Пролог«Ночное патрулирование начинается ровно в девять вечера. Ночная смена патруля выходит из районного отделения Аврората в восемь. На улице сыро и промозгло, погода отвратительна даже по лондонским меркам: не мартовская, а скорее, январская. Весь день шел дождь пополам с мокрым, уже заранее грязным снегом. На улице темно, но только в некоторых окнах горит свет, другие тщательно задернуты тяжелыми плотными шторами. Затемнение никто не объявлял, но Пожирателей в Лондоне, несмотря, ни на что, хватает. Впрочем, есть еще иные окна. Не задернутые шторами, выбитые, темные. Таких окон сторонятся даже авроры, если ходят по двое.
Сегодня нас как раз двое: я и Джуд, мой напарник. Внимательный, осторожный и уже успевший стать опытным, а ведь он только на год старше меня. Мне восемнадцать. Наш с Джудом участок – четыре улицы рабочей магловской окраины. Пока Аврорат не принял решение патрулировать и магловские районы, в таких местах Пожиратели смерти чувствовали себя особенно вольготно. Чтобы не выделяться, мы оба одеты по-магловски: в джинсы (штаны из грубой ткани) и теплые куртки. Испугавшись, вытащить палочку здесь порой едва ли не опаснее, чем встретиться с темным магом.
Уже через десять минут после начала патрулирования (не официального начала) нам попадается компания скинхедов. Это молодежная культура, а вернее, молодежное бескультурье маглов, наподобие доктрины Того-Кого-Все-таки-Не-Надо-Называть-Еще-Хоть-Пару-Лет-На-Всякий-Случай. Только если последователи этой доктрины выступают против маглорожденных волшебников, скинхедов не удовлетворяет существование людей других национальностей.
Завязывается перепалка (Джуд афро-британец). Наши противники – юноши лет шестнадцати-семнадцати, все крепкие ребята, вооруженные…»
- Гарри, где молоко? – крикнула Гермиона с кухни.
- Спроси у Кикимера, – отозвался он, откладывая свиток в сторону. – Или за полгода проживания в студенческом общежитии ты совсем забыла о существовании домовых эльфов?
- Еще бы, – ухмыльнулась девушка, появляясь на пороге комнаты. – В самый первый день на общежитской кухне я пролила возле плиты молоко, а потом сразу же просыпала манку. На полу такая каша замешалась!
Гермиона задорно тряхнула челкой (Гарри все никак не мог привыкнуть, что она остригла волосы) и рассмеялась:
- Кикимер!
- Да, госпожа Гермиона.
Голос домовика был брюзгливым и, пожалуй, брезгливым, но в огромных, чуть потускневших глазах плескалась усмешка.
- Кикимер, свари какао, пожалуйста! Я и вправду забыла, что можно сделать так, а не иначе, – кивнула Гермиона в сторону Гарри.
- Я так и понял.
Он встал из-за письменного стола, прошелся по комнате. Гермиона по-прежнему стояла в дверях. По-мальчишески коротко стриженная, в вытянутых на коленях старых джинсах и домашней футболке неопределенного цвета, она выглядела необыкновенно уютно.
- Ммм… Гарри, одиннадцатый час.
По голосу девушки было слышно, что Гермиона волнуется.
- Одиннадцатый?! – он, наконец, понял, что не дает ему покоя. – Проклятье, где Рон?!
Они переглянулись, представляя себе картины одну страшнее другой. Рон теперь работал с отцом в министерстве и, как говорили многие, был отличным помощником. Если его поймают Пожиратели…
- По какому поводу похоронные лица? Надеюсь, это не относится к отсутствию ужина?
- Рон! – радостно взвизгнула Гермиона и тут же повисла у парня на шее.
- Ну… Не надо таких бурных нежностей, – отозвался тот, однако румянец вкупе с самодовольным собственническим выражением лица говорили об обратном.
- Хозяин, господин Рональд, госпожа Гермиона, пожалуйте ужинать, – проскрипел Кикимер.
На ужин были тушеные кабачки, присыпанные тончайшим слоем сыра. Стоило отдать должное Кикимеру: еда была приготовлена настолько аппетитно, насколько вообще может быть аппетитным такой скудный вегетарианский ужин. Несмотря на это Гарри явственно услышал, как ненавидящий кабачки Рон шумно сглотнул, а предпочитающая любой пище сочную отбивную Гермиона прошептала нечто вроде «зато похудею».
Тем не менее, вилками о тарелки все застучали весьма активно. За пять минут ужин был съеден, и эльф появился в столовой с тремя крошечными чашечками какао на подносе.
- Какао! – оживился Рон. – Гермиона, спасибо, это ты придумала?
- Она, – подтвердил Гарри, потому что Гермиона только покраснела. – Давайте…
- Давайте, пока мы все трое дома, разберемся с деньгами, – предложила Гермиона.
Парни переглянулись и застонали.
- Ребята, но ведь это очень важно! У Кикимера закончились деньги на хозяйство, и, если мы сегодня же не решим этот вопрос, завтра у нас не будет на ужин даже кабачков.
Гарри ухмыльнулся, вспомнив, что кроме кабачков у них из запасов оставалась еще довольно-таки большая кроличья голова в леднике, из которой можно было сварить целую кастрюлю супа. Правда, его друзья от такого угощения вот уже второй месяц отказывались. Гермиона говорила, что ей жалко бедную зверюшку, а пообтершийся в министерстве Рон утверждал, что голова без тела наводит его на мысли о бренности всего сущего. Самому Гарри, чего греха таить, тоже было жаль ни в чем не повинного кроля, но вот есть хотелось гораздо сильнее.
- У меня шесть сиклей, девять кнатов. Зарплата от Аврората будет на следующей неделе. Стипендию в силу мизерности я не рассматриваю, – сообщила Гермиона, высыпая немудреную наличность на стол. Два сикля я, с вашего позволения, возьму на обеды в столовой, а остальное Кикимеру.
Рон пошарил сначала в карманах, потом достал кошелек и виновато разве руками:
- У меня нет ни кната. Правда, зарплата через три дня. Это, конечно не облегчает положение, но зато в Министерстве столовая бесплатная. Могу утащить хлеба хоть на неделю.
- Рон! – возмутилась Гермиона. – Что значит, утащить?!
Гарри усмехнулся и подумал, что лучше бы Рон утащил на неделю мяса. Изыски из кабачков, картошки и макарон начали ему надоедать даже в исполнении Кикимера. Впрочем, на этот раз про кабачки можно хоть ненадолго забыть.
- Ммм… У меня десять галеонов.
- Гарри, ты банк ограбил?! – потрясенно выдохнул Рон.
- Я просто получил гонорар за десять очерков от «Пророка». Так что завтра у нас отбивные со свежим салатом, наконец-то хороший чай и, – он демонстративно ссыпал половину денег обратно в карман, – сюрприз!
- Позер, – усмехнулась Гермиона.
Около часа ночи он проснулся. За тонкой стеной шумно возились, сдавленно смеясь, Рон с Гермионой. Гарри попытался снова уснуть, но частые ночные дежурства в Аврорате совершенно сбили его режим. Да и спать под подобное звуковое сопровождение было просто невозможно.
Он выбрался из кровати, постоял, перетаптываясь (пол был ледяным), и уселся за письменный стол. В ящике лежало уже сотни раз прочитанное письмо от Джинни, на которое он еще не ответил. Все, что он мог написать, вполне можно было почерпнуть из сладких любовных романов, которые так обожала миссис Уизли. За много веков до него, сотни миллионов парней уже называли своих девушек «Зайчиками», «Солнышками», «Любимыми». Ему же хотелось найти для Джинни какие-то новые, никем раньше не сказанные слова.
- Хотите чаю, хозяин?
Кикимер возник как всегда бесшумно. О том, что у домовиков трансгрессия сопровождается громким хлопком, он как будто и не подозревал.
- У нас же чай еще вчера кончился, – удивился Гарри, невольно прикрывая письмо рукой.
- Хозяин Гарри и госпожа Гермиона дали Кикимеру сегодня вечером денег на хозяйство. Кикимер уже побывал в лавке и купил все, что нужно. Хотите чаю?
- Спасибо, Кикимер, – поблагодарил он.
За стеной вдруг грохнуло так, будто будущие мистер и миссис Уизли свалились с кровати. Гарри неожиданно ощутил себя так, будто он подглядывает за чем-то чрезвычайно личным и не очень пристойным. Кикимер покосился на стену с неодобрением, но комментировать поведение «друзей хозяина Гарри» не стал.
Эльф трансгрессировал, а он вновь уселся за стол. Как же сложно быть взрослым! Учась в Хогвартсе, Гарри ни секунды не задумывался, как будет жить, когда закончит школу.
И что же? От взрослой жизни его отделяло совсем немногое: ЖАБА (седьмой курс в Хогвартсе ему зачли экстерном), ускоренные курсы при Аврорской школе и… вуаля, как говорила Флер Уизли.
Он совсем не боялся, что для него не найдется работы. Победа над Волдемортом вылилась в затяжное противостояние с Пожирателями смерти, недостаточно сильными для того, чтобы захватить власть, но вполне способными устраивать подлые партизанские вылазки по всей Великобритании. Авроры, даже самые молодые и неопытные, были на вес золота. А Гарри, хоть и был молодым, неопытным после полугода службы считаться уже не мог.
