Глава 1Третье августа 1981г.
Этим вечером в Годриковой лощине было не по-летнему прохладно. Холодный ветер заставил всех обитателей закутаться в теплые мантии, но воздух при этом стал удивительно чистым и прозрачным - редкость для этого душного лета, а цветы запахли в полную силу.
В маленькой лавочке на окраине все ещё горел свет. Здесь продавала ингредиенты для зелий старенькая волшебница миссис Тьюлип, согнутая временем, но не потерявшая острого блеска мудрых глаз. Днем бойкие домохозяйки покупали у неё составляющие лекарственных и оздоравливающих отваров, рано утром затаривались нужными веществами ученые и путешественники, вечером степенные маги и волшебницы приходили к ней поболтать, а заодно и обсудить что-нибудь из древних трактатов. Сейчас же, практически ночью, у неё сидела лишь молоденькая женщина, кутавшаяся в темно-синюю вязаную накидку. Она часто касалась руками рассыпавшихся по плечам рыжих волос и перекидывалась с хозяйкой странными, малозначащими фразами. Старая волшебница спокойными и привычными движениями отмеривала ингредиенты, названия которых были написаны нервным, чуть дрожащим почерком на тонком листке пергамента, лишь изредка отвечая посетительнице общими фразами. Жизненный опыт сразу подсказал зельеварше, едва рыжая волшебница зашла в дверь, что озвученные обрывки мыслей — лишь часть внутренних рассуждений, явно не предназначенных для кого бы то ни было ещё.
Лили Эванс осторожно взяла в руки мешочек с душистым чабрецом и с шумом вдохнула чудесный аромат.
- Люблю чабрец, его запах вселяет такую жажду жизни, что даже трудно стоять на месте, хочется не ходить, а летать.
...А не сидеть запертой в доме, в четырех стенах, когда Пожиратели вырезают целые семьи. Друзья заходят к нам, но это ужасно, когда ты можешь лишь накормить всех ужином и утешить расстроенных. Меня считают милосердной и способной всем помочь, но насколько тяжело гладить по спине рыдающую невесту Эрика МакКиннона и знать, что и её может завтра постичь судьба жениха, пока я буду сидеть под защитой Фиделиуса и готовить пудинги. Но ради Гарри я вытерплю и невыносимую необходимость лишь сострадать, не имея возможности помочь ...
Женщина отерла рукой глаза и, печально улыбнувшись, подумала о сыне, ждущем её дома.
- А как здоровье твоего сына, Лили? - участливо спросила миссис Тьюлип. - Говорит много? Ему ведь уже годик?
- Ну, «мама», «дай» … «папа», «гулять» и «лети» говорит, - ответила Лили. - Понимает почти все. А теперь ещё знает слова «котенок» и «Топаз». «Топаз» - это прозвище котеночка, которого ему подарил на день рождения Ремус. Люблю кошек, сама давно захотела завести кота, но я все боялась, как бы Гарри не стал таскать его за хвост и дергать за уши, он ведь такой любопытный и повсюду лазит! Когда он сел первый раз на детскую метлу, то мы ловили его вшестером: я, Сириус, Рем, Стэфи, Питер и Джеймс. Набегались тогда...ух! Однако он так нежно обнимает своего Топазика, что я не беспокоюсь. Рем знал, что котик придется нам к дому.
… А потом они все уходят и начинаются долгие, болезненно тихие вечера. Особенно тяжело, когда Гарри засыпает. Джеймс пытается спрятать осуждающий и просящий взгляд, но я ничего не могу поделать, скрываюсь от него в саду и со страхом жду очередных жутких известий о мерзких выходках сторонников Вольдеморта. Я начинаю бояться темноты, а ведь раньше такого никогда не было. Но ещё больше боюсь разговоров с Джеймсом. Я объяснилась с ним задолго до рождения сына, но эта необходимость целый день не покидать друг друга, чтобы уберечь сына... Знаю, сейчас не до капризов, а на Дамблдоре и так лежит слишком много ответственности, но такую чудовищную боль трудно пересилить. «Почему, Лили? Что произошло в тот день? Нашему сыну уже год, а мы не в браке. Неужели мертвый сопляк-Пожиратель важнее всего, что было?» - «Джеймс, почему мы не можем остаться друзьями? Я была бы твоим самым искренним соратником по Ордену. И это было бы правдой, в отличие от!.. Ты можешь меня сейчас ненавидеть, но если бы не смертельная опасность, в которой находится наш сын, я бы не терзала тебя своим обществом! Или ты хочешь обвинить во всем Гарри? В том, что он появился на свет? Решил зародиться именно в ту ночь?». Он с ужасом смотрит на меня, поспешно говорит, что нет, ни в коем случае, и уходит. И так до следующего прорыва чувств. Ему больно,а мне ещё больнее. Но когда мы с ним объяснились, той зимой, то нам сразу стало легче, все наносное, внушенное почитателями Самой Красивой Пары Гриффиндора, жаждущим увидеть нас рядом на пышной глянцевой свадьбе, ушло. И наши друзья все молча поняли... Верные, дорогие друзья. Но я ещё не знала, что беременна, когда же скрывать стало невозможно, Дамблдор вызвал нас и рассказал о пророчестве, из-за которого на нашего с Джеймсом сына Вольдеморт объявит охоту. С тех пор мы терзаемся остатками любви... Хорошо, что мы оба полюбили нашего сыночка, дитя наших юношеских порывов, иначе было бы ещё хуже. Если кто-то попытается его убить, того я разорву на части. Я разорву того, кто попытается убить Гарри,но, если честно, не могу понять, как мой маленький сынишка может нанести поражение Неназываемому...
- Какое же зелье ты собираешься варить? - не сдержала профессионального любопытства седая волшебница. - Давненько мне не приходилось выносить из кладовой столь редкие ингредиенты, вот, например, пыльцу фейного лотоса...
Надо сказать, что почтенная зельеварша давно смекнула, что упаковывает, разливает и отмеривает компоненты для Зелья Иллюзий, но ей захотелось разговорить Лили. Дело в том, что она не могла не заметить столь нехарактерной для этой пламенной девушки бледности и растерянности. Да, война с темными магами-расистами кипела во всю, хоть и не всегда доходя до открытых сражений; Годрикова Лощина лишь чудом миновала страшных Темных Меток над домами, а юный Джеймс Поттер, его невеста Лили и их друзья никогда не впадали в уныние, всегда старались ободрить всех и не скрывали своих намерений сопротивляться набиравшему силу террору до конца. А вот сегодня Лили словно подменили: хрупкие пальцы и изящное лицо были бледны, вены проступили сквозь тонкую, будто пергаментную кожу, глаза горели странным блеском. «Как бы у бедной девочки не случился нервный срыв, ведь молодежь вечно переоценивает свои силы...» - думала миссис Тьюлип. - «Да ещё её малыш уже ходит и говорит, а свадьбу они вроде не играли, хотя на вид порядочные ребята».
- Ну, мне хочется хоть чем-то заняться, - вырвалось у Лили. - Я вообще люблю зельеварение, когда несколько простых травок и истолченных камней, смешиваясь, превращаются в лекарство или боевую смесь.
При слове «боевую» девушка умолкла, повернулась в сторону окна, занавешенного аккуратными косичками из стеблей трав, коснулась пальцами губ и неожиданно выпалила:
- Я должна быть с теми, кто воюет против Неназываемого! Не хочу, чтобы мой сын и другие дети росли в мире тёмной магии! И я не хочу, чтобы война перемалывала людей , не давая им сделать и шага...
В последней фразе явно было что-то личное, потому что после неё Эванс умолкла и рывком развернулась обратно к прилавку. Никто сейчас не узнал бы «гриффиндорское солнышко» и лучшую ученицу выпуска: зеленые глаза расширились и потемнели, в них горел огонь, волосы разметались по плечам, черты лица окаменели, под глазами и у губ пролегли тени. Сириусу Блэку сокурсница сейчас бы неприятно напомнила кузину. Однако Лили взяла себя в руки, приложила ладони к сердцу, печально и глубоко вздохнула, осторожно покосилась на миссис Тьюлип, которая вовремя сделала вид, что ничего не видела и не слышала, и несколько минут сидела тихо и молча. Аккуратно сложив мешочки и колбочки в специальный жестяной сундучок, девушка расплатилась, попрощалась с хозяйкой и тенью выскользнула на улицу.
Хоть Годрикова Лощина и считалась деревней, она была побольше Хогсмида, и расстояния между домами и другими постройками там были шире. До дома Джеймса от лавочки миссис Тьюлип было около двадцати минут ходьбы напрямик, а Лили пошла не прямой дорогой, а вдоль леса, всматриваясь в густую и ароматную летнюю темноту, чуть ежась от порывов ветра. Внимательный взгляд девушки высматривал что-то среди шумящих деревьев, но вокруг было довольно спокойно, волшебную палочку из рукава накидки вытаскивать было незачем.
Лили думала о двух похожих ночах, одной из ночей жестокого ноября тысяча девятьсот семьдесят девятого года и ночи на двадцать девятое июля сего года, которые перевернули её мир и привели к нынешнему состоянию. Она не могла об этом сожалеть, но с тех пор ходила с черным провалом под сердцем.
*******************************************************
Ноябрь 1979 года, Лондон.
… Шёл бой. В больших доках на берегу Темзы... Отряд Ордена Феникса против Пожирателей Смерти. Солдаты Вольдеморта хотели искусно наложить трансфигурационную иллюзию на старую часть доков, чтобы использовать их как своего рода перевалочную базу. Это было бы удобно — из непримечательной постройки в маггловской части города можно совершать вылазки за заложниками, для совершения акций устрашения и просто незаметных нападений, а в случае необходимости — скрываться, заметать следы. К счастью, бдительный глаз людей Аластора Хмури вычислил попытку сделать отрезок береговой линии Ненаносимым и туда сразу же отправились несколько авроров, в том числе Фрэнк и Алиса Лонгботтом, а также пятеро членов Ордена: Лили и неразлучная мародерская четверка. Внутрь проникли с трудом из-за уже наложенных к тому времени Пожирателями маскирующих заклятий, застать врага врасплох не удалось, да ещё и вылетел отряд на замусоренный пол доков в разгар собрания. Битва была страшная. Лили тогда едва не осталась без глаза, Ремусу сломали запястье, а синяки и вымазанная чужой и своей кровью одежда, увы, давно стали обычными явлениями. Тем не менее, магов в черных плащах и с металлическими лицами с трудом, но разбили. Кто-то смог вырваться за границу антиаппарационного заклятья, кого-то скрутили Светлые маги... И вот тогда всё и произошло...
Лили, отражая последние удары врагов, отскочила к дальней стене и тяжело привалилась к ней, стирая кровь с лица, когда к ней бросилась очередная фигура в темном плаще. Девушка занесла палочку, но тут Пожиратель бросился перед ней на колени, сорвал маску, оказавшись совсем молоденьким юношей с искаженным смертельным страхом лицом, и протянул ей свою палочку, кончиком к себе. Он сдавался. Девушка выхватила Экспеллиармусом его оружие, наложила магические оковы ему на руки и дала знак отползти в сторону...
- Как ты, Лили?!!! - Джеймс метнулся к ней, едва стало ясно, что бой окончен. Он хотел обнять девушку, но Лили показала на железную лестницу за его спиной, на которой скорчился Сириус. Подбежав к другу, они попытались поднять его, чтобы осмотреть раны, но он неуклюже махнул рукой:
- Не страшно... только животом ударился о ступеньку, прощальный Ступефай все же получил... Ай! Смотрите, он бежит!
Все произошло в мгновение ока. Пока все занимались оказанием помощи раненым и связыванием двоих пленных, юный Пожиратель, все это недолгое время в ужасе косившийся на расхаживавшего с осмотром места битвы Шизоглаза, ухитрился со скованными руками вскочить, добежать до какой-то ниши в стене, выхватить одной рукой оттуда метлу и взлететь на ней к раскрытому люку в потолке. Джеймс с молниеносной реакцией спортсмена выхватил палочку и метнул в парня заклятье:
- Эй, стой!!! - выкрикнул он странно звонким голосом.
Лили не успела издать ни звука, замерев от ухарского выкрика Джеймса, а затем быстро перевела взгляд на беглеца (но ей показалось, что её голова еле двигалась)... Метла дернулась в сторону и тут же разбилась о каменный потолок. Человек в черной мантии нелепо содрогнулся и рухнул вниз с высоты пятиэтажного дома, ударяясь при этом обо все балки, обо все цепи, обо все куски арматуры, пока изломанным манекеном не ударился о пол со страшным глухим звуком...
Все замолкли и стояли как каменные статуи, пока не стихло кошмарное эхо от этого удара. Лили перевела взгляд на Джеймса и увидела, как азартное выражение медленно стерлось с его лица, сменившись недоумением. Никто не проронил ни звука, все отвели глаза...
Через несколько часов, после собрания Ордена, проходившего в доме Дедалуса Дингла, Лили попросила Аластора выйти с ней в коридор. Она не хотела, но не могла не спросить его о том парне:
- Скажите, личность...беглеца установили?
- Да. Его, как оказалось, искали родители. Парень ушел «к друзьям» и не вернулся. Какой был для них шок, узнать, что... Что он был вольдемортовским новобранцем. Мать упала в обморок, отец рыдал, слезами обливался. Малолетний идиот, ему было всего семнадцать. Даже метку не принял. Что он у них забыл? - тяжело выдохнул к концу речи Хмури. - Припугнуть бы его разок до трясущихся поджилок, и вышла бы вся дурь. Потолковал бы я с ним. Но уже всё...
- Да, всё, - очень тихо произнесла Лили и медленно ушла в ванную. Она заперлась там и долго пыталась смыть водой туман во взгляде.
Тем вечером она впервые отклонилась от поцелуя Джеймса. Жених (свадьбу весь Орден к тому времени считал делом решенным) посмотрел на неё и спросил:
- Что с тобой, солнце? Мы перенесли такой бой, никто из наших серьезно не ранен, ЭТИ получили по заслугам, у них сорвался поганый замысел. Или неужели тебе жалко того парня?
- Это был бой, война беспощадна... Не знаю... У него даже не было метки, Джеймс. Хмури бы наехал на него в аврорате, он бы и одумался, может быть. Аластор мне сам это сказал.
- Ну да, рассказывай. Он был с Пожирателями Смерти! Очнись! Какое одумался?!!!
- Он сдался мне! А мог бы попытаться ударить в голову. Я почти ничего не видела из-за разорванной щеки.
Они ходили по гостиной на первом этаже дома Поттеров. Парень явно хотел, чтобы невеста осталась с ним, но Лили оставалась безучастной ко всему. Джеймс смотрел на неё и пытался понять, почему эта рыженькая, столь родная девушка вдруг стала от него такой же далекой, как в те школьные годы, когда считала его балованным поросенком. На седьмом курсе лёд стал подтаивать, Поттер смог показать Лили, что он перестал быть легкомысленным задирой. У них почти сразу оказалось много общего: дружелюбные, коммуникабельные, открытые ребята, лучшие ученики выпуска, вдобавок твердо решившие присоединиться к борьбе против набиравшей силы клики Черных магов, не могли не сблизиться. С каждым днем, проведенным вместе, они становились все счастливее и счастливее, и никто этому не мешал: друзья и сокурсники их обожали, учителя не могли не нарадоваться совместным успехам в магии (а некоторые отдельно взятые личности пусть сидят там, где таким, как они, и место).
Джеймс никогда не обладал особенно развитым образным мышлением, но сейчас ему вдруг привиделся бладжер, нечаянно отброшенный ударом в клумбу с хрупкими розами...или лилиями. Он попытался достучаться до Лили снова:
- Вот скажи мне, если бы ты или тот же Сириус попали бы к ним в плен, они вежливо стали бы просить «рассказать немного о своих политических оппонентах»? А потом поблагодарили бы за беседу и вызвали «Ночного Рыцаря», чтобы проехать домой?
- Нет у меня подобных иллюзий, я лучше тебя знаю, как они обращаются с теми, кто не подходит под определение «правильного» мага и «правильного» общества, но расплата должна хотя бы быть равной преступлению, - Лили говорила ровным, книжным, непривычным для неё, при всей любви к знаниям, голосом. - Может, тот парень ничего ещё не успел сделать такого, чтобы заслужить столь кошмарную смерть.
Джеймс уставился на Лили так, как будто увидел её в первый раз:
- Так, по-твоему, я поступил жестоко? Он был в компании страшных преступников и сам стал бы таким через какое-то время.
Теперь настала очередь Эванс с плохо скрываемым ужасом вскинуть взгляд на жени... на Джеймса:
- Да как ты можешь? Тогда уж надо взять колбы с насыщенными парами Напитка Живой Смерти, пробраться в Хогвартс и аккуратно разбить их в спальнях Слизерина, включая спальни первогодок! Ведь меньше проблем в будущем будет!
Лили попыталась добавить, что нельзя становиться на одну доску с Пожирателем, истребляющим магов только за неправильное происхождение, но челюсти вдруг свело, губы стали непослушными... Девушка прошла к двери, обернулась к замеревшему Джеймсу и смогла прошептать:
- Я не виню тебя лично. Тут что-то другое...неправильное. Увидимся в Ордене.
Потом она аппарировала в свой домик в Хогсмиде, где с подружкой Стэфи снимала три комнатки на втором этаже. Упала в постель и только потом разрыдалась. Девятнадцатилетняя девушка не понимала, что с ней, но участие в войне в столь юном возрасте неизбежно меняло мировоззрение, незыблемые понятия, усвоенные за годы жизни с любящими родителями, а потом — за время учебы на милом Гриффиндоре, приобретали иное значение.
Той ночью ей приснился сон. Лили стояла в огромном зале, облицованном гранитом. Было темно, только тусклые полоски света выхватывали из темноты большие, яркие, красивые статуи, изображавшие людей и магических животных, чем-то напоминающие скульптурную группу у фонтана в Министерстве Магии. Лили бродила между ними и разглядывала, но почему-то боялась при этом посмотреть в лицо улыбающимся волшебницам, внимательным магам и изящным грифонам. Внезапно темнота сгустилась и из темных углов бесшумно полезли непонятные шары кромешного мрака, совершенно бесформенные и ни на что не похожие... но при этом страшнее дементоров. Девушка выхватила палочку и точными, быстрыми заклятиями попыталась не дать им подойти к себе. Но вскоре Лили обнаружила ужасную вещь: когда шар лопался от попадания, темная масса выливалась на пол и, словно обладая разумом, ползла к ней по полу.
- Экспекто Патронум! - из палочки высыпались искры и тут же погасли, на секунду высветив улыбающиеся и безразличные лица статуй
Впервые в жизни Лили Эванс проснулась с криком.
********************************************************
Лили шла и размышляла о прошлом и не заметила, как оказалась у дома Поттеров. У дома, который уже вряд ли станет её. После тех событий она несколько дней не могла смотреть Джеймсу в глаза, боясь снова увидеть то азартное выражение, с каким он убил мальчика. Сириус, Рем, Питер и подружка Лили Стэфи (которая не была членом Ордена) подумали сперва, что Лили и Джеймс просто поссорились, и удивлялись, с чего бы это, ведь они уже много месяцев и слова резкого друг другу не говорили. Потом они почувствовали неладное... Когда же они попытались осторожно выспросить у Лили и Джеймса о случившемся, ни он, ни она говорить об этом не хотели.
Свет в окнах не горел. Лили тихонько проскользнула внутрь и увидела тускло светящуюся надпись на столике в прихожей: «Гарри захотел спать, я уложил его и сам тоже иду». Отнеся сундучок в чулан, где она занималась варкой зелий, в том числе и для нужд Ордена, юная женщина тихонько аппарировала в свою комнату, где стояла и кроватка сына. Нежно погладив взъерошенные волосики и поцеловав сопевшего малыша в щечку, Лили переоделась и улеглась в постель, продолжая думать...
От невозможности помогать борьбе Светлого Сопротивления, быть рядом с друзьями, её становилось ещё хуже.
Тогда, чуть меньше, чем за девять месяцев до рождения Гарри, девушка поняла одну простую, но очень тяжелую для принятия истину: чтобы влюбленность переросла в настоящую любовь, надо не просто уметь радовать друг друга, гулять вместе под ручку и весело смеяться, но иметь точки соприкосновения глубоко в душе. Как можно построить что-то хорошее, если решающие нравственные принципы у вас разные? Она обожглась второй раз и снова осталась одна. Конца этому состоянию не было, провал под сердцем не зарастал, лишь покрылся пленочкой после рождения сына, которого она полюбила крепко и горячо, едва он впервые пошевелился в её чреве. Шок прошел достаточно быстро, отцовство Гарри её не ранило, в конце концов он был дитя короткой радостной влюбленности.
Ворочаясь на покрывале, Лили скользнула рукой под подушку и случайно нащупала кусок пергамента. Она не помнила, чтобы клала его туда, и дернулась, как от прикосновения к раскаленной плите. Потом вытащила листок и в сотый раз просмотрела рецепт той сложной модификации Зелья Иллюзий, ингредиенты которого покупала у миссис Тьюлип. Почерк был ей до боли знаком.
«Эта осень, Лили... Эту осень все мы переживем...или нет. Он чувствует предательство. Сейчас он не в Британии, вернется к началу сентября. И захочет быстро все решить.»
Она знала, что эта встреча должна была произойти. Возможно, что в глубине души она ждала этого.
Продолжение следует...
Глава 229 июля 1981 года.
Была знойная, душная ночь. В доме Поттеров все окна были нараспашку, занавески были зачарованы так, чтобы шевелиться в отсутствие ветра, создавая легкое дуновение, и все равно липкая жара сводила всех с ума. На небольшой терраске загорелся желтый огонек маленького волшебного фонарика — сгустка света в плошке из прозрачного синего стекла. Женщина поставила фонарик на перила и опустилась на гладкий дощатый пол терраски, с наслаждением вытянув босые ноги в высокую траву, и задумалась о чем-то, машинально заплетая пряди цвета светлого огня в маленькие косички.
«Гарри послезавтра годик. Он, скорее всего, ещё ничего не понимает, зато у ребят будет повод лишний раз зайти к нам. Рем писал, что последнюю пару недель царит подозрительное затишье, Пожирателей не слышно и не видно. Ох, как бы это не было затишьем перед бурей... Мы-то здесь, а они примут на себя удар».
Как ни пыталась Лили подумать о чем-то светлом, хотя бы о праздничном тортике, она все равно возвращалась к мыслям о войне. Это было неудивительно, особенно после визита Дамблдора в марте, через три месяца после наложения Фиделиуса. Глава Ордена был хмур, как никогда, и безо всяких обычных отступлений и успокаивающих фраз заявил: "Некоторые признаки вынуждают меня сказать, что в Ордене появился предатель. Вы временно не участвуете в операциях, но наверняка знаете о нескольких провалах... Информацию, ушедшую к врагу, не мог добыть обычный шпион, особенно из-под носа Аластора. Нет, кто-то из тех, кого мы считаем верными соратниками, перешел на их сторону".
Джеймса и Лили, четыре года бившихся против Вольдеморта, было нелегко шокировать, но директору Хогвартса это удалось.
- Как?! После гибели МакКиннонов... После вырезанных семей магглов?! Да кто из наших мог найти что-то привлекательное на их стороне? После братьев Прюэттов, - в ужасе выпалил тогда Джим. - Скорее, кто-то поддался шантажу...
- Но тогда он бы не стал скрываться, а, наоборот, сразу бы все рассказал. Мы все близко знаем друг друга и обязательно помогли бы ему. Боюсь, это действительно предатель... - Лили вся содрогнулась. - Но я не в силах подумать на Сириуса, на Рема или Питера, не говоря уже о тех, кто работает в аврорате. Они все время рискуют, а Бродяга ещё и Хранитель Тайны. Если и впрямь на нас с Гарри и Джеймсом открыли охоту, то он в такой же опасности, как и мы.
- Ну да, давай запрем здесь ещё и Бродягу. Будем лезть на стенку от тоски вместе, - вырвалось у Джеймса. Он сунул руки в карманы и попытался просверлить директора взглядом.
- Джеймс, уймись, - тоном доброго, но строгого дедушки сказал Дамблдор. - Лили, ты тоже так не волнуйся. Я с недавнего времени... получил доступ... к некоторым каналам, по которым собирает сведения Вольдеморт, поэтому постараюсь предупреждать все возможные тайные удары.
… Жара, выгнавшая Лили ночью из комнаты, не отпускала и на улице. Вздохнув, девушка поднялась с пола террасы и собралась уже вернуться в дом, чтобы зайти в ванную и сунуть голову под струю воды, как в саду зашумел неожиданно налетевший ветерок. Лили с удовольствием подставила лицо и шею потоку воздуха, как вдруг почувствовала неладное... Интуиция раньше не подводила. Резко забилось сердце, когда Лили подумала, что её волшебная палочка осталась в спальне, затем чуть успокоилась, когда палочка обнаружилась в кармане шорт. Девушка пока не доставала оружие и не шевелилась, пытаясь осознать, откуда пришел сигнал тревоги. Краем глаза она смотрела в густые и высокие заросли сирени, по которым проходила граница антиаппарационного заклятия, не дававшая аппарировать извне. Вот оно! В безветренной темноте сада и при отсутствии луны за этими кустами можно было спрятаться, но сейчас, когда ветер вовсю колыхал ветки сирени, между ними стал заметны очертания неподвижной фигуры. Кто здесь может прятаться в такой час? Силуэт находился за пределами границы заклятия, на самой кромке. Сейчас...
Лили прикрыла глаза и мгновенно оказалась точно на границе участка. Палочка ей не понадобилась: она руками схватила незваного гостя, оказавшегося на деле достаточно легким телосложением, и втащила в круг заклятия. Человек очевидно знал, что аппарировать не сможет, и пытался вырваться, но эта схватка в кромешной темноте закончилась быстро: и Эванс, и неизвестный споткнулись о корень дерева и потеряли равновесие. Девушка коленом сумела придавить ночного гостя к траве и потянулась за палочкой в карман, когда незнакомец захрипел:
- Нельзя! Тебе нельзя на меня смотреть!
- Люмос! - девушка смахнула с его лица спутанные черные волосы и...
Снейп.
У Лили не оказалось времени, чтобы осмыслить, кого она видит перед собой. Парень ужом попытался вывернуться, но тут же получил сковывающее заклятье.
- Ты что здесь делаешь, слизеринская змея?! Шпионишь? - девушка убедилась, что его руки надежно скованы, и рывком подняла с земли, усадив.
- Мне нельзя было тебя видеть! Мне надо срочно уйти! - продолжил он говорить что-то бессвязное.
- Конечно, ТЕБЕ НАДО! Но вот я тебя не отпущу! Я так и знала... Я с тобой разговаривать не собираюсь и сдам Хмури.
- НЕЛЬЗЯ! Это будет страшная ошибка! Дамблдор...
- Что Дамблдор? - настороженно спросила Лили, продолжая светить Снейпу в лицо огоньком Люмоса.
- Болван... Поддался мимолётной слабости, - практически неслышно прошептал Снейп, не глядя на неё, потом все же повернулся и сказал: - Если ты сдашь меня сейчас Оредну, то рухнет тайный план Альбуса Дамблдора.
- А какое тебе дело до его планов?
- Я не должен с тобой говорить... он запретил мне, но если я попаду сейчас к членам Ордена, то ВЫ же и лишитесь своего шпиона у Темного Лорда.
Они сидели рядом на траве, у густых кустов сирени, почти как шесть лет назад, когда делали летнее задание по астрономии или просто болтали, рассказывали истории. Вот только теперь оба стали гораздо старше, Лили из звонко смеющейся девочки превратилась в изящную молодую женщину, а Северус Снейп хоть и остался непропорционально худым, но лицо его стало жестким, словно вырезанным из мрамора, щеки ввалились, а в глазах окончательно укоренились жесткость и отчаяние. На молодых лицах уже появились отпечатки идущей войны: пока еще малозаметные морщинки вокруг глаз, усталость, преждевременная тоска во взгляде. Но самое страшное — друзья детства оказались на разных сторонах... Орден Феникса и Пожиратели Смерти.
- Какого шпиона? - не поверила своим ушам Эванс. - Ты — шпион Дамблдора у... Вольдеморта?
- Он перевербовал меня зимой... Нельзя, чтобы кто-то об этом узнал, неужели ты не в состоянии понять?
Лили медленно отвернулась от Снейпа и посмотрела в окна дома, невидимого для него. Она ждала услышать какое угодно оправдание, но не это. Сперва ей пришло в голову разбудить Джеймса, но потом она быстро поняла, что Джим со Снейпом и разговаривать не будет; на секунду перед взором девушки возникло неподвижное тело Северуса, полускрытое зарослями травы...
- Чем ты можешь это доказать? Я не отпущу Пожирателя Смерти... хоть и дружила с ним когда-то.
Снейп взглянул на неё почти с благодарностью и ответил:
- Тебе я готов даже открыть свои мысли. Если ты владеешь легилименцией...
- Нет, не владею. Но есть способ.
Рука Лили скользнула в рукав мантии парня и выудила его волшебную палочку. Она не забыла, где он предпочитал её носить. Девушка поднялась с колен и сказала:
- Ты скован и убежать не сможешь. И мне придется наложить на тебя ещё и Силенцио.
Снейп и так молчал. Не выпуская его из виду, Лили быстро пробежала к дому, открыла чулан, где стоял котел и компоненты зелий, и осторожно взяла из деревянного ларчика фиал с кристально чистой жидкостью. Это была Сыворотка Правды, сваренная Лили для Аластора Хмури. Пользовались Веритасерумом нечасто, но в министерские хранилища лучше лишний раз не залазить, даже в стенах Министерства Магии было достаточно вольдемортовских шпионов.
Делая все это, Лили удивлялась, зачем ей нужно искать доказательства перехода Снейпа на их сторону. До ноября семьдесят девятого, она, не моргнув бы глазом, позвала бы Джеймса и оттащила бы Северуса Куда-Надо, но после того боя в доках в ней что-то порвалось, будто внешняя оболочка всегда-храброй-и-самоотверженной-истинной-гриффиндорки сползала с неё. Беда в том, что девушка не знала, что окажется под ней, и это пугало, и именно это заставляло её сейчас поить Веритасерумом Снейпа. В качестве зелья она не сомневалась. Вот Снейп захрипел, попытался схватиться за голову, кровь прилила к его лицу... Пора.
- Где работает твой отец? - уж ответ на этот вопрос знать не мог никто, кроме них.
- Слесарь в безымянном автосервисе на трассе до Эдинбурга, - механическим голосом ответил Снейп.
- Ты сейчас действительно работаешь на Альбуса Дамблдора и добываешь для него сведения против Неназываемого?
- Да.
Сердце девушки сделало сальто. "Это правда... Спокойней, надо узнать еще много важного... Сейчас война.»
- Когда тебя перевербовали?
- В конце декабря семьдесят девятого. Полтора года назад.
«Примерно тогда же я узнала, что беременна. Вскоре Дамблдор велел нам скрыться», - при этих словах августовская ночь сразу стала по-осеннему холодной...
- Расскажи, как это произошло? Почему ты вдруг бросил своих дорогих темных магов?
Северус при этих словах едва не спалил её своими черными глазами:
- Если я тебе расскажу слишком многое и не смогу вовремя поставить блоки алмазной прочности в своей памяти, то буду вскоре трупом. Мне нельзя было сюда приходить.
- А зачем ты сюда пришел?
Лили вдруг почувствовала, что причиняет своими вопросам ему странную, но очень глубокую боль. В детстве Северус никогда не мог скрыть от неё, что вчера снова был свидетелем безобразного скандала между родителями, даже если ему удавалось промыть глаза так, чтобы не были видны следы слез. Но девушка решила задавать вопросы дальше. Она не была жестокой, видела, что Снейп говорит правду (да и сыворотка была совсем свежей), но ей надоела полоса молчания вокруг её с Гарри заточения, она понимала, что они не смогут прятаться до того момента, когда Гарри сможет взять в руки палочку, маги гораздо мудрее и сильнее их с Джеймсом гибли на глазах.
Пока Лили думала обо всем этом, Снейп молча смотрел на неё, стараясь сделать лицо бесстрастным. Но он все же ответил на вопрос:
- Хотел посмотреть, надежно ли вы спрятаны. Неплохо... Но опытный шпион вас разыщет.
- Ты знал, что мы прячемся?!
- Да...
- Откуда?! Не молчи! Если в тебе осталось хоть что-то от прежнего Снейпа, раз уж Дамблдор принял тебя к себе, то ты скажешь мне! Если... если моего сына убьют, то я ПОТРЕБУЮ убить и меня тоже!
С Лили при этих словах произошла та же метаморфоза, что через три дня неприятно поразить старую зельеваршу: побелевшая кожа, мертвенное в неверном свете лицо, нечеловеческие глаза, похожие на омуты отчаянья. Проступившие от волнения вены показались Снейпу трещинами, разбивавшими лицо девушки. Вот сейчас Лили распадется на части и исчезнет в темноте. Северус мотнул головой, отгоняя морок, и сказал то, о чем собирался молчать до конца своих дней:
- Я знаю о пророчестве... Я был рядом с Дамблдором и той женщиной, возомнившей себя потомком Пифии. Тогда я искал информацию для Лорда. Хоть меня поймал и выкинул вон бармен той забегаловки, то, что я услышал, я рассказал Лорду. Через полтора месяца он сказал, что знает, к кому относится пророчество. Он назвал тебя и авроршу Алису возможными матерями того ребенка. Твой сын внушал ему больше опасений...
- Так это был ты... - Лили показалось, что мир стал маленьким и темным, под сердцем заныла бездонная яма. - Лонгботтомы?! Их никто ведь не предупредил!
- Все, что я сказал тебе сейчас, я сказал и Дамблдору. Он велел скрыться только вам. Насколько я знаю.
- Почему он принял тебя? Ты ведь Пожиратель, я знаю, тебя точно видели в бою позапрошлым летом.
И когда я получила точное подтверждение, захотелось расплакаться.
Снейп снова умолк, и молчание было таковым, что Лили, несмотря на весь свой шок, поняла, что он не ответит,даже если угрожать ему Непростительными. Он лишь добавил:
- Дамблдор предложил мне шпионить за Лордом, оставаясь в стане Пожирателей.
- Почему ты согласился?
Снова тишина, лишь тонкие губы сомкнулись сильнее. Так прошла пара минут. Шумели ветви сирени, пролетали по своим делам ночные птицы. Снейп мысленно накладывал на себя Круцио, Лили подняла глаза к небу и смотрела на синюю Вегу...
- Вставай. Я отпускаю тебя, потому что ты собираешь для Ордена информацию, - Лили старалась говорит холодно и спокойно.
- Спасибо... - еле слышный шелест слов. Затем, чуть громче: - Никто не должен знать об этой встрече, ни на одной из сторон. И Альбус не должен узнать, что ты знаешь... Мы вряд ли еще увидимся.
- Перейди вот туда, вижу, ты знаешь, где проходит граница аппарации. Так, твои руки свободны. Твоя палочка.
На две секунды их взгляды встретились. Снейп стоял неподвижно, но вдруг выпалил тихо, но с такой болью, будто из его рта сейчас польется кровь:
- Эта осень, Лили. Эту осень все мы... переживем...или нет... Он чувствует предательство... Сейчас он не в Британии, вернется к началу сентября... И захочет быстро все решить.
Затем Снейп исчез. Лили медленно побрела к дому, постепенно осознавая, как бешено бьется её сердце, как свело судорогой тело. Ступая по мягкой траве, она убеждала себя, что отпустила Снейпа, потому что Орден не должен был лишиться поставщика информации в такое сложное время. Подымаясь тихонько по ступенькам на второй этаж, перебирала в мыслях, не сказала ли она чего-то опасного, что могло обернуться против них, если Снейп лгал («Он не мог лгать, такая доза Сыворотки разговорила бы кого угодно, противоядия от неё нет. Раскрыть тайну Убежища я не смогла бы, если бы и захотела»). Но когда она прошмыгнула в свою комнату, закрыла дверь и оперлась на неё спиной, ей вдруг стало на мгновение удивительно спокойно, будто где-то внутри исчез шип, ставший со временем незаметным, но от того не менее острым. Ужас, вызванный словами о том, что осень они ВСЕ могут и не пережить, улегся, уступив место истинному осознанию беды. Лили вдруг подбежала к окну, посмотрела на яркое созвездие Лебедя и тихо выпалила:
- Если ты солгал, Северус Снейп, или если ты дашь себя раскрыть...я … сделаю с тобой что-то ужасное.
Эванс и сама не поняла, что же она такое сказала, но это было произнесено с таким «безразличием», что она сама удивлялась этому, улегшись в кровать. Лили уже засыпала, когда на грани сна и бодрствования услышала полузабытую фразу : «Смотрите, чтобы вместе с плевелами (сорняками. Цитата из Библии — прим. Автора) не выдернуть пшеницу».
«Я не хочу, чтобы тебя вместе с соломой низвергли в огонь...»
Та же ночь, Спиннерс-Энд.
Бледный костлявый брюнет, не двигаясь, сидел за потертым деревянным столом. Он никак не мог прийти в себя. Сначала он изо всех сил костерил себя за то, что дал ей его раскрыть. Потом неожиданно отбросил мысли о правилах поведения двойного агента. Сейчас его ум и (в кои-то веки) сердце занимало совсем другое.
Когда Снейп, пользуясь отсутствием Лорда и временным затишьем, пробирался к зачарованному дому в Годриковой Лощине, он лишь поддавался желанию снова увидеть бесконечно драгоценный образ, который приходил к нему в тайных снах, не смотря ни на что, даже на Темную метку на предплечье. Если бы все прошло по его плану, он со вздохом взглянул бы на мелькнувшую рыжеволосую фигуру, в очередной бы раз взял себя в руки и аппарировал бы прочь. Но вместо этого он был обнаружен измученной молодой женщиной, почти призраком прежней Лили (и дело вовсе не в мистическом свете Люмоса), знающей, что её могут убить вместе с сыном, что её ищут, чтобы убить.
Да, он просил Лорда сделать ему небольшой подарочек, но после кардиффской лаборатории и выводов, которые сделал Снейп из этой истории, просьба о помиловании была порывом отчаяния... От Альбуса Дамблдора было больше пользы, но увидев, какой защитой он окружил Лили, Северус едва цинично и горько не рассмеялся. Да, Фиделиус — мощное заклятие, но беда в том, что хранитель тайны — человек,которого можно схватить, пытать, наложить на него Империус. А много ума ведь не надо, чтобы очертить круг возможных Хранителей для Поттеров...
«А что ТЫ сделал для неё?!!! Где твой интеллект, которым ты так гордишься?»
Фраза Лили о том, что она будет просить о смерти, если её сына убьют, жгла его мозг изнутри. Бережно хранимый образ вечно юной, почти бессмертной солнечной девушки с изумрудными глазами исчез, на его место пришло видение из сада: лицо Лили, рассыпающееся на части, как пластинка льда. Воображение сразу же Северусу нарисовало и другую картину: Лили, прижимающую к себе белый кружевной сверток с лентой (хоть Снейп и прекрасно знал, разумеется, что её сын уже довольно большой)... Авада Кедавра! - и обе фигурки разлетаются на части и падают на пол. Лили, склонившаяся над лежащим ребенком, каменеющая, как Ниоба из греческого мифа, зеленые слезы, текущие по щекам, и выцветающие при этом глаза.
Снейп со стоном упал лицом на стол.
«Ты донес пророчество Темному Лорду. Ты дал возможность тому, кого ты ненавидишь, убить ту, которую... которую л... без которой этот мир — ничто. Пусть она останется жива», - внезапно осознал он. - «Она все равно умрет вместе со своим сыном. Она тебя отпустила, поверила твоим россказням, пусть под Веритасерумом. А мастерство её не ушло, кстати... А что ТЫ сделал, чтобы она осталась в живых? Не только телом, но и душой. Ты даже не заслужил право сказать ей, что изменился».
Слеза медленно стекла по его носу. Двадцатилетний двойной агент, в чьих непропорционально больших черных глазах слишком рано появились заслонки, запирающие глубины души, быстро вытер её и устремился к книжным полкам — своему единственному богатству. Он долго перебирал толстые фолианты, стремясь не упустить наметившуюся мысль, нашел нужный и долго делал выписки, разбирая собственные ранние пометки. Когда за пыльным окном забрезжил рассвет, он отбросил листок в сторону, встал из-за стола, и долго ходил по комнате, напряженно думая: «У меня ничего не выйдет. Чтобы так модифицировать это зелье, нужен долгий подбор компонентов, у меня нет времени. Он вернется осенью, он и так зол на всех... времени нет... Если только не... НЕТ! Я не смогу ни о чем попросить её.»
Снейп остановился, затем пошел в свою спальню и вытащил из замаскированной ниши в стене деревянный ящичек. Осторожно открыв его, Северус долго смотрел на небольшую, но красивую розовую ракушку. Это был портключ, о существовании которого не знал решительно никто, кроме его одного. Проверив магическую защиту на доме, Северус взял в руки ракушку, вздохнул и произнес пароль.
Продолжение следует...
Глава 331 июля 1981 года.
Где-то на побережье Греции.
…- О привет, дружок! Я тебя очень давно не видела, думаю... с полной луны и не видела. Наверное, вы с русалками пели вместе песни под луной, да-да! А потом они щекотали тебе бока своими косами! А как же твоя сухопутная приятельница? Жаль, не могу побежать с тобой по волнам туда, где на белом песочке цветут коралловые сады, а ваш народ резвиться дни напролет... Но я тебе все равно рада. Я так соскучилась, что действительно хотела поплыть за тобой! Вчера я опять видела черные тучи с севера!!! Страшнее и чернее, наверное, самых опасных расщелин у вас на дне! Но кроме меня их никто не видел, хоть я говорила, что скоро разразиться буря! Жаль, не знаю, что там за страна... что там за люди... У них уже, должно быть, все смело ливнями.
В отличие от изнывающей от необычной жары Британии, в Греции сейчас рождался чудесный день. Южное солнце, хоть и было очень ярким, не обжигало. Травы и кустарники, растущие на склонах небольших гор, нежно пахли, их аромат, а также запах смолы от миртовых деревьев мог наполнить всякую душу радостью. Прозрачное Ионическое море негромко плескалось, оставляя жемчужную пену на песке. Совсем близко от берега в пронзительно бирюзовых волнах кувыркался и посвистывал дельфин. В метре от него, сидя на обломке известняка, болтала в морской воде босыми ногами смуглая женщина в белом сарафане. Она улыбалась своему приятелю, высовывавшему из пены любопытный нос, и увлеченно с ним разговаривала.
- Все пытаюсь вспомнить, какие в той стороне живут люди... И не могу! - большие, несколько круглые, редкого янтарного цвета глаза женщины погрустнели и приобрели растерянное выражение. - И все не решаюсь спросить... а потом забываю. Странная я, да? А ведь оттуда один человек приходит не реже, чем в монастыре отмечают Пасху! Я б ему все сказала! Жаль, он боится ко мне подойти. Плохо у них там, дружок, плохо. Он совсем не похож на наших людей! Похож разве что на черных грифов, что с вершин гор прилетают! И держится так, будто его изнутри холод разъедает, а согреться не может! Молодой, а внутри у него такая ненависть... к себе! Будто тело ему чужое. Так бы и разломал на части! И чем больше он себя ненавидит, тем ему холоднее. Скоро он этим холодом начнет и других сжигать. Я бы сказала ему: «Окунись в море, погрейся на солнце и оттаешь». Но он же только встанет там, где, как он думает, я его не вижу, и смотрит на меня... Зачем?
Женщина вдруг обхватила руками голову и замерла. Она сидела несколько минут неподвижно, только лицо исказилось в странной мучительной гримасе. Даже дельфин перестал шумно плескаться. Наконец, женщина пришла в себя.
- О, друг мой, ты тут... - заговорила она чуть тише. - Знаешь, вчера юноша с севера приходил ко мне! И даже подошел близко и пытался говорить. Я даже поняла его язык (сама женщина говорила на греческом, но неумело и с сильным акцентом)! Он так весь трясся, что я даже потрогала его щеку, чтобы он успокоился. А он дернулся, будто я его на камни хочу сбросить. И все спрашивал про какой-то отвар, что очень важен. Ну, я сестрам в монастыре помогаю отвары варить, так что не удивилась. А ему-то был нужен такой, чтобы пар от него обретал плоть! Он его почти сделал, но пар как был паром, так им и оставался, хоть и цветным! Будто не знает, что надо взять белой глины, размочить её в молоке, добавить туда растолченный сердолик, а потом прокалить это все на огне! На добром огне, добытом трением дерева, и брать для огня нужно ветку кипариса! Не с кровью оторванную от дерева, и не засохшую, а взятую бережно, причем ранку на кипарисе обязательно надо смолой замазать. А потом высыпать порошок в отвар, и будет тебе плоть, хоть и недолговечная, потому что человеком сделанная.
Она снова дернулась и замерла. Из оцепенения её вывел звук колокола, долетевший из-за миртовой рощи, что спускалась к морю. Женщина помахала ему рукой, будто человек спустился за ней к пляжу, затем по колено вошла в теплую морскую воду и попросила дельфина передать привет младшим братику и сестричке. Дельфин, словно послушавшись её, уплыл, а женщина, пританцовывая и время от времени кружась на месте, пошла сквозь рощу стройных миртов к уложенной камнем дорожке.
Она двигалась легко, будто девочка, но, если присмотреться, можно было понять, что она уже немолода. Когда подруга дельфинов вышла на дорожку, ведущую в гору к небольшому христианскому монастырю, на встречу ей стали попадаться и люди, вот только некоторые из них старались обойти её стороной. У женщины были черные волосы до плеч, разделенные пробором и неумело, но довольно красиво завитые локонами; они необычно блестели под солнцем, но прохожие смотрели не на этот странный отсвет, а на уродливейший шрам, начинавшийся за левым ухом и рассекавший голову почти до темечка, искажавший форму головы. Вокруг бугрившегося шрама волосы росли плохо и прическа это не скрывала. А ещё люди не любили смотреть в её добрые, но странно расфокусированные глаза, смотревшие куда-то за горизонт даже тогда, когда она с кем-то разговаривала. Те же, кто иногда видел, как женщина, подпрыгивая на склонах, ненадолго замирает в воздухе, не шевелились, пока она не проходила мимо (впрочем, таких было мало).
В трапезную монастыря святой Магдалины женщина пришла с букетиком из полевых цветов и веточек оливы. Монахини искренне, но с чуть обеспокоенными улыбками пожелали ей доброго утра. Женщина поставила букетик в глубокую чашку на столе, поприветствовала насельниц монастыря и села на свое место за длинным деревянным, идеально выскобленным, столом. Когда все прочитали утреннюю молитву и почти уже доели завтрак, женщина спросила:
- Сестра Дебора, как дела в госпитале? Не нужная ли моя помощь?
- О нет, все, слава Богу, в порядке.
- Это хорошо! - женщина стремительно встала. - Я тогда пойду сегодня к белому мысу! Там очень красивые раковины море выбрасывает на берег. Вернусь к ужину, не беспокойтесь за меня.
Он уже хотела уйти, когда её остановила ещё одна монахиня:
- Прости, Эйлин, позволь спросить, как твоя голова? Боли больше не повторялись?
- Нет. Когда снова начинает болеть, я иду и плаваю в море.
- Вот и хорошо. Ты только осторожней. До встречи вечером!
- Пока, сестры.
Когда белый сарафан скрылся за кустами тамариска, монахиня повернулась к сестре Деборе и сказала, вздохнув:
- Знаешь, я думаю, что лучше для неё вряд ли возможно. Она ведь только мычала, когда её сын привез её сюда, еле ходила и пряталась от всех под кровать, голова едва ли не пополам... Чудо свыше, что она ходит и говорит. А остальное, та же память... Темное все это дело, ведущие ученые бьются, а ничего не знают. Хуже ей не будет точно. А некоторая блаженность... Думаю, ей здесь лучше, чем в психбольнице.
Белая тропинка вилась между деревьями горной рощи. Женщина, которую где-то когда-то звали Эйлин Принц, напевая, шла по только ей известному маршруту. Но один раз она все же остановилась и внимательно посмотрела на северо-запад, где в холодном море, за туманами, плыли Британские острова...
************
Тот же день, Годрикова Лощина, вечер.
- Гарри, стой! Стой, мы сейчас его позовем, он вылезет! - тщетно кричала Лили, пытаясь поймать сына, устремившегося сквозь заросли крапивы вслед за убегающим котенком. Высокие побеги нещадно жгли руки и открытые до колен ноги женщины, а вот Гарри спокойно пролез сквозь густую крапиву без единого «укуса» со стороны грозы голоногих и уже сунулся на четвереньках под деревянный заборчик палисадника. Лили позже поймет, что отклоняющаяся в стороны крапива — проявление стихийной магии, и порадуется этому, но сейчас она крепко обхватила сына за талию и потащила на себя. Гарри вылез (точнее - вытащился) чрезвычайно чумазым, но очень широко улыбающимся, так как к себе он крепко прижимал беленького с черными ушками котенка.
Прыжками выбравшись из крапивы и опустив сына, Лили сказала ему:
- Ты в Топаза чуть не врезался вместе со своей метлой, конечно он очень испугался! Ты для него — огромный, как дракон. И не дави его так сильно, он уже мяукает.
Гарри, который сегодня только отметил первый день рождения, вдруг посерьезнел, осторожно положил котика на траву и прижался к маминой ноге. Лили потрепала его лохматые волосики:
- Он тебя слабее, так что береги его. Погладь Топаза.
Когда Гарри коснулся мягкой шерстки, котенок замурлыкал, а Лили с улыбкой смотрела на них, на минуту забыв обо всём... Неожиданно она почувствовала что-то шероховатое, коснувшееся её плеча, вроде упавшего с дерева листа... Женщина посмотрела вниз и увидела листок... только не яблони, а пергамента. Оглядевшись, она успела заметить сову, скрывающуюся за деревьями сада Бэгшот. На всякий случай, Лили достала палочку, с которой с недавних пор не расставалась, и сразу проверила свиток на скрытые чары. Их не оказалось, и женщина, боясь угроз или дурных новостей, сразу развернула письмо... Которое оказалось вовсе не письмом, а длинным рецептом сложного зелья. Почерк Лили почти сразу узнала и до боли закусила губу, но неожиданно быстро взяла себя в руки и стала читать:
«Зелье Иллюзий. Так... Рецепт есть также в книге «Высшие зелья», переизданной в Ольстере 10 лет назад. Да, я знаю. Частная модификация... Улучшение устойчивости иллюзии... Хм... Да, стоит попробовать. Почему ты бросил свой талант не на зелья, а на Темную магию? Однако надо проверить рецепт теоретически, прежде чем идти за всеми ингредиентами...».
