Глава 1Название: "У окна и по центру"
Автор: AtraNotte
Категория: гет, близкий к джену
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: ГГ/ДМ, немного семейного ГГ/PУ, ПОВ Гермионы
Размер: небольшое миди
Дискламер: ни на что не претендую
Варнинг: героям уже много лет, так что ООС в данном случае - спорный вопрос. АУ 7-ой книги возможно. Стронг лэнгвидж тоже.
От автора: Это нечто для любителей дженной гермадраки и, как обычно, детсад. Секаса на большой кровати, здрастных поцалуев, Гермионы в шикарном платье и Малфоя в шелковой пижаме, спускающегося по лестнице в лунном свете, не планируется. Автор просит прощения за то, что пишет про людей, которым уже за тридцатник, хотя явно молод для этого. Автор просто развлекается и, по возможности, развлекает читателей.
___________________________________________
[1]
Я живу в абсурдном мире. Это становится очевидным, если вынуть себя из бумаг, на которые уже порядочно накрошено обеденной булочкой, и поглядеть по сторонам. Я говорю не о кризисе среднего возраста и не о прочей чепухе в этом роде, с которой я, к счастью, в свои тридцать пять знакома только понаслышке и в которую вообще отказываюсь верить. Нет, ничего такого.
Я поднимаю документ со стола и аккуратно стряхиваю крошки в салфетку, чтобы избавить себя от едких, унизительных замечаний человека, который сейчас подойдет ко мне со своим подносом и сядет рядом. Издали, слегка прищурив близорукие от непрестанной работы глаза, я смотрю на его светлую – в буквальном смысле – голову, и мысленно представляю себе все до единого выражения, появляющиеся на его лице, когда он переходит от одного блюда к другому и расплачивается на кассе. Иногда мне кажется, что я знаю его наизусть, как стихотворение: все его гримасы, ужимки и интонации, но это неправда. Ему всегда есть, чем меня удивить.
- Вопиющая несправедливость, Грейнджер, - говорит он вместо приветствия и, заняв большую часть стола своим подносом, присаживается на стул напротив. – Если бы я принес Шеклболту документы в таком виде, - он кивает на единственную чертову крошку, сохранившуюся на верхнем листе после моей тщательной уборки, - меня бы уволили, а ты делаешь это годами. Кстати, тебе не кажется, что я ему не симпатичен?
Я улыбаюсь. Не симпатичен – это мягко сказано, и я обожаю, когда Малфой задает подобные вопросы.
- Можешь не отвечать, мне все равно не интересно, - он морщится, потому что его кофе слишком горячий, и бросает мстительный взгляд в сторону официантки. – Лучше сдуй эту дрянь со своих бумаг, а я пока расскажу тебе, что я думаю о твоей новой статье в «Магической науке».
Моя улыбка становится еще шире. Я послушно уничтожаю последнюю крошку и готовлюсь слушать.
[2]
Это длится уже без малого пять лет.
Пять лет я делю с Малфоем мои обеденные перерывы с часу до двух в обычном магловском кафе, исключая командировки, отпуска, болезни и те дни, когда я завалена работой или просто при смерти.
Он пришел работать в Министерство, когда ему уже исполнилось тридцать (так сказать, попал под амнистию), и сделал отличную карьеру. Не знаю, может быть, это генетическое. Но факты говорят о том, что за два года он умудрился продвинуться до начальника отдела, а совсем недавно занял должность заместителя министра по международному магическому сотрудничеству. Это было, мягко говоря, неплохо, и, даже если он и подкупил всех, кого было возможно, чтобы получить эту работу, нельзя не признать, что Малфой умен и отлично разбирается в делах, которыми ему приходится заниматься.
Я не любила ужинать в министерской столовой. Кормили там неважно, хоть и бесплатно, и даже мой стальной желудок со временем стал сдавать. Заработав пару острых гастритов, пятна от овсянки на бумагах и прожженный чайником вреднющий стол, который не подчинялся никакому Репаро, я решила переместиться в небольшое уютное кафе в двух шагах от Министерства. В нем было самообслуживание, невысокие цены и прекрасная домашняя кухня.
Представьте размеры моего удивления, когда Малфой, едва поступив в Министерство, тоже стал посещать именно это заведение. Я думала, что здесь что-то не так, и на всякий случай держала палочку под рукой, но он ничем не выдавал свои предположительно гнусные намерения. Просто выбирал себе столик поближе к окну, как и я, быстро и аккуратно расправлялся со своим ланчем и читал какую-нибудь книгу, пока не наступит пора возвращаться. Изредка он бросал на меня взгляды и, когда я вскидывала подбородок, чтобы посмотреть, какого черта ему надо, равнодушно и скупо кивал мне в знак приветствия.
И вот однажды случилось это.
- Привет, Грейнджер. Даже не буду спрашивать, занято тут или нет – ты все равно всегда одна обедаешь, - прозвучало у меня над головой, после чего на мой маленький столик с грохотом приземлился поднос Малфоя. Малфой приземлился следом за ним. На стул, слава Мерлину.
- Моя фамилия Уизли, - сухо прохрипела я, едва откашлявшись – от его неожиданного появления я подавилась супом.
- Да ну? – невозмутимо отозвался он. – Извини, я семь лет терпел тебя как Грейнджер, трудно сразу перестроиться.
- А ты постарайся. Что тебе нужно? Почему это, - я с отвращением кивнула на его обед, - стоит на моем столе?
- Потому что мне скучно обедать одному. Я не захватил с собой книгу.
Я посмотрела на него с подозрением, но он развел руками и улыбнулся.
- Да прекрати, Грейнджер. Правда.
- Уизли.
- Что?
Я вздохнула.
- Ничего. Послушай, у меня осталось сорок минут моего долгожданного обеденного перерыва, и я не намереваюсь тратить их на то, чтобы убедить тебя в нежелательности твоего появления за этим столом.
- Так и не трать – кто тебя заставляет? – ответил он и принялся за салат.
Я стиснула зубы.
- Иначе говоря, я не хочу обедать с Пожирателем Смерти. Неужели это так сложно понять, Малфой?
- Бывшим Пожирателем, - сказал Малфой, раздраженно морщась. – И это не самая лучшая тема для разговора, ты не могла бы придумать что-нибудь поприятнее?
- Иди к черту.
Я надолго замолчала, обдумывая, как сказать ему, что он мой враг, а бывших врагов не бывает, что он воевал на стороне гнусных говнюков, которые делили людей по признакам, делить их по которым чудовищно и глупо, и как сделать это так, чтобы мои слова прозвучали не слишком патетично. Но ничего не шло в голову.
Малфой закончил с салатом и круассаном, вытер губы салфеткой и пододвинул к себе кофе.
