Resurgam

Глава 1

1.
Это был Самый-Самый День из самых-самых дней, который только можно себе вообразить. Он был ярким, несуетным, щедрым на солнце, краски, звуки, запахи. Солнце ласково обнимало теплом, будто добрый друг положил руку на плечо; зелень деревьев и трав возвращала усталому или отчаявшемуся взору остроту, ясность. Едва уловимое жужжание, чирикание, щебетание, просто шелест листвы, далеко и близко звучащие голоса – вся эта бессвязная какофония сливалась в поразительную по красоте и естественности музыку. Воздух солнечного теплого дня, пряный, сильный и удивительно живой, сам без усилий заполнял легкие, им конечно нельзя надышаться впрок, но, единожды вдохнув, его никогда, ни с чем не спутать, не забыть, и если достанет сил, или воли случая, вспомнить о нем, это непременно поможет в любом деле. Не сможет не помочь! Такие дни бывают, как подарок, одинаково приятный для всех и лично для каждого, так как кто угодно, кем бы он ни был, мог без труда найти таким днем радость, утешение, или помощь. Это был один из тех замечательных дней, когда хочется жить. Именно в такой день проще и естественнее всего понять что-то важное, принять решение без суеты и страха, простить старую обиду, или самому признать свою неправоту и попросить прощения. И вовсе неважно, где достался такой подарок - Самый-Самый День, пусть даже на чахлом пустыре, на задворках убогого рабочего квартала, на задохлой лондонской окраине, это все равно тот Самый-Самый День.
***
В сиротском оконце чердака, похожего скорее на скворечник или в лучшем случае на чулан блескучий солнечный луч был редким гостем. Лучик аккуратно прокладывал себе путь по столу, по облезлому табурету, к невысокому топчану, на котором спал, очевидно, ребенок, почти полностью укрытый одеялом. Белье на детской постели, хоть и латанное, но кипельно-белое, да солнечный луч были единственно правильными во всей этой комнатенке.
Дверь без скрипа открылась и в комнату, чуть пригнувшись, вошла женщина неопределяемого возраста. Притворив за собой дверь, она выпрямилась, окинула комнатенку быстрым взглядом и сделала решительный и совершенно бесшумный шаг в сторону топчана. «Северус, вставай», - сказала женщина и, не дождавшись никакой реакции, нагнулась и легонько тронула за плечо спавшего ребенка. Голос у женщины, по сравнению со звуками, доносившимися из окна, был просто никаким, прозрачным и бесцветным. Непонятно, голос, или прикосновение разбудили ребенка, но в мгновение ока ребенок уже сидел на кровати и выглядел совершенно проснувшимся. Он не тер кулаками глаза, не озирался удивленно и сонно вокруг, он просто внимательно смотрел на женщину. «Поднимайся Северус, у нас сегодня много дел, я хочу, чтобы ты быстро оделся, спустился вниз, и поторопись», - все тем же бесцветным спокойным голосом сказала женщина, собираясь покинуть комнатенку. Но, видимо, оттого, что нечто необычное послышалось ребенку в этом бесцветном голосе, или для него такое пробуждение оказалось непривычным, он, немного помедлив, поднял на женщину темные внимательные глаза и тихо спросил: «Мама? Мы куда-то пойдем? Прямо сейчас?» Женщина, уже в дверях, не оборачиваясь, ответила: «Слишком много вопросов, Северус. На разговоры у меня нет времени. Нужно многое успеть и, если ты не хочешь на весь день остаться голодным, не болтай и быстро собирайся. Я хочу, чтобы ты выглядел прилично, поторопись», и так же бесшумно, как вошла, она скрылась за дверью. Мальчик еще некоторое время сосредоточенно сидел на кровати, будто обдумывая слова матери, потом склонил голову, будто обдумывая ее распоряжение, затем быстро, но без суеты стал одеваться. Было во всем этом что-то неправильное, да чего уж там, все здесь было неправильным от начала и до конца: мать, вошедшая в комнату сына не с ласковым словом и улыбкой, сам мальчик, серьезный и сосредоточенно сдержанный. Даже солнечный лучик, случайно зашедший сюда, выглядел почти неприлично, как незваный гость и теперь казался неуместным в этой комнате.
Уже через десять минут Северус спустился в кухню на ходу соображая, верно ли он понял указания матери о приличности одежды, напялив новую белую рубашку, которую, как он подозревал, купили к школе. Но, мама сказала, что желала бы видеть его выглядящим прилично, и новая рубаха была выбрана почти без колебаний. Однако, оказавшись в кухне, он все-таки немного настороженно смотрел на мать, пока она оглядывала его с головы до ног быстрым цепким взглядом. Подобравшись, он был готов по первому уловимому знаку неодобрения матери кинуться наверх и исправить свою оплошность, но все обошлось, мама чуть заметно кивнула и вернулась к прерванному занятию. Отвернувшись от вошедшего сына, уверенная, что он видит только ее спину и не посмеет сесть за стол без позволения, а, следовательно, лица ее не увидит, женщина позволила себе сдержанную улыбку: «Сообразил. Маленький, а настроение, намек чувствует, как настоящий Принс! Ну, некрасив - пусть! Не богат род на красавцев. Зато мальчик силен, умен, не поспорят ведь с этим, это же очевидно! Он должен понравится!».
- Садись, Северус. Постарайся позавтракать быстро и аккуратно. Пока ты ешь, я приготовлюсь к нашим сегодняшним делам и вернусь через пять минут.
- Хорошо. Мам, а можно мне какао на завтрак?
- Если бы можно было приготовить какао, я бы это сделала, так как напиток полезен, питателен и очень сытный, что было бы, кстати, для сегодняшнего дня. И, раз я этого не сделала, значит у меня для этого немало причин. Жаль, Северус, что ты не только не сообразителен, чего я вправе была бы ожидать от своего сына, так ты еще и невежлив. Своим вопросом ты обижаешь меня и своего отца, самым жестоким образом напоминая мне, что в семье недостаточно средств, чтобы покупать полезные и вкусные продукты. Ты достаточно взрослый, чтобы понимать, сказанное тобой – это не просто пустая болтовня, а слова будущего мужчины, за которые рано или поздно придется отвечать - неважно, перед собой или другими, не возьмусь сказать тебе, что тяжелее.
- Прости, мама, я … Я не хотел, то есть я хотел… просто я не подумал – Северус смотрел на мать и действительно выглядел расстроенным, не смущенным, а именно серьезным и расстроенным.
- То, что ты не подумал – это очевидно. Я как раз и хотела обратить твое внимание на то, что ты НЕ подумал, а стоило бы! Я бы хотела, чтобы ты думал и думал очень серьезно, прежде чем что-либо делать и, уж тем более, прежде чем говорить. Поторопись, ты отнял у меня три минуты на болтовню.
С этими словами женщина вышла из кухни, хмуря черные совсем не дамского рисунка брови. Слова сына расстроили ее. Нахмуренной, она вошла в свою спальню и на ходу бросив взгляд в зеркало внезапно и резко остановилась. Из тусклого старого зеркало на нее глядели неприятного прищура глаза. Она заправила волосы за ухо и пригляделась к себе. Привычное бледное лицо, совершенно лишенное кокетливости, худое, скуластое, со сдвинутыми черными бровями и угольными прищуренными глазами. Не красавица, не юна, зато в лице есть значительность, в глазах мысль, пусть и недобрая. Откуда бы взяться простоте и добросердечию, она и не припомнит, когда последний раз улыбалась кому-либо, или чему-либо. Скорее всего, в школе, курсе, этак, на третьем, ну, может на четвертом. А затем, пятый курс – точно нет, тогда ее подруги и однокурсницы потихоньку стали перешептываться о мальчиках, рассказывать о снах, грезах, взглядах. А у нее не о чем было рассказывать, а выслушивать чужие откровения – занятие неблагодарное, нет, просто вредное! Именно в это время она поняла, на себе почувствовала значение слова «зависть». Именно зависть стала самым привычным ощущением, и еще - раздражение. Постоянное раздражение постепенно стало выражением лица, затем образом мыслей, а потом и чертой характера. Нет, она, конечно, пробовала что-то изменить, пыталась бороться, но это ни к чему не привело. Подруги, были слишком заняты собой, чтобы замечать вокруг кого-то еще. Не прошло и года, как приятели-сокурсники просто перестали с ней общаться, чтобы не сталкиваться с ее раздражением и язвительностью, а к концу обучения она отдалилась и от тех немногих, кого, хоть и с натяжкой, но можно было считать друзьями. За весь выпускной с ней заговорили только три человека: Шеннон, прочирикавшая жарким шепотом о том, что Герберт-таки назначил ей свидание в Лондоне, Слагхорн, участливо-снисходительным тоном пообещавший посодействовать с рекомендацией и Дамблдор. Директор, никогда не выделявший ее из толпы студентов неожиданно подошел и начал беседу о пустяках, а потом незаметно перевел разговор на планы о будущем. Странно, она всегда очень настороженно и ревностно охраняла себя от «душевных» бесед, а тут даже и не заметила, как быстро и легко он пробил ее «оборону». Ничего особенного, ничего судьбоносного, просто болтовня, светская беседа «ни о чем», только одна фраза, как гвоздь засела в голове: «самое сложное и самое простое в жизни – это выбор, выбор делаем или мы сами, или его делают за нас, Мисс Принс, вот и вся премудрость». «И что мне с этим делать, Профессор? - спросила она тогда. «А ничего с этим не сделаешь, дорогая, надо только понимать, чувствовать, отдавать себе отчет в том, за что ты сам готов отвечать, а за что не возьмешься отвечать ни при каких обстоятельствах». С этим «напутствием», с недурными дипломом и осознанным решением о личном одиночестве она покинула Хогвартс. Воспользоваться протекцией Слагхорна не захотела, устроилась работать в аптеку недалеко от дома. Потекли дни, месяцы, годы, серые и невыразительные, как лондонский туман. Родители не лезли в ее жизнь, хотя мать пару раз выспросить об ее намерениях в жизни и пыталась. Затем, по настоянию бабушки были предприняты попытки выдать ее замуж, «пристроить», как они все выражались, для продолжения славного «и прочая и прочая» рода Принсов. Сестра с мужем детей иметь не могли и по этой причине тоже высказались за брак, даже взялись найти мужа «из своего круга». Ни то, чтобы ей претил этот круг, скорее она была далека от всех этих социальных и сословных дрязг, скорее ее возмущал факт того, что за нее принимают решение, делают тот самый пресловутый выбор. После второго разговора, она попросила больше его не возобновлять, после третьего – объяснила, что не намерена поступать по чьей-то указке ни в этом, ни в каком другом вопросе. Возможно, этого не стоило говорить, так как разразился скандал, отец вспылил, сестра устроила визг и крик, а ее муж шипел и плевался гневом ядом и бессилием. Омерзительная сцена закончилась тем, что она собрала вещи и ушла. Просто ушла, найдя в себе силы только сказать через плечо: «До свидания». Не было слез и сожалений, ей предложили сделать выбор, и она его сделала. Долгое время всю ее семью составляла она сама. Никто из Принсов встреч не искал. Она продолжала работать, на жизнь хватало едва-едва. Именно тогда ей и встретился этот маггл. Ей пришлось снять комнату в маггловском районе и именно в паб, в первом этаже дома, где она снимала комнату, и заходил все время этот маггл. Она встречала его каждый день и, приблизительно спустя месяц, они стали кивать друг другу. Еще через месяц он поздоровался, и уже к концу года она знала, что его зовут Тобиас Снейп. На Рождество он пригласил ее в кино, она согласилась и затем, в кафе, куда они пошли после сеанса, она рассказала ему про себя, свою семью, про все. Это тоже был ее выбор, и она думала, что поступает верно. Почти месяц Тобиас только молча кивал ей в знак приветствия, и только спустя еще примерно неделю, все же подошел и предложил поговорить. Она не удивилась, не «затрепетала», и даже когда он предложил ей стать его женой, она «не забыла, что нужно дышать». Она просто согласилась, наверное, оттого, что, он, возможно, сам того не сознавая, предложил ей выбор: безрадостное серое одиночество, или хоть какая-то, да семья. Тобиас не был романтическим героем, он не говорил о любви, или даже влюбленности. Он был немолод, не хорош собой, небогат, но и она была далеко не юная красотка. Других перспектив подобного рода у нее не было. Ее решение, скорее всего, было продиктовано сознанием того, что он – маггл – не считал ее принадлежность к волшебникам существенным недостатком, возможно, он надеялся, что это лечится. Она же считала, что это ее преимущество, что она в любом случае «выше», что она «удостаивает» его, а это было понятно и как раз тем существенным, что при выборе позволяет принять решение. Решение было принято, они поженились и стали жить вместе. А через положенный срок родился Северус. Она сразу поняла, что мальчик унаследовал кровь Принсов. Это был ее сын, похожий на нее, на всю ее семью. От Тобиаса он унаследовал разве только разрез глаз, что было неплохо, глаза у него были большие, рисунок губ, да телосложение. Мальчик обещал вырасти высоким, сильным, жилистым. Но он точно был волшебником, она поняла это в первую же минуту, как только увидела сына. Понял это и Тобиас, хоть ничего и не сказал, а только усмехнулся невесело, так и не поздравив жену. Она и не ждала от него восторгов и нежностей, однако, где-то в глубине сознания отложилась неприятная мысль о том, что ей и ее мальчику здесь не рады. И без того неразговорчивый муж теперь говорил с ней все реже. Во время ее вынужденного перерыва в работе, ему приходилось работать за двоих и на троих. Скорее всего, Тобиаса это не особенно радовало, но он молчал. Мальчик рос, и она уже начинала чувствовать его магию. О том, чтобы отдать его в ясли или найти няню не могло быть и речи. Хозяин аптеки наотрез отказал ей в просьбе разрешить брать малыша с собой, а искать сиделку волшебницу, ей просто было не по карману. Так и перебивались: Тобиас целый день на работе, она, трижды в день проводившая в аптеке по два часа с короткими перерывами, чтобы покормить и позаботиться о сыне, Северус, целый день один, полуголодный, неухоженный, угрюмый, худой и совершенно некричащий малыш, всегда один в своей колыбельке. Мальчик рос, он не был болезненным, но выглядел хилым, он был очень развит, смышлен и силен для своего возраста, но угрюм, молчалив и неприветлив. Она не стыдилась сына, но он совершенно никак не был «милым» младенцем. Тобиас Снейп не демонстрировал любви к мальчику, скорее безразлично мирился с его пребыванием в доме, Жить в уютненькой комнате в центре Лондона, недалеко от ее работы, на их полтора жалования стало трудно. Тобиас проявил прямо таки благородство, соскреб все свои накопления, влез, как она предполагала, в небольшие долги, но умудрился купить домишку - развалюшку на окраине Лондона. Место было препротивное, прегрязное и преубогое, но – свое. Она сменила ежедневную работу на работу надомницы. Здесь, она не опасаясь, могла в подвальчике устроить худо-бедно не лабораторию, но домашнюю зельеварню. Муж, скрепя сердце, согласился не только на то, что она в доме пользуется своими неправильными умениями, но, иногда даже продавал соседям или знакомым нехитрые зелья. Много за них выручать не получалось, так как делал все это Тобиас неохотно. Колдовство в его понимании было если не позором, то нездоровьем и получение за это денег для него имело только одно оправдание – долги. Долги были позором и Тобиас с неодобрением и за очень смешные деньги предлагал забулдыгам-соседям – антипохмельное, тупой и уродливой, но похотливой жене мастера на фабрике – болтушку от прыщей, да и прочую ерунду, сваренную женой в подвальчике. Объяснял он это просто, правда, потупив глаза: жена, мол, моя работает в аптеке (что было правдой), ну вот и делает кое-что для себя, используя свои семейные рецепты (что тоже было правдой). Ему верили, благодарили, считали добрейшим мистером и женщину хвалили: собой неказиста, зато в хозяйстве незаменима, и дом блюдет и работает и лечит. О том, что жена при этом еще и пришептывает, приговаривает, палочкой размахивает, да и подкладывает в микстурки да мази что попало, Тобиас, естественно, никому не говорил, и вообще предпочитал об этом не помнить и даже и не знать. Так и жили молчком да тишком, но жили, и Северус рос и долги за дом скоро отдали. Когда сыну исполнилось два года скрывать, или вернее не замечать его магию уже было нельзя. Малышом надо было заниматься, и она решилась поговорить с мужем. Никакого выбора на этот раз не было, просто она привыкла поступать честно, а Тобиас, если разобраться, заслуживал того, чтобы с ним считались. Как она и предполагала, разговор получился тяжелым. Мужу явно не понравилось, что его снова озадачили проблемой, о которой он ничего не хотел знать. Это была первая громкая ссора. Нет, они не кричали, просто Тобиас говорил с ней на повышенных тонах и ей это не понравилось. Однако она не пошла на скандал или конфликт. Чуть громче обычного, она сказала мужу, что поняла его и постарается решить вопрос ко всеобщему согласию. Сдерживать магию сына она не собиралась, поить его зельями – тоже. Северус, по сути, был самым правильным в ее теперешней жизни, и она приняла решение обучать мальчика. Учить его тому, что должен знать волшебник, растущий и воспитывающийся в семье магов. Пусть он маловат, но явно способный и одаренный. Единственную уступку интересам мужа она все-таки сделала, волшебной палочки в ее руках ребенок не видел, никаких слов о волшебстве и магии она не говорила. Он рос, а она учила его, чему могла и объясняла все непонятное и необычное, как особенные способности, передающиеся по наследству. Друзей или приятелей у мальчика не было, гостей к ним не приходило, все пока было просто. Пока… Северусу не исполнилось семи лет, и пока муж не заговорил о школе.
Она и сама понимала, что приближается время серьезного выбора. Ссоры в доме участились, муж начал выпивать, иногда приводил с собой приятелей, немного и не шумных, все чинно здоровались, называли ее Миссис Снейп. Пусть бы их, но они могли увидеть сына. Конечно, она не собиралась прятать Северуса от всех, и от жизни. Мальчик действительно был очень развитым и не по возрасту сообразительным. Поразительно, но он до сих пор ни разу не задал, ни одного вопроса, на который ей бы непросто было ответить. Казалось, он по одному слову, звуку, жесту матери соображал, стоит спрашивать, или нет. И, что самое удивительное, он, кажется, не задавая вопросов, понимал все именно так, как ей было нужно. Однако вопросы все-таки были, и отвечать на них было надо. И она приняла решение. Вот именно этим утром, проснувшись, решила – пора. С недавних пор, все заметнее в лице, во взгляде, в повадках сына она замечает те же черты, то же выражение лица, тот же взгляд, что и у себя. Все бы ничего, все-таки сын, Принц, но… рано, как рано! Он же еще ребенок, мальчик, а уже выглядит волчонком! Что же будет дальше, каково ему будет? Нет, и правду пора, да и день такой….. подходящий. Правильно решила.
Оделась женщина также быстро, как и сын. Ей не понадобилось много времени на сборы и через оговоренные пять минут, она отворила дверь в кухню и увидела, ожидающего ее Северуса. Она снова, кивнула сыну, быстро сполоснув посуду и убрав со стола, направилась к двери, жестом приглашая мальчика с собой. Пропустив ребенка спуститься с крыльца, она закрыла входную дверь и, взяв сына за руку, направилась за дом, к сараю. На секунду, задумавшись, она взяла сына за подбородок и внимательно взглянула ему в глаза:
- Северус, нам сегодня предстоит сделать очень серьезное и важное дело. Мы должны отправиться в одно место и провести там… некоторое время. Ты должен вести себя очень хорошо, как послушный и воспитанный джентльмен, не задавать лишних вопросов, не делать необдуманных движений. Ты ничего не должен бояться и ничему не должен удивляться. С нами не случится ничего дурного, потом, когда мы вернемся, я объясню тебе все, что сочту нужным, ты меня понял?
- Я понял, мама.
Она не ожидала такого лаконичного и быстрого ответа от сына. Даже для него это было слишком сдержанно, но, решив, что пуститься в разъяснения сейчас – означало бы потерять время и, возможно, растерять решимость, она только кивнула и сказала: «Подойди ко мне поближе, возьми меня за руку и держись крепко-крепко, не выпускай, как бы необычно не было то, что сейчас произойдет, ты понял?» Ответом ей стало то, что Северус вцепился в ее руку и кивнул. Он уткнулся лицом ей в живот, и она почувствовала, что ребенок напрягся всем телом и застыл. Пора!
И….
****
…в следующий миг они уже стояли перед небольшим двухэтажным особнячком за невысокой оградой. Как давно она не испытывала этого ощущения, сразу вспомнились и головокружительные полеты на метле и каминные перемещения и …. много-много всего. Хогвартс, вокзал, поезд, свитки, перья. Запахло домом, кухней, лабораторией, бабушкиным пирогом. Дом, детство… стоп! Северус! Она судорожно обхватила прижавшегося к ней сына, наклонилась и поцеловала черную макушку мальчика: «Как ты, ….милый?». Какое-то время она так и стояла, нагнувшись, прижимаясь губами к волосам ребенка. Потом, осторожно отцепив, стиснувшую ее ладонь руку сына, легко присела перед ним на корточки. «Как ты?», - осторожно повторила она, с тревогой всматриваясь в лицо Северуса. Мальчик еще постоял молча, опустив голову, затем поднял на мать черные глазищи, распахнутые непривычно широко и, сглотнув, хрипло и тоненько, но очень четко и медленно проговорил: «Все хорошо, мама, я в порядке, потом ведь ты мне расскажешь, что это было?».
«Я все сделала правильно, они должны его увидеть, а он должен все узнать!» - эта мысль придала ей решимости и она уверенно открыла калитку и пошла по дорожке к дому, держа за руку Северуса.
Дверь открылась сразу и на пороге она увидела улыбающуюся рожицу Свинни.
- Госпожа Эйлин, вернулась госпожа Эйлин, добро пожаловать, госпожа Эйлин и молодой господин!
- Куда мне пройти, Свинии, кто дома?
Все это Эйлин Снейп протараторила как школьница на экзамене.
- Не волнуйтесь Госпожа Эйлин, проходите в гостиную с молодым господином, Свинни все сделает.
Кивая и прискакивая, эльф поковылял вперед по коридору, а Эйлин, снова взяв за руку оторопелого сына, направилась в гостиную.
Как будто и не было этих долгих лет вне дома, вне магии, среди чужих. Она указала Северусу на стул у окошка, на этом стуле она сама всегда сидела на семейных присутствиях. Обходя гостиную, Эйлин осторожно, почти с трепетом прикасалась к знакомым вещам, и пыталась угадать, кто из семьи выйдет к ней и ее сыну.
- Здравствуй, Эйлин. Не ждала тебя, и не рада твоему приходу, но, раз ты пришла, должна сказать, что выглядишь ты неплохо. Отрадно сознавать, что хоть в чем-то ты умудрилась остаться Принс. Этот мальчик – очевидно, твой сын? Похож, и раз он здесь так спокойно сидит, значит на тебя похож значительно больше, чем на своего отца. Он некрасив. Итак, зачем ты пришла?
- Здравствуй, мама. Я не ожидала другого приема, но мне приятно слышать, что ты увидела истинное сходство Северуса со мной.
- Зайди к бабушке, Эйлин, она будет рада тебя повидать.
- Непременно, спасибо, мама. Пойдем, Северус, я познакомлю тебя с твоей прабабушкой.
- Эйлин, можешь не утруждаться и не заходить ко мне прощаться.
- Да, мама.
- До свидания, бабушка.
Обе женщины повернулись на голос и посмотрели на мальчика, обе с удивлением, обе с одобрением и гордостью, только одна украдкой, другая явно и с торжеством. А Северус, подобравшийся и, как обычно, серьезный пошел следом за матерью.
Комната бабушки была во втором этаже, но отчего-то Эйлин сразу решила спуститься в домашнюю лабораторию. Снова, невесть откуда взявшийся Свинни, торопливо и неуклюже затрусил перед ними двигаясь впереди них и постоянно кланяясь, улыбаясь и что-то бормоча. Он угодливо распахнул дверь в лабораторию, где их видимо, ждали, в противном случае, в них непременно бы полетели проклятья и лабораторное стекло. Лабораторией это, правда, можно было назвать с очень большой натяжкой, скорее это было нечто среднее между особой кухней, подвалом, больничной палатой и кладовкой. В семье Принсов никто и никогда, как таковым, зельеварением не занимался, да и зельеваров в семье не было. Зато в семейном арсенале имелось немало рецептов зелий, настоек, мазей, микстур, порошков, ядов и противоядий, короче всего того, что помогает жить своим и, если надо, существенно осложнить жизнь чужим. Были, конечно, и свои заклятия, наговоры, сглазы, но, все что булькало в котлах, растиралось в тиглях, хранилось в колбах и капало из сложных трубочек в реторты, делалось в семье охотнее и получалось значительно эффективнее, чем что-либо другое.
В густом и плотном пару, поднимавшемся от большого котла, не было видно даже силуэтов, слышалось только веселое побулькиванье варева, да треск дров под котлом. Мать и сын молча спустились по ступенькам. Эйлин привычно потянула носом, и губы ее сложились в понимающей ухмылке. Запах зелья был знакомым, привычным, домашним.
- Мам, - напряженным и осторожным шепотом спросил Северус, - это ведь то, что ты варишь, когда у отца подолгу случается плохое настроение, да?
- Не совсем, но я рада, что ты правильно определил основу.
- Что такое основа?
- Ты ведь узнал знакомый запах, может, еще что-то показалось тебе знакомым. Вот это и есть основа. Но Глэдис, твоя прабабушка, очень давно варит такое лекарство и добавляет много компонентов, о которых даже я не все знаю. Мы после поговорим об этом, а сейчас, я представлю тебя твоей прабабушке.
Они подошли к кипящему котлу совсем близко и только здесь Эйлин увидела Глэдис Принс, сидящую у рабочего стола, чуть в стороне от очага.
- Ну, подходи, подходи ближе. Если разобраться, меня ты не сильно расстроила. Ребенка ты родила, родила в законном браке, да еще и мальчика, значит, кровь Принсов не сгинет. Давай, давай его сюда, хочу взглянуть на твоего сына.
- Позвольте представить Вам, бабушка, Северус Снейп.
- Северус, подойди к прабабушке.
- Да уж, похож, ничего сказать не могу, похож! Да и маггловская кровь ему может и на пользу, живучее будет.
- Иди ко мне, правнук, и постарайся не выглядеть так, что ничего страшнее меня ты в жизни не видал. Рассказывай, как живешь с матерью, что умеешь, что знаешь?
- Я живу с родителями, скоро пойду учиться, а пока помогаю маме, когда она работает для своей аптеки. Я умею мыть посуду, убираться и … приготавливать одно лекарство…. От простуды. Меня мама научила.
Казалось, все свои силы, и самообладание Северус истратил на эту длинную речь. При этом он во всю старался не опускать ни головы не взгляда. Эйлин была горда сыном. Ей приятно было сознавать, что и здесь мальчик повел себя правильно. Похоже, ему удалось найти правильный тон и верные слова. «Слизерин, однозначно – Слизерин», - невольно подумала она и усмехнулась этой мысли.
- Однако, Эйлин, сколько лет твоему сыну, что ты уже доверяешь ему варить зелья. Не больше восьми, я думаю?
- Ему семь, бабушка. В этом году я думаю отдать его в школу, ему будет не вредно изучить маггловские школьные предметы, пока он не поступит в Хогвартс.
- Вот что, Северус, иди-ка вон к тому шкафу и поищи на самой нижней полке учебники своей матери, они подписаны «Принс». Полагаю, читать ты умеешь?
- А ты, Эйлин, иди-ка сюда и присядь рядом со мной. Не думаю, что мне стоит слушать обо всем, что с тобой было. Также, я не думаю, что ты пришла сюда сегодня, в надежде возвратиться в лоно семьи.
На морщинистом лице Глэдис, улыбалась каждая морщина, хотя Эйлин вряд ли могла припомнить за все время пребывания в родительском доме, хоть пяток раз, чтобы бабушка улыбалась. Видимо, много изменилось в этом доме. Глэдис повернулась к котлу и невидимым и неслышным образом погасила огонь. Невесть откуда, также бесшумно из ниоткуда, на котел опустилась крышка, чуть звякнув с одного края. Северус от неожиданности вскинулся от шкафа и вытянул шею в сторону котла, глядя на все происходящее круглыми глазами.
- Нечего таращится на котел, занимайся делом, Северус.
- Эйлин, отчего ребенок так удивлен, он что, такого никогда не видал, может и котла не видел, может…
- Бабушка, бабушка! – Голос Эйлин понизился почти до шепота. – Я старалась не пользоваться магией при ребенке. То есть, я хотела сказать, что … Он ничего не знает точно, я ему ничего не рассказывала и не объясняла. Вы правы, бабушка, я не собиралась утомлять Вас рассказами и не надеялась на возвращение. Просто…. Просто я вдруг поняла, что … мы все должны все для себя прояснить, и Вы, и мама, и я, и Северус.
Повисла долгая тишина, которая, казалось, перемешалась с редеющим паром. Глэдис Принс, сдвинув брови, вертела в руках нож, для ингредиентов. Северус притих у нижней полки шкафа, где уже собрал внушительную стопку книг, подписанных «Принс», и, казалось, боялся даже дышать. Эйлин же, выпрямилась и стояла, готовая ко всему. Нарушила молчание, как и положено, Глэдис.
- Ты всегда была неоправданно горда, Эйлин. Гордость – вещь хорошая, полезная, но пусть она будет последовательной. Если ты хороша, это не значит, что другие плохи, постарайся понять и запомнить это. И ты, правнук, тоже запомни. По всему, видать, ты наших кровей и тебе пора знать, понимать, уметь. Эйлин, я не знаю твоих планов, ты вправе распоряжаться своей судьбой и судьбой ребенка, но, ему, как Принсу, я хочу дать то, что должно. Ты сейчас можешь забрать здесь то, что может тебе пригодиться. Собирай, я уверена, ты не захочешь лишнего. Похоже, тебе еще раз придется сюда наведаться, к следующему разу, я подберу тебе с собой то, что хотела бы вам отдать. Это, пожалуй, все, займись делом.
- А теперь ты, правнук. Иди сюда, думаю, ты давно уже справился с тем, что я тебе поручила. Смотри на меня. Ну, что скажешь, у тебя ведь есть свое объяснение всему, так?
- Так, прабабушка.
- Я слушаю, говори.
- Ну…
- Не мямли, учись ясно выражаться. И не хмурься, меня ты не напугаешь, обижаться на меня тоже бессмысленно. Говори четко, старайся думать. Тебе же будет легче, увидишь… - усмехнулась Глэдис.
- Я думаю…, нет, я знаю, что я, вернее мы, не такие, как все. Я читал сказки. В них были волшебства, маги, ведьмы… Мерлин…
- Мерлин???? Ооо-ох ! Ну, правнук! Эка ты куда хватил! Мерлин! Нет, голубчик, до Мерлина вряд ли у кого получится дотянуться, но идея правильная. Мне нравится ход твоих мыслей. Пожалуй, думать ты будешь неплохо, остальному – научишься. И храни тебя Мерлин, мой мальчик! Иди, поцелуй меня и можешь подниматься наверх. Там тебя встретит Свинни, накормит, пока я тут поговорю с твоей матерью. Ну, иди, иди!
Северу неловко коснулся губами морщинистой щеки Глэдис, и осторожно ступая затекшими ногами, стараясь держаться прямо, стал подниматься наверх. Открыв дверь, он тут же увидел Свинни, улыбающегося во весь рот и держащего в руках тарелку с пирожками и дымящуюся чашку какао. Эльф, кивая и улыбаясь, засеменил по коридору к двери и вывел Северуса в сад к скамейке, где Северус уселся на скамейку и осторожно и чинно взял пирожок и принял из рук Свинни чашку.
***
- Ну, Эйлин, долго говорить нам некогда, да и не к чему, все и так ясно. Ты сделала то, что считала нужным, а я стара настолько, чтобы понимать – осуждать, судить кого-то дело бесполезное. Да и нет у меня таких прав – судить тебя. Время всех рассудит, со временем, конечно. Ты сама знаешь, что тебе делать, а чего не знаешь, значит не время еще. А на счет мальчика, тоже время покажет. Пока видно одно, кто бы он ни был, каким бы не вырос, в нем есть наша кровь: твоя, моя…. И, стало быть, мы должны уважать нашу кровь. Вот так. Это не совет, это мое мнение. Ты можешь научить его всему, что знаешь, что умеешь. От того, как ты это сделаешь, будет зависеть то, кому и как он передаст все это потом. Собирайся Эйлин. Все что выбрал мальчик, все, что хочешь сама – бери. Придешь через неделю, я тут тебе еще кое-что подготовлю, вам это пригодится.
Эйлин кивнула и направила волшебную палочку на стопку книг, затем на старый небольшой котел в углу, подошла к шкафу и стала составлять на стол баночки с ингредиентами. Глэдис спокойно наблюдала за действиями внучки и когда та закончила, тяжело встала со стула и подошла ближе. Сощурившись быстрым взглядом она окинула собранное на столе. Глэдис глянула на внучку и, нахмурившись, сказала: «Поскромничала, явно поскромничала. Ох, горда ты Эйлин, себе в убыток горда. Говорила же тебе, будь последовательной и разумной. Непомерная гордость – почти глупость. Ну да это твое дело. Я тобой довольна, внучка. Собирайся».
Эйлин направила палочку на собранные вещи и через секунду на полу стоял небольшой сверток, запакованный в почтовую бумагу и туго перевязанный суровой веревкой, на что Глэдис усмехнулась - маггловские штучки.
-Ну, прощай. Я рада, что увидела твоего сына и тебя. Иди, я устала.
- Прощайте, бабушка.
Эйлин быстро, не оборачиваясь на бабушку, поднялась наверх и направилась к выходу. Там, выйдя на крыльцо, она сразу увидела сына, жующего пирожок и внимательно слушающего Свинни. Серьезность, с которой Северус смотрел на эльфа, чуть встревожила женщину, но потом она отнесла это на счет удивления мальчика.
- Госпожа Эйлин, молодой господин уже перекусил. Свинни был очень рад увидеть вас и молодого господина.
- Да Свинни, хорошо. Мы уже уходим.
- Северус, ты помнишь, что нужно делать? Подойди ко мне и возьми меня опять за руку. На этот раз тебе уже не будет так непривычно. Готов, ну….
***
… надеюсь, сейчас все прошло гораздо спокойней, так?
- Да мама, - переведя дыхание, ответил мальчик и поднял голову, чтобы взглянуть на мать. В его широко раскрытых глазах ясно читался вопрос, будто он с явной тревогой пытался понять: верит ли мать его голосу, выражению лица, не считает ли она его маленьким, трусливым, недостойным.
- Ну, вот и славно, Северус. Мы пробыли в гостях больше, чем я запланировала, так что сейчас не время для вопросов и объяснений. Скоро вернется твой отец, ты можешь подняться к себе, спокойно обо всем подумать и решить, что бы ты хотел у меня узнать. Возможно, завтра, когда мы закончим с работой, у меня будет время рассказать тебе кое-что и ответить на твои вопросы. К ужину тебе спускаться необязательно, я сегодня принесу тебе ужин наверх. Конечно, если тебе что-нибудь понадобиться, ты можешь меня позвать. А теперь, иди, и …. я довольна тобой, ты вел себя достойно, Северус.
Проводив взглядом сына, Эйлин спустилась в подвальчик, достала палочку и, увеличив все принесенное, принялась размещать ценные вещи по местам. Машинально расставляя новые ингредиенты на места, она размышляла над результатами их путешествия. Эйлин не ожидала иного приема от матери, чудо, что та сама вышла к ней вообще стала говорить. Прабабушка тоже повела себя вполне предсказуемо, а возможно им просто повезло, что ей удалось «мирное зелье». Эйлин который уже раз за этот день усмехнулась: «Глэдис совсем не изменилась, зелье удалось, она прикрыла его ровно тогда, когда его надо или доваривать и разливать, или консервировать, что она и сделала. И чего только она туда добавляет? Ну, хоть бы еще минуту не закрывала крышку и я бы догадалась!» «….горда ты Эйлин…», - вспомнилось ей и она, снова улыбнувшись, решила в следующий раз – просто спросить. Покончив с расстановкой новых вещей по местам, Эйлин с удовольствием оглядела помещение и, вздохнув, направилась на кухню.
***
А, тем временем, Северус в своей комнатенке сидел за столом и торопливо листал толстую, затрепанную книгу о короле Артуре, рыцарях и Мерлине. Так и не переодевшись, не отдышавшись, как следует, он, войдя в комнату, тут же кинулся к полке с книгами и выхватил самую любимую. В который раз, листая страницы, он уже с совершенно иным интересом вглядывался в изображения Морганы, Немуэ, Артура, Ланселота и … Мерлина. Теперь он смотрел на знакомые изображения не как сторонний наблюдатель, а как возможный соучастник.

tbc

Глава 2


В опустевшей кухне было накурено, неуютно и сумрачно. Отправившись спать после ухода «гостей», муж свет выключить не забыл, и теперь за полночь Эйлин осталась сидеть впотьмах.
Сначала, она, было, нахмурилась, когда вместе с мужем в кухню ввалились еще двое, таких же, как и Тобиас «работных» человека, уставших, угрюмых и уже слега «принявших» для расслабления. Эйлин готовилась к разговору с мужем, ей отчего-то представилось, что разговор с ним пройдет также правильно, как и всё в этот день, а там, глядишь, и Северуса можно позвать вниз, но – не получилось. Зато, накрывая на стол, она вдруг снова, ведь надо же так, который раз за этот день, усмехнулась про себя: «Не время, значит еще, а, значит и к лучшему!». Когда у мужчин от нехитрой закуски и дополнительной выпивки за столом явно стало повеселее, Эйлин собрав сыну ужин, поднялась наверх.
Северус сидел за столом, так и не переодевшись, уронив голову на согнутый локоть. Заснул, прямо за книгой. Эйлин еще чуть постояла, вслушиваясь в тишину комнаты, затем, удостоверившись, что все в порядке, выключила настольную лампу и вернулась в кухню к «гостям». Ей не было нужды изображать из себя радушную хозяйку и счастливую мать семейства – это вообще было тут не принято. Она, вероятно, могла бы улыбаться, поддерживать разговор, чтобы, если нужно – «сохранить лицо», но, ни Тобиасу, ни его гостям, и уж тем более, ей самой это было ни к чему. Поэтому она просто привычно, бесстрастно дожидалась окончания «посиделок», механически выполняя свою работу в кухне.
***
Закончился день, а с ним, как воздух из воздушного шарика, ушло состояние правильности происходящего. Хоть бы задержать его, понять, разобраться! Она, словно склянки на полках, мысленно стала расставлять итоги. Все методично и по порядку: плохое – хорошее, нужное – ненужное, важное – и не очень.
Кто бы начал с хорошего и пренебрег остальным, а Эйлин Принс начала с плохого. Она выбрала самое скверное, мысленно упаковала его в подарочную обертку и мысленно поставила перед собой на стол.
Теперь можно было радоваться. Здесь ничего не нужно домысливать, приукрашивать, оборачивать мишурой и бантиками. Для «хорошего», «нужного» и «важного» хватило бы места на одной полке в подвальчике: с десяток книг для Северуса; пара – для нее; старая школьная тетрадь с конспектами по чарам; несколько мешочков и пакетиков с ингредиентами; старая заслуженная ступка с пестиком; особый серебряный тигель и набор ножей из латуни, бронзы, серебра и кости. Да, еще одна маленькая, похожая на флакончик дорогих духов воображаемая склянка, куда легко уместилось то, что не нашло места на полке: сын, прижавшийся к ней в напряженном ожидании; дурацкая радостная рожица Свинни; все-таки вспыхнувшая в глазах матери гордость за внука; почти семейная, до слез трогательная беседа прабабушки с Северусом.
Эйлин прикрыла глаза, посидела так немного, будто вдыхая вновь запахи дома, вспоминая пальцами прикосновения к знакомым вещам в гостиной. Вот и все. Кончился день, как кончился бы праздник, а на столе, в кухоньке из разряда «чистенько, но бедненько», находится, почти материальный итог в нарядной упаковке.
Такое может быть со всяким: с ребенком, в Рождество или в День рождения, когда ждешь подарка. Или с влюбленным, когда ждешь заветного слова, вздоха, жеста, чуда, перемен. Вот оно, к нему подходишь так близко, и оно кажется таким естественным - только возьми, и… не происходит ничего. Под оберткой, не то, чего ждали, никто ничего не произносит, и не те руки, и не тот человек. И ты, словно роняешь что-то, в чем плескались твои радужные надежды, и остается только битое стекло да жалкая лужица.
***
За окном потихоньку начало светать. На табурете в кухне, прислонившись спиной к здоровенному старому дубовому буфету, дремала женщина, неопределяемого возраста. На ее бесцветных щеках чуть мерцали микроскопическими звездочками две дорожки от высохших слезинок. Сны-ли, грёзы-ли, а может, и явь стали причиной слез, кто знает, но стоило только раннему рассветному лучу пробраться в окно, женщина открыла глаза, и огляделась. Для нее – волшебницы и ее сына – волшебника начался новый день и в новый день, уверенно поднявшись, шагнула Эйлин Снейп, женщина с недобрым прищуром неприятно темных глаз.

***

Утром в кухню вошла сова. Именно вошла, а не влетела, не постучала клювом, не поскребла когтями. Она, наверно терпеливо ожидала у двери, пока та откроется и можно будет попасть внутрь. Так она и сделала, сова, в смысле. Когда отец открыл дверь, чтобы, как всегда, молча без единого слова уйти на работу, сова, сидевшая на крыльце, бесшумно поднялась на крыло и медленно вплыла в кухню. Сделала небольшой заход по дуге над столом и плавно при…. Не подберешь и слова, что сделала, но в результате оказалась сидящей на спинке стула ненахально, но настойчиво подпихивая под ухо сидящему мальчику большой запечатанный конверт.
- Северус, возьми конверт, это – тебе. И угости птицу.
Эйлин Снейп внутренне подобралась, приготовилась к любому, даже крайне неприятному, варианту развития событий.
- Ты не понял? Не задерживай сову, эта ее работа, она выполнена, и птицу нужно угостить.
- Накормить?
- Я сказала, угостить! Кормить сову у нас нечем. Ее накормят, когда она вернется домой. Но не отблагодарить за работу – дурной тон. Не можешь заплатить, так хоть отблагодари, постарайся это запомнить на будущее.
Северус, ни за что на свете не желавший кому-либо показаться смущенным, или, упаси Бог, не в своей тарелке, не владеющим собой, хотя бы как мама, молча кивнул и, отломив половину от своего куска хлеба, уверенно протянул угощение птице. Если бы совы могли пожимать плечами, Северус поклялся бы, что птица пожала плечами, однако, приличия соблюдать видимо учили и сов. Она вдумчиво угостилась, несуразно крутанула круглой головой, будто кивнула и, неторопливо взмахнув крыльями, бесшумно вылетела в еще раскрытую дверь, мимо отца, так и стоявшего на пороге.
Мальчик, провожая глазами птицу, натолкнулся взглядом на опрокинутое лицо Тобиаса. Отец стоял в дверях, приоткрыв рот, выпучив глаза все еще держась за ручку двери. Северус недоуменно смотрел на мужчину, не понимая, с чего такое странное выражение застыло на его лице. В дом и раньше прилетали совы, не часто, но было. Это, правда, всегда вызывало, если не скандалы родителей, то неприятные разговоры, присутствовать при которых он старался как можно реже, а то и вообще слинять подальше да побыстрее. Что же сейчас не так? Северус, уже настороженно перевел взгляд на мать, которая, как ни в чем не бывало, продолжала чем-то заниматься, стоя к ним спиной.
Взгляд мальчика снова метнулся к отцу, и он увидел, что руки Тобиаса, сжались в кулаки, глаза сузились в щелочки, а лицо стало заливаться малиновыми пятнами. Опять…. Сейчас они начнут орать друг на друга, выкрикивать жуткие, не всегда понятные ему слова. Нет, лучше смыться, пока не поздно. Он молча поднялся, сказал матери в спину: «Спасибо. Я пойду на улицу». Проходя мимо отца, Северус, неожиданно для самого себя, тихо, но очень уверенно и, как ему казалось, спокойно, произнес: «Я погуляю. До вечера», и аккуратно проскользнул мимо.
Не успел он дойти до калитки, как до него донесся раздраженный голос матери: «Не начинай, Тобиас…..». Он не стал слушать, перемахнул через заборчик и, засунув руки в карманы, пошел к реке. Письмо, которое он не забыл прихватить с собой, лежало за пазухой, и он направился в одно место, где, как он предполагал, ему никто не помешает прочесть письмо и все обдумать.
Мальчик не беспокоился за родителей – они часто бранились, это было почти привычное дело. Вот раньше, года четыре назад, когда он только пошел в школу, тогда было страшно немного. Он сам не видел, но возможно, у них и до рук доходило, а уж как кричали, посуду били. А потом у отца чуть не случился удар. Северус тогда был у себя и, услышав привычную вечернюю перебранку, вздохнул и прижал руки к ушам, чтоб не мешало. Он не заметил, как все стихло, а через минуту мать влетела в его комнату, и властно бросив на ходу: «Пошли!», - выскочила вон. Он спустился буквально вслед за ней и застыл на пороге. Отец лежал на полу, беспомощно таращил глаза и открывал рот, по лицу расходились пунцовые пятна.
Мама, уже стоявшая на коленях около мужа, водила палочкой вдоль его тела и бормотала. Обернувшись на сына, она жестом подозвала его к себе и устроила голову Тобиаса на колени к мальчику. Сама поднялась и направилась в подвал. Северусу было страшно. Не от того, что он боялся за отца, он почему-то не сомневался, что мама все сделает, придумает, устроит. В душе у Северуса завозился, заерзал холодный и скользкий, непонятный стыд от того, что он совершенно не знал, как себя вести, куда девать руки, что ими делать, как взглянуть на отца, и надо ли? А может надо что-то сказать, и что? А ведь для соседской собаки, когда ее сбила машина, он нашел и слова и действия, и даже сам зелье варил, и выхаживал ее. И слез своих не стеснялся, когда показалось, что все его усилия напрасны. А сейчас….., Да что же это? Он даже не заметил, как злые слезы защипали глаза.
Мама действительно все сделала. Она варила зелья, она ухаживала, выхаживала, и отец поправился. Они по-прежнему почти не разговаривали, и ссоры их стали не реже, но, отец как-то «сдулся», ссоры стали не такими громкими и постепенно все привыкли. Так и жили.
Что же сегодня зацепило Северуса, что вызвало опять, где-то внутри эту «возню»? Ответ нашелся так быстро и неожиданно, что мальчик резко остановился. Как же просто – он вдруг понял отца. Потому что растерянность, бессильная обреченность была настолько читаема на лице Тобиаса, что стала понятна даже ребенку. Никогда раньше Северус не задумывался об отношениях родителей. Конечно, ему многое не нравилось, но попытаться понять, принять чью-то сторону, кого-то осудить – ему и в голову не приходило. А теперь: здрассьте, приехали! Что это было: сочувствие, мужская солидарность?
Ба-бах! Еще одна идея, хуже прежней. Он просто понял. Понял, как может себя чувствовать человек, когда на него не обращают внимания, когда его не замечают, а если это еще и женщина и мальчишка, как же такое вынести? Он не жалел отца, даже наверное и не сочувствовал, теперь он просто понимал его.
Но, с пониманием, или без него, а стоять посреди дороги смысла не было. Да и письмо, если честно, прочесть очень хотелось. Мама уже давно, перед первым классом маггловской школы, куда определили Северуса, рассказала ему все-все. Рассказала про свою семью, про магическое сообщество, Министерство Магии, про Хогвартс. И хотя за пять лет, проведенных в маггловской школе, он достиг хороших результатов, Эйлин настоятельно рекомендовали отправить сына или в грамматическую среднюю школу, или в техническую, Северус, начиная с того самого дня, как ему исполнилось одиннадцать, не переставал каждый день ждать сегодняшнюю сову.
Наконец-то добравшись до того места, куда он шел, Северус с удовольствием отметил, что поваленное бревно, скрытое кустарником, еще не занято. Он пристроился поудобней и достал письмо.
- Северус! Ты здесь! Ну, слава Богу! А то я к твоим забегала…. Они, похоже…, ну как обычно… Я даже и спрашивать не стала, сразу сюда! Ты тоже получил!!!????
- Привет. Не тарахти. Получил, получил, сама же видишь. Ты ведь тоже получила, как я и говорил.
Северус окончание фразы проговорил в сторону, ему не хотелось, чтобы Лили видела, как он улыбается. Да и как тут не улыбнуться, столько он ей вдалбливал, рассказывал слово в слово, то, что говорила ему мама, то, что вычитал в книгах, что умеет сам. Даже про поход в гости, тот самый, когда он увидел и мамин дом и ее родных. И все пять лет Лили, как сейчас, с раскрытым ртом и распахнутыми удивленными глазами ловила каждое слово, сказанное Северусом о волшебном мире.
Конечно, он не вдруг стал разбалтывать все первой попавшейся маггле. Он не особо прижился в школе, но учеба давалась легко, и на уроках Северус частенько, выполнив задания учителя, потихоньку разглядывал одноклассников. Очень скоро он научился подмечать интересные мелочи, особенности, а потом это занятие ему даже понравилось. К концу первого класса, он уже знал почти все, почти про всех. Оно вроде и не надо было, но развлекало и как выяснилось потом, было даже полезно. Так он заметил Лили, которая сначала его ничем не заинтересовала. Ну – рыжая, ну, глаза зеленые, подумаешь!
Все правильно, так и было, пока Северус не почувствовал исходившую от девчонки магию. Это случилось во втором классе. Им нужно было посадить цветок в горшок, а девчонке, не хотелось этого делать. Естественно, у нее получалось криво и косо, и учительница довольно обидно высмеяла Лили и ее аккуратность. Девчонка сначала молча сопела, потом, когда мисс Уилвел закончила упражняться в остроумии и потопала к своему столу, Лили подняла голову, злобно сверкнула глазами ей в спину, поджала губы и….
Мисс Уилвел растянулась на полу, бестолково размахивая руками. Все бы ничего, бывает, только в секундой спустя, разлетелся вдребезги горшок с землей и злосчастным растением. Мокрая земля заляпала парты и учеников, а Лили выскочила из класса.
Уроки закончились, и Северус уверенно пошел в сторону реки. Вот и пригодилась его внимательность. Он знал, где искать Лили. Он нашел ее на бревне за кустом. Она сидела, обхватив руками колени, и смотрела на реку. Северус подсел рядом и, помолчав недолго сказал: «Не бойся, все правильно, просто ты не такая, как они. Ты такая, как я, как моя мама, ну, и много, кто еще. Мы волшебники».
А потом, потихоньку, не в один день, когда прошли охи, ссоры, даже слезы, они подружились. И Северус, постепенно, как книгу, по одной главе, стал рассказывать Лили все, что знал сам.

***

На Кингз кросс Северус внимательно выслушав, слова мамы, серьезно кивнул и поднял на нее взгляд. Мать и сын некоторое время смотрели друг на друга, молчаливые, серьезные, такие похожие. Видимо, что-то решив для себя, Эйлин Снейп чуть наклонилась и коснулась губами темной макушки сына. «Ну, храни тебя Мерлин, Северус. У тебя есть все, чтобы, чтобы найти свое место. Я бы хотела, чтобы у тебя все получилось». Эйлин отстранилась от сына: «Иди, не стоит опаздывать», - сказала она ровным, обычным голосом. Северус кивнул, посмотрел на нее и, развернувшись уверенно пошел туда, где то и дело исчезали прямо в кирпичной стене дети, взрослые, тележки и чемоданы.
Он так и не понял, как оказался на гомонящей, в клубах паровозного дыма платформе, кишащей людьми. Не надо даже было знать, всего, что рассказала ему Эйлин, чтобы понять, что это другой мир, другая жизнь. И не смотря на то, что что-то жгло в глазах, щипало в носу и непривычно тянуло где-то в груди, Северус улыбнулся, увидев руку Лили, которой она, подпрыгивая, размахивала над рыжей головой.


Глава 3

Поезд, идущий по расписанию, по своему маршруту, строго в своем направлении – эта картина, сама эта данность, всегда внушала Северусу мысль о стабильности и порядке. Очень быстро, почти в считанные минуты уходила щемящая тоска о расставаниях, несказанных словах и нерешенных проблемах.
Смирившись с обстоятельствами, любой, даже самый унылый и отчаявшийся пассажир просто физически не сумеет сосредоточиться на проблемах и неудачах, тупо пялясь в окно, или в любого рода литературу. Затем наступает недолгая, но очень приятная пауза на умиротворенное созерцание, позволяющая приспособиться к неизбежности изменений. Затем все происходит совсем просто: слезы тайные, или явные – высыхают, душевные раны, даже самые «кровоточащие» - начинают затягиваться. И вот, по прошествии времени, уже вполне естественно мечтается о будущем, и, что главное хочется и перемен и своего активного в них участия.
Именно так всегда и происходило с Северусом. Мало кто из друзей, сокурсников, просто знакомых изъявлял настойчивое желание общаться с мрачным и неприветливым слизеринцем. А те, кто-таки отваживался, или потом об этом долго жалели, или, удовлетворив неизбежную, или краткую надобность в общении, не стремились продлить это сомнительное удовольствие.
Нет, Северус вовсе не был изгоем в кругу студентов, особенно из дома Слизерин. Напротив, его присутствие всегда приветствовалось там, где нужно было принять решение, требовалась сложная или кропотливая работа. Да и собирушки разного рода он вовсе не игнорировал, но, каким-то образом ему удалось завоевать для себя право самому определять и сам факт своего в чем-либо участия и степень этого участия.
У Снейпа можно было спросить, списать, даже получить разъяснения, Снейп мог помочь разрешить спор, мог банально помочь «набить кому-то морду», а чаще отбиться от этого же. Одна незадача, это были меры «на крайний случай». И уж почти сто процентов, что мало кто мог похвастаться, тем, что у него что-то, или о чем-то просил Северус Снейп
Это нынешнее последнее, как представлялось Северусу, путешествие на Хогвартс-экспрессе почти ни чем не отличалось ото всех предыдущих. Почти… . Как ни старался Северус Снейп отделаться от тревожной мыслей, получалось это неважно. Промаявшись полчаса с разгоном в голове неприятных образов, нахмуренного, явно что-то скрывающего Директора, поджатых губ МакГонагал, даже не пытавшейся скрыть непонятного ему возмущения, Северус решил отложить этот кроссворд. Сбрендить на пути в «новую жизнь» - перспектива малоприятная.
Пробираясь через ноги-руки соседей по купе, многообещающий маг с приличными результатами экзаменов и твердыми намерениями относительно будущего, выбрался в коридор, но и там туда-сюда перемещались возбужденные в приподнято-радостном настроении бывшие сокурсники. Рассеянно перемещаясь от окна к окну, минуя одну или другую группу, отстраняясь от непрошенных собеседников Северус дошел почти до конца вагона.
Ох, и напрасно же он это сделал! Также как и то, которое он недавно покинул, купе было переполнено народом, только гриффиндорским. И смех и болтовня тут были едва ли громче, чем у них. И естественно, ему не удалось ни отступить назад, ни пройти мимо быстро, незамеченным.
- Глядите-ка, Нюниус!
- Бааа, какие люди, наш слизеринский друг собственной персоной пожаловали!
- Снейп, не трусь, заходи, сегодня тебя вряд-ли кто тронет, в такой день, связываться с….
- Ха-Ха-ха!!!!
Моментально среагировав на слова «… не трусь…», Северус резко остановился как раз посреди дверного проема купе. Не надо было особо вглядываться во все эти знакомые лица и вслушиваться в бестолковый гомон голосов. Весь этот кретинизм последние семь лет всегда означал одно – Поттер, Блэк и компания. «Забавно было бы», - мелькнула в голове шальная мысль, - «долбануть бы по ним по всем сейчас каким-нибудь невербальным, а может и вполне словесным заклятием, да так, чтобы раскрыть всю дурацкую сущность каждого из этих недоумков. Жаль только, я не особенно силен в сложных заклятиях, да еще и направленных на группу, да еще и поязвительней, но без членовредительства». Северус в который раз пожалел, что невнимательно относился к некоторым разделам трансфигурации и не прислушался к вечным укоризненным сетованиям Флитвика: « … Вам, мистер Снейп, не хватает фантазии, воображения, если хотите! Вы же можете, профессор Слагхорн утверждает, что Вы почти творите зелья!»
От этой мысли Северус на удивление быстро успокоился, и теперь, стоял в проеме купе с привычной кривой ухмылкой, совершенно уверенный в себе. Видимо, и поза и улыбка ему удались, смешки потихоньку смолкли и он с удовольствием наблюдал, как меняется выражение лиц его насмешников от глумливых на удивленные и далее постепенно на досадливо раздраженные. Молчание явно затягивалось и ситуация становилась комично опасной.
И, как всегда некстати, вмешалась, Эванс… Соскочив с колен Поттера, в полной тишине она пробралась от окна к выходу, шагнула прямо на Снейпа, вытесняя его из купе, и прикрыла за собой дверь. Прислонившись спиной к двери, она находилась в такой опасной близости, что Северус почел разумным отступить и отодвинулся настолько, что тоже уперся спиной в перила у окна. Видимо Лили, как всегда, действовала под влиянием порыва и вопреки здравому смыслу. Но, как настоящая гриффиндорка, она мгновенно сориентировалась, и отсутствие плана действий заменила тупым напором: « Ага, испугался-таки, мой слизеринский друг!», - весело, даже с облегчением проговорила она.
- Не пори чушь, Эванс. Что-то заставило тебя выйти, закрыв за собой дверь и покинув сборище имбецилов. Ты побеспокоилась обо мне? Польщен так, что даже не стану подробно объяснять тебе, что это совершенно лишнее….
- Может, хватит, Сев?!
- Хорошо. Тогда….., чего же ты на самом деле хочешь? Услышать мои поздравления с окончанием школы – поздравляю! Поздравлений по поводу того, о чем болтает уже вся школа, надеюсь, ты от меня не ждешь?
- Не жду. Ты – последний, от кого я хочу ожидать радости по этому поводу.
- Отрадно сознавать, что мозги еще частично при тебе, Эванс,
- Да хватит уже, я же тебя просила! Неужели это все, что ты сейчас можешь мне сказать?
- Не все, конечно. Хотя, вряд ли тебе будет интересно услышать, что пришел я сюда вовсе не для того, чтобы попасться тебе на глаза и вынудить снизойти до вопросов, во имя…..
- Бла, бла, бла… Остановись уже! Пред кем, перед кем ты тут изощряешься? Сев, достучаться до тебя становится с каждым разом все труднее и занимает это гораздо больше времени. Ты не считаешь, что скоро эти попытки с моей, или с чьей-нибудь еще стороны и вовсе прекратятся?
- Уже прекратились. Давно, Лили. С тех самых пор, когда я не рассчитал, а ты не подумала. Сегодня – это так, прощальная гастроль заезжего артиста, помнишь, как того в черном фраке с серебряным цилиндром и зеленым плащом.
- Ага, прямо как Слизерин!
- Да ладно, я и тогда уже понимал, что он просто шарлатан, фокусник дешевый.
- Ну конечно, как скажите, Ваша гениальность и проницательность! Что ж Вы такие умные, да такие…. Упс! Я не хотела, Сев, прости! – ладошка Лили легонько коснулась руки Северуса. Он не отстранился, только спросил более язвительно, чем хотел: «Не боишься, что твои … псы и другие… зверьки занервничают?»
- Ну и зачем? Лили убрала руку, без резких движений, как-то устало и спокойно.
Действительно, зачем он это все делал, зачем ерничал, над кем пытался издеваться. Это были даже не вопросы, так мысли, мелькавшие бледными тенями в надвигающейся, закипающей в душе непогоде.
- Иди обратно, Эванс. Не ровен час, выскочат, начнется крысиная возня, испортим себе последний день.
- Да ты просто чурбан! У тебя что тут? Тут, где у всех душа?
- У меня душа там же, где и у всех, Лили. И ты это знаешь, пожалуй, лучше других. А вот у тебя, там, где у всех мозги, похоже, мякина. И не начинай, пожалуйста, вечную песню Феникса о чувствительной душе Гриффиндора.
- Ты пожалеешь!!!, Да ты уже жалеешь!!!
- Вне всякого сомнения. И в том, что уже жалею, ты тоже права. Всего тебе самого расчудесного, Лили Эванс.
Отвесив низкий, почти шутовской поклон, Северус развернулся и пошел в сторону своего купе. «Удивительно, как сговорились все! Ни одна собака, так и не вышла тявкнуть!», - пытаясь такими вот нехитрыми язвительными мыслишками, заставить утихомириться нарастающую в душе панику Северус собрался ускорить бегство.
- Стой! – догнал его сознание голос Лили.
Остановившись, Северус замер и, напрягшись, ждал, когда она преодолеет те два шага, которые он успел сделать.
- Сев, как же так? Неужели ты не хотел мне ничего сказать? Не может быть! Этого просто не может быть!
- Верно. Не может. Северус не узнал своего голоса, так глухо, бесцветно он прозвучал.
- Ну? И теперь не скажешь? Неужели ты не хочешь…., чтобы мы, как раньше…?
-……..Хочу…
Как хорошо, как правильно иметь привычки. Те, которые работают на уровне инстинктов, рефлексов. Северус не успел обернуться. Успей он, слова, сказанные Лили, ему пришлось бы встретить в лицо.
- А я уже нет. Не хочу. Даже той привязанности, что была у нас в детстве, которую, казалось ничем нельзя разрушить. А ты сумел. И не обидными словами, Мерлин с ними. Я тоже обижала тебя, и, не раз. Это все ерунда. Я просто очень долго ждала, а ты, ты видел и посмеивался, не придавал значения, нарочно не обращал внимания. Просто тебе было так удобней, комфортней, привычней и я должна была понимать и принимать все то, что тебе кажется правильным. А вот у меня, представь, есть свое мнение. А тебе и в голову не пришло, что можно отступить от своих представлений и не принять, а хотя бы допустить существование других. Не обижайся, Сев, но я уверена, что радость в любви, да и в дружбе, не значит нагородить препятствий и с упоением их преодолевать. По-моему, гораздо нормальнее просто получать от всего удовольствие и доставлять его другим. И безо всяких там наворотив. Банально? – Да!
Я даже не стану высекать из тебя те самые слова, которые так хотела услышать когда-то. Я не садистка. Но и не мазохистка. И мне не жаль, Северус Снейп!
***
Где-то рядом открылась или закрылась дверь купе. Странно, но никто из них двоих, похоже, ни разу не подумал, что их разговор, такой непростой и не публичный, могут услышать посторонние. Видимо то, что они говорили друг – другу было для каждого настолько нужным и первостепенным, что ни о чем другом подумать было просто нельзя. Но, что-то, или кто-то доселе хранивший их разговор от посторонних, исчерпал запас или времени, или терпения. Вокруг засновали люди, а они так и продолжали стоять посреди коридора.
- Удачи тебе, Сев!
***
Можно было вернуться в купе - на это сил у Северуса пока не было. Можно было оставаться стоять столбом в коридоре, но тут был риск просто прибить какого-нибудь докучливого нахала или нахалку. Северус решил отправиться в тамбур, переждать немного, когда все только что сказанное осядет и перестанет рваться наружу, рискуя явить на всеобщее обозрение слезы обиды, отчаяния, да чего там,…. горя!
- Северус! Я тебя по всему поезду ищу. У меня для тебя две новости…. О-оо! Что, случилось что-то? Я могу тебе чем-нибудь …», - окончание фразы, подойдя поближе, Нарцисса Блэк так и не произнесла. Обычно не проявлявшая вообще никаких эмоций, Нарцисса выглядела обескураженной, просто ошеломленной.
Общение Северуса Снейпа и Нарциссы Блэк обычно сводилось к одному двум словам или фразам в неделю. Однако, не смотря на бесстрастное безразличие при общении, неприязни, или уж тем более вражды между ними не было. Нарцисса никогда не демонстрировала пренебрежительную брезгливость, или великосветскую снисходительность. Напротив, скорее Нарцисса относилась к нему с пониманием и даже с уважением. Иные считали, что причиной тому – вдруг завязавшаяся дружба Снейпа с Малфоем, женихом Нарциссы.
Волшебная все-таки вещь – привычка. Не зря годами день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем Северус Снейп привык делать все по правилам, по порядку, как должно. И вот он результат! Уже второй раз за неполный час он «сработал» на автомате.
- И зачем ты искала меня, Нарцисса?
- Может после…. Все не так срочно, дорога долгая, и мы, думаю, еще успеем поговорить. Так что не стану тебя отвлекать. – Нарцисса Блэк была слизеринкой до мозга костей, более того, она была истинной Блэк но…, она не была слепой, глухой, или тупой. Она была даже очень умна к тому же, она была женщиной, была влюблена и действительно неплохо относилась с Снейпу. Увидев Северуса после долгих поисков и расспросов, она тут же заметила и эту Эванс. А уж подойдя к нему и взглянув мельком в лицо.... Такой сдержанный, абсолютно непроницаемый, почти страшный Снейп почти… Оооо нет!!!! Никогда, никому Нарцисса Блэк не вспомнит об этом и не расскажет этого, и, уж ни в коем случае, ему – Северусу, никогда не даст понять, что видела в его глазах.
- Ты меня вовсе не отвлекаешь, Нарцисса.
Нарцисса гордо вскинула голову и с торжеством взглянула в глаза Эванс. «Вот тебе! Смотри – бестолковщина, как поступают настоящие волшебники! Не тебе чета. Ты его мизинца не стоишь – выскочка!» - все это так ясно читалось во взгляде, и торжествующей позе Нарциссы, что не понять было невозможно. Лили Эванс тоже не была дурой и она поняла! Опустив голову, Лили открыла дверь в свое купе и, не оглядываясь, скрылась.
- Так что? Зачем ты меня искала, Нарцисса? – казалось, слова даются ему с трудом, но Северус уже совсем пришел в себя и внимательно глянул на девушку.
- Наш Декан велел разыскать и пригласить зайти к нему в купе. Честно говоря, это было, когда мы садились в поезд, Сев.
- Я понял, Цисси, - Северус смог оценить доверительный тон сокурсницы и понял ненавязчивую деликатную просьбу поторопиться. Благодарный за участие к его «необычному» состоянию, которое не заметил бы только слепой, Северус решил, что не в праве «подставлять» чуткость Нарциссы под нарекания Слагхорна. «Я уже иду, спасибо, Нарцисса», - кивнул он, и вяло побрел в сторону первого вагона.

***
Гораций Слагхорн нервно перекладывал туда сюда журнал, так и не взявшись за чтение. «Да где ж его носит этого Снейпа?», - в сердцах отшвырнув журнал в угол купе, подумал он. Будто в ответ на его мысли в дверь постучали. «Дракон тебя задери! Моя бы воля, ты бы умолял о круциатусе, Альбус!» - пронеслось в голове у декана Слизерина, а вслух он сказал: «Войдите!».
- Северус, мой мальчик, о нет, теперь - мой юный коллега, проходите, располагайтесь!
- Простите, профессор, что не сразу откликнулся на Ваше приглашение. Везде такая толчея и суета, все ходят и бегают туда-сюда. Мисс Блэк только недавно удалось меня найти.
- Садись, Северус. За последние годы мы, я уверен, преодолели отношения профессор – студент и вышли на новый уровень. Теперь мы коллеги и, таковыми и останемся. Но, я надеюсь, мы стали и единомышленниками и друзьями. Поэтому я не стану темнить, подбираться с разных сторон, я стану говорить с тобой, как старший товарищ, как наставник и друг.
Северус, мальчик мой, мужайся, у меня для тебя весьма и весьма тяжелые новости. Твоя матушка, о, я не раз тебе говорил, что она была одной из самых любимых моих учениц, и твои успехи, я уверен, это не только моя скромная заслуга, а огромный вклад твоей мамы, и конечно гены, наследственность. Так вот, мой дорогой мальчик, твоя матушка скончалась пол года назад в одном из шотландских монастырей. Нам сообщили об этом три дня назад, из монастыря прислали сову с документами твоей матушки и маггловскими и магическими. Нашлась и там понимающая особа. Среди бумаг не было письма к тебе, но была ее волшебная палочка. Мы, все преподаватели, решили передать ее тебе и уладили все формальности с оформлением разрешения. Также, там были документы, на право владения личным счетом твоей матушки в Гринготсе, но, как я знаю, он невелик. Поэтому, и мы тоже обсудили этот вопрос и единогласно решили, что твое обучение в академии будет оплачено из особого фонда. Директор лично настаивал на этом и самой горячей поддержки эта идея была, удостоился от профессора МакГонагал. Вот документы на грант.
Ну, и последнее: так как твой отец, эээ… не в состоянии, по состоянию здоровья содержать дом, ты пока можешь пожить у своей бабушки, она прислала письменное приглашение для тебя. Или, если…, ну, если что-то не сложится, ты можешь пожить в Лондоне до начала учебы. Гостиница будет оплачена. Возможно, у тебя будут свои идеи на эту тему, но, учитывая все сказанное – возможно позднее. Ты можешь обращаться прямо ко мне, вот тут я тебе написал свой адрес.
Слагхорн с удовольствием выдохнул и расслабился.
Северус сидел напротив него еще бледнее, чем обычно, но других явных признаков надвигающегося неадекватного поведения не проявлял. Гораций нервно заерзал на диване. «Ну, почему он молчит, зарыдал бы, или закричал, что-ли. Накапал бы ему успокоительного, дал бы зелья без сновидений и ….». Вот в этом месте Декану стало стыдно. Стыдно так. что он мгновенно забыл, о прозрачных намеках коллег на то, что именно он должен был бы оплатить не только проживание мальчишки но и учебу, так как тот трудился на него, «как домовой эльф последние три года». «Правда, все - правда, трудился, пахал, да и идеи у него явно выше, чем на «ученическую похлебку». Все правильно, все верно, Альбус прав! Пусть мальчик учится!», - думал Гораций, опасливо косясь на застывшего Северуса.
- Северус, дитя мое! Может воды? Или успокоительного? Может быть послать сову в …
- Нет. Профессор. Голос юноши прозвучал так странно и неожиданно, что Слагхорн чуть не подскочил на диване.
- Все в порядке. Я очень признателен Вам за участие, за Ваши щедрые….
- Искренние, дорогой мой, абсолютно искренние, - перебил Декан и это было, ну, почти правдой. – Пожалуйста, Северус, не торопись. Я чувствую, ты собираешься гордо отказаться. Но, подожди, хотя бы пока утихнет боль. Она утихнет, я тебя уверяю. Ты молод, горд и уже одинок. Но ты умен, мой дорогой мальчик! Пройдет совсем немного времени, ты подумаешь, и, я уверен, все решишь правильно! А теперь, если ты действительно в порядке, можешь уйти, побыть один, или, если хочешь, я перейду в соседнее купе, а ты побудешь тут, сколько нужно, хоть до Лондона.
- Спасибо, профессор. Я, пожалуй, пойду.
- Ну, как скажешь, только по приезде, я сам провожу тебя в гостиницу, это не обсуждается. Там и все бумаги тебе передам.
- Я Вам очень признателен, профессор. Правда – добавил Северус, уже открывая дверь и, вышел в коридор.

***
Нарцисса Блэк то и дело поглядывала на снующих по коридору студентов. Почти во всех купе двери были раскрыты, и народ постоянно перемещался туда-сюда. Нарцисса нахмурилась и потихоньку, бочком постаралась незаметно выскользнуть в коридор. Она взялась разыскивать Снейпа вовсе не из желания угодить декану. У Нарциссы Блэк был свой тайный интерес, чтобы поговорить с одноклассником. С тех пор как ее будущее замужество стало не просто делом оговоренным, а уже и решенным и скрепленным официальным предложением и согласием, ей не давала покоя одна мысль. Она обдумывала все обстоятельно, не торопясь и, в конце концов, составила четкий план действий, отступать от которого не собиралась.
Была лишь одна до сих пор не решенная проблема – ей нужен был помощник. Одну за другой она отвергла все возможные и невозможные кандидатуры и, уже почти отчаявшись, вспомнила о Северусе Снейпе. Поначалу, она даже боялась серьезно обдумывать эту идею, настолько безупречной и логичной она ей представилась. Но, собравшись с духом, она методично, раз за разом взвесила все аргументы и не найдя ни одного против, решила, что нашла того, кто ей был нужен.
Северус был умен, он превосходно ориентировался в сложных, резко меняющихся ситуациях, он был силен, как волшебник. И, наконец, Северус был абсолютно лишен праздного досужего любопытства, ему можно было довериться.
Теперь же ее план был почти под угрозой срыва, так как до Лондона осталось каких-нибудь два часа, а там – все будет намного сложнее, если не сказать – невозможнее. И еще эта Эванс! Нарцисса видела, насколько разговор с этой… Эванс выбил Снейпа из колеи. А теперь еще и Слагхорн. Оставалось только надеяться, что их разговоры касаются будущего Северуса и их вероятной совместной работы. Эти предположения, к сожалению, не успокаивали Нарциссу и она, не выдержав, решила пойти навстречу Снейпу.

***
Римус Люпин наконец-то вырвался из круга друзей и направился поискать «глотка свежего воздуха». Проходя вагон за вагоном, он нашел, наконец, пустой тамбур. Римус резко расстегнул ворот рубахи. Легче не стало, но сознание, что он хоть что-то сделал, уже радовало. Постояв так немного, он открыл дверь и шагнул туда, где, как в нагофрированной трубе был стык между вагонами. Там было грохотно, но явно прохладней. Римус пристроился на корточках, опершись спиной на неподвижную железяку. Кончилась школа, в кармане диплом и… никаких изменений и перспектив в будущем. «Никаких, кроме неотвратимо надвигающегося полнолуния….», - подумалось ему, и Римус Люпин, бывший староста Гриффиндора устало прикрыл глаза.

***
«Ну, вот и все», - устало думал Северус, идя куда-то вперед. «Вот теперь – совсем все».
Все разом в одну секунду стало «вчерашним». Думать, двигаться, жить было одинаково нелепым и ненужным. В голове не было ни единой мысли. Мысли и чувства услужливо покинули Северуса Снейпа. Он не ощущал особой боли, или щемящей тоски, не чувствовал паники перед будущим, не корчился от горя. Бледный «призрак», похожий на испортившуюся механическую куклу, вяло передвигал ногами, не видя, не слыша, не думая.
- Северус! А я уже подумала, что декан тебя никогда не выпустит. Честно говоря, я еще тогда хотела тебя попросить об одолжении, но ты … был занят, да и Слагхорн ждал, вот я и решила отложить это на потом, а ты так задержался, что я решила пойти тебе навстречу. Северус!, - в темноте тамбура, где она на наго просто наткнулась, Нарцисса не могла разглядеть его лица. Ты слышишь меня, Северус?
- Да что с тобой сегодня? – Нарцисса не могла точно сказать, чего больше было в ее вопросе, досады, или тревоги. Не дождавшись ответа, она почти вплотную придвинулась к юноше и повторила вопрос, - Что с тобой? Что-то случилось?
- Случилось???? Да ничего особенного со мной не случилось! Так, пустяки! Моя мать умерла давным-давно где-то в маггловской монастырской богадельне! Это же ничего?! Отец уже пять лет как лишился рассудка и овощем лежит в доме презрения! Ерунда?!!
Северус уже почти кричал, наступая на Нарциссу, хотя, казалось, куда уж ближе. «А еще, уже до кучи, мне дают подачку в виде гранта, учись-мол убогий, почти сиротка безродная! И именно меня ты решила просить об одолжении! Не боишься, того, что я могу тебе одолжить?», - почти уже перешел на визг Северус.
Нарцисса, с ужасом глядя на него, тихонько сползла вниз по стенке тамбура, и в немом ужасе глядя на Северуса, закрыла рот ладошкой.
То-ли от вида безмолвно плачущей девушки у его ног, то-ли от собственного визга мысли, а с ними и здравый смысл потихоньку стали возвращаться в голову Снейпа. Он замолчал, и взгляд его потихоньку становился адекватным.

***
Точно так же, как, Нарцисса, за дверью на полу сидел Римус Люпин и точно так же, как Нарцисса, зажимал рот ладонью, чтобы не выдать своего присутствия.

***
«И вдобавок ко всему, это уже так, на десерт, Эванс выходит замуж за Поттера», - эту фразу Северус произнес уже своим обычным голосом, только очень тихо. Однако и Нарцисса, и Люпин за дверью, услышали. Нарцисса тихо вздохнула, будто извиняясь за удачное устройство своей будущей жизни, а Римус только сдвинул брови и покачал головой.
- Вставай, Нарцисса, - протянул ей руку Снейп. Вставай, и пойдем отсюда. По дороге, ты расскажешь мне, о чем собиралась.
- Я…, мне,…Ты уверен?
- Не мямли, Цисси. Тебе это не к лицу. Уверен. Для себя мне сейчас делать и вовсе нечего. Выкладывай, что у тебя?
Нарцисса, вдруг, даже не успев удивиться своему порыву, поднялась на цыпочки, и крепко-крепко прижавшись к Снейпу, поцеловала его в щеку.
- Это я не тебе, это я себе, – гордо вскинув голову, объяснила она. Я сделала правильный выбор, обратившись к тебе за помощью, Сев. Мне нужно, непременно нужно посетить одно место в Лондоне. Там живет одна дама, моя Крестная. Это в маггловском Лондоне, а там мне потребуется помощь. Я не могу обратиться ни к Люциусу, ни к кому-нибудь из семьи. Они не поймут и не одобрят. А я должна это сделать и я это сделаю.
- Я понял, Цисси. Прежде чем эта твоя тайна умрет со мной, я постараюсь тебе помочь осуществить задуманное.
-?
- Не обращай внимания, у меня вообще странные манеры, а сегодня – особенно. Я остановлюсь в гостинице. Когда Слагхорн мне поведает, где это, я тебе сообщу.
- Ты даже ничего не спросишь..?
- Зачем? Когда нужно, ты сама расскажешь мне то, что сочтешь необходимым.
- Да, конечно, спасибо, Сев. Но, я кое-что скажу сейчас. Ты сразу поймешь, почему я так скрытничаю. Мою крестную зовут Абигайль Тоттенхэм, урожденная Ризергам.
- …Ризергам? Из тех самых Ризергамов, про которых…..
- Угу!
- В любом случае, Цисси, не стоит разговаривать здесь. Не уходи с вокзала, пока я не дам тебе адреса. Я ценю твое доверие, Нарцисса Блэк.


Глава 4

Сразу с вокзала, где Северус вяло, попрощался с уже бывшими сокурсниками, они с Деканом отправились в Дырявый котел. Слагхорн оказался идеальным спутником для юноши. Обычно, на вкус Снейпа, конечно, Профессор был утомительно разговорчив, если не сказать болтлив. Сейчас же, за время дороги от вокзала до Диагенн Аллеи, декан почти не проронил ни слова. Их разговоры ограничивались короткими вопросами, ответами и лаконичными фразами.
По прибытии в Дырявый котел, Слагхорн коротко переговорил с Томом, и не успел Северус, оставшийся стоять у двери с чемоданом в руке, устать, Профессор кивнул ему, подзывая к себе.
- Здравствуйте, Мистер Снейп.
Северус угрюмо кивнул Тому. Декан, видимо, даже за такой короткий разговор с трактирщиком успел его посвятить во все «печальные обстоятельства бедного мальчика», поэтому Том на скуповатое, в сущности, приветствие юноши, только насупился и смолчал, а забирая у него чемодан, свободной даже рукой легонько похлопал по плечу. Вероятно, в его понимании это должно было послужить Северусу снисходительным извинением его невежливости. «Да и ладно, шут с ним. Пока. А там видно будет. Может быть», - вытопывал Снейп по ступенькам, поднимаясь на второй этаж.
В комнате с огромной кроватью, внушительным камином и малюсеньким столом, Слагхорн молча, вынул из кармана мантии флакончик, отдал его Северусу и почти что тепло с настоящим сочувствием, пробормотал: «Спокойной ночи, мальчик мой. А завтра…, завтра все будет по-другому!».
***
Северус Снейп не думал про «завтра». Ему вообще не было дела до «сегодня» и «завтра». Все, что сейчас имело, хоть какой-то, смысл, вся его жизнь, все это было ВЧЕРА. Было только одно это «вчера» и никаких других временных категорий. Но прав оказался Декан. Провалившись в черную пустоту «сна без сновидений», Северус проснулся утром, таким же, как обычно угрюмым, собранным и готовым ко всему, когда услышал деликатный и осторожный стук в дверь. Слагхорн неловко потоптался в дверях, затем, видимо решив, что такая растерянность ему явно не к лицу и «не по чину», изобразил на лице все понимающую жизнеутверждающую улыбку.
Слизерин – есть Слизерин. Он многому учит своих студентов. В свое время он научил Слагхорна, научил он и Северуса. Студент и Декан придерживались молчаливого соглашения, своего рода договора о совместном сосуществовании. Есть дело, его надо выполнить и выполнить его надо как положено!
Именно этим они и занялись. Слагхорн еще пару-тройку раз пытался внести в их «трудовые будни» некий призрачный оттенок душевного бескорыстного порыва, некоторые кудрявые штрихи «благородного покровительства». Хвала Мерлину, декану хватило нескольких часов, чтобы прекратить эти эскапады и тогда дела пошли гораздо быстрее. Визит в Гринготс, в Министерство, в Приемную комиссию Академии и еще в десятки мест, где надо было поставить подпись, оставить бумаги, представить или представиться, а то и просто показаться.
***
Студенты редко особо задумывались над тем, каким человеком был Гораций Слагхорн. Нет, конечно, они отдавали ему должное, как зельевару, ученому, преподавателю. Также думал и Северус. Вряд ли юноша всерьез считал Слагхорна Учителем или Воспитателем. Он был сносным Деканом, многому Северуса научил, ввел в мир науки. Пожалуй, Снейп готов был считать его своим наставником. Прошедшие три дня, Слагхорн скорее вынужден был выполнять обязанности «няньки» при студенте, попавшем в сложные обстоятельства. Оба: и мужчина, и юноша, понимали натужность, вынужденность этой ситуации. Благодаря Слагхорну, его связям, его ленивой, велеречивой общительности, им удалось быстро и без проблем уладить все формальности с различными бумагами, визитами и болтовней. Самопожертвования Декана хватило на два дня.
И снова – хвала Слизерину! Они выдержали это совместное испытание, выдержали с честью, умудрившись сделать все, что должно и как должно, оставшись при этом, хоть и не в безоблачно равнодушных уважительных отношениях, но в сдержанно уважительных, основанных на совместном преодолении проблемы.
***
Прощаясь со Слагхорном, затянувшим под занавес занудную речь о своей непременной готовности помочь, Северус, выразил непременнейшую готовность обращаться за помощью, и вернулся в комнату. Идея о решение всех пробоем тут же, вот прямо с этой самой минуты самому перестала казаться единственно правильной. Стоило ему только опуститься на стул, как в голову толпой кинулись мрачные, одна другой противнее мысли. Мысли, толкаясь, и тесня друг-друга, проломили стену, за которую Северус, казалось надежно заточил всевозможные воспоминания, которые теперь возились, поднимали головы, расправляли плечи. Голова уже гудела, хотелось закрыть глаза, а дальше…? Дальше: боль, слезы, отчаяние, жалость, да, мало ли чего еще! Нет, только не жалость! После нее – только полный паралич мозгов, бессилие. «Господи!!! Неужели и правда – Нюниус?», - сверкнула в тяжелой голове ужасная мысль.
«Так! Встал, собрался вниз. Ужин. Зелье. Сегодня еще разок, а там, там - разберемся, что дальше!».
Еще секунду Северус позволил себе оставаться на месте, затем резко встал, вдохнул глубоко, будто собираясь оседлать метлу и развернувшись, пошел к двери.
***
Дни свои он продолжал заполнять всякими делами и хлопотами до предела. Северус бесстрастно, с упорством и трудолюбием муравья все наталкивал и втискивал в двадцать четыре часа новые и новые занятия. В редкие часы сна он принимал, так, кстати, оставленное Слагхорном, зелье. Снейп был рад его отъезду, как до этого признавал правильность его присутствия.
***
Посещение больницы, где находился отец, было для него, пожалуй, самым тяжелым, но и самым необходимым делом. Северус точно не мог вспомнить, когда, как, а главное, почему, он вдруг решил, что это должно сделать. Более того, он ни капельки не сомневался – это было самым правильным из того, что он уже сделал, и из того, что только собирался.
Сначала Эйлин умудрилась устроить Тобиаса Снейпа в Бетлемскую Королевскую Больницу. Там его продержали недолго и, хоть случай был как раз тот, что называется профильный, что-то все-таки не сложилось. Когда Северус был на третьем курсе, мама обмолвилась в письме, что она навещает Тобиаса где-то около Тауэрского моста. Туда Северус и отправился. Но, обойдя приемные покои всех корпусов, наулыбавшись на сто лет вперед молоденьким и разным другим медсестрам, охранникам и не единожды наслав на все и вся целый табун проклятий, так ничего и не нашел. Юноша был уже готов уйти, когда его поманила к себе очень древняя на вид леди.
- Вы выглядите таким расстроенным, молодой человек, Вам не повезло?
- Да, Мэм. Я не смог найти родственника. Очевидно, мне дали неверный адрес.
- ООО, и всего-то? Юноша, такая новость вовсе не огорчительна, напротив! Она дает надежду, открывает перспективы и, если Вам действительно нужно кого-то найти Вы обязательно найдете. Вам ведь еще никто не сказал, что искать следует на кладбище, так? Вам просто говорят, что Здесь нет того, кого Вы ищите.
Древняя Леди поглядела на изумленного Снейпа победным взглядом. «Ну, чего же Вы ждете, идите, спросите у того симпатичного человека в форме, где тут у них архив», - с этими словами она удалилась, одарив и Северуса королевским кивком.
Он-таки нашел отца. Именно в архиве в главном приемном покое ему поведали, что отца давным-давно перевели в больницу Св. Томаса, недалеко от Вестминстерского моста.
Северус Снейп не любил подземку, но «пробки» просто выводили его из себя. Он, не особый любитель полетов, готов был воспользоваться даже метлой «на глазах у изумленной публики». Все бы так и было, если бы речь шла не об отце. Северус, не будучи ни сентиментальным, ни просто любящим сыном чувствовал, а может просто решил, как-то для себя, что все, связанное с отцом должно быть без магии, совсем. Этого правила, он придерживался и в разговорах об отце, и в мыслях и в поступках.
Все нашлось быстро, и больница, и отделение, и палата. И Тобиас Снейп был все таким же, каким Северус видел его в последний раз. Время почему-то хранило его внешность. Северусу даже показалось, что внешне отец даже стал выглядеть моложе.
- Я так понимаю, Вы – родственник больного? – раздался голос за спиной юноши.
- Я сын мистера Снейпа, - вставая и оборачиваясь к подошедшему ответил Северус.
- Что ж, будем знакомы. Томас Брайан, лечащий врач. Сейчас я не располагаю временем для беседы, но не мог не увидеться с Вами, когда услышал, что к мистеру Снейпу пришли. Видите ли, юноша, Ваша матушка последний раз навестила больного год назад. Ни бумаг, ни слов не требовалось, чтобы понять, что ни в материальном положении Миссис Снейп, ни в состоянии Мистера Снейпа перемен нет.
Ваша матушка…
- Мама умерла полгода назад, сэр. Меня зовут Северус Снейп и только несколько дней назад я вернулся из закрытого учебного заведения. Я не знал, что отца перевели в другую клинику и на поиски ушло время. Я собираюсь продолжить образование по благотворительным программам, если потребуется, представлю все необходимые документы. Учёба продлиться около двух лет, затем я смогу существенно улучшить свои возможности. Не уверен, что смогу навещать отца чаще, чем раз в семестр, …
- Да погодите Вы!, - врач, на протяжении всей «речи» Северуса внимательно его разглядывавший, устало поморщился и остановил юношу. – Погодите. Значит, учиться будете? В какой области, позвольте спросить?
- В ….. фармацевтике, - Северус даже улыбнулся так вовремя вспомнившемуся нужному и понятному слову. И врать особо не приходится, и звучит понятно.
- Вот как??? Что ж, весьма интересно. Удивили, право, удивили юноша. И визитом своим, и бумагами, - врач рассмеялся. – И выбор Ваш весьма интересен. Что ж приходите, как почтете нужным, обращайтесь, буду рад, коллега! – рассмеялся врач и протянул Снейпу руку.
- А за отца не беспокойтесь. Все, что мы можем…, ну, да Вы знаете. Всего наилучшего, - с этим врач и удалился, спешил, наверное, и уже в спину доктору, Северус вспомнив, крикнул, что оставил свой адрес в приемном покое. Снейп младший еще раз глянул на безмятежное лицо Снейпа старшего и просто ушел.
***
Северус действительно назвал адрес: Паучий тупик. Так или иначе, это был его дом. Дом, в который он намерен был возвратиться и где собирался жить. Оказавшись снова здесь, на убогой улочке, среди серых и жутковато безликих домов, юноша невольно передернул плечами. Ничего здесь не поменялось. В Паучьем тупике он не ощутил ни трепета, ни щемящей тоски, ни нахлынувших воспоминаний. Да может, оно и к лучшему. Зато, он теперь собственник, законный владелец. Отец недееспособен, находится на попечении Ея Величества, ввиду того, что ближайший родственник – сын, достигший совершеннолетия, продолжает учебу и сам частично пользуется благотворительными программами частных лиц. Вот такие замечательные формулировки сделали Северуса Снейпа домовладельцем.
Пред крыльцом Северус озадаченно остановился. Не может быть, чтобы мама не наложила никаких заклинаний. От чужих, от воров, хотя, что воровать, он непрошенных гостей. А сумеет ли он справиться с магией, с заклинаниями, наложенными Эйлин Принс? С минуту подумав, Северус шагнул вперед. Уверенно направив палочку на дверь он произнес: «Алохомора». Дверь не открывалась.
- Так, не паниковать! Думай! Мама всегда считала, что ее сын не будет полным идиотом, что у него есть мозги, которые надо применять по назначению. Давай, сейчас – самое время, – зло выговаривал себе юноша, хотя, если честно в голосе слышалась и некоторая растерянность. – Все просто, как … только придумать! Так, что знали только она и я, о чем никто и никогда даже и не подумает?, - от напряжения Северус даже зажмурил глаза, стараясь сосредоточиться. Веселый же у него сейчас видок: стоит не понятно кто, не понятно в чем, так, оборванец с претензиями, держит палочку на манер рапиры, ну ни дать не взять, ненормальный в рыцарей играет. И еще глаза зажмурил. Губы его тут же сложились в гадкую, злую усмешку, глаза сузились до черных щелочек. Северус сделал резкий выпад вперед, непонятно, с чего вдруг выкрикнул: «Мерлин!» и…. дверь открылась.
***
Он стоял посреди комнаты, все еще держа в руках палочку. Вокруг были пустота, сумерки, паутина и пыль. В этом доме всегда жило одиночество, и теперь оно с готовностью приняло в свои объятия долговязого парня, уставшего и угрюмого. Северус добрел до дивана, присел на краешек и, уткнувшись в пропыленную спинку носом, заплакал, тихо, почти беззвучно и отчаянно.
***
Северус появился в Дырявом котле бледный, помятый, невыспавшийся. Не отряхиваясь от каминной пыли, сразу увидев письмо на полу, взял его, измазав сажей. Письмо было от Нарциссы. Она сообщала ему, что мероприятие, о котором они условились, она наметила на ближайшую среду и, если возражений с его стороны не будет, ответа можно не писать, а просто встретиться в условленном месте. Наверное, именно этого письма ему и не хватало, чтобы снова начать делать то, что должно. А должно было…. Воз и маленькую тележку. Предстоял еще визит к бабушке, нужно было устроить все то, что он только что решил, со своим домом. И еще, было одно обстоятельство, о котором он совершенно не хотел думать, но не думать было невозможно и, следовательно, это тоже требовало решения. В любом случае, он обещал Нарциссе, и намеревался выполнить обещание, даже если это приведет к результату, который так напугал ее, еще там, в поезде, когда он по-дурацки пошутил.
До встречи с Нарциссой у Снейпа оставалось пять дней, и он снова выстроил мысленно стену, замуровав за ней неприятные мысли, воспоминания ощущения. Каждое утро он поднимался, спускался к завтраку и, возвратясь в комнату, отправлялся домой. Там, с прилежанием домового эльфа Северус чистил, драил, прибивал, мыл, двигал. Он пытался сделать свой дом пригодным для жилья. Для чего-то ему не хватало умений и сил, для чего-то – знаний. Тогда он, насупившись и досадуя, все-таки применял магию. В бытовой, домашней магии он оказался полным профаном и у него иногда выходили такие вещи, о которых он тут же клялся не только никому не рассказывать, но и не вспоминать никогда. Два дня мучений, кровавых мозолей и отбитых пальцев привели его на Диагенн Аллею, в «Идеальный волшебный дом». Там, краснея и ругаясь про себя, состроив на смущенном лице презрительную гримасу, он купил самую дешевую книженцию из серии «В помощь молодым ведьмам» - «Как стать идеальной хозяйкой». Книга выглядела отвратительно, давала нелепые советы для придурковатых жеманных девиц. Он уж было хотел выбросить ее в камин, ругая все и вся, но вдруг сообразил, что обои в цветочек, розочки и бантики, плафон в купидончиках, можно и не делать. «Тупица», - ругал он себя, - «не увидеть формулу! Это же просто формула, а уж подставить в нее ….! Ну и кто я после этого, как не идиот! А еще Поттеровскую стаю обругивал!», - уже весело говорил себе Северус, с удовольствием наблюдая, за вполне приличной комнатой, слегка, правда, напоминавшей гостиную Слизерина.
***
В субботу неожиданно решилась сама собой проблема, все сильнее беспокоившая Северуса. Точнее, не сама собой, а сама Малфоем. Не успев еще толком привести себя в порядок после «перестроек» дома, Северус услышал очень знакомый звук. Насторожившись, он решил было, что ему примерещилось, но звук повторился и Северус, почти уверенный в том, что произойдет дальше набросил мантию и сказал: «Войдите».
На пороге его комнаты действительно стоял Люциус, как всегда изящный, снисходительно нагловатый, улыбающийся и неприлично красивый. Малфой был неприлично красив, просто непозволительно, по мнению Снейпа. Это была не зависть, нелепо речной гальке завидовать алмазу. Малфой был именно алмазом, блестящим, дорогим, неотразимым. Он был хорошо образован, не чужд маггловским знаниям изысканно воспитан.
Но самым главным в Люциусе Малфое, по мнению Северуса, было то, что Люциус был цельным, умным, сильным, жестким. Северус Снейп опасался Малфоя, относился к нему с настороженным уважением и не стеснялся восхищения, которое вызывали у него манеры и характер Малфоя.
- Северус, ты выглядишь, как раб на галерах, уставший, бледный. Ты уже возделываешь ниву знаний и варишь свои зелья?
- Рад тебя видеть, Люциус. Проходи, располагайся.
- Благодарствую. Я ведь не первый раз пытаюсь с тобой встретиться. Утром я заходил и мне сказали, что ты исчезаешь, не давая объяснений. Поднимаясь к тебе, я уже составлял план, как записаться к тебе на прием, - сказал Люциус, капризно изогнув губы в улыбку.
Северус тоже сел, наблюдая за тем, как Малфой стремится с максимальным комфортом расположиться на жестком стуле. Он действительно был рад Люциусу и теперь ему оставалось только гадать, чем вызван визит Малфоя.
- Пропас-с-сть! Северус, я пришел неслучайно. Нет, нет! Это не то, о чем ты подумал, - поспешил заверить он, увидев, как болезненно дернулись губы Снейпа. - Так, стоп! Все сначала! Я пришел не случайно, это не то, о чем ты подумал, но и о том, о чем ты подумал, я тоже скажу. Вот так правильно. Но, и это не все. Северус, я в курсе твоих нынешних дел, настолько, насколько в курсе попечительский совет. Отец, сам понимаешь, слышал о тебе, и я знаю и об инициативах Директора, и Деканов, ну и всего вообще.
Надеюсь, ты не обидишься, если я без предисловий, других лишних личный слов, скажу тебе то, что, на мой взгляд, может принести тебе пользу.
У меня совет, точнее – два. Первое – откажись от гранта. Ты достаточно подготовлен, талантлив, в этом году, с тобой некому тягаться. Отсюда растут две проблемы, жилье, и книги. С жильем можно придумать, в конце концов, у Малфоев две квартиры в Лондоне. С книгами – еще проще. Я уже говорил с отцом. В нашем доме, ты знаешь, библиотека не уступает Хогвартской, ну, почти. Она в твоем распоряжении. Ты можешь пользоваться нашими книгами, а не покупать свои. А там, глядишь, и своими потихоньку начнешь обзаводиться. Я знаю, ты работал на Слагхорна, так теперь будешь на себя и все устроится.
Это были проблемы, теперь выгоды. ТЫ НЕ БУДЕШЬ НИКОМУ ДОЛЖЕН. Я может, знаю о тебе не все, но думаю, не ошибусь, если скажу, что для тебя быть должником, не самое приятное в жизни.
Ты можешь справедливо возразить, что, таким образом, косвенно и не сильно, но попадаешь в зависимость от меня и моего семейства. Возможно, но, думаю, это правильней и менее унизительно, так как предлагается равному - равным. Не люблю бескорыстных благодетелей, не верю им. Подумай, договорились?
Люциус за время своей речи, поднявшийся со стула, теперь расхаживал взад и вперед по комнате поигрывая тростью. Северусу неожиданно стало легко и понятно. Все происходило теперь совершенно правильно. Малфой имел поразительную способность делать все во время, так, как надо и, что называется, perfect. Теперь, все то, что он сделал и, что собирался делать, выстроилось в правильную логическую цепочку. Губы Северуса тоже тронула улыбка, причем непроизвольно, видимо, она представляла собой подобие малфоевской.
Теперь настала очередь Люца удивленно выгибать бровь, ища объяснений реакции Снейпа на его предложения. Северусу было хорошо, и он не стал злорадно изощряться, чтобы продлить удивленное замешательство самогО Малфоя. Всему свое время.
- Видишь ли, Люциус… Нет, не так!, - с удовольствием актерствовал Снейп. – Во-первых – спасибо! В первую очередь тебе и твоему отцу. Это очень щедрое, бескорыстное, дружеское участие, которого, я, возможно, и не стою. Ваша библиотека – такая редкость, настоящее сокровище! Я польщен и признателен. А теперь, собственно о предложении. Очень дельное. Просто отличное. Наше общение не прошло для меня даром. Я так многому у тебя научился и хотел бы научиться еще большему… Я представил, только представил, что бы ты мог предпринять на моем месте и… Нет, я не отказался от гранта, просто было уже поздно это делать. Я сдал экзамены на общих основаниях. А вот от оплаченного жилья я отказался. Тупик прядильщиков не Малфой-мэнор, но – это и мой дом и… я предпринял ряд мер, чтобы он был пригоден для проживания. Это конечно создает некоторые трудности с дорогой, но и с этим мне удалось разобраться, мне пошли навстречу и открыли доступ через каминную сеть. В Президиуме Академии были рады, что мои проблемы решились, таким образом, и мне предложили возможность, в исключительных случаях, пользоваться тамошней библиотекой. Так что, как видишь, мне особо не придется злоупотреблять вашей дружеской щедростью. Ну, разве в исключительных случаях.
Двое молодых людей, являя собой полную внешнюю противоположность один другому, стояли, глядя друг на друга, будто впервые что-то разглядели. Северус смотрел, гордо откинув назад длинные смоляные пряди, смотрел весело, почти триумфатором. Малфой, слегка прищурился, чуть наклонив набок голову, внимательно разглядывал товарища. Первым не выдержал Малфой. Вернее он первым сообразил, как себя вести. Он расхохотался, громко, красиво, с удовольствием. Отсмеявшись, он улыбнулся Снейпу, спокойно, дружелюбно, без тени покровительства.
- Снимаю шляпу, мой драгоценный юный товарищ. Северус, даже если у тебя и остался червь сомнений, относительно моих предложений, выкинь их из головы. Ты превзошел самого МЕНЯ в способности извлечь выгоду. Блестяще, друг мой! Потрясающе красивый ход, независимый, своеобразный, грамотный. Ты просто талант. И подано прекрасно, со вкусом, со специями! Отлично! Будем считать, что мы договорились.
Теперь – о приятном! Пока…. Заметь, не совсем, даже на сколько – не скажу. Но, пока! Меня и тебя велено направить на особые инициативы. Тебя – на поприще приобретения крайне полезных навыков и знаний, меня – на приумножение и продолжение и тд. рода. Как видишь – каждому по заслугам и по интересам, - недобро усмехнулся Люциус. – Так что - учись! Вот на этой замечательной новости я тебя и покину.
- Спасибо, рад был тебя повидать. Ты мне очень вовремя все это сообщил, Люциус. Вряд ли я смогу сейчас объяснить. Я очень ценю твое участие и особенно чуткость к происходящему.
- Сев, - Малфой обернулся в дверях, - скорее чутье. И еще, совсем запамятовал, если позволят твои дела, мы будем рады тебе и на моем мальчишнике и на нашей свадьбе. Но, если у тебя будет что-то требующее твоего внимания, я пойму и возьмусь объяснить Нарциссе! – Малфой снова изогнул капризной улыбкой губы.
- До встречи, - тоже улыбнувшись, кивнул Северус.
- Ах, позабыл, да что со мной, право? Еще одно – малююююсенькое замечание, - улыбнувшись, вдруг совсем по-настоящему, промурлыкал Люциус, - перестарался ты с приправами, самую малость, вкус не испортило, но блеску, тонкости поубавило. Учись, друг мой, учись – это наука доллллгая, - подмигнул Малфой и исчез за дверью.

***
Северус Снейп, недавний выпускник Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, уже без пяти минут студент Академии высшего зельеварения сидел на табурете в собственной кухне и с удовольствием завтракал только что лично зажаренной яичницей. Он съехал из Дырявого котла, закупил продукты, обзавелся подержанным холодильником, заплатил по счетам вперед, остался совершенно без денег и был непривычно и безмятежно расслаблен, почти счастлив. До начала занятий еще три недели, у него свой дом, в подвале уже вполне можно поставить на огонь котел и заняться делом. Где-нибудь ближе к вечеру у него был намечен визит в дом Принсов. А завтра с утра он приведет себя в порядок, и поедет в Лондон, где у него еще будет часа два на полное «ничегонеделание», до встречи с Нарциссой.

***
Встреча с бабушкой, а может еще с кем-нибудь из родственничков его не тяготила. Он не чувствовал к ним ни обиды ни вражды. Конечно он не забыл того приема, когда ему бабушка не сказала ни слова, будто он был куклой, или зверьком, о чем можно говорить в третьем лице. Он ничего в общем-то не хотел от этого визита. Просто, просто, видимо, это было из разряда дел, которые делать дОлжно, только и всего.
Последняя мысль, мелькнувшая у него за миг до появления перед домом Принсов, казалось, не переместилась вместе с ним в его голове, а сама добралась сюда, чуть запоздав. Когда, зажмурив глаза, Северус попытался вызвать в памяти точнее образы из детства, первое, что вспомнилось – мама, к которой он прижался, боясь выдать свою … ммм… растерянность, потом он ясно вспомнил сад со скамейкой, а затем – сразу подвал и пробабушку Глэдис.
***
- Упс! Так это я что же, в подвал и попал? Ни фига себе!!!!. – Северус, ошеломленный перемещением и обстановкой места, где он оказался, растерянно крутил головой по сторонам. – Как же так, а защита… а чужой? Или я тут свой? Ничего не понятно, и, почему здесь такой бардак? В этой комнате не только зелий не варили лет несколько! Похоже, сюда и захаживают вообще раз в неделю. Это что же, выходит, как не стало Глэдис, зелья в семье не варят, некому?
- Верно. Некому. Поднимайся наверх, Свинни посветит, Северус. Ведь ты – Северус? Я правильно запомнила? – голос звучал сверху, из полумрака коридора и юноша был рад, что говорившая не видит его лица. Все происходило совсем не так, он не был готов к такому развитию событий и, скорее всего выглядел жалким, что совершенно недопустимо.
«Так, соберись, тряпка!», - Северус с такой силой сжал зубы, что они скрипнули довольно громко, и он поспешил к лестнице, собираясь с мыслями по дороге. «Как же, интересно, к ней обратиться?», - на ходу соображал он.
Наверху, в полумраке коридора он увидел только прямую спину шедшей впереди женщины. Впереди нее маячила свечка, которую, судя по шлепанью и пыхтению, нес Свинни. Не оборачиваясь и не замедляя шага, женщина отчетливо проговорила: «Ты можешь называть меня Августа».
Опять Северус чувствовал себя тряпичной куклой, которую резко схватили, крепко встряхнули и снова поставили на ноги. «Да что она, затылком, что ли слышит?» - с досадой подумал он.
Они наконец попали таки в знакомую уже Северусу гостиную. Здесь что-то изменилось, только он не помнил, как было раньше. Может мебели больше, может вещей, может, стояло что-то не так. Бабушка прошла к окну и села спиной к свету. Северус остался стоять.
- Ты не намерен задерживаться, или демонстрируешь приличное воспитание, оставаясь стоять?
- Я пришел, потому что Вы прислали приглашение.
- Я приглашала тебя пожить здесь, верно. Ты приехал пожить???? Что же ты молчишь? Пытаешься найти достойный ответ, стараешься не показать, как закипают мысли у тебя в голове, пытаешься сдержать поток гадких слов, которые возможно хотел сказать еще тогда, когда был совсем маленький и плакал тайком от матери, а потом и от соседей по Хогвартсу?
Словно камни с горы летели на Северуса слова бабушки Принс. Если бы он сидел, он наверняка бы уже согнулся и прикрывал руками голову. Стоя, он только опустил голову вниз, и опирался рукой о рядом стоящий диван, из последних сил стараясь не бухнуться на пол, и не забиться в рыданиях. Да что такого она ему сказала, обычный набор колкостей, которые он с успехом научился не слушать, не слышать, не брать в голову. Но, совершенно не поддающийся объяснению страх, почти паника полностью парализовали способность следовать своим мыслям.
- Успокойся. Ты просто был не готов, и для первого раза вел себя более чем достойно. Давай по порядку. Да расслабься ты наконец! Это не труднее чем все остальное, но тоже требует умения. Итак, сначала по поводу твоего появления. Предельно просто, ты бы и сам понял если бы постарался не допустить отключения мыслительных способностей. Мама и эльф – единственные, кто был рад тебе в этом доме. Эльф не в счет, Подвал – королевство исключительно для Глэдис. Видимо, собираясь сюда, ты ее припомнил, и попал туда, где тебе были рады. Все просто. Кстати, я туда почти не вхожа, только в исключительных случаях. Поразительно грамотная форма защиты, не находишь? Подумай об этом на досуге.
Теперь про глаза на затылке и про «слышать в темноте». Вот ведь бессмыслица, однако! Тебя ведь должны были учить правильно говорить и думать на родном языке в этих маггловских школах. Так вот, в темноте, при свете, при зрительном контакте, или нет, я действительно слышу твои мысли. Ты был … в необычных обстоятельствах и видимо поэтому «думал» слишком громко. Я не глухая, а ты, надеюсь, обычно думаешь …. тише.
Вероятнее всего, ты уже понял, о чем речь. Вижу, понял. Да сядь ты уже наконец!
Северус уселся на диван и немного расслабился. «Просто у нее такая манера вести беседу и она, вероятно, торопится», - подумал он.
- Совершенно верно, – усмехнулась женщина. – Хорошо, что ты быстро реагируешь, соображаешь и делаешь выводы. У тебя получится. Меня этому особо никто не учил, разве что Глэдис дрессировала, как дрессируют собачек в цирке. Думаю, у тебя есть способности. Я не считаю, что должна с тобой обсуждать свои отношения с твоей матерью,
- …А судить других у нас права нет. Время нас всех рассудит. Со временем…, - откуда всплыли эти слова в голове у Северуса, сам он точно не знал. То ли это говорила бабушка матери, то ли мать рассказывала ему, но он точно знал их от кого-то, и этот кто-то был из Принсов.
- Так, так… Интересно! Продолжай, внук!
- А это собственно все. – Северус напряженно потер переносицу. – Я пока еще не понял, получается у меня с окклюменцией и легилименцией. Вроде получается, но директор учеников не берет, а уж меня не взял бы точно. В Академии этого не преподают. У меня все надежды на библиотеку и на … Малфоев. У нас на курсе говорили, что их в семье обучают. Я..
- У Малфоев – это не то. Не совсем то. Тут нужны не только способности, навыки. Тут нужно быть Принсом! Ты меня понял, внук?
Северус ошалело смотрел на свою бабушку. Она совсем не была похожа ни на мать, ни на прабабушку Глэдис. Только глаза, у всех у них, темные, с цепким взглядом, иногда широко распахнутые, иногда недобро прищуренные черные щели, точно такие же, какие он сам видит, глядя в зеркало.
- Я понял, Бабушка. Я, кажется, понял. Я попробую.
- Вот-вот. Попробуй. Ты же еще и Снейп. Так, кажется? Может это станет интересным! Что ж, это пожалуй все, что я хотела тебе сказать по этому поводу. Ты, я так понимаю, собираешься жить в доме твоего отца?
- Да.
- Хорошо. Я смогу отослать тебе Свинни. Ему полезно сменить обстановку, а у нас тут ему и делать-то нечего.
- Но я не могу держать домовика, я буду все время в Академии и…
- Дом не должен быть пустым, Северус. В дом надо возвращаться к кому-то, иначе – это не дом.

***
Северус Снейп, недавний выпускник Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, уже без пяти минут студент Академии высшего зельеварения сидел на скамейке в Риджентс парке и кормил ручную белку. Нахальный зверек потешно лопал орешки, купленные специально у лотошника. Северус усмехнулся, глядя как белка вдруг перестав оживленно жевать, насторожилась, повела ушками, затем с такой же точно деловитостью и серьезностью принялась коротенькими когтистыми лапками мыть мордочку. Снова замерев на мгновение, покрутив головой и потюпав носом, белка опять занялась орехами.
«Вот счастливая! Главное – найти себе не одного, так другого сердобольного любителя живой природы в «каменных джунглях». И тогда - знай себе ешь угощение, умильно чешись, шваркай глазками-бусинками. Залог успеха – пустая голова, юркие глазенки и пушистый хвост. Глупая ты Белка!», - скривился Северус.
До встречи с Нарциссой оставалось не более часа. Пора было собираться на Кингз Кросс, Нарцисса знала это место хорошо, там они и договорились встретиться. А уж оттуда, может быть опять через парк, Северус отведет ее на Сент Джонс Вуд, туда, где живет ее крестная такая-то, урожденная такая-то. «Вот ведь Цисси! Ну какое ему-то дело, кто она там, эта крестная. Неужели она считает, что это что-то меняет в человеке, какой он урожденный. А главное, ему-то зачем она все это говорила? Хотя… Что-то там такое было, что-то он должен был понять».
Дойдя до условленного места, Северус сразу увидел Нарциссу Блэк и нахмурился. Он же все рассчитал, а ей, очевидно, пришлось его ждать, судя по тому, что она все время оглядывалась по сторонам.
Северус подошел почти бесшумно, и девушка вздрогнула, когда он поздоровался.
- Фуф, Северус, ты подкрадываешься тише, чем Миссис Норрис!
- А ты забавно выглядишь в этих джинсах, - усмехнулся он, прекрасно зная, что Нарцисса бы легче перенесла пытки, чем такой сомнительный комплимент.
- Забавно?!!, Ты хотел сказать нелепо?, Мне не следовало так одеваться, да? Этого что, не носят, или оно сидит не так?, Сев, ну не будь иезуитом, скажиии…!!!!
- Ооххх Цисси! Слышали бы тебя твоя матушка и кузен! Не переживай, Это просто ответ на Миссис Норрис!. Если вдуматься, я со стороны могу кому-то казаться совсем облезлым озлобленным и вечно недокормленным котом, но от тебя я бы такого отношения не вынес! Все, проехали. Ты, как всегда выглядишь потрясающе, что не надень. Оно тебе идет и это носят. Ты давно меня ждешь?
- Прости Северус, я только хотела сказать, что ты подходишь, как подкрадываешься. Извини.
Нет, я тут недавно и пришла раньше. И это очень большая удача, что ты всегда ко всему готов вовремя. Идем?
Сначала они просто шли рядом, потом Нарцисса поняла, что так не получится, и пристроилась, взяв парня под руку. Пройдя пару перекрестков, Северус хмыкнул и, наклонившись к самому уху своей спутницы, прошептал: «Цисси, не сочти за невоспитанность и наглость, но мы с тобой выглядим нелепо. Дело в том, что для нашего возраста характерны не столь церемонные прогулки под руку, а более динамичное движение и более тесный ….ммм… контакт», - нашелся, наконец, Снейп.
- Это вот так? – совершенно спокойно спросила Нарцисса, обнимая Северуса за талию и цепляясь пальчиком за ремень.
- Ну…. Типа того, - ошарашено, почти поперхнувшись словами, подтвердил Северус.
- Ну, так положи мне руку на плечо, не стой столбом, и не будь таким деревянным, Северус. Определенно скажу Люцу, чтобы попытался научить тебя танцевать.
Не пройдя и полквартала, Северус, насупившись, сдернул руку с плеча спутницы и молча отцепил ее руку со своей талии. Быстро оглядевшись по сторонам, Северус неожиданно и резко толкнул Нарциссу в переулок, убедился, что вокруг ни души и резко выхватил палочку. Нарцисса молча абсолютно спокойно наблюдала за его действиями не произнося ни звука. Мгновение и «шпильки» ведьмы превратились в уютные спортивные баретки. Нарцисса охнула и стала оглядывать свою новую обувь.
- Пошли, - беря ее за руку, предложил Снейп, - теперь точно не опоздаем, и идти будет приятней.
- Тебе сразу стоило сказать, что с моей обувью что-то не так. Уверяю тебя я бы в этом проявила больше вкуса и умения. Или просто мог бы объяснить, что не привык шагать по улицам в обнимку в девушкой. И не смей хмуриться и обижаться!!! Я могла бы заподозрить тебя в банальной трусости и решить, что ты просто боишься Люциуса! – торжествующе заявила девушка.
- Сдаюсь Цисси! – моментально согласился Севепус. Он предпочел не вдаваться в дискуссии, так как в чем-то она была права…
Остаток пути они проделали молча. Северус сосредоточенно печатал шаги и вдруг в этот ритм как-то само собой вписалось: «ри-зер-гам –ри-зер-гам-ризер-гам…. Ризергам? Resurgam? Как там resurgere или как-то очень похоже. Кажется это значит «воскресать», «восставать». Значит – resurgam – воскресну, восстану, так что-ли?»
- Что ты сказал?, Ты что-то спросил? - задала вопрос девушка
- Спросил, я? Нет. То есть – да! – похоже он размышлял вслух, чем удивил Нарциссу, -Ризергам – фамилия твоей крестной? Это же латынь? Означает - воскресну, так?
- Конечно, именно так. Это же просто.
- Просто, когда тебя обучают латыни, Цисси. – тихо ответил юноша.
- Прости, я говорю сегодня сплошные несуразности. Я очень волнуюсь. Это тяжелый визит, Сев.
Ну вот, мы и пришли
Они остановились на Сент Джонс Вуд у одного из домов и Нарцисса чмокнув Снейпа, что, похоже, становилось привычкой взбежала по ступенькам и постучала дверным молотком. Обернувшись к Снейпу, она сказала: «Не жди меня Сев, я договорилась с Андромедой, что приду к ним, а она, если надо скажет, что я была у нее весь день».
Северус дождался, пока Нарцисса скроется за открывшейся дверью, и побрел в обратный путь.


Глава 5

Нарцисса Малфой в который раз принималась читать новомодный роман, и в который раз задумавшись, опускала книгу. Уже давно бы пора Люциусу вернуться. За последние несколько месяцев в их жизни что-то изменилось. Нарцисса поморщилась каким-то своим мыслям или ощущениям и вновь принялась за роман. Промаявшись с книгой еще с пол часа, молодая женщина встала, отложила книгу и щелкнула пальцами.
- Что желает Госпожа? – прогундел где-то рядом голос домовика.
- Чаю, Добби. Сюда. И еще: спустись в библиотеку и позови мистера Снейпа. Скажи, что я жду его в гостиной – не оборачиваясь, распорядилась Нарцисса.
Домовик исчез, а она подошла к окну и застыла, вглядываясь в сумерки. Совсем невеселые мысли донимали Нарциссу Малфой. Казалось бы - откуда взяться тоске, тревоге, сомнениям? Блестящая партия, блестящий, многообещающий брак, муж – самый, самый, самый во всех отношениях. Строго говоря, у нее не было ни одной причины, ни одного повода для уныния. Она была все еще влюблена в своего мужа, но уже не так, как много лет назад, когда впервые увидела Люциуса. Влюбленность не ушла, ее потеснило другое, более уравновешенное, а, следовательно, более подходящее ее натуре чувство. Она была уверенна в себе, она была уверена в муже, ей было надежно. Ни разу за эти почти полтора года ей не пришлось усомниться ни в муже, ни в правильности их брака.
Они никогда, даже в медовый месяц не выглядели страстно влюбленными. Нарцисса всегда с удовольствием, а иногда и с тайным злорадством презрительно кривила губы, если салонные сплетницы начинали жеманно расспрашивать ее, или рассказывать ей о подробностях своих взаимоотношений с мужьями и/или … партнерами. «Ханжа!? Святоша!? Вот уж нет! Безмозглые! Их с Люцем жизнь, любая ее сторона – это, прежде всего, всегда только их, только для них – двоих!», - думала Нарцисса Малфой. Более того, она была уверена, что также думает и ее муж. А вечный нескончаемый праздник, беспредельное счастье способны покалечить не хуже внезапной беды или катастрофы. Цисси Блэк знала это не понаслышке, достаточно вспомнить о ее драгоценной сестричке. Да и кузен ничуть не лучше. Совершенно иначе, но тоже - все через край, без удержу.
Нарцисса снова поморщилась, и досадливо закусила губу. Неспроста и неслучайно на ум пришли образы родственничков. Никогда особой привязанности к сестре у нее не было, в то время как кузен в детстве, скорее вызывал симпатию, особенно когда защищал ее от едких злых придирок Беллы. Зато в школе, она почти с первого же совместного урока буквально возненавидела братца. Сириус проявлял такие же как Белла чудеса изощренной жестокости, вредности, язвительности. Сначала к выходкам кузена и его компании сдержанная и уравновешенная Цисси относилась равнодушно. Она не склонна была негодовать вместе со всей семьей и игнорировать Сириуса, согласно наставлениям матери и тетки и уж точно не собиралась «проучить его», как требовала сестра. Из всей семьи одна Андромеда вместе с ней не видела ничего оскорбительного в учебе Сириуса в Гриффиндоре. Но Блэк – он и в Гриффиндоре Блэк. Она пыталась поддерживать ровные отношения, хотя сразу по приезде после распределения, едва сдержала слезы, когда братец самым гнусным образом высказался о доме Слизерин, всех его обитателях и о ней лично. Ей была непонятна ядовитая радость брата, хохочущего над ее недоуменной растерянностью.
Конечно она недолго расстраивалась по поводу их взаимоотношений. Сначала Цисси просто перестала расстраиваться, потом перестала обращать внимание, и очень скоро научилась брезгливо кривить губы и смотреть в сторону Сириуса Блэка, как сквозь оконное стекло. Кузен вовсе не объявлял ей открытую войну, не строил козни, не «нарывался», но возможности уколоть сестричку не упускал никогда.
Только однажды обычно спокойная невозмутимая Нарцисса Блэк повергла в шок своих соседок по спальне. Ввалившиеся после контрольной, девушки застыли на пороге. Они долго не могли придти в себя, увидев девушку, рыдавшую громко и отчаянно. Начались «ахи», вопросы, сочувствия, и Цисси быстро взяла себя в руки. Никто так и не смог выпытать у нее причины рыданий. «Глупые курицы» в конце концов отнесли слезы или на счет проваленной контрольной, или на счет сердечных переживаний. Ни то, ни другое не могло заставить рыдать Нарциссу Блэк. Причиной рыданий был даже не Сириус со своей очередной на редкость гнусной выходкой. На девушку вдруг разом обрушилось осознание простой, но очень жестокой правды. Все те особенности характеров у родственничков, что вызывали у нее раздражение, презрение, негодование, вполне вероятно есть у нее и ждут только своего часа. Цисси не ненавидела семью, она хотела бы любить их всех, и не могла найти оправдания своего неприятия родственников.
Много дней девушка пыталась сама справиться с проблемой, но не смогла. К счастью, у нее была «тайная крепость», где всегда поймут и помогут. Цисси взяла пергамент, тщательно все взвесила и написала длинное, понятное письмо, где с максимальными подробностями попыталась рассказать, чем были заняты ее мысли, чем терзалась душа.
***
Маленькая Цисси не читала сказок написанных волшебниками. Они были глуповатыми и неинтересными. Да и потом, этого добра хватало в реальной жизни. То ли дело – маггловские сказки! Вот там – настоящие чудеса. И однажды, словно из сказки появилась в жизни маленькой Нарциссы Блэк Фея Крестная.
- Госпожа Нарцисса, вас ждут в гостиной, - пропищал домовик, уворачиваясь от запущенной в него Беллой книги.
- Иди, иди, а то мне твоя возня надоела, только под ногами путаешься, - придала ей ускорение сестричка.
Мать молча подвела Цисси к камину, огляделась и, бросив щепотку летучего порошка в огонь, притянула девочку к себе и прошептала: «Ризергам». И уже через мгновение они шагнули в настоящую сказку, оказавшись в маленькой уютной комнате, навстречу им поднялась из кресла дама.
- Друэлла, рада тебя видеть, - сказала дама, приглашая их расположиться вокруг столика с фруктами.
- Абигайль, у нас не так много времени. Я очень тебе благодарна за согласие исполнить мою просьбу. – Цисси с интересом наблюдала за волшебницами, в том, что эта Абигайль – волшебница, она не сомневалась. Странно было другое – мать обычно никогда никого не просила, только отдавала распоряжения. Сейчас же она заметно нервничала и чувствовала себя не в своей тарелке. Цисси на всякий случай подумала, не стоит ли ей испугаться, но не успела.
- Мисс Нарцисса Блэк, я полагаю? Что ж, будем знакомы: меня зовут Абигайль Тоттенхэм. Вы, надеюсь, не против, если мы станем друзьями, юная Мисс?
С Нарциссой никогда еще так просто никто не говорил, тем более из взрослых. Эта Абигайль улыбалась, глядя на нее, и девочка вдруг представилось, что было бы чудо, как хорошо, гулять с ней в парке, сидеть рядом на мягком диване, болтать о чем-нибудь, грызть яблоко, смеяться, или удобно устроившись, слушать сказку. Нарцисса улыбнулась в ответ, неуверенно стрельнула глазами в сторону матери и, не учуяв неодобрения, радостно кивнула.
- Я - не против! А мы сказки почитаем?
- Нарцисса! – изумленно воскликнула мать, но Абигайль остановила ее жестом.
- Уверена, что почитаем, дорогая. Но не теперь. Сейчас, как сказала твоя мама, у нас другие дела.
Пойдемте со мной, дамы.
И они пошли. Все, что происходила дальше, Нарцисса даже сейчас не могла рассказать. Тогда, у маленькой Цисси от всего произошедшего осталось впечатление как о чем-то очень важном и торжественном: какие-то слова, свечи, чаши, строгий господин в черном.
- Я, Абигайль Тоттенхэм ……оберегать…..исполнять…… всегда…..клянусь…
***
Когда они снова вернулись в маленькую гостиную, Цисси была усталой, мать выглядела напряженной, бледной, но удовлетворенной, будто сделала что-то тяжелое, но важное. Новая знакомая – Абигайль была серьезной и спокойной.
- Ну вот и все, Друэлла. Я думаю, мы правильно сделали, что прибегли к помощи Отца Роджера. Мне кажется, это очень нужное дополнение к нашему с тобой соглашению. Магические клятвы, наш с тобой договор, все это действительно и значимо в магическом мире. В мире магглов этого никто не поймет. Наша жизнь бывает так непредсказуема, поэтому, я уверена, никогда не следует пренебрегать помощью и защитой, откуда бы она не исходила.
- Маггловский мир? Абигайль, о чем ты говоришь? Мы и магглы! Никогда…
- Конечно, никогда. Но, никогда – это слишком неопределенно и непонятно. А вот магглы – это вполне понятно и реально. Так же, как и мы с тобой. И раз они есть, то с этим стоит считаться. По- моему так! В любом случае, мы с тобой сделали все, что положено и теперь, теперь Крестница, - сказала Абигайль, улыбаясь Нарциссе, - мы с тобой, надеюсь, будем друзьями. Попробуем?
- Попробуем, Мэм.
- Спасибо, Абигайль. Наверное, ты права. Я тебе очень признательна. Но, нам пора. Да и Нарцисса устала.
- Верно. У нее, похоже, глаза слипаются уже. Естественно, столько впечатлений! - Абигайль повернулась к девочке и протянула ей что-то в раскрытой ладони. – Смотри, что у меня для тебя есть. – На ладошке Нарциссы лежал малюсенький белый цветок на зеленом стебельке. – Это нарцисс. Надень его на шею и носи с удовольствием. До свидания, дорогая, мы будем видеться часто. Храни тебя Мерлин, Крестница. Друэлла…
- До свидания, Крестная.
***
Спустя час, Цисси уже в постели, нащупала цветок на шее и уже засыпая, пробормотала, улыбаясь: «Фея-Крестная».
***
- Фея Крестная? Забавно. Только в маггловских сказках я встречал такое.
- Ооох, Северус! – Нарцисса вздрогнула и обернулась к Снейпу. – Ты напугал меня! Я же просила тебя, и не раз, не подкрадываться и не подавать голос так внезапно, – пытаясь унять раздражение проговорила она.
- Простите, Миссис Малфой, но я уже пятнадцать минут имел удовольствие наблюдать Вашу спину у окна. Вы, конечно, прекрасны, с какой стороны не взгляни. Меня не смутило бы и то, что находясь здесь по Вашему же приглашению, я вынужден довольствоваться созерцанием Ваших томных размышлений, если бы последние несколько слов Вы не произнесли вслух. Я не посмел позволить себе и дальше не обнаруживать своего присутствия. В любом случае, я прошу простить меня, за то, что я расстроил Вас своим появлением. Рад был…
- Довольно, Сев. – Нарцисса стряхнула с себя «задумчивую томность». – Эка, научился излагать, - чуть было не съязвила она в ответ, но, одернув себя, сдержалась и шагнула навстречу гостю пытаясь улыбнуться. – Не стоит обижаться на меня, Северус. Мне стоило сначала поприветствовать тебя, усадить за стол, напоить чаем, а я набросилась с упреками. Не сердись. Пожалуйста. Меньше всего хотела тебя обидеть.
- Что-то не так, Цисси?
Да нет, все вроде славно, спасибо. – устраиваясь на диване и разливая чай ответила Нарцисса. – Только вот….
Снейп принял чашку и внимательно и спокойно смотрел на собеседницу, давая ей возможность собраться с мыслями. Нарцисса молча кивнула, благодаря гостя за тактичность и понимание, поставила свою чашку на стол и устало откинулась на спинку дивана. Чуть прикрыв глаза, она пыталась сообразить, что говорить Снейпу и стоит ли говорить ему, или кому-то еще то, чего она сама пока не понимает. Взглянув на мужчину, Нарцисса, как всегда, решила сразу и в пользу Северуса. Он сидел напротив нее, полностью сосредоточившись на помешивании своего чая, и потягивал носом, видимо пытаясь определить букет чая. Цисси в который раз удивилась, как этот неприятный во всех отношениях человек умудряется создавать вокруг себя атмосферу такого спокойствия. Потом, ей подумалось, что такие ощущения возникают скорее всего не у всех, с кем общается Снейп. Улыбнувшись этой мысли Нарцисса снова потянулась к своей чашке и с удовольствием отхлебнув чаю, уверенно заговорила.
***
- Вот так и живем: приемы, вечеринки, файв-о-клоки, ланчи. Вся эта светская мишура, где мы – идеальная пара. А по вечерам он уходит. И возвращается таким чужим, что я в последний раз даже не смогла ему улыбнуться. И эти вечерние отлучки все чаще и чаще. И не говори мне, - нетерпеливо махнула рукой Цисси на попытку Снейпа вставить слово, - что тебе тоже приходится туда ходить, и что я должна была быть к этому готова. Я знаю, я слышала, то есть я уверена, что ты бываешь на этих… мероприятиях не в пример реже, чем Люц. Как-то Белла, забежав к нам, обмолвилась, что пора бы уже Люциусу прекратить опекать тебя. Люц ей что-то раздраженно ответил, я не слыхала, да и увидев меня они замолчали. Я пыталась потом спросить, но он только хмурится, и я не стала настаивать. Нет, ты не подумай, я не пытаюсь обвинить тебя, просто … просто, мне тревожно и я не знаю, как с этим справиться.
За все время своеобразного монолога Нарциссы, Снейп не проронил ни слова. Он слушал внимательно, глядя в свою чашку, разглядывая свои руки, или ботинки, и, лишь иногда бросал короткие цепкие взгляды на свою собеседницу. Выждав еще некоторое время и убедившись, что Цисси закончила и ждет его реакции, он неторопливо, сосредоточенно посмотрел на Нарциссу.
- Скажи мне, Цисси, а твой муж в курсе, что у вас…., - он досадливо поморщился, инстинктивно потер переносицу и, выдохнув, закончил, - будет ребенок?
Нарцисса несколько секунд ошалело смотрела прямо в рот Снейпу, будто соображая, он ли только что произнес эти слова. Глаза молодой женщины часто-часто моргали, а рот округлился будто она учила кого-то произносить букву «О». Северус, сначала собиравшийся тонко ухмыльнуться, затем рассмеяться вдруг занервничал и подавшись вперед, мягко взял у Нарциссы чашку, говоря: «Цисси, не стоит, это тебе не идет, не вынуждай меня плеснуть на тебя водой и испортить тебе наряд».
Только когда до Нарциссы дошел смысл последней фразы, она выпустила из рук чашку и глубоко вздохнув, закрыла рот.
- Не напрягайся, Нарцисса. – Северус тоже расслабился и смог позволить себе усмешку. – Судя по тому, как тебя удивил мой вопрос, твой муж еще ничего не знает. – Северус теперь откровенно забавлялся смущением молодой женщины. – А что Вы хотели, дорогая Миссис Малфой? Или Вы ожидали от меня большей тактичности? Да полно Вам! Я плебей, на светского шаркуна ни разу не похож, деликатности ждать от меня не советую. Зато, учился недурно и продолжаю, кстати, тоже успешно. Кое-что знаю, умею, соображаю. Честно, удивлен, что Люциус, при всех его блестящих качествах до сих пор этого не заметил. Хотя… ты говорила, что у него дела…
Нарцисса, уже почти готовая улыбнуться на шутовское бахвальство Снейпа, вскинула на него удивленный, почти испуганный взгляд. – Северус?...
Снейп, сам испугавшийся выражения глаз собеседницы, в секунду оказался у ног Нарциссы. – Прости Цисси. Прости идиота! – взволнованно затараторил он, сжимая руки молодой женщины. – Не сердись! Ты же умница. У меня комплексы, зависть, недовольство собой, неустроенность! Ну, придумай сама, все что хочешь, только не принимай на душу этот вздор! Ты же знаешь, меня заносит иногда, характер дурной, вообще все не просто! И, наконец, я правда не каждый день сообщаю молодым дамам о своей осведомленности об их интересном положении! Ну, Цисси!
Не отнимая у Северуса своих рук, Нарцисса легонько пожала пальцами грубоватые, нервные пальцы Снейпа, устало вздохнула и, закрыв глаза, откинулась на спинку дивана. – Ладно, Сев. Садись уже. И пора тебе уже становиться взрослым. Прости, дружок, но я отвечу тебе тем, что ты заслужил: права была твоя Эванс. Тебе стоит задуматься, нужны ли тебе те, кто еще может до тебя достучаться. И закончим на этом.
- Справедливо, Миледи. Достойный удар. Надо сказать, ты прекрасный дуэлянт, Нарцисса. Жесткий, но честный. Сдаюсь на милость победителя! Значит, ты до сих пор так и не смогла найти удобного момента, чтобы поговорить с мужем? Н-да!
Я бываю там реже, чем Люц, но и мне хватает. А уж он занят по полной. Еще бы – ближний круг! Неудивительно, что Люциус не вызывает порывов к откровенности и задушевности. Ну а прибегнуть к помощи третьих лиц ты не пробовала? Нет, я не себя имею в виду. Допустим, Андромеда, или еще того лучше – твоя Крестная. Помнится мне, ты говорила, что если появится проблема, которую не сможет решить твоя Крестная – значит, наступит конец света.
- Верно, говорила. – ответила Нарцисса, после паузы. - Вот от этого-то мне и тревожно. Потому, что конец света, кажется не за горами. – Еще минуту помолчав, она уже совершенно откровенно шмыгнув носом, подавляя слезы, выпалила: - Все плохо. Даже еще хуже. С того раза, когда ты меня проводил к Крестной, я с ней больше не виделась. Там своих проблем – не разгрести и расстались мы очень грустно. Нет, она от меня не отказалась, не оттолкнула. Просто изменилось многое. И в первую очередь – это мое замужество. Люциус не знает, кто моя Крестную. А она…, она не очень расположена… знаться с моим мужем. И, ко всему прочему – ЭТО. И Люциус ничего не знает. Теперь ты понимаешь?
- И чего же это не знает Люциус и теперь понимает Мистер Снейп? Здравствуй Нарцисса, здравствуй Северус. Вы, я смотрю, тут с пользой проводите время. Причем, оба! Так! Кажется, мне никто ничего объяснять не собирается, – голос Малфоя, и без того не блещущий нотками добросердечия начал опасно звенеть. – Может быть, мне хоть чаю предложат в собственном доме?
На последней фразе все трое одновременно поморщились: Люциус – от примитивной грубости своих слов, Нарцисса – от нелепости ситуации и сочувствия мужу, Северус - от смущения, вызванного присутствием при семейных разборках.
- Люц, я сожалею, что помешал твоим планам, и, еще больше, что невольно мои занятия добавили тебе хлопот. Приложу максимум усилий, чтобы все исправить, а пока… не стану больше Вам мешать. – Все это Снейп постарался проговорить максимально быстро, максимально дружелюбно и спокойно. – До свидания, Нарцисса, спасибо за чай, – не дожидаясь, пока хозяева опомнятся, развернулся, взмахнув полами мантии, и исчез за дверью.


Глава 6

В семье Снейпов никогда не было домашних животных. Северус подозревал, что в Паучьем Тупике редко, кто мог позволить себе держать в доме лишнего едока даже если это всего лишь кот или пес. Отец Северуса не был исключением. Принеся домой первый табель Северус, наслушавшись разговоров одноклассников о подарках, ожидаемых ими за хорошие оценки, рискнул попросить у отца зверька. В принципе ему было все равно, кого заводить. Для себя он решил, что лучше заводить кого-нибудь маленького, чтобы не занимал много места и мало ел. Просить кого-то конкретного Северус считал неразумным – закажешь, к примеру, мышь или бурундучка, а потом выяснится, что можно было рассчитывать на морскую свинку, или даже ежика. Лучше, решить вопрос в принципе, а потом ориентироваться по месту. Так он и поступил.
В один из воскресных летних пыльных дней, когда отец, вернувшись домой после встречи с друзьями, сидел в кухне, потягивал пиво и читал газету, Северус решил, что момент подходящий. Он взял книгу потолще, притащил ее в кухню и устроился у окна на табуретке. Свет из окна был уже довольно скудный, а хорошо освещенное для чтения место занимал Тобиас. Минут десять мальчик вертелся на табуретке, все ниже и ниже склоняясь к книжным страницам. Первой не выдержала Эйлин, хлопотавшая у плиты: «Северус, не ломай глаза! Иди с книгой к себе и включи лампу». Момент явно был выбран подходящий, так как отец, видимо настроенный мирно и благодушно неожиданно поддержал жену: «Нечего тут торчать, мать права. Много не нажжешь. Да и вообще, шел бы ты на улицу». Эйлин, видимо, такой поддержкой была не весьма довольна, но решила пока промолчать, недовольно сдвинув брови. Северус продолжал осуществлять задуманный план. Он осторожно вздохнул и начал: «Да нечего делать на улице. Нет там никого. Обоих Роджерсов оставили заниматься на лето. А Купера забрали в… забрали, короче. А его брата теперь просто на улицу ни пускают. Вот если бы у меня зверек был…»
Эйлин, сосредоточенно глядящую на сына во время его моноспектакля, последние слова заставили скупо улыбнуться: «Хитер. Интересно, долго он готовился к этому?» Тобиас не улыбался, но и не протестовал. Он бросил на сына короткий взгляд, а затем, свернув газету, повернулся к мальчику.
- Зверька, говоришь? Что ж, это ясно неплохо – зверек. Заводи, коли есть охота. Но только это будет ТВОЙ зверек. Раз завел, привел в дом, приласкал, пригрел, обнадежил – изволь беречь и блюсти. Корми, содержи – отвечай за ВСЕ, короче. И все – САМ! Правильно я говорю, Мать? – неожиданно резко обернулся мужчина к жене.
Эйлин была застигнута врасплох. Она замерла, переводя глаза с мужа на сына, и совершенно не знала что сказать. Наконец, она не глядя на сына и не заботясь, видит он или нет, молча кивнула мужу. Эйлин была уверена, что Тобиас не отрывал от нее глаз, да и говорил он все это видимо именно ей. Мужчина удовлетворенно склонив голову набок, еще некоторое время понаблюдал за женой и сыном, потом тяжело поднялся и побрел к двери. Он не чувствовал себя правым или виноватым, он давно уже не чувствовал себя никак в этом доме, просто привык говорить, что должно. А мальчишка, все-таки – его сын, значит – должен знать, как думает и поступает Снейп.

***
С тех пор Северус ни разу даже в мыслях не вознамерился завести себе домашнего питомца. В школе в тех редких случаях, когда писал домой, пользовался хогвартской совятней. Слова отца прочно засели в голове, а уж когда прочитал маггловскую книжку, почти сказку, одного летчика и вовсе укрепился в мысли, что одиночество – правильная и достойная позиция, если не в силах, а главное – не в желании взять на себя ответственность за кого-то. Именно поэтому он почти поддался панике, когда слова бабушки Принс материализовались посреди его комнаты в виде лопоухого и улыбчивого Свинни. Однако, отослать эльфа обратно он не смог. Уж очень жалобно тот заскулил на предложение Северуса вернуться обратно в дом Принсов. Он долго пытался объяснить ушастой бестолковщине причины, по которым он не может оставить у себя домовика. На все слова ушастик кивал, улыбался и тер кончик носа. В итоге – Северус сдался. Определяющим фактором явились слова бабушки Принс, всплывшие в памяти и перевесившие отцовские доводы об ответственности: «Дом не должен быть пустым, Северус. В дом надо возвращаться к кому-то, иначе – это не дом».
Теперь Северус был даже рад тогдашнему своему решению. Свинни оказался вполне разумным существом – он не путался под ногами, в доме было чисто и почти уютно. Он с удовольствием возвращался домой из Академии.

***
«Вам, Мистер Снейп, следует всерьез задуматься над Вашим графиком индивидуальных дополнительных занятий», - скрипел рядом въедливый голос куратора. Будто Северус сам этого не знал. «И жужжит и жужжит. Пять раз уже повторил, что у меня нездоровый вид и он будет вынужден поставить вопрос о сокращении лекционного и курса и практических занятий», - нервно потирая пульсирующий висок, думал Снейп. Последние три недели вымотали его окончательно. Близилась очередная проходная работа по спецкурсу общемедицинских зелий. Он еще имел глупость взяться за ассистирование одному молодому профессору с бредовой, но очень интересной темой исследования - «Аппаратная диагностика с использованием зелий группы «А». Стоит ли говорить, что группа «А» включала в себя бесконечный, постоянно обновляющийся список. Короче - каторга! Зато, интересно до невозможности, и Северус с этим профессором ночи просиживал в лабораториях, по нескольку дней не видя ничего, кроме булькающих котлов, да пергаментов. Очень кстати пришлась настырность Свинни, который точно знал, что хозяин Снейп должен кушать. Домовик упрямо приносил еду и скребся в дверь, скромно зажимая уши и смущенно улыбаясь, пока молодые люди говорили ему много «незлых тихих» слов. Однако, порядок быстро установился, здравый смысл и потребности организма возобладали и исследователи пристроились прерываться на прием пищи, размещаясь рядом в лаборантской. Свинни тоже скоро понял, что молодой хозяин все равно делит принесенное с профессором, и не долго думая, стал приносить еду на двоих.
Было немного голодно, страшно хотелось спать, усталость валила с ног, но было до дрожи интересно, почти здорово, если бы не…рука, начинавшая сначала тихо зудеть, потом покалывать, а затем и просто гореть. В таких случаях он стискивал зубы, морщился, терпел ровно столько, сколько уходило на поспешное прощания и поиск предлога, чтобы исчезнуть. Врал всегда виртуозно, ни у кого, ни разу не возникло мысли о чем-то подозрительном. Вероятно, думали, что юноша слаб здоровьем, переутомился, плохо питается, и вежливо предлагали средства от неврозов, переутомления и желудка. Оказавшись дома и собираясь явиться на «призыв», Северус скрипел зубами, бранился, один раз даже отшвырнул Свинни с дороги, когда тот попытался навязать ему пирожок и какао «на дорожку».

***
В который уже раз, возвращаясь домой от своих «смертельных друзей», Северус проваливался в бездонную пучину отчаяния. Оно накатывало медленно, постепенно, деликатно, как мудрый и изощренный враг, уверенный в своем превосходстве. Садился ли он на стул, тупо глядя перед собой, безучастный ко всему на свете, мчался ли в ванную комнату с остервенением отскребать с рук и лица увиденное и содеянное в «кругу друзей и единомышленников», отчаяние терпеливо ждало своего часа, снисходительно улыбаясь понимающей улыбкой. Не важно, были его движения и мысли вялыми и волочащимися, или истерично рваными и стремительными, все они вели к одному – к панике. Она представлялась Северусу маленьким безобидным котелком, в котором варили холод. Котелок закипал и медленно, переползая через край, холод заливал, сковывал, замораживал все вокруг. Появлялась зябкость, как горячечный озноб, делающая тело и мысли лихорадочными, рваными, резкими. Раздражало все: запахи, звуки, слова, мысли, весь мир, и, в первую очередь, собственное бессилие. И уже совсем скоро душу охватывала истеричная паника с метаниями по дому, неспособностью сосредоточиться, заняться, отвлечься, успокоиться. До бешенства доводило сознание того, что зацепиться было не за что, обратиться не к кому, обвинить некого. Северус, всегда выбирался из этой жути, уверен был, что сил достанет выбраться рано или поздно. Только вот с каждым разом погружался он в этот холод все глубже, душа стыла все больше, а оттаивала все медленнее, и что-то скорее всего так и оставалось навечно замерзшим.

***
У Малфоев он почти не бывал с того самого нелепого чаепития с Нарциссой. Тогда же, уходя из малфоевской гостиной, Северус твердо решил чаще посещать Их Темное Лордство. Снейп был раздосадован, так как чувствовал себя виноватым. Действительно, он предпочитал не задумываться, отчего ему так необременительна метка и принадлежность к приверженцам Сами Знаете Кого. Его призывали раз в месяц, не чаще, и почти всегда ему удавалось, не мелькая перед «красны очи», тихо слинять, не привлекая внимания и не вызывая гнева. Стоило бы Северусу задуматься раньше, не отводит ли кто внимания от его скромной персоны, в то время как практически все молодые Упивающиеся были активно задействованы. Сколько раз он привычно ловил насмешливый взгляд Люциуса, который удивленно вскидывал красивые брови, спрашивая: «Что, друг мой, тебе срочно вспомнилось недоваренное зелье?». И столько же раз он равнодушно пожимал плечами, отвечая: «Можешь не сомневаться, занятий предостаточно. И поверь, они…». И всегда в этом месте его прерывал укоризненный насмешливо-предостерегающий взгляд, нахмуренный лоб и укоризненное покачивание головой.
- «Не забывайтесь, мистер будущий Профессор зельеварения. Тут, к Вашему сожалению, у стен не только уши, но и глаза. И не только у стен».
- «Согласен. Виноват. Исправлюсь».
- «Иди уже. Толку от тебя тут – как от флобберчервя. И попробуй только, не стать великим зельеваром!» - уже откровенно насмехался Малфой, а Снейп, незаметно уходя с безразлично – непроницаемым лицом, тихо хмыкал, восхищаясь изящным покровительством Люциуса.

***
Теперь все изменилось. Северус спешил «на зов» сразу, едва почувствовав знакомое жжение в руке. Он появлялся на собраниях раз, а то и два в неделю, участвовал во всех «мероприятиях», в дискуссии не вступал, «в первые ряды» не лез. Молча кланялся, отвечал на вопросы и сам ни о чем никого не спрашивал. «Высочайшего Темного Внимания» удостаивался только дважды: круциатуса – в первый раз, когда недостаточно поспешно поднял палочку и оборонялся, вместо нападения; вопроса о свойствах Зелья Забвения – во второй. После второго раза, когда Северус максимально лаконично постарался изложить не только общеизвестные сведения о зелье, но и коротко рассказал о своих идеях об усовершенствовании, Темный Лорд стал изредка выделять его из числа сподвижников, удостаивая кивком, вопросом или замечанием.
Общение с Малфоем практически свелось к минимуму. Регулярное появление Северуса в «окружении» вызывало недоуменный взлет бровей и безразличное пожимание плечами. Дружбы, которой никогда и не было - было не жаль. Приятельство трещало по всем швам, чему Северус тоже особо не огорчался. Жаль было библиотеки, да изредка мелькавшего понимания в глазах Нарциссы Малфой. С Люцем они теперь смотрели друг на друга, как равные и Северус был уверен, что оба они это понимают. Сознание выполняемого долга проблем не решало, ни коим образом «не грело», но придавало сил и уверенности в себе.
Сней точно не знал кто, но кто-то его видимо берег. «Мерлин – не иначе», - горько усмехаясь, порой думал Северус. Служение Лорду было вполне терпимо, уж точно не в ущерб учебе. Трудно было, в смысле времени, и сил не хватало, а так – ничего, терпимо. Тошно было иногда. Тошно до слез, до спазмов, до рвоты, когда, возвращаясь домой, он корчился на полу возле унитаза. Северус вовсе не был чистоплюем, неврастеником, или кисейной барышней, просто тяжело «переваривал» особо дикие, явно назидательного характера экзекуции. А самое тяжелое было то, что, решив с самого начала не копаться в «морально-этических» проблемах, он ощущал, как умирают его собственные мораль, душа, мысль. Единственное, что он мог сделать, он сделал – пообещал ничего от себя не утаивать, не замалчивать, не забывать.
Тот вечер был необычным с самого начала. Это был день рождения Сами Знаете Кого, на который Северуса удостоили приглашением. А еще большей чести удостоили чету Малфоев, осчастливив их жилище праздником по этому великому поводу. Снейпа, от чего-то прибывшего одним из первых, домовик озираясь попросил пройти в малую гостиную Госпожи Хозяйки, что он и сделал без лишних слов и догадок. Северус был с лихвой вознагражден за ранний приход вспыхнувшим благодарностью, взглядом лихорадочно блестящих глаз Цисси. Ловко маневрируя среди дам, Северус направился прямо к ней, не тратясь на лишние приветствия и ненужные фразы со стороны «лучшей половины» Темнейшего окружения. Нарцисса Малфой с «наклеенным» радушием на бледном лице, «дежурно» улыбаясь гостям, вцепилась в руку молодого мужчины увлекая его в сторону огромного окна.
- Сев, как же давно ты к нам не заглядывал! Разве так добрые знакомые себя ведут? Неужели ты так занят в своей зелеьварне, что даже наша библиотека не может завлечь тебя к нам в дом?
- Цисси, - Северус было хотел ответить ей вежливой колкостью, но памятуя о ее состоянии, вовремя себя одернул. – Перестань нервничать во-первых, а во вторых, если первое невозможно, попытайся хотя бы делать это не так явно. Сейчас ты говоришь со мной. Стоит ли тратить силы, изображая то, чего нет – радушие, безмятежность и радость от происходящего?
Нарцисса испуганно глянула в черные глаза собеседника и не найдя в них ни тени насмешки, глубоко вздохнула, опустила взгляд и кивнула.
- Я просто рада тебя видеть. Сев, пожалуйста! Мне так тревожно! Мне кажется, я делаю и болтаю одни глупости. Я боюсь все испортить, навредить!
- Успокойся, Миссис Малфой. У вас тут прекрасное место, просто «цвет серпентария». Если что, можешь вполне прибегнуть к помощи своей сестрицы. Она с радостью поделится ядом, лишь бы не «уронить» семейный престиж. Так что, имей это в виду! - ухмыльнулся Северус. – А я пойду, посмотрю, как обстоят дела в «гадюшнике», то есть в «мальчишнике». Уверен, твой супруг – прекрасный хозяин, так что потороплюсь учиться светским манерам. С этими словами он, кивнув дамам, покинул гостиную, с удовольствием заметив, оглянувшись, что Нарцисса уверенно направилась к гостям с гордо поднятой головой и надменной улыбкой.
Мужчин она нашел в бильярдной. Там, и в примыкающих к ней двух салонах, расположились гости и Сам, Все Знаете Кто. Северус, как положено (не зря же он прослушал месячный курс ПХТвВО*), раскланялся с Люциусом, и отвесил общий поклон собравшимся. Затем поспешил преклонить колена перед «виновником» Всего, протянув Ему подарок, на который угрохал стипендию и половину месячного заработка за проданные зелья. Это был изящный хрустальный флакончик с притертой пробкой, в котором переливалось тусклым нефритовым цветом «Эйфурос Моментус», давно забытое «веселящее» зелье на основе экстрактов наркотических травок. Северус щедрой рукой добавил в него изрядную порцию пряных специй, что удовлетворило бы любой, самый придирчивый вкус.
Чинность и традиционность происходящего мероприятия длились недолго. Когда дамам вежливо, но настойчиво предложили заняться светской беседой о нарядах, детях и прочей ерунде, мужчины, еще не преподнесшие подарков, выстроились в очередь из желающих особо отличиться. И отличились-таки! Северус, все силы которого ушли на сохранение невозмутимого бесстрастного внимания к общему «веселью», не смог сдержать разочарованного возгласа, когда Герой Сами Знаете Чего провозгласил свое намерение оказать милость Хозяину дома и Гостям, приготовив им сюрприз в знак признательности за устроенное в его честь торжество. Тут же он получил ощутимый толчок в бок от Малфоя, неизвестно как оказавшегося рядом. Слава Мерлину, никто не услыхал его голоса в гуле других одобрительных восклицаний, а Снейп поблагодарив про себя Люца за быстроту реакции, поспешил примкнуть к бурно ликующим.

***
Конечно, ничего нового, или особо сверхъестественно не произошло. Практически, все, как всегда. Ну, может чуть более мерзотно, из-за всеобщего слишком явного ликования. Северус мог думать только об одном: когда ему наконец удастся попасть домой и провести время, обнявшись с унитазом, а потом смыть с себя все это Сами Знаете Что. Он краем уха слышал, как с облегчением выдохнул рядом с ним Малфой, когда Их Лордство изрекло афоризм о необходимости знать цену и веселью и труду и предложило завершить праздник. Были бы силы, Снейп вероятно ехидно пошутил бы с Малфоем на эту тему, но сил не было. А Люц в который раз за день удивил его, спросив вдруг: «Не пригласишь к себе выпить?»




***
Устало передвигая ноги, Северус медленно спускался в подвал. «Ну и денек сегодня выдался. Пожалуй, на завтра придется придумывать убедительное вранье, наглотаться зелья и проспать весь день. Только бы с дозировкой не напутать, хотя это тоже выход», - вяло размышлял он. Машинально разжигая огонь под котлом, он «на автомате» снял с полки нужные коробочки с ингредиентами. То, что он собирался дать Малфою несколько отличалось от имеющегося готового зелья. Там, наверху в его незатейливой комнате валялся на диване сваленный ступефаем «обломок» одного из самых аристократических чистокровных семейств Магической Британии. А он – недодипломированный профессор Зелий, полукровка собирался сварить ему зелье, способное поднять его на ноги и отправить домой к беременной жене в приличном виде.

***
- У меня нет такого разнообразия спиртного, как в Малфой-меноре. Что же тебе предложить?
- Все равно.
- Спирт?
- ????
- Хороший коньяк мне не по карману, дешевый – не по вкусу. Виски просто не нравится. А спирт – это спирт. И в деле пригодится, и для тела и для души. – бесстрастно объяснил Северус.
Люциус не стал «выделываться», просто молча кивнул. Также молча, не дожидаясь, пока выпьет хозяин, разом опрокинул «огненную воду», не поморщившись, не запивая водой, только прикрыв заслезившиеся глаза. Снейп, вытянув ноги, поглядывал на приятеля. Он не торопил Люца, просто ждал и вспоминал…как тот появился в его доме в первый раз. Тогда Северус, окончательно обустроивший «родное гнездо», сидел над древней книгой по заживляющим составам, одновременно поглядывая в оказавшиеся очень полезными «Советы молодым Ведьмам». Он пытался найти способ справиться с отвратительным «фонарем», сбитыми кулаками и выбитым зубом. Если с зубом решение было принято сразу – колдомедик, то синяк и разбитые руки должны были быть исправлены в первую очередь и самостоятельно.
Малфой прошел в комнату сопровождаемый оторопевшим Свинни, который видимо не предполагал увидеть у Хозяина Северуса таких шикарных гостей. Шикарный гость насмешливо оглядел Северуса, усмехнулся и, в «полщелчка» поправил фиолетовую часть физиономии приятеля.
- По поводу рук, друг мой, ничего кроме мази посоветовать не могу. Она есть в каждой аптеке, названия не помню, но могу прислать с совой. Да и саму мазь, впрочем, тоже. Я здесь собственно не за этим, - осторожно садясь в старое кресло, промурчал Люциус. Устроившись, словно призывая признать, что он украсит собой любой интерьер, Малфой довольно улыбнувшись, протянул хозяину длинный конверт. Он был затейливо украшенный двумя гербами и еще какими-то каллиграфическими изысками.
– Как ты уже догадался, это приглашение на свадьбу. Я помню, что говорил тебе раньше и по-прежнему пойму и приму любое твое решение. Ты же, надеюсь, знаешь, что мы с Нарциссой всегда тебе рады. – вставая закончил Малфой. Пока Северус разглядывая приглашение, придумывая, что бы ответить, гость, прохаживаясь по комнате, остановился у окна и взял с подоконника такой же конверт, только без гербов. Повертев конверт в руках, Люциус понимающе нахмурился и повернулся к Снейпу. Тот, уже поднявший глаза на гостя, собирался отказаться от приглашения, когда увидел конверт в руках Малфоя. Глаза Снейпа моментально сузились в недобром прищуре, и он вскочил на ноги. Люциус же, напротив, совершенно невозмутимо положил злополучную бумагу на место, явно демонстрируя то, что он не любопытен и не читает чужой корреспонденции. Минуту или две длилась неприятная тишина. За это время Северус, привыкший прежде думать в любых ситуациях, сообразил, что читать гостю было необязательно, конверт явно свадебный, об отношениях Снейпа со своими сокурсниками в Хогвартсе не знал только ленивый, а мир – тесен до тошноты.
- Значит, приглашение тебе вручили лично, я полагаю? – насмешливо спросил гость. Можно не сомневаться, что ты не преминул поблагодарить посредника и рукопожатие ваше было крепким. Кто же это, интересно? Сам жених? Может быть этот …Их староста?
- Блэк. – коротко ответил Северус.
- Оооо! Приятная новость. Северус, да тебе цены нет. Чтобы ты не делал, ты делаешь на пользу – хохотнул Люц, - Цисси будет страшно рада, что самый любимый кузен точно не придет портить ей праздник.
- Не сомневайся! – уже весело улыбаясь, заверил Снейп, вспоминая ошарашенное лицо Блэка, когда Северус просто съездил ему в челюсть в ответ на глумливые намеки и ернический тон.
Тогда, час спустя после ухода Люца в Тупике Прядильщиков появилась сова, нагруженная коробкой, в которой была бутылка отличного коньяка и мазь от ссадин, порезов и прочих «бытовых травм»…

Люциус не дожидаясь, пока гостеприимный хозяин снова предложит ему выпить, встал и сам плеснул спирту себе в стакан. Снова залпом осушив его, он на этот раз закашлялся, но быстро справился и торопливо сказал, будто боясь растерять решимость: «Цисси ждет ребенка».
- Поздравляю! – поднимая свой стакан, сказал Северус и осторожно глотнул спирту, предварительно задержав дыхание. Будто не слыша его слов, Малфой продолжал.
- Мы с Нарциссой недавно были в Гринготсе. Я хотел показать ей фамильные украшения. Там мы с ней встретили кое-кого. – Малфой говорил короткими, рубленными фразами. Голос - мягкий, властный и значительный, манера растягивать гласные исчезли, как и не было. Да и вел он себя странно – нервно меряя шагами небольшую гостиную Снейпа. Люциус на минуту замер, собираясь с мыслями и заговорил снова:

***
- Абигайль! Как я рада Вас видеть!
Голос Нарцссы прозвучал радостно и звонко, заставив Люциуса отвлечься от разговора с гоблином и обернуться к жене. Цисси стояла в пол оборота к нему, разговаривая с какой-то незнакомой дамой и маленькой девочкой. Не найдя ничего, заслуживающего вмешательства, Мистер Малфой вернулся к делам. Спустя какое-то время он почувствовал легкий дискомфорт, затем беспокойство и быстро закончив разговор, обернулся, пытаясь понять причину совей тревоги.
В вестибюле банка все было по-прежнему. Дама и девочка все еще беседовали с Нарциссой. Люциус облокотился о конторку и стал разглядывать собеседниц жены. Дама была явно в годах, хотя держалась прямо. Статная, дорого одетая, с потрясающими волосами цвета шоколада. Он перевел взгляд на девочку, смотревшую в пол. Ей было вероятно около семи-восьми лет. Она явно скучала рядом со взрослыми, но вела себя, как подобает ребенку из «хорошей семьи». Люциус улыбался про себя, думая, что он знает, как надо воспитывать детей в хороших семьях, когда девочка подняла на него взгляд. Несколько мгновений малышка и молодой волшебник смотрели друг на друга через весь зал. Мерлин знает, сколько это длилось… На лице Малфоя одно за другим сменились интерес, удивление, недоумение, растерянность, досада, пока, наконец, странная решимость не сдвинула красивые брови.
Как сквозь вату, услышал Люциус голос незнакомой дамы: «Регина! Девочка, все в порядке?». Нет, теперь точно не все в порядке, то есть совсем наоборот, все не в порядке.
- Регина???!!!! - Дама, повернувшись к девочке, положила руку ей на плечо.
- Бабушка, смотри, это…
- Люциус! - позвала Нарцисса, помахав ему рукой, мягко и весело улыбаясь. - Абигайль, Регина, знакомьтесь – это Люциус Малфой, мой супруг, и …моя семья. Про крестную я тебе рассказывала, а Регина – внучка Абигайль.
Мальфой склонил голову, затем выпрямился, и, не глядя ни на кого и говоря всем одновременно, церемонно произнес: «Я рад, наконец, познакомиться с Вами, Миссис Тоттенхэм».
Нарцисса что-то говорила. Люциус ее не слышал и, Мерлин знает, откуда у него эта уверенность, не слушала и девчонка. Он не просто знал, он это видел, потому, что чувствовал на себе внимательный взгляд Регины. Глаза девочки были распахнуты, в них плескались и переливались через край боль, обида, непонимание. Казалась, будто все, что она чувствует, готово выплеснуться и затопить все вокруг.
Серые, почти прозрачные глаза и глаза синие … Что-то произошло. Маленькая девочка и вполне взрослый волшебник глядели в глаза друг другу. Несколько секунд два незнакомых волшебства, как в зеркале видели себя в глазах своего vis-a-vie. И снова, как несколько минут назад, когда Люциус впервые увидел девочку, повернувшись от конторки, на лице его промелькнули одно за другим удивление, недоумение, растерянность, досада и, наконец, странная решимость. Он отвел взгляд, собрался, и включился в беседу с женой и ее Крестной.
Когда он снова отважился взглянуть на ребенка, слезы будто замерзли в ее глазах, так и не выплеснувшись наружу. Вся эта тяжелая соленая лавина теперь замерзнув, окрасила глаза девочки в непроходимо синий, как застывшая гуашь, цвет. Спустя мгновение, воспользовавшись паузой в разговоре, Люц обратился к ней: «Раз я был представлен юной Мисс Ризергам, поспешу заверить Вас, что почту за честь, быть Вам полезным. Люциус Малфой – к Вашим услугам!» - и он серьезно, как перед равной склонился в почтительном поклоне перед маленькой волшебницей.
- Благодарю Вас, Мистер Малфой. Я тоже рада нашему знакомству и признательна Вам за расположение.
- Если Вы позволите, я стану считать себя Вашим другом. – Люциус пытался «проглядеться» сквозь эту неестественную, неживую синеву, понять, уловить хоть намек, оценить реакцию.
- Спасибо, Мистер Малфой. – бесцветный, звенящий голос Регины, царапнул слух, как упавшая сосулька.
Нарцисса поспешила закончить с Абигайль свой прерванный разговор о чем-то очень важном, связанном с младенцами. Все было обсуждено, проговорено, нужные пожелания сделаны, а советы даны.
- До свидания, Крестная.
- До свидания, дамы.
- Люциус, Нарцисса, рады были вас повидать.
Люциус предложил Нарциссе руку, и они покинули холл Гринготса.

***
Малфой стоял посреди гостиной в Тупике Прядильщиков, тяжело дыша и сжимая кулаки.
- Теперь ты понимаешь, что это значит? – его голос звучал хрипло и надтреснуто.
Северус поспешил кивнуть, чтобы не раздражать товарища, но с ответом не спешил. Еще во время рассказа Люца, Северуса охватило неприятное ощущение беды. Он еще не понимал, что, где и как, но уже чувствовал, был уверен, что неприятности начались. Предательский холод распространялся внутри, заставлял сердце неровно пропускать удар или пускаться вскачь.
- Не совсем, пожалуй. – наконец проговорил он, стараясь выговаривать слова четко и спокойно. – Ничего особенно, кроме того, что в банке, вы с Цисси встретили ее Крестную с внучкой. Да, еще, кажется, была какая-то история с этой семьей. Я точно не помню, но, кажется об этом много сплетничали и даже писали. – осторожно закончил Снейп.
- История с семьей, - взревел Малфой, подлетая к Северусу и выхватывая палочку, - Сплетничали и писали, говоришь? Да всю их семью вырезали под корень!!! – палочка Малфоя уткнулась сидящему на стуле Северусу в щеку.
Снейп не почувствовал страха, просто чуть поморщился, у Люца была слишком остроконечная палочка. Не двигаясь, он продолжал смотреть на свой, уже пустой стакан не говоря ни слова. «Глупо же мы выглядим со стороны», - вяло подумал Северус, - «хорошо, что Свинни приучен не совать свой нос, куда не следует». Он осторожно, почти нежно отвел острие палочки от своей щеки и медленно поднялся со стула. Обойдя напряженно замершего Малфоя он положил руку ему на плечо. Люциус постоял секунду, затем медленно опустился на стул Снейпа.

***
Зелье весело булькая, закипало. Еще пара минут и все будет готово. Снейп загасил огонь под котлом и устало прикрыл глаза. Постояв чуток, он принялся аккуратно серебряным черпаком наливать зелье в колбу. Он снова мысленно вернулся к их разговору с Люциусом.
- Да. Я помню. Тогда много об этом писали. Я хоть и был еще мелким, но помню, видел у мамы «Пророк». Да и в школе потом обсуждали долго. Но ты не слишком ли все драматизируешь? Конечно, Нарцисса тоже наверняка в курсе, но ее Крестная дама благоразумная. В теперешнем положении Нарциссы никто не позволит себе тревожить ее подобного рода разговорами и подробностями. Так что опасаться нечего, я думаю.
- Возможно. - Голос Люциуса, тусклый, совершенно лишенный эмоций, напугал Снейпа. – Все так, только Цисси, когда говорила мне о своей последней встрече с Крестной, спрашивала меня, в курсе ли я того, что произошло с Ризергамами.
- И что ты ответил?
- Я ответил, что в курсе.
- Так и правильно. Все были в курсе. В том числе и ты. Разве нет?
- НЕТ! Нет, слышишь ТЫ? – снова взвился Малфой.
- Погоди, Люц! Все пока понятно, все слышали, все читали. В чем проблема?
- В том, что я ТАМ БЫЛ!!!!!
Секунду они стояли рядом сверля друг друга глазами. В следующую секунду Северус вскинул палочку, пробормотав: «Извини, Люц» и уже в голос: «Ступефай». Северус не мог позволить Малфою истерику.

* ПХТвВО - Правила "Хорошего Тона" в Высшем Обществе

Глава 7

В небольшой гостиной Абигайль Тоттенхэм ждала гостей. Точнее - гостя. Муж ее крестницы, представитель одной из наиболее богатых и родовитых семей магического Британского сообщества – Люциус Малфой, испросил у нее разрешения нанести визит к ним на Сент. Джонс Вуд. Несколькими днями раньше она с внучкой встретилась с Малфоями в Гринготсе. У Абигайль не было причин огорчать крестницу нежеланием общаться с ее семьей. Тем более что Цисси была в положении и явно счастлива своими семейными отношениями. Откуда взялась неприязнь в отношении к ее мужу, можно было только догадываться: Малфои относились к той части общества, с которой как Тоттенхэмы, так и Ризергамы почти не пересекались.
Всякое Общество, из кого бы оно ни состояло, где бы ни образовалось, представляет собой некое множество множеств, непременно и причудливо взаимопроникающих друг в друга. Законы, по которым в Обществе кто-то против кого-то дружит, и кто-то за кого-то враждует можно сформулировать с помощью высшей математики, физики, социологии, или истории. Но, ни одна из этих замечательных дисциплин не может наверняка сказать, как поведет себя отдельно взятая единица из Общества, и уж, тем более, как могут складываться, или вычитаться взаимоотношения между этими единицами.
В свое время мама и бабушка заставляли Абигайль изучать историю и родословную Семейств Магической Британии, историю Родовой Магии, даже Peerage*. Своих детей, а теперь и внуков, она этой ерундой не мучила. Но иногда рассказывала, когда-то зазубренное, прочно засело в голове, и было местами интересно и назидательно. История рода Малфоев могла быть поучительной, даже интересной, но никак не была приятной. А после того, как представители этого семейства открыто и всерьез увлеклись «новыми идеями», скорее всего и возникла та самая неприязнь, которая мешала ей в общении с крестницей.
Цисси Блэк занимала особое место в жизни Абигайль Тоттенхэм. Трудно сейчас припомнить, что заставило тогда Абигайль согласиться на просьбу Друэллы Блэк. Отношений с Блэками у мужа и свекра Абигайль были исключительно деловые. Очень давно и недолго их связывал совместный бизнес, после чего произошла какая-то некрасивая история, и отношения совсем разладились. В дела семьи Тоттенхэмов Абигайль не вмешивалась, в этом не было необходимости. После смерти мужа она и вовсе потеряла с Тоттенхэмами всякую связь. Можно сказать, что от замужества и десяти лет жизни в доме Тоттенхэмов у нее осталось двое детей и крестница Нарцисса Блэк. Родственники мужа с радостью приняли ее решение вернуться домой, а отказ ото всех притязаний на что-либо, связанное с Тотенхэмами позволил ей по праву считать и сына и дочь Ризергамами.
Абигайль устало прикрыла глаза. Не стоило, ох не стоило сейчас вспоминать всего этого перед визитом совершенно незнакомого ей человека! Она почувствовала себя совсем старой, разбитой и беспомощной оттого, что не может сосредоточиться, взять себя в руки и не отвлекаться от конкретной задачи – визита гостя. Но настойчивые воспоминания, словно почувствовав ее слабость, мощно и безжалостно ворвались в голову, лишая способности сопротивляться.
***
- Мама, напрасно ты так переживаешь. Нас – трое взрослых волшебников. Мы с Эссой вполне благоразумные дамы. Не забывай также и о Стивене. К тому же с нами будет Эрик. А тем, с кем рядом находится наш Эрик, нечего бояться в подлунном мире, ты сама говорила, помнишь? - весело щебетала дочь.
- Оставь, Бэкки! Вы с Эссой - те еще волшебницы! На уме одни сплетни да наряды. Если бы я не занималась образованием ваших детей, то и у них в голове были бы только путешествия, созерцание прекрасного, салонные чаепития и прочая ерунда! А от твоего Стивена пользы, как от чертополоха – сена!
- Мама! – от возмущения Ребекка не только повысила голос, но и топнула ножкой. – Тебя послушать, так мы все никчемные и безмозглые! Все, кроме братца, Эрика и Рины.
- Слишком эмоционально – следовательно, необъективно! – Абигайль с укором посмотрела на дочь. – Ты возмущаешься потому, что чувствуешь мою правоту! Никогда не считала тебя дурой, ты это прекрасно знаешь. Просто я не могу понять, как можно так бездарно, никчемно растрачивать свои таланты и способности на совершенно «непроизводительный» вздор.
- Так, по-твоему – жить с удовольствием, в любви, согласии, окружая себя приятными занятиями и милыми людьми – это вздор? Ты считаешь, нам всем нужно заниматься бизнесом, политикой и прочей грязью? Мы с Эссой занимаемся благотворительностью. Разве этого не достаточно, чтобы не считать нас бездельницами?
- Дорогая, - как можно спокойнее заговорила Абигайль, - ты просто не хочешь признать, что ваши «занятия» - это, в сущности, великосветская праздность.
- Отчего же не хочу? Я, как раз, признаю. Именно праздность. Чем это плохо? Когда ты уверена, что намного одареннее, красивее, богаче, знатнее, многих? Почему не жить в свое удовольствие, никому не мешая? Если кому-то чего-то в жизни не хватает, кого-то что-то не устраивает – пусть их! Пусть бесятся, завидуют, придумывают себе разные игры, занятия. Лучше быть праздным сибаритом, добрым меценатом, благотворителем, чем постоянно бороться неизвестно с чем, непонятно зачем. При этом обычно ненавидят всех, а себя – больше остальных, так как не могут справиться с ненавистью и завистью! Невестка легкомысленна, посредственна? Пусть! Зато брат от нее без ума! И Эрик у них красив, умен и талантлив! Мой муж не блещет достоинствами – это верно. Его палочка знает только Lumos и Nox! И этого ему достаточно, так как есть я, ты, все остальные, эльфы, наконец. Когда родилась Агнесс, он постарался и осыпал меня цветами. Пусть из моей спальни три дня не выветривался запах скипидара, но он СТАРАЛСЯ, и я была счастлива. На рождение Регины он подарил мне соловья, чей вокал был похож на крики мандрагоры. Но я радовалась, потому, что он хотел меня удивить. А какие девочки у нас получились!!! Даже если это и праздность, то никак не вздор! Скажите мне, Абигайль Тоттенхэм – Regina дома Ризергамов, разве не этого Вы от меня хотели, не к этому готовили? Когда ты, мама, против воли бабушки, выходила замуж за отца, разве не этого ожидала от своих детей? Решившись на это замужество, ты определила судьбу всей семьи. Можно подумать, мы с братцем не читали всех этих фамильных бредней, всех этих безумных фолиантов! Вы ведь нам ничего не запрещали – все для всех! Демократия и лояльность в древней чистокровной семье с вековыми традициями. Бабушка Рогнеда сразу хотела сложить с себя бремя Регины, когда поняла, что ты станешь менять законы дома. Мне говорили, что тебе удалось упросить ее не делать этого, хотя бы до рождения первенца. И теперь ты упрекаешь меня в том, что мы живем по тем законам, которые ты для нас сочинила?
- Не забывайтесь, молодая леди! – спокойно, но опасно четко сказала Абигайль. – Уж не хочешь ли ты сказать, что это по моему плану, или законам, как ты выразилась, ты и твоя невестка выглядите и ведете себя, как алмазные курочки? Или, может быть, я сподвигла твоего пустоголового братца искать себе жену за границей? Может быть и идеями «чистой крови» его увлекла тоже я? Отчего же ты мне не возражаешь? Отчего молчишь?
Дочь действительно молчала. «Выпустив пар», Абигайль досадливо поморщилась. Неуместная вспышка раздражения не может привести ни к пониманию, ни к решению вопроса. В их с дочерью споре не может быть ни правых, ни виноватых. Просто у каждого своя правда. Хорошо, хоть сторона у них у всех пока одна - семья. Но, надолго ли это? Женщина устало потерла виски, прикрыла глаза, замерла, собираясь с мыслями: «В любом случае, видимо, пришло время поговорить с детьми, и, пожалуй, с Эриком».
- Не стоит сейчас устраивать судилище и побоище, вооружившись только обидами, дорогая. – Сказала Абигайль, постаравшись, чтобы голос ее звучал примирительно и доброжелательно. Нам с тобой проще и естественнее жить и радоваться общему, чем терзаться и гибнуть от частностей. Очевидно, пришло время серьезно поговорить, о многом подумать и многое решить. И сделаем мы все это вместе, семьей. Я думаю так! Ваш ход – молодая леди!
- Ты – Регина, мама! Не только по законам семьи, но и по праву, – после минутного молчания произнесла дочь, склоняя голову. Я действительно убеждена в справедливости твоих слов. Нам надо поговорить, и я уверена, у нас все получится! У меня будет время подумать. Братцу этого не надо, он у нас и так – всегда готов сам себя перехитрить, - ехидно усмехнулась Ребекка. – Если его застигнуть врасплох – все будет правильнее и естественнее! И, пожалуй, я согласна с тобой, что мы поедем без Рины. Она еще мала, да и после их с Агнесс полетов, ей не мешает денька два полежать. Под твоим руководством, Юсси с нее глаз не спустит.
***
Как давно это было… Прошло всего неполные три года, а Абигайль вспоминала свой последний разговор с дочерью, как событие давно минувших лет. За все это время, она ни разу не позволила себе ни слезинки. В проклятый всеми и всем страшный вечер она разом лишилась дочери, зятя, старшей внучки и невестки. Уехавшая в очередной развлекательный вояж семейная «команда путешественников» оставила маленькую Регину с бабушкой. Обычно такие «вечерушки» с внучкой очень радовали Абигайль. Рина была замечательным существом. Девочка, которой при рождении дали гордое «значительное» имя и вправду обещала стать настоящей Региной. Характер у нее был несколько вздорным, но это все объясняли тем, что она была младшей в семье.
Абигайль надо было сразу насторожиться тогда, так как Рина не хотела отпускать мать, чего не бывало на памяти Абигайль ни разу. Ехать со всеми она не хотела, вовсе не потому, что была нездорова. Просто упрямо и сердито требовала, чтобы мать осталась. Кое-как промаявшись первый день, на второй Абигайль не выдержала и пообещала маленькой упрямице, что на уикенд они присоединяться к семье, прихватив с собой и дядю. То, что должно было успокоить ребенка, разозлило малышку еще сильнее. Она кричала, уговаривала, злилась, даже попыталась удрать сама, чего бабушка допустить никак не могла. Досадно было идти на поводу у нахального ребенка, но другого выхода не нашлось, и Абигайль с Региной на руках направилась к границе аппарационного барьера. Именно там их и поджидало горе. Эльфийка, которую семейство взяло с собой в путешествие, лежала на траве бесформенной темной кучкой. Не спуская Рину с рук, Абигайль кинулась к домовухе. Та слабо шевелила губами, таращила полные ужаса глаза, тянула изо всех сил слабеющие ручки и явно пыталась что-то сказать. Поддавшись секундной парализующей сознание панике, Абигайль уже было собралась крикнуть на эльфийку. Её опередила внучка. Непонятно, каким образом, девочка поняла, смысл этого беззвучного движения разбитых губ.
- Бабушка, она говорит: «…Хозяин Эрик….». – дрожащим голосом прошептала девочка. – Это что значит? Что-то с Эриком? А мама….? Да скорее же, ба!!!! – тоненьким срывающимся голоском крикнула Рина.
***
«The Daily Prophet»
Friday, 1 July 1977
«Чудовищное по своей жестокости происшествие потрясло все магическое сообщество….
…Трагедия одной из древнейших семей магической Британии….
…Ужасная, нелепая смерть членов семей Ризергамов и Барксов, в том числе и младшей….
…Расследование возглавил Аластор Моуди….
…единственная родственница…Миссис Тоттенхэм…отказалась…
…чудом уцелевший…
…возникает вопрос…,…очевидно, считавший себя виновным…связано с новыми знакомствами и родом деятельности мистера Ризергама…,…избавиться, избрав весьма необычный способ…
…что связывает ученицу школы Чародейства и Волшебства Хогвартс с семьей…, …кто эта …, … Альбус Дамблдор не пожелал…,…нашему корреспонденту не удалось выяснить…
… что на самом деле произошло в графстве Корнуолл, в охотничьем домике, неподалеку от Мэрри Мейденс...
… Почему молчит Министерство Магии?...

«Guardian»
Friday, 1 July 1977
«… Ужасное происшествие потрясло Корнуолл …»
«… трупы двух молодых женщин, мужчины и ребенка…»
«… личности не установлены…»
«… в одном из старинных «охотничьих домиков»….»
«… владелец понятия не имеет...»
«…обезображены…, с особой жестокостью…, кровавое зрелище…, полиция…, происки террористов…, общественность обеспокоена…, под особый контроль…, все, кому что-либо известно…».
***
Когда Абигайль переступила порог этой квартиры на Сент. Джонс Вуд, она еще толком не знала, как они будут жить дальше. Останутся ли здесь, покинут ли Англию. Предпочитала не думать, не останавливаться ни на размышления, ни на воспоминания. Она точно знала: остановиться – значит, потерять все и себя в первую очередь. Жизнь Эрика теперь была в безопасности. Но что это будет за жизнь? У мальчика был молодой и здоровый организм. Он выдержал и потерю крови и раны. Он умудрился не сломаться, не повредиться умом. Эрик повел себя как мужчина, как Ризергам. До последнего он защищал семью от обезумевшей дикой стаи разъяренных чудовищ, но… что мог сделать шестнадцатилетний мальчик, пусть даже наделенный уникальными способностями, против сильного и превосходящего по численности и сноровке врага. Только одно – выжить, и Эрик выжил.
Неделю внук пролежал в реанимации Королевского госпиталя. Ежедневно ему делали переливание крови. Они занимали особую палату. В одной комнате стояла койка Эрика со всевозможными маггловскими приборами, штативами, флаконами, трубками. Рядом с ним постоянно щуря слезящиеся от недосыпа глаза, сидела Мисс Прайс. В другой комнате, похожей на маленькую гостиную старинного особнячка с камином, стояли столик и мягкая мебель. Третья комнатка, примыкающая к «палате» Эрика служила спальней Абигайль и Рине.
Неделю магглы и волшебники боролись за жизнь ее внука. Сразу же их нашел Ричард. Абигайль ничего не спросила, ничего не сказала сыну, когда он появился. Она только оглядела его с головы до ног, отметив пенно седые волосы и землистый цвет лица. Не спрашивая ничего у матери, Ричард подошел к койке сына, долго вглядывался, затем спросил у матери: «Я могу быть хоть для чего-то полезен?». Абигайль не ответила, только молча, кивнула, затем завернув рукав мантии. Сын понял. Теперь они поочередно давали кровь для переливания, а затем, молча, механически, не глядя не разбираясь, принимали калорийную пищу и пили-пили-пили кроветроврящее зелье. Варили зелья в Мунго. Доставлял их Альбус, разыскавший их почти на две недели раньше, чем аврорат. Дважды с Дамблдором приходила Друэлла Блэк и приносила какой-то фамильный восстанавливающий настой для Рины. Один раз даже была Цисси.
Спустя четыре дня, Хвала Всем, Кто Им Помогал, Эрик пришел в себя. Его состояние уже не внушало опасений, оставалось только ждать следующего полнолуния. Теперь Абигайль больше тревожили внучка и сын. Лихорадка оставила Регину на следующий же день после того, как они попали в госпиталь. Очнувшись, девочка потребовала у бабушки, с тревогой смотрящей на нее, свою волшебную трубу. Абигайль, вместо вздоха облегчения, логичного в такой ситуации, внимательно следила за девочкой, взявшей слабой рукой свою любимую игрушку. «Трубочка-выручалочка», - смеялся над кузиной Эрик, называя ее «глупой белкой» с «глупой палкой». Девочка сползла с постели и со всей силы, на какую был способен вставший после горячки четырехлетний ребенок, шарахнула трубу об пол. В мелкие брызги разлетелись цветные стеклышки. «Ну, вот и все, Ба! Пусть уберут».
***
Они не сразу поселились на Сент. Джонс Вуд. До этого были хлопоты, переезды с места на место. И всегда только Абигайль, Эрик, Юсси да мисс Прайс. Визит «дознавателей» во главе с Моуди как раз застал их на одной из съемных квартир. Это было очень хорошее место, и Абигайль тогда было решила там обосноваться.
***
В передней раздался звонок и мисс Прайс, отложив пяльцы, направилась открывать.
- Присцилла, - остановила ее Абигайль, - пожалуйста, предоставьте мне возможность самой открывать дверь.
- Но, Абигайль, дорогая…! – мисс Прайс была явно шокирована и всем своим видом и голосом показывала свое отношение к происходящему. – Как можно? Это же совсем, просто совсем неприлично. Ну, пусть не я, пусть хотя бы это….. – дама явно силилась найти для эльфа подходящее слово из своего лексикона, - существо откроет дверь.
- Присцилла Прайс! Я прошу Вас, вернитесь к Рине.
Абигайль осторожно приблизилась к двери. Губы ее были плотно сжаты, пальцы сжимали палочку. Защита, установленная на ее дом может выдержать чей угодно визит. Сама она уже ничего не могла увидеть, страшнее того, что пережила. Так что страха или тревоги у нее не было. Она точно знала, что справится. Абигайль не размышляла над тем, что сказал ей Альбус в свой предыдущий визит, она просто приняла это к сведению. Было совершенно очевидно, что Директор Хогвартса и Верховный чародей Визенгамота не может не способствовать расследованию трагедии с ее семьей. В любом случае, приходилось быть признательной ему, хотя бы за то, что он терпеливо мягко и ненавязчиво просил ее согласиться на визит Моуди. Они были ей совершенно не нужны – эти расследования, дознания. Ничего не могло вернуть ей семью, а ее внукам – безмятежное детское счастье. Но она, признав правоту Дамблдора, уступила. Сейчас ей предстояло открыть дверь и впустить в дом чужих ненужных ей людей, которые едва ли представляют угрозу ее внукам, но явно способны досадить назойливой дотошностью и бестактным вниманием. Глубоко вздохнув, она резко открыла дверь.
***
От присутствия двоих, внушительного вида мужчин в ее маленькой гостиной сразу стало так мало места, что Абигайль твердо решила подыскивать новое жилье. Она уже несколько раз устало кивала, давая понять Дамблдору, явно беспокоившемуся о происходящем больше, нежели она сама, что все в порядке. Женщина односложно и не слишком охотно ответила на все вопросы «циклопа», но тон ее, очевидно, сильно раздражал Аластора Моуди, чей голос становился все громче и резче, а интонации все более нетерпимыми.
- Итак, Миссис Тоттенхэм, вы продолжаете настаивать, что Вам ничего не известно.
- Именно так, сэр.
- Я хотел бы знать, отчего вы не обратились в Мунго, а по Вашим же словам, находились в маггловской больнице?
- Я решила, что так нужно поступить, сэр.
- А у Вашего сына, какие соображения на этот счет?
- Я об этом ничего не знаю. Мы не виделись с Ричардом с тех пор, как покинули госпиталь. А там, естественно, нам обоим было не до рассуждений.
- То есть, Вы хотите сказать…
- Я больше ничего не могу добавить к тому, что я уже сказала! И уж тем более не испытываю ни малейшего желания вести беседы на эту тему! – раздраженно прервала аврора волшебница. – Мистер Моуди! Наша с Вами беседа затянулась. Она пошла по новому кругу и совершенно потеряла смысл.
Даже если бы Абигайль Тоттенхэм была дурно воспитана и не смотрела бы на собеседника во время разговора, она все равно «услышала», как вращается от негодования волшебный глаз «неистового» аврора. Он был настолько возмущен ее ответом, что все эмоции, слов, для которых он не находил, выражались его выпученными глазищами, открытым ртом и сжатыми кулаками.
- Да что ты о себе возомнила, Абигайль Тоттенхэм!!? – взревел мужчина, когда наконец смог справиться со своей яростью. – Я что тут, по-твоему, цветочки пришел дарить и разговорчики разговаривать? Я тебе не Министр Магии, для которого счет в Гринготсе и родовое дерево на все вопросы отвечает. Я и не Альбус, для которого любимчики-студенты – сплошь вне подозрений!
- Аластор! – тут же отреагировал Дамблдор, и тон его был вовсе не примирительный.
- Мистер Моуди, вынуждена объявить Вам, что беседа в таком тоне продолжаться не может. – Резко заявила хозяйка дома одновременно жестом призывая Дамблдора не вмешиваться. – Мы всё обсудили, джентльмены и я прошу вас оставить мой дом. Состояние здоровья моих внуков требуют постоянного внимания.
- Кстати, о внуках! – мгновенно оживился Моуди. Он, тут же, как хорошо дрессированный пес, переборол ярость, почуяв новый многообещающий след. – Я бы хотел побеседовать с Вашими внуками. Мне сказали, что они уже вполне оправились и способны отвечать на вопросы.
- Вы не станете допрашивать детей…- голос Абигайль зазвенел такой нехорошей нотой, что глава Визенгамота, слыхавший в стенах суда много чего, невольно вздрогнул. Даже себе Альбус Дамблдор не мог точно сказать, отчего его так передернуло: от вопроса Аластора, или от голоса Абигайль. Только «неистовый» аврор совершенно не замечал происходящего, и ноздри его раздувались, и глаз блестел в предвкушении «торжества справедливости».
- Я стану, Аби! Стану! И не надо на меня так смотреть! Тебе не удастся испепелить меня взглядом или заморочить голову бабскими трюками! Это серьезное дело! А ты мне тут на пару с Альбусом предлагаешь свои интеллигентско-педагогические «штучки»! – сверкнул волшебным глазом Моуди, весьма довольный своей речью.
- Вы не поняли! – Хозяйка дома резко поднялась со своего места. Дамблдор, сидевший рядом с Абигайль, тоже поднялся, и теперь все трое стояли посреди маленькой гостиной. – Я не задавала Вам вопроса. – Голос Абигайль теперь был очень тих и спокоен. Казалось даже, что говорит совсем не эта дама, стоящая перед двумя джентльменами опустив руки, вздернув подбородок. Глаза хозяйки были «нехорошо» прищурены, и сквозь этот прищур свинцово поблескивали.
- Ба? - детский голос, как высокий звук захлебнувшейся пассажем скрипки, больно «полоснул» по нервам и заставил вздрогнуть взрослых волшебников. девочка стояла на пороге гостиной и внимательно разглядывала присутствующих. Первым опомнился, конечно, Дамблдор, в ком директор школы мгновенно возобладал.
- Мисс Ризергам, я полагаю? Альбус Дамблдор – к Вашим услугам, юная леди! – улыбнулся он, и Абигайль в который раз восхитилась способностью своего бывшего учителя молниеносно реагировать на ситуацию и чувствовать присутствие ребенка.
- Да, сэр. Рада познакомиться, – серьезно ответила Регина, разглядывая незнакомца. Затем она перевела взгляд на Моуди и выжидательно уставилась на странного дядьку.
- Так ты и есть Регина? – оживился аврор, но Абигайль опередила его дальнейшие инициативы.
- Это и есть Регина Ризергам, моя внучка. А это, - указала она на аврора, - мистер Моуди, который забежал к нам на минутку, узнать, как наши дела. Но Мистер Моуди очень занятой человек и он уже уходит.
Моуди в который раз за этот вечер задохнулся от слов волшебницы. Глаз его так свирепо сверкнул, что Абигайль решительно шагнула к девочке, готовясь защитить от всего на свете. Маленькая Рина, явно не понимая, что происходит между взрослыми, не могла не почувствовать тревогу бабушки, внимательный взгляд Дамблдора и странное поведение странного джентльмена. Она не боялась, рядом с бабушкой никогда не было страшно, просто этот сердитый глазастый тип на деревянной ноге ей не нравился. Регина вежливо, как учила Мисс Прайс, присела (улыбаться не стала, обойдется), и четко выговаривая слова, церемонно и внятно произнесла: «Рада была познакомиться, сэр» - и устремила на Моуди требовательный взгляд. Взрослые снова замерли от простой вежливой фразы ребенка. Моуди, открывший было рот, будто подавился словами, или враз забыл, что собирался делать. Девочка, глядевшая на него синими немигающими глазами, в которых не было страха, явно смущала его. Не была бы она четырехлетним ребенком, перенесшим тяжелое потрясение, можно было сказать, что взгляд ее был если не угрожающим, то явно предостерегающим. Так они все и застыли: Абигайль – метавшая «свинцовые» скорострельные взгляды на волшебников, Моуди – совершенно сбитый с толку и Дамблдор – тревожно следивший за нахмуренным ребенком.
Наконец, взгляд Абигайль, брошенный в сторону Дамблдора призвал последнего к инициативе и он, зная возможности и характер своей бывшей ученицы, положил руку на плечо аврора. «Пожалуй, нам и правда пора, Аластор. Дамы, - он слегка поклонился Абигайль и ее внучке, - рад был вас повидать. Всего вам наилучшего – снова улыбнулся он девочке. Регина степенно кивнула волшебнику, который внушал ей доверие. Моуди, хмуро глянувший на Абигайль, перевел взгляд обоих своих глаз на девочку. Малышка продолжала буравить аврора своими невозможно синими глазищами. Непонятно отчего, ему стало неуютно и от этой синевы взгляда, и от нахмуренного лба, и от упрямо наклоненной головы. Беззвучно ругнувшись, он развернулся и заковылял к двери, так и не попрощавшись, Дамблдор, кивнул Абигайль и последовал за Моуди.
На следующий день Абигайль Тоттенхэм с семьей покинули дом.
***
Регина сидела у окна, слушала вечные непрерывные «правила хорошего тона» от Мисс Прайс и вяло пыталась сложить дурацкий паззл без магии. Получалось откровенно плохо. Стоило ей только отыскать нужный фрагментик, как он услужливо полз в нужное место. Регина злилась, возвращала его на место, но он снова, как разведчик в тылу врага, начинал ползучие перемещения. Девочка в сердцах шлепнула ладошкой по столу и тут же скривилась от тихого «приличного» голоса Мисс Прайс: «Это совершенно недопустимо, юная леди». – Четко и бесцветно проговорила женщина. - Регина, Вы не должны вымещать свое раздражение таким неподобающим способом. Ни одна воспитанная юная леди не может так выражать свои эмоции, - забубнила Мисс Прайс. Регина мысленно заткнула уши указательными пальцами и изобразила виноватую улыбку. «Интересно, - размышляла она, - если бы у меня уши были, как у Юсси, могла бы я сворачивать их в трубочку и не слышать этот бубнеж? Надо будет спросить у домовиков, как работают их уши, наверняка пригодится», - решила она и, успокоившись от верно обозначенного нового направления исследований, Регина принялась за свои недавние совсем невеселые размышления.
***
Огромный вестибюль Гринготса, мрачный и неприветливый сразу не понравился Регине. Стараясь не отдаляться от бабушки, она все же пыталась не выглядеть растерянной. Неприятно было бы ощутить себя испуганной малышкой, на которую сочувственно глядят бабушкины многочисленные знакомые, постоянно останавливающие их восклицаниями: «…Оооо, Абигайль (Мадам, Миссис Тоттенхэм…), какая неожиданность (приятная встреча, давненько…). Неспешные, холодно сдержанные, глуповато восторженные восклицания, фразы приветствия уже совсем рассердили Регину, когда одна особа от слов перешла к действиям и тошнотно-приторным голоском запричитала: «Абигайль, дорогая, а эта милая крошка и есть ваша будущая Регина? Какая прелестная! Возможно, со временем, она повзрослеет и приобретет подобающее величие, осанку, а пока….». Тощей рукой, похожей на жабью лапку, затянутую в перчатку, она потянулась к Регине, чтобы потрепать по щечке.
«Противная какая! Вцепиться бы ей в буклечки, дернуть и негромко так, чтобы остальные не слышали, сказать что-нибудь «милое» о погоде…» - пронеслось в голове у Регины, но… Бабушка легко положила руку ей на плечо и спокойно проговорила: «Почему будущая? Совершенно настоящая. Позволь представить тебе, Матильда – Регина Ризергам, моя внучка».
-Внучка!? Регина? Ах, Аби, как же так? Такая малышка - Регина? Не понимаю!
- Не стоит так волноваться, Тильда, в нашем возрасте сильные эмоции не на пользу. Тем более тебе, ты всегда была впечатлительной, а теперь… Ну, скажи на милость, что такого сногсшибательного в том, что девочке дали имя Регина? Естественно, она с рождения – Регина. И ничего такого, что могло бы вызвать твои восклицания с заламыванием рук, я в этом факте не вижу. Дорогая, послушайся моего совета, обратись в Мунго, я слыхала, там целители и зельевары творят чудеса и …. помогают почти во всех случаях! Рада была тебя повидать и представить тебе мою девочку. Всего наилучшего, Матильда.
«Вот это – ДА! Класс!!! А ведь она даже голоса не повысила» - восхищенно подумала Регина, - «а говорила так шелково, скользяще, как змееныш, который уползает с бревна, когда уходит солнышко».
- Ба, здорово ты ее отшила!
- Отшила? Что это, Регина? Я вовсе не против расширения твоего словарного запаса, но постарайся поточнее расспрашивать Эрика о смысле и возможных сферах применения того, что ты от него слышишь, договорились?
- Да, мэм!
Регина коротко кивнула, на ходу, как учила мисс Прайс, присела в почтительном неглубоком книксене. Получилось именно так, как надо и она макушкой почувствовала, как одобрительно улыбнулась Абигайль Тоттенхэм.
Еще пару шагов Регина чувствовала себя почти сносно, но их опять остановили.
- Абигайль! Как я рада Вас видеть!
Регина решила больше не расстраиваться и даже не подняла глаз на новую бабушкину собеседницу, тем более что голос у той был спокойный, приятный и тихий. Остановившись, на положено приличном расстоянии, чтобы не отвлекать взрослых от беседы, она принялась развлекаться по-своему – разглядывать окружающих и мысленно превращать их в то, на что они были похожи. Вот уж, славное занятие – Регина могла развлекаться так часами и не уставала. Она принялась разглядывать гоблина, который что-то угрюмо нудел высокому волшебнику, стоявшему спиной около конторки. Гоблина представлять кем-то другим уж точно было неинтересно, и Регина решила заняться волшебником, стоящим спиной.
«Интересно, какой он? И кто он, тоже интересно. Он не старый, стоит прямо, уверенно. Трость у него красивая, странная, наверное. Повернулся бы, что ли, сколько можно с гоблином разговаривать, и, о чем?» - уже сердито размышляла Регина. Еще бы, волшебник ломал ей всю игру. Смотреть-то больше было не на кого, всех остальных она уже мысленно превратила в кого надо, а этого – никак. «Хотя…А вот если придумать? Здорово!» - подумала она тут же. «Так, значит! Пусть он будет молодым, умным, раз так долго и спокойно говорит с гоблином. А тот, хоть и косит злобными глазками, но кивает уважительно. Значит волшебник или сильный, или богатый. На кого же он похож?». Незнакомец, видимо, закончил разговор и, сдержанно кивнув гоблину, повернулся. Регина крепко зажмурила глаза, она же еще не придумала. Мысли лихорадочно засуетились, перед глазами заскакали образы и… Точно! Есть! Единорог! Облегченно вздохнув, Регина опустила голову и открыла глаза. Она не торопилась посмотреть на волшебника. Она была уверена, он похож на Единорога.
Девочка подняла взгляд на волшебника уверенно и без боязни, уверенная в том, что он встретит ее взгляд. И он встретил. Несколько мгновений они смотрели друг на друга через весь зал. На лице волшебника одно за другим сменились интерес, удивление, недоумение, растерянность, досада пока, наконец, странная решимость не сдвинула красивые брови. А в глазах Регины заметалась, заплескалась синяя густая паника, ощущение неотвратимо надвигающейся волны страха. «Что же это такое, как же так, почему? – бились гадкие вопросы в голове девочки. «Неужели он? Ведь он не мог там быть! Но и Эрик не мог ошибиться!»
«Регина! Девочка, все в порядке?» - голос Абигайль был обеспокоенным и слегка раздосадованным. Нет, теперь точно не все в порядке, то есть совсем наоборот, все не в порядке. Регина была слишком занята, поэтому не слыхала, а когда услыхала, ответить уже не могла.
- Регина???!!!!
Абигайль, не отводя взгляда от внучки, положила руку ей на плечо и сказала: «Нарцисса, познакомься с моей внучкой. Регина, это моя крестница - Нарцисса Блэк, теперь леди Малфой». Произнося все это, Абигайль, нежно, но настойчиво притянула к себе девочку и развернула ее к своей собеседнице. Хотя руки бабушки почти невесомо лежали на плечах, тупая тяжесть раздавила слова, которые Регина не успела произнести даже в мыслях, и образ прекрасного серебристо-белого Единорога растворился, как и не было. Девочка подняла глаза на бабушкину собеседницу.
Молодая дама была очень красивой. Даже сквозь плотную вязкую, почти непрозрачную толщу слёз, Регина поняла, что дама была счастлива. Возможно, чуть бледная, возможно, выражение лица чуть надменно, но смягчено тихой радостью, которую незнакомка, скорее всего, не демонстрировала при посторонних. Глаза ее искрились счастливыми всполохами, как язычки теплого уютного пламени в камине и, возможно, даже могли согреть своим живым уютным теплом. Даже синяя толща слез досады, застилавшая глаза Регины, не помешала разглядеть радостный свет глаз Нарциссы.
Откуда-то издалека, из давно забытых времен легким ветром пронеслись воспоминания о чем-то домашнем, уютном, семейном. «Я знаю», - подумала Регина, - «такое же лицо было у какой-то там, чьей-то, кузины, чьей-то подруги, когда она, когда у неё…». Короче, волшебница была, как сказала бы жеманная Мисс Прайс «…в ожидании….». Регина не стала задумываться, откуда она это знает, но знала точно.
«Ну, будем знакомы. Меня зовут Нарцисса. Надеюсь, мы станем друзьями. Ты можешь называть меня Цисси…» - она легко присела, и глаза Регины оказались прямо напротив глаз белокурой бабушкиной крестницы. Голос у нее был приятный и …. правильный. Слезы замерзли в глазах девочки, так и не выплеснувшись наружу. Вся эта тяжелая соленая лавина теперь, замерзнув, горько щипала и царапала глаза, леденила мысли. «Неправильно, неправильно, неправильно….» - звенели льдинками слова у нее в голове. А Нарцисса, внимательно посмотрев на Регину, мягко и как-то взросло улыбнулась, поднялась и, обернувшись куда-то в сторону, позвала: «Люциус!».
Регине не нужно было ни оборачиваться, ни смотреть, ни гадать, кто подойдет к ним в следующую минуту. Совершенно точно она знала, подойдет он – Единорог.
- Абигайль, Регина, знакомьтесь – это Люциус Малфой, мой супруг, и …моя семья.
Малфой склонил голову, затем выпрямился, и, не глядя ни на кого конкретно и обращаясь ко всем сразу, церемонно произнес: «Я рад, наконец, познакомиться с Вами, Миссис Тоттенхэм. Надеюсь, теперь у Нарциссы больше не будет причин для печали». Ах, как говорил этот Люциус! Немного капризная, надменная манера придавала его речи ленивую небрежность. И вместе с тем то, что он говорил, выходило весомым, значительным и понятным. «Когда я привыкну, я ему позавидую, а потом научусь говорить также» - подумала Регина. А сейчас, она мысленно сосчитала до семи, чтобы медленно неторопливо, «с достоинством», как учила Прайс, поднять голову и взглянуть в глаза… Кому? Врагу, другу, чужому дядьке, постороннему типу из вереницы отдаленных и слегка приближенных бестолковых и равнодушных, чуть-чуть родственничков? Взрослые тем временем слушали, что говорила Нарцисса. А вот Регина ее не слышала и, Мерлин знает, откуда у нее эта уверенность, не вполне внимательно слушал и Люциус. Регина не просто знала, она это видела, потому, что уже на цифре «семь» она встретила внимательный взгляд волшебника. Серые, почти прозрачные глаза и глаза синие… Что-то произошло. Маленькая девочка и взрослый мужчина глядели в глаза друг другу. Несколько секунд два незнакомых волшебства, как в зеркале видели себя в глазах своего vis-a-vie. И снова, как несколько минут назад, на лице мужчины промелькнули одно за другим удивление, недоумение, растерянность, досада и, наконец, странная решимость. Волшебник отвел взгляд, собрался, и включился в беседу с женой и ее крестной. А еще спустя мгновение, воспользовавшись паузой в разговоре, повернулся в сторону Регины: «Раз я был представлен Вам, мисс Ризергам, хочу заверить Вас, что всегда рад быть Вам полезным. Люциус Малфой – к Вашим услугам!» - и он серьезно, «по-взрослому» склонился в почтительном поклоне перед маленькой волшебницей.
- Благодарю Вас, Мистер Малфой. Я тоже рада нашему знакомству и признательна Вам за расположение.
Церемонный поклон, присела, глаза вниз, голову вверх, смотреть в глаза, улыбка приветливая, вежливая, «с-ы-ы-ы-ы-ы-р на раз-два-три-четыре-пять». Она справилась. Регина и сама поняла, что у нее получилось, да и Абигайль, все еще обнимающая ее за плечи, ласково и одобрительно погладила.
- Спасибо, Люциус.
Еще раз наклонить голову, приседать не надо, улыбка – чуть теплее, «с-ы-ы-ы-р на раз-два-три, держать дольше».
Абигайль и Нарцисса поспешили закончить свой прерванный разговор, о чем-то очень важном, связанном с младенцами. Все было обсуждено, проговорено, нужные пожелания сделаны, а советы даны. Все распрощались, Малфои покинули холл Гринготса, Абигайль и Регина отправились по своим делам. А потом были нудные разговоры бабушки с гоблином, потом с еще одним, потом нудная вагонетка в хранилище. И кто сказал, что аппарация – это плохо. Вот оно - плохо. Путь в хранилище – плохо. Крутится, летит и ничего интересного, только, кажется, что вся вывернешься наизнанку. А потом они с бабушкой все-таки вырвались оттуда.
- Ну, как тебе Малфои?
- А почему ты не спросишь, как мне Гринготс, или наше хранилище?
- Потому, дорогая, что меня больше интересует, что ты думаешь о моей крестнице и ее семье?
- Я думаю, ба, что ты думаешь, что я придумала, будто….
- Погоди, дорогая, Это как-то слишком запутано. И откуда ты знаешь, что я думаю?
- Ба, а откуда ты всегда знаешь, что думаю я? Может быть и я по тому же, ведь я твоя внучка, вот и заразилась…
-Заразилась??? Абигайль расхохоталась, неожиданно звонко, для дамы весьма преклонных лет. Да, уж! Милая, ты очень верно сказала, именно так! Знаешь, Регина, пообещай мне, что если тебе покажется, будто я тебя понимаю недостаточно верно, ты скажешь мне все четко и прямо, хорошо?
- Скажу. Только я себе плохо представляю, что ТЫ можешь понять не так.
- Раз уж мы договорились, и я тебе скажу сразу. Похоже, что ты уже начинаешь все понимать быстрее, меня. А еще, похоже, что ты имеешь все возможности – не показывать мне всего того, что думаешь, или понимаешь.
- Уже не понимаю, Ба! Если ты хочешь всегда знать, что я думаю, и у тебя это получается, тогда зачем ты мне рассказываешь о своих опасениях? Ты считаешь - мне пора иметь от тебя секреты?
- Иметь секреты? Возможно. В любом случае, пришло время поговорить об этом серьезно. А для серьезного разговора…
- … здесь совершенно неподходящее место?
- Совершенно с тобой согласна. Готова?
***
Как же славно было оказаться вновь дома. Аппарация значительно приятней, чем визжащая вагонетка. Наверняка злобные гоблины нарочно делают поездки на вагонетках такими гремучими, чтобы как можно реже законные владельцы посещали свои сейфы и хранилища, и без особой нужды не совались в Гринготс.
Дом. Вообще Регина не могла похвастаться обилием воспоминаний. Нет, она помнила, воспоминания были, хорошие, плохие, страшные, всякие. Такие, которые она вызывала из сознания сама, любимые, и такие, которые не надо было звать, они приходили сами, чтобы снова и снова причинить боль, растоптать, уничтожить. Вот с этим помогла бабушка, научила с этим жить. Дом. Смутные, как будто полустертые воспоминания, обрывки фраз, контуры лиц, силуэты людей, очертания комнат и строений, звуки голосов. Как бывает, когда попадаешь в радугу, или на облако? Или когда можешь рукой ощутить, какого цвета дождь, или услышать, как пахнет солнечный день. А каким на вкус может оказаться звук? Стоит только чуть прикрыть глаза, и посмотреть вокруг сквозь ресницы, когда на каждой ресничке расцветает радуга, и то, на что ты сквозь ресницы смотришь, становится волшебно настоящим. Вот таким она помнила дом, в запахе парка, после грозы, в шелесте падающих осенних листьев, в голосах родных. Все призрачно, радужно, и далеко–далеко. А другие воспоминанья – оооо, их она уже не боится, Абигайль научила. Они просто есть, она знает, что справится и когда-нибудь разберется со всем этим сама.
***
В передней заверещал звонок. Абигайль поморщилась. Как они с Присциллой не пыталась убедить детей, что кошачье урчание не подходит для дверного звонка, все было напрасно. Регине и Эрику кошки нравились. В далекие безоблачные времена в Ризергаме даже держали зверинец, населенный преимущественно кошачьим народом. Самой большой кошкой, правда, там была рысь с «поэтичным» именем Мегера, но и ее вполне хватало, чтобы Абигайль, со школы не терпящая кошек, туда не заглядывала. Сама она отдавала предпочтение собакам и медведям. Медвежонок в Ризергаме был, но прожил недолго. Звереныш сильно скучал, и на семейном совете лохматого малыша Меркуцио решили отправить в зоопарк. Дети обиделись и общались со взрослыми только через домовиков. Даже Эрик хмурился и молча разводил руками, правда, снисходил до письменных ответов. Было очень забавно, когда по дому летали совы с посланиями от Эрика, адресованными матери, отцу, или бабушке. Собак было много всегда. Даже здесь в этом маленьком домике они держали бестолкового беспородного Ланселота и личного друга Абигайль немолодого уже добермана Пилата. Имена всем собакам давали дети. На Пилате настоял в свое время маленький Эрик, медведика окрестила Агнесс, а вот кошек называла Регина. Только Ланселоту имя дал не член семьи. Мисс Прайс, брезгливо поджимавшая губы при виде зверья сразу прониклась странной симпатией к собачонке нелепого цвета, которая приблудилась за ней где-то в Лондоне. Смущенно улыбаясь, предстала она перед Абигайль, застенчиво лепеча, что «милая собачка» не займет много места, много не съест и будет подружкой Пилату». Даже тот факт, что Абигайль «открыла ей глаза на суровую правду», сообщив, что собака вовсе не …. барышня, а совсем наоборот, не ослабил решимости Присциллы стоять до конца за своего протеже. Пса оставили, нарекли Ланселотом, а так как до последнего, несуразный раздолбай никак не дотягивал, сократили до Ланса.
Сейчас, подросший, но так и не ставший сэром Ланселотом кобель, услышав кошачье урчание звонка, посмотрел на Пилата, задумался о чем-то и все-таки решил коротко и негромко брехнуть. Мисс Прайс замахала на невоспитанного пса рукой и поспешила увести в другую комнату, между тем, как Пилат, даже не поведя ухом, продолжал лениво лежать у ног хозяйки.
Абигайль еще час назад отдала распоряжение Юсси, чтобы тот впустил гостя, когда тот позвонит в дверь. Над защитой этого дома она работала сама даже более тщательно, чем над Ризергамом. Она даже не стала возражать, когда неугомонные внуки установили в доме маггловскую камеру, которая «видела» крыльцо и часть улицы и выводила изображение на экран в комнате. Установили – это конечно сильно сказано, так как занимался всем Эрик, а Рина только прыгала вокруг и стрекотала, что Эрика надо слушать, а те, кто противится прогрессу – не правы. Глянув в «волшебный экран», замаскированный под эстамп на стене, Абигайль ухмыльнулась и приготовилась к встрече. На пороге дома стоял Люциус Малфой.
***
Все-таки Малфой был очень правильно воспитан, в хороших британских традициях. Вот уже полчаса они вели беседу ни о чем, а он совершено не проявлял признаков нервозности, беспокойства или неловкости. А ведь Абигайль точно знала, что Люциус нервничает. В какой-то момент ей показалось, что муж ее крестницы так и не сможет сказать ей того, ради чего он пришел. Женщина понимала, что этот визит был вызван какой-то очень серьезной причиной и терпеливо ждала. Тогда в Гринготсе ей не понравился странный, немой, но очень явный диалог между Малфоем и Региной. Между этими двумя просто не могло быть ничего общего, однако, что-то между ними произошло. В первый момент Абигайль чуть не поддалась панике, когда увидела восторженные глаза внучки. Регина, начитавшаяся и наслушавшаяся семейных историй и легенд, да Салазар знает, какой еще ерунды, могла вообразить что угодно и тогда….. Нет, об этом лучше совсем не думать! Она пробовала аккуратно поговорить с девочкой о Малфоях, но та совершенно спокойно и уверенно уходила от разговора и Абигайль не решилась настаивать. Все-таки у внучки была совсем недурная голова на плечах, и опасаться женщина перестала. Однако недосказанность осталась, и Абигайль просто решила отложить разговор. Когда она вскользь упомянула о предстоящем визите Малфоя, Регина даже бровью не повела, продолжая какую-то свою игру. На дверной звонок, который заурчал довольно громко, внучка тоже не вышла и Абигайль совсем успокоилась.
Они уже поговорили с Люциусом обо всех новостях, связанных с пополнением семейства Малфоев и ей показалось, что ее собеседник, наконец, решился заговорить о главном.
- Миссис Тоттенхэм… - произнес Люциус и замер, будто засомневавшись, стоит ли продолжать.
«В конце концов, у него явно какая-то проблема и он не может с ней справиться», - решила про себя Абигайль, и собралась уже было подбодрить его какой-нибудь подобающей фразой, когда гость, явно решившись, продолжил.
- Я так и не смог придумать ничего, хоть сколько-нибудь вразумительного и связного, чтобы объяснить мою навязчивость. Также, мне в голову не пришло ничего достойного, оправдывающего меня раньше и теперь. Как бы Вы не отнеслись к моим откровениям, я все равно вынужден заранее просить Вас об одолжении и о помощи.
- Мистер Малфой, - сказала Абигайль после внушительной паузы. – Из того, что я услышала от Вас, выводы или предположения делать неразумно. Прошу Вас, продолжайте. Если у меня есть какая-то возможность оказать Вам услугу, а услуга, оказанная Вам, как я понимаю, будет полезна и моей крестнице, можете не сомневаться, я сделаю все, что в моих силах. Итак, Люциус, я слушаю вас очень внимательно.
Малфой некоторое время молчал, затем кивнул собеседнице и поднялся со стула. Видимо, ему было очень не просто начать разговор.
- Миссис Тоттенхэм, я был там в тот вечер, когда погибла Ваша семья. – Выпалил он одним духом. Абигайль напряженно застыла в кресле, глядя на молодого человека. Выждав еще немного, Малфой снова, будто кидаясь в холодную воду, продолжил.
- Я тогда еще не входи в ближний круг Темного Лорда, не был в курсе его дел, не знал его людей. С Вашим сыном я виделся только однажды и мы почти не были знакомы. Я случайно, краем уха слышал о том, что у Мистера Ризергама вышла крупная ссора с Грэйбэком. Я не знаю, в чем было дело, но видимо Ваш сын повел себя так, как не смею сейчас вести себя я, да и многие другие. А вот Хозяин, поддержал именно Грэйбэка. Тогда мне это было непонятно, так как он не скрывал ни презрения, ни брезгливости по отношению к этому…. существу. Теперь я многое понимаю и вижу иначе, но… Да что с того! Случилось то, что случилось, Миссис Ризергам. В ту ночь я ни о чем не знал, пока Хозяин не послал меня и еще двоих, таких же, в охотничий домик в Корнуолле. Мы должны были проверить, не слишком ли увлекся развлечениями …. Простите меня! – Люциус кинулся было к Абигайль, которая напоминала скорее скульптуру, чем живого человека. На полпути Малфой остановился, не решаясь сделать шаг ни назад, ни вперед. Никто из знавших Люциуса Малфоя не мог похвастаться, что видело его в таком смятении.
Молчание длилось, казалось вечность. На него накатил ужас. Хозяйка дома сидела, не шевелясь и, казалось, не дышала.
- Когда мы прибыли туда, все было уже кончено. Ничего нельзя было сделать. Я не хочу оправдаться пред Вами. Просто ….
- Довольно, Люциус. – Голос Абигайль был глухим и властным. Вам сейчас лучше покинуть наш дом. Я поняла Вас. Я ничего не стану рассказывать Нарциссе. Это Ваше с ней дело.
Если Малфой и был удивлен, то этого он ничем не обнаружил. Молча склонив голову в знак согласия, он повернулся к двери. Именно в этот момент в гостиную влетела Регина.
- Ба! – кинулась она к Абигайль на бегу раскидывая руки, готовясь обнять бабушку и защитить ее и утешить, если понадобиться. – Не надо так сидеть, не делай такого лица, пожалуйста, скороговоркой произносила она, забираясь на колени к Абигайль.
- Регина, ты ведешь себя, как ребенок. – Укоризненно сказала женщина, бросая на гостя взгляд, призывающий его не возобновлять прерванный разговор. – К тому же ты забыла поздороваться с Мистером Малфоем.
Девочка тотчас оглянулась на Люциуса и с места в карьер выпалила: «Ведь это были Вы, я права? Ну, там… Ведь это Вы спрятали нашего Эрика? Это Вы накрыли его плащом, чтобы его не заметили?» Малфой стоял, как школьник, застигнутый у разбитого окна и не успевший спрятать пращу в карман. Две пары синих глаз вопросительно и требовательно смотрели на него.
- Объяснитесь, молодой человек. Похоже, моя внучка, как всегда в курсе того, чего ей знать не положено. И того, чего не знаю я, хотя должна была бы. Итак? – требовательно прозвучал голос Абигайль Тоттенхэм.
- Ба, я сразу поняла, там, в банке, - поспешила встрять Рина. – Эрик мне рассказывал, я вспомнила, как только разглядела Мистера Малфоя. Это мог быть только он. Ведь это были Вы? – спросила она, поворачиваясь к Люциусу. – Ну отчего Вы молчите?
Малфой смог только кивнуть.
- Значит, - снова заговорила Абигайль, - именно благодаря Вам мой внук остался жив?
Люциус поднял голову и посмотрел прямо в глаза Абигайль. Их молчаливый диалог продолжался не более двух минут. Абигайль не собиралась применять легилименцию, но ее молодой собеседник так настойчиво шел на контакт, что она посчитала себя не вправе ему отказать. Ей хватило и минуты, чтобы понять, что именно Люциус Малфой спас ее внука от издевательств и мучительной смерти, пожалуй, даже рискуя собой. Она бы могла не смотреть дальше, но, видимо Малфою было очень нужно, чтобы она поняла, что это было единственным, что он мог сделать.
- Вы все правильно сделали, Люциус. Я Вам признательна за все. И за прошлое, и за сегодняшнее Ваше мужество.
***
- И все-таки Рина, ты вела себя неподобающим образом. Видела бы тебя Мисс Прайс…. – укрывая внучку одеялом, говорила Абигайль.
- Ба, ну вот какие вы все взрослые вредные, - недовольно ответила девочка. – Она подперла голову рукой и продолжила, - Прикинь, если бы не я, он бы так и ушел. И ничего бы не сказал. И у нас был бы еще один враг. А так…
- А так у нас кто? – осторожно спросила Абигайль.
– А так у нас нормальный знакомый. Сильный, смелый, красивый, умный. Он же помог Эрику. Значит…
- Значит?
- Значит, Ба, что он все-таки похож на единорога.
- Регина ???
- Это игра такая. Я тебе завтра объясню, ага? – зевая, проворковала девочка. - Да, забыла сказать, хитро прищурилась она, - Он, конечно, очень классный, этот Малфой, но похож он просто на единорога, а вовсе не на НЕГО.
- Спокойной ночи, милая!
Абигайль закрыла дверь спальни и улыбнулась. Растет внучка. Настоящая Регина!

