Глава 1В детстве я очень любил играть в карты – и хоть мать признавала карты только в качестве пасьянсов, мой любимый непутёвый дядя Альфард научил меня покеру, бриджу и прочим замечательным играм, благодаря чему в Хогвартсе я никогда не оставался без денег. Но самой первой моей игрой стала «Ведьма» - простая и непритязательная, как одежда домашнего эльфа. В неё играют вдвоём – 36 карт делятся поровну между тобой и соперником и по очереди открываются. Чья карта выше, тот забирает себе её и карту соперника. Если карты выпадают одинаковые, они накрываются парой других рубашками кверху, а потом всё продолжается. Выигрывает тот, кто заберёт себе все карты соперника, но порой в Ведьму можно, как в квиддич, играть часами, днями, неделями…
И всю жизнь.
***
- И пожалуйста, Сириус, будь ангелом, - мама наклоняется ко мне и пристально смотрит в глаза.
Меня это порядком раздражает.
- Каким ангелом? – прищуриваюсь я. – Престолов, серафимом, архангелом? Их вообще девять, этих рангов ангелов, – моя бабка, Мелания Блэк, в девичестве МакМиллан, несмотря на чистокровность – истинная богобоязненная христианка, цитирующая мне Библию при каждой встрече.
Мама выпрямляется и явно желает ответить мне хорошим шлепком, но тут её лицо озаряет улыбка – с лестницы спускается Регулус.
- Ты чудесен! – она поправляет ему галстук, приглаживает волосы и целует в макушку.
Я специально волосы растрёпываю, но мать уже не обращает на это внимания – мы опаздываем, а опаздывать – не в привычке Блэков.
Очередной семейный ужин предсказуемо скучен. Я выскальзываю из-за стола не дождавшись сладкого и разрешения старших, пока они оживлённо обсуждают каких-то предателей крови. Как можно предать кровь, я до сих пор не понимаю – она же не человек!
Я убегаю в роскошный сад тёти Друэллы, больше похожий на лес и примечаю отличное дерево – с него можно устроить обстрел яблоками всех, кто проходит мимо. Я стаскиваю с себя ненавистный пиджак, ослабеваю ещё более ненавистный галстук и ставлю ногу на удобную нижнюю ветку.
- Занято! – раздаётся резкий голос сверху.
Я задираю голову. Моя старшая кузина Беллатрикс в ярко-синем платье сидит на одной из веток и ест яблоко. Ей четырнадцать, и я не понимаю, как такая взрослая дама может сидеть на дереве. К тому же я облюбовал этот обстрелочный пункт, поэтому грубо отвечаю:
- Только в туалете так отвечают – занято.
Она в долгу не остаётся:
- То-то я думаю, здесь не благоухает с тех пор, как ты пришёл.
Чертовка.
- Тебе не положено здесь сидеть, - заявляю я.
- Неужели? Это ещё почему? Потому что мне так сказал мой сопляк-кузен?
- Нет, потому что ты старушка. Тебя замуж скоро выдадут, а по деревьям должна лазать Нарцисса, как раз занятие для её возраста.
- Цисси? – фыркает кузина. – Да она если и залезет на дерево, то от страха не слезет – так и останется на нём жить. Совьёт гнездо…
- А ты?
- Что я? – нехотя спрашивает Белла.
- Не боишься высоты?
Она презрительно и высокомерно смотрит на меня.
- Хочешь, спрыгну прямо отсюда? Увидишь.
Я ей верю, потому что это Беллатрикс. Уж если она чего скажет…
- Конечно, нет, - отвечаю я. – Не верю, что тебе хватит смелости.
Она становится похожа на фурию, по крайней мере, в моём представлении.
- Никогда, слышишь, никогда, Сириус Орион Блэк, не смей называть меня трусихой!
Я не успеваю остановить её.
Леди не прыгают с деревьев, но Белла никогда не была леди, и мне это чертовски нравится.
Она только сжимает зубы, чтобы не крикнуть, когда понимает, что разбила коленку в кровь.
А потом в сад выходит мама, тётя Друэлла и начинается обычный спектакль с заученными фразами: «Сириус, это ты виноват?», «Сириус – ты позор рода!», «Сириус, как ты можешь быть таким несносным?!»
Мне всё равно, и Белле, похоже, тоже. Она торжествующе улыбается, видя в моём взгляде невольное восхищение.
Старшая кузина не-леди.
Ведьма Беллатрикс.
Мой персональный ад.
