Глава 1. Обитатели приюта.…детские души подобны воску - легко меняют форму.
Но если убить в них что-то тонкое и почти неосязаемое,
называемое человечностью, из нежного цветочка получится монстр…
Всхлипы в полутьме звучали гулко. Старательно приглушённые подушкой, они всё равно врезались в сознание и не давали уснуть.
- Эй, Сопливик! Заткнись, иначе получишь!
Хриплый, ломающийся голос донёсся с другого конца длинной комнаты, которая на время летнего ремонта служила мальчикам спальней.
В ответ на эту реплику мальчонка лет семи, прозванный Сопливиком, громко икнул, сжался и тут же, шумно дыша, спрятал голову под подушку.
- Надоел, каждый вечер одно и то же. Надо бы завтра… - остаток фразы, сказанной ворчливым шепотом, было уже не разобрать.
Через несколько минут все стихло. Маленький Том Риддл лежал с открытыми глазами и смотрел в тёмный потолок, прислушиваясь к сонному дыханию пятнадцати мальчишек. Он занимал соседнюю к Сопливику кровать, поэтому был сыт этими всхлипами по горло, но ничего не говорил по неведомым ему самому причинам.
Сопливика привела сюда около месяца назад полная неопрятная женщина. Она вошла в холл приюта, небрежно ухватив его за руку, тяжело протопала не то в кабинет, не то в гостиную, где обычно обитала директриса, быстро о чем-то с ней переговорила и покинула здание «Приюта Милосердия». А Сопливик остался. И по какому-то недоразумению ему отвели кровать рядом с Томом.
В первую же ночь своего пребывания среди сирот Сопливик (его настоящее имя, кстати, было Деннис; по крайней мере, так его звали директриса, воспитатели и няня) разразился громким горестным плачем. Все обитатели спальни тогда столпились возле его кровати, в недоумении разглядывая бьющегося в истерике мальчика. Никто из них не понимал его горя. Все они очутились в приюте в счастливом бессознательном возрасте, когда дети ещё ничего не понимают в происходящем. А некоторые, например Том, и вовсе жили здесь с самого рождения.
И поэтому вид плачущего малыша, оказавшегося в этом унылом месте виной каких-то страшных обстоятельств, у большинства из них вызывал отнюдь не сочувствие, а скорее неприязнь, Тогда, как почти все обитатели «Приюта Милосердия», возможно, за исключением некоторых девочек, не помнили или вовсе не знали другой жизни, кроме сиротской.
Деннис плакал долго, пока своими хриплыми вздохами не разбудил тринадцатилетнего Боба, который спал у дальнего окна импровизированной спальни. Боб, рослый прыщавый тринадцатилетний юнец с бледной кожей и массивной нижней челюстью, был самым старшим из приютских мальчишек, поэтому негласно считался признанным вожаком их маленькой стаи.
Боб поднял голову и недовольно осмотрел комнату в поисках непонятного шума, который мешал спать. С изумлением он окинул взглядом столпотворение и плачущего на кровати мальчишку.
- Чё столпились? Все спать быстро пошли!
Все зашумели и стали разбредаться по кроватям.
- А ты заткнись! – гаркнул Боб на мальчишку.
Деннис продолжал плакать. Не вставая с кровати, Боб подобрал с пола тяжёлый лакированный ботинок и запустил им в ревущего мальчика. Башмак пролетел всю спальню и метко угодил тому по макушке. Деннис вскрикнул от боли, сел на кровати и с испугом в глазах оглядел укладывающихся мальчишек.
- Не замолчишь – хуже будет! - донёсся до него голос Боба с другого конца комнаты. - Вишь чего! Сопли развесил! Не мамки мы тебе, слушать тебя не будем!
Вот так Деннис стал изгоем, с которым никто из мальчишек не хотел даже разговаривать. «Сопливик» навсегда стало его вторым, а среди сирот и единственным, именем.
