Тайны Отдела Тайн.

Оглавление и пролог. Вмешательство первое.

0. Пролог. Вмешательство первое (Блэр).
1. Новая история, или Всё с начала (Джеймс и Сириус).
2. Мадам Собора Парижской Богоматери, или История Сириуса (Сириус и Джеймс).
3. «Возрождённый феникс» (Джеймс, Сириус, Фрэнк, Обри).
4. Беглец, или Встреча с Неописуемыми (Блэр).
5. Шабаш в доме Поттеров (Лили, Джеймс).
6. Ночной грабитель (Джеймс, Сириус).
7. В гостях у полнолуния (Джеймс, Сириус, Ремус, Снейп).
8. Пленник (Блэр, Обри).
9. Генрих Трой и Арка Смерти (Новый персонаж)
По мере написания новых глав, их названия будут добавляться… *автор*

Название: «Тайны Отдела Тайн».
Автор: Night mirror (в недавнем прошлом Светлячок)
E-mail: night_mirror@mail.ru
Бета: Koryuu.
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Ремус Люпин, Северус Снейп, Лили Эванс, нмп, Питер Петтигрю.
Жанр: AU, adventure, action, humor, drama.
Серия: сиквел к «По ту сторону…»
Отказ: я жадная, а Роулинг перебьётся – не фиг было портить жизнь такому заядлому снейпоману, как я. И вот от этого я получаю огромное и неописуемое моральное удовольствие, жаль только, денег не платят.
Аннотация: В Отделе Тайн бдительно хранят и охраняют свои тайны, но одну из них – одну из них – там хранят больше других. Ту самую, ради знания и обладания которой многие отдали бы что угодно. Ту самую, об истинном предназначении которой известно немногим. И Альбуса Дамблдора нет в их числе. Арка Смерти – не игрушка для возомнивших себя богами людей, недаром мало кому ведомо о ней. Даже простое присутствие не в том месте и не в том времени – уже само по себе вмешательство и нарушение. И рано или поздно придёт пора платить по счетам. Вопрос в том, кто будет расплачиваться с нежданными кредиторами?..
Предупреждение: данный фик про Мародёров можно с равным успехом считать как канонично-AU-шным отдельным произведением, так и своеобразной предысторией заарочной или «по ту сторонней» дилогии, однако её прочтение не является обязательным для понимания событий. Новый персонаж – Райден Эдвард Блэр, который появится впоследствии, как раз оттуда. С учётом 1-6 книг поттериады. Возможен OOS.
Предупреждение №2: никакого слэша.
Размещение на других ресурсах: категорически запрещено без авторского на то благословения.
От автора: альтернативное развитие событий, произошедших в жизни Мародёров после окончания ими Академии авроров и вплоть до ночи 31 октября 1981 года. Так что плюс ко всему смерть персонажей. Однако несмотря ни на что – happy end, ведь будущее так изменчиво…
Размер: макси.
Статус: не закончен.
Предисловие: прежде чем перейти к началу повествования, стоит сказать пару слов от себя, как мне кажется, они тут будут не лишними. Те, кто читал заарочную дилогию, возможно, помнят, что у меня своеобразное отношение ко Времени. Кто-то даже сказал, что в фике оно почти живое существо. Так вот, здесь всё то же самое, но с небольшими добавлениями.

Действия в сиквеле происходят уже после того, как в прошлом очутился первый пришелец из будущего и произошло первое изменение, но до того, как в прошлом появился упавший в Арку Смерти Сириус.

Время – довольно-таки инертная материя. Оно – как река, веками струящаяся по одному и тому же, некогда проложенному руслу. И чтобы изменить его мало поставить плотину, засыпать дорогу камнями и ветками; такая река как Время сумеет найти обходной путь и снова вернётся в прежнее – привычное – русло, и чтобы изменить Его нужно изменить больше чем одно-единственное событие. И меняться оно будет не сразу – постепенно, с каждым мгновением наращивая свой темп. Такова моя точка зрения, «исповедуемая» как в дилогии, так и в этом фике, так что события здесь уже немного иные, отличные от канона, но ещё не полностью изменённые.
Так что после каждого изменения – действия, совершённого Алексом или Блэром в прошлом, настоящее меняется чуть сильнее. А в худшую или лучшую сторону – кто знает?..
-------------------------------------
Пролог.
Вмешательство первое
02:28
14 октября 1974 г.
Отдел Тайн

Бумажный самолётик – не служебная записка, а просто так, средство убить скуку и привлечь чужое внимание – аккуратно спланировал и, задев крылом край мусорной корзины, упал на пол рядом со своими столь же бесславно кончившими товарищами.

Счёт был 4:6 в пользу корзины.

- Эй, старик! Хватит штаны просиживать, пора на обход! – слишком жизнерадостно, по мнению того, кто только что целенаправленно загрязнял коридор, возопил коллега, после чего оглядел усыпанный мусором пол, досадливо цокнул языком и, легко нагнувшись, оперативно всё испортил, зашвырнув все самолётики туда, где им было самое место – в корзину.

- Не зови меня стариком, балда, я тебя всего на полгода старше, – лениво нашарив в ящике стола волшебную палочку, уже в который раз попросил тот товарища. – Да и смысл торопиться? Уволить нас всё равно не уволят, а те придурки из лаборатории только рады будут нашему отсутствию.

Второй волшебник – ровесник по виду, но на полгода младше первого, также одетый в униформу охранника, строго покачал головой:

- Если бы ты вёл себя хоть чуть-чуть вежливей, они бы тоже прониклись твоим сказочным обаянием. Особенно та светленькая, – и заговорщицки подмигнул отмалчивающемуся коллеге.

- Пошли уже, Казанова, а то и в самом деле уволят.

- Ну уж нет, – Эд принял протянутый ему фонарик, покорно ожидая, когда Керн отопрёт, наконец, дверь в исследовательскую часть Отдела Тайн. – Пока нет трёх нареканий, уволить нельзя.

- Ну да, а у тебя их уже сколько? – гремя ключами, хмыкнул тот. – Лучше держи руки при себе и не смей лапать тутошних дамочек. В следующий раз их защитнички придумают что-нибудь получше чесотки и не промахнутся, когда попытаются наслать её на тебя.

- Да ты просто ревнуешь! И обижаешься из-за того, что пострадал ни за что ни про что.

- Ну конечно, всё именно так… – и тяжкий вздох нарушает полнейшую тишину в длинном коридоре – изоляция абсолютная. Керн – светловолосый чех – снова запирает только что открытую дверь и прячет тяжёлую связку в карман форменной мантии. Эд по прозвищу Казанова протягивает ему фонарик, и пятно света прыгает от одной стены по полу к другой и обратно.

Таковы правила. В исследовательском отделе настолько высокое напряжение магического контура и настолько важна полная изоляция для чистоты опытов, что использование палочек строжайше запрещено, вот так и выходит, что пользуются они маггловскими фонариками. Тяжёлые. Палочки здесь есть лишь у главного профессора, да у охраны: четверо во внутреннем коридоре и двое – это они как раз и есть – во внешнем. «И только попробуйте ими тут мух начать сбивать, быстро вылетите на улицу к чертям собачьим!»

В коридоре темно и тихо – странно, но внутренней охраны с отчётом нет, делись куда-то опять. Наверное решили не отрываться от покера и дождаться, когда Керн и Эд сами к ним придут. Керн их понимает, он и сам бы сейчас с радостью раскинул карты, да вот с товарищем не повезло: мало того что в карты не играет, так ещё и трудоголик.

В Лаборатории №5 работа идёт полным ходом – это видно и отсюда, вон как свет заливает ту часть коридора из приглашающе распахнутой двери. Неужто ждут уже в нарушение всех правил безопасности? Или это Эд так голову той дурочке задурил уже? Пообещал, что не станет в отчёт заносить?

Керн оглядывается на приятеля – круглешок света дрожит, и дёргается в руке фонарик. Неужто так нервничает перед встречей? Или серая мышка из лаборатории оказалась сильнее, захомутала-таки Казанову?.. Да нет, Эд, конечно, трудоголик, но два замечания ему уже в личное дело занесли, и против правил он не попрёт. А запрет устраивать личную жизнь на рабочем месте там точно имеется, так что дальше флирта они с той дамочкой белобрысой зайти не могли.

А пятнышко-то всё прыгает со стены на стену. Истерично.

- Керн, – почему-то совсем тихо окликает его тот, и, обернувшись, он видит в руке коллеги волшебную палочку.

- С ума сошёл?! А ну убери немедленно!

- Керн, – голос друга напряжён и дрожит так же, как фонарик в левой и палочка в правой руке. – Ты ничего не чувствуешь? Запах.

- Нет, ничего, а в чём дело?

- Да так, неважно, – слабо улыбается Эд и вытирает рукавом выступившую на лбу испарину. Заболел? Но палочку не убирает, и Керн на этот раз молчит, он не против – если тому так легче здесь… – Наверное наши чудики в лаборатории опять чего-то нахимичили.

Керн хмыкает. У Керна насморк, и потому он не чует пропитавшего воздух тяжёлого, сладковатого и гнилостного запаха. Керн никогда не работал в Аврорате и никогда не сталкивался со смертью, но Эд, хоть ему и всего двадцать шесть, встречался с ней раз, и потому, пусть он и пытается убедить себя, что это в лаборатории перемудрили с ингредиентами, знакомый запах крови по-прежнему неумолимо душит его.

- Керн. Достань палочку.

Навыки не пропьёшь, и даже если ты недолго пробыл аврором – не выдержал вида крови на стенах после того, как в доме побывали Пожиратели, – и позорно сбежал, что-нибудь всё равно останется в памяти.

Запах становится сильнее, тяжелее, и тело само вспоминает, что нужно делать, если там… если там… там…

- Достань палочку, Керн.

- Ладно, ладно, – беспечно вздыхает тот, – но если что, тебя ждёт третье замечание и можешь распрощаться с работой. На этот раз я тебя прикрывать не собираюсь.

- Чёрт, да я сам сегодня же уволюсь, лишь бы это ошибка была, – нервно шепчет в ответ Эд, и палочка в его руке больше не дрожит. Успокоился?

- Непременно уволюсь. Сегодня же. А завтра женюсь.

Лаборатория №5 встречает их тишиной, тяжёлым запахом и залитыми светом и кровью стенами. Палочка в руке снова дрожит, и, во все глаза глядя на распластанные повсюду тела, оба понимают, что завтра, возможно, ни для кого из них уже не наступит.

Керн пятится назад – прочь, прочь отсюда! И глаза у него безумные, полные животного ужаса. А ведь где-то там, возможно, и есть хищник. А Эд, Казанова Эд, просто смотрит на совсем не изящно раскинувшую руки в стороны – защищала кого-то, собой прикрывала – пепельно-русую Марику, в широко распахнутых глазах которой ещё мерцает блёкло-зелёный отсвет. Avada Kedavra. Крови на стене не много, да и не кровь это наверное, а какое-нибудь бурое, похожее на неё просто зелье.

Выход из Лаборатории лишь один – мимо них и их поста по ту сторону двери, а значит где-то здесь, рядом – не за спиной, слава Мерлину, но впереди – есть ещё один человек, тот, кто устроил эту бойню. Всё произошло быстро. Очень – никто не успел позвать на помощь, никому не удалось добраться даже до порога. Ни звука не прорвалось сквозь изоляцию, ни стона, ни крика.

Кто мог сотворить такое с беспомощными учёными – у тех ведь даже палочек не было… Мысль прерывается внезапно, в одно мгновение, потому что Эд видит знакомое и такое безучастное теперь лицо с зелёной пеленой в глубине глаз и понимает, что нет, были. Целых четыре – три из них сейчас валяются рядом с телами своих хозяев, бесстыдно открыв чужому взору свою внутреннюю суть. Из полированных обломков торчат жидкие тусклые волоски – шерсть, будто вата лезет наружу из разорванного плюшевого медведя. Мысли не занимают много времени, они быстрые – поток сознания и всё такое, но сейчас в голове Эда грохотом отдаётся лишь одна: все четыре охранника, из отрядов, полегли тут, но четвёртой палочки нет. Он не задумывался, зачем убийце чужая, если до этого он так неплохо справлялся со своей, он не задумывается. А значит, тот, кто это сделал, всё ещё здесь – и не важно, как он тут очутился, а значит, он опасен, а значит, они следующие.

- Нужно доложить. Связаться с каким-нибудь из наших отрядов, – похоже, Керн уже пришёл в себя: его больше не колотит и взгляд не плывёт при виде тел.

«Наших отрядов» – значит, Аврорату знать об этом не стоит. Это – внутреннее дело Отдела Тайн. Им её и решать.

- Я вызову патронуса, – почему-то шёпотом произносит Керн, хотя в общем-то правильно. Незачем убийце знать, что скоро здесь будет подкрепление. Незачем.

То ли запах выветрился – нет, вряд ли, здесь пахнуть должно даже сильнее, чем в коридоре, и уже не внушишь себе, что всё-таки это запах зелья – противный, густой, тяжёлый, – то ли нос просто привык к нему, но Эд больше не ощущает той отвратительной вони. Тяжёлой, густой и противной.

Серебристая белка, чем-то смахивающая на нюхлера, выслушивает указания и белой молнией исчезает – проходит сквозь стену, двери ей не нужны, и мчится к тому, у кого есть нужные полномочия и допуск, чтобы направить отряд в засекреченную 5-ую Лабораторию.

Эд наготове, для него сейчас каждый шорох, каждый шаг Керна за спиной как сигнал к атаке. И зная, что всё здесь секретно и его допуск не спасет если что от потери работы, он всё равно идёт вперёд – не опуская палочки – туда, куда ведёт его заполняющий уши, не дающий покоя и сводящий с ума шёпот. К огороженному небольшим барьером каменному архитектурному изыску.

Эд слышит, как зовёт его Керн, чувствует его руку на своём плече, но сегодня шёпот Арки куда настойчивей, и он не может – нет сил – сбросить с себя это наваждение, он уже видит, как колышется, зовёт и манит его серая пелена. Эд делает шаг. А в следующий миг его плечо пронзает резкая боль – будто его выдернули из сустава. «Выбито», – констатирует отрезвлённый болью рассудок, и потому он успевает, мгновенно сообразив, успевает выставить щит. Он слабенький и искрит, тут же распадаясь после того, как в него ударяет враждебное проклятье.

- Убийца! – кричит над ухом Керн. Он в ярости, и это плохо. Гнев убивает так же точно, как страх.

Шёпот вкручивается в мозг, въедается в тело. Лицо убийцы бледно, только глаза горят, а на щеке след запёкшейся крови. Ему тоже больно. И он тоже слышит. Эд понимает это внезапно, хоть тот и никак не выдаёт себя, только Эда тянет – непреодолимо, сильнее обычного – к Арке, а этот наоборот старается держаться от неё подальше. Есть причины?.. И не смотрит в её сторону. Навидался…

Жаль. Эду всегда было любопытно, что такое эта Арка и почему никто, кроме него, – ни Керн, ни мёртвые уже исследователи – не слышат этот тихий шёпот. Он впервые встречает такого человека, и жаль, что тот убийца. Ему бы хотелось спросить, что шепчет эта Арка ему.

- Avada Kedavra, – ожесточённо, не размениваясь по мелочам, произносит тот. Живые ему не нужны. Против такого щит бесполезен, и оба они ныряют в сторону. Керн оглядывается – ищет где бы укрыться: он не боец и его можно понять. Лучше спрятаться и дождаться Неописуемых. Но нет времени – похожая на нюхлера белка ещё не вернулась.

- Твою мать, – рычит Эд, держась за плечо. Спасибо Керну, он его спас – но зачем так?! У его ног лежит разбитое стекло, и в нём видно, как отражается в острых осколках смутный силуэт. Силуэт человека разумного и расчётливого – не безумца, тот бы бросался в них Непростительными даже не видя, а этот ждал, упорно, терпеливо ждал, пока они сами к нему не подойдут ближе. Эд видел сумасшедшего только один раз – во время своего последнего рейда в качестве аврора: мужа, обезумевшего оттого, что был вынужден смотреть, как Пожиратели истязают его жену и дочь. Когда в их дом пришли авроры и освободили его – единственного выжившего – от невидимых пут, он бросился на них: бестолково, бессмысленно, но с таким звериным отчаянием и силой, что обездвижить его удалось не сразу.

Согласно Своду Правил, жёстко ограничивающему действия авроров, они зачистили все следы Пожирателей, стёрли память соседям – на случай, если те что-то видели или слышали, то же самое было проделано и с памятью мужа – тщательно просмотрено, зафиксировано и стёрто. После ухода авроров тот остался в доме один с телами своей мёртвой семьи и с новыми воспоминаниями без Пожирателей. В их отряде было шесть человек – как и в других отрядах – и они все аппарировали в тот миг, когда окна снаружи осветились синим светом мигалок Скорой помощи и милиции. Тогда они видели его в последний раз. Но не Эд. Три дня спустя, когда он уже не был аврором, он вернулся и закончил начатое. Стёр ему память. Совсем. О смерти. О годах счастья с женой. О рождении дочери. Обо всём, что касалось семьи.

Когда через пару месяцев он вновь наведался «в гости» в этот дом, вдовец, не знавший о своём вдовстве, неплохо проводил время с молоденькой блондиночкой, вот только она была почти как две капли воды похожа на ту, уже мёртвую давно, женщину. Больше Эд туда не совался, только так поняв и уяснив то, что другие уже знали: чужая жизнь не терпит вмешательств. Не лезь… не трогай… оставь…

Перед глазами промелькнула серебристая тень – белка. Не сказала ни слова, просто обвилась вокруг руки Керна и растворилась. Ну и не надо, и так ясно, что сообщение получено, помощь идёт.

Эд вернул взгляд к осколкам и моргнул – отражения убийцы там больше не было. Исчез. Ушёл?..

- Вот вы где, – чужие ботинки рядом, незнакомый голос прямо за спиной. Не лезь… не трогай… оставь…

Оба подскакивают. На этот раз Керн не держит Эда за руку, не тащит за собой, и они разбегаются в разные стороны.

- Avada Kedavra.

Это игра в кошки-мышки. Ну и ладно, нужно только время потянуть, Неописуемые скоро будут. Эд бежит как можно дальше – Лаборатория воистину огромна, и не думает даже о том, чтобы напасть в ответ – его делом было инспектировать, писать отчёты и докладывать о мелких нарушениях, лёгкая работа по блату, – такая Avada у него в жизни не получилась бы. При всём желании.

Плечо болит дьявольски, сердце грохочет где-то в глотке, он не слышит шёпота и, когда перед ним снова вырастает Арка, почти удивляется. Но не ей. Перед Аркой, протянув руку к серой занавеси, стоит Керн, а у него за спиной, вплотную почти, стоит убийца. Всё происходит медленно – время тянется будто патока, – и Эд уже знает, что сейчас произойдёт, знает, но молчит: помешать он уже не успеет, но шансом остановить убийцу раз и навсегда воспользоваться сможет.

Удивительно, но тот не торопится воспользоваться палочкой, вместо этого узкая кисть в чёрной перчатке медленно тянется к плечу Керна и толкает его. Тихонько, едва коснувшись, и тот не сопротивляется: как зачарованный клонится вперёд – туда, к Арке, распахнувшейся, затрепетавшей приветственно пелене, которая тут же принимает несопротивляющееся тело. И навсегда прячет его. И кто знает, что там, по ту сторону Арки?..

Эд стоит, глядит, и его последний шанс уплывает, улетучивается с каждой секундой. Убийца оборачивается – незнакомое лицо, чёрные волосы, в глаза бросается выделяющаяся седая совершенно прядь на виске – явно не дань моде, смотрит задумчиво. Улыбается. И…

Как бы часто тебе не улыбалась удача, ей достаточно отвернуться один лишь раз, и всё. Свой лимит везения Эд сегодня уже исчерпал, он с запоздалой паникой осознаёт это, когда что-то горячее ударяет его в спину и всё меркнет. Странно, но ему всё-таки опять везёт – он ничего не чувствует.

Когда его найдут Неописуемые, опоздавшие всего на долю – секунды, минуты?.. – Эд будет ещё жив. Не иначе как чудо. Но больше не почувствует ничего в своей жизни – как в насмешку, слишком долгой.
* * *
Несколькими днями позднее
Отдел Тайн
Время неизвестно

Здесь темно. Всё как нужно, всё правильно. Факелы вдоль стен чадят как положено, но света они почти не дают. Не экономия – мера безопасности. Здесь нет места доверию.

- Ну? И как же это у вас таки получилось? – звучит первый голос, молодой, юношеский. Кому бы он ни принадлежал из тех, что занимают места за длинным столом, он явно привык к своей вседозволенности. Впрочем, у тех, кто здесь собрались, такое право есть.

- Не могу не согласиться. Я удивлён не меньше, что твоим ищейкам не удалось ничего выяснить за это время, – второй голос более взрослый, более глубокий – лет сорок наверное. Хотя ведь магглам сюда хода нет, а волшебники стареют куда медленней – возможно и семьдесят.

- Данную ситуацию вполне можно было бы назвать критической, если бы в общественность просочились хоть крохи информации о случившемся. Министр мог бы доставить нам проблемы, – третий голос из семнадцати. А высказаться сегодня должны все.

- Равно как и Дамблдор.

- Нужно найти того, кто прошёл через Арку.

- Нельзя тянуть.

- К счастью, нам повезло, выживший сотрудник видел его лицо. Проблем не будет, – сухой старческий голос с приказными нотками. Голос человека, привыкшего повелевать.

- Не важно, сколько времени займут поиски.

- Его у нас достаточно.

- И тем не менее, медлить нельзя. У них времени меньше.

Недолгое молчание, чей-то нетерпеливый или усталый вздох.

- Меня интересует другое. Согласно словам очевидца, его коллега упал в Арку, интересно, какой год притянет его? – вопрос задаёт женщина, задаёт уверенно, зная, что озвучивает то, о чём уже хоть раз, но думали остальные.

- Это мы тоже выясним со временем, – замыкает круг последний – семнадцатый – и склоняет голову. Он улыбается, но в темноте этого не видно.

Как и другие члены Совета, Керн знает, что находится по ту сторону Арки…

Глава 1. Новая история, или Всё с начала.

Джеймс сидел довольно далеко от своего лучшего и незаменимого – как любил постоянно напоминать Сириус – друга и не видел чётко, что именно тот делает, но и того, что он видел, было достаточно. Наученные горьким опытом, все профессора и академики Аврората, вслед за преподавателями Хогвартса быстро уяснили, что если позволить Блэку и Поттеру сесть вместе – это всё равно что собственноручно угробить свою лекцию.

Сириус делал самолётики. Немного кривокрылые и вряд ли способные подняться в воздух без магии (видимо, за четыре года службы в Аврорате всю сноровку растерял, балда блохастая), но определённо самолетики. Один. Второй. Джеймс видел, как Блэк оглянулся на лектора и, стараясь сделать это елико возможно бесшумно, выдернув лист из девственно чистой тетради для конспектов, принялся складывать кривобокий кораблик.

Джеймс, скучавший так же, как и его друг, обречённо вздохнул и опустил подбородок на скрещенные руки.

