Глава 1. «Начало всех Начал»Пролог.
...Я бежала. Бежала этими давно знакомыми коридорами, мчалась по этим хорошо известным этажам в поисках себя. Горячие, жгущие слезы текли по щекам, не давая мне возможности смотреть вперед.
Я не хотела никого видеть. Я не хотела ничего слышать. Я не хотела ничего чувствовать. Лишь избавиться от бремени быть такой же, как они, и не мириться с их принципами. Они убили во мне последние надежды на счастье.
А ведь еще месяц назад все было так хорошо: я видела эти улыбки, я слышала этот смех. Никто не сомневался в существовании «завтра». И не было причин для переживаний...
Все шло своим чередом. Но жизнь перевернулась... месяц назад.
Я вбежала за угол очередного коридора и чуть сама не перевернулась от удивления... Ради этого успокаивающего взгляда стоило бежать.
А если бы не было того дня, полтора года назад, то сегодня все было бы совершенно по-другому...
Глава 1. «Начало всех Начал»
Тогда, на втором курсе, я попала в сборную факультета по квиддичу. Я стала загонщиком, как и мой отец, от которого я и унаследовала навыки игры. И конечно же, благодаря ему, я все детство не слезала с метлы.
Он учился на Гриффиндоре. Я люблю слушать его истории о школьных матчах. Он часто рассказывал мне, как они, будучи в команде с Джеймсом Поттером, великолепным ловцом, и Сириусом Блэком, не менее великолепным загонщиком, брали Кубок Школы все те годы, пока эта неразлучная парочка находилась в сборной. Их популярности в Хогвартсе не было предела. Но как и все проходит, незаменимые ловец и загонщик покинули команду по окончании школы.
Перед отборочными испытаниями я тренировалась целое лето и потратила все свое свободное время в начале семестра на подготовку.
Это был очень важный день для меня. Я никогда раньше так не волновалась... Конечно, было бы обидно не попасть в сборную и страшно разочаровать отца. Да и было ужасно неловко, потому что на трибунах, помимо желающих попробоваться в команду, собрался абсолютно весь наш факультет и, к моему удивлению, посмотреть на пробы явились игроки сборной Гриффиндора. Студенты в алой с золотом форме сидели ближе всех к полю. Их капитаном на тот момент был всем известный Гарри Поттер. Потрясающий ловец, разумеется, в своего отца; самый юный игрок в последнем столетии... Я наблюдала его игру, еще когда училась на первом курсе. Никогда не видела ничего более виртуозного. Краткости ради скажу только, что в квиддиче он был настоящим профессионалом. Настолько хороших игроков сейчас очень и очень мало...
Нашим капитаном, капитаном когтевранцев соответственно, был семикурсник Роджер Дэвис. Судя по выражению его лица, его ничуть не удивляло то, что студенты – в основной массе это были девушки-старшекурсницы – так и валили на стадион посмотреть на отборочные испытания. Хотя это больше смахивало на глазение и разглядывание персоны Роджера Дэвиса. Конечно, он привлекателен, но это же квиддич...
В общем, этот факт меня раздражал и в то же время успокаивал: никто не будет смотреть на меня.
Когда наконец все собрались на поле, Дэвис разделил нас на команды. Это сентябрьское воскресенье мне очень хорошо запомнилось: ярко светило солнце, небольшие облака смягчали ослепляющие лучи и медленно проплывали по голубому небу.
Наступил ответственный момент – момент игры. Сначала все было очень непонятно и скучно. Никто из игроков не мог найти себе место на поле: все метались из стороны в сторону перед началом проб, чуть ли не врезаясь друг в друга. И конечно, визжащие и кричащие старшекурсницы мешали всем сосредоточиться на игре...
За прошедшие полчаса мне удалось отбить четыре бладжера в своего противника. Шестикурснику Энтони Голдстейну досталось больше всех – кто же виноват в том, что он пробовался на ловца и попал в другую команду?
Стэнли Баэртон – второй загонщик в нашей команде, мой однокурсник – тупо висел в воздухе и даже не сдвинулся с места, когда рядом с ним бладжер едва не врезался в одного из наших охотников. Майкл Корнер, несомненно, игрок вполне опытный, но за благополучие Баэртона я не ручаюсь...
Однако, все-таки один раз я чуть ли не упала с метлы – Чжоу Чанг, наш блистательный ловец, на бешеной скорости пронеслась мимо меня за золотым снитчем...
Я почувствовала на себе внимательный взгляд еще в начале отборочных, но решила, что мне показалось – от таких переживаний и впечатлений не далеко и до галлюцинаций.
Но в конце этой непродолжительной пробы я заметила, что все-таки за мной кто-то следил. Этим «кем-то» оказался студент в алой с золотом мантии. Это был невысокий, хорошо сложенный парень; на вид он был немногим старше меня.
«Наверное, охотник...» – неожиданно пришло мне в голову.
Он улыбался. Странно, но это придавало мне уверенности.
Я спокойно отбила еще один бладжер, и как раз в этот момент Чжоу поймала снитч – наша игра закончилась.
В то время, как Дэвис скомандовал нам спускаться, гриффиндорец начал что-то увлеченно говорить Поттеру. Сидевший рядом с другом Рон Уизли, похоже, смеялся. Остальные гриффиндорцы оживленно обсуждали то, что творилось сегодня на поле.
Дэвис посмотрел игру еще двух команд и принял окончательное решение.
Из старого состава осталось только три человека: охотник Майкл Корнер, ловец Чжоу Чанг и сам Роджер Дэвис, выступавший в роли охотника в своей команде. Третьим охотником взяли мою подругу Ориану Эствуд, вратарем стал однокурсник Корнера Терри Бут, рвавшийся в команду еще с прошлого года, а выбывших загонщиков Саймона Брэдли и Энди Чамберса заменили я и Лиза Турпин с шестого курса.
В обновленном составе наша команда двинулась к раздевалке. Корнер с гордостью и интересом объяснял Дэвису новую тактику игры, которую он сам составил этим летом; Чжоу Чанг шла впереди нашей когтевранской компании; Терри Бут буквально летел к замку – видимо, он торопился; Ориана о чем-то оживленно говорила с Лизой, а я даже не пыталась поддержать этот разговор – просто шла и шла себе...
И тут ко мне подбежал тот самый гриффиндорец:
– Привет, – он улыбнулся.
– Привет, – ответила я.
В поисках поддержки я взглянула на подругу, но она уже исчезла, как и все остальные игроки.
– Я Джимми Пикс. Загонщик Гриффиндора... – начал он.
В его глазах читались неуверенность и сомнение.
– Тоже загонщик? – удивилась я.
Я-то думала, что он охотник. Так сразу и не скажешь, что это загонщик. Хотя если присмотреться...
– Да... – гриффиндорец замялся, – ты классно играешь! Будет с кем посоревноваться в этом году, – он снова улыбнулся.
– Спасибо, – сказала я, ответно улыбнувшись, – я забыла представиться... Я Джей Дерет. Я учусь на втором курсе...
– Теперь ясно, почему я никогда не видел тебя на поле, – ухмыльнулся гриффиндорец, – да и на отборочных в прошлом году тебя не было. Я сам только в этом году вступил в команду.
– Да. Жаль, что первокурсникам не разрешается играть за свои факультеты...
В этот момент меня прервал человек, совершенно внезапно появившийся на поле. Им оказался самый юный игрок столетия – Гарри Поттер, который появился в сборной Гриффиндора, будучи еще первокурсником...
– Джимми, ты идешь? У нас сейчас тренировка. Где твоя метла?
«Вот оно что! Гриффиндорцы решили первыми начать тренировки в этом году…» – внезапно осенило меня.
Мой собеседник разочарованно посмотрел на своего капитана:
– Да, Гарри. Через минуту буду. Я уже иду...
– Я понимаю... – неожиданно для себя начала я, – тебе надо тренироваться вместе с командой...
– Да, – он с обидой посмотрел на Поттера. За его спиной уже появился Уизли – новоиспеченный вратарь Гриффиндора.
– Давай поговорим как-нибудь потом... в следующий раз? – улыбнувшись, предложила я.
