Глава 1Пролог.
Домик на горе – домик, который выбрали они. Или, точнее, она. Северус просто согласно кивнул, когда она предложила поселиться здесь. Ему ведь теперь все все равно. Но это ненадолго…
…из Лондона уезжали поспешно. Гермиона взяла один чемодан своих вещей – все самое нужное и дорогое. Много ей не надо – у неё новая жизнь, в которой не будет места старому. Вещи из дома Снейпа она собирала куда тщательнее – все его ингредиенты, записи, колбы, зелья, расчеты. Все. Она вывезла все, что только можно было вывезти. Тем более, что он был не против. Ему было все равно. Гермиона не раз слышала, что равнодушие страшнее всего – теперь она в этом убедилась.
Она боялась смотреть ему в глаза – ведь там пустота. Уж лучше бы ненависть. Презрение. Насмешка. Где его яд? Она по нему скучает, честное слово. Где прищуренные глаза? Где губы, сжатые в тонкую полоску? Ей их не хватает. Как воздуха. Как ветра. Как воды. Как СВОБОДЫ. Но он был рядом. Просто был рядом. Он мало говорил, все больше сидел в лаборатории. А она не обижалась. Все её мысли, все желания, все стремления были направлены на одно – вернуть его. Вернуть любой ценой, любыми средствами. Впервые в жизни Гермиона поняла, что цена не имеет значения. Значение имеет только конечный результат.
А домик был очень милым. Маленьким, одноэтажным, увитым плющом и виноградом. Крошечный клочок земли, занятый под сад, миниатюрный прудик, пара скамеек - и все. Зато отсюда виден рассвет. Виден океан, видны солнце и луна. Видна свобода. То, что они любят больше всего. Точнее, она любит. Потому что ему все равно.
Чем дальше, тем отчетливее Гермиона понимала, что антидота нет и не будет. Она не знает состав зелья – это раз. Северус полжизни разрабатывал зелье – это два. Вывод – ей потребуется лет 50, чтобы противоядие было готово. Значит, она вернет его сама, без помощи магии. Своими чувствами. В последнее время она пришла к мысли, что именно чувства и есть магия, а палочки, заклинания, и прочее – это просто нарядная мишура. Это просто яркая оболочка, в которой сокрыто истинное сокровище.
Северус полностью зависим от неё. Зрение, которое так и не вернулось, больной организм, который так и не восстановился, отсутствие эмоций – все это тяжким грузом легло на неё. Но это был приятный груз, потому что это был её груз. И её мужчина. Её судьба. И другой ей не надо. Пусть он беспомощен, как ребенок. Зато она ему нужна.
- Пойдем на океан сегодня? - Только там, у кромки воды, на его лице отражалось что-то человеческое. Что-то, что напоминало того мужчину, из прошлого.
- Пойдем, - он оторвался от работы. Это её маленькая победа – он теперь поднимает голову от стола, когда разговаривает с ней. – Ты опять хочешь купаться?
- Я..нет, да то есть…. – на самом деле, Гермионе было не важно, где быть. Главное, с кем быть. Просто на берегу Северус был более живым, а значит, и она тоже.
- Только давай ты будешь плавать, - ласково попросила она. Ей тоже есть чему учиться – она совсем забыла, каково это – быть мягкой, хрупкой, нежной. Каково это – быть женщиной.
- Я не хочу. – Его тон ранил её. Пусть не так сильно, как в первые дни, но все же.
- Я хочу. Ты можешь сделать мне приятное?
- Могу. Только зачем? Какая тебе разница – буду я в воде или на берегу?
- Большая. Я прошу – пожалуйста. – Она смотрела ему прямо в глаза. Пусть он не видит, но он должен чувствовать – должен чувствовать, как важно это для неё.
- Ты занимаешься напрасным делом, Гермиона. Брось. Я же уже говорил тебе это.
Показалось, или в его голосе действительно прозвучала….усталость? Да, кажется, она. Было трудно не завопить от счастья, не повиснуть у него на шее и не зацеловать до смерти.
- А что ты сделаешь, если не брошу? Накажешь? Баллы снимешь? Оставишь после уроков? – Она рассмеялась. – Ничего ты не сделаешь. Это моя война, и я намерена её выиграть. Ты же помнишь? Ты же все помнишь? Разве я не права?
- Права. Но я не люблю тебя. И не полюблю. Не трать на меня время.
- Так получилось, что ты единственное, на что мне осталось тратить время. И потом, это только мое время. И мне решать, как я его проведу, - она вышла из комнаты. Уже на пороге обернулась:
- Пошли плавать, жара на улице.
***
У Гермионы был план. Наверное, не очень хороший, оригинальный или продуманный, зато проверенный веками. Она просто заплывет далеко-далеко, а потом….
Нет, она не будет кричать. И звать на помощь. И судорожно барахтаться. Она не будет шевелиться, вот и все. И проверит его реакцию.
Северус полчаса сидел на берегу в одиночестве. Она уплыла – нет ничего удивительного, она так всегда делает. Ей скучно с ним, это истинная правда. И тяжело. И больно. И ради чего она это терпит? Он не может понять. Ради тех поцелуев? Да он и так её поцелует, пусть только попросит. Ему же не сложно. Только не в поцелуях, скорее всего, дело. Тогда в чем? Северус был уверен, что знал это, но забыл. Ему вообще казалось, что он забыл очень многое. Но при этом память не пострадала. Как такое возможно? Наверное, не возможно вовсе, но это факт. Иногда ему казалось, что он вспоминает. Но миг пролетал, ускользал, и вместе с ним ускользало понимание. Понимание чего? Мира? Жизни? Законов Вселенной? Этого он тоже не знал. Или забыл.
Но где же она? Нет, он не беспокоился. Только она никогда не плавает так долго. Северус поднимается с раскаленного песка и вглядывается в синюю даль. Среди ярких бликов воды он не мог её разглядеть. Хотя….вон какой-то неподвижный предмет. Она или нет? Поплыть к ней? Или не стоит? Какая ему разница, что она там делает? Да никакой, по сути дела.
Но…
Глава 2Глава 1.
Гермиона позволяла волнам мягко качать себя, успокаивать, убаюкивать…Она ждала реакции Северуса. Не знала какой, но ждала.
Первые сомнения зародились месяц назад – он начал смотреть ей в глаза, когда они разговаривали. Наверное «смотреть» - слишком сильно сказано, но все же. Все-таки его лицо было обращено к ней, а не в сторону. А потом – больше. Он стал разглядывать предметы, что окружали его – стол, стулья, стены, пейзаж…при этом он слегка щурился, как делают люди со слабым зрением. Все это вселяло надежду, что однажды он выздоровеет. Правда, на её вопрос, стало ли ему лучше, он ответил отрицательно. И тогда в голове Гермионы родился план…убить сразу двух зайцев.
Северус сильно щурился – солнечный свет бил ему в глаза, мешая сосредоточиться на потоке тепла. Иногда ему удавалось уловить вещи, которые были в непосредственной близости от него, но сейчас этот зной портил все дело! Он чувствовал, что Гермиона не так уж и далеко от него, он мог даже представить, как она лежит на ласковых волнах. Но теперь он потерял связь с ней и крайне приблизительно представлял, где находиться эта полоумная женщина. Гермиону он всегда чувствовал лучше всего. От неё исходило особое тепло – тепло любви. Такого больше ни от кого не шло, только от неё. Благодаря этому он всегда знал, где она и что с ней. Нет, он не беспокоился о ней – просто это интересный факт, что она его любит. Не более того. А сейчас она возможно в опасности. Что-то внутри него желало подплыть к ней и помочь, но другая часть – куда боле сильная – убеждала, что ему нет дела до неё. Такое бывало часто – Северусу казалось, что в нем живут два разных человека. Нет, не так - один человек живет, а другой заперт в нем. Он хочет освободиться, но не может. Этот человек всегда сидел в темнице, но раньше его ненадолго выпускали. А теперь он лишен и этого.
Снейп скинул с себя одежду и бросился в океан. Долг. Он должен этой девчонке, она же его спасла. Только бы почувствовать её, только бы уловить ТО тепло…проклятый солнечный свет!
Гермиона с удивлением обнаружила, что он все же поплыл за ней. Он даже старался держать верное направление, но довольно быстро сбился. Что это? Он ничего не видит? Или видит, но не все?
«Хватит его мучить, он же больной!», - милосердная часть Гермионы была возмущена. Женщина резко перевернулась со спины на живот так, что полетели брызги, звонко разбившись о гладь океана. Теперь он её услышит.
- Что ты тут затеяла? – Холодный голос окатил волной безразличия.
- Что ты имеешь в виду? – Гермиона развернулась, чтобы видеть его лицо.
- Ты уже час наверное болтаешься в воде, - факт, не более. Никакой заботы, даже показной.
- Тебе жалко? Или ты переживаешь?
- Ни то, ни другое. Чего ты хочешь добиться?
- Мне хотелось, чтобы ты просто искупался…вот и все. – Молчание. – Ты злишься?
- Мне все равно, – он развернулся и поплыл обратно. Вот так. Ему все равно, а ей нет.
