Глава 1Что мог бы рассказать Годрик Гриффиндор
В жизни всегда есть место подвигу. Главное – оказаться в нужное время в нужном месте.
К сожалению, мы так хорошо укрепили школу, что самым большим моим подвигом в последние несколько лет было то, что я не давал горячим юнцам прикончить друг друга ненароком.
Поэтому, хоть скучать и не приходилось, я чувствовал, что теряю форму. Во всех смыслах. Каждое лето говорил себе, что надо бы поездить по округе, поискать приключений, но как-то все не складывалось. Нет, несколько раз мне удавалось уехать – но вокруг абсолютно ничего не происходило. То ли шотландская граница стала такой подозрительно тихой, то ли наши спиногрызы… то есть студенты распугали всех на много миль вокруг. Мы и сами-то с ними справляемся с трудом, куда уж каким-то гоблинам или какой другой нечисти. Я, конечно, горжусь ребятами – моя школа! – но нельзя же и меня лишать удовольствия.
В этот раз я снова отправился в путь. Решил подняться в горы. Там целые отряды могут прятаться – а меня там еще не было. Вдруг там затаились враги, а кто же защитит Хогвартс, если не я? Ровена на эти слова лишь странно хмыкнула, Салазар меня, кажется, вообще не слушал… Одна Хельга, добрая душа, дала мне в дорогу пирожков.
Пирожки, как всегда, были потрясающе вкусными и закончились задолго до того, как я смог более-менее отдалиться от замка. К ночи не осталось даже запаха, пришлось довольствоваться более простой едой. Я понял, что жизнь в школе меня разбаловала и решил во чтобы то ни стало совершить хоть какой-нибудь подвиг.
Еще два дня пути ничего не дали. Я поднимался все выше и выше, но ни гоблинских засад, ни диких горцев, ни каких-либо загадочных существ мне так и не попадалось. То ли боятся, то ли просто здесь не водятся. Я уже совсем пал духом и собрался поворачивать назад, как внезапно меня кольнуло странное чувство. В районе желудка что-то заныло, тело покрылось гусиной кожей, а руки похолодели. Я не сразу понял, что это такое, но потом решил, что это страх. Эта догадка так меня ужаснула, что я тут же вернул себе самообладание. Повинуясь внутреннему голосу, который Ровена зовет intuitio, я поднял голову вверх и увидел… Его.
Он летел, раскинув кожистые крылья, сверкая на солнце, подобно гигантской ящерице…
Крылатая ящерица?!!
Я подпрыгнул на месте. Дракон! Самый настоящий дракон! Тут, рядом, в двух шагах от меня!
Ну, про «два шага» - это я упростил. Но ведь совсем рядом! Такой шанс выпадает раз в жизни. Говорят, всех крупных драконов истребили за несколько веков до нас, остались лишь весьма небольшие особи. Правда, драконы – твари убийственные вне зависимости от размеров, для магглов, например, и скромная виверна смертельно опасна. Но все-таки встретить вот такого, большого и по-настоящему страшного дракона – это же мечта моего детства! Победить противника, в несколько раз превосходящего тебя по размерам и силам – это ли не истинная доблесть?
И я бросился преследовать дракона. Конечно, ему лететь было куда проще, чем мне передвигаться по земле, зато у меня было преимущество. Я прекрасно знал, что крупные драконы привязаны к определенной территории. Они слишком большие, чтобы одна земля могла прокормить двух драконов, поэтому и чужих в свои края не пускают, и сами не рвутся покидать обжитые места, только если уж совсем голодно станет. Но здесь голод дракону не грозил: горы изобиловали рогатой дичью, не слишком жирной, это правда, но зато безопасной. Так высоко людские поселения не поднимались, а значит, зверюга могла не беспокоиться о драконоборцах.
Ну вот, я уже думаю о том, что беспокоит дракона, а что нет. Все-таки одиночество плохо на меня действует. Но ничего страшного – я убью дракона и вернусь в Хогвартс с прекрасным трофеем.
Что мог бы рассказать Салазар Слизерин
В жизни всегда есть место подвигу. Главное, держаться от него подальше.
Говорят, у сумасшедших обострения бывают по весне. У Годрика обострения обычно приходятся на летний период. Сперва он долго тоскливо смотрит в окно, потом вздыхает, а потом собирается на подвиги. И так несколько лет подряд. Правда, подвиги ему совершать не удается – еще бы, я не зря выбрал именно это место для постройки школы. Оно довольно мирное – относительно всей прочей территории Британских островов, конечно. Меня куда больше беспокоила безопасность, нежели возможность Гриффиндора геройствовать.
Этот год не стал исключением. Годрик, как обычно, пару дней изображал тоскливый взгляд (в его исполнении – ужасно!), после чего объявил, что едет прогуляться. Я это заявление проигнорировал: отговаривать его глупо, что-то советовать – еще глупее, а пирожками его и Хельга снабдит.
Зато в школе с отъездом Гриффиндора сразу стало тихо. И даже как-то свободнее. Вот странно: Хогвартс – замок немаленький, но Годрик его почему-то заполняет одним своим присутствием.
Я спустился к себе в подземелья и начал эксперимент, который специально откладывал до «летнего похода Годрика Гриффиндора». Опыт требовал полного сосредоточения, а Годрик имел дурную привычку врываться ко мне в самое неподходящее время со всякими глупостями и отвлекать меня от важной работы.
Однако на этот раз я успел не только завершить свой эксперимент, но и спокойно разобрать весь свинарник, накопившийся в лаборатории за год. Хельга выразила беспокойство по поводу Годрика, и даже Ровена соизволила спуститься с небес на грешную землю, тоже удивившись длительному отсутствию нашего неугомонного друга.