Гарри потопал к дому, Топаз бежал за ним, пытаясь цапнуть лапкой развязавшийся шнурок на его штанишках... Лили сжала пергамент в кулаке, затем снова развернула, аккуратно сложила и спрятала в карман, потом медленно пошла вслед за сыном...
Солнце мягко светило розовым вечерним светом. Друзья, приходившие отметить день рождения Гарри, ушли. Джеймс сидел в гостиной и писал кому-то письмо...
Лили знала, что ночью, во сне, она опять будет все время хвататься руками за ребра, стремясь заткнуть руками черный провал, клокотавший под сердцем. Однако, ей неожиданно стало легче: она знала, что скоро всё измениться, наступит развязка, и смысл её жизни сейчас - спасти сына, не утонув в отчаянии; и, вопреки ожиданию, спала она довольно спокойно...
*************
Два с половиной месяца спустя. Тринадцатое октября 1981 года. Годрикова лощина. Ночь.
Гостиная дома Поттеров была погружена в темноту. Горела некрасивым желтым светом старомодная настольная лампа, стоящая на круглом столе. Два человека неподвижно сидели за столом на высоких стульях. На диване рядом сидел третий. Все молчали. По лестнице в темную гостиную неслышно спустилась девушка, заставив трех молодых мужчин вздрогнуть. Эванс обвела глазами гостиную и спросила:
- А где Ремус? Опаздывает?
- Ремус не придет, - ответил ей Джеймс, не подымая напряженного взгляда от столешницы из полупрозрачного коричневого стекла.
- Как? Что случилось? Ведь это так важно...
- Вот именно. Садись, Лили.
Девушка села на диван, рядом с Сириусом, и, глядя на него, сказала:
- Твоя идея, Сириус, здравая, но Ремус знал все о первом Фиделиусе, почему же нужно сейчас скрыть это от него?
Вместо мрачного Блэка ответил Питер, набрав перед этим побольше воздуха в грудь:
- Боязнь огласки, Лили... С сентября месяца положение ухудшилось, ты знаешь это.
- Сведения о предателе или предателях, - перебил его Сириус. - Слухи ведь не угасли, не так ли? И так ваше исчезновение не удалось сделать полностью незаметным...
Лили поняла, куда они клонят, и с возмущением обвела их взглядом:
- Да неужели Ремус предаст нас? Я имею ввиду и нас лично, и весь Орден...
- Ты знаешь, кто он, Лили, - поднял на неё глаза Джеймс. - Его тяжелый недуг...
- Как его превращения в волка могут заставить его перейти на сторону Вольдеморта?
Питер вздрогнул; он и Сириус молча смотрели на Джеймса и Лили, на их сдержанное равнодушие по отношению друг к другу. Сириус думал, что рождение его крестника снова сблизит их, но вскоре понял, что остатки яркой любви, оказавшейся влюбленностью, окончательно исчезли, превратившись в совместную заботу о мальчике... Сперва рассыпавшийся мираж свадьбы лучших друзей, теперь эти ужасные поиски предателя и подозрение, павшее на Рема...
Джеймс тем временем продолжал:
- Нам не понять, как страшны его трансформации и как он мучается от понимания своего положения. Хоть мы и стали анимагами, стараясь ему помочь... Он не такой, как мы, и никогда обычным людям не понять этого. На службе у Пожирателей наверняка есть толковые ученые. Что если Ремусу пообещали избавление? Скажем, глоток или укол зелья, заклинание — и он уже не будет бояться прийти в себя после полнолуния в луже чьей-то крови.
Лили опустила голову и закрыла лицо руками. Чудовищная логика военного времени едва не заставила её заплакать. Сириус коснулся рукой её запястья и сказал:
- Это больно, подозревать лучшего друга... Если в конце концов окажется, что мы ошиблись, мы сможем перед ним извиниться... В противном случае извиняться будет некому. И никто не знает о наших мыслях. Окажемся параноиками, уродами и идиотами, так хоть перед ним одним.
При этих словах Эванс подняла голову и посмотрела на уставшего, встревоженного Сириуса. Она хотела что-то сказать, но тут краем глаза увидела, что Питер вдруг улыбнулся... На одно мгновение, невеселой улыбкой, но в желтом свете лампы вдруг влажно блеснули его крупные зубы, и на секунду Лили стало очень страшно. Сириус это заметил и спросил:
- Что с тобой? Ты побелела, как привидение.
- Странный вопрос, Бродяга. Мы друга обвиняем в предательстве! Да, а кто же теперь станет Хранителем? Постоянно живущий в Убежище не может нести в себе тайну. Питер?
- Да, - ответил Джеймс. - Ты ведь не против?
Девушка вдруг странно растерялась... Чуть помедлив, она согласилась.
- Все будут думать, что Хранитель — это я. Все равно, большего риска, чем тот, в котором все сейчас живем, не будет. Но в случае чего... - Сириус сглотнул, - Вы с Джеймсом и мой крестничек не останетесь без защиты.
- Это не значит, что ты не должен себя беречь, Блэкки, - назидательным тоном сказала Лили, взяв его за руку.
Обряд перенесения Тайны в тело Питера был недолгим. Все четверо встали, хором произнесли нужную цепочку сложных заклинаний, в свое время вызубренную ими наизусть. Лили и Джеймс сказали, что желают, чтобы их Тайна выбрала себе нового Хранителя — Питера Петтигрю. После сложных пассов палочками переливчатое облачко тумана материализовалось вокруг Сириуса и медленно окружило Питера, впитываясь в него подобно воде, которую льют на губку...
После обряда Питер почти сразу ушел, сославшись на то, что хочет успеть написать матери. Сириус ненадолго задержался. Посмотрев на спящего Гарри и поговорив немного с Джеймсом и Лили, он уже надел в прихожей сапоги, когда Эванс подошла к нему .
- Удачи тебе, Сириус. Я вроде сердцем понимаю, что Ремус по натуре не предатель... У него и так два лица, зачем ему еще и третье? Но ум сопротивляется. Вот скажи, Сириус, если бы твой брат Регулус вдруг пришел бы к тебе... И не просто к тебе, а в Орден, ты бы его простил и принял?
Сириус с несвойственной ему печалью посмотрел на Лили. Он сперва промолчал, потом понял, что девушка спрашивает не из праздного любопытства, хоть и не мог понять, зачем. Он ответил тихо, но с силой в голосе:
- Дал бы ему по роже... Потом ещё раз... И ещё... А потом бы простил. Но Блэк не придет просить только за свою шкуру, а Регулус... Уже год я его не видел, а не разговаривал нормально и того больше. Если бы он понял, КУДА попал, то пришел бы. Вроде он жив, а значит, втянулся крупн..
- А если он не приходит, потому что боится, что его не примут? Или считает, что ему не отмыться?
- Я не знаю, Лили. Я ведь почти забыл, какой он... внутри. Эх, братец, братец.
- Прости, если сделала тебе... больно.
- Ничего. Время сейчас такое. Пока, рыжик. Чмокни Гарри.
- Чмокну. Пока.
Сириус поднялся на мотоцикле в воздух, помахал Лили, а сам задумался о брате. Кто он в окружении Вольдеморта? Холодный и жестокий приближенный или всему подчиняющийся трус?
И он, и стоящая на пороге Лили ждали вестей из прошлого... Хороших вестей. Впервые за долгое время...
Двадцать восьмое октября 1981 года.
Небольшой полукруглый зал с гранитным полом и завешенными драпировкой стенами. Снизу льется рассеянный свет непонятного происхождения. На небольшом толстом и дорогом ковре стоят этажерка с книгами и удобное резное кресло. В нем сидит, чуть развалившись,неестественно белокожий мужчина в строгом темном костюме и светлой мантии и внимательно всматривается в глаза другого мужчины, гораздо более молодого, стоящего на голом черном полу. Молодой, наглухо затянутый в черное, смотрит спокойно и холодно, но немногие выдержали бы взгляд красных, абсолютно нечеловеческих глаз, из которых словно исходят лучи недоброй энергии. Особенно когда они проникают к вам в мозг.
В зале было абсолютно тихо, но на самом деле сейчас шел ментальный обмен информацией, хотя информация шла в одном направлении — из блестящих черных глаз в ярко-красные. Время от времени сидящий в кресле сдержанно, но довольно кивал головой. Наконец, он отпустил сознание другого:
- Ты не теряешь времени, сидя под крылышком у Дамблдора. Полезные результаты после двух месяцев в стане врага, Снейп.
У красноглазого был очень звучный голос, который отдавался эхом в стенах залы, заставляя входящих сюда терять самообладание. Но Снейп оставался бесстрастен и недвижим.
- Я знал, что из тебя выйдет хороший шпион ещё тогда, когда отправлял в Хогсмид. Я не ошибся. Как видишь, у твоего проступка в Кардиффе были весьма полезные плоды.
- Благодарю, мой Лорд, - Снейп поклонился и быстро выпрямился.
- И о плодах, Северус. О чудесных спелых плодах. Вполне возможно, что я совсем скоро выполню твою просьбу.
Снейп непроизвольно сжал руку в кулак. От Темного Лорда не укрылся этот жест, но он лишь усмехнулся:
- Ступай. И позови ко мне Регулуса Блэка.
Снейп снова склонил голову и сделал несколько шагов назад, не отворачиваясь от Вольдеморта (таковы были негласные правила). Только у самой двери он развернулся и вышел.
В соседнем зале, намного большем по размеру и богато украшенном, но при этом лишенном потусторонней атмосферы, сидела большая группа людей. Здесь были и красавицы-волшебницы со своими спутниками в элегантных, но старомодных одеждах, и грубые на вид колдуны в повседневных мантиях, люди с проседью в волосах и вчерашние выпускники Хогвартса. Одинаковой была только Темная метка на левом предплечье, прикрытая и замызганными манжетами, и витыми браслетами,и кружевами. Кто-то с безмятежным видом курил мундштук с сигарой, кто-то ходил взад — вперед... Тем не менее, на закрывшего за собой дверь в покои Лорда Снейпа, все обернулись разом, явно порываясь что-то спросить. Вот только ни у кого не получалось это сделать, глядя в бледное лицо с поджатыми губами. В тишине, но под прицелом взглядов Пожирателей Смерти, Снейп подошел к сидящему в неудобном кресле стройному юноше с забранными в хвост темными волосами:
- Он хочет видеть тебя, Регулус.
Регулус Блэк кивнул, встал, стараясь не смотреть при этом на угрюмую шатенку, похожую на банши, и направился к ТОЙ двери, по дороге напуская на себя почтительно-безмятежный вид. Никто не заметил, как его серые глаза при этом приняли такое же непроницаемое выражение, как и у Снейпа...
Глава 4Двадцать девятое октября 1981 года.
… С утра лил дождь - мелкий, частый и холодный. В Лондоне все было затянуто туманом. Казалось, все краски словно вытекли из мира, кроме серой и голубоватой. Сириус притормозил на перекрестке у какого-то парка и уставился на красный глаз светофора. Постоянно падающие капли умудрялись достичь кожи и скатиться под одежду даже сквозь длинную, густую и плотную шевелюру парня, и без того взвинченного.
Зеленый все не загорался; Сириус одной рукой дернул завязки на куртке и стал натягивать капюшон. Машинально посмотрев направо, он заметил сквозь пелену мокрого тумана сидящую на скамейке в пустом парке девушку. По тому, как сотрясались худенькие плечи, было видно, что она рыдает. И рыдает страшно, еле сдерживая крик (а может, и не сдерживая, но с дороги было не слышно из-за гула машин). Длинные растрепанные волосы висели, насквозь промокшие, как пучки коричневых водорослей, но ей явно было наплевать.
«Почему ты плачешь? Судя по всему, случилось у тебя что-то страшное. Как хочется завыть вместе с тобой...» - подумал парень.
Девушка повернулась к Сириусу лицом, своеобразным жестом отбрасывая со лба тяжелую прядь. Руки Блэка, лежавшие на руле мотоцикла чуть дрогнули, а сердце забилось: ему показалось, что он её узнал... На секунду отвернувшись, выбирая возможное место для парковки, Сириус снова посмотрел на мокнущую под непрерывным дождем («Да перестань ты уже лить!») скамью , но девушки там уже не было.
«Наверное, показалось. С чего бы ей здесь быть? Да и не видел я её уже года четыре, мог перепутать. ...А ведь она, если это была она, могла бы вывести меня на брата. Сова из родового гнезда вернулась ни с чем...»
Через несколько светофоров Сириус решил, что точно обознался, но на душе стало ещё тяжелее, чем было в последние дни.
Тридцать первое октября 1981 года. Девять вечера.
… Горячие бутерброды казались совершенно безвкусными. Лили со вздохом отложила ужин. Джеймс медленно доел свою порцию и , поблагодарив её, встал из-за стола и взял на руки Гарри, сидевшего на диване с яркой картонной книжкой. Мальчик доверчиво ткнулся головкой в плечо отца.
- Показать тебе мишку? - Джеймс достал палочку и нарисовал в воздухе дымчатого медвежонка в смешной кепке. Гарри радостно захлопал в ладошки.
Лили с печальной улыбкой смотрела на них. Она постоянно чувствовала смертельную усталость не столько от занятости, сколько от постоянного напряжения, бездействия и переживаний. Уже две недели, как они не выходили из дома даже в сад. Осень эта действительно стала кровавой: с середины сентября нападения и акции устрашения начались с удвоенной силой. Был убит Бенджи Фенвик, два работника Министерства, вырезана семья гоблинов в Ноттингеме...
«Все, как говорил Северус.»
Гарри с грустью смотрел в окошко на сад, ставший золотым, и не переставал просить маму пойти погулять. Топаз печально мяукал у двери. Джеймс ходил злой как голодный дракон и чуть ли не бросался на стены. Они с Лили избегали друг друга, чтобы не ухудшить положение ещё и пустыми, злыми ссорами. Сама юная женщина пряталась от всех теперь не в саду, а на чердаке, усевшись на старую ворсистую диванную подушку.
У них не стало никакой связи с внешним миром: опасно стало даже посылать сов. В крайнем случае Дамблдор разрешил использовать Патронусов.
... Дамблдор... Почему он не придет к нам и не объяснит хоть что-то? Гарри должен вырасти вот так, в четырех стенах? Цветком без солнца. А Джеймс и я должны дождаться, когда нас придут убивать? Мученики-христиане в прошлом сами шли на казнь, да. Но они знали, за что гибнут, а я отказываюсь принять, что наше заточение может помочь ВСЕМ, как гласит это пророчество. Зачем оно только прозвучало?! Если бы Снейп не донес... Стоп! Снейп-то донес, он был шпионом. А вот почему ему никто не стер память? Дамблдор очень проницателен и не дал бы просто так отпустить парня с дурной репутацией, сидящего под дверью. Северус сказал, что потом раскаялся и пришел обратно. Но это было после... А в тот день разве мог Альбус знать, что Снейп попытается замолить грех?
Что-то очень нехорошее закралось в мысли девушки, но её отвлек Джеймс:
- Лил, Гарри уснул, прямо у меня на руках, - он улыбнулся, глядя на сына, которого и впрямь держал на груди. - Ты не отнесешь его в кроватку? Или я?
- Давай я.
Кладя мальчика на голубенькое одеяльце и укрывая его, Лили снова задрожала от ужаса. Если её крошечку кто-то тронет...
… Если в войне гибнут невинные, значит она априори несправедлива. Да и не только война, это кровавое чудовище почище мантикоры, любое дело не стоит страданий невинных. Я отвечаю за свою жизнь и умру, если понадобиться, но обрекать на смерть других людей. А как же души? Души, которые могли бы остаться чистыми. Это пятно на совести тех, кто мнит себя выше Бога, позволяет себе «предусматривать» течение жизни других.
Перед глазами Лили проплыли все жертвы войны, включая юного Пожирателя, убитого Джеймсом. Понять друг друга они с Поттером так и не смогли: он жаждал биться, расшвырять всех на пути к логову Вольдеморта и разорвать последнего пополам, а она... Нет, Лили ни на секунду не отказывалась от борьбы, помогая чем могла, сидя в заточении под Фиделиусом, но она все чаще приходила к мысли, что зло будет пытаться уничтожить все светлое в мире ВСЕГДА. Убьют Вольдеморта — через несколько лет может объявиться новый Темный Лорд, под другими лозунгами... И снова соберет под знамена жаждущих власти, садистов, скрывающих под ханженским благополучием свои пристрастия, униженных подростков, которым вместо объяснений о зле и добре рассказывали ерунду вроде «Гриффиндорец должен бороться с мерзким наследием Слизерина »... в виде таких же глупых детей. Биться можно и нужно не только на палочках, но и в душе.
Конечно, эти мысли не сформировались в голове Лили за пару дней. Война, рождение ребенка, почти два года под домашним арестом, разрыв с Джеймсом, неожиданно вылетевший из ниоткуда Снейп, три месяца бессонных ночей заставили девушку быстро и болезненно «помудреть». Эти перемены даже проявились внешне, но реакция заметивших очень отличалась. Одни говорили: «Лили, ты стала такой грустной! Где наше гриффиндорское солнышко?!», зато другие, в то числе Сириус и Ремус говорили, что она чем-то стала похожа на мудрую главу рода, милосердную к слабым и раненым, как их описывают древние сказания (ну, такое словесное кружево выплел, конечно же, Рем). Лили в ответ на это лишь смущалась, так как в зеркале по прежнему видела рано выросшую девчонку с тоской в глазах. Джеймс, увы, относился к первым...
… Лили вдруг стало очень холодно. Октябрь был дождливым даже для Британии, но сейчас по коже пробежал настоящий мороз. Закутавшись в шаль, девушка спустилась обратно в гостиную. В сердце из ниоткуда стал закрадываться страх... Что-то неуловимо изменилось в воздухе... Под удивленным взглядом Джеймса Эванс метнулась в кладовку, где хранилось приготовленное ею Зелье Иллюзий.
… Это зелье, при точном соблюдении рецепта, загустевало в виде шариков со стеклоподобной оболочкой. Разбитый, этот шарик выпускал из себя иллюзию человека, чья слюна или кровь (Лили использовала первое) была добавлена в зелье на нужной ступени.
Долгое и сложное приготовление нескольких порций состава заняло у неё почти весь август. Помимо хитрого набора компонентов оно включало магическую составляющую в виде нескольких заклинаний на разных стадиях варки. Но больше всего Лили удивила модификация, подробно описанная Снейпом в пергаменте и отсутствующая в книгах по зельям. Эта модификация позволяла сделать возникающих призраков непрозрачными и обладающими хрупкими, но достаточно надежными подобиями плоти. При подходящем освещении их можно было запросто принять за реальных людей.
«Глина, молоко, сердолик и ветка кипариса. Так просто...», - удивлялась Лили, но интуиция подсказала ей, что как раз «простые» рецепты — наследие древности, сохраняемое от дурных глаз и извращенных умов в течение веков.
Она сделала по «шарику» для Гарри, Джеймса и для себя. В бою Зелье Иллюзий не могло помочь, зато в случае внезапного нападения идеально подходило для бегства. Границу аппарации пришлось сузить непосредственно до стен дома, а Джеймс не переставал возмущаться, что изготовление порт-ключей подмяло под себя Министерство, наверняка по наущению паникеров-брюкратов, а то и тайных пожирательских посланников.
… Лили подошла к Джеймсу, сжимая в руке шарик Зелья, и положила его в карман рубашки парня:
- У меня дурное предчувствие, Джеймс. Возьми, пожалуйста.
- Если тебе будет спокойней. Знаешь, мне тоже нехорошо. Если...
Ему не дал договорить Топаз, который резко сорвался с дивана и спрятался под шкаф с отчаянным шипением. Под дверью загорелся свет и...
… В комнату влетел серебристо — синий грызун... Патронус, только почему-то тусклый и нечеткий. Тем не менее, Лили и Джеймс узнали его - это был Патронус Питтегрю. Что-то произошло.
Грызун встал на задние лапы и торопливо выпалил голосом Питера:
- У меня нет выхода, Джеймс. Я не знаю, где сейчас остальные, поэтому шлю Патронуса к вам. Я у себя. Со мной мама... Они окружили нас, Джеймс! Люпин, предатель, привел их к нашему дому! Их три или четыре человека! Пожиратели Смерти! Я долго не продержусь, я ранен, а мама... она не воин! Лили, Джим, помогите нам, как сможете.
У Джеймса зашумело в ушах, собственная кровь ударила в голову. Он машинально бросился к двери, но Лили, поняв его намерение, преградила ему дорогу:
- Ты что?! Нам нельзя покидать дом, это смерть! Надо оповестить Орден, пошлем Патронусы Сириусу или...
- Довольно, Лили! Ты слышала Питера! Пока Орден будет собираться, он уже будет мертв! И его мать! Я не могу просидеть здесь, а назавтра оплакивать ещё одного мертвого друга!
Перед глазами Поттера плыли огненные пятна. Все смешалось в кучу: предательство Ремуса, заточение вдали от всех, вдали от борьбы, разрыв с Эванс, которая так и не стала его, НИКОГДА не была ПО-НАСТОЯЩЕМУ его, смерть, нависшая над другом...
- Джим, пойми, здесь что-то не так! В этом сообщении! Рем... Он не предатель!
- Ты вообще склонна обелять всякую падаль, я заметил.
Джеймс промчался мимо Лили, распахнул дверь и исчез. Девушка только и смогла выкрикнуть ему вслед: «Я оповещу всех!»
… Лили давно не было настолько страшно, и ужас возникал не только от опасности, в которой сейчас оказались Питер с матерью, но и от нехорошего чувства... там, под сердцем. Всё шло как-то не так. С того момента как зашипел Топаз.
Но времени думать не было: что бы не произошло, необходимо поднять Орден на ноги! Камин был заблокирован, и Лили подняла палочку, подумав о сыне:
- Экспекто Патронум!
Из палочки вылетел пучок чистого серебристо-синего света, на ходу приобретая очертания изящной лани. Лили спешно продиктовала сообщение, направляя его мысленно Сириусу, который сегодня как раз был на круглосуточном дежурстве:
- Сириус! Питер прислал патронус, что на него напали Пожиратели и с ними Ремус! Он у себя в доме, с матерью! Кажется, ранен! Джеймс помчался туда, я не смогла его остановить! Подымай всех, и отправляйтесь к Питеру! Мне страшно!
Лань вслед за Джеймсом растворилась в сумерках... Ноги Лили подогнулись и она рухнула на пол. Она была почти в шоке, в ушах звенело. Наверху вдруг заплакал Гарри. Едва поднявшись на ноги, его мама поспешила в детскую. Её мышцы будто налились свинцом, челюсти свела судорога.
… Подойдя к кроватке, девушка заметила, что все ещё сжимает в одной руке палочку, а в другой — шарики с зельем. Лили попыталась успокоить сына, поцеловав его, как вдруг бросилась к шкафчику и, положив палочку на тумбочку, стала одевать Гарри в теплый комбинезон... Юную женщину слегка отпустило, когда внизу раздался хлопок двери.
«Джеймс вернулся! Или кто-то из наших!!!»
Лили бросилась к лестнице, но, едва она выскочила из комнаты и подбежала к перилам, как время резко замедлилось, словно ударившись о стену...
...У входной двери стоял человек... Очень высокий, в мантии с капюшоном. Лили узнала его прежде, чем он поднял голову и посмотрел на неё...
В темноте загорелись два жутких красных глаза. А потом он улыбнулся, спокойно и ужасно, не двигаясь с места.
Пытаясь развернуться назад, не останавливаясь, Лили упала. Невыносимо много времени ушло на то, чтобы собрать волю в кулак, подняться и броситься в комнату к сыну...
Вольдеморт смотрел на неё, как хищник на мечущуюся, но уже обреченную жертву. Он не торопился. Сегодня с угрозой из пророчества будет покончено. Девка пусть живет, если захочет. Он, не спеша, поднялся по лестнице.
… Захлопнув за собой дверь, девушка схватила сына, прижала к себе, схватила палочку и попыталась запереть комнату, когда с другой стороны ударило заклятие. От столкновения двух лучей дверь с грохотом вылетела в коридор. Не дожидаясь, пока Вольдеморт зайдет внутрь, Лили бросила на пол шарики Иллюзий. В клубах пара поднялась фигура, на глазах уплотняясь...
«Окно! Выскочить из него, а там — аппарировать! Ему придется разорвать меня на части, взорвать, сделать что угодно, но Гарри я не отдам!»
Это было единственным шансом, хоть и придется прыгать со второго этажа в густые заросли кустарника. Но до окна девушка не добежала...
Разломившаяся на части дверь царапнула Вольдеморта по левой руке. Он увидел, как по его белой коже потекла струйка крови, и это привело его в такую ярость, что он ворвался в детскую с целью мгновенно испепелить и грязнокровую тварь, и её щенка. На секунду он растерялся, увидев сразу двух рыжих женщин с детьми на руках. Лили была в полуметре от окна...
- Авада Кедавра!!! - и зеленый луч прошил насквозь сразу четыре фигуры.
… Лили почувствовала мертвенный холод, ударивший её между лопатками и мгновенно пробирающий до самых костей. Она опустила глаза вниз и увидела, как луч смертельного заклятья прошел сквозь её грудь и голову Гарри...
«НЕТ! Господи, нет! Я умру, но Гарри должен жить!» - вся любовь, боль и отчаяние юной матери были вложены в эти слова, и в следующий миг Лили почувствовала, что её тело немеет...
Сзади вдруг раздался низкий, чудовищный, отчаянный рев, который не могло произвести ни одно живое существо. А спереди послышался звон разбитого стекла и прозвучал вполне человеческий крик...
...Лили, все еще прижимавшая к сердцу сына, упала в оконный проем вместе с выбитым жутким взрывом стеклом. Они падали с пятиметровой высоты в заросли роз. Лили вдруг показалось, что чьи-то руки поддержали её в падении... Где-то мелькнул свет, а потом все чувства исчезли. Только ладони девушки нащупали биение сердечка Гарри...
… Сильнейший грохот поднял на ноги всю Годрикову Лощину. Люди, выскочившие на улицу, в ступоре смотрели на горящий дом, который появился словно из ниоткуда. Пожар быстро потушили, но второй этаж коттеджа оказался разрушен. Жители тщательно обыскали все развалины и сад, но никого не нашли: ни мальчика, ни юной женщины, ни кого-то ещё...
Продолжение следует...
Глава 5Приходить в себя было очень тяжело: из тела словно выдернули все кости и накачали под кожу свинец.
Лили с трудом приподнялась на узкой деревянной кровати, покачиваясь из стороны в сторону и пытаясь отбросить с лица спутанные волосы. Руки почти не слушались, перед глазами крутились огненные колеса. Девушка только терла ладонями лицо, пытаясь вспомнить, что с ней произошло, но сознание не прояснялось...
Через какое-то время темное пятно рядом с кроватью приобрело очертания большого кресла. Лили с трудом повернулась на бок и заглянула туда. Её губы чуть приоткрылись, а из горла вырвался хрип, когда она увидела на кресле Гарри, свернувшегося клубочком и завернутого в покрывало. Его мать, не в силах пошевелиться, вглядывалась в синий полумрак комнаты, пока не заметила, что покрывало опускается и поднимается, что мальчик дышит...
Сил на эмоции не было. Где-то на границе рассудка мелькали воспоминания о Вольдеморте и зеленой вспышке, о Джеймсе, Снейпе и Патронусах, но Лили снова упала на кровать и крепко уснула.
Второе пробуждение оказалось более удачным: Эванс смогла встать с кровати и осмотреться. Комната, где они с Гарри находились, была почти пустой, кроме кровати и кресла, и абсолютно незнакомой. Беленые стены, дощатый пол из темного некрашеного дерева, закрытое ставнями маленькое окно — это явно был старый деревенский дом. Света не было, только сквозь щелки в ставнях пробивались розовые солнечные лучи, в которых кружились частицы пыли. Один лучик упал на живот девушки, мгновенно оживив в её памяти все события жуткой ночи.
«О, небо! Вольдеморт пришел в наш дом, он пытался убить нас! Я помню Аваду! И разбитое окно. Кто-то кричал и ревел. Джеймс побежал на помощь Питеру... Где сейчас они, что случилось?!»
Лили на цыпочках обошла комнату, осматриваясь и пытаясь понять, где она, кто её сюда привез и что теперь делать. На плен Пожирателей это не было похоже, потому что её палочка лежала на кресле рядом со все ещё спящим Гарри: «Пусть спит. Сон лечит. Авада пробила его лобик и мою грудь... Почему мы живы? И почему я странно спокойна, хотя хочется кричать?»
Ответ на последний вопрос Лили получила, вдохнув посильнее воздух, пахнувший наскоро убранной нежилой комнатой и... чем-то терпко-сладковатым. Ноздри затрепетали, когда она узнала по запаху одно из успокоительных зелий, чей дымок сейчас мягко струился повсюду.
Девушка снова огляделась кругом и заметила двустворчатую дверь, прикрытую старой, светлой занавеской. Её невнимательность можно простить, зная, что она чудом выжила после смертельного проклятья и падения. Однако, к двери она подкралась быстро, бесшумно и так же осторожно приоткрыла одну створку, на секунду ослепнув от закатного солнца. Вот только в соседней комнате явно ждали её пробуждения, потому что она услышала:
- Уже очнулась... Как ты?
Лили машинально распахнула дверь и наставила на говорящего палочку, хоть и сразу узнала голос. Она стояла на пороге большей по размеру комнаты с распахнутым окном. Ей навстречу, из-за стола, рывком поднимался Снейп... Но не успел он сделать и двух шагов, как увидел, что юная женщина окаменела на месте, глядя за его спину, в окно. Он понял, что там её так шокировало, и застыл, поджав губы.
Рот Лили чуть приоткрылся, глаза расширились, отразив алое солнце, заходящее за высокие горные пики, поросшие густым лесом. Девушка замерла и ткнула волшебной палочкой в грудь Снейпа, прошептав:
- Где мы? Это точно не Британия! Куда ты нас привез? И как?
Северус опасливо покосился на на деревянное острие и ответил:
- То, что ты пережила, ужасно! Но постарайся меня выслушать спокойно. Мы сейчас в Югославии (современная Сербия — прим. автора)...
- ГДЕ?!
- Страна такая на юге Европы, на Балканах, - в голосе Снейпа прозвучала еле заметная нотка нетерпения. - Этот дом — самое безопасное место, поверь мне, потому что в Англии сейчас форменный ад.
- Так ты аппарировал сюда со мной и Гарри... - всплеск сил прошел, и она бессильно опустилась на шаткий стул у стены, но странного человека перед собой Лили не выпускала из поля зрения. Резко вскинув голову, девушка почти выкрикнула:
- А что Вольдеморт? Что произошло? Как я понимаю, никто не знает, где сейчас мы?
Снейп чуть вздрогнул, отвернулся к окну и медленно ответил:
- Нет, я был вынужден сказать Дамблдору. Да, я был там... - он сглотнул, - когда... все произошло. Прости.
- За что? - Лили смотрела на ссутулившегося у подоконника парня, освещенного пылающим закатом.
- Я не знал, что он нападет тридцать первого, показываться ему на глаза было опасно. Догадывался.... перед этим произошло кое-что. Но именно в ту ночь я пришел поздно. И увидел... Кстати, я посмотрел твоего мальчика — он в порядке.
Пользуясь тем, что Лили не видит его лица, Снейп позволил себе зажмуриться и на мгновение стиснуть зубы. Сзади он услышал тихое:
- Ты бы не смог ничего сделать Он ударил нас Авадой, - Лили замерла, приложила у груди руку, потом опустила голову и посмотрела на неё. - Не понимаю, как... Ничего не помню... только крик и рев. Кричал ты (Снейп кивнул при этом), а ревел? Он?
Снейп повернулся к ней и громко прошептал:
- Пока ты спала, я успел аппарировать назад и поговорить с Дамблдором. Он сказал мне, что Темный Лорд повержен, Авада отразилась назад. Но...
- Так он уничтожен?! - выпалила Лили, перебив его. Она резко задышала, не веря своим ушам.
… Он сгинул. Все закончилось! Пророчество оказалось истинным!
Северус заметил, что Эванс вот-вот обрадуется, вскочит, а этого нельзя было допустить, ведь когда она узнает правду, ей станет ещё тяжелее, чем было, нет ничего хуже не оправдавшейся последней надежды. Поэтому он быстро проговорил:
- Повержен — не значит, что уничтожен. Альбус говорит, что он вернется. Да и я, признаюсь, не верю, что одним смертельным проклятием можно уничтожить Темного Лорда...
Эти слова глухим толчком отдались в сердце и голове Лили, но угасший порыв и впрямь не успел причинить боли. Девушка глухо спросила:
- А что ещё сказал глава Ордена? Что произошло за эти сутки, с другими? Ведь прошел день?
- Он сказал, чтобы я быстрее привез тебя назад в Британию. Но... сейчас там кошмар. Мои... Пожиратели Смерти пытаются скрыться, а некоторые Светлые маги показывают себя... с необычной стороны.
- Ты о чем? - прищурилась Лили.
Снейп потянулся к столу, взял оттуда номер «Пророка» и протянул его девушке со словами:
- Мне ты все равно не поверишь, так хоть прочти...
После чего снова развернулся к окну и стал внимательно рассматривать горную гряду. Лили тем временем с постепенно набирающим силу возмущением изучала заголовки.
«Неназываемый повержен! Этой ночью в деревне Годрикова Лощина произошло чудо, избавившее наш мир от страшного темного мага! Мудрость и провидение спасли прелестную женщину, сильную волшебницу и самоотверженную мать - Лили Поттер и её сына Гарри от неминуемой гибели, обратив силу мерзавца против него самого!»
Лили едва не сделалось дурно от этой слащавости: «Это писали явно не члены Сопротивления, а «добропорядочные» маги, отсиживавшиеся в войну по кустам...» Другую свою мысль она не смогла не озвучить:
- А откуда известно, что мы с Гарри живы?
- Не знаю, сам удивился. Слухи — вещь похуже плесени, и потом, ваших же...тел не нашли.
- Почему написали, что я — Поттер?
- А разве нет? - Снейп изумленно посмотрел чуть выше её головы.
«Почему он избегает смотреть мне в глаза?» - подумала Лили, а вслух сказала:
- Нет. И Гарри тоже. Мы с ним — Эвансы, - на удивление спокойно, даже для себя, ответила девушка, хоть под сердцем и заныло, но упоминание о Джеймсе заставило её снова внимательно просматривать газету, продираясь сквозь слащавый пафос в поисках ответов на вопросы.
«Вот! Джеймс Поттер. храбро бился против четверых Пожирателей Смерти, поверг двоих, был тяжело ранен... сейчас в госпитале св. Мунго... Пожиратели бежали с поля боя... Наверное как-то почувствовали, что он «повержен», я слышала, что у них есть способ... Хорошо, что Джим жив.»
- А что Сириус и Питер? - Лили хотела сказать это про себя, но вышло вслух, и Снейп, ходивший по комнате от рукомойника до входной двери, сразу же ответил с плохо скрываемыми отвращением и дрожью в голосе:
- Изгнанный наследник благородного рода наглядно продемонстрировал всем свое нутро сегодня рано утром. Открой третью страницу.
«Увы, среди храбрых борцов с Неназываемым оказались и мерзкие предатели, открывшие свое истинное лицо!» - вещал неведомый журналист, которого Лили уже начинала ненавидеть.
«Этим утром Сириус Орион Блэк, происходящий из знаменитой чистокровной семьи, славящейся своим фамильным безумием и любовью к Темной Магии, устроил кровавую бойню в маггловской части Лондона. Как оказалось, Блэк был причастен к нападению на семью Поттеров, возможно, он и вывел Неназываемого на них. Храбрый друг Поттеров Питер Петтигрю хотел остановить Блэка, но был убит страшным Взрывающим заклятием вместе с двенадцатью случайными прохожими! Мы не помещаем фото с места события, потому что не каждый может выдержать это зрелище. К счастью, Сириус Блэк был арестован отрядом авроров под командованием Корнелиуса Фаджа и сейчас уже находиться в Азкабане, где и проведет остаток жизни, как и надлежит предателю и убийце...»
Газета выскользнула из рук Лили и упала на пол.
- Это какое-то безумие... Это бред. Будто ад вырвался наружу! - шептала девушка, в растерянности и ужасе озираясь по сторонам.
- Я тебе говорил. Тебя могут разорвать прямо на улице, из мести или ещё по каким-то мотивам, потому что стараниями этих писак ваши портреты и сообщение, что «великие Поттеры повергли Неназываемого» сейчас во всех газетенках! - Снейп старался говорить ровно, хоть его и трясло изнутри, и внимательно следил за Лили, чтобы она не упала в обморок или не наделала глупостей от отчаяния.
- Да ты же не знаешь! Сириус в Азкабане за то, что не совершал! Он не мог вывести Вольдеморта на дом Джеймса! Хранителем тайны был Питер! Хранителем тайны был Питер... В тот вечер он прислал Патронуса, что он окружен Пожирателями во главе с Люпином, Джеймс не выдержал и бросился туда... Где его чуть не убили. И тут же ворвался этот.
Все встало на свои места, картина предательства вырисовывалась отвратительно ясно: ни Люпин, ни Сириус не были предателями...
Снейп не выдержал и бросился к Лили, согнувшейся, уткнувшись лицом в колени, и разрыдавшейся от кошмара открывшейся правды. Дотронуться до неё он не решился, но все же наклонился к ней и сказал:
- Я не успел тебе сказать, а ведь Дамблдор пообещал сегодня же прислать Шизоглаза Хмури. В десять вчера по местному времени. Сейчас полпятого. И... не плачь, пожалуйста.
Эванс посмотрела на Снейпа, который на этот раз не стал отводить глаз, и только сейчас увидела, в каком он состоянии: под глазами залегли глубокие черные круги, губы растрескались, худоба стала просто нечеловеческой. Юноша явно был изуродован внутренними страданиями. Она захотела что-то сказать ему лично, но у неё вырвалось лишь:
- Спасибо тебе, конечно, за укрытие. А Шизоглаз прибудет сюда?
- Нет. Этот дом принадлежал моей двоюродной бабке и она наглухо его законспирировала. Я аппарирую с тобой в Британию, а там он встретит тебя и отведет к Дамблдору, - говоря это, Снейп отодвинулся назад и снова отвел глаза, хотя до этого его взгляд и взгляд Лили были соединены. - Чокнутый аврор-параноик — единственный человек, которому можно доверять в данной ситуации.
Оба умолкли и сидели так какое-то время. Потом Лили сконфузилась и спросила:
- Слушай, а здесь...
- Во дворе.
Девушка натянула свои сандалии, прошла через темную прихожую, уставленную какими-то склянками, и вышла на запущенный, поросший травой двор. Как бы она себя сейчас не чувствовала, не отметить окружающую красоту она не смогла. Кроме домика, оказавшегося и впрямь старой деревянной постройкой, неподалеку был ещё меньший по размеру двухэтажный флигелек и прямоугольная дощатая конструкция известного назначения... Зато находилось все это в чудной лощинке у подножия высокого каменистого холма, окруженной густыми деревьями. В Сербии было теплее и суше, чем в Британии, алые и золотые листья деревьев ещё не до конца облетели и шуршали в малиновых сумерках вместе с пожухшей высокой травой. По тому, что отсюда были видны горные пики, Лили поняла, что дом сам стоит на склоне горы, а холм — лишь небольшой её отрог. На ветках деревьев и кустарников дрожали и переливались капельки росы... Девушка подумала вдруг, что ей, поживи она здесь немного, стало бы легче и светлее на душе; в её памяти всплыло где-то слышанное чудесное название - «Джеравица» (самая высокая гора в Сербии — прим. автора).
Когда Лили вернулась в дом, то застала там следующую картину: Гарри проснулся и сейчас стоял на кресле, бочком повернувшись к Снейпу и внимательно глядя на него,рассматривающего малыша, как котел с неизвестным зельем. Лили они напомнили махонького котенка и присматривающуюся к нему гигантскую ворону, вернее, черного ворона. Едва мальчик заметил маму, как сполз с кресла и подошел к ней, Снейп же с раздраженнием в голосе сказал:
- Он же самый обычный мальчишка! Что в нем есть такого, чем он смог бы убить могущественного мага? Даже если в будущем ему предсказаны великие дела, то его сотню раз могут уничтожить до поступления в Хогвартс.
- Признаться, тоже не понимаю и очень не хочу, чтобы мой сын вырос «маленьким Буддой» без нормальной жизни. Вот только не надо говорить о нем в таком тоне.
- Извини...
Проснувшийся Гарри захотел есть. В доме обнаружились наспех захваченные Снейпом сыр и хлеб, а на крошечном очажке удалось вскипятить чайник. Сидя за столом, Лили кормила Гарри, да и сама съела несколько кусочков; хозяин дома ничего не ел, только тянул горячий несладкий чай из стакана. Наконец, Лили не выдержала молчания и решилась спросить у него то же, что и тогда, летом, в саду:
- Ты продолжаешь заниматься Темной Магией?
- Если ты имеешь в виду «осваивать и пользоваться», то — нет, - Снейп был рад и не рад этому вопросу одновременно.
- Почему? Это же такие «глубины истинного знания, а не те сопли, что нам дают в школе, ничего не объясняя и не давая суть»! - Лили возмущенным тоном по памяти процитировала слова самого Снейпа, сказанные им ещё на курсе четвертом.
- Потому что реальной пользы темное знание не приносит, оно забирает все силы, а когда ТЫ у него просишь что-то, то получаешь лишь иллюзию, - в голосе юноши появился надрыв, лицо, которому уже некуда было бледнеть, позеленело, и Эванс поняла, что затронула что-то очень личное. Она осторожно спросила:
- О чем ты? У тебя... что-то случилось?
При этих её словах Северус сразу вспомнил грязную палату в бесплатной маггловской клинике, тусклое электрическое освещение и мечущуюся по койке женщину с сшитой из частей головой, воющую и стонущую, как ребенок с тяжелой умственной отсталостью. А рядом — её сына, тощего и лохматого, с проглядывающей в разорванных манжетах Меткой... Зелья, заклинания, от которых встали бы волосы дыбом у Невыразимых, исписанные клочки пергамента — все было тщетно, женщина медленно превращалась в живой труп. А потом Мальсибер посоветовал ему старинное и давно запрещенное зелье с заклятьем, в состав которого входила кровь ребенка ("Вон сколько магглов вокруг, Сев!"). Глядя в его рецепт, Снейп понял, что должен остановиться... Пергамент он тут же сжег, всем сказал, что его мать умерла, и вывез её на скудное бабкино наследство в Грецию, в монастырь, о котором знал по рассказам, где Эйлин, к его безмерному удивлению, и поставили на ноги монахини, среди которых были и волшебницы, и магглы, и даже сквибы.
Лили внимательно смотрела на него, но о матери Снейп не мог рассказать даже ей, даже если бы это могло восстановить их отношения. Поэтому он постарался обрисовать ей свой выбор в общих чертах:
- Ну, смотри, ведь существует же обряд, способный поднять мертвеца из мертвых? Но все знают, что психика, интеллект... душа не подлежат восстановлению. И представь, что ты все же совершишь его над любимым человеком, получив в итоге инферния или, в лучшем случае, зомби, с пятнами тлена, отсутствием души и неуемными инстинктами разной степени. Через пару недель ты убьешь это... тело или/и сам себя. Это самый яркий пример, но там все так, поверь мне. Все равно что... - Снейп сдержал грубое слово, - целовать женщину, на которую наложен Империус.
- Тебе надо было получить Метку Вольдеморта, чтобы понять это?! - тихо и с обидой в голосе выговорила Лили.
Снейп опустил голову и умолк. Через какое-то время он произнес:
- Ты бы поспала. Я тебя разбужу в нужное время. Знаю, ты завтра побежишь к Поттеру в больницу, а потом — выручать лохматого из лап дементоров.
Встававшая со стула Лили при этих словах оцепенела, и Снейп прикусил язык, думая, что обидел её, укоряя себя за срыв, хоть он и произошел из-за чудовищного напряжения последних дней. Но замерла девушка не из-за этого, тем более что первым делом она собиралась дать показания за Сириуса, а Джеймсу... ему стоит скорее написать, не нужно бередить прошлое, они и так мучились, сидя вдвоем взаперти. Просто до неё только сейчас дошло, что почти двадцать часов она была в распоряжении Снейпа. Что он привез её сюда, на руках или левитируемых носилках. Положил на кровать, разул, укрыл их с Гарри пледами. И не сделал ничего дурного с ними... Хотя мог сотню раз убить мальчика, а её...
«Он работает сейчас на Дамблдора, и не мог ничего себе позволить, чтобы тот не сдал его в Азкабан», - начала было девушка в мыслях, но быстро все отбросила, вспомнив фразу о плевелах и пшенице. Скоро она уже засыпала в малой комнате, уложив Гарри рядом и укрывшись с ним покрывалом.
… Снейп разбудил её, помахивая палочкой с Люмосом над её головой, шепотом сказав, когда она открыла глаза:
- Вставай, уже пора. Через полчаса Шизоглаз будет ждать нас в Британии.
Лили поднялась, попила воды, взяла на руки завернутого в покрывало сына и вышла на улицу, ожидая Снейпа, запиравшего дом. Было совсем темно и прохладно, и девушка ежилась в черной водолазке, тонких джинсах и сандалиях на босу ногу. Вместе с Северусом они зашли в лесок и шли около минуты. В свете Люмоса на голых ветвях, оставшихся листьях и паутине искрились росинки, где-то ухнула сова, между старыми деревьями клубился туман. Как ни привыкла Лили за годы жизни в волшебном мире ко всяким красивым необычностям, она подумала, что вот здесь все напоено истинным, предвечным волшебством. Она спросила у молчавшего Снейпа:
- Получается, что у тебя есть родня в Сербии?
- Уже нет, - неохотно ответил тот. - Была бабкина сестра, без семьи, но она умерла несколько лет назад. Бабка была по фамилии Сребрович, из угасшего древнего рода. Она встретила Филиппа Принца и уехала с ним в Британию... Принцы — тоже обнищавшие потомственные маги, но сейчас ни их, ни Сребровичей не осталось. Один я... недоделок.
Лили подивилась корням Снейпа и хотела его укорить за «недоделка», но тут они вышли из леса. Девушка машинально обернулась и обнаружила, что горы виднеются на горизонте, а они стоят на каком-то поле.
«Так где-то в той чаще невидимый портал! И только Север знает, где именно. Небось на самом деле домик его бабки стоит возле обрыва».
«Север» осторожно взял её за руку и попросил приготовиться к аппарации. Лили крепче прижала к себе сына, и все трое исчезли.
...Когда мир остановился, то они оказались в знакомом девушке месте: на берегу маленькой речки в предместье Лондона, который горел огнями неподалеку.
Из темноты раздался одновременно звучный и хриплый голос Хмури, а вскоре и он сам с двумя аврорами, тоже тайными членами Ордена, подошел к ним. Внимательно ощупав взглядом троих путешественников, Аластор слегка обнял Лили одной рукой:
- Ох, здравствуй, девочка, чуть не рехнулись мы тут все. Зато... - он умолк и взглянул на Снейпа. - Дамблдор велел тебя не трогать, я и не буду, хотя, может, и стоило бы! Лили и Гарри я забираю, и увожу в Хогвартс, там они будут в безопасности.
Снейп чуть кивнул, не сводя напряженного и опасливого взгляда с грозы темных волшебников. Его лицо было непроницаемо, он весь будто окаменел. Лили, не обращая внимания на плохо скрываемое изумление орденцев, повернулась к Северусу и сказала:
- Спасибо тебе. Ты тоже будь осторожней. До свидания.
… Аластор с соратниками и Лили с ребенком скрылись из виду, а Снейп ещё долго стоял на ветру и смотрел им вслед, прежде чем аппарировать...
Продолжение следует...
Глава 6Ночь с первое на второе ноября, Хогвартс.
- Что ещё рассказал тебе Северус?
- Это всё... - Лили замолчала, глядя на главу Ордена, задумчиво расхаживающего по кабинету. Ей казалось, что обстановка этого места никогда не поменяется, что бы не случилось, как не стареют герои сказок и не ветшают их дворцы. Феникс на жердочке, расшитые занавеси, звенящие инструменты — такие же незыблемые, как волшебный потолок в Большом Зале и ежегодная речь директора... Девушка иногда тихонько клевала носом, но держалась, слишком важным был этот разговор. Гарри лежал на кушетке и тоже не спал, рассматривая диковинки на полках и красавца Фоукса. Лили отпила сладкого отвара из предложенной директором чашки и сказала:
- Я все равно не понимаю, что нас спасло. Я не требую ответа, директор, но, возможно, мне станет легче, когда я узнаю всю правду, как бы она не была болезненна...
Альбус Дамблдор не торопился с ответом, но молчать, глядя на Лили и маленького Гарри, он не мог:
- Я осмотрел развалины дома Джеймса... Соединив твой рассказ с сообщением Северуса, я сделал несколько выводов и главный из них — произошло чудо.
- Чудо? - переспросила Эванс, хотя была согласна с этим словом.
- Да. Ты говоришь, что Авада Кедавра несомненно ударила вас обоих. Ты знаешь, что один луч заклятья забирает одну жизнь. Попав в тебя, он убил бы, но дивная связь матери и ребенка спасла вас. Каждый из вас был чем-то большим, чем один человек и одна душа. Такое простое и верное объяснение, - задумчиво произнес маг.
- Любовь бессмертна, да уж, - тихо сказала Лили. - А я вспомнила, что среди жертв Пожирателей мы не находили беременных женщин... В смысле, погибших от заклятия, а не от чего-то ещё.