Поначалу он думал, что Рон и Гермиона станут аврорами, как и он, но все получилось иначе. Гермиона сразу же после сдачи экзаменов мягко, но решительно заявила о своем решении «приносить людям пользу», как она выразилась, и поступила в высшую медицинскую школу при госпитале Святого Мунго. Студентов, правда, частенько отправляли в рейды с аврорами в качестве колдомедиков, так что со школьной подругой Гарри виделся очень часто.
Рон поначалу вроде бы тоже хотел пойти в авроры, но потом один раз помог отцу с делами в Министерстве, другой и… В итоге, он остался там на постоянную работу. Уходил он затемно, возвращался ночью, и обычно его хватало только на то, чтобы проглотить скудный ужин и добраться до кровати. Впрочем, иногда еще и на Гермиону.
Сам же Гарри… В школе ему казалось, что нет ничего лучше, интереснее и нужнее работы аврора. Но столкнувшись с ней напрямую, он понял, что зачастую деятельность аврора сводится к однообразному патрулированию улиц, изредка прерывающемуся короткими и на удивление тупыми стычками с Пожирателями. Подобные «битвы» обычно заканчивались тем, что и те, и другие разбегались, весьма довольные тем, что удалось унести ноги. Еще одним минусом работы в Аврорате была унизительно низкая зарплата. Гарри при военной дороговизне уже за первые полгода службы растратил остатки родительского наследства и едва сводил бы концы с концами, если бы не друзья. Наследство Блэков, кроме дома, было опечатано судом (Министерству денег тоже не хватало, а тут был шанс весьма поправить дела). От мистера и миссис Уизли не было почти никакой помощи, однако Гарри был благодарен им уже за то, что они полностью взяли на себя воспитание Тедди Люпина.
- Хозяин, ваш чай.
- Спасибо, Кикимер, – улыбнулся Гарри. – Иди, отдыхай, чашку я сам верну в кухню.
- Кикимер отоспится днем, когда хозяин и его друзья будут на работе, – покачал головой эльф. – Кикимер заберет чашку.
Эльф поставил на стол чашку и корзинку, с непонятно зачем принесенным песочным печеньем, и трансгрессировал. Гарри уселся, отхлебнул чаю, улыбнулся и начал писать письмо Джинни.
Эпизод 1. Любимая моя«…бейсбольными битами – по сути, обычными палками, – и кастетами. Простая перепалка с такими может вылиться в нехорошую драку, когда без палочки будет не обойтись.
С точки зрения скинхедов, у них явное преимущество. Двое их ровесников, не особо накачанные и невооруженные, один из которых «черный». Что может быть приятнее для вечерней драки?..
Между тем ситуация обостряется. По зеркалу связи Джуду приходит вызов: на соседнем с нашим участке в схватку с патрулем авроров вступил отряд Пожирателей смерти. Девять человек, взрослые мужчины – притом, что Аврорат комплектует свои патрули практически полностью из молодых людей и даже подростков. Думать о свободе воли маглов уже не приходится. Экспеллиармус и следующий за ним Обливэйт заставляют скинхедов забыть намерении избить «черного», по крайней мере, на сегодня. Мы с Джудом спешим на помощь коллегам.
Нам повезло. Мы выскакиваем из переулка сзади пожирателей. Впрочем, есть и плохая новость: в действительности наших противников уже не девять, а пятнадцать, все в плащах с капюшонами, судя по росту и телосложению, почти все взрослые (а значит, и опытные) мужчины, но есть и несколько подростков. Последнее особенно обидно: как же Сами-Знаете-Какой-Гад умудряется заинтересовывать в своих идеях молодых ребят даже после своей смерти?!
Исход боя предрешен с самого начала: какая разница, двое авроров противостоят пятнадцати пожирателям или четверо. Наша основная задача дать возможность без потерь отступить сослуживцам и потом, простите за выражение, тихо смыться самим. Однако сегодня это, кажется, будет непросто. Пожиратели держатся так, как будто…»
На утро Гарри проснулся с тяжелой головой. Бессонные ночи в доме на площади Гриммо можно было начинать коллекционировать. На кухне Гермиона в простой черной, кажется, еще школьной мантии пила кофе с давешним песочным печеньем. Под глазами у нее залегли тени, но выражение лица было самым довольным. Рон уже ушел.
- Доброе утро.
- Доброе утро, Гермиона. Доброе утро, Кикимер.
- Хозяин желает на завтрак яичницу? – эльф возник как всегда внезапно и перед самым носом.
- Налей мне пока чаю, я даже еще не понял, хочу ли завтракать.
Гарри плюхнулся на стул (тот жалобно скрипнул) и сонно уставился в окно. Мысль о предстоящем суточном дежурстве нагоняла тоску.
- Гарри, ты не выспался? Извини, пожалуйста!
В голосе Гермионы было столько искренней вины, что он против воли улыбнулся.
- Ничего страшного, я не спал не из-за вас. Зайдешь после занятий к Тонксам?
- Да, я думала забрать Тедди на выходные.
- Отличная идея, – фальшиво согласился Гарри.
На выходных он думал отоспаться, а маленький ребенок в доме этим планам противоречил. Впрочем, он всегда может под благовидным предлогом переночевать у Джуда. Там не будет ни детей, ни влюбленных, и он, наконец, сможет выспаться.
- Гарри, день рождения Рона, – напомнила Гермиона, выходя из-за стола.
- Я помню, – кивнул он, допивая чай. Пора было собираться на работу.
Районное отделение Аврората занимало темное полуподвальное помещение, судя по неизменно царящему в нем запаху, прежде бывшее пивной. Гарри еще с улицы окинул взглядом опостылевшие, вечно пыльные окна, зевнул, чуть не заработав вывих нижней челюсти и собирался зайти внутрь… Сзади его что есть силы хлопнули по плечу.
- Убит, Поттер!
- Стивенс, ты достал. Я не выспался, – Гарри украдкой подавил очередной зевок и неопределенно махнул рукой в сторону входа. – Пойдем работать.
- Пожирателям ты тоже скажешь, что не выспался? – хмыкнул Стивенс, но руку с плеча убрал и двинулся вперед. – Поттер, у меня предчувствие. Реальное предчувствие. Сегодня у нас наконец будет нормальная работа.
Гарри хмыкнул, пытаясь представить себе «нормальную работу» для Джуда Стивенса. Оставалось надеяться, что по прорицаниям у напарника всегда было твердое «Т».
- Спорим на пять кнатов, что опять будет скука и шатание по улицам.
- Спорим, – легко согласился Джуд. – Пять кнатов и щелбан.
Парни пожали друг другу руки и с удвоенным энтузиазмом устремились к кабинету начальства.
Начальник районного отделения Аврората, Марсиус Легранд изучал то же самое пыльное окно, что и Гарри с Джудом – только с противоположной стороны, из кабинета. Это был невероятно высокий и толстый, прямо-таки огромный человек с блестящей, как будто отполированной лысиной, окруженной, как солнце лучами, буйной порослью пшеничных кудрей. Кумиром аврора был персонаж прочитанной в детстве магловской книги, поэтому в расследованиях он упирал на дедуктивный метод и частенько демонстративно покуривал длинную деревянную трубку. Марсиус Легранд был хорошим начальником. Настолько хорошим, насколько вообще может быть хорошим начальник.
Впрочем, подчиненные обычно видели в мистере Легранде не «хорошего начальника», а просто начальника. И Гарри не был в этом вопросе исключением. Ощущение «сейчас он придумает какую-нибудь очередную пакость» преследовало его всякий раз, когда Гарри натыкался взглядом на любимую трубку начальника.
- Поттер, Стивенс, вы-то мне и нужны!
Авроры обменялись взглядами. Взгляд Гарри был тоскливым, взгляд Джуда торжествующим.
- Нужны двое рядовых сотрудников для обеспечения безопасности иностранного чиновника.
- Что же он, палочку в руках держать разучился? – тихо, но весело удивился Джуд.
- А хоть бы и так, Стивенс, – расслышал его Легранд. – Ваше дело выполнять приказы.
Настоящая работа! Очевидно, по прорицанию у Джуда все же был «Тролль», иным объяснить несоответствие предсказания действительности было нельзя.
- По крайней мере, мы не патрулируем сегодня улицы, – извиняющимся тоном заметил Джуд.
Они стояли на пороге портальной комнаты, ожидая прибытия важного гостя из Европы. Вообще для встречающих были предусмотрены удобные диванчики, но Гарри предпочитал стоять: присев один раз на такой слишком уж удобный диванчик, он чуть не уснул. Джуд стоял рядом за компанию.
Гарри зевнул и подумал, что лучше бы он патрулировал сегодня улицы: по крайней мере, на холодном, пронизывающем ветру его бы явно не клонило в сон.
- Наверное, он управленец, – продолжал развивать свою теорию о чиновнике Джуд. – Палочку в руках держал последний раз лет тридцать назад.
Как бы начать письмо Джинни, думал Гарри. «Джинни, свет мой!»? Слишком пафосно. «Джинни, любовь моя!»? Слишком пошло. «Джинни, солнышко»? Слишком избито и тоже отдает пошлятиной. Мерлин, сейчас ему казалось, что победить Волдеморта гораздо проще, чем написать письмо любимой девушке.
- А дома за него все жена и домовики делают! – распинался его напарник. – Смотри, Поттер, будешь во всем полагаться на своего Кикимера, кончишь так же.
