Глава 1Название: Никого дома
Фэндом: Гарри Поттер
Автор: Potter_James
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Малфой/Грейнджер
Варнинг: АУ, автор в глаза не видел 6 и 7 книги, strong language
Дисклеймер: все права принадлежат тем, кому они принадлежат
Саммари: пост ГПиОФ. Гермадрака, что я могу сказать. На этот раз не стебная.
От автора: кому посвящается – тот сам знает. Я тебя люблю))))
[1]
Четыре дня назад Гермиона закончила перестановку у себя в комнате, на которую не решилась прошлым летом. Собрала все игрушки, спрятала в чемодан и убрала на антресоли. Избавилась от лишних подушек, заклеила обои в горох большими черно-белыми фотографиями с видами каких-то средневековых городов. Перенесла лишние тумбы в гостиную.
Родители подарили телевизор, - они радовались, что девочка наконец-то попросила нормальный подарок, о котором и должен просить подросток.
Она поставила телевизор в углу и вторую неделю почти не выходила из дома, - лежала в молчаливом отупении в своей серой полупустой комнате, на кровати, и щелкала кнопками. Она смотрела новости и канал Discovery. В новостных телепередачах говорили о несчастных случаях и природных катаклизмах, и каждый инцидент она подробно фиксировала в блокноте. По Discovery рассказывали о мумификации и древних цивилизациях, например, о причинах исчезновения Майе, и она не могла справиться с соблазном и не переключиться с новостей.
Этим летом она написала несколько писем и прочитала несколько интересных книг, но их было гораздо меньше, чем раньше. Гермиона боялась пропустить ответственный момент, хотя бы один эпизод надвигающейся бури. Лежала на кровати, смотрела или в потолок или на большую стопку книг на полу, прислушиваясь к бормотанию проклятого ящика, и не могла подняться.
- У тебя депрессия? – спросила мать.
Это неудивительно, разве нет?
Гермиона Грейнджер могла сделать массу полезных вещей в преддверии войны. Выучить пару боевых заклинаний, например, хотя бы теоретически. Но когда она не пялилась в телевизор, фиксируя проявления активности со стороны Волдеморта и команды, она спала.
«Мне кажется, страх сковал меня, Гарри. Я читала в каких-то анатомических книгах, что апатия – одно из проявлений подавления сильного стресса. Я чувствую себя такой никчемной слабой истеричкой. Что мне делать? Мне даже читать стало трудно».
Такие письма она не отправляла, но аккуратно складывала в стол, чтобы потом, если это повторится опять, она могла воспроизвести всю историю своей «болезни» и воспользоваться найденным средством. Ведь она его найдет.
«Дорогой Гарри, надеюсь, все хорошо. Насколько это возможно в нашей ситуации, конечно. У меня все более или менее. Правда, я стала много смотреть телевизор, и мое зрение стало портиться. Не знаю, как сказать об этом родителям, - не хочу их беспокоить, они такие пугливые. Затаскают меня по врачам. Наверно, мне лучше самой сходить к доктору, втихаря, как ты думаешь? Очки удобно носить?».
Большие полотна бессмысленной болтовни улетали к Гарри Поттеру. Хотя все правда, - зрение и впрямь стало портиться.
- Все книжки читаешь, зануда? – пищала в телефоне подружка детства.
- Смотрю телик.
- Растешь на глазах. Мы с братом идем в торговый цент, ты с нами?
- Не могу, извини. Я болею.
Это ужасное лето закончится когда-нибудь. Закончится, закончится, закончится.
[2]
В самом конце этого ужасного лета родители вывезли ее за школьными принадлежностями в Косой переулок.
- Там не опасно? – спросили они.
Она могла сказать, что, напротив, там очень опасно, или что опасно везде, а могла сказать, что там безопасно, но тогда велик шанс попасться на вранье и утратить родительское доверие.
- На самом деле, не опасней, чем здесь.
В магазине всякого хлама она застыла возле полки с аксессуарами. В них не было ничего магического, - может, поэтому они привлекали внимание. Красивые чернильницы, подставки для книг, футляры для волшебных палочек, - может, купить один? Получится иронично, потому что подходящее ли сейчас время, чтобы держать волшебную палочку в футляре?
Звякнул колокольчик на входной двери.
- …мотаться по всей Европе.
Гермиона спряталась за стеллажом.
- А подробней?
- В Южном Уэльсе лучше всего, - ответил знакомый голос. - В Ирландии как-то убого. Хотя, может, я не прав. В Южном Уэльсе мне больше всего понравилось, потому что там я познакомился с отличной девчонкой.