* Peerage – Книга Перов Англии

Глава 8

- Хозяин! Хозяяиииин!
Северус не сразу, но все же поднял голову от книги и посмотрел в сторону источника звука. Словно не доверяя глазам, он для верности резко мотнул головой, разгоняя «недосыпную» заторможенность. Не помогло. Как человек долго не спавший и много напрягавший глаза чтением, Северус никак не мог сфокусировать взгляд. Конечно, он понимал, что перед ним, слегка присев, натянув уши до самого подбородка в попытке закрыть ими рот, стоит Свинни и пытается привлечь к себе его внимания. Снейп потер кулаками глаза, как ребенок со сна, и враз увидел четкие контуры домовика, стоявшего именно так, как он и предполагал. Эльф тут же почуял осмысленный направленный не него взгляд хозяина и живенько заскулил, а потом перешел к причитаниям.
- Плохой, гадкий Свинни! Свинни надо наказать, наказывать Свинни надо больно! – Не услышав ответа хозяина, домовик обиженно фыркнул на такое безразличие к его самокритичности. Но, против естества – не попрешь! - Хозяин накажет Свинни. Свинни ужасный домовик, он плохо заботится о Хозяине Северусе. – эльф перевел дух и затянул дальше, загибая кривенькие пальцы, - Свинни пришел в подвал без спросу и без зова – это раз. Свинни отвлек Хозяина от дел – это два. Свинни готовит плохую еду – это три, Свинни не кормит Хозяина – это четыре…
Северус молча глядел на это действо и думал о своем: что времени «на поесть и поспать» уже точно не найдется; что последние несколько месяцев были просто сумасшедшими; что тут не помогут никакие штучки со временем и пространством. Успеть надо было везде. Несколько частных заказов у него не выполнено, а деньги за них он уже потратил. В академии защита - «на носу», а готовиться – времени уже нет (одна радость – книг навалом!). А еще - есть один заказ, который он НИКАК не может задержать, а делать его не хочется (а придется, чтоб он провалился!). «Вот пропассссть!!!», - подумал он и тут же следом, также мысленно, непечатно выругался. «Малфой!!! Опять эта семейка! Соплохвосты чистокровные!». Задумавшись на секунду, Снейп хмыкнул: «Был бы я из них, славный бы каламбур мог получиться. Этак, заявиться, небрежно в кресле раскинуться, и по-малфоевски выступить!». Северус живо представил себя, одетого «comme Lucius», с прической «a’ la Malfoy» и зажмурился, чтобы не расхохотаться. Привычно оборвав себя на любом проявлении веселья, он также привычно нахмурился. Нахмуренный лоб и «следы забот на челе» быстро вернули его в привычное расположение духа. Северус так ни разу и не попробовал проанализировать, когда заботы стали смыслом жизни, образом мыслей, манерой поведения. Он просто всегда что-то делал, что-то должен был делать, и такой образ бытия прирос к нему, как вторая кожа, как маска, и менять что-либо он не видел смысла. «Care killed the cat»* - это не про нас. Хотя, на кота я мало тяну», - хмуро думал он, - «С другой стороны - заботы могут доконать кого угодно, даже Малфоев. Тьфу, ты пр…..» - он осадил себя на полумысли, не додумав слова, которое всегда произносил Люц в случае крайнего раздражения. «Последний раз я был у них больше месяца назад. Говорил с Люцем около двух недель назад. Как же прочно заняли мои мозги эти чужие люди», - раздраженно отметил он.
***
Когда он вызвал Нарциссу и, деликатно отойдя от дивана, на котором сном младенца почивал ее муж, наблюдал за изменениями настроения на ее лице, Снейп думал, зачем вообще влез в их отношения. Нет, конечно, они оба, особенно Цисси, не были ему совсем безразличны. Эта поразительная, совершенно непонятная ему женщина, недавняя одноклассница, с которой он проучился семь лет, восхищала, вызывала уважение своим спокойным достоинством. Для него Нарцисса никогда не была ни холодной бесчувственной «рыбой», ни «особой» у которой чистокровность оправдывает отсутствие мозгов. Она была умна и очень способна. Мисс Нарцисса Блэк представлялась ему настоящей аристократкой. В отличие от того же Люциуса, она была деликатна по натуре, а не «по воспитанию», совсем не было в ней жестокости, злости, хотя «изобразить», «сыграть» она могла что угодно. А главное - Северус доверял этой женщине. Он чувствовал, что готов понять ее, чтобы она не сделала.
- Разбуди его, Сев, – неожиданно будничный голос Нарциссы удивил Снейпа.
- Цисси, я не думаю, что это разумно, – быстро ответил он. – У нас был тяжелый день, насыщенная впечатлениями ночь, а потом – еще и беседы о былом. Люц не привык к такому угощению и… прилег. Давай так – он проспится, и я его доставлю утречком в лучшем виде. А ты, кстати, выпей на ночь молока и поспи часов до десяти. Тебе это будет очень полезно, это я тебе, как специалист говорю, – попытался он пошутить.
- Северус Снейп, ты пока мастер зелий, без большой буквы «М» и не пытайся изображать из себя Парацельса, – раздраженно ответила будущая мать.
- Миссис Малфой, Вы становитесь сварливой квочкой, хотя еще не обзавелись выводком белобрысых аристократических цыплят, - рассердился уже он и, игнорируя возмущенно распахнутые глаза и открытый для ответа рот ведьмы, решительно взяв за руки, повел к камину.
- Нет Сев! – Она уже не метала молнии возмущенных взглядов, и голос ее не звенел сварливым раздражением. – Давай, пожалуйста, доставим его домой. Я хочу, чтобы он был дома. Я прошу! Если ты не поможешь, я позову Добби. – устало, но решительно сказала Цисси.
- Если я не помогу…. – проворчал Снейп. – Интересно, а чем я тут, по-твоему, занимаюсь…
- Северус! Я знаю, что могу на тебя во всем положиться, – прервала его ворчание Нарцисса. - Если бы все было, как раньше, в детстве! Я бы тогда только и делала, что благодарила всех и каждого, за то, что у меня есть Крестная, Люц и ты, – тихо и как-то очень грустно проговорила молодая женщина. - Прошу тебя, не отказывай мне! Можешь язвить, сколько хочешь! Пусть это будет капризом дамы в интересном положении, но мне это очень важно. Мой муж должен быть со мной в нашем доме. Всегда.
На это нечего было сказать. Совсем нечего. Северус только кивнул, довел гостью до камина и, чуть сжав ее плечи, сказал: «Иди, Цисси, иди, отдыхай! Все будет хорошо, не волнуйся. Мы будем следом за тобой!».
***
Сопроводив Малфоя и с помощью Свинни и Добби, поместив его в малой гостиной, Северус вернулся домой и поклялся держать дома приличную выпивку и больше никогда не поить Люца спиртом под душещипательные разговоры.
Отношения с четой Малфоев потихоньку вернулись в привычное русло. Он по-прежнему был равнодушно приветлив с Люцем и трогательно заботлив с Нарциссой. Ее беременность протекала нормально, но она много тревожилась, по вполне понятным причинам, и Северус частенько общался с ней через каминную сеть и иногда посылал безобидные укрепляющие приятные отвары, рецептов коих в изобилии было в прабабушкиных записях. Его служение на поприще «борьбы за чистокровность» вновь обрело более спокойную форму. Теперь Хозяин частенько давал ему личные заказы и чаще всего оставался доволен результатом. В этом смысле Снейп заметно продвинулся на пути к «подножию трона». Его, правда, очень беспокоило возросшее количество людей, начавших искать с ним сближения. Среди них не было никого, кто был бы ему приятен и интересен. Не было и таких, которые могли бы быть полезными. Они скорее принадлежали к сонму тех, чье жужжание досаждает летней ночью, и зловредные укусы долго беспокоят, не нанося серьезного вреда. Зависть и ограниченность этой воинствующей мелочи раздражала. Нет, конечно же, в окружении Темного Лорда хватало всяких. Были и те, которых стоило опасаться, что он и делал. «Ближний круг» представлялся ему едва ли не бездной, «черной дырой», приближаться к которой с его нынешними реалиями было опасно и неумно. Не по силам. Сознавать это - унизительно (как же, МЫ – гениальный, непонятый, который себя еще покажет, и вы все…. итд), не принимать во внимание - тупо. Северус предпочел склонить голову до времени, чем лишиться ее раньше времени. Естественно, что вариант склониться/расстелиться совсем и навсегда даже не рассматривался. Короче, жизнь потихоньку налаживалась. Но все же, было, было то, что заставляло его из человека обремененного заботами, становиться злобно раздражительным, метущимся, вздорным вечно незаслуженно обиженным…..Нюниусом.
Последний раз такой «приступ» случился с ним опять-таки в доме Малфоев. Ничего не предвещало беды. Жизнь была безоблачна, лето - прекрасным, Цисси благополучно разрешилась прелестным здоровым малышом, и Снейп с удовольствием смотрел на бывшую одноклассницу, держащую на руках сына. «Какая же она все-таки красавица», - подумал он тогда. - «Они действительно Семья и это правильно!». Цисси волшебно похорошела, светилась счастьем и гордостью. Она была в окружении семьи и друзей. Поздравить ее прибыли Лестрейнджи, кузен Регулус и Снейп. В тот день он смотрел на Люциуса и не узнавал его. Такого Малфоя он не знал! Разве что кто-то очень похожий вел его на первом курсе в гостиную Слизерина. Или, может быть, заглядывал в комнатенку Дырявого котла и предлагал в пользование книги. Ну и, возможно, хохотал у него на диване, разглядывая синяк, поставленный блохастым одноклассником. Гордый, сильный, счастливый, смотрящий на любимую женщину и сына, Люц выглядел хозяином целой вселенной, самой лучшей, принадлежащей только ему. Это был его дом, его семья, его женщина и его сын и они были целым миром. Северус вдруг задохнулся от этой мысли. Не от зависти, нет. До него просто дошло, что у него самого нет, да никогда и не было такого мира, в который можно было бы стремиться за счастьем и тихой радостью. В который можно убежать, спрятаться от всех, чтобы найти прощение и понимание, ткнувшись лицом в колени родного человека. За который можно взорвать Божий мир, уничтожить всех и всё. Это понимание было так неожиданно больно, что Северус прикрыл глаза и плотно сжал губы, чтобы ни единого звука не выдало его смятения. Но это, видимо, был совсем не его день. Глаза его заставил открыть невинный возглас Блэка. Регулус, единственный из Блэков, кроме Нарциссы, не вызывал у Снейпа глухого раздражения, но Блэки, наверное, были специально созданы, чтобы множить его проблемы.
- Кузина, у тебя премилый малыш. Непременно расскажу матушке, как он похож на пра-пра-пра-директора Хогвартса. Вам бы надо было назвать его Финиасом, хотя и Драко звучит очень внушительно, – весело констатировал Регулус.
- Спасибо Рег, - чинно склонила голову молодая мама. – Как только малыш подрастет, я покажу его тетушке.
- Надеюсь, Цисси, у тебя хватит ума, не искать встреч с сестрой и этим гриффиндорским выродком кузеном? – брезгливо выпятив нижнюю губу, спросила Белла.
- Ооо! Братцу сейчас не до родственничков! – простодушно сказал Регулус. У его дружка, Поттера, Цисси, ты его помнишь, и его подружки Эванс, а ее должен помнить ты, Снейп, - подмигнул он застывшему Северусу, - тоже ожидается пополнение. Там у них проблемы. Еще бы! Девица не из чистокровных, ей трудно, - смущенно пояснил он. – Так вот, братец бегает, достает зелья и все такое, - осторожно закончил он фразу, явно не понимая, отчего повисла такая странная тишина.
- Фу! Гадость! Чего от них ждать, от грязнокровок, - скривилась Белла, - и кузен, - глаза ее злобно блеснули, - носится с ними, ….! Доиграется он, - последние слова уже совсем походили на змеиное шипение и звучали угрожающе.
- Прекрати Бел!!!, - негромко, но твердо сказала Нарцисса, перехватив взгляд мужа, указывающего на застывшее лицо Снейпа, - ты напугаешь Драко! Я запрещаю говорить такое при ребенке! Ты уже покидаешь нас, Сев? - тут же повернулась она к Снейпу, улыбаясь снова тепло и ободряюще.
- Да, Цисси. Люц! Рад за вас! Но, дела и защита. - попытался изобразить он жалкую улыбку.
- Учись, учись, Снэйп, - назидательно проговорил Регулус, прощаясь со Снейпом и посмеиваясь.
- Всенепременно! – зло бросил Северус, развернулся к двери, взмахнув мантией, и покинул дом Малфоев.
***
Унылое «самобичевание» Свинни были настолько привычным фоном, что Северус приладился заниматься своими делами и мыслями под этот аккомпанемент. А мысли упрямо, как мошки вокруг фонаря кружились вокруг Малфоев, их младенца и Эванс.
Возвратившись тогда от Малфоев, Снейп с ходу «накатил» себе стакан коньяка (купил-таки для гостей) и залпом выпил. Отчего-то коньяк оказался препротивным пойлом, совсем не таким, как тот напиток, которым можно наслаждаться вечером у камина в промозглую английскую осень-зиму. Еще больше разозлившись и отшвырнув стакан, он черным смерчем сорвался в подвал и там, так же залпом хватил антипохмельного зелья. Выпитые друг за другом коньяк и зелье, оказали странное действие на организм. Его зазнобило, а потом прошибло в липкий холодный пот. Голова закружилась, ватные руки-ноги ослабли и двигались, подчиняясь инстинктам, а не мозгам. Северус злился, тряс головой, пытаясь придти в себя. В подсознании сверкнуло воспоминание, о том, как отец, «перебрав» с друзьями, сунул голову под кран с холодной водой. Маггловское средство помогло сразу, и Снейп возблагодарил магглов, и решил на следующей неделе непременно навестить отца.
Справившись со всеми последствиями свой злости, он не смог справиться с ней самой. Стоило ему только подумать о беременной Лили, как его начинало мутить. Казалось, ярость заливает все его существо, вызывая тошноту, а кровь закипала и стучала в висках.
Следующим утром Северус Снейп понял одну простую истину – похмелье, отравление зельями, раны, болезни, физическую боль рано или поздно можно победить тем или иным способом. Если не победить, то, хотя бы, привыкнуть. А вот злость, ярость, зависть, обиду - залечить, заглушить, «залить» - невозможно. По крайней мере, он, таких средств не знает.
***
Заботы и бессонные ночи иногда творят чудеса. Впав нечаянно в странное состояние полудремы от неприятно-волнующих мыслей о своем бытие и от монотонного перечисления «грехов» домовика, Северус широко зевнул и … проснулся, наконец, полностью. И очевидно – вовремя! Картина, представшая его взору, заставила его брови взлететь, а глаза округлиться. Эльф вздохнув, решил перейти ко второй, более театрализованной, части представления под названием «Плохой Свинни». Он с размаху шлепнулся попой на пол и поерзал, видимо стараясь устроиться поудобней. Затем он деловито схватил левую ногу руками и, не прерывая декламации перечня своих грехов перед хозяином, стал загибать пальцы на ноге. «Бу-бу-бу-бу – одиннадцать, бу-бу-бу-бу-бу – двенадцать, бу-бу-бу-бу-бу – тринадцать…».
Северус ошалело наблюдал за происходящим, с удивлением сознавая, что в его довольно богатом словарном запасе, включающем, между прочим, два иностранных языка (не считая латыни) и несколько диалектов – нет ни одного слова для достойной реакции на это представление. Он несколько раз открыл и также благополучно закрыл рот, так и не произнеся ни звука.
- Свинни – ушастое недоразумение, – это пятнадцать, - констатировал домовик, и с удовольствием убедившись, что с левой ногой он справился, взялся ручками за правую. Этого Северус уже не смог вынести и повалился лицом в пергаменты на столе, трясясь сначала от беззвучного смеха. Затем, он поднял голову, еще раз глянул на недоумевающего Свинни, и разразился уже настоящим хохотом, долгим, радостным, от души, до слез.
Нахохотавшись на сто лет вперед, Северус с удовольствием потянулся и глянув, на притихшего домовика, строго сказал: «Очень познавательно. В дальнейшем, чтобы избавить тебя от подобных гимнастических упражнений, я постараюсь отграничиться нехитрым и более лаконичным набором эпитетов и определений в твой адрес». Насладившись в течение нескольких мгновений сморщившейся от удивления и огорчения рожицей эльфа, Северус хитро прищурился и гаркнул: «Подавай свою овсянку! Но учти – это последний раз, когда я соглашаюсь, есть с утра эту гадость!». Потом он с удовольствием наблюдал, как накатывает на физиономию домовика понимание его слов, как тот хватается исполнять поручение и исчезает из лаборатории. Закончив завтрак, Снейп почувствовал себя вполне готовым к новым заботам и покинул кухню. Он велел Свинни подать кофе в гостиную и перенести туда же пару книг из библиотеки.
Кофе домовик, под его чутким руководством конечно, научился готовить вполне сносно. Это естественно был не тот напиток, от которого даже придирчивый Малфой (опять они!) блаженно прикрывал глаза и говорил, ухмыляясь: «Северус – ты волшебник». Но, для начала такого славного дня этого было вполне достаточно, и молодой человек с удовольствием принялся «грызть гранит науки».
Все хорошее когда-нибудь кончается. Иногда, оно длится довольно долго, позволяя привыкнуть, расслабиться. Иногда – кончается, пообещав добрые перемены, но, так и не дав им осуществиться. Для Снейпов действовало, очевидно, последнее правило. Северус не помнил, как звучал смех матери, не мог вспомнить, как выглядит улыбка отца. О том, как он сам выглядит, вне зависимости от владеющих им настроений и эмоций, молодой волшебник предпочитал вовсе не вспоминать.
И на этот раз его добрая судьба его не подвела. Не успел Северус с чашкой кофе умоститься на старом диване, как в окно, мерзко шкрябая когтями о стекло, ткнулась птица. «Пропассссть!!!», - прошипел Снейп, узнав малфоевскую сову…
***
- Прропассссть!!!- резко и зло прошипел Люциус.
- Дорогой, - постаралась как можно спокойнее произнести его жена, - ты, кажется, сердишься? Мы ведь оба догадываемся, что это значит. – Она не позволила себе даже улыбки, так необычен был тон мужа. – Давай постараемся сосредоточиться и придти к общему решению.
- Нарцисса! - ему было крайне неловко за свою несдержанность. К тому же, в кроватке рядом с его креслом тихо посапывал его сын, что казалось, должно было настраивать разговор на мирный лад. Должно, но – никак не настраивало. Первый раз за их совместную жизнь он сталкивался с яростным сопротивлением жены и не знал, как себя вести. – Я, вероятно, слишком эмоционально высказал свою точку зрения, ты должна извинить меня. Ведь речь идет о моем сыне!
- Вы не забыли, Мистер Малфой – супруг мой, - губы Нарциссы скривила холодная усмешка, - что я тоже могу произнести подобную фразу с не меньшим основанием? Или ты считаешь, что в этом вопросе я руководствуюсь чем-то другим, а не интересами моего единственного сына?
- Цисси, - примирительно ответил ей муж, - давай поговорим спокойно. Мы оба - об одном, но разными словами.
- Тогда объясни мне, дорогой, отчего ты так странно реагируешь на мои слова?
- Цисси, пожалуйста! – Малфой вскочил и резко подошел к жене. – Как я, по-твоему, должен реагировать на твои слова? Мы обсуждаем серьезный вопрос – о крестном для Драко, а ты вдруг завела речь о Ризергамах!
- Люц, - женщина вовсю старалась быть спокойной и последовательной в своих доводах, - я не вижу повода для разногласий. По-моему – иметь крестное родство с этой семьей – большая честь. Ты не согласен? Абигайль – потрясающая женщина, редких дарований, глубокого ума, замечательного характера. А главное – она самая сильная волшебница, из тех, кого я могу назвать волшебницами, конечно. – Пояснила она, вспомнив о сестрице Бэлл и нахмурившись.
- Неужели? – голос Люциуса ужаснул ее своей ядовитой тягучестью и откровенной издевкой, еще более усиленной улыбкой красавца-мужа. – Вот как ты, оказывается, думаешь? Тогда объясни мне, дорогая, в чем же ты усмотрела это ее могущество? – интонации его становились все мягче и слаще и у Цисси «засосало» под ложечкой и во рту появилась неприятная сухость. – Абигайль Тоттенхэм, конечно весьма примечательная дама, наделенная неисчислимыми достоинствами, но как они, скажи, пожалуйста, могут помочь нашему сыну? Может быть так же, как помогли несколько лет назад ее собственному семейству? – Люциус наклонился к самому уху жены, при этом крепко стиснув ее плечи. – Молчишь?
- Это был несчастный случай! Разве от этого что-то изменилась в Крестной или в моем отношении к ней? А потом, если ты считаешь, что Абигайль не подходит, все-таки она уже в возрасте, тогда почему не Эрик, или не Регина?
- Эрик, Регина? – Люциус в недоумении смотрел на упрямо склоненную голову жены и ее поджатые губы. – Да ты в своем уме, Цис? - крикнул он, резко выпрямившись? Драко в кроватке беспокойно завозил ручками, но секунду спустя снова затих, причмокнув губами. Нарцисса поднялась было к сыну, но так и осталась сидеть, с прямой спиной и гордо поднятой головой, ожидая продолжения разговора. - Регина – ребенок. Ты и сама это прекрасно понимаешь. Поэтому я готов считать, это скорее твоим стремлением мне противоречить, чем здравым смыслом, - сбавил тон Люциус. – Остального я готов не расслышать! Ведь не всерьез же ты предлагаешь сделать оборотня, пусть и чистокровного, крестным моего сына! – снова повысил голос он.
- Эрик не оборотень. Абигайль нам все рассказала. У тебя нет оснований сомневаться в ее словах! Но, в конце концов, есть сама Абигайль. Она немолода, но это не препятствие. – Нарцисса подняла глаза на мужа, и в ее взгляде было столько решительности, что Люциус окончательно вышел из себя.
- Да чем, объясни мне, наконец, так одарила тебя эта особа, что ты вопреки доводам рассудка и моей воле, продолжаешь упорствовать! Я ничего не имею против твоих с ней отношений, но сына я в такие сомнительные руки не отдам!
- Сомнительные??? – Теперь Нарцисса поднялась со своего стула и смотрела на мужа, не скрывая гнева и не заботясь о том, что почти кричала. – Благодаря этим сомнительным рукам я стала такой, какой ты, как ты сам утверждал, меня полюбил! Именно благодаря ей, и вопреки моей семье, я выросла не такой как Беллатрикс. Но, ты, очевидно, предпочитаешь более традиционное для твоего нынешнего окружения воспитание. А я выросла другой, и я полюбила тебя и родила тебе сына! И я никому не позволю подвергать опасности его будущее! – Глаза Нарциссы полоснули мужа стальным холодным взглядом и в следующую минуту, она, подхватив Драко из кроватки, стремительно покинула комнату.
- Пррропассссть!!!!
***
- Вот пропасссть! – снова, уже не заботясь о вновь проскочившем малфоевском словечке, ругнулся Северус. – Свинни, впусти это крылатое несчастье, - крикнул он в сторону кухни. Тотчас эльф подскочил к окну и впустил птицу. Она, многозначительно хлопая глазами, нагло опустилась на книгу и бросила пергамент прямо на страницу. Не торопясь, не ожидая ничего хорошего, Северус молча развернул свиток. Почерк Нарциссы, всегда такой ровный, как почерк отличницы, не узнать было невозможно. И все же он его поначалу не узнал. Несколько раз перечитав кривые сбивчивые строчки, Снейп резким жестом захлопнул книгу. Также молча, он направился к шкафу, достал мантию и только сейчас заметил, что все еще держит в руках пергамент. Развернув его снова, он пробежал глазами послание, останавливаясь на словах: «… пожалуйста!.... Люц…. против.…. не знаю, что делать,…. крестины,…., гости,…. неожиданно Сам….Цисси». Северус подошел к камину, швырнул бумагу в огонь, другой рукой захватив щепоть порошка.
- Малфой-мэнор – твердо произнес он и шагнул в камин.

* Care killed the cat – Заботы (беспокойство) сгубило кошку. (англ. пословица)


Глава 9

Северус Снейп, дипломированный Мастер Зелий, сидел в «Кабаньей Голове» и лениво потягивал сливочное пиво. Диплом, между прочим, он получил с отличием, а защита прошла под такое бурное одобрение комиссии, что ему предложили работу в Академии. А он вместо того, чтобы с радостью согласиться на престижное место, торчит в Хогсмите в унылом трактире. Вот уж никогда Северус не думал, что вернется в эти края. Если не считать, конечно, мальчишеских злобных мыслей, которые посещали его когда-то именно здесь. Смешно он, наверное, выглядел: маленький, обозленный не столько детским обидами, сколько вполне взрослой безнадегой. Тут и появлялась у него мстительная мыслишка, что когда-нибудь он вернется сюда (имелся в виду Хогвартс) и покажет им всем! Северус поморщился, вспоминая себя, сидящим в этой темной дыре и давящимся слезами отчаяния и противным пойлом, взятым единственно из-за недостатка карманных денег. Все семь лет он упрямо приходил сюда, садился в угол и молча крутил в руках грязный стакан, прихлебывая из него отвратительное варево со вкусом отчаяния и обид. С тех самых пор он никогда не заказывал сливочного пива и по возможности отказывался, если его угощали.
Теперь он сидел тут опять и пил горький напиток детства. И, также как раньше, ненавидел свое бессилье. Вяло копаясь в памяти, он силился припомнить, когда ему начали пенять на неуживчивый характер, своеволие, упрямство. По его ощущениям выходило все с точностью наоборот. С самого детства его словно «подталкивали», а то и просто «придавали ускорение» - и он шел. Шел тяжело и трудно, продираясь сквозь дебри, спотыкаясь, набивая синяки и шишки. Иногда он проявлял «свою волю» и «обходил» совсем непреодолимые препятствия, но неизменно выбирался на «указанную» дорожку, продолжая топать по ней вперед. И неизменно доходил до цели. Его редко поддерживали, чаще ставили подножки, и очень редко хвалили. За годы учебы он вообще привык бежать «впереди паровоза», едва только обозначали цель. Но и это тоже не стало панацеей от проблем. Всюду и во всем окружающие видели «умысел», тайную цель, и обязательно недобрую. Пытаясь детским неокрепшим сердцем постичь причину такой несправедливости, он решил, что виной всему его несчастливая внешность. Северус стал ее люто ненавидеть, а затем постепенно и все остальное: характер, манеры, привычки, мысли. Люди разделились для него на два лагеря: одни откровенно недолюбливали, или были резко враждебны; другие опасались, но относились иногда уважительно. И что характерно – ни те, ни эти не доверяли.
Впрочем, были такие, которых он не мог отнести ни к какому лагерю. Это были родственники, Малфои и …Эванс. Мысли о ней Северус отгонял мгновенно, стоило только им появиться. Если не успеть вовремя, то можно увязнуть в размышлениях, ощущениях, мечтах (вот гадость-то) и почувствовать себя полноценным … Нюниусом. Поэтому – ПРОЧЬ Эванс и все, что с ней связано. Про семью он давно уже все передумал, решил и понял. Семья была такой, какой была, жила, как умела. Судить их не за что. Они сделали для него все, что смогли – теперь его очередь. Он тоже будет делать то, что может, то, что сочтет нужным. А судить его - просто некому.
С Малфоями все было и сложнее и проще. На данный момент он твердо знал, что в их взаимоотношениях есть то, что его устраивало - способность к пониманию, возможность мыслить и, пожалуй, даже чувствовать. Снейп им ничего не должен, и у них не было никаких обязательств. Отношения казались нелогичными, он перестал анализировать, и принял все, как есть. Люциус просто стал значительной и значимой персоной в его теперешнем бытие. Разбираться почему, да по какой причине, Северус не стал. Ответов на эти вопросы он не знал, но подозревал, что они могут ему не понравиться. Так что: “Don’t trouble trouble, until …. “* А вот Цисси…

***
… - Цисси! – позвал Северус, едва выйдя из камина и отряхнув мантию. «Синяя комната», в которой обычно сидели после завтрака, и куда Северус обычно попадал из печного мрака, была пустой и сиротливой. Снейп на минуту задумался и, осторожно ступая, направился в поисках «живой души» и объяснений истерической записки бывшей одноклассницы. Он не корил себя за то, что, не попытавшись разобраться, кинулся к камину, не беспокоился, что, возможно, попадет в самую пучину «семейных разборок». Выйдя в коридор, он направился в детскую, затем остановился на полдороге, резко развернулся и зашагал в сторону большой гостиной. Недоумение, а вместе с ним и тревога, нарастали с каждым шагом. Спустившись по лестнице и никого не встретив, Северус всерьез задумался о правильности своего решения. Видимо, благоразумие на этот раз не было его спутником, и он открыл двери.

***
То, что произошло потом, не раз являлось ему в кошмарных снах. Во время бодрствования доводило до «скрежета зубовного» и долго еще заставляло хмуриться, закусывать тонкие губы, в ярости стукать кулаком по некстати подвернувшейся горизонтальной поверхности.
Северус замер, не успев сделать и пары шагов. На огромном полукруглом диване восседал Лорд Волдеморт. Весь ближний круг (никто из них так и не решился пристроиться рядом с Хозяином) рассредоточился по креслам и кушеткам. Малфой, как провинившийся школьник, стоял, опустив голову перед важным гостем. На вошедшего Снейпа он даже не посмотрел. Нарцисса стояла рядом с мужем, вцепившись руками в край кроватки Драко. Северус вдруг ощутил себя зверьком перед сворой, которая только и ждет окрика хозяина: «Tally-ho!»**
C трудом преодолев желание зажмуриться и скукожиться, Снейп вздернул подбородок, и на миг поднял-таки глаза на Лорда. Затем, склонился в почтительном поклоне, стал ожидать дозволения поприветствовать. Тишина в малфоевской гостиной стояла просто нереальная.
- Не знал, право, что Снейп здесь может появиться «без стука», запросто. – медленно и «со значением» изрек Хозяин. – Интересные у тебя друзья, Люциус. Занятно…. И прекрасная Нарцисса, вероятнее всего, не против этой дружбы. Вы ведь учились вместе, не так ли?
Никто из Малфоев не ответил, или Северус просто не услышал. Он терпеливо ждал, когда к нему обратятся. Или что-то подскажет, как себя вести.
- Так что же Малфой, ты не встречаешь гостя? – спросил Лорд. – Или для тебя его появление в доме – тоже неожиданность?
Люциус медленно повернул голову в сторону двери и скользнул по фигуре вошедшего пустым невидящим взглядом. Не имея «семи пядей во лбу» можно было сразу догадаться, что появиться здесь было большой глупостью. Взгляд Малфоя был пуст, но совершенно понятен. Северус видел это не единожды во время некоторых совместных мероприятий по приказу Лорда. Снейп не знал, что здесь происходило до его прихода, но отчего-то был уверен, что добром теперь для него это не закончится.
- Раз хозяин дома молчит, значит, придется говорить тебе, Снейп. Мы ждем! – в голосе Лорда не было угрозы, было то, что леденило душу сильнее его гнева – ленивое, пренебрежительное любопытство. Он теперь смотрел на молодого человека в упор, и улыбка на его губах была весьма неприятной.
Хвала Святому Мунго, всем Морганам, Салазарам, Годрикам и Мерлину! Хвала всем женщинам семейства Принсов, которые имели дар, совершенствовали его, передавали поколеньями и донесли до Северуса! Он сумел почувствовать осторожное, пожалуй, даже нежное вторжение в свой разум, и тут же машинально выставил подходящие для «просмотра» мысли. Лорд остался доволен увиденным. Улыбка его стала еще неприятнее, когда он произнес: «Тебе, Снейп, все-таки стоит поучиться хорошим манерам! Благо - есть у кого! Проходи уже. Раз ты попал в Общество, цени и набирайся опыта. У тебя был повод прийти, и он весьма похвален. Тебе стоило сразу сказать мне, что ты ищешь эту книгу. Ее не могло быть в вашей библиотеке, но ее могло не быть и у Малфоев».
- Мой Лорд, - голос почти не подвел Северуса, хотя и прозвучал несколько придушенно и хрипло. – Мне надо было кое-что уточнить для одного очень перспективного исследования. Я нашел некоторые упоминания о рецепте, но уверенности не было, и я позволил себе… – он замер на полуслове, как бы испрашивая разрешения продолжить.
- Ворваться в приличный дом без приглашения. – усмехаясь констатировал Лорд. - У твоей прабабки были прескверные манеры, хотя она и была добрых кровей. А твоя бабка Августа была и хорошо воспитана и недурных способностей, но не сумела воспитать всех своих детей достойно. Ну, да не будем сейчас об этом! – снисходительно закончил он. А Северусу только и оставалось, стиснув зубы и сжав кулаки, побледнеть и тихо пролепетать, проглотив мерзкий намек: «Я прошу прощения, Мой Лорд».
- Полно, подойди уже и… возможно, ты будешь, полезен в нашей беседе, - снова усмехнулся Хозяин, оглядывая гостиную.
Северус снова склонил голову и медленно направился к ближайшему незанятому креслу. Он макушкой чувствовал на себе пронизывающий взгляд и не торопился поднимать глаза. В голове быстрее секунд замелькали мысли: «Цисси. Библиотека. Книга. Рецепт». Присев, он поднял голову и оглядел собравшихся. Это был «ближний круг» в полном составе. Теперь ему хорошо было видно Нарциссу. Рядом с кроваткой сына стояло безжизненное изваяние с бесстрастным лицом, «белее белого». Только глаза дикими звездами горели безумным огнем. Она, казалось, даже была под заклятием. «Значит, что-то связано с малышом и что-то нехорошее», - подумал Северус и тут же мысленно обругал себя дурным словом. Действительно, мысль была непростительной и недопустимой. Ведь он ничего не знал о возможностях Лорда и о его намерениях. Видимо судьба, а точнее бабушка (дай ей Мерлин здоровья и сил!) на этот раз помогла охранить его неразумные мысли. Лорд продолжал смотреть на него и, скорее всего, не «слышал» его крамольных ощущений, так как стоило Северусу встретиться с ним глазами, как он снова почувствовал в голове его «присутствие». На этот раз он был готов заранее, и Лорд, ничего не говоря, удовлетворенно кивнул ему.
- Ну-с, что же вы, друзья мои, молчите? Прошу вас, скажите же мне хоть что-нибудь. Люциус, Нарцисса, ведь вас это касается в первую очередь. – вкрадчиво заговорил Лорд, возобновляя прерванную приходом Снейпа беседу. Люциус только дернул бровью и продолжал молчать. Цисси по-прежнему не шевелилась, только сильнее стиснула пальцами край кроватки. – Мы тут до твоего прихода, Снейп, обсуждали один очень интересный вопрос. Можешь принять участие в нашей беседе. Ты теперь настоящий Мастер Зелий, не так-ли? – снова обратился он к Снейпу, впрочем, не ожидая ответа. - Мы обсуждали влияние заклятий и обрядов на младенцев и последствия этих влияний, - выделяя голосом последние слова, закончил Лорд и бросил взгляд на Малфоя.
«Слава всем гриффиндорским имбицилам! Блохастому кузену Цисси – земной поклон! Оборотню – радоваться!!!» - вихрем пронеслось в голове Снейпа, и он пообещал себе посмеяться, когда все утрясётся. Если утрясется… Спасибо всему Гриффиндору от студентов до преподавателей сказать стоило! Если бы не они, никогда бы ему не научиться соображать, слушать и слышать, видеть и понимать. Слизерину родному – немереная благодарность! За презрительные усмешки, снисходительную брезгливость, уничижительную воспитанность, изысканную жестокость, великосветское хамство. Без этого он бы не стал так болезненно чуток, подозрительно внимателен и насторожен. Северус физически ощущал, с какой немыслимой скоростью мелькают в голове образы, фразы, жесты, складываясь в интуитивно простроенную схему.
- Мой Лорд?! – Снейп направил все свои силы, чтобы придать голосу почтительные и вопросительно-несмелые интонации, а позе – крайнее смущение.
- Снейп? – Хозяин, казалось, не ожидал от Снейпа такой наглости, и был крайне удивлен.
- Прошу простить меня, Мой Лорд! Но эти исследования… Те, из-за которых я искал книгу и так неосмотрительно здесь появился… Они напрямую связаны с изготовлением особых зелий и именно для детей! Услышав, что Ваша беседа касалась схожего вопроса, я не подумав, позволил себе… Еще раз, прошу простить меня и позволить мне удалиться. – уже совсем опустив голову, и изображая голосом отчаяние домового эльфа, закончил он. Северус понимал, что переигрывает, но чувствовал, что эта «пурга» - именно то, что нужно.
- Нет уж, ты выскажись! – насмешливо разрешил Лорд. Раз ты так невежлив и невоспитан, что с места в карьер встреваешь в разговор, то причина должна быть очень существенной. Ты умен и способен, упорен и практичен. Изволь, поведай о своих исследованиях. Это нас развлечет.
Северус сглотнул и поднял глаза на Лорда. – Мой Лорд, Руководитель предложил мне работу и я согласился. Его исследования очень перспективны. Они позволят, если все пойдет, как задумано, создавать зелья, формирующие развитие определенных качеств, черт характера и навыков у детей. В будущем возможно воздействие на плод еще в утробе матери.
Хозяин, прищурив глаза, смотрел на Снейпа, уже не скрывая своего «вторжения» в его разум. Северус не беспокоился. Обрывки их споров с профессором, булькающие котлы, пробирки с пробами крови, маггловская больница (ай да Нюниус!) вполне соответствовали его словам и могли показаться Хозяину интересными.
- А это забавно, - улыбнулся Лорд, закончив «копаться в голове» Снейпа. – Пожалуй, это даже интересно! А, Малфой? – снова обратившись к неподвижному хозяину дома, спросил Лорд. – Видишь ли, Снейп, ты подал мне идею, и я намерен задействовать тебя в ее воплощении. Мы с друзьями решили заглянуть к Малфоям, и полюбоваться на наследника. Прелестный ребенок! Порода! И его надо правильно воспитать с младенчества. Чтобы уже в колыбели дети были приверженцами нашего дела за чистоту крови. И вот тут кто-то, - Люциус, кстати, а кому пришла в голову эта идея? – губы Лорда растянулись в змеиной усмешке. Не дождавшись ответа, он продолжил, - предложил следующее – наделять новорожденное дитя еще в колыбели знаком принадлежности к нашему делу. И эта честь могла выпасть на долю Малфоев. Что ты об этом думаешь, Снейп?
Паззл сложился. Северусу сразу стал понятен и смысл записки Цисси, и вид Малфоев,. Снейп поднял голову и обвел взглядом собравшихся. Даже у Беллы глаза были наполнены ужасом, а губы нервно подрагивали. Регулус явно готов был грохнуться в обморок. Северус совершенно отчетливо понял, что если так пойдет и дальше, живым он отсюда не уйдет. Он знал Люца. Тот, кто дотянется до его сына, должен будет переступить через его труп, а до того, как стать трупом… об этом лучше не думать. В безумных глазах Цисси явно читалось: все, кто не поможет ее мужу защищать ее сына, будут иметь дело с ней. Ни за что на свете Снейп не стал бы иметь дело с Мисс Блэк! Северус снова окинул взглядом гостиную и, решившись, посмотрел на Лорда. Он не ошибся, Хозяин, будто ждал его взгляда и тут же «влез» в его мысли, где Снейп предусмотрительно развесил огромный плакат с написанным здоровенными буквами вопросом: «А может быть все-таки зелье?» Как настоящий домовик («Спасибо Свинни! Ох, и щедр я на похвалы») Северус придал своей физиономии максимально просительный и робкий вид.
- Но, чтобы ты об этом ни думал, Снейп, я решил сам. Пока вопрос подготовки кадров и воспитания нового поколения до конца не продуман, следует отложить его до более спокойных времен. А вам, дорогие хозяева, я собственно сегодня хотел предложить другое мероприятие. У отпрыска благородного семейства нет крестных родителей. Это непорядок! Вопрос с крестной матерью вы решите сами. А вот кандидатуру крестного отца я вам готов порекомендовать. Надеюсь, вас это не расстроит? Люциус? Нарцисса? Думаю, вы будете приятно удивлены! Крестным отцом Драко Малфоя станет Северус Снейп! По-моему, неплохая идея!
Такого не ожидал никто: ни Малфои, ни гости, ни сам Северус. Люц склонил голову в почтительном поклоне. Циси, только по виду мужа понявшая, что ее мальчику больше ничего не угрожает, тоже кивнула головой. Гости были, мягко говоря, шокированы. Белатрикс сообразила быстрее всех и с остервенением кусала губы. Как же – быть кумой полукровке. Снейп, не смотря на то, что по спине противно стекали капли холодного пота, хмыкнул про себя: «Так тебе и надо, стерва!»

***
Он сделал последний глоток и с удовольствие поставил стакан на стол. Снова пообещав себе не пить сливочного пива, Северус решил, что на сегодня хватит. Еще тогда, когда утихла история с «назначением» его в «почти родственники» Малфоям, Лорд несколько раз упоминал о своих мыслях по поводу планов Дамблдора и Хогвартса – гнезда, где воспитывают магглолюбов. И вот, сразу после защиты, он заявил Снейпу, что тот вполне готов преподавать в Хогвартсе и воспитывать настоящих чистокровных волшебников. Снейп вяло мямлил что-то об отсутствии способностей и опыта, на что Хозяин только усмехался и гарантировал поддержку попечительского совета и рекомендации. «Дергать смерть за усы», возражая Лорду, было глупо и небезопасно. Так он и оказался здесь, посланный «присматриваться» к новому месту работы.
«Довольно», - подумал Северус и собрался встать, когда услышал скрип открывающейся двери. В трактир кто-то вошел и быстро направился к лестнице в номера. Снейп медленно повернулся и посмотрел на вошедшего. Это, несомненно, был Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс. Северус вдруг остро почувствовал опасность. Он всегда настороженно относился к Директору. Сейчас все детские страхи разом нахлынули на него, и он снова ощутил себя школьником. Тряхнув головой, разгоняя неприятные ощущения, он выдержал паузу минут в десять и, легко поднявшись, неслышно последовал за директором. Северус поднялся по лестнице и подошел к двери, за которой скрылся Дамблдор. Ни одна половица не скрипела под его ногами. Замерев, он прислушался.
- … и родившийся в седьмом месяце восьмидесятого года младенец мужского пола будет наделен великой силой и сможет противостоять великому темному волшебнику. И родится он в семье волшебников, которые трижды бросали вызов великому темному волшебнику….
- Что это ты здесь делаешь, парень? – услышал Снейп позади себя низкий неприветливый голос.
- Разыскиваю комнату своего приятеля. – медленно оборачиваясь, произнес Северус, сжимая палочку в руке. Хозяин заведения исподлобья смотрел на него.
- В этой комнате твоего приятеля нет, ее снимает дама, - сказал он, подозрительно глядя на молодого человека.
- Но там явно говорит мужчина. - изогнув бровь, нахально возразил Снейп.
- Но это не твой знакомый. - уверенно заявил трактирщик.
- Вам видней, Вы же хозяин заведения. - усмехнулся Северус и почел верным ретироваться. – Наверное, он остановился в другой гостинице. - пожал плечами он и, быстро развернувшись, поспешил вниз, прочь из Хогсмита.

***
Когда, испросив аудиенции у Лорда, Северус рассказывал ему об увиденном и услышанном, он надеялся, что интересные наблюдения переключат внимание Хозяина на новую проблему. Он ошибся. Лорд слушал его и хмурился. Затем, усмехнувшись, посмотрел на Снейпа и заявил, что теперь его место в Хогвартсе, раз он сразу так кстати оказался там полезен. Северус «возликовал» по поводу возлагаемых на него надежд и, вернувшись, домой наорал на Свинни, подвернувшегося под руку. Наоравшись и не почувствовав облегчения, он отправился в Косой переулок. Первый, кого Снейп увидел в Дырявом котле, был гриффиндорский оборотень, сидевший за столиком с большой кружкой сливочного пива и Ежедневным Пророком в руках. Наконец-то ему улыбнулась удача, и он сможет отвести душу, хотя по его настроению тут должны были бы находиться Блэк и Поттер.
- Полнолуние запиваем? – спросил он, криво ухмыляясь. Опершись одной рукой о край стола, а другой, сжимая палочку, Снейп посмотрел Люпину прямо в глаза.
-Нет. Просто сижу, жду друзей. Здравствуй, Северус. – вполне мирно ответил бывший гриффиндорский староста, и Снейпу стало стыдно. Мерзкое чувство - ощущать себя мелким пакостником! Указать слепому на слепоту, уроду – на уродство! Нюниус – одно слово! Скрипнув зубами, Снейп собрался уйти, когда оборотень вновь заговорил.
- Тебя можно поздравить? Я слышал, ты защитился? Что ж, это неудивительно. Ты был лучшим в зельях! – снова улыбнулся он.
«Лучше бы он меня ударил что ли!» - подумал Снейп и, кивнув, снова собрался уйти и тихо напиться дома. - И тебе удачи! – прошипел он. - Если бы ты не валандался со своим блохастым дружком и Поттером, добился бы большего.
- Зачем так? Но, в любом случае, спасибо за добрые слова! - хмыкнул Люпин.
- Эванс тоже могла бы стать приличным зельеваром, если бы не бестолковая идея - связаться с Поттером! – «Мерлин, что я несу???» – подумал Северус, - «Я с кем говорю??? О чем???»
- Ты считаешь, что семья и дети – это недостойное занятие для женщины? – устало спросил Люпин.
- Для жены Поттера - в самый раз, - брезгливо скривился Снейп. – И когда Эванс собирается осчастливить мир еще одним Поттером?
- Северус, мне неприятен твой тон. Зря это! Я думал, ты относишься к Лили иначе. Она, кстати очень плохо переносила беременность. Зато малыш родился славный. Его назвали Гарри. – улыбнулся Люпин. – В июле ему стукнет год.
Молчание длилось так долго, что Люпин даже привстал, чтобы заглянуть в глаза своему собеседнику. Снейп был не просто бледен, он был сер. Северус беззвучно шевелил побелевшими губами, глядя мило Люпина тусклыми глазами.
- Снейп! – в голосе Римуса прозвучала тревога. – Эй, Северус! С тобой все в порядке? – он уже встал и сделал шаг к Снейпу, когда увидел в окне Блэка. Быстро что-то сообразив, Римус решительно взял Снейпа за плечи и насильно усадил его на стул. Затем, поспешно порывшись в кармане, кинул на стол мелочь и кинулся к дверям.
- Здорово Сириус! Как хорошо, что ты, наконец, появился! Еще минута, и ты бы меня тут не застал! Пойдем скорее! - не оглядываясь и не останавливаясь, тараторил он, выталкивая на улицу недоумевающего Блэка.
-
* Don’t trouble trouble, until …. – англ. пословица (Не буди лиха – пока оно тихо)
** Tally-ho! – Ату-его


Глава 10

- Что тебя не устраивает, Минерва? – Дамблдор, приглашающим жестом, указал декану на кресло рядом с камином. Дождавшись, пока МакГонагал, поколебавшись немного, все-таки усядется, он опустился в соседнее кресло.
- Итак….Чаю? - огонь в камине заплясал веселее, в кабинете стало светло и по-домашнему уютно. Появился столик, сервированный к чаю, и МакГонагал про себя с усмешкой отметила, что разговор Альбус затеял нешуточный, судя по количеству сладкого.
- Так что же вызывает у тебя такое беспокойство, Минерва? – голос Дамблдора был тоже по-домашнему теплым, задушевным, почти семейным.
«Ну вот, сейчас он еще предложит молока, лимонных долек, печенья и мне уже почти стыдно, что я своим необоснованным недовольством огорчаю Великого Волшебника. Как же! У него планы, миссия, видение мира, опыт, мудрость, в конце концов, а я? Вздорная, мелочная, недальновидная». Размышляя в этом направлении еще и о своих педагогических способностях, МакГонагал, не торопилась отвечать на заданный вопрос. Она собиралась специально тянуть время. Оба знали аргументы друг друга, оба были уверены в невозможности переубедить собеседника и настоять на своем, обоим было понятно, что избежать этого объяснения не удастся. Вот такой пустой разговор и бестолковый вечер им предстояло провести за чашкой чая.
Дамблдор тоже, видимо, решил выдержать паузу и, машинально помешивая ложечкой в чашке, задумчиво глядел в огонь. Даже постороннему нечаянному наблюдателю не показалось бы, что он готовит продуманную речь в защиту своего мнения и формулирует тезисы своей позиции. Не думала так и декан Гриффиндора. А главное – сам Дамблдор не собирался делать ничего подобного. Директор Хогвартса повторил свой вопрос:
- Итак…. Минерва, чем тебя не устраивает новое назначение? Отчего ты считаешь, что школе повредит появление в доме Слизерина нового декана - молодого сильного волшебника, блестящего специалиста. Он амбициозен – да! Это неплохо. Да и кто в молодые годы не мечтал о славе и признании? Он специалист, каких мало. Больше скажу, я, не будучи посредственностью в зельеварении, в его годы и половину того не знал, что знает он. Он молод – это замечательно! Значит, у него достанет сил справляться с непростыми характерами воспитанников Слизерина. Он терпелив, расчетлив, последователен. Точен, собран, внимателен и работоспособен до самоистязания. Это означает, что Слизерин попадет в достойные руки. Конечно, он неприветлив, неразговорчив, имеет непростой характер, но… У мальчика было трудное детство и еще более насыщенная проблемами юность. Со временем это сгладится. Ты считаешь, я неправ?
- Прав, Альбус. Ты всегда прав. Все то, что ты говорил, действительно именно так и не иначе. Я, как и ты, была его преподавателем, и в курсе его способностей. Все эти качества присущи ему и, уверена, именно они и надобны, для декана дома Слизерин. Не обладай он и половиной перечисленных тобой достоинств, он был бы не в пример лучше прежнего декана. А он обладает. Более того, я не стану долго задумываться, чтобы прибавить к твоим дифирамбам, еще и свои. Заметь, совершенно заслуженные и потому справедливые, похвалы. Так что - ты совершенно прав.
- Тогда мы возвращаемся к нашему первому вопросу: «Что тебя не устраивает, Минерва?»
- Только одно, Альбус. Все то, о чем мы говорили, все эти совершенства, которых бы с лихвой хватило на двух деканов, принадлежат одному – Северусу Снейпу. И со временем, боюсь, ничего не сгладится, а, напротив, обозначится еще острее.
- Вот как?! Значит дело только в том, что это Северус? Значит, именно поэтому ты устроила на его Представлении это «представление» перед коллегами?
- Представление??? Я устроила???
-А как еще это можно назвать?

***
«Ммммм, Северус Снейп? Наша новая знаменитость?.. Декан дома Слизерин, профессор зельеварения. А скажите-ка мне, мистер Снейп, с чего, по Вашему должен начинать свою работу Декан одного из Домов Хогвартса?.... Не знаете?... А по какому принципу должны составляться расписания совместных занятий факультетов по зельеварению? Тоже не знаете?.... Так-так-так. Как видно выдающиеся способности и известность в научной среде, это еще не все, не так ли, профессор Снейп? И более …. умудренный опытом и здравомыслием волшебник мог возгордиться, но, очевидно, Вы не из их числа, раз, по словам Директора, вступаете в должность. Что ж, посмотрим, ……».

***
Дамблдор в начале говорил тихо и спокойно, даже пытался копировать неистребимый шотландский говорок Минервы. К концу речи голос его звенел металлом. МакГонагал невольно передернула плечами, но угрызений совести, и уж тем более трепета от директорского гнева так и не ощутила. Она не любила Снейпа. Не любила студентом, не сможет полюбить и профессором. Минерва прекрасно помнила его появление в Хогвортсе: тощий, настороженный зверек с недоверчивым прищуром отвратительно черных глаз. Он всегда смотрел исподлобья, постоянно откидывая с лица черные длинные волосы. На замечания реагировал молча, опуская глаза, не вдаваясь в препирательства. Особых талантов по ее предмету он не демонстрировал, но, Минерва это почувствовала почти сразу, не оттого, что был неспособным или ленивым. Ему просто не нравилось. Возможно, ее манера преподавания, возможно - сам предмет. Быстрее всего он нашел для себя разумную и более интересную альтернативу трансфигурации – зелья. В том, в чем зелья были неэффективны, он допускал применение других знаний и демонстрировал при этом потрясающее упорство и достойные способности. Но и это побуждало его в конечном итоге только к одному - еще упорнее заниматься углубленным изучением зелий. И кто вбил в его упрямую голову, что эта наука всесильна и возможности ее безграничны? Но, кто бы то ни был, он сослужил мальчишке добрую службу. Ребенок научился мыслить, быть упорным, прилежным, внимательным. Надо признать, что к концу обучения, он все-таки перестал быть тупо упертым и догадался, что понимание и познание как раз и находится на стыке многих наук. Их личные отношения так и не наладились, неприязнь не росла, но и не рассеивалась. Возобладали понимание, и даже уважение. И действительно, с чего бы она все это сегодня устроила?

***
- Так как же, коллега, есть у Вас разумное объяснение Вашим сегодняшним упражнениям в острословии? Объясни мне, наконец, Минерва, как ты, опытный педагог, могла устроить экзекуцию своему же вчерашнему студенту, прекрасно сознавая, что ответить тебе он не сможет? Никак: ни как коллеге, ни как женщине! Где же твоя хваленая гриффиндорская справедливость? Ты даже не пытаешься скрыть своей неприязни. Более того: ты выставила мальчика на всеобщее посмешище! И в чем причина? В том ли, что он с детства неуживчивый, несимпатичный, «не милый»? В том, что никогда не походил на румяного счастливого карапуза, которого в младенчестве приятно и умилительно тетешкать на коленях и трепать по пухлой щечке? А потом этот неприятный ребенок вырос сначала в неуживчивого и настороженного юношу, которого легче недолюбливать, чем признавать его неоспоримые таланты. А затем - в молодого мужчину, уже реально опасного, и такого же неуживчивого и неприятного.
- Значит по Вашему, Директор, я, мы все, в долгу у непонятого и недооцененного Северуса Снейпа? И давно Вы осознали эту истину? А отчего же осознание не пришло к Вам тогда, когда, как Вы выражаетесь «мальчика», еще можно было воспитывать? Чего стоило Вам, с Вашим опытом и мудростью, догадаться, куда приведут его таланты и амбиции, помноженные на неуживчивый характер, внешнюю «не милость», не самое радужное детство и юность. Отчего ты, Альбус, не указал нам, неразумным черствым надзирателям, на сложную натуру, на нашу неправоту, не сподвиг быть терпимее, человечнее, не обязал стать ребенку семьей, окружить заботой, и тем, чего не было у мальчишки никогда - любовью?
Казалось, будто повисшие между ними вопросы поломали, поменяли все вокруг. Кабинет директора, еще недавно бывший таким уютным и располагающим к беседе, стал походить на зал заседания Визенгамота. Беззаботность и теплота вечера была раздавлена тяжелыми словами собеседников и их настроением. Директор сидел в кресле ссутулившись, и молча глядел в огонь. Декан Гриффиндора, недавно только произносившая гневные обвинения, тоже молчала, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Дамблдор перевел взгляд на волшебницу, и, устало вздохнув, выпрямился в кресле.
- Ничего не мешало, Мерви. Ты совершенно права и твои слова более чем справедливы. Мне нечего на это ответить и я, как всегда, просто прошу твоего участия, понимания и помощи. Как бы там ни было, я никогда не усомнюсь в том, что могу на тебя рассчитывать, дорогая.
Глаза Минервы МакГонагал распахнулись, как глаза проснувшегося от кошмара ребенка. Декан Гриффиндора обескуражено глядела на Директора, не в силах ни спросить, ни сказать, ни даже вздохнуть. Постепенно краски вернулись на ее побледневшее лицо. Она вздохнула, даже скорее глотнула воздуха, и вновь прикрыла глаза. «Мерлин великий! Какая насмешка. Для этого стоило Северусу Снейпу стать деканом Слизерина….. Как же давно это было. Подумать только, Мерви!».

***

Давным-давно, она сама уже не помнила когда, маленькая дикая шотландская девчонка яростно сжимала кулачишки и угрожающе хмурила брови, лишь только кому-нибудь приходило в голову назвать ее Минни. В семье доходило до лютых ссор с братьями и несчитанными дядьями, тетками, кузенами и кузинами, если малышку Минерву называли каким-либо уменьшительным именем. Никому, включая маму, не позволялось говорить девочке Минни. В ход шли крики, слезы, кулаки, руки-ноги, зубы, все подручные средства.
В результате помог отец: «….Не понимают? Не получается?» - как-то спросил он у размазывающей слезы дочери. В ответ на ее злобное сопение он хмыкнул, раскурил трубку и, помолчав, сказал: «А ты попробуй не орать, не топать ногами. Просто не отвечай. Только не злись, это самое главное! Не поддавайся ярости. Это самый главный враг. Она сожрет тебя, уничтожит всех, кто будет рядом. Ярость слепа, злость – глупа, разве ты хочешь быть незрячей дурой, Мерви?». Вот так все и решилось, быстро и просто. Минерва тогда замолчала, застыла, уставилась на отца, а он только улыбался, да попыхивал трубочкой. И она поняла! С тех пор только отец называл ее Мерви, все остальные очень-очень быстро выучили, как надо обращаться к девочке…
Теперь, когда отца давно нет, только Поппи, не задумываясь, сокращает ее грозное имя до бестолкового Минни. С самого первого дня их знакомства, Поппи Помфри категорически не соглашалась называть ее Минервой. На нее не действовало молчание, увещевания, уговоры, объяснения. Минерва смирилась. Видимо у медиковедьмы был дар убеждения, против которого Минерва не могла ничего противопоставить.
И вот - Альбус! Какая горькая ирония! Когда-то она готова была считать себя счастливой, услышав от Альбуса это «Мерви» и «дорогая»! Тогда она бы согласилась терпеть и даже приветствовать Снейпа (Вернее, кого угодно!) на посту Декана, Директора Хогвортса, да что там, пусть бы хоть Министра! А теперь…. Северус Снейп, неприятный человек с сомнительным, нет, просто преступным прошлым, стал ее коллегой, профессором, деканом! И Альбус Дамблдор, величайший и… прочая….. призывает ее радоваться этому факту и для пущей убедительности доверительно сообщает о своих к ней расположениях, называя ее давно забытым, и таким когда-то желанным милым именем….
- Вы, Директор безжалостны, в своей правоте, в своем стремлении к гармонии Вашего же толка. И Вы, как всегда, правы. Северус, храни его Мерлин, достоин назначения. Дорого оно должно быть ему досталось. Пожалуй, у нас у всех сегодня был тяжелый день, и если мы выяснили все, что хотели, я бы отправилась к себе. Спасибо за чай, Директор.
- Мы, похоже, не поняли друг друга, но, я рад, что этот разговор закончился таким образом, Минерва.
Тяжело поднявшись из кресла, усталой походкой Минерва направилась к двери.

***

- Уснул? – тихо спросил Люциус, наклонившись к самому уху жены.
Цисси открыла глаза и сонно потянулась. Слегка откинувшись назад, она прижалась спиной к груди мужа. Малфой обнял ее за плечи и потерся щекой о теплую макушку. В детской он чувствовал себя особенно счастливым. Люциус часто заходил сюда, как только появлялась возможность (или разумный предлог). Иногда его чуть смущало то, что он – мужчина, глава старинного рода, так банально сентиментален. Но, стоило ему переступить порог комнаты сына, смущение и сомнения исчезали. Здесь все было правильным, настоящим, логичным и принадлежало только ему. Здесь просто и правильно решались все проблемы, рассеивались страхи, исчезало раздражение. В этой уютной, светлой комнатке жила любовь, простая, живая, настоящая. Именно простая и настоящая, а не примитивная, продиктованная инстинктами, «голосом крови», чувством собственности, или Мерлин знает, еще чем. Люциус Малфой улыбнулся своим размышлениям, в который раз радуясь тому, как все замечательно устроилось, чмокнул Нарциссу, убрал руки с ее плеч и уселся в кресло. Лишенная опоры, Цисси резко выпрямилась и обернулась, вопросительно глядя на мужа. Он раскинул руки, приглашая жену поспешить в его объятья и она, лишь на мгновенье замешкавшись, тут же оказалась у него на коленях.
- Он не проснется? – Голос Люциуса прозвучал глухо. «Смех, да и только! Рассказать кому, что Малфой будет краснеть, как первокурсница-хаффлпаффка – не поверят! И только оттого, что у него всякий раз кружится голова и садится голос, когда Цисси вот так близко. А он, как ребенок, застигнутый взрослыми врасплох, вдыхает этот ее пьянящий аромат, аромат цветов. Нарцисссааа… И оторваться от ее теплых губ невозможнооо… Пррооопассссть…..! Я пришел сюда не за этим! Надо собраться!», - и Люциус сделал глубокий вздох, крепче прижав к себе жену.
Нарцисса тихонько засмеялась, уткнувшись ему в сюртук. Она не торопилась поднимать голову. Ведь так уютно и покойно сидеть на коленях у этого немыслимо волшебного человека, который по чьей-то доброй воле (да благословят его Святой Мунго и все святые и праведные) стал ее мужем. Цисси помедлила еще немного, нежась в сильных и бережных руках и, чуть отдвинувшись, взглянула на мужа. Как она и предполагала, высокие скулы Люца, обычно бледные, сейчас были фарфорно-персиковыми, как у их мальчика. Молодая женщина счастливо улыбнулась и, ласково проведя пальчиком по щеке мужа, тихо ответила: «Он не проснулся бы, даже если бы мы…..». Голос Цисси замер на самом интересном месте, но, вспомнив, что Люц затратил наверняка немалые усилия, чтобы поговорить с ней о чем-то важном, решила ему помочь.
- Драко здоровый, сильный и спокойный малыш, милый. Если он засыпает, его не разбудить даже криком мандрагоры. Наши павлины, которых подарил твой безмозглый Гойл, как певчих птичек, тоже не разбудят мальчика, пока он не выспится положенное время, – ехидно сказала она. – Северус говорит…
- Кстати о Снейпе, - тут же перехватил инициативу Люциус, и Нарцисса поняла, о чем они будут говорить.
- Предлагаю, - выпрямившись и устроившись на коленях мужа, как школьница за партой, сказала она, - опустить вступление, вводную часть «вокруг да около» и сразу задать интересующие тебя вопросы. Или сказать мне то, что собирался.
- Ты возмутительно умна и по-мужски прямолинейна, Цисси. Как все это в тебе уживается, скажи на милость?
- Ты разочарован? – Нарцисса серьезно посмотрела на Люциуса. – Ты бы предпочел также, как и все остальные, считать меня «породистой племенной дурой»?
Если бы не жена, сидящая у него на коленях, Малфой сложился бы пополам от смеха.
- Прекрати немедленно! – возмущенно воскликнула она, - Пожалуй, от твоего дикого хохота, Драко-таки проснется. Досмеиваясь, Люц поцеловал жену в щеку.
- Итак, о Снейпе. Ты хочешь что-то узнать о нем, чего еще не знаешь? Узнать у меня? Или ты хочешь мне что-то рассказать, чего еще не знаю я? - голос Нарциссы звучал немного насмешливо.
- Думаю, каждому из нас вполне достаточно того, что мы о нем знаем, - медленно начал Малфой. – Другое дело, что мы оба думаем. Но, обо всем по порядку. Когда ты последний раз видела Северуса, дорогая? – неожиданно спросил он и внимательно посмотрел на жену.
- Пожалуй…, - Нарцисса наморщила лоб и замолчала. Что-то перебирая и сопоставляя, она продолжала хмуриться. Люциус с интересом, чуть скривив губы, наблюдал за ней. – Всего две, нет все-таки три недели назад, – с удивлением закончила она. – Точно, именно три недели назад. Драко немного капризничал, и я сразу связалась со Снейпом. Его перечное зелье настолько хорошо, что малыш пьет его, как лакомство. Не знаю, какой он преподаватель и как ладит с подростками, но у него явный талант общаться с младенцами. Никогда бы не подумала! Сев так спокоен и серьезен, не улыбается, не гулюкает. И смотрит букой. Но Драко его совсем не пугается, наоборот: и на руки к нему идет охотно, и смеется и болтает. А Северус так деловито его осматривает, говорит ему что-то. Забавно за ними наблюдать!
- И как он тебе показался, когда вы с ним виделись? – спокойно спросил муж, словно и не слышал умильной болтовни Цисси.
- Как? Да, как обычно…. Хотя….., - она задумалась. – Возможно, он выглядел усталым и торопился. Но он же всегда занят. Всю неделю Северус проводит в Хогвартсе. В Спиннерс энде его даже в выходные редко удается застать. А с Драко он был, как обычно, внимателен. Нет! Еще он выглядел нездоровым! Я вспомнила, - Цисси ухватила мужа за руку и заглянула ему в глаза. – У него даже румянец был, я еще спросила «с чего», я помню! А он?! Он отмахнулся, что подцепил грипп своей маггловской половиной и сразу засобирался домой! - Теперь Нарцисса казалась обеспокоенной.
- Нет, дорогая. Он не болен, – тихо ответил ей Люциус. – Я и сам его редко вижу. К Хозяину, - Малфой поморщился, - он приходит отдельно ото всех. Для индивидуальных докладов и личных инструкций. Последний раз мы виделись с ним в середине лета…..

***

- Мой молодой друг и почти родственник! Ты не находишь, что ведешь себя, по меньшей мере, невежливо? – в голосе Малфоя, лениво развалившегося на диване в маленькой и неуютной гостиной Снейпа, слышалось явное раздражение. – Да прекрати ты метаться по комнате! Северус, ты так явно изображаешь крайнюю занятость и поспешность, что мне не остается ничего иного, как подняться и откланяться!
Северус, который действительно совершал какое-то хаотичное движение по своему дому, остановился и с удивлением уставился на гостя. Он выглядел как человек, который вдруг обнаружил себя в каком-то месте, за каким-то занятием. При этом ему явно не удавалось понять, чем он занимается. В глазах Люциуса уже не было ни тени насмешки, он настороженно и обеспокоенно наблюдал за тем, как на лице хозяина дома отображается осознание действительности. Малфой поднялся со своего места и подошел к Северусу. Теперь Снейп выглядел совершенно привычно; жесткая складка между бровей, колючий взгляд, поджатые губы и готовая «к обороне» напряженная поза.
- Что происходит, Сев? – жестко спросил Люциус. – Я не стану изображать из себя милягу-приятеля и добряка-покровителя. Все это вздор! Но ты, тем не менее, должен понимать, что не посторонний нашему дому!
- Свинни! – отрывисто крикнул Северус. Мгновенное появление даже такого мелкого существа, как домовой эльф, посреди гостиной Снейпа сразу создало ощущение толпы в комнате. – Виски, коньяк и стаканы! – коротко приказал хозяин дома, и эльф, исчезнув на мгновение, тут же притащил требуемое и исчез вновь. У самого Малфоя эльфы были вполне дрессированные, но этот снейповский домовик изумил его до крайности. «Ай да Северус! Вот ведь, тихушник, Prince из Спиннерс энда! Все идеально - не придерешься! Откуда бы у полукровки?» – мелькнула ревнивая мысль в голове аристократа в неисчислимом колене. Но к чести Люциуса, он мгновенно отогнал недостойные мыслишки и только подумал: «Может и правда – дар особый у Снейпа к преподаванию?»
А Prince-тихушник между тем, натужно спокойный и собранный, разлил коньяк по рюмкам, кивком пригласил гостя присоединиться к нему и уселся к столу. Северус некоторое время крутил рюмку тонкими пальцами, затем устроил ее на ладони и прикрыл сверху другой рукой.
- Это не поможет. - насмешливо произнес Малфой, взяв свою рюмку и вернувшись на диван. - Коньяк – напиток для удовольствия. Он полон достоинства и огня. Почувствовать этот огонь можно, если передать ему свое тепло. Тепло, друг мой, а не напряженность и беспокойство. Выпей-ка лучше виски! Северус исподлобья бросил взгляд на собеседника, поставил злополучную рюмку на стол, плеснул в стакан виски и выпил залпом.
- Полегчало? – насмешливо спросил Люциус. Снейп одарил его недобрым взглядом, а Малфой спокойно продолжил. – А коньяк у тебя хорош! Я, как ты знаешь, склонен к некоторому самодовольству и самовлюбленности! Поэтому, весьма извинительно и логично для меня предположить, что хороший коньяк в твоем доме – это скорее для меня, чем для удовлетворения твоих развившихся аристократических привычек. – Люциус нагло усмехнулся и поднес рюмку к губам. - Я пойду еще дальше и сделаю вывод, что наше многолетнее общение хоть в чем-то пошло тебе на пользу. Позволь же мне заблуждаться на твой счет и дальше, мой неприветливый товарищ. Северус! – Малфой уже не растягивал гласные. - Мы с тобой уже не дети, и даже не подростки, и знаем друг друга много лет. Когда-то давно ты внимательно меня выслушал и, вероятно, что-то для себя прояснил. Послушай меня и сейчас. – Он умолк, собираясь с мыслями, уверенный, что Снейп не возразит, не остановит его. - Один Волшебник, - медленно и тихо начал Малфой, - способный и неглупый волшебник, проявил себя настолько ярко и убедительно, что его заметили. Его заметили и стали «отмечать» перед другими прочими. А Волшебник, обративший на себя пристальное внимание, продолжал «проявлять» себя и допроявлялся до того, - голос Люциуса стал вкрадчиво-зловещим, - что ему доверили некое поручение. Случай ли ему помог, или он сам, бестолочь, расстарался, но удалось ему узнать нечто Важное и Серьезное! – резко закончил Малфой фразу. – Дальше – больше! – Голос рассказчика снова стал вкрадчивым. – Этот…. Умник поспешил со своими обретенными знаниями к пославшему и отметившему его. Он, видимо, ожидал, по причине крайней сообразительности и практичности, что это будет ему полезным в будущем. И что же? В одном он точно не ошибся! Это действительно оказало существенное влияние на его будущее. Правда, еще не вполне ясно – какое влияние. Пока результат в том, что его продолжают «отличать». Более того, он обрел новое призвание, хотя мечтал, помнится мне, совсем о другом! И он, труженик, так старается на новом поприще, не забывая о других обязанностях служения, что просто с ног сбился, иссох, исхудал, издергался. И, что не исключено, снедает его еще какая-то неизвестная никому тайная забота или тревога. Или дополнительные, никому не известные обязательства, - совсем тихо произнес Малфой.
На протяжении всего этого монолога Снейп не изменил позы, не издал ни единого звука, только внимательно смотрел на «сказителя». При этом казалось, что лицо его, по мере рассказа расслабляется, складка между бровей разглаживается. Некоторое время оба молчали. Люциус не выдержал первым, сощурясь и, поднеся рюмку к глазам, он сквозь стекло глянул на Снейпа и усмехнулся. – Ты значительно преуспел в легилименции, Сев. Даже у Беллы, которая упражняется до обмороков, не получается так изящно и незаметно.
- Тогда с чего ты взял, что я копаюсь в твоих мыслях, - равнодушно спросил Северус. – с того только, что я все время на тебя смотрел?
- Отнюдь! – хмыкнул Малфой. – Не всё понимают головой, некоторые вещи определяет только душа. Ну, или то, что под этим понимается, - тихо добавил он. – Так вот, о нашем Волшебнике. Есть кое-что, что я мог бы ему посоветовать. – Малфой вопросительно посмотрел на своего товарища. Снейп пожал плечами и равнодушно кивнул. Люциус снова криво усмехнулся и заговорил. - Стоит быть осторожным, очень внимательным, и не торопиться, когда выполняешь такую серьезную работу и когда ее так много. Но не стоит забывать, что «копаться» в мозгах, если они есть, нельзя совершенно незаметно. К тому же, мозги – объект, скажем так, тренируемый. А вот «залезть» в душу – совершенно невозможно! Особенно, если все считают, что ее нет. А если при этом есть еще и «тренированные» мозги, - все не так и плохо!
- Я понял, Люц.
- Пропасссть! Да что ты понял?!….. Волшебник! – зло воскликнул Малфой, вскакивая. - Ладно! – Люциус вдруг примирительно улыбнулся. - Я увлекся рассказом. Присущий мне артистизм не позволяет быть бесстрастным. Извини, если взволновал тебя и …. Разболтался я что-то! Цисси заждалась. Пора и честь знать, - хмыкнул он и направился к камину. – Будешь посвободней в делах, - обернулся он, уже запустив руку в чашку с летучим порохом, - заглядывай, мы всегда тебе рады.
Оставшись один, Северус вернулся к столу, присел, подперев руками голову и запустив пальцы в тяжелые спутанные пряди. Стоило обдумать слова Малфоя.

***

- Оставим это пока. Так скажи мне Цис, что ты вообще думаешь о Снейпе? Только без драм и без лишних эмоций, - жестко присек он вероятные вопросы. - Отвечай, Цисси!
Нарцисса кивнула, задумалась. Затем она высвободилась из рук мужа и встала. Подойдя к кроватке малыша, молодая женщина прислушалась к его ровному сопению и отошла к окну. Осень еще не перевалила за середину, а погода стояла промозглая, совершенно ноябрьская. Она повернулась к мужу и сказала тихим усталым голосом. – Осень такая тусклая и тревожная в этом октябре, не находишь? Не представляю, как живут другие, те, у кого нет такой комнатки, как эта.
- К сожалению, Цисси, эта комнатка, этот наш мир, не защищает от тревог. Только от непогоды. – Люциус легко поднялся, подошел к жене, и последние слова произнес, зарывшись лицом в ее роскошные волосы.
- Зато,- возразила она, улыбаясь, - нам с тобой есть, что защищать. А что до Северуса, - женщина на секунду умолкла, и снова заговорила, - Ему я могу доверять. Даже свое, то, о чем я не со всяким заговорить могу. Я не знаю, как объяснить, - смутилась Нарцисса. – Мне кажется, что он…. понимает.
- Понимает…? – переспросил Малфой.
- Просто. Просто понимает – и все.
- Несмотря на убедительность твоих доводов, обстоятельность ответов и точность формулировок, я, кажется, понял, - невесело улыбнулся Малфой. – И, знаешь, что я подумал? Это очень кстати, что наш знакомый гений зелеварения так катастрофически занят воспитанием юных душ. А Директор Хогвартса так ревностно следит, чтобы все преподаватели были беспросветно загружены работой и не болтались, где попало в свободное время.
- Что ты имеешь в виду? – недоуменно вскинула брови Нарцисса.
- Хозяин решил, наконец, кто является для него потенциальной опасностью и мешает торжеству его планов. Это Поттеры.
Глаза Нарциссы широко распахнулись и она, прикрыв ладошкой рот, посмотрела на мужа.

***

Северус Снейп метался по кабинету Директора Хогвартса. Ему казалось, что остановившись, он непременно потеряет, упустит хоть какую-то призрачную возможность исправить положение. Дамблдор молча наблюдал за его перемещениями и рассеянно перебирал лежащие на столе перья.
- Вы намерены что-то предпринять, Директор? – не выдержал Снейп.
- Конечно, профессор Снейп, - спокойно ответил тот, продолжая внимательно наблюдать за молодым коллегой. – Ваши объяснения очень ярки и содержательны, но им не хватает самого главного. Факты, аргументированные доказательства того, что из Ордена «утекает» информация. Это очень серьезное обвинение в чей-то адрес, Северус. Кому, как не тебе знать, что означают несправедливые подозрения.
Снейп вздрогнул и передернул плечами. «Отчего же так больно?» - подумалось ему. «Вы мне отвратительны!» - громыхнули в памяти слова Директора, и Северус невольно зажмурился. «Пропасссть! Не теперь! Теперь - не время! К Мерлину эти мысли! «Сопли» развел! Нюниус!!! Сейчас надо о другом….», - лихорадочно спотыкаясь и наталкиваясь одна на другую, неслись в голове мысли.
- Хорошо, я найду доказательства! Но о….. Они, - тяжело выдавил Снейп, – им нужна защита! Вы обещали, Директор.
- Не надо так нервничать, профессор Снейп, - назидательно, с расстановкой сказал Дамблдор. – Не забывай, на тебя сейчас постоянно смотрят тысячи глаз. Ты стараешься, я вижу, но расслабляться, даже когда ты не среди детей, нельзя! Конечно, я помню о своем обещании,- веско, но несколько теплее сказал Дамблдор. – Все члены Ордена вносят свой вклад, чтобы защитить и Лонгботтомов и Поттеров. Поверь мне, Северус, все они дороги нам, так как это наши товарищи.
- Почему Вы сами не стали Хранителем, Директор? - в упор спросил Снейп.
- Потому, профессор Снейп, что в Ордене состоят порядочные, надежные и безупречные люди. И каждый из них достоин доверия. Мы приняли меры. И закончим на этом! Кстати, было бы славно, если бы ты сумел установить, кого Том считает врагом номер один.
- Я буду стараться, - глухо ответил Северус, опустив голову.

***

Цисси сидела у кроватки сына. В последнее время она почти каждый вечер задерживалась здесь допоздна. Драко весь вечер капризничал, вероятно, непогода на него влияла. Он спал беспокойно, и Нарцисса никак не решалась уйти. Люца не было, и здесь ей было спокойней тревожиться за мужа. В комнате было темно, как за окном.
Люциус ворвался в детскую, как вихрь, и мгновенно преодолев расстояние от двери до кроватки Драко, резко подхватил жену со стула и прижал к себе. Цисси не испугалась, только едва слышно шепнула «люмос» и сумерки чуть рассеялись. Люциус был грязен, растрепан, мантия его была изодрана. Он дышал тяжело, прерывисто, и продолжал крепко прижимать ее к себе.
- Он исчез! Все кончено, родная! – горячо зашептал он, продолжая сжимать ее в объятиях, будто набирался сил, спокойствия и уверенности от ее хрупкого тела. Через мгновение он отстранился и, взглянув ей в глаза, повторил, - Все кончено. Его больше нет!
- Кто? – еле слышно спросила Нарцисса.
- Поттеры. – шепотом произнес он.
Цисси слабо охнула и уткнулась мужу в плечо.
- Ребенок выжил, - тихо добавил Малфой. Они стояли обнявшись у окна в детской. По лицу Нарциссы текли тихие слезы, Люциус ловил их губами, крепко прижимая жену к себе.
***
Магическая Британия ликовала, гоняла сов, пускала фейерверки, пугая магглов.
***
Дамблдор готовился к собранию Ордена.
***
В подземельях Хогвартса профессор зелеварения корчился на полу спальни, беззвучно воя, а рядом, затолкав кулачки в рот, трясся от рыданий домовой эльф профессора.




Глава 11

Зима затянулась дольше обычного. Весна пока тоже не радовала. Природа не торопилась присоединиться к ликованию всей Магической Британии. Cолнце не торопилось согреть угрюмое озеро. Не торопилась одеться в беспечную зелень Дракучая Ива, продолжая стоять черным скелетом на фоне хмурого неба. Не торопились оживляться и разного рода твари из зловещего Запретного Леса. Светила небесные днем и ночью, будто случайно роняли на землю чахлые болезненные лучи, словно избавляясь от чего-то ненужного, отслужившего свой срок, приготовленного на выброс. Они не способные были ни согреть, ни осветить, ни обрадовать.
Вот и сегодня из окна своего кабинета на разбросанные по двору Хогвартса немощные, убогие солнечные пятнышки взирала Минерва МакГонагал. Настроение у нее было под стать погоде - раздраженное и взвинченное. За весь день она только один раз почувствовала необходимость сдержать улыбку, когда шла через двор к себе в кабинет. Два первокурсника-слизеринца пытались поймать бледный лучик солнца осколком зеркала. Малолетние натуралисты решили поиграть лучиком с Миссис Норрис, которая в кои-то веки выбралась погреться. Завхозова кошка с нескрываемым презрением прищурив глаза, неодобрительно наблюдала и размышляла, видимо о том, до какого еще идиотизма дойдут эти дети, пока их не застукает хозяин. А еще кошка, наверное, гадала, как среагируют старшекурсники, если на горизонте покажется Филч: примут удар на себя, или успеют предупредить мелкоту. Вот в этом месте Минерва собралась было улыбнуться но, … пересилив себя, нахмурилась. В последнее время она улыбалась все реже, а хмурилась все чаще. И с чего бы это, если жизнь, по идее, должна налаживаться? Страхи и тревоги потихоньку рассеиваются. Враги повержены, зло наказано. Конечно, все эти обнадеживающие перемены произошли «не вдруг». Столько всего случилось… С одной стороны – всеобщее ликование, с другой – гибель Поттеров, предательство и заточение Блэка. А ведь Сириус, не смотря ни на что, был одним из самых любимых ее учеников! Она заставляла себя думать о Питере, как о герое, но не могла отделаться от брезгливой снисходительности, что было самым частым ощущением, когда она вспоминала о нем. А трагедия, разыгравшаяся в доме Лонгботтомов! Сторонники Темного Лорда, обезумевшие, разъяренные или напуганные, метались в отчаянии или в ярости и совершали страшные вещи! Немногим из них, как, например Малфоям, хватило благоразумия, связей и денег, чтобы остаться в стороне от происходящего. Казалось даже, что чета Малфоев сдержано, с достоинством, но все же рада произошедшему. Еще бы, наблюдая за ними обоими в Хогвартсе, Минерва с трудом могла представить униженно склоненными эти две белобрысые головы. Как не старалась она разделить всех на правых и виноватых, на друзей и врагов, досаду, даже боль, испытывала она и за тех и за этих. Ведь большинство из них были когда-то ее студентами. Наивно было бы думать, что «взрослые» бури минуют детей. Особенно досталось «змеёнышам». Дети и подростки жестоки и необъективны. Их психика устроена особым образом. Гораздо легче дети переживают физическую боль, лишения и потерю близких, но ни за что не смирятся и не простят унижения, пренебрежения и презрения. И именно с таким отношением к себе и столкнулись многие слизеринцы. Все, как один по критерию «яблоко от яблони» были причислены к сторонникам Того, Кого не надо. И дети тут же безжалостно подняли знамена «хорошего» против «плохого». И плохими стали все до единого змееныша во главе со своим новым Деканом. Который, кстати, вполне удовлетворял детским представлением о воплощенном Зле. До сих пор ни в Ордене, ни в самом Хогвартсе никто не понимал настойчивости Дамблдора. Ну, добро бы еще сделал его просто преподавателем зельеварения. Так нет, Альбус беззастенчиво давил своим авторитетом и добился назначения Снейпа на должность декана Слизерина. Его не поддерживали родители слизеринцев и попечительский Совет – ни разу у Слизерина не было такого худородного и неопытного декана. Его не поддерживали коллеги и министерство, ссылаясь на отсутствие преподавательского опыта и молодость. Но деканом одного из домов Хогвартса несмотря ни на что стал Северус Снейп.
Минерва нахмурилась и зябко повела плечами. За прошедшие восемь месяцев ей совершенно не в чем было упрекнуть коллегу Снейпа, разве что в своем к нему отношении. Как зельевар – он был безупречен. Как декан для своих студентов - он был, пожалуй, идеален. Как коллега – он был несносен. Минерва поражалась как вздорные избалованные, а теперь еще и ожесточенные и растерянные «змеёныши» так скоро и безоговорочно приняли этого странного и неприятного человека. Она не замечала, как ни старалась разглядеть, ни малейшей любви, трогательности, нежности, проявлений участия ни с одной из сторон. Напротив, Снейп был строг, суров, неприветлив, то есть, совершенно не располагал к доверию. Но они ему доверяли. Более того, они, кажется, его уважали, что было совсем непонятно. Но, с фактами не поспоришь. Уже в ноябре, всего лишь через два месяца с начала его работы в качестве декана, Минерва с удивлением обнаружила, что все ее прогнозы о печальных последствиях скоропалительных назначений не стоят и гнутого кната. Канун Дня всех святых в этом году стал особенным праздником во всех смыслах. Поверженный злодей, всеобщее ликование, отчаянная злодейственная паника сторонников Темного Лорда, справедливое возмездие для Пожирателей смерти и … скорби, слезы, горе и уныние во многих домах магической Британии. «Как же неясна, расплывчата та грань, которая существует между полярными понятиями: радостью и горем, победой и поражением, добром и злом», подумала ведьма и тут же резко вздернула подбородок и поджала тонкие губы. Эти мысли уже из области философии, а философию декан Гриффиндора и профессор трансфигурации Минерва МакГонагал считала чем-то сродни праздной демагогии.
Минерва снова глянула в окно. Там уже и в помине не было никаких солнечных лучиков, зайчиков, кошек и детей. Унылые сумерки конца апреля. «Экая странность! Начало года, все оживает, оттаивает. » Юная Весна оживляет, воскрешает землю. Вымотанные студенты и преподаватели. А впереди еще педсоветы, экзамены, подготовка учебных планов на новый год. Воскреснешь тут, как же! У нас в Хогвартсе «умирает» учебный год». Она швырнула на стол безобидный свиток с чьей-то домашней работой. «Gramen totus resurrect»* - сплошная философия. Тут не воскресать, а скорее … наоборот. Resurgere, resurgam… Вот только этого не хватало!» - совсем уж разозлившись, подумала Минерва. Видимо, пришедшее на ум настолько расстроило гриффиндорского декана, что она даже как-то стала ниже ростом. Всегда прямая спина и гордая посадка головы придавали ей величественный, непримиримый и неприступный вид. Сейчас же Минерва будто ощущала на плечах груз прожитых лет и перенесенных тягот. Так некстати одолевшие ее мысли были одна другой неприятнее. Декан Гриффиндора привыкла считать себя объективной и беспристрастной. Но сегодня, как назло, одно за одно цепляясь, посещали ее пренеприятные размышления: о врагах и друзьях, о проблемах воспитания и о слизеринском декане…. И ко всему прочему еще и латынь припомнилась. А там где появлялись разного рода «resurgere» - следом появлялись и различные неприятности. «И совещание это Альбус совершенно некстати затеял!», - с досадой подумала ведьма и, вздохнув, сосредоточилась на подготовке к предстоящему мероприятию.



***
- А я повторяю, - в который уже раз говорил Снейп, - что студенты Слизерина не имеют привычки без причины прогуливать занятия. Невыполнение домашнего задания – совершенно недопустимо без достаточных оснований. Я сам лично…
- Ах, вот что!!!! Сами, значит?! Лично!? – тут же и с удовольствием подхватила Минерва. – В таком случае, мне все совершенно ясно! Если Вы лично определяете, есть ли основания у Ваших студентов для невыполнения домашних заданий, то абсолютно точно эти основания у них находятся и их более чем достаточно! – Она победно взглянула на Снейпа, а затем оглядела остальных коллег. Вид унылых и совершенно не разделяющих ее порыв к борьбе волшебников расстроил ее. «Чего это я опять завелась на пустом месте? – с удивлением подумала МакГонагал. - Может быть прав Альбус, и на мои постоянные придирки реагирует только Северус? Вон, даже побледнел, хотя, кажется куда еще? Однако старается, держит себя в руках, даже голоса не повысил. Вид у него правда немного растерянный, - невольно улыбнулась декан Гриффиндора. – Естественно, он еще не привык общаться с нами, как с равными, чувствует себя студентом, наверное. Да и с чего ему привыкнуть? Слишком молод. Не говоря уже о характере…. И, к тому же все эти события. – Минерва прогнала улыбку с лица и сочувствие из мыслей. – Сам виноват. Он, в конце концов не ребенок!, - зло подумала она. –
Профессор Снейп! - голос Дамблдора вывел ее из размышлений, и ведьма перевела взгляд на Альбуса. «Странно», - подумала она, - «отчего это Альбус никогда не поддерживает никого против Снейпа, и вместе с тем, никогда прилюдно не берет и его сторону? Вот сейчас, он вроде и меня будто призвал остановиться, и в обращении к Северусу холоден, если не суров? Держит его на коротком поводке? Может это и педагогический маневр, но едва ли он гуманный, – огорченно решила Минерва и сосредоточилась на просматривании своих предложений на будущий учебный год.

***
Со скрипом и нехотя, но лето все-таки приближалось, а с ним и короткие, полные школьных забот, каникулы преподавателей. Уже позади были все экзамены и выпускной бал. Дети должны завтра разъехаться по домам. Как всегда не обошлось без сюрпризов. Директор накануне отъезда решил собрать преподавателей в большой учительской гостиной для какого-то срочного сообщения. Ничего хорошего декан Гриффиндора от этих внезапных инициатив не ждала, потому и пребывала в весьма мрачном ожидании. Из деканов остались только она и Снейп. Филиус благополучно испарился, не дождавшись окончания выпускного бала – у него, видите ли, срочная работа для какой-то конференции. Помона, та еще накануне отбыла куда-то в тропики за очередным растительным монстром. Опыт подсказывал, что это собрание вызвано административными проблемами. А так как коллеги обладали опытом отлынивать от внезапных дополнительных обязанностей, а Снейп – напротив опыта вовсе не имел, собрание не сулило ей ничего хорошего. Минерва устало прикрыла глаза и потянулась в удобном кресле. «Даже в своих комнатах, в личной крепости, не избежать мыслей о Снейпе!» - с досадой подумала она.
В дверь тихо, но настойчиво постучали, и она, разом стряхнув с себя уютную домашнюю расслабленность, выпрямилась и сказала: «Войдите!» И на пороге появился, ну конечно, коллега Снейп. Профессор МакГонагал едва сдержалась, чтобы не зашипеть навстречу гостю. Очевидно, сдержанности ей все-таки не хватило. Снейп выглядел, как человек, который неожиданно понял, что кошка, которой случайно наступили на хвост, по сути, ничем не отличается от тигра перед прыжком. Решив загладить неловкость, она спросила старательно вежливо: «Чем могу быть Вам полезной, Профессор Снейп?» Получилось сухо и резко, и Минерва рассердилась еще больше. Она прямее устроилась в кресле и не мигая уставилась на вошедшего, ожидая ответа. Снейпу явно было менее комфортно чем ей. Минерва понимала, что привести его к ней могли или чрезвычайные обстоятельства, или поручение Директора. Скорее всего, Альбус опять таким изуверским способом решил поспособствовать налаживанию их отношений. Объективно говоря, она понимала, что сама довольно недостойно пользуется всеми своими преимуществами в отношениях с Северусом: и возрастом, и полом, и опытом. Снейп же умудрялся не только защищаться, но и нападать. И делал он это с каждым разом все увереннее и спокойнее. Вот и теперь он быстро взял себя в руки, и, чуть склонив голову и занавесив лицо густыми свисающими прядями, сказал, что Дамблдор просил его зайти за ней для того, чтобы вместе незамедлительно отправиться в гостиную. Минерва коротко кивнула, взглядом выпроводив его за дверь. Она запечатала свои комнаты охранным заклинанием. И хотя произнесла все тихо, не громче выдоха, была уверена, что Снейп слышал и даже тихо хмыкнул. «Надо будет сменить пароль», - подумала она, когда шла за своим спутником, чуть не упираясь носом в его черную, зловеще развевающуюся мантию. «Что за человек! – раздраженно мыслила МакГонагал. – Я же говорила, что со временем ничего не сгладится. С ним совершенно невозможно ладить! Ну, был бы он полным идиотом, совершенным негодяем, бездарностью, карьеристом! Так ведь нет!». На каждое слово она могла бы привести тысячу аргументов «против». Однако, его вид и манеры, да все – заставляло относиться к нему так, словно он был и тем и другим и всем… и даже еще хуже! Все, что относилось к главному слизеринцу, было словно вывернуто наизнанку. В нем раздражали и бледность, и худоба, и спутанные сальные волосы, и темные зловещие одежды. В чернющих глазах, как в колодцах, должны были днем и ночью «отражаться звезды». Куда уж поэтичнее, был бы это кто другой! А вот смотреть в глаза Снейпу у студентов (особенно ее факультета) считалось небезопасным. Тонкие губы его были довольно красивого рисунка, но он, как на зло, вечно кривил их презрительной, брезгливой или недовольной ухмылкой. Его руки, сильные и умелые, как у мастера, красивые и нервные как у аристократа, должны были восхищать. Но мало кто мог оценить их умение в работе. Зато каждый мог видеть, как белеют костяшки пальцев, когда он сжимает кулаки в бессильной ярости. Поразительный по красоте голос, но бесцветное, монотонное звучание в разговоре с собеседниками - нонсенс! Ведь он наверняка умеет говорить иначе. А его манеры! Силы небесные! Все, абсолютно все, что делается этим человеком, делается наоборот, навыворот, «от противного». Минерва даже остановилась, когда эта мысль промелькнула в ее рассуждениях. Мгновенно среагировав на происходящее за его спиной, остановился и ее спутник. Молниеносно, резко, но изящно, он развернулся и быстро выстрелил взглядом, словно сфотографировал окружающую обстановку. Не увидев ничего тревожного, Снейп вопросительно изогнув бровь, посмотрел на женщину. «Еще одна премерзкая привычка», - раздраженно отметила про себя МакГонагал, - «такие брови с таким изгибом - комедианту бы в пору, а не профессору школьному!» Вздернув подбородок, она всем своим видом продемонстрировала, что он ее задерживает, и оба двинулись дальше. «Откуда, откуда в мальчишке столько позерства?» - продолжала думать Минерва, следуя за коллегой. – Он завернулся в свои черные мантии, как в саван и стал похож на приведение. А уж после Того дня и вовсе….», - мотнула она головой, отгоняя мрачные воспоминания. Но разве их отгонишь, когда идешь темными коридорами, дыша в затылок слизеринской «летучей мыши». Тогда, после трех дней всеобщего ликования, он явился в класс не просто бледным, а серым, старым, почти прозрачным. Глаза его горели угольями, и даже у нее в душе заныло, защемило от сочувствия. Школа – это то место, где все про всех знают. Уж ей ли было не знать, что за отношения связывали ее студентов и Снейпа. Но, проявить к нему сочувствие?!!! Да проще с Астрономической башни спрыгнуть и не разбиться! Хотя, она была почти уверена, что именно попытки поддержать его, посочувствовать и помогли ему тогда быстро придти в себя. И опять все навыворот! Принять участие за жалость, считать себя униженным от дружеского внимания? Бред! Для нормального человека…. Но речь-то о Снейпе! А когда его в Азкабан отправили! До сих пор не понимала она отчего Альбус, так его поддерживавший, позволил продержать Северуса в тюрьме около недели. Дамблдор не скрывал своих намерений отстаивать профессора Хогвартса. Неустанно повторял о своем доверии Снейпу, но…. не торопился действовать. Неспешно позволил он допросить обвиняемого, неспешно выслушал обвинения против него. Неспешно назначил день суда. И также, не торопясь и очень эффектно, поручился за Снейпа, и еще через пару дней привез в Хогвартс. Вот уж ничего страшнее этого она не видела. Девчонкой Минерва боялась всех, кого положено было бояться детям. Она боролась со страхами и выросла отважной до безрассудства. Ну, разве что дементоры вызывали у нее неприятные ощущения. Вернувшийся Северус не был похож на дементора, но в глазах у него поселилась пустота. С тех пор и сама МакГонагал без нужды не встречалась взглядом с деканом Слизерина. Только «змеёныши» после всего этого прониклись к нему едва ли не благоговейным уважением. Одного его взгляда, жеста хватало, чтобы они замирали по стойке смирно. Каждое его слово было законом. Да что там, Минерва не могла не признать, что профессор Снейп – самая лучшая кандидатура для того, чтобы быть деканом Слизерина.

***
Все случилось, как и предполагала Минерва. Альбус созвал их для того, чтобы найти добровольца сопровождать детей до Лондона. У профессора Синистры случились семейные обстоятельства, и она отбыла ночью домой. Минерва заготовила длинную, изобилующую доводами причину, по которой она никак не может надзирать за детьми в поезде. Но речью блеснуть не пришлось. Альбус умильно посмотрел на Снейпа и ласково поинтересовался, не сможет ли профессор Снейп взять на себя этот труд. Профессор Снейп поблагодарил директора и коллег за оказанное доверие совершенно бесцветным голосом и с совершенно бесстрастным лицом выслушал советы и наставления. Он осведомился, нет ли еще для него каких-либо поручений, и испросил разрешения вернуться к котлам и недоваренным зельям. Ему конечно, разрешили, и все потихоньку потянулись следом по своим делам. МакГонагал уходила последней. Уже взявшись за ручку двери, она услышала характерный звук, который заставил ее замереть. А раздавшиеся, затем два одновременных восклицания, резко развернули волшебницу на сто восемьдесят градусов…
- Альбус!
- Абигайль!
Могла бы разверзнуться земля под ногами, расколоться небесный свод, проснуться и воззвать к своим недругам спящий под холмом Мерлин - все это было бы невероятно, но Минерва скорее поверила бы этому, чем тому, что она видела сейчас. Посреди кабинета Директора Хогвартса стояла вышедшая из камина женщина, и этой женщиной была Абигайль Тоттенхэм, в девичестве Ризергам. Она стояла, как всегда прямо и невозмутимо, смотрела, как могла только она одна.
- Альбус, сожалею, что не смогла предупредить Вас заранее, без предварительной договоренности, и вынуждена отвлекать от дел. Надеюсь, Вы простите меня? Минерва МакГонагал, рада тебя видеть, и еще более рада тому, что застала здесь и тебя! Мое дело не отнимет у вас обоих много времени.
С годами люди обычно меняются, взрослеют, стареют. Меняться может цвет волос, фигура, походка, привычки, интересы…. Что-то в Абигайль Ризергам тоже изменилась. Ее волосы по-прежнему были цвета темного шоколада, только будто чуть разбавленного молоком. Вздернутый подбородок, тяжелый, холодный взгляд синих глаз и капризно изогнутый, но уже не такой яркий и чувственный рот. Раньше в ее надменном взгляде блестел металл, а голос звучал властно. Теперь – взгляд тускло мерцал свинцовой тяжестью, а голос стал тише и мягче. Аби постарела. Считается, что время меняет всех, но кто сказал, что возраст может изменить Абигайль Ризергам? В одном она не изменится никогда: мир вертится вокруг неё. На памяти Минервы только одна Абигайль могла, например, лишить дара речи Альбуса Дамблдора. Именно это сейчас и происходило. Прошла минута, или больше, но никто так и не двинулся с места, не произнес ни звука.
Повинуясь скорее привычке, чем горячему желанию, Минерва тут же кинулась на помощь директору, который продолжал молча и растерянно глядеть на свою бывшую ученицу. - Я тоже тебе рада, Абигайль Ризергам. Начинай, раз уж считаешь мое присутствие уместным при вашей беседе. В ногах правды нет, давайте присядем, - прости Альбус, что я без спроса взялась командовать здесь, но я, право слово, устала.
Это было похоже на какую-то забытую детскую игру с новыми взрослыми правилами. Все трое обменялись короткими взглядами: Абигайль, вскинув бровь, глянула на Минерву, перевела серьезный взгляд на Дамблдора, нахмурившись, коротко кивнула и села в ближайшее кресло. Произнося приглашение к беседе, Минерва неотрывно смотрела в синие, похожие на густые сумерки глаза Аби, пытаясь угадать, понятна ли цель и причина ее вмешательства. Затем, удовлетворенная явным пониманием, услыхала облегченный вздох Альбуса и тоже присела. Что до директора, то он, не поднимая глаз на гостью и не встречаясь взглядом с коллегой, дождался, пока рассядутся дамы, и только после этого подошел к рабочему столу и сел, тяжело облокотившись локтями о столешницу.
Теперь тишина, плотно окружавшая троих волшебников, была тишиной понимания. О чем бы ни пошла речь, они готовы были понять друг друга.
- Мне бы надо поздравить вас с неожиданной радостью, которая, возможно, изменит наш мир к лучшему, но… потери общие, а особенно - мои личные, не позволяют мне предаться беспечному ликованию. Нет, я конечно рада, но на проявление этой радости у меня нет ни сил, ни времени. Поэтому, если вы позволите, я переду сразу к делу! Альбус, Минерва, мне нужна помощь, лично ваша и помощь Хогвартса.
- Ты знаешь, Абигайль, что все, пришедшие в Хог…
- Знаю, Минерва! Извини, что перебиваю, конечно, знаю, поэтому и позволила себе придти без приглашения. Повторюсь, не задержу вас долго. Мне нужны учебные планы, начиная со второго года обучения: по трансфигурации, по чарам, рунам, нумерологии. А еще - материалы и вопросы для СОВ и ЖАБА за любой год. Остальные дисциплины – с первого года. Мне нужно подготовить мою внучку к экзаменам.
- Помилуй, Абигайль, твоей внучке не может сейчас быть больше семи, восьми лет, зачем все это, да еще и экзаменационные планы? Готовишь очередного самородка?
Минерва не смогла удержаться от усмешки и сразу же пожалела, вспомнив все то, что рассказывали о происшествиях в семье Ризергамов. А потом пожалела еще больше, так как Абигайль не стала сверкать глазами, усмехаться или язвить в ответ. Она коротко глянула на Минерву и та, пожалуй, первый раз за время их знакомства почувствовала, что никогда не сможет простить себе этого неуместного сарказма. Декан Гриффиндора опустила голову, чувствуя, что готова разрыдаться от бессилья.
- Мы все сделаем, Абигайль. - голос Дамблдора поразил Минерву неожиданными нотками то ли раскаяния, то ли извинения, то ли обреченности. - Я перешлю тебе все необходимые материалы в течение недели, тебя это устроит?
- Вполне, спасибо. Я не сомневалась, что найду в вас понимание и участие. Что ж, мне, пожалуй, пора. День был трудный, хлопотный, я сообщу тебе завтра, Альбус, где нас найти. Вполне вероятно, что мы вернемся в Ризергам.
- Что ж, замечательно! Я с удовольствием навещу Ризергам, если ты удостоишь меня приглашением! – попытался закончить шуткой Дамблдор. – Тем более, - продолжил он, совершенно не замечая, что улыбаться кроме него, никто не склонен, - что и у меня есть к тебе просьба.
Абигайль удивленно посмотрела на директора, ожидая продолжения.
- Я хочу попросить тебя кое о чем. Точнее, у меня есть одно предложение, - сказал он. - Это как раз касается учебных планов и преподавания. Хочу порекомендовать тебе одного молодого человека.
- Мы это обсудим, - кивнула гостья. Она поднялась и направилась к камину. Дамблдор тоже встал из-за стола, чтобы проводить ее. Она обернулась, оглядела кабинет директора и, сделав общий кивок, шагнула в камин.

***

Поезд, идущий по расписанию, по своему маршруту, благословенный Хогвартс-экспресс. Куда бы ни вез он юных волшебников, они всегда полны надежд, они спешат не расплескать своих впечатлений, не растерять новых знакомств, новых друзей. Стук колес непременно прогоняет прочь все плохое. За окном мелькает, как в ускоренной съемке, другая жизнь. Она не зависит от того, кто и куда едет в этом странном поезде. Не зависит от того, какие печали или радости путают мысли людей, приникших к окнам купе и коридоров. Жизнь идет своим чередом, идет мимо, там за окном тамбура в котором, прижавшись к стеклу лбом, стоит декан Слизерина Северус Снейп. Его нигде не ждут, он ни к кому не спешит.



Глава 12

12

«Три очень милых феечки, сидели на скамеечке. И съев по булке с маслицем…», - бубнила Регина, и крошила пятое имбирное печенье бестолковым канарейкам мисс Прайс. Ненасытные желтые птахи радостно клевали все, что попадало в поле их зрения. «Дивного» их пения Регина никогда не слыхала и считала птиц дармоедками. Вскоре и это занятие ей наскучило, и она побрела во внутренний садик, сопровождаемая радостным цоканьем вечновеселого Ланса и неодобрительно серьезного Пилата. Девочка устроилась на скамье-качелях с книгой, захваченной не глядя по дороге. Псы расположились рядом, причем Ланс для порядка побегал вокруг, деловито обнюхивая все казавшиеся ему подозрительными кусты. Пилат взирал на своего собрата-бастарда с явной собачьей усмешкой. Он улегся рядом со скамейкой и застыл в позе сфинкса. Какое-то время Регина пыталась угадать, о чем думает старший пес, потом, бросив бесполезное занятие, полистала книгу и совсем заскучала. Помаявшись еще чуток, она пошла, слоняться по пустому дому, пока не добрела до комнаты Эрика. Остановившись у того места, откуда Эрик обычно исчезал в свою комнату, она аккуратно и осторожно прислонила ладони к стене. Очень быстро она нащупала то, что должно было быть дверью, хотя на дверь совсем не походило, так как не имело ни ручки, ни замка. Рина постояла еще немного, шевеля губами и изредка поднимая глаза к потолку, словно вспоминала что-то или пыталась сообразить. Прошла еще минута и девочка сжала кулачки, потом резко их раскрыла, растопырив ладони и, … проем в стене открылся, впуская ее в комнату кузена. Регина шагнула в темноту и остановилась, пытаясь сообразить, зачем она сюда забралась: «Интересно, я теперь считаюсь воровкой?» – подумала она, оглядываясь по сторонам. Глаза быстро привыкла к темноте и она прошла к столу. Собаки, явно нервничая, застыли в коридоре. Даже раздолбай Ланс молчал и не топтался, прижав уши и по-волчьи распустив хвост-бублик. Девочка провела пальцем по книге, лежащей на столе и посмотрела на обложку: «Математический анализ». Вот ужас-то! – подумала она. - Неужели интересно читать эти закорючки. Я от математики дурею в школе, а тут еще анализ всего этого. Эрик все-таки очень странный!». Рина взяла со стола чистый пергамент и перо из стакана и поспешила покинуть комнату. На пороге она остановилась, вернулась к столу и нацарапала кривовато, но очень аккуратно выведенными буквами: «Эрик, я тут одна очень скучала и забралась в твою комнату. Взяла: чистый пергамент, перо,» - она немного подумала и приписала – «трогала твою книгу. Она непонятная. Регина Ризергам.» Полюбовавшись на свою подпись, девочка вышла в коридор, вытянула руки с растопыренными пальцами к стене и резко сжала их в кулачки. Дверь захлопнулась. Регина направилась в гостиную и устроилась на диване около окна. На улице было тихо и пустынно, словно все пребывали в ожидании, как и сама девочка. Со вчерашнего дня в доме находились только она, домовик да собаки. Эрик опять был нездоров. Нет, это конечно не шло ни в какое сравнение с тем кошмаром, который они пережили сразу после Той ночи. Но…
***
- Дорогая! – голос бабушки был спокойным, но очень серьезным. Регина терпеть не могла, когда к ней обращались с этой серьезностью. Это всегда означало, что ей, именно ей, придется что-то делать самой. За что-то отвечать, принимать решения, быть взрослой.
– Регина, нам придется все-таки отправиться к мистеру Блэкмору в госпиталь. Возможно, это займет несколько дней. Опасности нет, поэтому твое присутствие там совершенно необязательно. Не беспокойся, на этот раз все пройдет еще быстрее и спокойнее, чем в последний раз. Надеюсь, в следующий раз нам не понадобится и мистер Блэкмор. Я даже полагаю, что мы и теперь справились бы без него, но …
- Береженого Бог бережет? – подняв синие глаза на бабушку, спросила Рина.
- Ты очень быстро усваиваешь школьный курс, молодец! – улыбнулась пожилая леди и погладила внучку по плечу. - Когда мы вернемся, я поговорю с тобой об очень серьезном и взрослом деле, дорогая. Нам нужно будет кое-что обсудить и принять решение. Я предприняла кое-какие меры и считаю, что ты должна об этом знать.

***

Больше всего на свете Регина не любила слово «должна». Оно казалось девочке таким ужасным, безжалостным, тяжелым и незыблемым, представлялось в виде стихийного бедствия. Даже хуже… Ураганы, наводнения, землетрясения конечно ужасны, но с ними можно бороться и пытаться выжить. А как побороть слово должна»? Оно «замораживало» в ней жизнь. Вот и сейчас она не столько переживала за брата, сколько была «прибита» как камнями этой жуткой перспективой своего долженствования.
Повертев пергамент и перо, девочка бросила их рядом на диван и потянулась за своим обычным маггловским блокнотом и шариковой ручкой, которые лежали на подоконнике. С ними было привычней. Рина полистала блокнотик и открыла последнюю, уже начатую страничку. Внимательно прочитав написанное, она снова уставилась в окно. Мисс Прайс уже скоро должна была вернуться. Перед отъездом, бабушка позвонила ей и попросила прервать визит к своей родственнице. «Присцилла, Вы вовсе не обязаны все бросить и, вскочив на метлу, примчаться в Лондон. Рина вполне самостоятельный ребенок. К тому же в доме ей ничего не угрожает, и я постоянно держу с ней связь. Просто мне будет спокойней, если девочка не будет совсем одна». Регина не слышала ответа мисс Прайс, но, даже за дверью, где она притаилась, был слышен тоненький скулеж и причитанья мисс Прайс в телефонной трубке, и девочка поняла, что ей не грозило долгое одиночество.
Она глянула на часы и кисло отметила: «Время пить чай». Если еще кто-нибудь позвонит в дверь, она непременно откроет и пригласит, так как пить чай в одиночестве – дурной тон. Регина хихикнула. «Непременно нагорит за это, но … Но в следующий раз будут лучше думать, какие нотации читать ребенку, который своим незрелым умом не способен воспринимать условности мира взрослых людей», - со злобной усмешкой мысленно процитировала она рассуждения мисс Прайс. Сегодня уже два раза урчал звонок. Первый раз приходил молочник и оставил на пороге корзинку. Рина дождалась, когда его велосипед завернет за угол и забрала молоко. Вторым был какой-то характерно одетый парень, из тех, что вечно предлагают что-то приобрести, воспользовавшись именно вам выпавшим уникальным небывалым по выгодности и щедрости предложением. Про него она даже не думала. Нет, думала – открыть дверь и оставить доставалу лицом к лицу с Пилатом. У пса такая выразительная морда, когда он смотрит на чужих! Но этого она не сделала.
Взяв ручку, девочка сосредоточенно посмотрела на лист, немного подумала и принялась писать. Несколько раз она останавливалась, грызла хвост «шарика», что-то шепча, задумывалась, и снова принималась писать. Минут через десять она закончила и, положив ручку, прочла:

Сумерки страшнее ночи.
Ночь лениво гонит день.
День же умирать не хочет,
Уползая робко в тень.

Он в спасение не верит,
Только спрятаться спешит.
Новая беда за дверью?
Бог не слышит. Мерлин спит.

Регина несколько раз перечитала, покачала головой и собралась, было зачеркнуть непонравившуюся строчку, но часы начали отбивать пять, а в коридоре заурчал звонок.
Собаки разом вскочили и замерли. Ланс видимо собрался брехнуть, но одного взгляда Пилата оказалось достаточно, чтобы «персик» заткнулся, не начав гавкать. Регина также быстро, как собаки обернулась к картинке, на которую выводилось изображение с камеры на крыльце. Перед дверью стоял незнакомый молодой человек. У него было довольно необычное лицо, одет он был тоже не совсем так, как одевались их привычные визитеры: что волшебники, что магглы. Он явно был напряжен и, наверное, волновался. Девочка бесшумно слезла с дивана и неслышно направилась в коридор. Собаки двинулись за ней. Ланс держался сзади, шел тихо, даже не цокая когтями. Пилат, вот откуда все знает этот пес, шел справа от нее и чуть впереди. Регина осторожно коснулась рукой напряженной песьей спины. «Он явно умнее многих людей, - подумала она. - Знает, например, что я охотнее держу палочку в левой руке. А бабушка, так та свободно держит ее и в левой и в правой. Поэтому Пилат всегда ходит впереди нее». Оказавшись у самой двери, Регина замерла. Незнакомец по ту сторону еще раз нажал на кнопку звонка, а потом для пущей убедительности постучал дверной ручкой. Она слышала, как молодой человек топчется на ступеньке и, кажется, что-то бормочет. Еще секунду помаявшись, он видимо, принял решение, и Регина услышала звук спускающихся вниз шагов. Не раздумывая дальше, она рывком открыла дверь.
Некоторое время молодой человек и девочка внимательно рассматривали друг друга. Гость, видимо, спохватившись, полез в карман, и Регина почувствовала, как за ее спиной Пилат приготовился к прыжку, а Ланс издал странный звук, давая понять, что он тоже готов защищать хозяйку. Удивительно, но гость, похоже «почуял» собак.
- Прошу прощения мисс! Мне было назначено на пять часов. Я получил приглашение явиться к миссис Тоттенхэм. Разрешите представиться – Римус Люпин. –протянул он Регине пергамент, на котором девочка сразу узнала бабушкину печать с затейливо переплетенными буквами A и R.
- Бабушке пришлось отлучиться по неотложным и срочным делам. Но, я уверена, она будет рада, если Вы согласитесь выпить со мной чаю. Пожалуйста, проходите, мистер Люпин. – важно и церемонно проговорила Регина, старательно следуя всем наставлениям мисс Прайс. Посторонившись, она жестом пригласила гостя войти, но вдруг прыснула:
- Упс! Я совсем забыла. Меня зовут Регина Ризергам. Сэр, - подумав, добавила она и снова изобразила приглашающий жест. Гость внимательно посмотрел на нее, улыбнулся, наклонив голову в знак благодарности и согласия, и прошел в коридор.
- Располагайтесь, мистер Люпин, – обводя жестом гостиную, приветливо сказала Регина. Удивленно обнаружив, что гость все еще стоит, вспомнила о чем-то, улыбнулась и чинно уселась на диван. Тихонько хлопнув в ладоши вызывая Юсси, она спросила взрослым светским тоном – Кофе, чай? Вы предпочитаете по-английски? – Гость тоже улыбнулся маленькой хозяйке и, обращаясь к замершему в ожидании эльфу, сказал, – черный, крепкий, без сахара, без молока.
- Вы любите сладкое, мистер Люпин? Как Вы относитесь к тортам, или может печенье? – продолжила расспросы радушная хозяйка.
- Не беспокойтесь, мисс Ризергам, я буду рад любым сладостям на Ваш вкус, - улыбнулся молодой человек.
- Дело в том, мистер Люпин, что миссис Тоттенхэм задержали непредвиденные обстоятельства. И она к сожалению не успела предупредить о Вашем визите. Поэтому, я мало чем смогу быть Вам полезной. – с сожалением закончила Регина. – Но, зато мы с Вами можем просто поболтать, если конечно у Вас нет других срочных дел, - тут же спохватилась она. - Да, и еще с минуты на минуту должна вернуться мисс Прайс. Она очень интересный собеседник и ужасно достойная дама. Уверена, Вам будет приятно с ней познакомиться. А пока, - продолжала девочка, разливая принесенный Юсси чай, - я познакомлю Вас с нашими собаками.
Гость чуть вздрогнул, и Регина незаметно стрельнула в него цепким и жестким взглядом. И снова ей показалось, что молодой человек не увидел, а именно почувствовал, ее взгляд. – Итак, вот этот веселый пес, - указала она в сторону Ланса, - называется Ланселот. Кроме громкого имени, у него еще незлой характер. Больше у него достоинств нет. Хотя, он, наверное, очень признателен мисс Прайс за то, что она его пригрела. Иногда мне кажется, что Пилата, так зовут добермана, Ланс почитает за собачьего короля. А Вы любите собак, сэр? – беззаботно болтая ногами, спросила Регина. Она старательно тарахтела, хихикала, громко звякала чашкой, постоянно что-то делала руками. Таким нехитрым, но действенным способом она пыталась отвлечь внимание гостя, чтобы украдкой за ним наблюдать.
Молодой человек действительно был немного странным на взгляд Регины. Она хоть и не могла похвастаться широким кругом общения особенно среди взрослых, но считала себя вполне способной разбираться в людях. Ведя нехитрую светскую беседу о погоде и прочих мелочах, девочка кое-что о госте для себя выяснила. Во-первых – он был странно одет. Пиджак и брюки были какие-то тусклые и бесформенные. Да и вид мистер Люпин имел весьма невзрачный. Во-вторых – он был то ли болен, то ли утомлен и часто проводил рукой по лицу, словно пытался стереть усталость. А еще – у него с собаками явно были проблемы. Ланс просто поджал хвост и устроился позади Пилата. Да и старший пес лежал рядом с Региной так напряженно, будто боялся расслабиться. И собаки, и гость вели себя странно, словно что-то знали друг про друга, но не были уверены в том, как может повести себя противная сторона. А вот Регине гость опасений не внушал. Сколько она не прислушивалась к себе, не могла найти ничего, что бы ее насторожило. Было в нем что-то смутно знакомое, но это вызывало только любопытство.
Светская беседа, как они оба не старались, потихоньку угасала. К счастью, вскоре в коридоре послышалась возня, и по веселому размаху лансова хвоста, Регина поняла, что появилась спасительница мисс Прайс. И действительно, минуту спустя она вплыла в гостиную. Мистер Люпин сразу вскочил, а Пилат угрожающе наморщил нос, показывая очень убедительные клыки. Регина улыбнулась самой светской улыбкой и нежно проворковала: «Мисс Прайс, как славно, что Вы пришли! Позвольте представить Вам нашего гостя – Мистера Люпина».
- Здравствуйте, Мистер Люпин. Очень приятно! Я так рада, что успела! – радостно защебетала вошедшая. – Дорогая Абигайль предупредила меня, что Вы зайдете. Продолжайте, пожалуйста, вашу беседу, через минуту я присоединюсь к вам, – сказала она и направилась в свою комнату.
Гость снова осторожно сел на свое место, и Регина про себя отметила, что он явно знает, как надо себя вести в одном помещении с недружелюбно настроенными собаками.
- Так Вы любите собак, мистер Люпин? – возобновила Рина прерванный разговор.
- У меня с ними сложные отношения, - уклончиво ответил гость, улыбаясь. – Скажем так, у меня с собаками соглашение о ненападении.
- Ну, мои дорогие, - бодро сказала вошедшая мисс Прайс, - я успела связаться с Абигайль, и она очень просила Вас, мистер Люпин, извинить ее и задержаться еще на часок. Она уладит все свои дела и непременно будет к половине седьмого. Если у Вас, конечно, нет других планов на это время. – закончила дама, присаживаясь.
Регина расслабилась, с удовольствием уступив мисс Прайс надоевшую роль хозяйки. Теперь она, спрятавшись за чашкой, могла беспрепятственно изучать гостя. Ей ничего не мешало разобраться со своими впечатлениями. Что-то все время ускользало от ее внимания, и она никак не могла понять - что. Неожиданно помог Ланс. С приходом хозяйки пес осмелел и крутился вокруг чайного столика. В очередной раз проскальзывая мимо тарелки с пирожными, пес оказался очень близко к гостю. Ланс остановился, смешно наморщился, потюпал носом и громко чихнул. Пока он отфыркивался и вертел головой, а мисс Прайс умильно хихикала, называя его проказником и сладкоежкой, что-то вдруг промелькнуло в памяти девочки и … Регина прижала ладонь ко рту, чтобы не вякнуть лишнего. Она так и сидела, таращась на Люпина. Он не мог этого не заметить и вопросительно посмотрел на девочку. Регина медленно опустила руку, потянула носом воздух, на секунду прикрыв глаза и что-то соображая. Потом ее синие глазищи резко распахнулись и, глядя прямо в глаза гостю, она выпалила: «Мистер Люпин, Вы оборотень?»

***

- Значит, Вы считаете, доктор, что есть явные улучшения? – монотонно звучал голос черноволосого молодого человека, стоявшего рядом с доктором Брайаном. Молодой человек был не по- летнему упакован в черный сюртук, что делало его еще более долговязым. Веселая медсестричка, ожидавшая распоряжений строгого доктора, была заинтригована той внимательностью и даже расположением, которое явно слышалось в речах зав. отделением. Строгий доктор симпатизировал этому человеку и говорил с ним ласково и участливо. Мужчины закончили беседу, попрощались, и молодой человек направился к лестнице. Медсестричка скромно потупила глазки и одарила хмурого посетителя ободряющей и заискивающей улыбкой. Не стоит упускать ни единого шанса, изменить о себе мнение начальства в лучшую сторону: «Не спину же гнуть, ей Богу! Видимо этот родственничек в чести у Брайана. Авось и помянет, что я добра и приветлива. А то и сам расчувствуется. И какая разница, что некрасив да угрюм! Одет вон, прилично, хоть и странно. И отца содержит в достатке. А меня – красавицу – за подарок почитать будет. С лица-то его – не воду пить. Да и не урод он, если приглядеться. Вот только бывает редко. Надо бы у Мэйбл из регистратуры порасспросить про этого Снейпа», - наметила план действий медсестричка и, довольная собой, пошла искать Мэйбл, позабыв про доктора Брайана.
А предмет ее недавних размышлений и перспективных планов притаился за колонной внизу лестницы. «Ну где эта гусыня?!», - сердито думал Северус, держа наготове палочку. Эта маггла встречалась ему в последнее время подозрительно часто, а ее многообещающие улыбки были сродни надоедливому жужжанию августовской мухи. «Это пора прекратить», - беззлобно решил Снейп, и, абсолютно спокойно и уверенно направив палочку медсестричку, прошептал: «Обливэйт».

***

Северус сидел на своей скамейке в Риджентс парке и кормил ручную белку, которую склонен был считать своей. Зверек сосредоточенно хрумкал орешками. До начала учебного года ему еще надо было успеть собрать кое-какие ингредиенты, написать несколько писем, посетить бабушку и выкупить книги, которые он заказал почтой. Впрочем, бабушку он точно посещать не собирался. У них сложились странные, но устойчивые отношения. Бабушка каждый раз писала, что будет рада его видеть у себя, он каждый раз благодарил и ссылался на загруженность и хогвартские правила. Этот эпистолярный ритуал вполне устраивал обоих. Впрочем, один раз он был нарушен. Северус не стал доискиваться и выспрашивать, кто вызвал Августу Принс в Хогвартс, но второго ноября она как у себя дома появилась из камина в его комнате. Августа не бушевала, как все, не читала нотаций. Она даже ничего не спрашивала. Миссис Принс просто взяла его за шиворот, швырнула в ванную. Затем два дня отпаивала зельями, бормотала какие-то слова. А он спал на ходу, плохо соображал и почти ничего не помнил. Скоро он был уже в полном порядке – бледный, осунувшийся, страшный, но вменяемый. Августа с удовлетворением оглядела внука, бросила на ходу «Не раскисай» и исчезла в пламени камина.
Неотвеченным оставалось еще письмо Нарциссы. Скорее всего, в нем было очередное приглашение, мягкие осторожные упреки Цисси и непременные рассказы о житие-бытие и талантах его Крестника. Ни один из этих аргументов не трогал его и не сподвигал на визит к Малфоям. Он не был в Малфой-мэноре с прошлого года. И не горел желанием оказаться там вновь. Воспоминания об их последней беседе с Малфоем у него в Паучьем тупике до сих пор вызывали у Снейпа приступы тошнотворной бессильной ярости.

***

- Сев! Северус, да возьми же ты себя в руки! – пытался урезонить приятеля Люциус, брезгливо и зло кривя губы. Уже битый час он старался отвлечь внимание Снейпа от двух емкостей. Одной из них была бутылка с дешевым, но крепким пойлом, другой – полная горем душа Северуса. Огненной водой Снейп старательно заливал катастрофу в душе. Люциус, как ни старался, помешать этому не мог, поэтому смирился и теперь просто наблюдал за процессом, изредка говоря что-то бесполезное Снейпу, или отдавая короткие распоряжения его домовику. Свинни летал по комнате по одному щелчку Люца, наверное, видя в нем хоть какую-то надежду помочь хозяину.
Оказавшись дома на коротких каникулах, Снейп заливал сразу все. И свои утраченные надежды, и упущенные возможности, и гибель любимой женщины, и Азкабан, и много-много чего еще, о чем Малфой видимо даже не подозревал.
- Пррропассссть! – злобно зашипел Снейп, прибавив еще пару таких слов, которые Люц никогда не произносил. Эта вспышка эмоций была вызвана последним разлитым стаканом, и Северус тяжело поднялся, чтобы взять другую бутылку.
- Сев, - снова попытался отвлечь Снейпа от выпивки. – Я понимаю, старина, что мои слова тебе сейчас меньше всего могут помочь. Но… - Малфой замолчал, так как все его слова разом кончились на этом «но». Северус, однако, неожиданно среагировал. Он остановился, оглядел комнату, затем, уставившись в камин, забормотал, - Она никогда не была моей. Никогда! А я жил только одной надеждой, что она все равно, когда-нибудь поймет, почувствует, поверит и… придет ко мне. Я был так в этом уверен, что пережил и нашу ссору, и ее замужество, и даже беременность, хотя от мысли о беременной от Поттера Лили меня выворачивало наизнанку и выжигало душу от ревности и гадливости. И противнее всего было то, что я продолжал ждать и желать ее. Я выдумывал гневные речи, бранился, обвинял и милостиво прощал, но итог всегда был один – мы оставались вместе и были счастливы. А теперь ее нет. Нет совсем, и некому говорить все эти слова, некого обвинять и прощать. И не перед кем оправдываться… Ничего не было и… ничего не осталось…
- Северус…., - после долгой паузы голос Малфоя прозвучал хрипло и сдавленно. – Это все … Это все было. Это надо пережить, - с усилием закончил Люциус. У него на самом деле просто не было слов и он совершенно не знал, что можно еще сказать Снейпу.
- Надо, - вяло ответил Северус, - но зачем?
- Да ты совсем рехнулся! - не выдержал Малфой. – Нельзя всю оставшуюся жизнь скулить над… В конце концов, нельзя вожделеть труп! – жестко закончил он. Не успел он договорить, как в щеку ему уперлось острие палочки Снейпа.
- Заткнись!!! – почти завизжал Северус, и сильнее надавив палочкой, так, что ссадил кожу, прошипел, - Сссволоччь!
Он видимо хотел прибавить еще что-то, но Малфой кривясь от боли, тихо пробормотал что-то и Северус провалился в никуда. Очнулся он только на следующий день на своем диване. Рядом на стуле дремал Свинни. На столе лежала записка, где четким красивым малфоевским почерком было написано: «Извини». С тех пор они не виделись.

***

Жизнь раскололась. Не во что Верить.
Кончились слезы, боль не залив.
Как Небеса позволить посмели? -
Некому сетовать, счет предъявив.

Жизнь раскололась. Жизнь без Надежды
Что-то исправить, что-то вернуть.
Просто и пусто, никто не держит.
И есть ли смысл – продолжить путь?

Жизнь раскололась. Но было, было!
Была попытка. Желать… Любить…
А из души все слезами смыло…
Жизнь раскололась. Стоило жить?

***

- Вот глупая белка! – услышал Снейп позади себя недовольный мужской голос. Он осторожно обернулся и увидел двух молодых людей, сидящих на скамейке в нескольких метрах от него. – Маленькая нахалка, - продолжил один из них возмущенно. – Тысячу раз говорил, чтобы она паслась рядом. Так нет! Ну вот где ее носит? Ты не видишь, Римус?
- Нет, - ответил знакомый Снейпу спокойный голос. – Не беспокойся, Эрик! – весело сказал оборотень. - Сейчас мы ее поищем! – поднялся со скамьи.
И Северус Снейп круглыми от удивления глазами проводил взглядом зашагавшего в сторону озерца Римуса Люпина.


Глава 13


Третье лето подряд дом номер 13 по Сент-Джонс Вуд Стрит провожал всех своих чад и домочадцев в Ризергам. Всегда медлительный и неторопливый Юсси покрикивал на двух специально вызванных из замка эльфов, помогавших собираться в дорогу. Он важно надувал щеки и сдувался, заслышав неподалеку кого-нибудь из хозяев. Эльф старался обходить стороной Ланса, который, к слову, совершено не обращал на него внимания, и ругал ризергамских собратьев «деревенщиной». Мисс Прайс суетилась и сновала из комнаты в комнату, на ходу забывая сначала, зачем и куда шла, затем откуда и почему вышла. Ее торопливые шаги слышались во всех комнатах и даже верный Ланс не всегда сопровождал хозяйку в ее броуновских передвижениях по дому. С тех пор, как не стало Пилата, Ланс почувствовал себя главной собакой в доме. Хозяйка, потеряв верного друга, наотрез отказалась заводить себе нового пса. Даже настоятельно посоветовала Эрику, решившему приобрести собаку, не покупать добермана. Эрик долго дулся, ворчал, но Абигайль все-таки ослушаться не решился. Так Ланселот оказался старшим и единственным псом в доме. Совершенно непонятно, откуда и как несерьезный, беспородный и слегка бестолковый барбос уразумел, какая на нем лежит ответственность. Видимо, долгое общение с настоящим собачьим принцем не прошло для дворняги даром. Он остепенился, заматерел, и даже выглядеть стал по-другому. Мисс Прайс утверждала, что у него появилась настоящая «стойка добермана». Регина не считала недолайку доберманом. Но… Когда Ланс замирал, напрягая шею, высоко подняв голову, чутко насторожив уши, крепко уперев перпендикулярно земле передние ноги, задние при этом, пружинисто отставив назад в небольшом шаге, он казался почти Пилатом.
Долгие сборы утомят кого угодно. Разве можно оказаться в стороне от снующей там и сям туда и сюда мисс Прайс. Даже степенная и невозмутимая хозяйка дома болезненно морщилась, а то и вздрагивала всякий раз, когда раздавалось: «Абигайль, дорогая…». В очередной раз услышав: «Как Вы думаете, дорогая….», - она отшвырнула в сердцах перо, и вышла на «призыв», грозно сдвинув брови.
- Присцилла! Вы слишком изнуряете себя хлопотами! – стараясь скрыть нотки недовольства в голосе, сказала пожилая дама. – Если в этот раз сборы привели к таким титаническим инициативам, не стоит ли нам вызвать еще пару помощников из Ризергама?
- Ах, Абигайль! – смущенно заморгала глазками мисс Прайс, - не стоит беспокоиться! И незачем кого-то еще вызывать. Я управлюсь сама! – обеспокоенно проговорила она. - Просто я хотела спросить Вас, можно ли мне будет поехать в Ризергам поездом и взять Ланселота с собой. Он уже вполне взрослый и степенный пес, - она с умилением бросила взгляд на собаку, - и умеет себя вести в обществе. Дело в том, что ему не на пользу каминные перемещения, а этот Ваш способ исчезать и появляться громким хлопаньем, дурно влияет на его психику. В прошлый раз, Вы помните, когда он сломал лапу и молодые джентльмены решили доставить его таким образом к ветеринару, его тошнило.
- Если вся эта беготня и суета прекратится, Вы можете выбирать любой способ перемещения, Присцилла. – недоуменно пожав плечами, ответила ей Абигайль и развернулась, чтобы вернуться в кабинет. На пороге она, видимо, вспомнив о чем-то, обернулась, и, улыбаясь, добавила: - Дорогая, Вы замечательно все придумали, я поражаюсь Вашей способности успевать позаботиться обо всех и обо всем! Постарайтесь только не очень утомиться в дороге и не берите с собой много вещей. Попросите ко мне Эрика, если увидите. Я хочу дать ему кое-какие указания по поводу багажа.
- Ооо!!! Конечно, Абигайль! Я тотчас же найду джентльменов и передам Эрику Ваше пожелание! – воодушевленно воскликнула мисс Прайс и умчалась, провожаемая удивленными взглядами Абигайль и Ланселота. Минуту спустя из французского окна гостиной, выходящего в сад, озираясь, пробралась Регина. Она, приложив палец к губам, подмигнула Лансу, и осторожно двинулась в коридор к лестнице на чердак. Ей не нужно было искать джентльменов – она знала, где они прятались от предотъездной суеты.

***

Абигайль с удовольствием отложила перо и откинулась в кресле. Неприятные и просто скучные дела на сегодня можно было считать выполненными. Не приходилось сомневаться, что Присцилла все устроит, как надо. Стало быть, вполне можно расслабиться, посидеть с книгой в саду, пройтись по магазинам, может, наведаться к кому-нибудь в гости. А вечером устроиться в гостиной, или в саду за рюмочкой шерри с чудными бисквитами, которые пекла ризергамская домовуха Мэб. Можно уговорить внучку почитать что-нибудь, можно просто послушать болтовню молодежи. А можно оставить их всех за привычными забавами, а самой закрыться в кабинете и с удовольствием посмотреть, скажем, «Нашего общего друга», или «Дэвида Коперфилда». Абигайль усмехнулась и, оставив мечтания про вечер «на потом», окинула взглядом свой огромный письменный стол. На глаза сразу же попалась ее личная «бесконечная книга» и она снова не смогла сдержать улыбку. Ласково, нежно, как живую, она взяла кожаную книжку тетрадного формата. «Надо будет непременно заказать Регине такую же», - подумала волшебница, - «Да и Эрику тоже. Мальчик и так, кажется, ревнует. Да и Римусу можно подарить такую полезную вещь. Он славный, и, похоже, не избалован подарками». – продолжала строить планы Абигайль, записывая на отдельную страничку в список нужных дел покупку трех дневников. Придется, правда, втрое повозиться с чарами, ну да оно того стоит!». Волшебница мельком глянула на часы и, прикрыв глаза, позволила себе немного помечтать о подарках детям, Присцилле, и себе любимой. Абигайль всегда придерживалась правила, что подарки близким и всяким остальным нужно дарить тогда, когда появляется эта счастливая потребность сделать приятное или удивить. Это же ни с чем несравнимое удовольствие – дарить. Настоящее чудо! И для этого совершенно не обязательно дожидаться повода, выдумывать причину. Люди разные: друзья, враги, просто прохожие мимо твоей жизни…. Всех их можно порадовать. А тех, кого нет желания радовать - можно удивить… до чрезвычайности. «Никогда не стоит отказывать себе в удовольствии!» - удовлетворенно усмехаясь, подумала она, - «Особенно в моем преклонном возрасте, когда времени остается все меньше, а желаний все больше!». Пожилая дама резко выпрямилась в кресле и медленно открыла, сверкнувшие яркой синью глаза.
- Юсси! – властно призвала она домовика.
- Госпожа! – тут же отозвался почтительный писк у нее за спиной. Отчего-то старый Юсси, считал, что пища тихонечко и наклоняясь ниже некуда, он выражает почтительность хозяйке. Абигайль очень часто хотелось отругать его за такое превратное понимание преданности. Ведь будь она также глуховата, как Присцилла, ни за что бы не услыхала этого писка. Но сделать этого она так и не собралась. «В конце концов» - успокоила она себя, - «с раздражительностью надо бороться – это признак старости. А Присцилле вовсе и необязательно все слышать!».
- Я наведаюсь в Лавку древностей. Приготовь мою лондонскую одежду.
- Госпожа пойдет одна? – глаза домовика потемнели от ужаса.
- Именно! И закрой рот, пожалуйста. Детям и мисс Прайс скажешь, что я пошла по делам.
Она дождалась исчезновения эльфа, подошла к телефону, набрала номер и заказала такси.

***

- Нет, я, конечно, понимаю, что пребывание наставником при малолетней вздорной особе, считающей себя пупом земли, нельзя всерьез считать успешным карьерным ростом. – несколько раздраженно вещал Эрик, развалившись в кресле-качалке. – Но разве ты можешь сказать, что это совсем пустое и безрадостное занятие?
- Ты тогда уж договаривай то, что ясно читается в подстрочнике твоей речи! – не менее раздраженно ответил ему Римус. – При моих-то реалиях, о какой карьере можно думать! Мне надо считать себя политым шоколадом и упакованным в праздничную обертку. Только на елку вешай! Попал в такое семейство, пригрели добрые люди! Лишнего не спрашивают, содержат в тепле и сытости. Жалованье платят, врачуют раны душевные, физическую ущербность исцелить пытаются. Рай, разнеси его Мерлин!
- Да что ты завелся-то? – в сердцах выкрикнул Эрик. – И это в ответ на простой, вполне невинный вопрос «отчего у тебя такой унылый вид?»
Регина, застывшая на верхней ступени лестницы, удивленно глазела на «молодых джентльменов». От кузена она и не такое слыхала, но мистер Люпин при ней даже голоса ни разу не повысил. Увиденное, надо сказать, ей совершенно не понравилось, и она решила разрулить все по-своему.
- Джентльмены! – сказала она, поразительно точно копируя чуть визгливый голос мисс Прайс. – Как удачно, что я вас здесь застала. Хотя, совершенно непонятно, что могут делать на чердаке в пыли два таких положительных молодых человека, - сохраняя серьезный тон, закончила девочка. Реакция джентльменов последовала молниеносно: оба повскакали с мест, Люпин стал судорожно застегивать пиджак. Эрик опрокинул кресло-качалку, задел рядом стоящий столик и застыл в ярости и недоумении, взирая на брюки, залитые оранжадом. Зрелище было волшебным. Но злоупотреблять волшебством – дело опасное, особенно, когда кузен имеет такой дурацкй вид и такое перекошенное злобой лицо. Регина еще секунду полюбовалась на джентльменов и, давясь от смеха, явила им себя, сделав шаг. До мистера Люпина дошло значительно быстрее, чем до братца. Римус хрюкнул, чуть согнулся, а затем поборов желание плюхнуться в кресло и расхохотаться, поднял палочку и очистил брюки Эрика от унизительно липкого и холодного напитка. Кузен же хватал ртом воздух, дико вращал глазами и пытался, видимо, сообразить, что сделать с нахальной сестричкой. Регина не стала дожидаться и заговорила, теперь подражая голосу бабушки:
- Так, так, так! Что ж, друзья мои, я вижу, вы оба преуспели в воспитании нашей юной леди и научили ее самому главному – во всех ситуациях стараться не терять достоинства, самообладания и чувства юмора! – закончила она уже совершенно своим голосом. Предусмотрительно максимально приблизившись к Римусу, она вызывающе подняла голову и уставилась на Эрика.
- Ууубьюю! – тихо, но внятно произнес брат и двинулся на Регину. – Тупая белка! – шипел он, кривя красивые губы. - Голову отверну и подвешу тебя за дурацкий хвост. И на чердаке тебя никто и никогда не найдет. И твоей, побитой молью шкурки, даже на помпон не хватит!
- Эриииик!!! Как же ты сейчас на Бандераса похож!!!! – восхищенно пропела Регина, краем глаза успев заметить, как напрягся рядом с ней Римус. «Бедняга», - подумала она, - «не привык еще!». - Ты просто мачо из фильма Assassins! Он там точно также губы кривит, когда со Сталлоне стреляется. – участливо объяснила она Люпину, растерянно наблюдающему за общением родственников. – Такой красавец! – закатила глаза Регина, восторженно сложив ладони и прижав их к груди. – Упссс! – тут же смущенно одернула себя юная комедиантка. - Я хотела сказать, - она приосанилась, состроила совершенно английское выражение лица и произнесла со старательно четкой артикуляцией, - что джентльмен, очень достойно игравший в фильме, имеет поразительное сходство с кузеном Эриком, и, несомненно, является не только талантливым, но и очень интересным мужчиной. Really handsome man!* - припечатала она конец фразы и слегка наклонила голову.
- Бандерас, говоришшшь? – зашипел Эрик, продолжая наступать на Регину, - Macho asesino, говоришь? Я тебе сейчас такого Macho desesperado покажу, закачаешься!
- Джентльмены! – девочка, слегка кивнув, стала отступать к лестнице, - мне кажется, я прервала вашу высокоинтеллектуальную беседу и раскаиваюсь в содеянном.
Еще секунда, и Регина уже топотала по лестнице, смеясь и выкрикивая на ходу: «El macho hermoso**, я зашла сказать, что мисс Прайс разыскивает тебя по просьбе бабушки!»

***
Римус уже битый час слонялся по этому государству Ризергам, пытаясь найти себе занятие, или хотя бы место, где захотелось бы чем-нибудь заняться. Эрик должен был вернуться из Лондона только на уик-энд. Его многочисленные ученики в этом году вознамерились поднатаскаться в математике перед началом учебного года, и мистер Ризергам пахал, как студенты Хогвартса на отработках. А вот Римусу Люпину здесь грех было жаловаться на загруженность. Равно как и на одиночество. Временами он чувствовал себя как в добрые старые времена в окружении друзей по школе. За годы мытарств с работой после окончания Хогвартса, Римус стал болезненно чувствительным. Он потерял всех своих близких друзей, и эту пустоту совершенно нечем было заполнить. Страшно подумать, до чего можно было дойти, если бы не неожиданное предложение Дамблдора. Оборотень с дипломом ухватился за эту идею отчаянно, из последних сил. Так, однажды, он тянулся к выпавшей из рук от круцио волшебной палочке: отчаянно, превозмогая боль и липкий страх. Это могло быть последним ощущением в жизни. Тогда он дотянулся… Приблизительно такие же мысли одолевали Римуса, когда он обреченно давил на кнопку звонка на Сент-Джонс Вуд стрит. Встреченный воспитанными собаками и странной девочкой, он после непродолжительной светской беседы был вырублен оглушительным вопросом: «Мистер Люпин, Вы оборотень?» Римус тяжело уселся на каменную скамью и вздохнул. Воспоминания об этом чаепитии даже после того, как все давно разъяснилось, вызывали неприятные ощущения недостатка воздуха. Ассоциации с той битвой еще не раз возникали в первые недели пребывания в семье Ризергамов. Молодой волшебник шел туда, перебрав все газетные вырезки о страшной трагедии этих людей, ободренный заверениями директора, что именно они способны понять его непростое положение в обществе. Теоретически, они действительно могли понять… Но первый разговор с миссис Тоттенхэм был вторым ударом, от которого ему захотелось согнуться пополам и побелевшими губами хватать ртом воздух.

***

- Я вынуждена задать Вам вопрос, молодой человек, - устало сказала пожилая дама, сидевшая напротив Римуса…
Они уже час беседовали с миссис Тоттенхэм, которая, как и обещала, вернулась к назначенному сроку. Она шагнула из камина, как королева, и маленькая гостиная, в которой уже почти растаяла неловкость между собеседниками, словно превратилась в тронный зал. Извинившись за опоздание, она величественно расположилась в кресле, приняла из рук мисс Прайс чаю и включилась во вновь загоревшийся костерок светской беседы: рассказывала о состоянии здоровья внука, задавала Римусу безличные, незначительные вопросы. Затем, улыбнувшись, пригласила его в кабинет. Предложив пройти идти за домовиком, она задержавшись в гостиной, казалось, лишь на мгновение. В прохладном полумраке большой синей комнаты, в которую Люпина привел эльф, стоял огромный письменный стол и небольшой каменный столик около мягкого дивана и двух кресел. Вошедшая следом миссис Тоттенхэм заняла одно из кресел, жестом предложив гостю усесться по своему усмотрению.
- Давайте не будем играть в прятки, мистер Люпин. Я вынуждена задать Вам вопрос. Внучка сказала, что Вы оборотень, это правда? – пожилая дама, не мигая, смотрела на своего безмолвного собеседника.
- Я…, - Римус попытался прокашляться. Получилось плохо, так как горло по-прежнему предательски першило. – Я думал, Дамблдор….
- Не надо думать «за» Дамблдора, и «о» Дамблдоре, молодой человек. – спокойно прервала его миссис Тоттенхэм. – Это занятие неблагодарное и небезопасное. Итак???
Это оказалось невероятно сложно – сказать такое простое и короткое слово «Да». На него ушло много сил и пять минут времени. Хозяйка не торопила его, не выказывала нетерпения или недовольства. Она ждала, и ему показалось, что ожидание было даже ободряющим. Но все-таки выпалив «Да», Римус будто провалился и полетел вниз в темную мглу неизвестности и тревожного ожидания. Его собеседница тоже не торопилась отвечать. Люпин с удивлением обнаружил, что за время его внутренней борьбы, она устроила все для долгой беседы: графинчик с шерри, бисквиты и горячий чайник. Теперь она смотрела на него, явно ожидая услышать, какое угощение он предпочтет. Взявшись за графинчик, пожилая дама улыбнулась ему, и Римус кивнул, все еще не представляя, как себя вести дальше.
- Итак,… мистер Люпин, раз уж мы с Вами познакомились, давайте будем впредь придерживаться собственного мнения и сами принимать решения. Я считаю это правильным! Решать будем мы с Вами, и решение это совершенно никак не зависит от желаний и планов Альбуса. – сказала она, усмехнувшись. - Как любил говорить Дамблдор во времена моего ученичества – «…принимать решение, делать выбор надо так, чтобы перед собой или перед кем-то за это не было стыдно». И, поверьте моему опыту, молодой человек, ориентируйтесь по большей части на самого себя! Даже Альбуса, как ни невероятно это звучит, можно обмануть! А вот свою собственную совесть…. Оооо! Для этого надо быть биологически запрограммированным негодяем! Так что оставим Дамблдора с его посредничеством. Рассказывайте!
И Римус рассказал. Он рассказал этой пожилой незнакомой женщине все с самого начала: о длительной горячке от испуга и ран; о слезах и вечно опущенных глазах родителей; о тяжело лечившемся заикании; о чуде принятия в Хогвартс; об одиночестве; о врагах и друзьях, даже о том, что чуть не убил сокурсника. Рассказал об отчаянии после окончания школы, о том, как спасали от тоски поручения Дамблдора, о гибели Поттеров и предательстве Блэка… Он рассказал ей обо всем. И когда закончил, с удивлением понял, что говорил почти два часа, захлебываясь, перебивая сам себя, как ребенок. Он торопился, сбивался, словно боялся, что не успеет, упустит что-то. Он торопился, пока эта удивительная, по-королевски спокойная и величественная дама слушала его….
Время перевалило за полночь, а они все сидели в полутемной комнате и никто не нарушал молчания. Миссис Тоттенхэм осторожно дотронулась кончиками пальцев до руки своего гостя.
- Вы были откровенны со мной, молодой человек. Теперь позвольте и мне Вам ответить. Время позднее и все мы нуждаемся в отдыхе. Особенно я, учитывая все те хлопоты, которые принесло в этот раз полнолуние. Не удивляйтесь! – предупредила она его вопрос. – Вы ведь наверняка выяснили, что смогли, перед тем, как придти сюда. И, наверняка знаете, что и в нашем доме это тревожное время. Ну да Вы еще успеете познакомиться со всеми особенностями нашей семьи. Сразу скажу – легко тут Вам не будет. У меня трудные внуки, да и я ангельской кротостью не страдаю. Одно могу обещать – скрывать от Вас ничего не будут. А сейчас мы отправимся отдохнуть! Завтра Вы сможете задать любые вопросы и получите на них ответы. И потом мы вместе подумаем и примем решение. Юсси! – не успела миссис Тоттенхэм прищелкнуть пальцами, как заспанный домовик уже стоял около ее кресла. – Проводи мистера Люпина в комнату для гостей и проследи, чтобы все необходимое было сделано. – Домовик склонил голову и попятился ждать гостя у двери. Она поднялась и сказала: - Доброй ночи, мистер Люпин. Если понадобится, я могу дать Вам что-нибудь, чтобы сон Ваш был крепок и спокоен.
- Доброй ночи, миссис Тоттенхэм, - ответил ей молодой человек и поплелся за эльфом.

***

- Вот Вы где спрятались! – раздался совсем рядом голос его ученицы, и она шумно плюхнулась на скамейку рядом с ним.
«Вот так так! Это я, получается, заснул???» - удивленно подумал Римус и улыбнулся Регине. – Ну как прошли Ваши занятия с миссис Тоттенхэм? – поинтересовался он.
- Нормально! – насупилась девочка.
- Что-то не так? – спросил Римус. Обычно Рина с бабушкой занималась гораздо охотнее, чем с ним или с Эриком.
-Все не так! – сердито ответила она. – Какой прок в заклинании, если его нельзя применять. Я чувствую себя, как маггла! Нет! Хуже, чем маггла! Они ничего не умеют и им не обидно. А я умею! Вы знаете, как это противно, когда знаешь и «то» и «это», но ничем не пользуешься. Зачем тогда учить????
- Ну, хотя бы затем, чтобы знать… , - лукаво улыбнулся Римус и посмотрел на девочку. - Не находишь, что оно того стоит, эээ?!
Регина какое-то время соображала, потом рассмеялась и кивнула: - Убедили! Буду учиться дальше, пока не лопну!
- Надеюсь, пользоваться знаниями ты начнешь раньше! – тоже рассмеялся Римус. – Пошли! Выпьем чайку, съедим сладенького, и жизнь наладится!
- Ага! – весело ответила Регина, соскочила с лавки, и они пошли к дому.

***

- Можно? – Римус замялся на пороге кабинета Абигайль.
- Приходите Римус, присаживайтесь. – пригласила она. – С чем пожаловали? Регина что-нибудь опять устроила?
- Нет, что Вы! Я могу пожаловаться только на то, что она слишком много занимается. Идеальная ученица. Правда, ей тяжело доказать что нужно знать не только то, что ей нравится. – улыбнулся молодой человек.
- Да уж, она упряма, пожалуй, за всех ныне здравствующих Ризергамов. – усмехнулась Абигайль. – Но раз вас привела не Регина, то что же?
- Да нет… - Люпин снова замялся, но решился и поднял глаза на пожилую волшебницу. – Именно Регина. Миссис Тоттенхэм! То есть Абигайль, Вы по-прежнему не хотите отправить девочку в школу?
- Нет! - Коротко отрезала дама и поджала губы. – Я уже не раз объясняла Вам причины, Римус.
- Да, уж! Объясняли! – воскликнул молодой человек. – И Вы думаете, я могу удовольствоваться объяснением, что причина в Вашем соглашении с Распределительной шляпой?!
- Ну что Вы, друг мой! – рассмеялась Абигайль, - Конечно я не думаю, что Вы думаете, что тут дело в шляпе! Только в шляпе! - насмеявшись, закончила она. – Отчего Вы сомневаетесь, что мы сможем подготовить Рину к экзаменам здесь, не хуже, чем в стенах Хогвартса?
- Да потому, - взволнованно объяснил Римус, - что моих знаний по многим предметам уже не хватает, чтобы отвечать на ее вопросы. А ведь она только должна была бы поступить на первый курс. А что будет дальше?
- Излишняя скромность, молодой человек – вовсе не добродетель! – строго сказала Абигайль, и добавила уже мягче, - Не забывайте, что девочка училась всему этому с трех лет! А с пяти – она уже владеет палочкой.
- Но она – ребенок! И еще маггловская школа! Вы что, в вундеркинды ее готовите? Зачем? – повысил голос Люпин.
- Ну-ну! Гриффиндор! Вы просто вылитая Минерва! Только пучка на затылке не хватает и очков! – сердито ответила волшебница. – Поверьте мне, - уже спокойнее добавила она, - я не собираюсь изнурять внучку и лишать ее детства. Она сильная девочка. В некотором роде даже особенная. Она – Регина! Региной ее с детства и воспитывали. Вы правы, Римус – она ребенок! И именно поэтому мы все делаем все возможное, чтобы девочка росла среди близких и друзей. И была ко всему готова! – жестко закончила Абигайль.
- Но …
- Римус, - устало сказала его собеседница, - если Вы об общении, то общество маггловских детей ничуть не хуже, чем общество юных магов. Маггловское образование лишним тоже не будет. Все Ризергамы его получали и никто не пожалел об этом. Если Вы в чем-то испытываете затруднения, как преподаватель – только скажите. Книги, помощь, консультации – все будет!
- Вас не переспоришь. – обреченно ответил молодой учитель. - У меня намечается проблемы с зельями и нумерологией.
- Ну, по нумерологии отправляйте ее к Эрику и она, уверяю вас, тут же прекратит задавать вопросы! – усмехнулась Абигайль. – А вот зелья… - задумчиво протянула она. – Вот где Вы думаете сейчас наша малышка?
- Очевидно, суетится по поводу приезда Эрика. Он звонил и сказал, что будет сегодня.
- Это славно! Но Регина не занимается чаем.
- ???
- Она сейчас крадется к забору, в надежде незамеченной удрать в лес и добраться до сторожки. А там она будет отмечать место, где растет Polytrichum.***** И еще будет считать время, которое потребуется на дорогу. – с удовольствием закончила ведьма.
- И вы так спокойны?
- Уж не предлагаете ли Вы мне припуститься за ней?
- Нет, но я бы мог…
- Не стоит! – улыбнулась Абигайль. - Она справится! Мы сегодня с ней говорили о некоторых ингредиентах зелья «Слезы девы». Вот она и озаботилась их заготовкой.
- Ну, вот видите! Я про такое никогда и не слыхал! – воскликнул Римус.
- И правильно! Вы же не Ризергам. Это фамильный рецепт. Он, правда, встречается в древних сборниках, но это не совсем … эээ… безопасное средство. – с трудом подыскав слово, объяснила волшебница. – А по поводу зелий, я подумаю. Мне тоже не с руки все это вспоминать и возиться со школьной программой. Я напишу Альбусу и с удовольствием доверюсь его совету в этом вопросе, - улыбнулась она. - А теперь, давайте поддержим малышку в ее стремлении к знаниям: я напишу Дамблдору, а Вы займетесь чаем! – подмигнула пожилая дама Римусу.

***
Регина ворвалась в круглую чайную растрепанная, запыхавшаяся, но умытая и с чистыми руками. Тут же кинулась на шею кузену, который сердито стал отдирать ее от себя, называя «глупой белкой». Она, не смотря на агрессивность Эрика, чмокнула его в щеку, вызвав сдержанную улыбку, и уселась чинно рядом с его креслом. Учитель и бабушка переглянулись и оба подумали, что «вылазка» ей удалась.
- У тебя отменились уроки? Твои ученики забастовали? – забросала она вопросами брата.
- Это все из-за тебя, кстати! – прихлебывая чай, буркнул он. – Родителей этого твоего одноклассника, Бассета, пригласило на уик-энд «Тааакооооеее семееейство», сам Лорд К. Они отменили уроки и повезли своего балбеса «в свет»!
- Не переживай! – еле выговорила Рина с набитым ртом, -

Ну и что, что ты ужинал с графом?
И что звал тебя герцог один?
Вошь лишь вошь в парике парадном
Королевы, что с трона глядит.*****

Эрик и Абигайль дружно расхохотались, а чтица церемонно раскланялась. Римусу оставалось только смущенно уткнуться носом в чашку. Хитрющая рожица Рины возникла неожиданно около его плеча. Она предложила кусок торта и быстро прошептала в самое ухо: «Все смеются, потому, что я очень удачно процитировала Бернса. Это маггловский шотландский поэт. У нас все его очень любят. Я потом Вам почитаю». И уже громко добавила: – Попробуйте тортик, мистер Люпин, он удался!
Абигайль поднялась и, сказав, что ей еще надо отправить почту, удалилась к себе. Она как и обещала, собиралась отправить письмо. Поставив свою подпись, запечатав пергамент, Абигайль прищелкнула языком, подзывая сову. Глазёна не двинулась с места, даже не приоткрыла желтого глаза. Волшебница усмехнулась и привычным жестом, потянулась к коробке с печеньем, стоящей на самом краю стола. Сова тут же открыла глазищи, напоминавшие противотуманные фары, и бесшумно спикировала на спинку кресла. – Хогвартс, Директору. – объяснила волшебница, морщась от приветственного поклевывания птицы. Глазёна, моргнула, захрумкала печеньем. Затем, изящно подцепив пергамент, ухнула, встала на крыло и спустя несколько мгновений растворилась в проеме окна.

***

В Хогвартс вернулись уже почти все профессора. Директор внимательно просматривал список необходимых расходов, составленный деканами каждого факультета, а рядом тихо маялась профессор МакГонагал. Она надеялась успеть отлучиться по своим делам еще на недельку, так как неотложные дела к началу учебы уже успела привести в порядок. Пока Альбус вчитываясь, приближался к концу списка, Минерва мысленно шла к аппарационному барьеру. В открытое окно, тихо ухнув, влетела сова и приземлилась на краю столешницы. Фоукс радостно замахал крыльями, а сова забавно заморгала желтыми глазищами ему в ответ.
- О, Глазена! - Весело сказал Дамблдор, предлагая птице угощение. – Минерва, извини, я прочту быстренько и закончу.
- Конечно, - обреченно вздохнула она и собралась отвернуться к окну, чтобы не мешать директору. Случайно скользнув взглядом по свитку, она увидела переплетенные буквы A R и нахмурилась. Пока Альбус читал, она силилась определить хотя бы тон письма по настроению директора, но тот был невозмутим. Дочитав до конца, Дамблдор задумчиво покусав кончик пера, обратился к Минерве: «Ты не в курсе, где сейчас может быть Северус?». МакГонагал фыркнула, пожала плечами и укрепилась в мысли, что теперь ей лучше не ездить.

* Really handsome man! – действительно интересный мужчина
** El macho hermoso – прекрасный мачо
*** Polytrichum – Кукушкин лен (вид мха)
**** Эпиграмма Роберта Бернса (Поклоннику знати)
What of earls with whom you have supt,
And of dukes that you dined with yestreen?
Lord! a louse, Sir, is still but a louse,
Though it crawl on the curl of a queen.




***14***
Северус раздраженно перечеркнул целый абзац в эссе второкурсника-хаффлпаффца. За восемь лет работы в должности профессора Зелий он так и не привык к тупости студентов и ничего, что могло бы его примирить с педагогикой, не предвиделось. Пребывание в должности декана Слизерина немного сужало круг болванов, которых можно было по праву называть болванами. Нет, своих он тоже считал таковыми, но высказывать это мог не всем, да и то в узком кругу слизиринской гостиной, или вовсе наедине. Хотя, именно деканство было тем самым якорем, который удержал его не только в школе, но и вообще «на плаву».
Машинально рисуя трилистники в обычной маггловской тетрадке, которая всегда лежала на рабочем столе, он вспомнил первый месяц пребывания в Хогвартсе. Еще ни один сентябрь в его жизни не был таким невозможно жарким, как тот первый в школе, в новой должности. Он приходил к себе в комнаты, выжатый, как Daphne mezereum* в зелье. Не спасали ни холодный душ, ни крепкий кофе. Северус чувствовал себя, как на настоящей войне: постоянно преследуемый косыми взглядами, как в тылу врага; уворачивающийся от возмущенных и насмешливых фырканий МакГонагал, как от заклятий на передовой; стоящий, как приговоренный у стены, под прицелом десятков пар глаз студентов. Он пахал, как раб на плантациях, старался выстраивать уроки насыщенными и познавательными. Молодой профессор зелий не помышлял о завоевании юных душ и умов, он просто пытался оправдать свое пребывание в школе. Северус был готов донести все свои знания и сделать это с максимальной отдачей, на совесть. Но студентам они в таком количестве, и с такой подачей нужны не были. А он сам, со своей угрюмостью, внешней суровостью и неприветливостью, был совершенно не нужен детям. Все это Снейп понял спустя три недели преподавания. Он обратился к директору, внутренне, даже приготовясь слегка подумать над стилем общения и критериями оценок. Но Дамблдор только усмехнулся в усы, на его попытку воспитать студентов в уважении к зельеварению, и предложил ему чаю с лимонными дольками. Присутствовавшая при беседе коллега МакГонагал привычно фыркнула и разве только не зашипела. Северус побелел лицом, на что директор участливо заглянув ему в глаза, еще настойчивее предложил чаю. Переваривать откровенную насмешку, зажевывая ее сластями было выше его сил. Окинув гриффиндорцев хмурым взглядом, Северус, резко развернулся на каблуках и пошел вон из директорского кабинета, через плечо, бросив невнятные благодарности за совет и угощения. В сущности это было невежливо, но здесь от него хорошего никто и не ждал. День все же прошел не зря. Как говорится, не было бы счастья… С этих пор резкий внезапный разворот на каблуках и развевающаяся черная мантия – стали его «визитной карточкой». Выглядело это завораживающе и пугающе, вызывало трепет и восхищение. Неделей позже открылось еще одно откровение. Студент шестикурсник из дома Слизерин чуть не вылетел из школы за недостойное поведение. История и впрямь была гнусной, и «змееныш» заслужил наказание, но…. Северус бился за него, как за самого себя. Он с мрачной обреченностью выслушивал бравые обвинительные речи гриффиндорской деканши, мягкие, но очень неодобрительные монологи Флитвика, возмущенное кудахтанье профессора Спраут и даже навязчиво демократичные советы директора, и стоял на своем. Доказывал, что юношу не так поняли, что сложившееся негативное отношение к студентам-слизеринцам не способствует объективности высказываний, что в конфликте всегда небезупречны все замешанные стороны. Парень отделался отработками, возросшим пренебрежительным отношением преподавателей и большинства студентов других факультетов и беседой с родителями. Остракизмов удалось избежать, за что родители, кстати, предложили «благодарность» от которой Снейп отказался, очень стараясь не съездить кулаком по чистокровной физиономии папаши. Он таки вызвал к себе этого «героя». Парень был совершенно никчемушным, наглым и негодящим чистопородным красавчиком, не лишенным, впрочем, зачатков здравого смысла. Когда Снейп брезгливо кривя губы, чтобы не разораться, и пряча за спиной руки, чтобы не надавать мерзавцу оплеух, тихим шипящим голосом высказал ему свои довольно жесткие условия, змееныш не стал спорить. Потом, к слову, он покинул школу, не оставшись на седьмой год обучения. С этих самых событий жизнь потихоньку стала налаживаться. Следующий месяц еще больше укрепил его в мысли, что деканство – работа способная принести не только усталость, но и удовлетворение, как красиво сваренное зелье. Понимание это пришло на поле для квиддича. К чести МакГонагал, надо признать, гриффиндорская ведьма была честна и порядочна. Никто, кроме нее не сказал Снейпу, что декан любого дома всегда присутствует на первой тренировке своей команды. Она прибежала к нему в подземелья, стала неистово колотить в дверь и прямо на пороге, пылая негодованием, выговорила, за то, что его команда вышла на поле и не увидела на трибунах своего декана. «Это неприлично!» возмущенно фыркала Минерва. Северус тут же подхватился за ней. Всю дорогу она отрывистыми и рубленными фразами давала ему ценные указания по поводу того, что обязан делать декан в отношении квиддичской команды и игроков. Перед самым выходом их замка, где во дворе всегда кишмя кишат студенты, она резко остановилась и на удивленный взгляд Снейпа коротко хмыкнула: «Не за руку же мне Вас на поле вести, коллега!» Удивительно, но ему тогда вовсе не захотелось проклясть гриффиндорскую кошку. Напротив, он был ей почти признателен, даже за такое неуклюжее проявление солидарности и поддержки. Тем более, что его появление на поле в развивающейся черной мантии было встречено приветственным улюлюканьем, свистом и, как ему показалось, радостными криками. Во времена своего студенчества Северус не жаловал квиддич. Он мог бы играть, так как летал вполне прилично, а реакции его мог позавидовать сам Поттер. Но становиться мишенью для насмешек еще и в воздухе он не жаждал. Конечно, Снейп смалодушничал, но быстро убедил себя, что это не самая большая его ошибка.
Зато несколько следующих месяцев были сплошным белым вязким и холодным, как туман, пятном в сознании и в душе. Отчетливо помнились только тупая боль, бормотание бабушки, зелья, и сон, похожий на смерть. Совсем не сразу Северус понял, что сделала для него Августа за несколько дней, пока магическая Британия ликовала. А когда, спустя многие месяцы до него дошло, что Августа каким-то своим умением помогла ему сформировать прочный, почти непробиваемый блок на этих воспоминаниях, кинулся к директору. Северус сказал, что срочно должен отлучиться и, спустившись в подземелья, бросился к камину. Августа не удивилась его появлению, только изогнула тонкую бровь недоуменной дугой. Он мялся, собирался с мыслями, но так и не нашел слов и просидел около часа, из-под свисавших прядей волос, наблюдая, как бабушка читает. Когда он, неловко переминаясь с ноги на ногу, подошел попрощаться, бабушка стрельнула в него цепким взглядом и Северус склонившись, прикоснулся губами к ее тонкой и жилистой руке и ушел, больше ничего не сумев сказать. Воспоминания не стерлись совсем, не исчезли. Они были надежно закрыты в душе и сознании непроницаемой ледяной броней, вызывая грусть, тоску и даже боль, но уже не лишая возможности жить.

Северус стряхнул с себя грустные размышления и скривился, увидев, что нарисованные им трилистники внизу странички напоминают глазки на веточке. Разглядывая орнамент из строенных глазков, он с удивлением отметил, что все они получились разными, и если призвать на помощь больное воображение, вполне можно каждому глазу найти хозяина среди знакомых. «Вот этот левый прищуренный, в первом трилистнике, явно похож на дамблдоровский», - мрачно констатировал он и отодвинул тетрадку. Углядев в каракулях «недремлющее директорское око», Северус почел это как напоминание о неисполненном деле. Несколько лет назад директор припряг его к очередному своему неведомому плану. Дамблдор за несколько дней до начала занятий вызвал его к себе и настоятельно попросил оказать помощь в индивидуальном обучении зельеварению одного студента. Хоть идея эта совершенно не нравилась молодому преподавателю, ничего необычного в ней он поперву не нашел. Ровно до того момента, как директор обмолвился, что обучение будет заочным. Северус был настолько ошеломлен явной абсурдностью подобного, что не преминул высказаться весьма недвусмысленно. Вначале Дамблдор снисходительно и дружелюбно старался втолковать неопытному профессору зелий, что в этой затее нет ничего странного. Однако, резкое и категоричное несогласие зельевара, быстро согнало добродушную улыбку с лица Дамблдора. Директор настаивал, объяснял, даже уговаривал, но к приказаниям или угрозам не прибегал. Спор прекратился внезапно после того, как Снейп громко высказался, что даже самого Мерлина можно превратить в сквиба или маггла, заочно обучая зельеварению. Великое имя, прозвучав будто заклинание, заставило обоих спорщиков замолчать. Директор, подумав немного, уступил, взяв, однако, с Северуса слово, что помощь в этом деле он оказывать все-таки будет. Снейп покинул директорский кабинет, согласившись повесить себе на шею еще одного потенциального болвана. Он обещал готовить планы индивидуальных занятий, предоставлять вопросы для контрольных тестов и индивидуальные задания. Также Дамблдор выдавил из него обещание проверять и делать подробный разбор этих тестов и заданий.
Северус подтянул из горки пергаментов голубоватый свиток, запечатанный пустой тускло-синей печатью. Тяжело вздыхая, он явно кривил душой. За эти годы Снейп успел привыкнуть к своему неведомому ученику и порой готов был допустить, что в ряде случаев заочное обучение возможно и по его предмету. Этого студента «Х» несомненно, учил очень сведущий, образованный и грамотный непрофессионал. В любом случае чувствовалось, что обучение зельям начинается не с чистого пергамента. И, хотя было заметно явное влияние другого (других) учителя (учителей), Северус не мог отказать себе в удовольствии, зачислить на свой счет несомненные успехи «Х». Студент вовсе не был гением, скорее, слегка «выше ожидаемого». Зато он обладал живостью, чувством юмора и живой раскованностью. И это был единственный его студент, которому он что-то позволял. Конечно, дело было только в удаленности ученика и учителя и в необычности процесса обучения. Таинственность, окружавшая это странное ученичество, перестала его раздражать. А тайн хватало! Начать хотя бы с того, что все свитки с эссе и тестами писались специальным зачарованным пером. Еще на них были наложены мощные, с применением высшей магии, чары, предотвращающие слежение. И с этим поработал профессионал, не понаслышке, кстати, знакомый с Темной Магией. Северус, любопытства ради, попытался применить безобидные «распознавалки». Результатом его действий стала такая нестерпимая головная боль, что к этому свитку он так и не смог больше притронуться. Посрамленный, он дождался следующего и сделал короткую приписку с просьбой повторно направить ему «утерянную» работу. Его «потоптали» еще больше, когда в следующем послании он обнаружил небольшой флакончик с прозрачной жидкостью, резко и пряно пахнущей и жгучей на вкус. В свитке была приписка четким почерком с подробными инструкциями к применению и краткими сведениями о составе зелья. Целую неделю одного взгляда на проклятый флакон было достаточно, чтобы лицо Северуса начинало пылать пунцовыми пятнами. В конце концов, зельевар взял верх над юнцом с болезненным самолюбием, и он с одержимостью фанатика бросился изучать присланный образец. Сперва приняв прозрачную жидкость за один из разновидностей «семейного» средства от головной боли, он был восхищен многослойностью препарата. Очевидная простота используемых ингредиентов предполагала такую же простоту в изготовлении и применении. Он пару дней ломал голову, пока не «почуял» какой-то неуказанный в составе компонент. Ключевое слово – семейный рецепт – должно было сразу прийти на ум и снять все вопросы. Снейп поразмыслил и с удивлением понял, что ему легко и комфортно считать все произошедшее не насмешкой, а лукавой улыбкой. Он с удовольствием убрал флакончик в потайной ящик в спальне и со временем стал относиться к нему, как к подарку.
Сосредоточившись, профессор Снейп развернул свиток и принялся читать.

***

«Свобода! Джина лысого - тебе свобода!» - возмущалась Регина, закладывая очередной вираж, круче прежнего. «Вместо того, чтобы изображать из себя птеродактиля, гоняться за совами и пугать домовых эльфов, лучше бы почитала что-нибудь», - ворчал брат. Всегда либерально настроенный мистер Люпин тоже неодобрительно относился к предложениям полетать вокруг дома. Про мисс Прайс и говорить нечего было, та просто закатывала глаза всякий раз, когда речь заходила о метлах. В ее представлении юная леди на метле была воплощением зла, и что самое страшное – воплощением крайнего неприличия. На ехидные вопросы юной леди о том, воплощением чего мисс Прайс представляется Леди Абигайль, летающая вместе с внучкой, Присцилла скептически поджимала губы. «Леди Абигайль», - возмущенно отвечала она, - «что бы ни делала, всегда выглядит, как Леди! Даже на метле, дорогая Абигайль – вылитая Мария Стюарт в седле!» Бабушка раньше чаще усмехалась, теперь – чаще хмурилась или вовсе досадливо советовала не заводить споров.
«Вот и получается, что всей свободе – кнат цена! Мало того, что только ленивый не учит меня жить. Так еще каждый норовит замучить советами! Как же это здорово у всех получается – помнить, что, кому и в каких количествах я должна!» - растравив себя окончательно, вслух крикнула Регина. Резко остановив метлу, она направила древко вверх. Послушная верная Валькирия беспокойно дернулась, но «ослушаться» не посмела. Рина усмехнулась, не отрывая рук от древка, ободряюще погладила метлу пальчиком. Еще мама, когда учила их с сестрой летать, объясняла маленькой Регине, что метла, как волшебная палочка, чувствует хозяина. Тогда она конечно, ничего не поняла, пока Абигайль спустя два года не заказала Рине метлу в «Валькирии». Метлы там делали на заказ. Мужчины в семье всегда покупали метлы в обычном магазине, а вот женщинам из дома Ризергам – метлы заказывали в «Валькирии». Сначала у Регины была «Валькирия», потом она летала на «Моргане» и вот совсем недавно уговорила бабушку, снова заказать Валькирию. В зависимости от настроения, погоды или степени сложности полета, Рина обращалась к метле, называя ее то Валли, то Вэл, то Кири. Был ли в этом смысл, или нет, в любом случае про маленькую ведьму можно было сказать, что она родилась не только с палочкой в руке, но еще и с метлой, вместо погремушки. Пожалуй, Регина и Валькирия были подругами и сообщницами. Очевидно, именно поэтому летние месяцы и короткие рождественские каникулы, проводимые всей семьей в Ризергаме, Регина почти не выпускала метлу из рук и даже по дому иногда носилась на метле, распугивая подвернувшихся эльфов.
Рина закончила праймери** в десять лет, никакой, кстати, магии! Абигайль просто чуть-чуть «поправила» документы. Теперь на будущий год ей предстояло сдавать GCSE - Cambridge examination board (higher)**. Таким образом, одна половина года выпадала из-за маггловского образования, другая – с вероятностью девяносто девять процентов может выпасть из-за магического. Она уже несколько раз натыкалась на взрослых, обсуждающих ее отправку в Хогвартс. Сначала Рина с интересом подслушивала. Правда недолго, так как кузен, и почти постоянно присутствовавший и занимавший очень активную позицию, мистер Люпин, обладали поистине нечеловеческим слухом и обонянием. Регина усмехнулась этой мысли и выровняла метлу. Покружив еще немного над Ризергамом и в конец замерзнув, она решила, что даже ее гениальная затея - словить сову и на лету отобрать у нее почту, не стоит последствий в виде перечного зелья, приправленного кудахтаньем мисс Прайс, неудовольствием бабушки и затрещин Эрика. Почти у самой земли она случайно заметила вдалеке темное пятнышко, совсем невнятное в зимних сумерках, зависла, прищурилась и удовлетворенно фыркнув, взмыла верх навстречу долгожданной птице. Ошеломленная Глазена, не успев сообразить, что за чудовище пытается отнять у нее ношу, угрожающе защелкала клювом. Ласково обругав сову «дурой», Регина выхватила у нее свиток и рванула обратно к дому. Мягко опустившись на землю, она водрузила метлу на плечо и бодро зашагала к парадному входу, чувствуя себя победительницей. На ходу юная волшебница цокала языком, извиняясь перед летевшей рядом возмущенной совой. Сунув свиток в карман широкой «полетной» накидки, она вытащила из другого кармана припасенное печение и протянула его птице в знак примирения. Мир был восстановлен тремя печенюшками. Сова взмыла вверх и бесшумно улетучилась.
В своей комнате Регина сбросила накидку, и рванула в кухню, искать верного Юсси. Его можно было уговорить, по тихому приготовить чаю на липовом отваре. Потом она устроила все для приятного чаепития и уселась ждать, задумчиво вертя в руках голубоватый свиток.
В прошлом году они с Эриком попали в Театр Ее Величества на премьеру Призрака оперы***. С тех пор она все время мурчала какую-нибудь из запомнившихся мелодий. И придумывала, придумывала невероятные приключения героев мюзикла, разумеется, отправив к гоблинам Кристину*** и заняв ее место. Буквально три дня назад, ей в голову пришел замечательный поворот событий. В нем безликий учитель зельеварения представал в виде Призрака Старого Замка, в маске и черном плаще. Так было романтичнее и таинственнее, и уж точно, веселее, чем унылая, даже не переписка, а обмен пергаментами. Подумать только, она даже не знала, как его зовут! И скорее всего, он совершенно не интересовался – кто его ученица. Рина, убедив себя в том, что это приключение, возвела неведомого учителя в Призраки, воспользовавшись удачно подвернувшимся Вебером. Неторопливо разворачивая свиток, она внимательно читала замечания на полях. Очевидно было, что Призрак остался доволен ее работой. Он не поленился и расчиркал ее эссе, отмечая отдельные абзацы «А*»**. «Играем!» - обрадовалась она и принялась за чай.
В одном из эссе, где ей пришлось расписывать свойства целого стога трав для сложного зелья, в описании свойств Василистника желтого -Thalictrum flavum, семейства лютиковых - Ranunculaceae Juss, Регина не удержалась и схулиганила, написав, что:
«…в исключительных случаях, целесообразнее и эффективнее использовать Аспирин (Acetylsalicylic acid+Ascorbic acid), вместо приготовления отвара из корней Thalictrum flavum, тк:
1. необходимость воспользоваться жаропонижающими свойствами отвара может возникнуть в момент, не подходящий для сбора сырья;
2. токсичность сырья требует повышенного внимания при изготовлении отвара, что затруднительно в условиях, когда принятие отвара показано;
3. заготовленное заранее сырье быстро теряет свои жаропонижающие свойства и, напротив, увеличивает токсичные, даже при хранении его в условиях оборудованной лаборатории;
4. при длительном использовании, отвар, приготовленный из любого сырья, может послужить причиной расстройства некоторых функциональных систем и органов человеческого организма;
5. Acetylsalicylic acid гораздо быстрее снимает лихорадочное состояние, прост в применении и не такой противный на вкус».
Она с нетерпением ждала оценки своей работы, а дождавшись, напугала весь квартал, по словам мисс Прайс, своим победным воплем. Учитель перечиркал все ее эссе, а в конце свитка убористым четким почерком перечислил семнадцать побочных эффектов применения Acetylsalicylic acid+Ascorbic acid. PS – ом, в качестве дополнительного задания, было велено «подобрать корректирующее зелье, или собственно сырье, компенсирующие перечисленные вредоносные действия, возникшие при использовании аспирина». Отметки за эссе не было, а Рина для себя записала: «1 : 1».
Замечтавшись о призраках с чувством юмора, Регина чуть не пропустила обед и, охнув, кинулась в гардеробную. Никаких приемов, слава Мерлину, на сегодня не намечали. Но снова выслушивать «дорогую Присциллу» с ее наставлениями о внешнем виде и манерах юной леди, Регине становилось все невыносимее. Отчаявшись заручиться поддержкой, хотя бы брата и Римуса, юная леди предпочла не связываться и стала одеваться к столу по-присцильски. Уже через пятнадцать минут, безнадежно опаздывая, Регина влетела в столовую, на ходу декламируя извинения. По дороге к своему месту она как заученный урок, поведала собравшимся о причине своей небрежности. Застыв, словно статуя около высокого стула, нахалка состроила «англицкое выражение лица», жестом остановила домовика и выжидательно окинула взглядом обоих джентльменов. Пока смущенный и слегка неуклюжий Люпин собирался подойти с другого к края стола, Эрик, привыкший к выходкам кузины, уже отодвигал ее стул.
- Прошу Вас, Леди! – с трудом сохраняя подобающее выражение лица, вкрадчиво и почтительно сказал он. Регина, не удостоив его даже взглядом, но чуть склонила голову к левому плечу, где в ухо зажурчал жаркий голос братца. Лицо мисс Прайс засветилось умильным счастьем, и она восторженно произнесла: «Ах, только взгляните на них, дорогая Абигайль! Как же это чудесно, когда молодое поколение так почтительно относится к традициям и способствует сохранению настоящего Британского духа!».
- Ну, Эрика только слепой и глухой может заподозрить в стремлении поддерживать Британский дух. – фыркнула миссис Тоттенхэм. - К тому же менее британской внешности и манер и представить себе нельзя. Ты, дружочек, - обратилась она уже к внуку, - скорее походишь на тайно пиратстствующего идальго.
- Вы так думаете, Моя Леди? – изобразив лицом крайнее удивление, спросил внук.
- Тут и думать нечего! – хихикнула Регина, с которой тут же слетала вся английская чопорность, едва появлялась возможность покуражиться над братцем. – Только похожи Вы, синьор, не на идальго, а скорее на жигало. Интересно, своим студенткам ты также математические премудрости на ушко нашептываешь?
- Мисс Ризергам!?! – взвизгнула мисс Прайс и даже, кажется, подпрыгнула на стуле. – Как можно??? Юной Леди совершенно невозможно произносить такие ужасные слова! Даже знать их неприлично! А уж употреблять их в отношении мистера Ризергама – просто недопустимо! Извинитесь сейчас же! Иначе, я буду просить Вашу бабушку побеседовать с Вами о Ваших манерах!
- Мисс Прайс! – Регина вскочила, поймав гневный взгляд Абигайль, - Пожалуйста, простите меня! Я даже и не знаю, что означает это слово! Просто оно звучит очень по-испански! А Эрик так похож на тетю Эстер, а она – испанка, вот я и подумала…. Эриииик! – заныла она, совершенно натурально демонстрируя готовность зарыдать, - Ну скажииии, ты ведь не обиделся?
- Глупая белка! – равнодушно и невозмутимо процедил молодой человек. Он старался держаться так, будто отмахивался от назойливой мухи. Все, кроме, пожалуй, мисс Прайс, поняли, что кузина «зацепила» его своими словами. – Прежде чем говорить, убедись что понимаешь, что болтаешь! Кстати, gigolo слово итальянское и к родине моей матери отношения не имеет. А то, что ты имела в виду, у нас называется Ildefonso**** , или Alfons****. А если ты не это имела в виду, то тебе стоило сказать еl bailador de pago****.
- Рик! Ведь благородный кабальеро не станет обижаться на глупую белку? – спросила Регина, подлетев к брату и чмокнув его в щеку. Затем тихонько добавила: – Может это сподвигнет тебя сбрить эти усишки, или уж отрастить к ним эспаньолку! Чтобы не походить на то, что у вас называется еl bailador de pago….
- Садись уже и питайся! – усмехнулся Эрик, стряхивая с себя регинины руки. – Кстати, как там твой счет с Призраком учителя? – догнал ее насмешливый вопрос брата, когда юная леди, наконец, приступила к еде.
- В его пользу! – заглатывая кусок пудинга, ответила Рина. – Он поставил мне за эссе маггловскую отметку.
- С юморочком парень! Может хоть кому-то удастся научить тебя придерживать характер. – сварливо констатировал Эрик. - Римус! – обратился он к мистеру Люпину, который до сих пор продолжал чувствовать себя весьма неловко, когда эта странная парочка общалась, - Ты готов? Дамы, позвольте нам вас покинуть? Мы присоединимся к вам за чаем, чтобы не утомлять скучными разговорами о политике, финансах и педагогике. – Эрик отвесил изящный поклон бабушке, Регине и мисс Прайс и увлек подошедшего Римуса к двери.
- Эрик, стой! Ты забыл про билеты в театр! Ты обещал! – Регина просительно глянула на брата.
- Изучайте матчасть, юная Леди! Вы переросли Джульетту по возрасту, но имеете сознание и манеры глупой белки! Вам еще рано прикасаться к прекрасному! – язвительно добавил он, увидев искренне удивленную физиономию Рины. Эрик хохотнул и, изобразив характерный жест, смачно сказал «Yeeessss!». Дверь за джентльменами закрылась, а Регина плюхнулась на стул, обдумывая план мести. «Наверняка отправились в оранжерею. А к гроту совершенно невозможно подобраться!» - раздраженно подумала она, - Хотя….

***

В оранжерее с выступа самой настоящей скалы падал небольшой, но самый настоящий водопад. Здесь было всего понемногу – и магии, и природы, и маггловских технологий, но все вместе создавали потрясающий эффект. Скала была невысока, и нависала довольно зловещей глыбой, образуя вполне мирный и симпатичный грот. Со скалы с приятственным шумом, как струи ливня с зонта, стекал неведомо откуда поток. Звук и тон его можно было «регулировать», выбирая по желанию серебристый звон колокольчиков, шум дождя, естественный звук хрустально струящейся воды, грохот Ниагары. Правда, последнее попробовала только Регина, за что Абигайль «отлучила» ее от грота на целый месяц. Грот любили все обитатели Ризергама. Однажды Юсси по секрету поведал приставучей Рине, что домовые эльфы иногда назначают в нем свидания. Здесь любила дремать мисс Прайс, неизменно таская с собой вышивание. Она убеждала всех, что чарующий пейзаж способствует вдохновению, а прикрывая глаза можно воображать новые узоры для вышивок. Очевидно, пейзаж наводил на нее не только чары творчества. Затейливые рулады ее мелодичного похрапывания были несомненно навеяны мелодиями падающей воды.
В грот можно было попасть, проскочив через частокол довольно холодных струй, если входить в оранжерею через обычную дверь. А можно было попасть в грот сразу из потайного коридора. Чаще всего грот оккупировала Регина. Она часами просиживала там, отмахиваясь от причитаний мисс Прайс о раннем ревматизме, артрите и прочих радостях. Девочка даже приложила палочку к его благоустройству. Это тоже была одна их шалостей малолетней бандитки. Несколько раз застигнутая Римусом за чтением магических книг сомнительного или явно вредного для ребенка толка, она долго хмурилась, бубнила, торчала в библиотеке, надоедала брату и наконец – устроила такое… ! В грот, если в нем кто-то находился, вдруг стало невозможно пробраться через коридорную дверь. Это была простенькая «замочная» защитка, которую с легкостью мог вскрыть даже сквиб. Но!!! Ее нельзя было удалить! Гадкая дверь не пускала следующего пришельца, визжа как мартовские кошки на крыше. Маленькая ведьма лишь ухмылялась, потирая ручки! Цель была достигнута – никто не может подкрасться к человеку, сидящему в гроте незамеченным ни спереди, ни сзади. Дверь предупредительно мяукала, а через струи воды все было прекрасно видно. Возмущенный мистер Люпин, не смогший урезонить нахалку, кинулся к миссис Тоттенхэм. Там его ждало еще одно разочарование. Абигайль, с усмешкой выслушав молодого человека, спокойно спросила: «Скажите, мистер Люпин, что вызывает в Вас большее возмущение: то, что Ваша ученица действовала вопреки Вашему замечанию, или то, что она Вас попросту перехитрила, установив простейшую, но действенную сигнализацию? Если последнее – Вам, напротив, стоит гордиться ученицей! Она дивно усваивает Ваши уроки. И первое не должно Вас смущать. То, что она почерпнула свои знания не только из рекомендованных Вами книг, вселяет уверенность, что у ребенка пытливый ум. А уж в том, что именно Вы сможете научить ее разбираться, что хорошо, а что дурно – я не сомневаюсь». – Римус, - сказала пожилая дама немного устало, но твердо. – Не надо бояться знаний. Просто для всяких знаний есть свое время. Наша с вами задача – научить Рину отвечать за свои поступки, слова и даже мысли».

***

Осторожно пробираясь поближе к гроту, Регина пыталась сообразить зачем она с упорством садового гнома стремиться проникнуть в беседу брата и мистера Люпина. «Где-то я слыхала, что подслушивать недостойно», - усмехнулась она про себя и прислонилась спиной к здоровенному дубу. «Удивительно устроена оранжерея», - продолжала размышлять Регина.
Она присела на корточки и принялась разглядывать муравья, ползущего по своим муравьиным делам. Девочка не раз приставала к бабушке с расспросами о магии, которой устроена эта домашняя сказка. Абигайль обыкновенно отмахивалась и не стремилась пуститься в объяснения.
«Еще бы! Куда там, какой-то белке понять, как устроить в доме совершенно натуральный лес с настоящими живыми деревьями, мурашками, пичужками- зверушками. Магия – ясное дело! Но как же тогда смена времен года? Вечное лето? И никто в спячку не впадает, и деревья зеленые все время? Ни тебе весны, ни зимы, ни осени! И дождей не бывает! Стало быть - они не настоящие! Сплошная иллюзия? Или, того хуже: они живые, но живут в таком ритме, что долго не протянут. А когда просто умрут, их заменят на других, таких же обреченных. Чего тогда стоит этот рай, где для всего живого своя плата за тепло, «светло» и «счастливо»? Эрика, разве спросить? Так он не скажет, даже если знает. А мистеру Люпину такое, похоже, вообще не по зубам. В таком раю – искушению – самое место!» - Регина снова невесело усмехнулась. – «Точно, белка! Да еще и глупая!» – зло сказала она, поднялась и уныло побрела по тропке прямо к гроту. Джентльмены действительно сидели за прозрачной завесой струй и о чем-то оживленно беседовали. Они были так увлечены, что совершенно не смотрели по сторонам. Еще шаг вперед… Еще пара шагов… «Интересно, что это?» - размышляла новоявленная шпионка, - «Беспечность? Или доверчивость? Допустим, они ведут себя достойно – значит, они достойные люди и считают, что все вокруг них – должны вести себя также. А может, наоборот, они так поступают, потому что тут все исключительно достойные люди, и они вынуждены вести себя соответсвенно? Ни фига себе проблемка! Прямо-таки вечный вопрос – что есть начало: курица, или яйцо. Ну да!» - фыркнула юная схоластка – «И с какого конца его есть? Дуализм какой-то, хотя, не уверена, что правильно в этом разобралась. В любом случае», - поразмыслив, решила она, - «Не ошибается тот, кто ничего не делает! А праздность, как известно – мать всех пороков! Стало быть – буду делать и…. Да здравствуют ошибки! Тем более, что потом всегда можно раскаяться!» - удовлетворенно улыбнулась Регина, потому, что эта философия ей понравилась. «Вот странные люди!» подумала она, подобравшись к гроту совсем близко и застыв, - «Ну ладно мистер Люпин, он физику не учил. Хотя не мальчик уже, мог бы быть понаблюдательнее и давно бы понял. Но Эрик! Преподаватель! Оксфорд! Бестолочь, да и только! Неужели не знает, что мне слышно их и воду, а вот им – только воду и…. друг друга!»

***

- Ты становишься несносным в преддверии полнолуния, друг мой Lupus! – спокойно сказал Эрик.
- Вот как? Зато меня «выносит» на три дня, а ты – невозможен по определению! – тут же парировал его собеседник.
- Смотрите-ка! Какая ирония! – отвратительно медовым голосом протянул Эрик. – Набрасываешься на меня, как дикий зверь, - хитро прищурившись, продолжал он, - причем, совершенно во внеурочное время. То есть не тогда, когда бы это было продиктовано голосом, так сказать, крови. Это можно было бы понять. А так, сэр, я не нахожу разумного объяснения Вашей агрессивности.
- Брось издеваться, Маугли-переросток! – огрызнулся Римус. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Зачем ты все время задираешь ребенка? И манера общения у вас…ммм … по меньшей мере странная.
- Оооо! Общение с моей кузиной сказывается! – расхохотался Эрик. – Она не только глупая белка она еще и ехидная и язвительная. Вот ведь противный зверек! Вы только подумайте, маугли-переросток. Скажи, Римус, ты сам читал, или Рина рассказывала? Впрочем, - не дождавшись ответа, уже серьезно продолжил он, - действительно Маугли, да еще и переросток. Очень образно и емко.
- Ну, - Римус смущенно опустил глаза, - ты же понимаешь что по сравнению со мной…. Я хотел сказать, что ты совершенно нормальный… Нет, абсолютно здоровый человек, немного метеозависимый. А вот я…
- А у тебя тоже был такой же выбор! – резко окрысился мистер Ризергам. – Тебе предлагали! И сейчас ты бы тоже был просто метеозависимый!
- Но тогда бы я лишился…, - тихо начал Римус.
- Вот и я говорю, - резко перебил его Эрик, - выбор у тебя был. И ты его сделал! А за меня в свое время это выбор сделали другие…, - еле слышно добавил он.

***

Что бы тело ни хотело,
Что бы разум ни решал,
Думаем мы «грешным делом»,
А ответствует душа.

Ты решаешь неумело?
Для других – изволь, пляши!
Никому тут нету дела
До глубин твоей души!

Жизнь земная быстротечна.
И сомнений не страшась,
От рождения и вечно
Выбор делает душа.



* Daphne mezereum- Волчье лыко - кустарник с ядовитыми плодами и корнями
** Праймери - (primary), (secondary) – начальная (с 5 до 11 лет) и средняя (11- 16) ступени образования в Великобритании.
** GCSE - Cambridge examination board (higher) - подготовленные экзамены Кембриджского университета. Сдаются не по всем предметам - есть обязательные и факультативные. Набор обязательных предметов несколько различается.
**. «А*» - (A-level) - в британских школах приняты оценки (по убыванию) A, B, C, D, а также A* (A-star) - пять с плюсом и U (undone) или F (failed) - единица.
Для экзамена по каждому предмету существует два уровня сложности: базовый и продвинутый (basic и). Учитель вместе с учеником и родителями решают, какой экзамен реально сдать данному ученику по данному предмету, причем решающее слово здесь (как и вообще во всем в британской школе) принадлежит учителю. Экзамен, как правило, состоит из нескольких частей (papers), неудивительно, что выпускные экзамены в школе продолжаются два месяца: май и июнь.
*** Мюзикл, написанный английским композитором Э.Л. Вебером в 1986 г. по мотивам романа Гастона Леру. Поставлен Призрака Оперы в окт. 1986 г. и идет до сих пор в «Театре Её Величества
**** Ildefonso , или Alfons**** (исп.) Идельфонсо, Альфонс. Часто исп-ся в нарицательном смысле (мужчина, живущий на деньги женщин)
**** еl bailador de pago. (исп) – платный танцор (жигало). (т.е. не подразумевается ничего дурного).



Глава 15

Это вовсе не забава.
И не детская игра.
В споре, левых нет и правых,
Между Завтра и Вчера

На маленький, лондонский дом, крадучись наступало Рождество. Все домочадцы что-то тихо затевали, с мечтательным или озабоченным выражением лица раздумывали над подарками, прятали глаза от цепких и люботыствующих взглядов окружающих. Только Юсси да Мэб, которую в этот раз вызвали из Ризергама раньше обычного, смотрели на волшебников и мисс Прайс c ехидцей. Они хитро блестели глазками и весело хрюкали, жеманно прикрывая рот ладошками. Ланс радостно по щенячьи повизгивал и бестолково подпрыгивал на всех четырех лапах, когда видел хозяев, торопливо прячущих подарки. Когда Эрик пыхтя и отдуваясь, заталкивал клавесин – сюрприз для мисс Прайс - под лестницу, даже мистер Люпин, последние несколько месяцев улыбавшийся реже, чем лондонская погода, весело включился в такелажные работы. Потом он старательно бормотал сложные заклинания, трансфигурируя старинный инструмент в затейливый гибрид комода и школьной парты.
На бледных щечках мисс Прайс почти всегда розовели отголоски того, что принято называть здоровым румянцем. Она то и дело шумно и внезапно собиралась, исчезала ненадолго и возвращалась, тихонько скребясь в дверь. Это было условным сигналом для верного Ланселота. Пес неизменно чинно вставал и брел, будто и не по делу вовсе, а просто так – пройтись. Затем он вышныривал в коридор и мчался искать Юсси. Если пес настигал домовика, то принимался молча подталкивать его носом под любую доступную часть тела, гоня в направлении двери. Сначала Юсси верещал, затем привык и даже перестал ворчать. Регине, когда она наблюдала эти погонялки, даже начало казаться, что пес и эльф на ходу подмигивают друг другу, а может и переговариваются на своем, только им понятном языке. Юсси впускал скребущуюся на пороге даму, и в передней начиналась возня, сопровождаемая сопением и приглушенным шепотом.
Унылые елки с растопыренными колючими лапами в витринах магазинов не казались даже зловещими. У них был жалкий ощетинившийся вид затравленных дикий зверей, которые попали в страшное место и никак не могут собраться с духом, чтобы принять гордый и достойный вид и сохранить лицо.
Регина вяло перебирала подарки, приготовленные для близких и друзей, готовясь к самому главному и самому неприятному делу.

***

Давным-давно, ее первый год в школе чуть не стал последним. Там устраивали Рождественское представление по сказке «Снежная королева». Когда раздавали роли, всем первоклашкам сказали, чтобы они готовили костюмы цветочков, зверушек, снежинок и прочей толпы. Дети тут же принялись голосить, наперебой сообщая молоденькой учительнице, кем они нарядятся. Только Регина молча, без слез, без криков собрала вещи, встала и вышла из класса, провожаемая удивленными взглядами примолкших детей и преподавательницы. Молоденькая неопытная женщина даже не сообразила, что малышка может одна, без сопровождения отправиться домой. Опомнилась педагогиня только когда через час, обезумевшая от ужаса мисс Прайс, обычно забиравшая девочку, начала метаться по вестибюлю колледжа с криками: «Рина! Детка! Боже мой, где она? Где моя девочка???». Рыдающую особу попытались успокоить, пригласили в кабинет директора, позвонили в полицию. Рину нашел Эрик поздним вечером в Риджентс Парке. Она сидела на скамейке и смотрела на черную рябь пруда. Эрик, обычно не утруждавший себя тщательным контролированием эмоций в отношении сестры, умудрился сдержаться. То-ли был очень напуган ее исчезновением, то-ли просто повзрослел, наконец. Он осторожно присел рядом и первым делом легонько приобнял сестру. Убедившись, что Регина не дрожит от холода и вполне себе нормально сидит, молодой человек облегченно вздохнул и крепче прижал к себе девочку. Они так еще чуток посидели, и Эрик предложил отправиться домой: «Пойдем, глупая белка. Время пить чай. Нас уже ждут дома».
О ее демарше дома никто не упомянул. Даже мисс Прайс не задала Рине ни одного вопроса, не произнесла ни единого упрека, обошлась без причитаний и украдочных слез. Видимо ее не только успокоили, но и провели с ней беседу. На следующий день бабушка зашла в комнату к внучке.
- Я хочу предложить тебе одну интересную игру, дорогая. – сказала пожилая дама, удобно устраиваясь в кресле. – Ты не против?
- Зачем? – мрачно спросила девочка, хмуро глянув на бабушку.
- Зачем? Хммм…. Хороший вопрос! - улыбнулась Абигайль. – Затем, что играть – более полезное и интересное занятие, чем дуться, как мышь на крупу.
Регина непонимающе уставилась на бабушку, и долго буравила ее колючим синим взглядом. – А если мне не хочется играть? – спросила она.
- Значит, тебе хочется сидеть и расстраиваться? Странное желание. - пожала плечами бабушка. – Знаешь, иногда бывает, что что-то не получается сделать, придумать или понять с первого раза. Как будто на стену натыкаешься, и никак ее не прошибить. Так вот, скажу тебе по секрету – есть много способов решить проблему. – улыбнулась она. – Во-первых – можно биться в кровь головой об стену. В этом случае решение может и найдется. Можно же и стену головой пробить, верно? Это больно, долго. Можно так наколотиться, что забудешь не только о проблеме, но и обо всем. Добро еще, насовсем! А вдруг потом она опять вернется? – подмигнула Абигайль внучке.
- А во-вторых? – заинтересованно спросила девочка.
- Можно попытаться обойти стену.
- А если она длинная?
- Если длинная, ты можешь всю жизнь прожить, топчась вдоль одной стены, - засмеялась Абигайль.
- Тогда, - разочарованно спросила Регина, - как же быть? Я не хочу топтаться…. всю жизнь.
- Вот и славно! – обрадовалась бабушка. – Поэтому, давай займемся приятным делом – поиграем! Это очень интересно и полезно! А там, глядишь, и найдется что-нибудь, что поможет тебе справиться со стеной.
- С одной? – серьезно спросила Рина.
- Вооот! Совсем другое дело! Умница! – похвалила Абигайль. – Проблем – множество, и они разные. Поэтому надо найти правило, по которому стоит всегда решать проблемы! Итак, запоминай: прежде всего, не злись, не жалей себя, не ной! Успокойся, отвлекись, а затем – подумай. Уверена, что у тебя все получится. Может не с первого раза, но обязательно получится!
Регина долго сидела молча, сосредоточенно хмуря брови, и переваривая все сказанное. Потом она медленно кивнула головой, принимая совет.
- Можешь считать, что с одной стеной ты уже справилась. – улыбнулась бабушка и поднявшись, направилась к двери.
- Ба!? – окликнула ее девочка, и миссис Тоттенхэм круто развернулась. Она придирчиво вглядывалась в глаза внучки, стараясь предугадать вопрос. Во взгляде волшебницы было и недоумение и досада.
– А играаа??? – растягивая слово, ехидно спросила Регина.
- Ах, игра! – Лицо бабушки осветила довольная улыбка. – Собственно, это и не игра вовсе, просто забавное занятие. Близится Рождество. Это совершенно волшебный праздник! Чаще всего именно в это время совершаются настоящие чудеса. Так вот, чтобы не мешать чудесам совершаться, перед Рождеством нужно избавиться ото всех обид, долгов, ото всего ненужного. Если подумать, что мешает чудесам, можно от этого избавиться. Сядь и подумай, мысленно собери все в кучку – да и выброси! И все будет расчудесно!
Рина снова задумалась и недоверчиво спросила: - Дааа, я вот выбросила неделю назад Тедди, у которого носа нет, и глаз выскакивает. Выбросила, потому, что разозлилась. Он на полу валялся, а я на нем в темноте споткнулась. А потом, - девочка насупилась и шмыгнула носом, - ревела всю ночь. Мне его вдруг так жалко стало. Я вылезла, пошла искать, а его уже мусорка увезла. Если бы не мистер Люпин, ни за что бы его не нашли.
- Все верно! Все сходится, дорогая! Подумай! – серьезно сказала бабушка. – Правило такое: села, успокоилась, подумала. А ты что сделала? Хвать – и в помойку. Злость – это почти глупость! Даже хуже, потому, что она сознательная! И еще: определять «ненужное-нужное» - очень осторожно надо. Думай, соображай! И все…
- получиться?! – радостно закончила девочка.
- Вот это уже говорит Regina, а не Глупая белка, - хмыкнула Абигайль и вышла из комнаты.

***

«Да уж! Хороша забава!» - мысленно ворчала Рина. «Затейница-бабушка. Игра на всю оставшуюся жизнь». Хотя, если честно, жаловаться ей было – грех. Игра – не игра, а жить и решать проблемы действительно помогала. Взять хотя бы семейку! С одним Эриком проблем всегда выше крыши. Если обижаться всерьез – либо рехнешься, либо до смертоубийства дообижаешься. Даже тишайший и спокойнейший мистер Люпин, друг, учитель, тихий добрый человек. Но… Тихие воды глубокииииии…* Вообще-то отношения у них с самого начала сложились дружеские, но осторожные. Регина хмыкнула, вспомнив знакомство с Римусом. Бедняга так «сложно» выглядел, когда она, как ей казалось, задала вполне невинный вопрос: «Мистер Люпин, Вы – оборотень?». Она мечтательно прикрыла глаза, улыбнулась и записала в тетрадке: «Рассказать Римусу, как она догадалась». Рина представила, как он будет смущен и расстроен, и сделала приписку: (попросить Эрика). Если просить брата не о себе и не для себя, результата можно достичь вернее. Ко всему - это еще и гуманнее. Одно дело, когда она будет улыбаясь рассказывать, (ведь она не сможет не расхихикаться), и совсем другое – если Эрик. Он друг, в чем-то собрат, как говорится - это тебе не «хомо – хоммини…»**. «Видимо Эрик прав! Я гадкая! Надо было Римусу давно объяснить, что никакого чуда не было. Просто Ланс, а особенно Пилат почуяли. А я просто по их поведению догадалась», – констатировала она, без всякого, впрочем, раскаяния. В последнее время Регина, не смотря на существенную разницу в возрасте, все чаще видела в мистере Люпине скорее приятеля, чем учителя. Даже члена семьи, в какой-то степени…

***

Когда ей исполнилось тринадцать лет, бабушка, согласно семейным законам, добавила еще один предмет в ее расписание - «Родовую магию». По большей части, конечно, магию Ризергамов. Это занимало в ее графике больше пяти часов в неделю. Ризергамы со всем их умением и знанием, амбициями и традициями, очевидно, вознамерились создать свой мир. Хорошо ли, плохо ли, но они его создали. Вся история семьи с самого ее начала, то есть с первых реальных упоминаний в летописях и документах, в наследуемых ценностях и полезностях разного рода, и составляла суть нового предмета.
Эрик, как всегда, был против. Он всегда бывал против, когда Глупую белку приобщали ко взрослой жизни, но бабушка была непреклонна. Сначала Рина подозревала брата в банальной зависти. Потом это прошло, но это было потом, совсем потом, а сначала…
Оооо! Ей не раз бывало так стыдно за все те случаи, когда она, движимая любопытством и детской злостью, шпионила за братом и бабушкой, стараясь не упустить «тайного сговора», секретов. Однажды это и привело ее ночью в башню Ризергама …
***
Двое мужчин и дама привычным маршрутом спускались по крутым ступенькам в подвалы дома. Всегда ядовито комментирующий «прогулки» Эрик, шел молча. Сложившийся ритуал, отработанная схема. По ней начинались, проходили и заканчивались тревожные ночи, окрашенные тусклым белёсым ядом полной луны. Тяжело и неуверенно ступавший, впереди всегда шел Римус. Следом за ним осторожно, но легко для своих лет шествовала Абигайль Тоттенхэм. Замыкал маленький отряд Эрик. Все трое шли, зная, что им предстоит общаться с безжалостным, известным, но непобедимым пока «врагом». Небольшая дверь, куда они всегда входили, закрывалась за ними, но вовсе не по волшебству. Абигайль запирала ее на ключ, а Эрик задвигал тяжелые засовы. Римус привычно, обреченно волоча ноги, проходил в самую дальнюю комнатенку, почти пещерку, где горели на стенах факелы, а на дубовом тяжелом столе – лампа.
Миссис Тоттенхэм устраивалась в старинном дубовом кресле с высокой спинкой, приступкой для ног и подлокотниками, напоминавшими разрезанные пополам трубы. Перед креслом ставилась высокая подставка для книг. Пока Римус устраивался, Абигайль неторопливо раскрывала книгу. Сделав все как должно, пожилая дама подзывала внука, молча стоявшего около двери, и что-то тихонько ему говорила. Эрик кивал и удалялся в другую смежную комнатенку, прикрыв за собой дверь. Абигайль сверялась с часами и, бросив взгляд на Римуса, начинала нараспев читать свои книги…
Откуда они взялись в Ризергаме, какой магией усмиряла безжалостную природу оборотня Regina рода Ризергамов? Как умудрялась немолодая уже ведьма справляться с дикой стихией полнолуния, превращавшей милого человека в безжалостного монстра? Возможно и были ответы на эти вопросы, но Абигайль Тоттенхэм – Reginе Ризергамов, вопросы задавать не осмеливались. Кроме нее и Эрика никто толком и не знал, что происходит в каменных комнатах-пещерах…
***
Абигайль потянулась к графину, в горле от постоянного бормотания пересохло так, что каждый вздох давался с трудом. Однако пальцы ее ощутили не прохладное стекло графина, а нагретую теплым питьем кружку. Ведьма медленно повернулась, не прерывая чтения, и увидела свою внучку. Девочка стояла в нескольких шагах от двери, готовая повиноваться любому знаку бабушки. В ее глазах пожилая дама не прочла ни страха, ни раскаяния, ни овечьей покорности, ни мольбы. Перед ней стояла маленькая ведьма, сознательно пришедшая и вполне представляющая то, что ее здесь может ожидать и что может за этим последовать. Абигайль кивнула, и, взяв кружку, стала отхлебывать питье, в паузах чтения. Отвар спасительным теплом напитал пересохшие губы, оросил нёбо и горло, разодранные словами и напевами заклинаний. Спустя какое-то время Абигайль закрыла книгу и облегченно вздохнула.
Регина молча и настороженно наблюдала за бабушкой и громадным существом на лежанке в углу комнатки. Она конечно имела некоторое представление о том, как выглядят оборотни, но видеть живого и настоящего ей не доводилось. Абигайль, сквозь прикрытые ресницы тоже наблюдала за внучкой.
- Как ты вошла сюда? – наконец прервала молчание бабушка. Голос у нее был хриплый и жесткий.
- Я знала, куда шла, Ба. – ответила Регина. Она чувствовала - врать нельзя. Я сидела под дверью и когда поняла, что настала спокойная фаза, колданула немного. В тетради пра-пра.., то есть Ровены Ризергам, с домашними заклинаниями, я кое-что нашла. Там правда это было про пчел, вообще-то… Но я подумала, что если чуть подправить, для Эрика будет в самый раз и … Ну он же не любит, как герань пахнет… ну… я … и…
- Изволь отвечать! – тихо, но властно приказала бабушка.
- Я устроила ароматную атаку. Сильную. Эрик вынужден был дверь открыть, чтобы не заалергиниться. А потом его чуть-чуть сморило. То есть я еще кое-чего добавила. Ну, и еще кое-чего, чтобы он меня не особо видел. – поспешила объяснить Рина на одном дыхании.
- Ясно. Потом все сама расскажешь Эрику и убедишь его пойти к врачу. А рецепт «этого» покажешь мне. Я сама еще проверю. – устало прошептала миссис Тоттенхэм. – Устала я. Раз ты здесь, садись на мое место. Ты будешь говорить, рассказывать, петь. Что хочешь. Ты не должна умолкать. И голос твой должен быть домашним, привычным. Ты должна говорить три часа. Затем снова наступит активная фаза. За это время я успею отдохнуть. Ты не боишься? – уже в дверях спросила бабушка.
Регина лишь замотала головой в ответ, впрочем, Абигайль и не ждала ответа от своей внучки.
Ровно через три часа рука бабушки легла ей на плечо, и она подняла голову, не прерывая своего рассказа. Язык, как пестик колокола, тяжело касался губ, зубов, неба. Рине казалось, что он разбух и издает такие же как колокол гулкие звуки.
- Остановись уже. – это сказал Эрик, встрепанный и ворчливый. Видимо бабушка успела его «обработать» и брат не выглядел, как человек, который собирается ее прибить в первый же удобный момент. – Недурной выбор. Я только советую тебе в следующий раз взять первоисточник. Сомневаюсь, что Диккенс радуется, когда с его романами знакомятся через посредство глупого хвостатого зверька. Рекомендую – Нашего общего друга.
- Довольно, острословы. Видите, он просыпается. Дальше мы справимся без тебя, Рина. Иди наверх. – велела бабушка и Регина даже не подумала ослушаться или задать вопрос.
***
Подвал покидали тем же порядком: впереди шел Римус, следом за ним – миссис Тоттенхэм. Последним поднимался Эрик. Он ступал осторожно, чутко и внимательно следя за каждым шагом бабушки.
В Ризергаме привычно и неспешно начинался новый отрезок времени до следующего полнолуния.

***

Что-то не получалось у Регины в это Рождество с избавлением от ненужного. Странная складывалась картина: все то, что она хотела бы сохранить и не менять – как раз надлежало оставить; то, о чем бы она хотела забыть и вовсе вычеркнуть навсегда из списка проблем - по определению никак не могло исчезнуть или решиться. А суматошный год заканчивался суматошным Рождеством. Все это время она вкалывала, вдалбливалась в образование, читала, зубрила, запоминала, опять читала. А Эрик, отвечавший за ее маггловское обучение, все время был недоволен. Даже когда ей что-нибудь удавалось, похвалы его были настолько двусмысленны, что даже зануда мисс Прайс, и строгий мистер Люпин укоризненно качали головами. Однажды Регине даже довелось услышать, как Римус выговаривал кузену за то, что Эрик своими едкими комментариями развивает в ней комплексы. Однако, это великодушие и сочувствие, вызванное тиранством Эрика, не сподвигало самого Люпина к снисходительности в отношении своих дисциплин. Он мягко и старательно драл с нее три шкуры, заставляя отрабатывать все новые и новые заклинания, и постоянно гонял по пройденному материалу. Однажды Регина разозлилась, и трансфигурировала все вазочки, подсвечники, рамочки с фотографиями с каминной полки в стадо мышей, кишащий клубок червей и банку, наполненную мотыльками. С обратной трансфигурацией у нее, особенно со зла, получилось «не очень», и по коридору засновали ежики в фиолетовых, извивающихся как волосы Горгоны, иголках и белый кролик в яблоках (бывший чайник из роскошного столового сервиза). Устроив все это сумасшествие, предусмотрительная ведьма тихо смылась, уговорив чувствительную и доверчивую мисс Прайс, прогуляться по вечернему Лондону.
Они вернулись поздно строго к вечернему чаю и нашли за столом строго молчавшую бабушку и измотанного сердитого мистера Люпина. Ни единым звуком не обмолвились эти двое, какой ценой и за какое время удалось им восстановить все, как было. Чаепитие прошло в полной тишине, и даже восторженная Присцилла прекратила тщетные попытки оживить компанию. Только в самом конце вечера миссис Тоттенхэм обменялась взглядами с мистером Люпиным и обратилась к внучке.
- Мисс Ризергам! – властно сказала Абигайль и Регина приготовилась к бою, так как это обращение не сулило ничего хорошего. – Я бы хотела прояснить для себя некоторые вопросы. Сейчас мы отправимся спать, а завтра Вы после колледжа зайдете ко мне в кабинет. В зависимости от Ваших ответов, мы продолжим либо разговор, либо занятия. Я доходчиво все объяснила? Повторите, пожалуйста, чтобы я была уверена, что мы все понимаем одинаково!
В этот момент в гостиную ввалился Эрик, вполне веселый, хоть и усталый и, бросив всем «общий привет», заверил семейство, что присоединится к обществу через пару минут. Когда брат скрылся за дверью, Регина подняла глаза на Абигайль, зная, что сказанное таким тоном требует ответа, и монотонно забубнила: «Завтра, после колледжа я пройду к Вам в кабинет. Мэм. Я на свежую голову отвечу на Ваши вопросы и получу оценку своим ответам или своим действиям. Мэм?» Ответа на ее бубнеж не последовало. Вместо этого последовал разъяренный вопль дикого зверя и в гостиную снова влетел Эрик. Одну руку он держал высоко поднятой, указательный и средний палец были серьезно атакованы. Очевидно, было, что атакованы они тем, кого он тащил в клетке в другой руке. На железных прутьях была прикреплена табличка «Глупая Белка». Внутри бесновалось громадное лохматое нечто, походившее на белку чудовищных (с хорошую лайку) размеров. Звереныш был дик и агрессивен. По гостиной прокатился коллективный «Охххх». Миссис Тоттенхэм была возмущена, мистер Люпин ошарашен, мисс Прайс близка к обмороку. Бледный от ярости Эрик давился возмущением, явно силясь подобрать ругательства. У бабушки возмущение и негодование отступило перед потребностью защитить и спасать, и пожилая дама потянулась за палочкой. Но Регина ее опередила. Вскочив, она резко и уверенно взмахнула палочкой и…
- Прости брат! – просто сказала она. – Я не думала, что Джесси так разнервничается, если я сделаю из нее Глупую Белку. – Она сосредоточенно и внимательно оглядывала кошку, которая, ощетинившись, сидела в клетке. Кошка прижала уши, вздыбив шерсть, и яростно таращила глаза, шипя и скалясь. – А!! - вспомнила девочка, подскочила к Эрику, пошептала что-то и коснулась палочкой пальцев. Эрик, все еще не решивший, что сказать, резко отдернул вполне здоровую на вид руку и потряс ею, будто обжегшись. Рина с любопытством наблюдала за ним, силясь понять, что же сделала не так. Удовлетворившись, она снова подняла глаза на молодого человека и тихо и с достоинством объяснила: «Джесси не могла тебе причинить серьезного вреда, не тревожься. Может, подергает немного, но, думаю, через часок совсем пройдет». Она взяла у молчавшего брата клетку и вытащила из нее растопырившую когтистые лапы кошку.
- Ты была вполне славной Стьюпи***, Джесс. Жаль только, никто этого не оценил. Простите меня все. Я не хотела вас огорчить. – расстроено закончила она. – Я могу идти, Мэм? - обратилась она к бабушке.
- Иди, Регина. Спокойной ночи. – отпустила ее миссис Тоттенхэм. – Только потрудись, пожалуйста, отменить сюрприз, который наверняка дожидается мистера Люпина. Ты ведь привлекла для этого мероприятия Ланселота, я права? – догнал ее у двери голос бабушки. Девочка резко развернулась, и уперлась упрямым синим взглядом в глаза Абигайль. Наконец, широкая улыбка расплылась по ее напряженному лицу, и она радостно кивнув, сказала: «Конечно, ба!».
Когда Регина вылетела из гостиной, Эрик устало плюхнулся на стул, потирая зудящие пальцы, а Римус незаметно отер ладонью внезапно вспотевший лоб.
- Ну что же, джентльмены, если у вас остались вопросы к мисс Ризергам, завтра мы все вместе ей эти вопросы зададим, а теперь мы с Присциллой отправимся спать. День сегодня был уж больно хлопотливый. – хмыкнула Абигайль, взглянув на смущенного Римуса и покинула гостиную, кивком приглашая за собой мисс Прайс.
Пол-ночи Юсси шепотом взахлеб рассказывал Регине, как Римус чертыхаясь и злясь, гонял по дому наколдованных тварей, пытаясь собрать их в кучу. Потом на помощь ему пришла бабушка, молча и сосредоточенно орудуя палочкой. Римус и Юсси гнали тварюшек на нее, а она, возвращала им прежние формы. Все шло славно, пока мисси Тоттенхэм не устала, и не разбила пару вазочек и рамок для фотографий. Тогда сдерживаемая ухмылка пропала с ее лица, уступив место глубокой складке между бровями и поджатым губам.
Регина все ждала, когда бабушка выбранит ее за безобразия. Но репрессий не последовало. Она только принесла в комнату девочке разбитые вещи и велела восстановить. А, уходя, добавила, что не расстроится и поймет, если над восстановлением поработает коллективный разум. Рина фыркнула и, собрав в кучу осколки, потащила их к учителю. Она молча вывалила все на стол и смиренно заглянула в глаза мистеру Люпину.
- Мистер Люпин! Я подумала, что еще не вполне сильна в простейшем Reparo, а тут бабушкин коллекционный китайский фарфор. – она ковырнула ковер носком башмака, и, не поднимая глаз, спросила, - Поможете? Сэр…
- Садись, и смотри внимательно! - ответил он и усмехнулся.

***

Вообще-то наступающий год не сулил Регине ничего хорошего. Обычно, предрождественская суета представлялась ей как веселое и немного волнительное топтание перед закрытой дверью. Что там за ней – новый пролет лестницы, «дверь в садик»? Отчего-то именно в этом году она ощущала себя так, будто не весело взбежала по ступенькам к этому новому Рождеству, а еле-еле, выбиваясь из сил, ползком добралась до верхней ступеньки. Себе она теперь представлялась, сидящей на лестничной площадке, привалившись к перилам и переводящей дух от подъема. И не было никакого желания подниматься, браться за ручку двери и … вступать в это новое незнакомое, но вполне определенное Завтра.
Рина получила довольно приличный результат GCSE на целый год раньше положенного. Кузен, правда, ворчал, что своими махинациями они с Абигайль обманули Ея Величество и всю Британию, коварно воспользовавшись деньгами добрых налогоплательщиков, и выпустили в свет аттестованного неуча. Эрик возмущался почти все лето, чем страшно попортил ей недолгие каникулы. Он редко показывался в Ризергаме, почти не разговаривал с сестрой, очень сдержан был с бабушкой и общался только с мистером Люпином, мисс Прайс и домовиками. За общим столом появлялся неохотно и быстро сбегал в библиотеку, где, завалившись книгами, бубнил что-то о диссертации. Миссис Тоттенхэм хмурилась, мисс Прайс расстраивалась, а мистер Люпин грустно улыбался и искусно уходил от любых попыток своей ученицы выпустить пар. В конце концов, юная леди не выдержала и решила подкараулить братца, чтобы вызвать его на разговор. Однако когда она короткими перебежками пробралась к гроту, она увидела там не только Эрика, но и бабушку. Рина готова была уже отказаться от своей затеи, но брат говорил так громко…
***
- Ба, я абсолютно спокоен! Но она же еще совсем глупая белка! Мозгов у девчонки – кот наплакал, умения и знаний – еще меньше! А вы с Римусом, вместо того чтобы помочь ей как-то определиться, поставили ее между двумя охапками сена, как буриданову ослицу. Она уже маггла-недоучка! А вы собираетесь ее еще и ведьмой - неумехой сделать. Ты только посмотри, она же ни одного предмета толком не знает! Выезжает только за счет цепкой памяти и чутья. Ну, еще обаяние и непомерное самомнение! – зло выплюнул последнюю фразу молодой человек.
- Ты закончил? – спокойно спросила миссис Тоттенхэм. Эрик раздраженно дернул плечом, но промолчал. На что Абигайль удовлетворенно кивнула и невозмутимо продолжила: - Тогда давай разбираться по порядку. Ты считаешь Рину недоучкой? Прекрасно. И это говоришь ты, сеятель высшей математики в Оксфорде, ты, который свою бестолковую сестричку мучаешь заданиями для студентов-первокурсников. Ты недоволен ее познаниями в естественных науках, в литературе, истории? Конечно, она не станет ни Шарлоттой Бронте, ни в Марии Кюри. Боюсь, она не получит Нобелевской премии. Но разве Рина хуже подготовлена к высшей ступени маггловского образования, чем твои студенты? Я скажу тебе, в чем дело! Дело в том, что она Ризергам, а в твоем понимании это планка, которой надо соответствовать либо абсолютно, либо никак! Ты в свое время посчитал, что девочке нужно заниматься логикой и философией. Я согласилась с тобой и приняла меры. А теперь выходит, дорогой, что заниматься надо было не ей одной. Прошу Вас, мистер Ризергам, выстройте мне простейшую логическую цепочку нашей ситуации. – Миссис Тоттенхэм с удовольствием наблюдала за тем, как возмущение выходит из ее внука, как воздух из воздушного шарика. Теперь горящие праведным гневом глаза Эрика тихо мерцали, как далекие зарницы прошедшей грозы и только крылья тонкого носа шумно втягивали воздух. Абигайль усмехнулась и спросила: - Не кажется ли тебе, что вся причина кроется в твоей личной несколько завышенной самооценке, которая в просторечии и у магглов и у волшебников называется гордыней?
- Ба?!!! – удивленно и обиженно воскликнул внук, никак не ожидавший такой резкой отповеди. – При чем тут моя гордыня? Ведь она же Regina!!! Разве ты сама,…
- Конечно не только твоя гордыня, мой милый! - рассмеялась Абигайль и ласково глянула на внука. – Я и не сомневалась, что тобой движет привязанность к малышке. Ну а если и гордыня, то исключительно клановая! – лукаво подмигнула она все еще возмущенно сопевшему Эрику. - Все правильно, Эрик Ризергам! Так и должно быть, - вставая и подходя к нему, сказала бабушка. – Понимаешь, друг мой, хорошо это, или плохо, но наша фамильная дурь уходит глубоко в прошлое и корни всего этого – под холмами самого Мерлина! Веришь - не веришь, хочешь – не хочешь, а отказываться от своей истории, от своего прошлого – самое последнее дело! Каким бы оно ни было, его уже не изменить. И каждое поколение Ризергамов, помня о прошлом, учится на его ошибках…
- И совершает свои, - сердито пробубнил Эрик.
- Не только, дорогой, не только! Учится - не совершать прежних ошибок и не плодить новых. Я бы так сказала. У кого-то получается хуже, у кого-то лучше. Только и всего! А совершенство – это … Это скучно, мой милый! – тихо сказала пожилая дама и, взяв внука под руку, добавила, - Пожалуй, тебе стоит помириться с Риной. Она очень расстроена, а ей предстоят какие-никакие, а экзамены. И поверь мне, найдется немало желающих поразглагольствовать о гордыне Ризергамов. Неужели ты хочешь, чтобы девочка не была к этому готова?
Эрик вздернул бровь, и глаза его гневно сверкнули. – Вы не считаете меня Ризергамом, Моя Леди? – тихо произнес он.
- Ну вот! Совсем другое дело! – довольно улыбнулась Абигайль. – Пойдемте, мистер Ризергам, становится свежо, да и утомили меня наши дебаты! – совершенно серьезно заявила она, а потом, фыркнув, щелкнула внука по лбу. – Тоже мне, стратег!
Струи водопадика размывали, делали нечеткими силуэты брата и бабушки, шум воды заглушал все остальные звуки, но Регина была уверена, что выходящие из грота в коридор тихо смеялись.

***

Регина в который раз оглядела подарки, лежавшие на кровати и, вздохнув, направилась к столу. Тетрадь – подарок бабушки немым укором лежала, раскрытая разворотом страниц, и в начале листа синело жирное и безжалостное двоеточие.
:
- Бабушка; Хогвартс; факультет; экзамены. – вывела она первую цепочку проблем.
- Бабушка; Эрик; Мистер Люпин. – вторая цепочка была едва-ли радостнее первой.
Обе строчки сказочными ремнями стягивали ей душу, удавками затягивались на шее, карябали голову, как терновый убор. «Страдалица, holy cow!”**** – злобно скривилась Регина. «Вот она - старость! Не успела еще насладиться «трепетной юностью», и уже готова сникнуть, увянуть от бурь и тревог взрослой жизни! И где же, позвольте спросить девичья беспечность, наивная восторженность? Попав в маггловскую школу, я мечтала о том, как оказаться в школе для волшебников. Теперь же перспектива отправиться в Хогвартс, как дементор высасывает душу. А что будет, когда я действительно туда попаду?» - невесело размышляла юная фаталистка. «Нет! Так не годится! Так я не проблем своих не решу, но и до Рождества не дотяну. Откуда паника, собственно?» - Регина решительно перечеркнула написанные строчки, немного подумала и быстро застрочила пером.
***** 1. «But that the dread of something after… - страх перед неизвестным – обычное явление, нормальное состояние (в любом возрасте!!!!)
2. The undiscovered country from whose bourn No traveller returns, - тут-то как раз все замечательно. Вполне себе известные границы известного места. И оттуда, кстати, возвращаются.
3. puzzles the will? - Да щассс! Во-первых – воля не моя! Но раз надо, значит – сделаем! И безо всяких там …. Не придумали еще тот паззл, чтобы Мою Волю … озадачить!
4. And makes us rather bear those ills we have Than fly to others that we know not of? – И даже вопроса нет! Вздор, Ваше высочество!!! Вы конечно неглупый молодой человек, но рассуждения Ваши – упаднические. Зло, знакомое оно, или неизвестное, в догонялки с ним играть – не барское дело! Придет время – разберемся! Этак и правда, все «…enterprises of great pitch and moment with this regard their currents turn awry»??? Чтобы «conscience does make cowards» из меня? Не дождетесь! Дожидаться пока «native hue of resolution Is sicklied o’er with the pale cast of thought» Это вам может для Вашего датского королевства и подходит, а мне – нет! «…And lose the name of action… » - не бывать этому!
Регина с удовольствием оглядела все написанное и с удовольствием подвела подо всем этим жирную круглую скобку. Чуть ниже фигурных завитушек она, высунув язык, старательно вывела:
«Подарки. Рождество. Школа. Regina!» Восклицательный знак у последнего слова она обвела несколько раз, полюбовалась на запись и захлопнула тетрадь.
- Юсссииии! – крикнула она, повернувшись к двери.
Тотчас дверь приоткрылась, и в узкой щелочке показался длинный, похожий на вялый огурчик, нос домовика. Он смотрел на Регину веселыми круглыми глазками, ожидая распоряжений.
- Юсси! Пожалуйста, вот эту кучку отправь в мою комнату в Ризергаме. И главное – осторожней с Эриком. Он все время пытался подглядеть, так как сам для бабушки подарок не купил и хочет к моему примазаться.
Эльф радостно закивал и кинулся к кровати возиться с отправкой подарков.

***

Абигайль неторопливо шла по дорожке парка, старательно обходя лужи. Последний визит к Гордону расстроил ее до крайности. Больше двух часов она бродила по Лондону, выбирая проторенные иностранными туристами тропы. Среди этих организованных кучек людей, таращащих глаза в соответствии с командами экскурсоводов (посмотрите направо, посмотрите налево) легко можно было раствориться и не привлекать к себе внимания. Кто, скажите на милость, заметит затейливо одетую и необычно выглядевшую даму, когда вокруг вертятся в немыслимом вихре: Тауэрский мост, London eye, Big Ben, Yeomen и вороны. Легче всего затеряться в глазеющей по сторонам толпе. Но уйти от досужих взглядов – не значит успокоиться, привести мысли в порядок. «Как он там говорил?» - попыталась припомнить Абигайль, - «Истощение, необратимые процессы… Одно другого лучше, и имя им – легион. Профессор Блэкмор, дорогой Гордон! Нет, он, конечно очень хороший мальчик! Способный врач, заслуженный, почетный, «чего-то там» член, и прочая, и в том же духе….. Но он ничего не смыслит в магии. Нет, не так! В Магии! Спасибо, хоть перестал вздрагивать всякий раз, когда я появляюсь из камина». – усмехнулась миссис Тоттенхэм. Этот Гордон - внук, или внучатый племянник ее университетской подруги. Она была первой магглой, с которой Аби не таилась быть ведьмой. «Но ее давно нет, а этот родственник пророчит ужасные вещи. При всем уважении к его маггловским регалиям… Да что он понимает, в конце концов! Мальчишка! Нет, он конечно замечательный врач! Он много сделал для семьи, он буквально вернул Эрика с того света! Он сделал все, что мог, и даже чуть больше. Этого было более чем достаточно для обычного ребенка. Но ведь внук не был обычным мальчиком! Естественно, я тоже постаралась сделать все, что могла! И я делала! А теперь, когда осталось совсем чуть-чуть, совсем немного, этот профессор пытается убедить меня, что я могу не успеть! Куда мне теперь с этим замечательным прогнозом? Мерлину жаловаться? Не дождетесь!» - сердито топнула ногой пожилая дама, чем привлекла внимание стайки азиатов, открывших рты перед Собором Святого Павла. Абигайль состроила для иностранцев невозмутимое английское недоумение в лице, приветливо кивнула экскурсоводу, получив от него столь же приветливый и понимающий кивок, и спокойно повернула в сторону дома.

***

- Проходите Римус, располагайтесь. – зябко поведя плечами, предложила Абигайль. Молодой человек кивнул и осторожно присел на массивный деревянный стул с высокой спинкой. Он с видимым усилием заставил себя сесть прямо и, секунду помедлив, взглянул в глаза хозяйке кабинета. Пожилая дама придирчиво оглядела своего виз-а-ви и неодобрительно фыркнула. – Вы выглядите как школьник, которого собираются отчислить за неуспеваемость, молодой человек. Неужели мой кабинет наводит на Вас мрачные мысли?
- Нет мэм! Я просто неудачно изобразил внимание и готовность к серьезному разговору. – попытался улыбнуться молодой волшебник. Его вялая попытка ответить легко и непринужденно явно не удалась. Римус неловко поерзал на стуле, опустил голову и немного расслабился. – Хотя, Ваш кабинет действительно напоминает мне об ученичестве, - уже более уверенно улыбнулся он.
- Скажите еще, что я напоминаю вашу драгоценную Минерву МакГонагал – и все наши последующие беседы будут проходить исключительно в кабинете и всегда только в таком тоне! – фыркнула Абигайль. Римус поднял голову и неожиданно засмеялся. – Что??? Что вас развеселило, молодой человек? Уж не то ли, что мои манеры делают меня похожей на Минерву?- грозно сдвинув брови, спросила она. Удивленный и смущенный, Люпин опустил глаза, так как подумал именно это. Миссис Тоттэнхэм усмехнулась и вольготнее уселась в своем кресле. Посчитав, что уже достаточно смутила беднягу, она продолжила, чуть ворчливо, - Впрочем, все старые ведьмы похожи! И совершенно неважно, бранятся они, или хвалят. Как ни противно нам обеим, мы с МакГонагал многие годы летим в одну сторону на расстоянии, невозможно далеком, чтобы общаться, и катастрофически близком, чтобы не замечать друг-друга. И, что совершенно поразительно – частенько летим к одной и той же цели. – Абигайль усмехнулась, бросив короткий взгляд на ничего не понимающего Римуса. – Вот только отчего мне последнее время кажется, что долетит только одна…? - грустно закончила она. – Ну, довольно, пойдемте-ка в «мягкий уголок». Мы поговорим о Вашей ученице, о ее поступлении в школу, о нашей семье и о Вас. Нам с Вами многое надо обсудить... - быстро сменила тему Абигайль и легко поднялась из-за стола.

* Still waters run deep – В тихом омуте черти водятся

**Homo homini lupus est. Человек человеку - волк.

*** Стьюпи – вольная попытка образовать кличку зверька (Stupid – тупой, глупый)

**** Holy cow – Что-то типа «что-б тебя…» (ругательство, кот. может означать, что угодно))))

***** W. Shakespeare. The Tragedy Of Hamlet, Prince Of Denmark
… But that the dread of something after death
The undiscovered country, from whose bourn no traveler returns
Pazzles the will/ And makes us rather bear those ills we have
Than fly to others, than we know no of?
Thus conscience does make cowards of us all
And thus the native hue of resolution
Is sickled o’er with the pale cast of thought,
And enterprises of great pith and moment
With this regard their current turn away
And lose the name of action…

Перевод Б. Пастернака
…Когда бы неизвестность после смерти
Боязнь страны, откуда ни один
Не возвращался не склоняла воли.
Мириться лучше со знакомым злом,
Чем бегством к незнакомому стремиться.
Так всех нас в трусов превращает мысль
И вянет, как цветок решимость наша.
В бесплодье умственного тупика.
Так погибают замыслы с размахом,
От долгих отлагательств….
***
Но мне лично, больше нравится перевод М. Лозинского)
…Когда бы страх чего-то после смерти
Безвестный край, откуда нет возврата
Земным скитальцам - волю не смущал.
Внушая нам терпеть невзгоды наши
И не спешить к другим от нас сокрытым?
Так трусами нас делает раздумье
И так решимости природный цвет
Хиреет под налетом мысли бледным.
И начинания, вознесшиеся мощно,
Сворачивая в сторону свой ход
Теряют имя действия…



Глава 16

Судьба - Затейница.
И ей не терпится.
Волшебным пенделем,
Причем, немедленным,
Придать ускоренный
По траектории
Характер плановый
Пути туманному.


Профессор зельеварения Северус Снейп сидел в учительской и по третьему разу читал последний номер Ежедневного пророка. Он уже несколько раз просматривал подшивку за новый год и не смог зацепиться взглядом ни за одну статью. Отчаявшись, он отложил нудное чтиво, потянулся, было к столу за Вестником Зельеварения, и… рассыпал аккуратную горку свитков, любовно сложенную профессором Флитвиком. Северус чертыхнулся, руки его бессильно упали. «Воистину, безделье – страшнее болезни! Мозги превращаются в студень. В липкую, клейкую массу, которая тянет голову, заставляя ее клониться ко сну. Стоит только окунуться в эту тягомотину министерских заказных статеек, светскую и полусветскую информационную мякину, моментально тупеешь. Да так, что забываешь, где находишься и зачем! Нюниус! И где только носит Заменителя Директора?» Северус глянул на часы и поморщился. С момента его заточения в учительской прошло только сорок минут, а он уже чувствует себя пугалом, торчащим посреди фермерского поля. «И ни одна скотина не вспомнит заглянуть в учительскую!» Нет, он, конечно, не хотел, чтобы за время отсутствия МакГонагалл, ему бы пришлось всерьёз ее замещать. Но… Хоть бы кто-нибудь заглянул и выказал потребность в его участи, присутствии. Только бы не сидеть здесь, среди газет, свитков и равнодушной тишины.
МакГонагалл обещала вернуться скоро. Но время, словно кипящий кисель, чавкало, булькало, вяло и раскачно, и затягивало, затягивало…. в сонную давящую дремоту. Северус тряхнул головой, чтобы не начать клевать носом и взял в руки толстенную подшивку ежедневного пророка за декабрь прошлого года. Это хотя бы давало надежду, что вероятный посетитель учительской не примет декана, зама зама ….. за профессора Биннса.

***

Ежедневный пророк 23/12/1988

«… состоялся ежегодный Рождественский благотворительный прием под патронажем Совета попечителей школы чародейства и волшебства Хогвартс. По уже сложившейся хорошей традиции для гостей открыл свои роскошные ворота Малфой Менор…
…Г-жа Министр Магии поблагодарила Попечительский Совет и особо отметила выдающийся вклад Мистера Малфоя…
…Директор Хогвартса от лица преподавательского состава школы…
…в этот раз был представлен деканами всех четырех факультетов…
…профессор Филиус Флитвик в коротком, но очень содержательном остроумном выступлении выразил уверенность…
… Миссис Люциус Малфой как всегда была безупречна…образец… вкуса, красоты и достоинства…».

***

Северус болезненно поморщился и привычным жестом потер переносицу. Он прикрыл глаза и тут же представил себе этот «… образец…».

***
…Первое время после исчезновения Того, кому вообще лучше было не появляться, Нарцисса забрасывала Снейпа письмами, записками, посланиями. Вся корреспонденция с гербом Малфоев немедленно отправлялась в камин, сперва - со злостью, некоторое время спустя – просто с раздражением, а затем и вовсе равнодушно. Северус попросту вымарал из своего сознания затейливый вензель M, и это устроилось на удивление легко. Правда, за последние полтора года письма, подписанные N продолжавшие приходить раз в полтора два месяца, заставляли его досадливо хмуриться и испытывать нечто в роде угрызений совести. Один раз сова кинула ему на колени свиток прямо в большом зале, и он вынужден был, вяло улыбнувшись дурацким подмигиваньям Мадам Хуч, сделать вид, что он читает послание. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы выхватить «Дорогой…», «…неужели до сих пор…», «….Люциус…», «…пожалуйста….», «…Драко так…». Отчего-то Снейп моментально вспомнил сероглазого белобрысого карапуза, который норовил ухватиться за прядь его волос, или протянуть ему полурастаявшую шоколадку на пухлой перемазанной ладошке. А недели через две после злосчастного послания он столкнулся с Малфоями на Диагенн аллее. Все трое взрослых едва кивнули друг другу. Юный Малфой сильно изменился. Он уже ничем не напоминал карапуза и выглядел совершенно как отец. Разве только черты малфоевские были сильно смягчены юным возрастом и удивительным, едва ли поддающимся явному определению, но неоспоримым сходством с матерью. «Игрушечный Люциус» внимательно, пожалуй, даже с опаской, вперился взглядом в Снейпа. Время, вполне приличествовавшее для спокойно-дистанцированного приветствия, уже истекло, и молчание становилось просто неприличным. Ситуация грозила перевалить в разряд нелепых. Краем взгляда, тренированного в суровых военно-педогогических школьных условиях, Северус заметил, как Нарцисса, едва приметно сжала пальцы на плече сына. Неловкость разорвал уверенный детский голос с абсолютно малфоевскими интонациями: «Здравствуй, Крестный». Снейпу ничего не оставалось, как ответить: «Добрый день, Драко», резко кивнуть всем Малфоям сразу, стремительно развернуться и заспешить прочь. Но, каким бы стремительным не был его фирменный разворот на каблуках и взмах полами мантии, заметить мягкую, простую и очень знакомую улыбку на губах матери и сына он успел.