***
Гермиона искренне верила, что все сможет изменить. Она не знала, откуда появилась такая уверенность, но она придавала ей сил. Просто теперь есть человек, о котором необходимо заботиться. Может, ему вовсе и не нужна эта забота, зато она нужна ей. Мы даже не представляем себе, как нам не хватает в жизни одной простой вещи – нам не хватает человека, который в нас нуждается. Мы порой просто не осознаем этого. Гермиона осознала. Осознала, поняла, прочувствовала. Каждой клеточкой, каждым нервным окончанием. И пришла к выводу – либо она живет с Северусом, либо она не живет вообще. И все больше убеждалась в мысли, что либо ты меняешь мир, либо он меняет тебя. Значит, она изменит этот мир. Сама, своими руками. Они у неё сильные.
Их дом, сад, океан, тропинка к нему – вот все, что сейчас составляло их мир. Они никуда не ходили и не с кем не встречались, у них не было ни гостей, ни друзей. Сначала Гермиона хотела, чтобы Северус увиделся с семьей Исталко, но потом передумала. Ане будет тяжело видеть его таким. Про Флавию даже говорить нечего. Она только написала им письмо, в котором сообщала, что с Северусом все в порядке, что он с ней и что он лечится. Там же было обещание навестить маленький домик в Вальверде при первой же возможности. Когда это случиться – одному Богу известно. Но что случиться – в этом Гермиона не сомневалась.
Уже поднимаясь по тропе к дому, она решила, что стоит поговорить с Северусом о Флавии. Она помнила те воспоминания, которые он ей показал – мужчина подбрасывает в небо хохочущую девочку и смеется вместе с ней. Возможно, это было ложью. А может, и правдой. В любом случае с ним надо поговорить на эту тему. Он просто не мог забыть эту волшебную девочку, как две капли воды похожую на ТУ. На ТУ девушку из его прошлой жизни.
Ужин всегда проходил в молчании. Наверное, со стороны их можно было принять за вполне обычную и счастливую семья – сидят себе люди, кушают, изредка обмениваются незначительными фразами. Только в воздухе чувствовалась какая-то напряженность и недосказанность. «Все, теперь мы не будем играть в молчанку – хватит! Устала!», - принять решения было гораздо легче, чем воплотить его в жизнь, но она справится.
- Северус, ты помнишь Флавию? – Легко, будто невзначай спросила она.
- Да. Конечно. – Ноль эмоций.
- Я подумала, может тебе стоит увидеться с ней? Девочка тебя так любит, что ей было бы…
- Она любит не меня, а мои глупые сказки, - прервал он Гермиону, - а скоро и их забудет.
- Уверена, ей не хочется их забывать. Давай я приглашу её в гости?
- Не стоит.
- Ты её совсем не любишь?
- Не понимаю, кто вбил тебе в голову, что я любил её когда-то. Выброси эту дурь из головы и спи спокойно, - несколько раздраженно ответил Северус.
- Я же помню, как ты её любил. Она доставляла тебе столько радости! Ты даже потакал ей иногда! Позволял спорить с тобой и не соглашаться. Что с тех пор изменилось?
- Я принял зелье, лишающее человека эмоций. Ты этого не знала? – Ещё чуть-чуть, и в его тоне появится насмешка.
- Я знаю это! Ты сделал это по собственной глупости! – Гермиона взорвалась. Она никогда не упрекала Северуса за это, но сейчас не смогла себя сдержать. – Ты причинил столько боли тем, кто тебя любит! Ты…ты не умеешь заботиться о ком-то, кроме себя самого! Тебе плевать, что мне больно, что мне сложно, что я с ног сбиваюсь, пытаясь вылечить тебя! Ты мне даже помочь не хочешь! Неужели это так сложно? Ты даже не хочешь видеть уменьшенную копию Лили Эванс! Я…Боги, зачем мне это надо?
- Вот и меня интересует тот же самый вопрос – зачем тебе это надо? Ответь, будь добра.
- Тебе не понять.
- Я постараюсь.
- Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. Понял?
- Нет.
- Я предупреждала.- Она встала из-за стола. Не стоило выходить из себя и орать на него.
***
-СЕВЕРУС!!!!!! ЭТО ТЫ!!!!!!! ТЫ ВЕРНУЛСЯ!!!!! – Звонкий девчачий голос оторвал его от котла. В следующую секунду у него на шее повис рыжий вихрь, громко верещащий и целующий его во все места, куда только можно было достать. – Ты все это время был здесь, и даже не зашел к нам? Если бы я не встретила Гермиону, я бы даже не узнала, что ты приехал! Ты что, не рад меня видеть? – Спросила девочка, заметив его пустой взгляд.
«Северус, я не думаю, что стоит ТАК расстраивать ребенка. Что тебе стоит – подыграй ей», - голос Грейнджер зазвучал в его голове. Интересно, когда она этому научилась?
- Я рад, очень рад, что ты здесь, - выдавил он из себя.
- Ну поцелуй меня, Северус. – Флавия покрепче прижалась к мужчине. Она чувствовала сердечком, что с ним что-то не так…
Переборов себя, Снейп чмокнул ребенка в щечку.
- Идемте чай пить. Тем более что ты, Флавия, не ужинала, - голос Гермионы немного разрядил обстановку.
Теперь у неё был настоящий план, продуманный до мелочей. Быть может, сначала Северусу надо научиться показывать чувства, хотя бы и наигранные. Для неё он играть не будет – а вот для маленькой девочки очень может быть. Возможно, он так привыкнет играть, что потом эмоции станут настоящими. Она очень на это надеялась.
В душе Северуса бушевал гнев. Да как она посмела привести сюда этого назойливого ребенка? Кто дал ей такое право? Кто дал ей право лезть в его голову? Стоп. Он в гневе. Это он, после принятия зелья, гневается. Это значит, что зелье не действует, что он зря потратил столько времени и сил на его создание. Или же это значит, что Флавия способна вывести его из себя? Ведь у Гермионы это не получалось никогда.
Человек, запертый в темнице его души, возликовал. Возможно, он станет свободным в самом скором времени. Но его заставили замолчать. Жестко, грубо и уверенно. Ему не нужна свобода. Не нужны чувства. Человек без чувств – сильный человек. А он столько лет шел к этому, и вот сейчас, когда смог достичь цели, этот ребенок может все испортить…
Флавия мило болтала с Гермионой, изредка бросая взгляды на Северуса. Она не знала, что в нем изменилось, но сердцем понимала, что он уже не тот, что раньше. На уровне животных инстинктов, что живут в детях, но умирают во взрослых, она чувствовала, что он стал другим. Теперь он по-настоящему холодный и равнодушный. А раньше он просто хотел казаться таким.
- Наша фотография? – На комоде Флавия заметила фотографию, изображающую их с Северусом. Хмурый мужчина и хохочущий ребенок. Добро и зло, лед и пламя. Счастье и горе. Свет и тьма.
- Да, Флавия. Я решила, что стоит забрать её из Лондона и поставить в нашем доме. Тебе не кажется, что она идеально смотрится здесь?
- Да! Я вообще её люблю. А ты, Северус, - она обернулась к Снейпу, - ты рад, что она тут? Хоть ты её и не видишь…
У Северуса уже вертелось на языке привычное « мне все равно», но в голове всплыла просьба Гермионы. Конечно, ему ничего не стоило изображать милого человека. Ему все равно, а этим двум женщинам, большой и маленькой, нет. Ну ладно, он постарается.
- Конечно же, рад, - голос, произнесший это, был безликим. Слова, от которых должно было веять теплом, обдавали холодом. Ему не поверил бы никто, даже самый наивный и неопытный человек.
- Нет, не рад, - грустно выдала девочка.
- Что за глупости ты несешь? Разве я тебе врал когда-нибудь? Нет, не врал. И раз я говорю, что рад, значит, рад. – Северуса задело за живое, что ему не верят. Это же значит, что его актерские способности уже не способны ввести в заблуждение даже ребенка! Этого он потерпеть не мог.
- Правда? – Она тут же оживилась. Знаешь, мама разрешила мне переночевать здесь. Может, ты расскажешь мне сказку? Ту, про злого хорошего волшебника? А я буду себя очень хорошо вести…
Это слишком. Он не будет ей ничего рассказывать.
- Северус, это отличная идея, тем более ночь на дворе. Ребенку пора спать. Вы идите, а я пока помою посуду.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Северусу показалось, что он проживает жизнь заново – в его душе зарождалась былая ненависть к мисс Я-Все-Знаю.
Глава 3Глава 2.
Северус не знал, какую сказку рассказать девчонке. Раньше он их сочинял потому, что хотел доставить ей удовольствие. Наверное, поэтому они получались такими живыми и интересными. Теперь же он хотел, чтобы от него отстали и не мучили. Придумывать что-то не было ни сил, ни желания. Северус невольно подумал, что в те сказки он вкладывал душу, а сейчас вкладывать было нечего. Разве только пустоту, но кому она нужна? А может, именно она и нужна? И стал сочинять, вспоминая все, что знал, собирая по крупицам осколки души, которые случайно остались в теле….
