Все чисто для чистого взора

Глава 1

Название: Все чисто для чистого взора
Автор: Илана Тосс
Бета: Айден
Рейтинг: PG-13
Пейринг: ЛЛ/ДМ, ГП/ЛЛ
Тип: гет
Жанр: AU, ангст
Размер: мини
Дисклеймер: персонажи поттерианы принадлежат Роулинг. Я так, поиграться взяла. Название позаимствовала у Н.С. Гумилева. =)
Саммари: «Война ни для кого не прошла даром, исковеркав тела и души», – писали все магические газеты после разгрома Волдеморта. Другое дело, что проявлялось это по-разному: кто ожесточался и черствел душой, несмотря на славу победителей, как Гермиона или Рон Уизли, кто смирялся с прошлым, воспринимая его философски, как Гарри Поттер, кто подсчитывал ущерб и пытался доказать, что грязь с имени еще можно отмыть, как Малфои...
А кто продолжал верить в лучшее в людях, вычеркнув тяготы и лишения из памяти, как Луна Лавгуд.
Предупреждение: ООС
Размещение: предупредите.

«Война ни для кого не прошла даром, исковеркав тела и души», – писали все магические газеты после разгрома Волдеморта.
Другое дело, что проявлялось это по-разному: кто ожесточался и черствел душой, несмотря на славу победителей, как Гермиона или Рон Уизли, кто смирялся с прошлым, воспринимая его философски, как Гарри Поттер, кто подсчитывал ущерб и пытался доказать, что грязь с имени еще можно отмыть, как Малфои...
А кто продолжал верить в лучшее в людях, вычеркнув тяготы и лишения из памяти, как Луна Лавгуд.

После смерти Ксенофилиуса Лавгуда дверь в доме его дочери всегда была гостеприимно распахнута навстречу всем, кто так или иначе забредал туда. Луна упорно просила называть ее дом по-прежнему «домом Лавгудов»: так, она говорила, ее отец был будто бы жив. Она оказалась на удивление хорошей хозяйкой, ухитряясь обходиться без домовиков – да и какой эльф выдержал бы в доме, где нормы порядка подчинялись лишь странной, прихотливой логике владелицы. Каждый гость, попадая внутрь, поражался упорядоченному хаосу, который царил в доме; несмотря на кажущийся бардак, там было очень уютно, каждая вещь была к месту.
Наверное, именно поэтому гости в нем бывали постоянно.

Чаще всех к ней заходили жившие неподалеку Уизли – когда поодиночке, а когда и всем немаленьким семейством. Луна радушно угощала их чаем, говорила с Молли о детях и рецептах, чтобы доставить ей удовольствие, неизменно дарила Артуру новые экземпляры маггловских штепселей для его коллекции. И выглядела абсолютно счастливой.
Иногда у нее собирались герои войны, а ныне две уважаемых семьи – Поттеры и Уизли. Жили все четверо в Норе: Молли не желала отпускать никого из своих детей в «свободное плавание». Порой к ним присоединялся Невилл – в те редкие дни, когда не мотался по экспедициям в поисках редких растений. Тогда разговоры шли о прошлом, о павших и выживших. Луна ставила на стол запыленную бутылку вина и посматривала на всех блестящими глазами, забравшись с ногами в глубокое уютное кресло. И тоже выглядела абсолютно счастливой.

В один из таких вечеров разговор завязался вокруг оправданных Пожирателей Смерти.
– Луна, а помнишь, перед тем, как Снейпу присудили посмертно орден Мерлина, в «Придире» вышла статья на полстраницы о нем и его тяжелом детстве и о том, как хорошо он на самом деле относился к Гарри? Это была твоя работа? – Гермиона повернулась к умиротворенно напевающей что-то себе под нос Луне.
– Что? А, ну да, – пожала плечами девушка, словно выплыв из каких-то своих мыслей. – Ведь так и было.
– То есть, ты считаешь, что Снейп, все годы обучения терроризировавший Гарри в Хогвартсе...
– ...делал это исключительно от большой любви к нему? – Джинни подхватила повисшую в воздухе фразу Гермионы.
– Конечно.
– А с чего ты это взяла? – Рон и раньше не отличался дипломатичностью, а война и последующая работа в аврорате и вовсе заставила его быть прямолинейным: этих убиваем, этих оставляем, и вся любовь. Очень правильный взгляд на вещи – в военное время. В мирной жизни это ему немного мешало.
– Погоди-ка, Луна, – Гарри оторвался от созерцания бокала, расписанного черно-оранжевыми узорами. – Я знаю, почему защищаю Снейпа я: перед смертью он поделился со мной некоторыми своими воспоминаниями. Но ты-то? Кроме работы в Ордене, он же был Пожирателем, он почти до самого конца играл свою роль так, что у Волдеморта не возникало подозрений на его счет. Ты же понимаешь, что это значит? Он пытал и убивал магглов и волшебников, он...
– Ну и что? В глубине души он оставался честным и добрым человеком. Иначе бы он не спасал тебя столько раз. И не отдал бы тебе эти воспоминания, о которых вы все столько говорите, – когда Луна хотела, она могла выглядеть на удивление нормальной, логически мыслящей девушкой, которая и знать не знает ни о каких нарглах и морщерогих кизляках. Не зря все-таки шляпа отправила ее в Рэйвенкло.
– Да уж, Лавгуд – это диагноз, – хихикнула Джинни. – Но, Луна, ты ведь не можешь утверждать все это на полном серьезе? Это же только твои домыслы.
– Скажи, Гарри, я неправа? – повернулась к нему Луна.
– Ну, в принципе... – неопределенно пожал плечами Гарри, чересчур крепко стискивая нежную ладошку жены.
– Ай, больно! – она сердито выдернула руку из его пальцев и демонстративно пересела на диван к Рону и Гермионе.
– Извини меня, Джинни, просто задумался, – сказал Гарри, но заработал только гневно-обиженный взгляд от супруги.
Видимо, почувствовав, что обстановка грозит накалиться, Луна разлила остатки вина по бокалам:
– Предлагаю почтить память профессора Снейпа.
– Чего? Ну вот еще! Ты еще минуту молчания объяви, – Рон фыркнул.
– Он, конечно, порой вел себя не очень правильно, но...
– Скажи уж прямо, он вел себя как последний ублюдок, – перебил ее Рон.
– Рон! – Гермиона дернула мужа за рукав. – О покойниках, сам знаешь, хорошо или ничего. И, в конце концов, профессор Снейп все-таки был на нашей стороне.