- Стивенс, сделай одолжение, замолчи! – возмутился Гарри. – Думать мешаешь.
- О чем это ты думаешь, Мальчик-Который-Только-и-Делает-что-Думает?
- Стивенс, еще раз начнешь пытаться острить по этому поводу…
- Господа, я вам не мешаю?
Возникшая посреди портальной комнаты девушка была красива так, как бывают красивы только славянки. Гарри сразу понял, зачем ей понадобилась охрана: в Лондоне было действительно неспокойно. Чем-то она походила на Джинни, но только была гораздо ярче и эффектнее (возможно потому, что была лет на пять старше), с огненно-рыжими, отливающими золотом волосами, зелеными глазами и, насколько он мог заметить, безупречной фигурой. Певучим голосом она напоминала вейлу. А может, и была вейлой – славянка, кто их разберет.
- Меня зовут Весна Славич, я специалист по урегулированию конфликтов между волшебниками. Проводите меня к начальству.
- Ничего себе барышня, а, Поттер?! – тихонько шепнул Гарри Джуд. – Я за ней поухаживаю, ты не против?
- Главное, чтобы она была не против, – так же тихо отозвался он.
Про себя Гарри точно понял, как начнет письмо: «Любимая моя!» – и ничего больше. Может быть, не слишком оригинально, зато точно будет соответствовать истине.
Эпизод 2. Это просто сердце«…как будто сам их Лорд с ними. Мы с Джудом непрерывно бомбардируем их заклинаниями, и нашим коллегам удается хоть немного развернуться. С их стороны тоже начинается обстрел Пожирателей; я искренне надеюсь, что они подали сигнал в Аврорат, что подкрепление пришло недостаточное, и скоро здесь появится еще пара отрядов.
Ситуация тем временем обостряется все больше. Кто-то из наших противников произносит слова непростительного заклятья, и зеленый луч Авады начинает, выбивая искры, метаться в узком переулке между двух кирпичных стен. Наше счастье, что пустивший заклятие Пожиратель – отнюдь не снайпер, как говорят маглы. Под такую Аваду можно попасть разве что спьяну или совсем не имея координации. Но, как тут же выясняется, это не более чем отвлекающий маневр. Очередное не замеченное нами заклинание ударяет по Джуду. Напарник падает без сознания. Поначалу меня охватывает панический ужас. Не только за Джуда, но и за себя: Джуд старше меня и, как аврор, гораздо опытнее. Что мне делать теперь?
Но останавливаться нельзя. Малейшая заминка или демонстрация противнику слабости может плохо кончиться и для меня, и для моего напарника, и для ребят из той двойки, в чей участок входит эта улица. Я достаю зеркало связи…»
«Дорогая мамочка! У меня все просто замечательно. Мы все трое – я, Рон и Гарри – живем вместе в доме Гарри. С деньгами нет никаких проблем, с работой тоже. Я учусь на врача – как ты и хотела, мамочка, – и подрабатываю в качестве младшего медперсонала. Ничего опасного в этой работе нет, зато это практика, да и для учебы огромная польза. Целую, твоя Гермиона».
Кап… кап… кап…
На улице, наконец, потеплело. Дождь стучал в высокое стрельчатое окно огромной аудитории, заполненной хорошо, если на двадцатую часть.
«На пять процентов», – уточнила для себя Гермиона.
Аудитория принадлежала медицинской школе при госпитале Св. Мунго, была самой большой ее гордостью и единственным помещением, где можно собрать больше десяти студентов одновременно. После войны профессии колдомедиков и авроров стали очень популярны, и на потоке было шестнадцать человек, не считая Гермионы. Для маленькой магической диаспоры Лондона столько одногодков, выпускников Хогвартса в одном образовательном учреждении – редкость. Больше народу пошло только работать в Аврорат.
- Домашнее задание на завтра, господа студенты. Мы закончили с инфарктом, так что завтра я жду от вас письменную работу на тему своевременной диагностики, неотложной помощи и дальнейшего клинического лечения.
Гермиона записывала домашнее задание, против воли прислушиваясь к шуму дождя за окном. Сегодня ночью ей придется дежурить. Неожиданно, но, по счастью, в госпитале. Мерлин знает, как бы она управилась со всем домашним заданием, если бы ее, как обычно отправили в рейд с аврорами.
- Многие из вас считают, что какие-то общие для магов и маглов болезни – это неважная информация, которую и запоминать не стоит. Согласен, сейчас, после войны, вам скорее оторвут голову, нежели дадут умереть естественной смертью. Но я хочу, чтобы вы знали: тот же инфаркт опасен для мага не меньше, чем для обычного человека. А наше лечение, к сожалению, по эффективности ненамного превосходит магловское. А по сути – так и вовсе дублирует. Всего доброго, до завтра.
Кап-кап-кап-кап-кап-кап…
К ночи дождь ни сколько не утих, наоборот, усилился и теперь лил, как из ведра. Окно ординаторской было открыто, и на лицо, тыльную сторону ладони и свиток Гермионы то и дело падали крупные капли. Впрочем, девушку это мало волновало: Гермиона работала.
Ее очень удивляло, что лечение и волшебники, и обычные люди предлагали почти одинаковое. Одни пользовались заклинаниями и зельями, другие достижениями современной химической промышленности, принцип же оставался неизменным.
«Интересно, – подумала она с внезапным оживлением. – Можно ли попробовать держать сердце чистой магией, пока оно не восстановится?»
Решительно отодвинув недописанный свиток, Гермиона трансфигурировала чернильницу в действующую модель сердца с разорвавшейся мышцей.
- Развлекаешься?
Гермиона потеряла концентрацию, чернильница-сердце в ее руках трепыхнулась и начала очень мелко и часто сокращаться. «Пульс нитевидный», – отметила про себя девушка.
- Работаю.
- Я так и поняла.
На пороге стояла доктор Джонс, с которой Гермиона должна была вместе дежурить. У доктора была дурацкая привычка появляться там, где она меньше всего нужна в данный момент.
- Обход по палатам я сделала, дописывай свою работу и ложись спать. Если кого-нибудь привезут, я тебя разбужу.
- Спасибо вам, Хизер. Я еще посижу. – Гермиона привела чернильницу-сердце в прежнее состояние и снова попыталась что-нибудь сделать с ним.
Доктор Джонс достала из кармана сигареты, подошла к открытому окну и со вкусом задымила.
- Герм, да тебе на свиток дождь льет!
Дождь лил на свиток уже довольно давно: черные чернила успели расплыться по плотной желтоватой бумаге фиолетовыми разводами. Гермиона с трудом подавила желание выругаться, однако в этот раз ей удалось остаться достаточно собранной, и модель сокращалась ровно, согласно воле девушки. Сердечная мышца срасталась почти на глазах.
- Ты сначала применила обычное Нитео, чтобы миокард срастался? – поинтересовалась коллега.
- Точно, – подтвердила Гермиона. – Но потом вместо поддерживающего Кардеуса решила просто подержать сердце на чистой магии.
- Зачем? – Хизер подняла брови. – Кардеус же универсальное заклинание для таких случаев.
Не то Гермиона отвлеклась, не то ее идея была ошибочной с самого начала, вот только ее модель сердца снова начала чудить.
- Слишком уж универсальное, оно не справляется с крайними случаями.
Не просто не справлялось. Гермиона сверила статистику, после лечения маглов выживало на семь процентов больных больше.
- Брось эту чушь, Герм, – посоветовала доктор Джонс. – Не ты первая, не ты последняя. Что ты тратишь время на бесполезную гипотезу? Это просто модель сердца.
Гермиона ничего не ответила, только поправила модель и начала все сначала. Потом, не отпуская импровизированного сердца, взялась за порядком пострадавший под дождем свиток и продолжила свою работу. И только написав пару абзацев, она обернулась к Хизер и довольно резко заметила:
- Это не модель сердца. Это просто сердце.
- Хорошая модель, – согласилась доктор Джонс.
Хизер отправила записки дежурной сестре и охраннику, чтобы, в случае чего, те разбудили ее, и примостилась на узкой кушетке возле стены. Последнее, что она слышала, уже засыпая, был шорох дождя и мерное поскрипывание пера.
Гермиона то делала домашнее задание, то работала с моделью. Она трижды меняла алгоритм действий, потом нарисовала схему, пересчитала все по схеме, изменила алгоритм в четвертый раз и вдруг… поймала модель.
Искусственное сердце запульсировало в такт живому сердцу Гермионы.
Хизер проснулась оттого, что в ординаторской ощутимо похолодало: упрямая студентка Грэйнджер так и не закрыла окно. К утру от вчерашнего ливня остались рваные серые облака во все небо, каплющая с деревьев влага да ощущение прохладной сырости в воздухе.
Гермиона спала на столе, положив голову на свиток с письменной работой и перепачкав правую щеку в чернилах. Короткие каштановые волосы девушки запутал ветер. Доктору Джонс вдруг стало интересно, получилось ли у Гермионы. Даже не интересно. Ей вдруг до боли захотелось, чтобы у Гермионы все получилось.
Хизер посмотрела на пол. Там лежала разбившаяся чернильница: очевидно, когда девушка уснула и перестала контролировать свои заклинания, отказали и трансфигурация, и левитация, не говоря уже о чем-то экспериментальном.
