Пролог....Балдахин, бардовый балдахин на тисовых опорах - я открыл глаза и увидел его, как вижу каждый вечер вот уже восемь лет. Ненавижу... В комнате пахнет пылью и старыми книгами, кажется, этим запахом навеки пропитался воздух... а о проветривании комнаты никто не заботится.
Я лежу на бархатном покрывале, на щеках все еще видны дорожки от слез. Расплакался, как девчонка! Ненавижу себя! Ненавижу все вокруг: этот дом, вечную пыль и своего отца! Они с мамой опять поругались... Когда он только открыл парадную дверь, я укрылся в своей комнате. От отца словно веяло холодом и смертью, от чего у меня началась нервная дрожь. Последнее время он ассоциируется у меня только с этими ощущениями. Я оставил дверь приоткрытой и смог подслушать: они точно говорили обо мне, что именно, я не разобрал, но имя мое пару раз промелькнуло в их разговоре. Голос матери срывался на крик, отец же - прямая противоположность - отвечал тихо, но твердо. Было слышно, как мама, тихо плача, прошла в свою комнату, а отец, хлопнув дверью, исчез. Он всегда уходит, не задерживаясь дома надолго. У него всегда находятся отговорки, какие-то причины не замечать меня, когда ему это не нужно! А я и не чувствую себя нужным ему…
Иногда спрашиваю себя, люблю ли я его, и в глубине души нахожу утвердительный ответ. Вот только вслух я вряд ли смогу повторить эти слова, после всей боли, которую он причинил моей матери, мне...
Отец нередко приходит в дом с какими-то людьми. Их лиц не видно, потому что эти гости носят черные мантии с накинутыми на голову капюшонами. На нескольких последних собраниях у нас в поместье отец приказал мне остаться и послушать, хотя в большинстве случаев прогонял. Я не понял многое из того, что они обсуждали, усвоилось лишь одно - слово «смерть» звучало гораздо чаще остальных…
Отвлекшись от раздумий, я остановил взгляд на книжной полке, точнее на книге, подаренной на Рождество матерью - «Зелья. Стань Мастером». Мама сказала, что она сама училась по этой энциклопедии, и что эта книга пригодится мне на всем протяжении обучения в школе. Как же мне хочется попасть туда скорее! Только бы не видеть отца, не притворяться спокойным, случайно перехватив адресованный мне его взгляд, полный равнодушия, не слышать постоянно родительских ссор, не заставать мать в слезах… мне кажется, что если бы не я, не мое рождение, моя мать бы уже давно ушла от отца. Во время одной из последних ссор отец ее ударил! Я наблюдал за их разговором, быстро перешедшим в страшное сочетание громкого голоса матери, переходившего в крик, ее слез и холодной усмешки, издевки в голосе отца, через замочную скважину и все видел,… но я не мог ничего сделать. Во-первых, их ссора касалась меня, и мое появление могло только усугубить положение, а во-вторых, я не хочу, чтобы мама знала, что я видел ее в таком состоянии… она всегда хотела казаться сильнее, и у нее это получалось. Так что я даже не смог ее утешить, обнять… Мне и в тот день не оставалось ничего другого, кроме как скрыться в своей комнате.
Да и сейчас я не могу даже подумать о том, что будет с моей матерью, с моими родителями, когда я уеду. Зная своего отца, я точно могу сказать, что он станет относиться к маме еще хуже. А вот сможет ли она в мое отсутствие стерпеть обиды… ох…
Перевернувшись на бок, я поднял в воздух облако пыли. В комнате давно никто не убирался... Мать говорила, что у нас когда-то были домовые эльфы. Она их освободила, потому что они не могли спокойно работать после того, как отец лишил жизни одного из них. Я был слишком мал, чтобы помнить, за что провинился тот несчастный, помню лишь зеленую вспышку... По рассказам матери я понял, что тогда дом всегда был чистым, ухоженным, и казался уютным… что ж, сейчас мне в последнее верится с трудом…
Мои размышления прервал тихий скрип двери - в комнату заглянула мама:
- Том, - ее глаза были красными от слез. Я приподнялся на кровати.
- Томас, - сказала она, уже пройдя в комнату, - быстро собери вещи, …хотя лучше, если я это сама сделаю...
- Но зачем? Мы куда-то уходим? - я сел на край постели. Ее слова и тон меня порядочно встревожили.
- Да, нужно уехать подальше отсюда, в более безопасное место, - не останавливаясь, она быстро передвигалась по комнате, с удивительной легкостью находя те вещи, которые я считал потерянными.
- Почему? И куда?
- Я не думаю, что ты поймешь: твой отец - не тот, кто должен быть с тобой рядом, - она
присела передо мной так, что ее глаза оказались напротив моих, - мы едем в Хогвартс.
Она встала и продолжила складывать мои вещи в дорожную сумку.
- Сбегай пока в мою комнату и принеси сверток, что лежит на прикроватной тумбочке, - не
отвлекаясь от дела, попросила мать, - и не спрашивай, что там!
- Мам, только не забудь книгу, - напомнил я на всякий случай.
- Томас, это первое, что я положила в твою сумку, - с улыбкой посмотрела она на меня. Я улыбнулся ей в ответ и вышел в коридор уже с легкой душой. Канделябр на стене, единственный зажженный, еле разгонял темноту, кусочки которой еще прятались под потолком. Подождав, пока мои глаза привыкнут к такому освещению, я отправился в комнату матери, которая находилась в другом крыле. Мои шаги заглушал мягкий ковер бардового цвета. Как же я его ненавижу, куда не посмотри – везде этот цвет!
Вот и спальня. Я зашел и сразу увидел сверток на тумбочке. В мягкий серый шелк была завернута коробочка, которую я, не выдержав искушения, решил открыть. В ней находился инструмент, внешне похожий на песочные часы золотого цвета. Начав их разглядывать, я забыл, что нужно вернуться. Когда же я опомнился, мать уже стояла в дверях комнаты и хмурилась. У ног ее лежала моя сумка.
- Все-таки не удержался... Это Маховик Времени, и это - все что нужно тебе сейчас знать! - она подошла ко мне, - давай руку, мы сейчас аппарируем.
