Глава 1Один
Дождь. Пронизывающий до костей, впитывающийся в мысли, разъедающий сознание. И холод, холод, холод…Когда он стал таким? Когда жизнь перевернулась?
Шесть лет назад, далеких и безвозвратно потерянных, шесть лет, отданных во благо, казалось, лучшего, шесть лет, полных фальшивых улыбок... Но вот идет дождь, прямо как тогда, а ведь он предлагал наложить какое-нибудь заклинание, уйти в помещение, отменить свадьбу… Хотя нет, последнего он не предложил, просто подумал и испугался. Испугался, что они не поймут, хотя знал, что это не так.
А теперь он остался один на один с этим… Каждый год в этот день, 27 марта, он чувствовал, что жизнь не то, что прожита зря, просто в какой-то момент она повернула не туда.
Нужно было идти домой и опять улыбаться, но вместо этого он с мрачной ухмылкой заходит в бар и оглядывается. В полутьме видно несколько силуэтов. В неожиданном отблеске лампы он ловит взгляд смутно знакомой девушки, отворачивается и устремляется к любимому столику.
Молодой официант привычным жестом ставит перед ним стакан с виски, он выпивает залпом и тут же делает неопределенное движение пальцами правой руки. Официант торопливо кивает, устремляется к барной стойке, бармен без вопросов протягивает ему целую бутылку виски. И вот она на столе. Официант без слов отходит в дальний угол, к той самой девушке, чей взгляд поймал мужчина при входе. Но ему все равно, ведь теперь есть только он и те минуты счастья и забвения, что дарит этот бар.
Он выпивает первый стакан, как обычно, залпом. Привычные мысли: ну почему он остался с ней, почему так случилось в их жизни. Когда же произошел тот перелом? Может, когда он ушел от них, разъяренный, взбешенный, готовый убить каждого, кто встанет у него на пути. Или когда он впервые поцеловал ее? Да, наверное, именно тогда…Что он чувствовал? Сейчас трудно вспомнить, кажется, это была растерянность…
Второй глоток, и перелом в отношениях уже не важен. Теперь важно развитие: все эти улыбки, полуобъятья, шутливые поцелуи…Больно, больно было терять…
Третий глоток, и в памяти снова свадьба. В ее волосах цветы, в глазах - счастье, в улыбке - восторг. Он чуть взволнован, оглядывается на друга и, получая одобрительную улыбку, отворачивается. Он не знает, скольких сил стоит эта улыбка. А если и знает, то разве это что-то изменит? Ведь даже дождь не смог изменить…
Четвертый глоток – и рождение его сына. Он просто копия отца, и это видно сразу. Разве что глаза карие, но это неважно, так даже интереснее. А ведь ему скоро будет пять, нужно будет подарить ему что-нибудь, чем можно было бы запомниться, чтобы он понял, насколько важна эта взаимная…Симпатия? Дружба? Любовь? Хотя он же еще маленький, он не поймет, а вот его отец…
Пятый глоток, и конец всему. Бутылке в частности. Может быть, это не пятый стакан? Нет, ведь он считал, хотя что взять с человека, пьяного в стельку. А ведь еще на годовщину идти… Нет, лучше не надо. Он ведь знал, к чему это все приведет: его непонимание, ее паника…А ведь есть еще и другая она…И тут будет подозрение. Ведь они знают друг друга уже столько лет, ей знакома каждая нотка его души. Неужели не догадывается?
- Сэр, 11 часов, Вы остаетесь? – участливый взгляд официанта.
- Нет, Джорджи, я ухожу. Вот, - он положил на стол монеты. – Тут за выпивку, и, конечно же, твои чаевые.
Джорджи улыбается, кивает и уходит с легким поклоном.
Тяжело вздохнув, мужчина встает со стула и выходит на улицу. Дождь почти перестал, лишь слегка накрапывает. Он поворачивается и смотрит на вывеску: пожалуй, для него здесь есть какая-то символика.
Он отворачивается, достает сигарету и с удовольствием затягивается. Слегка прикрывает глаза: он уже в полудреме. Ничего страшного, Джорджи всегда проверяет, ушли ли клиенты. Если нет, то он левитирует их в комнаты на втором этаже. Не всех, конечно, только тех, к кому питает симпатию. А он один из них.
- Рон, Мерлин тебя побери, я так и знал, что ты здесь!
Молчание, еще одна сигарета, еще одна затяжка.
- Рон, я с тобой говорю. Рон! Ты меня вообще слушаешь? Ты, что, опять пьян? – сердитое шипение. – Ну почему всегда именно в этот день?
Очередная сигарета.
- Я говорю тебе об этом каждый год, Рон. Мы все любим тебя и не хотим, чтобы ты губил свою жизнь. Она опять плакала, слышишь? Снова из-за тебя.
Неожиданная усмешка и очередная сигарета.
- Неужели тебе не жалко свою сестру? Каждый год ты причиняешь ей невероятную боль, не приходя на день свадьбы, и…- тут дверь бара открылась и появилась та самая девушка. Она отошла немного и закурила. «Как же мы все похожи», - пронеслось в голове у Рона.