- Можешь не трудиться, я знаю, о чем ты хочешь мне сказать. Во-первых, я готов признать твои обвинения там, где они касаются идеологии, во-вторых, раз уж это для тебя неочевидно, я объясню.
- А в-третьих? – спросила я, скорчив козью морду.
Он бросил на меня усталый, скучающий взгляд.
- А в-третьих, у тебя суп остыл. Ешь, а я буду говорить.
И он говорил.
Говорил о том, как его воспитывали и как вообще воспитывают детей в богатых чистокровных семействах, объяснял, как сложно при этом воспылать любовью к маглокровкам. Не нытье и оправдания. Просто констатация фактов из жизни.
- Ну да, признаю, что некоторое время мной двигало тщеславие. Я ни фига не понимал в том, что творилось, и был горд тем, что мне, мне одному поручили такую важную и сложную миссию, - он презрительно морщился. - А когда я все осознал… Ты в курсе, что такое семейный долг, Грейнджер? Может быть, хотя бы слышала об этом? В той войне ты рисковала только собой. Кому были нужны твои родители, а, Грейнджер?
Я ухмыльнулась.
- Ну, вообще-то, на некоторых порах могли бы и понадобиться. Но я позаботилась об этом.
Он вопросительно поднял бровь.
- Кое-что изменила в их памяти и отправила жить в Австралию.
Малфой рассмеялся и несколько раз хлопнул в ладоши.
- Предупредительно. Талантливо. Но все же. Поттер, верно, кажется тебе святым героем, но кем он рисковал в его борьбе с Вольдемортом? Его родители и крестный были мертвы, ему самому нечего было терять. Он мог позволить себе геройствовать.
- Ну ладно. А Рон?
Малфой посмотрел на меня, как на душевнобольную.
- Да там все семейство было не в себе, и не нужно визга, Грейнджер. Пойми, я не мог оступиться, иначе он убил бы моих отца и мать. А они, какими бы они ни были и как бы ни ошиблись, были моей семьей. Если бы не они, - прищурившись, сказал он тихим, жестким голосом, какого я за ним не помнила, - я бы оспорил у Поттера право убить его. Мне жаль, что это сделал не я.
Подперев голову рукой, я методично и бессмысленно помешивала ложечкой остывший чай и думала о его словах.
- Смелость и трусость – это такой же спорный вопрос, как и все другие спорные вопросы на свете, - добавил он, поставив опустошенную чашку на стол. Она все еще хранила терпкий аромат эспрессо. - И кем назвать того человека, который, рискуя быть публично оплеванным и мучимым собственным честолюбием или же совестью до скончания веков, смиряет жажду мести и самолюбие ради людей, с которыми он связан кровными узами и чувством долга? А кем того, кто, ничего не рассчитав и забыв все и вся, несется на вражеские Авады, задрав штаны?
Я чувствовала, как пылают мои щеки. То ли от злости, то ли от осознания того, что в чем-то он все-таки прав. А может, от всего сразу.
- Только первый заботится о себе и о собственных чувствах, - хмыкнула я.
Малфой неприятно усмехнулся и, приблизив свое лицо к моему, заговорил еще тише.
- А ты что, всерьез считаешь, что Поттер думал не о себе? Не о мести за родителей, не о том, что из них с Волдемортом выживет только один? Брось, Грейнджер, не строй из себя дуру. Или твой мозг совсем промыли пропагандой? Поттер не меньший эгоист, чем я, если уж на то пошло, а герой он, потому что его стремления совпали с понятием большинства магов о благородстве и возвышенной цели. Будь это не так, его бы с говном съели и не поморщились.
Я опустила глаза, а когда подняла их вновь, Малфой уже сидел, вальяжно откинувшись на спинку стула, и рассматривал меня с улыбкой, за которую мне немедленно захотелось стукнуть его по физиономии.
- Не вскипай, а то крышечка слетит, - бросил он скучающим тоном – таким, будто бы он смертельно устал от моей предсказуемости. Это было… обидно? Пожалуй, что так.
Не дожидаясь ответа, он поднялся на ноги.
- Между прочим, ты опоздала на пять минут.
Вздрогнув, я едва не перевернула поднос с пустой посудой и грязными салфетками. Документы, наспех засовываемые в папку, как назло, мялись и не хотели в нее влезать.
- Ну, до понедельника, - сказал Малфой на прощание.
Он ушел и я, тихо выругавшись ему вслед, схватила свои вещи и стремглав понеслась в туалет, чтобы аппарировать.
Обалдеть. Мисс Пунктуальность прибудет на свое рабочее место через пять минут после конца обеденного перерыва и на десять позже, чем обычно. Если повезет, мою мерзкую секретаршу, копию Амбридж, хватит инфаркт от удивления.
Так! Стоп. Мне кажется, или я начинаю думать, как Малфой? С чего бы иначе такое дружелюбие. И он что, правда что-то сказал про «до понедельника»?!
Оказавшись в собственном кабинете, я обессиленно рухнула в кресло, как будто не обедала, а бежала кросс в пару километров.
- Миссис Уизли, это вы? Вы вернулись? – пропищали из-за двери. – К вам новый документ на подпись.
Хныкнув, я крепко взялась обеими руками за стол и повторила любимый маневр Добби.
Первый день осени не задался.
[3]
Со вздохом созерцая заплеванный стол, я подумала о том, что в нашей семье не только я предсказуема.
- Рон, я вчера обедала с Малфоем, - сообщила я за завтраком, и Рон, поперхнувшись, выплюнул всю еду, что была у него во рту, обратно в тарелку.
Вчера он вернулся с работы так поздно, что даже при моей бессоннице я умудрилась уснуть раньше, чем увидела его на пороге нашей спальни.
Бессонница у меня была из-за Малфоя: я никак не могла перестать прокручивать в голове все детали нашего странного разговора и думать о его словах. Я нашла несколько возражений, которые, опешив, не озвучила вчера, и ругала себя за рассеянность. Хотя, в общем и целом, его позиция была мне понятна. Предательский голос разума подсказывал мне, что и я, наверное, поступила бы так же, будь я на его месте, и, как я ни гнала эту мысль прочь, она витала вокруг назойливой мухой.
Когда я, наконец, измяв все подушки и поворочавшись туда-сюда бесчисленное количество раз, уснула, даже там Малфой настиг меня. Мне снилось какое-то идиотское телевизионное шоу, вроде «Свидания вслепую», или как его там. В общем, каким-то образом я из трех претендентов выбрала именно его, и нам пришлось идти в ресторан на ужин. Слава Мерлину, что Рон иногда громко храпит и будит меня, иначе пришлось бы выслушивать все, что Малфой думает о моем платье. А это было выше моих сил.