Дамблдор при этих словах удивленно замер и согласно кивнул, Лили явно чуть опередила его в размышлениях.
На душе у Лили стало теплее, когда она услышала, что их с сыном спасла любовь. Она не сомневалась, что умрет за него, но чтобы это проявилось так ярко... Однако, она все же спросила:
- Ещё я создала защитную иллюзию, с имитацией плоти. Могла она как-то преломить Аваду?
- Возможно, я нашел в доме следы заклинания. Ты молодец, Лили, создать такую сложную разработку...
Девушка в ответ насторожилась, поняв, что Северус не стал рассказывать «шефу» о своих попытках помочь Лили и, наверняка, их встречах. Уводя разговор от скользкой темы, она заговорила о будущем, вернее, пыталась заговорить, но у неё вырвалась отчаянная мольба:
- А что нам теперь делать дальше? Как жить? Он ведь... вернется?
- Северус рассказал тебе и это? - голос Дамблдора звучал печально, но Лили расслышала в нем нотку гнева и насторожилась.
«Война сделала меня ненормальной, - подумала девушка, - я недоверчиво смотрю на директора Хогвартса, организовавшего Светлое Сопротивление».
Она была права, забеспокоившись, и чувствовала это подспудно, не сводя при этом чуть зачарованного взгляда с мудреца. Ей хотелось, чтобы Дамблдор стал ближе, чтобы он перестал смотреть на неё сквозь очки с высоты своей мудрости. Хотелось, чтобы кто-то сел рядом и поговорил с ней, а не сыпал разумными советами, оставаясь безмерно далеким в ореоле возраста, опыта, почитания и прочего... Просто отец или друг, брат. Лили боялась, что Директор не станет вдаваться в подробности по поводу возможного возвращения Неназываемого, но, к её облегчению, он все подробно стал ей объяснять:
- Не думаю, что Вольдеморт вернется скоро, но это произойдет в обозримом будущем, а наша задача — не пустить дела на самотек, не дать...
- А что будет с Гарри? - спросила Лили. - Что с этим пророчеством? Оно потеряло силу? Прошу прощения, что перебиваю вас, но мой сын...
- Я все понимаю, Лили, - мягко сказал Дамблдор. - У меня есть сердце. Увы, я не могу солгать, сказав тебе, что теперь Гарри в полной безопасности, так как пророчество потеряло силу.
Лили стиснула зубы, директор продолжал:
- Авада отразилась в Вольдеморта, почему — трудно точно сказать. Но, осмотрев место, я обнаружил остатки его сгоревшей плоти. Они и следы взрыва говорят, что заклинание не убило его, а повлекло сложную реакцию, лишившию его тела. Моя степень изучения темной магии позволяет сказать, что у него были возможности защитить себя от смерти.
Худенькая женщина медленно каменела при этих словах, но Дамблдор, хоть ему и было жаль её, продолжал. Необходимо было убедить девочку в том, что теперь вся жизнь её сына должна быть под контролем.
- К счастью, Лили, мы не можем знать, как именно и в чем проявится пророчество. Я не предлагаю тебе отправить Гарри в монастырь в Тибете, но оставаться беспечными, податься эйфории, которая начнется в обществе, когда будет схвачено большинство Пожирателей, нельзя.
- Быть беспечными трудно, после тех пафосных публикаций в «Пророке», написанных непонимающими людьми, - недобро фыркнула Эванс.
- Увы, - картинно развел руками Дамблдор, - Тут я бессилен, потому что сам про себя узнаю из этих газет много нового и интересного.
Лили слегка улыбнулась.
- Но я могу предоставить тебе убежище, закрытое и от врагов, и от любопытных. Почему бы тебе ни пожить пока в Хогвартсе?
Девушка вздрогнула: перспектива нового заточения откровенно ужаснула её. Да и в школе женщина с ребенком будет явно инородным и привлекающим внимание элементом. От любопытных школьников и не менее любопытных преподавателей скрыться не удастся, а становиться бесполезным экспонатом под стеклом Лили не собиралась. Она попыталась объяснить это все директору и он её понял, спросив затем о её планах:
- Может, ты вернешься в мир магглов, к родителям? А твои друзья и... Джеймс? После окончания войны многие раны залечиваются...
- Родители путешествуют, у Петуньи семья. Друзья сами в опасности, после того, что случилось с Сириусом... А Джеймс... - она не договорила, не удержавшись от укоризненного взгляда в адрес седобородого мага. - Там нечего восстанавливать.
- Увы, душа человека — тонкое творение... По этой же причине я не смогу ответить на твой вопрос, почему никто не подозревал в предательстве Питера, - печально вздохнул Дамблдор. - Я знаю, как тебе трудно, но сейчас надо решить вопрос о вашей с Гарри защите. Уцелевшие последователи Вольдеморта могут напасть на вас, это так. Тебе будет довольно легко затеряться в Хогсмите или на Косой Аллее, но вы с Гарри вдвоем будете неизменно привлекать внимание... И к вам не приставишь пару охранников, нужно что-то надежнее... Как твои отношения с сестрой, Лили?
- С Петуньей? - Эванс удивленно вскинула брови. - Не очень. Я бы сказала, что формальные, а жаль... У неё сын — ровесник Гарри. Почему так все складывается... Но вы же не предлагаете отправить нас с Гарри к ней и Вернону?
- Увы,ты опять меня опередила. Ты можешь не ехать, это будет для тебя душевно сложно, но отправить туда мальчика... Защита родственных уз не намного слабее той, которая не дала Аваде Кедавре погубить вас в ту ночь. Я могу особым образом использовать Чары Кровного Родства и защитить дом твоей сестры от всякой опасности извне. Ты не разлучишься с сыном надолго, это лишь временная мера, - Дамблдор попытался успокаивающе улыбнуться, но тщетно: Лили закрыла лицо руками и надолго задумалась...
- Я согласна, ради Гарри. Но для меня немыслимо... Не будить его больше утром, не гулять с ним, не рассказывать на ночь сказки... - печально выговорила она через какое-то время. - Дайте мне слово, что и Гарри, и семья Петуньи окажется в безопасности, что это временно, что Гарри обретет нормальную жизнь.
- Обещаю тебе, ничего со стороны Вольдеморта и Пожирателей грозить им не будет, - ответил Дамблдор, рассматривая напряженную юную женщину с несоответствующей возрасту мудростью в глазах, появившуюся вместо гриффиндорки-обаяшки и восторженной новобранки Ордена. Скоро она уже просила у него письменный прибор, чтобы сразу составить письмо Петунье.
Стараясь излагать коротко, но убедительно, Лили написала сестре, что сейчас война замерла на неопределенный срок, но она все же сердечно просит Петунью приютить на время племянника, так как их пытались убить. Отдельно Эванс выделила, что на их с Верноном дом будут наложены защитные чары и никто не сможет их потревожить.
«Я вовсе не требую от тебя растить Гарри вместо меня. Я заберу его через какое-то время. Деньги на покупки для него ты можешь брать из оставленного нам нашими родителями перед их отъездом. Да, я буду навещать его, но ничем не стесню ни тебя, ни твоего мужа. Надеюсь, с моим маленьким племяшем все хорошо?»
Дописывая письмо, Лили впервые подумала о своем будущем, о том, что делать теперь лично ей. Гарри растет, им надо где-то жить, ей, наверняка, надо искать работу, у Джеймса она лично не возьмет ничего... Но Лили велела себе подумать об этом завтра, после слушания по делу Сириуса.
Альбус, все это время внимательно, но украдкой следивший за ней, правильно понял (или же прочел) её мысли, так как, запечатав письмо, Лили услышала его мягкий голос:
- Кстати, Лили, прости за настырность, а чем ты планируешь заняться в мирное время? Просто в Хогвартсе есть место преподавателя маггловедения, после ухода в декрет миссис Бербидж... Могу ли я предложить скромную помощь?
Девушка с благодарностью посмотрела на своего старого учителя и ответила:
- Я не против. Но справлюсь ли? Я совсем девчонка...
- Ты справишься, я уверен. А что касается возраста... Северус неплохо заменил профессора Слагхорна, хотя его методы...
- Снейп — преподаватель?! - у Лили хватило сил изумиться.
- Да. Я взял его из... некоторых соображений. Сейчас он, правда, временно отстранен от должности, из-за министерских проверок, ты понимаешь. Но если ты не хочешь работать с человеком, сдавшем вас Вольдеморту...
- Но он же... вернулся? - склонила голову набок девушка.
- Сомневаюсь, что он повернет назад, к Пожирателям и их доктрине, - ответ был сдержанным, тон — холодным.
Лили не хотела говорить, почему-то, с Дамблдором о Северусе. Это было бы нечестно по отношению к последнему, а другие важные вещи они обговорили, в том числе и арест Сириуса; директор обещал помочь, но после того, как Лили сама об этом заговорила, будто забыл.
Домовик приготовил гостевую спальню. Лили вежливо попрощалась с Дамблдором, пожелавшим ей спокойной ночи, и ушла за откровенно зевавшим эльфом.
Оставшись один, Альбус долго думал о произошедшем, глядя на алое мерцание рубинов гриффиндорского меча. Тяжелейшая ответственность, взятая на свои плечи, обязательства перед организованным им Орденом, школой и магическим сообществом вообще вынуждали его всегда просчитывать все не на один шаг вперед, а сразу на несколько. Сейчас, в состоянии хрупкого и временного мира, это было особенно важно, важнее, возможно, чем в годы войны, когда решения надо было принимать немедленно... Опытный маг и организатор, Дамблдор понимал, что буря грянет неожиданно и на этот случай нужно иметь всех возможных участников событий перед глазами, чтобы принять необходимые меры. Пророчество не просто осталось в силе, оно начало действовать не тогда, когда его выпалила Трелони, а когда Том направил палочку на Гарри. И нельзя было допустить крах возможности окончательно избавить мир от чудовищного злодея из-за непродуманной детали, упущенной мелочи, отсутствия контроля...
Так думал величайший волшебник двадцатого столетия, сидя в резном кресле в окутанном дымкой кабинете, в окружении древних книг и мерцании неведомых инструментов...
*******************************
2 ноября 1981 года, Косая аллея.
Очень уютный номер в гостинице при Дырявом котле.
...Проникающее сквозь волшебное окно заходящее солнце. На столе — теплая сладкая выпечка с вареньем и остывающее какао. Гарри, доедающий румяную ватрушку...
Лили, закрыв входную дверь, с теплотой рассматривала эту незамысловатую картину уюта, пусть и не домашнего. Только что она проводила Эммелину, Фрэнка и Алису, зашедших к ней утром и сопровождавших её в Министерстве. Радости встречи не было предела, Лили будто не могла насмотреться на лица, ставшие такими родными за время существования Ордена. Она не могла передать, насколько ей было хорошо с ними, понимающими её, не источающими слезливую жалость и не тыкающими пальцами, как в музейный экспонат. Увы, с последним отношением она успела столкнуться, пока заселялась в две комнатки в «Котле». К счастью, хозяин Том и его жена не задавали лишних вопросов и были в меру приветливы, зато за день Лили досыта натерпелась вытаращенных на неё глаз, шушуканья за спиной, а то и просто бесстыжей лести в лицо, особенно от домохозяюшек в цветастых мантиях. О том, что её ожидало в Министерстве, не хотелось и вспоминать лишний раз. После целого дня бедлама Лили внутренне согласилась отдать Гарри к Петунье, в не-волшебный мир, стараясь унять при этом заходящееся сердце. Дамблдор должен был придти через пару дней...
Друзья принесли хорошие новости: все довольно быстро успокоилось, большинство сторонников Неназываемого спасали свои шкуры и не собирались продолжать боевые действия, жертв не было. Увы, без печали не обошлось: конечно, все были в шоке, узнав о предательстве Питера, но сил искать его для отмщения не осталось, а Эммелина сообщила в ответ на вопрос Лили о Люпине:
- Это хорошо, что Рем теперь вне подозрений, но, к сожалению, увидеть его и извиниться мы сможем не скоро...
- Как?! - взвилась тогда кошкой Эванс.
Ребята неловко молчали, потом Алиса выпалила тихо и возмущенно:
- Министерство, чтоб им... Используют кровавую неразбериху в своих целях. Какая-то дрянь пустила слух, что Неназываемый активно привлекал на свою сторону представителей других рас и полукровок...
- Бред, - перебила Лили. - Все знают, что он-то как раз собирался привести их в полное подчинение перед людьми!
- Так-то оно так, - ответил Фрэнк, - Но ты же знаешь, как легко убедить в ненависти к непохожим бюргеров, ничего не видевших в своей жизни страшней потери кошелька. Короче, Ремусу и таким, как он, пришлось убраться из Британии. Он недалеко, в Ирландии, с родителями, писал об этом в письме, просил не беспокоиться. Другим хуже... Жозефине Томпсон, нашей соседке, пришлось взять дочек и уехать из Лондона в глушь только потому, что её покойный муж — полукровка от брака женщины и ледянника. Как раскопали — не понимаю. Ледянники мало чем отличаются от детей Адама и остались сейчас только в Гималаях, да на полюсах. Видать, кто-то прямо задался целью...
Лили подумала о бедном Ремусе, застенчивом и гордом одновременно, и о не виденном ею живьем народе из сверкающих ледников, о невысоких, беловолосых, смуглых, своеобразно привлекательных мужчинах и женщинах в бело-голубых одеждах, и прониклась отвращением к нацистам из Министерства.
… Расстилая себе и сыну накрахмаленное постельное белье, Лили вспоминала поход в «цитадель власти» и удивлялась своему спокойствию.
Их встретил полный хаос. Даже посетителям было видно, что никто не знает, за что хвататься. К счастью, «самоотверженной волшебнице и далее со всеми остановками» удалось пробиться к секретарю Бартемиуса Крауча и вытребовать прием. Несколько членов Визенгамота, явно близко знакомых с Альбусом, помогли ей в этом.
Лежа в кровати, Эванс вспоминала белого от ярости Крауча, выслушавшего её слова о том, что у Сириуса, не бывшего Хранителем Тайны, «физически» не было возможности предать их, тон, с каким глава Департамента Правопорядка велел вынести Веритасерум («Я не верю пустым словам, даже если они принадлежать «героине»!)... Сыворотка, казавшаяся Лили жидким азотом... Напуганный секретарь, строчивший показания... Слащавая дамочка, велевшая ей не волноваться... Лили стойко все сносила, лишь бы добиться освобождения Сириуса и, слава Богу, ей удалось выбить из Крауча пересмотр дела... Заседание было назначено на завтрашний день, без Сириуса, только слушание Визенгамотом записи показаний Эванс. К её возмущению, Крауч запретил ей появляться на этом заседании, объявив его закрытым, и быстро выставил Лили вон.
Фрэнк, выслушавший гневную тираду приятельницы по дороге назад, заметил, что в этом-то ничего удивительного нет:
- Они не хотят признать свою ошибку, свою недальновидность. Но это как раз хороший знак. Если бы ты пришла на процесс, то Крауч точно не справился бы с возмущением Визенгамота: ты же у нас теперь героиня. Была бы у Крауча возможность устроить показательный разгромный процесс с приговорением Сириуса к Поцелую дементора — он бы не стал тебя выгонять... Он жуткий человек, разрешение на использование Непростительных — его рук дело.
Лили и раньше представляла, кто такой Бартемиус Крауч, но не ожидала, что ей придется вытаскивать невиновного друга из лап вроде бы светлого волшебника. С другой стороны, после предательства Питера и Снейпа, оказавшегося тайным агентом Ордена, она уже ничему не удивлялась слишком сильно. Главное — скорое освобождение Сириуса стало реальным...
Думала Лили и о своем будущем, которое пока представлялось ей весьма туманным. Знала точно она одно — к Джеймсу не вернется. С Гарри он пусть общается... От мысли девушка уткнулась лицом в подушку и расплакалась, горько осознав, насколько все это неправильно:
«Почему мы были такими глупыми? Юность — да, но можно было не поддаваться уверениям, что мы — расчудесная влюбленная пара?! Свои головы зачем?! Подружилась я и с Сириусом, и Ремом. А тут — пара улыбок и все, ослепли. Поспешность, поганая поспешность... Надо было подождать, подержать дистанцию... Настоящие влюбленные рвутся друг к другу сквозь бетонные стены и реки огня. А тут — стерпелось и «слюбилось»!!! Бедный парнишка своей гибелью только показал нам это!»
Лили плакала, ворочалась, сердце болело, к горлу подкатывала тошнота и снова пришел страх темноты... Девушка свернулась клубочком и забылась беспокойным сном, просыпаясь несколько раз за ночь. И каждый раз ей нестерпимо хотелось увидеть Северуса...
****************************
Ночь со второго на третье ноября, граница Венгрии и Югославии.
Ночная бензоколонка, так же как и ночной полустанок, - совершенно особенное место, о чем знают все путешественники, не любящие сытый предоплаченный комфорт. Среди темноты и мчащегося мимо мира возникает маленький островок, освещенный электричеством, где, кажется, не действуют обычные законы нашего существования. Некая параллель, существующая независимо от мира. Шагни за тонкую кромку желтого или голубоватого ирреального света — и ты окажешься неведомо где и встретишь неведомого кого... Может — жуткого, а может — долгожданного...
Молодого байкера, мчавшего по междугороднему шоссе, одолевали более приземленные и жизнерадостные мысли. Весело посигналив знакомому заправщику, венгр припарковал железного коня у колонки и вставил в бак «пистолет». Хозяин колонки подошел к нему и поприветствовал:
- Здравствуй, Иштван!!! Что это ты делаешь ночью в этакой глухомани?
- И вам здравствуйте, Лайош! Я тут решил сделать сюрприз Марише! Она ждет меня к полудню, а я раз — и к утру к ней подъеду! - улыбнулся в ответ парень.
- Ох уж эта молодежь! Горит кровь в жилах! - добродушно улыбнулся Лайош, смуглый человек с лицом в шрамах. - А не страшно? Ночью ехать?
- Да нет... Шпаны здесь нет... Разве что граница близко, - Иштван мотнул головой туда, где далеко в темноте мерцали огни пограничного пункта. - У них там снова неспокойно, неймется южным братьям все... А вы не боитесь, дядя Лайош?
- После того, как я с товарищами бежал от Чаушеску (румынский диктатор с 1965 до 1989 года - прим. автора), мне уже ничего не страшно. По сравнению с этим кровопийцей средневековый Влад Дракула — ничего особенного. Но тут ты прав здесь ни бандитов, ни нечисти, хотя вон видишь машину? Семья из Сербии едет к родне. Их долго держали на таможне, так они попросились у меня переночевать на колонке, боятся по темноте ехать.
- Сербы суеверны, - отмахнулся Иштван. - Хотя, я когда поворачивал сюда с деревенской дороги, так что-то завыло... Не собака. Я чуть не навернулся от неожиданности. Надеюсь, это была птица.
В это мгновение свет на секунду померк и подул холодный ветерок. Парень поежился:
- Ой, нет, давайте не будем о таком на ночь...
- Да нет тут никого и ничего! Даже страшных историй не рассказывают в этих местах, - сказал Лайош, косясь на лампочку в фонаре. - Вот были бы мы в предгорьях Карпат или, если про Югославию говорить, у Проклетия!
- Где? - в глазах Иштвана загорелся огонек юношеского любопытства.
И снова откуда-то послышался тоненький вой, постепенно понижавшийся, переходя в гул... На этот раз вздрогнул даже бывалый заправщик, продолжив, тем не менее:
- Горы на границе Сербии и Албании так называются, неуч! Они невысокие, но очень густо поросшие лесом и мало освоенные из-за постоянных стычек в тех краях. Так вот, про тамошние ущелья много чего рассказывают... Особенно там, где выситься Джеравица...
Он умолк, заметив, что Иштван заметно побледнел, вглядываясь в ночной мрак. Скорой Лайош услышал странный звук, будто кто-то очень быстро перелистывает страницы книги. Звук нарастал, подул ветер и вдруг свет лампочки резко потускнел, будто темнота сейчас утопит бензоколонку, маленький человеческий островок... Молодой Иштван облизнул пересохшие губы и собрался что-то сказать, когда его слова заглушил тонкий, ни на что не похожий вой.
Смертельный страх пронзил двоих венгров и спавшую в машине семью, даже сквозь сон. Лайош почувствовал, как что-то несется на них из темноты вместе с холодным ветром. И оно выло... Высоко и тонко, будто от запредельной боли... Хуже зверя в агонии...
Люди окаменели, молясь только про себя, чтобы ЭТО прошло мимо, чтобы они не увидели ЕГО, потому что тогда — смерть...от страха...
Мимо колонки, на границе света и тьмы, промчалось нечто на невидимых крыльях, подняв в воздух комья земли. Иштвана и Лайоша обдало холодом и ужасом, потом невидимый сгусток мрака умчался дальше, в Югославию...
Только через пятнадцать минут люди пришли в себя... Иштван почувствовал себя неожиданно обессилевшим и напросился ночевать в домик Лайоша, который всю ночь просидел молча за столом над зажженной свечой...
Глава 7Азкабан.
В Азкабане нет часов и минут, нет времени суток и времен года, нет даже прошлого и настоящего, а уж тем более — будущего. Есть только бесконечная витая лестница, обвивающая этажи с камерами, больше похожими на склепы, длинный коридор с колоннами, ведущий от камер к лестнице и обратно, - и всё. Здесь даже факелы загораются только перед визитами людей Извне, из Большого Мира, где есть солнце и свет, в остальное время — почти кромешный мрак, который так по нраву дементорам. Заключенным все равно, они, вскоре после прибытия в страшную башню-крепость, тонут в той внутренней тьме, которую вызывают в них дементоры. Здесь не выживают даже крысы и плесень...
Начало дня — стук цепей по каменным плитам пола, до блеска натертым сотнями ног многих поколений арестантов, лязг замков... Кто-то в Министерстве решил, что похороненным во мраке нужно умываться, поэтому между колоннами в коридоре стоят грубые каменные чаши, заполняющиеся холодной морской водой. Сгорбленные фигуры в робах бредут из камер к ним, под незрячими взглядами стражей, шуршащих между колоннами. Отросшие космы, шаркающие шаги — заключенных недавно с трудом можно отличить от сидящих годы.
Морская вода пахнет солью, свободным миром, кроме неё ничего здесь больше не издает аромата... Разве что удушливое чувство животного, первобытного страха, источаемое тенями в капюшонах.
Холодный блеск в ладонях чуть освежает лицо и разум. Но ненадолго. Через несколько минут снова камера, отчаянье и не изживаемое чувство вины... «Ты обрек на смерть друзей и ещё двенадцать невинных человек, ты подставил их под удар предателя», - надрывно шепчет в голове то ли свой, то ли чужой голос, срывающийся на хриплый хохот. Ночью снились пятна крови и остекленевшие глаза, а из камеры неподалеку, сквозь дверную решетку, раздавались плач, стоны и бессвязно выкрикиваемое имя брата... Да, хуже невозможно. Но голос узнаваем, и вот тонкая фигура стоит сейчас у соседней чаши, длинные косы завешивают лицо...
Сириус Блэк медленно поворачивает голову и смотрит направо, на узкие, похожие на сосульки, запястья и ладони, подносящие воду и промывающие скрытое в волосах лицо. Рука Сириуса, опережая разум, касается острого локтя:
- Вы — Мериел? - то ли вопрос, то ли утверждение...
- Я была Мериел... - голос хриплый и прерывающийся.
Сердце обрывается, ещё одна часть воспоминаний теперь задернута трауром... Расспросы не нужны, он разобрал её вопли во сне...
За спиной появляется дементор; люди чуть ли не сами бросаются назад в камеры, лишь бы подальше от этого существа.
На следующий день он просто стоял над чашей, жалея о том, что она слишком мала, чтобы захлебнуться. Сириус дернулся, когда невесомые пальцы провели по его плечу:
- Могу тебе рассказать. Чтобы ты не думал о НЕМ, как о исчадии тьмы, потому что он не был им... Он вернулся, раскаялся...
Банши выглядят красивее, а на руке — череп со змеей, но Сириус внимательно слушает надсадный голос... У них всего несколько минут, но скоро Блэку показалось, что в воде заблестели искорки света... Наверное, галлюцинация... Но само главное — скользящий ужас не мог забрать у них этот разговор, потому что есть счастье, с улыбками, смехом и сиянием, а есть такие чувства, которые светлы даже в темноте, несмотря на то, что связаны с горем и печалью...
***
Третье ноября 1981 года, «Дырявый котел», раннее утро.
…
«Сириус повел себя, как всегда, в своем репертуаре. Он просто сел на нары и сказал аврорам, что никуда не пойдет и будет воем вгонять дементоров в депрессию, пока не будет пересмотрено дело Хендрейк. Она, дескать, тоже сидит за чужое преступление. Что сказал ему на это заместитель Крауча — цитировать не буду. А вообще ситуация сложилась скользкая и опасная. Дело в том, что эта женщина — дочь чрезвычайно уважаемого, но ныне покойного аврора, а ещё — Пожиратель Смерти, в чем нет сомнений. Её взяли двадцать девятого октября при нападении троих Пожирателей на семью волшебников Уизли. Она уже ранее «засветилась» в паре дел, поэтому была отправлена в Азкабан без суда. Как и Сириус, да. Я не могу тебе рассказать всего в письме, Лили, но Министерству придется сдвинуть и это дело, чтобы не всплыли наружу некоторые темные пятна в биографиях некоторых карьеристов. Только не вздумай снова показываться на глаза Краучу и даже Хмури! Я буду извещать тебя о всех важных событиях. Алиса.»
- Вот так, шок за шоком, - прошептала себе под нос Лили, опустив письмо. - А я еще называла сдвинутой Батильду Бэгшот. Завтра выясниться, что Дамблдор и Геллерт Гриндевальд — один человек, а МакГонагалл в юности была танцовщицей в цыганском таборе.
Под рукой оказался высокий стакан с морсом. Лили залпом его осушила, и попыталась переварить очередную порцию новостей: Сириус требовал освободить Пожирательницу Смерти, скромный тихоня Питер оказался предателем и серийным убийцей, а сегодня еще должен был придти Дамблдор, чтобы отправить Гарри к Петунье, сестра дала свое согласие... И тогда Лили останется совсем одна, без близкого человека, к которому можно приникнуть, показаться слабой...
Измученная девушка с утра уже выпила успокоительный порошок, а сейчас насыпала в новый стакан с морсом ещё порцию. Едва сердце искусственным образом успокоилось, как раздался мягкий, но настойчивый стук в дверь. Эванс вздрогнула и, наставив на дверь палочку, спросила кто там.
С вежливым приветствием вошел Дамблдор. Девушка позволила себе на секунду прикрыть глаза.
- Ты готова, Лили? - мягко поинтересовался маг.
- Д-да. Вы так быстро...
- Надеюсь, ты не передумала?
- Я соглашаюсь только ради безопасности Гарри. Уж лучше я, чем он, - полным отчаянья голосом прошептала Лили.
Она не предложила гостю сесть, ни о чем его не спросила. Молча выйдя в соседнюю комнату, Лили взяла на руки недавно проснувшегося сына, негнущимися пальцами надела на него тот самый комбинезон, унесенный из дома Джеймса, и передала в руки Альбуса. От сердца немного отлегло, когда мальчик, ничуть не испугавшись величественного волшебника, потянулся ручками к вышитым на мантии полумесяцам, переливающимися всеми цветами радуги. Дамблдор улыбнулся ему и малыш тоже хихикнул в ответ.
- Думаю, не стоит задерживаться, - обратился Альбус к матери Гарри. - Я уже все подготовил для наложения Чар Крови. К полудню дом Петуньи будет полностью непроницаем для любой магии. Ты сможешь навестить сына хоть завтра.
Лили только кивнула. Дамблдор, видя её состояние, молча пошел к двери, держа на руках мальчика. Они уже почти вышли, когда Эванс метнулась вперед и встала между ними и входной дверью.
- А может — не надо? Каково ему будет, когда я не приду через полчаса? Он маленький... ему нельзя... без мамы оставаться, - белое лицо, расширенные глаза, окаменевшие черты. Все то, чего так испугался в своем видении Снейп.
- Лили, - сказал с едва заметной укоризной Альбус, - мы ведь все обсудили с тобой. Подумай о том, что лучше для Гарри, для его жизни. Сколько он живет — столько его хотят убить.
Девушка не трогалась с места, будучи не в силах, хоть и осознавала необходимость и доверяла главе Фениксов.
- Отойди, пожалуйста, Лили. Отойди, - печально добавил волшебник.
Эванс отошла в сторону. Дверь закрылась тихо, но девушке показалось, будто ею хлопнули так сильно, что пришлось зажать уши. Также прижимая руки к голове, она бросилась на кровать и пролежала неподвижно и почти не моргая больше часа. Грудь теснило, веки жгло, но сил плакать больше не было, только губы шептали: «Почему?»
Заставив себя встать, Лили почувствовала, что стены номера, казавшегося таким уютным, когда здесь был Гарри, сейчас давят. Натянув плащ из принесенных Алисой её вещей, девушка выскочила из гостиницы на маггловскую улицу, побродила по ней немного, а потом аппарировала туда, куда вдруг её потянуло исстрадавшееся сердце.
Осеннее солнце, ещё светившее с утра, сейчас почти скрылось за низкими тучами. Дул не сильный, но упрямый студеный ветер, заставляя шуметь и шептать море вереска. Вересковая пустошь, воспетая многими авторами, сейчас была скорбной и неяркой, но странно утешала Лили, бродившую среди кустарничков и покрытых мхом валунов. Мыслей не было, девушка только вслушивалась в шелест травы, пожалев вдруг, что не знает наизусть какой-нибудь чудесной кельтской песни... Или молитвы, древней и прекрасной, как все, идущее из божественной вечности, в отличие от мирских просьб послать деньги, здоровье и избавить любой ценой ото всякой печали, от всякой необходимости думать.
«Господи, что делать? Неужели я могу вот так сделать своего сына марионеткой, живущей только ради одной миссии? Если бы я могла переложить это пророчество на себя! Неужели все прах перед несколькими словами, произнесенными в кабаке странной женщиной? Любовь, например. Я в это не верю».
Лили никогда не верила в злой рок, в предопределенность, и события последних лет её жизни только укрепляли эту веру, особенно такие вещи, как потерявшая силу Авада Кедавра...
В траве рядом что-то зашуршало. Лили выхватила палочку, но увидела, что это всего лишь кролик, хорошенький и пушистый, болезненно напомнивший ей о Топазе.
«Кстати, а что стало с котом»?
Кролик дернул ушками, посмотрел на присевшую на камень девушку и скрылся из виду. Лили улыбнулась:
- Надо же, уже осень, все вокруг такое тусклое и печальное, а он живет, спешит куда-то...
Лили обвела взглядом засыпающую пустошь и неожиданно представила её весной, когда зацветут всеми оттенками цветы, в воздухе будет летать пыльца, а в гнездах запищат птенцы, запахнут чабрец и шиповник. И ничто не сможет помешать растениям и животным жить. Лучика солнца достаточно, чтобы изгнать смерть... В природе нет смерти, именно поэтому увядание так прекрасно и вид его иногда способен утешить...
«Восстань против мрака, и он убежит», - прошептала юная женщина, сидя на берегу верескового моря. - «О да. Ничего не предопределено. Мы сами делаем свой выбор, и никто не может отбросить нас назад...»
Она сидела так ещё долго, пока совсем не стемнело, шепча что-то под нос. В душе Лили рождалась крепкая уверенность, что не нужно выращивать одного ребенка на смерть, ради всеобщего благоденствия. Одна Жертва уже спасла нас от царства Смерти, и сравнивать нельзя. Вольдеморт — лишь человек, хоть и человек Тьмы, и человек со Светом в душе может одолеть его... Любой человек.
Из туч на секунду блеснул пунцовый солнечный луч и скользнул по сухой траве, на мгновение обняв за плечи Лили.
На другом конце пустоши, за несколько миль от Эванс, в траве загорелся красный огонек — волшебный светильник. В высокой траве засветились маленькие ростки растения, подобные белым шарикам. Через несколько мгновений шарики рассыпались искрами, которые были тут же умело подхвачены металлическим черпачком.
Снейп отработанным движением высыпал искорки в пузырек и со вздохом отложил его в сторону. Попытки забыться в работе оказались тщетными. Молодой человек просто не знал, что ему делать дальше. Темный Лорд пал, Лили осталась жива, от Азкабана его спас Дамблдор, попутно предоставив хорошую работу, однако удовлетворения ничего это не приносило. Лорд должен был вернуться, Лили наверняка останется потерянной для него, директор Хогвартса — работодатель, человек со своими тайными планами. Дамблдор уже успел вломить ему за самодеятельность, будто не понимая, что Пожиратели-фанатики, та же Белла, почувствовав боль Метки, бросятся на её зов, чтобы разыскать хозяина.
Северус думал о том, чтобы написать Лили, предложить помощь, но быстро отбросил эту мысль. Отвращение к себе, собственноручно ломавшему те немногие вещи, ради которых он мог продолжать постылую жизнь и страх раскрыть душу,заставили его выбрасывать из головы размышления о реальности. Но это было тщетно, что показала ещё та ночь в саду. Упиваться образом спасенной Лили не получалось, перед глазами все время вставала худенькая девушка, самая драгоценная в мире, мечущаяся, как и он, среди равнодушных «столпов знания» и друзей, меняющих лица...
Сев на холодную землю и скрестив ноги, Снейп уставился на едва различимый в сумерках горизонт. Сердце нестерпимо заныло, когда он на минуту вообразил, как среди колышущегося вереска зажигается огонек, веселый, яркий, красно-золотой. Теплый. Вот он все увеличивается, приглашая сесть рядом, согреться. Открыть душу. И вот неожиданно бледную холодную руку сожмет нежная ладонь...
На пятом курсе для него погас рыжий огонь. Летом после седьмого — золотистые глаза его матери. Да, она, к его безмерному облегчению, осталась жива и относительно здорова, но с тех пор Эйлин понятия не имеет, кто он такой... Сейчас наступила псевдоспокойная жизнь, но груз совершенных преступлений и глубоко запрятанная жажда счастья, настоящего, а не бутафорского, терзали Северуса изнутри. Раскрыться, снять тяжесть с души, ему было некому, да и не умел он, зная, что в раскрытую душу очень удобно плевать, а искать в жизни радость попроще не давало чувство вины - порочный круг. Оставалось только закрываться, скручивать нутро, сердце в железные тиски и пытаться делами, интеллектом искупить преступления, ошибки. Шпионаж в пользу Ордена Феникса помог спасти немало жизней и предотвратить ужасные вещи, но радости и облегчения это не приносило. Не хватало чего-то... Может, любви? Какой взрыв раздражения вызвал в нем этот маленький Гарри, сын Лили и Поттера! А из-за чего? Он ведь ЕЁ сын! Северус и сам не знал ответа на этот вопрос, к свои двадцати годам он научился любить только Лили. Он понял, что любит мать, а не просто хочет свернуть за неё шею папочке, только когда увидел её в послеоперационной палате... С другой стороны, именно тогда он порвал с Темной Магией, увидев её никчемность в действительно важных вещах, по сравнению с которыми остальное — прах...
А что дальше — Снейп не знал, никто его не учил подобным вещам, а наука Вольдеморта дорого ему обошлась. Но он все же пришел к мысли, что надо попытаться идти вперед, отмыться от зла, любой ценой. Безопасное местечко в Хогвартсе дано ему не для того, чтобы лелеять там свои бесценные кости, обтянутые кожей. Не бросать Лили одну...
Так они и сидели, Северус и Лили, на разных берегах верескового моря, мучаясь от одиночества, слушая крики звавших друг друга ночных птиц. Потом встали и ушли, каждый в свою пустую «норку».
***
Третье ноября 1981 года, Лондон, ранее утро.
Утро было холодным, чистым, зеленым и очень тихим. Ночью прошел дождь, оставив за собой блестящие лужи на асфальте. Здесь, в крохотном переулочке Лондона, находился один из входов в Министерство Магии. Здесь же Лили должна была встретить двоих отпущенных на свободу узников Азкабана. Они должны были появиться примерно в половине седьмого, через полчаса, втихаря вытолканные без извинений. Фрэнк оказался прав: после окончания боевых действий Министерство не смогло замолчать факт, что людей сажали за решетку даже без элементарного допроса свидетелей, очных ставок и адвокатов. Поэтому, чтобы уберечься от лишнего позора, дела Блэка и Хендрейк были рассмотрены узким кругом Визенгамота, после чего срочно отправлены в архив. Никаких оправданий, только несколько скупых официальных распоряжений... Даже встречать велели только одному человеку, чтобы не предавать дело огласке.
Лили сперва бродила между бетонными стенами, отбрасывающими угольно-черные тени, но шаги давали очень гулкое эхо, громкое в утреннем оцепенении, поэтому она просто замерла на месте, глядя на растущую Луну. Луна казалась отлитой из чистого льда и холодно светилась на зелено-бирюзовом небе пронзительного оттенка. Девушка зачарованно смотрела на неё, когда услышала звук шагов из-за поворота. Шли двое.
Волшебница сдержала желание броситься навстречу и дождалась, с палочкой наготове, появления двух фигур, идущих к ней по лужам, разбрызгивая блестящие капли. Люди вышли из тени, и Лили сразу бросилась к измученному, всклокоченному Сириусу, который уставился на неё как на привидение. Под руку Блэк крепко держал какую-то женщину, в которой Эванс с огромным трудом угадала девочку с Рэйвенкло, на год младше неё.
- Сириус! - Лили крепко, как брата, обняла его. - Ты как?!
- Не так плох, чтобы обо мне волноваться, - Блэк попытался вымученно улыбнуться, потом тряхнул головой и прошептал: - Я никак не поверю, что все вы живы...
- Это все дементоры, скоро все пройдет, - Лили едва не заплакала. - А все мы действительно живы... Это главное. Пойдем...
Тут она осеклась, не зная, как обратиться к спутнице Сириуса Но Блэк уже сам повернулся к обеим девушкам:
- Мериел, это Лили Эванс, мой друг, но ты знаешь... Лили, это Мериел Хендрейк...
Лили протянула к бывшей узнице руку и та осторожно сжала её ладонь. Лицо Мериел было будто нарочно закрыто очень длинными спутанными и подпаленными волосами, только один голубой глаз с некоторым испугом смотрел на рыжую девушку. И на Хендрейк, и на Сириусе явно была та же одежда, в которой их арестовали, — грязная, обожженная и покрытая пятнами крови.
Было решено аппарировать сперва в номер к Лили, так как освобожденным ещё не вернули палочки, за которыми надлежало зайти завтра. По традиции, волшебная палочка приговоренного к пожизненному заключению хранилась неделю, на случай амнистии. Но последнее было редким явлением, особенно с началом войны.
Пока они шли к удобному для аппарации месту, Сириус и Лили чуть отстали от погруженной в себя и ничего не замечающей Хендрейк:
- Послушай, Лил, чтобы не было написано в её досье, я не хочу пока отпускать её от себя... Я не могу.
- А кто же она? Я помню Мериел в школе, а через несколько лет — в составе Пожирателей. Почему ты стал просить за неё? - Лили внимательно и тревожно смотрела на так побелевшее за время разлуки лицо друга.
Сириус в ответ очень глубоко вздохнул и вымолвил:
- Она — вдова моего брата...
Руки Лили непроизвольно содрогнулись. Сириус сглотнул и тихо добавил:
- Они хотели выйти... вместе, но их предательство раскрыли и отправили на смерть. Это из того немногого, что я услышал от неё в Азкабане. Она хотела, чтобы я знал о раскаянии Регулуса. Я не мог её там оставить, и она действительно пришла не убивать ту семью, а попытаться спасти. Её состояние ужасно, она не может внятно объяснять. Дементоры чуть не заставили и меня жаждать смерти...
Они вышли на пустынный пятачок между домами. Сириус бережно обнял обеих девушек за плечи, и все трое скрылись в вихре аппарации.
Продолжение следует...
Глава 84 ноября 1981 года, Косая Аллея, полдень.
В шумной, разноцветной толпе иногда чувствуешь себя одиноким и отстраненным, а иногда — наоборот, заряжаешься энергией. Лили с приятным удивлением отмечала в себе второе. Здесь, на Косой Аллее, стало особенно заметным избавление волшебного мира (и не только волшебного) от гнета террора. Семьи с детьми, старики и молодежь — никто не оглядывался с опаской, никто не ждал нападения только за то, что ты магглорожденный. Витрины и прилавки ломились от товаров, вокруг часто слышался смех.
Как в «старые добрые времена» Лили бродила по Аллее с плетеной сумкой на плече. Почему-то девушке захотелось именно сегодня придти сюда и накупить всяких мелочей, отличающих жилой дом от нежилого; наверное, из-за того, что из Лощины она бежала налегке. Боясь быть узнанной, Эванс натянула на волосы синюю бисерную шапочку и закуталась в плащ с воротом, но, к счастью, если её и узнавали, то не бросались через десяток футов навстречу, как в Министерстве. Зато от резкого похолодания, несмотря на солнечный день, одежда защищала хорошо.
Остановившись возле магазинчика с лекарствами, Лили нахмурилась. Она подумывала купить зелье от ожогов, но отказалась от этой мысли, вспомнив вчерашний день и вечер...
***
… Без палочек и до момента, когда все будут оповещены об амнистии, Сириус и Мериел не решились покидать комнаты в «Котле». Девушка почти сразу легла спать, а вот Блэк и Лили проговорили без остановки несколько часов. Сириус, хмурясь и с болью в голосе, рассказал, что, получив известие от Патронуса Лили, бросился в дом Петтигрю:
- Я боялся, что они попытаются захватить Хранителя Тайны, да и двое против четверых — опасно и бессовестно. Я не сомневался, что предательство Ремуса подтвердилось. Но в доме было уже пусто... только пятна крови. Джеймса ведь попытались взять в плен и аппарировали с ним куда-то? Ты знаешь, да? А вот я этого не мог знать, первая мысль в моей голове была... - Блэк сглотнул. - Я проверил подвал и чердак и обнаружил мать Питера, связанную и под Империусом»...
Лили ахнула. О бедной женщине ни слова не было в газетах... Сириус криво усмехнулся (иначе он не улыбался уже много недель) и продолжил:
- Когда я привел её в чувство, она, плача, рассказала, что Питер, тварь, наложил на неё заклятие и запер, потом к дому аппарировали люди в черных плащах, он впустил их внутрь и о чем-то говорил. Что было дальше — я плохо помню. Только чувство одержимости: догнать предателя и разорвать, быстрее, пока ничего не случилось. Он попался мне на улице, я нашёл его с помощью следящего заклятия . Ты знаешь, что случилось потом... Когда он выкрикнул ваши имена, я окончательно потерял рассудок и не заметил Взрывающего... Тварь скрылась в канализации, а я остался стоять посередине развороченной улицы, весь в крови. И тут понял, что погубил и тебя с Джеймсом, и ещё двенадцать разорванных на куски, ни в чем неповинных магглов.
Сириус замолчал и опустил голову на сложенные руки. О последующем приступе безумия он не мог говорить. О том, как хохотал, упав на колени в кровавую лужу, запрокидывая голову. О том, как молчал на допросе, когда тоска и темнота пришли на смену безумию, стеснив все клетки тела... Он только выдавил через какое-то время:
- Мне так никто и не сказал, что вы живы, пока не пришли с сообщением об амнистии. Прости, Лили, это я виноват, придурок... Я не думал, что Хвост способен на подобное.
Притихшая Эванс смогла только провести рукой по спутавшейся в Азкабане черной копне волос:
- Ты не виноват. Никто не ожидал. Все мы думали на Ремуса, такого пугающего для нас по природе... Все были глупы. Питер, кто бы мог подумать, такой робкий и скромный...
Вопреки ожиданиям Лили, Сириус не горел желанием немедленно броситься в новую погоню за предателем, он выдохся внутренне. Не найдя своего крестника и узнав, что Гарри у тетки, парень расстроился; новость же, что Лили и Гарри ночь провели в доме Снейпа, повергла его в шок. Сириус не сомневался в «двойном дне» старого врага, но решил пока промолчать. Лили же, почувствовав напряжение, вышла в ванную, охладить горящие щеки. Открыв дверь, девушка увидела Мериел, стоящую над раковиной и смывающую с лица кровь... Хендрейк машинально повернулась к двери, но тут же попыталась закрыться руками. Тщетно — Лили не могла не заметить чудовищный ожог, изуродовавший левую половину лица, шею и скрывающийся за воротником. Чудом уцелевший глаз, покрытый сетью лопнувших сосудов, казался не голубым, а красным, и сильно слезился. Багровые рубцы, обгоревшие клочки кожи испещряли щеку, лоб, висок... Отброшенные назад длинные ореховые волосы, которыми Мериел при тусклом освещении скрывала ожог, тоже были сильно опалены. Взгляд Лили выхватывал части жуткой картины, но из шока её вывели поспешные извинения и попытки выйти.
- Да вам надо в больницу! - несколько обвиняющим тоном произнесла Лили. - Такой ожог...
Мериел перебила её, монотонно и с такой же невыносимой скорбью в голосе, как и в Азкабане:
- Не стоит. Мне протерли чем-то в аврорате, от заражения. Чтобы не сдохла на допросе. В Мунго никто не будет зашивать личико Пожирательнице Смерти... Я получу палочку и уйду, не беспокойтесь обо мне.
Две молоденькие женщины, ветеранки кровавой войны. Одна — похожа на тугой стебель зеленого растения, другая — ветка вишни с облетевшими цветами... Лили вдруг вспомнила, что Мериел была женой Регулуса Блэка, смутилась и вышла из ванной.
***
...«У неё любимый человек погиб недавно, а я с причитаниями по поводу ожога. Даже трудно представить гнев Вольдеморта, который мог он обрушить на предателей в своих рядах», - ругала Лили себя, отходя от магазинчика снадобий. Утром Сириус и Хендрейк ушли в Министерство, а она, не в силах сидеть одна взаперти, решила пройтись по магазинам. Денег в её личном хранилище в Гринготсе оставалось мало, но идти в маггловский банк за наследством, оставленным уехавшими родителями, тоже не стоило. Лили почти решила дать согласие и стать преподавателем в Хогвартсе, но сейчас у неё не было физических и духовных сил работать, а тем более учить детей.
«Представляю, какой учитель вышел из Северуса. В его нынешнем состоянии, да и с его характером, работать с учениками...»
Вдруг рассеянное внимание Лили привлекла явно испуганная женщина, встревожено высматривающая что-то в толпе. Эванс решила подойти к ней, но тут женщина сама бросилась в её направлении. Забавная шапочка молодой волшебницы в виде цветка-колокольчика была розовой, как и вышитая мантия; коричневые кудри на щеках и дрожь в торопливом голосе:
- Простите, мисс, вы не видели мальчика лет пяти, в зеленой курточке? Я засмотрелась на витрину, а он отошел и пропал. Уже минут двадцать ищу.
- Не видела, - озабоченно протянула Лили. - Если хотите, я могу помочь.
- Ох, спасибо!
Две женщины минут десять ещё ходили по Косой Аллее, в поисках зайдя во все магазины и на маленькие примыкающие улочки, но никто не видел никакого мальчика. Его мать уже чуть не плакала, губы дрожали. Лили хотела уже предложить ей пойти к аврорам, но тут обе услышали детский голос, звавший маму.
- Малколм! - почти закричала шатенка и бросилась на звук. Эванс метнулась за ней, только сейчас поняв, что в поисках они оказались на пустом проулке, каменными ступенями поднимавшемся вверх, к каким-то старым домишкам. Наученная горьким опытом, Лили попыталась остановить женщину, но та мчалась по ступеням, ничего не замечая вокруг. Только наверху она остановилась, переводя дух, и не двигаясь. Все было тихо. И в этой абсолютной тишине из-за угла слепящим лучом вылетело заклятье. Эванс мгновенно воздвигла щит, но целились не в неё. Как в замедленной съемке красный луч ударил шатенку в грудь, она нелепо раскинула руки и покатилась вниз по серыми ступенькам. Шапочка-колокольчик упала с головы и откатилась в сторону.
Второй Ступефай, предназначенный уже ей лично, Лили отбила, как и Силенцио, но нападение явно было подготовлено заранее. Чтобы не дать ударить себя сзади, девушка прислонилась спиной к стене. Краем глаза она увидела вспышку аппарации в разбитом окне дома, но, повернувшись туда, сразу же угодила под Экспеллиармус, выбивший у неё из рук палочку. С другой стороны тут же ударил луч, заставивший её упасть на четвереньки. В следующий миг её руки и ноги были спутаны волшебными веревками, удавка завязалась под горлом. Лили не могла видеть нападавших, только камни мостовой царапали лицо. Две пар рук крепко обхватили её, и в следующий миг все скрылось в вихре аппарации
Узкий серый проулочек снова замер, только ветер гонял обрывки бумажек.
…В «Дырявом котле» народу было сейчас немного, в баре горела только одна лампа. Снейп занял самый дальний столик в самом темном углу, глядя на лестницу, ведущую в номера. Он пришел сюда около часа назад, но Лили не застал. Прошлым вечером, зная, что девушка не осталась в Хогвартсе, Северус попросту зашел в популярное кафе на Косой Аллее и, аккуратно запуская в мозг наиболее «расслабленных» посетителей «щупальце» легилименции, выудил нужное воспоминание о том, что чья-то жена болтала с женой Тома и... Большинство рядовых британских волшебников не доверяло и боялось всех проявлений беспалочковой магии, но защищаться не умело совершенно.
Привело сюда Северуса неодолимое желание поговорить с Лили. Нет, не о себе, просто предложить ей хотя бы вернуться в под защиту стен Хогвартса. «Вот, пожалуйста, как лить сопли — так героиня, а теперь она никому не нужная сидит в номерах кабака, а её сын отдан магглам "на съедение"... Её бесценной сестрице. И её таки выпустили одну куда-то», - скрипел зубами в темноте парень.
Никто не обращал на него внимания: имя Снейпа не фигурировало в «Ежедневном Пророке», благодаря стараниям Дамблдора, а он сам отлично умел быть незаметным. Вот только ОНА не могла не заметить его... Да и ЭТОТ тоже...
«Да что они здесь делают?!»