- А знаешь, что самое ужасное? Гермионе уже все равно, она воспринимает это как должное. Может и Джинни когда-нибудь смирится. Но не я. Я не смирюсь. Понял?
Наконец, Рон посмотрел прямо ему в глаза и отбросил сигарету в сторону.
- Ты говоришь это каждый год, Гарри. Каждый год, и все равно ничего не можешь сделать. Ты кричишь, бесишься, но ты не знаешь причины всего этого. А причина – это главное, без нее нельзя понять, как исправить последствия, - Рон придвинулся ближе, и Гарри почувствовал резкий запах алкоголя. – Ты не знаешь, каково чувствовать это. Каждый день, боль, вот здесь, - Рон стукнул себя по груди. – Видеть вас вместе - это…
- Рон, ты пьян. Пойдем домой, ты должен поговорить с Джинни, извиниться перед ней…
- Ты сам сказал, что я пьян, так что я никуда не иду. Ариведерчи, мистер Поттер, передайте своей миссис привет от меня и, так и быть, скажите, что я раскаиваюсь, - Рон хмыкнул и аппарировал.
***
Он слегка приоткрыл глаза и тут же прищурился от потока света, заливавшего комнату. Черт, он дома. Рон слегка приподнялся и огляделся. На кресле, подобно мраморному изваянию, сидела Гермиона. Она подняла взгляд и слегка прищурилась. Рон лишь отвернулся.
- Снова, Рон? Сколько можно? Гарри опять приходил, кричал.
- Он до сих пор не понял?
- Что, Рон? Что тут понимать? Все так же, как и раньше.
- Нет, все изменилось, и я удивлен, что ты этого не замечаешь. Раньше мы были втроем и мне не приходилось ни с кем делиться…
- Делиться? Что за собственнические настроения с утра пораньше? И я не понимаю, что не так? Я ведь твоя…
- Но он – нет.
- Неужели это так важно?
- Да и ты не моя. У тебя есть работа, Роза и Хьюго. Вернее, ты есть у них. В этом мире нет ничего моего. Ничего, что бы принадлежало только мне.
На минуту Гермиона замерла, потом резко встала и вышла из комнаты. Рон лишь вздохнул. «Нет, - шепнул внутренний голос. - Есть одна вещь, принадлежащая тебе, и она там, ты ведь почувствовал это вчера. Нужно идти, только, чтобы никто не узнал».
***
И жизнь входит в привычную колею. Работа – семья, работа – семья, по выходным – ужины у Поттеров и улыбки, улыбки, улыбки. Только вот одна из них – фальшивая.
И однажды он решается. Темный вечер, дождь, и он заходит в бар. В этом году он зачастил, приходит по нескольку раз в неделю. Она сидит, как обычно, за столиком в углу. Блеск ее глаз, он садится рядом, и с этого момента начинается другая жизнь. Жизнь, полная настоящих улыбок, жизнь, в которой появилось что-то, принадлежащее лишь ему. Его глоток воздуха.
Глава 2Два
Впервые она пришла сюда в конце зимы, когда ее жених изменил ей. Вернее, когда она узнала, что жених изменяет ей. Проклятые французы.
Официант оказался милым человеком с сочувствующим взглядом, позже она узнала его имя – Джорджи. Он работал здесь каждый вечер, без выходных, и поначалу это удивляло. А потом она узнала, что он живет в одной из пяти комнат наверху.
Каждый раз он улыбался и приносил ей бокал мартини, разбавленного яблочным соком. Без вопросов. Когда она улыбалась как-то по-особенному, он приносил ей еще один бокал, и так до бесконечности.
А потом в бар зашел он. И это было что-то интересное. Она знала, что он увидел ее, но не поняла, узнал ли.
Он пил виски, и, очевидно, часто бывал в этом баре. По крайней мере, Джорджи хорошо его знал. Она наблюдала за ним и в этот вечер выпила меньше, чем обычно. Когда он вышел из бара удивительно твердой походкой, она выждала пару минут и последовала за ним. Даже если она и намеревалась поговорить с ним, у нее ничего не вышло. Он разговаривал с Гарри Поттером. Она отошла в сторону и закурила, прислушиваясь к разговору. Почувствовав его взгляд, обернулась, но он уже что-то говорил Гарри. Через пару минут он аппарировал. Гарри лишь рассерженно сжал кулаки, развернулся и ушел. Горькая улыбка скользнула по лицу, она отбросила сигарету в сторону и аппарировала домой.
***
Через пару дней он снова появился в баре. Два, иногда три раза в неделю – и она наблюдала за ним, постоянно, безотрывно. Выпивал пять стаканов виски и уходил. Он был женат, но несчастен. Она знала, что у него двое маленьких детей – сын и дочь, что он работает в министерстве, но находится уже на грани увольнения. Она знала, что он потерял что-то важное и теперь ищет что-то взамен. Единственное, чего она не знала, - помнит ли он ее, ведь в жизни они были рядом лишь один раз.
Но однажды все изменилось. Он, как обычно, зашел в бар, она, как всегда, посмотрела на него, и…он сел к ней за столик. Она не ожидала. Значит, помнит, значит, узнал.