Я проснулась с четким осознанием того, что со вчерашнего дня в моей жизни, мыслях, снах стало слишком много Малфоя. Мне нужно было с кем-то поделиться хотя бы частью своих треволнений, и вот, прямо посреди семейного завтрака, я сделала это торжественное заявление.
- Извини, я был так занят пережевыванием омлета, что не очень уловил: это шутка?
Да, пожалуй, я совершенно справедливо не рассчитывала на спокойную реакцию.
- Эээ… нет. Это свершившийся факт, - осторожно сказала я, вытирая стол бумажной салфеткой, вместо того, чтобы использовать заклинание.
Рон вытаращил глаза. Дети перестали есть и настороженно следили за нами, сжав в руках вилки.
- Мам, ты это о мистере Малфое, отце Скорпиуса Малфоя из Рэйвенкло? – пискнула Роуз.
- Он тебя заставил? Ты была под Империусом? – проигнорировав дочь, вопрошал Рон, вскочив из-за стола.
Еще немного, и он начнет трясти меня за плечи, пока моя голова не оторвется и не покатится по полу.
- Да нет же, - раздраженно отмахнулась я, отставив в сторону свою тарелку с сырным тостом. Аппетит внезапно пропал. – Он просто подошел и сел за мой стол. Ты же знаешь, что я обедаю в «Европейском», а там одни маглы.
- Если там одни маглы, то что там делал этот хорек? – не унимался Рон.
Дети переводили взгляд с меня на мужа и обратно, силясь понять, о чем речь.
- Обедал, Рональд!
- Да брось. Я знаю это кафе. Там самообслуживание и слишком дешево.
Я нахмурилась. Признаться, подобная мысль тоже не раз приходила мне в голову. Это заведение не шло Малфою.
- Там очень вкусно готовят.
Пожалуй, единственное уместное и логичное оправдание.
Рон закатил глаза.
- Ну ладно, допустим, ему там просто нравится, что вряд ли. Допустим, он хотел тебе что-то сообщить, хотя для этого он мог бы использовать почту. Но ты-то зачем пустила его за свой стол?
- А он что, спросил моего разрешения? – рявкнула я.
Рон сел на место и со свирепым выражением уставился на мокрую поверхность стола.
- Я превращу его во флоббер-червя. Или вырву ему руки и вставлю в…
- Рон! – вскричала я, выпучив глаза и выразительно кивнув в сторону детей.
Он рассеянно глянул на Роуз и Хью и улыбнулся.
- Не обращайте внимания, он шутит, - заверила я.
- Ну… вообще-то…
- Рон! Давай-ка мы лучше поговорим об этом после? – сухо попросила я, движением палочки отправляя пустые тарелки в посудомоечную машину.
- Ладно, ладно, - буркнул он и, подмигнув детям, принялся за чай.
- И я прошу тебя: не надо ничего делать. Я сама разберусь с Малфоем.
Сзади послышалось, как хлюпают чьи-то ботинки.
- Кто-то что-то говорил про Малфоя? – прозвучал хрипловатый, простуженный голос Гарри за моей спиной.
Я обернулась и улыбнулась ему.
- Я звонил, но, наверное, никто не слышал, - весело оправдался он, приглаживая непослушные волосы.
- Дядя Гарри! – вскричали дети, и уже через мгновение Роуз висела у него на шее, а Хью шумно прыгал рядом, потеряв тапки и ожидая своей очереди.
- Привет, Гарри.
- Доброе утро, Гарри. У нас звонок сломан, и все некогда вызвать электрика.
Рон подошел, чтобы пожать ему руку.
- Чаю будешь? – спросила я, уничтожая грязь на столе. – Ты весь вымок. Пешком, что ли? Роуз, слезь с дяди и принеси ему тапочки, пожалуйста.
- На машине, - отозвался Гарри, устроившись за столом и усадив Хью к себе на колени. – У нас с Роном сегодня одна важная работа.
Я вздохнула.
- Сегодня же суббота!
Рон виновато потупился.
- Ладно, я все понимаю, конечно же, - поспешно добавила я, поставив перед Гарри кружку. - Я сама схожу с Роуз за книгами. Надеюсь, хоть завтра вы придете проводить детей в Хогвартс?
- Ну конефно! – заверил меня Гарри, пережевывая оставленный мной на тарелке и давно остывший тост. Он глотнул чаю и улыбнулся, поправив очки. – Так ты говорила про Малфоя, или мне показалось?
- Показалось, - слишком поспешно ответила я, метнув в Рона предупредительный взгляд. Дети хихикнули. – Ты пей чай, а мы пойдем собираться. Роуз, это твоя последняя конфета и бегом наверх. Приятного аппетита, Гарри.
Прикрыв за собой дверь кухни, я прислонилась к стене и шумно выдохнула. Капли дождя с шумом бились о крышу, каждый их удар отзывался в моей голове звенящей мучительной болью. Не дом, а бардак.
Сняв фартук и отправив его в шкаф, я поднималась по лестнице, с нежностью думая о том, что в моем потайном ящике в спальне под сотней защитных заклинаний бережно хранятся крепкие магловские сигареты.
[4]
- Курить – здоровью вредить, Грейнджер. К тому же, это просто отвратительно: ты воняешь, как пепельница.
Знакомый голос, прозвучавший над моей головой ровно в тринадцать ноль пять, не преминул напомнить, что сегодня понедельник, счастливое начало рабочей недели.
- Ну так выбери себе другой стол, я тебе буду только благодарна, - огрызнулась я. – К тому же, я не курю.
Это была неправда. Точнее, почти неправда. Ведь у меня позади остались две прекрасные минуты, в течение которых я шагала по хмурым улицам Лондона, с блаженством захлебываясь дымом моей первой за последние два месяца сигареты. Я не бросала и не начинала курить – просто делала это изредка, когда организм в срочном порядке требовал дозу никотина.
- Да ладно тебе, не оправдывайся. Я не твой муж.
Я отвлеклась от разглядывания содержимого своей чашки и посмотрела на него, как на законченного психа.
- Да неужели. У тебя есть другие сногсшибательные новости на сегодня? Валяй, выкладывай, - с неожиданной даже для себя грубостью ответила я.
Малфой закончил выгружать свой ланч с подноса и приземлил задницу на стул.
- Ты что-то нервничаешь, Грейнджер, - невозмутимо заметил он, перемешивая вилкой салат. – Это плохая погода так на тебя влияет, или у вас с Уизли намечается… как это говорится… разлад в семейных отношениях?
- Не твое дело.
Борьба желания выплеснуть превосходно заваренный чай ему в лицо и настояний разума вести себя прилично находилась в своем пике, и только железная сила воли удержала мою колеблющуюся руку в прежнем положении.
- Ты права, детали не важны. Сам твой вид поднимает мне настроение, - сказал Малфой и принялся есть.