Лекция была в самом разгаре.

Сириус тайком ото всех развлекался, складывая оригами (вот чем может обернуться поход по маггловским магазинам в поисках подарка девушке – покупкой книжицы по складыванию различных фигурок из обыкновенной бумаги!). Сегодняшний лектор – Фрэнк Лонгботтом (новая звезда Аврората и любимец Грюма, который постоянно ставил его всем в пример) входил во вкус, в красках расписывая новичкам все «прелести» работы аврором. А Джеймс помирал от скуки, мысленно проклиная Грюма, с лёгкой руки и благословения которого они с Сириусом и загремели в эту дьявольскую обитель.

Нет, ну разве кто-нибудь, – да даже тот же Лонгботтом или Грозный Глаз со своей параноидальной «постоянной бдительностью!» – мог бы предположить, что выслеживание самого обычного нарушителя – рядовая операция! – обернётся ожесточённым сражением с Пожирателями Смерти, в логово которых вслед за подозреваемым и сунется весь отряд авроров? Да даже аналитики этого не предвидели, а ведь в их отделе работают лучшие в своём деле. В том числе и Ремус. Джеймс тешил себя мыслью, что в тот злополучный для него день у Лунатика был выходной, а не что тот таким образом коварно отомстил ему – и Сириусу прицепом, за то что они не смогли составить ему компанию в позапрошлое полнолуние.

В итоге из пяти человек выжило только трое, причём на своих двоих оттуда выбрались лишь двое: порядком покалеченного Джеймса Сириус и Брэндан тащили на себе, дружно хромая и ещё умудряясь в процессе улепётывания забрасывать преследователей проклятьями. К сожалению, в основном, правда, ругательствами, которые Сириус знал превосходно и которые ещё больше разозлили превосходящих их числом Пожирателей.

В конечном счёте им, разумеется, удалось выбраться, но с большими потерями. Грюм рвал и метал, когда увидел, во что превратился его передовой отряд. Малькольма и Дэвидсона хоронили во вторник (к их смерти Грюм не был причастен), но ни Джеймс, ни Сириус, ни Брэндан на похоронах не присутствовали, отлёживаясь в госпитале, пока целители врачевали их раны (к травмам шеф тоже не имел никакого отношения).

Лили, которая к тому времени была уже на четвёртом месяце, сначала рыдала, увидев перебинтованного, словно мумия, супруга (причем, прежде чем закатить истерику, миссис Поттер – до чего жестокая женщина! – взашей вытолкнула ковыляющего на костылях Сириуса в коридор), а потом разгрузила сумки, полные домашней еды. Вся палата без исключения, в которой, помимо Джеймса, Сириуса и их третьего товарища по несчастью, прохлаждались ещё четверо бывалых авроров, с того самого дня была от неё без ума и с нетерпением ждала каждого следующего появления её и её стряпни. Джеймс щедро делился с изнывающими от безделья коллегами. Да-а, готовила Лили отменно… Наверное именно поэтому Сириус так любил бывать у них дома в Годриковой Лощине, постоянно умудряясь вываливаться из камина к началу завтрака-обеда-ужина.

Сириус провалялся в госпитале всего несколько дней – ровно столько, сколько понадобилось для того, чтобы костерост срастил все кости в его раздробленной ноге, и немедленно удрал на волю, бессовестно бросив лучшего друга на растерзание целителям. Брэндан вышел днём позже. Джеймс же провёл там ещё две недели, а когда выписался – рванул домой и на спешно организованном праздничном обеде (пришли все Мародёры – даже Питер нашёл время заскочить ненадолго) поклялся друзьям и жене, что впредь будет осторожнее. Но на этом история ещё не закончилась, а только началась, потому что Грюм оказался куда страшнее и суровее целителей из св. Мунго.

Первым делом вся уцелевшая троица лишилась премиальных. И пусть ни для четы Поттеров, ни для Сириуса, неплохо поживавшего на наследство от дяди Альфарда, это не доставило слишком больших неудобств. Зато вторым, и куда более серьёзным ударом (правда, на этот раз только по гордости) было то, что начальник, отказавшись слушать возражения и протесты, в добровольно-принудительном порядке отправил всю троицу на повторные курсы авроров. «Очевидно, что в прошлый раз вы там ушами хлопали, раз уж умудрились попасться в столь примитивную ловушку, рассчитанную на исключительных идиотов», - при этом категорично заявил он, сверля провинившуюся троицу злым взглядом. И вот с тех самых пор уже в течение двух месяцев после каждого дежурства они, уставшие и едва успевшие принять душ, аппарировали в Академию авроров.

Джеймс бросил беглый взгляд на висевшие под потолком круглые часы и, убедившись, что с тех пор как он смотрел на них, прошло не больше пяти минут, тоскливо воззрился на Фрэнка. Тот, верно истолковав молчаливую мольбу бывшего однокурсника (хотя Джеймс и был моложе его на целый год), лишь пожал плечами: мол, ничем не могу помочь. Брэндан Грэйс картинно вздохнул: ему, также пострадавшему от служебного произвола Грюма, тоже было скучно. Нет, Фрэнк рассказывал интересно – Джеймс видел, как некоторые новички, открыв рот, вдохновенно внимают его словам, но для троицы авроров, слышавших эти байки уже не в первый раз, лекция казалась нудной и бесконечно долгой – подобной лекциям по Истории Магии в Хогвартсе, на которых со смерти преподавателя спали все студенты без исключения.

- Эй, – пихнул его кто-то под локоть, из-за чего вместо ещё одной записи, которые он таки делал, порой ловя на себе умоляющий взгляд Фрэнка, вышла какая-то не опознаваемая и неподдающаяся расшифровке загогулина. Джеймс повернул голову в сторону того, кто посмел помешать ему, и онемел. Затем посмотрел туда, где ещё минуту назад сидел Сириус, и, увидев там только заваленное самолётиками пустое место, снова повернулся к «ошибке чужой молодости».

- Ты как здесь оказался? – ссутулившись под взглядом Фрэнка, прошипел он, обращаясь к как ни в чём не бывало ухмыляющемуся другу. Тот пожал плечами и с загадочным видом провозгласил:

- Иногда достаточно просто захотеть, друг мой.

Джеймсу это чем-то неуловимо напомнило дамблдоровские интонации, когда тот на собраниях Ордена, вместо того чтобы сказать, кто поставляет ему информацию о Пожирателях, начинал философски толковать что-то о высоких материях, прозрении и прочей ерунде. Поттер усмехнулся.

- Поменялся местами?

Блэк пожал плечами.

- Ну да, а ты что, и впрямь подумал, что я взялся здесь из воздуха? Поверь на слово, Сохатый, если бы я мог отсюда аппарировать, я бы выбрал более приятное место и компанию для расчудесного отдыха.

- Я и не сомневался, – усмехнулся в ответ Джеймс и, вдруг почувствовав что-то неладное, но, пока ещё не поняв, что именно, снова устремил взгляд на сидевшего теперь уже слева от него друга. – А зачем ты поменялся местами? – увидев, что тот уже открыл рот для ответа, он быстро перебил: – И не смей втирать, что ты соскучился по моей компании!

Наверное к концу предложения он слишком сильно повысил голос, потому что старина Фрэнк, и так постоянно им потакающий, не выдержал:

- Джеймс, я же просил! То есть… мистер Поттер, хватит разговаривать!

Послышались смешки. Фрэнк, сколько Джеймс его знал, никогда не любивший повышенное внимание к своей персоне, напрягся и покраснел как мальчишка.

- Прости, – с самым виноватым выражением лица одними губами прошептал он, и как только смешки стихли, а успокоившийся Лонгботтом вернулся к чтению лекции, он сам вернулся к прерванной беседе. – И хватит доводить Фрэнка!

- А я тут причём? – как всегда с видом оскорблённой невинности пожал плечами Сириус. – Это ведь ты орёшь на весь класс, а не я.

Джеймс сощурился.

- Ты не ответил на мой вопрос.

Сириус, тоже вспомнив об этом, просиял.

- Точно! Хочешь скажу, что означает твоё имя на языке горгулий? А ещё я знаю, как оно произносится на языке ёкай*!

- Нет, – поспешно ответил Джеймс, тем не менее прекрасно понимая, что если уж ради этого Сириус перебрался аж через несколько парт, то ответ он услышит в любом случае – будет на то его желание или нет, на самом деле значения не имело.

И это далеко не самое страшное – подумаешь, обругает сейчас по полной, авось не впервой. Беспокоило его другое. У Сириуса было очень говорящее лицо, и сейчас один только взгляд на физиономию друга многозначительно поведал Джеймсу, что ничего хорошего впереди его не ждёт. Джеймс содрогнулся, вспомнив самый последний – и самый страшный – случай, когда Сириусу было скучно и чем в итоге это закончилось…

Сглотнув в ожидании, Джеймс, каждую минуту – секунду – ожидая подвоха, провёл рукой по растрёпанным волосам – не столько потому, что ему хотелось это сделать, а потому что опасался снова их там не обнаружить. И с облегчением вздохнул. Волосы были на месте. И ранняя седина – от нервов, наверняка тоже…

С точно таким же блеском в глазах Сириус с ножницами в руках по кругу ходил вокруг него, решая с какой стороны лучше подступиться. Джеймсу, не имевшему никакой возможности пошевелить даже кончиками пальцев из-за чёртового Stupefy в спину, эти глаза представлялись глазами маньяка.

Свет лампы зловеще играл на острых, беспрерывно щёлкающих лезвиях. Сириус зловеще бормотал что-то насчёт шеи и ушей, а обездвиженному Джеймсу не оставалось ничего, кроме как, закрыв глаза – лучше не видеть весь этот ужас, – ждать конца.

- Хватит уже танцевать вокруг него, Бродяга, приступай, или это сделаю я! – раздражённо поторопил маньяка кто-то.

Ремус – оборотень и второй лучший друг, ради которого он готов был умереть и который вместо того чтобы спасти его от чокнувшегося Блэка, оглушил его и лично притащил в их спальню для расправы. Джеймс, быть может, и нашёл бы способ выкрутиться, но два психа всё предусмотрели – даже рот заткнули и сделали это не кляпом, а заклинанием.

- Точно! Давай уже! – раздался откуда-то из-за спины ещё один голос, в котором Джеймс, уже заранее смирившийся с неизбежным, тут же узнал Питера. Предатель!

- Ну ладно, – проговорил у него над ухом Сириус. – Если что, вы сами этого хотели.

Джеймс попытался отдёрнуться или закричать, но люпиновские чары держали крепко. Холодное лезвие коснулось его шеи… и первая прядь волос упала на ковёр.

Разумеется, потом, спустя примерно полчаса – Сириус своё «чёрное» дело делал очень аккуратно и бережно, чтобы ненароком в спешке не поранить друга, – обнаружив, что он лишился всех своих «шикарных» волос, Джеймс закатил самую настоящую истерику. Всё равно довольные друзья, несмотря на появившиеся у них лишние части тела (рука – одна штука, собачий хвост – две штуки и петушиный гребень – в виде бонуса у гордого собой Сириуса), узнали о себе о-о-очень много нового. Вдобавок ко всему выяснилось, что Джеймс неплохо умеет ругаться по-гоблински, что он охотно и продемонстрировал немного утратившим человеческий облик товарищам.

Свои действия постригший его налысо Сириус объяснил тем, что Лили («ты ведь сам сказал, что готов ради неё на всё!») обмолвилась, что будет встречаться с Джеймсом, только если этот «растрёпанный индюк» избавится от зарослей на своей «пустой и совершенно ему не нужной голове». А так как Джеймс, которого и Ремус, и Сириус узнали более чем достаточно за четыре года дружбы, на такие жертвы вряд ли бы пошёл, они решили ему помочь. Что и было сделано.

Джеймс, правда, подозревал, что «помогали» они не ему, а себе – для него не было секретом, что всем Мародёрам – особенно Сириусу – уже давно надоело слушать его «дифирамбы в честь Эванс» (слова Блэка), так что таким оригинальным образом они, видимо, пытались спасти себя, а уж заодно, если получится, сыграть и роль сводников. Конечно же ничего из этого не вышло: волосы отрасли уже к следующему утру, так что предъявить хладнокровной Эванс было нечего.

И вот, взгляд, которым сейчас Сириус буравил друга, был очень похож на тот: настолько, что Джеймс даже ненадолго запаниковал, но, вспомнив, что вокруг них много людей, успокоился.

Сириус по-детски горделиво улыбнулся и забормотал нечто вообще непонятное.

- На языке горгулий твоё имя звучит как: Ейс Оер, а вот на языке ёкай оно звучит круче: Тэрюкудзуринари-номотитикуси-сан. Язык сломать можно, да?

- Погоди, – Джеймс, всё ещё переваривающий новые трактовки своего родного и некогда даже любимого – до сего дня – имени, нахмурился. – Ты знаешь язык горгулий?!

- Ну да, – произнёс тот свою любимую реплику. – Помнится, ты так… красиво и красочно на нём изъяснялся, что я решил его выучить.

Вот и выучил.

- Ой, да ладно тебе, Сохатый, не переживай, мне было не сложно. К тому же твоё имя ещё ничего, нормальное. А знаешь, как моё звучит? Сриус Лэ на горгульем, кстати «Лэ» – это ведь что-то вроде обозначения аристократии, да? И Арикисикикаари-дзэтафуме-сан на языке ёкай. С ума сойти!

- А по-моему, это звучит по-идиотски, – заметил Джеймс.

Тот, бросив взгляд на Фрэнка, гордо распрямился и, вскинув подбородок, высокомерно продекламировал: – Сириус Блэк – это всегда звучит гордо!

- Блэк! Я тебя уже четыре раза просил!

То-то же. Сириус сник и, покосившись на часы, преувеличенно горестно вздохнул.

Джеймс коротко простонал и уронил голову на руки. До конца лекции оставалось пятнадцать минут, и что-то ему подсказывало, что это будут самые длинные пятнадцать минут в его жизни.
-------------------------------

* Ёкай (согласно информации из Википедии) – сверхъестественное существо японской мифологии, разновидность обакэ. В японском языке слово «ёкай» имеет очень широкое значение и может обозначать практически все сверхъестественные существа японской мифологии, или даже заимствованные из европейской: от злобных они до кицуне.

Про кицуне, полагаю, знаю все, а они – это демоны-людоеды (Википедия). Обычно они отличаются огромными размерами, но встречаются упоминания и о маленьких они. Эти существа умеют обращаться в людей и очень любят человеческое мясо.
Обакэ – общее название для монстров, призраков или духов в японском фольклоре. Буквально означает «то, что меняется».
Обычно эти слова переводятся как «призрак», но в основном они относятся к живым или сверхъестественным существам, временно изменивших свою форму, и таким образом они отличаются от духов умерших.

Глава 2. Мадам Собора Парижской Богоматери.

- Ты так и не сказал, когда и где успел выучить язык горгулий, – уже выходя из аудитории, деловито поинтересовался Джеймс у друга. Сириус, ну ни капельки не изменившийся со славных школьных времён, и больше заинтересованный, например, вон в той, только что мимо прошмыгнувшей девице, вопрос приятеля воспринял скорее как не очень-то новый и оригинальный способ отвлечь его от «сверхважного» дела.

- А ты откуда узнал те классные ругательства? – осведомился он вместо ответа, глядя при этом не на Джеймса, а вслед прошествовавшей мимо аврорше в строгой мантии и с уложенными в тугой пучок светло-золотистыми волосами. При этом вид у него был весьма неодобрительный – сетовал, наверное, на то, что с такими-то волосами та строила из себя а-ля МакГонагалл.

Джеймс с укоризненной полуулыбкой покачал головой: он никогда не понимал необъяснимой тяги лучшего друга к блондинкам. Впрочем, точно также Сириус не понимал того, как он мог едва ли не с первого курса ухаживать лишь за одной-единственной девушкой. Впрочем, здесь Блэк как всегда преувеличивал – хотя это вообще было для него характерно.

Слава Мерлину, Лили была не блондинкой – где-то очень-очень глубоко в душе Джеймс подозревал, что Сириус не положил на неё свой похотливый глаз лишь потому, что та была рыжей. Конечно, это ерунда, и он понимал, что причина вовсе не в этом, а в их дружбе, но иногда… проскальзывали и такие мысли. Особенно когда Лили, задорно смеясь во весь голос и прижимая руки к округлившемуся животу, вставала на цыпочки ради того, чтобы поцеловать тут же обнимавшего её за плечи Сириуса.

Джеймс задумался, припоминая.

Кажется, любопытный, как все дети, и храбрый и безрассудный, как все гриффиндорцы, он попросту подслушал у двери один из отцовских разговоров, в конце которого ныне покойный Чарлус Поттер очень долго ругался на непонятном, но показавшемся ему очень живописным, языке.

- Подслушивал под дверью отцовского кабинета, – неохотно признался он.

- А, понятно, – и в самом деле понимающе протянул Сириус: уж ему-то точно подслушивать было не впервой. Что беседы отца с жаловавшейся ему на старшего сына матерью, что – изредка и под мантией-невидимкой Джеймса – разговоры преподавателей, когда те собирались на пятничный педсовет.

Сириус бесцеремонно пихнул локтём задумавшегося над чем-то приятеля.

- Так ты всё ещё хочешь узнать правду? – он намеренно понизил голос до заговорщицкого шёпота.

- Что?

Сириус, старания которого пропали даром, оскорблённо поджал губы.

- Ты же вроде бы хотел узнать, откуда я знаю язык горгулий? Так?

Джеймс сощурился, подозрительно глядя на расщедрившегося друга так, будто его чудо-очки могли сыграть роль рентгена и помочь ему понять, что у того на уме.

- Так, – медленно согласился он. И весомо добавил: – Горгульи же все вымерли!

- Вообще-то не все, – предсказуемо оживился Сириус. – Я нашёл парочку в маггловском мире. Совершенно случайно. Сидел ночью в засаде. Ждал нарушителей. А когда часы пробили полночь, одна из тех жутко уродливых статуй, среди которых я тусовался, попыталась мною пообедать.

- Это когда было? – перебил его нахмурившийся Джеймс.

- Не помню. Месяца три-четыре назад, кажется, – неуверенно сообщил тот, покопавшись в памяти. – И не перебивай меня.

- Три-четыре месяца, говоришь… Значит во Франции они обосновались. Надо будет сообщить в отдел, пусть всё проверят.

- Ну уж нет! – вскинулся Сириус. – Я слово дал, что никто ничего о них не узнает, так что ты теперь тоже будешь молчать!

- Бродяга… Это же просто горгульи!

- Ну и что? Короче, я рассказываю, хватит мешать, иначе оставлю жить в неведении, – отрезал тот. Джеймс закатил глаза. – В процессе выяснилось, что набросившаяся на меня горгулья оказалась самкой. И при этом не только голодной, но и изголодавшейся по мужскому вниманию…

Рассказанная Блэком история оказалась истинно блэковской – то есть полностью в его стиле. Самый настоящий экшен с обильной примесью романтики. Не зря же Сириус в течение стольких лет учёбы в Хогвартсе и Академии Авроров «практиковался» во флирте: наверное, только это и язык без костей спасли его от незавидной участи быть разорванным на сотню-другую маленьких кусочков плоти.

Сириус терпеть не мог сидеть в засаде, и, наверное, именно потому что он не особо скрывал это, ему с особым постоянством выпадали как раз такие задания. В тот раз ему «посчастливилось» сидеть в засаде довольно-таки высоко – зато выпала уникальная возможность полюбоваться городом прямо с крыши Собора Парижской Богоматери, где и произошло то интересное знакомство. И разве можно было предположить, что самая обычная на вид скульптура окажется временно – до наступления ночи – окаменевшей горгульей?

И, разумеется, именно рядом с этой скульптурой и расположился ничего не подозревающий о её истинной природе Сириус, в нетерпеливом ожидании появления летучих нарушителей (какие-то таинственные личности повадились на мётлах летать вокруг собора, шокируя магглов), свесив ноги с карниза.

Наступила ночь, где-то часы пробили полночь, и каменное изваяние, к которому, коротая время, прислонился спиной Сириус, только что закончивший болтать с Джеймсом посредством Сквозного зеркала, завертело головой, с явно гастрономическим интересом уставившись на черноволосую макушку будущей пищи. Сама пища этого не заметила, беспечно играя с какой-то блестящей вещицей, и горгулья, видимо рассчитывая на лёгкий ужин, распахнула зубастую пасть.

Сириуса спасло только то, что блестящей вещицей было то самое зеркало, в котором он и увидел пришедшую в движение жуткую морду чудовища, с оскаленных клыков которого свисали ниточки голодной слюны. Он отскочил в сторону так резко – прочь от пришедшей в замах мощной когтистой лапы, что едва не свалился вниз, несколько томительно долгих секунд – пока горгулья оглядывалась в поисках пищи – балансируя на самом краю крыши. Однако оголодавшее на своей вегетарианской диете чудовище не намерено было так просто сдаваться и, обнаружив, куда делось мясное блюдо, развернув короткие неуклюжие крылья – скорее всего нужные ей не для полёта – тогда бы Сириусу точно пришёл конец, а для поддержания равновесия, – ринулась за ним. Однако строптивый ужин тоже не собирался сдаваться, и каждый раз, когда казалось, что вот-вот, вот прямо сейчас зубы сщёлкнутся на нём, человек в самый последний момент избегал участи стать ужином.

Надежды на спасение у начавшего уставать Сириуса не было: можно было бы аппарировать, но пришедшая в ярость голодная горгулья двигалась с такой скоростью, что у него не было времени даже достать палочку. Да и с палочкой он мало что мог ей противопоставить: тело горгулий было уязвимо только для магического оружия – ни заклинания, ни простые клинки были не в состоянии повредить или тем более пробить оживший гранит.

В далёком прошлом – много столетий назад, волшебникам удалось одолеть и уничтожить этих хитрых, коварных и очень жестоких существ, да и то лишь прибегнув к хитрости: они нападали на них днём, когда горгульи были всё равно что беспомощные каменные статуи.

Считалось, что тогда они были уничтожены все до единой, и потому немногочисленные заклятия, действенные против этих существ, были убраны из более поздних учебников. Конечно, при желании их можно было где-нибудь найти: и даже более того, Сириус не сомневался, что Ремусу о них известно, но сам-то он никогда не утруждался чтением книг, не входивших в список необходимых учебников для успешной сдачи экзаменов. Так что когда удача его оставила, и горгулье посчастливилось ухватить изогнутым когтем полу мантии, которую он попытался немедленно скинуть да не успел, Сириус, зажмурившись, чтобы не видеть, как его будут есть, с горя задал ей какой-то невообразимо неуместный вопрос. Горгулья, всё ещё не съевшая его лишь потому, что переводила дыхание после продолжительного спринтерского забега по крыше Собора, остолбенела, едва снова не превратившись в камень.

Сириус, спустя мгновение набравшись смелости, приоткрыл один глаз и, встретившись с заинтригованной каменной мордой, от удивления даже закрывшей пасть, попытал счастья ещё раз. Громадный каменный глаз поощряющее моргнул, и вдохновленный реакцией горгульи Сириус незамедлительно отвесил сверх-оригинальный комплимент: такой не всякой девушке «повезёт» услышать. И холодное каменное сердце растаяло…

Спустя три часа он уже вовсю пытался общаться с плохо выговаривающей слова его родного языка горгульей, ко всему прочему оказавшейся очччень любопытной и болтливой дамой.