***

Рождественского приема Северусу всегда удавалось успешно избегать. Всегда находился предлог, повод, причина. Но на этот раз ничего не вышло, а Дамблдор был непреклонен. Он, как всегда в убедительно-ультимативной форме изложил свои пожелания, и все четверо деканов Хогвартса с благодарностью приняли приглашения на рождественский благотворительный прием в Малфой Мэноре.

***

Профессор Снейп старательно избегал внимания к своей персоне, но все же подробно и максимально доброжелательно отвечал на вопросы кудахчущих, чопорных и всяких других прочих породистых мамаш, которые атаковали его вопросами о своих чадах на его факультете. Родители тех малолетних бестолочей, которым он только преподавал зельеваренье опасливо, или намеренно неприязненно отворачивались, вопросов не задавали, интереса не проявляли. Разодетые для престижного приема матроны и отцы семейств, чиновники и прочий случайный люд важно расхаживали по роскошному, вызывающе украшенному залу малфоевского поместья, сплетничали, таращили глаза, строили козни, короче, тянули необременительную лямку светской жизни. А Северус Снейп проклинал про себя свой парадный наряд, Альбуса Дамблдора и особенно ехидную улыбку МакГонагалл. Еще он прятался за спасительным родительским интересом от внимательных глаз Нарциссы, а сам старался, совершенно, впрочем, без успеха, не следить украдкой глазами за Люциусом…

***

«Пропассссттть!» - свистело и раскатывалось в голове у Малфоя навязчивое словцо, а губы растягивались в снисходительную хозяйскую светскую улыбку. «Что Вы говорите?!», «Я чрезвычайно рад…», «…Неужели??». Голова отваливалась от кивков и поклонов, спина ныла, и отец благородного семейства проклинал пресловутую «малфоевскую осанку». Язык было впору вывалить «на плечо», вполне в духе нарциссиного кузена в его пёсьем образе.
Как же утомительны все эти мероприятия. Когда-то давно он еще получал удовольствие от того, что именуется «положением в обществе». Говорят, что тщеславие насытить невозможно. «Тщеславные люди вызывают презрение мудрых, восторг у глупцов, являются идолами для паразитов и рабами собственных страстей»*. Юный Люциус Малфой никогда пренебрежительно не относился к любого рода знаниям. С детства его научили самому главному – выпячивать нижнюю губу, делать значительное лицо и считать себя лучшим. С последним у маленького Люца сразу начались проблемы. Свою исключительность нелегко было принять как данность, когда отец на любой промах говорит только одно слово – бесссстолочь, а многочисленные приживалки, всегда оказывающиеся родственницами, поджимают ротики куриной гузкой и огорченно качают набукленными головками. Его сразу и навсегда стало подташнивать при виде этаких особ средних, и более чем, лет, худющих, или круглых, с немыслимыми прическами, дурно одетых и пахнущих нафталином и дешевыми маггловскими духами. Про парфюм он понял значительно позже, когда в доме появилась единственная настоящая, стоящая родственница Дэниз. Она была из французской родни и попала в дом случайно. Привезла с оказией письмо от другого (очень богатого, а потому и почитаемого) парижского кузена отца. Помимо письма было еще кое-что, чего не доверили почте. А Дэниз, потерявшая мужа и дочь, просто пришлась, кстати, так как собиралась покинуть страну и сбежать от своего горя. Мать Люца, строго соблюдавшая не только родственные, но и светские традиции не могла отпустить гостью без чаю и беседы. Так, слово за слово они разговорились, и растрогавшаяся хозяйка, впечатленная сдержанным и достойным рассказом дальней родственницы, пригласила ее переночевать в поместье. А ночью (это уже предположила Дэниз, когда они с Люцем стали добрыми приятелями) испросила у мужа позволения оставить родственницу в доме. На первое время, разумеется. Решено было, что она может позаниматься с мальчиком французским. Дэниз осталась и, слава Мерлину, надолго. Вот она-то и помогла английскому отпрыску благородной крови понять, что считать себя лучшим гораздо проще и естественней, когда стараешься еще и быть самым лучшим. И Люц стал стараться. Многие поколения разных благородных семей видимо не зря вступали в браки и связи, рожая наследников. Словно выводя и поддерживая породу, выбирая лучших, красивейших, способнейших, богатейших. И Люциус Малфой получился. Это признавали все: и родственники и знакомые. Он был умен, смышлен, способен. Он был абсолютным Малфоем – презрительным, высокомерным, самодовольным. Только Дэниз знала, что наряду со всеми замечательно волшебно малфоевскими достоинствами у него было еще одно: он был просто мальчиком: умным, чутким, тонким, пытливым и очень сильным. Она читала ему сказки, басни Ла Фонтэна, пересказывала трех мушкетером, рассказывала о Фигаро, Скопене, Журдене. К одиннадцати годам Люц знал французских писателей больше, чем любой английский школьник отечественных. О сверстниках-магах и говорить не приходилось. Когда отец, увидев их в саду с маггловской книгой закатил скандал и дело шло к выдворению Дэниз из Малфой мэнора, Люциус с рассудительностью и манерностью истинного Малфоя, без подобострастья, но с достоинством посмел возразить отцу. Он сказал, что мадам Дэниз убедила его в необходимости ознакомления с маггловским миром посредством именно литературы. Магглы – это грязь под ногами. Но это враждебная почва. А врага надо знать. Forewarned is forearmed**. Отец опешил сперва от такой наглости, но затем вздернул костлявый подбородок и ушел в дом. Больше этого вопроса не поднимали, зато Дэниз потом рассказывала, как за карточным столом он с довольной ухмылкой хвастался партнерам по игре, каков у него сын: сметлив, бесстрашен, логичен. Люц тогда тоже ухмыльнулся, а Дэниз устремила на него тревожный взгляд. Мальчик смутился, и она, успокоившись, объяснила: «Постарайся не истратить все силы на то, чтобы казаться, мой мальчик. Казаться тем, кого хотят видеть, тем, кем сам хочешь выглядеть. А то не останется сил вспомнить, какой ты на самом деле. А это значит – потерять себя. Страшеннее этого, я ничего не знаю». Он тогда не все понял, но слова Дэниз запомнил. А потом он уехал в Хогвартс и Дэниз «попросили» из дома. Она съехала, где-то поселилась. Люциус даже переписывался с ней. Но потом письма перестали приходить сразу и вдруг. А еще через год, когда он все-таки нашел ее соседку, та поведала, что миссис Дэнис, так она ее называла, ушла, да и сгинула где-то.
***
Люциус стряхнул с себя печальные мысли и снова растянул губы в улыбке в ответ на очередной вопрос, которого он не расслышал. Кроме Дэниз он не подпускал к себе так близко никого. Разве что Нарциссу. И еще…. Люциус чуть повернул голову и встретил взгляд черных глаз Снейпа, как всегда чуть склонившего голову и смотрящего через свисавшие на лицо черные пряди волос. Они глядели друг на друга не больше минуты. Северус вздернул подбородок, откинув завесы волос, нахально и вызывающе изогнул бровь и скривил губы «светской» улыбкой. Малфой расправил плечи, скривил рот привычной снисходительной гримасой и наградил Снейпа высокомерным кивком.
…Вот и поговорили…

***

Северус с яростью отшвырнул подшивку. Она с мягким «шмяком» отлетела на пол и распласталась на нем, беспомощно вздыбив помятые, а где и разодранные листы. Звук ли падения, вид ли несчастных газетенок заставил Снейпа быстро справиться со злостью, удивиться и даже обрадоваться. Удивился он тому, что странные отношения с Малфоями его настолько задевают. А обрадовался он тому, что МакГонагал задерживается, а в Хогвартсе не случилось ничего, что привело бы в учительскую непрошенных свидетелей его несдержанности. Профессор Снейп взял себя в руки и уже через минуту снова невозмутимо восседал на стуле с непроницаемым выражением лица. Теперь он решил заняться расписанием и, прищурившись, стал внимательно вчитываться в столбцы и строки висевшего на стене графика дежурств деканов, в перечень своих сдвоенных уроков и в список проштрафившихся бедолаг, которые в выходные не пойдут в Хогсмит. Изучение расписания ему совсем не помогло. После нескольких минут созерцания на него снова навалилась досада за сорванный урок и медленно закипая, запенилась волна бешенства на Минерву за то, что по ее милости он сидит в учительской. А ведь день начался вполне сносно, если бы не прерванный урок….

***

Северус буквально летел по коридору, ведущему в учительскую. Филч, долговязый и всегда шустро передвигавшийся, казалось, семенил рядом с ним, едва поспевая. Следом за завхозом, мелко перебирая лапками, умудрялась не отставать Миссис Норрис. «Странная мы, наверное, процессия», - мелькнула у Северуса забавная мысль, но тут, же уступила место привычным раздраженным: «Какого Мерлина! Свору собак - на эту гриффиндорскую кошку! Небо на землю рухнуло? Астрономическая башня обвалилась? Что могло заставить Минерву сорвать мне урок? Вроде не март на дворе, чтобы заместитель директора совсем голову потеряла! Ну, ничего!» - мстительно думал профессор зельеварения, - «Явится директор, я не просто спрошу! Я рапорт подам! И пусть МакГонагалл письменно изложит соображения, которые побудили ее сорвать мой урок!»
Северус действительно был не просто раздражен и зол. Он был расстроен. К этим урокам он готовился тщательно и мучительно дотошно. Класс был очень тяжелый, но достаточно перспективный. С трудом удалось добиться согласия директора на объединение уроков зельеварения у пятого курса ровенкло и слизерина. Снейп гордился студентами, так как в параллели были целых четыре способных, и один – почти талантливый. С той самой минуты, как осторожный стук в дверь прервал его объяснения, он с трудом сдерживался, чтобы не сорвать обиду и досаду на завхозе.
Хотя с самого первого дня работы в Хогвартсе Северус постарался взять за правило с сослуживцами держаться ровно, спокойно и бесконфликтно, срывы все-таки имели место быть. Одному Мерлину, да еще, может быть, бабушке Принс и домовику Свинни было известно, чего стоила Северусу его невозмутимость, бесстрастность и демонстрационное спокойное достоинство. Но Мерлину там, под холмами снились, видимо, другие, более приятные сны, в которых не было проблем Северуса Снейпа. Августе Принс, иногда принимавшей действенное участие в его жизни, Северус никогда бы не посмел докучать жалобами сетованиями и вопросами. А Свинни… «Коридоры Хогвартса извилисты и длинны, но к счастью не настолько, чтобы мне успела прийти в голову мысль – вести душеспасительные беседы с домовиком», - мрачно усмехнулся про себя Снейп и уже подходя к учительской, с удивлением обнаружил, что вполне спокоен и готов ко встрече.
- Войдите! – властно приказала Минерва, которая, судя по скорости реакции на его стук в дверь, ждала визита, нервно барабаня пальцами по столу.
- Профессор МакГонагалл? – приветствие прозвучало в меру уважительно, со сдержанным невысказанным недоумением. Он слегка склонил голову и по привычке сквозь завесу волос стал наблюдать за нервно теребившей пергамент ведьмой.
- Сядьте! – раздраженно бросила она, но все-таки, пересиливая себя, добавила, - Коллега.
Снейп устроился на предложенном стуле и устремил на заместительницу директора вопросительный взгляд. МакГонагалл еще некоторое время повертела свиток, затем резким щелчком пальцев отбросила его к краю стола.
- Директора не будет до конца следующей недели. Это, в случае, если сессия Визенгамота не затянется из-за каких-нибудь чудовищных процедур. – с места в карьер сурово выпалила Минерва, а Снейп с неожиданным сочувствием подумал, что гриффиндорская деканша зла не менее его самого. – Мне пришло неожиданное послание, - брезгливо указала она тонким пальцем на злосчастный свиток. - Так уж выходит, что мне придется ненадолго покинуть пределы школы и, хотя я отлучусь всего на пару часов и лишь до Хогсмита…. Одним словам, Вам коллега, предстоит в мое отсутствие принять мои полномочия и … И нечего на меня так смотреть! Я считаю, что Вам без особого труда удастся справиться с этой морокой, - уже волне мирно подытожила МакГонагалл. – А материал Вы быстро нагоните, ведь у Вас пропадет только одно занятие с пятым курсом, в то время как у остальных деканов пропало бы по нескольку. Я не стала бы прерывать Вашего урока, Северус, если бы у меня был другой выход.
А он и не сомневался в этом. Уж в чем другом, а в намеренном коварстве МакГонагалл трудно было бы заподозрить. Скорее, Северус бы предположил, что это тонкая, детально продуманная многоходовая комбинация Дамблдора. Но делать предположения о его вероятный мотивах, Снейп считал делом еще более никчемным, чем беседы с домовыми эльфами. Мысли о домовиках вызвали некое подобие улыбки на его губах. Он улыбнулся причудливости сознания, которое связало одной ниткой прерванный урок, директора, его заместительницу, его самого и домовое безобразие, называемое Свинни. МакГонагалл видимо неверно истолковала его мимику и угрожающе нахмурила брови. Ей, скорее всего, представилось, что бросить несносному зельевару извинительную фразу о сожалениях по поводу прерванного урока, было сродни рассыпанию жемчугов перед блякоклешнями, или чтению Свифта хогвартскому лесничему. Снейп поморщился от этой догадки, словно от зубной боли и только коротко кивнул Минерве в знак повиновения.
- Какие еще будут указания?
- Никаких особых. – ответила МакГонагалл. – Ничего сверх того, что Вы делаете обычно. Разве что, в случае чего, решение будете принимать Вы.
Северус вновь молча склонил голову, принимая объяснения МакГонагалл, а она встала, давая понять, что инструктаж закончен, и потянулась за теплой мантией.

***

«Вот и поговорили…» - подумал профессор Снейп, снова устраиваясь в кресле. Северус ненавидел учительскую еще со времен студенчества. Что бы стоило ему спуститься в подземелья и в своем, не очень гостеприимном, но удобном ему кабинете, коротать время, исполняя обязанности зама зама. МакГонагалл именно так и поступала бы. А вот Северус Снейп, профессор зельеварения, декан Слизерина торчит, как метла в кладовке, в учительской. Ведь знает же завхоз, где его искать в тех случаях, когда он обычно ищет МакГонагалл или директора. Нашел бы он и Снейпа. «Нюниус!» - вынес себе вердикт зам зама и в наказание себе опять уткнулся в скучнейшую и пустейшую из газет «Ежедневный пророк».

***

«Вот и поговорили!» - в раздражении впечатывая каблуки в рыхлый снег, бурчала профессор МакГонагалл. Она закуталась в плед по самые поля шляпы, прячась от внезапного, совсем нехарактерного для января ветра. Топая в Хогсмит, она сердилась вовсе не на Снейпа. Нечего ждать хорошего от пергамента с переплетенными A и R на сургуче. Минерва всегда это знала. Если бы боггарты принимали облик «раздражителя» а не «страха», Минерва не сомневалась, что ее бы преследовал образ Абигайль Ризергам. Пожалуй, слизеринский декан, на которого она с удовольствием сорвалась только недавно, все же раздражал ее меньше, чем бывшая сокурсница. Настроение ничуть не улучшилось, а предстоящая встреча не просто раздражала Минерву. Она ее пугала. Вот ведь семейка! Ничего они не могут сделать нормально, все – только с подвыподвертом. Мало того, что в школе снова появится Ризергам так еще и не просто так. Ну что бы Абигайль стоило просто отдать девочку в школу, как все, так - нет! Прислать ее в середине года, перед СОВ. Тогда давно Минерва не придала значения визиту давней знакомицы. Правда, тогда не до того было! Да и постаралась Минерва изрядно, чтобы выкинуть из головы поскорее этот неприятный визит. И ведь получилось. Но, все хорошее заканчивается. Вот вам подарочек – новая Ризергам на ее голову! Причем на нее, в прямом и в переносном смысле.
***
Когда сова принесла послание с вензелями, Минерва глубоко вздохнула, сосчитала до трех и … прочла:
Дорогая Минерва!
…..
К сожалению, обстоятельства складываются так, что я вынуждена поместить Регину в школу именно сейчас. Я уверена, что девочка в достаточной степени подготовлена, чтобы легко вписаться в учебный процесс, что, кстати, возможно, во многом благодаря твоей личной помощи и содействию. Я сожалею, что обустройство Регины в школе пройдет не по установленным для Хогвартса правилам, но, повторюсь, это продиктовано исключительными обстоятельствами.
Разумеется, если девочка, по мнению хотя бы одного из преподавателей, будет выказывать недостаточно знаний и умений, я приму меры в соответствии с ситуацией.
….
Мне также крайне неловко, что все хлопоты по устройству Регины лягут на твои плечи, так как профессор Дамблдор занят на сессии Визенгамота. По его словам отсутствовать он будет до окончания следующей недели.
…
Заранее признательна…

С наилучшими пожеланиями,
AT
***
Не успела Минерва назлиться вдосталь, как появилась другая, министерская сова, принесшая коротенькую скупую записку от Альбуса.
***
Я в курсе. Действуй по обстоятельствам. Спасибо.
Альбус
***
Можно ли было придумать что-то более невозможное? Едва ли! Ведьма с силой стукнула кулаком по столу, отбив пребольно сустав мизинца. Эти двое, не каждый по отдельности, а на этот раз оба вместе решили свести ее с ума. Минерва потерла зудящий болью мизинец и решительно встала. Ризергам она, или нет – девчонка не при чем. Пока…
МакГонагалл позвала завхоза и велела ему попросить Снейпа в учительскую.
- Но у профессора Снейпа урок!?
- Немедленно! – рявкнула она и топнула ногой.
Филч попятился и задом открыв дверь, вышел в коридор.

***

- Так, так, так…. Мисс Ризергам…. – нараспев протянула строгая дама, представившаяся Минервой МакГонагалл, деканом факультете Гриффиндор и заместительницей директора. – Значит, Вы приехали сюда одна?
- Да, Мэм. – спокойно кивнула Регина, глядя прямо в глаза собеседнице. Вообще-то мисс Прайс говорила ей, что молодой барышне не должно дерзко смотреть на взрослую даму. Тем более, если она начальствуюет, а, напротив, надо опустить голову и говорить кротко. Рина улыбнулась, представив себя кроткой. Нет, она не дерзит, а опускать голову, следует, когда виновата или согласна. Ей пока ничего не предлагали, с чем стоило соглашаться, а вины за ней никакой не было. Пока… Она чувствовала, что не нравится МакГонагалл и решила, что стоит в этом разобраться. Деканша тоже видимо решила не затягивать почему-то неприятный ей разговор и коротко и отрывисто сказала: «Если вы не очень устали, мисс и еще не совсем распаковали свои вещи, я предлагаю отправиться в Хогвартс прямо сейчас. Тогда у вас будет время разместиться, поужинать в замке. А у нас – решить, что с Вами делать». Регина вскинула недоуменный, почти уже дерзкий взгляд на волшебницу, но ответила также коротко и скупо: «Да, Мэм», - резко развернувшись, вскинула палочку, чтобы упаковать мелочи, которые успела достать из чемодана.

***

Багаж профессор МакГонагалл отправила в Хогвартс и теперь быстро шагала чуть впереди Регины, не заботясь оглянуться, как поспевает девочка. А девочка поспевала. Откуда было знать этой суровой особе, что Рина умеет и любит быстро и долго ходить. И сейчас, дорога до видневшегося вдалеке замка совершенно не была ей в тягость. Ее гнало вперед любопытство, особый подъем, который бывает у всех детей, да и у многих взрослых в предвкушении нового, интересного, тайного. В зимних сумерках, силуэт замка в снежной пыли, поднятой порывами ветра, казался Рине не просто волшебным, а сказочным. «Замок, где живут призраки», - подумала она. «А может быть и мой призрак….???» - внезапно вспыхнула в голове шальная мысль, такая яркая, что Регина остановилась и заставила себя прогнать ее, чтобы не думать лишнего….

***

Когда они подошли к воротам замка, профессор МакГонагалл вынула палочку из складок мантии и коснулась ею ворот. Затем она повернулась к своей спутнице и тем же отрывистым и строгим голосом дала необходимые разъяснения. Ее слова звенели в морозном сумеречном воздухе, как сосульки на карнизах лондонских крыш при сильных порывах ветра.
- Ваш багаж, мисс, уже в школе. Сейчас Вы пройдете в комнату для гостей и подождете.
-Да, Мэм. – ответила Регина.
Тяжелый засов лязгнул, и в воротах открылась дверь. В приоткрывшуюся щель Рина увидела свет, вероятно от фонаря. МакГонагалл отступила в сторону, давая ей возможность войти первой, и затем вошла сама. Они оказались на большом, мощеном каменными плитами дворе, почти площади перед широкой лестницей, ведущей в замок. Человек, открывший им дверь, держал фонарь, был тощ, жилист, странно одет и сердит на весь мир.
- Филч, - обратилась к нему профессор МакГонагалл, - проводите мисс Ризергам в комнату для гостей. Затем, пригласите всех деканов в учительскую. Потом Вы можете вернуться к мисс Ризергам и позаботься, чтобы у нее было все необходимое. Уверена, ей не придется долго ждать. Как только мы решим все вопросы, Вы приведете мисс Рирергам в учительскую. – Она закончила с указаниями и направилась через двор по ступенькам прямиком в замок.
«Вот ведьма!» - коротко хмыкнула Рина, - «даже не удосужилась представить нас. Уверена, что с манерами у нее все в порядке. Я ей и двух слов не сказала, а она так себя ведет, будто ненавидела меня всю свою жизнь. Что-то тут не так. Интересно только что?». Она повернулась к человеку, которого назвали Филчем и, улыбнувшись ему, спросила: «Мистер Филч, я не затрудню Вас, если попрошу чашечку чая, когда мы придем в эту самую гостевую комнату? Я замерзла немного» - скромно потупив глаза, снова улыбнулась девочка, постаравшись придать физиономии максимальную доброжелательность и смущение. Лицо же Мистера Филча отразило такую гамму, такую палитру эмоций, что Регина совсем низко опустила голову, чтобы не расхохотаться. Мужчина сначала выглядел сварливо возмущенным, затем удивленно растерянным, а под конец и вовсе растроганно сочувствующим. «Пойдемте, мисс. Я провожу Вас. Я завхоз в Хогвартсе. А в комнате для гостей тепло, мисс. Дааа…. А чаю, конечно, чаю дааа, обязательно».
Они шли по слабо освещенным коридорам, долго поворачивая направо, налево, снова шли прямо. Комната для гостей нашлась вдруг. Филч резко остановился, и Регина почти уперлась в него носом, так как идя по коридору, вертела головой в разные стороны, разглядывая картины, доспехи, факелы. Здесь все было так знакомо, привычно: перешептывающиеся, таращащие глаза портреты, коридоры, гулкие шаги – как дома в Ризергаме. Но…. Это явно был не дом. То есть не ее дом. Она чувствовала себя незваной гостьей.
- Вот! – Филч открыл дверь, пропуская ее вперед, - располагайтесь, мисс. А чай… Я распоряжусь. – он смутился, потоптался на пороге и ушел, прикрыв за собой дверь. Не прошло и пяти минут, как в комнате возник домовик и поставил на столик у дивана поднос с чайником, чашкой, молочником и блюдечком с сухими бисквитами. Рина кивнула, и, скинув мантию, присела на диван. Она долго грела пальцы на чашке, прихлебывая горячий, замечательно ароматный чай. Согревшись, Регина поставила чашку и задумалась. «Интересно, о чем они там совещаются и чем меня сегодня еще порадуют?»

***

- Минерва, что за спешка? Что за пожар, дорогая? – весело пропищал профессор Флитвик, входя в учительскую.
- Присаживайтесь, Филиус. – не ответив на вопрос, предложила МакГонагалл. Профессор Флитвик пожал плечами, хмыкнул и потопал к предложенному месту, бормоча «тайны, тайны».
Снейп, успевший-таки подремать минут десять в отсутствии МакГонагалл, проснувшийся внезапно от сознания, что заснул при исполнении, несколько раз обругавший себя Нюниусом, пребывал в крайне встрепанном и нигилистическом настроении. Профессор МакГонагалл ворвалась в учительскую, как фурия, всего минут через пять после того, как он пробудился. Несколько минут ушло на осознание себя со сна. Взгляд на часы поведал Снейпу о непродолжительной, всего минут на десять, отключке. Он едва начал приходить в себя, как в комнату ворвалась Минерва, бормоча что-то непонятное и держа в руках что-то неопределяемое на взгляд. Когда он разглядел ношу гриффиндорской деканши – первая мысль была о том, что он еще спит. Вторая – о том, что он Нюниус и что он сошел с ума. Минерва МакГонагалл принесла в учительскую Распределительную Шляпу. Снейп решил, что он нездоров, допустил, что с МакГонагалл тоже не все в порядке и мечтал только о зелье от головной боли. Теперь, вместе с Флитвиком они ждали Помону Спраут.
Дверь приоткрылась, и сначала показались поля шляпы, затем нос профессора Спраут. Она просунула в проем голову и на лице ее явно читалась надежда, что это недоразумение и можно вернуться к прерванным делам. Минерва сурово взглянула на коллегу, и Помона разочарованно вздохнув и надув губы, вошла окончательно. Мужчины тут же встали и, дождавшись, пока она устроится, уселись на свои места. Минерва выдержала паузу, оглядела всех сурово и приступила к делу.
- Коллеги! Директор вернется на следующей неделе. Нам с вами нужно решить проблему, которая не терпит отлагательств. Я получила вполне четкие указания от Дамблдора и нам нужно кое-что сделать. К нам поступила новая ученица. Студентка будет учиться на пятом курсе…
- На пятом? – брови профессора Флитвика удивленно взлетели над очками.
- На пятом, Филиус. И будет сдавать СОВ. Наша задача – решить, на какой факультет ее определить. Также, нам предстоит решить, допускать ли ее к занятиям сразу, или сначала провести тестирование. Я лично тест проводить не собираюсь.
- А что тут думать? – удивилась профессор Спраут. – Есть же шляпа. За ужином проведем распределение в обычном порядке.
- Буууу, Помона. – покачал головой профессор Флитвик. – Взрослая девочка, можно сказать барышня! Сажать на табурет, надевать на голову безобразный головной убор…. Не знаю, право… А как Вы думаете, профессор Снейп?
Северус вздрогнул, но ответил быстро, - Если такие пустяки, как прилюдное облачение в старую шляпу, могут смутить или расстроить юную особу, вряд ли учеба занимает первое место среди ее интересов. Но, соглашусь с Вами, процедура распределения абсолютно условна, поэтому необходимости в ней тоже не вижу.
- Ну, вы скажите, Северус… - поджала губы Помона., - а как же традиции?
- Я вот как рассудила, - прервала ее Минерва. Профессор Снейп на эту фразу фыркнул, а Филиус сдержанно улыбнулся. – Так вот, - продолжила МакГонагалл. - Я принесла шляпу сюда. Мы проведем распределение здесь. Так я зову студентку?
- Скажите, Минерва, кого хоть мы принимаем, - спросил профессор Флитвик, когда Минерва, выглянув в коридор, отдала распоряжение завхозу.
- Я разве не сказала? – брови Минервы взлетели вверх, и лицо приобрело непримиримое и надменное выражение. – Мы будем решать, на какой факультет определить Регину Ризергам.
- Ооооо! – сложила губы колечком профессор Спраут.
- Даааа! – протянул Флитвик, нахмурив брови, будто что-то припоминая. – Я не имел чести быть знакомым с членами этого семейства, но наслышан… Я, пожалуй, тоже обойдусь без тестов. Разберемся и так.
Профессор Снейп промолчал, но в голове его, сменяясь один другим пронеслись обрывки образов, фраз: Нарцисса Блэк, дом на Сейнт Джонс Вуд, газетные вырезки, Фея Крестная….
В дверь постучали, и Филч открыл ее, пропуская вперед невысокую юную особу в простой, но очень ладной и уютной мантии. Северус не торопился разглядывать ее лицо. А вот мантия сразу произвела впечатление дорогой и добротной. Такие носила Нарцисса, вовсе не замечая стоимости, не обращая на это никакого внимания, потому, что это было привычным и само собой разумеющимся.
- Здравствуйте, - сказала девочка и Снейп, наконец, перевел взгляд на ее лицо. Девочка? Барышня? Скорее – юная леди. Она держалась свободно, спокойно, и…. с любопытством. Не щенячьим, не подростковым, а скорее исследовательским. Северуса это позабавило и, пожалуй, понравилось.
- Присядьте, мисс Ризергам, - приветливо предложил Филиус, - давайте знакомиться. Вот эта Дама – профессор Спраут. Она – декан факультета Хаффлпафф и преподает травологию. Это – профессор Снейп, декан Слизерина и преподаватель зелеварения. Я – профессор Флитвик, мой факультет – Ровенкло и преподаю я чары. Ну а с профессором МакГонагалл Вы уже познакомилась, - ласково улыбнулся он.
- Регина, - строго сказала Минерва. - Вы сядете сюда, - она указала на табурет, - и мы наденем на Вас Распределительную Шляпу, которая определит, к чему вы имеете склонность. Вам ясно?
Мисс Ризергам коротко кивнула и направилась к табурету. Минерва водрузила на нее шляпу и все четверо взрослых волшебников замерли, ожидая решения головного убора.
***
- Здрассьте, пожалуйста! Опять Ризергам в этом замке. – услышала Рина у себя ушах немного надтреснутый сварливый шепот. – Говорила же я твоей бабке – не присылать сюда девчонок Ризергам. Ненадолго же ее хватило! И что делать-то будем, высочество ты мое луковое?
- Понятия не имею, - прошептала Регина.
- Чего и следовало ожидать! Ни тени смущения! А я вот не буду тебя распределять – и все! Что тогда? Уедешь?
- Ни за что!- процедила Регина.
- Тааак! Ну, я тебе щас устрою! – шляпа прокашлялась и выдала. –
***
Пристрастий - нет, амбиций – тьма.
Пусть разбирается сама!
Стара я. Мне не по зубам.
Но и отправить в Ризергам
Тебя негоже. Что ж, давай,
Свою судьбу сама решай!
(Вот, не поверила ж словам
Гордячка Аби Ризергам!)
Я не виню твою родню,
Да и тебя я не виню…
И, раз Директор разрешил…
Let Every Jack has own Jill***
Пришла, учись, ищи… Сама!
Себя, его… Во всех домах.
***
В учительской воцарилась тишина. Шокированная Минерва явно не знала что делать.
- И что теперь? – весело спросил профессор Флитвик.
- А ничо! – изрекла шляпа. – Пусть сама определяет. Пусть решит, где учиться. Я бы могла порекомендовать…
- Так порекомендуйте! Сделайте милость! – раздраженно буркнула МакГонагалл.
- Не вопрос! Рекомендовала бы Слизерин, или Ровенкло. Но, повторюсь, пусть сама выбирает. - выступила шляпа.
- Тааак! – не выдержала Минерва и сняла с Регины шляпу. - Мисс, подождите за дверью, пожалуйста. Мы вас пригласим.
Когда девочка вышла, МакГонагалл мрачно оглядела коллег и сурово протянула:
- Нууу? Какие будут соображения?
- А что тут соображать? – удивилась профессор Спраут. Уважаемая Шляпа предложила мудрую вещь. Пусть девушка выберет. Поучится недельку в Ровенкло или Слизерине и выберет. А там, кстати, и Альбус вернется. Будет, кому решить.
- Я – за! – присоединился к ней Флитвик. – Коллега, - обратился он к Снейпу, - как будем делить юную мисс Ризергам? – хихикнул он.
- Прекратите это цирк, Филиус, - совсем рассердилась Минерва. – Что значит делить?
- Если позволите, - вкрадчивым голосом вмешался Северус, - я согласен и с профессором Флитвиком и с профессором Спраут. Из двух этих предложений логически выводится одно – до возвращения директора мисс Ризергам будет числиться студенткой Ровенкло или Слизерина. А там …
- То, что будет «Там» – там и решится, профессор Снейп – прервала его профессор МакГонагалл. – А «Тут» – предлагаю определить ее в Слизерин. Логика простая: Шляпа первым назвала Слизерин, все ее родственники, учившиеся в Хогвартсе, были слизеринцами. Филиус, вы не против?
Прфессор Флитвик с улыбкой поднял руки и интенсивно замотал головой в знак того, что он не спорит. МакГонагалл вопросительно посмотрела на Снейпа. Северус сощурился, поджал губы, затем слегка поклонился и сладчайшим голосом возвестил: «В слизерине всегда рады поддержать тех, кто в этом нуждается. Дом Слизерин готов принять мисс Ризергам».
- Чудно! – припечатала МакГонагалл и, повысив голос, позвала Регину.

* Тщеславные люди вызывают презрение мудрых, восторг у глупцов, являются идолами для паразитов и рабами собственных страстей. - Фрэнсис Бэкон

** Forewarned is forearmed – Предупрежден, значит вооружен.

*** Let Every Jack has own Jill - вольная трактовка пословицы «Every Jack has his Jill», или по-нашему: «Всякая невеста для своего жениха родится», или «Для всякого Ивана есть своя Марья».


Глава 17

Ах, Принцесса! Ваше место – здесь в каморке у порога.
В келье тесной Вы повесьте на крючок свою корону.
Вам известно - гордость бесит. Думаете, Вас не тронут?
Неуместно с Вашей спесью, здесь казаться недотрогой.
Вам здесь пусто? Все Вам пресно? Здесь - Вы на чужой дороге?
Не до блеска, если честно… Думаете – Вам помогут?

Удивительно снежной выдалась зима. Альбус Дамблдор шел по раскисшему грязному снегу лондонских улиц и чувствовал себя уволенным за ненадобностью Санта Клаусом. Рождественские и новогодние праздники отшумели и маггловский Лондон утоп в слякотной снежной жиже, напоминавшей овсянку, выплеснутую на помойку. Снег, так красиво падающий с небес крупными хлопьями, достигая земли, не умирал сразу, но продолжал влачить жалкое кашеобразное существование, проклинаемый горожанами. Изматывающие заседания Визенгамота, препирательства с Госпожой Министром Магии, которая перед уходом в отставку, предприняла самую последнюю попытку уговорить Дамблдора стать ее приемником, измотали директора Хогвартса сильнее, чем целый учебный год. Он даже не нашел в себе сил переодеться в маггловскую одежду, чтобы не привлекать внимания. Министерские и судейские опостылели за целый день, предстоящая встреча нависала над душой. Он, плюнув на все, отправился пешком, не особенно позаботясь о внешнем виде. Конечно, в самый последний момент он все же несколько трансформировал мантию и придал ей некое подобие макси-пальто. Однако, за время прогул он отметил, что магглы уже давно носят макинтоши несколько иного покроя. Тем не менее, он благополучно добрался до неприметного домика на Воронцов Роуд и ни один «Бобби» не проявил к нему интереса.
Альбус тщательно вытер ноги о топорщивший щетинки коврик, пытаясь хотя бы за последние оставшиеся мгновения перед встречей, выстроить план беседы. Ну, или хотя бы придумать с чего начать…
Дверь распахнулась и склонившийся домовик, пискнул и пригласил гостя войти. Пока Дамблдор разоблачался и придавал себе привычный вид, в переднюю сунул нос странного цвета зверь, напоминавший одновременно и лайку и овчарку. Дамблдор машинально улыбнулся псу и прошел вслед за домовиком в гостиную. Он окинул взглядом знакомую комнату, чуть щурясь от яркого света маггловских ламп, и устроился в удобном кресле. Не прошло и минуты, как в гостиную вошла особа неопределенного возраста с приветливой радушной улыбкой, и сияющими восторженными глазами. Альбус поднялся ей навстречу.
- Здравствуйте, мистер Дамблдор! Рада Вас видеть! Вы ведь помните, мы с Вами встречались. Правда, давно и при очень печальных обстоятельствах…- взгляд дамы мгновенно загорелся печалью и слезой, а голос выдал волнение и огорчение, которое невозможно было подделать. Наивность и бесхитростность ее манер тут же подкупала, и Дамблдор моментально вспомнил, что ее зовут мисс Прайс. – С тех пор, слава Создателю, многое изменилось! – тут же просветлев лицом, добавила она, - Как Вы поживаете? Ах, ну какая я нелепая!, - смущенно улыбнулась дама, - совсем Вас заболтала! Да присядьте же! Дорогая Абигайль сейчас закончит и присоединится к нам. Она просила извиниться за нее, так как она не успела закончить важное письмо.
- Благодарю Вас, мисс Прайс, - произнес Альбус, устраиваясь. – Я тоже чрезвычайно рад видеть Вас снова, тем более, что обстоятельства нынешние не в пример благоприятнее.
Мисс Прайс согласно закивала, улыбнулась и принялась разливать чай, приветливо ведя светский монолог, который, она, Дамблдор был уверен, искренне считала беседой. Так как отвечать ей было вовсе необязательно, он только улыбался и кивал, прихлебывая чай и гадал, что же это за корреспонденция задержала Абигайль.
- Здравствуйте профессор Дамблдор, - прервал его размышления голос миссис Тоттенхэм. Он тут же поднялся навстречу хозяйке, а она, словно прочтя его мысли, продолжила. – Я задержалась с почтой в маггловскую и магическую адвокатские конторы. Я рада Вас видеть, Альбус, рада, что Вы откликнулись на мое приглашение, несмотря на занятость. Рассейте мои сомнения, профессор! Что Вы предпочтете: негостеприимную хозяйку, которая сразу перейдет к делам? Или наоборот, светскую болтушку, способную усыпить Вашу усталость, топтаться вокруг да около, давая Вам возможность отдохнуть и собраться с мыслями. А потом самому выбрать момент, когда начать разговор о делах? – Абигайль смотрела на Дамблдора, чуть наклонив голову, и лукаво улыбалась, глядя, как Великий Маг пытается справиться со смущением и выбраться из неловкой ситуации. Шокированная мисс Прайс раскрывала рот, но видимо, не способна была, как пристыдить миссис Тоттенхэм за бестактность, так и сделать вид, что не замечает неловкости гостя. Абигайль расхохоталась, глядя на них обоих и опустившись в кресло, весело проговорила, – Ну что ж, Вы не воспользовались возможностью, заказывать музыку в этом доме, стало быть, дирижером здесь буду я. Давайте пить чай!
Профессор Дамблдор, директор Хогвартса, глава Визенгамота, без пяти минут Министр (если согласится) уткнулся в спасительную чашку, стараясь не взбеситься по поводу своих полыхающих щек и ушей. Не сразу удалось совладать с эмоциями, и оставалось надеяться, что дамы не заметят его замешательства, или сделают вид, что не заметили. Когда же наконец справившись со смущением и досадой, он отвлекся от чашки, тотчас встретил внимательный взгляд Абигайль.
***
Еще со времен студенчества Абигайль, Дамблдор поражался ее способности чувствовать собеседника. Он помнил, как маленькая Аби Ризергам удивила его на церемонии распределения внимательным спокойствием, редким для ребенка, а то и для иного взрослого. Синие, словно берлинская лазурь глазищи на идеально овальном личике, шоколадные кудри, выбивавшиеся из плотно заплетенной косы, чуть длинноватый, но изящный нос… Малышкой девочку можно было назвать только из- за ее невысокого роста. Среди своих сверстников Аби была, чуть ли не самой маленькой. Она не была красива фарфоровой, кукольной красотой, в лице маленькой мисс Ризергам не было детской бесхитростности, наивности, она не была хорошенькой. Но она умела быть «чудо, как хороша»! Спокойная, несуетливая, внимательная - девочка, между тем, не производила впечатления затурканного, упакованного в запреты и условности ребенка. Аби производила впечатление человечка, с которым нельзя не считаться, которого непременно следует принимать всерьез, вне зависимости от возраста и внешнего вида. Она была полна достоинства и уверенности и это выглядело само собой разумеющимся. И вот эта особа, сразу привлекшая внимание в то время декана Гриффиндора Альбуса Дамблдора, сейчас глядела на него в упор, и он снова тонул в невозможно синих глазах миссис Тоттенхэм.
***
- Присцилла, дорогая! – с улыбкой произнесла хозяйка дома, - Похоже, ни наша светская беседа, ни наше угощение не способны отвлечь директора от бремени забот. Боюсь, мы только умножим его утомление попытками развлечь мужчину дамским участием, - улыбнулась Абигайль. – Так не станем же усердствовать в своих заблуждениях! Вы ведь поддержите меня, дорогая, если я предложу гостю быстро покончить с делами? Тогда у него будет больше времени для отдыха перед предстоящими заседанием в министерстве?
- Ах! Абигайль, душенька! Я всегда поражаюсь Вашими тактом и чуткостью. Мне бы глупой, самой догадаться и сразу проводить дорогого Дамблдора в кабинет. Вы конечно же правы! Господин директор, - повернула она умильно-восторженное лицо к Дамблдору, - Вы ведь простите мою несообразительность! И, чтобы вам обоим хоть чем-то быть полезной, я рискну предложить остаться здесь в гостиной. А я, с вашего позволения, вернусь к вязанию и заодно отдам распоряжения Юсси относительно ужина для дорогого Эрика. Мистер Дамблдор! - снова обратилась восторженная пожилая мисс к Альбусу, - Я очень рада была повидать Вас и смею надеяться, что Вы станете у нас частым гостем! Прощайте! – улыбнулась она и исчезла за портьерой боковой двери прежде, чем директор успел встать.
- Итак… - после минутной паузы произнесла Абигайль, устремив взгляд на Дамблдора, - Вы, конечно, догадались, Альбус, что речь пойдет о моей внучке? – Даже в голосе волшебницы почувствовал директор Хогвартса едва уловимую лукавинку. – Это очень мило с Вашей стороны, что Вы сразу не обрушили на меня свой справедливый гнев и не осыпали градом заслуженных упреков, - совсем уже весело сказала она.
- Скорее дальновидно. – буркнул ее собеседник. – Вы ведь не подозреваете за мной старческого маразма? Мы знакомы не первый год, Абигайль! И уж кому, как не мне знать, что упрекать Вас в содеянном – все равно, что читать морали гипогифу.
- Оооо! Что же так Вас изменило, друг мой? – воскликнула волшебница, демонстрируя крайнее удивление. – Студенты ли так изменились за последнее время, что повлияли на манеры своего директора? Или министерские дела Вас так … ммм… покалечили? – Абигайль откровенно забавлялась. Она вольготнее уселась в кресле, откинулась на спинку и глядела на гостя почти кокетливо.
- Да нет же! О, моя беспечная леди! – язвительно ответил ей Дамблдор. – Что же Вас так изменило, что Вы так игриво и несерьезно пытаетесь выглядеть. Аби! - он невольно понизил голос и строго взглянул на волшебницу, - Разве Вы перестали считать меня своим другом? Отчего уже битый час вместо серьезного разговора ты топчешься и приседаешь вокруг? Я не смогу понять проблемы? Ты не уверена в том, что в наших силах сделать все, что потребуется? Вы не доверяете мне, миссис Тоттенхэм?
- Слишком много вопросов… - тихо и медленно произнесла Абигайль и Дамблдор вздрогнул. Что-то в этих словах было… фатальное. – Давайте по порядку, друг мой. – сказала она. – Я не стану просить у Вас прощения и донимать никчемными извинениями за то, каким образом я устроила свою внучку в Хогвартс. Я даже передать не могу, как я Вам признательна, за то, что Вы по-прежнему все понимаете и доверяете мне. Никому, кроме Вас не могла бы я доверить свою девочку с таким легким сердцем! - Каждое произнесённое ею слово булыжником падало в душу Дамблдору, но странно было то, что эта растущая груда камней не отгораживала от него Абигайль. Напротив, они странным образом оказались рядом, по одну сторону. – Регина должна получить законченное магическое образование, Альбус. – снова заговорила миссис Тоттенхэм. Если вдруг (хотя у убеждена, что этого просто не может быть, но если вдруг!), она все-таки отстает по каким-то дисциплинам, пожалуйста, сделай все возможное, чтобы помочь малышке! Обещай мне! – неожиданно властно произнесла она. – И еще! – не дожидаясь ответа, взволнованно заспешила волшебница. – Эрик! Ты знаешь, чего мне стоил этот ребенок! Будь ему другом, наставником, советчиком! Мальчик очень нервен, вспыльчив, легко раним. Но вместе с этим он обладает аналитическим умом, умеет, когда нужно проявить потрясающую выдержку и терпение! Эрик может быть очень жесток и нелегко прощает обиды. Он одарен, талантлив и амбициозен. Короче говоря, он очень сложный мальчик. Не теряй его из виду!
Дамблдор внимательно слушал, глядя на легкий румянец, тронувший ее щеки. Только дважды до этого он видел волшебницу в таком волнении. Альбус поднялся со своего места, подошел к ней, не обращая внимания на замолчавшую недоумевающую женщину.
- Что-то стряслось, Аби? Я могу чем-нибудь помочь тебе, девочка?– просто спросил он, положив руку ей на плечо, чуть сжав его пальцами. – Абигайль сначала сидела неподвижно, затем склонила голову, приподняла плечо и коснулась щекой его руки. Быстро, очень быстро она вновь выпрямилась и замерла. Её голос, зазвучавший в тишине гостиной, был похож на удар набатного колокола в ночи. – Так случилось, что я не смогу всего этого сделать сама, Альбус. У меня осталось совсем мало времени. Исправить уже ничего нельзя, к сожалению. И не говори мне…
- И не говорю… Я все сделаю, как ты скажешь, Абигайль Ризергам. Я обещаю…
- И я обещаю, что буду делать все возможное… И еще… Я постоянно буду держать тебя в курсе, Альбус…
***
- Ты думаешь, Минерва найдет в себе силы не переносить на Регину своего отношения к Ризергамам? – устало улыбнувшись, спросила миссис Тоттенхэм.
- Хм! Не ожидал, знаешь ли! – фыркнул директор. Оба они теперь тщательно следили за интонациями и прочим нюансами беседы. – Минерва – прекрасный опытный педагог, чуткий, замечательный и очень порядочный человек! – веско и назидательно произнес Дамблдор. В его голосе явно слышались осуждающие ноты. – И тебе это известно, как никому другому!
- Конечно, известно! – спокойно возразила волшебница. – Но вот Вы, Директор, позабыли, что она женщина! К тому же еще и Шляпа!!! – неожиданно прыснула она и хитро сверкнула глазами в гостя.
- Вот тут да! – спрятав в усы улыбку, попытался придать голосу строгости Дамблдор. – Не на кого сетовать Вам, Леди! На моей памяти – вы единственная, кто умудрился вдребезги разругаться с Распределительной Шляпой! Мало того, что ты надерзила ей при распределении, так ты еще умудрилась устроить скандал со Шляпой, да еще в присутствии третьих лиц.
- Третьих?! – ехидно спросила Абигайль – Что-то Вы забывать стали, Директор! Помнится мне, лица были самые первые! То есть первее не бывает! Только некстати в наш треугольник встряла эта пронафталиненная перечница! – она умолкла, увидев, как потемнело лицо Дамблдора. – К тому же – совершенно сменив тон, продолжила дама, - Кто бы стерпел, когда первые слова, обращенные к тебе: «… Смири гордыню, милочка!» И это говорит МНЕ старая Шляпа! Не поверите, Альбус, - заглянула она в глаза Дамблдору, - это был первый раз, когда я не нашлась, что ответить. – Абигайль рассмеялась и, глядя на нее Альбус тоже улыбнулся. – Надеюсь, Минерва не станет напяливать на девочку Шляпу. А если станет, то хотелось бы верить, что у моей Регины получится смерить гордыню! Мерлин мой, как там моя девочка!!!????

***

- Мисс Ризергам! – Минерва говорила быстро, отрывисто, и никак не могла понять, отчего до сих пор не справилась с раздражением. – Все деканы пришли к единодушному решению, что мы отложим вопрос о Вашем распределении до возвращения директора. Согласно рекомендациям Распределительной Шляпы, первую неделю Вы проведете в Доме Слизерин. Затем, если вопрос все еще останется нерешенным, Вас отправят на тот же срок в Ровенкло. - При этих словах Снейп поморщился, а профессор Флитвик удивленно вскинул брови. Минерва и сама передернула плечами, настолько дико прозвучали ее слова. Она будто в Азкабан девчонку заключала! Регина же все это время спокойно и «скромно», как могла, стояла и потихоньку наблюдала за преподавателями. Она отметила болезненную гримасу декана в черном, почти посочувствовала бедняге МакГонагалл, так явно мучившейся всем происходящим и решила помочь усталым взрослым. Дождавшись паузы в «карканье» заместительницы директора, она произнесла: «Спасибо большое, господа деканы. Я поняла». Минерва, сперва застыла, будто окаченная холодной водой. Но, подумав, она решилась признать - придраться не к чему и девчонка умышленно или случайно, выступила грамотно.
Северус Снейп тоже что-то решил про себя. – Следуйте за мной, мисс Ризергам. Я отведу Вас в гостиную Слизерина. Коллеги!… – кивнул он оставшимся, эффектно развернулся, взмахнув мантией и открыл дверь учительской.
«Черт! Что это я!???» - выругался про себя профессор, вопреки своим же словам, остановившись у двери и пропуская вперед новую студентку. «Надеюсь, что это внезапная паранойя, и никто из них не обратил внимания!» Он хмуро взглянул на девушку, остановившуюся в ожидании дальнейших указаний. Ее спокойное лицо несколько примирило Снейпа с ситуацией. Он отдал распоряжения хмурому Филчу относительно багажа студентки, и стремительно направился по коридору прочь от учительской. Регина шла за летевшим впереди черным деканом, стараясь запомнить все повороты и коридоры. Она не забыла приветливо, словно извиняясь, улыбнуться завхозу и теперь по дороге к своему новому приюту соображала, отчего так порывист этот странный декан Слизерина.
Дорога до слизеринской гостиной заставила Регину отвлечься от размышлений о декане. Путь был сложен, длинен и извилист. Ей представлялось, что они оказались на самом дне земли, так часто они поворачивали и спускались по лестницам. Коридоры были неоправданно зловещими, нарочито темными и угрюмыми. Внезапно остановившись, ее спутник тихо прошептал что-то и в стене открылся проход. Он снова галантно пропустил ее вперед, и Регина опять удивилась, отчего простые и привычные ей с детства жесты, так, кстати сказать, изящно выходившие у этого человека, так его «ломают». Она очутилась посреди длинной низкой комнаты, скупо освещённой зелёными лампами и обставленной резной гостинной мебелью. Там и сям в креслах и на диванах сидели и занимались своими делами юноши, девушки, мальчишки и девчонки с младших курсов. При появление декана все джентльмены повскакали с мест как по команде. Девочки остались сидеть на своих местах, и Регина весело подумала, что дрессированы ее новые соседи весьма правильно. Профессору Снейпу даже не пришлось призывать ко вниманию, так как тишина в гостиной воцарилась сразу при его появлении.
- Представляю вам новую студентку Хогвартса. Мелани, позаботьтесь, – обратился он к пухленькой розовощекой девушке, - чтобы мисс Ризергам разместилась. Покажите и расскажите все, что необходимо знать студенту о порядках и правилах Хогвартса. Я уверен, - оглядел он жгучим взглядом молчащих слизеринцев, - мисс Ризергам сможет почувствовать себя дома в Слизерине. Вопросы, мисс? – крутанувшись в сторону Регины, спросил он.
- Да, Сэр! – чуть «мокнув»*, ответила Регина. – Мне нужно отправить письмо, а своей птицы у меня нет. Я могла бы воспользоваться школьной совой?
- До завтрака, мисс, Вы можете распоряжаться своим временем, как Вам угодно, в пределах школьных правил. Мисс Харди – староста, Вам расскажет. - Он собрался уйти, но его снова остановил почтительный уверенный голос.
- Нет, Сэр. – Регина склонила голову, выдержала паузу, чтобы не оставалось сомнений, что она не дерзит, и подняла спокойный взгляд на декана. – Профессор Снейп, простите, но мне непременно нужно послать письмо сейчас. Я обещала, сэр. – внятно выговорила она последнюю фразу и снова опустила голову.
«Это не выглядит нахальством!» - с удивлением констатировал Снейп, лихорадочно соображая, как себя повести. Словно уловив его замешательство, девица снова подняла на него взгляд. Чуть сдвинувшись с места, она поменяла позу, и стала теперь хорошо видна остальным студентом. В глазах ее, показавшихся ему огромными, плескались, готовые вылиться, слезы отчаяния и мольбы. «Сэр?» - чуть дрогнувшим голосом спросила она и Снейп сдался. Слегка пожав плечами, пренебрежительно скривив губы, он бросил, выходя из двери: «Мистер Дадли! Проводите мисс в совятню. При необходимости, можете сказать, что выполняете мое указание». Закрывая дверь, он мельком выхватил взглядом лицо новенькой, и готов был поклясться, что глаза ее теперь лучились синей мирной и чуть насмешливой радостью.

***

- Тебе дать пергамент и перо? – равнодушно, но вполне мирно спросила Регину Мелани.
- Нет, спасибо. Письмо уже готово. – приветливо улыбнулась ей Рина, достав из кармана мантии свиток. Она оглядела студентов и решила подождать. Пусть рассмотрят хорошенько. Только идиот в муравейнике станет делать резкие движения – сразу сожрут заживо. А так, поползают, поползают и привыкнут.
- И кто же это к нам пожаловал нежданным гостем? – прозвучал капризный ехидный девичий голос. – «Началось!» - хмыкнула про себя Регина и … повернулась к тому юноше, который кивнул декану на обращение, мистер Дадли.
- Мистер Дадли? – шагнула она навстречу недоуменно уставившемуся на нее молодому человеку. – Вы мне не поможете? - Регина давно и прочно усвоила, что спокойный доброжелательный и уверенный посыл сразу обламывает любые дурные настрои и намерения. По крайней мере, в первый момент. Вся сложность в том, чтобы этот момент не упустить и успеть утвердиться в период замешательства противника. А в том, что пока кругом одни противники Рина не сомневалась. «Надо дожимать!» - решила она и спокойно улыбнулась. – Я не представилась! Меня зовут Регина Ризергам. Если Регина покажется вам слишком пафосным – можно просто Рина.
- Каким? – пискнул маленький щуплый, видимо, первокурсник.
- Пафосным, - растяжно повторила Регина, - Это значит - излишне воодушевленным, страстным. Тяжелым, значительным и торжественным - в нашем случае. Это - как надеть парадную мантию, чтобы гонять садовых гномов. – объяснила она мальчику, раскрывшему рот от удивления. – Понятно? – она подмигнула мальчишке, и рот его растянулся в улыбке. Кое-где послышались сдержанные ухмылки, а мальчишка серьезно сказал: «Спасибо, Рина. А меня зовут Тимоти Уилфикс. Можно просто Тим», - хихикнул он.
- Роберт Дадли. Староста. Пойдем, а то на ужин опоздаем. Снейп этого не любит. – отчеканил каждое слово, парень, которого назначили ей в гиды. «Yyeeessss!!!!» - завопила про себя Рина, - «I’ve done them!!!»** Она легко шагнула вперед, благодарно кивнула, словно не замечая его мрачной физиономии и остановилась у двери, не оставляя ему другого выхода, как продемонстрировать хорошие манеры.
До совятни они добрались быстро, Дадли спешил, шел, не оборачиваясь, и молчал. Рина всякий раз, когда удавалось, пыталась разглядеть своего провожатого. Пока она выяснила, что он высок, хорошо сложен, студент старших курсов и удовольствия от ее общества не испытывает.

***

Северус вяло ковырялся в тарелке, рассеянно невпопад кивая на восторженные причмокивания профессора Флитвика, получавшего искреннее удовольствие от трапезы. Слизеринский декан уже убедился, что все его «змеёныши», включая новую студентку, вовремя явились в большой зал, и пребывал в состоянии равнодушного созерцания. Попутно он время от времени кидал осторожные взоры на новенькую, и фиксировал то, что ускользнуло от него раньше. В неприятной напряженной атмосфере учительской было не до разглядывания. Там его придирчивое внимание могло быть превратно истолковано. В слизеринской гостиной он сам был объектом пристального наблюдения нескольких десятков глаз – приходилось думать о себе. В многолюдном же гомоне большого зала Снейп чувствовал себя спокойно. Словно опровергая его мысли, новенькая вдруг обернулась и прицельно глянула на преподавательский стол. Северус едва успел отвести глаза и, выругав себя «мозгошмыгом-неудачником», принялся за еду.

***

- Рина! Эй! Ризергам! – крикнула Мелани Харди, пытаясь переорать бурно обсуждавших ужин первокурсников. – Ты будешь спать в нашей спальне. Это – вторая дверь по лестнице вверх и налево. Там есть свободная кровать. – Мелани протиснулась поближе к Регине, на ходу распихивая мелюзгу. – Твои вещи уже там. Кстати, - она прищурилась, - сам Филч притащил. Ты что – из особенных?
- Я - из обычных. Как все. – ответила Регина. – Еще вопросы?
- Ну… - староста явно смутилась, не зная, что ответить.
- Знаешь, если это никому не помешает… Я же не в курсе, как у вас тут принято проводить вечера. Можно устроить вечер вопросов и ответов. Я расскажу о себе, а ты, просветишь меня о ваших порядках. Вам же в гостиной не нужна «белая ворона». Конечно, если это не нарушит никаких твоих личный планов, - понизив голос, сказала Рина и изобразила максимально дружелюбную заинтересованность.
- Идет! – Идея Мелани явно понравилась. – В это время мы тут обычно занимаемся кто чем. У меня лично по зельям эссе не дописано. Но там немного осталось. В нашей спальне еще обитают две девочки. Дженни Монти. Вон та худая и бледная. Она – лучшая на курсе. И Гвен. Не оборачивайся, - предупредила Мелани, когда Регина попыталась проследить за ее взглядом. - Она на тебя смотрит. Гвен – это та, которая тебя сразу обломать попыталась. Упс! – зажала она рот ладошкой.
- Ясно! – усмехнулась Регина. И скорчила такую понимающую физиономию, что Мелани захихикала. – Разберемся. Гвен – это от Гвендалин? Ясно, – повторила она на кивок собеседницы. – Судя по всему, она тоже лучшая – в своем роде?! – придала своему вопросу двусмысленность Рина, выделив особо «в своем роде». Мелани рассмеялась и, кивнув, проговорила сквозь смех, - Споемся! Добро пожаловать в Слизерин!

***

Первая пара. Вторая пара. - Зелья.
Третья пара. Нумерология./Прорицания
Четвертая пара. Травология.
Пятая пара. Чары.
Расписание на завтра ей понравилось. Просмотрев конспекты, щедро предоставленные Мелани, Рина с удовольствием отметила, что не отстает ни по одному предмету. Только в отношении зелий у нее были некоторые сомнения, так как размер эссе Мелани ее ужаснул. «Призрак» никогда не заставлял меня делать такую дурацкую бесполезную работу», - грустно подумала Регина.
***
- Дженнифер! Я закончила. – громко возвестила Мелани.
- Я занята! – ответили ей из другого конца гостиной.
- Овца! – рассердилась староста. – Строит из себя. Сиди теперь, жди ее!
- Зачем? – заинтересовалась Регина.
- Да не сильна я в зельях. – уныло призналась Мелани. – Вот Дженни и проверяет мои работы. На уроках-то она мне конечно не помогает. Снейп этого не любит. Он нас еще с первого курса предупредил: «Вы не сможете меня обмануть. Все равно я всегда точно знаю, кто чего стоит. А ваших мозгов не хватит, чтобы мыслить не о сегодняшней оценке, а о завтрашних знаниях!».
- Сурово. – посочувствовала Рина. – Так что, совсем помочь нельзя?
- Можно, - усмехнулась Харди. – Только те, кто попадается на подсказках или списывании, стараются этого больше не повторять. Себе дороже.
- Так-таки никому не удалось провести профессора Снейпа? - Спросила Регина. Новая товарка невесело хмыкнула и Рина решила отложить этот вопрос до лучших времен. – Давай-ка я посмотрю твое эссе. Мелани удивленно выгнула бровки, но свиток отдала. Минут пятнадцать Рина читала, шевеля губами, а Харди смотрела на нее с возрастающим любопытством. Дочитав до конца, новенькая подняла голову, улыбнулась и сказала весело: «Давай, устраивайся. Сейчас мы с тобой все поправим. Я, кажется, нашла способ обойти профессора». Битый час они сидели на диване голова к голове, спорили, шумели друг на друга, ковырялись в книжках, что-то искали, шелестя страницами. Харди пару раз порывалась вскочить, но Регина, один раз железной хваткой, другой раз – вкрадчивым словом удержала Мелани. На них уже многие поглядывали, а Дадли, совсем потеряв интерес к беседе с Гвен, подошел ближе и пристроился на ручке дивана.

***
- А теперь, - от долгих разговоров голос Регины чуть охрип, - поправь все мои правки своим почерком. Да не так! – остановила она занесенное над пергаментом перо Мелани.
- Мелли, есть простое заклинание, - тихо и снисходительно проговорил Дадли, сидевший, будто между прочим, рядом с ними уже минут десять. Он сделал четкий быстрый пасс, направив палочку на пергамент и произнес Transcriptus. ***
- Ты знал??? Роберт Дадли Лестер!!! Я тебя ненавижу! – взревела Мелли. – Ты полгода смотрел, как я извожусь этими переписываниями и молчал?
- Не скандаль, Мелли! – спокойно ответил он, вставая. – Пока ты тупо переписывала, была надежда, что копирование уляжется у тебя в мозгах. А в этот раз тебе все объяснили, и я смею предположить, что ты уже достойна более интеллектуальной работы, чем домовой эльф.
- Убью! – мрачно констатировала Харди и встала.
- Погоди Мелани! Может быть, Роберт еще что-нибудь полезное знает? – серьезно спросила Рина и метнула в красавца Дадли хитрый взгляд.
Он пожал плечами, но Рина была уверена, что ему пришелся по душе ее вопрос.
- Идет! – согласилась Мелли. – Давай, Регина Ризергам! Начнем вечер вопросов и ответов? Эй, мистер «десятая вода на киселе», - обратилась она к Дадли. – Двигай к нам.




* Мокнуть, мокать (переносн.) – В царской России в учебных заведениях это означало: «присесть», сделать реверанс.
** «I’ve done them!!!» - «Я их сделала!» (жаргон, но куда от него денешься?)
***Transcriptus. – попытка заклинаниетворчества. Это должно означать нечто среднее, между «перевести» и «переписать другим шрифтом/диалектом/почерком/стилем).


Глава 18

…Мы часто лезем вон из кожи,
Вперед несемся во всю прыть,
Совсем не думая, что можем,
Самих себя перехитрить…


«…15 человек на сундук ….! Й-о-хо-хо! И бутылка…. огневиски!» - Северус скривился, сообразив, что мурлычет шанти*. - «Достукался!» Он мычал некий прилипчивый мотивчик из фильма, который они с Лили, сбежав как-то с уроков, поехали смотреть в Лондон. «Лили…». Перед глазами живо возник, так тщательно запираемый в памяти образ. Взмахом рыжих волос его «прозрачная» боль полоснула душу. «Нюниус! Вот, Дьявол! Да что же это???!!!», - обрушил он кулаки на видавшую виды столешницу.
Декан Слизерина шумно втянул воздух и крылья тонкого крючковатого носа побелели и замерли на глубоком вздохе. Северус крепче сжал кулаки и выдохнул, успокаивая боль. Плечи его поникли, голова опустилась, волосы свесились, совсем скрыв лицо. Даже кончик длинного носа не виден был за черными прядями. Давно, очень давно не посещала его призрачная рыжеволосая мечта. Он гнал ее от себя, не допускал ни мысли, ни воспоминания и преуспел в этом изрядно. Снейп медленно поднял голову, оглядел свой стол, заваленный свитками студентов, распрямился и медленно, с усилием стал разжимать кулаки. О! За восемь лет он научился быстро справляться со своими «демонами». Ему уже не требовались зелья, сложные подготовительные упражнения, изнуряющие тренинги, чтобы запирать эмоции, прогонять образы, обрывать мысли на «полуслове». В недавней беседе с Августой, он с удивлением отметил ее фразу: «…не забывайся! Ты скоро начнешь прятаться от самого себя. Самое страшное, что это будет происходить машинально! Ты достиг таких навыков в игре со своими эмоциями, что не за горами день, когда просто нечего будет блокировать, Северус!» Он сперва обрадовался её словам, но потом, когда гордость перестала возиться в душе его и задирать нос, Северус растерялся. Он не мог точно сказать, чего больше было в словах бабушки Принс – восхищения, или тревоги.
Навязчивый мотивчик перестал сверлить мозг и профессор Снейп снова расслабил напряженную спину. Решив не насиловать себя, он отодвинул в сторону очередную студенческую галиматью о перечном зелье. Если хоть одному этому юному идиоту позволить сварить то, что они описали в своих домашних работах, магической Британии пришел бы конец. Те, кто не погиб бы во время изготовления этих гремучих смесей, перемёрли, отведав варева. Снейп скривил в улыбке тонкие губы: «Я – спаситель магического мира!» Внезапная идиотская сентенция развеселила его, и Северус прислонив голову к высокой спинке, уставился в потолок, легко улыбаясь. «Спасителей надо беречь!», - решил продолжить он сеанс забавной психотерапии, - «А не грузить их по самые уши новыми заботами. Безумная неделя! Безумная, словно сорвавшийся с цепи дракон - МакГонагалл! Безумный квиддич с заболевшими, некстати игроками! И директор вернется только в субботу. И Хогсмит, куда нужно вести это стадо студентов. И новенькая!»
Непростая неделька. И, лукавил профессор! Вовсе не новая, «временная» (как не понятно с чего обозначил ее Флитвик) студентка выматывала из него душу с прошлой субботы по сегодняшнюю пятницу. Она, напротив, будто старалась не попадаться на глаза, не привлекать внимания. Обычная среднестатистическая особа, того самого непростого возраста, когда из девочек вырастают, а до девушки еще не дотягивают. И все вроде бы тихо, да гладко, только… Слишком пристально следит за ней Минерва, слишком навязчиво интересуются «успехами» мисс Ризергам хогвартские сплетницы: Помона, Поппи и Септима, вместе с примкнувшим к ним профессором Бинсом. Совершенно возмутительна и непонятна внезапная, тщательно скрываемая почтительность Филча, молчаливая сосредоточенность Кровавого барона и лукавые подмигивания Почти Безголового Ника. Севеврус сам не сразу догадался, что его так раздражает, а догадавшись – просто пришел в ярость.
Сначала – он, мягко говоря, удивлялся, поняв вдруг, что сам постоянно наблюдает за девчонкой. На своих уроках он то и дело бросал в ее сторону короткие взгляды, пытаясь определить уровень подготовки. Затем, незаметно для себя, просто стал фиксировать ее реакцию на объяснения, комментарии, практические демонстрации. И каждый раз упускал момент. Не удавалось поймать интерес, понимание, вопрос в ее синих глазищах. Мисс Ризергам или вовсе не поднимала на него взор, или всегда успевала опустить голову. На раздражении, досаде он себя и поймал. Прямо посреди урока чуть не влепил подзатыльник слизеринцу (!). Успев-таки остановиться, профессор вдруг понял, отчего обычная несообразительность обычного студента на обычное его замечание вызвала такую реакцию. Сдержанные ухмылки играли на всех лица в классе, кроме незадачливого лоботряса и новенькой девицы! Снейп побелел от ярости на самого себя, но быстро справился и мрачно оглядел притихший класс. Все дети, как дети – с подобающими его уроку физиономиями, и только тень улыбки, упертый в парту взор новенькой отчего-то уверили его – она улыбается его злости, его замешательству.
Неожиданный стук в дверь прервал его неприятные воспоминания и Снейп машинально глянул на часы. Добро бы это был только Дадли с еженедельным отчетом. Видеть и выслушивать сегодня еще и Меллани Харди, у него не было ни малейшего желания. Серерус сказал: «Войдите!», - и мрачно уставился на открывающуюся дверь.
***
- Итак, мистер Дадли, потрудитесь объяснить, на чем основаны Ваши настойчивые инициативы? – спросил декан старосту, вертя в руках перо.
- Дело в том, профессор, - старательно объяснял молодой человек, тщетно пытавшийся скрыть раздражение, - что тренировка в таком составе просто невозможна. Переносить ее уже некуда - игра должна состояться на следующей неделе. Если мы не выйдем на поле, нам запишут техническое поражение. Это означает, что в этом году Кубок …
- Как и в прошлом, Дадли. – прервал юношу декан. - Каждый год вы придумываете и озвучиваете мне какой-нибудь спасительный лозунг или идею, а Кубок Школы благополучно уходит в кабинет Минервы МакГонагалл! – жестко закончил он. - Но в этом году вы умудрились достичь верха стратегического безумия.
Староста и капитан квидиччской команды Слизерина Роберт Дадли тяжело глянул на декана и опустил голову. Северус был уверен, что парень сдержится в любом случае, но не выместить на нем свое дурное настроение просто был не в силах. Этот молодой человек - успешный, способный, красивый и благополучный, мог считаться символом Слизерина. Дадли был старостой факультета уже третий год, а в этом году стал еще и капитаном. В принципе, Северусу не к чему было придраться и он, кстати, не упускал не единой возможности отметить своего студента. Было лишь одно «но» в отношениях декана и старосты Слизерина. Неприязнь проявлялась только при личных контактах, таких, как сейчас, в отсутствии посторонних глаз и ушей. Мальчишка, конечно, не понимал причин, и слава Мерлину, не доискивался, относя все на счет тяжелого характера декана. Откуда было знать этому породистому красавцу, что при взгляде на него, душу Северуса гложет и точит безнадежная, гнилая тоска-обида. Он смотрел на этих беспечных, бестолковых, несносных детей и подростков, вспоминал свои студенческие годы в Хогвартсеи не мог не сравнивать… Вот этот, к примеру, во многом походил на юного Малфоя. Только никогда, никогда Снейп не видел на лице Люциуса такой безмятежности… Профессор Снейп терпеть не мог всех этих детей в принципе. Он раздражался и наказывал их за тупоголовость и безалаберность. Но он был уверен, что сделает все, что сможет, лишь бы все эти безмозглые студенты не испытали того, что довелось в свое время испытать ему и его ровесникам…
- Так Вы продолжаете считать, что мисс Ризергам, единственная, кого Слизерин может выставить на эту тренировку, чтобы обеспечить последующую игру?
- Нет, Сэр! Но… С одним охотником, ловцом вратарем на поле делать нечего. Четверо – лежат в больничном крыле, и Мадам Помфри категорически отказывается отпустить их на тренировку. Мы собрали всех, кого можно. Но, Сэр, для полноценной тренировки нам нужна команда! Чтобы действующий состав, вернее те, что могут сейчас действовать, готовились в условиях реального матча. Мелли, то есть мисс Харди, мы ставим отбивающим, Томпсон и Фрезер будут подавать мячи. К тому же положено иметь пару запасных, так что все кандидаты с младших курсов уже задействованы. Нам нужно на поле хотя бы десять-двенадцать игроков. Альтернативы, к сожалению, нет.
- А Мадам Хуч? – сдаваясь, спросил декан.
- Она - не против. Сэр?
- Ну, а сама мисс Ризергам? – «Дьявол! И зачем я спросил!??! – скривился от своего собственного вопроса профессор. - Если у Вас все, Дадли, – Вы можете идти. – неопределенно взмахнул он рукой, предлагая старосте убраться.
- Спасибо, профессор Снейп. – кивнул юноша и поплелся к двери.
- Я подойду на тренировку, когда закончу с делами. Начинайте без меня, Роберт. – бросил Северус небрежно уже в готовую закрыться за парнем дверь. Забыв весь свой фамильный снобизм и чопорность, Дадли довольно улыбнулся и исчез, наконец, в коридоре.
Профессор Снейп какое-то время еще провозился с домашними заданиями, перечеркивая в эссе студентов слова, строчки и целые абзацы. Не успокоившись, но и не разозлившись сильнее, Северус, глянув на часы, вывел жирное «О» на работе Гвендалин Бардок, и отложил перо. Непроверенными остались еще несколько работ. Как бы ни хотелось оттянуть «счастливый» момент появления на тренировке, задерживаться дольше было бы просто неприличным. В конце концов – он обещал!
***
- Северус! Коллега! Профессор Снейп! – в третий раз профессор Флитвик, видимо, набрал в легкие воздуха больше, чем они могут вместить и поэтому закашлялся. – Вы на тренировку своей команды? – спросил маленький профессор. На утвердительный кивок остановившегося Снейпа, профессор Флитвик, покивал и улыбнулся. – А я, знаете, моцион совершаю. Поппи говорит, полезно для здоровья при нашем сидячем образе жизни. Хорошо вам – молодым! Сел на метлу и… И моцион, и отвлечься можно и… романтика… - мечтательно улыбнулся он. Северус стоял и терпеливо ожидал, когда выскажется старший коллега. Последний, видимо приняв его позу за почтительное внимание и желание поговорить, заговорщически подмигнул, - Поторопитесь, коллега! Там уже аншлаг! Брови Снейпа удивленно взмыли вверх и Флитвик, снова хихикнув, сказал, - Вся School for Scandal** в сборе! Северус досадливо поморщился, с деланным равнодушием и обреченностью пожал плечами, и от души поблагодарив коллегу, скоро зашагал на квидиччское поле.

***

- Мадам Помфри! Восхищен Вашим усердием в заботах о здоровье моих студентов! Профессор МакГонагалл! Профессор Спраут! Мадам Хуч! Дамы! У меня нет слов! Невыразимо тронут вашим вниманием к дому Слизерин! Сам Святой Мунго не смог бы превзойти вас в великодушии! – Закончил свою приветственную речь декан Слизерина. Глаза его, сузившись в тонкие щелочки, толи от ярости, толи от жестокого ветра, колючими черными вспышками одарили каждую из поименованных дам. Голос профессора при этом был приторно густым и медовым. Неудивительно, что его появление ввергло дам в беспокойное настроение и поломало им все удовольствие «пощебетать», которому они с удовольствием предавались до прихода Снейпа. Сам же Северус, несколько раз уже пожелавший про себя всяческих благополучий профессору Флитвику, устроился на трибуне, поплотнее запахнулся в зимнюю мантию и приготовился к испытанию холодом и квиддичем.
Ну не любил он этой игры! Северус с детства не был спортивным ладным ребенком. Не был он и крепышом-юношей, играющим мускулами перед девчонками. Снейп не относился к тем, кто не мыслит себя без метлы, без полетов, без мячей и азарта. Точнее – без коллективного азарта. Очевидно поэтому, квиддич не был ему близок. Он, разумеется, и в студенчестве и, будучи деканом – всегда желал победы своей команде. Можно сказать, что он даже болел за нее. Но исключительно по долгу принадлежности к факультету, а не по велению души. Снейп с интересом наблюдал за ходом тренировок, отмечал довольно опытным глазом, как слабые стороны игроков, так и явные стратегические находки капитана команды. Окатив коллег-деканов ядом вовсе не со злобы и опасений, что их присутствие повредит тренировке, или предстоящей игре, он просто дал выход своему раздражению и сделал это с удовольствием.
Несколько раз Северус даже привстал со своего места, захваченный происходящим. Тот же Дадли, например, не мог оставить его равнодушным. Парень был лёгок, лениво изящен в игре и бесспорно обладал стратегическим складом мышления. Он был лидером, но не только извлекал из этого пользу и удовольствие, но пользу и приносил. Меллани Харди, которую Се6верус раньше не видел в игре ни разу, развеселила его своим напором, силой и непосредственностью. Пожалуй, эта девочка ему даже нравилась. Северус, в кои-то веки позволил себе улыбнуться, когда на окрик «…куда летишь, табуретка?!», она послушно развернулась в другую сторону, а затем, остановившись, спросила сокрушенно: «Не так, да? Плохо? Ну, давай снова, только скажи, Боб, куда лететь-то?». Она выглядела такой расстроенной, что Дадли рассмеялся, за ним захохотала вся команда вместе с присоединившейся к ним Мелли. Декан старательно боролся с искушением следить за новенькой. Действительно интересно было посмотреть, сумеет ли девчонка в такой ситуации сохранять спокойное любопытство и не суетиться. Видимо кто-то на небесах сжалился-таки над Снейпом. Ризергам умудрилась ничем не привлечь его внимания, а он ухитрился - не выискивать взглядом девчонку на метле, сверкавшей фосфорицирующей синей надписью Valkyrja. Кто-то, не иначе сам Мерлин, продолжал хранить профессора Снейпа и дальше: тренировка закончилась без членовредительства. Утомленные студенты не были способны ни на что, кроме ужина и сна. Уныло жужжащие и не знавшие, как с достоинством изобразить полную невозмутимость и безразличие, дамы сдержанно кивнув главному слизеринцу, покинули трибуны. Даже МакГонагалл удержалась от фырканья.

***

- Скажи, у тебя с головой все в порядке? – задумчиво глядя на собиравшую сумку Регину, спросила Меллани.
- По-моему – да! А что, есть сомнения? – не прекращая своего занятия, ответила Рина.
- У кого бы их не возникло? – хмыкнула староста. – Добровольно замуровать себя в библиотеке вместо похода в Хогсмит! И это, заметьте, не по причине крайней неуспеваемости. Скажи, подруга, может тебя, наказал кто? Старая кошка? Или ненормальный Дастгрэйв***? Он, конечно и раньше был странным, но в последнюю неделю проявил чудеса идиотизма! – прыснула Меллани.
- Нечего было его провоцировать! – не поворачивая головы от зеркала, язвительно вставила Гвендалин.
- Мелли! Пыльник*** здесь совершенно ни при чем! Его идиотизм весьма забавен, но вовсе не является достаточным условием, чтобы лишать себя отдыха. – ответила Регина, будто не услышав реплики другой своей соседки. – У меня есть сомнения относительно трансфигурации. Поэтому, лучше я пропущу один Хогсмит, чем дождусь, пока мне запретят туда идти. Да и по зельям профессор Снейп уже второе мое эссе без оценки оставил. Даже ни слова не сказал, будто я и не сдавала.
- Ну, я так и знала! – торжествующе и злобно воскликнула Гвен, стремительно развернувшись к ним. – Ты на декана произвести впечатление хочешь!
Меллани и Дженнифер удивленно воззрились на мисс Бардок. Регина даже бровью не повела, хотя спрятать гневный всполох синих глаз ей не удалось. Сохраняя прежнюю неторопливость и обдуманность движений, она завязала веревку на сумке и удовлетворенно плюхнула её на тумбочку.
- Не тебе переживать по поводу зелий. – неожиданно подала голос Дженнифер, - да и Снейп к тебе не цепляется. Это надо ценить.
Регина удивленно посмотрела на мисс Монти. Та еще ни разу не сказала ей и полуслова. С чего бы вдруг в назревающем конфликте она, хоть и неявно, но обнаружила понимание и приятие ее, регининой позиции.
- Надеюсь, у тебя хватило ума не лезть к декану с вопросами? – тут же встряла Меллани. – С тебя станется! Смотри – он этого не любит!
- А почему собственно вы все всполошились? – небрежно, лениво и немного снисходительно протянула Рина. – «Зачем?» «Почему?» «МакГонагалл, Пыльник…» И ко всему еще и: Снейп – то, Снейп – это, «он этого не любит»! Ни шагнуть, ни охнуть, ни рта раскрыть! Страшнее Снейпа зверя нет?
Все три соседки уставились на Рину: мисс Харди – поджав тонкие губы; Гвэн – зло сощурив глаза; Меллани – растерянно и укоризненно.
- Дура! – веско и серьезно припечатала мисс Харди. – Придержи язык! Декан – это Декан! Если что непонятно – спроси, тебе объяснят!
- Мелли! – Регина мгновенно сорвалась с кровати и, подлетев, заглянула в глаза сердито сопящей мисс Харди. – Забодай меня единорог, если я, хоть раз посмела усомниться в достоинствах профессора Снейпа! Наоборот! Я хочу очень тщательно подготовиться к следующему уроку, чтобы не вызвать у него и тени неудовольствия! И всего делов-то! – она молитвенно сложила ладошки и потупилась.
- Комедиантка! - хмыкнула Меллани, силясь удержать улыбку.
- Да нет вовсе! – рассмеялась и сама «комедиантка», - Просто я была уверена, что с зельями у меня все в порядке, а тут – такой облом! Никто не восхищается, никто не хвалит! Даже оценки не ставят. Взыграла, естественно, кровь голубая! – высоко вздернув подбородок и задрав нос, важно проговорила Рина. – Да и потом, - не меняя позы и тона, по-королевски расположив руки по бокам воображаемого кринолина, сказала она, - я в день приезда три часа ждала, пока меня в замок заберут. Находилась по Хогсмиту на сто лет вперед.
- Ах, ты…! – после минутной паузы Меллани, сидевшая с открытым ртом и круглыми глазами, резко пульнула в Рину подушкой. – С тобой с ума можно сойти! Комедиантка ты, а не Regina!
- Ваша правда, добрая Мисс! – смиренно наклонив голову, пискнула Рина. – Что делать бедной девушке, если ничем особым не вышла: ни умом, ни статью, ни талантами? Один только и есть, да и тот – сомнительный, - подмигнула она старосте. Меллани расхохоталась и, всплеснув руками, воскликнула, - Ну, вот что с ней делать?
Мисс Бардок, похоже, знала – что. Она тряхнула шикарными кудрями, фыркнула и скроила презрительную физиономию, отклячив нижнюю губу, всем своим видом демонстрируя, что внимания подобные Регине особы не стоят. Мисс Монти поджала тонкие губы и слегка пожала плечами. Взгляд Регины метнулся с одной недоброжелательницы на другую: блеснув злобным торжеством на Гвен и затуманившись досадой на Дженни. «Упустила!» - подумала она сердито. – «Бестолковая белка! Такой был момент, а я потеряла! Когда еще выпадет? Тупая, бестолковая белка!»
- Ладно! – отсмеявшись, сказала Меллани. Толку от твоего покаяния – мой потёкший макияж, да кривые локоны Гвен.
- Убожество! – злобно прошипела вновь стремительно повернувшаяся Гвендалин, и с силой шваркнула щетку на тумбочку. Смерив презрительным взглядом Меллани, она удалилась в гостиную.
- Зря. – второй раз вмешалась мисс Монти. И Регина на этот раз решила не оплошать. - Вовсе нет! – горячо воскликнула она, попытавшись голосом и выражением лица продемонстрировать крайнее дружелюбие и заинтересованность в продолжение общей беседы. – Мне, честно говоря, эскапада Гвен…
- Чего? – переспросила Мели.
Рина бросила короткий взгляд в сторону Дженнифер.
- Эс-ка-па-да, - раздельно, по слогам проговорила мисс Монти, убедившись, что Рина не проявила прыти к объяснениям. Регина на всякий случай кинула Дженни слегка смущенный и умеренно признательный взгляд, на что та удовлетворенно подавила еле заметную улыбку, - то есть экстравагантная выходка.
- «Ага!» - подумала про себя Рина, - «Есть! Мисс Монти любит быть самой умной и великодушной! Да, не вопрос! Эт-мы-сколько-угодно!» - Мне просто не представилось разумным тратить ваше время попусту. Сборы в дорогу на фоне наших с Гвен препирательств – радость сомнительная. – дала Регина пояснения.

***

Мисс Ризергам машинально водила пушистым кончиком пера по раскрытой странице учебника зелий, мысленно раскладывая по кучкам все произошедшие с ней за последнюю неделю события. Пока она не придумала им названия и не пыталась дать качественной оценки. Процесс сортировки проходил вяло. Рина выдергивала из вороха ощущений, моментов и ассоциаций самые яркие и раскладывала их. За неполные полтора часа сидения в библиотеке образовалось четыре ярко окрашенные, насыщенные «горки» и небольшая серо-прозрачная «кочечка», которой она решила пренебречь за малостью и бесцветностью. Осталось сделать самое главное и самое трудное – определить «оно надо», или это подростковый максимализм и девичья экзальтированность. Рина хмыкнула, четко представив братца, говорящего именно эти фразочки. За неделю она к своему удивлению соскучилась именно по Эрику. Конечно, она остро ощущала разлуку со всеми домочадцами. Но именно участия кузена в ее теперешнем бытие Регине сейчас особенно не доставало. Разве все это уместишь в письме, которые Эрик всегда читает неохотно. Она невольно вздохнула и неожиданно заметила, что библиотекарша кажется уже не в первый раз, неодобрительно нахмурившись, прошествовала мимо ее стола. Движения мадам Пинс были довольно резкими, и при каждом шаге голова ее немного дергалась. При этом седой пучочек на макушке выглядел почти грозно и осуждающе. Рина развернула пергамент и, не мудрствуя лукаво, написала:
«Цел.
Лю.
Бест.Бел.»
«Пожалуй, это самое полезное, что я сделала за сегодняшний день!», - удовлетворенно перечитывая три строчки, подумала Рина.
Она. попрощалась с мадам Пинс и свернув свиток, направилась в совятню.

***

День профессора Снейпа прошел в немыслимом метании, беготне, окриках, напряжении, головной боли и замерзших пальцах. Этой свистопляской всегда отличались походы в Хогсмит. Северус устал, как не уставал за всю неделю, как ни устал бы, случись весь день преподавать зелья только Гриффиндору и Хаффлпаффу. Но все же, его хранили! Новенькая в Хогсмит не пошла…. А входя в большой зал на ужин, Северус увидел за преподавательским столом Дамблдора!

***

Следующее утро было настоящим, воскресным. Оно принесло ослепительный, искрящийся, счастливый морозный солнечный свет, так давно не баловавший заснеженный Хогвартс. Тусклые надоевшие метельные дни забывались моментально каждым, кто открывал глаза навстречу морозному алмазному блеску снега под солнечными лучами. За завтраком необычное, словно звенящее ожиданием радости, настроение читалось на лицах студентов и преподавателей. Даже слизеринский декан выражение лица имел не по-утреннему мирное.
Регина с удовольствием уплетала блинчики, свернув их трубочками и намазав изнутри джемом. С этими блинчиками и противный тыквенный сок вполне можно было потреблять. Меллани, не прекращая жевать, дорассказывала ей то, что не удалось поведать накануне. Сморенные усталостью и болтовней до полуночи, они решили отложить часть впечатлений и новостей для воскресной беседы. Даже противная Гвен, пришедшая из гостиной еще час спустя, после того, как все улеглись, не смогла растревожить их сна, хотя усиленно топала, возилась и чертыхалась. Регина сквозь дремоту только улыбалась ее бесплотным попыткам спровоцировать перебранку.
Завтрак прошел славно, Дамблдор оживленно что-то обсуждавший с коллегами, улыбался. Регине подумалось, что вероятно она поторопилась напугать домашних своей тоской по дому. Решив, что больше не станет писать письма и отправлять домой сов под действием эмоций, она вылезла из-за стола и присоединилась к прочим слизеринцам.
Уже у самой двери в слизеринскую гостиную Регину дернул за рукав запыхавшийся Тим. Он несколько секунд шумно сопел, пытаясь восстановить дыхание, потом сделал страшное лицо и затараторил: «Рина! Меня послал декан! Хорошо, что я успел тебя застать! Он срочно велел тебе зайти к нему в кабинет! Давай!», - дернул он ее за руку, - «Поторопись, чтобы ему не пришлось тебя ждать…
- Декан этого не любит? – ехидно спросила Регина и нарочито медленно пошла по коридору, ведущему в кабинет профессора Снейпа.

***

Услышав стук, Северус нахмурил брови и воззрился на дверь. Обычно нескольких секунд хватало, чтобы находящийся в коридоре вошел, если это коллега, или постучал еще раз – если студент. Профессор Снейп даже не задумывался над этим. Просто, так повелось. Прошла минута, или две, но ничего не произошло и на него накатило внезапное раздражение, похожее на растерянность. «Войдите!» - почти крикнул он, хотя в пределах своего кабинета без нужды голос повышал редко. Еще несколько секунд спустя дверь отворилась, и новенькая возникла в дверном проеме. Она спокойно медленно вошла и серьезно сказала: «Доброе утро, сэр». Снейп, чтобы справиться с нарастающим раздражением покрепче ухватил подлокотники кресла и резко кивнул. Посчитав, что справится, не выдав голосом своего замешательства, он сказал: «Садитесь, мисс». Девица уселась за парту, и уставилась на него с таким выражением лица, будто им предстояло начать светскую непринужденную беседу. «Да что же это, в самом деле!» - разозлился на себя профессор.
- Ваши работы, мисс. – жестко сказал он, указав кивком головы на лежащие на столе свитки. Мисс Ризергам недоуменно вскинула брови, переводя взгляд с пергаментов на профессора. Потом, чуть дернув уголками рта, легко поднялась, подошла к столу и, взяв свитки, вернулась на место. Так как Снейп молчал, она, легонько пожав плечами, развернула один из них. Когда Северус посчитал, что времени, чтобы увидеть оценку прошло достаточно, он взглянул прямо на студентку. То, что он увидел, ввергло его из раздражение прямиком в беспокойство. Профессор, конечно, привык наводить ужас на студентов и повидал достаточно паникующих, остолбеневших и прочих физиономий, но мордашка этой новенькой его удивила, если не встревожила. Именно мордашка, так как он явно видел личико ошеломленного ребенка, совершенно не напоминавшее снисходительно дерзкое лицо вошедшей к нему барышни. Регина сидела, зажав в тонких пальцах края пергамента, и казалось, будто она, глядя в свиток, видит там что-то свое, только ей понятное. И это что-то ее «опрокинуло».
- Регина! – чуть повысил голос Снейп, почти не заботясь, что вероятнее всего в нем слышалась тревога. – Мисс Ризергам! – еще громче позвал он. Новенькая подняла глаза на декана, и Северус почти физически ощутил, как окатило его тревожное недоумение, плескавшееся в синих глазищах. Постепенно взгляд студентки сфокусировался на нем и черты лица девицы вновь приобрели привычное и узнаваемое внимательное, спокойное любопытство. Неожиданная перемена буквально взбесила профессора Снейпа, и он зло отчеканил: «Надеюсь, Вы понимаете, что у меня нет времени наблюдать за процессом Вашего осмысления моих комментариев к работе?» Со стороны мисс Ризергам последовал утвердительный кивок. «Она действительно улыбнулась, или мне все это мерещится?» - удивился про себя Снейп и постарался продолжить максимально спокойно и безразлично. – Собственно, Ваши эссе не могли послужить поводом, чтобы вызывать вас сюда! «Что я несу?» - в ужасе подумал он, но останавливаться было бы еще глупее. – Так как вопрос с Вашим распределением был решен временно, возвратившись, директор посчитал, что самое время принять окончательное решение. Он и деканы ждут нас с Вами в директорском кабинете. – Северус резко поднялся из-за стола и стремительно направился к двери. Что-то уже на пороге заставило Снейпа обернуться, и он встретил нахальный взгляд девицы. Изобразив рукой что-то напоминающее приглашающий жест, Северус всю последующую дорогу уговаривал себя, что просто не стал связываться, чтобы не заставлять коллег ждать. Он слышал, как девица торопливо стучит каблучками по каменным плитам, стараясь поспеть за его развевающейся мантией, но не сбавлял шага. Поднимаясь по очередной лестнице, Снейп старательно вспоминал, улыбнулась Ризергам, выходя из двери его кабинета, или у него уже развивается паранойя.
У лестницы, ведущей в кабинет Дамблдора, он вдруг резко остановился. Девица за его спиной среагировала на удивление четко – застыла на расстоянии вытянутой руки в то же мгновение. Оценивая на глазок расстояние, он монотонно, почти равнодушно заговорил: «Итак, мисс, сейчас будет принято решение о Вашем распределении. Директор решил, что Вам будет предоставлена возможность высказать свои предпочтения, в дополнение к решению Распределительной Шляпы. Деканы его поддержали. Так как в настоящий момент Вы являетесь членом дома Слизерин, Вы вправе рассчитывать на мою поддержку во всех Ваших проблемах, вопросах и пожеланиях».
- Спасибо, сэр. – ответила Регина. Снейп явно не был готов к такому короткому ответу, и между ними повисло странноватое молчание.
- Вы уже имеете какие-либо предпочтения или определенность в вопросе учебы на конкретном факультете? – снова спросил он, недоумевая, отчего ведет себя, как недоумок.
- Да, сэр. – опять односложно ответила студентка, наклонив голову.
- В таком случае, - начиная закипать, и от этого, подпустив непомерно яду и меду в голосе, спросил профессор Снейп, - Вы, может быть, сочтете возможным, поведать мне о своих планах?
- Конечно, профессор. – кротко и даже грустно улыбнулась Ризергам. Она чуть подалась вперед и коснулась пальцами рукава профессорского сюртука. – Мне очень жаль, что не Вы декан Гриффиндора, профессор Снейп. – Тотчас убрав руку, она стала медленно подниматься по лестнице. Северусу ничего не оставалось, как последовать за ней.

***

- А вот и они! - послышался радостный возглас директора, который будто по заказу появился вдруг на пороге своего кабинета. – Проходите. Проходите, все уже в сборе.
Кабинет директора произвел на Регину впечатление. Ей сразу причудился аромат сладостей, взгляд зафиксировал множество «штучек», приятных и любопытных. А еще появилась уверенность, что она не раз и не два будет приходить в этот кабинет и ей тут вероятно будут рады. Рина успокоилась и огляделась. В глубоком уютном кресле у камина сидела прямая, как перпендикуляр, декан Гриффиндора. Несмотря на ее напряженную позу и строгий вид, чувствовалось, что кресло ей привычно и место у кресла постоянное. На невысоком диванчике, типа козетки, сидели профессор Спраут и профессор Флитвик, который, едва Регина вошла, шустро соскочил с дивана и дружелюбно кивнул девушке. Профессор Снейп занял место с противоположенной МакГонагалл стороны камина и остался стоять, облокотившись о каминную полку. Директор, продолжая весьма душевно улыбаться, жестом показал Рине на стул с высокой спинкой, стоявший таким образом, что севши на него, Регина оказалась бы перед восседавшими в партере деканами, будто актриса на сцене. Она тихо пробормотала «Спасибосэр» и села. Профессор Флитвик тут же уселся, а Дамблдор, подмигнув ей, взял со своего стола Сортировочную Шляпу.
- Итак, коллеги! Мисс Ризергам! Давайте не затягивать необычное наше с вами собрание. Не скрою, дорогая Регина, что все мы немного взволнованы и смущены происходящим. Такое, с позволения сказать, распределение не в правилах Хогвартса, но…. Нет в мире ничего вечного и бесспорного, - снова улыбнулся Регине директор, - Грош - цена всему нашему опыту и традициям, если мы не можем найти достойного решения проблемы. – обратился он к деканам. Все профессора согласно закивали, даже МакГонагалл слегка склонила голову, чуть качнув пучком-пирамидкой. Рина сдержала улыбку, продолжая следить за расхаживающим около неё директором. – В конечном счете, главное правило, гласящее, что «…любой найдет в Хогвартсе помощь и поддержку…» мы как раз и пытаемся сейчас соблюсти. Так ведь, коллеги? – веско сказал он. – Я наслышан, Регина, что в прошлый раз уважаемая шляпа высказалась несколько неопределенно. То есть – неоднозначно. Взяла тайм-аут. Надеюсь, что у всех было достаточно времени, чтобы разобраться и принять решение. Нет возражений?
Возражений не последовало, и Дамблдор бодро сказал: - Что ж, друзья, думаю, стоит начать. Вы готовы, Регина?
Рина кивнула директору и сосредоточилась на водруженной на ее голову Шляпе. Несколько секунд ничего не происходило.
- Ты, чтооооо!??? Ты в своем уме-то? – услышала Рина в голове свистящий шепот головного убора.
- И Вы сомневаетесь? Забавно! – улыбнулась девушка.
- Ты мне тут гриндалоу-то не валяй, гоблин тебя задери! – повысила голос Шляпа. – И, попридержи характер-то! – сварливо добавила она. – Ты чё удумала-то, несчастная? Мало тут твоя бабка нахулиганничала! Так ты ее переплюнуть захотела? А я вот щас возьму, да и зашлю тебя в Хаффлпафф! Чё делать буишь? – по-старушечьи шамкнула Шляпа отрывающимся краем полей.
- Уйду. – коротко ответила Регина.
- Эт кудай-та? – глумливо сюсюкнула Шляпа. – к Аби под крылышко схорониссся? А она тебя… веником…. назад…погонииит! Оох погонит! – захихикала несносная фетровая старушенция. Регина упрямо молчала. Шляпа отсмеявшись, громко закашлялась, а на недоуменные лица преподавателей легли тени тревоги. – Ладно, - враз откашлявшись и отсмеявшись, сказала Шляпа, - Уйдешь, говоришь?
Регина кивнула.
- Никак, задумала чего? – обреченно вздохнул головной убор. – Не скажешь? Ну и не надо! – устала препираться она. - Ты хоть понимаешь, чё щас тут начнется, а? А чё потом будет – прикидываешь? Ооох, ремня на тебя нет! – в сердцах цокнула она, и Регине даже показалось, что Шляпа досадливо сплюнула. – Эхм-кхе-кхе!! – театрально прокашлялась интриганка, но вдруг остановилась и с явным любопытством снова зашептала Регине, - Ты хоть придумала, чё врать-то будешь, а?
- Ага, - осторожно ответила Рина.
- Чё, морок натуманишь? Наплетешь им, да?
- Уже…- снова аккуратно кивнула девушка.
- Во-на-кааак… - уважительно протянула Шляпа и безо всякого перехода и приготовлений гаркнула во всё горло: – Грррриффффиндорррр!!!! И ЭТО МОЁ ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ! – пресекла она мгновенно послышавшиеся «ахи» и «охи».
В кабинете Директора расправила крылья и окутала всё тишина, и, если бы у неё было лицо, то оно наверняка выглядело бы растерянным. Рина из-под свисающих полей шляпы переводила взгляд с одного преподавателя на другого. МагГонагалл сидела прямо и была похожа на греческую богиню мщения. Профессор Спраут задумчиво смотрела то на Минерву, то на Дамблдора. В лице профессора Флитвика было удивление стороннего наблюдателя. Дамблдор стоял нахмурившись. Только на профессора Снейпа Рина взглянуть не решилась.
- Значит, так тому и быть!- разогнал тишину директор. - Надеюсь, ни у кого нет сомнений или возражений по этому поводу? – спросил Дамблдор таким тоном, что только самоубийца или юродивый стал бы сомневаться или возражать. – Что ж, Регина Ризергам! Мы рады приветствовать тебя в Хогвартсе студенткой Гриффиндора. Профессор МакГонагалл поможет тебе освоиться, дорогая! Так, Минерва? – повернулся он в сторону гриффиндорской деканши. Рина не видела, как отреагировала МакГонагалл. Она только почувствовала, как с ее головы стянули Шляпу и металлический холодный голос профессора трансфигурации зазвенел около нее: «Добро пожаловать в Гриффиндор, мисс».

***

Севрерус долго читал какую-то маггловскую галиматью, пока не почувствовал, что глаза словно засыпаны песком. Он отшвырнул книгу, и раздевшись как пожарник нырнул в постель. Ночью ему приснилась Лили.


* Шанти (sea shanty) – т.н. «гребные песни» британских моряков со времен гребного флота. Незатейливые мелодии с ритмом, помогающим синхронно и слаженно сохранять темп работы и разгонять скуку).
** School for Scandal – «Школа Злословия» (вероятно, профессор Флитвик слышал или читал Шеридана.
*** Дастгрэйв, (Dustgrave), (Пыльник) – досл. - пыльная могила; могильный прах; итд в том же духе))) Т.н. «значимые» имена и фамилии – оч. большое искушение, которого трудно избежать) Особенно если персонаж «проходной». Можно обозначить свое отношение к персонажу, охарактеризовать его, не мучаясь долгими описаниями характера).


Глава 19


Одиночество, и хандра…
Заколдован порочный круг.
Тщетно знахари и доктора
Извести старались недуг.

От себя убежать, уйти,
Заморозить в себе свой страх.
Карусель посильней раскрутить…
Чтобы все мелькало в глазах…

Карусель не умчит тебя вдаль.
Головой не верти, мой друг…
Ты старался… дорога-спираль…
Сверху глянуть - банальный круг.


Дверь открылась, звякнув колокольчиком, и в помещение, похожее на будуар кокетки, вошли две барышни. Юная ведьмочка, едва ли старше вошедших девушек вскочила со стула и приветливо улыбнулась. Девушки вручили свои мантии расторопному домовику и устроились на диване против столика с модными журналами. Хорошенькая модистка живо упорхнула во внутренние помещения, сказав, что хозяйка занята с покупательницей и выйдет, когда освободится. Где-то в глубине магазина, очевидно за ширмами в примерочных кабинках, шел неторопливый разговор о чем-то весьма приятном. Барышни удобно устроились и принялись за созерцание и обсуждение.
В единственный в хогсмитский гламурный магазин женской одежды редко заглядывали местные жительницы. К мадам Розмерте, супруге доктора, подружке хозяина лавки Зонко, владелица магазина лично заходила раз в месяц с каталогами новинок и образцами товаров. Иногда, когда в Хогсмит наведывались по делам чиновники, они тоже забегали сюда, чтобы привезти женам презенты и сувениры. Салон Белинды Брэйк был на хорошем счету, известен в Лондоне, и приобрести в нем что-нибудь, хоть какую безделицу, считалось bon ton*. Клиентками из преподавательского состава Хогвартса, хозяйка салона Temptation** похвастаться не могла. Профессор Трелони купила у нее пару шалей, профессор Вектор раз в год покупала комплект женского белья, упакованного в подарочную коробку, а мадам Помфри заказывала батист для фартуков и чепцов.
- Монти, смотри какая роскошь! – воодушевленно сказала красотка своей подруге, тыча пальчиком в страницу.
- Ничего так… - сдержано согласилась серьезная девушка.
- Ничего??? Да ты только взгляни! Это же алансонское кружево! – продолжала восторгаться красавица.
- Гвен! – резко ответила ей Дженнифер, - Это красиво, но я не вижу смысла восторгаться тем, что мне не светит. И пребывание здесь меня не радует. Ты сказала, что мы зайдем только на секундочку – посмотреть блузки. А вместо этого мы сидим здесь уже пять минут, и теряем время. По крайней мере – я! – сердито закончила она. Гвендолен удивленно изогнула брови домиком.
- Побереги мимику. – спокойно ответила на ее гримасу Дженни. – Морщины заработаешь. Ты пришла сюда за Ризергам.
- Ты не в себе, раз считаешь, что Я могу интересоваться этой … Этой напыщенной хамкой. – презрительно фыркнула Гвен, дернув плечом. – Я тебе еще за завтраком сказала, что хочу зайти выбрать блузку.
- Ну да… - хмыкнула скептически мисс Монти, - после того, как услыхала, что Ризергам пообещала мышонку – Тиму, что непременно купит ему новый платок взамен испорченного.
- Глупость какая! – возмутилась Гвендолен. – Я не прислушиваюсь к разговорам малолеток. И совершенно точно, меня не интересует, о чем говорит с ними эта выскочка. Хотя… - наставительно произнесла она, - стоит приглядывать за мелюзгой, и сказать декану. Дети не должны водить компанию с кем попало, и позорить Слизерин.
- Сколько светлого пафоса! – насмешливо скривилась Монти. – Дети – это дело родителей, преподавателей и старост, на худой конец. Тебе бы только найти повод, чтобы помелькать перед деканом и Дадли.
- Ерунда полная! – отрезала возмущенная красавица. - Декан вне всяких сомнений - личность. Он прекрасный специалист, сильный волшебник и, как мужчина, он …. мммм, ….. очень даже интересный. Одним словом Декан – это Декан! А Дадли… Да он сам за мной таскается, а ты… Ты просто завидуешь, что из толпы девиц, которые ему проходу не дают, он выбрал меня! – торжествующе заявила она.
- Ага… - протянула Дженнифер. Они за ним, а он … за ней.
- Ну, ты достала! – вскипела Гвен. – Ты намекаешь, что он интересуется этой драной кошкой Ризергам?
- Для человека, которому от меня что-то нужно, ты слишком неосмотрительно себя ведешь, Бардок. – сквозь зубы процедила мисс Монти. – Тебе зачем-то понадобилось попасть туда, куда собралась Ризергам и ты выдумала эту историю с блузкой. И меня затащила. Видимо, чтобы свидетели были. Что ты задумала, а? – Дженнифер смотрела на одноклассницу насмешливо, но в голосе у нее явно слышалось торжество.
Гвендолен Бардок была умной девушкой. Не просто умной, а еще и сообразительной. Она умела быстро ориентироваться в ситуации и, что называется, всегда приземлялась на четыре лапы. Именно поэтому она не стала возмущаться и отнекиваться. – Допустим, – протяжно сказала она, вглядываясь в собеседницу. – Но ты как-то очень серьезно все это воспринимаешь, Джен. Да, мне не нравится Ризергам. Да, меня забавляют ее промахи и раздражают ее успехи, в чем бы это не проявлялось. А уж если о светлом пафосе - то тут вообще все в шоколаде. Она предательница. А, следовательно, что бы ни случилось, я – не на ее стороне. И тебе не советую! – многозначительно понизив голос, закончила Гвен.
- Премного благодарна за совет. – ухмыльнулась Дженнифер. – Право, жаль, что ты потратила его впустую. Я, видишь ли, если и следую рекомендациям чужих мозгов, то забочусь, чтобы они были совершенны.
- Тыы…!!! – Гвендолен сразу не смогла найти подходящих слов, а когда нашла, мадам Брэйк отодвинула занавес и пропустила вперед свою клиентку. Ею, оказалась именно та особа, о которой говорили девушки. Регина Ризергам на ходу оправляя, видимо только что надетую юбку, зашла в комнату.
- Миссис Брэйк, она замечательная! Мне в ней так удобно, что я, пожалуй, так и пойду. – сказала она хозяйке.
Белинда одобрительно закивала, весьма довольная собой и покупательницей. Тут она заметила еще двоих посетительниц. – Здравствуйте юные леди. Чем могу помочь?
Регина тоже повернулась к девушкам, нахмурилась, но кивнула. Мисс Бардок растянула губы светской улыбкой, толкнув соседку в бок. – Миссис Брэйк! Здравствуйте! Мы не торопимся, и подождем, пока Вы освободитесь.
Миссис ББ закивала, улыбаясь. Девица Бардок, да и все это семейство, были ее давними клиентами. Гвендолен – просто мечта модистки: роскошная фигура, недурной вкус и … прорва денег.
– Мисс Ризергам, для меня нет большего удовольствия, чем видеть радость своих клиентов. – улыбнулась Белинда. – Это так трогательно, что Вы решили не снимать обнову. Ах, молодость, - она мечтательно прикрыла глаза, - как это замечательно – быть беспечной, импульсивной, непосредственной.
- Как вам кажется, юные леди, - обратилась она к слизеринкам, - не правда ли, юбка сидит на мисс Ризергам безупречно?
Мисс Монти хмуро кивнула, а Гвен живо поднялась и подошла к ним, сладко улыбаясь. – Конечно, - промурлыкала она, обходя Регину. – Замечательный крой! Прелестный материал. Так стройнит. И фасон очень грамотный. Мисс невысока, но теперь это не так бросается в глаза. Вы просто волшебница, миссис Брэйк. – сказала она. - А эти складки….- Гвендолен указала палочкой, почти касаясь юбки. Какое-то время она молчала, причем казалась, будто она подыскивает слова восхищения. – Это же стилизация под килт, верно? – спросила она у ББ. Миссис Брэйк удовлетворенно кивнула, а неугомонная Гвен впилась взглядом в Регину. – Как это тонко, Ризергам, - с ядовитым восхищением пропела она. – Я уверена, твой наряд будет иметь оглушительный успех.
Регина вздернула подбородок и процедила: «Непременно, Бардок. Я ценю твое стремление искренно за меня порадоваться».
- Спасибо Вам огромное, миссис Брэйк. – повернулась она к хозяйке.
- Ах, дорогая! Не за что! Я Вам всегда рада! – заворковала ББ, провожая Рину к дверям. Домовик подал девушке сверток, помог накинуть мантию, и она покинула лавку.

***

Северус Снейп был не единственным деканом, который походы в Хогсмит не любил. Формально никто не требовал от деканов провожать или встречать своих студентов. МакГонагалл, например, всегда выходила в зал как раз к возвращению детей. Иногда она вибиралась даже во двор и нередко задерживалась там до тех пор, пока последний из ее студентов не войдет в ворота замка. Профессор Спраут была вечно занята и вечно торопилась и опаздывала и к отбытию из замка и к прибытию обратно. Северус еще во время ученичества решил, что у декана Хаффлпаффа проблемы с определением времени. К моменту, как они стали коллегами, Снейп пришел к выводу, что у Помоны еще и зарождающийся склероз, вкупе с нелюбовью к часам. Когда наступала ее очередь сопровождать студентов, весь ее факультет озадачивался тем, чтобы не выйти без профессора Спраут из Хогвартса, а затем - не забыть ее в Хогсмите. Флитвик появлялся в холле только когда походы в Хогсмит совпадали с репетициями хора. Да, и еще, в ежегодный первый в учебном году выход в деревню он непременно провожал и встречал очередных ферстеров***. Походы в деревню под его руководством всегда проходили без эксцессов. Сам же Снейп два-три раза в год вынужден был гонять туда-сюда отару студентов, и этого удовольствия ему вполне хватало, чтобы лишний раз не появляться в выходные в холле при исходе и возвращении. Дети у него ходили по струнке, молча, и никто никуда никогда не опаздывал. Сомнительную радость пасти своих студентов, слизеринский декан перевалил на плечи старост и пребывал в уверенности, что это его едва ли не самое успешное педагогическое ноу-хау.
День для Снейпа прошел довольно удачно: проверенные домашние задания, заготовленные ингредиенты для практических занятий и добрая половина вопросов для экзаменов давали повод думать, что следующая неделя начнется без суеты и бессонных ночей. Он посмотрел на часы и порадовался, что не он, а досточтимая гриффиндорская деканша сейчас как хайлэндский**** пастух собирает вокруг себя стадо магических барашков и овечек, чтобы отогнать домой. Однако радостная мысль быстро угасла. Этот год начался неприятными сюрпризами. Да и чего можно было ожидать от года, начало которого предварил званый прием в Малфой-меноре. С того самого дурацкого Рождественского бала Малфои прямо или косвенно буквально лезли из всех щелей в его мысли, настроения и чувства. Сразу после приема он получил длиннющее письмо от Миссис Люциус Малфой. Именно так по-идиотски оно было подписано. Северус ясно представлял себе, как сочиняла его Нарцисса, сидя на широченной супружеской постели, простоволосая, в шелковом неглиже. В свиток длинною около двадцати дюймов его одноклассница убористым почерком умудрилась вместить чертову прорву ненужных, бесполезных, а местами и вредных слов о житие-бытие их семейства с самого-того дня по самый-теперь день. Снейп буквально проглотил этот свиток, а закончив читать, с яростью отшвырнул с глаз долой. Голова и душа буквально взорвались образами, мыслями, впитав в себя как губка, простые слова Нарциссы. Она никого не обвиняла, ни в чем не оправдывалась, писала все, как было, как есть. А в конце задавала вопрос – «…как будет дальше». Грозному слизеринскому декану мучительно захотелось тогда спрятаться от этого простого вопроса, затолкать его обратно в этот треклятый свиток. Нагрубить, наорать, если понадобится, на всех троих Малфоев, только бы не думать, не выбирать, не решать – стоит ли впустить в свою замороженную, надрессированную душу нормальные человеческие чувства, привязанности, слабости. Четыре с лишним месяца раздумий на эту тему не привели его к решению, только вымотали, расстроили, сбили с толку. Он прекратил общение с Августой и свел выполнение родственных обязанностей до минимума. Вредная приметливая старуха видела все – особенно то, о чем даже подозревать не стоило. Поэтому он держал связь с бабушкой только через Свинни. Но очень скоро выяснилось, что это было провальной идеей, так как существенно прибавило проблем. На вольных хогвартских хлебах домовик, от природы склонный к сентиментальности, понабрался еще и наглой самоуверенности. Возомнив себя спасителем-хранителем своего Хозяина, то есть Северуса, упрямый, как осел эльф, нашел-таки общий язык со своей прежней хозяйкой. Это едва не привело к катастрофе. Когда на его факультете появилась, а вернее, когда ушла, новенькая, профессор Снейп превратился в Хогвартский кошмар. Ничем не примечательная особа попала в его бытие не вовремя и не так. Северус прекрасно понимал, что все, связанное с этой девчонкой просто оказалось завершающей мелкой неприятностью в череде других, таких же незначительных. Но он ничего не мог с этим поделать и Регина Ризергам, несостоявшаяся студентка дома Слизерин, стала еще одним внешним раздражителем для профессора Снейпа. Конечно, его повысившаяся неуживчивость, язвительность, угрюмость не могли не обратить на себя внимания. Озадачились коллеги (директор сокрушенно качал головой, медиковедьма участливо поглядывала, Минерва просто считала, что он распоясался), насторожились студенты, и ко всему - Снейпу пришло послание от Августы. К посланию, туманному по содержанию, прилагались два мешочка с травками. Не уловив сразу подвоха, Северус сунул нос в оба мешочка и чуть не разразился проклятьями. В одном был успокаивающий сбор – нечто сродни зелью без сновидений, только помягче. В другом – находилось два кулечка с основами для зелий. Одно представляло собой сильнодействующее средство, сдерживающее, а другое – напротив, повышающее сексуальную активность. Он бушевал целую неделю. Это было беспрецедентным, беспардонным, наглым вторжением в его личную жизнь. Особое бешенство у Снейпа вызывало то, что кроме брани и злости, он ничего не мог на все это ответить. Для начала, Северус наподдал-таки нахальному эльфу, который стоически перенес второе за время их совместного существования рукоприкладство. Домовик был изгнан «…куда подальше от Хогвартса…» на неопределенный срок. К сожалению, ни умиротворения, ни покоя репрессии не принесли, и по-прежнему профессора свербило препротивное чувство бессилия. Побесившись еще немного, сняв неимоверное количество баллов со студентов, профессор Снейп неожиданно успокоился. Причина перемены была до неприличия проста.

***

На его уроке Гриффиндор и Хаффлпафф мирно готовили экзаменационное зелье. Точнее, зельем можно было назвать содержимое лишь четырех котлов. В остальных котлах пребывало неопределенное «нечто».
Профессор Снейп не мог похвастаться тем, что он стремился разжечь в учениках искру божию и расположить их к себе и своему предмету. Также, он совершенно точно не стремился намерено вызвать ужас и панику. Конечно, дети его раздражали. Даже скорее не они, а те, кто пытался адаптировать для малолетних лоботрясов труд, долг, работу, учебу в приятное времяпрепровождение, намеренно превращая «добротную полезную и сытную пищу в засахаренный леденец». Конечно, в силу своего характера он подчас перегибал палку. В последнее время баллы со студентов слетали, как капли воды с отряхивающейся после купания собаки.
Отвлекшись на минуту, на философские обоснования своего дурного настроения Северус вздрогнул от резкого звука. Один из котлов начал издавать резкое смачное чавканье, чего никак не предполагало варившееся в нем зелье. Почти мгновенно Снейп оказался возле опасного котла и взмахом палочки и резким «Эванеско» предотвратил если не взрыв, то многочисленные ожоги. Незадачливый гриффиндорец понуро стоял рядом со своим опустевшим котлом и молча сопел. Снейп оглядел класс недобрым взглядом.
- У Вас проблемы со зрением, мистер Брэйв? – угрюмо спросил он. – Не слышу ответа?!
Класс молчал.
- Тааак! – зловеще прошипел Снейп. – Экзаменационное зелье… За месяц до СОВ. И, не смотря на мою небывалую лояльность…., соседство с единственной на Вашем факультете студенткой, у которой зелье напоминает то, что я просил приготовить… Вы умудрились простейшее безобиднейшее программное зелье превратить во взрывоопасное варево! Двадцать баллов с Гриффиндора! – рявкнул он.
- А Вы … - ни с того, ни с сего повернулся он к его соседке сзади.
- Да, сэр? – подняла на него спокойные глаза Ризергам. В ее котле, одном из тех четырех, мерцало практически идеально сваренное зелье.
- Чем вызвана Ваша реплика, мисс? - брякнул Северус, совершенно не представляя, зачем он приплел сюда эту девицу.
- Простите, профессор, - опустила она голову. – Я просто не поняла, отчего Вы считаете, что испорченное зелье могло вызвать взрыв. – Снейп был уверен, что лицо его позеленело от злости. Маленькая мерзавка и сама не стушевалась, и ему формально подыграла, прикрыв нелепым вопросом его идиотскую придирку. Она совершенно очевидно дала прочувствовать свое понимание его оплошности, и снова подняв на него наглые до синевы глазищи, серьезно спросила, - Мне казалось, что сваренное Кеном может, в самом худшем случае, спровоцировать мелкие ожоги. Я неправа?
- Пятьдесят баллов с Гриффиндора! – взревел Снейп, и яростно взмахнув палочкой, выкрикнул второе за этот урок «Эванеско».
Девица наклонила голову, разглядывая девственно чистый котел, затем коротко зыркнув на преподавателя, опустила голову еще ниже. Снейп не сомневался, что она отчаянно старается не засмеяться.
- Все свободны! К следующему уроку подробный анализ ошибок! – прошипел он и буквально вылетел в подсобку, хлопнув дверью. В маленькой комнатке, примыкающей к классу, Северус опустился на стул и закрыл глаза. Руки его мелко дрожали от злости, от ярости на самого себя. Не прошло и десяти минут, как в камине полыхнуло зеленью и укоризненный голос директора призвал его «на ковер».
После мягких укоров Альбуса, воплей МакГонагалл и последовавших далее тревожных взглядов мадам Помфри, Северус придя вечером к себе, не раздумывая, развел ложку бабкиного порошка в стакане и залпом выпил.
Всю ночь он проспал, ни разу не перевернувшись во сне. Утром встал скоро и … неожиданно спокойно. А вечером, подумав, написал Августе письмо с одним словом «Спасибо». Затем, еще немного поразмышляв, подошел к камину и, бросив в огонь щепоть порошка, бесстрастным голосом сказал: «На моем рабочем столе две книги в кожаных переплетах. Склянка - на четвертой полке сверху левого стеллажа. Все это мне нужно завтра к девяти тридцати». Отойдя от камина, Северус привычно вытер пальцы от порошка о шлафрок***** и направился в ванную. Уже устроившись в постели, он представил, как выйдет завтра из спальни и увидит улыбающегося Свинни, прижимающего к животу книги и склянку. Профессор вспомнил, как шевелятся уши домовика, когда его улыбка растягивается от уха до уха, и сам улыбнулся, засыпая.

***

Как бы там ни было, раздражительность, напряженность в отношениях с коллегами, бабушкой и остальной, менее значимой частью окружения профессора Снейпа потихоньку сошли на «нет». Оставались, правда, еще Малфои. Но решение этого вопроса Северус Снейп предполагал возможным оттянуть еще на некоторое время. На крайний случай - до поступления Драко в Хогвартс. А до этого у него еще был вагон времени, что позволяло Снейпу не морочиться по этому поводу.
Северус снова глянул на часы и резко вскочил. «Вот тоже еще, философфф выискался!» - с досадой подумал он, застегивая верхние пуговицы сюртука. – «А еще профессора Спраут критиковал. Да она просто увлекающийся человек. К тому же – дама. А может, она просто счастлива и ей ни к чему вся эта возня с минутами, секундами, часами…», - криво усмехнулся профессор Снейп, накидывая мантию. Он заглянул в подсобку и взял со столика приготовленные для больничного крыла зелья, закрыл дверь и вышел в коридор, запечатав класс.
Летя по коридору, он ругал себя последними словами. Его забывчивость, а вернее, тревожная привычка к «размышлениям о жизни» теперь выходила ему боком - предстояло пересечь зал, куда уже наверняка набились пришедшие из Хогсмита дети. Представив себе удивленно-ехидную физиономию МакГонагалл, Северус скривился, как от зубной боли. Не было еще случая, чтобы гриффиндорская кошка упустила возможность поехидничать над слизеринским деканом. Профессор Снейп завернул за угол и оказался в гомонящем и кишащем студентами вестибюле у главной лестницы.

***

- Третий курс, построились на площадке немедленно! – перекрыл гомон детей резкий голос Минервы. Ее остроконечная шляпа едва виднелась между высокими старшими студентами, которые группкой взбежали по лестнице и поравнялись с заместительницей директора. – Билл! Мистер Уизли! – возвысила голос МакГонагалл. – Студенты гриффиндора ведут себя, как стадо баранов! Вы же староста, в конце концов! Обеспечьте порядок!
Северус усмехнулся. Он остановился и прислонился спиной к стене, сложив руки на груди. Этот водоворот безопаснее переждать, так как он, уходя, не обезопасил склянки в карманах от столкновения со студентами.
На верхней площадке лестницы снова наметилось движение и профессор Снейп перевел взгляд на новую группу студентов. МакГонагалл уже собрала малолеток в компактную кучку, когда показались старшие девицы, весело щебетавшие о чем-то своем.

- Ой, девочки, у ББ такая мантия парадная в витрине выставлена!

- А ты видала, какие цены в новом каталоге?!! Это же обалдеть можно!!! Я маме пробовала удочку закинуть, но она мне такоооое ответила!!!»

- И кто только может себе позволить покупать такие дорогие платья на каждый день??? Ну, на праздник, там… на бал… это еще можно понять!

- Ээээй, Рина! Ризергам! Давай, хвастайся, чего уцепила?

Северус опустил голову, отводя глаза от щебечущих девиц и, отклеившись от стены, вознамерился продраться через студентов даже ценою разбитых склянок. Он уже почти пересек холл, когда внезапно обрушившаяся нереальная тишина заставила его остановиться. Медленно, напрягшись, и на всякий случай, поудобней ухватив палочку, профессор Снейп обернулся. Сначала он ничего не увидел, кроме толпящихся детей и вытянувшейся физиономии Минервы. Потом откуда-то сбоку послышался смешок, затем другой. Кто-то присвистнул и толпу будто прорвало хохотом. Постепенно прибавились визги девчонок и улюлюканье мальчиков. Толпа расслабилась, стала расползаться, кто-то картинно согнулся пополам и вот тут-то Северус увидел….
В центре, удивленно моргая глазами, стояла невысокая ладненькая девушка. Все бы ничего, только ее наряд … Короткий синий свитер заканчивался чуть ниже талии. А дальше… не было ничего, кроме прозрачных маггловских колготок, через которые просвечивали легкомысленного рисунка трусики, на ногах были высокие, до колен полосатые гетры, да щегольские мягкие башмачки на низком каблуке. Северусу не нужно было всматриваться. Еще когда он поворачивался, что-то в голове щелкнуло, и появилась уверенность - все происходящее за спиной связано с несносной Ризергам. Профессор Снейп выхватил взглядом готовую взорваться МакГонагалл с круглыми, как плошки, глазами и заставил себя посмотреть на девицу…

***

…От гогочущей толпы, окружившей ее плотным кольцом, у Рины зазвенело в ушах и закружилась голова. Она переводила диковатый взгляд с одной смеющейся физиономии на другую и у нее неожиданно задрожали коленки. Так бывает, когда катаешься на карусели целый день, а потом слезаешь на землю и она уходит из-под ног, а колени ведут себя как чужие. Решив разобраться сначала с дрожью в коленях, Рина опустила голову…
«Мерлин мой!» - пронеслось у нее в голове. Ее новая юбка, которую она по-прежнему благополучно ощущала на себе, на самом деле внешне отсутствовала. То есть казалось, что на ней не было надето ничего, кроме свитера, колготок, гетр и башмаков. Образы каруселью замелькали перед глазами: магазин, ББ, примерочная, смущенная Монти, ядовито приторная Бардок…

***

Глаза девчонки резко распахнулись, будто она на больничной койке вдруг вынырнула из небытия. Северус, во все глаза смотрел на девчонку, оказавшуюся в таком нелепом положении. Он почти физически ощущал то отчаяние, обиду, страх, которые безудержно плескались в глубине синих глаз Ризергам. Растерянный, недоумевающий взгляд… Эта девочка совсем не напоминала ту, которую он привык видеть на уроках. Но, зато она напомнила ему кое-что из собственного детства. Живо представилось, как его подвесили вверх тормашками на потеху хохочущей толпы, с гадливым любопытством рассматривающей его исподнее. Напомнило так явственно, что Северус как тогда до боли зажмурил глаза, по-детски надеясь, что все пройдет, как только он их откроет…
Профессор Снейп крепче стиснул палочку и открыл глаза, готовый вмешаться….

***

Рина зашарила взглядом по смеющимся рожам. Она чувствовала, была уверена – Он здесь. Только бы найти, зацепиться глазами, не промахнуться, не потерять в толпе. Девушка чуть повернула голову и споткнулась взглядом о черную напряженную фигуру декана Слизерина, стоявшего неподалеку. Выражение лица всегда невозмутимого профессора Снейпа имело вид крайне опрокинутый. В довершение всего он неожиданно крепко зажмурил глаза. Регина на миг задохнулась, запаниковала, но уже через пару секунд губы ее расползлись в змеиную улыбку.

***

Что-то изменилось. Смешки стали реже. Хохот и улюлюканье совсем стихли. Северус мельком зафиксировал нахмуренное лицо Харди и жесткую складку на высоком лбу Дадли. Староста Гриффиндора Билл Уизли явно собирался предпринять что-то решительное. Ризергам же, продолжавшая стоять в центре зала, уже не выглядела растерянным ребенком. Она чуть согнула стройную крепкую ножку, всем корпусом развернулась на сто восемьдесят градусов и улыбалась снисходительно. Теперь она стояла с Снейпу в три четверти и словно демонстрировала зрителям немного скульптурную позу, выгодно подчеркивающую ноги и крепкую попу. Ее «выступление», будто расписанное по кадрам, продолжилось. Девица нашла глазами МакГонагалл и сверкнув на деканшу насмешливо-укоризненным взглядом, взмахнула палочкой, коснувшись свитера. Он моментально вытянулся до колен. Толпа снова зажужжала, а Минерва вышла-таки из ступора.
- Молчать! – рявкнула она и ее голосу позавидовал бы легендарный король Ричард. В воцарившейся тишине звонко и нахально зазвенел голос Ризергам.
- Профессор МакГонагалл! – выкрикнула Рина. – Разрешите мне опоздать на ужин. Я должна подняться в спальню и … уладить кое-какие срочные проблемы.
Минерва была шокирована. Она моргала глазами, не произнося ни звука. Профессор Снейп не завидовал коллеге, так как и сам был обескуражен поведением девчонки. Но, МакГонагалл недаром была в свое время лучшей ученицей Хогвартса, затем лучшей студенткой где-то там…, а затем профессором, деканом и заместителем, наконец. Она справилась с замешательством, коротко кивнула и в наступившей тишине отчеканила: «Мистер Уизли, проводите мисс Ризергам до гостиной, подождите ее и вместе возвращайтесь в Большой зал». Вдогонку Биллу она велела ему захватить мантию Регины, валявшуюся там, где началась печальная демонстрация «одежды». Ризергам, словно не стояла минуту назад посмешищем для всей школы, шла вертлявой походкой манекенщицы, направо и налево раздавая снисходительные улыбки. Мимо профессора Снейпа она прошла, опустив голову.

***

Слизеринцы уже давно потихоньку подтягивавшиеся к декану, к окончанию представления, окружили его плотным кольцом. Вид у всех был по преимуществу смущенный. Северус оглядел своих детишек и коротко отрывисто выплюнул: «Марш в зал». Минерва грозно наблюдавшая за исходом змеенышей тоже двинула «своих». Проходя мимо Снейпа, она вздернула подбородок и, встретившись с его колючим взглядом, гордо отчеканила: «Жду Вас в кабинете директора после ужина, коллега».
- Именно это я и собирался Вам предложить, коллега. – ответил профессор Снейп, склонивши голову и занавесив лицо волосами.


* Temptation - Искушение
** Bon ton – (фр.) хороший тон, хорошие манеры.
*** фёрстер – делающий что-то в первый раз (можно было бы сказать «первачок», если бы это не напоминало самогон)
****хайлэнд - Хайленд (Highlands - гористая часть Шотландии) ,где разводят овец и коров.
***** шлафрок – (нем.) зд. домашний пиджак, или укороченный халат. (вообще-то, это просто халат (чаще всего в пол), стеганный или атласный, подпоясанный шнурком или поясом с кистями. Для профессора атласный халат – как-то не оч. видится, но домашняя одежда какая-то ему все-таки нужна)))


Глава 20

- С дороги! – на ходу рявкнула Регина, влетая в гостиную. Она смерчем пронеслась к спальням девочек, разметав по дороге не успевших убраться близнецов Уизли. Мальчики раскатились в разные стороны, как апельсины с перевернутой тележки. Возмущенно сопя и потирая ушибленные затылки, близнецы, уселись на диване и недоуменно уставились на старшего брата, который незаметно вошел и пристроился на подлокотнике кресла. Билл Уизли, еще ни разу не выполнял столь тяжелого поручение, как сегодня. И, видимо, поэтому он был угрюм, задумчив и не спешил реагировать на возмущение братьев.
- Она что, чокнулась? – спросил, скорее всего, Фрэд.
- Может, съела чего в Хогсмите? – предположил, видимо Джордж.
- Или наоборот – не съела…. – дружно захихикали оба рыжика.
-Цыц! – прервал их Билл, едва завидев Регину на пороге гостиной.
Она так стремительно двигалась, что близнецы сочли более безопасным, убраться с дороги, не дожидаясь предупреждений. Мальчишки, да и их старший брат удивленно смотрели, как она подхватила мантию и двинулась к двери.
- Эй! – среагировал, наконец, староста, обращаясь к братьям. – Айда на ужин! И чтобы вы не потерялись по дороге – лучше пойти с нами. - Ризергам, погоди! – бросил он в спину девушке.
Она замерла на пороге, стремительно обернулась и встретила спокойную улыбку на лице старшего Уизли.
- Ээээ! – в один голос занудили Фрэд и Джордж.
- Она нам должна! – выступил, скорее Джордж.
- Она затоптала наш новый портфель, - объяснил, видимо, Фрэд.
- Как бешеная единорожица! – закончили оба.
По лицу старшего брата пробежала тень, когда Регина молча двинулась в сторону близнецов. По мере ее приближения к мальчикам, Билл начал приподниматься с кресла.
- Джентльмены! – подошла она совсем близко. – Я готова возместить нанесенный ущерб компании Джофр и Фрэдж. – Как вы сказали? Что это было? – указала она палочкой на тряпично-кожаную кучку на полу.
- Суперпортфееель, - протянул Фрэд, тараща на Рину круглые глаза.
- Возможно. – хмыкнула она. – За мной – расходный материал и компенсация за моральный ущерб.
- Чегоооо? – разом спросили близнецы. – И чем это ты нас обругала?
- Фрэд и Джордж, Джордж и Фрэд…. – продекламировала девушка. – Язык сломаешь. И, кстати, никогда не бывает уверенности, что верно называешь того, к кому обращаешься. А так – короче и не ошибешься. Джофр, или Фрэдж. Выбирайте, как вам больше нравится. А детали обсудим позже. Сейчас, боюсь, не самый лучший момент, чтобы ждать от меня объяснений.
- Хватит! – взял инициативу в свои руки Билл. – Есть охота! А вы тут затянули вечер вопросов и ответов. Ризергам, - усмехнулся он, – отдохни! Ты сегодня уже выступила. О-па! - легко сковырнул он обоих братьев с дивана. - Вперед, Гриффиндоррр! - староста одной рукой приобнял девушку, другой сгреб близнецов и повлек общую кучу малу к выходу.
- Эй, Величество! Выше нос! – шепнул он на ухо Регине. – Нас ждут в тронном зале.
Рина недоуменно посмотрела на старшего Уизли. На лице Билла улыбалась каждая веснушка, смеялись светло-карие глаза в обрамлении прямых рыжих ресниц.
- Это я к тому, - понизил голос Билл, глянув на заинтересованные рожицы братьев, - что ты залезла слишком высоко. Там… того… Не здорово, короче. Не дрейфь, подруга! Если будут проблемы – ищи вокруг что-нибудь позитивное, яркое… Поможем! – подмигнул ей Билл, и неожиданно собрал всех троих в охапку. – Ййэээххх!!! – крикнул он и рванул по коридору. Близнецы, захохотали, подвизгивая, а за ним засмеялась и Регина.

*****

Большой зал гудел болтовней, чавканьем, звяканьем вилок, ложек и тарелок. Профессор Снейп энергично работал челюстями, тщательно пережевывая пищу, которую он методично отправлял себе в рот. За преподавательским столом об инциденте знала только МакГонагалл, и возможно, директор. Остальные одобрительно и с умилением поглядывали на слизеринского декана, который со времен своего студенчества не демонстрировал такого изрядного аппетита. Сам же Северус продолжал невозмутимо жевать, тем самым, предотвращая любую возможность заговорить с ним. Снейп совершенно отчетливо понимал, что готов проклясть любого, кто задаст неправильный вопрос, возьмет неверный тон, допустит неосторожное замечание. Минерва тоже, кстати, выглядела странно. На ее высоких скулах проступал румянец, а кончик носа был белым, как девственный снег. Она не предавалась чревоугодию, напротив, вяло ковыряла вилкой в пустой тарелке одной рукой, и катала по столу хлебный мякиш – другой. Временами МакГонагалл оставляла несчастный катышек и бралась за кубок, отпивала глоток и снова принималась за мякиш. Для себя профессор Снейп установил лимит пребывания в Большом зале. Он собирался дождаться появления Ризергам и Уизли, а потом смыться к себе в подземелья и подняться к директору не по приглашению МакГонагалл, а по собственному уразумению. Такое «неуважение» к гриффиндорской деканше давала ему фору и не одну: во-первых – он выигрывал время на то, чтобы в тишине собраться с мыслями; во-вторых – Минерва явно будет раздражена его демаршем и выплеснет половину своего негодования на отвлекающую проблему; в-третьих – сам он за это время успеет принять зелье от головной боли и, наконец, - его демонстративный уход послужит дополнительным свидетельством его крайнего раздражения для слизеринцев. Северус был уверен, что его короткого, но емкого внушения им и так вполне хватит, но, раз можно попутно усилить эффект – это только на пользу.
***
- Итак…. Я не стану тратить время на констатацию и разъяснения. – хмуро оглядев своих студентов, сказал декан Слизерина. – Я уверен, что автор и исполнитель этого жалкого представления мнит себя великим стратегом. Также, эта особь считает себя чрезвычайно ловким и умелым волшебником. – тихо и внятно продолжил Снейп. – Как и все простейшие, это примитивное существо не в состоянии предположить существование разума более совершенного. Так вот, в качестве справки – существует тысяча и один способ установить авторство. Даже не прибегая к магии, - зловеще, почти прошептал декан. – Все свободны. Можете идти. – закончил Снейп своим обычным бесстрастным тоном. Когда толпа слизеринцев потянулась к огромным дверям, профессор бросил: «Старостам - ждать меня у кабинета зельеварения в девять тридцать».
Декан Слизерина дождался, пока в зал войдут все его студенты, и двинулся следом. В дверях он едва не споткнулся о серое тощее клочкастое существо, оказавшееся недавним приобретением завхоза. Филч, топтавшийся рядом извинился, пряча глаза, подхватил кошку на руки и снова извинившись, удалился, шаркая ногами.

***
- Я настаиваю на исключении! – Минерва вскочила, и для усиления своих слов стукнула ладонью по столу, за которым восседал директор. Дамблдор не вздрогнул, не подпрыгнул в кресле, но поднял на свою заместительницу удивленные глаза. Минерва продолжала стоять, опершись рукой о директорский стол, явно ожидая ответа. Профессор Снейп, сознательно позволивший гриффиндорской деканше первой и без свидетелей, изложить свою версию произошедшего, расположился у камина и сочувствовал директору. Северус ничего не терял – он ни секунды не сомневался в честности МакГонагалл, которая наверняка лаконично и с фотографической четкостью предоставила директору всю имеющуюся информацию. Теперь, по расчетам профессора Снейпа, она перешла в область умозаключений и догадок. Сам Северус был уверен, что это дело рук кого-то из его змеенышей. Существовала, конечно, ничтожно малая вероятность, что эта особа Ризергам, с ее явными способностями – быть занозой в неудобном месте, могла досадить не только слизеринцам. Но, как он не старался, отбросив все эмоциональные факторы, не мог представить, чтобы на каком-то еще факультете нашелся студент, способный совершить подобную пакость. «Нет, допустим, совершить мог, кто угодно», - размышлял по дороге к директору Северус, - «но, ровенкловец придумал бы что-нибудь более интеллектуальное и менее унизительное, хаффлпаффец – не решился бы на публичное представление, хотя примененное заклинание было явно бытовым. Гриффиндорец скорее публично набил бы морду, или в данном случае, вцепился бы в волосы. МакГонагалл, наверняка, руководствовалась именно такими умозаключениями. Ну, если не она, то – Дамблдор. Выходит, что по любому виноват Слизерин. Но!... Если у кого-то из них и есть идеи на этот счет, то доказательств определенно нет ни у кого! Как и у меня, впрочем!» - с досадой подумал Снейп.
- Северус, будьте любезны, придвиньте кресло Минервы поближе к огню. Сегодня день угрюм не по-весеннему, и прогулка в Хогсмит была не из приятных. – спокойно заметил директор, глядя на поджавшую губы заместительницу.
Профессор Снейп выполнил просьбу директора, стараясь ни движениями, ни урывочными короткими взглядами не выдать своего удивления поведением Дамблдора. Северус вполне разделял гнев и резкость МакГонагалл. Будучи деканом Слизерина, он обязан был защищать своих змеенышей, но не имел к этому ни малейшего стремления.
Дамблдор, между тем, оценив мизансцену, видимо остался ею доволен. Он неспешно поднялся, обогнул стол и, подхватив МакГонагалл по локоть, повлек ее к креслам у камина. Усадив даму, ошалевшую от проявления такого «хозяйского насилия», Дамблдор опустился в кресло рядом и жестом пригласил сесть Снейпа.
- Коллеги! Ситуация более, чем неприятная. – доверительным голосом сообщил директор. Минерва фыркнула, но Дамблдор, словно специально устроив демонстрацию крайней терпимости, пропустил это мимо ушей. – Северус, уверен, что Вы доверяете профессору МакГонагалл. Я имею в виду, что Минерва очень подробно рассказала о происшествии. Если у Вас есть сомнения в ее объективности, я готов выслушать Вашу версию.
- Я абсолютно уверен, что даже стенограмма допроса Визингамота не могла бы быть объективней коллеги МакГонагалл, - издевательски кланяясь, ответил Снейп. Минерва тут же вздернула подбородок и снова фыркнула, а директор напротив, удовлетворенно кивнул.
- Я так и предполагал. – серьезно сказал он. – Однако, нам бы хотелось услышать Ваше мнение, Северус. Минерва непоколебимо категорична в том, что это дело рук Ваших студентов. – Дамблдор вопросительно глянул на МакГонагалл, словно спрашивая, насколько точно он изложил ее точку зрения.
- Меня это не удивляет. – серьезно кивнул слизеринский декан. – Я хотел сказать, - повысив голос, отчеканил он, глядя на саркастически хмыкнувшую МакГонагалл, - что такой вывод – единственный, когда дело касается студента факультета Гриффиндор.
- Значит, ты считаешь, что слизеринцы не причем? - директор поднял на Снейпа заинтересованный взгляд.
- Этого я тоже не говорил. – Северус так плотно сжал челюсти, что зубы гадко скрипнули. – Я скорее склонен согласиться с коллегой МакГонагалл. Тем более, что у нее наверняка есть доказательства столь категоричной уверенности. – мрачно улыбнулся Снейп.
- Доказательства?!? – снова взорвалась Минерва. – Да какие еще нужны доказательства? – Минерва вскочила и посмотрела на Снепа сверху вниз. – Хорошо, если Вы упорствуете, я разберусь и добуду сотню доказательств! – победно заявила ведьма.
- Мерлин мой! – не выдержал и Снейп, повысив голос. – Добудете. А как, позвольте спросить? Соберете всю школу и начнете поголовно каждого опрашивать – не он ли выставил девицу на позор? Мы же квалифицированные маги – не через час, так через два, непременно вычислим злодея, и справедливость восторжествует! - в бешенстве закончил слизеринский декан.
- Присядь, Минерва. – сказал директор, готовой взорваться МакГонагалл. – Северус прав. Мы не станем устраивать показательного процесса. Более того, если нам повезет, и мы узнаем, кто это устроил, мы не будем устраивать показательную порку. Я так думаю, что это все-таки студент, или студентка Слизерина. – повернулся он к Снепу.
Северус был слишком раздосадован вспышкой своей ярости, чтобы заметить, с каким интересом смотрит на него Дамблдор. Однако он постарался взять себя в руки и переключиться на беседу, вместо анализа собственных мотивов и ощущений.
- Вынужден согласиться, что это самое логичное предложение. – сквозь зубы процедил он.
- Оооо! Какая лояльность, какая принципиальность! – ехидно зашипела МакГонагалл, успокоившаяся настолько, чтобы вновь показать когти. – Вы может быть и меры превентивные уже приняли, коллега? Не удивлюсь! Уже провели беседу, и, наверняка, накидали вчерне письма родителям и в попечительский совет?
- Отчасти. – многозначительно усмехнулся Северус. Когда гриффиндорская ведьма злилась, она теряла хладнокровие. И хотя подобное он замечал только относительно своей персоны, Снейп успокоился. Подобный ход спора был весьма привычен. – Беседу я намерен провести по окончании нашего разговора. А по поводу мер – уверен, что не вправе брать на себя обязанности защиты студентки другого факультета.
- Не смейте передергивать! – взвилась МакГонагалл. – Вы, как всегда …
- Профессор МакГонагалл! – вмешался директор. – Я не нахожу ни в действиях, ни в словах профессора Снейпа ни малейшего неуважения и предвзятости. Северус, поясни, что значит беседа?
- Я вызвал старост половине десятого. – коротко ответил Снейп.
- Логично. – согласился Дамблдор. – И мисс Харди и мистер Дадли вполне здравомыслящие студенты. Что ж, я полагаю, все решено: мы все считаем, что происшествие крайне неприятное; публичное разбирательство данной ситуации – невозможно. Давайте будем держать друг друга в курсе того, что нам удастся выяснить, и действовать мы будем с максимальной деликатностью и осторожностью. Северус, Вы можете идти, а Вы, Минерва, задержитесь. Я пригласил мисс Ризергам зайти ко мне на чашку чая. Полагаю, Вы захотите присутствовать при нашей беседе. Мне бы крайне неприятно было узнать из третьих рук, что мисс Ризергам имеет свое представление о том, кто это сделал, и о том, что она уже решила вопрос об …. ответных действиях.

*****

По дороге в подземелья профессор Снейп «снес» около трех десятков баллов с попавшихся ему студентов. Пострадали все факультеты, включая Слизерин. На орехи досталось «лягушонку» Уилфиксу. Мальчишка сунулся Снейпу под ноги, когда профессор проходил мимо входа в гостиную Слизерина. Нескладный тощий с треугольным личиком, Тимоти и вправду напоминал лягушонка. Он промямлил что-то невнятное про пароль, про Филча, который изловил его недалеко от класса зельеварения, где он искал старост. Снейп молча выслушал студента, брезгливо поморщившись, взмахнул палочкой, открыл дверь в гостиную и вместо пожелания сладких снов лишил родной Слизерин пяти баллов.

***

- Дадли, Ваше мнение! – властно приказал Снейп, едва студенты устроились на первой парте.
Парень замешкался, смутился и затянул, - Ну…, дело в том, что …
- Конкретнее. – протянул декан. Его голос звучал ласково и молодые люди по опыту зная, что это не к добру, переглянулись.
- Никто не выступил с заявлением. – по-военному отчеканил Дадли. Парень насупился и смотрел исподлобья.
- Вы хотите сказать, что не знаете, кто мог это сделать. – все так же спокойно и мягко продолжал спрашивать Снейп.
- Да, сэр! То есть… нет, сэр! – затараторила Харди.
Брови декана плавно выгнулись домиком и поднялись вверх, - Вот как??? Очень содержательно! Мне все ясно! – неожиданно подавшись вперед, профессор сменил тон. - Идите, Дадли! И разберитесь там с Уилфиксом. Хотелось бы надеяться, что с этим Вы в состоянии справиться! – ядовито скривившись, закончил он. – А Вы, мисс, задержитесь.
Юноша буквально вылетел из-за парты и коротко кивнув, выскочил из класса. Снейп усмехнулся, глядя вслед Дадли. Сколько раз он сам, вот также как этот надменный юнец, закусывал губу, стискивал кулаки, глотая пренебрежение, обиду, насмешку. «Крепче будет!», - подумал Северус и, нахмурившись, повернулся к мисс Харди. – Вы ведь были в весьма доверительных отношениях с мисс Ризергам. – не то спросил, не то заявил он. Мелани Харди состроила такие круглые глаза в ответ на его фразу, что случись бы Северусу увидеть это при других обстоятельствах, он бы засмеялся. Ну, или хотя бы улыбнулся. Но, обстоятельства не случились, и профессор Снейп, окинув удивленную девушку задумчивым взглядом, тихо и спокойно произнес: «Вот, что я попрошу Вас сделать, мисс Харди….».

*****

Мелли осторожно ступая по гулким плитам подземелий, спешила в гостиную Слизерина. Она не особо опасалась быть застигнутой после отбоя, так как имела в кармане мантии записку от декана на случай встречи с завхозом. Старост мисс Харди не опасалась – и Уизли, и Ричардс были вполне вменяемыми. «Заданьице…» - уныло подумала она, вспоминая слова декана. «Интересно, как он себе это представляет?». Вопрос был явно риторический. Декан, скорее всего, не представлял, как она это сделает, или вернее, не утруждался представлять. «Да и зачем ему?», - усмехнулась Мелли своей наивности. Еще бы, расскажи ей кто, что распоряжения декана будут анализировать, подвергать сомнению, Мелани Харди рассмеялась бы идиоту в лицо.
Ее собственное отношение к декану было сложным. С первого дня пребывания в Хогвартсе, еще до распределения, этот человек сразу обратил на себя внимание. Он встречал кареты со старшими студентами, а так как Мелли очень хотелось найти Дадли, она чуть приотстала от первокурсников. Оставшись незамеченной грозным огромным лохматым дядькой, который вез их через озеро, маленькая Мелани вглядываясь в темноту, старалась разыскать среди идущих мимо нее своего родственника. Отчаянно вертя головой, она вдруг поняла, что «свои» ушли далеко, а старшие почти все прошли мимо. Мелли собралась было заплакать, когда почувствовала, что кто-то стоит рядом.
- Отстали? – спросила тихим низким голосом черная фигура, возникшая рядом. Мелли от волнения и страха судорожно закивала, не соображая, что в темноте ее дерганья головой можно не заметить. Но незнакомец заметил. Он плавно отвел в сторону руку, и его палочка зажглась дружелюбным огоньком. Незнакомец молча кивнул в сторону, и двинулся вперед, указывая Мелани путь. Они довольно быстро добрались до освещенного парадного входа, где на вершине громадной лестницы стояла строгая высокая волшебница. Спутник девочки оглянулся и снова кивком указал ей в направлении лестницы. «Спасибо, сэр», - сказала вежливая Мелли и побежала вверх по ступенькам.
Уже после распределения она увидела своего провожатого и, поняв, что это декан их факультета, Мелли прониклась благоговейным ужасом. Его суровая неприветливая внешность, черные одежды и строгость на уроках внушали девочке уважительный страх. Страх не его самого, а скорее страх не понравиться, не угодить, разочаровать декана Слизерина. Уже к середине первого курса Мелани поняла, что профессор Снейп может все, а если чего-то не может, то этого не может никто. А если и может, то этого просто не может быть. А страх вместе с этим пониманием сменился доверием и уважением. Мисс Харди не задумывалась, плох Снейп или хорош, красив или уродлив. Это было неважно. В ее понимании он стоял выше таких мелочей.
А теперь Мелани Харди, староста Слизерина, совершенно не знает, что делать и как быть….
- Стоять! – услышала она негромкий приказ и замерла с палочкой наизготовку. Мелли умела реагировать правильно. Слава Мерлину, дома ее кое-чему научили. Если бы не это, валялась бы она теперь, заламывая руки и трясясь от страха.
- Осторожно, а то прольешь ненароком родственную кровь! – насмешливо прозвучало совсем рядом. – Такой позор ничем не смоешь! – хихикнул прямо в ухо, щекоча висок, голос Дадли. Мелли расслабилась, обмякла, давая себе передышку перед тем, как размозжить негодяю-родственнику голову. Но это было тактической ошибкой. Крепкие руки Дадли обхватили ее, прижав руку с палочкой к плотненькому боку.
- Роберт Дадли Лестер! – рявкнула Мелли сдавленным голосом. – Тебя что, пикси покусали? Отпусти немедленно! – Девушка дернулась и гневно посмотрела на Роберта. Парень нахмурился, как случалось всегда, когда Мелли обращалась к нему подобным образом.
- Ладно, не голоси! – ослабил он хватку. – Вряд ли ты способна соображать быстро, но если случилось чудо, и после беседы со Снейпом ты стала благоразумнее, кивни, и я тебя отпущу.
- Тоже мне, гиппогриф, - вяло огрызнулась девушка, - Может тебе еще поклониться?
- У тебя паранойя, милая родственница. Я просто хотел скрасить тебе путь по тёмным хогвартским коридорам в столь поздний час. – усмехнулся Роберт.
- Брось, Боб. – Мелани вдруг почувствовала усталость – такой дурацкий день. – Не проще ли было сразу сказать. Тебя разбирает – что сказал мне декан? С твоими мозгами можно было и сообразить, что я тебе на это отвечу.
- Не скажешь? – хмуро спросил он.
- Нет, конечно. Пошли, холодно тут стоять, да и устала я. День идиотский! – тихо сказала Мелли.
- О’кей. – согласился он. – Только ты помни, к чему бы тебя не склонял наш достопочтенный декан, Хогвартс ты когда-нибудь закончишь, а семья… Видишь-ли, - промурлыкал Дадли, снова склонившись к уху Мелли, - Ризергам – это сдается мне, большая проблема. Не лезла б ты! - Мелани опять разозлилась, но у Дадли реакция была отменная. – Все, все! Не закипай, - хмыкнул он. – Ты умная девочка, Мелли! Просто держи в голове, что ты можешь на меня рассчитывать. – Она окинула парня понурым взглядом и молча потопала вперед. Уже у самой двери домой Мелли обернулась и беззлобно сказала:
- Боб, не мешай все в кучу. И не прикрывай семьей свой интерес к Ризергам. Не знаю, как там остальные Дадли Лестеры, - ехидно вывела она, с удовольствием отметив, как вздрогнул Роберт, - а я тебе фиговым листиком не буду!
Лицо родственника побелело, губы сжались, но он нашел силы справиться со злостью. - Приятных снов, моя тыквочка! - медовым баритончиком пропел он и распахнул перед Мелани портьеру.

*****

- Что ж, моя дорогая! Я рад, что не ошибся! – прочувствованно изрек Дамблдор, ласково глядя на Регину. – Ты приняла исключительно верное решение, девочка. – голос директора прозвучал с неподдельной нежностью. – Если у тебя возникнут какие-либо вопросы, или …эээ-ммм… затруднения, ты всегда можешь обратиться ко мне, или к профессору МакГонагалл. Да, впрочем, к любому преподавателю Хогвартса.
- Спасибо, профессор Дамблдор. – ответила девушка и аккуратно поставила на стол пустую чашку. Она выглядела усталой, но спокойной. Едва переступив порог директорского кабинета, Регина держалась ровно, не пыталась изобразить бестолковую беспечность, или полную сломленность и разбитость. Она уверенно, раздумчиво отвечала на вопросы, высказывала предположения, то есть вела нормальный премилый разговор хорошо воспитанного тинэйджера со взрослыми, на несколько щекотливую тему. Дамблдор и МакГонагалл то и дело бросали на нее испытующие взгляды, словно выискивая фальшь, умысел, или обреченное отчаяние. Ничего этого им обнаружить не удалось, и хозяин кабинета решил отпустить свою гостью.
- Ну, раз мы обо всем договорились и все обсудили, ты можешь идти, дорогая. – сказал директор, и, повернувшись к Минерве добавил, - Профессор МакГонагалл, может быть, стоит попросить мистера Уизли встретить мисс Ризергам, как Вы считаете?
- Я полагаю, - отозвалась деканша, которая за весь вечер едва произнесла пару тройку слов, - в этом нет нужды. Если только сама Регина сочтет это необходимым. – МакГонагалл, пожалуй, впервые, устремила на девушку прямой долгий взгляд.
- О! Нет! Спасибо! – улыбнулась Рина, слегка смутившись. Она посмотрела на директора и его заместительницу открыто, и почти весело. – Мне кажется, я справлюсь и доберусь без приключений. – Синие глаза девушки сверкнули тихой веселой уверенностью, и даже придирчивый глаз Минервы не усмотрел в этом блеске ни лукавства, ни дерзости.

*****

Регина не торопилась в гриффиндорскую башню. Она шла медленно, расслабленно, даже задумчиво двигаясь по полутемным коридорам и галереям. Проходя мимо коридора, ведущего к Астрономической башне, Рина приостановилась, и подумав свернула туда. Теперь девушка шла осторожнее. Тишина стояла такая, что Регина ясно слышала, как размеренно стучит ее сердце. Она ступила в башню и, задрав голову, попыталась разглядеть лестницу, винтом уходящую наверх. Еще минута раздумий и колебаний, и Регина уверенно стала подниматься по ступенькам.
Пройдя пару пролетов, девушка остановилась у бойницы и выглянув наружу, сильно втянула носом ночной воздух. Шотландская весна пахла камнями, озерами и неистребимым, впитавшимся в камни веками, запахом вересковых пустошей. Рина присела на ступеньку. Звезды на сизо-сиреневом небе тускло мерцали, словно светящиеся клавиши небесного инструмента. Кто играет на нем…? Кто слышит эту звездную мелодию…?
***
Ангел добрый, Ангел милый!
Утоли мои печали.
Не бывает бед случайных.
Сильной быть хватило б силы!

Ангел милый, Ангел добрый!
Где ошибка? В чем причина?
Разве что ударить в спину
Было не в пример удобней?

Ангел добрый, Ангел милый!
Будет просто, или сложно…
Знаю, если ты поможешь.
Мне на все достанет силы.

***
Рина шмыгнула носом, тряхнула головой и резко поднявшись, стала спускаться вниз. Теперь она шла прямиком в гриффиндорскую башню, шла твердо, уверенно и быстро. Девушке видимо хватало света редко горящих факелов, потому, что она даже не засветила lumos. Ее фигурка отбрасывала на стены коридоров черные прозрачные тени, которые «вели» ее, бесшумно двигаясь по стенам, и «передавали» друг другу от факела к факелу. Регина подошла к портрету Толстой Леди и тихонько назвала пароль. Портрет приоткрыл один глаз, зевнул и молча отдвинулся, пропустив девушку внутрь. Как только Толстая Леди снова закрыла глаза, смачно почмокав губами, из-за ближайшего поворота показалась долговязая фигура. Она нагнулась, подхватила на руки, вертевшуюся рядом кошку невнятного окраса и размашистым шагом направилась восвояси.

****

- И что? Ты считаешь, что на этом инцидент исчерпан? – вызывающе спросила Минерва, сидевшего в задумчивости Дамблдора.
- Нет, Мерви. Я так не считаю. – голос у директора был тусклый и усталый. – Я просто не знаю, что нужно сделать. Чтобы мы тут не говорили…. Мы все… - уточнил он, видя, что собеседница собирается вставить что-то гневное. – Вопрос, как был открытым, так и остался. – с досадой констатировал Дамблдор.
- А ведь я предупреждала! – послышался сварливый скрипучий голос со стороны комода.
- Вечер добрый, уважаемая! – не оборачиваясь на Распределительную Шляпу, бросил директор.
- Я думаю, - строго зыркнув на головной убор, сказала МакГонагалл, - пора привлечь Абигайль.
- Минерва, - сомневающимся тоном протянул директор, - Дело в том, что… Одним словом, я не припомню, чтобы мы привлекали родственников к решению внутришкольных проблем.
- Так-так-так! – задребезжала противным смешком Шляпа, - Я так и знала! Стоит появиться одной – везде проблемы! Вы прикиньте, что будет, если появится еще одна, ааааа?
- Шли бы Вы …. отдыхать, уважаемая! – резко повернувшись к Шляпе, рявкнула МакГонагалл. – Я сама поговорю с Абигайль. В конце концов, это моя студентка, Альбус! – тоном, не предполагающим возражений, заявила она и направилась к двери, бросив директору на ходу «доброй ночи».


Глава 21

…..Для чего дается память
Нам в проклятие, или в дар?....

Поезд громыхал колесами, выстукивая дробный сердечный ритм: на-юг, на-юг; на-юг. Регина прилипла лбом к стеклу, водя глазами - туда-сюда. «Хорошо, что никто с той стороны не липнет к стеклу и не смотрит, как мечутся зрачки у приличной с виду особы», - подумала девушка. «Бу-туп, бу-туп, бу-туп», - выстукивало сердце, словно и вправду стремилось попасть в ритм стука колес. Регина провела пальцем по оконному стеклу. Да уж…. Ее пребывание в Хогвартсе сразу не заладилось. И дело было вовсе не в злополучном распределении, которое старая Шляпа превратила в сплошной фарс.
*****
Первая ночь в Хогвартсе прошла без сна. Рина ворочалась на непривычно узкой постели, пытаясь изгнать из своих мыслей навязчивую черную фигуру Слизеринского декана.
Неприветливое, суровое лицо профессора Снейпа поразило ее сразу по многим причинам: он был деканом факультета, на котором она намеревалась учиться; он был мучительно похож на Эрика. Резкостью и отточенностью движений, сохраняющих при этом удивительную, нереальную грацию, черными длинными, правда, прямыми, волосами, богатством красивого, глубокого голоса, о возможностях которого можно было только догадываться. Отличие было только одно: Эрик был неприлично красив, а черты лица слизеринского декана – притягательно несовершенны. Регине хотелось его разглядеть, всмотреться и не прерывать этого процесса, но перспектива встретиться с ним взглядом – ужасала. Вовсе не оттого, что бредившая хорошими манерами мисс Прайс, вдолбила ей в голову, что это неприлично. Взгляд профессора Снейпа пугал, обладая неприятной особенностью – он притягивал и не позволял оторваться, укрепляя при этом паническое ощущение опасности такого зрительного контакта. Но и это было еще не все! Войдя в учительскую, Регина, еще не ведавшая, кто он и что он, подумала, что он похож на ее «Призрака». Уверилась она в этом много позже, когда увидела его пометки на своем эссе. Даже будучи подготовленной, Рина не смогла сразу принять этого факта и на некоторое время выпала из реальности, смутив, тем самым (вот странно и непонятно) самого профессора. За неделю пребывания в Слизерине она прямо и косвенно убедилась, что Северус Снейп – воплощение невозмутимости, логичности и последовательности во всем тот самый Призрак.
Но это было после, а тогда, на пути в подземелья, душа Регины пребывала в странном состоянии, кидаясь попеременно от истеричной паники, до тупой заступоренности. Шальная мысль о том, что не просто так ведет ее в незнакомую чужую жизнь черный Призрак в развивающейся мантии, застряла в голове так прочно, что не давала возможности трезво и спокойно соображать.
*******
Мелькавшие за окном пейзажи потихоньку тускнели, плавно растворяясь в надвигающихся сумерках. Сидящая перед окном девушка потянулась, хрустнув пальцами, перевязала хвост, подобрав выбившиеся пряди, и снова скукожилась, прильнув лбом к оконному стеклу. Проникшись с самого детства математическими аллегориями Эрика, Регина незаметно пристрастилась классифицировать все происходящее с ней, используя свои довольно скудные познания в высшей математике. Порой – это было забавно, бывало – помогало что-то для себя определить. Часто, правда ей не хватало знаний, и она в бешенстве бросала «к гоблинам» всю эту галиматью, запутавшись в рассуждениях. В таких случаях, приходилось действовать интуитивно. А затем растаскивать собственноручно нагроможденные препятствия, разбивать лоб о возведенные стены и теряться в лабиринтах своих фантазий. Раньше ее мир был разделен на четкие, строго очерченные области: семья; колледж. Они, находясь в пределах одной реальности, в свою очередь тоже имели разделительную линию. Она разграничивала реальность, где все было пропитано Магией, от части бытия, где волшебству места не было.
Эрик очень резко и основательно ворвался в маггловский мир. Если до катастрофы, буквально разрушившей тихий мир Ризергама, юноша просто активно интересовался маггловской реальностью, то после несчастья в семье, у него радикально изменились приоритеты. Эрик стал стопроцентным подданным Ея Величества, по странной иронии бытия осведомленным о существовании магической действительности. Регина не могла, в силу малолетства, постичь всю глубину перемен, произошедших с братом, боль и остроту сомнений и переживаний, обрушившихся в связи с этим на Абигайль. Но, будучи из-за пережитых потрясений не по-детски чуткой и внимательной к близким, девочка научилась улавливать малейшие нюансы, едва заметные изменения настроений членов своей семьи.
Эрик вел жаркие споры с бабушкой, приправленные скорбным киванием и тайными слезами Присциллы, затем брат напускал на себя надменный вид, поджимал губы и картинно удалялся в свои комнаты. Абигайль хмурилась, мисс Прайс огорчалась, а Рина тайком прокрадывалась к комнате брата и тихо скреблась в дверь…
******
- Брысь! – послышалось из-за двери.
- Так, можно? – спросила девочка, просовывая голову в дверь.
- Я, кажется, сказал «брысь», - не оборачиваясь, ответил молодой человек, сдерживая улыбку.
- Подвинься! – удобно устраиваясь на диване рядом с братом, ответила ему Рина, не смущенная его словами, совсем не напоминавшими приглашение войти.
Эрика всегда восхищала способность малышки Рины проникать в его пространство с бесцеремонностью и чуткостью домашнего зверька. Может поэтому он и окрестил кузину дурацким прозвищем. Если разобраться, девочка вовсе не походила на белку – она была белокожей, розовощекой, плотненькой, а ее темные косички совсем не напоминали невнятную серо-рыжую шкурку. К тому же, Рина совсем уж точно никогда не была глупой. Она свернулась калачиком где-то у него под рукой и подняла на него огромные синие глазищи.
- Рик, как ты думаешь, а можно быть и ведьмой и магглой одновременно? – спросила она.
- Не пробовал. – коротко ответил Эрик, в очередной раз, убеждаясь, что расслабляться с этой девчонкой просто невозможно. - Смотри, - сказал молодой человек, дотянувшись до столика и взяв карандаш и бумагу. – Воооот, - Эрик старательно вывел круг на листке. – Что это, по-твоему?
- Шарик. – ответила девочка.
- А это что? – Эрик изобразил еще один круг, частью пересекший предыдущий.
- Еще шарик. – невозмутимо сказала Рина.
- Покажи, где бы ты хотела находиться? – он внимательно посмотрел на сестру, стараясь придать своему вопросу особый статус серьезности.
- Это игра такая? – удивленно вскинула она бровки домиком. – Это что, домики? А я там одна должна находиться? А какой шарик лучше?
- Слишком много вопросов! – остановил ее брат. Он уже пожалел, что выбрал не слишком понятный для ребенка образ. – Подумай, терпеливо начал объяснять Эрик. – Два шарика. На что похоже?
- Нуууу, - неуверенно закусила губу Рина, - один на другой наехал.
- И что? – осторожно спросил Эрик.
- Сломал? – расстроено спросила девочка.
- Почему сразу сломал? – тихо ответил Эрик, боясь спугнуть мыслительный процесс. – Может быть, просто проник?
- Не получится. – уверенно заявила сестренка.
- Почему?
- Да так! Представила. Два шарика рядом друг в друга не влезут. Они будут толкаться, и если их продолжать друг на друга толкать, кто-нибудь лопнет. – пояснила она и кивнула, словно и сама уверилась в правильности своих рассуждений.
– Вот, ты нарисовала синий шарик, а затем – красный, который полетел и закрыл часть синего шарика….- попробовал Эрик объяснить иначе.
- Ваууу! – визгнула Рина. – Так что ж ты сразу не сказал! Получится – пурпурный! Я знаю, мне бабушка говорила. – авторитетно заявила она. – Значит, вот в этой штуке, похожей на веретено, можно быть и синеньким и красненьким? – с восторгом распахнув глазищи, спросила девочка.
Эрик осторожно кивнул, внимательно следя за мордашкой сестры. Мерлин великий! Неужели Глупой Белке удалось просто и без затей понять то, что он, гордящийся своим высоким IQ, тщетно пытался ей объяснить. – Если представить, - осторожно заговорил он, - что синий шарик – это волшебный мир, множество магов. А красный шарик – мир магглов, то ты как раз и находишься в этом вот, как ты объявила, пурпурном веретене. То есть ты принадлежишь и тому и другому множеству.
- Класс! – заключила Рина. – Значит, мы принадлежим множеству магов? – она испытующе и требовательно взглянула на Эрика.
- Нууу, - протянул он, - упрощенно – принадлежим. Хотя…
- Не будь занудой! – оборвала девочка попытку брата дать более подробное объяснение. – А трудно вот так, и там и там?
-– Сама попробуешь – все узнаешь. – коротко сказал Эрик. Сначала расстроившись, что Рина поторопилась все свалить в кучу, он вдруг подумал, что девочка скорее на уровне подсознания отказалась выслушивать его рассуждения, чтобы не касаться тревожащих ее неясных моментов.
- Значит – мы особенные из особенных! – твердо резюмировала малышка, сползая с дивана.
- Почему? – опешил Эрик.
- Потому, что мне цвет нравится! – веско объяснила девочка. – Мы – особенные для множеств. – гордо добавила она, явно смакуя понравившееся слово.
- Мы – элементы, принадлежащие обоим множествам. – поправил молодой человек.
- Кисло! – уже от двери сказала сестричка. – Я придумала лучше! – улыбнулась она и, прощебетав «доброй ночи», умчалась к себе.
*****
Поезд вез Регину домой, и она, отвлекаясь изредка на традиционные во время путешествия нехитрые развлечения, передумывала, переигрывала события, произошедшие за последнее время. И вспоминала, вспоминала….
*****
- Готовишься? – услышала Регина и кивнула, не поворачивая головы. Мелани плюхнула тяжелую стопку книг на стол и принялась разбирать их на две кучки. – Знаешь, кто это сделал? – ворчливо-безразличным тоном, спросила она.
- Ты пришла поделиться со мной своими соображениями на эту тему? – помимо воли, вопрос Рины прозвучал агрессивно. Сердило то, что она была совершенно не в праве предъявлять бывшей приятельнице какие-либо претензии. Мисс Харди вовсе не должно было волновать, что Регине Ризергам остро не хватает ее, мисс Харди прямолинейного, неуклюжего участия, даже просто соседства.
- Ясно. – коротко буркнула Мелли. – Дурой надо было быть, чтобы не догадаться. Ты же не дура. И я не дура, - помолчав, добавила она. - Только, доказательств у тебя нет. И не будет. – нахмурившись, закончила мисс Харди.
- Уверена? – резко обернулась, наконец, Рина.
- А-то! – ухмыльнулась Мелли, и тотчас ее лицо снова стало угрюмым. – Нас с Бобом вызывал декан.
- И что? - живо вскинулась Рина.
- А то! – окрысилась Мелли. – Ну, все не как у людей! – девушка в сердцах с размаху плюхнулась на лавку. – Ты что устроила, а? Принцессабезбашенная – со злостью прошипела она.
Брови Регины взметнулись вверх, а глаза замерцали недобрыми синими огоньками.
- Нечего в меня глазами стрелять! – продолжала злиться Мелани. – Дадли на ушах стоит. Декан молчит и лютует. МакГонагалл на консультации ни разу ни одного «нашего» по имени не назвала. Даже директор не улыбается!
Рина чуть расслабила напряженную спину, а брови ее вернулись на место. Глаза сузились в щелочки и поблескивали на мисс Харди колючими стальными искорками. Однако с голосом ей вполне удалось справиться, - И ты считаешь, что я все это затеяла специально, чтобы Гриффиндор имел преимущество не только на квиддичском поле, но и на экзаменах? Думаешь, что таким образом я решила дискредитировать весь Слизерин?
-Хватит! – гавкнула Мели. – Нечего в меня пулять разными словечками. И нечего домовиком прикидываться. Я хочу знать, что ты намерена делать?
- Тыыыы? – спросила Рина, попытавшись произнести короткое слово, как можно язвительнее.
- Прекрати уже. – тихо попросила Мелани. – Декан велел нам с Бобом выяснить, кто это сделал.
- А вы с Бобом теперь думаете, как вам сказать декану, что вы понятия не имеете, как сказать ему, что вы никогда ему не скажете, кто отличился? – насмешливо спросила Рина, впрочем, без малейшей издевки.
- Монти жалко. – бесцветным голосом сказала Мелани.
- Ее никто за язык не тянет. – жестко ответила Рина.
- Никто, - подтвердила Мелани. – Но если всплывет,… Знаешь, - раздумчиво заговорила слизиринская староста, - Монти раньше в школе было столько же, сколько Уизли – туча. В Слизерине – трое, в Ровенкло – двое, и один в Хаффлпаффе. Они, как грибы, появлялись каждый год. А теперь - осталась одна Дженнифер. Только мальчишки доучиваются до седьмого курса. А девчонок забирают после пятого. Джен должна будет сдать на все «превосходно», иначе ей пособие на последующее обучение не светит.
- Так она и сдаст. – спокойно ответила Регина. – Уж если кто и может, так только она.
- Ты что, и вправду не понимаешь? – удивилась Мелли. – Ни МакГонагалл, ни Снейп ей превосходно не поставят, если…
- Да вздор говоришь! – повысила голос Регина и тут же улыбнулась укоризненно зыркнувшей мадам Пинс. – Не станут же они ее валить, если она знает лучше других.
- Сама себе ответила. - спокойно отрезала Мелани. – Лучше других – не значит, лучше Снейпа и МакГонагалл. Думаешь, у них не найдется дополнительного вопросика, на который Дженни не сможет ответить? То-то! – кивнула девушка, увидев проблеск сомнения на лице собеседницы. – Снейп был просто в бешенстве после всего этого. Его можно понять, декан не может противостоять директору и МакГонагалл, значит – защищать не будет. Тем более, он сам КРАЙНЕ рассержен. – веско акцентировала Мелли.
- «Крайне», говоришь? И что же ему не понравилось? Все шито-крыто, не подкопаешься! Никто ничего не скажет, разбираться тоже не будут. Что же его зельеварство так гневаться изволит? Разве что ему моя задница не показалась…. Так в этом его студенты абсолютно не виноваты! – ехидно заявила Рина.
- У тебя, Ризергам, на Гриффиндоре совсем крыша съехала. – беззлобно и как-то устало сказала мисс Харди. – Короче! Ты знаешь, кто это. У тебя нет доказательств. Скандала затевать не станешь. Так?
- Типа того…. – внимательно глядя на Мелани, сказала Рина. – Ну, подумай сама, Харди! Разве можно всерьез устраивать разбирательство из-за испорченного платья? Будем считать, что это была просто неудавшаяся шутка.
- Слово? – спросила Мелли.
- Любую идею, любое колдовство можно испохабить, когда за дело берется… вульгарная прачка! – выплюнула Регина. – Ее можно просто уволить. Я не разбираюсь с прачками.
- Поняла. – коротко и удовлетворенно выдохнула мисс Харди и поднялась со скамьи. Подхватив стопку книг, она направилась к мадам Пинс. На ходу, чуть притормозив, она обернулась и сказала, - Кстати, воспользоваться могли и чужой палочкой. Например, какого-нибудь лягушонка. Это мне Монти сказала. На случай, если ты передумаешь….
******
Чего ради просеивала Рина словно через сито этот ужасный год, что искала, что пыталась не потерять, не выкинуть за ненадобностью – она и сама точно не знала.
*****
Весна и модное словцо «авитаминоз», вгонявшее бедняжку мисс Прайс в панику, никак не могли быть ответственными за вздернутое состояние Регины Ризергам. Скорее в ее случае все можно было бы списать на близость экзаменов и на бестолковые отношения с окружающими. Рину никогда особо не волновало мнение «широкой общественности» о «себе любимой» Ей вполне доставало всего необходимого в семье. Конечно, общение со сверстниками было совсем не лишним, но острой потребности в этом Рина не ощущала. Здесь же общение ей было просто-таки навязано. Ей не хватало бабушки, Эрика, улыбчивого и немного вздорного Юсси, даже Ланса, весело размахивающего хвостом-бубликом по поводу и без.
Рина не боялась провалиться на экзаменах, не сильно расстраивалась по поводу своего «модного» приключения. Не сильно угнетала ее явно демонстрируемая неприязнь слизеринцев и настороженное неприятие гриффиндорцев. Как ни противно ей было признать, больше всего бесило то, что гнусная выходка оставалась безнаказанной. Подобное, случись оно с кем другим, сподвигло бы ее на ответные меры – зло должно быть наказано. Но, так как в данной ситуации она являлась «пострадавшей» - то была связана ее по рукам и ногам. Ну, не воевать же всерьез с этой … пигмейкой. Выступить открыто – только грязищу разводить! А так, исподтишка – лучше удавиться! У нее закипали мозги, но пока ничего придумать так и не удалось. Мелькали у Регины бредовые идеи – посоветоваться с близкими, но выбрать из них кандидатуру советника ей не удалось. Один раз она даже решила обратиться к МакГонагалл.
***
- Задержитесь, мисс. – сказала профессор МакГонагалл, когда Регина подошла к столу, чтобы отдать пергамент. Девушка кивнула и отступила в сторону, чтобы не мешать другим студентам, страстно желавшим расстаться со своими работами и покинуть класс. МакГонагалл, приняв свиток у замыкающей, хвост мисс Тонкс, неодобрительно фыркнула, тем самым, выражая свое неудовольствие по поводу ее легкомысленной прически. Волосы Нимфадоры пылали таким безудержно оранжевым цветом, что даже собранные все вместе отпрыски семейства Уизли не смогли бы выделиться на ее фоне. Видимо, заместительница директора симпатизировала этой девочке. Тонкс была весьма упряма, несобранна и безалаберна, но обладала весьма легким и приятным характером и была наделена недурными способностями. Даром метаморфомага она распоряжалась бесшабашно, несерьезно, но на нее невозможно было всерьез рассердиться. Деканша, чуть улыбнувшись, кивнула мисс Тонкс и, дождавшись, пока за ней закроется дверь, повернулась к Регине. Улыбка тут же исчезла и ее губы сложились в узкую неприветливую полоску.
- Мне кажется, - с места в карьер начала она, - что у Вас не все ладится в отношениях с сокурсниками. - Не получив ответа МакГонагалл еще пуще нахмурилась и продолжила, - Мистер Уизли, правда утверждает обратное. - Однако, - начиная раздражаться, сказала профессор, - я бы хотела услышать Ваше мнение.
Регина подняла на нее синие глазищи и, гладя в упор, четко выговорила. – Мне кажется, что все вполне нормально, профессор.
- Т-а-а-а-к! – зловеще протянула декан.
- У меня со всеми вполне сносные отношения, мэм. – заявила Рина. – А то, что я не стремлюсь ко всеобщим коллективным забавам, так тут все банально просто. Я не могу участвовать в энергичных мероприятиях, в том числе и спортивных, по медицинским показаниям.
МакГонагалл, похоже, разговор не нравился и она готова была неодобрительно фыркнуть на любое высказывание студентки. Вид она при этом имела такой, будто на лету проглотила снитч.
- В детстве, в результате сильного стресса, - забубнила девушка скучным голосом, - у меня случилась некоторая проблема с глазами. Я точно не знаю, как это называется. До конца вылечиться так и не удалось. Врач сказал, что оно или останется, или само пройдет под влиянием какого-нибудь еще более сильного стресса. Я ношу специальные линзы. Один раз я уже потеряла линзу и, пока мне не прислали новый комплект, вынуждена была каждые два часа пользоваться специальными каплями. Это не смертельно, конечно, но ужасно неудобно.
- Ты плохо видишь? Так обратилась бы в больничное крыло, - только и смогла сказать сильно смущенная Минерва. Ей очевидно страшно не хотелось свое смущение обнаруживать.
- Разумеется, мэм. – буднично подтвердила Регина. - Мадам Помфри очень опытный врач. Она то и дала мне капли.
Минерва удивленно уставилась на студентку. Может быть, их беседу деканша планировала несколько иной, и, не удержавшись в сердцах, выпалила, - Мне все ясно. Ризергам! – в ее устах это прозвучало, как диагноз. – Вы, мисс, просто копия Абигайль!
- Спасибо, мэм! – совершенно серьезно отозвалась Регина. – Вы близко знакомы с моей бабушкой?
МакГонагалл удивленно уставилась на студентку. Она никак не ожидал такой странной реакции на свою поспешную реплику. Декан неопределенно кивнула головой, не зная, как выбраться из этой странной беседы.
Регина, напротив оживилась, и внимательно посмотрев на МакГонагалл, словно что-то обдумывая, сказала, чуть понизив голос, - Я не думаю, что бабушка будет в восторге, если узнает…. о моих приключениях.
- Так Вы ей ничего не сказали? – брови МакГонагалл удивленно взмыли вверх. – И относительно чего еще не в курсе Ваша семья? Может быть, и относительно Вашего распределения они пребывают в счастливом неведении?
- Профессор!? – на лице Рины отразилось удивление и почти возмущение. – Я не вру бабушке! Тем более, что это бесполезно. – тише добавила она.
- Ну, еще бы! – не удержалась от язвительной реплики Минерва. Регина молчала и МакГонагалл продолжила. – Я так поняла, что это Ваше со Шляпой коллегиальное решение. Ну, допустим, у престарелого артефакта бывают свои причуды. Но Вы! Надеюсь, у Вас были разумные побудительные мотивы для такого решения
- Конечно, профессор. – уверенно ответила Регина.
- Так отчего же Вы их не изложили? – задала МакГонагалл вопрос весьма сердитым тоном.
- Меня никто не спросил, мэм. – спокойно сказала девица.
Профессор МакГонагалл молча взирала на Регину стараясь, видимо, понять, как ей реагировать на простые и спокойные реплики студентки.
- Если я Вас правильно поняла, мисс, Вы не намерены оповещать свое семейство о досадном происшествии? – спросила МакГонагалл.
- Я бы не хотела расстраивать бабушку, профессор! - ответила девушка.
- Я поняла Вас, Регина. - медленно произнесла МакГонагалл. – Идите. Пора приводить мысли в порядок. Скоро экзамены….
***
Время экзаменов – время катастроф, время надежд и разочарований, время – «собирать камни». Рина собиралась камни разбрасывать. В ее жизни это была не первая сессия и трепета и ужаса девушка не испытывала. А сокурсники, все, как один полагали, что это еще один способ «выпендриться». К чему было доказывать, объяснять своим и чужим, что весь этот предэкзаменационный коллективный мандраж ее увлечь не может. Мозги у нее тоже, как и у всех закипали, усталость и недосып также сказывались, а нервы, вместо уместного при таком напряжении звоне, издавали противные скрежещущие звуки, как когти Миссис Норрис, кошки завхоза, когда она царапала лапами каменные плиты. Ко всему прочему, Рина слишком много сил тратила на то, чтобы весь Хогвартс уверовал, что ее «модный показ» абсолютно не задел ни одного ее нерва. Пожалуй, даже слишком много. Именно это вымотало ее, издергало, так как окончательное решение, что делать, так и не было принято.
Возвращаясь в гриффиндорскую башню, Рина благодарила Мерлина, что он уберег ее от необдуманного поступка. «Только полное разжижение мозгов способно привести к подобным идеям!» - злобно думала она. «Святые небеса! Даже представить нельзя, как бы среагировала Ба, если бы МакГонагалл к ней обратилась со своими комментариями и разъяснениями». То, что бабушка знакома с деканшей и возможно, другими преподавателями, Регина была почти уверена. Она не решилась расспрашивать ни одну из сторон, не решилась также и привлекать третьих лиц. Подтверждение своим догадкам она быстро отыскала в библиотеке, где в подшивках школьных хроник выяснилось, что Минерва МакГонагалл и Абигайль Ризергам были студентками одного выпуска. Более того, Рина, покопавшись в выпускных реестрах, обнаружила, что обе интересовавшие ее особы, были на протяжении всего обучения лучшими на своих факультетах. Судя по тому, как встретила Регину МакГонагалл, их отношения нельзя было назвать безоблачными. Рина сразу же решила все выведать, но досадное недоразумение надолго вытеснило из ее головы все нормальные мысли. Теперь она только и могла, что думать, как не допустить информацию до семейства, и как достойным образом «щелкнуть по носу» зарвавшуюся мерзавку, не скатившись при этом до ее уровня.
Чуть-чуть не лопухнувшись с МакГонагалл, Регина ругала себя последними словами и едва не налетела на завхозову кошку. Скотинка серой тенью брызнула прямо у нее из-под ног с громким мяуканьем. Девушка замерла, затем присела на корточки и позвала выгнувшую спину и прижавшую уши кошку. – Киииссс. Эййй, Миссис Норриссс! Я тебя не зашибла? Прости зверёк! – простительно протянула Рина, протягивая руку к кошке. Зверушка недоверчиво оскалилась, хотя шипение ее было скорее инерционным, чем агрессивным. – Не сердишься? – Рина коснулась пальцами серой головенки и тут же была атакована увесистым шлепком когтистой лапы и сердитым шипением. Ничуть не смутившись, только поморщившись, Регина снова потянулась пальцем к кошачьей мордочке. – Ну вот, и славно! Я – тебя, а ты – меня. Теперь в расчете? – тихим, воркующим голосом сказала девушка. Кошка, продолжая скалиться и прижимать уши, тем не менее не попятилась и не удрала. Так как навязчивые пальцы так и не убирались, Миссис Норрис, продолжая демонстрировать устрашение выгнутой спиной и серьезной мордой, потюпала розовым носиком, принюхиваясь к незнакомому запаху странного существа. Видимо, кошка не нашла ничего угрожающего для своей жизни и ничего унизительного для своей чести. Она, шевельнув ушами осторожно, словно выдавая расположение авансом, легонько боднула головой протянутую ладошку, и с гордым видом подняв хвост, удалилась. Рина тоже выпрямилась, засунув в рот поцарапанный палец, постояла немного и медленно отправилась своей дорогой. После объяснений с животиной, Рине пришла в голову счастливая мысль, и она, как недавно кошку, боялась спугнуть ее и испортить все, что могло бы построиться весьма неслабо.
****
Регина решила не забивать себе голову размышлениями, как дома отреагируют на ее просьбу. Она была уверена, что бабушка не станет ее допрашивать, а потом, когда пройдет время, можно будет и рассказать. Ее просьбу действительно выполнили быстро, только вместо требуемой тетради пра-пра-пра… в общем, Аспазии Ризергам, прислали копию, что Рину также устраивало. Самое главное теперь – успеть и ничего не напутать…..
***
Экзамен по Чарам был первым. Регине сразу повезло – экзамен был общим для всех факультетов, и она увидела в этом добрый знак. После того, как все расселись, профессор Флитвик объяснил порядок проведения экзамена, представил приемную комиссию. Регина, быстро пробежав глазами вопросы, отложила их в сторону, сложила руки на парте и прикрыла глаза. В таком положении она просидела минут десять. Никто практически не мог обратить на нее внимания: одни были заняты вопросами, другие – тем, чтобы первые отвечали самостоятельно. Может быть кто-нибудь мельком и глянул на нее, но надолго взгляд не задержал: мало ли, собирается с мыслями. Еще через пару минут Рина расслабилась, села вольнее и осторожно оглядела зал. Все было спокойно, она легким движением провела рукой по лбу, словно стирая что-то мешающее, и сосредоточилась на ответах.
Она строчила довольно быстро, сокращая слова и стараясь передать суть. Когда первые счастливчики понесли свои работы сдавать, она почти подошла к концу билета. Ей оставалось всего пара вопросов, когда боковым зрением Рина заметила поднимающуюся из-за стола Бардок. Регина замерла, плотно сжав губы и сузив глаза в мелкие щелочки. Мисс Бардок поднялась и направилась к столу комиссии. В тишине и скрипе перьев проскочили пара-тройка посторонних звуков, но они были вполне пристойны и не привлекли всеобщего внимания. Большинство студентов продолжали судорожно заканчивать работу. Рина выдохнула, и, опустив голову, занялась своим экзаменом. А мисс Бардок, приблизившись к столу и положив свой свиток, удостоилась весьма заинтересованных взглядов комиссии и странной лукавой реплики профессора Флитвика: «Не знал, мисс, что экзамен для Вас такой праздник». Недоумевающая мисс гордо направилась к двери на перерыв. Именно недоумение и спровоцировало мисс Бардок чуть опустить голову и …. остаток пути Гвендолен преодолела бегом, поправляя на ходу шотландскую юбку тартана, Чёрный Стюарт.
.... На следующем…. и на следующем экзамене мисс Бардок неизменно покидала класс в ярко выделявшейся на общем фоне шотландской юбке.
****
Экзамена по трансфигурации боялись. Волновались из-за всех, но некоторые дисциплины были усложнены личностью преподавателя. Трансфигурация была в их числе.
Организованной кучкой слизеринцы столпились перед классом профессора МакГонагалл. Не прошло и пяти минут, как дверь отворилась и гриффиндорский декан пригласила студентов в класс. По одному студенты прошествовали в класс, минуя величественную профессоршу. Все имели вид благообразный, собранный и приличествующий экзамену. Минерва МакГонагалл оглядела опустевший коридор, пропустив последнего студента в класс, и закрывая дверь, заметила за углом мелькнувшую мантию. Нахмурившись, профессор еще раз осмотрелась и вошла в класс. Студенты заняли свои места, члены комиссии за преподавательскими столами негромко переговаривались. Минерва открыла, было, рот для надлежащей речи и замолчала, споткнувшись взглядом на яркой шотландской юбке мисс Бардок…..
***
На экзамен по зельеварению весь змеиный курс пришел едва ли не строем. Весь класс разбился строго по парам уже в коридоре. Профессор Снейп вышел встретить своих студентов, и, прикрыв дверь, коротко и внушительно выразил надежду, что они не обманут его ожиданий и не уронят честь Слизерина. Декан пропустил всех в аудиторию и замер на пороге, вглядываясь в сумерки подземелий. Он не обнаружил ни мелькнувшей тени, ни лишнего шороха. Снейп вошел и прикрыл за собой дверь. Обменявшись короткими взглядами с сидевшей в комиссии МакГонагалл, профессор Снейп повернулся к классу. Губы его изогнулись в неприятную усмешку, когда он увидел яркую клетку шотландской юбки мисс Бардок, выделявшуюся среди форменных юбок остальных слизеринок. Лицо Гвендолен полыхало от ярости, бессилия и, пожалуй, даже паники…..
…. Рина, стараясь не шуметь, осторожно выскользнула из-за рыцарских доспехов в нише и опрометью кинулась прочь.
*****
Неожиданное объявление за ужином удивило и встревожило пятикурсников. Директор между пирогом с патокой и сладкими булочками с ванильным кремом поведал, что экзамен по ЗОТС пятый курс будет сдавать в Большом Зале. Экзамен будет принимать профессор Дастгрэйв и комиссия в составе деканов. Экзамен будет общий и состоять будет из практической демонстрации приобретенных знаний. Такая форма, сказал директор, была предложена им лично, так как ежегодная смена преподавателей по ЗОТС могла негативно отразиться на уровне и объеме знаний студентов. Директор призвал всех не волноваться и не тревожится, так как настрой у преподавательского состава самый доброжелательный.
*****
Гриффиндорцы заходили в зал последними. Как только все четыре факультета выстроились рядами вдоль стен зала, профессор Дастгрэйв объявил о начале экзамена. Гриффиндор образовывал угол со Слизеринцами и оба декана неотступно находились подле своих студентов. Между профессором Снейпом и профессором МакГонагалл происходил постоянный обмен взглядами. Никаких происшествий или странностей ни один из них не выявил. Пока «выступал» профессор ЗОТС, слизеринский декан в основном поглядывал на своих студентов, справедливо полагая, что гриффиндорцы – забота МакГонагалл. Однако что-то видимо заставило его мельком взглянуть и на красно-золотых. Он сразу выхватил взглядом Ризергам. Регина топталась в середине ряда, чуть прикрыв глаза. Осунувшееся за время экзаменов лицо было бледненьким и напряженным. Девушка смотрела прямо перед собой, губы тихонько шевелились, лоб был покрыт бисеринками пота, а по виску тоненькой дорожкой стекала едва видимая капля. Профессор Снейп уже было собрался привлечь внимание МакГонагалл к ее студентке, как заместительница директора сама поймала взгляд Снейпа. Резким кивком Минерва указала Снейпу на его детей и он расширившимися от удивления глазами узрел яркую шотландскую юбку на мисс Бардок. Снейп в свою очередь кивнул МакГонагалл на Регину и решительно двинулся к Гвендолен. В это же время Дастгрэв, оглашавший распределение студентов по парам, провозгласил: «Ризергам. Гриффиндор. – Бардок. Слизерин». В воцарившемся молчании мисс Бардок, уже увидевшая свой наряд, изменилась лицом и твердо взглянув на подошедшего Снейпа, четко произнесла: «Профессор Снейп, мне дурно. Мне срочно нужно в больничное крыло». На лице слизеринского декана не дрогнул ни один мускул. Он только коротко кивнул, подхватил Бардок под локоток и стремительно вывел ее из зала. Ни один из преподавателей не проронил ни слова, только раздраженный экзаменатор, пробурчав что-то неприветливое в адрес слизеринского декана, сам вызвался быть парой Ризергам.
Спустя некоторое время, профессор Снейп тихонько вернулся и кивнул встретившей его взгляд МакГонагалл. На следующее утро у ворот Хогвартса появился мистер Бардок, вызванный директором и забрал дочь домой. Профессор Снейп предоставил Дамблдору и мадам Помфри объясняться с разгневанным отцом.


Глава 22

Из пустяка, из «ничего»
Их взглядов, брошенных случайно.
Или из слова одного
Встав на крыло, взлетает Тайна…

Ее уже не изловить,
Силки, вольеры, сети, клетки
Уж не помогут. Может быть
Напрасен даже выстрел меткий…

На столе директора бессмысленно и зловеще поблескивали серебром затейливые приборчики, приспособления и штучки. Здоровенный светящийся шар, напоминавший обыкновенный маггловский торшер, освещал ярко и щедро добрую половину кабинета. Особенно тот край стола, за которым профессор Дамблдор сосредоточенно трудился над пергаментом, изредка бросая быстрые взгляды на студентку, которая тихо маялась рядом. Видимо занятие досаждало директору, так как брови его постоянно хмурились, и он нередко замирал, зависнув пером над свитком. Студентка, молча, топталась неподалеку, шныряя глазами по кабинету, разглядывая феникса на жердочке, корешки книг на полках через приоткрытую дверь библиотеки. Даже неприятная беседа, которая предшествовала теперешнему директорскому вдохновению - написать письмо, не так сильно угнетала девушку, как созерцание профессора Дамблдора за сочинением сопроводительного письма.
«Великовато для Рождественских поздравлений» - с тоской думала Регина, следя за быстро летящим по свитку пером, - «Санта Клаус и все остальные – отдыхают! От Адама наверняка начал и живопишет все с самого начала. Что ж, Эрику понравится! Настоящий бестселлер можно соорудить. А что!? «От Рождества – до Рождества», или «Похождения принцессы». Нееее, лучше – «Девочка. Замок. Призрак». Вот интересно, за что мне больше достанется, за прошлогоднюю историю, за Дастгрейва, или отрезанные волосы? Скорее – за волосы. Хотя….» - девушка вдруг закусила губу и насупилась. «Вау! А вдруг он про историю с письмом знает?! Вот это будет номер! Но кто же проболтался? Дадли? Тонкс? Эти – вряд-ли… Или профессор…. ??? Нееет! Призрак точно не мог! Скорее всего – это детальное повествование о том, как Хогвартс лишился очередного профессора по ЗОТС» - решила девушка и осторожно, стараясь не привлечь к себе внимания директора, тихо и долго выдохнула…..

*****

Уроки по Защите проходили на редкость нудно и нервно. Уоррен Дастгрейв, человек непригодный для всего на свете, и для преподавания в частности, как профессор по Защите от Темных Сил был непригоден особенно. Так считали все его студенты, и, Рина была убеждена, все преподаватели. За исключением, возможно, директора. Пробыв в первый год пребывания в Хогвартсе целую неделю в Слизерине, Регина Ризергам получила о школе прорву полезных сведений. Например, она узнала, что на должности преподавателя ЗОТС, по слухам, лежит проклятие и на ней не задерживаются больше года. Еще ей поведали, что слизеринский декан является едва ли не единственным соискателем этой штатной единицы, и ежегодно подает прошение на занятие вакансии после фиаско очередного преподавателя. И, это ей тоже рассказали, не смотря на очевидность – получает отказ. Скорее всего, такое мнение высказывали змееныши, зельевара такого уровня найти невозможно, а «защитников» вполне может поставлять Аврорат, если не найдется других неудачников. Сама Рина была уверена, что преподавание этой дисциплины должно вестись на совершенно другом уровне. Но, когда она вякнула об этом бабушке, весьма недвусмысленно выразившись по поводу «недальновидности» директора, Абигайль осадила ее довольно резко. А гостивший у них мистер Люпин и вовсе насупился и был с ней некоторое время очень холоден. Рина не стала выяснять причины такой непререкаемости решений Дамблдора, она просто запомнила это на будущее, посчитав, что оно того стоит.
На уроках ЗОТС весь семестр они толклись вокруг невербальных заклинаний. Эти топтыжки походили на странный средневековый танец, в котором преуспевали, или, по крайней мере, прилично выглядели те, кого хоть чему-то могли обучить дома. Регина была в невербалках не особенно сильна, хотя Абигайль как раз старалась дома не смущать дорогую Присциллу внезапными взмахами палочки или странными словами. Хрупкая душевная организация компаньонки умудрилась повлиять на Магию Ризергамов. Бабушка сама дрессировала Рину в этих областях, но сосредоточенность и внимательность явно не были главными добродетелями девочки. Теперь Регина, привыкшая всегда быть, если не лучшей, то «не такой, как все», остро ощущала пробелы в образовании. Собственное незнание, неспособность Дастгрейва чему-либо обучить, приводили Рину в бешенство и сподвигали на сидение в библиотеке и бесконечные упражнения, едва ли не до обмороков. Она ходила бледная, клюющая носом, задерганная и злющая, но явно успевавшая по ЗОТС вполне сносно. Теперь у Рины была одна цель – дождаться каникул и заставить бабушку или мистера Люпина позаниматься с ней. А пока…. Приходилось торчать на занудных уроках Пыльника и кривиться от скуки и раздражения, глядя как одноклассники и хаффлпаффцы вяло внимают нудным объяснениям и вовсе по этому поводу не печалятся.
***
- Мисс Ризергам!!! – рявкнуло над самым ухом, и Регина подскочила со скамьи, передернув плечами. – Судя по всему, вы изволите скучать. Займитесь-ка делом, мисс! Глипп! – обратился профессор к студенту-хаффлпаффцу, - идите к доске вместе с Ризергам и продемонстрируйте то, о чем вы тут рассказывали.
Унылый юноша хмуро посмотрел на сокурсницу и, насупившись, поплелся по ряду к доске. Его походка и опущенная голова явно свидетельствовали о том, что демонстрировать ему ничего не хочется. Однако парень-таки добрался до места и остановился, уставившись на Регину.
- Ну! Мы ждем, Глипп! – нетерпеливо подстегнул его профессор. – Давайте уже!
Глипп напрягся, покраснел, сжал кулаки и даже надул щеки. Однако никаких видимых изменений не произошло. Пыльник досадливо поморщился и выкрикнул – Идите на место! Просто поразительно! – негодовал преподаватель. – У кого вы списали ваше эссе? – Парень молча уселся на свое место, так и не раскрыв тайны, узнать которую так тщился профессор. – Потрясающее разгильдяйство! Десять баллов с Хаффлпаффа за тупое списывание. Ну? – оглядел он притихший класс. – Кто-нибудь может в классе справиться с «невидимым огнем»?
Регина, продолжая стоять, тоже оглядела класс. Над головами взметнулось несколько рук, и она сходу попыталась прикинуть от кого и чего можно ожидать.
«Хопкинс, Марриман, Тардини – ничего страшного сделать не смогут. Они подумать не успеют, как я увижу. О'тук и МакГор постараются быть осторожными. Тонкс… Если Тонкс, - усмехнулась Рина, - быть катастрофе. Если бы она имела желание изничтожить Хогвартс – бояться было бы нечего. А вот случайно – у нее может получиться что угодно».
Ее размышления прервал Пыльник. – Опустите руки! Вы все уже отвечали эту тему. Я хочу посмотреть, что сможет по этому поводу сделать мистер Оттокайнен.
Рина улыбнулась, расслабившись. Олли – единственный почти друг, напоминал ей Ланселота, которому регулярно дпвали снотворное. Он был на редкость доброжелателен, прямодушен, но так медлителен, что его добрый нрав нередко принимали за угрюмость и тугодумие. Олаф неторопливо поднялся, ласково глянул на Регину (причем сначала, она почувствовала его взгляд, а только несколько секунд спустя – теплую волну нежности – «мол, не волнуйся, старушка») и медленно-медленно сдвинул белесые брови, демонстрируя работу мысли. Он был не особенно силен в невербалках и вполне мог точно не знать, что от него требуются. Никакого подвоха Рина с его стороны не ждала. И напрасно…
У Олли получилось! Голубое облачко, от которого Рина еле успела увернуться, ухватило в свой прозрачный туман, метнувшуюся вслед девушки косу. Регина вместе со всем классом ошеломленно наблюдала, как толстенькая, приличной длины коса, туго пришлепнув хозяйку по спине, начала тихо дымиться. Невидимый глазу тлеющий болотный огонек постепенно пробирался наверх. У бедняги Олли глаза вылезли из орбит, а рот раскрылся в немом вопле ужаса. Рину охватила паника, она уже чувствовала, как тошнотворный запах паленого волоса парализует ее. Девушка подняла полные страха глазищи на преподавателя и столкнулась с затравленным взглядом Пыльника.
Нет! Никогда не стоит безоговорочно и категорически порицать Гордыню! Именно ризергамская гордыня позволила Рине придти в себя. Резким движением выхватив палочку она выкрикнула «Resecare» * и половина тлеющей косы звучно шлепнулась на пол. Класс молчал. Регина еще раз глянула на профессора и побелев, прошептала «Сapilliserpenta» .** и на месте тлеющей тоненькой спиралькой дымка косы вытянулась в струнку змея. Змей Рина не любила. Больше того – она их боялась. Наверное, поэтому тварь у нее получилась страшной. Змея подняла голову, высунула страшный раздвоенный язык, коротко «облизав» им губы, и не издав ни звука, поползла прямо на Пыльника. Посеревший профессор в нереальной тишине стал тихо пятиться вдоль парт, пока не уперся в стену. Рина не мигая смотрела на него, и ей казалось, что она слышит, как стекают струйки пота по его мокрой спине. Девушку затошнило от гадливости и еще раз взмахнув палочкой, она уничтожила рептилию. Не глядя ни на кого, Регина тряхнула головой, разметав освободившиеся от косы волосы, и не собирая сумки, молча покинула класс.

*****

Дамблдор поверх очков посмотрел на девушку, топтавшуюся подле его стола, и усмехнулся. Регина Ризергам внешне совершенно не походила на свою бабушку. Особенно сейчас, когда короткие, едва доходившие до плеч волосы были собраны в тугой хвостик. Абигайль всегда носила косы. Да и Рина заплетала толстые косички, пока не произошла неприятность на уроке по Защите. Это случилось почти в начале года и директору пришлось изрядно попотеть, выкручиваясь с приглашенными преподавателями. С семикурсниками заниматься пришлось ему самому, для третьих – шестых курсов присылали «волонтеров» из Аврората, а к первокурсникам пришлось допустить Северуса.
«Ох, Мерлин мой!» - прикрыл глаза директор, вспоминая, как пылала гневом Минерва…. Обычно, довольно скупая на эмоции ведьма, на этот раз просто кипела от возмущения. «Ее можно понять», - грустно улыбнулся директор. «Преподаватель подверг студентку реальной опасности; поведение самой студентки, хоть и спровоцированное – было далеко не безупречным. И опять – в центре неприятной истории была не кто-нибудь, а Регина Ризергам (кто бы сомневался) Оооо! Конечно, именно это предвидела дальновидная Минерва (и это же, кстати, предрекала, хоть и весьма вздорная, но, отнюдь, не лишенная здравого смысла Распределительная Шляпа). Ну, и до кучи – тот факт, что никто иной, а именно Северус Снейп дорвался-таки (хоть и временно) до вожделенной должности – было последней каплей, переполнившей чашу минервиного терпения.
Директор дописал строку и украдкой бросил взгляд на Рину. «Интересно», - подумал Дамблдор, - «о чем думает девочка, которая, как и ее бабка, когда-то, второй год подряд ставит на уши преподавателей. Разные они все-таки», - решил Дамблдор, - «Аби всегда сознательно создавала ситуации, в которых она могла сыграть ту роль, которую себе придумала. А эта… Эта просто действует по обстоятельствам, не заботясь, впрочем, каково при этом окружающим. Жаль, жаль, что девочке пришлось стать настолько самодостаточной, что ей даже не приходит в голову это скрывать. Хотя…», - директор вдруг замер, - «Хотя, кто может гарантировать, что девочка просто своеобразно реагирует на внешние раздражители. Возможно, она дает повод этим раздражителям… В этом случае та недавняя история с письмом предстает совсем в другом свете… Вполне можно допустить, что внучка просто более изобретательна, чем ее бабушка…»

******

- Вот! Полюбуйтесь! – прошипел побелевшими губами, взбешенный до невероятного профессор Снейп, влетев в кабинет директора и бросив на стол небольшой свиток.
- Здравствуй, Северус. – тихо ответил Дамблдор, предпочитавший при личных беседах разговаривать со слизеринским деканом максимально доброжелательно и дружески. Взяв в руки пергамент, директор взглянул на молодого коллегу поверх очков, словно спрашивая о причинах его необычного возбуждения.
Снейп молча застыл около стола, скрестив руки на груди. Директор, слегка пожав плечами, сохраняя, впрочем, вполне благодушное и спокойное выражение лица, взял пергамент и углубился в чтение. Читать, собственно было и нечего. Всего пару строк:
«I miss You. Looking for Christmas. Kissing you.
Yours SS»*** .
- И что? – недоуменно поднял глаза директор. – Почему меня должна впечатлить эта записка? - Ответом ему стало перекошенное от ярости лицо профессора Снейпа. Дамблдор сделал невольное движение, словно хотел отшатнуться, отодвинуться от снейповой злости.
Отведя взгляд от перекошенного лица и горящих недобрым огнем глаз, директор снова уткнулся в пергамент. Смысл произошедшего как тайнопись, как шифр тихо проявились в сознании Дамблдора, когда его глаза зацепились за наехавшие друг на друга две заглавные «S». Прочтя после этого послание еще раз, директор поднял обескураженный взор на мрачного зельевара. Тот уже почти взял себя в руки. Только судорожные, рваные короткие вздохи, заметные по трепету крыльев носа, сразу вызывали невольное сочувствие. Дамблдор прикрыл глаза и помолчал немного, собираясь с мыслями.
- Кто успел это прочесть, Северус? – спросил он, досадуя на то, что не может сказать мальчику хотя бы одно доброе, утешительное слово. Снейп молчал и Альбус задал вопрос иначе. – Как попала к тебе эта бумажка?
- Случайно. – коротко, как будто тявкнул Снейп. Сердце директора неприятно ухнуло. На его памяти это был второй раз, когда голос изменял Северусу. Даже после Азкабана и допросов он не звучал так болезненно и надтреснуто. – Это принес мне староста Слизерина. Он, в свою очередь отобрал это у мисс Тонкс. А та, я полагаю, подобрала по случаю, когда это обронила другая студентка. – Голос слизеринского декана теперь звучал жестко, с металлическим скрежетом, но был уже вполне ровен.
- Ну, что ж…. – Дамблдор расслабился и с удовольствием выдохнул. – Я понимаю, Северус, что одним словом это не прояснишь, но слава Мерлину, все не так отвратительно, как можно было предположить с первого взгляда.
Брови Снейпа взмыли вверх. – Не так отвратительно…. Только и смог повторить он.
- Погоди, погоди, мой мальчик! – директор не смог удержаться от обращения, которое, он знал, собеседник его резко не принимал. – Видишь, я даже не спрашиваю тебя, кто была та студентка, которая написала это послание. Это, возможно, прозвучит совершенно неубедительно, но оттого не менее правдиво. Тем более, я уверен, что ты сам в глубине души не можешь заподозрить девочку в каких либо кознях.
- Заподозрить девочку, - снова повторил Снейп уже свистящим шепотом. – Кого Вы изволите называть так сентиментально и ласково? Очевидно, мы говорим о разных людях, директор! Так вот я говорю об этой малолетней интриганке Ризергам. – выплюнул он. - Очень сожалею, что я не придал должного внимания словам коллеги МакГонагалл.
- Минервы? – оживился директор и неожиданно легко и порывисто метнулся к камину. Не успел Снейп обернуться в его сторону, как Дамблдор уже кидал порошок в камин и вызывал Минерву. Она не заставила себя ждать и через пару минут, уже отряхивала подол юбки, выйдя из камина. Минерва была без мантии и слегка смешалась, увидев Снейпа. «Пришла в себя» дама, как всегда быстро и достойно.
- Альбус. Северус. Я могу быть вам чем-то полезной? – совершенно невозмутимо спросила ведьма. Дамблдор в который раз восхитился кошачьим или женским чутьем МакГонагалл. «Потрясающе! Никаких чопорных удивлений, официозов. Ловит момент, как кошка мышь!».
- Минерва, прошу тебя, не напомнишь мне, как называли мисс Ризергам в семье? Что-то очень смешное, забавное и совершенно нелогичное. У нас тут с Северусом зашел разговор о разных странных прозвищах, и я никак не мог вспомнить.
Если МакГонагалл и была шокирована, то виду не подала. Нахмурив брови, она изобразила работу мысли, потом усмехнулась, (директор был готов дать голову на отсечение, что она вспомнила прозвище самого Снейпа) и коротко выдала: «Глупая белка».
- Как-то мисс Ризергам была в больничном крыле пару дней. Ей пришла посылка, которую доставили мне. Она была адресована мисс Ризергам и в скобках была приписка «Глупой белке». Я отнесла посылку сама, так как, кстати, шла именно к Поппи. При мне же Регина написала ответ, который подписала SS и объяснила, увидив мое недоумение: «Stupid Squirrel»****. Она рассказала, что прозвище, дал ей кузен. – пояснила МакГонагалл. – Кстати, - продолжила она, -профессор Снейп, я думала Вы в курсе. Ее бабушка говорила нам с директором, что мисс Ризергам отзывается о своем учителе по зельеварению с искренним восторгом и почти преклонением. Именно поэтому я, кстати, и была уверена, что девочке захочется учиться на факультете, декан которого учил ее зельям, столько лет. – невинно блеснув кошачьими глазами в Дамблдора, промурлыкала она. – Если это все, профессор Дамблдор, могу я вернуться к делам?
Директор только кивнул, боясь, что желание утопить драгоценную заместительницу слишком явственно может быть угадано в голосе. Минерва понимающе кивнула и исчезла в пламени камина.
Дамблдор с опаской взглянул на Снейпа. Он никак не мог предположить, что возможно быть еще бледнее, чем был Северус до излишне подробных и обширных откровений коллеги МакГонагалл. Однако слизеринский декан таки побелел еще сильнее.
- Северус… - осторожно начал Дамблдор.
- Это правда? – только и спросил Снейп.
- Северус…
- Значит правда. – подбородок зельевара уперся в грудь. – Почему? Почему Вы этого мне не сказали? Что это была за тайна такая? Что за надобность нагромождать тайны, там, где все просто? Или это только для меня здесь особые условия? – этот вопрос прозвучал совсем тихо и голос у главного слизеринца был потерянным.
Но директор успокоился. Снейп, случайно неосторожным словом дал ему лазейку, указал выход. – Тайна, Северус. Не моя тайна. Тайна Абигайль Ризергам.
Снейп поднял на директора глаза и Дамблдор почувствовал, как его собственные глаза готовы наполниться слезами – столько тоски и обреченной усталости было во взгляде Северуса. Не говоря ни слова зельевар, медленно развернулся и поплелся к двери. Он видимо хотел что-то сказать, так как задержался в дверях, но так и не нашел то ли сил, то ли слов.

***

«Нет! Не может быть, чтобы девочка специально все подстроила с этой бумагой. Это невероятно. Ей совершенно не с чего стремиться так, обидеть Северуса. Да и к тому же – не та порода! Она, несмотря ни на что - умница. Ее правильно воспитывали и она должна уметь видеть и ценить истинное» - окончательно утвердился в ощущениях директор и еще раз глянув на топчущуюся Регину, поставил в письме точку.
- Вот что, моя дорогая! – сказал она девушке, вперившей в него испытующий взгляд. – Ты передашь это послание своей бабушке, а еще скажешь ей, что я давненько не бывал у вас в Ризергаме и не ел дивных сладостей, которые готовят у вас к Рождеству. – блеснул очками директор и протянул девушке запечатанный свиток. – С наступающим Рождеством, Регина!

___________

* Resecare - должно обозначать что-то типа "отрезать волосы"
**Сapilliserpenta - а после произнесение вот этого отрезанная коса должна стать змеей.
***«I miss You. Looking for Christmas. Kissing you.
Yours SS» - Скучаю. Жду Рождества. Целую. Твоя(ой) SS
****Stupid Squirrel -Глупая (тупая) белка.


