Глава 1Что мог бы рассказать Годрик Гриффиндор
В жизни всегда есть место подвигу. Главное – оказаться в нужное время в нужном месте.
К сожалению, мы так хорошо укрепили школу, что самым большим моим подвигом в последние несколько лет было то, что я не давал горячим юнцам прикончить друг друга ненароком.
Поэтому, хоть скучать и не приходилось, я чувствовал, что теряю форму. Во всех смыслах. Каждое лето говорил себе, что надо бы поездить по округе, поискать приключений, но как-то все не складывалось. Нет, несколько раз мне удавалось уехать – но вокруг абсолютно ничего не происходило. То ли шотландская граница стала такой подозрительно тихой, то ли наши спиногрызы… то есть студенты распугали всех на много миль вокруг. Мы и сами-то с ними справляемся с трудом, куда уж каким-то гоблинам или какой другой нечисти. Я, конечно, горжусь ребятами – моя школа! – но нельзя же и меня лишать удовольствия.
В этот раз я снова отправился в путь. Решил подняться в горы. Там целые отряды могут прятаться – а меня там еще не было. Вдруг там затаились враги, а кто же защитит Хогвартс, если не я? Ровена на эти слова лишь странно хмыкнула, Салазар меня, кажется, вообще не слушал… Одна Хельга, добрая душа, дала мне в дорогу пирожков.
Пирожки, как всегда, были потрясающе вкусными и закончились задолго до того, как я смог более-менее отдалиться от замка. К ночи не осталось даже запаха, пришлось довольствоваться более простой едой. Я понял, что жизнь в школе меня разбаловала и решил во чтобы то ни стало совершить хоть какой-нибудь подвиг.
Еще два дня пути ничего не дали. Я поднимался все выше и выше, но ни гоблинских засад, ни диких горцев, ни каких-либо загадочных существ мне так и не попадалось. То ли боятся, то ли просто здесь не водятся. Я уже совсем пал духом и собрался поворачивать назад, как внезапно меня кольнуло странное чувство. В районе желудка что-то заныло, тело покрылось гусиной кожей, а руки похолодели. Я не сразу понял, что это такое, но потом решил, что это страх. Эта догадка так меня ужаснула, что я тут же вернул себе самообладание. Повинуясь внутреннему голосу, который Ровена зовет intuitio, я поднял голову вверх и увидел… Его.
Он летел, раскинув кожистые крылья, сверкая на солнце, подобно гигантской ящерице…
Крылатая ящерица?!!
Я подпрыгнул на месте. Дракон! Самый настоящий дракон! Тут, рядом, в двух шагах от меня!
Ну, про «два шага» - это я упростил. Но ведь совсем рядом! Такой шанс выпадает раз в жизни. Говорят, всех крупных драконов истребили за несколько веков до нас, остались лишь весьма небольшие особи. Правда, драконы – твари убийственные вне зависимости от размеров, для магглов, например, и скромная виверна смертельно опасна. Но все-таки встретить вот такого, большого и по-настоящему страшного дракона – это же мечта моего детства! Победить противника, в несколько раз превосходящего тебя по размерам и силам – это ли не истинная доблесть?
И я бросился преследовать дракона. Конечно, ему лететь было куда проще, чем мне передвигаться по земле, зато у меня было преимущество. Я прекрасно знал, что крупные драконы привязаны к определенной территории. Они слишком большие, чтобы одна земля могла прокормить двух драконов, поэтому и чужих в свои края не пускают, и сами не рвутся покидать обжитые места, только если уж совсем голодно станет. Но здесь голод дракону не грозил: горы изобиловали рогатой дичью, не слишком жирной, это правда, но зато безопасной. Так высоко людские поселения не поднимались, а значит, зверюга могла не беспокоиться о драконоборцах.
Ну вот, я уже думаю о том, что беспокоит дракона, а что нет. Все-таки одиночество плохо на меня действует. Но ничего страшного – я убью дракона и вернусь в Хогвартс с прекрасным трофеем.
Что мог бы рассказать Салазар Слизерин
В жизни всегда есть место подвигу. Главное, держаться от него подальше.
Говорят, у сумасшедших обострения бывают по весне. У Годрика обострения обычно приходятся на летний период. Сперва он долго тоскливо смотрит в окно, потом вздыхает, а потом собирается на подвиги. И так несколько лет подряд. Правда, подвиги ему совершать не удается – еще бы, я не зря выбрал именно это место для постройки школы. Оно довольно мирное – относительно всей прочей территории Британских островов, конечно. Меня куда больше беспокоила безопасность, нежели возможность Гриффиндора геройствовать.
Этот год не стал исключением. Годрик, как обычно, пару дней изображал тоскливый взгляд (в его исполнении – ужасно!), после чего объявил, что едет прогуляться. Я это заявление проигнорировал: отговаривать его глупо, что-то советовать – еще глупее, а пирожками его и Хельга снабдит.
Зато в школе с отъездом Гриффиндора сразу стало тихо. И даже как-то свободнее. Вот странно: Хогвартс – замок немаленький, но Годрик его почему-то заполняет одним своим присутствием.
Я спустился к себе в подземелья и начал эксперимент, который специально откладывал до «летнего похода Годрика Гриффиндора». Опыт требовал полного сосредоточения, а Годрик имел дурную привычку врываться ко мне в самое неподходящее время со всякими глупостями и отвлекать меня от важной работы.
Однако на этот раз я успел не только завершить свой эксперимент, но и спокойно разобрать весь свинарник, накопившийся в лаборатории за год. Хельга выразила беспокойство по поводу Годрика, и даже Ровена соизволила спуститься с небес на грешную землю, тоже удивившись длительному отсутствию нашего неугомонного друга.
Лично я за него не волновался… Ну в конце концов, что может случиться с Гриффиндором в нескольких милях от Хогвартса? Самое страшное здесь – Запретный лес, но туда он бы не пошел. Мне стоило немалых сил и многих седых волос, чтобы объяснить ему основные положения договора совместного проживания с уникальной сущностью этого места. Не уверен, что Годрик меня понял, однако он решил проявить благородство и дал честное слово, что в Запретном лесу геройствовать не будет.
И все-таки, куда он мог подеваться? Неужели он на этот раз твердо решил без подвига не возвращаться? Мне-то ладно, до осени пусть бы гулял – мне же спокойнее, однако дамы волновались уже всерьез.
Я все узнал однажды поздним вечером, когда Хельга уже спала, а Ровена что-то творила в своей башне. Ко мне в подземелья ввалился наш великан: усталый, голодный, грязный с ног до головы, но с горящим взором и явно с какой-то шальной мыслью в голове. Он ворвался, как обычно, без стука и тем более без приглашения, захлопнул за собой дверь и огляделся (как будто у меня кто-то мог быть в такой час! Кроме него, разумеется, для Годрика правила приличий не писаны)
- Дракон! – выпалил наш герой.
Я, грешным делом, подумал, что он свалился в какую-то расселину, ударился головой, провалялся там несколько дней, а когда пришел в себя, дополз до Хогвартса уже во невменяемом состоянии.