В «Приюте Милосердия» всем давали прозвища. Том и не помнил, чтобы между собой ребята называли друг друга как-то иначе. Но, как правило, клички были необидными. Даже Тома, которого никто не жаловал из-за того, что он держался особняком, называли просто «чудиком», что, в общем-то, никак не задевало его самолюбия. Он всегда знал, что он не такой, как все остальные. Ему нравилось быть особенным. Ко всем остальным сиротам он относился немного свысока и сторонился их, не ввязываясь лишний раз в чужие споры и разговоры.
Том слишком рано понял, чем ребёнок-сирота отличается от ребёнка, у которого есть родители. На улицах его не принимали в игры, в школе тыкали пальцем и смеялись за спиной, старшие ребята нередко били, зажимая по углам школьных коридоров. За Тома никогда никто не заступался. Даже из приютских ребят. Почти все сироты были маленькими и, в силу возраста или чего-то ещё, довольно слабыми (за исключением Боба, но тот в дрязги «малышни» никогда не лез, предоставляя им самим разбираться со своими проблемами), поэтому никто из них лишний раз не лез под горячую руку из-за какого-то «чудика». Сироты жили вместе, но не представляли собой сплоченный коллектив. Скорее, это была группа людей, которых вместе удерживали лишь грустные обстоятельства их неказистой жизни. Рано или поздно каждый понимал, что совершенно не нужен окружающим.
Всё это Том осознал на первом же году своего обучения в школе св. Петра. С шести лет его единственной радостью было уйти на незнакомую улицу подальше от приюта, где поменьше людей, и там, вдали от одноклассников и сирот, с которыми он жил, изображать из себя обычного ребенка, у которого есть мама и папа. Благо, в приюте не следили за перемещением своих воспитанников, главное было, чтобы к «отбою» все были в своих кроватях, поэтому осуществлять такие вылазки удавалось без труда.
Но около полугода назад жизнь Тома резко изменилась. Однажды, возвращаясь с очередной прогулки, уже на подходе к приюту он наткнулся на группу своих одноклассников. Маленький, болезненного вида мальчишка, его ровесник, прозванный «Мышом» за свое хрупкое телосложение, воскликнул, тыча в него пальцем:
- О, смотрите! Чудик! Какая встреча! - состроив жалостливую мордашку, он издевательски пропел придуманный кем-то глупый куплет. –
Глупый Чудик у дороги
Растянул худые ноги.
Съел объедки со стола
От радости не встал с утра.
Несмотря на то, что четверостишие и правда было глупым и совсем не смешным, вся компания разразилась дружным гоготом. Мыш был у них кем-то вроде шута. Том исподлобья оглядывал их, прикидывая пути отступления в надежде на то, что никому не придёт в голову мысль его бить.
- Ты чего такой невесёлый, а, Чудик? – рослый мальчишка на голову выше всех остальных обратился к Тому. – И бледный какой… Может, тебе цвету добавить? - он хищно прищурился, облизнул сухие губы и медленно двинулся к Тому, который застыл метрах в трёх от него.
Это был Зак. Второгодник и по совместительству глава лидерского сообщества класса. Остальные медленно расходились полукругом. Том посмотрел на каждого по очереди, встретившись с каждым взглядом: семь человек. В этот момент он словно читал мысли каждого их них: «Скучно», «Жалкая испуганная сиротка», «Чудик»… Будут бить.
Том не боялся. Совсем. Не было даже привычной злости на собственное бессилие. Каким-то шестым чувством он понимал, что сегодня все пройдёт «не по плану», и в душе его с каждой минутой всё ярче разгорался огонёк злорадства.
- Ну, чего молчишь? Скажи нам что-нибудь, Чудила… - Зак разминал кулаки и все ближе подходил к застывшему, как будто окаменевшему, Риддлу.