Волна непонятного чувства накатила на меня, нечто между восторгом и ужасом, но я не хотел казаться трусом, поэтому взял маму за руку и на всякий случай закрыл глаза. Мой желудок, рванул вниз, а лоб покрылся холодным потом. У меня закружилась голова, казалось, что мои ноги оторвались от земли, что я не стою даже, но я боялся посмотреть, что же происходит.
- Томас, - словно через вату в ушах я услышал голос, - уже все, можешь открыть глаза.
...Я сидел на траве, и вокруг меня в высь уходили стволы многовековых деревьев. По лесу полз вечерний туман, который, смешиваясь с сумраком, формировал неясные тени.
- Это - Хогвартс? - удивился я.
- Нет, это Запретный Лес, он окружает школу... тем более в Хогвартс аппарировать нельзя, - мама протянула мне руку и помогла встать, - теперь нужно быстро уйти отсюда!
Она пошла вперед, и мне пришлось ее догонять.
Над лесом поднялась полная луна, освещая деревья голубоватым светом. Послышался далекий протяжный вой, вызывающий одновременно жалость и ужас. Я в замешательстве остановился. Мне показалось, что мать не собирается меня ждать, но она оглянулась и бросила через плечо:
- Ребенок! - это было ее нелюбимое обращение ко мне, потому что ребенком она меня уже не считала, - ты будешь идти или нет? Не обращай внимания на вой, это могут быть всего лишь волки.
- Здесь водятся волки?!
- Том, здесь и без них хватает нечисти... - она резко повернула голову в сторону, словно что-то услышала, - ты помнишь золотые часы?
Я кивнул... Неподалеку за деревьями раздался хлопок. Мама взволнованно продолжила:
- Что бы ни случилось, бери сверток и беги вперед, хочу, чтобы ты первым увидел замок.
Я вопросительно посмотрел на нее. Она хотела подыскать какую-то причину, чтобы побыстрее меня отослать в Хогвартс. Но почему? Где-то рядом прошуршали опавшие листья, и между деревьями проплыла тень. Мать насильно отдала мне коробку и оттолкнула от себя:
- Беги, мой мальчик, беги! Я люблю тебя...
Я увидел, как от тумана отделился кусок сумерек и начал приближаться к нам. Естественный страх развернул меня и погнал прочь. Позади раздался хлопок...
Я остановился. Что бы мне не говорила мать, я не могу ее оставить. Почему-то мне кажется, что опасность рядом, что виной является вовсе не мое разыгравшееся воображение. А так хотелось бы… Ну почему, почему все так сложилось?! Если бы не было никакой опасности, она не стала бы меня торопить, не оставила бы одного. Нет, точно никуда не пойду, не узнав, в чем дело. Я уверен, что это связано с отцом, они ругались много раз, но мы никогда раньше от него не прятались… Я совсем запутался.
От размышлений меня отвлек какой-то шорох. Я в замешательстве огляделся по сторонам и увидел свою мать, выходившую из довольно густых зарослей орешника. В ее взгляде явно читались упрек и беспокойство.
- Том, я так и думала, - тихий печальный вздох, - почему ты остановился? Нужно спешить.
Я же решил настоять на своем:
- Нет, мама, я без тебя никуда не пойду! Ты что-то скрываешь от меня!
Я видел сомнение в ее глазах. Все-таки я был прав - все, что происходило сегодня, было просто необычайно важно как для меня, так и для нее. Для нас.
- Давай поторопимся, - наконец сказала она, кивнув. Затем, схватив за руку, повела меня куда западнее той тропы, которая, по моему мнению, вела к Хогвартсу. Но я даже не успел удивиться тому, как хорошо она знает окрестности школы, как сзади нас раздался громкий хруст сухих веток, усыпающих всю землю вокруг. Кто-то шел за нами. Кажется… нет, я точно уверен, кто это был. Взглянув на мать, я понял, что попал в точку – отец. Нам не удалось скрыться.
- Все, мы не успеем, - мама определенно думала так же, как и я, - надо переместиться на другое место, подальше отсюда… возможно, в Хогвартс мы сможем попасть и потом… когда-нибудь, - она резко развернула меня, и, притянув за руку, очень крепко прижала к себя. Я почувствовал слабый запах каких-то полевых трав. В нашем ухоженном чистом саду никогда не росло ничего подобного… Какие только мысли не лезут иногда в голову совершенно некстати. И вот я мысленно приготовился к аппарации, к этому стремительному, головокружительному скачку в пространстве, крепко зажмурил глаза, чтобы не так сильно кружилась голова, не было видно круговорота красок, одновременно и восхищающего своей яркостью и разнообразием, и пугающего своей стремительностью и бесконечностью, я схватился за мамину руку, крепко, как будто не веря, что мама переместится со мной, не оставив одного здесь, но… ничего из всего этого не произошло. Мы остались на месте. Посмотрев на мать, я увидел слезы в ее глазах.
- Поздно, Том. Мы уже прошли границу аппарации. Скрыться отсюда мы сами не сможем.
Я думал, что увижу на лице матери отчаяние, нотки безнадежности, но нашел лишь холодную решимость.
- Том, послушай меня! Нас двоих твой отец быстро найдет. Отбеги немного подальше, спрячься там за какое-нибудь дерево или за валежник, а я… я спрячусь вот здесь, немного поближе. Как только ты поймешь, что папа ушел, беги в Хогвартс, прошу тебя. А я постараюсь тоже прийти туда.
- Но… - мне это совсем не нравилось. Я чувствовал опасность, чувствовал, что-то случится. Глупые мысли о том, что мы больше не встретимся с мамой, что я вижу ее последний раз, я гнал от себя, зная, что никто не может предугадать заранее такие вещи. Зачем же себя настраивать?
- Никаких «но». Быстрей. Том, сынок, пожалуйста, я прошу. Ради меня.