– Да, хорошо, – согласился гриффиндорец, он заметно повеселел, – пока, Джей! – воскликнул Джимми, помахав рукой.
– Пока! – крикнула я ему вслед и бодрым шагом пошла к раздевалке.
«Надо же... Поговорим в следующий раз – это я сказала?» – нелепая мысль всплыла в моей голове.
Усмехнувшись, я обернулась посмотреть на поле.
«Вдруг гриффиндорец еще там?»
Оказалось, что вся команда уже поднялась в воздух. Джимми с битой в руках заметил меня и снова улыбнулся. Я не смогла сдержать ответную улыбку и все-таки пошла переодеваться.
Но эти двое не знали, что за ними наблюдали...
Глава 2. «Тайны?»Глава 2. «Тайны?»
Всю следующую неделю я не видела этого гриффиндорца. На занятиях мы встречаться не могли – он учился на курс старше меня, а в Большой Зал он, наверное, предпочитал ходить в другое время, я же была «ранней пташкой».
Свободного времени у меня практически не было – постоянные и долгие тренировки убивали во мне все силы. Дэвис менял дни и время тренировок чуть ли не каждую минуту, что уже толком надоело всем игрокам когтевранской команды. Он заставлял нас выкладываться по полной. А нам с Орианой приходилось заниматься дополнительно на выходных – мы же новички, и нам сложнее всех.
Начало октября. Очередная тренировка... Упрямый Дэвис настоял на том, чтобы проводить их ежедневно. В этот день он не щадил никого. Мы парили над полем уже битых три часа – тренировки никогда так не затягивались. Чжоу все еще упорно гонялась за снитчем, наш «капитан» тренировал Бута ловить квоффл, Корнер пробовал свою новую тактику на Ори, а нам с Лизой ничего не оставалось делать, как занимать неугомонные бладжеры.
К счастью, жаркий пыл Дэвиса охладил долгожданный дождь – первый дождь за эту осень! Он отпустил нас и пошел к Чжоу Чанг... Все остальные уныло побрели в раздевалку.
– Этот Дэвис скоро меня с ума сведет! – Ориана еле сдерживалась, она чуть ли не срывалась на крик. – Как можно столько тренироваться?! Чертов фанатик…
– И не говори. У него в голове один только квиддич. Даже для мозгов места не осталось, бедняжка... – с сарказмом произнесла я.
– А у меня в голове вертится тысяча способов прибить его. О, нет, уже тысяча один... – ей удалось улыбнуться.
– Собираешься тренироваться на выходных? – вдруг пришло мне в голову.
– Джей, тебя Дэвис случайно не заразил своей сумасшедшей квиддич-о-манией? – возмутилась подруга. – Ты еще хочешь посвятить свои выходные этому?!
– Ну, даже не знаю... – я не нашлась, что ей ответить.
«Когтевран не выигрывал Кубок уже столько лет...» – странная мысль неожиданно промелькнула у меня в голове.
Но я не стала портить подруге настроение – мне это делать было абсолютно незачем.
***
В общей гостиной Когтеврана было до необыкновенного тихо.
– Хм, интересно, куда все делись?
– Вопрос, скорее, риторический… – усмехнулась я.
– Тогда я пойду в библиотеку. Слизнорт похлеще Снейпа задает! – Ориана Эствуд ненавидела зелья и все, что было с ними так или иначе связано.
Я же разбиралась в зельях – в отличие от нас с отцом, мама не любила квиддич, а отдавала предпочтение Зельеварению. Но все же мне этот предмет никогда не нравился. Вероятно, из-за преподавателя...
На первом курсе у нас вел Северус Снейп – весьма известная, но при этом не самая приятная личность во всем Хогвартсе. Наверное, говорить, что он из себя представляет совершенно необязательно. Именно из-за него я невзлюбила зелья. И думается мне, что я не одна такая...
– Ох, и когда ты будешь делать все вовремя? – я не представляла, как можно вечерами торчать в библиотеке после таких изнурительных тренировок.
В конце концов, Ори ушла, а я осталась наедине со своим одиночеством в пустой гостиной. Делать было, конечно же, нечего: все домашнее задание уже готово, есть совершенно не хотелось, а разговаривать было попросту не с кем (я же еще не сошла с ума, чтобы разговаривать сама с собой…).
Я решила прогуляться по замку – еще только восемь часов, а дежурство начиналось только в полдесятого...
***
Бродить по замку – занятие нетрудное. Особенно, если этот замок состоит из сплошных лестниц и коридоров и полон разных тайн. Популярны легенды об основателях Хогвартса: о Годрике Гриффиндоре, о Кандиде Когтевран, о Пенелопе Пуффендуй и в особенности о Салазаре Слизерине, который был помешан на чистоте крови.
Многие чистокровные волшебники, – а в большинстве последователи Слизерина, – так же яро ненавидели магглов и полукровок, как и сам Салазар.
Я чистокровка. Мои родители – оба волшебники. Но в нашей семье к чистоте крови относятся без фанатизмов. Даже при том, что моя мама – слизеринка.
Салазар был против того, чтобы в число его учеников входили нечистокровные волшебники. Он требовал изменить процедуру отбора, но, к сожалению, а может, и к счастью, проиграл этот спор. В ярости он проклял Хогвартс – свое детище – и исчез в неизвестном направлении.
Самая известная история – легенда о Тайной Комнате. Считалось, что эту Комнату создал сам Слизерин. Никому не удавалось ее найти на протяжении столетий, и только истинный наследник четвертого основателя мог открыть ее. Комната служила обиталищем чудовищу, призванному убивать всех магглорожденных студентов Хогвартса, дабы «очистить» школу от «загрязненной» крови…
На первом курсе Ориана мне рассказывала, что эта легенда была разрушена несколько лет назад. Её старший брат Питер Эствуд заканчивал шестой курс в Хогвартсе, когда знаменитый Гарри Поттер, тот самый ловец Гриффиндора, открыл Тайную Комнату и уничтожил Василиска – монстра, обитавшего там. Неудивительно, что это была змея – символом факультета слизеринцев являлась именно она.
Сколько же силы и отваги потребовалось юному гриффиндорцу, чтобы преодолеть такое испытание? Конечно, Гриффиндор – факультет храбрецов, но и мозги здесь понадобились, наверняка, немалые…
Мои размышления прервало злобное мяуканье, издающееся снизу.
Злобное мяуканье?! Именно злобное. Никак иначе это было не назвать. Я посмотрела вниз и увидела желтые, такие же злобные, как и мяуканье, глаза миссис Норрис – противная кошка нашего противного школьного смотрителя Аргуса Филча.
«Они бы идеально друг другу подошли…» – посетила меня шальная мысль.
Но мне надо было бежать, чтобы не нарваться на неприятности, и я помчалась в Большой Зал – все-таки надо было поесть. Спускаясь по Мраморной лестнице, я случайно на кого-то наткнулась… на кого-то мокрого. Я посмотрела в лицо этому человеку и уже хотела преподнести ему обличительную тираду своих глубоких извинений, как вдруг поняла, что передо мной стоит не просто мокрый студент Хогвартса, а не кто иной, как промокший гриффиндорец, только без свойственных ему хорошего настроения и веселой улыбки.
– Ой, прости, – единственное, что я смогла выговорить. – Кстати, привет…
– Да ничего страшного, – хмурый гриффиндорец шел дальше по лестнице, не обращая на меня ровным счетом никакого внимания.
– Джимми, подожди, – неожиданно для самой себя воскликнула я.
Удивительно, но на секунду он остановился. Сделал еще шаг вперед и снова остановился, будто думал, стоит ли ему вообще оборачиваться.
Видимо, решил, что Хогвартс не развалится от этого на куски, и посмотрел на меня:
– Джей? – в его голосе звучало искреннее удивление.
– Да, это я... Мм, с тобой все в порядке? – слова вылетали из меня словно пули.
Гриффиндорец выглядел таким измученным, как будто он не спал несколько дней.
– Все в... в порядке. Я лучше пойду. – он уже повернулся, чтобы продолжить свой путь вверх по лестнице, как...