Кто-то хохотнул басом.
- Что? – смех. – На одном из мероприятий.
- Ничего другого мы от тебя не ждали, - ответили ему.
- Скажешь Пэнси – убью, - но прозвучало беззлобно.
Парень хихикнул.
- Я ни фига не шучу, - строго повторил Знакомый Голос.
Кто-то фыркнул.
- Когда ты вернулся?
- Пару дней назад, - ответил Знакомый Голос. – Две недели в Южном Уэльсе в июне, неделя дома, неделя в Ирландии, неделя в Шотландии…
- Ужасное лето, - усмехнулся кто-то.
- Я запарился, честно сказать, - искренне ответил Знакомый Голос.
Они что-то брали со стеллажа, за которым стояла Гермиона, и ставили обратно, - она чувствовала спиной, как он подрагивает. Она замерла и почти не дышала, даже испытывала что-то вроде страха, как будто спрятаться от них было действительно важно.
- А как в целом?
Пара секунд тишины.
- В целом, весело, - беззаботно ответил Знакомый Голос. – Пошли отсюда к черту.
- Ты хотел купить что-то матери.
- Куплю ей конфет. Не могу же я припереть ей подставку для чайника из магазина для бедных.
Они направились к выходу. Гермиона едва выглянула из-за стеллажа, чтобы увидеть их спины.
- Осторожно, не споткнись, - сказал Забини, подставляя Малфою подножку, а Малфой улыбнулся и толкнул его в плечо. Крэбб замер возле большой напольной вазы и уже тянул к ней руки, но Гойл схватил его за шиворот, и все четверо вышли, наконец, на улицу.
Оказавшись в Косом Переулке, Малфой пригладил волосы и наверняка сощурился, с отвращением глядя на солнце, хотя со своего места Гермиона не могла этого видеть. Она знала его, как свои пять пальцев, вместе со всеми ужимками и неприятными привычками.
На обратном пути она открыла окно машины и высунула голову. В детстве это всегда запрещалось, потому что ее могло продуть, голову могло оторвать проезжающим мимо грузовиком, а волосы могли спутаться, но теперь даже отрыв головы казался смехотворной и несущественной угрозой.
Они ползли еле-еле, потому что отец всегда водил раздражающе аккуратно, особенно когда вез Гермиону. Она не сводила глаз с придорожных кустов, покрытых густой пылью, с травы, начинающей желтеть, с поблекших разделительных полос, с нечистых окон, на которых болтались ситцевые занавески, с детей в линялых шортах. В последний день лета было ветрено, тепло и солнечно. Пахло ясной осенью, пахло школой.
Гермиона закрыла глаза.
[3]
В ночь перед отправкой в школу ей приснился странный сон. Сначала снилось, что Малфоя похитили пришельцы, - он вышел в центр одного из полей, мимо которых она сегодня проезжала на машине, поднял вверх руки, из огромной летающей тарелки, зависшей над ним, ослепительный свет пролился на его голову, и он исчез.
Почему-то она испугалась так, что даже проснулась на мгновение и прежде, чем уснуть снова, успела подумать, что нужно спросить его, все ли у него в порядке.
Когда она заснула снова, ей приснились дома с нечистыми окнами и ситцевые занавески на них, охваченные огнем. Орущие от ужаса дети в линялых шортах. Люди, выбегающие на дороги с блеклыми разделительными полосами, и отчаянно сигналящие машины, которые врезаются в придорожные столбы. Визг тормозов и звон битого стекла. Потом лето сменилось осенью, и над какими-то готическими развалинами закружились гнилые листья. Люди с лицами, покрытыми язвами, поползли из-под этих развалин и пошли вдоль улиц с перебитыми фонарями. Продавщица немагических аксессуаров, владелец «Дырявого Котла» и другие.
Она проснулась и резко села на кровати.
- Обычное кино, - громко сказала она себе, чтобы успокоиться. – Ужастик двадцатилетней давности.
Но тревожили не киношные картины Апокалипсиса, которые были, видимо, итогом ее летнего времяпрепровождения, а мысль, сформировавшаяся и застывшая в голове.
Она соскочила на пол и схватила со стола свою телевизионную тетрадку.
В начале июня - взрывы газа в Южном Уэльсе, четыре дня подряд.
В начале августа – обрушение аквапарка, прорыв плотины, наводнение, взрыв газа в Ирландии.
В середине августа – лесной пожар в Шотландии, взрыв газа, взрыв газа, взрыв газа...
Взрыв газа.
- Когда ты вернулся?
- Пару дней назад.