Выпили, не чокаясь, как положено. На несколько минут воцарилось молчание, каждый думал о своем.
Последний луч заходящего солнца пробрался в комнату и запутался в хрустальных подвесках гигантской люстры, свисающей с потолка. Следом за ним в раскрытое окно ворвался прохладный сквозняк. Гермиона зябко поежилась, и выразительно посмотрела на Рона. Тот, давно научившийся понимать жену с полуслова, решительно поставил пустой бокал на стол и поднялся.
– Ладно, Луна, у тебя очень здорово, но, боюсь, нам пора домой. Неприлично так долго сидеть в гостях, да и мама будет волноваться... Да, кстати, поздравь нас: Гермиона ждет ребенка.
– От всей души поздравляю, – мягко улыбнулась Луна. – Кого ждете?
– Рон хочет мальчика. А я думаю, что будет девочка, – когда Гермиона заговорила о будущем ребенке, мелкие морщинки на ее лице разгладились, а в голосе зазвучали нежность и теплота, такие неожиданные для ее сурового характера.
– Чтобы родился мальчик, надо носить синее, – доверительно наклонилась к ней маленькая хозяйка большого дома.
– Скажи, это ты радеешь за цвет своего факультета, или вправду так считаешь? – прищурился Гарри.
– А как ты думаешь? Орхидеус, – улыбнулась она, и на конце ее волшебной палочки распустился букетик незабудок.
– На этой радостной ноте, думаю, можно попрощаться. Пока, Лун, – Джинни встала и нетерпеливо потянула Гарри по направлению к камину.
– До встречи, – тихо сказала Луна, одним взмахом палочки уничтожая следы посиделок.
Когда гостиная опустела, ливень хлестнул в оконные стекла.

Всю следующую неделю сохранялась типичная для Англии дождливая погода, напрочь отбивающая желание выходить из дома. Тем временем приближалась пятая годовщина свадьбы Джинни и Гарри. Джинни намекнула супругу, что хотела бы получить в подарок ожерелье гоблинской работы – далеко не самую дешевую вещь. Как только прояснилось, Гарри выбрался на Диагон-аллею, заодно решив присмотреть себе новую метлу. К сожалению, первый солнечный день пришелся как раз на день торжества. Виновато глянув на супругу, Поттер спешно аппарировал.
У магазина метел он увидел Луну. Она стояла возле витрины, замотанная в бежевый кашемировый палантин поверх ярко-голубой мантии, чуть касаясь тонкого стекла пальцами. Гарри невольно залюбовался девушкой, которая, похоже, никого и ничего вокруг не замечала, погруженная в свои мысли.
– Правда же, она красавица? – тихо произнес он, подойдя к ней вплотную.
Луна подняла голову и рассеянно улыбнулась отражению Гарри в витрине:
– Привет, Гарри. А кто красавица?
– «Молния-8», конечно же. Я собираюсь ее купить, не хочешь зайти со мной? – он по-прежнему стоял за спиной девушки, глядя на метлу и полупрозрачное лицо Луны, отраженное в стекле. Ее тяжелая светлая коса с выбившимися прядками пахла дождем и туманом.
Луна подняла руку, погладив по плечу зеркального Гарри, и спросила:
– А зачем?
– Ну, просто посмотреть, потрогать... Не поверю, что тебе не хочется подержать в руках такое чудо!