- Не думал встретиться с тобой именно здесь.
- Почему нет? Это великолепное местечко для заблудших душ.
- Твоя душа тоже заблудилась?
- Боюсь, я никогда не могла ее найти.
Он пристально посмотрел на нее, она ответила долгим, уверенным взглядом. К ним подошел Джорджи и поставил на стол два бокала: перед ним - виски, перед ней - мартини. Как обычно.
- Так как твоя жизнь?
В ответ она продемонстрировала ему обручальное кольцо.
- Тогда почему ты здесь?
- Он мне изменяет.
- И ты молчишь? Зачем?
- А зачем ты молчишь о том, что чувствуешь?
Он не ожидал. Первый человек, который, кажется, его понял. Он взмахнул рукой, и перед ним оказалась бутылка виски.
- Ты пьешь только мартини?
- Обычно да, но сегодня другой день, ведь я не одна за столиком, - ее улыбка, и в ответ он тоже улыбается. Его улыбка теплая, манящая, она так давно ее не видела.
А потом была еще одна бутылка виски, комната наверху, его поцелуи, ее полуприкрытые глаза, смятая простынь, ее губы и их мгновение счастья. А после он ушел домой, но она знала, что он вернется. И будет возвращаться снова и снова. Он нашел ее, и теперь она принадлежит ему и только ему. Она откинулась на подушки и улыбнулась своему первому личному наблюдению – у его поцелуев вкус жженого сахара.
***
На следующий день они снова сидели за одним столиком. Сегодня это был мартини.
- Знаешь, меня всегда поражало то, что люди не замечают вещей, которые творятся вокруг.
- Если Гермиона тебе ничего не сказала, это не значит, что она ничего не заметила.
- Но если она молчит, это значит, что она может жить с этим.
- А может она действительно ничего не замечает.
- Я думаю, дальнейший разговор теряет смысл.
И снова простыни, улыбки, поцелуи, жженый сахар. И снова он уходит, чтобы вернуться вновь.
Наблюдение номер два, он чертовски уверен в своей жене.
***
Она, кажется, теряла счет дням, ведь каждый был наполнен Роном, его улыбками, его поцелуями. Каждое утро просыпаться и ждать вечера. Но сегодня ритм дня сбился.
Она встретила их в одном из магазинов Косой Аллеи. Рон, Гарри и его маленький сын, точная копия отца. Мальчик сосредоточенно рассматривал витрину и что-то рассказывал мужчинам. Незаметно для себя девушка подошла ближе.
- Да, мне непременно нужно будет получить как можно больше подарков на день рождения. Я хочу…- мальчик глубоко вдохнул, готовясь к длительному перечислению, но был прерван своим отцом.
- Знаешь, Джеймс, если озвучивать желания вслух слишком часто, то они не сбудутся. Так что не надо, - он повернулся к Рону. – Тем более, мы знаем этот список наизусть.
Рон посмотрел на маленького Джеймса чуть ли не с обожанием и дружески подмигнул ему. Она так залюбовалась этой картиной, что не сразу сообразила, что к ней кто-то обращается.
- Падма? Неужели это ты? Узнаешь, это я, Гермиона?
Рон и Гарри поворачиваются, услышав разговор, и Падма слегка краснеет. Это будет трудно - говорить с его женой.
- Гермиона, сто лет тебя не видела! Как ты? Парвати рассказывала, что ты у нас теперь Миссис Уизли.
Гермиона рассмеялась.
- Да уж, одна из многочисленных… А ты что? – Гермиона пригляделась к правой руке Падмы. – Обручена?
- Да, его зовут Пьер и он очарователен. Мы обручены уже полгода.
- Оу, да вам пора свадьбу играть. Наверное, это будет шикарная церемония.
- Не особо. Просто цветы, цветы повсюду, немного гостей: только самые близкие друзья и семья.
Рон удивленно посмотрел на нее. Но ей уже все равно.
- Простите, но я должна идти. Меня жених ждет, - резко сказала Падма, развернулась и вышла из магазина.
Третье наблюдение – он боготворит сына Гарри.
***
Три месяца счастья… Да, они с Роном вместе уже три месяца, а его жена не знает…Или просто не хочет знать. Или ей так легче.
Но вместе с тем одна вещь так и остается для Падмы непонятной: что же он потерял. И когда. Каждый раз, когда она пыталась говорить об этом, он замыкался. Но она анализировала, пыталась проникнуть в самое сердце.
Рон чувствовал это, но не уходил. И она знала, что Рон хочет быть понятым.
Они много говорили, он рассказывал ей о Золотом Трио, обо всех их приключениях, как они искали хоркруксы, как он боролся с одним из них...
Она рассказывала ему о том, как это выглядело со стороны, рассказывала, каково это – жить без Гарри Поттера. Ему нравилось, но для него такая жизнь была бы невозможной.
Ее четвертое наблюдение – он потерял Гарри Поттера. И никто этого не понимал.
***
Очередной дождливый день, она сидит за столиком и пьет мартини. Он задерживается у Поттеров, она знает. Просто маленький Джеймс любит поболтать, Рон часто об этом говорит.