На расстоянии вытянутой руки от Тома Зак замахнулся. Хлёсткий удар угодил в правую скулу. Том слегка покачнулся, но устоял. В глазах заплясали огненные точки, из разбитой губы закапала кровь. Том с ненавистью посмотрел на своего мучителя и почувствовал странное покалывание в кончиках пальцев. Зак загоготал еще больше и отвёл руку для второго удара, но ударить не успел. Вскрикнув, он выгнулся дугой. Судорога свела все мышцы и Зак упал на асфальт, продолжая биться в конвульсиях.
Том вытер кровь с лица и одного за другим оглядел по очереди всех шестерых мальчишек: на их лицах отразился какой-то животный страх. Они с ужасом переводили взгляд с Тома, на стонущего и всё ещё лежащего на асфальте Зака.
Не дожидаясь, пока они придут в себя, Том двинулся в сторону дверей приюта.
Никто не пытался его остановить.
После того случая Риддла стали сторониться. Позже Том узнал, что врач поставил Заку страшный диагноз: эпилепсия. Но порой дети более чувствительны к необъяснимым явлениям, нежели взрослые, и поэтому они безошибочно связали внезапно обнаружившуюся болезнь Зака и случай с Чудиком.
Тома стали бояться. Его насмешливо-снисходительное прозвище «Чудик» плавно перетекло в опасливо-неприязненное «Сыч», которое произносилось только шёпотом и только за его спиной. О случае с Заком узнали в приюте, и даже там лишний раз старались его не задевать. Но, поскольку Том больше не проявлял агрессии по отношению к другим и не пытался навязываться, вскоре все как-то подзабыли об этом происшествии. Но настороженность по отношению к нему всё равно осталась.
А вера Тома в собственную исключительность только окрепла.
Сейчас, глядя в потолок, он размышлял о природе своих необычных способностей. Том мучительно думал об этом на протяжении вот уже нескольких месяцев, но ничего путного в голову так и не приходило.
Вот и в этот вечер, он не смог найти объяснение и вскоре заснул, убаюканный дыханием спящих мальчиков и неясным бормотанием Сопливика, ворочавшегося во сне на соседней кровати.
Глава 2. Знакомство.Осень наступила сразу. Вот вчера ещё было солнечно и тепло, а сегодня уже температура на улице подползала к десятиградусной отметке. Весь день капал мерзкий, противный холодный дождичек. Дорога до приюта теперь вся состояла из множества разноразмерных луж.
Сегодня все воспитанники находились в здании. В школу они не ходили уже второй день. Приют был на карантине, из-за того, что Деннис где-то подхватил ветрянку, и за какие-то сутки заразил практически всех, кто не перенёс эту болезнь ранее. Директриса, миссис Коул, запретила мальчикам высовываться из своих комнат (благо ремонт с начала осени закончился и всех из общей спальни переселили в старые помещения), даже еду им теперь разносили каждому в «своих» тарелках, разрешалось лишь, не чаще пяти раз в день, посещать уборную в конце коридора. При том, за тем, чтобы никто из них не сталкивался во время этих прогулок с остальными, зорко следили няня и один из воспитателей.
Том сидел, смотрел на мутное от дождя стекло и тихо злился. Он был абсолютно уверен в неэффективности всех принятых мер. Тем более эта комната со старым шкафом, жёсткой железной кроватью и ветхим обшарпанным стулом всем своим видом просто вгоняла его в безнадёжно-чёрную депрессию. Окна его комнаты выходили в приютский внутренний дворик для игр. Там, счастливо смеясь, прыгали под зонтиками девочки.
Том завистливо вздохнул. Карантин распространялся на весь приют. Поэтому девчонки в школу тоже не ходили, но в отличие от мальчиков, никто не запирал их в здании.
Вот уже несколько дней он не знал чем себя занять и, от нечего делать, смотрел в окно. На подоконнике сильно сквозило, но мальчик не двигался. Единственным его желанием, за несколько дней заточения (а ведь иначе, как «заточение», это и не назвать!), стала простая прогулка под мелко моросящим осенним дождиком.