Я почувствовала легкий укол зависти, глядя на то, с каким аппетитом он уминает свой салат, потому что у меня аппетита в последнее время не было никакого. Я окинула хмурым взглядом свой сэндвич с ветчиной и чай. Меня нещадно тошнило – может быть, от выкуренной сигареты.
- Смотрю, ты сменила гнев на милость. Обдумала мои слова, надо полагать?
Ха!
- Тебе что, интересно мое мнение? – удивленно спросила я.
- Что за глупые вопросы. Раз спрашиваю, значит интересно, Грейнджер, - ответил он, как ни в чем не бывало.
По такому случаю я даже убрала руки, подпиравшие мою тяжелую, больную голову, на колени и выпрямилась.
Заметив выражение моего лица, он повел бровями и раздраженно добавил:
- Если ты не в курсе, в разговоре принимают участие двое. Один говорит, другой отвечает. Не слышала о таком?
Я улыбнулась.
- Ну ладно, окей. Я могла бы возразить тебе в мелочах, но в общем я понимаю твою позицию. Такой ответ тебя устроит?
Вилка с салатом замерла в воздухе. Губы Малфоя дрогнули в короткой усмешке, и несколько секунд он внимательно смотрел на меня, прежде чем вилка продолжила свой путь до его рта.
- Что? – не поняла я.
- Да ничего, просто забавно, - он отставил салат в сторону и подвинул к себе блюдце с круассаном.
Мы надолго замолчали, думая каждый о своем. Я сделала пару глотков чая, пытаясь сообразить, говорить ли мне что-нибудь Рону о том, что я снова обедала с нашим бывшим врагом, или можно как-нибудь опустить этот факт, когда он спросит, как прошел мой день.
Малфой первым нарушил тишину.
- Я видел вашу шведскую семью вчера на перроне. Твоя девчонка вылитая ты. Роуз, кажется?
- Откуда ты знаешь ее имя? – насторожилась я.
- Привет, Грейнджер. Они с моим сыном на одном курсе.
- Сын, надо полагать, пошел характером в тебя?
- Еще бы.
- Бедная Роузи…
- Первый комплимент от тебя, Грейнджер. Не буду скрывать: мне приятно.
Хотелось улыбаться, и я улыбалась. Настроение стремительно ползло вверх.
Глава 2Небольшой продек. Большое спасибо читателям за теплые отзывы!
__________________________________
[5]
Общаться с Малфоем оказалось значительно проще, чем можно было предположить, учитывая школьный опыт. Самая большая преграда – мое происхождение – была, похоже, забыта, как идиотский предрассудок. По крайней мере, больше Малфой не упоминал о нем.
Он по-прежнему был вредным, заносчивым и настоящей задницей, но с ним мне было легко и интересно. Он развлекал меня своей болтовней, толковал о нумерологии и зельеварении, на которых специализировался в университете, выговаривал едкие, но дельные замечания по любому поводу и даже бровью не поводил, когда я, будучи в плохом настроении, говорила гадости и огрызалась.
Рону я ничего не сказала, а он, к счастью, не спрашивал – врать у меня получалось плохо, да и не хотелось.
- Почему ты обедаешь со мной? – спросила я как-то Малфоя напрямик, чтобы развеять прошлые подозрения.
Его чашка с тихим стуком приземлилась на стол.
- Видимо, потому что здесь, - он сделал широкий жест, охватывающий кафе, - у меня нет других знакомых.
- Брось, ты понимаешь, о чем я. Обедай за этим столом Джули Грейвуд, ты бы тоже разместился напротив?
Джули Грейвуд была вечно хихикающей дурочкой-практиканткой из отдела кадров и бывшей студенткой Хаффлпаффа.
Малфой вздохнул.
- Так и быть, я признаюсь. Только никому не говори, а то мне будет стыдно.
Он наклонился поближе ко мне, так близко, что я нервно сглотнула, и почти шепотом объявил:
- Мне с тобой интересно.
Даже не знаю, почему, но я ему поверила.
- Твоя секретарша – просто монстр, - сказал он в другой день, плюхаясь на стул в полном изнеможении. Глаза у него были красные и не выспавшиеся, хотя в остальном к его виду нельзя было придраться - он никогда не ходил помятым, растрепанным или с немытой головой.
Я улыбнулась.
- То-то я не замечала. А что тебе понадобилось в моем кабинете?
Он выставил на стол свое стандартное, не меняющееся со временем, как нумерологическая константа, меню – салат, круассан, чашечку эспрессо – и посмотрел на меня взглядом Дракулы, перекрасившегося в блондина.
- Хотел отдать тебе кое-что, - порывшись в кармане пиджака, он извлек на свет два билета на игру «Пушек Педдлс». На лучшие, между прочим, места. – Терпеть не могу эту ужасную команду, - скривившись, он положил билеты подальше от себя, будто они были заразными.
- Кто-то оскорбил тебя ими в качестве подарка? – полюбопытствовала я, представляя, как обрадуется Рон, когда я сообщу ему, что мы идем на полуфинал.
- И не спрашивай, - отмахнулся Малфой. – Просто убери их с моих глаз.
- Они стоят кучу денег, с чего такая жертвенность?
- Для тебя дерьма не жалко.
По дороге в Министерство я вдруг озадачилась неожиданным вопросом: откуда он вообще знает, что мой муж любит «Пушки Педдлс»? Вопрос требовал незамедлительного ответа, и я отправила Малфою служебку. Ответ прибыл тут же.
«Я читаю Ведьмополитан».
Невзирая на замминистра по магическим коммуникациям, сидящего у меня в кабинете, я уронила голову на руки и не смогла остановиться до тех пор, пока от смеха у меня по щекам не потекли слезы. Слава Мерлину, старец оказался незлобивым и лишь позавидовал, что я вижу в служебках повод для веселья.
- Порази меня еще чем-нибудь, - попросила я на следующий день, вешая сумку на спинку стула и поспешно усаживаясь рядом с Малфоем. – Скажи, что ты носишь розовые трусы с портретом Гарри.
- Я ношу розовые… что? – рассеянно отозвался он, нехотя отрываясь от книги, которую читал. С обедом он уже закончил.
- Ладно, неважно. У меня был трудный день.
- Будет еще труднее, - мрачно пообещал Малфой и, достав зажатый между страниц лист блокнота, служивший закладкой, сунул мне его под нос.
[6]
- Ненавижу тебя. Ненавижу, – веско заявила я, со злостью ударив огромным стаканом латте по столу.
Прежде чем поднять голову и окинуть меня скучающим, ленивым взглядом, Малфой довольно улыбнулся. Зря старался сделать это незаметно – я все равно увидела.
- Это напрасно, Грейнджер: ненависть ко мне плохо на тебе отражается. В буквальном смысле.