Она улыбается Джорджи, и он приносит очередной бокал мартини. В бар заходит Рон, он улыбается как-то по-другому, совсем необычно. И страшное подозрение закрадывается в душу Падмы.
Он говорит, как обычно, берет ее за руку, как обычно, целует ее в щеку, как обычно, они поднимаются в комнату, как обычно… И все же здесь было что-то не то. В его глазах – отблески старой жизни, и она знает, эти отблески в нем зародил маленький Джеймс.
А потом он уходит, и Падма знает – он не вернется. По крайней мере, сейчас. Он снова будет жить женой, детьми, работой. А как же Падма?
Теперь у нее есть хоть что-то, теперь она будет ждать его. И это будет ее глотком воздуха.
Глава 3Три
Многие считают меня маленьким глупым ребенком. Нет, не так. Почти все считают меня маленьким глупым ребенком.
А это далеко не так: скоро мне исполнится шесть, у меня есть младшая сестра, за которой я уже начинаю присматривать, и я прекрасно читаю. А еще я понимаю взрослых, очень хорошо понимаю.
Раньше я не задумывался, что же значит понять взрослого, не задумывался до того момента, пока в одном из магазинов мы не встретили ту, которую тетя Гермиона назвала Падмой. Тогда я понял, что взрослые – интересные люди.
По крайней мере, некоторые из них…
Возможно, кого-то удивит моя манера размышлять, но на самом деле все дети так думают. Просто потом они забывают об этом и, вырастая, считают малышей несмышлеными.
Но дядя Рон не такой, он всегда улыбается мне, подмигивает и часто рассказывает о своей жизни. Я тоже много чего ему рассказываю, и он всегда меня слушает.
От него я впервые услышал про бар, название которого мне показалось забавным. И это была первая важная вещь, которую я узнал от дяди Рона.
Дядя Рон часто рассказывает мне истории из детства: он рассказывает о том, как папа спасал всех от Волдеморта, о том, как тетя Гермиона разгадывала хитроумную загадку профессора Снейпа, чтобы спасти философский камень, о том, как мама ловко накладывала на Пожирателей Смерти Летучемышиный сглаз… Не рассказывает он только о себе, и это было странно. А еще дядя Рон часто говорит о том, что дружба – это главное и важно сохранить ее до конца. Это была вторая важная вещь, которую я узнал от него.
Дядя Рон часто говорит о прошлом, но о настоящем он говорит очень редко. Случай с баром был первым. Но после того как мы увидели Падму, в нем что-то сломалось. И он начал рассказывать мне о своей работе, своих детях. Но я видел, что на самом деле он хочет рассказать что-то другое. Но, видимо, он считал меня маленьким для этого…
***
Сегодня мне исполнилось пять, и в этот день я вознамерился узнать, что же гложет дядю Рона. Я долго думал, как бы сделать так, чтобы он все мне рассказал. И придумал. Мой план был гениален своей простотой.
После того, как мне вручили все подарки, я потащил дядю Рона к себе в комнату, чтобы похвастаться ими. Я долго восторгался каждым подарком. Когда я увидел, что дядя Рон расслабился, я решил привести план в действие.
- Дядя Рон, а ты знаешь, какими бы эти подарки ни были хорошими, мне кажется, что в них чего-то не хватает.
Дядя Рон удивленно посмотрел на меня.
- Джеймс, ты и вправду жуткий маленький эгоист. Твоя комната завалена подарками, а тебе мало…
- Нет, дядя Рон, я имею в виду другое. Вот что бы ты хотел получить в подарок?
Он задумался, а потом улыбнулся.
- Я бы хотел получить абонемент на все Квиддичные матчи.
- Нееет, - протянул я. – Не вещь, а что-то…что-то…
- Нематериальное?
Я кивнул, примерно представляя значение этого слова.
- Нет, Джим, из нематериального у меня все есть.
- А что у тебя есть?
- Ну, у меня есть ты, Гермиона, Роза и Хьюго, твои мама и папа…
- И все?
- Ну, еще все мои братья и твои бабушка с дедушкой. Теперь все.
И тут я решил пойти, кажется, это называется, ва-банк.
- А папа говорит, что врать нехорошо.
Дядя Рон заинтересованно посмотрел на меня.
-И в чем же моя ложь?
Ко мне впервые обратились так серьезно: без намека на улыбку. Сейчас дядя Рон хотел услышать правду, и правду серьезную.
- Я…Я просто подумал, что та женщина, которую мы встретили…Падма. Ты выглядел таким растерянным, когда она ушла… и мне показалось, что…
Но я не смог договорить. Вернее, не успел. Дядя Рон резко встал и ушел.
Третья важная вещь, которую я узнал от дяди Рона: какими бы хорошими друзьями вы ни были, никогда нельзя лезть человеку в душу.
***
Каждые выходные дядя Рон приходил в гости к нам домой и лишь снисходительно улыбался мне. Он знал, что я терпеть не могу это.
Сначала я плакал, тихо, в подушку, чтобы никто не узнал. Но мама все равно узнала и рассказала дяде Рону. Тогда он сказал, что это нормально, ведь я еще маленький.