– Почему ты уходишь? Я вижу, что с тобой далеко не все в порядке. – ...я его остановила.
«И откуда во мне столько уверенности?!»
Я уже начала себя упрекать в том, что я слишком самонадеянна, и он сейчас уйдет, но все-таки Пикс остался:
– Что же, например? – гриффиндорец явно заинтересовался моими словами.
– Ну, для начала, ты весь промок. – отметила я.
– Да ну? – усмехнулся он.
– Ну... да, – мне было нечего ответить.
Он засмеялся. Его смех был настолько заразителен, что я сама не удержалась.
– Что еще со мной «не в порядке»? – Пикс ухмылялся.
– Хм, дай подумать, – начала я. – О, у тебя мантия помялась. Так еще и волосы растрепаны... Больше всего меня, конечно же, смущают твои испачканные ботинки...
Моя речь вызвала новую улыбку на лице гриффиндорца.
– ...но все же, – продолжила я, – твое плохое настроение гораздо важнее.
Парень снова помрачнел.
– Ничего особенного. Обычная тренировка. Правда, под ливнем... Но это ничего. В общем, все, как всегда... – быстро заговорил Пикс.
Он явно не хотел об этом говорить.
– У вас тоже сегодня была тренировка? – вдруг я поняла, что со мной в этот день происходило то же самое.
– Да, Гарри назначил ее только за обедом. Хотя, какая разница... – с этими словами он отвел взгляд.
– Действительно, для меня разницы нет никакой, что делает Поттер. Но что случилось с тобой? – спросила я, с нажимом произнеся последнее слово.
– Я же говорю: обыкновенная тренировка… – он снова завел о своем.
– Я бы не сказала, что совсем уж обыкновенная, – сразу же прервала его я.
С минуту он молчал. Но потом...
– Да. Непростая тренировка. Два часа под дождем, плохая видимость, все взмыленные. Так еще и капитан съехал с катушек... А все только и делают, что жалуются. Да и день вообще отвратительно мерзкий выдался... Снейп об оборотнях, Флитвик о Непростительных заклятиях – они все как будто помешались на Его возвращении!..
Я его прекрасно понимала и понимала, что это не те слова, которые он хотел бы произнести; что Поттер ничем не отличался от Дэвиса, хотя бы в этот самый день, что они оба жаждали дурманящей победы; что этот унылый вечер никому не запомнится, а день – зачем уж скрывать – полное дерьмо; что Тот-Кого-Нельзя-Называть только сеет панику и не дает людям жить нормальной, полноценной жизнью...
Пришел мой черед молчать.
– Хочешь тыквенного сока? – гриффиндорец поднял на меня взгляд и снова улыбнулся.
Глава 3. «Квиддич, квиддич, квиддич...»Глава 3. «Квиддич, квиддич, квиддич...»
С тех пор мы не стали видеться чаще. В основном, мы случайно встречались после тренировок или между уроками и перебрасывались парочкой бессмысленных фраз; если вдруг пересекались в какой-нибудь день за завтраком, то просто улыбались друг другу.
Ориана не одобряла эти мои «переглядки» с Пиксом. Она считала его «типичным самонадеянным и глупым гриффиндорцем». Мне же было все равно, что она говорила. Я не искала встреч с ним. А собственно говоря, зачем?
Я не помню, когда мы с ним разговаривали в последний раз – дождливый октябрь пролетел так же незаметно, как и прошествовавший перед ним солнечный сентябрь.
В ноябре должен был пройти первый матч по квиддичу в этом году. Игра Когтевран – Пуффендуй открывала новый сезон. Роджер Дэвис «тренировал» нас каждый Божий день. За неделю до игры выяснилось, что она назначена на субботу, 8 ноября.
***
И вот этот странный день наступил. Утро 8 ноября началось самым интересным образом. Я проснулась в пять часов утра, что уже само по себе явление интересное. Ори в приступе очередной истерики громко шаркала ногами по полу нашей спальни.
Удивительно, но ни одна из наших однокурсниц до сих пор не проснулась от такого шума. Кэти Маррен, Анжела Стоун и Лора Чамберс – сестра Энди, бывшего загонщика нашего факультета, – спокойно себе спали, пока...
– Мы ни за что не выиграем этот матч! – Ориана редко так паниковала.
– Что за глупости?! Конечно, выиграем. С чего ты взяла, что не выиграем?
«С такой подготовкой не выиграть – значит опозориться на всю школу. А тем более проиграть пуффендуйцам… Лучше отсидеть пожизненный срок в Азкабане или отдаться на съедение арахнидам, нежели быть задушенной капитаном собственной же команды по квиддичу…» – вот такой была беспощадная правда жизни на нашем факультете.
– Дэвис столько нас гонял, что у меня нет сил играть... – тихо произнесла она.
«С трудом верится...» – подумалось мне.
– Перестань, мы не можем не обыграть пуффендуйцев. – сказала я.
«Почему она не верит? Ведь это же очевидно!» – здравый смысл кричал во все горло.
– Дэвис... – продолжила я, но меня тут же прервала Ори.
– Что, Дэвис?! Этот Роджер Дэвис на выходных гулял со своей подружкой Чжоу Чанг в Хогсмиде, пока мы тут вкалывали! – подруга раскричалась не на шутку.
– Что за бред ты несешь? – я взбесилась.
– Она права. – Анжела, видимо, уже проснулась и решила вступить в нашу и без того очень милую беседу... – Они встречаются чуть ли не весь семестр.
– Не чуть ли, а именно, что весь. – Лора тоже захотела поучаствовать в разговоре.
Дело в том, что Лора и Анжела, лучшие подруги, – жуткие сплетницы. Они все всегда знали от сплетниц других факультетов. И, соответственно, мы с Орианой все узнавали практически первыми, ведь эта парочка не могла удержаться перед искушением кому-нибудь рассказать в ярких красках совершенно новый слух.
– Помнишь, как Голдстейн играл на отборочных испытаниях? – спросила Ори, пытаясь намекнуть мне о чем-то.
– Ну... да. Он был в другой команде, и я, кажется, сбила его бладжером пару раз, – я с некоторой гордостью вспоминала ту игру.
– Вот именно. Но помнишь ли ты, кто первым обнаружил снитч и как этот человек летал? – Ориана явно чего-то добивалась.
– Энтони – хороший ловец, – добавила от себя Лора, которая в квиддиче ничего не смыслила... Но это был намек.
– Хм, да. Но снитч взяла Чжоу... – тут до меня начало доходить, что же происходит на самом деле. – И Дэвис взял ее в сборную...
– ...только потому что они встречались. – своим обычным превеселым голосом заключила Анжела.
Я не могла в это поверить. Чжоу Чанг всегда хорошо играла, и это – факт. Но Энтони Голдстейн оказался лучше. Если бы я его не сбила... Хотя Дэвис не допустил бы этого. И я могла не попасть в команду. Все сложилось для него наилучшим образом...
«Значит, победа для него вовсе не главное...» – печально закончила для себя я.
Так и не заснув, мы с Орианой спустились в общую гостиную когтевранцев, а Лора и Анжела остались наверху – им же не предстояло сегодня играть на поле за свой факультет.
В такую рань было, естественно, тихо, но в углу на голубом диване сидела подозрительная троица и о чем-то бурно перешептывалась. Среди них я распознала темную шевелюру шестикурсника Майкла Корнера и черную макушку Роджера Дэвиса. Судя по низкому голосу, третьим участником их «шептаний» был наш вратарь Терри Бут.
Похоже, что Майк и Терри отвоевывали своему другу-однокурснику Энтони Голдстейну место в сборной, а Дэвису это совершенно явно не нравилось.
«Ха, еще бы…» – подумала я, но меня тут же потянула Ориана.
Мы осторожно вышли из гостиной своего факультета, пока нас не заметили, и медленно поплелись в Большой Зал.
Как бы мы ни пытались продлить время до приближающегося матча, нам это никак не удавалось: бесконечные петляния по длинным коридорам и скучные разговоры только усугубили сложившуюся ситуацию.
Наконец, мы добрались до Большого Зала. Погода была ясная – самое то для квиддича.
