло воскликнула Марианна, сбрасывая руку парня с плеча. – А он мне не дал!

– Марианна, – с неожиданной грустью в глазах заговорил Сириус. – А было бы лучше, если бы Джеймсу пришлось хоронить ещё и тебя?

– Я… – резко начала девушка, но вдруг осеклась. – В смысле – ещё и меня?

– В ночь с двадцать третьего на двадцать четвёртое декабря убили маму с папой, – тяжело вздохнув, выдал Джеймс.

– О боги… – Марианна в ужасе закрыла лицо ладонями. – Это… это…

– Не надо, не говори ничего, – поморщился Поттер. – Итак хреново. Лучше расскажите, наконец, как вам удалось спастись и где вас носило месяц!

Марианна молчала и, судя по всему, вообще была не в том состоянии, чтобы что-то рассказывать, поэтому неприятное, но необходимое занятие взял на себя Рудиан.

– Я не стану рассказывать, как на школу напали и скольких убили, вы это всё и так из газет уже знаете. Скажу лишь одно – жертв могло бы быть значительно больше, если бы они напали во время учебного семестра, когда в школе находились все ученики. А так, оставались только студенты-четверокурсники и старше, которые уже более или менее могут себя защитить.

– Но в школе всё равно ведь было очень много народу. Почему? – поинтересовалась Мэри.

– У нас каждое Рождество устраивается традиционный бал, в котором принимают участие все ученики, начиная с четвёртого курса. И только после все уже разъезжаются на каникулы. Так вот, на нас напали в середине ночи, когда почти все были ещё на балу. Конечно, все учителя и многие ученики тут же принялись пытаться отбивать атаки Пожирателей, но их было слишком много, и им удалось слишком быстро разрушить защиту, стоявшую на школе. Когда директор понял, что нам не удастся защититься, он дал распоряжение своей заместительнице – мадам Максим – собрать всех, кого она сможет, и увести через тайный ход, который никогда раньше не использовался, но по легенде связывает Шармбатон с Хогвартсом. Как я уже упомянул, мне с огромным трудом удалось выловить Марианну из самой гущи схватки, и мы самыми последними запрыгнули в тоннель, вход в который уже закрывался. Нас всего около сотни, остальные… остальные либо не успели, либо отказались идти, либо оказались убиты ещё до того, как мы стали уходить через ход. Потом… потом потянулись бесконечные дни в подземелье без дневного света. Не знаю, сколько мы там проблуждали, но тогда казалось, что мы шли бесконечность. Многие из нас были ранены, еды, которую некоторые из нас успели взять с собой, катастрофически не хватало, благо хоть проблем с водой благодаря подземным источникам не было.

– То есть, ход оказался не прямым? – поинтересовался Ремус.

– Нет. Там было множество ответвлений, наверное, если бы не магия, мы бы никогда не дошли. Мадам Максим ещё в начале пути поколдовала, и мы получили как бы указатель, показывающий, сколько нам осталось до Хогвартса и в какую сторону идти. И когда мы подошли уже совсем близко, наверное, были где-то под Запретным Лесом, мы наткнулись как бы на невидимую стену, которая нас не пропускала. Уже потом мы догадались, что это была ваша защита против нежданных гостей в чёрных плащах и белых масках. Нам пришлось возвращаться назад и искать другой выход на поверхность. Один из боковых ходов вывел нас из-под земли где-то в горах милях в двадцати отсюда. После этого нам пришлось блуждать уже по горам, пока мы не дошли, наконец, досюда. Вот, собственно, и всё, – устало подвёл итог Стрэйндж, не сомневаясь, что это приключение запомнится ему надолго.

Однако шармбатонцы на удивление быстро влились в обычные школьные будни Хогвартса, отъелись на местных харчах, успешно наверстали упущенное по учебной программе, улучшили свой английский до такой степени, что большинство уже могло общаться с местными без заклинания переводчика, завели новых друзей, среди старшекурсников даже появилось несколько смешанных «интернациональных», как их некоторые называли, парочек. В общем, очень скоро жизнь Джеймса вернулась в своё обычное русло, где бесконечная череда занятий и домашних заданий прерывалась тренировками по квиддичу, вечерами у камина с друзьями, редкими, но очень дорогими сердцу, прогулками около озера с Лили. Единственным изменением был запрет на походы в Хогсмид, что было досадной, но неизбежной необходимостью. В самом начале февраля состоялся матч Гриффиндор–Когтевран, где команда Джеймса победила с разгромным счётом, что давало им основание надеяться на победу в чемпионате. Последний матч сезона, в котором всё и должно было решиться, был запланирован на первую неделю после пасхальных каникул, которых все ждали с нетерпением. И вот они пришли.

Наверное, если бы в ту неделю несколько абсолютно не связанных между собой событий не наложились друг на друга, то каникулы прошли бы тихо, спокойно и без особый происшествий. Однако видимо, не судьба. Началось всё с того, что в гости к своей девушке в Хогвартс приехал Эндрю Кинг. А быть может, и с того, что за пару дней до этого он случайно столкнулся в Лондоне с Ритой Скитер и, как истинный джентльмен, предложил ей чисто по-дружески сходить в кафе. И всё бы ничего, если бы это не заметила уже знакомая нам старшая сестра Джинилин, то бишь официальной девушки Эндрю, уже год известная под именем мадам Меридэй, патологически ненавидевшая всех особей мужского пола, кроме своего благоверного. Разумеется, исключением не был и бойфренд любимой младшей сестрички, которого она, по правде говоря, ненавидела ещё сильнее, чем всех остальных. И, конечно же, увидев бедного Эндрю в обществе его же бывшей подружки, наша дорогая Реджина с чувством выполненного долга в тот же вечер отправила сестре письмо, в котором во всех подробностях описала, с кем и как её парень ей изменяет. Ну, Джинилин, конечно, честно поплакала, ибо действительно любила «этого мерзавца», а потом стала готовить ему горячий приём.

Когда ничего не подозревающий Эндрю на крыльях любви влетел в гостиную Гриффиндора с огромным букетом белых роз, то он вместо ожидаемых поцелуев и объятий со стороны любимой получил звонкую пощёчину, обвинения в том, что он подлый кобель, и обещание, что если он ещё раз к ней подойдёт, она… в общем, сделает ему нечто нехорошее. После этого Джинилин снова расплакалась и убежала в слезах в спальню. А Эндрю чуть было не пришлось откачивать после такого замечательного приёма. Благо, в запасах Джеймса оказалось полбутылки огневиски, которым добрые гриффиндорцы и отпаивали бедного гостя. Выпив несколько глотков «волшебного эликсира», неудавшийся герой-любовник вышел из предынфарктного состояния и стал рваться к Джинилин, чтобы выяснить причину её злости. К счастью, Джеймсу, Сириусу и Рудиану удалось на троих его удержать, так что обошлось без жертв. Что же привело девушку в такое бешенство, Эндрю узнал, когда Марианна сунула ему под нос честно стыренное у временной однокурсницы письмо Реджины. После этого его снова пришлось отпаивать огневиски, а потом снова удерживать, только на этот раз от того, чтобы он не побежал убивать Реджину. В общем, с горем пополам ребята успокоили Кинга и отправили его навестить родной факультет, то бишь Когтевран.

А между тем на этот день был назначен поход в Хогсмид. Джеймс, разумеется, пошёл с Лили, Марианна, Ремус и Питер отправились туда в компании шармбатонцев. И таким образом Сириус Блэк, девушка которого ещё пару дней назад слегла в Больничное Крыло с отравлением, остался один. А идти в деревню один он никак не хотел. И посему мистер Главный Казанова Хогвартса додумался пригласить пойти с ним пребывавшую в расстроенных чувствах Джинилин. Та, недолго думая, согласилась, ибо желание насолить Эндрю было очень сильно. И всё было бы ничего, если бы помимо них в деревне не было тех, кому был небезразличен хоть один из этой милой парочки. И как назло, все они им повстречались. Сначала они наткнулись на Джеймса и Лили, которые, держась за руки, с видом двух влюблённых идиотов прогуливались по главной улице. Заметив лучшего друга в такой необычной компании, Поттер тут же приобрёл более осмысленный вид, подозрительно посмотрел на Бродягу, потом вопросительно на его спутницу, но ничего сказать не успел, ибо Эванс утащила его дальше.

А потом была встреча с шумной компанией шармбатонцев, среди которой оказалась Марианна, да ещё и не одна, а со Стрэйнджем. Думаю чувства Марианны, которая более или менее ещё терпела Мэри рядом с парнем своей мечты, однако, увидев его вместе с другой девушкой, окончательно расстроилась, описывать не надо. Скажу лишь, что ей стало откровенно кисло за себя. А вот её другу стало куда кислее, когда он узрел Джинилин в паре с Блэком. Ибо кисло ему было не только за себя. Тут стоит сделать небольшое лирическое отступление, и упомянуть, что сердце нашего дорогого Рудиана теперь принадлежало уже не только одной Марианне. За время, проведённое в Хогвартсе, юноша умудрился серьёзно и, надо сказать, безнадёжно влюбиться в Джинилин Фэйрилайт, которая, как нам уже известно, любила Эндрю. Что ж, видимо, такая неудачная судьба выпала бедному Руде – влюбляться в девушек, сердца которых принадлежат уже другим. Более того, теперь Стрэйндж метался и не мог решить, кого же он любит больше – Марианну или Джинилин. А теперь посмотрите его глазами на Сириуса и его спутницу. С одной стороны было больно видеть, как парень, которого любит девушка, которую он сам любит, не задумываясь о последствиях, флиртует с каждой встречной, совершенно не замечая её любви. То есть, кисло ему было за Марианну. С другой стороны была другая девушка, которую он тоже любил, но её сердце опять же было занято другим. И сейчас она из-за глупой ошибки сестры была несчастна, поэтому и согласилась принять ухаживания Блэка, который её при первой же возможности отошьёт. С третьей стороны, Рудя, будучи человеком добрым и отзывчивым, искренне сочувствовал Эндрю, оказавшемуся в такой неприятной ситуации. Было кисло и за Джинилин, и за Эндрю. А кислее всего было за себя самого, ибо, чем бы это всё ни обернулось, ему ничего ни с какой стороны не светило.

Когда Рудиан вернулся в гриффиндорскую гостиную, он нашёл Джинилин сидевшей в кресле у камина с отстранённым видом и смотревшей на языки пламеня, плясавшие там. Она уже не плакала, однако нельзя было сказать, что день в компании Блэка пошёл ей на пользу.

– Ты как? – задал он наиглупейший вопрос, опускаясь в соседнее кресло. Девушка лишь неопределённо пожала плечами. Рудя предпринял попытку начать её утешать, хотя знал, что подобное никогда у него не получалось: – Ты не расстраивайся так… Всё наладится.

– Что наладится?

– Ну… Ты и Эндрю…

– Меня и Эндрю больше нет, – резко оборвала его Джинилин. – Я не хочу иметь ничего общего с человеком, предавшим и обманувшим меня.

– Джин, а может это ошибка? По-моему, он очень любит тебя. Может… может, твоя сестра видела человека, просто похожего на Эндрю.

– Рудиан, не стоит. Не нужно заставлять меня обманываться и верить в ложь, которая, конечно, для меня куда приятнее правды.

– Но…

– Молчи. Не надо меня утешать.

– Мне уйти? – поинтересовался Рудиан после недолгой паузы, вставая с кресла.

– Не стоит, – покачала головой она и почему-то тоже встала.

Стрэйндж застыл столбом, когда девушка сделала несколько шагов по направлению к нему, остановившись почти вплотную. Некоторое время они так и стояли – буквально в нескольких сантиметрах друг от друга, её голова опущена, его наоборот поднята. Наконец, Рудиан, повинуясь какому-то внезапному позыву, осторожно прикоснулся к её нежному подбородку и поднял голову, одновременно наклоняясь немного вперёд, чтобы их лица оказались на одном уровне. Ещё через пару секунд их губы слились в поцелуе, который, по мнению Руди, закончился слишком быстро.

А закончил его гневный вскрик только что вошедшего в гостиную Эндрю, который явно был не в восторге видеть свою девушку в объятиях другого парня. Свидетели того, что было дальше, а таковых оказалось немало, говорили потом, что ни до, ни после не видели Эндрю Кинга таким разъярённым. Джинилин, которая сначала хотела начать выяснение отношений с незваным гостем, к счастью, вовремя успели оттащить в сторону Лили и Марианна. А вот Рудю никто не оттащил, так что через пару секунд начался мордобой, в котором уже очень скоро принимала участие почти вся мужская половина присутствующих. У гриффиндорцев, как у представителей самого дружного факультета, личные разборки всегда моментально перерастали во всеобщее побоище. Впрочем, бедного Рудиана это от пудовых кулаков Кинга не спасало. С большим удовольствием мутузил Эндрю, до которого уже дошли слухи о том, в чьей компании провела день Джинилин, и Блэка, который, разумеется, оказался в самом центре заварушки. Однако вскоре куда-то пропали и Сириус, и Рудиан, что несильно сказалось на ходе драки, только теперь Кинг бил уже всех подряд. Спросите, куда делся Стрэйндж? А его геройски спас Сириус, видимо решивший доказать всем свою сущность истинного гриффиндорца, после чего оба смылись. Скорее всего, устраивать свои собственные разборки.

Джеймс Поттер, отвлёкся от созерцания драки, которой развлекался родной факультет в этот чудный апрельский денёк, положил голову на плечо сидевшей рядом Лили и со вздохом раскрыл учебник по Зельеварению. Как ни крути, а ЖАБА были уже на носу.



Глава 16. Блондинка? Рыжая? ... Брюнет!


Я герой! Я должен спасать девушек,
попавших в беду! Особенно если
они молодые, красивые и дают!
Логмир Двурукий

Лето 1977 года, Косой Переулок

Элеонора Дамблдор обогнула очередной шкаф с книгами и оказалась лицом к лицу с целью своего визита в книжный магазин. Целый стеллаж с многообещающим заголовком «Яды». Однако её радость быстро уступила место разочарованию, стоило девушке пробежать глазами по корешкам книг, просмотрев их названия. Здесь даже близко не было того, ради чего она приехала в Лондон. Нет, разумеется, Элеонора прекрасно понимала, что вероятность найти в магазине, рассчитанном на широкую аудиторию, книги по высшим ядам, которые принято относить к тёмной магии, крайне ничтожна, но ведь она искала и куда более безобидные материалы! Но на полках не было даже этого. По правде говоря, добрую половину стеллажа занимали школьные пособия, а другую половину – книжки а-ля «Что делать, если выпитой вами жидкостью оказался не тыквенный сок, а яд?».