Постепенно дождь разошёлся и всё девчонки, хихикая, убежали со двора.
Том быстро поднялся с подоконника, надел старый потрёпанный серенький пиджак, стоптанные туфли и открыв окно, выбрался на карниз.
Пусть потом за эту самовольную отлучку его накажут, но сидеть здесь стало совсем невыносимо.
Стоя на карнизе рядом с окном, Риддл посмотрел вниз. До земли, казалось, довольно близко, но Том боялся поскользнуться на сыром асфальте. Чуть пройдя вдоль стены, он увидел внизу большую кучу пожелтевших листьев. Видимо, мистер Роуди, местный дворник, ещё не успел их сжечь. Том на миг зажмурил глаза и прыгнул. Приземление было, мягко говоря, неудачным – он сильно ударился ногой, но сразу же поднялся и как можно быстрее, захромал к забору, на ходу отряхиваясь от налипшей листвы.
Только оказавшись за забором, на улице, мальчик вздохнул полной грудью терпкий осенний воздух и сразу же почувствовал, как настроение его поднимается.
Дождик закончился, пахло мокрой травой и немного свежеиспечёнными булочками. В животе Тома сразу же заурчало, и только теперь он вспомнил, что близится время обеда. Ну что ж… Том беспечно пожал плечами, и не обращая внимания на голод, зашагал вверх по улице.
Выглянуло робкое осеннее солнце, прохожих почти не было, Тома это совершенно не удивило - была середина рабочего дня.
Пока он дошёл до конца улицы, на которой располагался приют, в голове его созрел план о том, как использовать внезапно свалившуюся на него свободу. Дойдя до перекрёстка, он свернул на улицу, среди мальчишек именуемую «капканом» за то, что заканчивалась она, упираясь в городской парк.
Не так давно Том открыл в себе ещё одно поразительное умение: он мог приказывать животным, при этом просто глядя на них. Сегодня с утра в его голову пришла мысль проверить это открытие на птицах, обитающих у пруда в парке.
Часам к четырём новое развлечение Тома наскучило ему. Птицы вели себя все одинаково: не слушали. От досады у него сильно испортилось настроение. Том ничего не понимал. Почему сегодня не вышло? Ведь тогда, с любимой кошкой директора, всё прошло замечательно: он только посмотрел на неё, и она сама шагнула с карниза. Директриса, конечно, расстроилась… Ну и поделом! Никто из воспитанников особо не любил ни её саму, ни её кошку. И когда миссис Коул не видела, всегда пытались как-нибудь обидеть её любимицу. Хотя удавалось это нечасто, да и замеченных за сим нелицеприятным действом жестоко наказывали.
Но воспитанники, несмотря ни на что, продолжали платить директору злобой за её равнодушие к ним и их судьбам.
Том выбрался из глубины парка, где располагался пруд, и направился к детской площадке. Сел на скрипящие, уже местами ржавые качели и задумался.
- Я всё расскажу маме! – плаксивый девчоночий голос раздался совсем рядом.
- Нет, Бонни! Это я расскажу! – мальчишеский голос был похож на шипение.
Том, не поднимая головы, стал прислушиваться. Голоса звучали всё ближе, видимо те, кто говорил, шли к качелям.
- Ты подлый, Эд! Подлый! – не унималась девчонка.
- А ты не слушаешь родителей! – прошипел мальчишка.
Они остановились недалеко от качелей, на которых сидел Том, и продолжали спорить.
- Я больше не стану заступаться за тебя перед мамой, если ты что-то сделаешь не так! – Пф, – фыркнул мальчишка и небрежно бросил, - нашла чем пугать, Бон! А я не стану заступаться за тебя в школе!
- А я… я… - видимо девочка не нашла больше аргументов, поэтому начала громко всхлипывать. – Ты злой, Эд! Злой! Я ненавижу тебя!