Как потом – выслушав историю друга, пошутил Джеймс: «они (имея в виду Блэка и мадам горгулью) нашли друг друга».

Мадам оказалась незаменимой помощницей: Сириус так увлёкся беседой с ней, что едва не пропустил появления нарушителей, однако каменная леди с огненным сердцем вовремя обратила его внимание на горе-волшебников, которые, судя по тому, с каким аппетитом она облизывалась, глядя на них, представлялись ей подходящей заменой Сириусу. Нарушители, оказавшиеся попросту перепившими огневиски волшебниками, решившими немного попугать магглов, даже и не представляли, от чего их спас невесть откуда взявшийся аврор.

Расставание с горгульей прошло не очень гладко – как и всякая женщина, которая когда-либо имела дело с Сириусом, та ни в какую не хотела его отпускать, однако тот её горячо заверил, что непременно придёт следующей ночью. И как ни странно, но именно горгулья Собора Парижской Богоматери была единственной женщиной, обещание которой Сириус сдержал…

Впрочем, таких историй в копилке Сириуса было слишком много, чтобы от неё можно было ожидать что-то новенькое. Тем более что со случаем двухлетней давности она не шла ни в какое сравнение: Ремус, подушка мохнатая, с огромным удовольствием садо-мазохиста рассказывал об этом на вечере встречи выпускников Хогвартса. Гриффиндорцы, которые ещё не были в курсе дела, дружно ржали над описываемой тем живописной картиной, которая предстала отряду авроров, прибывшему на выручку своим товарищам. А дело было так…

Первые несколько месяцев после окончания ими Академии Аластор Грюм – начальник Аврората, ни в какую не желал ставить Поттера и Блэка в одну группу, весьма правильно (как ему тогда – вот до этого самого случая – казалось) считая, что двое балбесов, только каким-то неведомым чудом сдавшие экзамены на авроров, принесут куда меньше вреда, если будут работать врозь. Время показало, что он ошибся.

Операция была самой обычной: проще некуда для двух только что закончивших Академию авроров. Сириус должен был отследить какого-то неказистого волшебника – о нём пока было мало что известно, за исключением того, что он был своим едва ли не во всех преступных притонах волшебной части Лондона, а Джеймсу было поручено наблюдать за лавочкой какого-то зельевара – всех впускать, но никого не выпускать. Казалось бы, что может быть проще? Вот-вот, глава Аврората тоже так думал, пока аналитики не сообщили о поступлении тревожного сигнала о применении Непростительного в том самом районе, где должен был находиться Джеймс Поттер.

Отряд авроров, включающий в себя братьев Прюитт – Гедеона и Фабиана, также являющихся членами Ордена Феникса, Дэкстона, Марлоу, и ещё одного их школьного приятеля – Брэндана Грэйса, прибыл на место уже через десять минут.

С палочками наперевес пятёрка авроров ворвалась в ту самую лавчонку, за которой следил Джеймс, и… Бардак, разруха, одно тело – хозяин лавочки, живой, но без сознания, и два преобразившихся до неузнаваемости человека, с неразборчивым бульканьем тыкающих друг в друга палочками. Вот что предстало их глазам. Одним, как выяснилось чуть позже, оказался Джеймс, а вот вторым ко всеобщему удивлению – Сириус, который в это время должен был находиться примерно на другом конце города и следить за Флетчером.

Как потом было указано в предоставленном ими отчёте – после того как действие попавших на них в процессе битвы «не на жизнь, а на смерть» зелий было снято, – Сириус, проявив навыки детектива-конспиратора, на протяжении нескольких кварталов следовал за своим объектом, который, в конце концов, вошёл внутрь одного из алхимических магазинов. И не вышел.

Блэк, не желая опозориться перед начальством и проявив служебное рвение, последовал за Флэтчером, однако когда он, выяснив, что тот оттуда каким-то образом смылся, не оставив и следа, попытался выйти, какой-то человек преградил ему путь. По закону подлости, преследовавшему Мародёров со старых добрых школьных времён, этим человеком оказался Джеймс, который тоже горел желанием выслужиться перед строгим («чрезмерно», – как, набравшись храбрости, заявил Сириус, вытянувшись в струнку) начальством.

Блэк хотел выйти, выполнявший приказ Поттер этого допустить не мог, а в магазине было темно. Кто из них первым потерял терпение, догадаться не трудно, но потом, при совместном написании отчёта ни тот, ни другой так и не смогли точно вспомнить, кто из них первым бросил в противника засечённое аналитиками из Аврората проклятье. Подозревая друг в друге зашедшего закупиться «провиантом» Пожирателя Смерти, друзья-Мародёры, прячась и уворачиваясь от используемых ими же заклятий, совершенно случайно перевернули парочку стеллажей с зельями, мгновенно попавшими на кожу и вступившими во взаимодействие с чарами.

Грюм рвал и метал. Впрочем, это состояние стало для него постоянным, учитывая частоту подобных происшествий. Он не знал Мародёров – кроме того, что слышал краем уха от коллег по Ордену до того, как эта приснопамятная чётвёрка в него вступила, но достаточно хорошо – больше, чем ему хотелось бы, – зная Поттера и Блэка, он просто не мог не заподозрить их в том, что всё это было проделано специально. К счастью для вышеназванных горе-гриффиндорцев, врали они в высшей степени профессионально – не прицепишься и не раскусишь.

На следующей операции Блэк и Поттер уже работали вместе, и с тех пор подобных нелепых случаев больше не было, что окончательно убедило Грюма в его правоте. Однако возвращать всё в прежнее состояние он не торопился, наверное, после общения со старым другом решив, что всё, что ни делается, – делается к лучшему. Альбус Дамблдор всегда умел убеждать.

Глава 3 «Возрождённый феникс»

С работы – то есть после навязанных «заботящимся о своих подчинённых» начальством курсов, Джеймс пришёл уже много позже захода солнца. Не то чтобы эти курсы длились так долго – нет, это всё Сириус и Фрэнк – мистер Холостяк и мистер Будущий Папочка, решившие попытаться уломать старого друга и утащить его с собой в какой-то новый, недавно открывшийся кабак. Но Джеймс был стоек к подобного рода искушениям! Однако сильно уставшие после четырёх часов повторных лекций мозги не торопились обмозговывать и так поступающую с серьёзной задержкой информацию, так что тем двоим ничего не стоило взять его под белы рученьки и совместно аппарировать прямо перед дверями этого без сомнения злачного местечка. Сириус испытывал странную любовь к тесным, задымлённым помещениям, полным всякого сброда с очень сомнительной репутацией, и постоянно искал неприятности на свою задницу в подобных кабаках – даром что аристократ, чистая кровь и всё такое!

В общем, от этого нового бара, куда его притащили насильно, Джеймс ожидал примерно того же самого. И каково же было его удивление, когда эти двое, показав стоявшему на выходе мужчине в костюме – бар находился в маггловской части города – три билета, втащили его вовнутрь, а там…

Огромное, ярко освещённое с помощью вполне обычных маггловских люстр – разве что вытянутые и похожие на лимоны лампочки явно питались не от электричества – пространство. Множество круглых столиков в центре и несколько длинных прямоугольных – на десять и больше человек – у занавешенных окон, причём, несмотря на явно растянутое пространство внутреннего помещения, Джеймс не видел ни одного свободного места, кроме ожидающего их столика. И ещё была большая сцена, приготовленная для какого-то грандиозного выступления в честь открытия.

В конце концов, когда они пробились к своему месту и расселись, приготовившись к чему-то, о чём Джеймс ещё не знал – просто не успел спросить, он уже был заинтриговал настолько, что почти и думать забыл о том, что Лили – дома и она там совершенно одна. Наверное он всё-таки сказал это вслух, хотя скорее всего просто пробормотал себе под нос, но Сириус – с его-то слухом! – не будь дураком, услышал. И, пытаясь перекричать гомон пришедших на мероприятие волшебников и волшебниц, склонившись к его уху, заявил что-то вроде того, что есть вероятность, что Лили дома как раз не одна, а вполне успешно занимается тем, чтобы рогатым Джеймс стал не только в буквальном смысле – как сейчас, но и в переносном. Фрэнк, не посвящённый во все секреты и тайны Мародёров, если и услышал, то не понял, но уж рёв Сириуса, взвывшего, когда Джеймс со всей силой долбанул его копытом по ноге, он просто не мог не заметить.

Может быть Блэк и предпринял бы какие-то ответные действия – почти наверняка, – но тут прозвучал удар гонга, и под постепенно затухающие голоса бархатный занавес, как в маггловских театрах, отъехал в сторону, открывая взглядам прикипевших к сцене зрителей группу неподвижно замерших, словно окаменевших, женщин и мужчин – кто в огненно-красных, будто пламенеющих, а кто в бело-голубых, словно искрящихся крупинками льда, греческих туниках. Начало, началом чего бы оно ни было, загипнотизировало всех. Джеймс, ничем не отличающийся от других, краем глаза увидел, как невысокий гоблин подался вперёд, словно его магнитом тянуло ко всё ещё не двигающимся людям. Гонг ударил во второй раз, и люстры все как одна одновременно погасли, погрузив зал в полную темноту – теперь было видно лишь горящие огнём – в самом деле! – оранжевые туники женщин и мерцающие льдом голубые – мужчин. Гонг пробил в третий раз, и сцену окутало фиолетовым пламенем, в котором на мгновение полностью скрылись недвижимые человеческие фигуры. А потом, когда пламя – на этот раз всего лишь иллюзорное – спало, продолжив танцевать лишь на самых краях сцены, а гонг ударил снова – в четвёртый раз, одна из женщин немыслимо изогнулась – на обнажённые плечи пролился иссиня-чёрный водопад волос, – и в воздух взметнулся вырвавшийся и заживший своей жизнью лоскут алой ткани. Нет, не ткани, а самого настоящего – живого – огня. Спустя миг пламя истаяло – в движение пришли мужчины, властно отодвинув огненных красавиц на второй план, и…

Холод, тоска, одиночество, боль – зелёный, синий, голубой, фиолетовый. Жар, страсть, буйство, неистовство – жёлтый, красный, оранжевый. И музыка, соединившая две несовместимые стихии в одну.

Пламя – настоящее пламя, бессильное и безвредное для женщин-пирокинетиков, всё ближе и ближе подступает к босым ногам мужчин, и те всё быстрее и быстрее скользят по покрытой коркой инея сцене. Музыка сменила ритм, и движения магов-стихийников ускорились – убыстрились до невозможности. Вот рыжеволосая огненная ведьма – издали до боли похожая на Лили, отделилась от группы женщин и бросилась в холодные объятия медленно выступившего вперёд и протянувшего руки – к ней одной – светловолосого мужчины, показавшегося Джеймсу копией Люциуса. Вот между ними шаг – всего один, целый один, – и вот объятия смыкаются и влюблённые исчезают, взметнувшись к подёрнутому северным сиянием потолку искрами и белым паром, в котором растворились, сделавшись совершенно неразличимыми, фигуры остальных танцоров.

Зал… молчал. А потом кто-то, сидевший подальше от сцены и не так завороженный тем, что там творилось, неуверенно, – словно не зная, понравилось ему или нет, – хлопнул в ладоши. Зал взорвался. Джеймс, хлопая вместе со всеми, взглянул на Сириуса и обнаружил, что тот, вскочив на ноги и даже не заметив упавшего при этом стула, аплодирует за них двоих – так активно он это делал, не отводя горящих глаз от не прекращавшей полыхать сцены. Взгляд направо показал, что Фрэнк тоже не выдержал и поддался завладевшему всеми восторгу, забыв про Алису и глядя на ведьм так, будто это были самые что ни на есть настоящие вейлы.

Открытие клуба «Возрождённый феникс» прошло на ура.

Когда оглушительные овации всё-таки стихли и снова вспыхнул прежний яркий свет люстр, Сириус, к досаде Джеймса не забывший об упавшем стуле, сел на место и, оглядевшись по сторонам, немного задыхаясь спросил:

- Ну как? Не зря пришли? – и не дожидаясь ответа, продолжил, обращаясь уже и к Лонгботтому. – Колись, Фрэнк, кто дал тебе эти билеты? Я больше четырёх месяцев гонялся за ними, а тебе они достались просто так? – красивое лицо анимага страдальчески искривилось. – Ты обещал рассказать после выступления.

Старший аврор пожал плечами и, глядя куда-то в сторону отыгравшей свою главную роль сцены, на которой теперь выступала какая-то популярная группа, встал из-за стола.

- Привет, Берти, – улыбнувшись во все тридцать два зуба, пожал он руку подошедшему к их столику худощавому мужчине в строгом деловом маггловском костюме. Сириус и Джеймс, недоумённо переглянувшись, тоже встали, последовав примеру друга.

- Сириус Блэк, – первым представился Сириус.

- Джеймс Поттер, – кивком поздоровался с новым знакомым Джеймс. Фрэнк при этом как-то странно фыркнул, замаскировав это под кашель.

- Я знаю, – последовал спокойный ответ. Незнакомец, так и не назвавший своего полного имени, расстегнул верхнюю пуговицу белоснежной рубашки и, махнув рукой официанту, сел за стол, совершенно бесстыдным образом заняв стул Сириуса. Блэк, офигев от подобной наглости, сузил глаза, но не став пока возмущаться, попросту выхватил из-за соседнего стола стул отлучившегося в туалет волшебника.

- Судя по всему вы меня не помните, – мужчина оглядел Мародёров немного насмешливым взглядом. – Меня зовут Бертрам Обри, я – совладелец «Феникса». Не верите?

Сириус оглядел его выразительным взглядом с головы до ног, задержавшись на тускло сверкающих запонках.

- Верю, – подвёл итог он. А Джеймсу не оставалось ничего, кроме как поверить ему: в конце концов это Сириус, а не он всё детство провёл в окружении таких же, но только чистокровных пижонов. Никто из старой аристократии ни за что не нарядился бы в маггловский костюм – даже ради сохранения тайны о существовании волшебного мира, так что очевидно, что мистер Обри был либо магглорожденным, либо полукровкой.

- Не узнаешь? – вопросительно вскинув белёсую бровь, выглядя немного уязвлённым, осведомился тот.

- А должен?

- Я учился на втором курсе, когда вы с Джеймсом решили пошутить и увеличили мне голову, – совершенно спокойно, как будто это говорилось о ком-то другом, немедленно ответил Обри.

Глаза Джеймса расширились – он вспомнил. Сириус же сначала нахмурился – на высоком, неприкрытом чёлкой лбу пролегли две горизонтальные складки, а потом, ещё не вспомнив, но что-то поняв, зло сощурился.

- Так это из-за тебя я никак не мог получить эти грёбаные билеты?! Это твоих рук дело?!

Обри довольно улыбнулся.

- Я никогда не забываю старых долгов. Тем более, если должны мне.

- Тогда почему ты позволил нам попасть в клуб? – не дав разгневанному Сириусу опередить себя, быстро спросил Джеймс. Обри, отвлёкшись от созерцания лица Блэка, обернулся в его сторону.

- Потому что, Поттер, я хочу услышать ваши извинения. Не больше и не меньше. Только извинения, но – искренние. Фальшь я почувствую.

- Да с какой ста… – начал было Сириус, но послушно замолк, прервавшись на полуслове, когда ботинок Джеймса снова пнул его в колено. Однако он немного промахнулся, наобум целясь по коленной чашечке неугомонного друга: у Блэка сработал рефлекс, и невольно дёрнувшаяся нога совершенно самостоятельно (как потом настойчиво твердил он) пнула ногу Обри, заляпав уличной пылью идеально чистые и идеально выглаженные – ни единой складочки – тёмно-синие брюки.

- Прости нас, Бертрам, – глядя на потемневшее лицо хозяина клуба, извинился Джеймс и, виновато улыбнувшись краем губ, добавил: – Мы были идиотами.

На что тот, бросив недружелюбный и вместе с тем выжидательный взгляд на Сириуса, ответил:

- Некоторые ими и остались. Блэк?

Джеймс, чтобы подтолкнуть того к «героическому подвигу» – извинению, попытался нашарить под столом ногу лучшего друга, и в итоге сам получил ощутимый пинок в голень.

- Извини, Берти, – приторно-сладкий голос, которым Сириус произнёс ожидаемое тем извинение, вмещал в себя что угодно, но только не искренность. Джеймс едва удержался от того, чтобы не передёрнуться: он немного был знаком с Вальбургой Блэк – матерью Сириуса, так что без труда понял, с кого тот скопировал эту жеманную манеру изъяснения.

Лицо Обри окаменело. Он кивнул.

- Ладно. А теперь будет лучше, если вы двое уйдёте отсюда, – он перевёл взгляд на Фрэнка, тревожно прислушивающегося к их беседе, – ты, конечно, можешь остаться, если захочешь, – он встал и, рывком наклонив голову – в знак того, что «аудиенция» окончена, удалился. За столиком воцарилась тишина.

- Ну что, ты останешься или тоже пойдёшь домой? – первым нарушил тишину Джеймс, обратившись к Фрэнку. Тот посмотрел на сцену и покачал головой.

- Я с вами. Думаю, всё самое интересное мы уже видели.

Сириус хмыкнул, вставая из-за стола и медленно потягиваясь – и при этом совершенно не беспокоясь о том, кого он может задеть своими длинными, заведёнными за спину руками.

- Ты ещё сбегай и скажи ему спасибо за то, что он нас раньше отсюда не вытурил. Нет, ну и сволочь же! – в памяти Блэка всё ещё было живо воспоминание о почти купленных им билетах, но каким-то мистическим образом так ему и не доставшихся. Теперь-то было ясно, каким именно образом – отнюдь не мистическим. Джеймс усмехнулся и хлопнул кипятившегося друга по плечу.

- Вообще-то его можно понять, – Сириус пронзил его взглядом, отчётливо спрашивающим «ты не идиот?». – Помнишь, как мы вычитали из книжки за четвёртый курс какое-то заклинание и решили его опробовать, прежде чем применить на Снейпе?

- С каких это пор мы начали проверять заклинания, которые предназначались для Нюниуса? – сев обратно и пытаясь вспомнить тот случай, Сириус старательно свёл брови к переносице. Джеймс пожал плечами.

- Короче, выбор пал на Обри, – он кивнул в сторону давно скрывшегося из виду хозяина клуба. – Ну что, вспомнил?

Коридор, в котором находилась вся далеко «не святая» четвёрка Мародёров, сейчас представлял собой сумасшедший дом. Студенты болтали и показывая пальцами на что-то – кого-то – в самом центре образовавшегося круга, хихикали, даже не пытаясь скрыть усмешки. Ремус, размахивая руками так, что рисковал случайно задеть кого-нибудь, что-то упорно втолковывал закатывающему глаза Джеймсу, Сириус же, опустившись на корточки, с интересом исследователя разглядывал обхватившего раздувшуюся, как воздушный шар – очень большой воздушный шар, – голову сидевшего у основания стены и тихо подвывавшего от ужаса мальчишки-второкурсника.

- Мистер Блэк, отойдите от него, – послышался голос пробившегося к месту столпотворения директора Альбуса Дамблдора. Сириус поднялся с колен и отошёл в сторону, став рядом с Питером. Тот покосился на него и тихо прошептал: «Ну вы и влипли». На что получил в ответ раздражённое «И без тебя знаю».

- Мистер Обри, уберите руки, я должен взглянуть, – мягко дотронувшись до дрожавших рук жертвы Мародёров, попросил старый волшебник. Тот что-то неразборчиво промямлил, и директор, выпрямившись, оглядел глазеющих на них студентов. – Всем немедленно разойтись по кабинетам, – только что подошедшие слизеринцы, пропустившие всё самое интересное, недовольно загудели, но ослушаться никто из них не осмелился. Коридор опустел в считанные минуты. Мародёры тоже попытались незаметно свалить с места преступления, но были остановлены всего в паре метров от своего спасения – поворота, из-за которого их было бы уже не видать.

- Мистер Блэк, мистер Поттер, мистер Люпин, и вы тоже, мистер Петтигрю, задержитесь.

Сириус тихим шёпотом восславил дьявола. Питер нерешительно тявкнул что-то насчёт того, что он здесь не причём. Ремус одарил друзей взглядом «я вас предупреждал», а Джеймс со вздохом пожал плечами и приготовился понести заслуженное наказание.

Однако вместо этого нести, вернее леветировать в Больничное крыло под бдительным присмотром директора им пришлось Обри, голова которого не просто увеличилась втрое, но ещё и ни с того ни с сего вдруг продолжила раздуваться в размерах.

Там их встретила уже каким-то образом осведомлённая о случившемся мадам Помфри, которая тут же взяла под свою опеку беспрерывно всхлипывающего равенкловца. Расколдовать мальчишку целительнице удалось далеко не сразу и только с помощью директора, который, пока она потчевала Обри успокоительными зельями, выспросил у Мародёров, что же за заклинание такое они использовали для получения такого эффекта. И очень удивился, услышав, что это было самое обычное Engorgio. Проблема заключалась в том, что с помощью этого заклинания можно было увеличивать только предметы, но только никак не людей. Мародёры и тут отличились.

Разумеется, в конечном счёте Обри расколдовали, а Джеймсу и Сириусу пришлось в присутствии директора принести ему свои извинения. Ремус потом тоже по нескольку раз просил у того прощения за своих немного чокнутых друзей, когда сталкивался с ним в библиотеке, где он в очень редкое свободное время корпел над своей работой, посвящённой небанальному использованию заклинаний.

- А-а-а-а… – глубокомысленно протянул Сириус, восстановив в памяти события тех чудных лет. – Теперь вспомнил.

Фрэнк рассмеялся и встал.

- Ну ты иногда и тормоз, Блэк!

Теперь рассмеялся и Джеймс.

- Спасибо за поддержку, Фрэнки, я тоже ему это постоянно твержу, а он не верит!

Сириус поначалу мрачно посмотрел на прикалывающихся над ним друзей-приятелей, а затем фыркнул, углядев в этом нечто забавное, и тоже лающе рассмеялся.

- Ну и дурдом же!

О Бертраме Обри, совладельце клуба со странным названием «Возрождённый феникс» они забыли ещё до того, как переступили порог, вновь очутившись на свежем воздухе. А зря, потому что Бертрам Обри, наблюдавший за передвижениями трёх друзей из окна третьего этажа, где располагались его личные комнаты, обладал хорошей памятью и никогда и ничего не забывал. И не прощал.

Глава 4. Беглец, или Встреча с Неописуемыми

Он понятия не имел, кем были те люди, что беспрерывно преследовали его уже на протяжении полутора часов. Ему уже не раз доводилось иметь дело с аврорами, и никогда ещё уйти от погони не было так трудно. Судя по той профессиональной, просто бульдожьей хватке, с которой те в него вцепились, это были не простые авроры. И чем больше он теперь анализировал произошедшее: внезапность их появления – аппарировали совершенно беззвучно, прекрасно зная, что и кто им здесь был нужен; да и непродолжительную, но запоминающуюся схватку – он провёл ладонью по красной полосе, очень похожей на свежий след от ожога, – тем больше он убеждался в своей теории.