«Молния-8» ласкала взор любого поклонника квиддича: усовершенствованная рукоять обтекаемой формы из полированного красного дерева, гибкие длинные прутья метловища... Луна бережно перебирала их, едва заметно покачивая головой.
– Тебе что-то в ней не нравится? – Гарри продолжал довольно улыбаться: как главному герою войны, ему продали метлу с семидесятипроцентной скидкой. Пожалуй, это был едва ли не единственный, на взгляд Гарри, практический плюс в его статусе победителя Волдеморта.
А Луна еще раз нежно погладила прутья и сказала:
– Гарри, ты никогда не думал о деревьях, с которых срезают прутья для метел? У них ведь нет защитников-лукотрусов, как у тех, из которых делают волшебные палочки.
Гарри вдруг представил, что эти тонкие пальчики вместо метлы могли бы ласкать его самого, и во рту у него сразу же пересохло. Сообразив, что Луна, кажется, задала ему вопрос и ждет ответа, он откашлялся:
– Хм, правда? Ну, наверное, у них тоже есть какие-нибудь способы защиты или выживания, – ему было совершенно наплевать на все деревья мира. Все его внимание было сейчас сосредоточено на одной небольшой, но очень важной проблеме, возникшей прямо в его удобных джинсах, вдруг переставших быть удобными.
Положа руку на сердце, Гарри Поттер мог назвать себя верным мужем. Так оно и было, в общем-то: взгляды вслед длинноногим официанткам в ресторанах и поцелуи в щечку с поклонницами для колдографий никак не могли считаться адюльтером. Когда же, как и у всякого нормального мужчины, у него возникало влечение к кому-то кроме Джинни, он строго говорил себе, что женат, и старался быстрее выкинуть прелестницу из головы.
Вот только сейчас это не помогало.
Наверное, у него был очень глупый вид, потому что Луна принялась махать руками вокруг его головы:
– Гарри, все хорошо? Подожди, не шевелись, я сейчас отгоню от тебя нарглов...
– А? Нет-нет, Луна, все в порядке, спасибо. Может, заглянем в какое-нибудь кафе? – Гарри, слабо представляя, почему вдруг предложил такое Луне, сказал себе, что хочет выпить сливочного пива в приятной компании, только и всего.
Когда он почти убедил себя в этом, Луна с улыбкой помотала головой:
– Прости, Гарри, не могу, мне еще нужно в «Придиру». Я и у витрины-то остановилась только на минутку, но вот встретила тебя... А у тебя ведь, наверное, тоже еще много дел. Где вы с Джинни будете праздновать? В Норе?
– Мы с Джинни... О, черт! – Гарри стукнул себя по лбу. – Еще ведь подарок для нее, точно! Луна, прости, если задержал тебя, приходи вечером в Нору, я тебя приглашаю, а сейчас извини... Увидимся? – и, не дожидаясь ответа, он ринулся в лавку украшений.
– Вообще-то, Джинни меня пригласила еще четыре дня назад. Странно, что ты не знал, – Луна пожала плечами, но Гарри уже скрылся за дверями магазина.

Глава 2

– Гарри, пожалуйста, быстренько переодевайся, скоро начнут собираться гости, – Джинни, уже при полном параде, смерила недовольным взглядом только что появившегося мужа, который почему-то выглядел еще более виноватым, чем до отправки на Диагон-аллею. В руках он держал запакованную метлу – уж что-что, а метлы Джинни различала даже издалека.
Забросив метлу в сарайчик и переодевшись, Гарри вернулся в гостиную.
– Любимая, это тебе. Все, как ты заказывала. Поздравляю, – поцеловав супругу в соблазнительно обнаженное плечо, он положил на стол перед ней плоский бархатный футляр. Роскошное платиновое ожерелье с драгоценными камнями-хамелеонами, меняющими свой цвет в зависимости от цвета одежды владелицы, идеально дополняло ее торжественный наряд.
– Ой, какая прелесть! Гарри, я тебя люблю! – Джинни совсем по-девчоночьи взвизгнула и повисла на шее у Гарри, окутав его облаком своего любимого приторно-тяжелого аромата. Сегодняшнее опоздание было забыто. Тут по комнате поплыл сладкий запах выпечки, дополнив аромат духов Джинни и сделав его совершенно головокружительным.
– Не увлекайтесь, милые мои! – с притворной строгостью воскликнула Молли, войдя в гостиную с подносом, полным медовых коржиков, и неисправимая сладкоежка Джинни тут же цапнула один.
Выпустив супругу из объятий, Гарри отошел к окну. От дурманящего сладкого запаха кружилась голова, и ему вдруг безумно захотелось опробовать новую метлу в действии, чтобы хоть ненадолго сбежать из душного дома. Но он понимал, что, поступив так, смертельно обидит и Джинни, и Молли, да и вообще, его не поймут.
Он удивлялся тому, что в школьные годы так отчаянно завидовал Рону, окруженному большой семьей, – а сейчас, попав в эту самую семью на правах полноценного родственника, был готов придумать любую отговорку, чтоб немного побыть в одиночестве.
Тем временем гости выходили из камина один за другим, и Гарри пожимал чьи-то руки, говорил комплименты чьим-то женам и подругам, улыбался в колдокамеру, но проделывал все это на каком-то автопилоте, не ощущая настроения праздника. Зато Джинни просто светилась счастьем, расточая улыбки направо и налево. Поймав отсутствующий взгляд мужа, она недоуменно нахмурилась и, извинившись перед очередной подружкой Джорджа, с которой мило беседовала, утащила Гарри на кухню.
– Гарри, да что же с тобой? Очнись, ты сам не свой, – прошипела она, до боли впиваясь в его запястье своими пальцами с накрашенными в тон к мантии ногтями.
– Что со мной? Да то, что я не понимаю, за каким чертом нужно было приглашать такую прорву народа! – Гарри выдернул руку из жениных пальцев и уселся на краешек кухонного стола.
– Не изображай идиота, тебе это не идет, – холодно сказала Джинни.
– Но, Джин, это же только наш с тобой праздник, только твой и мой...
– Пожалуйста, Гарри, давай сегодня обойдемся без всяких неожиданностей. Ну пожалуйста, – Джинни сменила тактику, подойдя к Гарри вплотную и просительно заглянув ему в глаза.
–Ладно, как скажешь, любимая, – Гарри примирительно улыбнулся, не желая окончательно портить Джинни вечер. – Извини.
– Ничего, – бросила она, выходя из кухни.