…Жил на свете один моряк. Он родился в море и все свое время проводил там. Каждый выход на сушу был для него подобен пытке – все казалось ему враждебным, чужим и ненадежным. Ровная земная твердь для него была куда коварнее качающейся палубы, а легкий ветерок, шевелящий листву – куда опаснее штормового ветра со своими порывами. Так что этот моряк выходил на сушу очень редко, только когда нужда заставит. Он считал, что земля всегда может его предать, а вот море – никогда. Как и все моряки, он был фаталистом, для него вся жизнь была уже расписана, и чему быть того не миновать. Но это мудрое правило работало только там, в двадцати милях от берега. Там он был действительно счастлив. На суше моряк был некрасив, неуклюж, немыт и неопрятен. На палубе своей шхуны – красив, ловок, грациозен и свободен. Иногда, задумываясь о жизни, он решал, что именно за это он и любит море – за свободу. Стань у штурвала и плыви, куда глаза глядят и душа рвется. Все четыре стороны открыты перед тобой - выбирай! Тебе не нужны дороги, указатели, ничто тебя не ограничивает! Плыви, моряк, за горизонт! За счастьем, за покоем!
Но сходить на грешную землю все же приходилось. Так было и в этот раз – закончилась пресная вода, и пришлось остановиться в Картахене и пополнить запасы. Картахена – город древний, со своей душой, историей и традициями. Но ничто это моряка не привлекало – пусть в этом городе и пахнет морем, пусть это порт, но это не море. Он постарался как можно скорее уплыть обратно, в дымку на горизонте. Внезапно дымка превратилась в черную тучу, и разыгралась буря. Выйти в такую погоду из порта невозможно, вот и пришлось ему сидеть в ближайшем пабе, слушать рев ветра и парусов.
Тут дверь со скрипом отворилась, и в прокуренное помещение вошла чудесная девушка – милая, очаровательная, робкая, с застенчивой улыбкой и ярко выраженными испанскими чертами лица. Как оказалось, это невинное создание было вынуждено укрыться в пабе от урагана. Было видно, что она боится и ей непривычна здешняя обстановка. Решив выбрать наименьшее из зол, она подсела за столик к нашему моряку – он ей показался наиболее воспитанным. Но это было только на фоне остальных - пьяных, орущих, дерущихся. Вот на их фоне наш герой был настоящим аристократом. Спокойным, молчаливым, вежливым.
Они просидели так всю ночь напролет. Никто их них не сказал ни слова, они только смотрели друг другу в глаза. А утром расстались – он ушел в море, она в свою семью. Он и не вспоминал о ней, ему было некогда – то буря, то штиль, то буря, то штиль. А вот она так и не смогла забыть странного моряка с седыми глазами.
Прошел год. Он снова оказался в Картахене. И снова увидел её. И снова они молчали всю ночь. И он опять ушел в море. Это стало традицией – каждый год в один и тот же день они встречались и молчали. А однажды он не пришел.
Он был в море, в своей стихии. В стихии, которая ни разу его не подводила. Они всегда были единым целым, их сердца бились в унисон. Но и море может предать – оно может выкинуть тебя за борт, когда ты станешь ненужным ему. Или, быть может, когда станешь сильнее него? Моряк так и не нашел ответа на вопрос, пока тонул, пока погружался в черную бездну. Он все никак не мог поверить, что море – его море! – бросило его. Он никогда не доверял людям, только ему. А оно…
А девушка вышла замуж через месяц после их первой встречи. И каждый год она сбегала на одну ночь от семьи, детей, забот и обязанностей к нему – к моряку с седыми глазами. А однажды он не пришел…
Северус замолк. Сказка вышла какой-то…живой. Он даже не знал, как так вышло, и ему было обидно в какой-то степени – неужели его зелье не действует? Он теперь чуть ли не каждый день убеждается в том, что зелье было не идеальным! Где он ошибся? Неточности в расчетах? Неверные ингредиенты? Что? А может, он просто не хочет быть бездушным существом… А может…
— Грустно…ты в последнее время рассказываешь только грустные сказки… Почему?
— Почему ты ещё не спишь?
— Я уже сплю… но почему?
— Потом расскажу веселую. Мне ещё надо её придумать, - нехотя признался Снейп.
— А как же твой неисчерпаемый запас сказок на все случаи жизни? – удивилась Флавия. Надо же, она запомнила эту мудреную фразу.
— Мне необходимо его пополнить. А сейчас спи.
Он привычным жестом поправил одеяло, поцеловал её в лоб, погасил свет и вышел. Когда-то это было для него ежевечерним ритуалом. Сейчас он сделал все это на автомате.
Держась руками за стены, он спустился вниз, в столовую. Судя по всему, Гермиона что-то готовила на ночь глядя – короткие, рубленые звуки от соприкосновения ножа с разделочной доской Северус слышал четко.
— Гермиона? - он не хотел напугать её, но женщина вскрикнула от неожиданности. В следующий миг раздался еле слышный звук посасывания.
— Ты порезалась?
— Немного… ты вошел так тихо, - судя по её голосу, порезалась она далеко не немного.
— Тебе помочь?
— Зачем? – зло спросила она. – Тебе же все равно!
— Я просто стараюсь быть вежливым, - неслышно парировал он.
Гермиона уже хотела закричать, что надо не стараться, а быть, но вспомнила, что именно этого она и добивается сейчас. Хорошо, тогда она расплачется, не сможет сама залечить свою рану и вообще покажет себя слабой женщиной.
Слезы. Она плакала беззвучно, но Северусу показалось, что он слышит, как две слезинки проложили дорожки по её загорелым щекам.
— Где у нас спирт, вата и бинты?
— В гостиной, вторая полка шкафа.
Он коротко кивнул и вышел. В какой-то степени ему был жалко Гермиону. Ведь готовила-то она для него. Она вообще в последнее время все делает только для него. И если он выразит ей свою благодарность, то не умрет от этого. Такие действия диктовал ему разум – отплати ей за добро сейчас так, как нравится тебе, иначе потом придется платить так, как нужно ей.
Сложно промывать рану, не видя её. Но Гермиона руководила его движениями. Мягко и ненавязчиво она всхлипывала, когда он надавливал чуть сильнее, и с её губ срывался вздох облегчения, когда Северус действовал осторожно.
— Уложил ребенка спать?
— Да. Хотя она уже не ребенок. Девушка.
— Причем очень красивая, - добавила Гермиона.
— Наверное.
— Ты же помнишь, какой она была раньше? – кивок. – Теперь она стала ещё больше похожа на Лили Эванс.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Хочу увидеть твою реакцию, - честно призналась она.
— Зря стараешься, - усмехнулся Северус, - Мне все равно на кого она похожа. Хоть на Папу Римского.
Это выражение он перенял у Гермионы. Та только слегка улыбнулась. А никто и не говорил, что будет легко. С Северусом было сложно ещё тогда, когда он был здоров. Что уж говорить про сейчас.
— Все в порядке, жить будешь, - заключил он, закончив перевязку.
— Спасибо, - она действительно была ему благодарна и постаралась выразить это голосом.
— Иди спать, - вдруг резко произнес он.
— В чем дело? Я ещё не хочу спать, - она попыталась возмутиться.
— Просто иди, и все, - жестко сказал он.
Гермиона недоуменно пожала плечами, но встала со стула и направилась в спальню.
— Я не успела дорезать салат, - начала было она, но её грубо прервали.
— Я сам все доделаю. Иди уже.
Северус вдруг ощутил острую потребность остаться одному, без её внимания и присутствия. Ему показалось, что он вернулся во времена своего преподавания в Хогвартсе, когда высшим благом для него было пребывание в своих комнатах в полной тишине. Иногда только потрескивали поленья в камине, и все. Тогда тишина была почти мертвой и осязаемой, вязкой и притягательной. В такие вечера он просто думал – обо всем сразу и ни о чем. Для него это было отдыхом. И вот сейчас, по прошествии стольких лет, он вновь почувствовал это желание.
Подойдя к разделочному столу и взяв нож в руку, он остановился. Наверняка нож грязный – она же им поранилась. Он поднес его к носу и принюхался – да, металлический запах крови. А кровь – это такая полезная и важная вещь. Конечно, тут её совсем немного, но кое-что выжать можно. Мало ли что в жизни будет, а кровь хоть в чем-нибудь да пригодится.
Он собрал всего пару капель. Но этого вполне будет достаточно. Для чего достаточно, он пока не знал.
Готовить закончил ближе к ночи. Гермионе будет приятно, если завтра она встанет, а салат уже нарезан. Конечно, ему не важно, приятно ей или нет, но каждым своим действием навстречу ей он выплачивает Долг Жизни. А когда выплатит его, он уйдет. Этот план пришел к нему внезапно. Вот оно, освобождение от её назойливого внимания. Несколько болезненно, но…но он не должен чувствовать боли.