Девушка ещё раз, для успокоения совести, просмотрела названия книг, уже ни на что особо не надеясь. Однако тут её взгляд наткнулся на громоздкий фолиант в чёрной обложке, на корешке которого было серебряными буквами выведено «Магия крови. Ритуалы. Яды. Противоядия». Сердце Элеоноры забилось быстрее – эта книга была одной из тех, которые она вообще не рассчитывала найти в открытом доступе, ибо магию крови, как таковую, не слишком жаловали в современном обществе. Встав на цыпочки, она взяла книгу с полки и, взглянув на цену, тут же порадовалась, что происходила не из бедного семейства. Причём деньги этого самого семейства были заработаны без помощи её известного двоюродного деда, который бы точно не одобрил её увлечения отраслями магии, которые ныне было принято относить к тёмным.

Элеонора аккуратно взяла книгу в руки и, погружённая в свои мысли, направилась к кассе. Однако её задумчивость сыграла с девушкой дурную шутку. Уже на следующем повороте около очередной полки с книгами она столкнулась с другим посетителем магазина. От неожиданности она разжала руки, и фолиант, выскользнув из них, с глухим стуком упал на пол. Девушка встряхнула головой, прогоняя остатки задумчивости, и посмотрела на виновника столкновения, коим оказался хрупкий на вид юноша примерно её возраста, чей необычно бледный оттенок кожи особенно сильно контрастировал с его достаточно длинными чёрными волосами и такими же чёрными одеждами. Мельком взглянув в его глаза, взгляд которых был сейчас направлен на упавшую книгу, Элеонора почувствовала, как по телу словно пробежал электрический заряд. Отметив про себя, что, если бы не болезненный оттенок кожи, слишком крупный крючковатый нос и ужасно колючий взгляд чёрных глаз, его лицо можно было бы назвать вполне симпатичным, девушка также перевела взгляд на книгу. Некоторое время они так и простояли в тишине, глупо пялясь на валявшийся на полу фолиант.

– Прости, что налетела на тебя, – осторожно заговорила первой Элеонора. – Я… задумалась.

– Ты собралась покупать эту книгу? – не обратив внимания на извинение, немного грубоватым голосом спросил юноша.

– Ну да, – пожала плечами она. – А нельзя?

– Зачем девчонке такая книга? – презрительно фыркнул парень.

– Не твоего ума дело!

Элеонора не любила говорить подобное людям, она вообще была натурой достаточно мягкой, однако на грубость она привыкла отвечать грубостью. Подняв фолиант, она уже вознамерилась продолжить свой путь к кассе, но парня такое развитие событий явно не устроило, и он самым наглым образом попытался отобрать у неё книгу.

– Ты с ума сошёл?! – возмущённо зашипела девушка. – Прекрати!

– Лучше отдай мне книгу! – глаза юноши злобно сверкнули. – Девчонкам подобные книги во избежание конца света даже в руки давать нельзя!

– В таком случае, тебя, Барзул, вообще нельзя подпускать на милю к книжным магазинам, – со стороны прохода раздался холодный, до подозрительности похожий на голос парня, всё ещё пытавшегося отобрать у неё книгу, голос.

Взглянув на говорившего, Элеонора уже второй раз за последние полчаса от удивления разжала руки, отдавая тем самым книгу своему противнику. Неожиданным защитником оказался другой юноша, как две капли воды похожий на первого.

– Отдай книгу девушке, – твёрдо заявил второй парень.

– Ой, да ладно тебе, Северус! – поморщился тот, кого назвали Барзулом, взвешивая на ладони фолиант. – Из тебя благородный рыцарь, как из мантикоры – домашняя зверушка.

– Отдай книгу девушке, – ещё раз повторил юноша, извлекая из кармана мантии волшебную палочку.

– Ты не посмеешь!

– Ты сомневаешься?

Сказано это было таким тоном, что даже Элеонора поняла, что только одно может заставить его не пускать в ход магию. Прошипев что-то себе под нос, Барзул небрежно сунул книгу в руки девушке, а сам быстрым шагом удалился. И снова воцарилось молчание. Элеонора мельком поглядывала на своего неожиданного защитника, отмечая, что при желании можно найти немало различий во внешнем облике двух… ну, логично предположить, братьев-близнецов.

– Ты прости за моего брата, – начал юноша. – Он просто очень хотел приобрести себе эту книгу.

– Н-ничего. Спасибо тебе, – несмело улыбнулась девушка, а потом представилась: – Меня зовут Элеонора.

– А я Северус. Так ты будешь покупать книгу?

– Да, разумеется. Это единственное из того, что я искала, что оказалось здесь, – она взглядом указала на стеллаж с книгами, посвящёнными ядам.

– Ты увлекаешься Зельеварением?

– Мне нравится этот предмет. А увлекаюсь я теми его областями, которые связаны с магией стихий, магией крови и различными ритуалами.

– Необычное увлечение для девушки, – задумчиво проговорил Северус, а потом добавил: – Здесь ты не найдёшь ничего стоящего по интересующей тебя теме. Объяснять, почему?

– Не стоит, сама знаю, – грустно покачала головой девушка. – А ты, случайно, не знаешь, где их можно приобрести?

– Случайно знаю. Но, во-первых, книги обойдутся тебе дорого…

– Деньги – не проблема.

– А, во-вторых, – на лице Северуса появилась ухмылка, показывающая, что следующая фраза будет означать для его собеседницы «проверку на вшивость». – Это место находится в Лютном Переулке.

– Это неважно. Ты скажешь мне, как туда дойти?

– Нет, – покачал головой юноша, а потом подошёл к ней практически вплотную и еле слышно прошептал: – Я пойду туда вместе с тобой.

– Зачем? – удивилась Элеонора, вздрогнув от его голоса.

– Во-первых, мне самому туда надо. А во-вторых, я хоть и не очень похож на благородного рыцаря, но не настолько сошёл с ума, чтобы позволить девушке из светленькой семьи одной отправиться в такое место, как Лютный Переулок, – пожал плечами Северус и направился к выходу. Отойдя от неё на некоторое расстояние, он пробормотал себе под нос так, чтобы никто не мог слышать: – Тем более, такой красивой девушке.

* * *

Осень 1978 года, Лондон

Тяжела и длинна учёба на мракоборца. Особенно, если случайно не получилось так, что начальник Мракоборческого Центра приходился отцу потенциального стража порядка лучшим другом. Вот, например, Джеймсу повезло. Специально для него Грюм разработал особую укороченную программу, призванную за год сделать из него профессионального мракоборца. Более того, сам многоуважаемый Аластор взялся за обучение сына своего погибшего друга. Правда нагрузка, которую и так нельзя было назвать маленькой, автоматически увеличилась в то же количество раз, в которое уменьшилась продолжительность обучения. В три раза, то бишь. Таким образом, получалось, что юный Поттер чуть ли не ночевал в Мракоборческом Центре под чутким руководством своего будущего начальника. Утешало лишь то, что страдал юноша, во-первых, чтобы скорее добиться своей цели, а во-вторых, не в одиночку. Вместе с Джеймсом приняли решение пойти на мракоборцев его лучший друг и кузина. Грюм милостиво согласился взять и их на свой укороченный курс, ибо было бы просто глупо учить одного Поттера, да и ситуация в стране давала понять, что каждый мракоборец на счету, а три года подготовки – это непозволительная роскошь.

А война, между тем, зависла где-то между «До конца света осталось четыре… три… два…» и «Бои идут с переменным успехом». То есть сначала Пожиратели делали очередной набег на маггловские кварталы или общественные места магов, оставляя за собой разрушенные дома и огромное количество трупов. А потом, на следующий раз, силам «добра и света» удавалось их более или менее остановить, и количество убитых с обеих сторон было уже примерно одинаковым. Пардон, со всех трёх сторон. Ибо помимо доблестных стражей порядка Пожирателям противостояла организация, созданная Дамблдором как раз для этих целей, под названием Орден Феникса. Разумеется, как только Джеймс узнал о существовании этой организации, он тут же изъявил желание стать её членом, ибо с недавних пор – а точнее с того момента, когда убили его родителей – месть Пожирателям Смерти и Волан-де-Морту стала основной целью жизни юноши. Дамблдор, когда услышал об этом, сначала ради приличия помялся, прочитал длиннющую лекцию о том, как это всё опасно, заявив, что только храбрейшим из храбрых под силу перенести всё то, что делают члены Ордена. В общем, как старик и рассчитывал, речь его дала прямо противоположный эффект, так как Поттер очень не любил, когда его разводили на слабо, и уже в начале августа Орден Феникса принял в свои ряды пятерых новых членов. Следом за Джеймсом туда вступили остальные Мародёры и Марианна, постоянно бурчавшая себе под нос, что кто-то же должен присматривать за её непутёвым кузеном.

Однако вопреки надеждам Джеймса, в серьёзные схватки их никто пускать и не думал. Дамблдор на каждую просьбу внука дать ему возможность участвовать в очередной операции тяжело вздыхал и выдавал дежурное «Тебе надо учиться, мой мальчик». И юноша учился. А что ему ещё оставалось с таким шефом, как Аластор Грюм? Каждый день, с восьми утра до того счастливого момента, когда господин начальник решит, что на сегодня достаточно, шесть дней в неделю… И всё бы ещё ничего, если бы Грюм не давал своим ученикам домашних заданий! В общем, не прошло и месяца, как хотелось выть на луну и лезть на стенку. Времени не хватало даже на то, чтобы банально выспаться, не говоря уже о такой роскоши, как прогулки по городу. Джеймс даже, чтобы хоть немного сэкономить время, снял квартиру в центре Лондона, совсем недалеко от Мракоборческого Центра, куда и переехал. Впрочем, дома он не мог оставаться и не только по той причине, что оттуда нельзя было трансгрессировать, а путь на машине каждое утро с учётом столичных пробок занимал бы больше двух часов. Огромный особняк сразу как-то опустел после смерти старших Поттеров, казался заброшенным. Юноше очень тяжело было там находиться, даже родные, знакомые с детства стены давили на него. Легче было хотя бы на некоторое время уехать. Через пару дней после переезда Джеймс, открыв входную дверь, обнаружил на пороге дома Сириуса в сопровождении чемоданов, заявившего, что он решил составить другу компанию, а ещё через неделю с такими же намерениями к кузену завалилась Марианна. И стали они жить замечательной шведской семьёй, которая была бы ещё замечательнее, если бы на специально купленной для Блэка раскладушке спал бы сам Блэк, а не его чемоданы. В таком случае, ни у кого бы не возникло поводов обвинять Джеймса и Марианну в инцесте…

И всё бы ещё было более или менее терпимо, если бы не одно обстоятельство. И, надо сказать, это обстоятельство для Джеймса в последние несколько лет отличалось завидным постоянством. Лили Эванс. Ей, что вполне закономерно, хотелось большего внимания к своей скромной персоне от её парня, нежели телефонный разговор раз в неделю. Нет, её можно было понять, но ведь и Поттер не лежал на диване с бутылкой пива всё это время! Будь его воля, он, разумеется, предпочёл бы видеться с девушкой чуть ли не ежедневно, но постоянные занятия в Мракоборческом Центре отбивали охоту вообще что-либо делать, кроме того, чтобы доползти до кровати и протянуть ноги. Конечно же, Лили такое положение вещей не устраивало. А к концу октября дошло до того, что она перестала верить в то, что её бойфренд действительно проводит львиную долю своего времени, обучаясь на мракоборца, а не завёл себе новую подружку. К тому же Эванс, привыкшая к сложной и насыщенной событиями школьной жизни, теперь откровенно скучала, не зная, чем себя занять. О получении высшего образования она вовремя как-то не подумала, а теперь было уже поздно. Можно было, конечно, устроиться на работу, но и тут возникла проблема. Её, Лили Эванс, лучшую выпускницу семьдесят восьмого года, просто-напросто не хотели брать на работу! Каждый раз вторым вопросом потенциального работодателя после того, как у неё спрашивали об имени, был вопрос о происхождении. А когда им становилось понятно, что эта девушка магглорожденная, они даже не желали смотреть на её идеальный аттестат. Нет, разумеется, на должность уборщицы коридоров Министерства или официантки в Дырявом Котле её бы взяли, но подобную работу Лили считала ниже своего достоинства.

И вот, в один прекрасный день умненькая девочка Лили абсолютно случайно узнала о существовании некой тайной организации, сражавшейся с силами зла. Причём, членами этой организации якобы являлись чуть ли не все её знакомые. И по счастливой случайности девушке удалось отыскать это тайное общество, и вскоре Лили, выслушав лекцию Дамблдора о «загубленной юности», стала полноправным членом Ордена Феникса. Что ж, если она таким образом рассчитывала наконец-то встретиться с Джеймсом, то её расчет оказался верен. Вот только вряд ли она могла предсказать последствия своего поступка.

Когда Лили пришла на своё первое собрание, ей тут же было высказано, что решение вступить в Орден было ужаснейшей глупостью с её стороны. Причём, услышала она это от Ремуса Люпина, который с самым одиноким и несчастным видом сидел на одной из скамеек. Следующие минут пятнадцать девушка наблюдала, как зал для собраний медленно наполнялся, с замиранием сердца ожидая появления Джеймса, который соизволил появиться буквально за пару минут до начала собрания. Когда юноша вошёл в зал в сопровождении кузины и лучшего друга и случайно наткнулся взглядом на Лили, его глаза на мгновение округлились, потом он зло покосился на только что вошедшего Дамблдора, шепнул что-то на ухо Сириусу, после чего троица прошла к своим местам и уселась. Всё собрание девушка никак не могла сосредоточиться на том, что говорило руководство Ордена, гадая удастся ли ей избежать потом настоящего скандала с Поттером, который был явно не в восторге от её присутствия здесь, или нет.

То, что скандала избежать не удастся, стало понятно уже сразу после окончания собрания, когда Джеймс с каменным выражением лица подошёл к ней, взял за руку и, не говоря ни слова, трансгрессировал к себе в квартиру. Пока Лили удивлённо осматривалась, он, шепча себе под нос какие-то заклинания и немного помахивая палочкой, задёрнул шторы и, переместив кипу бумаг с дивана на журнальный столик, тяжело опустился и со вздохом облокотился о мягкую спинку.

– Садись, – каким-то странным, почти чужим голос сказал он, указывая на кресло. – Разговор предстоит долгий.

– Да неужели?! – Лили сама не поняла, почему отреагировала на его слова так резко. – Ах ну да, должно быть, за полтора месяца, что мы с тобой вообще не виделись, многое накопилось… Скажи, а если бы не сегодняшнее собрание, сколько бы времени мы ещё не встретились?

– Дорогая моя, я тебе не раз уже говорил, что на то есть объективные причины, и меня никто не спрашивает, во сколько мне приходить на занятия и во сколько уходить. Мой начальник вообще придерживается мнения, что служба в Мракоборческом Центре и личная жизнь – понятия несовместимые, – Поттер фыркнул. – И ещё, по его мнению, совершенно несовместимы война и женщины. С этим я полностью согласен.