Немой обмен взглядами между сидящим за столом Снейпом и замершими у входа людьми продолжался несколько секунд, прежде чем Сириус бросился вперед с налившимися кровью глазами.
- Ты что здесь делаешь? - чуть задыхаясь, процедил Блэк.
- Не твое дело... - лицо Северуса было непроницаемым, но он все же опасливо отклонился от ненавистного бывшего сокурсника назад.
Мериел, смотревшая на Снейпа изумленно и понимающе одновременно, быстро подошла к парням, почувствовав в воздухе запах паленого.
- Я знаю. Вокруг кого ты плетешь паутину. Исправился, да? И тебе, бедному, так нужна поддержка и утешение... Да я...
Скулы Снейпа свело судорогой отвращения, глаза засверкали. Глядя на побелевшего Сириуса, он тихо выпалил:
- Да где уж мне до вашего поистине высочайшего уровня верной дружбы, доверия, помощи друг другу...
Ужасно, когда ненавидимый человек указывает на реальные проблемы или недостатки. Сириус шумно вдохнул, почти зарычал, потянувшись ко вновь обретенной волшебной палочке... Снейп, также пылая яростью, скользнул пальцами в рукав...
- Тут и барная стойка недалеко, - негромкий, но гневный женский голос будто окатил их ледяной водой. Оба повернулись к забытой в горячке ругани Мериел. Девушка стояла, сунув руки в карманы, и обводила их неприязненным взглядом здорового глаза.
- Что? - машинально переспросил Снейп.
- Ну, по законам жанра вы должны прокатить друг друга по стойке бара, а потом разбить собой пару окон... Вы - идиоты! Вы где собрались выяснять отношения?!!!
Слегка остывшие Снейп и Сириус огляделись и увидели, что на них и впрямь стали коситься. Как разрешилась бы эта ситуация — неизвестно, но через секунду все встревожено уставились на волшебника в вязаном шарфе, ввалившегося в бар со стороны Косой Аллеи.
- Там, там... Напали на женщину!
- Кто?! Где?! - некоторые люди вскакивали, опрокидывая стулья.
- В шестом проулке, где пожар был... Я зашел туда, а там она лежит. Вроде живая, но я сразу сюда побежал. Том, вызывай авроров! Опять Сами-Знаете...
Трясущийся от страха волшебник произнес только половину фразы, а Снейп уже сорвался с места и бросился на задний двор. Сириус, промедлив пару секунд, устремился туда же.
На улочке уже столпились прохожие, пытаясь привести в чувство оглушенную волшебницу. На примчавшихся Снейпа и Блэка никто не обратил внимания. Едва женщина пришла в себя, как разрыдалась:
- Они, они схватили Малколма и сказали, что задушат на моих глазах, если я... я... не заманю в ловушку. Это Пожиратели, я так испугалась... Они убили бы нас с сыном!
Глаза Снейпа расширились от ужаса: он догадывался, кто им мог так срочно понадобиться.
- Кого они схватили? - выкрикнул кто-то из толпы.
- Эвааанс, про которую писали в газетах. А где МОЙ мальчик?!
У Сириуса вырвался полувскрик бешенства, он уже собрался врезать Снейпу при всех, когда последний сам схватил его за рукав и поволок в проход между домами.
- Заткнись! - сразу оборвал он попытки Сириуса начать разборку. - Сейчас явятся авроры... Уже явились. И, увидев наши физиономии рядом с местом нападения, сразу найдут «виновных». А пока нас будут таскать по допросным, Лили двадцать раз разрежут на части!
- А ну не смей произносить её имя! Сам же небось и подговорил своих дружков...
Такого обвинения Северус вынести не смог. Чисто рефлекторно он сделал то, чего хотел и побаивался в школе: несильно, но резко ударил Блэка по зубам, после чего оба с некоторым изумлением уставились друг на друга. Сириус отшвырнул от себя руку Снейпа и отвернулся, глядя в темноту между старыми деревянными стенами.
- Писк какой-то, - вдруг наклонил голову Северус. - Не крысиный. Там.
Блэк неохотно повернулся в том же направлении и тоже услышал не то писк, не то сдавленный плач. Звук доносился из какого-то старого сарая. Просветив через разбитое окошко захламленное, покрытое копотью помещение, оба мага оторвали прогнившую дверь и зашли внутрь. Плач раздавался из большой кадки, в которой обычно хранят ингредиенты зелий. Срезав палочкой кем-то наглухо закупоренную крышку, Снейп действительно увидел внутри маленького мальчика с заплаканным лицом, измазанным пылью. Ребенок вскрикнул, увидев бледного типа с горящими глазами, и попытался забиться на дно бочки, но Северус, наклонившись, осторожно вытащил его и осмотрел, нет ли крови. Ран не оказалось, а вот вытирать слезы Снейп не умел, поэтому чуть растерялся, пока Блэк не подошел и не взял мальчика из его рук.
- Его надо отнести к матери, - проронил Сириус сухо.
- Нет, не сразу. Он мог видеть, кто на него напал и кто похитил Лили.
- Ты в своем уме? Что он может рассказать? - процедил Блэк, неуклюже прижимая к себе притихшего ребенка.
- Не знаю, умеешь ли ты читать, но в умных книжках часто встречается слово «легилименция». Это займет ровно пару минут, если ты постоишь с ним на месте. Это будет не больно, - добавил Снейп на всякий случай. Препирательства могли отнять слишком много драгоценного времени. Блэк, похоже, тоже это понял.
Найти нужную информацию в памяти мальчонки было несложно. На самой поверхности сознания непрерывно метались воспоминания о витрине магазина, большом белом книззле на плече прохожей... Вот осталась где-то за спиной мама, но и человек с удивительным животным куда-то пропал. Вдруг чужие руки крепко зажимают рот. Надо крикнуть, но тихое Силенцио комком ваты забивает горло. Вырваться не выходит, ноги становятся деревянными. Другой человек уже тащит напуганную маму. Он в капюшоне, видны только красные волосы. Мама бьется и кричит, но её бьют по щеке и что-то говорят, резко и отрывисто. Она тянется к сыну, но страшные люди грубо расталкивают их. Мама уходит, а мальчишку, как мешок, тащат куда-то и больно швыряют в бочку. Темно, захлопывается крышка...
Северус отпустил сознание ребенка и замер, запустив руку в черные волосы.
- Лестрейндж, - вымолвил он, чувствуя холод в сердце. - Лили у Лестрейнджей. Я видел Рудольфуса.
Сириус едва не выронил мальчишку:
- У этих монстров? У моей?...
- Да, у твоей прелестной кузины! - не глядя на побелевшее лицо Сириуса, Снейп попытался обдумать ситуацию без эмоций: - Они наверняка выследили её, чтобы узнать, что сталось с Темным Лордом, они одни из самых преданных... Лили проживет ровно до конца допроса.
- Официально Лестрейнджей нет в министерских списках Пожирателей, нашему Ордену было трудно что-либо доказать этим... бюрократам, - сказал Сириус. - Но мне и... тебе они верить тем более не станут.
Это был очередной тупик, как в случае с Фиделиусом. Прокравшись назад, к месту нападения, Сириус и Снейп с отвращением узнали в четверых аврорах головорезов Крауча: уже несколько лет действовало негласное деление аврората на людей Крауча и людей Аластора Хмури. От первых спешно амнистированному Блэку и обладавшему сомнительной репутацией Снейпу надо было держаться подальше. Следовательно, просто подойти и сообщить обо всем было смертельно опасно, а время стремительно утекало. Поэтому парни протиснулись лабиринтом проулков назад на Косую Аллею, передали мальчика на руки хозяйке какой-то лавчонки, после чего Снейп, напряженно перебиравший возможные укрытия бывших соратников, заявил чуть севшим голосом:
- У них есть место, где они, скорее всего, будут её держать. На территории их поместья есть лес, а в лесу — нечто, вроде скрытой сторожки. Мне приходилось там... бывать.
Сириус нехорошо прищурился, поняв, что там мог делать Снейп, но ответил ему сдержанно:
- Не думал, что слизеринское племя может вот так кинуться в бой. Ты же об этом думаешь? Две палочки против энного количества других?
- Она может умереть в любую минуту. Я думаю об этом... А «энного количества» не будет — все сейчас спасают свои шкуры и заметают следы. Вы все тупицы! - взорвался-таки Северус. - Почему Лили ходила одна, без охраны, после того как все узнали, как именно исчез Лорд?
Сириуса эти слова ударили гораздо сильнее, чем костлявый снейповский кулак в переулке. Собственное чувство вины, за эту идиотскую идею с Хранителем, заслонило даже ненависть к носатому вампироподобному сокурснику:
- Хотя почему я сказал «две»? Три.
- Ты имеешь в виду подружку своего брата? - в голосе Снейпа было сомнение, впрочем, несильное. - Что ж, лучше она, чем эти идиоты со значками...
- Надеюсь, ты найдешь туда дорогу?
Однако Северус и Сириус, жаждущие спасти дорогого им человека и замолить грехи, в которых они считали себя виновными, ошиблись в одной вещи, а именно: в «идиотах со значками». Так как доставленную в Министерство напуганную женщину никак не удавалось причислить к Пожирателям Смерти, её допросили по полной форме: с Веритасерумом и даже Легилименцией. И кто-то из авроров тоже узнал в воспоминаниях одного из членов крайне подозрительной семейки Лестрейндж.
Глава 9Ослепленная заклятьем, Лили не знала, куда её тащат, только невидимые ветки деревьев били по лицу. Магические путы не давали даже нормально вздохнуть, не то, что попытаться вырваться. Наконец, в густом белесом тумане хлопнула какая-то дверь и Лили бросили на деревянный пол. Девушка дергалась, крутилась, пыталась что-то сказать, но тщетно. С неё сдернули обувь и плащ и обмотали голые запястья и лодыжки скользкими и чешуйчатыми на ощупь ремнями. Руки подняли над головой и привязали к доскам, после негромкого «Фините» у Эванс исчезло это жуткое ощущение слепоты и немоты. Вокруг было темно; рядом стоял длинноволосый мужчина, угрюмо и холодно глядя на распластанную пленницу.
- Я ведь говорил, что мы еще увидимся, маленькая огненная птичка.
Лили сразу его узнала и демонстративно отвернулась. В щеку сразу воткнулись занозы.
Рудольфус хмыкнул, спокойно перешагнул через ноги девушки и скрылся за дверью.
Про Гриффиндорцев говорят, что они храбрецы, но инстинкт самосохранения берет свое. Холод побежал по позвоночнику Лили: она в плену у самых преданных Вольдеморту людей. Рудольфус, Рабастан и Беллатрикс — их нет в аврорских списках Пожирателей, им нечего бояться, их никто не ищет и ни в чем не обвиняет. Им нужно знать, что сталось с их Лордом, а Лили — лучший способ получить эти знания...
В животе сжался комок, девушку впереди ждали пытки и гибель, но самое жуткое — Лестрейнджи разыщут своего Хозяина, сейчас, когда ещё не схвачены остальные темные маги, пока ещё как-то держится их машина террора.
Окон в постройке не было, каменные стены были обшиты щербатыми деревянными панелями. Пользуясь отсутствием охраны, Лили заворочалась в своих путах. Изогнувшись дугой и рассмотрев, из чего именно они сделаны, девушка рухнула обратно на пол в отчаянии - драконья кожа, необработанная драконья кожа. Один из лучших изоляторов магии, редкий и дорогой, никакие сковывающие и антиаппарационные заклинания не требовались, чтобы удержать жертву на месте. Эванс попыталась унять приступ страха и подумать, пока за ней не пришли, не поволокли на допрос.
«Это сырая драконья кожа. Глушит всякую магию. Но как же тогда волшебники носят перчатки и одежду из неё? Да, её обрабатывают, - колеса памяти заворочались. - Прокаливают на волшебном огне, пока чешуя не ляжет ровно, а огонь не перестанет пускать искры».
Все было правильно, но Лили не имела ни малейшей возможности развести огонь, ни волшебный, ни обычный. Без палочки она была бессильна...
Из-за закрытой двери раздались какие-то голоса, но глухо и неразборчиво, скорее всего, на постройку были наложены Заглушающие Чары. Чтобы не слышно было криков... Однако, кое-что все же можно было расслышать:
- Отвечаешь за неё головой! - сказал Рудольфус.
- Ты меня за кого принимаешь? Я не сделаю такой глупости, как твой брат, - голос второго был незнаком.
Еле слышно захлопнулась дверь. В каморку пока никто не заходил, и Лили возобновила попытки избавиться от пут. В её положении оставалось только наедятся на чудо, а точнее на то, что удастся вызвать стихийную магию. Первые попытки провалились, но Эванс снова и снова терла запястья и лодыжки друг от друга, стараясь не шуметь и думая об огне, таком теплом и живом.
«Почему? В детстве у меня часто получался огонь! Это все годы обращения с палочкой - стихийная магия давно ушла вглубь».
Неведомый охранник почему-то не спешил проверить пленницу, но каким-то звериным чутьем она остро ощущала его присутствие в доме. Девушка была готова уже впасть в настоящую панику, когда несколько искорок вылетели из её рук и упали на путы, став, перед тем как погаснуть, лиловыми. Шея и позвоночник болели от рывков и поворотов, сердце тяжело билось в гортани, дыхание начало сбиваться, но Лили не оставляла попыток вызвать огонь. Перед глазами уже плыли огненные колеса, когда девушка увидела, что несколько язычков, пляшущих по ремням, - реальные. От этого зрелища потеплело на душе, вступив в реакцию с драконьей кожей, огонь ярко засветился сиреневым цветом и стал щедро разбрызгивать искры. Необходимо было удержать внимание на огне так, чтобы он прокалил ремни до конца, не подпалив при этом волосы Лили и дощатый пол. Кроме того, девушка не знала, насколько ей подчиняется после перерыва стихийная магия: если огонь начнет обжигать кожу, то кости обуглятся раньше, чем «обезвредятся» оковы.
Занятая этими мыслями, Лили едва успела погасить пламя, когда скрипнула дверь. Как оказалось, уже стемнело: стоящий на пороге человек был освещен сзади луной. Одну руку он положил на дверной косяк, в другой держал палочку. Когда он шагнул в комнату, Лили попыталась сделать надменный вид, но у неё ничего не вышло, потому что она узнала этого человека.
- Барти Крауч? - девушка не верила своим глазам.
- Просто Барти, - раздраженно дернул лохматой головой парень. - Ты не ранена? Я мог бы тебя чуть подлатать.
- Не подходи ко мне! - выпалила шокированная Лили.
Сын главы аврората неспешно обошел вокруг неё, не заметив, к счастью, в свете растущей луны следов огня. Затем уселся на пол по-турецки, не сводя с пленницы блестящих, расширенных глаз. После окончания Хогвартса Лили видела Бартемиуса всего несколько раз, и то мельком, и с тех пор он, вроде бы, почти не изменился. Стройный, с темно-русыми волосами, взъерошенный юноша, во взгляде же сквозило безумие, а сам он был напряжен, как струна. Лили непроизвольно спросила у него:
- Что ты здесь делаешь?
Он не ответил, только едва заметно улыбнулся, но все и так было ясно. Когда он заговорил, оказалось, что голос его остался чистым и звонким, что делало его ещё ужаснее. А когда Лили поняла, о чем он говорит, она попыталась отодвинуться. Тщетно: даже если ремни и успели утратить возможность сковывать магию, тело крепко держали узлы, завязанные со знанием дела.
- Я помню, как на втором курсе ты помогала нам, таким маленьким, с трансфигурацией, а то и с зельями. Ты была, - можно я буду на "ты"? - четверокурсницей и когда появлялась в рейвенкловской башне, то все малыши без страха шли к тебе разобрать трудные задания, хотя войди с тем же предложением кто-то из преподавателей, то мы бы, наверное, испугались. Да и не только рейвенкловцы, остальные все тоже, - произнес Барти пугающе искренним и доброжелательным тоном. - Да ты и осталась такой же. Даже связанной и находящейся в логове Пожирателей Смерти.
- А вот ты изменился, - Лили старалась говорить без эмоций, но видеть скромного, вежливого, глазастого мальчика с Рэйвенкло, с которым они тренировали превращение кактуса в ежика, ЗДЕСЬ было хуже, чем самого Вольдеморта.
Крауч встал и снова сделал круг по комнате:
- Почему изменился? Может, я и был таким? Ах, ну да, я же Барти Крауч... Точнее, может, я был никаким? Полым манекеном?
Замер на месте, после чего опустился на доски рядом с головой Лили и осторожно запустил руку в её волосы.
- Жаль, - печально вымолвил он, затем развернул пытающуюся отвернуться девушку к себе, глядя ей в глаза. Только сейчас Лили заметила самое серьезное изменение в Бартемиусе: в движениях и манерах появилась твердая уверенность даже не воина, а хищника. От его осторожных касаний Лили делалось дурно.
- Жаль, - повторил юноша, рисуя волнистые линии на гладком лбу Эванс, - что ты магглорожденная. Ты такая чистая и добрая, я это прямо чувствую... В тебе нет ничего лживого...
- Убери от меня руки. Даже думать не смей, слуга ублюдка!
Барти искренне возмутился, его глаза загорелись, он почти выкрикнул:
- Не смей так говорить о нем! Если бы ты могла его послушать! Он несет истину, а вы, остальные, живете за счет многоступенчатых лживых теорий.
- Его «правда» - дутая. Он ничего не сможет дать миру, он разрушитель. Как ты мог пойти за ним, Барти?! - Лили вложила в эти слова всю боль и возмущение.
- Да ты просто не понимаешь. И очень жаль, что не поймешь никогда. А вот другие — поймут. Я очень хорошо знаю, что такое ложь, я жил в ней сызмальства. И моя мама. Ничего, скоро все закончится. Лорд вернется, жаль, что ты этого не увидишь. А я бы хотел взять тебя с собой...
При этих словах он снова провел пальцем по белому лицу Лили. Потом его рука скользнула вдоль шеи и спустилась ниже, очертив два круга и пройдя по солнечному сплетению. Лили снова дернулась прочь и снова тщетно. Это было ужасно, её чуть не стошнило, а тело охватила дрожь. Никто и никогда не смел дотронуться до неё так, даже Джеймс. У неё хватило сил процедить:
-Ты не посмеешь.
Рука Барти замерла на её животе:
- Да, не посмею, - грустно прошептал он после паузы. - Ведь если это произойдет, ты сразу сломаешься. Как веточка коралла, вытащенная на сушу. Хочется сорвать, а ведь знаешь, что сорванная ни на что не будет годиться.
Он отпустил Лили и встал.
- Не жди глупых признаний, что я был влюблен в тебя в школе, - резко бросил Крауч. - Просто я как тебя увидел, так сразу вспомнил школу, уроки, отросшие нечаянно заячьи уши, Рождество. Добрый мир.
- Остановись, Барти, или станешь таким же психопатом, как Беллатрикс.
- А кто измерил критерии нормальности? - с этими словами он снова встал на колени рядом с девушкой и коснулся губами её щеки. Лили плюнула ему в лицо. Крауч из всех сил сдавил ей рукой горло, но тут же отшвырнул от себя, больно ударив головой о доски, вскочил и ушел в соседнюю комнату, пинком распахнув дверь. Подвинув в центр комнаты стул, он уселся на него, положив ноги на подоконник и отвернувшись.
Лили испытывала в своей жизни многое: боль, страх, гнев, её пытались убить, но она никогда еще не чувствовала себя столь униженной. Девушка едва сдерживала рыдания. Борясь со слезами и отчаяньем, она попыталась, было, проверить, перестала ли кожа ремней глушить магию. Это было сложно сделать, так как Крауч часто оборачивался в её сторону. Сосредоточившись для аппарирования, Лили почувствовала сопротивление и не решилась продолжить. Если кожа дракона ещё сохраняла свои свойства, то аппарация была чревата расщеплением, причем девушка могла лишиться и верхнего слоя кожи, и кистей со ступнями.
Но когда Барти вскочил со стула и бросился отпирать дверь, она поняла, что медлила зря. Но было поздно, юный Пожиратель по дороге метнул в неё «контрольный» Петрификус. На этот раз Лили все слышала, но часть сторожки все равно не видела.
- Все в порядке, Белла?
- Как сказать! - голос женщины был просто пропитан яростью. - Когда мы уже уходили из хранилища, эти уродцы вздумали задерживать нас техническими расспросами. Это все из-за тебя, Рабастан. Убийство привлечет внимание! - передразнила она. - Зато труп будет помалкивать.
- Сама держи себя в руках! Рудольф, ты запер особняк?
- Да, теперь все готово.
- Долго же мы, - снова заговорила Белла. - Барти! Где эта?
- Когда Беллатрикс ворвалась в каморку, то Лили просто обдало исходящей от неё энергией. Глаза были похожи на угли, веки сильно набрякли, голос ведьмы дрожал:
- Так это все из-за тебя и твоего брюха? Знаешь, что надо с тобой сделать?
- Остановись, - её муж появился за её спиной и удержал руку с палочкой. - Пока рано.
Белла вырвала руку:
- Без тебя знаю. Просто, как они посмели... Но ничего, Лорда нельзя уничтожить отпрыском грязнокровки...
Четверо Пожирателей Смерти окружили привязанную к полу Лили, рассматривая её с гневом и любопытством, в разных пропорциях. Беллатрикс с полубезумным выражением лица, подчеркнуто сосредоточенный Рудольфус, его младший брат, такой же медноволосый, но более эмоциональный. Барти остановился чуть поодаль и старался выражением лица быть похожим на Рудольфуса. Четверо хищников, привычно терзающих ещё живую антилопу.
- Я вам ничего не скажу, - процедила Лили, стараясь смотреть в сторону. Через открытую дверь взгляд её случайно упал на маленькое окно, в которое было видно какое-то дерево с серебристой корой...
- Я много раз это слышал. Не оригинально, - протянул старший Лестрейндж. - Думаю, стоит...
Но он не успел договорить, потому что палочка Беллатрикс метнулась вперед:
- Получай, дрянь! Круцио!
Лили не слышала собственного крика и не чувствовала ничего, кроме боли. Это была не боль сама по себе, а квинтэссенция представлений о ней. Когда-то девушка читала книгу об Инквизиции, и сейчас ей казалось, что кости хрустят в тисках, горло раздирают пополам, а в рот заливают свинец. Обожженный мозг был не в состоянии поверить, что ничего этого нет, есть только палочка и слово.
Тело пленницы уже выгибалось невозможной дугой, когда пытка остановилась. Лили рухнула на пол, пытаясь отдышаться и явно не различая ничего вокруг.
- О, она не долго держалась. Вспоминаю её в боях, она выглядела настолько героически, - хмыкнул кто-то. - Будешь говорить? Где Темный Лорд, что вы с ним сделали? Думаю, ты и сама знаешь.
Эванс резко помотала головой, по её лицу стекали крупные капли пота. Тут заговорил Крауч:
- Я думаю, что она потеряет рассудок раньше, чем согласиться что-то рассказать. А зачем нам бред сумасшедшей?
- Думаешь? - Рудольфус, не обращая внимания на возмущенную Беллу, склонился над Лили, постепенно приходящей в себя. Это этому темному магу не хватает только очков на умном лице с твердыми чертами, а так он смотрелся бы злым гением почище Вольдеморта. Медно-рыжие волосы и «сверлящий» взгляд голубых глаз дополняли этот облик.
- Тогда — легилименция? - спросил Рабастан, машинально закатывая рукав и подходя ближе.
Только собравшаяся было с силами Лили снова застыла, борясь с паникой, когда четыре палочки уткнулись в её лоб и темя. Все четверо, как оказалось, владели чтением мыслей, памяти, а она не знала, как противостоять. В Ордене были владеющие ментальной магией, но Эванс никогда не считала важным её освоить. Ментальный бой, в отличие от взмахов палочкой плечом к плечу с друзьями, казался чем-то далеким и странным. Реальность, как всегда, превзошла все фантазии. Девушка пыталась не думать о ночи нападения Вольдеморта, о Пожирателе Снейпе, двойном агенте, о разговорах с Дамблдором, но четыре сверла упрямо вгрызались все глубже. В её сознании будто сделали пробоину, от чего Лили закричала, и вся драгоценная, опаснейшая информация полилась наружу... Вот вскрикнула от шока и радости Беллатрикс, вот отшатнулся, едва не разорвав связь, Рабастан, увидев разговоры Лили со Снейпом...
Когда все закончилось, Лили чувствовала себя ещё ужаснее, чем после Круциатуса. Она беспомощно обмякла на полу и не могла уже сдерживать слезы.
«Я им передала ключевые сведения, лучше всякого шпиона, лучше Петтигрю. И вряд ли кто-то поспеет на помощь».
Тем временем вокруг разгорелась жарчайшая дискуссия по поводу дальнейших действий. Полутемная комнатка вся будто наполнилась тяжелой энергией.
- Итак, Лорд действительно жив, - сказала Белла, её глаза сияли темным огнем. - Чего мы ждем?
- А ты уверена, что с этой вещью мы сможем помочь ему?
- Вполне. Так я поняла из его объяснений. Или ты, Баст, предлагаешь что-то другое? Может, ты поползешь прыгать на задних лапках перед его, - кивок в сторону Барти, - папочкой? Как этот крыс Малфой?
Услышав последние две фразы, Крауч-младший выругался.
- Если мы сейчас же приступим, то легко разыщем Темного Лорда. А тогда и с грязными предателями можно будет поквитаться, - голос женщины дошел до шипящего шепота. - Тем более что все готово.
Как поняла Лили из всего разговора, они собирались бежать из страны следом за Вольдемортом, чтобы найти его и вернуть к жизни с помощью какой-то вещи, которая крайне осторожно упоминалась в споре. Но что это такое, похоже, не знали толком и сами Лестрейнджи. Эванс завозилась было на ремнях, но четверка стояла слишком близко к ней, не позволяя аппарировать, кроме того, девушка сразу же получила пинок носком сапога под ребра.
- Решено, а что делать с ней? - поинтересовался Рудольфус.
- Прикончить и все, - бросил Барти, отворачиваясь.
- О нет, - Белла, забывшая на время о пленнице, повернулась к ней, - Милорд ведь жив, не так ли, но он искалечен, ужасно искалечен! Значит, надо поступить честно!
При этих словах на её щеках появился странный румянец, а Рабастан брезгливо отвернулся. Он знал, что это означает:
- У нас нет времени.
- А это недолго, совсем, - продолжила Пожирательница. - Почти хирургическая операция. Один раз полоснуть по её огненной головке — и она станет такой же беспомощной, как и Повелитель после их грязной выходки, но такой же живой. Снейп, ублюдок, пусть её на горшок сажает, раз уж они так чудно сворковались.
Лили поняла, что конец близок. Она прекрасно знала о явных садистских наклонностях некоторых Пожирателей. Беллатрикс любовно провела рукой по палочке, мужчины отошли в сторону. Барти встал у окна в соседней комнате...
Эванс закрыла глаза и подумала о сыне, ждавшем её в доме тётки. Её отправят в больницу, в отделение для беспомощных и неизлечимых, а он останется там навсегда, слушая попреки в адрес его никчемной матери. А что Северус? А потом вдруг в сознании всплыл образ дерева с серебрящейся в лунном свете корой...
- Авроры! Здесь авроры! - истошно закричал Барти, отшатываясь от окна.
… Дерево с серебристой корой...
Глава 10Глава 10
... Подхлестываемые страхом не успеть, они мчались в сгущающемся сумраке через большой, запущенный парк, переходящий в лес. Дыхание уже было на пределе, когда, будто в страшной сказке, среди деревьев показался маленький каменный домик. Вот только сразу стало ясно, что их опередили. Сириус остановился, налетев на выставленный локоть Мериел. Северус выбежал было на освещенную луной поляну, но тут же отступил назад: внутри дома явно шел бой, уже ослабевая. Вот распахнулась выщербленная дверь и на пороге показались два человека в аврорской форме. Они медленно пятились от кого-то, неуверенно подняв палочки. Вскоре причина их шока стала ясна: на порог вышел, пошатываясь, Барти Крауч. Его руки были сильно обожжены, а по лицу бежала струйка крови. Биться он уже не мог, только прислонился к дверному косяку и сполз вниз, не сводя взгляда с людей своего отца...
- Барти-младший? - удивленно протянул Сириус. - Он-то что... Ты знала?
Хендрейк молча и коротко кивнула. На раненого Крауча авроры с явной робостью в движениях надели оковы, при этом наложив пару исцеляющих заклинаний. В тот же момент из дома раздался яростный выкрик:
- Убери руки от моего брата, ты!
А вслед за этим — два глухих стона и звон разбитого стекла. Растрепанная женщина выскочила из-за дома и бросилась в лес. Она бежала прочь от сторожки, в сторону где прятались трое, но не могла их видеть. Снейп сжал какую-то ветку так, что она переломилась пополам: он узнал Беллатрикс. Чистая случайность не выдала их, так как Северус и особо шустрый аврор выпустили почти одновременно одно и то же заклятье. Белла рухнула на бок и забилась в судорогах. К ней тут
же подбежали три министерских мага и скрутили, наложив Силенцио и волшебные путы. Когда ведьму подняли с травы, зрелище она являла ужасное: волосы, сливаясь с ночной темнотой, падали змеями на лицо, а в глазах отражалась луна. Беллатрикс билась в веревках, прекрасно зная, что это бессмысленно, и непрерывно изрыгала неслышимые, к счастью всех, проклятья. Укрытый щитом непроницаемости Сириус прислонился к дереву и с отвращением смотрел на женщину, которую раньше называл сестрой, забыв, однако, как очень похоже вел себя в день ареста: горящие глаза, рассыпавшиеся черные волосы, запрокинутая голова и жуткий смех, способный напугать почище проклятий. Но тогда он стоял над теми, кого не убивал, а Белла... И тут Блэк вздрогнул: бой окончился, но никаких следов присутствия Лили не было. И это заметил не он один.
Едва авроры скрылись в лесу, уволакивая четырех пленных Пожирателей, как Снейп первым влетел опустевшую сторожку. Да, опустевшую. Знакомая магу постройка была сильно порушена штурмом, в одном месте лежали какие-то сумки. В каморке на полу обнаружились лишь две пары длинных ремней, завязанных узлом. На них и на досках отчетливо были видны
пятна крови, а в углу валялись плащ и женские ботинки...
- Надо было одарить Беллатрикс Авадой, - псевдоровным голосом произнес Снейп и с такой силой ударил ногой по мгновенно разломившемуся стулу, что тот тут же развалился, а бывалые Сириус и Мериел, ворвавшиеся следом, вздрогнули. Блэк тоже подошел к ремням и с ужасом уставился на кровь. Руки Северуса начали дрожать, он выдавил из себя негромко:
- Но и... тела тоже нет, не так ли?
- Если она вообще была здесь, - Сириус расстегнул ворот рубашки, едва не оторвав пуговицу при этом, и поднял с пола знакомый синий плащ. - Нет, это её плащ. Может, ей удалось бежать?
Снейп тоже надеялся на это. Он отлично знал бывших соратников и их способности, но если бы не эта маленькая надежда, то Северус завыл бы как зверь.
- Может, стоит поискать в лесу? - заговорила Мериел.
- Что же она, сбежала от них? Как, ногами? На лес наложено антиаппарационное заклятье, он тоже принадлежал Лестрейнджам. Ты это знаешь не хуже меня, - за ядовитым тоном Северус пытался скрыть все нарастающее волнение, но получилось не очень..
- Тогда почему Белла бежала в лес? Не рассчитывала же она убежать от авроров, как ты говоришь, ногами ?
Сириус уже выскочил наружу, всматриваясь в плотный сумрак, но из лесу не доносилось ни звука, даже ветер не шумел в ветвях. Через пару минут стало ясно, что простоять так можно было до нескорого утра. Луна, и та скрылась за низкими облаками.
***
...Едва Лили упала на траву, ударившись о корни дерева, как лодыжки пронзила сильная боль, заставившая её закусить губу. Запястья ужасно ныли, а с ног будто содрали кожу, и, приподымая окровавленный подол мантии, Лили вполне была готова увидеть красные оголенные мышцы. Оказалось, что аппарация в едва возможных для этого условиях прошла относительно нормально: у ступней содрало верхние слои кожи, багровые полосы ран, «обрамленные» лохмотьями эпидермиса, сильно кровоточили. На руках были глубокие, но вполне обычные ссадины. Откуда-то смутно доносились звуки боя, подозрительно далеко.
Разрывая тонкую рубашку под мантией на повязки, Лили осмотрелась и увидела, что действительно сидит у дерева с серебристой корой — старой ивы. Похожее дерево росло неподалеку от сторожки-темницы, но девушку забросило сюда из-за спонтанности перемещения, на пределе возможностей. Следовало бы вернуться назад, ведь Эванс успела расслышать крик Крауча: «Авроры»! Одна, безоружная и израненная, она могла ещё долго просидеть здесь, а при мысли об аппарации Лили делалось плохо. Но вскоре обнаружилось, что передвигаться она может, правда медленно, спотыкаясь и держась руками за ветки кустов. Через минуту подобной «ходьбы» девушка сползла на какую-то корягу, чувствуя себя разбитой и бессильной. В изнеможении Эванс свернулась клубком прямо на холодной траве и закрыла глаза. От боли хотелось плакать, после пережитого в плену началась лихорадка. Вокруг стояла абсолютная тишина, девушке казалось, что она одна на сотни миль. Орден, Дамблдор, приятели — всё это было в другом измерении, а здесь были лишь холод, запах крови от повязок, осенняя сырость и темнота, которая, как в том сне, вот-вот пооглотит маленькую тоненькую женщину.
Когда что-то теплое ткнулось в грудь девушки, у Лили даже не осталось сил поднять веки. Но она вдруг почувствовала себя лучше. Нежный серебряный свет прояснил измученное сознание, когда Лили все же приоткрыла глаза. Лань-Патронус коснулась носиком её щеки, заставив девушку улыбнуться.
- Откуда ты? - вслух сказала девушка. Она не знала никого, у кого Патронус имел такую же форму, как и её собственный, но лань не вызвала в ней недоверия или страха. Эванс вспомнила, каким нечетким и искаженным был Патронус Питера в ночь предательства, а грациозное животное перед ней светилось ровно и чисто. В любом случае, ей оставалось только надеяться, что лань была послана с добрыми намерениями. Выражение огромных глаз лани успокаивало, а зазвучавший неожиданно тонкий перезвон показался прекраснейшей музыкой. Сперва Лили не могла понять, откуда он доносится, но вскоре заметила, что это лань стучит по траве маленькими копытцами. Раньше Эванс никогда не слышала, чтобы Патронусы издавали какие-то другие звуки, кроме сообщения хозяев. Тем временем звон делался все громче, напоминая то ли трели серебряных колокольчиков, то ли переливы ксилофона. Лили поняла, что очень не хочет, чтобы лань ушла. Словно чувствуя её желание, волшебный дух подошел к ней и опустился на траву рядом...
***
- В лесу можно проискать долго, а она ранена. Пошлем сигнал, те же красные искры, - предлагал Блэк.
- Этот парк очень старый, такой сигнал можно не разглядеть из-за здешних зарослей. И искры слишком быстро рассыпаются, - неестественное спокойствие Мериел обычно пугало, но сейчас она была права.
- Ох уж эти луженые рейвенкловские мозги, - невесело фыркнул в ответ Сириус. Он ходил взад-вперед по поляне, потом недовольно воззрился на Снейпа, замершего у самого края: - Ты там не умер? Что дальше?!
Северус повернулся к Блэку и девушке и произнес только:
- Патронусы.
Он боролся с желанием броситься в заросли, но сам понимал что это будет бесполезно. Сириус недовольно покосился на него, однако через несколько секунд лохматый лев вырвался из ниоткуда и исчез в кустах. Мериел с явным сомнением посмотрела на свою палочку и прикрыла глаза, прежде чем произнести нужные слова; Сириус подумал, что никогда счастливое вспоминание не вызвало такого страдальческого выражения на лице. Догадываясь о причинах, Блэк ещё больше помрачнел и снова повернулся к неподвижному Северусу, окрикнув его, чтобы скрыть свою боль:
- Это что же у тебя за Патронус такой, если ты боишься его вызвать прилюдно?
Три электрически-синие ласточки вылетели из палочки Мериел и взмыли к верхушкам деревьев.
Пропустив мимо ушей реплику Сириуса, Снейп все же подумал, что в следующий раз их с этим пустозвоном растащить будет гораздо труднее. По этой же причине, он и не решался выпустить Патронус при Блэке - тот наверняка выдаст что-нибудь. С другой стороны, какое имеет отношение грязный язык Блэка к тому, умрет Лили от кровопотери или нет? Лили... Спокойная и счастливая, с ребенком на руках... При этой мысли тонконогая лань соткалась из светящейся паутины и устремилась в темную чащу.
Какое-то время то тут, то там были видны отсветы голубоватого свечения, но вскоре Патронусы совсем затерялись. Трое молодых людей уже исходили всю поляну во всех направлениях, когда Снейп услышал доносящийся из лесу мелодичный звон. Сделав несколько шагов в сторону звука, он заметил, что Хендрейк и Сириус ничего не замечают, не слышат, даже после его оклика.
- Звон? Разве Патронусы издают какие-то звуки? - подошла Мериел. Блэк промолчал, однако стал ещё внимательней всматриваться в темноту.
Звон стихал, едва Северусу стоило отклониться от невидимой тропы, поэтому парень быстро понял, что переливы ведут его за собой. Через пару минут трели стихли, но среди густого подлеска показалось слабое свечение. Снейп глубоко вдохнул, прежде чем отодвинуть в сторону колючие ветви какого-то дерева, и сразу же увидел Лили, скорчившуюся на земле возле поваленного дерева. Его лань-патронус стояла рядом, положив голову ей на плечо. Наверное, Лили заметила свет Люмосов, которыми они освещали себе дорогу, потому что она подняла голову и замерла, глядя на них. Судя по её расфокусированному взгляду, девушка слабо верила собственным глазам. Несколько мгновений Эванс и Северус смотрели друг на друга, но едва исчезла лань, то будто лопнула тонкая нить, на мгновение связавшая их... Волшебный свет погас, но внимание Снейпа сразу поглотили пропитанные кровью тряпки на босых ногах девушки.
Когда Лили увидела Снейпа и Сириуса, появившихся в глухой чаще «будто по волшебству», то даже не удивилась — не было сил. Странным было и то, что они с Северусом не сказали друг другу ничего: ни когда он подошел к ней и стал разматывать самодельные бинты, стараясь не дотрагиваться до тела Лили, ни когда траснфигурировал лист лопуха в пиалу и не наполнил её водой. Промыв раны, Снейп заклинанием заживил разодранную кожу... Только когда заговорил Сириус, Лили и Северус отшатнулись друг от друга. В ответ на взволнованные расспросы Эванс ответила только:
- Я в порядке. Что с Лестрейнджами? И, - голос захрипел, - Краучем?
- Их арестовали, - ответил Сириус, кидавший нехорошие взгляды на подругу и Снейпа. - Мы сразу бросились за тобой, но авроры нас опередили. Ты точно в норме? Эти выродки ничего с тобой не сделали?
- Я в порядке, раны — это расщепление от аппарации, - почти выкрикнула Лили. Известие об аресте Пожирателей принесло немного облегчения, но от воспоминаний девушку начинало трясти. - А та женщина, на Косой Аллее?
- Жива. Скорее всего, это через неё авроры вышли на это поместье. Пойдем отсюда, я тебе помогу, - Сириус помог Лили встать, но через несколько шагов девушка замерла и чуть отстранила руку друга.
- Надо вернуться в тот дом. Из их разговоров я поняла, что они хотели вернуть Лорда. Так вот, там должна быть вещь, которую они собирались для этого использовать.
- Что?! - державшаяся в стороне Мериел метнулась к Лили.
- Не понимаю до конца. Мне было... трудно делать выводы, но, видимо, Вольдеморт оставил некий артефакт, способный заново наделить его силой...
На мертвом лице Мериел впервые появилась эмоция, и это был шок. Девушка зажала рот руками и пошатнулась, побелели от ужаса даже ожоги. Однако она смогла взять себя в руки и вымолвить:
- Поверьте, это очень важно.
Всю дорогу до сторожки Лили держалась за руку Сириуса, так как её до сих пор шатало. Её жгло чувство отвращения к себе за то, что все вот так «пляшут» вокруг неё, лечат раны в её бесценном тельце, а она взамен может предложить только свои жалобы. Если бы не авроры, то самое большее через месяц Вольдеморт был бы снова у власти, Снейпа и Мериел ждала кровавая месть бывших приятелей, а всё потому, что она умела только прыгать с палочкой.
Когда дошли до места, то Лили с трудом заставила себя войти внутрь сторожки. Кто-то разжег под потолком огненный шар и две комнатенки были залиты светло-оранжевым светом. В брошенных на полу сумках оказались одежда, деньги и прочее, что нужно для далекого пути. На самом дне обнаружился ящичек, обитый черным бархатом и запечатанный хитрым заклинанием. На то, что бы сломать замок ушло минут пятнадцать. Лили, закутанная в куртку Сириуса, была вынуждена опуститься на стул, на котором сидел Крауч, иначе она просто боялась упасть.
Бархатный ящичек раскрылся, и Снейп осторожно извлек из него золотую чашу, даже на вид очень древнюю. Красное золото отливало характерным блеском, а тончайшая чеканка изображала барсука. Северус аккуратно провел пальцем по поверхности и сказал:
- Очень старинная вещь. Возможно, даже принадлежала самой Хаффлпафф.
Он поднял глаза на стоявшую рядом Мериел и увидел, что она протягивает еле заметно трясущуюся руку:
- Могу я посмотреть?
Взяв чашу, Хендрейк, закусив губу, коснулась её донышка волшебной палочкой и произнесла странную фразу на латыни, незнакомую даже Снейпу. В ответ артефакт вдруг испустил клуб
дыма, а потом внезапно раздался крик, словно со дна колодца. Звук, испугавший всех, доносился из чаши. Мериел рухнула на подоконник, едва не выпустив её из рук.
- Это ещё один хоркрукс, - голос девушки был еле слышен, все интонации снова исчезли.
-Что такое хоркрукс? - вскинул голову Сириус.
- Что значит «ещё один»? - прищурился Снейп, вынимая чашу из пальцев Хендрейк.
- Ты держишь в руках частицу души Темного Лорда, Северус, - ответила Мериел.
Теперь настала очередь Снейпа едва не выронить чашу. Он, словно боясь обжечься, поспешно сунул её обратно в ящичек и положил его на груду сумок. Судя по какому-то суеверному
страху в глазах, Северус не слышал раньше ни о чём подобном, не забирался в такие дебри.
Слова «частица души Темного Лорда» донеслись до замученного сознания Лили будто из тоннеля и ужаснули не особо сильно. Эванс внимательно смотрела на Хендрейк и поняла, что девушка уже где-то не здесь. Трагические события сделали из неё психологического инвалида, Сириус не зря опасался за её рассудок.
- Выходит, что всё было зря, он не мог... - покачала головой Мериел. Худая её грудь вздымалась часто-часто, а глаза смотрели в никуда. А Сириусу, похоже, сейчас было и вовсе плевать на
Темного Лорда и его артефакты; он вплотную подошел к Мериел:
- Он — это мой брат?
- Вольдеморт много говорил... нам о бессмертии, но Регулус - единственный, кто понял, о чем именно идет речь. Я тебе говорила... В тот день он не пошел выполнять порученное задание, а отправился уничтожить хоркрукс... другой. Но то, что их было несколько... Это ведь невозможно...
По лицу Мериел потекли слёзы, но только по правой половине. В левом глазу явно были повреждены железы, и поэтому только пара капель упала на изъеденную огнем кожу. В дергающихся оранжевых бликах волшебного шара это выглядело как жуткая
сюрреалистическая картина. На лице Сириуса не было ожога и выглядело оно чуть лучше.Подняв резко руки, он с трудом удержался от того, чтобы не схватить девушку за плечи и тихо
выкрикнул:
- А ты видела брата мертвым?
Хендрейк отшатнулась, её губы задрожали:
- Я бы увидела его живым, если бы эти дурни зачем-то не стали меня откачивать.
Разговор Блэка и Мериел приобрел совсем безумный оттенок, Снейп собрался, было, оборвать их, но Лили вовремя сжала его запястье, заставив парня дернуться. Они молча обменялись
укоризненно-печальными взглядами и медленно разомкнули руки. Сириус же повторил свой вопрос:
- Мериел, ты видела Регулуса мертвым?
- Нет. Если бы я пошла с ним, то этих Уизли всех бы вырезали. Семеро детей... Лорд предусмотрел всё. Тем же вечером мы, я и Регулус, должны были придти к Вольдеморту с отчетом и за наградой, - выговаривая все это, Хендрейк дышала, как после долгого бега, - но в награду мы получили бы разве что быструю гибель. Темный Лорд считал, что мы перешли на сторону Ордена Феникса, что это мы сливаем информацию.
При этих словах Мериел с нехорошим видом обернулась на Снейпа и сверлила его взглядом несколько секунд. Северус поджал губы и, ощутив вдруг странное чувство вины, процедил:
- Ну, уж это не моя вина. Я понятия не имел, чем вы с младшим Блэком занимаетесь. Я и сам, знаешь ли, едва пережил Кардифф.
Старший Блэк уставился на Снейпа с откровенно зверским выражением, но холодная ладонь Мериел легла на его пылающую щеку:
- Никто и вправду не знал ничего, даже о наших отношениях. На собрании Лорд вызвал нас по отдельности и дал по два задания. Мы могли их выполнить, не выполнить или сделать что-то наперекор, во всех трех случаях нас ждала бы гибель, но только разного... рода.
Сириус стиснул зубы так, что задрожала нижняя челюсть. Он несколько раз тряхнул головой, глаза сверкали от ярости и боли. Лили видела его таким только тогда, когда погибал кто-то из товарищей.
- Я не успокоюсь, пока не увижу Регула живым или мертвым. Где находился другой хоркрукс? Кто ещё мог знать о них?
- Мы скрывали всё как могли. Но за хоркруксом Регулус пошёл не один, а с вашим домовиком.
- С Кричером? - сделал презрительно-удивленную гримасу Сириус.
- Почему вы не обратились за помощью? - звонкий возглас принадлежал Лили, которая не могла оставаться в стороне.
- К кому? После всего? Кто бы нас принял? После такого греха и позора? Вот так придти и сказать, что ничего не было? - обрывками фраз ответила Мериел. Все эти дни в её сознании непрерывно метались картины всех событий последнего года. Двадцать восьмое октября, они с Регулусом сидят на ковре и пытаются попрощаться друг с другом. Утешало то, что Темный Лорд будет лишен бессмертия, а они снова встретятся на нездешних тропах. И это будут светлые тропы...
Девушка прислонилась спиной к стене и вдруг осела вниз. Сириус помог ей подняться. Мериел взяла его за руку и сказала:
- Все произошло неделю назад. Дементоры не дали мне все рассказать...
- Не здесь, - твердо произнес, шагнув вперед, Северус, - не забывайте, где мы и что это, - кивок в сторону золотой чаши.
- Можно отправиться ко мне, - тихо промолвила Хендрейк. - У меня дом возле Конистона, на нём неплохая защита.
Не обнаружив больше ничего подозрительного в вещах Лестрейнджей, четверо молодых магов покинули проклятую сторожку. Осторожно подойдя к Снейпу, Лили прошептала:
- Могу я попросить тебя об одной вещи?
- Да, - Северус внимательно и с тревогой наблюдая за ней всё это время.
- Наложи на меня «Эннервейт». А то я боюсь не продержаться.
Эванс не знала, почему обратилась с такой, достаточно личной просьбой, именно к Снейпу, но почему-то никого другого она не могла попросить об этом, проявив слабость, даже друга Сириуса, с которым побывала во многих переделках.
Северус поднес палочку к плечу Лили, такому хрупкому, стараясь не смотреть в обведенные черными кругами глаза. Однако заклинание действительно приободрило измочаленную
девушку, она с благодарностью посмотрела на бывшего друга.
Через несколько минут мрачный лес поместья Лестрейндж окончательно опустел.
Интерлюдия.
Где-то на границе Югославии и Албании...
Если запущенный лесопарк Лестрейнджей выглядел «мрачно», то этот лес можно было смело называть потусторонним. Нет, на первый взгляд заросшая лощина ничем не отличалась от остального леса, густо покрывавшего невысокие горы: зеленая, прогреваемая солнцем, но на здешних деревьях никогда не было птичьих гнезд, дикие яблони не цвели и не плодоносили, а холодный туман, лишь изредка разгоняемый ветром, стелился по земле, обволакивал все вокруг. К тому же здесь всегда было очень тихо, сюда никогда не заходил ни волк, ни хорёк, ни белка.
Поблизости не жили люди, так как по горам проходили границы трех очень неспокойных государств, однако коренные жители всех предгорных территорий в рассказах о прошлом
смутно упоминали о каких-то руинах в скалах, оставшихся здесь со времени основания греческих колоний в Адриатике. Однако никто из местных краеведов никогда не отправлялся
на их розыски: одни считали, что никаких руин там быть не может, другие, суеверные, верили в пугающие остатки древних легенд.
Дикие животные, большие и маленькие, населявшие лесистые склоны, ничего не могли знать о людях из-за моря, однако и они избегали некой лощины, скрытой между отрогами гор, впрочем, по более прозаической причине: там жил опасный хищник, который к тому же часто выходил из лощины на охоту, и тогда любой обитатель леса, от грызуна до беглой овцы, мог бесследно исчезнуть.
Но почему в этой части леса не цвели цветы и деревья и почему ночной мрак здесь был особенно непроглядным, не мог объяснить даже тот самый хозяин лощины и гроза здешнего зверья: огромная змея, жившая здесь с самого вылупления из яйца. Она не знала, откуда в её лощине взялись мраморные руины. Резные стены и перекрытия давно обвалились и поросли
вьюном, а одинокая змея день за днем охотилась, отдыхала и грелась на солнце, растянувшись на мраморных плитах. Она не знала, что была потомком тех змей, которых привезли с собой в корзинах люди, пришедшие из-за моря и почему-то бежавшие от приморских поселений вглубь материка. Змея всю свою жизнь провела у круглого колодца в земле и выстроенного над ним капища, но не знала, кто его построил и разрушил, не помнила ночного пожара и мечущихся служителей. Всё это произошло многие поколения змей назад, однако нынешний страж откуда-то твердо знала одно: как отпереть тяжеленную крышку колодца, как скользить по спиральному желобу глубоко вниз и как доставать из бездонного провала то, за чем сюда
пришли основатели капища. Год шёл за годом...