Глава 2. Видит Мерлин, я пыталась быть хорошей сестрой. Вальбурга, провожая этого кретина, моего кузена, в Хогвартс, попросила меня не как новоиспечённую старосту, а как родственницу, чтобы я присматривала за её старшим сыном. Конечно, я согласилась (фамилия Блэк немало значит для древних стен Хогвартса!), и именно это я и старалась вбить в черноволосую голову Сириуса с первых дней его пребывания в школе (конечно, после того, как улеглись страсти от его распределения на чёртов Гриффиндор).
Сначала он просто зевал, слушая. Потом понял, что меня это раздражает, и стал зевать ещё чаще. А ещё почёсываться, ёрзать на месте, строить мне рожи, всячески показывая, что ему всё равно.
Я не сдавалась.
Он тоже.
Так мы и вели непрекращающуюся войну, которая меня всё больше выводила из себя, а его, похоже, только забавляла. Конечно – не он же был старостой, ему плевать было на наказания, отработки и прочие последствия своих выходок. Я должна была «держать марку» и не позорить фамилию Блэков. Но однажды я не сдержалась – и было от чего!
На третьем курсе Блэк сотворил нечто, за что я была готова его убить – он наколдовал так, что как только я произносила слова «фамильная честь», мои волосы вставали дыбом. Не спорю, волшебство талантливейшее, и в любой другой ситуации я бы только порадовалась. Но я, Мерлин подери, староста!
- Придётся избегать этой фразы, Белла! – подмигнул мне родственничек, когда я впервые стала похожа на Медузу-Горгону.
Я не убила его на месте только потому, что не хотела привлекать лишнее внимание – в коридоре мы были одни, а слова «Авада Кедавра» незамеченными бы не остались.
Как бы там ни было, я лелеяла план мести целых девять часов. Да, для меня это долго.
В Хогсмиде царило тихое снежное царство. Сириус тут же потащился со своими дружками в «Кабанью голову». Я презрительно поморщилась и отправилась за ними, предварительно кивнув Снейпу, удивлённо смотревшему на меня. Руди молчал – он с первого курса стал моим верным рыцарем, поверенным во всех делах и затеях. Он знал, зачем я иду. Он обожал меня.
Почему я не осталась с ним, а попёрлась, как идиотка, за кузеном? В конце-концов, у меня выпуск через полгода, и я ещё долго не буду видеть эти наглые серые глаза, а слова «фамильная честь» можно и не произносить – мало, что ли, синонимов?
Они заказали огневиски. Я приподняла бровь – ещё более презрительно, чем всегда и, спрятавшись за соседним высоким столом, легко взмахнула палочкой.
Сириус отпил глоток.
Я усмехнулась.
Один из предметов нашей семейной гордости – чёрные волосы (Цисси – лишь исключение, подтверждающее правило) – завились в мелкие кудряшки и приобрели цвет молодой весенней листвы. Не в силах сдержать смех, я выскочила из паба на морозный воздух, громко хлопнув дверью.
Секундой позже дверь хлопнула ещё громче.
- Дура, тебе же сейчас хуже будет! - зеленоволосый Сириус наставил на меня палочку. Он был страшно зол и оттого ещё более смешон.
- А по-моему, тебе идёт. Не хуже, чем мне со всколоченной гривой, - парировала я. – Думаешь, я боюсь сопливого третьекурсница с зелёными волосами? Ты должен меня благодарить.
Он настолько удивился, что даже чуть опустил волшебную палочку.
- За что, Трикс?
Я пропустила мимо ушей ненавистное искажение имени (так меня называл только чёртов кузен) и вежливо пояснила:
- Ну, ты же открещиваешься от фамильной чести, вот я и решила – если ты не хочешь быть Блэком, возможно, стоит побыть, например, Грином?
Последние слова утонули в хохоте брата. Он согнулся пополам, забыв о том, что минуту назад собрался атаковать меня едва ли не Круцио.
И тут я поняла. Поняла, и чуть сама себя не круциатнула. Кретинка несчастная, я же сказала проклятое словосочетание – «фамильная честь».
Мои чёрные кудри взвились вверх, наверняка замечательно смотрясь на фоне сапфирового неба.
Я могла бы заклясть его или просто хорошенько пнуть, пока он ржал, как гиппогриф в брачный период.
Но затем представила, как мы выглядим со стороны.
И засмеялась сама.
Так мы и стояли – брат и сестра Блэки, глупые, хохочущие, растрёпанные, а кое-кто даже зелёный.
А потом пошёл снег…
- Вообще, такая трансфигурация волос – банальщина, - пожал плечами Сириус. – Первачки этим балуются через день. Хотя с цветом ты угадала – шикарный.
- У меня бездна вкуса, - не осталась я в долгу. – Ну что, может, снимешь своё гениальное заклинание?