В небольшой толпе у коктейльного столика Гарри разглядел знакомую светлую макушку. Луна. Подойдя ближе, он заметил, что на ней синяя мантия с блестками – кажется, похожую она надевала, когда он пригласил ее в Клуб Слизней. Точно, похожа. Хорошо, что свои серьги-редиски вместе с астрально-спектральными очками она заперла в ящичек ещё в прошлом году, в качестве рождественского подарка своим друзьям, и торжественно поклялась больше никогда их оттуда не доставать. Воспоминание вызвало улыбку.
А Луна рассказывала что-то Падме Патил. Гарри был готов голову прозакладывать, что говорит она о кизляках или еще о каких несуществующих тварях, иначе Падма не оглядывалась бы по сторонам так затравленно.
– О, здравствуй, Гарри, – оживленно замахала рукой Падма, улыбаясь шире обычного, – Поздравляю вас с Джинни, желаю вам еще двадцать раз по столько прожить вместе! – в ее миндалевидных глазах появилось явное облегчение.
Гарри понимающе ей кивнул и повернулся к Луне:
– Привет. Все-таки выбралась. Здорово, я рад.
– Поздравляю, – Луна, как всегда, лучезарно улыбалась.
От нее пахло туманом и дождями, как тогда, у магазина метел. В тесной душной гостиной, напоенной коктейлем из дамских духов, как один, терпко-сладких, этот запах показался Гарри глотком свежего воздуха. Возможно, именно из-за этого на него снова накатило. Взяв Луну под руку, он повел ее к основному столу, а по дороге спросил, сам не веря в свои слова:
– А ты не хочешь немножко полетать? Вдвоем на одной метле?
– Сейчас? – похоже, ему удалось ее удивить. И Гарри был этому почти рад, но только до того момента, когда Луна продолжила: – А с кем буду летать я?
– То есть?
– Ты же будешь летать с Джинни. А я? Рон откажется, потому что Гермиона не любит метлы, Невилл вчера уехал в Бразилию, а с остальными я боюсь. Да и метла может не выдержать двоих... – задумчиво протянула она.
После такого Гарри оставалось только руками развести: вот уж, поистине, святая простота. А «святая простота» непринужденно подхватила со стола стакан чистой воды и выпила залпом, нимало не смущаясь того, что капли стекают прямо за вырез мантии. Только усилием воли Гарри заставил себя отвести глаза от столь соблазнительного зрелища и сжал кулаки, вонзив ногти в ладони. Боль приглушила возникшее желание, но ненамного.
Гарри с трудом дождался окончания праздника. Перед тем, как уйти по каминной сети домой, Луна легко пожала ему руку. Незатейливое прикосновение вновь вызвало шквал эмоций, и ночью он отыгрался на Джинни. Впрочем, жена не возражала.

– Луна? Что ты здесь делаешь? – Гарри, пришедший в больницу навестить Фрэнка и Алису Лонгботтомов по просьбе Невилла, пока тот был в экспедиции в Бразилии, непонимающе хлопал глазами. В строго оформленном приемном покое святого Мунго Луна Лавгуд, одетая, как всегда, аляповато, – сегодня это был пестрый свитер и расписанные цветами джинсы, – смотрелась, по меньшей мере, неуместно.
– Наверное, я здесь затем же, что и ты, – привычная безмятежная улыбка тронула губы девушки, рассеянно теребившей пушистый кончик растрепанной светлой косы.
– Кто здесь у тебя? – спросил он, приготовившись услышать самое худшее.
– Драко, – просто ответила Луна. При звуках имени своего заклятого, а ныне полузабытого врага, Гарри дернулся, как от удара.
– Что он здесь делает? И почему ты приходишь к нему? – казалось, кулаки сжались сами собой.
– Гарри, ему плохо. Ему очень плохо. Не совсем хорошо показывать больного человека как зверя в зоопарке, но я думаю, ты должен его увидеть. Мне кажется, это поможет тебе изменить свое отношение к нему, – Луна уже ухватила Гарри за локоть и потащила обратно в отделение для безнадежных.
– Мистер Поттер, Лонгботтомы сейчас отдыхают, к ним нельзя. Да и вы у них уже были сегодня, – симпатичная молодая медиведьма подняла голову от «Ежедневного пророка».
– Я не к ним, – пробормотал он, чувствуя, как тонкие пальчики Луны обжигают его руку даже сквозь рукав джемпера. Наконец девушка остановилась перед дверью в конце коридора.