И я сдался. Ее последняя фраза, блеск глаз, дрожь рук уговорили меня поступить так, как она хочет, я понимал, что это мама считает правильным решением. Может быть, если я этого не сделаю, может, это будет моей огромной, самой большой ошибкой… Я еще раз посмотрел на маму, порывисто обнял ее и немного отбежал, оглядываясь все время назад, чтобы увидеть еще ее бледное заплаканное лицо. Высокие сосны, толстые могучие стволы которых располагались очень близко друг к другу, должны были послужить мне хорошим убежищем. Я забежал за одно из деревьев, поставил коробку с необычными золотыми часами на покрытую хвоей землю прямо под ногами, чтобы не забыть про свою ношу и выглянул в щель между двумя соснами. Хоть и расстояние между деревьями было таким, что я мог без труда протиснуться, но видеть я мог из такого положение очень мало, практически ничего, потому что впереди деревья росли довольно густо и закрывали мне обзор, но ближе подойти я боялся, меня могла заметить мама, а я не хотел, чтобы сейчас она волновалась еще и за меня. Как я и думал, она не стала прятаться. Может, у нее получится договориться, разобраться с отцом, может, сегодняшний день что-нибудь изменит, у них прекратятся ссоры? Что-то подсказывает, что это лишь мои надежды… А может, я больше никогда не столкнусь с ним, раз мама не хочет, чтобы он сейчас меня видел? Передвинувшись немного и поменяв тем самым угол обзора, я смог увидеть свою мать. Она стояла спиной ко мне, смотря в ту сторону, откуда я слышал хруст веток и шест листвы так недавно… Для меня сейчас время тянется просто нестерпимо медленно…
Вдруг одна из веток пришла в движенье, мама вскинула вверх руку вместе с крепко сжатой в ней палочкой. Готов поспорить, у нее даже кисть побелела. И вот в поле моего зрении оказался отец. Та же самая одежда, что и перед его уходом из дома сегодня.
Я похож на него внешне – та же бледность лица, черные волосы, то же самое худощавое телосложение. Но все это становится совсем незаметным, если только скользнуть взглядом по лицу. Насмешливый блеск глаз, ироничная усмешка, которую создает лишь легкий изгиб губ. Он никогда не проявляет никаких ярких эмоций, кажется, что он уже и не помнит, что же это такое, а может, и не знал никогда…
- Что ты пыталась сделать, Даяна? – холодно спросил отец у мамы. – Захотела отнять у меня сына?
- Тебе он не нужен как сын! Ты видишь в нем лишь своего последователя, наследника, продолжателя своего дела, такого же безжалостного убийцу, как ты! Скажу тебе вот что – он никогда, слышишь, никогда не будет таким же! Ты не сможешь добраться до него!
- Это только ты так думаешь, - отец начал лениво поднимать палочку правой рукой, левой же резко потянулся к карману.
Я видел это движение, чувствовал опасность, но я не мог предупредить мать. Это бы означало выдать себя, а так поступить я был не в силах, я бы подвел ее, ведь это движение могло бы быть просто отвлекающим маневром, ничем более… а может, и попыткой узнать, где я нахожусь.
Внимание же мамы было приковано к палочке, которую поднимал так медленно и лениво, насколько это было вообще возможно, мой отец. Свою палочку она и не опускала, держа все время прямо перед собой, поэтому ее реакция была очень быстрой, ведь мама была готова:
- Экспелиармус! – моя мама, моя благородная добрая мама, веселая ранее, очень давно, еще в то время, которое я и помнил лишь малейшими обрывкам, теперь почти все время находящаяся в унылом настроении, она никогда не могла причинить вред ни одному живому существу. Вот и в момент опасности, а я уже понял, что разговором одним дело не закончится, она выкрикнула лишь такое слабое заклинание, которое я знаю уже давно.
Но, естественно, оно подействовало. Палочка вырвалась из руки отца и отлетела далеко в сторону, но вверх стремительным движением взметнулась левая рука с зажатой в ней палочкой. Так вот что он прятал в кармане мантии! У него их две… Как же мама этого не знала?.. Отец позволил себе, наверное, лишь легкую победную усмешку, и, не сказав лишних слов, произнес:
- Авада Кедавра! – мама не успела совсем ничего сделать. Зеленая вспышка-молния цвета первой весенней травы понеслась в нее и вошла в тело. Мама немного развернулась во время разговора с отцом, и теперь я мог видеть ее лицо, запомнить последний момент ее жизни, глаза матери распахнулись шире, она словно что-то увидела, что-то, во что не могла поверить, понять, может, она еще хотела что-то сказать… но все уже закончилось. Она упала на землю, подняв в воздух кусочки сухого мха. Я зажал себе рот рукой, чтобы не закричать, чтобы не выдать себя, я слышал ранее много про это заклинание, у нас дома большое количество книг по Темной Маги, да и разговоры отца… оно смертельное, мать уже не спасти. И она умерла из-за меня, за меня. Я этого никогда не забуду. Но теперь мне нельзя показать отцу, где я нахожусь. Я должен спастись, хотя бы ради мамы, ради того, чтобы ее смерть не была напрасной.
Отец же стоял перед ней, слегка наклонив голову влево, словно оценивая свою работу. Во мне поднималась злость, гнев на него, на это… ох, права была мама, это чудовище, способное убить живое существо, человека, свою жену, женщину, которая родила ему ребенка, которая прожила столько лет с ним, любя его… а ведь она его точно любила сначала… Мне хотелось кричать, мне хотелось высказать все это отцу, посмотреть ему в глаза, задав вопрос, как он мог так поступить с моей матерью, но… я не мог выйти из укрытия. Автоматически я поднял одной рукой коробку матери, а другой продолжал держаться за дерево, чтобы не упасть, не издать лишнего шума, хотя мои ноги подгибались, мой взгляд был прикован к моей маме, и я чувствовал дурноту. Как же над нами сегодня поиздевалась судьба, или что еще это было. Мы ведь только-только прошли границу аппарации, если бы мы задержались немного, то смогли бы скрыться… а вот если бы поторопились, прошли бы еще чуть-чуть, то были бы спасены за стенами древнего замка… И я бы не лишился матери, не потерял в один миг всю свою семью. Мысли об отце отошли на второй план, все мое сознание теперь занимала только мама…
…Мои глаза застилали слезы. Я хотел побыстрее убежать с той опушки, где это произошло. Боль… боль рвала мою душу и сердце. Скорей бы все забыть, но до сих пор слышалось «Авада Кедавра», и перед внутренним взором стояла эта ужасная картина. Я мчался среди сосен наперегонки со своей болью, ветки деревьев хлестали меня по лицу, оставляя свои кровавые отметины. Запретный Лес словно ожил и, протягивая свои искореженные злобой и ненавистью пальцы, пытался меня остановить. Легкие горели, как будто я вернулся из чистилища, ноги налились свинцом – усталость брала свое – и, споткнувшись, я рухнул в опавшие листья. Сердце бешено стучало и, фениксом обжигая меня изнутри, пыталось вырваться наружу. Захотелось зарыться в листья и в землю, не помнить того, что увидел…
Я в изнеможении перевернулся на спину. Сил не было, слез тоже… Осознал, что заплутал, иначе уже давно был бы у ворот Хогвартса.