- А, таки признала мой талант? – обрадовался кузен.
Я хмыкнула и только сейчас заметила, что он в гневе выбежал из паба без верхней одежды.
- Тебе не холодно?
- Что за забота? – он приподнял бровь, и меня передёрнуло. Мы всё же были удивительно похожи.
Сириус прищурился.
- Похоже, это тебе холодно, сестрёнка.
Он подошёл ближе и, мы, не сговариваясь, одновременно отменили действие своих заклинаний. Гриву моих волос тут же оккупировали снежинки, и Сириус смахнул их лёгким движением и улыбнулся.
- Подлецу всё к лицу, но так тебе определённо лучше, Беллатрикс.
Я посмотрела в его смеющиеся серые глаза, и сделала идиотский вывод – понятно, почему за ним, тринадцатилетним сопляком, бегают даже старшекурсницы. В этих глазах было столько жизнелюбия, азарта и страстности, что мне даже на миг стало страшно. С такими глазами обычно не доживают до старости в окружении внуков, а сгорают, как метеориты. Может, недаром у Блэков традиция звёздных имён?
Конечно, всё испортил Сириус. Я почти помирилась с ним – с гриффиндорцем, и тут он, очевидно, желая нарушить воцарившиеся молчание, некстати ляпнул:
- Какого чёрта, Белла, ты возишься со Снейпом?
- К чему это? – удивлённо глянула я на него.
Похоже, Снейп изначально стал для кузена сильнейшим раздражающим фактором. Да, я опекала Северуса, как и Руди с Рабастаном, и многие другие старшекурсники Слизерина. Он был невероятно талантлив, и нечего было ему делать с безмозглыми сверстниками.
- Он – редкий слизняк, - продолжил Сириус.
Надо было игнорировать эти провокации. Но эмоции я сдерживать не умела с детства – за что мне часто доставалось от моей утончённой мамы – урождённой Розье.
- Он в сто раз умнее и лучше всех гриффиндорцев, вместе взятых.
- Неужели? - серые глаза потемнели. – Ты запала на третьекурсника, Трикс?
- Иди к чёрту, - отрезала я.
- Если проводишь, - огрызнулся Сириус, развернулся и отправился обратно к своим дружкам – они уже обеспокоено выглядывали из окон паба.
Снегопад перешёл в настоящую метель, а морозный ветер пронизывал до костей.
Я шла в «Три метлы» к Руди и Северусу.
Через много лет, в Азкабане, когда я буду медленно сходить с ума, Сириус расскажет мне, что после нашего разговора он подошёл к Снейпу и предложил тому прогуляться ночью к Дракучей Иве. Кузену повезло, что тот остался жив, и что Дамблдор симпатизировал Мародёрам.
- Я ненавижу тебя, Беллатрикс, - добавит Сириус.
Но я ему не поверю.
Глава 3.К Руди я забегаю, не постучавшись. Мало того, я хлопаю дверью так, что сова в клетке на столе начинает бить крыльями. Рабастан, помогающий подобрать брату галстук, вздрагивает. За спиной я слышу быстрые шаги и встревоженный голос мамы с сильным французским акцентом:
- Белла, дорогая, жених не должен видеть невесту до церемонии! Это плохая примета. И, кстати, - шепчет она. – Это уже девятая плохая примета за последние три дня.
- Мне плевать! – грубо отвечаю я.
- Белла!
Я отмахиваюсь от матери, не обращая ни малейшего внимания на её замечания. Я обращаюсь только к Руди:
- Я же просила – только самые близкие члены семьи.
- Тут только родственники, милая, - подмигивает мне жених. Мерлин, он совершенно спокоен!
- Блэки в родстве со всеми чистокровными семьями, - я повышаю голос. – Может, не надо было мелочиться и позвать вообще всех?
- Тут только избранные, - мягко замечает Руди и добавляет: «Белла, ты невозможно красива в этом платье…»
Я его не слушаю.
- Избранные?! – мне страшно хочется швырнуть в жениха чем-то тяжёлым. – Это ты кого имеешь в виду, моего идиота кузена?
- Я так и знал, - вздыхает жених. – Что весь скандал из-за одного Сириуса.
Я фыркаю. Мерлин, как же хочется сбросить с себя это тяжеленное платье, забраться с головой под одеяло и выпить самой бутылку свадебного шампанского.
Нас, как обычно, примиряет отец, так кстати подошедший. Впрочем, как всегда. Я восхищалась воспитанием и утончённостью моей матери, но никогда не скрывала, что слепо обожаю отца и ни в коей мере не считаю себя Розье.
Церемония проходит торжественно и пышно – всё, как полагается.