- Но ты же не чертов Бэтман, правда? – возмутилась Гермиона, пялясь в свою тетрадку.
Она села на кровать по-турецки и положила тетрадь на колени.
- Ты не мог все это сделать, потому что ты слишком трусливый говнюк и слишком слабый маг, - сказала она вслух. – Ты ведь был там не один? И зачем ты там понадобился? Тебя уже приняли в Пожиратели? Хочешь сказать, у нас будет настоящий живой Пожиратель в Хогвартсе?
Он не выглядел слишком уж расстроенным тем, что его папаша заседает в Азкабане.
- Дефицит кадров? – допытывалась Гермиона у своей Тетради Подозрительных Инцидентов. – Тебя досрочно приняли вместо отца?
У него должна быть Метка.
- Хотя, в сущности, - продолжила Гермиона, успокаиваясь и теряя к своей догадке интерес, - во всем этом нет ничего неожиданного. Можно было и так догадаться.
Летние инциденты, которые оказались неслучайными, она аккуратно выделила маркером, а тетрадь спрятала в стол.
- Гермиона…? – раздался из-за двери приглушенный голос матери.
- Я в порядке, - ответила Гермиона. – Мне приснился кошмар, и я сказала себе вслух, что это ерунда.
- Не пугай меня так, - сказала мама.
Гермиона смотрела в потолок, прислушиваясь к ее шагам и скрипу половиц в коридоре.
Нужно было уснуть, потому что завтра в школу. Она увидится с друзьями и спросит у Малфоя, не похищали ли его пришельцы. У него челюсть отвиснет.
Глава 2[4]
Гермиона рассудила, что предки грязнокровки Грейнджер никому не нужны сами по себе. До тех пор, пока она не отличится в войне с Волдемортом, они могут пострадать разве что случайно. С этой точки зрения лучше бы вообще сидеть тихо, только это невыносимо.
- Нечего вам делать на вокзале, - сказала она родителям.
Они возмутились и расстроились. Сказали, она стыдится их, потому что они не волшебники.
- Никто из моих одноклассников уже не ездит на вокзал с родителями, это смешно, - веско ответила она. – На меня и так косо смотрят из-за учебы, а если родители до последнего курса будут провожать меня в школу – вообще позор. Дело вовсе не в вас.
И они поверили. Вот так иногда благословишь тот факт, что всегда вела себя образцово и ни разу в жизни не подорвала доверие родителей.
Избавленная от необходимости долгих и многословных прощаний с мамой и папой, она протиснулась к поезду, стараясь поменьше смотреть по сторонам и поменьше слушать. В этом году проводы в школу выглядели как проводы на фронт, черт возьми. Стараясь бодриться, Гермиона ругалась про себя, что добрая половина того, что творилось вокруг – лишнее. Люди склонны преувеличивать.
«Никогда не буду чокнутой мамашей», - пообещала она себе. Взволнованные люди вокруг ужасно раздражали, и, только очутившись в пустом купе, Гермиона перестала хмуриться.
Она вынула из сумки книжку и углубилась в чтение.
- Привет, - сказал Невилл, заглянув в купе. – А где Гарри и Рон?
Гермиона подавила очередной приступ раздражения, подняла на Невилла глаза и вежливо улыбнулась.
- Мы еще не встретились, - сказала она. – На платформе было слишком многолюдно и слишком трагично. Думаю, они будут искать меня в поезде и найдут.
Невилл усмехнулся.
- Они найдут, - ответил он. – Они упрямые.
И скрылся за дверью.
Поезд тронулся. Гермиона прижалась лбом к оконному стеклу, провожая взглядом волшебную платформу, пока та не скрылась из виду.
Все было не так. Не то настроение, Гарри и Рона нет в купе, даже вид из окна казался другим. Хотя он и был другим – сразу за городской чертой, посреди поля, из земли торчало кривое черное дерево, которое то ли пытались сжечь, то ли молнией его поразило. В этом году дерево срубили, отчего места, мимо которых они проезжали, казались Гермионе едва знакомыми.
Перестав смотреть в окно, она опять уткнулась в книжку.
- Ты одна?
Гермиона скрипнула зубами. Она сосредоточенно пялилась на страницу, но боковым зрением видела, как Малфой вошел внутрь и прислонился к стене.
- Догадайся, - мрачно ответила Гермиона.
- В наши дни грязнокровкам вредно путешествовать в одиночестве.
Гермиона подняла на него глаза и скривилась.
- Я помню - с ними может случиться взрыв газа.