Я жутко разозлился. С этого момента я стал настоящим разбойником: я задирал Лили, не слушал маму, нагло отворачивался от папы, когда он пытался поговорить со мной. Я считал себя взрослым, но дядя Рон опять снисходительно качал головой и говорил маме, что это пройдет.
Я успокоился и стал вести себя как раньше. Заботился о сестре, улыбался всем родственникам. Но дядя Рон не обращал на меня внимания. Потихоньку я начал приходить в отчаяние.
Я готов был согласиться с мнением взрослых о том, что я жуткий эгоист, что мне плевать на других, я готов был терпеть издевки, лишь бы единственный человек, не считавший меня маленьким ребенком, снова зауважал меня.
С момента нашей ссоры прошло почти три месяца. И я уже прекрасно понимал, что нужно сделать, чтобы вернуть дядю Рона: нужно было просто извиниться, сказать, что я ошибся, признать свою неправоту.
Сначала мне казалось, что я не смогу этого сделать, но потом я сдался. Я просто подошел к нему, при всех взрослых, уткнулся взглядом в пол и пробормотал: «Дядя Рон, я прошу прощения за то, что сказал тебе тогда. Я, наверное, был неправ. Извини, если мои слова тебя обидели». А потом, все еще не поднимая взгляда, вышел из гостиной и поднялся в свою комнату.
Четвертая важная вещь, которую я узнал: главное суметь попросить прощения, а потом уметь ждать.
***
Он снова рассказывал мне о своей жизни… И теперь он часто говорил о Падме, о том, что она ему говорила. И это было увлекательно: у нее был весьма интересный взгляд на жизнь.
Однажды к нам заглянула тетя Гермиона, она тепло улыбнулась дяде Рону и что-то прошептала ему на ухо. Потом она взъерошила мне волосы, рассмеялась и вышла из комнаты.
В этот вечер дядя Рон просидел у нас дольше, чем обычно. А еще он был на удивление задумчив.
На следующий день дядя Рон опять зашел к нам. Сегодня он выглядел слегка растерянным. Я рассказал ему о том, что потерял любимую игрушку – забавного плюшевого медведя Шпора. Я еще никому об этом не рассказывал, хотя знал, что родителям ничего не стоило призвать ее манящими чарами.
Именно тогда дядя Рон сказал мне, пожалуй, наиважнейшую вещь: если ты действительно любишь кого-то, то какой бы долгой ни была разлука, любовь не кончится, она просто будет жить в ваших сердцах, и когда-нибудь вы встретитесь вновь. А когда – это уже решать судьбе.
И это была пятая важная вещь, которую я узнал от дяди Рона.
***
На следующий день мы с папой и дядей Роном пошли на Косую аллею. Но на главной улице было очень много народа, и мы решили свернуть в переулок.
Папа был не особо доволен этим, дядя Рон о чем-то глубоко задумался. А когда мы проходили мимо одного из зданий, папа потянул меня вправо, дядя Рон пошел туда же.
Инстинктивно я повернул голову налево и взглянул на вывеску. А потом я заглянул в окно и увидел Шпора, сидящего за столиком в дальнем углу помещения. И тогда я понял все.
Зато ей не будет грустно одной, Шпор ей поможет пережить это…
А потом я пообещал себе, что, когда вырасту, обязательно загляну в этот бар. И может быть, там я найду свой глоток воздуха.
Глава 4Четыре
Обожать можно многие вещи. Можно обожать дом, семью, своих возлюбленных, своих друзей…Но у него ничего этого не было. И поэтому он обожал его – бар.
Он обожал то, что дарил ему этот бар, всех этих людей, которых можно изучить, попытаться понять, разгадать их мысли. Это было его хобби – разгадывать людей. Стоило ему увидеть человека, и он тут же запоминал его, наверное, навсегда.
В его жизни была несколько занимательных историй, связанных с этим баром. Не то чтобы увлекательных, конечно, но ему они были особенно дороги.
Первая – история о том, как он попал сюда.
Ему было шестнадцать, и в нем бушевал юношеский максимализм. Все внутри рвалось, и хотелось убежать подальше от всего: от мамы, отчима, надоедливых брата с сестрой… И он убежал. Схватил летучий порох, отправился на Косой Переулок и бродил по нему до тех пор, пока не наткнулся на этот бар.
История знакомства с этим баром была историей первого бокала абсента, выпитого в одиночку. И это было увлекательно. Здесь никого не заботило, кто ты такой, никто не интересовался твоим возрастом. Просто официант, уже старый мужчина, подходил к тебе и спрашивал, чего посетителю угодно. Так просто, без всяких глупостей…
Второй раз он пришел сюда днем. К его удивлению, люди оказались все те же, что и вчера.
Он заказал чашку кофе под одобрительную улыбку официанта. Видимо, он плохо относился к юношескому алкоголизму.
Он заходил в бар все чаще и чаще… Старый официант привык к нему, часто болтал с ним… А потом пришлось уехать в Хогвартс.
Он мучился полгода, а на рождественские каникулы приехал домой. И тут же сбежал на Косую Аллею. В баре он, как обычно, уселся за столик и заказал кофе. Оглядевшись, он отметил, что в помещении нет ни одного нового лица.