Он говорил правду: выглядела я сегодня так, что с трудом узнала свое отражение в зеркале министерского туалета. На голове - прическа от пикси, глаза заплыли, часть подола мантии заправлена в карман.
- Не будь скотиной, это ведь твоя вина, что я не выспалась, - сказала я и залпом выпила сразу полстакана. Кофе был чуть теплый и по вкусу напоминал воду из ведра после мытья пола. Не то чтобы я когда-то ее пробовала, но все же.
- С чего бы? – удивился Малфой. – Я же не заставлял тебя мучиться всю ночь, могла бы решить раньше. Или не могла?
Скорчив страшную рожу, я ничего не ответила и, насупившись, уставилась в свою тарелку.
- Это, Грейнджер, система уравнений идеально выверенной нумерологической модели для приготовления усовершенствованного варианта веритасерума. Проблема в том, что никто не может ее решить, - втолковывал он вчера, вручив мне исписанный листик. – Я промучился битых пять часов, пытаясь, но даже у такого грандиозного нумеролога, как я, ничего не вышло. Не хочешь рискнуть? Тебе, как заместителю министра по магическому правопорядку, должно быть интересно.
И он снова был прав, что, кстати говоря, в последнее время стало неприятной традицией. Я провела в попытках почти весь обед и так увлеклась, что ушла не попрощавшись, а на выходе больно врезалась лбом в стеклянную дверь.
- Ты что, все еще не ложилась? – сонным голосом спросил Рон в четыре утра, приподнявшись на локте.
- Нет. Но я скоро лягу. Не отвлекай меня, пожалуйста, - отрывисто бросила я, и собственные слова прозвучали для меня, как смутный отдаленный шум.
К пяти часам я досадливо швырнула перо на стол и, едва коснувшись ногами кровати, упала лицом в подушку. Решение я не нашла.
Я проверила всю модель от начала и до конца, но она действительно была идеально составлена и не вызывала ни малейшего нарекания. Но система не решалась – в ответах постоянно вылезала какая-то ахинея.
Под финал моих тщетных стараний я даже подумала, что Малфой решил поиграть со мной в стиле того тощего бессмертного колдуна-садиста, о котором мне как-то рассказывал Виктор. Яйцо в утке, утка в зайце, заяц еще в какой-нибудь заднице, а все задницы в гробах на вершине Эльбруса. С него сталось бы.
- Ну, говори, - попросила я после продолжительного молчания, отставив пустой стакан из-под помойного латте на соседний столик.
- Не понял? – удивился Малфой, отрываясь от пережевывания помидора.
- Разгадку великой тайны. Как решить это, - раздраженно вымолвила я, достав из сумки исписанный мной длиннющий пергамент.
Малфой повел бровями.
- Я и сам не знаю, я же сказал тебе. Стал бы я тебя просить это сделать, если бы знал, как.
Мне захотелось биться головой о стол, но я сдержалась, чтобы не растерять последнее достоинство.
- Как у тебя с заклятием забвения, Малфой? – почти умоляющим тоном поинтересовалась я.
- Зачем тебе?
- Заставь меня забыть это, - я выразительно ткнула пальцем в пергамент. – Я же не смогу нормально спать, есть и жить, пока не пойму, в чем тут дело.
Малфой сложил руки на груди и улыбнулся, так же плотоядно, как и в начале нашего разговора.
- Не поверишь, но именно на это я и рассчитываю.
[7]
Перед глазами размеренно и быстро мелькали стена, шкаф, окно, диван, стена… я уже упоминала шкаф? Значит, пошел седьмой круг.
- Рон, поставь меня на место! У меня голова кружится.
Муж послушно выпустил меня из объятий, и я, оказавшись на полу, потерла глаза, оправила прическу и сфокусировала взгляд на счастливо улыбающемся мне веснушчатом лице.
- Аж звенит все. Я рада, что ты рад, но это было не обязательно, - сказала я, тоже не в силах сдержать улыбку.
- Да перестань! С ума сошла?! Мало того, что ты каким-то чудом раздобыла отличные билеты, так еще и «Пушки» прошли в финал! Просто поверить не могу! – орал Рон, светясь мальчишеским счастьем.
Подозреваю, Малфой сегодня был просто в восторге, получив вечером свежие сводки от «Магического спорта».
- Ну что, выпьем чаю и ложись спать? – предложила я, натягивая домашний джемпер. – Тебе завтра рано.
Рон нахмурился.
- А ты спать не собираешься?
Дверца шкафа со скрипом захлопнулась.
- Ну, я бы хотела еще немного поработать.
Рон вылупился на меня так, будто я сообщила, что на ужин у нас вареные драклы.
- Что? – строго спросила я.
- Да сколько можно работать, Гермиона! Ты уже третью ночь сидишь над пергаментом и строчишь какую-то ерунду. Ты не обязана работать сверхурочно, тем более, в такой день. Напоминаю: сегодня воскресенье.
Я сжала губы.
- Это. Не. Ерунда. Это научная работа, очень, между прочим, интересная. Мне нравится ей заниматься.
Он закатил глаза.
- Но не круглые же сутки! Давай попьем чай и пойдем спать вместе, а ты решишь свои дела завтра на работе. Для того она и придумана.
- Ты не понимаешь, Рон, я не могу. Это не для работы.
Он нахмурился и сунул руки глубоко в карманы – он всегда поступал так, когда нервничал.
- А для чего же?
- Для будущего! Я решаю систему для создания улучшенного состава веритасерума. Малфой знает человека, который составил превосходную математическую модель, и…
- Малфой?!
Ну вот… Когда-нибудь это должно было случиться. Когда-нибудь я бы проговорилась.
Я глубоко вздохнула и приготовилась оправдываться.
- Да, Малфой. Ты зря так настроен по отношению к нему, Рон. Он не так плох, честное слово, - вымолвила я скороговоркой.
Рон засунул руки еще глубже, хотя казалось, что это уже невозможно.
- Ах вот как…
- Прекрати, я очень тебя прошу! Да, так. Он не зовет меня грязнокровкой, ведет себя вполне прилично и даже отдал мне те самые билеты, по которым мы только что, если ты, конечно, не забыл, попали на игру твоей любимой команды.
Рон скривился и, сев на диван, оперся руками о колени.
- Клянусь Мерлином, лучше бы ты мне этого не говорила. Хотя бы про места на квиддиче. У меня теперь задница будет саднить, - серьезно сказал он.
- Да прекрати же! Что за детский сад! – не сдержалась я. – Война уже давно позади, и Малфой…
Рон презрительно усмехнулся, и я тут же замолчала, пораженная. Ни разу я не видела на его лице это ужасное выражение.