– Полагаю, ты намекаешь на то, что мне не стоило вступать в Орден Феникса.

– Правильно полагаешь. Я категорически не одобряю твоего решения и считаю, что ты поступила глупо, решив посвятить себя делу, которое может очень нехорошо закончиться.

– А в честь чего я должна принимать решения относительно моего же будущего только с твоего позволения? Почему…

– Потому что ты моя невеста, – прервал её Джеймс, сжимая подлокотник дивана. – Мать моих будущих детей, наследников рода, уже много веков защищавшего добро. Твоя жизнь слишком ценна для меня и, скорее всего, для будущего этой чёртовой страны, если у неё вообще ещё есть будущее.

– Ты называешь меня своей невестой, но это всего лишь слова, Джеймс. Ничем не подкреплённые слова. Мы не виделись чёртову кучу времени, а ты даже никак, кроме своих упрёков, не отреагировал на нашу встречу. Ты вообще представляешь, насколько я по тебе соскучилась?

– Представляю.

– А, по-моему, нет! – на глазах девушки появились слёзы. – Ты ведёшь себя так, как будто тебе наплевать на всё, кроме своей чёртовой учёбы! По крайней мере, так, как будто тебе наплевать на меня!

– Лили… – начал было юноша, но она не дала сказать ему ни слова.

– Я уже почти девятнадцать лет как Лили! Знаешь, милый, у меня такое чувство, что ты мне всё врёшь про свою учёбу! Не может такого быть, чтобы она занимала столько времени! Ты просто-напросто нашёл себе другую девушку и зачем-то…

– Лили, что за бред приходит тебе в голову?! – глаза Джеймса зло блеснули. Так же, как и в тот момент, когда он перед началом собрания мельком взглянул на Дамблдора. – Ты прекрасно знаешь, что я люблю и всегда буду любить только тебя!

– Прости, Джеймс, но мне в это уже не верится. Мне надоело это состояние неопределённости. Между нами всё кончено.

С этими словами девушка с легким щелчком трансгрессировала, оставляя Поттера одного. Юноша некоторое время невидящим взглядом смотрел на пустое пространство посреди комнаты, где только что стояла его уже бывшая невеста, а потом с тихим стоном опустил лицо в ладоши.

А дальше потекли обычные трудовые будни, не дававшие Джеймсу возможности предаваться своим грустным мыслям. Теперь юноша уже был откровенно благодарен начальнику за такую большую нагрузку, ведь постоянные занятия позволяли отвлечься, не думать ни о чём лишнем. К тому же, война шла полным ходом, и обучавшихся периодически даже брали на самые простые операции. К концу осени Поттер начал понимать, что уже почти привык к подобной жизни.

А между тем, у Пожирателей Смерти тоже далеко не всё было идеально. Смешно сказать, но их проблемы были до неприличия схожи с проблемами их непосредственных врагов. Во-первых, катастрофическая нехватка кадров. Нет, людей-то в стане Волан-де-Морта было вполне достаточно, вот только всё получалось в точности по принципу «Качество компенсируется количеством». Действительно стоящих сторонников, которые были в достаточной мере знакомы с боевой магией, насчитывалось не больше десятка. Ну а большую часть Пожирателей составляли, во-первых, только что закончившие школу романтики, страдавшие юношеским максимализмом и уверенные, что им море по колено; во-вторых, те же юные романтики, которых не взяли в Мракоборческий Центр; в-третьих, умники, решившие таким образом свети счёты с врагами; в-четвёртых, чересчур амбициозные личности, стремившиеся чужими руками заработать деньги и влияние; в-пятых, просто психи, которым нравилось убивать. А деятельность Волан-де-Морта – это не просто, вопреки мнению многих, жестокие убийства и пытки его врагов. Вторая проблема состояла в том, что те немногие, кто обладал достойными способностями, не были совсем уж патриотично преданы Тёмному Лорду, оставаясь себе на уме. Конечно, от них можно было бы избавиться, но в таком случае Лорд остался бы вообще без стоящих людей. В общем, замкнутый круг. Третьей проблемой был молодой Джеймс Поттер – представитель одного из самых древних, влиятельных и богатых родов, да и просто не самый слабый и глупый маг, – который в последнее время слишком часто стал фигурировать в стычках между Пожирателями и Орденом на стороне последних. Вообще, Волан-де-Морт предпочёл бы видеть юношу в рядах своих сторонников, однако идеалистом он никогда не был, прекрасно понимая, что подобное невозможно. Поэтому в данной ситуации самым лучшим было бы, если бы Поттер, как и его родители в своё время, остался в стороне от всех разборок. Причём, лучшим это бы было для всех.

Именно поэтому ситуацию надо было исправлять. Но как заставить Поттера прекратить участие в войне, особенно если один старый маразматик основательно промыл ему мозги и внушил, что ты сам его самый главный враг? Уж явно не стоило заявляться к нему на чашечку чая, ибо Джеймс в ответ бы предложил чашечку свежайшего яду. Поэтому было решено действовать более варварскими методами – то есть, с помощью похищений людей и последующего шантажа. Над тем, кого можно похитить, долго думать тоже не пришлось – ответ пришёл сразу после коротенькой беседы с бывшими однокурсниками Поттера, благодаря которой Тёмному Лорду стало известно, что у юноши есть невеста, в которую он по уши влюблён. Костяк плана был готов уже к вечеру того дня. Следующим пунктом было узнать место жительство парочки. Разумеется, великий тёмный маг думал, что Джеймс живёт вместе со своей возлюбленной! Выяснить, где находится съёмная квартира Поттера, труда не составило, поэтому уже очень скоро, дождавшись, пока хозяин одним прекрасным вечером закрыл за собой дверь и направился в паб, чтобы чуть-чуть выпить, Пожиратели Смерти нанесли туда визит.

Как уже упоминалось, хозяина квартиры дома не было, его кузина, о которой гости в чёрных плащах, благо, не знали, тоже где-то гуляла. А вот третий квартирант, которым была отнюдь не Лили Эванс, в кои веки никуда не ушёл и сейчас безмятежно спал на диване в гостиной, уткнувшись носом в подушку. Как развивались события дальше, можно предугадать, зная всего два факта: во-первых, Лорд послал на это задание совсем уж новичков – молодых, зелёных и уж точно не знавших, как должна выглядеть потенциальная жертва; во-вторых, Сириус и так отличался несколько женоподобной внешностью, а сейчас, лёжа на животе с разбросанными по подушке длинными волосами, он ещё больше походил на молодую девушку. И нет ничего удивительного в том, что господа Пожиратели, спешившие поскорей выполнить задание и смыться отсюда, приняли Блэка за невесту его лучшего друга!

Наложив на жертву пару простейших заклинаний, чтобы «она» случайно не проснулась, люди в чёрных плащах благополучно переместились с помощью портала в условленное место, где их уже ждали. А ждал их там, в обычной квартире на окраине Лондона, такой же молодой, но уже более опытный российский эмигрант со странной для английского уха фамилией Долохов. Однако он там был лишь для того, чтобы охранять «пленницу» до прибытия кого-нибудь, занимающего более высокое положение в рядах сторонников Лорда. То есть, жертву пока не трогали, соответственно, не зная, кого они похитили. «Эксперт», чья личность так и осталась неизвестной из-за маски на его лице, появился около полуночи и уже в дверях, не успев даже взглянуть на жертву, начал выяснять подробности.

– Она тут? – поинтересовался он, закрывая за собой дверь.

– Разумеется, – как китайские болванчики, закивали похитители.

– И как она выглядит?

– Она… э-э-э… ну… такая… мммм… – ответом ему послужило нечленораздельное мычание.

– Понятно, – презрительно фыркнул новоприбывший Пожиратель. – Быстро ведите меня к ней!

– Есть, сэр! – неосторожно выдал один из похитителей, видимо, решивший показаться оригинальным. Судя по тому, как зашикали на него остальные, не получилось.

– Она блондинка? – поинтересовался человек Пожиратель в маске, пока его вели по длинному коридору с обшарпанными стенами.

– Нет.

– Рыжая?

В этот момент эта замечательная компания в чёрных плащах вошла в комнату, где держали «пленницу». И так уж решили звёзды, что как раз тогда Сириусу надоело спать, и он, как это часто бывает перед пробуждением, начал переворачиваться во сне. Стоило ему перевернуться на спину, как вошедшие узрели его лицо, по которому уже всё-таки можно было понять половую принадлежность, и застыли, как изваяния.

– Брюнет, – мрачно констатировал факт Долохов, отойдя от шока.

После этой глубокомысленной реплики снова воцарилась тишина. Пожиратели молча наблюдали за тем, как Блэк медленно просыпался, думая каждый о своём. У незадачливых похитителей в головах вертелась она мысль на всех «Нам крышка!», Долохов рассуждал, достанется ли ему тоже или пронесёт, а человек в маске решал, что бы ему сделать с остальными, – сразу убирать или заставить мучиться. Наконец, когда Сириус открыл глаза и в немом изумлении уставился на компашку в «маскарадных костюмах», самый главный из них решил сначала немного поорать на подчинённых.

– Вы! Тупые создания! Вам голова для чего нужна?! Чтобы биться ей о стенку?! Нет, ну я понимаю, что думать вас не научили! Но, по-моему, даже самым тупым животным не хватит глупости на то, чтобы принять мужика за бабу! Или я ошибаюсь?! – и он с самым грозным видом уставился на остальных.

– Это я баба? – в ответ искренне возмутился Сириус, которого ещё никогда в жизни никто так не оскорблял.

Пожиратели мрачно переглянулись между собой. С этим чудом явно надо было что-то делать. Вот только что? Долохов сам не заметил, как высказал эту мысль вслух.

– Может, накормите? – Блэк явно ещё не понял, куда он попал.

– Может, убить его и не мучиться, – задумчиво проговорил человек в маске. – А потом вернуться за поттеровской подружкой, пока господин не узнал?

– Но приказ был – никаких трупов! – пугливо взвизгнул один из похитителей.

– Молчать! – рявкнул старший. – Вам четверым итак господин устроит, когда вы вернётесь. Это я вам обещаю.

Незадачливые похитители дружно задрожали, а до Сириуса, между тем, начало доходить, во что он вляпался. И что его здесь явно не накормят. Разве что смертью. Причём, извиняюсь за тавтологию, до смерти. И юноша начал усиленно соображать, что он, вопреки мнению многих, делать всё-таки умел. Что нужно делать, было понятней некуда – сматываться. Другой вопрос – как? Юноша профессиональным взглядом будущего мракоборца быстро окинул взглядом помещение, в котором его держали, и тут же обратил внимание на окно, которое какой-то умник оставил открытым. Быстро взглянув на Пожирателей и убедившись, что они продолжают орать друг на друга, решая судьбу своего пленника, Блэк начал медленно пятиться к окну, искренне радуясь тупости своих похитителей, которые не додумались обездвижить его. Жаль, конечно, что не было с собой палочки, но где наша не пропадала?

Долго ли, коротко ли, а Сириус наконец-то достиг своей цели и, периодически осторожно поглядывая на всё ещё споривших Пожирателей, раскрыл на полную окно и со всей своей ловкостью залез на подоконник и уже приготовился спрыгнуть, когда заметил, что этаж-то далеко не первый и даже не второй. Юноша заскрипел зубами от досады и уже принялся взвешивать, что лучше – остаться в плену у Пожирателей или разбиться насмерть, когда заметил в паре метрах справа от себя балкон. И, собрав все свои силы, Сириус прыгнул. Нет, лазить по чужим балконам никогда не было хобби юноши, но сейчас особенно выбирать не приходилось, да и прыжок завершился вполне удачно. К счастью, квартира, которой принадлежал балкон, оказалась нежилой, а если и жилой, то хозяев дома не было, причём, судя по состоянию внутренностей помещения, давно так не было. С горем пополам, парень добрался через квартиру до входной двери, которая открылась без особых проблем, и как можно быстрей сбежал вниз по лестнице, пулей выскочил на улицу и на всякий случай пробежал ещё несколько кварталов, чтобы уж точно лишить возможных преследователей шанса обнаружить его. Наконец, он остановился, чтобы перевести дух, и осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, куда его занесло.

– Эй, – к Сириусу подошёл крупный мужчина в кожаной куртке. – Девушка, покурить не найдётся?

Блэк аж застонал от досады. Его второй раз за ночь приняли за девушку. Что за унижение! А может быть, это не унижение, а знак свыше? Вот только что он в таком случае должен означать?..



Глава 17. Миру – мир, а вам – война.


Это будет короткая и, без
сомнения, победоносная война.
Пирр

– Джеймс, ты не понимаешь! – Стивен Картер со злости стукнул кулаком по столу.

– Нет, мой друг, это ты не понимаешь, – спокойно ответил приятелю юноша. – Но могу повториться – у меня нет времени.

– Мерлин Великий! Через неделю финал, и ты наш единственный шанс на победу! Понимаешь, единственный?!

– Не будь таким категоричным, Стив.

– Ну, где я ещё найду достойного ловца за оставшееся время, а? Ты же не хуже меня знаешь, насколько редко встречаются по-настоящему хорошие ловцы. А ведь мало найти, его надо ещё хоть чуть-чуть подготовить… Джим, ты настоящий талант! Пожалуйста, сыграй! Один раз, я большего от тебя не прошу!

– Стив, я провожу больше половины всего своего времени в Мракоборческом Центре. Меня бросила из-за этого девушка, потому что её не устраивает, что мы с ней не имеем возможности встречаться, – Джеймс устало вздохнул. – Я забыл, когда я спал больше пяти часов в сутки. А ты требуешь от меня, чтобы я вдобавок ко всему этому ещё и согласился играть в национальной сборной со всеми вытекающими! Вот ответь, когда ты предлагаешь мне тренироваться? Ночью? Или ты намереваешься специально для меня украсть из Отдела Тайн Маховик Времени?

– Я итак знаю, что ты прекрасно играешь. Я уверен в тебе, поэтому не собираюсь требовать от тебя присутствия на тренировках. Я просто хочу, чтобы ты в четверг вышел на поле вместе со сборной и сыграл так, как ты можешь.

– Я не играл в квиддич уже больше полугода. Талант талантом, а без тренировок всё равно навыки теряются.

– В любом случае, это будет лучше, чем если я найду кого-нибудь с паршивыми способностями и буду хоть всю неделю перед матчем гонять его по полю.