Казалось, весь Хогвартс собрался здесь. Мы сели на последние свободные места за факультетским столом – гуляли мы все-таки долго.
Во время завтрака мне пришло два письма – можно сказать, что в ту субботу меня прямо завалили почтой.
«Эту почту еще и разгребать…» – я смеялась своим мыслям.
Первая сова была от родителей – они писали мне каждые выходные и изредка что-то присылали, что-то вроде коробки с печеньем или какие-нибудь колдографии. Только в этом письме еще были отеческие напутствия по поводу предстоящей игры.
Вторую сову я не узнала. Серебристо-серая неясыть смотрела на меня такими же, как и перья, серебристыми переливчатыми глазами. К ее лапке был привязан кусок пергамента.
Неизвестный почерк, синие чернила: «Удачи». Всего лишь одно слово. Ни подписи, ни чего-либо другого, что могло бы указать мне на отправителя.
Мой интерес разыгрался не на шутку. Я уже было повернулась обратно к сове, но та улетела раньше, чем я могла передать с ней ответ...
***
Роджер Дэвис собрал нас в раздевалке в последний раз перед выходом на поле:
– Пуффендуйцев мы в любом случае побьем. Тем более с такой хорошо подготовленной командой. Я знаю, что вам всем приходилось, мягко говоря, не очень хорошо, но нам и не нужна легкая победа. Нам надо набрать как можно больше очков и сильно оторваться от пуффендуйцев в счете, вырваться вперед, пока это возможно. Тогда шанс выигрыша в этом году для нашего факультета увеличится. Удачи всем!
Эти слова ничуть меня не воодушевили. Наверное, потому что искренность в его пожеланиях отсутствовала...
***
Это была моя первая игра. Разумеется, было страшно. Я не помню, как вышла на поле – я была сосредоточена на матче.
На трибунах собралась вся школа. Даже профессор Дамблдор пожаловал на квиддич.
Матч вела Луна Лавгуд – когтевранка, как и я. Из нее вышел достаточно специфический диктор...
Ну, что ж. Первые пятнадцать минут матча прошли весьма и весьма удачно, разумеется, для нашей команды – вратарь пуффендуйцев Захария Смит уже пребывал в нокауте, благодаря моему бладжеру. Это мое действие сопровождалось длительными овациями на трибунах Когтеврана.
– Двести десять – девяносто. Ведет Когтевран, – объявила Луна после очередного броска Майкла Корнера.
Прошел примерно час от начала игры. Роджер махнул Чжоу, что пора ловить снитч.
Все это время она гоняла ловца пуффендуйцев Пола Саммерби по всей площади поля, что ей прекрасно удавалось. Говорят, что после Седрика Диггори в Пуффендуе не было достойных ловцов.
И вдруг что-то сильно стукнуло меня в затылок: я падаю с метлы и вижу, только как Чжоу хватает правой рукой золотой шарик, пытающийся улететь дальше...
«Это конец. Победа...» – после этой мысли мир окунулся в темноту.
***
– Где я? – скорее, это было первое, что пришло мне на ум, потому что на самом деле меня больше интересовало, где моя команда и почему я не на поле.
– Мисс Дерет, Вы находитесь в больничном крыле, – спокойный голос прозвучал прямо надо мной.
– В каком еще крыле? Я же была на поле... – я все равно не понимала, что происходит.
– Мисс Дерет, Вы в лазарете. Вы упали с метлы во время матча – мисс Турпин промахнулась, и бладжер сбил Вас. К счастью, высота была небольшая и Вы не пострадали.
– Что со мной?
– Вы пролежали без сознания несколько часов. – объяснила мадам Помфри.
– Сколько сейчас времени? – вопросы сами с собой слетали с губ.
– Четверть седьмого.
И как мадам Помфри не надоели мои вопросы? Порой я сама удивлялась своей настойчивости, надоедливости и иногда даже бестактности.
Я попыталась встать, но у меня начала жутко кружиться голова.
– Мисс Дерет. Не вставайте, пожалуйста. – предупредила медсестра.
– Но я хочу увидеть свою команду...
– Они уже к вам заходили, – оборвала она меня, – я им сообщила, что Вы находитесь в бессознательном состоянии. Мистер Дэвис просил меня Вам передать, что Вы великолепно играли. Ваша команда выиграла со счетом триста семьдесят – девяносто.
Я долго пыталась понять, что же значат эти слова... Для меня – совершенно ничего.
– Что-нибудь не так? – мадам Помфри была все еще обеспокоена моим состоянием.
– Нет-нет, – быстро ответила я.
Женщина кивнула и после некоторого молчания встала, чтобы вернуться в свой кабинет.
– А ко мне никто больше не заходил? – вдруг пришло мне в голову.
– Я никого не пускала сюда. Лазарет был закрыт. Так что я не могу Вам точно сказать...
– Спасибо, – грубо прервала ее я.
– ...но Вам записка. – поспешно сообщила мадам Помфри.
– Да? – сама представить себе не могу, какое же у меня было тогда выражение лица.
– Правда, неизвестно от кого оно...
«А это уже интересно!» – быстро пробежала шальная мысль.
– Дайте мне ее, пожалуйста, – вежливо попросила я.
– Конечно, – произнесла она и передала мне обрывок пергамента.
Тот же неизвестный почерк, те же синие чернила: «Выздоравливай». Только лишь одно слово и снова без подписи.
– Спасибо, мадам Помфри...
***
Утром воскресенья меня выписали из лазарета, хоть медсестра считала, что мне стоит остаться еще на день. К счастью, Ориане удалось убедить ее, что в этом нет нужды.
Но, видимо, подруга успела пожалеть о своих действиях уже следующим утром. В понедельник за завтраком я снова встретила Джимми Пикса:
– Привет, – он улыбался.
– Привет.
О, Мерлин! Как же заразительна эта улыбка.
– Как ты... себя чувствуешь?
– Намного лучше, спасибо – голова в порядке, – я усмехнулась.
Я была рада с ним разговаривать. Это было гораздо лучше, чем слушать то, что «передавал мистер Дэвис», или выслушивать постоянные истерики и жалобы Орианы...
Мы с ним могли бы болтать хоть весь завтрак или даже весь день, но я почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд и вспомнила, что мне надо было идти на занятия...
Глава 4. «Зеркало Жизни»Глава 4. «Зеркало Жизни»
Рональд Уизли сидел в общей гостиной Гриффиндора и занимал себя исключительно тем, что без конца и начала отчитывал веселящихся первокурсников за «слишком шумное поведение» и «чрезвычайно громкий смех».
Ну, что поделаешь, если твоего лучшего друга, подругу и даже младшую сестру, не говоря уже о Невилле Лонгботтоме, пригласили в этот чертов Клуб чертовых Слизней?!
Такой вопрос возникал у рыжего гриффиндорца каждый раз, когда все четверо: Гарри, Гермиона, Джинни и Невилл – уходили на вечеринку так называемых «Слизней».
И ответ всегда был только один: радоваться тому, что тебе не приходится точно так же тухнуть там в противной компании скучных студентов – в большей степени, отвратительных и ужасных слизеринцев, конечно, – и самого Слизнорта, основателя этого Клуба и в прошлом декана ненавистного факультета.
Рону уже порядком надоели эти частые и всегда бессмысленные посиделки у старика Слиззи – так его прозвали не то когтевранцы, не то слизеринцы. Бедный Гарри постоянно пытался найти хоть какую-нибудь вескую причину, по которой бы он не мог прийти на очередной «вечер», как это называл сам профессор Слизнорт. Рон был несказанно рад: лучше пропадать на тренировках с Гарри, пусть и не тренировках, но все же с лучшим другом, чем самостоятельно пытаться спрятаться в стенах замка от хихикающей мисс Браун, которая всегда преследовала его, куда бы он ни пошел.
Конечно, Рону нравилось женское внимание – это льстит любому парню его возраста. Но все-таки иногда это надоедало.