- Джорджи? Я могу с тобой поговорить?
Откуда же ему было знать о том, что именно с этого начнется новый период его жизни.
- Да, конечно, Фрэнк. Садись, - официант присел рядом. – Так что…
- Я думаю, Джорджи, ты заметил, что этот бар не совсем обычный.
- Конечно, хотя его и легко найти, новых людей здесь почти не бывает… А еще здесь только один официант – ты. И бармен всегда один и тот же.
Фрэнк хмыкнул.
- Что ж, неплохо. Я хотел спросить, у тебя до сих пор нет определенных планов насчет работы после школы?
- Нет. Но мама хотела бы…
- Сейчас меня не волнует, чего хотела бы твоя мама. Я спрашиваю тебя, - он пристально посмотрел на Джорджи. – А закончить Хогвартс ты хочешь?
Джорджи выглядел немного удивленным.
- Ну, не знаю… Я никогда не думал об этом.
- Я предлагаю подумать. Я уже стар, Джорджи, и мне пора искать замену. Боюсь, здесь мне больше нечем дышать, - прошептал он. - Ты мне подходишь.
- Меня возьмут на работу без образования?
- Да, с хозяйкой я уже договорился.
В тот вечер он сказал маме, что уходит из Хогвартса. Столько унизительных и язвительных слов он еще не слышал. В ход шло все: упреки, оскорбления, угрозы… Она сказала что-то о его отце, о безответственности и, в конце концов, выгнала его из дома. Но это не было проблемой, ведь вместе с работой в баре ему была обещана комната на втором этаже.
***
Вторая история – о девушке, которую он встретил.
Милая и очаровательная. Он встретил ее во время прогулки по маггловскому Лондону.
Она пленила его своим пронзительным взглядом зеленых глаз, легкостью белокурых локонов, таинственной улыбкой на губах. Она была подобна видению, магглы такими не бывают…
Каждый день она обедала в каком-то маггловском кафе. А Джорджи сидел за соседним столиком. Наблюдал и думал, что в этом мире она смотрится чрезвычайно неестественно.
А потом она уходила, и проследить за ней не представлялось возможным. Каждый раз он хотел подойти к ней и познакомиться, но что-то мешало.
В один из дождливых дней он уже был готов подойти к ней, поговорить. Но его остановила одна маленькая деталь. Изящное обручальное колечко на ее правой руке. Казалось, жизнь была разбита.
И он перестал ходить на территорию маггловского Лондона.
***
Третья история – о человеке.
Эту историю можно было бы назвать по-другому, но не стоит. Да и не история это вовсе, событий тут всего на пять минут.
К этому времени Джорджи работал в баре уже несколько лет, и на его памяти в этот бар зашло всего три новых человека. Причем один из них побывал здесь только один раз. О нем и история.
Вечер был на удивление ясным. Джорджи, улыбаясь, говорил о чем-то с рыжеволосым мистером, когда открылась дверь, и в бар вошел тот самый новый человек.
Это был мужчина в возрасте, волосы уже поседели, и что-то в его облике было невероятно знакомым. Джорджи подошел к нему, вежливо кивнул и улыбнулся.
- Я мистер Хэмилтон мальчик. Как твое имя?
Юноша слегка вздрогнул и ответил.
- Джорджи, сэр.
Мужчина прищурился, словно вспоминая что-то, но, поняв, что попытки бесполезны, произнес.
- Мне нужно выпить. На твой выбор.
Джорджи кивнул, принес двойной виски и отошел с легким поклоном. Мистер Хэмилтон выпил, грохнул стаканом об стол, кинул деньги и вышел.
Больше он в баре не появлялся.
***
Четвертая история – о паре потерянных людей.
Мистера Уизли Джорджи знал давно. Уже пять лет. Мистер Уизли приходил в бар нерегулярно, но в один день он приходил всегда, как по расписанию. И в этот день всегда шел дождь.
Ее он почти не знал. Да и знать было особо нечего: мисс Патил, обрученная с неизбежностью.
Когда он впервые увидел ее в баре, растерянную и полностью разбитую, он сразу понял, что ей нужно. Мартини.
Это была издержка профессии: как только человек заходил в бар, Джорджи тут же смекал, что тому нужно выпить. Обычных людей это бы забавляло, но в этом месте все люди необычные.
Но ей нужно было кое-что еще, и Джорджи догадывался, что. Этой встречи он ждал достаточно долго.
Встретились они в дождливый день, 27 марта. Мистер Уизли заметил ее, но особого внимания не обратил. А она сразу его приметила.
Когда они, наконец, очутились за одним столиком, Джорджи был счастлив. Впервые, он наблюдал за тем, как заблудшие души помогают друг другу спастись.
Не то чтобы их отношения продлились долго… Однажды мистер Уизли пришел каким-то другим, и она это поняла. На следующее утро он зашел в бар, посадил за стол мисс Патил симпатичного, слегка потрепанного плюшевого медведя, пожал мне руку и произнес:
- Это Шпор.
Джорджи кивнул.
- Быть может, я не вернусь, Джорджи.