Она даже прищурилась, чтобы лучше рассмотреть выражение его лица, но оно ни о чем ей не сказало. Малфой сунул руки в карманы и пожал плечами.
- Не понял, да это и неважно, - сказал он, глядя в окно. – Надеюсь, ты паршиво провела лето?
- Паршивей некуда, - ответила Гермиона.
Малфой улыбнулся почти доброжелательно.
- Значит, мои мольбы были услышаны, - произнес он. – Пойду, подышу свежим воздухом, а то тут запах какой-то странный.
Он помахал рукой перед носом и поморщился.
- Слушай, Малфой, - он замер в дверях купе и обернулся на ее насмешливый веселый голос. – Обалдеть, что с тобой стало? С тобой почти можно нормально разговаривать!
Он опять улыбнулся.
- Ну, не настолько я циничен, чтобы хамить обреченному, - мягко ответил он. – А когда ты умрешь, обещаю, что не скажу о тебе дурного слова. О мертвых или хорошо или ничего.
Он вышел из купе, оставив скисшую Гермиону наедине с неприятными мыслями. Самое обидное, что когда она, наконец, привыкла к манерам Малфоя и перестала обижаться, он сменил стиль общения и чертовски испортил ей настроение, как в старые добрые времена.
В тот же вечер, после торжественного ужина, который Дамблдор пытался сделать как можно более праздничным, она, Гарри и Рон сидели в гостиной Гриффиндора. Гермиону, наконец, спросили, что с ней.
- По-моему, у нас хватает поводов для плохого настроения, - ответила Гермиона.
- Особенно у некоторых, - сказал Гарри, и Гермионе стало немного стыдно. – Нельзя раскисать. Это неподходящий момент для рефлексии и всего такого.
Гермиону знобило, не смотря на жар, исходящий от камина, и она поежилась.
- Ну, прости меня, Гарри, - чуть раздраженно ответила она. – Я стараюсь источать энтузиазм, готовность к борьбе и «все такое». Просто у тебя это получается лучше.
- Я без претензии, - мрачно сказал Гарри. – Я только говорю, что всем кругом и так не сладко, и если уж мы, после всего, что произошло в Министерстве, будет жевать сопли, не станем скрывать свой страх, плохое настроение, неуверенность в себе и остальное – получится совсем паршиво.
Гермиона поморщила нос.
- Ты стал такой оратор, Гарри, - произнесла она. – Уже обжился в роли народного вождя. В бой с песнями.
Гарри вспылил и отбросил в угол дивана брошюру, которую читал.
- Черт, тебе не кажется, что пора засунуть скромность себе в задницу? – воскликнул он. – Сириус погиб, мы сами едва остались живы – сколько нас было? Войну возглавит Дамблдор, но его почти не видно, а на нас все будут пялиться – все эти зашуганные обосравшиеся люди! Поэтому правильнее всего будет ходить с довольной мордой, уверенной в победе, чтобы они чувствовали себя хоть немного лучше! Я не прав?
- Зашуганные обосравшиеся люди? – переспросила Гермиона.
- А что – нет? – чуть успокоившись, ответил Гарри. – Я не хотел никого унизить. Просто…их всех не было там. И вряд ли многие из них захотели бы там оказаться, чтобы нам помочь.
Гермиона сложила руки на груди.
- Там было полно народу, - тихо сказала она. – Целая толпа набежала, чтобы нам помочь.
- Но…
- Не очень-то они помогли, раз Сириус погиб, да? - Гермиона видела, что он злится. – Только здесь никто не виноват. Это трагическая случайность. И нам рано ставить себя во главе этого Крестового Похода, Гарри. Хотя ты прав - на нас будут пялиться.
Гарри молчал. Теперь стало ясно, что все лето он злился и ненавидел весь мир, начиная с самого себя, а под конец понял, что это неэффективно. Хотя у него не очень-то получалось скрывать свои чувства.
- Извини, - процедил Гарри. – Но мне кажется, я заслужил право на особое положение в этой войне, а особое положение накладывает особые обязательства. Поэтому можешь жалеть себя целыми днями, а я сделаю довольное лицо и отсяду от тебя подальше.
- О.
Что-то как будто оборвалось внутри.
- Вот так, да? – сказала она. – Это было обидно, Гарри.
Она встала и направилась в спальню для девочек, ускоряя шаг с каждой секундой. На верхних ступенях лестницы она почти перешла на бег.
- Что это с ней? – изумленно спросил Рон, который, видимо, даже не слышал, о чем речь, потому что был погружен в изучение новой книги о квиддиче.
- Не знаю, - огрызнулся Гарри. – Может, женские циклы.