Впрочем, такое состояние для него обычно. Да и для стукнутого он слишком шустро передвигается – в следующую минуту Годрик уже возвышался надо мной, потом рывком сорвал меня с удобного стула (лучше бы сам сел… Хотя нет, в такой грязной одежде – лучше не надо) и горячо зашептал в ухо:
- Дракон, Салазар, дракон! В наших горах!
- Какой дракон? – переспросил я, пытаясь вырваться из его стальной хватки. Рука Годрика слишком крепко сжала мое плечо, и оно уже ныло, возмущаясь такому жестокому обращению.
- Не знаю, - Гриффиндор отмахнулся свободной рукой, по-прежнему не отпуская меня. – Какая разница? Но большой, самый настоящий дракон!
- И чего ты от меня хочешь? – я перестал вырываться, и теперь пытался освободиться более осторожно – но и этот способ не помог. Годрик придвинулся ко мне еще ближе (как будто тут было кому подслушивать!), и взгляд его голубых глаз внезапно стал умоляющим.
- Салазар, будь другом! – в голосе звучала отчаянная надежда. – Скажи, как
поймать дракона?
Что мог бы рассказать дракон
В жизни всегда есть место подвигу. И почему-то оно всегда там, где я.
Дракон – животное уникальное. И чем дальше, тем уникальнее. Мы ведь, драконы, относились к динозаврам так же, как людские маги к людям-магглам. Вот поэтому динозавры вымерли, а драконы выжили. Пока. Потому что много всяких желающих драконов уничтожать. Стоило ли переживать ледниковый период, если теперь каждый идиот с мечом или с палочкой норовит тебя умертвить?
Лично я дракон скромный. По нашим, драконьим, меркам. Потому что жизнь люблю даже больше, чем красивые блестящие камушки и мягкую золотую подстилку. А если честно, то я слишком большой, чтобы насобирать все это в достаточном количестве. Люди сочиняют сказки о драконьих сокровищах – но подумали бы,
откуда им взяться? Ведь драконы не добывают ни золота, ни самоцветов. Мы их можем только забрать у людей – а у них таких сокровищ не бывает. Особенно здесь, в нищих северных землях. Вот, говорят, южнее и восточнее народ побогаче – но туда разве сунешься… Там и драконы… половчее. Люди сами им служат и преклоняются перед ними. И тем более тамошним людям и в голову не придет охотиться на драконов – человеческие существа там тоже умнее.
Нет уж, лучше смирить свои инстинкты и существовать без уюта – зато живым, а не разобранным на множество мелких частей.
Я облюбовал себе эти северные горы. Здесь людей было немного, а драконы не водились вовсе. Зато обитали козы. Не самые мясистые – зато их никто не считал. Моя пещера, которую я выбирал весьма тщательно, была сухой и просторной. Несмотря на то, что перед ней раскинулась удобная каменная площадка, где можно было бы лежать на солнышке после сытной трапезы, добраться до нее, не имея крыльев, затруднительно. Как бы ни мало водилось в округе людей, не стоило пренебрегать безопасностью.
Можно себе представить, как меня расстроил тот факт, что мое присутствие обнаружено. Какой-то человек в раздражающе алой одежде заметил меня. Не знаю, как давно это произошло – быть может, я бы и не узнал об этом, если бы человек был нормальным. В смысле сбежал бы в противоположную от меня сторону. Но этот человек почему-то попытался меня догнать. Глупо – быстрее драконов не передвигаются даже птицы, куда уж ничтожному двуногому? Еще глупее выглядело само преследование как таковое – я бы не стал есть человека. Люди… они ведь такие нежные, мягкие, почти бесшерстные… Есть их – одно удовольствие. Я слышал о драконах, всего раз попробовавших человеческое мясо, и помутившихся разумом от жажды питаться только ими. Жили они, естественно, недолго. Если людская жадность еще имеет хоть какие-то границы, то людская мстительность их не знает.
Нет уж, повторял я себе снова и снова. Воздержание, только воздержание! Я не буду есть этого наглого провокатора, даже если он умудрится добраться до самого моего логова и ляжет у самого входа.
Но, разумеется, до пещеры человек не добрался. Я специально кружил по округе несколько дней, чтобы он меня потерял. Видимо, мои маневры удались – человека я больше не видел.
Глава 2Что мог бы рассказать Салазар Слизерин
- Поймать? – от удивления я даже перестал вырываться. – Ты, наверное, хотел спросить, как
убить дракона?
- Да нет, - Годрик досадливо взмахнул руками, что дало мне возможность наконец освободиться. – Как я буду его убивать, я уже продумал. Я догнать его не могу!
Так, теперь я понял, где пропадал Гриффиндор все это время. Действительно, преследовать дракона пешком – такое могло прийти в голову только ему. С другой стороны, пришел же он за советом к умному человеку – а это для Годрика явный прогресс.
Вообще-то никто на больших драконов в одиночку не охотится. Драконы – мощнейшие животные, их удивительная шкура с одинаковым успехом защищает и от мечей, и от магии. Более того, эти твари достаточно умны – не разумны, разумеется, как предполагают некоторые, но звериной хитрости им не занимать. Осторожность драконы теряют только в некоторых исключительных случаях, которые при охоте использовать неудобно.
Обычно охоту на крупных драконов ведет слаженный отряд драконоборцев, насчитывающий, как правило, человек шесть – крепких, выносливых и виртуозно владеющих всеми видами боя. Смертность у них высока, но дело того стоит, ведь дракон – это ходячий набор ценнейших ингредиентов. Одна драконья кожа чего стоит! А клыки, а кровь, а различные внутренние органы! И каждый фрагмент – как минимум на вес золота.
Золотой дракон…
Перед моим взором возникла эта чарующая картина… Нет, я вовсе не жадный (я хозяйственный), но Мерлин всемогущий, сколько же я выложил за частицы дракона за всю свою жизнь! И ладно бы на готовые зелья – они окупаются, но ведь сколько бесславно пропало во время экспериментов! Вроде и нужно всего ничего – но цены, цены… Например, для зелье требуется несколько капель крови дракона, но пока подберешь нужные ингредиенты и пропорции, сколько материала перепортишь! Интересно, а сколько в драконе пинт помещается?
Голос Годрика донесся до меня сквозь туман. И чем ему не понравилась моя улыбка? Ну и что, что я редко улыбаюсь – тут ведь повод какой!
Усилием воли мне удалось взять себя в руки. Да, дракон. Да, на вес золота (нет, а все таки, сколько он может весить?..) Но Годрик никогда один дракона не победит. Не то чтобы я в нем сомневался – но это не битва для одного человека. Даже если этого человека зовут Годрик Гриффиндор.
Но сам он, похоже, так не думал и продолжал меня теребить. Неохотно я начал говорить:
- Пытаться сражаться с летящим драконом – чистой воды самоубийство. Струя огня из его пасти бьет на расстояние, намного превосходящее полет стрелы… Впрочем, стрелой дракона все равно не подбить. Единственный способ – подобраться к его логову и устроить там засаду.
- В том-то и дело, что я не могу найти это логово! – расстроено перебил меня Годрик. Я хмуро посмотрел на него, но, к сожалению, взгляд, безотказно срабатывающий на студентах, на Гриффиндора не действовал. Пришлось продолжать.