Неописуемые.

Оставалось неясным только одно: а именно какого чёрта им понадобилось преследовать его? Нет, в общем и целом, это было как раз понятно, но ведь это Неописуемые, а охотой на Пожирателей Смерти всегда занимались авроры. Так что вдвойне удивительно, что ему неописуемо повезло вместо самого обычного патруля авроров наткнуться на Них. Неописуемые никогда – с самого создания их отдела – не патрулировали улицы. По правде говоря, в Аврорате это дело поручалось лишь стажёрам, да только что окончившим Академию новичкам – якобы для проверки усвоенного материала, а на самом деле Аврорат пошёл на уступку Министерству и взвинченному активными действиями Пожирателей Смерти магическому сообществу, сделав вид, что несколько отрядов новичков смогут остановить едва ли не конец света. Конечно же в это мало кто верил, и среди Пожирателей в последнее время даже появилось новое популярное развлечение: чуть ли не на блюдечке с голубой каёмочкой самостоятельно подаваться этим юнцам, а затем, либо перебив всех до единого, либо, в зависимости от настроения, оставив парочку в живых, возвращаться на исходное место встречи и стребовать с проигравших свои деньги. Порой даже казалось, что Аластор Грюм – сам начальник Аврората, один из них: так удачно с его помощью складывались дела у его противников. И у него самого в том числе. До сегодняшнего дня.

Аппарировав на новое место – быть может всё-таки повезёт и удастся сбить их со своего следа? – маг, тяжело дыша, лихорадочно огляделся по сторонам, каждую секунду ожидая появления преследующего его отряда, и, убедившись, что по крайней мере пока те от него отстали, согнулся, уперев руки в колени и пользуясь минутной передышкой. Сердце испуганно билось о клетку ребёр, и волшебник судорожно хватал ртом холодный зимний воздух. Людей на улице, где он очутился, было немного, но все они удивлённо пялились – другого слова не подобрать – именно на него, явно не собираясь расходиться по своим делам.

- Что уставились, чёртовы магглы? – хрипло прорычал он сорванным голосом и тут же схватился рукой за горло. Чёртовы авроры, будь они прокляты и особенно их чёртов предводитель с его чёртовым заклинанием. Голос уже начинал возвращаться, но слишком медленно, чтобы был хоть один шанс оказать достойное сопротивление нападавшим и при этом суметь уйти от них живым. На то, что от Неописуемых ему удастся уйти ещё и невредимым, он даже не рассчитывал.

Полная женщина в толстой тёплой чёрной куртке с буйными, растрёпанными ветром, кудрями укоризненно покачала головой и, всё также не отводя опасливого взгляда от незнакомого мужчины, склонилась к маленькому ребёнку и, прошептав ему что-то на ухо, торопливо увела за собой. Постепенно все зрители разошлись, и на улице посреди заснеженной дороги остался лишь один единственный человек – молодой мужчина, парень лет девятнадцати-двадцати, не больше. Успокоив сердцебиение и перестав дышать, как загнанный бык, он разогнулся и с неподдельным интересом закрутил головой по сторонам, пытаясь разобраться, в какое же место он умудрился аппарировать, когда, казалось, всё уже кончено.

Молодой волшебник сделал шаг вперёд, собираясь пройти к видневшемуся впереди зданию – судя по цветастой вывеске местному магазину, и тут же провалился по колено в сугроб. Лёгкие ботинки, не предназначенные для такой погоды, мгновенно наполнились снегом, и маг выругался, когда после очередной попытки выбраться, упёрся ладонями в тот самый сугроб.

- Вам помочь? – произнёс прямо над ухом спокойный мужской голос, и он, едва не запустив в нежданного помощника проклятьем – хотя сделать это всё равно не удалось бы: предводитель отряда Неописуемых был слишком сильным волшебником, – сначала попытался ответить, но в итоге ограничился обычным кивком. Палочку он спрятал в рукав мантии, которая, кстати, совершенно не защищала от ветра, но всё равно в любой момент был готов выхватить её для сопротивления. В любой, кроме этого.

Помощник, вместо того чтобы и в самом деле помочь и вытащить его из проклятого сугроба, вдруг схватил его за шиворот и, проигнорировав ответный удар – будто ничего и не почувствовав, вздёрнул в воздух и швырнул на несколько метров в сторону и в другой сугроб. Теперь снег проник и под мантию, мигом выморозив до костей всё тело, но Блэр этого не почувствовал: страх за свою жизнь – не в обычаях Неописуемых шутки шутить – и адреналин придали ему новых сил.

- Diffindo! – всё-таки сумел кое-как прохрипеть Райден, но толку оказалось немного. Вместо того чтобы просто разорвать наглеца на маленькие кусочки, заклинание разлетелось на искры, едва скользнув по окружавшему его щиту. Маг. Его нашли. Райден снова закашлялся, с трудом вставая на ноги после своего полёта. От страшной боли в горле, да и наверное от осознания неизбежности пленения, из глаз по щекам покатились холодные солёные слёзы.

- А ты молодец, быстро восстанавливаешься, – по-прежнему спокойно, но с небольшой долей любопытства в голосе – как будто наблюдал за чем-то удивившей его черепахой в зоопарке, произнёс мужчина, и Райден узнал в нём того самого мага, благодаря чарам которого каждое произнесённое слово вызывало кошмарную боль в горле. – Впрочем, этому я не удивлён. Меня куда больше удивило то, что мальчишка, едва окончивший школу, трижды сумел уйти от меня и моих людей. Кто тебя учил, парень?

Райден ответил ему выразительным «сними с меня чары и я тебя тут же прикончу» взглядом исподлобья. Мужчина усмехнулся так, будто прекрасно понял, о чём подумал беглец, и тот на всякий случай поспешил применить на практике то, что ему было известно об окклюменции. Мысли-тараканы оделись десятками щитов – не одним общим, как должно, а каждая отдельным – как делал он сам. Может быть Неописуемого – или же всё-таки нет? – удивило и что-то другое, но этот взгляд – будто у него на глазах самый обычный маггл прикончил сотню волшебников – появился именно в этот момент.

- Как ты…? А впрочем, не важно. У нас будет время узнать, – тут же отмахнулся от своего же вопроса глава отряда. – Вставай.

Райден честно попытался сделать, что ему было велено, и тут же рухнул обратно на подогнувшихся – за щит выскользнула усталая мысль-сороконожка «сейчас бы поспать…» – ногах. И сразу же укрепив щиты, мысленно улыбнулся, почувствовав, как острое лезвие серебряного кинжала ткнулось в изгиб локтя, мгновенно до крови распоров тонкую кожу. По руке поползла тонкая алая струйка, и, пока она не успела достигнуть снега – слишком белого, чтобы остаться незамеченным на его фоне, он сдвинулся так, чтобы она впиталась в рукав мантии.

Предводитель Неописуемых кому-то кивнул, и Райден почувствовал, как две пары рук, взяв его за плечи, поставили его на ноги, но не отпустили, а продолжили удерживать – что ж, разумно, но бесполезно. Антиаппарационное поле они наверняка поставили, как только прибыли сюда вслед за ним – ещё бы знать куда именно? – да и что самое главное… Он скользнул взглядом по снегу и окаменел, увидев валявшуюся у самых ног главного Неописуемого свою волшебную палочку.

Наверное, несмотря на все его старания сохранить ничего не выражающее выражение лица, тот всё-таки что-то заметил и понял. Блэр едва не взвыл, когда тот опустил глаза на землю, а затем с до дрожи напугавшей его улыбкой, посмотрел прямо на него – глаза в глаза. Улыбка была спокойная, тёплая, можно сказать отеческая – так гордый и любящий родитель смотрит на своё единственное дитя, но вот теперь-то Райдену стало по-настоящему страшно. А затем – всего за миг до того, как всё случилось, – он понял, что сейчас произойдёт и, изо всех сил рванувшись из удерживающей его стальной хватки, отчаянно, хрипло, не обращая внимания на взорвавшуюся в горле боль, закричал.

Хрустнула под толстой подошвой ботинка волшебная палочка.

Райден бессильно повис, удерживаемый от повторного падения в снег лишь неустанно караулящими его двумя взрослыми волшебниками. Несмотря на весь свой страх – ужас – и на продолжавшую накапливаться энергию – кровь продолжала незаметно струиться по локтю и впитываться в чёрную мантию Пожирателя Смерти, – достаточную для последнего и завершающего прыжка, сейчас он мог только слепо смотреть на деревянные обломки и валявшиеся рядом с ними мелкие чешуйки. Вернее даже не чешуйки, а обрывки кожи фестрала – настоящая редкость. Да и редкий мастер смог бы изготовить палочку с такой начинкой. Максвелл и Лореллея Блэр – его родители, заплатили огромную сумму Грегоровичу за то, чтобы именно он взялся за эту работу, и после недолгих препирательств уже немолодой волшебник согласился, хотя конечно же именно галеоны отца, перекочевавшие в его карман стали наиболее веским доводом. И вот теперь та самая палочка бесполезным мусором валялась на грязном снегу, раздавленная ногой какого-то неотёсанного волшебника.

От потери крови кружилась голова, но зато полученная таким образом энергия давала ощущение почти безграничного могущества – достаточного, чтобы сравнять с землей этот замшелый городок с населявшими его тупыми людишками и с этими ничтожными варварами. Однако на самом деле это был самообман, внушённый магией Крови, – теперешней его собственной энергии хватило бы от силы на пару домов. Для того же, чтобы получить силы, достаточные для уничтожения этого города, нужно было провести – причём правильно! – полноценный ритуальный обряд с жертвоприношением. Правда, описания этого обряда, как и многих других, давно канули в Лету, когда на кострах Инквизиции вместе со множеством волшебников и волшебниц были уничтожены бесценные рукописи древнейших эпох.

Отчаяние сменилось яростью. Яростью, подаренной и преумноженной магией Крови. Блэр торжествующе улыбнулся, глядя в землю и чувствуя, как закручиваются вокруг него и этих неудачников спирали накапливаемой им для одного-единственного удара энергии.

- Сэр! – хватка на его плече стала сильнее. – Что-то происхо…

Договорить он попросту не успел. Райден, поняв, что его первоначальное предположение о том, что среди Неописуемых не было чистокровных, ошибочно, одним мощным рывком вырвал левую руку у стоявшего за его спиной мага и, пнув того ногой в голень, развернулся ко второму. На лезвии кинжала промелькнул кроваво-красный отблеск пронёсшегося прямо у него над головой заклинания, а уже следующим, что он увидел, были удивлённо расширенные глаза волшебника, смотрящие на торчавшую из его груди резную рукоять. Блэр скривился и, сдёрнув со своего плеча руку теперь уже мертвеца, закрыл глаза и сосредоточился. Маг, лишившись последней опоры, упал в сугроб. Ему уже не было интересно, что здесь произойдёт, и он не видел, как ослепительно-белая вспышка, озарившая собой едва ли не всю улицу, разбросала по земле то, что осталось к тому времени от отборного отряда Неописуемых.

Свет исчез в ту же секунду, когда и появился, однако когда всё было кончено, в живых на улице маггловского городка остался лишь один человек. Оглядевшись по сторонам, Блэр настороженно подошёл к распластавшемуся на земле и безвольно раскинувшему руки предводителю и, не удержавшись, мстительно пнул его в бок. Мужчина лет сорока-сорока пяти – теперь, когда мешающие разглядеть его лицо чары спали, Блэр видел перед собой не постоянно меняющуюся маску, а самое обыкновенное лицо: короткая кучерявая борода, короткие каштановые волосы, глаза закрыты, короткий шрам, напополам разделивший левую бровь, нос с горбинкой, в общем совершенно ничего примечательного.

Презрительно сплюнув и аккуратно дотронувшись подушечками пальцев до кровоточащих царапин на правой щеке – работа как раз именно этого трупа, Райден развернулся и, подойдя к тому месту, где всё ещё валялись обломки его волшебной палочки, нежно подобрал их и спрятал себе в карман. А затем, ещё раз с гордостью оглядев устроенный им бедлам, дезаппарировал.

И в ту же минуту тела вроде бы мёртвых волшебников зашевелились. Первым пришёл в себя предводитель. Он, пошатываясь, встал на ноги, внимательно поглядел на плоские крыши ближайших двух домов – с остальными было всё в порядке, – лежащие прямо на земле так, будто их попросту прихлопнула чья-то огромная рука, и поморщившись от висевшего в воздухе едкого запаха гари, выудил из-под мантии совершенно обуглившийся кулон. Защита сработала, сохранив жизнь владельцу зачарованного лучшими специалистами отдела амулета. Рядом, коротко простонав, встал на корточки его напарник.

- О чё-ё-ёрт, что здесь произошло? – обхватив руками раскалывающуюся на части голову, спросил тот, тоже увидев плоские крыши. Предводитель хмыкнул и ответил:

- Потом выясним, пусть в отделе аналитики разбираются, – и повысил голос: – Все живы?

- Мэйсон мёртв. Этот парень своим кинжалом как-то умудрился пробить его защиту, – тут же откликнулся голос другого Неописуемого.

Маг кивнул.

- Что ж, по крайней мере теперь мы точно знаем, что он тот, кто нам нужен.

Предводитель задумчиво посмотрел на труп.

- Осталось найти второго. Теперь это только дело времени.

Глава 5. Шабаш в доме Поттеров

Итак, в свою родную хату (достаточно небольшой снаружи и куда более вместительный внутри двухэтажный дом) Джеймс вернулся – аппарировал прямо во дворе, надеясь, что в темноте никто из соседских магглов не заметит некоторой необычности его появления, – много позже одиннадцати.

Тихонечко, чтобы ненароком не разбудить Лили (Джеймс правда надеялся, что она уже спит, а не караулит, устроившись калачиком на диване в ожидании возвращения блудного супруга), открыв дверь – он не стал пользоваться ключами, сделав выбор в пользу заклинания, он на цыпочках прошёл в коридор и заглянул в тёмную гостиную.

В тёплом свете пляшущего на кончике палочки огонька было ясно видно, что диван пуст. Джеймс с облегчением вздохнул: значит Лили легла спать в спальне, а не стала истязать себя беспокойством из-за того, что его до сих пор нет дома. Неужели Сириус её предупредил? Нет, это слишком невероятно для Бродяги. Скорее уж Фрэнк, у того по крайней мере тоже дома беременная жена осталась, так что он как никто другой должен его понимать. Сириус, конечно, тоже понимает, но по своему, не так. Да и не факт, что поймёт, даже если однажды – и определённо не в ближайшем будущем – какой-нибудь из его пассий удастся заполучить его в мужья. Хотя учитывая любвеобильность Блэка, этот брак вряд ли продлится долго.

Джеймс как раз подошёл к лестнице и положил руку на тонкие деревянные перила, когда сверху – кажется даже из спальни Лили – раздался какой-то непонятный шум и грохот, будто на пол уронили что-то тяжёлое. Дальше он, недолго думая, метеором взлетел наверх и, чуть ли не вышибив и так не запертую дверь с одного удара, с палочкой наперевес ворвался внутрь. А дальше события развивались ещё стремительнее.

Прижавшийся к стене, когда он влетел в спальню, и наверное потому оставшийся им незамеченным, невидимый противник изо всех сил опустил удивлённо остановившемуся на пороге Джеймсу на голову тяжёлую вазу – подарок родителей Лили им на свадьбу. Неразборчиво булькнув, тот как подрубленное дерево повалился на ковёр прямо к ногам растрёпанной жены. Последним, что Джеймс увидел, перед тем как всё погасло, были обутые в белые пушистые тапочки женские ступни.

- О Боже, это же Джеймс! Кэт, не надо, остановись! – мигом бросившись к мужу, испуганно закричала Лили. Изящный бокал для шампанского с налитым в него прозрачным соком полетел на пол – она не обратила на это внимания. Светло-зелёный, салатного цвета ковёр расцветили пятна – это уже и Эльвира отбросила прочь в сторону свой бокал и вместо того, чтобы напасть на странного взломщика, торопливо зашептала исцеляющие заклинания, в которых ей не было равных – недаром молодой целительнице прочили великое будущее.

Лили дрожащими руками провела рукой по встрёпанным ещё больше, чем обычно, – но теперь по уважительной причине, волосам супруга. На ладони остался алый след, но раны уже не было. Джеймс слабо зашевелился у неё на коленях.

- Ммм… Ненавижу её.

- Меня? – взвизгнула миловидная немного полненькая Кэтрин и едва не выронила своё орудие «убийства», которое она, пока Эль лечила боевое ранение Джеймса, продолжала судорожно прижимать к вздымающейся в волнении груди.

- Нет. Чёртову вазу, – простонал-проблеял Джеймс и открыл глаза. – Всегда чувствовал, что ничего хорошего от неё не будет.

- Привет, – глядя на него сверху вниз и продолжая перебирать спутанные чёрные пряди, улыбаясь, произнесла Лили.

- Привет, – прошептал он в ответ и тут же потянулся к губам супруги, однако…

- Между прочим вы здесь не одни, мистер и миссис! – испортил весь момент знакомый строгий голос, чем-то до жути похожий на голос МакГонагалл. Он обречённо закрыл глаза, надеясь, что когда откроет их в следующий раз, всё произошедшее окажется всего лишь страшным сном. Не тут-то было.

- Я тоже рад тебя видеть, Джо, – после недолгого колебания и нежного тычка в плечо – от Лили – открыл он глаза.

- О, я тебя тоже, Джеймс! – излишне восторженно, на его взгляд, воскликнула та, явно не в восторге то ли от его появления (кстати, а что она-то здесь забыла?..), то ли от того, что он очнулся. Джеймс сел и, нахмурившись, огляделся по сторонам. Кэтрин, всё ещё не расставшаяся с вазой, продолжала стоять у двери, виновато глядя на него влажными щенячьими глазками. Эль и её сестра-близнец Карен в одинаковых позах устроились на краешке кровати, ну а Джо – Джоанна – она терпеть не могла, когда её имя сокращали до трёх букв, поэтому многие её знакомые предпочитали обращаться к ней по фамилии – Веббер, опустившись на колени, присела рядом с Лили и её пострадавшим супругом.

Когда его взгляд задержался на Кэт – а вернее на вазе, та, заметив это, смутилась – по бледным щекам разлился яркий неровный румянец, и завертев головой в поисках тумбочки, с которой она и ухватила это украшение интерьера, поспешила поставить её на место.

- Извини, пожалуйста, Джеймс, – не прекращая мять пальцы, скомканно произнесла она. – Просто я услышала какой-то шум внизу и решила, что это воры. Откуда мне было знать, что это ты?

- Но вазой-то зачем?! Чёрт, – пусть шишки уже и не было, Джеймс всё равно чувствовал боль. Эль, работавшая целительницей в одной частной магической клинике, сказала бы, что это фантомная боль. – Уж лучше бы Stupefy или Petrificus.

Кэтрин была лучшей подругой детства Лили, но – большой недостаток в доме, полном волшебников, – магглой.

- Я больше не буду, – виновато пролепетала Кэт, а Джеймс, напоследок улыбнувшись и так сильно расстроенной девушке, обернулся к жене. Та улыбалась, наблюдая за «избиением младенцев».

- А вы, мадамы, почему ничего не сделали? Четыре волшебницы – три гриффиндорки и одна равенкловка, а противостоять гипотетическому взломщику, – Джеймс не стал обращать внимания на бормотание Джо «о, какие слова мы, оказывается, знаем», – решилась только одна Кэтрин. Мне за вас стыдно, дамы.

Разумеется, он шутил, но Карен – или это была Эль? обычно он различал их только по цвету платьев: Эльвира отдавала предпочтение солнечно-жёлтому, тогда как её сестра носила голубые мантии, – смущённо потупила взор. И только Кэт хихикнула, – правда, немного истерично, – прикрыв рот рукой.

- О, – Лили обратила «взгляд» на подруг-волшебниц, – думаю, это из-за того, что они не хотели меня беспокоить, – она положила руку на живот, почти скрытый под просторной… Джеймс моргнул и, наконец поняв, что именно его беспокоило, уже более пристально посмотрел на остальных девушек. Все до единой были одеты не в платья, как ему поначалу показалось, а в ночнушки, а на Веббер, ничуть не смутившейся под его взглядом, вдобавок красовались ещё и пижамные штаны с тонкой белой майкой.

- Ауч! Лили?! – наверное миссис Эванс сочла, что её супруг слишком долго и слишком внимательно рассматривает её полуодетых подруг, потому что от созерцания этого зрелища Джеймса оторвал ощутимый и очень даже болезненный толчок в плечо. – За что?! – потирая пострадавшее место: второе по счёту за сегодняшний вечер, обиженно поинтересовался он. И Лили, кокетливо накручивая на указательный палец тонкий рыжий локон, вкрадчиво зашептала ему на ухо:

- А тебе понравится, если я, когда Сириус придёт к нам в гости в следующий раз, буду весь вечер смотреть только на него?

Джеймсу не нужно было времени на раздумья.

- Нет.

Лили улыбнулась.

- Вот и мне тоже.

- А что здесь вообще происходит? – спросил он, усердно стараясь не глазеть по сторонам. – Что за ведьминский шабаш в отсутствие мужа?

Лили удивлённо захлопала ресницами.

- У нас девичник, а не шабаш, – сморщила носик она. – К тому же это ведь ты жаловался, что не можешь пойти сегодня к Ремусу из-за моего… ммм… положения, – она снова положила руку на живот. Джеймс сначала нахмурился, а затем, бросив взгляд на поднимавшуюся за окном полную луну, понимающе выдохнул. Лили, видя, что до него дошло, что именно она хотела сказать этими словами, продолжила: – Так что я позвала девчонок, чтобы мне не было скучно в твоё отсутствие.

Джеймс кивнул и украдкой бросил взгляд на Веббер и остальных. Лили была права – он сам некогда просил её об этом. Лучшие подруги они или нет, но есть вещи, которые не следует рассказывать всем подряд. Как некогда совершенно правильно заметил Сириус: знает один – знают все. К тому же она дала слово Ремусу – тогда, давно, в Выручай-комнате, и не тем человеком была Лили Эванс-Поттер, чтобы нарушать его. Да и не стала бы она, зная о возможном риске, так его подставлять: Люпину и так жилось нелегко. Оборотню трудно найти достойную работу, ему и без того повезло, что Грюм, пообщавшись с Дамблдором, видимо, нахватался у того каких-то качеств, потому что именно ему Ремус был обязан своей работой в аналитическом отделе Аврората. Правда, служил он там немного неофициально, но до сих пор это никого не заботило, а его усердие давало Грюму повод поворчать, что работай Джеймс и Сириус так же, как он, и цены бы им не было.

- Ладно, – он попытался встать, и со второго раза, когда Джо, видимо устав наблюдать за его потугами, протянула ему руку помощи, это получилось. – Тогда, наверное, я здесь лишний, и мне следует как можно оперативнее свалить на наш мальчишник.

Лили сурово покачала пальцем прямо у него перед носом. В зелёных глазах заплясали озорные светлячки.