Он снова кивнул.
- Тогда пока.
- До свидания, мистер Уизли.
И он ушел. А мисс Патил осталась. Медведь всегда сидел за ее столиком, как память о прошлом. Джорджи знал, что она его ждет, но не знал, вернется ли он.
И Джорджи тоже ждал… Потому что мисс Патил заслуживала счастья.
***
Пятая история – об улыбке и дружбе.
Знакомо ли вам чувство потери интереса к жизни? Джорджи оно было знакомо. Все было как прежде, но почему-то это больше не радовало. Мисс Патил вышла замуж. Но это не отняло ее у бара.
За последние несколько лет я не видел ни одного нового человека в баре. Как тогда говорил Фрэнк… Кажется, «здесь больше нечем дышать». И это было воистину так. А годы шли…Год за годом, год за годом… Минуло почти десять лет, а Джорджи было все равно.
Новые люди так и не появились. Все старые лица, изученные до последней черточки, до каждой морщины, до малейшей эмоции. И однажды случилось это: в бар вошли два мальчика, брюнет и блондин.
Джорджи готов был поклясться, что брюнета он уже видел. И правда, приглядевшись, можно было узнать в нем маленького темноволосого мальчика, улыбнувшегося бару почти десять лет назад. А в блондине… В блондине тоже было что-то отдаленно знакомое.
На их лицах ярко горело любопытство. Джорджи улыбнулся мальчикам и поставил перед ними абсент. Брюнет шепнул блондину:
- Я же тебе говорил, что это место не такое, как другие.
- Да, знаю…Твой этот…Дядя тебе рассказывал…
Несмотря на безразличие, в его голосе прозвучал некоторый испуг. Замаскированный страх…
Мальчики напились жутко. Если блондин еще держал себя в руках, то брюнет был совсем плох. Джорджи предложил им комнаты наверху. Блондин лишь покачал головой, его словно пугала возможность остаться здесь. Он подхватил своего друга, улыбнулся и потащил его из бара.
Позже вечером Джорджи обдумывал этот случай, по пути в комнату хозяйки. У нее что-то случилось, и ей непременно нужно было спросить о чем-то у него.
Эти мальчики дали ему понять, что не закончена еще история Джорджи в этом баре, и ожидание конца этой истории и станет его глотком воздуха. Теперь здесь снова можно дышать...
Глава 5Пять
Водоворот жизни, водоворот событий… Слава Богу, сейчас все успокоилось. Она улыбнулась и принялась выводить узоры на пергаменте, украшенном гербом Малфоев. Внучок опять куда-то делся, и его родители в панике. Прежде всего, в панике оттого, что он вырос таким: непокорным, себе на уме, дружащим не с теми, с кем следовало бы. А ей это нравилось, в этом было что-то бунтарское, романтичное.
Еще один узор. Сколько их она вывела за свою жизнь…
***
С детства она любила рисовать, это было словно ее глотком воздуха. За что подвергалась насмешкам старшей сестры. С самого детства в ее память врезался громкий голос:
- Смотрите, маленькая Цисси нарисовала что-то. О, это шедевр, дай посмотреть!
Нарцисса отдавала, а Белла разрывала картинку на маленькие кусочки.
Если лет до шестнадцати Нарцисса рисовала какие-то осмысленные вещи: пейзажи, натюрморты, портреты, то теперь она начала рисовать узоры. Сначала простые и незамысловатые, а потом они становились все красивее, они приобретали какую-то гипнотическую силу.
Узоры было не так жалко, как осмысленные картины… Но Белла этого не поняла, и продолжила разрывать каждый разрисованный пергамент на мелкие кусочки.
Иногда Нарциссе казалось, что ее жизнь – один сплошной узор, а Белла стремится порвать и его тоже. Не зря же именно Белла вмешалась в жизнь Нарциссы и Люциуса. Все было не так плохо, даже замечательно, но потом пришла Белла, заморочила голову Люциуса всеми этими пафосными речами Волдеморта, и жизнь сломалась.
Самое страшное было в том, что он убивал…Разрывал кусочки узоров жизни других людей на части, и Нарцисса начала бояться. Бояться, что его убьют, что его посадят в Азкабан…
А потом у нее появился Драко, и Нарцисса получила свой глоток воздуха.
Не стало Темного Лорда, и жизнь заиграла яркими красками. Были улыбки сына, разговоры с подругами… Вот только Люциус стал другим, холодным, отрешенным, испуганным… Но Нарцисса научилась жить с этим, научилась улыбаться в лицо его холодности, любить его равнодушие.
Драко рос, и ей становилось нечем дышать…Несмотря на все ее старания, он остался консерватором, таким же, как и его отец.
Драко обожал отца, боготворил его, преклонялся перед ним… Он думал, что в руках Люциуса сосредоточены все небесные силы. Но это было не так, просто Драко был еще слишком мал, чтобы понять.
А потом Он возродился, и наступили Темные времена, теперь боялась она не столько за мужа, сколько за сына. А после поняла, что бояться бессмысленно, и стала бороться.