Драко лежал на кровати, как неподвижная кукла, глядя прямо перед собой пустыми глазами. На стуле рядом сидела хрупкая, полупрозрачная Нарцисса, сжимая его тонкое запястье, и, кажется, дремала. Под глазами усталой женщины залегли глубокие тени, похожие не синяки, щеки запали, а искусанные губы даже во сне были плотно сжаты.
Невеселую картину оживлял только нелепый букетик незабудок, стоящий на прикроватной тумбочке в простом стакане.
Гарри замер в дверном проеме, будучи не в силах пошевелиться. Таких Малфоев он увидеть не ожидал.
– Пойдем отсюда, – тронула его за плечо Луна, о чьем присутствии он почти забыл. Неслышно они притворили за собой дверь, оставив мать и сына наедине с их бедой.

– Луна, почему ты ходишь к Малфою? – спросил он, уже сидя в гостиной Лавгудов перед весело трещащим камином.
– Должен же к нему кто-то ходить, – вздохнула она, вновь вцепляясь в косу, словно в спасательный круг. – После того, как Люциуса приговорили к пожизненному заключению в Азкабане, от них все отвернулись. Нарцисса совсем одна ухаживает за Драко, медиведьмы отказываются даже подходить к нему – ведь почти Пожиратель, а ну как сглазит. Вот ведь глупые.
– Не понимаю. Ты же была в плену в Малфой-мэноре, а сейчас навещаешь его владельцев, будто они тебе ближайшие родственники. Как так?
– Война давно закончилась, Гарри. И теперь они – просто несчастные люди, не меньше других от этой войны пострадавшие, – терпеливо, словно маленькому ребенку, объяснила Луна.
– И давно он... так?
Луна поставила на стол очередную пыльную бутылку вина – откуда только брала, у Лавгудов никогда не было винного погреба, – и только потом ответила:
– Два года. С тех пор, как его выпустили из-под стражи. Не знаю, может быть, это от переживаний? Ему здорово досталось после войны.
– Драко Малфой угодил в Мунго после допросов в аврорате, Луна права. И даже не знает, насколько.
– Рон? – две пары глаз изумленно воззрились на небрежно прислонившуюся к косяку долговязую фигуру в темно-фиолетовой аврорской форме.
– Дверь была открыта, – смутился рыжий. – Можно, я налью себе вина? Дежурство не из легких выпало, брали одного бешеного оборотня, – из всех оборотней Рон признавал право быть человеком только за погибшим Люпином. Остальные были его кровными врагами; шрамы на лице Билла не позволяли относиться к ним иначе.
– Конечно, Рон, проходи, садись. Сейчас я сделаю чай и еще что-нибудь... – почти привычно засуетилась Луна, но Гарри мягко ухватил ее за руку. По его телу опять прокатилась волна жарких мурашек.
– Не надо, Луна. Просто посиди с нами, выпей.
– Рон, ты расскажешь, отчего Драко... заболел? – она распахнула круглые глаза, готовясь впитать новую информацию, как губка.
– Э-э, не уверен, стоит ли, история не из приятных, да и знаю я не все... Ну да ладно. Только вы – никому, ясно? – Рон дурашливо приложил палец к губам, однако тон его был предельно серьезен.
Разлив терпкое вино по бокалам, он вытянул длинные ноги к огню и приступил к рассказу. История действительно была грязной, Рон не преувеличивал.

Глава 3

Оказалось, после победы Министерство Магии руками аврората расправлялось с неугодными. Всех волшебников, имеющих хоть какое-то отношение к Темному Лорду, вместе с семьями депортировали из страны. Любой, заподозренный аврорами в пособничестве Волдеморту, подвергался строжайшему допросу с использованием сыворотки правды. И это еще были самые мягкие меры: на волшебниках, носящих Темную Метку, молодые авроры испытывали боевые заклинания.
Нарциссу Малфой практически не тронули, разве что конфисковали почти все имущество: с одной стороны, Метку она так и не приняла, а с другой – Люциус незадолго до своего ареста нанял для нее одного из лучших в магической Британии адвокатов, будто предвидя возможные события. Впрочем, почему «будто»? Благородный аристократ не гнушался предсказаниями, и даже сам мог предвидеть будущее – не очень ясно, но для человека его ума вполне достаточно, чтобы по возможности обезопасить хотя бы свою жену. Но его сын все-таки оказался одним из подопытных кроликов аврората: почти все авроры были выпускниками Хогвартса, а имя Малфоя напрямую связывалось с убийством директора. Фактически его, конечно, убил Снейп, но с кавалера ордена Мерлина, к тому же покойного, были взятки гладки – тогда как Драко был жив и беззащитен перед правосудием победителей.