- Только чур без стриптиза.

Джеймс с оскорблённым видом неприкрыто возмутился:

- Лили, ты же меня знаешь!

- Именно, знаю как облупленного. А ещё я знаю Сириуса и то, что у тебя редко получается противостоять ему.

Джеймс философски пожал плечами, признавая, что в её словах есть доля правды. Получалось, но редко.

- Ну что ж, дамы. В таком случае я повинуюсь воле моей королевы, – поклон в сторону Лили, – и оставляю вас в одиночестве, лишёнными моей компании. Ведите себя хорошо, – и напоследок успев урвать ещё один поцелуй, Джеймс дезаппарировал. А вслед ему понёслось насмешливое прощальное пожелание Джо:

- И береги голову!

Но он этого уже не слышал. А зря. К словам ведьм стоит прислушиваться, ведь они вполне могут оказаться пророческими…

Глава 6. Ночной грабитель

Памятуя о том, что паранойя Грюма может оказаться заразной, Джеймс аппарировал не в гостиную, как намеревался поначалу, а на лестничную площадку, прямо перед дверью блэковской квартиры.

После того как Сириусу исполнилось семнадцать – возраст, с которого волшебники считались совершеннолетними и могли сами отвечать за свои поступки – и Хогвартс остался позади, он съехал из дома Поттеров, где жил в комнате Джеймса со времени своего поспешного бегства с Гриммо 12. Почему-то, несмотря на то, что он вполне мог себе позволить купить любой понравившийся ему дом – с оставленным-то ему наследством дяди Альфарда, – Сириус приобрёл трёхкомнатную квартиру в многоэтажном маггловском доме. Джеймс спрашивал его об этом, но тот только пожимал плечами и в ответ бескомпромиссно заявлял, что он так хочет. Этим всё было сказано.

Как раз своим непреложным «хочу» и руководствовался Сириус практически во всём, что происходило в его жизни (Джеймс помнил – со слов самого Сириуса, как в приватной беседе с МакГонагалл по поводу того, кем он хочет стать в будущем, тот, невозмутимо пожав плечами, недолго думая, ответил, что он будет аврором. А на вопрос декана «почему вы так в этом уверены?» он снова пожал плечами, будто не понимая, в чём проблема, и недоумённо заявил: «потому что я так хочу»), так что ничего, кроме этого ответа, ни Джеймс, ни Ремус, ни Питер больше не услышали. Сириус хотел квартиру и он купил квартиру. Всё. История закончилась. Продолжать было без толку.

Джеймс огляделся по сторонам, проверяя, не видел ли кто-нибудь из соседей Сириуса, что он не пользовался ни лестницей, ни до дрожи пугавшим его и так нравившимся Блэку жутким приспособлением под названием «лифт», и, убедившись, что всё чисто, ткнул пальцем в кнопку звонка. Оглушительную трель было слышно даже на лестничной площадке, однако – Джеймс поглядел на часы и нетерпеливо переступил с ноги на ногу – сам хозяин квартиры явно не торопился встречать своего лучшего и тоже незаменимого друга.

Почему-то именно в этот совершенно не подходящий момент Джеймсу вспомнилось, как в день его рождения Лили купила четыре билета на какое-то маггловское шоу и с так нравившейся Джеймсу лукавой улыбкой сплавила именинника в сопровождении трёх друзей из дома.

А шоу оказалось волшебным. В прямом смысле этого слова. Почти.

Какой-то тип с напомаженными волосами (Сириус, приглядевшись к нему, авторитетно заявил Ремусу, что у Джеймса на балу в конце шестого курса была точно такая же причёска. Джеймс всё расслышал – Сириус даже не озаботился понизить голос, – но вида не подал), в расшитом блёсками чёрном плаще а-ля «я ужас, летящий на крыльях ночи!» и в идиотской шляпе-цилиндре, назвавшийся Великим и Ужасным Озом (Питер почему-то при этом глупо хрюкнул, но ничего объяснять не стал), поначалу долго вещал о таинстве искусства магии, а затем, в качестве первой демонстрации, выпустил из сложенных «ковшиком» ладоней мелкую птаху и с тугим хлопком исчез в клубах дыма.

Мародёры обалдели и под голос Сириуса, едко комментировавшего каждое движение дилетанта, как малые дети заозирались по сторонам. И надо же было, чтобы этот Великий и Ужасный Оз появился именно позади них и именно в тот момент, когда Сириус принялся повторно в подробностях ( ещё хорошо, что полушёпотом – шиканья рядом сидящих зрителей всё-таки возымели действие) описывать насколько, по его профессиональному мнению волшебника, нелеп образ этого халтурщика. И ВиУ, с жизнерадостной улыбкой, делавшей его похожим на Локхарта, указав рукой в сторону сцены, предложил Сириусу присоединиться к нему и самому убедиться в истинности его магических возможностей.

Сириус… согласился. Не раздумывая. Кто бы сомневался?!

Джеймс попытался удержать мигом загоревшегося этой идеей друга, схватившись за рукав его куртки, но тот просто скинул её, оставшись в одном тонком свитере (несмотря на конец марта, было ещё немного прохладно), и ужом проскользнул между рядами.

Всё. Оз этого ещё не знал, но шоу было обречено. Джеймсу не нужно было видеть выражения лица Сириуса, чтобы иметь возможность утверждать это со стопроцентной уверенностью, а он видел, и оно было неописуемо похабным. Озу хана. А то, что Сириус не мог колдовать волшебной палочкой на глазах у всех зрителей, значения не имело, в конце концов, может ему и было далеко до Дамблдора во владении беспалочковой магией, но и тех азов, которые он знал, было более чем достаточно. С того момента, как Сириус поднялся на сцену с таким видом, будто он – хозяин всего сущего (Джеймс слышал, как какая-то девица позади него восхищённо ахнула), у Оза всё валилось из рук: кролики больше не выпрыгивали из шляпы, а уж про бесконечные цветастые ленточки, рвущиеся на самом интересном месте, и металлические кольца и говорить нечего. А уж что Сириус вытворял, когда ВиУ пришла «гениальная» идея его загипнотизировать…

Им всем ещё сказочно повезло, что в Министерстве не заметили их выкрутасов, тем более что самому Джеймсу было более чем достаточно укоризненных взглядов Лили, кидаемых на него той в течение всего следующего вечера.

Джеймс встряхнулся, вновь загоняя в уголки своего разума давние воспоминания – а ведь стоило только подумать и сравнить то, как он сейчас появился – аппарировал – он сам и как тогда исчез успешно опозоренный Оз. Джеймс скривился и нахмурился – что-то этот Оз чересчур настырно лез в голову.

Джеймс повторно позвонил в дверь, которую ему так до сих пор никто и не открыл. Если он правильно помнил – и если это не было результатом сотрясения после встречи с вазой, то вроде бы Блэк тоже собирался домой – отсыпаться после трудного и утомительного дня. К сожалению, он не помнил, чтобы тот уточнял, к кому именно домой, так что была вероятность, что он припёрся сюда зря.

Джеймс, выругавшись, зло пнул дверь, рассчитывая хотя бы на ней отвести душу, и уже развернулся было, чтобы спуститься на пролёт вниз и оттуда аппарировать к Ремусу, когда дверь – мощная, железная, с надёжным маггловским замком и кучей защитных заклинаний-сюрпризов, приготовленных специально в подарок для местных взломщиков (впрочем, только самоубийца мог отважиться на то, чтобы влезть в квартиру Блэка: даже Джеймс, несмотря на то, что Сириус на всякий случай сделал и для него запасной комплект ключей, не решался приходить сюда в отсутствие хозяина), – бесшумно отворилась вовнутрь.

Джеймс, и впрямь начиная беспокоиться за друга, поначалу нахмурился, а затем, на ходу медленно вытаскивая палочку, распахнул дверь пошире и неуверенно переступил порог.

- Сириус!

Нет ответа.

Квартира встретила его полумглой – Сириус жил на четвёртом этаже, так что свет фонаря едва-едва золотил потолок, – тишиной и лебяжьим пухом из валяющихся повсюду распоротых подушек на толстом ворсистом ковре, так замечательно глушащем звук шагов… Шагов?!?!

Джеймса бросило в пот, и он, мгновенно выбросив вперёд руку с волшебной палочкой, обернулся. И тут же пригнулся, увидев, как неясная чёрная фигура вскинула руки в широком замахе. Он успел вовремя, и предназначенная ему ваза пролетела всего в нескольких дюймах над его головой, разлетевшись на тонкие осколки после столкновения с оказавшейся позади него стеной. По светло-голубым обоям – Сириусу нравились холодные цвета – медленно поползло, увеличиваясь в размерах, мокрое пятно: в вазу была налита вода.

В голове пронеслась совершенно абсурдная мысль, что если этого грабителя не убьёт он, то это сделает Сириус: ваза-то была давним подарком Лили на день рождения, а ею (в смысле вазой, хотя и Лили тоже) тот дорожил.

- Сириус! – ещё раз окликнул он друга, не решаясь отвести взгляд от безликого силуэта, замершего у двери и заблокировавшего ему выход из гостиной, и боясь увидеть где-нибудь поблизости бездыханное тело лучшего друга.

Грабитель вдруг опустил руки и знакомым голосом Сириуса Блэка удивлённо уточнил:

- Джеймс?

Тот моргнул и сузил глаза, пытаясь всё-таки разглядеть лицо говорившего в этой чёртовой темноте, и в который уже раз жалея, что у него, в отличие от Блэка, так до сих пор и не получалось «балансировать на самой грани своей анимагической сущности», как неоднократно пытался объяснить ему тот.

- Сириус?

«Грабитель» и хозяин квартиры в одном лице фыркнул и согласно кивнул.

- Если не веришь, можешь не опускать палочку, только не надо меня кедаврить, (точно Сириус, Джеймс помнил, что тот горазд был придумывать такие вот окказионализмы) – он опустил руки и, продолжая говорить, шагнул в сторону входной двери, слепо шаря по стене. – Я только свет включу.

Раздался тихий щелчок, когда он таки нашёл выключатель, и Джеймс на долю секунды зажмурил глаза, ослеплённый яркой вспышкой.

«Ошибка!» – завопило натренированное сознание мигом проснувшегося в нём аврора, но прежде чем Джеймс успел что-либо сделать, его сбил с ног мощный удар в грудь, и он, потеряв равновесие, грохнулся на пол. Спасибо Сириусу за предусмотрительно подстеленный ковёр. Прямо как знал, что рано или поздно пригодится.

Он распахнул глаза и, повернув голову, потянулся за отлетевшей во время падения палочкой, но снова не успел – просто-таки патологическое невезение какое-то. Запылённый ботинок с прилипшей к шнурку пушинкой придавил палочку к полу прежде, чем он до неё дотянулся.

Джеймс поднял глаза, внимательно оглядев грабителя снизу вверх – надо же знать, кого ему убивать, если всё-таки удастся выкрутиться из этого переплёта.

Чуть смявшиеся на коленях брюки, серая футболка с идиотской надписью – точь-в-точь из шкафа Сириуса («ублюдок, и туда залезть успел!») – знакомое чёрно-золотое кольцо на левой руке – неужели в квартиру вломился кто-то из родственников Блэка?! – и… его лицо. Серые, зло взиравшие на него глаза Сириуса, нос, губы, волосы – всё Сириуса.

Джеймс прекратил тянуться за палочкой.

- Сир… – он не договорил, когда его палочка жалобно хрустнула под чуть усилившимся давлением блэковского ботинка.

- Кто ты и что ты здесь делаешь?

- Бродяга, ты спятил? Я – Джеймс!

Он осёкся, услышав, как палочка хрустнула чуть громче. Он почти мог видеть пробежавшую по ней трещину. Глаза Сириуса опасно потемнели.

- Лжёшь. Джеймс сейчас дома, с женой.

- Да нет же, придурок! – потеряв терпение, завопил он: плевать, что крик могут услышать магглы, тем более, что Сириус наверняка успел наложить, а то и не снимал привычный антизвуковой полог со своей квартиры. – Я здесь! И если ты меня сейчас же не отпустишь и не уберёшь ногу с моей палочки, я тебя так отбодаю, что тебе мало не покажется!!!

Сириус ошеломлённо замер на месте и подозрительно склонил голову набок, будто от этого обзор был лучше.

- Сохатый?

- Считаю до трёх. Не слезешь – я тебя предупреждал.

Кажется, угроза у него получилась вполне убедительная – по крайней мере ногу с палочки тот убрал, но, к досаде Джеймса, поднял её и, не сводя с него настороженного взгляда, отступил на шаг назад. И ехидно ухмыльнулся, великодушно разрешив:

- Теперь можешь встать.

Джеймс, просто из чувства противоречия (да, не понравилось ему это – на своей шкуре почувствовать, как его друг обращается с преступниками и подозреваемыми), вызывающе скрестил руки на груди и остался лежать.

- Благодарю покорно, ваше блэковское высочество.

Но Сириуса не убедил и этот намёк на их давний первый мирный разговор, хотя вполне может быть он этого просто не помнил – дело-то было аж на первом курсе.

- И всё равно я тебе не верю, – отрывисто бросил тот (Джеймс убито вздохнул: точно не помнил). – Говори.

- Что?

Блэк нахмурился, явно начиная раздражаться.

- Доказывай, что ты – Джеймс Поттер.

Джеймс, поборов возмущёние (ну с какой это ещё стати он должен кому-то доказывать, что он – это он?! Дурость какая-то…), открыл было рот и тут же закрыл, осенённый новой идеей.

- Нет.

- Нет? – Сириус начал звереть. – То есть теперь я с чистой совестью могу тебя прикончить за проникновение на частную собственность и ты не будешь возражать?

- Эээ, нет. В смысле, да, буду, – Джеймс даже встревожился. Он конечно знал, что Блэк ни за что так не поступит, но в то же время, помня о том, как они вместе нашли убийц его родителей и как именно Сириус помогал ему заметать следы свершённого преступления, он испытывал некоторые… сомнения. – Просто сам рассуди. Может ты – на самом деле не ты, не Сириус Блэк, – лицо Сириуса живо отразило мысль, что над ним жестоко издеваются, – и если ты не он, то доказывая тебе, что я – это я, я могу случайно рассказать что-то, что не должно стать известно другим людям.

Джеймс и сам запутался в собственном бреде, но Сириус, кажется, понял, что он пытался ему сказать.

- Хорошо, – Блэк на мгновение задумался. – Расскажи-ка мне, откуда взялись наши клички, – и с долей насмешки добавил: – Нужно говорить какие?

На что Джеймс, мило улыбнувшись, ответил:

- А тебе какую версию: настоящую или официальную? Могу только официальную, потому что если ты – не ты, то я сболтну лишнее.

Сириус издал неопределённый звук и снова погрузился в раздумья. На этот раз он молчал дольше, а Джеймс в это время, тоже размышляя – о своём, о вечном, – бестолково пялился в потолок.

- Знаешь что, Бродяга? – первым нарушил он тишину. – Меня вдруг посетил приступ де жа вю.

Сириус хмыкнул, продолжая размышлять, но Джеймс даже не особо-то и рассчитывал на его ответ.

- Помнишь лавку старика Макса? Мы тогда чуть не перебили друг друга со страху, – Сириус неопределённо фыркнул, и на этот раз Джеймс преисполнился уверенности, что уж теперь-то тот его слушает наивнимательнейшим образом. – Сегодня меня чуть не прикончила Кэт – подруга Лили, она маггла, элементарнейшим образом врезав мне по голове вазой, затем меня оперативно выпроводили из моего собственного дома, я пришёл к тебе – и что?

Сириус внимательно молчал, будто не зная, что было дальше.

- А затем мой лучший друг едва не доделал то, что не удалось сделать ни Пожирателям, ни начальству, ни моей жене – он едва не прикончил меня. И чем? Чёртовой вазой, которую ему на день рождения подарила как раз моя жена!

Кажется, этот вопль души оказал на Блэка нужный эффект. Сириус озадаченно нахмурился, а потом, с виноватым видом склонившись над другом, немного неуверенно протянул ему руку помощи.

- Будешь вставать?

Джеймс в ответ лихо улыбнулся, поняв, что его больше не подозревают в притворстве Джеймсом Поттером, и когда Блэк крепко сжал его ладонь, чтобы помочь подняться, мысленно дьявольски хохоча, дёрнул его на себя. Ой, зря… Прежде чем Сириус всем своим весом обрушился прямо на него, не устояв на ногах после того рывка, Джеймс успел увидеть его удивлённо расширенные глаза…

- Твою мать, Блэк!!! Слезь с меня! – задыхаясь под закрывшей доступ воздуха мантией друга, прорычал он и взревел, когда пытающийся сползти с него Сириус заехал ему локтём прямо по челюсти, а затем, видимо в целях восстановления справедливости (правильно, с какой стати должна страдать только голова?), вдавил локоть прямо в солнечное сплетение.

- Слезь с меня!

- Зачем? – вопросил сверху запыхавшийся голос Сириуса. – Мне и здесь хорошо. Всю жизнь мечтал о такой удобной подушке, – и он завошкался ещё активнее.

- Сле… Уф, – облегчённо выдохнул Джеймс, когда тот всё-таки внял его мольбам и перекатился на пол справа от него. Отдышавшись (всё-таки мантии – такие неудобные штуки, ими даже убить можно!), он повернул голову в сторону по соседству валяющегося на ковре Блэка. Тот, закинув ногу на ногу и теперь уже совершенно не обращая внимания на друга, с каким-то отстранённым, даже аморфным интересом оглядывал то, во что таинственные воры превратили его квартиру. Джеймс, поначалу слишком обеспокоенный судьбой друга и потому не очень-то заострявший внимание на подробностях бардака, последовал его примеру. М-да…

Сириуса ни у кого не повернулся бы язык назвать аккуратным человеком, поэтому большую часть времени во всех трёх комнатах (не считая добавленного магическим путём пространства, то есть ещё плюс две комнаты размером с… в общем, в них вполне мог бы поместиться небольшой бальный зал. Сириус не привык размениваться по мелочам, да.) царил Бардак с большой буквы. Но Сириусу нравилось – дело привычки, наверное, так что страшно раздражало страстное желание Лили либо провести в его хоромах полномасштабную уборку, либо женить его, потому что тогда бы за чистотой здесь по крайней мере могла бы следить его жена. На второе Сириус всегда отвечал категорическим «нет», так что приходилось мириться с первым. Но уж если на него находило вдохновение… Тогда квартира преображалась в считанные часы, однако только для того, чтобы уже через пару дней вновь стать похожей на обитель безнадёжного холостяка и «неисправимого свинтуса» – слова Лили.

Сейчас же квартира – по крайней мере эта комната, Джеймс ещё не был в остальных – выглядела так, будто они с друзьями очень бурно провели полнолуние, причём провели его именно здесь. Вся мягкая мебель – в том числе и обожаемый им диван, на нём так удобно было валяться! – была полностью выпотрошена, а внутренности бесцеремонно вынуты и разбросаны по полу. Буфет, телевизор, ваза Лили (и как ему в такой момент могло придти такое в голову, но ведь это отличный материал для шантажа! Если она узнает, ЧТО Сириус сделал с её подарком, то ему кранты! Джеймс мысленно злорадно потёр руки), всё разбито в мелкое крошево. Кстати, им с Сириусом ещё крупно повезло, что в центре комнаты было чисто – вряд ли было бы приятно падать на стекло. На обоях вроде бы какие-то непонятные разводы, будто неумелый маляр вместо того, чтобы красить забор, решил нарисовать свой первый шедевр. Вышло не очень. Судя по выражению лица Сириуса, тот тоже был в «восторге» от творения начинающего художника. Почувствовав направленный на него взгляд Джеймса, он отвлёкся от созерцания гостиной и повернулся к нему.

- Ну как тебе? – неопределённо взмахнув рукой в направлении «художеств», осведомился Поттер. Сириус также неопределённо пожал плечами.

- Не хватает синего, на мой взгляд. А в целом в сюрреализме что-то есть, – и в ответ на изумлённо недоумевающий взгляд друга пожал плечами. – Что? Просто я на прошлой неделе был на выставке. С Мелли.

- О.

Больше у Джеймса слов не нашлось. Он ещё ни разу не видел этой легендарной загадочной Мелли – вернее Мэлани, но уже за одно то, что ей удалось затащить Блэка сначала на концерт органной музыки, потом в маггловский театр и теперь вот на картинную выставку, красотке (иначе и быть не могло) стоило поставить памятник. Из золота. За попытку «окультурить» Блэка. В конце концов, ведь тут даже Ремус руки опустил, поняв, что у него ничего не выйдет, а эта неведомая красотка мало того что уже несколько месяцев встречалась с Сириусом (редкий случай! просто уникальный!), но и сумела сделать то, что не вышло у Люпина – процесс «окультуривания» пошёл. Но даже не это было самым странным и необычным, Сириус встречался с этой Мэлани уже несколько месяцев – они, как рассказывал Блэк, познакомились в начале ноября, – а они с Ремусом до сих пор не знали даже как она выглядит. Сириус, конечно же, не раз описывал им её, и при этом у него становился такой… мечтательный и счастливый вид… Ремус улыбался, глядя на уплывающего в заоблачные дали Бродягу, Питер, стараясь вести себя по-взрослому, тихо хихикал в кулак, а Джеймс, сам не понимая почему, старательно делал вид, что рад за товарища, а сам отводил взгляд к окну и обеспокоенно хмурился.

- Джеймс.

- Что? – вынырнув из воспоминаний – вроде бы и светлых, ничем не омрачённых, но почему-то навевающих смутную, непонятную тревогу, быстро спросил он.

- Ты почему не дома? – серые, безмятежно-спокойные глаза с затаившимся в глубине чёрных – размером с булавочную головку – зрачков беспокойством были близко-близко. – И только не говори, что Лили тебя выставила за опоздание.

- Хуже. Она пригласила подруг, и они устроили там шабаш.

Сириус оживился. Глаза вспыхнули.

- Оргию?!

- Балда, – искренне обиделся Джеймс. – Девичник. Так что придётся мне ночевать у тебя, – ещё раз оглядел окружающий их с Блэком бардак и тяжело вздохнул. – М-да… Знаешь, а Ремус прав, тебе нужен домовой эльф.

- Зачем? – обдумав слова друга, философски пожал плечами тот. – Лили и сама неплохо справляется… Эй! Больно же!

- Поделом, не будешь на мою жену всю грязную работу сваливать, – мстительно откликнулся Джеймс и сел. – Кстати, сэр Сириус, – не последовавший его примеру и оставшийся лежать на полу Сириус криво усмехнулся, – мы разошлись по домам почти час назад, где ты был всё это время, если вернулся сюда незадолго до меня?

- Чай пил. У соседки.

- Ааааа… – понятливо протянул Джеймс с затаившимся глубоко внутри облегчением. Правильно, к чёрту эту непонятную Мэлли, так будет лучше для всех, и в первую очередь – для самого Сириуса.

- Ты что подумал, Сохатый? – насмешливо возмутился тот. – Ей уже давно за семьдесят!

- Ну, семьдесят – это не возраст, – после недолгой – разочарованной – оторопи отшутился Джеймс, заполучив в ответ выразительный взгляд «как же мне не повезло с друзьями» от Сириуса. – Что? – с намеренно наивным видом пожал он плечами.