- Поэтому опытные драконоборцы добираются до объекта своей охоты другими способами. Но! – я не дал Годрику вставить очередной реплики, – они тщательно хранят свои секреты. Ты знаешь, сколько получают драконоборцы, распродавая убитую зверюгу по частям?
Гриффиндор не знал, и ему не было до этого дела. Очевидно, что дракон ему нужен был исключительно для факта подвига, а не для богатства. И кто он после этого?
- Но ведь есть еще какой-нибудь способ? Хоть что-нибудь… Может, его как-то подманить можно? – в голубых глазах еще теплилась упрямая надежда.
- Жаль тебя разочаровывать, - я придал своему лицу сочувствующее выражение: мне не сложно, а Годрику будет приятно, - но подманить дракона весьма непросто. Собственно, у людей есть только две возможности заинтересовать этих созданий. И оба столь сложны в использовании, что ими невозможно воспользоваться.
- А все-таки? – Годрик аж подался вперед.
- Во-первых, сокровища, - авторитетно заявил я. – Много золота, очень много. Но золото слишком тяжело, чтобы носить его в таком количестве – потребовались бы вьючные животные. А перемещение таких сокровищ всегда чревато опасностями и помимо дракона. А во-вторых – принцесса.
- Шутишь? – глаза Годрика стали совершенно круглыми.
- Вовсе нет, - я пожал плечами. – Драконы любят принцесс. Не в гастрономическом, кстати, смысле, хотя драконам и по вкусу человеческое мясо. Дело в том, что кровь королей несет в себе древнюю сакральность, и для драконов иметь при себе лицо королевской крови – это то же самое, как для человека носить амулет. Принцессы притягивают к себе драконов даже больше, чем сокровища – если перед золотом они еще могут устоять, вовремя поняв, что это приманка, то соблазн завладеть приятным талисманом оказывается сильнее всех инстинктов. Это я тебе могу сказать абсолютно точно: у нас в Корнуолле едва ли не каждый третий является потомком древних королей, так что драконов там не в пример больше, чем в Англии или Шотландии.
Что мог бы рассказать Годрик Гриффиндор
- Принцесса, - повторил я задумчиво. Что-то в этом было… Какая-то мысль вертелась у меня на языке. - Салазар, а в тебе есть королевская кровь?
Задать вопрос, касающийся магии крови, моему другу – это значило обречь себя на долгую и нудную лекцию, однако моя
intuitio потребовала, чтобы я его все-таки задал.
- Разумеется! – Салазар приосанился. Теперь он сидел на своей скамье, как король на троне. – Конечно, не по прямой линии, но и с отцовской, и с материнской стороны среди моих предков были коронованные особы. Слизерины весьма старинный род и…
Тут он осекся и как-то странно на меня посмотрел. Если бы я знал его хуже, я бы подумал, что в его черных глазах мелькнула паника.
- Нет, - выпалил он, отодвигаясь от меня подальше. И тут я, наконец, осознал свою идею!
- Значит, у нас в Хогвартсе есть принцесса? – искренне обрадовался я.
- Ни в коем случае! – отрезал Салазар. – Годрик, побойся Бога – я не позволю тебе рисковать своей дочерью! К тому же она еще совсем ребенок.
Мда, это проблема. Такую малышку, дракон, возможно, даже и не заметит. Истерику Салазара по поводу безопасности дочери я всерьез не воспринимал: не мог же он думать, что я дам свою маленькую принцессу в обиду?
Некоторое время мы сидели молча. Салазар, вроде, даже начал успокаиваться. И тут мне пришла в голову еще одна идея:
- Слушай, а принцы драконам не подходят?
Мой друг пожал плечами.
- Сомневаюсь, что драконы на ментальном уровне различали людской пол. Ты же пока не поймаешь кролика, не скажешь, кролик это или крольчиха. Просто драконы достаточно умны, чтобы различать женское и мужское облачение, а женщин они, видимо, считают более безобидными. Это ведь, наверное, очень неприятно, когда добытый тобой артефакт пытается сбежать…
- То есть, если принца переодеть в женское платье, то дракон может и перепутать? – уточнил я.
Салазар хмуро зыркнул на меня, но я же не ученик, я прекрасно знаю, что мой друг совсем не страшный. Вот и сейчас я выдержал его «замогильный взор» с широкой улыбкой – и Салазар пошел на попятный. Точнее, начал отодвигаться от меня… до тех пор, пока скамья не кончилась, и он не навернулся на пол.
- Ни за что! – отрезал мой друг, поднимаясь на ноги и по-прежнему пытаясь отойти от меня подальше.
- Но Салазар! – я постарался быть как можно убедительным. – Такой шанс выпадает только раз в жизни! Ты только подумай: наш собственный дракон! Я понимаю, ты не хочешь отнимать у меня мой подвиг, но, согласись, победить дракона вдвоем – это тоже неплохо! Дракон, Салазар, дракон – только для нас двоих!
Он начал ходить по комнате, почему-то так ни разу не повернувшись ко мне спиной. Его бледное лицо выражало глубокую задумчивость, и я даже задержал дыхание. Сперва Салазар качал головой, потом начал загибать пальцы, будто что-то подсчитывал. Продолжая мерить комнату шагами, он что-то бормотал себе под нос. Я расслышал только постоянно повторяющиеся слова «Золотой дракон… золотой дракон…» Я счел своим долгом оповестить друга, что дракон вовсе не золотой, а зеленый, но Салазар лишь отмахнулся.
Наконец он остановился и посмотрел на меня с мрачной решимостью. И я понял, что победил.
Трансфигурировать одежду на себе Салазар не позволил – сказал, что люди, наставляющие на него палочку, его крайне нервируют. Хотелось бы мне знать, что его НЕ нервирует! Но так и быть, я пошел ему навстречу… В чем, правда, вскоре раскаялся. Салазар жаловался, что у меня мерзкий вкус и еще более отвратительный глазомер. А я не виноват, что у него фигура нестандартная! И вообще, я такой ерундой никогда не занимался.
В результате мне в голову пришла спасительная мысль. Зачем мучаться, пытаясь угодить Салазару, если можно взять готовое платье? Ну, Хельгины-то ему хорошо если до колен будут, а вот Ровена – женщина высокая и статная. И вкус у нее хороший. Салазар, выслушав мою идею, заявил, что у меня криминальные наклонности. Но, за неимением лучшего, согласился.
Горячо надеясь, что Ровена уже спит и не увидит, как один из ее нарядов уплывает в неизвестном направлением, я призвал ее платье. Через несколько минут я уже держал его в руках: строгое одеяние нежно-лазоревого цвета. Салазар не был бы собой, если бы не прошелся по поводу расцветки, однако признал приемлемым.
Путь до того места, где я увидел дракона, занял у нас не так уж много времени, ведь дорогу я теперь хорошо знал. Наступил самый ответственный момент нашего приключения.
Платье было немного коротковато и несколько жало в плечах – все-таки Салазар, несмотря на всю свою худощавость, был выше Ровены, да и в плечах пошире. Зато ниже оно болталось бесформенным мешком. Странно, а на нашей баронессе оно красиво смотрелось…
- Салазар, ты извини, но принцесса из тебя вышла не очень симпатичная - выдал я, оглядев своего друга целиком. Я тут же пожалел о своей врожденной честности, ибо вид у Салазара был такой, будто он сейчас скинет это платье и уйдет обратно. – Хотя… если перестать сутулиться и сбрить бородку… то, возможно…
- Бриться я не буду, - отрезал Салазар, беря покрывало и набрасывая на голову так, чтобы оно закрывало нижнюю часть лица. – Не думаю, что дракон будет слишком уж придирчиво вглядываться.