Но однажды летом глухие заросли, прикрывавшие проход к развалинам, раздвинулись и на землю капища ступил человек. Змея видела здесь людей лишь несколько раз, давно, несколько стай с блестящими палками, а этот был один и руки его были пусты. Она неслышно скользнула в кусты и собиралась, было, блестящим призраком подняться из-за спины чужака, как в последний момент он сам заговорил с ней, не оборачиваясь. Впервые за долгую жизнь змея испытала страх и восторг в своей чешуйчатой душе. Ужи и гадюки, эта суетливая мелочь, только трусливо перешептывались за её спиной и не были достойны ее внимания, но люди... Где-то в глубинах наследственной памяти шевельнулось воспоминание,
что человек, говорящий со змеями, - хозяин и почитатель, как те, что привезли их издалека и поселили здесь. Да и внешне этот путник был очень высок и величав, а в глазах было спокойствие... Змея целиком выползла из зарослей и свернулась перед ним во всем великолепии своей яркой чешуи, покрытой разноцветными узорами.
Путник прожил в лощине много дней, тщательно изучая развалины и надписи на них, и за это время змея, обретшая смысл жизни, прониклась к нему уважением, на которое была способна. Поэтому, когда пришелец древними словами приоткрыл заклинившую столетия назад крышку колодца, рептилия без слов скользнула вниз, как это делали её предшественники.
Когда будто стеклянный хвост змеи исчез в колодце, маг-чужестранец невольно затаил дыхание, чего с ним не случалось очень давно: несмотря на весь опыт, подобное он встретил первый раз, потратив массу времени на сбор информации. Однако обнаруженное стоило того, чтобы покинуть Британию, временно оставив дела...
Змея отсутствовала очень долго, но вот треугольная голова появилась над черным кругом в земле. Удивительный разум рептилии был, несомненно, развит древними заклинателями, но в Европе никогда не водились подобные существа, с сознанием выше обычного змеиного, даже волшебного. Уж странник-то знал...
Он протянул сложенные ладони, и из приоткрывшегося рта змеи на ладони вылилась плотная, непрозрачная жидкость. По ощущениям она напоминала тело медузы, при этом, когда человек опустил руки, то квазижидкость вдруг осыпалась вниз, как сухой песок. Он не смог сдержать довольную улыбку, ведь его предположения подтвердились, а ещё к тому же где-то в глубине сознания съежилось щупальце страха.
Маг провел бескровным пальцем по узорчатой голове змеи и сказал:
- Молодец, Нагини, - он крайне редко хвалили кого-то так прямо.
- Что? - качнула головой змея.
- Это твоё имя.
- У меня и моей матери не было имен, мы не носим их, - несколько удивленно прошипела змея.
- Но вы в прошлом их носили. Ты — Нагини, а ваши, хм, мужья звались Нагами. Тогда, когда твоё жилище было совсем новым.
- Я не помню тех времен...
- Это не важно, но я тебе обещаю, что верну прежнее значение вашего великолепного рода. Ты достойна большего, чем быть просто большой змеёй в этом месте, Нагини.
Он заглянул в её холодные глаза, а она увидела, что их зрачки одинаковой формы и с довольным шипением положила голову на руку...
Увы, вскоре после этого он покинул Нагини. Змея снова стала проводить дни как раньше. Её холодную кровь не волновало происходящее вокруг, однако она отметила, что за добычей
приходится отправляться все глубже в лес. Чешуйчатая стражница обладала чрезвычайно тонким чутьём, но она не могла слышать, как вдруг отчаянно завопили древние камни горы. Только они одни и помнили то время, когда колодец открывался...
Цыган-пастух, пасший на склоне гор своих овец, аккуратно свернул полотенце с ужином, принесенным внучкой, и сказал ей:
- Передай отцу с матерью, что я сегодня же перегоню стадо поближе к Печи (название города — прим. автора). Здесь земля стонет, я заметил ещё вчера, будто что-то дурное разлилось.
Девочка испуганно обвела взглядом горную цепь, которая сейчас темным золотом и кармином сверкала в хрустальном осеннем воздухе на фоне шелкового голубого неба.
Серб оказался прав. Уведя овец, он, вполне возможно, спас себе жизнь, потому что в ту же ночь ещё неостывший походный костерок был размётан странным вихрем, унесшимся в горы.
Все живое, ощутив совсем холодный, совсем не природный ветер, старалось исчезнуть, если захлебывающийся вой и шум, напоминающий непрерывное встряхивание листа бумаги, не сковывал тело и душу так, что несколько птиц и волк так и не пришли в себя...
Нечто невидимое, но невыразимо жуткое неслось по лесу. Нагини, тоже потревоженная пугающим звуком, подняла голову и увидела, как с треском разлетелись оголившиеся ветви кустов и на полянку вылетел... Хозяин? Змея чувствовала присутствие того человека, но никак не могла его увидеть, только инфракрасное зрение выхватывало контур человекоподобной фигуры, маленькой и изломанной, то подымавшейся над пожухшей травой, то падавшей назад и заходящейся в крике.
Впервые в жизни Нагини испугалась. Разобрав в бессвязных стонах агонии несколько слов, рептилия метнулась к колодцу, скользнула в дыру и заставила толстую крышку отъехать в
сторону. Пульсирующий сгусток подобрался к краю кромешного мрака и рухнул вниз...
Глава 11Пятое ноября, предместье города Конистон. Ранее утро.
Моросил дождь. Пейзаж за оконным стеклом напоминал японскую монохромную живопись: очерченные темной тушью кустарники, мокрые кроны деревьев и серо-сиреневое небо, которые чья-то рука промокнула губкой. Лили сидела с ногами в глубоком кресле, пододвинув его к самому окну, и молча наблюдала за собирающимися в траве лужами. Она видела каждую травинку, будто отлитую из темного стекла и блестящую под дождем. Глазомер у неё всегда был хорош, но не настолько, чтобы заметить божью коровку, прячущуюся под узорчатым листком смородины, растущей в метре от окна. Странно: она различала, на пределе восприятия, самые тонкие контуры, при этом обычные цвета угадывала с трудом. Обеспокоенная ожиданием, девушка отложила эту мысль подальше, списав агнозию на последствия Круциатуса и копания в мозгах.
Капли сильнее забарабанили по стеклу, девушка плотнее закуталась в плед. Дом Мериел был очень тих, будто на него наложили заглушающее заклинание, в нем не было обычного потрескивания, загадочных шумов. Вообще, этот маленький двухэтажный домик неплохо отражал странности своей хозяйки: он был теплым, но безликим, неуютным и наспех, словно неохотно обставленным. Поэтому, наверное, девушка и сидела сейчас у большого окна на первом этаже и смотрела прямо вперед, как ребенок, который идет на негнущихся ногах через большую темную комнату и боится смотреть по сторонам.
Кроме Эванс в доме больше никого не было. Разумеется, её с собой они брать и не собирались. Сириус настолько был поглощен мыслью отыскать брата как можно скорее, что даже не запротестовал, когда Мериел робко спросила у Снейпа, не поможет ли он,а только зыркнул мрачно на последнего. Северус несколько картинно отвернулся, а потом странно дернул головой, будто хотел её виновато наклонить, и дал согласие:
- Пожалуй.
При этом он отвернулся от Лили. Признаться, она была удивлена его согласием, хотя понимала, что уж что-что, а обнаружение этого предмета, хоркрукса, должно было привлечь Снейпа к истории Регулуса.
Мериел достаточно связно пересказала описание той пещеры, где оказалось тайное хранилище. Она сама там не была, но вряд ли могла забыть или перепутать подобную информацию. Её оцепенение стало проходить, и вскоре глаза Хендрейк горели также ярко, как и у Сириуса. А вот Лили повела себя не лучшим образом, о чём сейчас со стыдом вспоминала. За окном ещё чернела ночь, а трое молодых магов снова собрались уйти в никуда. Зачем Северус обернулся у порога и сказал: «Тебе надо восстановиться после пережитого»?! До этого Лили понимала, что не сможет пойти с ними по той простой причине, что её палочка валяется где-то в проулках магического Лондона, но эта фраза просто хлестнула её:
- Хватит носиться со мной, как с младенцем! И тебя, Блэк, это тоже касается!
Собравшийся что-то сказать Сириус умолк и отвернулся, в глазах Снейпа откровенно сверкнул ужас, а Лили вдруг обмякла, села в кресло и молча опустила голову, и подняла её только, когда тихо закрылась дверь.
С того момента прошло около трёх часов, грустный осенний рассвет тихонько пришел на смену почти бесконечной ночи, а никто так и не возвращался. Лили снова почувствовала приступ бессилия. Это чувство грозило утопить её с того момента, когда она не смогла сопротивляться легилименции Пожирателей и когда её едва не взяли силой. Эванс чувствовала себя ничтожной и грязной, непоправимо запачканной. Она спасла Гарри, лишив мощи Вольдеморта, и теперь её надо посыпать нафталином и засунуть куда-нибудь, раз уж не смогла героически погибнуть - эта мысль то и дело пробиралась в её сознание. Несчастной юной женщине стало казаться, что она навечно застряла в какой-то петле: чужой дом, то Джеймса, то Снейпа, то Мериел, ожидание смерти и бессилие, беспомощность, слабость. Раны на ногах затянулись окончательно, но на коже до сих пор горели прикосновения младшего Крауча, будто он клеймил её железом, а не трогал руками.
Боясь уснуть, Лили рассматривала заросший двор за окном, окончательно заштрихованный дождем. В одной из луж вдруг что-то блеснуло, как будто в воде отразилось солнце. Небо было плотно затянуто тучами, и Лили пригляделась получше; зрение её не обманывало: на поверхности воды дрожала серебристая рябь, напоминая свечение думосброса. Девушка отвела глаза, но странная лужа не могла не привлекать внимание. Мериел не предупреждала ни о каких серебристых водоемах возле её дома, тогда как блеск нарастал, уже напоминая расплавленный металл.
Лили встала и вплотную подошла к окну, будто в полусне распахнула его. Холодные капли дождя тут же усеяли лицо и шею, от чего перехватило дыхание. На улице негромко подвывал ветер, начал сгущаться туман. Земля превратилась в студеную грязь, но девушку это не остановило: она раскинула руки и медленно выплыла в окно. Лили с детства любила левитацию и практиковалась время от времени. Сейчас она покачивалась в воздухе, будто лежа животом на морских волнах. Былинки чуть касались живота и колен. Остановившись над сверкающей лужей, Лили обнаружила, что не видит сквозь металлическое свечение землю и траву. Эванс прекрасно знала волшебные правила безопасности, поэтому отплыла подальше от этой субстанции. Однако в ту минуту, когда она решила повернуть назад к дому, кто-то окликнул её. С трудом удержавшись в воздухе, девушка огляделась, думая, что вернулись ушедшие к морю, но за живой оградой никого не было, только на шоссе между холмами мигнул фарами сквозь туман маггловский автомобиль.
«Лили!» - снова вспорол утреннюю тишину бесплотный голос. Одновременно с этим усилилось свечение из лужи, отбросив блики на траву. Эванс поняла, где источник. Её лицо отразилось в воде, как в зеркале, волосы едва не коснулись глади, но девушка вовремя отбросила их назад. Будто эхо без голоса вторило имя волшебницы, кто-то звал её оттуда, стеная. Чуть наклонив голову, Лили попыталась рассмотреть, что под блестящей пленкой; в голове стоял туман, в ушах звенело...
… Девушка вскрикнула и упала на траву, сразу же вымазавшись грязью, когда серебро внезапно разошлось в стороны и оказалось, что волшебница висит над угольно-черной шахтой, из глубины которой нечто дышало на неё холодом. Откатившись от колодца, Лили встала на ноги и увидела черную жижу, на глазах заполнившую провал и выливающуюся наружу. Эванс бросилась к дому, споткнулась и...
Проснулась.
Полулёжа на кресле, девушка оттерла липкий пот с шеи и сразу же посмотрела за закрытое окно. На дворе мирно капал серый дождик, из лужиц торчали стебли травы и маленькие кустики.
«Сон, просто сон. Обычный кошмар, это не удивительно. Кошмары не отступают даже во сне», - подумав так, Лили украдкой подняла край пледа, убедившись, что ноги и одежда чистые. Встав, девушка заставила себя умыться, заплести волосы в косу и даже кое-как размяться. Ожидание снова стало невыносимым, когда в дверь постучали...
***
Если пейзаж в Конистоне напоминал японскую живопись своей печалью и изяществом, то море и скалы здесь создавали впечатление Края Мира. Темная вода медленно и упрямо билась о мокрые камни, рассыпая прозрачные осколки брызг. К счастью маленькой группы людей, появившейся из темно-синего полумрака, шторма не было, и острые подводные уступы не грозили разорвать тело. Но плыть через подводную пещеру в такое время всё равно было безумием; впрочем, Северус Снейп в последнее время часто говорил себе, что безумие вокруг приняло характер эпидемии. Например, ярким симптомом было то, что он сейчас плыл в ледяной морской воде вслед за Блэком, который вдруг вспомнил о существовании брата и кинулся его спасать, хотя, скорее всего, там и хоронить уже было нечего. Юный Пожиратель-тупица попытался уничтожить часть души Темного Лорда...
«Мог бы и раньше задуматься о глупом слизеринце, раз уж вас произвели на свет одни родители», - думал Северус, с отвращением глядя на Сириуса. Себя Снейп довольно быстро убедил, что пробрался сюда ради хоркрукса. Хендрейк не стала бы лгать, но подобные вещи требовали проверки. Однако Северуса сейчас больше всего беспокоила Лили. Все чаще, глядя на неё, он вспоминал свою мать, как та ломалась с годами, как отец выколотил из её глаз блеск, из тела - и без того неявную привлекательность, как всё реже она улыбалась и всё чаще кричала. В доме его бабки Лили выглядела хмурой, уставшей, но всё же нормальной, а всего спустя несколько дней Снейп встретил полубезумную, абсолютно истощенную девушку. Конечно, он ни на секунду не поверил, что в плену у этих ублюдков с ней ничего не делали, то, что она испытала Круцио, было видно по её глазам, но процесс начался раньше, когда её ударили Авадой, когда у неё отняли ребенка.
Снейп не оставил бы Лили одну в доме Хендрейк, но когда он думал о том, чтобы остаться с ней, его начинало жечь чувство вины и стыда, которое невозможно было побороть, да и бросать тень на репутацию девушки не хотелось. Кроме того, покойный отец-аврор Мериел многое передал дочери и особнячок в Конистоне был защищен не одним несовершенным, как показал опыт, Фиделиусом, а массой высококлассных заклятий. Сейчас Лили там, защищенная извне, но не изнутри. Альбус как-то сказал Снейпу, во время одной из тайных передач информации, что слабое место Темного Лорда в том, что тот считает смерть самой страшной вещью на свете, старик вообще изводил его нравоучениями чуть ли не с того памятного вечера на холме. «Но вы-то думаете иначе, господин директор», - скрипел зубами Северус, - «почему тогда отказываетесь понимать, что Лили сейчас хуже, чем мертвой. Неужели ради отпрыска Поттера и его великой миссии в будущем надо терзать его мать в настоящем? Вы так мудры, глава Ордена Феникса, используйте же свои знания в реальности, а не в речах».
Думая об этом, Снейп сделал несколько яростных гребков и тут же почувствовал, как его худые колени ударились о валуны. Они приплыли.
Первой на черные валуны выбралась Мериел, опередив парней. Расставив руки, она сделала несколько шагов вдоль стены пещеры, замерев возле одного участка. Девушка даже не отреагировала, когда Сириус магией высушил её мантию. Подойдя к тому месту, Снейп кожей ощутил темное излучение от камня, след творившейся здесь магии. Хендрейк превратила край острой гальки в лезвие и поднесла к ладони со словами:
- Кровь нужна, чтобы открыть проход.
Но Сириус решительно вынул камень из её руки и без звука вспорол себе ладонь. Проведя окровавленной рукой по скале и глядя на раскрывающийся проём, Блэк мрачно и нехорошо усмехнулся:
- Хоть на что-то сгодилась, древняя и благородная.
У всех троих усилилось ощущение близости Края Света, когда маги подошли к берегу черного озера, только теперь казалось, что они уже провалились за кромку бытия. Стеклоподобная гладь не двигалась, но Мериел предупредила об инферниях и лодке, необходимой для переправы. Встав у самой воды, девушка всматривалась туда, где светилось что-то метвенно-зеленое, но ничего не было видно за туманной пеленой. Сириус, глядя на изрезанный профиль и расширенные зрачки девушки, вспомнил, как подтрунивал над Регулусом, когда тот на пятом курсе стал краснеть, тайком заполняя некоторые праздничные открытки. Подтрунивал, посмеивался, подкалывал… Потом - кричал, обрывал… А сколько раз они разговаривали нормально, серьезно, без споров и обид? Редко, а с годами ещё реже.
Лодку отыскал Снейп, перебирая над водой пальцами наподобие арфиста. Слушая стук цепи, Сириус думал о том, что два мага не смогут зайти в эту потусторонне светящуюся ладью Харона. В другой ситуации можно было бы устроить нечто эффектное, произвести впечатление, но сейчас он просто хмуро произнёс в пространство:
- Я анимаг, так что это не проблема.
У Снейпа, дряни, хватило энергии закатить глаза, Мериел кивнула, только слегка приподняв брови. Она шагнула в лодку, примерилась к вёслам, большой черный пес запрыгнул следом.
Отсоединив цепь, Северус молча смотрел на гребущую Хендрейк и Блэка у её ног. Картина вышла та ещё: дочь Харона и Анубис. Инфернии не показывались, но было неизвестно, по какому сигналу они могут полезть из озера. Оставшийся на берегу Снейп вспомнил подходящее заклинание, способное отвлечь их внимание от лодки. Проделав несколько пассов палочкой, волшебник заставил воздух над водой завибрировать, запеть нежными голосами. «Эхо синего моря» - красивое заклинание, имевшее одно небезобидное свойство: пройдя через воду, оно могло сильно оглушить, недаром его второе название было «Песня Сирены».
… Прошла неделя, одна неделя, которая изменила всё. Семь коротких дней назад Питер был другом, а Регулус был жив. Что они увидят сейчас, пристав к островку? Покрытый пятнами труп? Следы пира инферниев? Безжалостную пустоту? Свернувшегося в зверином облике Сириуса больше всего пугала, возможно, пустота, красноречивое молчание бездны. Сердце падало при мысли об этом. А как поведет себя Мериел? Как бы ни кинулась в воду следом. Она явно думала о том же, потому что вымолвила:
- Не беспокойся обо мне. Твой брат однажды не дал мне убить себя. Второй раз я не стану…
Все, что мог Сириус - положить лохматую голову ей на колени и смотреть, как по правой щеке стекают слезинки.
Водную гладь по правому борту разорвала белесая фигура. Голова инферния бесшумно вынырнула в полуфуте от лодки. Девушка с усилием подняла весло, чтобы не задеть его. Блэк зарычал. Вдруг озеро накрыл призрачный звук, напоминающий пение русалидов. Мертвые глаза инферния закатились, и он ушёл под воду. К счастью, лодку уже вынесло на грубый каменный пандус. Сириус первый выскочил на островок, на ходу приняв человеческий облик, и первый увидел белый постамент с чашей и фигуру человека возле него… Он попытался удержать Мериел, схватив её за плечи, но она с неожиданной силой вырвалась, ударившись коленями о камень рядом с телом черноволосого юноши, скорчившегося на боку. Старший Блэк на мгновение застыл, сумев только зажечь шар Люмоса. В его свете отчетливо стало видно, что девушка перевернула лежащего юношу на спину и приникла ухом к его груди. Стало ясно, что она может и не подняться больше.
Время для Мериел остановилось, исчезло… Через вечность секунды снова защелкали, в такт слабому биению сердца под мантией и пульсации жилки на шее…
Хендрейк подняла глаза на Сириуса, и их выражение оказалось красноречивее слов, потому что Блэк тут же рухнул на колени рядом и без слов разорвал мантию на груди брата.
Из-за шока, смешанного с надеждой, они начисто забыли впоследствии, как пытались провести реанимацию под сводами темной пещеры, у чаши с хоркруксом. Массаж сердца, искусственное дыхание дали эффект, но самого главного они не могли сделать:
- Что с ним? - бросил Сириус.
- Он пил яд, - Хендрейк кивнула в сторону чаши, - иначе его не извлечь. Это психотропный яд, Эннервейт может разрушить мозг.
Их голоса были холодными, фразы - чёткими. Они тоже сотрутся их памяти.
- Ваш Кричер пил это зелье и остался жив, самое страшное - обезвоживание…
Сириус рефлекторно произнес «Агуаменти», но наколдованная вода мгновенно обратилась в пар. Девушка истерически хихикнула:
- Он всё предусмотрел. Его надо увезти отсюда. Не медли, потом можешь вернуться за мной.
Блэк как хрустального взял брата на руки и осторожно прижал к себе. Черноволосая голова упала Сириусу на плечо. Регулус не просто был смертельно бледен: хрусткая серая корка покрывала губы, глаза, тело было пугающе легким. Сердце билось, но жизнь еле теплилась в его теле, металась, как язычок огня на ветру. Как доплыли до берега, где их ждал Снейп, Сириус не запомнил, помнил только пение сирен, плеск воды в темноте и безжизненное лицо брата, прикрытое волосами, на дне лодки.
Увидев Блэка, выносящего на руках из лодки Регулуса, Снейп обомлел.
- Кто-то должен забрать Мериел, - сухо проронил Сириус.
- Знаешь, плыви-ка ты. Я не съем твоего брата, - ответил ему Северус, почему-то глядя в сторону.
Когда Блэк, окинув его страшным взглядом, снова уплыл к центру озера, Снейп сразу склонился над распластанным на камнях Регулусом. Он быстро понял, что главный вопрос в том, жив мозг парня или нет. А Северус в своё время был вынужден изучить массу медицинских трактатов на эту тему. Особые чары высветили над головой Регулуса золотистую сферу; к счастью, свечение было тусклым, но ровным, без пробоин, указывающих на погибшие участки мозга. Смерть ещё не отступила от юноши, но участь остаться «овощем» миновала. Когда Снейп услышал это слово в его страшном значении от санитара в ТОЙ больнице, то кинулся на здоровяка с кулаками, наплевав на палочку и самоконтроль. Правда, было неизвестно, какому магическому воздействию подвергся Блэк, а ни о каких исследованиях речи идти не могло. Снейп начал рассуждать как учёный и не заметил возвращения Сириуса и Мериел. Кровь для прохода дал он.
Для переправы через подземный проток соорудили воздушный пузырь, в который поместили носилки, траснфигурированные из камней и плащей. Сириус умудрялся грести одной рукой и неотрывно смотреть на лицо брата. Аппарировать пришлось прямо из морского прибоя, потому что взобраться на скалы не было никакой возможности. Всех троих буквально шатало, когда они перенеслись на вершину какого-то холма. Хендрейк рухнула на землю и поднесла руки ко рту. Со стороны казалось, будто её мутит, но она просто выплюнула в сложенные ладони зелёную прозрачную жидкость. Бывший у чаши с хоркруксом Сириус среагировал быстрее, превратив какой-то пожухший лист в грубую плошку.
- Надо… будет… посмотреть… состав… - задыхалась Мериел, закрыв глаза и уткнувшись лицом в траву.
Здесь не было блоков на магию, поэтому Регулуса попытались искусственно напоить водой, влив её прямо в глотку. Часть попала внутрь, но в себя юноша по-прежнему не приходил.
Они будто покинули Аид, подобно героям мифов Древней Греции. После рукотворного ада в пещере залитый дождем Конистон казался раем. А Лили, открывшая дверь на стук и голоса, - радугой в дождливом небе…
Продолжение следует…
Глава 12
Капля сока кубышки желтой, трижды размешать по часовой стрелке – зелье в чаше начинает светиться, а теперь – всыпать смесь толченой бирюзы и медного порошка, и состав начинает переливаться, как солнце на морском мелководье. Когда Лили училась в школе, девочки заполняли этим зельем хрустальные шарики и делали серёжки, благо оно было достаточно простым, состав от обезвоживания.… Несколько секунд понаблюдав за игрой голубых и зеленых искр, Лили повернула голову и взглянула на Северуса, сосредоточенно склонившегося над другой чашей, отбрасывающей красноватые блики на его бледную кожу. Рядом с ним в серебряной сфере, наполненной дымом, мрачно зеленела та самая отрава, унесенная из пещеры. Всего за пару часов Снейпу пришлось провести научное исследование, а Лили доверили только лекарство из школьной программы.
Девушка накрыла зелье крышечкой и отошла от кухонного стола. Окна были широко открыты, но ни неожиданно приветливое солнце, ни ветер не могли полностью изгнать тяжелый, тошнотворный запах гари. Всю одежду Регулуса и бесконечные мотки бинтов пришлось сжечь, так как мантия оказалась пропитана черной испариной, которая, высыхая, мгновенно осыпалась серой коркой. Никто из четырех «реаниматоров» не сталкивался с подобным, поэтому им оставалось только наколдовывать новые и новые метры полотна, окунать их в волшебный расплав серебра и раз за разом смывать проступающий на коже юноши черный пот. Вид и запах его были таковы, что Лили с трудом удержалась от того, чтобы броситься прочь из комнаты, причем такая реакция проявилась только у неё. Причиной комы, по мнению Снейпа, была именно эта жидкость; к счастью, опасение, что это – измененная кровь Регулуса, не подтвердилось. Северус удивил всех познаниями в медицине, несколькими заклинаниями соорудив что-то вроде волшебной капельницы. Наспех сваренная первая порция зелья от обезвоживания тела заставила восковую кожу немного порозоветь, однако обнаружилось, что особого истощения от нехватки воды и не было, все заключалось в магическом влиянии отравы на душу и мозг. Здесь они могли двигаться только на ощупь, везти же Регулуса в клинику святого Мунго было бы безумием из-за Метки, нагло скалившейся с предплечья.
С того времени прошло около трёх часов. Лили присела на стул и смотрела, как Снейп заканчивает состав, который, по его словам, мог помочь. Сириус и Мериел безвылазно сидели наверху, в спальне, куда осторожно перенесли Регулуса. Придирчиво рассмотрев раствор на просвет и кивнув самому себе, Северус впервые заговорил с Лили:
- Готово. Если оно не поможет, то мы попросту не там копаем.
- Представляю, где тогда находится «там». Никогда не видела ничего подобного, - устало ответила девушка.
- Так и Темному Лорду подобных нет, - задумчиво протянул Снейп.
- Подобных монстров – и впрямь, - ответила девушка, и он тут же весь подобрался, ожидая вспышку гнева, но Лили положила подбородок на сложенные руки и молча повернулась к окну. Окно…
- Прости меня, но могу поинтересоваться: всё было в порядке ночью? Пока ты была одна? Этот дом надежно защищен, но… - проговорил Северус, одновременно умудряясь кусать губы.
Худенькие плечи Эванс еле заметно качнулись:
- Да, - соврала девушка. Тревожить кого бы то ни было своими кошмарами она не желала.
- Ты уверена? Такие испытания…
- Все в порядке! – в голосе Лили прозвучала не ярость, а дрожь, но Снейп всё равно умолк, чувствуя непонятную вину. Оставаясь с ней наедине, он терялся, боясь сделать что-то не так, снова разрушить очень хрупкое доверие, возникшее между ними, но как быть дальше, не знал. Парень вздрогнул, когда Лили встала и подошла к нему ближе, пусть только чтобы взять обе колбы с зельями.
- Я, пожалуй, отнесу их туда.
Северус украдкой проводил взглядом поднимающуюся по лестнице Эванс, затем перевел взор за окно, в маленький сад, а затем – на ящик с чашей-хоркруксом, на который наложили антимагический колпак и поставили на шкаф. Когда пытались привести в чувство младшего Блэка, Снейпу пришлось выскочить из дома в пристройку за горючим для спиртовки. Как ни надо было торопиться, но он успел увидеть вмятину в грязи, будто от падения чего-то большого, а также отпечатки босых ног, ведущих от окна в гостиной в кусты и обратно…
***
Лестница на второй этаж оказалась не скрипучей, но шаткой, с узкими и высокими ступеньками, так что Лили едва донесла поднос с зельями, не расплескав их. Второй этаж был залит желтым и красным светом, льющимся из витражного окна. На подоконнике сидел Сириус, держа в руках куртку и зашивая её рассеянными тычками палочки. Свернув куртку и снова развернув, он поскреб ногтем металлическую нашивку. Что бы там ни говорили родители, шипел Кричер и обиженно ни выкрикивал в лицо Регулус, Бродяге было отнюдь не наплевать на семью. Но дело было не в гербе и замшелых побрякушках, которыми так гордилась мать, а в людях. Юноша осознавал, что как только умрёт Регулус, часть мира навсегда исчезнет. Когда Сириус прошлым утром навещал Джеймса, лежащего в Мунго с сотрясением мозга и переломом, такого ощущения не было, несмотря на чувство вины и боль за тот поганый план. Бледный Сохатый в бинтах был и остался близок, а Регулус мог уйти, никогда не узнав, что всё-таки дорог старшему брату, что тот не презирал его. Сириус возненавидел себя за историю с Фиделиусом и хорошо мог представить, что думал о себе раскаявшийся и прозревший Пожиратель Смерти; неудивительно, что Рег был готов умереть…
Блэк настолько ушёл в себя, что заметил Лили и поднял на неё взгляд только тогда, когда она подошла совсем близко. Серые глаза Сириуса казались погасшими, похожими на запотевшее стекло, Эванс впервые видела друга таким. Девушка покосилась на закрытую дверь в спальню и тихо спросила:
- Без изменений?
- Без. Мериел меня выставила: у нас с ней маленькое соревнованьице, кто кого сможет заставить лечь спать; пока счёт ноль-ноль, - медленно ответил Блэк, при этом он постоянно морщился, будто от боли, и неотрывно смотрел на дверь. В любую секунду оттуда мог раздаться голос брата или сдавленные рыдания Мериел.
Лили почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы: и от сострадания, и от того, что она в очередной раз не знала, что сказать в утешение теряющим родных, не ощутив такой боли на себе.
- Кстати, Джеймса скоро выпишут, можешь не переживать, - проговорил Сириус. Лили осталась спокойной:
- Я знаю, это хорошо. Я… мы.., - девушка запнулась, - сварили ещё лекарства.
- Не могу понять, чего он хочет, - задумчиво протянул Блэк. Прекрасно понимая, о ком идёт речь, Лили только и смогла сказать:
- Знаешь, люди могут меняться в лучшую сторону, даже Пожиратели Смерти.… Ох, прости!
Мысленно пнув себя за бестактность, девушка невольно отшатнулась. Сириус без выражения взглянул на неё и, странно тряхнув головой, встал с подоконника и протянул руки:
- Но брататься с ним я не собираюсь. Давай, я отнесу зелья. Я и сам должен перед тобой извиняться.
Смущенная Лили отдала ему поднос, мысленно укоряя себя за трусость, но ничего не могла с собой поделать: не в состоянии она была зайти в комнату, где лежал в беспамятстве Регулус, хотя ей неоднократно приходилось залечивать серьезные раны. Она стояла неподвижно, пока Сириус не открыл, постучав, дверь, за которой мелькнул ковер и занавеси, и не скрылся в полумраке.
Снова спустившись на кухню, девушка увидела, что Снейп успел убрать со стола все ингредиенты и оборудование, а сейчас сидел и сосредоточенно рассматривал золотую чашу, сложив руки на груди.
- Надо немедленно отнести это Дамблдору, - бросил он.
- Ну, я бы сначала выслушала Регулуса, когда он очнется, - возразила Лили, опускаясь на стул и тоже глядя на чашу. Золото странно переливалось, будто под его поверхностью что-то струилось. Снейп покачал головой:
- ЕСЛИ он очнётся, а до Хендрейк снова невозможно достучаться.
Эванс возмутилась его черствости:
- Какой же ты… непрошибаемый!
«Конечно, а что можно ждать от поганого Пожирателя!» - хотел ответить Северус, но сдержался. В его памяти снова всплыли окровавленные ноги Лили и полопавшиеся от Круцио сосуды в её глазах, как бы она не пыталась их скрыть. Он не верил, что подобное может случиться с ней в реальности, не верил, что она может умереть, что её можно ломать… Печаль и странное разочарование заставили его опустить взгляд на ковер и перевести разговор на другую тему.
- Скорее всего, Дамблдор в ближайшее время снова вызовет меня на «важный разговор», - сказал он без выражения. – Что мне рассказать ему?
Лили выглядела недоумённо:
- Всю правду, в том числе и про хоркрукс, и про Регулуса.
- Ты так доверяешь ему?
Уже собравшаяся снова возмутиться, Лили вдруг лишь резко выдохнула вместо слов. Дело в том, что она вспомнила, как убедила Джеймса вежливо отказаться от предложения Дамблдора стать их Хранителем, после того как узнала о юношеском увлечении Директора темной магией. Опасение, недоверие возникло в её душе ещё тогда и только укрепилось после недавней странной беседы в Хогвартсе. Поэтому вместо ответа Лили стала молча водить пальцем по гранитной столешнице; через несколько секунд она вспомнила, как Крауч «рисовал» на её теле, и отдернула руку, как от раскаленной плиты. Незаметно наблюдавший за ней Северус сжал руки в кулаки и прикрыл глаза. Он хотел ей помочь, но давно потерял право расспрашивать о её внутреннем состоянии. Ненавидя себя, Снейп встал и быстро взял со стула плащ:
- Я пойду. Если Блэк очнётся, сообщите?
Лили кивнула. Когда Снейп вышел из дома, она вздохнула и запустила пальцы в волосы. Как и Сириус, девушка не могла понять, чего же Северус хочет. За его верными, но несколько пафосными словами о лживости Тьмы явно стояло что-то серьезное, но Лили не могла разобраться, что именно, слишком давно они не общались. Впервые за долгое время она вспомнила тот вечер, когда он пытался вымолить прощение за оскорбление, день, когда Снейп возмущался симпатией Поттера, а также ту недавнюю безумную ночь в саду. Только сейчас, накопив жизненный опыт, Эванс смогла предположить, что крылось за тем отчаянным, будто дрожащим, взглядом.
Девушка вскочила со стула и сделала круг по кухне, пройдя на цыпочках по витому узору на ковре.
"Неужели он покинул Вольдеморта из-за... меня?" При этой мысли Эванс застыла и почувствовала, как чуть заалели щёки. Отвращения или страха девушка не ощутила, а выражение изможденного лица Северуса сделалось более понятным, но у Лили сейчас не было сил думать о подобных вещах.
Осенний день уже угасал, незаметно пролетев в переживаниях, первый этаж погрузился в розоватый сумрак. Дом Мериел казался на удивление необжитыми, напоминая мебельный магазин, а в маленькую библиотеку Лили не решилась зайти без разрешения хозяйки. Резные деревянные часы прозвенели семь раз. От неожиданности Эванс чуть вздрогнула, потом подошла к ним, чтобы рассмотреть. Циферблат и стрелки были вырезаны нарочито просто, будто на обычном куске коры кто-то сделал насечки. Зато с каждым звоном из маленького окошечка вылетел ярко светящийся алым кленовый листочек, медленно распадаясь на искорки в воздухе. Простое, но очаровательное волшебство.
«Гарри бы такие в комнате повесить… Гарри…», - тоска по сыну резанула Эванс по сердцу. Впервые несчастная мать по-настоящему поняла, что разлучена с сыном, и разлучена надолго. Два абсолютно безумных дня временно заглушили материнскую тоску, но сейчас Лили снова была готова выскочить из дома и пешком броситься в Суррей. Увы...
«С другой стороны, а если бы я взяла его в тот день с собой прогуляться?» - подумала девушка, раскладывая для сна кресло. По ногам пронёсся холод, когда Эванс представила истошно кричащего Гарри в руках у Беллы, а рядом, на полу, Крауча с Лили.… Уткнувшись лицом в подушку, девушка чувствовала, как от усталости мгновенно отяжелели веки.
«Гарри, мой маленький. Петунья… ты же обрушишь на него всю свою ненависть и накопившуюся желчь … И все из-за наших детских ссор и разногласий …»
***
Когда Сириус зашёл в комнату, Мериел до сих пор сидела на краешке кровати, такая же неподвижная, как и укрытый одеялом Регулус. Девушка держала его за руку, медленно поглаживая и перебирая пальцы. Глухая коричневая мантия с длинными рукавами и распущенные волосы делали её похожей на богиню Скорби с готического собора, побитую дождями и изъеденную эрозией.
Поставив поднос с чашами на тумбочку, Сириус опустился на ворсистый ковер рядом с постелью. Не в силах посмотреть на не-живое и не-мёртвое лицо брата, Блэк перевёл взгляд на его руку, выпростанную из-под одеяла; зря, так как с неё скалился череп, выплевывая изо рта змею. Сириус не выдержал и спросил:
- Давно?
- С семьдесят девятого, седьмой курс, - низкий шёпот, губы еле двигаются.
В это время уже закончивший школу Сириус с головой окунулся в вольную жизнь.
- Вместе?
- Нет. Я – через несколько месяцев.
- А давно вы?..
- Летом мы тайно обвенчались, а вообще с седьмого курса. И я знаю, что ты ещё хочешь спросить. Я могу говорить только за себя – меня погубила жажда мести.
«Ах да, Хендрейки, аврор с женой», - вспомнил Блэк, проглотив вопрос, а вслух сказал:
- Извини.
- О, не стоит. Хуже уже не будет. Тогда нам только и придётся, что всем постоянно извиняться друг перед другом.
«Да уж, дочь аврора – Пожиратель Смерти, хотя это теперь не единственный случай. Но это - потом», - подумал Сириус, носом утыкаясь в покрывало. Усталость сменила горячку боя, но права закрыть глаза он себе не дал. Потом, он, может быть, и потолкует с братом по-мужски, как говорил Лили в ту проклятую ночь.
Неожиданно Мериел заговорила первой, хотя Блэк решил, что она теперь надолго замолчала:
- Надо бы написать вашей матери, она наверняка сходит с ума…
- Для неё это почти нормальное, повседневное состояние, - проворчал в ответ Сириус. Хендрейк нахмурилась, а сам он на мгновение вдруг ощутил себя той самой блохастой скотиной. Блэк осёкся, и оба надолго замолчали.
***
Осеннее небо выглядело бездонным, на ослепительно голубом фоне клубились золотисто-розовые облака, настолько яркие, что казались нарисованными. Ветер нёс с собой аромат цветов, растущих за десятки миль отсюда. Но сейчас это неважно, надо мчаться вперёд, слегка касаясь пальцами мокрого, чуть теплого асфальта. Рядом появляется машина, она, должно быть, едет с большой скоростью, но её так легко обогнать.… Только подумаешь об этом, и автомобиль уже посверкивает фарами далеко за спиной.
Небо и воздух стремительно становятся фиолетовыми, надо спешить. Конистон, мерцающий в вечерних сумерках золотистыми огнями, скрывается из виду… Мост через реку далеко, но пробежать на другой берег, не потревожив водной глади, оказалось совсем просто. Быстрее, быстрее, на юго-восток. Хочется взлететь, но тело недостаточно легкое.
Опрятная улица, тихий благовоспитанный вечер, почти все обитатели городка уже закончили ужин и либо сидят у телевизора, либо готовятся ко сну. Отчего же на втором этаже одного из солидных даже на вид коттеджей плачет ребёнок? Вжимающийся в стену плачущий мальчик и сам не понимал, почему так страшно на него кричит эта чужая женщина, размахивая руками и тыча пальцем в полупереваренный ужин, заливший ковёр в коридоре. Устав визжать, она пребольно сжимает худую ручку, чуть ли не забрасывает малыша в комнату и захлопывает дверь. В комнате темно, на кровать с решеткой самому не залезть, остаётся только, глотая слёзы, свернуться клубком на паласе, подтянув коленки к подбородку… Белый кот любил так спать, один раз Гарри незаметно уснул рядом с ним, пока мягкие руки другой женщины не унесли его. Но мама исчезла…
Петунья Дурсль зашла в гостиную и сходу обрушила на мужа поток возмущения:
- Новый ковёр! Он стоил бешеных денег, ты же помнишь! Его же можно чистить только в ручную, а этот… мальчишка взял и вытошнил на него весь ужин! Сил моих нет, теперь полночи всё оттирать!
- Ну, это твоя вина. Нечего было соглашаться принимать мальчишку, - заметил в ответ её супруг, открывая банку пива.
- Да, Вернон? – похоже, костлявая блондинка вновь собиралась раскричаться. – А попробовал бы ты отказаться! Они же все полубезумны…
- Штиль! – махнул на неё полной рукой супруг. – Надеюсь, твоя сестра скоро заберет своего отпрыска, иначе придется с неё стребовать все наши расходы.
Жена еле заметно хмыкнула и подошла к зеркалу, поправляя рукава на платье.
- Ну, она же моя сестра, всё-таки я не такая постыдная личность, как она обо мне думает. А такое ведь с каждым может в жизни случиться, не так ли? Уходишь, чтобы стать великой светлой волшебницей, а потом приползаешь назад такой обычной матерью-одиночкой, бездомной, - промолвила Петунья, с трудом скрывая в голосе удовлетворение. Вдруг её руки замерли на заколке: ей послышалось, будто что-то стукнулось об стекло.
- Ты ничего не слышал? – встревожено спросила она.
Вернон, молодой, но уже встающий с дивана с некоторым усилием, подошёл к окну и выглянул наружу. Всё было тихо, только шумел ветерок, но едва мужчина повернулся назад, как его жена взвизгнула:
- Там какая-то тень, в нашем саду, Вернон!
В идеально вылизанной комнате с дорогой мягкой мебелью повисла мертвая тишина, в которой было слышно, как покачиваются от ветерка хрустальные подвески в люстре. Дурсль уже собрался сказать, что всё показалось, но тут в безмолвии довольно громко стукнуло окно, заставив Петунью зажать от страха руками рот, а его самого побелеть.
- Иди и проверь входную дверь, - дрожащим голосом сказала женщина, - а я посмотрю, как там Дадли и этот.
В эту секунду по всему дому разнёсся звонкий детский смех. Вернон чуть не подпрыгнул на месте и пробурчал:
- Вот уж действительно ненормальный. И главное чуть что, так именно нас начнет жрать социальная служба и эти…
Петунья, превозмогая страх, истинной причиной которого был визит директора ТОЙ школы и бредовое сестричкино письмо, поднялась в детскую. Зайдя, переступая разбросанные игрушки, к Дадли, крепко спавшему на разноцветных подушках, она чуть успокоилась, зато дверь в комнату, где на ковре спал Гарри, миссис Дурсль открывала долго и медленно, не решаясь заглянуть внутрь…
Маленький Гарри почувствовал сквозь сон, как его подняли с холодного пола и прижали к чему-то тёплому и мягкому, но непонятному, будто его вдруг закружил ветерок. Кто-то бережно опустил его на одеяльце, и оно, хоть и купленное в ближайшем супермаркете, сразу стало тёплым и мягчайшим, но ещё мягче была рука, перебиравшая растрепанные волосы, гладившая по спинке. «Я так тебя люблю, мой маленький, скоро мы снова будем вместе», - успел услышать малыш, прежде чем крепко уснул…
Он не услышал, как раздался скрип, и в тёмную комнату прокралась Петунья. Увидев, что внутри никого нет, женщина широко распахнула дверь и чуть ли не бросилась к открытому окну. Отодвинув мотающуюся под порывами ветра занавеску, Петунья выглянула на улицу и успела заметить в свете уличного фонаря странное облачко тумана, слишком быстро исчезнувшее в дождевой мороси. Резко захлопнув окно, она повернулась к детской кроватке и приоткрыла рот: племянник спокойно спал, укрытый одеялом, причём решетчатый бортик был поднят, чего никак не мог сделать полуторагодовалый ребенок.… Как и самостоятельно забраться внутрь.
Проверив, надежно ли закрыто окно, Петунья выскочила в коридор, заперев на ключ дверь.
Ветер к ночи поднялся нешуточный и снова принёс с собою дождь. Разносящиеся в ночи рыдания с трудом заглушались его порывами…
***
- Очнитесь, пожалуйста.
Лили вскочила с кресла так быстро, что Мериел, встряхивавшая её за плечо, едва успела отскочить. На абсолютно круглые глаза смотрящей на неё Эванс, она ответила:
- Прошу прощения, но вы разрыдались прямо во сне, и я испугалась.
Хендрейк отошла от кресла и зажгла масляный светильник. Встав с кресла и помотав головой, Лили переспросила:
- Я действительно плакала? Не помню.
Однако, проведя руками по щекам, девушка почувствовала, что они намокли. Раковина была поблизости, умываясь, Эванс попробовала вспомнить, что же такое ей снилось, но не смогла. Мериел села на стул, на котором днём сидел Северус, и уставилась в одну точку. Лили вспомнила про «соревнованьице» и подумала, что уж лучше бы Сириус оступефаил девушку. Задавать дежурные вопросы смысла не имело. Просидев так несколько секунд, Хендрейк, словно проснувшись, встала, но Лили заговорила с ней:
- Надеюсь, я не доставляю хлопот? Я сама не понимаю, что со мной…
Мериел ответила ей изумлённым взглядом.
- Зачем вы такое говорите? Пережить подобное, плен Пожирателей…
Присев на краешек разложенного кресла, Лили обхватила руками колени и выпалила:
- Дело не в этом, а в моей слабости. Я-я оказалась совершенно бессильной и никчёмной и ничему не смогла сопротивляться: ни Легилименции, ни… - девушка поспешно умолкла, причем она хотела сказать вовсе не «Круциатусу».
- Сопротивляться легилименции сложно, нужно специальное обучение. Мы потратили больше месяца, при мощнейшем… - хмык, очень похожий на всхлип, - стимуле, - лица Мериел не было видно. – Малейшая брешь…
За окном чернела ночь и шуршали невидимые деревья, на столе мерцал светильник, по полу и стенам тихонько порхали тени и блики, наверху Сириус сидел рядом с еле живым братом, внизу две девушки вели странный разговор.
- Да, - протянула Лили, как и Хендрейк, мыслями плавающая где-то не здесь. – Иногда коралл можно сломать одним касанием, да что там, даже отравить химикатом, не прикасаясь… Могу спросить одну вещь? Вы знали, что сын Бартемиуса Крауча – Пожиратель?
- Да. Я тоже была шокирована. Братья его привели.… А почему вы спрашиваете? – с этими словами Хендрейк снова села.
- Я старше от силы на полгода, давайте на «ты». Пытаюсь понять, - честно призналась Лили.
- Зачем? – Мериел хотела приподнять брови, но пошевелилась только правая, впрочем, девушка догадывалась, о чем думает бывшая лучшая ученица Гриффиндора, и не ошиблась.
- Чтобы не появлялись новые. Не на грядках же он их выращивает. Он... он жалел меня, - тихо добавила Лили, чувствуя особый, женский, страх, - но при этом...
- О да, в этом весь Барти, - резко отбросила с лица волосы Хендрейк. – Он всегда говорил, что в жертвах на самом деле повинно Министерство. Ненавижу министерских, но уж эти убийства были чисто для удовольствия. Хотя, Снейпу едва не отрезали голову за Кардифф, так что… Мне лично Барти всегда напоминал умирающего дементора.
Мериел явно в очередной раз заговорилась, Лили мало что поняла из её слов и при этом не хотела тревожить, но две вещи слишком привлекли её внимание.
- Что значит «умирающего дементора»? – Эванс недоуменно склонила голову набок. Её собеседница посмотрела на неё с откровенным удивлением:
- Ты не знаешь? Вам не рассказывали о дементорах? Странно, вам же наверняка приходилось бороться с ними, - и Мериел вдруг умолкла, закрыв лицо руками, но через пару секунд добавила относительно нормальным тоном:
- Есть книга, греческого автора, Левкиппа Родосского. В переводе называется «Описание волшебных Британских земель». Странно, верно? Британцы вынуждены узнавать правду о себе из книги, написанной греком несколько сотен лет назад. У меня, правда, её нет, читала в Хогвартсе, в Запретной.
Долго оставаться здесь Мериел не могла. Поднявшись, она хотела уйти, но у лестницы повернулась и несмело сказала:
- У многих проклятий бывают последствия на всю жизнь. Ты бы поговорила с… Дамблдором.
Укоряя себе за бестактность, Лили вскочила и подошла к Хендрейк.
- Ты упомянула Снейпа и Кардифф. Могу я узнать, что там произошло? Я просто слышала и раньше об этом…
Мериел прищурилась и сложила руки на груди. Помолчав, она ответила:
- Я не имею права пересказывать подобные вещи. Пусть Снейп сам… Скажу только, что «частично светлых» Пожирателей Смерти не бывает: либо ты светлый, либо ты Пожиратель.
Фраза была двусмысленная и заставила Эванс задуматься… Вернувшись к креслу и укрывшись одеялом, Лили попробовала снова уснуть, но светильник светил прямо в глаза. Встав, девушка аккуратно дунула на фитилек… Едва он погас, как сон моментально вспыхнул в её памяти. Эванс схватилась за голову, чтобы справиться с потоком видений: Гарри, Петунья, дом, Литтл-Уингинг, запачканный дорогущий ковёр, окно, лежащий на полу малыш, машины, дождь, река, - всё было настолько отчетливо, что не могло быть сном, не могло… Слёзы брызнули из глаз, а ветер в вереске завыл в тон застонавшей душе.
В конце концов, усталость взяла верх, и Лили сползла на подушку, но перед этим она твёрдо решила поговорить с Дамблдором, и о возможных последствиях Непростительных, и о своём сне, и о том, что Гарри надо немедленно забрать из Литтл-Уингинга.