Стив Картер, самый молодой тренер национальной сборной по квиддичу за последнее десятилетие, встал со стула и стал наматывать круги по небольшой кухне в лондонской квартире Джеймса. Он абсолютно не хотел мириться с тем, что Кубок Мира фактически уплывал у него из-под носа. Его цель, к которой он так долго шёл, не жалея ни сил, ни здоровья, ни нервов. Он набрал в сборную сильнейших игроков, которых только можно было найти в стране, изнурительными тренировками сделал из того стада баранов, в которое они превращались, действуя по отдельности, единое целое, один живой организм. И буквально несколько часов назад, ночью, всё разрушилось. Пожиратели Смерти совершили нападение на дом ловца сборной, Дэйва Уильямса, убив при этом его самого. А до финального матча Кубка Мира оставалось меньше недели. За это время тренеру предстояло отыскать достойную замену погибшему игроку. Вот тут-то Стив и вспомнил своего старинного приятеля, друга детства, Джеймса Поттера, который в школьные годы славился как потрясающий ловец. Впрочем, как уже становилось понятно из описанного выше диалога, идея защитить честь родной страны на квиддичном поле была встречена Джеймсом без должного энтузиазма.

– Слушай, ну ты ведь хочешь, чтобы мы победили! – Стив пустил в ход самый главный аргумент.

– Мои желания – это одно, а возможности – совсем другое, – возразил Поттер, но как-то очень вяло. – К тому же, не забывай, что я не профессиональный игрок.

– Но твой уровень – это уровень профессионального игрока. И не вздумай мне возражать! Джеймс, ну пожалуйста!

– Я же говорю…

– Вот и проверишь, насколько хороши твои способности. Докажешь сам себе, что достоин профессионального квиддича.

– Против кого играем? – медленно выговорил Джеймс после недолгой паузы.

Картер улыбнулся. Дело сдвинулось с мёртвой точки, а, если имеешь дело с Поттерами, то большего и не требуется.

– Против Австралии. Говорят, у них ловец – женщина, которая вошла в команду только по той причине, что вовремя раздвинула перед кем-то важным ноги. Так что, не думаю, чтобы она была серьёзным противником. Хотя другие говорят, что она, наоборот, очень сильный игрок. В общем, в четверг увидим.

– Хорошо, Стив, я согласен. Я выйду на поле с твоей командой. Но только на одну игру. А потом ищи уже себе ловца, как хочешь.

Джеймс сам не заметил, как эти слова слетели с его языка, а когда понял, на что согласился, пути назад уже не было. Что ж, Поттер, браво! Добавим ещё одну проблему к длиннющему списку её сородичей…

Как и всегда в подобных случаях, время, оставшееся до матча, пролетело до неприличия быстро, не дав бедному Джеймсу потерзать себя мыслями, что он поступил крайне глупо, согласившись на участие в игре. В этом, собственно, и состоял единственный плюс. Надо сказать, вся подготовка юноши к предстоящему матчу заключалась в его долгом и продуктивном разговоре с Грюмом, в ходе которого он, пытаясь уговорить начальника сделать четверг свободным от занятий, узнал, что является жутким бездельником и бесперспективным лентяем. Впрочем, цели своей Поттер всё-таки добился. Ворча что-то про пустоголовую молодёжь, любимый начальник махнул рукой и отпустил своих подопечных на внеплановый выходной. А это означало, что на выступление Джеймса на матче придут посмотреть все его друзья и оставшиеся в живых родственники, которые, как стало известно, и раньше-то не думали пропускать такое знаменательное событие, как финал Чемпионата Мира, который в кои-то веки должен был пройти в Англии, и посему уже давно запаслись билетами. Причём, места были очень и очень неплохие. Хоть и не ложа для высоких гостей, на которую компанию подростков никто бы не пустил, но всё равно. Так что разговор с Грюмом всё равно должен был состояться, поэтому Сириус и Марианна, которые всё и организовывали, были искренне рады, что эта неприятная обязанность волей случая не упала на их плечи.

Однако совсем без проблем главные организаторы всё-таки не остались. Когда они брали билеты на матч, – а откуда их они взяли, Джеймс так и не смог вытрясти из кузины, однако за них не было заплачено ни галлеона – никто и подумать, разумеется, не мог, что Поттеру придётся играть за сборную. Поэтому на него билет был тоже предусмотрен. Ну а теперь получалось, что одно место лишнее. Вот эту досадную оплошность и предстояло исправить Марианне и Сириусу. То есть, им надо было найти ещё одного человека из своего круга знакомых, который составил бы остальным компанию. Достойное решение нашла девушка Блэка – Мэри МакДональд, – предложив пригласить на матч Лили Эванс, от которой, кстати, уже давно ничего не было слышно. К тому же можно было постараться помирить её после матча с Джеймсом. В общем, за пару дней до матча Мэри отправилась в гости к школьной подруге, чтобы уговорить её занять свободной место. Хотя, конечно, никто не собирался ей говорить, что пригласили её только из-за того, что кого-то надо было пригласить. Также решено было умолчать о том, кто ещё идёт на матч в одной компании с ней и Мэри. В общем, всеми правдами и неправдами Эванс удалось уговорить. Таким образом, компания, которая собиралась поддерживать Джеймса Поттера в четверг, выглядела следующим образом: Марианна Нуаре, Сириус Блэк, Мэри МакДональд, Ремус Люпин, Элеонора Дамблдор, специально ради матча приехавшая в Англию, наконец-то помирившиеся Джинилин Фэйрилайт и Эндрю Кинг, ну и Лили Эванс.

Последняя пришла в день матча на стадион с весьма противоречивыми чувствами. Для начала стоит заметить, что она, вопреки мнению любимых друзей, дурочкой отнюдь не являлась и догадывалась, что они с Мэри явно будут не вдвоём. Нетрудно было догадаться, что собиралась вся честная компания, членом которой, конечно же, являлся и Джеймс Поттер. Честно говоря, Лили, никогда особенно не любившая квиддич, во многом согласилась пойти на это мероприятие ради того, чтобы встретиться с ним, ибо по-прежнему питала к юноше романтические чувства и надеялась с ним помириться. Матч был, пожалуй, действительно хорошим предлогом, чтобы увидеться и поговорить. Однако с другой стороны девушка всё ещё злилась на Джеймса за то, что после окончания школы он практически не обращал на неё внимания, и не была уверена, что в случае, если они помирятся, что-либо изменится. К тому же, было ещё неизвестно, как воспримет сам парень её попытки восстановить отношения.

Так или иначе, придя в день матча на стадион, Лили очень сильно нервничала. Почему-то её с самого раннего утра не покидала мысль, что что-то сегодня произойдёт, что-то, что обязательно изменит жизни всех людей, которых девушка считала своим ближайшим окружением. Причём, это что-то совсем не обязательно должно было быть хорошим. Ещё больше это ощущение начало усиливаться, когда среди появившихся одной большой толпой друзей Джеймса не оказалось его самого. А когда все расселись, стало ясно, что и места для него не предусмотрено. А что самое странное, все спокойно поздоровались с Лили, после чего принялись обсуждать какие-то мелочи, в общем, вели себя так, как будто ничего необычного не происходило. Некоторое время девушка с удивлением и недоверием наблюдала за компанией приятелей, рассуждая, спросить ли у них про Джеймса или не стоит. Наконец, когда она всё-таки решилась, её прервал голос комментатора, возвестивший о начале матча.

Оторвавшись от своих размышлений, Лили внимательно осмотрела стадион, все без исключения свободные места на котором были заняты болельщиками. Оглядела и ещё раз порадовалась тому, какие же хорошие у них самих места. Отсюда было видно абсолютно всё! Пожалуй, лучший обзор открывался только с ложи для высоких гостей, да и то, ещё неизвестно, насколько лучше там было бы. На противоположной стороне стадиона располагались места, выделенные для австралийских болельщиков, которые специально проделали такой огромный путь через полмира, чтобы поддержать свою сборную. Соответственно, с этой стороны сидели все те, кто болел за местных. За представлением талисманов команд девушка особо внимательно не наблюдала, да и не так много она пропустила. Как ей потом рассказали, настоящий талисман заморских гостей не пропустили через границу, так что они должны были что-то придумывать на месте, ну а у англичан с подобными фееричными шоу всегда были проблемы.

И вот, наконец, из уст комментатора послышались имена сначала австралийской сборной, сопровождаемые появлением на поле самих игроков, а затем – Лили показалось, что это произошло гораздо медленнее, – были представлены и игроки английской команды. Девушку внезапно охватило такое ощущение, что сейчас разрешатся все её вопросы, что и случилось, когда над стадионом прозвучало имя Джеймса Поттера, ловца сборной Англии, как выразился комментатор, «потрясающей находки тренера». И, что самое удивительное, Лили отнюдь не была страшно удивлена. Теперь всё встало на свои места, и на девушку напала какая-то странная апатия. Она ещё не знала, что неожиданное назначение её бывшего бойфренда ловцом национальной сборной по квиддичу было далеко не главным событием дня. Ещё всё было впереди.

Уже с первых минут матча Джеймс понял, что эта игра не будет даже отдалённо похожей на то, что было в своё время в Хогвартсе. Конечно, это была не первая профессиональная игра, которую он видел, но сидеть на трибуне и просто наблюдать за игроками – это одно, а участвовать самому – уже совершенно другое. По правде говоря, в первый момент юноша опешил, когда прозвучал свисток и все тринадцать человек с бешеной скоростью полетели в разные стороны, оставляя его одного посреди поля. С запозданием пришло осознание того, что надо было посетить хоть одну тренировку своей команды. Впрочем, ему удалось быстро сориентироваться, и уже через пару минут парень завис на метле недалеко от колец англичан и принялся наблюдать за игрой, параллельно выискивая глазами снитч. Довольно быстро ему удалось отыскать взглядом свою главную соперницу – Рейчел Стивенсон, ловца австралийцев. Ещё достаточно молодая, буквально на пару лет старше самого Джеймса, девушка кружила по полю на своей метле, периодически то увеличивая, то уменьшая скорость или же совершая какой-либо манёвр.

– Рисуется, – пробормотал юноша себе под нос.

Однако летала мисс Стивенсон действительно хорошо, что она и продолжала демонстрировать следующие полчаса, ясно давая понять, что слухи о том, что она попала в команду через постель, мягко говоря, несколько преувеличены. Джеймс покачал головой и перевёл взгляд на табло, показывающее очки обеих команд. Удивлённо моргнув, внимательно посмотрел на летавших туда-сюда по полю охотников. Несмотря на напряжённую борьбу за квоффл, пока никому не удалось забить гол. Загонщики и вратари защищали свои кольца настолько яростно, что возникало такое ощущение, что от исхода зависят их жизни. В голову пришла глупая мысль, что все – и охотники, и загонщики, и вратари – просто пытаются всеми этими передвижениями заполнить время до появления снитча. Что ж, может, оно так и было. Понятно становилось одно – то, чем закончится эта игра, будет зависеть только от ловцов. То есть, в случае проигрыша козлом отпущения будет именно Поттер. А эта радужная перспектива юношу совсем не прельщала.

Игроки передвигались по полю настолько быстро, что Лили не успевала за ними следить. Девушка сама не заметила, когда наступил момент, когда она превратилась из обыкновенной пассивной наблюдательницы, попавшей сюда абсолютно случайно, в активную болельщицу, искренне переживавшую за то, как выступит команда родной страны. Пытаясь уследить за всеми манипуляциями с квоффлом, она уже просто физически не могла наблюдать над зависшим над кольцами Англии Джеймсом и поэтому благополучно упустила момент, когда юноша вдруг резко дёрнулся с места и, направив метлу вниз, полетел в направлении земли. А обратив на это внимание, в ужасе прижала ладонь ко рту.

– Мерлин, он же разобьётся! – прошептала она.

– Не разобьётся, – так же тихо ответила Мэри, голос которой, впрочем, тоже дрожал. – Это же Джеймс!

Рейчел Стивенсон, уверенная, что её соперник гонится за снитчем, тоже направила метлу вниз и понеслась следом. Игроки стремительно приближались к земле. Стадион затаил дыхание.

– Кто-нибудь видит снитч? – этот вопрос Сириуса, произнесённый достаточно тихо, в полной тишине, повисшей на мгновение над полем, слышали, наверное, ещё несколько нижних рядов.

И тут Лили увидела золотой мячик, но отнюдь не там, где он должен был быть. Снитч не висел в паре дюймов над землёй, в той точке, куда так стремились ловцы, а резвился в воздухе недалеко от колец австралийцев. Буквально в паре футов от того места, где только что находилась Рейчел Стивенсон.

Ветер свистел в ушах, сливаясь с голосом комментатора, который продолжал что-то вещать, скорость была просто головокружительной, однако Джеймс чувствовал, что соперница нагоняет его. Юноша крепко сжал зубы и полностью сосредоточился на полёте. До земли оставалось лишь несколько футов. Поттеру было страшно представить, что случится, если ему не удастся выйти из пике, ясно было только одно – в таком случае матч будет проигран. Наконец, когда он уже мог различить остатки по-зимнему жёлтой травы на земле, парень изо всех сил напрягся и выпрямил метлу, а ещё несколько секунд направил её вверх, но уже не под таким большим углом. Сзади послышался сдавленный крик, возвестивший о том, что ловец австралийцев не смогла повторить трюк соперника и как минимум задела землю. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что так поступать с девушками нехорошо, но Джеймс её тут же отбросил. В квиддиче нет места этой сентиментальщине. Ещё через минуту пальцы юноши сомкнулись на маленьком золотом мячике. Англия стала победителем очередного Чемпионата Мира по квиддичу.

На трибуне творилось нечто невообразимое. Пока Джеймс, который стал явно главным героем сегодняшнего матча, делал круг почёта над полем, английские фанаты, точно обезумевшие, вскакивали с мест и, размахивая флагами, орали что-то нечленораздельное. А на Лили снова напало какое-то странное оцепенение. Девушка просто сидела на своём месте, глупо улыбаясь в пустоту. Рядом бурно радовались Сириус, Марианна и другие. Когда Джеймс пролетал мимо их трибуны, улыбка на его лице стала ещё шире, однако стоило ему встретиться глазами с Эванс, радость тут же сползла с его лица, сменившись то ли удивлённым, то ли обеспокоенным выражением. Ещё через пару секунд Поттер сильно нахмурился, однако теперь его взгляд был уже направлен не на Лили, а на что- то или кого-то позади неё. В его глазах отразился ужас. Готовясь к худшему, девушка медленно обернулась, чтобы увидеть с десяток людей в чёрных плащах, ворвавшихся на трибуну. Рядом с дверью лежало неподвижное тело охранника.

– Пожиратели! – изо всех сил закричала Лили.