Это утро пришло для Гермионы внезапно – озорной лучик скользнул по её лицу, ласково дразня. Вставать совсем не хотелось – лежа в кровати с закрытыми глазами можно было представить, что все у неё хорошо, радужно и безоблачно. Это называется «самообман», и увлекаться им опасно, но… можно же хоть на минуточку уйти от проблем? Анализируя свою жизнь за последние годы, Гермиона понимала, что проблемы сыпались на неё как из рога изобилия. Причем теперь эти проблемы были куда сложнее, чем те, из молодости. Те можно было решить силой – эти только терпением. На те можно было крикнуть «Авада Кедавра», и они ушли бы в небытие. А эти требовали любви и внимания. Но – и она нашла в себе силы признать это, – нынешние проблемы были ей дороги. Потому что впервые в жизни они были её, а не чьи-то. Не Гарри, не Рона, не всего магического мира, а её. Собственные.
Одевшись в легкий домашний халат и выйдя в холл, она услышала голоса, раздающиеся из гостиной. Гермиона замерла на верхней ступеньке лестницы, стараясь не дышать – она слишком хорошо знала, какой у Северуса слух. Если он услышит её, то разговор прервется или перейдет в другое русло. А ей хотелось услышать именно то, о чем они действительно говорили.
— Знаешь, я ведь наконец-то стала получать отличные отметки по математике, - беззаботная болтовня Флавии разносилась по всему дому.
— Неужели? И как ты к этому пришла?
— Как ты и говорил – я представляла себе, что люблю её больше всего на свете и что она мне интересна. И однажды я поняла, что на самом деле люблю её.
Сердце Гермионы екнуло: однажды я поняла… она привыкла к этой дурацкой математике. Значит….
— Рад за тебя. Как мать? – донна Исталко все ещё значила для Северуса многое. Его душа умерла, но память об этой женщине ничто не могло убить. Он тоже был ей должен, но то был другой долг – теплый, мягкий, ничего не требующий взамен. И любила Ана его так же – не всепоглощающей любовью, а как-то тихо и неспешно. Северус знал, что с его исчезновением из её жизни Ана не изменилась – что она так же ходит по утрам на работу, так что ворчит на детей, когда те плохо кушают, так же раздаются её тяжелые шаги по дому. И за это он был ей благодарен. Он как будто и не был ей ничем обязан – пришел в её жизнь и ушел, словно и не было его. Он знал, что это не так. Но она позволяла ему так думать. Спасибо ей.
— Хорошо, - девочка задумалась, - Работает. Иногда говорит о тебе.
— И что говорит?
— Скучает. Переживает, как ты лечишься без её напоминаний.
— Передай, что хорошо, - недовольно поморщился Северус. Забота донны Исталко – то ещё испытание.
— А ты? Разве ты к нам не приедешь? Мама будет так рада тебя видеть! Она же любит тебя!
— Не сейчас. Я приеду, когда поправлюсь. Ей будет больно видеть меня в таком состоянии. Зачем же зря волновать её и причинять боль? – Северус врал беззастенчиво, но понимал, что в какой-то степени это правда. Он не хотел зря пугать женщину, хотя и не знал почему. Просто не хотел. А она, конечно же, испугается, начнет переживать и искать лечение. Не надо. Она этого не заслужила.
— Хорошо… но ты знай, что мы тебя всегда ждем.
Повисло молчание. Гермиона переминалась с ноги на ногу, борясь с искушением спуститься вниз, вцепиться Северусу в волосы и заставить причинить боль Ане. Гермиона была уверена, что донна Исталко со своим вечным спокойствием и уверенностью сможет им помочь. Но этого упрямого осла сейчас не переспоришь.
— А Гермиона все спит?
— Да, не буди её…она так редко спит, дай ей возможность отдохнуть, – на самом деле Северус не хотел видеть её сейчас. Зарождающаяся ненависть вкупе с вечным раздражением рекомендовали держаться подальше от этой женщины.
Глава 4Дорогие читатели! Нашлись добрые люди и сказали мне, что обновления на этот фик не приходят. Так что кто ждет продолжения - проверяет сам)))
Услышав эти слова, Гермиона решительно спустилась в гостиную. Она знала, что не о ней заботится Северус, а о себе. Она все это знала и прекрасно понимала, так же, как понимала о полной бессмысленности её борьбы. Но боролась же. Наверное, про себя Снейп называет это «глупым гриффиндорским благородством».
- Доброе утро, - она легко улыбнулась, после чего подошла к Флавии и нежно поцеловала её. – Как спала?
- Отлично! Гермиона, у меня тут появилась идея – давай сходим в ту пещеру!
- Какую пещеру? – нет, она прекрасно понимала, в какую именно пещеру они собираются, но ей необходимо выиграть время.
- На утесе Загубленной Девушки. Я научу тебя прыгать со скалы вниз и плавать под водой. Пошли, а? Не то у меня скоро закончатся каникулы, и я всю буду в этой гадкой и противной учеба, а она занимает все мое время! Гермиона, соглашайся, это же не очень далеко!
Согласиться, пойти развеяться и отдохнуть – все это очень привлекало её. Но как быть с Северусом? С ними он добровольно не пойдет, и не тащить же его силой…А оставлять дома одного опасно. Гермиона боялась, что он уйдет. Ему ведь все равно, так что он спокойно может взять и покинуть их уютный дом, и она никогда больше не увидит его. А может, стоит дать ему некоторую свободу? Может, следует показать, что он волен в своем выборе, и никто его не держит, никто не следит за ним?
- Хорошо, Флавия, уговорила! Я только позавтракаю, и мы поедем, - она села за стол и спокойно налила себе чай. А в душе в это время проносился ураган.
- Северус, ты поедешь с нами? – милый, наивный ребенок! Она так надеется, что её любимый Северус согласиться составить им компанию.
- Нет, - он говорил медленно, тщательно подбирая слова, - раз уж дома никого не будет, я смогу поработать в тишине над…теми лекарствами, которые я варил, когда ещё жил у вас. Мне надо закончить парочку экспериментов. Я поеду с тобой как-нибудь в другой раз.
«Врет и не краснеет», - пронеслось в голове у Гермионы. Никакого другого раза не будет, это понятно. Однако игра Снейпа заслуживала если не восхищения, то аплодисментов точно.
- А я надеялась…, - завела было девочка, но Гермиона оборвала её:
- Раз Северус говорит, что потом, значит потом. Нам и вдвоем будет хорошо, - или ей показалось, или он посмотрел на неё с благодарностью.
Завтрак проходил в молчании. Иногда Флавия пыталась завести разговор, но никто из взрослых не стремился его поддержать, и она оставила свои попытки. Если им нравится сидеть набрав воды в рот – пусть сидят. Интересно, когда они одни, они вообще не разговаривают?
- Флавия, ты пока собери свои вещи, а я оденусь, - этот мягкий, спокойный и уверенный тон стоил Гермионе титанических усилий.
- А посуда?
- А посуду помоет Северус – он же остается дома. – она посмотрела на него и улыбнулась. Ей показалось, что за прошедшие годы он привык к мытью посуды. А даже если он против, её это не волнует сейчас. Она всегда носилась с ним, как с хрупким сосудом, и он ещё ни разу не отплатил ей тем же. Так что она уходит со спокойной совестью. И с очень неспокойной душой.
***
До Пуэрто де ла Эстако добрались быстро, ещё до обеда. От их городка, Марета, на машине не больше часа езды. А местные таксисты всегда славились своим неумением ехать меньше восьмидесяти километров в час по горному серпантину, так что ждать встречи с прошлым долго не пришлось. Да, для Гермионы это была настоящая встреча. Вот здесь она впервые за много лет увидела Северуса. Он держал Флавию за руку и продирался сквозь толпу туристов. А вот от этого причала отошла та лодка, что увезла их в удивительную бухту. Да, вон и тот же самый старик, все так же сидит и смотрит в море. Казалось, что она никуда не уезжала, что не прошли года, и что все это произошло только вчера. Странно и страшно одновременно.
- Флавия, отведи меня на тот утес, - она не собиралась туда идти. Даже когда девочка предложила посетить его, она надеялась, что сумеет отвлечь её. Она всегда избегала думать о пещере, о красной луне и пении океана. Эти мысли ранили её, слезы приобретали собственную волю, а сердце сжималось в маленький испуганный комочек. Но сейчас, оказавшись так близко от места, где все началось, желание вспомнить пересилило страх. Желание вспомнить того Северуса, такого спокойного, уверенного, такого родного и любимого, затмило все. Тогда ей казалось, что она ему интересна, тогда он был добрым и милым. А теперь…все равно что и нет человека.
В пещере было прохладно. Но теперь её заливало светом солнце, а не луна. Вот те же сосны – как часто они снились Гермионе по ночам! Вот те камни внизу – если упадешь на них, то разобьешься насмерть. А вон тот валун вдалеке – до него на спор плавала Флавия. Как же давно это было…как давно они были счастливы. Отчаяние и безысходность затопили её. Быть может, зря она старается? Ведь все равно не будет все как прежде – они не смогут сидеть тут и спокойной разговаривать ни о чем, не смогут беззаботно смеяться…
- Гермиона, давай прыгать со скалы!!! – Флавия уже успела скинуть с себя платье и осталась в одном купальнике.