- Она маггла, Сохатый, – не приняв шутки, терпеливо разъяснил Блэк. – Просто эта бабулька печёт такие пирожки… – он мечтательно закатил глаза и даже прицокнул языком от удовольствия. На взгляд Джеймса, получилось чересчур наигранно. А потом Сириус вдруг снова растянулся в улыбке – но уже другой. – А вот её внучка… – и снова прицокнул, выражая своё восхищение соседской магглой.

- Как пирожки? – не подумав, сострил Джеймс. И встал.

- Не знаю, надо попробовать, – Сириус, видимо, счёл, что валяться на полу в одиночестве уже не так интересно, и последовал его примеру. Снова окинул взглядом комнату. – Как всё грустно. Ты бы видел спальню. По сравнению с ней здесь – идеальный порядок.

Джеймс попытался представить – получилось не очень.

- И что с этим делать будем? У тебя что-нибудь стащили?

Сириус пожал плечами.

- Да так, по мелочи, больше попортили, чем взяли, да и не храню я здесь ничего ценного. Всё в Гринготсе лежит, в целости и сохранности, – кажется, в данный момент именно это радовало Сириуса больше всего – он как раз печально оглядывал канувший в небытие телевизор, который после своего жуткого летучего мотоцикла любил больше всего. – Ты не в курсе, что теперь делать? У магглов, вроде бы, принято поли… копов вызывать… что ли?

Джеймс покачал головой.

- А смысл? Ты мне лучше скажи, как эти воры вообще сюда попали? Через твою-то защиту?

Вопрос был резонный. Сириус, до этого, похоже, ещё не успевший задуматься о том, как воры сумели пробраться в его квартиру, вдруг подорвался и на всех порах умчался в коридор – проверять чары. Вернулся он аж через несколько минут, которые Джеймс тоже провёл с пользой: убрал осколки, восстановил прежнюю чистоту обоев – руки так и чесались придать им какой-нибудь другой, более тёплый, что ли, цвет, – а вот дивану, как и вазе Лили, к сожалению, уже ничем помочь было нельзя. Придётся днём вытаскивать на улицу. В конце концов, даже Reparo в некоторых случаях оказывается бессильно.

- Ну что? – он опустил палочку, прекращая колдовать, и вопросительно глянул на вернувшегося друга. – Что там с щитами?

Сириус поднял на него обескураженный взгляд.

- Ничего. Их просто нет.

- Как – нет? – не понял Джеймс, поначалу решив, что тот, несмотря на довольно серьёзную ситуацию, опять начал прикалываться, но увидев выражение лица лучшего друга, понял, что нет, Сириус не шутил. – Но это же невозможно! – быстро просчитывая варианты и обдумывая, как такое вообще могло случиться, поражённо прошептал он. – Даже Дамблдор не смог бы взломать твою защиту с одного удара так, чтобы ты этого не почувствовал! Может, ты ошибся? Проверь ещё раз, Бродяга, – найдя достаточно убедительное объяснение, Джеймс почувствовал себя увереннее.

Сириус покачал головой, хотя при других обстоятельствах он бы просто взорвался при намёке на его ошибку.

- Ты не понял, Сохатый. Щиты не взломаны, их просто нет, словно я их и не накладывал никогда.

- Но это же невозможно! – губы Джеймса неуверенно дрогнули. – Ведь невозможно же?

Сириус молча глядел на него.

- Может это кто-то из твоих родственников? – спустя минуту выдал очередное предположение Джеймс. Первые два Сириус решительно отверг, а вот над этим ненадолго задумался, но потом всё равно отрицательно покачал головой.

- Нет. От родичей у меня другая защита, а она как раз на месте, да и что им тут делать в моё отсутствие? – пожал плечами Блэк. – Белла если бы и явилась, то только для того чтобы, – он закатил глаза припоминая обещание кузины, озвученное той в их последнюю встречу на поле боя с Пожирателями, – заставить меня страдать и отомстить за позор семьи, – Сириус насмешливо фыркнул, Джеймс же напротив – нахмурился и задумался ещё сильнее. – Горе-то какое, можно подумать. А Регулус… – по красивому лицу молодого аристократа пробежала тень, – он по доброй воле ко мне ни за что больше не придёт.

Джеймс украдкой вздохнул. Он знал, в чём дело и причём здесь Регулус. В последнее время проблемы с семьёй – от которой у него теперь осталась одна только Лили да их ещё не рожденный сын – или дочь? (они с Лили решили, что пусть это будет сюрпризом, хотя это значительно затрудняло выбор имени для ребёнка) – были не только у него одного. Да и от семьи у Сириуса – после того как его мать отказалась от старшего сына-гриффиндорца, так и не сумев простить ему тот памятный побег из дома на глазах у нескольких десятков почётных гостей, теперь была только общая кровь и фамилия. Блэк.

Всё началось очень давно с… нет, пожалуй, даже ещё раньше: с распределения самого Сириуса в Гриффиндор, а год спустя Регулуса – в Слизерин. Два брата, по воле Шляпы и вдолбленных с детства «истин», оказались по разные стороны двух веками враждующих друг с другом факультетов. Ну и ладно, Сириус это ещё пережил, хоть потом и весь вечер ходил, полностью оправдывая свою фамилию и чуть ли не рыча всякий раз, как кто-нибудь из однокурсников подходил выразить своё сочувствие.

А на шестом курсе он сбежал из дома. И Регулус, уже в сентябре столкнувшись с братом при входе в Большой Зал, как ни в чём не бывало прошёл мимо, не сказав ему ни слова. И Сириус не попытался его остановить, окликнуть, только кивнул, будто получил ответ на свои вопросы, и прошёл дальше к своему месту за столом Гриффиндора. А вечером, сидя в гостиной с бутылкой сливочного пива в руке (куда до него близнецам Прюэттам! Только Сириус обладал поистине неоценимым талантом протаскивать в Хогвартс алкоголь и при этом оставаться незамеченным преподавателями! У него это даже до создания Карты неплохо получалось!), Блэк со смехом пояснил друзьям, что, как он и думал, матушка неплохо постаралась, доступно объяснив своей последней отраде и надежде, что негоже Регулусу общаться с изгоем и магглолюбом. Никогда ещё смех анимага не был настолько похож на вой.

Но окончательно все точки над «i» в отношении братьев были расставлены при следующей встрече. Мародёры в соответствии со старой доброй традицией задевали Снейпа, дожидаясь появления Слагхорна, а Регулус, каким-то образом оказавшийся поблизости (хотя его занятия проходили в другом кабинете на несколько этажей выше), даром что был на год младше, решительно вступился за сальноволосого слизеринца. Тот, разумеется, этому не обрадовался – ещё бы, похоже его нелюбовь к Сириусу распространялась на всех Блэков, – и в итоге старший братец, отреагировав на очередное оскорбление, ринулся на защиту младшего.

МакГонагалл, видимо уже приноровившаяся телепатически чувствовать, когда её самые проблемные ученики влипают в неприятности, подоспела вовремя, и вот тогда то… На какое-то замечание декана Гриффиндора Регулус, вместо того чтобы помочь и отвести в Больничное крыло немного пострадавшего брата, равнодушно заявил, что они не родственники, а всего лишь однофамильцы. И повернувшись спиной, ушёл, оставив позади ошеломлённую преподавательницу, сползшего по стене на пол Сириуса, Джеймса, Ремуса и Питера со Снейпом. Об остальных свидетелях произошедшего никто из них ни тогда, ни потом не думал. Казалось, после того случая Сириус и думать забыл о младшем брате, ан нет.

Около полугода назад – спустя некоторое время после свадьбы Джеймса и Лили, Сириус как-то неуловимо изменился: он по-прежнему шутил с друзьями, дерзил начальству – всё как всегда, но в то же время появилось нечто новое. Джеймс даже не сразу – а ведь ещё лучший друг называется! – понял, что именно, но когда понял… На его вопрос «что случилось?» Сириус беспечно улыбнулся и махнул рукой, мол, ничего, всё в порядке, но выглядел он при этом так, будто ожидал, что ему на голову вот-вот рухнет метеорит. Он попытался выяснить у Ремуса – вдруг оборотень что-то знает, но оказалось, что и Люпин, тоже заметивший эти изменения, был не в курсе – Сириус не сказал и ему. И тогда Джеймс сделал то, что он знал – Сириус никогда ему не простит, если узнает. Он аппарировал к Тонксам. Крошки Нимфадоры – дочь Андромеды и Тэодора Тонкса, к тому времени уже не было дома (Тэд, несмотря на то, что против магии он ничего не имел, всё-таки настоял на том, чтобы дочь, как все нормальные дети ходила в детский сад), так что ему повезло застать хозяйку дома одну. Судя по тому, как отреагировала женщина на его вопрос о Сириусе (заданным вторым по счёту – после диктованного вежливостью «как дела?»), она явно была в курсе проблемы и, судя по тому, как во время разговора она беспрерывно теребила край белой скатерти, ей оно совсем не нравилось.

Регулус был Пожирателем Смерти. И Сириус об этом знал – узнал как раз те полгода назад и с тех пор не находил себе места, бросаясь из крайности в крайность даже больше обычного. Теперь стали ясны и его гримасы при инструктаже и его преувеличенная осторожность в схватках с Пожирателями – если раньше Блэк не чурался временами использовать Avada Kedavra, то теперь в ход шли только оглушители. И рано или поздно это должны были заметить – если не в Ордене, то в Аврорате.

Разговор по душам с Сириусом они с Ремусом (и при участии Питера, конечно же) подстроили накануне полнолуния (благо до него оставалось всего три дня) – чтобы тот не «произвёл тактическое отступление», как выражался Грюм.

Как всегда в случаях с Сириусом, это оказалось не просто, да иначе и быть не могло. На протяжении всего разговора – на взгляд Джеймса очень даже убедительного – тот стоял у окна, повернувшись спиной к старающимся друзьям, посматривая то на не торопившуюся луну, то на настенные часы.

Решающими стали слова Ремуса: оборотень положил слегка дрожащую в преддверии полнолуния руку ему на плечо и проникновенно – как умел только он один – сказал, что если однажды он захочет об этом поговорить – они всегда рядом и готовы его выслушать. А затем вышел в соседнюю комнату и притворил за собой дверь.

Взошла луна.

Всю ночь и до самого рассвета четверо зверей носились по лесу, раз в месяц становившегося законным владением самого страшного из известных в природе хищников – оборотня. И на протяжении всей прогулки страшный хищник – не Ремус – старался держаться рядом, почти прижимаясь грубой шкурой к чёрному шерстистому боку, с не менее огромным и опасным товарищем.

На следующее утро Сириус смылся из дома прежде, чем наступила обратная – из волка в человека – трансформация, а Джеймс не успел его остановить.

В следующий раз он – и при том совершенно случайно! – увидел Блэка аж три дня спустя: тот сидел за столиком в баре и как ни в чём не бывало пил огневиски с друзьями из Аврората. Джеймс не стал тогда заходить внутрь и просто прошёл мимо, зато проснувшись у себя в спальне на следующий день – Лили уже встала и скорее всего гремела посудой на кухне, готовя непутёвому мужу и себе лёгкий завтрак перед работой, – обнаружил на раскладном диване в гостиной спящего уткнувшись носом в сгиб локтя Сириуса.

Одеяло, которое тот сам раздобыл в недрах шкафа (а может им его укрыла Лили, утром обнаружив мирно сопящего шафера своего мужа), валялось рядом на полу, и Джеймс, успешно борясь с желанием надавать другу оплеух, чтобы тот больше никогда так не пропадал, набросил на него клетчатый верблюжий плед.

И всё пошло своим чередом.

- Ладно, – Сириус встрепенулся, и Джеймс вынырнул из утянувших его в не столь уж и далёкое прошлое воспоминаний. – Сейчас уже невозможно определить, кто это сделал.

Он закрыл глаза, видимо восстанавливая неведомо как порушенную защиту, и Джеймс почувствовал, как по коже побежали мурашки – реакция на творимое заклинание.

- В принципе, – продолжал говорить Сириус, – это мог сделать кто угодно: в этом деле важна не сила волшебника, тут нужно знать, КАК убрать чужие чары, а ведь даже ты не знаешь о типе моей защиты, верно? – он расслабил плечи и открыл глаза, Джеймс пожал плечами, мол, тебе лучше знать. – Вот об этом я и толкую. Ладно, на первое время хватит. Завтра займусь защитой вплотную. Может ещё Дамблдора попросить, как думаешь? Должен же он волноваться за своих лучших сотрудников.

- Завтра? А если Пожиратели решат навестить тебя сегодня? – возмутился Джеймс. – Эй, ты куда?! – закричал он в спину другу, который, не утруждая себя объяснениями, вдруг решительным шагом направился на кухню, хрустя ботинками по стеклянному крошеву. Блэк не ответил, просто махнув рукой в знак того, чтобы Джеймс следовал за ним, и тот, не заставляя себя ждать, бросился следом.

- О, слава Мерлину! – донёсся до него ликующий вопль добравшегося туда первым Сириуса. Джеймс заглянул внутрь и обнаружил друга радостно приплясывающим вокруг им же открытого и совершенно невредимого холодильника.

- Сир! Чёрт! Сириус! – исправился он, когда Блэк и не подумал откликнуться на краткое «Сир», извечно вызывающее у него приступы глухого раздражения. – Бродяга! Ты что задумал?

- Как что? – не отвлекаясь от дикарских плясок вокруг третьего лучшего друга (мотоцикл, телевизор, холодильник), соизволил отозваться тот. – Собираюсь в гости к Лунатику, – он демонстративно потряс уже почти доверху заполненной всякой снедью плетёной корзиной, невесть когда трансфигурированной им из чем-то не понравившегося яблока – или то была груша?

- А еда зачем?

Сириус посмотрел на друга так, будто у него выросла вторая голова.

- Так у него же вечно пожевать нечего, – охотно пояснил он, поняв, что Джеймс не шутил со своим вопросом. – Я что, голодным ходить должен из-за того, что у него в холодильнике пожизненно пусто?

Джеймс облокотился о стену и, выразительно хмыкнув, закатил глаза, наблюдая за тем, как Сириус сначала сунул в корзинку для «пикничка» пучок чуть увядшего салата, а потом, чуток поразмыслив, передумал и вместо него добавил ещё один здоровенный кусок ветчины.

- У него есть еда. Просто ты её не ешь, – прокомментировал манипуляции друга Джеймс. В этот раз продукты Сириусу явно покупала Лили, а может даже Андромеда нанесла незапланированный визит, иначе бы даже этого жалкого пучка зелени там точно не было бы. – И Ремус не обязан под тебя подстраиваться, в отличие от некоторых он ведёт здоровый образ жизни.

- А что не так с моей едой? – оскорбился тот.

- Что не так? Сириус, это не еда, это падаль!

- Ты говоришь как Лили. Слово в слово, ты в курсе?

Джеймс смутился и, чувствуя, что его сейчас опять окрестят подкаблучником, уже чуть менее уверенно продолжил: – Это потому что она права. Не сомневаюсь, что Молли тоже так сказала бы, если бы увидела содержимое твоего холодильника.

Всё. Этот раунд остался за ним.

Молли Уизли – в девичестве Прюэтт, вообще была отдельной историей и готовила она отменно. Сириус, как-то припёршийся к ним в гости в Нору и отведавший там её стряпни, влюбленными глазами глядя на предложенную добавку и кося на стремительно уменьшавшуюся стараниями её старшеньких Билла и Чарли гору румяных – только что из печки – пирожков, тогда, позабыв о сидевшем во главе стола Артуре, предложил ей выйти за него замуж. Джеймс подозревал, что именно из-за её отказа Сириус до сих пор так и не женился. О чём однажды в шутку и сказал в разгар какого-то праздника – кажется, отмечали чей-то день рождения. Он правда надеялся, что Блэк этого не помнил.

- Эй, Рогастый!

- Что? – не подумав, отозвался Джеймс. Серые глаза весело вспыхнули, карие – сощурились. – Не называй меня так! – тут же взвился он, впрочем без толку: как он, несмотря на упорное противодействие, продолжал изредка звать Сириуса «Сиром», так и тот, постоянно забывая, нарочно перевирал гордое мародёрское прозвище Джеймса. Он уже не помнил точно, когда это произошло в первый раз, но это «Рогастый» так же, как и «Бэмби», действовало на него, как красная тряпка на быка.

- Ты готов?

Джеймс бросил взгляд за окно: луна уже была высоко в небе.

- Аппарируем во двор. Он скорее всего заперся в подвале.

- А где же ещё? Страдалец хвостатый.

На этот раз, уходя, Сириус запер дверь на все замки. Даже маггловские. Этажом выше заиграла музыка, но только после того как они дружно исчезли. На лестничной площадке гулким эхом отозвались два тихих хлопка дезаппарации.

Глава 7. В гостях у полнолуния

Ремус открыл почти сразу – так быстро, что у обоих авроров создалось впечатление, будто он караулил под дверью в ожидании их появления.

- Ребята, – оборотень как-то неловко улыбнулся, даже не думая отойти в сторону, чтобы они могли пройти в дом и, немного нервно обернувшись себе за спину, быстро затараторил: – Я не думал, что вы придёте, вы же говорили, что не сможете сегодня, так что у меня ничего не готово…

- Спокойно, Реми, – перебил его Сириус и демонстративно покачал перед чувствительным к запахам носом оборотня полной снеди плетёной корзинкой. – Я всё прихватил с собой, полностью опустошив холодильник.

И он попытался сделать шаг, однако Люпин будто и не заметил этого, продолжая держать недоумённо переглядывающихся друзей на пороге.

- Реми, ты что, не один?

Люпин замялся.

- Ну… в какой-то степени можно сказать и так, – медленно протянул он, снова нервно оглядываясь себе за спину. И зря, потому что если он и не хотел впускать друзей, то уж этого говорить ему точно не следовало. Сириус заинтересованно вытянул шею, тщась разглядеть кого же от них так старательно пытается скрыть Ремус и даже Джеймс, который, как правило, вёл себя куда более воспитанно лучшего друга и родственника, не устоял от попытки проникнуть внутрь. Но Ремус стоял горой.

- Погоди-ка, Реми, – поняв, что ничего не выйдет, вдруг озадаченно нахмурился Сириус. – Ты пригласил кого-то к себе домой в полнолуние?

Теперь дошло и до Джеймса, он автоматически поднял голову к застланному тучами небу: луны не было видно, но это никак не отменяло того факта, что Люпин – оборотень.

- Без обид, Лунатик, но ты ведь помнишь, что находиться рядом с тобой в полнолуние для людей смертельно опасно? – настороженно, будто снова опасаясь, что перед ним перевёртыш или попросту человек, принявший оборотное зелье, осведомился Сириус и поднял глаза к небу. И остолбенел.

- Ремус…

На мгновение тучи развеялись, и глазам трёх друзей предстала чуть скрытая дымкой луна. Полная луна.

- Ты… как ты…? – Джеймс осёкся. Это было невероятно. Нереально. Невозможно. Но факт – это было.

Сириус всё еще в глубоком шоке с открытым ртом пялился на Ремуса – оборотня с самого детства, на которого по какой-то необъяснимой причине не действовала ранее безраздельно властвовавшая над ним полная луна.

Джеймс усмехнулся и дотянувшись до друга, легонько стукнул того по нижней челюсти, вынудив закрыть рот. Сириус вздрогнул и, отвернувшись от Ремуса, бросил на него откровенно злобный взгляд.

- Эй, Люпин, ты там долго ещё?! Не заставляй меня идти за тобой! – донёсся до так и стоявших на пороге друзей знакомо недовольный голос.

Сириус замер на месте с таким видом, будто в него ударила молния и взгляд у него сделался таким… нехорошим. Очень.

- Ре-е-ем, мне кажется, или это был голос Снейпа? – вкрадчиво требовательно спросил он. Джеймс не стал ничего говорить: ему было достаточно одного взгляда на лицо оборотня – «страшный зверь» Люпин смертельно побледнел (хотя это можно было списать на полнолуние) и выглядел как несправедливо наказанный случайным прохожим приблудный щёнок. Он переступил с ноги на ногу и… промолчал.

- Рем, ну пожалуйста, скажи мне, что это не то что я думаю, – с отчётливыми умоляющими нотками просительно протянул Сириус и когда ответа так и не последовало, оттеснил Люпина в сторону и решительно вошёл в дом. Джеймс ещё раз с любопытством поглядел на стоявшего в сторонке друга «что Снейпу делать в гостях у некогда едва не убившего его оборотня? Да ещё в полнолуние!» и не дожидаясь приглашения, последовал за Сириусом. Тем более, что ему тоже было интересно и очень хотелось увидеть, как пройдёт ЭТА встреча двух закоренелых школьных врагов.
* * *

Последняя их «беседа» – если это можно так назвать, состоялась ещё до того как Джеймс узнал, что он будет отцом.

Сириус, первым углядевший почти не изменившегося сальноволосого слизеринца, тогда, ни капельки не стесняясь глазевших на них коллег по работе, прилюдно обозвал Снейпа Пожирателем Смерти (тот только ощерился в кривой улыбке, видимо, решив считать это комплиментом) и, если бы не мигом сориентировавшийся Джеймс, удержавший потерявшего голову друга от более опрометчивых действий, лежать бы Снейпу в полном одиночестве на кладбище, а Сириусу – гнить в Азкабане за убийство. Хотя кто знает, если у Снейпа и в самом деле на предплечье была Тёмная Метка, то приговор, возможно и смягчили бы, приняв к сведению это, и то что убийство было сделано в состоянии аффекта: в тот самый день на их глазах в столкновении с как обычно взявшимися из ниоткуда Пожирателями, погиб один из их школьных друзей. Джеймс и сам-то не сорвался тогда лишь потому, что в отличие от живущего сегодняшним днём Сириуса, он, будучи женатым человеком «заразился» от Лили – или это нотации Ремуса наконец оказали нужный эффект? – дурной (на взгляд Сириуса) привычкой смотреть вперёд и просчитывать всё заранее.

Так что за те несколько ударов сердца, что Сириус тянулся за всё ещё не отмытой от грязи и копоти палочкой, Джеймс своими глазами как наяву увидел все последствия того, что могло сейчас произойти, и потому он сделал единственное, что можно было сделать в этой ситуации – он остановил Сириуса.

Снейп не был идиотом и наверняка тоже понимал чем всё это может для них обернуться и когда Джеймс с наконец вырвавшимся из его хватки Сириусом дружно повернули головы в сторону причины их ссоры – того уже и след простыл. С тех пор Сириус слизеринца больше не видел – Джеймс был в этом уверен, потому что в противном случае он непременно узнал бы об этом, в первую очередь от самого Сириуса.