Что мог бы рассказать дракон
Я летел, гордо озирая с высоты свои владения. Ни единого человеческого поселения, только козы прыгают по скалам. Козы пугались и бросались в рассыпную, стоило мне пролететь над ними, однако я с легкостью их нагонял. Но не сейчас – сейчас я был сыт. Я просто наслаждался коротким северным летом и, взлетая все выше и выше, надеялся запастись солнечным теплом надолго.
Я уже начал снижаться, чтобы вернуться к своему логову и продолжить нежиться уже в положении лежа, как вдруг среди серо-бурых скал, покрытых редкой зеленью, мелькнуло нечто ярко-голубое – будто кусочек неба откололся и оказался на земле. Глупости, конечно, там откалываться нечему, но и водоемов здесь, вроде, раньше не было. Я еще немного снизился, и вдруг почувствовал… ЭТО.
Терпкий, чуть пьянящий… не запах, но что-то в этом роде. Я с удивительной пронзительностью почувствовал благородную и притягательную силу. Неужели… Неужели это оно?
Слезы навернулись на мои глаза. У меня никогда не было своей принцессы! Принцесс никогда не хватает на всех. Если бы я был таким сильным, чтобы захватить себе принцессу, разве я бы покинул родную землю, которую люди зовут Уэльсом?
Да, это была не совсем чистая королевская кровь. Там примешалось еще что-то – но это что-то имело сильную магическую ауру. Хоть драконы и не умеют колдовать, но магию чуют лучше всех созданий в этом мире. И все-таки короли в роду у этой женщины были. А это значит, что у меня появился шанс заполучить свою собственную принцессу!
Я радостно спикировал вниз. В тот момент мне в голову даже не закралось подозрение, а откуда здесь взяться принцессе. Это было сильнее меня – мечта находилась уже почти в моих когтях!
Принцесса была высока и худощава. Есть ее, наверное, было бы не очень приятно, но какой же дракон будет есть принцессу? В живом состоянии от нее куда больше пользы! Я осторожно подцепил ее когтями за платье и снова стал набирать высоту.
Глава 3Что мог бы рассказать Годрик Гриффиндор
Все вышло четко по задуманному нами плану. Дракон клюнул на принцессу!
Я, до этого, как и положено охотнику, скрывавшийся в засаде, схватил припасенную заранее метлу и помчался в погоню. Метле, конечно, с драконом в скорости не сравниться, но ведь мне и не нужно было его догонять. Главное – не потерять мой летающий подвиг из виду.
Салазар был прав: дракон не стал рисковать принцессой и направился сразу к своему логову. Мда… Даже если бы мне удалось проследить за ним в прошлый раз, я бы все равно сюда не добрался – эти скалы неприступны для человека пешего и уж тем более конного. Взять метлу – это была хорошая идея.
Я отстал достаточно, чтобы не останавливаться в воздухе – метла не птица, на одном месте она плохо зависает. Дракон успел спуститься к своей пещере и на некоторое время там скрылся. Вернулся он уже без Салазара и растянулся на площадке перед входом. «Дворик» был небольшим – лежащий дракон занял его почти целиком. Не очень удобно для сражения, оценил я, но выбирать не приходится. С другой стороны, и дракону будет некуда отклоняться от моих ударов!
Повеселев, я продолжал тихонько приближаться. К тому времени, как я подлетел вплотную, соблюдая при этом все предосторожности, оказалось, что наглый объект охоты уже заснул! Я уже хотел возмутиться этим, но вспомнил, что сперва надо взглянуть, как там Салазар. Принцесса принцессой – но кто ж этих драконов знает?
Я бросил метлу и вошел в пещеру. Мне пришлось пройти немного вперед и постоять там некоторое время – после яркого солнца в здешнем полумраке трудно было различить что-либо. Но даже когда мои глаза немного привыкли, я с удивлением обнаружил, что Салазара здесь нет. Странно… Вряд ли в пещерах есть потайные двери – да и в какую дверь влез бы дракон? Возможно, мой друг находится за каким-то валуном – у стен навалено несколько.
Я пошел вдоль стены, слегка касаясь ее рукой. В одном месте мелькнуло что-то светлое и, привстав на цыпочки, я внезапно увидел Салазара. Камень удерживал его в одном из уголков пещеры, причем настолько тесно, что нельзя было даже поднять рук. Интересно, для чего эта предосторожность, если сбежать отсюда невозможно?
Но Салазара надо было как-то спасать. Со второй попытки мне удалось залезть на камень. Над ним торчала лишь макушка моего друга с накинутым на нее полусдвинутым покрывалом. Если бы Салазар мог хотя бы протянуть мне руку… Но на нет – и суда нет.
Упершись поудобнее ногами, я нагнулся и схватил Салазара за плечи. К счастью, камень не вдавливал его в стену, однако тянуть все равно было неудобно. Зная свою силу, я боялся нажать слишком сильно – за сломанное плечо Салазар спасибо не скажет. Пришлось действовать медленно. Я хотел действовать еще и аккуратно – но увы, не вышло. Стены пещеры были неровными, и, видимо, Салазар зацепился предплечьем за какой-то выступ: когда мне наконец удалось вытащить его из каменного мешка, платье Ровены было перепачкано не только грязью, но и кровью.
Лицо Салазара было зеленовато-серым, а взгляд – слегка расфокусированным, и я сперва даже удивился – с чего бы. На руках у человека нет никаких жизненно важных кровяных сосудов. И только спустя несколько мгновений вспомнил: Салазар же всегда боялся… то есть недолюбливал высоту. Даже в замке он ни разу не посещал башни: я к нему в подземелья спускался не единожды, а вот он ко мне не поднимался никогда. Как он сам забыл об этом факте, когда излагал мне свой план – ума не приложу.
Я окончательно стянул с Салазара покрывало и очистил его заклинанием. Придется им пожертвовать. Целитель я неважный, но раны перевязывать умею. Проще, конечно, было бы залечить заклинанием – но ведь Салазар никому не позволяет колдовать на себе. Оклемается – сам себя починит, а я пока просто кровь остановлю.
Отлично, я все сделал в лучшем виде. Салазару я пока больше ничем помочь не мог, а подвиг меня ждал. Точнее, он спал – но наверняка видел меня во сне.
Я спрятал палочку, бесполезную в битве с драконом, и, обнажив меч, направился к выходу.
Что мог бы рассказать Салазар Слизерин
Когда дракон взмыл вверх, из приличных слов в моем лексиконе остались только предлоги. Как же у меня мог вылететь из головы тот факт, что дракон потащит свою добычу не волоком, а
по воздуху? Неужели блеск золота может настолько помрачить разум?