- Я боюсь, ты что!
- Ну ты же собиралась прыгать! – личико Флавии нахмурилось, и она стала похожа на ту маленькую девочку, которую помнила Гермиона.
- Да, милая, собиралась, но теперь мне просто страшно. Давай в другой раз. Я соберусь с духом, и тогда…
- Но тебе понравится, стоит только попробовать! Это так весело! И совсем не страшно!
- Нет, давай просто посидим. И помолчим.
Наступила тишина. То ли Флавия поняла, что женщине надо подумать, то ли ей просто надоело спорить, но предложений она больше не вносила.
- Я хочу встретить тут закат, Флавия. Если ты устала, то можешь идти домой. Совсем не обязательно ждать меня.
- До заката ещё много времени. Ты собираешься просто сидеть здесь?
- Да. Мне тут нравится, и я…я соскучилась по этому месту. Я дождусь, пока солнце сядет, и поеду домой. А ты иди на автобус. Так будет лучше. Не надо возвращаться к Северусу, ты же видишь, он несколько изменился.
- Он стал совсем другим. Что с ним? Я не понимаю что, но чувствую, что что-то не так. Даже когда он лежал без сознания у нас в доме, он был ближе ко мне, чем сейчас. Что случилось?
- Я и сама не знаю что, - Гермиона вздохнула. - Я встретила его в Лондоне уже таким. Наверное, наша та ссора много изменила, я не знаю. С тех пор он изменился. Стал совсем другим, как будто потерял сам себя. Но он вернется, я знаю. Ему просто необходимо время. Оно нам всем необходимо. Дай ему его. Все станет как прежде.
Конечно же она знала, что ничто не будет так, как прежде. Знала и лгала. Но это – ложь во благо. Возможно, стоит вообще покинуть этот остров, чтобы ничто тут не напоминало о прошлом и не бередило раны. Тогда это ложь не будет иметь значения, и Флавия просто никогда не увидит их вновь, а со временем и забудет, что Северус был когда-то на этом свете. Да, наверное, так будет лучше для всех. Она только сейчас увидит красное солнце, садящееся за кромку воды, и уйдет. Если только…
- Флавия, сегодня будет красная луна?
Девочка подняла голову и посмотрела на небо. Она тщательно вглядывалась, ища одной ей известные знаки, и, наконец, произнесла:
- Наверное будет, но я не уверена. Небо не такое ясное для луны, но все может быть. Ты хочешь и её увидеть?
- Да, не отказалась бы. Но ждать придется долго…
- Можешь подождать, а можешь и не дождаться. Вот завтра она точно должна быть.
- Ладно, там видно будет. Давай, иди домой, не стоит волновать мать, - наверное, донна Исталко не будет волноваться, и она знала, что все это пустые слова. Но девочка должна уйти. Она должна понять и уйти.
- Пока, Гермиона. На выходные мы вас ждем, - она обняла её и чмокнула в щечку.
- Да, мы непременно будем, - поцеловав ребенка в ответ, пообещала она. – Мы позвоним заранее и обговорим день и время.
- Замечательно! – и Флавия ускакала прочь. Такая юная, милая, прекрасная. Девочка из другого, розового мира, где есть только добро и любовь. Раньше Гермиона и сама жила в этом мире, но теперь он разбился на осколки. А у Флавии никогда не разобьется. Она не такая.
День катился мучительно медленно. Беспокойство о Северусе, жара, воспоминания – все это не давало расслабиться и насладится чудным пейзажем. Как там Снейп? Не случилось ли чего с ним? Он ведь ничего не видит…или видит что-то. Гермиона очень надеялась, что у него хватит ума не уходить из дома. И что он не будет ничего варить сам, что он не порежется и не заблудится.
«Это просто глупые мысли, дурочка, - одернула она себя, - ну что может произойти? Он находится с тихом месте, в уединенном доме, который никто никогда не найдет. Скорее всего, он тихо сидит в саду или спит в доме. С ним все в полном порядке».
Так считала голова. У сердца были совсем иные предчувствия. Но Гермиона всегда доверяла уму, а не сердцу. Сердце вообще не было её сильной стороной, так что оно могло ошибаться. И вот холодная логика и гибкий ум – это её оружие. И сейчас оно приказывает расслабиться и выкинуть пустое беспокойство из головы.
Вечер все же наступил. И закат. Ради него она сюда и пришла. Вот, совсем как тогда, солнце утонуло в океане. Ночь наступила сразу, и не было плавного перехода, не было сумерек. Здесь так всегда. И хотя закат в океане она могла хоть каждый вечер наблюдать из окна собственного дома, тут закат был совершенно особенным. И луна, вставшая на горизонте, тоже была совершенно особенной. Это были их закат и их луна. Их, и ничьи больше. И теперь, когда Гермиона решила покинуть Иерро, она хотела попрощаться именно с ними – с солнцем и луной, с рассветом и закатом её жизни. Тут началась их история.
«И тут закончится», - шепнул глупый голос, которому было велено заткнуться.
***
Домой она вернулась поздно, но не настолько, чтобы Северус лег спать. Однако именно такой вывод напрашивался, когда она увидела темные окна. Нет, он скорее бы слушал телевизор или радио, или читал бы свои книги, и все это он непременно делал при свете. Наверное, так ему было привычнее и роднее, поэтому свет горел всегда.
«Просто устал и лег спать», - твердо сказала Гермиона сама себе и вошла в дом. И тут почувствовала – что-то не так. Аура у дома была другой. Не то чтобы враждебной, просто другой.
- Кто здесь? – слова вылетели прежде, чем она достала палочку из кармана платья.
- А мы вас ждем, мисс Грейнджер, - свет загорелся, и она увидела их. Тех, кого надеялась никогда больше не встречать. Тех, кого искренне мечтала забыть.
Авроров.
- Что вам тут надо, господа? – холодно поинтересовалась она. Старший из них, Фил Мейсен, сделал шаг вперед. Его улыбка совсем не нравилась Гермионе.
- У нас есть ордер на арест, мисс.
- Вот как? И что же я такого сделала? Если мне не изменяет память, то я уже довольно давно не живу в магическом мире и вряд ли могла нарушить его законы.
- Вы ничего не нарушали, мисс, - улыбка стала похожей на оскал. – А вот мистер Снейп нарушил. Ему запрещено общаться с магами, а он живет с вами.
Гермиону прошиб холодный пот. Узнали, пронюхали, арестовали. Где он? В Азкабане? Живой? Что эти звери с ним сделали и чего они хотят?
- Именно по этой причине я и ушла из нашего мира. Чтобы иметь возможность законно жить с Северусом. Так что ваш ордер не имеет смысла.
- От того что вы стали жить среди маглов, вы сами не стали маглой. Так что он нарушил закон. Помниться, Гермиона, это именно ты настояла на таком наказании для профессора. Разве я не прав? Так чем ты теперь недовольна?
- Я настояла на таком наказании только для того, чтобы он остался живым! Но твои парни так поработали над человеком, что он пять лет провалялся в коме! Разве мы так договаривались? Разве истязания входили в приговор? А что, если я расскажу об этом в суде? У меня есть свидетели и доказательства ваших зверств.
- Не говори ерунды, Гермиона. Кто встанет не твою сторону? Нам ещё и спасибо скажут, что мы так «приласкали» его. Он убийца, ты это помнишь? Твои слова не будут иметь никакого значения. Так что не пытайся меня запугать – все равно не выйдет. Лучше собирай вещи, и в Лондон. Если конечно хочешь присутствовать при его казни.
- Какой ещё казни? – голос все же сорвался.
- Он знал правила – он не должен иметь ничего общего с магическим миром. Он правила нарушил, и за это ему полагается смерть. Да, таков закон. И ты сама его создала.
- Но это я нарушила закон! Я стала жить с ним, а он…, - как им сказать, что ему все равно? Что он ничего не чувствует и не понимает? Как? Как спасти то, что спасти уже просто невозможно?
- Неважно, ты не пострадаешь. Ну так как – едешь?
Она тяжело опустилась в кресло.
- Конечно еду.
Глава 5Дорогие читатели, спасибо вам, что вы дождались продолжения. К сожалению, обновления о новых главах все так же могут не приходить. Желаю приятного прочтения)
Гермиона искренне надеялась, что никогда больше не окажется в Лондоне. Она верила, что сможет забыть эту сырость навсегда. И все так и было бы, если бы не некоторые дурацкие правила и законы! Что теперь делать? Как выкручиваться? Лгать? Да, несомненно. Но как? Трансгрессия занимает не так уж много времени, но в голове у Гермионы уже успели сформироваться не меньше сотни планов, как вытащить Северуса из тюрьмы живым. Увы, все они предполагали убийство не меньше десятка человек.
– Министерство Магии, мисс Грейнджер, – вежливо уведомил её аврор.
– А почему не Азкабан? – искренне удивилась Гермиона.
– Вас не за что туда сажать, – пожал он плечами.
– А где Северус? – этот аврор, так старательно прикидывающийся идиотом, начал её раздражать.
– В тюрьме. Но вам к нему нельзя, – донельзя довольный этим запретом, ответил он.