Глава 23

Если птица в ночи постучится в окно
От послания не жди хорошего.
Ты белее бумаги сидишь. Оно –
Настоящая боль… из прошлого…

Для профессора Снейпа год выдался одним из самых спокойных. Во-первых - Слизерин наголову разбил всех и выиграл кубок по квиддичу. Во-вторых – пятерым студентам он совершенно с чистой совестью поставил по зельям «Превосходно» и двое из них были слизеринцами. В-третьих – за весь год на его уроках взорвано было только пять котлов. В-четвертых – ему удалось восстановить вполне сносные отношения с Нарциссой, умудрившись при этом ни разу не столкнуться с Люцем. Ну, а в-пятых – год прошел практически без потрясений и скандалов….. если сравнивать его с предыдущим, конечно.
Начавшееся лето не предвещало никаких катаклизмов, только многочисленные хлопоты. А так как они стали для профессора Снейпа привычными, можно сказать, рабочими буднями, он не ждал неприятностей, хотя, как всегда был к ним готов.
Северус просто не любил этого времени года. Остальные три он тоже не любил, но лето было ему особенно неприятно. Эта неприязнь началась в раннем детстве, когда его сверстники досаждали обсуждениями каникул и отпусков, проводимых с родителями в разных дивных местах, о который он даже и не слыхивал. Отвратительно, унизительно было выискивать в книгах названия и описания модных курортов и городов у теплых морей, где побывали или собирались побывать его знакомые. Только потом, когда у него самого появилась возможность посмотреть мир, он понял, насколько убогими были те места, где побывали мальчишки и девчонки с его улицы, из его колледжа. Жалкое бахвальство более благополучных, чем его семья «господ» из Паучьего тупика теперь вызывало у Северуса лишь горькую кривую усмешку, но сознание их ничтожества с летом не примиряло.
Еще один учебный год - долой. Впереди – целое лето относительно спокойной научной работы, которую он почти совсем забрасывал в Хогвартсе. Это не могло не радовать, но до начала исследований, опытов, размышлений надо было сделать еще кучу подготовительной рутины, закончить личные неотложные дела, собраться с мыслями и почувствовать тот самый азарт, задор, когда перестаешь замечать время, забываешь о сне, еде и прочих мелочах.
Сидя на диване и потягивая из стакана банальную маггловскую колу, Северус уныло просматривал «Ежедневный пророк». Чтение бестолковых статеек, по его мнению, должно было сослужить добрую службу. Ему предстояло пройти период адаптации к жизни вне школы, переварить все случившиеся за год, переболеть досадой, обидой и … сделать резкий рывок от самокопания - к созиданию чего-то, хоть сколько-нибудь достойного. Идея была неплоха: химический напиток и отчаянная пошлость заметок светской хроники должны были вымести из его головы «хогвартский мусор» и очистить сознание от непроизводительных эмоций и мыслей. В данном случае маггловскому пойлу и гламурной бредятине отводилась роль «клизмы с аглицкой солью»*.
Что-то не заладилось. То-ли кола была слишком сладкой, то-ли день слишком жаркий. А может просто газетный шрифт был слишком мелок. Но, веки профессора Снейпа смежились, голова плавно склонилась на облезлую, но услужливо мягкую спинку дивана. Пустой стакан из-под колы выскользнул из расслабленной руки на подушку…
*****
- Профессор Снейп! – от неожиданно раздавшегося за его спиной голоса, Северус развернулся так резко, что вихрем от его рванувшейся мантии чуть не снесло двух первокурсниц. Несколько секунд он недоуменно глядел на студента, отважившегося добровольно привлечь его внимание. Лицо Роберта Дадли было почти таким же бесстрастным, как и у самого Снейпа, разве только скулы были чуть тронуты румянцем. – Профессор, Вы позволите… - тихо, чуть хрипловато, видимо от волнения, начал молодой человек.
- В чем дело, Дадли? – Северус вовсе не горел желанием быть снова втянутым в какие-нибудь студенческие дрязги. Он был уверен, что без крайней необходимости Дадли не стал бы его беспокоить. Сознание того, что опять приключилась какая-нибудь гнусность, о которой он еще не знает, радости не добавляло.
Парень опустил голову, молча, протянул ему пергамент, и Северусу показалось, что он услышал как мальчишка скрипнул зубами.
Снейп по-профессорски неторопливо и с достоинством развернул свиток. Прочел. Прочел в другой раз …
…и брови его медленно поднялись вверх. Он моргнул, затем снова перечел две строки и подпись, а затем устремил на студента недоумевающий взгляд…
****
Потом, много позже, когда Северус отозлился, отбесился, побывал на беседе у директора, выслушал МакГонагалл… Он смог вспомнить до мельчайших подробностей, с придирчивостью проанализировать свою реакцию, состояние Дадли, которому выпала участь «гонца недоброй вести». И тогда он, конечно, возблагодарил Мерлина за то, что мальчишка стоял, упрямо уперев взгляд в каменные плиты, и не видел изумления, растерянности, и еще много того, чего никто (а уж студент и подавно) не должен был видеть на лице Северуса Снейпа.
***
Молчание длилось около минуты, но, ни профессор, ни студент нарушать его видимо не собирались.
- Сэр?! – осторожно поднимая на профессора глаза, сказал Дадли. Встретив взгляд декана, он невольно дернулся от желания втянуть голову в плечи, или прикрыть ее руками. Или вмазаться башкой в камни, как страус в песок. Декан глядел на него, не мигая, и лицо его, вовсе не ангелоподобное, было по настоящему страшным. Юноша сглотнул и, не справляясь с напряжением, быстро заговорил, - Этот свиток… я нашел… и решил, что …
- Где? – тихо спросил Снейп, и молодой человек поежился от его голоса.
- Сэр, я нашел… Там было.. – затянул парень, явно не зная, какие слова подобрать для того, чтобы поскорее оказаться как можно дальше от этого места и этого человека.
- Где? – снова повторил декан, кажется, также тихо, но сказанное слово молотом обрушился на голову Дадли. Голос Снейпа разъедал уши, а взгляд прожигал глаза, подбираясь к мозгу. Парень инстинктивно зажмурился. Когда он открыл глаза, декан уже не сверлил его взглядом и похоже даже отступил на шаг назад. Однако, его белые пальцы, державшие свернутый свиток, были сведены и сильно смахивали на когтистые лапы гигантской птицы.
Роберт сделал глубокий вдох, чтобы прогнать звон в ушах и выдавил, - В классе чар. После Хаффлпаффа и Гриффиндора был наш урок. Они еще не все вышли. В свитке…
- Кто? – спросил Снейп.
- Свиток взяла Тонкс, но, мне показалось, что он выпал из сумки какой-то другой студентки, и я его отобрал. – тихо ответил староста.
- Какой? - вопросы декан задавал отрывистым, чуть хриплым голосом. Он уже не пугал Дадли. Молодой человек удивлялся только, как он умудряется отвечать на вопросы.
- Я не обратил внимания…, - начал молодой человек.
- Какой? – повысил голос профессор.
Взгляд парня заметался, он открыл рот, но он так ничего и не произнес.
- Чей свиток? – рявкнул Снейп, сделав шаг вперед.
- Не знаю. – прошептал староста белёсыми губами и отступил к стене.
Вероятно, эта рефлекторная капитуляция юноши подействовала на декана. Он замер, наклонил голову и из-под свисающих черных прядей стал пристально всматриваться в лицо мальчишки. Дадли был высоким спортивным юношей, способным студентом и обладал крепкой волей и твердой рукой. Северус с детства усвоивший истину, что ничего не боятся только идиоты, относился к страху с пониманием. К тому же природа этого страха в данном случае была вполне объяснима. Староста Слизерина не был идиотом, а оснований опасаться декана у студентов Хогвартса было предостаточно. Но, и он явно это видел, не смотря на то, что мальчишка был весьма встревожен, сдаваться, точнее «сдавать», он не собирался. Коллективизм и альтруизм для Слизерина - черты практически невозможные. Да и во многих родовитых семействах воспитание строится, обходя эти нравственные категории. «Значит – здесь что-то другое», решил Северус, - «Значит, мальчишка боится чего-то сильнее, чем сила и власть. А что это может быть, кроме павлиньих гормональных заморочек?», - презрительно скривил рот Снейп.
- Значит, Вы не видели, - особо выделив голосом последнее слово, вкрадчиво и мягко произнес профессор, - чей свиток подобрала мисс Тонкс, верно? – Дадли кивнул и Северус, сверкнув глазами, вздернул подбородок. – Очень хорошо. Десять баллов Слизерину. За находчивость и сообразительность.
– Я могу идти, профессор? - шумно выдохнув, но стараясь сохранять достоинство, спросил парень.
Северус чуть кивнул и, дождавшись, когда Дадли, вполне уже приосанившийся, сделал шаг в сторону, добавил, - И отработка у меня. Ежедневно до начала каникул. За невнимательность.
****
Каждый вечер всю неделю до Рождественских каникул, Северус, кривясь от злости и раздражения, открывал дверь в кабинет и впускал хмурого, но спокойного Дадли. Эти отработки дались Северусу гораздо тяжелее, чем мальчишке. Временами ему казалось, что он сам, а не этот нахальный юнец, невозмутимо перебиравший подшивки специальной литературы за прошедший год, несет наказание.
С Дадли, к слову сказать, Северус поступил крайне гуманно. Отработка его была чисто символической, а начисленные балы вполне можно было считать за личную благодарность декана. Другое дело – что Северус не мог побороть неприязни к парню. Но в этом не было, можно сказать ничего лично. Дадли просто не повезло, что он оказался невольно задетым всеми неприятными историями, роем клубившимися вокруг главного источника хаоса. Впрочем, как ни странно, на сам источник, а именно – на мисс Ризергам, профессор Снейп зла не держал. Да и не пристало декану Хогвартса, профессору, да просто - нормальному взрослому магу, видеть в подростке что-либо, кроме объекта, недостойного внимания. Вздорная, избалованная, не без способностей, студентка в силу определенных обстоятельств и особенностей воспитания самоутверждалась, и ее инициативы на этом поприще вполне могли бы пройти более мирно, если бы ей не потакали некоторые взрослые. Так что мисс Ризергам, как и прочим гриффиндорцам, в предрождественскую неделю попадало ничуть не больше чем обычно. Ну, разве чуть-чуть… Хаффлпаффу повезло меньше. Но и «вина» их, как рассудил Снейп, была серьезней. Мисс Тонкс, которую ее легкомыслие и крайняя поверхностность делали для профессора вообще фигурой пустой и прозрачной, поплатилась пятьюдесятью баллами. При этом сам Северус был уверен, что она еще легко отделалась. Что касается самой Ризергам, то тут ему наконец неожиданно легко удалось сделать то, что раньше не получалось и было предметом его раздражения. Он перестал ее замечать. Причем, он реально не прилагал к этому никаких видимых нарочитых усилий. А понятливая особа, надо отдать ей должное, буквально растворилась в толпе студентов.
Декан Слизерина с мрачной невозмутимостью выслушивал ежедневные вопли профессора Спраут и профессора МакГонагалл за несправедливо снятые с их студентов баллы. Лишь однажды, в самый канун праздника, когда Дамблдор, устав от шипящих о необъективности Снейпа ведьм, решил коротко пожурить его за строгость, Северус сорвался.
****
- Северус, - примиряющие интонации в голосе директора раздражали похлеще лимонных долек. – В самом деле, как-то непразднично настроены дети после твоих уроков.
- Я решительно не понимаю, почему мой факультет теряет баллы! Вы что, читаете им новую тему перед каникулами, Северус?– кипела негодованием профессор Спраут.
- Нет, Помона. – Мрачно поджала губы профессор МакГонагалл, - Коллега Снейп занимается повторением пройденного. Закрепляет материал. Не так ли? – оскалившись, словно шипящая кошка, спросила Минерва. - Вы считаете, что сейчас самое время устраивать проверочные работы за прошедший курс? Сейчас, когда дети уже мысленно разворачивают свои подарки? Знаете, Северус, мне иногда кажется, что Вы не были студентом, а затем молодым начинающим преподавателем в Хогвартсе. – покачав головой, строго посетовала Минерва.
- Неужели, профессор МакГонагалл? – тихо и вкрадчиво проговорил, оказавшийся в мгновение ока подле нее Снейп. – Вы и вправду так считаете, коллега? Что ж! – сказал он уже своим обычно бесстрастным голосом, вздернув подбородок и скрестив руки на груди, - Сожалею, но вынужден Вас разочаровать! И студентом и преподавателем я учился именно у Вас. Удивлен, признаться, что Вы не узнаете своих методов и тех незабываемых уроков мастерства, что были преподаны мне Вами и во время моего студенчества и во время совместной работы.
Профессор МакГонагалл так и осталась стоять с раскрытым ртом, когда Снейп откланялся и покинул учительскую.
****
Северус резко открыл глаза и рывком сел. Затекшие плечи и шея ломили нестерпимо, а голова готова была взорваться от тяжелой тупой боли. Он попытался встать, но тут же отказался от этой затеи. За окном в Тупик прядильщиков тихо, крадучись пробирался вечер.
- Свинни. – не повышая голоса, позвал Снейп, и домовик услужливо протянул ему стакан с дымящимся чаем. Чай с имбирем в доме Снейпов пили все и всегда. Северус помнил его с детства. В доме Эйлин Снейп редко бывали разносолы и деликатесы, но пряности были всегда. Мама неплохо готовила, и, к сожалению, он понял это только став взрослым, из нехитрых недорогих продуктов она умудрялась состряпать замечательно вкусные вещи. Имбирный чай готовили в доме круглый год. Летом он стоял в кувшине на кухонном столе, и Северус не раз заскакивая в кухню, когда там не бывало отца, и отхлебывал прямо из графина. Зимой мама добавляла в чай меду и зимние морозные вечера для Северуса навсегда приобрели привкус имбиря и меда.
Хотя время пить чай и прошло, Свинни видимо решил подать хозяину горячего чаю. Он приготовил его сразу, как увидел, что хозяин Северус прикорнул на диване. Профессор Снейп усмехнулся, глядя на домовика, и с удовольствием принялся за чай. Не надо было быть лигилиментом, чтобы в точности представить, как Свинни неодобрительно выпятив нижнюю губу, брезгливо подцепил ловкими ручками недопитую бутылку вражьей пенной воды, пока хозяин спал. Щелчок пальцами - и бутылка исчезла, словно ее и не бывало в доме. Наверняка он и стакан, выпавший из руки хозяина, утащил на кухню и тщательно вымыл с мылом безо всякой магии, руками, чтобы очистить его даже от запаха булькающей коричневой жидкости.
Эльф, сообразив, что наказания и недовольства за самоуправство не последует, весьма довольный собой отправился собирать паззл. Стоит отметить, Северус весьма гордился своим изобретением - занять домовое недоразумение маггловской развлекушкой. Правда, теперь Свинни нередко увлекшись творчеством, пропускал мимо ушей распоряжения хозяина Севевруса, но последний считал это меньшим злом, чем постоянно болтающийся под ногами домовик, одержимый маниакальным стремлением услужить, во что бы, то, ни стало.
День был безвозвратно потерян для работы, и Северус вполне приободрившись, решил пройтись.
Прогулки по Тупику прядильщиков нельзя было назвать приятным променадом, отправляться же в Лондон охоты не было, и Снейп медленно направился к реке. Машинально кивая редким знакомым еще с детства старушкам, выползшим из своих развалюшек-домов, Северус добрел до поваленного полуразвалившегося бревна и, усевшись, как в детстве принялся бросать в воду камешки.
*****
- Значит, вы переезжаете? А куда? – спросил Северус Лили, которая безмятежно болтала ногами и грызла леденец.
- Не помню, как называется это место. Кажется, Прайвет Драйв. Это предместье Лондона – весьма престижный район. – с удовольствием выговорила она, искоса поглядывая на Северуса, который изо всех сил пытался казаться безразличным. – Ты расстроился?
- С чего? – равнодушно зевнул мальчик, стиснув руками морщинистую кору дерева.
- А я думала, ты расстроишься. – разочарованно надула губы Лили. – Значит, тебе совсем, совсем все равно? Потому, что у тебя появилось много друзей-змеенышей и подружек-гадюк? – зло спросила она и в запальчивости стукнула кулачком по бревну.
- Не говори так про слизеринцев. Я, по-твоему, тоже змееныш? – грозно насупив брови, спросил мальчик. Угрюмой гримасой он старательно пытался скрыть тайное ликование по поводу вопросов подружки.
- Сев, ну конечно нет! – поспешила ответить Лили, пытаясь своими зелеными глазами поймать его сердитый взгляд. – Просто они все такие противные. Даже противней, чем иногда бывает Тунья! Настоящие змеищи!
- Гадов везде хватает. – горестно вздохнул Северус.
- Ох, не начинай, Сев! – по-взрослому отмахнувшись, сказала девочка. – Я сейчас уже должна убегать, меня ждут и наверняка разругают. А я тут… с тобой… А ты! А ты выясняешь, кто лучше, а кто хуже. Все вы слизеринцы – такие!
- Какие? – затаив дыхание, спросил мальчик.
- Бездушные… - всхлипнула Лили и отвернулась.
-Ли-ли!!!! – донесся издалека противный голос Петуньи Эванс.
- Упс! – глаза Лили сделались круглыми, как мячики. – Слыхал? Щас она сюда притащится. Все. – соскакивая с дерева, сказала девочка. – Я побежала.
Северус тоже спрыгнул, и стоял перед ней, опустив голову. – Пока. – тихо буркнул он. – Увидимся в школе.
Лили уже сделала пару шагов в сторону тропинки, но вдруг остановилась. Она резко развернулась к приятелю. Личико ее было рассерженным, глаза сверкали, а с развевающихся волос, казалось, вот-вот посыплются искры. Северус заворожено глядел на эту маленькую ведьму, и вероятно, лицо его выражало именно то, что он чувствовал: восхищение и обожание. Девочка только что готовая бросится на него с упреками, разом переменилась. В лице ее явно прочиталось торжество, ликование и удовлетворение. Она стремительно кинулась обратно, на секунду, встав на цыпочки, прижалась губами к его бледной щеке, - Еще чего! В школе! – фыркнула она. - Я же сказала тебе адрес. Или я ошибаюсь, и ты не собираешься скучать? – шепотом добавила она, коснувшись пальчиком где-то около воротника рубашки Северуса. Она сверкнула глазами и, рассмеявшись, рванула на приближающийся голос сестры….
***
Домой Северус вернулся угрюмый и задумчивый. Свинни, встретивший хозяина в гостиной, открыл, было, рот, но тут, же закрыл его ручками, словно затолкал обратно приготовленную душеспасительно-укоризненную речь. Снейп молча прошел через гостиную к потайной двери и поднялся к себе, так и не сказав ни слова. Домовик уселся под лестницей, горестно сложив ручки на коленях, и всю ночь просидел, изредка вздрагивая от малейшего движения в комнатах хозяина.
****
День проходил за днем, а неделя за неделей. Северус Снейп почти не выходил из лаборатории. Даже спал он не в своей комнате, а в смежной с лабораторией комнатенке, которую вполне можно было принять за чуланчик. Свинни ежедневно приоткрывал утром дверь в «святая святых» и обнаруживал хозяина над котлом, или за столиком, небритого, сосредоточенного и абсолютно некоммуникабельного. Тщетные попытки домовика отвлечь Снейпа на полноценные приемы пищи закончились в первую же неделю. Хозяин спокойно, но очень уверенно и, что называется – убедительно, безапелляционным тоном приказывал поставить еду «там» и не реагировал больше, ни на какие проявления заботы эльфа. Свинни сдался, но его чистая преданная душа не могла вынести вида хозяина Северуса, похудевшего, по мнению домовика, фунтов на сто. В результате долгих душевных мук, Свинни решился на крайние меры. Разве добрый домовой эльф не должен рисковать жизнью ради хозяина? Разумеется, должен! Именно это он и сделал, то есть – рискнул своей жизнью и в один прекрасный летний, по лондонским меркам, день материализовался прямо перед черны очи старой хозяйки Августы. Потоптавшись для порядка в бессмысленной надежде, что хозяйка Августа чудесным образом догадается о причине его неприличного поведения, Свинни горестно вздохнул, и со скорбной мордашкой бухнувшись на колени, затянул: «Свинни ужасный эльф! Свинни никуда не годный, самый безмозглый и никчемный домовик во всем Соединенном Королевстве!» – Он пару раз осторожно приложился лбом об пол, но так как хозяйка Августа продолжала молчать, поджав губы, подпустил в голос слезу и для пущей убедительности стал молотить себя кулачками по затылку. «Свинни без спроса потревожил хозяйку Августу. Ыыыыы! Свинни - негодное вредоносное существо – ослушался Хозяина и отлучился из дому! Ыыыыы….» Исчерпав запас аргументов, домовик замер с открытым ртом, и уставился на пожилую ведьму, явно рассчитывая на то, что она, наконец, снизойдет до вопросов. Не дождавшись, он снова горестно вздохнул, набрал в легкие побольше воздуху и завыл: «Ыыыыыы! ….» Когда он собрался для пущего эффекта приложиться лбом об пол, его остановил резкий голос Августы.
- Довольно! Объясни!
- Хозяйка! – тут же вскочил на ножки домовик и скроил сосредоточенную деловую рожицу. – Хозяин Северус не выходит, не ест, не спит и худеет. – выпалил он. Потом, подумав, прибавил снова, чуть подвывая, - Совсеееем бледныыый, молчиииит, на соооов не отвечаеееет….
- Хватит, я сказала! – прикрикнула Августа, и рот Свинни тут же закрылся, словно лягушачий «квак». – Распустил тебя внук. – неодобрительно поджав губы, процедила она. – Он болен? У него неприятности?
- Хозяин работаеееет! – уважительно растянув слово, сказал Свинни, желая подчеркнуть серьезность момента. – Уже больше месяца.
- Ясно. – коротко ответила Августа и поднялась. – Можешь идти. Я буду следом. И не забудь мне напомнить потом, чтобы я велела Северусу хорошенько тебя наказать. – добавила она кивающему, как китайский болванчик, улыбающемуся домовику.
****
Вмешательство Августы, впрочем, практически ничего не изменило. Она действительно появилась в доме в Паучьем Тупике. Это и впрямь было явление - с тех пор, как Августа Принс начала общаться с внуком, это был ее третий визит в дом Снейпов. Выйдя из камина, она с весьма суровым видом направилась прямо к двери, ведущей в лабораторию. Свинни на полусогнутых ножках засеменил за ней и пристроился за полой ее мантии, когда Августа чуть приоткрыла дверь. Долго и внимательно она стояла, затаив дыхание, и вглядывалась в лицо внука, следила за его резкими, четкими движениями, прислушивалась к звукам кипящего котла. Затем также тихо она прикрыла дверь и медленно, хмурясь, вернулась в комнату. Там пожилая дама постояла немного, осмотрелась и, найдя глазами домовика, заговорила приглушенным хозяйским голосом. – Оставь его. В конце концов, у него закончатся какие-нибудь его порошки и листочки, и он вынужден будет выползти из своей норы. И свари ему куриного бульона. А если ты будешь продолжать болтать «умные слова» я лично отдам тебе все тряпье, какое есть в доме и выставлю вон!
- Хозяйка!? – в ужасе возопил Свинни, падая на четвереньки.
- Не верещи! – уже спокойнее осадила его Августа. – Чем болтать, лучше прибирайся почаще. И старайся! В доме, словно не молодой мужчина живет, а монах стареющий. Держи меня в курсе. И шевелись, бездельник! – притопнула ногой миссис Принс и шагнула в камин.
***
«Выполз» Снейп из норы не оттого, что у него закончились ингредиенты, на его запасах могла бы автономно работать даже больница Святого Мунго, и не одну неделю. Его экперимент закончился, и весьма удачно. Идея о создании снадобья, которая овладела им давным-давно, еще во времена учебы в академии, теперь была близка к реализации. Оставалось совсем немного, пустяк – лабораторные испытания. А это потребовало выхода в свет.
***
Северус Снейп проводил перед зеркалом такое небольшое количество времени, что за малостью им можно было пренебречь. В далеком детстве ему не было нужды смотреть на себя в зеркало. Он знал, что похож на маму, а она – может все. Это ли не самое главное в жизни? Позднее, лет в десять, Северусу пришлось признать, что быть красивым и приятным – совсем неплохо. Он бы конечно не отказался быть таким как, скажем, Сэр Ланселот, или король Артур, но все же однозначно предпочел бы стать таким, как Мерлин.
Поступление в Хогвартс сразу, окончательно и бесповоротно вышибло из него всю эту сказочную дурь. Но, отобрав у него сказку, Хогвартс дал взамен знания, полезные навыки и научил рассчитывать только на себя.
К зеркалам юный Снейп тоже стал относиться иначе. Взгляд его придирчиво, цепко, но по-прежнему быстро охватывал отражение с головы до ног, чтобы убедиться: его вид, его одежда, строги, безупречны и соответствуют главному жизненному требованию - «Я, и все что меня касается – касается только меня. А если вы считаете иначе – держитесь от меня подальше».
***
Собираясь выбраться в свет, Северус имел в виду прогулку по Диагон Аллее с заходом в некий переулок по дороге. Привычно бросив взгляд в зеркало, Северус криво усмехнулся своему отражению и, накинув мантию, направился в двери. На ходу он бросил через плечо Свинни: «Доложишь бабушке – одену с головы до ног». Несчастный домовик от неожиданности плюхнулся на пятую точку и так и остался сидеть, провожая хозяина безумным взглядом.
***
На Диагон Аллее, как и во всем Лондоне, шел дождь. Дождям в Британии можно посвятить, да и посвящено, кстати, безмерное количество художественных произведений. Погода туманного Альбиона стала вообще во всем цивилизованном мире некой меркой, уровнем, товарным знаком. Любой учебник английского языка содержит неизменную тему «What is the weather like today?»
Северус Снейп, как настоящий англичанин, погодой интересовался, и, как настоящий англичанин, любую британскую погоду принимал, как должное. Попадая под проливной дождь, профессор Снейп, хранил полнейшую невозмутимость. Он спокойно открыл дверь, звякнувшую колокольчиком, и вошел в аптеку. Там он произнес высушивающее заклинание и решительно направился к прилавку, где ему приветливо улыбнулась молоденькая ведьма-провизор.
- Добрый день, профессор Снейп. Прекрасная погода была сегодня с утра, не правда ли? – бойко протараторила она дежурную фразу, улыбнувшись и кивнув ровно так, как подобает молодой работающей леди улыбаться и кивать своему бывшему профессору, а ныне клиенту.
- Добрый, мисс Джонсон. – Сдержанно кивнул в ответ профессор Снейп. – Мне – все по этому списку, и, если это Вас не затруднит, максимально быстро.
- Для Вас мы всегда комплектуем все максимально быстро, профессор. – возразила молодая особа, пробежавшись глазами по списку. – Вынуждена Вас огорчить - с №№ 1, 12, 13, 14, 23, 27, 33 и 49 – быстро не получится. Половина из этого списка прибудут только в конце недели. Еще часть – №№ 17, 21, 29 – нужно заказывать специально и это займет около пяти дней. Часть всего остального я могу собрать для Вас прямо сейчас, если можете задержаться на полчасика. Не желаете ли присесть? Чаю?
- Благодарю Вас, мисс. Не стоит. А другую часть всего остального? – нетерпеливо спросил Северус, которого начинала раздражать тараторившая мисс. Особенно раздражало то, что придраться к ней было не за что, ибо статус их взаимный теперь придирок не предполагал, а девушка вела себя безупречно.
- А другая часть, профессор, требует специальной комплектации. Вы представляете, моя напарница ушла в декрет, а помощник аптекаря подхватил драконью оспу. Это в это-то время года! Так что я тут совершенно одна за всех. – деловито сообщила бывшая студентка. – Я, конечно, буду заниматься Вашим заказом в первую очередь, профессор Снейп, - поведала многозначительно мисс, - но он будет готов только к вечеру.
- Надеюсь, не к завтрашнему! – холодно процедил Северус. Аптечная мисс изобразила тонкую улыбку, по ее мнению, свидетельствовавшую о том, что она оценила юмор профессора.
- Я приложу максимум усилий, профессор Снейп, чтобы Вы остались довольны. – деловито отрапортовала она. – Мы всегда готовы к услугам таких клиентов, как Вы.
«Ишь, как научилась разговаривать», - сварливо подумал Снейп. – «Надо было ей тролля влепить по СОВ. Наверняка, придет домой и станет рассказывать с важным видом о том, как с блеском выполнила сложнейший заказ профессора Снейпа, и как он был с ней мил и обходителен. Гусыня хаффлпаффская!» Северус кивнул бывшей студентке и собрался было резко развернувшись, вылететь из аптеки, как вдруг почувствовал легкое прикосновение.
- Профессор Снейп? – услышал он знакомый голос и замер. Мысли, одна противнее другой, вихрем пронеслись в его голове, но он быстро взял себя в руки и осторожно повернувшись к собеседнице, расстарался на светский кивок.
- Миссис Малфой! Рад Вас видеть. Надеюсь, Вы и Ваша семья пребывают в добром здравии. – бесстрастно выговорил он. Нарциссу, впрочем, ничуть не смутило его безличное приветствие, и она улыбнулась ему тепло и приветливо.
- Я невзначай узнала, что у Вас образовалось незапланированное время для ожидания заказа. – продолжая улыбаться, сказала она. – Не сочтете возможным уделить мне пару минут, профессор Снейп? – уважительно, чуть насмешливо проговорила Нарцисса, блеснув искренней веселой радостью голубых глаз?
- Непременно, миссис Малфой. Я всегда к Вашим услугам! – галантно раскрыв перед ней дверь, сказал Северус и с удивлением для себя обнаружил, что по настоящему рад снова увидеть в миссис Малфой - Цисси Блэк.
****
- Вот – как-то так! – сказала Цисси, водя пальчиком по белоснежной скатерти.
- Звучит не так уж и уныло, на самом деле. – ответил Северус.
- С чего ты заговорил об унынии? – спросила молодая дама, подняв на него глаза.
- Ах, миссис Малфой! – Северус досадливо звякнул ложечкой по второй уже чашке кофе. – Нарцисса, ты тут мне разрисовала такие пасторальные идиллии, что по сравнению с ними, райские кущи – просто каторга. Однако, зная тебя не один день, я соображаю, знаешь ли, что ты не можешь говорить о счастье с такой кислой миной. В своих салонах вы с Люцем можете изображать что угодно. Но мне-то, зачем ты льешь эту простоквашу?
- Оооо! Сев, прости меня! – вдруг всхлипнула Нарцисса и прикусила губу. Ее красивое породистое лицо передернула гримаса настоящей боли, и она устремила на приятеля взгляд, полный невыплаканных слез.
- Ну, Цисси, Цисси! – всерьез встревожился Снейп, кладя свою руку поверх судорожно сжавшегося кулачка молодой леди. – Может быть воды? Или, хочешь, уйдем отсюда? – тихо предложил он, стрельнув глазами по сторонам и зафиксировав все любопытные рожи, пялившиеся на них, прикрываясь поеданием мороженного. Северус был уверен, что ни Цисси, ни, тем более Люц никогда не снизойдут до выслушивания сплетен, но он-то Малфоем не был. У Северуса Снейпа были свои причины не допускать сплетен вокруг своего имени и свои способы достичь желаемого. Поймав взгляд хогвартского профессора, любопытные опускали глаза, давились десертами, фыркали в чашки, а после все как один делали вид, что кроме своих столиков их в этом мире ничего не интересует.
- Прости, Сев. – Снова повторила миссис Малфой. Она уже вполне справилась, была только бледна, больше обычного и продолжала кусать губу. – Просто я еще не совсем оправилась. В этом все дело. – поспешила добавить она.
- Ты была нездорова? – живо отреагировал ее собеседник. – Отчего мне не сказала?
- Да нет, - улыбнулась Цисси. – Все в порядке, я здорова. Просто я так не готова была к такой утрате. Ах, Сев! Я понимаю, - снова быстро и взволнованно заговорила молодая женщина, - что этого никто не ожидает. Все горюют и это всегда неожиданно, ужасно и вместе с тем – неотвратимо. Но…. Но, как же это горько! И смириться никак нельзя! – опустила она голову, чтобы скрыть слезы.
- Да расскажи уже! – теперь Северус был взволнован и растерян и оттого повысил голос.
- Я думала, ты знаешь… - тихо сказала Цисси. – В «Пророке» писали… Мне было так скверно… А ты не подал даже весточки…. Я еще удивилась, что ты … Так ты ничего не знал?
- Цисси, - осторожно и мягко сказал он, - я полтора месяца не читал газет, почти не выходил из лаборатории.
- Ну да… - кивнула Нарцисса. – Люц так и предположил, но я не поняла. Я так хотела, чтобы ты … Был рядом, что ли. Понимаешь, - жарко и сбивчиво заторопилась она, - Она… Она была моей крестной матерью. Это - из самого детства. Моя первая тайна. И, так случилось, что именно ты был первым, посвященным в нее…. Прости, я говорю вздор! Но мне так не хватало твоего участия, поддержки, как тогда, когда мы с тобой шли по Воронцов Роуд, держась за руки…
У Снейпа перехватило дыханье. И припомнилась Нарцисса в маггловских джинсах – веселая, возбужденная предстоящей встречей, своим счастьем. И припомнился он сам – гордо и высоко державший голову рядом с невозможно красивой Цисси. Тогда он чувствовал себя сильным нужным и мудрым – вынесшим тяжелый удар, не сломавшимся, достойным. Они шли по лондонской улице, и шаги их укладывались в ритм - «ри-зер-гам-ри-зер-гам»….
-Кааакк? – потрясенный внезапным пониманием, прошептал Северус, севшим голосом.
- Да, Сев. Моя крестная скончалась две недели назад….
А ведь в начале лета она пригласила нас в Ризергам на уикэнд. И так настаивала – словно проститься хотела…. Сначала мы все были тревожно приветливы. Особенно Люц с ее внуками. А потом Ризергам нас всех … Понимаешь, это такое место…. Рядом с Крестной всегда всё шло, как надо. Вокруг нее все так было – как надо… Мы вернулись домой счастливые. А через несколько дней Рина прислала сову…
****
Проводив Цисси до подъезда Гринготса, где она собиралась встретиться с мужем, он, сжав зубы, предложил вместе дождаться Люциуса. Она грустно, но благодарно улыбнулась ему и отказалась. Северус сжал теплую ладошку Нарциссы и пообещал ей, а главное, самому себе, выбраться к ним в Малфой мэнор до начала учебного года. Затем, он зашел в аптеку, не обращая внимания на готовую снова проявить к нему внимание аптечную мисс, оставил адрес и оплатил доставку заказа почтой. Покинув аптеку, он аппарировал прямо в гостиную.
- Почту! – на ходу крикнул он в темноту кухонного коридора, и пока он скидывал мантию и выкладывал на стол покупки, Свинни вывалил перед ним внушительную кучку корреспонденции. Приведя себя в порядок, Северус взмахом палочки разжег камин, взял бутылку огневиски и стакан, устроился на диване и принялся за бумаги.


Глава 24

Опустевший и заброшенный Дом. На дворе растет полынь с лебедой.
Окна щурятся разбитым стеклом. Дом стоит - от паутины седой.
Скрипы. Шорохи. Не вой и не стон… Сквозняки да тьму впустил на постой,
Вездесущих мышей да ворон. Должен в Доме быть хоть кто-то живой…
Он все помнит, но, конечно простит. Он овациями встретит людей.
И захлопает он им, застучит деревянными ладонями дверей…

Времени на «побродить» у Регины катастрофически не оставалось. Послезавтра, раненько утром они с Эриком сядут в такси и помчатся в Малагу, прямо в аэропорт. И уже через какие-нибудь три часа приземлятся в Гатвике. А еще через час - будут на вокзале Виктория, откуда до Воронцов Роуд – пятнадцать минут без учета пробок. Их встретят жаркие объятия, закапанные счастливыми слезами мисс Прайс, визг и лай Ланселота и восторженные умильно прищуренные глазки Юсси. Но, все это будет послезавтра. А сейчас Рину занимало только то, что времени на Кордобу у нее - книззл наплакал. Ей непременно нужно было успеть напитаться, насытиться, надышаться этой страной, этим городом, который два долгих года был ее домом, прибежищем, тихой обителью. Поэтому она собиралась оставшееся время отдать Кордобе.
Два года Регина Ризергам с маниакальным упорством постигала все возможные дисциплины, предлагаемые Кордобским университетом на спецкурсе для иностранцев. И все это только для того, чтобы ни единой мысли не оставалось о том, что она оставила дома. Ежедневно, вымотавшись, как раб на галерах, она падала в кровать и, едва касалась головой подушки, проваливалась в непроглядный мрак сна, чтобы и туда не допустить ни единый образ из прошлого.
Такой режим был установлен с первого дня, едва они вышли из пульмановского вагона на вокзале Чамартин в Мадриде. С Пассе Кастеллана им нужно было попасть на вокзал Аточа и уже оттуда ехать в Кордобу. Рина просила Эрика заказать билеты на самолет, но он уперся. Регина утешилась тем, что лучшее – враг хорошего, а у дареной белой совы не считают темные перья. Кузену нужно было непременно побывать в Париже по делам. Что ж, Париж – так Париж. Какая разница, если под рукой всегда книга или то, чем можно заткнуть уши.
Брат, что называется, перепрыгнул через голову. Целую неделю он строчил письма, отсылал их куда-то, встречался с кем-то и в результате его кипучей деятельности, Рину приняли в Кордобский университет на двухгодичный спецкурс по изучению прикладной и теоретической магии. Название курса звучало комично и походило на заголовок дешевой маггловской книги: «Магия вчера, сегодня, завтра. Сосуществование «миров» в чрезвычайных и штатных условиях взаимодействия». Конечно, спецкурс организовал не Эрик (хотя, вполне мог бы). Попасть на него просто так, редко кому удавалось. Уже потом, когда Рина отучилась целый семестр и сдала первую сессию, секретарь ректората проболталась ей, что еще ни разу не видела такого количества рекомендаций и ходатайств, и таких щедрых обеспечительных взносов как у английской студентки. Впрочем, как от нее же узнала Рина, сумма была так незначительна в соизмерении с Эриковой частью наследства, что вздумай она возвратить ее брату, он почел бы это за оскорбление. Эрик не единожды наступил на горло своей гордыне: во-первых – он отбросил все их с Риной «проблемы», едва только почуял, что ей нужна поддержка; во-вторых – ему пришлось общаться не только с Дамблдором (да и Мерлин знает, еще с кем), но и спешно сближаться со своей испанской родней.
Сборы, прощания расплылись и перемешались в ее памяти с книжными строчками и маггловскими мелодиями в наушниках. Регина плохо помнила, как они пересекли Ла-Манш, как доехали до Парижа, как она бездумно бродила по Лувру, глазея на великую мазню и прижимая к уху в конец раздолбанный аудио-гид. Потом они с Эриком сели в поезд Francisco Goya* и дорога в Мадрид прошла, как тринадцати часовой почти непрерывный сон с короткими пробуждениями, чтобы привести себя в порядок и поесть. Потом они сели в поезд до Кордобы. Одним словом - путешествие удалось. Испания сразу встретила их теплом и солнцем. Даже жарой. Кто сказал, что англичане любят свежий воздух умеренных температур? Идиот сказал! Регина поняла это сразу. Она полюбила кордобский летний зной с того самого момента, как он благословенной тончайшей мантией уютного нежного тепла окутал ее тело.
В результате всего этого они в одно прекрасное утро оказались во «втором Багдаде»** и отправились, пробираясь по строительным мосткам, закрывавшим булыжную мостовую, к Эрикову прадеду. Рине казалось, будто этот древний заморский город принял ее, и согрел, обняв теплыми заботливыми надежными ладонями. И на два года ее семьей стала семья Дона Ласарио Эрнандеса Ортего де Кордоба…
*****
…Проболтавшись, весь день, Регина приплелась домой непозволительно поздно. Еле-еле передвигая ноги, она, спотыкаясь о каждый щербатый булыжник, добралась до двери в магазин. Сил тащиться к дверям со стороны Ronda de Isasa не было, поэтому она рискнула пойти со стороны магазина. Рина прошептала пароль, и дверь бесшумно открылась. В глубине лавки горел свет.
- Паулита, - шепотом позвала девушка.
- Заходи, мучача. – услышала она в ответ скрипучий голос Дона Ласарио.
Рина застыла в узком проходе между стеллажей с бутылками. Встреча с хозяином не представлялась ей удачной затеей. Разговаривать с сеньором Ласарио Эрнандесом Ортега де Кордоба ей приходилось не часто и беседы эти были не из приятных. Сеньор был суров и язвителен. Он был не просто стар, Дон Ласарио был древним, почти античным. И к тому же он не говорил по-английски, а Рина не достаточно хорошо понимала по-испански.
- «Стоп!!!! Он сказал… Он говорил…» - лихорадочно заметались мысли у нее в голове.
- Проходи, мучача. Не стой столбом. А то я подумаю, что у тебя любопытства больше, чем мозгов, как ужены Лота. – Снова заговорил хозяин. – Паула спит. Не будем ее будить. А так как ты всегда ложишься поздно – у нас есть еще время, чтобы наконец поговорить. Садись. – Старик пошаркал в сторону стола и завозился у очага. Затем он повернулся и поставил на стол бутылку и стаканы. Разлив вино, он присел и указал Регине на соседний стул.
- Довольно уже удивляться, мучача. Я считаю тебя сообразительной особой, не разочаровывай меня. Садись, выпей поешь. А потом мы будем разговаривать. – Старик исподлобья кинул на обескураженную Регину быстрый цепкий взгляд и пододвинул ей тарелку.
Регина машинально взяла с тарелки пинчос и принялась жевать. Хозяин смотрел на нее из-под косматых седых бровей и ждал, пока она справится с бутербродом. «Не прошло и двух лет…» - мелькнула у Рины горькая мысль. «Интересно, ему потребовалось столько времени, чтобы обнаружить мою сообразительность, или чтобы выучить английский». Дон Ласарио, изучающий английскую грамматику представился ей ужасающим зрелищем. Регина заглотила большой кусок хамона и, задержав дыхание, потянулась к стакану.
- Не глотничай! – строго остановил ее дед. – Преклонный возраст – это не диагноз, сеньорита. Может, у вас в Англии винодел, торговец и просто вздорный старик - мера невежества. А у нас, знаешь ли, мучача, совсем не так. Если я не люблю чужие языки – это еще не значит, что я могу изъясняться только на родном.– Дон Ласарио неожиданно усмехнулся. – У нас многое не так, как в Англии, Рехина. Но речь сейчас не о нас, и даже не обо мне. Сейчас речь о тебе, мучача. Что ты здесь нашла, что оставила там, что увезешь с собой и для чего тебе все это?
Рина наконец справилась с бутербродом. Она молча смотрела на Дона Ласарио и просто ждала. Потому что отвечать старику было нечего.
- Хорошо. – Удовлетворенно произнес он. - Скажи-ка мне для начала, как ты ладишь с Эрикито?
Рина удивленно уставилась на прадеда своего брата, но он все с тем же внимательным спокойствием взирал на нее из-под густых бровей. Она опустила взгляд, помедлила немного, затем, словно решившись на что-то, уверенно протянула руку к стакану и отхлебнула терпкого красного вина.
- Нравится? – спросил старик.
Рина кивнула. Вино и впрямь было доброе. Она не могла похвастаться особыми познаниями, но на уровне ощущений вполне могла отличить grand reserve*** от crianza***.
- Вот и славно. Эрикито - хороший брат. Он мой правнук. Не обижай его, Рехина. – спокойно изрек синьор Эрнандеса Ортего де Кордоба, а Рина вполне себе представила, что так, наверное, и отдавали приказанья испанские Доны.
Она снова кивнула, крепко зажав стакан в руках, непонятно от чего не решаясь поставить его на стол, словно стакан в их беседе играл какую-то важную роль.
- Ладно. – сказал старик. – Вас всех приложило. – Задумчиво продолжил он. – Ты не дергайся, Рехина, - предостерегающе поднял руку Дон Ласарио, - Ты многого, похоже, не знаешь, не понимаешь. Вот, сколько ты здесь? Два года!… На что силы тратила? Училась, как заведенная? Это доброе дело. Работала в магазине и на винограднике и на винокурне, когда попросил? Тоже – хорошо. Но, все это для чего? Думаешь, изнуришь себя, закопаешься в новые занятия и от себя спрячешься? Не выйдет, nieta****. Пора тебе с этим разбираться. Таким путем вместе с дипломом домой заключение из дурки Архангела Рафаэля привезти можно. Пора в себя приходить, мучача. Просто прими, все, что с тобой происходило. Не бегай от себя, не прячься. Врага можно бояться, стараться избегать его… Это понятно, нормально. Но, последнее дело – от самой себя бегать. Можно добегаться до вражды с самим собой!
Регина молча смотрела на Дона Ласарио и испытывала довольно странные ощущения. С одной стороны – ей нужно было что-то отвечать старику, чтобы не показаться невежливой. С другой – она была просто уверена, что этот чужой ей человек с лету «читает» ее мысли, едва они только появляются у нее в голове.
- Я же говорил, что ты сообразительная. – Криво усмехнулся дед. – Старый я. К тому же, у нас тут многое по-другому. Вы – англичане, слишком правильные. У вас законы, правила, традиции… А у нас Магия – это скорее состояние души, чем умение. В этом смысле - проще будет понять, отчего у нас тут так все перемешано. Вот – университет наш, древнейший, кстати. Ты ведь в него, как все ходишь. Ну, то есть, как магглы. Вот, и слово вы придумали! Тьфу, срам! Чем они простаки? В чем неумехи? Кто-то - один, кто-то – другой. Разные мы все! И это тоже Магия. Ее надо уметь видеть, ощущать. А палочкой махать – невелика заслуга. Этак и мартышку можно научить, или, скажем попугая. Тоже Маги будут!
- Вот почему на спецкурсе обучение ориентировано на использовании ментальной магии и невербальных магических процессов? – слова подбирались с трудом и выговаривались туговато, однако это не смущало Рину.
- По этому. – Веско ответил Дон Ласарио. – А еще, потому, что знали б вы, изучающие спецкурс, испанский чуть лучше, вас бы можно было принимать в Толедский Университет. И стали бы вы настоящими чернокнижниками. – Хрипло рассмеялся старик. – Твой дядя Риккардо тоже закончил Толедский Университет. Там он и познакомился с моей Эстеритой. А потом он увез ее в вашу холодную страну, и она родила Эрико. Мы с Мече были против этого брака. Эстерита всегда была пустоголовой и очень красивой девочкой. А ее мамаша так скорбела о моем сыне, что забросила девчонку. Вот она и выросла вертихвосткой. Мы боялись отпускать ее далеко от дома, но приехала Донья Абигела и мы с Мече успокоились. Великих людей за все время существования человечества народилось множество. Донья Гела не была Великой и не прославится на века, но, при общении с ней возникало ощущение, что ты прикоснулся к истинному Величию. Когда случилась эта беда в вашем доме, Мече уже не было со мной. Мои дети и внуки не поспешили броситься на помощь. Нет, они конечно и деньги предлагали, и даже vendetta учинить были готовы. Но взять волчонка к себе никто не пожелал. А я не смог бы… Да и не отдала бы Донья Гела Эрикито. Я нашел вас сам. По крови внучки, которая еще осталась в жилах мальчика. Я предложил сеньоре все, чем владел. По ее просьбе я перевернул вверх дном все библиотеки и хранилища Испании, до которых только мог добраться. Я собрал все книги, которые были написаны на эту тему. Если ей требовалась консультация с каким-нибудь специалистом – она ее получала. Понимаешь, Рехина, Донье Геле хотелось услужить. Её величие было светлым и не рождало ни зависти, ни униженности. Оно рождало уважение и восхищение. Когда до меня дошла весть о ее кончине, я долго размышлял… Наверняка у такой сильной и властной сеньоры были и недоброжелатели и недруги, но я уверен, все знавшие Донью Абигелу относились к ней с почтением и уважением.
Старик умолк, а Регина продолжала сидеть, сжимая руками почти пустой стакан.
- Допивай, мучача. – тихо проговорил дед.
Она послушно сделала глоток, поставила стакан на стол и вопросительно уставилась на хозяина дома.
- Regina, которая от самой себя прячется, ни за кого отвечать не может. Так-то nieta. А теперь – пора спать.- Дон Ласарио резко поднялся и сильным быстрым движением выбросил в сторону девушки левую руку. – Duerme****!
-Заходи, Паулита. Она уснула. Пойди, устрой все, как я тебе велел. И побудь с ней, пока она спит.
Когда за девочкой закрылась дверь, Дон Ласарио подошел к Рине, которая прикорнула на столе, подложив под голову согнутую руку. Он погладил ее по щеке своей почти коричневой морщинистой рукой и сказал негромко: «Спи, Рехис. Пусть во сне пройдут твои печали, страхи и сомнения. Тебе придется встретиться с ними и разобраться…»
******
Странное место…Огромный дом не похожий ни на Хогвртс, ни на Ризергам. Серые стены, увитые скелетами давно умерших вьющихся кустарников, как гигантской древесной паутиной. По развалившимся ступеням Рина всходит на крыльцо и открывает дверь. Громадный зал, больше чем в Хогвартсе, потолка не видно совсем, только стены и двери. Бесчисленное количество дверей… За некоторыми слышны голоса, откуда-то проникают слабые полоски света, от иных тянет холодом…. Страшно… Регине ужасно страшно, но страх ничего не меняет. Она знает, что пришла сюда не бояться. Она должна… Что же она должна? Ответ на этот вопрос она может найти за одной из этих дверей. Рина делает шаг и хватается за ручку ближайшей двери …
*****
- Ба-а-а… - тихо зовет Регина.
Абигайль медленно открывает глаза, осторожно поворачивая голову на голос внучки, и улыбается.
- Я тебя разбудила?
- Нет, милая. Хорошо, что ты пришла. – Миссис Тоттенхэм снова улыбается и щелкает пальцами. В комнате мгновенно появляется Юсси. – Сообрази-ка нам чаю.
- Хозяйка, там добрая Мисс… Она очень волнуется, все ходит по коридору, бормочет….
- Юсси! – строго говорит Абигайль. – Я сказала – чаю! Разве я спросила что-то про мисс Прайс? – спокойно продолжает она, видя растерянную рожицу домовика.
Юсси исчезает и возвращается почти мгновенно, словно только того и ждал, что приказа хозяйки принести чай.
- Пора нам с тобой поговорить, Регина….
******
… Рина снова в зале. Она, щурясь, осматривается и снова наудачу открывает новую дверь…
****
Хогвартс. В подземелье тускло светят факелы.
- Стой, тупая корова, не дергайся!
Рина пристраивается за латами. Голос знакомый. «Дадли? Сколько их там, Кто?»
- Стоять – я сказал! МакФорман, полегче! – голос слизиринского старосты звучит властно и уверенно. – Мы тебя не тронем, тупица. Отвечай внятно – и пойдешь в свою нору. Ты читала свиток? Показывала кому-нибудь?
- Сволочь! – яростный, со злыми слезами звучит голос Тонкс.
«Интересно, какого цвета у нее сейчас волосы?» - ни с того, ни с сего думает Рина, и, сжав палочку, делает шаг вперед.
- Не помешаю? – тихо спрашивает она, и в ответ ей чертыхаются два голоса. – Значит, помешала. Господа, в вашей милой компании не хватает дам. Позвольте присоединиться?
- Глянь, сама пришла. Это судьба, Дадли. – Глумливо хохочет МакФорман.
- Кайл, что бы ты ни сказал и как бы ни постарался, глупее, чем ты есть, уже не станешь. – Ласково мурлычет Рина. Она даже не вынимает из кармана руку, сжимающую палочку.
Дадли подскакивает к Рине и резко толкнув, притискивает к стене. – Дракон тебя задери, - шипит он, - Какой тролль тебя принес!
- Ты чувствуешь, как я трепещу, Роберт Дадли, граф Лестер? – почти нежно шепчет она в ответ. – Не дают покоя лавры твоего маггловского тезки? Неужели это и правда передается по наследству – стремление проложить себе путь по трупам, или по душам великих женщин?
Лицо юноши белеет так, что начинает светиться в темноте. Рина чувствует, что он ее непременно сейчас ударит. Она облизывает губы и делает пару невнятных нерезких движений, прижимаясь на мгновение к его телу, - Хочешь пойти дальше пращура и попробуешь ударить Регину? – Она улыбается и ее улыбка развратна до оскорбительности.
Дадли задерживает дыхание и… «сдувается», как шарик. У него такое лицо, словно ему разом выпустили всю кровь, привязав к позорному столбу. Он отступает от Регины и молча бредет в сторону слизеринской гостиной.
- Забери своих псов, Дадли! – кричит ему вслед оживившаяся Тонкс.
МакФорман ничего не поняв, с удовольствием смачно засвечивает Тонкс прямо в глаз. Она охает, прикрывая глаз рукой.
- Зачем ты взяла мое письмо? – устало спрашивает Рина.
- Зачем ты его бросила?- огрызается Тонкс.
- Почему не отдала? Или предназначение твоей головы - только изменение цвета волос?
- Да пошла ты!
- Ты полная дура, Тонкс.
- Чтоооо? Это ты – дура! Надо было думать, с кем связываешься! – орет Тонкс
- Fool Dora!**** – зло, сверкнув глазами, цедит Регина.
- Чтооо! – мисс Тонкс отнимает руку от наливающегося синяка – Повтори, что ты сказала!
- Ты настаиваешь? – свистящим шепотом спрашивает Рина. – Странная особа! Изволь: Я сказала - Полная дура! – четко и громко повторяет она….
*****
…Рина старается, как можно быстрее покинут подземелье. Пока…. Пока она не прибила эту чертову зверушку с цветастой безмозглой головой. Она с ужасом отмечает, что Хогвартс еще никогда не был таким неприветливым. Еще одна дверь...
*****
…Пара неуверенных шагов вдоль стены и… Она резко разворачивается на шорох сзади. Из темноты коридора выходит человек.
- Ты нарочно стараешься одна оказаться в тихом безлюдном месте?
Рина выдыхает и опускает палочку. – Дадли, у тебя по плану месячник добрых дел?
- А у тебя, похоже, год под знаком «назад к природе». – Хмуро отвечает юноша. – Или – «долой извилины».
- Сарказм тебе плохо удается. Учиться на Слизерине – не значит быть Снейпом. – скривившись, цедит Рина. – Чего ты хочешь?
- Я бы хотел, чтобы тебя просто не было. – Неожиданно зло отвечает парень. – Просто не приходила бы ты сюда никогда.
Рина удивленно и заинтересованно смотрит на Дадли.
- Нечего искать во мне признаки безумия. – Бесстрастным голосом заявляет тот. – Тебя никто здесь не ждал. Взбаламутила, перепутала, заплела, заморочила и обманула всех …
- Кооогоооо же? – ехидно тянет Рина. – Твоих друзей? Тех, за кого ты переживаешь, кому доверяешь, кого оберегаешь от любого зла? В данном случае – от меня?
Плечи парня опускаются, и его подбородок почти касается груди.
- Сказать нечего? – она делает шаг, наступая на Дадли.
- Хватит! – хмуро говорит юноша. – Ты слишком увлеклась, когда устроила представление – «добрая девочка». Потом самозабвенно стала изображать Мегеру. Потом на тебя наехала тихая благодать, и ты стала сочинять пасквили. А теперь играешь в какую-то другую игру? Прежние свои игрушки побросала, потому что новые появились? Это дело не мое… Но ты прошлась по моей территории. Ты там наследила. Мне это не нравится. Делай выводы, раз ты считаешь себя умной, Regina. – с издевкой выводит он. – И не болтайся одна, где попало, - кричит он ей вдогонку.
*****
…Что это? Угроза, предупреждение? Так хочется убраться отсюда. Туда, где тепло, уютно, где рады и все еще почти безмятежно и весело…Рина рывком открывает дверь, за которой слышится смех…
******
- Крестная! Как же у вас тут дивно! Я словно в детство вернулась! – восторженно бормочет красавица миссис Малфой, обнимая миссис Тоттенхэм.
Регина смотрит настороженно, ловя каждое движение, каждый взгляд бабушки, вслушивается не только в ее слова, но даже, кажется, в ее дыхание.
- Я так рада вам, моя девочка, - ласково целуя крестницу, отвечает миссис Тоттенхэм. – Люциус, Драко, мне очень приятно, что и вы теперь войдете в число желанных гостей Ризергама.
Оба Малфоя синхронно наклоняют свои белобрысые головы с одинаково чопорными выражениями лиц. Причем, у мальчишки оно настолько комично-серьезное, что даже отец, краем глаза наблюдающий за сыном, дергает углом рта. Он то ли недоволен, то ли сдерживает улыбку. Эрик не выдерживает и фыркает, но тут Абигайль, окинув взглядом и внуков и гостей, разражается веселым легким смехом. За ней начинает смеяться Нарцисса, как мантию, скидывая свою светскость, и запрокинув голову, как девчонка.
- Люц, - вытирая слезы, говорит она, - вы с Драко, словно метлы проглотили!
Люциус недоуменно заламывает бровь, словно он шокирован бестактностью супруги, а Драко, видимо редко видевший свою маму такой веселой, просто напуган. С мальчишки слетает весь шик и блеск, и он становится похожим на взъерошенного воробья-альбиноса. Абигайль снова бросает быстрый взгляд на внучку, и Регина, расправляет плечи, улыбается гостям. Шагнув к Драко, Рина присев, произносит: «Мистер Драко Малфой, позвольте мне предложить Вам осмотреть наш Зимний сад. Я уверена, он Вам понравится». Мальчик сначала не совсем понимает, о чем ему толкуют. Но, приободренный улыбкой матери, Драко важно и с достоинством шаркает ножкой и кивает. Ему верно кажется, что его новая знакомица предложила ему идеальный способ скрыться от непонятного веселья взрослых, не потеряв лица. На секунду его серо-голубые глаза вспыхивают мыслью о том, что он бросает отца под насмешками. Драко косит глазами, видит, что отец в безопасности, и покидает гостиную с Региной…
*****
Как бы славно было оказаться в зимнем саду Ризергама, около грота, пусть бы даже младший Малфой капризно растягивая слова, рассказывал о том, как родители возили его в Париж. Но вместо зимнего сада снова двери, двери, сотни дверей. И Рина уже начинает догадываться о том, куда она попадет…..
****
- Бабушка… - голос Эрика звенит и срывается. Красивый сильный взрослый мужчина - ее кузен. Всегда надменный, язвительный и жесткий Эрик сейчас кажется растерянным и напуганным. Рине проще представить такой себя, но никак не брата. Слабой, почти невесомой рукой бабушка касается его черной макушки.
- Все хорошо, мой дорогой. – Говорит она. Голос у миссис Тоттенхэм тихий, но спокойный и по-прежнему твердый. – С этим ничего не поделаешь, Эрик. Все происходит в жизни так, как должно. Глупо этому противится, мой мальчик. А вокруг меня всегда – только достойные и умные люди. – Абигайль переводит дыхание и отдохнув, продолжает. – У тебя все получится. Мы вес это знаем. И все непременно будет так, как ты сделаешь. – Она снова замолкает, продолжая легко касаться пальцами его волос. – Пора, дорогой. Давай простимся, и ты будешь умницей, договорились? - ласково спрашивает она.
Эрик кивает, медленно поднимается, берет руку Абигайль и припадает лицом к ее раскрытой ладони. Потом выпрямляется, отступает назад, и, склонив голову, шепчет: «Vale Regina!**** Да пребудет с тобой мое почтение и моя любовь!» Он выходит, почти вылетает из комнаты. В уголке тихонько беззвучно плачет мисс Прайс.
- Подойди ко мне, девочка. – Еле слышно говорит Абигайль. Теперь в лице ее и страдание, и тоска, и печаль. И даже слезы катятся из уголков глаз. Ей уже нет нужды сдерживаться. В комнате остались мисс Прайс, Юсси и Регина. Все те, кому положено выдержать.
– Salve Regina****! – кажется, на эти два слова ушли все ее оставшиеся силы. Абигайль долго молчит. – Девочка, – голос бабушки тих и кроток. – Я сделала, все, что сумела. Теперь – твоя очередь. Я не стану требовать от тебя обещаний и клятв. Я знаю, ты сделаешь все, как надо, дорогая.
- Ба, - голос Рины дрогнул, но она вздернула подбородок и, встав на колени около кровати, твердо сказала, - Я обещаю, ба! Я буду стараться делать все так, чтобы тебе не было за меня стыдно.
- Ты – умница, Рина. Я тебе верю. – Силится улыбнуться Абигайль. – Иди и ты, детка. Bene sit tibi, Regina.****
- Vale Regina! – говорит Рина и также как брат, встав, склоняет голову. Ноги не идут, но она упрямо шагает, открывает дверь …
*****
Мелкий моросящий дождь, невидимый и вездесущий, как пыль, разъедает глаза. Мисс Прайс постоянно прикладывает мокрый насквозь платочек к распухшим векам. Какой платок может промокнуть горе? Ланса закрыли дома, и он оглашает Ризергам жалобным протяжным воем. У Эрика черные круги под глазами и сжатые в тонкую полоску губы. Волосы его намокли и кажутся набриолиненными. Рина оглядывает собравшихся людей. Староста из ближайшей деревни стоит с непокрытой головой и кивает в такт словам пастора. Дамблдор в широком плаще похожем на мантию или плащ-палатку, закрыл глаза, а очки его подозрительно блестят. Может это дождь? Мистер Блэкмор тихо и скорбно шевелит губами, чуть раскачиваясь с пятки - на носок, с пятки – на носок. Священник умолкает. Рина смотрит перед собой и вдруг понимает, что картинка начинает дрожать, расплываться, в голове шипит, как в бокале шампанского… Упасть ей мешают тонкие, но сильные руки, обхватившие ее сзади за талию. Ей в волосы уткнулась лицом миссис Малфой, одетая, как деревенская маггла и тихо скулящая, как чумазая маленькая нищенка. Они обе, поддерживая друг друга, нагибаются, берут по пригоршни земли. Из-под черной вуали Нарциссы капают прозрачные капельки, и они гораздо заметнее водяной пыли, окутавшей ризергамское кладбище. Комья земли летят в яму…
****
…А Рина снова бьется между тысячи дверей, не в силах выбрать одну. Да и какая теперь уже разница? Почти в панике она старается зацепиться взглядом хотя бы за что-нибудь, найти точку опоры, ориентир, и снова рывком открывает первую попавшуюся дверь...
*****
…Они, теперь втроем, минута в минуту появляются в столовой. Все в черном, все угрюмые, молчаливые, манерно вежливые и внимательные. Домовики боязливо жмутся по углам. После обеда все переходят в гостиную.
Рина устраивается в своем кресле, напротив Эрика. Мисс Прайс задумчиво помешивает в чашечке остывающий чай. Она остается почти нетронутым. Кресло бабушки стоит спинкой к камину и в отблесках очага, кажется троном из червонного золота.
- Ты намерена вернуться в Хогвартс и закончить учебу? – спрашивает Эрик. Дамы вздрагивают – так неожиданно звучит его голос.
Рина сглатывает и напрягается. «Началось!» - вспыхивает у нее в голове гадкая мысль и на миг ее охватывает липкая паника.
- Если у тебя нет других предложений, я бы поступила именно так. – Деревянным голосом отвечает она.
Дорогая Присцилла сидит, притаившись как мышка. Она, кажется, так же, как и Рина, испытывает панический ужас.
- В таком случае, нам всем нужно перебираться в Лондон. Я уже давно должен был явиться в университет, да и в конторе надо изредка появляться.
- Эрик, мы с мисс Прайс можем остаться здесь, по крайней мере, еще недели на две. Я готова к учебному году. Мне ничего не нужно в городе. Мисс Прайс, а что Вы скажете? – Регина поворачивается к Присцилле. «Как же она постарела!» - невольно поражается Рина.
- Кхе… Я, моя дорогая, готова, - говорит старушка, беспомощно улыбаясь.
- Об этом не может быть и речи! – резко произносит кузен. – Я не могу оставить вас тут одних. И ты – глупая белка, если не понимаешь этого!
Рина передергивает плечами. Отчего это, детское прозвище так больно режет слух? «Эрик – тоже хорош! Папика из себя решил разыгрывать». – Мелькает у нее в голове. Рина старается не позволить раздражению направлять ее мысли.
- Эрик, конечно, у тебя куча дел, которые можешь разрулить только ты. Мы будем путаться у тебя под ногами и отвлекать. – Кротко излагает она.
- Ты не понимаешь, Рина! – вскакивает кузен. Он тоже вовсю старается держаться в рамках выбранного им имиджа. – Очень мило - заботиться о моем бизнесе. Должен признать, я тронут твоим здравомыслием. Но…! – Эрик делает многозначительную паузу, - Я НЕ МОГУ оставить мою семью здесь. Одну. Сейчас, когда Ризергам без Регины… - он осекается, сглатывает и продолжает, - Ты должна понять, девочка.
Рина молчит. Молчит и мисс Прайс, но Рина слышит, как тихонько шуршат тихие слезы по ее пергаментно тонкой коже.
- Поезжай, кузен и ни о чем не тревожься. В Ризергаме есть Regina, – спокойно говорит она.
- Рина! – Эрик подлетает к ее креслу и останавливается, возвышаясь над ней, как черный вестник беды. – Я понимаю, белка, ты по-своему стараешься быть взрослой. Нам всем сейчас непросто, - Эрик старается говорить ласково. – Когда тебе стукнет двадцать пять, я первый…, - он медлит, но переборов себя продолжает, - склоню голову и скажу: «Salve Regina!»
- Зачем же ждать целых восемь лет? Ты можешь сделать это прямо сейчас, Эрик Ризергам. – отвечает Рина и поднимается, протянув брату руку. На ее мизинце сверкает звездчатый сапфир Регины Ризергамов.
Эрик ловит ртом воздух, бледнеет. Резким движением хватает Рину за плечи и трясет, словно тряпичную куклу. С побелевших губ его срываются отрывочные слова: «когда», «почему», «как она могла». Девушка, болтаясь в его «стальных объятиях» даже не пытается сопротивляться. Раздается короткий шипящий вскрик, и Эрик отдергивает руки. Рина молча прикасается пальцами к покрасневшим ладоням брата.
- Ты не можешь поднять на меня руку, Эрик. – Словно извиняясь, объясняет она.
Он ошалело вращает глазами, словно перед ним не его Глупая Белка, а лохнесское чудовище.
- Ты… Ты… Да будь ты…
- Silentia. – не повышая голоса, произносит Рина, и Эрик продолжает открывать и закрывать рот, не издавая ни звука. – Ты правильно сказал, Рик – ты не можешь оставить семью. Если и успокоившись, ты будешь настаивать и произнесешь то, что ты сейчас собирался сказать… Я не знаю, что тогда получится. – Честно призналась Рина. – Поезжай один, Эрик. Я очень тебя прошу.
Ее голос звучит почти жалобно. Эрик закрывает глаза, стоит с минуту, сжав кулаки. Его глаза распахиваются, блестя угрозой. Губы складываются в презрительную гримасу, он резко отвешивает сестре небрежный поклон и стремительно покидает гостиную.
Плечи Рины опускаются. Она готова кинуться вслед за братом, но сил на этот подвиг у неё пока нет.
- Он вернется, моя дорогая. – Слышит она голос мисс Прайс. Старушка явно глотает слезы. Рина чувствует, как ее сухая рука cкользит по плечу, касается пальцев, и тихонько сжимает ладонь. – Регина, молодая леди должна уметь вести себя достойно и тогда, когда нет сил даже упасть. – Тихо шепчет мисс Прайс. – Он вернется. Все образуется. Я всегда с Вами, моя дорогая.
- Спасибо, Присцилла. – Рина подносит руку, за которую держится мисс Прайс к своему лицу и прижимается щекой к ее слабой, но такой надежной руке. – Я пойду, мне нужно побыть одной. – Говорит она еле слышно, – Спасибо Вам, Присцилла.
****
…Двери уже не пугают. Их слишком много, чтобы продолжать бояться….
*****
В кабинете директора тихо и сумрачно. Свет мягкий, как голос профессора Дамблдора. Он говорит, говорит много, душевно и заботливо. Рину начинает подташнивать от его теплого голоса, который отдает лимонными дольками. Ей хочется уйти, но она терпеливо выслушивает заверения, советы и предложения Дамблдора, которого бабушка назначила наставником-распорядителем. «Термин-то какой ублюдочный» - кисло думает Регина, но не позволяет себе даже улыбнуться. МакГонагалл и без того смотрит на нее, почти не отводя глаз. Кошачий нрав у деканши. «И чего она уставилась?» - в который раз задается вопросом Рина, - «И взгляд у нее странный. Словно она ищет во мне что-то, понять пытается, изучает. Зачем?» Рина собирается с духом и встречает взгляд заместительницы директора. «Мерлин Великий! Какая боль!» - ужасается Рина, - «Или это моя боль отражается?»…..
******
…Больно. Рина точно теперь знает – по этим комнатам ее ведет боль….
****
- Ризергам! – голос Мелани Харди догоняет ее и Рине приходится остановиться. – Ты несешься так, словно украла что-то. – Хмуро сообщает Мелли. - Я даже врагу в таком случае могла бы посочувствовать. Хуже врага может быть только бывший друг. Но я все равно тебе соболезную, Ризергам. – очень четко говорит мисс Харди.
Рина выгибает бровь. Язвительные слова не нужно придумывать – это всегда получается само собой. Но она не произносит их. Только кивает и отвечает: «Я знаю, Мелли». И уходит в темноту коридора. Ей хочется вернуться. Она уверена, Мелли ждет… Можно просто побыть рядом, нужно бы заплакать. Мелани Харди не засмеется, не удивится, не растреплет. Но Рина не умеет плакать, разучилась…..
****
…она рывком открывает очередную дверь и попадает прямо на урок зелий…
****
- Мисс Тонкс! Прекратите немедленно переводить ценнейшие ингредиенты. Эванеско. – бесстрастно произносит профессор Снейп. – Вы всерьез собрались сдавать экзамен по зельям в этом году? – он смотрит на студентку, как на говорящее насекомое. Не дождавшись ответа, он пожимает плечами и невозмутимо произносит, - Пересядьте к мисс Ризергам. У нее, видимо, волшебный котел. Она сидит на уроке с отсутствующим видом, но зелье в нем, похоже на то, что я велел приготовить.
Тонкс сопя и сверкая желтыми волосами, как маггловская лампочка, собирает пожитки и плюхается рядом с Риной. На лице у гриффиндорки действительно нет никакой заинтересованности в происходящем. Появление мисс Тонкс рядом становится для нее неожиданностью. Она хмурится, мисс Тонкс делает страшную физиономию и нечаянно задевает перо, которое летит в котел. Зелье, даже не успев среагировать на лишний ингредиент, исчезает, повинуясь торжествующему «эванеско» профессора Снейпа.
Лицо слизеринского декана выражает даже не презрение, а брезгливость.
«За что???» - мысль противно стучит в виски и сверлит сердце ржавым гвоздем обиды. «За нелепую случайность? За дурацкое совпадение? За клочок бумаги? Как и чем должна обидеть жизнь человека, чтобы он стал похожим на профессора Снейпа?» - думает Рина.
- Отработка. Обеим. Сегодня после ужина вы поступаете в полное распоряжение мистера Филча. И… по двадцать баллов долой с Гриффиндора и Хаффлпаффа. – равнодушно констатирует преподаватель.
- NimfoolDora, – шипит Регина.
- Bitch, - коротко тявкает в ответ мисс Тонкс.
********
Рина уже устала бояться. И, ей кажется, что она потихоньку приспособилась и открывает двери не просто так….
****
- Берите тряпку, мисс и идите драить лестницу. – Злорадно улыбаясь говорит завхоз. Тонкс понуро бредет с ведром, в котором лежит тряпка и бормочет себе под нос что-то неласковое.
- Мисс Ризергам… - завхоз поворачивается к Рине и лицо его, и голос, меняются. – Я сожалею. Я так горько сожалею… - сокрушенно качает головой мистер Филч. – Вы, такая юная. И так одиноки... Я был знаком с Вашей семьей….. – поспешно добавляет он, словно оправдываясь, что влез не в свое дело. – Матушка вашей бабушки… Оооо, она была святой. Чудеснейшая женщина! Мы ведь жили невдалеке от Ризергама, на ваших землях. Все Ризергамы были добрыми лендлордами. Но Ваша прабабушка – она была просто Ангел! Она была строга, справедлива и добродетельна. Сам-то я именно ей обязан всем, чего достиг в жизни. Ну как же! – заторопился завхоз, видя округлившиеся глаза Рины, - Она школу открыла, при замке, учила таких, вроде меня… Ну, Вы понимаете…. Она мне все говорила: «Ничего, Аргус! Не обращай внимания, мой друг. У каждого получается то, к чему он имеет склонность. Вот ты: собранный и аккуратный. Это же такие ценные качества. Тебе нужно гордиться собой!» Если бы не она – пошел бы я по кривой дорожке, мисс. И бабушка Ваша, такая хохотушка была…. Никогда, никогда не была заносчивой и высокомерной. Такое горе!... Храни вас Мерлин, мисс Ризергам! И простите меня, если что не так…
- Мистер Филч! – Рина перебивает завхоза. – Я Вам так признательна! За Ваше искреннее сочувствие, за Ваши добрые слова, за Вашу добрую память…
*****
Здесь должен быть выход! Так просто и так понятно! Рина вдруг поняла, что все эти двери – просто дорога к выходу! Такая странная дорога …
*****
Рина даже разрумянилась от быстрой ходьбы. Она, словно за призраком, гоняется по всему залу за профессором Снейпом. А он, словно Летучий Голландец в волнах танцующих выпускников и прочих студентов, мелькает и исчезает. Путаясь в складках платья, подаренного мисс Прайс, Рина улыбается, вспомнив строчки из письма: «…совершенно волшебное. Как только я увидела его, я сразу поняла, что оно для Вас, моя дорогая…. Мадам Малкин очень компетентная особа: она сразу сообразила, как его подогнать. Надеюсь, оно Вам понравится…». Рина получила его в Хогсмите у ББ. Одному Мерлину известно, что пришлось совершить бедняжке Присцилле, чтобы купить и отправить ей волшебную вещь.
- Профессор Снейп!
- ? – стремительный разворот на каблуках, изогнутые брови, брезгливо скривленные губы.
- Позвольте мне …
- Мисс! Вы уже позволили себе. Это – Ваши проблемы. А я позволю себе - на посторонние мне проблемы не отвлекаться. Не намерен и Вас отвлекать от Ваших проблем. – Профессор выстреливает словами, словно гигантская кобра, плюющаяся ядом. Эта гадина попадает всегда точно в глаза, так Рина читала в книжке. Слизеринский декан намного более развитая тварь, чем какая-то глупая рептилия. Его слова попадают прямо в сердце и отравляют душу ядом. Рядом гаденько хихикают бывшие сокурсники-слизеринцы…
Прочь, прочь отсюда… Рина летит по коридору. Мантия осталась где-то в Большом зале. Бум-с.
- Ризергам! – рыжий дуэт орет во все горло. – Ты летишь, как пьяная кошка. Тебе чо, хвост прищемили? – это уже кто-то один из Джофр&Фрэдж.
Рина останавливается и тупо смотрит на близнецов Уизли. На их физиономиях тоже появляется обеспокоенность, сменившая глумливые ухмылки.
- Ты эта… Случилось чего? – спрашивает скорее Джордж.
- Может помочь? – предлагает, видимо, Фрэд.
Рина молчит, а потом тихо отвечает: «Мне надо уйти. Пропустите.»
- Так это Вы попали туда куда надо, Мисс! – перемигнувшись, после секундной паузы, хором кричат рыжики. Они подхватывают Рину с обеих сторон под руки и тащат куда-то, постоянно сворачивая и оглядываясь. Наконец, они добираются до места, и, отпустив Рину, ковыряются, на ходу давая ей инструкции. – Пойдешь прямо по тоннелю – попадешь в Сладкое королевство. Прямо в кладовку. Оттуда можно вышмыгнуть на улицу. Таким же макаром – обратно. Когда будешь возвращаться – там увидишь, что нажать. За тобой должок! – хохочут они. - Удачи, подруга!
Рина летит по тоннелю, не заботясь о башмаках и платье. Уже через пол часа она выскакивает на окраину Хогсмита и аппарирует.
Ее скручивает, закручивает и швыряет прямо посреди ковра в гостиной на Воронцов Роуд. Она больно ударяется о ножку столика, а подняв глаза прямо перед собой видит ноги Эрика, обутые в смешные тапки с ушками. Он тупо глядит на нее.
- Рииик… - тоненьким слабым голосом произносит она, и Эрик протягивает к ней руки, и уже через мгновение прижимает Рину к себе. – Забери меня оттуда, Рик, - шепчет она ему в плечо.
- Девочка! Глупаямоябелка! – Эрик проглатывает паузы и еще крепче притискивает ее к себе. Уткнувшись лицом в навороченную прическу, он шепчет, – Все что хочешь! Я увезу тебя на край света! Мы уедем… Мы уедем в Испанию… Там солнце, много солнца и радости… Там другой мир, совсем другой! Даже если там не водятся белки, тебе там будет хорошо… - Эрик смеется, гладит Рину по спине. – Хочешь?
Она уже не дрожит, поднимает голову, улыбается брату.
- Я пойду. А то выйдет мисс Хорошие манеры и упадет в обморок, увидев, во что я превратила ее подарок. - Рина хихикает, целует брата в щеку, встав на цыпочки, и отступив на шаг, исчезает.
В Гриффиндорской гостиной она появляется раньше всех. Тихонько прокрадывается в спальню, приводит себя в порядок и падает в постель. Закрыть глаза, уснуть, чтобы завтра сесть в Хогвартс-экспресс и уехать, выбросив в окошко поезда все свои беды и страхи, уехать вперед, в новое, счастливое «завтра».
****
Рина проснулась, рывком сев в постели.
- Она проснулась, дедушка Лачо. – слышится шепот Паулиты.
- Доброе утро, Рехис. С новым днем тебя, мучача. – «скрипит», приоткрыв дверь, Дон Ласарио. – Я рад, что ты выспалась.

*****

*Francisco Goya - «фирменные» поезда, в Испании называют в честь великих соотечественников. Поезду Париж-Мадрид дано имя Франсиско Гойи.
** Вторым Багдадом Кордобу считали во времена правления (929 г.) кордобского эмира Абдерахман III, который объявил себя халифом, утвердив тем самым независимость испанских владений от могущественного Арабского халифата с центром в Багдаде.
*** grand reserve, crianza. - Испанская классификация вина. Гранд Резерва должны самое меньшее вызревать 2 года в небольших деревянных бочках и потом еще 3 года в цистерне или бутылках, лишь только после этого они поступают в продажу. Крианса поступает в продажу только после трехлетней выдержки в бочках, в некоторых испанских регионах оно вызревает дополнительно еще 12 месяцев.
**** Duerme (исп.) – Спи!
Nieta (исп) – внучка
Nymphadora – зд. Некорректная игра смыслов и произношений слогов имени:
Nymp(fool - дура)(full – полная)dora.
Vale Regina (лат) – Прощай, Королева.
Salve Regina (лат) – Приветствую, Королева.
Bene sit tibi, Regina (лат) – Удачи, Королева.


Глава 25

Не случайно и вовсе не странно!
И зачем-то, всему вопреки,
Мы выращиваем «тараканов»,
Чтобы вечно кормить их с руки.

И с упорством неслыханно рьяным,
Нам устроиться нужно, успеть!
Чтоб надежно, подобно баранам
Век за личную ногу висеть.

Дамблдор еще раз перечитал плотно исписанный лист пергамента и, коснувшись его волшебной палочкой, произнес заклинание. Строчки задвигались, поползли, набегая друг на друга. Текст сократился почти вдвое, а письмо приобрело вполне легкомысленный вид бытового дружеского послания с полным набором эпистолярных банальностей. Директор остался доволен содеянным, и, расслабившись, откинулся на спинку высокого стула. Оглядев бескрайний стол, он с удовольствием отметил, что разобрался с бумагами довольно быстро, но едва успев себя мысленно похвалить, Дамблдор перевел взгляд на часы и нахмурился. Стрелки неумолимо приближались к часу «Х» и он ко всему прочему неожиданно осознал, что совершенно не готов к предстоящей встрече. Собственно, опасаться ему было нечего. С какой радости самому Альбусу Персивалю Вулфрику Брайану Дамблдору, директору Хогвартса, Верховному чародею Визенгамота, и просто FW*, испытывать некоторый эмоциональный дискомфорт и легкое волнение? Мало разве приходилось ему волноваться и по более серьезным поводам? Директор снял очки, положил их на стол и слегка потер виски кончиками пальцев.
С неприятной периодичностью стала проскакивать в его сознании губительная тревожная мысль: «В последние годы все чаще и чаще дела принимают совершенно нежелательный оборот, время летит непозволительно быстро, а окружающие если чем-то и удивляют - то исключительно неприятно». Эта мыслишка становилась опасной спутницей, и Альбус стал замечать, что почти постоянно пребывает в крайне раздраженном состоянии, сдерживать которое становится все труднее. Конечно, оставалась замечательная лазейка - прикрыть его (раздражение) крайней занятостью, объяснить многочисленными и ответственными заботами, которые он - FW несет с честью, достоинством, не зная устали, не допуская ошибок. Для окружающих эта «пурга» вполне себе подходила, но, как, же прикажите тогда быть со своим собственным, чего греха таить, великим интеллектом?
Великий интеллект – дело хорошее, как любой бонус, полученный в дар от щедрой природы. Но, к сожалению, с возрастом приходит понимание, что за любой бонус в итоге приходится расплачиваться. А за Великие Дары – и расплата недетская. Замахнувшись на право, даже и вполне заслуженное, вершить судьбы мира, правильнее было бы не забывать, что исключительность не делает никого исключением из правил. Но это понимание приходит потом, после того как вволю попользовавшись, привыкнув, великие бедолаги начинают сознавать, что дары оборачиваются бременем. Меняются, путаются ценности, уходят из жизни простые и понятные ориентиры, и дары как боггарт под кроватью, пугают не только «хозяина», но и окружающих. Становится трудно избегать соблазна – навалить на себя еще больше «великих» обязанностей и груду неотложных дел мирового масштаба. Навалить так, чтобы не оставалось ни сил, ни времени разбираться с обычной и естественной проблемой - собственной личной жизнью.
Дамблдор привычным жестом водрузил на нос очки, которые бесцельно держал в руке, и призвав, чтобы не тянуться к дальнему краю стола, свисток, позвал с его помощью сову. В гостеприимно распахнувшееся окно с громким «ухом» влетел красивый молодой «сов» Кларенс, который вот уже шестой год на пару вороном Лоуренсом, стал личным почтарём директора Хогвартса. Эта странная пернатая пара попалась сердобольному Хагриду в Запретном лесу. Они были в таком плачевном состоянии, что даже Рубиус не был уверен, что сможет выходить заморышей. Непонятно как сбившиеся вместе два задохлика-птенца, сильно подраненные, голодные и истощенные представляли собой жалкое зрелище. Однако великая любовь Хагрида к зверью и могучее его упрямство подарили заморышам второе рождение. Подросшего «сова» зарегистрировали в качестве почтаря и приняли на довольствие в Хогвартскую совятню, а ворон молча, не пожелавший разлучиться с приятелем, тоже был оформлен в «почтовый штат». В предписаниях министерства была найдена статья о том, что особо важную корреспонденцию нужно отправлять с двумя или несколькими птицами. Директор своею волею принял такое решение, так как причитания Хагрида о том, что пичужки истают с тоски друг по другу, грозили стать долговременной головной болью. Так и повелось, что письма директора Хогвартса доверяли только Кларенсу, а Лоуренс сопровождал его, как эскорт, согласно министерскому предписанию. Имена к птицам пристегнулись сразу же, как стало понятно, что службу они несут, как напарники. Рубиус приписывал эту странную дружбу тем невзгодам, которые пришлось пережить странной парочке, Альбус – просто предпочитал над этим не раздумывать,
- Клэнси! – обратился Альбус к «сову», - отнесешь это мистеру Люпину, и непременно дождешься ответа. Мне очень нужен ответ, - директор повернул голову к окну, где, как и ожидалось, восседал ворон Лоуренс. – Если понадобится, вы можете вести себя настолько настойчиво, насколько это потребует ситуация. – многозначительно глядя на Ларри, четко объяснил директор.
Ворон наклонил черную голову к самому подоконнику, замер, а потом, как ни в чем не бывало, начал чистить о подоконник клюв, будто для этого голову и наклонял.
«Вот противная птица!», - про себя ругнулся Дамблдор, - «Вечно с Ларри все так, через брод - да в омут!» Ворон, зыркнув на Альбуса темно-бурым глазом, невозмутимо устремил взор в бескрайнюю даль, словно мысленно прокладывая маршрут полета.
- Ну, друзья мои! – бодро сказал директор, - В добрый путь! Жду вас с вестями от Римуса.
Кларенс, щелкнув крючковатым клювом, подхватил пергамент и легко взлетев, присел на подоконнике рядом с Лоуренсом. Птицы некоторое время молча, потоптались у раскрытого окна, затем Ларри снова наклонил изящную черную голову и коротко «крукнув»** вылетел. Тут же за ним бесшумно скользнул в слепящую яркость летнего дня Клэнси, стремясь видимо побыстрее оказаться в спасительном полумраке маячащего впереди Запретного леса. «Красавцы!» - невольно восхитился Альбус и сразу же, не дав разыграться эмоциям, перевел взгляд на каминные часы. Директор снова нахмурился и вызвал домовика.
Появившийся на зов эльф был улыбчив, вид имел губошлепистый и легкомысленный. Альбус собрался было потребовать более ответственного, но во время одернул себя и вежливо и максимально подробно объяснил домовику, чем и как бы хотел угостить посетителя. Домовик оказался на понятливым, не прошло и пяти минут, как он все устроил наилучшим образом, аккуратно сервировав чайный столик. Директор сердечно поблагодарил старательное существо и похвалил себя за привычку не поддаваться необдуманным порывам. Он медленно прошелся вдоль стены с многочисленными портретами директоров Хогвартса. Все «бывшие» деликатно дремали, не иначе, как намеренно стараясь не подавать признаков активности, которые могли бы спровоцировать общение с нынешним хозяином кабинета. Даблдору в голову пришла шальная мысль о том, что пока не поздно, стоит поразмыслить о том, какая магия доступна над портретом и какая – самим портретам, последнее – на случай, если…
«Тьфу ты…. Мерлинова задница!» - директор почувствовал, что от «залетной» мысли на лбу выступила испарина, а ладони неприятно зазябли и повлажнели. «Это уже не старость и маразм. Это - паранойя!» - зло осадил себя Альбус и на всякий случай очень многозначительно окинул взглядом портреты директоров Хогвартса.
- В любом случае, стоит об этом действительно поразмыслить. На досуге… - изрек в пространство Альбус и с удовольствием отметил, что добрая половина портретов напряглись, старательно изображая прежнюю расслабленность и отрешенность.
Он придирчиво оглядел свой кабинет и с удовольствием отметил, что к предстоящему визиту он устроил все исключительно удачно: с почтой разобрался, лишнее со стола убрал, некоторые книги, с которыми он работал, по мановению палочки плавно перелетели в раскрытый шкаф, который надежно закрылся на замок. Взгляд директора скользнул по небольшому круглому столику, переполз на каминную полку, заскользил по многочисленным этажеркам и витринам, в которых хранились исключительно нужные и крайне серьезные вещи и инструменты – все было практически идеально.
Каминные часы завозились, зафыркали и, перебирая крокодильими лапами по каминной полке, хрюкнули пять раз. Часы вид имели ужасающий, а «бой» этого часового чудовища вполне соответствовал виду. Но, это был подарок, да и ход у часов был точен. Альбус к ним привык, и течение времени воспринимал спокойно. С последним ударным хрюком камин вспыхнул зеленым пламенем, а директор простер руки к приветственному объятию.
- Рад приветствовать тебя в стенах Хогвартса, дорогая. – торжественно произнес Дамблдор и с удивлением отметил, что, в самом деле рад видеть девочку. – Ты прекрасно выглядишь, Регина! Поверь мне, я уж точно знаю толк в настоящих леди и уверен, что ты выглядишь как самая настоящая английская леди! – улыбнулся он, принимая в свои объятия Регину Ризергам, которая с готовностью шагнула навстречу его протянутым рукам.
- Здравствуйте, профессор Дамблдор! – Рина ткнулась лбом в грудь директора и замерла, а Альбус с удовольствием и нежностью легонько погладил рукой изящно убранную головку мисс Ризергам.
Чтобы не затягивать паузу директор выпустил гостью из своих объятий и, бросив на нее лукавый взгляд, спросил: «Надеюсь, никакой разъяренный кабальеро не выскочит следом за тобой, cara?» Регина улыбнулась, а вот директор нахмурился, так как взгляд его гостьи был совершенно серьезен. «Легкой непринужденной беседы наставника и его подопечной не получится», - отметил про себя Альбус и, вздохнув, жестом пригласил девушку к столу. Рина без лишней суеты живенько устроилась на предложенном стуле. Она аккуратно повесила свою сумочку и, сложив на коленях руки, как прилежная ученица, стала наблюдать, как Альбус разливает чай. Когда все чайные церемонии были выполнены, девушка с благодарностью приняла из рук директора чашку. Некоторое время прошло в молчании, затем она осторожно поставила чайный прибор на столик и устремила на Дамблдора синий немигающий взор.
- Профессор, - тихо сказала Регина, - Вы мудрый и чуткий человек. Вы были учителем и добрым другом бабушки. Она Вам доверяла безгранично и глубоко уважала Вас. Вы проявили к нашей семье и ко мне лично столько участия и терпения, что я не могу позволить себе продолжать эту безличную натянутость, которая образовалась исключительно по моей вине. Поверьте мне, я не трусиха и я умею отвечать за свои ошибки! Я прошу Вас простить меня! За мое поспешное бегство, за мои бестолковые объяснения, трусливое малодушие, выразившееся в посредничестве Эрика, за скупые ежемесячные отчеты об учебе, похожие на газетные сводки новостей… За все, за все!
Рина замолчала, продолжая смотреть прямо на Дамблдора. Казалось, молодая ведьма замерла и даже не дышит. Альбус сидел, молча, прикрыв глаза. Ничем эта девочка не напоминала ему Абигайль. Даже глаза Регины, такие же синие, как у Аби, смотрели на него совершенно по-другому. Ни манеры, ни внешность Рины не вызывали ностальгического трепета в сердце директора. Вот только голос… Он тоже был не совсем таким, как у Абигайль, но это явно был голос женщины дома Ризергамов. Он поверил девчонке безоговорочно. У Альбуса с первых слов Регины, возникло стойкое осознание правдивости и искренности сказанного.
- Ничего, девочка. – также тихо ответил Дамблдор, собравшись с мыслями, - так бывает. Это очень хорошо, что ты нашла в себе силы и мужество самой сломать барьеры. Я знаю, как это бывает нелегко и, к сожалению, не всем удается сделать это вовремя. Мне очень верится, что ты всегда сумеешь в нужный момент сделать первый шаг. Абигайль могла бы тобой гордиться.
*****
Беседа их тянулась уже больше часа. Рина оживленно, но на удивление грамотно для барышни, рассказывала о результатах своей жизни и учебы за пределами Британии. Ее истории развлекли Альбуса, что-то даже вызвало его улыбку. По некоторым вопросам они немного подискутировали, впрочем, дискуссию Рина очень изящно завершила, подняв руки вверх, принимая справедливость точки зрения директора. Однако Дамблдора не отпускало странное ощущение, что девочка очень чутко прислушиваясь к его реакции, ведет беседу в нужном ей направлении. Самым неприятным было то, что он до сих пор понятия не имел – что это за направление. Перехватив его неловкий взгляд на часы, Рина посерьезнела, и глубоко вздохнув, видимо решилась на коду***.
- Профессор, - осторожно начала Рина, - как бы приятна и полезна не была наша беседа… Как не хотелось бы мне оттянуть, а лучше пропустить, неприятный момент - озвучить свои корыстные интересы… Одним словом, я считаю неправильным и дальше продолжать вить кружево файв-о-клочной беседы, и делать вид, что мой визит к Вам - только признательность и почтение. – Девушка умолкла и снова глубоко вздохнула. Не дождавшись ответа на свое сомнительного достоинства откровение, она подняла глаза и прямо взглянула на собеседника. Директор смотрел на нее заинтересованно, не выражая ни одобрения, ни недовольства. Регина чуть сдвинула брови и решила продолжить.
- Я понимаю всю неловкость моего заявления, сэр. Но, мое уважение к Вам столь велико, что продолжать хитрить и выжидать удобного случая и оказии, было бы нечестно. Я могу только просить Вас не считать меня циничной, невежественной и бездушной. Поверьте, я не пытаюсь оправдаться. Я просто очень надеюсь, что Вы сочтете возможным понять меня. Я была бы счастлива не только не демонстрировать, а даже не проявлять расчетливость, прагматичность и много всего прочего. Тем более что многие из этих качеств мне не свойственны. Но, все вокруг складывается таким образом, что по-другому просто не получается. – Рина умолкла и приготовилась терпеливо дождаться реакции Дамблдора.
Он же продолжал смотреть на нее, слегка склонив голову и сцепив руки. Альбус ни секунды не сомневался в том, что девочку привели к нему, если не чрезвычайные обстоятельства, то весьма серьезные причины. И, в сущности, в этом не было ничего неприличного, или недостойного. В самом деле, ну к кому было обратиться за помощью или советом бедняжке, когда именно он был назначен ее почти опекуном и советчиком? Не к братцу же – бездельнику, который все проблемы, в том числе и проблемы сестры, воспринимает через призму своих амбиций и притязаний. Строго говоря, ему не в чем было упрекнуть и Эрика Ризергама. Молодой человек, обратившись к нему на следующий же день после того, как Регина вернулась домой из Хогвартса, сильно удивил директора. Даже обрадовал. Эрик был сдержан, деловит и спокоен. Его просьбы были четкими, взвешенными и продуманными. И еще – было ощущение, что он подготовлен к тому, чтобы искать, в случае неудачи с Альбусом, других помощников и покровителей. Его планы относительно будущего кузины были такими грамотными и серьезными, что Дамблдору ничего не оставалось, как согласиться и принять посильное участие, что он и сделал. Вся эта семейка имела одну характерную и очень неприятную особенность – если они кого-то просили, если прибегали к посторонней помощи, то помогавший ощущал себя удостоенным великой чести. Именно это ощущение ворочалось где-то в душе директора и заставляло ее таять от гордости и умиления, а разум – кипеть от досады. «Ну, не придерешься к нахалке!», - раздраженно думал Дамблдор. Ко всему прочему, он совершенно точно знал, что девочка говорит сущую правду, что она действительно относится к нему с уважением и что она искренна с ним от первого до последнего слова.
- Таааак…, - решился заговорить Дамблдор. – Что ж, дорогая леди… Все это конечно совершенно против правил, которые пыталась Вам привить досточтимая мисс Прайс. Но… Ваша бабушка, Рина, поступила бы точно также. В этом я ни секунды не сомневаюсь!
Рина открыла было рот, но захлопнула его и уставилась на директора в немом недоумении. Дамблдор усмехнулся и позволил себе веселую мысль, что чуток, да переиграл хитрую маленькую ведьму.
- Раз пошло такое чаепитие – выкладывай, что там у тебя в кармашке. – лукаво глядя на Регину, предложил он.
Глаза Регины удивленно распахнулись, и она с нескрываемым восхищением посмотрела на Альбуса, а он не мог отказать себе в удовольствии понежится в этом синем взгляде юных восхищенных глаз.
- Дело, собственно простое, – девушка справилась с волнением, но глаза ее по-прежнему восхищенно поблескивали. – Я хочу продолжить обучение, получить степень профилированного магистра, закончить аспирантуру. На ближайшие два – три года этого вполне достаточно. Если учесть, что по возможности, я и маггловское образование хотела бы довести до какого-нибудь логического этапа.
- Планы воистину достойные потомка Мерлина, - скупо усмехнулся директор. – И с чего же ты собираешься начать? – спросил он, с удивлением отметив, что, не смотря на раздражение, фактически помогает девочке перейти от повествовательной части - к просительной.
- Мне нужна стажировка. Профильный опыт, – благодарно кивнув Альбусу, тут же ответила она. – В Кордобском или Толедском университете потребуется стажировка по профилирующему предмету. Я пока не определилась между социологией и теорией магических методологий, но для обоих направлений практика в Хогвартсе будет идеальным вариантом,– с воодушевлением закончила Рина.
Не смотря на то, что директор внутренне передернулся от продуманности и безупречности плана этой юной карьеристки, он скептически хмыкнул, продолжая демонстрировать внимательную заинтересованность. Рине ничего не оставалось, как продолжить объяснения.
- Видите ли, сэр, - девушка вздохнула и села прямее. Видимо для предстоящих объяснений ей требовался дополнительный настрой. – Для получения степени профилированного магистра мне нужна двухгодичная практика и сдача экзаменов. При условии, что и то и другое пройдет успешно и у меня будет достаточно материала для диссертации, сразу после экзаменов можно будет организовать защиту. Тогда, в случае успешной защиты, я, не теряя дополнительного времени, автоматом получу возможность на дополнительную практику для степени PhD****.
- Но отчего же в школе? Почему практиковаться в столь неконкретных направлениях ты решила не в министерстве, например? – директор не скрывал снисходительной иронии.
- Министерство – еще более неконкретное пространство, чем выбранные мной направления, - серьезно объяснила Рина, не поведясь на провокационную ухмылку Дамблдора. – Кстати, именно там я планировала окончить второй год стажировки.
Альбус сосредоточенным молчанием провоцировал собеседницу к дальнейшим рассуждениям и испытывал некоторую досаду на то, что по-прежнему не может ничего возразить этой самонадеянной, но удивительно трезво мыслящей особе.
- Таким образом, - продолжала Регина, - получается, что в этой ситуации я могу полагаться только на Ваше расположение и добрую волю.
- Ну что же… Вынужден констатировать, что продумано все детально и логично. – Вся ситуация продолжала крайне раздражать директора, но не согласиться, что нахалка выбрала, возможно, единственно приемлемый для ситуации деловой тон, он не мог.
- Правда? – радостно выдохнула Рина, захлопав ресницами и заглядывая в глаза директору. – Спасибо, сэр! – смутилась она, устыдившись, видимо, своей неанглийской реакции. – Я подумала, что школа, где так естественно, я бы сказала – необработанно, представлены все социальные слои магической Британии – идеальное место. А так как школой в Британии можно почесть только Хогвартс….
- Какая изящная лесть, мисс! – язвительно улыбнулся Дамблдор, что вызвало, к его тайному удовольствию, легкий румянец на щеках девушки. – И что же, молодая леди Вы намерены преподавать? – сладким, как мармелад голосом спросил он.
- Историю Магии. – тихо произнесла Рина, слегка смутившись, но тут же вскинула на него недоуменный взгляд, - Почему преподавать? Неееет! Что Вы, профессор? – на лице ее явно читался неподдельный ужас. – Нет, конечно! Ни в коем случае! Не преподавать, избави Мерлин! Я прошу места стажера при кафедре Истории Магии у профессора Бинса.
- Ты хочешь стажироваться у Катберта? – Альбус даже не потрудился скрыть удивления. – Вот нелепый выбор! Объясни!
- Я не сильна в прикладных дисциплинах. – коротко ответила девушка. Видно было, что подобные откровения ей неприятны. – Прикладывать немыслимые усилия, чтобы, изготовить говорящую колдографию, управляемо-обратимую трансфигурацию неодушевленного в одушевленное, зелья с молекулярной самокоррекцией… Угрохать всю жизнь на то, что любой преподаватель Хогвартса может выбрать для себя в качестве ненапряжного хобби? Учиться у метров, чтобы гарантированно остаться ремесленником, подмастерьем? Есть еще путь – теоретизировать и систематизировать чужие мысли. Да я обзавидуюсь и иссохну от своей ничтожности! – горько усмехнувшись, выпалила она. – Я не вижу стыда – быть великим портным, даже уборщиком, да кем угодно! Лишь бы нравилось! Увы, мои мозги не настроены на то, чтобы быть ученым. Вот я пытаюсь искать …
- Ты хочешь быть первой? Великой? Хочешь прославиться? – заинтересованно спросил Альбус.
- Да нет! Не то! – резко ответила Рина, но подумав, добавила, - Сэр, - просто я хочу, чтобы было интересно и правильно! Достойно! Понимаете? – с надеждой устремила она на Альбуса встревоженные синий взгляд.
- Надеюсь, что понимаю… - улыбнулся директор, и девушка засияла признательной улыбкой. – Итак… Значит стажер у профессора Бинса. Ну что ж…. Мы подумаем…, - многозначительно наклонил голову Дамблдор, – Надо будет связаться с министерством. Назначение – это моя прерогатива, как директора школы. А вот введение новой штатной единицы…
- Не надо…, - почти шепотом сказала Рина и опустила голову. Затем, кинув на директора прямой и жесткий взгляд, пояснила. – Я была на приеме у Министра. У меня есть разрешение департамента образования.
Так как Дамблдора был близок к тому, чтобы продемонстрировать явные признаки начинающейся асфиксии, Рина поспешила с объяснениями. – Я не собиралась действовать в обход, сэр! Честное слово! Если бы Вы не сочли возможным допустить моего стажерства в Хогвартсе, я бы отправилась в Дурмстранг или Шармбатон. Это правда! Я действительно была в министерстве, я сделала это сознательно и вероятно, это не самый красивый шаг, но… Я пошла от простого к сложному. Ходатайство министерства магии на стажерство мне пригодится в любом случае, но оно ничего не решает относительно работы в Хогвартсе. – Рина торопилась и нервничала, так как брови директора сошлись к переносице, а глаза стальным блеском сверкали из-под очков, – Сэр, министру хватило тошнотворной сентиментальной беседы о тяготах вдали от дома и горячего желания послужить Родине. Пара чашек слащавого патриотизма за чайным столиком - и милой молодой леди готовы помогать во всех начинаниях. Тем более, что у этой леди – такой внушительный текущий счет в банке и такие грандиозные благотворительные инициативы… И место в попечительском совете…
- При чем здесь совет? – глухо спросил директор.
- Там образовалась вакансия… Я купила место в попечительском совете, сэр. – как школьница на уроке ответила девушка, ежась под его колючим взглядом.
- Тааакккк! – только и смог сказать Дамблдор и медленно поднялся со своего места. Его гостья не выглядела испуганной или пристыженной. На лице у молодой ведьмы было написано крайнее сожаление. Она смотрела на Директора, который возвышался над ней, и глаза ее заполняла какая-то болезненная тягучая синева.
– Вот значит как… Вы крайне предприимчивая особа, мисс. – резко сказал Дамблдор. – Ваши бумаги! – требовательно протянул он руку к притихшей девушке. Она покопалась в сумочке, вытащила тугую трубочку бумаг, и прикоснувшись к ней палочкой, придала ей нормальный размер. Протянув свитки директору, Регина опустила голову и сцепила руки в замок. Он резко взял свитки и небрежно бросил их на стол. Некоторое время Альбус смотрел на склоненную голову своей собеседницы, разглядывал темно-каштановые с бронзовым отливом косы, уложенные венком вокруг головы. Затем вздохнул и, подойдя к столу, сел в рабочее кресло.
- Вот что, Регина…, - серьезно сказал Дамблдор, видимо приняв какое-то решение, - Я, как ты понимаешь, не совсем так представлял себе нашу с тобой встречу. И уж тем более – нашу беседу о твоем будущем. Я не стану сейчас разглагольствовать на тему уместности твоих намерений, инициатив и манер. Я не сомневаюсь, что ты знаешь, что делаешь. Я также уверен, что относительно того, как ты это делаешь, и о реакции окружающих на твои действия, у тебя тоже нет никаких заблуждений. Не скажу, чтобы я был от этого в восторге.
Рина вскинулась и посмотрела на своего instructor under the law****.
- Я обсужу с коллегами твои обстоятельства и сообщу о нашем решении. В любом случае, я постараюсь устроить все так, чтобы у тебя было достаточно времени на обдумывание и, при необходимости, корректировку твоих планов. – сухо закончил Дамблдор.
- Спасибо, сэр. – девушка мгновенно поднялась с места и почтительно склонила голову. – Прошу Вас верить, что это самый благоприятный ответ на который я только могла рассчитывать.
Она искренне и удивительно трогательно улыбнулась Альбусу. И в ее спокойной, чуть грустной улыбке Дамблдор впервые за долгий вечер увидел наконец до боли знакомые черты Абигайль. Рина осторожно ступая, сделала к нему несколько шагов, подняла голову и, заглянув в глаза, тихо сказала: «Я очень рада была повидать Вас. До свидания, профессор». Она снова склонила голову и Альбус, не сумев преодолеть порыва, осторожно коснулся губами теплой, пахнущей шоколадом макушки. Рина подошла к камину, захватила щепотку летучего пороха и, бросив его в огонь, обернулась. Серьезное лицо девушки на мгновение озарилось улыбкой, и она скрылась в пламени.
Альбус резко встал, тоже шагнул к камину и вызвал Минерву.
****
- Что тебя не устраивает, Альбус? – в который раз устало спросила МакГонагалл. – Может, прервемся и выпьем чаю? - не услышав ответа, задала она более нейтральный вопрос. Директор промолчал, и она снова спросила, - Так что же вызывает у тебя такое беспокойство, Альбус?
Директор поднял глаза на сидящую напротив Минерву и его «накрыло» липкое, как паутина ощущение полного déjà vu. Видимо в сознание Минервы всколыхнулось что-то подобное, и она криво усмехнулась. Но очень скоро в глазах профессора трансфигурации, совершенно не склонной к ехидству, вспыхнуло понимание и даже сочувствие. МакГонагалл решительно поднялась и приняла на себя роль хозяйки. Она аккуратно разлила чай, придвинула ближе к Дамблдору вазочку со сладостями и сделала приглашающий жест в его сторону. Сама же добавила в свою чашку сливок и с подчеркнуто спокойным удовольствием принялась за чай. Помолчав немного, ведьма поставила свою чашку и посмотрела на директора.
- На мой взгляд – все складывается очень предсказуемо. Я даже скажу – на редкость удачно! Конечно, проблем с появлением Регины в Хогвартсе прибавится, - спокойно заявила Минерва.
- Мерлиновы … Упс! Слава Мерлину, короче! – раздался вдруг каркающий голос Распределительной шляпы. – А я что всегда говорила! – торжествующе махнув полями, изрекла реликвия.
Оба волшебника резко повернув головы, с раздражением глянули на уважаемый артефакт. Они сочли за благо не отвечать, дабы не вовлечь ненароком в дискуссию склонный иметь независимое мнение головной убор.
- Так вот, - невозмутимо продолжила МакГонагалл, - Я считаю поведение Регины крайне разумным. - Ее методы в достижении своих целей конечно весьма нетрадиционны, но даже в этом я не стала бы ее упрекать. – Минерва старательно избегала смотреть на собеседника, дабы не сбиться. – Девочка предельно ясно обозначила свои планы и предприняла для их достижения грамотные действия. Я, при всем моем сложном отношении к ее семейству и к ней самой, - МакГонагалл наконец гордо подняв голову посмотрела прямо в глаза Дамблдору, - не могу упрекнуть Ризергам в том, что она выросла такой… такой самостоятельной. Абигайль приложила к этому максимум усилий, и мы оба знаем, что она, учитывая все семейные традиции и окружающую обстановку, не могла сделать ничего иного. Абигайль изложила свою последнюю волю относительно Регины вполне определенно – значит, она должна быть выполнена. Я уверена, что в свете тревожных событий последних двух лет, то, что девочка будет на наших глазах – большая удача. И, похоже, она это если не понимает, то чувствует. - Минерва в ожидании посмотрела на Дамблдора и решительно поднялась с кресла. Он продолжал сидеть, глядя прямо перед собой. Когда Альбус поднял глаза на нее, во взгляде его она увидела и признательность, и согласие с ее словами. – Альбус! – торжественно сказала женщина, - если ты всерьез интересуешься моим мнением, я решительно высказываюсь за то, чтобы Регина получила это стажерство.
Дамблдор поднялся и шагнул к столу, зашуршав свитками.
- Как только вернутся Ларри и Клэнси, я тут же отправлю их с нашим решением.
- Значит, ты еще не получил ответа от Римуса? – спросила МакГонагалл.
- Нет. Но я жду его к вечеру, максимум к утру. Он согласится. И надо будет поговорить с Катбертом. – уверенно заявил директор. Альбус уже не выглядел расстроенным и Минерва поторопилась спрятать улыбку – так забавно было видеть перемену его настроения.
- Я сама могу отправить сову, если хочешь. Все-таки это административное решение, да и девочек наверное так будет полезней. – тонко улыбнулась Минерва. – А с профессором Бинсом, думаю, стоит поговорить вам обоим. Я уверена - очаровать его будет правильным, а это девочке будет наверняка сподручней. - Директор удивленно вскинул брови, а Минерва коротко и нарочито возмущенно хмыкнула. – Вы забыли, господин директор, что я все еще женщина, и пока помню, что некоторые вещи дамам удаются лучше.
Поймав шокированный взгляд округлившихся глаз Альбуса, Минерва с удовольствием рассмеялась. Она веселилась так искренно, что грозный великий волшебник тоже не смог сдержаться и с удовольствием улыбнулся, глядя, как она смеется. Уже провожая ее к камину, он легко коснулся ее плеча и тихо сказал: «Спасибо, Мэрви. Твоя поддержка очень многое для меня значит, дорогая».
Оставшись один, Дамблдор еще некоторое время стоял у камина, погруженный в какие-то свои мысли. Затем, мельком кинув взгляд на часы, решительно направился к столу. Он быстро начеркал на пергаменте несколько строк, поставил свою подпись и, промокнув надпись, сложил письмо. Почти одновременно раздались хрюканье часов и клацанье крепких птичьих когтей о подоконник. Лоуренс, как всегда, остался у окна, а Кларенс спикировал на директорский стол, налету уронив свиток, на столешницу. Альбус поспешно развернул ответ Римуса, удовлетворенно кивнул и протянул «сову» новую депешу. Взяв с соседней этажерки коробку с птичьими галетами, директор протянул угощение Клэнси и направился к окну. Он поставил коробку перед вороном и своенравная птица, хитро моргнув глазом, ухватила черным клювом лакомство.
- Спасибо, мальчики. – уважительно произнес Дамблдор, обращаясь к Ларри и гладя, круглую голову севшего рядом Кларенса. – Мне так жаль, что приходится просить вас поработать еще, после такого долгого перелета, но это письмо не менее важно, скорее даже важнее предыдущего. И, к сожалению – тоже срочное. Доставить его нужно в Малфой-мэнор профессору Снейпу. Вы сможете отдохнуть до утра, и отправиться в путь, пока не рассветет.
Кларенс мигнул круглыми желтыми глазами, и, закончив лакомиться, подставил лапу. Директор прикрепил письмо так, чтобы оно не помешало «сову» отдыхать.
Ларри молча вылетел в ночь, за ним бесшумно последовал Клэнси, а директор крикнул вдогонку: «Ответ не нужен».

*****
Отношения с Малфоями настолько «улучшились» за последнее время, что Снейпу каждое лето приходилось отбывать наказание перед началом учебного года в Малфой-мэноре.
Северус сидел, положив ногу на ногу, и пытался время от времени выдавить вежливую улыбку. Скорее всего, это получалось у него не достаточно убедительно. Нарцисса, когда он появлялся в поле ее зрения, делала «страшные глаза», а Люц коварно улыбался, демонстрируя при этом выражения лица святоши и филантропа. Немногочисленные (всего десять-пятнадцать человек) гости разбрелись по роскошной гостиной Малфоев, а Северус, срок заключения которого подходил к концу, нашел уютный уголок рядом с чье-то абсолютно глухой родственницей. Почтенная дама имела талант – она тихо спала с открытыми глазами. И не просто спала, а периодически еще и всхрапывала, так, что проходившие мимо были уверены, что профессор Снейп занят оживленной беседой.
В этом году Северус, как ни странно, почти с удовольствием принял приглашение Мистера и Миссис Люциус Малфой погостить у них в поместье перед началом учебного года. С тех пор, как в Хогвартсе появился ученик, само рождение которого перевернуло жизнь Северуса с ног на голову, привычная работа в школе превратилась в сплошной кошмар с мигренями, нервотрепками, бессоницами, и скрежетом зубовным. Он-то, наивный, думал, что единожды пережив кошмар личной катастрофы, он будет терпеливо нести свой крест и вечно ощущать боль раскаяния. Перспектива для молодого мужчины – безрадостная, но не фатальная. В конце концов – ко всему привыкаешь. Но он никак не предполагал, что крест этот будет так тяжел, а боль так остра. Ко всему прочему, вокруг начали происходить неприятные и тревожные события, которые он с удовольствие мазохиста связывал с появлением мальчишки, и ненавидел себя за этот идиотизм. Самым пугающим и отвратительным была придирчивая разрушительная ненависть к ребенку, за благополучие которого, он, не задумываясь, отдал бы жизнь. Эта ненависть изводила его, так как разрасталась и множилась по поводу и без. Она завязывала в узел душу, путала мысли и, только одному Мерлину было известно, откуда он брал силы, чтобы справляться с этим.
Ко всему прочему у него, как у каждого нормального человека были и свои личные проблемы. Он и так непозволительно долго откладывал решение проблемы с отцом, который, храни его Господь, вдруг, да и пошел на поправку. «Небывалый случай» - твердили ему в клинике, и ему бы гордиться, ведь именно его снейповы зелья, а не маггловская терапия привели к такому результату. «И куда теперь деваться с таким счастьем?» - непечатно ругаясь про себя, думал Северус. Он, не без сомнительных заклинаний слегка скорректировал настрой медперсонала, но вечно так продолжаться не могло.
И еще одна неприятность заставляла Северуса временами вздрагивать и просыпаться по ночам в холодном поту. Он не находил в себе силы и мужества обозначить эту странность. Решиться и, возможно, не только осмыслить самому, но и обсудить… Оооо! Ему было с кем обсудить свои опасения и страхи! Малфои - например! Снейп тряхнул головой и видимо слишком громко опустил сжатый кулак на подлокотник кресла – старушенция проснулась и задала ему идиотский вопрос. Он нашел в себе силы спокойным и даже доброжелательным голосом ответить этой спящей красавице. К счастью, голос ему почти никогда не изменял. Многолетняя практика сказывалась и Северус невесело хмыкнул, подумав, что оратор из него вышел бы недурной. Или, гипнотизер, или мошенник… Дама с готовностью продолжила досматривать свои многосерийные сновидения, а размышления Снейпа снова прервали.
- Крестный! – услышал он как сквозь вату голос Драко. – Крестный сова принесла письмо. Тебе тоже пишут письма из Хогвартса? – с любопытством спросил мальчик.
- Пишут. – коротко ответил Северус, но улыбнулся крестнику. Мальчишка так забавно и старательно изображал из себя настоящего Малфоя, так тужился походить на отца, что даже дома пытался вести себя напыщенно и высокомерно. Снейп был по-своему привязан к ребенку и нет-нет, да и вмешивался со своими репликами и мнениями в процесс формирования юного аристократа. Машинально распечатывая письмо, он оглядел Драко и усмехнулся: «Надулся, как индюшонок, а глаз блестит от любопытства. Ооох! Благородный отпрыск, «гном в одежках великана»».
- Крестный!!!??? – испуганно прошептал мальчик, когда сведенные пальцы Снейпа скомкали письмо. – Что-то случилось? Я могу чем-то помочь? Может маму позвать? – залепетал Драко, стараясь заглянуть в глаза своему профессору.
- Что? – очнулся Северус, и сунул письмо в карман сюртука. – Нет, ничего не надо. Вести? Да, не очень приятные, но ничего неожиданного. – монотонно проговорил он. Взглянув на крестника, Северус выдавил улыбку, - Служба, Драко. Напоминание о необходимости выполнять свои обязательства не всегда приходят во время и не всегда радует. Так-то, мистер Малфой. Пойду собирать вещи и попрощаюсь с твоими родителями. – Он положил руку на плечо мальчика и снова попытался улыбнуться, - до встречи в Хогвартсе, Драко.
*****
- Опять отказали? – мягко спросила Цисси, указывая взглядом на торчащую из кармана Снейпа дамблдорову депешу.
- Да. – жестко ответил Северус, запихнув письмо поглубже и потянувшись за мантией.
- И кого же нашел наш великий директор на этот раз? – голос Люциуса звучал привычно растяжно, но ни насмешки ни издевки в нем не было.
- Этого гриффиндорского об..., - Снейп словно поперхнулся, и, откашлявшись, закончил, - …оболтуса.
- Которого? – уже веселее спросил Люц., - помнится мне, это можно было сказать о девяносто девяти процентах выпускников этого странного прайда.
- Люпина. – выплюнул Северус, скривившись.
- Римус Люпин? – удивилась Нарцисса. Она на секунду задумалась, а потом улыбнулась. – Сев, мне жаль, что ты расстроен, но и назначение на должность Люпина меня не радует. Я начинаю верить, что должность проклята. А проклятий я бы никому не пожелала. Тебе – само собой, но и Римусу тоже. Мне помнится, он был славным, разве нет?
- Славным, - кисло улыбнулся Снейп, готовый радоваться чему угодно, лишь бы увести разговор от опасной темы.
- Может мне стоит подключить попечительский совет? – спросил Люциус.
- Не стоит, Люц. – вполне уже твердо и быстро ответил Северус. – Я не так лоялен к Гриффиндору, как твоя сердобольная супруга. Хоть Люпин и не такой имбицил, как многие другие. Пусть его… пробует. Уступаю…, - и Северус, оскалившись в нехорошей улыбке, распрощался с хозяевами и направился из дому к границе аппрационного барьера.

*******

- Ванну. Белье. К утру – чемодан. – бросил Северус на ходу, радуясь, что все ругательства в адрес директора успел обдумать за мгновения аппарации. После роскошного малфоевского дома гостиная в Тупике прядильщиков выглядела особенно убого, но и в ней стараниями домовитого Свинни чувствовался какой-то уют и порядок. Северус и не желал большего, в принципе. Он всегда возвращался в это убогое жилище без неприязни, даже скорее с ощущением относительного покоя и защищенности. Тепло очага, уютный свет, знакомые запахи и звуки – все это сразу окутало в очередной раз несостоявшегося профессора мягкими лапками успокаивая и отводя неприятности. Не успев закончить выплевывать распоряжения, Снейп застыл посреди своей комнатки с открытым ртом. Свинни, мечтательно развалившийся на диване у камина, с чаем и коробочкой печенья, да еще и в наушниках от недавно приобретенного Северусом проигрывателя, лишил его дара речи и способности соображать на добрых три минуты. Когда могучий ум зельевара постиг, наконец, наблюдаемую картину, а нос учуял имбирный чай с имбирным же печеньем, Снейп набрал побольше воздуха в легкие и гаркнул, намереваясь переорать музыку, которой наслаждался ушастый меломан: «Свиниии!»
Домовик вскочил с выражением панического ужаса, словно позвал его голос из преисподней. Он заморгал глазами, выронил из разинутого рта кусок печения и чашку из ручек. Северус сорвал с себя мантию и швырнул ее в эльфа. Тот от неожиданности захлопнул рот, клацнув зубками, затем, сообразив, что держит ОДЕЖДУ, снова разинул рот и взвыл не хуже гриффиндорского оборотня.
- Хозяин дал Свинни одежду! Хозяин Северус выгоняет Свинни! Свинни пойдет и убьется, чтобы не жить такой неблагодарной скотине, как Свинни! Аоооуууоооаааа! – завыл несчастный. Северус недоумевающее глазел на своего домовика, пока не сообразил, что произошло. Он стремительно подскочил к эльфу и, не обращая внимания на то, что несчастное создание сжалось в комок и трясется с головы до ног рывком сдернул наушники с ушастой головы.
- Идиот! – прошипел Северус, исключительно для того, чтобы не расхохотаться. – Повесь. Мантию. На место. – четко выговаривая каждое слово, велел он. – Шевелись!
Повторять ему не потребовалось. Свинни не веря своему счастью, рванул, как мышь от филина в прихожую и минуту спустя робко высунул нос из-за двери.
- Ты оглох? – ледяным тоном спросил Северус. – Ванну, белье и чемодан к утру. Я уезжаю в Хогвартс. Один! – резко повернувшись к несчастному созданию, рявкнул он. – А ты – отправишься к Августе. И расскажешь ей все. Пусть бабушка сама решает, что с тобой делать.
Весь вечер Свинни ходил тише воды, ниже травы. И только когда думал, что хозяин Северус его не видит и не слышит – тихонько бормотал что-то себе под нос и робко улыбался.
Уже проваливаясь в сон, Снейп невесело хмыкнул: «Еще немного – и я стану домовым эльфом у этого негодяя».

******

Разговор с директором не сулил ничего хорошего. Слизеринский декан молча кивал всем глубокомысленным изречением Дамблдора. За время их пространной беседы он поинтересовался только двумя вещами: все ли преподаватели Хогвартса в курсе того, что новый преподаватель – оборотень; какие дополнительные обязанности намерен возложить директор на него (Северуса) в связи с побегом Блэка и его намерениями относительно Поттера. Альбус Дамблдор в очередной раз, расчувствовавшись его верностью своему слову предложил Снейпу чаю, пораспрошал о снейпове житие-бытие и отпустил с миром восвояси.

*****

Как всегда в Большом зале сияли тысячи свечей. Северус в очередной раз удивился, что невзгоды и беды не способны разрушить эту волну восторга, которая разливалась в его душе всякий раз, когда он присутствовал при церемонии начала учебного года. Правда, с каждым годом эта волна счастья сопричастности к Магии, отступала все быстрее, и миг детского восторга становился все короче. Она оставляла после себя, как и положено волне отлива, голый, загаженный всякой полумертвой дрянью и мусором, берег. А мрачный, зловещий декан Слизерина, в очередной раз – профессор зельеварения, со злостью шлепнул несколько раз сведенными от ярости ладонями, аплодируя новому профессору ЗОТС.



*FW – fairy wizard (благоприобретенная, точнее, вычитанная где-то фраза) – волшебный волшебник – звучит, как масло масляное, но аббревиатура мне понравилась)
** «крукнув» - многотомная Энциклопедия «Жизнь животных» утверждает, что именно такие звуки (крук) издает ворон обыкновенный.
***Кода – муз. (зд) – финал, развязка, заключительная часть. (Позволила себе не разобъяснять смысл музыкального термина)
**** PhD – степень Доктор Философии.
**** instructor under the law – Наставник по закону (т.е по завещанию (under the Will))


Глава 26

Этот год обещал побить все рекорды. Стоило объявлять конкурс «Худший год Зельевара» или «Удиви профессора Снейпа». Год начался торчащими усами, мохнатыми ушами и хвостом Грейнджер; по нему изрядно поползал василиск; блистательный Поттер (в который раз?) явил магическому миру свою исключительность, и посрамил заносчивых магов, именующих себя профессорами. И ведь не поспоришь! Кто спас девчонку Уизли? – Поттер! Кто вычислил, и укокошил чудовище? – Поттер. Кто не растерялся, и сообразил, как уничтожить артефакт Темного Лорда? – Опять он –– Поттер! Северус скрипнул зубами и отшвырнул перо. Злость и досада мутной волной накатывали на измотанный заботами разум слизеринского декана, заставляя все туже и туже натягивать поводья, чтобы сдержать рвущееся наружу желание – послать все … очень далеко. Изо дня в день множился список того, что выводило его из себя и, оставаясь в одиночестве, он пожинал горькие плоды своей самонадеянности. Из-за природной неконтактности и благоприобретенной недоверчивости, он четко выстроил официальную, «выставочную» манеру поведения. Северус держал на расстоянии даже относительно близких людей, нарочно ни с кем не сближался. А уж всех прочих - просто попадающихся на пути, предпочитал держать в уверенности, что его самого следует опасаться. Так оно и случилось в итоге, хотя Снейп практически не прилагал к этому никаких видимых усилий. Студенты его панически боялись или ненавидели. Коллеги относились опасливо, или настороженно. Друзей у него не было. Даже семейство Малфоев, занимавших в его жизни определенное место, Северус считал скорее разновидностью дальних родственников, или необременительных попутчиков в долгом и моментами увлекательном путешествии.
Снейп с тоской глянул на исписанный мелким убористым почерком пергамент и разозлился окончательно. В сердцах он хватанул пятерней несчастный лист и с садистским упоением скомкал бумагу.
- Пропасссть! – поцедил он сквозь зубы, не заботясь о том, что давно уже поздравил себя с удачным избавлением от малфоевского словечка.
«Бездарная интриганка! Пустышка!» - мысленно выстраивая цепь оскорблений, изощрялся он. «Наглая, вздорная гусыня!», - продолжал браниться Северус, но подобный выход эмоций видимо облегчения не принес. Лицо профессора скривилось в усмешке, которая к упоминаемой особе не имела ни малейшего отношения. Что поделаешь! Северус Снейп был честен. По крайней мере, он прикладывал массу усилий, чтобы не лгать хоть самому себе. В минуты слабости, когда эта неприятность с ним все-таки случалась, он утешался тем, что просто «отодвигает» до лучших времен неприятные мысли и выводы, дабы не опускаться до самообмана и не истязать себя неприятной правдой преждевременно. В данном случае совесть и здравый смысл в два голоса вопили о том, что с бранью в адрес некоей особы он явно переборщил.
«Хорошо! Она не гусыня. Не пустышка. Не бездарь», - согласился он со справедливыми «упреками» разума. «Но, Ризергам определенно наглая интриганка!», - уверенно вынес он вердикт. «Кто бы еще, как не склонная к интригам особа, смог так незаметно и прочно втереться в хогвартский коллектив. И что главное – как тонко, как уважительно и ненавязчиво держится эта нахалка! Никакого подобострастия и заискивания! И какой неподдельный, почти щенячий восторг демонстрирует, когда выпадает случай столкнуться с мастерством и профессионализмом профессуры. Глазищи нараспашку, разинутый рот, не дыша, смотрит, как, допустим, Филиус демонстрирует сложную защиту от боевых заклинаний», - продолжал возмущаться Северус. Расположение Флитвика к этой Ризергам его отчего-то особенно бесило. Когда Филиус хвалил девчонку, как студентку, Северус, обладай он более открытым характером, непременно бы его поддержал. И, кстати поддерживал, в своем роде, разумеется. Но теперь – это не лезло ни в какие ворота. К слову, из его личного студенчества, профессор Флитвик был вторым после Слагхорна преподавателем, который не скупился на похвалы в адрес Снейпа. Он всегда отмечал заслуженные успехи. Став коллегами в профессорстве и деканстве, Снейп и Флитвик будто бы негласно заключили некоторое товарищество. Но это приятное обстоятельство не послужило поводом к тому, чтобы Филиус делился со Снейпом, так сказать, личными жизненными наработками. А этой выскочке…Подумать только! Филиус с удовольствием наставлял девчонку. И делал это с возмутительным, едва ли не жеманством и кокетством! В его-то годы! Добро бы была она неземной красавицей, так нет же! Из всего богатства, которым природа может одарить женщину – только глаза, да косы! Хотя, справедливости ради, стоило признать, что, видимо, было еще что-то, сподвигшее слизеринского декана добрых полчаса потратить на перебранку с самим собой.
Снейп устало глянул на скомканный пергамент, и его губы снова искривила злобная усмешка. На этот раз она была адресована высокородному мистеру Малфою, с которым они, наконец, поговорили «по душам».
*****
- Я только что был у Драко, - заявил Малфой прямо с порога кабинета. Люциус решительно подошел к столу, за которым сидел Северус, поднявший на него недоуменный взгляд. Малфоя нельзя было обвинить в бесцеремонности никак! Он всегда педантично придерживался правил этикета, даже когда речь шла о срочных делах. Видимо Люц был встревожен, и Снейп воздержался от замечаний. – Ты считаешь, что его рана неопасна? – явно стараясь говорить спокойно, спросил Малфой.
- Совершенно не о чем волноваться. – как можно уверенней ответил Северус, стараясь быть максимально доброжелательным. Он простил Люцу вторжение, так как представил в красках, что могла устроить Цисси, узнав о происшествии. – И, именно потому, что травма совершенно неопасна, я бы хотел обратить твое внимание на поведение Драко. Мальчик, похоже, слегка выпал из реальности и его личные эмоции превозобладали над здравым смыслом. Люциус, желание самоутвердиться не должно достигаться такими сомнительными методами. Для Малфоя это …. , - Северус замялся, подбирая приемлемое слово, - не то! – Сердито закончил он, вглядываясь в ледяные глаза собеседника, в надежде, что тот его понял.
- Я поговорю с сыном. Спасибо, господин декан. – холодно кивнул Малфой. – Мы с женой невыразимо признательны тебе за то, что ты принимаешь в своем крестнике такое участие. – ядовито добавил он, и Северус разозлился. Это уже переходило всякие границы.
- Неужели? – невольно переходя на такой же ядовито-елейный тон, спросил он и поднялся. – Приятно слышать. Просто сняли камень с души, мистер Малфой! И верно, - у кого, как ни у благородного джентльмена, найдешь понимание в столь деликатном вопросе. Какое облегчение – узнать, что сын старательно и творчески перенимает опыт отца в искусстве достижения своих целей.
Породистая физиономия Малфоя вытянулась, лицо побелело а тонкие губы вытянулись в ниточку. – Изволь объясниться! – тихо выдавил он.
- Изволю! – Снейпа будто прорвало. – Драко повел себя, как болван, как надутый индюшонок! Да просто, как маггл! От желания публично утереть нос Поттеру, у него вынесло все мозги! Иначе, как ты объяснишь, что мальчик из древнейшей семьи с традициями так бездарно проявил себя. Пусть Хагрид – кре…, крайне неопытный и сомнительный учитель! Разве это повод, чтобы у волшебника, заметь, уже не малолетки, отказал инстинкт самосохранения. Это же надо было додуматься – в глаза гиппогрифу высказаться о его внешности! Да еще и в вашей малфоевской уничижительной манере! Да ты должен благодарить этого … Хагрида, что благодаря ему, больше никто не пострадал.
- Непременно поблагодарю. Не сомневайтесь, господин декан. – неприятно улыбнувшись, сказал Малфой.
Это взбесило Северуса еще больше. – Верю, знаете ли! Неудивительно, мистер Малфой, что мальчик повел себя подобным образом. Ему явно есть с кого брать пример.
Собравшийся уходить Малфой замер. – О чем это ты?
- О чем? – Снейпа понесло, и он уже не собирался останавливаться. – Ооо! Я о том, что в прошлом году, Вы не спешили с визитом в школу, мистер Малфой. Ни как глава попечительского совета, ни как обеспокоенный любящий отец. А опасность, грозящая студентам, в том числе и Вашему сыну, была куда как реальна и страшна! Не в пример страшнее, чем сейчас! - выпалив все это на одном дыхании, Северус посмотрел на Малфоя. Нет, Снейп конечно не пожалел о сказанном, но уж точно усомнился в уместности выбранного тона. Появилось гадкое ощущение, что он ударил безоружно человека, который гарантировано, не сможет дать сдачи, или защититься.
- Драко рассказывал мне, что ты прилагал все усилия, чтобы дети не пострадали. – наконец выдавил Малфой.
- Почему…. – поспешил спросить Северус, но Малфой прервал его.
- Потому! – отрезал он. – Ты можешь гордиться всеми своими действиями и поступками? Ты готов поделиться своими сомнениями и проблемами с кем-нибудь? Хотя бы со мной, или с Цисси? Вот тебе и ответ. – как-то буднично и устало заключил Люц. – «…Есть многое на свете, друг Горацио….», что не посмеет взвалить на других даже самый отъявленный негодяй. – усмехнулся Малфой. Он поморщился и Северус, вдруг решился.
- Часто? – спросил он, кивком указывая на руку Люциусу.
Красивое лицо Малфоя перекосила гримаса, - Так же, как и у тебя, я полагаю. – хрипло выдавил он. – И я не хочу поговорить об этом, мистер профессор заблудших душ! – неожиданно зло гаркнул аристократ. Подскочив к Северусу и перегнувшись через стол, он прошипел, - И упаси тебя Мерлин – намекнуть Цисси. Да, я буду врать, прятать голову в песок… Все, что угодно! Я не знаю и не хочу знать, как остальные. Но я хочу, чтобы среди нас этого вопроса больше не возникало!
Северус почувствовал себя сдувшимся дирижаблем. Он устало опустился на стул и пробормотал, потерев переносицу, - Ясное дело! Можно подумать, твоя жена – дура и не догадывается, что означает эта …. аллергия.
- Спасибо, Сев! – просто ответил Малфой. – Я все понял относительно Драко. Цисси будет в восторге, от того, что ты сам за ним присматриваешь. Я понял! – веско повторил он последнюю фразу, опережая порыв Северуса высказаться. – Кстати, - на лице Люциуса заиграла его неотразимая змеиная аристократическая усмешка, - Раз уж есть оказия, хочу тебя обрадовать – ежегодный отчет перед Рождеством, можешь в Попечительский совет не отправлять.
- ?, - Северус вопросительно выгнул брови.
- Отдай его на месте нашему новому члену совета. Тем более, что ей и придется оценивать отчеты. – приятно улыбаясь, поведал Люц.
- Кому-кому? – не понял Снейп, хотя появившийся противный холодок в животе явно предупреждал о какой-то каверзе.
- Мисс Ризергам, конечно! – и бросив на прощание, - Ждем тебя на Рождество, Малфой удалился.
******
Приближалось Рождество, а Северус, с трудом домучивший ежегодный отчет, вот уже неделю, не мог отловить «конечно, мисс Ризергам», чтобы его отдать. Снейпа не раз посещала отчаянная мысль – плюнуть и отправить Малфою отчет в качестве рождественского подарка. Останавливало только то, что чувство юмора этой семейки может довести его до святого Мунго. Противная стажерка профессора Бинса все время появлялась в поле его зрения исключительно в компании кого-то из профессоров. Особенно часто, что, кстати, неприятно удивляло профессора Снейпа – в компании Люпина. Или была окружена окруженная стайкой студентов. На оба эти обстоятельства указал, лукавый Филиус. Как-то, еще в начале года за обедом, он вдруг подмигнул Снейпу и заговорщически прошептал: «Покусай меня директорская горгулья, если в этом году стажера мистера Бинаса не завалят валентинками мои оболтусы со старших курсов. Представьте коллега, это же мальчишки, с которыми Регина училась. Теперь они выросли и заинтересовались, представьте, историей магии!» - хихикнул Флитвик. «Теперь, на уроках они не спят и не делают домашнее задание, а сворачивают шеи на мисс стажера, когда уроки ведет Катберт, или внимают, открыв рот, когда досточтимый коллега, в воспитательных целях спихивает урок на юную леди», - продолжал веселиться чародей. «А еще я думаю», - разоткровенничался Филиус, - «что студентки, за редким исключением, - девочку не жалуют….». При этом заявлении он многозначительно скосил глаза на сидевшего неподалеку Люпина, который с интересом слушал, как его соседка, «конечно, мисс Ризергам», оживленно тарахтит ему о чем-то весьма занимательном. Северус кисло улыбнулся Флитвику и, глянув на оборотня и мисс стажера, скрипнул зубами. «Чудовищная пара!» - подумал он тогда и отвернулся.
****
Идею нанести рождественские визиты Северус отверг сразу после первой паники, вызванной появлением Блэка в замке, а особенно после появления дементоров на матче. С тех пор он практически не покидал пределов Хогвартса. Исключения составляли только редкие визиты в Хогсмит: на почту; в аптеку; ну, и, если быть честным, еще в одно место.
Снейп, в отличии от коллег, не понимал, что могло понадобиться Блэку в Хогвартсе. Лично он не верил, в то, что поттеровский пес злоумышляет против мальчишки. Также Северус не допускал мысли о том, что Блэк повредился умом. У слизеринского декана были свои причины считать Блэка негодяем, но это были его личные причины, которые к произошедшему с Бэком впоследствии, отношения не имели. И еще Северус скорее бы поверил в безумного Блэка, чем в Блэка предавшего.
Большее беспокойство вызывали у него дементоры. Стыдно сказать, но с некоторых времен, Северус стал болезненно ежиться, при упоминании о них. С начала учебного года он уже трижды вызывал Патронуса, благо этого никто не видел. Конечно, он бы не грохнулся в обморок при встрече с ними, как сопляк Поттер, но всячески старался избегать их, и пожалуй, в первый раз не способен был язвить над слабостью мальчишки.
*****
Северус разослал покаянные письма бабушке и Малфоям и побрел по замку в поисках «конечно, мисс Ризергам». Он был настроен довольно мирно, так как с утра, пользуясь относительной свободой школьных каникул, сгонял в Хогсмит и получил посылку с Августиным подарком. Развернув обертку прямо на почте, почти с мальчишеским нетерпением, Северус удивленно охнул и просиял. В посылке был дивный серебряный котелок из тех, что использовались для приготовления высших зелий. Он мысленно поздравил себя с тем, что не пожмотничал и не поленился купить в Лондоне премилую брошь, присоветованную Нарциссой, в подарок бабушке. Впрочем, все это не помешало Снейпу всю обратную дорогу корить себя за несдержанность.
*****
В библиотеке было пусто, только мадам Пинс восседала за своей конторкой. Он вежливо кивнул библиотекарше и направился обыскивать последнее вероятное убежище «конечно, мисс Ризергам». С каждым шагом настроение у него портилось. Он нашел ее в запретной секции и по истечении пяти минут созерцания бывшей студентки – кипел от возмущения. Девица в совершенно неподобающем её нынешнему статусу виде, сидела на скамье, поджав под себя одну ногу. Другой ногой она легкомысленно болтала. Такие узкие штаны даже студентки не носили. Севрус и сам имел несколько пар джинсов, но ему в голову не приходило - появиться в таком виде в Хогвартсе. А эта особа с неприлично обтянутым круглым … Снейп, возмущенный донельзя, открыл было рот для строгого замечания, когда нахалка поменяла позу, встав на скамью коленями, прогнув спину, опираясь на локти и отклячив зад. Эта разнузданная распущенность доконала профессора.
- Мисс Ризергам! - гаркнул он.
Девица замерла, затем медленно повернула голову на звук и, увидев Снейпа, сначала вынула из ушей наушники, и только затем встала со скамьи, подергивая затекшими коленками. Из-за стеллажа высунулась неодобрительная физиономия библиотекарши. Северус упреждающе поднял руку, жестом извиняясь и за шум. Когда недовольно цокающая Пинс скрылась, он перевел взгляд на Ризергам и скрестил руки на груди. Поза его, призванная внушать ужас и трепет, и выражавшая крайнее презрение, на нахалку, видимо, впечатления не произвела.
- Добрый день, профессор Снейп. – приветливо поздоровалась ведьма. Северус молчал, прожигая ее гневным взглядом, и она осведомилась, - Я чем-то могу быть Вам полезной? – Северус продолжал хранить молчание и пепелить бывшую студентку. – Сэр? – уже с любопытством обратилась она к нему. Видимо какая-то счастливая мысль посетила Ризергам и она радостно сообщила, - Я не заметила Вас сразу. Простите великодушно. Вы так неслышно приблизились, а у меня еще наушники. – для убедительности она вытянула руку, на которой болтались два шарика с проводами. Еще раньше Северус заметил на столе компактный магнитофон. – Видите ли, - вздохнув, стала объяснять девица, - наушники…
- Я в курсе, что такое наушники, - едва сдерживая гнев и стараясь не повышать голос, прошипел Северус. – Вы лучше потрудитесь объяснить, как Вас угораздило в таком виде, в такой … Это Вам не кабак маггловский!
Девушка удивленно округлила синие глазищи и приоткрыла рот. Немая сцена с мечущим искры из глаз Снейпом и удивленно моргающей ведьмой явно затягивалась. Ризергам захлопнула рот и сощурилась.
- Я, представьте, тоже в курсе, где мы находимся, профессор. – выдала она. - Очевидно, с маггловскими заведениями Вы знакомы лучше меня. Я не нахожу в себе ничего кабацкого. Разве что…, - она окинула Снейпа насмешливым взглядом, - мы с Вами посещаем разные маггловские заведения. И, кстати, не возьму в толк, как Ваша могучая эрудиция не помогла Вам сориентироваться. Если Вы так хорошо осведомлены о чудесах маггловских технологий, то должны были сообразить, что наушники служат именно для того, чтобы препятствовать воздействию посторонних звуков на слуховой аппарат. В данном случае, еще и для того, чтобы организовать направленное воздействие определенных звуков на этот аппарат, - она повертела перед носом Северуса магнитофоном. – Это – магнитофон. Он работает от батареек, - усмехнулась она, глядя на бледнеющее, на глазах лицо Снейпа. – Я с его помощью изучаю лингафонный курс испанского. Как видите – вполне примитивная логическая цепочка. Вы бы сами догадались, если бы не были так разгневаны. А главное – Вам бы не пришлось смущать мадам Пинс шумом. – удовлетворенно закончила Ризергам.
Губы Снейпа побелели, как ворот его рубашки. Никогда и никто не смел так нагло с ним разговаривать. А тут - это непринужденно проделала особа, презрение и неприязнь к которой, он собирался продемонстрировать со всем свойственным ему ядовитым сарказмом. Задыхаясь от бешенства, он швырнул на стол отчет и, не говоря ни слова, вылетел из библиотеки, забыв проститься с библиотекаршей.
********
Рождественский ужин не обещал быть томным. Сидеть за одним столом со студентами – перспектива невеселая, но если эти студенты – Поттер и Кº - это по ту сторону здравого смысла. К сожалению, смысл был не здравый, а директорский.
Они сидели за столом в Большом зале - тринадцать узников Рождества. МакГонагалл вяло переругивалась с Трелони и фыркала по-кошачьи всякий раз, когда ей удавалось поддеть бедняжку Сибиллу. Слава Мерлину, нахалки Ризергам за столом не было. Северус это сразу отметил и слегка расслабился. Он даже вяло улыбнулся, когда Дамблдлр водрузил себе на голову нелепую шляпу из его хлопушки. Впрочем, долго мучиться ему не пришлось. Сославшись на то, что ему непременно нужно навестить коллегу Люпина, Северус счастливо избежал профессорских посиделок. Он действительно намеревался заглянуть к оборотню. Снейпу удалось убедить себя в том, что даже к лабораторной крысе, коей в данном случае являлся подопытный оборотень, он проявлял бы такое же внимание. Все-таки модифицированный вариант сложнейшего зелья! Северус, как настоящий ученый, отринул из ума и души всю личностную неприязнь, абстрагировался от нерадостного и долголетнего знакомства, и педантично вкалывая, старался хоть как- то облегчить участь страдальца. Строго говоря, если отрешиться от персонифицирования личности, он должен был испытывать сочувствие. Беда была в том, что отрешиться не удавалось, а вот сочувствие он все равно испытывал!
******
По привычке постучавшись, Северус толкнул дверь в комнату, где пребывал профессор ЗОТС и… застыл на пороге. На полу лежал огромный волк и тихо таращил глаза на вошедшего Снейпа. Рядом с ним в кресле спала «конечно, мисс Ризергам». Босые ноги ее в пестрых носках, уютно покоились на боку волка, утопнув в жесткой теплой шерсти, а рука, свесившись, почти касалась волчьего уха. Ни веревок ни намордника на волке не было. Люпин (Северус бы голову дал на отсечение, что зверь смотрел на него мягкими карими глазами Римуса) виновато моргая, словно умолял взглядом не будить его сиделку, и ко всему прочему, словно виновато улыбался ему, приоткрыв клыкастую пасть. Севрус пулей вылетел вон, громко хлопнув дверью.
******
Первым порывом Снейпа, когда он долетел до своих покоев – было стойкое желание что-нибудь разгромить. Но, так как он уже находился в «своей крепости» и частично оправился от шока, крушить свои комнаты не стал. Хлопнув сгоряча стакан чистого виски, он плюхнулся в кресло и стал обдумывать, что в спешном режиме стоит предпринять для спасения безмозглой альтруистки. Гриффиндорство он в данном случае учитывал, как диагноз, и готов был рвануть к директору, поднять из постели МакГонагалл, где бы она не находилась, и с их помощью, или без, вырвать сердобольную любительницу животных из коварных лап чудовища. Но, принятая «на грудь» порция алкоголя слегка стормозила двигательные инициативы и, как ни странно, активизировала мыслительные процессы. Страшная и омерзительная идея пригвоздила его к креслу. Строя свою «выходную» арию для эффектного появления у директора, как вариации на тему «А ведь я вам говорил….», Северус вдруг уперся в сочетание «легкомысленная особа» и запаниковал. Фактически получалось, что он собирался громогласно заявить, что некая леди находится ночью в покоях некоего джентльмена. И то, что этот джентльмен – оборотень, абсолютно ничего не меняло. Грязно выругавшись от того, что в его сознании оборотень Люпин - враг его детства и юности, все равно джентльмен, Снейп тяжело поднялся и побрел в ночные коридоры замка.
Проболтавшись всю ночь на расстоянии «звуковой досягаемости» от комнат Люпина, Северус уже под утро едва успел шмыгнуть за угол, и затаить дыхание. Он проследил, как «конечно, мисс Ризергам» покинула комнаты оборотня, и живая и невредимая направилась к себе. Потом Снейп рванул в подземелья и залез под ледяной душ, чтобы смыть с измотанного тела следы бессонной ночи, а с души - горечь, желчь, злость и обиду.
*****
В свете неожиданно открывшихся Снейпу «успехов» в личной жизни оборотня, дементоры, Блэк, Поттер и Кº, студенты и коллеги отодвинулись на задний план. Это новое «откровение» настолько выбило Северуса из колеи, что даже поражение Ровенкло, серьезно подрывавшее надежды Слизерина на выигрыш, его почти не расстроило.
Как давно профессору зельеварения не приходилось озадачиваться морально-этическими вопросами, еще и весьма деликатного характера, еще и чужими… Да что там! Своих – подобных – у него и вовсе не было, а на чужие он просто болезненно и брезгливо морщился. Также он поступил и теперь, когда смог переварить сомнения и противоречия между здравым смыслом и чувством долга. «Эта особа» вызывала у него брезгливую неприязнь (плюс к давешнему раздражению), а домашний вервольф, как ни странно снисходительное сожаление. Возможно, было еще что-то, что Северус Снейп относил к недостойным для своих размышлений темам и понятиям.
******
Однако это благодушие к Люпину долго не продлилось. Как всегда – не обошлось без Поттер и Кº. Мерзкий безмозглый мальчишка в очередной раз проявил все фамильные качества, унаследованные от папаши. Северус был уверен, что Поттер каким-то образом в Хогсмите побывал, и что все это могло иметь отношение к Блэку при попустительстве, а то и содействии Люпина. Северус ругал себя последними словами за то, что позволил ярости и раздражению затуманить мозги. Чем, кроме временного помешательства, можно было объяснить, что он своими руками отдал Люпину тот пергамент? Он, было, сунулся «на дурачка» выяснить у профессора ЗОТС, что же это за «шуточка» из Зонко от таких знакомых шутников, но войти в комнату Люпина не решился. На его осторожный стук в дверь оттуда послышался взрыв женского хохота. Конечно, мисс Ризергам…. Как от чумы Снейп стремительно рванул от двери оборотня.
***
- Конечно, Рина! Абсолютно невинная подростковая шалость. Так нам всем тогда казалось, - грустно улыбаясь, сказал Римус, - но в случае с Гарри – это же совсем другое дело. Тем более в свете последних событий.
- Но ты, конечно, не собираешься рассказывать эту историю директору? – осторожно спросила Рина, вглядываясь в пергамент, на котором быстро-быстро появлялись и исчезали следы, которые, как утверждала карта, принадлежали профессору Снэйпу. – Смотри, смотри! Во - дает! Летит он что ли? Хотела бы я посмотреть, как улепётывает декан от твоей двери, - рассмеялась она, с удовольствием болтая ногами. – А еще больше – хотела бы узнать, почему он развивает такие космические скорости, - задумчиво произнесла она, мельком зыркнув на Люпина колючим взглядом.
- Я бы тебе посоветовал, дорогая, постараться не конфликтовать с профессором Снейпом. То есть, - Римус досадливо поморщился, - он, как ты заметила, человек сложный, и вряд ли обрадуется, узнав, что о нем говорят в таком тоне. Тем более, - Люпин строго посмотрел на Регину, - у тебя лично нет ни малейшего основания для столь неуважительных замечаний в его адрес.
- Ты же его не любишь! – с любопытством глядя на собеседника, спросила девушка. – Почему, кстати? Ты мне ничего не рассказывал о нем. И это, кстати, тоже – почему?
- Не любишь… Примитивно! – поморщился Римус. – Мы с ним не друзья – это точно. Но, как ты уже поняла – учились вместе. А не рассказывал - оттого, что мне не особенно приятно было вспоминать некоторые эпизоды нашей юности. Да и с чего Вы взяли, мисс, что я готов обнажить перед Вами душу? – хмыкнул он.
- Ясно. – согласилась на такое объяснение Рина. – Как скажешь, учитель. Спрашивать лишнего не буду. Буду нежно любить и уважать профессора Снейпа.
- Ну, что ж, - хохотнул Римус. – валяй, только без фанатизма.
- Как скажешь, - пожала плечами Регина и засобиралась к себе.
На пороге она остановилась и обернулась.
- Римус, а не кажется ли тебе странным: вы все…. Ну, то есть, мы все, с повышенным вниманием относимся к Гарри Поттеру. Не потому ли директор - отдает ему мантию-неведимку? А ты - спокойно, даже благодушно пожурив мальчика за карту, собираешься и дальше молча оберегать его, зная, что он теперь в курсе всех ходов-выходов.
Люпин удивленно уставился на девушку, а она уточнила, - Мальчик ведь вопреки мнению дорогого Северуса, совсем не идиот. И он наверняка запомнил карту, как свои пять пальцев. Ничего не понимаю! – театрально заломив брови, сказала она. – Создается впечатление, что действует какая-то тайная шпионская сеть, и у нее есть план. Cosa Nostra отдыхает! - хмыкнула ведьма и скрылась за дверью, оставив Римуса в тревожной задумчивости.
******
«Только бы успеть! Только бы успеть!» - выстукивал пульс в висках.
- И слав-но-бы-ло-бы еще не-грох-нуть-ся и не-рас-ши-бить-ся! – в такт поскакушкам скороговоркой причитала Рина. И благодарила кромешную тьму небес, беззвездную и безлунную ночь, которая давала малюсенькую надежду - успеть. Невнятный свет «люмоса» пока благополучно помогал ей бежать вперед.
«Только бы успеть! Только бы успеть!» - Эта была первая мысль, которая вспыхнула в голове, когда Регина вошла в комнату Римуса и увидела на столе нетронутый дымящийся бокал с зельем. Вернее, «успеть» - было второй мыслью. Первой, ненадолго занявшей голову – была мысль: «где же Римус?». Ответ нашелся быстро – на столе, затейливо свернутая, лежала карта – «детская шалость». Глаза у Регины загорелись любопытством и весельем: «Агааа! Щас мы все узнаем!» И она узнала! Люпин, Поттер, Блэк, Грейнджер, Уизли, некто Петтигрю и стремительно приближавшийся к Гремучей Иве Снейп. Фишки, как в волшебной паззле, сами поползли навстречу друг - другу. И, …(барабанная дробь)… – новость дня: зелье - здесь, а Римус там! Там – с детьми, беглым психом, неуравновешенным Снейпом, невнятным незнакомцем и надвигающейся луной. Пастораль! Идиллия! Она, было хотела схватить зелье, но вовремя одумалась – бежать с ним неудобно, да проку от него теперь никакого. Не раздумывая дальше, Рина бросилась из комнаты, сунув предварительно карту в ящик стола.
Добравшись с грехом пополам до опасного дерева, Рина в изнеможении плюхнулась на живот и поползла, стараясь точно следовать тем отрывочным навыкам, которые приобрела в колледже на уроках физического развития. «Только бы успеть! Только бы успеть!» - бормотала она, клянясь себе, начать и бегать, и прыгать, и ползать, и летать и всячески развиваться, когда все устроится. Если она конечно успеет…. Тыкнув палочкой в заветный сучок, девушка на четвереньках пробралась в дупло. Путь по тоннелю в свете «люмоса» после беготни был просто прогулкой. Регина страшно торопилась, и вскоре добралась-таки. Из-за приоткрытой двери доносились живые голоса. Она позволила себе на пару минут привалиться спиной к стенке и перевести дух. А потом выдохнула и тихонечко втиснулась в приоткрытый проем, стараясь не скрипнуть дверью, или половицей.
Из всех присутствующих ее заметил только кот мисс Грейнджер. Рыжий зверь потюпал носом, повел ушами, но паники поднимать не стал. Он только смотрел на пришелицу предупреждающим желтым взглядом: «Учти, я все вижу и много чего могу». Рина немного постояла молча, определив для себя - кто есть кто, и кто тут где.
- А у вас тут весело, леди и джентльмены! – негромко обозначилась она, и в грудь ей тут же нацелелились четыре палочки. Одна, продолжала упираться в бок маленькому неприятному человечку. «Регина» и утроенное «мисс Ризергам» прозвучали одновременно.
- Не рады? Вот ведь досада! – сокрушенно произнесла она. – Ну, надеюсь, хоть не прогоните. Профессор Люпин, - обратилась она к Римусу. - представьте мне джентльменов.
Римус опустил палочку и кивнул головой в сторону Блэка. – Сириус Блэк, мисс. Он мой давний друг, Рина.
- А этот господин, - Рина сделала жест рукой в сторону странного человечка, - выходит – Петтигрю?
- Добрая леди… - решил не упускать никакую возможность человечек, - они….
- Молчи тварь! – зловеще прошипел Блэк, тыкнув снейповой палочкой в щеку человечка.- А не то…
- Вы правы, мистер Блэк. Но на, «а-не-то» - времени совсем не осталось. Поэтому, господа, предлагаю для приятных бесед – отправиться в более удобное место. – глядя прямо в глаза Люпину, предложила Рина
- Как, там…? - неопределенно мотнув головой наверх, спросил он.
- Тьма-тьмущая. Пока…Так что придется бегом. - ответила Рина, и шагнула к выходу. На глаза ей попался ботинок Снейпа. Она повернулась к мужчинам и притихшим студентом, и мрачно усмехнувшись, сказала Римусу, - Вот только окажу уважение профессору Снейпу. – и присев на корточки, стала напяливать башмак на ногу бесчувственного профессора.
******
Медленно, непозволительно медленно выползли они из тоннеля. Умный кот, не зря Рина сразу его зауважала, обеспечил им возможность спокойно выбраться наружу. Поднялся ветер и Рина поймала тревожный, тоскливый взгляд Римуса. Улыбнувшись ему самой бодрой улыбкой, которую только она смогла выдавить, Рина
бодро потопала рядом с Грейнджер, которая то и дело оглядывалась на Уизли. Поттер с Блэком о чем-то разговаривали, а человечек Петтигрю то принимался жаловаться, то взвизгивал, понукаемый палочкой Люпина. Бедняга – слизеринский декан парил перед Поттером и Блэком, а они нарочно не замечали, как «бумкает» Снейп о встречающиеся препятствия.
Рине показалось, что Римус замер на месте и словно оцепенел на несколько секунд раньше, чем луна показалась из-за туч. Яркий лунный свет, ударил в глаза, и она зажмурилась, пару минут опасаясь открыть их. Регина, пожалуй, в первый раз в своей жизни почувствовала, как липкий страх заморозил мозги, живот, сковал руки и ноги. Страх за себя–любимую, как правило, запускает инстинкты самосохранения и заставляет действовать. Страшное дело – когда приходится делать выбор и потом отвечать за это. За себя… За других…
- Мамочки, - пискнула рядом Грейнджер.
«До чего же сообразительная девица!» - мелькнуло у Рины. – Гермиона, будь добра, присмотри за Рональдом, - прошептала она и почувствовала, как девчонка отчаянно закивала, соглашаясь.
Римус издал тоскливый протяжный вой. Он уже почти преобразился, и остатки сознания покидали его голову все быстрее. Бестолковый Блэк что-то кричал оборотню, а Поттер и Уизли так растерялись, что упустив палочку Люпина, с ней упустили и человечка Петтигрю.
- Бегите! – крикнул Блэк. Наконец его посетила здравая мысль, и в мгновение ока он обернулся громадной, величиной с небольшого медвежонка, черной собакой. Впрочем, по сравнению с Люпином-волком, этот пес-Блэк выглядел жидковато и Рина, остановилась, кивнув головой Грейнджер, чтобы она занялась командой в полторы калеки и Поттером.
****
Северус пришел в себя, и ему решительно не понравилось ни то, что он увидел, ни то, что он вспомнил. Профессор высказал что-то совсем уж непереводимое, но Грейнджер, как и следовало ожидать, основную мысль профессора поняла. Она тут же подлетела к нему, и отчаянно направив на Снейпа палочку, высоким тоненьким голосом вякнула: «Finite Incantatem». Профессор, неловко приземлившись, слегка качнулся, видимо и заклинания, вырубившие его, и Mobiliarbus Люпина даром не прошли. Но он быстро справился со слабостью и одарив студентов взглядом, обещавшим Гриффиндору потерею не только рубинов, но и часов, коротко и хрипло рявкнул: «Все - за меня! Живо!». Никто и не подумал ослушаться: Поттер и Грейнджер нырнули за спину зельевара, поддерживая с обеих сторон, скрипевшего зубами Уизли.
- Вы! – прошипел он Регине. – Миссссс… Назад! Немедленно! – Он «выплевывал» приказанья, глядя на Ризергам яростным ненавидящим взглядом.
Между тем, косматый издающий утробное рычание клубок, в который сбились волк и пес, неистово катался по земле в опасной близости от кучки людей. Пес совершенно очевидно уступал оборотню и все чаще слышался его наполненный болью визг. Рина шагнула к Снейпу и встала рядом с ним, загораживая детей.
- Назад, я сказал! – тявкнул профессор, явно сдерживаясь, чтоб не наговорить ей бранных слов при студентах.
Девушка коротко мотнула головой, оставаясь на месте.
Вдруг волк грозно рыкнул, и, собравшись с силами, освободился от песьих объятий, стряхнув его с себя. Явно превосходя противника в силе, он, нагнув голову и оскалив зубы, двинулся на лежащего без движения пса с явным намереньем вцепиться ему в глотку.
- Неееет! – заорал Поттер, пытаясь выскочить из-за спины Снейпа.
Волк поднял морду, оскалил зубы, и молча двинулся на людей.
Рина услышала, как Снейп рядом «глотнул» воздуху, и тут же почувствовала, как его рука, ухватив её за шиворот, резко рванула и бросила на землю позади себя.
Волк был уже в нескольких метрах от них и нервно переступал лапами, примериваясь к броску. Снейп простер руки, загораживая группу, пристроившуюся за его спиной.
- Когда он бросится, бегите к дереву и лезьте наверх. Грейнджер, подожгите подступы к дереву в радиусе полутора метров. А Вы Уизли…. – молитесь и вызывайте помощь. – безжалостно процедил он.
- Профессор Снейп! – еле выдавила Ризергам, тяжело поднимаясь на ноги. – Не геройствуйте. – судя по виду, ей было не до политесов. – Я справлюсь. Я знаю, что делать. У меня в этом смысле есть некоторый опыт. Доставьте детей в школу, а потом…
Закончить она не успела, так как волк бросился на Снейпа и… остановился, приземлившись на четыре лапы. Он будто наткнулся на невидимую стену и стоял, недоуменно тряся огромной башкой.
«Слава тебе, Великий Мерлин! Предок ты или нет, но я благодарю тебя!» - вознесла хвалу Рина, с восхищением глядя на Снейпа. « Я готова, если потребуется, не только надеть, но и почистить ему башмаки!»
Пока волк очухивался, она превозмогая наступающую «дурь» вышла вперед и подняв палочку сосредоточенно занудела вызубренное напевное заклинание «подчинения» из бабушкиной халдейской книги.
Снейп, которого казалось невозможно ничем удивить, широко распахнул глаза, наблюдая за «конечно, мисс Ризергам». Не понимая ни слова, он, обладающей достаточными знаниями, сообразил, какую магию так уверенно и спокойно творит девчонка. А она, не прерывая своего заунывного речитатива, энергично замахала им свободной рукой. Ее жесты, не оставлявшие сомнений, велели им убираться …. подальше. Такому уровню магии Северус не посмел противоречить.
Волк, словно во сне, медленно отвернулся и побрел в сторону леса. За ним неотступно двинулась «конечно, мисс Ризергам».
Пес, между тем очухался, потянул носом и, оценив обстановку, рванул в лес. За ним оттолкнув друзей, рванул Поттер.
******
Рина еле-еле передвигала ноги, стараясь сфокусироваться на волчьем хвосте, маячившем впереди. Падая за спину Снейпа, она приземлилась крайне неловко. Так, что дышать могла с трудом, в ушах нарастал звон, а мантия и кофта на груди тяжелели от…
- «Просто мокрые! Соберись, тряпка! Еще немного, и они уже наверняка достигнут замка. И я отдохну…. И все пройдет…». Эта мысль была последней. Палочка выпала из рук, и Рина мягко осела на землю.
*****
«Куда же ее интересно занесло?», - думал Снейп, начиная беспокоиться. Когда полчаса назад он передал детей и Блэка под присмотр МакГонагалл и Хагрида, гриффиндорская кошка вдруг вспомнила, что кроме Поттера бывают еще и другие люди.
- Северус, - с тревогой сказала она. – А Регина? Она вам не встречалась? Ее нет в замке….
- Встречалась! – зло рявкнул Снейп. – И, вынужден признать, сильно помогла с оборотнем.
МакГонагалл поморщилась, но промолчала.
- Надеюсь, с ней все в порядке, но считаю необходимым пойти на поиски. – он круто развернулся, не сказав больше ни слова, и зашагал к лесу. Его занимало только то, чтобы они не догадались, как ему тяжело идти, и не предложили бы в помощники Хагрида.
****
Северус нашел девицу как раз тогда, когда уже готов был послать сигнал о помощи. Яркая луна, словно стараясь загладить причиненные неприятности, услужливо высветила ему мисс Ризергам, валяющуюся на земле. Северус издали почувствовал, что она жива. Просто у него сразу появилась стойкая уверенность. Он осторожно подошел и присел рядом на землю. Проведя палочкой вдоль ее тела, он нахмурился и стал действовать решительно и скоро. Аккуратно перевернув девицу на спину, он резко рванул мантию и охнул.
«Черт! Черт, черт, черт…!» - как попугай бубнил он, пока руки быстро и ловко расстегивали кофту, набрякшую, насквозь пропитанную кровью. «Тааааак…», - уже спокойней заговорил Снейп, - «кровопотеря… Что тут? Ребро… Сломано, Хорошо…. Вот так!» - удовлетворенно кивнул он, остановив кровь и обработав рану. Довольно грамотно с помощью заклинаний и подручных средств, Северус закончил оказание первой неотложной и привалился к стволу дерева.
- Тоже мне! - хмыкнул он довольно, - Высшая магия, а в обморок грохнулась, как маггла, от потери крови. На что только им палочки? Кстати… Палочка!? – он зашарил ладонями по земле и тут же наткнулся на регинину палочку. Сунув ее в карман мантии, Северус вздохнул и, поднявшись, подхватил обморочную героиню на руки.
***
- Как Вам пришло в голову лезть под оборотня? – злобно в полголоса спросил Снейп. Затем, что называется, прикусил язык, сообразив, насколько двусмысленно прозвучала его фраза. Его «ноша», несмотря на неподдельное расслабленное состояние еле слышно фыркнула. Северус почувствовал, как щеки его начинают гореть и поспешил мысленно проклясть полнолуние, которое наверняка помогло глазастой нахалке заметить его смущение.
- Профессор Снейп, это обыкновенная привязанность. Нормальная человеческая привязанность. Неужели не знакомо? – ехидно спросила мисс Ризергам слабым, но ехидным голосом. Так как ее собеседник угрюмо молчал, Регина сочла правильным объяснить подробнее, - Дело в том, что нас с Римусом связывает давняя и ….
- С Римусом? Неужели? Как трогательно и какое неожиданное откровение, - ядовито прошипел Снейп. – Вот, где, оказывается, поселилось постоянство…, - растянул он губы в глумливой улыбке.
- Да что же это, в самом деле! – попыталась возмутиться его «ноша», - Да Вы бы даже про церковные свечи, умудритесь заметить, что при их изготовлении используются пчелиные испражненья. – Длинная фраза и возмущение утомили молодую леди. Она вынуждено, привалилась головой к груди своего «рыцаря».
Профессор Снейп от такой неслыханной наглости на миг задержал дыхание и подумал, что эта вздорная особа может услышать, что его сердце колотиться слишком сильно.
- Все просто. – продышавшись, возобновила объяснения Регина. – Вы были моим учителям по зельям пять лет: сначала заочным, потом – в Хогвартсе. А Римус, или, если Вам предпочтительнее, профессор Люпин – был моим учителем, наставником, другом, да почти членом семьи, на протяжении семи лет, пока меня не отправили в школу.
- Люпин-наставник???!!! – Северус снова буквально подавился ненавистным именем. – О! Теперь я понимаю! Совершенно неудивительно, что у Вас такие манеры! – выплюнул он злобно.
- О да!!! Манеры – не особенно хороши. Простите сэр! – Регина сощурила глаза, - Я как-то совсем расслабилась и позабыла о том, что Вы вынуждены в Ваши-то годы, да еще и после столь сильных физических и моральных потрясений – нести такую ношу… Ооо! Сэр, я понимаю, что Ваши манеры и воспитание, не позволяют Вам отказать в помощи слабому… Но…. Вы вполне уже можете оставить меня здесь и перепоручить кому-нибудь более …. То есть менее утомленному физически. Помощнее, если так можно сказать…
От возмущения, пережитых испытаний и прочей суеты… в виде юной леди на руках, у Снейпа и, правда, слегка сбилось дыхание. А девица, которую он тащил, несмотря на собственные раны и потрясения, последним своим замечанием, вероятно, что-то замкнула в его сознании. Так бывает: незаметная малюсенькая снежинка приводит к тому, что лавина срывается …. Как сорвался собственно профессор Снейп. Издав какой-то странный звук, похожий на предупредительное короткое ворчание, он неожиданно резко наклонил голову и …. Получилось, что он поцеловал мисс Ризергам.
Строго говоря, это не было поцелуем. Оба участника этого происшествия так и посчитали.
Северусу Снейп приходилась целовать женщин, и он имел представление о том, как выглядит и как ощущается поцелуй.
Мисс Ризергам тоже считала, что она знает, как чувствуют себя леди, если ее целует мужчина.
Видимо оба пришли к какому-то для себя выводу. Снейп остановился, а молодая леди осторожно сползла из его рук, чтобы встать на ноги. Он еще по инерции продолжал придерживать ее со спины. Рина подняла на Снейпа бледное в свете луны лицо и, сверкнув глазами глухо выговорила: «Лучше бы Вы меня ударили, профессор Снейп».


Глава 27

В меню: Для Гурманов;
Для Трезвых; для Пьяных;
Для Вялых; Для Рьяных;
Для всех без изъянов;
И тех, кто с изъяном;
Юнцам, их отцам и седым стариканам
Смешаем в стаканах...
Мы вас не отравим!
Чистейшая Правда
Со вкусом Обмана.


В гостиной дома по Воронцов Роуд, в том, сад которого был разделен с садом соседнего дома (уже по Сейнт Джонс Вуд Террас) внушительным дощатым забором, сидели два джентльмена и вели неторопливую беседу за рюмкой шерри. Оба они были приятной наружности, каждый в своем роде. Светловолосый мужчина лицо имел открытое, но грустное и утомленное. Его собеседник, жгучий брюнет с вьющимися длинными волосами, был энергичен, черты его были резки, подвижны и очень красивы. Весь его вид наводил на мысль о южном темпераменте, хотя внешне это проявлялось разве что в напряженной сдержанности.
Лондонские зимние сумерки, уютное тепло камина, хорошо продуманное и оттого бережное освещение комнаты – все это располагало к общению и джентльмены не торопились расставаться, не смотря на поздний час.
- Так ты уверен, что она не придет? – спросил Римус.
- Расслабься, - лениво потягиваясь, ответил Эрик, - она давно уже не заходит ко мне – пожелать «сладких снов».
- Или я тебя неправильно понял, или не ты был инициатором раздельного проживания, – мягко улыбнулся его собеседник.
- Я! – резко ответил хозяин дома. – Никто не отменял правила, мой серый брат! Крайне редко, но я вынужден принимать гостей.
- И г’остий? – лукаво спросил Люпин.
- Да! У меня бывают женщины! Не понимаю, отчего ты находишь это странным, кстати. – скривился Эрик. - Noblesse oblige*, знаешь ли!
- Знаю. – кивнул Римус. - Только отчего тебя положение не обязывает попытаться наладить нормальные отношения с сестрой?
- Совершенствуемся, значит… - кривая усмешка сделала лицо Эрика неприятным. – Тогда, позволь уточнить: с кузиной! А это - не одно и то же. Что касается нормальности – так у нас с Региной - до тошноты нормальные отношения. Они с Присциллой приглашают меня на ужин дважды в неделю. В один из выходных я принимаю их у себя, и мы проводим дивный вечер.
- Ладно, ладно, сдаюсь! – засмеялся Римус, поднимая руки кверху.
- Чудно. – сразу успокоился Эрик и устроившись поудобней, посмотрел на друга испытующим взглядом. – Слушай, Рис! Отчего бы нам с тобой не закончить этот бессмысленный контрданс? Топчемся, топчемся, словно на провинциальном балу в каком-нибудь Assholeton**. Давай так: раз наше запоздавшее на несколько лет взаимопонимание, наконец, нас нагнало – проведем тихий семейный вечер. Совсем, как прежде…
Джентльмены умолкли, занявшись своими мыслями и шерри.
- Скажи мне, Рик, - нарушил молчание Люпин, - ты совсем забросил преподавание? Занимаешься только своей конторой? Не скучаешь по кампусу?
- Скучаю? – театрально удивился Эрик. – Да кто в здравом уме станет скучать по этому стаду безмозглых, полуграмотных, гормонально неуравновешенных имбицилов? Нет уж! Уволь меня от этого счастья! Наелся, знаешь ли, на много лет вперед и скорее всего к преподаванию не вернусь, если, как говорится, нужда не заставит. И нечего ухмыляться! – ворчливо бросил он, увидев, как улыбается Римус его словам. – Кампус…. Студенточки… Друзья-коллеги… Вообще – вся атмосфера университетского уклада, научной среды – этого конечно не хватает… Ноет, как старый перелом, саднит, как царапина. Особенно когда какую-нибудь статью интересную Рина подбросит. Вот ведь и здесь своим хвостом рыжим покрутить успевает, интриганка! – сердито и эмоционально процедил Эрик последнюю фразу.
- Просто девочка тебя любит и не может позволить тебе совсем забросить науку. – улыбнулся Люпин.
- Любит она… - недовольно буркнул Ризергам. – Себя она любит! Свое понимание гармонии. Свое спокойствие, свой порядок. Вот и долбит мне мозги, как дятел.
- А вот ты, - ехидно спросил Ризергам, - похоже, о своем рано закончившемся профессорстве жалеешь?
- Не без этого. – грустно и очень серьезно кивнул друг. – Не ожидал, что мне так понравиться работать с детьми… И это обстоятельство просто разрывает мне душу! – вдруг горько воскликнул он. – Ну, как я мог? Как посмел? Представить страшно, что бы случилось, если бы мои друзья, и как ни странно – недруг, не оказались тогда рядом.
- Не казнись, Рис. – уверенно заявил Эрик. - Я-то наивный – все голову ломал, как этот стратегический гигант Дамблдор так быстро и легко «проглотил» нахальные карьерные устремления нашей глупой белки. А оно все просто! Рина явилась, как нельзя кстати! Думаю, он и не стал особо выступать о ее манерах и методах потому, что неприличная напористость была ему на руку. Благодаря маленькой выскочке старику Альбусу не пришлось применять дополнительных мер безопасности.
- Нуууу… Не знаю,… может быть… - Люпин был явно смущен несколько вольной иронией, с которой Эрик говорил о Дамблдоре. – Он сделал почти невозможное – принял меня на работу, уладил вопрос с коллегами и главное – уговорил Северуса варить зелье.
- Северуса? Ах, да! Зельевара местного. – вспомнил Эрик.
- Не совсем… Не помню, говорил я тебе или нет… - Римус замялся, соображая. – Этот Северус… У нас с ним сложные отношения и очень давние. Мы учились вместе. Так вот он – и есть тот самый Призрак учителя.
- Wow!!! Ай да белка! И ни гу-гу! Какова сестричка, а? – взорвался Эрик. – Нуллладддно… - процедил он сквозь зубы, вскочил и дернулся в сторону окна.
- Рик, Рик! – обеспокоенно поднялся вслед за ним Римус. – Она и сама не сразу догадалась. Только после того, как он ей первую контрольную вернул с замечаниями.
- Ну и ладно. – спокойно и тускло сказал Эрик, не оборачиваясь. – Камни с души снимать никогда не поздно. Я-то все грыз себя, что оставил ее там совершенно одну, там, где нет друзей и знакомых. А вот и нет! Все дивно!
- А мне, напротив, показалось, что отношения у них были крайне натянутыми. Это неудивительно, Северус - очень сложный человек.
- Ага,… А Регина у нас простушка! – хмыкнул Эрик. – Это она сама тебе все рассказала? – в его голосе явно зазвучали неодобрительные, даже недовольные ноты.
- Сама. – ответил Люпин, и тут же добавил, сверкнув карим глазом, - Пришлось правда изрядно попотеть. Хотя… За столько лет я худо-бедно научился спрашивать девочку и получать ответы. Ты-то наверняка не спрашивал?
- Ладно! Нокаут! Я – плохой брат, ты – хороший учитель! И - довольно об этом! – резко выкрикнул Ризергам.
Мужчины снова заняли свои места и угрюмо переваривали все сказанное.
Ризергам нетерпеливо и раздраженно постукивал пальцами по рюмке, а Люпин сосредоточенно изучал трещину на подлокотнике кресла, изредка для верности проводя по ней пальцем.
- Ты на финальный матч-то попал? – будничным тоном спросил Эрик, а его гость улыбнулся тому, как Ризергам «вышел из пике».
- Какое там… - кисло улыбнулся Римус. – Цены на билеты вздули такие, что я даже не думал на эту тему.
- Глупо. – констатировал Эрик. – Мог бы сказать, или белку привлечь – она теперь имеет покровителя в лице самого министра.
Люпин удивленно воззрился на друга, так как в его голосе явно слышалась досада и даже злость. – Какие могут быть общие интересы у практикантки-стажера и министра? – удивился он.
- Не строй из себя щенка, серый брат! - оскалился Ризергам. – Очень даже понятно - старый козел падок на лесть, тщеславен, как рождественский гусь и жаден до власти и денег, которых в изобилии у нашей невинной глупой белки. Она проходит практику лично у министра, который назначил ей персонального куратора – некую Амбридж. Редкая жаба, должен тебе сказать. К тому же еще и похотливая, - брезгливо поморщился Эрик. – Что? Что ты на меня уставился? – зло сверкнул он глазами. – Имел как-то неосторожность устроить кузине сюрприз на день рождения – пришел встречать. И встретил…. Жеманную розовую жабу, мерзко хихикавшую без перерыва и гаденько покашливающую, перед тем, как сказать очередную глупость. И прекрати трястись! – рявкнул он, глядя, как Люпин скукожился в кресле от смеха. – Никогда не прощу негодяйке – заставила меня пригласить «дорогую Долорес» c нами на ужин!
Беседа снова вошла в фазу паузы и оба приятеля изредка осторожно кидали друг на друга изучающие взгляды.
- Собираешься на финальный этап турнира? – снова нарушил молчание хозяин дома.
- Не уверен, - уклончиво ответил Римус. – Я смотрю, ты с подачи Рины живо интересуешься жизнью магической Британии.
- Все мы чем-то интересуемся… с чьей-нибудь подачи…, друг мой. – серьезно ответил Эрик, неотрывно глядя в рыжие в отблесках пламени глаз друга.
Люпин опустил голову и, пожалуй, даже сам бы не поручился, был ли это согласительный кивок, или просто попытка уйти от холодного взгляда Эрика.
- Засиделись мы. – устало промолвил он. – Завтра тебе надо ехать с утра….
- Римус. – голос Эрика прозвучал так неожиданно тепло и знакомо, что Люпин удивленно вскинул голову. – Не валяй дурака. Тебе уже постелено, Юсси позаботился, в твоей старой спальне. Дам он предупредит. Так что ты спокойно можешь завтра продолжить гостить на Сейнт Джонс Вуд Террас. Присцилла будет вне себя от восторга! Порадуй нашу старушку, сделай милость. – усмехнулся он. – Я ведь, отвечая на твои вопросы, рассказал достаточно, чтобы ты мог приступить к разговору с кузиной?

*****

Кабинет у Регины был такой маленький, что его вполне можно было назвать коморкой или чуланчиком. Она долго сражалась, придумывала и излагала разные теории и ей, слава Мерлину, удалось отбить для себя это замечательно маленькое место. Здесь она чувствовала себя настоящей владетельной принцессой, так как она владела таким роскошеством, как комната с волшебным окном, столом и дверью, где еще один человек, да что там – эльф, не поместился бы.
Рина чуть потянулась в сторону и водрузила перед носом стопку бумаг, которые ей предстояло проштудировать по совету куратора. Уже решив для себя основные вопросы своего дальнейшего обучения, образования и перспектив на работу, Рина старательно воплощала в жизнь планы, которые пока, если честно говорить, имели весьма и весьма неконкретный вид. Попросту – у нее была идея, как жить дальше. И все планы призваны были идею реализовывать с поправкой на обстоятельства.
В небольшое окошечко на подобие кошачьего лаза, только в верхнем углу двери в кабинетик впорхнул затейливо свернутый журавлик. Рина поморщилась и обреченно уставилась на выписывающий немыслимые фигуры бумажный летательный аппарат. Таких уродцев, похожих на розовых фламинго, посылала только дорогая Долорес. Регина, ссутулившись, удрученно дождалась, пока жуткая птичка спикирует на стол, и еще некоторое время молча понаблюдала за ней с мстительным удовольствием видя, как «волнуется» послание. Вознаградив себя за нереализованную потребность прихлопнуть розовую крылатую тварь, Рина взяла бумагу и принялась читать. Затейливый сопливый вздор словно звенел в ушах тонким слащавым голосом Амбридж. Девушка опустила листок и вздохнула.
Попав в министерство магии, Рина пожалела об этом уже к началу осени. Скандал на финале кубка по квиддичу немного оттянул ужасный момент отчаяния, хотя, именно из-за скандала, отчаяние и сомнения о правильности выбранного курса, накрыли ее с головой, как мутная волна. Когда до Регины дошло, что НИКТО в министерстве не собирается расследовать безумный инцидент на матче, ее охватила такая злость, что она в сердцах рванула к Эрику и выплеснула на братца весь ушат своих проблем.
*****
- И что же, так никого и не поймали? – затягиваясь сигаретой, спросил Эрик.
- Да не ловили даже! – раздраженно ответила ему Рина. – Все министерство гудит, шушукается по углам, а толку никакого.
- А в твою пустую головенку не приходила мысль о том, что просто у тех, кто этим занимается – нет никаких оснований сообщать о своих действиях разным глупым белкам? – насмешливо скривив губы, произнес братец.
- Ты очень добр и мудр, мой немаленький брат! – растяжно выговорила Регина, - Смотришь вроде в корень, а попадаешь пальцем в небо. Где бы я сейчас была – не будь голова пустой, а вид – бессмысленным? То-то! – важно кивнула она на ухмылку Эрика. – Рик, ты не понимаешь! То, что там произошло и то, что происходит теперь – оно все очень похоже, на рассказы бабушки о тех временах, когда…
- Вот что! – резко поднявшись, ответил Эрик. – Эти вопросы не для беличьих умов! И – закрыли эту тему, Регина!
*******
Тема и вправду прикрылась. Министерство загудело новыми проблемами, а магическая Британия с головой окунулась в водоворот событий Турнира Трех Волшебников. Повсеместно читали какие-то сводки, публикации в прессе, исторические справки, образовалась уйма подпольных тотализаторов, где отчаянные волшебники придумывали невероятные пункты ставок. Министерство гудело весело, благодушно, даже угрюмый и неприятно правильный глава департамента международного сотрудничества – мистер Крауч не портил своим непогрешимым видом общего приподнятого состояния.
Регина скомукала розового журавлика и щелчком отправила его в корзину. Вздохнув, она принялась приводить в порядок стол. Отказываться от приглашения Абридж «перекусить и поболтать о наших делах» было: а) неразумно; b) недальновидно; c) чревато неприятностями, и не только со стороны самой «дорогой Долорес»; d) непрофессионально.
«Наши дела» – фыркнула про себя Рина, - «Cosa Nostrs отдыхает». Это действительно была очень горькая ирония, практически насмешка. Регина Ризергам, вопреки мнению братца, ну, по крайней мере, вопреки его высказываниям об ее умственных способностях, все-таки имела и мозги, и пресловутые способности, и образование, и благие устремления. С восторгом творца, (естественно, что мера восторга строго определялась мерой способности к творчеству, а молодая леди имела довольно взвешенное суждение о себе самой), Рина строила планы и с головой окуналась в интересные мысли и проекты. И никакие внешние обстоятельства пока, слава Мерлину, этих ее планов не порушили и не изменили. Ну, если только чуть скорректировали. Но ведь это совсем не одно и тоже….
*****
- Рина, дорогая! Как замечательно, что ты взяла привычку возвращаться с работы нормальным… Я хотела сказать, - засмущалась мисс Прайс, - более подобающим молодой леди способом.
- Что-то случилось? – Рина кинула мантию на висящие в прихожей рога, и повернулась к восторженно прижимающей руки к груди Присцилле. – Добрый вечер, Присцилла.
- Ах, дорогая! У меня для тебя приятный сюрприз! Угадай, кто пришел к нам сегодня на ужин!
- Судя по тому, что Ланс меня не встретил и из гостиной не слышно лая и цокота его когтей по паркету, это не мистер Люпин.
- Ах, милочка! Нет, конечно! Дорогой Римус бы сам тебя встречал вместе с Ланселотом, и… - пожилая леди вдруг прикусила язычок и зарделась от смущения и досады. Только врожденное понятие о том, как должна вести себя Леди, помешало ей пустить слезу и совсем расстроиться от двусмысленности и неделикатности своих слов. Но маленькая старушка взяла себя в руки и спокойным почти голосом объяснила, - К нам заглянул мистер Дамблдор, дорогая. Он был так мил, что несмотря на крайнюю занятость, согласился остаться на ужин, чтобы тебя повидать. Приведи себя в порядок, Рина, и поторопись. Нельзя заставлять ждать джентльмена так непростительно долго.

********
«Беседы, беседы», - сварливо подумала Регина, - «До какой же степени подозрительности надо было дойти, чтобы постоянно со всеми говорить недомолвками, намеками. Как же надоело! Ладно бы только чужие! Какой с них в сущности спрос? Посторонние люди, которые знают о ней только то, что сама она определила, как «официальный образ», ее по правде и не интересовали. Совсем другое дело – свои! Их и так было немного. Пересчитать по пальцам одной руки – и не сбиться! И все они, как один – вели себя, как дети на взрослом празднике: надували щеки, делали умные лица и страшные глаза, многозначительно или беспечно улыбались, в зависимости от обстоятельств. Все, как один!»
Вернее – как одна. Сама Регина с близкими и друзьями вела себя в точности также – делала вид. И с братом, всякий раз прилагая кучу усилий, чтобы не быть врасплох застигнутой его цепким взглядом, и самой высмотреть, учуять что-нибудь этакое. И с Римусом, который, хоть и нечасто, но появлялся, и все время что-то старался разглядеть в ней, понять и сам при этом смущался невероятно. Что бы ей – не скинуть с себя эту туманную отстраненность и не оглушить его прямым неделикатным вопросом, как в детстве? С мисс Прайс было и того хуже! Абсурдом было бы даже подумать вывалить на божий одуванчик все свои сомнения и проблемы! Она и не вываливала, но чувствовала себя при этом дешевой мошенницей. Оставалось только восхищаться такту, мудрости и стойкости нелепой с виду, старушки, которая ко всему - умудрялась с ангельской кротостью и простотой поддерживать окружающих.
Если мисс Прайс восхищала своей «светлостью» и достойной простотой, то Альбус Дамблдор благоприобретенный наставник и покровитель, своей «сложной гениальной простотой» пугал и настораживал. Рина всячески старалась свести общение с Великим до «каминного» и эпистолярного. Когда случались нечастые и недолгие встречи, она готовилась заранее, стараясь до мелочей продумать свое поведение, манеры, слова и даже мысли. Странно, что во время ее стажерства в Хогвартсе ничего подобного с ней не происходило. У нее ни разу не возникло ощущения, что директор наблюдает за ней. А теперь она просто стекленела от противного чувства, будто директор во время их бесед видит насквозь ее голову и душу. Сначала она пугалась, нервничала. Потом – стала готовиться. Перед предполагаемой встречей Рина упрямо «медитировала» представляя себя непрозрачной глыбой льда, или студенистым овсяным киселем в огромной плошке. Противные образы были выбраны не случайно – ставить ментальные блоки было трудно, так как откровенного беспардонного «проникновения» Дамблдор не допускал никогда. Строго говоря, она не могла говорить и о неявном, изощренном тайном «наблюдении». Но, что-то точно было, так как ранней паранойей она не страдала! И, таки получилось! Не с первого раза, конечно, с третьего, но получилось. Регина сразу поняла, что ее собеседник «увяз», в том студне, который она из себя изображала. Дамблдор в тот раз нахмурился, и завершил свой визит так поспешно, что мисс Прайс не смогла скрыть удивления. А Рина, напротив, мысленно отплясывала старый добрый рил. Успех окрылил ее, и она, обнаглев, сама пригласила наставника в гости на чай. Это был вызов, и директор его принял. Они надулись чаем до неприличия, наговорились о пустяках до головной боли, пока мисс Прайс не задремала, уронив на колени свое вязание. И секунды не прошло, как Рина «разлилась» киселем и устремила на Дамблдора взор. Она так хорошо себе представила овсяный кисель, что была уверена, что глаза ее тоже видятся постороннему наблюдателю, как синеватая клейкая хлюпающая субстанция. Для пущей убедительности, Регина, совсем развеселившись, мысленно полила овсяный кисель ванильным соусом и улыбнулась Альбусу Дамблдору. Некоторое время они взирали друг на друга молча. Потом Дамблдор опустил глаза и уже в следующее мгновение разразился по-детски искренним хохотом до слез в голубых хитрющих глазах. Присцилла подскочила, проснувшись, а ее вязание грохнулось на пол. Дамблдор отсмеявшись, взмахнул палочкой и вернул его на колени к смущенной леди, а Рине подмигнул и откланялся, пообещав заглянуть через пару дней для серьезной беседы. Уже в дверях, он обернулся и глядя с улыбкой на дам попросил передать домовику Юсси, что его выпечка, как всегда безупречна.
«Жаль только, что я не могу себе позволить лакомиться овсяным киселем с ванильным соусом! Это восхитительно вкусное и полезное изобретение, но у меня на него аллергия, типа крапивницы», - поведал им Дамблодор и исчез в пламени камина. С тех пор они стали общаться «без киселей».
******
В дверное окошко влетела мерзкая розовая бабочка с кокетливыми лиловыми пятнышками, и Рина с удовольствием прихлопнув насекомое и «надев» на лицо вялую улыбку вареной рыбы, отправилась «поболтать о Наших делах». Дверь за ней с треском захлопнулась.
*******
Не смотря на явное неудовольствие Министра и многозначительные кхэканья Амбридж, Регине удалось отвертеться от торжественной трапезы в Большом Зале. С видом глубочайшего сожаления она деликатно помахала перед носами своих добрых наставников-покровителей депешей, которую очень во время доставила умничка Глазена. Толстый свиток затейливо украшенный гербами и печатями Кордобского университета был доставлен на Сейнт Джонс Вуд Террас неделю назад. Собираясь утром в министерство, Рина завела в доме все будильники. Юсси должен был отослать ей свиток так, чтобы доставлен он был именно тогда, когда запланировано было отправление в Хогвартс. Все сработало чудесно: и ухающая разноглазая Глазена, и нарядно разукрашенный свиток с богатым гербом. Против такой красоты и солидности ни Амбридж, ни Фадж устоять не могли. Как только они отправились туда, где всех ожидал портал, Рина рванула к камину, коротко бросив, - «Домой!».
******
Получив записку Нарциссы Рина удивилась и расстроилась. Все что касалось Малфоев, всегда несло в себе тревогу и сомнения. Связь между семействами зародилась задолго до ее появления. Однако Рину она с первого дня знакомства опутала. Это была первая заноза в душе, которую Рина пыталась вытащить самостоятельно. Пока жива была бабушка, ей было спокойно – Абигайль могла решить любую проблему.
С уходом Абигайль проблемы посыпались, как из рога изобилия, словно специально караулили где-то за углом и подло выжидали удобный момент. И дождались… И первая из них обняла Рину, не дав ей упасть и называлась она Цисси Малфой, урожденная Блэк – крестница Абигайль Тоттенхэм. Почти родня…
Шустренько переодевшись для вечернего мероприятия, Рина схватила из рук недоумевающего Юсси гренок с сыром и на ходу застегивая мантию, шагнула в камин, четко произнеся: «Цисси».
*****
- Как ты не понимаешь! – взволнованно говорила миссис Малфой, меряя шагами гостиную, - Я последнее время постоянно живу, как на пороховой бочке! Он молчит и все время раздражен. И все время куда-то исчезает.
- Какая беда в том, что мужчина занят делом? – Регина уже начала жалеть, что ввязалась в этот семейный разбор. – В конце концов, если ты так печешься о муже, отчего не разделяешь его занятия? Сопровождай его почаще. Это во всех смыслах полезно, да и ты будешь в курсе происходящего.
- Эрик прав. – коротко взглянув на Рину процедила Нарцисса. – Не пойму только, отчего тебе так нравится изображать глупого зверька! Он не хочет делить со мной проблемы! Он бережет меня! А раз Люц делает это так старательно и часто, то проблема есть и немалая!
- Так поговори с ним! – разозлилась Регина. – Это же твой муж, Цисси! Это твоя семья, кто, как не ты будет ее беречь и защищать?
Нарцисса поникла головой и рухнула в кресло. Она и вправду походила на нарцисс, только сломанный. – Ему больно. А Люц никогда даже передо мной не покажет свою слабость. Тем более передо мной…
- Не горюй, дорогая крестная тетка. – тихо сказали Рина. Она встала, подошла к Нарциссе и осторожно обхватив ее за плечи, чмокнула в макушку. – Мне пора, Ниса. Я буду рядом, если что, и сразу дам тебе знать.
*****
Осторожно, чтобы не отдавить кому-нибудь ноги, Регина протискивалась на трибуну, где устроили почетных гостей. Завидев ее «дорогая Долорес» приветственно замахала пухлой ручкой, конечно в розовой перчатке. Рина умостилась рядом с Амбридж и Фаджем, очень вежливо кивнула Дамблдору и сидящим рядом с ним. Кинув быстрый взгляд на черные стены лабиринта, она принялась аккуратно искать глазами Малфоя.
Жуткая Долорес не умолкая ни на минуту, пересказывая все те события, которые предшествовали началу последнего этапа соревнований. Заткнул ее только сноп красных искр, поднявшийся в небо. Трибуны привстали в едином порыве, Дамблдор стал пробираться к выходу, явно собираясь подойти к МакГонагалл, которая отчаянно махала ему рукой. Воспользовавшись тем, что все пребывали в легком нервическом замешательстве и пытались понять по сбивчивым комментариям, что происходит, Рина юркнула в проход и заспешила к трибуне, где виднелась шляпа Люциуса.
«Это ж надо – так вляпаться!» - чуть не вырвалось у Регины. Отступать было поздно, так как Люциус уже увидел ее и уже встал, чтобы поприветствовать. Мало того, встать пришлось и его собеседнику. Собеседником Малфоя мог оказаться кто угодно – любой маг, любая ведьма. Но им оказался не кто угодно, а Северус Снейп. «Вперед!» - скомандовала себе Рина, - «Это тебе не шахматы, милочка! Regina nunquam reverto!»***
- Мисс Ризергам! Как поживаете, - склонил голову Люциус, протягивая руку и помогая ей преодолеть последнюю ступеньку.
- Мистер Малфой. Профессор Снейп. Рада видеть вас, джентльмены. – поравнявшись с мужчинами, поздоровалась она. – Занимательное зрелище, не правда ли?
- Весьма! – хмыкнул Люц. – Особенно фейерверк из лабиринта. Смотрите. Опять сигнал о помощи. – указал он на новый сноп искр в темнеющем небе. – Или устроители перестарались с препятствиями, или Поттер шлет сигналы на каждом повороте.
- Уровень подготовки всех участников одинаково посредственен. – резко каркнул профессор Снейп. Он был или простужен, или охрип, поддерживая чемпионов Хогвартса. Рина украдкой зыркнула на слизеринского декана, и решила, что это все-таки от простуды. Малфой с насмешливым удивлением повернулся к Северусу, что последнего видимо рассердило еще больше, - Хогварсткие участники, кстати, демонстрируют не только умение, но способность мыслить. А Поттер, между прочим, еще и моложе всех остальных участников. – уже совсем раздраженно выпалил Снейп.
- Гарри Поттер действительно очень способный юноша. – поддержала Снейпа Рина, сверля глазами Малфоя. – Джентльмены, там по-моему что-то происходит. Вы оба значительно выше ростом, вам должно быть видно.
- Толпа. – резко выплюнул Снейп не глядя на Регину, но она заметила, что брови профессора резко сошлись на переносице.
- Люциус, будьте добры, проводите меня к лабиринту. – Рина мертвой хваткой вцепилась в руку Малфоя, ангельским выражением лица давая понять, что их теперь не разлучит даже Авада. У Снейпа при этом сделалось такое лицо, будто он сдерживается, чтобы не сплюнуть с досады и не убраться от них обоих подальше. Однако, профессор не убрался и они втроем направились вслед потянувшимся к лабиринту зрителям. Компания почти сошла с высокой трибуны, когда их остановил хриплый, но довольно громкий окрик.
- Малфой! Снейп! И ведь главное – оба сразу! Такая досада! Не был бы я занят другим делом, припер бы вас обоих к стенке! И повод бы отыскался, я уверен!
Рина дернулась и подняла голову на говорившего. Она хорошо помнила этот голос. И это был именно тот человек, который так не понравился и даже напугал ее в детстве – Аластор Грюм.
- Выбирайте выражения, милейший. – сверкнул глазами Малфой.
- Профессор Грюм! Вы, кажется, должны патрулировать периметр лабиринта. Так говорил Дамблдор. – злобно прошипел Снейп.
- Не тебе мне указывать, Снейп! – рявкнул Грюм. – А тебе Малфой – лучше потише быть. Жена то твоя в курсе, где ты, да с кем ты? – оскалился человек, которого по странной причуде назвали профессором.
Люциус побелел и рванул было вперед, но Рина как клещ вцепилась ему в руку и почти повисла на нем. Она в упор уставилась на нахала, и приоткрыла рот, будто собиралась что-то сказать.
- И нечего меня взглядом ковырять, мисс! – рыкнул Грюм. Он не смотрел в ее сторону и от этого слова его прозвучали особенно оскорбительно. – И бормотать не стоит, - нагло хмыкнул он. – Некогда мне сейчас с вами, но я не прощаюсь…, - вдруг оборвал он разговор и заковылял в сторону лабиринта.
После ухода Грюма, трое волшебников остались стоять около трибуны – каждый погруженным в свои размышления и переживания.
Их замешательство длилось недолго. Первым движение к лабиринту возобновил профессор Снейп. За ним сразу же сделал несколько шагов и Люциус, вынудивший двигать ногами и девушку, уцепившуюся за его руку. Некоторое время троица двигалась молча и медленно, но постепенно, шедший впереди Снейп ускорил шаг. А мисс Ризергам, напротив, резко остановилась и выпустила руку своего спутника. Малфой, почувствовав свободу тоже остановился и удивленно посмотрел на застывшую Рину. Она выглядела довольно странно: лоб был нахмурен, губы шевелились, будто она бормотала что-то сама с собой. Снейп, не смотря на шум и волнение толпы впереди и на свое собственное довольно взвинченное состояние, услыхал изменение за своей спиной и тоже остановился, резко обернувшись.
- Он меня не узнал. – удивленно и очень отчетливо сказала Регина обращаясь не то к самой себе, не то к джентльменам. – Вы понимаете, он меня не узнал! – громче выговорила она переводя круглые глазищи с Малфоя на Снейпа. Оба стояли в недоумении глядя на молодую леди, не понимая ровным счетом ничего. Наконец, Снейп фыркнул, дернув плечом, а Малфой вдруг скривился, но отвечать не стал. Осторожно, не делая лишних движений, он сделал сначала пару осторожных шагов в сторону…. А затем резко сменив направление почти мгновенно завернул за трибуну и скрылся из глаз. Северусу не нужно было следовать взглядом за Люцем. Даже размышлять о причине его поспешного исчезновения не нужно было. Он оскалился, изо всех сил преодолевая желание схватиться за разрывающееся болью предплечье.
*****
- Профессор! Профессор Снейп! – услышал Северус сквозь невнятный шумок то там то здесь вспыхивавших приглушенных разговоров. Он остановился и грязно выругался про себя. Этот голос и в мирных привычных обстоятельствах нередко выводил его из себя, а теперь, когда профессора метались вдоль лабиринта, пытаясь понять – куда подевались Поттер и Диггори, вызвал взрыв свербящей боли в голове. Северус и без этого скрипел зубами от неутихающей боли в руке и старался вообще ни с кем не разговаривать, дабы не выдать взвинченного состояния.
Напряженное ожидание, которое уже минут сорок сматывало в клубок нервы всех присутствующих, могло в любую минуту взорваться совершенно непредвиденным образом. По короткому но очень многозначительному взгляду Дамблдора, Северус понял, что никакие личные обстоятельства профессора Снейпа сейчас никого, в том числе и его самого, волновать не должны. Сейчас главное – это два мальчика, о которых пока ничего не известно, кроме предположений, весьма, кстати, неприятных. А тут еще и эта особа….
- Профессор! Профессор Снейп! - крикнула Рина во второй раз и подбежав, успела ухватить его за край мантии.
- Да что Вы себе позволяете! – рявкнул Северус, разворачиваясь и выдергивая мантию и рук у мисс Ризергам. – Вы рехнулись, мисс? Очевидно Вашими манерами по-прежнему занимается оборотень!
- Где директор? – Регина видимо давно бегала за Снейпом, так как голос у нее по-прежнему был запыхавшимся, а силы на возмущение тоном профессора она решила не тратить.
- Не знаю! – прошипел он, собираясь развернуться и уйти. Именно в этот момент там, на краю лабиринта, где стояли МакГонагалл, Дамблдор и Фадж с Грюмом, возникло какое-то движение и крики. После секундного замешательства толпа устремилась туда.
«Мамочки», - тихо пробормотала девушка, и Снейп вдруг поймал себя на том, что сам готов повторить это неуместное здесь восклицание. В следующую же минуту он почувствовал, как Ризергам опять уцепилась за его руку. Не дав ему времени на возмущение, она затараторила.
- Профессор, пожалуйста, скажите директору, что ОН меня не узнал. Пожалуйста! – голос у нее был почти жалобный, и Северус обернулся. Девица смотрела на него такими несчастными умоляющими глазами, как собака, если только можно представить собаку с такими синими глазищами. – Пожалуйста, профессор Снейп. Непременно скажите Дамблдору, что этот Грюм меня не узнал! Пожалуйста!!!
- Вы!! Мисс! – даже змея не смогла бы издать более противный звук, чем тот на который расстарался Северус. – Вы.... Ваше самомнение и самонадеянность просто по ту сторону здравого смысла! Это отвратительно! – выплюнул он, вырвал свою руку и кинулся прочь к центру событий, догоняемый отчаянным «пожалуйста, профессор».

******
Не выпуская из виду директора, который поговорив с четой Диггори оставил их на Помону, Снейп краем глаза отметил, что пронырливая нахалка Ризергам понеслась к замку. Несколькими минутами раньше в направлении некоей тайной двери отправились Грюм и Поттер. От размышлений его оторвал голос Дамблдора, который направлялся в его сторону, на ходу отдавая распоряжения МакГонагалл.
-И найди немедленно Регину. Минерва, это очень важно. Она мне срочно нужна. Я потерял ее из виду с тех пор, как она была на трибуне с Малфоем и Северусом. А вот, кстати, и Северус. – завидев зельевара, сказал директор. - Ты не видел мисс Ризергам?
- Видел. – коротко ответил Снейп. - И она настолько не в себе, что отдала мне почти приказ! – злобно ввернул он.
- Северус! Конкретнее! Сейчас не время для пустого сарказма! – резко одернул он Снейпа. – Что сказала девочка?
- Она сказала…, - чуть удивленно и обескуражено ответил профессор. - Что ОН ее не узнал. И сказала она это, пообщавшись с Грюмом, выступившим как всегда в своей манере, встретив нас с Малфоем. И проявляла мисс при этом редкую беспардонность. Что тоже, впрочем, совершенно неудивительно.
- Северус….! – возмутилась МакГонагалл
- Аластор не узнал мисс Ризергам? Она именно это просила передать? – нахмурился директор.
- Именно так! – наклонил голову Снейп. – Она, очевидно, считает, что теперь, раз она работает в министерстве, вся Британия обязана знать мисс Ризергам. – язвительно и не скрывая неприязни, прошипел слизеринский декан, не забыв метнуть злобный взгляд на МакГонагалл.
- Аластор Грюм говорил с Региной, как с незнакомой особой? – переспросил Дамблдор. Снейп кивнул. – Где Гарри? – вдруг резко и властно рявкнул Альбус. – Не услышав ответа, он повторил, - Где Гарри? Где Грюм?
- Минут десять назад Грюм увел Поттера в замок. За ним почти сразу понеслась Ризергам. – отчеканил Снейп, которому серьезность директора отбила охоту к ядовитым высказываниям.
Не говоря ни слова, Дамблдор метнулся к замку, увлекая за собой Снейпа и МакГонагалл.

*******
Они увидели скрюченную фигурку за выступом стены, в коридоре, который вел в кабинет ЗОТС. По полу тянулась длинная розовая веревка, заканчивающаяся розовым лопухом, напоминающим ухо. На звук из шагов особа повернула голову и приложила палец к губам. Бесшумно приблизились профессора к девушке, и она молча протянула к ним руку с зажатым в ней таким же ухом.
- «Я сумашедший???!!!» - донесся до них приглушенный визгливый вскрик. – «Посмотрим!»…. «Он вернулся, Гарри Поттер, ты не одолел его… а теперь – я одолею тебя!»
- «Окаменей!» - послышался спустя мгновение высокий звенящий крик Гарри, и все четверо, почувствовав невысказанную команду директора, вскинули палочки.

****
- Крауч! – выкрикнул профессор Снейп, остолбенев. – Барти Крауч!?
- Боже мой! – Замерла в изумлении Минерва.
******
В комнате воцарилось жутковатое молчание. Винки тихо рыдала в углу.
- Минерва, не могли бы Вы постеречь его, пока мы с Гари и мисс Ризергам отправимся наверх? – спросил директор.
- Ризергам? – оживился Крауч. – Помню, как же. – гнусно хихикнул он и облизнул сухие губы. Безумные пустые глаза заблестели и он сглотнул. – Я тогда был совсем мальчишкой. Мало что мне позволили…. – мечтательно закатив глаза, сказал Крауч. Рина замерла на пороге, а Барти продолжал, - Это было мое «боевое крещение»….. Жаль только прервали нас быстро. Пришло сообщение, что туда спешит маггловская полиция, а Темный Лорд не давал нам тогда указания пересекаться с магглами…. – он снова облизал губы. – Жаль, что я так много не успел попробовать тогда… Но твои родственницы были очень, ну, очень хорошенькие. Особенно девчонка.
У Рины напряглись плечи и руки. Отчего-то все присутствовавшие будто впали в ступор. А Барти Крауч продолжал, - И кто сказал, что у ризергамов голубая кровь? Она у них красная! Такая теплая, яркая… Но – красная! – будто с вожделением прошептал он. И эти слова разбудили волшебников. Одновременно вскинулись и МакГонагалл и Снейп: она - поддержать мисс Ризергам, которая начала тихо оседать на пол; он - к Краучу, нацелив палочку прямо ему в лоб.
- Довольно! – громовым голосом «успокоил» всех директор. Крауч моргнул, и голова его свесилась на плечо. Снейп опустил палочку, а МакГонагалл отступила на шаг от Регины. Молодая ведьма вид имела неважный, но на ногах стояла твердо. Директор высказал свои пожелания Снейпу и Минерве и увел Регину и Гарри к себе в кабинет.

*********
- Здорово, принцесса! – подмигнул Рине Билл Уизли, как только она показалась из за ширмы, после того, как мадам Помфри напоила ее какой-то дрянью и «вырубила» на неопределенный срок. – Как ты, подруга? Оооо! Слышь? Опять скандалят! – хмыкнул он, не обращая на протестующие укоризненные жесты своей матери. – Кажется, это голос Фаджа и МакГонагалл.
Рина улыбнулась миссис Уизли, Поттеру, который торопливо пытался нацепить очки на нос и повернулась к двери, в которую один за другим вбежали разгневанный министр, разъяренная МакГонагалл и мечущий убийственный взгляды Снейп.
Буквально минуту спустя появился и директор. Не смотря на вязкую муть в голове Рина просекла, что случилось еще что-то ужасное так как министр был похож на рассерженного хомяка, МакГонагалл – на разъяренную кошку, а директор, казалось, готов был удавить Фаджа.
Из выкриков и препирательств деканши и министра, из комментариев Снейпа и резких и жестких реплик директора все присутствовавшие поняли, что произошло с Краучем. Рина, как ни старалась не смогла почувствовать к нему жалость и проникнуться христианским всепрощательством. Губы ее мстительно сжались и она опустила голову.
Но, в такой эмоционально напряженной атмосфере практически невозможно оставаться бесстрастной и непричастной. Регина не удержалась, подняла голову и украдкой обвела взглядом присутствующих. И, естественно, сразу же наткнулась на колючий взор Дамблдора. Голубые глаза директора холодно и жестко поблескивали за очками, и в них совершенно явственно и недвусмысленно Регина Ризергам увидела и поняла то, чего от нее ожидал директор. Она не удивилась и не расстроилась. Где-то в душе только кольнуло, что ни место, ни время, ни обстоятельства – ничего не заставит Альбуса Дамблдора отступить от своих целей. Рина еще ниже опустила голову, что директор наверное принял за демонстрацию понимания и согласия, так как в следующий момент, он уже перестал смотреть на нее.
Молча слушая препирательства директора и министра, Рина потихоньку шаг за шагом стала пробираться поближе к Фаджу.
В глазах Билла она увидела недоумевающий интерес к своим перемещениям. Поттер был так занят, выкрикивая возражения на слова министра, что до Регининых маневров ему дела не было. Когда Рина стояла уже почти рядом с министром, спор разгорелся настолько, что Минерва гневно назвала министра дураком, а Фадж в ответ оповестил всех о том, что считает директора сумасшедшим. Когда же директор попытался объяснить Фаджу программу своих действий, министр в ужасе сделал страшные глаза и прошептал, озираясь и ища поддержку: «Не мог он вернуться, Дамблдор, это же просто невозможно….»
- Вот, - хрипло сказал Снейп, - выступив вперед и закатывая рукав мантии. Услышав его голос, Рина замерла и затаила дыхание. Она во все глаза смотрела на своего бывшего учителя, на то, как «ломает», корежит он свою гордыню, на то, какие эмоции и чувства промелькивают на лицах свидетелей этого «стриптиза» и недоумевала: «Что он делает? Зачем? Как директор допускает? Как они смеют так на него смотреть – он же перед ними…… Мерлин мой!!!»
Фадж не мигая посмотрел на уродливую отметину на руке Снейпа, затем, засунув руку в карман, вынул мешок и бросил его на тумбочку Поттеру, пробурчав: «Твой выигрыш». Затем, окинув бегающим затравленным взглядом комнату, уцепился глазами за Регину, и, схватив ее за руку, потащил к выходу, бубня: «Пойдемте, моя дорогая. Долорес ждет нас. Молодой леди совсем не место в такой компании. Не беспокойтесь, дорогая, я приму меры, чтобы Вы чувствовали себя спокойно. Министерство Вас не оставит!» Регина покорно плелась, влекомая Фаджем, смущенно и признательно улыбаясь. В спину ее упирались взгляды злобные, недоуменные, горькие, разочарованные, тревожные... и удовлетворенный взор голубых глаз директора.


*Noblesse oblige – положение обязывает (лат).
** Assholeton – английская аналоги Крыжополя )
*** Regina nunquam reverto – Королева не возвращается (лат)
(лат)


Глава 28

Тропинкой знакомой, беспечно мурлыча
Мотивчик нехитрый, отправилась в путь.
Все тихо, надежно, спокойно, привычно.
И все – не спеша. Время есть – отдохнуть.

Дорога не в тягость, проста и приятна.
Но странно – вскипает неясная муть:
Как вышло-случилось (совсем непонятно),
Что с тропки нельзя ни уйти ни свернуть?

И кто в эту чащу силком меня тащит?
Тропинка исчезла и мрак за спиной.
А страх липкий в спину глазищи таращит.
Никто не придет. Ни ко мне… Ни за мной…

«Кой черт загнал меня на эти галеры?»©, - злобно думала Регина, намыливая мочалку с утренним хмурым ожесточением. Стоя под душем и едва продрав глаза, она непроснувшимися мозгами пыталась постичь, отчего небывало жаркий лондонский август так ее раздражает. Совсем недавно, всего две недели назад, точно такие же выбеленные солнцем дни ее кордобских каникул звенели радостью. Десять коротких дней согретых солнцем, наполненных дружеским участием, ненавязчивой заботой. Десять дней прошедших под философско-снисходительным лозунгом «mañana&tranquilla»*
*****
Рина блаженно сощурилась на безумное солнце, потянулась, встала и, накинув халатик, спустилась во внутренний дворик. Раздевшись, ведьма влезла под струю холодной воды из самого Гвадалквивира, которая привычно обожгла кожу. Этот душ присоветовал ей давным-давно Дон Ласарио. Старик, как-то раз хмуро кивнув ей утром, крикнул внучке: «Паулита, скажи Ей, что летом душ лучше принимать на улице». Паула ответила прадеду кивком и быстро перевела Регине совет. «А откуда там вода?» - спросила Рина у девчонки, по большей части из уважения к местным порядкам – беречь воду. Старик снова воззрился на внучку и она, усмехнувшись, перевела ему вопрос. «Из реки, конечно. И не задавай лишних вопросов, мучача. Воду я беру из великой реки!», - сварливо и раздраженно проскрипел Дон Ласарио, и тяжело поднявшись, поковылял к себе в комнату.
Здесь Регину ни о чем не спрашивали, не выясняли планов, ей просто были рады. Паулита визгнула, кинувшись ей на шею, а Дон Ласарио, криво усмехнувшись, зашаркал к буфету. Теперь старик опирался на корявую палку, и она гулко постукивала о каменный пол нижней залы. В остальном, как показалось Регине, Дон Ласарио не изменился. Почти каждый вечер он кивком приглашал ее во внутренний дворик во время сиесты, и они сидели и потягивали tinto de verana* из запотевших стаканов. Иногда молчали, редко старик задавал общие вопросы об Эрике, о погоде, о том, что пьют британцы в жаркие дни.
Вырвавшись из Англии, Рина плотно завернулась в кокон полного пофигизма. Это было по ее мнению единственным способом не рехнуться в тех реалиях, которые образовались вокруг. Дома, ее окружала куча народу, но ей казалось, что она осталась одна, без желаний, без друзей, без семьи.
Абигайль Тоттенхэм, конечно, готовила ее к такому повороту судьбы, но всего предвидеть не могла даже она. Одно дело – теоретически быть готовой к тому, что отношения с окружающими людьми могут строиться не только по твоим законам и правилам, и совсем другое - когда эти правила с твоими представлениями о них не имеют ничего общего. Там, в Лондоне Рина чувствовала нарастающую тревогу, как собирающуюся грозу. А по ночам ей снились жуткие картинки, словно она стояла в чистом поле лицом к лицу разгневанной Судьбой, предстающей то в образе Нимуэ, то Морганы. Постоянно саднила душа, когда припоминались Эрик, Римус, Мелли, Дадли, МакГонагалл, Дамблдор и слизеринский декан, который так и остался для нее Призраком…
*****
Рина вернулась в комнату, где все еще сопела Паула, и, одевшись, спустилась в кухню. Взяв хлеба из буфета, и выпив кофе, ведьма поспешила пообщаться с городом. Кордоба уже проснулась, потянулась и начала потихоньку «закипать» своей испанской жизнью. Рина прошла вдоль восточной стены Мескиты, привычно махнула рукой Архангелу Рафаилу, взиравшему на город с высокой своей колонны, и побрела вдоль северной стены к апельсиновому дворику.
Прямо у туристического входа в Мескиту сидела старая карга - цыганка Конча. Этой ведьме было, наверное, мильон лет и она вечно дремала, изредка открывая колючие глаза и пугая туристов. Неподалеку кружилась, звякая монистами и браслетами ее пра-пра-пра-внучка Хуанита. Она привычно помахала Рине рукой и крикнула: «Ола, Англеза». Мерзавка прекрасно знала Регину, но, упрямо насмешливо кривя губы, называла ее «англезой».
Старуха Конча приоткрыла один глаз, щурясь на солнце, выставила сморщенную коричневую ладошку козырьком и проскрипела: «Хуанита, уважь Рехис, спляши для нее танец огня, пока народу немного».
- Вот еще! – огрызнулась противная Хуанита, - В такую рань – танец страсти?! Ради чего? Англезе не понять этого огня! У нее холодная кровь, трезвая голова и слишком расчетливая душа.
- Не спорь! – властно ответила ей бабка, - Станцуй, я сказала! От тебя не убудет, ты всегда готова хвостом крутить, а Рехис это может пригодиться. Пора ей уже, я знаю. – веско припечатала она, с неожиданной силой взмахнув рукой, прекращая всевозможные возражения внучки.
- Está bien!* – топнув ногой, согласилась цыганка и расправила плечи. – Смотри, Англеза! Смотри и запоминай!
Хуанита нагнулась, порылась в мешке и достала castañuelas*. Девушка метнула их бабке, и они беззвучно сверкнули на солнце отполированным жирным блеском старого дерева. Старуха на удивление ловко поймала деревяшки, криво улыбнувшись беззубым ртом нахальной внучке. Устроив кастаньеты в заскорузлых пальцах, Конча замерла на мгновение и начала выстукивать медленный рваный ритм. Хуанита взметнула тонкие руки над головой и, топчась на месте, пустилась в череду коротких шажков. Ее босые ступни неслышно бились о булыжники площади, мониста, пояс с брелоками и монетками, десятки браслетов на руках и ногах звенели при каждом движении. Руки цыганки двигались отдельно от ее хрупкого извивающегося тела, словно не одетого, а задрапированного пестрыми яркими материями. В ворохе этой пестроты разметавшиеся черные локоны Хуаниты зловеще змеились по ее плечам спине и груди, изредка вздрагивая и разлетаясь при резких выпадах танца. Двигалось это бесовское отродье молча, только изредка издавая гортанные резкие вскрики, сопровождая особенно эффектные па. Регина не заметила, как странный танец увлек ее. Каждый выпад стройных ног цыганки, каждый звенящий взмах ее смуглых рук, каждый всплеск юбок, вздымающихся вокруг танцовщицы, приковывал взгляды уже изрядной толпы зевак и туристов. Неожиданно стрекот кастаньет замер и Хуанита остановилась, выгнувшись наподобие латинской буквы «S». Зрители удивленно выдохнули, настолько это было неожиданно. Конча, между тем, взяла бубен, и звонко стукнула в него коричневым костлявым кулачком. Хуанита выпрямилась, приподнялась на цыпочках и, сорвавшись с места, метнулась по кругу, раскинув длинные руки, звеня браслетами и сверкая дерзкими глазищами на расступающихся зрителей. Она, «бросала» себя на бедных наблюдателей, отчего последние в панике распахивали глаза и раскрывали рты, не в силах отпрянуть или уйти. В следующее мгновение, наоборот, резко пятилась в центр круга, пытаясь по максимуму закрыть руками тело от жадных взглядов, жаждущих сорвать с нее пестрые тряпки. Особенно нервно вели себя чопорные толстые туристки, инстинктивно вцепившиеся в своих разинувших рты мужей. Возмущенные дебелые мамашки пытались вытащить из круга зрителей своих остолбеневших сыночков, пунцовевших юношескими прыщами на бледных щеках. Непонятно откуда взявшийся бездельник Гаэтано, возивший туристов вокруг Мескиты на убогой кляче, запряженной в раздолбанную пролетку, выхватил у Кончи бубен и, тряхнув им, крепко ударил в звонкую кожу. Хуанита хохотнула развязным, почти похотливым смешком, и, наклонив голову, «заходила» плечами с такт россыпи бубенцов. Развернув руки, приоткрыв рот и глядя чуть исподлобья сквозь растрепавшиеся кудри, она мелким шагом двинулась на Регину. Взгляд ее темнел, улыбка постепенно таяла на губах, а рот, изломавшись, скривился, будто она едва сдерживала страстный сладостный стон. Цыганка запрокинула голову, откинув гриву кудрей назад, и продолжала мелко-мелко бить плечами, отчего ее нестесненная ничем грудь, вибрировала под тонкой тканью в такт звону бубна. Зрелище было настолько завораживающим, что Рина почувствовала себя, словно мартышка, зачарованная пляской удава из киплинговой сказки. Резкий отчаянный вздох, раздавшийся над ухом, вывел девушку из оцепенения и она резко обернулась. Стоящий рядом дородный и очень респектабельный турист, красный, как томат, едва успел подхватить свою, готовую грохнуться в обморок от стыда и бессилия жену. Он поддерживал ее за талию, а сам никак не мог оторвать взора от остановившейся прямо напротив цыганки, которая сверлила его огненным взглядом, часто дышала и продолжала еле заметно покачивать плечами.
- Basta! – властно крикнула Конча. Тано прекратил стучать и осклабившись звонко перебросил ей бубен. Хуанита замерла, отведя одно плечо назад, затем тряхнула кудрями, развернулась, и хохоча, вздернула юбки, высоко обнажив ноги по бокам. Нарочито покачивая крутыми бедрами медленно и грациозно, молодая цыганка подошла к бабке и, подобрав кастаньеты, упрятала их в мешок. Толпа поспешила рассосаться, а Рина направилась к старухе.
- У тебя сегодня добрый день, Рехис. Завтра уезжаешь? – спросила она. Рина кивнула. - Ну, правильно. Птица должна возвращаться в свое гнездо. Твой дед, еl viejo hijo de puta!* – каркнула старуха. – Скажу тебе по секрету, мучача: эти мужики, будь они маги, попы, еретики – все одинаковые. Они думают, что нас одурачить – пара плюнуть! Напустят на себя суровость и важность, и щеки надувают! Им-де до нас дела никакого, мы им только для забав да утех! А на деле - они только нами и живут. – резюмировала Конча. – Да отомри ты, мучача! Я вижу: ты меня поняла! Дон Лачо тебя многому научил. – одобрительно сказала старуха. - Ну и мы с внучкой тебе свою науку как могли, показали. Знаю, cara, тебе это скоро пригодиться! – снова прикрыв глаза, прокаркала ведьма.
- Ну как, усвоила? – хмыкнула Хуанита. Рина снова кивнула, боясь, что голос выдаст ее смятение. Но цыганка и без слов все поняла. Она фыркнула и заявила, нахально щурясь, - Тебе так не сплясать, Англеза! С этим надо родиться.
Рина еще раз кивнула, соглашаясь, и поспешила распроститься с ними. Она уже прилично удалилась от площади, когда в спину ей выстрелил голос Хуаниты, - У тебя получится, Англеза! - со смешком сказала она. – Кто-то плечами бьет да юбку задирает, а кто-то в душу заглядывает да слово говорит. Какая разница? Главное, чтобы кровь кипела, а в душе болота не было! Прощай Рехис! – звонко крикнула она, и прежде чем Регина успела обернуться, чтобы ответить, Хуанита исчезла в переулке.
*****
Тихая Кордоба была похожа на одно большое патио. Рина вышла на La Plaza del Potro*, несколько раз обошла вокруг фонтана с жеребенком, кинула монетку, и побрела в сторону Juderia *. По нестерпимой жаре она добралась до тенистого скверика перед Алькасаром, и устроилась с чашечкой кофе в малюсенькой кафешке.
Поглазев на изнывающих от жары туристов, которые «кровь из носу» осматривали древний город, стараясь не пропустить ни одной исторической пылинки, Рина двинула к Алькасару. Бесцеремонно, но ласково пошлепав по желтой коленке Альфонсо Мудрого, чей памятник, словно страж, стоял около дворца христианских королей, она пообещала доброму монарху непременно заглянуть в его дивные сады как-нибудь в другой раз.
*****
«Кончилось лето. Темза – не Гвадалквивир. Tranquilla не работает, а mañana не сулит ничего хорошего», - обреченно констатировала Рина и с ожесточение «врубила» в душе холодную воду.
В очередной раз удостоверившись, что даже небывалая жара не превратит Англию в Испанию, Регина Ризергам на ходу глотнула кофе из малюсенькой чашечки, чмокнула в щечку Присциллу, пообещав вернуться пораньше, и отправилась на службу. Глупо было бы надеяться, что холодный душ поможет совсем избавиться от неприятного беспокойства. Он таки и не помог, и поэтому молодая леди решила прибегнуть еще к одному мисспрайсовскому способу решения проблем – прогулке. Время позволяло, и она бодрым шагом двинулась к Ридженс парку. С детства излазивши все дорожки парка, Рина теперь по-взрослому научилась ценить его немноголюдность в эти утренние часы. Никто, кроме ручных белок и смотрителей парка, занятых вопросами ландшафта, в такое время на ее пути встретиться не мог. Неотвязные мысли о мероприятии, которое вот уже месяц отравляли ей жизнь, не позволили присесть на скамейке и дождаться Юного Пипа** – нахального бельчонка, привыкшего по утрам получать свою порцию орешков. В темпе британца, убегающего от гиподинамии, она прошагала по аллее роз и шиповников и свернула на маленькую тропинку к тихой беседке, откуда собиралась аппарировать к Министерству.
*****
С одной стороны, Регина вовсе не считала слушание по дисциплинарному вопросу чем-то из ряда вон выходящим. Тем, из-за чего все участники некоего сообщества единомышленников стоят на ушах, и ставят на уши оказавшихся рядом. С другой стороны – дементоры в маггловском предместье Лондона – это, как ее Величество (Боже, храни Королеву!) - на финале кубка по квиддичу. Ко всему – случившееся связано с «надеждой магического мира», который в последнее время стал практически самой обсуждаемой персоной в прессе. В последнее время это стало напрягать даже тех, кто старался пребывать в ритме счастливого размеренного британского бытия. Что в этом случае оставалось тем, кто знал чуть больше и волею случая принимал в происходящем некоторое участие? Естественно – быть встревоженным и максимально собранным. Вот поэтому-то и притащилась Регина Ризергам на работу ни свет, ни заря, сильно рискуя увеличить часы «приятного общения» со своим куратором – «дорогой Долорес». Со времени последнего состязания Турнира, Амбридж прониклась к своей подопечной такими добрыми чувствами, что разрешила в приватной обстановке называть себя по имени и установила «премилую традицию» по утрам пить с Региной кофе. Два летних месяца этой радости Рине грозили стойким отвращением к любимому напитку. Но, как все время повторял Дамблдор: «Любовь требует серьезных и осознанных жертв и, в конце концов – все побеждает, что, собственно, жертвы и оправдывает». Регина не спорила, но порой думала, что в свете этой чудесной сентенции, стоит осторожнее относиться к предметам, возводимым в ранг привязанностей. Так, на случай… Если придется чем-то пожертвовать. Видимо – утренний кофе был сильной привязанностью, и ей пришлось добавить в свой дневной распорядок еще одну чашечку – без «дорогой Долорес», чтобы привязанностью не жертвовать.
*****
В дверь деликатно постучали и такое знакомое «зубодробильное «кхе-кхе» в очередной раз подтвердило народную мудрость, что думать стоит осторожнее. На пороге возникла улыбающаяся наставница и тут же зазвенела слащавыми извинениями. Рина не прерывая, слушала приторный звон, нацепив на физиономию сладчайшую восторженную улыбку. Не вдаваясь в подробности, она прищуренными от дебильной радости глазами, оглядывала непривычно строгую Амбридж, которая предстала перед ней при мантии и шляпе.
*****
- …Так что, дорогая, я сожалею, что приходится нарушать традицию. – сладенько улыбаясь, пропела Долорес.
- Но до заседания у нас еще уйма времени. – очнулась Рина.
- Ах, дорогая девочка! Прости, что я так расстроила тебя! Ты даже не поняла, что я сказала! Заседание перенесли на восемь часов, Регина! – хихикнула «дорогая Долорес», заговорщически подмигивая. – И это серьезно повышает наши шансы. Так что речь уже идет не о том, чтобы отменить кофе, а слегка перенести удовольствие. Так как не все…, - Амбридж снова подмигнула и хихикнула, - вероятно, успеют на слушание. Оно не затянется, а мы, соответственно, закончим по-быстрому.
- Оооо! Мисс Амбридж! Это…. Это… - глаза у Рины распахнулись, и она развела руки, словно с помощью этого нехитрого жеста желала показать, насколько ошеломила ее новость.
- Ну, дорогая…. – смутившись, хихикнула Амбридж, принимая реакцию за восторг, скрыть который невозможно, - я же говорила, что можно называть меня по имени, когда мы общаемся приватно. Но мне, не скрою, приятна такая реакция, свидетельствующая об оценке этой маленькой тонкости. Без ложной скромности скажу, что именно мне пришла в голову идея, как решить это дело быстро и гарантировать себя от осложнений нежелательного вмешательство. А главное – убедить Корнелиуса силой неоспоримых логических доводов.
- Оооо! – еще раз повторила Регина, закатывая глаза, и искренне надеясь, что желание удавить отвратительную тетку не слишком явственно в них промелькнуло. – У меня нет слов! Долорес! - проговорила она срывающимся голосом, - Я в восхищении от Вашего стратегического административного таланта! И, несомненно, только Ваше личное обаяние позволило убедить Министра!
- Ах, милая! Это всего лишь опыт! – жеманно смутившись, сказала довольная Амбридж.
- Оооо! Долорес, дорогая! Вы - Ангел! Вы все можете, Вам все подвластно! Пожалуйстаааа! – Рина просительно сложила руки и прикрыла глаза, проклиная свой недуг, не позволяющий ей залиться умильными слезами. «Слезы и сопли были бы кстати, но за неимением …. Будем давить доступными средствами!» - упрямо подумала она. – Долорес! Я так мечтала хоть краем глаза посмотреть на заседание Визенгамота! Почувствовать эту атмосферу, проникнуться величием…. Неужели никак нельзя…? – Рина потупилась и замолчала изо всех сил стараясь правдоподобно изобразить всхлипывание. Амбридж на секунду смешалась, захлопала глазами, а затем расплылась в широченной улыбке. – Ты права, моя дорогая! Совершенно никак нельзя! – пропела она, с удовольствием наблюдая, как посерело лицо Рины. – Но…..! – заговорщически подмигнула «дорогая» Долорес, - ты права и в том, что у меня действительно очень и очень большие возможности, милочка. Я думаю, мы это устроим, только пойдем скорее, чтобы ты успела переодеться в форменную мантию. Дело в том, что для заседаний полного состава, допускается присутствие двух секретарей. Ты, конечно, не являешься секретарем, но кто посмеет возразить, если этот вопрос находится исключительно в ведении Корнелиуса? – захихикала она. – А уж Корнелиус точно не будет возражать, если ему правильно подготовить материал, - многозначительно заморгала Амбридж. Рина благоговейно закатила глаза, а Долорес расплылась улыбкой и потянула Рину вон из кабинета.
По дороге в нижний уровень, Регина почти искренне благодарила Мерлина, за слабость Амбридж к сентиментальности и лести. А еще она поклялась пересмотреть свое отношение к «великости» Дамблдора. Что бы она делала, если бы он не настоял на том, чтобы Рина взяла и всегда имела при себе простой брелок, которым в нужную минуту можно послать сигнал об опасности?
*****
- Ну а сама-то ты зачем напросилась на слушание? – устало потирая виски, спросил Альбус. Его юная собеседница и хозяйка дома, да чего там, хозяйка целого рода - Регина Ризергам, безразлично пожала плечами. Дамблдор так еще и не разобрался – стоило ли ему приходить сюда, или лучше было бы, вняв настойчивым намекам Минервы, пригласить девочку на площадь Гриммо. Так и не разрешив этой проблемы, Альбус зашел на чай, но думал только о том, как вернувшись в Хогвартс, попросит у Северуса его замечательного отвара от головной боли.
- Если бы я не напросилась, то стала бы единственной подозреваемой. А так – мы с ней не расставались ни на секунду с того момента, как она поведала мне о своей замечательной хитрости. – безразлично констатировала Рина, а Дамблдор снова досадливо поморщился. Его давно уже бесила нахальная самоуверенность девчонки. Она еще и снисходительно делала вид, что вовсе не акцентирует внимание на его рассеянности и невнимательности.
- Ты не подумала, что таким блестящим стратегическим маневром напрочь разрушишь доброе отношение и доверие Гарри и, следовательно, всех его друзей? – тихо спросил он.
- Я не стратег. – просто ответила девушка. – А потом, я, честно говоря, никогда особо не имела склонности специально завоевывать чье-то доверие и расположение. Что до Поттера - вряд ли он меня заметил, ему было не до того… Ну, а если и так, как Вы говорите, тоже не велика беда. Это - капля в море по сравнению с тем, что мне предстоит изображать фанатичную восторженность в отношении дорогой Долорес.
Простая, почти безличная фраза совсем разозлила Дамблдора. Девчонка была стопроцентной Ризергам: совершенно не заботилась о том, что ее поведение сильно смахивает на неуважение. Так вела бы себя Абигайль, но это была Аби, а этой сопливке-Регине до нее, как до шиповнику до розы! Конечно, Альбус не мог не заметить, что переносит отношение к Абигайль на ее внучку. Пообещав себе разобраться с этим как можно скорее, он поспешно завершил обсуждение неприятного вопроса и перешел к еще более неприятному. Для Регины, разумеется.
- А скажи-ка мне, дорогая, вы там в министерстве уже решили вопрос о твоей преподавательской деятельности? – спросил директор Хогвартса, стараясь демонстрировать исключительно административный интерес. Его собеседница скривилась, совершенно не пряча неудовольствия.
- Ооооо! Вы не поверите, сколько энтузиазма и творческого рвения проявляют министр и его заместительница в вопросах педагогики! – язвительно заявила девушка. – Похоже, они собираются затмить великого Песталоцци.
- Не думаю, дорогая, что они слыхали о великом швейцарце. А потом, нынешнее руководство едва ли допустит существование чужой гениальности. Это как раз характерно для людей….. ммм… особого склада ума. – усмехнулся Дамблдор.
- Ага! Для полных идиотов! – буркнула Рина и директор улыбнулся. – Сонмище инициативных невежд собрались и придумали тучу безумных дисциплин, высосанных из пальца маразматических предметов ни о чем! – продолжала возмущаться Рина. - Один предмет другого хуже! Вы бы видели, с каким упоением Амбридж разглагольствует о преподавании! В итоге сошлись на факультативном курсе: «Theoretical bases of magic life-support»**, сокращенно – TBML. Ужас! – в сердцах воскликнула ведьма.
- TBML? Что ж… Это звучит …. ммм …. Убедительно. Я бы даже сказал – жизнеутверждающе. – сказал директор и его голубые глаза засверкали за линзами очков.
- Вам смешно? – возмутилась Регина. – А представляете, каково мне будет выйти с этим к студентам? Будь я на их месте – ни за что бы не пошла на этот факультатив!
- Ну, милая… Слава Мерлину – у нас есть дорогая Долорес, которая обеспечит посещаемость этого предмета. – хихикнул Альбус. – Ты уже подготовила программу для всех курсов на семестр?
- На год. – буркнула девушка. – Дорогая Долорес, - старательно противным голосом выговорила она, - считает, и Министр поддерживает, что юные умы очень восприимчивы к педагогическим новшествам.
- Наверное, она права, дорогая. – примирительно сказал Альбус. – Если ты готова, и конечно, если считаешь нужным, дай мне возможность ознакомиться с твоим планом занятий. С программой министерства я ознакомлюсь позже.
- Не вопрос! – коротко ответила Рина и, взмахнув палочкой, произнесла призывающее заклинание. Тут же пред Дамблдором появились несколько одинаковых тетрадей. – Забирайте, это копии.
*****
Окончание своего стажерства в министерстве магии Рина ощущала, как праздник местного значения. По этому поводу она прикупила замечательного сливового компота и подробно объяснила Юсси, как готовить «кайзершмаррен», что в переводе с немецкого означает «полоски кайзера».
«Мы проведем тихий семейный вечер», - подумала Рина, - «Эрик обязательно опоздает, но придет при параде, свежевыбритый и пахнущий Drakkar от Gue Laroche с неизменным букетом для дам и какой-нибудь редкий сладостью. В далекий небезопасный путь надо отправляться, оставив за собой надежный тыл, где тебя ждут и где тебя вспоминают» .
*****
Большой зал, притихший после необычного соло Шляпы, воспрял было от привычно надежного голоса директора, как ….
«…Министерство магии придавало и придаёт вопросу образования юных колдунов и ведьм огромное, жизненно-важное значение…»©- тошнотворным жеманно-взволнованным голосом затянула Амбридж, и Регина поняла, что есть ей уже не хочется. Решив поужинать у себя, ведьма на секунду прислушалась к выступлению «дорогой Долорес». «Бедные!» - подумала она уныло, - «Они еще не пробовали «питаться» этими сладкими макаронами три раза в день!» Лица заново обретенных коллег выражали разные степени недоумения, и Рина с интересом и неожиданным сочувствием отметила поджатые губы своего бывшего декана. Минерва выражением лица демонстрировала крайнее неодобрение и возмущение, а профессор Снейп – невозмутимое презрение ко всему происходящему вообще и к конкретному преподавателю ЗОТС – в частности.
«Счастье, что мне хватило здравого смысла – не усесться рядом с ней за столом», -
мрачно подумала Рина, - «Сейчас бы и на меня также смотрели. Хотя, отсрочка всеобщей неприязни – вопрос времени. Вряд ли великий Альбус морочился такими мелочами, как целесообразность представление нового факультативного предмета и его преподавателя самому. У этого человека даже рассеянность и небрежность служат подтверждением его гениальности. Поди, плохо – запамятовал представить! Есть же дорогая Долорес, которая не преминет объявить студентам на своих уроках, о том, что ее юный друг и подопечная – Регина Ризергам - будет вести новую дисциплину, которую Министерство, и она лично ОЧЕНЬ рекомендуют посещать! Высший класс! Результат достигнут: и высморкался и платок не испачкал! Что ж удивляться, Великие даже …. чихают гениально!»
*****
«….Когда я задаю вопрос, то хочу слышать чёткий и внятный ответ, «да, профессор Амбридж» или «нет, профессор Амбридж» ©, - сладенько, но твердо возвестила Долорес и Регина кожей почувствовала, как загустело возмущение и недовольство в классе. Она сидела одна на последней парте и видела затылки слизеринцев и гриффиндорцев, которых Амбридж пыталась окружить заботой министерства. К Рининому присутствию студенты возможно и отнеслись настороженно, но куда ей, глупой стажерке, тягаться с министерским вепрем. Обстановочка урока, впрочем, продолжала накаляться и о ее присутствии дети забыли. Для Рины это был третий за сегодня урок, на котором «дорогой друг» представлял ее факультатив и рекомендовал его к посещению и тщательному изучению. Проще всего было с первоклашками – они, все, как один, дружно записали название предмета и (Рина не сомневалась) собирались как барашки придти к ней в класс. Шестой курс воспринял ее совершенно индифферентно, разве только Фрэдж&Джофр довольно оскалились, и засияли всеми своими веснушками, что и ее заставило улыбнуться, опустив голову. Представление, можно сказать, прошло почти сносно. На этот день оставались только Поттер и К˚. Рина не то, чтобы опасалась или нервничала, просто этот класс был под особо тщательным присмотром почти всех преподавателей. Но и здесь присутствие постороннего прошло почти незамеченным. Разве только юный Малфой бросил в ее сторону свирепый уничижительный взгляд. «Вот ведь – плесень породистая!» - ругнулась про себя ведьма, но тут же нашла извинительные для малфоевской неприязни мотивы…
*****
На Люциуса Малфоя работало очень много народу, всякого: маггловского, магического. К слову сказать, не все из них были в курсе, какое им выпало счастье и какой чести они удостоились. Ясное дело, His Lordship** сам лично делами не занимался, на биржах не играл, фабриками, дворцами, пароходами не владел, но… Адвокатские конторы в Лондоне, недвижимость в Британии и в Европе, антикварная лавка в Вене, галерея в Германии, конная ферма в Испании, да мало ли, чего еще, принадлежало тайно или явно семье Малфоев.
Возможно именно это, да еще давние разговоры с бабушкой о различных имущественных делах, подтолкнули Регину обратиться именно к Малфою. Конечно, у семьи были свои стряпчие, как в маггловском, так и в магическом мире. К тому же, контора Эрика вполне себе процветала и Рина была уверена, что такой пустячный вопрос, как приведение в порядок старого шотландского домика Ризергамов, вполне можно было отдать брату. Он бы нашел подрядчиков, договорился бы об условиях. Однако, не смотря на все разумные доводы, Рина поступила с точностью – наоборот: взялась за дело, которым не пристало заниматься настоящей леди; не поставила в известность близких (подразумевается кузен, мисс Прайс, мистер Голденрул – адвокат, профессор Дамблдор – опекун/наставник). И наконец – не только обратилась с просьбой к постороннему (сам факт просьбы – вопиющее нарушение статута Regina), но и постороннего выбрала с особым цинизмом – Малфоя. Узнай Эрик раньше времени – точно проклял бы (ушел из дома, отрекся, Рина особо не раздумывала над вероятной реакции брата). К счастью, Мерлин миловал. А точнее - сама Рина изрядно постаралась, чтобы до завершения работ – никто и никак узнать ничего не мог. Но, своей главной победой ведьма считала не это. Никто и никому ничего не мог рассказать – вот чем она гордилась. Разумеется, кое-кто при желании вполне мог покопаться в чьих-нибудь мозгах… Но проблема была так ничтожна, что применение подобных мер дознания вряд ли пришли бы кому-нибудь в голову. К счастью, эта курьезная ситуация приблизилась к завершению. Для этого она и прибыла в контору Freshfields Bruckhaus Deringer** на Флит стрит.
Люциус в делах конфиденциальных предпочитал сохранять максимальную секретность, что Рине было на руку. Ее вовсе не удивило, что в сферу его деловых инициатив входят и маггловские. Но то, что чистокровный маг, так явно демонстрировавший свою маглонетерпимость имеет долю в адвокатской конторе такого уровня, Регину ошеломило и она отмела последние сомнения. В конторе у него не было своего кабинета, но услужливый клерк, услышав имя Малфоя, вежливо препроводил их в переговорную. Очевидно, это была комната для особых гостей и для особых переговоров, она в отличии от остальных современных, поражала своей достойной викторианской роскошью.
Малфой жестом пригласил ее присесть и после того, как Рина устроилась в кресле, сел напротив. Маггловские одежды Люц носил с такой же блестящей непринужденностью и блеском, как мантию. Даже его вычурная змееголовая трость не диссонировала с костюмом.
- Итак, мисс? – вопросительно изогнул он брови. – Работы закончены. Дом, сад, хозяйственные постройки восстановлены. – не дождавшись ее ответа, спокойным повествовательным тоном поведал он. – Все происходило в условиях строжайшей секретности, на весь участок наложены мощные отвлекающие чары. Таким образом – со стороны все выглядит прежними развалинами. Теперь Вы можете принять работы, высказать свою оценку или дополнительные пожелания…
- Расплатиться и только потом наложить подобающие охранные чары? – улыбнулась Регина. Ей нравилось, как Люц ведет дела, как он деликатен, и вместе с тем, очень серьезен и строг в вопросах взаимных обязательств. Она конечно уже предпринимала пару вылазок к строительству, хотя это было вопреки уговору, но утерпеть было просто невозможно. К чести Малфоя, если он и знал о нарушениях – виду не подавал. А возможно – и не знал о них, что свидетельствовало в пользу Рининой изворотливости. В любом случае – в деликатном финансовом вопросе она готова была пойти навстречу Люцу. – Уверена, что названную Вами сумму, Люциус, я готова заплатить прямо сейчас, чтобы все формальности были соблюдены, и нам не нужно было бы терять время на бессмысленные перемещения.
Он поклонился, но Рине было видно, как он подавил улыбку, а на скулах аристократа проступил едва заметный румянец. «До чего же красив!» - с удовольствием отметила ведьма, - «И как опасен…!» - додумала она тут же, поймав жесткий взгляд серых глаз Малфоя.
С бумагами покончили быстро и решили отправиться на Диагон Аллею, откуда можно аппарировать.
Они не стремились, как афишировать своих деловых отношений, так и таиться и конспирироваться. Поэтому, когда Люциус приметил, с каким восторгом Рина посмотрела на малышку, поедающую мороженное в кафе Фортескью, он искренне рассмеялся и настойчиво повлек ее к двери, приобняв за плечи. Настроение у Регины было вполне нормальное, и она решила не отказывать в удовольствии себе – полакомиться, а Люциусу – потщеславиться покровительством.
Поедая мороженное, Рина искоса поглядывала на Малфоя. «Подумать только!» - удивлялась она, - «Этот красивый сильный самодовольный опасный чужой мужчина чуть не стал когда-то тем единственным, кого будущая Regina Ризергамов могла наделить особым званием «ОН». Ну, допустим, бабушка одернула меня тогда потому, что Цисси была ее крестницей. Но, будь я чуть постарше…». - Рина моргнула, разгоняя недобрые мысли и снова бросила взгляд на своего спутника. Что-то за окном неприятно отметилось у нее в подсознании, пока она исподтишка разглядывала Люца. Осторожно, стараясь не привлекать его внимания, Рина скосила глаза на окно. Там на улице в толпе дефилирующих по Диагон Аллее волшебников Рина выцепила взглядом высокую ведьму в дорогой мантии, которую тянул в двери какого-то магазина белобрысый подросток. Ей не надо было вглядываться в эти две фигуры, чтобы увериться - это Малфои. Юноша обернулся и Рину через толпу, через стекло и расстояние полоснул холодный ненавидящий взгляд мальчишки Драко. «Вот ведь caramba, так caramba!», - ругнулась про себя ведьма. «Ну почему именно они!? И что он там себе напридумывал, идиот породистый?» Она поджала губы и сузила глаза. Метнув быстрый взгляд в сторону исчезнувшего в какой-то лавке малфоевского семейства, Рина положила ложечку и предложила Люциусу вернуться к делам. Если он и удивился, то виду не подал. Порода! «А с породистым щенком мы разберемся после! Уж я то знаю, насколько может быть опасен озлобленный ребенок со способностями и вздором в голове! Да и папашке самодовольство стоит поприжать!» - жестко усмехнулась Регина и решительно вышла в придерживаемую Люциусом дверь.
*****
– «…Дорогой мистер Поттер, прошу Вас, подойдите ко мне» (с), - елейным голосом в лучших своих традициях позвала Амбридж, и Рина очнулась от размышлений. «Началось!» - подумала она и состряпала на лице подобающее выражение негодования, на случай, если сердечный друг – Долорес кинет в ее сторону взор. Девушка мрачно следила за напряженной спиной Поттера, который подошел к профессорскому столу, взял протянутый ему свиток и направился к двери, пружинистой от злости походкой. Рина представила, как встретит его Минерва, и снова, во второй раз за день, посочувствовала своей бывшей деканше.
Класс притих, а Амбридж, одержавшая, по ее мнению, победу над анархией, поймала взгляд Регины и улыбнулась ей, обнажив меленькие противные зубки.
- А теперь, мои дорогие, когда до конца урока у нас осталось немного времени, я с радостью представлю вам…..
*****

* «mañana&tranquilla» - «завтра» и «расслабься» действительно самые часто слышимые слова в Испании (наряду с hola, кшна).
* tinto de verana - Летнее вино (краски лета) пьют везде, но больше любят в Андалусии. Кр. Сухое вино с лимонной газированной водой специфическая испанская содовая, наиболее близко заменяемая у нас фантой-лимон.
* Está bien! – очень хорошо, ладно (исп).
* castañuelas («каштанки») – кастаньеты (исп).