Все же лучшая ложь основана на зерне правды: хоть они с Гарри и не тренировались – вместе убегать от Лаванды намного веселее. Однако ему не хватало чего-то… Точнее, кого-то. Рон Уизли и Гермиона Грейнджер снова поссорились в пух и прах. Все свое время гриффиндорка выполняла обязанности старосты, помогала Джинни, не пропускала ни единой вечеринки у Слизнорта или же проводила бесчисленные часы за любимым занятием – чтением…
И Рон, и Гермиона – оба настолько упрямы, что даже Гарри не удавалось их помирить. Хотя Рон не мог не общаться с Гермионой – она была ему слишком дорога, чтобы просто отпустить ее…
Рональд Уизли негодовал. Сидеть в шумной гостиной не было сил. Захотелось просто походить по замку и подумать о жизни...
***
«Уже настолько хорошо знакомые коридоры...» – проплыла ленивая мысль.
Шестнадцатилетний Уизли знал наперед, в какую сторону повернет та или иная лестница и куда она приведет его. Казалось, он обошел весь Хогвартс вдоль и поперек, изучил всевозможные этажи и коридоры за прошедшие годы, знал все тайны древнего замка.
Но в нем еще столько секретов, которые не под силу открыть самому обычному школьнику в одиночку.
В тот понедельник, 1 декабря, выпал первый снег – он запоздал так же, как и осенние дожди. Приближалось Рождество... А вместе с ним и Рождественский Бал. И снова надо кого-то приглашать, потому что идти без пары – значит принять свое поражение, а-ля «я без девушки – никто не захотел со мной идти».
Помнится, в первый раз, на четвертом курсе, Рон Уизли сопровождал на Бал Падму Патил – однокурсницу-когтевранку. Хотя, то был Святочный Бал – традиционный вечер перед Рождеством в год проведения Турнира Трех Волшебников. Он был обязателен для посещения (не турнир, разумеется, а бал!). Но в прошлом году ему все-таки удалось уехать домой на день раньше, чем планировалось.
Он знал, что в этот раз его приглашения с нетерпением ждет Лаванда Браун. Но он хотел пойти с другой девушкой. К сожалению, Гермиона Грейнджер уже нашла себе партнера… Но Рон не мог не думать о ней.
А теперь еще прибавилось забот. В этом году профессор Дамблдор сжалился над третьекурсницами и, видимо, решил поиздеваться над старостами. Он допустил весь третий курс на Рождественский Бал – еще одна группа детского сада, за которой придется проследить...
«Но ничего... Как-нибудь выкрутимся» – Рональд Уизли не унывал.
Он повернул за угол и чуть не врезался в кого-то. Судя по красно-золотой форме, этим кем-то был гриффиндорец. Рон узнал в нем загонщика своей команды – это был третьекурсник Джимми Пикс. Мальчик держал в руках книгу «Квиддич сквозь века», которую они с Гарри прочитали в свое время то ли на втором, то ли на третьем курсе. Но на лице его не было никаких эмоций, только усталость.
«Наверное, сказались бесконечные тренировки...» – подумал он.
И действительно, тренировки теперь становились все длиннее, продолжительнее, а в связи с приближающимися матчами и чаще.
«Гарри – настоящий изверг» – неожиданно проплыла следующая мысль.
Рон не привык видеть хмурое выражение на вечно улыбающемся лице. Но улыбку теперь можно было увидеть в очень и очень редких случаях. Рон наблюдал эту улыбку не на тренировках, не в гостиной Гриффиндора, а только когда Джимми видел девчонку из Когтеврана... Она была загонщицей в сборной своего факультета. Да и просто хороша собой.
Странно, но вратарь Гриффиндора смог это заметить только после матча, хотя еще на отборочных испытаниях когтевранцев смеялся над тем, как они с Гарри обсуждали ее качества загонщика. На самом деле, ее небольшой рост оказался очень полезной характеристикой в квиддиче, что она и показала в ноябрьской игре с Пуффендуем.
За прошедший месяц Джимми улыбнулся всего лишь несколько раз в присутствии своего старосты. Но эти улыбки были предназначены только ей.
Пикс смотрел на вратаря команды своего факультета уже, наверное, минуты три или четыре, но тот настолько глубоко погрузился в свои мысли, что даже не услышал извинений в свой адрес...
– А, что? – вдруг опомнился шестикурсник, – Ой. Джимми, прости...
– Ничего. Только я извинился еще несколько минут назад, но к несчастью, ты меня не слышал, – в голосе мальчика слышался сарказм, что казалось таким странным явлением.
– Извини. Я просто задумался... – Рон терялся в своих мыслях. Откашлявшись, он сменил тему: – Читаешь «Квиддич сквозь века»? Я читал это. Классная книга.
– Ну, да, – Пикс явно не был расположен к дружелюбной беседе.
– Хм... Я, пожалуй, пойду, – закончил разговор староста, – удачи.
Джимми сделал шаг вправо и пошел по направлению к лестничному пролету. Рон немного постоял и двинулся дальше.
Бесконечные коридоры переливались в другие, такие же бесконечные и древние, точно так же, как и мысли в голове шестикурсника: одна за другой они появлялись и снова исчезали, сменяя друг друга с неимоверной скоростью.
Внезапно шестикурсник остановился. Он был на восьмом этаже: шел по узкому коридору, ведущему к огромному гобелену Варнавы Вздрюченного, напротив которого располагался вход в Выручай-Комнату, где в прошлом году проходили тайные собрания Отряда Дамблдора.
«Сколько же времени прошло с тех пор?» – спросил сам у себя Рон.
А с тех пор прошло всего лишь полгода. Этих собраний многим действительно не хватало. Все-таки было жаль, что ОД не возродилось вновь.
Но перед ним была дверь, которую он никогда раньше не видел за почти шесть лет обучения в этой школе. На широкой двери из красного дерева были вырезаны витиеватые узоры, а бронзовая ручка имела странную, но весьма благородную форму. Казалось, это самая древняя дверь во всем Хогвартсе, да и самая древняя дверь, какую Рон когда-либо видел в своей жизни.
Сначала в голове гриффиндорца промелькнула случайная мысль о том, что это и есть Выручай-Комната, но ее сменила другая:
«Ведь до Комнаты еще идти и идти, и тем более ты ее, Рон Уизли, не вызывал!»
Он заглянул внутрь: комната была залита мягким лунным светом, а серебристые блики играли на потускневших от времени золотых и таких же серебряных предметах. Напольные часы, стоявшие прямо напротив двери, не показывали времени: на них было слишком много стрелок, и все они вращались с различной скоростью, не издавая при этом ни единого звука.
В комнате никого не оказалось, и после двухминутного топтания за странной дверью Рональд Уизли все-таки решился зайти внутрь.
За окнами ослепительно сиял снег; занавески слегка развевались от едва заметного ветра, проникшего в помещение вместе со старостой; рядом с «часами» стоял стол со стопкой книг, слегка запылившихся, вероятно, от долгого их здесь пребывания; все золото и серебро где только не находилось: предметы стояли, лежали, висели... – таинственная обстановка комнаты восхищала гриффиндорца. Но еще больший восторг у него вызвало огромное зеркало высотой до потолка.
Зеркало – оно стояло посреди волшебной комнаты. Зеркало... до боли знакомое. Зеркало, которое он уже видел один раз в своей жизни. Пять лет назад оно стояло в совершенно другом месте: в давно не использовавшемся классе, где старые пыльные парты и стулья были сложены друг на друга. Тогда Зеркало казалось чужеродным или даже лишним в помещении.
Да, обстановка изменилась. Но Зеркало оставалось тем же, каким было, независимо от времени. В таком окружении красота и величие его только увеличивались: лунный свет играл по золотой раме, а орнамент переливался.
Зеркало Еиналеж – не просто стекло с отражением в красивой раме.
«Еиналеж еечярог еомас ешав он, оцил ешав ен юавызакоп я» гласила выгравированная надпись в верхней части волшебного Зеркала, и Рон помнил ее все те годы, что провел в Хогвартсе.
Зеркало, отражающее самые сокровенные желания и надежды человека… Это одновременно приводило и в восторг, и в ужас.