Потом кончились и неприличные слова, и меня охватил липкий тошнотворный ужас. Я одновременно страстно желал, чтобы дракон меня отпустил – и панически боялся, что он таки меня отпустит. Я даже пропустил момент, когда вновь твердо стоял на земле. Хотя нет, твердо – это не про меня. Ноги предательски подкашивались, отказываясь держать меня в вертикальном положении. И глаза я тоже зря открыл – когда я увидел, на какой мы высоте оказались, ужас нахлынул новой волной.
Я пропустил и момент своего пленения, и то, как Годрик меня выковыривал из каменного мешка. Может, не надо было этого делать? Клаустрофобией я не страдаю, да и падать в том положении вроде как некуда. А тут я вот-вот осяду на пол… А вот встану ли, не запутавшись в юбках – это еще вопрос.
Левое плечо отвратительно ныло. Скосив глаза, я увидел кровавые подтеки на рукаве, и меня снова начало мутить. Нет, я не брезглив – в моей работе брезгливости нет места, я такие вещи руками трогал, что за обедом лучше не упоминать… Но вот к
своей крови я отношусь весьма трепетно. Проклятье! За каждую каплю моей крови Годрик расплатится галлоном драконовой!
И в тот момент, когда я вспомнил Гриффиндора, над округой разнесся его громовой голос:
- Дракон, выходи на честный бой!
Кошмар! Годрику мало того, что дракон его в три с лишним раза больше, что клыки и когти дракона если и уступают в длине его мечу, зато во много раз превосходят количеством, что от драконова пламени не спасет ни одна кольчуга, даже зачарованная? Для
честного боя этот дракон еще и должен бодрствовать?
К слову сказать, Гриффиндор даже не сразу разбудил своего противника. Я смотрел на сие действо, не в силах пошевелиться. Золотая пелена спала с моих глаз, и я осознал ужасную истину. Годрик никогда не победит дракона. У него был шанс – ткнуть его в единственное более-менее уязвимое место: в горло, там, где голова переходила в шею – мечу гоблинской работы такой удар вполне по силам. Но мой приятель этим шансом не воспользовался. Бодрствующий дракон никогда не подпустит человека на это критическое расстояние.
Дракон его убьет и съест. Меня, разумеется, он есть не будет. Но физически я с этих скал не слезу, а аппарировать в присутствии дракона – безумие. Драконов окружает сильнейшая аура, как, впрочем, и большинство магических тварей (что, собственно, и делает их столь ценными для алхимии). Для простейших заклинаний она не опасна – наколдовать чистой воды или привести себя в порядок не составит труда – но вот если рискнуть использовать по-настоящему сильную магию, то результат может быть непредсказуем. Еще, правда, остается годрикова метла – если, конечно, эти «воители» не спихнут ее во время своей наверняка короткой битвы – но я, пожалуй, лучше рискну аппарировать, нежели доверить свою жизнь этой деревяшке.
Так что если Годрика убьют быстро (хотя и вряд ли безболезненно), то мне предстоит тяжкий выбор. Причем оба варианта ничем хорошим для меня не кончаются – мне предстояло либо до упора изображать домашнюю принцессу этого ящера, либо рискнуть жизнью. Интересно, что я выберу, когда припрет?
Я с трудом поднялся на ноги. Зачем мне смотреть на то, как дракон будет приканчивать Гриффиндора – я не знал. И зачем нащупываю свою волшебную палочку – тоже. Палочку держать было неудобно – я левша, а именно левая рука у меня сейчас онемела и плохо слушалась. Возможно, именно от потери крови у меня так странно шумело в голове, и безумные идеи безнаказанно пролезали в нее. Хотя куда уж хуже – все глупости, какие только могли, мы с Годриком уже совершили.
Гриффиндор, что интересно, себя покойником не считал. Он носился по небольшому пространству с непередаваемым выражением на лице, которое я в конце концов классифицировал как счастливо-азартное. Таким веселым и энергичным я его давно не видел – это ж надо так радоваться приближающейся смерти… Ах да, Гриффиндор-то твердо уверен, что победит. Ну ничего, значит, умрет счастливым. Хоть кому-то из нас будет полегче.
Я поднял палочку, морщась от боли в потревоженном плече. Дракон не поливал пламенем – видимо, не хотел оплавить камни на своей «лежанке». Что ж, и это неплохо, хотя если Годрика все-таки заденет когтистая лапа, от моего приятеля останется только мокрое место. Мысли текли как-то стороной, будто я не думал, а читал чей-то чужой разум. Хотя так гладко легилименция у меня никогда не проходила.
Ладно, не надо отвлекаться. Пока нас двое, шанс еще есть… Хотя нет, какой уж там шанс? И все-таки… Что я там еще знаю о драконах? Где у них слабые места? Проклятые драконоборцы свято хранят свои секреты – впрочем, большинство и не лезет в их дела. А легенды, которые знает каждый корнуолец, не шибко информативны в практическом смысле.
С другой стороны, почему бы мне тогда не воспользоваться теми знаниями, что я владею как Мастер Зелий?
Глаза.
Глаза дракона нигде не используются. Это практически единственный орган сего удивительного животного, в котором нет магической силы – а значит, по простейшей логике, он должны быть слабым местом в броне драконьей ауры. К тому же, если дракон не будет видеть Годрика, то, возможно, тот получит шанс добраться до горла.
Короткий взмах волшебной палочки – и дракон отчаянно взревел. Он дернулся и начал мотать головой. Реакция не отказала Гриффиндору, и тот совершил стремительный рывок. К сожалению, ослепленный дракон встал на дыбы, а в таком положении Годрик даже с поднятым вверх мечом до его горла дотянуться не мог.
Рыжеволосый воин бросил взгляд вокруг. Он что, надеется залезть на какой-нибудь камень?
Нет, все-таки я недооценивал Годрика. Он искал не камень, а брошенную где-то здесь метлу. Вскочив на нее, Гриффиндор снова бросился в атаку. Чистое безумие, но в какой-то момент я был зачарован этой бесшабашной храбростью. Вот если бы только я оказался где-нибудь подальше и наблюдал все это с безопасного расстояния…
Что мог бы рассказать дракон
Это было возмутительно. Едва я успел прилечь на солнышке, гордясь с собой и наслаждаясь положением принцессовладельца, как на меня набросился какой-то сумасшедший рыцарь.
Я мгновенно вскочил на ноги, отмахиваясь лапой и одновременно оглядываясь в поисках других нападающих. Ведь говорят, что они всегда нападают по несколько человек сразу. Ну еще бы – по одному ведь с таким драконом, как я, не справиться. Но странно – похоже, этот человек все-таки здесь один.
Однако как же он меня нашел?
В проеме входа мелькнуло нечто голубое. Неужели моя принцесса была приманкой? Как низко пали люди! Ну ничего, никуда она от меня не денется, а этого… провокатора я убью и съем. И пошло это воздержание куда подальше. Съем с наслаждением!
Бегал рыцарь шустро. Я никак не мог попасть по нему лапой, а сжигать огнем не хотел. Противник – он сейчас есть, а скоро его не будет, а на этой площадочке мне лежать еще долгие годы. Как представлю ее обгорелой, оплавленной и воняющей гарью – противно становится. Приходилось сражаться когтями, но поворачиваться за стремительно бегающим человеком было неудобно: места, вполне достаточного для комфортного валяния, для битвы оказалось маловато.