- Фу, какая гадость, - фыркнул Рон. – Гарри, ты что? Об этом нельзя говорить вслух.
Гарри закатил глаза. Рон был полон предрассудков, особенно по части того, о чем нельзя говорить вслух.
- В мире маглов об этом говорят по телевизору с утра до ночи, - терпеливо ответил Гарри.
Рон издал звук, полный отвращения, и снова погрузился в чтение.
В сущности, все это ничего не значило. Все это имело значение только до первой беды.
Глава 3От автора: с этого момента просьба воспринимать фик как «Байки из склепа»))) то есть с юмором.
[5]
Когда на следующее утро Гермиона села за свою парту в кабинете истории магии, она обнаружила на столе записку, написанную аккуратным почерком:
«Каждый день на земле – счастье»
- Что там? – спросил Рон.
- Ерунда.
Гермиона смяла бумажку в комок, превратила его в каучуковый мячик и запустила им Малфою в голову.
- Ничего, - тихо сказал он, подойдя к ней после урока. – Я не обижаюсь. Я бы даже написал роман «Остаться в живых» и посвятил его тебе посмертно, но у меня нет таланта.
Гермиона закатила глаза.
- Ты много думаешь о смерти, - равнодушно ответила она.
- О твоей – постоянно.
Гермиона улыбнулась.
- Приятно, - сказала она. – Значит, тебе не все равно.
- Конечно, нет! – с чувством произнес Малфой. – И никогда не было.
Они разошлись у лестницы – он отправился в подземелье, а она – в гриффиндорскую башню.
За несколько дней это превратилось в игру – они говорили о скорой смерти грязнокровки Грейнджер, и, поскольку это был не совсем пустой треп, эти разговоры вытеснили из их общения оскорбления, поддразнивания и все остальное, чем они осыпали друг друга, когда были детьми.
Гермиона рассудила, что в сложившейся ситуации обсудить собственную смерть даже полезно. Она решила, что немного цинизма не повредит, а кто научит этому лучше, чем старый враг?
Через две недели, за завтраком, Малфой посмотрел на нее, как на привидение и с невыразимой досадой произнес:
- Все еще в мире живых, Грейнджер? Я начинаю терять терпение.
Гермиона устроилась за гриффиндорским столом и повернулась к нему, повышая голос, чтобы он хорошо слышал ее через проход.
- Какой смертью мне лучше умереть, чтобы больше порадовать тебя, Малфой? – спросила она.
Он отмахнулся.
- А, черт возьми, просто сдохни, - ответил он. – На твой выбор.
Симус Финниган, услышав это, скорчил рожу.
- Смертельные игры Малфоя и Грейнджер, - с сарказмом произнес он, давая понять, что окружающие люди кажутся ему идиотами.
Все принялись за свою утреннюю овсянку.
[6]
Гермиона стала ужасно уставать. Весь день она мечтала о том, чтобы добраться, наконец, до кровати и выспаться как следует, но когда могла себе это позволить, сон не шел. Она валялась в кровати до двух часов ночи, а на следующий день снова сидела на уроках в полумертвом состоянии.
- Мадам, можно мне снотворного зелья? – спросила она в больничном крыле.
Оказалось, что нельзя, и на это была тысяча причин. Гермиона поклялась себе, что еще неделя в таком режиме, и она сама сварит себе зелье. И проспит все выходные. Никакого Хогсмита, никакого беспокойства.
Из больничного крыла она направилась прямиком в библиотеку, взяла книгу по снотворным зельям и углубилась в чтение.
- «Спящая царевна», зелье, чтобы проспать до прихода прекрасного принца, - прочитала Гермиона вслух. – Вот поэтому я так люблю читать. Чего только не придумают.
- Ты говоришь сама с собой, Грейнджер, - сказал проходящий мимо Малфой. - Это первый признак агонии твоих мозгов. Ты сойдешь с ума и повесишься в туалете на галстуке Поттера. Как тебе?
Но Гермионе было не до того, - она только шикнула на него и отмахнулась.
Выбрав зелье, подходящее по действию, она с ужасом увидела, что оно готовится почти две недели. Но это все равно было лучше, чем страдать месяцами от патологической неспособности уснуть.
Состав был прост. Не пришлось даже тревожить запасы Снейпа – она нашла все необходимые травы под стенами замка, а таракана поймала возле кухни.
- Не мучай жучка! – со слезами в голосе воскликнула первокурсница, застукавшая Гермиону за ловлей таракана.