Радостные крики фанатов мгновенно стихли. С другого конца трибуны раздался пронзительный женский визг, где-то заплакал ребёнок. Краем глаза девушка заметила, как друзья Джеймса дружно достали волшебные палочки, готовясь защищаться. Немного помедлив, она последовала их примеру, хотя прекрасно понимала, что никогда не была сильна в боевой магии. Поттера в воздухе уже не было. Мелькнули первые вспышки заклинаний. Сириусу удалось блокировать какое-то неизвестное Лили заклятие, после чего юноша запустил в одного из Пожирателей сногсшибателем.

– Лили, не высовывайся! – к ней подскочила Мэри и толкнула подругу за груду упавших стульев, которые должны были защитить её от шальных заклинаний.

В следующую секунду произошло то, что ещё долго снилось Лили в ночных кошмарах. Из палочки одного из Пожирателей вырвался ярко-зелёный луч, который, с бешеной скоростью рассекая воздух, мчался прямо в спину Марианны Нуаре.

– Ме-е-ер! – что есть мочи закричал Блэк, бросаясь вперёд и сваливая кузину лучшего друга на пол и падая следом сам.

Авада Кедавра пролетела прямо над ними и, пролетев ещё несколько метров как в замедленной съёмке, попала прямо в грудь Мэри МакДональд. Лили в ужасе и оцепенении смотрела на то, как на пол, совсем рядом с ней, сползало теперь уже мёртвое тело лучшей – и единственной – подруги.

– Нет, – прошептала девушка, заглядывая в пустые, словно остекленевшие глаза Мэри.

Лили заметно вздрогнула, её начала колотить дрожь. В душе возникло какие-то чувство обречённости. Разум никак не хотел проводить грань между той весёлой и жизнерадостной – просто живой – Мэри, которую Эванс всю жизнь знала, и какой она была всего минуту назад, и безжизненным трупом, в который лучшая подруга превратилась сейчас. Память зачем-то участливо подсунула образ убитого горем Джеймса, только что узнавшего о смерти родителей. И где-то на подкорках сознания начали зарождаться злость и настоящая ненависть по отношению к этим ужасным людям, которые загубили столько невинных жизней. На смену сомнениям, возникавшим раньше, когда кто-то из знакомых говорил о войне, пришло твёрдое осознание того, что Пожирателей Смерти надо уничтожить. Девушка уже хотела выскочить из своего укрытия и принять участие в стычке наравне с остальными, но тут громкие хлопки трансгрессии и зазвучавший над трибуной грозный голос Аластора Грюма возвестили о том, что на место происшествия прибыли официальные правоохранительные органы.

Благодаря численному перевесу новоприбывших мракоборцев, порядок был восстановлен в считанные минуты. Скрыться удалось лишь нескольким Пожирателям, остальные были схвачены и тут же отправлены по камерам предварительного заключения. Сириус внимательно осмотрел погромленную трибуну в поисках трупов и уже было решил, что сегодня обошлось без летальных исходов, когда его взгляд наткнулся на лежавшую среди горы сломанных стульев Мэри. Рядом с ней на коленях стояла Лили Эванс.

– Мэри?.. – срывающимся голосом произнёс он, подходя ближе.

– Она… – Лили подняла голову, на её щекам текли слёзы. – Она…

– Она ведь жива? – несмело поинтересовался Сириус, уже, впрочем, зная, каков будет ответ.

Эванс покачала головой и снова разразилась рыданиями. Сириус опустился рядом с Мэри на колени и трясущимися руками осторожно сложил её маленькие холодные ладошки на груди, после чего ещё долго смотрел в её безжизненное лицо, которое теперь приобрело почему-то спокойный и безмятежный вид.

– Где Поттер?! – Аластора Грюма явно не заботила какая-то случайно убитая девушка, пусть даже возлюбленная одного из его учеников.

Ответом ему послужила тишина. Никто из присутствующих понятия не имел, где находится Джеймс. Ясно было только одно – в стычке с Пожирателями он не участвовал, о чём и было сообщено начальнику Мракоборческого Центра. Следующие полчаса были посвящены тому, что мракоборцы оцепили территорию и выгнали всех гражданских лиц, оставив парочку свидетелей, и начали разбираться, кто, как и почему начал пуляться заклинаниями. Раненые были транспортированы в больницу, тело Мэри тоже забрали из трясущихся рук Сириуса, на которого Грюм ещё и наорал, обозвав тряпкой. В ответ юноша послал будущего шефа по известному адресу и трансгрессировал в неизвестном направлении.

А Джеймс Поттер в это время находился в раздевалке команды и от души ругался с тренером, бывшим вне себя от счастья, что его команда всё-таки победила. А дело было в том, что когда юноша заметил Пожирателей, ворвавшихся на трибуну, где сидели все его близкие люди, он, разумеется, тут же вознамерился спуститься туда и начать их защищать. Однако само поле от трибун отделяло особое защитное заклинание, не позволявшее ходить или летать туда-сюда. По этой простой причине Джеймсу предстояло сначала приземлиться, а потом уже подняться по лестнице на трибуну. Последнее ему не позволил сделать Стивен, заявивший, что нечего герою матча ещё и жизнью рисковать. Именно поэтому юноша сейчас и сливал всю свою злость, вызванную тем, что ему не позволили исполнить свой гражданский долг, на бедного Картера, который вообще-то хотел как лучше.

– Джим, ну забудь ты хоть на минуту об этих своих Пожирателях! – в радостном возбуждении вещал Стив. – Ты сегодня герой матча! Благодаря тебе Англия победила Чемпионат Мира! Радуйся, веселись!

– Стив, там все мои друзья и близкие! – метался по раздевалке Джеймс. – Их могут убить, чёрт бы тебя побрал! И я должен их защитить!

– Успокойся! – тренер на минуту выглянул на поле и бросил взгляд на ту злосчастную трибуну. – Уже прибыли мракоборцы, так что всё хорошо!

– В таком случае, я могу, наконец, идти? – ядовито поинтересовался Поттер, стягивая квиддичную форму и надевая рубашку.

– А как же торжественные фотографии победившей сборной, интервью героя дня, общение с поклонниками?! – искренне возмутился Стивен.

Джеймс уже открыл рот, чтобы что-то ответить, но тут в раздевалку бесцеремонно ворвалась Джинилин Фэйрилайт с гневно блестящими глазами, за ней следом появился Эндрю Кинг.

– Джим, быстро собирайся, надо идти! – преодолевая одышку, выдала девушка.

– Что случилось? – обеспокоенно поинтересовался Поттер, быстро застёгивая пуговицы на рубашке. – И ещё, не могла бы ты отвернуться, я переодеваюсь.

– Что я там у тебя не видела, – фыркнула бывшая однокурсница. – Что случилось, потом расскажу.

Джеймс, не обращая внимания на недоумевавшего Картера быстро переодел брюки, накинул на плечи куртку, взял свою спортивную сумку и уверенно заявил, направляясь к выходу:

– Я готов.

– Джим, а как же… – начал тренер, но тут же был прерван.

– Прости, Стив. Без меня.

С этими словами юноша вышел из раздевалки, Джинилин и Эндрю последовали за ним. Теперь перед ними стояла новая задача, также не отличавшаяся простотой, – надо было пробраться сквозь толпу к выходу со стадиона. Когда, наконец, все препятствия остались позади, и троица отошла на достаточное расстояние от всех и вся, что могло бы отвлечь их, Джеймс задал наболевший вопрос:

– Всё в порядке?

– Нет, – ответил Эндрю, тяжело вздыхая. – Пожиратели убили Мэри.

– Ме-ерлин, – бессильно застонал Поттер. – Где Сириус?

– Полагаю, в ближайшем пабе, – холодно отозвалась Джинилин. – Заливает своё горе виски. Думаю, за него до вечера можно не волноваться, пусть немного попьянствует. На всякий случай, я отправила Ремуса приглядывать за ним. Меня лично сейчас больше беспокоит Марианна.

– А что с ней?

– Она трансгрессировала с трибуны сразу же, как только прибыли мракоборцы, – к ним подошла ещё одно девушка, в которой Джеймс с удивлением узнал свою троюродную сестрицу Элеонору. – Она была не в самом лучшем душевном состоянии

– Эл?!

– Похвально, что с твоей памятью всё в порядке, – слабо улыбнулась девушка. – Только сейчас не в этом дело.

– Так что с Марианной?

– По-моему, она ощущает себя виноватой в смерти Мэри.

– Почему?! – у Поттера глаза на лоб полезли.

– Та Авада летела в неё, но Сириусу удалось вовремя оттолкнуть её, поэтому заклятие попало в Мэри, – вздохнула Джинилин. – Ну, ты же знаешь Марианну, теперь она будет терзаться по этому поводу.

– И вы знаете, куда она направилась?

– Стопроцентно нет, – покачала головой Элеонора. – Но лично я полагаю, что она вполне может быть в Особняке. Она, скорее всего, посчитала его лучшим местом, чтобы уединиться, ведь туда, по сути, могут попасть только двое – ты и она.

– И вы хотите, чтобы я перенёс нас всех туда?

– А сам ты за сестру не волнуешься? – удивлённо подняла брови Джинилин. – Ты меня удивляешь. Тот Джеймс, которого я знала все эти годы, ради своих родных и близких был готов и на куда более неприятные для него самого дела, нежели посещение дома, где он сам вырос.

– Я там ещё ни разу не был с тех пор, как убили родителей, – тихо и как-то немного отстранённо произнёс юноша.

– Джим, – Элеонора положила руку на плечо брата. – Рано или поздно тебе всё равно придётся найти в себе силы и приехать туда.

– Ты права, – тряхнул головой Джеймс, словно прогоняя наваждение. – Возьмите меня тогда за руки и ни в коем случае не отпускайте.

– Хм, – задумчиво протянул Эндрю. – Нас вообще-то трое, а руки у тебя, к сожалению, всего две.

– Ну хорошо, тогда пусть девушки возьмут меня за руки, а ты сожми моё плечо. Все готовы? Отлично.

Стоило всем проделать вышеперечисленные операции, Джеймс прошептал несколько слов на непонятном языке, и уже в следующую секунду их небольшая компания, представлявшая в тот момент уж очень странное зрелище, исчезла, чтобы появиться в следующее мгновение на другом конце страны.

Честно говоря, всё это время Джеймса не покидало какое-то чувство нереальности всего происходившего, которое ещё больше усилилось, когда их небольшая компания появилась из воздуха на подъездной дорожке, сейчас засыпанной редким снегом, в нескольких футах от большого белого дома, который показался немного грустным. А быть может, это была лишь игра воображения, смешанная с серым, затянутым тяжёлыми тучами зимним небом. Дул холодный ветер, заставивший Джеймса, привыкшего к согревающим чарам, наложенным на стадион, чтобы никто из игроков или зрителей не замёрз, зябко поёжиться.

– Пойдём в дом, – Элеонора была, видимо, солидарна с родственником в том, что погода не слишком подходила для нахождения на улице.

Поттер кивнул и, стараясь держать себя в руках, уверенным шагом направился к входной двери. Остальные последовали за ним.

– Вы уверены, что Мер здесь? – тихо поинтересовался Джеймс, аккуратно открывая дверь. Та легко поддалась и бесшумно отворилась, впуская подростков внутрь.

– Нет, – пожала плечами Джинилин. – Следящие чары на неё никто не накладывал. Но лично я не знаю, где её ещё можно искать, если не здесь.

Что ж, с логикой бывшей однокурсницы юноша был вполне согласен. С этой мыслью он и переступил порог – впервые за год с небольшим! – родного дома. Чисто внешне ничего не изменилось, даже пыли на предметах, расположенных в холле, не было. Спасибо домовикам. Однако даже в воздухе чувствовалось, что дом лишился хозяев. Джеймс не знал, как это объяснить, но у него сразу потяжелело на душе. Хотя там и так, надо сказать, было не слишком легко.

Марианна действительно оказалась в доме. Причём, найти её удалось на удивление быстро. Девушка с отсутствующим видом сидела в гостиной и сжимала в руках две половинки яркой, цветной фотографии, в которой Джеймс с удивлением узнал их общий снимок, сделанный в конце лета. Тогда, когда они были ещё счастливы настолько, насколько это было возможно в условиях войны. Тогда, когда ещё все были живы.

– Мер, – Джеймс опустился на диван рядом с кузиной и забрал из её ослабевших рук одну половину фотографии, на которой были теперь уже махавшие Сириус, Мэри и Ремус. – Зачем ты порвала наш снимок?

– Нас больше не существует, Джеймс, – приглушённым голосом отозвалась Марианна, разрывая вторую половину на мелкие кусочки и смахивая клочки бумаги с ладони на стол. На одном из них Джеймс отстранённо заметил своё улыбающееся лицо.

– Марианна, послушай… – с другой стороны к расстроенной девушке подошла Элеонора и положила руку на плечо родственнице.

– Не надо мне ничего говорить! Не надо меня успокаивать! – неожиданно бойко заявила мисс Нуаре, а потом еле слышно повторила: – Нас больше нет. И это я во всём виновата.

– Что за глупости?! – откровенно возмутилась Джинилин. – Ты ни в чём не виновата!

– Это из-за меня погибла Мэри!

– Разумеется, нет, – на удивление спокойно заявил Эндрю. – Это ведь не ты запустила в неё Авадой Кедаврой?

– Нет, но…

– И не ты приказала Пожирателям ворваться на трибуну и начать пуляться во всех заклинаниями, так?

– Не я, но…

– А было бы лучше, если бы Сириус не оттолкнул тебя?! – не выдержала Элеонора.

– Мэри тогда была бы сейчас жива! – воскликнула Марианна.

– Зато ты – мертва, – мрачно подвёл итог Джеймс. – И, поверь, при всей моей симпатии к Мэри лично я твою жизнь ценю куда больше, чем её.

– Сириус теперь меня возненавидит.

– Что за глупости?! Разумеется, нет!

– Но из-за меня погибла его девушка…

– Не из-за тебя, а из-за того болвана, который выпустил ту Аваду. Можешь поверить, – Джинилин пожала плечами. – Грюм точно устроит ему сладкую жизнь уже в камере предварительного заключения.

Марианна горестно вздохнула, после чего открыла рот, чтобы ещё что-то сказать, однако всех отвлекла Элеонора, которая вдруг начала рыться в своей сумочке. Через пару секунд на свет божий было извлечено небольшое зеркальце, которое мягко светилось. Девушка, хмурясь, дотронулась до поверхности, после чего по комнате разнёсся грозный мужской голос, показавшийся всем странно знакомым:

– Где тебя черти носят?!

– Милый, я же тебе говорила, что намереваюсь провести сегодняшний день с родственниками! Так что, успокойся и не ори…

– Не ори! Да я чуть с ума не сошёл от беспокойства, когда узнал про рейд и про то, что есть жертвы! Да если бы с тобой что-то случилось…

– Со мной всё в порядке! – повысила голос Элеонора, обращаясь к своему собеседнику в сквозном зеркале – а это было именно оно.