Тогда, будучи на первом курсе, он видел себя в Зеркале первым учеником школы, капитаном сборной факультета по квиддичу, окруженным множеством кубков и превосходящим всех своих старших братьев, вместе взятых... В этом заключалось его счастье, его мечта пять лет назад.
Сейчас же он видел в Зеркале Себя таким, какой он был сейчас, в эту самую минуту. Но что-то было другим... Подойдя поближе к своему отражению, он увидел Себя, на лице которого играла счастливая улыбка. Рядом появились двое лучших друзей – Гарри и Гермиона так же радостно улыбались, стоя по бокам от друга. Этого действительно было достаточно, чтобы осчастливить Рона Уизли. Быть с друзьями...
Но что-то все равно его мучило. И только тут он заметил в отражении у себя за спиной двух людей, стоящих рядом. Лица их невозможно было рассмотреть, они были какими-то размытыми в отражении, практически незаметными. Но все же кого-то они напоминали гриффиндорскому старосте. Но вот кого?..
***
Я наконец-то возвращалась с тренировки. Ориана побежала в Большой Зал, сбивая с ног других студентов, – удивительным образом квиддич не сбил ей аппетит в этот вечер.
На улице был жуткий снегопад – в волосах был снег, на форме был снег, в прутьях метлы тоже остался снег… Я ужасно замерзла. Уже стемнело, но Дэвис отпустил только младшекурсников:
«У нас и так тренировки проходят редко! Тогда старшие курсы останутся, а вы идите… Снейп у них завтра… Поднимаемся!»
Пару этажей наверх, направо, налево, еще раз налево, мимо библиотеки, снова вверх по лестнице, несколько коридоров, в одном из которых желтыми глазами сверкнула миссис Норрис, поворот и лестница… Я уже подошла к проходу в общую гостиную когтевранцев, как вдруг увидела удаляющуюся фигуру в другом конце коридора. Растрепанные волосы и широкие плечи напомнили мне Джимми Пикса.
«На следующих выходных играет Гриффиндор со Слизерином» – вдруг меня осенило.
Еще несколько шагов к концу коридору, немного рассеянная походка, в руках книга… За углом мелькнула черная мантия и практически сразу же исчезла.
– Что-что? – я вдруг всполошилась.
Орел на полотне повторил свою загадку во второй раз:
– Когда огонь во мне – я холодно.
В лице любви своей меня ты не увидишь.
Даю тебе не больше, чем должно...
Хоть владею всем, я не храню то вольно.
Ответ пришел в голову мгновенно:
– Зеркало... зеркало жизни?
– Верный ответ, – пророкотал орел.
Проем открылся, и я зашла в теплую, уютную гостиную...
Глава 5. «Чудесное время – время чудес»Глава 5. «Чудесное время – время чудес»
24 декабря. Долгожданный день – последний учебный день в семестре. А уже на следующий день я должна была вернуться домой, к родителям в Хай-Джимблтон. Мы жили в пригороде Лондона – мама с детства не любила шумные городские будни и эту невозможную суету, а мне, видимо, эта неприязнь передалась по наследству.
Мой отец – Марк Дерет – работает в Министерстве Магии в отделе обеспечения магического правопорядка, наряду с мракоборцами, а мама – Сандра Дерет – занимается изучением зелий, своим хобби, всю жизнь.
Последний день перед Рождеством предвещал много хороших вещей. Во-первых, в этот день отменялись все послеобеденные пары, хотя перспектива провести практически все утро в сырых, промерзших насквозь подземельях у Снейпа ни у кого не вызывала положительных эмоций. Во-вторых, вечером намечался торжественный пир в честь наступающего праздника, после чего старшие курсы – а в этом году и третьи вместе с ними – шли на Рождественский Бал, а младшие оставались в своих гостиных на произвол судьбы, то есть без деканов, преподавателей и даже старост (лично мы – Ори, Кэти, Лора, Анжела и я – собирались устроить в женской спальне девичник по маггловским традициям, на что нас вдохновила Кэти, ведь ее мать – маггла). А в-третьих, ночь перед Рождеством чревата проявлением чудес и раскрытием тайн.
Я проснулась самой последней в нашей спальне. Одно это предвещало необычный день – я всегда вставала первая. И всегда – значит без исключений.
Солнечные лучи пробивались сквозь шелковые синие и голубые занавески, придавая им все более схожий с небом оттенок. Я любила рассветы еще с детства. Для меня они знаменовали начало нового дня: новые мысли, новые переживания, новые эмоции, новые открытия, новые тайны, новые надежды и всё новые познания...
Закат превращал все Новое в Старое: подводил итог открытиям, оставлял мысли и эмоции в прошедшем дне, лишал всяческих надежд… Но переживания мучили ночью все с новой силой, а темными вечерами разбивались мечты.
***
Когда я спустилась в факультетскую гостиную, оказалось, что все столпились у доски объявлений: кто-то возмущался, кто-то смеялся, кто-то вообще только что спустился и не понимал, что, собственно говоря, происходит.
Я быстро обнаружила Ориану – она всегда была в центре событий.
– Что происходит? – я стояла в недоумении, пытаясь разглядеть то, что висело на доске и не давало покоя когтевранцам.
– Поменяли дату следующего матча, – без эмоций ответила подруга.
Толпа понемногу отступила, и я, наконец, смогла рассмотреть то, что произвело настолько странное впечатление на всех. Следующий матч был назначен на вторые выходные после рождественских каникул: 17 января играла сборная Слизерина, две недели назад разгромленная гриффиндорцами за минимальное время со счетом двести – сорок, против сборной Пуффендуя, которой с нижней позиции рейтинга школы по квиддичу вообще никогда не удавалось подняться.
«Да, у пуффендуйцев шансов ноль…» – сокрушенно подумала я.
***
Большой Зал выглядел потрясающе. Здесь стояло двенадцать гигантских пихт: одни поблескивали не успевшими растаять сосульками, другие сияли десятками, нет, сотнями прикрепленных к огромным ветвям рождественских свечей; на деревьях оседали свеженаколдованные профессором Флитвиком золотые и серебряные шары; на стенах в Зале и во всех коридорах замка висели традиционные венки из белой омелы и ветвей остролиста. Многие студенты натянули на себя красные рождественские колпаки, но, как оказалось, «в учебное время носить что-либо, кроме прописанной формы, запрещено», почему колпаки, повинуясь заклинаниям преподавателей, отправлялись в кабинеты деканов.
Есть не хотелось, но все-таки я схватила тост с клубничным джемом, зная, что не выживу без еды до обеда, и помчалась вниз по лестнице в подземелья на урок Защиты от Темных Искусств.
На уроке Снейп дал нам престранное задание: мы приступили к рассмотрению инферналов, хотя в пособии «Темные Искусства: базовые понятия и основы самозащиты. Курс второй» о них даже не упоминалось.
Он не стал нам говорить о войне в мире волшебников, он нас предостерегал:
– В прошлом Темный Лорд использовал инферналов. Разумно исходить из предположения, что он прибегнет к этим существам вновь…
И весь урок мы слушали длинную и монотонную лекцию о чудных (*неважно, где поставить ударение: и то, и другое в меру верно – прим. автора*) мертвецах, призванных служить темному волшебнику… И конечно же, сэр Северус Снейп, милейшее создание, не сжалился над бедными второкурсниками, только что выслушавшими противнейший рассказ, – хотя, собственно, зачем ему жалеть нас и почему мы должны быть предметом его переживаний? – и задал нам наиподробнейший конспект об инферналах, их облике, отличительных чертах, происхождении, свойствах и целях существования. Осталось только перерыть всю библиотеку и получить доступ в особую секцию, чтобы достать эту чертову информацию…
Повезло тем, кто записывал конспект урока, но таковых на нашем курсе не оказалось – все в преддверии праздника дали отбой учебе.
Со звонком мы резво умчались из ледяных подземелий.
***
Второй парой в этот день были зелья – вторая из страстей Северуса Снейпа. Но так как в этом году ему отдали Защиту от Темных Искусств, за преподавание которой он так отчаянно боролся все те годы, что проработал в Хогвартсе, пост зельевара школы занял один из его предшественников – Гораций Слизнорт.