***
А где-то в темноте мчалась лодка. Подземная река билась в протоке между скалами с такой силой, что голова лежащего на дне юноши с силой билась о борта. Ледяные брызги стегали бледное лицо с плотно закрытыми глазами. Всё тело было туго спеленато бинтами. Поток с рёвом падал в пропасти, а юноша оставался неподвижным, чудом не выпадывая из лодки, хотя она уже наполовину наполнилась водой. Но когда вода достигла самых губ человека, река резко вильнула, и лодку вынесло в пещеру, освещенную светом. Здесь было абсолютно тихо. Мерцание ряби на сталактитах создавало в воздухе переливчатую занавесь. Кристально чистая вода была неподвижной, но лодка двигалась по голубоватой глади прямо вперед, к выходу из пещеры, за которым расстилалась морская гладь. Рассеянное жемчужное свечение озарило лицо юноши, а лодка и бинты, будто восковые, внезапно распались на части и растворились в морской воде. Свежая, чистая, соленая влага брызнула в нос, рот и глаза юноши, разгоняя по телу кровь и вымывая остатки яда…
Продолжение следует.
Глава 13Седьмое ноября, Хогвартс. 9:45
Ровно в десять должен был придти Северус. У Альбуса Дамблдора был к нему серьезный разговор, но оставался и ряд вопросов, которые требовали самостоятельного решения. Ситуация с устроением Гарри благополучно разрешилась: на упрямую, но мнительную и ограниченную Петунью Дурсль воздействовать оказалось легко. Избранный теперь надежно укрыт от опасности и ненужного влияния. Но надо было что-то решать с его матерью и отцом.
Встав около стола, Альбус задумался, глядя на портреты предшественников. Он искренне жалел дезориентированную девушку. Если Лили устроить в Хогвартс учителем, то ей обеспечены безопасность, хорошее отношение коллег, интересное занятие, да и Гарри, если придётся его вернуть раньше времени, останется под присмотром. Но тут возникала одна проблема, по имени Северус Снейп. Волей случая, Лили узнала, что он вернулся на, так сказать, светлую сторону, и наверняка это оценила. Если они оба станут вместе преподавать, то могут и снова сойтись… Пожиратель Смерти, пусть и бывший,- отчим мальчика-который-выжил? В личные отношения Дамблдор считал невозможным вмешиваться, да и выглядели со стороны его рассуждения весьма странно, но вот мировоззрение избранного победителя Вольдеморта должно было оставаться безупречно чётким. Выхода имелось два, однако уволить человека, который будет необходим как шпион при возвращении Тома, было бы в высшей степени неосмотрительно…
В дверь постучали, и Дамблдор отложил свои размышления. Снейп не зашёл, а ворвался (в последнее время за ним стали замечать это всё чаще).
- Доброе утро, Северус. Присаживайся.
Сдержанно поздоровавшись в ответ, Снейп опустился на самое жесткое кресло, несколько демонстративно уставился в окно, словно сквозь директора, и сухо спросил:
- Зачем вы вызвали меня?
- Ну, во-первых, я хотел сообщить тебе, что через пару недель ты сможешь вернуться на пост преподавателя.
- Бедные дети, - без выражения вымолвил Северус. За время работы на Орден, шпион понял, что о самом главном старик будет говорить вскользь и в последнюю очередь.
- Когда ты последний раз видел Лили? – мягко поинтересовался Альбус, опускаясь в мягкое кресло, при этом металлическая вышивка на мантии слегка позванивала. Снейп решил не поддаваться вечно сочувствующему взгляду Дамблдора и его ореолу Далай-ламы: старый маг всё равно его не отпустит, пока не выпотрошит. От авроров-агентов Альбус уже знал о похищении и освобождении Эванс и об аресте четверых Пожирателей, а этой ночью Снейп отправил ему сову с кратким сообщением, но сейчас Дамблдору нужны детали. Отвечать Северус решил кратко:
- Вчера вечером, я же вам сообщил. Она сейчас в Конистоне.
- Пережить на себе жестокость Пожирателей. Как будто мало бед на неё обрушилось!
Северус позволили себе один злой взгляд, но Дамблдор прикинулся, что не заметил. Наклонившись к одному из многочисленных резных ящичков, Альбус извлек из него хорошо знакомую Снейпу волшебную палочку:
- Пусть не беспокоится, её палочка в сохранности.
Этих слов Северус вынести не смог. Весь самоконтроль полетел к гоблинам:
- Если вы хотите, чтобы она «не беспокоилась», отдайте ей её сына! Не её маггловской сестрице, не этому тупому парнокопытному, а ей! И дайте нормальный, надежный дом, а не тот, который сторожат псина и крыса!
От возмущения Снейп даже вскочил с места, но грозный голос Дамблдора пригвоздил его на полпути:
- Ты что, хочешь опять подставить её под удар?!
Северус окаменел, только подергивались тонкие пальцы. Когда он попытался ответить, то из горла вырвалось лишь шипение:
- Если бы я знал, что она беременна, то никогда бы не сообщил Лорду тот обрывок пьяного бреда. И не я отправил её разгуливать по Косой Аллее, когда Лестрейнджи рыскали всюду в поисках хозяина.
- Ты говорил, что она дорога тебе, а сам называешь связанные с ней слова пророчества бредом? – Альбус, оставаясь сидеть, умудрялся нависать над далеко не низким Снейпом. Тот не выдержал и рухнул обратно на сидение, крепко сцепив пальцы в замок. Что бы Снейп не говорил, он не мог перестать обвинять себя в слепоте. Слова подобревшего вдруг Дамблдора: «Однако ты делаешь всё, чтобы искупить свою вину, я не могу этого не ценить», - он пропустил мимо ушей.
- Я должен передать Лили её палочку? – произнес Снейп после долгой паузы.
- Да. И передай, если тебя не затруднит, что я хотел бы повидать её завтра в двенадцать, в доме мистера Джонса. Ты ведь ещё собираешься в Конистон?
В ответ Северус лишь кивнул, затем раздражённым жестом заправил за ухо прядь волос. Смотреть в лицо директору он всё ещё не хотел.
- И у тебя есть две причины для этого, не так ли?
Наконец-то они заговорили о деле. Но едва Северус собрался ответить, как Дамблдор взмахнул рукой:
- Погоди, такие вещи не обсуждают с разбегу.
- А я думал, что столь важный артефакт надо обсуждать в первую очередь, - удивленно и с неожиданным сарказмом в голосе ответил Снейп. – Я не мог открыть всего в письме, но вы могли бы догадаться, о чём…
- Попьем сперва чаю, - Альбус будто издевался.
- Я и так уже наизусть знаю, какие напитки вы предпочитаете в разное время суток, - неуклюжий сарказм приносил странное облегчение.
Накрыв изящными взмахами палочки стол, Дамблдор разлил по синим китайским чашечкам зеленый чай и, дождавшись пока Снейп сделает неохотный глоток, спросил почти добродушным тоном:
- Как самочувствие мистера Блэка?
- Он в состояние, аналогичном коме. Блэк несколько дней пролежал полутрупом в пещере. Мы думали о последствии обезвоживания, но дело не в нём: он пил ядовитое зелье, и отрава «затопила» его мозг. И очнётся ли он, неизвестно. Я варил египетское зелье Птахотепа, но…
- Значит, Регулус, возможно, и не в состоянии будет рассказать нам о своих поисках и находках, - Дамблдор задумчиво потёр дужку очков. – А мисс, которую отпустили из Азкабана с подачи Сириуса?
- Хендрейк сама ходит как полумертвая. Но это от неё я услышал слово «хоркрукс».
Вместе с произнесенным словом в воздухе будто послышался хруст стекла. Даже Дамблдор отставил чашку и нахмурился, медленный темп его голоса был неизвестен Снейпу:
- Да, хоркруксы. Очень давно я не слышал этого слова. Даже в дни расцвета темных искусств оно почти не произносилось.
- Ночью я просмотрел свои книги и нашёл несколько упоминаний, но без объяснений, будто авторы боялись этой темы. Хотя, обретать бессмертие через смерти, причём души.., - Северус не договорил, только тонкие губы слегка задрожали: он вспомнил, как сам едва не попытался вылечить мать подобным способом. К горлу подкатила тошнота.
- ОН часто говорил о бессмертии. Но никто либо не заинтересовался «материальной основой», либо, скорее всего, все боялись.
- Мда, мистер Блэк оказался настоящим храбрецом. Уже второй.… Позволь, я встану из-за стола.
Поднявшись, Альбус принялся расхаживать по кабинету, шурша полами сине-сиреневой мантии и сложив руки за спиной. Конечно, опытный волшебник догадывался, что Том, в своих поисках бессмертия тела, рано или поздно наткнётся на сведения о хоркруксах. То, что произошло в Годриковой Лощине, подтвердило его догадки. Но Дамблдор не ожидал, что тайна вдруг станет известна такому количеству людей. Пророчество активировалось, но если нарушить его ход, то могут появиться ненужные жертвы. Повернувшись на каблуках, директор спросил у неотрывно наблюдавшего за ним Снейпа:
- О тайне Тома теперь известно пятерым?
«Он перестанет разговаривать вопросами, вынуждая выкладывать всё?» - подумал Снейп.
- Да, - Северус обхватил руками колено, - Регулус, Хендрейк, братец Регулуса, я и Лили. Но суть ведь не в этом. Неужели вы не обратили внимания на мои слова? Этих… артефактов оказалось несколько. Уж точно, два, а где гарантия, что не больше?
- Разумеется, я обратил на это внимание. И найденная вами чаша должна быть немедленно доставлена в Хогвартс.
- Как скажете, - Снейп сглотнул и умолк. Прямой как копьё, он встал с кресла, чувствуя, что аудиенция у нового «босса» закончена: Дамблдор незаметно снова повернулся к нему спиной. Однако, молча уйти Северус не мог:
- Вы не сказали мне, что будет с Лили и ребёнком.
Альбус спиной почувствовал, как сверкают сейчас негодованием глаза парня, и без интонации произнес:
- У тебя нет права на этот вопрос.
Услышав это, Снейп несколько раз тряхнул головой. Переведя взгляд на одно из зеркал, Альбус смотрел, как юноша, молча, открывает дверь кабинета и неслышно скрывается за нею. Оборачиваться маг не стал.
Ночью ударили заморозки, и сейчас траву покрывал иней. Ветра не было, между деревьями Запретного леса клубился туман. Северус шёл, сунув руки в карманы, и слушая стук каблуков по заросшей дорожке. Выложенной из булыжников тропинкой почти не пользовались, но Снейп всегда ходил по ней, добираясь до границы аппарации, одновременно ругая себя за мазохистскую ностальгию.
Кусая губы, он думал о разговоре с Дамблдором, и не о хоркруксах, а об Эванс.
«Мы говорили о ней, как о вещи: кто больше имеет на неё права, что ей нужно, а что нет, и никто не спросил её саму об этом. НИКТО».
Разумеется, Северуса волновало и падение, и уничтожение Темного Лорда, но бросать Лили в его погребальный костёр он не собирался.
Дорожка скрылась в траве, дальше сквозь густые стебли белели лишь отдельные камни, скрываясь в зарослях. Десять лет назад на этом самом месте стояли девочка и мальчик и гадали, куда же уводит брошенная тропинка, кто и зачем её проложил.
- Мы можем посмотреть в книгах. Думаю, на самых старых планах…
- Не надо, Сев, - девочка приложила палец к его губам. – Давай лучше, мы сами это узнаем.
Было лето, гладь озера ярко переливалась в лучах солнца. Черные, но живые и блестящие глаза мальчика были устремлены в полумрак Запретного леса:
- А если мы не узнаем?
Девочка улыбнулась:
- Тогда это навеки останется тайной! Здорово, правда?
У Снейпа свело челюсти, и он с силой пнул старый камень. Тогда он дал ей увести себя от этой тропки, от манящей тропки во мрак. Они так и не узнали, куда она ведёт, то ли не смогли, то ли забыли. Может быть, дорожка вела к развалинам какой-нибудь старой сторожки или к ручью, но сейчас это воспоминание приобрело для Северуса абсолютно иное значение.
… Вернувшись домой, Снейп убрал на полки разложенные на столе книги. Все они опять ни на что не сгодились, реально полезную информацию следовало искать в Конистоне. Возможность появилась через каких-нибудь полчаса: когда утомлённый парень прилёг на продавленный диван, то через какое-то время услышал стук в немытое окно. Подняв голову и приглядевшись, Северус увидел большого золотистого филина, колотящего клювом о стекло. Подойдя к окну и с трудом отодрав трухлявую створку, юноша легонько ткнул неугомонную птицу палочкой и осторожно снял с лапки принесенное письмо.
Вытащив из тумбочки матовую колбу с зельем-заклинанием проверки, Снейп сунул туда пергамент. Убедившись, что всё в порядке, он развернул письмо и прочел следующее: «Он очнулся. Ты здесь нужен. Л.».
Несколько минут ушло на то, чтобы натянуть теплую мантию, обуться и запереть дом. В Конистоне Снейп оказался раньше филина-почтальона.
***
Интерлюдия. Сербия, небольшое село, где живут и магглы,и волшебники.
На узких опрятных улочках сегодня царила странная для теплой осенней субботы тревога. Из дома в дом постоянно перебегали женщины, несколько хмурых мужчин собрались на маленькой площади у церкви, постоянно кидая взгляды на дом фельдшера. Наконец, из-за двери выскочила девушка, к которой сразу устремилось несколько человек.
- Жива, - только и выдохнула молодая сербка.
- Слава Богу, - одновременно выдохнули многие, - как она?
- Должна поправиться. С ней фельдшер и пан Ристич…
… Этим утром несколько детей отправились в лес за грибами. Никто не волновался за них, пока один из мальчиков не примчался в ближайший к опушке дом, непрерывно что-то повторяя про дупло, про девочку Костадину и что-то страшное:
- Её схватило! И потащило! Внутрь дерева!
Взрослые тут же бросились в лес; девочка лежала у корней старого дерева, в котором и впрямь было огромное дупло. Глаза восьмилетней малышки были плотно закрыты, а голова запрокинута, вокруг с ужасом на лицах сидели друзья.
Пока девочку на руках несли до села, менее напуганные дети успели рассказать, что она спокойно искала грибы, когда вдруг заявила, что видит что-то в дупле дерева. Разумеется, всем остальным тоже стало интересно, но быстрая Костадина заглянула внутрь первой.
- Она хотела посмотреть, но едва её голова оказалась там, как что-то её потащило вверх. Она закричала, а Матияш схватил её за ноги и вытянул!
Несколько человек остались в лесу и осторожно просветили дупло фонариком. Внутри мало того, что было пусто, так и ствол оказался не полым. Что бы ни схватило девочку, ему некуда было её тащить, тогда как юный герой Матияш утверждал, что уже не видел ни головы, ни плеч Костадины. Большинство взрослых списало это на поговорку «у страха глаза велики», но стало ясно, что спокойствию и мирным прогулкам в лес на некоторое время пришёл конец. Подозревали разбуженного и злого филина, но на теле девочки не нашли ни одного пореза. Сельский фельдшер несколько часов пытался привести девочку в чувство вместе со своим странным помощником Ристичем. Собирались уже послать машину в город, но, к счастью, к полудню Костадина пришла в себя.
Успокоенные новостью люди постепенно разошлись по свои делам. Только две женщины, обе в длинных старомодных юбках и с ожерельями из амулетов, стояли на крыльце дома и, разговаривая, не сводили взгляда с дома фельдшера.
- Ну и что вы думаете? – спросила та, что помоложе.
- Не знаю. Наши места спокойные, ты же знаешь, Ейя, - у старшей было хмурое лицо и яркие бронзовые серьги-диски.
Молодая, кудрявая и кареглазая, прикрыла рот рукой:
- Может, упыри?
- Средь бела дня? Потом, последнего упыря здесь видели пятнадцать лет назад, и упокоил его твой отец.
- Надо бы сообщить в Раду! Джеравица – тихое место и славится светлым волшебством.
- Да уж, - протянула старшая, - была бы жива Сребрович…
- А при чём тут она? Сидела у себя совой на Мшистой Скале.., - поинтересовалась Ейя.
- Она многое знала об истории нашего края. Но она в лучшем мире. Знаешь, сообщи отцу, а я поговорю с жителями. Это будет несложно – нас, сербов, считают суеверными, но мы просто видим и признаем больше.
***
Конистон, дом Мериел, раннее утро.
Когда Регулус пришёл в себя, первым к нему вернулось осязание. Силясь пошевелиться, он понял, что лежит на мягком покрывале, а не на камнях. Кровь стучала в висках, воздух с шумом ворвался в легкие. Приоткрыв глаза, Регулус успел заметить розовый свет и… копну коричневых волос, после чего был вынужден вновь их закрыть. В следующую секунду он почувствовал тонкие пальцы на своём лице. Тяжело задышав, Регулус попытался сесть, но мягкие руки уложили его обратно. Снова открыв глаза, Блэк увидел Мериел, и хрип врывался из его горла.
- Все в порядке. Ты жив и я тоже,- девушка тихо гладила его по плечу, стараясь унять собственную дрожь и одновременно закрыть пол-лица волосами. Но Регулус протянул к ней руку и провёл по щеке, открыв ожог. Мериел крепко схватила его ладонь, шепча:
- Не волнуйся, это не важно, не важно. Главное – Темный Лорд сгинул, а ты жив, и ОНИ тоже живы.
Это были довольно странные слова для двух влюбленных, но шок исчез с лица Регулуса. Взяв со столика чашу с рубиновым зельем, Хендрейк дала ему сделать несколько глотков. Выпив половину, Блэк сразу почувствовал, как уходит боль, сознание проясняется и возвращается дар речи. На этот раз Мериел помогла ему сесть и опереться спиной о подушки.
- Что произошло? – первое, что юноша смог спросить.
- Сегодня седьмое ноября. Темный Лорд был покалечен и лишён власти неделю назад. Сейчас стихают последние бои. Как ты себя чувствуешь?
- Тело будто чужое, а так – более менее. Что случилось с тобой? – в тихом голосе Регулуса слышалась боль.
- Мальсибер. Там, у Уизли. Остальное – неважно уже. Тебя мы принесли из пещеры около суток назад.
- Мы?
- Да, как-то всё… неожиданно. Мы – это я, Снейп и твой брат. Сириус тоже здесь.
Регулус слушал её нежный голос и не верил своим ушам и глазам. Это всё: живая Мериел, падение Лорда, Сириус рядом, даже теплый мягкий свет – казалось каким-то раем, но никак не реальностью. Пытаясь принять это всё, Регулус даже забыл, что сам остался жив, накачавшись смертоносным зельем, вызывавшим воистину адские видения. Хоркрукс, Кричер, чаша – воспоминания оказались физически болезненными, и парень решил позднее подумать о судьбе медальона и эльфа, сейчас не было сил. Главное – здесь Мериел. И Сириус.
Девушка догадалась, о чём он сейчас думает, и мягко предложила:
- Хочешь, я позову Сириуса? Он очень беспокоился за тебя.
В ответ Регулус лишь неуклюже кивнул. Потом, чуть смутившись, сказал:
- А у тебя нет… ну, мантии.
- Да, кажется, оставалась одна твоя…
Когда Мериел скрылась за ширмой, где стоял шкаф с одеждой, Регулус смог сесть и, едва девушка подошла к нему, держа в руках одежду, Блэк нашёл в себе силы обнять жену и прижать её к себе. Мериел коснулась его губ в ответ и помогла затянуть завязки на мантии. Казалось, прошла секунда, прежде чем девушка вышла в коридор и вернулась, не одна.
… Сириус резко зашёл внутрь и сразу замер, глядя на младшего брата. Две пары серых глаз встретились. Немая сцена длилась неизвестно сколько, пока Сириус не выдал, выставив вперед ладонь:
- Я уже всё знаю.
Он смотрел на Регулуса с облегчением и – возможно ли? – с радостью. Младший Блэк сидел, смотрел на брата, чувствуя, как его начинают душить слёзы: Сириус знает всё и признаёт его раскаяние.
Медленно подойдя к брату, старший Блэк растерялся. Хотелось сейчас… Но не стоило.… Да какая, к гоблинам, разница?!
Схватив крепко Регулуса за плечи, Сириус сел рядом, следя, чтобы братец, судя по выражению лица, от радости не хлопнулся в обморок.
- Ты готов простить меня? – голос Регула был обманчиво спокоен.
Сириус ответил грустно-шутливым тоном:
- Ещё бы, за такое. Утащить хоркрукс из-под носа Вольдеморта – всех гриффиндорцев заткнуть по части… выходок. Я тебе уже простил.
- Вот так просто?
«Если он не перестанет спрашивать с таким выражением лица, с меня станется зареветь», - подумал Сириус и сказал деланно твёрдым тоном:
- Потом могу выбить тебе пару зубов на твой или свой выбор, если так хочешь. Главное – ты жив.
- Теперь – да, - кивнул Регулус и печально, но улыбнулся.
Мериел, неслышно стоявшая в тени ширмы, украдкой рассматривала черноволосых братьев. Ещё в школе Регулус говорил ей, с несчастным видом, что брат его не замечает, будто презирает в его лице весь мир чистокровных снобов. Летом восьмидесятого (я знаю, что по канону Регулус погиб в 79ом, но у меня АУ, - прим. автора), он скажет ей: «Брат справедливо презирал меня». Позже Сириус стал для Регулуса символом стыда и раскаяния. Красные глаза, разбитое зеркало, вода на полу в ванной, вперемешку с осколками, сладкий дым отравы…
Отогнав душный морок тех воспоминаний о безумии, Мериел, поддавшись порыву, подошла к братьям и обняла обоих.
Продолжение следует…
Глава 14Дорогие читатели, я вернулась и пропадать не собираюсь!
… Странности начались, едва Северус переступил порог. За полдня почти затхлая кухня преобразилась: в камине ярко горел огонь, пахло жареной картошкой с овощами, тонкий слой пыли на мебели исчез. Самым дивным же было зрелище спокойных и бодрых Лили и Мериел, стоящих у плиты.
- Здравствуй, - как ни в чем не бывало, поприветствовала Снейпа хозяйка дома. Лили только молча кивнула.
- Что здесь происходит? – поджимая губы, спросил Северус, оглядывая накрытый стол. – Что это такое?
- Разговор предстоит долгий, заодно и перекусим, - пожала плечами Хендрейк. – И через стол сложнее поругаться.
Снейп зло улыбнулся, поняв намек:
- А война закончилась, и все хорошо, да? Не говорю уж о том, что я не сяду за стол со старшим Блэком, - но, сказав это, он увидел, как Лили закатывает глаза, и ощутил странный стыд, ведь разговор действительно предстоял более чем важный. По сути, предстояло мини-собрание Ордена.
«Да, хорошее новое подразделение Ордена», - думал Снейп, неохотно садясь за стол. – «Трое Пожирателей Смерти, бестолковый анимаг и мать жертвенного ребенка!». С Лили они так и не заговорили.
Когда на лестнице появился младший Блэк, Северус уставился в тарелку, почувствовав, как странное чувство зашевелилось в сердце. Чувство было похоже на зависть… Нет, бледному, пошатывающемуся, с синими тенями под глазами Регулусу завидовать было трудно, но под руки его слегка поддерживали Сириус и Мериел, брат и жена… Угрюмо кивнув соратнику по предательству, Снейп заметил, что тот рассматривает его с интересом и опаской.
Когда Регулус узнал, что Снейп тоже, так сказать, перешел на другую сторону, он был немало удивлен. Северус, этот нервный гордец, ещё со школьных лет слушавший Темного Лорда, сверкая глазами, бросил всё и стал добывать сведения для Дамблдора, которого сам неоднократно называл бородатым лицемером. «Впрочем, ты и сам был таким же», - напомнил себе младший Блэк, осторожно кивая Эванс.
Атмосфера за столом была напряженная: слишком много крови и нелегких личных отношений было между собравшимися. Снейп сидел между полностью погруженной в раздумья Лили и Хендрейк, то и дело одергивавшей и без того длинный рукав мантии, напротив него находился Регулус, который, судя по всему, с трудом верил, что не спит. Его лохматый братец подпер кулаком челюсть и даже не пытался сделать вид, что ест… Трое на двое, Пожиратели и Орден, воспоминания о пытках, предательствах и убийствах в комплекте с проблемами родства, старой дружбы и прочего. «Если сейчас начнётся выяснение отношений, то до корня проблем мы так и не доберемся». Не дожидаясь искр в воздухе, Северус сел прямо и без обиняков произнес, глядя на Регулуса:
- Твоя теория подтвердилась, ты это знаешь? Темный Лорд все же добился бессмертия.
Младший Блэк вздрогнул от неожиданности, но быстро собрался:
- Но сейчас он повержен, как мне сказала Мериел.
- Это так, он «потерял силу», но есть большая вероятность его возвращения, по словам Дамблдора.
Регулус прищурился, но тут заговорила Лили, твердо решившая извлечь из этого разговора максимум информации:
- Скорее тела, а не силы. Он исчез после… событий Хэллоуина, но Лестрейнджи собирались его где-то искать, они знали место. Этот же предмет, хоркрукс, должен был заново наделить его мощью…
- Но хоркрукс на это не способен, - недоуменно протянул Регулус. – Он больше похож на якорь, который держит часть души, не давая ей отлететь.
- Но как можно вообще отсечь от души кусок? – почти испуганно спросила Эванс, прикрыв рот рукой. Она сейчас думала о младшем Блэке не как об экс-Пожирателе, а как о брате Сириуса и человеке, способном помочь. Однако, ей ответила Мериел:
- Это особая темная магия, которой страшатся даже темные маги, почти хтонический уровень. А «способ» стар, как мир, - убийство. Чрезвычайно надежно, когда нужно кинуть себя во мрак…
Сжав её запястье, Регулус договорил:
- Заклинание увязывает отсеченный «кусок» с выбранным предметом. И, как понимаете, было сложно представить, что их можно сделать… много, для этого нужно быть безумцем.
- Безумец, Блэк, - это водитель «Ночного Рыцаря», - снова заговорил Снейп, - а мы говорим о Темном Лорде. Ты его ведь всегда внимательно слушал, а теперь еще чему-то удивляешься.
Сириусу и Лили стало не по себе от этих слов. Старший Блэк вникал в суть ответа на вопрос «Как убить Неназываемого», но также его очень занимала бледная носатая рожа, сидящая возле Лили. Он был готов поклясться, что их со Снейпом посадили так нарочно, чтобы они не вцепились друг другу в глотки. Да, все сидят как на министерском заседании, Регул вежливо беседует с Лили, которая, в свою очередь, старается не смотреть на них со Снейпом. И сколько это сможет продлиться? Питер в одночасье продал друзей детства, а они сейчас должны довериться вчерашним Пожирателям Смерти?! Но, потеряв Питера, Сириус снова обрел младшего брата, поэтому попытался включиться в разговор:
- А второй хоркрукс, Рег? Что с ним?
Братец потупился и нахмурился:
- Я отдал его Кричеру с инструкцией. Может, и глупо, но иного выхода не было. В любом случае, надо проверить!
«Надо проверить». Сириус сразу понял, что Регулус имел в виду: один он «проверять» не пойдет, и в «напарниках» хочет видеть вовсе не Мериел…
- А какие есть способы уничтожения? – снова Лили. Как же она побледнела и осунулась! И каким размеренным тоном говорит о глубоко противной ей темной магии.
- Не так сложно, на самом деле. В книгах указаны несколько всепоглощающих и всеразрывающих субстанций. Есть список…
Слушая Регулуса, Северус всё пытался поймать мысль, которая не давала ему покоя: они знали о двух хоркруксах, но где гарантия, что их не больше? Вряд ли у Темного Лорда был страх перед омутами темной магии… Раздумья он озвучил, заметив, как вздрогнула при слове «провал» Лили.
Регулус устало провел руками по лицу и мрачно произнес:
- Ты прав. И мы решительно не можем предугадать, что они из себя представляют и где могут находиться.
- В любом случае, надо будет рассказать обо всем Дамблдору, способ должен найтись, - заметил Сириус.
«Правильно, своих мозгов нет, так учись пользоваться чужими», - подумал Снейп, вслух же сказал:
- Если Темный Лорд один хоркрукс доверил Лестрейнджам, то мог отдать и ещё кому-то…
- И ты предлагаешь перерыть все дома, - Мериел запнулась, - Пожирателей Смерти?
У Снейпа дернулся уголок рта, обозначая улыбку:
- Не думаю, что всех. Вряд ли есть смысл лезть к Гойлу или МакНейру.
- Да уж, - хмыкнул Регулус, - явишься, а он один хоркрукс сломал, другой потерял или пропил.
Все тихо прыснули, но Северус продолжил уже серьезным тоном:
- Гипотетический хранитель, несомненно, должен принадлежать к Внутреннему кругу и быть достаточно сильным, верным и умным, чтобы сохранить артефакт в любых обстоятельствах.
Лили тут же вспомнила слова Беллатрикс о «крысе», который пополз к Краучу-страшему за прощением; судя по всему, остальные подумали о том же человеке, но, увы, пока этот способ поиска был недоступен.
В повисшей тишине вдруг прозвучал раздраженный голос Сириуса:
- Как легко ты сдаешь бывших друзей, Снейп! Ты чего сам, вообще-то, хочешь?
- Я? – от неожиданности Северус даже не успел зашипеть.
- Ты, ты! Откуда ты приперся в Орден, герой ты скользкий?!
- Сириус, сядь, - быстро проговорил Регулус, но брат не услышал, настолько его разозлила эта игра в ученый совет:
- Ты совсем недавно щедро рассыпал Авады во имя дорогого босса, а потом вдруг возжаждал прощения?! – Сириус грохнул кулаком по столу, но Снейп уже был готов:
- Если он вернется, то сразу же полетят головы, и моя будет одной из первых! А я даже с того света не хочу смотреть, как ты пляшешь от счастья на моей могиле!
- Перестань издеваться! – вскочил Сириус.
Лили сидела между ними и кожей ощущала потоки их ярости, у неё даже заболело сердце, дыхание сбилось. Эти двое жаждали спалить друг друга взглядом, не обращая ни на кого внимания. Тихий голос Снейпа наполнился ядом:
- Я ИЗДЕВАЮСЬ над ТОБОЙ? – процедил он, выделяя каждое слово. – Твои гриффиндорские проблемы, если ты считаешь, что скользких слизеринских слизней надо давить ногами ещё на стадии личинок! Но я не опущусь до лжи такому, как ты: в отличие от некоторых, я и вправду не умею существовать без головы на плечах!
В воздухе заметались языки пламени, и Лили, не выдержав, резко встала, раскинув руки, словно ставя преграду между разъяренными парнями:
- Прекратите плеваться огнем, - отчеканила девушка. – Война ещё не закончилась, а вы до сих пор цепляетесь за детские обиды, не желая считать друг друга за людей!
Глаза Сириуса и Северуса разгорелись с ещё большей яростью, но оба все-таки замолчали. Встала, громко стукнув ножками стула об пол, Мериел:
- Как хозяйка этого дома, говорю, что на сегодня хватит. Мы переутомлены и пытаемся переварить слишком много информации.
- Хвала женскому миротворчеству, - негромко процедил Регулус, глядя на брата и Снейпа. Был определенный плюс в том, что Сириус не попал на Слизерин, иначе эти двое разнесли бы всё общежитие…
Собираясь уходить, Снейп вспомнил о поручении Дамблдора. Вытащив палочку Лили из внутреннего кармана и положив её на скатерть, он несколько официальным тоном произнёс:
- Дамблдор велел передать, что завтра в полдень он хочет встретиться с Лили в доме неких Джонсов.
- Спасибо, Северус – Эванс кивнула и спрятала палочку в рукав.
Когда Снейп открывал дверь, к нему неожиданно подошел Регулус Блэк. Застегивая ворот мантии, Северус сухо спросил:
- Они остаются здесь?
- Да, по крайней мере, до завтра, - с едва различимой грустью в голосе ответил Блэк. – Я хотел спросить у тебя… - Снейп напрягся, - как можно с тобой связаться?
Тот выдохнул:
- Шлите сов. У меня совы нет, но если что-то срочное, то я приду сам или пришлю Патронуса.
В ответ на удивление Регулуса Снейп хмуро бросил, уже открывая дверь:
- Изобретение Ордена.
- Ты собираешься идти до конца?
Северус замер на пороге, настороженно уставившись на гладкое лицо Блэка, но через мгновение ответил:
- Возвращаться к началу мне бы не хотелось…
***
Спокойно поспать в эту ночь не удалось никому.
Северус ворочался с закрытыми глазами под тощим пледом. Как и следовало ожидать, поиски смерти Темного Лорда завели их в такие дебри темноты, от которых даже Снейп в свое время отшатнулся. И Лили оказалась напрямую связана с этим кошмаром: это пророчество, её сын, при участии самого Северуса, накрепко связали её судьбу с судьбой надменного маньяка! Предположим, они отыщут все, сколько бы их ни было, хоркруксы, а что делать с самим Лордом? Что именно означали те слова ненормальной женщины?.. Дамблдор так и не удосужился открыть ему полную версию пророчества…
Но тут он сел и отбросил одеяло, поняв одну вещь: истинность пророчества уже не имела значения, Темный Лорд поверил в него и теперь будет преследовать мальчика, а с ним – и его мать. Лили прикрыла собой сына, спасая от Авады, и если потребуется, сделает это вновь, но вот чуда может больше не произойти. Размышляя об этом, Северус вдруг нашел корень своей ненависти к мальчику: он считал его виноватым в возможной гибели Лили, как если бы она умерла в родах. И именно проклятый Поттер произвел его на свет!
Тесная спальня будто стала ещё меньше. Из открытого окна подул ветер, но Снейп его даже не почувствовал; он стоял, глядя на темную улицу, сложив руки на груди. С другой стороны, потеряв ребенка, Лили уже никогда не станет прежней, заживо обратиться в призрак… Летом он думал об этом, но тогда была несколько иная ситуация. На слое пыли на стекле палец сам вывел букве «Е». Снейп смотрел на неё и впервые увидел не только слово «Эванс»…
- А проблема решается очень просто, - проговорил в потолок Северус, снова растягиваясь на кровати, - вернуть ей сына, а Темного Лорда убить раньше, чем он доберется до них…
На улице прогрохотал фабричный грузовик, осветив серо-голубыми полосами света торчащие ребра Северуса, распахнутые блестящие глаза и безумную ухмылку.
- Как всё просто… Наверное, Люпин меня тогда все же оцарапал, и теперь я превращаюсь в гриффиндорца…
И он смеялся без остановки несколько минут, смеялся до слёз.
***
Дом Хендрейк был мал, и Сириусу пришлось спать на крохотной мансарде, рискуя выбить ногами окошко. Он думал о распавшемся «мародерском братстве», которое раньше казалось незыблемым, и осознавать, что «гриффиндорской пятерки» больше нет, было очень больно. Радости не добавляло и то, что Гарри тоже отобрали у них, у Лили: «У него двое живых родителей и крестный, зачем ему эта дурная тётка?» Неясность Сириус ненавидел, как и игры с людьми. Не желая снова ссориться с братом, он, тем не менее, не собирался лицемерить перед матерью, а ведь Рег дал понять, что искать решение придется… Да ещё и предатель Питер мечетлся где-то на воле, и не было гарантий, что он не укусит снова…
***
Зелье Сна без Сновидений пить было нельзя, а легкое успокоительное не помогало, и вода, темная, глубокая вода, подступала всё ближе, заливая кровать ледяным потоком. Тонкие руки Мериел обхватывали его, но Регулус, не просыпаясь, не отбивался и выворачивался: другие руки, холодные и скользкие, тянулись к нему со дна сновидений, и жалобно-бесплотные голоса звали его. Один был особенно громок:
- Ты не такой, ты можешь это прекратить, ты ведь не такой, как они!
Регулус еле проснулся, в холодном поту; с трудом, стуча зубами, отпил лекарства.
- Тебе, наверное, снились озеро и инферналы, да? Думаю, это пройдет со временем…
- Если бы только пещера, - прошептал Регулус, отбрасывая со лба промокшие пряди волос. – Я снова слышу его голос… Как ты? – перебил он сам себя.
- Нормально, - Мериел нахмурилась, понимая, о чьем голосе шла речь.
- В прошлый раз ты тоже мне так сказала, - Блэк обнял её за плечи. – А потом что было?
- Зачем ты вспоминаешь?! – вздрогнула Хендрейк, уткнувшись носом ему в шею. - Это всё в прошлом. А голоса останутся с нами навсегда. Наверное, если бы мы не… выжили, то в первую очередь встретились бы с Чарджингом и моими родителями.
Она всхлипнула, и Регулус сильнее прижал её к себе, сказав:
- Не говори о смерти. Мы живи, не одиноки и можем продолжать борьбу. Может, это нам какой-то дар свыше…
***
Устроившись на кресле-кровати в «библиотеке», крохотной гостиной с книжными шкафами, Лили зажгла светильник и открыла толстую тетрадь, одолженную у Мериел. Тетрадь представляла собой «конспект» старинных книг о Темных Искусствах, которые рассказывали о хоркруксах. Краткие цитаты, описывающие обряд расщепления, навевали ужас.
«Большинство авторов подобных книг были ублюдками, навряд ли их страшил сам факт убийства», - Лили поморщилась от отвращения. – «Чего же они боялись? Скорее всего того, что происходит с расчлененной душой. Отрезанная нога неизбежно сгниет, как ни заботься о ней…»
«Нам неведомо, какого рода связь поддерживается между хоркруксом и создавшим его магом. Умозрительно, можно уподобить эту связь тонкому мосту, перекинутому между островами, плавающими в черном океане Смерти. По этой же причине немыслимым представляется создание нескольких хоркруксов – ни один маг не захочет, чтобы осколки его души витали в Вечности, как соединенные тонкой бечевой воздушные змеи…»
Лили мрачно, почти по-снейповски, хмыкнула и потерла рукой лоб. Нити, связи – где-то здесь был ключ к определению числа хоркруксов Вольдеморта, но дальше зыбких догадок продвинуться не получалось. Конечно, Эванс надеялась на мудрость Дамблдора, но великий маг не мог постоянно быть рядом. Зевнув от усталости, Лили перелистнула страницы на описание способов уничтожения хоркрукса. Упомянутые средства были общеизвестны, по крайней мере в Высшей Магии, но труднодоступны: яд василиска был очень редок и дорог, особенно в Европе, тысячелетнего дракона можно было безрезультатно искать годы, а использовать демонический Всепожирающий огонь – мерзко. Но были способы и другого рода: раскаяние могло собрать душу воедино, а волшебное серебро – разрушить действие заклинания-связки…
Лили отложила записи и перевела взгляд на ящичек с чашей Лестрейнджей, унесенной из кухни. Когда Эванс взяла его в руки и открыла, её пронзило отвращение. Теперь, зная, как был «изготовлен» артефакт, Лили будто воочию видела стекающую по стенкам кровь. Невинная, скорее всего, угасшая жизнь скрепляла бессмертие убийцы. И сколько ещё будет смертей на пути к уничтожению Вольдеморта? Случайных, неповинных ни в чём, сколько душ будет сгублено страхом и искушением?
Отнеся чашу на кухню и поставив её в каменную раковину, Лили решительно выхватила палочку и круговыми пассами сформировала вокруг хоркрукса полупрозрачный волшебный купол с небольшим отверстием сверху. В левой руке она зажала серебряную цепочку, которую носила на шее. Теперь нужно было вставить палочку в отверстие и сказать нужные слова... Эванс решила применить особое заклинание Мгновенного Расщепления, которое использовалось в научных исследованиях для мгновенного уничтожения зелий, которые могли разъесть всё на своем пути или взорваться, или жутких порождения ошибочной Трансфигурации. «Бытовое» Эванеско было бледным аналогом Расщепления, но последнее требовало создания специального купола вокруг опасного предмета, которое само по себе было сложным.
- Ресциндере Тоталус, - твердо произнесла Лили, и купол сразу засиял сиреневым. Поток искр забился о стенки купола и о чашу с бешеным ускорением. Отдернув палочку, Эванс отскочила назад, и в этот момент будто кто-то невидимый со всего маху ударил гигантским кулаком по столу. Раздался то ли раскат грома, то ли толчок небольшого землетрясения, Лили от неожиданности не удержалась на ногах и упала, раковина под чашей треснула, и по широкой трещине полилось что-то темное…
Разумеется, все обитатели дома мгновенно проснулись, но те несколько секунд, через которые на кухню ворвались Блэки и Мериел с палочками наготове, неожиданно в сознании Лили растянулись. Поднявшись на ноги, она подошла к чаше, чтобы бросить туда, как планировала, серебро, но увидела, что сосуд наполнился темной субстанцией, более всего напоминавшей кровь, которая уже стекала на стол и пол. Вдруг острая боль пронзила спину, между лопаток, Эванс, отдаваясь в сердце, но та всё же разжала руку и серебряная цепочка скользнула в багряно-черную жидкость…
Только реакция бойца спасла Лили от острых когтей, взметнувшихся в дюйме от её лица. Когти принадлежали тощей дергающейся руке, взметнувшейся со дна чаши. Однако в следующую секунду окровавленные пальцы рассыпались в воздухе, и тонкий вой стих под потолком.
Боль в спине утихла, а в мир вернулись звуки… Регулус усадил Лили на диванчик и протянул ей в руки чашку с лекарством:
- Это то, что пил я. Вам поможет.
Эванс отпила рубиновое зелье и без обиняков сказала:
- Я попыталась уничтожить хоркрукс Ресциндерой, но что-то произошло и...
Взглянув на чашу, все увидели, что она заполнена чем-то серым, напоминавшим и пыль, и стеклянную крошку. Со дна сосуда Мериел левитацией извлекла неповрежденную цепочку и промыла её под краном.
- И что же произошло? – встревожено спросил Регулус, рассматривая серый порошок, не решаясь до него дотронуться.
- Раздался грохот, и чаша переполнилась какой-то черной кровью. А потом… когтистая рука едва не разорвала мне лицо, - Лили прикрыла глаза рукой, - но когда я бросила туда цепочку, всё исчезло.
Выслушав, Мериел закусила губу:
- Кровь – признак уничтожения хоркрукса, но когтистая рука… В книгах нет ничего подобного, а там есть несколько описаний, как избавлялись от темных магов и их артефактов.
Лили оживилась:
- А если вдруг у меня получилось?! Ресциндера – относительно несложное заклинание и доступней, чем яд василиска. А серебро издревле использовалось против всякой адской мерзости!
Но когда волшебница решила встать и забрать свою цепочку, боль в спине «усадила» её обратно. Застонав, Лили рукой провела по позвоночнику. Сириус тут же сел на корточки рядом с ней и спросил:
- Что случилось? Ты могла пораниться…
- Нет, это другое. Просто спина первый раз заболела после… Годриковой Лощины. Авада Кедавра ударила меня как раз между лопаток…
- Ударила? – почти выкрикнул Сириус, широко открывая глаза. – Ты говорила, что она отразилась от тебя и Гарри!
- Да, отразилась… Но сначала она пробила мою спину и его лоб. Я стояла спиной к Вольдеморту и прижимала Гарри к себе, когда бежала к окну, - воспоминания с болью ударялись о стенки черепа, и Лили снова отпила зелье. – Но особых последствий не осталось.
- А как Гарри это перенес? – севшим голосом спросил Сириус.
- Его осмотрели Снейп и Дамблдор. Он в порядке, только маленький шрамик. Ему сейчас гораздо хуже в Суррее…
Старший Блэк встал и сунул руки в карманы:
- Мы завтра отнесем чашу Дамблдору и всё ему расскажем, а Гарри заберем, с его разрешения или нет!
- Можно я спрошу? – подошла Мериел. – Твоя цепочка, Лили, она волшебная?
Ей ответил Сириус:
- Нет, это я Лили подарил на крестинах, как крестный отец…
- Ты, наверное, очень хороший крестный, Сириус, - грустно улыбнулся Регул, но после паузы добавил:
- Между прочим, этот серый порошок мы уже видели. Я ещё днем смывал его с себя.
- Какая связь у яда из пещеры и этой чаши? – Хендрейк снова побледнела и тут же сама себе ответила: - И там, и там – хоркруксы. Где те… образцы?
- Часть Снейп забрал, - Лили встала и вместо лекарства налила себе стакан воды. – Я напишу ему утром… А пока предлагаю всем попробовать поспать. Главное – мы убедились, что ЕГО бессмертие можно разрушить.
***
Последняя мысль не покидала сознание Лили долгое время, но позже уступила место другой: вспоминая свой сон о Гарри, Эванс четко осознала, что это была реальность, она была там в ту ночь, и уложила сына в кроватку, подняв с пола. Но как?.. И что за сны и видения преследуют после плена у Лестрейнджей?
Усталость взяла своё, и Лили все-таки уснула, но первое, что она сделала утром, - написала письмо Северусу.
Доброе утро. Я пишу тебе, потому что ночью произошло нечто… экстраординарное. Пока до конца не ясно, но Ресциндере Тоталус, - а тебе наверняка известно это заклинание, - и серебро очень сильно повредили чашу-хоркрукс. На месте обильно просыпался серый порошок, вроде того, что покрывал в пещере кожу Регулуса. Здесь есть связь, но её пока не видно. И у меня к тебе будет небольшая просьба, раз уж мы теперь вместе участвуем в этой «охоте»… Всего пара книг: что-то о возможных последствиях Непростительных Заклятий и о ментальной магии, о Легилименции и защите от неё. Да, и «Описание волшебных британских земель» Левкиппа Родосского, если есть, у тебя ведь была хорошая библиотека. Думаю, нам ещё предстоит увидеться. Лили.
Лили долго думала, стоит ли обращаться к Снейпу с просьбой, но, скрепя сердце, она признала, что других людей, обладающих такими познаниями, рядом с ней нет. Таких близких людей.
Продолжение следует.
Глава 15Восьмое ноября, около трех часов дня.
Это был уже четвёртый дом в её «странствиях». Но, в отличие от предыдущих, он был связан у Лили, по большей части, со светлыми воспоминаниями. Дом Сириуса, купленный им на дядино наследство, располагался в «полумагическом» пригороде Лондона. Рядом жила чета волшебников, что было приятно, но и создавало определенные «проблемы». Как-то раз на Рождество, Мародёры и Лили надумали спеть кому-нибудь традиционные праздничные гимны; жребий пал на соседей, и за это молодежь была накормлена килограммами вкусностей. Но однажды загулявшаяся до трёх ночи компания гриффиндорцев получила через окно двойное Агуаменти Максима…
Лили улыбнулась, вспомнив это. Идущий рядом Сириус спросил:
- Что такое?
- Как поживают мистер и миссис Грейпсы? Я просто вспомнила вечеринку в морском стиле…
- У них всё в порядке. Видишь, тебе не будет одиноко, и если что…
- Бродяга, не беспокойся за меня, ты хочешь побыть с братом, и я прекрасно тебя понимаю, - Лили хотела улыбнуться, но горечь вернулась на её лицо, и Сириус сразу это увидел.
- Это из-за Гарри или из-за Джеймса? - его голос был тих.
- Из-за многого, - речь Лили была лишена эмоций. – И из-за сообщения из Азкабана – тоже.
- Да эти уроды, глумившиеся над тобой, просто не пережили свержения… любимого Хозяина! – процедил Блэк, отпирая дверь.
- Я чувствую неладное. И Дамблдор тоже забеспокоился… Если появится информация, сообщишь? Ты ведь тоже хочешь пойти в аврорат, хотя я представляю, что сейчас там творит старший Крауч…
- Конечно, сообщу. Знаешь, а может ты и права, как тогда, насчет Рема, - Сириус тряхнул головой. – Я, вообще-то, не понимаю, почему Дамблдор распустил Орден, вместо того, чтобы разыскать, общими усилиями, Вольдеморта и запихнуть его в колбу с крышкой. Зря ты, что ли, попала под Аваду?!
- Поиски никто не собирался прекращать, - Лили пожала плечами. – Но все так измучились… У некоторых, как у Фрэнка с Алисой, - маленькие дети, - волосы упали на её лицо, когда Эванс понуро опустила голову.
- Пускай Альбус разменял вторую сотню лет! Это запрет на возвращение Гарри – такой же странный, как и ваше с Сохатым полуторагодовалое заточение. Через пару дней мы с Джеймсом зайдем за тобой и вместе отправимся к твоей сестре! И пусть потом директор снимает с нас баллы!
Ох, они всё же заговорили о Джеймсе! Направляясь в полдень к дому Джонсов, Лили уже чувствовала, что встретит там и Поттера. Так и оказалось: бледный, только что из больницы, Джеймс уже сидел в гостиной. Сириус, сопровождавший Лили, проявил несвойственный ему обычно такт и отправился справляться о судьбе своего мотоцикла и дома…
***
Взаимный обмен вопросами о самочувствии, тревожные восклицания и утешения, и всё – как через тонкую перегородку… Дамблдор «чуть задерживался», наверняка намеренно. После нескольких минут молчания Лили спросила у Поттера, чем он хочет теперь заняться.
- Хочу пойти в аврорат, Сириус тоже. И Ремуса обязательно вернём… Там очень нужны люди, - ответил Джеймс, теребя пальцам край салфетки, в его голосе звучали металлические нотки: - Всю эту мразь надо переловить быстрее, пока она не успела затаиться.
- А тебе здоровье позволит? У тебя же было сотрясение мозга…
- Я уже в порядке, - Джеймс резко откинулся на спинку дивана. – В любом случае, не время лежать в кровати. Когда я узнал, что ты побывала в плену и Лестрейнджей, мне захотелось отправиться в Азкабан и разорвать их всех на куски!
Лили чуть поежилась, руки непроизвольно сжались в кулак:
- Я-то уцелела, а сколько пленников так и остались корчиться в предсмертных судорогах в том месте. Если сейчас же Пожирателей не начать арестовывать, то они не получат наказания за свои мерзости!
Подняв голову, Поттер очень внимательно посмотрел на бывшую любовь и сказал:
- Я рад, что ты осталась верна нашим идеям.
- О чём ты? – изумление было искренним.
- О твоих новых друзьях, - словно выплюнул он последнее слово, - гостеприимством которых ты пользуешься последнюю неделю.
- Если ты о Снейпе, то он мне не друг! Но он теперь тоже член Ордена, уж не знаю, из каких соображений, - тошнотворное чувство, будто они сплетничали, подступило к горлу Лили. – И он оказал нам с Гарри первую помощь в ту страшную ночь!