Доктор Джонс погладила по спутанным волосам Гермиону и подошла к распахнутому окну.
- Это просто сердце. – Сказала Хизер себе вслух и улыбнулась…
Эпизод 3. Дары волхвов«…однако оно мертвое и темное. Новое заклинание Пожирателей? Не думаю. Скорее всего, обычная экономия Аврората. Все наши зеркала, в отличие от сотрудников, отчетливо помнят не только первое возвышение Того-о-Ком-Всем-Уже-Надоело-Слушать, но и Гриндевальда. Значит, придется не «тактически выверено отступать», а откровенно уносить ноги.
Два заклинания – мой отвлекающий Смоукус и Сектусемпра со стороны Пожирателей ударяют одновременно. Плечо и бок обжигает горячим, но мне уже некогда думать. Схватив Джуда за руку, я трансгессирую… Мерлин всемогущий! Аварийная трансгрессия приводит меня не куда-нибудь, а в прежний переулок. Прямо под нос к уже виденным нами всего четверть часа назад скинхедам. Они явно считают, что дешевые наркотики, наконец, сказались на их рассудке: прямо у них на глазах из ниоткуда возникли двое парней, один из которых висит на втором, а второй в разорванной, как будто бритвой, и окровавленной куртке. Я готов убить их на месте, но приходится спешно из кармана «стрелять» по ним Конфундусом. Пока бедняги отходят от второй за несколько минут коррекции сознания и памяти, мы вновь трансгрессируем. Аврорат кажется мне родным домом…»
«Ронни, не забудь! Сегодня после работы мы с тобой идем покупать новую мантию. Ты работаешь с людьми и, поверь, просто неприлично являться перед ними в таком виде. Я сказала, не забудь! На всякий случай тебе напомнят отец и Гермиона. Мама».
- Рон, мантия. – Гермиона налила себе кофе и невозмутимо продолжила есть овсянку.
- Мерлин, не начинай еще и ты!
Рон злобно выдохнул, опустился на стул, и пододвинул к себе тарелку с тостами.
- Мало мне мамы, еще и ты туда же! Как будто в моей старой мантии нельзя людям на глаза показываться!
- Миссис Уизли просила тебе напомнить, и я напомнила.
Гермиона улыбнулась так, что у Рона что-то болезненно-сладко сжалось в животе. Мерлин, какая же она красивая! Какая же она… родная. Заучка Грэйнджер…Короткие взъерошенные волосы, глубокие карие глаза, до боли знакомая и привычная улыбка.
- Герм, как же я тебя люблю!
Он подошел к девушке, сгреб ее в объятья и замер, готовый простоять так целую вечность.
- Рон, больно! Да отпусти ты, опоздаем оба.
Слова Гермионы совершенно не вязались с тоном, которым она их произносила. Рон только крепче сжал девушку, наклонился, поцеловал пониже уха и прошептал:
- Ну и что с того, можно же один раз опоздать!
- Рон, ты невыносим! – рассмеялась она. – Опять толком позавтракать не успели…
Уже в прихожей он обратил внимание на то, что Гермиона не надела поверх джинсов и свитера мантию, только набросила свое старое, слишком легкое для переменчивой мартовской погоды пальто.
- У тебя что, опять дежурство сегодня? Ты же позавчера дежурила!
- Позавчера было внеплановое, в больнице, а сегодня дневной рейд с аврорами, как всегда, по расписанию. Все, пока, Рон! Целую, ты помнишь про мантию.
Рон шел по улице, удивляясь и негодуя непредсказуемости лондонского марта: еще пару дней назад шли вполне летние дожди, перемежающиеся вполне летними туманами, а уже сегодня снова пошел абсолютно зимний отвратительный снег, превращающийся на асфальте в грязные лужи. Конечно, в Министерство можно было попасть и с помощью сети Летучего пороха, он давно уже привык ходить пешком. Не потому, что в доме на площади Гриммо не было камина, а потому, что, пока он ходил пешком в нем оставалось что-то от Рона прошлогоднего, ныряющего в свитере в ледяную воду, если дело касается лучшего друга.
Он привык быть бедным. Он всю свою жизнь был бедным, и ему никогда не казалось, что внезапно стать более обеспеченным, чем двое его друзей будет таким… тяжелым. Мерлиновы носки! Он всегда думал, что нет ничего хуже бедности, а оказалось, что нет ничего хуже, чем получать вдвое больше, чем твой лучший друг и твоя девушка вместе взятые.
Умом Рон понимал: надо еще потерпеть. Вот-вот закончиться судебное разбирательство, будет постановлено, что Гарри, как наследник Сириуса, стал наследником всех Блэков наравне с маленьким Тедди Люпином. И тогда ему достанется не только дом, но и все деньги. И больше не будет у Гарри никаких проблем. А Гермиона, может, наконец, согласится выйти за него замуж, и тогда проблемы закончатся и у нее. И все будет хорошо?
Да. Но вот только пока они едят на ужин кабачки и считают величайшим лакомством песочное печенье из маленькой пекарни, которое всякий раз покупает к чаю Кикимер. Гарри носится между Авроратом и редакцией «Ежедневного пророка», он сам днюет и ночует в своем кабинете, а Гермиона…
Мерлин, пальто Гермионы было в самом деле слишком холодным для марта. А ведь она носила его и зимой.
Конечно, она сама получит зарплату сегодня (он получил еще вчера), но вряд ли догадается купить себе такую простую вещь, как теплый плащ. Рон завертелся по сторонам и очень быстро нашел то, что искал: «Волшебный магазин теплых мантий, плащей и шуб Маэстро Тиеро».
Маэстро Тиеро Рон в первый момент принял за старающуюся казаться молодой пожилую колдунью. Однако потом ярко-бирюзовая шелковая мантия, увешенная всевозможными цепочками, тщательно уложенные светлые локоны и, главное, макияж вызвали у блестящего министерского работника вполне обоснованные подозрения и острое желание удрать куда подальше.
- Что вам угодно, мистер? – поинтересовался маэстро, недвусмысленно поедая взглядом нижнюю (и любимую!) часть Рона.
- Мне нужен теплый женский плащ на меху, – собравшись с духом, выпалил он, стараясь смотреть на что угодно: на длинные ряды одеяний, на скучающих манекенщиц, на отвратительную погоду за окном, лишь бы не на продавца.
- На вас? – просиял маэстро.
- Нет, на девушку. Примерно как… эээ…
- Рон! – радостно воскликнула выбранная им манекенщица, и он с удивлением узнал Падму Патил, свою мимолетную спутницу на Святочном балу четвертого курса. – Тебе ведь нужен плащ для Гермионы? У нас с ней абсолютно одинаковые фигуры, пойдем, я помогу тебе выбрать.
Одарив напоследок маэстро торжествующим взглядом, Рон отправился вглубь магазина вслед за Падмой. Девушка болтала без умолку, но Рон успел вычленить из ее рассказа немногое. Парвати работает в том же магазине, что и сама Падма: им обеим нравится, не очень сложно и близко ко всему красивому, к тому же маэстро иногда дает поносить одежду. А Лаванда открыла гадальный салон, но, бедняжка, работает в полумраке и под вуалью: шрамы с ее лица так и не исчезли, и вряд ли вообще ей удастся как-то восстановить свою красоту. А Булстроуд – он, конечно же, помнит, та уродина со Слизерина – оказывается, тоже не стала возвращаться в школу и вышла замуж. А кстати, женился ли сам Рон?!
Рон пробурчал в ответ что-то невнятное, что могло в равной степени означать «да», «на следующей неделе» и «ты что, с ума сошла?!», но Падма уже забыла о своем вопросе.
- Смотри, вот он. Правда, совершенство?
Плащ был действительно хорош. Пожалуй, даже действительно совершенство. Непошлый, неброский, красивого шоколадного цвета, который очень подойдет к глазам Гермионы. Рон не очень-то разбирался во всяких вещах вроде красоты или элегантности, но одно он мог сказать точно: этот плащ бы понравился его любимой девушке.
- Сколько? – спросил Рон, сглотнув.
Какое-то чувство, которое безуспешно пыталась культивировать в нем профессор Трелони наконец пробудилось и подсказало Рону, что плащ будет стоить дорого. Очень дорого.
- Пятьдесят галеонов, – сообщила Падма, просияв.
Рону стало грустно. Отдавать из пятидесяти шести галеонов зарплаты пятьдесят за какой-то плащ… за чудесный, красивый, идеально подходящий Гермионе плащ…
- Возьми, – он протянул ей деньги.
В конце концов, старая мантия еще очень даже ничего, а Гермиона в своем пальто простудится и заболеет. К Мерлину такую мантию, лучше он купит плащ.
- А вот, посмотри, Рон, палантин. Идеально подходит к плащу и великолепно подчеркнет глаза Гермионы. И стоит всего четыре галеона.
Рон купил и палантин. Столовая в министерстве бесплатная, с голоду он не умрет. А в следующем месяце вложит на хозяйство в два раза больше денег.
Домой он пришел вечером, с огромным, туго набитым пакетом без эмблемы. На оставшиеся два галеона он накупил сладостей к чаю.
- Рон, ты все-таки купил мантию? – удивленно спросила вышедшая в прихожую Гермиона. – Странно, а я думала, ты сделаешь вид, что забыл. И сама купила тебе…
Рон уронил пакет на пол и захохотал.