- Брысь отсюда, - огрызнулась Гермиона и тут же устыдилась. Она хотела извиниться перед девочкой и сказать, что она просто очень устала и не хотела грубить, но ребенка уже и след простыл. «Они не понимают по-другому!», - всегда говорил Рон и, возможно, он был прав.
Со своим запасным котлом и полным пакетом трав Гермиона отправилась в туалет Плаксы Миртл.
- Почему Гарри меня больше не навещает? – спросила Миртл и вытерла крупные слезы.
- Признаться, Миртл, он выглядит сейчас не очень и просто стесняется показаться тебе на глаза, - ответила Гермиона, заваривая зелье. – Ты же знаешь парней.
- О, да, - призрачное лицо Миртл просветлело. – Ты сейчас так похожа на меня, какой я была, когда умерла ужасной смертью в этом туалете…
После Смертельных Игр с Малфоем это были цветочки.
- Пригласи меня жить в свой туалет, если я умру, - сказала Гермиона.
- Я подумаю, - протянула Миртл. – Хотя лучше бы умер Гарри.
Гермиона подумала, что, в сущности, даже Малфой, наверное, согласится с ней.
Той же ночью, около часа, она поднялась с постели и тихо вышла из комнаты, чтобы проведать свое зелье. В мантии-невидимке Гарри не было необходимости, потому что Гермиона знала, что сказать, если ее поймают – кто-то из девочек заперся в туалете, а ей нужно было срочно, и она решила воспользоваться общешкольным. Прекрасно. К тому же, они с Гарри еще не до конца пережили свои разногласия по поводу войны и их роли в ней, так что Гермионе не очень-то хотелось лишний раз к нему обращаться.
- Черт.
Гриффиндорская башня уже закрылась за ней, когда она вспомнила, что забыла волшебную палочку.
- Будем надеяться, что Пожиратели не нападут на меня в коридоре, - прошептала сама себе Гермиона, хотя, в общем-то, это было вполне вероятно. Ужасной глупостью было выходить в это время без палочки в темные школьные коридоры, и, тем не менее, она это сделала. Гермиона решила надеяться на лучшее.
Шагая по ночным коридорам замкам в полосатой пижаме, она, наконец, ощутила, что повзрослела. Ей было плевать на миссис Норрис и Филча, а если кто-нибудь решит вычесть с Гриффиндора баллы за то, что гриффиндорке-старшекурснице приспичило ночью посрать – выставит себя идиотом.
Хотя она шла с чувством, что не делает ничего запрещенного, это чувство сразу возникло, едва за поворотом послышались шаги. Гермиона прижалась к стене, втянула живот и задержала дыхание.
Из-за угла появилась темная фигура. Гермиона шагнула в глубокую нишу в стене и замерла, пристально вглядываясь. Тусклый свет единственного факела выхватил из темноты лицо Малфоя, и она почувствовала большое облегчение.
Вот так. У всех свои тайны. И маленький Пожиратель Смерти Драко Малфой, загадочным образом связанный с массой несчастных случаев по всей Британии, крадется куда-то в ночи.
Когда он скрылся за очередным поворотом, Гермиона вышла из ниши и последовала за ним без тени сомнения.
Самый простой вариант, который пришел ей на ум – он встречается с кем-то из приспешников Волдеморта, чтобы что-нибудь ему передать или, наоборот, получить. Если получить – Гермиона отнимет это у него на обратном пути. Неизвестно как, но она это сделает, если это будет разумно. Если же он что-то собирается передать Пожирателям, ситуация усложняется – без волшебной палочки она вряд ли совладает с ними обоими и сможет это предотвратить. Но, по крайней мере, об этом узнает Дамблдор.
Думая так, она кралась за Малфоем. В какой-то момент она даже сняла свои шлепанцы и пошла босиком, чтобы не шуметь, хотя пол был шершавый и холодный.
Они шли долго - петляли по коридорам, спускались по запасным лестницам все ниже и ниже, и, наконец, Малфой остановился.
«Место встречи», - подумала Гермиона, прячась за углом.
Малфой замер на секунду, сунув руки в карманы.
- Миллисент, - громким шепотом произнес он. – Детка, ты тут?
Миллисент?!
Гермиона резко подалась назад, опершись на каменную стену, и в ту же секунду почувствовала спиной какое-то движение. Ее опора пошатнулась. Она отскочила в сторону как раз вовремя, чтобы увидеть, как камень, торчащий из стены, медленно встает на свое место.
- Грейнджер?!
Гермиона вздрогнула и обернулась, - со страху она забыла, что скрывается, и выскочила чуть не на середину маленькой рекреации, в которой находился Малфой.