– Ты должна была сразу со мной связаться и всё рассказать!

– Успокойся! Во-первых, там были люди, которые учатся на мракоборцев и поэтому прекрасно владеют боевой магией…

– Этот чёртов Блэк и его дружки?! – чуть ли не взвыл собеседник девушки. – Да они…

– Во-вторых, – не обращая ни на что внимания, продолжила она, – я и сама в состоянии себя защитить. В-третьих, я уже сотни раз просила тебя прекратить оскорблять мою родню. И в-четвёртых… – Элеонора набрала воздуха в грудь, а потом во весь голос выдала: – Какого Мерлина ты мне ничего не сказал про рейд?!

– Я не знал! – голос мужчины по другую сторону сквозного зеркала сорвался на крик. – Да если бы мне соизволили об этом сообщить, я бы в жизни тебя туда не пустил!

– Ах да, ещё… В-пятых, я предлагала пойти с нами, но твои… хм… неприязненные отношения с моим троюродным братом и его друзьями оказались для тебя важнее, чем моя безопасность! И, между прочим, если бы ты там был…

– Если бы я там был, то я всё равно не смог бы ничем помочь, в противном случае меня бы уже давно превратили бы в труп! Эл, милая, пойми ты уже, наконец, что от него можно уйти только на тот свет!

– …Если человек идиот, то это уже навсегда, – сквозь зубы процедила Элеонора. – Ты что-то ещё хотел сказать?

– Где ты находишься? Я тебя заберу.

– Дома у брата. И по этой причине ты меня забрать не сможешь, ибо тебя туда никто не пустит, – мило пожала плечами девушка, её собеседник в ответ на это выругался. – Встретимся завтра, Северус. Я с тобой свяжусь, когда буду свободна. Искренне надеюсь, что ты сможешь выделить свободное от своих друзей время для меня.

С этими словами Элеонора провела пальцем по зеркальцу, заканчивая сеанс связи, после чего отправила его обратно в сумочку и, как будто ничего не случилось, перевела взгляд на остальных, которые пребывали, мягко говоря, в лёгком ауте от невольно подслушанного разговора. Джинилин и Эндрю с удивлёнными физиономиями перешёптывались, Джеймс в упор смотрел на родственницу, его брови сошлись на переносице. Даже Марианна вышла из своего полуастрального состояния.

– Что? – деланно изумилась Элеонора, заметив, что все чего-то от неё ожидают.

– С кем это… – Джеймс закашлялся. – Ты так мило говорила?

– С моим молодым человеком.

– Ты встречаешься с Северусом Снейпом? – задала чисто риторический вопрос Марианна.

И Джеймс понял, почему голос собеседника любимой сестрицы показался ему таким знакомым. Одновременно с этим пропало и ощущение нереальности, сопровождавшее юношу весь день. Теперь он знал, что всё, что произошло за день, действительно имело место быть, все события приобрели небывалую чёткость. И ещё он понял одну простую истину – теперь уже ничего не будет, как прежде. Война сама расставила всех и всё по своим местам. По тем местам, которые она сама посчитала нужными. А Джеймс благополучно проворонил момент, когда это произошло, чтобы хоть что-то произошло так, как хотел он. Что ж, теперь оставалось только смириться с тем, что произошло, и попытаться спасти то немногое, что ещё возможно спасти. И Поттер уже знал, каким будет его следующий шаг. Нет, следующие два шага.


Глава 18. Обратный отcчёт.

Вот так работаешь, работаешь, а потом
придёт какой-нибудь прекраснодушный
идиот и всё испортит...
Жан Арман дю Плесси (Ришелье)

– Итак, Снейп, с какого это перепугу ты вдруг решил со мной встретиться и побеседовать? – Джеймс хлебнул пива из своего стакана.

– Знаешь, Поттер, в такие моменты ты мне напоминаешь Дамблдора. Аж до скипа зубов, – Снейп услужливо изобразил этот самый звук, заставив собеседника поморщиться. – А в то, что я просто соскучился по бывшему однокурснику и решил с ним поговорить о жизни, ты, конечно же, не поверишь, не так ли?

– Не заговаривай мне зубы. Вспоминая наши школьные взаимоотношения, я лучше поверю в то, что Волан-де-Морт пригласил меня на чашечку чая, чем в то, что ты решил со мной побеседовать о жизни, так как соскучился.

– Поттер, откуда в тебе столько сарказма? – удивлённо поднял бровь бывший однокурсник. – Я думал, что язвить – это прерогатива слизеринцев.

– Поверь, жизнь – одинаковая чертовщина у всех, независимо от факультета, на котором ты учился в школе, – Поттер сделал ещё глоток пива, которое, к слову сказать, было здесь довольно дурным. – Поприличнее заведение для встречи найти нельзя было? Ты и мою сестру в подобные места на свидания водишь? – на последних словах юноша скривился. По правде говоря, он всё ещё пребывал в шоке от того, что его родственница встречалась с этим «мерзким сальноволосым ублюдком», как мило называл бывшего школьного врага Сириус.

– Видишь ли, Поттер, ты, к счастью, не являешься моей любимой девушкой, так что я не собираюсь ради твоего удобства светиться где-нибудь, где меня могут увидеть те, кому явно не понравится то, что я общаюсь с тобой, – Северус нервно коснулся левой руки, где под мантией была скрыта Чёрная Метка.

– Так ладно, говори, зачем ты меня позвал, я не намерен тратить весь свой выходной на тебя. Это как-то связано с?.. – Джеймс кивком указал на левую руку собеседника. – Кстати, чего тебя вообще к ним понесло?

– Тебя это не касается, – Снейп вздрогнул. – И да, наша встреча связана с этим. В том числе.

– Снейп, так ты можешь сказать по-человечески, или я должен всё из тебя вытягивать?! – холодно поинтересовался Джеймс после кратковременной паузы. – Судя по всему, последнее. Тогда ответь мне, насколько серьёзны твои намерения по отношению к моей сестре?

– Я люблю Элеонору. Именно поэтому я решился на этот разговор с тобой.

Джеймс поразился холодной уверенности, которая была в словах собеседника. Он не знал, что побудило Снейпа присоединиться к Пожирателям, но одно то, что сейчас он нашёл в себе силы, рискуя жизнью, уйти от них, вызывало уважение. И юноша полагал – не без оснований, надо сказать, – что во многом причиной этого была его троюродная сестра.

– В таком случае, полагаю, нам стоит помириться. Мир? – Джеймс протянул ладонь бывшему школьному врагу.

– Мир, – кивнул тот, пожимая руку. – Кстати, как там поживает Эванс? Слышал, вы поссорились.

– Уже помирились. Она так испугалась, когда узнала, что меня могут убить, что тут же забыла все свои обиды.

– И когда свадьба?

– Скорее всего, осенью. И вообще, ты мне зубы не заговаривай, лучше рассказывай, что тебе конкретно от меня нужно.

– Я… – начал Снейп, а после короткой паузы выпалил: – Я хочу шпионить для вашего Ордена Феникса.

– Это не ко мне, – фыркнул Джеймс. – С решением таких вопросов обращайся к Дамблдору.

– Да, Поттер, а теперь представь, как он встретит Пожирателя Смерти, типа меня, – язвительно произнёс бывший слизеринец. – Если я просто так заявлюсь к нему и скажу «Здравствуйте, профессор, вот Вы знаете, я хотел бы встать на путь истинный. Помогите, а?». И что меня в итоге ждёт? Азкабан? Нет уж, благодарю покорно. Я, между прочим, тоже намерен в скором времени жениться.

– И ты хочешь, чтобы я пошёл к Дамблдору и расписал, какой ты весь из себя хороший, просто один раз ошибся и теперь хочешь искупить свою вину?

– Браво, Поттер, годы общения с Блэком не сказались на твоих умственных способностях!

– Снейп, если ты думаешь, что то, что ты оскорбляешь моих друзей, поспособствует тому, чтобы я помог тебе, то ты ошибаешься, – процедил Джеймс. – Кстати, насчёт Сириуса… Что это была за чертовщина с его похищением?

– Гениальнейший провал гениальнейшего плана Лорда по похищению невесты «этого чёртова Поттера», – фыркнул Северус. – Понимаешь, похитить хотели твою ненаглядную Эванс, чтобы с её помощью как-то воздействовать на тебя. Но на задание Лорд додумался послать самых молодых и самых тупых из всех Пожирателей. Разумеется, они не знали, как она выглядит. Вот и приняли твоего женоподобного дружка за Эванс.

– Не знаю, по-моему, только совсем идиот мог принять Сириуса за девушку.

– А они и были идиотами, поверь. В противном случае, Блэк бы сейчас наслаждался всем гостеприимством Лорда. Возможно, ему Лорд обрадовался бы даже больше, чем Эванс.

– То есть он охотится за Лили… – отстранённо произнёс Джеймс.

– Она сама нужна Лорду, как сапоги тритону. Ему нужен ты. Надеюсь, не стоит объяснять, почему. Но для того, чтобы достать тебя, он не поленится использовать твоих близких, которые, возможно, хуже защищены. И можешь быть уверенным, что так хорошо, как в этот раз с Блэком,
дело не разрешится.

– Снейп, ты будешь мне рассказывать о его планах насчёт меня и моих близких?

– Всё, что узнаю. Моя девушка ведь тоже в зоне риска.

– В таком случае я поговорю насчёт тебя с Дамблдором, – после короткой паузы сказал бывший гриффиндорец, после чего выпил остатки пива, встал с места и добавил: – Мне пора. Я свяжусь с тобой, как только всё узнаю. Если ты, конечно, сам не свяжешься со мной раньше.

* * *

Марианна знала, что то, что происходило между ней и Сириусом, было неправильно. Знала, но ничего не могла с собой поделать. Она любила этого юношу, несмотря на годы разочарований, на давно поселившееся в душе ощущение безнадёжности, несмотря на то, что понимала, что её избранник – самый настоящий бабник, который в случае чего будет горевать по ней ещё меньше, чем горевал по Мэри, погибшей лишь полтора месяца назад. Весь траур по погибшей девушке ограничился у Сириуса двумя вечерами в пабе в обнимку с бутылкой огневиски и неделей пребывания в статусе «свободен», после чего парень начал вести себя, как обычно. То бишь, флиртовать – правда, надо отдать ему должное, как-то вяло – с каждой второй особой противоположного пола, пропадать неизвестно куда по ночам и так далее. И это учитывая, что с Мэри у Сириуса за те несколько лет, что они встречались, завязались действительно серьёзные отношения, которые, как полагали некоторые, должны были в конечном итоге привести к свадьбе!

Будучи знакомой с Блэком почти восемь лет, Марианна до недавнего времени была уверена, что знала его как облупленного. В общем, наблюдая за тем, как быстро он отошёл от смерти своей возлюбленной, девушка пришла к выводу, что Сириусу точно плевать на чувства других, он сам любить не умеет и вообще является редкостным кобелём. Однако думала она так до одного прекрасного вечера, когда, придя домой с неудавшегося свидания в крайне паршивом настроении, она обнаружила на кухне их маленькой съёмной квартирки Блэка в компании очередной бутылки Огневиски. Судя по ряду уже пустых бутылок, выстроенных около одной из стен, их запасы спиртного из буфета были на этом исчерпаны.

Джеймс дома отсутствовал, что неудивительно. После того, как он наконец-то помирился с Лили, кузен редко ночевал дома. По правде говоря, теперь, после всех трагических событий и осознания опасности, угрожающей им всем, он всё больше склонялся к выводу, что надо переезжать обратно в прекрасно защищённое поместье Поттеров. Впрочем, пока что это оставалось на уровне планов на неопределённое будущее. Так что пока сам Джеймс проводил всё свободное время дома у своей возлюбленной, мотивируя это тем, что его беспокоит её безопасность. То, какими методами эта безопасность им обеспечивалась, Марианна уж не стала выведывать у кузена, поинтересовавшись лишь, как скоро ей стоит рассчитывать на племянника. Поттер в ответ покраснел и пробормотал что-то нечленораздельное про свадьбу, которая намечалась на осень.

Но возвращаясь к нашим баранам. Заметив появление кузины лучшего друга, Сириус как-то особенно тяжело вздохнул и, указав на соседний стул, предложил выпить вместе с ним. Марианна взвесила все за и против, рассудила, что настроение и так паршивое, и согласилась. Остаток того вечера девушка помнила очень плохо – воспоминания сохранили лишь то, что они долго спорили о смысле жизни, а потом задавали друг друга разные вопросы, на которые надо было отвечать откровенно, только вот что это конкретно были за вопросы и что она на них отвечала, Марианна никак не могла вспомнить. Зато следующее утро отчётливо отпечаталось в памяти. И дело было даже не в жутком похмелье, которое непьющая в принципе Марианна ощущала особенно остро, а в том, что проснулась она в постели Сириуса. Более того, сам Блэк спокойно дрых рядом, крепко обнимая своими сильными руками девушку. И, как нетрудно догадаться, оба были обнажены.

С этого-то всё и началось. Нет, они не встречались официально, Сириус не приглашал девушку в кафе или в кино, они не проводили вечера, под ручку гуляя по парку, как сотни других влюблённых. Их отношения ограничивались лишь постелью, причём, для обоих это очень скоро стало настоящим наркотиком, без которого трудно было представить дальнейшую жизнь. Иногда Марианне казалось, что парень пытается таким образом справиться с болью, поселившейся в его душе после смерти Мэри. Однако Блэк сам никогда не упоминал о своей погибшей возлюбленной, а Марианна не хотела первой начинать разговор на эту тему. Сказать по правде, они с Сириусом вообще мало говорили, оставаясь наедине, а днём же оба вели себя так, как будто между ними ничего нет.

Впрочем, было бы глупо предположить, что никто ничего не узнает об их отношениях. Джеймс, например, выяснил всё довольно быстро, однако после этого ещё несколько недель молчал, лишь иногда с укором поглядывая на сестру. Итогом стал состоявшийся в середине апреля не самый приятный разговор, смысл которого сводился к заявлениям Поттера, что его другу от Марианны не нужно ничего, кроме секса, и её унылым ответам, что она всё прекрасно понимает, но слишком любит его, чтобы что-то с собой поделать.