- Ты чего, Рон? – Гермиона в два шага оказалась около него. – Рональд Уизли, ты что, свихнулся?
Рон крепко обнял ее и захохотал еще громче. Она еще ничего не знала!
Эпизод 4. Wish you were here*«…Еще одни постоянные обитатели Аврората – колдомедики. Общаемся мы с ними по делу гораздо чаще, чем нам бы этого хотелось.
К счастью, сегодня дежурят Алекс и Гермиона, такие же недавние школьники, как и мы, тоже успевшие стать большими специалистами в области всевозможных черномагических заклятий. Гермиона, как более опытная, сразу кидается к Джуду, готовя его к отправке в Святого Мунго, пока Алекс залечивает мои порезы от Сектусемпры. С такой ерундой в госпиталь уже давно никто не обращается. Соображаю я, кажется, не очень хорошо, во всяком случае, в голове крутится одна единственная здравая мысль. Куртке моей уже никакое Репаро не поможет, хоть ты его Старшей палочкой из детских сказок накладывай.
Это еще один минус аврорской работы – новую куртку приходится покупать в среднем раз в три месяца. И это еще не предел. Авроры, задействованные на обысках в домах бывших (якобы) Пожирателей, делают такие покупки еще чаще.
Затем появляется сменный патруль, который пойдет вместо меня и Джуда. Я даю им координаты места нашей схватки, объясняю расстановку сил. Наша двойка сегодня работать уже, естественно, не выйдет.
Кто-то приносит мне чашку горячего чая, Алекс предлагает закурить. Самое удивительное, что этой магловской привычке подвержено большинство молодых авроров и колдомедиков. Я, впрочем, отказываюсь: глупее курения может быть только пьянство.
Бьют настенные часы. Девять.
Ночное патрулирование официально начинается».
- Большое спасибо, ребята, на сегодня все. Простите, что задержала вас.
Гарри поправил очки, скрывая свое отношение к «задержке». Иностранный специалист Весна Славич задержала их на целую ночь, причем всю эту ночь они с Джудом торчали под дверью, пока девушка общалась с очередным своим осведомителем из бывших (бывших ли?) Пожирателей.
Джуд, впрочем, нисколько не возражал. Он подал Весне тяжелый теплый плащ, умудрившись вложить в это простое действие бездну обожания. Более того, если бы лицо у него не имело от природы темно-коричневый цвет, оно бы явно стало бордовым.
- Эээ… ммм… Весна, а что вы делаете сегодня вечером? – выпалил он, внезапно напомнив Гарри Рона, приглашающего Гермиону на свидание.
- Отсыпаюсь, – обворожительно улыбнулась та. – А вот завтра в одиннадцать утра нам придется встретиться возле моего дома.
Джуд просиял, однако следующая реплика Весны заставила его сдуться, как проколотый воздушный шарик:
- В двенадцать у меня совещание в Министерстве, а в Аврорате мне строго запретили передвигаться по Лондону в одиночку. Глупо, правда?
- Да! – С улыбкой идиота на лице кивнул Джуд.
Положительно, в мисс Славич было что-то от вейлы.
Гарри вышел из отделения Аврората в половине десятого утра. После ночного бодрствования его слегка пошатывало от усталости, внутрь мантии задувал не по-весеннему холодный ветер, и больше всего ему хотелось поскорее добраться домой.
Рон и Гермиона на работе, значит, можно будет, вытянув ноги перед камином, посидеть полчаса в уютном кресле, растягивая чашку ароматного чая и утреннюю газету, а может, если сильно повезет, то и очередное письмо от Джинни, а потом забраться в уютную, специально согретую постель и отключиться.
Он решительно развернулся в противоположную от площади Гриммо сторону и зашагал к магловской автобусной остановке.
Парадоксально, но это был самый удобный способ добраться до семейного склепа Блэков.
Гарри не знал, почему его тянет в эту мрачную, тяжеловесную усыпальницу. Сириус не был похоронен в ней, там был установлен лишь небольшой черный камень с выбитым на нем именем. Настоящей могилы последний из рода Блэков не имел.
Гарри бывал там каждый год, в день битвы в министерстве, когда настигнутый заклинанием сестры, его крестный отец… ушел.
Он был последним. Не только последним Блэком, но и последним человеком, родным для Гарри. Он не помнил, как умерли его родители. Он видел это в чужих воспоминаниях, слышал в своих кошмарах, но не помнил. Сириус же погиб как будто вчера. Он до сих пор слышал его смех, продолжавший звучать, кажется, даже тогда, когда самого крестного уже не было.
Каждый год Гарри просто стоял несколько минут, отчаянно держась рукой за холодный камень, и молчал. Сказать ему было нечего.
В автобусе было жарко и душно. На соседнее с ним сидение моментально плюхнулась девушка-магла лет шестнадцати, даже не покосившаяся на его странное одеяние. Огромные наушники со звукоизоляцией работали на полную громкость, так что, несмотря на защиту, Гарри прекрасно расслышал все слова.
«Как я хочу, как я хочу, чтоб ты был здесь…»
Это была группа времен молодости его родителей. Они все тогда слушали рок, и волшебники, и маглы, одинаково юные и беззаботные, и Гарри вдруг ясно увидел четкую картинку: Сириус, молодой и безмятежно красивый, и его отец слушают эту же самую песню, не отрывая глаз от маленького магического приемника.
О Боже, как многое он бы отдал, чтобы они сейчас были здесь. Крестный, отец и мама. Очки внезапно запотели, и он снял их, стараясь не наклонять голову низко, чтобы предательские слезы не выкатились из глаз. Да что это с ним такое?..
Дорога до склепа лежала через промерзшее и заснеженное, огромное и будто бы бесконечное поле. Ветер бил в лицо, превращая редкий колкий снег в орудие пытки. Гарри сначала даже немного устыдился своих слез, мерно шагая через поле, но, чем ближе он подходил к склепу, тем яснее в его ушах звучала старая песня.
Дубовая, толщиной в запястье, дверь была окована медью и, примерзнув, не желала открываться. На черном камне над дверью были выбиты слова «Чистые в жизни, чистые в смерти».
Из всех Блэков чистым не только по крови был один единственный человек, и могилы его в склепе не было. Попав в усыпальницу, Гарри прошел почти до самого конца. Положил руку на камень и впервые за много дней позволил себе плакать, зная, что его никто не увидит. Зная, что никто из тех, к кому он обращается, его не услышит, он все равно повторял и повторял вслух строчки из песни
«How I wish, how I wish you were here! We just two lost souls swimming in a fish bowl year after year. Running over the same old ground, what have we found? The same old fears. Wish you were here»
«Как я хочу, как я хочу, чтоб ты был здесь. Мы всего лишь две потерянные души, год за годом барахтающиеся в чашке. Что мы нашли, бегая по одной и той же старой земле? Только наши старые страхи. Я хочу, чтоб вы были здесь» .
- Я так хочу, чтоб ты был здесь, – повторил Сириус и кинул квоффл в кольцо.
- Не бросайся такими словами, – Джеймс обнял жену и поцеловал ее в щеку. – Здесь рано или поздно будут все, пусть уж наш сын проживет побольше там. А чтобы ТАМ были мы… мне бы тоже очень этого хотелось.
Лили только улыбнулась. Она хотела быть со своим сыном сейчас больше, чем кто-либо.
Гарри вдруг показалось, что кто-то погладил его по волосам, а потом вытер слезы. Он вышел из склепа и тщательно закрыл за собой дверь.
Это было странно и необъяснимо, но он чувствовал себя так, как будто самые близкие люди в тот момент были с ним рядом.
* Хочу, чтоб ты был здесь
**Вольности перевода говорят не о том, что аффтар не знает английского, а о том, что он даже святое под фик подгоняет)))
Эпизод 5. Чашка холодного чая«Кому-то покажется удивительным, но в доме дяди и тети я никогда не чувствовал себя ущербным. Сначала потому, что не знал другой жизни, потом – потому что научился изменять ситуацию в свою пользу при помощи невинного шантажа. Угроза применить магию или вскользь оброненное имя крестного делали всех троих Дарсли шелковыми. Какие-то перемены начались после четвертого года обучения, когда на нас с двоюродным братом напали дементоры.
Мне было уже почти семнадцать, когда я с удивлением обнаружил, что Дадли относится ко мне не как к «занимающему место» моральному уроду. К сожалению или к счастью, но после этого я с братом практически не общался, и понять, насколько глубоко овладел им гуманизм и прочие человеческие проявления, не сумел.
Наша единственная встреча с того момента произошла полгода назад и была случайной: я возвращался с патруля, усталый, грязный, практически спящий на ходу. Неожиданно возле меня притормозила довольно дорогая магловская машина пронзительного ярко-желтого цвета. К моему удивлению за рулем сидел никто иной, как Дадли. Он не то чтобы похудел, но как-то подкачал мышцы и из-за этого вид имел совсем бандитский.
«Садись, – сказал брат, не здороваясь, как будто мы расстались четверть часа назад. – Куда тебе?» Я назвал адрес, и Дадли нажал на газ. Возле самого моего дома он как-то нерешительно посмотрел на меня и спросил: «Может, съездим куда-нибудь, выпьем?» Я постарался как можно более убедительно объяснить, что я после работы, и поэтому усну, выпив первую же рюмку. Лицо Дадли изменилось, и он больше не сказал мне ни слова.