А вот о его собственных встречах со Снейпом Блэку знать не стоило – для сохранности нервов Джеймса и целостности своей же собственной шкуры. Да и встречался-то он со Снейпом всего два раза – пересёкся случайно в коридоре и не сказал ему ни единого слова, впрочем, Снейп его и не заметил даже, оба раза полностью поглощённый разговором с Люциусом Малфоем. Слизеринцы беседовали слишком тихо, чтобы оставался шанс незаметно подслушать, да и не по-гриффиндорски это – подслушивать! Вот ещё! Чтобы настоящий гриффиндорец (Джеймс в детстве любил похвастаться перед друзьями, рассказывая, что Шляпа не колебалась ни секунды, решая куда его отправить – сразу закричала «Гриффиндор!») Джеймс Поттер унижался до подслушивания под дверью! Да ни за что на свете! Так тогда думал Джеймс, наблюдая за шествовавшей по коридору в его сторону странной парочкой.

Джеймс не имел «чести» быть знакомым с ним лично и знал скользкого слизеринца только со слов своего чистокровного друга, который состоял с Малфоями в куда более тесном родстве, чем с Поттерами. Хотя наверное не стоило прислушиваться в этом деле к советам Сириуса – тот всегда слишком остро реагировал на всё, что имело маломальское отношение к его семейству в общем и к некоторым типам в частности. Люциус, после свадьбы с Нарциссой, успешно попал и в первую и во вторую категорию.

Малфой-младший не работал в Министерстве, но всё равно бывал здесь по нескольку раз в месяц. И Джеймс подозревал, что несмотря на то, что министерские должности были зачарованы от взятничества, Люциус и к чиновникам каким-то образом нашёл нужный подход. Впрочем, доказать это всё равно пока было невозможно, но ведь недаром же Сириус называл его «скользким гадом»?

Но это Джеймса уже давно не удивляло, сегодня его изумило кое-что другое: Сириус всегда – всегда! – горячо утверждал, что слизеринцы не дружат, они взаимовыгодно сотрудничают – и до сегодняшнего дня Джеймс был с ним согласен на все 100% – но если это было правдой, то отчего, чёрт возьми, на лицах «скользкого гада», «глыбы льда» Люциуса Малфоя и самого воплощения спокойствия Северуса Снейпа были столь непривычные для них вполне человеческие улыбки?.. Да и что у Снейпа могло быть общего с Малфоем?! Они даже не учились вместе! Один Хозяин? Возможно.

В конце концов Джеймс прекратил гадать, вспомнив, что все чистокровные волшебники в той или иной степени приходятся друг другу родственниками, так почему бы Снейпу не быть, ну, скажем, троюродным братом Люциуса? Тоже вполне вероятно, а то что Сириус никогда не слышал о семействе Снейпов ни о чём не говорило: ведь в Слизерин никогда не брали ни полукровок, ни тем более магглорожденных студентов, и вряд ли Снейп, при всей своей «уникальности» был исключением из правил.

Слизеринцы улыбались – едва заметно, одними кончиками губ, а Снейп, окончательно вышедший из привычного образа зануды, вдобавок ещё и активно жестикулировал одной рукой, второй прижимая к груди объёмную папку с торчащими из неё исписанными мелким каллиграфическим почерком листами. Но стоило им заметить, что в коридоре помимо них есть ещё один человек – тем более Поттер, – как улыбки исчезли как по волшебству, да так быстро, что Джеймсу подумалось, будто всё это ему привиделось.

- Поттер, – презрительно ласково-медовым голосом приветствовал его Люциус, поравнявшись с молодым аврором.

- Малфой.

Снейп конечно даже виду не подал, что узнал его, а уж благодарности – элементарного «спасибо!» Джеймс от него и не ждал. Потому наверное и не дождался.

Когда он, сделав ещё десять шагов, обернулся – те уже исчезли за поворотом. Больше он их не видел: ни то, ни другого. И был бы рад не видеть их и впредь.
* * *

Жаль, что не все мечты сбываются. Теперь вот свиделись.

Это и впрямь был Снейп. Джеймс глазам своим не поверил, зато вот у Сириуса сомнений явно не было.

- Какого чёрта ты здесь делаешь? – бросив взгляд себе за спину (аврорская привычка, от которой у них уже вряд ли будет шанс избавиться, да и не стоит – всегда полезно знать, кто стоит у тебя за спиной), грозно выступив вперёд – навстречу тут же вскочившему с дивана слизеринцу, спросил (причём пока вежливо) Сириус.

А Джеймс наконец получил идеальную возможность разглядеть бывшего однокурсника (в прошлые разы он как-то был «немного» занят), да и изменения в доставшемся Люпину от родителей домике его тоже заинтересовали.

В последний раз в гостях у Лунатика лично он был около недели назад, Сириус забегал к Ремусу несколькими днями раньше.

Люпин явно решил посвятить свободное время ремонту, причём исключительно маггловскими способами: на отодвинутом в стене диване (том самом, на котором сидел Снейп до их с Сириусом появления) с краю лежало несколько рулонов обоев, зато на самих стенах от них не осталось и следа – за исключением мелких ошмёток. От Джеймса не укрылся ни наконец-то побеленный потолок, ни передвинутая мебель, ни временно заблокированный камин (не хватало ещё, чтобы какой-нибудь бедолага по недоразумению угодил в гости к оборотню в качестве мясного блюда).

Изменения же во внешнем облике старины Нюниуса практически не были заметны – с первого взгляда, а вот приглядевшись повнимательнее…

Джеймс не умел читать в душах людей и не слишком-то обольщался, думая, что научился разбираться в причинах чужих поступков. Снейп был слишком сложно устроен, чтобы его можно было понять. Взять хотя бы школьные годы: Мародёры уделяли ему едва ли не всё своё внимание, а Джеймс всё равно так и не смог понять неухоженного слизеринца. Ведь он боялся стычек с ними и всё равно раз за разом, снова и снова специально лез на рожон. И зачем? Неужели и в самом деле верил, что директор отчислит их четверых? Джеймс этого не понимал, Сириусу было наплевать, Питер как всегда разрывался между мнениями товарищей, а Ремус, в противоположность им, уговаривал оставить Снейпа в покое.

Теперь же Нюниус исчез – вырос в высокого, наверное, даже не ниже Сириуса, молодого мужчину. Нет, ему по-прежнему было далеко до современных канонов красоты, но новая, непривычная манера держаться выделяла его из толпы остальных людей. Впрочем, он и раньше выделялся – в первую очередь своей обособленностью от других студентов (хотя как раз это-то и осталось прежним).

И вроде бы слизеринец был тем же что и в школе – не так уж и много лет прошло с тех пор как они виделись на выпускном балу (на котором они снова поссорились, хорошо хоть, что обошлось без Больничного крыла – спасибо как всегда своевременному вмешательству Лили, бесцеремонно отобравший у них у всех волшебные палочки), да не совсем. Возможно именно поэтому Ремус и связался с ним – потому что увидел, разглядел со свойственной ему особой проницательностью эти перемены и согласился на… на чтобы он там не согласился. Это им ещё только предстояло узнать и что-то подсказывало Джеймсу, что выпытывать эту интересную информацию им с Сириусом придётся до-о-олго. А может быть и нет.

- Отвечай, урод!

- Утихни, Блэк, – спокойно, более того – лениво, процедил Снейп, даже не подумав отступить на шаг назад под напором Сириуса. – Мне ничего не стоит уйти из этого, – выразительная гримаса, – с позволения сказать, дома.

- Ну и скатертью дорога, пусть земля тебе будет пухом, – охотно и почти дружелюбно пожелал тот, и даже ручкой помахал, обрадовавшись то ли неожиданной понятливости школьного недруга, то ли тому, что его так легко – и даже без кровопролития – удалось сплавить из дома.

- Сириус, не надо, – попытался снова вмешаться Ремус, но был мягко отстранён в сторону и больше не пробовал. Слизеринец бросил беглый взгляд на опустившего руки Люпина, и на его губах зазмеилась злая усмешка.

- Я не закончил говорить, Блэк, – фамилия – как плевок в лицо. – Ты называешь себя другом этого мехового коврика…

- Да как ты…?!

Не дав Сириусу закончить свою возмущенную речь, Снейп повысил голос и продолжил.

- …и мне вот интересно, а скажет ли он потом тебе спасибо, если ты сейчас выставишь меня? К тому же, это ведь его дом, а не твой, или я ошибаюсь? Люпин? – и снова тот быстрый, даже опасливый взгляд – но не на вспыльчивого Сириуса, как можно было бы подумать, и не на Джеймса, а вправо – на не зашторенное окно, на луну в небе, а затем быстрый возврат к Люпину и снова – на часы, показывающие уже 01:15.

Взгляд Ремуса точно также мечется между окном, часами, Снейпом и ждущими чего-то колбами на журнальном столике, у которого сидел до их с Сириусом появления слизеринец.

Ремус утвердительно кивает и на мгновение лицо Снейпа приобретает небывало удовлетворённый вид, а Сириус, поняв, что он проиграл, обиженно косится на Ремуса – но тот не смотрит на него, а потом в поиске помощи и поддержки оборачивается к Джеймсу.

И Джеймс, оказавшись между двух огней, впервые понимает каково Питеру метаться между ними, не в силах определиться окончательно.

С одной стороны, Люпин ни за что не стал бы привечать возможного Пожирателя Смерти без важной на то причины, а с другой, если Сириус прав и Снейп на самом деле Пожиратель, то с него вполне могло статься применить столь распространённое в последнее время заклинание, как Imperio. Но ведь будь это так, Ремус выставил бы их вон, повинуясь воле кукловода. И что теперь делать? Кого поддержать?

Всё решает умоляющий взгляд Люпина – ну не может так смотреть человек под Imperio, так смотрит только Лунатик и больше никто. А Сириус… Тот, конечно, обидится, но ссору с Блэком всегда было куда легче перенести, чем ссору с Ремусом. Наверное потому что Рем, несмотря на свою отходчивость и лёгкий нрав, иногда становился очень трудным в общении и, учитывая его несказанное занудство, просить у него прощения было очень, очень непросто. Потому Сириус с ним и не ссорился, ругаться – ругался, но ни разу не собачился с ним так, как с Джеймсом.

Молодой аврор мысленно усмехнулся получившемуся парадоксу.

- Объясни мне, как ты здесь оказался, что делаешь, зачем тебе Ремус и для чего всё это нужно тебе?

Оборотень благодарно кивает и расслабляет напряжённые плечи – будто он готов был броситься на друзей, если те не поддержат его, ну а Сириус… Странно, но Бродяга, много кого доставший своей истеричностью («Это я в матушку пошёл»), вроде бы не имеет ничего против – только кривится и старается держаться подальше от Снейпа с его лохматыми космами («Откуда тебе знать, а вдруг это заразно?»).

Не то чтобы Сириус был совсем уж полным идиотом, скорее – безнадёжным авантюристом, но стоило зайти разговору о Тёмных искусствах, Пожирателях Смерти, его семье в общем и конкретно о Беллатрикс с Регулусом, так крышу у него сразу же сносило – и сносило капитально, напрочь. Даже странно, что человек, выросший в окружении тёмных магов, мог настолько сильно их ненавидеть. Ненавидеть, но и самому не гнушаться использованием тёмных чар. Когда Крауч дал аврорам разрешение использовать Непростительные проклятья против Пожирателей и тех, кого подозревали в связи с Тёмным Лордом, Сириус был в числе тех, кто одобрил новый декрет. А Джеймс нет. И Ремус. И Питер, после недолгих метаний решивший, что лучше поддержать двух, чем присоединиться к оставшемуся в меньшинстве Блэку. Впрочем, Сириуса его мнение никогда особо не волновало, так что и этот раз не был исключением. Когда через неделю их отряд столкнулся с отрядом Пожирателей всего в нескольких кварталах от центра маггловского Лондона, авроры не стали церемониться. Из восьми погибших только трое были своими.

Джеймс снова покосился на лучшего друга – будто опасаясь, что тот сейчас выхватит палочку и произнесёт два крайне популярных в нынешние времена словечка, Сириус, то ли догадавшись о чём он думал – что было бы совсем не удивительно, то ли ещё что, просто пожал плечами и коротко кивнул в сторону «лишнего элемента».

Снейп, от которого не укрылась вся эта пантомима, презрительно хмыкнул, и Джеймс напрягся, ожидая, что за этим последует какое-нибудь ядовитое замечание об иерархии и подчинении в их мародёрской компании. Но тот тоже почему-то не стал спешить возвращаться к нападкам (слизеринский инстинкт самосохранения, видимо) и перешёл сразу к делу.

- Во-первых, адрес любого волшебника есть в справочнике и вы, Поттер, не исключение. Во-вторых, в Отделе по наблюдению и контролю за опасными существами имеются все данные на оборотней.

- Снейп!

- Ох, да, точно, – слизеринец получал явное удовольствие, обращаясь исключительно к Джеймсу и Ремусу, но доводя именно Сириуса. – Простите покорно, я Отдел перепутал, – оскалившись, совершенно неискренне повинился он. Сириус яростно сверкнул глазами, порываясь испепелить сальноволосого урода если не с помощью заклинания, то хотя бы своим лазерным зрением, но его надежды провернуть этот фокус одной только силой мысли не оправдались. Слизеринец был жив живёхонек и продолжал отвратно скалиться.

- Что ж, Люпин, тебе лучше меня известно кто за тобой наблюдает. Уж не Министерство ли? Они вроде бы сейчас всех оборотней шерстят, – издевательская усмешка, – подозревая их в пособничестве Тёмному Лорду…

- Северус, – Ремус даже не повысил голоса, но слизеринец неожиданно замолчал и поджал губы, обрывая продолжение фразы. Джеймс удивлённо причмокнул при виде такой покладистости старины Нюниуса.

- Рем! – окликнул друга Сириус, подозрительно глядя на то, как тот, видимо считая, что этого никто не замечает, то и дело мимолётно потирает спрятанные под рукавами мантии запястья.

- Я в норме, Сириус. Всё в порядке, – с немного натянутой улыбкой – не всматривался бы и не заметил бы, устало отмахнулся от товарища оборотень.

- Что происходит? – заподозрив неладное, тревожно осведомился Джеймс. Друзья-гриффиндорцы переглянулись и только слизеринец, скрестив руки на груди, остался стоять на месте с прежним полупрезрительным выражением лица.

- Я просто в шоке, Люпин. Ты не сказал своим приятелям…?

- Нюниус, для твоего же блага будет лучше если ты сейчас же заткнёшься, – подал голос Сириус и Джеймс удивлённо воззрился на друга. Что-то явно было не так.

- Рем, о чём он говорит?

Люпин преспокойно моргнул, бросил взгляд на что-то за спиной Джеймса – а там стоял Сириус, это он знал точно, – и как ни в чём не бывало улыбнулся, подтвердив тем самым вспыхнувшие с новой силой старые подозрения. «Что-то не так» было уже давно: Джеймсу почти два месяца казалось, что от него что-то скрывают, но всё время было как-то не до того, чтобы взять, настоять на своём и разобраться, что же у них тут такого творится.

- Бродяга?

Сириус, к которому он специально повернулся лицом, как до него Люпин, бросил взгляд поверх плеча Джеймса и покачал головой.

- Я знаю не больше тебя, Сохатый.

И солгал. Не скрываясь, не прилагая никаких усилий, чтобы скрыть свою ложь, делая это так, будто для него это уже стало скучной и нудной – привычной – обязанностью. Джеймс попытался вспомнить, когда в последний раз Блэк лгал ему – да когда он вообще ему лгал! – и не смог. А от того, что Сириус тоже не знал, что у Ремуса есть какие-то общие дела со Снейпом легче не становилось ни капельки, потому что Джеймс никак не мог понять, что же такого должно было произойти, чтобы Бродяга и Лунатик, сговорившись за его спиной, уже чёрт знает сколько водили его за нос? Хотя…

Блэк вдруг многозначительно кивнул в сторону Снейпа – мол, я тебе потом всё растолкую, но только не при нём. Джеймс кивнул в ответ – мол, ладно, я всё понял, но с вас причитается, господа-предатели.

Сириус пожал плечами с непривычным для него философским видом – «ничего, не впервой, чай». И впрямь.

- Что ж, – подал голос на время позабытый ими слизеринец. – Как я вижу, в вашей наидружнейшей компании появились секреты. Но, как было верно замечено, до них мне нет никакого дела, – быстро продолжил тот прежде, чем Сириус успел перебить его. – Я пришёл в этот, так называемый дом, чтобы заключить сделку с Люпином, и ваше присутствие не значилось в оговоренных нами условиях. Так что, – тут он встал с дивана, на который уже успел усесться, пока они разбирались между собой, – с этого момента я больше не считаю себя обязанным исполнять остальные условия. Поттер, – короткий кивок. – Блэк, – ещё один. – Люпин, чао.

И будто не сомневаясь, что его пропустят, деловито направился к двери, аккуратно миновав стоявших между ним и выходом троих волшебников.

- Снейп, подожди!

Сириус дёрнулся и удивлённо воззрился на Джеймса, потому что именно Поттер был тем, кто окликнул слизеринца и тем самым задержал его на пороге люпиновского дома. Хорошо было только одно: судя по гримасе на том, что у нормальных людей звалось лицом, Снейп тоже этой задержке был не рад. Хотя всё хорошее относительно. Как и плохое.

- Сохатый, ты чего? – изумился гриффиндорец. – Пусть проваливает, зачем он нам здесь нужен?

- Он нужен Ремусу, – коротко ответил тот. И Ремус, которому слизеринец зачем-то, по словам Поттера, был почти что жизненно необходим – в противном случае тот не стал бы его окликать, благодарно кивнул. Но сам почему-то не предпринял ни единой попытки остановить столь нужного ему человека. – Всё, что я хочу знать – зачем.

- Ладно, можешь остаться, – Сириус, по-прежнему не сводя со старого недруга подозрительного взгляда, отступил в сторону. – Но ты объяснишь, зачем тебе это надо, – он посмотрел на Ремуса, ожидающего, чем закончится это противостояние, а затем на полную Луну за окном, и твёрдо добавил: – И постарайся быть убедительным.

- Редкое великодушие с твоей стороны, Блэк. Я должен быть польщён?

- Давай, Ню… Снейп, – Сириус исправился быстро – видимо и до него всё-таки дошло, что сейчас – пока – не подходящее время, чтобы вспоминать былое и по новой ссориться со старым «приятелем». Тем более что если тот и вправду может сделать то о чём говорит, – а он может, это наглядно доказывало то, что Ремус до сих пор оставался в человеческом облике, тогда как давно должен был выть на луну, – то это в первую очередь нужно им, а не самому Снейпу. – Сделай чистосердечное пожирательское признание. Какая тебе выгода, если Рем перестанет быть оборотнем?

Слизеринец пожал плечами.

- Считай, что на меня снизошла благодать, и я решил посвятить жизнь заботе о сирых и убогих, а также о братьях наших меньших. Ну а Люпин подходит под это определение по всем статьям.

- Ты кого здесь собакой назвал, тварь?! – вмиг поняв скрытый смысл слов недруга, гневно ринулся вперёд Джеймс и только ещё быстрее всё понявший Ремус удержал слизеринца от увечий.

- Сохатый, успокойся! – изо всех сил напрягая наверняка нывшие в полнолуние, медленно перестраивавшиеся под новый организм мышцы, чуть морщась от боли на удивление спокойным голосом попросил Люпин. – И от такого слышу, – это он уже слизеринцу.

Тот – не прекращавший вырываться, но уже не так активно как раньше, Джеймс мог бы поклясться в этом на Библии, если бы он верил в Бога – одобрительно усмехнулся. Причём Джеймсу показалось, что усмешка эта вышла совсем даже не злой, а очень даже похожей на неловкую улыбку. Как если бы он увидел что-то, что его приятно удивило.

- Ладно, – Люпин обвёл взглядом всех собравшихся в его квартире волшебников и плавно – чтобы не спровоцировать – повёл руками, указывая в сторону дивана и пары кресел. – Может присядем? – и вопросительно посмотрел на Сириуса, ожидая, что тот воспротивится. Джеймс одним взглядом не ограничился, добавив уже который за этот длинный день толчок под рёбра.

Снейп подозрительно оглядел диван – будто и не он только что там сидел – и вновь пройдя мимо гриффиндорцев, чёрным памятником самому себе чинно замер на самом краю дивана – справа, как можно дальше от всё ещё размышляющих где бы сесть Джеймса и Сириуса.

Ремус украдкой позволил себе усмехнуться. Уж теперь-то эти двое никуда не денутся: просто из упрямства, ну и любопытства конечно же, останутся узнать, что может сказать в своё оправдание Пожиратель Смерти. О том, что угрюмый слизеринец, в не столь уж и далёком прошлом едва не погибший от когтей его зверя, теперь на стороне Волан-де-Морта (что было вполне ожидаемо), Ремус знал почти с самого начала – чуть меньше двух месяцев, – случайно увидев Метку, когда тот мыл руки после приготовления нового экспериментального зелья. Наверное, он, как работник Аврората (ну и что, что неоформленный по всем правилам?) должен был немедленно выставить того из дома, а ещё лучше – связать и доставить в штаб-квартиру Ордена пред светлые очи Дамблдора для допроса, но он не сделал ни того, ни другого. А всё потому, что в самый последний момент в голову постучалась не очень умная, но вполне реалистичная мысль, что Снейп никогда и ничего не делает просто так.

Не помощи бывшему однокурснику ради заявился тот в его – люпинов – дом и тут же, стоя на пороге, предложил «сделать из него человека» и Ремус, даже сейчас, два месяца спустя, по-прежнему подозревал, что рукав снейповой мантии сполз тогда отнюдь не самостоятельно: будто всё это было каким-то спектаклем, проверкой. И он, по правде говоря, так и не понял, прошёл он её или нет.

Джеймс бросил на старого недруга убийственный взгляд – то ли за то, что тот так и не прислушался к их с Сириусом «рекомендациям» и не ушёл сразу сам, то ли из-за того, что Снейп занял диван – самый удобный предмет мебели в скромном жилище Люпина, оставив хозяину и его гостям порядком продавленные креслица. Сириус хлопнул приятеля по плечу: мол, не кипятись, потом разберёмся, и демонстративно поставив корзинку с едой подальше от Снейпа – «а с тобой делиться никто не будет, и не жди», с гордым видом «а мне и тут удобно» уселся в одно из этих кресел.

Джеймс посмотрел на то, что досталось ему и перевёл ну оч-ч-чень выразительный взгляд на хозяина дома: последнее свободное кресло («давно пора прикупить ещё одно, и так Пит постоянно на стуле ютится!»)стояло слишком близко к дивану и Снейпу на нём. Так что Ремусу под давлением обстоятельств пришлось отправиться за стулом на кухню, на свой страх и риск оставив этих троих наедине. Когда же он вернулся – быстро-быстро! – трупов не было. Джеймс, присев на край кресла в котором сидел Сириус, чавкал андромедиными пирожками из корзинки, мирно беседовал с другом и полностью игнорировал притворяющегося спящим и даже глаза прикрывшего для пущего эффекта – вот наглость! – Снейпа.

Сириус заметил его появление первым.

- Рем, – и рукой махнул: мол, давай, чего стоишь, присоединяйся к нашей дружной компании.