В отличие от уже упомянутого Снейпа (*неизвестно, где он находится, но наверняка он уже несколько раз перевернулся – прим. автора*) он любил тепло и предпочел перенести все рабочие предметы и инструменты на пару этажей повыше, так что на его занятиях никогда не было холодно, и никто не жаловался.
На уроке мы готовили Раздувающий раствор – не самое трудное зелье, на мой взгляд. Однако взрыв в классе привел бы к катастрофическим последствиям: от растягивания вещей до раздувания частей тела в размере, что никого бы не обрадовало.
Примерно через час Гораций Слизнорт прошелся по рядам, чтобы посмотреть на общую картину того, что вышло в классе. Зелье Анжелы Стоун он смерил равнодушным взглядом, а на неудавшийся раствор Стэнли Баэртона – моего однокурсника, мечтавшего стать загонщиком, – произнес следующую фразу:
– Мистер Баэртон, Вы явно переборщили с сушеными пауками и недоборщили со стараниями. Работайте, пожалуйста, внимательнее.
Затем он прошел мимо меня. В его взгляде читался восторг:
– Мисс Дерет. Я бы попросил Вас остаться после занятия, – и с этими словами он двинулся дальше.
Недоуменные взгляды тут же метнулись ко мне, но долго не задерживались и вновь вернулись к котлам с кипящей жидкостью.
Еще через полчаса мы сдали свои пробирки с получившимися зельями, и все мои однокурсники выбежали из кабинета с счастливыми возгласами, а мне пришлось остаться.
– Мисс Дерет! У Вас, у единственной со всего второго курса, получился Раздувающий раствор, поделитесь же своим успехом! – неожиданно заговорил профессор Зельеварения.
– Эмм… – я уже было начала свою насыщенную речь, но Слизнорт вновь завел свое.
– У Вас в роду случайно не было известных зельеваров? Хм, Игнатиус Ван Дерек… Нет, не то… – начал он размышлять вслух.
– Прошу прощения, – прервала его я. – Моя мама занимается изучением зелий… Но в девичестве у нее была другая фамилия, нежели сейчас, – пояснила я.
– Несомненно! – с интересом восклицал он.
– Сандра Фолл, если Вам это о чем-нибудь говорит… – я не была уверена в том, что они знакомы.
– Конечно-конечно! – закричал Слизнорт. – Мисс Дерет! Что же Вы молчали все эти месяцы? – воскликнул он, – Я знал Вашу мать, еще когда она училась в Хогвартсе… Она же училась на моем факультете. Какая была ученица… – зельевар увлекся своими воспоминаниями.
В голове полная несуразица. Недоумение переполняло чашу разума, терпение слушать его рассказы мгновенно улетучилось, да и желания вообще-то не было.
– А, да. Конечно… – поспешно добавила я.
– О! Приходите сегодня на рождественскую вечеринку! Там соберутся самые выдающиеся студенты Хогвартса… И я очень рассчитываю, что Вы вступите в Клуб Слизней! – и дальше он распинался про неких «Слизней».
Я была крайне удивлена таким предложением. Идти, не идти… Но как отказать воодушевившемуся профессору?
Но этого Слизня надо было остановить:
– Да, ладно… – я замялась и, не зная, что еще ответить, согласилась, – я приду.
***
К счастью ли, к сожалению, но после обеда занятий не было – не пришлось идти на урок Травологии и мерзнуть рядом с теплицами. Вместо этого, мы все равно пошли на мороз: небо было необычайной голубизны, а солнце сияло ярче, чем в любой другой день.
Мы с Орианой и Кэти Маррен заколдовали слепленные снежки, и те гонялись за нашими однокурсниками, то и дело поддавая им по затылку, после чего у нас состоялась настоящая битва с пуффендуйцами: мы завалили снегом Розу Целлер, Карен Фурман и Дору Клэйтон.
Мы вернулись в общую гостиную Когтеврана только в пять часов. Едва мы зашли, Лора позвала нас сыграть по партии в волшебные шахматы. Вот чем она действительно отличалась от остальных – ее было невозможно обыграть. Лора говорила когда-то, что все детство она провела в обнимку с шахматной доской. Но ее лучшая подруга, Анжела, этого интереса не разделяла.
Когда наконец Лора поставила мне шах и мат, мы все, уже вчетвером, направились в спальню, натягивать парадные мантии. Анжела уже была готова. Но что-то было не так: лицо моей однокурсницы было жутко недовольным, и она все время дергала подол своей мантии. Оказалось, что у нее в сумке осталась вторая пробирка с Раздувающим раствором и она случайно пролила его на свою новую мантию. И так получилось, что с одного края она стала намного длиннее, чем с другого.
К счастью, зелья настолько несложного состава легко удаляются из одежды:
– Экскуро, – негромко произнесла я.
Мантия мгновенно избавилась от раствора и его последствий, приняв свой первоначальный вид.
Анжела улыбнулась.
***
Ровно в шесть часов мы все спустились в гостиную. Там собралась куча народу: даже больше, чем утром у доски объявлений. Нам еле-еле удалось выбраться из факультетской гостиной, и без того переполненной сияющими старшекурсницами в разномастных платьях и мантиях. И тут же мы помчались в Большой Зал, потому что уже не было ни терпения, ни сил ждать и невероятно хотелось есть.
У входа в Большой Зал постепенно собирались студенты старших курсов. Среди них я увидела Чжоу Чанг и Роджера Дэвиса, что для меня уже не было удивительным после того разговора два месяца назад; нервно смотрящего на них – а скорее, на Дэвиса – Майкла Корнера в паре с Мариэттой Эджком, вечно хихикающей подружкой Чжоу, – видимо, Майк все еще не мог простить Роджеру то, что Энтони не попал в команду; стоявших рядом с Корнером Драко Малфоя и Пэнси Паркинсон – слизеринские старосты всегда и везде появлялись вместе, – Малфой, судя по злобному выражению его аристократического слизеринского лица, бросался колкостями... в Гарри Поттера?
Неужели это Поттер? Никто бы и не подумал, если бы не всегда выдающий его с потрохами шрам в виде молнии.
Подросток в парадной мантии красивого бутылочно-зеленого оттенка, который прекрасно подчеркивал цвет его глаз, держал под руку – вот уж кого точно ни с кем не спутаешь – Луну Лавгуд, диктора школьных матчей по квиддичу. Причудливое голубоватое платье великолепно смотрелось с синей когтевранской мантией, а серебристые волосы были уложены чрезвычайно необычным способом.
Недалеко от этой интересной парочки стоял извечный друг Поттера. Рональд Уизли в сиреневом галстуке со своей подругой Лавандой Браун в сиреневом платье (ведь сиреневый – любимый цвет Лаванды) – оба счастливо улыбались.
А прямо за ними были Гермиона Грейнджер и... Кормак Маклагген?! Если верить словам Анжелы, то гриффиндорки бились за него похлеще, чем за Дэвиса когтевранки...
Поток моих мыслей остановило открытие Большого Зала. Колоссальных размеров дубовые двери распахнулись и, наконец, впустили голодных студентов (*они, наверное, первым делом побежали к преподавательскому столу и схватили Дамблдора, привязали его к чему-нибудь, совершили парочку обрядов, потанцевали вокруг него а-ля русский народный «Каравай» и съели его, оставив одни рожки да ножки – прим. автора*). Когда все расселись по местам, – а в этот вечер разрешалось сидеть за любым столом вне зависимости от принадлежности к тому или иному факультету, – директор встал из-за преподавательского стола:
– Дорогие студенты Хогвартса! Еще один семестр закончился, а уже завтра Рождество. Поздравляю Вас. И еще одно слово прежде, чем я сяду: ешьте! – Дамблдор всегда отличался интересными выступлениями.
В бронзовой посуде мгновенно появилась долгожданная еда. Рождественское меню было превосходно! На столе присутствовали самые разные блюда: от пирога с патокой до бланманже. В воздухе витали сотни золотых шаров и тысячи рождественских свечей, играя бликами на украшениях, мишуре и бокалах. За факультетскими столами велись различные разговоры. И почти все время Зал смеялся.