– Знаете, что самое мерзкое? – сказал Рон в завершение своего рассказа. – Когда я узнал про Малфоев, я пошел к Кингсли. А он мне деликатно так намекнул, чтобы я не совал нос туда, куда не следует. Дескать, все действия аврората по отношению к «врагам государства», как он выразился, заранее одобрены Верховным Советом Визенгамота и им самим, Министром Магии, лично.
Повисла тяжелая пауза. Луна оставила в покое косу и теребила обтрепавшиеся рукава свитера, Гарри невидяще глядел в огонь, а Рон крутил в пальцах бокал на тонкой ножке.
Наконец Гарри кашлянул, разорвав неловкое молчание:
– Ни в жизнь бы не подумал...
– Я тоже, – пожал плечами рыжий парень, понимающий друга с полуслова. – Но такова селява, как говорят французы.
– Не «селява», а «се ля ви», – бесцветным голосом поправила его Луна.
– Ой, Луна, ну хоть ты-то меня этим не доставай! И так дома Гермиона с Флер меня шпыняют, а тут ты еще, – страдальчески закатил глаза Рон, вызвав у Гарри непроизвольную улыбку. Патологическая неспособность Рональда Уизли к французскому языку давно уже стала притчей во языцех. Луна все еще сохраняла серьезное выражение лица, но не выдержала и прыснула в кулак. Впрочем, она тут же снова погрустнела и спросила:
– Рон, а кто еще об этом знает?
– О чем?
– О Министерстве.
– Да все, в общем-то. Но молчат: никому не хочется оказаться следующей мишенью на аврорских учениях.
– Вот, значит, как. А я-то думала... – Луна горько усмехнулась.
– А что ты думала? Что мы живем в идеальном мире, и Министерство Магии – доброе всепрощающее божество? Это реальность, Лавгуд, а не сказка о морщерогих кизляках! – неожиданно взорвался Рон.
Глаза Луны неестественно заблестели, она прикусила нижнюю губу и, ни слова не сказав, вскочила с кресла и взбежала по лестнице. Где-то наверху громко хлопнула дверь – с такой силой, что с потолка посыпалась штукатурка. Часть ее попала в бокалы с недопитым вином, и Гарри мрачно констатировал:
– Похоже, что попойка с откровениями окончена. Вино жалко, вкусное было. Но зря ты так жестко, Рон, она ведь и правда живет в своем мире, полном этих кизляков. Знаешь, я вот смотрю на нее и удивляюсь, как она умудрилась остаться в этой войне такой... невинной, что ли. Мы ведь все тогда убивали – и я, и ты, и Джинни с Гермионой, и даже Невилл, помнишь? А она, получается, нет? Странно. Может и правда, убийство раскалывает любую душу, даже самую чистую. Тогда мы должны ей завидовать. Наверное, – отчего-то его потянуло в философию, обычно ему несвойственную.
Какое-то время оба сидели, сохраняя напряженное молчание; с верхнего этажа, куда убежала Луна, не доносилось ни звука. Вечернее небо стремительно темнело. Прохладный ветер, залетая в комнату, чуть позванивал подвесками на люстре.
После нежданной вспышки ярости Рон притих и сейчас сидел, завороженно глядя в окно на заходящее солнце, не замечая, что раздавил в кулаке хрупкий бокал. По его руке текла кровь, чертовски похожая на вино, которое они только что пили, но он не обращал на это внимания. Наконец он словно очнулся от своих мыслей:
– Ну, чего ты рефлексируешь, Гарри? Ты молод, богат, женат на лучшей в мире женщине, преподаешь детям ЗоТИ, своих детей скоро заведешь. Какого тролля тебе не хватает? – тихо спросил Рон. – Что тебе эта лунатичная?
– У тебя кровь, Рональд, – задумчиво сообщил ему Поттер.
– Где? О, черт! Надо же! Слушай, помоги, а? Знаешь же, что Лечащие чары мне плохо даются.
– О да. Гораздо лучше тебе удаются чары калечащие. – Луна бесшумно спустилась с лестницы и сейчас стояла на нижней ступеньке, стиснув побелевшими пальцами поручень.
– Ты как, в порядке? – Гарри привстал со стула, тревожно вглядываясь в ее лицо.
– Спасибо за заботу, Гарри. Помощь мне не требуется. Лучше помоги своему другу, – ее голос не выражал абсолютно ничего, будто краник эмоций перекрыли. Или будто она была под Империусом.
Гарри тревожно взглянул на Рона: у того всегда были с собой артефакт, автоматически проверяющий на Непростительные всех волшебников в пределах досягаемости. Но друг покачал головой, поняв, о чем думает Гарри. И тут же скривился: порезанная рука все еще кровоточила. Гарри быстро залечил ранку, и Рон обратился к девушке:
– Не понял... Что ты имеешь в виду, Луна?
– О, ничего особенного, Рон. Просто, что мне стоило сейчас узнать у Нарциссы, кто из молодых авроров был в здании аврората в тот день, когда Драко эвакуировали оттуда прямиком в Мунго? Совершенно ничего. Поэтому я знаю, что в тот день ты тоже там был! Вот – список этих авроров, – в кулаке она сжимала измятый листок бумаги. Простой нелинованный бумаги, у Малфоев теперь не хватало денег даже на пергамент.
Гарри изумленно воззрился на шурина:
– Это правда? Ты приложил руку к теперешнему состоянию хорька?
– Спятил?! Я его, конечно, никогда не любил, но не настолько же. Луна, вот тебе честное благородное слово, что я пальцем его не тронул! Я узнал обо всем этом как раз в тот день, когда его госпитализировали, потому-то я и пошел к Кингсли.