Лично я за него не волновался… Ну в конце концов, что может случиться с Гриффиндором в нескольких милях от Хогвартса? Самое страшное здесь – Запретный лес, но туда он бы не пошел. Мне стоило немалых сил и многих седых волос, чтобы объяснить ему основные положения договора совместного проживания с уникальной сущностью этого места. Не уверен, что Годрик меня понял, однако он решил проявить благородство и дал честное слово, что в Запретном лесу геройствовать не будет.
И все-таки, куда он мог подеваться? Неужели он на этот раз твердо решил без подвига не возвращаться? Мне-то ладно, до осени пусть бы гулял – мне же спокойнее, однако дамы волновались уже всерьез.
Я все узнал однажды поздним вечером, когда Хельга уже спала, а Ровена что-то творила в своей башне. Ко мне в подземелья ввалился наш великан: усталый, голодный, грязный с ног до головы, но с горящим взором и явно с какой-то шальной мыслью в голове. Он ворвался, как обычно, без стука и тем более без приглашения, захлопнул за собой дверь и огляделся (как будто у меня кто-то мог быть в такой час! Кроме него, разумеется, для Годрика правила приличий не писаны)
- Дракон! – выпалил наш герой.
Я, грешным делом, подумал, что он свалился в какую-то расселину, ударился головой, провалялся там несколько дней, а когда пришел в себя, дополз до Хогвартса уже во невменяемом состоянии.
Впрочем, такое состояние для него обычно. Да и для стукнутого он слишком шустро передвигается – в следующую минуту Годрик уже возвышался надо мной, потом рывком сорвал меня с удобного стула (лучше бы сам сел… Хотя нет, в такой грязной одежде – лучше не надо) и горячо зашептал в ухо:
- Дракон, Салазар, дракон! В наших горах!
- Какой дракон? – переспросил я, пытаясь вырваться из его стальной хватки. Рука Годрика слишком крепко сжала мое плечо, и оно уже ныло, возмущаясь такому жестокому обращению.
- Не знаю, - Гриффиндор отмахнулся свободной рукой, по-прежнему не отпуская меня. – Какая разница? Но большой, самый настоящий дракон!
- И чего ты от меня хочешь? – я перестал вырываться, и теперь пытался освободиться более осторожно – но и этот способ не помог. Годрик придвинулся ко мне еще ближе (как будто тут было кому подслушивать!), и взгляд его голубых глаз внезапно стал умоляющим.
- Салазар, будь другом! – в голосе звучала отчаянная надежда. – Скажи, как
поймать дракона?
Что мог бы рассказать дракон
В жизни всегда есть место подвигу. И почему-то оно всегда там, где я.
Дракон – животное уникальное. И чем дальше, тем уникальнее. Мы ведь, драконы, относились к динозаврам так же, как людские маги к людям-магглам. Вот поэтому динозавры вымерли, а драконы выжили. Пока. Потому что много всяких желающих драконов уничтожать. Стоило ли переживать ледниковый период, если теперь каждый идиот с мечом или с палочкой норовит тебя умертвить?
Лично я дракон скромный. По нашим, драконьим, меркам. Потому что жизнь люблю даже больше, чем красивые блестящие камушки и мягкую золотую подстилку. А если честно, то я слишком большой, чтобы насобирать все это в достаточном количестве. Люди сочиняют сказки о драконьих сокровищах – но подумали бы,
откуда им взяться? Ведь драконы не добывают ни золота, ни самоцветов. Мы их можем только забрать у людей – а у них таких сокровищ не бывает. Особенно здесь, в нищих северных землях. Вот, говорят, южнее и восточнее народ побогаче – но туда разве сунешься… Там и драконы… половчее. Люди сами им служат и преклоняются перед ними. И тем более тамошним людям и в голову не придет охотиться на драконов – человеческие существа там тоже умнее.
Нет уж, лучше смирить свои инстинкты и существовать без уюта – зато живым, а не разобранным на множество мелких частей.
Я облюбовал себе эти северные горы. Здесь людей было немного, а драконы не водились вовсе. Зато обитали козы. Не самые мясистые – зато их никто не считал. Моя пещера, которую я выбирал весьма тщательно, была сухой и просторной. Несмотря на то, что перед ней раскинулась удобная каменная площадка, где можно было бы лежать на солнышке после сытной трапезы, добраться до нее, не имея крыльев, затруднительно. Как бы ни мало водилось в округе людей, не стоило пренебрегать безопасностью.
Можно себе представить, как меня расстроил тот факт, что мое присутствие обнаружено. Какой-то человек в раздражающе алой одежде заметил меня. Не знаю, как давно это произошло – быть может, я бы и не узнал об этом, если бы человек был нормальным. В смысле сбежал бы в противоположную от меня сторону. Но этот человек почему-то попытался меня догнать. Глупо – быстрее драконов не передвигаются даже птицы, куда уж ничтожному двуногому? Еще глупее выглядело само преследование как таковое – я бы не стал есть человека. Люди… они ведь такие нежные, мягкие, почти бесшерстные… Есть их – одно удовольствие. Я слышал о драконах, всего раз попробовавших человеческое мясо, и помутившихся разумом от жажды питаться только ими. Жили они, естественно, недолго. Если людская жадность еще имеет хоть какие-то границы, то людская мстительность их не знает.
Нет уж, повторял я себе снова и снова. Воздержание, только воздержание! Я не буду есть этого наглого провокатора, даже если он умудрится добраться до самого моего логова и ляжет у самого входа.
Но, разумеется, до пещеры человек не добрался. Я специально кружил по округе несколько дней, чтобы он меня потерял. Видимо, мои маневры удались – человека я больше не видел.