В следующую секунду пол под его ногами разверзся, и он с криком провалился в большой люк.
- Малфой!
Гермиона подбежала к самому краю темной ямы, в которой он только что исчез, камень, на который она ступила, с хрустом пошатнулся, и Гермиона, потеряв равновесие, упала в тот же люк.
Она едва успела понять, что катится кубарем вниз, когда ударилась обо что-то затылком и отключилась.
Глава 4[7]
В первую секунду Гермиона даже не поняла, открыты ее глаза или закрыты – такая непроглядная темнота царила вокруг.
Гермиона пошевелилась, и это движение отозвалось болью в затылке и в спине.
- Грейнджер? – прозвучал из темноты взволнованный голос. – Это ты шуршишь?
- Что происходит? – спросила Гермиона и услышала, как Малфой облегченно вздохнул.
Гермиона села.
- Ты что-нибудь видишь?
- Уже кое-что, - ответил он. – У тебя есть палочка?
- Нет, я же шла в тубзик, - раздраженно отозвалась Гермиона, потирая ушибленный затылок.
- Я тоже без палочки, - произнес Малфой. – Я шел на свидание к Миллисент…
Гермиона фыркнула.
- Бедная Паркинсон, - сказала она, театрально приложив руку к груди.
- …а попал на свидание к Грейнджер, - хохотнув, закончил Малфой. - Мы в подземелье.
- Это я поняла.
Она пошарила руками вокруг себя, обнаружив холодную влажную землю и несколько камней.
- Я ждал, пока ты очухаешься, - сказал он. – Мы должны налечь на этот люк вместе, и если он не поддастся – мы в полном дерьме. Без волшебных палочек, заперты в подземелье.
Гермиона аккуратно встала, чтобы не удариться опять обо что-нибудь головой, но, к ее удивлению, она смогла выпрямиться в полный рост.
- Глубокое подземелье…, - задумчиво протянула она, глядя наверх.
- Да, не подвал для картошки, как у тебя дома, верно? – выпалил Малфой, становясь так похож на старого доброго себя времен первого-второго курса. – Этому замку тысяча лет, Грейнджер! Это самый огромный замок во всей Европе. Не думала же ты, что Основатели сэкономили на подземелье, не говоря уже о том, что с тех пор он достраивался и надстраивался черт знает сколько раз!
- Семьдесят четыре, - оборвала его Гермиона. – Он достраивался семьдесят четыре раза, а это, наверно, то самое первоначальное подземелье, которое было еще при Слизерине. Я тоже читала «Историю Хогвартса».
Малфой прыснул.
- «Историю Хогвартса»?! – воскликнул он. – Да я в руки не брал «Историю Хогвартса»! Очнись, Грейнджер – я владелец огромного замка в Шотландии. Я все про замки знаю.
Гермиона закатила глаза.
- Иди сюда, - будем толкать люк, - буркнул Малфой. – Тут ступеньки наверх.
Гермиона медленно, на ощупь, двинулась вперед.
- Я тебя умоляю, не наебнись опять, - тихо сказал Малфой откуда-то сверху, и в ту же секунду Гермиона нащупала ногой первую ступеньку. Неровный узкий камень.
[8]
Они сидели на нижней ступеньке. Неровном узком камне. Глаза уже привыкли к темноте, и они различали очертания стен, лестницы и видели друг друга настолько, насколько хотели видеть.
- Ужасно, - сказала Гермиона. – Малфой, ты хоть понимаешь, в каком мы дерьме?
Малфой не ответил. Он сидел, подперев руками щеки, и смотрел прямо перед собой.
- Ты же все знаешь про замки, - передразнила Гермиона. – Давай, роди какую-нибудь спасительную идею.
Малфой обернулся и посмотрел наверх, где находилась крышка люка, невидимая в темноте.
- Попробуем рычаг…? – неуверенно произнес он.
Гермиона уронила голову на руки.
По ее подсчетам, они безрезультатно возились с люком около часа. Значит, там, во внешнем мире, около трех часов ночи. Через пять часов все проснутся, их будут искать, но здесь никогда не найдут.
- Мы угодили в какую-то средневековую ловушку, Малфой, - сказала Гермиона. – Наверняка она предназначалась для того, чтобы попавший в нее умер самой мучительной смертью.
Малфой цокнул языком, призывая Гермиону заткнуться и не нагнетать обстановку еще больше.
[9]
- Страшно, да? – сказал Малфой.
- Очень, - ответила Гермиона.
- Где же твоя гриффиндорская храбрость? – упавшим голосом спросил он.