Звонко защелкали подошвы по асфальту. Том украдкой взглянул на говоривших и увидел спину невысокого худощавого мальчишки, смотревшего вслед убегающей девочке. Девчонке было лет семь, она убегала так быстро, что бант на макушке развязался и летел за ней, развеваясь, красным атласным флагом. Через пару минут она скрылась за поворотом.
Том перевёл взгляд на мальчика. С секунду он разглядывал его. Мальчик был одет, как маленький франт: из под его коротенького, по фигуре скроенного жакетика торчал воротничок белой, прямо сияющей на жидком осеннем солнце, рубашки, брюки были отглажены так, что казалось о стрелки на них можно порезаться, завершался образ правильными чертами лица мальчика и надменным выражением, присутствующим на нем. Если бы не его растрепанные светлые, давно нестриженые волосы, да запачканные ботинки, мальчика вполне можно было бы принять за малолетнего принца на отдыхе.
Губы его печально искривились: видимо, дома его всё же будут ждать неприятности.
«Принц», заметив что на него смотрят в свою очередь взглянул на Тома. Лицо его, сперва удивленное, превратилось в презрительную маску:
- Чего уставился…? – Том почувствовал, что мальчик поначалу хотел обозвать его. Но потом, всё же решил не ссориться и сдержал своё раздражение.
Он усмехнулся.
И верно сделал.
- Да так… - Том неопределенно мотнул головой, скребя носком ботинка землю под качелями. – Нельзя?
Он поднял голову и заглянул мальчишке в глаза. Тот немного смешался, но взгляда не отвёл.
- Не твоё это дело! – с вызовом ответил мальчик.
- Да это с какой стороны посмотреть… Может, я и помочь смогу… - Том холодно улыбнулся.
Мальчишка вскинулся и одарил Риддла полным презрения взглядом:
- Мне не нужна помощь какого-то оборванца!
Том вскочил с качелей, глаза его гневно полыхнули. Обычно, он попросту не обращал внимания на подобные эпитеты в свой адрес, но фраза этого расфуфыренного мальчишки его задела.
- А ты, - слова трудом выходили из горла. Получалось какое-то змеиное шипение, - маменькин сынок, не воображай что тебе всё позволено! – Том сжал кулаки.
- Да уж может и не все! – мальчишка же в отличие от Тома кричал. – Но уж точно побольше, чем всяким бездомным оборванцам, которые живут только благодаря милости прихода!
- Эдвард!
Оба резко обернулись на голос. По дороге к ним быстрым шагом шла высокая красивая женщина в развевающимся на ветру платье.
- Эдвард! – она остановилась возле них, окинув подозрительным взглядом Тома. – Сейчас же пойдём домой! – говоря это она легонько подтолкнула Эдварда в спину по направлению к улице.
Он нехотя повиновался, на прощание бросив злобный взгляд на Тома.
- Что у вас опять произошло с Бонни? – говоря на ходу, женщина ещё несколько раз оборачивалась и настороженно смотрела на Риддла. – Я насилу её успокоила…
Мальчик шёл, опустив голову, и ничего не отвечал на вопросы. Вскоре они скрылись за углом дома, а Том всё продолжал стоять и смотреть в ту сторону, куда они ушли.
Он до сих пор не мог понять, что заставило его заговорить с этим маленьким франтом. И зачем он предлагал ему помощь… Да и чем он мог ему помочь?
Вопросы теснились в голове. Том рассеянно опустился на качели.
Он никогда бы себе не признался, что в глубине души он просто устал быть один.
Глава 3. Эксперименты.- Том Марволо Риддл! Где ты был?! – зычный голос директрисы, казалось, разлетелся по всем закоулкам приюта.
Том, стоя на пороге, понуро опустил голову и молчал.
- Ты разве не знаешь, что установлен карантин? – директор подошла к нему и указательным пальцем приподняла его голову за подбородок так, чтобы заглянуть ему в глаза.