Время шло. Вскоре закончилась весна, а вместе с ней подошли к концу и подготовительные курсы при Мракоборческом Центре, занимавшие всё время у наших героев. В начале июня им предстояло пройти финальные тесты на профпригодность, с которыми все трое справились вполне успешно. А потом начались тяжёлые будни мракоборцев, которыми Грюм постоянно пугал своих подопечных и которые оказались на порядок легче учёбы. В том случае, если никто не посылал на задание, разумеется. Именно теперь, во время своих первых операций, Джеймс наконец ощутил на собственной шкуре, что же такое война и что романтики в ней не больше, чем в куче драконьего навоза. Юноша хорошо помнил своё состояние после самой первой схватки с Пожирателями, в которой он участвовал наравне с другими мракоборцами. В тот день он впервые произнёс роковые слова «Авада Кедавра», направив палочку на какого-то приспешника Волан-де-Морта. Впервые убил человека. О нет, убивать – это отнюдь не самое большое удовольствие. Но это необходимость. Жестокая необходимость. Не просто работа, профессия. Призвание жизни. Убивать, чтобы не быть убитым самому. К концу лета, которое выдалось чертовски тяжёлым в плане военной ситуации, Джеймса начали терзать смутные сомнения, что если бы не Лили, то он бы точно сошёл с ума среди этого моря крови, смерти и насилия.

По правде говоря, иногда у юноши возникало ощущение, что он может не дожить до собственной свадьбы, которая была назначена на середину сентября. Однако, к счастью, судьба оказалась милостива к нему, охраняя от каких-либо серьёзных ранений, не говоря уже о смертоносных лучах Авады Кедавры. К началу осени ситуация в стране более или менее нормализовалась. По крайней мере, теперь больше не было чуть ли не ежедневных кровавых схваток в наиболее оживлённых районах различных городов страны. Разумеется, война ещё не прекратилась – все понимали, что до её конца ещё жить и жить, причём, было ещё неизвестно, чем всё в итоге закончится. Однако эта маленькая передышка пришлась очень кстати, ибо после почти полугода ожесточённых боёв с Пожирателями и Мракоборческий Центр, и Орден Феникса чувствовали себя истощёнными.

Свадьба была просто роскошной, несмотря ни на какую войну. Джеймс решил, что он слишком уж долго шёл к этому событию, чтобы позволить кому-то или чему-то всё испортить. Приглашены были все друзья, приятели, однокурсники, коллеги по работе, этикет требовал позвать также всех представителей аристократии. В итоге приглашённой на свадьбу Джеймса Поттера и Лили Эванс оказалась чуть ли не половина населения магической Англии. Ну а после крупномасштабного праздника, на который по расчётам некоторых сплетниц волшебного мира была потрачена чуть ли не четверть всего наследства Поттеров, молодожёны улетели на выходные в Париж. Более достойный медовый месяц организовать не позволила уже война, а если быть точнее, то Грюм, заявивший, что не отпустит одного из ценнейших сотрудников больше, чем на три дня.

Через некоторое время после свадьбы Джеймс, воспользовавшись резко образовавшимся свободным временем, решил затеять переезд обратно в своё родовоё гнёздышко. Лили, которая катастрофически не любила большие дома во всех их проявлениях, сначала долго протестовала, однако муж всё-таки нашёл способ её уговорить. Какие доводы шли тогда в ход, неизвестно, однако их собственная безопасность явно была не единственным. В любом случае свою роль сыграл и Сириус, вовремя появившийся на кухне и заявивший, что «чьи-то стоны из соседней спальни и скрип кровати мешают ему спать». Лили в ответ густо покраснела, а Джеймс завил, что кровать у них не скрипит и он в отличие от некоторых накладывает на спальню звукоотталкивающие чары. В общем, к концу сентября молодожёны переехали в поместье Поттеров. А ещё через неделю к ним с чемоданами заявились Блэк с Марианной, в один голос заявившие, что цены на аренду квартиры подлетели выше Биг-Бена, к кому же соседи жалуются на шум, кто-то видел летающих туда-сюда сов, ну а в Особняке места много, всем хватит, к тому же веселее будет. Поттер покрутил пальцем у виска, но друзей пустил. А спустя несколько дней на пороге дома появились Северус Снейп и Элеонора Дамблдор. Последняя, не тратя времени на приветствия, заявила, что у них через две недели свадьба, и попросила у родственника разрешения пожить некоторое время у него. Джеймс проворчал что-то про то, что его дом становится похож на общежитие, но кислая физиономия Снейпа была таким бальзамом на его мародёрскую душу, что своё хозяйское разрешение он дал. Правда, с условием, что Северус не будет устраивать дуэлей с Блэком. В противном случае виновный должен был быть наказан и выгнан пинком под зад из дома.

А ещё большим бальзамом на душу Поттера была перекошенная физиономия господина директора на свадьбе Северуса и Элеоноры. Дамблдор на дух не переносил жениха – а теперь уже и мужа – своей двоюродный внучки, хоть и был вынужден принять его в свои ряды шпионом. Всё-таки, как бы Джеймс не ненавидел в школьные годы Снейпа, сейчас это уже большей частью ушло в прошлое, оставив лишь лёгкую неприязнь, которая обещала в скором времени совсем сойти на нет. А вот отрицательное отношение к любимому дедушке крепчало не по дням, а по часам. Особенно тогда, когда встречи с ним бывали слишком уж частыми. Иногда на собраниях Ордена на Джеймса накатывало непреодолимое желание встать с места и высказать деду в лицо всё, что он думал о его гениальных планах по борьбе с Пожирателями, при исполнении которых почему-то всегда погибала куча народу, и манипулировании людьми. Однако юноша дураком отнюдь не был, понимая, что последствия могут быть самыми неприятными. Одновременно с этим крепчало и ощущение того, что, ввязавшись во всё это, Джеймс совершил крупную ошибку, позволив тем самым манипулировать и собой. Где-то на задворках сознания вертелась мысль, что если бы родители были живы, то они бы никогда не позволили такому случиться. Именно поэтому их и убрали. Просто кому-то было выгодно, чтобы Джеймс Поттер оказался втянутым в эту войну.

Лили забеременела к концу осени. Одновременно с этим опять обострилась активность Пожирателей. Джеймс метался между работой и домом, радуясь всего лишь одному – за безопасность жены ему можно было не волноваться. Многовековая защита поместья ещё никогда не подводила, и не было оснований полагать, что это случится на этот раз. Только вот сама Лили сходила с ума от беспокойства каждый раз, когда мужа вызывали на очередное задание, и горько причитала, когда он возвращался домой на несколько часов позже, чем положено, измазанный в крови и грязи. Конечно, Поттер был не один такой, только вот его супруге от этого легче не становилась. Девушка даже думать не хотела о том, что с ней будет, если его вдруг убьют в одной из стычек. Да, сейчас её социальный статус резко повысился – всё-таки простая магглорожденная, только что закончившая Хогвартс и законная жена и мать будущего ребёнка представителя одного из древнейших аристократических родов страны – это далеко не одно и то же. Однако стоит ли говорить, что высшее общество приняло её не слишком горячо? Так что никто не мог сказать, что случилось бы с Лили и ребёнком в случае гибели главы семейства. Но пока что судьба была на стороне этой молодой семьи.

Хуже всего в это беспокойное время приходилось, пожалуй, Элеоноре. Все те опасности, что ждали на работе Джеймса, были ничем по сравнению с тем, что пришлось пережить тогда её мужу. Метка постоянно горела, Северус должен был находиться практически всё время среди остальных Пожирателей, в непосредственной близости от Волан-де-Морта, который мог в любую секунду раскрыть молодого шпиона. Да, Снейп уже умел тогда защищать свои мысли от внешнего проникновения, но его умения были далеки от совершенства. Всё-таки девятнадцать лет – это не тот возраст, когда обыкновенный волшебник с уровнем магических способностей немногим выше, чем у среднестатистического быдла, достигает пика своих возможностей. Где-то в ноябре семейство Снейпов изъявило желание уехать из поместья, однако тут уже Джеймс настоял на том, чтобы они остались, мотивировав это тем, что Северус всё равно всё время отсутствует и не может сам защитить жену, так пусть она в таком случае живёт в безопасном месте. Да и Лили будет не так скучно сидеть дома. В общем и целом жизнь наших героев была настолько сносной, насколько это вообще было возможно в той обстановке, что царила в стране.

Вот так они и дожили до Рождества, уже практически привыкнув к осознанию того, что завтра может не наступить, а если и наступит, то принесёт с собой очередные похороны. Все понимали, что шумные праздники давно ушли в прошлое, но Джеймс всё равно сделал всё, чтобы справить Рождество достойно. Однако атмосфера всё равно была какой-то грустной, в воздухе витал страх и угнетение. Всем было ясно, что с бесшабашной юностью пора попрощаться. Даже Сириус уже понял, что жизнь – это отнюдь не захватывающая игра, которую в случае ошибки можно начать сначала. На самом деле, смерть Мэри, хоть и нельзя сказать, что он по-настоящему любил девушку, очень сильно на него подействовала, заставив по-другому взглянуть на мир. Да и переезд в поместье Поттеров повлиял на него, ведь теперь они все жили вместе, никто не убегал по вечерам в одиночестве пить в паб или крутить от безысходности с лицами противоположного пола. Последние месяцы, прожитые бок о бок, действительно сблизили те три пары, что сейчас обитали в Особняке.

Эта относительная идиллия была разрушена профессором Дамблдором, который нанёс визит Поттерам через несколько дней после Рождества. Прибыл он, как можно догадаться, с дурными новостями.

– Дорогие мои, – с трагическими нотками в голосе произнёс директор, устраиваясь в кресле напротив четы Поттеров. – Я должен вам кое-что рассказать.

– Берите чай, профессор, – как ни в чём не бывало, заявил Джеймс, кивком указывая на фарфоровый чайник и чашки, стоявшие на столе рядом с каждым участником разговора. – Лимонных долек у нас, к сожалению, нет, но если хотите, берите печенье.

– Джеймс, мой мальчик, ты так добр! У меня сердце обливается кровью, когда я думаю о том, какой опасности ты себя каждый день подвергаешь!

– Так что Вы хотели нам сообщить, профессор? – нетерпеливо поинтересовался юноша, боясь, что может сорваться и высказать всё, что думал об этих фальшивых восклицаниях Дамблдора.

– Ох, ужасную вещь, ужасную! – директор продолжал разыгрывать трагедию, достойную Шекспира. – Возможно, вы знаете, что в Хогвартсе уже давно нет преподавателя Прорицаний, и я вот уже несколько лет пытаюсь его найти.

Поттер с трудом удержался, чтобы не фыркнуть. Отсутствие в школе учителя по этому бессмысленному предмету – вот уж действительно ужасная вещь! Особенно в контексте событий, происходивших в стране.

– Так вот, – продолжал трагическим голосом Дамблдор. – Я уже думал было исключить этот предмет из школьной программы, как мне пришла заявка от женщины по имени Сивилла Трелони, внучки знаменитой предсказательницы Кассандры Трелони. И я согласился на собеседование. Мы встретились с ней вчера в одной из комнат в «Кабаньей Голове».

Замечательно. «Кабанья Голова» – это теперь у нас место для собеседований с потенциальными учителями. Браво, директор, браво! Ваш маразм крепчает не по дням, а по часам.

– По правде сказать, Сивилла меня сначала разочаровала, не показав ни одного проявления дара предвиденья, который, по её утверждениям, у неё имелся. Я уже собирался уходить, когда…

И Дамблдор рассказал чете Поттеров про то самое многострадальное пророчество, которое изрекла Трелони. И тут, наконец, циничный настрой Джеймса начал сменяться страхом по мере того, как он, в уме просчитав сроки беременности жены, начал понимать, что их ребёнок должен родиться примерно в конце июля.

– Мерлин… – в ужасе прошептала Лили, явно проделав те же вычисления. – На исходе седьмого месяца… Отметит, как равного себе… И не один не сможет жить спокойно, пока жив другой… Что нам делать?!

– Милая, спокойно, – медленно проговорил Джеймс, включая свою способность к логическому мышлению. – Уверен, наш будущий малыш – не единственный, кто подходит по это пророчество! Я прав? – он повернулся к директору.

– Из членов Ордена подходите вы и Долгопупсы. Всего в магической Англии таких детей пятеро, если я не ошибаюсь.

– Ну вот, – Поттер обнял жену за плечи и крепко прижал к себе, пытаясь успокоить. Честно говоря, он бы с огромным удовольствием прибил бы сейчас Дамблдора, который своими «новостями» заставил ещё больше волноваться Лили. И это учитывая, что их нынешняя жизнь и так была полна тревог за мужа!

– Джеймс, ты должен понимать, что ваша семья станет его первой целью. Ты сам прекрасно понимаешь, почему.

– Стоп, профессор, Вы хотите сказать, что Волан-де-Морту известно о пророчестве?! Мне показалось, что Вы говорили, что были единственным, кто слышал…

– Первая часть пророчества был подслушана шпионом Тёмного Лорда, – печально вздохнул директор. – Одним из Снейпов.

– Берзул, – зло выдавил из себя Поттер. – Сто процентов.

– Почему ты так в этом уверен, мой мальчик?

– Во-первых, я доверяю Северусу. А во-вторых, в то время, которое Вы описали, мы все вместе ужинали дома.

– Что ж, хоть какие-то хорошие новости, – улыбнулся Дамблдор, с трудом скрывая досаду. Ему явно очень хотелось уличить супруга двоюродной внучки в чём-нибудь нехорошем.

Директор ещё посидел некоторое время у Поттеров, причитая о горькой судьбе их несчастного поколения, тем самым вгоняя бедную Лили чуть ли не в истерику. А когда он убедился, что его действия возымели нужный эффект, профессор благополучно ретировался, пожелав молодому семейству крепиться и не впадать в панику.

Время шло. И чем дальше, тем больше Джеймс начинал опасаться этого пророчества. Врачи в один голос твердили, что миссис Поттер должна родить в последних числах июля, тем самым вгоняя молодую пару в страх за будущее своего ребёнка. Юноша искренне надеялся, что жена родит немного раньше или позже срока, тем самым избавив их всех от опасности, исходившей от пророчества. Однако в глубине души он понимал, что подобное не случится.

Гарри Джеймс Поттер родился поздним вечером тридцать первого июля тысяча девятьсот восьмидесятого года. В прямом смысле на исходе седьмого месяца. Мальчик чётко попадал под описание ребёнка из пророчества, и от этого было никуда не деться. К тому же маленький ребёнок требовал от родителей такого внимания и заботы, что всё остальное как-то отошло на второй план. Джеймс и Лили решили, что с их стороны было бы просто глупо трястись от страха за свои жизни, забывая про всё на свете. Гораздо разумнее было попытаться сделать что-то, что могло бы помешать пророчеству исполниться. Для начала стоило обеспечить свою собственную безопасность, добиться того, чтобы Волан-де-Морт просто не смог бы до них добраться. Разумеется, поместье Поттеров подходило на роль убежища просто идеально, только вот было одно НО.