Уже давно за полночь, луна высоко в небе, лес тихо нашептывает: «Спи, засыпай… Ты уснешь спокойным мертвым сном… зачем тебе вся эта суета, шум? В смерти есть счастье…». Мои глаза начали закрываться, так хотелось забыться… Внезапно в ночной тишине раздался хлопок. Он был негромкий, но все-таки спугнул пару сов – раздалось их недовольное уханье. Я очнулся от полусна и осмотрелся: вокруг никого не было, но скоро придет он... Убийца… Во мне волной поднялся гнев. Кровь стучала в висках. Я встал и подошел к дереву, мне хотелось выпустить всю злобу, которая кипела внутри и черной ненавистью заливала сердце. Я выместил на дереве все то, что чувствовал к убийце, который уже не был моим отцом… Я неистово бил по стволу сосны, твердая кора которой рвала кожу на руках, смешивая липкую янтарную смолу с кровью. Закусив и прокусив нижнюю губу, я с негромким рычанием лупил по дереву. Злость постепенно покидала меня, уступая место боли.
Мне стало жарко, несмотря на холодную октябрьскую ночь, и я скинул черную бархатную мантию. Из нагрудного кармана последней выкатилась коробочка. Маховик! Я совсем забыл про него… Не помню даже, когда я положил его в карман… Интересно, для чего он нужен? Подойдя к мантии, я уселся на нее и открыл футляр золотых часов. Оттуда выпала записка. На некоторое время забыв об опасности, я взялся за ее прочтение. Мамин почерк… как недавно мы с ней сбежали из дома… Как недавно это произошло… На глаза навернулись слезы, но я, поборов себя, все же решил прочитать послание:
«Томас, если ты это читаешь, значит, больше мы не увидимся… Тебе придется жить самостоятельно, ты должен быть сильным, мой сынок… Ты должен все исправить, тебе это предназначено. Нужно вернуться к началу, в прошлое… Я знаю, ты боишься, но ты должен это сделать. Используй Маховик Времени, поверни его на четыре оборота назад… и ничего не бойся. Если ты все сделаешь верно, мы снова будем вместе… Ради нашей семьи отправляйся в прошлое и исправь все… Я люблю тебя, Том, и всегда буду любить…»
Я не замечал текущие по щекам слезы, пока моя губа не начала щипать. Отправиться в прошлое… Мне было жутко страшно перед неизвестностью, но здесь было страшнее, и я решился. Поднявшись на ноги, я накинул на себя мантию и глубоко вздохнул всей грудью. Было трудно покидать этот мир. Хоть он был и недружественен со мной, но это был мой мир… Здесь оставались все мои мечты и надежды… но все рухнуло этой ночью!
Лес молчал, словно прощаясь со мной. Тишина давила со всех сторон, ломая грудную клетку, не давая вздохнуть. Луна скрылась за тучами, и только туман цвета сырого молока осторожно плыл между деревьями, обдавая меня холодным смрадом и сыростью…
Из сумрака вышла неясная тень, мой отец…
-Томас-с, - он говорил с присвистом, словно шипел, но одновременно не хотел этого.
Я еще раз вздохнул и повернул ручку Маховика…
Глава первая. Беспокойное утро…Я проснулся от тянущей боли в левом предплечье. О, нет! Что ему опять требуется? Совсем недавно же вызывал, а теперь снова…. Лежа на спине, я хмуро разглядывал потолок, потемневший от времени. Жутко не хотелось вставать – после вчерашнего задания ныло все тело. По мере пробуждения я понимал, что боль - не вызов Темного Лорда, а всего лишь сильное онемение руки, закинутой за голову во сне. Вернув руку в нормальное положение, я начал массировать затекшие пальцы: тысячи мелких иголок сразу вкололись в кожу. Размяв руку и снова закинув ее за голову, я посмотрел в окно. Хмурое августовское утро «радовало» мелким дождем. На грязном стекле оставались разводы от капель, стекающих вниз. Между рамами собралось достаточно пыли, чтобы паутина большого паука походила на подставку для чайника, которую вяжет маггловская бабушка своей маггловской внучке. Надо будет изловить эту членистоногую тварь и использовать для зелья.
Зелья…. Ничто, кроме них не приносит мне такого успокоения…, особенно сейчас….
Я посмотрел на настенные часы, которые раньше весело орали кукушкой. Слава Мерлину, я взорвал эту надоедливую птицу, от крика которой у меня начиналась мигрень. Мне совершенно было не понятно, как ЭТО выносили магглы, жившие здесь раннее.
Полшестого утра… пора вставать, дел по горло. Со стоном поднявшись с этой жесткой, неудобной, МАГГЛОВСКОЙ кушетки, я отправился в старую ванную. Проходя мимо зеркала, покрытого толстым слоем пыли, непонятно как удерживающейся на гладкой поверхности, я остановился. Протерев рукавом мантии стекло, взглянул на свое отражение.
Разбитая губа, запекшаяся кровь на скуле, синяк под левым глазом, дико взъерошенные грязные черные волосы… да двухдневная щетина, откуда-то взявшаяся…. Только сейчас понял, что я, оказывается, одет в мантию. Как пришел вчера, так и свалился в кровать, не заботясь даже о том, чтобы снять верхнюю одежду. По-моему, Волдеморту просто наплевать, в каком состоянии его подчиненные возвращаются с очередного задания… Какого черта нужно было загонять черного дракона в пещеру, он, конечно, не объяснил! Интересно, а кто-нибудь спрашивал? Я задумался и по случайности засунул руку в карман мантии. О, моя волшебная палочка! Точнее, то, что от нее осталось…, переломана точно по середине. Я с трудом вспомнил, как это случилось: Гойл, уклоняясь от ядовитого дыхания, бежит в мою сторону, спотыкается и падает… на меня, чудесным образом ломая мою волшебную палочку. Придется заехать в Косой переулок и приобрести новую.… А вот ядовито-зеленые пятна на мантии вывести не удастся…
Отвлекшись, наконец, от своего отражения, я отправился в ванную комнату и залез под душ, вода в котором имела свойство медленно нагреваться. Дьявол, вот где палочка бы пригодилась, - думал я, стиснув зубы и дрожа от холода, а все из-за Гойла, этого тупого кабана.