* еl viejo hijo de puta! - старый сукин сын (исп).
* La Plaza del Potro – площадь Жеребенка в Кордобе.
* La Juderia – еврейский квартал в Кордобе.
** Юный Пип – Филипп Пиррип – герой романа Диккенса Большие надежды.
** «Theoretical bases of magic life-support» - Английская вариация на тему нашего ОБЖ (в редакции Долорес Амбридж).
** His Lordship - Ваша Светлость (применительно к нашему Табелю о Рангах).
** Freshfields Bruckhaus Deringer – одна из самых известных юридических контор в Британии, имеющая филиалы во многих странах Европы и Азии.


Глава 29

Кто придумал, зачем, когда?
И откуда все повелось?
Голубая кровь – как вода.
Ненадежна белая кость.
Пальцы тонки и легок стан-
Сразу надо искать изъян.
Речь изысканна, облик горд.
Глуп, никчемен и слаб, мой лорд.
*
Может статься, пока одни
Стену лбом грозятся пробить,
Без шумихи смогут Они
Плетью обух перешибить.

Регина с удовольствием поставила жирное с завитушками «О» на работе Невилла Лонгботтома и закрыла глаза. Она всегда оставляла его работу «на сладкое». Рефератами ее не баловали, и со всех курсов набиралось немногим больше пятнадцати – двадцати. Что ж, она сама устроила такой порядок, и сетовать было не на кого. Впрочем, расстраиваться и огорчаться по поводу принятого решения, ведьма не планировала. Рина по-прежнему была убеждена в том, что выбрала правильную форму ведения этого злосчастного курса. На первом уроке в каждом классе она поспешила обрадовать студентов тем, что домашними заданиями грузить их не собирается. Также, Рина объявила, что факультатив не является обязательным предметом даже для первокурсников. На это заявление студенты отреагировали неоднозначно: мелкие удивились и обрадовались, а старшекурсники недоверчиво и скептически насупились. Регина в очередной раз помянула добрым словом покровительство дорогой Долорес. Ко всему прочему она помнила нешуточный выговор от директора, который впервые за время их знакомства, устроил ей настоящий выговор.
*****
- Нет, ну как Вы могли, мисс Ризергам, сделать столь опрометчивое заявление, не посоветовавшись? – строго, даже раздраженно спросил Дамблдор.
Рина сидела напротив него, благоразумно опустив голову. Негодование Альбуса ее скорее удивило, чем напугало и расстроило. Было даже слегка забавно, как менялся его взор и поза по мере того, как она рассказывала в деталях, как прошли ее первые самостоятельные уроки. Она по-прежнему была уверена в своей правоте и готова была признать только то, что ей не вполне удался тон общения со студентами. Ведьма даже была готова просить совета, поделившись своими опасениями, но совсем не ожидала выволочки за то, что не согласовала своих действий с директором. Она прекрасно понимала его стремление контролировать все происходящее в школе, так как, искренне восхищалась его талантам, человеческой мудростью. Рина вполне естественным образом принимала его гениальность и испытывала к Дамблдору массу чувств, начиная с почтения, и заканчивая почти детской, почти родственной привязанностью. На все на это у нее были вполне резонные причины. Но, она никак не находила причин, по которым должна была бы считать Альбуса Дамблдора своим хозяином. Поэтому, упрямо закусив губу и опустив голову, она сидела в директорском кабинете и молча, кивала его указаниям о том, как ей выправить ситуацию на следующих занятиях. Регина вовсе не собиралась бунтовать или перечить директору, просто желание обсудить проблему и попросить совета испарилось, и она твердо решила разобраться самой, или на худой конец прибегнуть к совету кого-либо другого.
И кандидатура нашлась неожиданно легко и быстро. Да еще и целых две…
******
- Потрепали тебя студенты, изрядно потрепали! – услышала она насмешливый голос братца, когда вернулась домой в первые свои выходные. – И поделом тебе, глупая белка! Честно говоря, я думал, что ты хотя бы попытаешься обратиться ко мне за советом. – хмыкнул Эрик, принимая из рук Регины мантию. – Так что же, детка, как прошли твои первые уроки? Не вышло поразить всех эрудицией обаянием и лояльностью? – ехидно спросил он.
- Эрик, дорогой! – укоризненно пожурила его мисс Прайс. – Как можно? Дорогая, мы так рады тебя видеть! Устала? Голодна? Ах, я сейчас же распоряжусь об ужине, а ты пока отдохни, приди в себя! Эти каминные перемещения – такая небезопасная вещь! Молодая леди…, - зачастила она, но тут, же ласково улыбнулась и махнула ручкой. – Боже мой! Я такая нелепая! Ты же устала, детка! Иди, дорогая, я все устрою, - она клюнула Рану в щечку и строго взглянув на Эрика, выпорхнула из гостиной.
- Ты устала, детка? – глумливо собезьянничал Эрик.
- Заткнись! – тявкнула Рина, - И не называй меня «деткой»!
- Почему, детка? – искренне расхохотался кузен, увернувшись от подушки, запущенной Риной. Думочку счастливо словил Ланс со счастливым гавком. Он зажал в зубах трофей, припав на передние лапы и высоко отклячив зад. Хвост-бублик, словно пропеллер, описывал широкие окружности вокруг узкого персикового крупа, а в глазах светилось такое собачье счастье, что брат и сестра одновременно хлопнули в ладоши, делая вид, что собираются отобрать у него подушку. Пес подскочил на всех четырех лапах, в прыжке издав короткий счастливо-визгливый гавк, снова поймал подушку, клацнув зубами, и опять застыл в прежней позе ожидания.
- Ладно, мир! – бросил Эрик, наклоняясь вперед и начав движение в сторону собаки. – Потом долаемся, а сейчас я намерен побаловать старину Ланса. – с этими словами он, пригнувшись снова хлопнул в ладоши, и погнал пса, который радостно поскакал во внутренний дворик, сметая все на своем пути, буксуя и скрежеща когтями на крутых поворотах.
- Как мальчишка! – умильно прошептала Присцилла, застыв на пороге. – Рина, дорогая, не обижайся на него. Ты же знаешь, как он за нас переживает, как беспокоится о семье. Мы должны быть к нему особенно внимательны сейчас, когда…, мисс Прайс умолкла, вздохнула и продолжила, - Твой отъезд не мог не подействовать на дорогого Эрика. Он стал угрюм, тревожен, взвинчен, резок. Он даже внешне изменился. Пока вы с дорогим Римусом были рядом, пока …, - пожилая леди всхлипнула, но продолжила, - с нами была дорогая Абигайль… Мистер Люпин в последний раз был здесь очень давно и даже не остался на чай. А теперь и ты…И связей с ….
- О каких таких связях Вы толкуете, дорогая Присцилла? – спросил Эрик, входя в комнату. Он был явно доволен возней с Лансом, но в черных глазах едва-едва заметно мелькнула настороженность. – Неужели Вы собираетесь обсуждать с малюткой мою бурную личную жизнь?
- Эрик!??? – заалела щечками мисс Прайс. – Как можно? Мы с Риной… - она бросила на ведьму растерянный взгляд.
- Мы с Присциллой говорили о семейных узах и дружеских связях, Рик. – спокойно встретив взгляд брата, сказала Рина. – И пришли к выводу, что я непозволительно пренебрегла всем этим. Хоть ты строишь из себя мачо, а дорогая Присцилла считает себя бесполезной, неприспособленной к жизни пожилой дамой, я не знаю никого, кто бы мог, как вы, сворачивать горы и решать любые проблемы. Поэтому, я, как законченная эгоистка, воспользуюсь вами! – Рина мрачно оглядела домочадцев, старательно не замечая нахмуренные брови Эрика и круглые глаза мисс Прайс. – Щас я иду к себе, вы - суетитесь к чаю, а потом – мы садимся на диваны с шерри, и бисквитами и…. я вываливаю на вас свои проблемы!
******
- Ты должна «поймать» класс, понимаешь? – устало спросил Эрик. Присцилла давно ушла спать, а они засиделись в гостиной, болтая о проблемах, которые Рина нагородила себе в Хогвартсе. – У каждой группки, а в классе их может быть несколько, есть свой вожак и свой козел отпущения. Главное – вычислить их и чем-нибудь зацепить. И тогда – класс твой!
- Вожак – понимаю, но зачем мне козел? – удивилась она.
- Ну как же!? – всплеснул руками Эрик, - Хорошо, пусть не козел, пусть больной барашек, хромая овечка, бедный ослик… Да кто угодно! Всегда кто-то плетется в хвосте и ему не достается свежей травки. Прохладную воду он пьет последним и чаще всех теряется, достается волкам или идет под нож.
- Ты говоришь о детях, как о стаде…, - поморщилась Регина.
- Да! – отрезал Эрик. – Потому, что есть прямая аналогия. Не замечаешь? – он пригубил шерри. – Толпа, в данном случае, малолетних детей и подростков, с определенным набором способностей, обучается нехитрым приемам существования. Со всех сторон их окружают мудрые сторожевые псы, гонят от первого года до седьмого. Чтобы потом отправить под пресс житейских радостей. Чем не стадо? – Эрик невесело ухмыльнулся, посмотрев на сестру. - Не надо считать меня циником. Школа, как любая система с иерархическим принципом управления, подчиняется определенным законам и выполняет определенные функции. Вот и пляши от этого. У тебя есть иерархическая ниша – ты в нее довольно свободно вписываешься. Поясняю: - уточнил он, увидев недоуменно взлетевшие брови Регины, - по вертикали у тебя кто: Дамблдор, дорогая Долорес, попечительский совет и министерство. Разбираемся: директор – твой наставник; дорогая Долорес и министр - Chip&Dail! Попечительский совет – не в счет. Знаешь, малютка, я порой, когда думаю о тебе, содрогаюсь от того, что некоторые твои поступки сознательны. Это я именно о попечительском совете! – серьезно сказал Эрик, поймав улыбку Рины. – И о Малфоях! Ох, чует мое сердце, что этот блондин и не он один, нас сильно удивят!
Улыбка высохла на губах Регины и она судорожно схватила спасительную рюмку, чтобы отвлечь внимательный взгляд Эрика. Разговор о блондинах пока не входил в перечень ее откровений.
- А по горизонтали, - живо вставила Рина, уводя размышления брата от Малфоев, - мы имеем преподавательский состав, в основном дружелюбно настроенный, если бы не любовь дорогой Долорес.
- Ну, милая моя…. – протянул Эрик. – А чего ты хотела? Так всегда бывает, когда пересекаются иерархические структуры двух независимых систем. Утешайся тем, что не тебе одной приходится сознавать себя принадлежащей нескольким системам. – усмехнулся кузен. Она посмотрела на Эрика, но тот безмятежно глядел на нее сквозь тонкое стекло, по стенкам которого жирно стекали «ножки» шерри.
«Ладно, в конце концов, у него могут быть свои малфои в голове», - подумала Рина, ничуть не смущаясь, давно и привычно заместив в поговорке «тараканов» на представителей древнейшей магической фамилии. «Не чеши там, где не чешется, одним словом…».
******
Оно в принципе помогло. Особенно с мелкими. Те и вправду, словно барашки, приходили на уроки, что-то конспектировали, спрашивали, особенно магглорожденные. Эти уроки скорее походили на игры, где Регина, поговорив с Фливтком, а затем и с МакГонагалл, ненавязчиво подводила темы занятий к дополнительной практике по основным предметам, приукрасив это развесистой клюквой выживания в магическом мире. Минерва, к слову, сначала расфыркалась и поджала губы, но Рина горячо и убедительно объяснила ей свои идеи стремлением не загружать детей дополнительным никому не нужным хламом. Раз уж время все равно выделено, тратить его на мусор нелогично. МакГонагалл придирчиво и внимательно все взвешивала, размышляла, но потом поджала губы и сухо кивнула. Знал ли об этом директор? Да кто его знает? Рина, по крайней мере, на беседы с Дамблдором напрашиваться не собиралась.
Со старшими студентами легко вывернуться не получилось. Ведьма сильно опасалась за шестой и седьмой курсы, но после разъяснения статуса факультатива, школьный народ расслабился. Но проблемы все-таки возникли. Эти юноши и барышни учились на первом–втором курсах, когда она попала в слизеринскую, а затем в гриффиндорскую гостиную. Шестой класс, встретил ее насмешливыми хитрющими глазами Джофр&Фрэджа и нарочито равнодушным взглядом Тима Уилфикса.
******
- Рада приветствовать вас на первом занятии. Поскольку в основном мы с вами уже знакомы, давайте сразу перейдем к организационным и информационным вопросам. – бодро начала она. Пока, стараясь не смотреть ни кого конкретно, Рина рассказывала про «жизнь», класс начал опасно гудеть. Урок был последним и все устали. Дорогая Долорес своими указами и инспекциями умудрялась за неполный месяц вымотать и студентов, и профессоров, и домовиков, и приведений, и даже полтергейста. Ведьма слегка поднапряглась, когда Стюарт Голдсмит, не таясь, метнул записку своей девушке. Регина мгновенно применила простенькое заклятие, и бумажка вспыхнула, пеплом, осев между рядами. Класс примолк, а она невозмутимо продолжала говорить.
- Вы не имели права. – нагло заявил парень. – Это личная переписка и Вы не можете ее трогать.
- Согласна, мистер Голдсмит. – кивнула она. – Но в моем студенчестве не принято было заниматься личной перепиской на уроке, не спросив разрешения. Вы хотите сказать что-то интимное мисс Грин? Извольте! Можете выйти и побеседовать, если это так срочно. Кстати, если Вам так трудно общаться с друзьями в рамках общепринятых правил, сообщаю Вам, что существуют некоторые способы общения для экстренных случаев, которые совершенно не мешают окружающим и не нарушают правил. Это требует, впрочем, определенного уровня знаний и навыков, но я уверена, среди Ваших одноклассников найдутся многие, кто владеет ими в совершенстве и не откажется проконсультировать. Если же Вам так важно именно ЭТО послание, то… - Рина снова взмахнула рукой, бормоча заклинание, - Прошу Вас, мистер Голдсмит, разберитесь со своей корреспонденцией, Вы уже лишили свой дом десяти баллов, так что еще пару минут задержки роли не играют. - Парень тупо уставился на восстановившуюся из пепла бумажку, вспорхнувшую на его стол. Лидия Грин покраснела, а юноша раздраженно набычился.
- Вы…! – парень покраснел и надул щеки.
- Хватит, Стю! – послышался спокойный голос, и Рина с удивлением уставилась на Уилфикса, который слегка поморщившись, поднялся.
- Простите, мисс Ризергам! У нас сегодня была трудная тема на Чарах и некоторые не рассчитали своих сил. В том числе и Стю… - он косо зыркнул на Голдсмита.
- Садитесь, джентльмены. – приказала Рина, и инцидент был исчерпан.
В лексиконе Регины не было такого бранного слова, которым она себе не наградила после этого урока. «Связалась с мальчишкой, ничтожеством!» - бесилась ведьма, расшвыривая попавшиеся под руку вещи. «Это ж надо было удумать – демонстрировать дешевые эффекты! Фокусница фигова! Показушница! Истеричка! И главное – спровоцировала покровительство подростка! Regina tiliaceus*! Золотая безделушка!» - выпалила она, морщась от звучания любимых ругательных слов братца. Обессилив, ведьма плюхнулась в кресло и успокоилась, решив, что пришло время вспомнить о советах Эрика.
******
Как она и ожидала, самым трудным оказался класс, в котором учился Мальчик, который выжил. Однако на роль ее персонального кошмара претендовал вовсе не Поттер. Первенство сразу прочно захватил Малфой, и Регина чувствовала, как ситуации ухудшается с каждым днем. Радовало только то, что дорогая Долорес так увлеклась инспекциями, что у нее почти совсем не оставалось времени для «дружбы». За все время своего обучения и стажерства в Хогвартсе Регина не могла припомнить такой нервозной и неприятной обстановки. И хотя лично ей это вроде было «на руку», радоваться происходящему не приходилось. Директор был поглощен какими-то своими заботами. Если он и вспоминал о ней, то только для того, чтобы задать короткий вопрос, не предполагающий ответа, или отдать какое-нибудь распоряжение или поручение. В общем и целом, кроме мелких неприятностей, ничего серьезного в принципе не происходило.
Разве что юный Малфой постоянно провоцировал обсуждение на уроках нелепых, сомнительных, а подчас и опасных тем…
Разве что рыжие Джофр&Фрэджа постоянно задирали Голдсмита и косо смотрели на Уилфикса…
Разве что Поттер…
******
- Ах, дорогая Регина! – кольнул в спину тоненький голосок Амбридж, и Рина дернулась в первом инстинктивном желании - удрать. Взяв в себя в руки, она развернулась, пытаясь при этом надеть на лицо соответствующее выражение. – Ты последнее время совсем ко мне не заглядываешь. – укоризненно покачала кудряшками инспекторша. – Я понимаю, что ты вся в работе, дорогая, но отдыхать тоже стоит. Заходите, мисс Ризергам! – отступила она в свой кабинет, приглашая Рину внутрь. Заходя в тошнотворно розовые комнаты профессора ЗОТС Регина вспомнила всю родню и окружение Мерлина, не упустив и сомнительно известную пра-пра-пра-родительницу Немуэ. – Не смущайтесь, дорогая. – ободряюще улыбнулась гостеприимная профессорша, - мистер Поттер скоро заканчивает. - Рина изломала рот приветливой улыбкой и оглядела комнату. Долорес жестом пригласила ее присесть. – Мистер Поттер, Регина, - поспешила объяснить Амбридж, - учится владеть своими эмоциями и закрепляет в памяти прописные истины, известные каждому добропорядочному волшебнику. – со слащавой кротостью сказала она. – Я позже расскажу Вам, дорогая, как важно научить учащихся отвечать за свои поступки и слова и раскрою некоторые секреты и приемы преподавания. – многозначительно хихикнула она. Рина кожей почувствовала яростный взгляд юноши. Адресованный Амбридж, он полоснул и по ней. «Мяв, мяв!» - пискнуло в соседней комнате, и хозяйка кабинета расплылась в извиняющейся улыбке, - Я прошу прощения, но меня кто-то вызывает к камину. Мисс Ризергам, я буквально на минуточку, - улыбнулась инспекторша и добавила, - А Вы, мистер Поттер, не прекращайте упражнений! Если я, вернувшись, увижу, что Вы были усердны, я смогу отпустить Вас пораньше. – сладко улыбнулась она и засеменила с другую комнату. Рина мельком глянула на Поттера, который, едва Амбридж скрылась, болезненно поморщился. Так как мальчишка продолжал упорно скрипеть пером, Рина демонстративно отвернулась к окну. Тишком она достала из кармана мантии маленькое зеркальце, и равнодушно вертя его в пальцах, поймала в отражении мальчика. Ей было видно, как он несколько раз стрельнул глазами в ее сторону и, уверившись в ее полном невнимании, снова болезненно скривился. По мере того, как ведьма тайком наблюдала за его занятиями, глаза ее сначала округлились, а затем резко превратились в узкие щелочки. Мальчишка, выводил на пергаменте кривоватые строчки и поджимал губы. На руке его четкой кровавой строчкой алела надпись: «Я не должен лгать». Когда сияя улыбкой, в комнату вернулась профессор Амбридж, Рина почувствовала, как бешенство рвотным комом подступило к горлу. Шкрябнув ногтями по подлокотнику кресла, Регина растянула губы в такую же, как у хозяйки улыбку.
*****
Вылетев от Амбридж спустя час после ухода Поттра, Рина кинулась к директору.
Дамблдор внимательно выслушал ее эмоциональный рассказ, не проронив ни слова. Лишь изредка его пальцы, подпиравшие голову, вздрагивали. Когда Рина выговорившись, иссякла, директор, помолчав немного, снял очки и поднял на ведьму уставшие глаза. Они были тускло-голубого цвета.
- Это очень правильно, что ты не стала вмешиваться. – тихо сказал директор. Рина открыла было рот, но Дамблдор опередил ее, продолжив, - Совершенно ни к чему настраивать Долорес Амбридж против себя еще и тебе.
- Но профессор! Как же… - удивленно спросила она.
- А что конкретно ты предлагаешь? – жестко ответил ей Альбус.
- Ну…. Не знаю…, - смешавшись, промямлила она.
- Тогда о чём мы разговариваем уже сорок минут? – раздраженно ответил Дамблдор.
- Ну… хотя бы, чтобы … Она же садистка! – не сдержалась ведьма.
- Какая разница – что представляет из себя профессор Амбридж? – вновь потух голос директора.
Рина разинула рот и захлопнул его, не найдя ответа.
*****
После того случая Регина старательно обходила коридор, ведущий в кабинет Амбридж, чтобы не попасть случайно «на огонек» под милый скрип кровавого пера. Инспекторша, заполучив в инициативные сподвижники мрачного завхоза, заставляла его там и сям развешивать Декреты об образовании, маразматические объявления и разного рода информационные памятки на тему грядущих перемен в быту, и процессе обучения. При ее появлении в радиусе десяти метров замолкали даже приведения, а коллеги, прежде чем предаться преподавательской болтовне опасливо озирались по сторонам. Студенты проявляли угрюмое недовольство, но к открытым протестам не прибегали. В коридорах по вечерам стала появляться невнятно бормочущая профессор Трелони. Она суетливо озиралась, ходила походкой шаркающей и неуверенной. Издали в темноте Сибиллу вполне можно было принять за приведение, тем более что порой она издавала душераздирающие тихие вздохи.
Порой Рине не удавалось отвертеться от приглашений, и она вынуждена была выслушивать елейную тягомотину по поводу реформы образования, изменения мировоззрения будущих волшебников и личных планов инспекторши. «Дорогая жаба» делала уж совсем сладкое лицо и задавала своей протеже наводящие вопросы о коллегах, о студентах, но Рина, старательно изображая доверительную откровенность, по большей части восторгалась своей наставницей, удачно избегая прямых ответов на расплывчатые вопросы. Это было крайне унизительно, даже недостойно, но с другой стороны – давало ей возможность, избегать вмешательства инспекторши в ее уроки.
******
- Итак, друзья, я попрошу тех из вас, у кого найдется время и желание, к следующему занятию подготовить реферат на тему применения бытовой магии. У каждого из вас, я уверена, есть свои мысли по этому поводу. К тому же, интересно будет услышать ваше мнение о возможностях использования семейных бытовых заклинаний, рецептов, советов.
- Вы хотите сказать, что мы должны растрепать всем и каждому о родовой магии? – брезгливо скривив губы, процедил Малфой, не вставая и не поднимая руки. Добрая половина слизиринцев одобрительно загудела. Рина спокойно остановилась перед его партой. Породистый засранец был все-таки воспитан Малфоями, и к тому же он был еще жидковат, чтобы тягаться со взрослой женщиной. Нехотя, лениво, стараясь улыбаться как можно нахальнее, он встал. Рина чуть склонила голову, надеясь, что Малфой понял свою ошибку и впредь хамства проявлять не станет.
- Ничего похожего сказано не было. Речь не идет ни о каких долженствованиях, - спокойно ответила ведьма. – Садитесь, Драко. – Рина кивнула нахалу и продолжила. – На уроках истории магии Родовая магия упоминалась вскользь. Это естественно, так как вопросы, с ней связанные настолько же деликатны, насколько сложны. Как понятие, она может быть представлена, как множество, состоящее из бесконечного числа подмножеств. – Она оглядела класс и, увидев понимание в глазах некоторых студентов, добавила. – Те из вас, кто изучает нумерологию, согласятся с такой математико-логической параллелью. Остальные, по возможности, интереса ради, могут попытаться проследить следующую цепочку: магическое сообщество; магическое общество Англии; магические семьи; волшебник/волшебница. Если подобный ряд вызовет у вас какие-либо мысли, ассоциации, вопросы – милости прошу. Буду рада обсудить это индивидуально, или вместе. Урок окончен, все свободны. До встречи. – Рина направилась к столу и принялась собирать книги тетради и свитки. Народ, расслабившись, потянулся к дверям, а горе-преподавательница напряглась, с ужасом понимая, что вся ее хитрая логика запросто могла не сработать.
- Мисс.. Ризергам… - раздался тихий голос Лонгботтома, и Регина круто обернулась, силясь не выдать разочарования. – Я хотел…
- Да, Невилл? – очень старательно ответила она.
- А можно мне будет подготовиться по вопросам садоводства? – краснея, спросил он. Кто-то из проходящих мимо хихикнул и Невилл вздрогнув, опустил голову.
- Разумеется. Это может быть очень интересным и с эстетической и с практической точки зрения. Вы хотите сделать что-то типа доклада?
- Ой, а можно я лучше напишу? – с надеждой посмотрел на нее юноша.
- В любой, удобной для Вас форме мистер Лонгботтом. – улыбнулась Рина. – Вы можете подготовить доклад и представить его вне урока.
- Правда?! – обрадовался парень, и глаза его радостно заблестели.
- Вне всяких сомнений! - кивнула Регина. Физиономия мальчишки была такой позитивной, что она, не думая о хитрых подходцах, обратилась к вяло шевелящейся мисс Грейнджер. Обычно довольно решительная девочка, Гермиона еле волоча ноги, передвигалась от свой парты к двери мимо ее стола, явно прислушиваясь к их разговору с Невиллом. Построив весь урок только для того, чтобы вызвать интерес пытливой девочки к семейным архивам с рецептами, Регина не могла упускать шанса. – Вы тоже хотели что-то спросить, мисс Гренджер? – осторожно – осведомилась она.
- Нет. То есть – да! – запуталась девчонка, но Рине видимо сегодня везло. – Вы говорили об уникальных рецептах. Я читала в учебнике о знаменитой тетради Аспазии Ризергам…. – осторожно, словно опасаясь и сомневаясь, вымолвила Гренджер.
«YESSSS!» - мысленно возликовала Рина, а вслух радушно ответила, - Вы меня не перестаете удивлять обширностью интересов Гермиона. - Девчонка улыбнулась, и глаза ее загорелись алчностью познания.
- А не могли бы Вы, мисс Ризергам, рассказать побольше об этом уникальном издании. – трепетно сложив руки, спросила она.
- Не только рассказать. – улыбнулась Рина. – Я Вам ее покажу. Список, конечно. Но учтите, как всякий документ, содержащий весьма обширную информацию, он зачарован особым образом. Так что…
- Это, как «дети до шестнадцати»? – хихикнула Гермиона, а Лонгботтом удивленно разинул рот.
- Что-то, типа. – согласилась Рина. – На случай дополнительных вопросов и консультаций, – я свободна после ужина.
Теперь она была совершенно уверена, что внимательная, сообразительная мисс Грейнджер непременно заметит фамильный настой из растопырника.
Решив, что Лонгботтом – это к удаче, Рина настроилась на то, чтобы впредь стоит придерживаться этой формулы.
*******
В общем и целом жизнь потихоньку начала налаживаться. Рина могла бы даже сказать, что в Хогвартсе у нее появились если не друзья, то единомышленники. И, как ни странно все они были из числа студентов. Удивительная барышня Грейнджер ни в друзья, ни в сообщники не попадала никак, но между ними установилась некая волна взаимопонимания. Особой девочка была весьма смышленой, очень начитанной и на редкость прагматичной для своего возраста. Принадлежность к магии она восприняла, как подарок судьбы, приняла как должное, и стала методично постигать магию с помощью учебников, практики и личных наблюдений. Ко всему, девочка обладала поразительной работоспособностью и упорством, а эти качества всегда вызывали в Регине уважение. Гермиона быстро смекнула, что с полу-преподавателем - мисс Ризергам весьма полезно иметь дело. Если задавать правильные вопросы, конечно. А уж это-то юная мисс «большие надежды» умела, как никто. И чувство юмора и воображение у девушки было. Рина была в этом уверена, в отличии от других преподавателей. Даже МакГонагалл, которая была весьма высокого мнения о способностях и характере Гренджер, отказывала ей в умении образно мыслить и втайне сетовала на полное отсутствие девичьего легкомыслия и легкости. Но это Рину не удивляло, так как весь преподавательский состав попросту был до скучного магический. Им не хватало некоторой маггловатости, чтобы понять тонкость и сложность натуры мисс Гренджер. С этой точки зрения, справедливо было бы предположить, что юное дарование может оценить профессор Снейп, но … Рина не была идиоткой и не делала предположений о профессоре Снейпе. К слову, только профессор Флитвик видел в Гермионе милую юную леди, с большими надеждами не только в интеллектуальном, но и в бытовом жизненном смысле.
Лягушонок Уилфикс так и не перерос состояния головастика. Он бывал то по-юношески угрюм, то по-мальчишески беспечен и задорен. Регина отметала все неприятные мысли о причине столь непредсказуемых настроений, так как думать на эту тему ей было и неловко, и досадно, и смешно. Джофр&Фрэджа она относила быстрее всего в разряд приятелей. По-прежнему имея с ними несколько коммерциализированные отношения, Рина давила в себе голоса совести и здравого смысла, и с удовольствием получала удовольствие от общения с рыжими раздолбаями.
Особое место в ее новом Хогвартском мире занял Невилл Лонгботтом. Абигайль и миссис Лонгботтом были просто знакомы не более, но когда все газеты магической Британии пестрели сообщениями о несчастье Ризергамов, Августа Лонгботтом была одной из тех немногих, которые не расспрашивали, не рыдали, не соболезновали. Она просто пришла и просто предложила свою помощь. Все, что имела. Бабушка упомянула об этом вскользь, но Рина, слово за словом, выпытала у Абигайль о Лонботтомах. И бабушка рассказала. А потом, узнав о трагедии с сыном и невесткой Августы, она также предложила ей все, что могла. Регина не уточняла, приняла ли миссис Лонгботтом помощь, но отчего-то прониклась уважением и пониманием к незнакомой семье и незнакомой миссис. Когда она первый раз увидела Невилла, ее не растрогало, не умилило, не огорчило, что представитель этой семьи оказался пухлым, рыхлым, застенчивым и неуверенным ребенком. Что-то в глазах мальчика уверило ее, будто они с ним во многом похожи. Просто несчастья и недуги сказались в них по-разному. Эта простая мысль переросла в уверенность, и ничто за время их знакомства ее в этом не разубедило. Ведьма подозревала, что мальчик тоже ощущает к ней некоторую симпатию. Сама она относилась к Невиллу почти с нежностью и уж точно с уважением и пониманием. Он нередко стал приходить на дополнительные. Иногда с мисс Гренджер, но чаще - один. И старательно скрывая стеснение и неуверенность, пытался рассказать не такому, как другие преподу, сначала о своих работах по ее предмету, а затем и о своих проблемах на других уроках, с друзьями, с бабушкой. Они, конечно, не вели откровенных бесед, похожих на прием у психотерапевта. Рине было так легко угадывать за словами, жестами, мимикой мальчика, его проблемы, что разговор получался сам собой. Чаще их беседы теперь носили умозрительный философский характер о вопросах и ситуациях «вообще», а не о конкретных персоналиях. И, кажется, оба понимали, как дела обстоят на самом деле и перестали этому смущаться. А еще приближалось Рождество….
Регина Ризергам была уверена, что Рождество – это магия в чистом виде. Настолько безусловная, что является чудом даже для магглов. Естественно – волшебство и сказка – это праздник. А праздник – это подарки.
Она сидела в своей комнате и любовно разглядывала изрядную кучку праздничных кулечков и свертков, которая громоздилась рядом на полу. Ничего уже не могло ей испортить настроение. Дурацкий указ №24, скандал на квиччском матче, непраздничный вид старины Хагрида, участившиеся причитания Трелони, даже странная отрешенность и замкнутость в последнее время Лонгботтома не могли испортить ей настроения. Приближалось Рождество и она намеревалась быть радостной, счастливой и щедро этим делиться со всяким и каждым. Налюбовавшись на блестящую груду, Рина принялась делить ее на мелкие горки: для коллег, для друзей, для родных. Дело было уже почти сделано, когда в камине полыхнуло и там показалось лицо директора.
- Регина! Бегом - в сторону кабинета Амбридж! И помоги тебе Мерлин! Вы не должны разминуться! Мне нужно, чтобы ты задержала ее минут на пятнадцать. Это все! – коротко дал инструкции Дамблдор, которые Рина дослушивала, уже закрывая дверь.
******
Это оказалось худшем Рождеством в ее жизни. На ходу сбросив пальто, швырнув перчатки и поочередно смахнув с ног оба сапожка, Рина пронеслась к себе в комнату и с треском захлопнула дверь. Юсси остался стоять в коридоре, ссутулившись, опустив уши и повесив нос.
Рина плюхнулась в кресло и вытянула замерзшие ноги к камину. Странно хотелось что-нибудь разбить, хватить о стену нелепый вазон с букетом от министерского поклонника. Да так, чтобы он разлетелся в брызги и мерзкие цветы разметались на ковре, как выброшенные из воды рыбы. Это ж надо было прислать такую дичь: полынь, гортензию, бальзамин, гладиолус, что вместе должно было означать: Боль, которую причиняют мне ваше безразличие и пренебрежение, заставляет меня плакать. «И где только он набрался этой пошлятины!» - яростно подумала Рина.
- Дорогая! – послышался за дверью участливый и обеспокоенный голос мисс Прайс. – У тебя все в порядке? Могу я тебе чем-нибудь помочь?
Рина живо представила ее встревоженные глаза и поморщилась. Однако, вдохнув побольше воздуху, а затем, сильно выдохнув, она, стараясь придать голосу мягкости и теплоты, ответила, - Спасибо Присцилла. Все хорошо, просто я устала, замерзла и вдобавок какой-то обормот-водитель в Сити обдал меня волной грязной жижи. Я так хотела проклясть негодяя, что до сих пор не понимаю, как сдержалась. Я успокоюсь, приведу себя в порядок и выйду к ужину.
- Отдыхай, милочка! Действительно неприятно, когда тебе портят одежду и настроение. – ответила пожилая дама и Рина живо представила, как мисс Прайс хихикнула в кулачок.
«Спущусь к ужину!» Интересно, это как же это Вы, дорогая мисс, намерены это сделать?» - спросила она себя. «Да никак! Не выйду! Буду сидеть тут одна и всех ненавидеть!», - и тут же ехидно подумала: «А как же Рождество?». Она прикрыла глаза. С детства Абигайль приучила своих внуков не вешать на других свои проблемы, не винить окружающих в том, что с тобой происходит. «Если ты чем-то недовольна, подумай, что ты сделала не так!», - всегда говорила она Регине. «Подумай и исправь. А если не можешь, то хотя бы так больше не делай». «Значит – будем думать!» - поплотнее усевшись в кресле, решила Рина.
******
Происшествие с Артуром Уизли, странные видения Поттера конечно не могли не беспокоить Директора и членов Ордена. Беспокоили они и Рину, но вот только не могла она себя считать членом Ордена. Она им толком и не была. Нет, конечно, Дамблдор почти сразу после окончания ее стажерства в Хогвортсе, рассказал про Орден. И спросил, насколько близки ей его идеи и цели. И она ответила. И собственно – все! Изредка они встречались и обменивались новостями, Рина отвечала на вопросы Альбуса старательно, полагая, что он имеет право их задавать. Также, она очень внимательно относилась к просьбам и поручениям директора, считая и это само собой разумеющимся. Дамблдор, впрочем, и сам иногда рассказывал ей о делах Ордена… Вот только эта беседа «на пороге у закрытых дверей», ей начала надоедать. Она совершенно не знала, в курсе ли кто-то из членов этого сообщества о ее существовании. Возможно, догадывался Римус… Может – МакГонагалл… Вероятно – Грюм… Точно знал только Блэк. Нет, это ее не оскорбляло. В конце концов, Рина ни разу еще не страдала от комплексов непризнанности. Это просто раздражало… И – очень!
«Ненавижу!» - яростно процедила она.
***
Рождественские визиты – хлопотная, но приятная кутерьма. Рина планировала визит к Малфоям позже, но получив записку Нарциссы, решила, что эта изменение планов – к лучшему. Аппарировав прямо к воротам, Рина приложила ладошку к одной из чугунных лилий решетки и вошла в неприметную калитку.
Возле левого крыла замка суетились домовики, приплясывая от зябкого ветра. Ведьма быстро прошла к парадному входу и была встречена и препровождена в холл зафраченным Превисом. Пройдя в малую гостиную, Рина устроилась около камина, изредка кивая самым ранним гостям Малфоев. Уже здесь у камина, вместо того, чтобы радоваться теплу и уюту, она старалась подавить заворочившееся в душе раздражение. И тут она получила первый удар. В спину…
****
- Ризергам? – прозвучал над ухом давно забытый отвратительный голос. И принадлежал он Гвендален Бардок. – Что ты тут делаешь? – не скрывая неприязни, спросила Гвен, когда Рина медленно повернулась к ней.
- Бардок! Я тоже тебе не рада. – ответила Регина. «Силы небесные!» - про себя подумала она, - «Как же она похорошела-то! Просто красавица! Не придерешься!», - С Рождеством. – сухо отрезала Рина с явным намерением прекратить беседу.
- Все такая же хамка, как и прежде! Не думала, что Малфои для организации праздника нанимают кого попало.– с удовольствием произнося оскорбление, ответила Гвендален. – Я, кажется, задала тебе вопрос.
- Видишь ли, дорогая Золушка… - елейным, голосом ответила Рина, снова поворачиваясь к собеседнице и со злорадством замечая, как бледнеет лицо Бардок.
- Что ты несешь? Ты не в себе… - скороговоркой пробормотала та.
- Рина! – раздался рядом голос Нарциссы, и Рина повернулась к ней. – Ты уже здесь? Выгоню Превиса! - рассмеялась Цисси. – Дорогая, пожалуйста, подожди меня в синей беседке, я управлюсь буквально минут за пять, - исчезая в соседней комнате, сказала она.
- Так вот, Бардок! – снова оказавшись лицом к лицу с врагиней, вкрадчиво заговорила Рина, - Учитывая твой пигмейский ум, я тебе объясню. Ровно в полночь карета снова станет тыквой, лошади – мышами, а кучер – крысой. А твое замечательное платье…, - с удовольствием вещала ведьма, - превратится… Как ты уже поняла, я в отличии от тебя – не гость в этом доме. Так что поверь моему слову – Малфои вряд ли оценят твой экстравагантный этнический наряд…. - И удовлетворенная застывшей на лице Гвен панике, Рина удалилась. Ликование омрачилось видом взметнувшейся впереди мантией, которая могла принадлежать только профессору Снейпу, но ведьма поспешила утешить себя надеждой, что нос к носу с коллегой ей встречаться не придется.
****
Небольшая комнатка, которую называли синей беседкой, и правда располагала к неспешному доверительному разговору. Регина устроилась в любимом кресле и почувствовала наконец привычное тепло знакомого дома. Цисси появилась ровно через пять минут.
- О! С Рождеством, дорогая! – обняла и чмокнула она вставшую навстречу Регину.
- С рождеством! – ответила гостья.
«А это – тебе!» прозвучало дуэтом и обе ведьмы рассмеялись.
- Как дома? Ты останешься? – быстро спросила Нарцисса, присаживаясь.
- Цисси…, я… - замямлила Рина, не ожидавшая вопроса в лоб так скоро, - Я только на минутку. Поздравить - и сразу назад. Ты понимаешь, - Рина опять начала сердиться от неловкости, - Я так мало времени теперь провожу дома…
- Понятно. – коротко ответила Нарцисса, поджав губы. – Дом. Семья. Все правильно, ты же теперь Regina.
- Ну… зачем? – потупилась Рина.
- Да нет, я понимаю. – сказала Нарцисса голосом хозяйки дома.
- Я загляну к вам перед началом семестра. – попыталась как-то сгладить напряженность Рина. – А сейчас у вас так много гостей, что…
- Что они тебя раздражают? – Цисси впилась в Рину настороженным взглядом. – Да у нас в доме много гостей! И последнее время это бывает довольно часто. – Слова, словно монеты, со звоном сыпались между ними. – Для тебя это разве неожиданность? Просто наши гости тебе неприятны! Вот в чем все дело! – повысила голос леди Малфой. Это был второй удар. Теперь уже не в спину.
- В общем – верно. – осторожно ответила Регина и подняла глаза на собеседницу. С минуту они стояли молча. Затем Нарцисса снова заговорила.
- Что ж… Очень жаль. И кстати, у вас Люциусом, я знаю, остались незавершенные вопросы по поводу контракта. – Цисси обожгла ее холодным торжествующим взглядом. – Как ты справедливо отметила, у нас почти всегда какие-нибудь гости и визитеры. Боюсь, дальше будет еще сложнее пообщаться. Поэтому, советую завершить дела сейчас, пока еще не все приглашенные прибыли. – Нарцисса поднялась и светским голосом проворковала, - Извини, дорогая! Мне пора к гостям. Если ты не против, я велю сказать Люцу, что ты здесь. Веселого Рождества! – помахала она рукой и стремительно покинула комнату.
Рина беспомощно оглядела комнату в поисках того, что можно было бы разрушить. Ничего не найдя, она закрыла лицо руками и стояла так, пока после короткого властного стука в дверях не появился Малфой.
- Пропасссттть! – не удержался он, увидев Рину. – впрочем, тут же поправился, направившись к ней с малфоевкой улыбкой. – Рад видеть Вас, дорогая мисс Ризергам. Вы, как всегда замечательно выглядите. Цисси, сообщая мне, что вы здесь, шипела, как драгоценная профессор МакГонагалл, когда ее студенты оказывались слабее слизеринцев. Вы пожелали друг – другу Веселого рождества?
Рина отняла руки от лица. Подошедший к ней Малфой сиял любезнейшей снисходительной улыбкой, хотя глаза его и блестели некоторым беспокойством.
- Регина. – мужчина серьезно посмотрел на ведьму. – Что-то произошло? Я могу Вам чем-нибудь помочь? Знаете, дорогая, у женщин бывает так, что они не всегда думают, что говорят. И сплошь и рядом - вовсе не думают того, что наговорили…
Он мягко, почти заботливо, почти участливо улыбался. Он был таким покровительственным, таким снисходительным, таким лениво понимающим…. Рина зажмурилась. Кровь закипела, заструилась яростью, обидой, досадой, бессилием…. «Огня в крови нет, значит?», - злобно подумала она, - «Щас я вам устрою – огонь в крови!» Распахнув глаза пошире, чуть приоткрыв рот, Регина подняла на Малфоя тоскливый, полный боли взгляд. Она облизнула губы, чуть подалась вперед, сложив ладошки, почти как для молитвы, и постаралась изобразить и надежду, и восхищение, и страх, и боль. И все, что только смогла припомнить из дешевых дамских романов мисс Прайс, и еще что-то, о чем не говорят. Малфой сначала удивился, потом занервничал.
«Соберись, тряпка!» - мысленно ругнула себя Регина. - Люциус… Я…, - она опустила голову и судорожно, томно вздохнула. «Ну, давай же, давай!» - с мольбой, совершенно искренней смотрела она на мужчину. – «Мерлин великий! Люц, дружочек, ты же живой, я точно знаю!» - как заклинание про себя повторяла Регина. Ярость, вспыхнула в синих глазах ведьмы, она снова провела по губам языком и едва слышно выдохнула: «Люц…». Рина захлопала ресницами, отчего замерцал ее лучистый взгляд в пламени свечей, будто слезы заискрились на кончиках ресниц. – Люциус…, - толи вздох, толи всхлип.
И Малфой «поплыл». Он задышал медленно и рвано, глаза его, раздражавшие серой невозмутимостью, заблестели влажным тусклым платиновым блеском. Сделав глубокий полный вздох, мужчина подался вперед, и Рина почти почувствовала прикосновение его рук. Почти…
Их разделяло не больше шага. Времени, чтоб его преодолеть – не больше вздоха. Их сердца так шумно и гулко стучащие, бились, разве что с разницей на удар. И, вот на этом одном ударе Регина, не отрывая глаз от лица Малфоя, сделала плавный короткий шаг назад.
– И довольно… , - мягко, растяжно почти ласково сказала она и губы ее сложились в неприятную улыбку. Люциус замер, не понимая, не веря, не соглашаясь. Регине казалось, что она слышит, как стучит его сердце, как бьется и пульсирует кровь. Видела, как замерли сведенные руки, только что готовые властно по хозяйски принять ее, как положенное по праву. Она продолжала улыбаться, глядя, как от понимания произошедшего яснеет взгляд Малфоя. Лицо его исказила сначала досада, затем злость и, наконец, на нем застыло приличествующее аристократу выражение холодной отстраненности. Только руки Люциус Малфой медленно и старательно отвел за спину. Время словно изменило свой привычный ход, укутав их. На все эти страсти могла уйти и целая жизнь, но Регина торопилась. За пару-тройку минут, она умудрилась убедить себя и Малфоя в том, что все возможно. В том, что это поддается контролю. И в том, что по части задумать и исполнить - у нее получилось. Это был удачный блиц, эмоции – эмоциями, но здравый смысл и, главное, совесть никто не отменял. Здравый смысл говорил о том, что в такой фазе отношения с Малфоями ничего хорошего не принесут. А совесть высверливала душу, намекая, что с обоими Малфоями Рина вела себя, мягко говоря, недостойно. Коротко взглянув на бесстрастно молчавшего Люца, Рина решительно шагнула вперед.
- Я была неправа, Люциус. Я не должна была этого делать. Я обещаю тебе, что не позволю себе никаких выходок «на слабо» подобного рода. И еще, - она опустила глаза, - Да, мне трудно, я потерялась во всей этой свистопляске, в чужих играх и планах. Все это слишком тяжело для моего слабого ума. Глупо, конечно, при таких реалиях корчить из себя Регину, но роскошь - говорить правду я могут себе позволить и расставаться с этой привилегией не желаю. А правда в том, Люциус Малфой, что мне очень трудно было … остановиться. – Она замолчала, глядя мужчине прямо в глаза. В затянувшейся паузе у Рины потихоньку стали деревенеть ноги и защекотал предательский ледок где-то в затылке. В висках застучали молоточки: «Силы небесные! Неужели переборщила? Не попала? Сказала не то? Вот дубина!» Время, казалось, тоже замерзло. Подобравшись, Рина приготовилась, сосчитав до трех, исполнить королевский выход из щекотливой ситуации с гордо поднятым носом. Она задрала подбородок, чтобы одарить Малфоя величественным прощальным кивком и… уперлась взглядом в улыбку Люциуса. На мгновение она удивилась: все еще настороженные холодные глаза его не вязались с улыбкой.
- Что ж, дорогая леди, - заговорил он, и у Регины растаяли все сомнения. – Вы отыграли свою партию блестяще, со вкусом, умением и не без таланта. И, хотя мне в этом представлении досталась весьма сомнительная роль, у меня достаточно здравого смысла - понять, что мое место – у Ваших ног. Склоняю голову, моя Регина, - сказал мужчина и действительно отвесил ей изящный поклон.
«Ах ты….!» - восхитилась Рина и поспешила ответить, - Люциус, только идиот может предпочесть союзника и единомышленника – холопу!
Малфой поднял голову и увидел протянутую ему ладошку. Он недоуменно воззрился на Регину и вдруг неожиданно рассмеявшись, схватил протянутую руку. А потом он удивил Рину до чрезвычайности, так как вместо рукопожатия или «примирительного» поцелуя, Люциус рывком притянул ее к себе, и она с размаху уткнулась носом в его парадный сюртук. – Это называется, мисс Ризергам, пригреть змееныша на своей груди, - тихо рассмеялся Малфой. Регина, уютно прижатая к его груди, чувствовала себя на удивление покойно и надежно. «Хоть что-то произошло правильное за этот день», - подумала она. Еще немного и ведьма бы закрыла глаза и замурлыкала сладко, по-домашнему. Но день, видимо, был все-таки не ее. Дверь, которую она видела в зеркале одним глазом, неслышно приоткрылась и в проеме показалась белобрысая голова. «Вот это каррамба, так каррамба!» Дверь захлопнулась прежде, чем Рина успела поймать взгляд Драко. Она осторожно шевельнулась в крепких руках Малфоя старшего, и умница Люц мгновенно выпустил ее. Вид у несносного сноба был такой, что Рина легко могла бы усомниться в произошедшем ранее.
- Мне пора, мистер Малфой, - спокойно переходя на прежний тон общения, возвестила она.
- Сожалею, мисс Ризергам. Настаивать не смею. – поддержал ее он. Выходя, он пропустил вперед Рину. В глубине коридора спиной стояла Нарцисса, которой что-то оживленно говорил профессор Снейп. Прямо напротив двери в нише застыл младший Малфой, глядя на Рину дикими от ненависти глазами. Нарцисса вдалеке весело рассмеялась и пошла в сторону большой гостиной. Профессор Снейп обернулся, полоснул Регину взглядом, полным презрения, и удалился за хозяйкой дома, взмахнув мантией.
«Ну, ты попала!» - злобно подумала Рина. Люциус невозмутимо согнул руку в локте и громко, ей показалось на весь дом, изрек, что он проводит ее до границы аппарационного барьера. Прощаясь, он попытался было сказать, что разберется с сыном, но Рина только фыркнула в ответ, - Он не посмеет говорить на эту тему дома. А на моем поле, я сама разберусь. Настаиваю, что так будет правильно.
- Очень надеюсь, - улыбнулся Малфой, - что сын унаследовал способность мыслить и делать правильные выводы.
*****
Визит к Малфоям не просто расстроил ее, спутал планы. Регина чувствовала себя размазанной тонким слоем, как масло по утреннему гренку. Сидя в темноте, закрыв глаза, она тихо ненавидела всех и вся, так как громкую ненависть она себе позволить не могла.
В дверь постучали и Регина подняла голову.
- Белка? - послышался голос Эрика. Рина молчала.
Стук повторился, но молчание она решила не нарушать. «Ну, должно же мне сегодня хоть в чем-то повезти просто так, без условий!»
- Малютка, если ты не отзовешься, я буду вынужден войти. – тревоги в его голосе не было, зато Рина явно уловила решимость. – Регина! – повысил голос брат. – Открой! После пары минут молчания, дверь тихонько приоткрылась.
- Белка? – позвал Эрик. – Давай уже, вылезай, раз вынудила меня зайти. – устало сказал он, и Рина встала и утонула в его распахнутых руках. – Рассказывай, недоразумение ты мое, кого ты сегодня обидела и что тебе за это было. – ласково пробормотал он ей в макушку. – Ты сидишь тут уже пятый час, малютка!
*****
- Все-таки ты совершенно безмозглое создание, – констатировал брат. Он зевнул, потянулся и встал. – Ладно, малютка, время позднее – пора баиньки.
- Почему безмозглое? – вяло огрызнулась Рина.
- А потому, - Эрик посерьезнел и наклоняясь к ее лицу, внятно и строго сказал, - что за сегодняшний день Вас, мисс Ризергам, могли проклясть семь раз!
- Почему семь? – вытаращила глаза ведьма.
- Трое Малфоев, Бардок и Снейп. Каждый по отдельности – пять и все вместе – шесть.
- Ты сказал – семь?
- А седьмой - я, - нежно, почти шепотом ответил Эрик и выпрямился. – Пора тебе разбираться со своими мужчинами, Регина Ризергам. Buenas noches**, Regis.

*Regina tiliaceus – Регина «липовая»
** Buenas noches – спокойной ночи.



Глава 30

∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞∞
Буква к букве, слово к слову.
Ни бастардов, ни ублюдков.
Нет в роду больных, убогих,
Соблюдение правил строгих,
Не испортит чистой крови.
Правила - не предрассудки!
Выживания основа!

Надобно беречь породу!
От здоровой чистой суки -
Только добрые щеночки.
Сучки или кобелёчки.
Всех инаких - сразу в воду!
Только так! Не дрогнут руки!
Скорректируем природу!

Вот, детеныш, и, к примеру:
Экземпляр совсем не хилый.
Умный, дерзкий, злобно-смелый.
Хоть достоинств без предела,
И пороков в нем без меры.
Чистоты видать хватило,
Лишь на злобу с экстерьером.


Северус летел по коридору на ходу, не глядя, расшвыривая замечания, вернее – снимая баллы со всех попавшихся под ноги студентов. Попало даже Слизерину. Он лишился десяти!!! баллов, так как раздраженный декан, сначала выплевывал стандартную информацию о наказании, а потом уже фиксировал, кому оно досталось. Слизеринцу досталось за то, что увидев своего разгневанного декана, он обмер и выпустил из рук школьную сумку хаффлпаффца, а тот, вместо того, чтобы выяснить причину внезапной доброты своего мучителя, кинулся ее поднимать, и попал под ноги Главному Змею. Барсучонок обмер и был счастлив отдать двадцать баллов, споткнувшемуся об него зельевару, так как ждал, по меньшей мере, проклятья. Снейп летел, чтобы предстать пред ясны очи заместительницы директора. Раздражение свое он воспринимал как вполне нормальное состояние души. Минерва вызвала его полчаса назад, и голос у нее при этом был такой, будто что-то случилось с Поттером, или Дамблдор прислал ей депешу с наиважнейшими инструкциями «как жить дальше». Она даже вскользь бросила: «Можешь воспользоваться камином, Северус!».
Вспоминая ее решительное лицо, Снейп фыркнул. Он не представлял, что могло так встревожить старую кошку, чтобы она к нему обратилась. В последнее время в школе установилось почти военное положение. На ум приходили давно и прочно забытые образы, сведения и события из далекого маггловского ученичества: партизаны, повстанцы, лесные братья, Робин Гуд, и прочая, и прочая… И конечно, все это безобразие крутилось вокруг Поттера! И, естественно, с молчаливого благословения Великого Директора! И его друзей, соратников и единомышленников. А он – Северус Снейп – мрачный неприятный человек, которого все вышеперечисленные терпели и не более того, исключительно из уважения к слову Дамблдора, он был и вовсе ни при чем! Так… погулять выходил… В гости… К старым друзьям… Поразвлечься…
А все эти единомышленники и соратники делали нужные и полезные дела… Соратники болтались по горам и долам и, разыскивая представителей полумагических меньшинств, рыскали по лесам и топям с теми же целями, внедрялись, охраняли, следили, короче - соратничали. Не говоря уже о соратницах. Северус скрипнул зубами, и щека его нервно дернулась, кривя лицо в злобном оскале. Ох уж эти соратницы! Он научился за много лет терпеть МакГонагалл. Минерва хоть и поджимала губы всякий раз, когда им приходилось сталкиваться, была честна и принципиальна до зубовного скрежета и Снейп, как ни изощрялся, врагом ее считать не мог. Он привык к причитаниям и даже жалостным вздохам мадам Помфри. Эта женщина его не любила, но, он чувствовал, уважала, Бог знает за что. Он даже соизволил без опаски принять стакан воды из рук Молли Уизли. Еще бы, он же варил укрепляющее для Артура! Он даже терпел свою бывшую ученицу Нимфадору Тонкс, особу, мозги которой работали только в колористическом режиме. Он, как оказалось, был вообще довольно терпеливым. Но и его терпению был предел, и теперь ему казалось, что предел этот совсем близко.
То, что происходило в школе после того, как директор, в очередной раз, пренебрегши всеми и вся, прикрыл поттерову задницу от министерских розг, должно было разразиться грозой рано или поздно.
Слизеринский декан не был паникером и параноиком, но то, что все преподаватели во главе с директором, сквозь пальцы смотрели на боевые инициативы студентов, во главе, конечно же, с Поттером, его просто бесило. И даже не столько это, как то, с какой гордостью Минерва перемигивалась с Филиусом, когда они, убедившись, что рядом нет инспекторши, делились новостями об успехах своих студентов на поприще тайных занятий ЗОТИ. И, разумеется, добродушные, но безапелляционные замалчивания Альбуса, всякий раз, когда Снейп пытался завести разговор на тему этих горе-подпольщиков. Когда детишки «достукались», и директор вынужден был покинуть школу, Северусу впору было бы, потирая руки, поехидничать, но он, как идиот, кинулся предупредить МакГонагалл, когда Амбридж вновь пришла к нему за веритасерумом. Но Минерва только улыбнулась, поджав губы, и скупо поблагодарила, заметив, что дети вполне благоразумны и справятся. Тем более что у них есть к кому обратиться за советом и помощью. Глупая, старая шотландская вислоухая кошка! Оооо! Он знал, кто те, «некто», и что они могут насоветовать!
Еще одна недосоратница! Мало того, что Ризергам попортила ему нервы, будучи студенткой, она и дальше продолжила плести интриги и сеять смуту. Только барышня созрела в полноценную…. И методы, следовательно, у нее стали несколько иными. И поле деятельности необозримо расширилось.
*****
После Рождества Драко совсем слетел с катушек. Не помогали ни увещевания Нарциссы, ни угрозы Люциуса, ни беседы Снейпа. Мальчишка вырыл топор войны и методично и продуманно наносил удары по виновнице его подозрений и раздраженности. Он регулярно пытался сорвать уроки Ризергам. Он не брезговал и банальными мелкими пакостями в виде пропавших вещей, испорченных книг, даже пытался заговорить метлу. Не вышло, слава Мерлину, но страху нагнало. Он слегка приутих, но активность направил в другое русло, справедливо, с малфоевским чутьем ущучив, что вокруг Поттера что-то происходит и это может помочь ему низвергнуть сразу нескольких врагов. Слежки, доносы, издевательства стали его привычными занятиями. Мальчишка превращался в мелкого злобного поганца и пакостника, и Северус даже решил поговорить с Люцем сам. Не успел. Против одного из своих врагов породистый засранец выступил-таки успешно, и косвенно царапнул Ризергам, поклявшись Амбридж, что преподавательница теоретических основ выживания наверняка была в курсе происходящего. Что конкретно произошло между Драко, Ризергам и Абридж, Снейп не знал, но то, что сынишка друга Люциуса устроил скандал на уроке Ризергам, и Амбридж в учительской разговаривала с молодой коллегой в несвойственной ей жесткой манере, Северус слышал сам. Впрочем, молодая коллега, сдержанностью также не отличилась, и это слизеринскому декану довелось не только понаблюдать со стороны, а принять, так сказать, личное участие.
*********
- Я хочу услышать Ваши объяснения, профессор Снейп. – с порога отчеканила Регина, ворвавшись в его кабинет.
- Войдите. – невозмутимо ответил слизеринский декан, не поднимая головы от свитков. Рина задохнулась от возмущения и застыла в дверях, хватая ртом воздух. Снейп медленно поднял голову и спокойно произнес: «Мисс Ризергам? Чем обязан? У Вас ко мне какое-то дело? Не стоит стоять в дверях, проходите, присаживайтесь, коллега», - издевательски интонировал он последнее слово, изобразив рукой приглашающих жест. - Не хочу показаться невежливым, но вынужден просить Вас поскучать, пока я допишу рецензию на работу некоего протеже нашего Генерального Инспектора, - тонко улыбнулся он и опять склонился над пергаментом.
- Мне совершенно ясно, что бессмысленно сетовать на невежество, наглость и безнравственность студентов дома Слизерин, когда они имеют такой наглядный пример в лице своего декана. Дети по определению не могут быть порядочными и вести себя достойно под Вашим руководством, мистер Снейп! – тихо и отчетливо произнося каждое слово, выговорила ведьма. Не дожидаясь реакции на свои обвинения, Рина круто развернулась, собираясь покинуть кабинет.
- Стоять! – остановил ее гневный окрик, а дверь со свистом захлопнулась прямо перед ее носом. Регина медленно повернулась и уперлась взглядом в черные глаза мужчины, который вышел из-за стола и двинулся прямо на нее. «Интересно, как же он так бесшумно встал? Судя по голосу и скорости передвижения – зол, как дракон. Но я не услышала ни шороха, ни скрипа. Во-дает!» - уважительно подумала она, продолжая с любопытством смотреть в глаза надвигающемуся ужасу подземелий. Как ни странно, возмущение и жар негодования на змеенышей, на хамский пренебрежительный тон Снейпа улетучился от его крика в один момент.
- Вы….! – прошипел Снейп, - Ворвались ко мне в кабинет с невразумительными вздорными воплями…., - он старательно выдерживал паузы между фразами, явно смиряя бьющее ключом бешенство. – Вы имели наглость обвинить меня во всех смертных грехах и усомнились в моей порядочности….! На что Вы рассчитываете, безмозглая, безнравственная, распущенная …. особа!? – все-таки сорвался он на крик. Выплеснутая профессором зловещая брань полностью погасила любопытство в глазах Регины. Однако, она по-прежнему стояла спокойно, глядя на зельевара синими упрямыми глазищами. Возможно, опусти девушка голову, Снейп смог бы взять себя в руки. Даже скорее устыдился бы и своего тона и слов… Но девица смотрела на него так нагло, так вызывающе…
- Состояние и родовитость не прибавили Вам мозгов! Вы всегда были изворотливой удачливой интриганкой! – в ярости выкрикнул профессор. – Вы своим решили, что смазливой внешности, полезных знакомств и выгодного покровительства достаточно, чтобы заниматься серьезным делом! – продолжал кричать слизеринский декан. – Здесь Вам не заграничный университет, где диплом купить, проще, чем бутылку хорошего вина! И не министерство, где сборище маразматиков и бездельников прикрывают свою никчемность, активно надувая щеки. Здесь никого этим обмануть не удастся! Вы недовольны поведением моих студентов? А как ведете себя Вы? – гаркнул Снейп.
«Вот здесь бы ему стоило остановиться». – отстраненно подумала Рина, на удивление четко осознавая, что слизеринского декана «понесло» и сам он не остановится. Ведьма, словно отгородившись от происходящего, отметила, как потихоньку кровь ее начала закипать. Словно в детстве при редких простудах, жар сгустился где-то внутри и стал осторожно пробираться к голове и рукам. Губы пересохли, а воздух вокруг стал обжигающе горячим. Но она по инерции все еще продолжала молчать, разглядывая своего собеседника.
- С самого первого дня Вашего пребывания в Хогвартсе, - шевеля белёсыми от злости губами, проговорил Снейп, - вокруг Вас сплетались интриги, творился полный беспредел. Вы, уверенная в своей безнаказанности, сталкивали, стравливали, искушали окружающих Вас людей, вынуждая их совершать немыслимые поступки. Своими манипуляциями Вы провоцировали их на неблаговидные мысли и действия!
Рина удивленно выгнула брови, продолжая молчать.
- Вы умудрились, едва появившись, сходу осложнить и без того непростые взаимоотношения между студентами двух факультетов, мечась между ними, как ошпаренная кошка! – вещал Снейп.
«Может быть, стоит уже что-то ответить?» - подумала Рина, но продолжала хранить молчание, внимательно слушая.
- И не прикидывайтесь удивленной! – рявкнул Снейп, - Раз Вам хватает интеллекта для интриг и манипуляций, стало быть, вполне по силам оценить и результаты Ваших действий. Это Ваше бездарное хлопанье ресницами выглядит убого и жалко! Кого вы стараетесь обмануть вашим невозмутимым невинным видом? Или упражняетесь в лицедействе? Нет уж, мадам! Не стоило Вам врываться ко мне, чтобы ломать эту комедию!
- Вы соображаете, что говорите, профессор? – глухим бесцветным голосом осведомилась Рина, стараясь, чтобы круто закипевшая обида и злость, не заклокотали в ее словах.
- Вот значит как….! – Снейп перешел на свистящий шепот. – Что ж… прелестно! Я так и думал… У Вас, как у всякой испорченной особы, не хватает мужества достойно воспринимать правду. – заявил он торжественно, скрестив на груди руки. Посозерцав с удовольствием склоненную голову своей собеседницы, он скривил губы в презрительно-удовлетворенной улыбке и продолжил. – Вы обрушили на меня свой балаганный гнев в надеже на то, что я, как прочие другие поведусь на провокацию. Не обессудьте, мадам! Не могу Вам доставить такого удовольствия - посмеяться потом надо мной также, как Вы в свое время потешались над теми, кому попортили жизнь. Оооо! – воскликнул он, гадко улыбаясь, - Вы опять демонстрируете удивление? Блестяще! Тогда позвольте Вам напомнить! – его голос, как звук колокола мощно и гулко ударил Рине прямо по мозгам. – Помните Дадли? Блестящий студент, отпрыск древнего рода… Уравновешенный достойный юноша, и все у него было расчудесно… Пока Вас не принесло в гостиную Слизерина! Вы не интересовались, как сложилась его жизнь? Конечно, нет! Так я Вам скажу – самым, что ни на есть премерзким образом! У него были блестящие перспективы: он мог заняться наукой, политикой, он мог создать семью и стать достойным продолжателем… и прочая, и прочая! Но, он не пошел, ни в политику, ни в науку! Он не обзавелся семьей. Напрягите извилины, мадам, догадайтесь, в какую компанию угодил единственный наследник Дадли Лестеров? – Северус перевел дух и продолжил. – А Вы помните Мелани Харди, старосту Слизерина, дальнюю родственницу Роберта? Не удивлюсь, если запамятовали. – зло ухмыльнулся он. – Вы были подругами? Нет? Не припомните? Ну конечно! А она – бедняжка, считала себя Вашей подругой! И продолжала стоять за Вас горой перед своими сокурсниками даже тогда, когда поняла, что ее кузен, в которого она была влюблена с детства, увлечен Вами. Ах, ну конечно! Вы, похоже, ничего не знали… - кривляясь, словно площадной паяц, склонился зельевар к Регине. – Не смешите меня! – выпрямившись, гаркнул он. – Вы, с Вашими извращенными мозгами не могли не заметить! Так вот, Мелани Харди отвергла семья.. И она живет одна, работает чуть ли не поденщицей… И ждет, когда у ее кузена выдастся неудачный день и он придет к ней … чтобы она смогла его утешить…
От этих слов Рина дернулась, как от пощечины и крепко зажмурилась, так как кипевший в ней огонь, казалось готов выжечь глаза.
- Я Вас расстроил, Леди? – издевательски зловещий тон Снейпа заставил Регину вновь вперить в него взгляд. – А может Вы припомните и злосчастную Бардок? Была такая слизеринская принцесса. Она не стоит и доброго слова, но пока Вы не появились, она была почти безобидна. Но тут появились Вы! И содрали венчик с головы этой напыщенной дурочки! Как же! Regina не может терпеть рядом с собой никого! То, что она ушла из школы – не поспособствовало совершенствованию ее добродетелей, напротив – она оказалась в среде, где ее дурь расцветает пышным цветом!
«Черт!» - некстати подумала Рина, - «Слышал бы кто из коллег его пламенные речи! МакГонагалл бы в обморок грохнулась! Чтобы слизеринский нетопырь был так серьезно, по-человечески, неравнодушен к судьбам своих студентов!?»
- Неприятные подробности? – снова издевательски полюбопытствовал слизеринский декан. – Полно. Это хоть можно объяснить подростковыми проблемами. Но как же быть с мистером Уилфиксом? Не припоминаете? Я напомню: Тимоти Уилфикс, лягушонок Тим. Малыш первокурсник, которому Вы изволили улыбнуться в первый день в Хогвартсе. И он – идиот, до сих пор смотрит на Вас, разинув рот. – мрачно констатировал Снейп. – Вы ни разу не задумались, во что ему обошлось Ваше покровительство? Ну, кто б сомневался! – снова ернически оскалившись, всплеснул он руками. – Если бы не Мелани, поклонники Бардок размазали бы мальчишку, или их родственнички добились бы его исключения. Ведь это его палочкой воспользовалась слизиринская принцесса. – снизошел зельевар до объяснений. - Поверьте мне, мадам, все вздохнули спокойно, когда Вы покинули школу! Но Вы вернулись и продолжаете возвращаться с маниакальным упорством! Возвращаетесь и приносите новые проблемы! Вы одарены убийственной способностью делать плохое, просто невыносимым! Вы повзрослели и стали более искушенной. Мне, естественно, нет дела до Ваших отношений с представителями магических меньшинств, и всяких других Ваших порочных привязанностей. Мало Вам оборотня? Вы умудрились даже бедолагу Филча «окружить» своим обаянием! Да и Мерлин бы с ними! Но то, что происходит сейчас – просто ни в какие ворота не лезет! Ваши дела с Малфоем меня не касаются, но если Люциус настолько потерял голову, и забылся, то я, представьте, помню о своем крестнике. И я не позволю Вам испортить мальчишке жизнь!
- Вы не смеете…, едва слышно прошептала Рина.
- Смею! – гаркнул Снейп. – Еще как смею! То, что Вы наверняка в своих целях, пользуетесь Вашим влиянием на Поттера и прочих – в этом пусть разбираются другие! Но своих студентов я намерен оградить от Ваших…
- Замолчите!!! – взвизгнула ведьма. Она коротко и сильно замахнулась, и… Ладонь ее рубанула воздух в дюйме от лица Снейпа и словно шлепнула по невидимой преграде. Ведьма недоуменно моргнула и тут же сузила глаза в щелки, буравя собеседника ненавидящим взглядом. Снейпу не понадобилось ни выпадов, ни телодвижений, ни слов, чтобы выставить защиту. При этом его реакция просто не могла не вызвать восхищения. Регина так и застыла с рукой, занесенной для пощечины, а Снейп смотрел на нее с брезгливым презрением.
- Хам! – коротко выплюнула ведьма и, рванув к двери, не вынимая палочки одним движением руки распахнула ее, едва не снеся с петель.
- Стерва! – процедил ей вслед зельевар.
********
К кабинету деканши львиного факультета, Снейп прибыл как раз в том замечательном расположении духа, который способствовал конструктивному общению глав двух домов. Коротко стукнув в дверь, не дожидаясь приглашения, Северус вошел и обмер. За столом сидела Минерва с тоской глядя на Сибиллу Трелони. Тихая, словно с рождения побитая молью, Сибилла вздрагивала худыми плечами, укутанными шалью, тихо поскуливала и поминутно промокала огромным платком слезу. Брови профессора Снейпа взлетели вверх, одновременно сойдясь над переносьем. МакГонагалл кинула на него короткий усталый взгляд, укорявший коллегу за промедление. Северус слегка повел плечами, стараясь жестом изобразить некое подобие объяснений в духе «если бы он знал…» и негромко кашлянул, обозначив для Трелони свое присутствие. Сибилла живо повернулась к нему, не переставая всхлипывать и жалко улыбнулась.
- Ну вот, дорогая, - давясь таким несвойственным ей обращением, проговорила Минерва. – Северус пришел, как только смог. Профессор Снейп, Вы ведь не откажитесь помочь нам с профессором Трелони?
- Медам? – вежливо склонил голову он, действительно заинтригованный столь странной ситуацией. Северус еще со своего студенчества взял за правило: профессор МакГонагалл, и все, что с ней связано, требует максимальной серьезности. Минерва выглядела уставшей и расстроенной, и это еще больше убедило Снейпа, что дело серьезное.
- Видишь ли, Северус, - Минерва явно была рада его появлению, так как перешла на менее официальную форму общения. – У Сибиллы возникли некоторые …ммм проблемы, и она пришла ко мне. Мы побеседовали, и пришли к выводу – для того, чтобы у нее не оставалось больше тем для расстройства, прибегнуть к твоей помощи. – Минерва поморщилась, но взяла себя в руки и продолжила. – Дело в том, что у Сибиллы было видение… - В ответ на скептически поджавшиеся губы Северуса, МакГонагалл, подняла руку в предостерегающем жесте и поспешила объяснить. – Точнее, это был сон, содержание которого Сибилла мне изложила в подробностях. Дело в том, - деканша снова замялась, но желание покончить с чем-то неприятным было видимо сильнее неловкости. – Дело в том, что сон касался меня. Касался самым прямым образом и весьма неприятным, кстати. – Северус недоуменно воззрился на коллегу, но МакГонагалл была непоколебима в намерении решить вопрос. – Сибилле привиделось, что на меня совершится нападение и закончится самым неблагоприятным образом. – Глаза слизеринца полезли на лоб, а Минерва жестко блеснув глазами, отчеканила, - Северус, мы настаиваем на том, чтобы ты попытался с максимальным вниманием проникнуть в сознание профессора Трелони и внимательнейшим образом сконцентрировался на деталях. Голос МакГонагалл звучал властно и твердо, а Трелони глядела на него с таким щенячьим выражением надежды на зареванном лице, что Северус без слов достал палочку и направил ее на Сибиллу.
******
- Спасибо, что Вы откликнулись на нашу просьбу, профессор Снейп. – бесцветным голосом сказала МакГонагалл Северусу, уже собравшемуся покинуть ее кабинет.
- Не за что, профессор МакГонагалл, - в тон ей ответил Северус, слегка недовольный тем, что деканша снова перешла на официальную форму общения. И это после того, как он копался в голове у пронафталиненной куклы Трелони, подбирал деликатную форму изложения увиденного, специально адаптировав для Минервы, вызвал Поппи и, до кучи, присоветовал старой кошке пару защитных заклинаний. – На Вашем месте, я бы вспомнил о фамильных амулетах, коллега, - сухо бросил он, выходя в коридор. Догнавшее его «…непременно, Северус» - заставило мрачного декана хмыкнуть.
*******
Когда Северус вихрем пронесся в больничное крыло мимо коллег, толпившихся у дверей, они почтительно, с благоговейным ужасом расступились, давая ему дорогу. Несколько минут назад туда доставили бесчувственную МакГонагалл и все преподаватели, как дети, столпились у дверей лазарета, куда Поппи пропустила только Снейпа. Даже профессор Флитвик, обладавший неиссякаемым запасом оптимизма, беспомощно развел руками и, смущаясь и нервничая, предложил мадам Помфри проконсультироваться со Снейпом. – Видите-ли, мадам, я давно не преподаю ЗОТС, далек от этого, да и стар. Пусть Северус посмотрит. Он сейчас как никто из нас в курсе новинок и веяний в этой области, да и опыт зельевара почти граничит с медициной. До прибытия специалистов из Мунго, он, вероятно, сможет помочь!
********
Помочь Северус не смог. Минерве, по крайней мере. Зато он поспешил с удовольствием и облегчением обнадежить Поппи и коллег, что угрозы жизни и серьезного ущерба здоровью МакГонагалл нет. Только Сибиллу, тихо бормотавшую и вновь промокающую глаза огромным платком, он отвел в сторону и серьезно сказал, - Коллега, спешу Вас поздравить и поблагодарить: Ваша настойчивость и предусмотрительность спасла жизнь Минерве МакГонагалл. Перед тем, как выскочить на улицу, она надела жилет, очень старый, тартана клана МакГонагалл. Он - видавший виды, прожженный в некоторых местах, но судя по моим исследованиям, обладает неслабой защитной силой фамильной природы. Не припомню, чтобы она носила его раньше. Стало быть, к Вашему предостережению она отнеслась крайне серьезно.
******
- Пропасссттть!!! – прошипел профессор Снейп, ворвавшись к себе в кабинет, и рывком сдернул с себя мантию. Дрессированный, как цирковая собачка Свинни, подхватил ее в полете и исчез вместе с ней, не издав ни звука. Северус пнул ногой кресло, пребольно ударившись. Опрокинутую мебель тут же поставил на место подоспевший эльф, причем поставил его ровнехонько по пятую точку хозяина, который в него тут же плюхнулся и протянулся за стаканом. Домовик подал питье и привычным жестом натянул уши до подбородка. Он слегка прижмурил глаза, пережидая, пока хозяин накричится, получив имбирный напиток.
Привычный вкус и запах имбиря всегда действовал на профессора Снейпа позитивно. Не сразу, но довольно быстро Северус расслабился, откинулся на спинку кресла, и устало прикрыл глаза, поставив стакана на подлокотник. Свинни тихонько улыбнулся и крадучись удалился в свой уголок около спальни профессора.
Хогвартс, по ощущениям слизеринского декана весть последний год держал оборону, причем, сам Снейп чувствовал себя на особом положении. Ему казалось, будто он уже и с самим собой начинает чувствовать себя тайным агентом какой-то неведомой никому, неопределенной стороны. Северус держал круговую оборону против вновь обретенных «бывших соратников», против директора с его сахарным садистским дружелюбием, против «новых» соратников, против коллег и студентов. Изредка он словно в омут, нырял в свои личные проблемы, навещал отца, выкручиваясь и выдумывая, разные причины, чтобы оставить его в клинике. Это давало, как ни странно, отдых его завинченным до предела нервам. Он довольно сносно перенес вынужденное исчезновение Дамблдора, он вытерпел истерику Ризергам, не слетел с катушек, когда болваны Уизли чуть не разнесли школу фейерверком и чуть не затопили болотом. Он перенес несколько индивидуальных уроков с Поттером и не убил при этом никого и даже не проклял. Он даже позволил Мальчику, который выжил, выжить еще раз, после того, как тот сунул нос в его воспоминания. Он с трудом, но выдержал выход из строя МакГонагалл и не утопил в формалине новую директрису. Он даже умудрился вывести большинство студентов на экзамен по зельеварению с приличными результатами.
Некоторый раздрай в школе не позволил расслабиться, хотя, казалось, все проблемы закончатся через пару-тройку дней, когда безмозглая отара студентов отбудет из Хогвартса и можно будет вздохнуть относительно свободно. Но именно на эти два-три дня совершенно не осталось сил. Напряженность, раздражительность и ощущение опасности не покидали слизеринского декана. Они только усиливались с каждым прошедшим часом его внутренний механизм, как часовая пружина, закручивался еще на один оборот и грозил лопнуть в любой, самый неподходящий момент.
Чем еще, как ни крайним напряжением, можно объяснить то, что он – Северус Снейп, продемонстрировал публичную, хоть косвенную, но поддержку, дал слабину. Да еще и к кому!!!
*******
- Итак, учащиеся, я решила поприсутствовать на уроке по теоретическим основам выживания. До меня дошли сведения, - Амбридж игриво улыбнулась Малфою-младшему, - что на Ваших уроках, мисс Ризергам, - при этих словах она поджала губы и косо полоснула взглядом, молчавшую Регину, - допускаются отступления от программы, одобренной министерством магии.
- Как, скажете, Мэм. – коротко ответила Рина, склонив голову.
- Профессор Снейп также будет присутствовать на уроке, - сухо добавила директорша.
- Да, Мэм.
- Продолжайте урок, мисс. – Амбридж расположилась на свободной парте, жестом пригласив Снейпа занять место рядом. То ли отвращение к Амбридж, то ли упрямо склоняющаяся голова коллеги Ризергам, являвшая собой не покорность, а протест, вдохновили Снейпа, и он демонстративно склонив черную голову, устроился в соседнем ряду.
- Итак, друзья мои, у вас остался только один экзамен по истории магии, который, я уверена, вы сдадите превосходно. Тем более что мы с вами выяснили все вопросы, которые у вас вызывали сомнения. – спокойно обратилась Регина к классу. Малфой и Кº зафыркали и завозились, но Рина даже не повернула головы в их сторону.
- Кхе, кхе…, - обозначилась директриса, - Правильно ли я поняла, коллега: Вы повторяли материал других предметов на своих уроках?
- Да мэм. – коротко кивнула Рина и, не давая Амбридж снова разинуть рот, продолжила. – Поэтому сегодня, если у вас нет возражений, я расскажу вам об одной истории, которая, хоть и не имеет прямого отношения к истории магии, надеюсь, послужит вам на пользу.
- Вы хотите сказать, что отступаете на занятиях от утвержденной министерством программы? – спросила Амбридж, и в голосе ее слышалось неподдельное удивление.
- Нет, Мэм. Я действую в рамках утвержденной программы. – снова отчеканила Рина, в упор уставившись на директоршу.
- В утвержденной программе этого предмета нет никаких историй. Вы пытаетесь привнести элемент анархии в преподавание дисциплины, мисс Ризергам?
- Нет, Мэм. Повторяю: я действую строго согласно программе, одобренной и принятой для пятого курса студентов Хогвартса.
- Вот как? – ехидно улыбнулась Амбридж. – Если Вы имеете в виду одобрение дискредитировавшим себя прежним руководством Хогвартса…
- Нет, Мэм. Я имею в виду программу, одобренную в департаменте образования.
- Неужели? – продолжая ехидничать, расплылась в улыбке директриса. – Что ж допускаю, что кое-что могли подписать недобросовестные чиновники. Однако, дорогая мисс, Вы, вероятно, запамятовали, что согласно Указа №… только программа, имеющая мою личную подпись, допущена к применению.
- Да, Мэм. Именно о программе, подписанной Вами, я и говорю.
- Ааа!! Так Вы нарушаете мою программу?
- Нет, Мэм.
- Дерзите??? – визгнула Амбридж, вскакивая.
- Нет, Мэм. - Совершенно спокойно ответила молодая ведьма. – Акцио программа, акцио циркуляр. – взмахнула она палочкой. Тотчас в ее руках оказались два гербовых свитка. – Согласно п.п. 39.11. (v), параграфа 91. «…преподаватель факультативного курса: «Theoretical bases of magic life-support» обязан иллюстрировать примерами, почерпнутыми из курса «История магии», и/или из официальных исторических изданий, посвященных описанию развития выдающихся родов магической Британии (и не только, в случае отсутствия подходящего примера в отечественной истории), все теоретические выкладки в той или иной сфере проявления магических особенностей в повседневной жизни…», - бесстрастно отбарабанила Регина. – Подписано: Долорес Амбридж. Лондон. Министерство Магии. Август 1995 год. Утверждено: Корнелиус Освальд Фадж. Лондон. Министерство Магии. Август 1995 год.
- Этот документ устарел! – злорадно выкрикнула директриса и на коротких ножках шустро засеменила к Регине. Хотя мисс Ризергам не отличалась исполинским ростом, она была чуть выше директорши и к тому же эффект превосходства усиливался бесстрастным, даже отстраненным видом Рины. Амбридж на скоку выхватила палочку и направила на пергаменты, видимо с целью устранить досадное недоразумение. Ризергам не повела даже бровью, когда дорогая Долорес словно втемяшилась в невидимую стену – так ее ошеломило то, что пергаменты в прежнем виде остались в руках невозмутимой Ризергам.
- Нет Мэм. – по-прежнему односложно ответила Рина. – Вы не можете изменить документ, утвержденный Министром Магии Британии.
- Это какие-то махинации! – брызгая слюной, выкрикнула дорогая Долорес.
- Нет, Мэм. Именно этот документ законен и правомочен. Я обратилась в Аврорат и в департамент правопорядка, чтобы они засвидетельствовали его подлинность и единственность. Он будет подлинным до тех пор, пока лично Министр Магии не сочтет нужным отменить его своим новым указом, подписанным в законном порядке.
- Интриганка! Немедленно следуйте за мной! – топнув ногой, прошипела дорогая Долорес, отчего стала похожа на жабу, которую надули соломинкой.
- Да, Мэм! Друзья мои, – обратилась Регина к притихшему классу, - я вынуждена прервать урок, и прошу вас не нарушать правил. Если у кого-то из вас остались вопросы, вы можете выяснить их в обычном порядке.
- Довольно! – взвизгнула Амбридж. – Профессор Снейп, приглядите за классом до окончания урока. Потом всех я вызову к себе и побеседую с каждым индивидуально.
Рина уже стояла в коридоре, а дорогая Долорес почти затворила дверь, когда из класс донесся низкий, совершенно потрясающий, медвяно проникновенный голос профессора Снейпа: «Да, Мэм».
*******
Северус невольно растянул губы в улыбке, вспомнив, как взлетели брови Ризергам, когда она услышала его голос и как блеснули ее синие глазищи в полумраке коридора. Он не мог объяснить, какого тролля пьяного ввязался в этот бабский диалог. Но было в поведении Ризергам что-то: и озорство, и изящная дерзость, и позерство, и твердость, и уверенность… В какой-то мере это было сродни тому, что испытывал он сам, когда, к примеру, резко разворачиваясь, эффектно взмахивал полами мантии.
******
Торопливый стук в дверь вывел его из задумчивости. В кабинет просунулась белобрысая голова Драко.
- Профессор Снейп? – возбужденно, но вежливо спросил он. Северус выгнул бровь, и змееныш радостно доложил, - Директор просит Вас к себе в кабинет. Мы поймали Поттера, Крестный! – не утерпел мальчишка и осклабился.
«И, правда – Хорёк!», - брезгливо и раздраженно подумал Снейп и, не говоря ни слова, стремительно направился на зов Амбридж.
******
«…– Для допроса Поттера Вы взяли последнюю, – ответил Снейп, безразлично глядя на неё сквозь завесу сальных чёрных волос. – Неужели Вы всё использовали? Я ведь говорил, что трёх капель вполне достаточно…» (с), - мысленно чертыхаясь, процедил Снейп, молясь, чтобы безмозглый Поттер прекратил так явно «передавать» ему свои мысли. Во-первых, он не был уверен, что Амбридж не владеет окклюменцией, даже придурков кое-чему можно научить. Во-вторых, он точно знал, что ею владеет Драко, хоть и худо, но возможно, вполне достаточно. Он продолжал говорить ровным голосом, старательно не игнорировал заострившуюся от напряжения мордочку Драко, и отчаяние Поттера. Даже визгливые выкрики жабы об испытательном сроке вызвали у него только ухмылку и короткий кивок.
«…– Он взял Бродягу! Они там, где оно спрятано!...» (с) – почти в истерике выкрикнул Поттер.
«Вот оно!» , - Снейп почувствовал, как лоб покрылся испариной. – «Молчи, идиот!» , - захотелось крикнуть ему, но вместо этого, он, вяло растягивая слова, выговорил: «…Поттер, если бы я хотел, чтобы мне вслед орали всякую чушь, я дал бы вам лопотальный лимонад. Кстати, Крэбб, ослабь хватку. Если Лонгботтом задохнётся, на меня свалятся горы нудной писанины. Кроме того, если тебе когда-либо вздумается поступать на работу, о происшествии придётся упомянуть в твоей характеристике…» (с), и эффектно взмахнув мантией, удалился.
*******
Северус ворвался в дом на площадь Гриммо, на бегу заткнув коротким емким словом вопли мамаши Блэка. В кухне он не нашел никого и направился в гостиную.
Вернувшись к себе от Амбридж, он немедленно связался с Люпином, уверенный в том, что оборотень ошивается у Блэков. Обменявшись с ним информацией, он немедленно бросился выяснять, что сталось с Ризергам после экзекуций Амбридж. Не найдя ее ни в кабинете, ни в учительской, ни в личных комнатах, он послал Свинни на разведку и услужливый домовик буквально через пару минут сообщил, что госпожа называющая себя директором выгнала мисс из Хогвартса, даже не дав собрать вещи. Решив, что молодая коллега не пропадет и в долгу не останется, Севеврус решил выяснить, что со студентами. В конце концов, он не мог допустить, чтобы эта министерская ведьма перетравила детей. Мало бы еще чего придумают эти лягушачьи мозги! Не найдя никого, кроме малфоевской свиты, Северус не тратя на них времени снова призвал Свинни и тот ему по-военному четко отрапортовал, что: дама, именуемая директором и двое детей – Поттер и Грейнджер отправились в лес. Рыжая малышка, ее брат и застенчивый мальчик Лонгботтом, вместе со странной блондинистой девочкой разогнали студентов Слизерина и метались по школе в поисках двух, ушедших с дамой друзей. Затем двое вернулись, все уселись на страшных кожаных лошадок и улетели в неизвестном направлении. Северус скрипнул зубами, подхватил мантию и кинулся в спальню к сейфу, где держал запасной портал.
*******
Из гостиной доносились два голоса: один – мужской, надтреснутый, глумливый и наглый. Блэк. Другой был тихий, сердитый – женский, и принадлежал он, конечно же, – мисс Ризергам. Северус напряженно застыл перед портьерой.
- Да как же так, юная Леди? Вы даже не хотите проводить Героя? А вдруг это будет моим последним походом? Представьте, Леди, я посвящу его Вам, как своей Прекрасной Даме и сгину в бою? А Вы останетесь с вечным чувством вины, что отказали мне в такой пустяковой милости, как прощальное объятие, целомудренный поцелуй? – веселился Блэк.
- А не пошли бы Вы – Герой, по холмам и морям?- прошипела Регина в ответ.
Северус почувствовал, как рука его невольно крепче сжала палочку.
- Воотт! – торжествующе хохотнул Сириус, - Вы – женщины Ризергам, жестоки и коварны! Регина, я даю Вам шанс стать первой Ризергам с добрым… Как же это…? С «голубиным сердцем»!
Послышался шорох, возня и резкий голос ведьмы, - Стоять! Еще шаг, и твоя блохастая голова украсится ослиными ушами, Блэк!
- Ах, Леди! Как непоэтично, как грубо, жестоко! Да Вы переплюнете свою пра-пра-пра-родительницу Немуэ тысячу раз! Она по сравнению с тобой – ангел! – Он коротко что-то пробормотал, послышался женский недовольный возглас и его отрывистый тявкающий смешок. – Невинный братский поцелуй – и я расскажу тебе, малышка, наше фамильное средство, как быстро и незаметно добиться преимущества перед противником. Оно простенькое и кратковременное, но умному и смелому – в самый раз хватит времени, чтобы добиться своего. Ты оценишь, дорогая! Римус говорил, что ты умная девочка!
От этих слов Северусу сделалось почти дурно. Кровь так резко застучала в виски, и дыхание сбилось так, что он, рискуя взорваться на месте, резко отдернул портьеру. Взору его предстал смеющийся Блэк, держащий в объятиях шипящую как кошка и мотающую головой Ризергам. Увидев Снейпа, Сириус ничуть не смутился, а только шире оскалился в улыбке и крепче прижал барахтающуюся в его руках ведьму. Она пискнула, мотнула головой и Северус попал в поле ее зрения. Бывшая его студентка на миг спала с лица.
- Не терпится, Мадам? – ледяным голосом осведомился Снейп, игнорируя Блэка. – Вот ради чего Вы так поспешно бросили детей и свои обязанности?
Сириус видимо собрался вступиться за даму, и ослабил хватку. Ризергам этим тут же воспользовалась и, сделав резкое движение локтем, выскользнула из объятий мужчины, а тот с удивленным видом застыл посреди комнаты с открытым, перекошенным от боли ртом.
- Сириус, отстань уже от девочки! – выговаривая на ходу, вошел Люпин. Оглядев присутствующих и приблизительно прикинув, что тут происходило, он, нахмурившись, бросил другу, - Повторишь что-нибудь подобное, добавлю еще и я! - и, повернувшись к Снейпу, спросил обеспокоенно, - Есть новости, Северус?
- Есть! Собирайте людей. Оповестите Дамблдора. Дети отправились в Лондон, я полагаю.
- Зачем? Куда? – спросил Блэк, кое-как восстановив дыхание.
- Догадайся… - ответил Снейп, скривив презрительно губы. Люпин кинулся из комнаты, и пока его не было, все молчали. Встревоженный, но собранный Римус вернулся на ходу бросив, - Рина – в Хогвартс. Это приказ! Северус, … Директор не настаивает…
- Уже бегу! – Гадко улыбнувшись, раскланялся Снейп, но отчего-то Римус виновато опустил голову, а в глазищах мисс Ризергам заплескалась тревога.
*******
В синей гостиной особняка в Малфой–мэноре, ни с того ни с сего, вспыхнула неярким пламенем коробочка на камине. Нарцисса резко вскочила, и подбежала к каминной полке. В сизой дымке тускло светилось зеркальце. Словно на водной глади, на зеркале проступили слова: «Никуда его не отпускай от себя!» Леди Малфой тихо вскрикнула и зажала рот руками. Десять минут назад Люциус, чмокнув ее в макушку, покинул Малфой-мэнор.
*******
- И Малфоя отправили в Азкабан? – спросила Рина. Мистер Люпин, уютно устроившись с чашкой чая, в гостиной на Сейнт Джонс Вуд Террас застыл и поперхнулся чаем.
- Это все, что тебя заинтересовало в моем рассказе? – удивленно спросил он, не скрывая укоризненного тона.
- Это то, что мне хотелось бы уточнить. – спокойно ответила его собеседница.
- Рина, дорогая! Как можно быть такой черствой? – укоризненно возмутилась мисс Прайс. – Ах, мистер Люпин! Не слушайте ее! Она переживает! Очень! И за Дорогого Дамблдора, и за Вашего приятеля, и за этого мальчика Гарри! Боже мой! Страшно подумать, сколько испытаний выпало на долю этого ребенка! Уж Рине ли этого не знать! Мистер Люпин, друг мой, не обращайте на нее внимания! Регина очень непростая девочка, Вы же знаете! Она очень переживает! Ах, сколько всего она мне рассказала, когда мистер Дамблдор отпустил ее домой! И как она была взволнована, когда рассказывала об этих событиях! Бедные дети! И этот ужасный человек! Сколько горя он принес людям! И сколько еще принесет!!! И эта страшная женщина, кузина миссис Малфой! Ох, вполне понятно, почему Рина спросила о мистере Малфое! - протароторила пожилая дама на одном дыхании и умолкла, переводя дух.
- Не старайтесь, Присцилла! – мрачно сказала Рина. – Мистер Люпин, видимо, согласен со своим одноклассником и коллегой – профессором Снейпом, который тоже считает меня интриганкой и особой с упрощенными моральными правилами. И где сейчас Блэк? – повернулась она к слегка смущенному Римусу.
- В Мунго, надо полагать? – подал голос Эрик, поднявшись, чтобы плеснуть себе шерри.
- Там. – кивнул Люпин. – И целители считают, что это необратимо. Они ничего не могут сделать. И держать его там они не могут.
- Почему? – поинтересовался Эрик.
- Потому, видимо - что Больница Святого Мунго – не собачий приют! – резко ответила Регина, отчего Римус болезненно поморщился. – А Хагриду вполне хватает одной собаки, и к тому же – это слишком близко от драгоценного Поттера. Ну – как это травмирует нежную душу надежды магического мира?!
- Не знал, что ты можешь быть так бессмысленно жестока. – тихо проговорил Ремус и поднялся.
- Теперь знай, мой серый брат! – отрезал Эрик и фыркнул. – А теперь сядь! Сядь, тебе говорят! – повысил он голос и тоже поднялся. – Ты давно у нас не бываешь, Римус. Всё меняется. И девочка тоже изменилась, но ты и верно давно к нам не заглядываешь, раз подумал, что она изменилась на столько.
- Мистер Люпин, и правда… - кротко вступила мисс Прайс. Я не знаю, как дети, она обвела нежным взглядом Эрика и Рину, но мы с Ланселотом будем рады новому члену семьи… Римус разинул рот и перевел взгляд с Эрика на Регину, с Регины на мисс Прайс, затем на Ланса, дремавшего, положив морду на лапы, и снова – на Эрика.
- Расслабься Рис! – хохотнул Эрик. – Кузина просто не очень любит наглых лохматых мачо. А именно таким, как я понял и был ваш Блэк. Уверен, теперь его характер больше придется ей по душе. Только бы он поладил со стариной Лансом, - Эрик легонько прихлопнул Люпина по плечу и подмигнул Рине. – Что, малютка, принимаем?
- Не вопрос! – улыбнулась Рина. Мисс Прайс счастливо зашлепала в ладошки. Ланс запрядал ушами, но глаз не открыл, посчитав, что этот вопрос он разъяснит самостоятельно.


Глава 31

В игре не бывает полутонов.
Здесь делятся все на чужих и своих.
Что проку в словах? Не нужно слов.
Свой путь у Пешки и у Ладьи.

Для каждой фигуры – свои права.
Порядок клеток – высший закон.
И в общем не важно, чья голова,
Отвесит врагу последний поклон.

И каждый знает – куда ходить,
И без раздумий стремится в бой
Но как же выбрать кто победит,
Когда играешь с самим собой?


Директор закрыл шкаф и вернулся к своему столу. Бродить по задворкам чужой, и своей памяти, да еще рука об руку с мальчиком, который все делает не благодаря, а вопреки – утомительное занятие. С нескрываемой брезгливостью Альбус глянул на свою искалеченную руку, но все же постарался удобно устроить ее на столе.
Такие вечера в последнее время повторялись все чаще и чаще. Он чувствовал себя больным старым комедиантом, который по утрам облачался в одежды великого волшебника и старательно и самозабвенно исполнял роль Альбуса Дамблдора - кавалера, Директора, Верховного, и прочая, и прочая, и прочая… А ближе к ночи – запирался в своей гримёрке и разоблачившись, лелеял свои немощи, считал промахи и боялся смежить веки. Потому что когда он закрывал глаза, то видел себя разбитым, потерянным и жалким. Даже наедине с самим собой Альбус упрямо старался быть прежним Дамблдором. Ему казалось, что стоило на минуту расслабиться – и все вокруг увидят не великого волшебника, а бездарного актеришку. А вокруг – публика, придирчивый зритель, и… - никого рядом. Это был его бенефис, где он совсем один на сцене.
Дамблдор вздохнул и зябко передернул плечами. Фоукс мелодично ворковал что-то на своей жердочке. Чуткая птица во всю старалась поддержать друга. Альбус улыбнулся ему грустно, так как отметил, что даже перед Фоуксом он невольно притворяется прежним. Взгляд директора переместился с клетки птицы на каминную полку. Там в рядок стояли семейные и прочие фотографии близких и друзей. Не задержавшись на близких, Альбус перевел взор на стену, где в рамках висели фотографии самых успешных его студентов. Директор поднялся и, подойдя к стене, остановился у одного снимка. «Хогвартс. 1941 г.» С фотографии на него смотрели семеро студентов: Абигайль Ризергам, Минерва МакГонагалл, Лоуренс Тоттенхэм, Кларенс Стросворд, Донован Шеффилд, Элайза Краунвилл и Рэйчел Стрэнфорд. Двое слизиринцев, двое гриффиндорцев, двое когтерванцев и хаффлпаффка. Это был один из самых удачных его курсов. И однозначно – самый трудный. Четверо из этой семерки навечно вошли в его жизнь. Дамблдор подошел к фотографии и осторожно коснулся рамки пальцами правой руки. Конечно, это было полным бредом, но ему хотелось верить, что мертвые пальцы чувствуют теплое дерево рамки. Кто бы мог подумать, что так затейливо и драматично переплетется его жизнь с судьбами четырех маленьких волшебников, пришедших к нему на урок трансфигурации в далеком тридцать шестом. Он не мог считать себя виноватым в том, что их судьбы не сложились, но и отстраниться от ощущения своей причастности к их жизни тоже не мог. Обычное, в сущности, дело, когда девчонки увлекаются своим учителем. Ничего странного нет и в том, что яркие, неординарные личности притягивают к себе внимание. Вместо привычного треугольника – многоугольник. Реже, но тоже бывает! И, казалось бы, с чего вспоминать давно сыгранную пьесу? Но почему тогда ноет душа, когда он смотрит на этот снимок? Отчего всякий раз туманятся глаза, когда он видит своих почтовых птиц Клэнси и Ларри? За каким троллем он вообще дал птицам эти имена, шокировав Минерву? Отчего замирает сердце, когда он украдкой изучает лицо Регины Ризергам, пытаясь найти сходство с Абигайль? Зачем так придирчиво с горестным вздохом, отмечает он тень отчуждения на лице МакГонагалл всякий раз, когда упоминается имя Ризергам?
Директор вздохнул и шаркающей походкой вернулся к столу. Никакого обмана: искалеченная рука не может чувствовать. Прошлого не воротишь, а главное – не изменишь.
Среди изображенных на фотографии из этой четверки осталась одна Минерва, остальных своих студентов он пережил. Минерва … Друг? Коллега? Единомышленница, соратница? Будь все так примитивно просто – отчего не с ней поделился он своими проблемами, не доверился проверенному, более чем неравнодушному другу? Альбус устроился поудобней и прикрыл глаза здоровой рукой. Он никак не мог навешать на девочку вериги собственных сомнений. Девочка… смешно! Но он был уверен, что Мерви порой смотрит на него, как тогда, в далекие годы ее студенчества. Разве можно предать, посеять сомнения, позволить слабость, когда на тебя так смотрят? Дамблдор не мог.
Именно поэтому он, чудом добравшийся одной летней ночью до своего кабинета, вызвал Северуса.
******
«…— Зачем? — сказал Снейп без всяких предисловий. — Зачем Вы надели это кольцо? На него наложено заклятие, Вы не могли этого не знать… Зачем Вам вообще понадобилось его трогать?...»(с)
Дамблдору казалось, что он знает мальчика, как свои пять пальцев, но оказалось, что он ошибался. Ошибался… также, как и со своими пятью пальцами правой руки … Никогда еще он не видел Северуса таким взбешенным. Альбус с удивлением и почти восхищением обнаружил, что угрюмый, бесстрастный, едкий, неуживчивый, подчас просто непереносимый Снейп, под давлением экстремальных условий раскрылся как терпеливый, надежный верный, заботливый друг. Не говоря уже об его талантах зельевара и громадном потенциале выдающегося волшебника. И эти по сути замечательные открытия заставляли Дамблдора испытывать тяжкие угрызения совести оттого, что он не может быть откровенным с мальчиком и выказать ему свое истинное отношение.
- Устал… Как же я устал… - вслух произнес директор. Его предшественники дружно захрапели на своих портретах. Как же много проблем нужно было решать параллельно. Это - при том, что школу почти полностью взвалила на себя Минерва. Никто не смел спрашивать – чем занят великий Дамблдор. Все беспрекословно уверовали в то, что Дамблдор подотчетен разве что самому Мерлину, да и то - по желанию. Тяжелее всех приходилось, пожалуй, Люпину и Снейпу. Точнее - Снейпу и Люпину, так как Северус неустанно грыз себя за какие-то промахи и ошибки и с успехом находил новые, если старые долги ему удавалось «оплатить». Римус, тот просто безропотно нес свой крест, но у него хотя бы был относительный душевный покой и искренние добрые отношения с друзьями. Северус же наказывал себя еще и одиночеством. Самым позитивным в последнее время были все же их занятия с Гарри. Мальчик повзрослел, перерос некоторые особенности характера, и Альбус был доволен тем, как продвигается его наставничество.
А вот проблема с Блэком была все еще не решена.

******

- Всем оставаться на местах! – резко выкрикнул Дамблдор. – Я должен присмотреть за Гарри, а потом вернусь и мы решим, что делать.
Когда директор исчез из зала, Долохов гнусно захохотал. – Вот песья порода! Что скажет Беллатрис, когда увидит своего кузена? Такое странное родство похуже, чем сестра замужем за грязнокровкой! - Римус и Грюм переглянувшись и не сговариваясь вскинули палочки. Согнанных в кучку Пожирателей осенила вспышка, и они мгновенно все как по команде стали похожи на группу даунов на экскурсии. Только Малфой, которого придерживал Кингсли, избежал обливейта. Римус, словно внезапно проснувшись, кинулся к Люциусу. Приставив палочку к его горлу, он процедил: «Чем она его? Говори, или ты отсюда никогда не выйдешь!»
- А если и выйдешь, - прогудел Грюм, - то будешь проклинать свою жалкую жизнь, слизняк ядовитый!
Люц поджал тонкие губы и отвернулся. То, что произошло с Блэком было реальной жутью, от которой у него похолодели руки, и он проклинал свою своячницу больше, чем эти горе-вояки. Бэлла всегда вызывала в нем брезгливый ужас, а теперь он просто возненавидел Лейстранж. Гибким, искушенным умом, Люциус мгновенно сообразил, чем, как и кому отзовется проклятие сестрички Беллатрис. Сейчас он напрягся, сгруппировался и готов был продать себя по частям и оптом, подороже, или за бесценок, лишь бы отвести от Цисси и Драко гнев как одной стороны, так и другой. Он мысленно молил все знакомые ему божества и святыни, чтобы с ненормальной племянницей Тонкс ничего серьезного не случилось. Чтобы блэкова кровь продолжала течь не только в жилах его жены и сына. Так как только идиот не догадался бы, что речь идет исключительно о кровном, родовом проклятии.
*****
Дамблдор вернулся на удивление быстро и выглядел на удивление бодро. Малфой неожиданно для себя обрадовался тому, что директор Хогвартса все еще самый великий волшебник. После короткого отрывистого разговора с аврорами, Дамблдор стремительно подошел к Малфою.
- Вы знаете? – коротко спросил он.
- Нет. – так же коротко ответил Люциус. – И я не вспомню, кто бы ни задавал вопросы, будь то Хмури, или дементоры. Если моя жена что-то знает, ее достаточно просто спросить. Драко не в курсе родовой магии Блэков.
- Я вам верю, Люциус. – кивнул Дамблдор, словно не слыша хмыканий Грюма. – Отправляйте арестованных, - скомандовал он прибывшим аврорам и стремительно удалился.
*******
- Римус, я действительно не могу повлиять на целителей и руководство Мунго. – в сотый раз повторил Дамблдор. Его собеседник молча кивнул и застыл с упрямым скорбным выражением лица. Директор пожал плечами. – Римус, ты, как никто другой должен понимать опасения целителей. Они и так сделали все, от них зависящее. Они же не боги, в конце концов. Они просто волшебники! – с досадой воскликнул Дамблдор. Римус снова кивнул. – Хорошо, у тебя самого есть какие-нибудь идеи? Предложения?
- Когда Вы позволили мне учиться в Хогвартсе… - тихо начал Люпин
- Оставь, пожалуйста! – резко оборвал Дамблдор. – В твоем случае была совершенно иная картина! Была определенность, как ты не понимаешь? А в случае с Сириусом….
- Вот видите! – воодушевился Римус, - Вы тоже продолжаете…. – он замялся, и директор не преминул воспользоваться его замешательством.
- Именно! Ты сам видишь, что здесь не все так просто и однозначно. Я честно говорю: я не знаю, как поступить! Это вовсе не означает, что я готов сидеть сложа руки, смириться. Но, Римус, согласись, что привезти Сириуса в Хогвартс сейчас нет никакой возможности. Я не могу целиком отдаться этой проблеме, забросив все свои остальные обязанности. Не забывай, их у меня достаточно, и я вовсе не имею в виду вверенных мне студентов и школу. К тому же, представь, как отреагирует на все это Гарри?
- Не стоит делать из Гарри слабонервного неуравновешенного ребенка! Он вполне взрослый мальчик! – возбужденно выпалил Люпин.
- Вот именно – мальчик! – строго сказал Дамблдор. – Я не уверен, Римус, что Гарри сможет сохранять хладнокровие и трезвость мышления, если мы сейчас вывалим на него всю эту историю с Сириусом.
- Историю… - глухо повторил Люпин.
- Мне кажется, что сейчас не самое подходящее время для словесных изысков. – рявкнул Дамблдор. Секунду он молчал и добавил уже мягче, - Нам всем сейчас не просто принимать решения, Римус.
- Но ведь должен же быть какой-то выход! – отчаянно тряхнув головой, воскликнул Люпин. – Я могу забрать его в свой дом … Мы привлечем Северуса! Я уверен – он сможет найти нужное контрзаклятие, изобрести зелье…
- Забавно, что ты вспомнил о Снейпе. – улыбка директора получилась довольно жестокой. – А тебя не смущает, что Снейп и Блэк и в относительно лучшие времена и обстоятельства слегка не ладили? Гуманно ли это? Я бы спросил более определенно – ты считаешь такое решение вполне достойным? Римус?
Лицо оборотня стало пепельно-серым, а на скулах заходили плотные желваки. Он выдержал паузу, словно собираясь с духом, и заговорил тихо и четко, - Сириус и Северус всегда были врагами. Но, ни Блэк, ни я никогда не сомневались в выдающихся способностях Снейпа. Его профессионализм настолько высок, что он не сможет позволить себе допустить нерешенную задачу.
- Но захочет ли он ее решать? – вкрадчиво спросил Дамблдор.
- Однозначно захочет. – твердо ответил Римус. – И мне наплевать, из каких побуждений он это будет делать! Какая разница, что им будет двигать: чувство долга, алчность ученого, торжество победителя или что-то другое! – резко закончил он.
- Ну да, ну да… - задумчиво пробормотал директор. – В этой части твоих размышлений я готов с тобой согласиться. Я даже осмелюсь предложить тебе свою помощь в отношении Северуса. И, кстати, я бы хотел предложить тебе еще кое-что…
Оборотень внимательно и настороженно взглянул на своего бывшего профессора и кивнул.
- Мне понятно твое стремление лично заниматься этим вопросом. Это было бы бесспорно, не будь общая ситуация так сложна и опасна. Ты сам понимаешь, как дорог сейчас каждый член Ордена … А работа, которую выполняешь ты… Она просто не может быт выполнена никем иным, Римус. Я не могу настаивать, мой мальчик… - Дамблдор печально посмотрел на Люпина, - Это значит, что решение будешь принимать ты. Но я, как твой учитель, как не самый последний волшебник в этой стране, как твой друг, наконец, хочу предложить тебе иное решение… Нет-нет, - поспешил объясниться Дамблдор, видя, что его собеседник нахмурился, - суть не меняется. Я просто подумал о … Ризергаме. – Директор выдержал паузу и продолжил, - Это идеальное место. Там есть все условия для Сириуса, а главное – неограниченные возможности заниматься его проблемой.
- Но Регина слишком молода и неопытна, - распахнув глаза, медленно проговорил оборотень. – К тому же, она и так занята здесь. А Эрик…
- Воот!!! – торжествующе воскликнул Дамблдор. – Именно Эрик! Ты, как никто другой, сможешь найти правильные слова для этого молодого человека.
- Но… - смешался Римус.
- Никаких «но»! – уверенно ответил директор. – Эрик Ризергам, как и все в этой семейке, тот еще темный пони! Я бы сказал – самый темный! – серьезно добавил он. – И каково будет твое мнение? – спросил Дамблдор нетерпеливо.
- Пожалуй… - осторожно начал Римус.
- Вот и отлично! – не дав ему рассомневаться, весело хлопнул ладонью по столу Дамблдор. – А Северуса я беру на себя! И поверь мне, мой мальчик, твоя миссия в среде прихвостней Фенрира – просто легкая прогулка, по сравнению с визитом к Ризергамам. – подмигнул оборотню старый волшебник.
******
- И что ты думаешь по поводу этого заклятия, Регина? – осторожно спросил Альбус молодую ведьму.
- Думаю, что Нарцисса Малфой вряд ли сможет помочь в этом деле. – уверенно ответила Рина. – То, что использовала Беллатрис – однозначно замешано на крови Блэков. В этом, как я поняла, сошлись все, кто присутствовал и видел, и те, с кем консультировались. – она слегка выгнула бровь, ожидая реакции собеседника. Дамблдор лишь слабо кивнул в ответ. – Но любой носитель крови, основываясь на…, - она замолчала, подыскивая нужное слово, - так сказать «рыбе», «скелете» колдовства, заклинанья, может по своему усмотрению усовершенствовать его.
Дамблдор усмехнулся. - Ты вполне можешь пользоваться привычной тебе терминологией, дорогая. Я не настолько уж стар, дремуч и чопорен, чтобы не воспринимать весьма распространенного сленга. Но, думаю, что если ты будешь пользоваться такими привычными понятиями, как, допустим, формула, то мы прекрасно поймем друг друга и будет меньше путаницы.
Рина нахмурилась, помолчала и отрицательно покачала головой. – Не хотите рыбу, пусть будет скелет. Это понятие емче, чем формула. В формулу можно только подставлять переменные. При этом результат в абсолютном смысле почти не меняется. Нет разницы между единицей, семеркой, или семеркой с половиной. Все – суть цифра, величина. И действие, что не подставь, сводится к изменению этой величины. Процесс стабилен, однообразен, понимаете? В то время как скелет можно стереть в порошок, обернуть бумагой, нарастить плоть, вдохнуть душу. А уж что получится – на откуп мастерству и фантазии исполнителя. От урны с прахом до динозавра.
- Продолжай, продолжай. Я внимательно слушаю, – кивнул Альбус. С самого первого слова он понял, что девчонка права. Было интересно и немного жутковато слушать эту пигалицу.
– Если придерживаться такого подхода, - горячо заговорила Регина, - совершенно естественно, что ни Цисси, ни Люц, ни тем более Драко по определению не могут знать об этом проклятии больше нашего с Вами.
- Ты так трепетно относишься к Малфоям? - изобразил крайнее удивление Дамблдор, наблюдая за реакцией ведьмы на вопрос.
- Дело совсем не в силе моего душевного трепета. – досадливо выпалила Рина. – Дело в том, что мы ищем не то и не там! Здесь нужен мозг, который способен анализировать личностные особенности Блэков. Такой, как Ваш, например! – воскликнула она. И не было в ее словах ни тени сомнения, смущения или лести. Молодая ведьма в упор глядела на Дамблдора и ждала ответа.
- Что ж, скорее всего ты права. – серьезно ответил Альбус. – Особенно в части рассуждений по поводу моих мозгов. - Рина вытаращила глаза на директора, а он безмятежно рассмеялся. – Не смущайся, дорогая. Слишком серьезные разговоры портят характер и аппетит. А время неуклонно идет к ужину. Не понимаю тех, кто помешан на разных правильных теориях питания. Вот ты, любишь сладкое? – задорно подмигнул Альбус ведьме.
- Очень. – твердо ответила она. - Помешать потреблять сладости мне может только душевный непокой. Как кость застревает в горле. А сейчас как раз тот самый момент.
- Ты так озабочена судьбой Сириуса? – удивился директор. – Мне казалось, вы не ладили?
Рина хмуро глянула на директора. – Я озабочена скорее тем, что никто не знает, что делать. Вот это меня пугает. Есть прецедент. Случилось один раз – может случиться и другой. Чужой беды не бывает! – тихо и очень серьезно сказала Рина. – Я так считаю не потому, что такая хорошая. Это не душевная щедрость – банальный эгоизм. Когда молния бьет в соседнее дерево – нет гарантий, что не загорится твой собственный дом. Следовательно, нужно уметь тушить пожары, строить дома и сажать деревья. И делать это грамотно.
- Всего уметь нельзя, дорогая. – так же тихо ответил ей Дамблдор.
*******
Альбус снял очки и в задумчивости не заметил, как они тихо звякнув, выскользнули из рук. Быстрым движением и едва шевельнув губами, он через секунду водрузил их обратно на нос уже целыми.
- Всего уметь нельзя, моя девочка. – вслух сказал он своей мысленной собеседнице. – Но кое-что и мы, грешные пока еще умеем! – бодро закончил он и поднялся. Расхаживая взад-вперед по кабинету, Дамблдор решил подвести итоги и наметить дальнейшие планы.
Направления своей деятельности Альбус старался всегда выстраивать в виде параллельных прямых. Образно говоря, он представлял себя неким великаном, который идет, раскинув руки в стороны навстречу ветру и стихиям. По ходу он аккуратно сворачивал проблемы, насколько хватало раскинутых в стороны рук. В настоящий момент поиск крестражей, занятия с Поттером, руководство Орденом, и прочая мелочь шли параллельно и весьма недурно. Беспокойство вызывали проблемы личностные. Под эту рубрику Альбус обычно помещал все дела, которые касались кого-то персонально. И как раз на данный момент таких персоналий стало непозволительно много: Блэк, Люпин, Ризергамы, Снейп. Именно они сейчас расстраивали директора больше всего. И если проблему Сириуса и частично Римуса удалось связать и загнать в Ризергам, то сами Ризергамы, оба двое и еще Снейп, нервировали, как тесная обувь.
Всякий раз, когда Северус приносил ему зелья и осматривал руку, бормоча заклинанья, Дамблдор ощущал себя каторжником, отбывающим справедливое наказание. Он предпочел бы испытывать более сильную физическую боль, чем терзаться угрызениями совести от того, с какой заботой и болью относится Снейп к его врачеванию. А угрызения совести всегда приводили к неимоверной досаде и раздраженности на то, чем он сам отвечал на старания молодого коллеги, а пуще всего – на то, что изменить он ничего не мог, и не стремился. Сложившаяся ситуация попадала под определение бытового абсурда: то, что раздражало и приносило страдания, одновременно, как нельзя более подходило для планов Дамблдора.
Гораздо хуже дело обстояло с Ризергамами. С этой семейкой Альбус действовал на ощупь, безо всяких планов. Планы у него, конечно, имелись, но, планировал он, а результат получался ризергамский. И вот ведь странность: относительно Абигайль у него планов никогда не было (по крайней мере, он очень старался, чтобы их не было); а вот относительно ее внуков он планы строил и весьма серьезные. Самое смешное, что планы худо-бедно реализовывались, вот только не по его сценарию.
«Всего уметь нельзя, дорогая девочка! Когда-нибудь ты это тоже поймешь», - подумал Альбус, - «Поймешь, вероятно, и то, что независимость – не самое главное счастье».

*****

- Воспитываешь говорящую собачку? – угрюмо спросила Регина кузена, войдя в гостиную. Эрик поднял на нее недовольный взгляд и не ответил. За него это сделал пес, с которым Ризергам возился на ковре. Лохматый зверь ощетинился, прижал уши, опустил хвост и замер, угрожающе замолчав.
- Красноречиво. – удовлетворенно констатировала Рина. – Вполне в характере. – она плюхнулась на диван и откинулась на подушки. – Рик, я не боюсь собак, но даже мне жутковато от тяжелого взгляда нашего гостя. – сказала молодая леди без тени усмешки. – Все это просто вопиет о том, что мы были правы. В этом обличье мистер Блэк мне представляется более похожим на самого себя, чем раньше. Ну взгляни, - снова обратилась она к брату, который продолжал неодобрительно молчать, - Это же очевидно! Так даже лучше, потому что этому Блэку не свойственно притворство, фиглярство, позерство. В нем все настоящее, ни блеска, ни свиста! И он абсолютно не изменился в расстановке приоритетов: он ласков и игрив с Рисом, почтителен и трогателен с Присциллой, уважителен с тобой, благоговейно покорен Дамблдору и нежен, как сука со щенком, когда речь заходит о Поттере.
- И терпеть не может Регину Ризергам. – в тон ей сказал Эрик.
- Вот именно! – согласилась Рина. - Только теперь он не притворяется увлеченным.
- А он не был увлечен? – осторожно спросил Эрик.
- Если только назло кому-нибудь. – безразлично ответила Рина. – Хотя… Он вряд ли мог знать кого-либо из моих знакомых. Скорее всего – ради самого процесса. Что поделаешь – натура такая: самому не надо, но чтоб другому не досталось – сойдет.
- Сурово. И за что ты его так не любишь? – полюбопытствовал Ризергам.
- А за то и не люблю! – резко ответила Рина, косясь на Сириуса. – Смотри, как окрысился, скалится. Простите, мистер Блэк, что я о Вас в третьем лице.
- Осторожно! – только и успел крикнуть Эрик. Пес бросился к дивану, молча клацнул зубищами и его челюсти сомкнулись на правом запястье молодой женщины. Рина тихо пискнула, глаза ее так распахнулись, что казалось выпадут из глазниц. Замерший от неожиданности Эрик уже готов был кинуться на пса, когда Рина слабым, но твердым голосом выдавила: «Отпусти пожалуйста. Мне больно. Я не должна была тебя оскорблять». Пес медленно разжал челюсти, осторожно отступил на шаг последовательно переставив все четыре лапы. Они представляли странную картину: бледная Рина, стиснув зубы сжимала прокушенную руку, стараясь унять кровь; растерянный посеревший Эрик в шаге от пса; и Сириус, твердо упершийся в пол всеми четырьмя лапами, опустивший морду и готовый защищаться до последнего.
Эрик отмер первым, он сдвинув брови двинулся на пса, сгруппировавшись и сосредоточившись.
- Рик, остановись! – выдавила Рина. – Не трогай его! – борясь с дурнотой прошипела она. – Кроввввь… Убериии…. Не могу….
*******
Когда Регина открыла глаза, в ушах звенело, пахло нашатырем, а рядом с озабоченным видом сидела мисс Прайс и гладила ее по забинтованной руке. Эрика в комнате не было, но он появился практически через минуту. За ним в гостиную торопливо вошел Римус. Он сразу кинулся к Регине, не взглянув на пса, привязанного на строгий ошейник к большому медному кольцу в стене.
- Надо было сразу уж весь Мунго сюда притащить, - сварливо сказала Рина капризным слабым голосом. – Вы чё, все с ума спрыгнули? – уже тверже спросила она и села.
- Ну-ну! Моя дорогая! – ласково улыбнулась Присцилла. – Пока дорогой Эрик объяснял Сириусу недопустимость его поступка, я смогла оказать тебе только посильную мне помощь. А так как Эрик занимался несколько дольше, чем я предполагала, я попросила Юсси найти дорогого мистера Люпина. Знаешь, милочка, - заговорила она доверительно театральным шепотом, - шрамы могут украсить только джентльмена. А молодой леди – они совершенно ни к чему.
- Закрой глаза, девочка. – мягко сказал подсевший к ним Римус, и аккуратно взял Рину за руку. – Закрой глазки и ничего не бойся. Твоя ручка снова станет такой, как прежде: надежной, сильной и красивой.
Рина послушно закрыла глаза, откинулась на подушки и улыбнулась. У Римуса Люпина были очень бережные теплые руки и ласковый домашний голос.

*******

- Вы испортили мне Рождество! – крикнула Регина, топнув ногой. Мало того, что я вытерпела этот адский ужас на вечерушке у дорогого профессора Слагхорна, - приторным голоском пропищала она, - так вы мне тут сюрприз отчебучили!
- Регина, Регина… - смущенно пробормотал Римус, - Эрик тут совершенно не при чем.
- Ага! Значит, вы знаете, о чем я? Прелестно! – злорадно заявила она. – Это в мильён раз отвратительней!
- Белка, уймись! – вяло огрызнулся Эрик, развалившись в кресле с газетой.
- Какого Мерлина вас понесло докладывать директору? – на этот раз голос хозяйки Ризергама звучал не только с угрозой, но и с некоторым презрением.
- Не ори! – разозлился кузен, отшвырнув газету. – Сбавь тон! Кроме твоих истерик, существуют еще такие формы движения души, как чувство долга, ответственность, тревога за близких.
- Вооот как?! – ернически раскинув руки, визгнула Рина. – Значит вы у нас с чувствами, а я – с истеричной вздорностью? А по-моему, Ваши душевные движения, джентльмены, называются трусостью и малодушием! И впредь, - голос молодой женщины зазвенел угрожающими металлическими нотками, - я требую, чтобы Вы не смели решать за моей спиной вопросы, которые имеют ко мне прямое отношение!
- Рина, - Римус встал и выпрямился. – Я обязан был сообщить Дамблдору. Я обещал. Поверь, для меня это был нелегкий шаг, – тихо добавил он.
- Верю. Очень даже верю! – голос ее уже не звенел, но был по-прежнему раздраженным. – Ты Святой Римус! Не иначе!
- Дамблдор все понял правильно, не беспокойся. – примирительно ответил Римус. Он тоже очень переживает за Сириуса.
- И Дамблдор – тоже Святой! Правда, Рис? Что, кроме святости сподвигло его именно теперь попросить Снейпа поработать над зельем?
- Каким зельем? – не понял Люпин.
- Понятия не имею! Но судя по составу ингредиентов, который набросал дорогой Дамблдор для Снейпа, отварчик специально для говорящей собачки!
В углу у камина поднял голову и глухо воркотнул пес.
- А проснулся! – обрадовалась Регина, подходя к Сириусу. – А мы тут о Вас, мистер Блэк.
Пес молча оскалил зубы. Римус поморщился и быстро переместился на диван рядом с камином. Теперь между Риной и псом был не только чайный столик, но и вытянутые ноги Люпина.
- Ладно, дорогие мои! – язвительно улыбнулась Рина. В вашей банке становится тесно для всех тараканов. Я, пожалуй, пойду навещу дорогую Цисси. – Рина ухмыльнулась, отметив, как дрогнули уши пса. – А тебе Римус, до кучи можно навестить дорогого Северуса. Может он тоже Святой? Возьмет, да и расскажет тебе про зелье для собачки…

********

- Ты что-то припозднилась, малютка. – ленивым тоном сказал Эрик из глубины кресла. – Неужели миссис Малфой была так радушна, что проторчала у нее целых два дня.
- Глупо было бы потратить весь рождественский отпуск на одну миссис Малфой. – согласилась Рина, плюхаясь рядом с братом.
- Ты обидела старушку. – сообщил он.
- Я раскаюсь и она простит. Следующие выходные проведу только с ней. -пообещала Регина.
- Получится?
- Постараюсь. А где Римус?
- Сходил туда, куда ты его отправила, вернулся, чуть не забрал Блэка и исчез в неизвестном направлении. – отрапортовал Эрик.
- Потрясающее равнодушие. – фыркнула Рина, - И ты его отпустил? Вот вздор! Я и не думала, что он такой идиот.
- А я и не надеялся, что ты ставишь меня выше Люпина. Признаться, я ожидал услышать именно то, что ты сказала, только сначала про идиота, а потом - про бесчувственного меня. – хохотнул кузен. – Чудо! Рождественское чудо!
- Прекрати паясничать, Рик! Зачем ты его отпустил?
- Он, видишь ли, не спрашивал разрешения, малютка. Это – его жизнь! Его друг, его кумир, его недруг. И эта история началась задолго до того, как мы вошли в его жизнь.
- Славно! – завелась было Рина, но брат быстро ее оборвал.
- Погоди, я не закончил. Как единственный мужчина в семье, я хочу спросить тебя: не забыла ли ты, Regina, что в вопросах замужества и продолжения рода несколько зависима от семейных законов? Сколько тебе лет, малютка? Двадцать четыре? Прелестно! Я тебе уже говорил один раз – пора тебе разобраться со своими мужчинами. Я не лез в твою жизнь, белка. Я не шпионил, не подглядывал, свечек не держал, как говориться. Но это не значит, что я кому-нибудь позволю обидеть малютку Ризергам. Не улыбайся, бестолковая! Я просто хочу напомнить тебе, что я всегда на твоей стороне! Но я прошу тебя - хватит уже носиться с чужими проблемами! Тебе давно пора иметь свои! Слышишь меня?
Слышу, Рик! – сладко причмокнув, проговорила она и, свернувшись клубком, пристроилась под бок кузену. – Как скажешь, дорогой! Раз ты велишь – займусь своими джентльменами.


Глава 32

∞∞∞∞∞∞ ∞∞∞∞∞∞∞
Регина хмуро оглядела класс. Шестой курс, ГриффиндорСлизеринИстория Родовой МагииФакультатив. Прав был Снейп, когда шипел на педсовете, что этот предмет никому не нужен: «Моментами он пересекается с курсом истории магии. Это даже вредно, поскольку отвлекает студентов от серьезных дисциплин. Таких, как ЗОТС, например…». И вдобавок – нервирует преподавателей, естественно, таких как профессор Снейп. Если бы не вмешательство директора, Флитвика, и как ни странно, МакГонагалл - бубнила бы мисс Ризергам по прежнему «выживание» и горя не знала. Так нет!
На каждый урок Рина шла, как на дежурство у порохового склада, вокруг которого бойскауты разводят свои походные костры. Больше всех старался Малфой. Но и другие вполне мирные студенты постоянно задавали вопросы, от которых ей приходилось все время пребывать в состоянии боевой готовности. Но, как говорится … in for a knut, in for a galleon…*
- Итак, друзья мои, - без лишних предисловий начала Регина, - год подходит к финалу. – Хочу сразу обрадовать вас сообщением, что руководство школы приняло решение – не проводить в этом году экзамена по факультативному курсу. Тишина в классе! – резко оборвала она поднявшийся одобрительный гул. – Однако педсовет принял еще одно решение, которое, если вы потрудитесь мыслить масштабно, вас тоже не разочарует. Итак, на сегодняшнем занятии мы с вами проведем некую самостоятельную работу. Ничего запредельного от вас не потребуется, - строго акцентировала преподша, увидев распахнутые глаза, разинутые рты, наморщенные лбы и враз побелевшее лицо Лонгботтома. – Внимание на доску! – повысила она голос. – Пред вами - перечень тем. Выбирайте любую и приступайте. У вас достаточно времени, чтобы изложить ваши мысли по выбранному вопросу в любой, удобной для вас форме. Если на доске вы не нашли ничего, о чем хотели бы изложить свои познания, можете подойти ко мне и предложить свой вариант задания, с которым вы в состоянии справится. – хмуро добавила ведьма. – В заключении добавлю, что вам предоставлен еще и следующий урок, чтобы вы могли без спешки и суеты поразить всех своими познаниями. И последнее! Оценивать ваши работы не будут. Выбранные случайным образом пергаменты, случайным же образом попадут на столы профессоров Хогвартса. Однако следует помнить, что каждый преподаватель, проверяющий работу, вправе учесть уровень ваших знаний в плюс или в минус к оценке по своему предмету. Мисс Паркинсон! - резко обратилась Рина к вертящейся недовольной слизеринке, - Настоятельно советую Вам учесть этот нюанс. Ваша работа с одинаковой вероятностью может попасть в число проверяемых, или не оказаться в этом числе. Она даже может попасть на проверку мне. – Одарила Регина девицу змеиной улыбкой.
- Мисс Ризергам, а кто из преподавателей будет привлечен к проверке наших работ? – сосредоточивши взгляд где-то на кончике рининого уха, спросил Малфой.
- Это будет приятной неожиданностью для всех, Драко, включая и меня. – спокойно ответила ведьма. – Эта работа будет проверкой не только для вас, но и для меня. В любом случае, уверена, что нас всех ждет много интересного. А теперь, друзья мои, сосредоточились и приступили! Удачи! – максимально доброжелательно пожелала Регина и уселась за стол.
Спустя пять с небольшим минут все склонились над пергаментами и под мерный скрип перьев Рина немного расслабилась. Взгляд ее медленно скользил по склоненным головам студентов. Паркинсон, розовая, как пяточка младенца, то и дело склонялась к локтю Малфоя, заглядывая в его пергамент. Флористический окказионализм – Лаванда Браун томно закатив глаза, водила кончиком пера по пухлым губкам. Ее соседка мисс Патил тоже мечтательно размышляла и Рина готова была поклясться, что пишут они на одну и ту же тему: Родовые и семейные приметы, гадания, загов’оры. А вот мисс Грэйнджер наверняка разрывается от желания написать эссэ как минимум тем на пять тем, пока раздумывала, почти полпера сгрызла, бедняжка. Невилл раскраснелся и выглядел вполне собранным, но слегка возбужденным. Рина чуть улыбнулась, глядя на него. Если бы ее спросили, она бы не утаила того, что постаралась подобрать и сформулировать темы так, чтобы своя нашлась для каждого. Но кому, какое дело до того, что на доске присутствуют, по меньшей мере, три вопроса, по которым Лонгботтом с легкостью может написать среднего размера доклад? Малфой поджав тонкие губы, писал сосредоточенно. Рина не сомневалась в том, что змееныш наверняка накатает небольшую, но очень выверенную работу. Поттер, задумавшись, запустил пятерню в волосы, взлохматив их еще больше. Вероятнее всего он трудится над темой применения защитной родовой магии. А вот Уизли вполне мог соблазниться темой традиций и преемственности в британских магических семьях. Томас что-то настойчиво выспрашивал у сидящего рядом Финнегана, и Рина на всякий случай постучала ногтем по столу. Оба подняли головы и демонстративно отвернулись друг от друга. «Вот ведь, мальчишки!» - подумала ведьма. «Хотя, почему собственно, мальчишки? Вполне себе уже джентльмены».
Регина усмехнулась: «Эх, дорогой мой братец! Я только и делаю, что занимаюсь своими мужчинами. И делаю это очень серьезно и тщательно! Кто сказал, что это чужие проблемы? Мои, самые, что ни на есть мои!»
На самом деле Регина всерьез задумалась над словами кузена. Он уже второй раз произносил наставительную фразу об ее отношениях с противоположенным полом, приправив ее намеком на семейные законы и предания, и прибавив Рине лишний год в порыве братской заботы. Ко всему – тон Эрика был по настоящему серьезным и его слова гвоздем засели у Рины в голове. Этим-то она и объясняла для себя то, что с Рождества постоянно находится в состоянии напряженных воспоминаний.
Ей, конечно, не потребовалась памятная книжица, где бы в алфавитном порядке были вписаны все достойные ее внимания джентльмены. Она и без записей прекрасно помнила всех тех, кто проявлял внимание к ней и тех, кто вызывал интерес у нее. Если бы такой список и был, его однозначно возглавил бы Люциус Малфой. Регина старательно и довольно успешно следила за тем, чтобы контакты с этим человеком всегда были продиктованы только острой необходимостью, могли принести ей личную выгоду или поспособствовать осуществлению ее целей. А еще в его присутствии или упоминании о нем она словно защитное заклятие повторяла: «Он – муж бабушкиной крестницы».
С разбегу думать о бабушке, просто как о своей предшественнице Рине было трудно, но касательно Малфоев она твердо и неукоснительно следовала клятве, данной ею прежней Регине – «не делать того, за что Абигайль Ризергам могла бы устыдиться своей внучки». Так в отношении Малфоев Регина просто приняла на веру то, что она никогда не возьмет чужого, даже если ей очень захочется считать это своим.
Следом за Малфоем (если сравнивать несравнимое, то – как муравей за мамонтом) в списке значился Бассет. Мальчик, который занимался математикой с ее кузеном, учился с ней в одном колледже и всерьез считавший, что рано или поздно она поймет, что их брак – дело решенное, неизбежное и естественное. Бассет был глупым, чванливым и неинтересным. Но разорвать их странные отношения Рина давно отчаялась, так как Бассет был уверен в том, что это невозможно. Рина перестала спорить и всех устраивало то, что они поздравляли друг – друга с праздниками, изредка обедали вместе, а в рождественские каникулы Рина при полном параде обедала у Бассетов. Если у Регины возникала какая-то срочная надобность в маггловском мире – она обращалась к Бассету. Он без всякого напряга моментально выполнял требуемое, и они снова расставались до очередной необходимости. О Магии Бассет не думал, сказок не читал даже в детстве, в чудеса не верил. Если бы ему сказали, что леди Ризергам – ведьма, он бы не просто набил морду, а еще бы и подал в суд, выиграл дело и добился бы для наглеца пожизненного заключения. Параллельной пунктирной линией, приблизительно в тот же период времени Рина испытывала некоторое подобие влюбленности в своего учителя – мистера Люпина. Она даже как-то в шутку спросила бабушку, согласилась бы та выдать ее замуж за Римуса. На это хозяйка дома Ризергам ответила ей, что ни за что бы, ни позволила кому-нибудь из членов семьи от нечего делать искалечить жизнь хорошему человеку. На этом Регина успокоилась и мысленно причислила Римуса к категории родственников.
Олаф Оттокайнен был не просто одноклассником, приятелем, или другом, он был ее первым мужчиной. Между ними никогда не было романа или малейшего намека на взаимную симпатию. Регина никак не могла объяснить этого своего поступка и быстренько завязала с попытками доискаться до истины. Просто ей было одиноко вечером в жаркой и томной Кордобе. Просто все ее испанские сокурсницы только и тарахтели, что о романах. Просто она оказалась совершенно не во вкусе испанских мачо. Просто Олли, один из немногих, кому она оставила свой адрес, прислал ей сову с известием, что он решил немного развлечься и не видит причин, почему бы ему не начать с Испании и не повидать старушку-Ризергам. Если Олаф и удивился внезапному повороту в их отношениях, у него хватило ума и такта ни о чем ее не спрашивать. Он и потом не задавал ей вопросов, когда закончился его отпуск, который он планировал провести, посещая разные страны. Они расстались по-прежнему друзьями, такими близкими, что у обоих было совершенно одинаковое понимание невозможности дальнейших отношений, нереальности всего произошедшего, и трогательной нежной признательности друг – другу за понимание.
А потом – она вернулась домой. А в Кордобе остался Себастьян. Тано, единственный испанец, который разглядел в ней красивую английскую леди и строил нешуточные матримониальные планы.
Дополнительных разбирательств с этими джентльменами Рина не предполагала.
А вот сбрасывать семейство Малфоев со счетов было несвоевременно и опасно. В конце концов, Малфои, это не только джентльмены! Это еще и леди Нарцисса. Благородная барышня Блэк вряд ли могла существенно повлиять на отношение Регины к Люциусу. Да и на отношение Люца к самой Рине Цисси влияла весьма косвенно. Но был еще и юный Малфой. И вот тут-то Цисси расстаралась…
*****
- Здравствуй. – бросила Рина, замершей в надменной позе хозяйке дома. Игнорируя ее вздернутый подбородок и ледяной взгляд, гостья принялась деловито отряхивать мантию после каминного путешествия.
- Неожиданный визит. – процедила Нарцисса слегка кивнув головой.
- Брось, Цисси. – спокойно и примирительно ответила Рина, у которой желание устраивать скандалы из-за Драко улетучились, едва она разглядела леди Малфой. Нарцисса выглядела крайне неважно: похудела, побледнела настолько, что на лице прозрачном и белом, голубые глаза казались черными. – От Люциуса ничего нет? – спросила Регина.
Цисси сразу сникла. Весь ее гордый вид улетучился, и она бесшумно опустилась на стул. Нарцисса Блэк напоминала подтаявшее мороженое.
- Значит ничего. – угрюмо подытожила Рина. – Ну, ладно. Будут вести, дай знать. И… И – держись, Цисси! Все обойдется! Люц сильный мужчина! Он выдержит все, потому, что ему есть к кому возвращаться. У него есть семья…
- Ооох… - выдохнула Нарцисса и закрыла глаза ладонями. Плечи ее, всегда такие прямые, опустились и задрожали.
Рина враз забыла все гневные обличительные речи, приготовленные для леди Малфой по поводу ее методов воспитания сына, и секунду спустя уже стояла подле Нарциссы и прижимала к себе рыдающую хозяйку. – Цисси, Цисси, Цисси… - шептала она, гладя женщину по спине и плечам. – Не надо. Не надо плакать. Они.. Они все чувствуют, все знают! - Нарцисса затихла на минуты и Рина торопливо зашептала, присев на корточки возле нее, - Наши близкие. Те, кому мы дороги, те, кто нас любит. Они связаны с нами не только магией! Я не знаю, что это, но я точно знаю - оно есть! Цисси, твоему мужу сейчас, как никогда нужно быть уверенным, что ты справляешься. И потом - ты не одна! У тебя есть сын! У тебя есть друзья. В конце концов, у твоего мальчика такой Крестный, что лучшим защитником и наставником для Драко может быть разве что сам Мерлин! – уверенно произнесла она, про себя удивившись, с чего ей пришло в голову вдруг петь дифирамбы Снейпу. Однако, вопреки ее ожиданиям, плечи Нарциссы стали вздрагивать еще сильнее. – Полно, дорогая, - уже менее уверенно сказала Регина, раздумывая, не позвать ли домовика. – В конце концов – отсутствие вестей означает, что ничего худшего не произошло. Это слабое утешение, но мне кажется, что чем дальше Люциус находится от вашего привычного круга общения – тем лучше. По крайней мере, сейчас. А что касается Драко, так в Хогвартсе ему вообще ничего не угрожает.
- Где бы ни был мой мальчик – он постоянно находится под угрозой! – сквозь слезы выкрикнула Нарцисса. – И я сделала все, чтобы подвести под эту угрозу не только его, но и того, кто мне всегда и во всем помогает!
- Цисси, дорогая, ты расстроена, и это совершенно нормально, но не стоит отчаиваться! – затараторила сбитая с толку эмоциональностью хозяйки Регина. – Я понимаю, что это звучит банально, но тебе правда стоит взять себя в руки. Стоит успокоиться, как нерешаемое становится не таким уж и страшным.
- Ты не можешь мне этого говорить! – яростно визгнула Нарцисса. Она стряхнула с себя Регинины руки и встала, оказавшись на голову выше своей собеседницы. – Что ты в этом понимаешь? Что ты вообще можешь понимать? У тебя никогда не было нормальной семьи. Крестная делала все, что могла, но с тех пор, как ее не стало… Ты как домовой эльф, по случаю напяливший на себя хозяйский плащ и возомнивший себя вольным волшебником… Леди Малфой оборвала свою яростную речь и тревожно, но одновременно с вызовом уставилась не Регину.
- Очень образно. – раздумчиво произнесла Рина пару минут спустя. Голос у неё был тихий и печальный. – Как грустно, все то, что ты сказала. И как верно… Но я пытаюсь с этим жить. Пусть порой неуклюже. И не казнись потом, что ты неделикатно выразилась, дорогая. На то мы и не чужие, чтобы говорить правду и помогать друг другу. Пока не поймешь и не разберешься, - ничего и не сделаешь. Так что, давай разбираться, Нарцисса Малфой? – криво улыбнувшись, сказала Рина, усаживаясь в кресло.
*******
Обе ведьмы сидели молча и выглядели такими же сумрачными, как догорающий за окном день. Неслышно скользнул в комнату домовик и осторожно пробираясь вдоль стены зажег свечи на высоком канделябре. Рина, стряхнув с себя оцепенение от нарциссиного рассказа, зябко поежилась. Леди Малфой с поджатыми губами выглядела почти некрасивой.
- Принеси-ка чаю. – бросила она домовику и повернулась к Регине.
– Вот что я подумала, Цисси. – медленно проговорила Рина, задумчиво глядя на нее. – Если ты вздумаешь применить «обливейт», не делай этого неожиданно. Тут есть о чем подумать. Вот Эрик, к примеру, не может даже подумать нехорошее, не говоря уже о «сделать». Ну, с ним – понятно, он – кровный родственник. Я никогда не обсуждала с бабушкой таких вопросов, но не исключаю, что крёстное родство, даже непрямое, как у нас с тобой, тоже может быть вовлечено в магию семьи. А как следствие – и ее Регины, то есть – меня. Впрочем, возможно все и вздор! – резко закончила она и вопросительно глянула на собеседницу.
- Тебе, думаю, пора возвращаться в Хогвартс. – глухо ответила ей леди Малфой и склонила голову, отводя взгляд.
- Но… замялась Рина, - В самом деле, я точно не помню, но где-то в семейных хрониках я читала какое-то подобное бла-бла про нежелательное знание и безвредное решение этого вопроса. – пробормотала она. – На худой конец, я могу пообещать, ну… или там клятву какую..
- Хватит с меня клятв! – исступленно выкрикнула Нарцисса, и Рина вдруг подумала, что она не так уж и не похожа на старшую сестрицу. – Довольно клятв! – уже тише и горше сказала Цисси. - Клятва Северуса опутала мне душу как терновник. Но я, случись все снова, все равно пошла бы к нему за помощью и стребовала бы эту чертову клятву! – крикнула она, срываясь на визг. – Иначе, я просто бы умерла в тревоге за Драко. – уже тише добавила она, спустя минуту.
- Брось, Нарцисса. Мы решим эту проблему. Твое доверие дорого стоит. И не забывай, что твой сын и мне не чужой мальчишка. Мы вместе хотя бы в этом, а это значит, что мы все решим! И не терзайся по поводу профессора Снейпа. Его понятие долга странно, но оно у него есть. Его трудно назвать хорошим человеком, его вообще трудно характеризовать, но он человек слова.
Когда Регина потянулась к коробочке с летучим порохом, Нарцисса, словно вспомнив что-то, нахмурилась и заглянула ей в глаза. – Рина, ты ведь приходила не только за тем, чтобы справиться о Люциусе? Что-то случилось? С Драко? - шепотом закончила она.
- Если что-то случается, то обязательно с Малфоями? Вот он английский снобизм в чистом виде. Вы даже в неприятностях умудряетесь быть не такими, как все! – хмыкнула Рина. – Ничего нового, следовательно – ничего необычного. Твой мальчик по-прежнему меня терпеть не может и пытается портить жизнь. Впрочем, удовольствия он от этого не получает. Моя задача, как педагога и как лица ему не постороннего – не дать Драко испортить жизнь себе самому.
*******
Звонок вывел Рину из размыслительного настроения. - В чем дело? – сурово спросила она, увидев встревоженные физиономии некоторых студентов. – Продолжаем работать! У вас еще целый урок и я об этом говорила. Внимательно и сосредоточенно работаем! Слушаю вас, мистер Малфой? – изумленно выгнув брови, взглянула она на юношу.
- Я хочу сдать работу. – хмуро ответил он.
- Надеюсь, краткость – не единственное достоинство Вашего ответа, Драко. – старательно пряча досаду, сказала ведьма. Наглому мальчишке, в который раз удалось успешно смыться. – Вы можете быть свободны, мистер Малфой. – выдавила она, принимая пергамент. С мальчишкой ей не везло. Этот аристократический детеныш сумел собрать в себя недостатки своих родителей и старательно их культивировал. Драко был не в меру чувствителен и мнителен для мальчика, не в меру до ярости жесток, и в отличие от папаши не умел себя сдерживать и не обладал трезвой расчетливостью Люциуса. Конечно Люц, не допустил бы такой беды и сумел уберечь Драко от той «чести», которой удостоил мальчишку Хозяин. А Цисси, она сделала все, что могла сделать женщина: нашла мужчину. И плевать, что мужчину этого она обрекала на опасность и муки адовы. Нарцисса Малфой не могла заблуждаться относительно того, что способствует Снейпу в выдвижении перед Хозяином. Что такое школьные привязанности по сравнению с инстинктом матери, которая защищает свое дитя? Если есть сильный человек, готовый, слава Мерлину, отвести беду от сына, пусть он это сделает! И неважно, что потом, возможно придется уронить слезу на его могилку и почувствовать боль где-то глубоко в душе! Рина не осуждала Цисси, права на суд у нее не было. И к профессору Снейпу не испытывала она праведного сострадания и жалости. Просто что-то перевернулось в душе, когда после откровений Нарциссы сложился дьявольский паззл: поведение Драко, угрюмая озабоченность Снейпа, непонятно как живущего под тяжестью стольких крестов. Рина чувствовала, что и без дорогого Альбус Дамблдора тут не обошлось, но эти догадки она решила оставить «на потом».
Ведьма удрученно проводила глазами, выходящего Малфоя-младшего. Да, с мальчишками ей не везло. Испортились, словно подмерзли доверительные отношения с Лонгботтомом, Поттер глядел волчонком, словно чувствовал, что именно она, мисс Ризергам, скрывает от него что-то важное, и, стало быть – она враг. Образно говоря, в этих матчах она пока не сумела поймать ни одного снитча. Это притом, что она вообще выкинула из головы все, что касалось Дадли. Ведь с той самой последней ее стычки со слизеринским деканом ее бывшие однокурсники были самой настоящей головной болью. «Вот, кстати, и еще проблема!» - зло подумала она. «Профессор Снейп. Тоже джентльмен, в своем роде. Вот только что будет с тем, кем завладеет сумасшедшая идея – разобраться с ним? И так и сяк плохо! Стало быть – это разбирательство мы отложим до времени, когда уже не будет другого выхода.! А пока займемся более насущными вопросами», - решила ведьма. «Интересно, зачем это директор просил меня зайти к нему после занятий?»
******
Настроение день ото дня становилось все пакостней. Малфой продолжал выигрывать у нее, успешно исчезая прямо из-под носа. Невилл (вот уж точно – Лонгботтом – это к счастью), с которым отношения снова потеплели, навел ее на мысль о «выручай-комнате» и Рина уверилась, что именно там найдет Драко. По-прежнему не выходила из головы парочка Дпдли-Харди и ко всему еще прибавилась странная просьба Дамблдора, про которую она ничего не посмела спросить и конечно, тотчас же передала не кому-нибудь, а Эрику Ризергаму.
******
- Рина, дорогая! – догнал ее голос директора и Регина круто обернулась. Она неспешно и с удовольствием собиралась посидеть у себя в комнате после ужина, так как до назначенного визита к Дамблдору было полно времени. И тут – здрассьте! Директор, едва ли не бегом в коридоре окликает ее за час до встречи. – Как замечательно, что я тебя встретил, иначе мне пришлось бы посылать сову с дороги. Мне придется отлучиться по срочным делам, Регина, а так как я не готов сказать, как долго они меня задержат, и будет ли у меня время на переписку, я решил попросить тебя кое-что сделать. Для этого собственно и приглашал тебя, дорогая. К сожалению, обстоятельства таковы, что я должен немедленно отправиться в дорогу, поэтому на подробные объяснения времени нет. Перейду к делу: передай, пожалуйста, мистеру Ризергаму, что тот гость, которому он любезно согласился помочь, прибудет в этом месяце. Он особо даст знать Эрику о времени визита. И еще: у меня к тебе личная просьба, - понизил голос Альбус. – Я знаю, что в Ризергаме все зависит только от доброй воли его хозяйки. Мне очень нужно, чтобы Эрик мог показать этому гостю ЛЮБУЮ книгу, находящуюся в библиотеке Ризергама.
Рина высоко вздернула брови и приготовилась возразить, или задать вопрос, но также мгновенно передумала. Она медленно кивнула директору и сухо, но вежливо сказала: «Эрик в доме такой же хозяин, как и я, директор. Естественно, я выполню Ваше поручение. Надеюсь, Вашему гостю понравится пребывание в Ризергаме». Она еще раз кивнула и даже изобразила еле заметный реверанс. – Счастливого пути, профессор Дамблдор и храни Вас Мерлин. – тихо попрощалась Регина и повернула в обратную сторону к своей комнате.
******
Все продолжало валиться из рук, и вторая неделя отсутствия директора подходила к концу. Рина ни разу с того времени, как передала домой распоряжение Дамблдора, не говорила с братом. Мистер Ризергам, естественно, тоже молчал. Еле-еле пережив выходные, Регина сдалась и кинулась к МакГонагалл. Она была уверена, что заместительница директора в теперешней ситуации с неодобрением отнесется к ее просьбе, но сидеть сложа руки Рина просто была не в состоянии. На удивление, старая кошка без слов отпустила ее домой на денек, жестом прервав ее попытку озвучить душещипательную причину. Рина собралась как пожарник и направилась к камину, который открыла ей Минерва. Про себя она думала, что у старой кошки потрясающая интуиция и вероятно благородная аллергия на ложь и фальшь.
********
Рина шлепала по топкому газону и проклинала себя нещадно. «Ведьмы бывают разные…. Умные бывают, талантливые бывают, сильные, красивые, удачливые. А бывают ведьмы-дуры! Вот такие, как я, например» - тоскливо думала она. Никто, а сама Регина - так в последнюю очередь, не смог бы сказать, откуда взбрендила ей эта идея – всегда прибывать в Ризергам в старую дальнюю сторожку. О ней все знали, конечно, но она была такой дальней и никчемушной, что про нее позабыли, и только домовуха Мэб раз в месяц наводила там порядок. Мокрые ветки кустов в темноте хлестко стегали ее по ногам. Мокрые до колен джинсы в ночной прохладе закостенели и терли на сгибах под коленками. Рина представила, какими синюшными будут ее ноги, когда она разденется и глупо захихикала. Спотыкаясь и скользя по мокрой траве, она добралась-таки до неприметной дверцы в увитой плющом стене и тихонечко проскользнула в дом.
Уже в коридоре возле своих комнат она наткнулась на сонную Мэб.
- Хозяйка?!... – пискнула домовуха, но Рина ловко зажала ей рот ладошкой.
- Тихо, Мэб! Эрик тут? – спросила она, не убирая руки. Эльфийка энергично закивала. – Славно. Только тихо. Живо мне ванну, чай и халат горячий. И постельку, Мэб, душенька сделай тепленькую. И – никому ни слова, ага? – спросила ведьма, дождалась, пока Мэб закивает головой и отпустила ее.
В комнате у Рины всегда было все так, словно она только что из нее вышла по делу и вернулась. Все здесь было таким трепетно родным, что всякий раз переступая порог своих комнат, Рина улыбалась и чуть морщилась от щекотного ощущения в носу. Ну не глупость ли: взрослая ведьма - сентиментальна и умильно слезлива, как подросток! В гостиной появилась Мэб и шмыгнула в ванну, оставив на столике поднос.
Рина быстро разоблачилась, и с удовольствием нырнула в приготовленную ванну, тая от удовольствия как шоколадная банная пена.
Уже через полчаса, чувствуя себя вполне сносно, Рина прихлебывала чай, уплетала булку с медом и была уверена, что для полного счастья ей надо только забраться в свою постельку и уснуть.
Проворочавшись почти час без каких-либо признаков сна, Регина резко села в кровати. Злость и тревогу, замоченные в ванной, напоенные прекрасным чаем и накормленные сладостями, уложенные спать с королевскими почестями, обмануть не удалось. Едва Рина закрыла глаза, коварные ее спутницы накинулись на бедняжку с умноженной отдыхом яростью и силой. Смирившись с грядущей бессонной ночью, ведьма, накинув халат и втиснув ноги в ушастые тапки-ежики, побрела в библиотеку за единственным позволительным снотворным – детективом. Беспрепятственно добредя до библиотеки, Рина осторожно отворила дверь и …
- Добрый вечер, профессор Снейп.
Склоненный над фолиантом и раскрытой тетрадью мужчина поднял голову, разинул рот и выронил перо. Развернувшейся сцене можно было рассмеяться, можно было впасть в длительную полноценную истерику. Декан Слизерина, в сюртуке с расстегнутым воротом, с поддернутыми рукавами и расстегнутыми манжетами рубашки, с взъерошенными, хотя и по-прежнему сальными прядями, смотрел на вошедшую ведьму, вытаращив глаза, словно перед ним была сама Моргана.
- Вы что себе позволяете? – хриплым и неестественно высоким для себя голосом спросил он.
- Я собственно за книгой. А Вы? – дружелюбно ответила Рина. – Упс! - хихикнула она,- Я забылась от неожиданности. Прошу прощения! Рада приветствовать Вас в Ризергаме! Располагайтесь, чувствуйте себя, как дома. Если Вам что-то понадобится, только дайте знать! Все обитатели этого дома и Я – к Вашим услугам!
Снейп стремительно поднялся, так, что довольно массивное кресло, на котором он сидел, отлетело к стене. Его и без того проблемная внешность могла бы внушать ей ужас, не будь они так давно знакомы. Но даже многолетнее знакомство не уберегло ведьму от невольного трепета и подлой мыслишки о том, что опрометчиво разгуливать по Ризергаму без палочки. Белый от ярости, с отдающими синевой щеками от пробивающейся щетины, с горящими угольями черных глаз и разметавшимися смоляными патлами, Снейп был скорее похож на демона, или инфернала, чем на хогвартского профессора. Регина передернула плечами и улыбнулась гостю. – Вас что-то огорчило в моем доме, профессор? – спросила ведьма. Она смотрела на Снейпа и потихоньку начинала закипать от чувства понимания ситуации, невольного и острого стыда за свое банальное, примитивное издевательство, которое по-честному, нельзя было считать невинным и безобидным. Она вела себя недостойно, и оправданий ее поведению не было. Регина очень немного знала о Северусе Снейпе, но даже и того, что она знала и о чем позволяла себе догадываться, должно было хватить, чтобы сообразить, каково сейчас профессору стоять тут перед ней. Даже с откровенными врагами и безнадежно ничтожными людьми Рина бывала куда деликатнее, чем теперь. А ведь этот человек никогда не был ей врагом. «Мерлин Великий! Ведь он даже уйти не может!» - с ужасом поняла Рина. Жестко, словно наждачной бумагой обжег щеки едкий стыд. Рина почувствовала, как закипая, подступила к голове жгучая бурлящая боль и свирепо ударила изнутри по глазам. Она прижала обе ладони к лицу, и тихо ойкнув, медленно, словно ленясь, опустилась на колени. Некоторое время Снейп взирал на представшую перед ним картину: поверженная грешница под тяжестью своих грехов предается раскаянию. Вид коленопреклоненной ведьмы, раскачивающейся из стороны в сторону с прижатыми к лицу ладонями, вероятно, казался ему закономерным триумфом собственного превосходства. Но очень скоро триумф самолюбия сменился недоумением, а затем и тревогой.
- Я бы на Вашем месте, мадам, поднялся с колен – с достоинством произнес он. Однако ведьма продолжала пребывать в странной позе. – Мисс Ризергам, извольте встать! – повысив голос, сказал Северус, не заботясь уже, что в нем звучала растерянность. Рина продолжала тихо попискивать и по-прежнему не отрывала рук от лица. - Мисс Ризергам! Регина! – позвал он и, видя, что ведьма не реагирует, помедлив немного, шагнул вперед и опустился на корточки рядом. Вглядевшись в судорожно прижатые к лицу руки, Северус быстро обрел хладнокровие и бесстрастность. Он одной рукой осторожно приобнял девушку за плечи, а другой - отнял от лица ее ладони. То, что он увидел, почти испугало зельевара. Губы Рины были плотно сжаты, по неприятно бледному лицу медленно сползали мутные, почти серые капли, оставляя на щеках грязноватые дорожки. Скорее всего, это были слезы, вид они имели вязкий, плотный и клейкий Цепкий, мозг Северуса услужливо подсунул давнишнее ворчливое бормотание Поппи о редком глазном недуге тогда еще его студентки.
- Говорить можете? Что чувствуете? Больно?– короткие отрывистые вопросы он задавал так, будто все происходящее было не более чем сбоем в ходе эксперимента. Рина мотнула головой и поморщилась: «Глаза…. Больно…. Очень…», - выдавила она.- Так… - протянул профессор, - Глаза открываем… Потихоньку…, Не торопясь… Девушка слабо дернула веками и снова скривилась. Странные слезы продолжали ползти по щекам. - Ну-ну… – слегка пошлепав ее по плечу, сказал профессор и легко поднявшись, транфигурировал склянку из пера и снова присев рядом с Региной, аккуратно собрал стеклянной палочкой мутные капли и закупорил фиал. - Ну вот! - негромко и почти ободряюще сказал он. – Потом с этим разберемся, а теперь – откройте рот. – поднес он к губам ведьмы небольшой пузырек, выуженный из кармана. Девушка снова скривившись, послушно приоткрыла плотно сжатые губы, и Северус аккуратно капнул не нижнюю покусанную губу несколько капель. Рина машинально слизнула маслянистый эликсир и неожиданно широко распахнула глаза.
Северус Снейп всегда считал себя человеком уравновешенным и вполне хладнокровным. Но в тот момент, когда он заглянул в глаза мисс Ризергам, ему явно почудилось, будто внутренний голос тихо и беспомощно ойкнул. «Мерлин мой!», - почти готово было сорваться с его губ. Цвет глаз девушки был вовсе нереальный: он менялся, что вполне обычно и объяснимо, но являл такие оттенки, что Северус невольно сморгнул. Глубокий, гуашно синий, блестевший сизым отливом свежего свинцового среза, взгляд Регины Ризергам напугал его. Казалось, что эмоции в глазах ее плещутся и брызжут через край настолько реально, что хотелось или отшатнуться от этого потока, или наоборот – кинуться ему навстречу, разметав руки. Это было какое-то особое колдовство, магия природы, которая уже встречалась Северусу и, увы, особой радости в жизни не принесла. Правда, слава Мерлину, кое-чему научила. Хотя он и мог бы не отрываясь смотреть в глаза Лили Эванс, и почти всегда оттаивал душой под блеском голубущих глаз директора, Северус не мог отрицать того факта, что унизительно, рабски был зависим и от Лили и от Дамблдора. Помятуя об этом, профессор, убедил себя в том, что захлестывающая волна непонятных эмоций, бушующих в душе студентки, всего лишь повышенный эмоциональный фон барышни Ризергам. С педагогической точки зрения было правильным - не потакать ее склонности к экзальтации и излишней чувствительности. – Мисс! Регина! – он осторожно провел ладонью перед глазами ведьмы. Не увидев никакой реакции, Северус озадаченно нахмурился и спросил, - Вы меня видите?
Ризергам кивнула, продолжая смотреть прямо перед собой. Слезные дорожки по-прежнему шустро бежали по ее щекам, но они заметно изменились. Профессор осторожно коснулся щеки девушки, поймав пальцем крупную слезинку. С прежним сосредоточенным и даже алчно исследовательским выражением лица, он аккуратно попробовал каплю на язык. «Слеза, как слеза», - констатировал он про себя, - «Разве что плотновата, солоновата и горьковата не в меру». – Мисс Ризергам, ну же! Все не так плохо! – слегка раздраженным от неловкости голосом попытался Северус привести хозяйку дома в нормальное состояние. – Уже гораздо лучше! – бодро заявил он. – Думаю, что это уже просто слезы, хотя их состав… Что ж, впрочем, совершенно объяснимо … Speak no more! Thou turn'st mine eyes into my very soul, And there I see such black and grained spots, As will not leave their tinct…**, - не удержался он от ехидного замечания. И тут же пожалел об этом. Ничего особенного, в сущности, не произошло. Просто Северус, привыкший быть честным с самим собой, остро ощутил неуместность этой фразы. Тем более что сам он так, в общем-то, не думал.
Ресницы мисс Ризергам чуть вздрогнули, и если бы профессор Снейп предусмотрительно не сосредоточился на созерцании слез молодой ведьмы, он бы еще больше пожалел о сказанном, так как взгляд Регины полыхнул почти осязаемым синим пламенем. Рина вскочила с колен так стремительно, что Северус от неожиданности шарахнулся в сторону, а она, воспользовавшись его растерянностью. вскинула палочку. В следующее мгновение склянка со странными слезами уже была в ее сжатом кулачке. Со словами: «Двери Ризергама всегда открыты для Вас, профессор!» Регина выскочила из библиотеки.
*******
Зажав склянку в руке Регина неслась к себе и с трудом сдерживала судорожные рыдания. Это уже были не слезы, это была полноценная истерика: очень хотелось шарахнуться об пол, раскачиваться в такт рыданиям, подвывать, причитая и кляня злую долю. Так хотелось, что сводило живот, замораживало мозги. У нее было только одно желание: найти виноватого, и выплеснуть на него всю эту муть. Оказавшись в своих комнатах Рина мигом подлетела к тайнику и, наложив чары консервации, упрятала туда склянку. Затем она метнулась в ванную и замерла у зеркала, вцепившись в раковину. На нее глядело чумазое лицо с дикими пылающими глазищами и горящими щеками. «Это не я!» - решила ведьма и зажмурилась. Открыв глаза, она попыталась успокоиться, задержала дыхание и сосчитала до одиннадцати. Окончив счет, Рина поняла, что кипеж во всем теле никуда не делся, а руки мелко и противно дрожат. «Это бред какой-то! Полнейший вздор!» - подумала она, - «С чего это меня прорвало, собственно? Зачем я на него наехала? Ведь он здесь не по своей воле! Как это меня угораздило – так вульгарно ломаться!». Выскочив из ванной, Регина скинула халат и прыгнула в постель. Юркнув под одеяло, она склубочилась и закрыла глаза. Ее колотил горячечный озноб. «Главное, чтобы кровь кипела, а в душе болота не было!» всплыла в голове не весть откуда взявшаяся фраза и Рина резко села в кровати. Она с минуту посидела, глядя в одну точку, затем щелкнула пальцами и спустя мгновение перед ней возникла Мэб.
******
Сколько она сидела тут на полу в коридоре возле гостевой спальни, час, два? Пожалуй, ближе к двум. Холодно не было, Рина завернулась в теплый халат, который успела подхватить, вылетая из своей спальни. Острая, почти болезненная необходимость что-то делать, как-то унять это кипении крови пригнало ее сюда под двери ризергамского гостя. Видимо, пришел срок, и разбираться все-таки придется, чего бы это ей ни стоило.
Шаги в коридоре Регина скорее почувствовала, чем услышала. Профессор был верен своим привычкам и везде появлялся бесшумно. «Главное, чтобы не исчез», подумала ведьма и сосредоточилась. Он подошел к двери, тихо пробормотал что-то и скрылся в комнате. Рина улыбнулась и медленно выпрямилась. Выждав еще минут сорок, она осторожно подошла к двери и приложила руку к замочной скважине. Бесшумно, не издав ни единого скрипа, дверь отворилась, пропуская внутрь хозяйку Ризергама. В комнате, разделенной на две зоны, гостиную и спальню, было темно. Профессор уже лег спать. Рина не услышала его дыхания, в темноте она даже не различала его очертаний на кровати. Она двигалась осторожно, без суеты и лишних движений, твердо зная, что дом предоставит ей верную дорогу. Но как бы ни была она осторожна, не ей было тягаться в осторожности с Северусом Снейпом. Когда она уже почти подошла к кровати, гость мгновенно вскочил и палочка, словно шпага в его руке предостерегающе засветилась у самого ее носа. Молча смотрели они друг на друга. Коллеги…. Соратники…. Враги?
- Ваше гостеприимство вполне соответствует Вашему характеру, мадам! Беспардонность, нахальство, безнравственность…
- Пожалуйста… - выдохнула Регина и резко шагнула вперед прямо на острие горящего люмоса. Она раскинула руки, растопырив пальцы, демонстрирую свою безоружность. Снейп воплощал собой изваяние гордого негодования. Он опустил руку с волшебной палочкой и высоко вздернул подбородок, слегка отвернувшись от Регины. – Что Вам угодно, мадам? – процедил он, не глядя на визитершу.
- Пожалуйста, профессор! - снова прошептала ведьма, одним движением, сбросив халат и вытягивая вперед руки. Ее ночная сорочка была настолько тонка, что предположить, будто она что-то прячет, хотя бы волшебную палочку, было невозможно. Если профессор и впал в панику, то ничем этого не выдал. Он продолжал стоять с бесстрастным, чуть отвернутым в сторону лицом. Разве только глаза его в ужасе расширились, а губы, напротив, сжались плотнее.
- Пожалуйста,… - Рина сделала еще шаг вперед. – Пожалуйста, профессор… прошептала она, сделала еще шаг, и губы сухие и горячие обожгли щеку профессора жарким выдохом, - Пожалуйста…. - Ведьма вскинула руки на плечи закаменевшего Снейпа, и крепко вцепившись одной рукой в его рубаху, другую обвила вокруг шеи Северуса.
- Пожалуйста… Пожалуйста… , - шептала она, касаясь спекшимися губами его щеки и неуклонно приближаясь к плотно сжатым губам. – Пожалуйста… - выдохнула Рина, опалив горячим дыханием его острый колючий подбородок. – Пожалуйста…, - это слово Снейп уже не услышал, а угадал губами. – Пожалуйста, - коснулся его рта почти всхлип.
Следующее слово он различил на вкус и едва не задохнулся от неожиданности. «…Северус…» прозвучало почти неслышно, манко и пьяняще, и весь окружающий мир, все звуки, запахи растворились в поцелуе.
…Gin a body meet a body…» вспыхнуло где-то на задворках сознания профессора строчка из детской забытой песенки. И как эхо, почти так же ярко, неведомо как, прочел он вспыхнувшую в ответ строчку в сознании мисс Ризергам: «…Gin a body kiss a body…».***
А потом все мысли исчезли. И осталась только она, немыслимая, невероятная. Ее горячие губы, кожа, мягкая и на вкус отдающая шоколадом…
Он хотел быть нежным. Он даже был готов стать бережным и трепетным. Он хотел шептать бестолковые, непонятно откуда взявшиеся слова, бормотать бессмысленный милый вздор в нежное ушко….
Но ничего этого не потребовалось. «Пожалуйста, пожалуйста» то шептала, то выкрикивала ведьма. «Пожалуйста, профессор, не теперь…» жалобно, томно, но настойчиво как заклинанье повторяла Рина, всякий раз, когда он произносил ее имя. Она, словно дикая кошка, то выцарапывалась из его рук, отстраняясь от его губ, то словно плющ приникала к нему, обвивая руками. И ее горячие губы заставляли его замолчать, едва только он произносил хоть слово. Северус готов был принять ее, как дар, как чудо, но молодую ведьму видимо это не устраивало. Она то дразнила и заманивала его, то истово сопротивлялась его нежности, провоцируя резкость напористость; то замирала, словно раздумывая о своих намерениях. Происходящее между ними скорее напоминало поединок, противостояние, в котором каждый имел свою партию. И Северус проиграл этот поединок. Проиграл, потому как нежность сменилась злостью, благодарность и трепетность выродились в единственное желание - обладать, смирить, подчинить себе это тело. Возможно, он был груб и нетерпелив, напорист и нечуток. Но ведьма, делившее с ним ложе, наверное, другого и не желала.
В эту короткую ночь, Северус обладал телом Регины, но хозяином его так и не стал. Эта ночь измотала его собственное тело и опустошила душу. Не осталось ни мыслей, ни желаний, ни привычек, и осторожный слизеринский декан провалился в спасительный сон.
*****
Рина осторожно, не дыша, поднялась на локтях и переместила свое тело с руки профессора. Выждав немного, чтобы убедиться, что он не проснулся, Рина перекатилась на живот и осторожно села на постели. Переведя дух, она вытянула руку и едва шевельнув губами, произнесла призывающее заклинание. Палочка привычно легла в руку и Регина впервые за эту ночь почувствовала уверенность. Не думая о своей наготе, о разметанных простынях, о мужчине, крепко спавшем на этом странном ложе любви, Рина глубоко вздохнула и, закрыв глза произнесла:
«О Нимуэ! Владычица Великого Сердца, хозяйка Великого Разума и Непревзойденного Дара! Помоги мне, Регине рода твоего! Убереги меня от предательства и соблазнов! Не допусти потомка твоего до ошибок твоих! Не дай мне совершить злое и неправое! Помоги мне разбудить своего спящего под холмом! И да простит тебя Хозяин твой!»
Регина осторожно направила палочку на спящего Снейпа, затем чуть изменив направление, и уже в следующую минуту черная палочка зельевара легла в ее протянутую руку. Ведьма действовала четко и быстро. Стиснув зубы, отбросив все эмоции до лучших времен, Рина сложила обе палочки вместе, зажала их, сложив ладони лодочкой и неслышно шевеля губами, завела древний, известной с малых лет всякой Регине загов’ор. Она сосредоточилась до предела, повторяя мудреный текст, вкладывая в него одно единственное горячее желание: «Чтобы получилось!» Закончив с заклинанием, Рина открыла глаза и приступила к ритуалу. Ладошки с зажатыми в них палочками она прислонила сначала к своему лбу, потом осторожно, едва касаясь дотронулась палочками до лба Снейпа. Затем она прижала обе палочки к своей груди и крепко стиснула руки, обхватив себя за плечи. Перехватив палочки левой рукой, она коснулась ими груди профессора, осторожно, чтобы ненароком не потревожить его сон, повела палочками к низу живота. Отведя руки, Рина коснулась палочками своего тела. Дальше, не разъединяя палочек, ведьма резко надавила острием своей палочки на ладонь и не даже поморщившись, макнула острие обеих палочек в выступившую кровь. На секунду замешкавшись, Рина вдруг улыбнулась и осторожно наклонилась к спящему. На губе профессора запеклась кровь, след ее неосторожного порыва. Рина наклонилась и слегка тронула языком ранку на губе профессора. Снейп поморщился, шевельнул носом, но не проснулся, зато на ранке выступила капелька крови, которой Рина невесомо коснулась обеими палочками. Профессор вновь поморщился, облизал во сне губы, но продолжил спать. Рина выдохнула, села поудобней и снова задумалась. Потом, решившись, коснулась обеими палочками того места, где по мнению анатомов находится сердце сначала на своей груди, а потом на груди Северуса.
- Ну вот и все! – прошептала она. Хотя… - Рина отправила палочку Снейпа туда, откуда раньше ее вытащила, а свою - аккуратно положила рядом на кровати. Едва дыша, она придвинулась поближе к мужчине и осторожно простерла ладонь над его лбом, едва-едва не касаясь.
Это было незаконно! Это было нечестно! Это было непорядочно, в конце концов! Она тут же почувствовала резкий укол в сердце, как предупреждение древней магии: «Ты поступаешь дурно!». Резко, гулко затрещала голова, но Рина стиснула зубы и …
От мелькания картинок, событий, фактов, образов, ей чуть не сделалось дурно. Голова закружилась, рот наполнился вязкой слюной, и Рина отдернула руку. Не звон в ушах, не дурнота и головная боль заставили ее в ужасе зажать рот ладонью. «Мерлин Великий! Как же он с этим живет? Как с этим вообще можно жить? А Дамблдор… Да как ему в голову пришла такая чудовищная мысль?» Некоторое время Рина сидела в оцепенении перед спящим мужчиной, с которым она провела ночь. Потом она все-таки сползла с постели и, не заботясь ни о тапках, ни о ночнушке, накинула халат, зябко запахнулась в него и побрела к себе шаркающей старушечьей походкой.
В коридоре, свернувшись в клубок около двери, спала Мэб. Увидев хозяйку, она вытаращила глаза, пискнула, но Рина так глянула на домовуху, что та прикусила язык и исчезла, раньше, чем хозяйка Ризергама успела отвернуться.
Шепот, шепот.
Губы горячие.
Жить на ощупь,
Словно незрячие.
Даже дышим
Мы настороженно.
Разговоры
Нам не положены.
Страшно, страшно.
Может бездонная,
Эта чаша,
Местью наполнена.
Больно, больно!
Грубость отчаяния.
Стоит сколько
Ночь покаяния?
Шорох, шорох.
Простыни белые …
Утро скоро...
Что мы наделали?


*in for a knut, in for a galleon… назвался груздем - полезай в кузов (или как-то так)
**… Speak no more! Thou turn'st mine eyes into my very soul, And there I see such black and grained spots, As will not leave their tinct…** - профессор цитирует Шекспира, у которого Гертруда, сокрушается, что Гамлет заставил ее по другому взглянуть на происходящее
***Gin a body meet a body… стишок-песенка Роберта Бернса про бедняжку Дженни, с которой случаются разные неприятности, когда она гуляет во ржи



Глава 33

¿¿¿¿¿¿¿¿¿???????????
-Что это было?
Бред?
Наваждение?
Или кошмар?
Мы изменились?
- Нет, К сожалению…
Сошли с ума.
Время разрушит
Ночь,
Передвинув
Стрелки-мечи,
И равнодушно
Нож
Всадит в спину.
Больно - молчи!
- Боль словно латы!
Вздор!
Оправдание,
Чтобы уйти.
- Долг - не расплата!
Долг –
Покаяние.
- Знаю, прости….


Уже полчаса щуплый и бледный мистер Эмпти нудно читал текст составленной им справки. Эрик попытался сфокусировать взгляд на многопредметном богатом письменном приборе, который занимал добрую треть стола. Уставившись в чернильницу, он угрюмо фиксировал те пункты документа, по которым у него лично была принципиально противоположенная позиция. Их набралось тридцать семь, а документ едва дошел до середины. Эрик завял и отключился от заунывного повествования. Он решил, что потерпит до окончания речи, а затем выскажет свое мнение. Тем более что у него самого было чем заняться.
«Что же это было? Что такого в одночасье приключилось с Домом?» Сколько ни мучил себя мистер Ризергам вопросами - ответов он не находил. Если разобраться, то и вопросов-то он четко сформулировать не мог.
Подумаешь – пришел в дом незнакомый человек по рекомендации давнего и уважаемого друга семьи. В любые времена: спокойные и не очень – плёвое дело, пустяк! Тогда, почему его так торкнуло, будто начал действовать неумело выпитый абсент? «Что это было? Что же это все-таки было?». Этот вопрос досаждал Эрику. Странный визит странного человека сам по себе ничего дурного не означал. Скорее – наоборот. То, что он - Эрик знал о визитере гораздо больше, чем гость о нем, было даже занимательно. Эрик давно проникся некоторой симпатией к неведомому учителю кузины, прозванному в семье Призраком. Парень был явно непростой: и с юморком, и с характером. Но с того самого момента, как странный гость – протеже хогварсткого директора, появился в Ризергаме, Эрик почувствовал себя неуютно. Конечно, то, что протеже этот – давно известный (заочно и довольно условно) персонаж – могло слегка напрячь. Но не до такой, же степени, когда начинают мерещиться всякие несуразности. Да и обозначить эти «несуразности» толком нельзя! Все равно, что увидеть звук, или услышать цвет – только на уровне ощущений и дурацкого свойства организма, в просторечии именуемого «чуйкой».
Вот эта-то чуйка и долбанула Эрика в том самый момент, когда Гость с выражением лица мойры пришел откланяться и поблагодарить. Хотя, даже раньше, едва Эрик продрал глаза и увидел у своей постели придурковатую физиономию Юсси. Эльф выглядел серьезно и Эрик готов был поклясться, что домовик следит за ним глазами. И ни единой улыбки! Это был такой нонсенс даже для сна, что Эрик тут же вскочил.
- В чем дело? – спросил он. – Случилось что-то?
- Все в порядке, Хозяин. – ответил домовик.
- Тогда почему у тебя такая физиономия? – недовольно буркнул мужчина. Юсси поджал пухлые губы и промолчал, склонив голову, и это тоже показалось Эрику неправильным и непривычным. – Наш гость уже встал? – спросил он.
- Господин гость с пяти утра в библиотеке, Хозяин. Ему подали кофе, от завтрака он отказался.
Эрик промолчал и отослал Юсси, продолжая раздраженно хмурить брови. Он решил не докучать гостю: раз человек летит в библиотеку, отказывая себе во сне и еде – значит отвлекать его в высшей степени неприлично.
Утренние странности не ограничились серьезной рожицей Юсси и чрезмерно трудолюбивым хогвартским профессором.
«Мой дом – моя крепость»* мог сказать о своем доме всякий британец, следовательно - каждый Ризергам, и едва ли не с большим основанием. Магия дома была настолько своеобычна, что порой казалось, что он - самостоятельная магическая единица. Конечно, многое зависело от восприятия. На памяти Эрика, прожившего большую часть жизни в семье, состоявшей из кузины, бабушки, прижившейся маггле мисс Прайс, домовиков и собак, Дом приобрел особое значение и вполне мог сойти собеседником, приятелем, единомышленником. Хотя Эрик имел обширный круг знакомств, никто из них, за исключением Люпина, о Ризергаме или не знал вовсе, или только слышал. Должно быть поэтому все члены семьи так трепетно и внимательно относились к самому понятию Дома и любое, хоть малейшее изменение, фиксировали мгновенно. Эрик почувствовал перемену, хотя толком не мог сформулировать – что произошло. Умываясь, бреясь, одеваясь, он пытался осознать суть перемены, прислушивался, принюхивался. Придирчиво исследовав себя, Эрик пришел к выводу, что что-то изменилось в самом Доме. Злясь и раздражаясь все больше, мистер Ризергам с досады собрался было проверить, не связано ли это с гостившим визитером, но здравый смысл остановил его на полпути к библиотеке. «Магия Дома никуда не делась, хотя что-то явно поменялось. А что если она изменилась только по отношению ко мне?» Эрик замер посреди коридора, затем развернулся и направился в столовую. Он старался вести себя привычным манером, ничем не выдавая опасений и догадок: не стал к примеру допрашивать Юсси, отчего тот вдруг нарисовался в Ризергаме, хотя должен был пребывать в Лондоне с мисс Прайс и собачками; стойко не спрашивал больше о нелюдимом госте, которого за четыре дня видел всего два раза. Он так бы и удалился молча к себе, если бы не появился Юсси и не спросил, сможет ли хозяин Эрик принять гостя прямо сейчас. Вот тут-то и «торкнула» его знаменитая чуйка. Едва только черный профессор влетел в зал, Эрик ощутил престранную метаморфозу. Это вообще не поддавалось объяснению! Он прекрасно помнил, как принял Дом дамблдорова посланца, как напряжен и собран был гость, как внимателен и осторожен. Не могло быть никаких сомнений в том, что Дом допустит гостя только в том случае, если ему позволит Хозяин. Эрик позволил и почти физически ощутил, как Гостя «отпустило». Теперь же перед ним стоял тот же самый человек, уставший и осунувшийся, с лихорадочным блеском бессонниц в глазах, но … равный! Даже не так! Гостя по-прежнему тяготило пребывание в Доме, но теперь тяжесть эта была другого свойства. Какого, Эрик не знал….
******
Северус помешивал неприятное на вид и омерзительно пахнущее варево, служащее основой для директорского зелья. Как назло в приготовлении настала такая фаза, когда требовалось только стоять столбом в неудобной позе и помешивать до дрожи в руках. Всякий раз, когда директор принимал это пойло, он благостно улыбался и ободряюще кивая, выпивал отраву без единой гримасы недовольства. Глядя на Дамблдора, Северус честно пытался заставить себя думать о том, какие муки испытывает Альбус от заклятья кольца, от бесполезности снейпового лекарства, от самого зелья, пакостного на вкус. Напрасно! Единственное, что занимало его ум и чувства – дикая, нестерпимая, непонятно как удерживаемая собственная боль, злость, отчаяние. Он с маниакальным упрямством варил, улучшал, совершенствовал зелье, которое постоянно подносил человеку, вынудившему Северуса дать обещание - отправить его на тот свет. Можно ли придумать более страшный бред? Есть ли грех, предполагающий такое наказание? У самого Снейпа врагов, которых он мог бы на такое обречь, не было. А вот директор, даром что ли Великий – нашел. Очень даже запросто. И далеко ходить не пришлось! Действительно, с чего бы искать где-то еще, когда под рукой всегда есть такой дивный экземпляр, уникальный, в своем роде: сам себе палач, сам себе жертва, сам себе топор, да плаха. «Почему вы так хотите умереть, Дамблдор?» - спросил как-то он, совсем обессилив от неотвратимой реальности. «Что ты? Что ты, Северус?», - на лице Альбуса было написано, самое что ни на есть, искреннее удивление с оттенком укоризны. «Совершенно не хочу! Как можно? Что ты!», - уверенно сказал он. Потом директор задумался и добавил: «Видишь ли, Северус… Многие считают, что я принимаю решения и навязываю их окружающим. Вот только никто не берет в расчет, что все эти решения касаются непосредственно меня, меня самого. В той, или иной степени, конечно…», - справедливости ради добавил директор. «Разве не всегда отстаивает право распоряжаться своей судьбой каждый свободный здравомыслящий человек?» - вкрадчиво поинтересовался Альбус. «Верно, директор!» - ответил ему Снейп, - «Вот только Ваша персона настолько значительна, что Вас касается абсолютно все. В той или иной степени…». Директор рассмеялся в ответ: «Ах, коллега! Вы себе даже не представляете, насколько Вы правы! Именно потому, что у Вас поразительная способность понимать суть проблемы, в Вас мне проще и приятнее всего видеть доверенное лицо!».
Снейп, в продолжение своим размышлением слишком резво маханув черпаком, премерзко шкрябнул им о дно котла. Видел бы сейчас благодушный доверитель зверскую гримасу на физиономии своего доверенного лица…. «Понимал бы – плакал!» - гадко подумал профессор и криво усмехнулся. Дым от котла щедро пахнул в лицо профессору, и он отшатнулся, не переставая помешивать варево. «Самому бы не зарыдать!», - щуря слезящиеся от дыма глаза, подумал он, - «Свободный, здравомыслящий… А я тогда – кто?». продолжал негодовать Снейп. Хотя, что толку негодовать? Негодуй, злись, беснуйся – все без толку, когда чувствуешь себя негодяем. Даже не так! Негодяй – это что-то сознательное, почти целеустремленное. Здесь в пору речь вести о низкой ничтожности. Бестолковой, немотивированной, необъяснимой. Никогда еще Северус не чувствовал себя таким никчемным и бессильным! В детстве, когда были проблемы в семье, с отцом, у него оставались точки опоры. У него была мама, Лили и, наконец – у него была Магия! Когда не стало мамы, когда он своими руками разрушил хрупкое счастье их с Лили привязанности, у него остались приятели, и Люциус, которого на общем фоне можно было считать другом. И опять же – у него была Магия! Когда с гибелью Лили взорвался и осел на душу черной пылью его мир, у него по-прежнему была Магия, наладились некоторые отношения с бабушкой Принс, даже появился свой домовой олух – Свинни. А потом и вовсе все устаканилось: Хогвартс стал домом, коллеги прониклись неким подобием признания молодого декана Слизерина. Живи – да радуйся! Есть родственники, есть работа, есть друг, в чью семью его почти по-родственному приняли. И есть Директор, великий и ужасный, скупой на похвалы, ехидный, осторожный и лукавый старик, который поедая свои лимонные дольки и щуря голубущие глаза, запросто без стука влез в душу. И так прочно там обосновался, что теперь собранная по клочкам душа бедного зельевара, трещала по всем швам и кровоточила каждым стежком. Что проку сейчас в его Магии, если она не может помочь найти ни одного ответа на вопросы, которые разрывают его мозг! Северус не знал, что делать с проклятьем кольца Марволо. Он понятия не имел, как уберечь Драко от убийства. Он не представлял, как можно выполнить обещание данное директору. Да чего уж там, он, зельевар с такими регалиями так и не подобрал до сих пор зелье, способное нейтрализовать проклятье кольца!
Просьбе Дамблдора поискать в библиотеке его друзей некий рецепт, Снейп почти обрадовался. Во-первых: это была возможность хоть на некоторое время занять мозги производительной работой, а не тем дерьмом, ради которого он в последнее время тратил душевные и умственные ресурсы. Во-вторых, он привычно «встал в стойку», почуяв возможность пошарить новые идеи. Северус очень трепетно и серьезно относился к этим личным библиотекам и семейным архивам. Тем более, ели они принадлежали друзьям директора. Снейп предвкушал если не победу, то обязательно пусть неявную, но мысль, которая поведет его за собой, и тогда зелье непременно удастся. А уж это в свою очередь означает – конец идиотскому обещанию! «Только бы успеть, только бы разглядеть, не проворонить!» - вот какие настрои вели его в тот странный дом.
*****
Портключ Дамблдора перенес его на посыпанную рыжим песком дорожку, в одну сторону ведущую к пруду и дальше к лесу, а в другую – убегавшую по зеленым террасам вверх. Северусу пришлось задрать голову, и в угасающем свете солнца он увидел настоящее чудо. На холме стоял совершенно нереальный, словно из детских маггловских сказок замок, приветливого и совершенно нетипичного для Британии цвета: какао с молоком. Или он казался таким в лучах заходящего солнца. Снизу замок выглядел высоким, хотя и основное здание и флигели имели не более трех этажей, не считая цокольного, высотой в полтора-два жилых. Основная постройка не имела выраженных углов, так как стены были сращены шестигранными башенками. Стены были всего в три окна, причем средний ряд окон тоже выступал трехгранными колоннами, образуя внутри эркеры. Башни замка были невысоки, и возвышались над крышей не более чем на пять футов** зубчатыми черепичными скатиками, словно четыре гигантских ладьи составленные вместе. На каждой башне было по одному маленькому балкончику с пузастыми коваными прутьями. «На такой балкон на заре и на закате непременно должна выходить принцесса и всматриваться в даль с тихой грустной улыбкой», - непонятно с чего подумал профессор Снейп и почти покраснел от неуместности бредовой мысли. От того, что постройки находились на разном уровне, казалось, что флигели являются самостоятельными. Прошагав по поднимающейся вверх дорожке Северус смог разглядеть небольшой внутренний парк за домом и флигелями. Он видимо тоже был устроен террасами. Если бы не дружеский, теплый и уютный цвет дома, могло бы показаться, что он попал в дремучее средневековье, когда дворцы и замки окружены были рвами и мощными стенами с бойницами, воротами и конными стражниками. Но ничего подобного Северус не увидел. Уже подойдя к замку и соображая, в какую сторону податься, чтобы отыскать главный вход, он увидел как под аркой, ведущей во внутренний дворик между большим домом и флигелем, приветливо и беспечно распахнулась дверь в одной из башен. Не задумываясь, Северус направился к двери, и вошел внутрь.
Хозяин, мужчина примерно одних со Снейпом лет, встречал его в небольшом вестибюле, мрачноватом, слабо освещенном, но уютном. На стенах горели не факелы, или свечи, как у Малфоев, а обычные лампы, с приглушающими свет плафонами. Это удивило Северуса, так как лампы были явно электрические, маггловские, а сам дом был пронизан, пропитан магией, которая обступала плотно, ощутимо, словно определяя, как поступить с пришельцем. Вдоль боковых стен наверх шли затейливые лестницы, вдоль пролетов на стенах висели портреты, которые с интересом разглядывали Снейпа.
Хозяин встретил его приветливым кивком и коротким крепким рукопожатием.
- С прибытием Вас, профессор. Мэб проводит Вас в Ваши комнаты и если Вы не будете против, через полчаса мы встретимся в библиотеке. – сразу перешел к делу мужчина. Северус коротко кивнув, последовал за домовым эльфом. Его удивила, но как ни странно, не покоробила слишком лаконичная беседа и то, что хозяин даже не удосужился представиться. В конце концов, Северус был совершенно не в курсе, в каких отношениях пребывает Дамблдор с хозяином библиотеки и на каких условиях допустили туда постороннего. Вполне возможно, что в намерения владельца дома не входило раскрытие своего инкогнито. А может быть и сам Великий Стратег (именно так: с большой буквы) посчитал, что знакомство в их случае необязательно. Скорее, такое обезличенное состояние ему было даже на руку, так как не давало лишней и возможно ненужной информации. А стало быть – он всецело мог сосредоточиться на своих вопросах, на решение которых было отведено и так непозволительно короткое время. Он только позволил себе ехидно усмехнуться, извечному стремлению Альбуса напустить туману в те места, где и без этого продираешься наобум.
Уже через полчаса, он уверенно вышел в коридор, где его поджидала эльфийка Мэб. На секунду замешкавшись в размышлениях, удобно ли будет наложить на комнаты защитные чары, и какие, кстати, он услышал тихое покашливание домовухи и резко обернулся. Она в противоположность хогвартским эльфам не вжала голову в плечи, а лишь смиренно потупилась и пискнула, что Дом не допустит чужого в комнаты Гостя. Северус нахмурился, но эльфийка уже семенила к лестнице и он, пожав плечами, двинулся за ней, не запечатав двери.
Они долго петляли, спускались и поднимались, пока, наконец, не достигли галереи, которая, как предположил профессор, вела к флигелю и уже через пару минут домовуха распахнула перед ним дверь в большое и очень светлое помещение. Сказать, что Северус испытал шок – значить ничего не сказать. Библиотека в этом замке была такая, о которой мог бы только мечтать человек, понимающий толк в книгах. Она была огромная, она была уютная, она была волшебная! Переступив порог и окинув взглядом стеллажи, ниши, стремянки, антресоли, глобусы, подзорные трубы разных калибров, потайную лесенку за камином, уютные уголки в эркерах с мягкими креслами и диванами, пару рабочих столов, слизеринский декан замер в восхищении. Нет, эта библиотека конечно уступала хогвартской, скорее всего, она была не так богата, как малфоевская, но она была самой великолепной из тех, которые ему доводилось видеть. Тут сразу хотелось остаться и работать, и читать, и искать, и просто сидеть тихонько у окна, или смотреть на небо в подзорную трубу. Отчего-то профессор сразу уверился, что это первоклассная оптика.
Сделав глубокий вздох, Северус подавил приступ щенячьего восторга и повернулся к хозяину. Тот смотрел на него понимающе доброжелательно и слегка, самую малость, насмешливо. Впрочем, выглядело это вполне естественно и даже деликатно, так что Снейпу с его близкой к паранойе мнительностью, придраться было не к чему. Он тоже криво усмехнулся в ответ. Теперь Северус вполне мог внимательно разглядеть мужчину. Он казался Снейпу ровесником, был смугл, черноволос, высок, худощав и по-мужски красив, Северус готов был поклясться, что тот наверняка имеет сногсшибательный успех у женщин. При этом он не был ни развязным не снисходительным. Впрочем, слизеринский декан наметанным глазом определил, что у его собеседника есть явные способности к лицедейству и при необходимости, он изничтожит взглядом и презрительным изгибом бровей, почище самого Снейпа. Не смотря на некоторую утонченность, даже изысканность, весь его облик дышал силой, и, пожалуй, наводил на мысли об осторожности. В отличие от того же Малфоя, который своей внешностью и манерами замораживал и отталкивал окружающих, этот – притягивал и располагал.
- Я почему-то так и думал, что Вы управитесь быстрее и придете раньше. – улыбаясь произнес хозяин. – Я испытываю приблизительно такую же эйфорию, когда попадаю сюда. И представьте, за тридцать с лишним лет так и не привык к колдовству этого зала. Надеюсь, Вам понравились Ваши комнаты, - спросил он. – Не будет ли у вас особых пожеланий?
- Нет, благодарю Вас. – ответил Северус, склоняя голову. – Все хорошо.
- В таком случае, не буду томить Вас ожиданием, и отвлекать на положенный этикетный вздор. – улыбнулся мужчина. – Итак: каталоги – на рабочем столе. Все книги в вашем распоряжении, график работы – по Вашему усмотрению. Теперь, относительно раздела манускриптов. Он находится за потайной дверцей в стеллаже, Мэб Вам ее покажет. Там находятся документы, которые не рекомендуется выносить за пределы хранилища исключительно из соображений технологи содержания. По той же технологической причине длительное пребывание в этом помещении тоже не приветствуется, оно нездорово. Во всем остальном – обычные библиотечные порядки, уверен, Вы с ними знакомы. И конечно я всегда к Вашим услугам. – улыбнулся он вполне дружелюбно.
Как только дверь за хозяином закрылась, Снейп стремительно повернулся к эльфийке и та, увидев его фирменно выгнутую бровь, тут же засеменила к стеллажу, нажала на корешок самого большого тома и панель отъехала в сторону. Северус кивнул ей, благодаря, и одновременно отсылая, вошел в крохотное помещение, отделявшее его от хранилища. В этой каморке было тесновато, стоял только стол, на котором лежал каталог секции. Снейп, будучи весьма осторожным и предусмотрительным, не стал доставать палочку, и щелкнул очень удачно расположенным выключателем. В каморке вспыхнул свет, и профессор подивился, насколько быстро и естественно он решил воспользоваться маггловскими привычками, казалось давно и надежно забытыми за ненадобностью.
Уже через полчаса при весьма беглом и поверхностном просмотре каталога Снейп уверился, что попал именно туда, куда нужно. Записав на листе убористым почерком все координаты книг и монографий, которые более всего вызывали интерес, он взялся за бронзовую ручку в виде кошачьей головы и легко открыл дверь в просторное полутемное помещение. Едва он переступил порог, освещение усилилось и он, не мешкая, направился к единственному рабочему месту, где на столе была установлена дополнительная лампа, и лежало несколько свитков, перьев и стопка обычной бумаги….
Первое о чем он забыл и что напомнило о себе самым неприятным образом, было время. Предостережение хозяина вылетело из его головы раньше, чем он открыл первый фолиант.
Глянув на часы, Северус сначала не поверил, а затем даже слегка испугался. Обычно, да какой там, всегда Северус Снейп с полным на то основание доверял себе, как никому другому. Все чувства, мысли, привычки, повадки были давно сформированы, выстроены определенным образом. Они его никогда не подводили, почти никогда не давали сбоя. «Что это было?» - мелькнула у него тревожная мысль, когда он закрыл за собой стеллаж особой секции. Слабая, теплящаяся надежда, что дело в часах, растаяла, едва он попал в основное помещение библиотеки: за окнами занимался рассвет, ночь таяла, на столике возле камина стоял поднос с едой и чайником, а рядом виновато потупившись, переминалась с ноги на ногу эльфийка Мэб.
Усталость навалилась сразу мощно и болезненно: руки подрагивали, колени были ватными, и, кажется, собирался задергаться глаз. Северус плюхнулся в кресло и закрыл глаза. Когда минуты через три он их открыл, Мэб стояла около него и протягивала ему дымящуюся чашку: «Выпейте, сэр!» - просительно выговорила она и, смущаясь, добавила: «Хозяин заходил около полуночи и приказал приготовить для Вас отвар. Это поможет Вам восстановить силы. Очень старинный и хороший рецепт!» - уверенно закивала она. Профессор осторожно взял протянутую чашку и потянув носом, с удовольствием пригубил горячее варево. «Восстанавливающее!» - удовлетворенно констатировал он и мысленно подивился тем добавкам, которые смог определить навскидку. Устав до крайности и понимая бесполезность в теперешнем состоянии определить рецепт, он наслаждался разливающимся по телу теплом, несущим облегчение и восстанавливающим силы. Между тем, зелье и вправду было уникальным, - «Скорее всего», - подумал Севрус, - «тут и технология иная, а может и не только она. Слишком быстро и мощно действует!». Все это было как нельзя более кстати, в его теперешнем положении. За неполные сутки в волшебной библиотеке, он, не в коем разе не пренебрегая поручением директора, не позабыл и своих личных интересов, которые опять же были связаны с директором. «Ну, еще бы! Ничего в этом мире не происходит, не касаясь Альбуса Дамблдора!». Наскоро подкрепившись, профессор даже поблагодарил домовуху и хмыкнул дурацкой мысли, что он вполне бы мог претендовать на право носить значок организации гриффиндорской выскочки Грейнджер в защиту прав эльфов. Открывая дверь в хранилище, он представил, как явится на урок ЗОТИ со значком, на котором красуется неприличное название этого движения и почти улыбнулся.
Зелье оказалось не просто хорошим – гениальным! Он буквально физически ощущал, как быстро четко и слаженно стал работать организм. Работа со стопкой манускриптов и гигантских томов уже не казалось запредельным подвигом, а воспринималась, как нормальная бытовая ситуация. Причем, такой концентрации внимания, сосредоточенности и быстроты мышления ему не приходилось проявлять уже очень давно. В этот раз Северус был осмотрительнее и не испытывал себя на разрыв: несколько раз выбирался на террасу из французского окна библиотеки. И ближе к ночи все-таки отправился спать, слегка перекусив у себя, больше, чтобы не огорчать радушную и вышколенную до зависти Мэб. Видимо свой отвар имелся в этом доме на любой случай, он заснул мгновенно и утром встал свежим, отдохнувшим и бодрым и причем в свое обычное время. И снова, как одержимый кинулся в библиотеку. Это было райское место! К вечеру второго дня ему показалось, что не хватит всей жизни, чтобы внимательно, дотошно проштудировать каждый лист, каждый свиток. Это же можно было сказать и про множество других библиотек, но эта – была первой, откуда ему не хотелось уходить. Но уходить все равно было нужно. Закрыв за собой потайную дверь, он прошелся вдоль основного стеллажа, рассеянно скользя взглядом по корешкам книг. Неожиданно взор его натолкнулся на знакомый по академии корешок – это была редкая книженция единственной женщины-зельевара, которую он всегда читал с особым удовольствием. Неведомая ему Селекта Гунибунда Скандинавская излагала основы зельеварения, как песню, как поэму, местами даже в стихах и многие его сокурсники даже не удосуживались заглянуть в эту прелюбопытную книгу. А вот Северусу она понравилась. Он прикипел к ней душой и всегда брал ее в библиотеке, хотя бы для того, чтобы лишний раз перелистнуть страницы. Именно она, эта странная дама, была виновницей того, что приводило в шок его студентов и отчасти коллег: «…Я могу научить вас разлить по бутылям славу, настоять известность, даже закупорить в пробирку смерть…». Древняя скандинавская ведьма была поэтом зельеварения, ее изысканность и сдержанная скандинавская страстность очень сильно на него повлияли.
Устроившись в эркере, профессор разложил на столике свои записи и с удовольствием раскрыл книгу. Осторожно переворачивая страницы, Северус пробегал глазами знакомые главы, иногда задерживаясь на некоторых абзацах, иллюстрациях. Он то слегка кривил губы улыбкой, то хмурился, то задумчиво останавливался, проводя пером по губам. Профессор давно отогнал здравомысленную идею – выспаться и вчитывался в знакомые листы с прежним интересом. Он снова забыл о времени и удивился постороннему звуку. Скрипнула входная дверь, и на пороге библиотеки он увидел мисс Ризергам в весьма смелом неглиже, которое не скрывал халат, и вызывающе бестолковой обуви в виде каких-то зверьков….
*****
…Не дав вырваться сжигающим его воспоминаниям, профессор мысленно досчитал до одиннадцати и щелчком потушил пламя под котлом. Чтобы не взорваться и не лопнуть, он позволил себе лишь со всей дури швырнуть черпак в раковину, где он наделал настоящий перезвон, разбив замоченные колбы и мензурки. Рявкнув «эванеско», он если не успокоился, то взял себя в руки и навел охлаждающие чары на содержимое котла. Со стороны профессор походил на механическую куклу, которая пугает излишней четкостью и угловатостью движений. Казалось, что траектории его моторики и мыслей могут осуществляться только параллельно/перпендикулярно, словно кто-то управляющий его действиями, точно, по транспортиру выверял оптимальные углы сгиба его рук и ног, поворотов головы, жесткой мимики бровей и губ. Зельевар взял другой черпак и маленький серебряный котел, который достался ему от матери, разжег пламя под соответствующей треногой и аккуратно перелил три ковша остывшего зелья из большого котла в маленький. Пока огонь снова нагревал его до нужной температуры, Снейп подошел к шкафу, открыл дверцы и, направив палочку на едва приметную точку на задней стенке, открыл встроенный потайной сейф. Почти не глядя, он извлек закупоренную в пробирке жидкость и, вернувшись к котлу, добавил её в подогретую основу. Снова мешанина: десять минут по часовой; - пятнадцать – против….
*****
… Эту ночь нельзя было сравнить ни с чем. Даже с той, в которую он узнал о гибели Поттеров. Тогда - он просто не спал. Не спал, потому что едва закрывал глаза, в него сразу впивался укоризненный взгляд Лили Эванс. Тогда Поппи Помфри отпаивала его зельем без сновидений, восстанавливающим и прочей дрянью. Оно помогло на первых порах. А потом Северус научился бороться с этим сам, выбрасывая из головы все мысли, вытряхивая из сердца все чувства. Он преуспел в этом, правда, сам себя теперь видел некоей помесью Прокруста с Сизифом: один тщетно пытался вогнать его в некие рамки, а другой символизировал бесполезность всяческих усилий подобного рода. Но все равно иногда Лили Эванс все-таки снилась профессору Снейпу, глядя на него уже не укоризненно, а скорее печально и сочувственно. Он просыпался больным и злым без меры, и нарочно с особым тщанием брался за самые неприятные свои обязанности, стараясь досадить себе, наказывая за что-то, вероятно.
Барышня Ризергам, едва появившись на его горизонте, сразу создала кучу проблем, что слизеринского декана не удивило. Он только пожал плечами и воспринял как еще одну «ношу», по его мнению, посланную ему Мерлином, чтобы жизнь не казалась медом. Но нелепые выходки девицы, ее странные манеры, различные обстоятельства вокруг нее, в которые по какому-то странному проведению всегда оказывался вовлеченным профессор Снейп, раздражали его. И еще – волновали, что выводило из себя еще больше. Северус не мог этого объяснить и поэтому старался банально избегать всего, что касалось барышни Ризергам. Все бы хорошо, кроме того, что это ему совсем не удавалось, особенно в последнее время. Он видел в этом стечение обстоятельств, свою вину, но никоим образом не допускал, что эта особа может по каким-то причинам быть в нем заинтересована. Даже когда он увидел ее в неглиже на пороге библиотеки дамблдорова знакомого – первое, что пришло в голову, что Ризергам является любовницей хозяина. А потом выяснилось, что его коллега мисс Ризергам – хозяйка и владелица этого дома.
*****
Профессор аккуратно разлил содержимое котла в три фиала, запечатал пробками и установил в специальную стойку. Тщательно, без магии вымыл котел, заполнил его новой порцией основы и, достав новую присадку из сейфа, начал варить следующую партию зелья для директора: десять минут по часовой; - пятнадцать – против….
******
Северус боялся, что после инцидента в библиотеке, он не уснет, но усталость и напряженный ритм последних дней скосил его моментально. Он выключился и включился только когда осознал себя стоящим подле кровати. В протянутой его руке горела люмосом палочка, выхватывая из мрака комнаты барышню Ризергам. О том, что произошло потом, Северус Снейп зарекся не думать никогда.
Вынырнув на рассвете из морока ночи, он инстинктивно пошарил рукой по кровати рядом с собой и резко сел. Первым, что бросилось в глаза, были тапочки в виде зверьков и халат в изножье его кровати. Он судорожно глотнул воздуху и, зажмурившись, закрыл лицо руками.
А вот уже потом, он встал, привел себя в порядок, правда, так и не смог подойти к зеркалу и, приставив палочку к виску, извлек серебристую кудрявую нить, которую закупорил в склянку и сунул в нагрудный карман. Не притронувшись ни к питью, ни к тостам, которые стояли в гостиной стараниями домовиков, он рванул в библиотеку.
Он не планировал провести там долгое время, так как довольно плодотворно поработал до этого. Снейпу просто необходимо было сбежать в спокойный и надежный мир книг, чтобы не думать, не вспоминать, чтобы не было ни единой возможности задуматься о случившемся. Ему было страшно, страшно от того, что со стороны он вел себя как банальный негодяй и что самое ужасное, сам он придерживался того же мнения.
Собрав все свои записи и бумаги, Снейп методично вернул по местам все книги и пергаменты, с которыми работал. По всему выходило, что ему пора уже было предстать перед принимавшим его джентльменом и, поблагодарив, откланяться. Он не боялся вероятного возмездия со стороны брата, мисс Ризергам. Главное – потому, что считал это справедливым. Единственное, что не укладывалось у него в голове – как заставить себя посмотреть в глаза человеку, в доме которого он позволил себе…
*****
Профессор зажмурился, сжав челюсти так, что скрипнули зубы, но не остановил помешиваний: теперь – против часовой – пятнадцать минут…
*****
Севрус еще раз окинул взглядом библиотеку. Надо было идти, но он все оттягивал и оттягивал этот момент. Напротив, он устремился туда, где просматривалась ниша и арочный проход в еще одно помещение. Оно скорее походило на гостиную, хотя стены тоже были уставлены стеллажами. Пут был выделен более уютный уголок для чтения, и не было рабочих столов. Посреди комнаты, словно прямо из земли росло дерево с весьма странным лиственным покровом и диковинными разными цветками. Подойдя ближе, Северус ахнул. Такого ему видеть не доводилось. И синего, гладко отполированного камня росло дерево. И само оно, и листва и цветы выполнены были разных пород камня. На листьях, стволе и цветках были вырезаны, как на камеях имена… Родовое древо… Медленно двинулся он вокруг, разглядывая и читая вырезанные надписи: Ричард Ризергам; Ребекка Ризергам; Аспазия Ризергам; Абигайль Ризергам; Регина Ризергам…
Снейп отпрянул от сиренево-бежевого цветка, испытав нечто похожее на панику. Собравшись было уйти, он замешкался и взгляд его упал на подножье дерева. Вкруг ствола по темно-синему граниту были выбиты буквы, и он присел, чтобы лучше рассмотреть: «Nimueh, Viviane, Niniane, Ninianne, Nyneve – The lake Maiden – The Lady of the Lake***»
- Силы небесные! – вырвалось у Снейпа. Он встал и опрометью кинулся прочь. «Я осквернил кровь Мерлина!...» - стучало у него в ушах.
*****
Укупорив последнюю партию склянок, профессор Снейп прибрался в лаборатории и, запечатав комнаты, отправился к директору с каменным, ничего не выражающим лицом.
**********
«Что это было?» Регина задавала себе этот вопрос не раз, не два и не три. Ответа не нашла ни разу, хотя перепробовала массу вариантов: со скуки, со злости, сдуру. Последний подходил больше всего, но истинного смысла ее демарша не передавал. В первые несколько часов она вообще была словно под заклятием. Причем заклятием темным, нехорошим. Разбитой, раздавленной, больной она вышла из гостевых комнат. Доволоклась к себе, бросилась ничком в постель и провалялась никчемной кучей, грязной тряпкой на чистом своем ложе добрых пару часов. Не было мыслей, не было ощущений, только пустота да отчаяние.
А потом, едва отпустило ощущение разрухи, накатило, накрыло по самые уши чудовищное, беспощадное чувства стыда. Ни раскаяния, ни сожаления она не испытывала. Ей было нереально стыдно и больно. Более всего, от того, что она переступила какую-то черту, нарушила, если не совсем уничтожила что-то важное, простое, но правильное. Рина вскочила, заметалась по комнатам, собралась в секунду и вылетела в коридор, наткнувшись на сидевшую под дверью Мэб. Рина почувствовала себя еще гаже. Она пыталась сбежать из своего дома, словно воровка.
- Мэб…, - Рина замялась, проглатывая комок, подступивший к горлу. Это ж надо было! Она собралась драпануть, а домовуха осталась бы дома, и ей пришлось бы весьма возможно отдуваться за Регину. Как сложится утро в доме, после того, что она наколдовала? Как отреагирует магия дома на ее колдовство? Почувствует ли Эрик? Если спросит – то у Мэб? А она ему соврать не сможет! Что станет с домовым эльфом, если выполняя приказ Регины, он соврет хозяину? Все эти мысли вихрем пронеслись у ведьмы в голове, и она твердо отчеканила, – Вот что, милая, дуй-ка ты в Лондон. Вместо себя пришлешь Юсси. Ему скажешь, я велела, а сама – ко мне в Хогвартс. Все поняла?
- Да, хозяйка! – пискнула домовуха.
- Ну и славно! – сказала Рина, - прихвати мне имбирных пряников, пожалуйста, - добавила она, чтобы совсем успокоить домовуху.
*****
В Хогвартсе Рина была уже через полчаса. А часа через три в ее комнате материализовалась Мэб с полной корзинкой свежих пряников и улыбкой от уха до уха. Накрывая на стол, предварительно выставив хогвартского эльфа, принесшего кофе и овсянку, она без умолку тараторила, что в Ризергаме все было хорошо, когда она его покидала. Что Юсси-бездельник на этот раз не замешкался и прибыл сразу, как только она его позвала. Что гость благополучно попрощался с хозяином Эриком и отбыл. Что хозяин Эрик выглядел задумчивым и рассеянным. А еще через час прилетела попечительская птица с известием, что член попечительского совета Леди Ризергам непременно должна присутствовать на экстренном собрании, в связи с обсуждением новой кандидатуры на членство. Рина не припомнила, чтобы она была когда-либо так рада приглашению в этот дурдом. Она живенько собралась, велела Мэб затаиться и не высовываться, а сама кинулась к директору, опасливо озираясь по сторонам. Быстро выяснив, что Дамблдора в замке нет, она рванула к МакГонагалл.
Старая кошка поджала губы и отпустила ее на «все четыре стороны», напомнив, чтобы по возвращении она представила подробную докладную о причине своего отсутствия и непременно заверенную надлежащим образом. Но желание смыться из Хогвартса было так велико, что Рина поблагодарила Минерву за эту своеобразную «пощечину» и выскочила из ее кабинета. Все так же крадучись она вернулась к себе, оделась соответствующим образом и направилась к камину, предназначенному для так называемых чиновных перемещений. Ее почти радовала перспектива оказаться в обществе клинических маразматиков из попечительского совета, так как альтернативой могла быть вероятность встречи лицом к лицу с профессором Снейпом. Рина никак не была готова взглянуть ему в глаза после того, что она натворила, после всего, что она узнала.…
*****
- Итак, дамы и господа, - скользнув масляным взглядом по кокетливой мантии Регины, возвестил председатель, - у нас на повестке остался один вопрос. - Все собравшиеся дружно закивали, понимающе улыбаясь. Председатель продолжил, - Нам нужно подвести итоги ежегодного неофициального опроса, который по нашему заданию составлен нашим доверенным лицом в Хогвартсе. Это так-сказать морально-физическо-этическое состояние учащегося контингента. Выражаясь доступнее – зачитаю вам данные, касающиеся половой зрелости и морального уровня учащихся. – За столом послышались хмыканья, фырканья и цоканья. Кто-то даже причмокнул губами. Рина вытаращила глаза и раскрыла рот. Ничего подобного она раньше не слыхала, хотя, надо признать, частенько отлынивала от участия в этих посиделках. Председатель продолжал, - К сожалению, результаты неутешительные. Количество девственниц в старших классах сократилось на шесть единиц по сравнению с прошлым годом. Юные девы подвергаются вредным маггловским влияниям, пропагандируемым в некоторых семьях даже чистокровных волшебников. И результат на лицо! - Старые идиоты скабрезно захихикали и забубнили все разом, а председатель позволил себе тонкую улыбку. Рина же сидела, словно петрификусом шарахнутая. Два слова, произнесенные впавшим в маразм волшебником почти подряд, вогнали ее в ступор. «Virgin» и «Maiden!» Девственница и Дева! «Идиотка, тупица! Как же я раньше не сообразила! Надо быть полной бездарью, чтобы сразу не уловить разницу! Только бы успеть!»
- Простите, джентльмены! – Рина вскочила из-за стола, как ошпаренная. – Мне дурно! – Вокруг все загудели и заохали. - Конечно, дорогая, идите, идите и прилягте, не проводить ли Вас? – слышала она, подлетая к камину.
- Благодарю…, и простите меня, джентльмены.
- Да, это не для ушей леди из достойной семьи, - успела услышать она.
****
Оказавшись в своих комнатах в Хогвартсе, после благополучного прибытия через чиновный камин, Рина метнулась к столу, открыла потайной ящик и, выхватив склянку, рванула уже к своему камину. На ужин она идти не собиралась, времени у нее оставалось – книззл наплакал, а работка ей предстояла – о-го-го! Уже исчезая в камине, она крикнула Мэб, - Ты меня не видела, ничего не знаешь!
Она выскочила из камина посреди гостиной в Снивиллидже. После того, что с охотничьим домиком сотворил Малфой, вернее его подрядчик, Рина полюбила это место почти как Ризергам. Вот уж это был совсем ее дом! Он был дивным, уютным, удобным волшебным и на удивление родным. Она не ожидала, что кто-то посторонний сможет понять ее невнятные требования к дому, которые она озвучила Малфою, когда заключила с ним контракт: «Я хочу, чтобы мне хотелось туда возвращаться». Она прекрасно помнила ту улыбку, которая заиграла на губах коварного блондина. Рина даже быстро нафантазировала себе, какую великосветскую пакость может устроить ей Люц. Но, когда он в положенный срок предложил ей руку и ввел в дом, Рина потеряла дар речи, а когда осмотр был завершен, она с сияющими от восхищения глазами, кинулась к Малфою и звонко чмокнула в щеку.
«Люциус, это чудо из чудес! Как только я определюсь и по семейным законам получу все права, я буду нижайше просить Вас заняться для меня еще одним делом подобного рода. Недалеко отсюда, есть премилый замок, еще со времен Аспазии, да-да, той, которая…, - закивала она на удивление мужчины, - Дом ее родственников по мужу тоже достался Ризергамам, но до него никогда, ни у кого не доходили руки. У меня на него есть планы, и если все сложится удачно, я бы хотела обсудить их с Вами. Ну, пожалуйста, Люциус… - заканючила она, улыбаясь, и Малфой хмыкнул, самодовольно кивнув ответ: «Все, что прикажите, моя Регина!»»
«Ну, давай, «моя Регина», вкалывай!» - подбадривала она себя. «Ты всю жизнь бредила этим зельем, подружка! Собирала все сведения, собирала ингредиенты, готовила, варила, сушила. И вот теперь – твой ход!»
Ей с детства запало в душу зелье, про которое столько было написано в семейных хрониках. На удивление, при ее скептическом отношении к родовым байкам, зелье Слезы Девы она считала едва ли не целью всей жизни и верила в его могущество безоговорочно. Если бы ее спросили, для чего оно, она бы ответила – для всего! Если бы спросили кому оно нужно, она бы ответила – всем! И, естественно, она была уверена, что это зелье может все!
Эта ночь пролетела незаметно, в дыму котлов, в отблесках пламени горелок, в игре фитильков свечей в хрустале лабораторных склянок. Рина металась по лаборатории, словно саламандра в огне, и у нее была твердая убежденность, что она все делает правильно, так как она ощущала, как упруго и жарко бьется огонь в ее крови.
Она вернулась в Хогвартс утром. Показалась МакГонагалл, которой было явно не до нее, позавтракала и завалилась спать, чтобы лишний раз никому не мозолить глаза. Проснувшись в сумерках, Рина подкрепилась, стараниями заботливой Мэб, тяпнула восстанавливающего зелья и рванула в Снивеллидж, прямо в лабораторию. Зелье выходилось, настоялось, осталось только разлить и спрятать. Когда с этим было покончено, Рина прибралась в лаборатории и отправилась в Хогвартс. Выйдя из дома, она аккуратно спустилась по дорожке с холма и, обернувшись, удостоверилась, что защитные чары сработали – на холме грудились невнятные развалины, заросшие бурьяном, вереском и молодым хвойником. Прошагав пару миль, Рина увидела огоньки Хогсмита, а еще через пару минут пути в ночной дали, чуть правее деревни показался Хогвартс. Рина заспешила, становилось свежо. Уже подойдя к воротам, она подняла голову, чтобы сказать пароль и войти. Над Астрономической башней развернувшись и оскалившись, маячила Метка.

* «Мой дом – моя крепость» - *(«my house is mу castle») принадлежит английскому правоведу Эдуарду Коку (Coke; 1552–1634). Появился он в его комментариях к той части средневекового английского права, в которой говорится о неприкосновенности жилища.
** пять футов - 1м = 3, 2808 фт, прибл. 1, 5м
*** «Nimueh, Viviane, Niniane, Ninianne, Nyneve – The lake Maiden – The Lady of the Lake» - в различных источниках, (в основном литературных) даму, о которой идет речь называли по-разному. Нимуэ, Вивиана, Ниниана итд – Владычица озера, Озерная дева. Опять же, в разных источниках ей приписывали разные качества и деяния. По большей части все сходятся в одном: эта коварная особа была настолько прекрасна, что ее полюбил сам Мерлин и обучил всему, что знал сам. Она же, коварно воспользовавшись его наукой, обманом завела его в пещеру и там навела на него сон и оставила, завалив пещеру камнем. Мерлин по о идее и по сей день почивает под холмом.