Когда все наконец наелись, Дамблдор вновь поднялся:
– Ну, что ж? А теперь объявляется Рождественский Бал! – директор махнул рукой, и в Зале тут же исчезли все столы (*студенты, пару минут назад мирно сидевшие и беседовавшие о чистоте волос уважаемого профессора Снейпа, грохнулись задницами на пол, потому как стулья Дамблдор так же позаботился изничтожить, как и столы: мне жаль Снейпа – прим. автора*). – Младшекурсники могут покинуть нас, и им я желаю счастливого Рождества. Остальных приветствую на Балу! Веселитесь!
Я поплелась с однокурсниками в башню Когтеврана – ведь до вечеринки оставалось еще два часа...
***
Время в гостиной пробежало, как ненормальное, быстро... Стрелки на часах указывали без четверти девять, и я решилась пойти к Слизнорту. С подругами мы условились начать свои деяния после полуночи – к этому времени я должна была вернуться с вечеринки.
Хотя однокурсницы не одобряли эту затею, я вышла из проема и побрела к профессору зелий.
Повернув за угол грубо обработанного камня, я вдруг заметила развевающиеся синюю и бутылочно-зеленую мантии. Видимо, Гарри Поттер и Луна Лавгуд и были этими «выдающимися студентами». Хотя о Луне такого сказать было попросту нельзя.
За ними стояли Гермиона Грейнджер и Кормак Маклагген. Я видела, как они остановились. Гриффиндорка, похоже, кого-то отчитывала. Подойдя поближе, я увидела такие знакомые растрепанные волосы и проницательные карие глаза, которые с равнодушием смотрели на Грейнджер, – это был гриффиндорский загонщик! Каково было мое изумление, когда я это осознала...
«Хм... Знаешь, стоять здесь и пялиться на них, по меньшей мере, глупо.» – подсказал здравый смысл, и я двинулась к группе гриффиндорцев.
Теперь же я могла отчетливо слышать, как гриффиндорская староста пыталась выяснить у уставшего третьекурсника, что он здесь делает, почему не был на ужине и где был во время Бала... Пикс меня еще не заметил.
Я осмотрелась вокруг: они же все шли парами на эту вечеринку!
Я не понимала, что я делала и зачем, но я это сделала:
– Джимми! – воскликнула я, – Прости, я, наверное, заставила тебя ждать – мне пришлось задержаться в гостиной... У тебя все в порядке?
Этой речью я добилась того, что бедный гриффиндорец потерял дар речи.
– О, привет, Гермиона! – я улыбнулась самой естественной улыбкой, на какую была способна в тот момент.
«Джей, что за отвлекающие маневры?!» – кричал внутренний голос.
Гриффиндорцы были в замешательстве.
«Слава Мерлину, что хоть не вслух с собой разговариваю...» – еле сдерживая смех, я вновь взглянула на Гермиону.
– Э-э-э... П-привет, – с сомнением в голосе произнесла староста.
Она явно меня не знала. Да и откуда она могла обо мне слышать?
– Прошу прощения, я не представилась... – поспешно оправилась я. – Я Джей Дерет со второго курса, загонщица Когтеврана.
Тут я поняла, что пора убегать... А то подозрительно подозревающий вид гриффиндорки меня ничуть не вдохновлял на счастливые мысли.
– Джимми, пойдем, – улыбаясь, потянула я его за собой. Затем обернулась и помахала Гермионе: – Пока!
Когда мы отошли на безопасное расстояние от группы гриффиндорцев, Джимми остановился.
– В чем дело?... – спросила я и тут же поняла свою ошибку. Ведь все очевидно.
– Что ты, черт возьми, творишь? – он был и удивлен, и раздражен, и, возможно, обижен моими действиями, но улыбку сдержать не мог, благодаря чему угроза растворялась в его голосе.
– Хм... Во-первых, я иду на вечеринку к Слизнорту, который умудрился меня позвать сегодня утром; во-вторых, я иду с тобой, если ты не возражаешь, – положено же идти с партнером, которого у меня нет... В-третьих, я тебя спасаю, идиот! – я уже смеялась.
– То есть мы идем к Слизнорту?! – переспросил он.
– О, Мерлиновы панталоны! Да, мы идем на вечеринку к Слиззи. Тебя это устраивает?
Теперь уже смеялся он.
С таким собеседником скучать вечером не пришлось: Джимми все время веселил меня и не давал покоя своими невероятными шутками. Кормак чуть не подавился какой-то дрянью, а Луна изучала неких мозгошмыгов...
Я ловила на себе взгляды со стороны Гермионы Грейнджер, что нельзя было назвать странным, и Джинни Уизли, которая пришла вместе с Дином Томасом.
Около одиннадцати часов мы с Джимми покинули Слизнорта и компанию и пошли гулять по замку. Как ни странно, но мы обсуждали квиддич. Он рассказывал мне о Гарри.
Но вдруг появилась причина, прервавшая наш разговор, – причиной явился Рон Уизли:
– Джимми?.. Э-э... Что ты здесь делаешь? – на лице старосты было искреннее удивление.
– Я иду в башню Гриффиндора, – будничным тоном ответил Джимми.
– Всем младшекурсникам... – начал было Рон.
– ... уже давно надо быть в своих гостиных... – продолжил Джимми, закатывая глаза.
– ... но мы были на вечеринке у Слизнорта. – закончила я.
– А приглашения? – спросил Рон.
– Пригласили меня, а я позвала с собой Джимми. – объяснила я.
– Гм... Ясно. – недовольно пробурчал он.
Я уже собиралась повернуть в сторону башни Когтеврана, но Джимми пошел за мной. До нас донесся возглас гриффиндорского старосты:
– Джимми, куда ты, черт побери, направился?!
– А разве по правилам этикета не следует проводить даму? – весело крикнул Джимми.
Мы бежали и смеялись... Но у гостиной Когтеврана, к сожалению, пришлось остановиться.
– Спасибо тебе. – сказал он после минутного молчания.
– За что?
– За то, что ты дважды за этот вечер избавила меня от неприятных разговоров со старостами... – ответил он.
– Пустяки... – я отмахнулась.
– Ничего не пустяки! – воскликнул Джимми.
– Ерунда все это! – я попыталась переспорить упрямого гриффиндорца.
– Ну, не каждый же день ты спасаешь сумасшедших гриффиндорцев, которые в приступе плохого настроения прямо перед Рождеством хотят пойти на улицу, вместо того, чтобы торчать на Рождественском Балу без пары или в одиночку в гостиной, несмотря на то, что там ледяной ветер и жуткий снегопад, и не думая о том, что они, а точнее он может заболеть воспалением легких, тем самым испортив себе все каникулы...
– Какого к черту гиппогрифа, ты несешь? – в бешенстве прервала его я.
– Я шучу! – он ухмылялся.
Внезапно из проема вышли Ориана и Кэти – мы с Джимми обернулись.
– Джей, мы тебя искали! Ты все пропустила! – грозным тоном объявила Ориана Эствуд.
Только через несколько секунд они обнаружили моего собеседника.
Никак не откомментировав его присутствие, подруга сказала:
– Ждем тебя внутри, – она захлопнула дверь.
Вновь повисло молчание. Тяжелое и неловкое молчание. Нехорошо вышло.
– Ладно, мне самому надо идти... А то Уизли, наверное, от злости стал еще краснее, чем волосы на его голове.
Я снова смеялась. Он улыбнулся и повернулся, чтобы уйти.
– Спасибо за вечер! – наконец воскликнула я.
– Тебе спасибо! – донесся до меня веселый голос.
Темная фигура скрылась за поворотом.
«А теперь меня ждут расспросы...» – с этой неприятной мыслью я зашла в свою гостиную.
***
Рон Уизли не понимал, почему ему не хотелось наказывать Пикса. Ведь отчитывание младшекурсников всегда поднимало ему настроение... Так он мог вылить негатив за его ненадобностью. Долго ждать прозрения не пришлось: загонщик сборной Гриффиндора сегодня вечером был по-настоящему счастлив.
А что может быть лучше, чем истинное счастье?
В эту ночь несколько человек заснули с мыслью о том, что чудеса все-таки существуют.