Еле отмылся от сажи и копоти! Ненавижу драконов!
Растеревшись махровым полотенцем, я оделся.
Наконец-то я выпью настоящего черного кофе! Как мне надоел этот хогвартский тыквенный сок, уже от одного воспоминания начинает мутить. И наверняка этот сок из тыкв Хагрида, таких мутированных тыкв. Сварив кофе и капнув по привычке в чашку противоядия, я чертыхнулся. Вот до чего довела меня эта служба у Темного Лорда – начинается паранойя, скоро самому себе доверять не буду.
В окно постучали. Я оглянулся – черный почтовый филин, держа в клюве газету, недовольно глядя на меня, мок под летним дождем. Ежедневная рассылка с утра пораньше… Я открыл форточку и впустил птицу. Та, пролетая мимо, задела меня крылом по лицу, оставив капли воды на щеке. Ненавижу птиц! Особенно сов… белого цвета.
Филин, усевшись на стол, вопросительно ухнул и протянул когтистую лапу, к которой был привязан мешочек. Я, проклиная наглую птицу, положил туда пять сиклей. Он, резко взмахнув крыльями, обдал меня брызгами и улетел, а я захлопнул окно и вернулся к кофе. На поверхности жидкости плавали перья…
- Спокойно, Сев, спокойно. И так нервы ни к черту, а впереди еще целый день, - вздохнул я и вылил кофе в раковину.
Поставив на плиту вариться новую порцию, я принялся за прочтение «Ежедневного Пророка», одновременно завтракая бутербродами с сыром. Газета пестрела заголовками различной величины и цвета: «Гарри Поттер – Мальчик-Который-Снова-Выжил», «Сириус Блэк оправдан?», «Неужели Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился?», «Поверим Альбусу Дамблдору!» и так далее. О, Мерлин, как же я ненавижу Поттера! Он всю жизнь мне испортил, и после этого я ему должен?! – негодование вспыхнуло, точно спичка. – После всего того, что я сделал – обо мне даже ни слова в газете! А в Хогвартсе?.. Могли бы с Днем Рождения поздравить… Хотя голова сумасшедшего, выжившего из ума старика забита только Поттером…
В воздухе витал запах подгоревшего кофе. Зачитался! Скомкав «Пророк», я кинулся к плите, перелил кофе в кружку и, добавив туда молоко, приготовился пить.
В окно постучали… Я сел спиной к нему: ни за что не открою, пока не допью! Постучали настойчивее – я не обращал внимания. Внезапно раздался звук распахнувшегося окна и звон стекла. Я возмущенно оглянулся – в комнату стремглав влетела коричневая школьная сова, мокрая после дождя. Сев передо мной, она выпустила конверт из клюва и отряхнулась, растопорщив все свои многочисленные перья. Миллионы капель воды разлетелись в разные стороны.
- Ах, ты! – мне захотелось взять эту птицу и придушить своими собственными руками. Я кинулся к ней, но эта сова взмыла вверх и вылетела из дома. Провожая ее взглядом, решил, что если найду ее, заготовлю себе кучу письменных принадлежностей, и повернулся к недопитому кофе. В нем потихоньку плавали коричневые перья. Я шумно вздохнул и с шипением: «К черту нервы!» расколошматил кружку об пол. На душе стало гораздо спокойнее…
Сколько, сколько можно рвать мою душу на части злостью и ненавистью?! Мне надоело вспоминать, что было, и думать, что будет! Мне надоела чернота и монотонность этой чертовой жизни!
Со злости я врезал кулаком по столу: по старому лаку пошли мелкие трещинки. Боль ртутью поднималась вверх по руке, отрезвляя рассудок.
Отвлекшись от мрачных мыслей, я взглянул на конверт, преспокойно лежавший между сахарницей и кувшином с молоком. На первый взгляд это был обычный серый бумажный конверт, если бы в глаза не бросалась печать с гербом Хогвартса. Перевернув его, я увидел витиеватую надпись, сделанную изумрудными чернилами: «Северусу Снейпу». Обратного адреса не было, да и так понятно. Дамблдор. В последнее время кроме него никто не пишет.
Не долго думая, вскрыл конверт попавшимся под руку ножом для масла. Вскрыл… и оставил лежать на столе. Какое-то нехорошее предчувствие вызывало у меня это письмо. Что еще может придумать этот «обезумевший старик»? Мне нравилось использовать это словосочетание, родившееся на страницах «Ежедневного пророка» годичной давности, когда никто не хотел верить, что Волдеморт возродился….
Решив, что ничего страшного не будет, я достал из конверта сложенную пополам пергамент и развернул ее:
«Здравствуй, Северус. Будь добр, после того как восстановишь свою волшебную палочку»… откуда он это знает? Вот откуда? Меня начинало трясти! ...«палочку, прибудь в Хогвартс до обеда. Как ты, наверное, помнишь, в конце лета ежегодно у нас проводится педсовет…». О, нет… естественно, я помнил про собрание, но мне жутко не хотелось на нем присутствовать. Опять будут обсуждать ненавистного Поттера, как усилить охрану школы и т.д. и т.п.…
Бросив листок, я начал ходить взад-вперед по кухне. Успокоившись, решил дочитать. …«педсовет… Я знаю, тебе неприятны эти собрания, но, прошу, это особый случай, и ты должен присутствовать.
Альбус Дамблдор.»
Что ж, я не могу игнорировать такие «просьбы», он Директор школы, а я преподаватель, который обязан приходить на подобные собрания.