– Это ты так думаешь, – Гермиона пошла туда, куда и собиралась – к Гарри. И либо она убьет национального героя, либо уже сегодня будет в Азкабане. Хотя есть и другой способ – оставить Поттера в покое, выйти в Косой переулок, применить Империо, и вот – лучшая тюрьма страны к её услугам! Но это крайний вариант.
– Гарри?
Кажется, он был удивлен, увидев Гермиону в своем кабинете.
– Неужели ты одумалась?
– Увы, нет. Но твои бравые парни оторвали меня от заслуженного отдыха. Если тебе не трудно, скажи им отпустить Северуса на свободу, и я не буду тебе мешать.
– Ты прекрасно знаешь, что не мешаешь мне, Гермиона, – Гарри подошел сзади и обнял её за плечи. – Я не могу ничего поделать… правда, ничего. Есть закон, и этот закон нарушен. Клянусь, я не предавал тебя. Я никому не говорил, что вы с ним вместе. Просто твой Снейп начал что-то творить с магией – уж не знаю, что он мог сделать без палочки, но мы его засекли. Нет, не я. Другие. И его тут же нашли и бросили в тюрьму. Я могу только обещать тебе, что его убьют через Аваду – быстро и безболезненно. Вот и все, чем я могу помочь.
– Спасибо за помощь, Гарри, – Гермиона отлично понимала, что друг и так делает все, что может. – Но я хочу попросить тебя о другом.
– Конечно.
– Я хочу быть с ним.
– Где? – удивленно спросил Поттер. Ведь не собралась же она сидеть вместе со Снейпом в камере смертников?
– Там, где он сейчас. Гарри, я ему нужна. Он же ничего не может! Он ничего не видит! У него…у него совсем нет…, – тут Гермиона замолчала. Да, у Северуса нет души, так не проще ли настаивать на поцелуе дементора? А вдруг это животное выпьет тот кусочек, что ещё остался? Хотя Гермиона не была уверена, что он остался. Да, это выход. Единственный. Потом она попросит себе его тело и уедет куда-нибудь на другой конец света. Установит сложные чары, которые будут оберегать их от окружающего мира, и все будет так, как и должно быть.
– Чего у него нет? Сердца? Так его и не было. Я знаю, ты его любишь. Но от этого он не становится лучше.
– Тогда я настаиваю на поцелуе, – в глазах Гермионы горел странный азарт и не менее странная решимость.
– Что? – Гарри показалось, что он ослышался. – Ты хочешь, чтобы он умер такой смертью? Гермиона, это жестоко! Ты же сама говорила, что так убивать нельзя!
– Слушай, Гарри. Я не буду скрывать от тебя, что хочу его спасти. Ты мой друг – лучший и единственный. Я не могу сказать тебе, чем его может спасти поцелуй, но это так. Я прошу тебя, чтобы его казнили именно таким способом. А тело отдадите мне. В конце концов, я имею право похоронить его по-человечески. Не задавай вопросов, я все равно на них не отвечу. Ты можешь считать меня сумасшедшей, можешь сдать в больницу Святого Мунго, но ты сделаешь так, как я прошу тебя. Или я убью первого встречного и сяду в Азкабан сама, – она повела плечами, стряхивая его руки со своих плеч, и подошла к зачарованному окну. Там светило ласковое солнце, небо было лазурно-голубым, а воздух таким прозрачным… там, казалось, живет счастье.
– Хорошо. Хорошо, – Поттер глубоко вздохнул, успокаиваясь. – Все так и будет. Я… я сам скажу, что такой преступник, как он, должен умереть так… тяжело. Меня поймут. И даже скажут, что я прав, что я сильный и храбрый политик, что я справедлив, как Мерлин. Да, меня снова возведут в ранг божества. Снова скажут, что я умнее всех, что показательный казни нужны… только скажи, почему мне так гадко убивать Снейпа? Почему мы так спокойно убили стольких людей, а вот он…
– Он не заслуживает смерти, Гарри. И не только потому, что спас меня. Ты его совсем не знаешь. Я вот узнала, но было слишком поздно. Я узнала правду о нем, о его жизни, правду о…, – нет, не стоит говорить ему о Лили и Северусе. – Он умеет любить, Гарри. И он был на нашей стороне, хоть никто мне и не верит. Дай ему умереть, а там… а там сделай так, чтобы никто нас не искал.
– Гермиона, он колдовал, ты понимаешь? Без палочки. Причем колдовал так, что об этом узнали здесь, в Лондоне. Скажи мне – как такое возможно? У него нет магии, в конце концов! Он – магл! Скажи мне – что он делал?
– Я не знаю, – Гермиона снова подошла к другу. – Меня не было в этот момент дома. Но он часто варит зелья. Я не знаю, излучают ли они магию. Наверное, он и тогда варил что-то.
– Откуда у него ингредиенты? Он же не ходит в Косой переулок за ними! Да и в Лютный тоже не ходит! А теперь скажи мне, мисс Всезнайка, что у нас дает такой выброс энергии? – Гарри выжидающе смотрел ей в глаза.
Да, Гермиона знала, что вызывает такую реакцию. И она даже знала, где и когда Северус это взял. Она только не понимала, зачем ему это нужно. И она не собиралась говорить Поттеру правду. Или полную правду.
– Кровь. Думаю, Северус экспериментировал со своей кровью. Он любит варить что-то новое. Возможно, хотел вернуть себе зрение. Его очень удручает то, что он не видит ничего вокруг. А теперь, Гарри, будь другом – позволь мне быть с ним до казни и во время неё. Это очень, очень важно. Я должна быть уверена, что с Северусом все будет хорошо. Сейчас он слаб, беззащитен и безобиден, как ребенок. Он не причинит никому вреда. Тем более мне. Я дорога ему, – врала Гермиона напропалую. Ничего, ради него и соврать не грех. Сейчас самое главное – уехать из Лондона. А с душой они как-нибудь разберутся.
– Ты знаешь, как мы все испугались, когда ты вдруг снова исчезла? Ты внезапно уехала в неизвестном направлении, не оставив даже записки! Не забрала с собой вещи из дома, бросила работу… Мы тебя искали, но не могли найти! Скажи – неужели это все ради него? Ради человека, который убил стольких людей? Ради того, кто убил Дамблдора? И теперь ты все равно собираешься оставить его в живых, хоть я и не понимаю, как это возможно! Дементор высосет его душу, и даже ты не сможешь её вернуть.
– Так меня пустят к Северусу? – создавалось впечатление, что весь страстный монолог Гермиона пропустила мимо ушей.
– Да, пустят, – Поттер сел в свое кресло и начал внимательно изучать подругу.
– У меня выросли рога?
– Просто мне кажется странным, что ты потеряла голову. Сначала я был уверен, что ты околдована, но теперь-то я знаю, что это не так. Я не могу понять, что ты в нем нашла.
– Как ты не понимаешь, что он – совсем другой человек. Он ни-че-го не помнит! Ему стерли память. Начисто. Он даже не понимает, за что его посадили в тюрьму! Что должен чувствовать человек, когда его просто бросают за решетку? Это очень, очень жестоко! – снова приходилось врать. Ну да ничего страшного.
– Иди уже в Азкабан, – слабо махнул он рукой. Поттеру и так было не по себе, что он отправил инвалида, без зрения, памяти и магии, в эту страшную крепость. Конечно, он имеет право на поддержку своей любимой женщины. Хотя очень не приятно осознавать, что эта женщина и твоя подруга – одно и то же лицо.
***
Снова это место. Снова это проклятое место. Когда-то давно Гермиона зарекалась, что нога её больше не переступит этот порог. Но жизнь – смешная штука. Когда ты точно уверен, что не вернешься к прошлому, прошлое само возвращается к тебе. И вот она здесь. Теперь – почти что в качестве пленницы. Её провели в камеру в самом дальнем углу крепости. Перед дверью аврор робко сказал:
– Вашу палочку, мисс. Я не могу пустить вас с ней в камеру.
Она послушно отдала оружие. Да и не очень-то оно ей нужно.
Пусть будет этот поцелуй, Северусу уже все равно. Будет обидно, если и последняя часть души покинет его тело, но таковы правила игры.
Она вошла в камеру.
– Забавно, Гермиона. Та же камера. Та же одежда. Даже еда та же. Вот только вы тут составляете мне компанию. Что-то произошло? Меня снова ведут на пытки? – господи, в его голосе столько яда, что в нем вполне можно захлебнуться! Совсем как раньше!
– Северус, я буду с тобой. До конца. Пыток не будет… будет поцелуй.
– Вот как? – он приподнял бровь. – Ты так легко отдаешь мою душу?
Голова Гермионы пошла кругом. Нет у него души! Нет! Он сам её убил! А теперь перед ней прежний профессор. Который понимает, что у него есть душа. И который не хочет её отдавать. Который приподнимает свою чертову бровь и язвит. Что случилось? Он вернул себе душу каким-то зельем, и поэтому его так просто поймали?