Мы встретились, не поздоровавшись, и расстались, не попрощавшись. Пожалуй, я об этом даже жалею».
Утро началось для Вернона Дарсли сразу с трех плохих новостей. Во-первых, из престижного колледжа, где обучался оболтус Дадли, пришел счет за обучение с приложенным списком провинностей сына. Порчу имущества колледжа (рисование на партах), списывание на зачете и ночевку в одной из комнат женского общежития мистер Дарсли еще мог простить сыночку. Но вот то, что в пьяном виде он бегал по лекционной аудитории, размахивая указкой из слоновой кости, и орал «Я волшебник! Да, детка, я волшебник!», было уже чересчур. Во-вторых, с утра обнаружилось, что, пока он завтракал, его любимый, ухоженный, консервативный Метрокэб обгадили птицы. В-третьих, выяснилось, что это сделали еще и не голуби.
На идеально прямой, художественно подстриженной яблоньке расселись две совы, одна порыжее и побольше, другая посерее и соответственно поменьше.
- Кыш! – сказал мистер Дарсли, замахиваясь на сов.
Совы, понятное дело, никуда не улетели. Зато та, что покрупнее, издала неприятный клекочущий звук и украсила лобовое стекло «любименькой машиночки» еще одним белым пятном.
Разменяв шестой десяток, Вернон Дарсли твердо понял, что все, кроме машины, – ерунда. До глубокой мысли, что машина – тоже ерунда, он еще не дошел. Поэтому он вернулся в дом, под непрекращающееся ворчание миссис Дарсли залез в кладовку и минут десять копался там в поисках старого охотничьего ружья. Разумеется, ничего он там не нашел, вооружился потрепанной метлой и вышел обратно в сад.
Совы по-прежнему сидели на яблоне, более того, гостей в саду прибавилось. Ворота гаража были распахнуты настежь, перед ними стоял вульгарно-желтый «японец» сына. Обе двери были подняты так, как будто машина собралась взлететь, оттуда истошно орет музыка, которую слушают обычно немытые подростки и вообще моральные уроды.
- Привет, па! – крикнул, тщетно стараясь переорать музыку, сын. – Как жизнь?
- Плохо, – прорычал разгневанный мистер Дарсли. – Сегодня я наконец узнал, чем ты, оболтус, занимаешься в колледже!
- Доброе утро, мистер Дарсли. Это ведь твой отец, милый?
Происходящее выбило мистера Дарсли из колеи настолько, что он даже забыл на какое-то время о гадких совах, испачкавших бедненькую машинку.
Из машины сына выбралось неземное создание: длинная и узкая девица лет двадцати во всем черном, с очень коротко остриженными иссиня-черными волосами, вся в металлических кольцах, цепочках и клепках.
- Джейджи, это папа, папа, это Джейджи, – быстро проговорил поганец Дадли и ринулся к машине, заводить ее в гараж.
- Джейн Григ, – представилась девица, явно самым светским тоном, на который была способна. – Мы с Дадли учимся вместе.
Из этого выходило, что девицу зовут не Джейджи, а скорее, J-G, что мистера Дарсли почему-то успокоило, впрочем, как выяснилось, зря.
Дадли наконец приглушил динамики, выбрался из гаража и счастливым тоном заявил:
- Па, мы с Джейджи решили провести у нас уикенд. Вы же с мамой не против?
Разумеется, мистер Дарсли был против. Еще чего не хватало! Его ненаглядный сыночек в колледже и так, кажется, встал на скользкую дорожку и связался со всяким отребьем, так он его еще и в дом будет тащить…
- А что это с твоей машиной? – наконец обратил внимание на бедняжечку Дадли.
В этот самый момент сова поменьше, будто бы поняв человеческие слова, ухнула и в очередной раз обгадила ни в чем не повинную малютку. Мистер Дарсли побагровел, схватился сначала за сердце, потом за метлу и наконец за яблоню и принялся со всей силы трясти последнюю.
- Это! Все! Наследство! Твоего! Ублюдка-кузена…
Он понял, что такая техника не даст никаких результатов и прекратил раскачивать деревце. Совы сонно прикрыли глаза.
- Па, по-моему, Гарри здесь уже сто лет не было, – заметил Дадли и, потянув девушку за руку, направился в дом.
Вскоре оттуда донеслось больше похожее на полупридушенный вопль ужаса приветствие миссис Дарсли.
- Петуния, с этим надо что-то делать! – истерически закричал мистер Дарсли в ухо жене.
Можно было кричать и еще громче, потому что из комнаты Дадли доносился чудовищный гром, по недоразумению названный кем-то музыкой.
- Вернон, это только один уикенд! – точно так же закричала миссис Дарсли. – Потом я поговорю с Дидди, я уверена, этот черный кошмар – случайное увлечение. А пока надо просто перетерпеть. Что скажут о нас соседи, если мы выгоним из дома собственного сына и его девушку?!
- А что они скажут об этой музыке?! – взъярился мистер Дарсли.
- О ней они скажут в любом случае, – разумно предположила его супруга. – И нам надо постараться, чтобы они не сказали еще чего-нибудь. Нас же звала на уикенд твоя сестра?
Мистер Дарсли вспомнил, что Мардж действительно приглашала их полюбоваться на маленьких щеночков. По крайней мере, щеночки не могли обгадить машину так, как неизвестно почему обосновавшиеся на яблоне совы.
- Хорошо, – сдался он. – Едем к Мардж. Но потом, Петуния, ты поговоришь с этим оболтусом!
- Конечно, милый, – пробормотала его жена.
Как только тщательно отмытый Метрокэб отъехал достаточно далеко от Тисовой Аллеи, музыка в комнате Дадли немедленно смолкла.
- Ты настоящая актриса, Джейджи! Я у тебя в долгу.
- Просто познакомь меня со своим удивительным кузеном, и будем квиты, – усмехнулась та, снимая с себя многочисленные дешевые украшения. – Ну, и мое солнышко, конечно, тоже.
- Куда же без Джулии, – расхохотался парень. – Моих родителей чуть инфаркт не хватил, когда они тебя увидели. Да и совы эти как чувствовали, что отец на что угодно готов, чтобы вывести свою «ненаглядную машинку» из-под обстрела!
Словно чувствуя, что говорят люди, обе совы влетели через раскрытое окно в комнату. К ноге у каждой было привязано по письму. Джейджи восхищенно распахнула глаза: однокурсник рассказывал ей о волшебной почте, но одно дело – услышать, а совсем другое – увидеть.
Письмо, привязанное к ноге большой совы, было написано на самом обычном листке писчей бумаги синей шариковой ручкой.
«Гарри, на этот уикенд мои родители уедут. Думаю, нам надо наконец нормально пообщаться, как братьям. Буду очень рад видеть тебя у меня в гостях. Еще будут мои однокурсники и, надеюсь, получится веселая вечеринка. Если захочешь, можешь взять с собой твоих друзей и девушку. Дадли».
Ниже черными чернилами была сделана приписка:
«Спасибо за приглашение. Неожиданно, но приятно. Мои друзья Рон и Гермиона решили полететь со мной и тоже поржать (тщательно зачеркнуто) повеселиться. Гарри».
- А это от кого? – удивилась Джейджи, снимая письмо с ноги маленькой совы.
Это было написано на плотной, чуть желтоватой бумаге небесно-голубыми чернилами. Почерк был четким, хотя и не лишенным изящества.
«Привет, Дадли! Меня зовут Гермиона. Гарри написал тебе, что пригласил меня и Рона вместе с ним на вечеринку. Рон ехать почему-то отказывается: ты, наверное, помнишь его братьев, которые накормили тебя ирисками «Гиперъязычки». Я попытаюсь его уговорить, но, скорее всего, он откажется. Надеюсь, ты будешь не против, если вместо него поедет наша общая с Гарри подруга Луна. С уважением, Гермиона Грэйнджер».
- Правда, тактичные люди?! – восхитилась Джейджи.
- Очень, – согласился Дадли, вспомнив ириски.
Он еще не знал Луну, но помня характер Гарри, мог точно сказать, что вечеринка получится веселой
Эпизод 6. Глупые чудеса«В моей жизни магия возникла довольно рано. Неосознанная, совершенно детская и действительно волшебная. Согласитесь, никакого волшебства из отлично заученного и триста раз использованного бытового заклинания не получится. Мы заранее знаем результат, способ достижения этого результата и все возможные отклонения от него (буде таковые имеются) и способы их ликвидации.
Не имеют дела с настоящим волшебством и разработчики новых заклинаний, которые занимаются целенаправленным поиском и заранее ожидают либо чего-то нового (но предсказуемого!), либо чего-то уже встречавшегося в практике.
Боюсь, что настоящего волшебства не видят даже выросшие в семьях магов дети. Для них эта обыденность с самого детского возраста.
Впрочем, природа магии – слишком теоретическая тема для меня. Единственное, о чем я хотел написать, откуда она берется у тех, кто не получил магию по наследству. Нет, я не рехнулся и не увлекся идеями Волдеморта (зачеркнуто) Все-Знают-Кого. Меня интересует вполне конкретный вопрос: откуда? Все чистокровные семьи, даже сами основатели Хогвартса, ведут свою чистокровную историю от маглов.