- Ну, прости, я в это время бился с четырьмя вольдемортовскими ублюдками! – Джеймс моментально взъярился.
- Я тебя хоть в чем-то упрекнула?! А жила я эти два дня в доме брата Сириуса и его жены! Дамблдор знает обо всём и…
- Да, Дамблдор! – Поттер вскочил, его лицо исказилось от гнева. – Я поговорю с ним о том, кого он притаскивает в Орден! Мало нам Питера? Я эту мразь найду и душу вытрясу! И с Сириусом поговорю. Прав старый Крауч, на войне нет ни родственников и возлюбленных!
Лили задохнулась от возмущения, но тут, будто он стоял под дверью, вошел Дамблдор, сразу наткнувшись на два горящих, злых взгляда…
***
В последние недели у Эванс не было вообще никаких хороших воспоминаний, будто дементор переворошил мозг своими склизкими руками, и это последнее было одним из худших… Тем не менее, Лили удалось убедить обеспокоенного Сириуса, что она не хочет и не нуждается в опеке. Глядя из окна в прихожей на его скрывающуюся за пеленой падающего снега спину, Эванс протяжно выдохнула, не зная, кого ещё может отнять неизвестность.
Разложив вещи, она отправилась в ванную. Опустившись в горячую пенную воду, Лили с силой скребла себя губкой и думала о «выступлении» Дамблдора. Основная его часть сводилась к тому, почему решительно невозможно сейчас вывести Гарри из-под защиты Чар Крови, то есть отдать матери.
- В его жилах течет НАША кровь, а не Дурслей! – Джеймс. – Лили, извини, но твоя сестра…
- Увы, но это так… Директор, послушайте…
Они с Джеймсом говорили об одном, но не вместе: сидя боком к нему и лицом к Дамблдору, Лили словно чувствовала прочную стеклянную стену. Нет, этот человек окончательно покинул её мир… Возможно, поэтому им так и не удалось уговорить Альбуса; в конце концов, он сам убедил родителей Гарри, что они до сих пор самая притягательная мишень для Пожирателей Смерти, попутно заставив Лили рассказать о плене.
К концу достаточно мучительного повествования Эванс достала сверток с чашей и осторожно развернула. По гладкому золоту проходила почти сквозная трещина.
- Могла ли Основательница Хельга предполагать, что её чаша, из которой поливались первые саженцы Хогвартского сада, будет превращена в мерзейший артефакт, - задумчиво и негромко протянул Дамблдор, взяв сосуд в руки и внимательно рассматривая его
- Да, это очень нехороший знак, - Лили стала мять мантию на коленях, в последнее время демагогия была ей неприятна, - но нам удалось повредить хоркрукс. Достаточно ли было Ресциндере Тоталус?
Бросив короткий «сверлящий» взгляд на девушку, Дамблдор достал свою палочку и произнёс то же заклинание, что и Мериел в своё время…
Загробный звук заставил отшатнуться Джеймса и побледнеть Лили, но он было гораздо тише и напоминал не крик, а слабнущий стон.
- Мда, любопытно, - со спокойным интересом сказал Дамблдор, но тут же нахмурился: - Однако, хоркрукс потерял лишь восстановительные способности, часть души он держит по-прежнему…
Должно быть, выражение лица Лили заставило его добавить:
- Но сегодня же я уничтожу его окончательно. Меч Гриффиндора способен разрушить и подобный артефакт.
- Что значит – «восстановительные»? – ледяным тоном спросила Эванс.
- Это значит, что на основе хоркрукса уже нельзя воссоздать новое тело.
Неожиданно заговорил доселе молчавший Джеймс:
- А я читал о таком. Одного черного ведьмака в восемнадцатом, кажется, веке бросили в костёр, но он вернулся в теле голема, как-то так…
***
… Губка отлетела в сторону, Лили с головой погрузилась в воду. Возможно, её последующие слова ещё больше отсрочили возвращение сына, но она боялась за них обоих. Тут что-то кольнуло в спину, между лопаток, снова…
«Как вчера, у чаши…» - почти кипяток в ванной будто остыл. Вылезя из воды и скользя по кафелю, Лили попыталась рассмотреть в зеркале свою спину; когда вертеться юлой надоело, стукнула себе по лбу и отлевитировала назад – с волшебной палочкой Эванс перестала расставаться – ещё одно маленькое зеркальце. Отражение запотело, она провела по нему рукой, увидев свою распаренную кожу, острые лопатки и красный шрам между ними, напоминающий трещину. Когда Лили потрогала ногтем кожу вокруг него, та оказалась уплотненной и онемевшей. За полтора года на службе Ордена Феникса у Эванс накопилось много шрамов от проклятий и ножей, но этот был ни на что не похож…
***
- Лили, ты мне лично ничего не хочешь сказать или спросить? – мягко поинтересовался Дамблдор, под каким-то предлогом выведя её из комнаты, где сидел мрачный Джеймс.
- Я хотел бы… посоветоваться, - неловко начала Эванс. – Я нормально себя чувствую, но после Авады Вольдеморта…
И она рассказала, в первую очередь, о своём сне про Гарри и Петунью, об удивительной его реалистичности, о серебряной луже во дворе у Хендрейк и провале под ней, о голосах и кровавой руке из чаши-хоркрукса. Под конец Лили добавила, что стала хуже различать цвета, но зрение стало гораздо острее, а также о своём отвращении к проявлениям темной магии:
- Понимаете, я ведь неоднократно промывала раны, снимала темные заклятья, даже приходилось отсасывать яд, но сейчас меня чуть ли не выворачивает от вида крови!
При её словах Дамблдор всё сильнее и сильнее мрачнел. Он провёл по носу пальцем, на лбу пролегли морщины, и Альбус как никогда стал похож на могучего мага в раздумьях, а не чудаковатого дедушку-директора.
- Когда это началось у тебя, Лили? Сразу?
- После Легилименции… Они вчетвером вгрызались в мой мозг…
- Не вспоминай больше этот ужас, не береди заживающие раны. Не думаю, что это последствие Легилименции, точнее, она усугубила действие Авады. У тебя очень усилилась чувствительность…
- Я уверена, что была рядом с Гарри в Литл-Уингинге, оставаясь в доме Мериел. Это нельзя назвать «чувствительностью»! – глаза Лили засверкали.
- Ты не дослушала меня, - терпеливо оборвал её Дамблдор. – Речь идет о чувствительности к тонким материям, к нематериальным проявлениям волшебства. И, кончено, к твоей связи с сыном.
- Это… опасно?
- Увы, случай исключительный и требует изучения… Но я дам тебе название одного хорошего зелья, которое поможет тебе прояснить сознание…
- Знаете, я уже с неделю живу на разных зельях, - недовольно ответила Лили, отворачиваясь к окну и складывая руки на груди. Всё чаще, разговаривая с Альбусом, она чувствовала себя лабораторной мышью, и ей это не нравилось.
- Не смущайся. Оно не лекарство, а лишь избавит тебя от страхов и мутных видений. Я уверен, что у тебя огромная сила духа, и твоя душа справится сама, но тебе пришлось многое пережить и…
- Как оно называется?
Дамблдор произнес название, затем добавил:
- Пожалуй, Джеймс ждет нас.
Но когда они зашли в гостиную, там их ждал не только Джеймс, но и высокий короткоостриженный человек в форменной мантии. Оба повернулись к ним, заговорил Поттер:
- Этот человек прибыл сюда с сообщением для вас, Дамблдор.
- От младшего министра Фаджа, - отчеканил работник министерства. – Вот письмо.
- Да – да, я просил Корнелиуса помочь мне, - рассеянно произнес Альбус, разворачивая пергамент, однако вскоре его лицо резко потемнело. Тревога передалась и Лили с Джеймсом. Прежде, чем кто-то задал вопрос, Дамблдор сложил письмо и холодно произнёс:
- Двойное самоубийство в Азкабане. Мистер Долиш, как я понимаю, вы пришли сопроводить меня туда?
Рука Джеймса замерла на дужке очков, Лили прикрыла рот ладонью и спросила:
- Кто?
- Миссис Лестрейндж и сын Барти Крауча, – Дамблдор был очень серьезен и хмур. – И моё присутствие там необходимо.
С улицы донесся рокот мотора. Лили заглянула за занавеску:
- Это Сириус, за мной, наверное.
Дамблдор уже застегивал дорожную мантию:
- Лили, Джеймс, где смогу вас найти?
- Я буду у отца, - бросил в сторону Джеймс. Эванс старалась не смотреть на него:
- Сириус предложил мне пожить в его доме, он сам будет в Конистоне или у Джеймса…
Уже выходя из комнаты, она обернулась на отца своего сына. Поттер сразу же отвел глаза, но Лили успела прочитать в них глубокое разочарование…
***
Потянуло холодом, то ли из-под двери, то ли от всех этих мыслей, и Лили поспешно села назад в воду, резко повернув ногой кран с новой порцией кипятка. Струя с такой силой ошпарила кожу, что Эванс взвизгнула и выскочила из ванной.
Голова была как в тумане, от ожога и ярости. Вытащив из своей сумки какую-то мантию, Лили натянула её на мокрое тело. Зайдя в гостиную, она машинально посмотрела за окно, выходившее на домик соседей. Мистер и миссис Грейпс как раз садились пить чай: хозяйка расставляла чашечки, а её муж накладывал на блюдечко варенье... Ногти Лили царапнули подоконник, она стиснула зубы. Грейпсы были совсем близко, но Эванс казалось, что если она закричит, будет биться о стекло, то её никто не услышит.
Эванс села на диванчик, борясь с болью в груди, но её внимание привлекала новая фотография рядом с проигрывателем. Сириус отодвинул все пластинки в сторону ради большого группового снимка, сделанного на дне рождения Гарри.
Подойдя ближе, Лили бросила взгляд на цветущую женщину в центре стола, провела пальцем по её маленькому сынишке, крепко сжимавшему в ручках детскую метлу. Слева от них сидел Джеймс, улыбаясь сыну, справа – весёлая глазастая Стэфи. Взъерошенный Ремус держал на руках крошечного котенка. Питер сидел у края стола и смотрел куда-то вниз, мимо объектива…
Из неожиданных спазмов в горле Лили едва не выронила фото. Когда она аккуратно поставила его на место, Гарри на снимке вдруг потянулся в сторону, чтобы потрогать котёнка.
Эванс топнула ногой и метнулась к двери: «Так хоть Топаза найду»!
Она должна была сделать что угодно, лишь бы не сойти с ума в очередном добровольном плену, даже если ради этого ей придется отправиться туда, в Годрикову Лощину.
Дом Джеймса из уютного особнячка превратился в мрачные руины, загораживавшие туманное небо, и Эванс невольно ахнула. Повсюду были разбросаны обугленные обломки кирпичей, вместо того самого окна зияла дыра, почерневшие розовые кусты стояли голыми в сизом воздухе. И ни звука…
Лили безрезультатно обошла развалины кругом, внимательно глядя по сторонам. Шорох, раздавшийся в неподвижной тишине, заставил её встать в стойку, но, увидев мелькнувший в жухлой траве хвост, Эванс расслабилась:
- Кис – кис – кис, Топазик. Иди ко мне.
И верно, из зарослей вылез Топаз, грязный и худенький. Он уставился на хозяйку, потянув носом воздух и замерев на месте.
- Топаз, это же я, - Лили улыбнулась и шагнула к коту, но тот вдруг громко зашипел и выгнул спину.
- Кис – кис – кис, - голос задрожал, улыбка погасла.
Неожиданно Топаз развернулся и бросился в кусты. В отчаянии, Лили бросилась за ним, но кот будто испарился и, как бы он не кискала, не появлялся больше.
Долго сдерживаемые слёзы брызнули из глаз. «Я испорчена», - зашептала Лили, не пытаясь их вытереть. Ей стало дурно, собственный шепот показался слишком громким. Поняв, что оставаться здесь бессмысленно и, возможно, опасно, Эванс отошла от развалин и аппарировала прочь.
… Уже вернувшись в гостиную Сириуса, она подумала о странном изменении в Годриковой Лощине. Да, прошла неделя, но дело было в другом: «Стоял такой туман, но даже в самую плохую погоду из той части сада всегда был виден дом Батильды. А сейчас? Я его видела?» - Эванс не могла вспомнить, и беспокойство от бегства Топаза усилилось… Додумать мысль Лили не дали падающие капели в ванной. Сильно обострившийся слух превратил этот слабый звук в шум.
Странный холодок пробежал по спине, когда Лили взялась за дверную ручку. Отдёрнув ладонь, Эванс застыла в нерешительности. Что-то мешало ей открыть ванную… Боязнь увидеть нечто за этой дверью?
«Не смей трусить!» - Лили зажмурилась и дёрнула ручку на себя. В тот же миг холод захлестнул её с головой, оглушив и ослепив…
… Задыхаясь и отплёвываясь, Эванс резко села в остывшей ванне, расплескивая воду. Она пролежала здесь так долго, что успела замёрзнуть.
«Это был сон?»» - подумала Лили, растираясь большим полотенцем. – «Нет, не сон, ты это знаешь», - движения замедлились…
Высушившись заиканием и одевшись, Эванс свернулась клубком на том самом полосатом диванчике в гостиной. Фотография стояла на полке, и Гарри снова потянулся ручками к Топазу.
«Сириус говорил о фотографиях с праздника, но не показывал, не до этого было… Но сейчас я смотрю на этот снимок во второй раз».
Тайны и неизвестность вконец опротивели Лили. Больше всего ей хотелось, чтобы не было никакого Вольдеморта, Ордена, Пожирателей, войны, а она сидела бы в саду и играла с сыном. Рядом – Топаз, катающий клубок. Яркое солнце… И радостные голоса, среди которых есть один особенный…
Из сладкой дрёмы Лили вырвал стук в дверь. Мечты испуганно исчезли, а реальность велела ей вскочить, метнуться ко входу, одновременно активируя защитные заклинания. Вжавшись спиной в стену, Эванс краем глаза выглянула во двор, сжимая палочку,… и выдохнула, увидев на крыльце Снейпа. Закутанный до подбородка в дорожную мантию и мрачно зыркающий по сторонам, он, как никогда, напоминал тощего ворона, и Лили невольно фыркнула.
Едва она приоткрыла дверь, он вперил в неё напряженный взгляд и вместо приветствия спросил:
- Всё нормально?
- Да. И здравствуй, между прочим, - тут Эванс заметила большой бумажный свёрток, который Снейп крепко прижимал к себе. Следующие его слова подтвердили догадку:
- Я принёс тебе книги, - голос Северуса был ровным, но затем он вдруг потупился и добавил: - Да, здравствуй.
От его приветствия странным образом потеплело на душе, и Лили шагнула в сторону:
- Ты не почтальон, Северус. Заходи, если не занят.
Его глаза сверкнули:
- Это дом Блэка, - непонятно было, спрашивает он или утверждает.
«Сколько ж вам годиков?» - Лили невольно помотала головой:
- И? Не-грифииндорцы, переступив его порог, должны обращаться в пыль?
Снейп едва не улыбнулся, но Эванс не нужна была сверхчувствительность, чтобы «услышать», как он скрипнул зубами, шагнув в комнату….
Продолжение следует.
Глава 16Рассматривать обстановку в доме Блэка Северус счёл ниже своего достоинства, однако про себя всё же отметил ковер и диван в безумных черно-белых полосках и вычурную металлическую этажерку. «Ну, ну, и надпись на стене: в зелёном не входить!».
Немало встревоженный совой от Дамблдора, Снейп не мог не начать разговор с этого:
- Ты уже знаешь об Азкабане?
- Да, я была с Альбусом, когда пришла весть, - Лили пожала плечами. – Ты не держи сверток в руках, положи на стол.
Северусу не понравился её тон и блуждающий взгляд. Он подошёл к ней, то ли чтобы отдать книги, то ли чтобы попытаться успокоить, но она лишь взмахнула палочкой, и стопка томов опустилась на стол у окна.
- Разуйся, пожалуйста, - в голосе Эванс не было интонаций.
Пока Снейп стягивал ботинки, его тревога изрядно усилилась. Что с ней? У Лили было такое же лицо, как и в лесу Лестрейнджей…
«Ты пришёл сюда, чтобы помочь», - твердил про себя Северус, когда услышал звук разрываемой бумаги. Быстро обернувшись, он увидел, что Лили всего лишь распечатала книги. Она, не глядя, зажгла светильник, и Снейп несколько секунд смотрел на неё, завороженный мерцанием волос, разметавшихся по плечам, и тонкими пальцами, касавшимися переплётов.
- Спасибо, - она подняла голову, и в её тоне зазвучала благодарность, от которой ёкнуло сердце.
- Я нашёл Левкиппа и подобрал ещё несколько книг. Они все… нормальных авторов.
- Это хорошо. Мне хватило конспекта Мериел о хоркруксах.
Если бы он имел право хотя бы взять её за руку! Но когда Снейп думал об этом, то казался себе невыносимо грязным… Тот раз, когда он, едва не обезумев от боли страха, тащил её и ребенка через кусты, до крови исцарапавшие их троих, не считался. Поэтому Северус попытался помочь Эванс своими познаниями:
- Я кое-что выяснил о зелье, которое едва не убило младшего Блэка.
Она внимательно смотрела на него, и Снейп опустился на стул, продолжая:
- Это зелье из рода наркотических. Но подобный состав нигде не описан; скорее всего, - Северус поджал губы, - авторская разработка. Выпивший касается тонкого мира, того, что порой называют «астралом». Не удивительно, что Блэк едва не свихнулся, ведь он воочию увидел смерть каждого инфернала в озере…
- Воистину, омут страданий, - Лили покачала головой. – Но как ты узнал?
- По описаниям сходных составов… Но они субъективны и сомнительны, поэтому пришлось испытать эффект, - Снейп вдруг замялся, как ребенок, - на практике…
- Ты пробовал?! – Эванс так стукнула кулачком по столу, что Северус дернулся от неожиданности. – Псих!
«Псих» пожал плечами и невозмутимо, даже несколько надменно, произнёс:
- Исследователь. Отравы этой было совсем немного… Тебя моё здоровье волнует или результат?
Оба замерли… Такие диалоги часто случались в школьные годы, но сейчас воспоминания причинили боль. Снейп, тем не менее, продолжил:
- У себя дома я ничего особенного не увидел, только отпечатки некоторых прошедших событий.
Одного глотка хватило, чтобы он сквозь туман услышал плач Эйлин, рёв Тобиаса и звуки бьющейся посуды, но делиться подобным опытом он не стал. Это было слишком личное.
- А когда ты… пришёл в себя, что-нибудь изменилось? – медленно спросила Лили после долгой паузы. Северус заметил, что она вся напряглась.
- Изменилось?
- Если бы ты, скажем, опрокинул что-то, будучи… в ином состоянии, в действительности оно бы упало?
Она смотрела мимо него и сжимала - разжимала кулак, и Снейп понял, как много зависит от его ответа. Солгать он не посмел:
- Нет. Но это зелье – лишь имитация, - но и озвучить все свои сомнения – тоже.
- Сымитировать что? – Лили вскочила и наклонилась к нему. – Правду, Снейп! Ты мне всегда говорил правду!
В её словах был прямой намёк и на встречу в саду, и на определенные школьные события… В воздухе между ними будто пронесся холодный вихрь. Снейп попытался собраться с мыслями, глядя в её горящие глаза. Растопить лёд действительно могла лишь правда.
- Ты знаешь истории о людях, которые могли находиться в разных местах одновременно? – о подобных вещах говорить следует издалека.
Лили немного успокоилась и села на диван:
- Да, святые, например. Они и во сне могли являться. Но обычные люди…
- Именно, – Снейп почувствовал себя в своей «среде», среди книжного знания. – Магглы, пытающиеся овладеть этим умением, быстро превращаются в наркоманов и сходят с ума, а сунувшихся не туда волшебников…
- Извлекают в состоянии овоща, - Лили закончила фразу за него, и Снейпа будто ударили под дых… «Овощ»… Лили и «овощи». Он часто задышал, к счастью, Эванс этого не заметила, встав и отойдя к окну. Её глаза были прикрыты:
- Знаешь, у меня было два очень странных сна…
… Северус слушал и не верил своим ушам, каждое слово било его по ребрам так, что он уже и дышать не мог. Сомнений не было, но он надеялся ошибиться.
- Ты говорила Дамблдору? – самое умное, что позволила ему сказать паника.
- Как раз сегодня днём. Он сказал, - тон Лили был скептическим, - что у меня усилилась восприимчивость, «после всех испытаний». Зелье посоветовал, которое «избавит от страхов и мутных видений»; по составу напоминает отрезвляющие…
Смотреть, как она бесцельно бродит по ковру, опустив плечи, было мучительно, поэтому, когда Лили неожиданно предложила ему помочь с приготовлением («Так будет быстрее»), он согласился. Всего через несколько часов Снейп будет проклинать и Дамблдора, и себя, и все зелья мира…
В холостяцком доме Блэка кухня носила декоративный характер, однако всё необходимое в его запасах нашлось, правда, чешую морской лошади он запихнул – безобразие – в стеклянную банку.
…- Знаешь, мне лучше. В голове прояснилось, - Лили оставила опустевшую чашку и слабо улыбнулась
С трудом оторвавшись от осторожного разглядывания изгибов её рук, Северус нерешительно улыбнулся в ответ.
За окном стемнело, горящая лампа окрасила в красноватые тона обои, обивку дивана и кожу Эванс. Было тихо, терпко-туманно пахло разлитым сандаловым маслом… Снейп откинулся на спинку стула и посмотрел на световые круги на потолке… Одна из книг вдруг перелетела в руки Лили.
- «Наука о ментальном волшебстве», - прочитала она вслух заглавие. – И долго ты обучался?
- Два месяца, - дремота сразу растворилась, Северус быстро добавил: – Меня научила бабка.
- Так долго? – Лили нахмурилась. Он мог только пожать плечами:
- Это высшая магия, ничего не сделаешь. Я сам не одну милю прополз под столом на четвереньках, пока выучился.
… ***Растрепанный подросток пытается сесть на сером деревянном полу, его грудь ходит ходуном, черные глаза чуть не вылезают из орбит. Откуда-то доносится женский голос:
- Такой же слабосильный сомишко, как и все ваши Принцы!***
Встрепенувшись, Лили смущенно сказала:
- Прости, чуть не задремала. Кстати, а почему ты ничего не говорил о ней в школе?
- Я её толком не знал. Мать отправила меня к ней на лето, после шестого курса…
В памяти Снейпа всплыло, как Эйлин сидела на грязной кухоньке и чернилами торопливо писала полузнакомой родственнице письмо, начинавшееся с фразы: «Дорогая бабушка! Госпожа Сребрович!» Только сейчас он подумал, а если мать, отсылая его из Британии, пыталась избавить сына от компании Мальсибера и Малфоя, юных убийц…
Северус невольно закрыл лицо рукой. Был ли тогда способ удержаться «на свету»? Нужно было придумать предлог и уходить… Однако предлог заявил о себе сам.
Мучительная боль прожигала левую руку каленым железом. Зашипев и схватившись за предплечье, Снейп согнулся пополам. Так Метка болела только в день, когда её выжгли.
Сквозь огненные пятна перед глазами Северус заметил, что Лили стоит рядом, и резко выставил ладонь вперед:
- Я немедленно ухожу.
Он был опасен. Что это? Темный Лорд вызывал его?! Невозможно… В любом случае, надо было быстрее убраться подальше от Лили… Зачем она встала у входной двери?
- В ночь ты никуда не пойдешь! – её голос заглушался стуком крови в висках.
Вне себя, Северус обнажил руку:
- Знаешь, что это?
Лили отшатнулась, но твёрдо, даже жестко, проговорила:
- Прекрасно знаю. А еще знаю, что по одному нас перебьют ровно в два раза быстрее. Где твоя рациональность, Северус?
Будто водой окатила. Снейп взглянул Эванс в лицо и увидел спокойную решимость бывалого война. «Если моего сына убьют, то я потребую убить и себя тоже», - вспомнил он и это, и застарелое, ноющее чувство вины…
И всё-таки заставил забрать с собой его палочку («Тебя уже предавали!»), прежде чем Лили ушла спать наверх.
Обивка дивана ещё сохраняла тепло её тела… Северус неосознанно водил пальцами по чёрно-белым полоскам и думал не о странном сигнале Метки, а о том, что он, на самом деле, и не хотел уходить… Одним тёмным, во всех смыслах, летним вечером, три года назад, он ушёл из родительского дома… На короткую встречу с Эйвери. Ушёл, плюнув на назревавший скандал, миллионный по счёту… Когда же вернулся…
Воспоминания заставили зажмуриться, свернуться в позе эмбриона. Изможденное тело и разум взяли своё, и Снейпа обволокла глубокая дремота. Сквозь пелену усталости ему показалось, что Лили снова спускается в гостиную. Северус попытался перебороть сон, но сознание отключилось…
***
Гостевая комната у Сириуса редко пустовала, и Лили сейчас чувствовала себя почти как дома. Весь вечер она держала себя в тисках, чтобы не показать возможной слабости или испуга.
Загоревшаяся у Северуса Метка её не напугала, было только противно. Страх, который раньше вызывало у неё всё, связанное с пленом, Авадой и видениями ушёл, уступив место ясности, вспышка гнева утихла: «Зелье Дамблдора подействовало, должно быть; что ж, хоть в чём-то облегчение». Обострённые чувства не нащупывали в воздухе тревоги. Но сердце, с каждым сокращением, обжигалось о стенки груди. Откинувшись, не раздеваясь и не расстилая кровать, на подушки и глядя в потолок, Лили думала о человеке, который сейчас дремал на диване внизу. Он отдал ей палочку («Вот неизлечимый упрямец!»), явно желая завоевать доверие. Рассказывая ей о путешествиях вне тела, Северус нервно сверкал глазами, украдкой разглядывая её, но она не стала говорить с ним об очередном полусне, потому что Снейп тоже не договаривал.
Эванс закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Откуда он, собственно, вообще узнал, где она будет сегодня? Нет, довериться ему полностью она не могла. Час плена у Лестрейнджей был лишь кратким эпизодом в веренице пожирательских будней. Убийство юного «вольдемортовца» отравило трупным ядом их отношения с Джеймсом, мгновенно разъевшим глянцевую оболочку. А между мальчиком и девочкой, с любопытством глядящими в глубь Запретного леса, и между молодыми, но уже битыми жизнью, мужчиной и женщиной расстилалось целое кладбище. Откуда Лили знала, чем именно занимался Снейп, с его отвращением к маггловскому миру и обозленностью на всех и вся? «Грязнокровка!» - такой итог он подвёл шести годам их дружбы… отношений.
Эванс открыла глаза и только теперь выдохнула. Да, теперь он Орденец, но что за человек? Если бы только она могла его проверить…
Веки вдруг отяжелели. «Надо всё же вернуть ему палочку», - подумала Лили и вроде бы встала, но уже не могла отличить, во сне или на самом деле. Тело отяжелело, только подёргивались пальцы рук…
Сделав над собой усилие, Эванс поднялась с кровати. Спустившись по лестнице мимо кладовки, где Сириус держал запчасти, Лили открыла дверь и увидела Снейпа, стоящего у стола, к ней боком. Палочкой он вращал в воздухе нечто, напоминавшее кусок глины, словно на невидимом гончарном круге.
Но вместо мантии на нём был кожаный фартук, надетый на голое тело, а лицо закрывали большие черный очки на завязках. На грубом дубовом столе громоздился аппарат для варки зелий. На мрачных голых стенах горели факелы бесцветного и бездымного огня…
Лили попятилась назад, одновременно понимая, что лестницы там уже нет.
Зашипели искры, Снейп растянул засветившуюся «глину» в спираль и опустил её в чан с какой-то жидкостью.
За спиной неподвижной Эванс раздался стук. Поспешно отойдя подальше, она снова повернулась к Снейпу, не обращавшему на неё ни малейшего внимания. Судя по всему, это был восстановленный эпизод прошлого Снейпа, но без всякого думосброса. «Являться людям во сне»…
Стук повторился. Сдвинув очки на темя, Северус, начертив что-то в воздухе рукой, процедил:
- Заходите.
Громко хлопнув, дверь впустила внутрь детину, мускулистого и курчавоволосого.
- Здорово, Снейп! – явно незваный гость пригладил усы.
Сам Снейп молча шагнул в центр лаборатории, сложил руки на груди холодно произнёс:
- Я занят, - в этих словах отчётливо слышалось: «Проваливай отсюда к дементорам!». Кудрявый шатен, как ни в чем ни бывало, обвёл взглядом стеллажи и, картинно подбоченившись, выпалил:
- Добрый вечер, мистер Снейп! Так тебе нравится? Ты же у нас теперь личный учёный!
Усатый, сделав было шаг к Снейпу, наткнулся на его ледяной горящий взгляд и сжатые челюсти и будто съежился. В воздухе словно занесли меч. Северус был лет на девять моложе детины, раза в три меньше и на голову ниже, но его вид чётко говорил, кто здесь хозяин. Ещё сильнее выпрямившись, Снейп отчеканил:
- Зачем. Ты. Пришёл. Сюда. Макнейр.
Металлический клинок разрубил глиняную глыбу. Названный Макнейром сдвинул брови, отошёл и проговорил:
- Пришёл спросить, не нужен ли тебе ещё материал? – гонора в его голосе стало гораздо меньше.
От Лили не укрылось, как Северус резко сунул руки в карманы фартука, при этом голос его звучал устало-равнодушно:
- Нет, - пауза. – А с чего такая забота?
- Ну, он ведь велел помогать тебе, - кривая улыбка Макнейра не сочеталась со слышимым в тоне недовольством.
- Мне ничего не нужно, - с этими словами Снейп отошел к большому котлу и склонился над клокотавшим варевом.
Макнейр хмыкнул, повернулся на каблуках и направился к двери.
Едва лаборатория опустела, Северуса будто подменили: плечи опустились, окаменевшее выражение лица превратилось в усталость, несколько надменный ученый - в мальчишку. Медленно ступая, Снейп подошёл к входной двери, запечатал её Коллопортусом, затем направился куда-то в угол, где шкафы отгораживали маленький альков. Северус сбросил фартук, открыв серую бледность, сплошные острые углы и Черную Метку, надел черную рубаху с растянутым воротом и упал на краешек узкой койки, закрыв лицо ладонями. Сидел он так совершенно неподвижно и очень долго, похожий на статую, по которой метались тени и блики от колб и реторт. Лили тоже не шевелилась, понимая, что видит сейчас нечто очень важное.
Неожиданно Снейп вскочил, отбросив с лица волосы, и направился к одной из стен. Достав палочку, он прошептал несколько слов, и среди каменных трещин проступила небольшая дверь. Вслед за ним Лили скользнула в темное помещение, заставленное, кажется, большими ящиками. Оказавшись внутри, Северус снова застыл, в полоске света из лаборатории, но его лицо было скрыто сумраком. Что-то зашуршало у левого плеча, Лили быстро повернулась, наткнувшись на два глаза, сверкнувшие в полуфуте от её лица…
Жуткие воспоминания всколыхнулись в ней при виде вертикальных зрачков, недвижимо вытаращившихся на неё. Рядом сверкнула ещё одна пара. Эванс невольно схватилась за сердце, но глаза уже адаптировались к темноте, и она разглядела… двух больших игуан, лениво ползавших по клетке.
«Уже паранойя началась», - Лили нервно улыбнулась.
Тем временем Снейп зажег небольшой факел на стене, и улыбка мгновенно погасла. Тусклого света оказалось достаточно, чтобы разглядеть, что за ящики стояли у дальней стены. Это были высокие и узкие клетки… И они не были пустыми…
Рука Лили изо всех сил прошила призрачную фигуру Снейпа. В реальности этот удар сбил бы его с ног.
- Ах ты нацистский ублюдок! –Эванс бросилась к трём клеткам, упала рядом на колени, пытаясь понять, живы ли те трое, что скорчились клубком на полу… Юноша, пожилой мужчина и кудрявая женщина. В маггловской одежде.
Опыт научил Лили на глаз отличать смерть от комы, кому от обморока. Люди были живы, но оглушены и зачарованы. Но что собирался с ними делать этот незаконный отпрыск дементора и вампирши?! Ненависть душила Эванс, хотелось немедленно уйти отсюда: «Зачем я заговорила с ним летом, с этим…»
Снейп опустился на колени рядом с ней, Лили вздрогнула и отодвинулась, как будто он мог её видеть. Словно в замедленной съемке Северус, с ничего не выражавшим лицом, открыл левую клетку, с юношей. Вытащил его на пол и молча уставился в пространство. В огромных глазах Снейпа застыла странная ярость, с маленького расстояния, Лили видела его, словно вычерченный чернилами, профиль и как двигались его губы – он скрежетал зубами. В следующую секунду Северус уже вскочил и рванул дверцы двух других клеток, один из замков оставил красную полосу на его ладони, но Снейп не обратил на это внимания. Вид у него был абсолютно безумный; он низко склонился к женщине и прошептал:
- Я не такой, как ты.
И через мгновение скрылся вместе с ними в вихре аппарации…
Прошло несколько минут. Лили до сих пор сидела на полу и не знала, что и думать. Что и зачем он сделал? К какому времени относится воспоминание? Если Снейп уже шпион Дамблдора, то всё понятно, более того, Эванс даже не предполагала, что Северус сделал бы подобное раньше «перевербовки»…
Дальние углы комнаты стали погружаться в темноту. Бросив взгляд на факел, Лили увидела, что он ещё вовсю горит, но уже половина темницы была зачеркнута мраком. Страх снова заколотился под сердцем. Эванс выбежала назад в лабораторию, но и та словно распадалась, как мозаика, и проваливалась в никуда. Она машинально бросилась к входной двери. В голове Лили, забывшей, что это всё – воспоминание, мелькнула мысль, что Снейп запер её, но ничего больше не оставалось, только навалиться на доски и…
Провалиться наружу, в высокую траву под ночным небом. Лили сразу осмотрелась и увидела заросшие травой обломки здания: какие-то руины на склоне холма. Густой плющ поблескивал от сырости, а старые камни даже внешне были холодны – идеальная иллюстрация для «Собаки Баскервилей» сэра Конан-Дойля. А мрачная фигура Снейпа, сидевшего, скрестив ноги, на обвалившейся стене, - для стихов лорда Байрона. Неподалеку мерцал огнями город, и Эванс уже догадывалась, как он называется: Кардифф.
В кустах впереди что-то шевельнулась, Северус и Лили синхронно повернулись туда, но Ступефай ударил Снейпа в спину. Тот упал в траву, но его тут же схватил вынырнувший из ниоткуда Макнейр. Схватив Снейпа за шею, Пожиратель поставил его на ноги.
- То-то я думаю, что они так быстро у тебя дохнут! – процедил Макнейр, встряхивая Снейпа как плащ. Северус, угрем пытаясь вывернуться, , но мощные ручищи крепко сдавили его горло, в ответ лишь выругался и тут же закашлялся.
- Силенцио! – из-за руин появился блондин, костлявый, как Снейп, но со смазливой и циничной физиономией: Эйвери.
- Ну, мистер профессор, ты нас удивил, - издевательски пропел Эйвери, но добавил с яростью в голосе:
- Нашего друга Гидеона распорол от плеча до бедра, а потом вдруг ми-ло-сер-дие проснулось?!
Лицо Снейпа ничего не выражало, кроме звериного бешенства. Он бился в железных ручищах Макнейра, как стреноженный дикий конь.
Эйвери обвёл его презрительным взглядом, закатал рукав:
- Прости, друг, - и коснулся извивавшейся Метки…
Струи тумана вылетели из ночного мрака и заволокли троих мужчин и Лили. Белые клочья дыма метались вокруг, в разрывах Эванс замечала какие-то страшные слепые лица, с разинутыми пастями, столь огромные и быстро мечущиеся, что их невозможно было рассмотреть… И среди этого безумного театра теней полыхали кроваво-красные нити, похожие на рвущиеся струны. Срастались, превращались в крутящиеся веретена, зло мерцающие багровым, и снова разрывались…
У Лили уже кружилась голова и подгибались колени, когда всё резко прекратилось.
Она снова была в помещении, с зеркально-черным полом. В полукруглом зале, освещенном призрачным светом, было тесно от двух десятков человек, стоявших у стен. Они были без масок, но в неизменных чёрных плащах. В строгом костюме был только один, очень высокий белокожий брюнет. Ярость Лили усилилась, когда она увидела, вокруг кого они все стояли. Снейп скорчился на коленях на полу, руками сжав живот. Он не шевелился, только изредка покачивался назад и вперед. Лица, обращенного вниз, не было видно, его завешивали черные волосы, блестящие от пота.
- … И у тебя не было ничего, кроме себя самого и волшебной палочки, - закончил фразу Вольдеморт, и Лили с омерзением отметила его внешнюю привлекательность: небрежно-эффектные движения, глубокие глаза, отлично поставленный голос. Чудовище же продолжало:
- Я единственный разглядел в тебе очень большой потенциал, когда остальные, эти жалкие лжецы и предатели магии, гнали тебя и насмехались. А ты вдруг решил обратить всё, что я тебе дал, в пыль, - процедил он, будто вылил на Снейпа четко отмеренную дозу презрения и злости.
Краем глаза Лили заметила свою «приятельницу» Беллатрикс, которая возмущенно кривила губы, обводя Снейпа ненавидящим взглядом, и очень мрачного Антонина Долохова, который стоял рядом с Вольдемортом, словно дожидаясь приказа…
Вольдеморт подошёл к Снейпу ближе и пронзил его долгим взглядом, затем хмыкнул и произнёс:
- Всё еще способен держать защиту! Антонин очень хорошо отзывался о тебе, и Малфой, и Дерек с Эйданом. Да и я сам вложил в тебя немало…
Он сделал паузу, якобы на размышление… Малфой и Мальсибер с Эйвери выглядели встревожено. Снейп не двигался, лишь слабое шипение слышалось из-за длинных волос.
«Бояться сами получить за неправильные рекомендации», - отметила Лили, рассматривая кольцо Пожирателей Смерти. Крауча и Питера здесь не было, но, увы, Регулус и Мериел стояли неподалеку от братьев Лестрейнджей, стараясь смотреть в одну точку.
Тем временем Вольдеморт, очевидно решив судьбу Снейпа, снова заговорил:
- Меня не интересуют жалкие причины, по которым в Пожирателе Смерти проснулось маггловское отродье. Меня интересуют наши ряды в нынешнем положении. Итак, у меня есть для тебя задание, Снейп.
Глаза Беллы округлились от изумления, но открыть рот она не посмела.
- Ты немедленно отправляешься в Хогсмид. До… двадцать пятого декабря я жду от тебя информации о состоянии дел у Альбуса Дамблдора… Где и как он организовал свою клику, пытающуюся противопоставить себя нам и прочее…
Северус, с трудом разгибая шею, поднял голову и пустыми глазами уставился на Вольдеморта. Белла усмехнулась, её лицо и лицо Долохова снова стали спокойными. Ещё бы, с тем же успехом Темный Лорд мог приказать Снейпу отлевитировать в Британию Эверест.
Мраморные губы Вольдеморта слегка изогнулись:
- У тебя почти два месяца, а до этого чтобы духу твоего не было на наших собраниях…
Выбросив вперед ногу, Темный Лорд поставил её на плечо Снейпу.
- Отпрыск маггла, - от несильного вроде бы толчка Северус со всего маху упал на спину, нелепо раскинув руки. Он поднимался долго и тяжело, но все смотрели сквозь него, будто он не существовал. Не глядя ни на кого, Снейп встал и выпрямился. Его тело было словно изломано, но он шёл к двери прямо, лишь чуть дергая плечом и волоча ногу. Однако Лили знала, какой ценой достигается такая «выправка». Её догадки подтвердились, когда она, пройдя вперед, увидела совершенно бескровное лицо Северуса. Зрачки его глаз были непомерно расширены, почти закрывая радужку, а за ними… начиналось сплошное кровавое месиво из сосудов.
Круциатус. И не один. Слеза неожиданно скользнула по щеке Лили.
Снейп доковылял до двери, но вместо того, чтобы открыть её, он поднял голову и его взгляд сфокусировался на Эванс. От неожиданности та не успела и шевельнутся, когда Северус резко схватил её за запястья:
- Что ты здесь делаешь?!
… Белый от ярости, Северус Снейп рывком поднимался с полосатого дивана, сжимая руки Лили и неистово сверкая глазами…
Глава 17Итак, фику уже год. Поверить не могу.:) Глава пока не отбечена.
… - И зачем тебе легилименция?! – зубы Снейпа скрежетали от бешенства. – У тебя и так отлично выходит!
Лили отпрянула, подняв руку перед лицом:
- Это вышло случайно! – ей было стыдно за вторжение в мозг Северуса, но безумие, с каким он сверлил её взглядом, настораживало и злило:
- Я спустилась, чтобы отдать тебе палочку! Или нет?... – Эванс потёрла виски, замерла: - Не помню.
Память не поддавалась, будто покрывшись коркой льда. Пока Лили хмурилась в попытках его пробить, Северус вихрем пронёсся мимо. Бросившись следом, Лили услышала звон стекла. Когда она вбежала на кухню, то увидела осколки стакана с тем зельем на полу и застывшего столбом, тяжело дышащего Снейпа. Его глаза наливались кровью:
- Ах ты тварь… бородатая, - а голосом можно было вышибать ворота.
- Ты выпил это?! – Эванс подошла к нему, но Северус дернулся прочь, однако затем резко повернулся к ней и произнёс:
- У тебя в четвертом зубе, справа и снизу, - кариес.
- Что? – Лили онемела, всем телом ощущая его горячее, прерывистое дыхание.
- Я чувствую запах сгнившей кости, и ещё многое буду чувствовать, пока это… зелье действует.
В спину Лили будто ударила молния, а Снейп выпалил, продолжая:
- ОН был совершенно прав: ты теперь безо всякой боли и страха, легко, как в воду, будешь входить в мир, где человеку не место! Это проклятое зелье стимулирует гиперчувствительность!
Пол под ногами словно исчез. Дамблдор утаил от неё, что зелье усугубит эффект?!.. Зачем? Что же это, совсем никому нельзя верить?!
Черноволосый вихрь снова метнулся назад, в гостиную. На этот раз Лили последовала за ним на негнущихся ногах. Догорающая лампа пылала алым, Снейп согнулся на диване, почти как на койке в лаборатории:
- Я спал слишком крепко, но успел почувствовать, что в моей голове роются. Что ты искала?
Услышав его холодный тон, Лили резко взяла себя в руки: в конце концов, она не нашкодивший ребенок!
- Я не доверяла тебе, - честно сказала Эванс, встав перед Северусом, сложив руки на груди.
Уголок рта Снейпа задергался, глаза болезненно засверкали из-за смолистых прядей:
- Ну и как тебе история о благородном убийце? Весьма в духе ваших сладких сказочек! И твой рассудок этого стоит?
- Спасение людей – сладкие сказочки?! А зачем тогда ты это сделал? Начитался сказочек?!
Северус в ответ издал жутковатый смешок, и Лили подумала, что ему надо бы печься не о её рассудке. Тем временем, лицо Снейпа снова окаменело:
- Он выворачивал меня наизнанку не за срыв операции, а всего лишь за… Это заклятие можно было нормально испытать на игуанах… Глупо.
Глухая тоска окатила Лили. Ладони стискивали спинку стула.
- Но зачем же ты, после всего, после этого… события, вернулся, сообщил ему пророчество? – губы не слушались.
Спиной Лили почувствовала, как Снейп вскакивает с дивана, и его дикую злость, до того, как он почти выкрикнул:
- Да, я струсил! Слизеринцы же трусы, жалкие ящерицы, трясущиеся за свою чешую! – голос упал, к злости примешалось презрение. – Этот ублюдок попросту боится смерти, но боится и жрет… Но и лизать ноги лицемерам, лишь бы те приняли меня к себе, я не собирался…
Лили возмущенно повернулась. Северус стоял на ковре почти в боевой стойке, разведя руки и стиснув кулаки.
- Какие ещё лицемеры? – Эванс нехорошо прищурилась.
- Те, кто сами породили проблему, а потом стали замазывать её аляповатыми красками, - Снейп уже шипел. – Кто воротит нос от Салазара, но спокойно позволяют магглам калечить волшебников, попавших в их мир.
Лили перевела взгляд на этажерку:
- Знаешь, мне всегда было жаль твою мать, но я сильно сомневаюсь, что все убитые Пожирателями были виновны в подобном, - она вспомнила слова Эйвери и внутри что-то оборвалось.
Повисла тишина, которую нарушил угрюмо-печальный голос Снейпа:
- Это ты тоже видела? Да, я получил Метку за братьев Прюэттов. Я был одним из пяти. Дядя Энтони вывел молодняк на охоту.
Эванс чётко слышала в тоне Северуса отвращение, но когда вспомнила лежащих рядом в луже собственной крови Гидеона и Фабиана, то слезы закапали из глаз, а ярость пружиной вырвалась из сердца…
- Они тоже были жалкими лицемерами?! Зато ты, Северус Снейп, всегда был предельно честен! Как считал некую Эванс мерзкой грязнокровкой, так прямо ей об этом и сообщил!
Он побелел:
- Та ситуация…
Этот воспаленный Гордиев узел надо было перерубить, и Лили перебила его:
- Обозвав меня, ты сделал то же самое, что и Джеймс с Сириусом: подвесил вверх ногами перед всеми, с задранной юбкой!
Глаза Снейпа расширились, рот приоткрылся:
- Я никогда не желал тебе зла. Это всё эти…
- Эти Джеймс и Сириус заставили тебя получить Метку? Да лучше бы ты мне желал зла, - Лили понимала, что говорит не то, но в голове всё смешалось, - чем убивал по приказу Вольдеморта!
Невольно сложив руки на животе и застыв, Снейп выглядел пнутым со всего маху. Через несколько секунд уголок рта снова задергался, а из-за губ вырвались тихие и жесткие слова:
- Я кто угодно, мисс Эванс, но не мясник, - он сверкнул глазами. – И не грязный Снейп сдал ваше убежище и отобрал у тебя сына.
Воздух в секунду покрылся трещинами и взорвался. Лили сунула руку в карман и швырнула ему под ноги палочку.
- Уходи, немедленно! – она не узнала своего голоса.
Раскаленные осколки метались по комнате. Снейп схватил палочку и исчез, Эванс даже не запомнила, как он открывал дверь…
***
Более-менее Снейп пришел в себя только на берегу родной речушки. Он всегда ходил до дома по одной дороге, и только поэтому сейчас не рухнул в воду: ночной мрак и злость плотно замотали глаза. Больнее задеть Лили, чем упомянув её ребенка, Северус не мог, но и она сунула пальцы в его кровоточащую рану. Нет, ему сто лет не нужна, чья бы то ни было, похвала за Кардифф: ставить опыты над людьми в клетках Снейп не стал бы и без Лили. Вольдеморт отправил его в Кардифф и велел МакНейру доставлять ему «материал», чтобы вылепить из «перспективного» Северуса идеального Пожирателя. Но Темный Лорд ошибся: Снейп мог делать многое, но не самоутверждаться, мучая беззащитных. И уже тем более не упиваться этим.
Почти всё детство и юность Северус как раз наблюдал, как человек может заполнять пустоты в жизни кровоточащими кусками жизни другого. С трудом сдерживая ухмылку на мольбы и увещевания, упиваясь бессильным гневом. А где-то лет в девять маленький Северус очень не вовремя проснулся ночью и узнал об еще одном способе самовозвеличивания за счёт унижения… Воспоминание о бледной, «истертой» до полупрозрачности Эйлин, которая, пошатываясь, опускалась наутро по лестнице, однажды не позволило ему наложить Круциатус на пленного… Эйвери тогда осклабился и назвал его томной барышней… Зря, потому что выл он сам после этого совсем не томно. И доносить Темному Лорду оказалось бесполезно. Конечно, Эйдан его возненавидел…
Вдруг что-то плюхнулось в темную воду с громким плеском. Послав в том направлении Ступефай, Снейп вслушался, но ничего не обнаружил. Животное какое-то…
Сердце снова заболело, и Северус пошёл дальше, замедлив шаг, продолжая думать. Лили напомнила, пусть не зная, о том, что он стал таким же, как и ненавидимый им человек. И это было самым страшным. Гоблин с тухлой олениной, Блэк и Поттер отравили ему школьные годы, но вера юного Снейпа в добро и человечность умерла раньше… Была убита.
Впереди показались мутные, сонные оконца Спиннер-Энда, редкие и неровные, как выбитые зубы. Долгие месяцы Северус боялся приходить домой с работы и вылазок. Боялся не только пустоты, но и возвращения главного кошмара…
Следующая мысль пролетела голову насквозь: «Но Тобиас уже давно мёртв».
Снейп пытался объяснить Лили, что не мог резко порвать с Пожирателями не из-за боязни гибели, а из-за страха снова оказаться на бесконечные годы запертым здесь, осознавая свою никчемность. В то, что кто-то из великого, непогрешимого Ордена Феникса выслушает его покаянные бредни, Северус не верил, а чем лизать им пятки, он скорее бы расцеловал всех четверых Мародёров.
Да, ради Лили - в сердце кольнуло особо сильно - он готов снова и снова приходить на тот чёрный холм, но не ради новых «очков» в «копилку» исправления по методе Дамблдора… Как-то в детстве они ходили с Лили резаться в эти дурацкие игровые машины, и Северус зло ухмыльнулся неожиданной ассоциации.
«Твои сведения помогли предупредить тех грязно… магглокровок о готовящемся захвате заложников – 3000 очков! Благодаря тебе Том не узнал о той операции – 1500 очков! Ах ты, молодец, Северус, но тебе нужно ещё десять очков для получения следующего уровня! Переведи-ка старушку через дорогу!» Старый ублюдок, напоил её гадостью, теперь Лили даже спать будет опасно! И он тоже хорош, великий зельевар, только и годен, что на роль графа Дракулы для сопливых первокурсников и огородного пугала для наглых выпускников!