– Я ничего себе не возвращал, Гермиона, – опять он читает её мысли! – я просто играю. Ведь тебе так приятно, когда я становлюсь почти человеком, да? И тот твой маленький план с Флавией – ты же так хотела, чтобы я играл! Вот я и играю. Надеюсь, тебе нравится?
– Очень. Только это больше похоже на истерику.
– А может, это она и есть? Меня столько раз пытались убить, и вот, наконец, убьют! И хорошо, потому что вся эта фальшь успела мне порядком надоесть.
– Никто тебя не убьет. У тебя нет души, так что ничего ты не теряешь, – Гермиона повернулась к нему спиной, лишь бы не видеть этих почти безумных глаз. Ей казалось страшным то, что Северус на самом деле может сойти с ума. А ведь он может. Даже без души.
– Ты голодна? – она слишком увлеклась размышлениями о возможном сумасшествии, так что расслышала вопрос не сразу. Наверное, ему пришлось переспрашивать её не единожды.
– Немного. Я не ужинала, не завтракала и не… в общем, я не знаю, какое у нас сейчас время суток.
– Утро. Вот, – он указал на табурет в углу комнаты. - Там есть немного супа. Поешь, потому что обед не скоро. Не понимаю, что ты тут забыла…
– Тебя. И ты не только понимаешь, ты ещё и знаешь это, – Гермиона с удовольствием набросилась на тарелку с едой. Суп был гадким, каким-то слишком соленым, но это уже мелочи. Северус смотрел на неё с таким интересом, с каким обычно наблюдал за котлом. Но Гермиона замечала не это. Точнее, она вообще ничего не замечала, она думала о том, что скоро, уже очень скоро, они смогут выбраться отсюда и начать новую жизнь. Великий Мерлин, в который раз они начинают эту самую новую жизнь? Лучше не считать, а то голова начнет болеть. День и так был очень насыщенным. Но терпеть осталось недолго…
До обеда в камеру никто не заходил. Гермиона лежала на жесткой койке, а Северус мерил шагами помещение. Разговаривать было не о чем, но молчание давило слишком сильно. Увы, на каждую её реплику Северус отвечал односложно и вяло. Кажется, он не хотел играть в самого себя. Устал, наверное. Или ему просто надоело.
А после обеда ей стало плохо. Ничего особенного, но слабость не позволила подняться с кровати. Все тело налилось свинцом, и она не могла даже пошевелить рукой. Язык, и тот еле слушался. Но сил позвать Северуса у неё хватило:
- Колдомедик…кто-нибудь…позови…
«Неужели это смерть? Неужели я умираю вот так глупо? Я пережила войну, я пережила все это зло, а сейчас умру на кровати, как милая старушенция?» Нет, Гермиону совсем не устраивало такое положение вещей. Она не собирается уходить сейчас. Она вообще не собирается уходить в ближайшие лет сто. Злость на саму себя, на свою слабость, на этот мир несколько отрезвили её.
- Ты позвал их? – голос почти не дрожал.
- Да.
- Тебе не интересно, что со мной?
Он скользнул по ней взглядом и равнодушно ответил:
- Нет.
После этих слов Гермиона могла позволить себе заснуть.
***
Очнулась она в больнице. Кругом все было белым, да и она тоже, скорее всего. Слабость так и не прошла, но тело стало немного легче. Возле её кровати сидел пожилой мужчина. Он с интересом читал газету и даже не заметил, что его пациент очнулся.
- Сэр? – нет, она все же слишком слаба, чтобы разговаривать.
- О! Вы пришли в себя, - он улыбнулся ей очень грустно. – Боюсь, для вас у меня плохие новости.
Гермиона внутренне сжалась. Конечно, она и не ожидала хороших вестей, но этот милый, уютный человек говорил таким тоном, что сразу становилось ясно – жить ей осталось недолго.
- Что…случилось?
- Вас отравили, мисс.
Она начала вспоминать, где и когда могла отравиться. Дом исключается. Остается только одно место – тюрьма. Тот суп, странно соленый…но с каких это пор узников Азкабана травят ядом? Их публично казнят, если уж на то пошло! Да, их казнят, а не убирают под шумок. Недоумение отразилось на её лице, и целитель начал объяснять:
- Вас отравили очень редким и сложным ядом. «Сладкий сон». Слышали о таком? – она отрицательно качнула головой. О заклинании она слышала, о зелье нет. Да и от заклинания человек погружался в приятные сны, а не умирал так мучительно. – Неудивительно. Яд этот не используется уже вот несколько сотен лет. Его состав прост сам по себе, но приготовить его почти невозможно. Необходимы предельные концентрация и знание дела, а так же кровь. Кровь того, кого хочешь убить. А теперь вспомните, мисс, кто брал у вас кровь в последнее время? Это очень, очень важно. Нам стоит найти этого человека, и мы заставим его приготовить противоядие. Так что напрягитесь. Я знаю, вам очень плохо. Но пока вы не умрете. Не так быстро, - он снова ей улыбнулся. Кажется, в его глазах стояли слезы.
Но Гермионе не надо было напрягаться. Она отлично помнила, когда резалась в последний раз. Не менее хорошо она помнила, кто помогал ей обрабатывать рану. Вот только верить ей в это не хотелось. Она не могла поверить, что Северус решил её убить.
Глава 6Глава 5.
Неужели она настолько ему опротивела, что он решил избавиться от неё любым способом? Неужели она так надоела ему своей любовью, что он хочет выбросить её на свалку? Неужели…дальше мысли стали путаться. Чувство, что её предали и смешали с грязью, не позволяло спокойно думать. Необходимо успокоиться. Иначе она сойдет с ума от таких мыслей. И надо увидеть Северуса. Просто для того, чтобы узнать. Только вот никто не заставит Снейпа сварить ей антидот. Он же не боится смерти…
- Вспомнили? - вежливо спросил её целитель.
- Да, - ей не хотелось делиться этой информацией с ним, но что делать. Остается только надеяться, что врачебная тайна чтится конкретно этим врачом. – Северус Снейп. Он мог взять мою кровь. И вам повезло, он сейчас как раз в Азкабане, и его собираются со дня на день казнить.
- Нет, ни в коем случае! До тех пор, пока он не поможет вам, его никто не посмеет казнить! А там пусть что хотят, то и делают, - он неопределенно махнул рукой. – Очень хорошо, что не придется гоняться за ним по всему миру. Теперь вы можете не волноваться, мисс – ваша жизнь вне опасности, - он вышел из палаты, оставив Гермиону одну.
«Ваша жизнь вне опасности! Как же! Как будто Северус согласится просто так сварить противоядие…он потребует многого, очень многого».
И Гермиона почему-то сомневалась, что Гарри пойдет на такие жертвы ради нее.
***
Дверь камеры со скрипом открылась. На пороге – уставший человек, которому вовсе не хочется находиться в этом мрачном месте. Он мечтает оказаться дома, сесть в свое любимое кресло, выкурить свою трубку и почитать газету. А вместо этого – внеплановое поручение, и вот он тут.
- Мистер Снейп? У меня к вам всего пара вопросов.
Северус поднялся с койки. Он ждал этого момента – ждал, когда к нему зайдет не тюремщик, а кто-то другой. Кто-то, кто выполнит его условия.
- Я вас слушаю. - Он повернулся лицом к говорящему. Интересно, как тот выглядит? Снейп ощущал, что вошедшему неуютно, что он чувствует себя совсем неловко, и, скорее всего, постарается скорее закончить разговор.
- Вы напоили мисс Гермиону Грейнджер ядом «Сладкий сон»? – вот так, работник Министерства Уайт решил не тянуть время. Если он хочет попасть домой до полуночи, он не будет миндальничать с этим преступником. Которого все равно казнят через день-другой.
- Я.
- Вы сварите ей противоядие. Возможно, это как-то облегчит вашу участь.
- И не подумаю, - невозмутимо ответил Северус.
- Что? – кажется, у мистера Уайта волосы на голове стали дыбом. Он явно не ожидал такого поведения от смертника. – Вы не подумаете? Да за такие слова вас убьют прямо сейчас, без суда и следствия!
- Не убьют, и вам это известно, - усмехнулся Снейп. – Ведь если меня убьют, кто спасет мисс Грейнджер? Не надо меня запугивать, мистер… и не такие пытались, и потерпели неудачу. Я не буду варить противоядие просто так.
- «Просто так»? – ошеломленно переспросил работник. – А как, как вы будете его варить? Вы не в том положении, чтобы ставить условия!
- Я как раз таки в том самом положении, чтобы их ставить, и чтобы они были выполнены. Условие первое – мне возвращают мою магию. Я знаю, что никто её не уничтожил, и она все так же хранится в Архиве. Условие второе – с меня снимают все обвинения и отпускают на свободу, где не преследуют. Условие третье – мне возвращают мой дом, лабораторию и библиотеку. Как только все это будет сделано, я тут же сварю антидот.
Уайт от шока опустился на колченогий табурет. Кажется, мир сошел с ума. Или нет, с ума сошел он. И ему кажется, что Снейп требует все это. Это галлюцинации, это просто галлюцинации…из-за дементоров, конечно. Сейчас он выйдет из камеры. Проветрится, и все станет хорошо…да-да, именно так он и поступит.