Глава 34

♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠~~♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠
«Вот как, значит?» - негромко выговорила ведьма, вопрошая сумерки, - «Ладно….», еще тише добавила она, и резко свистнула. Высокий тревожный и очень неприятный звук замер на протыкающей слух ноте, а Рина, не совладав с эмоциями, выкрикнула: «Валькирия-я-я! Ну, Кири, же…!!». Не прошло и минуты, как из темноты, перемахнув хогвартскую стену, вынырнула и спикировала в руки хозяйке метла, мерцая фосфорицирующей надписью «Валькирия». С ходу вскочив на нее, ведьма резко вздернула древко вверх и взмыла в недобрую синь сумерек, направившись прямо к Метке. Подлетев к Астрономической башне, Рина круто осадила Валькирию и зависла в воздухе фута на два ниже смотровой площадки. На башне велась явно не светская салонная беседа. Рина отчетливо слышала незнакомые голоса: трое мужских и один женский. Был там и еще кто-то, так как до ее слуха доносился негромкий и смутно знакомый голос. Рина подала метлу назад и чуть выше. Башня надежно скрывала ее от площадки, откуда раздавались голоса.
-«… Ну же, Драко, поторапливайся!» (с) – услышала Рина грубый сердитый голос, и сердце ее ухнуло вниз. Теперь было совершенно понятно, кто вел эту беседу на открытом воздухе и кому принадлежал тот смутно знакомый тихий голос. Рина осторожно балансируя, встала ногами на древко и вытянула шею. Она увидела четверых волшебников в плащах пожирателей, Малфоя младшего с безумными глазами и лицом, цвета паники. Дамблдор стоял, вернее, опирался спиной о стену. Лица директора Рина не видела. Рядом с ограждением валялись две старенькие метлы. Ведьма глубоко вздохнула, решив сосчитать до десяти, прежде чем спикировать на площадку. Она была уверена, что Дамблдор, который, не смотря на неважное состояние, был внешне спокоен, среагирует на ее появление быстро и правильно.
- «Давайте-ка я» (с), - послышался мерзкий, какой-то рычащий и клацающий голос. Затем последовала вспышка, глухой удар и сердитое ворчание, перекрываемое чьим-то гневным и властным выкриком. Рина не разобрала слов, лихорадочно соображая, как бы сначала подглядеть, что там происходит, а уж потом кидаться вперед.
- «Действуй же Драко, или отойди …» (с), - послышался визгливый женский голос. – Если не можешь, так это сделает Амикус или Фенрир!
Услышав последнее имя, Рина крепко вцепилась в рукоять метлы и зажмурилась. Сказанное полностью вынесло ей мозг на несколько секунд. Ведьма даже не взялась бы объяснить, что за чувства накатили на нее: гнев, отвращение, ярость…. Выпав из реальности всего на несколько мгновений, Регина скрипнула зубами и приготовилась броситься вперед.
- «У нас тут заминка, Северус» (с), - услышала она, и все ее планы разом рухнули. Скривившись, словно ее пронзила какая-то небывалая боль, Рина резко наклонила древко и, рванув метлу, снова зависла под бортиком башни. Время потекло вязко и лениво, словно пролившийся сироп.
- «Авада Кедавра!» (с) – взорвал ночь полный отчаянного бешенства выкрик Снейпа, и ведьма почувствовала, как будто ее пронзили раскаленным мечом, а в голенище сапожка, куда она пихнула палочку, словно залили жидкого стекла. Она задохнулась от боли. Сил не было даже на всхлип. Только закипевшие в глазах слезы словно смыли часть боль с души – вспышка, полыхнувшая на башне была стойко болотного, отдававшего в коричневый, цвета, и только догорая, засветилась изумрудной зеленью.
Регина, стиснув зубы от раздирающей тело боли, нашарила рукой у обода, стягивающего прутья, кольцо и рванула его на себя. Вытянувшийся из потайной полости крепкий шнур с карабином, она прицепила к штрипке джинсов. Это подобие цирковой лонжи не раз и не два служило ей. Закусив губы, ведьма вытащила из голенища палочку и, словно фехтовальщица, направила палочку ровно на край стены, будто приготовившись для решительного выпада. Тело директора «подбросило в воздух, и на долю секунды старый волшебник завис под сверкающим черепом, а потом, как тряпичная кукла, медленно перевалился спиной через стену башни …» (с). «Левикорпус», - едва шевеля губами произнесла Рина, и директор, раскинув руки, стал плавно парить в воздухе. Она подала метлу чуть ниже и, стараясь на глазок рассчитать расстояние осторожно подвела «Валькирию» прямо к Дамблдору. «Все потом. Сейчас надо добраться до земли», уговаривала себя Рина, одной рукой обхватывая директора, другой - продолжая «вести» его, поддерживая «левикорпусом». Понимая, что малейшее неверное движения будет стоить им обоим слишком дорого, Рина одну ногу вытянула вдоль древка и зацепилась стопой. Другую, согнутую в колене, она плотно уперла стопой в прутья. Это сильно снижало скорость, но зато давало иллюзию более крепкого сцепления с опорой. Уже у самой земли Рина крепко обхватила директора обеими руками, и вытянутой ногой стараясь направлять метлу, запричитала: «Кири, подружка! Еще чуть-чуть, милая! Осторожненько, давай, дружок, давай, не подведи! Я клянусь тебе, я тебя не брошу, чтобы не случилось! Я все сделаю, ты только посади нас ровненько! Кири, пожалуйста, постарайся! Я тебе обещаю: я не куплю себе больше ни одной метлы!» Когда до земли осталось не больше фута, Рина резко откинулась назад, увлекая на себя Дамблдора, и слегка поддернула носком сапога древко вверх. «Давай, Валькирия!» - крикнула она, почти ложась на метлу. «Тихонько, тихонько, медленно, дорогая!» - нежно уговаривала она метлу, плавно опускавшуюся параллельно земле. Спустившись еще ниже, Регина не вполне удачно попыталась ступить на землю. Толи от напряжения и страха, толи от пребывания в неудобной позе, едва коснувшись земли, ногу предательски свело, и ведьма, ойкнув, не удержалась. Безвольное тело Дамблдора потянуло ее набок. Наверное, сам Мерлин помогал молодой женщине. Превозмогая боль, Рина пискнула «левикорпус» и Дамблдор застыл в нескольких дюймах от земли. Ведьма практически стекла с метлы на четвереньки, продолжая одной рукой «держать» директора. Отчаянно скуля, она исхитрилась в таком неудобном положении поставить-таки сведенную ногу на пятку и, помучившись, почувствовала облегчение. Особый щелчок пальцами - и уже в следующее мгновение рядом удивленно тараща глаза, топтались в недоумении Юсси и Мэб.
- Так! – резко начала Регина. Голос ее звучал хрипло, как чужой. – Осторожно, слышите? Повторяю: очень осторожно, вы доставите директора в Снивиллидж. Когда прибудет Эрик и все остальные,
- Хозяйка, но если хозяин Эрик…, - встрял Юсии.
- Молчать! – рявкнула Рина, и домовики скукожились. – Я сказала, «когда» а не «если»! Так вот, когда все соберутся, ты – Мэб, возьмешь и отдашь брату два флакона из синего шкафчика в моем столе. Один с «оборотным», другой – «Совет монаха». Оба подписаны. «Совет монаха» - две капли на стакан. Сначала оборотное. Впрочем, Эрик знает.
- Но, хозяйка…. – пискнула Мэб.
- Цыц! – прошипела Рина, наставив палочку на домовуху. – Одену с ног до головы! И выступай тогда, сколько влезет! Так! Прения закончили! Мухой – в Снивиллидж. А ты, Юсси – вот еще что…, - она наклонилась к уху эльфа и что-то быстро зашептала. – Понял? Еще раз: оба с Дамблдором туда, дожидаетесь Эрика. Мэб – за зельями, Юсси – в магазин ББ. Потом – обратно, и всем ждать моего сигнала. Ясно?
Домовики дружно закивали. Рина опустившись на колени, погладила Дамблдора по бледной щеке и прошептала: «Все будет хорошо, просто расчудесно – и у нас все получится! Вы только держитесь, Альбус Дамблдор! Пожалуйста!». На лицо старого волшебника капнула одна слезинка, потом другая… Рина хлюпнула носом, поднялась, оглянувшись, нашла Валькирию с поломанными прутьями и треснувшим древком. Ведьма бережно подняла метлу обеими руками и вручила Мэб со словами: «Отнеси ее ко мне в комнату». Бросив взгляд на неподвижное тело Дамблдора, Рина отрывисто рявкнула: «Чего стоим? Марш!».
Даже не удосужившись посмотреть, как исполнится ее приказание, Рина развернулась и слегка прихрамывая, направилась в сторону ворот замка. Услышав характерный электрический треск и слабый запах грозы, она удовлетворенно кивнула и остановилась.
– Так, теперь – общий сбор! – словно зачитывая план по пунктам, сказала она и дважды обернула кольцо со звездчатым сапфиром вокруг мизинца. – Значит… пару-тройку минут – на раскачку, - загнула она один палец, - пару минут на болтовню – куда и кому собираться. - еще один согнутый палец, - И минут пять на «ахи», охи» и грубую брань Эрика о моей черствости и тупости, - подытожила Регина. – Итого: пятнадцать минут у меня форы. Пешком – не успею! – И вскинув палочку, она четко произнесла: «Акцио – метла с башни!»
******
Тихий вечер в Ризергаме ласково потрескивал огнем в камине в самой уютной и самой любимой всеми гостиной. Она располагалась в западной башне второго этажа. Вечерами через все окна гостиной и уютного эркера кто-нибудь из обитателей Ризергама непременно любовался закатом.
Мисс Прайс довязывала очередной «еще один рядок» чего-то «очень милого» и как водится, «очень полезного». Эрик тихо шелестел газетами, а собаки занимались своими собачьими делами: Ланс дремал у огня, а Блэк привычно жевал игрушку, периодически погладывая то на Эрика, то на Присциллу. Глаза у старушки уже начали слипаться, и она, зевнув, пожелала мистеру Ризергаму доброй ночи. Уже на выходе из гостиной, она вдруг замерла и нерешительно, осторожно, словно сомневаясь, обернулась. Эрик, выронив газету, сидел, напрягшись.
- Эрик…? – тихо, почти шепотом обратилась к нему мисс Прайс.
- Да, дорогая! – кивнул он ей. – Это наша девочка! Юсии! – повысив голос, позвал Эрик. – Впрочем, что это я? Они наверняка уже там. Тааак! И куда же она мне велит…? – протянул он, подходя к камину. – Ага! Снивиллидж? – брови Эрика взлетели вверх. – Кой черт занес ее в эти развалины? Ладно, там и спрошу.
- Спросим.
- Присцилла????
- Спросим. Я имела в виду, что там мы ее и спросим. Эрик, дорогой, Вы ведь не имели в виду того, что это ко мне не относится? – с каким-то несвойственным ей выражением спросила пожилая дама.
- Ээээ, Я…, - замялся мистер Ризергам, но уловив эту новую интонацию в голосе мисс Прайс, поправился, - то есть, я имел в виду, что …
- Что Вы были не уверены, по силам ли мне ваш способ перемещения? – подсказала Присцилла. – Не тревожьтесь, мне – по силам, - кивнула она для верности, и гордо вздернув седую голову, направилась к камину.
- Подъем, псарня! – скомандовал Эрик. – Присцилла, Вы – первая. Затем я отправлю Сириуса, а затем – мы с Лансом. – распорядился Эрик, и, бросив в камин щепотку летучего пороха, со словами «снивиллидж» слегка подтолкнул пожилую леди вперед. Затем, таким же образом отправился в камин и черный пес. Эрик со вздохом взял Ланса на руки, и они последними исчезли в зеленом пламени.
******
В Малфой-меноре веселились все, кроме хозяйки. В отсутствии Люциуса, Нарцисса в первый раз за многие-многие годы испытала нечто похожее на благодарность к сестре. Белла так старалась, так выворачивалась наизнанку перед Лордом, пытаясь утвердиться, как самая преданная, искренняя и горячая его подданная, что Цисси, вздумай она проявить хоть намек на роль гостеприимной хозяйки дома, получила бы «аваду» от сестрички. Теперь в Малфой меноре никто и не вспоминал, чей это дом. Нарциссе Малфой все было на руку. Она старалась забиться куда-нибудь подальше от всевидящих красных очей и не привлекать к себе внимания, всегда находя предлог «хлопотать» в любом нелюдном месте.
Она укрылась от общей беседы в уютной нише столовой, молча уставившись на свечу. «Гости» привычно гуляли, а Цисси думала о своем: о муже, о сыне… Сидя тихонько в таких размышлениях, женщина вдруг резко встрепенулась, прижав руку к груди. У Нарциссы появилось ощущение, что она не может ни вдохнуть, ни выдохнуть. Когда через минуту ее отпустило, она, закусив губу, стала перебирать в уме все возможные неприятности, которые могли обрушиться на ее голову. «Драко? Нет, там Северус – значит, все будет, как надо. Люц? Нет, Только не он! Люциус обещал, что мы будем всегда вместе! Он всегда держит слово! Тогда - кто? Андромеда? Нет! Она в семье, значит - есть, кому ее защитить! Но, тогда кто?»
- Нарцисса!? – раздался в гостиной негромкий, вызывающий металлический привкус во рту, голос, - Отчего это наша хозяйка не участвует в беседе? Ей с нами не интересно? Мы, может быть, ей мешаем? В тягость?
- Нет, Мой Лорд! – мгновенно поднявшись и склоняя изящную головку, ответила Цисси. – Я просто боюсь докучать Вам своей растущей с каждым днем благодарностью за то, что Вы удостоили наш дом такой чести! – низко присев, ответила Нарцисса Малфой, выходя к обществу и низко кланяясь Лорду.
********
Плохонькая, видавшая виды метла довольно резво подлетела к Регине и замерла перед ней словно Bearskins* в карауле у Букингемского дворца, едва касаясь прутьями земли. Ведьма молча оседлала метелку и взмыла в сизое небо. Привыкшая болтать с Валькирией, она плотно сжала губы, чтобы не оскорбить свою пострадавшую товарку и не нарушить данного обещания. Зависнув высоко в небе, Рина огляделась, пытаясь сверху разобраться в происходящем: в башне и галерее к ней ведущей, мерцали всполохи – там, скорее всего что-то происходило; полыхала на краю леса хижина Хагрида, а вокруг нее размахивал руками и нелепо суетился лесничий; по направлению к потайной двери в стене бежали люди. Несколько вспышек разного цвета, как в кино следы от трассирующих пуль, разорвали темноту, послышался характерный клекот, и Рина поняла, что с минуты на минуту откуда-нибудь выскочит Клювокрыл Хагрида. Почти не задумываясь, Рина направила метлу к стене с потайной дверью, туда, вперед, за высокие стены Хогвартса. То, что она делала, было по другую сторону здравого смысла. Даже не так: по другую сторону смысла вообще, любого, даже нездорового! Но она упрямо погнала метлу за стену, и жестко приземлившись, зло отшвырнула ее в сторону, как ненужную палку. Ведьма в один прыжок встала напротив двери, направив палочку прямо на тайный ход. Минута. Еще минута. Рина стояла, замерев словно пружина, завернутая до крайнего оборота. Одно неловкое движение – тугая спираль разовьется, выбросив беспощадные кольца в разные стороны. Регина отключилась ото всего: от звуков, от запахов, от шорохов и движений ночи. Целая вселенная скукожилась до размеров едва уловимых глазом бороздок на старых стенах.
******
- Уходим! Аппарируйте быстрее! Да возьмите же его с обеих сторон! – крикнул Снейп и чуть тише добавил, - Идиоты.
Грузный Кэрроу и рослый поджарый Роули выволокли из проема в стене пошатывающегося после двух ощутимых проклятий Грейбека. Следом за ними отдуваясь и пыхтя, выползла Алекто Кэрроу, почти уткнувшись носом в робу оборотня. Пожиратели деловито и натужно двинулись вперед, полностью сосредоточившись на осторожном продвижении подальше от стен замка. Следом за живописной группой, очевидно снабженный увесистым прицельным ускорением, выскочил Малфой, едва не споткнувшись, за ним быстро, но без суеты переступил порожек профессор Снейп. Потайная дверь закрылась за его спиной.
- Per aquam!** - заклятие прозвучало, словно язык далекого колокола ударил в гулкую бронзу. Вспыхнул бледно-голубой мерцающий сполох, и группа из четырех пожирателей оказалась обернутой полупрозрачной сферой. Словно на них перевернули «куличик» из детской формочки, наполненной студенистым плотным веществом.
- Imperio! – снова взорвало ночь заклятье и юный Малфой с несвойственным для него философски-спокойным выражением лица, замер рядом со своим деканом. Регина опустила отяжелевшую затекшую руку с палочкой, повернулась спиной к застывшему Малфою и ошеломленному Снейпу, и направилась к живописной группе под куполом.
- Stantes, intuens, audientem***! – крикнула ведьма и шагнула в толщу купола. Сделав еще один короткий шаг, она приблизилась к оборотню. Молча, быстро и уверенно она полоснула себя чем-то по левой ладони и, сделав выпад, всадила в грудь Грейбека, блеснувшее тусклым бликом, тонкое лезвие. Почти мгновенно отпрянув назад, ведьма выхватила левой рукой палочку из голенища и, направив ее на оборотня, крикнула, - Pereas cadauera, vitae suae. Maledicam sanguis meus!*** Ты сдохнешь, тварь, захлебываясь кровью своих жертв! И подыхать ты будешь медленно и мучительно! Это тебе за всех! За мою семью, за Римуса, за сотни несчастных, которые стали такими как ты! За их семьи, обезумевшие от горя! Maledictio! – выкрикнула Рина высоким звенящим голосом, и пнув ногой разинувшего рот в немом вопле Грейбека, вышла из сферы. Она отвернулась от Пожирателей, посмотрела, словно удивляясь на окровавленные руки: левую – сжимающую палочку и правую, измазанную кровью оборотня, и все еще сжимавшую стилет. Без сожалений и колебаний Рина отшвырнула оружие в сторону и подрагивающей левой рукой очистила грязную правую. Для верности еще несколько раз вытерев руку о джинсы, она переложила палочку в правую руку и заживила рану на левой. Проделывая все это на ходу, она почти уперлась лицом в сложенные на груди руки Снейпа, который старательно маскировал настоящую панику невозмутимым отстраненным видом, и отчаянно завидовал своему заимперенному крестнику.
- Уходите. – Тускло и очень тихо сказала Рина, не поднимая на него глаз, - Мальчишку я Вам не отдам. Вы свою клятву выполнили, я вам не мешала. Не мешайте и мне выполнить свою. Я обещала Цисси. Пока в доме нет хозяина, мальчику нечего делать в вашей компании. Врите, что хотите, эти, - она брезгливо мотнула головой в сторону Пожирателей, - подтвердят все, что угодно.
В ответ Снейп не издал ни звука и Рина наконец подняла голову. Ее бывший профессор смотрел на нее так, что Регина невольно вздрогнула. В его взгляде была и тоска, и гнев, и ужас, и восхищение, и ярость, и … обреченность. Рина потянулась было к мужчине, но замерла и смогла только, не отрывая взгляда от его горящих глаз, выдохнула, - Берегите себя, профессор! Пожалуйста, берегите!
- Пошли, мы торопимся! – рванула она Малфоя за руку, почти вплотную прижав его к себе. Затем, словно вспомнив что-то, она вскинула палочку в сторону сферы, - Emergere*** Вон отсюда! – завизжала она, - Вооон!!! В следующую секунду она и Малфой исчезли с тихим хлопком.
Снейп бросил взгляд на своих подельников: Грейбек сложился пополам и завалился на бок, оба Кэррой пытались придать ему вертикальное положение, а Роули судорожно дышал, схватившись за грудь. – Берите его! – рявкнул Снейп, - Медлить нельзя! Живо! Вы – в Малфой менор, я - к себе! Пока они не очухались, мне нужно забрать кое-какие зелья и бумаги! Живо! Я вас прикрою! – заорал он и четверо Пожирателей, сгруппировавшись, наконец, исчезли почти беззвучно. Северус осторожно нагнулся, шаря рукой по траве. Он сразу нашел то, что выбросила мисс Ризергам. Тонкий, короче обычного, вероятно сделанный на заказ, стилет толедской работы. Это была неимоверно красивая и изящная вещь, но Снейп сразу понял, отчего ведьма так легко рассталось с ней. Казалось, что стилет жег ему руки, и начавшая запекаться кровь оборотня распространяет ядовитые флюиды. Он понимал, что это полный вздор, но, все равно кожей и душой ощущал силу молодой женщины, вложившей в проклятие не столько мощное колдовство, сколько небывалую ненависть. Северус нагнулся, положил стилет на землю и, направив на него палочку, произнес: «Эванеско!» Незачем было оставлять такие свидетельства. Выпрямившись, зельевар сосредоточился и исчез также бесшумно, как раньше исчезли Пожиратели смерти.
******
- Посиди здесь, дружок! – пихая Драко в кресло в передней, бросила Рина и исчезла за дверью в гостиную. Сразу зажмурившись от яркого света, она тряхнула головой и чуть качнулась в сторону от резкого движения. Тотчас оказавшись в плотном кольце рук кузена, Рина открыла глаза, пытаясь с лету определить что к чему.
- Ну… - протянул брат. – Не затягивай с недоумением и растерянностью. Я же чувствую, что с тобой не произошло ничего фатального. – сказал он, однако рук не разжал.
- Рик… - и не думая вырываться, ответила Рина, - Присцилла… Вы простите меня! Просто…
- Просто ты поступила, как всегда! – Эрик наконец отпустил ее и говорил резко и сердито.
- Вы не обязаны, - начала Рина, чувствуя, как холодеет внутри.
- Дурра! – рявкнул брат, а мисс Прайс, хоть и подскочила, но промолчала, согласно кивнув головой. – Говори! – Властно скомандовал Эрик, - а объясняться с Вами, Миссссс, мы будем потом!
Глаза ведьмы сверкнули и загорелись таким ярким, теплым, синим светом, что сдвинутые брови мистера Ризергама заняли разошлись.
- Вы!, Вы!, - захлебываясь от радости, запричитала Рина.
- Хватит! – уже спокойнее и строже оборвал ее Эрик. – Кончай блеять, как овца!
- Ага! – Регина собралась сразу и увидела, как блеснул гордостью взгляд старушки и как одобрительно замерцали глаза Эрика. – Времени нет! Минут пять не больше. Ему, - она кивнула на устроенного на тахте бесчувственного директора, - туда совершенно нельзя. Тем более, что они уверены в его гибели.
- Что случилось? – спросил Эрик.
- Я потом объясню. Короче, это было Авада. Ну, в смысле - типа того…
Мистер Ризергам ошалело уставился на сестру, а она деловито продолжала, - Его надо заменить.
- И у тебя тут Оборотного – залейся? – тут же въехал Эрик.
- Не залейся, но для дела – хватит. – сказала Рина забирая из протянутой руки Мэб два флакончика.
- Ээээ? Ты что сама собираешься…?
- Нет, конечно! Я тут припасла кое-кого… - туманно ответила ведьма. – Плохая идея, но…
- Кто? – требовательно спросил Эрик.
- Малфой.
- Так Люциус же…
- Драко.
- Убогая! Ты с ума спрыгнула? – Рина втянула голову в плечи. Она даже не представляла, что брат может так орать. – Мальчишку? Ни за что!
- Так это всего на пару часов! Я все время буду рядом. Я все продумала! – скороговоркой выпалила она.
- Раз ты все продумала, то я никому не уступлю счастья побыть с кузиной целых два часа. – зловеще произнес Эрик. Мисс Прайс прикрыла рот ладошкой, но промолчала. Рина во все глаза таращилась на кузена, а невозмутимый Юсси спокойно наливал воду в приготовленные стаканы. – А что во второй склянке? – уже спокойно поинтересовался Эрик.
- Совет монаха. – пробубнила Рина
- Эвон как!? – брови Эрика снова взметнулись вверх. – Вижу – продумала! – кивнул он, а мисс Прайс в первый раз после рининого появления выдохнула спокойно. – не забудь добавить к списку вопросов еще один: откуда у тебя все это. – буркнул Эрик, принюхиваясь к дымящейся жидкости, в которую Рина добавив волос директора. – Лимонные дольки! Кто б сомневался, - пожал плечами Эрик и махнул стакан залпом. Мисс Прайс зажмурилась, домовики отвернулись, а Рина заставила себя смотреть, как в гостиной Снивиллиджа появляется второй за день Альбус Дамблдор.
Когда все благополучно завершилось. Эрик стал ощупывать свое новое тело, а Рина, на ходу коснувшись плеча Присциллы, призывая открыть глаза, закружила вокруг Эрика-Дамблдора, приводя его одежду в подобающий вид. Оставшись вполне удовлетворенной своим творчеством, Рина бросила взгляд на настоящего директора и заметила свисающую из кармана цепочку. Потянув за нее, она вытащила медальон и показала Эрику.
- Надо взять. – кивнул он, пихая его в карман мантии, - Ну, давай свою отраву. Рина вздохнула, капнула в поднесенный Юсси стакан каплю из второго пузырька, затем подумала, собираясь добавить еще одну, и тряхнув головой, протянула стакан брату.
- Не ошиблась? – хмыкнул он.
- Главное, не потягивайся и не хрюкай, как ты всегда это делаешь, просыпаясь. – мрачно выдала она. Эрик снова усмехнулся, не колеблясь, выпил стакан и мгновенно стал оседать безвольным кулем на руки подскочившего Юсси. Мисс Прайс ахнула, а Рина, подскакивая к брату, бросила через плечо, - Присцилла, позаботьтесь о Дамблдоре! На Вас – вся надежда.
- Мэб! - повернулась она к домовухе. – Устрой мистера Драко в комнате для гостей в Ризергаме. И смотри, чтобы он чувствовал себя, как дома!
Уже в следующую секунду Эрик-Дамблдор, ничем не отличавшийся от Дамблдора настоящего, Юсси и Регина исчезли из гостиной, оставив Мэб и мисс Прайс, молчаливых и встревоженных.
*******
У подножья Астрономической башни, куда Юсси доставил Эрика и Рину никого не было. Но от парадного входа к башне уже бежали, едва различимые в темноте фигурки людей. Рина выдохнула и, опустившись на колени, помогла домовику, устраивавшему тело Эрика на земле, художественно выгибая ему руки и ноги.
- Хозяйка, - шепнул он, так как кто-то уже подбегал на расстояние слышимости. Рина подняла на него глаза и по отчаянной артикуляции догадалась, о чем речь. Она кивнула, вытащила палочку из голенища сапожка. В уголке рта лежащего на земле волшебника показалась струйка крови. Рина провела рукой по мокрой земле и слегка коснулась щеки брата. Наклонившись, чтобы оценить достоверность содеянного, она вдруг отпрянула и вскочила на ноги. Вид лежащего на земле Дамблдора-Эрика был так реален и жуток, с этой стекающей изо рта струйкой крови, и перемазанной щекой, что ведьму затошнило, а живот рвануло заворачивающейся в узел болью. Толпа, между тем, тем вокруг них собралась нешуточная. Вокруг слышались возгласы, шепот, причитания, всхлипы, приглушенные разговоры… Рина стояла и во все глаза смотрела на происходящее, словно сама находилась под тем колпаком, куда совсем недавно загнала удиравших пожирателей. По щекам ведьмы тихо скользили и падали в траву слезы.
*******
- Пойдем, Гарри…
- Нет.
- Нельзя всю жизнь здесь оставаться… Давай-ка, вставай!
- Нет.
Регина словно голем, сработала на кодовое слово «Гарри». Она встрепенулась, отыскала рядом рыжую голову и, протиснувшись ближе, прошептала девушке на ухо, - Джинерва, уведите Гарри, пожалуйста. – та кивнула, не поднимая головы и взяла Поттера за руку.
- Я помогу тебе, Рубеус. Он был моим опекуном. – сказала Рина лесничему. Хагрид закивал лохматой головой, шмыгнул носом и, опустившись на колени, легко поднял тело на руки. Еле передвигая ноги, он побрел в сторону парадного входа во флигель около больничного крыла, где имелся маленький скорбный домик. Рина шла рядом, уцепившись за куртку Хагрида, не скрывая слез, шмыгая носом и утирая глаза рукавом. Она беззвучно плакала, скорбя о том, сколько уже нагорожено лжи, о том, сколько еще предстоит, о том, какая тяжесть у нее на сердце…
******
- Ты это… Того…. Ну, можешь что ли идти, если чего… - замялся Хагрид, уложив, словно дитя Дамблдора на широкий стол, напоминающий постамент, или стол в прозекторской.
- Рубеус, я останусь. – мягко ответила Рина, подойдя к лесничему. – Я уже взрослая, Хагрид! – твердо выговорила ведьма. – И Альбус Дамблдор мне не чужой. Он всегда заботился обо мне и теперь – я позабочусь о нем. Бабушка его очень уважала, даже наверное любила, ведь она сама назначила его моим наставником. Он почти член семьи…
- Да… - задумчиво и с благоговейным умилением промычал Хагрид. - Аби, она – того … Любила, значится… Ты умная малышка, Рина. Правильно говоришь. Дело говоришь. Он, значится, может точно, как родной… - Хагрид на минуту замолчал, словно подавился слезами, или своими словами. – Ну в смысле, что всем нам он как родной, ты-та… Ты, смотри, не подумай чего попало, да чего не нада… - заторопился объяснить он. – Эт я просто к тому, что ты иди себе, я тута сам все… В смысле – это ж не для девочки дело…
- Рубеус, - снова остановила его Рина, - Я уже давно выросла. И я знаю и умею очень много из того, что должна знать и уметь женщина. В семье – это делают старшие женщины. Сейчас я тут одна – и я справлюсь. А если ты сомневаешься, уместно ли мне, прилично ли…. Не сомневайся! На это у нас есть магия! – и Регина уверенно подошла к столу, на котором покоилось тело. Снова при взгляде на Дамблдора-Эрика ее захлестнуло волной паники и отчаяния, но Рина, слыша за спиной сопение и всхлипывания Хагрида, собралась и, закрыв глаза, простерла над телом обе руки с зажатой между ладонями палочкой.
*******
Обессилено привалившись к спинке стула, Рина расслабилась. Она плохо знала, вернее никогда раньше не пользовала все эти обрядные заклинания, которые на ходу приходилось адаптировать к тому, что перед ней совершенно живой человек и к тому же кровный родственник. Пот струйками стекал по спине и неприятно щипал глаза, стекал по вискам, лбу и скулам. Хагрид заворожено смотрел на нее, посапывая на стуле, всхлипывая и шумно сморкаясь. – Вот я же и говорю, что родной! В смысле - всем нам… - тут же поправился он, смущенно озираясь.
- Я думаю, Рубеус, тебе надо пойти к МакГонагалл.
- Ооох! Девочка, ты, я – эта, того... Ну эта, давай ты, а?
- Нет, Хагрид. – неожиданно твердо отрезала Рина. – Лучше будет, если пойдешь ты. Когда случаются такие несчастья, лучше, чтобы рядом был сильный мужчина. Вдруг, им тоже понадобится помощь. А что я – разревусь и … - Рина всхлипнула. Хагрид сдался.
- Конечно, ты правильно говоришь! Я-то дурак не сообразил сразу. Чего уж, там Минерва, и Поппи и Помона, опять же. А про Сибиллу и говорить нечего. Грохнется в обморок! Как пить дать – грохнется. И то… пойду я, значит. А ты-та, сама, ну то есть, как? Ничего? Вон – бледная вся, дрожишь… - уже в дверях обеспокоился он.
-Я в порядке, Рубеус!. – твердо ответила Рина.
*****
Едва за лесничим закрылась дверь, Рина щелкнула пальцами и перед ней тотчас возник Юсси. – Как там? – сразу кинулась к нему ведьма.
- Все, как велела хозяйка.
- Достал?
- Хозяйке не надо сомневаться, Юсси все сделал, как велено. – самодовольно заявил домовик.
- Ладно, жди сигнала. – кивнула Рина и уставилась в окно, не дожидаясь, пока исчезнет эльф.
Спустя некоторое время, ведьма без видимых причин вдруг обернулась и подлетела к столу. На нее не мигая смотрели открытые глаза Дамблдора-Эрика. – Как ты?, - облизнув пересохшие губы, спросила она брата.
- Как после чистилища. – медленно, отделяя каждое слово большими паузами ответил Эрик голосом директора. Рина невольно сморгнула, и поджала губы, сдерживая гримасу.
- Неожиданно? – скривился брат в совершенно несвойственной директору манере.
- Надо было тебе побольше накапать, - едко процедила Рина, старательно маскируя нервозность. – Кто ж знал, что ты теряешь форму? Тренироваться надо, мистер, а то все твои девицы разбегутся, узнав, что ты толстеешь.
- Убью! – прошипел Эрик. – Надеюсь оборотного ты дала достаточно, чтобы продержаться еще некоторое время. Я так понимаю, грядет визит безутешных коллег.
- Рик! – умоляюще и жалобно пискнула ведьма. – Не надо так…. – Слезы опять покатились по щекам Регины, а руки молодой женщины предательски задрожали.
- Уймись, зверек! Все хорошо. Все получится. Соберись, малютка! У тебя голос звенит. – тихо ответил ей брат.
- Оборотное – на два часа. У нас еще сорок минут. Должны успеть. – заверила его Регина.
- Вот и славно. И глянь, что там? Может, сюда топает вся школа? Соберись. И не давай им меня трогать – я боюсь щекотки. – попытался улыбнуться он, и закрыл глаза. Рина сделала глубокий вздох и повернулась к двери. На пороге стояла МакГонагалл. Рина никогда раньше не видела, да что там, даже не подозревала, что у Минервы МакГонагалл может быть такое лицо. Глаза почтенной ведьмы были красны и горели ярче свечей в подсвечниках. Они словно угли полыхали на бледном худом лице. Будто ее годами изъедала, точила лихорадка. И вот сейчас, ровно в этот самый миг, страшная болезнь смилостивилась непонятно отчего, и отпустила ведьму. Чтобы она, вырвавшись из лап горячки, обрела на миг прежние чувства, мысли… Минерва кинулась к столу и замерла в дюйме от тела. Медленно, словно во сне, оплыла на колени, как свеча, тонкая и мягкая, склоняется от близкого огня. Вцепившись руками в край стола, МакГонагалл неотрывно, не мигая и не дыша, всматривалась в бледное, приобретшее восковую прозрачность, лицо усопшего. Рина глядела на нее, и с каждой минутой в ней разрасталось и рвалось наружу неуемная потребность - кинуться к этой женщине и кричать, плакать, молить о прощении за то, что Минерва переживала сейчас по ее, Регининой вине.
Но Минерва неожиданно поднялась с колен. Прикрыв рукой сухие горящие глаза она отрывисто обратилась к Регине.
- Мне нужно возвращаться. Вы побудите тут, пока Хагрид не вернется. Он отправился оповестить кентавров. – сухо и хлестко выстрелили ее слова. – Пожалуйста, Регина. Пусть он не будет один…. Если тебе не трудно… - эти слова оглушили Регину болью, и она снова, чуть не кинулась к МакГонагалл. Но дверь за ведьмой уже закрылась, и мисс Ризергам шлепнувшись на колени, обхватив голову руками.
- Малютка! Ради одного этого, мы должны все исправить! – услышала она голос Эрика. Он еще выглядел директором, но голос уже имел свой. Эрик сам щелкнул пальцами, вызвав домовика. Юсси появился, сопя и отдуваясь, и притащил с собой магазинный манекен. Эрик присвистнул, - Ты грабанул музей мадам Тюссо?
- Магазин модной одежды. – гордо сказал Юсси.
- Я послала его к ББ. – объяснила Рина. – Раздевайся! – скомандовала она брату. Глядя на его возмущенно-негодующее лицо, она объяснила, - Рик, ну его же надо одеть. А Юсси принесет тебе одежду. Накинь пока – вон, простыня.
Эрик заворчал, но отошел в угол и стал швырять Рине снимаемую одежду. А ведьма сосредоточенно колдовала над безликим манекеном, периодически поглядывая на колдографию директора. Через десять минут она устало бросила появившемуся Юсси, – Все, одевай. - Сама она плюхнулась на стул и прикрыла глаза. Эрик одевшись, решил помочь домовику и удивленно присвистнул, увидев работу сестры. – Тебе следовало пойти по художественной части, малютка. Отлично! А вон и Хагрид топает! Давай-ка, поднимайся, сейчас мы его уговорим уйти с нами, а потом рванем домой. Тебе пора отдохнуть, и у меня, кстати, появилась одна идейка!
******
- Так что ты придумал, Рик? Уж не про мистера ли Айзекса ты подумал?- устало спросила Регина, устраиваясь в кресле.
- Как ты догадалась, дорогая? – удивилась мисс Прайс, радостно улыбаясь. – Мы с дорогим Эриком оба сразу продумали про мистера Айзекса. И даже взяли на себя смелость послать за ним. И буквально с минуты на минуту он будет здесь.
- Умно! И что бы я без вас делала? – сказала Рина и улыбнулась. - Если кто и сможет нам помочь, то это реб Айзекс.
*******
- И щто ви собираетесь делать, деточка? – спросил, выслушав Регинин сбивчивый рассказ, старый, сморщенный, похожий на библейского патриарха старик.
- Он должен поправиться, реб Айзекс. – подал голос Эрик.
- Я не хуже вас понимаю, молодой человек, что значит, скажем, Альбус Дамблдор для волшебного сообщества. И, скажем, что он значит в нынешней заварушке. Лейб Айзекс тоже не на луне живет, молодой человек. Ви, я-таки думаю, совсем не представляете, от чего лечить пациента?
- Но мы же рассказывали… - встряла Рина.
- Молчи, женщина! – огрызнулся старик. – Таки ви знаете, молодой человек, женщины в вашем семействе слишком самоуверенны и несдержанны. Я, допустим, все понял за кольцо. С этим все–таки элементарно! Но это потом. А шас? Что ви можете мне сказать про шас? А? Я таки вижу – голова у нашего больного в порядке! Но есть что-то, чего ви не знаете. А значит, не знаю я. А раз не знаю я, значит, я не могу лечить! Ви понимаете? Лейб Айзекс не может лечить, не зная чего! Таки все! У вас есть неделя. Ви узнаёте, что еще воздействовало на организм, кроме того, что ви рассказали. И тогда Лейб Айзекс делает свое дело!

******
- Что собираешься предпринять? – спросил Эрик, присаживаясь рядом с Риной.
- Сначала в Ризергам. Сниму с Малфоя империо. Потом буду искать того, кто, знает, что произошло до Астрономической башни. Скорее всего – это Поттер. Пока не представляю, как к нему подойти.
- Придумаешь! Все получится. Ладно, я - спать! Что-то притомило меня твое представление. Ты тоже – не засиживайся, а то мы с нашим рэбе не расплатимся!
- Ага. Посижу немного – и спать.
Проводя взглядом Эрика, Рина встала, подошла к окну и, всматриваясь в тлеющие звезды, прошептала в открытое окно, - Берегите, себя…

Отпускаю Вас. Без сожалений, без жалоб - упреков.
Мы остались такими как раньше – чужее чужих.
Не искали решений и были цинично жестоки,
Предоставив кому-то права разыграть нашу жизнь.
Вы молчите…Ни взгляда, ни жеста, ни доброго слова…
Уходите! Иллюзию в брызги привычно разбив,
Водрузите на щит свой, как символ, вериги, оковы.
И спешите в свое безысходье, долги заплатив.
Вот и все. Уходите, забудьте. Совсем уходите!
Но сливаясь с чернеющим призраком нового дня,
Вы в дороге своей - сберегите себя! Берегите….
Я прошу… Обещайте! От всех! От себя… От меня…

*Bearskins – медвежьи шапки. Так иногда называют гвардейцев, стоящих в карауле у Букингемского дворца.
**Per aquam! – (лат.) (попытка заклинаниетворчества))) – сквозь воду
***Stantes, intuens, audientem (лат.) – стоять, смотреть, слушать.
***Pereas cadauera, vitae suae. Maledicam sanguis meus! (лат). - Ты сдохнешь падалью, как жил! Проклинаю своей кровью!


Глава 35

♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠~~♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠
Часть I.
Лучше боль, вражда, нужда…
Чем все время ждать. Ждать. Ждать.


Мистер Ризергам вышел в коридор и направился в гостиную. Он-то наивный надеялся, что после вчерашнего, да еще и на благодатном шотландском свежем воздухе, проспит как минимум, до ланча. Не тут-то было! Ни свет, ни заря его разбудило препирательство в коридоре. Прямо под его дверью поскрипывающе и слегка картаво бубнил мистер Айзекс, выговаривая что-то Юсси, а тот вяло отбрехивался. Из звукового фона своего пробуждения Эрик понял, что «рибу» к завтраку надо подавать копченую, а не в виде селёдок, а «творог-таки непременно» нужен со сметаной. Помянув про себя великого предка со всеми интимными подробностями его анатомии и деталями гардероба, и мистера Азекса с некоторыми его особенностями, мистер Ризергам-таки встал. Совершив утренний туалет и облачившись в домашнее, Эрик пошел на разведку относительно нормального завтрака, так как представить день, начинающийся с копченой рыбы, а то и селёдок он был не в состоянии. Проходя мимо комнаты мисс Прайс, он с удовольствием услышал, как там за дверью милая старушка что-то напевала, и улыбнулся. Из комнаты, куда поместили Дамблдора не доносилось ни звука и Эрик заглянул внутрь. Дверь он тотчас закрыл, все что нужно и возможно – сделано, изменений к худшему, слава Мерлину, нет, а мистер Айзекс, хоть и ест по утрам копченую рыбу, дело свое знает.
Войдя под арку, занавешенную портьерой, Эрик сразу же увидел свою непутевую сестрицу. Рина спала, свернувшись клубком на маленькой козетке у окна. Некоторое время он смотрел на сестру, затем вздохнув, легонько тронул ее за плечо.
Рина поморщилась, причмокнула губами, вызвав усмешку на лице брата. Затем ведьма попыталась потянуться и, ойкнув, открыла глаза.
- Вот безмозглый зверек! Чтобы хорошо спать – надо спать в хорошем месте! Тогда с утра не будет ощущения, что тебя всю ночь лупили метлами. – хмыкнул мистер Ризергам. Рина умудрилась усесться и попыталась потянуться. Морщась и гримасничая, она зевнула и спросила, - Как там всё? Который час? Почему ты меня не разбудил?
- Ну,… Началось, - пожал плечами брат. – Ты лучше давай восхвали меня еще раз, что я вызвал нашего рэбе. Давай дуй – приводить себя в порядок и готовиться платить по счетам. – враз посерьезнел он. – Во первых – ты должна отпустить Малфоя. Во всех смыслах – отпустить. Во-вторых – тебе следует явиться в Хогвартс к МакГонагалл. Вижу, что про эту часть твоих обязанностей, ты, со свойственной тебе чуткостью, благополучно позабыла, малютка! – жестко сказал брат. – И еще: я мог бы и подождать настаивать на выполнении твоего обещания – все рассказать. Но что-то подсказывает мне, настаивать я буду. Я уверен: пока есть неизвестные – задача не решается. Так что – готовься, малютка!
Рина хмуро кивнула, встала и направилась к камину.
- Ты куда? - удивился Эрик.
- К Малфою, - еще хриплым со сна голосом ответила она.
- Ты рехнулась? – спросил Эрик тихо, и вид у него был такой, словно он и вправду заметил у сестры признаки помешательства.
- Брось! – отмахнулась она, ковыряясь с дымолетным порошком, - Это не принц Уильям и даже не принц Чарльз. Это просто Малфой. И так сойдет.
- Она рехнулась. – констатировал Эрик.
- Ничего подобного, - огрызнулась Рина. – Я иду к себе домой. Он – почти братишка - седьмая вода на поридже. Тебя же не смущает мой вид? Вот и он переморщится. – подытожила она, и прежде чем Эрик успел возмутиться, исчезла.
*******
Из камина в приемном зале, довольно небольшом и совершенно неуютном Рина выскочила без всякого изящества. Зал был крайне недружелюбный, смахивал интерьерами, на картины времен рыцарей Круглого стола. Регина вывалилась из камина, неловко бухнувшись на четвереньки. Но даже ее невеличественное появление и затрапезный вид не смутили многочисленных предков на портретах. Они отвыкли от визитов Регины Ризергамов в этот зал и были сдержано рады. Среди предков началось движение: джентльмены и леди из рода Ризергамов дружно закивали своей Регине. Торопливо, но уважительно расшаркавшись с портретами, Рина кинулась к гостевым комнатам..
Она нашла и гостя и домовуху именно там, где ожидала – в уютных покоях, светлых, милых и подходивших скорее для барышни.
Мэб сидела в уголке на скамеечке и вышивала. Драко издали походил на роденовского мальчика застывшего в неудобной, нелепой позе. Он сидел в кресле, поджавши ноги, и глядел в пол. Рина, поймавшая взгляд эльфийки, кивнула ей и, сделав пару шагов к юноше, направила на него палочку. «Finite Incantatum», - буркнула она и сунула палочку в сапог. Драко не пошевелился, и ведьма, приблизившись, подвинула к креслу стул и уселась рядом. Они помолчали немного и Драко, не меняя позы, спросил, - Зачем ты это сделала?
- Сделала что? – уточнила Рина. – Зачем Imperius? Зачем с Крестным не отпустила?
- Зачем сняла заклятие? – тем же тоном объяснил Малфой.
- Тебе нравится, когда тебя дергают, как марионетку? – удивилась Рина.
- Не нравится. Но в твоем поведении я не вижу логики. Если применила непростительное – значит, была цель. А вот снимать заклятие – глупо. Тем более, убирать палочку в такое неудобное место. - пожал он плечами. Рина с удивлением заглянула в лицо юноши. Малфой был по-обычному бледен и даже слегка вял. И в голосе его не было слышно тревожных эмоций. А вот все вместе – внушало опасения. Но она, упрямо поджав губы, села и скроила такую же безразличную мину, как у Малфоя.
- Видишь-ли, Драко, - следя краем глаза за профилем юноши, ответила Рина, - применение непростительных заклинаний – не самое любимое моё занятие. Было бы лучше, если бы я нашла какой-нибудь другой способ – донести до тебя свою мысль. К сожалению, времени на размышления у меня не было, а опыта – принимать быстрые и правильные решения – и того меньше. Это конечно не оправдание. Но я собственно не оправдываться пришла, а объяснить. Так вот я и объясняю: как не чужой вашей семье человек, считаю, что пока твой отец не дома, тебе не стоит искушать судьбу и нарываться на «новое почетное задание». Кто знает, чем бы тебя одарили, вернись ты вчера вместе с профессором. Да чем бы не одарили! – повысила голос Рина, - подумай, каково это бы обернулось твоей маме. – Заметив, как поникла голова Малфоя от ее слов, Рина продолжила, - А так, всё спишут на безумную ведьму и дело тем и кончится. А когда вернется твой отец, ты сбежишь домой. Я уверена, что профессор Снейп тебя прикроет.
- Прикроет. – согласился Драко. – А ты не подумала, чем ему это может обернуться? – Рина прикрыла глаза и скрипнула зубами. – Правильно. А может еще и хуже. – кивнул парень, хотя никак не мог видеть ее гримас. – Я не понял, что ты сделала с Грейбеком, да и поделом ему! – с ненавистью и отвращением прошипел Драко, - Но то, что и за это больше всех достанется Крестному – Трелони спрашивать не нужно.
- Добиваешь?! – оскалилась Рина. – Тоже мне – моралист троллев! Ну, давай, станем, как недоумки, друг-в-дружку ядом плеваться! Очень умно! И где мы с тобой тогда окажемся? Малфой, опомнись! Ты же не можешь быть таким идиотом, как о тебе думают твои хозяева и таким скотом, как о тебе думают твои гриффиндорские друзья! – Рина вскочила и встала перед Малфоем, даже топнув ногой от злости. Она готова была продолжать кричать, выйти из себя, залепить наглому мальчишке по его холеной физиономии, но она не готова была увидеть совершенно затравленное, опрокинутое лицо парня. Он смотрел на нее снизу вверх, серые глаза его были мутны от закипающих слез, а губы свела болезненная усмешка, - Ты хоть представляешь, куда вляпалась? Ты хоть раз их видела? Один-на-один, а не тогда, когда у тебя за спиной Снейп? Ты представляешь, что такое, когда твою мать, облизываясь и глотая слюну, прижимает в углу какая-нибудь грязная вонючая тварь, типа Яксли? Или ты, может быть, видела в деле мою тетушку Бэлу, которая развлекается, практикуя Crucio на домовых эльфах, и вообще на ком попало? – Драко замолчал так же резко, как взорвался. Он закрыл лицо руками, продолжая сидеть все в той же нелепой позе. Рина молча отошла от него, и кивнула Мэб.
- Мне бы хотелось, Драко, чтобы ты помнил: в нашей семье тебе никто не враг. – тихо сказала Рина, открывая дверь. – Ты, я вижу, вполне можешь сам совершать ошибки и сам за них отвечать. Прости, что я не поняла этого раньше. – ведьма вышла в коридор и прикрыла за собой дверь. Когда она уже собиралась свернуть в галерею, чтобы добраться до ближайшего камина, ее нагнала Мэб.
- Хозяйка, хозяйка! – торопливо затараторила домовуха, спеша за ней, - Мистер Малфой со вчера не евши, можно мне его покормить?
- Разбирайтесь сами! – отмахнулась Рина. На душе было гадко, а демонстрировать свое смятение было совсем отвратительно.
- Мистер Малфой так и сидит в своем кресле. – укоризненно пискнула Мэб.
- Ну, прогуляй его, покорми кашкой, поиграй с ним в Шалтая-Болтая, наконец! – рявкнула Рина, но эльфийка и бровью не повела.
- Хозяйка…. Я дам ему поесть, уговорю поспать. А к тому времени, как он проснется, думаю, будут вести или от миссис Малфой, или от мистера Малфоя-старшего. – Мэб заискивающе заглянула в глаза Регине и захлопала ресницами.
- Не кокетничай. – ворчливо согласилась Рина. – Валяй, только не так, чтобы он тут заснул сном Мерлина.
- Ой-ой-ой! Что говорит Хозяйка???!!! – ужаснулась Мэб. – Мистеру Драко просто …, - она смутилась, - очень нужно отдохнуть.
- Надо бы тебя познакомить с одной моей студенткой, - хмыкнула Рина. – она бы очень удивилась… Очень! Ладно, только осторожно, а то я и так с ним напорола! – призналась Рина и, помахав Мэб, скрылась за поворотом коридора.
*********
Очутившись в гостиной Снивиллиджа, Рина тут же «споткнулась» об укоризненный взгляд кузена.
- Что? – раздраженно спросила она.
- Ничего. – равнодушно пожал плечами братец, - Скажем так, что я покорно ожидаю, когда же у Регины рода Ризергамов проснется, наконец, совесть. Или что там у Вас в организме замещает это чувство? – холодно объяснил Эрик. – Не кажется ли тебе, дорогая, что пора показаться в Хогвартсе? – немного мягче добавил он.
- Кажется. – хмуро кивнула она. – Я буду готова через пару минут. Я же должна была снять Империо с Драко. – покидая гостиную, объяснила она. Эрик хмыкнул ей вслед и снова принялся за чтение газеты, прерванное появлением сестры.
Рина вернулась, конечно, не через пару минут, но все же довольно быстро. Она деловито направилась к камину, на ходу заправляя блузку в джинсы и запахивая мантию. – Вернусь, как только смогу. Если чего узнаю – отправлю школьную сову, думаю – неблагоразумно пользоваться каминной связью, скороговоркой пробормотала она.
- Ну, что ж! На мой взгляд: благоразумие – не вполне адекватная замена совести, но явно лучше, чем ничего. – огласился Эрик. – В любом случае, чтобы ты по дороге не загубила едва проклюнувшиеся ростки благоразумия, я намерен тебя сопровождать. И это не обсуждается! – жестко припечатал он, так как Рина развернувшись всем корпусом и уперев руки в боки, собралась высказаться. Решительный вид, а главное тон кузена видимо убедил ее в небезопасности возражений и она промолчала. – Мы ушли, Юсси! – крикнул Эрик и первым шагнул в камин.
*******
Они вышли из камина в Рининых хогвартских комнатах. Эрик поежился и, потерев нос, машинально поднес ладони к губам. – У вас что тут - режим экономии топлива? Холод собачий!
- Да нет… - рассеянно оглядываясь, ответила ведьма. – Думаю – всем сейчас не до бытовых проблем. Пойдем, надо найти кого-нибудь…
- Да не мямли ты! – рассердился брат. – Вот уж не думал, что ты будешь трусить по мелочам, затеяв такую карусель!
- При чем здесь трусость?! – в тон ему ответила Рина. – По всему выходит, что всем сейчас распоряжается МакГонагалл. А вот с ней-то мне меньше всего хочется встречаться.
- Не нуди! Я понял. Ты, как всегда, сначала сделала, а потом стала думать: а чёй-то происходит? А зачем это я все затеяла? А чё-ж теперь делать? – издевательским тоном заметил Эрик. – Нет уж, родная! Наворотила – так будь любезна расхлебывать! И держи лицо! Регина ты чертова! – рявкнул он. – В конце концов – в экстренных случаях Хогвартсом управляет не только заместитель директора, а еще и совет деканов и попечительский совет, в котором ты состоишь! Не забыла? – уже спокойней сказал он. – Не бойся, малютка! – положил он руку на плече кузины, - Кому-то великие кажутся дураками! Так что если мы останемся в дураках, постараемся не растерять величия! – улыбнулся Эрик. – Вперед, Регина Ризергам! - Рина внимательно посмотрела на брата, кивнула и высоко вздернув подбородок, шагнула к двери. Эрик последовал за ней.
********
Пустынные коридоры Хогвартса были мрачны и неприветливы. Рина вдруг подумала, что Азкабан возможно не сильно отличается сейчас от этого замка. «Еще один кривой домишко», - мелькнула у нее странная ассоциация с маггловским детективом. Студенты наверняка сидели по своим гостиным. Даже приведений не было видно. Учительская, напротив, была полна народу: группками теснились по углам преподаватели, разговаривая приглушенными шепотками; двое незнакомых не то авроров, не то министерских, Римус и Тонкс, стояли с какой-то незнакомой парой; МакГонагалл вполголоса беседовала с Шаклболтом. Выбирать было не из кого и она, глубоко вздохнув, направилась к Минерве, потянув за собой Эрика.
-Профессор МакГонагалл! – негромко окликнула она волшебницу. – Извините, что отвлекаю… Я просто хотела сказать, что мое отсутствие вряд ли возможно объяснить и оправдать, но я готова, ответить за свою отлучку. Сейчас – если возможно – могу я быть хоть чем-то полезной?
- Идите в гостиную Ровенкло. Филиус еще не вполне оправился, а с детьми нужно хоть кому-то поговорить. – сухо и устало кивнула Минерва. – Рада видеть Вас, мистер Ризергам. – бросила она взгляд на Эрика, - Если цель Вашего визита – не только сопровождение сестры, прошу Вас - помогите Хагриду. Бедняга совсем сбился с ног и так убит горем, что может не выдержать напряжения. – сказала она Эрику.
-Вы можете располагать мной, профессор МакГонагалл! – сказал он и жестом пригласил сестру к двери. Минерва вернулась к прерванной беседе с Шаклболтом.
- Так вот, Кингсли, я сейчас не стану заниматься такой ерундой. После. Мы обо всем этом поговорим после.
- Но Минерва!? Это же серьезный вопрос! Непростительное – в стенах Хогвартся… - шепотом прогудел аврор.
- После! - сказала ведьма. – У нас здесь, знаете ли, кое-что произошло прошлой ночью! – зазвенел ее голос. – И в таких обстоятельствах случается всякое! После, Кингсли, после… - устало закончила она и решительно направилась к Люпину и Тонкс.
*********
Эрика Рина нашла только к вечеру перед самым ужином. Едва выйдя из замка, она встретила его по дороге от хижины Хагрида.
– Собралась меня вызволять, Глупая Белка? – хмыкнул он, обнимая сестру. – Я уже отправил сову нашим, что мы задержимся. Также отбился от Аберфорда и познакомился с престранной парой. Вон они, кстати, выходят из хижины, подождем их и вместе пойдем на ужин, как тебе? Смотри, этот рыжий машет тебе рукой, - указал кивком Эрик, - Странно он выглядит. Кто это? - Рина пригляделась и на лице ее со скоростью света радость узнавания, сменилась недоуменной паникой. Она во все глаза смотрела на Билла Уизли, который крепко опирался на стоявшую рядом красавицу вейлу. Эрик, не услышав ответа, глянул на сестру и дернул её за руку, - Следи за лицом! - прошипел он, - Ты словно дементора увидела.- Рина и сама уже успела взять себя в руки, и улыбнулась навстречу Уизли.
- Привет, принцесса! – крикнул Билл и тут же скривился. Видимо шрамы, пересекавшие его лицо вдоль и поперек, были свежи и болели. Его спутница что-то зашептала ему, приподнявши лицо, но он улыбнулся и приветственно раскинул руки. – Я все равно рад тебя видеть, хоть мы и встретились при таких обстоятельствах. – сказал он, наклоняясь к Рине. – Не жду, что ты меня поцелуешь, принцесса, так как сейчас это невозможно по трем причинам.
- По каким? - с трудом заставляя себя быть непринужденной, спросила Рина.
- Причина первая: позволь тебе представить мою невесту – мадемуазель Флер Делакур, - с гордостью объявил Уизли, слегка подталкивая свою спутницу вперед. Красавица церемонно присела поджав губы. – Причина вторая: я слегка не в форме и на моей физиономии вряд ли найдется место, где бы можно было запечатлеть поцелуй. Причина третья:…
- Уж не хошешь ли ты сказать, што юн фамм не загхошет тебья поселоват? – грозно сдвинув брови, спросила мадемуазель.
- Heureux de connaissance, Mademoiselle! – кивнула красавице Рина, и едва касаясь губами, чмокнула Билла. – С этим джентльменом вы уже познакомились? Добавлю, что это мой кузен.
- Эрик Ризергам – к вашим услугам! Vous êtes belle, mademoiselle! – расшаркался Эрик, на что она милостиво улыбнулась.
- Ми будем т’рэз εрέ– видеть вас на нашей свадьбе! - еще раз кивнула мадемуазель Делакур и лучезарно улыбнулась жениху, ища у него поддержки.
- Спасибо! Вы – удивительно красивая пара! – сказала Рина. Флер вперила в нее недоверчивый взгляд, желая увериться, что новая знакомица имела в виду именно то, что сказала. Регина выдержала взгляд, и губы Флер сложились в улыбку.
- Ну, друзья, давайте поторопимся, а то останемся голодными! Кто это его так? – спросил Эрик, когда Билл и Флёр отстали достаточно, чтобы их не слышать.
- Вон, у Римуса спроси. Видишь, он спешит к нам изо всех сил. – скучно ответила Рина. - Похоже, весь Хогвартс выполз справиться – не пропал ли в запретном лесу дорогой гость мистер Ризергам.
- Отчего, малютка, мне кажется, что между тобой и Римусом, словно кошка пробежала? – осторожно спросил брат.
- Скорее – собака. – мрачно констатировала Рина и добавила, - Пойду-ка я вперед. А то разбегутся студенты, ищи их потом. Долг, знаешь ли – зовет! – и она резко ускорила шаг, кивнув на ходу мистеру Люпину.
- Куда это она так припустилась? – спросил подошедший Римус. – Привет!
- А по своим беличьим делам! Хвостом вертеть, куда же еще? – хмыкнул Эрик. – Привет. Познакомила меня малютка с неким Биллом Уизли. Кто это над ним так поработал?
- Грэйбеэк, - передернувшись, процедил Римус.
- Что-то именно в этом роде я и подумал, – нарочито безразлично отозвался Эрик, хотя на скулах его заиграли желваки.
- Они появились в Хогвартсе так неожиданно… Мы хоть и усилили охрану, но никто по настоящему не верил, что в школу могут проникнуть… А то, что появилась эта мразь… Гарри говорил, что их привел Малфой. Змеенышшь! – в сердцах прошипел Люпин.
- Он, между прочим, такой же подросток, как и Поттер! – неожиданно резко ответил Резиргам. Римус с удивлением уставился на друга, а Эрик злобно продолжил, - Откуда в тебе Рис появилась эта странная манера – искать виноватых! Да еще среди детей! Или Хогвартс не битком набит взрослыми магами, не самыми посредственными, заметь? Не кишит членами вашей Ордена, аврорами? Не окружен вековой, непробиваемой защитой, которую возводили еще во времена Салазара и Годрика? Или это все разлетелось в пыль от одного щелчка избалованного малолетнего неврастеника? А может быть, ты считаешь, что юный Малфой и есть воплощенное зло? Тогда – поздравляю тебя, Серый брат! Мы можем заиметь еще одного потенциального Лорда. – выплюнул Эрик. Люпин ошалело смотрел на него некоторое время, а затем как-то сразу сник и опустил голову.
- Мне нечего тебе возразить, Эрик. – глухо вымолвил он. – Да оно и не надо, наверное. Кстати, с Грейбэком кто-то разобрался.
- Не понял…??? – вскинулся Эрик.
- Чего тут не понять? Я толком ничего не знаю, только слухи… Но там, - он неопределенно мотнул головой, - там.. ну, где он обычно обретается, и где я иногда появляюсь..
- То есть – в стае? – уточнил Ризергам.
- Какая разница? – сморщился Римус, - Ну в стае, если хочешь! Так вот, там говорят, что его прокляли. Страшно прокляли! Он появился сразу после Хогвартса, сцепился с кем-то, не весть, с чего. А потом его так корежило, что вой, говорят, слышен был даже магглам! Когда он затих, кто-то из тех, что с Лордом, вызвал двоих бойцов, и они уволокли тварь в Малфой-мэнор.
- Значит, это случилось во время нападения? Тогда – кто? – напряженно спросил Эрик.
- Не знаю. Может быть, Дамблдор успел. Хотя Гарри и сказал, что Малфой его обезоружил там, на башне… Но Альбус ведь был очень силен в беспалочковой магии. – пожал плечами Люпин. – Кто бы он ни был, я готов низко ему поклониться, - яростно процедил он и отвернулся, давая понять, что больше не хочет обсуждать этот вопрос. Эрик тоже не собирался настаивать. Он сдвинул брови, поджал губы и насупившись побрел к замку.
*******
Рина тревожно и почти обреченно следила глазами за гриффиндорцами, отчаянно пытаясь найти хоть какой-нибудь намек на идею – как же узнать о том, что произошло с директором, когда к ней осторожно подобрался Лонгботтом.
- Мисс Ризергам? – тихо позвал он. Ведьму тут же захлестнуло такое щемящее чувство раскаяния, что она сразу не смогла ответить. Вымученно улыбнувшись, она повернулась к юноше. - Хорошо, Невилл, что нам удалось встретиться в этой тяжелой суете. Я хотела вам сказать, что написала письмо вашей бабушке. Так что вы не удивляйтесь, если она сочтет нужным о нем упомянуть или расспросить. – улыбнулась Рина, глядя, как насупился Лонгботтом, и как от ее слов округлились глаза Нэвилла, а рот с пухлыми губами сложился буквой «О». «Не смотря на весь происходящий кошмар, рядом с Лонгботтомом точно оттаиваешь душой, и появляются нормальные человеческие мысли!» - подумала Рина и поспешила объясниться, - Я ведь в этом учебном году работала, как штатный преподаватель. Именно в этом качестве я и вела переписку с семьями некоторых студентов. А так как вы попали в число тех студентов, которые по моей дисциплине продемонстрировали выдающиеся успехи, я, следуя традициям и установленному порядку, написала об этом миссис Лонгботтом. Вот и вся тайна. – Юноша рот захлопнул и часто-часто заморгал глазами. – Вас еще что-то смущает, Невилл, - удивленно спросила Рина.
- Неееет… - неуверенно ответил он, - То есть…, я не знаю…
- Так давайте разберемся! – ободрила его Рина.
- То есть выходит, что я ни в чем и никогда за время учёбы не отличался… - смущенно и горестно резюмировал Лонгботтом. – Ну, разве что профессор Снейп мог бы выставить бабушке счет за взорванные котлы и испорченные ингредиенты.
- Оооо, Невилл! – воскликнула Рина, - Что вы?! А как же травология? Даже если профессор Спраут и не забрасывала вашу бабушку восторгами о вашем таланте, он от этого никуда не делся! Ведь так?
- Ну… Да, в общем… - неуверенно кивнул молодой человек.
- Вот видите! – бодрее, чем следовало, сказала Рина. – Это факт! Есть еще факт – вы удивительно способный, очень чуткий, склонный как к теоретическим изысканиям, так и к практикуму студент. С вами очень приятно и интересно работать, мистер Лонгботтом!
- Правда? – тихо, почти шепотом спросил Невилл, сияя глазами.
- Чистейшая! – твердо ответила Регина, без тени сомнения и колебаний. – Слово Ризергам!
- Спасибо! – прошептал Невилл.
- Ну, вот и славно! А теперь, идите к своим друзьям, а то они и так на меня уже косо смотрят, снова улыбнулась Рина, - И пожалуйста, если увидите мисс Грейнджер, скажите ей, что ее работу проверял профессор Флитвик и, разумеется, отозвался о ней в превосходной степени. Боюсь, что в связи с нынешними событиями, вряд ли у кого дойдут руки до такой мелочи, как оценки, но Гермиону это должно хоть чуть-чуть обрадовать.
********
- Мисс Ризергам? Мисс Ризергам! – догнал ее в коридоре голос мисс Гренджер десять минут спустя. - А профессор Флитвик только сказал, что моё эссе… хорошо написано, или он все-таки выставил оценку? – потупилась она, остановившись перед Региной. – Просто Невилл говорил…
- Оценил, мисс Гренджер. Оценил самым высшим баллом и даже агитировал всех попавшихся ему в учительской профессоров взглянуть, с каким изяществом Вы осветили проблему. – ответила Рина.
- Ой! Спасибо! – смутилась девушка. – Не то, чтобы это что-то меняло, но…
- Новостей, которые могут что-то в нас изменить, Гермиона, не так уж и много. Но приятной информации надо радоваться. И в этом нет ничего неправильного. В любых обстоятельствах. – сказала ведьма. – Ваша работа очень интересна. Я ее прочла. И высокую оценку вы получили заслуженно. Это – повод для гордости. Я еще хотела сказать вам вот о чем: вопросы, которых вы в работе коснулись, меня в свое время интересовали, и я много чего по этому поводу нашла полезного. Готова всем этим с вами поделиться. – серьезно объяснила Рина, краем глаза наблюдая за тем, как загорелись глаза девушки. – Не стану скрывать от вас, что более предметный разговор был бы мне лично крайне интересен, и поэтому, рискну предложить вам наведаться ко мне. Я знаю, - остановила она жестом недоуменный и почти отрицательный порыв Грейнджер, - что вы крайне заняты. Но очень надеюсь, что вы с пониманием и долей здорового прагматизма отнесетесь к моему предложению.
- О чем беседа, леди? – подал голос подошедший Эрик.
- Гермиона, позвольте вам представить моего кузена, - церемонно произнесла Рина, наблюдая за девушкой. – Эрик – это мисс Грейнджер – самая способная юная ведьма, которую я знаю. – Девушка покраснела, неловко тряхнула кудрями и промямлила, - Гермиона Грейнджер. Рада познакомиться, мистер Ризергам.
- Эрик. Весьма польщен, молодая леди. – раскланялся он. – Я, надеюсь, не расстроил вашу беседу?
- Перестань, Рик! Гермиона подумает, что мы с тобой всегда общаемся, как комедианты в плохих пьесах времен королевы Виктории. – шикнула Рина. Эрик улыбнулся. Его тон и манеры видимо совсем смутили Грейнджер. Она занервничала, покрылась красными пятнами и топталась на месте, изредка шваркая глазами с брата на сестру.
- Простите, мисс. – просто ответил он. – Последней, с кем знакомила меня кузина – была мадам Амбридж. Страшное, доложу я вам, дело! Я встретил сестричку у министерства, думая устроить ей, ужин в честь дня рождения, а она меня представила этой особе. Которая потом потащилась с нами в ресторан. Худшего дня в моей жизни не было. Вот, вы улыбаетесь, - с упреком произнес он. – И Римус тоже, когда я ему рассказал - хохотал до упаду. А мне было не до смеха! – ворчливо закончил он. Рина глянула на брата, и в глазах ее, если бы она, мультяшкой из диснеевских лент, заплясали бы пульсирующие пятерни с выставленными вверх большими пальцами. Это был высший пилотаж. «Браво, Эрик!» - подумала она. Гермиона, которая до этого была готова просто развернуться и торопливо попрощаться, теперь смотрела на братца, как на «своего» вполне заслуживающего доверия человека. Вот что значит – вовремя упомянуть нужное имя!
- Ну… - замялась Грейнджер, - я, наверное, могла бы, если это будет вам удобно, забежать ненадолго….
- Отлично! – поспешила Рина. – Так пойдемте, чего тянуть…
- Так! – властно перебил ее брат. – Утихни, белка! Мисс, вы, надеюсь, понимаете, что совершенно не обязаны идти навстречу инициативам моей кузины? Вы, как и все измотаны и расстроены и если сейчас для вас не самое удачное время, для специальной литературы – скажите, не тревожась. - Гермиона снова кивнула, глядя на Эрика уважительно и уже совсем спокойно. Очевидно, и это замечание было исключительно своевременным и правильным. А еще – Ризергамам везло. Не иначе – Лонгботтом, который, как известно, к удаче!
- Эрик! Эрик! Постой! – послышался голос запыхавшегося Люпина.
- Ой, нет, сейчас – как раз у меня есть время. – пробормотала Грейнджер. – вопросительно подняла она глаза на Регину.
– Тогда – пошли?- обрадовалась Рина. А Эрик нас догонит.
- Я не прощаюсь, мисс Гренджер. – кивнул он девушке и устремился к Люпину.
- Вы не находите странным и неправильным… - как-то неуверенно начала Грейнджер.
- Нет, Гермиона! – резко ответила Рина. – Странным, тяжелым, болезненным… - да нахожу! Все что происходит – чудовищно! Но жизнь-то не остановилась, не оборвалась! Так что это правильно! Потому что мы теперь и за тех, кого с нами нет, должны… - Рина замолчала, оттого, что спазм перехватил дыхание. – Мы обязаны, Гермиона! Иначе – все то, что случилось – зря, напрасно… А вот это точно – неправильно!
Едва они вошли в гостиную, их взорам предстала весьма странная, но очень уютная картина – в большом кресле, вольготно устроившись, восседала домовуха с интересом изучающая журнал комиксов. При их появлении она широко улыбнулась и сползла с кресла, предварительно аккуратно загнув уголок странички в журнале.
– Хозяйка! Мэб пришла, чтобы сказать, что наш гость нас покинул. – вежливо кланяясь, доложила она.
Регина побелела, дыхание ее остановилось и она, хватая ртом воздух, прошептала, едва слышно, - Как? Когдааа?
- Наш гость отправился домой и сказал, что не может дольше оставаться вдалеке от семьи, где родители сходят с ума в тревоге за него. – обстоятельно объяснила Мэб. – И еще он просил поблагодарить Хозяйку за гостеприимство.
Рина сделала неверный шажок до ближайшего стула и рухнула на него с тяжелым вздохом. Мисс Грейнджер и эльфийка одновременно устремились к ней.
- Прочь! – все еще слабым голосом прошептала Рина протянувшей ручки Мэб. – Ты меня в гроб вгонишь, бестолочь!
Мисс Грейнджер недоуменно и укоризненно стрельнула глазом на Регину и перевела уже сочувственный и обещающий помощь взгляд на домовуху. Та, впрочем, ничуть не смутившись хозяйскому гневу, ворчливо добавила, - И еще Гость сильно благодарил Мэб. Он сказал, что Мэб – просто сокровище!
- Чудно! Я подарю ему это сокровище на совершеннолетие! – рявкнула Рина. – Что дома?
- Дома тоже все хорошо. – уже не так вызывающе ответила домовуха. – Мистер Айзекс только велел напомнить Хозяйке и Хозяину, что времени остается все меньше.
- Ясно. – коротко ответила Рина и повернулась к своей гостье. – Мисс Грейнджер, вы, надеюсь уже поняли, что этой бездельнице не угрожают казни египетские, стало быть – перейдем к делу. Гермиона, я сожалею, что наши с вами потенциальные дружеские отношения начинаются в таких неблагоприятных обстоятельствах. Но, как вы слышали, времени у меня очень мало. Я пригласила вас не только для того, чтобы поделиться полезными знаниями. Вы умная и достойная доверия молодая особа – поэтому я считаю, что хитрить и изворачиваться – для нас с вами дело недостойное!
- Совершенно с тобой согласен, вот ведь редкий случай! – улыбаясь, включился в беседу неслышно вошедший мистер Ризергам. – Леди, вы так были увлечены разговором, что позабыли о реальности. Вокруг вас кое-что происходит, не забывайте об этом и примите это как добрый совет старшего товарища. А теперь, серьезно! – нахмурился мужчина. – Что дома?
- Все тоже, Хозяин. Мистер Айзекс сказал, что время идет. – услужливо встряла Мэб, за что Рина одарила ее свирепым взглядом.
- Замолчи уже! – крикнула Регина. – Я предлагаю сесть и поговорить спокойно. Без ушастых! – особо подчеркнула она, когда Мэб с готовностью поспешила к скамеечке около кресла, где обычно сидел Эрик. Мисс Грейнджер, которая снова начала очевидно нервничать и выглядела явно встревоженной, мистер Ризергам предложил уютное маленькое креслице рядом со столиком. Одного его взгляда было достаточно, чтобы Мэб сорвалась и буквально через пару минут вернулась с подносом для чаепития.
- Прошу вас леди, присядьте. – жестом пригласил он дам к столу. Рина уселась на стул, а Гермиона аккуратно устроилась на самом краешке кресла, что заставило Эрика нахмуриться. Сожалея о том, что сестра возможно уже все испортила, он обратился к их гостье. – Видите ли, Гермиона… Вы ведь позволите мне так к вам обращаться? – девушка нервно закусив губу, кивнула и снова уставилась на него своими полными тревоги глазами. – Зная весьма сложный характер и манеры кузины, я рискну предположить, что Регина успела вас чем-то раздосадовать. – осторожно произнес он, не отрывая взгляда от глаз девушки.
- Я…, Мне… Ну…- попыталась ответить девушка, но Эрик перебил ее.
- Что-то в этом роде я предполагал. – деловито кивнул он. – Дело в том, что наше семейство, являясь возможно более странным, чем следовало, попало в весьма затруднительное положение. Это в дополнение к тому, мисс, что мы, как и все наши с вами общие друзья, априори находимся в весьма сложных обстоятельствах. Проще говоря, наряду с общим состояние войны, мы с Риной имеем частную катастрофу. Естественно – частное – это сугубо наша проблема, но так уж случилось, что вы можете, если пожелаете, оказать нам некоторую помощь. – Глаза мисс Грейнджер едва не вылезли из орбит, а руки судорожно вцепились в подлокотники кресла. – Повторяю, мисс! – Эрик поднял руку, останавливая, готовую встрять Рину, - мы только просим вас о помощи. Это просьба! А помощь возможна только по доброй воле!
- Но я … Как я могу??? Чем? – заверещала Гермиона. Видимо голос Эрика и его способ вести беседу внушал ей некоторую гарантию безопасности и спокойствия.
- Я объясню. – так же спокойно и уверенно пообещал Эрик. – Дело вот в чем: те знания и умения, которыми посулила поделиться с вами кузина – они вам полезны, вероятно желательны, но не являются жизненно важными. У нас же к вам есть вопросы, ответы на которые могут не просто помочь. Они могут стоить здоровья и даже жизни. И, что еще я прошу вас учесть – все, что вы сочтете возможным нам рассказать, останется между нами. В этом мы с сестрой готовы поручиться любым из приемлемых для вас способов. Теперь – твоя очередь, малютка! – повернулся он к сестре.
- Bueno! – ответила Рина. Она сосредоточилась и начала, - Итак, Гермиона, Эрик очень точно обрисовал ситуацию. Все, что касается наших с вами образовательных договоренностей остается в силе, вне зависимости от наших дальнейших взаимоотношений. Всю информацию, касающуюся некоторой «исключительности» нашего семейства вы можете почерпнуть из периодики, выяснить у кого-нибудь из старших членов Ордена. Думаю, вам не откажут. Еще проще – спросить у меня или у Эрика. Тоже – не вопрос, только не теперь, но вовсе не в обмен! – твердо акцентировала Рина. – Теперь непосредственно о деле. Так случилось, что я в курсе того, чем занимался профессор Дамблдор на протяжении последнего года. Также я в курсе того, во что и каким образом оказался посвященным ваш друг – мистер Поттер. Мы сейчас не станем вдаваться в подробности инициатив директора по уничтожению крестражей и о том, какую роль играет в этом Гарри, и соответственно его друзья. Меня также не интересуют ваши планы по дальнейшим поискам. – Рина бросила короткий взгляд на брата, затем перевела его на студентку и про себя отметила, что оба слушателя выглядят почти одинаково, разве что у Эрика немного дергается левая бровь, что всегда бывает «не к добру». «Убьёт» - мрачно подумала она и продолжила. – Нас интересует только одна вещь. В ту самую ночь, когда в Хогвартс пробрались враги, директор и мистер Поттер отлучились в некое место. Оттуда они вернулись и направились на Астрономическую башню на метлах. Причем Дамблдор был весьма нездоров. Гораздо более того, что могло быть вызвано утомительным или опасным путешествием. Мистер Поттер наверняка рассказал вам и мистеру Уизли, что произошло. Нас интересует – что произошло с ними в этом путешествии.
- При этом, Гермиона, мы не собираемся задавать вам вопросы о медальоне, который был зажат в руке Дамблдора и потом оказался у вашего друга – Поттера. – мягко дополнил Эрик. Рина скосила глаза на кузена и окончательно уверилась: «Убьет».
Мисс Грейнджер молча, словно кролик смотрела, не мигая отчего-то на Эрика, а не на Рину. Костяшки пальцев теперь белели оттого, что одной рукой она сжимала палочку, а другую крепко прижимала к груди. На шее девушки проступили красные пятна, кончик носа побелел и шевелился, оттого, что мисс раскрывала рот, видимо собираясь или вздохнуть, или что-то сказать.
Гениальный братец продолжал блистать сообразительностью и достоинством: медленно встав, он, приблизившись к Рине, протянул руку и дождался, пока она отдаст свою палочку, повинуясь его недвусмысленному взгляду; затем он положил ринину палочку на стол пред Гермионой и слегка нарочито воздел руки кверху, намекая, что сам он палочки не имеет. Мисс Грейнджер продолжала молча хлопать глазами.
- Рик не носит палочку, мисс Грейнджер. – включилась Рина. – Правда, вынуждена заметить, что даже я не знаю наверняка, какая магия ему доступна. -Эрик недоуменно, но вместе с тем одобрительно сверкнул на кузину взглядом и подтвердил. - Это отдельная история и обещаю вам ее рассказать, если будет необходимость.
- Гермиона! Поверьте мне! – начиная закипать и проявлять нетерпение Рина. – Это действительно крайне важно! И это, черт возьми, совершенно не нарушает ничьих тайн!
- Полегче! – бросил Рине брат и обратился к студентке. – Вы ведь понимаете, что она права, мисс? – Гермиона тряхнула кудряшками, кивая головой. Но, видимо оттого, что разрешить эту ситуацию без ущерба своему чувству долга, здравому смыслу, желанию помочь этим двоим (или одному?), у нее не получалось, губы девушки опасно задрожали, а глаза заморгали тревожно, часто-часто.
- Гермиона! – Эрик в мгновение ока подлетел к креслу, и присев заглянул девушке в глаза. – Ради Бога! Если вам тяжело решение, если мы напугали вас – простите и сделайте то, что представляется вам правильным! Вы вольны уйти немедленно, и дальше поступать так, как вам заблагорассудится!
- Только когда вы все-таки решите, что мы не требовали от вас никакого предательства или совершения недостойных поступков, и вознамеритесь нам помочь – будет поздно! - выкрикнула Рина.
- Замолчи! – осадил ее Эрик. – Не слушайте ее, мисс! – поднимаясь, сказал мистер Ризергам. – Регина еще не научилась проигрывать.
- Я… Мне… - еще чаще заморгала глазами мисс Грейнджер.
- Бросьте, Гермиона! – прервала ее Рина раздраженно. - Эрик грубо, но верно объяснил мое состояние. Я вынуждена признать, что не будь у моего кузена столько рассудительного чванства, я бы, возможно вела себя иначе. Конечно, я бы не сделала ничего по настоящему дурного, но церемонилась бы меньше. В самом деле, я уверена, что ваша исключительная щепетильность не только неразумна, а даже вредна! На мой взгляд, она граничит с чистоплюйством и неспособностью брать на себя ответственность. И еще – с отсутствием элементарного чутья к людям.
- У вас странные методы расположить к себе собеседника! – неожиданно звонко и твердо отреагировала Гермиона. Она поднялась, глаза ее горели, а щеки пылали румянцем.
- Осторожнее, мисс! – подал голос Эрик. Он серьезно взглянул на девушку. – Вы же видите, что она вас провоцирует, Гермиона.
- Спасибо, сэр! – гордо кивнула девушка. - Я вполне адекватна. Я понимаю, что теоретически, вы поставили меня в сложные условия, так как оба и старше и опытнее меня. И, что называется – на своем поле! Но и я, позвольте заметить, - не домовой эльф! Я чувствую, что вы оба, – она метнула в Рину торжествующий горящий взгляд, - тяготитесь обстоятельствами, в которые загнали меня и попали сами! Вот! Поэтому – я отвечу на ваш вопрос, если вы сформулируете его более четко.
- Извольте! – тут же подхватилась Рина, боясь, что брат вмешается с ненужными разглагольствованиями. – Нам необходимо знать, что произошло с мистером Поттером и директором во время их последней отлучки, касающейся крестражей Воландеморта. Каким неблагоприятным воздействием, какого конкретного характера они подверглись?
- Ну… - протянула девушка, взвешивая каждое слово, которое собиралась произнести, - они путешествовали в нездоровое место, с враждебной окружающей средой…
- Темная магия? Заклятия? Физические воздействия? – напряглась Рина.
- Ну… - раздумчиво протянула мисс Грейнджер, - отдаленное нездоровое место с неблагоприятными погодными условиями, - она загнула палец, - магические обряды, открывающие доступ…
- Кровная плата за проход… - скривился Эрик, а Гермиона уважительно кивнула в ответ, тряхнув кудельками.
- Затем – весьма нездоровая жидкость…
- Как ты сказала? – вскинулась Рина.
- Ну, то есть … я хотела сказать…
- Они пили какую-то жидкость? – спросил Эрик, подавшись к девушке, - зелье? Какое?
- Дамблдор пил. Я не знаю, - сокрушенно ответила Гермиона, переводя взгляд с одного Ризергама на другого. – Гарри говорил, что там была емкость, наполненная с виду водой, но она не вычерпывалась. И тогда профессор Дамблдор предположил, что ее нужно выпить. Чтобы добраться…..
- До медальона. – Утвердительно подытожил мистер Ризергам. – И он ее выпил?
- Ну… да. – кивнула Гермиона. – И ему было очень неприятно ее пить. – Она была…
- Какая? – шепотом спросила Рина.
- Противная. – ответила девушка. Рина разочарованно выдохнула. Эрик нахмурился, а мисс Грейнджер поспешила добавить. – Ну и еще профессор Дамблдор очень не хотел ее пить. Гарри пришлось силой…. – она замолчала, затаив дыхание и видимо представляя, какие муки испытывал ее друг. - Профессору Дамблдору, наверное, было очень неприятно, потому что Гарри говорил, что для директора это было мучительно и сам Гарри чувствовал себя палачом. Гарри считает, что профессору Дамблдору вспоминались страшные вещи.
- Галлюциноген, психотропное может быть что-то, седативное. – прокомментировал Эрик на пути к камину. Задержавшись около Гермионы, он склонился, взял ее руку, и, прижав к груди произнес, - Вы очень храбрая, очень великодушная и очень достойная молодая леди, мисс Грейнджер! Я горжусь нашим знакомством, Гермиона! Спасибо! И… удачи вам!
Ведьмы, оставшиеся вдвоем в гостиной, не знали, что делать дальше и как себя вести.


Глава 35 Часть II.

♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠~~♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠
Время потекло с новой точки отсчета, обретя новую метку: один день от ночи на астрономической башне; два дня от ночи на астрономической башне…
Ожидание, как дьявольский туман, как морок, заполнило собой пространство и время, стирая все системы координат. И в голове и в душе стояла знобкая полупрозрачная пустота с размытыми границами, расползающаяся внутри вялыми выбросами новых клоков неопределенности. Словно гигантская амёба, выбрасывающая в разные стороны свои ложноножки и ложноручки, пустота ожидания переварила весь организм и превратила в такой же невнятный морок, серый и зябкий. Пустота ожидания породила безумный тупой почти животный страх, который теперь не покидал Регину ни на мгновение. Когда Эрик исчез в зеленом пламени камина, он словно щелкнул, уходя, выключателем, оставив за собой сумрак ожидания. Братец одарил ее яростным, уничтожающим взглядом, особенно болезненным, от того, что стоящая рядом мисс Грейнджер будто светилась от его теплого проникновенного ободряющего голоса. Никогда еще Рина не чувствовала себя такой потерянной. У них с Эриком и раньше случались серьезные размолвки, но она всегда была уверена в несомненной привязанности брата. Все это осталось неизменным, вот только в себе Рина теперь сомневалась. Нет, она нисколько не жалела о том, что сделала. Не было сомнений и в тех средствах, которые она использовала. Просто накатило гнетущее одиночество, которое не знает радостей, которому доступны только две формы бытия: ожидание и воспоминания. И Регина Ризергам спряталась в свое одиночество и затаилась в ожидании.
******
Как на зло, за окнами величественные и серьезные окрестности Хогвартса выглядели неуместно легкомысленно. Этот день блестел ярким солнцем, ликующей зеленью Запретного леса, зеркальной синевой озера вовсе не для похорон. Рина вспомнила унылый дождь в Ризергаме, когда хоронили бабушку, и наморщила нос, чтобы не подпустить слезы к глазам. Она подбадривала себя тем, что удалось пережить ожидание известий из Снивиллиджа, пережить ожидание «похорон» Дамблдора. Значит и эту скорбную процедуру она переживет, тем боле, что Эрик прислал Мэб с известием: Альбус пришел в себя и даже успел поспорить с рэбе относительно его методов врачевания.
На «похороны» директора Хогвартса собрался, кажется, весь мир. Рина была уверена, что она должна быть там, на месте, чтобы успеть вмешаться, если что, или смыться. Нормально дышать ведьма смогла, только после того, как «…яркий белый огонь охватил тело и стол, на котором оно лежало; очень скоро Дамблдора не стало видно за языками пламени. Белый дым поднимался спиралями, принимая странные очертания…; и в следующую секунду огонь погас. Взглядам открылась белая мраморная гробница, укрывшая стол с телом Дамблдора.» (с). Именно с этого момента Рина начала осторожно осматриваться вокруг. Она видела, как Поттера опять увела куда-то юная мисс Джинерва Уизли; как мисс Грейнджер, утирая слезы, старательно и спокойно утешала Рона Уизли, в очередной раз, наплевав на свое собственное смятение. Регина кивнула Хагриду, церемонно раскланялась со всеми знакомыми по министерству, и только от МагГонагалл малодушно спряталась. Машинально прощаясь со студентами и прочими знакомыми, она продолжала цепко вглядываться в приглушенно гудящую толпу, высматривая, выискивая кого-то. Когда детей усадили в вагоны Хогвартс экспресса, она все-таки собралась с духом и поплелась в кабинет МакГонагалл. Минерва, стояла у окна. Тихо кашлянув, совсем в духе Амбридж, Рина рискнула подойти к ведьме.
- У вас совершенно неслышная походка. Такая была только у … . У Снейпа. – глухо уточнила Минерва, не обернувшись. Рина усмехнулась: «Интересно, я бы больше обеспокоилась и расстроилась, если бы она обратила внимание на мое министерское покашливание а не напоходку?». – Профессор МакГонагалл, я перед отъездом хотела с Вами поговорить, но если Вы…
- Нет. Я не занята. – Минерва повернулась, и Регина чуть не отпрянула, увидев лихорадочно блестевшие глаза деканши. – Отчего не теперь? – словно сама себя спросила МакГонагалл. – Как раз самое время. Вы в курсе, о чем со мной беседовал Шаклболт? Так я вам расскажу. О непростительном, прозвучавшем в стенах Хогвартса в ту ночь. Ничего не хотите мне рассказать? – Рина вздрогнула и замотала головой. – В таком случае – скажу я. Это - вы?! Можете не отвечать! Я почти уверена, что вы! Я надеюсь, у вас хватило ума – воспользоваться одной из незарегистрированных палочек, коих у Абигайль, я знаю, была не одна и не две?
- Я всегда пользуюсь своей палочкой. – тихо ответила Регина.
- В таком случае, ты или глупее, или нахальнее своей бабки! – неожиданно выкрикнула МакГонагалл. – Рассказывай! – властно приказала она.
- Да нечего рассказывать. – ответила Рина. Она хоть и была удивлена, но такая Минерва была привычней и понятней. С такой МакГонагалл ее не мучила совесть. – Увидев, что профессор Снейп и «эти» собираются забрать Драко с собой, я применила Империо, потом отправила его в Ризергам, а там сняла с мальчика заклятие.
- Ясно. – сказала Минерва. – Неясно, как такая чушь пришла к тебе в голову и еще…
- Это не чушь, профессор! – возразила Рина. – Вы же знаете, его мать не чужая нашей семье. У меня не так много близких, чтобы ими разбрасываться.
- Не дерзить мне! – снова повысила голос Минерва, но теперь в нем не было гнева. – Не советую тебе встречаться с представителями министерства. Кингсли, возможно и поймет, как член Ордена, как нормальный взрослый мужчина, но … В общем, и в Ордене, не советую тебе об этом болтать.
- Я и не собиралась. – буркнула Рина. – Если у вас больше не будет никаких распоряжений…
- Не будет. Можете отправляться домой. Если что, я дам вам знать… Ну а о судьбе школы вы в попечительском совете узнаете все раньше меня.
- «Узнаю, как же!» - про себя подумала Рина, - «Хрен знает, кого теперь туда наберут. Скорее сами спросят….». Тогда, до свидания, профессор?! – собралась смыться Рина.
- Да, конечно… - рассеянно ответила Минерва, и глаза ее снова загорелись, как две свечи, почти осязаемо Рину сполохами боли. Молодая ведьма опустила голову и поплелась к двери.
- Кстати, интересно, как это тебе удалось на глазах у Снейпа пальнуть непростительным в его крестника? Ты определенно, ничего не хочешь больше мне рассказать? – настиг Регину голос МакГонагалл. Она замерла у порога, резко обернулась, но глаза деканши, словно свечки, затушенные порывом ветра, уже не пылали воспаленным блеском. – А кабинет директора не открывается. Думала, что после похорон… Там лежат отчеты… С меня требуют… - МакГонагалл подняла на Рину взгляд и словно очнувшись от кошмара, сказала устало, - Иди Регина. Иди.
«Вот она - проблема номер еще один!» - подумала Рина, спеша в свою комнату. Подхватив все, что нужно, она направилась к камину. Кинув щепотку летучего пороха в огонь, она четко произнесла: «Снивиллидж».
********
«Дом, милый дом... С трудом верится, что когда-то я радовалась таким смешным, таким пустячным событиям, как вернутся домой. Домой, где старина Ланс дремлет у камина. Домой, где вечно стучит спицами или шелестит страницами дорогая Присцилла. Домой, где теперь этот лохматый террорист Блэк постоянно скалится и ворчит на любое мое движение. Милый дом… Как же давно это было… Когда дома все друг друга ждали… А колючий, невозможный, язвительный, но самый родной Эрик считал день прожитым зря, если ему не удавалось, хоть разок «прищемить хвост» глупой белке. «Глупая белка», «малютка»! Надо же! Я-то дура злилась и вопила, что он совсем забыл как меня зовут! И правда – глупая белка! А что теперь? Молчаливое, знобкое ожидание….».
*******
Рина оглядела домочадцев, которые сидели в гостиной вокруг стола и молчали. На легкой удобной кушетке около камина полулежал Дамблдор, устроенный стараниями Присциллы и Мэб с максимальным комфортом. У ног его дремал лохматый нечесаный Блэк. Пес не отходил от директора, и мисс Прайс постоянно вздыхала, что собачка уморит себя голодом от тревоги и тоски.
Регина напряженно сцепила руки в замок, упершись взглядом в крохотную синенькую ниточку на бордовой бархатной скатерти. Мисс Прайс скорбно поджала губы, в любую минуту готовая встать и уйти. Эрик хмурился. Его лицо казалось Рине чужим. Только Лейб Айзекс выглядел беспристрастно сосредоточенным на той информации, которую его мозг тщательно обрабатывал. Казалось, старик полностью исключил эмоции, был суров и отстранен ото всего, кроме фактов.
- Значит, подведем итог. Ви, девочка, поведали нам, што к нашему уважаемому Дамблдору било применено заклятие, задуманное, как таки-Авада, и попавшее в него, как обичное оглушающее заклятие пролонгированного действия. Я-таки правильно излагаю? – высказался мистер Айзекс, смешным движением головы не то приветствую Альбуса, не то иллюстрируя свое утверждение.
- Да. – выдавила Рина. Брат по-прежнему сидел с каменным лицом.
- Так-так-так! – потер руки старик. – А потом ми дали ему зелье, которое по маггловски выражаясь, погрузило его в медикаментозную кому, так? – Рина кивнула, и старик снова потер руки. – Заметьте, я Лейб Айзекс не спращивал вас: ни откуда эти зелья; ни щто это за заклинание! – поднял он длинный тощий палец. – Пока все понятно и Лейб Айзекс винужден констатировать – правильно! Теперь, щто ми имеем? А имеем ми - таки вот щто! Я осмотрел пациента. – Лейб Айзекс теперь сделал недвусмысленный уважительный кивок в сторону директора и Дамблдор в ответ тоже склонил седую голову. – Деятельности мозга пациента ни заклятия, ни зелья таки не нанесли сколько-нибудь значительного ущерба. Имеет место, я прошу прощения, то, щто медики-магглы называют посткоматозной депрессией. – Он метнул быстрый взгляд на удивленно поднявшего брови Альбуса и продолжил, ехидно прищурившись. – Виражается это недомогание весьма-таки невириятно. Вполне, скажем, вменяемий пациент в некоторих вопросах проявляет неадекватность, скритность, агрессивное упрямство. – мистер Айзекс крайне неодобрительно глянул на Дамблдора, а всех остальных, тоном и манерами будто призвал поддержать его. Не услышав ни слова одобрения, старик нахмурился, пожевал губами, отчего его длинный крючковатый нос задвигался, как клюв грифа. – Я таки поясню! – значительно высказался он, подняв скрюченный палец и указуя им на Альбуса. – Щто по ващему должен испитывать больной, которий вместо чистилища угодил в тихое сытое и спокойное место, почти в Рай? Таки – радость!!! А щто же ми наблюдаем? Ми наблюдаем раздражительность, ми наблюдаем скритность, и наконец, ми наблюдаем уныние! Щтоб Лейб Айзекс не ощибся, поправьте меня, девочка! А то я таки подумаю, щто я неправ! Или ваш Иисус не запрещает вам пребывать в унынии? Таки как же? – победоносно оглядел он собравшихся. – А я таки вам скажу: старый Лейб знает, что эта за болезнь такая приключилась с пациентом! Этот недуг – гордыня! – торжественно изрек эскулап, победоносно потрясая жилистым кулаком. В комнате повисла довольно наряженная тишина, и слышно было только, как осторожно сопел черный пес, не решив, требуется ему вмешаться, или нет. Мисс Прайс, которая сидела тихо, как мышка и прямо, как дебютантка не первом балу, осторожно пошевелилась и коротко деликатно вздохнув, встала из-за стола.
- Джентльмены, я прошу прощения…. – прошелестела она, явно испытывая крайнее смущение, но сознавая свою правоту. – Пойдем, дорогая. – почти прошептала она, обращаясь к Регине. – Пора подавать чай. - Мужчины недоуменно уставились на даму, которая настойчиво вцепилась в локоть молодой ведьмы, увлекая ее из-за стола. Эрик собрался было вмешаться, да и Рина, не сопротивлялась, конечно, но особого проворства не проявляла. Обоих Ризергамов остановил неожиданно твердый голос Дамблдора.
- Спасибо, дорогая Присцилла. Как бы ни хороша была эльфийская стряпня в Хогвартсе, с Вашим дивным чаем и сластями ничего не сравнится. Ни у кого из знакомых, не доводилось мне ощущать такого уюта, такого расположения, такой открытой и кроткой надежности и достоинства. – изрек Дамблдор и улыбнулся леди усталой улыбкой больного. Мисс Прайс совсем смутилась, заморгала ресничками, и, прижав руки к груди, устремила на Дамблдора свой чистый и восторженно-благодарный взгляд. Затем, смутившись еще больше, она слегка склонила седую головку и засеменила к двери, на ходу доставая платочек из манжеты. Последовав за Присциллой, Рина спустя некоторое время, когда пожилая леди успокоилась, выслушала виновато-наставительную лекцию о том, что настоящая леди просто не может себе позволить находится там, где джентльмены разговаривают о мужских делах.
- Помилуйте, дорогая! – возмутилась было Регина. – Разве вопросы о здоровье близких нас не касаются?
- Ну что ты! – почти вспылила мисс. – О чем ты! Уж ты-то знаешь, что если от нас в чем-то и есть толк, так это в заботе о здоровье. В семье все касается женщины, особенно здоровье. Но в данном случае это здесь совершенно не причем! Как ты не понимаешь!? Если джентльмены затеяли разговор, в котором затрагиваются такие серьезные вещи, как мораль, совесть, долг…и уж тем более, когда обнаруживаются некоторые разногласия в этих вопросах и они переходят на личности…. леди просто не может, не должна этого слушать.
- Но, почемуууу??? – удивилась Рина, уставившись на мисс Прайс.
- Да потому, дорогая, что настоящая леди никогда не допустит, чтобы джентльмен мог выглядеть в ее присутствии недостойно! – шепотом ответила дама.
- Но если он действительно недостойный!!?? – глаза молодой ведьмы сузились в щелочки и опасно заблестели. – И таких мужчин, кстати – полным-полно!
- Да. – печально согласилась Присцилла. – Да, дорогая. Они встречаются. Но это происходит только от того, что им в жизни не довелось общаться с настоящими леди.
- И что же нам теперь делать? – ошеломленная простым откровением дорогой Присциллы, спросила Рина.
- Как что? Приготовим чай. И будем ждать…
*********
…И они подождали еще немного… А потом – еще немного…
*******
Из всех предложенных дорогой Присциллой занятий, подходящих настоящей Леди, Регина Ризергам отдала предпочтение вязанию. Вышивание ей было отвратительно и само по себе, и от того, что игла постоянно норовила воткнуться в палец, а не в ткань. Бессмысленное расписывание различных ненужных предметов розочками и птичками – вызывало у нее буйные приступы злости, так как из всех птиц, она видела полезность только верной совы Глазёны. Об остальных она могла думать только с гастрономической точки зрения. Попытки изображать цветы неумелой рукой Рина воспринимала исключительно, как издевательство над природой. В шитье она вообще не видела никакого смысла, так как ее вполне устраивало все то, что она могла купить. В вязании, по сути, тоже смысла не было, но звяканье спиц отвлекало от тоскливых неприятных размышлений. Рисунками и узорами Рина не заморачивалась, вязала просто: лицо-изнанка. Не имея в виду ничего конкретного, она просто монотонно не глядя и не задумываясь, стучала спицами, и ряд за рядом сооружала что-то бесформенное тускло-серое бесконечное и шерстяное. По-хорошему для полного счастья нужно было чем-то занять еще и мозги. С этим у ведьмы долго ничего путного не выходило: набегавшие неприятные мысли и воспоминания были так тяжелы и неотвязны, что она умудрялась путаться даже в примитивной формуле лицо/изнанка. Спасительный выход, как всегда, подсказала дорогая Присцилла, в один прекрасный момент произнесшая, прижав к груди зачитанный томик: «Ах! Как же это все-таки удивительно и чудесно! Представь, дорогая – читая творения великих наших соотечественников, мы можем стать чище, лучше, возвышеннее! Мы можем постигать прекрасное!» Добрая леди промокнула слезу и умильно устремила вдаль свой восхищенный и просветленный взор. Рина, издергавшаяся сама и изодравшая нитку трижды за последние несколько минут, с досадой отшвырнув вязание, встала. Постояв в раздумье и злости, она взглянула на старушку и направилась к ней. Мисс Прайс, словно отрешившись от суеты земной, грезила о чем-то приятном. Приятство это, вызванное не иначе, как томиком у нее на коленях пробудило в Рине некую завистливую раздраженность и она скосила глаза, чтобы разглядеть название и автора книжицы.
«Ну, ясное дело!» - мрачно заметила она про себя. «Лорд Гордон - наше о-го-го! Не считая нашего ВСЕГО, которого ей не нужно читать, так как все сто пятьдесят четыре сонета она знает наизусть! И, я подозреваю, вполне может из каждой пьесы продекламировать пару-тройку монологов! Вот ведь – неугомонная старушка!», - подумала Рина улыбаясь. Ведь «неугомонная старушка» натолкнула ее на спасительную мысль. Ведьма прилежно и чинно уселась на прежнее место и устроившись, принялась перебирать в уме авторов, чьи творения могла она вспомнить хоть строкой. Дело пошло веселей. И хотя к вечеру запас заученного когда-то, иссяк, связанного - заметно прибавилось. На следующий день Регина принялась за детские стишки и песенки и выглядела почти бодро. Но уже где-то через час-полтора, она поняла, что люто ненавидит и Робина-Бобина, и Джека с его Джил, и Хиккори Диккори Дока, и Шалтая Болтая и особенно весёлого кривого старикашку, который ко всем прочим его достоинствам, еще и привязался, как банный лист.
Жил-был кривой чудак.
Все делал он «не так».
Повезло ему в пути
Шестипенсовик найти
На щербатой мостовой.
И от счастья сам не свой
Кошечку купил он в дом,
Кривоватую. С горбом.
А весёлый тот зверёк
Изловить мышонка смог.
Теперь он с кошкой, мышкой
Живет в кривом домишке.*
«Везет мне в последнее время с выдающимися старичками», - ядовито подумала она. «Да что там – старички! Старушки – тоже не промах! Одна Дорогая Присцилла чего стоит! Заткнет за пояс всех старичков со своими представлениями о мироздании, а ее теория «настоящая Леди» - порой звучит, как утраченная книга Нового Завета». Нет, Регина конечно беззаветно любила добрую пожилую даму, ставшую родной безо всяких оговорок, но никак не представляла для себя соответствия высоким идеалам мисс Прайс.
Жил-был кривой чудак…
Да уж! Мистер Айзекс, покинувший Снивиллидж пару дней назад в крайне сердитом настроении, был очень странным стриком. Но к его странностям ризергамское семейство привыкло очень давно. А вот дражайший наставник, директор Хогвартса, величайший волшебник Британии, а проще говоря, Альбус Дамблдор, тоже не чужой для них человек, в части странности мог бы дать сто очков вперед кому угодно. Проще всех было Присцилле – она его если не боготворила, то очень уважала и считала настоящим Джентльменом (из той же книги, что и настоящая Леди). Эрик к Дмблдору относился настороженно.
*****
- Я уезжаю. – коротко бросил мистер Айзекс и Рина поразилась вдруг отсутствию его характерного говорка. Кузен тоже поднял на старика недоуменный взгляд, хотя такой нюанс его вряд ли смутил. – И-таки не надо меня пепелить глазами, молодые люди! – проскрипел старик, словно опомнившись, так как его голос уже звучал привычно сварливо. – Я, дорогие мои, хочу, скажем, с вами побеседовать. Поэтому – вы уж помолчите и послушайте старого Лейба Айзекса. – прогундел он, устраиваясь на краешке стула. Рина послушно отложила вязание, Эрик состроил сосредоточенное внимание на лице и оба они приготовились прилежно слушать. Старик зыркнул на них из-под густых бровей, и нахмурился: тихони с виду, оба Ризергама явно не впечатлили его своей покладистостью. – Скажем так: я доволен результатами. – с места в карьер сообщил он. Рина лишь слегка дрогнув ресницами, продолжала глядеть прямо перед собой. Мистер Айзекс снова заговорил, - Ваш гость – таки самый дрянной пациент, которого только может получить лекарь. Но, он, я вам скажу, и самый что, ни на есть удобный для врача пациент – он все знает. – Лейб поднял указательный палец вверх, призывая слушателей особенно сосредоточиться. – Я-таки не идиёт. Старый Лейб повидал на своем веку всяких! И он, межьду прочим, может понять – лезут ему в голову, или просто делают вид…. – многозначительно хмыкнул он. - Таки Дамблдор, чтобы он был здоров, в голову к Лейбу не лез. И вид не делал… Он знал! Он-таки знал шьто с ним приключилось. О чем-то он просто догадывался, но свое состояние он оценивает крайне объективно. В общьих чертах оно таково: пагубных последствий винужденного приема неблагоприятного препарата удалось избежать. Ви-таки вовремя предоставили необходимые сведения, а я вовремя начал соответствующее лечение. Побочных эффектов от примененного модифицированного по невыясненному алгоритму, - старик кинул колючий взгляд на Регину, - таки два: первое – я ни за что поручиться не могу, я-таки врач, а не целитель из вашей мунговской богадельни. Будет ясность – будут виводы! На щас я, допустим, вреда не вижу; второе – сломанное ребро. Ну, с этим ваш Дамблдор, скажем, справился сам и весьма успешно. Но, - мистер Айзекс вновь ткнул пальцем в пространство, - ви не торопись радоваться! Ваш Дамблдор медленно умирает. И он-таки так и сделает, если ви не уломаете этого упрямого вздорного старика принять единственное возможное решение. Его рука – это наглядное пособие для того, чтоби увидеть – во что-таки может превратиться величие, если оно не дружит с головой! Он таки висохнет и почернеет, как те трупы, которые магглы викапивают их древних захоронений. Ищут они! – сварливо выпалил старик. – Щто они ищут, несчастные? Знания, сокровища? Вздор! Смерть свою они ищут! Но что с них взять, ви же понимаете! – хихикнул он и тут же расстроился, - А тут, я же вас умоляю, тут совершенно невериятный случай! Чтобы такая голова, такой могучий мозг, такой изворотливый ум…. Нет! – решительно поднялся с места старик, - Лейб Айзекс уходит! Ви же понимаете, что старый Лейб таки вернется и сделает это с удовольствием! Но! – снова тощий палец проткнул воздух, - Пациент таки должен принять решение!
- Но, рэб Айзекс! – подал голос Эрик, тоже подскочив вслед за ним, - Вы хотя бы можете сказать нам, есть ли ….
- Таки да, молодой человек! – обернувшись в дверях, ответил колдун. – Простое, надежное, в данном случае, гениальное средство. Оба Ризергама выжидающе молчали и старик, старик изрек твердо и уверенно, - Ампутация! – не дожидаясь, пока его собеседники переварят услышанное, он добавил, - Вы знаете, как меня найти. И, кстати, имейте в виду, что любая, даже магическая операция – это операция! Что не ясно? – рассердился старик, глядя на брата с сестрой, - Кровь нужна! – проскрипел он и вышел из гостиной.
- Что ты думаешь по этому поводу? – спросил Эрик, когда все сказанное Айзексом уложилось у него в голове.
- По поводу крови? – рассеянно откликнулась Рина, - Да ерунда, найдем.
- Поподробней пожалуйста.
- Рик, не будь занудой, - отмахнулась она. – Ты не можешь, ясное дело. Кровь нужна родная, или около того. Значит я и старушка. Старушка отпадает. Стало быть…
- Ну, я так и думал. – нахмурился Эрик. – У Дамблдора, кстати, есть брат. Куда кровнее?
- Брат – это хорошо. – Кивнула Рина. – Дело за малым. – Невесело хмыкнула ведьма, - Уговорить Самого согласиться с Айзексом, и потом – уговорить на участие Аберфорда. Вот с последним – будет кисло. Насколько я в курсе, они не особенно близки. Так что…
- Так что по любому – ты! – раздраженно ответил Эрик.
- Но это же почти семья, Рик. – тихо и почти жалобно сказала Регина. – У нас с тобой…
- А тебе не приходило в голову, драгоценная Регина, что наша семья может увеличится каким-нибудь иным способом? – Рина недоуменно уставилась на брата, а тот окончательно разозлившись, выпалил, - Представь, дорогая, человеческие особи могут размножаться несколько иным путем, чем это делают простейшие. Если отбросить способы прямого деления и пасторали про пестики и тычинки, можно легко догадаться, о чем я тебе толкую. Мы с тобой примитивно, как нормальные homo sapiens, можем найти себе пару, и наплодить потомство!
Рина некоторое время сидела молча, лишь изредка хлопая глазами, и Эрику подумалось в наступившей тишине, что он слышит звуки и взмаха и удара ресничек об ее щеки. Ведьма кивнула несколько раз, как будто внезапно нашла правильное решение, и поднялась. – Знаешь, дорогой, - сказала она неожиданно спокойно, - ты прав. Я и не собиралась, собственно, плодить Ризергамов путем почкования. Вопрос размножения – важный и нужный, но мы обсудим его после, - улыбнулась она. – А пока – наведаюсь-ка я справиться о здоровье дорогого Дамблдора.
*******
Рина ждала. Ждала терпеливо, с несвойственным ей спокойствием. Она ждала, пока Дамблдор начнет задавать вопросы, или хотя бы даст возможность задать вопросы ей. А дорогой Альбус вот уже полчаса вел с ней умозрительную беседу «ни о чём», попивая чай с лимонными дольками.
- Так вот, - пробился сквозь ее сознание голос Альбуса, - Дорогая Присцилла была так любезна, так мила. Она читала мне вслух замечательные книги, ставила пластинки, даже показывала фильмы…
- Я очень рада, что она смогла поделиться с Вами своими развлечениями. Не сразу, но мисс Прайс вполне освоила всю доступную в доме технику и теперь использует ее очень активно. – ответила Рина. – Надеюсь, она Вас не утомила?
- Что ты, дорогая! Это так занимательно. К тому же Присцилла на редкость деликатная особа. – благодушно улыбнулся он. - Знаешь, моя девочка, с ней совершенно нет нужды себя контролировать. Абсолютная безмятежность. – мечтательно проговорил он. Рина уныло, почти машинально кинула взгляд на своего собеседника и ее словно обжег, жесткий блестящий изучающий взгляд.
«Вот как, значит?» - подумала она. «Все делал он «не так…», - мелькнула злобная мысль, - «Все верно: и домишко кривой, и все не так, и кошка…А уж мышек… для опытов – не счесть! Ну, вот и попробуем-ка мы тоже – «не так»! В конце концов – какой с мыши спрос?»
-Так ты кажется хотела мне что-то рассказать? – спросил осторожно Дамблдор, прихлебывая чай.
- Я бы сформулировала иначе, профессор. – выдержав паузу ответила ведьма. – У меня просто нет другого выхода. – Я расскажу Вам даже больше того, что хотела бы.
*****
Она выдержала разговоры с Минервой, смогла не кинуться к Дамблдору с проблемами. Ей даже удалось добояться пока Лейб Айзекс не объявил, что пациент идет на поправку. Она с трудом, но выдержала буравящий, промораживающий до костей взгляд голубых глаз директора, поломанный, словно призмами, очками-половинками. Беседа с директором, была изматывающей и тяжелой. Когда Рина обрушила на него информацию о том, почему пущенная Снейпом полноценная Ававда привела к столь странному, нетривиальному результату. Несколько секунд Дамблдор закрыв глаза, молча, «переваривал».
- Я не стану спрашивать, каким образом тебе удалось создать ситуацию, в которой ты смогла проделать с волшебной палочкой профессора Снейпа некие действия. Я лишь хочу знать: первое – в курсе ли он, что на него оказано воздействие и знает ли о последствиях этого воздействия; второе – отдавала ли ты себе отчет в своих действиях, когда осмелилась … Проще говоря – соображаешь ли ты, что натворила и представляешь ли, чем это может обернуться; и третье – кто еще, кроме твоих близких и Лейба Айзекса в курсе твоих художеств. Изволь отвечать.
Дамблдор говорил тихо, и казалось, совершенно спокойно. Но Рине представлялось, что над ее головой с треском раскололось небо – так просто и страшно сформулировал он вопросы.
Ответив на всё по порядку, ничего не сглаживала и не избегала сомнительных откровений, Рина подытожила, - Я не совсем достойным путем вступила, в некотором роде, доверительные отношения с профессором. Обстоятельства сложились так, что мысль воспользоваться ситуацией пришла сразу. Добавлю только, что сомнений и колебаний я не испытывала. Я не обдумывала нарочно и не строила планы заранее, вес произошедшее между нами, не оставляло сомнений в том, что я действовала сознательно, а не по порыву, или прихоти. – она перевела дух и продолжила, стараясь не прятать глаза от взгляда Дамблдора. – Я уверена, что он не в курсе того, что произошло потом. Также, я уверена, что он не знает о том, что случилось на Астрономической башне, после того, как он выполнил данное вам обещание. – Рина с вызовом глянула на Альбуса, и он неожиданно отвел взгляд.
- Об этом ты мне расскажешь после. – поморщившись, изрек старый волшебник. – Продолжай.
- Продолжать собственно нечего. – потупилась Регина. – Никто, кроме наших, не знает. О том, что будет дальше, я конечно думаю. Но мысли мои пока начинаются и заканчиваются на том, чтобы это завтра, для начала, просто настало. Для нас… Для всех. Для вас. Для МакГонагалл. Для Хогвартса. Для Малфоев… Да! И для них! – с вызовом вздернула она подбородок. – И для Северуса Снейпа… - тихо добавила она, про себя удивляясь, как легко удалось ей выговорить это имя.
********
Длительное молчание начало тяготить Регину. Ей думалось, что за время, проведенное в Снивиллидже, она научилась ждать и наждалась на сотни лет вперед. Однако новое ожидание снова вызвало тревогу. Мысли бились как птицы в силке: уйти тихо, сбежать, оставив Дамблдора свыкаться с действительностью; начать требовать, размахивать руками, провоцируя хоть какую-то реакцию с его стороны; разрыдаться, или грохнуться в обморок, вызывая унизительную жалость и снисхождение; или вспомнить, наконец, что она Регина Ризергам и вести себя, как настоящая леди.
- Для начала, мы сделаем вот что, дорогая, - неожиданно сказал Дамблдор, блеснув яркими в спустившихся сумерках, голубыми глазами.
«Похоже, пытка ожидания заканчивается», - подумала Рина.
* The Crooked Man
There was a crooked man,
And he walked a crooked mile,
He found a crooked sixpence
Against a crooked stile;
He bought a crooked cat,
Which caught a crooked mouse,
And they all lived together
In a little crooked house.
* Жил-был человечек кривой на мосту.
Прошел он однажды кривую версту.
И вдруг на пути меж камней мостовой
Нашел потускневший полтинник кривой.
Купил на полтинник кривую он кошку,
А кошка кривую нашла ему мышку.
И так они жили втроем понемножку,
Покуда не рухнул кривой их домишко.
Перевод С. Маршака

Жил на свете человек,
Скрюченные ножки,
И гулял он целый век
По скрюченной дорожке.
А за скрюченной рекой
В скрюченном домишке
Жили летом и зимой
Скрюченные мышки.
И стояли у ворот
Скрюченные елки,
Там гуляли без забот
Скрюченные волки.
И была у них одна
Скрюченная кошка,
И мяукала она,
Сидя у окошка.
Перевод К. Чуковского



Глава 36

♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠~~ ♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠
Разлетелись как брызги осколки.
Собираю, изрезавшись в кровь.
Бесполезно: ни проку, ни толку
Клеить заново душу, любовь…

Я себя и стыжусь и жалею
За падение с высоты.
Не горит и не гаснет, но тлеет
Обезличенный образ мечты.

Понимаю, отчетливо вижу…
Бесконечность стремится к нулю.
Ненавижу себя. Ненавижу!
Ненавижу за то, что люблю…

На выжженной жарким летним солнцем поляне материализовалась высокая черная фигура, закутанная в дорожную мантию. С минуту постояв, путник широким шагом направился к огромным воротам, за которыми высились башни Хогвартса. На ходу, не вынимая волшебной палочки, он простер к воротам правую руку, и тяжелая створка калитки услужливо распахнулась перед ним, не издав ни единого скрипа. Оказавшись во дворе, он откинул капюшон и, запрокинув голову, щурясь на яркое солнце, бросил быстрый взгляд на Астрономическую башню. Тряхнув смоляными длинными волосами, словно отгоняя неприятные видения или воспоминания, он вызывающе вздернул острый подбородок и решительно направился к главному входу. Черная мантия, словно парус, развивалась за его спиной. Он чеканил шаг по каменным плитам Хогвартса, словно солдат на параде, которому вот-вот предстоит промаршировать мимо самой Королевы, архиепископа Кентерберийского и всего кабинета министров. И если Минерва МакГонагалл, появившаяся на лестнице, с трудом, но тянула на царственный вид, то вышедший следом за ней долговязый и скрюченный подагрой Филч, скорее походил на одетого в цивильное Фавна, чем на архиепископа. Впрочем, МакГонагалл тоже проще было принять за статую одной из Эриний*. Выражением лица она более всего походила на Алекто – непрощающую. Поза ее и гордая посадка головы наводили на мысль о сходстве с Тисифоной, готовой мстить за убийство. И если Минерве была вовсе чужда зависть, то гнев делал ее похожей и на Мегеру, самую страшную из богинь мщения.
Непротокольная встреча, впрочем, отнюдь не смутила визитера, и он уверенно взлетел по лестнице. Поравнявшись с встречающими, он коротко, но значительно кивнул завхозу и отвесил даме более глубокий поклон, замерев со склоненной головой на несколько секунд. Никто из них не проронил ни звука и пришелец, распрямившись резко мотнув смоляными прядями, направился в замок. На ходу полуобернувшись к МакГонагалл он бросил: «Буду Вам очень признателен, профессор МакГонагалл, если перед тем, как я к пяти часам соберу деканов в учительской, Вы заглянете ко мне в кабинет для короткого разговора». Ведьма не удостоила его ответом, да он его и не ждал. Уже исчезая в дверях и глядя прямо перед собой, пришелец замер и бросил через плечо: «Жду Вас в своих прежних комнатах ровно через час».
******
Горгулья отскочила в сторону, словно ошпаренная кошка, едва Северус Снейп, новоназначенный директор Хогвартсва, собрался представиться, и по правилам произнести положенную по такому случаю фразу. Северус замер у лестницы, не в силах шевельнуть ногой, чтобы поставить ее на ступеньку. Он готовился к визиту в Хогвартс в кабинет Директора долго и мучительно. Едва только замаячила перед ним вполне, впрочем, ожидаемая перспектива вернуться, бывший слизеринский декан, шпион со стажем впал в панику вплоть до ощущений тошноты и прочих столь же неприятных и унизительных симптомов животного страха. Это в очередной раз неожиданно сыграло ему на руку. Его реакция, когда Хозяин осчастливил Снейпа своей волей, была настолько очевидна и бесконтрольна, что Северус удостоился отвратительной гримасы, растянувшей змеиные губы Повелителя в подобие улыбки.
*****
- Северуссс, Северуссс… Вот уж никак не мог предположить, что ты все еще так трогательно сентиментален. – голос Лорда был высоким и резким, но интонации казались почти вкрадчивыми. – Молодость… - снова проговорил он, прикрывая глаза. – Никак не мог подумать, что Хогвартс так много значит для тебя. Да и покойный директор наверняка тоже, не так ли? Не смущайся, мой друг. – губы Хозяина снова вызмеились улыбкой. – Молодость пройдет быстро, а с ней и сантименты. Нет ничего постыдного в том, что у моих добрых слуг и последователей такая чувствительность. Это ответ всем тем, которые распространяют ложь о нашей жестокости. Мы стоим над этим понятием! – со значением повысил голос Лорд. – И когда вашими усилиями очистится скверна с волшебного сообщества Британии, тогда все постигнут, как чутки и возвышены ваши живые души… - слова Хозяина замерли где-то под сводчатым потолком большого зала Малфой-менора. Северус, уже успел подавить эмоции, вызванные новым назначением, но видимо ослабленное чувствами сознание снова дало сбой. С того мига, как он осознал смысл рассуждений о душе, изреченных Лордом, до того мига, когда это осознание тенью мелькнуло на его лице, прошло не более сотой доли секунды, но Хозяин среагировал мгновенно.
- Круцио. – спокойно, без тени эмоций метнул он заклятие в Снейпа, и у того моментально не осталось ни единой мысли и не единой эмоции, кроме всепоглощающей боли. Лорд некоторое время наблюдал беззвучно корчившегося на полу Снейпа, затем ослабил силу воздействия. – Это необходимая мера, Северус. – четко и вполне бесстрастно произнес Хозяин. – Я не против сентиментальности и эмоций, но они не должны мешать тебе, исполнять свой долг. Ты расслабился, а это в нашем случае недопустимо. Ну… И довольно. Будем считать, что это был урок мастерства. – с удовольствием закончил Лорд, убирая палочку. – Приведите себя в порядок и приступайте к своим обязанностям, директор.- усмехаясь, закончил Волан-де-Морт.
******
Снейп собрался и стал подниматься по лестнице. Двери кабинета раскрылись перед ним также моментально. Он вошел, не в силах далее терпеть эту пытку, и сел на первый попавшийся стул, закрыв лицо руками. Сколько он так просидел, Мерлин знает… Минуту? Две? Десять?
Дрожь в руках и коленях прошла, но на душе было по-прежнему муторно. «…Вам лучше знать, что будет с Вашей душой…» Черта-с-два! Какая разница, кто накидал мне под ноги этих осколков, этих черепков, некогда бывших чем-то хоть и не столь возвышенным, но целым! Я ли расколотил свою душу, нашлись ли друзья - помошники… Какая теперь разница? Пропасссть! Да – никакой! Что Вы на это мне скажите, Альбус?» - вскочил с места Снейп и подлетел к новому портрету. Ему никто не ответил. Рама была пуста. Интерьеры картины тускло поблескивали в свете многочисленных свечей, вспыхнувших при появлении Снейпа в кабинете. Северус тяжелым взглядом оглядел старые портреты прежних директоров. Кто-то дремал, кто-то подчеркнуто увлеченно предавался чтению или размышлениям, некоторые, как и Дамблдор, отсутствовали. «Не удостоили!» - гадко ухмыльнулся Северус. Только Блэк смотрел на него едва ли не с сочувствием, но тоже отвел взгляд, едва они встретились глазами. Не в силах дольше оставаться в этом месте, Снейп круто развернулся, нацепив на лицо привычное выражение крайнего презрения и невозмутимости, и вышел вон со словами: «До встречи, коллеги».
- Это возмутительно, господа! – донеслось до его слуха, когда он спускался по лестнице.
******
Оказавшись в подземельях, Северус успокоился неожиданно быстро. Вихрем, влетев в свои комнаты, он с треском захлопнул дверь и, не замедляя шаг, промчался в спальню. Там не снимая мантии, он плюхнулся на кровать и уставился в потолок, похожей на келью монаха комнаты.
Строго говоря – визит в кабинет директора можно было считать удачей. Аппарируя в Хогвартс, он не исключал и того, что вообще не сможет войти, что его атакует горгулья, что зашикают портреты, что сработает неведомая ему охранная магия Хогвартса, которая вряд ли настроена на директора–убийцу. Северус даже не исключал варианта того, что ему предстоит последний в его жизни бой. Не приходилось сомневаться, что Флитвик и МакГонагалл при большом желании справятся с ним, тем более что в отношении себя он был уверен – покалечить, или убить кого-то их бывших коллег он не сможет, даже защищаясь. Ему оставалось только молча принять их решение, или удрать. Последнего он сделать не мог, следовательно, нужно было идти вперед и он пошел. И выиграл! Он взял верный тон. Он нашел нужные слова для нужного человека. Северус почти не сомневался, что МакГонагалл придет в подземелья, и не просто придет, а поможет ему добиться единогласное решение всех – остаться в прежних должностях. Вот только ему теперь было вдвойне стыдно перед Минервой.
Он рывком поднялся, сбросил мантию, прошел в гостиную и щелчком пальцев растопил камин – если беседа затянется, старой кошке ни к чему мерзнуть в подземельях. Северус прошел в ванную, чтобы привести себя в порядок. Зеркало привычно зыркнуло на него неприветливым взглядом черных глаз. Сочтя свой вид вполне привычным, Снейп кивнул отражению. «Осталось только придумать, как смотреть в глаза старой ведьме», - пробормотал он и вышел. Отражение вяло пожало плечами и медленно растаяло, словно Чеширский Кот.
******
- Не удивлюсь, если у преподавателей найдутся веские причины личного характера задуматься о смене рода деятельности. Многие перемены, произошедшие за последнее время, не оставляют сомнений в том, что нынешний учебный год будет сильно отличаться от всех предыдущих. Изменения затронут не только кадровую политику, но и сам образовательный процесс. По поводу кадровых назначений: в связи с тем, что штат Хогвартса оказался недоукомплектован к началу учебного года, группа волшебников, скажем так, имеющая сильное влияние на соответствующие департаменты министерства, настоятельно рекомендовала своих выдвиженцев на вакантные должности. Таким образом, в предстоящем году в Хогвартсе Защиту от темных сил будет преподавать некий Амикус Керроу. Маггловедение будет вести его сестра, мисс Алекто Керроу. Возвращаясь к тому, с чего мы начали разговор, профессор МакГонагалл, еще раз хочу акцентировать Ваше внимание на следующем: если у преподавателей Хогвартса возникнут вдруг обстоятельства, не позволяющие им продолжать работу, я готов всеми доступными мне средствами подтвердить необходимость отставки. Такими обстоятельствами могут стать, скажем, пошатнувшееся необратимым образом здоровье, наличие недееспособных родственников.
Есть еще один момент, который я бы хотел отметить особо. Минерва…, - Снейп с трудом выдавил из себя это обращение, взяв предварительно продолжительную паузу. – Прошу Вас особенно тщательно донести эту информацию до деканов. Я был бы Вам крайне признателен, если к моменту нашей встречи в учительской у всех деканов было четкое понимание перспектив на ближайший учебный год. Будет лучше, если мы узнаем о том, кто будет делегирован в преподавательский состав заранее, а не в последний момент.
- Предупрежден… - прошептала бледными губами МакГонагалл.
- Именно! – веско ответил Северус, радуясь, что его затея сработала, - Было бы куда более правильным, если бы это означало – «защищен», но в данном случае – «вооружен» - лучше, чем ничего.
*******
До начала учебного года нужно было еще переделать кучу дел, решить кучу проблем, встретиться с кучей людей. У Северуса Снейпа не было ни единой свободной секунды на то, чтобы предаваться размышлениям об общении с коллегами, о том, как будут строиться отношения со студентами и новыми назначенцами. Поэтому новый директор Хогвартса проявил практичность и мысленно засунул все эти нерешаемые проблемы в такое место, про которое добропорядочные британцы даже не подозревали, а добропорядочные британские волшебники не говорли в приличном обществе - в троллеву задницу.
Это было крайне благоразумной стратегией, так как существовала куча проблем, еще более неприятная тем, что отправив их по тому же адресу, Северус рисковал оказаться в месте, превосходящем экстремальностью ягодицы представителя магических меньшинств.
Чтобы не расслабляться, Северус решил начать с самого сложного. Потратив четверть часа на мучительные раздумья, он быстро настрочил письмо и, запечатав его директорской печатью, призвал сову.
На вечер Северус запланировал крайне неприятное, но необходимое мероприятие: визит в Малфой-менор. Во-первых: существовал риск предстать перед Хозяином, чего Северус не желал, хотя и не особо опасался. Это было явным нахальством с его стороны, но он был так взвинчен и напряжен, что проще было позволить себе подобную беспечность, чем закрутить внутреннюю спираль еще на пару оборотов. Во-вторых: оставался реальный шанс столкнуться с «соратниками». Особенно напрягала сестрица хозяйки дома – блистательная Беллатрикс. Он всегда вел себя осторожно с этой особой, но в последнее время это стало крайне затруднительным. В третьих: письмо Нарциссы, ставшее поводом предстоящего визита, свидетельствовало о том, что ему предстоит нелегкий разговор не только с ней, но и с ее муженьком и, что самое неприятное – с любезным крестником. Их разговор с мальчишкой, когда Снейп прибыл в мэнор после событий на Астрономической башне, оставил у него самые неприятные воспоминания.
********
- Входи, Севеврус. Чувствуй себя, как дома. – резким, словно звук от движения пальца по стеклу, голосом приветствовал его Хозяин. Он и вправду восседал на некоем подобии трона – антикварном кресле, стоявшем на возвышении в зале малфоевского дома. – Ты ведь и так чувствуешь себя здесь очень свободно, позволяешь себе являться, когда захочешь? Не так ли?
Северус почувствовал, как посторонний разум проник в его мысли. Он склонился в низком поклоне, не прерывая зрительного контакта, чтобы не сердить Лорда. – Если вы позволите, Мой Лорд…
-Круцио! – последовал ответ и Северус в угоду Хозяину и во избежание больших бед, словно подрубленный кулем свалился на паркетный пол. – Поднимите его! – после пары минут круциатуса велел Лорд. В голосе его слышалось удовлетворение. Снейпа кое-как поставили на ноги, и он, покачиваясь медленно поднял взор на господина. – Ты позже объяснишь мне свое дерзкое опоздание. А пока… А пока, Эйвери, Гойл, отведите его к Нарциссе. Она заслужила поощрения с нашей стороны. Потрясающее самообладание! Настоящая леди, настоящая чистая кровь! – обратился он к притихшим упивающимся, обведя их торжествующим взглядом. – Проводите его к леди Малфой. – кивнул он Гойлу и Эйвери, стоящим чуть позади Снейпа. – А ты, Северус, приведи в порядок мальчишку. Его мать заслужила, чтобы он был хотя бы здоров.
На негнущихся ногах Северус плелся между двумя хозяйскими «бульдогами», размышляя, отчего это его так вырубило от простого Круцио. Не придумав ничего стоящего, он не заметил, как оказался у дверей комнат Нарциссы. Гойл пинком распахнул дверь и Северус уперся взглядом в белый заляпанный кровью диван. На нем лежал Драко, свесивши безжизненную руку до самого пола. Мальчишка мелко и часто дышал и дрожал, словно в лихорадке. С белобрысых мокрых волос на белый ковер, на диван и на воротничок рубахи капали нереально красные густые капли крови. Рядом сидела белая, как саван Нарцисса и молча, смотрела на сына. Вялость и ватность в ногах враз исчезли, и Снейп метнулся к дивану. Нарцисса, казавшаяся механической куклой, довольно проворно, освободила для него место рядом с сыном. Глаза юноши были прикрыты, губы разбиты в кровь. Северус четкими уверенными движениями провел примитивную диагностику. Он был почти уверен, что с мальчиком все будет в порядке, иначе не было смысла в этой «показательной» прилюдной порке. Снейп быстро справился с лихорадкой и судорогами, оглянувшись на стоявшую истуканом Цисси, дал четкие короткие указания. Она тут же ожила и метнулась к двери, за зельями, которые назвал Снейп. Даже не взглянув на топтавшихся в комнате Эйвери и Гойла, она одним движением палочки, припечатала Эйвери к стене. Он стукнулся затылком о бюро и сполз на пол. Гойлу было достаточно одного взгляда ведьмы. Гориллоподобный бугай проворно подхватил соратничка под мышки и пыхтя и отдуваясь поволок его из гостиной. Цисси, не дожидаясь завершения их перемещений, словно через грязную лужу, перешагнула через волочащиеся ноги Эйвери и упорхнула по коридору в сторону кабинета Люциуса. Северус глубоко вздохнул и удобнее пристроился на диване рядом с крестником. Бескровное лицо Драко казалось почти прозрачным. Снейп поморщился и снова вздохнул.
********
Северус задержался с делами дольше, чем планировал. В последний момент, когда он привел в порядок все дела в Тупике Прядильщиков и уже собирался отправиться к Хозяину, на него вдруг обрушилось осознание ситуации в несколько неожиданном ракурсе. Остановившись посреди своей убогой гостиной, он вдруг отчетливо представил себе искореженную болью физиономию Свинни, недоуменно улыбающееся лицо отца, сдернутого с койки, поджатые губы и растрепанные седые волосы Августы, в упор глядящей на людей в плащах и масках….
Несколько секунд потребовалось ему, чтобы справиться с удушливой паникой. Уде через минуту восстановив дыхание и посуровев лицом, Северус уверенно покинул дом, привычным жестом восстановив защиту.
Он справился со всем довольно быстро: визит в Гринготс и в адвокатскую контору, заняли всего полдня. С больницей, в которой лежал мистер Снейп он провозился часов десять и из-за нехватки времени не церемонился с некоторыми, довольно сомнительными заклятьями и чарами. В принципе ему удалось устроить отца вполне сносно – в маггловской деревушке на юге Ирландии с очаровательной крепкой и благодушной пожилой сиделкой. Последние полтора часа Снейп потратил, возводя защитные чары, барьеры и ловушки вокруг Принс-лоджа. Закончив, Северус удовлетворенно вздохнул, вытер прямо об мантию вспотевшие ладони и присел прямо на траву. На секунду у него мелькнула шальная мысль зайти к бабушке, но представить лицо Августы, когда перед ней появится внук-убийца он не смог. Резко мотнув головой, прогоняя дурацкие порывы, бывший экс-профессор поднялся и трансгрессировал в Малфой-менор.
******
За все это время у него не было минуты подумать о мальчишке, да и с чего бы? Снейп был уверен, что Драко в безопасности и даже где-то в душе готов был признать, что интриганке Ризергам нельзя отказать в некоторых достоинствах. Что ж, и в этом он ошибся. В конце-концов он, как оказалось, не умел разбираться в женщинах. Северус вновь поморщился. С детьми и женщинами ему явно не везло. Нет, но какова Ризергам! Забрать мальчишку, а потом подло бросить!
Неприятное ощущение прервало поток не менее неприятных мыслей, и Северус перевел взгляд на крестника. Драко очнулся и внимательно глядел прямо ему в глаза. Мальчишка шевелил разбитыми губами, явно пытаясь что-то сказать. Вместо слов у него получались нечленораздельные свистящие звуки. Снейп проворно наклонился к нему, тихо шепча, - Тише, тише, Драко! Помолчи. Тебе пока нельзя разговаривать. Сейчас вернется Нарцисса, принесет лекарства, ты примешь их, уснешь, и уже завтра все будет хорошо. – Мальчишка не унимался, продолжая шевелить губами, и даже попытался привстать. Зная упрямство крестника, и пронимая, что лучше ему не напрягаться, Северус наклонился к юноше.
- Крестный, - едва различимый голос Драко заставил Снейпа прикрыть глаза от накатившей жалости к мальчишке. – Крестный, - снова услышал он.
- Я слышу, Драко. – как можно спокойнее и примирительнее ответил Снейп. – Ты ведь все равно скажешь, то, что хотел. Я внимательно тебя слушаю. Если понадобится, я дам тебе перо и пергамент. – Мальчишка дернул губой, пытаясь улыбнуться, а Северус ободряюще накрыл ладонью его пальцы.
- Крестный. Она не причем. – едва выговорил мальчишка и закрыл глаза. Снейп, сообразив, о чем он и изругав себя последними словами за слишком громкие мысли собрался ответить, но Драко уже перевел дух. – Она меня не пускала. Я просил. Она поняла. Она… Она… - Драко закашлялся и на губах у него выступила кровавая пена. Северус помянул Мерлина. Если бы сейчас ему встретилась эта чертова кукла, уж он бы постарался ей объяснить цену чистой крови его крестника.
- Тише, тише мальчик! – Снейп сам не заметил, как в тревоге обратился к Драко совсем как в детстве. Мальчишка затих. Северус осторожно отер губы Драко и легонько провел рукой по слипшимся волосам. Юноша снова открыл глаза и попытался улыбнуться. Северус растерялся, глядя ему в глаза. Взгляд у его вздорного избалованного крестника был совсем иной – взрослый, понимающий.
- Она поняла…. И отпустила… - тихо с большими паузами прошептал Драко. Снейп удивленно смотрел на него, не зная, что ответить.
Нарцисса появилась как раз вовремя. Драко, увидев мать в дверях, поменялся, в лице. Он явно старался излучать уверенность, спокойствие и сносное самочувствие. Быстро напичкав мальчишку всеми необходимыми препаратами, Северус обернулся к Нарциссе и ободряюще кивнул ей. Ведьма с невыразимой нежностью взглянув на сына, присела рядом с диваном. Северус хотел подняться, но она удержала его жестом.
- Теперь все будет хорошо, дорогой. – ласково сказала она сыну, осторожно коснувшись пальчиком его щеки. – Потерпи. Скоро ты уснешь, а когда проснешься, Крестный даст тебе еще лекарства, и ты совсем поправишься. Драко улыбнулся матери, и Северус невольно восхитился мальчишкой: улыбка была не вымученной и жалкой, а уверенной, благодарной, успокаивающей. Улыбка мужчины. Драко перевел взгляд на него и, напрягшись, прошептал: «Крестный. Прости за то, что я тогда был таким идиотом». Истратив на эту фразу все свои силы. Юноша провалился в сон. Снейп поднялся, подхватил Нарциссу под локти, поставив ее на ноги, и довел до кресла. Сам он с трудом уселся на ближайший стул и перевел дух.
- Пока его не стоит трогать. Он проспит до ночи, потом вели перенести в постель. Все обойдется, Цисси! – уверенно сказал он. Женщина кивнула, не поднимая головы. – Завтра, если получится, я осмотрю его, но почти на сто процентов уверен, что все хорошо. Чтобы не оставалось сомнений, ты должна рассказать мне, что, когда и как произошло. - Нарцисса кивнула.
- Как только они появились и стали рассказывать, я успокоилась. Я поняла, кто была та ведьма, которая пыталась помешать вашему отступлению. И я успокоилась. Больше меня волновал вопрос – куда ты так запропал. Но уже через два часа доставили Люциуса. – Нарцисса замолчала и закрыла лицо руками. – Он был в таком состоянии, что его не было смысла подвергать расспросам. – продолжила она, не отрывая рук от лица. – Но…. Это было очевидным только мне… Это называлось – привести его в чувства. – она резко выпрямилась, уронила руки на колени и Северус едва сдержался от возгласа – так страшно искажено было лицо красавицы Цисси. – Кошмар продолжался около часа. А потом его бросили на полу в зале, и всем было велено перейти в столовую. И мне было велено. И я перешла. А потом домовикам разрешили отнести его в спальню и привести в порядок. – Северус привстал, чтобы подойти к Цисси, что-то сказать, сделать, лишь бы она перестала говорить, вспоминать. Но она видимо почувствовала и усилием воли сбросила с себя полубредовое оцепенение. – Утром он уже вставал, Сев. А потом появился Драко. Почти за два часа до твоего прихода. Все это время я была с мальчиком. Буду тебе признательна, если ты сегодня зайдешь к Люцу. Если это конечно тебе не повредит. – тут же оговорилась она, покосившись на дверь.
- Я зайду, Цисси. – кивнул он и поднялся. Быстро подойдя к женщине, словно боясь растерять по дороге свой порыв, он обнял ее за плечи и прижал к себе. Касаясь губами ее волос, Снейп тихо прошептал: «Ты самая отважная и самая потрясающая женщина. Я восхищаюсь тобой – Леди Малфой. Все будет хорошо».
*********
Директор Снейп машинально кинул взгляд на часы на каминной полке. До визита к Малфоям оставалось около часа, и Северус досадливо поморщился. Для того, чтобы чем-то заняться, времени оставалось мало. Спускаться к себе в подземелья – вовсе не имело смыла. Получается – он зависал здесь на непозволительно долгое время абсолютно ничем не занятый. А это означало только одно: в голову полезут разные мысли, одна гаже другой, он, естественно, не удержится да и кинет взгляд на стену с портретами его предшественников и снова наткнется на их нарочито сонные, безразличные, надменные физиономии. А уж чем это закончится – к Сиббиле не ходи! А еще Малфои! А завтра - начало учебного года…. Директор скрипнул зубами и именно в этот момент до него донесся шум и ворчание бдительной Горгульи. Потом послышался шаркающий топоток по лестнице, квохтанье, сопение. На осторожный стук в дверь, Северус с облегчением выкрикнул: «Заходите, Филч».
- Господин директор… - с порога начал завхоз не до конца отдышавшийся.
- Я вас внимательно слушаю, - развернулся к нему Снейп, почти искренне демонстрируя заинтересованность, - в чем дело, Аргус?
- Господин директор, тут к Вам посетитель, сэр. Точнее – посетительница. – сообщил завхоз и покивал для верности. У Снейпа сердце замерло и с размаху бухнулось вниз. Вцепившись в подлокотники кресла, Северус глубоко вздохнул и стараясь голосом не выдать смятения, спросил: «По какому вопросу? Она представилась?»
- Дама не представилась, а только заявила, что желает видеть директора. Я пытался расспросить ее, но в этот момент подошла профессор МакГонагалл и велела мне доложить Вам, а сама взялась сопровождать даму, послав меня вперед.
- На такие случаи, помнится мне, существуют довольно подробные и обстоятельные инструкции. Или нет? – сдвинув брови, спросил Снейп.
- Да, господин директор, но… - он не договорил, так как на лестнице снова послышался шум. На этот раз Горгульи слышно не и было, и Северус сделал вывод, что посетительницу сопровождает Минерва. К нему действительно поднимались двое, поступь гриффиндорской деканши он узнавал, как хорошая собака узнает привычных гостей. Но и поступь другой дамы была ему знакома...
- Профессор Снейп, позвольте… - с порога заговорила Минерва, но ее спутница, показавшаяся за спиной МакГонагалл, не стала дожидаться, пока ее представят.
- Господа, позвольте мне пообщаться со своим внуком наедине. – властно изрекла Августа Принс, переступая порог кабинета директора.
- Мадам! – Северус вскочил навстречу старой леди, хотя совершенно не был уверен в том, что сможет с достоинством, уверенно и решительно преодолеть расстояние от стола до двери. – Позвольте представить Вам моих коллег: профессор МакГонагалл, мистер Филч. Как поживаете? Не утомило ли Вас путешествие? Я рад Вас видеть, бабушка. – Августа и бровью не повела на слова внука, лишь коротко кивнула вновь представленным ей персонажам, проходя вглубь кабинета. Она остановилась у ближайшего к столу кресла и обернулась на внука и его коллег. – Господа, - Северус умолк, словно подбирая слова, Благодарю вас за то, что вы были столь любезны, проводив ко мне миссис Принс. Теперь прошу вас возвратиться к своим делам. МакГонагалл бесстрастно и невозмутимо развернулась и молча вышла, за ней последовал завхоз, предварительно отвесивший общий поклон директору и его гостье.
- Бабушка…
- Это правда? Я спрашиваю: это правда – то, что про тебя болтают и пишут в газетах? – резко спросила Августа.
- Я не совсем понимаю: что вы имеете в виду, мадам. – глухо ответил директор. Он был не готов к такому напору. Да что там! Он был словно боксер на ринге отправлен в нокдаун первым же ударом. Ну, кто же мог предположить, что вздорная старуха явится к нему после всех тех мер, которые он предпринял, чтобы как можно надежнее отгородиться от своей семьи. Или вернее, оградить семью от себя.
- Прекрати юлить! – рявкнула вдруг Августа. – Что за манеры! Впрочем, чего от тебя ожидать? Твой отец маггл, как я понимаю, не особенно занимался твоим воспитанием. Да если бы и занялся – ничему хорошему бы не научил. И дочь моя, упокой Мерлин ее бедную душу, была занята не сыном, а навязчивой идеей - создать нормальную семью. Совместить несовместимое! Ты рос, как зверёк в Запретном лесу, да, по сути – таким и вырос! Не смей меня перебивать! – еще более повысила она голос на попытку Северуса изобразить гордый и независимый вид. – Кривляться будешь не со мной, негодный мальчишка! – старая дама перевела дух, зыркнула возмущенно на молчавшего внука и снова задала вопрос, - Так это правда?
- Не совсем… И не всё…. – ответил ей директор. – В кабинете воцарилась напряженная тишина, и Северусу казалось, что он слышит как кряхтят за его спиной директора на портретах, стараясь не привлекать к себе внимания, но ничего не пропустить. Ему неудержимо, до чесотки в ладонях захотелось развернуться всем корпусом и продемонстрировать всем им, напыщенным и мудрым, очень недвусмысленный характерный жест, из тех, что понимают все, всегда и везде.
- Я так и думала. – нарушила, наконец, молчание старая дама. – Когда-нибудь, Северус, тебе придется за всё ответить. За то, что сделал, за то, чего не делал, за то, что сделать не смог, или не захотел. И даже за то, о чем только подумал. Но это, надеюсь, будет не скоро. И я уверена, что ты ответишь, мой мальчик! А теперь, я скажу тебе зачем собственно я пришла. – Августа приосанилась и стала как будто выше ростом. Она вздернула подбородок и Северусу показалось, что он довольно часто видел нечто очень похожее в зеркале, когда бросал на себя взгляд, перед тем, как покинуть свои комнаты. – Я хочу, чтобы ты всегда и всюду, при любых обстоятельствах помнил, что ты мой единственный внук. И ничего не может произойти такого, чтобы изменить это обстоятельство. Ты мой внук, и я всегда на твоей стороне. Что бы ты не делал, что бы об этом не думали, не говорили. Перед лицом всех прочих – мы одна семья. – Августа протянула к нему руки, и Северус, повинуясь не столько разуму, или сердцу, а чему-то более сильному, глубокому и древнему, стремительно шагнул к бабушке и склонился к ее ладоням, уткнувшись в них лицом. Он почувствовал, как ее губы легко коснулись его макушки. В следующий миг старая леди отняла руки и отступила к двери. Северус выпрямился и посмотрел на нее. – Не стану больше отвлекать тебя от дел, Северус. – сказала она своим обычным суховатым голосом. Дама направилась к двери, Снейп последовал за ней. – Не провожай меня, - оглянулась она у порога. Я сумею найти дорогу в Хогвартсе, - ее губы тронуло подобие улыбки. – Да, чуть не забыла! Отменная защита! Тебя не зря учили. Я горжусь тобой, Северус. – сказала она и перешагнула порог. Снейп стоял вверху лестницы и смотрел, как бабушка спускается вниз. Почти на последней ступеньке, не оборачиваясь, она крикнула, - Еще раз пришлешь мне с совой такую чушь, которую я получила утром, не посмотрю, что ты Директор! Приду и скажу тебе все, что думаю!
Вернувшись в кабинет Северус посмотрел на часы. У него оставалось не более пяти минут. Он бесцельно прошелся по кабинету, старательно избегая направлений, на которых ему бы попались на глаза портреты директоров. Визит Августы Принс конечно выбил его из колеи, спутал его карты, привнес в его и без того перевернутый мир дополнительные проблемы. Но, гипогриф его задери! Он бы ни сейчас, ни потом не согласился это изменить. Он понимал, что это все принадлежит к той категории поступков и мыслей, о которых говорила бабушка, и что ему придется за это ответить. Но отказаться от того тепла, которое в настоящий момент согревало его уставшую душу Северус не мог. Хотя… Должен был бы отказаться….
«Нет! Не могу! Жидковат ты, Нюниус, чтобы тягаться с Августой Принс!» - легко улыбнулся он про себя и направился к камину.



* Эринии (др. Гр.) — богини мщения, обитательницы Аида. Хранительницы кровных уз материнского рода. Эринии преследуют клятвопреступления, забвение законов гостеприимства, в особенности убийство. Они лишают преступников рассудка и навлекают на него беды. Версий их происхождения и родства несколько (кровь Урана, раненного Кроном, дочери Никты и Эреба). Их возможно больше, но в основном говорят о трех: Тисифоне (мстящая за убийство), Алекто (непрощающая) и Мегера (завистница). Первоначально они считались душами убитых родичей, взывавшими о мщении, и преследовали тех, кто не выполнял законов родовой мести. Затем представление о них несколько поменялось: из грозных богинь мщения они превратились в благодетельниц — Евменид (культовое прозвище Эриний в Аттике). Обычно Эринии изображались безобразными старухами со змеями в волосах, с бичами (факелами) в руках, преследующими преступника.


Глава 37

♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠~♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠
Бессилен, слеп, и глух, и нем…
Пред лицами своих проблем…
Событий разных круговерть:
И ночь, и день, и жизнь, и смерть…

В кружащем смерче - звери, люди…
Мы обвиняем, спорим, судим…
Где чья беда, а где вина…

Забыт, обижен, плохо понят…
И подсознание не помнит
Зачем душа обнажена…

Альбус Дамблдор уютно устроившись в специальном кресле, наподобие ученической парты, сосредоточенно выводил на пергаменте какие-то сложные формулы. По обе стороны кресла на высоких подставках располагались толстенные тома, в которые он периодически заглядывал. На просторной столешнице слегка в стороне лежала палочка – канадский клен, сердцевина – волокна драконьего уса, тринадцать с половиной дюймов. Отвлекаясь от пергамента, Дамблдор периодически неодобрительно поглядывал на палочку и снова возвращался к своим формулам.
Внезапно прямо посреди комнаты возник запыхавшийся домовик и пропищал: «От хозяина Эрика! От хозяина Эрика! Они идут сюда! Они идут сюда!» Выпалив все это на одном дыхании, домовик исчез, оставив в комнате сноп искр. Дамблдор от неожиданности, разве что не подскочил в своем кресле. После исчезновения лопоухого посланца, Альбус, помянув кого-то из Великих, отложил перо и собрался подняться. Потом передумав, он неохотно потянулся к палочке. Однако воспользоваться ею не пришлось. В дверь, едва не снеся ее с петель, вихрем ворвалась молодая леди с ворохом газет и толстой книгой.
- Доброе утро, сэр! – крикнула она, с ходу, шмякнув газеты и книгу на журнальный столик. - К Вам тут никто из ушастых не забредал?
- Забредал, как же! – с готовностью ответствовал Дамблдор, бросая косые взгляды на толстую книгу. – Странный молодой домовик с громким именем.
- Бармаглот? – охнула Рина. – Что его принесло? Что-то случилось? И где он?
- Он удалился, вероятно, туда, откуда приходил. И сделал это так стремительно, что расспросить его о подробностях не получилось. – с любопытством ожидая объяснений, ответил Альбус.
- Таааак! – протянула Рина, плюхаясь в кресло. – А он хоть что-то сказал?
- А как же! – многозначительно кивнул волшебник, - Возвестил, что он от Эрика и еще поведал, что ОНИ идут. Тебе это о чем-нибудь говорит? И кстати, откуда у приличного с виду домовика столь странное прозвище?
- Вот придут ОНИ, Вы у НЕГО и спросите, - не особенно вежливо процедила ведьма. – Говорит ли? А то! – хмуро продолжила она, вскакивая. - К нам гости сэр! И весьма вероятно, что с одним из них Вы не возгорите желанием увидится.
- В общем, я не особенно расположен принимать посетителей, - легкомысленно сказал Дамблдор. – Так что ты уж не обессудь, дорогая, если я попрошу тебя не знакомить меня со своим гостем.
- Не знакомить? – Рина подскочила на месте. – Сэр! Если тут был Бармаглот, то они идут из лондонской квартиры. Про лондонскую квартиру знают только Римус, Малфои, МакГонагалл, и мисс Грейнджер, - замешкавшись на мгновение на последнем имени, выпалила Рина. - Быстрее всего – это наш Серый Брат! Иначе Эрику не было бы смысла предупреждать.
- Римус? – слегка нахмурившись, спросил Альбус. – Это конечно крайне волнительно, но я и тут не вижу поводов для беспокойства.
- А я - вижу! – резко ответила Регина. – Он у нас, как у себя дома. И сразу почувствует, что от него что-то скрывают! И опять же пёс… - Рина покосилась на насторожившегося Блэка. – Короче, если это Рис, то тогда у нас полный шухер!
- Полный – что? – переспросил волшебник. Словно ответом на его вопрос в соседней комнате послышался характерный звук, и послышались мужские голоса.
- Полный …. Полный… Полная конспирация и мобилизация, профессор! – подобрав наконец толкование, пояснила ведьма, приглушив голос. – Я к ним! Надо еще нейтрализовать мисс Прайс и помочь Рику. А то он будет нервничать. Не любит он врать Серому Брату! – озабоченно направившись к двери, сказала Регина. На пороге ведьма обернулась. – Я знаю, как Вам некомфортно с этой палочкой, сэр, но вы уж, пожалуйста, помогите нам! Подстрахуйте, на случай, если Рис все-таки пойдет шляться по дому. – смущенно и почти виновато попросила молодая особа.
*********
- Ты меня, конечно, прости, Римус, но я не стану на твою сторону! – твердо сказала Регина и отвернулась, нетерпеливо постукивая носком туфли по полу. Эрик, во все время разговора ходивший по комнате, словно волк по клетке, давно вышел на террасу. Он стоял, засунув руку в карманы, а на плетеном столике в пепельнице валялось несколько недокуренных и смятых сигарет. Посреди гостиной на широком диване сидел, обхватив голову руками, почти совсем поседевший, всклокоченный и совершенно потерянный Люпин. Вид у него был еще более неважный и потрепанный, чем обычно. Выслушав заявление Рины, он поднял голову и посмотрел на ведьму. Регина передернула плечами и, топнув ногой, выкрикнула, – И не смотри на меня таким укоризненным и больным взглядом побитой собаки! Я согласна даже не с Эриком, а с мистером Поттером! Больше скажу: это не просто трусость! Это подлая, жалкая уловка бродячей собачонки! – Мистер Ризергам резко обернулся на выкрик сестры. Римус же, посидев некоторое время не меняя позы и выражения лица, вдруг напрягся. В его глазах загорелся неприятный желтоватый огонек, а руки сжались в кулаки. Эрик шагнул в гостиную, а Регина, заступая ему дорогу, встала между ним и сидящим гостем. Стоя лицом к Люпину, она сгруппировалась, и чуть подавшись вперед, продолжила тихо и жестко. - В угоду своим голодным бродячим сородичам, такая шавка, виляя хвостом и поскуливая, трется у ног человека, имевшего глупость уврачевать ее раны. А потом выбирает момент и кидается, чтобы вцепиться в горло. Она не станет убивать вместе со всей сворой, она будет тихо поскуливать в сторонке, глядя на это зверство больными виноватыми глазами. – Ведьма замолчала, тяжело дыша. За ее спиной в затылок ей так же взволнованно дышал Эрик. Люпин, посеревший лицом, с горящими глазами, с подергивающимися словно от судорог губами, пару минут сидел молча, глядя на Ризергамов. Затем он поднялся, медленно и напряженно, словно не верил в силу своих сведенных мышц. Исподлобья глянув на брата с сестрой, осторожно, словно боясь оступиться, он направился к двери. Рина почувствовала, как тяжело и одновременно расслабленно, выдохнул за спиной Эрик.
- Стоять! – взвизгнула она, срываясь за удаляющейся спиной Римуса. Тот замер, но не обернулся. Обе руки его были засунуты в карманы брюк. – Стой, Римус Люпин! – снова выкрикнула ведьма. – Ты знаешь, что я всегда терпеть не могла твою жену! И ты не можешь не знать, что ты для меня почти что брат! Так вот: если ты сейчас уйдешь из нашего дома и отправишься не к своей жене, которая ждет твоего ребенка…. – Рина захлебнувшись своими выкриками, стремглав кинулась к Римусу. Она вцепилась в его потертый пиджак и, прильнув к его спине тесно-тесно, зашептала, давясь слезами. – Рис! Рис! Я никогда не подам тебе руки! Ты никогда не войдешь в наш дом! Я никогда не вспомню о тебе, никогда не обращусь! Ты исчезнешь из моей жизни! Насовсем! Ты понимаешь, тупая твоя голова?
- Из нашей жизни! – произнес Эрик, который подошел к ним и встал рядом с сестрой. – Когда-то из твоей жизни ушли твои друзья: сначала Поттер, потом Блэк. Теперь из нее исчезнем и мы с Риной. Только нас, ты – считай, сам выгоняешь! Так-то, мой Серый Брат! – горько произнес Эрик и уверенно отодрал всхлипывавшую сестру от спины друга.
Они еще долго стояли обнявшись, после того, как Римус Люпин тихо затворил за собой дверь гостиной.
Так их и застал вошедший через террасную дверь Дамблдор. Старый волшебник двигался осторожно, опираясь на клюку, но держался очень прямо. За ним робко семенила мисс Прайс.
- Дорогая моя! Моя славная девочка! Регина! Не надо так расстраиваться. Пойдем-ка мы с тобой приготовим чай, хорошо? – затараторила старушка. – Ты, конечно, очень жестоко говорила с дорогим Римусом! Нам с мистером Дамблдором, не следовало слушать вашу беседу, не обозначив своего присутствия. Выходит, что я не особенно могу делать тебе замечания, дорогая. Но… - пожилая дама всхлипнула… - Но дорогой Римус…. Он нам как родной! Кто же если не мы, скажет ему, что так делать нельзя! Это недостойно его! Он поймет и вернется! Обязательно! – раскрасневшись, выпалила мисс Прайс, победно вскинув седую голову. – Пойдем, дорогая! Приготовим чай джентльменам и успокоимся. – обняв Рину, проворковала Присцилла. – И все-таки, то, что ты ему говорила – было ужасно! Настоящая леди….
Когда дамы скрылись за дверью, Дамблдор приблизился к Эрику и, положив ему на плечо искалеченную руку, тихо произнес, - Он вернется, Эрик! Я уверен в этом.
**********
На журнальном столике около камина в беспорядке валялись газеты. С одного листа игриво улыбалась и подмигивала Рита Скитер, тряся кудряшками. На одном из разворотов виднелся правый глаз Мальчика, который Выжил и теперь шлялся неизвестно где. Неприятное лицо нового Министра Магии – Пия Толстоватого вещало о чем-то. Казалось, что его стеклянный взгляд буравит читателю мозги, нацелившись прямо в лоб. На одной из страниц с колдографии ощетинился всеми башнями Хогвартс. Надпись под ней была частично прикрыта, но оставшихся слов вполне хватало, чтобы понять – речь в заметке идет о вероятных кандидатурах на пост директора. За еще одним небольшим столиком двое разыгрывали шахматную партию. Белые фигуры на поле передвигались, повинуясь едва слышным указаниям одного из игроков. Черные уверенно переставлял руками второй шахматист. Партия длилась около часа, и игроки увязли в игре, застрявшей на взаимном цугцванге.* Строго говоря, партию давно хотелось прекратить обоим, но они продолжали сосредоточенно пялиться на черно белые клетки. Любой из возможных ходов любым из них приводил к потере фигуры, однако партия в любом случае оставалась ничейной.
Оба сосредоточенно молчали. Видимо им было комфортней задержаться в бессмысленном равновесии ничьей, чем устремиться в омут обсуждения и решения вопросов, которые караулили их за пределами шахматной доски.
На полу рядом с шахматным столиком дремали рядышком два пса: один – светло желтого окраса с хвостом бубликом; другой – чёрный, лохматый и настороженный. Старший из игроков периодически испытующе поглядывал на своего соперника поверх очков, в то время как он абсолютно невозмутимо таращился на доску, не поднимая головы. По прошествии времени, старик досадливо наморщил крючковатый нос, очевидно, приняв решение.
- Похоже, мы зашли в тупик, друг мой. – осторожно следя за реакцией партнера, констатировал Дамблдор.
- Разве? – не поднимая головы, ответил ему Эрик. – Своеобразное толкование ничьей. – улыбнулся он, наконец оторвавшись от доски.
- А как вы трактуете подобный итог? – с лукавым любопытством спросил Альбус.
- Прежде всего, как результат. – пожал плечами Эрик.
- Согласен. – кивнул Дамблдор седой головой. – Но подобный результат является каким-то неоднозначным. Он не приближает к достижению той цели, которая, так или иначе, присутствует в любом поединке. – Эрик вопросительно приподнял бровь, глядя на гостя. – Каждое противостояние по сути своей имеет целью выявить сильнейшего. Будь это идея, способ, конкретная личность, или как у нас - игра. Не согласны?
- Да нет…. От чего же? Согласен! - снова улыбнулся Эрик. – Просто несколько иначе отношусь к количественному выражению результата. По сути – ничья, это ноль. Скажем так: абсолютная величина, не подверженная никакой эмоциональной белиберде. Беспристрастная, без оттенков и окраса. – пояснил он. Видя удивление Дамблдора, Ризергам продолжил рассуждения. – Вот, скажем Вы. Вы – стратег. Далее, Вы – практик, то есть человек, который постоянно принимает решения и воплощает их в жизнь. Не пассивный наблюдатель, а человек действия. Следовательно, Вы зависимы от результата реализации Ваших стратегий. И, опять же, вследствие этого – воспринимаете результат только с положительным завершением. Поэтому ноль кажется Вам нерезультативным.
- А вы любите проигрывать, Эрик? – с любопытством спросил Альбус.
- Терпеть не могу. – рассмеялся мужчина. – Но под проигрышем я подразумеваю несколько иную величину, чем Вы. Я не стратег и по этой причине избавлен от многих амбиций. Далее: я стараюсь, что называется, без причины не «возмущать системы». А это в свою очередь также избавляет меня от огромного количества опасных инициатив. Лично для меня «ноль» в какой-то степени является синонимом равновесия, нарушать которое я по большей части избегаю.
- Ты хочешь сказать, - оживился Дамблдор, - что готов мириться с неким положением вещей и не станешь его менять, даже если тебя не все устраивает?
- Без причины? Менять, только для того, чтобы установить мой личный порядок, который я для себя считаю более удобным? Конечно, не стану. – ответил Ризергам. – Просто меня научили, что иногда, возможно что-то логичнее изменить в себе самом. Или изменить свое к этому отношение. – Эрик замолчал, продолжая рассеянно глядеть на доску. Так и не дождавшись ответа Дамблдора, он поднял глаза и встретился с обжигающе холодным, прямо-таки кристаллическим взглядом Альбуса.
- Этаким изящным пассажем вы кидаете камень в мой огород, молодой человек? – спросил гость подчеркнуто безразличным тоном. Ризергам долго не отвечал, вертя в руках белого слона, затем кинув хитрый взгляд на собеседника, рассмеялся.
- И в мыслях не было, сэр! Даже будь я полным невежей, я не позволил бы себе забыть, что живущему в стеклянном доме камнями бросаться не следует.
- Вот уж не думал, - серьезно ответил Дамблдор, - что Абигайль, заботясь о вашем образовании, вовсе упустила вопросы воспитания приличных манер. – Эрик недоуменно уставился на него, а Альбус, улыбнувшись в усы, продолжил ворчливым тоном. – Это же надо было до такого додуматься! По твоим словам, мой дорогой Эрик, невежа здесь – это я! – Альбус сверкнул прищуренным глазом, - А как же? Все сходится! Живу, как и все, в стеклянном доме, швыряюсь камнями направо и налево в «возмущенную систему». – С удовольствием констатировал старый маг, наблюдая, как Эрик «спал с лица», как на скулах его заиграли желваки, а на щеках проступили красные пятна. Дамблдор снова усмехнулся, и удобнее устроившись, сказал, - Итак, Эрик, давай подведем логический итог. По-твоему ничья – беспристрастная констатация равновесия, нарушать которое ты без причины не склонен. Я же считаю, что ничья – безличный, нерезультативный исход. Если не принимать во внимание одного маленького нюанса: ничья тоже может быть «в пользу», мой мальчик!
**********
С каждым днем Дамблдор мрачнел все больше. Взгляд его, всегда такой лучистый и сверкающий, теперь неприятно обжигал холодным стальным блеском. Мисс Прайс острее всех чувствовала перемены. Она часто вздыхала, и почти не расставалась со своим нелепым вязанием. Иногда пожилая леди подолгу зависала с каким-нибудь потрепанным томиком Шекспира в гостиной, но всякий раз находила себе неотложное занятие где-нибудь в доме, когда приходилось оставаться с Дамблдором в одной комнате. А еще она почти совсем перестала улыбаться.
Регина не выдержала первой. В субботу она ворвалась в комнату Эрика и без лишних объяснений вынудила брата следовать за ней. Буквально силком таща его за руку, она привела его в гостиную, где как обычно хмурился над книгой Альбус.
- Джентльмены! - усевшись прямо, как школьница за партой, провозгласила ведьма. – Кажется, нам пора обменяться мнениями по поводу нынешнего положения дел. – стараясь говорить ровно, начала она. – Я готова высказаться первой. Думаю, будет проще, если вы для начала спросите все, что хотели бы от меня узнать. – Эрик, равнодушно пожав плечами, уставился в окно. Дамблдор, блеснув жестким взглядом, неторопливо закрыл книгу и устремил взгляд на молодую леди. Рина уже была готова нарушить тягостное молчание мужчин, когда Альбус ее опередил.
- Меня интересует - каков характер твоей магической связи с профессором Снейпом. Насколько она сильна? Является ли она односторонней? Каков алгоритм управления этой связью?
Эрик болезненно поморщился. Рина же, когда прозвучали вопросы Дамблдора, инстинктивно зажмурилась. Затем она вздохнула глубоко и заговорила твердо и спокойно. – Я отвечу, - кивнула она. – Вы ведь спрашиваете не из праздного любопытства, не так ли, сэр? – Пожилому волшебнику ничего не оставалось, как согласно наклонить голову. - Нас с профессором Снейпом связывает древний ритуал, которым Регина рода Ризергам устанавливает свои отношения с выбранным ею мужчиной. Таинство всегда совершалось при определенных обстоятельствах и целью своей имело укрепление связи духовной и магической. – Ведьма замолкла, чтобы перевести дух и в наступившей тишине явно услышалось, как Эрик скрипнул зубами. Вздохнув, Рина продолжила. – Изначально предполагалось, что Регина, становясь хозяйкой рода, призвана, заботится и оберегать всех. Ритуал позволял укрепить и расширить ее возможности в этом смысле. Все кровные члены семьи попадают под покровительство своей Регины по родству, но и для них возможен подобный ритуал в несколько облегченной форме. Это покровительство, по сути - соучастие Регины во всех делах каждого члена семьи. Выражается оно в повышенной чувствительности Регины к мыслям и поступкам родственников. Если же речь заходит о постороннем семье человеке – задействуются другие уровни связей. В отношении профессора Снейпа была задействована, если так можно сказать, магия доверия. Я не стану вдаваться в подробности колдовства, – жестко заявила ведьма, обведя обоих мужчин взглядом. Оба: и молодой и старый, смущенно кивнули. – В результате, - уже более спокойно продолжила она, - получилось следующее. Существует явная связь волшебных палочек. Это не только информация о творимом волшебстве, это в некотором роде управление магией, и, естественно, средство контроля. Оговорюсь сразу, что ритуал на протяжении всей истории рода претерпевал некоторые изменения. Я тоже кое-что изменила и добавила. В силу этого, а также того, что мой опыт и умения в области создания колдовства весьма посредственны…, - женщина замялась, подбирая слова, - Короче говоря, я еще сама до конца не в курсе, какие возможности стали мне доступны. И… какие обязательства я на себя в связи с этим приняла, - глухо закончила Рина. – Одно пока бесспорно: волшебная палочка профессора Снейпа связана с моей. Я чувствую, какое колдовство он ею творит, и могу повлиять на силу заклятия, а порой даже скорректировать его. Я не знаю наверняка, так как не было случая убедиться…. В общем: я уверена, что и профессор Снейп чувствует мое колдовство. Другое дело, что он, скорее всего, пока не понимает природу этих ощущений. Вот, собственно и все. – Ведьма умолкла, сложив руки на коленях. Эрик сидел, сгорбившись, и прикрывал глаза ладонью. Дамблдор молчал, задумчиво разглядывая лежащую перед ним на столике палочку. Молчание становилось невероятно тягостным и Регина, не смотря на ощущения крайней разбитости, собралась, что называется, «ответить за базар».
- Я бы хотел уточнить некоторые моменты, … - прервал ее мысли голос Дамблдора. Но ответить она не успела.
- Иди-ка ты, малютка, приготовь нам выпить! – оглушил ее тихий до шепота, голос Эрика, резко поднявшегося со стула. Брат стоял и смотрел на нее сверху вниз и взгляд у него был очень неприятный, даже угрожающий. Не отрывая глаз от лица Эрика, Рина, как завороженная, поднялась и без возражений бочком протекла к двери и тихо выскользнула из гостиной.
– Вы не вправе задавать ей такие вопросы, Дамблдор! – выдавил Эрик. – Видите ли, сэр, - насколько возможно было, смирил он бешенство,– Регине в нашем доме, да что там… Леди такие вопросы не задают! Их вообще нельзя задавать женщине! - обжег он взглядом Альбуса. - Я не в восторге от того, что она творит! Но, клянусь Мерлином, если она так решила строить свою жизнь, я не вправе требовать у нее объяснений! Не потому что она Регина, и моя сестра! Я никому не позволю принуждать молодую леди говорить на подобные темы. – сурово глянув на старика, закончил он.
-Ты зря беснуешься и видишь во мне врага, мой мальчик! – услышал Эрик, и от неожиданности подобного заявления, раскрыв рот, уставился на Дамблдора. – Не знаю, в курсе ли ты всего того, что обо мне теперь говорят и пишут… - медленно проговорил Альбус, тяжело поднявшись со своего места. – Я могу понять тебя, как никто другой! И твою боль. И отчаяние. И странное, разъедающее душу чувство брезгливого бешенства…. Не смотри на меня так удивленно… - невесело усмехнувшись, сказал старый волшебник. – Все это просто объясняется. У меня тоже когда-то была младшая сестра…. Но я, в отличие от тебя, не смог сделать для нее и десятой доли того, что делаешь для Регины ты. Я не смог ни защитить сестру, ни уберечь ее… Ариана погибла подростком. - тихо сказал Альбус. Эрик ошеломленно слушал откровения Дамблдора, с ужасом глядя на то, каким старым и больным сделался вдруг Альбус. – Я понимаю, что тебе тяжело поверить в то, что посторонний старик способен понять все то, что с вами происходит…. Но я прошу тебя, прошу тебя, мальчик мой…- с чувством проговорил Дамблдор, - поверь мне! Вы с Региной мне не посторонние люди! Ваша бабушка…
- Вот только не надо начинать от Адама! – неожиданно выкрикнул Эрик. Он сжал кулаки до хруста в пальцах. – Вы думаете, что воспоминания о заплесневелых романтических историях времен детства и юности барышни Абигайль смогут сейчас что-то изменить?
- Я не имел намерений что-то менять, Эрик. – сдержанно ответил Дамблдор и снова опустился в свое кресло. Взгляд его стал суровым и холодным. Но Эрика это не остановило, напротив, растравив еще больше.
- Вот только не нужно демонстрировать свое отстраненное презрение! – зло отрезал он.
- И в мыслях не держу ничего подобного. – серьезно ответил старый волшебник. – В свое время, Эрик, я не смог прижиться в своей собственной семье. Не смог защитить, сохранить…. – Дамблдор примолк, а затем заговорил снова. – Став старше и опытнее, я, однако, так и не сумел понять, что такое семья, а главное – ее отсутствие. Мне казалось, что подобного рода обязанности отвлекут меня от глобального великого предназначения. Ну вот! – невесело улыбнулся он, - Теперь ты демонстрируешь «отстраненное презрение». Поверь мне, судить других – неблагодарное занятие. Оно конечно отвлекает от своих собственных несовершенств, и создает иллюзию того самого равновесия, о котором мы как-то спорили. Но сейчас я, собственно, не об этом хотел сказать…. Регина и ты – третье поколение Ризергамов, выросшее у меня на глазах. Иначе говоря, по возрасту я вполне мог бы быть вашим дедом. Я знаю, Эрик, что ты возможно даже лучше меня разбираешься в вероятностных тонкостях, но и на этом вопросе мы сейчас останавливаться не станем. Я хочу, чтобы твоя сестра, и ты не воспринимали меня, как врага и не думали, будто я намерен использовать вас для достижения своих целей. Погоди, Эрик! Не торопись возражать, - остановил мужчину Альбус. – Постарайся просто поверить… А потом… Потом можно будет подумать и о равновесии, гармонии и вероятностях.
*********
Альбус не знал, кто из Ризергамов вызвал в Снивиллидж Айзекса. Но кто бы он ни был, Дамблдор не готов был рассыпаться в благодарностях за подобную инициативу. В лице старого эскулапа ему виделся ни много ни мало - Неотвратимый Рок. И теперь этот «рок» буравил его глубоко посажанными глазками, недобро сверкавшими из-под сросшихся на переносье бровей. Альбус не ждал ничего хорошего от беседы с Айзексом потому, что прекрасно понимал: ждать, собственно, нечего. Нужно было принимать решение. И вот они сидели, сверля друг друга неприязненными взглядами: два старика-волшебника, два седых опытных хитрована.
- Уважаемый рэб Айзекс!.... – многозначительно изрек Дамблдор. – Вы должны понимать, что моя позиция продиктована крайней необходимостью.
- Ай бросьте! Дамблдор, ви же тоже, таки-понимаете, што я не просто так тут сотрясаю атмосферу! – сварливо и рассерженно ответствовал эскулап. – А вот ви, скажем, совершенно не желаете понимать ничего! Только старый Лейб видимо совсем вижил из ума! Он никак не может взять в толк: что же такое может бить важнее жизни?
- Ничего, пожалуй! – ласково улыбнулся Альбус. – Разве что жизнь других людей?
- Щто ви говорите!!??? – взвился мистер Айзекс. – Ну-таки я вам расскажу одну притчу:
Шли по пустыне Негев два странника иудея, один постарше, другой – молодой совсем. Старик устал, но плелся из последних сил, безропотно принимая тяготы пути. Молодой – злился, бесился, расходовал силы и от этого слабел еще больше. Вода у них кончилась, а впереди был неблизкий путь. Когда идти стало невмоготу, укрылись они от палящего солнца неподалеку от кумранских пещер. Не хватило у них сил забраться на гору. Лежали они, ловили кипящий воздух обожженными губами. И тут старый иудей вспомнил, что во фляге еще остались пара глотков воды. Захотел он ее выпить, но посмотрел на своего молодого спутника и подумал: «Он молод, он сильнее меня. Отдам-ка я ему глоток воды. Он подкрепит силы и взберется на гору. А там, говорят, в пещерах есть колодец. Он принесет воды, я напьюсь, отдохну, и мы вместе доберемся домой. А то, еще, может быть, он там встретит кого-нибудь из паломников или мудрецов. Тогда они придут за мной и помогут и мне взобраться на гору. Да и молод он, ему наверное страшнее моего, я-то уже пожил…» Так он и решил. Отдал спутнику воду. Тот выпил, отдохнул еще немного и исчез за выступом скалы с обещанием вернуться. Долго ждал старик. День, другой… А на третий – впал в забытье и замерещились ему видения: вода, семья, сад… А потом он увидел ЕГО….
- За что, Господин мой? Я жил праведно, я соблюдал твои заповеди…. Я хотел спасти наши жизни…. Я отдал ему свою воду, чтобы он тоже спасся и привел помощь…. Я хотел, как лучше…
- Кто ты, несчастный!? Разве ты – это Я? – ответил ему ОН устало. – Я подарил тебе жизнь, когда твои родители вознамерились тебя зачать. Я одарил тебя способностями к ремеслу, чтобы ты мог жить, и кормить семью. Я наградил тебя счастливой внешностью и нравом, и ты нашел себе красавицу жену. Я благословил ее чрево, и она родила тебе детей. И, наконец, когда в трудную минуту ты ослаб, Я послал тебе спасение, чтобы ты не погиб от жажды. А что сделал ты? Как ты распорядился всеми этими дарами? Ты отдал свое спасение, выбросил свою жизнь, осиротил детей и обездолил жену. И все для того, чтобы спасти недостойного… Ты взял на себя право распорядиться даром, который Я тебе преподнес. И чего же ты хочешь теперь? Ты получил по заслугам…
- Поучительно… - нехотя откликнулся Дамблдор после продолжительного молчания. – Но только я не стремлюсь….
- А мне не нужно знать, к чему ви стремитесь, упрямый старик! – взвизгнул Лейб. – Да! Да! Я тоже старик, но мне не все равно, что скажет про меня ОН! Я таки получил дар! И я отвечаю за то, как, для кого и на что я его расходую! Я, скажем уже соверщил глупую ощибку: я взялся за ваш случай! Но будет-таки еще больщей глупостью – отпустить теперь вас умирать.
- Но я не собираюсь умирать! – теперь, казалось, и Дамблдор не на шутку рассердился. – Просто сейчас не самое подходящее время для того, чтобы выйти из строя на продолжительное время.
- Не будет подходящего времени. – жестко и совершенно без акцента ответил ему Айзекс. – Ваше время таки вищло! – перешел он на свою обычную манеру разговора. – И вищло оно давно. Скажите мне по совести, великий ви человек: неужели для вас ничего не стоят усилия того неведомого мне бедолаги-зельевара, который отпаивал вас после проклятия? Или, скажем, глупая детская наивная настирность этой избалованной девочки, с ее ненормальным родственником? Ви же умный и хитрый человек, Дамблдор! Ви же видите всех насквозь! Неужели эти неразумные дети стоят для вас так же мало, как все те, кто не вписался в ващи гениальные планы? – пытливо вглядываясь в лицо собеседника, вопросил старик. – Молчите? – ехидно добавил он, обнажив в улыбке, маленькие остренькие, как у зверька зубки. – Ви-таки правильно молчите, - противно хихикнув, сказал Айзекс. – Вам нечем крить! Лейб Айзекс – старик, но он не шлемаззл* какой-нибудь! Я-таки знаю, что говорю, Дамблдор! Сейчас у вас, скажем, есть самое время, чтобы обдумать все, согласиться со мной и попитаться уговорить старого Айзекса випригнуть из мантии и заняться ващим состоянием!
- Вы, дорогой друг, по-моему несколько сгущаете краски. – добродушно улыбаясь, сказал Альбус.
- Вот как?!!! – взвился эскулап. – Ну, раз ви так правильно все понимаете, Дамблдор, я-таки стану говорить с вами, прямо! Ваще время не просто вищло! Его, считайте, не было никогда с той самой минуты, как ви получили то проклятье! Я не знаю, какое колдовство вас хранило, что ви не отправились сразу повидаться со своими усопщими родственниками! – Взгляд Дамблдора потемнел, и он опустил голову. А Лейб Айзекс между тем, продолжал обличать, - Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, а я-таки понимаю! Вы в своей жизни кому-то еще были небезразличны. Вот ви и приплюсуйте их к тем, кого я уже упомянул. Как, скажите мне, я вас умоляю, ви собираетесь ТУДА с таким багажом долгов? – Альбус продолжал молчать, а Айзекс, оживившись, подытожил. - Таки – вот вам мой совет: не доводите этих детей до греха! Они-таки не позволят вам тихо скончаться в кругу семьи… Девчонка придумает очередную глупость и таки ее осуществит. Ее брат, возможно, захочет ее за это прикончить, но прежде, он вывернется наизнанку, чтобы помочь своей фейгеле*.
***************
На террасе, кутаясь в шаль дремала Присцилла. Рядом, завернутая в плед словно в кокон, сидела Регина. Эрик читал газеты, рассеянно почесывая за ухом Ланса, прижавшегося к его ноге. Хмурый совсем не летний день нехотя переполз в состояние хмурого вечера. Тихий Снивиллидж дремал, отдыхая после перенесенных волнений, совсем как добрый британец после традиционного файвоклока. Рина намеренно прикрыла глаза, чтобы не провоцировать повода для очередного нудного разбора полетов. За несколько дней все обитатели дома, начиная от хозяев и гостей, и заканчивая домовиками и собаками, пережили такую палитру эмоций, такую гамму переживаний, что теперь по молчаливому соглашению старались без нужды не касаться в разговорах спорных вопросов и неоднозначных ситуаций. Робкий домик успел побыть и лазаретом и лабораторией и адовыми кругами. Теперь всем казалось, что они переместились в преддверие райских кущей. Они блаженно молчали, отдыхая от пережитого, словно накапливали силы для грядущих катаклизмов, которые по-прежнему маячили на горизонте. Только теперь, это не столько пугало, сколько озадачивало и заставляло по максимуму использовать временное затишье для того, чтобы собраться с силами.
- До сих пор не могу понять, как это случилось такое чудо, что Дамблдор принял в расчет чужие доводы. – ворчливо буркнул Эрик, не поднимая головы от Ежедневного Пророка.
- Вот уж совершенно этим не интересуюсь. – в тон брату ответила Рина.
- Силы небесные!!!? – поднял взгляд Эрик. Брови его взлетели вверх, а губы скривила ироничная ухмылка. – Неужели у этого бессмысленного существа все-таки есть мозги? – вопросил он пространство. Сестра не отреагировала на издевку, и мужчина нахмурился. - Не верю, что тебя совершенно не волнует, как произошла «битва Титанов»! – уверенно заявил Ризергам.
- Не волнует. – спокойно ответила она. – Ковыряться в чужих тайнах, пытаться проникнуть в суть чьих-то побудительных мотивов – дело глупое. Либо ты получишь по ушам, либо когда-нибудь окажешься перед необходимостью отбиваться от чужого любопытства.
- Мир сошел с ума. – печально изрек Ризергам. – Безмозглый зверек глаголет истины! Ладно. Возможно, ты и права – не стоит переливать воду из одного стакана в другой. Скажи-ка лучше, малютка, не слыхала ли ты чего от нашего Серого брата?
- Слыхала, как же! – с готовностью ответила ведьма. Довольно регулярно вещают, кстати.
- Да я не об этом… - нетерпеливо перебил ее брат.
- Не об этом – ничего не знаю. – понуро ответила Рина. – Возможные источники – МакГонагалл да Уизли. Ни с кем из них мне, честно говоря, встречаться неохота.
- Здрассьте! – всплеснул руками Ризергам. – А как же Билл?
- Мерлин!!! – глаза Регины так вытаращились, что она стала похожа на сову Глазену с раскрытым клювом. Уже через секунду она вылетела вон с воплем : «Рик – ты гений!»
- Хоть что-то осталось неизменным! – усмехаясь, пробормотал Эрик, - Я же говорил – дурёха!
*************
- Не густо! Хотя…. При нашем информационном дефиците – определенно кое-что! – бодро подытожил Дамблдор. – не расстраивайтесь, друзья мои. По-моему, все не так плохо! – улыбнулся он Ризергамам.
- Я понимаю, сэр, что это не повод для отчаяния. – бесстрастно кивнула Рина. – Всего-то ничего – Минерва просто-напросто хочет со мной пообщаться. Ей видимо поболтать не с кем. А еще в школу вот-вот нагрянет новый директор. Интересно, кто это будет? У Вас есть какие-нибудь предположения?
- Дорогая, твоя ирония ни к чему. – мягко ответил Альбус. – У меня есть не просто предположение. Представь себе - уверен, что знаю, кто это будет. Да, кстати, что-то мне подсказывает, что и ты это знаешь не хуже меня.
- Допустим… - вызывающе вздернув нос, ответила Регина, а ее брат сдвинул брови.
- Тут и допускать нечего. – спокойно констатировал Дамблдор.
- Так, какого же…- взвилась женщина, но тут же взяла себя в руки. – Видимо, я права и мы думаем об одном и том же человеке. – Дамблдор кивнул ей, улыбаясь. – И Вы вероятно знаете что-то, чего не знаю я про кабинет директора Хогвартса. Например, что есть какой-нибудь никому не известный ход…. Никому, кроме действующего директора, разумеется. – Дамблдор удивленно посмотрел на нее поверх очков. – Да все просто! – Охотно, даже слегка театрально воскликнула Рина, - Помнится, МакГонагалл сетовала, что не может попасть в Ваш кабинет и недоумевала по этому поводу. Тогда все сошлось на том, что она официального назначения не получила. Но теперь-то оно будет! Отсюда вывод – Вы не сомневаетесь, что профессор Снейп сможет попасть в Ваш кабинет. Значит, Вы побеспокоились об этом заранее или собираетесь сделать это.
- Блестяще, дорогая моя! – искренне восхитился Альбус. Он даже постукал здоровой рукой о протез, все еще подвешенный на перевези, на манер той, что делают для маггловского гипса. – Эрик, определенно твои занятия пошли Регине на пользу. Ты очень одаренная молодая особа, Рина! – радостно возвестил ей Дамблдор. Сестра и брат взирали на него с угрюмым неодобрением. – И твои выводы верны практически на сто процентов! – резко перешел на серьезный тон Дамблдор. – Я действительно предпринял кое-какие меры, чтобы Северус мог при необходимости проникнуть в мой кабинет. И, как говорит наш друг Лейб Айзекс – таки-да! Я собираюсь наведаться в Хогвартс, так как нынешние обстоятельства требуют некоторой корректировки прежних распоряжений и действий. И, раз уж так вышло, что мы теперь – одна …. – волшебник замялся, подыскивая слово, - … команда…. Я хочу попросить вас о помощи…
********
- Никогда не чувствовал себя таким придурком! – прошипел Эрик, плюхнувшись в кресло. Коротенькие ножки надутого и взъерошенного домовика не доставали до пола, и это привело их хозяина в состояние активного бешенства. – Честное слово – трупом я чувствовал себя намного достойнее! А все ты! – рявкнул он, но, не учтя своего нынешнего облика, изменившего голос, досадливо и брезгливо скривился. Еще более разозлившись, он резко отвернулся и замолчал, забавно шевеля лопоухими ушами. Сидевший на спинке его кресла зверек забавно потюпал носиком и моргнул глазками-бусинками. Эрик фыркнул, - Твой вид, наконец-то соответствующий твоей истинной природе, слава Мерлину, хоть немного, примиряет меня с действительностью! – Бельчонок закрыл лапками мордашку. Обычный в принципе для любого грызуна жест. Но Эрику показалось, что нахальный зверёк подглядывает за ним сквозь сомкнутые когтистые пальчики. – Нечего на меня пялиться! – снова разозлился он. – Я-то, по крайней мере, даже в этом виде хоть на что-то способен. А вот ты, дорогая малютка, как есть – глупая белка! И если этот зельеваришка, которого вы с Дамблдором считаете гением, слегка ошибся со своими рецептами…. Я хочу сказать, что домовиком – еще можно жить, а вот ты, вертихвостка…. – ехидно заявил Ризергам. - Нет! Ну а стратег-то наш - каков!? – вновь разнервничался он. – Страшно подумать, что все свои гениальные планы он реализует с таким своеобразным чувством юмора. Правду говорили, что он не совсем в себе! – Эрик сполз с кресла и потопал к соседней комнате, откуда доносились приглушенные голоса. – Ну, вот скажи мне, – воскликнул он, поворачиваясь к зверьку, следившему за каждым его движением. – Скажи, к чему это позерство дешевое? На кого рассчитан этот спектакль? Нет бы просто поставить заглушающие чары! Ясное ведь дело, что он нам не расскажет о чем там сейчас идет война с портретами. Таки-нет! Интересничает…!!!! Применил заклятие невнятности! – Бельчонок, помахав хвостиком, спружинился, и в один прыжок переместился поближе в ворчащему домовику. По прежнему неодобрительно зыркнув на белку, он пробурчал, - Безмозглая ты у меня все-таки! Чего, скажи на милость, скачешь? А если бы промахнулась? Тоже мне – выпендрежница! – Зверек снова махнул хвостом и перескочил на каминную полку. С нее моментально грохнулся какой-то бессмысленный вазончик и разбился вдребезги. – Допрыгалась, рыжая! – эльф засеменил к осколкам, наклонился и стал терпеливо собирать. Белка прыгнула и примостилась рядом, явно стараясь обратить на себя внимание. Когда ей это удалось, она схватила лапкой один из осколков, длинный тонкий и узенький и принялась потешно им размахивать. – Самая умная, да? – видимо Эрик хотел, чтобы его голос прозвучал грозно. Поняв, что с громовым возгласом у него не вышло, он, потупившись достал из кармана очень необычную палочку. Если он что-то и произнес, то этого слышно не было, если он и делал палочкой какие-либо движения, то их нельзя было заметить. Спустя мгновения на полу стоял абсолютно целый вазончик. Хмурый домовик взмахнул ручками, вазончик взмыл вверх и устроился на прежнее место на полке. Сердитый Эрик собрался вернуться к креслу, но внимание его вновь привлекла белка, которая продолжала скакать на каминной полке. – Больше я палец о палец не ударю. Сама будешь разбираться! – проворчал он. Однако настырный зверек, явно его не слушая, сделал еще один прыжок и уже намеренно спихнул с полки рамку с фотографией. Эрик рванул с места и подхватил рамку почти у самого пола. Прежде чем обругать сестру, он мельком взглянул на снимок и замер с открытым ртом. На него весело улыбаясь, смотрели шестеро молодых людей, и троих из них Эрик Ризергам знал: это были его бабушка и дедушка – Абигайль Ризергам и Лоуренс Тоттенхэм, а рядом сними, чуть поодаль стояла Минерва МакГонагалл.
***********
- Ну что ж мои дорогие! – устало, но весьма позитивно заговорил Альбус, - Будем считать, что на сегодняшний день задача номер один выполнена!
- Надеюсь, задача с номером один того стоила! – буркнул Ризергам, потирая руки так, словно хотел убедиться, что с ними все в порядке.
- Брось, Рик! – хихикнула сестра. – А то я подумаю, что это модифицированное оборотное зелье нуждается в доработке. – Брови Эрика нервно дернулись, и он украдкой скосил глаза на пузатую серебряную сахарницу, ловя свое отражение. Рина опять хихикнула и успокоила брата, - Не беспокойся, ты по-прежнему импозантен и выглядишь самим собой. – Эрик невольно выдохнул, а ехидная ведьма добавила, - Правда изменения могли произойти на более глубоком, скрытом уровне.
- Противный зверёк! – зло процедил Эрик сквозь зубы, невольно сжимая кулаки. Ризергам вообще выглядел сумрачным и взъерошенным. Поджатые губы нервно подергивались и придавали его красивому лицу крайне неприятное мстительно – зловещее выражение. Эрик резко поднялся и, полоснув сестру косым неприятным взглядом, направился к двери.
- Подождите, мой друг! – остановил его голос Альбуса. Эрик замер, не оборачиваясь, а старый волшебник заговорил снова. – Задача номер один – это необходимое, но недостаточное условие для реализации нашего плана.
- Нашего? – Ризергам круто развернулся к говорящему, и вздернул бровь.
- Нашего. – веско акцентировал Дамблдор. – Коль скоро мы оказались связанными общими знаниями и умениями…. А также, в некотором роде, совпадающими интересами…
- Восхитительно! Волшебно! Просто неподражаемо! – Театральным жестом всплеснув руками, воскликнул Ризергам. – Потрясающе! Дамблдор, Вы действительного гениальный стратег! И не придерешься! Все во благо! Скажите, Альбус… - мужчина сузил глаза и заговорил вкрадчиво и тихо, - Вы никогда не трудились представить, каково тем, кто оказывается вовлеченным в сферы Ваших интересов? Вижу, что не трудились. – констатировал Эрик, перехватив заинтересованный взгляд Дамблдора. – Ну и не трудитесь! Я Вам расскажу, как чувствую себя я, а Ваша гениальность поможет Вам догадаться об остальных. Так вот: я чувствую себя замотанным в пестрый рыхлый клубок, из тех, которых всегда полно в корзинке Присциллы. Они с виду такие безобидные, даже милые: разноцветные пушистики, навевающие уютные мысли о покое и теплой заботе. Вы, кстати, никогда не присматривались к выражению лица страдальца, замурованного великим Леонардо в его канон с восьмью сферами? Не напрягайтесь, посмотрите на меня…. Я опутан этими теплыми, разноцветными, ласковыми и мягкими нитями, пугающе прозрачен, обнажен и беззащитен. Я не стеснен, но несвободен. Потому как эти нити проходят через мой мозг, мое тело, и, что самое страшное – через мою душу.
- Вы очень образно и драматично обрисовали свои ощущения Эрик. – задумчиво проговорил Дамблдор. – Вот только непонятно, отчего вы считаете, что эти ваши ассоциации абсолютно неведомы мне? Конечно, я понимаю, что такая постановка вопроса нисколько не меняет вашу ситуацию, но, возможно, она хотя бы способна вам кое-что прояснить в отношении окружающих вас людей. Поверьте мне, друг мой, каждый из нас находится скорее в плену своих собственных сфер. – Эрик неприветливо глянул на старого волшебник, а тот, улыбнувшись, ответил на его невысказанный вопрос, - Конечно, мой мальчик, на каждом из нас накручены еще и чужие «круги адовы». Но количество и сила их полностью зависит лишь от личных, собственных цепей.
- Меня вот какой вопрос интересует… - неожиданно раздался задумчивый голос Регины. – Ну, допустим, с портретами Вы договорились. Мощь интеллекта, знание законов и Хогвартских правил наверняка позволили Вам обойти то обстоятельство, что все прежние директора обязаны служить и помогать назначенному директору Хогвартса. С магией замка Вы, я думаю, тоже слегка поработали…. Скажем, заклятие замещения…. Для этого ведь не нужна палочка, если я правильно понимаю? – Дамблдор хитро и даже слегка самодовольно блеснул очками и кивнул. – Я так и думала, - хмуро возвестила Рина. – Но как вы намерены поступить со своим собственным портретом? С одной стороны, очень многим наверняка захочется сказать пару слов Вашему изображению…. И это даже к лучшему, что Вы этого не услышите. Но, очень многие, и в первую очередь новый директор и его заместительница, возгорятся желанием что-нибудь услышать от Вас….
- Ты умеешь задавать нужные вопросы, дорогая. – улыбнулся Альбус. – Более того, ты очень грамотно формулируешь. То о чем ты беспокоишься, и будет задачей номер два. И завтра, когда мы все отдохнем, как следует, мы соберемся и попытаемся справиться и с этой задачей.


* шлемаззл – неудачник, недотёпа (идиш)
фейгеле – деточка, птичка (возможны варианты) обычно является выражением крайней привязанности ( к родственнику, другу, любимой), (идиш)


Глава 38

♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠

Вымазались дегтем,
Извалялись в перьях.
Где теперь найдете
Тех, кто Вам поверит?

Сломанные крылья -
Грязных перьев ворох.
В гору крест тащили
Вы к столбу позора…

Посреди огромного директорского кабинета стоял домовой эльф, и обреченно опустив уши и втянув голову в плечи, пытался выстоять под ураганом высочайшего гнева. Он благоразумно безмолвствовал и даже, казалось, не дышал. Шевелиться он тоже опасался. Прежние директоры Хогвартса на портретах в большинстве своём, не скрывая любопытства, с интересом наблюдали за происходящим.
- И чтобы через полчаса и духу твоего здесь не было! – словно нанеся последний удар, Снейп выпрямился и грозно взглянул на Свинни. – Надеюсь, на этот раз мне не придется повторять дважды? – после продолжительного молчания угрожающе тихо и пугающе спокойно спросил он.
- …Но, Хозяин… - жалко пискнул домовик, стараясь еще больше скукожится.
- Не слышу ответа! – гаркнул Северус, снова сатанея.
- Хозяииин… - едва выдохнул несчастный, крепко-накрепко зажмурив глазки, - Пусть лучше добрый Хозяин Северус сам укокошит Свинни, чем этим займется Хозяйка Августа-а-а-а…. – дальнейшие звуки потонули в лавине хлынувших слез и соплей, а сам маленький страдалец с треском стукнулся коленками об пол. Снейп с брезгливым недоумением и раздражением глядя на коленопреклоненного эльфа, застыл в безмолвии, подавившись своим бешенством.
- Кхм! – раздался короткий и сварливый звук со стены, увешенной портретами, и директор резко крутанулся на каблуках, готовый обрушить свой гнев на новый объект. – К-хм! К-хе- ммм… - Прошу прощения, директор Снейп… - осторожно прозвучал вкрадчивый голос с одного из портретов. Выдержав некоторую паузу, голос продолжил, - Если позволите, я бы хотел кое-что Вам сказать…. – Северус, взяв себя в руки (нечасто удостаивали его своим вниманием чопорные надутые индюки и индюшки – прежние директора и директрисы), обернулся к говорившему, и выгнул дугой бровь, изображая внимание. – Если конечно я не помешал Вашим планам…. – уже более спокойно, даже слегка насмешливо уточнил портрет. Не услышав в ответ ни возражений, ни поощрений, говоривший едва слышно хмыкнул и заявил, - Только я бы … ммм… удалил посторонних…
- Мерлин и Моргана! – воскликнул скрипучий возмущенный женский голос, - Финеас!!!!, Вы даже доброе дело не можете сделать без издевки, несносный Вы человек! – бешено вращая глазами, воскликнула Дайлис Дервент. – Неужели так трудно, просто подсказать, если Вы уж собрались помочь?! - вознегодовала целительница и директриса.
- Финеас Найджелус Блэк – помощник? Что вы, дорогая коллега?? Это же форменный нонсенс! – фыркнул мощный старик с соседнего портрета.
- Бросьте, Декстер! – возмутилась ведьма. – Мы все тут помощники директора! – Или кто-то тут забыл наши обязанности и клятвы???? – сделав зловещее лицо, стала оглядывать портреты седовласая старуха. Кое-кто из волшебников на портретах зябко поежился под ее колючим взглядом. Только один представительный старик топтался и делал знаки, стараясь привлечь внимание полумертвого от страха домовика. Тот затравленно вращал невидящими глазами, пот градом струился по его несчастному личику. Ухищрения директора Диппета заметил Снейп, который не смотря на весьма некомфортное собственное состояние, нашел в себе сели перебороть гнев и раздражение. Он взмахом руки сделал знак Свинни покинуть кабинет и отрывисто бросил вслед, - Ждать в подземельях! – Домовик исчез. Директор Снейп снова обратил свой взор к портретам. Вид директор имел слегка вызывающий.
- Итак…? - Северус убедил себя, что это не слабость, а дань уважения к живописным сединам.
- Я собственно не имел в виду ничего спешного, из-за чего бы стоило прерывать Ваши разговоры, директор Снейп… - вальяжно раскинувшись в кресле, протянул Блэк.
- Нет! Я точно его сейчас прокляну, господа! – вскликнула седовласая ведьма, проворно выхватив палочку из складок своей мантии. Директор Блэк комично прикрыл голову руками, остальные обитатели портретов одновременно начали выражать свое мнение в поддержку, или в осуждение спорщиков.
- Коллеги! – многозначительно крякнув, возвестил Эдвард Эверард, тряхнув чёлкой. – Мы увлеклись! – строго сказал он. – Финеас, Вы можете продолжить и изложить директору Снейпу свои соображения. А вас, коллеги, я призываю без нужды не вмешиваться!
- И пусть перестанет фиглярствовать! – предостерегающе буркнула Дайлис Дервент, - А то….
- Я продолжу, если позволите?... Спасибо! – надменно ответствовал директор Блэк и обратился к Северусу, который, по правде говоря, чувствовал себя полным идиотом в этой тусовке. – Уважаемый коллега, - затянул Финеас Найджелус, но поймав неодобрительные взгляды с некоторых портретов, переменил тон. – Видите ли, Снейп, некоторые моменты общения с домовыми эльфами в силу ряда причин, - он сделал паузу, оглядевши директоров, - не доводились до сведения волшебников. А между тем, отношения с этими представителями магического мира весьма древние и очень специфичные. Из школьных программ в силу различных обстоятельств ушли не только многие поучительные разделы, но и целые пласты истории. Это дурно, но, видимо неизбежно. Таким же плачевным образом происходят изменения и в укладах семей волшебников. Увы, избежать этого нельзя, прогресс вещь неумолимая и неотвратимая. Другое дело, что при умелом и мудром руководстве…
- Не отвлекайтесь, Найджелус! – строго напомнил Диппет.
- Я и говорю, - не смутился Блэк, - Что даже при мудром руководстве школой, которое демонстрировали мои коллеги, - он усмехнулся, - мы не смогли вложить в умы студентов все необходимые знания и навыки. Поэтому, чувствуя свою, некоторым образом, вину, я и позволил себе вмешаться в Ваш разговор. – Финеас примолк на секунду и заговорил снова, поучительным тоном, - Насколько я понял, Ваш домовой эльф принадлежит дому Принцев. – удовлетворившись кивком Северуса, он продолжил. – Таким образом, Вы, являясь не прямым хозяином эльфа, не можете, как это ни печально, ожидать от него повиновения приказаниям, идущим вразрез распоряжениям миссис Принс. Но это обстоятельство, - подняв палец, сказал Блэк, предотвращая намерение Снейпа возразить, - при умелом подходе не может помешать Вам, отправить эльфа в Принс-лодж и быть при этом уверенным, что его не разорвет на части при попытке противоречить Хозяйке. Нужно только грамотно сформулировать указания. Я слышал – вы непревзойденный мастер изящных формулировок, директор Снейп. А обстоятельство, что Вы учились в достойнейшем доме Слизерин, коллега, вселяет уверенность в том, что Вы отыщите решение. – с пафосом закончил неугомонный позер.
Директор Снейп некоторое время постоял в нерешительности, а затем, бросив мимолетный взгляд на безмолвный портрет Дамблдора, сдержано кивнул всем директорам вообще и Блэку в частности. Бросив на ходу: «Благодарю, коллеги», он взмахнул мантией и вылетел за дверь директорского кабинета.
Едва за ним с треском захлопнулась дверь, портреты возбужденно загомонили.
******
Северус устало опустился в кресло возле камина, вытянув ноги к огню, и зябко потер замерзшие руки. Очередная экзекуция у Хозяина вымотала, раздосадовала директора Хогвартса. Снейп закрыл глаза.
Каждый день своего директорства он помнил от начала до конца. Девяносто два дня…Ежедневная пытка с утра до ночи, а ночами - с короткими перерывами на сон, похожий на горячечный бред. Пытка воспоминаниями о прожитом дне. И так – каждый день и каждую ночь. Редко удавалось директору Снейпу расслабившись, отвлечься от проблем школы чародейства и волшебства, но когда удавалось, на него тут же наваливались проблемы Северуса Снейпа …
*****
- Как Вы не понимаете, бабушка…! – в который раз затянул Северус, пытаясь убедить упрямую старуху не отсылать домовика обратно в Хогвартс. Августа, сидевшая напротив внука, скорбно поджав губы и сложив худые жилистые руки на коленях, смотрела в одну точку, ничем не выдавая заинтересованности. Имей он склонность к крепким выражениям – давно бы наговорил старой ведьме такого, отчего бы и у нее уши свернулись в трубочку, как у шпионившего за дверью домовика. В этом случае она вероятно бы выставила внука за дверь, но не факт, что она позволила бы остаться домовику. Северус нутром чуял, что разрыв с бабушкой Принс не решит проблему с эльфом. Вняв советам Финеаса, он долго ломал голову над формулировкой приказа, который мог бы вернуть эльфа домой. Результатом размышлений стала головная боль, визит в весёлый дом Хогсмита, бутылка огневиски и отрезвляющая серена охранных чар, которыми он опутал Принс-лодж. Пятая попытка проникновения за последний месяц. Первая могла быть случайной. Вторая заставила усилить защиту. После третьей он в первый раз отослал эльфа к бабушке. После четвертой – произошел памятный разговор и неожиданное вмешательство директора Блэка. Пятая убедила Снейпа в необходимости искать комплексное решение.
*****
Голова раскалывалась, и Северус вынужден был подняться и, шаркая ногами, добрести до спальни. Там в потайной нише возле кровати он хранил то, что ни при каких обстоятельствах не могло стать доступным постороннему глазу. Стараясь ни за что не зацепиться взглядом, директор на ощупь разыскал заветный флакон, и побрел в обратно в комнату. Отогнав по дороге подлую мыслишку хлопнуть разом весь флакончик и решить одним глотком все проблемы, Снейп с тщательностью настоящего садиста отмерил ровно две с половиной капли, используя заклинание собственного изобретения. Не глядя, плеснув в стакан воды, он залпом выпил его и уселся на диван. Главной задачей было не впасть в искушение и не начать вспоминать все то, о чем мог напомнить ему этот хрустальный флакончик. Короткие пять минут пока снадобье врачует уставшее тело и истерзанную душу, вновь возвращая ему надежды на лучшее, утраченные силы и веру в то, что все это не напрасно. И, что может быть…. На этой мысли обычно Северус заставлял себя подняться, и без сожалений возвратиться в реальную действительность своих забот и проблем. И на этот раз он резко встал, расправил плечи, и направился к рабочему столу. Груда пергаментов, нововведение в делопроизводстве, представляла собой весьма неприятную картину. Северус поморщился, садясь за стол. Всю эту макулатуру сюда по его приказу доставляли из кабинета директора, если он не успевал разобрать ее там. Снейпу казалось, что многочисленные докладные записки от семейства Кэрроу он может определить по запаху. Вот бы разворачивать их не надо было! «Да щасссс!» - зло подумал директор. Семейка новоявленных педагогов отличалась злобностью, занудностью и злопамятностью. А если ко всему этому прибавить еще и крайнее скудоумие и невежество… Но, не читать и не реагировать на их «сигналы» он просто не мог. «Себе дороже!» - констатировал директор и развернул верхний свиток. Это оказалось очередной дичью о методах обучения магглорожденных. Бегло оценив полет амикусовой мысли, Снейп коротким росчерком пера наложил резолюцию и отшвырнул список в сторону. «Как, как они не понимают…?» - начал закипать директор, отправляя свитки на пол один за другим. «Неужели им не достаточно меня и этих приматов? Или Минерва и весь ее прайд наивно полагают, что сами-знаете-кто, прознав про их благородное негодование, примчится сюда выслушивать их бредни? А потом, или раскается и перекуется, или вступит с ними в честный поединок. И они одолеют его, так как их цели праведны, помыслы чисты, а души - … Бред! Бред. Бред!». Северус отшвырнул перо и откинулся на спинку стула. «Не стоило так заводиться после зелья», - мрачно подумал он. Сделав глубокий вдох – выдох он снова потянулся к свиткам. «Так… Филиус…. Ну-те-с… Что там у Вас, дорогой чародей? Тоже недовольны? И чем это, позвольте полюбопытствовать? Ага…Студент Грэгори Гойл позволил себе недостойное высказывание в адрес… Таааак! Он позволил, видите ли! А Вы куда смотрели, коллега???». В бешенстве смяв пергамент, директор вскочил со стула. Потребность двигаться, уйти хоть ненадолго от этих гнусных бумажек, погнала его в спальню. Увидев с порога раскрытый тайник, Снейп ругнулся, кинулся обратно, схватил склянку и устремился назад. Запрятав флакон, директор бережно уложил подальше завернутую в бархат палочку Эйлин Принс, зачем-то передвинул шкатулку, в которой лежали фотографии, их с Лили переписка, которую она отослала ему совой сразу после свадьбы и обрывок ее письма, украденный с площади Гриммо. Задумавшись, Севрус не сразу сообразил, что осторожно поглаживает пальцами деревянную поверхность шкатулки. Горько улыбнувшись, он обозвал себя «Нюнеусом» и решительным движением загнал деревянный склеп совей романтической привязанности в самый дальний угол тайника. «Не ровен час у меня войдет в привычку - тихими ночами доставать эти жалкие обрывки и умиленно предаваться воспоминаниям, пуская скупую мужскую слезу над несбывшимися мечтами. Или того хуже – я полюблю лимонные дольки, стану разглагольствовать о всеобщей любви и морочить окружающих прогрессирующим маразмом. А кстати – неплохая идея! Добрый друг Альбус был поистине великим человеком! Вот только понял ты, друг- Нюнеус, поздновато, что это скорее образец для подражания, чем повод для доверия». На лбу директора залегла глубокая складка, губы сложились в скорбную усмешку. «Plato non amice, veritatem value Fraud»*, - пробормотал Снейп и собрался было закрыть тайник, но попавшийся на глаза мешочек с порошками от Августы вновь вернул его к воспоминаниям.
******
- Теперь Вы понимаете, почему мне так важно, чтобы Свинни находился здесь, в Принс-лодже, радом с Вами? – спросил Северус, медленно подняв глаза и встретившись взглядом с Августой. Старая леди внимательно смотрела на внука и не торопилась отвечать. Снейп давно уже отказался от попыток проникнуть в сознание своей бабушки, как, впрочем, и от попыток понять логику ее поступков и главное – ее отношения к нему.
Эта поразительная ведьма не раз проявлявшая о нем настоящую заботу, как родственную, так и дружескую, никогда не оценивала его поступков, не критиковала и не поощряла его интересов, никогда не пыталась убедить в чем-то. Она, как правило, вскользь бросала коротенькую фразу, а то и жест или взгляд, и Северусу этого было вполне довольно, чтобы или устыдиться самого себя, или непроизвольно расправить плечи и вздернуть подбородок, гордясь собой. В глубине души он уже почти не сомневался, что нашел-таки комплексное решение защиты Принс-лоджа. Он толком не мог объяснить, почему, но был уверен в том, что Августа оставит при себе Свинни. Его аргументация пребывания домовика рядом с бабушкой была неправдоподобно эгоистичной, попросту сомнительной и совершенно ему не свойственной. Однако, Северус был уверен, что это сработает. Он видел, что и Августа понимает всю условность и надуманность ситуации, но оба они видели также, что грубость и примитивность решения не оставляла никому из них иного алгоритма действий. И вправду отказать в просьбе, которую измыслил и сформулировал хитрый слизеринец было невозможно. Фактически, Северус поставил Августу перед фактом, что отказываясь держать при себе домовика, она тем саамы накидывает петлю на шею единственного внука, да еще и связывает его по рукам и ногами. Снейп цинично, без лишних велеречивых приемов сообщил бабушке, что он, будучи трезвым и здравомыслящим не может доверять, как прежним вынужденным соратникам, так и нынешним подельникам и сообщникам. Также, в свете его, в некотором роде, особого положения, ему приходится быть предельно сосредоточенным и осторожным. Следовательно, в сложившихся обстоятельствах, позволить себе быть уязвимым он просто не имеет возможности.
- Ты не оставил мне выбора, внук. – бесцветным голосом сказала Августа. Снейп вздрогнул от неожиданности этого заявления. Он был настроен на то, что она согласится. Он просто не мыслил другого исхода и достаточно подготовился, чтобы не изводить себя некоторой двусмысленностью своих доводов. И, тем не менее… Слова бабушки застали его врасплох. Так пакостно стало на душе, так мучительно захотелось топнуть ногой, размахивая руками наорать на старую ведьму…. – Но, учитывая то, что тебе сейчас, пожалуй, еще неприятнее, чем, допустим, мне… - миссис Принс взяла паузу, разглядывая внука. Затем губы ее чуть тронула бледная тень улыбки, она хлопнула в ладони и спокойно отдала распоряжение, влетевшему в комнату домовику, - Принеси-ка нам по чашке какао с кексами, директор Снейп торопится. - победно глянув на удивленного Северуса и сделав в сторону кресла приглашающий жест, она сказала, - Присядь-ка. Пятнадцать минут удовольствия не приведут к гибели магического мира, а Хогвартс уж как-нибудь перетерпит отсутствие директора на ужине.
******
Перебирая пальцами плотную холщевую ткань августиного мешочка, Северус вздохнул. После водворения Свинни в лодже, попытки проникновения почти прекратились. Пару раз срабатывало защитное оповещение, но он оба раза даже не успел добраться до директорского камина, который никем не контролировался. В первый раз Свинни встретил его у кабинета МакГонагалл, который он покинул, как только убедил всех там находящихся, что у него возникли внезапные срочные дела. Домовик заикаясь и торопясь сообщил ему, что переполох вызван каким-то маленьким лесным зверьком. Северус выслушал его, и нахмурился – ведь ставя защиту, он учитывал, что дом находится близко к лесу. К вечеру, прибыв в Принс-лодж, Снейп около часу нарезал круги вокруг дома и сада, бормоча заклинания. Закончив, директор злобно ухмыльнулся – пусть теперь соберутся хоть все анимаги Британии и все трансформеры вокруг маленького домишки – он не будет дергаться понапрасну. Второй раз озадачил его безмерно, так как в этот раз к нему обратилась сама Августа.
*******
Северус собирался в Малфой-менор, когда заморгал сигнальный глазок на его запонке.
Не удержавшись от бранного слова, директор метнулся в спальню и сгреб три дежурных пузырька с зельями. Едва вернувшись в гостиную, он увидел в камине голову бабушки. Она приветствовала его и сказала сдержано, что ему нет нужды менять свои планы и торопиться в лодж.
- Ничего страшного, Северус. Свинни даже не заметил бы этого пса, если бы не знал мою крайнюю нелюбовь к различным животным на моей лужайке.
- Пес на Вашей лужайке? – переспросил Снейп. – Не может быть.
- Северус, ты считаешь, я выжила из ума? – сердито спросила дама. – Огромный лохматый черный пес. Он так возмутительно нагло справлял свою нужду на мои кусты, что я просто не могла этого вытерпеть. Конечно, я выскочила с палкой его прогнать. Но это животное было чрезвычайно нахальным, и спокойно смотрело, как я его прогоняю. Я была вынуждена позвать Свинни для усиления эффекта, но когда и это не подействовало, я решила использовать палочку. Только после этого собака спокойно угомонилась и, виляя чудовищным хвостом, удалилась. Я была так возмущена, что ничего не смогла сделать. А наш безумный эльф заверещал, что нужно оповестить тебя. Я была категорически против! – Действительно Августа была вне себя. Даже по каминной связи, не богатой на передачу мимики, было видно, что старая леди негодует. Северус невольно хмыкнул, совершенно некстати. Хорошо еще, что бабушка стала не такой зоркой, как прежде. Ну как бы он объяснил ей, что у него вдруг возникла стойкая совершенно реальная ассоциация ее рассказа с историей, которую в лицах пересказывала ему в детстве Лили…
*****
«…И тогда она выбежала из дома, вооружившись палкой, и с криками «Дженнет, Дженнет! Ослы у нас на лужайке!», кинулась на несчастное животное…» Только спустя годы, Северус узнал, от Малфоя, кстати, что Лили пересказывала ему Дэвида Копперфильда….
Бабушка никогда не читала Диккенса и вряд ли оценила бы его ассоциативное мышление. Но эта ассоциация неожиданно натолкнула его на мысль, и Северус попрощавшись с Августой, продолжил свои сборы в Малфой-менор.
******
Белые павлины дефилировали по безупречной гравиевой дорожке Малфой-менора, волоча за собой нарядные богатые хвосты. Шорох мелких камешков под ногами человека отвлек птиц от моциона, но они быстро утратили интерес к незнакомцу, решив, что он не стоит их внимания. Две павы и их роскошный кавалер гордо вскинув безмозглые головенки, мерно покачивая плотными гузками, продолжили свое шествие. Мужчина, закутанный в добротную черную мантию, проводил их недобрым взглядом и направился прямиком к дому.
Оказавшись в просторном сумеречном холле, незнакомец расстегнул застежку на мантии и, не глядя, стряхнул ее с плеч на руки возникшему за спиной домовику. Не отвлекаясь, пришелец уверенно подошел к одному из портретов и, коснувшись рукой рамы, наклонился и исчез в открывшемся темном проходе.
******
Этот потайной ход вел в небольшую темную комнату, типа бельевой. Она служила общей гардеробной чете Малфоев. Это было, пожалуй, самое замечательное и самое странное помещение в Малфой–меноре. Полки, двери и дверцы шкафов и гардеробов с виду были самыми обычными и у рядового, случайного визитера могли вызвать разве только чувство зависти – так тут всего было много и так оно все было дорого, роскошно и добротно. Но, случайные посетители туда, к счастью, попасть не могли. Вот непрошенные гости - случались. Но, на то он и Малфой-менор, владение одной из самых известных фамилий в магической Британии. Хотя от случайных гостей, как и от случайностей вообще не застраховании никто, не случалось еще случая, чтобы случайный посетитель увидел что-нибудь, кроме гардеробной.
Северус Снейп не был в Малфой-меноре случайным посетителем. Беспрепятственно попав в это помещение, он остановился в нерешительности. Первоначальной его целью был кабинет Люциуса. Северус точно знал, что Лорд покинул гостеприимный дом своего слуги и отправился по своим личным делам, не взяв никого в сопровождающие. В последнее время его Лордство (вот ведь, тоже – чушь несусветная – Его Лордство!) взял моду отказываться от горячего желания своих сподвижников – сопровождать его всюду и везде. Отказывал он даже безумной Беллатрикс, что делало ее еще более невменяемой. Она попросту поселилась в Малфой-меноре, мотивируя это стремлением всегда быть готовой к услугам Господина. Осложнившиеся отношения с четой Малфоев, Северус как раз был склонен отнести на счет именно этого обстоятельства, хотя раньше считал первопричиной тревогу за Драко и явное нерасположение Лорда.
Голоса в общей гостиной, куда вела потайная дверь из той же гардеробной, стали слышны отчетливей и громче. В комнате явно шел непростой разговор между очень возбужденными собеседниками. Стараясь двигаться осторожно, Снейп переместился поближе к дверце, находившейся за резными створками платяного шкафа. Когда он вошел, за стеной слышались два женских голоса, и Северус замер поморщившись. Ему вообще не хотелось вести беседы с дамами, а с Беллатрикс Лестрэйндж особенно. О безумной Белл говорили много всякого, но Северус старался по возможности не строить свое мнение о людях по слухам и сплетням. Нет, он конечно не вставал в героическую позу, не выхватывал палочку, чтобы как благородный рыцарь вступиться за честь и доброе имя. Ничего этого он не делал. Чаще всего изображал брезгливое равнодушие, но всегда и все слушал и слушал очень внимательно. Пожалуй, мадам Лестрэйндж была исключением. Про нее он как раз напротив, старался слушать и знать как можно меньше. Был ли это страх, или брезгливость, и ли то и другое разом – этим вопросом Снейп себя не изводил. Просто он так чувствовал, вот только чувство это было основано на брошенной давным-давно фразе Люциуса: «… если отбросить аспекты морали, здравый смысл настоятельно рекомендует мне держаться подальше от моей свояченицы. Не заламывай бровей, мой друг!» – покровительственно сказал тогда Люц, - «Придет время, ты поймешь, что я имею в виду». Северус тогда скептически фыркнул, и Люциус снизошел до объяснений: «Я не стану вдаваться в подробности, я только задам тебе один вопрос: Северус, ты как для себя определяешь понятие «тварь» - голос высокородного представителя высшего света магической Британии неожиданно обрел какие-то фатально-брезгливые ноты. - Сев, я редко позволяю подобные вольности, но поверь мне, с некоторых пор это понятие, так скажем, приобрело реальное воплощение». Малфой скривил губы улыбкой и, кивнув приятелю, удалился. Много позже Северус вдруг вспомнил этот разговор, и его словно заклятием поразило – насколько прав был Люциус. Снейп собрался было покинуть тайную комнату, но услышал тихий и непривычно пугающий голос Малфоя и остался. Достав палочку, хогвартский директор направил ее на потайную дверь и едва слышно произнес заклинание «Audi».
******
- А что ты сделаешь, сестричка? – хохотнула Беллатрикс звонким, слегка инфантильным манером. – Нашлешь на меня страшное родовое заклятие? Или может быть отважишься на непростительное? Не отважишься, моя нежная птичка! Потому что мозги в твоей головенке пока еще не совсем превратились в мусор! Ты же понимаешь, что кроме тебя некому защитить твоего дорогого мальчика! Ах, Цисси! – возбужденный голос Белл стал громче и эмоциональнее. – Или ты надеешься на своего муженька?
- Я запрещаю тебе говорить подобным тоном о моем муже! - прошелестел голос Нарциссы.
- Неужели? Ты все еще живешь иллюзией, что в твоем доме… , твой сероглазый рыцарь….
- Замолчи, Белла! И изволь покинуть мои комнаты! – ледяным тоном сказала леди Малфой.
- Брось, сестричка! – вкрадчиво, почти нежно проворковала Белла, - Цисси, ты же моя милая девочка! Вспомни, когда умерла маман, кто стал тебе опорой и советчиком? Разве твой муженек? Опомнись, сестренка! Доверься мне, как прежде! - воодушевленно говорила Белл, - и я помогу тебе! И твоего муженька может быть простят, но он навсегда прикусит свой поганый язык и перестанет корчить из себя сверхъволшебника.
- Изволь удалиться, Беллатрикс! - зазвенел голос Нарциссы. Сестра залилась смехом в ответ и у леди Малфой видимо сдали нервы, потому что она звонко хлопнула дверью и ушла на свою половину.
- Нуууу….. – протянула Белл, мурлыча словно огромная кошка. – А отчего же молчит наш рыцарь? Или ты, свояк без палочки, можешь дурить голову своим рыцарством только таким безмозглым курицам, как моя сестричка?
Северус сжал палочку так крепко, что резьба поцарапала ладонь. Он словно пружина в любую секунду готов был сорваться с места и кинуться туда, где раздавались голоса. Послышался какой-то звук, будто в соседней комнате пронесся смерч, а затем Снейп услышал, сдавленные хриплые судорожные вздохи человека, которого не шутя схватили за горло.
- Еще раз ты посмеешь затеять свои мерзкие разговоры с моей женой, тебе не поможет никто и ничто. И мне для этого не потребуется палочка. Поверь мне, Беллатрикс. Я уверен, что ты сделаешь правильный вывод. Вон отсюда. – тихо и устало проговорил Люц, видимо ослабив хватку. – Не заставляй меня провожать тебя до двери, свояченица. Еще раз хлопнула дверь. Северус расслабился и опустил руку. В соседней комнате было тихо и Снейп стоял, соображая, сколько нужно выждать, прежде чем войти. Вдруг, глухой мощнейший удар сотряс стену и Северус инстинктивно отшатнулся. Камзолы, сюртуки и рубашки закачались на плечиках. Задребезжали запонки, булавки для галстуков, заколки в ящичке. Хогвартский директор представил Малфоя, стоящего около стены с перекошенным от злобы лицом, сжатыми кулаками и в кровь разбитыми костяшками пальцев. Осторожно, стараясь не задеть висящих одежд или мебели, Северус выбрался из комнаты и заспешил по проходу обратно в холл. Отойдя немного от потайной двери, он негромко хлопнул в ладоши и небрежным жестом указал появившемуся домовику известить хозяев о его визите. Старый эльф был достаточно вымуштрован, чтобы удивиться или выказать недоумение странным поведением частого гостя Малфой-менора и тут же исчез выполнять приказание. А директор Хогвартса неторопливо поднялся по парадной лестнице и направился к кабинету Люциуса теперь уже по главному коридору.
********
Северус случайно бросив взгляд на часы, досадливо нахмурился. Ничего себе – лекарство от головной боли! Выпить зелье и вместо того, чтобы забыться сном – сидеть, как старая перечница, перебирать сомнительные реликвии. Еще только всплакнуть не хватало! С треском захлопнув тайник, директор раздраженно пробубнил заклинания, и рывком освободившись от сюртука, направился в ванную комнату. Через несколько минут он уже лежал вытянувшись на своей кровати и закрыв глаза, дышал мерно и глубоко, старался заснуть.
*******
Директор даже не пытался делать вид, что ест. Он молча взирал на студентов, поглощающих овсянку. Общий гул в Большом зале создавался болтовней детей и звяканьем ложек. За преподавательским столом коллеги молча потребляли блюда a la carte. Раньше субботние и воскресные завтраки в Хогвартсе были не в пример оживленнее. Северус точно помнил, что и он в былые времена нередко кривил губы улыбкой на прямолинейные шуточки Хуч или особо нелепые озарения Трелони. Своеобразный юмор МакГонагалл заставлял его сначала хмуриться, или заламывать бровь в притворном недоумении, но в большинстве своем таким образом он отчаянно пытался не рассмеяться. Отменным впрочем чувством юмора обладал и Филиус, но в отличие от него, Минерва если и язвила, то не касалась, что называется, личных болевых точек. У него с МакГонагалл всегда были странные отношения. Но именно сейчас директор Снейп прилагал титанические усилия, чтобы поддерживать со своей заместительницей хотя бы такой хрупкий мир. Не смотря ни на что, Минерва всегда была по его мнению воплощением гриффиндорского бесстрашия и порядочности, ровенкловской мудрости и хаффлпаффской надежности. А вот в отношении своего почившего предшественника на посту директора…. Одним словом он был уверен, что на его родном факультете многим можно было бы кое-чему поучиться у Дамблдора.
Насытившиеся и потянувшиеся из зала студенты вырвали Снейпа из его размышлений о прошлой жизни, и он хмуро воззрился на профессора Спраут, которой предстояло совместно с Алекто сопровождать детей в Хогсмит. Не будь старая ботаничка так вызывающе враждебна, он, возможно, посочувствовал бы ей. Но Помона разве что не плевала ему под ноги. Хотя стоило бы ей задуматься, каким образом эта, в сущности, отара овец, именуемая Хаффлпафф, продолжает существовать и не один ее студент с сомнительной родословной пока серьезно не пострадал. За исключением тех, которые сами подались в бега, или того хуже, болтали о своем происхождении на всех углах и с кем попало. И ведь никто из его безмозглых коллег не озадачился вопросом, каким это образом личные дела учащихся стали находиться в личном ведении директора и никому, кроме МакГонагалл доступны не были. И из Министерства с этими вопросами никто не лез. Чего это стоило самому Снейпу….? Он никогда не стремился к разъяснениям по этому поводу. Но так, чтобы никому даже в голову не приходило, что в Хогвартсе, несмотря на «новые времена», ничего не происходит…. Изредка вспыхивало что-то в вечно подозрительных настороженных глазах его заместительницы. Она бросала на него косой взгляд и быстро отводила глаза, напряженно пожимая губы. Чего в таких взглядах было больше: понимании, или недоумения, Северус не знал, но порой все так некстати перемешивалось и стекалось в одну точку, что только чудо, удерживало его в рамках, продиктованных нынешними реалиями. И таких неудачных стечений становилось все больше, и происходили они все чаще. Вот, как накануне, например….

*********
День не задался, так как он был вызван к Хозяину. Не зная за собой никаких промахов, Северус однако поспешил явиться и … попал под раздачу. Уже потом, после мерзотной экзекуции с проштрафившимися, Малфой коротко шепнул ему, что Лорд усердствует в воспитании со вчерашнего дня. Северус отрицательно покачал головой на тревожно-ожидающий взгляд Нарциссы и она почти злобно пождала губы. Северуса неожиданно охватило непреодолимое желание бросить в лицо своей доброй подруге юности какую-нибудь ядовитую фразочу, чтобы стереть сердито-недовольное выражение с ее лица. Извольте видеть, нахальный хогвартский директор посмел не привезти никакой весточки о ее мальчике. И чем он только занимается, как ни этим! Его приняли в доме, осчастливили таким крестником, а он… А друг Люциус… Снейп тряхнул головой и густые пряди волос неопрятно взметнулись вокруг его сурового лица. Снейп не приучен был ждать благодарности и понимания в принципе, но Малфои, после того, как Люц вернулся домой, а особенно – лишился палочки, стали просто невыносимыми! Северус все понимал, особенно когда выдавалась возможность на короткое время расслабиться и побыть одному. Но, черт возьми, как же горько и невыносимо было сознавать, что он не ошибался, когда думал, что у него не может быть друзей!
Добравшись до своего кабинета, директор раздраженный, как дракон в зверинце, с ужасом обнаружил, что до обеда осталось каких-нибудь десять минут. В бешенстве швырнув мантию, Снейп заметался по своим комнатам, приводя себя в директорский вид. Так долго Хозяин не задерживал их с тех пор, как Поттер со товарищи устроил эскападу в Министерстве Магии. Снейп прекрасно помнил тот визит в Малфой-менор по поводу этого ЧП. Когда он стоял склонившись и выслушивал, как Лорд брызгая слюной от злости, отчитывая Яксли, у него вспотели ладони, пока из речи Хозяина не стало понятно, что мальчишка благополучно улизнул от погони. Только недобрая усмешка Малфоя удержала его от того, чтобы не осесть на пол, расслабленно выдохнув. Взяв себя в руки, он готов был съездить аристократу по физиономии, с виду – сдувшийся пофигист, а взглядом разъест, как жидким азотом.
Собравшись, как пожарник, Северус вылетел из своих комнат и буквально полетел в Большой зал. Столкнувшись на ходу с препятствием, он машинально прогремел «двадцать баллов с» и только тогда разглядел Драко. Изобразив ледяное спокойствие, директор выговорил название родного факультета и метнул полный ненависти взгляд на оказавшуюся так кстати МакГонаглл, расплывшуюся в змеиной улыбке леонардовской джоконды. Оставалось только удивляться, как он не подавился обедом и как никого не проклял за оставшийся день, разбирая немыслимые вопросы, бумаги дела. Обессилив, он сгреб в кучу оставшиеся документы, чтобы их доставили к нему в комнаты. Оставалось только запечатать кабинет директора. Снейп устало поднялся из за стола и тут на беду его взгляд зацепился за лучезарно глядящего на мир Дамблдора, который так и продолжал молчаливо взирать на снейпово директорство со сладкой полуулыбкой.
- Молчите? – заорал он, неожиданно разъярившись. – Вы молчите? – снова крикнул он. Портреты директоров зашевелились, зашуршали и повально впали в спячку. Только Дамблдор светло по-отечески улыбался ему застывшим лицом. Сметя все со стола одним взмахом руки, директор Снейп словно шарик, из которого выпустили воздух упал на стул, уткнув лицо в ладони. Просидев так около получаса, он тяжело поднялся и еле слышно хлопнул в ладоши. Перед ним тут же возник домовик и Снейп поднял на него взгляд, силясь припомнить, как его зовут.
- Юсси, сэр, господин директор. – тихонько, но внятно проговорил эльф. Севрус только кивнул, слабо шевельнув рукой вокруг учиненного беспорядка. – Юсси все приберет, господин директор, сэр. – пискнул домовик и Снейп скова кивнув, поплелся к двери.

*******
Снова оглядев оставшихся в Большом зале студентов, директор встал и зыркнув на коллег, покинул зал. Он уходил, почти физически ощущая, как мечут ему в спину презрительные взгляды коллеги и студенты. Представив свою спину, утыканную копьями мысленных проклятий, директор усмехнулся, становясь похожим на хищную птицу. Те, кому не посчастливилось увидеть ее, боязливо отворачивались и укреплялись во мнении, что хогвартский директор – второй, после того, кого нельзя называть, злодей.


* «Plato non amice, veritatem value Fraud» - и Платон мне не друг и Истина сомнительная.