В воздухе вдруг невыносимо запахло медовыми коржиками, как бывало всегда перед появлением Молли Уизли.
– Ох, Рон, я тебя обыскалась! – она начала говорить сразу же, как только вышла из камина. – Мне срочно нужна твоя помощь! Луна, дорогая моя, я отнимаю у тебя гостя, договорите в следующий раз, уж прости, – и Уизли скрылись в зеленом пламени.
Гарри с облегчением вздохнул: кажется, Молли его не заметила, иначе опять начались бы бесконечные охи и ахи на все ту же вечную тему, что им с Джинни пора заводить детей. Гарри бы с удовольствием, но Джинни говорила, что хочет еще немного пожить для себя. Хотя сейчас он невольно этому порадовался.

– Луна, я, наверное, тоже пойду... Я тебе точно ничем не сумею помочь? – Гарри взглянул на девушку, по-прежнему стоявшую у подножия лестницы.
– Нет, спасибо, Гарри, иди. Тебя уже, наверное, Джинни заждалась, – судорожно вздохнула Луна. Вдруг она обессиленно опустилась на ту же ступеньку, где стояла, и разрыдалась, уткнув лицо в колени. Гарри осторожно подошел к ней и присел рядом, приобняв за плечи, молчаливо предлагая ей выплакаться на своей груди.
– Тяжело видеть, как рушится то, во что ты верил с детства, да?
Все еще всхлипывая, Луна кивнула:
– Я всегда знала, что Министерство Магии не слишком чистоплотно в тех вопросах, которые касаются его собственных интересов, это мне еще отец рассказывал. Но чтоб настолько, чтобы вот так вот оттачивать боевые навыки авроров на ни в чем не повинных людях... Это уж слишком.
– Наверное, я что-то подобное испытывал, когда узнал, что Волдеморт должен меня убить. Это знали все, кроме меня. Паршиво было, – произнес Гарри, тихонько поглаживая ее по волосам. Он догадывался, что нужно как-то сменить тему, но в голову ничего не приходило. Наконец мелькнула идея, – не ахти какая, конечно, но более-менее подходящая, как ему показалось.
– Можно, я кое о чем тебя спрошу? – дождавшись еле заметного кивка, он продолжил: – Слушай, я, наверное, покажусь тебе приземленным, но откуда ты берешь эти бутылки с вином? По ним не скажешь, что они куплены на Диагон-аллее.
– Нарцисса присылает, почти каждый день. Говорит, у них в подвале они все равно только зря пылиться будут, а ко мне друзья постоянно приходят, надо же их чем-то угощать. Она хорошая, Нарцисса. И так сына любит...
– А ты? Ты его любишь? – спросил Гарри, озаренный сумасшедшей догадкой. Если он прав, то все кусочки мозаики складывались в цельную картинку. Только места на этой картинке для Луны, к сожалению, не было. Затаив дыхание, он ждал ответа.
Наконец Луна оторвала некрасиво заплаканное лицо от тонкого свитера Гарри и медленно произнесла:
– Наверное. Не знаю. Это сложно объяснить, и еще сложнее в этом разобраться. В Хогвартсе я и внимания-то на него в этом смысле не обращала, так лишь, постольку-поскольку. Да и сразу после войны тоже как-то не особо. А вот потом, когда заголовки всех газет пестрели бесчисленными историями о его преступлениях... Знаешь, я сначала решила просто взять у него интервью. Для «Придиры». Это сейчас я главный редактор и за всеми новостями могу попросту отправлять сотрудников, а тогда мне хотелось самой бегать по стране в поисках сенсаций. Правдами и неправдами я добилась разрешения на свидание: он тогда сидел в Малфой-мэноре под домашним арестом. Меня он встретил неприязненно, оно и понятно: мало кому нравится, когда в его личной жизни копаются настырные репортеры.
Гарри кивнул, с содроганием припомнив Риту Скитер. Но уж кого-кого, а Луну нельзя было назвать настырной – она всегда была тихой, нежной, почти незаметной. А она продолжала:
– Интервью я, конечно, взяла. Сдала в срок, папа был очень доволен необычной подачей материала. Но мне захотелось встретиться с Драко еще раз. Была в нем такая, знаешь, притягательная грация гордой птицы, запертой в неволе. Так оно и было, в каком-то смысле. Только я не успела: в деле Малфоев вскрылись какие-то новые отягчающие обстоятельства, и Драко оказался в аврорате. Остальное ты знаешь. Но я не думала, что его сознательно превратили в безвольную неподвижную куклу. Я считала, что это нервный срыв из-за приговора, вынесенного Люциусу...
– А откуда Нарцисса достала этот список? – он кивнул на валявшийся на полу клочок бумаги.
– Ну, Гарри, это же совсем просто. Она же мать. Неужели ты думаешь, что она не способна узнать все-все детали происшедшего с ее сыном? Тем более, с ее-то связями... – Луна улыбнулась, на минутку став такой же безмятежной, как раньше.
Гарри, подчиняясь давно сдерживаемому желанию, провел указательным пальцем по нежному овалу лица, приподнимая его за подбородок. Несколько секунд он смотрел в потемневшие от слез глаза, а потом прижался губами к пухлому полудетскому рту. Луна замерла, а потом резко отпрянула, вскочив.
– Ты что, Гарри? Что ты делаешь, зачем?! – со встрепанными волосами и раскрасневшимися губами и щеками она выглядела еще привлекательнее. – Ты ведь женат... Я не хочу причинить боль Джинни, она моя подруга. И ты тоже мой друг, – Луна прижала ладонь к соблазнительно алевшим губам, и Гарри сглотнул. – Знаешь, наверное, мне лучше уехать из Англии, – добавила она, помолчав.
– Куда, зачем? – Гарри пытался как-то протестовать, хоть и понимал, что его затея бессмысленна, и Луна все равно сделает по-своему.
– Так нужно, Гарри, – она едва коснулась его щеки – словно бабочка пролетела мимо. Потом прислонилась к стене и потерлась затылком о шершавую деревянную обшивку, закрыв глаза. – Меня здесь почти ничего не держит. Отца нет, да и Драко вряд ли вылечат. Вы найдете другой дом, в котором сможете собираться по вечерам, а если хотите, займите этот. А я уеду. Так будет лучше для всех.
– Но куда, Луна? – Гарри озадаченно уставился на свою ладонь, в которую невесть когда успел всадить занозу, и даже не заметил этого.
– Да какая разница, Гарри? В Бразилию. В Австралию. В Сибирь. Хотя нет, в Сибири холодно, а морщерогие кизляки теплолюбивы. Но ты не грусти, Гарри, я вернусь. Вот найду кизляков и вернусь. А теперь уйди, пожалуйста, мне надо побыть одной. Да, и извинись за меня перед Роном, его ведь можно понять...
– Слушай, может, я все-таки могу тебе помочь? У меня есть связи, Мал... Драко могут вылечить, – предпринял Гарри последнюю попытку как-то изменить ситуацию.
– Нет, – она грустно покачала головой. – Пусть все идет, как идет. Не стоит вмешиваться в чью-то судьбу, пусть и с самыми благими намерениями. Иногда, если действительно кого-то любишь, то нужно найти в себе силы отказаться от этой любви – чтобы не сделать хуже.
Он вздохнул и поднялся со ступенек, крепко обняв Луну – по-дружески. Давая понять, что готов забыть поцелуй; в этот момент он пообещал себе, что Луна никогда не узнает о том желании, которое вызывала в нем. Она молча обняла его в ответ – и тут же отстранилась.