Значит, пора за новой палочкой… Придется через камин – аппарировать я был не в настроении… да и не в состоянии. Но перед этим нужно что-то сделать с лицом. Вспомнив, что лечебная мазь осталась в лаборатории, я спустился в подвал. Да, именно там располагались мои рабочие комнаты. Взяв лекарство и намазав все ссадины, я вернулся наверх и подошел к камину. Мазь подействует через полчаса, а пока накину капюшон, тем более, что дождь…
«Косой переулок» - и я завертелся в круговороте летучего пороха, пепла и собственных мыслей. Никогда не любил этот способ перемещения, хотя он считается довольно быстрым после, естественно, порталов и аппарирования. Да и мелькание каминов перед глазами вызывает головокружение. Наконец все прекратилось, и я вышел в какое-то заброшенное помещение. В тусклом свете, просачивающемся в окно, можно было заметить клочья пыли и паутины, летавшие в воздухе. Как можно быстрее покинул комнату через единственную дверь, которая оказалась незапертая, - наверное, не я один пользуюсь этим камином….
Когда я шел по улице, то заметил, что люди обходят меня стороной. Решив узнать, в чем же дело, я остановился перед витриной какого-то магазина. Наверное, я очень громко чертыхнулся, судя по тому, как шедший навстречу мальчишка вздрогнул и отпрыгнул в сторону. Будь проклят Дамблдор со своим письмом и все совы! Я по случайности надел мантию, в которую облачаются Упивающиеся Смертью, с коническим капюшоном. Быстро зашел внутрь магазина, в витрине которого я так заинтересованно рассматривал себя, тут же почувствовал легкое покалывание на лице и с облегчением вздохнул – мазь подействовала, и теперь можно обойтись без капюшона.
Сегодня всякого, чье лицо скрыто под капюшоном, опасаются, а то и с радостью признают в тебе Упивающегося и бегут за аврорами…
Я вернулся в переулок: человеческая река сразу вовлекла меня в свое русло. Сначала даже не понял, откуда в такую рань большое скопление людей. Приглядевшись, я заметил в этой живой массе знакомые личности. Снова школьники! Опомнились! Пришла пора закупать учебные принадлежности…
Две вихрастые головы, которые мозолили мне глаза целых пять лет: Поттер и Уизли, и одна белобрысая – Малфой. Тоже какой-то растрепанный, что ему не свойственно. Я медленно приближался к ним, оказавшись прямо за спинами Поттера и его друга. Последней фразой Малфоя было что-то вроде: «…собакой и сдох, как собака…» перед тем, как в его нижнюю челюсть влетел кулак Поттера. Драко сел на мостовую, сплюнул кровь из разбитой губы, а, может, и выбитый зуб, и с холодной ненавистью посмотрел на меня.
- Поттер! – гриффиндорец вздрогнул и резко развернулся. Его изумрудные глаза сверкали яростью, и он совершенно не казался смущенным, в отличие от Рона Уизли, у которого уши горели ярким пламенем.
- Мистер Поттер, что дало вам право бить мистера Малфоя? – до этого момента мое душевное равновесие было весьма устойчиво, теперь же мне хотелось убить этих троих за испорченное утро.
Поттер молчал, и, казалось, пытался прожечь во мне дырку.
- Ну и? – мне уже начал надоедать этот спектакль.
- Не вмешивайтесь, профессор! – послышался голос из-за спин гриффиндорцев. Малфой встал и теперь смотрел мне в глаза:
- Это наше дело и мы сами разберемся, - он с отвращением взглянул на парней. А он повзрослел…. Наверное, последствие того, что его отец в Азкабане, ведь раньше он никогда не перебивал меня, если дело касалось Поттера. Сам слизеринец выглядел нездоровым: под глазами залегли темные круги, великолепные платиновые волосы потускнели и сделались неухоженными. Драко с вызовом смотрел на гриффиндорцев, чувствую, будет дуэль…. Снова….
- Ваше дело, - кивнул я и, обойдя их, прошел к магазину Оливандера. Они втроем удивленно уставились мне в спину. Теперь будут всю ночь думать, почему я не вмешался…
Я открыл дверь в магазин. Резанув слух, над головой звякнул колокольчик. Пахло смолой, деревом и старыми библиотечными книгами. Не люблю библиотеки с их учениками, вечно носящимися с огромными стопками книг.
Из-за полки раздалось шуршание бумаги, и я увидел владельца магазина:
- А, мистер Снейп. Давненько вы не заходили. Что привело вас ко мне? Неужели понадобилась новая волшебная палочка?
- Доброе утро, Оливандер, - я подошел к прилавку и облокотился, - да, пришлось прийти именно по этому поводу, - я выложил из кармана мантии останки моей палочки.
Мой собеседник нахмурился и с какой-то детской заинтересованностью начал рассматривать щепки.
- Помню-помню…. Жалко, что только единственный экземпляр… так, здесь локтевая кость летучей мыши и секвойя…, - он не обращал на меня внимания, разговаривая, казалось, с волшебной палочкой, - ну-ка, а если… хотя, нет, но их можно заменить: как вам столетний кедр и…
Я не слушал его и разглядывал магазин. Сотни, тысячи, миллионы продолговатых коробочек для живущих сейчас и для будущих волшебников. Если я не вмешаюсь – не будет никакого будущего. Ни для меня, ни для них…
- Ну вот, как вам? – Оливандер отвлекся от созерцания палочки.
- Да-да, отлично, если вы так думаете…
- Тогда подождите, сейчас принесу, - он скрылся в лабиринте полок.
Послышался резкий звон колокольчика, и в магазин заскочил… Невилл Лонгботтом. Сделав шаг от двери, он увидел меня и остановился. Я услышал нечто вроде «Здрав..те, профессор Снейп». Гриффиндорец, потупив взор, неловко топтался на месте.
- С добрым утром, мистер Лонгботтом, - я усмехнулся, - что-то с вашей палочкой?
- Э-э, пожалуй, я попозже зайду, До свидания, профессор Снейп, - он резко развернулся на месте и пулей вылетел на улицу. Жалобно скрипнуло витринное стекло…. Неужели я до сих пор навожу страх?
- Да-да, кто там еще? – приглушенный голос Оливандера послышался из чрева хранилища волшебных палочек.
- Хм, это был ветер, - мне уже надоело ждать своей покупки, да и вообще надоело ждать….