Джеймс, убрав с колен корзинку со снедью и запихав в рот остатки пирожка, живо переместил своё бренное, не успевшее насытиться тело на принесённый Ремусом стул и, сев так, чтобы можно было облокотиться обо что-то – в данном случае о плечо Сириуса – всем своим видом изобразил готовность внимательно слушать их со Снейпом рассказ. А тот – ну что ещё можно ожидать от слизеринца? – вопреки своему прежнему поведению рассказывать не торопился, видимо из каких-то своих соображений предоставив Люпину возможность изложить свою версию событий. Ещё одна проверка?

Ремус нахмурился, не таясь, разглядывая лицо слизеринца, а тот в упор глядел на сидевших напротив него гриффиндорцев. Таких проверок, если он сейчас не ошибся, за время их сотрудничества было более чем достаточно, и он отнюдь не был уверен, что прошёл их все. Джеймс и Сириус, узнай они о душевных терзаниях друга, посоветовали бы забить на всё – ведь это же Снейп, в конце концов, никто не знает, что за каша варится в его эксклюзивном котелке!

Но Джеймс тоже дураком не был, вопреки тому, что можно было подумать при первом взгляде на него и его причёску: ведь недаром же как он, так и остальные Мародёры (за исключением Питера, хоть они и помогали ему как могли и – когда хотели, по настроению) с отличием – как и ожидали от них преподаватели и студенты – окончили школу и Академию Авроров. А может быть за годы противостояния и соперничества он изучил Снейпа также хорошо, как тот изучил Мародеров, или попросту сработала интуиция – неясно, но прежде чем Ремус набрал в грудь побольше воздуха, чтобы, наконец, начать разговор, он заговорил сам…

Снейп помолчал, по-птичьи склонив голову набок изучая также настороженно глядящих на него гриффиндорцев – казалось, один только Ремус чувствовал себя спокойно и уверенно в собравшейся в его доме столь разношёрстной компании – и начал свой рассказ. К концу которого, несмотря на стойкую уверенность, что хитрый слизеринец непременно утаил от них что-то очень важное, в глазах обоих авроров горела надежда.

Та самая, что уже два месяца тайно жила в сердце Люпина.

Глава 8. Пленник

Кем бы ни был тот, кто отвечал за погоду, он явно был прирождённым садистом и вдобавок ко всему имел жуткий недостаток: он люто ненавидел Райдена Блэра, потому что уже второй раз – второй раз, чёрт возьми! – аппарация для него завершилась в сугробе.

Единственным плюсом было то, что холодно не было совсем. Хотя странно, учитывая, сколько времени он провалялся, уткнувшись носом в снег, пока его не вернул к реальности ощутимый пинок под саднящие рёбра.

Неописуемые это были или нет, Райдену было уже всё равно – после такого-то магического истощения! Тем более что если это и в самом деле был кто-то из его преследователей, то он уже ничего не смог бы им противопоставить, да и в первый раз от Неописуемых и их командира его спасли отнюдь не сила и слизеринская хитрость – чистое везение. Судя по всему, они каким-то образом неплохо знали, кто он и на что он был способен. Неплохо, но недостаточно, раз предоставили ему возможность улизнуть и не смогли этому воспрепятствовать.

Райден сипло простонал, когда некто дёрнул его за плечо, переворачивая на спину – лицом вверх.

- Эй, Лиам, ты должен мне десять баксов, этот парень живой! – с запозданием донёсся до него голос обрадованного перспективой получить халявные деньги на выпивку с пончиками парня.

Райден медленно моргнул, чувствуя, что снова погружается в сон, из которого уже вряд ли сумеет выбраться, и лицо одного из двух склонившихся над ним людей – самого молодого – смазалось, а в следующий миг состарилось лет на двадцать и обзавелось бородой и усами так быстро, будто он был настоящим метаморфом.

- Да? – в голосе второго, вероятно, маггла, слышалось разочарование. – Ну что ж, хоть какое-то разнообразие за ночь. Эй, парень, давай вставай, здесь нельзя спать, – сон утягивал за собой всё глубже и глубже, и Райден понял, что обращаются к нему лишь потому, что маггл дотронулся до его плеча, а затем…

Всё произошло слишком быстро, чтобы его заторможенное, отупевшее от прокравшегося и одолевшего-таки холода сознание успело всё проанализировать и принять решение. Тело действовало само, задействовав все остатки физических сил из резервов, о существовании которых сам Райден и не подозревал.

Левая рука, сжавшись в кулак, вдруг взметнулась вверх – навстречу лицу склонившегося над ним бородача-«метаморфа», что-то хрустнуло, кто-то закричал, а он, не дожидаясь реакции и ответного удара – кого? маггла, что ли?– вскочил на ноги и тут же едва не рухнул обратно, когда они подогнулись. Правая рука самовольно сунулась в карман – за палочкой, не слушая предупреждения проснувшегося тоненького голоса разума, что это бесполезно.

- Эй ты, а ну стой!

Райден развернулся и послушно замер, нет, не Райден, а только его тело, невесть когда и где успевшее обзавестись такими рефлексами, ведь он сам пусть и был числившимся в розыске Пожирателем Смерти, но всегда больше полагался на магию, а не на кулаки – чай не маггл.

Губы ощерились в оскале, пальцы сжали тонкий острый обломок палочки.

- Avada…

В затылке взорвался фейерверк, отозвавшись пронзительной болью во всём теле, и последнее, что Райден увидел перед тем как рухнуть, снова уткнувшись носом в сугроб, был тусклый зелёный огонёк, затеплившийся на кончике щепки…
* * *

- Ну и где он? – недовольный всем на свете в общем и чем-то конкретным в частности, с ярко выраженным нетерпением произнёс незнакомый голос. – Вы уже полчаса меня здесь держите, мистер. Этот человек точно ещё у вас? Да или нет?

- Это точно он, сэр, – Райден на миг открыл глаза и тут же закрыл, узнав во втором мужчине одного из тех магглов, что притащили его в эту конуру, пока он был без сознания.

- Но может вам не стоит туда входить? Этот парень, похоже, псих. Даром, что выглядит слабак слабаком, с одного удара Лиаму челюсть своротил набекрень.

- Мистер… – короткая, чёткая, выразительная пауза.

- Джонс, сэр. Маркус Джонс.

- Мистер Джонс, я не нуждаюсь в ваших советах, а потому в дальнейшем держите их при себе. Всё, что от вас сейчас требуется, это отпереть эту клетку и оставить нас наедине.

- Но…

- МИСТЕР ДЖОНС, я не привык повторять дважды, – всё так же спокойно, с лёгкими отголосками гнева в голосе, добавил незнакомец. Около минуты было тихо, а потом полицейский тяжело вздохнул, пробормотал что-то вроде «если что – я вас предупреждал», и до Райдена донёсся лязг связки ключей и последовавший за этим лёгкий скрип – как ногтём по стеклу – открывающейся двери.

- Теперь можете идти, – пронаблюдав со стороны за исполнением своего приказа, распорядился непрошеный гость и, когда шаги маггла стихли, шагнул в холодное нутро камеры.

- Я знаю, что ты очнулся, Блэр. Вставай.

Райден открыл глаза – не потому что этого хотел от него незнакомец, а потому что он сам хотел взглянуть на того высокомерного типа, который мало того что знал его имя, но ещё и сумел каким-то образом выяснить его местонахождение. Но вставать он не стал – вот ещё! Чтобы он, Райден Эдвард Блэр, потомственный чистокровный аристократ, выполнял приказы кого попало!.. Одно дело Тёмный Лорд и совсем другое – всякая шваль, вроде этого расфуфыренного щеголя!..

Райден не входил во Внутренний круг (хотя Снейп не далее нескольких дней тому назад тонко намекнул, что, возможно, вскоре у них появится вакансия), и потому видел Повелителя не так часто, как остальные – только перед тем как Лорд отправлял их на очередное задание: потешить себя и пощекотать нервы министерских авроров, магглов и Дамблдора с его подпевалами из Ордена Феникса. Так или иначе, служить Лорду было великой честью, и Райден твёрдо знал, что и остальные Пожиратели – и те, что помладше, и те, что постарше, – думали точно так же.

Однако играть в гляделки, лёжа на холодном – опять! – полу камеры, было несколько неудобно, затруднительно и давало противнику преимущество, так что в конце концов Райден всё-таки собрался с силами и перебрался на такую же твёрдую, как пол, и вдобавок ко всему совсем не тёплую деревянную скамью.

- Ты кто? – с трудом устроившись на новом месте, настороженно разглядывая незнакомца, воинственно осведомился он.

Горло отозвалось глухой болью.

- Не узнаёшь меня, Блэр? – по губам посетителя скользнула лёгкая ухмылка. – А ведь мы когда-то вместе учились, правда, на параллельных курсах.

Райден прищурился, старательно вглядываясь в холёное румяное лицо мужчины, брезгливо присевшего на скамью напротив него. Он покачал головой.

- Нет.

- Меня зовут Бертрам Обри, я учился с тобой, но в Равенкло.

- Точно! Вспомнил! – победно воскликнул Райден, ликующе щёлкнув пальцами, и тут же снова закашлялся, схватившись за шею. – Ты головастик Берти!

- Не смей меня так звать!!! – мигом выхватив палочку, но не став прибегать к её помощи, рявкнул маг, и всё равно Блэра едва не снесло со скамьи, на которой тот сидел.

- А не то что? – вернув себе утраченное было равновесие, насмешливо спросил тот. Тело – слабая оболочка, и оно, до сих пор полностью не оправившееся от вызванного наскоро проведённым ритуалом, испуганно дрожало после магического удара Обри, и – что пугало больше всего – этот удар явно был спонтанным, а ведь раньше «головастик» был довольно посредственным волшебником.

- Я так и думал, – насмешливо, пусть и с затаённым опасением, глядя на кипящего от гнева Обри, протянул Блэр. – Я тебе нужен, Берти, иначе тебя здесь не было бы, и потому у меня есть вполне законный вопрос: зачем я тебе?

- И в кого ты такой умный? – спустя мгновение, уже немного успокоившись (в конце концов это он, а не сидящий в данный момент за решёткой и лишённый своей волшебной палочки Пожиратель Смерти сейчас был хозяином положения), отстранённо поинтересовался Обри. Интонация была подобрана идеально, и голос прозвучал расчётливо зло. И Блэр купился, с головой бросившись в заранее расставленную для него ловушку. Капкан захлопнулся.

- Наследственность хорошая, – едко ухмыльнувшись, ответил тот и, полюбовавшись на лицо «головастика», добавил: – В отличие от некоторых.

- Что ж, если именно наследственности ты обязан своим нынешним положением, то я рад, что я волшебник лишь наполовину.

Зелёные глаза зло вспыхнули, а в следующий миг Блэра будто подбросило в воздух – так быстро он вскочил со своей скамьи и преодолел разделяющее их небольшое расстояние. Одержимый гневом он, ничего не замечая, подлетел к Обри и, уперев руки в стену так, чтобы у его «жертвы» не осталось никакой возможности вырваться, угрожающе навис над ним.

А Бертрам только улыбнулся и покачал головой.

- Ничего не выйдет, Райден.

Проследив за его взглядом, Блэр опустил глаза вниз и лишь теперь увидел– почувствовал – практически упирающуюся ему в горло волшебную палочку.

- Ублюдок, – на слизеринца было страшно смотреть. – Говори, что тебе от меня надо или убирайся к чёрту!

- Ну зачем же сразу грубить? – притворно оскорбился Бертрам Обри. – Но ты прав, ты мне нужен. И если ты согласишься помочь мне с моей проблемой, я сделаю так, чтобы тебя немедленно выпустили из этой… – маг брезгливо повёл рукой, – камеры.

Блэр, как всякий слизеринец, превосходно владел лицом – наверное врожденное умение лицемерить было в крови у всех чистокровных, но сейчас он даже не озаботился тем, чтобы скрыть свои мысли по поводу этого в высшей степени сомнительно предложения.

- Спасибо, но, пожалуй, я откажусь.

- Ты меня не понял, Блэр: у тебя нет выбора. Если ты откажешься, я сделаю так, чтобы ты провёл остаток своих дней в маггловской тюрьме, и поверь, я смогу устроить так, чтобы ты никогда не смог оттуда сбежать.

Райден сузил глаза.

- А что меня ждёт, если я соглашусь?

Обри высокомерно – неужели брал уроки у кого-то из погоревших аристократов? Люциус Малфой, несмотря на молодость, пошёл по стопам отца и немало магов его стараниями оказались без единого галлеона в кошельке – приподнял брови.

- Ты же не думаешь, что я стану рассказывать тебе о своих планах здесь, в этом месте, где даже у стен есть уши?

Блэр молчал – анализировал ситуацию.

- Чтобы ускорить процесс, напомню: у тебя нет выбора. Никто из твоих… ммм… друзей не знает где ты, а без волшебной палочки ты – пустышка.

Заносчивый волшебник был слишком уверен в себе, впрочем, всё ещё упирающаяся в горло Блэра палочка давала ему такую уверенность, но потому-то он и не заметил, как длинные нервные пальцы дрогнули и судорожно сжались в кулак, чтобы в следующее мгновение распрямиться и изо всех сил впиться в рукава мантии.

Глаза – зеркало души, но и они могут лгать, а если глаза лгут, то что может сказать правду?..

Пальцы разжались ровно в тот миг, когда Пожиратель Смерти, всего несколько секунд раздумывающий над последними словами владельца «Возрождённого феникса», медленно поднял руку и спокойно отвёл палочку Бертрама от своего горла.

- Я согласен, – и коротко, молниеносно улыбнулся. – Головастик. Но предупреждаю, ещё раз назовёшь меня пустышкой – и сильно пожалеешь. Не забывай, с кем ты имеешь дело.

В голове раз за разом снова и снова прокручивались одни и те же, оскорбительные по своей сущности, слова волшебника. Блэр криво усмехнулся, не отводя глаз от лица противника.

«Значит, я пустышка без волшебной палочки, Берти? Что ж, в отличие от тебя, у меня будет много времени, чтобы исправиться. А мертвецам палочки не нужны».

- И ты дашь мне Нерушимую клятву, Блэр. Сейчас же, – удовлетворённый полученным ответом, произнёс Обри не терпящим отказа голосом.

Маркус Джонс, молодой полицейский, работавший в местном управлении всего четыре года, удивлённо распрямился, отвлекаясь от телевизора, когда из-под двери сквозь тонкую щель в коридор пробился ослепительно-зелёный свет.

Глава 9. Генрих Трой и Арка Смерти

У этой двери не было сторожей, охранявших вход от обладателей чересчур длинных носов. У этой двери не было замка, да даже если бы и был, вряд ли кто-нибудь сумел бы подобрать к нему ключ. У этой двери не было ручки, которую можно было бы повернуть, но мужчина в тёмной классической мантии безликой тенью проскользнувший по коридору мимо переговаривающихся друг с другом сотрудников Министерства, в ней и не нуждался. Как и в ключах.

Дверь как дверь, внешне не отличающаяся от остальных своих собратьев ничем, кроме окружавшего её ореола таинственности.

Маг, шедший также бесшумно, как ночной вор по чужому дому, украдкой оглянулся на двух мужчин, которые, видимо, были не в курсе того, что сплетни – удел женщин, недоверчиво ухмыльнулся чему-то и легонько стукнул невесть когда очутившейся в его руке палочкой в центр дверцы.

Служащие продолжали болтать, будто не замечая ни явно не вписывающегося в обстановку незнакомца, ни происходящего с дверью и прилегающей к ней частью стены.

Нет, эту дверь мог открыть любой – но только вовнутрь, а в истинно святая–святых Отдела Тайн вёл лишь тот путь, что своей палочкой открывал сейчас ничем и в тоже время всем выделяющийся волшебник.

Дверь протаяла – не исчезла, но стала совершенно прозрачной и не твёрдой, но упругой, как застывший кисель.

Один оборот в сторону двух сплетников в белых халатах, по которым можно было предположить, что работают они в Отделе экспериментальных исследований, и кисель на миг расступается, чтобы принять в свои холодные объятия самостоятельно шагнувшую в него статную мужскую фигуру, а затем снова затвердевает, вновь стремительно обращаясь в привычную человеческому глазу дверь.

И два мага одновременно затихают, прекращая разыгрывать более не нужный спектакль, переглядываются и, не сказав больше друг другу ни единого слова, расходятся в разные стороны.

И коридор перед дверью в Отдел Тайн наконец опустевает.
* * *

Отдел Тайн образовался сравнительно недавно – в те дни, когда тёмная слава лорда Гриндевальда катилась далеко впереди него самого, много опережая преданных ему и его целям волшебников.

Но не для борьбы с Гриндевальдом был создан этот отдел, как можно было подумать, и не для исследования усилившейся в те годы паранормальной активности, замеченной даже «слепыми» магглами, несмотря на гремящую в мире обычных людей II Мировую войну – всем этим занимались другие.

Отдел Тайн вообще создавался не «для». Он создавался «вокруг» и «от». Но об этом знали лишь четверо и ни один из них не намеревался делиться своим знанием с кем-либо ещё. Ни сейчас, ни впредь.

Основателем и нынешним же начальником Отдела Тайн был до этого никому не известный и невесть откуда взявшийся Генрих Трой – высокий худощавый старик с характерными для альбиносов красными глазами, которые он всегда прятал под непроницаемыми чёрными очками, и единственное, что мог увидеть в них его собеседник – это своё собственное отражение.

В начале той войны в Отделе работало всего полтора десятка человек – в Министерстве не видели надобности в их существовании, но, видимо, сочли, что куда проще дать Трою то, что ему требовалось, чем пытаться его игнорировать. С тех пор прошло более тридцати лет и теперь не было ни одного волшебника, который бы хотя бы раз в жизни не слышал о Неописуемых и об Отделе Тайн, доступа куда теперь не было даже у самого Министра. Слухов об Отделе и работавших в нём магах было много, но лишь несколько – зачастую самых безумных – были хоть сколько-нибудь правдивы. Секретность была абсолютная и тех, кого обычные люди – не магглы – звали Неописуемыми, это полностью устраивало.

У многих здесь были семьи, пожилая мать, нуждающаяся в постоянном уходе или нежная красавица-невеста, целыми днями у окна ожидающая возвращения своего жениха, но несмотря на свои личные проблемы, ещё никто из работающих в Отделе Тайн магов не покинул место своей работы добровольно. Слишком притягательны были тайны этого места, слишком важным было то, чем они здесь занимались, чтобы суметь отказаться от всего этого. Возможно, всё-таки кто-то из сотрудников Отдела и был бы рад выйти из ведомой их начальником и членами Совета игры, но… Но никто ещё не уходил из Отдела Тайн добровольно. Живым. А Obliviate было слишком ненадёжным средством сохранить эти тайны в тайне как от самих себя, так и от тех, кто всё отдал бы ради того, чтобы узнать их.

И одной из этих тайн был сам Генрих Трой – седой как лунь старик с пронзительным кровавым взглядом и моложавым лицом, уже более тридцати лет возглавлявший Отдел и, несмотря на прожитые годы, остававшийся таким же, как в тот день, когда он впервые вошёл в кабинет тогдашнего Министра Магии Фэриса Спэвина* с небывалым доселе предложением. И тот, волей неволей, но согласился, признав весомость сказанных в полностью изолированной и непроницаемой для чужих ушей комнате слов. В результате чего был создан Отдел Тайн – самая засекреченная организация Министерства.

Да, неважно какими методами и способами, но Генрих Трой умел добиваться своего, это признавали все, кто его знал, и кому довелось с ним работать. Даже Альбус Дамблдор.
* * *

Молодой мужчина, серой тенью проскользнувший мимо заметивших и пропустивших его на входе Неописуемых, направлялся как раз к этому человеку.

У кабинета главы Отдела Тайн не было охраны – несколько лет назад, когда Министр предложил выделить для этого несколько опытных и надёжных человек из Аврората, Трой раз и навсегда дал чётко понять, что не нуждается в мнимой видимости защиты. Так не дерзил даже Грюм: у того охрана была, но скорее для того, чтобы отвадить непрошенных посетителей, с чем парочка молодых авроров благополучно справлялась.

Невыразимец тихонько постучал – не условный знак, а дань вежливости, и дождавшись сурового «Входи», исполнил приказ.

Внутри было пусто и тесно как в монашеской келье – удивительно, учитывая, что старики возраста Троя обычно предпочитали обустраивать свои кабинеты с комфортом. Чеканным шагом прошествовав в самый центр кабинетика, Неописуемый щёлкнул каблуками и замер, вытянувшись в струнку.

- Господин Трой! Ноэль Тейн из 6-ого отряда по вашему указанию прибыл!

- Пройди ближе, – последовал сухой приказ и Неописуемый 0603 – номер отряда и номер, обозначающий его специализацию в нём, Ноэль Тейн не мог не подчиниться.

Реальность оказалась обманчива – недаром у кабинета главы Отдела Тайн не было охраны, даже и удайся не состоявшему (а иначе и быть не может) убийце пробраться так далеко, без произнесённого вслух разрешения, он и приблизиться бы не смог к Старику. Разве что он умел бы то, что умел Тейн.

Неописуемый сделал шаг и до того свёрнутое и замкнутое на пять метров пространство развернулось: теперь в один только этот кабинет без труда мог бы втиснуться весь метеорологический отдел Министерства.

Старик сидел в самом конце, своим коронным взглядом глядя на подчинённого – мелкую сошку, и с непроницаемым выражением лица наблюдая за его реакцией. И не видя её. Неописуемые или Невыразимцы, у людей были причины называть их так. Начальник удовлетворённо кивнул, оставшись довольным. Ноэль приблизился и снова замер, ожидая дальнейших распоряжений – что-то важное, никак иначе.

- Скажи-ка, – подал голос тот – с такими интонациями разговаривают отец с подрастающим сыном «…ты главное только маме не говори, договорились?», а уж никак не начальник с подчинённым. Слишком доверительно, слишком вкрадчиво, слишком опасно. Что-то важное. – Смог бы ты сломать эту защиту?

Ноэль уверен в себе, он знает – смог бы. Он знает – он лучший, и если ещё не сейчас, то через пару лет на то чтобы взломать подобные чары у него уйдёт от силы несколько минут. Но он не знает правильный ли это будет ответ.

«Да» или «нет», последствия будут в любом случае. Всё дело в том, в каком из них они будут менее фатальными.

Скажи «нет» – и возможно распрощаешься с Неописуемыми раз и навсегда. Бесполезные здесь не нужны.

Скажи «да» – и подпиши себе приговор. Зачем Трою тот, кому нужно затратить лишь немного усилий, чтобы проникнуть в сердце Отдела Тайн? А где спрятана душа не знает никто.

Говорить правду нельзя, не солгать невозможно, но – кровавый взгляд в лицо, и губы сами произносят «смогу».

Признание почти добровольное, но вину – смогу – оно вряд ли смягчит.

Цвет волос и морщины – единственный след, что оставило время на лице главы Отдела Тайн. И когда он хмурится, единственные две морщины превращают его лицо в грозную маску. Но сейчас Трой доволен – и остаётся надеяться, что дело в ответе.

- Хорошо. – И дышать становится легче. – Если ты сам так считаешь, то значит твой начальник порекомендовал тебя не зря.

Нужно понять, что происходит, и едва услышав, Ноэль тут же цепляется за это слово. «Порекомендовал». А значит – задание.

TBC...