- Война уже давно позади, - повторил он мои слова. – Конечно. Вот… бабы, блин. Война кончилась, и все можно забыть. «Ах, он зовет меня по имени, решает со мной уравнения и подкидывает билетики – ну да, какие же тут могут быть воспоминания о том, что он Пожиратель. Это же было давно. Плевать на все Авады, брошенные в меня и друзей, на все плевать. Он же исправился».
Я стояла и молча смотрела на него, не зная, что сказать и будучи уверенной только в том, что Рон сейчас попал в самое больное место. В груди все как будто сжалось в комок и бешено пульсировало.
Рон покачал головой, так и не подняв на меня взгляда, стянул с себя джинсы и свитер и забрался на кровать под одеяло.
- Делай, что хочешь, - сказал он, наконец посмотрев мне в глаза. Его взгляд был чужим и холодным. – Занимайся с Малфоем научной работой, если тебе это нравится. Можешь даже перейти к практике, - он лег и повернулся на бок, спиной ко мне. – Спокойной ночи.
- Рон!
- Спокойной ночи. Ты сама сказала: мне завтра рано вставать.
Глава 3[8]
В тот день, когда мы с Роном поссорились, я долго не могла уснуть.
За окном лил дождь, глухо стуча по металлическим козырькам и оставляя на окнах грязные разводы и гнилые осенние листья. Близился декабрь, а значит, Рождество и куча связанных с ним хлопот. То, что кажется прекрасным праздником в детстве, со временем имеет тенденцию превращаться в нудную, утомительную обязанность, и я искренне рада за людей, которые способны через всю жизнь пронести ничем не подпорченное восприятие Рождества, Пасхи и семейных дней рождения. Они либо законченные эгоисты, либо законченные оптимисты, а ни то, ни другое мне не свойственно.
Сидя на кухне с чашкой чая и щурясь от яркого белесого света энергосберегающих ламп, я пыталась думать обо всем сразу, чтобы отвлечься и прийти в себя, но ни одна мысль, как назло, не задерживалась в голове больше, чем на пару секунд. Хотелось остановить эту агонию, выкачать из моих несчастных мозгов все лишнее волшебной палочкой и отправить на отстой в супницу с фиалками. Я думала о том, что нужно будет купить Роузи платье на Святочный бал; она на втором курсе, но ее уже пригласил какой-то мальчик, чье имя я успела забыть. О том, что нужно решить задачу Малфоя. И, наконец, сознание подсказывало мне, что наша ссора с Роном затянется, потому что я считала, что и я, и он по-своему правы, а он думал, что прав только он. Я не собиралась извиняться. И не хотела прекращать общение с Малфоем, потому что – стоило честно себе в этом признаться – оно мне нравилось. Оно вносило элемент неожиданности в степенный ход моей жизни.
Чашка чая опустела, и я, вздохнув, поднялась со стула. То, что творилось сейчас в моей голове, было похоже на поиск интересной передачи по телевизору в воскресный вечер: жмешь на кнопку пульта в надежде найти что-нибудь, на чем можно было бы остановиться, но идет уже который круг, а накал белиберды не слабеет.
Тряхнув головой, я вымыла чашку под струей горячей воды и пошла наверх. Ужасная ковровая дорожка, уже год просившаяся на помойку, кое-где смялась и я останавливалась, чтобы поправить ее ногой.
На середине лестницы я вдруг замерла, поняв, что наконец нашла нужный канал – то важное, что вертелось в уставшем сознании и не хотело явить себя свету. На середине лестницы я вспомнила, что у нас с Роном не было секса уже три недели.
Может быть, поэтому он так не любит мою ночную нумерологию?
[9]
- И если умножить все члены уравнений на эту штуковину, а потом из первого вычесть второе, то…
- … ты снова облажаешься, Грейнджер, - сонным голосом сообщил мне Малфой, без энтузиазма взирающий на мои каракули. – О, Мерлин… - он закашлялся.
- Да? Придумал что-то? – спросила я, нахмурившись, и зачеркнула несколько последних строк.
- Нет, я снова подавился твоими волосами, - раздраженно сообщил он, отплевываясь, и я выпрямилась на стуле, чтобы постучать его по спине.
- Извини.
- С тобой рядом опасно сидеть, ты в курсе? Можно ненароком умереть.
Я улыбнулась.
- Ну прости. Продолжим?
- Как мы продолжим, если я не могу рта раскрыть, чтобы не оказаться на волосок от позорной гибели?
- Да извини же! – рявкнула я.
- Ладно, - высокомерно бросил он, царственным жестом поместив свою голову обратно на скрещенные руки.
Хотелось заржать в голос, но я сдержалась. Он заметил это, и его губы тоже дрогнули в вялом подобии улыбки.
До сегодняшнего обеда мы с Малфоем не виделись три дня, и то потому, что я сама запретила себе встречи с ним, чтобы простить себя за огорчение, которое причинила Рону, несмотря на то, что я не считала себя неправой. Звучит абсурдно, но это так. А еще я даже не взглянула на систему, начертанную в моей записной книжке на пятой странице в левом углу, и не пыталась решить ее, и я, честно говоря, не знаю, воздержание от чего стоило мне бόльших моральных затрат. Хотя во всем этом был один существенный плюс: давно наша с Роном… личная жизнь не была такой насыщенной и бурной. И да, конечно же, он сменил гнев на милость.
Сегодня был во всех отношениях странный день – день, когда мы с Малфоем, фактически, стали коллегами. Пусть даже по научной работе вне работы. Весь обед мы провели в бесплодных попытках решить никак не решаемое, после чего снизошли до того, что договорились встретиться после работы на том же месте. И, как бы это ни было непристойно, уже через полчаса после того, как мы приземлились за нашим столиком у окна и по центру, мы сидели рядышком, локоть в локоть, склонившись над моим блокнотом так близко друг к другу, что мои волосы касались его лица. Правда, это, как можно заметить, оказалось ни фига не романтично.
- Уизли тебя не приревнует? – поинтересовался Малфой, когда часы над баром пробили девять. Это были очень красивые старинные часы с кукушкой, и я часто любовалась ими раньше, когда поглощала здесь свой обед в гордом одиночестве. Сегодня я заметила их снова.
- К нумерологии? – ответила я сухим тоном, подразумевающим, что я не желаю говорить на эту тему. - Разумеется.
- Нумерология что-то не отвечает тебе взаимностью, - язвительно парировал он, сделав красноречивый жест в сторону моего исписанного вдоль и поперек блокнота.
- Да и с тобой у нее ничего не вышло, - я сделала козью морду и, дернув рукой, едва не пролила на него кофе.
Малфой невесело хмыкнул.
- Не сегодня, так завтра, Грейнджер, - он поднялся с места и снял с крючка свою мантию.
- Не сегодня, так завтра… - задумчиво сказала я ему на прощание.