Попытки сорвать планы Волдеморта, связанные с ее сыном, тайные встречи со Снейпом… Все это было лишь предвестником тех слов, что стали кульминацией ее борьбы: «Он мертв». И план Волдеморта был разрушен. И снова можно было дышать…
Тогда, обнимая сына, она поняла, что жизнь прекрасна, даже когда по лицу текут слёзы. И наступил покой.
***
Жизнь была похожа на утопию: благодаря ее поступку магическое общество простило Малфоям почти все грехи. А потом ее маленький аристократ Драко надумал жениться.
Невесту выбирали долго, Люциус хотел подобрать девушку нужного круга, и, возможно, этим дело бы и кончилось, если бы Драко не встретил ее.
Астория Гринграсс… Нарцисса знала этот род: не столь деспотичны, как Малфои, не столь магглолюбивы, как Уизли.
Драко упорно скрывал, где познакомился с этой девушкой, и Люциусу это не нравилось. Только потом Нарцисса узнала, что девушка часто бывает в маггловском Лондоне. Люциус долго протестовал против подобного брака, но, в конце концов, Драко победил в этой маленькой семейной войне.
Астория была на удивление красивой девушкой, причем ее красота была не пафосной, не кричащей – это было тихое очарование. Белокурые волосы делали ее похожей на ангела, сверкающие зеленые глаза обескураживали. А улыбалась она совсем как Нарцисса в юности – таинственно и маняще.
Вскоре у них родился очаровательный сынишка – Скорпиус. Его имя было единственным, на чем удалось настоять Люциусу.
Воспитывали Скорпиуса Нарцисса и Астория. Может, поэтому мальчик вырос не таким, как дед и отец. В нем не было преклонения перед кем-либо, в нем был некий либерализм, в нем было дыхание жизни. Жизни Нарциссы…
А потом он вырос, и это создало его родителям множество проблем.
***
Услышав покашливание, Нарцисса подняла взгляд от узоров, которые успела вывести на бумаге. Перед ней стояла Астория.
- Он опять сбежал с ним…
- Дорогая, неужели тебя это убивает?
- Это убивает Драко, значит, убивает и меня.
- Почему же ты пришла ко мне? Драко взбрело в голову, что Скорпиус здесь?
Астория молчаливо кивнула, Нарцисса возвела глаза к небу и позвала Джорджи.
Опять он прислал сюда Асторию…Похоже, никто в ее семье не признает этот бар.
Несколько минут спустя вошел Джорджи. Вошел и замер. Его взгляд остановился на Астории: он смотрел на нее так, словно она была привидением.
- Джорджи? – позвала Нарцисса. – Знакомься, это Астория Малфой, жена моего сына.
Женщина задумчиво улыбнулась, глядя на него.
- Астория, это мистер Джорджи Хэмилтон.
Джорджи передернуло:
- Лучше просто Джорджи.
- Так вот, Астория потеряла своего сына, Скорпиуса. Она считает, что он мог зайти сюда. Хотя я решительно не понимаю, как такое возможно, ведь просто так сюда не зайти.
- Миссис Малфой, - Джорджи повернулся к Нарциссе. – Мне кажется, я видел Скорпиуса.
- Что? Как Вы можете знать, что это был Скорпиус? – вырвалось у Астории.
- Он удивительно похож на Вас. Он был со своим другом, темноволосый такой мальчуган, кажется, сын Гарри Поттера.
- О, нет… Они ушли?
- Не так давно, - немного погодя Джорджи сказал. – Я думаю, с ними все в порядке. Я могу идти?
- Конечно, Джорджи, - улыбнулась Нарцисса. Джорджи вежливо кивнул дамам и вышел.
Астория молчала. Нарцисса встала и приобняла ее:
- Ты в порядке?
- Конечно, просто нужно сказать об этом Драко. Я пойду, пожалуй. И, знаешь, может, стоит отменить этот пунктик о том, что всем посетителям дают то, что они заказывают?
Нарцисса лишь покачала головой.
- Я так и думала, - ответила Астория. – Я пошла.
- Ты так растеряна…
- Просто…Я не могла видеть этого Джорджи раньше?
- Сомневаюсь.
- Просто когда я на него посмотрела, у меня возникло такое чувство, словно… Не важно…Пока.
Она махнула рукой и исчезла в камине.
***
Закончив со своими делами, Нарцисса решила отправиться домой. Она сложила бумаги, взглянула в зеркало и спустилась вниз. Это было странной привычкой никогда не уходить отсюда магическим способом. Она оглядела зал: вот какая-то дама с игрушечным медведем, за соседним столом - две молодых девушки, за столиком в углу мрачно улыбается какой-то старик, а у окна сидит рыжеволосый мужчина и пьет виски. У него мокрые волосы, видимо, он только что зашел в бар. Нарцисса знала этих людей, но предпочитала не думать об их именах…
Нарцисса вышла на улицу и улыбнулась. После всего того, что было в ее жизни, после всех глубоких вдохов и обескураживающих выдохов, она наконец-то нашла свое спокойное счастье. Она искала его всю жизнь и теперь, найдя его, старалась дарить другим. Она развернулась и посмотрела на вывеску.
Да, это ее «Пять глотков воздуха».