- Я передам ваши пожелания Министру, - прохрипел он, прежде чем вывалиться в коридор.
***
Гарри мерил шагами свой кабинет. Новости, которые принес ему Уайт, были донельзя паршивыми. Конечно, он ожидал пакости в подобном духе, но чтобы Снейп обнаглел до такой степени…нет, это просто невозможно! Он не может вернуть ему магию, свободу и дом, просто не может! Его самого за это посадят в Азкабан, хорошо если не в психиатрическое отделение Мунго!
На одной чаше весов – его карьера, свобода, положение в обществе, жизнь. А на другой – жизнь Гермионы, которая, кажется, сошла с ума. И что делать? Что делать, когда нет времени на раздумья, а каждая минута приближает смерть лучшей подруги?
Гарри глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться и не накручивать себя ещё больше. Сейчас он пойдет, повидается со Снейпом. Выслушает его условия ещё раз. Может, умерит его аппетит. Может, они поговорят спокойно и все решат цивилизованно.
Хотелось бы верить в то, что он способен говорить со Снейпом цивилизованно, а не языком «Авады Кедавры».
***
- Поттер, - Снейп даже не повернулся, но безошибочно угадал своего посетителя.
- Поттер, - легко согласился Гарри.
- И что вам нужно? Свои условия я сказал. Без их выполнения я даже не подойду к котлу, и не надейтесь.
И как с таким человеком вообще можно говорить?
- Ты просишь слишком много, Снейп, тебе так не кажется? – сквозь зубы прошипел Гарри.
- Мне кажется, это честный обмен – жизнь на жизнь. Разве нет? Я спасаю жизнь вашей маленькой подруги, вы возвращаете мне мою. У меня украли мою жизнь, разве нет? А теперь мне хочется получить её обратно, желательно в том же виде, что вы её и забрали. Я честный человек, Поттер, чтобы вы обо мне ни думали.
- Честный??? – взорвался Гарри. – По-вашему честно отравить женщину, которая спасла вас? Которая притащилась сюда, чтобы вы только, не дай Мерлин, не умерли? Которая помогала вам, слепому, как котенку, не умереть в одиночестве????? И вы мне говорите о честности?
- Что б вы знали, Поттер, - выплюнул Северус, - до появления вашей подруги у меня был прекрасный дом и семья, которая меня любила. Я жил, окруженный заботой и пониманием. Да, я ослеп бы в любом случае. Но за мной ухаживали бы от души, не требуя ничего взамен.. И не попрекали бы тем, что я им обязан.
- Она вас любит!!!! – в отчаянье крикнул Гарри. – Она совсем сошла с ума! Все, о чем она думает – это о вас и вашем спасенье!
- Вот видите. А вы хотите меня убить. Как думаете, что вам скажет Грейнджер, когда я сварю ей противоядие, а вы меня убьете? Боюсь, она не будет вам благодарна до глубины души.
Гарри не знал, что ответить. Как ни крути – Снейп прав. Но ведь был же у Гермионы план его спасения…А Снейп все равно прав. Если они его убьют, они убьют и её. И что тут делать, скажите на милость? Как всегда – брать все на себя. Потому что никто не поддержит и не поймет. Остается только надеется, что оправдают.
- Хорошо, хорошо…я все сделаю. У вас будет магия, дом и свобода. Я уговорю их всех. В конце концов, жизнь Гермионы того стоит, - он шептал это сам себе, пытаюсь убедить самого себя, что обмен жизни Снейпа на жизнь Гермионы – это нормально. Он хотел видеть подругу здоровой и счастливой. Так какая разница, что за это придется заплатить огромную цену?
- Вы умный человек, Поттер. Вы наконец-то перестали быть тем твердолобым идиотом, которым я вас знал всю вашу жизнь. Вы поняли, хвала Мерлину, что есть цели, которые оправдывают ЛЮБЫЕ средства. Как ваш учитель я вами горжусь.
Гарри хотел сказать, чтобы Снейп перестал издеваться, ему ведь и так плохо. Слова почти слетели с губ, как он понял, что его бывший учитель не язвит и не издевается. Он говорит серьезно, как равный с равным.
- Нечем тут гордиться. Я нарушаю закон, - зло отрезал Поттер.
- Законы можно поменять, - небрежно парировал Снейп.
- Завтра я к вам приду и верну вам магию. Вы сможете вернуться домой.
- У меня нет палочки. Я не могу аппарировать.
- Я перенесу вас в Косой переулок. Купите себе там. У вас же есть деньги?
- Целый мешок, - усмехнулся Снейп. – Или даже больше.
- Министерство выделит вам пособие на первое время как безработному. А там – устроитесь куда-нибудь.
- Непременно.
***
- Я был у него сегодня, Гермиона.
Она лежала на высоких подушках. Белое лицо почти сливалось с наволочкой, глаза запали в глазницы, грудь судорожно вздымалась. Казалось, ей трудно дышать, и она жадно глотала воздух.
- Он сварит тебе зелье.
- К-к-как? – прохрипела она.
- Я верну ему магию и свободу. А взамен он вытащит тебя с того света, куда сам благополучно затащил. Он убедил меня, что это честно.
- Он гений, - на выдохе прошептала Гермиона.
- Гений? Ты совсем с ума сошла! Где, в каком месте он гений, покажи мне, будь так добра! – Гарри просто не выдержал. Он не мог её понять – эта дрянь её отравила, и после это Гермиона ещё и гением его считает?
- Он умеет играть и выигрывать. Он пожертвовал мной, чтобы выиграть. И у него это получилось. Мне бы пришлось очень постараться, чтобы спасти ему жизнь. А так – само Министерство его отпускает на свободу. Разве это не прекрасно? А я выздоровею, - он зашлась кашлем – столь длинный монолог был непосилен для её легких.
- Ты точно сумасшедшая, - уверенно подтвердил Поттер. – Ещё скажи, что ты рада такому развитию событий.
- Рада. Мне не придется выворачиваться на изнанку, пытаясь спрятать его на краю света. Все просто прекрасно, – она безвольно откинулась на подушки. – Гарри, он жесток, очень жесток, но он прав. И ты должен это признать.
- Молчи уже, - раздраженно отмахнулся Поттер, - я не могу себя контролировать, когда ты таким спокойным голосом реагируешь на его подлости. Я бы убил его на месте, не долго думая. Но ты же не дашь мне это сделать, так? Так. А теперь…теперь меня все сочтут сумасшедшим.
- Нет. Ты скажешь красивую речь о том, что жизни героев бесценны. И тебя все простят.
- Я просто не понимаю – как? Как ты умудрилась влюбиться в этого урода? Сколько ему сейчас? Пятьдесят или шестьдесят? Старик, без гроша за душой, да еще больной, да ещё преступник! Неужели среди всех мужчин мира тебе надо было выбрать именно его? Ладно, Рон оказался трусом. Но Рон не единственный! Стоило только поискать немного, и ты была бы давно уже замужем, и была бы счастлива!
- Я не буду никого искать, Гарри. Это он нашел меня. Или мы нашли друг друга. Это судьба.
- Судьба? Ты в неё не веришь! – голос сорвался на крик, полный отчаянья. – Ты, Гермиона, ты всегда сама творила свою судьбу! Ты не веришь в предначертание будущего! Ты прагматик, а не глупая девица, гадающая на чаинках!
- Я не прошу меня понимать. Я благодарна тебе безумно, что ты помогаешь мне. И все.
- Что ты теперь будешь делать? Ты ему не нужна. Он получит магию и свободу, а ты останешься в стороне. Уже не будет нужды в сиделке. Он тебя выкинет, как выкидывают ненужную вещь.
- Он этого не сделает, - Гермиона старалась придать своему голосу уверенность. Из-за хрипа ей это вполне удалось. Неплохо бы было и себя убедить в этом - в том, что он её не бросит.
«Бросит, - уверенно подсказал внутренний голос, - бросит, а потом ещё и растопчет в грязи. Нет у него души, и ты ему не нужна. Да даже была бы душа, тебе все равно нет места в его жизни».
- Ты его идеализируешь. Ты веришь в то, что он добрый и пушистый. Это не так, Гермиона, совсем не так! Ради себя он готов пойти на все. А ради тебя? Скажи, что он сделал ради тебя?
- Он меня спас! – почти крикнула она, срывая и без того слабый голос. – Это был он, Гарри! Если бы не он, я бы давно лежала в сырой земле под каменной плитой! Но я тут! Пока ещё, но тут! И он не даст мне умереть, раз спас в тот раз. Он вытащил меня из под удара! Он был со мной, когда меня бросил Рон! И пусть он тогда лгал мне, но я благодаря этой лжи я смогла жить дальше. Я прошу тебя, я тебя заклинаю – не говори того, в чем ничего не смыслишь.
Гарри решил, что нет смысла ещё больше волновать Гермиону – та и так была на взводе. Ей сейчас совсем ни к чему лишние переживания.
- Я пойду, подготовлю все к его освобождению. А ты отдыхай, - не дожидаясь ответа, он стремительно вышел из палаты.