Но ничего, когда-нибудь он же устанет. Он же такой маленький – я гораздо сильнее. А потом, когда я его убью, главное не забыть снова спрятать свою принцессу. А то рассказывают, что некоторые особо впечатлительные особы прыгают со скал. Думают, что трагически помереть лучше, чем жить с драконом – ну не дуры ли?
Я все еще додумывал эту мысль, когда в глазах вдруг резко потемнело. Куда подевался свет? Я завертел и затряс головой, но это ничем не помогло – солнце будто проглотили, хотя я по-прежнему чувствовал тепло его лучей на своей коже.
Неужели этот проклятый человечек умудрился наложить на меня заклинание? Но когда он успел, ему ведь едва хватало времени, чтобы уворачиваться от моих ударов!
Она! Это она!.. Нет, все-таки от принцесс еще больше неприятностей, чем от рыцарей! Те хотя бы сражаются честно, а не бьют из-за угла!
- #$E&*^$ принцесса! – взревел я во весь голос.
- Попрошу не выражаться, - возмутился вдруг кто-то негромко мне в ответ.
Я от удивления упал плашмя, и тут же нечто просвистело у меня над ухом, что-то громко вопя.
Со мною говорил не рыцарь – тот лопотал на непонятном языке.
- Принцесса? – осторожно поинтересовался я, снова выпрямляясь. Нечто снова просвистело, теперь под моей головой.
- Да какая я принцесса? – произнес незнакомый голос. – А вообще не знал, что драконы разговаривают на парселтанге…
- Это наш язык! – возмутился, подпрыгивая на месте. Площадка подо мною содрогнулась, что-то снова пролетело совсем рядом от меня. – Просто змеи его переняли. Позеры, они думали, что это возвысит их до нас, драконов! А вот откуда… - я вновь пригнулся, почти просунув голову в пещеру, в очередной раз ощутив, как нечто наматывает надо мною круги, - откуда этот язык знают люди?
- Этот талант передается в нашем роду из поколения в поколение, - с плохо скрываемой гордостью ответил мой собеседник. Кажется, насчет принцессы я и правда ошибся – говорят, у человеческих женщин голоса высокие и нежные. – Но вот что драконы не только разговаривают, но разговаривают разумно…
Человек замялся, а потом крикнул что-то непонятное. Над ухом опять просвистел неизвестный объект, и дальше разговор происходил на неизвестном мне языке, однако явно на повышенных тонах. Рыцарь и «принцесса» о чем-то спорили, и я селезенкой чуял – разговор шел обо мне.
Прошло немало времени, когда, наконец, на фоне возмущенного пыхтения голос на парселтанге произнес:
- Господин дракон, у меня есть к Вам предложение, от которого Вы не сможете отказаться.
Глава 4Что мог бы рассказать Годрик Гриффиндор
В то время пока я собирался поразить дракона, сидя на метле (то еще развлечение, если честно – метла не конь, на ней без рук не удержаться, а одна рука у меня мечом была занята), это коварное животное начало то наклоняться, то, наоборот, подпрыгивать. Нет, надо ставить вопрос об усовершенствовании метел, в первую очередь – о маневренности. Из-за этого проклятого дракона я два раза чуть в скалу не врезался!
Когда я увидел, что Салазар неосторожно вышел из пещеры, и этот зверь устремился к нему, у меня сердце замерло. Ну куда его понесло? Я все равно поделился бы с ним своим подвигом, ему вовсе не нужно было рисковать… Тем более, что ему ведь не хотелось этого делать.
Я уже бросился спасать своего помешавшегося друга, когда он вдруг сам позвал меня. Позвал подозрительно спокойным голосом и так, будто хотел переброситься парой слов в Хогвартсе – и это взамен куда более уместного «Годрик, помоги!!!»
Хотя, может, при драконах не стоит кричать – я же не знаю. Я приземлился, стараясь держать странно притихшую зверюгу в поле зрения, и тут Салазар меня буквально огорошил:
- Годрик, мы не будем убивать дракона.
Наверное, вид у меня в этот момент был весьма обескураженный, потому что мой друг тяжело вздохнул и повторил то же самое, только медленно и с ударением на каждом слове. А потом продолжил:
- Мы его заберем с собой в Хогвартс.
Эта фраза, которая другого бы окончательно сбила с ног, внезапно привела меня в чувство. Дракона? В школу?!
Салазар говорил, что ингредиенты можно брать и с живого дракона… Ну, кроме внутренних органов, но они не так часто требуются. Плевать мне на его ингредиенты!
Салазар говорил, что дракон разумен и даже говорящий. Ха, для него и змеи говорящие!
Салазар говорил, что было немало убитых драконов, но ни одного – плененного. Что убить дракона вполне возможно, но взять в плен – гораздо сложнее. Ничего не знаю, мне приятнее победить до конца.
Салазар говорил, что дракон уже побежден мною – мне осталось только нанести последний удар. И тем благороднее с моей стороны будет его помиловать. Мы шли не мстить, дракон ничем не навредил людям – и потому благородство не будет омрачено неисполненной клятвой мести.
И вот на этом пункте я сломался. Действительно, дракон в моей власти. Я посмотрел на его присмиревшую громаду. Дракон сидел в двух шагах от меня, похожий на гигантского, но на удивление тихого пса. Если бы только от этого «пса» не исходили волны вселяемого драконами ужаса… Но я уже как-то притерпелся.
Салазар, черт бы тебя побрал! Вот теперь я не могу его убить! Я никогда не воюю с теми, кто слабее меня, а теперь мы с этим драконом не на равных. Тем временем мой друг продолжал меня убеждать, описывая все выгоды от собственного дракона в школе. Во-первых, дети смогут изучить этот интереснейший экземпляр во всех подробностях, во-вторых, мы сами получим уникальную возможность узнать о драконах все из достоверного источника, в-третьих, это замечательная охрана для замка, в-четвертых, всегда под рукой будут ценные составляющие для зелий, в-пятых, наконец, это какой престиж для школы: все будут видеть живое доказательство тому, что Годрик Гриффиндор оказался настолько силен, что победил дракона, и настолько великодушен, что не убил его. Ну, последнее, конечно, несколько смущало, хотя и приятно грело душу.
Короче, Салазар меня уговорил. Особенно когда я представил себе триумфальное возвращение верхом на драконе в Хогвартс. А что, не самого же его отпускать лететь?
Я сказал об этом Салазару. Тот сразу как-то побледнел, смешался и предложил, чтобы я летел на драконе, а он к нам потом аппарирует. Нет, я, конечно, помню, что он боится… то есть недолюбливает высоту, но я же не смогу направлять дракона. Мало ли, что взбредет ему в голову? Вдруг он решит полить Хогвартс огнем? Замок-то выстоит, мы не зря на него столько заклятий наложили, но вот его обитатели перепугаются насмерть.
В общем, возражений со стороны Салазара я выслушивать не стал. В конце концов, со своими страхами надо бороться.
Что мог бы рассказать Салазар Слизерин
Когда-нибудь Годрик вгонит меня в гроб. Дракона уговорить проще, чем его! И почему этот жестокий человек никак не может понять, что умереть я хочу тихо, мирно, в своей постели – и желательно как можно позже? Мне же еще нет пятидесяти, я не хочу погибнуть во цвете волшебных лет!