Кафе практически опустело, но на улице еще бродило множество людей, наслаждаясь первым снегом в первый день зимы. Витрины магазинов напротив сверкали выгодными предложениями на Рождество, новогодними гирляндами и огромными бутафорскими коробками в ярких обертках и полосатых лентах.
Обхватив руками теплую чашку, я думала, что если все-таки решу эту чертову задачу, то она потянет на премию имени Рейвенкло в области нумерологии, как минимум. Хороший подарок себе на Рожество, вы не находите?
[10]
- Ооо… Нет, не сюда, Драко. Вот так, да. Теперь хорошо.
- Черт возьми, Грейнджер!
- Да!
- Это даже круче, чем секс, честное слово!
На эти слова обернулись не только люди, сидевшие за соседними столами, но и я, хотя отвлекаться от нашего важного занятия сейчас было непростительно – до конца обеденного перерыва оставалось менее получаса. А мы были почти у заветной цели.
- Не думала услышать это от тебя. Эта фраза должна была быть моей. Она больше идет моему имиджу.
Он улыбнулся, но не оторвался от созерцания блокнота, где мы корявыми почерками спешно записывали все свои соображения. Настроение у нас обоих было как нельзя более благодушным, ведь из нашего решения наконец-то начало получаться нечто сносное.
Вчера я подвергла ритуальному сожжению все старые записи и решила начать работу с чистого листа. Как показала практика, не напрасно.
- Так, смотри! Теперь мы складываем вот эти уравнения, и нам видится финиш, - подвел итог Малфой, тыкая колпачком ручки в систему.
- Останется только посчитать огромную матрицу, но это пустяки, - я сияла. Пожалуй, это и правда круче, чем многое на свете – получить удовлетворение от выполненной с блеском работы, требующей значительных умственных затрат. Мне было приятно, что не одна я это чувствую. – Ладно, давай обедать.
Мы пододвинули к себе подносы с давно остывшей едой и быстро принялись за свои салаты. Холодный суп Малфой отодвинул в сторону – очевидно, в его глазах он был уже испорчен, и есть такое было ниже его достоинства. Все-таки что-то со временем в нас совсем не меняется.
Мое настроение было настолько хорошим, что, когда мы перешли к соку и десерту, меня вдруг потянуло на откровенность.
- Знаешь, я правда думаю, что за это решение можно получить премию Рейвенкло. Оно же революционное! – мечтательно сказала я, глядя на Малфоя. – А это не только большие деньги, но и определенная репутация в научном… - и тут я заткнулась, потому что слизеринские качества как ни прячь, все равно они будут написаны у вас на лице крупными буквами.
Так и у Малфоя сейчас в голове беззвучно щелкнул выключатель, озарив его лицо и выдав все гадкие, нечестные намерения. Он даже стал медленней жевать.
– Нет! – я угрожающе сощурила глаза. – Ты не посмеешь так со мной поступить!
Его физиономия разгладилась и вновь стала безмятежной, он зачерпнул ложечкой кусочек пудинга и, отправив его в рот, вальяжно откинулся на спинку стула.
- Как «так»? – спросил Малфой, и я готова была поклясться, что в анналах маски непроницаемости, которую он на себя нацепил, скрывается гадкая, довольная усмешка. Как же иначе: наивная Грейнджер… то есть Уизли… помогла решить ему сложнейшую задачу, а сама останется ни с чем считать ворон. Если бы я была Малфоем, нашла бы чему радоваться.
- Прекрати издеваться! – раздраженно отмахнулась я, со звоном бросая свою ложку на поднос. – Сам знаешь, как. Ты же присвоишь все это себе, верно?
Ну, конечно, Гермиона. Поздравляю тебя, ты форменная дура. Если не веришь – прочти определение в энциклопедии и глянь на себя в зеркало. Как только можно было так сглупить? Нет, нужно отдать Малфою должное: он не поленился как следует втереться к тебе в доверие, потратил на это уйму времени и получил свое. Молодчина.
В ту минуту, пока я корила себя за неосмотрительность и излишнюю веру в людей, которые ее не заслужили, Малфой сидел молча и, склонив голову набок, смотрел на меня. Я видела его отражение в своем бокале, но не хотела поворачиваться. Было стыдно и противно.
- Ты идиотка, Грейнджер, - сказал он наконец и усмехнулся.
Да-да, спасибо. Я заметила.
Черт возьми, какое унижение…
- Даже как-то удивительно, что такая умная женщина, как ты, может вместе с тем быть идиоткой.
Плотно сжав губы, я повернулась к нему и прошипела:
- Еще одно слово, и, клянусь Мерлином, я тебе врежу.
Он закатил глаза и покачал головой.
- О, Мерлин, Грейнджер, сделай одолжение: врежь себе. Я все жду, пока на тебя найдет просветление, но, раз его еще нет, а мы уже опаздываем, я объясню: у тебя на руках нумерологическая модель, чтобы придумать которую, между прочим, тоже потребовалась уйма времени и усилий. Это вообще-то не публичная информация. А теперь к модели прибавилось еще и решение, написанное твоим почерком в твоем блокноте с некоторым числом моих замечаний. Ты специализируешься на магическом правопорядке, а потому, я надеюсь, знаешь, что простая экспертиза легко установит, когда именно ты сделала эти записи. Еще претензии? Валяй, я слушаю.
Я покраснела.
- Прости, пожалуйста, - выдавила я спустя полминуты. – Не стоило относиться к тебе предвзято.
И правда, что с того, что он слизеринец? Нельзя все время припоминать человеку его прошлое, это несправедливо. Люди могут меняться к лучшему, и, если это случается, стоит поддерживать подобные начинания.
- Да ничего, - к моему удивлению, отмахнулся Малфой. – Я понимаю. Получим патент на двух авторов? – предложил он таким тоном, будто все уже было забыто.
Я посмотрела ему в глаза и виновато улыбнулась.
- Лучшая новость за эту неделю, да?
[11]
За две недели до Рождества у меня выдалось много хлопот. Для начала, нужно было купить подарки всем-всем-всем и потратить на это кучу денег, которых, скажем прямо, у нас с Роном было немало, но и не настолько много, чтобы роскошествовать. В такие моменты слабодушно мечтаешь, чтобы у тебя было гораздо меньше друзей и еще меньше коллег.
К этим традиционным праздничным делам прибавилась вполне традиционная работа, а ее под конец года, как всегда, завал, и еще получение патента. С последним было целых две проблемы: подать документы по всей форме и сообщить об этом Рону. Тем более что нашу с Малфоем работу – и что-то мне подсказывало, что это он подсуетился – номинировали все-таки на премию сразу в двух областях, и нам в любом случае предстояло посетить церемонию вручения. А это значило: новое платье, новый скандал, новые проблемы. Жизнь вообще геморрой, да?