Оливандер наконец-то вынес коробочку и, положив на прилавок, открыл. Он с нежностью развернул бумагу и достал палочку.
- Возьмите, - он подал мне ее.
Знакомые ощущения покалывания в пальцах, легкого головокружения и магического ветра вокруг себя…
- Отлично, - Оливандер с ненаигранной радостью смотрел на волшебную палочку. Она была серого цвета четырнадцати дюймов с вырезанной на торце миниатюрой: битва дракона и феникса.
Я вопросительно взглянул на продавца, палочки с какими-либо изображениями мне приходилось видеть крайне редко.
- 13 галеонов, - быстро ответил он, решив, наверное, не обсуждать эту тему. Что ж, у меня сегодня еще есть дела, так что я расплатился и вышел из магазина, краем глаза заметив стоящего неподалеку Лонгботтома.
Глава вторая. ПедсоветПедсоветы… вот что вносит разнообразие в те летние дни, которые приходится проводить вне пустой школы. Здесь же у меня, как у декана факультета и профессора, имеется целый ряд обязанностей. Бумаги, отчеты, договоры о покупке ингредиентов для зелий, да и просто заготовка различных трав из Запретного Леса, если их ранее не выделит для кабинета мадам Спраут, несколько встреч с родителями моих учеников. Из последнего самое страшное – когда приходят все, кто поддерживал и поддерживает Темного Лорда, и они хотят договориться со мной о тех выходных, когда их детям назначена встреча с их новым господином… Порой я ненавижу себя за бессилие - своими же руками подписываю разрешение для этих учеников на кратковременную поездку «домой»…
Вот и сейчас, оказавшись в Хогвартсе, я вижу, что у меня еще есть немного времени в запасе – не подумал бы, что поход по Косому переулку будет настолько быстрым… зайти в свой кабинет, что ли?
О, лучше бы я этого не делал! И Мерлин бы побрал всех тех эльфов, которые забывают о моем указании присылать всю почту, которую адресуют мне на адрес школы, мне домой. Я уже очень давно поставил защиту на тот маггловский дом, чтобы никто, кто направлял бы сову с письмом, не зная точно, где я нахожусь, не мог бы мне прислать сообщение прямиком домой. Сложная магия, но стоит того. Хотя это точно паранойя… И вот она – обратная сторона деканства в этой школе - письма, свертки… Те же родители, Министерство, СОВы, ТРИТОНы, просьбы о рекомендации от тех выпускников, которые до начала каникул не позаботились о бумагах для будущей работы или учебы. Та-ак, а это же вообще от бывшего студента Рейвенкло… ну-ну. Разобрать пока, что ли, немного почты? Хотя, не успею…
Вздохнув от понимания того, сколько же еще дел мне предстоит – ну ведь каждый год одно и то же, почему же это так легко забывается, я поднимаюсь к кабинету Директора. Произнеся пароль и поднявшись по короткой движущейся лестнице, подхожу к массивной двери, ведущей в кабинет. Скорее по привычке, нежели из надобности, я стучусь и, не ожидая приглашения, вхожу.
В кабинете кроме Директора находились только МакГонагалл и Спраут – остальные преподаватели не отличаются пунктуальностью. На часах ровно четыре пополудни – час, в который мы и собираемся из года в год, на каждое собрание. Я сдержанно киваю коллегам, получаю в ответ кивки приветствия от женщин и дружелюбную улыбку от Дамблдора.
Сажусь в одно из дальних от камина кресел – мне нравится сидеть близко к огню в одиночестве, с книгой в руках, а вот при большом скоплении народа поневоле оказываешься в центре внимания, будучи освещенный ярким пламенем.
Постепенно комната начала заполняться учителями, Директор спокойно ждет опоздавших, перекидываясь фразами с вновь прибывшими.
Наконец, когда прибыла даже Трелони, началось собрание. Все как всегда повторилось: учебные планы, бумаги для Министерства Магии из школы. Странно, что пока ничего не говорилось про преподавателя Защиты от Темных Искусств и Поттера.
Когда мы дошли до СОВ и ТРИТОНов, обсуждая новые правила их принятия и вводимые с этого года новые вопросы, дверь в кабинет открылась. Не постучавшись, в комнату вбежала девушка с яркими волосами бирюзового цвета. Тонкс. И что этому аврору-неудачнику здесь понадобилось?
Вспоминаю, что после педсоветов иногда бывали и собрания Ордена Феникса, все члены предупреждались… но не сегодня, это случалось часто во время учебного года, а до его начала – в последнее время у этого Блэка.
- О, профессор Дамблдор, - произносит запыхавшаяся Тонкс, - я задержалась, извините, - подойдя ближе, она смахивает полами мантии часть предметов с ближайшего к ней столика. Хрустальные фигурки каких-то животных падают и разбиваются. Поднимаю глаза к потолку с выражением безнадежной усталости на лице.
- Ничего-ничего, не беспокойся по поводу этих безделушек, - видя, что девушка собирается снова принести ему свои извинения, Альбус решил успокоить ее заранее, - и ты почти не опоздала, - я отчетливо хмыкаю, ко мне оборачивается МакГонагалл с явным намерением защитить свою бывшую ученицу, но Директор продолжает, - я еще не приступил к тому вопросу.
- О, хорошо, - она в растерянности озирается по сторонам, видя, что свободных кресел не так много, и, наконец, садится недалеко от своего бывшего декана. Удивляюсь: неужели ей понадобилась поддержка?
- Итак, раз все в сборе, я хотел бы поговорить о Защите от Темных Искусств, - вот тут меня начали одолевать сомнения насчет этой девчонки. Как же мне сейчас захотелось ошибиться! – Мы снова оказались без преподавателя по этому предмету. По итогам прошлых лет я сделал выводы и решил, что на эту должность не подойдет никто лучше квалифицированного аврора! – Абсолютно все тут же посмотрели на девушку с глубочайшим сомнением. Я не был исключением, - так что я попросил Нимфадору Тонкс взять на себя эту обязанность, и она согласилась.
- Просто «Тонкс», Директор, - поморщившись, сказала она.
А вот это уже слишком! Бывшим темным магам он отказывает в этом месте, а молоденьких, очень неуклюжих девчонок берет с удовольствием! Да она и с первым курсом не справится, если те что-нибудь устроят, особенно хороши бывают гриффиндорцы.