Миссис Поттер ужасно угнетали размеры дома, который, надо сказать, никак не хотел признавать её хозяйкой, и то, что она, чувствуя себя чужой, должна была оставаться одна с маленьким сыном, пока муж был на работе. Северус с Элеонорой, у которых в середине августа тоже родился сын, всё-таки решили съехать и переселились в Ирландию. Марианна всё больше времени проводила на родине, во Франции, её отношения с Сириусом практически зашли в тупик. Сам же Блэк снова переключился на полуразгульный образ жизни. Конечно, периодически Поттеров навещали и школьные друзья, в первую очередь Ремус и Питер, но это случалось нечасто. Поэтому Лили уговаривала мужа найти небольшой домик в какой-нибудь забытой богом деревушке и просто заново наложить на него все нужные защитные заклинания. И Джеймс действительно взялся за поиски, однако просьбы жены были далеко не единственной причиной. К концу осени шпионы в стане Волан-де-Морта донесли, что кто-то из друзей Поттеров перешёл на сторону Тёмного Лорда, однако было неизвестно, кто именно. Ну а все друзья и приятели молодого семейства знали, где они сейчас живут, и могли спокойно посещать их в любое время.

Однако поиски нового жилья затянулись. Джеймс никак не мог найти то, что подошло бы его семье. К счастью, в первый год жизни его сына активность Пожирателей снова спала, и было немного спокойнее. Подходящий дом был найден только к началу осени восемьдесят первого года, которое встретило магическую Англию, и так уже измученную войной, новыми нападениями сторонников Волан-де-Морта, убийствами, пытками, страхом, болью. Найденный Поттером домик находился на окраине небольшого маггловского селения под названием Годрикова Впадина. Как удалось выяснить юноше впоследствии, это место имело непосредственное отношение к его знаменитому предку, в честь которого и было названо. К несчастью, дом находился не в самом лучшем состоянии, так что Джеймсу на пару с Сириусом, который во всём помогал другу, пришлось основательно потрудиться, прежде чем он стал пригоден для жилья. После этого последовала фаза наложения на жильё всевозможных защитных заклинаний. В итоге были использованы практически все чары этой области, которые только удалось найти в книгах, но Джеймс понимал, что до уровня защищённости родного поместья его новому дому далеко. Очень далеко. Поэтому было решено пойти на крайность – использовать Заклинание Хранителя. Юноша сначала долго противился этому, понимая, что таким образом возникнет цепочка, при разрушении хоть одного из звеньев которой все остальные тоже полетят к чёртовой матери. Однако Дамблдор, который эту идеи и преподнёс, всё-таки убедил своего внука, заявив, что это единственный достойный способ по-настоящему защитить Поттеров. Разумеется, Хранителем сначала хотели назначить Сириуса как крёстного Гарри и лучшего друга семьи, но потом Марианне, которая присутствовала при всём этом и ещё больше кузена протестовала против использования этих чар, пришло в голову, что подобное решение слишком банально и предсказуемо. В итоге после долгих споров Хранителем был сделан Питер Петтигрю. Самый тихий и неприметный из Мародёров. Тот, кого уж точно никто не мог ни в чём заподозрить. Тёмная лошадка.

Теперь уделим немного внимания отношениям Джеймса с любимым дедушкой. А они, надо сказать, за последний год ухудшились так, что дальше некуда. По крайней мере, у юноши манипуляции Дамблдора уже давно стояли поперёк горла. И хорошо ещё, когда он сам под них не попадал, тогда ещё можно было терпеть, ведь как бы он положительно не относился к большей части членов Ордена, чужие мучения были куда приятнее, нежели собственные. Но вот когда манипулировать начинали уже ним, Поттер еле сдерживался, чтобы не высказать главе Ордена Феникса всё, что он думал обо всём этом. А в один прекрасный вечер, во время собрания, терпение его лопнуло.

– Мои дорогие друзья! – вдохновенно начал Дамблдор, когда все члены Ордена расселись по своим местам. В этот день собрание проходило в гостиной дома Долгопупсов. – Мне хочется от всей души поблагодарить вас всех за то, что, несмотря ни на что, вы всё ещё продолжаете бороться, раз за разом рискуя своей жизнью и испытывая судьбу. Печально наблюдать за тем, как нас становится всё меньше и меньше, война унесла жизни уже многих наших соратников. Однако те, кто погибли, пожертвовали собой во имя победы Света над Тьмой! И однажды – верьте мне! – наши мучения обязательно оправдаются, и мы будет жить в новом мире – мире без Тьмы и Зла. Мире, который мы сами заработаем себе своей же кровью!

Джеймс с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза. С подобной речи Дамблдор начинал каждое собрание, и его громкие высказывания про победу света над тьмой и призывы сражаться до последней капли крови уже порядком надоели. Жизнь уже давно научила молодого Поттера не смотреть на мир сквозь розовые очки, юношеский максимализм начал проходить, сменяясь искренним сожалением, что он вообще во всё это ввязался.

– А теперь перейдём к делу, – убедившись, что никто не сомневается в том, что светлое будущее всё-таки наступит, заявил глава Ордена. – Итак, каковы последние новости с фронтов?

И присутствующие начали по очереди рассказывать, что каждый из них успел сделать во благо родины со времени последнего собрания. Когда очередь дошла до Джеймса, он коротко пересказал всю информацию, добытую на последнем задании. Честно говоря, получив две недели назад это задание, юноша ещё больше стал ненавидеть деда. Дамблдор, воспользовавшись своими связями в Министерстве, приставил внука телохранителем к одному чиновнику из Отдела Магического Правопорядка, которого подозревали в том, что он был сторонником Волан-де-Морта. Выяснить, так сказать, что к чему. Разумеется, узнать ничего определённого не удалось – либо этот человек действительно не был причастен ни к чему противозаконному, либо хорошо конспирировался. А вот беспокойная натура юноши, искренне ненавидевшая ничегонеделанье, которым он и занимался эти две недели, околачиваясь за спиной чиновника, и врождённая гордость вдобавок с высоким происхождением – где это видано, чтобы молодой человек голубых кровей просто топтался за спиной какого-то выскочки из простонародья, готовый в любую минуту закрыть его своей грудью?! – откровенно протестовали против такого унизительного задания. В глубине души Поттер догадывался, что следующим указом директора будет продолжать наблюдение, однако его терзали смутные сомнения, что ещё две недели в роли телохранителя он не выдержит.

– Жаль, что тебе не удалось ничего выяснить, Джеймс, – трагически вздохнул директор, однако в его голове появились железные нотки. – Надеюсь, что дальнейшая слежка всё-таки принесёт плоды.

– Вы хотите сказать, что я остаюсь телохранителем этого Локтуса?! – искренне возмутился Поттер.

– Мой мальчик, это суровая необходимость. Дело Света так требует!

– Да засуньте Вы себе это дело Света куда-нибудь подальше! – вспылил Джеймс. Его окончательно всё это достало. – Уже тошно слушать Ваши бредни! С какого бодуна Вы вообще взяли, что он имеет какое-то отношение к Пожирателям?!

– Мой мальчик, я уверен…

– В том, что план захвата базы Пожирателей в Ливерпуле удастся, Вы тоже были уверены! А в итоге что?! Полсотни трупов среди наших и ещё куча жертв среди магглов! Причём, более того, мы благополучно обнаружили себя, позволив таким образом Волан-де-Морту строить козни именно против Ордена, а не только против Министерства! Такое чувство, что Вы специально планируете всё так, чтобы умерло как можно больше наших!

– О чём ты говоришь?! – глаза Дамблдора округлились.

– О том, чему я сам был свидетелем! Я слишком долго уже наблюдаю за тем, как Вы манипулируете жизнями Ваших сторонников, посылая их на верную смерть! Да Вы ничем не лучше Волан-де-Морта! Всё! С меня довольно! Мной Вы манипулировать больше не сможете! – Джеймс зло вскочил со своего места, в гробовой тишине пересёк комнату и гордо покинул её, громко хлопнув дверью.

Члены Ордена сидели, как громом поражённые. Глаза Дамблдора метали молнии, на него старались не смотреть. Придя в себя, Марианна резко встала с места и, извинившись, направилась следом за кузеном, благодаря всех известных ей богов, что ни Лили, ни Сириуса на собрании не было. Выйдя в прохладную прихожую и плотно закрыв за собой дверь, девушка огляделась в поисках Джеймса, который обнаружился около входной двери. Юноша тяжело опирался на косяк, повернувшись лицом к стене.

– Джеймс, ты с ума сошёл! – дотронулась до плеча брата мисс Нуаре. Ответом ей послужила тишина. – Джим…

– Что?! – с вызовом откликнулся Поттер.

– Зачем ты это сделал?

– Потому что у меня всё это уже в печёнках сидит! Мер, ну неужели ты не понимаешь?! Чёрт побери, ты просто должна понимать!

– Джим, я всё понимаю, – мягко отозвалась девушка. – Но всё-таки… Он теперь тебя со свету сживёт! Пойми, он не позволит тебе жить после того, что ты сейчас наговорил! Джеймс, а у тебя жена, сын! Подумай о них!

– Я думаю, зацелуй вас всех дементор, думаю! – чуть ли не истерично отозвался юноша. – Всё время думаю о том, как мне выбраться из этой задницы, в которой мы все находимся!

– Джеймс…

– Хватит читать мне морали! Слышишь, хватит! – истерично заявил Поттер, поворачиваясь лицом к кузине.

Брат и сестра ещё некоторое время стояли, глядя друг другу в глаза, после чего Джеймс ещё раз прошептал «Хватит» и с громким хлопком трансгрессировал, оставляя девушку стоять одну посреди пустой прихожей. По её щекам катились немые слёзы. До Хэллоуина оставалось две недели.


Эпилог.


Да, человек смертен, но это было бы еще
полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно
смертен, вот в чем фокус.
Михаил Булгаков

Марианна пулей выскочила из кабинета Дамблдора и, тяжело дыша, прижалась горящим лбом к холодной поверхности стены. Девушку всю трясло, в ушах эхом отдавались обрывки фраз, сказанных ей директором Хогвартса.

«Я отправил Гарри к семье сестры Лили. Так будет лучше для всех». Какое к Мерлину лучше?! Эти Дурсли же магглы до мозга костей, они терпеть не могут магию и всё, что с ней связано! «Кровная защита…». Можно подумать, эти чёртовы магглы – единственные, оставшиеся в живых родственники мальчика! Да даже если не брать в расчёт саму Марианну, половина магических семей приходится Поттерам роднёй. Причём, девушка была готова поспорить, что все они с удовольствием бы взяли на воспитание новоявленного Мальчика–Который–Выжил. «Его надо изолировать от волшебного мира до поры до времени».

«Поттеров предал Сириус Блэк». Он не мог это сделать! Просто не мог и хотя бы по той причине, что он не был Хранителем! Однако на все уверения девушки, что Сириус ни в чём невиновен, Дамблдор неизменно отвечал, что она просто пытается выгородить мужчину, которого любит, а любовь, как известно, слепа. «Убил Питера Петтигрю». Разве что мстил за предательство. Естественно, прибыл к Поттерам, обнаружил на месте дома руины и трупы друзей и тут же, не задумываясь о последствиях, отправился искать Хвоста. «Остался лишь мизинец». Слизерин вас всех побери! Да невозможно – просто невозможно! – убить так, чтобы от человека остался только мизинец! В таком случае должны были бы быть как минимум кровь и внутренности, разбросанные по всей улице. «Пожизненное заключение». Без суда и следствия. Святые боги, это абсурд! У него ведь нет Метки! Его можно напоить Сывороткой Правды, использовать Легиллименцию, чтобы посмотреть воспоминания, в конце концов, проверить в Мунго на вменяемость! «Не пытайся вытащить его из Азкабана. В противном случае можешь загреметь туда сама».

«Ты должна уехать во Францию». Конечно, профессор, чертовски разумно выслать из страны человека, который может разрушить все Ваши гениальные планы. Марианна не знала, в чём смысл игры, в которую играл Дамблдор, но она прекрасно понимала, что всё, что произошло, было не просто так. Происходившее сейчас явно было первым в череде событий, которую спланировал директор. Причём, не надо быть гением, чтобы понять, что главная роль здесь уготована маленькому Гарри Поттеру. «Я запрещаю тебе навещать Гарри».

Марианна сама не заметила, как по её щекам начали течь слёзы. На её хрупкие плечи за последние дни свалилось слишком многое. Сначала известие о гибели кузена и его жены, заставшее девушку во Франции. Потом эта, с позволения сказать, беседа с Дамблдором: новость о заключении Сириуса в Азкабан, запрет на встречи с племянником, открытые угрозы директора. Всё, что она любила и во что верила, оказалось теперь разрушенным. Девушка просто не знала, как ей жить дальше и есть ли вообще в этом смысл.

– Смысл есть всегда, Мер, – послышался сзади знакомый мужской голос. Сильные мужские руки обняли её за талию, подошедший аккуратно прижал дрожавшее женское тело к себе.

– Рудя… – сквозь слёзы выговорила девушка, хотела добавить ещё что-то, но рыдания снова захлестнули её.

– Тихо, тихо, – прошептал Рудиан, поворачивая школьную подругу к себе лицом. Марианна по инерции уткнулась ему в плечо. – Нам надо уйти отсюда. Тебе стоит выпить горячего чаю с огневиски. Здесь холодно. Ты простынешь.

– Сколько времени?.. – Марианна подняла на него заплаканные глаза. Голос её дрожал.

– Почти два.

– Мерлин, через час похороны… Я должна собираться.

– Мер, ты уверена, что тебе стоит туда идти? – серьёзно посмотрел на неё Стрэйндж. – Ты в таком состоянии… Я боюсь, что ты не выдержишь.

– Я должна, – девушка решительно сжала зубы. Она больше не плакала, но было видно, каких сил ей стоит держать себя в руках.

– Марианна…

– Рудя, что мне делать дальше?

– Жить. Постарайся найти в себе силы и просто переживи всё это.

– А что если я не смогу?

– Сможешь, – взгляд Рудиана был твёрд. – Ты сильная, тебе всё под силу. Ты должна просто захотеть. Пойми, – он нежно провёл рукой по её лицу. – За чёрной полосой в жизни всегда идёт белая. Уверен, однажды наступит день, когда ты снова станешь счастливой.

– Боюсь, что это будет нескоро, – покачала головой Марианна.

– Да, возможно. Но ты, главное, верь.

– Мне больше не во что верить.

– Верь в то, что Сириуса когда-нибудь освободят. Могут же ведь объявить амнистию, так?

– Не объявят. Старик никогда не позволит ему выйти из Азкабана.

– Тогда верь в меня и в нашу дружбу. Я никогда не позволю кому-то сделать тебе что-то плохое. Ты всегда можешь на меня положиться.

– Рудя…

– Всё будет хорошо. Не сегодня и не завтра, но обязательно будет. Ты мне веришь?

– Верю.