- Рооон… - осторожно начала я за ужином, поглаживая под столом его коленку.
- Фто? – для вопроса я выбрала не самый удачный момент – он как раз пережевывал кусок курицы и едва не подавился.
- Мне нужно тебе кое-что сказать… Кое-что важное, но обещай на меня не злиться.
Прожевав, Рон запил курицу чаем, вытер руки о салфетку и внимательно посмотрел на меня.
- Ну, я не могу тебе ничего обещать. Особенно если ты разбила мою любимую кружку с «Пушками», на которую этот придурок Уэллс наложил антисклеивающее заклятие, или если изменила мне с Лонгботтомом, или…
- Мы с Малфоем решили ту задачу, о которой я тебе говорила, и получаем патент, - зажмурившись, быстро выговорила я, чтобы прервать поток его откровений и поскорее сделать то, о чем мне сейчас придется пожалеть.
Рон так и застыл с открытым ртом.
- Лучше бы это была кружка, - посетовал он и выпил еще чаю.
- Ты не очень сердишься? – настороженно уточнила я и принялась еще интенсивнее гладить его коленку. Просто на всякий случай.
Рон вздохнул и накрыл мою руку своей.
- Не понимаю, с чего ты вдруг проявляешь к нему такое внимание. Хотя… в общем-то, когда Гарри спасал ему жизнь, я его тоже плохо понял.
Я улыбнулась. В былые годы все могло закончиться куда хуже. Все-таки хорошо, что время и воспитание детей делают нас немного терпеливей и сдержанней.
- Он правда изменился, Рон. Я понимаю, что ты, конечно, не рад тому, что мы общаемся, и, поверь, мне небезразлично твое мнение, - мягко и как можно убедительнее проговорила я, - но, мне кажется, в людях стоит поддерживать то лучшее, что в них есть. Разве не этому учил нас Дамблдор?
Рон пожал плечами, но я видела, что он готов согласиться со мной. Хотя бы в том, что Дамблдор тоже протянул бы Малфою руку.
- Пожалуй.
Я тихо выдохнула. Количество моих проблем постепенно сокращалось.
[12]
Конечно, в итоге все оказалось не так просто. Оказалось, что всепонимание и терпимость Рона – не только следствие того, что все мы понемногу взрослеем, но и его чувство вины за то, что он пропустит Рождество и Новый год из-за своей очередной командировки.
Никто не может обвинить меня в отсутствии понимания всей важности работы моего мужа, но на этот раз я действительно разозлилась. Дети и так редко нас видят (а Рон, к тому же, еще и почти не пишет им, потому что он, видите ли, не любит писать письма), и теперь, когда у нас есть единственный шанс за весь учебный год собраться вместе, их отец уезжает почти на все каникулы. Прекрасно, правда? Гарри дома досталось по первое число, а я, видя, что Рон и сам не рад, что так вышло, вздохнула и, поцеловав его на прощание, вручила подарок.
- Только не вздумай открывать до полуночи.
- Подарочная коробка с навозным таймером от Джорджа?
Я улыбнулась.
- Самая большая. И заклинанием не почистишься. Даже за бант дергать не советую.
Он аппарировал, и я, некоторое время бессмысленно посозерцав пустоту, на месте которой только что был мой муж, отправилась в дом готовить платье к завтрашнему дню.
[13]
- Дракл побери, что это за звук? – я хихикнула и повернулась к Малфою, стараясь сфокусировать на нем взгляд. – Такое ощущение, что у тебя мозги шипят.
- Так и есть, Грейнджер. Они шипят на тебя за то, что ты так и не научилась не мешать сливочное пиво, огневиски с содовой и рассол от маринованных огурцов, хотя ты уже так неприлично стара, что я боюсь произнести это вслух.
Я улыбнулась.
- Нет, а правда?
- Это конфеты. Шипучки. Ими все «Сладкое Королевство» завалено, как ты умудрилась до сих пор не заметить? Это же хит сезона.
- У тебя еще есть? Давай сюда.
Мы с Малфоем сидели на полу в моей кухне, пьяные и довольные, и ели шипучки. На столе, среди опустошенных бутылок, грязных тарелок и недоеденной еды стояли наши призы – две серебряные копии диадем Рейвенкло на подставках, таблички на которых носили название нашей номинации. Стоит до них дотронуться, и текст, вспыхивая голубоватым сиянием, меняется на наши имена, а потом – на дату вручения. Скромно, но красиво.
Подумать только, мы – обладатели премии за лучшее изобретение в области зельеварения. Теперь наши имена будут увековечены в учебниках, и какой-нибудь невежественный идиот, открыв через много-много лет «Продвинутые зелья», скажет своему приятелю: «Нет, я не пойду на тренировку, ведь нам на завтра задали теорему Уизли-Малфоя, а там Мерлин ногу сломит, какая фигня. И что этим старым пердунам не спалось, выдумывать такое?». Обалдеть можно, правда? По-моему, да. По-моему, это веский повод мешать пиво, огневиски и что-там-еще-было.
- Интересно, что если однажды о нас напишут книгу? – я прислонилась затылком к дверце кухонного шкафа и посмотрела на потолок, где ярко мерцали наколдованные Малфоем звезды. В кухне было тепло и пахло яблочным пирогом с корицей – дивный, уютный аромат и атмосфера.
Малфой тихо усмехнулся.
- О нас – это о нас обо всех? О нашем поколении?
- Нет, о нас с тобой, - отозвалась я, не отрывая взгляда от потолка и прислушиваясь к своему организму, который, кажется, уже не укачивало. – Мы ведь теперь повязаны дефисом, через который будут писать наши имена в учебных пособиях.
Он замолчал так надолго, что я подумала, будто он уснул или же мой вопрос показался ему глупым. Наверное, так оно и было. Сложно сказать – ведь я пьяна второй раз в жизни, а он, казалось, почти трезв.
- Ну… Не знаю, - сказал он спустя несколько минут и отхлебнул пива прямо из горла. - Если это будет какая-нибудь Рита Скитер, то нам припишут роман еще в школе.
Я прыснула со смеху.
- Ага. Тебя сделают этаким героем-любовником, Главным Красавчиком Слизерина и гламурным мальчиком Хогвартса, принцем-мечтой-всех-девчонок.
- Грейнджер, меня сейчас стошнит, дай мне пакетик.
- Нет, ну точно, так и будет.
- И как же я, такой неотразимый, обращу на тебя свой взор? Ты изменишься за лето? Станешь из адской зубрилы прекрасной принцессой?
- Эй! Я не была адской зубрилой!
- Ну конечно. Эй, Грейнджер! Отклей мои руки от пола не-мед-ленно! Грейнджер!
Я засмеялась и показала ему средний палец. Мерлин, как давно я хотела это сделать…