Одна моя маглорожденная подруга (в школе она была лучшей ученицей на потоке, да и сейчас блестяще учится) выдвинула гипотезу, что у маглов магия берется от «веры в чудеса». Гермиона призналась, что при всем своем блестящем уме, она очень любит сказки. Более того, в детстве была твердо уверена в существовании единорогов.
Это звучит смешно для волшебника. Для маглов единорог – такой же нонсенс, как для нас… например выращенный дома дракон (мелкие брызги чернил, как будто автор долго хохотал, не выпуская перо из рук).
Если же поверить, что магия берется от веры, все объясняется. В октябре, во время моей службы в Ирландии, мне довелось вытаскивать из-под завалов мальчишку-магла лет десяти. Я не сразу сообразил, что Тони увидел мою волшебную палочку, а сам он признался только напоследок. Может, это и неправильно, но я не стал изменять его память. В детстве каждому хочется сказок, а он был настоящим, стопроцентным маглом. В таких случаях сказки любят вдвойне.
Две недели назад Тони прислал мне письмо. На одиннадцатилетие он получил приглашение учиться в Хогвартсе».
В тонкую стенку кабинета бухнул кулак отца, и за четвертьдюймовым слоем фанеры и бумаги раздался голос Артура Уизли:
- Рон, ты закончил?
- Сейчас, па.
Рон тщательно собрал со стола нужные бумаги. С утра он уже успел побывать по трем адресам и изъять с десяток Тающих Кошельков. Они обожали исчезать, когда в них складывали сумму побольше, а сам кошелек складывали в сумку поглубже и позахламленнее.
Судя по оригинальности исполнения и невинности шалости, истоки стоило поискать в Косом переулке, в магазинчике Джорджа, поэтому Рон все откладывал и откладывал инспекционный визит.
У отца в кабинете сидел незнакомый пожилой волшебник в консервативной черной мантии, с которой резко дисгармонировал короткий серебряно-белый ежик волос.
- Вот и мой сын Рональд, мистер Грайс, – представил его отец. – Рональд, это мистер Джосайя Грайс, заместитель председателя комитета магического образования Британии.
- Очень приятно, – сказали они одновременно.
Рон название должности старика прослушал, задумавшись о Гермионе.
Небольшая, морщинистая, в темных пигментных пятнах ладонь мистера Грайса оказалась очень горячей, а пожатие не по-старчески крепким.
- Молодой человек, Рональд… – мистер Грайс слегка смутился, как будто собирался предложить Рону что-то противозаконное. – У меня есть к вам просьба. В комитете сейчас не хватает сотрудников, а наши чары засекли рекордно высокое количество маглорожденных волшебников предшкольного возраста. Простой отправкой письма тут не ограничишься, нужно в каждую семью посылать по адаптатору. А у нас еще и зарплата… не то, чтобы очень высокая…
Поработайте за спасибо, мистер Уизли, понял Рон. Хотя с другой стороны ему все равно нужно было в Косой переулок к Джорджу… Заодно и погуляет… Да и Гарри в последнее время интересовался маглорожденными детьми.
В общем, это была отличная идея!
Посмотрев на то, как радостно он оживился, отец и мистер Грайс разом улыбнулись. Правда, по-разному. Отец иронично: он наверняка сразу понял тайные причины согласия сына, а старик с длинной должностью – как-то отстраненно.
Саманта Дейвис с самого раннего детства знала, что глупости бывают разные. Это, разумеется, не те интересные и весьма полезные вещи, которые глупостями называют взрослые. Вот чего неумного в том, например, чтобы высовывать голову из окна поезда на полном ходу или есть немытые фрукты? Что касается просмотра на ночь страшных фильмов, в этом и подавно не было ничего особенного.
Настоящие глупости выглядели совсем по-другому. Глупо было, например, признаться тете Ирэн в поедании немытых яблок из соседского сада (пусть даже ты третий день не вылазишь из туалета, и она уже сама обо всем догадалась). Еще глупее надевать шерстяные гольфы в апреле (ну хорошо, в самом-самом конце марта), когда вовсю светит солнце. Ну а верх глупости – это ни с того ни с сего начать говорить о шпинате. Почему – Саманта не знала, но об этом ей рассказали одноклассницы, когда она только пришла в школу.
По поводу чудес они с тетей Ирэн почему-то тоже расходились во взглядах. Тетя Ирэн считала, что чудо – это когда Саманта не испачкает в первый день новое платье, выпьет целую кружку теплого молока за ужином или когда отец получит в своей армии увольнительную на целый месяц.
Саманта была твердо уверена, что чудеса – это когда вместо шоколада или очередной куклы папа привозит в кармане горсть гладких морских камешков, или мелкую иностранную монетку, или косточки неизвестных тропических фруктов, которые можно посадить в цветочном горшке. Еще чудо – это сбежать с уроков и пойти в парк, а там нарисовать цветными мелками классики, снять пальто и гольфы и прыгать, забыв о времени. Ну, а самое главное чудо – это когда в гости приходят незнакомые люди, которых тетя Ирэн, кажется, и на порог пускать не хочет.
Кроме этого существовали, конечно, еще и другие чудеса, к Саманте имеющие небольшое отношение. Удивительным было, например, то, как Санта Клаус всегда узнавал, чего она хочет на Рождество.
А еще год назад совсем непостижимым было то, что дочка соседей Джулия целовалась в беседке с другой девушкой. Однажды Джулия и ее подруга увидели, что Саманта подглядывает, но против ожиданий девочки, ее не прогнали, а позвали играть вместе с ними в бадминтон. С тех пор Саманта многое узнала и от Джулии, и от ее подруги Джейн про однополую любовь, и чудо испарилось. Зато Джейн сама того не ведая, подсунула Саманте новую загадку. Чудом было то, как Джейн умудрялась получать удовольствие от горького джина и вонючих сигарет.
И, конечно, она твердо была уверена в существовании ведьм. Кем же иначе ей быть, когда она вырастет?
Но вообще-то вся жизнь Саманты была наполнена чем-то чудесным. Конечно, ничего такого, что обычно показывают в фильмах про привидений, в ней не было. Хотя сама Саманта с ее косичками, вязаными гольфами и школьной формой к такому фильму очень бы подошла.
Девочка подошла к окну и посмотрела на небо. Она очень любила смотреть вверх и представлять, что она в Ленинграде. Про Ленинград ей рассказывала тетя Ирэн, и это было единственное, с чем в мачехе можно было мириться. В Ленинграде много-много серой воды и серое небо, и кажется, что они отражаются друг в друге. В Лондоне же была только Темза, да и на той она нечасто бывала…
Прозвенел дверной звонок, и Саманта – как была, в джинсах и футболке, пулей вылетела из комнаты и помчалась открывать.
- Сэм, несносный ребенок, ступай и оденься, немедленно! – закричала из спальни тетя Ирэн, но девочка сделала вид, что не услышала.
Без сомнения, вошедший принадлежал именно к категории нежелательных гостей. Это был высокий худой парень в синих джинсах, заляпанных грязью кроссовках и серо-зеленой брезентовой куртке. А еще он был рыжий.
Признаться честно, Саманта и сама была рыжая. Сколько бы тетя Ирэн не говорила, что волосы у «крошки Сэм» золотистые, девочка точно знала, что волосы у нее настоящего ведьминского цвета. Но до вошедшего парня ей было очень далеко. Таких рыжих парней Саманта вообще не видела никогда в жизни. Вдобавок, все лицо у него было в веснушках.
- Здравствуйте, мистер, – вежливо сказала Саманта.
- Здравствуйте, – ответил он. – Здесь живет мисс Саманта Мэри Дейвис?
- Это я, – призналась Саманта. – А вы волшебник?
Судя по цвету волос, парень мог быть только волшебником, и ни кем иначе. Если бы он еще и подергал своим веснушчатым носом, у нее бы последние сомнения пропали.
- С чего ты взяла? – растерялся парень. Лицо у него стало бордовым, так что все веснушки до одной пропали.
- У вас волосы рыжие, – объяснила Саманта. – Даже рыжее, чем у меня. А я-то уж точно настоящая ведьма, во всяком случае, характер подходит. Так тетя Ирэн говорит.
- Сэм, с кем ты там разговариваешь?
Стоило ей помянуть тетю Ирэн, как та немедленно появилась в прихожей. Если Саманта – ведьма, то тетя Ирэн – самая настоящая нечистая сила.
- Доброе утро, мэм, – улыбнулся парень. – Меня зовут Рональд Уизли, и я волшебник. Я пришел по поводу Саманты.
Саманта перевела восхищенный взгляд с волшебника на тетю Ирэн и обратно. Она точно догадывалась, что этот рыжий парень не простой человек!
- Господи Иисусе, какая глупость… – Пробормотала тетя Ирэн.
Как и все взрослые – кроме отца и, может быть, волшебника Рональда Уизли – она как всегда все перепутала. Это было настоящее чудо.
Эпизод 7 (заключительный). Не трое«Быть аврором я захотел на четвертом курсе. Четырнадцать лет, романтика и все такое. Аврор или, на худой конец, игрок в квиддич. Другого будущего я для себя никогда не видел.
Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что работа аврора – настоящая рутина. Тупое патрулирование надоело уже на пятый раз, а самым интересным (однако и самым плохо закончившимся для меня) заданием была охрана и сопровождение некоего иностранного чиновника. Конечно, некоторые могут сказать, и будут правы, что после трехлетнего обучения я бы получил работу в Аврорской полиции. Но это было совсем не то. Моя неинтересная и рутинная работа, по крайней мере, действительно приносила людям пользу. Не уверен, что в случае с полицией дело обстояло бы так же.