Глава 39

♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠~ 39~ ♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠
Часть первая
Самым первым что-то заподозрил Дамблдор. Нет, наверное, не так! Скорее всего, первой была она – Регина, что в принципе совершенно естественно. Это понимание не было мыслью о нездоровье, недомогании или болезни. И, тем не менее, Рина вдруг с удивлением обнаружила, что с ней что-то происходит. Заметила она это намного раньше, чем окружающие стали с тревогой поглядывать на нее. То, что раздражительность выходит из-под контроля, усталость стала постоянной спутницей, появилась вздорность и резкие смены настроения, Регина осознала не сразу. В сложившейся ситуации и окружающих событиях все это казалось вполне объяснимым, назойливым, но никак не тревожным. Потом ко всему добавились и другие радости: ознобы, головокружения, приступы жара. За первый месяц осени Рина похудела, подурнела, глаза приобрели лихорадочный блеск. Первая в жизни истерика, которую она готова была закатить из-за пустяка, заставила ведьму задуматься. Она тогда плюхнулась на кровать и закрыла глаза, борясь с подступающей злобной дурнотой. Именно в этот момент Рина вдруг поняла, что не может управлять своим состоянием. Напротив, ее организм управляет ею. Сначала она задохнулась от ужаса. Затем отдышалась, и приняла разумное решение понаблюдать за происходящим. Беспокоило ее сейчас еще и то, что за ее состоянием наблюдают со стороны.
*******
Бессонница вещь неприятная. Эрик вышел к завтраку в весьма неприветливом настроении. Помимо проблем в лондонской конторе, содержать которую было невмоготу, а бросить жалко, навалилась постоянная тревога за близких и дальних, которые без приглашения разместились в его жизни. Мистера Ризергама не устраивали также и некоторые личные проблемы. Жизнь никогда не была безоблачной. Он никогда не был «настоящим джентльменом» в стиле Берти Вустера. То есть он не был праздным беспечным бонвиваном, легко, непринужденно и с удовольствием скользившим по жизни. Для этого он был слишком умен, слишком образован, слишком серьезен и слишком талантлив. У маленького Эрика было вполне счастливое детство, но она взорвалось так внезапно и так страшно, что мистер Ризергам из волшебного детства сразу переместился в состояние жесткой, трезвой и беспощадной зрелости. Конечно, он бывал и вспыльчив, и нежен, и трогателен, и сентиментален, и уязвим, но только в таком ограниченном кругу семьи и немногочисленных друзей. Все остальные воспринимали его как некое воплощение диккенсовского мистера Домби. Конечно, это было не так, но,… Ни Эрик, ни его близкие не разрушали этой иллюзии.
Спустившись в столовую, Эрик сделался еще более неприятным. За столом царило унылое молчание, и только мисс Прайс улыбнулась ему. Сестра даже не подняла головы от тарелки с овсянкой, а Дамблдор приветственно сдвинул брови. Мэб подала кофе и Регина, воспользовавшись движением за столом, поднялась и поспешила, извинившись, слинять от недоеденной каши. Не успев толком устроиться, Эрик вынужден был встать, увидев, как поднимается Альбус. Присцилла неодобрительно поджала губы, глядя вслед уходящей Регине. Эрик неловко плюхнулся на стул и пролил кофе. – Вот противная белка! Непременно ей нужно устроить какую-нибудь неприятность! Неужели трудно просто посидеть вместе со всеми? Весь день испортила!
- Эрик, Эрик! Разве так можно? – укоризненно залопотала мисс Прайс.
- Значит, Вы уверены, что можно вот так, как она, Присцилла? - Мистер Ризергам сделал резкий жест в сторону закрывшейся двери. – По-моему, эта она нарушает все правила приличия. А Вы как считаете, Альбус?
- А я считаю, друг мой, - блеснув очками, беспечно ответил Дамблдор, - что не стоит так драматизировать. У молодых леди может быть сколько угодно поводов для неуравновешенности. Они изменчивы, как весна в горах – непостоянные и непредсказуемые.
- Сейчас осень, Дамблдор. – жестко ответил Эрик. – И к тому же моя сестра не подвержена сезонным депрессиям.
- Все меняется, Эрик, все меняется. Особенно когда речь идет о молодой леди. – благодушно заявил Альбус.
- А вот мне кажется, что дело тут вовсе не в погоде и дамской природе. – в том же тоне заявил Эрик. – Помимо проблем, которые мы все вместе встретили вполне достойно, у Рины еще куча личных проблем, которые свалились на малютку! И они придавили ее к земле! Вы что, не видите? – мужчина повысил голос, - Малютка чахнет! Она стала угрюмой, худой и злой! Она не улыбается, все время дерзит! Она почти не дотрагивается до палочки, хотя раньше с ней не расставалась!
- Эрик, ты тоже заметил, дорогой? – закудахтала мисс Прайс. Она обратилась в сторону Дамблдора, видимо в надежде на поддержку. В его сторону глянул, и Эрик и нахмурился – взгляд у Альбуса был жесткий, он раздраженно крутил ложку пальцами здоровой руки. – Она раньше так любила делать всякие разные штучки, всегда старалась что-то придумать…. Такая славная… Ей с детства нравилось, как я реагирую на колдовство, - умиленно пробормотала Присцилла.
- А теперь ей плевать, как мы реагируем. – процедил Эрик, краем глаза наблюдая, как поморщился при этих словах старый волшебник. Скомкав салфетку, мистер Ризергам поблагодарил всех за завтрак, извинился и покинул столовую.
*********
От окна до двери было ровно тринадцать шагов. Если идти по диагонали, то комнату можно было пересечь, сделав от тридцати шести до тридцати семи шагов. Эрик методично мерил шагами свой кабинет от двери до окна и обратно, потом перемешался вдоль стены в угол и пересекал комнату по диагонали. Обычно у себя он не курил, но в последнее время стал нарушать это разумное правило. Иногда Эрика посещала шальная мысль бросить все и рвануть в Ризергам, подальше от проблем. От выздоравливающего семимильными шагами Великого и Ужасного Дамблдора, от Ужасного Того, Кого язык не поворачивался назвать, от постоянных разговоров и переживаний о Надежде Магического Мира, да и о самой Магической Британии, если честно. Уже не раз и не два ему хотелось подорваться и отправиться в Лондон, собрать вещички, послать, куда подальше конторы, юриспруденцию и вернуться в Оксфорд.
Эрик остановился посреди комнаты, затушил сигарету и уселся в кресло с первой, попавшейся под руку книгой. Полистав справочник по международному патентному праву, он с раздражением захлопнул том и швырнул его на диван. Книга, беспомощно разметав страницы, неуклюже плюхнулась на кожаное мягкое сидение, подмяв пару-тройку листов. Мужчина ругнулся, встал и аккуратно отнес книгу на стол, затем раскрыл окно, оглядел кабинет и вышел, запечатав дверь.
В большой гостиной пылал камин, дремала Присцилла за вязанием, у ее ног блаженствовал Ланс. Эрик улыбнулся и осторожно пересек гостиную, стараясь не потревожить ни старушку, ни пса. Ланселот вяло повел ушами, но глаз не открыл, хотя его благодушная морда, как показалось Эрику, расплылась в понимающей улыбке. Пес оценил деликатность среднего хозяина, слегка вильнув хвостом.
Проходя по коридору мимо комнат кузины, Эрик замедлил шаг. Совершенно не терзаясь угрызениями совести, он приблизился к двери и несколько раз провел ладонями около дверной ручки. Видимо найдя подтверждение своим мыслям, мистер Ризергам жестко поджал губы. В первый момент он, вероятно, хотел толкнуть дверь и войти, но передумал и удрученно прислонился лбом к двери. Затем мужчина, хищно оглянувшись по сторонам, вынул из кармана нечто розовое, небольшое, со шнуром. Он приложил нечто к двери и вставил конец шнура в ухо.
******
- А Вы не думаете, Альбус, что у директора, возможно, есть свое решение этой проблемы? Ведь эскортирование Поттера прошло вполне сносно. – заявила Рина довольно дерзко.
- Ну, во-первых, дорогая, - мягко и вкрадчиво произнес Дамблдор, - мы с Северусом для многих ситуаций вырабатывали план действий заранее, учитывая всевозможные нюансы. Во-вторых: я бы не рискнул назвать это сносным. Как раз наоборот. – голос его стал жестче, - Не смотря на детальную проработку, жертв избежать не удалось. – Эрик прямо-таки явственно представил себе, как седовласый волшебник скорбно опустил голову, демонстрируя всепрощающую и всепонимающую печаль. – Я не могу винить Северуса. – кротко продолжал он. – Конечно, он растерялся и занервничал. И как следствие - гибель Моуди, рана Уизли….
- Растерялся? Занервничал? – голос у сестры был такой ошеломленный, что на губах Эрика мелькнула кривая улыбка: «Ну, Вы попали, дорогой друг…».
- Разумеется. – ответил Альбус. Говорил он теперь намного осторожнее. Видимо тоже почувствовал что-то тревожное в своей собеседнице. – Северус, человек очень ответственный и последовательный. Он был настроен на выполнение задания с наименьшими потерями. Если бы он мог рассчитывать на поддержку, совет, одобрение, дружеское участие, наконец…
- Простите, Дамблдор, - Эрик снова невольно поежился, услышав голос сестрички. – Вы действительно считаете, что профессору не хватало участия? Что будь у него советчик или просто собеседник, он не допустил бы гибели Моуди, бегство Флетчера и травмы Джорджа. В лепешку бы расшибся, но не допустил? – Дамблдор смутился вопросу. Эрик опять почти физически почувствовал настроения тех, кто находился за дверью: кузина тихо скрипела зубами от бешенства, Альбус находился в замешательстве.
- Видишь ли, Рина, - Дамблдор осторожно взвешивал слова. – Северус безусловно выдающийся зельевар. Он очень мужественный и бесстрашный человек, хладнокровный, сильный волшебник, обладающий большими знаниями и навыками. Но…
-Но? – голос Рины зазвенел.
-Но у него есть определенные слабости, присущие каждому из нас. – примирительно наставительным тоном сказал Альбус.
- Слабости? Наверное… - голос у Рины изменился и Эрик болезненно поморщился.
- Конечно. - Старый маг почувствовал перемену в интонации и тут же этим воспользовался. – Я сам был крайне удивлен. И не скрою, даже потрясен силой и глубиной его чувств и переживаний.
Повисла долгая и натужная пауза, но Эрик даже не подумал уйти, или обнаружить свое присутствие. Он чутко прислушивался к каждому звуку за дверью, но собеседники молчали и не двигались. Видимо Дамблдор был больше заинтересован в результатах беседы, так как он заговорил первым, намереваясь закрепить замаячивший успех.
- Моя дорогая девочка…. – Эрик услышал, как тяжело скрипнула кресло, затем – звук слегка шаркающих шагов, а затем – легкое покряхтывание. Видимо Альбус присел рядом с Риной на диване. Мужчина снова криво усмехнулся. Если бы кто спросил, кого отметить премией RADA* пожизненно, он бы не сомневался ни минуты. Великий Альбус демонстрировал поистине высшее актерское мастерство – тонкое, продуманное, вдохновенное. Прошла, по меньшей мере, минута, прежде чем старый маг заговорил вновь. – Я по настоящему старый человек… И именно в силу этого обстоятельства, а не каких либо знаний, заслуг или дарований я могу с уверенностью сказать: у каждого из нас есть чувства, переживания, слабости. Именно в силу того, что мы прежде всего живые люди. Просто каждый по-своему уживается с эмоциями. У всякого человека к определенному возрасту складываются некоторые отношения со своей душой. В соответствии с этими правилами он и живет всю оставшуюся жизнь. Не всем везет, конечно. Бывает, происходят в жизни некие события, которые ломают эти правила. В такой момент существует реальная опасность – сломаться. Или ты остаешься совсем без правил, или твои правила становятся кривыми, ломанными и горбатыми. В результате не каждый способен выправиться, остаться в ладу со своей душой. И этот душевный разлад порой творит с человеком страшные вещи, Рина. – Дамблдор снова умолк. Эрик подумал было, что пора сматываться, но потребность знать о сестре все, заставила его задержаться. – Понимаешь, девочка, - осторожно заговорил волшебник, - возвращаясь к нашему разговору, хочу тебе объяснить. Северусу, к моему великому огорчению, выпало слишком много таких надломов. Нам остается только надеяться, что душа его…
- Которая Вас интересует, исключительно из соображений человеколюбия и сострадания. – едко ввернула Регина, и Эрик чуть не подавился своим дыханием. – Я понимаю, профессор Дамблдор.
- А вот я – не очень! – и это было сказано голосом Верховного чародея Визенгамота. – О чем ты?
- Я – о том, что обстановка, сложившаяся в Хогвартсе, свидетельствует о реальных проблемах. Судя, по рассказам Билла, к сожалению – он единственный на кого я могу рассчитывать в смысле информации, – голосок и манеры у Рины получилась такие, словно она диктовала по телефону текст передовицы в газету. - В последнее время мне с Биллом стало неловко разговаривать. Появилась какая-то напряженность, и я подумала…
- Что же? – живо откликнулся Альбус и Эрик в очередной раз восхитился великому стратегу. Как работает этот мозг! С каким молниеносным великолепием он живо определяет ценность, весомость сказанного.
- Что ему неловко…. – задумчиво произнесла Рина. Эрик усмехнулся странной мысли, что не хотелось бы, чтобы несносная белка увидела, как он восхищен ее способностью подстраиваться к ситуации. Пожалуй, его девочка не так уж и уступает Великому Альбусу в подобных умениях. – Понимаете, когда Билл говорил о своей семье: о близнецах, о родителях, даже о малышке, которую директор отправил в Запретный лес, он был самим собой – просто Биллом Уизли, которого я знаю сто лет. Но как только речь заходила о Рональде…
- Ну, в этом нет ничего удивительного, дорогая. – осторожно откликнулся Дамблдор. – Вся Магическая Британия следит за любой информацией, касающейся Гарри. И ничего удивительного, что в отношении этой темы Билл ведет себя иначе.
- Нет. – решительно возразила Рина. – Это не то. Здесь все иначе и я думаю…, - Эрик не стал слушать дальше. Всеми этими размышлениями кузина с ним поделилась еще неделю назад. В первый момент он склонен был отнести все на ее мнительность, но сейчас, выслушав ее второй раз, он был с ней согласен.
Пройдя в маленькую прихожую, Эрик оделся, навязал шарф и, кивнув внимательно следившему за ним черному псу, толкнул входную дверь. Блэк радостно устремился за Ризергамом. Не смотря на свой довольно устрашающий, почти бандитский вид, черный пес вел себя вполне прилично. Просто он имел свои симпатии, антипатии, предпочтения и деликатно, так наверное ему представлялось, давал это понять обитателям Снивиллиджа. Он снисходительно покровительствовал старушке, вполне дружелюбно, даже уважительно, признавал Ланселота, благоговел перед Дамблдором, и скрепя сердце, терпел девицу. Эрика Ризергама пес принимал. Принимал, как равного, достойного того, чтобы с ним считаться. Дружбы между ними не случилось, но пройтись с Эриком пес был завсегда рад. Черная густая шерсть нередко гнала его от людей, часто кучковавшихся возле источников тепла, в прохладную прихожую, но долго скучать в одиночестве Блэк не любил. Весело труся впереди Эрика, пес чутко прислушивался, с удовольствием втягивал носом набухший промозглой осенней слякотью воздух. Они шли молча минут сорок, потом пес резко остановился и обернулся. Эрик простер руку над поваленным деревом и спустя секунду уже устраивался в удобном кресле качалке. Пес уважительно повел ушами: этого странного человека пес никогда не видел с палочкой, но он творил такие вещи, что у пса иногда шерсть вставала дыбом. Пес подозревал, что они с Лансом единственные, кто это видит. А он, Блэк - еще и понимает.
Эрик закурил, пес потрусил к нему и уселся рядом, склонив голову набок.
- Не одобряешь? – поинтересовался мужчина. Пес склонил голову на другой бок, Эрик хмыкнул. – Тебе, типа, все равно? – спросил он. Блэк зевнул. – Ну, понятно… - протянул Ризергам. – Эрик пусть курит, пьет, гробит свое здоровье. Кому до него есть дело? Кому интересен какой-то Эрик, когда вот тут у нас – САМ ОН? И еще одна очень перспективна молодая особа. У которой способностей хватит на десяток, возможностей – на сотню, а дури – на целый Хогвартс! – мужчина сплюнул и, сломав сигарету, отшвырнул ее в сторону. Пес сощурил черные глазищи, разглядывая Ризергама сквозь беспорядочно свисающую густую шерсть. – Что уставился? Ты же меня понимаешь, Блэк!? – угрюмо глянув на собаку, спросил мужчина. - Пес переступил передними лапами и аккуратно, даже грациозно улегся, уставившись на человека. – Понимаешь! – удовлетворенно констатировал Эрик. – Тогда ты тоже должен был заметить… Она чахнет, Блэк! Она чувствует себя виноватой! А он… Он всеми своими могучими силами … не разубеждает ее в этом!
Пес заворчал, и Эрик резко откликнулся, - Да брось ты! Дело даже не в том, что она моя сестра, что она Regina. Дело в том, что она пока еще Глупая Белка, и действует интуитивно, на ощупь. А ему нужен результат. - Пес глухо тявкнул. – Дурак! – в сердцах выругался Эрик. – Пораскинь своими пёсьими мозгами! Как можно бросать девчонку в муравейник интриг и гениальных планов и спокойно смотреть, как она корчится, как ее разъедают сомнения, страхи, предрассудки и вполне реальные, а не умозрительные опасности. – Пес снова заворчал. – Ну, правильно, - горько ухмыльнулся Эрик. – Тебе такие сомнения незнакомы. Ты ведь у нас от семьи отрекся! И кузин своих и братца даже пожалеть не можешь! Классовая ненависть? Слушай, а может быть ты у нас социально ориентированная собака? Коммунист? – Пес злобно коротко гавкнул, но Эрик не обратил внимания. – Да ладно! Что бы ты там не брехал, я не поверю, что ты всю жизнь ненавидел девчонок и Регулуса и сызмальства чуял в них классовых врагов. Вы же росли вместе, играли, болели, шкодили,… Не может быть, чтобы ты не видел, какой красавицей выросла Бэлатрикс, и не гордился сестричкой, когда на нее восхищенно глядели гости на балах. Чтобы не понимал, какая умница и красавица - сестричка Цисси и не возмущался тому, что ей грозит замужество с Малфоем? Не поверю! – пёс опустил голову, а Эрик понимающе кивнул. – То-то! – Ризергам взял другую сигарету, закурил и заговорил снова. – Все эти истории с директорами методично делают из моей малютки истеричку. Она умеет решать проблемы, генерить идеи, у нее вообще неплохие мозги. Но она, понимаешь ли, не привыкла к таким изощренным условиям. Бабушка Абигайль, назначив Дамблдора наставником для Регины, почти ввела его в круг семьи. А в семье у нас так сложилось, что друг для друга у нас все готовы на всё. Именно поэтому мы все очень редко просим о помощи. Мы стараемся беречь друг - друга. У Рины не так много специальных знаний, а главное опыта. А так как обстоятельства требуют мгновенной реакции, она реагирует, не щадя себя. То, что она наморачивает нынешнему директору…. - Эрик поморщился, но удержался от непечатных высказываний. Пес уважительно навострил уши. - Нам повезло: директор отослал своего эльфа из Хогвартса; нам через Филча удалось пристроить к нему Юсси. Я же предлагал, - надо было в этом направлении и действовать. Подливать бы ему что-нибудь… Существует же масса рецептов! Можно было сварить такие глюки – не придерешься. Тем более – Альбус отличный специалист в зельях. Так нет! - Эрик рубанул рукой воздух. Сигарета сломалась, но он этого не заметил. – Он, видите ли, гениальный зельевар… Обязательно почувствует…. А потом догадается…. И Юсси будет в опасности! Mierda!!!*** И тут эта мартышка вспомнила про то, что обряд, который она провела, дура набитая, дает возможность, теоретическую!!!, влиять на подсознание, скажем во сне… Я перевернул всю ризергамскую библиотеку. Ничего конкретного! Но она взялась сама! Представляешь? Это приблизительно как если бы глухая, слепая, немая, лишенная обоняния, нагая и безумная оказалась на краю обрыва в грозу! Но, не смотря на это, как только у нашего Главного Мыслителя и Стратега возникает гениальная идея, которой ему непременно надо поделиться с новым директором, эта дуреха с готовностью идет, как овца на заклание. А потом целый день лежит больная, а потом - еще неделю ходит как мегера. Мерлин Великий! Ну, неужели никто не может помочь малютке! – воскликнул Ризергам и удрученно примолк. Вопросы, которые он как горох рассыпал перед псом остались без ответа и мужчина, будто внезапно понял всю тщетность своих разглагольствований и всю нелепость ситуации. Они посидели еще немного, человек и собака, оба без движения, не замечая начавшегося моросящего дождичка. Дождинки, попадая на землю, становились похожими на студень. Было уже очень холодно для дождя, но недостаточно студено для снега. - Скажи мне, пес, не кажется ли тебе, что мы все тут сошли с ума? – спросил Эрик. Пес мотнул головой и коротко тявкнул. Эрик усмехнулся и поднялся. – Ты прав, Блэк! Погода не располагает к беседам на открытом воздухе. Пойдем-ка домой, дружище!
*********
На улице стало подмораживать. Осенние сумерки почти всегда длинные и промозглые. Зарядит ли дождик, поднимется ли ветер, или просто вечереет, нагоняя рваные зловеще-фиолетовые облака на безрадостное блеклое небо – сразу хочется тепла и уюта. Хочется оказаться в теплом доме поближе к огню. Чтобы сидеть, закутавшись в плед, согревая руки о дымящуюся чашку. Чтобы плясал огонь в камине, прогоняя тоску сумерек и унылое одиночество осеннего вечера.
Минерва МакГонагалл любила тепло. Не смотря на то, что она родилась и выросла в стране, где не особо приветствовалась изнеженность, она очень ценила тепло и уют. Ее одежда всегда была выдержана с соблюдением разумного баланса, между строгостью, практичностью, достойностью, и … (она бы никогда и никому в этом не призналась) мягкостью, теплом и удобством. На людях она производила впечатление железной леди, как маггловский премьер Мэгги Тэтчер. Однако, оставаясь одна, Минерва с удовольствием грела руки на кружке с дымящимся чаем, куталась в старый по-домашнему теплый плед.
Весной и осенью в последние годы сломанная когда-то давно рука, а если быть честным, то лапа, начинала тихонько ныть. Минерва, как только погода начинала хмуриться, усмехалась про себя, и надевала теплую кофту, вместо блузки. «Кто сказал, что у кошек девять жизней?» - грустно думала она, - «Тут не успеешь одну осилить, как начинаются старческие хвори!» С такими невеселыми мыслями, она подвинула кресло поближе к камину и начала проверку ДЗ** не в спартанских условиях стола, а в тепле и уюте около камина. Читать вздор ей скоро надоело. Скользнув взглядом по стене, где были уютно развешаны фотографии, она остановилась на одной.
В самом начале года попав в кабинет к директору, она застала Снейпа за какими-то сборами. Он сосредоточено складывал в коробку какие-то мелочи, аккуратно разложенные на столе. Жестом пригласив ее присесть, он взял небольшую рамку и Минерва, глянув на нее, замерла и, кажется даже тихо охнула. Со старой школьной фотографии серьезно и торжественно смотрели семеро лучших выпускников 1941 года: Абигайль Ризергам, Лоуренс Тоттенхэм, Кларенс Стросворд, Донован Шеффилд, Элайза Краунвилл и Ричард Стрэнфорд и она - Минерва МакГонагалл. На какое-то время она выпала из реальности и пришла в себя, почувствовав тяжелый и заинтересованный взгляд директора. Позднее, думая об этом эпизоде, Минерва вдруг вспомнила, что в черном взгляде Снейпа промелькнуло неподдельное беспокойство. Она была так впечатлена этим неожиданным напоминанием из юности, что не потрудилась даже извиниться за свое замешательство. Да чего уж там! Ей и в голову не пришло объясняться. Снейп молча протянул ей фотографию, она также молча взяла ее, прижала к груди и покинула кабинет. Директор, кстати, так и не сказал ей потом, зачем вызывал. Будто бы и не было этого вовсе. Придя в свои комнаты, Железная Мерви не бросилась ничком на постель, не зарыдала над снимком, не оросила его скупой слезой, и уж конечно, не осела на пол тихо и кротко. Она поставила фотографию на стол, плеснула себе виски, присланного внучатой племянницей Пэгги, и, укутавшись пледом, долго-долго сидела, как бы со стороны глядя на свою юность, заключенную в простую деревянную рамку.
МакГонагалл скользнула взглядом по сниму, и усмехнулась. Не появись он у нее, кто знает, смогла бы она наконец выполнить обещание…
********
Пламя в камине полыхнуло и на угольках заплясало изображение знакомого лица. Это было настолько нелепым, даже невозможным, что декан Гриффиндора от неожиданности плюхнулась в кресло.
- Можно к тебе? – спросил чуть искаженный каминной связью голос.
Минерва только и смогла, что кивнуть и почти тут же в комнату вступила Абигайль Тоттенхэм, в девичестве Ризергам. «Вот, не было печали. И не церемонится! Как к себе домой …», - подумала МакГонагалл.
- Как бы там ни было, мы слишком давно знаем друг друга, чтобы церемониться, Минерва. – сказала гостья. – К тому же, обстоятельства так сложились. Не до церемоний. Позволь, я присяду? – вопросительно изогнув бровь, спросила Абигайль.
- Ты, помнится, говорила, что никогда не читаешь мои мысли! – раздраженно брякнула Минерва. – За давностью знакомства этим можно пренебречь?
- Так ты позволишь мне присесть? – поморщившись, спросила Аби. – Я на память не жалуюсь. Именно память о былом и давнем привела меня к тебе.
Что-то в Абигайль было не так. Что-то, чего МакГонагалл не пожелала приметить, сразу разозлившись. Она окинула старую знакомую с головы до ног внимательным взглядом и, поднявшись, предложила Абигайль проследовать в гостиную. Минерва взмахнула палочкой, и камин запылал веселым огнем, согревая небольшую комнату.
- Моя просьба тебя удивит, - едва опустившись на стул, сказала миссис Тоттенхэм, чем не на шутку встревожила Минерву. МакГонагалл насторожилась. Где ж это видано, чтобы Абигайль с места в карьер, не вымотав нервы паузами, упустила возможность спровоцировать собеседника, сбить его с толку и обеспечить себе преимущество. – Моя девочка скоро останется совсем одна. – четко, словно отбивая ритм, сказала гостья. Минерва раскрыла рот и так и застыла, не в силах даже вздохнуть от этой до мурашек убедительной и страшной фразы. Ее собеседница удовлетворенно кивнула и продолжила. – Это правильно, я так и думала, что ты не станешь голосить и тарахтеть. Мы с тобой никогда не были дружны. Мы были соперницами практически во всем, никогда не были врагами! Ты знаешь, я всегда относилась к тебе с уважением, Минерва МакГонагалл! И именно поэтому тебе я могу доверять, как себе самой. – пожилая дама перевела дух и заговорила снова, строгим, решительным взглядом не позволяя Минерве вклиниться в ее монолог. – Я назначу Альбуса опекуном-распорядителем. Присцилла слишком мягка, и не сумеет противостоять характеру девочки. Она не годится для выполнения того, о чем я хочу тебя попросить. Моя внучка сразу станет Региной, поэтому Эрик тоже не сможет ее наставлять. Конечно, он расстроится, но не бросит малышку ни при каких обстоятельствах. Мои внуки очень привязаны друг к другу.
- Но, Альбус… - попыталась вставить слово МакГонагалл.
- А ему я не хочу этого доверять. – резко ответила Абигайль. – Мерви, - Минерва вздрогнула, но промолчала, - у каждой из нас свое отношение к Альбусу, и у каждой – свой счет к великому Дамблдору. Мы никогда ничего не выясняли, не станем и сейчас. Я хочу, чтобы ты присмотрела за моей девочкой. Как женщина. Уж мы-то с тобой знаем, какие ошибки в жизни совершать не нужно. Ты не скажешь ей лишнего, не станешь давить, не задушишь излишней опекой. Но я уйду уверенной, что в трудную минуту рядом с ней будет надежная рука, честное сердце, трезвый ум, и чистая мудрая душа. Обещай мне, Минерва…
- Да ты хоть понимаешь, что говоришь, Аби? – воскликнула МакГонагалл, вскакивая. – Ты на что меня, нет, нас обречь собираешься?
- Не кричи. – устало ответила ей старая знакомая. – Ты просто в нужное время передашь ей письмо.
- В нужное время? – ошеломленно спросила Минерва.
- Если ты отдашь его сразу, она никогда не станет настоящей Региной. Я скажу тебе, о чем там написано, помимо моих сентиментальных заверений о вечной жизни и любви, - усмехнулась Абигайль. – Из письма девочка узнает, где отыскать мой портрет.
*****
Профессор МакГонагалл бессильно опустив руки, сидела около огня. Не единожды за эти восемь лет, что прошли со смерти ее сокурсницы, Минерва была готова отдать письмо. Но всякий раз в последний момент что-то, типа внутреннего голоса нашептывало ей - это еще не «нужное время». В оправдание внутреннему голосу можно было признать, что девчонка как-то уж больно лихо и спокойно порхала по жизни, или, по крайней мере, создавала иллюзию беспечного существования. Она даже раздражала немного своей независимостью и невозмутимостью. Регина была так похожа на Абигайль…. Похожа так, что при общей внешней несхожести, в Рининых манерах, повадках, голосе и даже характере были такие неуловимые черты бабки Тоттенхэм, что МакГонагалл порой становилось жутковато, от того, что ей мерещилась в девочке покойная однокурсница.
После гибели Альбуса, Минерву закрутило и завязало в узел собственное горе, и она некоторое время не вспоминала про злополучную депешу. Но с началом нового учебного года, при новом директоре она все чаще и чаще вспоминала о письме. О том, чтобы послать его с совой и речи быть не могло – небезопасно. Минерва даже хотела связаться с мисс Ризергам посредством орденского оповещения, но отказалась от этой затеи – все-таки это личное дело. Наконец, она решила прибегнуть к помощи Римуса, но тот, странно замялся в ответ. Люпин не отказался, но был явно смущен и не рад просьбе, так что МакГонагалл не стала настаивать. Наконец, отчаявшись, она связалась с лондонской квартирой Ризергамов. Там ей посчастливилось застать Эрика, но и ему ведьма не решилась открыть свою миссию. Получив невнятный ответ о домочадцах, Минерва уверилась, что мистер Ризергам явно что-то скрывает о семье и о сестре. К неудобству хранительницы секрета, прибавилось беспокойство за несносную девицу. Минерва расстроилась. Тем более что в последнее время ей постоянно напоминали о Регине. Однажды такое напоминание едва не закончилось небольшим скандалом. И причиной тому был, ну кто бы сомневался – новый директор.
******
- Не понимаю, почему вообще нужно преподавать этот предмет в школе! – негодовала Алекто Керроу.
- Наверное потому, что не было причин отменять этот курс. – отозвался Филиус, который, не смотря на свое крайне отрицательное отношение к новым коллегам, просто не мог допустить, чтобы вопрос дамы остался без ответа.
- Кому нужны сведения об этом сброде?! – возмущенно визгнула Алекто, и Флитвик скривился, жалея, что ввязался в беседу. – Все, что необходимо о них знать – это то, что они должны знать свое место! Я могла бы вести Историю родовой магии, или что-то еще. Даже для этой бандитки Ризергам придумали новый курс! А ее, между прочим, выгнали со Слизерина!
- У вас есть конкретные указания по поводу преподавания других дисциплин, коллега? – спросил директор Снейп неожиданно приторным голосом. – Может быть, у вас есть новая программа преподавания, одобренная Министерством? Попечительским советом? Влиятельными лицами? Нет? Какая жалость! – покачал он головой. – В таком случае, мне лично придется выборочно посещать ваши уроки, чтобы избежать неожиданностей. Что до, особы, которую вы упоминали…Несомненно, подростковые проблемы и издержки домашнего воспитания имели место. Она приняла, не без влияния некоторых недальновидных советчиков, опрометчивое решение перейти на другой факультет. – Круглая нелепая физиономия Алекто вытянулась и стала еще противнее, чем была, а Снейп невозмутимо тряхнув головой, отбросил с лица растрепавшиеся волосы и развернулся к МакГонагалл. – Минерва?! Кстати, особое внимание я хочу уделить и урокам, проводимым на вашем факультете. До меня дошли сигналы, что гриффиндорцы весьма нерадиво изучают маггловедение. – У Минервы тоже вытянулось лицо и открылся рот, но она в отличие от Керроу даже не фыркнула, а во все глаза глядела на директора недоумевающим взглядом. А тот равнодушно сверкнув на ведьму взором, развернулся, взмахнув мантией, и направился к двери, на ходу бросив, - После, я намерен посетить с директорской проверкой занятия по ЗОТИ. Пойдемте, профессор МакГонагалл, я хочу услышать ваш отчет об исполнении дисциплинарных взысканий, наложенных на студентов вашего дома.
Минерва шагала за Снейпом, кипя от негодования. Во-первых, она совершенно не понимала, о чем он будет с ней говорить. Уж не об этом вздоре, который озвучил в учительской! Во-вторых – она просто булькала от возмущения на слова о недальновидных советчиках (ну каков наглец – утверждать подобное!), а в-третьих – если быть честной, ее озадачивали некоторые поступки Снейпа. Он – враг, презираемый и ненавистный, пожиратель смерти! Но, …очень странный враг. И ко всему – он напомнил ей о Ризергам. После совершенно бессмысленных занудных сентенций по поводу того, что она – МакГонагалл, видимо специально настраивает своих студентов, Снейп вкрадчиво и почти нежно подытожил свою речь мерзотной фразой: «Видимо пребывание в должности при нынешних порядках вам так неприятно, что вы готовы забыть свой долг и преспокойно взирать на то, как расформируют возглавляемый вами факультет. А Вы пойдете на заслуженный отдых. И с сознанием, так сказать, выполненного долга».
Пока она хватала ртом воздух, силясь что-то ответить, Снейп улыбнулся привычной гадкой улыбкой и удалился, самым что ни на есть эффектным образом, взмахнув полами мантии. Вернувшись к себе, МакГонагалл кинулась к столу, написала несколько строк на пергаменте, запечатала личной печатью и свистнула в маленький свисток, висевший у нее на поясе. Когда на подоконник открытого ею окна спикировал Лоуренс, ведьма решительно протянула ему свиток. Птица поморгала глазами, боком подпрыгивая, приблизилась к женщине и неуклюже замерев, протянула лапу. Минерва прикрепила свиток, осторожно провела пальцами по блестящим черным перьям, и тихо сказала: «Найди девочку, Ларри». Ворон кивнул, или ведьме только показалось, но он, подскакивая, переместился на подоконник, где его уже поджидал похожий на кеглю Кларенс. Он тоже хлопал круглыми глазищами и подслеповато моргал.
- Летите, мальчики! И да поможет нам Мерлин! – сказала МакГонагалл, и обе птица моментально исчезли в сумерках. Минерва притворила окно и зябко поежилась.
*****
Нет ничего более унылого, чем вечерний сад поздней осенью. Страшные черные деревья, как распятые на крестах мятежники. Особенно пугают деревья в ветреный дождливый осенний вечер, когда за окном постанывает ветер, дождь, как непрерывный поток, льющийся на стекло, делает заоконную жизнь размытой, искаженной, нереальной и зловещей. Даже уютная гостиная Снивиллиджа, где надежно и жизнеутверждающе ворковал огонек в камине, нежно щебетала Присцилла, раскрасневшаяся от рюмочки шерри, мерно и солидно сопели два пса, растянувшись на полу, не укрывала от чувства тревожного нетерпения и неустроенности. Рина сидела в своей любимой качалке, прямая как МакГонагалл. Даже мысли качнуться не возникало. Вежливая гримаса участливого внимания к беседе «старичков» вряд ли кого-то убеждала и на нее украдкой бросали осторожные взгляды то Присцилла, то Эрик, то Дамблдор. Регина потихоньку начала заводиться: от неудобной позы, от раздражения, что по каким-то дурацким, никому не ведомым соображениям, она сидит, как канарейка в клетке; от подступающих дурноты и слабости; от какого-то вновь приобретенного ощущения полной безнадёги. Поставив для себя предел – досчитать до ста и отвалить, она, видимо, поэтому острее всех отреагировала на внезапный тревожный стук в стекло. Ведьма вскочила, рванула к окну, остановилась, словно наткнувшись на препятствие, неловко пошатнулась и осела в объятия подоспевшего Эрика. Когда она открыла глаза, поборов дурноту, ее держал брат, тревожно всматриваясь в лицо. Забытьё, видимо, длилось несколько мгновений, так как Дамблдор только успел подняться, а мисс Прайс была на пол пути к Рине, на ходу вытаскивая из крохотного кошелёчка нюхательный флакончик. В суматохе с Риной, все кроме Альбуса, забыли, с чего все началось. Пока Эрик и Присцилла хлопотали, устраивая ведьму на кушетке, Дамблдор открыл окно, и в гостиную влетели птицы.
Рина никогда не любила птиц. Глазёна в её детском понимании была скорее не почтовой совой, а живой игрушкой, в которую играли даже взрослые. Мисс Ризергам конечно пользовалась совиной почтой, но завести себе личную сову, да еще гулюкать с ней, как с ребенком – это было за пределами ее понимания. Уж если заводить питомца – так прежде приятного, и только потом - полезного.
Влетевшие в окно птицы приятными не были. Совсем. Присцилла перестала кудахтать и с некоторой опаской смотрела на громадного ворона и внушительную сову. Эрик галантно заступил птицам дорогу, прикрывая собой дам. На фоне невнятного бормотания мисс Прайс о приметах, связанных с птицами, громкий уверенный голос Альбуса всех удивил. – О! Это же мои старые друзья! Кларенс! Лоуренс! Регина, - повернулся он к ней, - ты не узнала их? Вероятно, это что-то срочное от Минервы, иначе она бы их не послала. – Дамблдор шагнул к ворону, на лапе которого был закреплен свиток и протянул руку. Птица моргнула галазами-бусинами, сказала «крук» и упредительно наклонив голову, отпрыгнула в сторону. Брови Альбуса взмыли вверх, но ворон усмотрел в этом угрозу своей миссии и принял весьма недвусмысленный боевой вид. Он снова предостерегающе крукнул и важно вразвалку пошел к Регине. Ведьма как-то сразу подобралась, высвободилась от заботливых рук Эрика и шагнула к столу. Ворон одобрительно скакнул бочком на скамеечку и вмиг оказался рядом, протягивая ведьме лапку. В полнейшей тишине Рина взяла свиток, не глядя, протянула руку к вазочке со сладостями на чайном столике, угостила птицу благодаря ее за труд. О! Она знала правила, эта молодая леди! Черная птица неспешно и с достоинством приняла угощение, схрумкав половину печенюшки и тактично скакнула вбок. Вразвалку сделав два или три подскока, щелкая клювом и хлопая круглыми глазами, оставшийся кусочек подобрал его приятель – сов. Клекотнув что-то своё, он покрутил головой и обе птицы важно направились к открытому окну. Люди в комнате молча наблюдали, как пернатые почтари деликатно вполвзмаха встали на крыло и моментально растворились в ночи.
- Мэб! – прозвучал в тишине властный голос Регины. – Затвори окно. Очень холодно.
- Прекрасно! – бодро и уверенно произнес Дамблдор. – Я имею в виду, что ты прекрасно владеешь собой, дорогая! – Одобрительно по-отечески сказал он Регине. Эрик удивленно воззрился на Альбуса – такой странной и неуместной показалось ему эта бодрая декламация.
- Благодарю Вас. – задумчиво и как-то отстраненно отозвалась Рина. И тут же устало, но твердо заявила, - Прошу вас простить меня, и надеюсь на ваше снисхождение. Письмо требует немедленного почтения, а возможно и ответа.
- Я тоже так думаю, Регина. – веско кивнул Дамблдор. – Минерва бы не стала писать просто так.
- Я не сомневалась, что найду у Вас понимание, Альбус. – спокойно кивнула ведьма и быстро вышла из комнаты, на ходу разворачивая пергамент. Никогда еще не видел Эрик такого удивления на лице Дамблдора.
******
- Ты хоть понимаешь, какой опасности ты подвергла нас всех, явившись сюда? – шипя, словно растревоженная змея, спросила закутанная в теплую мантию женщина. Её собеседница, особа столь же закутанная, чуть ниже ростом и до неприличия растрепанная, молча кивнула. – Тебя могли увидеть! – в словах дамы было уже меньше яда и бешенства. – Меня, в конце концов, могло не быть дома, или я не смогла бы выйти!
- Но ты была дома и вышла. И это очень большая удача для всех нас. В противном случае, мне бы пришлось тебя разыскивать. И я бы тебя нашла…. - В этих словах не было угрозы – простая констатация, но высокая леди все равно слегка передернула плечами. – Мне нужен портрет, Цисси. – Леди Малфой открыла рот, словно собиралась ответить, но так и не вымолвила ни слова. Вместо этого она медленно наклонила голову, затем распрямившись, сняла с шеи цепочку и молча протянула своей собеседнице. Другая леди также молча приняла нечто, зажав в кулаке, развернулась, и, сделав пару шагов в сторону, исчезла с едва слышным хлопком.
*******
Рина никогда не сомневалась в силе и возможностях Родовой Магии. Она, Магия, по рининому глубокому убеждению, была областью неопознанной, непостижимой и всемогущей. За свою собственную личную жизнь ведьма имела этому тьму подтверждений.
Почти без единого звука в небольшой и темной арке дома пятнадцать по площади Гриммо, появилась фигура, закутанная в темный просторный плащ с капюшоном. Лихо сброшенный с плеч, он едва не осел в грязную жижу. Фигура, оказавшаяся молодой дамой (уж слишком проворно она выхватила палочку), поймала плащ, теперь выглядевший как носовой платок и сунула его в карман джинсов. Не замечая пронизывающего ветра и осенней промозглости, особа чутко огляделась по сторонам и двинулась из-под арки на площадь. Едва выйдя, особа совершенно переменилась. Нет, с ней не произошло никаких видимых превращений, но даже очень внимательный наблюдатель не смог бы заметить в ее развязной, слегка нетвердой походке сосредоточенность силу и даже вызов. Слегка покачиваясь, она как цапля карябала каблуками начинающую подмерзать мостовую. Задирая голову и поминутно роняя то сумку, то перчатки, спотыкаясь и бранясь, особа издали заприметила двоих неприветливых мужчин. Один из них звонил, закрывшись в телефонной будке, второй – нервно курил рядом, подпирая фонарный столб. Дама приостановилась, выпрямилась и замерла, словно прикидывая нетрезвым взглядом расстояние и траекторию движения до препятствия. Потом она кивнула самой себе и начала странный маневр, двигаясь влево и вперед. Бедняжка очевидно очень старалась перемещаться к намеченной цели и при этом никак не задеть подозрительных джентльменов. Но, как всегда и бывает в подобных случаях, незадачливую леди прямо-таки в буквальном смысле выбросило на мужчин. Запутавшись в сложностях траекторий, выписываемых нетвердыми ножками, леди вдруг шарахнулась, взмахнула руками и растянулась аккурат перед курившим мужчиной, при этом непостижимым образом заблокировав первого в телефонной будке. Дама полулежала в грязи, упираясь каблучками в дверь будки, нелепо взмахивала руками, ерзала филейной частью по тротуару, силясь подняться. Куривший джентльмен непечатно выругался, не вынимая сигарету изо рта и, в то время как его друг бился в будке, пытаясь открыть дверь (что было и странно и нелепо, учитывая состояние дамы, чьи каблучки упирались в дверь), полез в карман. Он делал это очень быстро и очень сердито и поэтому не уловил движения дамы. Со стороны глядя, она ничего не сделала, только простерла к нему руку, вероятно в надеже на помощь в принятии вертикального положения. Однако в результате случилось и вовсе странное: куривший сквернослов рухнул навзничь, а леди проворно вскочила на ноги, брезгливо отстранившись от безжизненного тела. Развернувшись к телефонной будке, она приблизила перекошенное яростью лицо к стеклу, отчего не ожидавший подобных метаморфоз джентльмен, шугнулся назад, ощутимо приложившись головой о противоположную стенку. Леди рванула дверь на себя и приставила к подбородку мужчины палочку.
- Только вякни…- прошипела дама, надавливая острием на небритую щеку. – Остолбеней! – с удовольствием выговорила она и с треском захлопнула дверцу. Не мешкая, леди направилась к дому номер двенадцать по площади Гриммо, и, остановившись у двери, приложила к замочной скважине зажатый в руке медальон на цепочке. Нехотя, со звуком, похожим на укоризненный вздох, дверь открылась и леди вошла внутрь.
*******
«Не я убила тебя, Альбус!» - рявкнула Регина и, не останавливаясь, прошла сквозь осевшего в пыль призрака. Все же она не смогла удержаться от гадливой гримасы: «Мой, Бог! Последний привет Моуди! А ведь он мог бы все знать. Все они могли знать и тогда не пришлось бы городить эти чудовищные вещи. Мерлин мой, сколько лжи и боли! И все это называется стратегий? К дьяволу такую стратегию!» Пальнув на ходу заклятием молчания на стену с портретами, Рина метнулась к лестнице. На верхней ее ступеньке, как ангел мщения, возник изможденный, старый и нелепый Кикимер. Тоненькие старческие ручки поднимали над головой увесистый медный котелок. Рина остановилась, протянув вперед руку с медальоном. – Ты не можешь меня обидеть! – твердо сказала она. Котелок выпал из рук домовика и прокатился по лестнице в дюйме от ног ведьмы.
- Кикимер! – Регина старалась говорить спокойно и уважительно. – Я клянусь тебе памятью моих предков и кровью Мерлина, что не замышляю ничего против твоего хозяина. Ты знаешь, что этот медальон можно получить только по доброй воле от члена семейства Блэков. Я только заберу свое, и ты мне поможешь. – уверенна сказала она. – Проводи меня в гостевую детскую спальню.
Опустив голову, свесив уши, шаркая ногами и едва не касаясь длинными руками пола, домовик побрел наверх. Ведьма устремилась за ним. Они поднялись почти на самый чердак. На маленькой площадке было две двери. Из одной сильно тянуло запахом, который скорее подходил бы для хлева. Другая была заколочена досками. Кикимер отступил в сторону и Рина, направив палочку поочередно на каждую доску, освободила дверь. Затем она поднесла медальон к замку. В малюсенькой комнатке с двумя кроватями и умывальником, на стенах висели гобелены и картины.
- Здравствуй, моя родная! – услышала Рина знакомый голос бабушки Абигайль и тихо сползла на пол, закрыв лицо руками.
******
Она очнулась от того, что за шиворот стекали капли воды. Открыв глаза, Рина обнаружила себя на маленькой пыльной постели. С портрета на противоположной стене на нее нежно и сочувственно смотрели синие глаза бабушки. Рядом Кикимер старательно махал пыльным страусовым веером. Рина глубоко вздохнула и снова закрыла глаза.

Как удавка, как в горле кость.
Не вздохнуть и не охнуть. Совесть.
Ярким утром, в полночный мрак
Истязает, будто маньяк.
Беспощадна. Порой груба.
И глуха к оправданьям, мольбам.
Как овцу на бойню ведёт.
От себя никто не уйдёт…


Глава 39

♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠~ 39~ ♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠
Часть вторая

Дикость дикая. Сон дурной.
Смейтесь. Смейтесь же надо мной!
Руки связаны. Кляп во рту.
Наказание за мечту.
За беспечное бытие.
За зависимость от теней.
За доверчивость, вздорный нрав,
За боязнь хоть раз проиграть.
Кто-то будет потом решать
Я плоха была? Хороша?
Кукла ватная. Балаган.
На канате спляшу канкан.
Нитки прочные. Не порвать.
Да и надо ли горевать?
Жить по нотам чужой души,
Если ноты те хороши,
Это разве не Рай Земной?
Смейтесь, смейтесь же надо мной.

- Знаешь, милая…. Я, честно говоря, сомневалась: сможет ли Минерва беспристрастно отнестись к моей просьбе. – задумчиво проговорила Абигайль. Услышав ее голос, Рина с трудом разлепила веки.
- Она смогла, бабушка. – твердо сказала Рина и поднялась с постели. – Ты не будешь против, если мы прямо сейчас отправимся в Ризергам?
- Конечно нет, дорогая. – ласково закивала Абигайль. Мне не терпится увидеть Эрика, и милую Присциллу.
- Конечно, ба. Я обязательно все устрою. Надеюсь, что увижу Эрика вечером, и он тут же примчится. А с Присциллой я вероятно смогу поговорить только завтра. Ну, и здесь мы что-нибудь придумаем. – по мере того, как она рассуждала, брови у строй леди поднимались вверх, а в глазах загоралось недоумение.
- Вы все живете врозь? – осторожно спросила она.
- Вовсе нет, ба. – спокойно ответила Регина. – Мы-то, как раз живем вместе. Но это место – не Ризергам. И там – вместе с нами живет еще кое-кто. – Миссис Тоттенхэм нахмурилась, губы ее плотно сжались. Регина вздохнула и встретилась взглядом с вопрошающими глазами бабушки. - Я восстановила Снивиллидж, ба. Так сложилось, что Альбус Дамблдор уже несколько месяцев гостит у нас. – выпалила она. Если Абигайль и удивилась, то виду не подала. Она только кивнула, не отводя глаз от лица внучки. Какое-то время дамы смотрели друг на друга.
- Похоже, Минерва МакГонагалл действительно смогла. – усмехнулась леди Тоттенхэм. – К тому же, эта старая кошка сделала все ровно тогда, когда нужно! Я готова, моя Регина! – улыбнулась она внучке.
********
В самой маленькой гостиной Ризергама было сумеречно. Комнатенка, по сути, и не была гостиной. Она была странной, и никто толком не знал, для чего она предназначена. Она была выстроена неравносторонним шестигранником, а посередине была воздвигнута странная конструкция: колонна, напоминавшая одиноко стоящую печь с трубой. Топка печки была так причудливо сконструирована, что казалось, будто пламя пылает прямо на полу, как настоящий костер. В этой комнатенке всегда было тепло и уютно, и она почти никогда не пустовала, пока семья жила в Ризергаме. На одной из самых узких стен комнаты висел небольшой портрет пожилой леди величественного вида, уютно сидящей в кресле. Дама на портрете была изображена в богато обставленном кабинете, который мог бы показаться библиотекой, если бы не большой письменный стол. Она вертела в руках перо и задумчиво поглядывала в комнату с пылающим посреди костром. Наискось от портрета у более широкой стены комнаты было пристроено бюро-конторка, за которым что-то сосредоточенно сочиняла молодая женщина. Между женщиной и леди на портрете прослеживалось некоторое сходство. Молодая особа, закончив письмо, пробежала его глазами и подняла взгляд на портрет. Дама улыбнулась ей, кивнула, и молодая женщина вышла, на ходу сворачивая свиток. Оставшись одна, дама на портрете некоторое время глядела на пламя, а затем прикрыла глаза и задремала.
*********
Едва Регина переступила порог своей комнаты в Снивиллидже, она почувствовала чье-то присутствие. Первым порывом было выхватить палочку, но она ему не поддалась. Внимательно вглядевшись в темноту, Рина обнаружила взломщика, но вместо того, чтобы вздохнуть с облегчением, она досадливо поморщилась.
- Не зажигай света, - устало плюхнувшись в кресло, раздраженно буркнула она и закрыла глаза. – Не надо буравить меня взглядом, Рик. Если ты будешь настаивать, я расскажу все: здесь, сейчас и очень подробно. Я помню про своё обещание. Но если ты – добрый брат, не мучай меня, дорогой. Я расскажу только то, что важно. Идет? – Эрик не ответил, и она с удовольствием истолковала его молчание в свою пользу. – Первое: письмо от Минервы не содержало никаких заданий. МакГонагалл выполнила волю бабушки и написала мне о том, кто даст мне информацию. Этим кем-то была Нарцисса. Она-таки дала информацию. Да, соваться в Малфой-менор было неблагоразумно, но я это сделала и все обошлось. Я надеюсь… - задумчиво добавила ведьма. – Второе: На площади Гриммо Цисси хранила для нас портрет бабушки. Третье: теперь портрет в Ризергаме. Мы долго и о много беседовали. Это была крайне полезная беседа. И, наконец, четвертое: она очень хочет тебя видеть. Хочет видеть, а не требует явиться немедленно. – Повторила она, когда брат, не говоря ни слова, резко поднялся и направился к двери. – Эрик! – голос Регины уже звучал властно и слегка раздраженно.
- Я волновался, дура! - коротко бросил он через плечо и вышел.
******
Она так и не спросила кузена, когда он помчался в Ризергам. Она даже не стала извиняться. Весь следующий день Регина промучилась бесполезными размышлениями о том, как жить с этой новостью дальше, кому и в какой форме, а главное – что рассказывать. В размышлениях прошла неделя, за которую она, впрочем, успела связаться с Нарциссой, вернуть ей медальон и наведаться в маленькую гостиную Ризергама для того, чтобы посоветоваться с Абигайль по поводу некоторый идей. С кузеном за это время она обменялась едва ли парой фраз. В Снивиллидже воцарилась натянуто-недоброжелательная обстановка. Причем активнее всех ее поддерживал Дамблдор. Он постоянно бывал молчалив, угрюм, сосредоточен и неприветлив. Даже собаки предались общим настроениям и почти совершенно перестали вилять хвостами. Исключением была только дорогая Присцилла. Тихая старушка по-прежнему улыбалась всем и вся. Она была мила и приветлива. Даже чуть более обычного внимательна к окружающим. Только иногда, когда ей казалось, что вокруг никого нет, Присцилла позволяла себе тихий горестный вздох. И в такие минуты Рине отчаянно хотелось смыться в Ризергам и перевалить на бабушку все эти проблемы, чтобы как раньше почувствовать себя маленькой
******
- Я все-таки не понимаю причин твоего беспокойства. – небрежно возвестила с портрета миссис Тоттенхэм. Внучка, уже стоявшая в дверях, круто обернулась и быстрым неприятным взглядом зыркнула в сторону портрета.
- Ба? – заломив бровь, спросила она.
- Но я действительно не помаю. - Пожилая леди подавила улыбку. – Из того что ты мне поведала никак не следует что нужно так нервничать. Все ведь устраивается. И даже лучше, чем можно было ожидать при таких обстоятельствах. Альбус поправляется, у Минервы, судя по тону письма, тоже все сносно. Ну а то, что происходит в Малфой-меноре… Нет, конечно очень печально, но судя по всему Нарцисса делает для своей семьи, все что возможно. Ну и судя по тем сведениям от твоих друзей и знакомых, тот мальчик, Гарри – знает, что делает. Не так?
- Так. – кивнула Рина.
- А подшивки Пророка, которые ты мне зачитывала, хоть и косвенно, но свидетельствуют о том, что в школе тоже не происходит ничего запредельного.
- Ну… да. – вяло подтвердила молодая леди.
- Тогда, становится просто очевидным, что ты чего-то не договариваешь, дорогая. – твердо заявила Абигайль. – Скажи-ка мне, милая… - осторожно начала она. – Ты провела полный обряд? – Рина сделала пару тяжелых шагов до ближайшего кресла и села. Она сгорбилась, обхватила плечи руками и склонила голову, будто защищаясь от действительности. – Прости, дорогая, что спрашиваю… - ласково заговорила бабушка. – Просто… Ну просто так уж сложилось, что я много чего знаю и о многом могу догадываться. С очень большой степенью вероятности. – улыбнулась она. – Понимаешь, детка, зная почти всех действующих лиц не понаслышке и имея кое-какой личный опыт, я могу предположить следующее… - Рина подняла голову и Абигайль, увидев болезненную гримасу на лице внучки, укрепилась в необходимости высказаться. – Ты Его чувствуешь? И чем дальше, тем отчетливее? И, видимо, поэтому я практически не вижу палочку в твоих руках? – Рина закрыла лицо руками, а миссис Тоттенхэм сочувственно покачала головой, но продолжила задавать вопросы. – А еще, мне кажется, детка, что последнее обстоятельство не прошло незамеченным для одного очень наблюдательного джентльмена, который гостит в Снивиллидже. – Молодая дама судорожно вздохнула и кивнула. – Ну что ж… - после непродолжительного молчания сказала Абигайль, все не так уж и плохо, детка.
- Ты не понимаешь, ба! – взвилась Регина. – С ощущениями, эмоциями, со всякой моральной чушью я бы как-нибудь справилась. – Но он пытается через мои ощущения влиять…. – Рина запнулась и умолкла.
- Отчего же, - невесело усмехнулась бабушка. – Я очень даже понимаю. Влиять, да еще и по средствам эмоций посредника – это любимое занятие твоего гостя. Но есть еще кое-что, так? – Рина кивнула и дама на портрете улыбнулась.
- Мне страшно, ба! – жалобно прошептала Рина. – А вдруг мое упрямство, моя самонадеянность и неумелость действительно навредят …!
- Все может быть, дорогая… - задумчиво и печально проговорила Абигайль после долгой паузы. Она не то, чтобы услышала, но почувствовала, как внучка тихо всхлипнула. Скорбно пождав губы, старая леди еще некоторое время собиралась с мыслями. – Видишь ли, милая… Я – самый плохой советчик в этом вопросе. Ты сейчас стои’шь значительно дороже меня, девочка. Потому, что в свое время, я, терзаясь теми же самыми вопросами, положилась не на свое сердце и душу, а на чужой здравый смысл. Вот так-то, Рина. Когда-нибудь, когда все успокоится, я расскажу тебе эту историю. А пока я могу дать только один совет. Ты должна четко понимать, девочка: это твоя жизнь и слушать надо то, что тебе говорит твое сердце. Только от тебя будет зависеть – разбудишь ли ты своего Мерлина!
В комнате воцарилось молчание. Абигайль прикрыла глаза. Регина по-прежнему сидела, сжавшись в кресле. Пожилая леди украдкой поглядывала на внучку. Какое-то время Рина молча смотрела перед собой. Затем она распрямилась, приосанилась и поднялась.
- Я подумаю, ба. – сказала она тихо.
- Вот и ладно, дорогая! – удовлетворенно согласилась Абигайль. – А чтобы слегка направить твои мысли, предлагаю тебе очень подробно припомнить обстоятельства, при которых ты провела обряд. Особенно подробно восстанови в памяти все те действия, которые касаются Его волшебной палочки. Где она была, как попала тебе в руки. Как вернулась на место. И еще… - Абигайль тонко улыбнулась, увидев в глазах внучки огонек понимания, - Помнишь, когда ты была маленькой, в те времена, когда мне приходилось отлучаться из дома, ты не могла заснуть без сказки, и…
- Поняла! – Рина метнулась к портрету, - Ба!!! – синие глаза внучки прямо-таки заискрились радостью. – Сказки на ночь? Я поняла!
- Ну, уж, сказки, - засмеялась миссис Тоттенхэм. – Хотя, лукаво сказала она, - В своем роде сказки, да. Только не переборщи, дорогая. И прежде чем принимать решение, все тщательно проверь. И, еще… - бабушка слегка замялась.
- Ты хочешь, чтобы тебя навестила мисс Прайс?
- Я бы хотела видеть всех вас, дорогая! – грустно сказала Абигайль. – Но, к сожалению, сейчас я не считаю это своевременным.
- Ризергам не пустит никого, пока этого не разрешит Регина. – твердо сказала молодая ведьма.
- Вот и славно! – облегченно согласилась Абигайль. – Я рада, что ты все верно понимаешь, моя девочка.
*******
Ситуация, к счастью, хоть и навязла в зубах, но из-под контроля выйти не успела. Беспокойство усиливалось даже не днями, а часами и Рина в первый раз в жизни чуть не проворонила приближение Рождества. Осознание навалилось банально просто – она случайно задержалась глазом на календаре. Беспомощно хлопая глазами, ведьма опустилась на стул, а потом слабым голосом пискнула: «Эрик. Эрииииккк?».
- Дорогая, Эрик отправился в Ризергам. – живо откликнулась мисс Прайс. – По-моему, заулыбалась старушка, дорогой Эрик готовит нам сюрприз к Рождеству! – сказала она заговорщически и глаза ее засияли счастьем. Рина захлопнула рот, кивнула и словно во сне вышла из комнаты. Едва очутившись у себя, она кинулась к шкатулке с безделушками. Схватив нужную, она зажала ее в кулачке и зажмурилась…
******
- Ба! Баааа! – вопя во все горло, ворвалась она в маленькую гостиную.
- Явилась? – раздался ехидный вопрос, и Рина с разбегу кинулась к едва успевшему подняться с кушетки Эрику.
- Ну, мои дорогие, похоже, нам пора поговорить. – улыбаясь, заявила с портрета миссис Тоттенхэм, когда спустя пару минут Рина перестала сбивчиво бормотать извинения и жалобы, намертво вцепившись в Эрика.
*****
Рождество – это чудо! Чудо из чудес, которое дается в дар, просто так. Всем и каждому, любому и всякому. И только от самого человека зависит – произойдет ли с ним что-нибудь чудесное. Рина верила. Верила настолько, что готова была идти за три девять земель, не жалея сил и времени, навстречу чуду.
Так как дома чудо, считай – состоялось, ведьма решила, что чудес много не бывает и что настала пора разобраться еще с одним делом.
******
Рина уныло брела по Риджентс парку, изредка подковыривая ботинком подстывшие, скукоженные, листочки покрытые инеем. Их не успели еще прибрать садовники, и не унес ветер. По недоброму сумеречному небу, словно стаи дементоров, неслись клочкастые и злвеще-рваные тучи. То, что она собиралась сделать, способствовало поддержанию мрачного настроения. Вот уже час леди Регина болталась по парку, привлекая внимание престарелых бодрячков, которые для поддержания здоровья в любую погоду топтались в Риджентс парке свои положенные часы. А еще – внимание редких парочек, и подозрительного полисмена, мимо которого она прошла уже дважды.
Рина максимально спокойно и уверенно выдержала взгляд блюстителя порядка, проходя мимо него в третий раз, и размеренным шагом направилась к выходу в сторону станции метро. Она плохо знала эту часть Лондона. Оно и понятно – молодой леди из хорошей семьи просто-таки противопоказано знать что-либо об Ист-энде. Нет, ну кое-что Рина конечно знала. Она бывала здесь и с братом, и одна, и с друзьями по колледжу. Но место это ей категорически не нравилось. Дело было вовсе не в снобизме, леди Тоттенхэм никогда не поощряла в своей семье подобных настроений. Просто это был не ее Лондон, и этот Лондон был ей неинтересен. Рина еще раз глянула в блокнотик, где был записан адрес, и безжалостно порвав листок, швырнула его в урну. Оглядевшись, она убедилась, что попала в нужное место и, сделав глубокий вдох, направилась к подъезду дома номер семь на пересечении Виктория-парк-роуд и Дерби-роуд. В целом Регина была не в восторге от архитектуры Хэкни***, но дом, в который она собиралась войти, ей чем-то понравился. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Рина невольно улыбнулась. Если в этой части города и могли поселиться волшебники – то именно в этом месте.
********
Регина не могла бы сказать, что окончив Хогвартс и уехав из Англии, она все время только и думала о своих сокурсниках. С другой стороны, она не пряталась, не обрывала с ними связь, с некоторыми даже общалась. Потом, вернувшись домой, ведьма со многими из них нередко сталкивалась – не так уж и велика она – магическая Британия. Вот только Роберта Дадли и Мелани Харди в кругах ее случайных встреч не было. И если Рина точно знала, что встречаться с Робертом она не хотела, то о Мелли - всегда думала и эти мысли обязательно заканчивались головной болью и унынием. Она пыталась разыскать бывшую подругу, окольными путями старалась хоть что-нибудь выведать о старосте Слизерина, но никто и ничего про Мелани Харди не знал или не хотел делиться знаниями. Но, спустя некоторое время добрый человек нашелся. Кто же, скажите на милость, мог быть так добр, чтобы поделиться знаниями - конечно коллега Снейп. На протяжении нескольких месяцев после очередного неприятного разговора со слзеринским деканом, Рина снова принялась разыскивать Мелани. С упорством нюхлера пыталась она нарыть крупинки инфы хотя бы про кого-нибудь из бывших друзей-слизеринцев. Полное фиаско привело ее к необходимости просить помощи. К тому времени об обращении к Снейпу и речи быть не могло. Воспользоваться связями Малфоя было бы возможно, не будь Люциус в Азкабане. Грузить опекуна, давая ему тем самым личную информацию, Рине и вовсе не хотелось. Тем более тогда Дамблдор был занят куда более серьезными проблемами. Оставался один выход - Эрик. Ведьма была не в восторге от такой перспективы, но другого выхода и правда не было. Эрик мог помочь и в маггловском мире и в магическом. Усомниться в этой истине было для нее сравнимо с концом света. Короче - она была уверена, что Эрик поможет. Он не удивился просьбе, все тщательно записал, не потребовал объяснений или уточнений, просто кивнул. Разговор на этом закончился.
А потом столько всего случилась, что Рина на время позабыла о Мелани Харди. А вот Эрик видимо нет. Как-то после ужина все разбрелись по своим комнатам, а тихий Снивеллидж плотно укутал окна бархатными шторами, чтобы укрыть своих людей от неприветливого вечера.
- Спокойной ночи, малютка, - чмокнул ее в макушку Эрик и направился к себе. – Упс! – он резко остановился и хлопнул себя ладонью по лбу. – Вот ведь – склероз ранний, не иначе! – негромко воскликнул он. – Чуть не забыл! – брат вернулся и протяну ей листок. – Ты просила…– усмехнулся он. – Второй день ношу в кармане, прости белка. Но оно и к лучшему, - кузен хихикнул, - На завтра в Лондоне обещают вполне сносную погоду.
*******
Стоя под дверью, за которой ее ожидало неизвестно что, Рина волновалась. Закрыв глаза, она постаралась выровнять дыхание: «Хорошо бы все-таки сначала пообщаться с Мелли. И без Роберта!» Она собралась было звонить, но из-за двери послышался приглушенный мужской голос и ведьма замерла. Она не разбирала слов, но голос был явно знакомый и он не принадлежал Роберту Дадли Лестеру. Аккуратно, стараясь не шуршать, Рина вытащила палочку и привычно нахмурившись, направила ее на дверь. Она ощутила магию, и это заставило ее нахмуриться еще больше. Римус как-то давно научил ее многим полезным следушкам, благодаря которым можно было избежать некоторых неприятностей. В данном случае четко определялся взлом защитной магии, и это было очень неправильно и настораживающе. Рина толкнула дверь и крадучись вошла.
- Харди! Не в твоих интересах упрямиться, запираться и корчить из себя героиню!
Регина замерла в прихожей маленькой студии и, затаив дыхание, таращила глаза, пытаясь осмыслить происходящее. Со своего места она видела только спину Мелани, которая стояла у окна. Рядом с ней на стуле безразлично опустив голову, сидел молодой парень гориллоподобного придурковатого вида, похожий на боксера. Регина осторожно отступила назад, и прислонилась к стене.
- Мел, я же тебе не враг. Ты понимаешь, что это работа и ничего личного. Ты ставишь меня в безвыходное положение. Мне платят деньги за то, что я исполняю заказ клиента. Мне надо семью содержать, в конце концов! – раздраженно бросил мужчина.
- И ты намерен содержать свою семью – вырвав с корнем мою? Очень по гриффиндорски, нечего сказать. – глухо и ворчливо ответила Мелани.
- Придержи язык, потаскушка! – подал голос, сидевший на стуле бугай. – Соображай, с кем говоришь!
- Не вмешивайтесь, Картер! – строго, но с оттенком самодовольства отреагировал первый мужчина.
- Конечно, сэр! Извините, сэр! Но чево она себе позволяет, сучка драная?! Этак она и палочку в ход пустит, с нее станется. Вон, насупилась как….
- Отставить, Картер! – повысил голос начальник. – Или я тебя удалю! – Он видимо повернулся к Мелани, и раздраженно сказал, - Повторяю вопрос, Харди: где Дадли? У тебя не так много времени, чтобы решить: или ты отвечаешь по добру, по здоровую, и я целой и невредимой доставляю тебя к твоим родственникам, или…. Я доставлю тебя им чуть позже… Естественно, получив от тебя информацию о том, где находится твой любовник.
- Вот как, значит? - голос Мелли прозвучал угрюмо, но спокойно, - В интересах моей семьи, значит, действуешь? – Рина заметила, как мужчина нервно дернул головой, но Мелли не дала ему возразить, - А с какого боку тогда ты интересуешься Робертом? Решил устроить вечер встречи друзей? Так вот: Я НЕ знаю, где Дадли. А моим родственничкам он вообще никак не сдался! Так что здесь тебе ничего не обломится!
- Ошибаешься, подруга моя, слизеринская. – хохотнул мужчина. – Твоим нищим родственникам и, правда, не нужен Дадли, А вот ты, детка, вполне пригодишься! Срам прикроют и продадут замуж, повыгодней – вот и польза! А Дадли… Дадли – это уже другая история! Тут все просто: за этого надутого павлина мне заплатят в другом месте. И в твоих интересах, Мелани, мне помочь! Глядишь, и тебе обломится что-нибудь по старой памяти! Скажем, я лично доставлю тебя предкам…. А не стану перепоручать это моим орлам…. Картеру, например… - многозначительно хмыкнув, закончил мужчина.
Рина почувствовала, что кровь медленно начинает закипать, а рука – крепче сжимать палочку. Выпрямившись и вздернув нос кверху, ведьма шагнула в комнату.
- Мелани!? – заморожено вежливым доброжелательным тоном пропела мисс Ризергам, абсолютно не реагируя на разинувшую рот хозяйку, замершего с выражением ужаса на лице великана. Один только вышеупомянутый Картер не застыл в ступоре, и, вскочив со стула, направил на Рину палочку. Даже не скосив взгляда в его сторону, она сделала короткий взмах рукой, пульнув в него ступерфаем. Заклятие было выверено настолько, что бедолага даже не шелохнулся, замерев в красивой, почти фехтовальной позе. Несостоявшаяся баталия никак не изменила бесстрастно вежливое выражение лица гостьи. Она, как ни в чем не бывало, прошла к стулу, покинутому Картером, уронив на него теплую накидку. – Извини, что я без приглашения, дорогая! – запечатлела она ледяной поцелуй на щеке безмолвной Мелли. – Я, право не знала, что у тебя гости. Так что я не стану мешать твоим планам и зайду в другой раз. – безлично великосветским тоном проговорила она. Развернувшись к двери, она окинула взглядом мужчину, все еще пребывавшему в состоянии коллапса, и будто только теперь узнав его, изобразила крайнюю степень удивления. – Олли! Не может быть! Просто нереально! Как же я рада тебя видеть! – вдруг резко сбросив светскую замороженность, воскликнула она и кинулась мужчине на шею. Он продолжал неуклюже вращать глазами, но налетевшую на него с поцелуями и объятиями ведьму, все-таки неловко приобнял. – Ну, ладно я! Это понятно!, - резко отстранившись, сказала Рина, отступая от великана. – А вот ты Олаф, какими судьбами тут? И кто это с тобой? – не оборачиваясь, сделала Регина неопределенный жест в сторону бедняги Картера. – Вот ведь, я понять не могу: удивлена я больше, или, расстроена, встретив тебя. – серьезно сказала она своему бывшему однокласснику, который тоже кстати сказать, успел справиться с замешательством и нахмурился. Белёсые густые брови сошлись на переносице и Олаф Оттокайнен стал похож на сурового викинга. Он слегка наклонил голову и ответил, - Я, конечно рад тебя видеть, Регина, но предпочел бы увидеться с тобой не в таком сомнительном месте.
- Сомнительном? – в голосе Рины зазвучала неприятная струнка. – Так что тебя привело в это сомнительное место?
- Работа! – как-то слишком поспешно и зло отчеканил Олаф. - Это ты у нас можешь делать, или вернее – не делать, все, что тебе вздумается! А мне, знаешь ли, приходится зарабатывать на жизнь!
- Зарабатывать? Неужели? Я как-то не подумала. – спокойно ответила ему ведьма, отчего ее собеседник видимо рассердился еще больше.
- Да! Я работаю! В солидной конторе. На хорошем счету, между прочим! У босса огромные связи! Он серьезный человек и за хорошую работу платит хорошие деньги!
- Вон чтоооо, - задумчиво протянула Рина. – Так ты здесь зарабатываешь хорошие деньги? Я правильно поняла?
- Ты, Регина, палку-то не перегибай! – многозначительно сказал Олаф. – Я же говорил, что у нас большие связи…. Ты ворвалась в это сомнительное место… Мешаешь оперативной работе… Вывела из строя сотрудника при исполнении… Вот что, мисс Ризергам! При всем моем хорошем отношении…, - он исподлобья глянул на Рину, - точнее, благодаря моему особому к тебе отношению и учитывая нашу прежнюю дружбу…
Короче, иди Рина, и я обещаю, что никому не скажу, что тебя здесь видел.
- Правда? – искренне удивилась Рина. Оттокайнен подтвердил свои обещания энергичным кивком. – Поразительно! – восхитилась ведьма и обернулась к хозяйке квартиры, всплеснув руками. – Мелани! Нет, ты слышала? Значит, ты ворвался в дом к Мелли, - снова повернулась она к мужчине, - угрожаешь ей, пугаешь ее и грозишь увести ее отсюда силой, чтобы заработать денег для своей собственной семьи? Так? – Олаф надул щеки, чтобы как подобает ответить ей, но ведьма резко взмахнув палочкой, выкрикнула: «silete!»****. Олаф беспомощно разинул рот, уставившись на Рину злобным взглядом. – Семью кормить, значит? Я слышала, ты удачно женат, Олли? Дочь заместителя владельца сыскной конторы, так кажется? – внезапно подлетев к мужчине, она взяла его за пуговицу пиджака. – У меня есть другой план развития событий, милый: ты забираешь своего бульдога и убираешься отсюда быстрым шагом. А я, - отпустив пуговицу, она повернулась к Мелани, - во имя нашей былой дружбы не стану настаивать, чтобы ты извинился перед Мелли. Договорились? – Оттокайнен так завращал глазищами, замахал руками, что Рине пришлось отступить назад. – Смотри, Мелли, - сокрушенно посетовала она, - ему не нравится. Олаф, если ты обещаешь быть благоразумным, а также вспомнишь, что я всегда была и буду быстрее и ловчее тебя, я тебя отпущу. Годится? Давай еще раз уточнимся, милый: ты ведешь себя прилично! Fenita!
- Ты!... Ты!... – мужчина задохнулся своим бешенством. – Ты смеешь мне угрожать? Да я вас обеих сейчас…
- Дурак! – беззлобно припечатала Рина. – Ты ведь не хочешь, чтобы я поделилась с твоей женой впечатлениями, правда? Или, допустим, пообщалась с твоим тестем?
- Ты!... Ты!... – Олаф схватился за горло и умолк.
- Молодец! – похвалила Рина. Она повернулась к недоумевающей Мелани и объяснила, - Я всегда говорила, что Отокайнен далеко пойдет, так как он основательный и практичный!
- Да что здесь происходит, наконец? – крикнула мисс Харди.
- Да тебе никто не поверит! Тем более, когда это было!... – заорал бывший друг.
- Мне – поверят! - Рина скривила губы улыбкой. - Уж я постараюсь! – заверила она мужчину. - Из нашей испанской недели я раздую годы отношений, Олли! И утешаться ты
будешь только тем, что все мужчины будут тебе завидовать, так интересно я буду рассказывать!
- Ты спала с ним? – просто, как ударила обухом по голове, спросила потрясенная Мелани.
Олаф покраснел, плечи его опустились, и Рина вдруг почувствовала некоторый укол совести, что ли. Она подошла к нему и тихо сказала, - Уходи. Просто уходи, Олли! И я клянусь тебе, что всегда буду вспоминать тебя только как человека, который был моим другом. Добрым, верным…. – Олаф! – повысила ведьма голос! – Да отомри ты! Уходи! Забудь сюда дорогу! Завтра, можешь искать ее где угодно! Если совсем припрет, можешь про меня что-нибудь наврать. Только сейчас уходи! И придурка своего забери, память ему подправь – и все дела! И дай мне знать, если будет совсем туго! Иди! – и она слегка толкнула мужчину в грудь.
Ни на кого не гладя, Оттокайнен сгреб своего напарника, и поволок его к двери. Когда дверь хлопнула, Рина устало опустилась на стул и подняла взгляд на Мелли. Та стояла, уперев руки в бока, и вид у нее был весьма решительный.
- Ты ненормальная? Думаешь – тебе все можно? – накинулась она на Регину. – Ты хоть понимаешь, что произошло? Он нас нашел! Мы так хорошо спрятались! И все было так хорошо…. Боб стал привыкать… он приходил сюда, как домой и иногда даже улыбался… - Мелли зажмурилась, но тут же открыла глаза и заговорила снова. – Оттокайнен работает в сыскном агентстве. Мне говорили, оно самое крутое. Боб - он все чувствовал… У него интуиция, знаешь какая? А потом еще и…. – Мелани осеклась и умолкла. – Короче, он ушел. – голос Мелани потух совсем. – Он оставил мне кучу денег и ушел. Сказал, что так будет безопасней. Чтобы я не боялась. И что он обязательно меня найдет….
- Раз сказал, значит найдет! Собирайся Мелли, ты пойдешь со мной!
- Да ты что это, в самом деле? – неожиданно заорала Мелани. – Я останусь здесь!
- Да? А завтра придет какой-нибудь другой Олли. Или ты считаешь, что у меня были отношения со всеми идиотами из всех сыскных контор? А если завтра тобой заинтересуются в Аврорате? А если те, с кем сейчас Роберт? Я представь не со всеми успела переспать! – рявкнула Рина. – Собирайся, слышишь?! Я обещаю, Мелли, я найду способ сообщить Дадли о том, что ты в безопасности. Ведь это для него сейчас самое главное! Ты хоть это понимаешь?
- Я понимаю….
******

*RADA – Королевская академия драматического искусства
**ДЗ – домашнее задание (воспоминание о студенчестве)
***Хэкни – неблагополучный район Лондона

**** «silete!» молчать (лат)


Глава 42

♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠~ 40~ ♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠
Это все придумал кто-то злой
Объявив, что лучше - мир худой.

Он изглодан, словно крысой сыр
Мир худой, изъеденный до дыр

Все в нем только порознь, да врозь…
Невпопад, не к месту, не всерьез…

В Большом Зале стояла совершенно фантастическая ёлка. Хагрид, словно назло всем и вся расстарался, как никогда. Северус даже представить себе не мог, что в лесу, будь он хоть трижды Запретный, можно было отыскать такую гордую, величественную и удивительно волшебную красоту. Ель была настолько роскошной, что казалась ненастоящей. Ее и украшать не стоило бы, но тут уж отметились все остальные коллеги. С мрачным, угрюмым и даже каким-то трагическим упорством профессор Флитвик навёл свои чары на свечи, ветки, чуть ли не на каждую иголку. Таких цветов и гирлянд, какими в это Рождество украсила зал профессор Стебль, директор Снейп не видел никогда. Разве что в маггловских сказках, или в раритетном издании «Райский сад. Миф и реальность». Гриффиндорская деканша взяла на себя труд позаботиться о подарках для студентов, которые не смогли отправиться по домам на каникулы. Коллег Минерва тоже не забыла. И судя по тому, как бурно радовались запакованным коробкам, собравшиеся в Большом Зале, МакГонагалл превзошла самоё себя. Северус уже представлял себе, как он развернет свой сверток и увидит что-нибудь типа гравюры с изображением Хогвартса (вид на Астрономическую башню) в траурной рамке. Он уже приготовился принять соответствующее выражение лица. А еще он приберег на этот случай директорские подарки: распоряжения о дополнительных дежурствах, об ограничении перемещений по замку для некоторых категорий учащихся, об обязательном по выбору еженедельном присутствии деканов на занятиях своих студентов.
Но всего этого не понадобилось. Северус даже успел, не смотря на взорвавшуюся в руке боль, злобно ухмыльнуться Минерве, когда она в пренебрежительном понимании скривила лицо. Такая резкая и давно забытая боль могла означать только одно: Хозяин в бешенстве. Некоторые предпочли бы сразу попасть под Аваду, чем испытать на себе гнев господина. Директор кивком опустил обоих Керроу, которые не отличались сдержанностью: Алекто слегка взвизгнула от неожиданности, но нашла в себе силы замолчать. Она только дико вытаращила безумные от боли глаза и с мольбой глядела на Снейпа. К просьбе примешивалось нечто, заставившее Северуса испытать сострадание с омерзением пополам. Эта, с позволение сказать, женщина, превозмогая собственную боль, в немом восхищении пожирала Снейпа восторженным и обреченно вожделеющим взглядом. Братец ее не обладал стойкостью к физической боли и, если бы ни сестрица, вцепившаяся в другую его руку, наверняка бы визжал, как кабан, приготовленный под нож. Когда парочка под уничижительные взгляды покинула Большой Зал, Директор угрюмо оглядел оставшихся и, сохраняя мрачное выражение на лице, вопросительно вздернул бровь, обратив взор на МакГонагалл. Она, поджав губы, подала всем пример, вернувшись к трапезе и даже к беседе с мадам Помфри. Снейп, не издав ни звука, восседал за столом, похожий на каменного истукана, изваянного на надгробии какого-нибудь средневекового короля. Просидев так до окончания ужина, директор поднялся, отнюдь не одним из первых и размеренной поступью выплыл из зала. Даже в коридоре по пути к своим комнатам он не позволил себе ускорить шаг. Только затворив за собой дверь, он сполз на пол, зажмурив глаза и сжав зубы. Из глаз директора Снейпа текли по щекам злые слезы и пропадали, исчезая в прядях смоляных волос, закрывших искаженное болью лицо.
Отдышавшись и «собрав» взорванный болью мозг «в кучку», директор осторожно открыл глаза. Прямо перед его носом стоял, потупив взор, домовик Юсси и упорно разглядывал что-то на ковре у себя под ногами. Почувствовав взгляд директора, он, не поднимая головы, тихо забормотал что-то невнятное. Из бормотания Северус разобрал только слово «пить» и принял из ручек домовика стакан с водой. Не раздумывая выпив, он тяжело поднялся, добрел до стола и скинул парадную зеленую мантию. Отчего-то он был уверен, что мантия, сползая с его плеч, аккуратно легла на ручки Юсси. Директор еще не успел обернуться, толком, как взгляд его уперся в форменный плащ, в котором он всегда представал пред очи Хозяина. Поверх плаща лежала маска, а сам коротышка домовик стоял, вытянув вверх ручки и опустив глаза в пол. Без единой мысли, совершая механические движения, он накинул плащ, засунул маску в карман и направился к камину.
******
- Шевелись, шевелись, Мелли! – нетерпеливо бубнила Рина, наблюдая как подруга, словно со сна, кидает вещи в баул. – Зачем тебе столько барахла? Бери только то, что для тебя важно и ценно!
- Для меня здесь все ценно! – огрызнулась Мелли, встрепенувшись. – Это мой дом! Здесь мы были счастливы! … Или мне так хотелось думать… - добавила она. Мисс Харди тяжело опустилась на диван рядом с баулом и заплакала.
- Мелли! Мелли, Мелли! Подружка, не плачь! – Регина с проворством лесного зверька метнулась к ногам тихо рыдающей Мелани и сжала ее руки. – Все будет хорошо! Верь мне, Мелли! Мы отправимся в Ризергам, я найду Роберта. Мы вместе убедим его. Если потребуется, то и заставим присоединиться к нам!
- Ты думаешь, я этого не предлагала-а-а? – рыдала Мелани. – Соооотниии раз… Он не может, Рина. У него – метка. – тихим шепотом выдавила Мелли.
- Ничего. – твердо сказала Регина и крепко сжала руки подруги. – Что-нибудь всегда можно сделать! Мелли, мы будем стараться! Мы сделаем все, что в наших силах! А если наших сил не хватит, мы привлечем другие! – Ведьма говорила так уверенно, что ее подруга почти перестала всхлипывать и посмотрела на нее с надеждой.
- Ты думаешь, получится?
- Мелли, все, что от нас с тобой зависит – мы сделаем! – уверенно заявила Рина. – Камином пользоваться небезопасно. Мы поедем ко мне, а оттуда двинем в Ризергам.
- Как поедем?
- На метро поедем! Это сейчас самое то! Не боись, Мелли! Это почти безопасно, весело, познавательно и довольно быстро. Ну, все взяла? – Рина огляделась по сторонам и уставилась на мисс Харди.
- Вроде все. – нерешительно кивнула она.
- Тогда – вперёд!
********
- Какое странное Рождество в этом году. Не находите, Альбус? – не отрываясь от вязания, спросила мисс Прайс у читавшего «Пророк» Дамблдора.
- Странное? – переспросил он, подняв глаза от передовицы.
- Конечно! – закивала пожилая дама. – Не припомню, чтобы когда-либо раньше в Рождественские праздники бывала такая суета. Все всё время куда-то исчезают, делают загадочные сосредоточенные лица, говорят вполголоса. Тайны… Наверное, время такое. – глубокомысленно подытожила Присцилла.
- Тайны? – Альбус, как всегда, среагировал на ключевое слово. – Что Вы, дорогая! – благодушно улыбнулся он. – Какие тайны? Все, по-моему, мило и по-семейному. Просто Регина и Эрик уже взрослые молодые люди и у них должна быть своя, насыщенная событиями жизнь.
- Не знаю, не знаю…. – покачала головой мисс Прайс. – Эрик, конечно да… Уже вполне взрослый мужчина. А вот девочка меня очень беспокоит, дорогой мистер Дамблдор. Какие бы ни были у нее «молодые дела», они ей не на пользу, судя по тому, как она выглядит.
- По-моему, Вы преувеличиваете. Дорогая Присцилла. – попытался отшутиться Альбус, уверенный, что его нахмуренных бровей близорукая дама не замечает. – Мы все пережили много волнений и, к сожалению, ситуация в нашем мире продолжает быть далекой от совершенства. А у девочки очень активная жизненная позиция. Регина - неравнодушная мыслящая молодая леди. Она естественно не может оставаться в стороне от происходящего. Тем более что слишком много дорогих ей людей вовлечены во все это.
- Ах, Альбус! – умиленно воскликнула мисс Прайс. – Какой же Вы деликатный и тонкий человек! Вы, щадя моё воспитание, используете в Ваших речах исключительно привычную мне лексику. Право же, я тронута, но уверяю Вас – я уже давно привыкла к таким словам, как: ведьма, волшебник, маггл и прочая. – Присцилла лучезарно улыбнулась собеседнику. – Я живу в этом доме так давно… Эти люди стали моими близкими, даже родными… И все, что с ними связано – стало и моей жизнью. Вот поэтому я и беспокоюсь за Рину. – личико мисс Прайс стало серьезным. – Я не знаю, правильно ли я выражаюсь, но волшебство у девочки стало другим….
- Я понял, о чем Вы говорите, дорогая! – задумчиво произнес Альбус, поглаживая бороду. Лицо у старого волшебника было чуть-чуть грустным и сосредоточенным. Только колючий взгляд голубых глаз, подчеркнутый линзами очков, был холодным и жестким. – Что же, дорогая! Для меня, как и для вас Ризергамы - не просто друзья! И поэтому я в любой момент готов придти на помощь, оказать поддержку. Вы можете во всем рассчитывать на меня, дорогая мисс Прайс! – пожилая дама кротко вздохнула, но комплименты, восторги и ответные заверения произнести не успела.
- Бармаглот!??!! – в один голос воскликнули собеседники, ошеломленно глядя на возникшего посреди гостиной эльфа. – Что ты здесь делаешь, голубчик? – быстро нашлась Присцилла. Эта удивительно трогательная и беспомощная с виду старушка иногда на удивление быстро и правильно реагировала на неожиданности.
- Мэм-Хозяка! Бармаглота прислал Хозяин! – поклонился домовик. – Хозяин просит Мэм-Хозяйку отправиться с Бармаглотом.
Почтенная дама на минуту впала в оцепенение, беспомощно хлопая глазами. Дамблдор, напротив, принял решительный вид. – Вот что, любезный друг, – обратился он к домовику, - объясни нам, пожалуйста, все поподробнее. Разве ты не видишь, что твои слова смутили мисс Прайс.
- Хозяин просил Мэм-Хозяйку прибыть непременно. – упрямо пробормотал эльф. – Хозяин просил извиниться перед Гостем.
- Не нужно извиняться. – ободряюще сказал Альбус. – Раз Эрик считает наше присутствие необходимым…
- Хозяин просил прибыть Мэм-Хозяйку и извиниться перед Гостем… - пискнул домовик, втяну голову в плечи. Дамблдор в явном недоумении глянул на беднягу, но в этот момент четко прозвучал тихий, но решительный голос Присциллы.
- Конечно, Бармаглот, голубчик, конечно, я готова. Я прошу Вас простить меня, дорогой мистер Дамблдор. – расстроенным покаянным тоном сказала дама, - за то, что я так невежливо прерываю нашу беседу. Но, я уверена, вы поймете меня. Дети… - она вновь смутилась и примолкла, но почти сразу нашлась, - Вам ведь это должно быть знакомо, дорогой Альбус! Вы же столько лет ставили интересы вверенных вам детей превыше всего! – воодушевленно прошептала она и повернулась к эльфу. – Я готова, голубчик. Только осторожно, пожалуйста…
- Как прикажет Мэм-Хозяйка. - пискнул домовик, и почтительно склонивши голову, взял руку пожилой дамы в свои ладошки. Через мгновение оба они исчезли из гостиной Снивиллиджа.
********
На роскошном шелковом персидском ковре, скрючившись, лежала молодая женщина. Она была до неприличности бледна, болезненная страдальческая гримаса застыла на лице, лоб блестел и в свете пламени камина казался восковым. Рядом с ней на ковре сидела другая молодая леди. Она держала страдалицу за руку и, как только бедняжку снова начинало тошнить, очищала ковер, и ее одежду. Рядом на стуле сидел мужчина, тоже бледный, и совершенно растерянный. Вот посреди этой картины и появились в комнате домовик и пожилая особа. Маленькая сухонькая мисс Прайс крепко держалась за ручку Бармаглота. Вид у нее был крайне несчастный. Казалось, пожилая дама не понимала, куда попала, зачем, и что вообще происходит. Зато Эрик, едва только леди и эльф очутились в комнате, вскочил и с явным воодушевлением и надеждой кинулся поддержать старушку. Почувствовав дополнительную опору, Присцилла явно обрадовалась, обрела больше уверенности и медленно открыла крепко зажмуренные глаза. Она некоторое время помаргивала и щурилась, но как только взгляд ее окончательно сфокусировался, и она заметила на полу молодых особ, старушка решительно устремилась к ним. Живо присев рядом с барышнями, мисс Прайс проворно схватила руки Регины. Выждав положенное время, она удовлетворенно отпустила руку молодой леди, кружевным платочком она нежно отерла влажный лоб, провела по волосам женщины и затем дружески и ободряюще коснулась плеча другой молодой особы. Оглядевшись по сторонам в поисках опоры, пожилая леди протянула руку Эрику и он, склонившись, почти поднял старушку. Присцилла слегка покачнулась, но устояла. Мистер Ризергам подвел ее к дивану.
- Эрик, будет лучше, если Рина разместится здесь, рядом со мной. – тихо сказала она. Мужчина покачал головой, но промолчал и легко подхватил сестру на руки. Удивительно было, как пружинисто, сильно и одновременно с трогательной бережностью, он словно ребенка поднял Рину, ловко пристроив ее голову на своей груди. Устроив ее на диване, Эрик тут же вернулся к Мелани и помог ей подняться.
- Вы тут побудьте с ней пару минут, а я вызову мистера Айзекса. – торопливо бросил он и повернулся к двери.
- Нет! – слабенько, но решительно прошелестел голос сестры.
- Малютка! – в мгновение ока оказался он рядом с Риной, присев на корточки. – Как ты, девочка? Где болит? Я ничего не смог выявить!
- Эрик, Эрик! – попыталась вставить слово мисс Прайс. – Оставь ее! Милая, - обратилась она к Регине, - тебе лучше помолчать. А то мне кажется, тебя опять начнет тошнить. У тебя голова очень болит? Глазками, глазками отвечай, - мягко посоветовала старушка. Рина закрыла и вновь открыла глаза. Старушка удовлетворенно кивнула. – Холодная испарина? – Рина снова согласно моргнула. – Звон в ушах и ком в горле? Неприятные ощущения во рту. – довольно закончила Присцилла и снова кивнула сама себе. – Эрик, дорогой, не стоит пока беспокоить мистера Айзекса. Тем более, как я поняла, вы с мисс не обнаружили следов какого-то постороннего злого волшебства в отношении нашей девочки?
- В том-то все и дело, Присцилла! – воскликнул Эрик, поднимаясь на ноги. – Я ничего не нашел, но я тот еще искальщик!
- Я тоже ничего не увидела. – подала голос Мелани. – Меня бабушка многому научила, а потом - я три года была старостой. В гостиной Слизерина много чего происходит и слизеринцы, вопреки некоторым мнениям, не звери. Мы многое умеем и знаем, в каждой магической семье есть свои секреты колдовства, врачевания, бытовых чар. Не всем конечно, но мы делились и никогда никого не оставляли страдать без помощи.
- Конечно, дорогая. – улыбнулась ей Присцилла. - Так и должно быть.
- Но белке плохо! – выкрикнул Эрик. – Вы бы видели! – продолжал он возбужденно. – Белка на полу в обмороке, мисс Харди в слезах! И я ничего не могу ни понять, ни определить! Я сам чуть с ума не сошел от бессилья и злости!
- Злоба – очень дурной советчик, дорогой. – наставительно изрекла Присцилла.
- Неужели? – мистер Ризергам заломил бровь, в голосе его явно зазвучало ядовитое ехидство. – Хорошо, я буду сдержаннее. Но тогда что с ней, когда это прекратится, и почему я не могу обратиться к специалисту? – рявкнул он, забыв о том, что сам обещался сдерживаться. – Или вы все знаете что-то такое, чего мне не рассказываете? Разе это что-то неприличное или недостойное?
- Мистер Ризергам! Перестаньте немедленно! Вы говорите ужасные вещи, мой дорогой! – возмущенная старушка смешно приосанилась. – В присутствии леди… разве можно…? Эрик…? – укоризненно надула губы она.
- Ужасные вещи? – зловеще прошипел Эрик. Несмотря на тихую укоризну пожилой дамы, Ризергама видимо понесло. – А вот мне кажется ужасным, что моя сестра…
- Перестань, Рик! – тихо прошептала Регина, с трудом размыкая белёсые губы. – Мне уже гораздо лучше. Спасибо вам всем и простите меня за то, что я доставила вам столько беспокойства. – Тихий голос Регины Ризергам произвел на присутствующих странное действие: Эрик смутился, мисс Прайс лучезарно улыбнулась, а мисс Харди нахмурила лоб и с удивлением уставилась на подругу. – Эрик, ты поможешь нам переправиться в Ризергам? – спросила Рина, с усилием усаживаясь на диване.
- Да, да, в Ризергам! – закивала мисс Прайс, бросив тревожный взгляд на неприятную гримасу молодой ведьмы, которая старательно боролась с дурнотой. – Там всем будет гораздо лучше! Тебе, дорогая, будет полезен свежий воздух, и ты сможешь быстро восстановить силы. И Вам, моя милая, - обратилась она к мисс Харди, пребывание в Ризергаме гораздо более вам подойдет, чем слякотный и нездоровый Лондон. Леди в таком состоянии очень желательно находиться за городом! – воодушевленно воскликнула Присцилла.
- В состоянии? – прошептал Эрик. Он как будто поперхнулся своим шепотом. – В каком таком состоянии? – прогремел он спустя мгновение. - Так вот значит как?! – казалось, что его бешенство, словно кипящее зелье, готово выплеснуться через край. – Я знал… Я чувствовал… Значит, все это время ты… морочила нам все головы, а сама продолжала… Маленькая…
Договорить она не успел. Маленькая, сухонькая тихая старушка, как пружина подскочила с дивана и пронзительно выкрикнула, - Замолчите немедленно, молодой человек! Я не позволю Вам в присутствии леди вести себя подобным образом!
- Леди? – жестко и дерзко оскалился Эрик. – Конечно, я бы не позволил себе ничего подобного в присутствии леди…
- Леди… Мы уходим! – с неожиданной властностью, твердостью и силой сказала мисс Прайс, и высоко вздернув напудренный носик, бросила взгляд на удивленно молчавших ведьм. – Ну что же вы? Мисс Ризергам, мисс Харди, прошу за мной! – скомандовала Присцилла, - Мы уходим!
- Минуту… - словно очнувшись, заторопилась вмешаться Рина. – Присцилла, дорогая… Я несказанно признательна вам за участие, но…- она замялась, но тут же продолжила более уверенно, - Я действительно виновата перед всеми, и в большей степени – перед братом. Это не извиняет тебя Рик. - поспешила добавить она, - Я вела себя не лучшим образом, но это не повод для оскорблений. Давай на момент сойдемся на взаимозачете. – переведя дух Регина продолжила. – Еще немножко – и я надеюсь, что совсем очухаюсь. Тогда можно будет приступить к активным действиям, а пока, я предлагаю сесть и во всем разобраться по мере сил. Но только, чур – без давления и фанатизма! Каждый говорит столько, сколько считает нужным сказать! – Присцилла слегка поморщилась на ее слова, но все же кивнула и чинно уселась на прежнее место, пробормотав, что все равно уверена, что джентльмен обязан извиниться. Бледная улыбка скользнула по губам Регины и Эрик, неотрывно наблюдавший за сестрой, неожиданно расслабился. Его словно отпустило, и будто огромная ноша свалилась с его плеч. Рина тоже уселась на диван и потянула за собой Мелани. – А теперь, объясните-ка мне про положение, дорогая мисс Харди. – спокойно глянув на подругу, сказала она. – Это то, о чем я подумала? – мисс Харди едва заметно кивнула и тихие слезы побежали по ее щекам. – Таааак. – протянула Рина. – А почему было сразу не сказать? А я тебя через камин… Ну ты… да ты просто чистой воды Долли!
- Кто? - обалдело спросила Мелани.
- Овца, проще говоря. – брякнул Эрик. Мисс Прайс возмущенно фыркнула.
- Про Долли я тебе потом объясню, Мелани. – Рина явно приходила в себя. - Но у меня еще вопрос к Вам, дорогая Присцилла. – ведьма прищурилась. – Вы говорили так, словно знали. Вы знали? Откуда? – в голосе Регины ясно прозвучали властные нотки.
- Но это же естественно, дорогая. – удивленно пожала плечиками старушка. – Это очевидно, милая. Удивительно было бы, если бы я не заметила. С таким-то стажем. – обе ведьмы вытаращили глаза на пожилую леди, а та продолжала им ласково и безмятежно улыбаться.
- С чем, простите? – переспросила Рина прищурившись. – Вы сказали со стажем, Присцилла?
- Конечно, дорогая. – кивнула старушка. – Если больше сорока лет провести среди медиков и из них почти четверть века проработать акушеркой, поверь мне детка, такие вещи будешь читать как ноты с листа. – скромно потупившись, но не без затаенной гордости сказала пожилая дама.
- Как? – только и смогла квакнуть Рина. Уже через минуту она стремительно повернулась к брату. – Ты знал? – сузив глаза, прошипела она.
- Ну… - Эрик безразлично пожал плечами. – Слышал… - неопределенно пробурчал он.
- Отлично! – шлепнув ладошками по бедрам, заявила Рина. – Ну, ты посмотри на них, Мелли! Блеск, а не семейка! Это ты, подруга, туда, куда надо попала! С моими родственничками скучно не будет! Так, братец?
- Ладно! Леди, я приношу вам свои извинения! – угрюмо, но твердо отчеканил Ризергам. – А теперь я вас покину ненадолго. Прошу вас быть готовыми через час, полтора отправиться со мной в дорогу. – он развернулся и зашагал к двери.
- Но Эрик! – догнал его голосок мисс Прайс. – Мисс Харди не показаны перемещения … эээ… перемещения. – с сожалением сказала она. – Да и Рина еще не выглядит способной….
- Конечно, Присцилла. Вы совершенно правы. – согласился он и покинул комнату.
- Не переживайте. – устало откинувшись на спинку дивана, сказала Рина. – Щас он позвонит Лесли Куперу, и мистеру Дарку. А тот конечно возьмет Кору, так как она сохнет по Эрику уже лет восемь. Первый подготовит самолет, и через пару часов мы будем в пятнадцати минутах езды от Ризергама. Мистер Дарк распорядится о машине и наверняка с ним навяжется Кора.
- Милая, разве можно так говорить! – всплеснула руками мисс Прайс. – Мисс Кора очень добрая и достойная молодая особа.
- Молодой она была, когда Эрик еще пешком под стол ходил. – буркнула Рина.
- Ужас, что ты говоришь! Она всего на несколько лет старше Эрика. – сказала старушка.
- Ага! Я понимаю – на пять. Ну, на семь. Но на двенадцать – это уже перебор. Ладно бы, речь шла о ведьме. Тут – дело другое. Как думаешь, Мелли? – повернулась Рина к подруге.
- Ты стала злой и беспардонной, дорогая. – сухо отчеканила мисс Прайс. – Я понимаю, что тебе непросто, но это не повод терять достоинство. Нельзя обижать людей, Регина! – серьезно выдала пожилая леди и опустила глаза.
- Простите, Присцилла. – также серьезно ответила Рина. - Глупо было бы оправдываться и клясться, что этого больше не повториться… Но подумать я обещаю. – А как получилось, что я ничего не знала о Вас. А Эрик знал… - нахмурилась она.
- Ты никогда не спрашивала, дорогая. – просто ответила пожилая леди. – А Эрик всегда был очень чутким и внимательным. Он и сейчас такой, но только стал чуть более вспыльчивым и жестким, если так можно сказать. – грустно сказала Присцилла. Регина снова нахмурилась и кивнула.
- Мы с дорогой Абигайль познакомились в госпитале. Она как раз привезла туда свою знакомую, с которой произошла ужасная история. Бедняжка встретила дурного человека, он обошелся с ней очень недостойно. Ко всему она еще и послушалась дурных советов. Одним словом – натворила дел и ее жизнь оказалась в серьезной опасности. Душенька Аби так за нее тревожилась. Я в то время уже работала. Мои мама и папа были очень хорошими врачами. Папа был очень известным дамским доктором, а мамочка считалась одним из самых лучших акушерок в Лондоне. – с гордостью сказала мисс Прайс. – Они оба погибли. – глаза пожилой леди заблестели слезами. – Я выучилась и стала работать. Коллеги говорили, что от мамочки я унаследовала талант к этой профессии. У меня была скромная квартирка при госпитале. Вот туда-то я однажды и пригласила Аби – невозможно было смотреть, как она сидела на лавке в приемном покое. Так мы подружились. Ее знакомая поправилась. А потом дорогая Абигайль пришла к нам в клинику, и родился Роджер. А еще через два года – твоя мама. Она была такой красоткой – умиленно проговорила она. - Мы с Аби продолжали дружить. Шли годы, дружба наша крепла. Когда наступил срок родиться Эрику, меня вызвали в Ризергам. А потом родилась твоя сестренка, а потом и ты. – улыбнулась мисс Прайс. И я так и осталась в Ризергаме.
- И у вас никогда не было своей семьи? – спросила Мелани.
- Моей семьей стали Ризергамы, - ответила дама.
- И вы никогда никого не….? – краснея начала Мели, но замолчала.
- Не любила? – улыбнулась Присцилла, - Ну как же без этого? Конечно, я была влюблена. И не один раз. – подмигнула она ведьмам. – И да, я любила. Но он был женат, и у него была семья.
- И он не мог бросить семью? – выдохнула Рина.
- Не мог? – удивилась мисс Прайс. - Да нет, мог бы, наверное. Но зачем? Он любил свою жену, детей и жили они счастливо. А про меня он всегда говорил, что я замечательный специалист и если бы его супруга не родила детей раньше, чем мы познакомились, он бы доверил их рождение только мне. Вот такая история. – она умолкла. – Это кстати очень правильно, что вы поедите в Ризергам, милочка. – снова заговорила Присцилла. – Это будет полезно и вам, и малышу. Вот только, дорогая, очень плохо, что вы скрываете свое состояние. Это вредно. – веско сказала она.
- Не переживайте, - встряла Рина. – Это чары. Ведь это чары, Мелли? – обратилась она к мисс Харди. Та кивнула и Рина удовлетворенно хмыкнула. – Ну, так снимай уже! Когда? – деловито осведомилась она, оглядывая подругу.
- В начале лета, я думаю – смутилась Мелани.
- Вау! Это замечательно! Представляешь, у вас с Дадли будет семья! Вот уж что настоящее чудо - так это рождение новой жизни!
- Я тоже так считаю, мои дорогие! – улыбнулась Присцилла. – И кстати, вот такой естественный вид, - многозначительно оглядев приятную округленность Мелани, - вам идет значительно больше, чем та нездоровая стройность, которую вы наколдовали. Предлагаю вам леди, немного расслабиться. Посидим тут, подумаем о чем-нибудь приятном, успокоимся. Как бы ни старался дорогой Эрик, дорога нам предстоит нелегкая, учитывая наше состояние и пережитые волнения. Может быть чаю? - Ведьмы переглянулись и отрицательно покачали головами. – Ну, тогда отдыхайте. А я, пожалуй, отправлю Бармаглота в Снивиллдж. Я так поспешно прервала беседу с нашим гостем, что чувствую себя неловко. Пусть он передаст, что с нами все в порядке. Как ты думаешь, дорогая? – обратилась она к Рине.
- Конечно, Присцилла. – сонно кивнула Рина и прикрыла глаза.
*********
- Располагайтесь Мелани. Мэб всегда в любое время будет к вашим услугам. – деловито инструктировал мисс Харди Эрик. – Здесь у вас будет все необходимое. Комнаты мисс Прайс – соседние по коридору. Вы полюбите нашу старушку! – улыбнулся он ведьме. – Она славная, замечательная и очень надежный и умный друг. Не смотря на то впечатление, которое она, несомненно, производит с первого взгляда. – еще шире улыбнулся он. – Мелани.… А кстати, можно просто Мэл, по-семейному?
- Не вопрос! – улыбнувшись, кивнула мисс Харди.
- -Ну и славно! Так вот, Мэл… Рина, когда она прочухается совсем, вернемся в Снивиллдж. А дорогая Присцилла и Мэб останутся тут с тобой. В любой момент мы будем готовы прибыть сюда. За это можешь не беспокоиться. Я отправлюсь прямо сейчас, так как у нас там гостит один, - Эрик хмыкнул, - родственник.
Малютка завтра тебе все расскажет о связи, о порядках ну и прочее. Ну а старушка наша тут вообще все знает. И она очень многое может, на самом деле. Я иногда даже сомневаться начинаю в том, что она, действительно, маггла. – рассмеялся он. Мелани хихикнула в ответ, и Эрик распрощался с ведьмой.
Очень скоро он стоял перед дверью в комнаты кузины и соображал: стоит ли постучать, или можно войти просто так. Но так как на раздумья времени не было, Эрик, осторожно приложив ладонь к двери, тихонько нажал ручку. В полутемной гостиной весело плясал огонь в камине, дверь в спальню была приоткрыта. Но сестры нигде не было. У Ризергама мелькнула догадка, и он быстро покинул Ринину гостиную. Ступая мягко, словно огромный уличный кот, осторожный и дерзкий, Эрик уже через несколько минут неслышно входил в маленькую гостиную с камином посреди.
- Я так и знала, что ты зайдешь, дорогой. – услышал Эрик и невольно вздрогнул. Не смотря на то, дети в семьях волшебников с пеленок привычны к движущимся, говорящим, «живым» картинкам и портретам, Эрик Ризергам всякий раз вздрагивал и держался слегка натянуто, когда ему приходилось общаться с Абигайль. Бабушка грустно улыбнулась ему с картины и жестом предложила присесть. – Передохни немножко, Эрик. У тебя сегодня был трудный день, милый. – Мужчина присел на кушетку напротив портрета. Пламя заплясало веселей, высвечивая в сумерках суровое лицо и плотно сжатые губы Ризергама. – Ты стал совсем взрослым, мой мальчик. И ты такой красивый, - ласково сказала Абигайль. – Ты не думал о том, что пора обзаводиться семьей? Или по-прежнему ведешь свободный образ жизни?
- О чем ты говоришь, ба? – вздернулся Эрик раздраженно и бабушка рассмеялась.
- Ну вот! – довольно сказала она, - Теперь ты хотя бы не смотришь на меня как на чужого человека. – Ризергам смутился и нахмурил брови.
- Никак я так не смотрю! – буркнул он. – Просто твой вопрос меня удивил. Тут такие дела, а ты про какую-то ерунду.
- Это не ерунда, дорогой. Это жизнь! – серьёзно заметила Абигайль. – Мне бы очень не хотелось, чтобы мои внуки замещали свои личные проблемы проблемами волшебного сообщества. Кстати, сестра твоя в этом отношении может служить тебе примером. Регина не идеальна, но проблемы магической Британии не вытесняют из ее головы, ни из ее души проблем Регины Ризергам.
- Вот-вот! И когда-нибудь эта каша проблем взорвет ее глупую головенку. – повысил голос Эрик. – Она возомнила себя Мерлин знает кем, и хватается за все и сразу. Ты разве не видишь, в кого она превращается? На кого она стала похожа!
- В кого же? – заинтересовалась миссис Тоттенхэм
- Она стала похожа на бледную немочь. А если она всю эту свистопляску выдюжит и не рехнется и не умрет от истощения, то со временем станет такой же как наш многомудрый гость.
- Оооо! – Абигайль рассмеялась и некоторое время молчала. – Вот уж чего-чего, а этого бояться не надо. Она славная девочка, Эрик. В меру способная, в меру сильная. Но у нее есть то, чего никогда не было в Альбусе: у Регины есть иммунитет к абсолютной власти. – Эрик неопределенно повел плечами.
- Все равно это неправильно! – сказал он. – Ты бы видела, как ей бывает худо! Я даже грешным делом подумал…
- Что?
- Да не важно! – раздраженно сказал Ризергам, - главное, что я был не прав и вел себя, как идиот! Слава Мерлину, наша старушка вмешалась и эта Мэл пришлась так кстати.
- Ты всегда был несдержан мой дорогой во всех вопросах, которые касаются Рины. Тебе пора свыкнуться с мыслью, что она взрослая. Что у нее своя жизнь, А главное – к тому, что ты абсолютно никакого права не имеешь на ревность.
- Ба!!!????
- Да – да, дорогой! – остынь и подумай. Эта самая банальная ревность. То, что вы друг для друга являетесь семьей, привело к тому, что вся энергия, вся любовь, все эмоции, которые обычные дети расходуют поровну и постепенно: на маму, папу, братьев, сестер, бабушек, дедушек, дядь и теть у вас сублимировалась и расходуется друг на друга. Отсюда повышенная требовательность, концентрированное внимание и чудовищная ревность. И этот змей грозит тебе в большей степени, чем малютке. Во-первых, потому, что она женщина, во-вторых – потому, что Regina, ну а в-третьих, потому, что у нее уже есть «ОН». А ты, милый, все еще живешь в категориях старшего брата. – Эрик не ответил. Долго висела тишина в комнате.
- Где она? – не поднимая головы, спросил Ризергам.
- Я думаю там, где она лучше чувствует ЕГО. –
- В комнате для гостей… - то ли спросил, то ли сам себе ответил Эрик, угрюмо глянув на портрет. Губы Абигайль тронула улыбка.
- Не тревожься за нее, мальчик. Это безумно трудно. Это мучительно больно… Но, я думаю, она выдержит. Просто та связь, которая установилась, когда Рина провела обряд, распространяется не только на фиксацию магии. Она с течением времени проникает глубже, заполняет душу, перестраивает разум. Очевидно девочка это поняла. Очевидно, она старается не только фиксировать, но и помогать. Да еще и так, чтобы не навредить. Ведь, насколько я поняла, у молодого человека очень непростые обязанности.
- Хорош, молодой человек, - зло прошипел Эрик.
- Мальчик, мой, - снова рассмеялась Абигайль, - кажется он твой ровесник.
- Ладно, ба. Мне пора, - Ризергам поднялся.
- Эрик! – позвала Абигайль и он обернулся. – Я желаю тебе удачи, мой мальчик. Я горжусь своими внуками. И я заранее благословляю ту женщину, которой посчастливится тронуть твое сердце. Будь осторожен, Эрик.
Эрик не стал заходить в гостевую комнату. Он только приоткрыл дверь и увидел Регину, спящую прямо в одежде поперек кровати. «Ревность», - зло усмехнулся он, вышел, закрыл дверь и направился к выходу в сад. «Точно – ревность!» - это была последняя мысль, посетившая Эрика, перед тем, как его закрутил вихрь трансгрессии.
*********


♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠~ 41~ ♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠

Вновь охота началась ночью,
И спустили свору снов гончих…
И по-волчьи будут гнать молча,
И загонят,и порвут в клочья…


- Альбус, я даже не знаю, что Вам сказать. – голос Эрика прозвучал громко, удивленно и растерянно. Рина, собиравшаяся прошмыгнуть мимо гостиной, невольно замерла и остановилась, прислушиваясь. – Римус рассказал то же самое, что написано в Пророке. Подробностей он не знает, или не может сообщить. Рис не говорил прямо, но судя по количеству туманных фраз, он убежден, что Поттер побывал в Годриковой Лощине. Отсутствие сообщений о том, что мальчик наконец-то не сумел выжить, наводит на мысль, что Поттеру опять повезло. Я просто уверен в этом, так как предположить, что Риддл не узнал о вылазке мальчика невозможно. Очевидно, он просто опоздал, а Поттер оказался проворнее и осторожнее, чем он мог предположить. За эту версию говорит и чудовищный разгром в доме Батильды и ее странная кончина.
- Ты был там, Эрик? – Дамблдор даже слегка подался вперед, устремив на Ризергама проницательный взгляд.
- Ну… - его собеседник замялся и сухо кивнул, не найдя слов. Преодолев неловкость, и смущение, Эрик заговорил вновь. – Останки бедной женщины наводят на мысль о применении какой-то очень темной магии. Не столько умно, сколько мерзко. – Он нервно передернул плечами. – Да и бардак, учиненный в доме, свидетельствует об отчаянном противодействие темной магии и…
- И…?!!!
- И слепом неконтролируемом проявлении ярости.
- Ты думаешь, что это был Том?
- Почти уверен. Среди его головорезов нет таких, которые могли бы появиться там поодиночке. То есть теоретически можно было бы заподозрить Малфоя, но он безоружен и, похоже, сломлен. Правда, еще…
- Ну, я понял. Нет, это исключено. Регина бы почувствовала. Кстати, она была там с тобой?
- Если и была, то я об этом ничего не знаю. – мрачно ответил Эрик. – Но речь сейчас не об этом, Альбус. Я так и не понял, зачем вы собираетесь совершить этот опасный и я бы сказал очень необдуманный шаг. Вы говорили, будто мальчик вполне способен логически мыслить и анализировать, что у него живой и очень быстродействующий ум. А уж с нынешним директором вы так просто заготовили домашние разработки на все случаи жизни.
- Если бы на все… Я и сейчас не уверен, что могу дать однозначный ответ на тот или иной вопрос… Мы не могли даже с минимальной достоверностью спрогнозировать ситуации, в которых Северусу придется действовать. А реальная действительность, в которой он сейчас оказался … Я вообще не представляю себе, как он все это выдерживает….
- Да что ВЫ говорите…??!!! – всплеснул руками Эрик. – Ну, кто б мог предположить, что так получится?
- Не юродствуйте, мистер Ризергам! – громыхнул голос Дамблдора, но его собеседника не смутил его гнев.
- Это не юродство. Это констатация. А вы изволите гневаться, от того, что вам самому неловко. Свои ошибки признавать трудно.
- У меня не было другого выхода…
- Не в этом дело, Дамблдор. – тихо сказал Ризергам, опустив голову. – Выход может быть один, но выйти можно по-разному. Можно хлопнуть дверью, можно тихонько ее за собой притворить, а можно вообще никуда не выходить … Вы это знаете… А я осмелился сказать.
Разговор замер, сумерки и тишина сделали гостиную холодной и неуютной. Вероятно, Эрик не смог переварить того, что надерзил гостю, и он снова возобновил беседу.
- В любом случае этот … директор не произвел на меня впечатления человека, который отступится или растеряется. Да и Поттер не один. В его команде на счастье – самая поразительная юная особа, которую мне доводилось встречать. Поверьте, я тоже
достаточно пообщался со студентами. Так вот мисс Грейнжер – это редкое сокровище, это такая умница… Это человечек такой восхитительной души и интеллекта, что если и можно было желать чего-то волшебного для Поттера – так только дружбы и поддержки мисс Грейнджер. Ну а самое главное – это то, что не смотря на обстоятельства, все идет почти по тому сценарию, который вы предположили. Смотрите сами: Поттер с друзьями медленно, но верно выполняет ваше поручение. Регина утверждает, что медальон Регулуса, которым так гордится бедолага-Кикимер - тот самый, что был у вас. Если мальчик сам не додумается, как его уничтожить, ему поможет мисс Грейнджер. У девушки поразительное логическое мышление. Общими усилиями они придут к правильному решению. Что касается директора Хогвартса, тут можно быть совершенно спокойными – он найдет способ помочь и наверняка имеет какие-то средства, чтобы быть в курсе всего, что происходит. По крайней мере, Юсси ежедневно докладывает о том, что происходит в школе. Нельзя не признать, что действия директора вне всяких сомнений разумны, профессиональны и продуманы до мелочей. Этот человек обладает знаниями, умениями и поразительной силой воли. Так что своим неосторожным вмешательством вы можете легко повредить хрупкую стройность происходящего.
- Северус лишен даже иллюзии поддержки, которую могло дать хотя бы общение с портретом …- печально произнес Дамблдор.
- Так позаботьтесь лучше о том, чтобы он смог хоть когда-нибудь обрести заслуженное признание, уважение, восхищение! Просто возможность нормально жить, чёрт побери! – взвился Эрик. – Он живет предателем! Это бесчеловечно, Дамблдор!
- Кто бы мог подумать, что столь короткое общение с мисс Грейнджер способно так повлиять на Вас, мистер Ризергам, разбудив в вас приступы любви к угнетенным и незаслуженно обиженным. - Старый волшебник поглядел на своего собеседника, потом расслабился, опустил плечи и пробормотал, - Ничего, так, навеяло…
- Дамблдор имел в виду давнее увлечение мисс Грейнджер. – Рина вошла в комнату и уселась так, чтобы видеть и брата и Альбуса. Оба собеседника вздрогнули от неожиданного появления ведьмы. Вид Рина имела весьма суровый: брови ее почти сошлись на переносице, а глаза темными синими вспышками мерцали в неровном свете свечей и пламени камина. – Когда-то давно Гермиона решила бороться за права угнетенных магических меньшинств. Домовики не прониклось идеей обретения прав и свобод, но мисс Грейнджер идей о борьбе не оставила. И теперь Дамблдор намекает на то, что пообщавшись с Гермионой, ты заразился бациллой справедливости и восстал на борьбу за права профессора Снейпа. – Регина поочередно одарила мужчин угрюмым тяжелым взглядом и уставилась на пламя в камине. Выглядела она весьма вызывающе. В гостиной опять сгустилось неловкое молчание. Эрик, не смотря на явное неодобрение тона кузины, все-таки поддержал ее, попытавшись возобновить разговор и замять неловкость.
- Когда ты вошла, Рина, мы с Альбусом говорили о Поттере. Дамблдор крайне обеспокоен тем, что никак не может найти способ поддержать директора.
- Вот поэтому-то я и пытаюсь убедить Эрика в том, что мне необходимо попасть в Хогвартс. А для начала – в дом Блэков на площади Гриммо.
- Зачем? – в один голос воскликнули Ризергамы.
- Уверен, что будет полезно пообщаться с Финеасом Найджилусом Блэком. Его портрет висит в одной из спален.
- Уже не висит. – быстро выпалила Регина. – Когда я была там в последний раз, я обошла все комнаты. Кикимер сказал, что видел портрет, когда в доме гостил Гарри.
- Так-так-так. Интересно… - задумчиво проговорил Дамблдор.
- Его точно забрала мисс Грейнджер! – воскликнул Эрик. - Я же говорил, что она поразительно умная девушка! – Рина искоса бросила удивленный взгляд на брата и закусила губу.
- Это с одной стороны очень хорошо! - словно беседуя сам с собой, сказал Дамблдор, - И ты прав, Эрик! Мисс Грейнджер – это лучшее, что случилось с Гарри Поттером за время его учебы в Хогвартсе. Эрик недоуменно уставился на старого волшебника, а затем вдруг нахмурился. – С другой стороны – это неудобство. Я очень надеялся на этот портрет. Портреты других директоров все как назло висят в очень людных и недоступных местах. Ты теперь сам видишь, Эрик – только Хогвартс.
- Возможны варианты… - медленно проговорила Рина. Мужчины повернулись в ее сторону, и она пояснила, - Есть еще, по крайней мере, один портрет директора Блэка. Он был непременным атрибутом приданного старшей из девиц Блэк. Безумная Бэл гордилась чистотой крови, но не испытывала трепета от родства с педантом пра-пра-пра-Блэком. Замужество Андромеды вообще было мезальянсом, а вот сердобольная Цисси пригрела портрет пра-пра-дедули на чердаке Малфой-менора. Я – щас! – Рина стремительно вскочила и вылетела из комнаты. Мужчины недоуменно переглянулись. На лицах обоих волшебников отразилось беспокойство. Через некоторое время они снова переглянулись, и Эрик, молча поднялся с дивана, чтобы последовать за сестрой. Он направился к лестнице на чердак, но приоткрыв дверь убедился, что Глазёна дремлет на насесте. Собаки тоже мирно спали на своих привычных местах. Ризергаму ничего не оставалось, как вернуться в гостиную, где угрюмо глядя в окно, ждал Дамблдор. Встретив вопросительный взгляд Альбуса, Ризергам отрицательно покачал головой.
Прошло более сорока минут, с того времени, как Рина исчезла в неизвестном направлении. Хотя, в каком же неизвестном? В очень даже известном – оба понимали, что она где-то недалеко от Малфой-менора. Прошло еще минут двадцать и вдруг разом залаяли оба пса. Регина влетела в комнату, на ходу вытаскивая из кармана свернутую в тугой рулон трубочку.
- Я убью тебя потом. – побелевшими от ярости и беспокойства губами процедил Эрик.
- Ага. – ответила она, и уже через пару минут прилаживала к вынутой из другого кармана и увеличенной раме холст с портретом директора Блэка. Сосредоточенный, и невозмутимый Дамблдор наколдовал треножник, на который Рина пристроила портрет, аккуратно и бережно отерев рукавом пыль с холста и рамы. – Добро пожаловать, директор Блэк. Общайтесь. – обернувшись к Альбусу сказала она и направилась к двери.
********
«Какой идиот сказал, что Британия – страна туманов, дождей и традиций?! Это страна мокрого снега, пронизывающего ветра и магического хаоса. А еще это страна безмозглых студентов, которые не смотря ни на что, радуются, носятся, как угорелые, играют в нелепые игры, пожирают сладости в неимоверных количествах и верят в Рождество, как в высшее на земле чудо».
Такие ворчливые мысли сверлили голову директора Хогвартса. Каникулы подходили к концу и дети, которых не забрали домой на Рождество, уже готовы были на «подвиги».
«Еще бы! А что им собственно делать-то!? Запертые в каменном мешке, словно пленники, оторванные от семей, под слащавым и бесполезным вниманием преподавателей, которых к концу каникул воспринимаются, как надсмотрщики. Обалдевшие от общения с «брошенками» - сокурсниками, по сути - сокамерниками, дети стали раздражительными, или разухабисто дерзкими. Правда, были двое, нет, пожалуй, трое, которые утомившись от навязанного праздничного заточения, удалились в одиночество библиотеки. Но это тоже было отклонением от нормы. Только в другую сторону. Праздник кончился…»
Северус Снейп не жалел ни тех ни этих. Зато он прекрасно понимал и одних и других. Обе стороны… Во времена своего детства он успел побывать и таким и этаким… Хмуро глянув на кидающихся снежками детей, он снова отправился в путь по протоптанной им же тропинке. Еще раз туда и еще раз обратно… Поступь директора, всегда такая значительная, стремительная была вялой и медлительной. Он шел с опущенной головой, едва ли не шаркая ногами. То ли он смотрел под ноги, то ли у него не было сил выпрямиться, то ли он просто задумался, то ли что-то вспоминал …
**********
- Поднимайся, поднимайся, Сев! – донеслось сквозь плотную, слегка свистящую белую мглу, которая накрыла и укутала Снейпа. Голос выволок его в реальность …
- Сколько времени я здесь? – по крайней мере, он хотел задать именно этот вопрос. Но судя по удивленному молчанию той, в которой он заподозрил сходство с миссис Малфой, смысл вопроса донести ему не удалось. – Цисси? – он специально ограничился простой и короткой фразой. Её было легче выдавить – раз. Она, в случае успеха, сулила получение большого объема информации – два. Если ему ответят «да», то можно будет расслабиться, собраться с силами и поблагодарить Бога, Мерлина, Моргану, всех по отдельности или чёхом! Значит, он жив! Значит – выберется! Значит Цисси, и все ее семейство - в относительном порядке. И еще, что немаловажно, и приятно: к нему обратились - Сев. Значит, ему хотят помочь, даже если только для того, чтобы потом воспользоваться его помощью.
- Осторожно! Не делай резких движений. – сказала женщина. Северус закрыл глаза, и неприятный звон в голове усилился.
- «Это от ментального блока» - вяло подумал он, – «Ну, судя по состоянию, я хотя бы в этом не облажался». – Северус мысленно усмехнулся. Сработала привычная моторика. Сложившийся мимический стереотип слабо тронул его бледные губы. А еще он почувствовал во рту привкус крови и машинально составил список зелий, которые следует принять.
- Выпьешь обезболивающего? – Нарцисса осторожно примостилась рядом с ним, усевшись прямо на снег. Осторожно приподняв его за плечи, она ловко и уютно устроила его голову у себя на коленях, провела рукой по спутанным черным патлам. – Так выпьешь? – он моргнул, и леди Малфой поднесла к его губам хрустальный фиальчик. Напоив его зельем, она убрала фиал в карман. – Ну а теперь – восстанавливающее. – удовлетворенно кивнув, сказала Цисси, поднося к его губам другой сосудик. Молчание длилось по расчетам Снейпа не более десяти минут. Сначала осторожно, мягко затих свист в голове. Одновременно истончился и совсем истаял ватно-туманный кокон. Ему уже не было нужды открывать глаза, чтобы убедиться, что рядом Цисси. Но он их открыл. Это была действительно леди Малфой. Она была бледна, впрочем, как всегда. Она была изможденной и постаревшей, но она была живой.
- Так сколько? – не утруждаясь уточнениями, спросил Снейп. Он уже вполне мог бы сесть, но не видел необходимости лишать себя и свою собеседницу той особой, почти первобытной близости, надежности и понимания, которая выше всяких условностей.
- Достаточно, чтобы поторопиться. – ответила Нарцисса. Она тоже сидела не шевелясь. – Отправиться к месту службы тебе велено около получаса назад. А прибыл ты вчера. – тихо добавила ведьма.
Вокруг не было ни души. В морозном воздухе все звуки усиливались, словно отражались от каждой снежинки, и Северусу казалось, будто тихое осторожное дыхание Цисси защищает, окутывает, убаюкивает его. – Тебе пора, Северус. – шепот его сокурсницы прозвучал тише вздоха. Она по-прежнему сидела, прижимая к груди его слегка гудящую голову, но он уже явно ощущал, как напряглись ее руки.
- Конечно. – коротко отозвался он. Силы на длинные фразы он решил не расходовать. Нарцисса разняла руки, и он словно эстафетную палочку, принял всем телом ту силу, с которой ведьма прижимала его к груди. Довольно резво ему удалось сесть, а потом и встать. Пока он пытался сориентироваться в пространстве, Цисси поднялась и стала рядом, готовая поддержать. Северус сделал шаг, другой и почувствовал, что вполне способен покинуть гостеприимный Малфой-менор. – Спасибо, Нарцисса. – бросил он не оборачиваясь.
- Не за что. – механически ответила она. - Ведь помогли в результате твои же зелья. А Он приказал передать тебе, чтобы ты возвращался в Хогвартс. Так что это тебе – спасибо. Если бы не твои склянки, Люц мог сойти с ума от боли. Ему досталось первому.
- Надеюсь, у него хватило ума сразу вырубиться? – круто развернувшись, спросил директор. Резкого движения делать не стоило, но он удержался и даже не покачнулся. Только в голове опять засвистело, и колени явно дрогнули.
- Он сделал бы это и без твоих наставлений. – Цисси говорила беззлобно, но в голосе ее уже не было тепла, заботы, участия. Ничего не было, что позволило бы ему по-прежнему видеть в ней близкого человека. Снейп нахмурил брови, но промолчал и шагнул обратно к леди Малфой. Нарцисса никак не отреагировала на его перемещения. – Он очень измотан и почти разбит. Мне кажется, что он держится только сознанием необходимости защищать семью. Он готов отдать жизнь и не делает этого только потому, что осознает: нас это вряд ли защитит. Он живет по инерции.
- Цисси, не думай так. Это единственное, что я могу тебе сказать. – устало выговорил Снейп. – Тебе виднее - в чем ты права. Но думая так, ты убиваешь свою любовь к семье, к Люцу. А вот это уже самое неправильное решение. Я могу только попросить тебя,… и я прошу тебя, Цисси: не думай так! – с этими словами он развернулся и побрел к границе аппарационного барьера.
*******
Северус устал неожиданно. Вдруг обнаружил себя стоящим посреди тропинки, протоптанной в сугробах. Судя по тому, что ноги замерзли, а руки изрядно озябли, стоял он минут пять. Еще одним неприятным откровением стало то, что директор обнаружил себя стоящим практически у края Запретного леса. Хижина лесничего одиноко громоздилась в двух шагах от Снейпа. Он по-стариковски покачал головой и параллельно отметил, что этот жест был характерным для покойного директора. Вяло усмехнувшись, Северус развернулся и побрел обратно к школе. Зимние сумерки бледно фиолетовые, холодно прозрачные и недружелюбные следуя по пятам за директором, потихоньку крадучись начали подбираться к замку.
***********
- Нет, ну вы посмотрите! – профессор Флитвик даже подпрыгнул от негодования. – Явился … - Минерва обернулась в ту сторону, куда смотрел Филиус. Не нужно было обладать мощным интеллектом, чтобы определить - что, или вернее кто, был причиной возмущений профессора. МакГонагалл равнодушно пожала плечами, мельком глянув на приближающуюся фигуру. Черный силуэт директора в сумерках казался непомерно узким и длинным. Снейп хотя и был высок и худощав, никогда не казался изможденным и тощим, особенно в просторной развивающейся мантии. Сейчас же он издали напоминал средневекового маггловского паломника с картин Гойи. «Будто живые мощи в саване», - мелькнуло у Минервы и она неприятно удивилась этой мысли, а точнее волне беспокойства и тревоги, возникшей параллельно. МакГонагалл нахмурилась, и неприязненно поджав губы, фыркнула, отгоняя дурацкие и неуместные ощущения.
– Ни дать, ни взять – дементор! – заявил Флитвик и демонстративно отвернулся.
- Перестаньте, Филиус. – устало и слегка раздраженно ответила Минерва. – Что вы такое говорите?! Не нагнетайте, хотя бы обстановку! Не хватало, чтобы еще и мы с вами начали предаваться упадническим настроениям. Вокруг же дети…
- Упадническим? Можно подумать – вы образец оптимизма! – сварливо буркнул маленький профессор. Он комично надулся, и, отвернувшись теперь и от МакГонагалл, встал лицом к лестнице.
- Что-то я не понимаю… - задумчиво проговорила ведьма, отвечая скорее своим мыслям, чем коллеге. – Я увидела директора из окна своего кабинета и стала спускаться вниз – мне нужно было обсудить с ним несколько вопросов. Но, когда я оказалась внизу, его уже не было во дворе….
- И что? – фыркнул профессор. – Пошел пройтись. Не мог же он стоять на одном месте, как истукан! Холодно же… И потом, в последнее время у нашего директора, - Флитвик вложил в это слово максимум презрения, - наметилась еще большая склонность к уединению. Не знай я его много лет, можно было бы предположить, что это признаки осознания, угрызений совести и раскаяния… Но я, увы, знаю его много лет.
- Он отсутствовал чуть более суток …- продолжала размышлять вслух МакГонагалл, - потом появился и заперся у себя в подземельях на полдня.
- И что? – совсем рассердился Филиус –
- Вам не кажется, что с ним …как-то не все в порядке… - неуверенно произнесла она.
- С ним давно не все в порядке! – визгнул волшебник. – Не заметила? Что с тобой, Минерва?
- Не кричи, Филиус! Ты что не видишь? - зашипела ведьма. – Он вернулся не в себе! Он еле ногами двигает. Что-то случилось…У него было полтора дня на то, чтобы восстановиться. Он молод, силен, а за это время с его возможностями можно снять сотни проклятий и восстановить практически любые повреждения!
- Вы меня удивляете, госпожа заместительница директора! – профессор возмущенно топнул ножкой и вздернул нос. Так как от его собеседницы реакции не последовало (она продолжала вглядываться в сумерки), Филиус заговорил снова, стараясь придать своим словам убедительности, энергично рубя руками воздух, - Значит, кое-кто, кому этот…ммм… директор не осмеливается противоречить, или сопротивляться, поговорил с ним о жизни. Только и всего. И поделом! – взорвался-таки маг. – Заживет, как на собаке! Поганой…
- Филиус! – Минерва возмущенно засопела. – Да о чём ты вообще?! Ты что, не понимаешь, что слабость директора в нашем случае означает неконтролируемость контингента!
- Контингента? – удивленно повторил профессор.
- Да включите же мозги, Мерлин мой! Мы с вами можем только силой встать на защиту детей. А что дальше? Вы неуязвимы? Может бессмертны? Я – нет! Кому нужна будет наша с вами честь, с которой мы бросимся в бой, и, в конце концов, погибнем с этой самой честью. Сильно она защитит Хогвартс, когда на смену нам с вами придут другие Кэрроу?
- Святые небеса!!! Что ты говоришь, Минерва? – Флитвик отшатнулся и воздел руки кверху. - Это просто нонсенс какой-то! Прикажешь теперь беречь этого… Северуса Снейпа?
- Не прикажу, Филиус! – тихо и горько проговорила ведьма. - Что проку приказывать? У тебя своя голова… Я могу только предложить быть внимательным и осторожным. Нам всем нужно быть настороже. Мы должны думать о главном – о наших детях. А не идти на поводу у эмоций… - МакГонагалл умолкла и опустила голову. Флитвик мрачно смотрел на нее некоторое время. Затем он бросил взгляд на двор – директор уже начал подниматься по лестнице. Маленький профессор поморщился, слегка кивнув МакГонагалл, отвернулся и засеменил прочь. Он уже был в дверях, когда за его спиной раздался голос Минервы.
- Директор! У меня есть несколько вопросов, которые нужно решить как можно быстрее. До начала занятий еще осталось несколько дней, но времени в обрез!
- Позже, Минерва. У меня есть дела, которые я не могу отложить или перенести. – Профессор Флитвик обернулся. Голос, который он услышал, никак не мог принадлежать Снейпу, однако говорил именно директор, медленно двигавшийся к двери. Не дожидаясь пока Снейп его догонит, Филиус юркнул внутрь и устремился в свой кабинет.
*******
Северус Снейп заставил себя пройти через всю школу быстрым шагом. Это привело к тому, что перед лестницей в директорский кабинет он вынужден был остановиться, чтобы перевести дух. Оказавшись в кабинете Альбуса, он первым делом вызвал домовика и распорядился приготовить себе чаю. Все было принесено мгновенно, и пока он не выпил чаю, капнув в чашку пару капель настойки по прабабкиному рецепту, даже приближаться к рабочему столу не стал.
С момента водворения в Хогвартсе в должности директора, он установил для себя правило – работать только в кабинете директора. Это было логично: все директоры Хогвартса работали здесь. Это было удобно, правильно и практически обосновано: документы, экстренная связь с министерством, авроратом, попечительским советом, визуальная и прочая информация о большинстве помещений замка, необходимое оборудование, артефакты, Особая секция библиотеки… Да разве все перечислишь? Одним словом – директор Хогвартса просто обязан был быть именно в этом помещении. И Северус был. Вернее - бывал. И не столько, сколько мог вытерпеть, а столько, сколько было нужно. Если бы возникла необходимость проводить здесь круглые сутки, что ж, он бы проводил. Правда долго бы это не продлилось, но он бы проводил… Директор Снейп покидал кабинет только на неотложные дела в пределах школы и визиты к Хозяину. И на сон, так как первой мыслью, которая посетила его после назначения, была о том, что ни при каких обстоятельствах не сможет спать в покоях Дамблдора.
Со сном у него, кстати (вернее будет сказать - совершенно некстати) с недавних пор наметились проблемы. Перестав пить зелье без сновидений, Северус, которому претила мысль о любого рода зависимости, перешел на августино снадобье. Старый рецепт семьи Принс был хорош во всех отношениях: он снимал усталость и напряжение, он позволял заснуть, расслабиться, пробуждение при этом было лёгким. Он, наконец, не вызывал привыкания. Все бы его устраивало, если бы не одно «но»… Сформулировать его было банально просто: Снейпу начали сниться сны. В этом не было ничего сверхъестественного – всем хотя бы иногда снятся сны. Северус не любил этих капризов сознания, но никогда внимания на них не обращал. Да и частое употребление зелья без сновидений отучило его от этих не всегда приятных сюрпризов мозга. От зелья он отказался сознательно, поэтому и неудобства появления снов в его жизни Северус вознамерился пережить. Они, в принципе были совсем невредные, порой даже полезными. Что-то вспоминалось, на что-то он как бы начинал смотреть со стороны. Ему снились коллеги, Августа, Малфои. Дамблдор тоже снился и это Северус, пожалуй, мог считать положительным моментом. Он понимал, что это только игры разума и нервной системы, но сны об их беседах с директором были явным позитивом и, наверное, давали силы, чтобы не взорваться и не уничтожить проклятый мертвый портрет Альбуса. Честно говоря, он даже был ради этого готов терпеть периодическое мелькание в своих снах Поттера младшего, Поттера-старшего и его зверинца. Снилась ему и Лили, но не из реальных его воспоминаний, а из этакого небытия: как она баюкает маленького сына, напевая ему; как внимательно слушает рассказы мальчика о чем-то очень интересном; как провожает его на первое свидание, поправляя узел на галстуке… После таких снов Северус обычно бывал серьезен, сосредоточен и молчалив. Давно знавшие его удивленно глядели вслед и хмурились. Не будь этот человек директором Снейпом, они бы сказали, что на лице его застыли печаль и грусть. А еще ему снилась: … синие глазищи распахивались, светясь теплом, силой, магией...; губы, жаркие и сухие, словно в лихорадке, шептали с мольбой: «…пожалуйста…»
*******
Дожидаясь, пока домовик уберет следы чаепития, Северус расхаживал по кабинету взад и вперед. Семейный рецепт «бодрящего» начинал действовать, и директор решительно сел за стол, едва исчез домовик. Он работал, не отвлекаясь, не глядя по сторонам, пока не разгреб стопку корреспонденции, накопившуюся за три дня. Он подписал несколько счетов, просмотрел отчеты коллег и внимательно проработал все сметы, составленные на новый семестр. Что-то вычеркивая, что-то подправляя, он хмурился, но подписывал. Например, бумаги, составленные МакГонагалл, он пробежал по диагонали и подписал мгновенно, не раз уже убедившись, что эта леди превосходит честностью, щепетильностью и педантичностью все мыслимые и немыслимые эталоны этих качеств. В заявке профессора Спраут он беззлобно вычеркнул пару строк, а некоторые позиции сократил по количеству. Изрядно и скрупулезно вчитываясь, он пересчитал все заявки Флитвика и сократил всё практически вдвое. А вот заявку мадам Помфри он исчеркал вдоль и поперёк. Она пестрила его пометками: директор втрое увеличил количество по обозначенным позициям и добавил столько новых, что их ассортимент превысил требуемое колдоведьмой. Внизу документа он сделал приписку, где в очень жесткой форме дал оценку недальновидности мадам и потребовал исправить документ в соответствии с его замечаниями. Прежде чем отложить перо, Снейп добавил p.s., где предупредил мадам, что новую заявку проверит от первого до последнего знака.
Следует ли удивляться, что он пропустил и чай, и ужин, и время, когда добрые британцы отправляются ко сну. Отложив перо и откинувшись на стуле Северус устало вздохнул, на него опять навалилась вялость и заторможенность. Бросив взгляд на разобранные бумаги, Снейп повернулся к стене, где висел портрет Альбуса. Благодушная улыбка Дамблдора была по-прежнему застывшей, безличной и всепрощающей. А глаза прежнего директора смотрели жестко и холодно, Северусу даже показалось, что взгляд Дамблдора сверкнул строго и укоризненно. Снейп сосредоточился и несколько минут напряженно вглядывался в портрет директора, пытаясь уловить хотя бы малейший намек на контакт. Он почти не дышал, не мигая глядел на улыбающееся лицо Альбуса, пока не почувствовал резь в глазах. Неприятное чувство, что он просто взорвется от сосредоточенности, заставило его откинуть голову на спинку стула и закрыть глаза. Уже через несколько минут он сложил руки на столе, положил на них голову и мгновенно провалился в сон, занавесившись от пламени свечей свисающими черными прядями.
**********
- Останьтесь, мисс Ризергам! – властно скомандовал Дамблдор, и Регина замерла на пороге гостиной. – Эрик, и ты задержись, пожалуйста. Итак, коллега, я рад вас видеть в доме моих близких друзей. Вы конечно наслышаны об этом семействе, и, если мне не изменяет память, с Аспазией Ризергам вы были знакомы лично.
- Рад приветствовать Вас, миледи. – церемонно поклонился Финеас и поджал тонкие губы. – Мое почтение, мистер Ризергам. – после внушительной паузы джентльмен на портрете перевел очень неодобрительный взгляд на Дамблдора. И почти вызывающе кивнув головой, процедил, - Приветствую, директор.
- У нас еще будет время для долгих дружеских бесед и дискуссий, Найджелус, деловито проговорил Дамблдор, сдержано поклонившись коллеге на холсте, - но сейчас, вы понимаете – время дорого! Поэтому – к делу! Мои юные друзья высказали предположение, что вы имеете возможность общаться с мистером Поттером и его друзьями, это правда? – Дамблдор в ожидании ответа устремил на портрет внимательный взгляд. Его живописный собеседник после внушительной паузы всем своим видом, мимикой, позой, жестами и даже звуками (бывший директор весьма неодобрительно, даже осуждающе фыркнул) продемонстрировал всем собравшимся свое негативное отношение к происходящему в целом и к Альбусу в частности.
- Что ж… Директор Хогвартса, передавший свой пост преемнику и удостоившийся чести остаться в портретной галерее, обязан соблюдать определенные правила. Итак… Миледи… Джентльмены…Я готов отвечать на ваши вопросы. – Блэк церемонно поклонился и принял скорбно-величественную позу. Регина про себя отметила, что он очень походил на короля-мученика Карла I.
- Итак? - Дамблдор нетерпеливым жестом призвал коллегу к ответу.
- Я общался с молодыми людьми. – скорбно поджав губы, ответил Финеас.
- Финеас!? – отреагировал Альбус, в голосе, которого явно слышались ноты раздражения. – Краткость и информативность должны быть в разумном балансе!
- Мистер Блэк… - осторожно обратился к портрету Эрик. – Как вам показалось… Молодые люди находятся в добром здравии? Их общий моральный настрой не внушил вам опасений? С вашим богатейшим педагогическим опытом, знанием людей и обстоятельств…
- Благодарю, молодой человек. – сдержанно кивнул Блэк. – Он снова слегка заметно склонил голову, но Рина успела заметить, как удовлетворенно блеснули глаза бывшего директора, и как тронула его губы самодовольная улыбка.
- Мистер Ризергам совершенно прав, Финеас. – деловито, но уже значительно мягче и спокойнее вступил в беседу Дамблдор. – Эрик со свойственным ему прямодушием и деликатностью высказал наше, так сказать, коллективное мнение - это, несомненно, наша огромная удача, что обстоятельства сложились так, что мы имеем именно в вас неоценимого помощника и посредника.
- Даже учитывая то, что гря… - Блэк запнулся, кашлянул и продолжил, - Грейнджер не обрадовала меня, запихнув портрет в авоську со всевозможным хламом, я вынужден признать: эта особа обладает фантастическим потенциалом, удивительной работоспособностью, приличным интеллектом и поразительной преданностью и надежностью. Если она в дальнейшем научится выбирать себе достойное окружение – из нее будет толк. – после этой тирады он вздернул подбородок, готовый отвечать на возражения не теряя своего достоинства.
- С этим никто не спорит, Финеас, - поспешно вставил Дамбдлдор, - но прошу вас – перейдем к фактам.
- Извольте. Буду краток. Дурное воспитание… Я хотел сказать: отсутствие элементарных понятий о волшебном мире, которые дети чистокровных волшебников впитывают с молоком матери, слабо, но извиняет ошибки, которые совершают мистер Поттер и г…, кхм, Грэйнжер. Блестящая идея, даже при ошибочной мотивации, заставившая взять с собой мой портрет, не выдерживает никакой критики с точки зрения сохранения конфиденциальности и конспирации. Судите сами: я, конечно, не видел происходящего, но никто не затыкал мне ушей! И, конечно до определенного момента никто даже не удосужился наложить на портрет некоторые несложные чары. В результате – это пошло на пользу делу, но… но это вопиющая безграмотность! – возмущенно фыркнув, Блэк оглядел собравшихся. Убедившись, что собеседники по-прежнему с величайшим вниманием ждут продолжения, он снова заговорил. – Таким образом, с первого дня я был в курсе, с кем я путешествую, с какой целью и так далее. Естественно, я первым делом сообщил об этом директору Снейпу. – Найджелус вызывающе зыркнул на Альбуса. - Дети действительно нашли медальон Регулуса Блэка. Подлинник – я имею в виду. Отложим до лучших времен подробный рассказ. Замечу только, что Поттер, вопреки убеждению директора Снейпа, умеет мыслить масштабно, способен разработать стратегию и главное – у него есть способности к быстрой и адекватной реакции. Уизли слишком задержался в статусе младшего ребенка в семье. Это плохо. Тем более, когда семья такая безалаберная!
- Финеас! – укоризненно глянув на портрет, сказал Альбус.
- Я так считаю! – упрямо заявил Блэк. – Впрочем, не смотря на явный инфантилизм, граничащий с …, впрочем – неважно… Так вот, Уизли также способен на размышления и разумные действии. В том случае, когда реальная угроза существует не только для него самого, но и для тех, на кого он обычно привык надеяться. Тогда ему удается включить мозги, что говорит об их наличии, по крайней мере. Далее… Уничтожение артефакта затянулось еще и потому, что между детьми произошла размолвка. Накануне Рождества Уизли покинул группу. Из обрывочных разговоров мне удалось выяснить, что Поттер и его подружка решили наведаться в Годрикову Лощину…
Эрик болезненно поморщился, что вызвало значительную паузу в повествовании Блэка. Он вперил в Ризергама пристальный взгляд и через некоторое время снисходительно улыбнувшись, продолжил.
- Очевидно, там с ними произошло что-то экстраординарное. Должен признаться, что эта особа, Грэйнджер, имеет очень впечатляющие навыки оказания первой неотложной помощи, как маггловские, так и магические. Она действовала верно, без суеты и очень грамотно, выказав при этом терпение, душевность и такт, что делает ей честь. – Блэк стрельнул взглядом в Ризергама и снова улыбнулся краем рта. - До настоящего момента они пребывают в состоянии подавленной растерянности, постоянно перемещаются, но настрой на продолжение поисков не теряют. Естественно, все это я рассказывал и директору Снейпу.
- Ну и как он? – живо поинтересовался Дамблдор.
- Как всегда. – поспешно ответил Блэк и мрачно глянул на Альбуса. Тот, вопреки предположениям Рины, не продолжил расспросов. – Я не имею обыкновения задавать лишних вопросов. – с вызовом сказал Блэк. – К тому же директору Снейпу и так хватает проблем. Я только передаю информацию. «Грузить», как выражаются Поттер и компания, его дополнительно моими измышлениями и эмоциями, считаю неприличным. – Он немного помолчал и добавил, - Тем более, из его отрывочных реплик я понял, что вы многое обсудили с ним заранее, Дамблдор.
- Вы правильно поняли, Финеас. – кивнул старый волшебник. – мы, в частности, обсуждали и вопрос об артефактах, имеющих определенные свойства. Задолго до печальных событий я говорил Северусу о мече Годрика, и он озадачился проблемой доведения до Гарри этой информации. Я думаю, Северус найдет способ. Вот только нужно выбрать подходящий момент.
- Господа…. – голос директора Блэка прозвучал обеспокоенно. – Что-то происходит там… в палатке у детей.
- Что???!!! – в один голос воскликнули Ризергамы.
- Ну, … в любом случае очень скоро мы все узнаем… - задумчиво произнес Дамблдор и улыбнулся.
*******
Портрет Фениаса Найджелуса Блэка водрузили в гостиной Снивеллиджа почти над самым камином. По настоянию джентльменов Рина коротко и скупо поведала, что миссис Малфой была слегка удивлена ее просьбе о портрете предка. Это натолкнуло Эрика на мысль, что Регине пришлось привести убедительные аргументы, на что кузина крайне сдержанно сказала, что после ее объяснений Нарцисса почла за меньшее зло – уступить ее просьбе. Эрик только невесело хмыкнул, выразив надежду, что факт объяснений с Нарциссой прошел без членовредительства. Дамблдор только укоризненно покачал головой, но Рина не стала подвергать себя опасности нарваться на нравоучения и слиняла из комнаты.
- Напрасно девочка там небрежна с друзьями. Нарцисса Малфой – это очень серьезно. Я бы даже сказал, что она намного белее серьезная фигура, чем ее муж. – задумчиво произнес Дамблдор.
- Вы так думаете? – удивился Эрик.
- Я уверен, мой друг. Люциус более подвержен обаянию Регины, так как он мужчина. Следовательно: он более уязвим. А вот Нарцисса, очень способная ведьма, кстати. Это очень серьезно. Во-первых: она цельная сильная натура, во-вторых: у нее есть некоторые понятия о чести, морали. И в-третьих: она – женщина! Женщина, семье которой грозит опасность. Повторяю: это очень серьезно.
- Но их связывают очень давние, очень прочные доверительные отношения.
- Вот именно! Этим доверие нельзя злоупотреблять.
- Нарцисса умна. Я не был с ней дружен, близок, но она та, на кого можно положиться. А Белка, хоть и глупа, как пробка, но все-таки зверёк очень смышленый. Они договорятся. Возможно... Со временем…
- В том-то все и дело, мой дорогой… - печально кивнул Альбус. – Порой, самым трудным бывает договориться именно с достойным, умным… Особенно, когда речь идет о дамах…Но, - внезапно сменив тему, сказал он, - У вас есть новости, коллега?
- Есть! – коротко отрапортовал директор Блэк, появившийся на портрете.
- Эрик, будь добр, позови Регину. Коллега Блэк наверняка спешит. – Эрик кивнул, вышел и уже через пару минут вернулся с сестрой.
- Дамблдор! Они разбили палатку в лесу Дин! Гр…Грейнджер назвала местность, когда открывала сумку, я слышал! – совсем справившись с отдышкой, поведал Блэк.
- Вы говорили об этом Северусу? – настороженно спросил Дамблдор. В ответ Финеас не издал ни звука, но его лицо так недвусмысленно выразило его отрицательное отношение к происходящему, что Альбус не стал настаивать на ответе. – Прекрасно! – только и сказал он. – Северус узнает, где Гарри. Он знает, где меч и что с ним делать. Главное теперь, чтобы он нашел такой способ, чтобы Гарри обнаружил артефакт, но не заподозрил от кого исходит помощь.
********
Прежде чем уснуть, Рина долго ворочалась, возилась и устраивалась. Она пересчитала огромные стада овец, она вспоминала количество ступенек на хогвартской парадной лестнице, сосчитала окна Ризергама. Ничего не помогало. Сон не шел. В очередной раз крепко зажмурив глаза, она, выбирая объекты счета, вдруг отчетливо представила, что стоит перед профессором Снейпом в кабинете зелий. Затаив дыхание, она отчаянно попыталась задержать образ, осторожно поднимая глаза, уперлась взором с застегнутый наглухо сюртук. Зацепившись глазами за верхнюю пуговицу под самым подбородном, она стала считать пуговицы. Она сбивалась и путалась, ведь пуговки были мелкие и незаметные – черные на черном. И еще очень мешал счету пристальный буравящий темечко взгляд профессора Снейпа. Сбившись в пятый раз, Рина начала счет заново и на тринадцатой пуговице глаза закрылись, и она провалилась в сон положив под щеку руку с зажатой в ней палочкой.
*******
Дверь тихонько приоткрылась, и Эрик просунул голову в темную комнату сестры. Он давно удивлялся, отчего Рина перестала закрывать дверь и ставить защиту, но вопросов по этому поводу отчего-то не задавал. Ризергам прислушался, а привыкшие к темноте глаза уже различали раскрытую дверь в спальню Регины, кровать под пологом и ведьму, свернувшуюся, как обычно в клубок, посередине постели. Рина дышала неспокойно, но спала, судя по всему, крепко. Он тихонько вышел и притворил за собой дверь.
*********
- Вы, похоже, довольны результатом, Альбус. – отхлебывая из кружки глинтвейн, спросил Эрик.
- Более, или менее. – блаженно улыбаясь ответил старый маг. – Я уверен, что Северус найдет способ.
- А если нет?
- Если… Мерлин! Эрик, ну как можно в вашем возрасте быть таким пессимистом!? – в сердцах спросил Дамблдор, но тут же улыбнулся. – Впрочем… я в твои годы тоже не был столь легковерен, как теперь. Нужно много пережить, мой мальчик… И много потерять, чтобы научиться верить в то, что осталось.
- Вы не находите, что это цинично? – ехидно спросил Эрик. Не смотря на нарочито легкий тон, взгляд Ризергама был предельно жестким.
- Я нахожу, что это практично. Как там Регина, уснула? – резко переменил Дамблдор тему.
- Да. Белка спит. Спит в обнимку с палочкой. – ответил Эрик и Дамблдор улыбнулся.
*********
Северус проснулся неожиданно. Он резко выпрямился на стуле. Старый рецепт зелья действовал превосходно: голова была ясной, даже тело не закостенело от неудобной позы. Он несколько раз открыл и закрыл глаза, чтобы исчезла сонная размытость зрения. Северус прекрасно помнил свой сон: они беседовали с Альбусом, конечно же, о Потере и о его миссии. Северус скривился, словно от зубной боли. Тряхнув головой, он отогнал тени видений и отголоски разговоров. И еще один назойливый образ свернувшейся калачиком ведьмы, по-детски спящей на огромной постели, положив руку, с зажатой в ней палочкой, под щеку.
- Кхм, кхе… - послышалось со стены. Северус вскочил, подняв подсвечник над головой. – Я прошу прощения, директор….
- Я весь – внимание, Найджелус. – чуть хриплым со сна голосом отозвался он.
- «Они разбили палатку в лесу Дин! Грязнокровка…
— Я не желаю слышать это слово!
— В общем, эта Грейнджер назвала местность, когда открывала сумку, я слышал!» (с)
- Отлично! Спасибо. – коротко кивнул Снейп. «Он подошёл к портрету Дамблдора и потянул за него. Портрет выдвинулся из стены, открывая тайник. Северус достал меч Гриффиндора.» (с) Коротко глянув на портрет Дамблдора, он криво усмехнулся, затем направился к шкафу и взял дорожную мантию.
— Будьте осторожны, директор, - неожиданно сказал ему в спину портрет Блэка. Снейп обернулся с порога, недоуменно выгнув бровь. Затем губы его скривились недоброй улыбкой.
— «Не беспокойтесь, директор, — сказал он холодно. — У меня есть план…
И вышел из комнаты. » (с)


Глава 44

♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠~ 42~ ♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠
Утопиться ли с радости?
Веселиться ли с горя?
Я завязла до старости
В дебрях ваших историй….

Снивиллидж неожиданно стал неуютным и даже враждебным, и Регина использовала любой предлог, чтобы слинять из дому. При этом перспектива наведаться в Ризергам, пообщаться с мисс Прайс, Мелли и, естественно, бабушкиным портретом, казались ей даже большим злом, чем пребывание в коттедже вместе с Дамблдором. Эрик навещал дам почти каждый вечер, но неизменно возвращался ночевать в коттедж. Свои долгие зимние посиделки он проводил в беседах с Дамблдором. Рина старалась при этом не присутствовать и лишь изредка, случайно оказываясь рядом, вставляла свои пять кнатов в разговор джентльменов. Днями во время их вынужденного совместного заточения, оба старались сохранять полнейшее спокойствие и невозмутимость. Порой, в отсутствие Эрика, они едва перебрасывались приветствиями за столом. Рина не слышала ни упрека, ни слова неодобрения от старого волшебника и с каждым прожитым часом это тяготило ее все сильнее. Лишь изредка она ловила на себе внимательный взгляд старика, в котором, как ни старалась, она не могла увидеть ничего кроме выжидательного любопытства. Регина несколько раз смоталась в лондонскую квартиру (за книгами), навестила Билла Уизли (выведать новости), нагрянула к Тонксам (справиться о Римусе) и даже умудрилась заскочить в Хогсмит. Там, в Трех метлах она на миг скинула капюшон и подмигнула Розмерте, которая наверняка все рассказала потом МакГонагалл, которая уже дважды писала Ризергамам в Лондон. Не прошло и недели, как Регина почувствовала, что это вымалчивание начинает приобретать нездоровый характер. Она не привыкла к такой системе общения, мысли и действия ее постепенно приобрели дерганый характер от того, что все время приходилось скрытничать. Недомолвки, внимательный изучающий взгляд Альбуса постепенно сформировали неопределённое чувство вины в ее душе. Это чувство бесило, и вызывало нездоровое возбуждение. Рина казалась себе мелкой интриганкой времен Людовика XIV, только интриги не относились к области любви или политики. Она не считала себя маниакально скрытной, равно как и страдающей душевным недержанием. Просто в семье были приняты системы отношений, основанных на взаимном уважении и доверии.
С Альбусом Дамблдором все сложилось иначе. При первом знакомстве маленькой Регине величественный старик показался правильным добрым волшебником, которого знает бабушка. А раз бабушка знает – значит все в порядке! Но порядок этот был таковым до тех пор, пока между ними и всем миром стояла Абигайль. Ни у Рины, ни у Эрика не было нужды размышлять о Британском Магическом сообществе и Дамблдоре, а потом, когда Абигайль не стало, оба Ризергама оказались лицом к лицу со всем этим. Эрик был почти готов, а вот ей, Регине - просто не повезло. Она оказалась связанной с великим директором Хогвартса не только дружеским знакомством, но и некоторым временным, до совершеннолетия, бумажным родством. Получив Альбуса в опекуны-наставники, Регина не сильно опечалилась. Дамблдор был не просто умен, он был велик! Она, конечно, не ожидала, что чужой человек, пусть даже трижды великий, сердечный и благорасположенный, заменит Абигайль. Ведьма смутно надеялась, что Дамблдор сможет, по крайней мере, быть добрым другом и советчиком. Но реалии говорили скорее о том, что Альбус наблюдает за ней, с любопытством, возможно с симпатией. Период стороннего наблюдения, длился до тех пор, пока она не вернулась в Хогвартс после учебы в Испании. Дамблдору безусловно было по-прежнему интересно, но это был не интерес ученого и философа. Прибавился интерес стратега, политика, игрока. Её, повзрослевшую, воспринимаемую с легкой снисходительностью, Альбус словно зачислил в свой штат, в свою воинство для того, чтобы в некий нужный момент, вывести на передовые позиции, ввести в игру, определив соответствующие правила. Рина к таким взаимоотношениям готова не была, более того – это все ей совершенно не нравилось, и ведьма для себя решила держаться подальше от Дамблдора. Но…
Как в дурных романах вылезло это несносное «но». Оказавшись, хоть и не втянутой, но посвященной в некоторые активности Альбуса и его соратников, Рина старалась вести себя достойно. Приняв за аксиому то, что великий Дамблдор не способен на «дурное» по определению, Регина не ставила своей целью вникать в его стратегии, не стремилась быть в курсе тайн и секретов. Все почти удавалось, пока не наступило очередное «но». И дальше - покатилось, и поехало, и эти «но» посыпались на Регину словно град. Ко всему вдобавок она постоянно чувствовала взгляд внимательных, чуть ироничных, неизменно доброжелательных голубых глаз Альбуса Дамблдора. В какой-то момент, когда количество этих «но» стало критическим, Регина вдруг ощутила себя участницей стратегий Дамблдора. Это открытие настолько поразило ведьму, что она на несколько дней позорно сбежала в Ризергаме, не думая о беспокойстве родных и друзей, и попыталась разобраться в себе и в том, что происходит вокруг. Затворничество только усилило смятение в душе и путаницу в мыслях. Она так и не вычислила, что конкретно взорвало ее мозг: гневные, отчаянно грубые обвинения Снейпа; его опрокинутое лицо, когда она приоткрыла дверь ризергамской библиотеки; испуганные круглые глазищи домовухи Мэб; или внимателно-снисходительный изучающий взгляд хогвартского директора.
********
Неожиданное появление запыхавшегося профессора Блэка на портрете застало всех врасплох. Когда он закончил свой рассказ о вылазке Золотого трио, в комнате повисла звенящая тишина. Дамблдор выглядел очень старым и очень больным, а Эрик разве что не скрипел зубами. Кулаки его были крепко сжаты и на скулах яростно ходили желваки. Рина сидела, скукожившись на своем стуле, и боялась поднять глаза на джентльменов. Когда она наконец пересилила себя и подняла голову, решив, что безопаснее всего будет смотреть на портрет Найджелуса, то сразу поняла, что ошиблась в предположениях. Жгуче черные нарисованные глаза Фениаса буравили живых волшебников. Рина сходу не сказала бы, на кого из них троих бывший директор смотрит с особенной неприязнью.
- Скажите, профессор Блэк, - взорвал тишину хриплый голос Эрика, - молодые люди и мисс Грейнджер пострадали?
- Ты же слышал, Эрик! – устало и слегка раздраженно сказал Альбус, - Они теперь находятся за несколько миль оттуда. Успокоились, отдыхают…
- Успокоились? – голос Эрика слегка просел от удивления и прозвучал тихо.
- Вы так думаете, Дамблдор? – криво усмехнулся Блэк.
- А разве мы можем думать как-то иначе? – спокойно спросила Регина. – Теоретически, мы, конечно, можем развернуть дискуссию на эту тему. Обсудить, обменяться мнениями…
- Найджелус, я прошу Вас незамедлительно информировать нас, если появятся какие-то конкретные сведения о детях. Об их планах также обязательно расскажите Северусу.
- Всенепременно, Дамблдор. – кивнул Блэк и демонстративно закрыл глаза
*********
В тот же вечер спускаясь к ужину, Регина постаралась вести себя позитивно.
- Добрый вечер, джентльмены. – Рина прошла и чинно уселась на свое место за столом. Дамблдор рассеянно кивнул, Эрик даже не поднял глаз. – Чем нас сегодня балуют? – беспечный тон давался ей с трудом, но ведьма была упорна в своем стремлении сохранять полную невозмутимость. – Буууу… Надо остановить Бармаглота, иначе я не пролезу ни в одну дверь. Разве можно готовить столько сладкого? – фыркнула она, демонстративно накладывая себе на тарелку неприятного вида шпинат.
- Из-за твоего стремления прятаться за древко метлы, мы должны голодать? – недовольно буркнул Эрик. – Даже не представляю, откуда ты понабралась этих дурацких идеек про диеты. Пропылесось мозги, белка!
- Начинается! – всплеснула руками Рина. – Это тебе надо голову проветрить! Подумаешь – неудачный визит к Лавгудам! С кем не бывало? Чего ты бесишься? Ведь сказал же профессор Блэк, что они вполне благополучно унесли оттуда ноги.
- Ты и правда рехнулась! – разозлился Ризергам и в сердцах швырнул на стол салфетку. Посидев секунду, он вскочил и метнулся к окну. Дамблдор поморщившись, тоже сложил свою салфетку и положил приборы на тарелку.
- Я понимаю Эрика, дорогая. Ты еще так молода, что не задумываясь перейдешь Ла-Манш вброд. – попытался улыбнуться Альбус. - А мы…. – старый волшебник вздохнул, - хотя Эрику, честно признаться, рановато… Так вот, мы смотрим на вещи ….
- По взрослому, а стало быть - правильно? – недобро усмехнулась Регина. – А я, по-вашему, недалеко ушла от этих путешествующих подростков.
- Я бы даже сказал, что не ушла. – процедил Ризергам. – То есть – совсем!
- И совершаю необдуманные поступки. И демонстрирую неконтролируемую агрессию. И не способна логически мыслить. И уж конечно – не могу отвечать за содеянное. Ничего не упустила? – оскалилась она на брата.
Мужчины, слегка опешившие от такого яростного напора не нашлись ответить, а Регина бросив на ходу: «Прошу меня извинить», - резко встала и покинула столовую.
«В Ризергам. К бабушке. Она все может, она все знает…», - как в детстве твердила Рина, несясь к камину.
**********
Одна из дверей круглой гостиной тихонько скрипнула и внутрь просочилась Регина. Она на цыпочках направилась к портрету Абигайль, осторожно обойдя тихо тлеющий очаг в середине комнаты.
- Полно, дорогая! – тихо хихикнула миссис Тоттенхэм на портрете. – Не стоит изображать из себя балерину. Я не сплю. И кстати, давно уже жду, когда ты пожалуешь.
- Привет, Ба! – смутилась Рина.
- Да полно, детка! У меня тут уже все перебывали. Даже, представь, Цисси забегала! – Вот уж кому не позавидуешь. – покачала головой старая леди, глядя как удивленно вытаращила Рина глаза.
- Цисси? Нарцисса Малфой? Когда?
- Да сразу, как обмишурились у Лавгудов эти дуболомы. Там у них в меноре учинились разборки, а когда все уползли в норки, Нарцисса улизнула к нам. Знаешь, дорогая, я думаю теперь, что все не так плохо! Раньше я считала, что этот … этот тип очень силен, коварен и опасен. Что на его стороне такие силы… А оказывается… Да, все они сильны и опасны, но чтобы их обвели вокруг пальца дети… Да еще и не один раз!
- Так что Нарцисса? – прервала ее Регина. Абигайль внимательно глянула на внучку и Рина тут же опустила глаза.
- А что Нарцисса? Бедняжке Цисси трудно. Ей нужно спасать свою семью и поддержать ее некому.
- Ба, но я…
- Ах, да причем здесь ты, детка? Сейчас бедняжке нужно проявить мужество, храбрость, волю, силу, хитрость, если не коварство… Не позавидуешь, как говорится. А самое главное – ей потом придется жить со всеми этими результатами. Результатами тех решений, которые она сейчас примет и тех действий, которые она совершит.
- Все расплачиваются за свои поступки, Ба, разве нет?
- Все, дорогая. Только не все понимают, что это расплата. Дурачкам, что называется, везет, - усмехнулась Абигайль. – Только вот Нарцисса Малфой не дурочка! Впрочем, она все сделает правильно. Я знаю наверняка!
- Почему?
- Потому, детка, что она очень любит своего мужа. И ей совсем не все равно, каким он выйдет из этой мясорубки.
Регина слушала бабушку, раскрыв рот, молча переваривая сказанное. Потом, прищурившись недоверчиво, кинула взгляд на старую леди.
- Ты хочешь сказать, что она любыми средствами будет стараться, чтобы Люц по-прежнему был отъявленным снобом, сильным пренебрежительным засранцем, смотрящим сквозь…
- Не просто был, детка! Чтобы он в это верил! Верил, что все - по-прежнему, и его Цисси получит весь мир из его рук. Понимаешь? – Рина неуверенно кивнула, тараща на бабушку круглые от удивления глаза. – Конечно, это не сразу получится, но она своего добьется, я уверена!
- Но сама она…
- В этом-то все и дело, милая! Она знает, что делает и поэтому сделает все как надо. Ну, да и ладно. Мерлин с ними, с Малфоями. Меня больше заботят мои внуки. – весело подмигнула она Регине. – Меня немного волнует Эрик, детка. Он так взволнован, взвинчен… Это наверное все из-за Альбуса. Мне показалось со слов Эрика, что Дамблдор очень печален, неразговорчив и раздражителен в последнее время. Нет?
- Пожалуй… - осторожно ответила Рина. – Скажи мне пожалуйста, Ба… Я никогда тебя не спрашивала, но…
- Смелее детка. – улыбнулась Абигайль. – Ты должна помнить, что сейчас я для тебя просто бабушка. И ничего больше!
- Альбус Дамблдор – твой друг? – выпалила Регина на одном дыхании.
- Не только, милая. – совершенно спокойно ответила Абигайль. – Когда-то давно он был моим учителем.
- Вы учились с МакГонагалл на одном курсе?
- Да. Но на разных факультетах. И обе были «принцессами». Мы не соревновались в открытую, но вероятно что-то было между нами соперническое. – мечтательно улыбнувшись сказала старая леди. – Мы обе были хорошенькими. Нет, пожалуй, Мерви была красивой.
- Вы враждовали?
- Упаси Мерлин! Что ты! Мы всегда с уважением относились друг к другу.
- И дед учился с вами?
- Да. Лоуренс был одним из лучших студентов Хогвартса.
- Я видела еще нескольких парней и девушек на фотографии.
- На какой? – оживилась Абигайль.
- У Дамблдора в кабинете на камине снимок, где ты, дед, МакГонагал и еще четверо.
- Ах эта… Там сняты лучшие студенты выпуска. – тихо ответила Абигайль. – Еще один с Грифиндора, двое с Ровенкло и одна хаффлпаффка. Она, кстати стала выдающимся специалистом-психологом.
- Вы были в хороших отношениях?
- А как ты думаешь? – усмехнулась бабушка. – За Ларри я вышла замуж. Кларенс был моим сокурсником. Они с Минервой были с одного факультета и даже дружили. Донован Шеффилд и Элайза Краунвилл потом поженились, уехали куда-то и занялись наукой. А Рэйчел Стрэнфорд стала колдомедиком и прошла путь от сиделки до профессора. Причем она работала и в маггловской клинике. Присцилла ее знает.
- И где она сейчас?
- Она погибла, детка. В маггловском госпитале. Спасая больных и искалеченных людей. Где-то в Южной Африке. Светлая ей память… Но, давай-ка мы вернемся к нашим делам! Что же такое с Альбусом? Ты думаешь, он недомогает?
- Если у него что и недомогает, так это совесть.
- Регина! – сурово одернула ее Абигайль. – Ты не смеешь! Я не позволю тебе говорить о близких мне людях в таком тоне. И не забывай, это я здесь – просто Абигайль Тоттенхэм, твоя бабушка. А вот ты не только внучка, ты - прежде всего Regina! Так что ты думаешь с Альбусом? – после минутного молчания вновь спросила она. – Может тебе стоит посоветоваться с Ребе Айзексом? Или даже с Минервой МакГонагалл.
- С Минервой? Ба???
- Не забывай, дорогая, что она знакома с Альбусом ровно столько же, сколько я. Но в отличие от меня, Минерва не расставалась с ним практически никогда. Они работали бок обок много лет. И Мэрви с большим правом, чем я, может считать себя другом Альбуса.
- Но я же не могу вот так с бухты-барахты вывалить на все: секреты Дамблдора и вообще все это нагромождение тайн…
- Конечно не можешь, детка. – улыбнулась Абигайль. – Я просто хотела тебе напомнить, что если мистер Айзекс разбирается в телесных проблемах своих пациентов, то Минерва МакГонагалл наверняка больше нас с тобой понимает в душевных переживаниях своих друзей.
- Ты гений, Ба! – подскочила Рина.
- Как скажешь, моя Регина. И ведь не поспоришь с ней, - улыбнулась старая ведьма вслед внучке. Затем Абигайль медленно направилась вглубь портрета и, подойдя к камину, взяла с его полки небольшую рамку. Она долго вглядывалась в фотографию, а потом осторожно и очень нежно провела пальцами по изображению, словно гладила кого-то. Улыбнувшись, миссис Тоттенхэм тихо проговорила: «Кто-то теперь расскажет девочке о том, что было между нами …».
********************
Не зайти повидать Присциллу и Мелани, было бы неприлично, и Рина не смотря на жгучее желание отправиться спать, побрела их искать. Как она и предполагала, дамы мирно беседовали, сидя на скамеечке у фонтана в зимнем саду. Ведьма приостановилась за огромным кустом боярышника. Женщины о чем-то оживленно беседовали, а Рина с непонятным для себя любопытством внимательно разглядывала округлившуюся фигуру подруги. Налюбовавшись на Мелли, Рина шагнула вперед и улыбка, искренняя, не вымученная сама - собой появилась у нее на лице.
- Меня тут не встречают, и не ждут? – хитро спросила ведьма.
- Ох, моя дорогая! – всплеснула руками Присцилла, легко поднимаясь со скамейки.
- Уж конечно! – проворчала Мелани, пряча радостную улыбку. - Сама носа не кажешь. Все звоночки твои дурацкие, записочки. Ты чем там так занята? Эрика пасешь?
- А что ты думала? – в тон ей ответила Рина, целуя Мелл в круглую щеку. – Он у нас видный джентльмен, из хорошей семьи, состоятельный, серьезный… Так что и в маггловском и в волшебном обществе ценится весьма и весьма. Завидная партия. И недурен, и обеспечен…
- Недурен и обеспечен? – охнула мисс Харди? – Да он красив, как Бог и богат, как Крез!
- Ну, ты даешь, Мелли! – удивилась Регина. – Откуда такие фразочки? Это общение с Присциллой и Риком, или это Роберт Дадли навязали тебе маггловскую лексику?
- Все понемногу. – буркнула Мелли и тут же добавила. – Да уж! Окрутит какая-нибудь ведьма или маггла….
- Леди, Леди,,,? – в ужасе закатила глазки Присцилла. – как можно? О чем вы говорите? Это недостойно – обсуждать такие вещи! Тем более, когда речь идет о таком благоразумном человеке, как мистер Ризергам! Дорогой Эрик такой милый, такой заботливый. А вы позволяете себе говорить о нем такой вздор…
- Действительно, Мелли. – Легко согласилась Рина. – Эрик уже большой мальчик и вправе сам распоряжаться своей жизнью. Лучше расскажите, что тут поделываете вы? Как малыш Дадли? – спросила она. Присцилла расцвела жизнерадостной улыбкой, а Мелани смутилась, но было видно, что эта тема ей интереснее. И дамы принялись неспешно и премило рассказывать о своем житие-бытие. Регина щурилась на свет и пребывала в блаженной тихой расслабленности. Под тихое уютное журчание голосов обеих леди она представляла, как все могло бы быть замечательно, если бы не было всего этого ужаса вокруг.
- А знаешь, дорогая, нас посетила леди Малфой. – сказала Присцилла и Рина вернулась в состояние боевой готовности. – Она конечно боле всего хотела пообщаться с портретом дорогой Абигайль, но нам с мисс Харди она тоже уделила немало времени и даже выпила с нами чаю. У нее прекрасные манеры и она очень приятная особа. Настоящая леди. - резюмировала мисс Прайс.
- Да и она рассказала нам про Роберта… - покраснев, сказала Мелли. Рина с удивлением воззрилась на подругу и та продолжила. – Она сказала, что мои родители будучи не в курсе моего местопребывания, обратились к Лорду. Он велел своим людям взять меня на заметку, и леди Малфой очень рада, что я в безопасности. И еще она намекнула, что один из новичков их гвардии был весьма смущен этими разговорами. При этом она так на меня посмотрела, что я просто не могла не спросить про Роберта. Ты считаешь, что я сделала это зря? Это опасно? Ему …
- Даже не думай. – резко и уверенно оборвала ее Рина. – Нарцисса Малфой не станет опускаться до наушничества. Дадли в этом смысле ничего не угрожает.
- Вот и я говорила дорогой Мелани, - с удовольствием вмешалась Присцилла, - миссис Малфой – настоящая леди!
- Не боись, подруга! – слегка прихлопнув Мелли по плечу, сказала Рина и поспешила перевести разговор на нужную ей тему. – Кстати, бабушка, дед, МакГонагалл и еще трое студентов учились у Дамблдора и были лучшими студентами выпуска. Вы знали об этом Присцилла.
- Конечно, дорогая. – улыбнулась старушка. – Абигайль была бесспорно выдающейся женщиной. Бедного Лоуренса, вашего дедушка я знала мало, но он был очень приятным, обходительным и достойным человеком. Они с дорогой Абигайль учились на одном факультете, а Минерва МакГонагал и ее приятель Кларенс учились в Гриффиндоре. Как ни удивительно, молодые люди дружили, а вот Минерва и Абигайль подругами не были. Дружба между джентльменами как-то расстроилась. Я не совсем в курсе, что там произошло, ведь неудобно спрашивать, вы меня понимаете, леди?
- Конечно! – поспешно ответила Рина и они с Мелани закивали головами.
- А потом произошел несчастный случай и дорогой Лоуренс и его бывший друг погибли, причем сама Абигайль мне говорила, что этот бывший друг пытался спасти дорогого Ларри, но не смог, и они оба погибли.
- Как это печально. – грустно сказала Мелли и Регина кивнула в знак согласия.
********
Регина, вернувшись, поспешила в комнату брата. Эрик сидел за столом, подперев голову руками.
- Зачем пришла? – не оборачиваясь, спросил он.
- Твоя грубость извинит мою бестактность. – без злобы ответила Рина. – Чего ты заводишься, постоянно? Я уверена в Ризергаме ты ведешь себя более уравновешенно.
- Сравнила кентавра с гоблином. В Ризергаме две добрейшие души, как овечки жертвенные, сидят и ждут от нас мира покоя и радости. И ты думаешь, я могу встревожить их всем этим…?
- Это Мелани Харди – овечка? Ну, ты братец ошибаешься, смею тебя заверить.
- Она в положении, бестолочь! Она живет в тревоге за своего мужчину и ребенка! Женщина в тревоге за близких – беспомощна и уязвима!
- Много ты знаешь, философ! Женщина способна разорвать, загрызть любого, кто угрожает ее близким!
Эрик поднял голову и внимательно посмотрел на сестру.
- Ты говоришь, как Regina. Я чего-то не знаю про тебя, малютка?
- Я сама про себя многого не знаю, Рик. – тихо сказала она. – Доброй ночи, милый. Все будет расчудесно. Когда-нибудь. Я надеюсь…
********************
Альбус Дамблдор выглядел все мрачнее и серьезнее день ото дня. Даже Эрик с шахматами и философскими беседами не мог пробиться через его сумрачное настроение и многозначительно переглядывался с Риной, когда старый волшебник в очередной раз отказывался от партии в шахматы. Регина хмурилась и старательно уходила от разговоров с братом на эту тему. Атмосферка в доме стала неприятной. Портрет Найджелуса молчал как снулая рыба, Дамблдор угрюмо безмолвствовал и видимо строил планы, которыми не собирался делиться, Эрик стал часто исчезать по вечерам, говоря, что в Лондон. Регина терпела, сколько могла и наконец, решилась поговорить с братом с глазу на глаз.
*********
Ведьма привычным движением сняла защиту и достала ключи из кармана куртки. Уронив сначала перчатки, потом ключи, подняв все озябшими пальцами и обругав всех, кого удалось вспомнить промерзшими мозгами, она ввалилась в переднюю и раздраженно кинула мокрые перчатки в корзинку для визиток. Сбросив сапоги и кинув куртку в кресло, Рина босиком пошлепала прямо в кухню. В дверях она налетела на старого Хлопса, точнее – он, устремившись навстречу хозяйке, уперся головой ей в живот. Престарелый домовик со своей супругой Фуфумсой были специально отправлены в Лондон, чтобы дом не пустовал, когда все перебрались в Снивиллидж. Они раз в неделю заглядывали и к Эрику в берлогу: проветривали, поливали цветы, топили камины, чтобы в доме не поселился дух пустоты и заброшенности. Регина выбиралась в Лондон в среднем раз в две недели и сегодня ее явно не ждали. Почувствовав приход хозяйки, домовики видимо недоуменно переглянулись, захлопали ушами, завращали глазами, в надежде, что им примерещилось. Но шорох в передней вывел их из ступора и Хлопс во все свои старческие силы кинулся встречать Регину. Она улыбнулась и нежно погладив плечи старика-эльфа отстранила его от себя. Совсем не в ее интересах и настроении было допускать сцены покаяния престарелой четы домовиков. Но, не смотря на ее вполне доброжелательный настрой, бедняги продолжали опасливо вращать глазами и даже, казалось, тихо поскуливали. Рина недоуменно выгнула бровь.
- Что? – спросила она, переводя взгляд с Хлопса на Фуфумсу и обратно. Эльфы безмолвствовали. – Не понимаю! – все еще спокойно сказала ведьма. – Что-то не так? Что случилось-то? – снова задала она вопрос. Увидев, как забегали глаза хитрой и ушлой Фуфумсы, Рина нахмурилась и резко отчеканила, усевшись на стул, - Чаю и рассказывайте. Живо!
Чай с имбирем появился перед ней почти мгновенно вместе с миндальными печенюшками. Рина с удовольствием отхлебнула чаю и снова строго глянула на домовиков. – Ну!?
- Добрая Regina не станет гневаться на стариков…. – занудела Фуфумса. – Она такая хорошая, что не прогонит, и не будет бранить и наказывать старых больных эльфов…. Мы так долго служим вашему дому… Мы столько сил… столько лет….
- Довольно! - спокойно, но твердо прервала ее Рина. – Хлопс, давай коротенько и по делу! Что здесь не так?
- Гошпоше Решине я фше рашкашу… - зашамкал губами старик. – Мы ше не мошли не пуштить… Мы ше долшны ишполнять фше, фто пошелает Хошяин Эшик…
- Тааак! И что же пожелал Хозяин?
- Ну он…
- Ну мы…
- Ну они…
- Они? Эрик был здесь не один? Когда? С кем?
- Ну…
- Довольно! Четко и ясно отвечаем на мои вопросы! Эрик был здесь? Он был не один? Когда? С кем?
- Он шобштвенно и шешас шдешь…
Дальше Рина уже не слушала. Она встала и направилась в гостиную. Задержавшись в дверях, она окинула взглядом залу. На столике около дивана стояла початая бутылка виски, в двух вазах грудились фрукты и конфеты. Под столиком валялась пустая бутылка Dom Pérignon. Там и сям валялись предметы дамского туалета. А сама обладательница этих одежд возлежала на козетке и щелкала телевизионным пультом. На весьма сомнительного вида особе было надето регинино неглиже, которое ей как-то подарил идиот-поклонник (к слову – этот подарок поставил последнюю точку в их романе). Брата в гостиной не было.
- Здравствуйте. – коротко сказала ведьма. Девица отвлеклась от своего занятия и уставилась на Рину. Это была довольно миловидная брюнетка лет двадцати.
- А ты кто? – надув красивенькие губки спросила особа.
- Где он? – игнорируя вопрос, выдавила Рина.
- Эрик сказал, что он не женат. – строго заявила особа, - Если вы помолвлены, то могу только пожалеть тебя, подруга. Я моложе и красивее. У тебя нет шансов. Так что можешь хлебнуть для бодрости и топать восвояси.
- Ясно, - кивнула Регина и шагнула в комнату. Она плюхнулась на диван, поджала ноги и потянулась к телефону. Дверь в палисадник тихонько скрипнула, и в гостиную вошел Эрик в халате, наброшенном на голое тело. Не смотря на несколько помято-небритый вид, он сразу въехал в ситуацию.
- Случилось что-нибудь? – обратился он к сестре.
- Бог миловал. – криво усмехнулась Рина. – Я - в кабинет. Минут через двадцать спущусь. Надеюсь, - она выгнула бровь, - этого хватит, чтобы ты собрал все мои вещи, которыми пользовалась твоя гостья. – отчеканила ведьма и не дожидаясь вопросов и комментариев покинула гостиную. Когда она через полчаса вернулась, ни брата, ни особы в гостиной не было. Она собралась было отправиться в комнату Эрика, как вдруг посреди гостиной в снопе искорок материализовался полуобморочный Бармаглот.
- Хозяйка, хозяйка! – завопил он трясущимися губами. – Господину гостю Дамблдору совсем худо! – Регина схватилась за камень на мизинце машинально, даже не задумываясь над тем, что в Ризергаме домовиков переполошат сигнальные чары. Ведьма не успела и пары раз вздохнуть, как в комнату влетел брат.
- Что? – задыхаясь от бега, выкрикнул он на ходу.
- Дамблдор. – коротко ответила Рина. – Я - туда, а ты - за Айзексом. – бросила она, вступая в камин.
**********
Оба Ризергама напряженно молчали, сидя на кушетке перед дверью в комнату Альбуса. Уже больше часа, как дверь в нее закрыл за собой Лейб Айзекс, сказав, что их помощь ему больше не требуется.
- Что же все-таки произошло? – вопрошая пространство, прервал молчание Эрик.
- Понятия не имею. – сердито ответила ему сестра. – Из нашего рэбе и слова не вытянешь. Может, уважаемый профессор Блэк нам поможет? – пожав плечами, предположила она.
- Исключено! – категорично заявил Ризергам. – Портрет не попрёт против директора Хогвартса.
- Так мы действуем во благо директора и никак не против…
- Но, возможно, вопреки его воле, малютка. – напомнил Ризергам.
- Вздор! Профессор Блэк весьма неоднозначная личность, Но он ни разу не идиот! К тому же, он явно симпатизирует директору Снейпу. – слегка запнувшись и потупившись, сказала Рина, - Это тоже не стоит сбрасывать со счетов.
- Вот, бестолковая! – рассердился Эрик. – Сказано же было: все портреты прежних директоров беспрекословно подчиняются действующему.
- Рик, но попробовать-то стоит? – уже менее уверенно сказала она.
- Пробуй! – отмахнулся Ризергам. – По-моему – это пустая трата времени. – ответил он в спину удалявшейся сестре.
*********
- Допускаю, что какие-то соображения мешают Вам ответить на мой вопрос, мистер Блэк. – искоса поглядывая на вздернутый подбородок мужчины на портрете, осторожно предположила ведьма, - Но Вы же прекрасно понимаете, что я обеспокоена состоянием Дамблдора.
- Конечно, конечно, молодая леди…. Именно этим Вы и обеспокоены. Кто бы сомневался….? – препротивным елейным голосом неожиданно ответил Найджелус.
- Сэр? – удивленно взметнула брови Регина. Она почти не ожидала ответа, и даже обрадовалась, если бы ни неприятный, даже вызывающий тон собеседника. Несколько мгновений она возмущенно и неприязненно глядела в глаза живописному джентльмену, демонстрируя свое недоумение. Отчаявшись усовестить Блэка, Рина скроила самую, что ни есть невозмутимую гримасу и возобновила разговор, - Вы что-то конкретное имеете в виду, мистер Блэк. – безапелляционно заявила ведьма. Джентльмен на портрете видимо смутился, не ожидая такой реакции от собеседницы. Но он был Блэком, он был слизеринцем и он был директором Хогвартса а, следовательно, долго обнаруживать замешательство не стал.
- Не понимаю, что Вас так зацепило, мисс Ризергам. Разве что Вы были неискренни, когда говорили, будто всерьез обеспокоены состоянием Альбуса.
- «Вот гад!» - подумала Рина, - «Вывернул все наизнанку». Вслух же она вполне доверительно и спокойно ответила, - Досадно, что Вы сомневаетесь в моей искренности, мистер Блэк. В Ваших словах прозвучал явный подтекст. Сейчас не совсем подходящее время, чтобы играть словами и смыслами. Я предлагаю Вам отбросить условности и максимально сосредоточиться на фактах, здравом смысле и взаимном уважении.
- Вы намекаете, моя дорогая мисс Ризергам, что мое поведение нелогичено? А Вы? Упаси Мерлин, не хотите же сказать, что относитесь ко мне неуважительно? – криво, но очень по-светски улыбнулся Найджилус.
- Вы упорствуете, Сэр! – досадливо заявила ведьма. – Я повторюсь: наши с Вами словесные упражнения могут повредить очень многим, а нам с Вами не принесут даже удовольствия. Вы, безусловно, считаете, что в силу опыта и знаний с легкостью меня переговорите и заморочите в бессмысленных словесных контрдансах. Только вот позвольте заметить, что и я справлюсь, если мне вздумается отравить Ваше пребывание в нынешних Ваших рамках. – Регина с удовольствием отметила, как сверкнули после ее тирады прищуренные глаза Блэка. - Давайте просто оставим на время все неважное и сосредоточимся, как говорит Эрик, на модуле. Брат высказал предположение, что по ряду причин, Вы не вполне можете распоряжаться собой, находясь как бы на службе у здравствующего и дееспособного директора. Это так, сэр? Найджелус с минуту молчал, глядя на Рину, будто хотел прожечь ее взглядом. Затем тяжко вздохнул и театрально прикрыл глаза рукой.
- Порода. Ничего не поделаешь. – горестно вздохнув, констатировал маг на портрете. Затем, сразу переключившись на деловой тон, заявил. – Ваш брат совершенно прав в своих выводах относительно обязанностей бывших директоров Хогвартса. Однако, Вы со своей женской интуицией верно почувствовали наличие некоторых нюансов. Мы не будем сейчас пускаться в обсуждение этого факта. – предостерегающе поднял он руку, останавливая Рину. – Спрашивайте, мисс Ризергам. – Рина захлопнула рот, немного подумала и осторожно спросила.
- Мне кажется, что Дамблдор очень тяготился категорическим запретом мистера Айзекса на применение магии. Как Вы думаете? – Блэк удовлетворенно кивнул.
- Согласен с Вами, миледи.
- Вы ведь знаете Дамблдора уже очень много лет?
- Даже больше, чем Вы скорее всего уже сосчитали. – ухмыльнулся Найджелус. – Он, будучи студентом, бывал частым гостем тогдашнего директора. И затем, став преподавателем трансфигурации и деканом Гриффиндора, нередко бывал в кабинете. А уж последние годы директорствования Диппета, Альбус покидал кабинет только на сон, прием пищи и занятия.
- Вы ведь наверняка помните многих студентов, с Вашей-то феноменальной памятью.
- Вот это уже совсем неделикатная примитивная лесть! – неодобрительно заявил волшебник. – Ваш вопрос, леди, даже заданный в лоб, звучал бы достойнее, чем этот притворный лепет. И да! Я знал Ваших бабушку и деда. Это был весьма и весьма выдающийся выпуск. Целых семь студентов получили непревзойденно высокие баллы. И уж конечно я не могу позабыть таких талантливых молодых людей, как Абигайль Ризергам и Лоуренс Тоттенхэм. Тем более, что оба они с моего родного факультета.
- У бабушки с дедушкой был роман со школы? – невинно похлопав глазами, задала вопрос Рина.
- Не спросить ли Вам об этом у своей родственницы, милая мисс? – ехидно ответил Блэк.
- Я думала над этим, мистер Блэк. – неожиданно серьезно и даже слегка печалясь, сказала Регина. – Очевидно в этой истории кроме романтики, о которой можно рассказать внучке, было еще что-то, о чем со мной говорить не стоило.
- Ну, еще бы! – хмыкнул портрет. – Романтика… Нет, она конечно была…. Но не в той истории про двух талантливых студентов дома Слизерин. – Рина кивнула, будто своим мыслям, а затем спросила.
- На той фотографии была Минерва МакГонагалл. Она тоже была лучшей выпускницей?
- Да. Она, и еще один гриффиндорец – Кларенс Стросворд. Вынужден признать, что и их способности были весьма и весьма высоки. К тому же они были и внешне выдающимися молодыми людьми. Но Минерва будучи настоящей красавицей не обладала и десятой долей того шарма и магнетизма, который привлекал всех в Вашей родственнице. Абигайль Ризергам была чудо, как хороша! Она была королевой Слизерина, в то время, как Минерва могла быть только принцессой. Вы понимаете, о чем я?
- Думаю – да, мистер Блэк. Я, к сожалению, вовсе не знала своего деда, он погиб задолго до моего рождения. Ба говорила, что он был настоящим джентльменом и очень сильным волшебником. Ба всегда говорила о нем с уважением и грустью.
- Неужели? – глаза Найджилуса злобно сверкнули во мраке портрета. – Действительно, как трогательно. Абигайль Тоттенхэм, сколько я знаю, после гибели мужа полностью посвятила себя детям и внукам.
- Вы говорите так, будто осуждаете ее? – в голосе ведьмы явно слышались неприязненные нотки.
- Разве? – Блэк явно глумился. – Отнюдь, молодая леди! Наоборот, я восхищен благородством, последовательностью и постоянством Вашей досточтимой родственницы. В молодые и прекрасные годы поставить на себе крест и углубиться в семью и ее заботы. – Рина старательно глубоко вздохнула, и размеренно выговаривая слова, спросила.
- В Ваших словах все – сплошная идиллия, но сами Вы будто говорите о каком-то вероломстве.
- Вы очень чуткая молодая леди, мисс Ризергам. Вы способны воспринимать оттенки даже там, где все белым-бело.
- Кудряво, сэр, но неинформативно.
- В таком тоне я вообще не желаю с Вами разговаривать, мисс.
- Какая все-таки удивительная вещь – наследственность. – Губы ведьмы изогнулись в хищной улыбке. – Какие вы все Блэки одинаковые! Там где есть простое решение, вы плетете паутину намеков, расставляете ловушки, держите оружие наготове, а в душе надеетесь, что противник не утратит к вам интерес и не уйдет, оставив вас наедине с вашими хитростями. Такова Цисси, такова ее матушка, взявшая бабушку в Крестные своей дочери. Такова дурочка Нимфадора – столько лет нарезать круги около своей любви, воруя у себя и у него счастье. Таков и Сириус. Пока у него была возможность, он строил из себя героя-идиота, а сейчас – и рад бы душу открыть, да просто поговорить…. Ан нет! Вышло его время! И теперь собачка не говорящая…
- Ах ты…..!
- Воооот! Другое дело! Мистер Блэк, ну почему Вам так трудно просто помочь?
- Альбус попытался применить легиллименцию ко мне. Очевидно он считал, что я чего-то не договариваю. – после продолжительного молчания сказал Блэк, устало опустившись в кресло и прикрыв рукой глаза.
- Вздор! Он же знает, что Вы обязаны отвечать на его вопросы.
- Ты же сама предположила, что в обязанностях есть исключения. – вяло отозвался Блэк. – Я имею право защищать свои интересы. В разумных пределах, конечно.
- О-как! Ну, я скажу, что это правильно! Значит, эта магия его истощила?
- Она бы кого угодно истощила. – буркнул Блэк. – Альбус – гений. Удивительно, как он после всего этого выжил. Искренне надеюсь, что он восстановится. Это дает моему потомку хоть какой-то шанс…
- Вы так привязаны к Сириусу?
- Глупость какая! Как я могу быть привязанным к мальчишке, которого даже не знал? – взорвался Найджелус. – Но он – Блэк… - тихо добавил мужчина.
- Значит, у бабушки с дедушкой не было романа? А у кого был? – опять перескочила на другую тему Регина.
- Что Вы себе думает, леди? Я Вам не старая сплетница Помона Стебль. И уж конечно не выживший из ума кошатник Филч.
- Мистер Блэк, а бабушка с Минервой не любили друг друга?
- Я думаю, они считались друг с другом. А что до любви, кто разберет юных леди? На уме у них всякий вздор… Такого иной раз нафантазируют. … Кого только они не воображают своим прекрасным рыцарем на белом коне в золотых доспехах. Порой, совсем неподходящих для этого персонажей. А бывает – интересы нескольких молодых леди сходятся на одном и том же…. совсем не рыцаре… Но это понимание приходит гораздо позже….. А к иным не приходит вовсе….
***********


Глава 45

♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠~ 43~ ♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠
Зонтик в дырках, словно сито.
В парке сломаны качели.
Я измокла. Все закрыто.
Вечер. Дождь. Конец недели.

Моросит. Тепло и сыро.
Встречу осень на пороге.
В песне дождика - унылый,
Звук привычной безнадёги.

Пенный пшик жестяной банки.
Кола с привкусом сомненья,
Лишь рекламная обманка,
Не поднимет настроения.

Как же так? И в чем тут дело?
Просто день неважно начат…
Потому, что я надела
Платье, цвета неудачи.

Старый лис Айзекс обозначил произошедшее с Дамблдором расплывчато и даже деликатно: неосторожное использование магии. Но сказано это было по прошествии нескольких суток. Вызванный в Снивиллдж, старик после осмотра пациента разразился таким потоком тихих отчаянных слов, что Ризергамы, будучи каждый в своей степени, искушенными в области ненормативной лексики, о смысле могли только догадываться. Иудей был явным полиглотом, так как перемежал английские, еврейские ругательства, с еще какими-то непонятными, но энергетически ёмкими выражениями на незнакомых языках. Рина даже зафиксировала в его «диагнозе» несколько испанских идиом. Речь свою иудей сопровождал осторожными и плавными движениями рук над пациентом. Внезапно замолчав, он легко вскочил и воздел руки кверху, став похожим на древних иудейских патриархов. Словно перышко поднялось в воздух тело Альбуса, и эскулап направил его плавное парение прямиком в комнату. Дверь за ними захлопнулась и Снивиллидж поглотила тревога и ожидание.
************
«Предметы и события имеют свой цвет, свой вкус, свой звук». Регина с детства привыкла к ассоциативному восприятию мира. Поначалу Эрик пытался протестовать против нелепой привычки кузины - не только мыслить, но и высказываться, используя ассоциативные «штучки». Однако Абигайль не считала это вредным, а милая мисс Прайс – так вообще таяла от умиления. Вскоре, незаметно для себя и он перестал бороться с сестрой. Эрик смирился с ее нелепым ассоциациям, и сам охотно втянулся в игры со словами, смыслами и образами.
Несколько дней, что рэб Айзекс практически не покидал комнаты Дамблдора, были окрашены в непроглядно черный цвет. Запах они имели тревожный, а на вкус были очень похожи на дурноту: когда рот наполняется вязкой обильной слюной, а звуки доходят до сознания через плотный слой ваты. Это еще не отключка, но преддверье ее, когда будущее видится только на расстояние следующего шага. Конечно, Эрик был покрепче сестры, ему по статусу приходилось «держать лицо». Рина молча металась по коттеджу, но когда эскулап выходил из комнаты Альбуса, умудрялась всегда оказываться в нужном месте. Вопросов никто не задавал, только изредка старик отдавал короткие распоряжения относительно пациента или требовал что-либо для себя. Домовики и собаки практически растворились в тревогах и если попадались на глаза, то мельком, словно бледные тени прежней жизни. Два дня и две ночи Айзекс практически не спал и не ел. Эрик выполнял функции домовика, был на подхвате, доставая то, что требовалось эскулапу, отвлекая внимание дам в Ризергаме от обстановке в коттедже, причем делая это так, чтобы бдительная дорогая Присцилла своим наивным, почти детским чутьем не заподозрила неладное. Как ни странно, он вовсе не испытывал угрызений совести от того, что думал не о состоянии Альбуса, а о том, как болото эмоций, страхов, долгов, предрассудков, просто дурных мыслей безжалостно и неотвратимо затягивает Регину туда, «откуда нет возврата». Сам Эрик выхода не видел, потому, как был уверен: как бы дело не повернулось – девочке это не сулит ничего хорошего и ее сломает, изувечит топкая, как трясина, жизнь. Она, Регина Ризергам, впустила в семью беду, не защитила, не уберегла. Как это обернется – уже не суть важно. Регина его рода, совсем еще неопытная ведьма, должна принять удар на себя, в то время как он - сильный здоровый мужчина, вынужден молчать, стиснув зубы. И Эрик молчал. Молчал, когда Рина совершала тайные разбойничьи набеги на Ризергам и Хогвартс. Молчал, когда она провела две ночи в комнате Альбуса, сменив старика Лейба. Что принимала Рина, Эрик не знал, но что не прими, пределы-то быть должны! Айзекс расслабился, поспал, поел – значит - или перелом, или передышка все-таки наметились. А Рина по-прежнему, была словно зверёк в опасности: или нападать, или защищаться готовилась. Они почти не разговаривали, оба старались не сталкиваться без нужды и оба стремились вырваться из Снивиллиджа. Самое малое, что мог сделать сейчас мистер Ризергам для сестры - не мешать ей.
*********
Накрутив огромный теплый шарф вокруг шеи, Рина тихонько прошла черным коридором и вышла на задний двор к лесу. Пожалев о том, что не надела шапку, ведьма поглубже засунула руки в карманы куртки и побрела по тропинке. На крыльце за ее спиной вопросительно гавкнул Ланс, но Рина даже не обернулась на пса. Он потоптался на ступеньках, потянул носом воздух со стороны, куда побрела хозяйка и не найдя причин для беспокойства решил ее не сопровождать. Опустив хвост, пес скрылся за дверью. На его место заступил другой – огромный, черный, лохматый и недовольный. Он прочно уселся на крыльце, не отрывая глаз от удаляющейся в лес спины, и застыл, словно сфинкс, охраняющий чужие тайны. Едва ведьма скрылась за порослью мелкого кустарника, пес мгновенно ожил и осторожно, но споро потрусил за ней.
Зайдя в лес, Регина пошла медленнее. Сначала она хотела пойти в сторону Хогсмита, но передумала.
«Отчего так холодно? Не припомню таких холодов на Пасху. Подумать только: пятнадцатое апреля… А вчера еще шел снег. И третьего дня шел…Ба говорила, что на Пасху всегда бывает тепло. Неужели и эти системы координат подверглись влиянию всеобщего хаоса?».
Ведьма поддала ногой старую прошлогоднюю шишку и та, отлетев, хлюпко шмякнулась на тропинку.
«Подумать только: всего пять дней, всего пять бессонных ночей, а вымотали, как затяжная горячка! А сколько уже передумано, сколько переговорено… Пару раз я была близка к тому, чтобы проклясть Эрика! А как он еще не оторвал мне голову – я вообще не понимаю. Хотя, нет! Это-то я как раз понимаю. Магия рода не позволит ничего сделать против Регины. Когда-то давно кто-то пробовал, проверял… Пробовать перестали еще при пра-пра-пра-пра-пра… короче, при Агате Драгоценной. Занятная была особа, с фантазией. Вот интересно, при ней, или уже после, изменился принцип взаимоотношений Регины с магией Рода? Почему я этим раньше не озаботилась? Чем занималась? Очень просто – ерундой! Хотя, чтобы перелопатить дневники, записи, воспоминания – жизни не хватит! С другой стороны – можно же кого-нибудь в помощники взять, какую-нибудь Грейнджер, скажем. Попади она в наши архивы – считай - пропала мисс Гренджер. Нет, вздор все это! Нельзя ребенка хоронить в пыли чужих мыслей. Мерлин мой! О чем это я?! Что ж делать-то?»
Другая шишка, поддетая носком башмака, полетела над дорожкой и исчезла, упав в заросли вереска. Рина огляделась и обнаружила, что вышла совсем близко к пустошам. Прислушавшись, она уловила какой-то неясный звук позади себя, но как не всматривалась – ничего не увидела. На минуту ей показалось, что в кустах мелькнул зверь. Почтя всё вздором, она решила не обращать внимания и побрела дальше. Когда сомненья разъедают душу и отравляют мысли, решение принять невозможно. Регине ни разу в жизни еще не приходилось сдаваться совсем. Пожалуй, из ее недолгого безоблачного детства с ней осталась одна лишь детская непоколебимая убежденность – «Все будет расчудесно! Надо вкалывать и уметь ждать и терпеть». Вот и теперь - самым разумным по ее мнению была отсрочка. Нужно было дать отдых истерзанной сомнениями душе, вскипающему от невероятных мыслей мозгу. Отвернуться от «глядящих внутрь зрачков совести». Все эти дискуссии с Эриком под прищуром всевидящего ока рэбэ Айзекса, скорбные рожицы домовиков, насмешливо-укоризненный изгиб ухмылки блэкового портрета, а самое главное – непривычно, нереально тихое, едва уловимое дыхание Дамблдора – все это выгнало ее из дому. И теперь продолжало дальше гнать по пустошам, по апрельским хлябям, как паршивую овцу, которой нет места у теплых домашних яслей.
Рина чувствовала, что домой она не сунется, до тех пор, пока не найдет покоя в душе и ясности в мыслях. Выбрав неподалеку от тропинки самое сухое на вид бревно, она уселась и, отмотав конец шарфа, набросила его на голову. Закрывая глаза, ведьма вновь краем уловила какое-то движение в кустах, но забила на это и зажмурилась, привалившись спиной к дереву.
«Время собирать камни… Откуда такое мерзотное ощущение, что я последние лет ….дцать только этим и занимаюсь? Камешки, булыжники, глыбы… Собираю, тащу куда-то, вкатываю тяжело и бесконечно, как страдалец Сизиф. Причем, при моих немалых, но пока еще не очень обременяющих годах количество собираемого набралось уже на порядочную пирамиду. Не странно ли? Или я столько их разбросала… Причем начала видимо в младенчестве…
Размышления на тему себя любимой дело полезное, приятное, но долгое. Можно увязнуть, расслабиться и мозг соплями законсервировать. А нам сейчас это совсем ни к чему. Надо сосредоточиться и попытаться понять: что было, что будет и чем сердце успокоится…»
Сердце ничем не хотело успокаиваться и глухо бухало. Не щемило, не болело, а именно бухало. Словно распухший язык колокола сотрясал его многострадальное тело, стремясь расколоть. Рина этого и боялась – расколоться, взорваться, исчезнуть.
С появлением Айзекса, вернулось ощущение реальности. А реальность была такова, что эскулап неизвестно какой ценой старался поправить то, что сотворил со своим здоровьем упрямый гений Дамблдора. Лейб Айзекс взял все бремя ответственности за пациента на себя, что и дало ведьме некую передышку. Но употребить ее можно было только единственным способом – решить, что делать дальше. Нужно было оценить все возможные варианты развития событий и для каждого определить меру участия в нем семьи. Сразу решив, что ответы на все вопросы о семье нужно искать преимущественно в Ризергаме, она, накачиваясь фамильными бодрящими снадобьями по самые уши, использовала любую возможность, чтобы слинять в замок. Проведя в архивах библиотеки общим чохом ночь с хвостиком, Рина молча передала Айзексу самый старый семейный лечебник и наброски мемуаров прабабки Рогнеды. Старик также молча принял сокровища, машинально проверил на возможность копирования и, не смотря на дичайшую усталость и напряжение, с искренним недоумением глянул на молодую женщину. Видимо от удивления, или желая что-то сказать, старый Лейб раскрыл рот, но Рина только кивнула, и устало заявила: «Берите все, что потребуется. Если Вас еще что-то заинтересует – скажите. Мы решим….». Старый еврей сверкнул глазами, поклонился и скрылся в комнате пациента. Счел ли он ее благородной леди, или наивной отчаявшейся дурочкой, или вовсе расчетливой стервой, Регина не трудилась определить, но вспышку восхищения в глазах эскулапа она заметила. Тогда она подумала, что следующий визит домой посветит исключительно своим вопросам….
*******
В очередной раз хлебнув «бодрилки», Рина махнула в Ризергам. На какой-то момент она смалодушничала и решила пойти в круглую гостиную, где висел портрет Абигайль. Но не гордыня или какие-то морально этические заморочки, а что-то очень личное и необъяснимое заставило ее направиться к парадному залу.
Sweet home встретил ее прохладой, тишиной и полумраком. По всему периметру парадной залы на уровне шести футов от пола парили в воздухе светящиеся лунным светом небольшие шары. Рина неожиданно улыбнулась волшебству и подумала, что за столько лет так и не собралась спросить или узнать природу этого колдовства. Многочисленные Ризергамы, далекие и близкие родственники на портретах большей частью дремали, спали или были заняты привычным времяпрепровождением. Некоторым Рина кивала, кому-то улыбалась, мимо кого-то неслышно проходила, стараясь не тревожить.
- Пригодились ли тебе наши архивы и мои записи, Regina? – услышала ведьма тихий голос Рогнеды Ризергам.
- Да, как нельзя больше, миледи. – также тихо ответила Рина. Старая леди на портрете удовлетворенно кивнула и Рина решила, что и ответ и ее манеры оценили.
- Я думаю, когда у тебя будет больше свободного времени – вполне разумно обратиться непосредственно к Аспазии. Она, я уверена, сможет много полезного добавить к своим записям. Разъяснить, уточнить…
- Благодарю тебя Рогнеда. – ответила Рина, чинно приседая.
- Я не припомню, Регина, чтобы ты приходила сюда за советами, или с вопросами. Кстати, а портрет Абигайль ты отыскала? Ты и с ней не обсуждаешь своих проблем?
- Отыскала, миледи. Он находится в круглой гостиной. Мы часто беседуем с бабушкой.
- Понятно. Я слыхала, ты Снивиллидж подновила. Похвально. Это хорошее и удобное место. Так что, Абигайль в курсе твоих дел?
- Бабушка… То есть Абигайль не взваливала на наши плечи решения своих проблем.
- Вот как, значит… Что ж это вполне предсказуемо. – кивнула Рогнеда. – А тебе ведомо, что ты вправе задавать всем своим родственникам любые вопросы? И, что немаловажно – они обязаны на них отвечать? Ты можешь потребовать…
- Я что-то читала по этому поводу. – согласилась Рина.
- И…? – в глазах нарисованной ведьмы зажглось любопытство. – Ни разу не воспользовалась? Или тебе нечего спросить?
- О!!!! У меня столько вопросов, что на каждого, включая самого Мерлина, пришлось бы по сотне... – улыбнулась Рина.
- Мне нравится то, что ты трезво смотришь на жизнь. – не поддержав улыбки согласилась Рогнеда. – Но ты не должна забывать, что ты творишь магию нашего рода. Все твое творчество останется тем, кто придет после тебя.
- Те, кто придет после, будут умнее и сильнее. – уверенно заявила Регина.
- Смело. – Рогнеда улыбнулась краешком губ. - Я рада, что в тебе так сильна добрая родовая гордость. Но вот ведь какая незадача: от гордости, при неблагоприятных обстоятельствах, до гордыни и спеси, а от них и до глупости – полшажка! Вот что, моя дорогая правнучка, я тебе скажу: придержи характер! Ты отвечаешь за будущее нашей семьи, но от нас всех ответственности вместе с нашей смертью не убывает. Ты поняла?
- Я поняла, миледи. Может быть, у Вас найдется как-нибудь время побеседовать со мной? – почтительно спросила Рина.
- А и не к чему дожидаться! Вот прямо сейчас и найдется. – спокойно согласилась Рогнеда. – О чем?
- О былом. О вас, об Абигайль …
- Знаешь, Регина… - задумчиво сказала ведьма. – Прежде чем ты начнешь задавать вопросы, я бы хотела, чтобы ты уяснила: когда-нибудь и у тебя могут потребовать ответа…
- О! Не беспокойтесь на этот счет, миледи! До того, как это случится, я непременно придумаю что-нибудь такое, что поможет моим потомкам не попадать в неловкие ситуации. А сейчас, мы с Вами просто побеседуем. И Вы мне просто расскажите то, что мне стоит знать. Какие уж тут могут быть вопросы? – спросила Рина и улыбнулась прабабке….
***********
Рина приоткрыла один глаз, потом второй и подумала, что холод и сгущающиеся сумерки не дадут ей оставаться здесь долго. Она зябко повела плечами и снова прикрыла глаза…
******
В робкой суматохе надежд на перемены к лучшему, удрать в Хогсмит после первого разговора с прабабкой, оказалось гораздо труднее, чем смотаться в Ризергам. Усталость и нервотрепки сделали своё черное дело – Рина не смогла прошмыгнуть незамеченной мимо бдительно кузена. Между ними не было привычки врать без нужды, а так как истощенные обстоятельствами мозги и нервы, ведьма по пустякам решила не напрягать, она просто устало брякнула правду на банальный вопрос «куда». Гневная тирада Эрика закончилась как всегда знакомой формулой «через мой труп». На это Рина равнодушно и почти лениво ответила: «Трупа, конечно не обещаю. Хотя… учитывая усталость и прочее – я бы попросила тебя не рисковать». Брат в недоумении, не веря, что называется, своим ушам, заглянул в глаза сестричке и молча отошел в сторону.
Только на подходе к деревне Рина поняла, что совершает бессмысленный поступок. Он был тупым по определению: появляться в деревне опасно; рассчитывать совершенно не на что. Она могла остановиться и вернуться, потому как умела признавать ошибки, но не сделала этого. Напротив, Рина еще бодрее потопала в Хогсмит, размышляя, в какое питательное или торговое заведение шмыгнуть.
Но удача все-таки случилась и предстала перед Региной в виде ссутулившейся долговязой фигуры школьного завхоза, появившейся на хогвартской дороге.
Мысли заметались в ее усталой голове и, повинуясь невнятным ощущениям, ведьма шмыгнула в неприметную лавчонку с кривенькой, но помпезной вывеской «Creatures».
- Здравствуйте, добрейшая хозяйка. – с порога приветствовала Рина сухонькую миниатюрную старушку, дремавшую в маленьком кресле. Старушенция заморгала неожиданно юркими глазками, и, не выходя при этом из состояния дрёмы, ответила, - Здравствуйте. Прекрасная погода, не правда ли?
Смелое метеорологическое утверждение не имело ничего общего с погодами за дверью. Старая ведьма тут же вернулась в сладкие грёзы, что дало Рине возможность оглядеться и собраться с мыслями. Лавчонка ей понравилась. Все было славно: дремлющая хозяйка, уютное тепло камина, домашняя заставленность и даже захламленность. Эта уютная неразбериха была больше похожа на трогательный домашний сумбур и не вызывала при этом мыслей о беспорядке и безалаберности. Что-то в убранстве лавчонки было притягательно знакомым, хоть и непривычным, но располагающим. Зверьки были самые разнообразные, сытенькие, чистенькие и все как один хитренькие. Это было странно и умилительно. Постояв в созерцании зверушек. Рина уверовала, что старушка, сладко грезящая в кресле, глаз имеет как у орла, нюх, как у собаки, а интуицию, как у кошки. «И скорее всего», - подумала ведьма, - «реакция у одуванчика, как у змеи!». Она собралась резко повернуться к хозяйке, застигнув ее врасплох, но тут звякнул дверной колокольчик, и Рина замерла, сжимая в руках палочку.
- Добрый день, миссис Дэн. – проскрипел с порога хогвартский завхоз и Рина вновь почувствовала, что ее визит в Хогсмит не такая уж глупая затея.
- Рада Вас видеть, мистер Филч! – проворковала хозяйка. – Вам как обычно, 3 фунта сухого корма, болтушку от блох и средство для расчесывания шерсти?
- Спасибо, миссис Дэн. – кивнул Филч. – Еще я бы хотел приобрести когтеточку. Миссис Норрис - кошка в возрасте и чаще стала засиживаться дома. Нужно, чтобы у нее все необходимое было, так сказать – под рукой. – Сурово объяснил он, и Рина улыбнулась – Аргус Филч стеснялся быть заботливым.
- О!!! Как это правильно, мой дорогой! – неожиданно резво откликнулась миссис Дэн. – Вы такой замечательный хозяин, мистер Филч! Вашей питомице исключительно повезло! - Она зацокала башмачками, удаляясь за прилавок. Боясь упустить момент, Регина развернулась и с воодушевлением устремилась к старику.
- Мистер Филч! – сдержано, но очень душевно воскликнула Рина. – Как я рада вас видеть!
- Мисс Регина? – охнул Филч. Он тоже был удивлен, но радости не выказал, скорее озабоченность и неодобрение. – Вы? Тут? Зачем?
- Вероятно, мисс зашла приобрести что-нибудь для своего питомца, не так ли, мисс? – пришла на помощь миниатюрная хозяйка. Глазки ее так хитро блестели.
- Верно, мэм. У моих псов закончились собачьи галеты со вкусом пырея.
- А… собачье рвотное? Милочка, увы,,. В это время года оно, как правило, у всех заканчивается. – развела руками хозяйка. – Я заказала в Лондоне, но пока не получила. Постойте-ка, я погляжу, чем его можно заменить… - и она исчезла прежде, чем Рина успела возразить.
- Ах! Мисс Регина, мисс Регина…. – покачивая головой, сказал Филч. – Я конечно рад Вас видеть в добром здравии, и все такое…. Но сейчас молодой леди вовсе нельзя бывать одной в таких опасных местах.
- Помилуйте, мистер Филч! – удивилась Рина. – Зоолавка в деревушке около школы – такое опасное место?
- Дурно, мисс!! – укоризненно заявил старик. – Видела бы ваша бабушка, как вы пренебрегаете … И наверняка мистер Ризергам не в курсе где вы. Так? А ну как вас кто увидит? Добро еще директору донесут, а ведь могут и этим, с которыми вы тогда… Ну, Кэрроу… Или того хуже – прямо патрулю сдадут! Тут ведь у нас теперь патруль, комендантский час… - втянув голову в плечи, объяснил он.
На такую эмоциональную речь Рина не нашлась, что ответить и только вытаращила на Филча свои синие глазищи.
- А как же быть? – наконец, беспомощно разведя руками, спросила она. – Мне нужно повидаться с профессором МакГонагалл и, пожалуй, еще кое с кем... – Филч продолжал молчать, а Регина, словно оправдываясь, затараторила, - Я просто должна с ними поговорить.
- В Хогвартс категорически нельзя! Быстрее всего, директор бы вас в обиду не дал. Но одному Мерлину известно, чем это может обернуться. Вы должны понимать, мисс, что это - не вот тебе поступок! Не одобрила бы его ваша бабушка! И вы тоже, удумали: так рисковать, чтобы выяснениями заниматься. Да еще у кого…. У Минервы МакГонагалл! Нет, она конечно женщина выдающаяся…. Но ваша бабушка бы этого не одобрила!
- Они были в дурных отношениях? – быстро спросила Рина. Филч совсем расстроился, втянул голову в плечи и забубнил смешавшись, -
- Да я и не знаю, как там дело было,,, Мое дело какое? Никакого! Я человек маленький, и тогда был завхозом, и сейчас - завхоз. Но я точно знаю, что леди Абигайль никогда бы никому ничего дурного незаслуженно не сделала! Вздор все горазды болтать. Кто бы там чего не говорил, никто толком и не знал, что промеж них там происходило. Известное дело - где молодые, знатные да сильные собираются - там сразу начинаются выяснения: кто самый из них лучший. А уж от этого добра не жди – одни хлопоты!
- Так бабушка и Минерва не ладили, были соперницами? – невинно захлопала глазами Рина, придурковато открыв рот.
- Да что вы мисс, в самом деле! Какие вопросы мне задаете – неудобно даже вам такие вещи спрашивать! – возмутился Филч и даже повысил голос. Его долговязая нахохлившаяся фигура была воинственна и полна достоинства, глаза желтоватые, как у его кошки, смотрели укоризненно из-под кустистых бровей, всклокоченными, вздыбленными космами он мог посрамить самого Снейпа. Как ни странно, возмущенному завхозу удалось то, что вообще редко кому удавалось – Рине стало неловко, если не сказать стыдно. Она моментально представила себе пылающие праведным гневом глаза Макгонагалл и решила расспросы прекратить.
Из-за стеллажей, словно из засады выскочила хозяйка, окинула их быстрым хитреньким взглядом и усмехнувшись подала Филчу большой пакет.
- Ваш заказ, мистер Филч. Тут – все, что вы просили. Ах, если бы ваша кошечка не была в серьезных летах, я бы с удовольствием познакомила ее с моим Люком. – сказала она, указывая на роскошного совершенно белого зверя с длинной шелковистой шерсткой редкого платинового оттенка. Кот был красивый, холеный и вид имел надменный, если не наглый. Взглянув мельком на миссис Дэн, Рина повернулась и уставилась на кота. Зверек взирал на мир ясными круглыми глазищами странноватого желто серого цвета, и казалось, снисходительно усмехался. Старушонка перехватила ее взгляд и улыбнулась тонко, насмешливо и слегка сочувственно. Нездешне улыбнулась, одним словом.
- Вам понравился мой котик, мисс? О, мой Люк - красавчик! – хихикнула миссис Дэн. – Аристократ, от усиков до хвоста! А видели бы вы, как он мышек ловит, как собак пугает! Оооо! Он их не ест, конечно, мышек-то. Я ему не позволяю! Но охотник он прекрасный!
- Вы словно продать его хотите… - весьма неучтиво брякнула Рина. И кот и хозяйка как-то стали ее настораживать.
- Ах, Mon Dieu! Что за нелепость, мисс? – воскликнула старушка. Она не выказывала обиды или раздражения, по-прежнему улыбаясь своей странной улыбкой. – Никак такое невозможно. Просто я очень люблю своего Люка. Впрочем, это все пустяки, мисс! – беспечно махнув рукой, сказала старушка. – Со временем и вы научитесь не стесняться любить и говорить об этом.
Рина совсем смешалась и даже не нашлась что ответить. В ускоренном режиме попрощавшись с хозяйкой лавки и с Филчем, которого торопливо заверила в своем вечном уважении и расположении, Рина направилась к выходу. Уже в дверях ей снова попался на глаза кот, и какая-то смутная ассоциация мелькнула у нее в голове. Впрочем, выйдя из лавки, Рина сосредоточилась только на благополучном возвращении домой.
************
Она сильно озябла, но продолжала сидеть, не шевелясь, методично, словно ингредиенты, раскладывая воспоминания, сведения и факты.
«Камни … Потихоньку, не быстро, долгие годы собираются камни, стаскиваются в кучи, в холмы, курганы, горы. Потом приходит понимание, что под этими камнями, холмами, курганами погребены мысли, надежды, мечты… И тогда, оставшееся время и силы тратятся на то, чтобы эти камни разгрести, разобрать, расчистить. Освободить мечты, вытащить их из каменного небытия, вернуть на свет Божий, и… разбудить спящего под холмом».
Рина поежилась, передернула плечами, приоткрыла глаза, огляделась, снова смежила веки и вернулась к своим мыслям.
**********
- Я наблюдала за тобой… Ты внимательно слушаешь… Что-то новое ты все-таки почерпнула из моего монолога? – поинтересовалась Рогнеда.
- Несомненно! Спасибо, миледи. Не скажу, что все стало проще и ясней, но кое-что я поняла. – ответила Рина прабабке.
- Неужели? Ты ни о чем меня не спрашивала. - помолчав немного, сказала Рогнеда, - Это неплохо, но удивительно. Я тебя совсем не знаю, но никак не могу предположить, что это результат врожденной скромности.
- Боюсь, вы правы. Я не украшена этой добродетелью. – ответила Рина устало. – Но мне бы не хотелось, чтобы вы думали, будто я совсем глупа и дурно воспитана. Просто так сложилось, что у меня нет времени и сил сложными путями решать возникшие проблемы.
- И ты предпочитаешь метод легендарного македонца?
- Нет, конечно! Я как раз против того, чтобы рубить. Я готова распутывать, разбираться. Но вот концов-то нет. Уцепиться не за что. – ведьма умолкла, потом сосредоточилась и осторожно продолжила, - Я предлагаю вам выслушать меня, миледи. Если вы найдете в моих предположениях неточности, вы их поправите. Если мои выводы будут неправильными, я прошу вас указать, в чем я ошибаюсь.
- Соответственно, если сказанное будет верным, ты желаешь получить подтверждение?
- Хотелось бы.
- Значит, ты уверена, что я обладаю знаниями о том, что тебя интересует?
- Не уверена.
- Ну что ж… Излагай. Только постарайся покороче.
- В хрониках написано, что Regina должна «найти и разбудить Спящего под холмом». В противном случае никто из ее дочерей не сможет стать следующей главой семьи.
- Верно. Так и было. Но твоя бабка внесла некоторые изменения в наши законы. Следующая после нее Regina могла вовсе не заморачиваться поисками и другими мероприятиями. Она, в нашем случае ты, может родить дочь, и если ребенок будет обладать необходимыми качествами, дитя вправе стать следующей главой рода. – старая леди неодобрительно поджала губы.
- Вам не по душе это новшество, миледи? Отчего?
- Ты не понимаешь? По нашему закону Regina должна найти и разбудить своего Мерлина. Это глубоко символично: каждая из нас ищет своего единственного, порой преодолевая преграды, чтобы их дитя, рожденное в счастливом браке, приняло из ее рук заботу о семье. Все это было логично и глубоко символично. Каждая Regina своим счастливым браком, как бы во искупление несчастной жизни Нимуэ, утверждала торжество любви, верности и благородства. Моя дочь это порядок поменяла.
- Вздор! Логическая составляющая не пострадала: регентство передается по наследству достойнейшей преемнице женского пола. А что до символики… Разве это гуманно, чтобы потомки столько лет расплачивались за легкомыслие предков? По мне – так Нимуэ только усугубила свое вероломство, навязав потомкам ограничения и условности, подчас идущие вразрез со здравым смыслом, вопреки природе. Скажите, разве мало было у нас в роду достойных ведьм, которые не стали регинами только оттого, что не смогли удачно выйти замуж, или не родились первенцами? В этом смысле ба только восстановила справедливость, избавив потомков от условностей. Интересно, она поступила так, потому, что мой дед не был тем, которого она искала и должна была разбудить? – быстро сменила опасную тему Рина. – Она не искала, или не смогла разбудить своего Мерлина?
Леди на портрете долго молчала, внимательно вглядываясь в лицо правнучки, и наконец ответила коротко.
- Не смогла.
- Значит, Он все-таки был? И дед знал?
- Был. И Лоуренс знал. Но они с Аби прожили не очень долгую, но на редкость достойную и уютную жизнь.
- МакГонагалл имеет какое-то отношение к этой истории?
- Странно, что ты про нее спросила….
- Совсем нет. Это она слишком странно отнеслась ко мне. И ко всей нашей семье. Она даже не скрывала неприязни, я не могла не заметить. Так имеет?
- Минерва, сколько я знаю, весьма достойная особа и из хорошей семьи. Так сложились обстоятельства, что у нее есть полное право относиться к нам без приязни. Она была помолвлена с Лоуренсом Тоттенхэмом.
- ВАУ!!! – не удержалась Рина от вульгарного возгласа.- Ни фига себе!!! Значит, дед был вероломен…
- Я горда тем, что Ларри вошел в нашу семью. Он был честнейшим и благороднейшим юношей. Я требую, чтобы вы вели себя прилично! Не сметь в моем присутствии оскорблять членов моей семьи! – взвилась Рогнеда. – Ты Regina и должна вести себя соответствующе! – старуха демонстративно поджала губы и вздернула нос, отвернувшись от правнучки. Но Рина уже не обращала внимание на возмущение старой леди.
- Вот как значит…. – протянула она. – Любил МакГонагалл, а женился на Ризергам. Отлично! А тот, второй парень, который Кларенс, был влюблен в бабушку. – утвердительно заявила Рина и воззрилась на портрет. – Я как-то давно, еще девчонкой нашла сундук с барахлом на чердаке Большой башни. - объясняла она, - Там было полным-полно всякого хлама: девчачий дневник мамы, какие-то пачки писем тети Эстер, «секретики» Агнесс. Среди прочего хлама был пакетик с валентинками и записочками этого Кларенса к бабушке. Так вот, он совершенно недвусмысленно говорил о том, что они поженятся. Но это не бог быть Он! – воскликнула Рина, уставившись на прабабку в ожидании ответа. Та не издала ни звука, и молодая ведьма продолжила рассуждения. – И Найджилус Блэк, да и старый хогвартский завхоз Филч, намекали на какое-то соперничество между бабушкой и Минервой. Ну, то есть они не прямо намекали, но все их недомолвки и фразочки можно было истолковать только так!
- Не забывайтесь молодая леди! – встрепенулась Рогнеда. – Как скора ты возводить напраслину! Не мог Аргус ничего такого двусмысленного говорить об Абигайль! Он был таким порядочным и достойно воспитанным мальчиком…
- А вырос он в старого злобного обиженного зануду! – парировала Рина. – Но я не собиралась говорить о нем дурно. Филч - бедный прибитый жизнью старик ко мне был добр, участлив и даже трогателен. Конечно он не злословил о нашей семье, напротив… Но одинокому сквибу трудно живется. Менее хитрый, чем я человек сможет выведать у Филча все что нужно. А потом, имея такого замечательного собеседника, как сэр Финеас Найджилус Блэк, можно не мучить расспросами беднягу завхоза. - Дама на портрете расстроено вздохнула, но Рина в своем стремлении «найти концы» не блистала внимательностью и чуткостью. – Дорогой сэр Найджилус просто кладезь знаний. Исходя из его обмолвок и намеков, вполне можно восстановить события, и …
- Попасть пальцем в небо! – торжествующе ответила Рогнеда
- Вовсе не обязательно! – Рина и не думала сдаваться. – Блэк обмолвился, что обе барышни, не смотря на их выдающиеся способности, не избежали обычных для их возраста соблазнов и иллюзий. Из его намеков следовало, что и Минерва и Абигайль были влюблены в одного и того же человека.
- Вот как? – с деланным равнодушием и весьма плохо срываемым беспокойством осведомилась ведьма.
- Да. И представьте, миледи, если собрать все, что я знала раньше, и добавить к этому новые знания, наблюдения и выводы….
- Ты можешь получить совершенно неверное представление обо всем и тем самым оскорбишь и ушедших и ныне живущих участников этой истории! – горячо воскликнула Рогнеда.
- Так помогите мне не допустить этого! – Регина даже не заботилась о том, что кричит на прабабку. – Тем более что я не прошу вас раскрывать тайны, тешить мое любопытство подробностями. Мне нужно знать, как вы не понимаете, миледи! – старуха на портрете опустила голову и прикрыла глаза. Рина плотно сжала губы, и, подавив в себе естественный отзвук неловкости, заговорила снова.
- Обе девушки имели женихов и обе собирались иметь семью. Так? – не дождавшись ни возражений, ни поощрений Рина продолжила, - Все вроде правильно: достойные девушки и юноши из хороших семей. Только вот древний Блэк утверждает, что барышни, значит и Абигайль и Минерва находились под влиянием девичьих иллюзий. И предмет их иллюзий был далек от идеала. А проще говоря – совершенно не годящий для иллюзий молодых барышень, то есть он один на двоих и весьма сомнительного достоинства. Что же это может означать? Только одно – помимо двух достойных юношей есть кто-то, который ни разу не годится в сердечные привязанности для леди их хорошей семьи. Что мы имеем далее? А вот что: по какой-то причине бабушка выходит замуж за деда, который мечтал связать свою жизнь с МакГонагалл; при этом МакГонагалл замуж не выходит вовсе; четвертый из этой компании, Кларенс кажется, и вовсе пропадает из виду, а потом через много лет появляется и погибает вместе с дедом. Теперь осталось совсем немножко – понять, что же произошло? Но, как вы считаете, понять я не смогу, так как не знаю наверняка. Зато предположить я могу! И я предполагаю, что было вот что:
В этой истории действительно был кто-то пятый. Тот, кто равно интересовал обеих барышень. Интересовался ли он ими? Вопрос… Не знаю, да это и неважно! У обеих имелись планы на дальнейшую жизнь и супружество. Но случилось что-то, что воспрепятствовало бракам МакГонагалл и деда, бабушки и этого Кларенса. Конечно, пары могли просто распасться. Чего не бывает в юности? Но тут произошел… как бы это… - перекрестный брак! Значит - был конфликт, возможно скандал…. Я не горю желанием выяснять кто, что, кому и как… В конце концов – это дело тех пятерых. Опять же, имея мало-мало мозги, трудно не сопоставить все эти факты и не придти к определенным выводам. Мама не стала Региной, значит Ба не разбудила своего Мерлина. Мог ли быть тем самым «спящим под холмом» мой дед или Кларенс, что писал валентинки? Нет! Значит – был у Абигайль «Он», но мужем ее не стал. -
Рина неожиданно иссякла. Ей больше ничего не хотелось говорить прабабке и тем более спрашивать. Чужая тайна, чужая боль и чужая беда, зияли перед ней мертвой пустотой, и пустота эта была страшнее разинутой пасти дементора. А ведь она ломилась туда с маниакальным упорством, топча и разрушая при этом преграды, которые на деле оказались чьими-то чувствами, памятью, болью…
- Вижу, к тебе пришла не только догадка о персоналиях этой истории, но и понимание. – невесело хмыкнула прабабка. – Тошно? Это хорошо, девочка, что тошно. Так и должно быть. В жизни каждого человека есть такое, что касается только его, даже если у окружающих совсем иное мнение. Каждый из нас вправе оберегать свое личное от остальных, и это право есть как у живых, так и у усопших. Я хочу верить, дорогая, что ты это поняла и запомнила…
********
Регина враз открыла глаза и вскочила так резво, будто мертвое дерево сбросило ее со своего усталого тела. Ведьма какое-то время подслеповато щурилась, привыкая к темноте, звуки и виды пустошей показались ей тревожными и враждебными. Постепенно промозглый холод прогнал оцепенение, и Рина вытащила палочку, которая тут же загорелась уютным светом. Совсем рядом хрупнула ветка и под свободную руку подставилась теплая густая шерсть – едва не прижимаясь к ноге ведьмы, рядом нарисовался лохматый здоровый зверь. Рина неожиданно для себя усмехнулась и провела рукой по его холке. «Мерлин мой! Вот никогда бы не поверила раньше, что смогу учуять своего зверя!», - подумала ведьма. – Пойдемте, мистер. Нас ждут великие дела!
Пёс коротко гавкнул в ответ, и они живо побрели к дому.