Вернувшись в Нору, Гарри Поттер застал дом пустым, все куда-то разбежались. В принципе, Гарри это даже устраивало: он не чувствовал себя сейчас готовым отвечать на бессмысленные вопросы. Без толку послонявшись по комнатам, Гарри пошел в сарай для метел и извлек оттуда свое недавнее приобретение. Уже через мгновение метла подняла его в воздух. Подставляя обжигающе-холодному осеннему ветру лицо, Гарри бездумно нарезал круги над домом. От ощущения безграничной свободы кружилась голова. Начал накрапывать дождь, с каждой минутой становилось все холоднее, но Гарри упрямо продолжал закладывать вираж за виражом, совершенно потеряв счет времени.
Вдруг он едва не столкнулся с еще одним безумцем, решившим подняться в небо в такую «нелетную» погоду. В безумце он с изумлением опознал собственную жену.
– Джинни?
– Спускайся уже, Поттер! – крикнула она, направляя метлу вниз.
Гарри удивился: Джинни назвала его по фамилии, кажется, впервые за все время их совместной жизни. Решив, что ничего хорошего это, скорее всего, не сулит, он поставил метлу обратно в сарайчик и вошел в дом. Джинни поджидала его на кухне, сидя над чашкой с дымящимся чаем и нервно барабаня пальцами по столу.
– Где тебя носило?
– Да нигде, у Луны был. Потом полетал. А у нас что-то стряслось?
– Ничего особенного, просто я тебя потеряла. Значит, у Луны? – Джинни подперла щеку кулаком, пристально уставившись на Гарри.
– Ну да. А что, нельзя? – Гарри рефлекторно ощетинился.
– Отчего же, на здоровье. Можешь вообще к ней переехать, я тебя, знаешь ли, не держу.
– Да что с тобой, Джинни? – перегнувшись через стол, он схватил жену за плечи и встряхнул. Та поморщилась: Гарри немного не рассчитал силу. Ослабив хватку, он повторил: – Что с тобой?
– Ты в последнее время стал проводить с ней больше времени, чем здесь, дома. Какого черта? Какого черта, я тебя спрашиваю?! Признайся честно, Поттер, ты в нее влюблен?
– Что? Глупости какие! – решительно заявил Гарри. – Я люблю только тебя. И не выдумывай ерунды, пожалуйста, – протянув руку, он нежно погладил жену по мягкой щеке.
– Неужели? – Джинни подняла на него лицо, по которому текли злые слезы. Она вдруг до одури напомнила Гарри Луну Лавгуд, какой он ее видел час назад. Только вот Джинни не стала отстраняться от поцелуя.
– Конечно, – ответил Гарри чуть погодя. В этот момент он искренне верил, что так и есть. А если веришь в то, что говоришь, - значит, это правда?