Впрочем, этот период моей жизни давно закончен. Иногда мне говорят, что работа криминального репортера в Ежедневном Пророке мало чем отличается от той же службе в Аврорской полиции. Честно говоря, будь я только криминальным репортером, я бы согласился с этими словами. Имея дело с кучей конкретных фактов и бездной сложных законов, ты только излагаешь информацию (к тому же, строго дозированную и лишенную многих подробностей), и даже стилевая правка в таких случаях, не говоря о литературной, минимальна.
Работа очеркиста – совсем другое дело. Очерк – это почти рассказ, и написать его можно на любую тему, начиная от того же криминала и заканчивая воскресной поездкой в Шотландию».
От чашечки зеленого чая поднимался восхитительный жасминовый аромат. Рядом с Гарри, обжигаясь,
глотал «Эспрессо» Джуд, а напротив того вяло ковырялась ложечкой в миндальном пирожном Весна.
- Поттер, повтори-ка эту вселенскую глупость! – Джуд не выдержал молчания первым.
- Я подал заявление, – устало повторил Гарри. – Через две недели, если не будет чрезвычайных ситуаций, я буду «уволен из Аврората по собственному желанию». Весне осталось в Лондоне всего четыре дня, так что ее я не подставляю.
- А о том, что ты подставляешь меня, ты не подумал?!
Джуд, кажется, был вне себя от бешенства, и Гарри его понимал. Только-только напарники полностью притерлись друг к другу, подружились, начали понимать друг друга с полуслова, как один он собрался уходить. Фактически он ставил Стивенса перед неотвратимой перспективой воспитания очередного сопливого мальчишки, только что окончившего Школу.
- Это действительно так… необходимо, Гарри?
Зеленые глаза мисс Славич лучились сочувствием, и он вдруг ощутил редкое раздражение. Ни Джуд, ни Весна, ни Рон не могли понять, почему он решил бросить работу в Аврорате. Даже Джинни, написавшая, что полностью одобряет его решение, только приняла, а вовсе не поняла его. Может быть, одна лишь Гермиона с ее страстью к сложной, интересной и нужной работе и логическим мышлением, о чем-то догадывалась.
- Да. Меня не выгоняют и не переводят на более или менее ответственную работу. Я ухожу сам.
Гарри чуть раздраженно растянул губы в не вполне искренней улыбке, давая понять, что разговор окончен.
- Что ж… если так, – Весна поболтала соломинкой в бокале с «Мока», размешивая взбитые сливки. – Думаю, обеденный перерыв окончен. Гарри, Джуд, кто из вас лучше держится на метле?
Молодые люди переглянулись. В глазах напарника Гарри прочитал откровенную обиду. Весна не могла не замечать неуклюжих, но по-своему милых ухаживаний аврора Стивенса. После почти трех недель общения с напарниками она не могла не знать, что Джуд на метле летает, как и без нее, строго вниз.
Стало быть, в этот вечер она решила отделаться от Стивенса.
- Не обижайся, Джуд, – мягко сказала девушка, как будто подслушав мысли телохранителя. – Просто в то место, куда мне нужно попасть сегодня, можно добраться либо с помощью портала, либо на метле. Портала нам не предоставят.
Гарри отошел в сторону, пытаясь осознать, что через две недели он перестанет быть аврором. Правильно ли он поступил? Или просто пошел на поводу у желания жить в самой гуще событий?..
С другой стороны все вокруг жили в гуще интересных событий. Джуд и Весна о чем-то вполголоса переговаривались, после чего иностранная специалистка заговорщицки улыбнулась своему телохранителю, а тот, несмотря на темно-коричневый цвет кожи, явственно побагровел, что в сочетании с широченной счастливой улыбкой производило жутковатое впечатление.
- Все-таки я красавчик, Поттер, – самодовольно сообщил Джуд, когда Весна вышла в туалет, и они остались за столиком вдвоем с Гарри.
- О, да, – ответил он, не зная, какие эмоции ему демонстрировать.
- Сегодня вечером у нас с Весной свидание.
- О... – неоригинально повторился Гарри.
- Даже не знаю, куда ее повести.
- Ну… – протянул Гарри.
- Молодые люди, вы готовы? – бодро поинтересовался предмет их разговора, возникая прямо возле столика.
Джуд несколько смутился. Гарри был растерян уже с самого начала разговора, поэтому у него на щеках краски не прибавилось.
- Тогда до вечера, мисс… эээ… Весна, – просиял Стивенс.
Дождя, слава Мерлину, не было, но холодный воздух и без того отбивал все настроение летать. Несмотря на это Весна к удивлению Гарри сняла свою мантию. Под ней оказались тяжелые ботинки, джинсы и спортивный джемпер. Мантию девушка засунула в рюкзак, а взамен достала легкую, но не продуваемую куртку.
- Человеку, с которым я встречаюсь, наплевать на мой внешний вид, – пояснила она в ответ на недоумевающий взгляд Гарри. – На метле же так намного удобнее.
Они летели над удивительно живописной равниной. Голубой лентой вилась уже почти освободившаяся ото льда небольшая речка, в проталинах зеленела первая молодая трава, россыпи серых камней казались пикантной приправой в экзотическом салате.
Гарри, впрочем, не получал от полета ни малейшего удовольствия. Во-первых, он откровенно мерз, а во-вторых, наслаждаться ему мешала зажатая в правой руке волшебная палочка. Его шрам не болел уже почти год, с тех пор, как Волдеморт был окончательно побежден, но, тем не менее, периодически в нем возникали странные ощущения.
Гермиона называла их «последствиями шока», и особого значения этому факту не придавала. Однако сам он очень скоро понял, что неприятный зуд в районе шрама-молнии не предвещает ничего хорошего.
Он спросил у Весны, является наличие телохранителя в этом случае простой формальностью или насущной необходимостью, но ответа не получил. Тогда он достал палочку.
Весна летела чуть впереди. Со спины она была совсем худенькой, как девочка, рыжие ее волосы гордо реяли на ветру, и Гарри, слегка сощурившись или спустив на нос очки, мог представлять на ее месте Джинни. Из-за этого он и пропустил начало атаки.
Он так и не узнал потом, раздумал ли встречаться с мисс Славич ожидающий ее маг, или какие-то другие люди подстерегли их в воздухе. Все произошло слишком быстро. Все дело было в том, что мистер Легранд, Весна и остальные слишком надеялись на того самого Поттера. И за этими надеждами совершенно не учли, что как аврор, Поттер – специалист довольно посредственный.
Его хватило только на то, чтобы несколько раз применить Экспеллиармус, скинуть кого-то с метлы, а потом загородить собой слишком удобную мишень.
Это было нетрудно. Прищурься, глядя на рыжие волосы, и вот уже ты спасаешь Джинни. Заклинание явно не было смертельным, но ему хватило, чтобы упасть с метлы.
Сначала с лица слетели очки.
Потом он ощутил под собой упругое сопротивление воздуха.
Затем над ним мелькнул огонь.
А потом он упал на землю.
Гермиона знала, что на нее лучше не смотреть: проходя мимо зеркала, случайно взглянула на себя. Однако зрелище взъерошенной, бледной девицы с синяками под глазами не слишком ее взволновало. Хотя, если уж на то пошло, хуже выглядел только Гарри, весь опутанный повязками, со сломанным носом, раздробленным коленом и отбитыми внутренними органами. Они с Роном по очереди дежурили под дверями палаты. Внутрь, кроме персонала, пускали только Джинни, которая находилась там постоянно.
При ней Гермиона старалась вести себя так, как будто с Поттером ничего серьезного. Но уходя в туалет или в ординаторскую к доктору Джонс, она в голос ревела, курила вонючие сигареты Хизер и только что не билась головой о стену.
Нас должно быть трое. Трое! Повторяла она про себя, как заклинание. Что она за медик, если не может помочь собственному другу?!
Иногда, когда под дверями палаты сидел Рон, она забиралась на подоконник в ординаторской и, закуривая, погружалась в странное, совсем не характерное для нее прежней состояние: она часами могла в деталях вспоминать одно и то же небольшое событие или просто повторять вслух: «Он знал… Он хотел уйти из Аврората. Это неправильно. Нас должно быть трое».
Проснувшись в воскресенье, четвертого апреля Гермиона поначалу не поняла, что за тонкий запах носится в воздухе, даже в больнице.
Только поднявшись на этаж, где была палата Гарри, она догадалась. Это была Пасха.
Дверь была приоткрыта; Джинни сидела возле кровати, держала руку парня и смотрела на него.А Гарри смотрел на нее.
Им так хорошо вдвоем, подумала Гермиона, когда бежала к кабинету лечащего врача Поттера. Она сколько угодно могла ругать Джинни, которая забыла обо всех инструкциях, но не могла отрицать одно: любимая девушка интересовала Гарри больше всего на свете.
И им с Роном так хорошо вдвоем, поняла она уже ночью. Впервые за неделю они ночевали вместе, в одной постели. Ее любимый тихо посапывал, а она все лежала и думала.
Хорошо это или плохо, но они никогда больше не будут втроем. Они выросли. Не трое… Возможно ей только казалось, но очень многое в тот день закончилось. С понедельника нужно будет начинать новую жизнь.