Том ответил на её полный негодования взгляд с такой злобой, что миссис Коул отшатнулась.
- Ты дерзишь мне? Негодный мальчишка! Я накажу тебя! Миссис Прис! – громко крикнула она в коридор.
Вскоре послышались торопливые шаги. Это няня спешила на зов директрисы.
Том усмехнулся. Ну что она ему сделает?
В комнату торопливо вошла полненькая женщина средних лет. Лицо её могло бы показаться добрым, если бы на нём не было такого безразлично-отстранённого выражения.
- Миссис Прис, - начала директриса, обращаясь к няне, - заприте, пожалуйста, Тома в его комнате и не выпускайте его оттуда двое суток.
Том усмехнулся. Напугала, старая карга! Они и так сидят взаперти из-за карантина.
- Это всё? – голос миссис Прис был таким же, как и выражение её лица – равнодушным.
Директриса недовольно покосилась на мальчика и, не увидев на его лице ничего, кроме скуки, добавила:
- И проследите, чтобы мистер Роуди закрыл его окно ставнями!
Няня коротко кивнула и вышла из комнаты. Том изумлённо смотрел на директора. А она с торжествующим видом сказала, обращаясь к нему:
- Будьте так добры, проследуйте обратно в свою комнату.
Но нет! Он не выдержит этого!
Их взгляды встретились. В это же мгновение лицо её неожиданно пошло красными пятнами, она схватилась за горло, словно задыхаясь. Но уже через секунду выпрямилась и позвала странным, без интонаций, голосом:
- Миссис Прис!
Через минуту няня снова возникла в кабинете, недоуменно поглядывая то на директрису, то на Тома.
- Я решила, что на первый раз Риддла можно простить, учитывая его безукоризненное поведение в других случаях.
Няня изумлённо осмотрела директрису с ног до головы, и, что-то бормоча себе под нос, покинула кабинет.
- Ты тоже можешь идти… мальчик.
Том отвёл глаза, и миссис Коул сильно закашлялась. Взгляд, который был направлен в спину уходящего Тома, можно было назвать испуганным и недоуменный. Кажется, она не могла вспомнить то, о чём только что говорила.
А Том поднимался по лестнице, радостно улыбаясь. И несмотря на назойливый взгляд директрисы, буравящий ему спину, на боль в животе от голода, он был счастлив, потому что знал наверняка, что в этот раз всё получилось.
Спал он беспокойно, то и дело ему мерещился страшный огонь, сжигающий его изнутри.
Проснувшись, он долго не мог понять к чему это. Вставая с кровати, Том ногой угодил в стакан, до краёв наполненный желтоватой водой. Недоумевая, как тот оказался возле кровати, он легонько оттолкнул его, при этом расплескав часть жидкости на пол.
Том поморщился. Теперь придётся всё это затирать. Он с раздражением взглянул на воду, и, словно почувствовав его взгляд, она начала шипеть и испаряться. Через несколько секунд лужицы как не бывало.
Мальчик в изумлении расширил глаза, встал на колени и, потрогав ладонью пол возле стакана, убедился, что тот абсолютно сух.
Он обвёл настороженным взглядом комнату, пытаясь понять что же произошло.
Не найдя вокруг объяснения, Том снова уставился на стакан. Под его взглядом сосуд начал медленно трястись. Мальчик рассмеялся. Стакан слегка приподнялся над полом и медленно поплыл к подоконнику.
Риддл вскочил на ноги, стакан упал на пол и разбился, но мальчика это больше не интересовало. Он начал взволнованно мерить шагами комнату, соображая что теперь ему делать.
Вновь обнаруженные способности не давали ему покоя, словно призывая к действию. Он должен был себя испытать.
Но как?
Внезапно он вспомнил о вчерашней встрече на детской площадке. Вспомнил и мальчишку-франта, и то, как он отозвался о Томе. Молниеносно в голове его созрел план.
Быстро одевшись, Том вылез на карниз.