- А где твоя слизеринская хитрость? – еле слышно ответила Гермиона.
Она надолго замолчали.
- Думаю, нам нужно отдохнуть, - сказал Малфой, наконец. - Успокоиться, поспать, и решение придет само собой.
Малфой сказал, он будет спать первым, а Гермиона станет сторожить его сон, сидя под люком, на тот случай, если их найдут. Гермионе было все равно, - о сне она не могла даже думать. Она послушно села под люк, но там, под люком, царила такая зловещая глухая тишина, что от нее едва уши не закладывало. Какой толщины камни над ними? Полметра? Больше? Вряд ли подземелье в Средние Века делалось с расчетом на то, что наверху будут слышны звуки, доносящиеся оттуда.
Было чертовски холодно, но Гермионе казалось, что она дрожит от страха, а не от холода.
Пока Малфой спал внизу, Гермиона думала о крысах и насекомых. Есть ли они здесь? Хочет ли она с ними повстречаться? Их можно есть, но и они могут есть. Сколько можно продержаться на пауках? Утоляют ли пауки жажду? Сможет ли она съесть паука? И стоит ли в такой ситуации цепляться за жизнь?
Гермиона закрыла лицо руками.
[10]
- Малфой? – дрогнувшим голосом спросила Гермиона. – Это ты шуршишь?
Малфой зевнул.
Наверно, если твои предки замучили в таких средневековых подземельях толпы людей, генетическая память дает тебе эдакий средневековый фатализм, или, может, оптимизм, граничащий с сумасшествием.
Но он зевнул и потянулся.
- У меня есть одна мысль, Грейнджер, - громко сказал он. – Слезай оттуда. Уже десять часов.
Гермиона вздрогнула.
- Сколько…? – пробормотала она, не в силах поверить в услышанное.
- Десять, - повторил Малфой. – У меня тут часики, - и Гермиона услышала звон цепочки.
[11]
- Мы пойдем вглубь подземелья, - сказал Малфой. – Здесь нам нечего ловить. А там может быть выход. Обычно есть, - поправился он.
Выход.
Гермиона потерла слипающиеся глаза и нахмурила лоб, чтобы сосредоточиться.
- Какой-нибудь, знаешь…, - протянул он. – Типа вентиляционного отверстия.
- Воздух здесь не очень, но он есть, - признала Гермиона.
- Значит, где-то есть дырка наружу, - закончил Малфой. – Наша задача – ее найти.
Гермиона даже почувствовала что-то вроде облегчения. Конечно! Она могла бы сама догадаться, если бы вовремя справилась со своим страхом. В этом подземелье когда-то что-то было.
- А если отсюда нет выхода, потому что эта ловушка специально сделана для того, чтобы не выбраться отсюда? – предположила Гермиона.
- У тебя есть другие предложения?
У Гермионы не было.
- Тогда не наводи панику. И не зли меня лишний раз, бракуя мои идеи. И не наебнись с лестницы!
Гермиона прикрыла глаза и мысленно сосчитала до десяти.
- Хорошо, - сказала она, аккуратно спускаясь вниз по ступенькам. – А что мы будем есть и пить?
Малфой грязно выругался, - кажется, его нервы тоже стали сдавать.
- Такое ощущение, что я на экзамене, а ты пытаешься меня завалить! – рявкнул он. – Как Поттер тебя выносит? Ты и его изводишь вопросами вместо того, чтобы самой шевелить мозгами?
Гермиона смутилась. Она поняла, что и впрямь ведет себя так, словно Малфой ей что-то должен или словно он предложил ей глупое приключение. «Ты во всем виноват», - хотелось ей сказать, но она промолчала, потому что знала, что это не совсем так.
- У меня есть шоколадные конфеты и фляга с вином, - поостыв, сказал Малфой.
Гермиона замерла на лестнице, издав странный гортанный звук.
- Я ведь шел на свидание, помнишь? – процедил Малфой, чем-то зашуршав в темноте. – Конфетки помялись, когда я падал, но ты же не обидишься, милая? – издевательски проговорил он.
- Может, ты и свечи с собой прихватил? – в тон ему ответила Гермиона.
Малфой молчал так долго, что Гермиона, при всей своей осторожности, успела спуститься вниз и подойти к нему.
Он повернулся, и она увидела его лицо достаточно близко, чтобы понять, насколько оно бледнее обычного. Хотя, может быть, в темноте так только кажется.
- Нет, - тихо сказал он. – Свечей у меня нет.
И Гермиона, впервые с тех пор, как они попали сюда, заметила, что ему так же страшно, как ей.