Глава 46

♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠~ 44~ ♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠
Повезло нам на веки вечные.
Не свернем со своей стези.
И нехватка Пророков в Отечестве
Нам пожизненно не грозит.

Добродетельному, порочному,
Будь ты мягок, или суров
Не свихнуться от одиночества,
Всем отыщется свой Пророк!

Каждый Первый – правее правого.
И левее левых – Второй.
Все сомнения – от лукавого!
Все сомнения развеет Герой.

Не пасти нас, или заботиться…
У Пророков велик удел!
Нужно просто, чтоб мы работали
А Пророк бы вперед глядел.

Я – за личное. Я – за Вечное!
Не желая зла никому,
Я не верю Пророкам Отечества,
Задыхаюсь в его дыму.

Как только стали видны ярко освещенные окна Снивиллиджа, пёс, тявкнув, затрусил вперёд. Рина не ускоряя шага, двинулась к заднему двору, а Блэк легко перемахнул через ограду и скрылся среди кустов шиповника. Ведьма не собиралась прятаться, но постаралась производить как можно меньше шума. Раздевшись, она направилась в свою комнату, но громкий неприятный голос брата задержал ее у раскрытых дверей гостиной.
- Так отправляйтесь к директору! Пусть этот гений зельеварения оторвет свою тощую задницу от директорского кресла и займется своими прямыми обязанностями – заботами о студентах. – зло выкрикнул Эрик. Рина не слышала ответа, но по ровным, чуть насмешливым и издевательским интонациям признала старину Найджилуса. Она вздохнула и, решительно отдернув портьеру, шагнула в гостиную.
- Джентльмены. – кивнула она брату и Блэку. – Рик, распорядись подать мне чаю, я замерзла, как собака. – будничным голосом сказала она. Братец, взбешенный или встревоженный чем-то до крайности, повернулся к ней. Некоторое время он растерянно пялился на сестру, потом очнулся и обрушил на нее свое кипучее негодование.
- Их схватили егеря! Их и еще двоих беглых ведут в Малфой менор! Егерями командует оборотень!
Рине показалось, что она физически ощутила волну ненависти, исходящую от Эрика. Ведьма и сама почувствовала, как горло сдавил спазм.
- Поттер? – обратилась ведьма к портрету. Голос у нее просел и прозвучал хрипловато. Упрямый старик видимо решил отмолчаться, но, бросив исподтишка взгляд на молодую женщину, поспешил ответить.
-Их там пятеро: Поттер с компанией и еще двое арестованных.
- Дети в порядке? – спросила Рина.
- Откуда мне знать? – сварливо огрызнулся Блэк. – По крайней мере, я краем уха слышал, что они довольно неуклюже, но старательно врали, а девчонка Грейнджер успела произнести жалящее заклятие. Думаю, направлено оно было на Поттера. Ну и у нее достало сообразительности не потерять при аресте сумку, где вместе с ужасным хламом находится мой портрет. И, кстати, пока благородный мистер Ризергам изрыгает на меня и всех слизеринцев праведное негодование, они добрались до менора где, как я понимаю, Темного Лорда в настоящий момент нет.
- Так скажите Снейпу, и пусть он немедленно …
- Вступит с соратничками в конфликт, один против десятка, и заберет детей!? Очень умно! – отрезала Регина.
- Вот как? Гениальные планы? – голос брата стал неприятно вкрадчив и тих. – А то, чем встреча Поттера с Риддлом сейчас может закончиться для мальчишки – это как? Судьба? Рок? Что на этот случай намудрил наш гений? Кстати, - словно ведя светскую беседу, беспечно спросил Ризергам, - почему это я так ни разу и не спросил у великого стратега, как он мыслил развитие событий, если мальчик тупо не справится, погибнет? – голос Эрика зазвенел. – Или мы вместе вытаскиваем оттуда детей, или я немедленно отправляюсь в менор, и сам разберусь с этим сбродом и с Малфоями. – Последнюю фразу Ризергам сказал так спокойно, что Рина вздрогнула и сжалась. Прежде чем ответить, она несколько раз вздохнула, и только потом заговорила тихо и уверенно.
- Конечно, разберёшься. Со всем и со всеми мы когда-нибудь разберёмся. И Малфои ответят. Главное, чтобы отвечать приходилось за свое, а не за чужое. Вот только настанет этот парадиз не теперь.
- И настанет ли? – нехорошо усмехнувшись, ввернул ехидный Блэк.
- И вряд ли это будет парадиз… - пробормотал Эрик.
- Ну, вот мы и поняли друг – друга, господа. – поспешила вмешаться Рина. - Ты тоже никуда не пойдешь, кузен. Я не хочу потерять семью. Нынешний и прежний директоры нам вряд ли помогут… Так что надо придумать, как позаботиться о пленниках без них. Мистер Блэк? У вас есть какие-нибудь новые сведения? Что там сейчас происходит?
- Вам лучше не знать. Мистер Ризергам, ввиду крайней чувствительности натуры опять возбудится. - пробурчал старик. – Там, впрочем, не происходит ничего из ряда вон выходящего, неприятно, но не смертельно. – тут же пояснил он, увидев побелевшие скулы Эрика. – К тому же, что вам проку с меня - стрика-директора?
- Прекратите! – повысила голос Рина. – Не вам, Блэку, ломать тут уязвленное достоинство. Ваше семейство предстает в несколько невыгодном свете, вы не находите?
- Пошлите Кричера. – рявкнул Блэк, отворачиваясь. Заявление Рины задело почтенного старца, он был смущен и рассержен.
- Вздор! Домовик стар, неуклюж, немощен и к тому же злобен, как больной старый лис. ЧТОООО???? – Рина почти взвизгнула. - Домовик! Эрик, ты слышишь? Домовик! Ну конечно! Только кто? Бармаглот туп. Хлопс стар. Юсси – у Снейпа.
- Добби… - небрежно бросил через плечо Найджилус.
- ???????
- ??????? Добби? Добби… Добби раньше был эльфом Малфоев… Мерлин мой! Найджилус Финеас Блэк – ВЫ ГЕНИЙ! Я вас обожаю! – на одном дыхании выпалила Рина и повернулась к брату, - Юсси говорил, что этот эльф ушел из Хогвартса и болтается в каком-то кабаке в деревне. Слушай, Рик, тебя в Хогсмиде мало знают, обойдешь все заведения, их там кот – наплакал. Найдешь – свистни мне ….
Когда она закончила фразу, Эрика в гостиной уже не было. Рина, пожав плечами, вздохнула и щелкнула пальцами. Появившемуся Бармаглоту она велела подать чай, а потом принялась деловито наводить согревающие чары. От блаженного тепла захотелось расслабиться, уютно устроиться на диване и склубочившись, закрыть глаза и слушать тихое потрескивание дров в камине.
- Ээээ…. – услышала ведьма, деликатно прорвавшийся сквозь дрему голос. – Я знаю, вы измотаны, миледи…. К тому же это опасно… Говорят в Хогсмиде нынче неприятно и неспокойно… Но боюсь вам лучше не дожидаться вызова мистера Ризергама. Юношей заперли в подвале мэнора, а вот мисс Грейнджер…. – Блэк замолчал.
- Ну! – отозвалась Рина не вполне дружелюбно, чувствуя досаду на старика Блэка и на мерзотный холодок паники, поползший по позвоночнику.
- С мисс Грейнджер беседуют в зале… Я бы даже сказал, что беседой это вряд ли можно назвать…
- Господи! – охнула Регина. – Грейбек?
- Мисс! – гневно и с некоторой гордостью откликнулся Блэк. – Как можно? Ни Малфои, ни тем более Блэки… - старик запнулся и, опустив глаза, пробормотал, - с девушкой беседует Беллатрикс.
- Не сильно лучше! – рявкнула ведьма Рина, и рывком поднялась на ноги. – Для ваших потомков и их родственничков девочка – грязь под ногами. – Не раздумывая, ведьма сунула руку в карман и достала флакончик. Оценив количество зелья, Рина откупорила склянку и выпила все содержимое. Она поморщилась, вытерла рот тыльной стороной ладони и шагнула к двери. Едва не столкнувшись с Бармаглотом, Рина чуть замешкалась, отступая, а Блэк крикнул ей в спину,
- Начните с Аберфорта Дамблдора и его Кабаньей башки. Розмерта, судя по моим сведениям о ее заведении, не станет держать у себя свободного домовика.
********
Рина трансгрессировала прямо к Кабаньей башке и воровато озираясь, поспешила отойти в проулок между домами. Ей повезло, ибо едва она начала беспокоиться за брата, как он показался в начале улочки, ведущей к трактиру. Эрик стремительно шел по булыжной мостовой, схваченной вечерним заморозком, мантия развивалась за его спиной. Рина вдруг болезненно поморщилась: ей припомнилась такая же высокая стремительно шагающая фигура в развивающейся, словно парус, мантии и где-то в груди у нее засаднило, словно большущая заноза впилась прямо в душу. Ведьма дождалась, пока брат возьмется за ручку двери и вышла из проулка.
- Рик, это я. – тихо выдохнула она. – Пойдем, Добби здесь.
Они вошли в тесную, дымную и неопрятную залу таверны и сразу увидели Аберфорта. Рина осторожно кивнула Эрику и направилась к свободному столику. Она не стала снимать с головы капюшона и сидела так, наслаждаясь теплом, покуда к столу не подошел Эрик и хозяин заведения.
- Мальчик, в котором ваш брат принимал участие, попал в очень неприятную ситуацию, мистер Дамблдор. – тихо сказала Рина, не поднимая головы.
- Мы все тут в большом дерьме, леди – угрюмо ответил Аберфорт. Эрик было дернулся, но промолчал, получив ощутимый тычок в бок.
- Не поспоришь. Но это не повод притвориться опарышами, сэр. – жестко ответила Рина. Эрик опять дернулся, но не вмешался. Аберфорт хмыкнул и посмотрел на Рину внимательнее. Ведьма почувствовала его взгляд и откинула капюшон. Старик еще раз оглядел ее с головы до ног и изрек,
- Ты не похожа на свою бабку, но вас Ризергамов за версту видно, ни с кем не спутаешь. Что вас удивляет? - спросил он, заложив руки за пояс на куртке и слегка раскачиваясь с пятки на носок, - В дерьме все, но те, в ком Альбус принимал участие – особенно! А что нет? – старик смотрел агрессивно из-под нахмуренных бровей. – Вот и вы на себе ощутили…
- Мальчика схватили егеря. Сейчас он в Малфо-меноре. Его нужно вызволить оттуда, пока не поздно. – выпалила Рина, прекратив философствования Аберфорта. С минуту он, сощурив глаза, смотрел на нее, затем пожевав губами, спросил, - Где в Малфой-меноре?
- В подвале. – вступил в разговор Эрик.
- И что? – едко спросил трактирщик.
- А то, - зашипел Ризергам, пребольно схватив его за руку, - что у вас видели Добби. Он сможет вытащить мальчишку и его друзей.
- Ну-у-у, - протянул Аберфорт, но тут Рина незаметно уперла палочку прямо в бок упрямца.
- Идите же! Сейчас! – прошипела ведьма, и Аберфорта аж передернуло от ее змеиного шепота и злобного прищура.
- Ладно, ладно! – заворчал он, проворно, но не без усилий освобождаясь от пальцев Эрика. – Понял, не дурак! А вы - валите отсюда! Тоже мне – герои! А то окажитесь в местах даже менее приятных, чем подвалы менора. Да и вытаскивать вас – кто будет, раз просить за вас некому? – почти с издевкой сказал Аберфорт. – Валите отсюда! Сейчас! – презрительно отклячив нижнюю губу заявил старик, и добавил, отворачиваясь, - Тоже мне, умники… Будто без них некому мозгами шевелить…
*******
Скандала в благородной семействе Ризергамов Рина ожидала, она его, можно даже сказать, планировала. Было совершенно очевидно, что в нынешнем состоянии первый волшебник всея Британии Альбус Дамблдор не может находиться бесконечно. Ехидный эскулап раз в сутки наведывался глянуть на пациента и с неизменной ухмылкой отдавал распоряжения домовикам. Лейб Айзекс не задавал вопросов и не стремился к обсуждениям и дискуссиям, но его насмешливый прищур по типу «а я и так все знаю» - раздражал ужасно. Тем более что он, скорее всего, действительно знал все. Сами Ризергамы последние несколько дней общались на весьма повышенных тонах. После визита в Кабанью башку, брат и сестра вернувшись в Снивиллидж, разошлись по своим комнатам, но неизвестность и беспокойство стало выгонять их в гостиную, как на работу почти одновременно.
******
Рина едва успела раскрыть рот, чтобы пообщаться с портретом Блэка, как почувствовала за спиной присутствие Эрика.
- Мистер Блэк, мы очень обеспокоены отсутствием информации, - спокойна начала ведьма.
- Что Вы говорите, добрая Леди!? – по-фиглярски всплеснув руками, Блэк изобразил шутовской поклон, продемонстрировав при этом тембр Фаринелли. – Как же мило с вашей стороны напомнить мне – старику, что кое-где, кое с кем происходят кое-какие события.
Как ни странно, это театрализованное выступление пристыдило Ризергамов. Оба как-то сразу резко осознали, что Блэк, даже будучи изображенным на портрете, не перестал быть Блэком, директором Хогвартса, то есть тем, кого происходящее непосредственно касается по множеству причин.
- Простите, сэр. – склонив голову, тихо сказал Эрик. – Просто сестра имела в виду…
- Тело мое, молодой человек, давно истлело в могиле, но Дух мой, а стало быть, и разум – в полном порядке! Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы не догадаться, что имели в виду вы и ваша родственница. И уж совершенно не нужен волшебник моего уровня, интеллекта и опыта, чтобы сообразить, что твориться в ваших нахальных, самонадеянных, и дерзких головах! Вы оба… Хотя… нет! Справедливости ради, вынужден признать, что не могу отказать лично вам в здравомыслии. Но… В силу ряда причин, которые меня не касаются, вы проявляете опасную мягкость, тем самым потакая вашей вздорной кузине. Этой беспредельщице! Этой взбалмошной, незрелой особе, которая возомнила себя пупом Британии.
- Неправда! – взвизгнула Рина. – Это неправда, мистер Блэк!
- Но..,
- Нет, никаких «но», сэр! – Рина наклонила голову и шагнула к портрету. – У меня еще осталась семья. Есть близкие мне люди. И я хочу, чтобы все они были живы, здоровы и счастливы. И если это мое невинное желание мешает кому-то жить, нарушает чьи-то планы, или просто не увязывается с чьей-то картиной мира, для меня это мало что меняет. Если нарушают ваше пространство, покушаются на ваш мир, причиняют ему вред, разве не естественно - защищаться, оберегать? Я не испытываю вражды ни к кому и не стремлюсь диктовать свои законы и правила, но подчиняться чужой воле или прихоти, причиняющей вред мне и моим близким - не дождетесь!
- А решать, что вашим близким есть благо, Вы, миледи, будете непременно сами, лично, не так ли? – вкрадчиво спросил Блэк. Он был совершенно серьезен и смотрел на ведьму почти сочувственно. Рина подозрительно стрельнула глазами по портрету, но быстро успокоилась, - Непростой вопрос, сэр, – устало ответила она. – Было бы глупо делать вид, что я не уловила вашего сочувственного сарказма. Еще глупее – притворяться, что я знаю ответы на все вопросы. Понимая все свои несовершенства, я не собираюсь подвязаться в спасители человечества. Однако и стоять в стороне наблюдая, как разрушают и уничтожают мой мир я не стану.
- Как мне это знакомо, добрая леди. – с язвительной усмешкой отозвался Блэк. – Вы себе даже представить не можете, сколько раз я слышал подобные измышления, изложенные в той или иной форме.
- Вот только не надо устраивать блиц эрудиции, профессор Блэк. – вступил в разговор Ризергам. – Я понимаю, вам трудно избежать соблазна наставлять нас нравственными сентенциями, - размеренно проговорил он, - Но, вынужден просить вас приберечь свои апофегмы для тех счастливых времен, когда ваши портреты вновь станут незаменимым источником мудрости для хогвартских студентов и вашего досточтимого семейства.
Брови Рина удивленно взметнулись вверх, она никак не ожидала поддержки брата, тем более, высказанной в почти невежливой форме. Ведьма внимательно глянула на Эрика, уцепив взглядом и плотно сжатые губы, и вздернутый подбородок и напряженно сжимавшие край стола пальцы. Она не позволила себе ни вздоха, ни болезненной гримасы, ни, тем более, каких-либо слов. Только склонила голову и чуть опустила ресницы, чтобы не смутить джентльменов, блеснувшей во взгляде решимостью. Затянувшаяся пауза грозила усугубить и без того напряженную обстановку. Регина поднялась решительно, но без суеты и обвела комнату взором хозяйки, взглядом, не допускающим возражений, - Мистер Блэк! – торжественно возвестила она, и побелевший от возмущения старик на портрете разом перестал сопеть и даже острый породистый нос его выказал внимание. – Наши семьи никогда не связывали кровные узы, но это не стало преградой для более тесной, более настоящей искренней связи, существующей между волшебниками и ведьмами в которых течет кровь Блэков и Ризергамов. Начавшаяся много веков назад, пропадавшая и вновь возникавшая, она дошла до нас с кузеном в том самом надежном и достойном виде, когда основания для нее находятся во множестве различных сфер. Среди них и бизнес, и политика, и узы крёстного родства, и дружеское расположение, и общность интересов. Всего не перечислишь. И это видится мне самым позитивным, так как истинные привязанности и симпатии не поддаются логическому объяснению и анализу.
- Особенно бросается в глаза и импонирует мне лично ваша семейная любовь к животным…. – ядовито буркнул вредный старикан, и Рина поняла, что она выиграла. Подавив улыбку, она искоса зыркнув на Эрика, изобразив грациозный реверанс в лучших викторианских традициях. – Мы очень рады, сэр, что отношения наших семейств взаимно приятны и взаимно полезны. А то, что в теперешней непростой ситуации наши с Вами совместные инициативы и усилия могут принести некоторую пользу не только нам, но и многим другим достойным представителям магической Британии – вселяет в меня настоящую гордость!
– Нет, ну вы только послушайте ее!!! – всплеснул руками достопочтимый старец. – Как формулирует! Какой пафос! Вы, юная леди – страшное существо! – изрек Блэк не скрывая ни своего восхищения, ни своего негодования. – Не будь Вы Леди….
- Джентльмены…. - Рина изящнейшим манером улыбнулась обоим мужчинам, - Я не могу допустить, чтобы мои, возможно, излишне эмоциональные высказывания стали причиной вашего неудовольствия. Я уповаю на ваше снисхождение к леди, силою обстоятельств вовлеченную в дела джентльменов, и смиренно прошу простить меня. Я удаляюсь для того, чтобы сосредоточиться на чисто женских делах: заботе о близких, милосердии, сострадании и прочих хлопотах…. – смиренно потупившись, ведьма выпорхнула из гостиной, грациозно прикрыв за собой двери.
- Ваша кузина – преопаснейшая бестия, молодой человек! – безапелляционно заявил Финеас Найджилус. – И не спорьте со мной! – поспешил добавить он сварливым тоном. Его бородка клинышком ощетинилась и стала больше походить на эспаньолку, от чего Эрик успокоился и примирительным тоном сообщил,
- И не думал с вами спорить, сэр! Не во всем, но я с вами согласен. Правда, я не склонен видеть в Регине образчик Вселенского зла.
- Вы или слишком наивны, мистер Ризергам, или и дьявольски умны и коварны. – недовольно выговорил старик. – А ваша сестрица искуснейшая комедиантка. Она выворачивается из любой ситуации.
- Из любой? – Эрик картинно вздернул бровь. – Ах, если бы, уважаемый мистер Блэк. К сожалению ее «изворотливость» приносит ей самой и семье больше неудобств, чем пользы и едва ли помогает в решении проблем. Регина сообразительна, скора на реакцию и довольно способна, обаятельна и неплохо образована, но…
-Что ж, вполне закономерно!– с противным смешком заявил старик. – Очаровывать простотой и достоинством, обезоруживать благоговейным вниманием и почтением, усыплять притворной заботой и восхищенным почитанием, а затем исподтишка ошарашить заклятием! Чего еще ждать от потомков вероломной Немуэ?! – Блэк воинственно нахохлился и с вызовом глянул на Эрика.
- Не думаю, что сейчас подходящее время для исторических и генеалогических дискуссий, но Вы, проявляющий такие глубокие знания чужих родословных, наверняка в курсе … - голос Ризергам окреп и приобрел округлую, почти объемную звучность…, - что Ризергамы являются прямыми потомками великого Мерлина. Уж Вы-то досточтимый сэр, определенно понимаете, что это значит!
Блэк понимал. А если и не верил, то виду решил не показывать. Эрик отошел к окну и слегка отодвинул шторы. Вглядываясь в неприятные весенние зябкие сумерки, он полез в карман, достал сигареты и уже почти собрался прикурить, но остановился и обернувшись к портрету спросил. – Вы не возражаете, сэр?
- Ваш дом. Меня совершенно не интересует, эти ваши упражнения в хороших манерах. – фыркнул он и дернул бородкой. Эрик пожал плечами, убирая пачку в карман, но старик ворчливо, хотя и уже гораздо мягче высказался, - Да курите уже. Хоть ваши табачные палочки ни в какое сравнение не идут с трубочным табаком, все равно есть в этом что-то приятное, ностальгическое. Жаль, что из ощущений нам портретам доступны только воспоминания…
- Зато это сильно обостряет и тренирует память, сэр. – примирительно улыбнулся Ризергам и усики над тонкими губами Блэка слегка дернулись вверх.
*******
- Так что же ви, моя дорогая мисс, намерены мне сказать? – зябко потирая сухие ладони, спросил Айзекс, прожигая Рину угольками глаз. – Как ми с вами будем действовать с нащим пациентом?
- Исключительно на благо его здоровью, дорогой рэб Айзекс. Исключительно на благо. Позвольте мне сначала задать вам несколько вопросов. Просто чтобы быть уверенной, что я правильно поняла ваши объяснения и выполнила наставление. – пресекла Рина вопросами недоумение эскулапа. – Вопрос первый: Дамблдор, выполняя крайне сложное заклинание, подорвал и без того не до конца восстановленные силы, так?
- В принципе так… Я вам скажу, дорогая мисс, что ви правильно обозначили суть, но существуют-таки детали…
- Разумеется, Рэбе. Но я продолжу, - спокойно, но твердо сказала ведьма, - Вопрос второй:
Сейчас состояние Альбуса стабилизировалось только благодаря вашему уникальному лечению?
- Ну… - старик вытянул губы и весьма неодобрительно покачал головой.
- Я так и думала, - Регина опять прервала его намерение ответить развернуто. – Вопрос третий: То состояние, по-маггловски определяемое, как искусственная кома, не может продолжаться дольше некоторого срока? В противном случае оно может повредить вашему пациенту?
- Таки-да! – резко ответил Айзекс. Он явно был рассержен тоном и манерами Регины, но не находил повода для обоснованного возмущения.
- Прекрасно! – кивнула Рина, снова перехватывая инициативу. – Однако мы понимаем, что Альбус Дамблдор – величайший из магов современности, обладает не только исключительными магическими способностями, но имеет непростой характер и непреклонную волю. Было бы непростительным заблуждением, рассчитывать, что в нынешней ситуации, будучи возвращенным к нормальной жизнедеятельности, он согласиться оставаться в стороне от происходящего и спокойно поправлять здоровье, так?
- Что ты предлагаешь, дерзкая ты девица? – закричал Айзекс. – Прекрати виворачивать все с ног на голову! Никакая магия, никакие халдейские премудрости и никакая медицина не могут-таки обмануть жизнь и смерть! Всякая искусственная жизнь-таки ведет к настоящей смерти!
- Даже Хрустальный сон, Рэбе? – тихо спросила Рина. Айзекс раскрыл рот, выпучил глаза и уставился на ведьму, будто перед ним была не Регина Ризергам, а сама Моргана.
- Ты… Ты… Ты-таки думаешь, что говорищь? – прошипел он.
- Конечно. Я думала, Рэбе. Это единственный выход. Но только в том случае, если вы возьметесь за это.
- Невериятно! - Айзекс всплеснул длинными руками и обессилено плюхнулся на стул. - Ти хоть понимаещь, неумная, несуразная девица, какой это риск? Не говоря уже о том, что для этого нужно знать материал, иметь, скажем условия… И, таки-да, соверщенно невозможьные компоненты…. – забормотал он себе под нос.
- У вас все будет Рэбе. Прямо сейчас. – уверенно ответила Рина. С вашим гением вы в два счета разберетесь с тем, на что всякому другому потребуются столетия. Решайте, рэб Айзекс! Я, Регина Ризергамов, прошу Вас, Лейба Айзекса, погрузить моего опекуна-наставника, Альбуса Дамблдора, в Хрустальный сон Мерлина, на срок, необходимый для его полного восстановления от последствий перенесенных им осложнений.
Старый еврей несколько секунд ошарашено смотрел на ведьму, которая фактически произнесла свою часть магического соглашения. Невысокая фигурка Рины сейчас казалась величественной и внушительной, синие глаза ведьмы тихо мерцали в мягком свете, как звездчатый сапфир на ее руке. Айзекс открыл было рот, но снова закрыл его и низко опустил голову.
- Ви хорошо говорили, молодая леди. И я вижу, что ви-таки много думали и подготовились… Ой-вэй. Ой-вэй! Но ти понимаешь, мейделе, на какой риск ви все идете, прими я это решение? А Слезы Девы Озера? Ты хочешь взять Слезы Девы Озера? Ты не можешь принять такое решение!
- Могу, Рэбе. – Я – Регина. Но в данном случае этого не потребуется, мне кажется. Я действительно думала… Согласно Магическому Уложению, Дамблдор законно назначен бабушкой, тогдашней главой семьи, моим опекуном. Это не делает его кровным родичем, но в семью вводит на определенный срок. Я затребовала магический контракт в архивах и мне его выдали. Он имеет силу до тех пор, пока Регина, то есть я, его не расторгнет в одностороннем порядке. Я его не расторгала. Далее: когда с Альбусом случилось несчастье на астрономической башне, он оказался в нашем доме и в момент оказания первой магической помощи ему дали восстанавливающее по нашему семейному рецепту. Мы с Эриком …
- Ви хотите сказать, леди, что ви с братом добавляли в эликсир Ризергамов свою кровь?
- Ну конечно! И я, и Эрик! А как же иначе? Мы и не думали тогда ни о чем таком, просто у нас не было иного выбора. И только несколько дней спустя, когда вы уже занялись его лечением, и мы вздохнули относительно свободно, Эрик вдруг засмеялся: «А знаешь, дорогая, похоже, у нас появился еще один даааааальний родственник!».
- Ну-ну…- только и вымолвил Айзекс.
- Таким образом, раз он «свой» - Слезы Девы Озера не понадобятся. У меня даже есть одна идея, - оживленно затараторила Рина, склонившись к все еще ошарашенному Лейбу Айзексу, - Для завершения обряда, ну, то есть для снятия Хрустального Сна, у меня кое-что припасено….
- Ти что-таки еще задумала, несчастная? – с обреченным отчаянием в голосе возопил старик?
- Это не повлияет на качество ингредиентов, Рэбе. – сдержанно и уверенно ответила ведьма. Я все вам передам, как только вы дадите мне свой ответ…
Небольшая уютная комната в Снивиллидже растворилась, размылась, потеряла границы в сгустившихся сумерках и в наступившей тишине.
- Я, Лейб Айзекс, согласен по просьбе Регины Ризергамов, погрузить ее опекуна-наставника, Альбуса Дамблдора, в Хрустальный сон Мерлина, на срок, необходимый для его полного восстановления от последствий перенесенных им осложнений.
*******
С тех пор, как Эрик нашел мало-мало общий язык с Финеасом Найджилусом, в Снивеллидже поселился тихий Ангел. Регина даже про себя уже не называла Блэка вредным старикашкой. Лейб Айзекс, словно сбросив несколько десятков лет, носился между Снивиллиджем, своим домом и ризергамской библиотекой. Дорогая Присцилла не расставалась с нюхательными солями и ароматной эссенцией – старый эскулап приводил ее в неописуемое волнение. Эрик, казалось, обеспокоен только проблемами Гарри Поттера и сопровождающих его лиц. Он наведался в Кабанью башку, но там никаких новых сведений не узнал. Найджилус угрюмо молчал и с каждым днем хмурился все больше. Даже фон на его портрете казался Рине темнее обычного. Точных сведений о Потере и Ко не было, но в общих чертах сообщения обнадеживали (Блэк лаконично отрапортовал, что что-то случилось, но в основном все живы и находятся у друзей). Обитатели Снивиллиджа сошлись на том, что процесс восстановления здоровья и душевных сил занимает все время команды, и поэтому в сумке мисс Грейнджер пока нет надобности, и она лежит где-нибудь в укромном месте. Раза два или три на день Эрик, правда, вспыхивал энтузиазмом и беспокойством и порывался отправить Рину на поиски этих друзей. Даже грозился сам отправиться искать. Но Рина, хоть и разделяла его беспокойство, никак не могла покинуть коттедж, пока не закончит дела Лейб Айзекс. Никаких других вопросов Эрик сестре не задавал, что устраивало ее несказанно: во-первых – она не горела желанием нарываться на диспуты на тему своего тиранства и безответственности, во-вторых – она категорически не собиралась менять решения и уж тем более – совершенно не хотела ссориться с братом.
*******
Видимо, кто-то там, в небесах все-таки решил, что Ризергамы не самые плохие на земле люди. В тот самый момент, когда Регина решила все-таки заняться поисками друзей, располагающих сведениями о Поттере, в Снивиллидже забрехали все собаки сразу и в дверь ввалился промокший, растрепанный и счастливый Римус Люпин.
- У меня родился сын, ребята. – сказал он с порога и, привалившись к дверному косяку блаженно зажмурился. Ошарашенные простотой и величием этой новости Ризергамы замерли на мгновение, а затем кинулись к Римусу и стиснули его в объятиях: Рина со счастливым визгом, Эрик – со смущенными и восторженными восклицаниями, «ну, ты даешь», «вы молодцы», «поздравляю, старик». Едва высвободившись из объятий, Люпин подвергся нападению лохматого черного пса, который поставив лапы на плечи мужчины, с повизгиванием принялся вылизывать его лицо. – Мы назвали его Тэдди, Бродяга! И он прехорошенький! – сказал Римус, с воодушевлением чмокнув мокрый черный собачий нос. Пес фыркнул, принял четырехлапное положение и встряхнулся, вызвав дружный и счастливый смех волшебников. – Я к вам первым, ребята. – отсмеявшись, сказал Римус, мне еще стольких надо обойти и быстро вернуться. А то там Дора и малыш… - смущенно потупился он.
- Мы нагрянем к вам с подарками, как только твоя жена разрешит. – улыбаясь, похлопал по плечу Римуса Эрик.
- Классссс! Передай Доре и Андромеде наши поздравления! – улыбнулась Регина, с удивлением обнаружив, что совершенно не корёжась назвала свою «недругиню» Дорой. – «Наверное, настоящее счастье ставит все по своим местам, а разная ненужная ерунда, как старая листва уносится счастливым ветром». - подумала она.
Римус распрощался, Эрик вышел его проводить, а Регина направилась в гостиную.
******
Лейб Айзекс сидел за круглым столом в гостиной Снивиллиджа и прихлебывал имбирный напиток из пузатенькой глиняной кружки. При появлении Регины. Он приветственно приподнял кружку и жестом призвал ведьму присоединиться к нему. Рина сразу уловила какое-то приподнятое возбуждение старика и устремилась к столу.
- Не волнуйтесь так, дорогая, это вгедно отражается на коже лица. – хихикнул старик. Я не стану-таки томить тебя, мейделе. Старый Лейб фсе устроил! Старый Лейб-таки очень и очень недурной лекарь и таки невериятно сильный маг! У нас есть целий месяц, мейделе! Скажем, через ровно …., - он пожевал губами, закатил глаза и выдал, - через ровно четыре с половиной недели мне понадобиться твое присутствие, необходимый компонент и очень-очень достойная меня сумма! – зашелся Айзекс в веселом скрипучем смехе. – Мы молодцы, моя фейгеле! Особенно, я конечно! – подмигнул он Регине.
*****
- Хорошо, что ты к нам заглянул, Рис! – сказал Ризергам, пожимая руку друга. – А то у меня на душе так скверно было, после нашей последней встречи…
- Поэтому – к вам первым… - тихо ответил оборотень. – К кому же мне, как не к вам?
Они замерли, а потом обнялись крепко.
- Рик, только у меня к вам одна просьба… - замялся Римус. – Вы не обижайтесь … Ты-то я знаю, поймешь… а вот малютка… Понимаешь, Дора хочет, чтобы крестником Тэдди стал Гарри Поттер…
- И в чем подвох? – не понял Эрик. – В чем тут обида?
- Ну… я-то хотел вас с Риной просить быть крестными, но…
- Брось, брат мой серый! – рассмеялся Эрик. – Поттер – это правильно. Говорят, он славный парень! Хотя, судя по тому, что я о нем слышал – тот еще экстримал! – захохотал Эрик.
- Тогда я сразу к ним и все скажу Гарри!
Эрик напрягся и застыл, благодаря сумерки за то, что Люпин не видит его лица, - Вот они все обрадуются! – как можно сдержаннее сказал он.
- Конечно. После того, что ребята пережили…. Всем досталось, но слава Мерлину, они сейчас в безопасности. Знаешь, я даже горжусь, что учил их! И Гарри, и Рон, и конечно Гермиона…
*******
Проводив Айзекса, Рина сидела с ногами в огромном кресле и блаженно жмурясь, смотрела в огонь. Руки ее сжимали пузатую глиняную чашку. В комнате пахло имбирём, пряностями и можжевеловыми поленьями.
Эрик вошел в гостиную и ведьма, услышав его шаги, приветственно подняла руку и поманила брата к огню.
- Присоединяйся, Рик. Сегодня поистине славный вечер. Я тут припасла для тебя имбирного эйля. Садись – указала она рукой на соседнее кресло.
- Спасибо. – ответил Ризергам усаживаясь и беря со столика кружку. – Римус сказал, что все хорошо и все команда у друзей.
- У друзей? Тогда это точно кто-то из Уизли. К Молли бы они не сунулись. Тогда остается Чарли, Билл или кто-то из дальних. Дальних - дети не настолько знают, чтобы с ним трансгрессировать в минуту опасности. Чарльз? Я слышала, что он вернулся, или нет? Короче, если он и тут, то, скорее всего, у Молли, или неизвестно где. Он тоже отпадает. Остается Билл. Коттедж Ракушка. Понятия не имею где это. Я так и не собралась к ним в гости.
- Главное – у друзей. – ответил Эрик и прикрыл глаза. – А что-то я давно не видел нашего рэбе?
- А рэбе отбыл домой. – будничным тоном ответила Регина. Эрик удивленно глянул на сестру, и она уже было приготовилась к непростому объяснению, как за спинами у Ризергамов послышался скрипучий голос Блэка.
- Вы желали знать, где притаились мистер Поттер и сопровождающие его лица? Они в коттедже Ракушка у Уильяма и Флер Уизли. – сообщил портрет. Рина и Эрик удивленно уставились на портрет, а Блэк пояснил, уже без насмешек и театральности, - Просто там поднялся переполох, в коттедж нагрянул гость и мисс Грейнджер кинулась к своей сумке и приволокла ее в гостиную. Судя по голосам все счастливы-довольны. – Ризергамы переглянулись, Эрик хмыкнул, Рина плотно сжала губы, чтобы не прыснуть.
- Мы счастливы поздравить Вас, сэр! – торжественно произнес Эрик. – Это замечательная новость и я уверен, вы будете гордиться малышом. В его жилах течет благородная кровь Блэков. Его отец – самый порядочный из известных мне людей, сильный маг и самое главное – мой друг.
- А его мама – ваша родственница – настоящая Блэк – сильная, отважная, способная и очень яркая личность! – с воодушевлением закончила Рина. – И, спасибо вам за дивную новость, сэр! Пожалуй, сегодня я-таки высплюсь! – подмигнула она брату и присев перед Блэком, покинула комнату.
Эрик тоже поблагодарил портрет за сведения, еще раз поздравил с новым блэком, и удалился. Долго-долго смотрел Финеас Найджилус Блэк в догорающий камин. В конце концов, мерцание одиночных красных сполошков убаюкало его, веки старика медленно закрылись и его губы тронула улыбка: «Пра-пра-пра-внучатый племянник? Ну что ж…. Все равно Блэк…»






Глава 47

♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠~ 45~ ♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠
Раствориться, затеряться
В череде мистификаций.

В чехарде иллюзий можно
Жить то будущим, то прошлым.

И тогда неважно вовсе
То, что между «До» и «После».
*
Возможно, не всегда стоит отчаянно торопить свое Завтра, чтобы Сегодня также отчаянно не жалеть о своем Вчера
*
Блестящие матовым жирноватым блеском бусины приятно радовали пальцы. Рина машинально, словно четки, перебирала странноватые на вид бусы из черных камешков неправильной формы. Они вряд ли тянули на украшение, но Рина чувствовала себя чуть ли не художником - ювелиром и вот уже несколько дней не выпускала бусы из рук. Собрала она их давно, еще до того, как в Снивеллидже появился Дамблдор. Они почти год пролежали в ее комнате в тайном месте, там, где в запертом на множество заклинаний ящике хранился фиальчик со Слезами девы. Строго говоря, именно зелью и было обязано своим появление странное украшение. Долгими зимними вечерами, прогоняя беспокойство и тревогу, ведьма пыталась заниматься полезным делом: а не изобрети ли заклинание от комаров и мух; или, например, вывести формулу, чтобы поддерживать идеальную длину ногтей; или придумать украшение, которое бы меняло цвет под наряд, настроение, состояние… Вся эта бредятина и привела к тому, что однажды Эрик застал ее в лаборатории, склоненной над котелком со странным содержимым.
- Что стряпаем?
- Ты, Рик совсем приземленная личность. Стряпают кухарки, а я творю!
- По части натворить – ты у нас молодец, cara*. Так и что это?
- Не знаю пока к чему применить. Может лосьон от прыщей, может живая вода, а может…
- Ну, тогда это варево – точно твое. По части думать «после» а не «до» – ты у нас первая!
- Вряд ли тебе удастся расстроить мои планы и охладить творческий порыв. Лучше давай навскидку придумай, что бы этим обработать так, чтобы было красиво и полезно.
- Ты сама себя слушаешь, хоть иногда? Мой тебе совет – лучше выплесни все это и погаси огонь. Больше пользы будет. Вернее – меньше вреда!
- Ты Рик бескрылый….
- Ну, тогда …. Вот – на, держи. У нас этого добра - девать некуда. Может они портятся, кто их знает? А так – вроде и в дело и не жалко.
Эрик пошарил рукой по верхней полке и достал большую коробку заполненную небольшими губчатыми камешками. Рина удивленно глянула на брата, взяла коробку и пошарила в ней. Вынула один, другой покатала на ладошке, задумалась, закусив губу, а потом радостно улыбнулась.
- Эрик – ты гений!
Вот так и появилось это, с позволения сказать, украшение. Она долго подбирала камушки, пришлось даже поднапрячься и подогнать их по форме и размеру. Особо она не усердничала, но общий вид бусины имели похожий, сохраняя индивидуальность. А обработка их парами зелья, куда она добавила Слезы девы, привела к неожиданному результату в смысле внешнего вида. Бусины приобрели черный цвет, матовый блеск и приятную теплоту. Может, и не было в них ничего полезного, но Рине они были приятны, и она осталась довольна. Потом как-то случилось, что она их упрятала, а вот недавно, сама не зная зачем, нашла и не выпускала теперь из рук.
В жизни не бывает случайностей. Если и случается что-то непредвиденное и неожиданное, то и оно при детальном рассмотрении оказывается совершенно закономерным и прогнозируемым. Даже предсказуемым.
Тихий Ангел не задержался в Снивиллидже. Да и что бы ему там сдалось в этом странном домике, где хозяева были неспокойны, гости не здоровы, животные странны, а остальные… домовики да болтливые портреты – та еще компания для ангелов.
Что ж тут удивляться, что тихая семейная благость покинула Снивиллдж, не только не погостив, а даже не осмотревшись. Угрюмое неведение Аберфорта о Добби, ехидные цидульки Блэка о сетованиях хозяйки Ракушки, неприятная молчаливость сиделки, присланной Айзексом, а главное – внезапно возникшая кипучая деятельность Эрика в его лондонских конторах… Все это через два дня вконец вывели Рину из состояния умильного расслабона. Даже периодическое общение с Мелли и Присциллой не могли настроить ведьму на позитив. Ею овладело унылое бездействие, тревожная праздность. В голову полезли смуглые мысли, настроение сделалось ленивым и чумазым, а душой овладели помыслы. «Вот – страшная же штука», – думала Рина, – «заполняет все существо разом. Не иллюзия, не мечта, а так – полу-жизнь. Отнимает время, силы и настолько одуряет и вгоняет в транс, что в этом мареве начинаешь существовать, как в реальности и теряешь связь не только с окружающим, но и собой». Пытаясь вырваться из цепких липучих сетей помыслов, Рина проигрывала кучу вариантов, начиная от активного сопротивления властям и режиму, и заканчивая тупой бабьей истерикой на плече погруженного в хрустальный сон опекуна. Осознав разом, что все придуманные ее больным мозгом инициативы только глубже затягивают ее, она зацепилась сознанием за факт понимания ситуации и тут же приступила к плану барона Мюнхгаузена. Остатки альтруизма не позволили ей прибегнуть к посредству больных, слабых и беременных. На друзей, знакомых и любимых недругов ведьма забила по причине того, что «край» еще как бы не настал. Поколебавшись еще немного, Рина также исключила портреты и в сухом остатке не обнаружила никого. Отсутствие информации, оторванность и разобщенность не пощадили и Эрика. Он повздорил с Аберфортом, посетив Кабанью башку, потом вернувшись, накричал на Рину и слегка поворчал с Блэком. Из Ризергама дорогая Присцилла и Мелли почти безмятежная, с объемным животиком, постоянно рассказывали о том, как им живется, спрашивали о новостях и делились впечатлениями.
Эрик и Регина с воодушевлением проводили эти сеансы связи.
- Как будто с космосом общаешься. Или со сказкой…. – мечтательно заложив руки за голову и вытянувшись в кресле, сказала Рина, после очередного разговора.
- Это правильно, белка. – ответил ей Эрик. Это у них там – жизнь. Они там настоящим делом занимаются. А у нас наоборот – фигня одна!
- Не спорьте, молодые люди. – послышался смешок Блэка с портрета. – Вы занимаетесь этой, с позволения сказать, фигней, чтобы обеспечить кому-то сказку.
Ризергамы удивленно переглянулись, а старик продолжил,
- И кстати, у меня для вас есть две новости: одна –
- Начинайте с худшей, сэр! – досадливо отозвалась Рина. – Раз уж вам не терпится разрушить хрупкую идиллию.
- Извольте, леди! – поклонился Блэк. – В создавшейся ситуации, можно считать, что директор Хогвартса временно делегировал свои полномочия профессору Снейпу, и, следовательно, я вынужден ставить его в известность о происходящих событиях, о которых я узнаю от портрета, путешествующего в компании гриффиндорских студентов. - Брат и сестра одновременно повскакали с мест.
- Вот, например, в скором времени мне нужно будет сообщить врио директора, что молодые люди покинут гостеприимный кров и направятся …
- Не издевайтесь, сэр! – сказала Рина.
- Боюсь, вам это не понравится…, но они собираются ограбить Гринготс, сейф Лестранжей.
Ризергамы застыли с разинутыми ртами посреди гостиной, глядя на потрет круглыми от удивления глазами.
- Не стоит смотреть на меня так, будто я был пациентом Мунго, а не директором Хогвартса! Я тоже не в восторге от их затеи, но помешать им я не в силах! Тем более, вы не хуже меня знаете, что дети не просто так ломятся лбами в стену! – старик явно злился. – Они разработали план. Безумный, конечно, но другого и я бы не придумал!
- Ну, это конечно существенно меняет дело. Вы развеяли добрую половину моих сомнений, дав их предприятию столь лестную оценку, профессор. – на удивление серьезно сказал Эрик. – Но кое-что вы, кажется, упустили из виду…., то, что они дети, тролль меня задери! – громыхнул и раскатился по гостиной его голос.
- Не драматизируй, Рик. Пока мы толком и не знаем в чем дело. А вы, сэр, не напускайте туману! И так муторно! Давайте, рассказывайте!
- Они вчетвером отправятся в Гринготтс. Грейнждер – в образе моей… В образе миссис Лейстранж, Уизли – переодетый и частично преображенный, Поттер – под мантией.
- Четверо?
- С ними гоблин.
- Только этого не хватало! - Рина плюхнулась на диван. – Но Беллатрикс – это… Это очень скверно.
- Выбор, видимо был небогат. – уныло промямлил Блэк.
- Так…. Помешать им мы уже не сможем? - Эрик встал и расправил плечи. – Но прикрыть и подстраховать – вполне. Собирайся! Будешь моей спутницей. Дон Эрике Эрнандес Ортего де Кордоба и донья Рехина Ризерс Баркез де Лондрес отправляются проведать свой сейф и подобрать фамильные драгоценности.
- О-как! – Рина даже тихонько присвистнула. – Ты уверен, что дон Ласарио, позволив тебе распоряжаться его сейфом, не оговорил каких-либо условий.
- Глупая белка и есть! – раздраженно отозвался Эрик. – Дед Лачо всегда имел сейф в Гринготтсе. Как только я родился, он открыл для меня доступ, а когда я достиг совершеннолетия – то и для тех, кто меня сопровождает, или заменяет. Почему бы тебе не спросить, кого я указал в этом списке?
- Потому, что меня пока не очень интересует содержимое твоего сейфа в Гринготтсе, дорогой кузен. Но ты ваще тихушник! – хмыкнула Рина.
- Вы отвлеклись на семейные финансовые проблемы, господа, а я хотел напомнить вам о том, что я обязан оповестить директора Снейпа о том, что мне стало известно. И время уже давно пошло… - сварливо встрял старик.
- Только не это! – визгнула Регина, подскакивая к портрету. – Директор Блэк, миленький, не надо! Ну, или по крайней мере – не теперь! Это просто негуманно! Вы же умный опытный… Вы психолог, в конце концов! Если у профессора Снейпа достанет здравого смысла и выдержки не кинуться очертя голову в банк, то он потом загрызет себя, даже если с ребятами ничего не случится! А в банке его по любому не ждет ничего хорошего…
Эрик скривил губы неприятной усмешкой и, заломил бровь, глянул на сестру весьма недоброжелательным образом.
- Прошу вас, Финеас Найджелус! – не замечая гримас брата, снова обратилась к портрету Рина. – Это неправильный ход. Придумайте что-нибудь! Нужно, чтобы эта информация как можно дольше не дошла до профессора Снейпа.
- Меня другое удивляет… - раздумчиво проговорил Блэк. – Никто не заметил, а молодая леди обмолвилась о возможности благоприятного исхода этой авантюры. Похвально, что вы, так беспокоитесь о душевном покое профессора Снейпа, о непутевых студентах и о здоровье директора Хогвартса. Вот только кто позаботится обо мне? – проворчал Блэк. – У меня все-таки есть некоторые обязательства…. И вы об этом знаете! – возвысил он голос.
- Именно поэтому и прошу, сэр! – воскликнула Рина. - Будь на вашем месте кто другой – не было б смысла даже заикаться. Но вы… Вы непременно найдете выход, сэр! Рик! – стремительно повернувшись к брату, сказала она, - В Гринготсе от меня проку не будет. Я скорее помеха. Да и тебе одному будет сподручней. А я…, а я отправлюсь совсем в другое место.
Эрик раздраженно поморщился. Он стал похож на учителя, которого от рукоприкладства удерживает только чувство собственного достоинства и брезгливость. Предотвращая неприятную и ненужную разборку, Рина вздохнув, распрямилась, приосанилась и вытянула вперед руку, с блеснувшем на мизинце кольцом Регины. Никто не проронил ни слова. В полной тишине Эрик сначала удивленно вытаращил на нее глаза, затем побелел от ярости и тут же мгновенно потух взглядом. Блэк на портрете, хоть и был не в теме относительно Ризергамов, но простаком в семейных магических порядках он не был никак. Старик смотрел на молодых живых волшебников и сочувственно молчал. Также молча ведьма опустила руку, и мерцание маленькой сапфировой звездочки на ее пальце растаяло. Рина стряхнула с себя раскаяние, неловкость и шагнула к брату. Приподнявшись на цыпочках, поцеловала его в щеку, слегка коснулась рукой плеча и вышла из комнаты.

********
«Сказать, что Северусу Снейпу не везло в жизни - было бы неправильно. Нет, я, конечно, не был баловнем судьбы, везунчиком. Но уж чтобы совсем не везло – такого не было. Жив, относительно здоров, умен, даже талантлив…. Mожет быть даже гениален! Удачлив… В меру… Вот сейчас, допустим, меры то можно было и прибавить. И ведь осталось добраться всего-то до Горгульи, каких-то пара минут ходу… Так ведь – нет! Не хватило удачи! Самой малости не хватило. И вот – здасссьте пожалуйста: лежит себе Директор, бывший декан, талантище зельеварения, пожиратель смерти, гроза Хогвартса…. Лежит, отдыхает. Пробовал встать, аккуратно, по стеночке – не вышло. Только руки и щеку рассадил о шершавые камни. Ну, ничего. Нам ли переживать о лишних украшениях на лице? Заживет. Вот только доберусь до своих зелий – и мигом все поправлю! И будет лучше прежнего. Добраться бы только! Добавил бы Его Темнейшее Лордство пару-тройку добрых круциков от щедрости души - проблем бы не было. И ведь как глупо попал! Вздумалось дураку, сопляка Драко прикрыть! Не узнал ребенок Поттера под жалящим заклятием. Ну, молчал бы себе, так нет! Посмотрел на Нарциссу и не сдержался, встрял. Вот и получил! Хотя…. С нашим везением... могло бы быть и хуже. А так – кто теперь скажет, что я невезучий? Вот сейчас, еще чуть–чуть отдохну и …», - и директор Снейп провалился в смуглое шершавое и твердое забытье.
*********
Огромный вестибюль Гринготтса разозлил Эрика. Он старательно держал непринужденный пренебрежительно брезгливый вид, чтобы никто не обращал внимание на его резво шваркающие по сторонам глаза. Он выглядел очень уверенно и надменно. Ризергам молча подошел к одному из гоблинов и безапелляционно потребовал управляющего. Гоблин засопел от удивления и бешенства, а Эрик вдруг сразу увидел группу волшебников, стоящую неподалеку. Футах в тридцати стояла высокая пышнокудрая волшебница, которая разговаривала резким и неприятным голосом. Рядом с ней находился волшебник ничем не привлекающий внимания, но как-то слишком бестолково представительный при более внимательном рассмотрении. Он постоянно вертел головой, путался в своих руках и бессистемно топтался на месте. «Ну, это скорее всего Уизли», - подумал Эрик, - «значит где-то рядом должен быть Поттер с гоблином. Интересно, как они вдвоем под мантией уместились?». Наблюдая краем глаза за гоп-компанией, Ризергам пренебрежительно отвечал гоблину. У Дона Ласарио было право без сопровождения посещать свое хранилище и то, что это право распространялось на внука, Эрик счел большой удачей. Получив ключи и поставив подпись под ордером, Эрик неспешно направился за интересующей его компанией. Наложив на себя чары неприметности, Ризергам без труда забрался в вагонетку и понесся за грабителями, не опасаясь, что они в состоянии интересоваться чем-либо кроме стремительности движения. Когда они миновали водопад, Эрик сразу выцепил взглядом мисс Грейнджер. Теперь ему предстояло самое главное: не привлекая внимания ее спутников наладить связь с юной леди. Сегодня явно был его день – решение пришло быстро и четко, не оставляя сомнений в том, что его действия верны. Эрик крепко сжал кулаки, сосредоточился, закрыл глаза и мысленно произнес: «escúchame, Hermione!». Резко вскинув руки, он сделал пальцами сложный пасс, похожий на движение танцора с кастаньетами. За уступом стены он не видел студентов, но не сомневался, что девочка его услышала. Он даже улыбнулся, представив себе ее лицо.
«Гермиона, не волнуйтесь!», - мысленно произнес он, - «Это Эрик Ризергам. Мы с Вами встречались в Хргвартсе у моей кузины. Я не пойду с вами в хранилище, но знайте, что я рядом и готов быть полезным. Будьте осторожны, Лейстранжи очень изощренно придумывают заклятья от взлома. Возможно, будет страшно, может быть больно, но ничего фатального в Гринготсе произойти не может. Там вы не сможете меня слышать и отвечать, но когда выйдете, я буду здесь. Вам будет достаточно только мысленно меня позвать, и я Вас услышу». Выглянув из за уступа, Эрик увидел, как четверо зашли в хранилище, а один гоблин остался снаружи.
**************
Рина неторопливо пробиралась к директорскому проходу в Хогвартс держа палочку наготове. Она счастливо избежала встреч с дементорами и благодарила за это свою верную Валькирию. Ну и Эрика немножко, так как без его посредства, авторитета и респектабельности ей бы фиг взялись ремонтировать метлу с такими повреждениями. Она оставила Валькирию на квиддичном поле за левой трибуной, как раз там, где в нескольких шагах был вход в тоннель, ведущий прямо к директорскому кабинету. Путь по темному проходу, чистому, сухому, но очень зловещему, Рина проделала почти бегом. Не то, чтобы она торопилась, но смутные ощущения тревоги и неуютства будоражили, делали ее резкой, дерганной и уязвимой. Добравшись до двери в коридор перед директорским кабинетом, Рина секунду помедлила, отчего-то тронула рукой бусы, крепче сжала палочку и … нажала потайную ручку двери.
*********
Эрику казалось, что прошла вечность, когда он услышал отдаленный гул, шум, гомон и звон. «Началось», - беззлобно подумал он и неохотно отодвинулся от стены. «Дверь сейфа распахнулась, лавина пышущего жаром золота и серебра вынесла Гарри, Рона и Гермиону во внешнюю пещеру.» (с). «О как», - удивился Ризергам. К хранилищу со стороны тоннеля двигалась шумная и вооруженная толпа гоблинов и волшебников. Выждав, Эрик незаметно присоединился к ней. «Струи красного огня полетели в толпу. Несколько гоблинов повалились на пол, зато другие хлынули вперёд. Прикованный дракон взревел, и над головами гоблинов прошёлся огненный вихрь. Волшебники, пригибаясь, умчались, откуда пришли». (с) Эрик укрылся за небольшим уступом стены и стал высматривать мисс Грейнджер.
- Гемиона! Вы меня слышите?
Уже отчаявшись дождаться ответа, Эрик четко услышал ее уверенный голос.
- Мистер Ризергам! Я так рада Вам! Мне… очень помогло Ваше присутствие!
- Уверен, Вы бы справились и без меня! И я очень рад, что вижу вас всех! А теперь – удирать! И не волнуйтесь, я вас прикрою. Кажется, у вашего Поттера есть авантюрный, но забавный план!
«Гарри охватило вдохновение, а может, безумие. Он направил волшебную палочку на железные ножные кандалы огромного зверя:
— Релашио!
Кандалы со стуком упали.
— За мной! — Гарри бросился к слепому дракону, на бегу посылая Оглушающие заклятия в толпу гоблинов.
— Гарри, Гарри, что ты делаешь? — кричала Гермиона.
— Давайте, залезайте, скорее!» (с)
«Господи! Он же нас сбросит и сожрет…», - услышал Эрик дрогнувший, полный паники голос девушки. Улыбнувшись, и небрежно двинув в челюсть замахнувшегося на него гоблина, Эрик сказал: «Все просто, мисс: пока он отсюда не выберется, ему будет не до деликатесов. А потом он скорее захочет пить, чем есть. Так что пока он не улетит туда, где, по его мнению, безопасно, пахнет свободой, водой и едой, быть съеденными вам не грозит. А чтобы не сбросил, есть очень простое и действенное заклинание. Наверняка Вы его помните: Glue! Ну а как пожелаете освободиться - ».
«Ох, не добивайте, сэр!», - с чувством сказала мисс Грейнджер. - «Наверное, все, что связано с Лейстранжами действует на меня парализующее.» – грустно закончила она.
«Это пройдет! Удачи, Гермиона и…увидимся!». Эрик старался говорить бодро и весело, но был очень рад что девушка не видела его посуровевшего лица и поджатых губ. Убедившись, что дракон с детьми благополучно взмыл вверх, сметая на пути все препятствия, Эрик собрался в обратный путь. Неожиданно он повернул к своему хранилищу и бодро зашагал по боковому коридору.
*********
Ощущение нереальные и пугающие навалились разом, едва Рина открыла дверь и шагнула в коридор, ведущий к директорскому кабинету. «Мерлин мой! Что я здесь делаю? Куда я пришла. Зачем? А вдруг там в кабинете - Он?». Вопросы словно горох застучали по мозгам, и Рина до боли сжала кулаки. Ощущение палочки в одной руке и бусиков в другой немного успокоило и вернуло к реальности. В сущности, панику спровоцировала ставшая привычной нервозность и нереальная, не соответствующая реальности тишина, привычность и уютное спокойствие коридора. Словно и нет вокруг никакого хаоса, опасности, беды. Все, как прежде: спокойно, размеренно, и все живы и здоровы… Выбросив из головы все вопросы, на которые у нее не было ответов, Рина глубоко вздохнула, выдохнула и осторожно двинулась вперед.
********
Эрик почти не задержался в Гринготсе. Когда он вышел из своего хранилища, гоблинов и волшебников вокруг стало существенно больше, но его персона, как ни странно, никого не заинтересовала. Он решил судьбу не искушать и по-тихому двинул в общий зал. Там, отдав первому попавшему гоблину банковский ключ, Эрик покинул банк.
Уже оказавшись в Снивиллидже, Эрик вдруг почувствовал некий мандраж, но как-то очень быстро взял себя в руки и спокойно сел пить чай и дожидаться вестей от Регины.
*******
Невилл теперь знал замок как свои пять пальцев. На каждой конечности. Он знал, куда, когда нужно и можно направиться. А еще у него была непонятно откуда взявшаяся уверенность, что Хогвартс с ним заодно. Именно с ним, Невиллом Лонгботтомом, неуклюжим увальнем, недотепой, ни разу не героем, бабушкиным внучком. Правда, увальнем, особенно в последнее время, он уже не был. Он вытянулся. Похудел, за последнее время – осунулся, ну и синяки и ссадины, конечно, весьма добавляли ему мужественности и интересности.
Невилл выбрался из Выручай комнаты для того, чтобы проверить одно место, где он еще до своего ухода в нелегалы спрятал одну очень важную вещь. Это была чья-то волшебная палочка, которую он нашел после нападения Пожирателей на Хогвартс в тот год, когда погиб Дамблдор. Тогда он ее засунул между плитами, заткнул щель паклей и присыпал пылью. Потом было много суеты и неразберихи. Да и вообще было не до этого. Он не забыл, но палочку не забрал. А в этот год просто не выпадало случая. Но почему-то он был уверен, что она там. А теперь и необходимость появилась – время-то смутное. Он долго собирался, все высчитывал, прикидывал и сегодня понял – пора. И пошел.
Теперь он стоял в коридоре перед директорским кабинетом, с найденной палочкой в кармане и со своей в руке. Другую руку он прижал ко рту, чтобы ненароком не крикнуть.
*********
Рина шла вперед медленно и опасливо. Уже не страх, но осторожность заставляла ее быть спокойной и не суетиться. Еще один поворот…
********
Северус Снейп лежащий на полу перед горгульей, стоящий над ним Лонгботтом, в ободранной мантии и с синяком под глазом.
Рина на себе испытывала действия боевых заклятий. Бывало, прикладывал ее и Эрик и Римус в тренировочных спаррингах, но чтобы так задохнуться, остолбенеть – это скорее как аваду схватить. Минуту или две она пыталась восстановить дыхание. Приводить в порядок мозги даже не пыталась – бесполезное было дело. Еще минута ушла на то, чтобы справиться с паникой.
- Нэвилл? – негромко, чтобы самой не сорваться на крик и не напугать Лонгботтома, позвала она. Юноша медленно, как в полусне обернулся на голос, но палочку направить в сторону голоса не забыл. «Молодец!», - машинально отметила Рина и ободряюще улыбнулась парню.
- Рассказывай! – тихо и по возможности спокойно предложила она.
- Мисс… Я … А тут он… Гад, конечно… Но лежит тут, не дышит… Позвать наверное надо кого-нибудь… Что ж так-то … Не бросать же… , - запинаясь и останавливаясь, выдавливал Невилл информацию, а Рина смотрела, как дрожат его руки.
Ведьма шагнула к нему, стараясь не делать резких движений, и присела возле Северуса. Провела ладонью над головой, затем вдоль тела. Шумно выдохнула и прикрыла глаза. Живой…
- Он очнется. Не прям сразу, но, думаю, ничего страшного. Видимо, его просто болевой шок накрыл. А может заклятие какое-то с пролонгированным болевым эффектом. Не знаю. А ты почему в таком виде?
- Да у нас тут…, - видно было, что Нэвилла тоже отпустило. – Я в Выручай комнате живу. Да нормально все. Как там на воле? У нас только радио. Да еще Дамблдор. Аберфордт. – Парень замялся, но потом улыбнулся совсем как раньше и сказал, - Я так рад вас видеть, мисс Ризергам!
Рина поднялась и тоже улыбнулась ему.
- На воле тоже не совсем воля, Нэвилл.
- Вы-то сами как? Вы же тоже в розыске. Нам всем зачитывали министерскую бумагу, что если мы что-то о вас знаем, сразу сообщать.
- Нормально я, спасибо. Вот, пришла проведать вас, - улыбнулась она Лонгботтому.
- Я … это… обход скоро. Эти могут появиться. Хотя они сюда не ходят, но мало ли что. – забеспокоился Нэвилл. – И все-таки. Что со Снейпом делать?
- Ничего не делать. Тебе, я думаю, надо идти. Уверена, что очень скоро мы увидимся. Тем более, что я теперь знаю, где тебя искать. Только, пожалуйста, будь осторожен!
- Ох, вы даже не знаете, какой я стал осторожный и благоразумный. – хихикнул Лонгботтом.
- Иди. До скорого! И спасибо тебе!
Молодой человек удивленно вскинул брови, открыл было рот, чтобы выразить удивление, но ничего не сказал. Только кивнул, улыбнулся и ушел.
« Все-таки Лонгботтом - точно к счастью!» - подумала Рина и склонилась над директором. Осторожно, не касаясь, провела ладонью над лицом. Едва коснулась волос кончиками пальцев. Слезы полились как-то сами. Текли по щекам, капали на куртку, падали на мантию Снейпа. Она их не вытирала, только некоторые, особо резвые ловила языком. Ведьма всматривалась в его лицо, пыталась уловить, изменился ли он с того дня, когда она видела его у стен Хогвартса. Осунулся, разве… Худой, лицо суровое, но не страдающее. Бледный, так он румяным-то никогда и не был. «Мерлин великий! Как же он живет-то со всем этим?», - подумала она, но пресекла размышления. Этак только себя растравить можно. Главное сейчас было не задохнуться от жалости к себе любимой, к Снейпу, и не поддаться бабьим слезам с подвыванием, заломом рук и падением на грудь к Снейпу. Вынырнуть из накатывающей истерики помогли бусики. Рина, сжавшая кулаки, чтобы оградить директора от прикосновений и избавить от нового обморока, нащупала бусы. Вот оно! Она вытащила их из кармана, посмотрела на них, потом наколдовала ручку и бумагу. Нацарапала пару строк, завернула бусы в бумагу, положила на грудь Северусу и поднялась на ноги. Она отошла в сторону и наложила на себя чары невидимости ровно за полторы минуты до того, как Снейп открыл глаза и поморщился.
********
- Значит, ты считаешь, что они благополучно выбрались из банка и теперь в безопасности?
- Глупая ты белка. Ну как я могу знать про теперь? Выбрались. Да, видел. А вот потом – Мерлин ведает. Но судя по тому, что кипежа пока нет – они на свободе.
- Рик, ты по-моему что-то не договариваешь?
- А ты все так прямо и выложила! – разозлился Эрик.
- И выложила! Видела Лонгботтома. Видела Снейпа. Снейп видно пришел от хозяина и был не в форме. В кабинете не была. По словам Невилла, в школе почти концлагерь и многие живет в Выручай комнате. Новости узнают по радио и от Дамблдора.
- Милый старик, скажи? – успокоился Эрик. – Ну, я не утаил. Просто мне удалось наладить ментальную связь с мисс Грейнджер…
Рина открыла рот и удивленно уставилась на брата. Открытый рот и глаза, как плошки Эрик проигнорировал, но продолжал говорить слегка смущенно. – Я думаю, что если бы что-то случилось негативное, я бы почуял.
Рина кивнула, опустила голову, а брат хитро улыбнулся, уверенный, что и у Рины есть то, о чем она не стала рассказывать.
«Прошу прощения, молодые люди, но ваши гриффиндорские дети собираются в Хогсмит», - подал голос Блэк с портрета. Ризергамы переглянулись.
- Надо как-то их перехватить… - неуверенно брякнула Рина.
- Только испортим. Будем ждать. – ответил Эрик.
- Чего ждать-то? Там пожирателей и дементоров больше чем жителей!
«Я извиняюсь, господа, но может быть послать патронуса Дамблдору?» - осторожно, но чуть ехидно спросил Блэк.
- Вы гений – Финеас Найджелус Блэк! – воскликнула Рина, поднимая палочку.
- Знаю! – усмехнулся Блэк с портрета.
********
В комнату, где сидели Ризергамы, сложив, как школьники, руки на коленях ворвался мощный серебристый винторогий козел. «Поттер, Уизли и Гренджер пошли в Хогвартс», - проблеял он и исчез.
*******
Руки у Снейпа немного дрожали, но он сразу прошел к бюро, взял флакон с зельем и выпил. Только потом он снял мантию и брезгливо швырнул на стул. Зелье подействовало быстро, он подошел к креслу, уселся, расслабился и закрыл глаза.
*
Очнувшись на полу перед горгульей, Снейп поморщился, но не от боли и слабости, а от досады на нелепость происходящего. Почувствовав в себе достаточно сил, чтобы подняться, он медленно сел, привалившись спиной к стене. Поборов дурноту и морок, он сразу увидел клочок бумаги и еще что-то неясное рядом на полу. Протянув руку, он взял листок и прочел:
«Надеть! Не снимать! ВЫ МНЕ ДОЛЖНЫ!!!»
Северуса, прошиб холодный пот, и его снова накрыла дурнота. Несколько минут спустя, он пошарил дрожащей рукой по полу, поднял то, что лежало на полу, и поднес к глазам. На ладони в свете факелов поблескивали матовым блеском бусы из черных камешков. Не думая, Северус стал ощупывать бусины, ища застежку. Камешки неожиданно приятно касались пальцев. Он поднес украшение ближе, чтобы рассмотреть, но оно непостижимым образом соскользнуло из ладони и как живое потянулось к нему. Секунда – и оно прочно обернулось вокруг шеи и удобно легло, не сдавливая, не мешая. Северус поправил воротник и ожерелье скрылось под одеждой. Обреченно вздохнув, Снейп поднялся и пошел к Горгулье.
********
- Идем? – шепотом спросила брата Рина.
- Думаю, пора. Не кипешись. Я сейчас соберу с собой кое-что и двинем.
- Я боюсь, Эрик. – прошептала Рина и порывисто вскочив, уткнулась в носом ему в грудь.
- Я тоже, белка. Но у нас за спиной столько людей, что ничего кроме как пойти туда и вернуться с победой, мы не можем сделать. Все будет расчудесно, родная.


Глава 46

Повстречались в чистом поле
Злая Воля с Доброй Волей

- Я не вижу никакой необходимости, мэм, в вашем пребывании в гостиной Ровенкло.
Филиус произнес это на такой неприятной частоте, что Минерва болезненно поморщилась. «Ему бы децибел чуть прибавить, - подумала волшебница устало, - можно было бы использовать в качестве оружия массового поражения». Профессор Флитвик между тем продолжал возмущаться, но все его возмущения разом были прекращены выступлением братца Кэрроу.
- А тут никому нет дела до того, что ты считаешь, профессор Сквик! – хохотнул, довольный своей шутке Амикус.
Минерва снова поморщилась и прикрыла глаза. «Мерлин, мой! Ну, где опять Снейпа носит? – раздосадная мысль исказила ее красивое лицо, словно зубная боль. – Неужели Северус не понимает, что когда-нибудь Филиус, а может быть и я, не выдержим…. А пострадают дети…».
А Снейп словно услышал МакГонагалл и ровно в тот момент, когда Флитвик готов был ответить, а она – естественно, принять его сторону, в учительскую вошел директор. Минерва выдохнула и вернулась к своим занятиям. Краем уха она снова слышала возмущенный писк Филиуса, неприятное и злобное, словно ворчание побитой гиены отбрехивание братца Кэрроу и захлебывающееся, отдышливые реплики его сестрицы. Что-то заставило Минерву отвлечься и поднять голову. Когда она бросила беглый взгляд на директора - поняла, что. Мягко говоря, он выглядел неважно. И вид его неважный вполне соответствовал голосу. Вернее сказать, сегодняшний голос Северуса чем-то неуловимо отличался от того, к которому привыкла МакГонагалл. За двадцать с лишним лет знакомства Минерва так и не смогла четко определить свое отношение к слизеринскому мальчику. Но главным в этой неопределенности была ее явная и неконтролируемая предвзятость. Минерва ее постоянно ощущала и это несказанно бесило волшебницу. Врожденная потребность быть честной перед собой не позволяла МакГонагалл оставлять нерешённые проблемы, но эту снейпову она пока еще не разрешила. « Мерлин, мой! Вот послал на мою голову наказание! – в сердцах Минерва крепко выругалась про себя. - Что-то случилось, - решила она, - и он мне об этом расскажет!».
«Легко сказать – да не легко сделать! Особенно когда речь идет о слизеринцах. А с этим конкретным – не просто трудно – невозможно!». И так и этак ведьма пыталась найти повод, чтобы разобраться в том, что происходит. И главное – тревога ее усиливалась, крепла, обрастала «подробностями» и деталями, как снежный ком.
«Профессор Керроу сможет провести свой досуг в гостиной Ровенкло, Филиус. И вы проводите ее туда и предупредите своих студентов о том, что в их гостиной находится гостья. А вы, Алекто, можете находиться там только на период отбоя. И без палочки!»
Снейп не повышал голоса, но Минерва даже сидя спиной к спорящим слышала, сколько угрозы и силы было в его словах. Кэрроу это тоже услышали и открыто возражать не посмели. Только злобное бубнящее ворчание уже в два голоса донеслось до ушей ведьмы, и еще недовольное фырканье Филиуса. «Нет, ну можно быть таким сварливым негибким и нечутким! – сердито подумала Минерва. – Снейп фактически отдает эту злобную индюшку на милость студентам, а Филиус все в принципы грает!». Директор тем временем направился к двери, и МакГонагалл поспешно устремилась за ним.
- Директор…- Минерва окликнула его уже в коридоре и снова была неприятно удивлена его непривычным видом.
- Профессор? – крайне неохотно, будто через силу Снейп даже предпринял попытку повернуться к ней.
- Что происходит, Северус? – она поймала себя на мысли, что даже не попыталась скрыть тревогу в голосе. А вот Снейп, напротив, сделал попытку собраться и взять свой прежний тон.
- По-вашему что-то происходит? – вкрадчиво с издевочкой спросил он. – Хотя конечно если что-то и происходит, то, скорее всего на вашем факультете. Удивительно, что вы на этот раз решили поделиться проблемой со мной. Итак, что же происходит, профессор МакГонагалл?
- Прекрати паясничать? – рявкнула Минерва. Она с трудом удержалась, чтобы не дать ему доброго подзатыльника, какие отвешивал в свое время ее отец мальчишкам дома МакГонагалл. От этой странной мысли она успокоилась, удивляясь, как эта простая мысль не приходила ей раньше. – Простите, директор. – уже совсем спокойно продолжила она. – Своим сарказмом вы сбили меня с мысли. Меня действительно одолевает беспокойство: странная инициатива Кэрроу, нарастающая нервозность в коллективе…
- Исчезновение ваших студентов, - парировал Снейп. На удивление он проигнорировал ее эмоциональный всплеск, и это тоже укрепило Минерву в мысли, что с ним что-то не так.
- Не только гриффиндорцев. И Филиус и Помона докладывали мне о пропавших студентах. Только ваш дом в полном составе. Это значит…
- Это значит, что мозги, есть только у студентов Слизерина! – злобно прошипел Снейп.
- Мозги? Похоже, мы по-разному понимаем смысл этого слова. Я не об этом, Северус. – устало ответила МакГонагалл. – Я не знаю, что случилось, а ты, судя по всему, не собираешься меня просветить на этот счет. Поверь мне, ты допускаешь ошибку. Твой мозг вполне способен найти способ обсудить проблему и принять взвешенное решение, не нарушая запретов, обходя обязательства. Не хочется думать, что ты теряешь форму. – тихо подытожила она. – В любом случае, я буду надеяться, что главную нашу задачу – безопасность и благополучие детей, ты по-прежнему ставишь на первое место.
- Неужели???? – спросил Снейп и голос его был еще неприятнее, чем выражение его лица. Он отвесил ей легкий поклон и удалился в сторону подземелий.
*******
На сборы и необходимые распоряжения ушло около часа. Неожиданно, возникли сложности со сварливым портретом Блэка. Старик настаивал на своем участии в мероприятии, как он выразился. Не смотря на напряженность ситуации, Рина едва сдержалась, чтобы не захихикать. В результате Эрик нашел выход, заверив Блэка, поставить Бармаглота на почетное дежурство около портрета. Зачем, для чего и с какой целью эльф должен находиться рядом – не оговаривалось, но Найджелус успокоился. Следующая проблема носила стратегический характер. Рина настаивала на своем маршруте, а Эрик был уверен, что следует обратиться к Аберфорту. «Он же нам сообщил, что дети отправились в Хогвартс, значит он в курсе, как они собирались туда попасть», - кипятился он. После долгих препирательств они все-таки решили аппарировать в Кабанью башку.
*******
Добравшись до своих комнат в подземельях, Снейп с треском закрыл за собой дверь, и плюхнувшись в кресло, рванул ворот сюртука. Пара пуговок отскочили и заплясали по полу, звонко прыгая. Раздражение не отпустило, так как он был уверен, что будет с удовольствием наблюдать, как раскатятся и заскачут под ногами ненавистные черные бусины. Однако ничего такого не произошло. Склонность к аналитическому мышлению сподвигла его задуматься. Ошейник, так он оценивал инородный предмет на своей шее, совершенно не ощущался, поэтому рванув ворот, он ожидал и избавления от ошейника. «Словно в кожу вросли», подумал он о черных бусинах, - Интересно, из чего они? Легкие, к теплу нейтральные, скорее всего органика. На этом его мысль обрывалась. Вернее, он сам сознательно ее обрывал. Снейп поморщился и резко поднялся. Скинув сюртук с оторванными пуговицами, он пошел к гардеробу, взял другой сюртук и позвал домовика. Юсси материализовался мгновенно. Не успел директор жестом указать на сюртук без пуговиц, как Юсии уже полез под кресло, собирая раскатившиеся пуговки. В следующее мгновение он замер навытяжку перед Снейпом.
- Свободен. Я зайду в кабинет на башне, и ужинать буду у себя.
*******
Перестав фыркать от возмущения, Минерва стремительно направилась к себе. Каблуки ее туфель жестко стучали по плитам, а попадавшиеся студенты молча с опаской вжимались в стены, давая ей дорогу.
******
- Вы еще с чем пожаловали? – недружелюбно, даже с угрозой буркнул Дамблдор появившимся в его трактире Ризергамам. – Не припомню, чтобы я вас звал.
- Мистер Дамблдор, мы вам очень благодарны за присланное сообщение, сэр. – с места в карьер выпалила Регина.
- Понятно. Но это не было приглашением, на сколько я помню. – ответил трактирщик.
- Мы бы хотели знать, как молодые люди попали в Хогвартс. – вступил в разговор Эрик.
- А я так вовсе не намерен перед вами отчитываться. Вот порода….! – зло сказал старик. – Как у себя дома… Они бы хотели. А я вот нисколько не хочу. Ни ваших вопросов, ни вас самих! Понятно?
- Понятно. – мирно ответила Рина. – Но нам нужно в замок, а раз вы сказали, что ребята туда отправились, значит, вы знаете как.
- Знаю, не знаю… Вам-то с этого что? Вообразили, что я и вас направлю?
- Надеялись. – ответил Эрик. - Потому что тот путь, которым Регина пользовалась раньше, сейчас нам кажется небезопасным.
- Тот путь? Другой? - Аберфорт замер и даже кажется чуть вытянул шею и напрягся.
- Который ведет в коридор с горгульями. – осторожно пояснила Рина. В комнате повисло напряженное молчание.
- Ты была в кабинете Альбуса? – голос Аберфорта прозвучал чужим и хриплым.
- Последний раз не попала. Помешали.
- Последний раз?
- Дело в том, что …- начала было Рина, но Дамблдор прервал ее.
- Дело в том, что я – не Альбус! Хотите попасть в Хогвартс – идите! Ариана! – громко позвал он, обернувшись к портрету на стене. – Ты все слышала? – Девушка на портрете кротко кивнула головой. – Проводи их!
- Спасибо, сэр! – тихо кивнула Рина. Старик махнул рукой и отвернулся.
- Мистер Дамблдор! – Эрик протянул руку трактирщику. – Никогда не поздно становиться друзьями. Или, по крайней мере, добрыми знакомыми. Но прежде чем мы уйдем, я бы хотел вам кое-что рассказать. – При этих словах Рина круто развернулась и вопросительно уставилась на брата.
- Нет уж, увольте! – вскипел Аберфорт. – Одни приходят – рассказывают. Другие приходят – спрашивают. Третьи приходят – требуют. Шастают туда-сюда. Толпы народа – и всем надо в замок! У меня от всех – голова кругом. Не трактир, а вокзал. И все как один: Альбус, да Альбус… Альбуса нет давно, а они все – Альбус Дамблдор. Оставьте его уже! Он был плохим братом, но он был великим волшебником! И он заслужил покой! И я тоже!
- Заслужил… - задумчиво проговорила Регина, присаживаясь на стул. – И не таким уж плохим братом он был, раз вы его помните. И она, - Рина кивнула на девушку на портрете, - она тоже его любила. По-своему. А он…
- А он всю жизнь жил с этой раной – ведь это так больно – быть плохим братом. Уж я-то знаю. – сказал Эрик.
- Но не это главное, - перебила кузена ведьма. – Главное, что у вас есть шанс все исправить. Вы садитесь, Аберфорт. Дело в том, что нам с вами есть о чем поговорить, и, похоже, сделать это надо именно сейчас.
********
Минерва устала. Каждый новый день в последнее время казался ей тяжелее предыдущего. Исчезающие студенты… нет, у нее конечно была своя версия. И не одна: они могли покинуть школу и податься в бега. Есть ведь вероятность, что существуют неизвестные проходы, где нет охраны печатей и дементоров. Но она почему-то была уверена, что дети школы не покидали. Ну, на первом месте чутье. Она просто знала, что все живы и по большому счету здоровы. Но это только свои, гриффиндорцы. А были ведь еще и хаффлпаффцы и ровенкловцы… Но более весомый аргумент – она не представляла, чтобы ее студенты могли уйти в безопасное место, оставив в опасности друзей и приятелей. Так что сердце ей подсказывало, что они в Выручай комнате. Минерва именно поэтому не отправлялась на поиски, чтобы не сбивать замок. Кто-то из детей явно понял суть Выручай комнаты, договорился с ней, нашел общий язык. Значит, не стоит вмешиваться в чужие отношения. И еще она была уверена, что этот кто-то с ее факультета. Конечно она понимала, что про Выручай комнату знают многие. И уж конечно знают преподаватели. Но Филиус точно не станет искать, Горацию – будет лень, Помона и Поппи скорее умрут, чем приведут врага к детям. А Северус … А Северус не посмеет! Есть еще Филч, но тому мозгов не хватит. Пивз, приведения – у них особый статус. Они не навредят студентам. С этими мыслями она решила отправиться спать. И так бы и сделала, если бы за дверью не услышала топот, крик, ругань и голос братца Кэрроу.
******
- Можете теперь меня проклясть. – сказала Регина.
- Не факт, что получится, правда. Я буду вынужден…- встрял Эрик.
- Если бы не война, проклял бы вас обоих на месте. – ответил старик. – Поэтому – уходите от греха.
- Аберфорт, но я не могла не рассказать вам. Теперь, когда непонятно, что будет завтра… Я должна была рассказать.
- Должа! – Взревел старик, поднимаясь и нависая над ней. – Должна была, но только сразу! Чертова ты кукла с миллионами!!!! Ан нет! Она те же игрушки затеяла! Планы продолжила!
Рина сжалась на стуле и опустила голову. Эрик подошел к сестре и встал рядом, положив ей руку на плечо.
- Вы, ребята влезли в чужую игру и стали играть чужими картами. – сказал старик тихо, словно из него выпустили воздух. – Благие намерения и великие планы – не оправдание жестокости.
- А я не оправдываюсь! – Рина вскочила со стула подлетела к Аберфорту. – Я не жалею, слышите! И мне не стыдно! Я не все делала правильно. Была бы возможность, я бы сделала по-другому, но ее не было. Я просто старалась сохранить свой мир и близких мне людей! И я всегда буду стараться его сохранять!
Дамблдор молча смотрел на взъерошенную ведьму, сверкающую синими глазами, на ее брата, а время тянулось и тянулось.
- Ты могла бы быть его внучкой. – наконец сказал Дамблдор. – Тогда бы я с полным правом надавал бы тебе сейчас по одному место хороших вожжей. Но опекун – это немного другое. Поэтому, когда вся эта ерунда закончится, я надаю вам обоим подзатыльников, и никто не посмеет мне помешать.
*******
«Нет! – пропищал профессор Флитвик, поднимая свою палочку.. Больше вы не совершите убийства в Хогвартсе! (с)
Стал бы я тебя спрашивать, старый дурень. – в сердцах ругнулся Снейп, высвобождаясь из железных объятий доспехов. - Может и стоило поговорить с Минервой. В принципе, старая кошка действительно чует все что надо и что не надо. По крайней мере - шанс был. И теперь мне бы не пришлось отбиваться и позорно улепетывать. В Поттера бы ненароком не угодить, наверняка этот сопляк где-то рядом под своей дурацкой мантией. Мерлин мой! Сколько же проблем на пустом месте нагородил этот безупречный рыцарь всемогущей любви и гениальный любитель лимонных долек. И как интересно теперь я буду выкручиваться? Как донесу до мальчишки гениальные планы? – отбиваясь от заклятий, посылаемых коллегами, Снейп влетел в кабинет, кинулся к окну и через мгновение уже летел в ночи к границе аппарационного барьера подобно гигантской летучей мыши. Вслед ему несся гневный отчаянный голос Минервы: «Трус. Трус!!!!».
«Далась им моя трусость», - подумал Северус, перелетая через ограду замка, - Вояки …».
********
Минерва МакГонагалл стремительно шагала по коридору на ходу раздавая указания попадавшимся студентам, приведениям, домовикам. Из всей происходящей суматохи в памяти прочно засело появление Поттера и его вдохновенный круциатус, направленный в братца Кэрроу и улетающий в ночи Снейп. Эффектно, ничего не скажешь. А еще ее бесила прилипчивая, назойливая мысль, никак не покидающая голову. Мысль нелепая, не к месту и не ко времени: как так получилось, что Северус, с его-то боевыми навыками утёк, даже не задев никого из них и сам при этом умудрился не получить ни царапины. Минерва точно знала ответ: он просто не намеревался причинить им вред. И этот факт бесил ее несказанно. Но, как оказалось, этот день выложил еще не все свои сюрпризы. Едва им удалось благополучно завершить эвакуацию студентов и они занялись непосредственно расстановкой сил и стратегией обороны, она услышала, как ее окликнули. Стремительно обернувшись на голос, МакГонагалл чуть не потеряла равновесие – настолько неожиданно было увидеть перед собой мисс Ризергам а рядом ее кузена, обнимающегося с Римусом.
- Здравствуйте, профессор. – просто сказала Рина. Я слышала мистер Поттер и его друзья что-то разыскивают в Хогвартсе.
- Я рада, что вы как всегда в курсе всего, мисс. – бросила Минерва. – И да, помимо этого у нас тут еще кое-что происходит. Поэтому, если вы с мистером Ризергамом готовы принять участие в наших делах – прямо скажу – это лишним не будет. – резко отчеканила старая ведьма – присоединяйтесь. Эрик, услышав свое имя, отошел от Римуса и почтительно приветствовал Минерву. Подошедший к ним Римус, улыбаясь приобнял Рина за плечи: «Я уверен в своей ученице, профессор МакГонагалл, она прекрасный боец. А Эрик, увы, вынужден признать, превосходит меня умением вести бой». МакГонагалл кивнула, скептически поджав губы, скупо улыбнулась Ризергамам и направилась к Кингсли, руководившему расстановкой сил.
*******
Северус неторопливо шел вдоль берега озера, напустив на себя задумчивый и сосредоточенный вид. Это успешно ограждало его от любопытства и нервической возбужденной назойливости соратников. После того как он прибыв, предстал перед Лордом с докладом, его не покидал разъедающий душу тревожный холодок. Толи леденящий спокойный голос хозяина и его змеиный взгляд, толи тревога за оставшихся в замке. Он пока не мог точно сказать. А самое главное – он совершенно не представлял, что делать дальше с мальчишкой Поттером. Не было ни единой продуктивной мысли: бежать в Хогвартс, ловить его там и вываливать на него всю дамблдорову гениальщину; ждать здесь, когда Поттер, по убеждению Лорда, примет его вызов и явится сам? А уж потом действовать по месту? Ни единой здравой мысли…
******
Стены замка сотрясались. Рина никогда не думала, что такое возможно. Сказки, фильмы, комиксы, компьютерные игры – все это конечно впечатляло в детстве… Но то, что она видела сейчас, ни в какой сказке не придумаешь. Хогвартс, как живой каменный гигант получал удары от врага и мужественно принимал их. Когда оседала пыль и развеивался дым от вспышек и заклятий, снарядов и ядер, он, не замечая ран, снова гордо противостоял нападавшим.
« Не отдам! Ни стены, ни дворика, ни ступенечки не отдам гадам!» - думала Рина , отбиваясь и раздавая заклятия направо и налево. В какой-то момент ей представилось, что это ее Ризергам пытаются захватить враги, и она с удвоенным ожесточением разбрасывала вокруг заклятья. Где-то неподалеку мелькнула желтая шевелюра Тонкс. - Ну и родители достались малышу Люпину, - подумала она. Уходя с Римусом, Эрик тихо шепнул ей, чтобы она постаралась не злоупотреблять непростительными. О-нет! Она не собиралась злоупотреблять. В ее арсенале мнооого чего есть пострашнее непростительных! Спасибо драгоценным предкам! Она не будет злоупотреблять! Особенно если попадется кто-нибудь типа Грейбека.
******
Эрик огляделся и увидел, как Римус сражается с Долоховым. Подумав про себя, что это для Серого брата не противник, он двинулся к пробоине, в которой появлялись новые люди в капюшонах. Со стороны коридора к ним стремительно неслась особа с ярко желтыми кислотными волосами. Выскочивший из ниоткуда пожиратель ловко подсек ее на бегу и она упав, еще проехала вперед по полу. Направленная ей в затылок палочка уже готова была выплюнут заклятье, но Эрик, буквально выволок желтогоорвую особу из-под удара. Люпин, задетый Долоховым держался отлично и сильно теснил его. Ризергам помог подняться ведьме и ободряюще улыбнувшись ей, стер кровь с ее поцарапанной щеки. «Магглы называют это асфальтовой болезнью! - сказал он, а ведьму тут же сгреб в охапку Римус, оглушивший Долохова.
*******
Рина уже давно потеряла из виду тех, с кем она сражалась с самого начала плечом к плечу. Сейчас ее вынесло в коридор и она увидела двоих рыжих. Причем один из них явно был если не Фредом, то Джорджем. Из коридора сбоку к ним к ним бежали Поттер и компания. Вид у них был оборванный и слегка закопченный. Среди противников Рина узнала министра. Один из Уизли вступил с ним в поединок и приятную светскую беседу. Ведьма окинула взглядом коридор и … обомлела. Прямо у стены, метрах в десяти от нее стоял Роберт Дадли и вяло отбивался, скорее защищаясь, чтобы не причинить вреда противнику.
- Фрэд, справа! – услышала Рина.
«Значит это Фрэд», - подумала она и тут раздался взрыв.
Время остановилось. В тягучем пыльном киселе Рина увидела огромный кусок стены заваливающийся в сторону Фрэда. Он на ходу разделяясь на большие, очень большие и маленькие части и медленно клонился в их сторону. Не думая ни о чем, ведьма рванула к рыжему, хватая его за плечи. Вокруг грохотало, слышались крики и перед тем, как упасть и отключиться, она почувствовала, как ее кто-то сбивает с ног и наваливается сверху.
******
- Осторожно, осторожно, он еще дышит… - эти слова Регина услышала, с трудом соображая, где она находится и что происходит. Боль навалилась и почти сразу отступила. – Наверное, кто-то применил обезболивающее заклятие. – вяло подумала Рина.
- Надо ее поднять. – услышала она голос Грейнджер. – Рон, Рон, аккуратней.
- Она так вцепилась в рубашку Фрэда, что я не могу разжать ей пальцы.
- Не ломайте мне руки, мистер Уизли. – с трудом размыкая губы скзала ведьма. – Я отпустила вашего брата. Помогите мне встать.
- Может лучше не спешить? – осторожно прошептала Гермиона.
Рина кряхтя схватилась за протянутые руки старшего Уизли и Поттера и медленно распрямилась. Голова слегка гудит, но все цело. На плече порвана куртка и рукав набухает от крови. – Ерунда, пройдет. Фрэд точно дышит, я слышала, - хрипло сказала она глядя на побелевшее лицо старшего Уизли. Ведьма осторожно отпустила руки, за которые держалась и вдруг все вспомнив спрасила: «Дадли?»
******
Он лежал на спине мелко и часто дыша. Высокий белый лоб блестел бисеринками пота. Рина смотрела на него не отрываясь и пыталась поймать его взгляд, устремленный куда-то совсем далеко.
- Роберт. – тихо позвала Регина и осела рядом с ним на еще теплую от взрыва каменную пыль и крошку. – Роберт… - Она взяла его руку и поднесла к лицу. Прижалась щекой к его вымазанной кровь ладони. Слезы, горячие, едкие, непрошенные потекли по щекам и защипали глаза. – Рооообееерт… тихо заскулила ведьма. - Роберт Дадли Лестер… Роберт…- Слезы застилали глаза, и она не видела, как он вздохнул глубоко и взгляд его стал осмысленным.
- Не плачь, моя королева. – едва слышит его голос и Рина низко склоняется к нему, не отпуская его руки от своего лица.
- Молчи Боб, молчи! – попыталась улыбнуться ведьма. - Тебе надо силы беречь. – Сейчас ты отдохнешь, и мы отнесем тебя к мадам Помфри. А потом я позову Лейба Айзекса. Он не просто доктор! Он – бог медицины.
Дадли тоже попробовал улыбнуться. Дыхание его снова стало частым, мелким и судорожным. С лица ушли, словно их стерли, краски жизни. Преодолевая дрожь он проговорил, - Мелли. Пожалуйста, помоги ей.
- Все что хочешь! Пока ты будешь поправляться, она будет с нами. Она ни в чем не будет нуждаться, дорогой!
- Я …- хриплый кашель не дал ему говорить. – Я ... Прости меня, моя королева….
- Нет!!!!!- крик Рины поднялся к сводам галереи, понесся по коридору, вырывался через разрушенные стены замка. – Роберт….. – ее голос перешел в вой. Рядом молча глотая слезы стояла Гермиона и гладила Регину по плечу. Рон Уизли вытер кулаками слезы и тут же тихо улыбнулся открывшему глаза Фрэду.
******
Поттер и оба Уизли подняли тело Роберта и понесли его к нише в стене. Грейнджер хлопотала около Фрэда. А молоденькая незнакомая ведьмочка ловко заживила рану на плече Регины.
- Мы отведем вас в больничное крыло. - Тихо сказала она Рине.
Регина поблагодарила ее и отказалась. Бочком подвинувшись к Поттеру и компании она услышала: «Он в визжащей хижине. Змея с ним. Он велел позвать Снейпа».
*******
К тому времени, как ей удалось разыскать Эрика, Рина уже почти восстановилась и чувствовала себя вполне сносно. На участке, где сражались Эрик и Люпин установилось небольшое затишье, и они вместе с двумя другими членами Ордена собирали палочки поверженных врагов, связывали их и помогали Тонкс оказывать помощь раненым. Увидев всех вместе Рина сразу приняла решение.
- Римус, Тонкс! – крикнула она и направилась к ним.
Эрик сразу заметил ее растрепанный слегка пришибленный вид и устремился навстречу. Тонкс первым делом посмотрела на окровавленную куртку, а Римус с тревогой посмотрел на чумазое с грязными потеками от слез лицо.
- Ты в порядке? – с тревогой спросил Эрик.
- Цела. – сухо ответила она. На моих глазах только что умер Роберт Дадли. Он спас нас с Фрэдом Уизли, закрыв собой.
Тонкс охнула, прикрыв ладонью рот. Эрик зажмурился и глубоко вздохнул, притянув к себе Регину. Люпин молча нахмурился.
- Вы оба… - Регина, оставаясь в крепких руках Эрика, жестко глянула на Римуса и Тонкс. – Сейчас пойдете в сторону Визжащей хижины. Туда пошел Поттер, Грэйнджер и Уизли. Тихо. Незаметно и осторожно. В Визжащей хижине сейчас находится Риддл. Римус, ты же знаешь, что туда ведут два тоннеля. Они пойдут через дракучую иву. Никуда не лезть. В случае чего-то непредвиденного – патронусы. И у вас с Эриком, я знаю, есть свои средства связи. И давайте быстро. Время пошло.
- Регина…. – мягко но неодобрительно прозвучал голос Римуса.
- Командуешь? - взвилась Тонкс.
- Да!!! – рявкнула Рина, развернувшись к ним обоим. – Командую. И у меня есть на это право! Ты ДОЛЖЕН моей семье Римус Люпин. Идите вместе с женой и возвращайтесь. И ты – свободен от долга моей семье!
- Римус? – вопросительно глянула на него Тонкс. Он устало кивнул и сжал кулаки.
- Идите. Римус, ты же знаешь, что она в своем праве. – тихо сказал Эрик. – Идите, ребята. И возвращайтесь. А мы тут за четверых. Обещаю.


Глава 49

♠♠♠♠♠ 47♠♠♠♠♠
Битва. Страх. Страдание. Горе.
Боль и кровь. И крови – море.
Победившим, проигравшим…..

Хогвартс не позволил себе слез. Четверть часа назад Риддл предоставил время на передышку, чтобы проститься с погибшими и оказать помощь раненым. Но в замке никто не впал в горе и отчаяние. Скорбные усталые лица, плотно сжатые губы, тихие слезы на лицах и судорожные вздохи, призванные заглушить едва сдерживаемые рыдания. Посреди тишины слышались приглушенные голоса, редкие всхлипы, осторожные сдавленные стоны, скрип разрухи под ногами.
Когда Хогвартс оглушил голос Волан-де-Морта, защитники замка еще какое-то время продолжали бой. Останавливаться и прислушиваться начали, когда то там, то тут нападавшие с тихими хлопками стали исчезать из замка. Недоумение и некоторая растерянность проходили довольно быстро, по мере того, как люди вслушивались в «послание» Риддла.
«А теперь я обращаюсь прямо к тебе, Гарри Поттер. Ты позволил друзьям умирать за тебя, вместо того чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Весь этот час я буду ждать тебя в Запретном лесу. Если по истечении часа ты не явишься ко мне и не отдашься в мои руки, битва начнётся снова. На этот раз я сам выйду в бой, Гарри Поттер, и отыщу тебя, и накажу всех до единого — мужчин, женщин и детей, — кто помогал тебе скрываться от меня. Итак, один час.» (с).
********
Рина стряхнула с себя оторопь и усталость ровно в тот момент, когда подошел Эрик.
- Цела?
Рина кивнула и сказала, - Типа дети все целы, как думаешь? Остается только понять, куда направились.
- Целы, Римус то молчит. А вот куда направились, надеюсь, он нам расскажет.
Словно в ответ на его слова, к ним в ноги кинулся серебристый волкопес и беспечным голосом Тонкс сообщил: «Они идут в Хогвартс».
- Они? – Рина недоуменно взглянула на брата. – Нет, ну она точно дура! – зло зашипела она. – Кто они? Все? Что там произошло?
Эрик кивнул, и достал из-под рубахи маленький камешек, висевший на шнурке. Он сжал его в ладони и прикрыл глаза. Через несколько мучительных мгновений Рина дернула его за полу куртки.
- Ну?
- Все дети целы. Они видели Риддла, когда тот разговаривал со Снейпом. – сдвинув брови и не глядя на ведьму, ответил Эрик.
- Ну и….? – треснувшим голосом спросила Регина.
- Риддл отдал змее приказ убить его.
- И…. Он что…? – побелевшими губами выдохнула ведьма.
- Он … Он уже почти … не жив.
- Что значит почти? – визгнула Рина, вскакивая. – Люпин что, от своей жены заразился тупостью?
- Он умирает, Белка.
- Тогда пусть он … Пусть это будет здесь.
- Родная… Сейчас, я думаю, это не самое лучшее решение…
- Плевать! Рик!!! Пусть они доставят его сюда! Скажи им, скажи! Он заслужил, чтобы… И, потом…, - тихо, словно у нее кончился воздух, - … он еще почти жив…
*******
Минерва слишком устала, чтобы удивляться или проявлять эмоции. Она сидела рядом с Поппи, которая четко, почти автоматически, оказывала пациенту помощь. Как только Сами Знаете Кто сделал свое заявление, Минерва направилась в больничное крыло - прежде всего нужно было понять кому и в каком объеме нужна помощь. Вот тут-то и явились они: Тонкс, за ней носилки, а за ними Римус. А на носилках лежал директор Снейп совершенно без признаков жизни. Наверное, все находящиеся там опешили в первый момент, и только Поппи не дрогнув ни голосом, ни лицом скомандовала: «Сюда, за ширму!» Тонкс и Римус переминались ноги на ногу и как-то по-школярски виновато молчали.
-Ну…, мы пойдем? – осторожно сказала Нимфадора, бочком двинувшись к двери и толкнув мужа в бок.
- Сообщите все, что знаете: как давно, кто, что за заклятие?! – властно, не отрываясь от своих действий, приказала медиковедьма.
- Ну… - затянула Тонкс, и Люпин тут же кинулся на помощь.
- На него напала змея. Он потерял много крови.
- Оооо! Там было ооочень много крови! – вступила Тонкс, но Поппи глянула на нее и аврорша прикусила язык.
- Мы попытались остановить кровь, но, похоже, она остановилась сама. А может просто вся вытекла. – сказал Римус.
- Не пори чушь! – сердито осекла его Поппи. – Идите отсюда, все что могли, вы уже сделали.
Тонкс удивленно распахнула глаза и явно собиралась ответить, но Люпин, еще больше ссутулившись, обнял ее за плечи и увлек к двери.
Минерва тоже поднялась: «Я так и не поняла, нужна ли тебе помощь, или ты справляешься?»
- Если ты сможешь помочь с эвакуацией тяжело раненых, в сопровождении менее тяжело раненных, то мы станем мобильнее и тоже пригодимся в бою. Ты, конечно, не знаешь, где Поттер? – на всякий случай спросила она.
- Не имею ни малейшего понятия, Поппи. А… - она заколебалась, но решилась и твердо спросила, - что Северус?
- А вот тут я не имею ни малейшего понятия. – невесело усмехнулась целительница. – Что-то становило кровь. Раны чистые, присутствие яда есть, ведь Римус говорил о змее. Возможно противоядие… Но при такой степени повреждений, с такими кровопотерями и при такой степени истощения – не представляю, как дано противоядие. Не понимаю!
- Как считаешь, есть у нас шанс узнать все из первоисточника?
- Оооо! – закатила глаза Поппи. – Если такой шанс появится, то вряд ли у нас. Желающих спросить будет тьма, причем со всех сторон.
Показалось Минерве, или в голосе мадам Помфри действительно слышалась горечь?
********
- Вас только сами знаете за чем посылать. – невесело сказал Эрик подошедшей чете Люпинов.
- А за ней нас и посылали, нет? – зло щуря глаза, огрызнулась Тонкс. – Ее и доставили.
- Куда? – не обращая внимания на сарказм, спросила Рина.
- Поппи его уже осматривает. – за жену ответил Римус. Рина кивнула и, не говоря ни слова, направилась к лазарету.
- Скажи ей, Римус, скажи, что мы ей больше ничего не должны… - догнал ее возбужденный голос Тонкс. Что в ответ сказал оборотень, она не слышала.
*********
-Мисс Грейнджер! Гермиона! – тихо позвал девушку Эрик, когда увидел, что она отошла от клана Уизли, собравшегося вокруг тела Роберта Дадли. Войдя в зал, Ризергам стал свидетелем того, как тихая уютная славная женщина Молли Уизли отбила, в буквальном смысле слова, тело молодого пожирателя у двух здоровенных авроров. Те по долгу службы занимались погибшими и ранеными врагами, вынося их в другое помещение.
«Он спас людей от неминуемой гибели! Он спас моего сына, закрыв его собой! Он отдал свою жизнь, за них, понимаете вы, олухи?! Я и моя семья, мы будем оплакивать его как близкого человека. Прочь! Ему не место с тем сбродом! Его место здесь и в наших сердцах!», - обливаясь слезами, кричала Молли и ее словам кивала вся семья.
Гермиона увидела неподалеку Тонкс, которая помогала мадам Помфри и направилась к ней, когда ее окликнули. Это был мистер Ризергам. Эрик…
Она медленно обернулась и постаралась улыбнуться.
- Как вы, юная леди? – спросил он. Голос его звучал устало и ласково.
- Спасибо. А вы?
- Мисс Грейнжер, а я – снова к вам с расспросами. Мерлин Великий! Меньше всего мне бы хотелось, чтобы вы думали, будто я испытываю к вам исключительно шкурный интерес. – зло ухмыльнулся он и Гермиона невольно поежилась. – Ну вот! Напугал? Расстроил? Разочаровал? – он казался настолько искренним, что девушка не решилась высказывать ему свои сомнения.
- Нет, я так не думаю. Вернее, мне бы не хотелось так думать!
- А вот за это спасибо, дорогая мисс! – искренне улыбнулся он. – Просто время сейчас такое, что большинство из нас делает совсем не то, что хочет, а говорит совсем не то, что думает.
- Ну да. Я вижу, что я ем и ем то, что я вижу… - кисло усмехнулась Грейнджер.
- Умница! – неожиданно рассмеялся Эрик. – Вы настоящая умница, Гермиона. – А я опять вынужден просить вас о помощи. Вы ведь знаете, что произошло с профессором Снейпом?
- Я бы не удивилась, если бы вы обладали возможностью узнать это сами, не вынуждая меня рассказывать. – ответила девушка. Подняв глаза на Эрика, она серьезно и уверенно закончила, - И не была бы против, если бы вы этой возможностью вздумали воспользоваться.
********
Рина успела слетать в больничное крыло, найти Юсси, посадить его около Снейпа, застращав карами египетскими. Поговорила с Эриком, чуть не умерла от непреодолимого порыва открыть МакГонагалл правду о Дамблдоре. Успела поругаться с Эриком, пообщаться с Бармаглотом и сиделкой. Потом она послала всех, кто пытался навязать ей планы на ближайшее будущее в такое место, о существовании которого некоторые не догадываются, а остальные предпочитают вслух не произносить. И уже через несколько минут она бодро шагала в сторону запретного леса, кутаясь во вполне приличную, качественную мантию-невидимку, уступавшую поттеровой, но стоившую не в пример дороже.
Поиски не должны были быть трудными. Рине всего лишь нужно было коснуться медальона и позвать, что она и сделала. Ведьма не сомневалась в правильности того, что она делает. Сомневалась она там, в Хогвартсе. Сомневалась, когда орала на Римуса и Нимфадору, сомневалась, когда стояла рядом с постаревшей усталой МакГонагалл, сомневалась, когда сидела на жестком железном стуле рядом с койкой Снейпа. Поппи яростно металась по палате, забегая к ней за ширму и шипела, словно встревоженная кошка. Ах, она понимала ее! Ну что было делать мадам Помфри, когда раненых детей был полон лазарет? Они все были для нее детьми, и те которые учились, и те, которые закончили школу год, два, десять дет назад. Какая разница, когда. Они все пришли в свой дом Хогвартс. Чтобы защитить его, свои семьи, свое будущее. А она медиковедьма сегодня закрыла не одну пару глаз защитников Хогвартса. Глаза детей…
А Снейп так и не открыл глаз, пока Рина сидела в лазарете. И Поппи, Рина видела, тоже посматривала в сторону его койки и вслушивалась, пролетая мимо, в его дыхание. Ведь он тоже – мальчик из Хогвартса, как не крути. Медиковедьма возмущенно сопела и фыркала, а Рина тихо ждала Юсси и сменит ее около койки директора и выслушивала возмущения и ворчание Поппи потому что Рина привела в лазарет еще и Драко Малфоя.
- Мадам, я клянусь, что Драко будет полезен здесь. У него достаточно знаний и умений, чтобы оказывать помощь и следить за ранеными, и достаточно мозгов, чтобы не совершать дурацких поступков и не стать причиной моего недовольства.
Поппи раздраженно махнула рукой и ушла, а Малфой одарил ее довольно неприятным взглядом.
- Я переживу твою неприязнь. Драко. Но вот ты точно не переживешь, если мне из-за тебя придется оправдываться и каяться. Понял? И еще, если мы выживем, может быть у нас будет шанс стать добрыми приятелями. – хмуро усмехнулась она и покинула лазарет, кивнув Юсси.
*******
- Драко? Что с ним? Где он? Говори! – шепот Нарциссы в ночи звучал громче крика.
- Где Люциус? Вы мне нужны оба! – не отвечая на вопросы, спросила Рина. – И кстати, У тебя есть палочка?
- Я отдала свою Драко. – опешив, ответила Цисси.
- Держи. Из наших домашних. Не шедевр, но слушаться будет. – сказала Рина, протягивая Нарциссе палочку. – И с Драко, кстати, все нормально. Я отвела его в лазарет.
Пока Нарцисса осматривала палочку Рина протянула руку и дернула волос Нарциссы. Та впрочем, ничего не заметила, а Рина вытащила их кармана флакончик, открыла зубами пробку и бросила волос во флакон волос. Жидкость зашипела, вспенилась и стала прозрачной. Ведьма опрокинула в рот содержимое флакона и когда Цисси отвлеклась от палочки, то увидела перед собой себя.
********
- Вы нормально себя чувствуете, Гермиона? – спросил Эрик.
- Вполне. Я кажется даже ничего и не почувствовала. А вы увидели все, что хотели? – спросила она тревожно.
- Не переживайте, я видел только то, что касалось вашего пребывания в Визжащей хижине.
- Наверное, я пойду к своим? – нерешительно спросила девушка.
- Конечно. – кивнул Эрик и улыбнулся. – Вы удивительная девушка. Гермиона! Когда все это закончится…
- Если закончится…
- Обязательно закончится, мисс Грейнджер! И все у вас будет расчудесно!
*****
- Держи. – Рина протянула Нарциссе мантию. - Доберешься до Хогвартса – иди в больничное крыло. Поможешь Драко.
- Ты сошла с ума. – тихо сказала Цисси.
- Я в своем уме. А теперь еще и в твоем. А вот ты пойдешь к сыну и попытаешься помочь ему и его Крестному, которого ты, кстати, ничтоже сумняшеся, отправила на смерть, связав обетом. Время дорого, иди, Цисси. И кстати, где твой муж? Было бы правильней, если бы он знал о наших маленьких дамских секретах.
- Кстати, муж здесь. – прозвучал тихий голос, и Люциус вышел из темноты.
- Эффектно. Впечатляет. – без тени насмешки сказала одна из Нарцисс. – Очень рада тебя видеть и особенно видеть в хорошей форме. Где должен быть муж, когда происходят серьезные события? Конечно здесь, рядом с женой.
- Так Северус жив и в Хогвартсе? – спросил Малфой. – Это хорошо. Это правильно.
- Это правильно. И – да. Он был жив, когда я уходила.
Нарцисса вздохнула и не ничего не сказала.
- Ну, раз вы все слышали, мистер Малфой, Цисси уже может идти. А вам придется проявить обо мне заботу.
- Иди, Нарцисса. – просто сказал Малфой. – Иди и жди нас в Хогвартсе.
Нрацисса попыталась было возразить, но Люциус мягко приобнял ее за плечи и развернул к Хогвртсу. – Иди, родная. – прошептал он и коснулся губами ее волос.
Нарцисса охнула, развернулась к мужу, охватила ладонями его лицо и с силой притянув его вниз коснулась губами его губ.
- Я буду ждать тебя. – выдохнула она в губы мужа. Отпустив Люциуса, она развернулась, набросила мантию и растворилась в ночи.
Постояв немного, мистер и миссис Малфой двинулись в противоположенную сторону. Люциус согнул руку в локте, и его жена оперлась об нее.
- Постарайся помалкивать, если рядом Белла. У нее слух, как у животного. Она может услышать подмену. И не отходи от меня без нужды. Фенрир когда не корчится в припадках от неизвестного проклятья, он бывает опасен. – наставлял Малфой. – И еще, хотелось бы знать, каковы все-таки ваши планы, дорогая мисс.
- У нас с тобой есть один план, Люц – ответила Рина. – Мы должны выжить сами и помочь выжить другим. Наше дело правое – месье Люк! – улыбнулась Рина, улыбкой Нарциссы Малфой и Люциус улыбнулся ей в ответ.
********
— Я думал, он придёт, — сказал Волан-де-Морт своим высоким, ясным голосом, устремив взгляд в пламя костра. — Я ожидал его прихода.
Все молчали. Казалось, они испуганы не меньше Гарри, чьё сердце колотилось о рёбра с такой силой, словно стремилось вырваться из тела, которым он собирался пожертвовать. Вспотевшими ладонями Гарри стащил с себя мантию-невидимку и затолкал под одежду вместе с волшебной палочкой, чтобы не было соблазна бороться.
— Я, видимо… ошибся, — сказал Волан-де-Морт.
— Нет, не ошиблись. (с)
******
Увидев Поттера, Рина почувствовала, как сердце провалилось в живот, а живот прилип к спине. По позвоночнику поползли панические мурашки, а к горлу подступил комок. Отчаяние и паника накрыли ее плотной волной и только крепкая хватка Люца удерживала ее на ногах.
«Мерлин великий… Нимуэ… пощадите его. Помогите ему!!!!» - зашептала она.
- Авада Кедавра!
Зеленый луч пронзил ночь и померк свет костров.
*****
Ее отключки никто не заметил. Всем было не до того. Люциус крепко держал ее, де давая упасть. Рина стряхнула дурноту и огляделась. На коленях возле лежащего Риддла ползала и скулила Беллатрикс. Большая часть риддлова воинства оторопело молчала. Рина сделала несколько мелких осторожных шажков в сторону лежащего Поттера. Люц снова сжал ее локоть, остановив движение. Она не противясь, стала тревожно до боли вглядываться в темноту. Движение со стороны, где находился Риддл и Бэлла заставило Рину обернуться.
«— Я не нуждаюсь в поддержке, — холодно сказал Волан-де-Морт, и Гарри, даже не видя, ясно представил себе, как Беллатриса отдёргивает протянутую на помощь руку. — Мальчишка… мёртв?» (с).
«— Ты, — раздался голос Волан-де-Морта,» (с). Рина услышала щелчок и вскрикнула от неожиданности. « — Осмотри его. Доложи мне, мёртв он или нет.» (с).
Она сообразила, что к чему очень быстро. Быстрее Люциуса, судорожно сжавшего ее руку и попытавшегося заслонить ее. Она легко коснулась его рукой, - Отпусти меня. Все будет хорошо. Прошептала она.
Пока она шла к Поттеру, в голове судорожно цепляясь одна за другую скакали мысли.
« А что если Дамблдор ошибся в своих предположениях? А что если мальчик…?»
Она легко присела рядом и ее руки скользнули по лицу, а потом под рубашку Поттера.
Под ее ладонью гулко и сильно билось живое сердце. Рина улыбнулась и едва слышно прошептала. - Гарри.– Это Регина Ризергам. Не удивляйся. Здесь - я Нарцисса Малфой. Держись. Ты сделал все правильно! Потерпи еще чуть-чуть. Возможно, он захочет покуражится. Расслабься. И ничему не удивляйся. Я постараюсь помочь. Осталось совсем немного!
«— Он мёртв! — громко объявила Нарцисса Малфой.» (с)
Вокруг все зашумели, завыли и затопали ногами. Рина снова почувствовала, как ее накрывает волна, но теперь уже это была злобная ярость.
«— Вы видели? — Голос Волан-де-Морта перекрыл шум толпы. — Гарри Поттер пал от моей руки, и отныне на земле нет человека, представляющего для меня угрозу! Глядите! Круцио!»
Едва заметно Рина шевельнула рукой.
«Гарри подбросило в воздух, и он собрал всю свою волю, чтобы не дать телу напрячься, но боль, которой он ждал, так и не пришла. Его подкинули второй раз, потом третий. Очки слетели с него, волшебная палочка под одеждой перекатилась на бок, но он не шевельнул ни одним мускулом, вися, как тряпичная кукла. Когда он упал на землю в третий раз, поляна огласилась весёлыми криками и взрывами хохота.» (с)
«— Ты понесёшь его, — сказал Волан-де-Морт. — Он будет хорошо смотреться у тебя на руках, да и видно издалека. Ну, подбирай своего маленького дружка, Хагрид. И наденьте на него очки — мальчишка должен быть узнаваем для всех.» (с)
Среди этого хаоса и вакханалии Рина вернулась к Люциусу и тихо шепнула ему на ухо, - Нам пора валить, месье Люк. Давай пристроимся где-нибудь сбоку и доберемся с ними до замка. А там – рванем на квиддичское поле.
Люциус молча кивнул, и она почувствовала, как он крепко сжал ее ладонь, увлекая к флангу движущегося воинства.


Глава48

♠♠♠♠♠ 48 ♠♠♠♠♠
…. Вам: и выжившим и павшим
Всем своя досталась доля.
Злая доля. Божья воля…

Эрик оказался на ступеньках, ведущих к дверям замка одним из первых. Именно в тот момент, когда раздался проедающий мозг голос Риддла, Ризергам как раз собирался направиться к квиддичному полю. Это решение пришло неожиданно, вопреки здравому смыслу, который настойчиво говорил о необходимости находиться в замке. Конечно, Эрик не ушел бы дальше парадной лестницы. Скорее всего, его искейп закончился там же на ступеньках, где он, потоптавшись какое-то время, вернулся бы обратно. Но… Но потребность вырваться из этого нескончаемого горя, боли, страха, тревоги гнала его на волю. С того момента, как ушла сестра, он собрался «в кучку» и первым делом пошел разыскивать МакГонагалл. Эрик не разделял порыва сестры – рассказать Минерве обо всем, что касается Дамблдора. Он был уверен, что Минерва должна узнать обо всем одной из первых, но считал, что впопыхах, походя таких вещей говорить нельзя. Однако, не признать мотивов Рины тоже не мог. Потому и пошел.
На поиски МакГонагалл ушло довольно много времени. Во время поисков Эрик только однажды отклонился от цели, подойдя к Уизли, стоявшим вместе плотной рыжей толпой. Молли, опустившись на колени, тихо глотая слезы, рукой то и дело поправляла что-то в одежде лежащего перед ней молодого человека. Иногда она касалась его сложенных рук, сжимавших палочку, иногда поправляла прядь волос. Другой рукой она крепко сжимала кисть одного из близнецов – Фрэда. И хотя Эрик сейчас глядя на погибшего парня думал только о Мелли, с которой еще вчера весело болтал о ее планах на будущее, его искренне тронула неподдельная искренняя скорбь Молли и всех Уизли. Ризергам кивнул, обернувшемуся Биллу и направился в его сторону.
- Мистер Ризергам, - Билл протянул Эрику руку.
- Бросьте, Билл. Просто Эрик. – Уизли кивнул. Отодвинувшись от родственников, он немного отвернулся и произнес, понизив голос:
- Бред какой-то. А ведь я его помню. Он не был гадом, хоть и слизень. И играл всегда честно. В смысле – не жульничал и не жлобствовал. Считал ниже своего достоинства. Сноб – чего уж там! В голове не укладывается! И ведь, если бы не он, рыжика уже бы с нами не было. Никогда… А теперь не будет Роберта Дадли. Никогда… Зачем это все? – Билл поднял глаза, Эрику показалось, что они подозрительно блестят.
- Билл… Роберт, конечно … настоящий. И благодаря ему, жив не только Фрэд, но и моя сестра.
- Да знаю я все! – Уизли повысил голос. – Регина кинулась к Фрэду, а Дадли – рванулся и прикрыл их обоих. – Я вот только думаю, а я бы смог? Так как он – кинуться на верную смерть …
- Не думаю, чтобы он размышлял на такие темы. И ты бы не размышлял. – сказал Эрик и кивнув Биллу направился дальше.
*******
- Вы такая бледная, моя дорогая. На вас лица нет. – встревоженно воскликнула Присцилла, в очередной раз заглядывая в глаза Мелани. – Дорогая моя, вам плохо?
- Нет! – раздраженно воскликнула ведьма и стремительно встала с дивана. Ее округлившаяся фигура вовсе не способствовала таким движениям и Мелли тут же села обратно. Побледнев еще больше.
- Дорогая, давайте ка мы успокоимся и позовем доктора. Поверьте мне, в вашем положении такое состояние неполезно для вас и опасно для малыша! – уверенно заявила старушка и решительно направилась к камину.
- Нет! – выкрикнула Мелли. – Не надо никого беспокоить. Я чувствую, вы понимаете, я чувствую: что-то происходит. Мисс Прайс! – Мелани прижала руки к животу. – И он чувствует! Происходит что-то ужасное! Я нужна Бобу. Я должна быть с ним!
- Милая моя девочка, вы должны понимать главное – сейчас вся ваша помощь и поддержка вашим близким и любимым – это забота о малыше! И только это вы должны чувствовать!
- Но я нужна Роберту!
- Прежде всего, вы нужны своему ребенку! – решительно ответила тихая старушка и направилась к домовикам, чтобы послать их за доктором.
Когда она вернулась, Мелани стояла посреди комнаты, крепко стиснув в руках палочку. Повинуясь интуитивному порыву и проявив неслыханную прыткость, Присцилла кинулась к молодой женщине и обхватила ее вокруг талии. В следующий момент они обе исчезли.
********
МакГонагалл он нашел в лазарете, куда отправился, отчаявшись ее разыскать. Минерва стояла у окна и пила какой-то горячий отвар. Присутствие мадам Помфри определялось только по голосу, саму ее углядеть было невозможно. Эрик кивнул и улыбнулся мисс Грейнджер, которая старательно укладывала кого-то на койку. За ширмой, где все в том же состоянии лежал Снейп, Эрик с удивлением увидел Люпина. Не поворачивая к нему головы, он буркнул, - Стабилен, состояние тяжелое. Отправить в Мунго нельзя. Может не дотянуть. Или прибьет кто…
- Гуманно. – процедил Эрик. – Хотя, он видимо с таким же настроем тебе помогал. Так что: один – один.
- Увы. – плечи Римуса и без того сутулые, опустились еще ниже. – Пока я должен ему больше.
- Да что же это! – разозлился Ризергам. – Приступы тупой инфантильности и, похоже, это не единичный случай. Инфекция что ли?
- Просто боль. Такого объяснения тебе в голову не приходило? – горько усмехнулся Люпин.
- А знаешь – нет! Такого не приходило! Я ведь боли не знаю – зазвенел по лазарету голос Эрика. И вот тут-то к ним за ширму влетела МакГонагалл.
- Прекратить! – зашипела она, причем у обоих волшебников едва не заложило уши от ее голоса. – Достойные джентльмены нашли самое время, чтобы померяться… Делать нечего? Так идите и проверьте посты, осмотрите завалы, пройдите по замку. Может быть, кому-то требуется помощь! Марш! Оба!
Как школьники Ризергам и Люпин вытянулись по струночке и молча покинули лазарет весьма поспешно, выглядели они при этом весьма пристыжено.
Минерва допила остывший отвар, поставила кружку на ближайшую тумбочку и шагнула к Снейпу. Долго вглядывалась она в его лицо, пытаясь найти что-то, увидеть, уловить. Наконец, глубоко вздохнув, она осторожно отошла от койки Снейпа и направилась в общую палату.
Поблагодарив Поппи, ведьма уже собралась уходить, когда дверь в лазарет распахнулась и в палату влетела женщина в черном. На ходу сбросив накидку, Нарцисса Малфой обведя взглядом помещение, увидела белесую макушку Драко, занятого раненым, и кинулась к сыну. Молча, без единого звука, она обхватила его руками и уткнулась лицом в его спину. Парень видимо сразу почувствовал, кто это. Он осторожно расцепил ее руки и, развернувшись, сам крепко стиснул мать в объятиях. Так они и стояли посреди палаты, крепко держа друг друга.
«Надо же?!». – подумала Минерва и молча обойдя обнявшихся мать и сына, двинулась к выходу.
- Нарцисса? – услышала она уже в дверях удивленный голос Поппи. – Ну что же… Лишние руки нам кстати. Иди-ка сюда, я тебе покажу пару пациентов. Тут, видишь ли, нужно… Короче говоря, ты как раз сможешь ими заняться…
*******
Эрик и Римус шли молча и видимо оба не понимали, как выбраться из этой ситуации. На помощь им неожиданно пришла Тонкс в сопровождении Кингсли.
- Римус, Римус, скажи Кингсли, что Снейп в полной отключке. – затараторила она. Я когда ему рассказала, он сразу же настоял на том, чтобы выставить около него охрану. Увидев, как удивленно поползли вверх брови у обоих волшебников, Тонкс хихикнула. – Я ему и говорю, что от Снейпа защищать никого не надо, он совсем никакой, а его защищать… - Тонкс осеклась, замолчала, а потом добавила. – Мадам Помфри не допустит, чтобы ее пациентам причинили вред.
*****
Когда Кингсли скрылся за уступом обвалившейся стены, Тонкс, Эрик и Римус переглянулись и как-то сразу, словно отпустили обиды, недомолвки и неловкости, словно выпустили воздух из надувного шарика.
- Ты даже не представляешь, Эрик, что за пытка – смотреть, как убивают. – передернул плечами Люпин.
- Пытка – не то слово. Страшнее круциатуса. Я думала, я заору, кулак вон себе прокусила. – показала Тонкс следы укуса на руке. – Бррр! Змея на него как кинулась, а он только руками взмахнул и даже вскрикнуть толком не успел. Я вот все думаю, зачем он настаивал, чтобы ему разрешили разыскать Гарри? Как ты считаешь, Римус? Думаешь, он бы правда его поймал и доставил Лорду? – застрекотала Тонкс.
- Глупости, Дора. – нахмурился оборотень. – Не знаю я! – раздраженно отрезал он. – Не сходится… Никакой логики! Уж кого-кого, а Снейпа упрекнуть в отсутствии логики… С таким упорством подставляться…. Зачем он так глупо себя вел? А потом…
- Да расскажите же мне все толком! - Рявкнул вконец обалдевший от их обрывочных фраз Эрик.
Совместный рассказ не занял много времени, он был краток и информативен. Наверное, крик подействовал.
*********
Эрик с четой Люпинов осторожно и сосредоточенно пробирались по галереям, коридорам и помещениям, высматривая и проверяя – не нужна ли кому-нибудь их помощь. В какой-то момент Римус обернулся к Эрику и улыбнулся. Совсем как в то далекое счастливое время, - Рик, а ведь так просто и понятно – идти и делать то, что тебе велели.
- Угу. Особенно когда ты уверен, воля пославшего тебя – добрая. А часто ли ты в этом уверен, мой серый брат? Особенно в последнее время… - ответил Эрик. А Римус горько улыбнулся в ответ и у его губ четко обозначились скорбные складки.
Тонкс то и дело что-то находила, что-то щебетала, но Эрик случайно взглянув на нее, увидел выражение ее лица, и как-то разом и вдруг все понял. И понял он, что в этой бесшабашной, безбашенной юной аврорше есть несгибаемый блэковский стержень, темперамент Беллатрикс, стойкость и рассудительность Цисси, мягкость Андромеды, коварство и хитрость Найджелуса. Одним словом – она была настоящей Блэк. Отличало ее от родни только одно - безграничная всепоглощающая любовь к оборотню. Хотя. Почему отличала? Все Блэки кого-нибудь да любили. Каждый по своему…
В Большом зале они разошлись. Причем, все. Тонкс кинулась к какой-то своей однокласснице, а Римус направился в сторону Уизли. Ризергам отправился на волю.
********
Уже на квиддичном поле возле трибун, когда до прохода оставалось совсем немного, Рина вдруг остановилась. Люциус, следовавший за ней по пятам по пятам вынужден был схватить ее за плечи, чтобы не свалить ее с ног.
- Что-то случилось? – спросил он, и Рина с удивлением отметила, что он почти не запыхался.
- Не могу. – с трудом выговорила она. – Передохнуть надо.
- Я так понимаю, мы у цели?
- Почти.
- В таком случае, дорогая леди, я вам больше не нужен и могу больше вас не сопровождать.
Рина так опешила от этого заявления, что с нее разом слетела вся усталость. Даже дыхание от быстрого бега разом выровнялось.
- Не поняла. – осторожно выдохнула она.
- Я достаточно ясно выразился, мисс. Я возвращаюсь.
- Куда? – выкрикнула Рина. – К кому?
- Не думаю, что обязан отвечать…- протянул Малфой в своей обычной манере, но Рина перебила его злобным окриком.
- То, что не думаешь, я заметила давно! Да и зачем бы? – зазвенел ее взбешенный голос. – Есть же Цисси – верная овца, сын-наследник… Его тоже можно использовать для мыслительного процесса. Вот они пусть и отвечают…
Она ясно увидела, как сжались кулаки Малфоя. Какие же белые у него руки. Видимо не стоило давать ему палочку. Но остановить свой гнев и яростное отчаяние Рина уже не могла.
- Вы хоть понимаете, Мой лорд, что вы можете выжить.
- Не думаю, что это огорчит мою семью. – насмешливо процедил Люциус.
- Я не знаю, о ком говорите вы, мой лорд, но я знаю женщину, которая лучше будет гордо скорбеть о герое, чем прятать глаза от негодяя… И мальчишку,
Закончить она не успела. Из-за куста, прикрывающего вход в тоннель пыхтя и отдуваясь выполз Яксли и тут же вскинул палочку, увидев Рину. Малфоя он увидел позже и осклабившись палочку опустил.
- Люциус… Как всегда в нужном месте, в нужное время и с пользой для себя. – хохотнул он. – Ты конечно притащил сюда девчонку, чтобы добыть для Хозяина те сведения, которые он хотел поиметь от семейки Ризергамов? Уверен, что ты преуспел! Ну, так вот, что я тебе скажу, старина…. – голос его стал хриплым и слегка истеричным. – Ловить тут уже нечего! Так что мой тебе совет – уходи. Потом поблагодаришь меня. А сейчас – иди. А я в качестве вознаграждения получу девку на сейчас и несказанное наслаждение на потом – прикончить ее!
Рина сжалась, соображая со скоростью света, что ей делать: попытаться обезоружить его невербально – ох, не получится сейчас; надеяться на Малфоя – да разве можно на него надеяться; ох, и зачем она дала Малфою палочку ….
Лиловая вспышка прервала ее размышления и она увидела, как с круглыми от удивления и ужаса глазами, Яксли замирает на месте и начинает каменеть. Уже через мгновение на его лице живут только глаза и рот. Глаза бешено вращаются, а губы изрыгают такие непристойности, что Регина краснеет.
- Собака! – процедил Малфой сквозь зубы. Он грубо схватил Рину за локоть и буквально поволок к проходу из которого вылез Яксли. Уже в тоннеле, Люциус отпустил ее руку, и резко схватив за волосы, развернул ее лицо к себе.
- Если ты еще раз позволишь себе так со мной разговаривать – я тебя прибью. Просто голову откручу! – прошипел он. Отпустив Рину, он прошел вперед и дальше они двигались молча.
В коридоре перед директорским кабинетом валялась разбитая вдребезги горгулья. Люциус пнул ногой один из осколков и старая каменная горгулья тихо застонала.
- Ходят тут. Шпыняют ногами… Аристократы… Ни стыда, ни совести..
В следующее мгновение их оглушил высокий, проникающий повсюду голос Риддла.
*******
«— НЕТ!» - услышал Эрик почти у себя над ухом. «Этот крик был потрясением» - ему «и во сне не могло присниться, что профессор МакГонагалл способна издавать такие звуки». (с) Столько было в нем боли, горя и отчаяния… Эрика охватил страх. Да что там – ужас! Все что он видел, вгоняло его в панику. Тишина, навалившаяся на замок расплющила, покорежила и грозилась уничтожить. Потом опять поднялся галдеж, выкрики, неразбериха… Эрик и сам что-то кричал вместе со всеми, но в голове билась одна мысль: Поттера нет, Регины нет…
Очнулся от наваждения и паники Эрик только тогда, когда увидел Лонгботтома посреди двора один на один с Риддлом. Не смотря на критичность и напряженность этой ситуации, Эрик отчетливо вспомнил, как сестра всегда говорила: Лонгботтом это к счастью! И Эрик крепко сжал палочку в руке.
********
Рина прислонилась к стене и тихо сползла на пол.
- Сейчас начнется. – прошептала она.
- Ты уверена, что Нарциссе ничего не угрожает? – спросил Малфой.
- Ничего, пока она не встретится ни с кем из ваших с палочкой в руках.
- Думаешь, моей жене и сыну могли оставить палочки?
- Думаю.
- Поднимайтесь, леди. – Люциус протянул ей руку.
*******
Когда они добрались до Большого зала, бой был в самом разгаре. Рине не пришлось искать ни Эрика, ни Римуса, они стояли спина к спине и, как бы чудовищно это не звучало, сражались почти весело, «с огоньком». Ярко зеленая, кислотная шевелюра Тонкс маячила где-то в дальнем углу замка. Другой край моментами вспыхивал всеми оттенками рыжего – там бились Уизли. Мимо них стремительно пронеслась Нарцисса, одарив Люца таким восторженным взглядом, что Рине стало неловко. Белокурая фурия устремилась туда, где безумно оскалившаяся Белла играючи отбивалась от троих девушек: Грейнджер, Лавгуд и Уизли. Рина успела ухватить Нарциссу за край платья: «Не проливай родной крови, Цисси», крикнула она и кинулась к сражающимся. Люциус, отыскав сына, устремился к нему на помощь, сокрушая на своем пути всех и вся. Поттера нигде не было.
«— НЕ ТРОНЬ МОЮ ДОЧЬ, МЕРЗАВКА!
Миссис Уизли на бегу сбрасывала мантию, освобождая руки. Беллатриса резко повернулась — и расхохоталась при виде новой противницы.
— С ДОРОГИ! — крикнула миссис Уизли трём девушкам, выхватила палочку и бросилась в бой.» (с)
Рина вместе с сотнями зрителей стояла вдоль стены, наблюдая за двумя сражающимися группами: Волан-де-Мортом и его тремя противниками и Беллатрисой и Молли.
«— Ты больше никогда не тронешь наших детей! — выкрикнула миссис Уизли.

Беллатриса засмеялась исступлённым смехом». (с) «Заклятие Молли пронеслось под вытянутой рукой Беллатрисы и ударило её в грудь, прямо над сердцем.» (с)
Краем глаза Рина увидела, как Люциус крепко обнял за плечи жену, рядом с ними стоял Драко, низко опустив голову.
И вот тут появился Поттер.
«— Пусть никто не пытается мне помочь, — громко сказал Гарри. В мёртвом молчании его слова раскатились по Залу, как трубный глас. — Так нужно. Нужно, чтобы это сделал я.» (с).
*****
Все что происходило потом. Рина помнила слабо. Поттер говорил. Говорил много и вероятно говорил то, что должен был сказать. А потом…
«…Красно-золотое сияние внезапно разлилось по зачарованному потолку над их головами: это ослепительный краешек восходящего солнца проник в Большой зал через восточное окно. Свет ударил им в глаза одновременно, так что лицо Волан-де-Морта вдруг превратилось в пылающее пятно. Гарри услышал крик высокого голоса и тоже выкрикнул в небо всю свою надежду, взмахнув палочкой Драко.
— Авада Кедавра!
— Экспеллиармус!
…Хлопок был подобен пушечному выстрелу….
Волан-де-Морт погиб, убитый собственным обратившимся вспять заклятием, а Гарри стоял с двумя волшебными палочками в руке и глядел на опустевшую оболочку своего врага.» (с)
*******
В тишине лазарета слышны были мирные посапывания выздоравливающих, редкие стоны тяжелораненных да тихие голоса мадам Помфри и Минервы МакГонагалл.
- Что же все-таки случилось с Северусом? – в который раз вопрошала Минерва. – Все то, что мы узнали за последние два часа, вывернуло мои мозги наизнанку. Я теперь лично поселюсь в лазарете, буду менять ему повязки, поить микстурами… Чтобы потом с удовольствием съездить ему по физиономии! Каков артист!
- Меня другое интересует… - раздумчиво изрекла Поппи, сдерживая зевок, - как он выжил после такой потери крови, почему яд змеи не убил его сразу и что это за черный шарик, который закупорил рану и постепенно растворяется, по мере того, как рана затягивается. Но и эти чудеса – не самый большой вопрос.
- А какой же самый большой? – устало прикрыв глаза спросила Минерва.
- А самый большой – что делает здесь эта особа, - она кивком указала на сидящую возле койки Снейпа Регину.
*******
Мелани твердо была уверена, что ей удастся аппарировать прямо к Хогвартсу, а там до замка рукой подать. Но то ли интересное ее состояние, то ли волнение, а то ли старушка, в последний момент заключившая ее в объятия – внесли коррективы в ее расчеты. Она очнулась на краю запретного леса, на развороченной вздыбленной, словно перепаханной земле, рядом борясь с тошнотой на четвереньках стояла мисс Прайс, а ее собственное тело ломало корежила рвала изнутри немыслимая боль, накатившая безжалостной волной.


Глава 51

&&&&&49&&&&
♠♠♠♠♠ 49 ♠♠♠♠♠

Как вам живется, Герои беспечные,
В звуках фанфар, в веренице идей,
Как призывая спасать человечество
Жертвовать жизнью конкретных людей?

Двое молодых людей брели вдоль озера. Сначала они держались за руки. Спустя какое-то время девушка нагнулась за чем-то, расцепив руки. После того, как она выпрямившись показала находку спутнику, они продолжали путь идя рядом, но уже не держась за руки.
- Ты все еще дуешься на меня, за то, что я поддержала Гарри с Бузинной палочкой? – спросила девушка. Ее спутник ответил не сразу, рассеянно шагая рядом.
- Нет, Гермиона. Конечно, нет. Будь я на его месте, я бы поступил по-другому. … А потом, возможно, пожалел бы, что не послушал вас. – грустно улыбнулся он.
­Некоторое время они шли молча и каждый думал о чем-то своем. Гермиона шла опустив голову, будто постоянно что-то высматривала под ногами. Рон же напротив вид имел задумчивый и слегка отрешенный. Он рассеянно глядел вперед и даже не заметил, как его спутница слегка приотстала. Не обнаружив ее рядом, Уизли обернулся. Девушка еле-еле брела вперед, зябко кутаясь в куртку.
- Герм, извини, я задумался. – виновато сказал он и шагнул ей навстречу. – Ты устала? Замерзла? Давай вернемся…
- Да нет… Не замерзла, скорее это нервное. Как-то разом навалилось все… Знаешь, видимо должно пройти какое-то время, прежде чем мы сможем стать прежними, жить нормально.
- Нормально… - повторил Рон, словно не вполне уяснил смысл этого слова. – А нормально – это по-твоему как?
- Не знаю пока, Рон. – устало отозвалась Грейнджер. – Ты не обидишься, если я пойду обратно?
- Я тебя провожу, - с готовностью ответил он. – А потом пройдусь тут еще немного. Знаешь, я пока тоже не знаю… - виновато и слегка смущенно сказал он.
- Я понимаю, Рон. – уверено ответила Гермиона. – Нам всем сейчас, каждому для себя нужно все понять и побыть наедине с самим собой. Не надо меня провожать, - улыбнулась она парню. – Вон, смотри, отсюда замок виден. Ты просто, чтобы лишний раз не беспокоиться, - тут же объяснила она, - постоишь и посмотришь, как я дойду. Хорошо?
Рон кивнул, а она, привстав на цыпочки, нежно поцеловала его в щеку, и медленно пошла к замку.
*******
Если бы кто-то сказал Присцилле Прайс, что она будет стоять на четвереньках в чистом поле и содрогаться от приступов рвоты, она сначала уничтожила бы наглеца презрением, а затем приняла бы свой мученический конец, сгорев от стыда. Но реально оказавшись в таком положении, пожилая леди ни секунды не потратила на размышления о своем внешнем виде. Едва только обретя способность к связному мышлению, она увидела рядом с собой молодую женщину, борющуюся с болью и паникой. Мелани стояла и смотрела на Хогвартс, обхватив руками живот, и ловя ртом воздух. Замок, местами порушенный, был окутан облаком дыма и пыли, кое-где даже виднелись языки догорающего пламени. Даже если бы старая леди и могла увидеть Хогвартс, дым, пыль и пламя, ее не могло заинтересовать ничего, кроме Мелани. Старушка резво вскочила и в мгновение ока оказалась около молодой женщины, причем на лице ее не было и следа прежней неловкости и недомогания.
- Так! Все хорошо, моя дорогая! Конечно, не так хорошо, как если бы мы с вами были в Ризергаме или в любом другом подходящем месте…. Но и здесь нет никаких причин впадать в панику! Так! Посмотрите на меня, милочка! Вы меня слышите, понимаете? – Мисс Прайс говорила быстро, но тон ее был уверенный и бодрый. Мелли устремила на нее расфокусированный, отстраненный взгляд. Присцилла всем своим видом излучала позитив и уверенность и это подействовало – глаза Мелани приобрели осмысленное выражение и она кивнула пожилой даме.
- Хорошо, моя дорогая! – лучезарно улыбнулась Присцилла. – А теперь, - сказала она, осторожно пристраиваясь к ведьме и беря ее под руку, - обопритесь на меня и давайте-ка попытаемся присесть. Ах, милочка, не беспокойтесь! Я гораздо сильнее, чем вы можете себе представить! – ободряюще улыбнулась она Мелани, которая отрицательно замотала головой. Устроив таки свою спутницу на земле, она нахмурилась, когда молодая женщина не могла видеть ее лица. Однако голос ее не выдал, когда она снова обратилась к ведьме.
- Душенька моя, вы, уж пожалуйста, говорите, отвечайте мне. Уж не знаю, как у вас – волшебников, у нас считают, что если леди в вашем состоянии молчит – значит, ей трудно будет найти общий язык с младенцем! Нет, конечно, я совсем не одобряю молодых особ, которые орут что есть мочи. Это почти всегда не что иное, как дурной тон. Поверьте мне мисс Харди, нечеловеческая боль, способная заставить издавать звуки, которые издают некоторые дамы – встречается один раз на сто тысяч. И, если быть честными, от такой боли не орут, а впадают в шоковое состояние. Так что получается, что из ста тысяч, вопить имеет право только одна, да и то, если она не в обмороке. Однако, на деле получается, что из ста тысяч молчит одна, а орут все остальные! Так вот, моя дорогая, кричать, конечно, не стоит, но подробно рассказать мне о своем состоянии вам необходимо. И вам и мне это пойдет только на пользу. – сказала старушка и с удовольствием отметила тень улыбки, промелькнувшей на губах роженицы.
- Мне кажется, с трудом выдавила Мелли, - что что-то пошло не так. Мне больно и…
- Милочка, а чего вы ожидали? – деловым тоном осведомилась мисс Прайс, - Такие нагрузки на таком сроке… Вы рожаете, вот и все. И я не понимаю, что по-вашему тут не так. Всё не совсем по плану – это да. Но это вовсе не конец света!
- Но Роберт… С ним что-то случилось… - уже заливаясь слезами сказала Мелли.
- Довольно! – строго и почти возмущенно отрезала Присцилла. – И вашему Роберту и себе самой вы не поможете, если сейчас же не возьмете себя в руки и не уясните, что самое главное – это ваше дитя! Соберитесь, Мелани! Необходимо, чтобы вы сделали усилие! – ласково сказала мисс Прайс.
******
Рина разлепила веки, склеенные тревожным сном, и встретилась с жестким взглядом незнакомой старой волшебницы. Именно взгляд, пронизывающий и изучающий, а вовсе не подмеченное позднее сходство, заставили ее подумать о том, что волшебница имеет отношение к Снейпу. Стряхнув с себя остатки сна, Регина поднялась, кивнула даме и, бросив быстрый взгляд на койку пациента, направилась к умывальнику. Наскоро сполоснув лицо, ведьма привычно стянула волосы в хвост и повязала косынку.
- Я вижу, вы готовы ответить на мои вопросы, мисс. – резким властным голосом обратилась к ней незнакомка.
Рина обернулась и утвердительно кивнула, также пристально глядя в глаза собеседнице. Дама недовольно сверкнула взором, видимо рассерженная сдержанностью молодой особы. Вероятно, она рассчитывала на преимущество и считала, что сразу задаст тон разговору и будет хозяйкой положения.
- Мне сообщили, что вы находитесь при моем внуке с того самого момента, как его сюда доставили?! – выдала старая дама.
Рина снова наклонила голову, подтверждая заявление. Она не задавалась целью смутить, разозлить, поставить на место властную и неприятную родственницу директора. Все пережитое за последнее время забрало слишком много сил, слишком много души, слишком много ее магии. У нее, у Регины Ризергам, и так хватало обязательств, не говоря уже о том, что она сдуру решила взять на себя кучку повышенных. По выражению Эрика, Рина в очередной раз не рассчитала, сколько изюму могут выдержать дрожжи, и теперь она просто не в состоянии была тратить себя как попало. Родственница Снейпа тем временем собралась-таки выйти из себя и Рина, напрягшись, попыталась погасить конфликт в зародыше.
- Когда я пришла сюда в первый раз, директору уже оказали первую помощь, и мадам Помфри поместила его отдельно ото всех. Потом мне пришлось отлучиться, но освободившись, я вернулась и нашла директора в том же стабильно тяжелом состоянии. Сегодня мы ожидаем визита целителя…
- Нет нужды пересказывать мне то, что я уже выяснила у здешней целительницы, мисс. – прервала ее ведьма. – Меня интересует, на каких основаниях вы находитесь рядом с моим внуком.
- Здесь многие обеспокоены состоянием директора Снейпа. – ответила Рина. – К сожалению, основания для беспокойства пока сохраняются. А вот объяснять, кому бы то ни было, отчего обеспокоена лично я, действительно нет нужды, мэм.
Устремив на Рину недоуменный и почти возмущенный взгляд, волшебница некоторое время рассматривала ее. Регина на мгновение ощутила даже не попытку вторжения в ее мысли, а скорее намерение предпринять такую попытку. Не думая, она автоматически, как учил Эрик, выставила блок, и ясно увидела, как у стоящей напротив ведьмы дрогнули губы и глаза сощурились в узкие щелочки. Еще какое-то время обе ведьмы молча смотрели друг на друга, затем старшая процедила,
- Не вижу, чем ваше дальнейшее пребывание здесь может помочь Северусу.
Повинуясь привычке, не пренебрегать элементарными правилами вежливости, Регина кивнула, и направилась к двери.
- Вы забыли здесь свою вещь, - сказала ей в спину старуха, победоносно указывая на книгу, лежащую на тумбочке, около кровати Снейпа.
Обернуться и вежливо попрощаться Рину не заставила даже привычка.
********
- Дышите, милочка, дышите! – приговаривала мисс Прайс. – Дышите, как я вас учила… - Старая леди суетилась вокруг Мелани, тревожно вглядываясь в ее бледнеющее лицо. Старушка хмурила светлые идеально выщипанные бровки и лишь иногда, ловя затуманенный от боли взгляд молодой женщины, светло улыбалась ей.
Она уже изрядно постаралась, общипав наголо близрастущий куст и устроив за спиной Мелли подобие опоры. Вытерев руки о край платья, она торопливо огляделась, чтобы приподняв подол юбки, использовать нижнюю на подручный материал. И вот в этот самый момент, почти в двух шагах от себя она увидела молодого человека, отчаянно рыжего, удивленного, смотрящего на нее, разинув рот и держащего в руке палочку. Никогда еще Присцилла Прайс не была так рада мужчине. Никогда не испытывала такого восторга от того, что видит волшебника.
- Молодой человек! Молодой человек! – кинулась она к парню. - Вас послал сам Господь! Дело в том, что одна молодая дама, моя спутница, устремилась в эти края, чтобы быть рядом с мужем. Но …. Она… - смутилась старушка, но быстро отбросила ложные эмоции, оглянувшись на Мелани. - Она в положении, мой друг. И дорога отняла у нее последние силы. А главное – пережитые волнения привели к тому, что дитя уже готово появиться на свет, хотя условия к этому весьма не располагают. Я понимаю, - тарахтела она воодушевленно, - что все это вполне нормально, и ничего страшного в сущности нет, - но это утверждение справедливо скорее для специальных условий, а не для…. – она указала руками на окружающий простор. – И тут, когда я уже почти была готова прибегнуть к крайним мерам, появились вы, хвала Небесам!
Ошеломленный парень продолжал молча таращиться на говорливую старушку, поняв только то, что глухие редкие всхлипы издает некто рядом и эта некто собирается родить ребенка. Старушка меж тем схватила его за руку и потащила к своей спутнице.
- Ну вот, милочка, а вы волновались! Теперь точно все будет отлично! Вот молодой человек, как, кстати, ваше имя, юноша? – осведомилась она, и, не давая возможность ответить, продолжила говорить. – Молодой человек…
- Рон. – буркнул Рон. – Рональд Уизли. - уточнил он на всякий случай.
- Прелестно! – Мистер Уизли – как раз тот, кто нам нужен! – счастливо сказала она. – Меня зовут мисс Прайс, а мою спутницу зовут … - она смутилась и закончила, - Мелани. – Затем, она глянула Рону в глаза и он чуть не подпрыгнул от того, как не сочетался ее строгий сосредоточенный взгляд с ее восторженными беспечными речами.
- Вы не могли бы помочь нам с водой, мистер Уизли? – спросила она. – Нужна вода, нужен таз или кувшин и нужны чистые, желательно белые простыни или полотенца.
- Горячая вода? – робко спросил Рон, удивляясь тому, что он еще не дал деру и не позвал кого-нибудь.
- И горячая и холодная. А еще лучше, если будет что-то крепкое, спирт например. Но подойдет и виски.
Пока старушка возилась со всем наколдованным Роном хозяйством, ловко и умело разрывая материю маленькими сухонькими руками, он украдкой рассматривал роженицу и вдруг нечаянно встретился с ней глазами. Это было подобно ступерфую. Рон качнулся, задохнулся, побледнел, а затем покраснел так, что на лице его не осталось ни одной веснушки. Сколько боли, сколько страха и вместе с тем, сколько жизни, настоящей, сильной и молодой было в глазах молодой ведьмы! Рон не сомневался, что роженица была ведьмой, она вся лучилась магией. В то же время, хотя он чувствовал, что старушка была магглой, Рон испытывал к ней безграничное доверие.
*******
Гермиона Грейнждер, вечная отличница, признанная всезнайка, «синий сушеный сухарь», как называла ее соперница – Лаванда, староста Гриифиндора, защитница и воительница за права угнетенных магических меньшинств впервые в жизни не знала, что делать. До такой степени не знала, что даже не могла определить направление мыслительного процесса. Более того: не находила она и сил для инициации этого самого мыслительного процесса, а главное – никак не могла придумать повода для стимуляции каких либо процессов, да что там процессов! Элементарных эмоций она похоже не могла зафиксировать.
«Может быть, в меня засадили-таки каким-то проклятием? Значит надо добрести до замка и сходить к мадам Помфри. Хотя, у нее и без меня полно работы. Я-то вон иду, ничего вроде не беспокоит, не болит ». - устало подумала девушка. Мысли вялые, сонные некчемушные роились в голове, натыкались одна на другую и были словно чужие, возникающие отдельно друг от друга, от Гермионы Грейнджер и от всего того, что происходило вокруг. Она обрадовалась, зацепившись за случайно мелькнувшее слово «вокруг». Неожиданно неконкретное, почти абстрактное слово стало осязаемым и понятным. Она огляделась и с удивлением обнаружила, что незаметно почти подошла к Хогвартсу и что Рон потерялся где-то по дороге. Мысль о Роне вызвала грустную улыбку: «Неужели все так плохо? Перемешалось решительно все. Дурное с хорошим, боль и радость, страх и отвага, пустое и важное. И в результате я не знаю, было ли что-то по-настоящему значительное в моей жизни. Важное и нужное. Или все что со мной происходило – ненужный, ничего не значащий, никуда не годный хлам, который я теперь не знаю куда пристроить». Унылые мысли направили ее в школу, провели пустыми, покалеченными коридорами и лестницами в относительно чистую и тихую галерею, где Гермиона тихо прислонившись к стене, уселась на пол и закрыла глаза.
******
Августа отвела уставший взгляд от лица внука, и слегка расслабилась, устраиваясь в кресле, которое ей предоставила МакГонагалл. Эта начальственная ведьма также не выказывала ей радушного гостеприимства, но правила приличия соблюдала и отнеслась уважительно и с пониманием. Хотя, какое тут понимание? Скорее всего, у нее это стереотип поведения, как у преподавателя со стажем. В критических ситуациях включается особая программа холодной вежливости и здравого смысла. Она, Августа Принс, имела право принять участие в судьбе внука. Формально никто не мог воспрепятствовать ей, находиться рядом с ним и требовать отчета о действиях, которые с ним совершались. И о ходе лечения, например. Старая волшебница недовольно поморщилась, вспомнив кипящую от возмущения колдомедичку, эту Помфри. Как она распыхтелась, когда Августа поведала им, что некую особу, находившуюся рядом с ее внуком на невразумителтьно-сомнительных основаниях, она отправила прочь, не нуждаясь в ее назойливых услугах. Краем глаза она глянула на книгу, оставленную этой нахалкой, и брезгливо передернула плечами. Чем собственно девица ее разозлила, Августа не потрудилась ответить даже самой себе . И наглого домовика Юсси миссис Принс прогнала прочь. По его манерам видно, к какому дому принадлежит! Каков хозяин – таков и домовой эльф. Про себя Августа отметила - не забыть отчитать Свинни за слишком доверительное общение со всяким сбродом, таким как домовик Юсси. По здравым размышлениям, она не стала придираться и допытываться, как и чем лечили Северуса. Намерения ее были таковы, что она заберет внука домой, как только позволит его состояние, а там уж сама станет решать, кого привлекать к лечению. На заявление этой Помфри, что они ожидают приглашенного лекаря, августа скептически фыркнула, но высказаться не успела. МакГонагалл в лучших традициях вежливого, но непререкаемого права главы Хогвартса дала ей понять, что решения относительно всего и всех в замке принимает она и не нуждается не только в одобрениях/возражениях, но и в комментариях. Августа не нашлась, что возразить и возмущаться не стала, так как старалась не конфликтовать без нужды со здравым смыслом. Оставалось ждать светило, и миссис Принс еще раз взглянув на внука и уловив его слабое, но ровное дыхание, прикрыла глаза.

********
Выдержки хватило только на то, чтобы осторожно прикрыть за собой дверь. А потом Рина понеслась вперед, не разбирая дороги, утирая хлынувшие слезы, размахивая руками, словно отбиваясь от невидимых обидчиков. Кто-то, кого она не разглядела сквозь пелену слез шарахнулся от нее в сторону, кто-то окликнул ее, когда она, перескакивая через ступеньки, взлетала по изрядно порушенной лестнице но остановить ее было невозможно. Спрятаться, скрыться, убежать в тихую глушь, где никто и никак не сможет помешать ей выплеснуть, слить из души эту мутную, тревожную боль, обиду, досаду. Всю ту муть, которая отравляет, не дает жить, отмеряя вдохи и выдохи, всю ту ложь, недомолвки, тайны, замутившие, запачкавшие ее душу.
******
- Мелани, деточка, смотрите на меня, милая, постарайтесь! – постоянно приговаривала мисс Прайс, держа за руку молодую женщину. – все будет хорошо, не сомневайтесь, моя дорогая! Надо только чуть-чуть постараться. А потом, потом мы все отдохнем и будем только радоваться! Ваш малыш уже скоро должен появиться на свет! Это так волнительно! – без умолку говорила старая леди. Но Рон не мог не замечать возрастающей тревоги в ее глазах, не мог не слышать, как слабеет голос Мелани, когда она силилась отвечать.
- Деточка, деточка, держитесь, милая! – зазвенел голос старушки еще более тревожной нотой. – Потеряла сознание. - констатировала мисс Прайс. - Совсем это сейчас не кстати! Ох, мистер Уизли, похоже у нас с вами проблемы. Ну что же… Будем действовать по обстоятельствам. – устало, но решительно заявила она. Не могли бы вы помочь мне с огнем и еще, не приведи Господи, может понадобиться нож. Острый.
- Мэм… - осторожно ответил Рон. – А может быть нам позвать кого-нибудь на помощь?
- Ах, мой дорогой! Это было бы очень правильно, но здесь ни души вокруг, а отлучаться вам никак нельзя! – Ответила Присцилла, старательно растирая кисти рук Мэлли. – Если не удастся привести ее в чувство, мне потребуется ваша непосредственная помощь, Рональд. – серьезно заявила она осторожно но сильно похлопывая роженицу по щекам. Это нехитрое средство приведения в чувство показалось Рону кощунственным и он вскинул палочку. В воздух взмыл серебристый терьер, который приблизил свою мордочку к лицу Рона, а тот что-то зашептал ему, поглядывая на мисс Прайс и Мелани.
*****
Образы, места, события, отдельные фразы, слова или целые эпизоды смешались в одном цветном бешеном калейдоскопе и закружились в бешеном ритме, сменяя друг друга. Не подчиненные никакой хронологи и логике, складывающиеся в постоянно меняющиеся узоры чудовищной мозаики все вперемешку: страшное, доброе, плохое, доброе…. Гермиона очнулась в коридоре перед директорским кабинетом. У ног ее валялись части одной из каменных горгулий, и Гермиона подумала, что сама со стороны ничем от каменных развалин не отличается. Девушка слабо улыбнулась этой циничной аллегории. Она, как и каменный говорящий истукан, лежала у стены, не представляя, как долго она здесь находится в таком состоянии. Собрав все силы ведьма уселась, привалившись к стене спиной, помотала головой, отгоняя слабость. Осторожно, избегая резких движений, Грейнджер встала на ноги и стала приводить себя в порядок. Чумазая, в драной одежде, растрепанная и обессиленная, Гермиона вдруг отчаянно захотела разрыдаться. Разреветься во весь голос, с подвыванием со слезами и соплями, чтобы размазывая их по щекам уткнуться лицом в грудь и раствориться в сильных теплых и надежных руках.
******
- Куда, куда ты бежишь, глупая ты белка! – разнесся по коридору знакомый голос, но Рину не смог остановить даже он. Ведьма по инерции пролетела еще пару шагов, когда Эрик в один прыжок догнав ее, сгреб в охапку и притиснул сестру к груди.
- Что ты, что ты, малютка… - осторожно гладя раметавшиеся по плечам волосы, бормотал он. – Все хорошо, дурочка. Все будет очень хорошо, я тебе обещаю. Мы все поправим! Только скажи – что случилось? Кто тебя обидел?
******
Увидев патронуса сына, трущегося у ног жены и явно сообщающего какую-то информацию, Артур испытал приступ паники, хотя сам он склонен был считать это сердечным приступом. Ему казалось, что он идет спокойно, сохраняя всё возможное достоинство главы семейства. Со стороны же это выглядело, как стремительный но довольно неуклюжий рывок сквозь толпу, предпринятый господином неспортивного вида. Когда он подскочил к семье, сгрудившейся вокруг Молли, она уже решительно стартовала к дверям Большого зала.
- Куда? – только и смог выдохнуть Артур ей в спину.
- Ронни нужна моя помощь, - на бегу крикнула жена. – Он на краю Волшебного леса и ему нужна моя помощь. Именно моя! – припечатала она мужа, на бегу чуть повернув голову.
********
Ризергамы стояли посреди коридора, обнявшись крепко-крепко. Эрик гладил сестру по голове, по спине, кивал в такт ее бормотанию и всхлипываниям, изредка улыбался, что-то шепча ей в макушку. А Рина, уткнувшись лицом ему в рубашку, спрятавшись от всего мира в теплых надежных объятиях, говорила, говорила, говорила…
- Глупая ты моя белка. – тихо произнес Эрик. – Не может в жизни произойти ничего такого, что стоило бы слез и отчаяния. Главное – во время перестать себя жалеть и начинать действовать. НУ поперла тебя эта вздорная снейпова бабка. И чтоо? От тебя убыло? И как, скажи пожалуйста, это повлияло на то, что уже произошло? И к тому, что к произошедшему твое тупейшество приложило свою шальную ручку? Правильно – никак! – назидательно подняв указующий перст изрек Ризергам. – И уважаемый Лейб Айзекс прибудет, уж этого она отменить не сможет. И пациентов он осмотрит, и естественно всех поставит на ноги в кратчайшие сроки! – легонько тюкнув Рину пальцем по носу, сказал Эрик. – Так что подберите нюни, моя леди, и айда своими делами заниматься.
Эрик отцепил от себя сестру и обняв ее за плечи увлек к лестнице. Они пошли легко, нога в ногу, обнявшись. Лишь у лестницы Регина остановилась и строго спросила,
- Рик! Постой! А ты-то как? Ты же палочку не опускал, я видела! – с тревогой спросила она.
- Ооооо! Моя Регина! Я тронут вашей заботой!
- Не паясничай! Я же могу…..
- Можешь, малютка! И конечно поможешь. Это-то и придало мне силы! Не веришь? – хмыкнул Эрик и достал палочку.
- Не верю. – ответила Рина. – Не верю, Рик. Но люблю тебя и горжусь. Мы все поправим. Обещаю!
- А вот я наивный тебе верю! – рассмеялся Эрик и они обнявшись стали спускаться по лестнице.
А в конце коридора, прямо у полуразвалившейся горгульи стояла, подпирая стену чумазая, в драной одежде, растрепанная и обессиленная Гермиона Грейнджер и глотая слезы смотрела вслед удаляющимся Ризергамам.
*******


Молли увидела Рона издали. Трудно было не заметить его рыжую голову даже в сумерках. Миссис Уизли давно так быстро не бегала и увидев сына, остановилась отдышаться. Вот когда дыхание пришло в норму и перед глазами пропали красноватые сполохи, она заметила еще две фигуры, причем одна из них явно была женской. На Молли снова навалилась тревога и она крикнула,
Рон! Я иду! Я уже здесь, мой дорогой.
Мама! - радостно отозвался Рон. - Это моя мама пришла! - счастливо улыбаясь объяснил он Присцилле. - Мама, это мисс Прайс и Мелани. Она… У нее… - попытался объяснить он подошедшей Молли.
Я поняла Рональд. Здравствуйте. Как поживаете. Я Молли Уизли, мама Рона. Он сообщил мне, что ему нужна помощь.
О! У вас такой замечательный сын, дорогая миссис Уизли! Настоящий джентльмен. Он нам так помог! Просто не знаю, что бы мы без него делили! - защебетала Присцилла. - Но видите ли, у нас такая ситуация, когда требуется помощь более компетентная. - смущенно произнесла она.
Мелани тем временем, совсем выбившись из сил тихонько застонала. Рон дернулся, а Молли удивлено охнула
Так она рожает? - воскликнула она.
Совершенно верно. Теперь вы понимаете о чем я? - осторожно сообщила Присцилла. - Теперь мы точно все устроим в лучшем виде. Мелли, душенька, теперь точно все будет хорошо! - радостно сказала она. Мелани попыталась улыбнуться, но снова скривилась от боли.
Рон! Думаю тебе здесь делать нечего. - решительно заявила миссис Уизли, повернувшись к сыну. Парень удивлено раскрыл было рот, но ему на помощь пришла Присцилла.
Простите, дорогая миссис Уизли, но я бы хотела попросить вас разрешить вашему сыну нам помочь.
Молли опешила от самого факта того, что ее распоряжение подверглось критике. Она уже почуяла, что эта бойкая старушка - маггла, по странному случаю знающая о волшебниках. Но Молли Уизли была доброй и справедливой женщиной и она готова была помочь, не делая различий между магмами и волшебниками. А хитрющая мисс Прайс, почуяв ее замешательство, тут же бросилась в наступление, чтобы закрепить успех.
Ах, дорогая миссис Уизли! Вы даже не представляете, какую неоценимую помощь оказал нам ваш сын! Своими уверенными и четкими действиями он так замечательно обеспечил нас самым необходимым! А потом, одним своим присутствием Рональд вселил в нас ощущение надежности и защищенности, что согласитесь в такой ситуации очень помогло дорогой Мелани! Скажу вам по секрету, - понизив голос сообщила старушка, - милочка Мелли очень была очень расстроена, когда мы отправились сюда. Ведь она устремилась за своим…. за отцом своего малыша. - нашлась мисс Прайс. - Вот собственно почему мы и оказались здесь в таком состоянии. Но, - она кинула быстрый взгляд на Мелли, - по-моему нам пора заняться делом. Мистер Уизли, пожалуйста пристраивайтесь за спиной Мелани таким образом, чтобы ей удобно было сидеть, опираясь на вас спиной. Ваша задача - обеспечить максимальную поддержку, упор для ее спины. И еще - вы должны устроить руки так, чтобы Мелани могла опереться на ваши руки, как на подлокотники кресла. Один очень важный момент - нельзя допускать, чтобы душенька Мелли всю силу вложила в то, чтобы опираться на ваши руки. Прикладывать силу ей нужно будет не совсем так, - деликатно попыталась объяснить Присцилла. Вы должны отвлечь ее и при этом не допустить, чтобы она сломала ваши руки. Миссис Уизли, - повернулась старушка к Молли, - нам с вами предстоит принимать роды. Дорогая, - проникновенно обратилась она к волшебнице, - я уверена, что у всех женщин, кем бы они не были, это событие происходит одинаковою. Возможно у вас - волшебников, есть какие-то свои правила, но я, как акушерка со стажем, неплохо зная свою работу, буду просто счастлива, если в этих условиях мы соединим наши знания, умения и возможности. Ведь главное для всех нас - это здоровые и счастливые малыш и мама!
Молли слушала молча. Выслушав проникновенную речь старушки, она сбросила мантию, засучила рукава и коротко кивнув, сказала, -
Командуйте!
******
Мелани, моя дорогая девочка! - с чувством воскликнула мисс Прайс. - Поздравляю! Смотрите, какой славный, какой прелестный у вас мальчик, да хранит его Господь!
Первый крик младенца оглушил всех и счастье, бесконечное, единственно правильное, настоящее, как точка отсчета, как начало координат явилось, зажглось в их душах. Счастьем светились усталые глаза Мелани, счастье собралось в морщинках у глаз мисс Прайс, заблестело в слезинках на ресницах Молли Уизли, заиграло в капельках пота на лбу потрясенного Рона. Малыш кричал и сучил ножками, Присцилла ловко обмыв и запеленав его положила дитя на грудь счастливой матери.
Вы уже решили. милочка, как назовете малыша или вам нужно посоветоваться с мистером Дадли? - спросила старушка.
Молли, стоявшая на коленях подле Мелани, подняла голову, а Рон, все еще выполнявший роль спинки и подлокотников напрягся.
Я бы конечно назвала его так же как папу, - счастливо улыбаясь, сказала Мелли. - Боюсь только Роберт будет против.
Ах, милая моя! Роберт Дадли Лестер джуниор - звучит очень элегантно - мечтательно заявила мисс Прайс.
Мелани хихикнула а Молли Уизли обессиленно присела прикрыв рот рукой. Рон по прежнему поддерживающий Мелани под спину скрипнул стиснутыми зубами.


Глава 52

Resurgam

Глава 50


Минерва устала. Ах, как она устала! Ей казалось, что только на минутку она заглянула к себе в комнаты, оглядеться, взять кое-что, привести себя в порядок, насколько это возможно. Однако, захватив все нужное, наскоро стерев копоть и пыль с лица, она на секунду задержалась у зеркала. И застыла, вглядываясь в чужие глаза своего отражения.
********
Нимфадоре Люпин давно уже полагалось отбыть домой и заниматься тем, чем положено заниматься молодой матери – своим малышом. Эта мысль мучительно свербела у Тонкс в мозгу и ведьма даже не думала над тем, как это состояние отражается на цвете ее волос. Неожиданный настороженный вопрос кого-то из проходивших мимо коллег-авроров – а все ли с ней в порядке – заставил ее стряхнуть покаянные размышления и взять себя в руки. Оглядевшись, Тонкс болезненно поморщилась, и волосы ее приобрели стойкий мышиный цвет. Радость победы не пронзила все ее существо. Вернее не так: пронзила, конечно, но поселиться в душе не смогла. Улетучилась быстренько и почти без остатка, что повергло аврора Нимфадору Люпин в угнетенное состояние. Тонкс привыкла быть честной с собой. Она вообще старалась быть честной. И теперь эта привычка вымела вон всю радость победы. Казалось бы, чего париться: близкие живы, друзья относительно целы, враги повержены. Ну, Хогвартс раздраконили – так это ж не беда! Восстановить, - и будет лучше прежнего. Тонкс никогда не была по девчачьи сентиментальной и не видела смысла рыдать над разбитой чашкой или раздавленной букашкой. Мать приучила ее к тому, чтобы без соплей и нытья исправлять ошибки. Будь то сломанная игрушка, порванная одежда или другой какой ущерб, причиненный неуклюжей дочкой – алгоритм действий был всегда один: беседа/выговор, а затем наказание/исправление нанесенного ущерба. Так постепенно она научилась содержать себя в порядке, освоила муторную и хлопотливую премудрость ведения домашнего хозяйства, мало-мало научилась готовить. Ну и конечно укоренила в себе привычку быть честной. И вот именно сейчас эта самая честность и не давала ей устремиться к малышу и матери. Ведьма угрюмо оглядела Большой зал, машинально кивая, и улыбаясь. Хотя все и закончилось, она еще не привыкла, не тревожиться за мужа, друзей и знакомых. Найдя острым аврорским взором всех, из кого состоял круг «её» людей, Тонкс вздохнула поглубже, и пошла выполнять свой долг – быть честной.
*******
- Отойдите, миссис Малфой, последний раз прошу по-хорошему! – с досадой выкрикнул молодой аврор, грозно наступая на Малфоев.
Нарцисса, одной рукой крепко сжав ладонь мужа, другую руку вытянула вперед, выражая протест действию авроров. Малфои, авроры и те немногие наблюдатели, которые оказались рядом с конфликтом, понимали, что Нарцисса не может быть препятствием для вооруженных бравых парней. Однако белобрысое семейство стояло твердо и выглядело неприступно: впереди твердая и холодная, как ледяная статуя, Нарцисса Малфой, а за ее спиной, словно ледяные торосы, отец и сын, плечом к плечу. Такая картина предстала перед подошедшей Тонкс: четверо авроров с палочками на изготовку против троих Малфоев без палочек, зрители в количестве двух волшебниц и троих волшебников, готовые примкнуть к аврорам. И тело Беллатрикс Лейстранж у ног Нарциссы.
- Что здесь происходит, Паззл? – резким голосом спросила Тонкс, сдержанно, но уверенно кивнув тетке. Если тетка Малфой и была удивлена, то скрывала это очень хорошо. Ни в ее лице, ни в ее позе ничего не изменилось. Она также сдержанно кивнула племяннице и, видимо повинуясь ее жесту, Тонкс кивнул Драко. Люциус продолжал стоять прямо, не спуская глаз с палочек, направленных на его семью.
- У нас приказ – очистить Большой зал. – отчеканил аврор, повернувшись к Тонкс. – А она, - он мотнул головой в сторону Нарциссы, - не дает нам забрать…, - он замялся и указал палочкой в сторону тела Беллатрикс.
- И вообще, трупы всех пожирателей приказано убрать и снести в подвал. Там специальная комната. – подал голос другой аврор, решив, что его коллега слишком деликатничает.
Глаза старшего Малфоя сверкнули весьма недобро, но он промолчал, стиснув зубы. У Нарциссы лишь слегка дрогнули ресницы, а Драко болезненно скривился. Казалось, будто всем присутствующим на мгновение стало неловко.
- Я не просила твоих объяснений, Баткис. – рявкнула Тонкс. – Убрать палочки! Устроили балаган!
- Есть проблемы? – спросила она, заглянув в лицо тетки Нарциссы.
Если миссис Малфой и удивилась, то этого никто не заметил. Она распрямилась, хотя и до этого казалось, что прямее держаться невозможно, и ответила племяннице, - Я не могу позволить кому-нибудь из посторонних коснуться тела сестры. Есть вероятность того, что это небезопасно. Ты можешь и не знать этого, но нам в детстве забивали голову разными семейными преданиями и обрядами. Конечно большинство из них – почти сказки, но есть и вполне реальные, действующие. И совсем не безобидные. Так, например, считается, что Блэк, погибший от руки врага, унесет его жизнь с собой, если тот прикоснется к телу. Я не уверена, что это так, но Бэлл относилась к этому иначе и в детстве и потом… Я попросила молодых людей позволить нам самим позаботиться о члене нашей семьи. И… и не нашла понимания.
- Да что их слушать? – возмутился Баткис. – Всякие там огрызки недобитые! К ногтю всех – дело с концом. А труп отлевитируем в подвал и бросим там.
Самодовольное и решительное лицо аврора не оставляло сомнений в том, что он так и поступит, тем более, что он снова поднял палочку.
- Отставить! – гаркнула Тонкс и метнулась к Малфоям, встав между ними и аврорами. – Кто старший в вашей группе? – спросила она командирским тоном.
- Дон Спаклер, мэм. – угрюмо отозвался первый аврор. – но он в лазарете, и боюсь ему еще долго оттуда не выбраться.
- Тогда, я думаю, вам будет достаточно распоряжения старшего по должности. – решительно заявила Тонкс по прежнему загораживая Малфоев собой. – А вот, кстати, и Кингсли! – обрадовано кивнула она. – Надеюсь, против Кингсли вы ничего не имеете?
- Мистер Кингсли! – перехватила инициативу Нарцисса. – Ваши сотрудники отказываются меня выслушать. Однако, я вынуждена настаивать.
- Докладывайте. – коротко пророкотал Кингсли, повернувшись к аврорам. Его голос был усталым, но спокойным и властным.
- У нас приказ! – тут же встрял Баткис, но грозный взгляд Шакелболта заставил его моментально прикусить язык.
- Сэр! – осторожно, но уверенно начал первый аврор, - миссис Малфой препятствовала нам в том, чтобы мы забрали тело, и на наше требование подчиниться, ответила просьбой связаться со старшим по званию. Мотивация ее в том, что она не исключает, что вмешательство посторонних лиц в церемонии погребения, может причинить вред тем, кто не принадлежит семье. В этот момент к нам подошла аврор Люпин и также присоединилась к требованиям миссис Малфой.
Кингсли удовлетворенно кивнул, оценив доклад, и обернулся к Малфоям.
- Миссис Малфой, вы можете прояснить ситуацию?
- Разумеется. Благодарю вас мистер Кингсли. – напряжение Нарциссы явно пошло на убыль. – Я не могу утверждать, но существует вероятность, причинения серьезного вреда врагам рода Блэк, которые попытаются прикоснуться к телу члена семьи. Повторюсь, я не уверена, что в данном случае это обязательно так и будет, но… я думаю стоит избегать жертв, если это можно сделать.
- Согласен с вами. А что вы думаете по этому поводу, мистер Малфой? – пристально глядя в глаза Люциусу спросил мавр.
- Не обладаю информацией по этому поводу. Сегодня впервые услышал вместе с присутствующим нарядом чистильщиков. Однако, у меня за много лет не было не единого повода пренебрегать и уж тем более не доверять словам моей жены. – отчеканил Малфой.
Глаза Нарциссы сверкнули гордым счастливым блеском, и она еще крепче сжала ладонь мужа. Кингсли же напротив, нахмурился в ответ на надменный тон Малфоя, но Тонкс, зная Шаклболта не первый день, уловила искорку одобрения, мелькнувшую в его сверкающем взоре и едва заметный намек на улыбку, тронувшую полные губы мавра. Она и сама удивилась, и скорее всего оценила браваду и аристократический снобизм дядюшки Люца, если бы ее не тревожила еще одна проблема. Тут, она была уверена, Кингсли сделает все, что нужно. А вот ее, Тонкс – зовет долг. Она должна поступить правильно. Если хочет быть честной…
********
Сначала Гермиона видела сквозь слезы удаляющиеся спины Ризергамов. Потом они видимо стали спускаться вниз и постепенно исчезать. И вот в тот самый момент, когда Грейнджер собралась закрыть глаза и самозабвенно порыдать над тем, что с ней происходило с начала жизни по нынешний момент, Ризергамы вдруг оба исчезли совсем. Это было настолько неестественно, что ведьма враз замолчала, словно рыдания ее кто-то заткнул кляпом, а затем она увидела поднимающиеся клубы пыли и вскочив, стремглав кинулась вперед по коридору. Остановилась она на самом краю провала, на той самой ступеньке, после которой раскрывалась пыльная бездна и прутья арматуры.
- Эйййй. – тревожно крикнула Гермиона и тут же заглотнула добрую порцию пыли. Ответа не последовало и она начала слегка паниковать. Повторное «ээээйййй» также осталось без ответа, ведьма принялась лихорадочно вспоминать подходящее заклинание, но на ум ничего не шло и она в отчаянии выкрикнула: «discutiat nubes».
Оно все-таки сработало, но то, что Гермиона увидела, напугало ее еще больше: одной рукой мистер Ризергам держался за кусок арматуры, а другой рукой направлял палочку на сестру, которая зависла в клубах пыли, удерживаемая магией брата. Мисс Ризергам не выглядела слишком пострадавшей, но очевидно была без сознания – физиономия ее была грязна, а один рукав продран и окровавлен.
В панике переводя взгляд с брата на сестру и обратно, Гермиона поймала такой красноречивый призыв о помощи, что сразу поняла, что нужно делать. Она уверенно направила свою палочку на мисс Ризергам и перехватила «управление», осторожно отрепетировав Регину в безопасное место в коридоре. Устроив ее на полу, Гермиона устремилась к Ризергаму. Эрик очевидно слабел и в нынешнем своем состоянии явно не блистал способностями к акробатике. Он избегал взгляда ведьмы, но Грейнджер уже обрела то свое привычное состояние, когда все сомнения решаются быстро и просто, по принципу: если не я, то кто. Гермиона наколдовала веревку, набросила крепкую петлю на уверено и надежно выглядевший остаток колонны и направила другой конец с еще одной петлей прямо в руку Ризергаму. Простым заклинанием ей удалось вытащить его на твердую поверхность. Эрик благодарно улыбнулся девушке, однако вид имел крайне обеспокоенный и как бы неуверенный. Шаткой ломкой походкой он добрел до сестры и тяжело опустился рядом на колени. Гермиона приписала это усталости, перенапряжению и тревоге за сестру, что ее как-то странно слегка расстроило. Ведьма огорчилась своему эгоизму и прогнав посторонние ощущения, снова собралась быть максимально полезной.
Спасибо вам, Гермиона! - услышала она слабый голос Ризергама и устыдилась своего эгоизма еще больше. Она даже покраснела. Эрик между тем продолжал, - Похоже, ничего страшного. Лестница рухнула именно под ее ногой. И зацепиться было не за что. Первое, что она сделала - буквально оторвала от себя мою руку. Я успел схватиться за прут и ее сумел ухватить. Но она вырвалась. С ее реакцией, она бы смогла выбраться сама и меня вытащить… И тут совсем некстати глупая девица решила забодать еще одну отвалившуюся каменюку. Судя по всему Рину здорово приложило и она отключилась. - Эрик надолго замолчал и обеспокоившись, Гермиона подняла на него тревожный взгляд. Ризергам не просто бледнел на глазах - он будто становился слегка прозрачным и ведьма не на шутку испугалась. Паника снова запустила когти ей в сердце, но Эрик заговорил и ведьма прогнала панику, - Как вы думаете, вы справитесь с каким-нибудь приводящим в чувство заклинанием?
Гермиона едва не фыркнула, но умудрилась сдержаться и просто кивнула. Она направила палочку на Регину и тихо и уверенно проговорила: «Энервейт». Пару секунд ничего не происходило, но потом Регина резко открыла глаза и сразу же сморщилась от боли. Закусив губу она тихо и сдавленно издавала звуки весьма похожие на рычание и скулеж. Сжившись с болью мисс Ризергам процедила что-то весьма неприличное и осмысленно взглянула на Гермиону.
Вы, мисс Грейнджер, просто подарок небес! Я вам бесконечно благодарна за помощь! - сказала Регина очень искренно. - Мы с Эриком перед вами в неоплатном долгу! Рик? Слышишь?
Обе ведьмы вдруг разом посмотрели на Эрика и обе вскрикнули. Ризергам сидел, привалившись спиной к стене, лицо его было прозрачно бледным а бескровные губы сложились в страдальческую гримасу.
Риииик! - позвала брата Регина. - Эрик! - крикнула она громче, и почти взвыв от боли, поднялась-таки и подскочила к нему. Отдышавшись, она стиснула зубы и принялась водить ладонями вдоль головы, лица и груди Эрика. Не оборачиваясь к Гермиона, Рина вытянула руку в ее сторону и коротко потребовала воды. Мисс Грейнджер, в ужасе распахнув глаза, конкретные распоряжения выполняла на удивление четко. Получив требуемое, Рина смочила водой из наколдованного стакана виски брата, затем, набрав в рот воды прыснула ему в лицо. Остатками воды она смочила грудь мужчины. Ее манипуляции возымели действие и Эрик уже не выглядел инфернальным.
Помогите мне, Гермиона. - не оборачиваясь позвала ведьма. - Его надо аккуратно, но ощутимо пошлепать по щекам, справитесь?
Но…. - промямлила девушка, смущаясь.
Бросьте! Это совершенно необходимо и абсолютно нормально! Вы же маггла, а эта процедура, кстате в порядке вещей и у волшебников.
Но может лучше заклинание? - неуверенно предложила девушка.
Никакой магии! - отрезала Рина. - Приступайте.
Сначала несмело, а потом вполне себе даже профессионально Грейнджер несколько раз шлепнула Ризергама по щекам, что также существенно улучшило его вид, однако в чувство не привело.
Палочка. - вдруг процедила Регина. Гермиона недоуменно возилась на нее и Рина пояснила, морщась от боли, - Мне нужно забрать у него палочку.
Регина со стонами и кряхтением подобралась ближе к брату и морщась потянулась к карману его куртки.
Может я….
Его палочку могу забрать только я. - хрипло пояснила ведьма, и решив что слишком резка со спасительницей, уточнила, - Так его магия меньше будет подвержена неблагоприятным обстоятельствам.
Гермиона изобразила понимание, хотя ничего не поняла и не смогла скрыть огорчения.
Не обижайтесь. - словно услышав ее мысли, сказала Рина. - Вот он придет в норму и все разъясниться. Поверьте мне, обижаться не на что!
Грейнджер согласно кивнула головой, но взгляда на Ризергам не подняла, и Рина вздохнув, спрятала палочку брата в карман.
Мне опять придется просить вас о помощи, Гермиона. Не уверена, что я смогу сейчас справиться с патронусом, поэтому я прошу вас постараться как можно быстрее привести сюда Римуса .
Может лучше обратиться к мадам Помфри? И потом вам самой нужна помощь, у вас похоже плечо вывихнуто или сломано и кровью пропитан весь рукав!
Рина скрипнула зубами, но сдержалась и максимально сдержано ответила, - Умоляю, никогда при мне не живописать кровавых картинок! Я неадекватно реагирую не только на саму кровь но и на упоминание о ней. - Ведьма перевела дух, сглотнула и продолжила, - Эрику сейчас не поможет колдомедик и магию к нему применять просто опасно! Позже его осмотрит врач, а теперь ему нужен только покой и обязательно дом. А Римус, кроме меня - единственный, кто знает где наш дом и как туда попасть. Так что, как видите - никаких тайн, все просто и объяснимо. Вы нам поможете, Гермиона?
Мисс Грейнджер в ответ резко поднялась, кивнула и уже через несколько мгновений неслась вихрем по директорской галлерее.
*********
Процессия которую возглавляла мисс Прайс была внушительной. Едва они только устроили Мелани с малышом на носилках, заботливо наколдованных Молли Уизли, Молли и Рон силой своих заклинаний подняли носилки и все направились вперед к виднеющейся вдали деревне. Спустя несколько минут навстречу им прямо из сумерек выскочил запыхавшийся мужчина. Его волосы даже в полумраке пылали рыжим огнем. С юным мистером Уизли он имел весьма читаемое сходство. Ему не понадобилось долгих объяснений, он моментально подключился к левитированию носилок, а его супруга, получив такую надежную и существенную помощь, коротко представила его всем, а ему - всех. Рона родители переместили в голову процессии к мисс Прайс, и парень вовсю краснея и смущаясь, предложил даме опереться не его руку и стал развлекать старушку и Мелани светскими беседами. Он вовсю старался быть настоящим джентльменом. У него был отменный слух, и даже не смотря на восторженный неумолкающий голос мисс Прайс, Рон слышал, как мама рассказала отцу обо всех их приключениях. Артур тяжело вздыхал и горестно охал уразумев, кто их новая знакомица. Но, тем не менее вся семья Уизли на протяжении всего пути вела душеукрепляющие позитивные разговоры, вовлекая в них мисс Прайс и по-возможности Мелли, чем привело дорогую Присциллу в полный восторг и умиление. Они быстро добрались до Хогсмита и постучались в первый попавшийся дом. Их впустили так радушно и приветливо, что все Уизли сперва тревожно смутились. И только Присцилла Прайс, безмятежно и счастливо улыбаясь, воспела такую патетически сентиментальную хвалу Создателю за счастье принять нового малыша-волшебника в мир, что и хозяева дома и Уизли почувствовали себя потрясенными, смущенными, растроганными. Только Мелли безмятежно спала, утомленная самой главной для женщины работой.
Спите, моя дорогая! - утирая слезу умиления прошептала мисс Прайс, поправила одеяло и тихонько, как тень, выскользнула из комнаты.
Вам тоже приготовили постель, мэм! Вам необходимо отдохнуть. - почтительно сказала хозяйка дома.
Благодарю вас, дорогая. - с чувством ответила Присцилла. - Но я лучше посижу здесь, подремлю немножко. Мне неловко напоминать о своем возрасте, но приходится признать, что с годами многое меняется. - улыбнулась она. А потом ее кроткая улыбка погасла и она повернулась к Молли. - Вы ведь что-то знаете о молодом человеке, о Роберте Дадли Лестере, отце нашего малютки? - спросила она тихо. - Ах, моя дорогая миссис Уизли….. - старушка протянула свои руки к Молли и шагнула ей навстречу, - В ваших глазах было столько печали, столько сострадания…..
Уже через минуту они стояли обнявшись и тихо всхлипывали. Рон смущался и не знал куда себя деть, а мистер Уизли неловко переминался с ноги на ногу.
*******
Как же так…. как же я дурак сразу-то не подумал… Ведь все почти время рядом был! - сокрушенно бубнил Римус, прикидывая, как лучше устроить Ризергама на носилках. - И ведь почти совсем недавно мы с ним говорили на эту тему. Это как он себя ухайдокал, если палочку вовсе не опускал, по крайней мере тогда, когда я был рядом!
Прекрати причитать Рис! - зло огрызнулась Рина. После того, как прибежавший вместе с Грейнджер Люпин, запыхавшийся и встревоженный, вправлял ей вывих и останавливал кровь, ведьма заметно приобрела уверенности. Для начала она назвала Люпина коновалом, и демонстративно отвернувшись, попросила Гермиону убрать с нее грязные тряпки. Мисс Грейнджер смущаясь от ее властного и слегка деспотичного образа общения, тем не менее вполне быстро и качественно удалила окровавленный рукав ее свитера и быстро и изящно наколдовала новый. Рина не глядя, провела рукой по обновленной одежде и улыбнувшись своей студентке, сказала, - Супер! Гермиона, общаясь с вами, я иной раз начинаю понимать, что значит быть ведьмой! Завидую! Научите меня?
Мисс Грейнджер снова смущенно покраснела, но атмосфера явна потеплела и девушка обрела уверенность и присущую ей собранность.
Так, вроде все нормально. - между тем заявил Римус. Он поднял палочку и под своды галлереи взмыл его патронус. Серебристая колли вильнула хвостом и скрылась из глаз. - Он разыщет Дору и она нам поможет. - пояснил оборотень.
********
Молли и Присцилла сидели рядышком на диване и молча утирали слезы. Артур, тоже присевший рядом на стуле, подпирал голову одной рукой, а другой прикрывал глаза. Рон тоже принявший участие в скорбном повествовании о гибели Роберта, скорбно потупившись, продолжал стоять в углу комнаты.
Ну что же…. - тихо сказала Присцилла, нарушив молчание, - я думаю, Регина сама должна рассказать все дорогой Мелани. Ах, бедняжка, мисс Ризергам! Не представляю, сколько душевных сил потребуется девочке, чтобы рассказать мисс Харди скорбную историю! - сокрушенно покачала головой старушка. - Мы с вами, миссис Уизли, конечно должны помочь бедняжке. Знаете, дружба, молодость - это конечно прекрасно, но мы с вами обязаны поддержать молодых леди.
Молли энергично закивала и, не удержавшись, тихо всхлипнула.
Мужайтесь, дорогая! - ласково погладив Молли по руке, сказала Присцилла. - Сейчас главное - это дитя, малыш, который поможет нам всем справиться с горем!
********
Тонкс, Римус, Гермиона и Регина осторожно, стараясь идти в ногу опустили носилки на границе аппарационного барьера. До Хогсмита, видневшегося вдали - было Рукой подать.
Все! Дальше вы топайте без меня. - заявила Рина, переводя дух. - По хорошему - его нужно бы в Ризергам отправить, но туда нам без транспорта не добраться.
Как это мы интересно потопам втроем? - взвилась тонко. - И вообще, почему ты все время командуешь, словно ты у нас сам Мерлин! - раздраженно огрызнулась ведьма.
Дора, не начинай, пожалуйста. Рина не права по форме, но она все правильно делает. Эрику сейчас нужен родной дом. - мягко попытался урезонить жену Римус. - И, кстати, я тоже слегка удивлен твоим заявлением, - обратился он к Регине. - Ты-то куда собралась? Что за заботы такие у тебя сейчас могут быть вне семьи?
Не начинай, Рис! - голос Регины зазвенел неприятной визгливой нотой и Гермиона в который раз за сегодняшний день стало неловко. Но ее бывшая преподавательница видимо и сама осознала неуместность своего тона. - Прости, Рис! Друзья мои! Очень вас прошу, постарайтесь не обращать внимание на то, как я говорю, а сосредоточиться на том, что я говорю! Ну поверьте вы мне, так надо!
Кого-то мне это напоминает! - недовольно хмыкнула Тонкс. - Знала я одного великого чародея, который всегда один знал что, как и когда нужно делать! И где он теперь?
Не надо так, Пора! - строго осадил ее Римус. - Не нам судить его! И вообще…. не принято говорить дурно…. Ты не должна судить. Ты не можешь…
Она может! - резко ответила Регина. - Ты можешь, я - могу, Гермиона может… Так как все что с нами происходит - нас и касается! Мы не просто можем, мы должны! И я не удивлюсь, если мы все вскорости так и сделаем…. Вот только судить, судить по-настоящему можно только себя. Может быть я ошибаюсь, но я так думаю! - Ведьма опустила голову и несколько минут стояла полная тишина. - Ну, я пошла что ли… - сказала Рина и развернувшись направилась к замку.
Стой! - догнал ее звонкий голос Тонкс. Ведьма остановилась и повернула голову. - Ты…. Нет! Я…. Короче! - рассердилась Тонкс и волосы ее вспыхнули ультрафиолетом. - Я должна тебе сказать… Если честно, ты была права, наорав на нас с Римусом! И я благодарна тебе за то, что ты заставила нас пойти за Снейпом! И еще: Ризергам, ты тогда имела право назвать меня дурой.
Тонкс замолчала и опустила голову.
Спасибо, Тонкс! - тихо, но внятно ответила Рина. - Улыбнувшись, она добавила, - Еще немного, и я стану любить тебя, больше чем твоего мужа, Нимфадора!
Волосы на голове Тонко приобрели желтый ядовитый оттенок, а лица Римус и Гермионы осветились улыбками. Регина помахала им рукой и снова двинулась вперед.
Я тоже хочу быть честной, Тонкс! Но кажется, тебе это дается легче….
********
В дверь постучали и обернувшись, Минерва с удивлением увидела Регину Ризергам, стоящую на пороге.
Можно войти, профессор МакГонагалл?
Разумеется. Я чем-то могу вам помочь, мисс?
Регина замялась, но потом решительно вошла и прикрыла за собой дверь.
Я прошу вас уделить мне некоторое время. Я должна сообщить вам…. То есть я хочу вам рассказать….
Вы не могли бы сосредоточиться и изъясняться понятнее? - устало спросила Минерва.
Конечно, мэм! - Кивнула Регина и набрав в легкие побольше воздуху, словно перед прыжком в воду, она выпалила, - Дело в том, что Альбус Дамблдор не погиб тогда на астрономической башне….

Глава 51

&&&&&&&& 51 &&&&&&&&&
В начале было слово…
Вначале не было ничего. То есть, совсем ничего не было. Постепенно «ничего» сформировалось в темно-серую густую плотную мглу. В ней не было ни пространства, ни времени, в ней не было ни движений, ни колебаний. В ней не было жизни. Субстанция. Материя. Пустота абсолютная, почти вакуум. Небытие…
Дебри онтологии. Если небытие — это «ничего», то как-то его нужно описать, определить по приметам, то есть признать наличие. Парадокс. И ко всему прочему, раз наличествует некая объективная материя, отображается-то она ощущениями, пусть и субъективными. Так что, как не крути, получается, что есть субъект, и субъект этот никто иной, как Северус Снейп – собственной персоной. Определившись с субъектом, Северус, образно говоря, был «сбит с ног» нахлынувшими на него ощущениями. И тут же пришло осознание изменений. Пустота, в которой он пребывал, изменилась. Во-первых, во мгле забрезжил свет. Мгла не рассеялась вовсе, и по-прежнему была безжизненной, но теперь он ощущал неясное, едва различимое просветление. Стоило ли удивляться или тревожиться тому, что нормальные субъекты, свет обычно видят, а не ощущают? Он решил, что не стоило. Пока, во всяком случае. Вероятно, эта пустота – специально подготовленное место, для неприкаянных странников – шпионов, убийц, предателей. Злодеев в чистом виде: по воле, поневоле, по призванию…. Это объяснение на какое-то время успокоило. Более того – эта пустота представлялась как вполне сносная форма бытия, куда более приличная, чем, скажем форма Безголового Ника, или Кровавого барона. И вероятнее всего, такая форма не предполагала возможности появления на портрете в кабинете директора Хогвартса, а стало быть, избавляла от весьма сомнительной компании.
Следующим субъективным ощущением в объективном небытие стала боль. Боль вцепилась в субъект Снейпа с такой ожесточенностью и силой, что субъективные ощущения полностью растворились в объективном небытие. Снова вне пространства, времени и жизни.
В начале было слово…
Пребывание в объективном небытие не удалось исчислить. Однако нахождение в нем, несомненно, расширило перечень и остроту субъективных ощущений. Теперь вокруг простиралось всеобъемлющее «нечто», залитое светом, умиротворяющее, пахнущее Felix Felicis, причем в случае именно субъективном, с явным оттенком имбирных пряников и какао. Боль отступила, оставив ощущение усталости, чудовищной, непреодолимой, такой знакомой, такой привычной. Ощущение было настолько сильным, что заполнило собой «нечто» и перешло в статус объективной реальности.
Объективная реальность реализовалась в больничное крыло. Со временем Северус пока не определился, но в пространстве сориентировался точно: самая крайняя койка слева от окна, в особом блоке. Обычно Поппи заточала его именно здесь, когда ей удавалось настоять на госпитализации. Он привычно поморщился, хотя, видит Мерлин, с некоторым удовольствием ощутил знакомую кривую пружину в районе правого бедра. Похоже, что какие-то коновалы обездвижили его заклинанием. Он был уверен, что Поппи ни при каких обстоятельствах не позволила бы применять к пациентам боевые заклинания, так что его неподвижность и некоторая деревянность – скорее всего результат магического наркоза. Ощущения в области шеи были вообще странными и не поддавались определению. Было умеренно больно и крайне некомфортно. Первое, что пришло ему на ум - это «воротник идальго». Сам он не видел, но как-то давно, еще в академии кто-то из профессоров рассказывал про какого-то испанского мага-врачевателя, которому почти оторвали голову, а он наколдовал вокруг раны пузырь, типа испанского воротника и тем самым спас себе жизнь. И гипс и барокамера. Снейп снова поморщился, представив себя похожим на соседского кобеля, когда ему порвали ухо, с воротником протектором в виде пластикового раструба. Пес в скафандре был нелепым и потешным. «Сниму», - решил про себя Северус и снова скривил губы.
Он не торопился с размышлениями и выводами о своем нынешнем статусе, состоянии и даже не собирался пока обременять себя воспоминаниями о событиях, предшествующих провалу в «никуда». Ощущения между тем, прямо-таки попёрли отовсюду со страшной скоростью. Идиллический, почти эдемовский аромат зелья удачи растворился и был поглощен больничными запахами лазарета. А вслед за запахами, объективная реальность больничного крыла наполнилась звуками.
*
- Я не позволю Вам самоуправства! Я здесь отвечаю за жизнь и здоровье пациентов! И решение об их лечении и режиме буду принимать я!
- А я его единственная родственница! И здоровье моего внука касается только меня!
- Да будь Вы хоть министр Магии, хоть сама Моргана! Только я отвечаю за своих пациентов! Если мне потребуется квалифицированная помощь, консультация, я обращусь к специалистам! А если мое решение кто-то и может оспорить – так это консилиум врачей! Вы врач, мадам? Нет! Стало быть – говорить нам не о чем! Северус останется под моим попечением до тех пор, пока его состояние не станет удовлетворительным. Вот тогда Вам и представится возможность заботиться о нем.
- Действительно, миссис Принс! Хоть я и не целитель, но, как Вам известно, весьма недурен в чарах. А жизненный опыт и многолетнее общение с подростками изо всех профессоров Хогвартса сделало немного целителей. Так вот, мэм, подтверждаю, что мадам Помфри абсолютно права в оценке состояния Северуса. Он должен находиться под присмотром специалиста.
- И я-таки присоединяюсь к мнению мистера Фливика и досточтимой мадам Помфри. Ващ родственник, мадам, бил очень, прямо-таки невериятно плох. И только старания и умения достойнейшей мадам Помфри и ее персонала, а также весьма смелые действиям одной особы, дают некоторий шанс надеяться на виздоровление. Ви же своими странными действиями можите свести все нащи усилия к полному ничему! Смиритесь, мадам, и позвольте-таки нам заниматься своим делом!
- Вы… Вы… Вы не имеете права! Вы не смеете меня выгнать! Вы не можете запретить быть рядом с моим мальчиком!
- Таки никто Вам и не чинит препятствий, мадам! Сидите, ухаживайте, говорите с ним! Зовите его обратно! Пока он, скажем, не осознал еще того в каком мире пребывает, пока он блуждает духом и страдает телом, будьте с ним, мадам. Но не принуждайте его, он сам должен-таки захотеть сюда вернуться!
*
Северус не был особенно удивлен тем, что услышал. Трое спорщиков высказывались вполне в своем духе и Поппи, и Филиус, и Августа. Четвертого голоса он не знал, но так как он был на стороне хогвартских коллег, Снейп причислил его к целителям. Был бы он в лучшей форме, наверняка с удовольствием бы понаблюдал за Августой. Ни разу ему не приходилось видеть, чтобы кто-то так решительно не соглашался с мнением бабушки.
*
- Вы по-прежнему считаете, мистер Айзекс, что нам не стоит назначать пациенту дополнительных медикаментов?
- Таки да! Соверщенно не нужно! Все те чудовищние повреждения костей, тканей, которие у него били, Ви залечили безукоризненно. Даже старий Лейб Айзекс не смог би сделать лучше. И я Вам скажу, я би немедленно сделал Вам много предложений, от которих вы не могли би отказаться!
- Предложений?
- Ай-яй-яй? Щто вас-таки удивляет? Если бы не приведи Мерлин, мне бы потребовалась помощь, я таки обратился би к Вам! А Ви зря смеетесь, уважаемый! Ващи чари безупречны, но у любезной мадам – сострадательная душа и умные руки! Это самое ценное! И не только для целителя! Таки-да! Ну, ми с вами отвлеклись, а уважаемая родственница может подумать, что ми-таки не лечим ее внука. Так вот для вас, мадам: ми со своей стороны сделали все, что било нужно. И даже чуть-чуть больше. Теперь все в руках висщих. Немного удачи, много терпения – и ващ родственник оправится с вами домой, здоровий телом. А Вам я еще скажу вот что: Ви видите вот это? Эту маленкую горощинку? Эта она сейчас-таки маленькая. Таки вот это маленькое чудо, эта магия, древняя, как сама жизнь, похоже, и спасла ващего внука.
*
Если и были у Северуса Снейпа субъективные ощущения в духе Эдемских кущей, то были они настолько эфемерны, что могли быть квалифицированы, как иллюзии. Иллюзии, как известно, долго не живут, особенно соприкасаясь с объективной реальностью. Никакого Felix Felicis, не с нашим счастьем! А с его зельеварским счастьем – лазарет-суд-Азкабан. Хотя…. Северус решил не лукавить. Чего уж теперь-то? На профессию ему жаловаться – грех. Он был лучшим и это, пожалуй, самое стабильно и незыблемое в его жизни.
Идем дальше. Августа жива, здорова, в Хогвартсе и по-прежнему готова уничтожить любого, кто угрожает ее семье. И Филиус и Поппи ведут себя так, словно вправду заинтересованы в его выздоровлении. Даже вон целителя пригласили. С другой стороны – могут стремиться поставить на ноги, чтобы так сказать, спросить по полной. Нет, отпадает. Флитвик не стал бы в этом участвовать, а Поппи бы за такое голову оторвала. Значит Поттер все-таки сделал, так как нужно. Мерлин великий!... Северус почувствовал, как защемило у него в груди снова лицо его исказилось гримасой. Неужели мальчишка…. Нет! Даже думать не сметь! Не были бы они тогда тут такими благодушными. Сын Лили не мог погибнуть! Иначе, все это вообще не имеет смысла. Вся его жизнь – череда бессмысленных поступков. А этого просто не может быть! Кстати, а где МакГонагалл! По ее голосу можно безошибочно понять, что происходит в Хогвартсе, в мире! И почему ее нет? И почему не один из них ни разу не помянул Минерву, она ведь наверняка за директора?
Северус почувствовал, как похолодели его пальцы. Он даже не стал удивляться тому, что старая кошка, как оказалось, так много для него значит. Ему нужно, просто жизненно необходимо, чтобы МакГонагалл была. И тогда он все поймет. И тогда все сразу разъяснится. Ждать, пока все случится само собой – это не наш метод – значит надо действовать. Северус сосредоточился, напрягся и издал, как ему показалось, максимально громкий звук.
*
- Вы слышали?
- Невериятно, чтоби в состоянии такого горла издавать звуки, но таки это может бить только нащ пациент.
- Северус, мальчик мой….
- Миссис Принс! Прошу Вас, умоляю, давайте не будем с Вами мешать целителям! Мы все тут хотим его скорейшего выздоровления, но также все понимаем, что это сейчас зависит не от наших желаний и надежд, а от мастерства Поппи и мистера Айзекса! Пойдемте, не будем им мешать!
- Филиус, загляните к Минерве, скажите ей… Она просила тут же сообщить, если будут изменения.
*
Не то, чтобы он страстно желал увидеть МакГонагалл. Услышать от нее резкие, порой очень неприятные слова в свой адрес. Но ведь говорить с ней и слушать ее совершенно необязательно. А вот услышать то, что она где-то в своих комнатах непременно хочет тут же узнать, если в его Северуса Снейпа состоянии возникнут изменения – это да. Это стоило услышать, и он был рад, что услышал. Посторонний наблюдатель, глянув на Снейпа, мог бы бесстрастно зафиксировать: больной дернул углом рта, наблюдается активность лицевых мышц. А вот если бы в этот самый момент на него посмотрела Поппи, она бы сразу насторожилась и заподозрила недоброе. А то и обличила его как симулянта. Потому как только знающий его много лет человек мог бы с уверенностью сказать, что Снейп пытается скрыть улыбку. Обнаруживать себя и говорить Северус пока не планировал и даже не заморачивался, сможет ли. Надо все обдумать. Понять. А уж потом решить, стоит ли говорить.
В начале было слово…
Ох… напутали там что-то. В начале была мысль.

***************
Пробираясь по неразрушенным, уцелевшим коридорам и галереям к комнатам МакГонагалл, Регина сознательно отгоняла мысли о том, что и как она будет говорить. Она очень боялась растерять решимость, так как была уверена – стоит задуматься, и она повернет обратно. Рассказать все – нереально, рассказать частично – не по ее состоянию, да что уж там - не по ее мозгам. Как донести суть, и не говорить того, о чем говорить нельзя?
До комнат Минервы она добралась раньше, чем сумела ответить хоть на один из вопросов. И постучала, и вошла, и не принимая в расчет неприветливость и усталость МакГонагалл и свое категорическое нежелание рассказывать, вытряхнула правду: Дело в том, что Альбус Дамблдор не погиб тогда на астрономической башне….
*
Сказать, что Минерва не поняла смысла произнесенной фразы, было нельзя. Прекрасно она все расслышала и поняла. На башне Альбус тогда не погиб. Отлично. А кто же погиб тогда на башне? И если Дамблдор не погиб тогда, то когда это случилось?
Ведьма в упор посмотрела на свою визитершу, словно ожидая ответа на невысказанные вопросы. К ее удивлению Ризергам ответила.
- Дамблдор не погиб на астрономической башне. Тогда на башне не погиб никто.
- Вы хотите сказать, мисс Ризергам, ….
- Я хочу сказать, мэм, что Альбус Даблдор не погибал ни на башне, ни где-либо в другом месте. Я хочу сказать, что после столкновения с пожирателями на астрономической башне и по настоящее время Дамблдор находится в нашем коттедже Снивиллидж, близ Хогсмита. Он пребывает в безопасности и в относительно здравии. То есть в настоящее время он пребывает в коматозном, как говорят магглы, состоянии, но это искусственная кома, для поддержания его жизненных сил. К лечению был привлечен лучший лекарь, и оно дало положительные результаты. Проклятия, которым он подвергался в разное время, удалось нейтрализовать, а последствия их свести к минимуму, не угрожающему жизни. Силы его были крайне подорваны, но со временем, Лейб Айзекс практически гарантировал восстановление. Однако для этого необходимо было вести крайне воздержанный образ жизни. Соблюдать….
Мы не смогли этого сделать, мэм. Одним словом, никто и представить себе не мог, насколько нереально было полагать, будто возможно контролировать Альбуса Дамблдора. Думать, что он может остаться в стороне от происходящего, было утопией. Рано или поздно это все равно бы случилось. И оно случилось. Альбус применил заклятие из высшей магии и … К счастью помощь подоспела вовремя. Лейб Айзекс сделал все что мог, но дал нам понять, что следующий подобный инцидент просто убьет его. У меня не было ни времени, ни сил, ни возможностей, гарантировать Дамблдору спокойное и беспечное бытие, чтобы его силы окрепли, и угроза срыва миновала. И я приняла решение, которое могло бы разрулить все проблемы. Были использованы семейные архивы, и мистер Айзекс ввел Дамблдора в «хрустальный сон». Вот собственно и все.
*
Пока Ризергам говорила, Минерва сидела молча, опустив голову. Даже после того, как Регина закончила, МакГонагалл продолжала сидеть неподвижно не поднимая головы. Рина занервничала и переступила с ноги на ногу. «Она меня сейчас просто убьет. Голыми руками, безо всякой там магии. Просто удавит. Или ударит, и я сама умру от унижения и стыда», - подумала ведьма. Но Минерва не кинулась на нее с кулаками. Она медленно подняла на нее взгляд и с минуту пристально вглядывалась в лицо. Рина передернула плечами - никогда еще ей не было так больно от того, что на нее просто смотрят. Минерва меду тем шевельнулась, продолжая неотрывно вглядываться в лицо Ризергам. Губы ее дернулись, и она заговорила тихо и болезненно.
- Такое вряд ли можно выдумать, сочинить. Такие чудовищные фантазии даже для потомков Нимуэ – это слишком. С другой стороны, может быть это просто шок? Кажется, кто-то говорил, что ее брат сильно пострадал в битве…. Она говорит слишком рассудительно и выглядит слишком уверенно. Нет, это не шок. – Минерва на секунду замолчала. – Тогда выходит, что со мной что-то неладно. – снова заговорила она. – Никак не могла предположить, что со мной может случиться подобная неприятность. – расстроено закончила МакГонагалл.
Прошло несколько секунд, прежде чем до Регины дошел смысл бормотанья старой волшебницы. А с пониманием на нее накатила настоящая паника и отчаяние.
- Нет!!! – пискнула она и удивилась звуку своего голоса.
МакГонагал снова медленно подняла голову и окинула ее цепким взглядом.
- Значит, получается, что все то, что Вы сказали, мисс – правда? Значит Альбус …жив? И все это время, ты молчала, и… - Минерва резко вскочила со стула. Глаза ее горели в полумраке комнаты, как звезды на сумеречном небе. – Молчала, - голос МакГонагалл зазвенел металлом, - возомнив себя…. – ведьма судорожно вздохнула, схватилась за грудь и прошептав, - Святые небеса…. – рухнула на стул. Руки ее упали, голова свесилась на грудь, глаза закрылись.
- Нееееет! – заорала Рина, кинувшись к Минерве. Она схватила руки МакГонагалл, прижала к губам, продолжая враз осипшим голосом повторять никчемушное слово «нет», как заклинание. Руки Минервы были покрыты ссадинами, наскоро заживленный порез, выделялся розовой ниточкой на тыльной стороне левой руки. Не соображая, не отдавая себе отчета в своих действиях, Регина сжимала холодные руки МакГонагалл, вглядывалась в посеревшее лицо ведьмы, бормотала что-то несвязное, стараясь хоть за что-то зацепиться ускользающим сознанием.
*******
- Скорее!!! Минерва…. - прорезал тишину лазарета отчаянный визг. Но даже в этом визге, в этих словах нельзя было не узнать голос, ну конечно, мисс Резиргам. От неожиданности, от нелепости происходящего, Северус, резко вырванный из спасительной больничной дремоты-забытья, так занервничал, что едва не совершил необдуманный поступок – не открыл глаза. Слова поразили сначала звуком и надломом, и только потом прибили смыслом. Вот тут он готов был вскочить с койки. Только услышав голос Поппи: «За мной! Немедленно», обращенный, видимо, к старику коллеге, удержал Снейпа в прежнем положении.
Мерлин великий! Ну почему, едва его жизнь начинает приобретать даже не смысл, нет, только тень смысла, что-то происходит и тень рассеивается. А сейчас – так просто взрывается и грозит разорвать еще не сформировавшийся мир в клочья. Таких все сметающих взрывов, таких разрушений в его жизни было предостаточно. Так неужели же он вернулся, чтобы вновь переживать эти взрывы? Он всегда знал, что Минерва для него значит едва ли меньше, чем Альбус. С этой старой ведьмой никогда не было фальши. Будь он маггловским поэтом, он сравнил бы МакГонагалл с горными водопадами Шотландии. И тут еще эта Ризергам. О! Эта была заноза. Заноза в душе, саднящая, не дающая покоя ни днем, ни ночью, позволь он хоть на минуту обратиться к своим личным ощущениям и проблемам. Он не позволял. Шпион не может иметь личных проблем. Он представлял себя машиной, хорошо отлаженным механизмом, в котором душа, сердце, эмоции – нефункциональны. Ненужные, лишние, даже вредные узлы. Аллегории, эвфемизмы – нет, Снейп не был поэтом и не хотел им быть. Не было смысла лукавить, когда он едва не переступил порог вечности. Он хотел, чтобы было все хорошо. Со старой кошкой, с этой несносной Ризергам, с придурком Поттером, наконец! Он устал, он уже не мальчишка, чтобы мечтать о чудесах, он просто старый чудом выживший шпион. И он просто хочет, чтобы все было хорошо! И точка!
*******
- Прекрати скулить, Регина! – мне сейчас только твоей истерики не хватает. – раздраженно прошипела мадам Помфри. Она заботливо поправила подушку, слегка коснувшись пальцем волос Минервы, и устало присела на стул возле кровати.
- Не плачь, фейгеле. – устало проскрипел Айзекс. – Ты сейчас успокоишься и пойдешь домой. Там дома, у тебя тоже есть чем заняться, и таки тебе нужны силы! Ты должна, скажем, понимать, что здесь-таки тебе сейчас нечего делать.
- Да уж, больше, чем она сделала, и правда не натворить! – сердито проворчала Поппи.
- Айяй-яй! – ну что же ты женщина говоришь! Старий Лейб тебя уже совсем было хотел за идеал почесть, а тут – полный …. Ой-ёй-ёй! Вот женщины! От вас таки одни проблеми у человека! Ви обе меня во грех вгоняете! Что ви ворчите, мадам? Девочка виновата, - да? Виновата за то, что вокруг боль, стон, смерть? Виновата за ващего темного врага, за ващего Дамблдора, щтобы он бил здоров на многие годы? Или может бить она виновата, за того молодого человека, которий всех водил за нос, оберегал, как мог ващи задницы от бед, а ви его за это ненавидели и поносили? Или она виновата за мадам МакГонагаллл, за свою бабку, за то, что когда-то кто-то с кем-то не поладил? А? Я-таки вас спращиваю, мадам? Ви, мадам, само милосердие к страдающим телом больным. Так почему же, скажите мне старику, ви так безжалостны к страдающим дущёй? Они не больны, скажите ви? Нет, пока, слава Мерлину! Но дущевные раны приводят к телесным болезням, мадам! И к смерти! – торжественно и назидательно подняв вверх палец, возвестил Лейб Айзекс и повернулся к Рине.
- Утри слезы, фейгеле. – ласково сказал он притихшей ведьме. Иди домой. Там твой кузен нуждается в твоей силе. А я загляну попозже, проведать-таки своего пациента. И, возможно, я приду не один. – старик подмигнул Рине и подтолкнул ее к камину.
Когда Ризергам исчезла в зеленом пламени, Лейб Айзекс устало воззрился на мадам Помфри, пожевал губами и раздумчиво растягивая слова, сказал, - Я-таки думаю, щто Вам стоит вернуться в лазарет, мадам. Там у вас пациент сложний, того и гляди – выкинет что-нибудь. Потом его родственница нас с вами по частям расщипит и продаст на ингредиенты.
Ведьма попыталась было протестовать, но старик ее прервал.
- Ви же понимаете, что это шок. Ну да, неприятный сигнал, но все поправимо. Ви же целитель, ви должны знать. А в свете того, о чем говорила девчонка Ризергам, ви понимаете, нам всем нужен трезвий ум и твердая воля. И силы! Много сил…
- Так, я о чем и говорю! – возвысила голос Поппи. – Нет сейчас ни у кого сил! Все магически истощены! А Минерву ….
- Вот ведь кипит, как котел на огне! Не столько варит, сколько булькает! Помолчите, глупая ви женщина! Я, скажем, что-то говорил за магию? Таки нет!!! Ей, нам всем, потребуются дущевние силы!!!! Силы дущи! Идите! Идите к своим больным, Поппи. – уже спокойно и чуть с лукавинкой сказал Айзекс. – Ви добрая душа и опитный целитель. Идите и целите. А с этой дамой старий Лейб поговорит сам. И помните, лечить тело без врачевания дущи – бесполезно. Никакая магия не поможет.
Поппи кивнула, бросила взгляд на мирно спящую Минерву и побрела к двери. На пороге она обернулась и кивнула старому волшебнику.
- Силы дущи… Как же… И что с ними делать с этими больними сильними дущами? Ай-яй-яй…. Щто делать старому Лейбу со всеми этими больними сильными дущами? Я не говорил ничего за магию, потому, щто я не знаю такой магии, которая, скажем, могла би вылечить раненую дущу… Ай-яй-яй-яй….
******
Тишина в лазарете стала давить не только на уши, но и на мозг. Она сделалась до того навязчивой и неприятной, что Северус стал ощущать ее как вмешательство в личное пространство. Неизвестность бесила до такой степени, что он, наплевав на осторожность, на шпионские правила (если можешь не обнаруживать себя – не обнаруживай), решил попробовать открыть глаза. На удивление эта операция не потребовала особенных усилий. Открыв глаза, он тут же зажмурился, и губы его скривились в издевательской ухмылке.
Хорош, нечего сказать! Свет из окна, привычные стены и койки лазарета, шкафчики с лекарствами, ширма, из-за которой Поппи умудрялась видеть все, что происходит в палате…. Как же он, идиот оказывается все это… Любит? Чушь несусветная! Это не любовь, это просто его дом, как оказалось. Иначе, с чего бы увидев все это, он почувствовал, будто внутри лопнуло что-то и залило его душу теплом и умилением. Ну вот, не хватало только прослезиться. И ведь он прекрасно понимал, что слеза, побежавшая по щеке – следствие реакции слизистой глаза на яркий свет, после темноты небытия, и другая прочая физиология. Однако факт этой физиологии позабавил и вправду умилил его. Снейп снова открыл глаза, прищурившись, оглядел палату, заметил молоденькую девицу за ширмой и снова закрыл глаза, решив ожидать новостей и набираться сил.
********
Рина вывалилась из камина прямо под ноги сидящего в кресле Римуса. Он дремал с газетой в руках, а рядом дремал лохматый черный пёс. Пёс конечно вскочил первым, за ним Римус, спросонья не понимая в чем дело. На шум прискакал Ланс и тут же кинулся подпрыгивать, норовя лизнуть хозяйку в нос. Привлеченная шумом, в гостиную влетела Тонкс и кинулась поднимать с ковра Регину.
- Он пришел в себя, ему уже значительно лучше. Он хотел пойти в Хогсмит, потому что какая-то миссис Бэйтс прислала сову что Харди…. – тарахтела Тонкс пыхтя и отдуваясь, пока усаживала Рину в кресло, освобожденное Римусом.
- Не торопись, дорогая. – мягко включился в беседу ее муж. – Ты же видишь, на ней лица нет. – Что-нибудь случилось, девочка? – обеспокоенно заглядывая в лицо Регины, спросил он.
- Девочка? – глаза Тонкс казалось, выскочат из орбит, а волосы полыхнули недобрым кислотно-желтым цветом. – Вы в курсе, что мы с ней учились в одном классе, мистер Люпин?
- Дора, не начинай, - поморщился волшебник и снова обратился к Рине. – Девочка, Эрик сейчас спит и, кажется, он быстро восстановится. А вот с вашей подругой Мелани - проблема. Нет, нет…. – заторопился объяснить он, в ответ на тревожный, полный боли взгляд Регины. – С Мелани все хорошо! Она родила прекрасного малыша, здоровенького сильного и прелестного, как выразилась Присцилла. – Римус невольно улыбнулся и продолжал, - Мисс Прайс написала, что ее юная приятельница очень беспокоилась и проявила непреодолимую волю, такую, что Присцилла не смогла ей противостоять. Короче, они аппарировали в Хогвартс. К счастью, битва к тому времени уже закончилась. Перенесенные испытания спровоцировали роды, и мисс Харди разрешилась от бремени здоровеньким малышом. Я не понял, как при этом там оказалась семья Уизли, но присутствие рядом Молли и Артура внушает уверенность в том, что с ними все будет в порядке. Вот только…. Вот только они совершенно не знают, как им сказать молодой матери о том, что отец ее мальчика….
Римус сокрушенно замолчал. Регина вздохнула тяжело, с присвистом и закрыла лицо руками. Тонкс молча стояла рядом, машинально поглаживая Ланса, притихшего возле ног хозяйки.
Слез не было. Рина пожалуй удивилась бы этому факту, но их не было. В детстве все было просто: закрыл глаза, словно отгородился от всего того, что тебе не нравится, и сиди себе, воображай, как все изменится и исправится, когда ты их откроешь. А сейчас глаза хоть открывай, хоть закрывай - все твои страхи, вся твоя боль так с тобой и останется.
- Раз Эрик пока спит, значит надо двигать в Хогсмит. – пробормотала Рина, потерев виски. Она поднялась и побрела к двери. – мистер Айзекс обещал заглянуть, - бросила она, не оборачиваясь, - и возможно он будет не один.
- Ты хочешь сказать, что нам надо отваливать? – спросила Тонкс
- Рина, Дора слегка нервничает, поэтому она высказывается столь резко. – Римус укоризненно глянул на жену. – Но суть проблемы она сформулировала верно. Ты считаешь, что нам нужно…
- Рис, - оборвала его ведьма. – она так и стояла у двери, не оборачиваясь, - нам всем сейчас не до церемоний. Правильно Тонкс спросила. И нет, я не хочу, чтобы вы отваливали. Напротив, я бы попросила вас задержаться, если это возможно. Вот только дело в том, что свои проблемы я вам могу доверить, а чужие – не имею права.
- Иди Ризергам! Вопреки твоим представлениям о наших умственных способностях и наших понятиях о приличиях, мы с Римусом не такие придурки. Римус останется, и уверяю тебя, он сумеет вести себя грамотно и достойно. А мне пора кормить Тэдди. Счастливо, подруга! Я свяжусь с тобой, милый – улыбнулась она мужу и направилась к камину.
Рина застыла у двери, так и не повернувшись. В затянувшемся молчании отчетливо и звонко прозвучало цоканье когтей по полу, и Рина почувствовала, как под руку ей подлезла собачья голова. Громадный черный пес боднул ее лбом и подставил голову под ладонь. Машинально сжав пальцы она потрепала мохнатое собачье ухо и пробормотала: - Ну вот, теперь я в долгу не только у семьи Люпинов, но и у семьи Блэков. – С этими словами она открыла дверь и вышла из гостиной.
Римус, оставшись в комнате с двумя псами, снова опустился в кресло и прикрыл глаза.
- Даааа, Бродяга. – вроде как и надо радоваться, да нечему.
*******
Мрачная, серая холодная комната ничем не напоминала просторную чистенькую светлую гостиную миссис Бэйтс. Комната, да что там – комната, весь дом, нет – весь мир был заполнен горем и слезами. Всего час назад Мелли, счастливая молодая ведьма, любимая женщина, гордая собой, своим малышом и своим мужчиной, кинулась на шею подруги, готовая поделиться своим счастьем со всеми и с каждым. А теперь перед Региной сидела ведьма без возраста, без лица, без души. Тихо раскачиваясь, Мелани уже битый час не реагировала ни на уговоры, ни на слова сочувствия, ни тихое участие Присциллы. В соседней комнате Молли Уизли, глотая слезы, пыталась убаюкать малыша, заходящегося в безутешном младенческом плаче. Но даже плачущий голодный малыш не мог пробиться сквозь горе, окутавшее его мать. Артур, не выдержав, сбежал в Хогвартс. Только Рон по-прежнему стоял, подпирая плечом дверь не в силах помочь и не в силах уйти.
Рина оглядела всех присутствующих в комнате долгим взглядом и тяжело вздохнула. Тупая тяжесть в груди стала такой навязчивой, что мешала дышать. Глова слегка гудела, но мысли генерила на удивление четкие, простые и реальные. Рина уже поняла, что само это безумие не пройдет и надо что-то делать, чтобы его прекратить.
- Мэлли, - осторожно позвала она подругу. Не дождавшись ответа, Рина присела рядом с ней на диване, обняла за плечи. – Нам надо собираться домой, Мэл. Слышишь, малыш плачет так горько. Ему наверное страшно и голодно. Давай, ты его покормишь, и мы пойдем домой.
Ответа на ее слова по-прежнему не последовало. Рина крепче обняла ведьму и чуть покачиваясь в такт с движениями Мелани снова заговорила, - Ты утри слезы Мэл. Малыш не должен начинать свою жизнь с наших слез. Он должен быть счастливым, веселым, здоровым мальчишкой. Сорванцом и умницей, отчаянно смелым, рассудительным, тонким и нежным. Он непременно вырастет красивым, и толпы девчонок будут вздыхать о твоем сыне. А потом, когда он вырастет, выучится, найдет работу и обзаведется семьей, они народят тебе внуков и внучек! И все они будут похожи чем-то на Роберта. Ты слышишь меня, Мел?
Ничто не изменилось. Мелани продолжала тихо раскачиваться и слезы непрерывно текущие из ее глаз изрядно уже промочили ее рубашку. Блузка на груди у Мел промокла и Рина почувствовала пронзительный запах грудного молока. «Наверное эта обонятельная память – генетический код, заложенный в человеке», - подумалось ей.
- Мел, нужно покормить сына. – И снова никакой реакции. Регина почувствовала, как отчаяние рвануло ей душу когтями боли.
«Нельзя поддаваться, нельзя!»
Ведьма выпустила Мэлани из своих объятий, встала и направилась к комнате, где Молли баюкала малыша.
- Миссис Уизли! – позвала она громко. Через минуту на пороге гостиной стояла Молли с мальчиком на руках. – Скажите, Вы сможете забрать мальчика к себе? Вы в состоянии справиться с младенцем? Не торопитесь, подумайте! У вас большая семья, полно забот и еще хозяйство, да и силы, ну я хотела сказать, что все сейчас нуждаются в отдыхе и покое, чтобы восстановить силы. Поэтому я прошу Вас ответить: Вы сможете забрать мальчика к себе? Я не могу допустить, чтобы его отдали в богадельню или чужим людям. А сама я не имею никакого опыта общения с младенцами. К тому же в моей семье сейчас не все ладно и я не смогу уделять ребенку столько времени, сколько нужно. Я прошу Вас забрать его и подержать у себя. Может неделю, а может и месяц. Но потом я заберу его к нам, и он будет жить в Ризергаме. Разумеется, пока малыш будет у вас, все расходы по его содержанию я беру на себя. Так как, миссис Уизли? Или Вам нужно посоветоваться с мужем?
Ошеломленная Молли стояла с открытым ртом и не издавала не звука, только крепко прижимала к себе ребенка. На лице мисс Прайс отражался ужас, она поднесла руки ко рту и сидела не шевелясь.
- Я так понимаю, Вы не возражаете? – кивнула Рина миссис Уизли. – Отлично. – Рональд, - обратилась она к своему бывшему ученику, - пожалуйста, помогите своей маме. Лицо Рона полыхало каждой веснушкой, он молча сжимал и разжимал кулаки.
- Значит, мы все решили. – удовлетворенно заявила Регина. – Миссис Уизли с сыном и малышом отправляются в Нору. Присцилла, я сейчас вызову Юсси, все равно в Хогвартсе он больше не нужен, и он доставит Вас в Снивиллидж.
Регина щелкнула пальцами, и почти в то же мгновение на середине маленькой гостиной появился домовик. Он осмотрелся, тараща глазищами, и увидев хозяйку, сделал пару шажков ей навстречу и поклонился. Ведьма кивнула домовику и направилась к Молли.
- Ну что же, давайте прощаться. – тихо сказала она. – Молли, я Вам очень признательна за то, что Вы так помогли нам с малышом. Все необходимое будет у вас в Норе в течение пары часов. Если потребуется, я пришлю вам Юсси. Он очень славный и толковый, ему можно доверять. – Рина наклонилась к маьчику, которого безмолвная миссис Уизли держала на руках, и едва касаясь губами щеки ребенка, прошептала, - Не скучай, дорогой. Все будет расчудесно. Ты вырастешь, будешь сильным, умным смелым и красивым, как твой папа. У тебя будут самые лучшие игрушки, самые интересные книжки. У тебя будет много-много друзей. А когда ты станешь постарше, я покажу тебе весь мир. Ты главное – ничего не бойся, и не грусти! Тебя обязательно будут любить, очень сильно, а как же иначе! И мы всегда будем рядом!
Регина говорила очень тихо, но все в комнате слышали ее - такая стояла тишина в маленькой гостиной миссис Бэйтс.
- Неееетттт! – взорвал тишину вопль Мелани. – Нееееттт! – снова выкрикнула она, кинувшись к Регине и Молли. – Нет! – прошептала она тихо, полным слез голосом и уже через секунду Рина и Меланаи стояли посреди комнаты, обнявшись, и плакали, горькими бабьими слезами. Слезами, которые смывают с души боль и пыль, обиду и злость, горе и отчаяние, оставляя сердце чистым, мягким, готовым к состраданию, жертвам и подвигам.