Ядовитое поношение себя и, по инерции, окружающих облегчения не принесло. Потому что Северус был вынужден признаться, каким нужным, полезным чувствовал себя, сообщая Дамблдору о кровавых операциях. Снейп желал прощения, чтобы кто-то сказал ему: «Твоё раскаяние принято, ты можешь начать новую жизнь!» Но кто? Окунать Лили в то, что плавало в его душе, он не намеревался, разве что уже захлебываясь собственной кровью. Эйлин, навсегда обреченная на жизнь растения? Монашки, которые сделали то, перед чем оказались бессильны «великие» книги»? Стыд придушит его на первом слове.
Снейп ненавидел себя так, что был готов сесть и методично отрезать от себя куски «родной» Сектумсемпрой, до состояния свиных ребер… Но это бессмысленно и нерационально.
Остановившись, Северус посмотрел в небо. Недавно взошла Луна, пробившись сквозь тучи. Белый прозрачный свет вдруг показался Снейпу не холодным и печальным, а нежным и молочно-тёплым.
По счетам надо платить, и он заплатит. При чем тут Дамблдор, вообще-то? Лили – за то, что не он с ней был в страшный Хэллоуин. Эйлин – за то, что бросил её одну на растерзание тогда. Гидеону Прюэтту. За то, что убил его ради уважения людей (?) худших, чем даже ненавистный Тобиас.
Через какое-то время ласково-печальная Луна снова исчезла, и Северус вздохнул. На душе было дурно, вдобавок, заболевшая Метка наверняка что-то предвещала.
Дверь дома выпрыгнула из ниоткуда. Открыв механический замок и сняв заклинание, Снейп устало ввалился внутрь и сразу зажег Люмос. В убогой комнатушке ничего не изменилось: сильно потертая мебель, минимум вещей в строгом порядке…
Северус заморгал от яркого света и опустил руку. Пятно Люмоса, упав на пол, выхватило из темноты валяющуюся на ковре книгу. Белые листы раскинулись в беспорядке, смялись…
Очень медленно, непрестанно озираясь, Снейп поднял том двумя пальцами. Это был справочник по зельям, с помощью которого Северус составлял конспекты уроков. Определенно не та книга, которую он мог отшвырнуть в гневе.
…Справочник гулко ударился о стол, дверь жалобно завизжала, едва удержавшись на петлях. Снейп аппарировал в паре десятков шагов от дома, презрев собственное правило. Всё в Северусе обратилось в одну мысль: он молил Бога, лишь бы успеть.
***
Шестью часами ранее.
Делегации из большого мира прибывают в Азкабан, высаживаясь на небольшой и скользкой каменной пристани. С трех сторон волны бьются о стены квадратной башни, словно желая источить, разъесть оскверняющие их камни гигантского склепа для ещё живых людей. С четвертой же стороны пучится из моря склон, смешанный из гальки и бесплодной земли. Склон медленно погружается в такую же мертвую отмель, без рачков, рыб и кричащих над ней чаек. Над множеством маленьких холмиков всегда висят сырые тучи. Делегации здесь практически никогда не бывают, только дементоры время от времени приволакивают большие, бесформенные, немые свертки. Таково азкабанское кладбище.
Однако восьмого ноября железные ворота отворились. Дементор-привратник отодвинул проржавевший засов и тут же съежился комком тьмы, от света крыльев феникса-патронуса. Странная процессия стала спускаться вниз, к рядам бугорков из щебня. Феникс кружил над головами людей, а дементоры с жуткими вздохами отлетали подальше. Но длинноволосый старик ткнул пальцем в одного из них. Тот подлетел ближе, цепляя плащом камни.
- Где вы их похоронили? – холодно спросил Дамблдор, пронзая глазами темноту под капюшоном.
- Альбус, помилуйте, - нервы Фаджа, и так изрядно потного, сдали, - вы собираетесь раскопать могилы?!
Дамблдор дослушал воющее шипение дементора и промолвил, не глядя на младшего министра:
- Именно так. Сутки заключения, одновременная гибель и, - Альбус сверлил дементора взглядом, - чересчур быстрые похороны… Они закопали их там, у самой воды.
Аврорская охрана неохотно устремилась за главой Визенгамота и министром; патронус парил на всей процессией. На отмели не плескались волны, только противно скрипела, словно стеная от боли, галька. Наконец, волшебники поравнялись со свежим серым холмиком. Даже Дамблдор заметно напрягся.
Позеленевший Фадж снова прервал молчание:
- Вряд ли Барти Краучу понравится, что мы выкапываем тело его повесившегося сына! Да и родственники миссис Лестрейндж…
- Барти сам бы охотно зарыл сына живым, - Дамблдор повернулся к перепугавшемуся Корнелиусу. – А что касается миссис Лестрейндж, то неужели вас не смущает, что её похоронили в одной могиле с Барти-младшим? Копайте, - это относилось к двум дементорам.
Холм стал стремительно рассыпаться под взмахами склизких рук. Лицо Дамблдора темнело, министр выглядел растерянно.
Дементоры закончили свое дело и отлетели. Альбус шагнул к открывшейся могиле. И окаменел на месте.
Фадж вскрикнул, тут же полез за платком. Глаза авроров широко распахнулись.
Яма была пуста, и эта пустота хохотала.
***
Влажный ветер немного остудил горящее лицо. Распахнув окошко в сад, Лили смотрела на небо: угрюмый вид низко бегущих по небу туч соответствовал её настроению. Если бы Снейп просто сказал: «Я в юности жестоко ошибся, хочу всё начать заново», то она простила бы ему очень многое. Эванс призналась себе, что радовалась, услышав о его отвращении и разочаровании в темной магии. Но этот цинизм шокировал её ещё в Хогвартсе: доброту Северус называл соплями, кривился от проявлений жалости. Но сам никогда не причинял другим боли, и Лили до последнего не верила, что Сев способен примкнуть к Пожирателям… И в этом несчастном воспоминании она увидела его прежним: Снейп был озлоблен, холоден, но ни капли не напоминал того хищника, которым, в различной степени, был каждый Пожиратель, а уж Лили повидала немало и хохочущих над трупами «гиен», и безмолвных убийц-«акул». Всё могло сложиться иначе…
Тучи немного разошлись, лунный свет замерцал в разрывах. Лили решила освежить голову, прогулявшись, тем более что огромные лопухи в саду, выше скамейки, тускло блестели под Луной, пахло рекой и осокой.
И едва она вышла, как пришло новое… Лили никогда раньше не понимала, почему Снейп так ненавидел маггловский мир, но воспоминания о плене кое-что открыли ей. Если бы она провела там не ночь, а годы? И её бы время от времени «только» лапали и круциатили? А Гарри бы обо всем знал? В глаз, кажется, что-то попало.
Тем не менее, если бы Снейп стал извиняться лишь перед ней, она бы вышвырнула его за дверь… нет, о Гарри ему говорить не следовало… ну, в два раза быстрее. Половинчатые решения Эванс были не нужны.
Луна целиком вышла из-за облаков, её лучи переливались в сгустившемся тумане. Дом Сириуса показался отгороженным от мира шелковым голубым занавесом.
Спать Лили не хотела. Сделав пару разминающих упражнений, она собралась в дом, чтобы немедленно сесть за книги. Жуткий, таинственный недуг мог снова сделать её обузой, что было хуже смерти. Недоговорки Альбуса равнялись предательству, утешения – пустым ложкам без лекарства. Только объективные знания…
Потянуло сыростью, и Лили, уже шагавшая к двери, остановилась и поёжилась. Нечаянно её взгляд упал направо, во двор Грейпсов, точнее, на то место, где он должен был быть… Потому что плотный голубоватый туман стеной вставал за изгородью. Лили медленно потянула воздух ноздрями: тяжелая колодезная сырость струилась из-за мглы.
«Там пусто», - Эванс это знала, как и то, что за туманной пустотой бродит хищник. Она достала палочку, которая крепко, но подвижно, как смычок, легла между её пальцами. Вот он…медленно ступает в нескольких шагах, слева от неё. Он невидим, но Лили знала, как пылают тьмой его глаза. Сознание Эванс как луч прожектора металось по туману.
Спина уперлась в каменную кладку.
- Ступефай! – заклинание Лили беззвучно кануло во мглу, однако ответное ударилось о стену в четырех футах от неё, рассыпавшись блекло-красными искрами. Заметив источник, Лили метнула туда ещё один Ступефай, но нечто с тихим свистом бросилось направо, за угол.
«Это человек. И он пришел не убивать. А хуже», - мысль металась в голове Лили, одновременно с пониманием, что она одна на сотни тысяч миль…
Из лопуха вышло грубое, но большое зеркало, которое Эванс подвесила в воздухе и стала медленно вращать. Неизвестного не было видно. Но вот отражение, с очередным поворотом, выхватило темную фигуру на заднем дворе. Лили аккуратно прицелилась, хотя пальцы подрагивали…
- Петрификус Тоталус! – расчет оказался верен, и отраженный луч попал в цель, судя по глухому стуку от падения. Лили выскочила из-за угла и тут же добавила «Экспеллиармус», принесший её в руки чужую волшебную палочку. Её владелец лежал в траве на боку, спиной к Эванс. Туман снизил видимость до двух футов; медленно, на цыпочках, Лили подобралась ближе, собираясь связать неизвестного… Он резко поднялся, словно услышав её мысли. И Эванс парализовал стальной взгляд Барти Крауча-младшего.
Инстинкт самосохранения забился, как раненый зверь. Вихрь аппарации разбился о призрачный туман, и Лили упала на траву. Крауч успел встать на ноги и быстро шагал к ней. Его лицо было спокойно-сосредоточенным. Левый кулак Лили опустел – она выронила его палочку. Однако своей Эванс чиркнула по траве, и Инсендио выбросило между ними ревущую стену огня. Пожиратель замер и через секунду пропал из виду, должно быть, наклонился.
Снова метнувшись направо, за западную стену дома, Эванс быстро послала Инсендио и в другую сторону. И этот огонь… Он был даже не оранжевым, а еле желтым… Сердце стукнулось о ребра и упало назад. На этот раз Лили не засыпала и не могла проснуться, а другого способа выйти – не знала. Выбежать за туманную завесу? Губы пересохли от мысли о вечном падении. Сам факт, что Крауч жив, что они одни и явно где-то не в реальности, сковывал разум могильным холодом. Или сама Лили умирает или сходит с ума?
Из-за крика мыслей в голове Эванс не сразу услышала наступившую тишину. С двух сторон ей прикрывал огонь, туман впереди был неподвижен, над головой выдавался водосток, спина прижималась к камню, но стоять так долго невозможно, тем более, скоро рассеется Инсендио. Выждав с минуту, Лили вбок подняла руку и провела пальцами по оконной раме…
Единственной возможной попыткой спастись был камин Сириуса, который как раз его разблокировал. Надо было попробовать пробиться в Конистон или к Снейпу, или ещё хоть куда-нибудь. О том, что и камин мог привести в другой туманный мир, думать было нельзя, иначе паника грозила задушить.
- Акцио, зеркало! – трансфигурация ещё держалась, и Лили осторожно подхватила блестящий круг, пробуя рассмотреть в нём окно и комнату. По диагонали появились подоконник, спинка дивана, стол с книгами и… большое окно в северной стене. Он опередил её с планом.
Отшвыривать зеркало было поздно: луч ударил из-за плеча Лили, отразился от поверхности и пробил ей ключицу. Эванс забилась, как наколотая на иглу бабочка, и рухнула в траву на живот, не чувствуя рук и ног, а он уже бежал к ней, его шаги отдавались в тумане эхом. Шепчущее облако оказалось в футе от лица Лили, которая хотела отползти, но Крауч пригвоздил её к земле, поставив колено на поясницу. Эванс попыталась прогнуться и сбросить его, но рука – холодная! – сжала её плечо.
Она видела только стебли травы, зато услышала оглушающий треск материи на спине…
Женская ярость придала Лили такие силы, что стальная хватка Крауча на пару секунд ослабла, но знающий убийца попросту врезал ей по затылку, заставив сломанным стеблем упасть обратно на землю.
Что-то острое, похожее на жало, вонзилось в шрам, пробив кожу на спине и с хряском разрывая мышцы. Лили тут же поклялась не издавать ни звука, хотя раскаленная капля медленно вытекла из жала и сразу застыла, отяжелела, превратившись, по ощущениям, в свинцовый шар, который провалился в грудь. Боль, правда, мелькнула и пропала, а туман… стал рассеиваться? Нет, только поредел передний его слой, а за ним зрение различило другой, а за ним – новые и новые голубоватые клубы дыма, текущие вверх, вниз, в стороны, друг в друга.
Крауч ничего не говорил, но не давал ей и шевельнуться. Откуда в нём такая сила? Сложением Бартемиус был ненамного крепче того же Регулуса, а по сравнению с широкоплечим Сириусом или спортсменом Джеймсом был почти хрупким, но он припечатал своим телом неслабую, тренированную Лили как бетонной плитой…
Вторая капля тяжелым шаром ударилась о ребра и укатилась вглубь живота. Нахлынула апатия… Где-то в тумане запели голоса. «А-а-а-а», - мелодия повышалась. Тело стало чужим, сознание будто отделилось от него. «Э-э-э-э», - выводили другие на одной ноте.
«А-а-а-а-э-э-э-э…» - пение было завораживающим, но невыносимо дивным. Лили заворочалась, так хотелось заткнуть уши. Но её мгновенно отрезвил голос Крауча, этот спокойный голос из кошмаров:
- Да, это пение способно лишить рассудка. Любопытно, кто или что певцы…
И снова хряск – ожог – свинец в груди. Что же он делал с ней? Пальцы медленно и неловко, как у куклы, царапали дёрн. В тумане появились мутные очертания каких-то исполинских ртов, глаз, крутящихся колес; Эванс зажмурилась: восприятие не справлялось… Под землей завыл новый голос: «Ы-ы-ы-ы», - низкий, темный стон землетрясения. Колено Крауча даже дрогнуло.
Ирреальное трезвучие затопило душу и сознание Лили. Она будто парила в толще океана. Вокруг синели бесконечные мили воды и пустоты, откуда с эхом летело: «Э-э-э». Внизу, под головой и висящими как плети руками, сгущалась бездна, где нечто издавало инфразвуковое «Ы». Высокое «А-а-а» доносилось сверху, где вода светлела, но слишком далеко от висящей вниз головой человеческой фигурки.
Бездна давила со всех сторон. Хотелось раствориться здесь, стать пеной, чтобы тело рассыпалось морской солью, мозг вытек шляпкой медузы. У кого бы узнать, как это сделать? Может, Барти, знает?
Что плещется? Прибой? Эванс прислушалась, стараясь игнорировать пение. Плески, будто кто-то бежит по воде… В этом океане есть жизнь? Тогда стоит остаться человеком. Внезапно её потащило вверх, Лили открыла глаза и океан исчез. Но кто-то продолжал бежать, а плеск превратился в странно знакомый звон. Этот звон был первыми каплями дождя, упавшими на обезумевшую от засухи землю. Вернулось ощущение тела и того, что хватка хищника ослабла, став человеческой.
…Лили резко выпрямилась на руках, и её затылок с костяным хрустом ударился о подбородок Крауча. Боль пронзила спину, но это была земная, отрезвляющая боль. Она и этот звон возвращали Лили силы. Перед ней мелькнуло искаженное лицо отшатнувшегося Бартемиуса. Сумев перевернуться, но боясь упасть на спину, из которой еще торчало «жало», Эванс попросту лягнула Пожирателя в живот, отбросив от себя.
Взгляд выхватил в траве палочку. Лили нырнула за ней, пальцы уже сомкнулись на черенке, когда она услышала «Ступефай!». Ублюдок был твёрдо намерен довести дело до конца… Но Оглушающее не достигло цели. Потому что Лили увидела бежавшего к ней, точнее бежавшую… Белая лань, звеня копытцами, взмыла в воздух, приземлившись между Эванс и Краучем…
Лань походила на Патронус, но не была им: её контур покрывал не серебристый свет, а белая, блестящая шерсть с темными подпалинками. Лили нерешительно обняла её за шею и поднялась с травы. Бартемиус, попятившийся назад, тоже не отрывал взгляда от дивного животного, но в его глазах горела лютая ненависть. Держа Крауча под прицелом палочки, Эванс уже не чувствовала безразличия и тяжести, касаясь ладонями мягкой, но удивительно плотной, не лохматящейся под пальцами шерсти лани. Сквозь кожу больших ушей просвечивали пульсирующие сосуды. В колышущемся голубоватом тумане лань казалась слишком живой и реальной, призраками скорее были Эванс и Крауч. Огромные глаза животного были угольно-черными, но ресницы очень красиво обрамляли их, усиливая выражение тоски и любви во взгляде.
- Пусть так, - охрипший голос Бартемиуса напоминал зазубренное лезвие, - но теперь он придет за тобой изнутри. И за маленьким Гарри.
В голове Эванс задул ледяной ветер. Лань грудью отпихнула Лили в сторону, не дав броситься на Пожирателя. Крауч довольно приподнял бровь:
- Не нервничай. Проблему ведь можно решить, не отнимая у тебя и малыша жизнь…
Слова ярости замерзли в горле Лили. Словно в замедленной съемке Бартемиус протянул к ней руку:
- Способ есть, я не лгу. Могу объяснить прямо сейчас.
Эта невозможная доброжелательность в голосе, которая в сторожке сковывала Лили крепче ремней.
«А если у Гарри начнётся то же, что и у меня?» - сердце Лили сжалось. «А – а—а – а – а», - сочувственно подпели голоса…
Будто услышав её мысли, лань встрепенулась и снова забила копытцами, одновременно ветер усилился. Да, это не шум в голове, а настоящий шквал. Он разрывал туманную завесу и уносил обрывки прочь.
В мир стремительно возвращались краски. Глаза чуть не взорвались от боли, Лили зажмурилась и закрыла лицо ладонями. Крауч, кажется, вскрикнул. Эванс распахнула веки и поспешно взмахнула палочкой, но темная спина Пожирателя уже исчезала среди клубов мглы. А лань… её белая шея, за которую Лили продолжала держаться, растворялась в воздухе, оставляя только серебристый мерцающий контур. Все голоса стихли, ноги Эванс подогнулись, и она крепко, как ребенок в мать, вцепилась в животное. Но Лили упала на траву: лань облаком испарилась вместе с остатками тумана…
Сад качался перед глазами, шрам всё ещё саднил, и Эванс потребовались огромные усилия, чтобы не потерять сознание. Однако, выскользнувшая из ниоткуда знакомая рука сомкнулась у неё на запястье. Лили ухватилась за острый локоть, уткнувшись носом в плечо. Золотистое свечение окружило её голову, и восприятие снова заработало... Эванс смутилась и хотела отстраниться, но Снейп отпустил её, только когда подвёл к скамейке и усадил….
Продолжение следует.
Глава 18Пока не отбечена.
Восьмое ноября, поздний вечер. Окраина Конистона.
Шагавшего по мокрой траве Сириуса одолевало смешанное чувство: в радость от предстоящей встречи с братом впивалась очередная тревога. Несколько часов они с Сохатым прождали Дамблдора, отправившегося в Азкабан, пока их бесцеремонно не вытолкали из Министерства… Точнее, одного лишь Блэка, Джеймсу же изможденный краучевский секретарь предложил подойти к кабинету главы аврората. Положим, Департамент Правопорядка был их целью, но после всех событий Сириуса начинало тошнить от мысли, что придется работать под началом Крауча, который, помимо всего прочего, оказался папашей Пожирателя, терзавшего Лили. Сириус высказал свои подозрения, пока они подпирали стенку в темном министерском коридоре, но Джеймс лишь мрачно вымолвил, что «молодой рейвенкловский ублюдок сам сделал свой выбор и никто не виноват в его судьбе, а в аврорате у нас будет больше возможностей». Внятного разговора у них не вышло, настолько мрачен и замкнут был Поттер; должно быть, переживал из-за Лили и Гарри. Правда, уходя за секретарем, спросил, как Регулус…
Регулус. Старший Блэк очень хотел как можно скорее увидеть братца рядом с собой на орденском собрании, но как к этому отнесутся Джеймс и Ремус? Нет, он был уверен, что друзья порадуются его примирению с братом, но захотят ли они и сам Рег появления «мародерского братства в новом составе», как у какой-нибудь рок-группы? Вдобавок, Регулус вот-вот заведет разговор о матери, а при одной этой мысли у Сириуса сводило зубы…
В общем, когда Сириус миновал пульсирующую завесу распознающего заклинания, он уже был взвинчен, снова. Миновав темную прихожую, Блэк обнаружил, что кухня-столовая пуста, а лампа притушена. И не успел он насторожено обвести взглядом первый этаж, как прямо надо головой раздался жуткий грохот. Сириус в два прыжка взлетел на второй, ожидая худшего… Поэтому при виде брата, левитирующего кушетку, ему оставалось лишь нервно фыркнуть и боком упасть на дверной косяк. Регул, в ответ на укоризненный взгляд брата, удивленно улыбнулся и опять уронил несчастную мебель:
- Магия ещё не очень слушается, вот и решил потренироваться, заодно комнату обставить. В пристройке мебель кое-какая осталась от прошлых хозяев, - нервный темп речи не вязался со спокойным тоном.
- У вас всё нормально? Где… Мериел? – сердце Сириуса еще отбивало чечетку.
- В ванной. Да, всё нормально, если можно так называть произошедшее в Азкабане, - Регулус тут же нахмурился, одновременно раздувая ноздри. Какое семейное сходство. – Это далеко не конец. И Снейп, кстати, тоже так считает.
Сестричка Беллочка вполне могла сунуть голову в петлю, но вместе с Краучем… Всё так, но почему Сириус не может поговорить с братом об иных вещах, не менее важных? Ещё и Сопливерус снова вылез.
- Это что же, Снейп тебе рассказал? – старший Блэк наконец-то отлип от косяка и шагнул на ковер.
- Да, он приходил. Часов в шесть, - с опаской в голосе ответил братец и присел на край кушетки. Сириус последовал его примеру и устало плюхнулся рядом.
У Регула было довольно подозрительное выражение лица, но Бродяга не хотел продолжать допрос и молча глядел на «младшенького»… Волосы, чуть не достающие плеч, такие же черные и густые, но более гладкие, слегка влажные, после душа, наверное; «общеблэковский» нос, однако нетипично тонкий подбородок. Даже темно-фиолетовая мантия брата, по-пижонски приталенная и потрепанная, была сейчас родной. Живой, рядом, больше не отделенный баррикадами… Ради этого стоило мучиться в Азкабане, ведь иначе Сириус не встретил бы Мериел, и Регулус умер бы в пещере. От одной этой мысли начиналась дрожь.
Должно быть, Регул в это время собирался с духом, потому что внезапно проговорил, глядя на волнистый узор обоев:
- Как… мисс Эванс?
Сириус не смог скрыть удивления, однако при упоминании Лили, что-то недовольно зашкворчало в груди:
- Она у меня дома, отдыхает. А тебе зачем?
Регулус резко повернулся к брату, в серых глазах вскипало осуждение:
- Ты что же, оставил её там одну?!
Этот «воспитательный» тон, усвоенный им в лучших традициях родителей, дико бесил Сириуса ещё в детстве. Но сейчас чувство тревоги подсказывало, что брат прав… И только сейчас старший Блэк осознал, что Регулус – пусть такой же глазастый, но уже не правильный до вредности малявка, а взрослый человек с тяжким опытом. Даже женатый… Ужас.
Чтобы скрыть неожиданную растерянность, Сириус, сложив руки на груди, откинулся на барахтную спинку кушетки, прищурился и негромко сказал:
- Её должен навестить Поттер. Говорю ради твоего спокойствия.
- Должен? Узнаю гриффиндорцев. Всё же я не зря назвал Снейпу твой адрес.
- Что?! – Сириус вскочил на ноги, будто его ошпарили; кулак так и рвался к уху братца, который весь подобрался, но продолжил:
- Он хотел отнести ей какие-то книги… Потом, ей сейчас нужно любое, но общество, ты же видел, на что способен хоркрукс!
- Любое, но не…, - Сириус почти рычал. У Лили есть надежные друзья и соратники, а возле неё вертится эта гадюка. «И где же все эти соратники, друзья?» - больно звякнула мысль.
- С какой стати тебя вообще интересует Лили? – вопрос вывалился явно невпопад, потому что Регулус окаменел, вернувшийся было румянец исчез. Отвернувшись от Сириуса, младший Блэк ушёл в другой конец комнаты и, царапая ногтем резьбу на бледно-желтом бюро, негромко, жестко и печально сказал:
- Если бы не интересовало, я бы сейчас пил вино с Малфоем.
***
Синевато-сиреневые цветы на лаковом фоне казались Регулусу головами невиданных существ, горько покачивающимися на тонких шеях. Почему Сириус ему не доверяет? В странные, однако вполне понятные, отношения Снейпа и бывших гриффиндорцев он не собирался влезать. Но Регулус за те пару часов «узнал» в Эванс опустошенную Мериел, какой она была мучительным летом восьмидесятого. И он помнил, что случилось, когда Мериел вот так осталась одна в пустом доме… Всего пары минут хватило, чтобы Регулус еще несколько месяцев просыпался по ночам, лишь бы убедиться, что жена рядом…
Взгляд споткнулся об лежащие на бюро листки бумаги, тут же смятые рукой: черновик письма к проклятущему Малфою. Стало смешно и больно: Регулус осознал, что пока между ними будут стоять обиды и недосказанность, ничего из их «охоты на хоркруксы» не выйдет. Какой шантаж Малфоя, если они с братом двух слов друг другу сказать не могут, не плеснув в душу горечью? Из сердцевины нарисованных ирисов показались острые зубы.
… Сириус подошел так незаметно, что Регулус вздрогнул. Сердце замерло, когда брат сжал его локоть:
- Извини, я просто взвинчен, - Сириус с грустным вниманием посмотрел ему в глаза, и ядовитые зубы исчезли.
- Ничего, - ответил Регулус и заметил, что брат перевел взгляд на исписанные бумаги в его кулаке.
- Что это?
- Думаю, что бы такое написать Малфою…
Брови Сириуса поползли вверх, и младший Блэк с мрачной усмешкой добавил:
- Сам посуди, кто еще? Долохов и Каркаров, которых завтра если не арестуют, то вышлют из Британии, и ищи их потом? Эван убит, Мальсибер в Азкабане.
Сириус нахмурился в раздумье, взъерошил волосы и проговорил:
- А Эйвери, у которого вполне богатенькая и влиятельная семейка? А те, кого ни ты, ни Снейп не знаете?
Да, он был прав, тем более, у них был только один шанс; Регулус мог лишь тяжело вздохнуть. Но как же хотелось взять этого белобрысого ублюдка за жабры! Так же сильно, как и Дерека Мальсибера, изуродовавшего Мериел.
С лестницы послышался тихий скрип, и в комнату вошла сама Хендрейк, шурша шелковым японским платьем.
- Здравствуй, Сириус. Я услышала твой голос, - она впервые за всё время улыбнулась. Сейчас, когда ожог был плотно замазан зеленоватой глиной, а прозрачные голубые глаза с острым уголками перестали слезиться, Мериел походила не на безумную банши или скорбный дух, а на темноволосых девушек с картин эпохи Модерна. Особенно красивой она становилась, когда смотрела на Регулуса, и Сириуса на мгновение кольнула белая зависть: у братца был отменный вкус… Сам младший Блэк немного смутился и предложил выпить чаю. Мериел в ответ склонила голову набок и поинтересовалась:
- С малиновым вареньем?
Братья дружно фыркнули. Дело было в том, что Хендрейк затронула своим вопросом маленькую семейную тайну благородных юных Блэков: оба брата с детства обожали малиновое варенье, но относились к этому как к слабости и всячески сей факт скрывали. Сириус, уже во взрослом состоянии – девятнадцать лет ведь взрослее некуда, особенно если у тебя свой дом, тайком покупал банку и, время от времени, побирался к ней с ложкой, частенько – не снимая любимого байкерского плаща. Судя по выражению лица, Регулус тоже был неоднократно застигнут за чем-то подобным…
Детская шутка, но Сириус снова ощутил теплоту и цельность, как в ту минуту, когда он обнимал очнувшегося Регулуса, а ладони Мериел гладили их обоих по плечам. Все недомолвки и обиды – высохшие листья, потрясешь – и осыпятся.
- Да, что-то пить хочется, - Сириус не знал своего голоса, потому что Регулус взял Хендрейк за руку и оба слабо улыбнулись, такие любящие и родные, какими должны были стать Джеймс и Лили, но так и не стали… Одновременно хотелось уйти из комнаты и крепко обнять брата.
Разумеется, хорошо не могло продолжаться долго: за балконным окном полыхнула молния, магниевой вспышкой выбелив все тени. Сириус сразу узнал «молнию», выскочил на балкон и перегнулся через перила, чтобы проверить, несмотря на предостерегающий возглас Регулуса… Так и есть, на крыльце возник донельзя хмурый глава Ордена. Подняв голову, Дамблдор увидел Сириуса и в следующую секунду опустился на ковёр в гостиной, холодно блестя глазами.
Регулус надменно выпрямился, глядя на Дамблдора с вызовом, быстро вытащив палочку вслед за побледневшей Мериел. Сириус встал рядом с братом и поздоровался с директором.
- Добрый вечер вам всем, - вопреки обыкновению, глава Ордена говорил быстро. И трое молодых магов уже поняли, что он им скажет. - Я только что прибыл из Азкабана. Могилы пусты, самоубийство – обман.
Ощущение смертельной опасности жидким огнём побежало по венам. Дамблдор повернулся к Сириусу:
- Я сейчас же проведаю Лили, а ты немедленно отправляйся в Литл-Уингинг и забери Гарри. Адрес сестры Лили тебе известен?
Кивнув, Сириус уже было бросился к лестнице, но Альбус шагнул к Мериел и Регулусу:
- Простите старика за велеречивость, но я рад, что большинство молодых людей в конце концов делает правильный выбор.
- Мы пойдем вместе с Сириусом, - не моргая, ответил младший Блэк. Мериел же проговорила, ни к кому не обращаясь:
- Я схожу за мётлами, - и вышла.
Сириус нагнал её уже на первом этаже. Взгляд Блэка упал на дверь справа от лестницы, ведущую в библиотеку, и тут его осенило:
- Слушай, а камин у вас подключен?
- Да, Регул утром разблокировал…
Небольшой очаг темнел между узкими книжными полками. Торопливо развязав мешочек с кружаной мукой, Сириус бросил щепоть и назвал адрес и пароль своего дома, услышав из-за спины:
- Что ты делаешь? – в библиотеку заглянул Дамблдор.
- Свяжусь с Лили. Если… всё в порядке, то мы заберем Гарри вместе!
Зеленое пламя уже плясало вовсю, но ответа не было. Сириус взволнованно вглядывался в яркие искры, не замечая ничего вокруг. Наверное, Лили спит. Или купается. Или…
Из-за изумрудных языков пламени медленно выплыла струйка сизого тумана, свернулась в петельку и исчезла. И почему-то напугала Бродягу так же сильно, как и струя крови…
Сине-чёрная ноябрьская ночь была непроглядной. Не говоря ни слова, Дамблдор аппарировал, снова прорезав молнией густой холодный воздух. Сириус перемахнул через живую изгородь и, разбрызгивая грязь, бросился к маленькой посадке, где припрятал мотоцикл. Пока он снимал и убирал чехол и замок, две тени на мётлах взмыли за невидимые в темноте тучи. Мотор заревел, и через несколько секунд Блэк присоединился к ним.
… Бледный свет фар выхватывал из мрака лишь бесконечную завесу из льдинок. Заоблачный ветер нещадно бил и царапал лицо, но Сириус ничего не чувствовал, в его голове метались ужасные образы. Снейп, гадюка, ещё в «Дырявом котле» предупреждал их и посмел снова оказаться правым! Нет, они предусмотрели всё, кроме бегства через смерть…
Тучи висели очень низко, поэтому, вылетев из-под их массы, Сириус сразу увидел Тисовую улицу и нужный дом. Приложив к глазам висящий на руле оминокль, Блэк вперил взгляд в тускло освещенную дворовую дорожку. Стройная фигурка вышла из дома, остановившись в свете желтого садового фонаря… Сириус узнал рыжие волосы.
Тяжесть под ребрами рассеялась, и Бродяга смог аккуратно и незаметно посадить мотоцикл недалеко от дома. Мериел осталась у придорожных деревьев, очевидно, не желая никого пугать глиняной «полумаской»; братья же подошли к дому старшей Эванс. До них донёсся обрывок слов Лили:
- Нет, Петунья, больше мы тебя не побеспокоим.
Одновременно Сириус заметил тощую блондинку на пороге, смутно знакомую по фотографиям. Лили всегда говорила о своей сестре подозрительно нейтральными фразами, но Блэк, пусть и не понаслышке знающий о конфликтах в семье, никак не ожидал, что в следующую секунду блондинка круто развернется и тяжелая дверь с грохотом захлопнется… В глазах потемнело, к счастью, Лили обернулась к ним и её лицо осветилось радостью, хотя Сириус успел заметить болезненно сомкнутые губы. А самое главное – из-за отворота плаща матери, крепко обняв её руками, сонными глазами совенка выглядывал Гарри. Плащ. Бродяга не помнил, чтобы Лили носила длинные черные плащи с воротом… Так и есть! Ночная тень в нескольких футах от них пошевелилась и оказалась Снейпом, который, в одной рубашке и брюках, стоял на асфальте, мрачно буравя взглядом немой особняк…
***
… «Она всё же успела поиздеваться над Лили», - с отвращением думал Северус. – «Дождалась своего триумфа, мразь!»
- ОНИ живы, Сириус, - услышал он голос Эванс. – Бартемиус, полчаса назад…
Жгучее отвращение к Краучу, извивавшееся в груди Снейпа, не помешало ему со злым удовлетворением отметить ступор и ужас на физиономии Блэка. «И что ты можешь ей сказать, Блэкки? Что вы сейчас броситесь в погоню, найдете и порвёте? Только и можешь, что хватать её и ребёнка за плечи. Ну и конечно, дежурное «как ты».
- Меня полоснули по спине, - Лили крепче прижимает к себе мальчика, не замечая моросящего дождя, казавшегося черным в качающемся янтарном свете.
А что здесь делает Регулус? Пытается помочь брату, скорее всего, хотя по лицу видно, что он сейчас чувствует себя лишним:
- Если рану нужно посмотреть, то это может сделать Мериел, - голос смущенный. – Не кто-то же из нас, верно?
Лили здоровается с ним и кивает, затем смотрит прямо Снейпу в глаза. Они обмениваются взглядами.
Он помнил их уговор: «Я не хочу быть обузой, Северус». И уж тем более останется неизвестным, что рану он уже посмотрел. Гадость, которую колол ей Крауч, расширила шрам от Авады, превратив его в расщелину со стенками из пульсирующего мяса. Северус старался колоть расплав серебра быстро и аккуратно, создавая «блокаду» от черной магии вокруг шрама; но покрасневшие лопатки Лили вздрагивали под иглой, пусть голос и оставался спокойным…
***
Стоя под ветвями старого тиса, Мериел тоже с отвращением рассматривала темные, «зажмурившиеся» окна дома. Она практически ничего не знала о Лили и её семье, но видела, как Эванс с ребенком на руках едва не столкнули с крыльца, подобно грязной приблудной кошке.
Хендрейк переполняло возмущение, но тут из памяти с болью вырвались воспоминания о Уизли, старший сын которых, растрепанный, в пижаме, бросился с кулаками на Мальсибера, отшвырнувшего его ударом ноги. Глаза тщедушного главы семейства горели диким огнём, даже когда его обезоружили и кинули рядом со связанными женой и детьми. И женский голос из-под маски Пожирателя:
- Нет, мы не будем разлучать их, Дерек. Спустись вниз и разведи хороший такой костёр. Амикус, встань там, возле окна.
В ноги сброшенной на пол матери семейства крепко впивались веревки, руками она прижимала к груди спеленатую девочку, но лицо пылало яростью амазонки. Уизли проорала в лицо главе карателей:
- Ты ведь тоже баба! Или тебя родила крокодилиха?!
Мериел сняла маску. Она была уверена, что Регулус уже мёртв и что скоро они встретятся. Медленно подошла к рыжей:
- Молись за меня, женщина.
Носком ботинка подкатила к ней её палочку…
- Авада Кедавра! – и Амикус бесформенным кульком вывалился на улицу. Но Мальсибер уже несся назад. Должно быть, от неожиданности и по инерции из его рта вырвалось «Инсендио», а не «Авада»…
Мериел не сразу заметила, что Регулус стоит рядом и зовёт её.
- Что с тобой? – тихо спросил он и добавил: – Мы к Сириусу летим…
Она быстро провела ладонью по его плечу, такому мягкому, живому:
- Вспомнила…
***
…Лили села в коляску мотоцикла, как в колыбель. Когда Сириус поднялся вверх, Гарри испуганно высунулся из-под плаща, но через минуту снова спокойно улегся на мамину грудь. Её сын был с ней, и ничто не могло загасить радость Эванс, ярко мерцавшую в душе, даже факт, что часть её души высовывалась из шрама, который, в свою очередь, стремился разрушить физическое тело…
Снейп сказал ей об этом прямо в саду, едва она пришла в себя. Порыскав в зарослях, Северус отыскал грубый шприц, наполовину заполненный густой черной жидкостью, который Крауч несколько минут назад вонзал в тело Лили. Судя по выражению лица, Снейп многое понял, и Лили твёрдо попросила поделиться выводами. Северус побелел, но, сев на траву, подтвердил все её догадки:
- Это последствие Авады Кедавры. Твой шрам – дыра в астральный мир, - он медленно покачивал головой, глаза были пусты, - через которую высовывается твоя душа, как кусок ленты в окно, как мост, по которому ты бродишь в видениях…
Лили обхватила себя руками, до боли закусила губу, чтобы не дать мыслям рассеяться. Взгляд её упал на шприц:
- И они хотят улучшить результат? Зачем? Чтобы я заживо проникла в иной мир?
Северуса её слова будто ударили током:
- Я не знаю, - он облизал бледные губы. – И понять тоже не могу.
Замысел темных магов был ещё темнее, но Эванс догадывалась, что им нужны и она, и Гарри, потому что роковая Авада вызвала всё это, когда не смогла убить двоих. Лили быстро встала со скамьи, но Снейп опередил её и загородил дорогу.
- Я иду за Гарри, - Эванс почти угрожала. Он кивнул в ответ:
- Да, - его глаза блестели, но говорил спокойно и твёрдо: - Но сначала тебе нужна первая помощь. Всего пять минут.
Они почти забежали в дом, Снейп загремел «аптечкой» на кухне. Кажется, Лили горько хмыкнула:
- Я теперь опасна для своего сына, да?
- Нет! Не ты, а что эти твари хотят с тобой сделать! – Северус сверкал глазами, подходя к ней с колбой и прозрачным шприцом в руках. Опять шприц, а содержимое колбы Эванс узнала:
- Снова расплав серебра?
- Сядь, пожалуйста, на диван, спиной ко мне. Да, простота не всегда равна неэффективности.
Лили присела на край, слушая, как Снейп гремит стеклом, и машинально перебирая волосы. Чувства пришли в норму, но она помнила свое дикое желание разломать себе тело, растворить его.
Диванная подушка сзади скрипнула. Северус отодвинул оторванный руками Крауча кусок мантии, явно стараясь не касаться кожи Эванс. Раздался его сосредоточенный голос:
- Ещё только начало процесса. Я аккуратно введу серебро в кожу вокруг шрама, и оно не даст ему разрастаться. Потерпи немного.
Лили почувствовала легкое жжение, а затем – вязкий приятный холодок, похожий на льющееся молоко. Наверное, Снейп взял самую тонкую иголочку…
- Знаешь, Северус, я не хочу быть обузой, - проговорила Эванс после второго укола. В ответ послышалось тихое, но возмущенное шипение. Она продолжила:
- У каждого из нас есть своя роль в этой борьбе.
- Пушечное мясо – не роль! – если бы Лили обернулась, то наверняка бы увидела расширенные от ярости черные глаза, но Снейп снова сделал ей укол, такой же мягкий и аккуратный. «Нет, он по-прежнему не знает полутонов в том, что касается людей. Или беспокоится за меня?»
Она всё-таки спросила у Северуса:
- Ты же всегда верил в предопределённость?
- Больше – нет, - тихий голос.
Лили стало немного стыдно, ведь иначе он бы и не смог выбраться из пожирательской темноты. Сама Эванс тоже избавилась от фатализма, поэтому страшное откровение о её возможной судьбе не смогло заставить её унывать или забиться в рыданиях. Раз уж Авады могут отражаться…
Перед пятым уколом Северус слегка раздвинул пальцами дырку в мантии… И щеки Лили вдруг начали «гореть». Она попыталась подумать, что целитель делал бы то же самое, но сейчас с ней был не целитель, а Северус…
Наконец, седьмой укол и тихое «Репаро». Снейп не обманул: на часах прошло ровно пять минут. Повернувшись к нему лицом, Лили произнесла искреннее «спасибо». Щеки Северуса слегка потемнели, он устало отбросил с лица волосы, затем привычно аккуратно завернул колбу и шприцы в тряпочку. Но едва Лили вскочила, как он сказал:
- Подожди, осталось последнее.
Поднявшись, Снейп на мгновение коснулся своей волшебной палочкой шеи Лили и произнёс:
- Целестия Плавиа!
Нежное мерцание потекло по коже Эванс, достигло сонной артерии и мгновенно впиталось в ней. Это было незнакомое заклинание:
- Что это?
- «Небесный дождь», оно несколько очистит твою кровь от того, что Крауч успел впрыснуть, - с довольно мрачным видом ответил Северус.
И действительно, из тела постепенно ушло всякое онемение, всполохи перед глазами исчезли, голова перестала быть слишком легкой. Лили даже нашла силы поинтересоваться:
- Кстати, а откуда у тебя вообще столько медицинских познаний?
Снейп стал еще мрачнее:
- Жизнь многому учит, спрашивая наше разрешение крайне редко…
- О да… И что, теперь так надо делать постоянно?
- Нет, часто нельзя – разовьётся привыкание и лечебные свойства снизятся. Надо изучать окклюменцию, пресекать все попытки выйти в астрал, - устало проговорил Северус…
Лили помолчала, затем, отчаянно смущаясь, спросила:
- Когда тебе возвращаться к ученикам?
- Через десять дней, - в его глазах почти паника. Однако Снейп всегда был проницателен и, поняв, что она на самом деле хочет узнать, опережает Лили:
- Могу я предложить тебе несколько уроков защиты?
Они оба почти не дышат. Наконец, Эванс отвечает:
- Пожалуйста, если тебе не трудно.
…Едва Лили аппарировала на Тисовую улицу, как выяснилось, что в Суррее идет ледяной дождь, и Эванс с уханьем съежилась. Северус, возникший рядом, молча стянул с себя тёплый плащ… Почему-то Лили на мгновение показалось, что они снова подростки и возвращаются домой с очередного долгого путешествия по окрестностям. И хотя с последней такой прогулки миновало шесть лет, а Эванс теперь отправлялась забирать полуторагодовалого сына, рожденного от Джеймса Поттера, она не хотела отказываться от плаща, оказавшегося ей удивительно впору.
Через десяток ярдов тоскливой мороси Лили решила заговорить на одну волнующую её тему:
- Северус, ведь лань в лесу и сегодня – твой Патронус?
Он ответил не сразу:
- Да, - наверняка его щеки снова потемнели. – Она, верно, выглядела особенно… в тумане?
- Гиперреально… Но, Сев?
- М-м-м? – он вскинул на неё взгляд, до этого изучавший блестящие в свете фонарей лужи на чёрном асфальте.
- Давай поговорим о том, почему у нас одинаковые Патронусы, когда этот кошмар хоть немного уляжется?
Он с благодарностью кивнул. И Лили ощутила, что разговор состоится явно раньше…
Снейп наотрез отказался близко подходить к дому Дурслей. Сказал, что не хочет «нервировать твою сестру»…
А вот воспоминание о встрече с Петуньей в её доме хотелось вырезать ножницами, стереть Обливиэйтом, отправить в думосброс Дамблдора! Поджатые губы Петуньи, не пожелавшей начать нормальный разговор, хотя бы о здоровье мужа и их маленького Дадли. Отчаявшись, Лили просто попросила провести её к Гарри, обещая, что Защита Крови сохранится, и никто не потревожит их. Петунья зачем-то зажгла в коридоре на втором этаже свет, и Эванс вдруг увидела свои нечесаные волосы и мужской плащ, на который сестра с мерзким удовольствием расширила глаза. Бросив взгляд в один из углов, Лили заметила следы с трудом замытых пятен на тонком вычурном паласе…
Горчайшее возмущение и комок в горле рассеялись, едва Лили наклонилась над знакомой решетчатой кроваткой, в которой сопел Гарри. Как бы не была расслоена её душа, сейчас она, пусть на миг, но срослась, особенно когда сын назвал её мамой… Брызнули слёзы, стекая в пушистую черненькую шевелюру Гарри.
Петунья безмолвным призраком проводила их до выхода. Спускаясь по ступенькам крыльца, Лили обернулась, желая хотя бы попрощаться с сестрой. Та заговорила первой:
- Знаешь, мой Вернон беспокоится…
- Нет, Петунья, больше мы тебя не побеспокоим.
Лили зажмурилась от слёз одновременно с хлопком двери. Господи, за что? За волшебную палочку? Знала бы Петунья, как её валял сегодня в траве молодой маньяк…
Северус негромко окликнул её; когда Лили обернулась, то увидела чудо: к ним присоединились Бродяга с братом. Даже едва знакомые Регулус и Мериел, не говоря уже о Сириусе и Северусе, стали ей гораздо ближе и роднее, чем навсегда закрытая дверь за спиной. Прижимая к себе Гарри, Эванс шагнула вперёд…
***
Формально особняк Лестрейнджей был опечатан. Но Министерство Магии не могло и не собиралось селить в каждую комнату по аврору, ограничившись ежедневными осмотрами, которые редко поднимались выше третьего этажа и никогда не попадали в маленькую потайную спальню под самой крышей.
Комната была неправильной формы, её стены были обложены необработанным камнем, а большая кровать, чайный столик и пара кресел, сделанные их мореного дуба, были стилизованы под тяжеловесную мебель Средневековья. Под бархатным коричневым пологом неподвижно лежала женщина, раскинув руки. Черные волнистые волосы закутывали её до пояса, обрамляя напряженное восковое лицо, на котором иногда чуть приоткрывались полные губы.
Молодой человек, сидящий в кресле, то бросал на женщину ожидающие взгляды, то недовольно водил пальцами по шее и подбородку, на котором темнел большой синяк.
Наконец, женщина с шумом втянула в себя воздух и села на кровати. Её веки поднялись, открыв черные глаза, подёрнутые белесой пленкой.
- Ну что? – нервно спросил юноша. Когда плёнка в глазах брюнетки рассеялась, она встала с ложа, одергивая тяжелое платье с вырезом и поправляя шарф на шее. Было заметно, что тело её не очень слушается.
- Она забрала своего отпрыска, - медленно проговорила женщина, взлохмачивая гриву волос. – Так что всё в порядке, несмотря ни на что…, - она покосилась на юношу. Тот ответил яростным взглядом, хотел подняться с кресла, но схватился рукой за живот.
- Маггловские кобылы так больно лягаются, Барти? – приподняла бровь брюнетка.
- Тогда уж полукровные антилопы, - процедил тот. – Но Тёмный Лорд ничего дурного мне не сказал! Он сказал, что я сделал достаточно.
- И я тебя не виню, - назидательно произнесла Беллатрикс, подойдя к настенному зеркалу и рассматривая шею. Из-под газового шарфа показались тоненькие трещинки на плотной мраморной коже. – Просто небольшое наставление. Кстати, Бартемиус…
- Да? – на лицо Крауча вернулось спокойствие.
- Признайся, тебе интересно понаблюдать за тем, как она сломается и притащит нам своего сыночка? – Беллатрикс, лукаво улыбнувшись, села в свободное кресло.
- Я не хочу её смерти, но это не то, что вы думаете, - пожал плечами Крауч.
- А что – то? Мне любопытно… - она помолчала и добавила: - Ты ведь не такой, как этот сопливый паршивец, мой кузен.
Бартемиус покачал головой:
- Не ожидал от Регула такого.
- Тёмный Лорд раньше нас разглядел в нём чревоточину, - Белла с досадой откусила кусочек печенья с лежащей на столе тарелочки. – А его подстилка мне вообще никогда нравилась.
- Но нам сейчас не до паршивых овец, увы, - проговорил Крауч. – Нам велено заняться крысами… Красно-желтой и альбиносом. И тритоном заодно.
Заметив недоумение в глазах Беллатрикс, он добавил:
- Старой палочки Рудольфуса, одной на двоих, мне и вам точно не хватит, несмотря на…, - Барти едва заметно поежился. – Новые пути.
- О да, – Белла приложила к горлу ладонь. – Тёмный Лорд не зря отвлекался на это долгое путешествие.
***
… Пока братья Блэки проверяли, на всякий случай, дом старшего, Лили осталась сидеть в коляске мотоцикла. Дождавшись, пока Сириус окажется подальше, Снейп подошёл к Эванс. Её ребенок проснулся и громко лепетал, стоя на коленях у матери. Сердце Северуса дрогнуло: настолько светлым было лицо Лили, с улыбкой отвечавшей мальчику. Последний раз Снейп видел её такой… Только в Хогвартсе и видел.
- Ты лучше выглядишь, - он неуклюже попытался её приободрить.
- Ещё бы, ведь теперь мы вместе, - ответила Лили, придерживая ребенка. Внезапно мальчик вопросительно посмотрел на Снейпа, на мать и пролепетал что-то непонятное. Северус невольно попятился, когда Эванс указала на него пальцем со словами:
- Это Северус, наш друг.
- Сиееев, - прозвенел ребенок, И вдруг протянул вперед ручонку, блестя глазами… Зелеными, яркими глазами.
Пауза неумолимо приближалась к концу… Снейп очень медленно вытащил руку из кармана и, подсознательно боясь, что его вытянутые белые пальцы растают от этого, дотронулся до тёплых пальчиков малыша. Северус встретился взглядом с Лили и увидел, что она широко улыбается ему.
Продолжение следует.