Драконы не приспособлены для полетов. В смысле, для полетов на них людей – сидеть на таких зверюгах крайне неудобно. Держаться не за что вообще. Правда, гребни на спине расставлены достаточно широко, чтобы между ними кое-как смог втиснуться человек – и здесь я поблагодарил свою худобу, ибо Годрику было еще неудобнее, чем мне. Я слышал, как он вслух проектировал седло для полетов на драконе… И, собственно, это было последняя информация, которую успел обработать мой мозг – потом он просто отключился.
Очнулся я уже во дворе Хогвартса. Годрик, сидевший позади меня во время полета (и при этом почти неприлично меня стискивающий – потом он оправдывался, что держал меня, ибо боялся, что я навернусь!), уже успел соскочить вниз и что-то увлеченно втолковывал Ровене и Хельге, стоящим перед драконом с палочками наизготовку. Из окон торчали детские головы. Ровена предлагала заниматься и летом, но я ей возразил, что при той нагрузке, что у нас присутствует, круглый год мы не выдержим. Именно мы – дети-то выдержат все. Поэтому летом часть учеников (в основном мои, у родственников которых была возможность забрать их) разъезжалась по домам, а часть продолжала носиться по замку. Мерлин, какие только мысли не приходят в голову, когда стараешься оттянуть момент объяснения… Ибо Ровена – не Годрик, ее так просто не убедишь, что школе нужен
живой дракон.
Уберите кто-нибудь детей, я отказываюсь спускаться, пока они смотрят… Мой авторитет сильно упадет, если я не встану твердо на ноги, а что не встану – в этом я почти не сомневаюсь.
Никто из моих коллег, разумеется, тактичность проявить и не подумал. Хельга смотрит осуждающе, Ровена – не лучше. Ничего, Хельга любит зверушек… Правда, больше пушистых, но мы с драконом найдем путь к ее сердцу. А Ровена наверняка не устоит перед интереснейшими сведениями об этом ценном в магическом плане животном. Только уберите детей и дайте мне, наконец, слезть с этого чудовища! Желательно, до того трагического момента, когда Годрику придет мысль снять меня отсюда вручную – такого позора я точно не переживу.
Наконец Ровена соизволила разогнать любопытствующих. Но не потому, что желала оказать мне любезность, а потому, что собиралась устроить нам с Гриффиндором головомойку. При учениках же мы не выясняли отношений принципиально.
Я старательно строил из себя умирающего лебедя – несмотря на то, что, оказавшись на твердой земле, сразу почувствовал себя лучше. Драконье влияние, как ни странно, тоже отпускало – возможно, найдя с ним общий язык, я к нему приноровился. Но актер из меня хороший, поэтому Хельга очень скоро надо мною сжалилась и перестала поддерживать Ровену, которая, как обычно, не верила мне ни на грош.
Не поверила Ровена и в нашу душещипательную историю про то, как мы ловили дракона на чучело принцессы (я пообещал Годрику, что больше никогда в жизни не буду с ним разговаривать, если он проговорится, что принцессой был я), но тот нас раскусил (на этом месте Ровена особо скептически хмыкнула) и похитил меня, а Годрик героически…
И дальше почти по тексту. Я сознательно не стал претендовать на сомнительную славу в этом деле, ибо выглядело оно, если честно, довольно глупо. Максимальная роль, на которую я согласился (и то только потому, что замять мое присутствие вообще не представлялось возможным) – это роль драконоведа-консультанта, замешанного во все остальное против своей воли. Годрик сперва не хотел соглашаться – ему казалось несправедливым, что я лишаю себя своей части почестей в победе над драконом, но мне удалось его убедить, что так все же будет лучше.
За платье я тоже извинился сразу – пусть наши дамы выговорятся за все вместе и не будут иметь возможности припоминать нам события по мелочам. Платье пришлось бросить там, около пещеры – после всего, что я в нем пережил, оно окончательно потеряло приличный вид, и даже Годрик не решился его восстанавливать. Я клятвенно пообещал Ровене приобрести ей другой наряд. Та лишь пожала плечами – она, как я понял, вообще не заметила пропажи. Ну конечно, а вот если бы мы хоть тронули одну из ее любимых книг – об этом она узнала бы моментально! Но платья, разумеется, не стоят внимания Ровены Рейвенкло…
Разговор шел с переменным успехом, но я уже понял, что никто наше добытое чудище не выгонит. Хельга, правда, беспокоилась, что дракон будет внушать ужас ученикам, но я предложил поселить его на некотором отдалении от школы – там имелась хорошая широкая поляна. Можно ее окончательно расчистить и построить жилище для дракона. Я даже был готов заказать для него лепреконского золота – стоит оно для знающих людей всего ничего, а дракону будет приятно.
И когда мы начали обсуждать, чем будем кормить нашего нового питомца, я окончательно уверился: дракон у нас останется.
Что мог бы рассказать дракон
Я никогда в жизни не видел человеческих замков так близко. Зрение мне вернули еще у пещеры, когда я дал слово не нападать на людей, и потому ни что не мешало мне с любопытством озираться по сторонам. Правда, это еще кто на кого напал – но не будем поминать прошлого.
Мои… гхм… рыцари о чем-то спорили с вышедшими им навстречу дамами. Теперь-то я четко видел, что они отличаются друг от друга, и больше бы не совершил той глупой ошибки, но сделанного не воротишь. Не знаю, чего они там не поделили, но в результате мужчины победили. Мой собеседник – единственный из всех, кто разговаривал со мною на благородном языке – сообщил, что я теперь буду жить с ними.
Сперва мне даже нравилось. Мне построили вполне неплохое жилище неподалеку от замка: почти в точности воспроизвели мою пещеру, только сделали ее более удобной и красивой. Салазар – так звали моего нового друга – любезно учел все мои пожелания. А уж когда я обнаружил, что пол моего нового жилища выстлан толстым слоем золота, то был по-настоящему растроган.
Периодически за оградой мелькали маленькие человечки. Ограда, собственно, для них и была поставлена – так сказал Салазар, когда я удивился, зачем такая бесполезная вещь в отношении крылатого существа? Оказалось, что ее соорудили не для того, чтобы я не сбежал, а чтобы ко мне не лазили дети. Удивительно, сколько у них детей! Я слышал, что люди плодовиты, но чтобы несколько десятков на четверых?
Кормили меня бараниной – более мягкой и сочной, нежели горные козы. Салазар часто заходил в гости, и мы разговаривали по душам. Вообще-то драконы по натуре своей одиночки, мы даже семей как таковых не создаем, но иногда приятно поговорить с кем-нибудь. Особенно приятно, когда этот «кто-нибудь» не может стать твоим конкурентом, а значит, не надо беспокоиться, что он нападет. Салазар меня расспрашивал про драконов, и я не видел, почему бы не рассказать такую ерунду искренне интересующемуся существу. Я даже по-своему привязался к этому обходительному двуногому. Кстати, малыши были вовсе не их детьми – Салазар долго смеялся, когда я упомянул об этом. Он сказал, что они чужие, а здесь находятся временно, на обучении. Я не совсем его понял, но был рад, что мой друг в хорошем настроении.