Хотя, похоже, не один я, в кои-то веки, этим не доволен. Вон, Флитвик боязливо косится на ее руки – да уж, верю, что на уроках Заклинаний она принесла немало неприятностей профессору.
- …и надеюсь, что тебе у нас понравится.
Ну ладно, с этим разберемся попозже, как ей в школе "понравится". А теперь ставлю что угодно, что сейчас он начнет говорить о Поттере…
- Ну хорошо, раз мы разобрались с этим вопросом, то нам стоит все же перейти к другим делам. Все же, начнем с Гарри Поттера. Прошлый учебный год, а точнее, его окончание, показало…
Все, я не могу слушать, уже достало, какой год, как будто мало…
- Директор… - попытку же можно сделать?
- Северус? Есть предложение? – удивление в голосе, действительно, с чего бы мне что-то желать, к тому же, я прослушал заданную тему для пожеланий… хотя… выделиться можно, так сказать, поддержать репутацию.
- Похоже, у мистера Поттера слишком много свободного времени для проявления излишней фантазии, создания бунтарских группировок и нападений на преподавателей, - не скажу, что последнее мне не понравилось, ведь это касалось Амбридж, но на его третьем курсе в Воющей хижине он со своими дружками напал на меня! А вот это я не стану забывать. И я не мелочный, для справки.
- Северус, будь снисходительней! – МакГонагалл сразу же кинулась на защиту этого чудовища-Золотого мальчика. Как же, на него и охотятся, и сирота он... защита просто необходима. Побыстрее бы закончился этот кошмар.. а еще и мигрень начинается от бирюзового цвета волос Тонкс… ладно, хоть сейчас она понимает, что все серьезно, и не меняет цвет по несколько раз…
- … на этом, я думаю, мы можем закончить наше собрание. Кингсли, значит, с этим мы договорились, - вот, а я прослушал, что же сказано работнику министерства, да и как его голова появилась в камине, я тоже не заметил, - Можете идти, если нет желания остаться и попить чайку…
- Альбус, с удовольствием бы, но не сегодня… У меня весь рабочий стол завален бумагами, - улыбнулась Спраут, а Минерва кивнула в подтверждение ее слов. Вот уж занятые нашлись, провели здесь почти все летнее время.
- Ну хорошо-хорошо… Северус, - как всегда, а я уже у двери, - тогда останься, пожалуйста. Это ненадолго.
Я остался стоять на месте, опершись одной рукой на стену, выражая таким образом недовольство этим. Альбус, конечно же, снова сделал вид, что он не замечает моей реакции, и как ни в чем не бывало, прощался со всеми преподавателями. Когда же последним вышел наш новоявленный учитель Защиты, свалив по дороге вешалку для шляп, а затем запутавшись, упав на нее, директор обратил на меня внимание.
- Северус, присядь, - ну да-да… А теперь: "Выпей со стариком чаю, Северус" или "Съешь лимонную дольку"…
Когда я сел, Альбус – надо же, не спрашивая! – поставил передо мной только что сотворенную чашку и налил чаю.
- Северус… У меня есть внучатая племянница, она закончила в этом году голландскую школу магии "Стремление", - а название-то знакомое, наверное, школа популярна, хотя интересно, к чему стремление относится? К знаниям? Справедливости? А может, к власти и славе?
- …она, это я точно знаю, - продолжал Директор, а я, видимо, пропустил, размышляя, часть фразы, - неплохо разбирается в Зельеварении, - не уверен, это редко случается, - и очень хочет стать Мастером Зелий. Я знаю тебя как лучшего специалиста Англии в этой области, поэтому и пригласил мою девочку в Хогвартс.
***
Время потекло в обратном направлении. Я словно чувствовал, как оно, не затрагивая, проносится мимо меня. Я видел, как менялся Запретный Лес в соответствии с временами года, как умирали и рождались существа и растения, обитающие в лесу. Не знаю, сколько прошло лет, но, по всей видимости, несколько десятилетий.
Вдруг Маховик Времени перестал действовать. Он выполнил свою задачу – перенес меня в прошлое и до поры до времени стал ненужным. Я убрал его в коробочку и осмотрелся.
Через густую листву еле пробивались лучи солнечного света, пытаясь согреть еще довольно прохладный воздух леса. Я почувствовал, что начинаю замерзать. Нужно было согреться и найти школу, поэтому я пошел в первом попавшемся направлении. Листья под ногами тихо шуршали, и лес ничем не напоминал ту кошмарную ночь…
Деревья постепенно редели, и солнце начало припекать. Мне пришлось снять мантию, чтобы окончательно не зажариться. Теперь стало понятно: было лето, растительность вне тенистого леса бурно цвела, и в синем безветренном небе парили несколько облачков. Безлюдное пространство перед замком "Хогвартс" плавилось от полуденного летнего зноя. Пока я шел к школе, воздух, словно густой кисель, клубился вокруг меня. Войдя на ступени крыльца, вздохнул с облегчением – здесь оставалась хоть какая-то тень. Вход в замок преграждала большая, на вид тяжелая, дверь. К моему удивлению она легко открылась лишь от одного прикосновения. Я вошел в большой, просто огромный холл и остановился в нерешительности. Что же мне делать? Мама хотела, чтобы я укрылся в Школе Магии, и вот я здесь.… К кому обратиться, к кому идти? Я огляделся: впереди была массивная лестница наверх, а слева – проход в подземелья. И ни души…. Хотелось сесть на пол и сидеть до скончания веков. Но вдруг слева послышался шум и кто-то чихнул. Я пошел на звук, потому что нужно было удостовериться, что я не один в этом мире, да и просто хотелось с кем-нибудь поговорить…
В замке царил прохладный полумрак, в подземельях же было темнее и холоднее, да к тому же противно пахло затхлостью. Звук шагов глухо отдавался эхом в бесконечных коридорах. Удивительно, но здесь я чувствовал себя увереннее, потому что все напоминало наше поместье: тишина, сумрак и одиночество. Сердце сжалось от воспоминания.… Думай, Том, думай, что сейчас нужно делать?
Побродив по подземелью, я увидел единственную открытую комнату и вошел туда.