Но в один прекрасный день – как раз начиналась осень – я вдруг узнал, что детей в замке живет куда больше, чем я видел раньше. Они нахлынули целой толпой, и их крики доносились даже до моей уединенной полянки. Салазар стал водить их ко мне группами – и, к сожалению, не для того, чтобы разнообразить мой рацион. Он что-то говорил им на своей людской тарабарщине, а маленькие человечки (еще меньше него) смотрели на меня круглыми глазами.
Детей приводили часто, едва ли не каждый день, и они постепенно привыкли ко мне. Правда, вплотную они не подходили, но кружились где-то поблизости.
Салазар коллекционировал мои чешуйки – говорил, что они очень красивые. Я очень гордился этим – а то, я весьма красив! Правда, когда он попросил немного моей крови, мне это не понравилось, но он обещал проделать все аккуратно и безболезненно. Неохотно я согласился, и моему другу действительно удалось меня не потревожить, хотя неприятный осадок все равно остался.
А потом я познакомился еще с одной принцессой.
Я обитал в замке почти год и дождался наступления очередного лета. Некоторые из надоедливых детей разъехались, занятия прекратились, и я наслаждался относительной тишиной. И вот тогда-то Салазар привел ко мне еще одного ребенка.
Это было самое маленькое человеческое создание, которое я только видел в своей жизни. Люди все на одно лицо, и все-таки из-за ее длинных черных волос и черных глаз на белом лице я решил, что она похожа на моего друга. И правда, он, улыбнувшись, сказал, что вот это как раз его настоящий ребенок. Действительно, от нее отходила знакомая приятная аура. Еще не очень широкая, ведь девочка была совсем маленькой, но все-таки это была принцесса!
Я вновь почувствовал себя счастливым. У меня теперь целых два талисмана! Ну… ладно, полтора. Но люди растут быстро, так что скоро будет два. Я благосклонно посмотрел на девочку.
Малышка тоже говорила на парселтанге – и если в присутствии отца обычно помалкивала, то позже, когда он стал оставлять нас и одних, болтала без умолку. В отличие от других детей, которым, как я уже знал, было запрещено приближаться ко мне, она спокойно подходила, гладила меня и даже залезала наверх.
Первый конфликт у нас возник, когда она попыталась отковырять от меня чешуйку. Это было жутко щекотно, и я попросил ее так не делать. Девочка упрямилась, а когда я стал настаивать, закатила скандал. Салазар ее тогда забрал, но она возвращалась вновь и вновь – даже когда опять началась занятия.
Дети, дети – бесконечные дети. Осмелевшие старшие и младшие, которые видели меня впервые, а потому смотрели как на чудо какое-то.
Дочка Салазара, которая слушалась только его, а он далеко не всегда видел, что она вытворяет.
Сам Салазар, которому все чаще и чаще нужны были какие-то частички меня.
Рыцарь Годрик, который периодически заглядывал ко мне в жилище и, показывая меч, выманивал наружу.
Две зимы, проведенные без спячки – маги обогревали мою искусственную пещерку заклинаниями – и невероятная скука по долгим красивым снам.
Наконец, грусть по свободной тихой жизни и полетам – полетам без конца…
И однажды, когда занятия в очередной раз закончились, я понял, что больше так не могу.
Сперва я хотел попрощаться с Салазаром – это было бы вежливо, но в последний момент понял, что он не отпустит меня. Заговорит, оплетет сетью своих слов – о, говорить он умел! Нет, я должен бежать. Пусть бегство – это позорно, но я больше не мог жить среди людей. Их слишком много, они слишком шумные, им слишком многое от меня нужно.
И вот в одну из теплых летних ночей я вышел из своей пещеры, взмахнул крыльями и полетел. Я знал, что это никого не встревожит – мне никто не запрещал летать. Меня хватятся только утром, когда принесут завтрак, но тогда я уже буду далеко.
В качестве послесловия
Сердце Салазара было не на месте. Маленькая дочка, такая хрупкая и беззащитная, рыдала у него на коленях, уткнувшись носом в рубашку отца. Сквозь всхлипы доносилось только одно членораздельное слово:
- Дракон… мой дракон!..
Салазар гладил дочь по голове, перебирая гладкие черные пряди. Неблагодарная скотина! Чего ему еще было нужно? Версию Годрика, что дракон, мол, возможно соскучился по свободе, Салазар отмел как несостоятельную. Ну что ждало дракона на этой свободе? Полуголодное существование, холодные зимы, постоянная опасность нападения драконоборцев… Хороша свобода, нечего сказать!
Но на самом деле дракон не особо беспокоил Слизерина. Куда большую тревогу вселяло горе дочери, которая плакала, не переставая, уже несколько дней. Салазар пытался разогнать это горе как мог, но ни сладостям, ни нарядам, ни подаркам не удалось справиться с детскими слезами. Дочери Слизерина нужен был дракон – вынь да положь! А Салазар впервые за свою жизнь чувствовал себя беспомощным.
Но делать что-то было надо. Малышка, и без того худенькая и бледная, осунулась окончательно. Мысли Салазара стремительно метались, ища выход из этой ситуации.
Дракона, разумеется, уже не вернешь. Раз уж он улетел, то вряд ли будет прятаться где-то поблизости. Какого другого дракона тоже не поймать – никто не занимается такой глупостью, как ловля драконов. Только они с Годриком могли выкинуть такой номер, но второй раз не повезет даже им.
Согласится ли дочка на кого другого? Но на кого? Ей нравилось болтать с драконом на парселтанге, и он одобрял это, практика – дело хорошее. Но со змеями особо не пообщаешься – Салазар как никто понимал, что интеллект дракона на несколько порядков выше змеиного.
И внезапно решение пришло само собой.
У Слизерина было множество знакомых, через которых он доставал все, что ему требовалось. Спектр товаров был неимоверно широк – от тончайших тканей для рубашек до ценнейших ингредиентов для зелий. Салазар был достаточно состоятелен для того, чтобы выбирать и быть придирчивым.
Один из поставщиков не так давно намекнул ему на особо ценный и редкий товар: каким-то неимоверным способом ему удалось достать яйцо василиска. Слизерин вынужден был с сожалением отказаться от этого интересного предложения – все-таки школа и толпы сумасшедших детей…
Но что значит школа и чужие дети, когда речь идет о его собственной дочери?
Слегка покачивая на коленях безутешно всхлипывающее дитя, Салазар заговорил. А что его дочка думает о другом драконе? О совершенно другом драконе. Ее собственном. Бескрылом – таком, что не сможет улететь. Не любящем солнце – таком, что будет жить у них, в подземельях.
Малышка замерла. Конечно, ей хотелось прежнего дракона – но тот все-таки был школьным,
общим. А девочка была истинной дочерью Слизерина –
свой собственный дракон выглядел для нее куда более привлекательным. Да и то, что он будет жить совсем рядом – это же чудесно! Очень часто в холодные зимние дни отец не отпускал ее к драконьему загону, а тут и выходить никуда не надо.
Рыдания прекратились. Салазар задержал дыхание – его дочь принимала решение. Если бы у него были свободны руки, он скрестил бы пальцы на удачу.
И наконец дочка повисла у него на шее, воскликнув:
- Хочу! Хочу своего подземельного дракона!