Я улыбаюсь всем гостям, мысленно посылая их к чёрту. Особенно одного.
Я говорю «да», и Руди одевает мне на палец кольцо с чёрным камнем, которое я выбрала сама в честь своей прошлой фамилии. Сириус ухмыляется, но я стараюсь не смотреть на него и на смазливое лицо девчонки, с которой он пришёл.
Беллатрикс Блэк запустила бы в эти физиономии куском свадебного торта.
Беллатрикс Лестрейндж режет торт и улыбается.
Руди засыпает сразу после – и тогда я тихонько встаю, одеваюсь и выхожу в гостиную. На диване храпит кто-то из гостей, но мне плевать. В тёмном плаще с капюшоном я подхожу к камину и бросаю в него горсть Летучего пороха.
- «Дырявый котёл»!
В это время в «Котле» всего два посетителя – я, скрывающая лицо под капюшоном и жуткого вида тип, заснувший прямо за столом.
- Виски, - заказываю я Тому и сажусь за дальний столик.
Именно в этот момент двери распахиваются, впуская дуновение морозного ветра и двух черноволосых парней.
Чёрт.
Я надвигаю капюшон на лицо и ругаюсь про себя. Боюсь, таких ругательств мама бы не пережила.
- Только по одной, Джейми! – тащит друга Сириус к барной стойке.
- Родители вернутся утром, Сириус, и если меня не будет дома…
- Или ты будешь пьяным, - продолжает Блэк, - то тебя ждёт домашний арест с запретом игры в квиддич по меньшей мере на месяц. Не бойся, Джейми, я же сказал – только по одной!
Они пьют и смеются.
Я пью и матерюсь. В общем, никто из нас не скучает.
Когда эти, мать их так, лучшие друзья собираются уходить, Сириус бросает снисходительный взгляд на спящего пьянчужку, а потом на меня. Я плотнее кутаюсь в плащ.
Кузен подходит с Поттером к выходу и уже в дверях останавливается.
- Лети без меня, Джейми, я выпью ещё.
- Сириус, - укоризненно смотрит тот. – Ты же надерёшься виски и попадёшь в аварию на своём мотоцикле.
- В какую аварию, Джейми? – смеётся кузен. – В птицу, что ли, врежусь?
- Я не оставлю тебя в таком состоя…
- Иди, - выталкивает его Сириус. – Забыл о запрете на квиддич?
Поттер качает головой, но Сириус непреклонен. Он возвращается за стойку и заказывает ещё виски со льдом.
Моим матам уже обзавидовались бы все обитатели лондонских трущоб.
А кузен неторопливо делает глоток, берёт стакан и подходит к моему столику.
Я замираю.
- Отлично выглядите, миссис Лестрейндж, - тихо произносит он и протягивает руку к моему плащу.
- Пошёл к чёрту! – я резко откидываю капюшон.
Он смеётся.
- Как ты, Мерлин подери, меня узнал? – бешусь я, тщетно пытаясь казаться спокойной.
- Ты неосмотрительно надела тот плащ, который тебе подарила моя мама на прошлое Рождество. Такой ткани больше нет в Англии, Вальбурга специально заказывала её где-то на Востоке.
Я стискиваю зубы.
- Чего тебе надо?
- Отличный вопрос, - он нагло усаживается напротив меня и откидывается на задних ножках стула. – Как раз хотел задать его тебе. Что ты тут забыла, сестрёнка? Кажется, тебе сейчас полагается лежать в объятиях Рудольфуса и курить после отличного секса. Так у вас секса не было или сигарет?
Я вскакиваю, тянусь в карман за волшебной палочкой и понимаю, что забыла её в Лестрейндж-Мэнор.
Он опять хохочет, и я от бессилия запускаю в него пустым стаканом.
Чёртов кузен уворачивается мастерски – срабатывает квиддичная реакция охотника.
- Неаккуратно, - Сириус откидывается на стуле ещё больше и заказывает у Тома ещё виски. – Хорошо, хоть стакан был пустой, - он поворачивается к проснувшемуся от звона пьянице и прикладывает палец к губам: «Всё хорошо. Спи-спи».
Мне остаётся одно – гордо развернуться и пройти к камину, чтобы убраться из этого чёртового места. Но как заставить кузена молчать, если палочки нет, и Аваду тут явно не наколдуешь?
- Куда-то собралась, Трикс? - удерживает меня за руку Сириус.
- Туда, где не буду видеть твою рожу, - шиплю я. – Думала, это чудо произойдёт на моей свадьбе – так нет, Руди решил пригласить всех ближайших родственников! Захотела побыть в одиночестве – и тут ты! Вот размышляю, куда бы сбежать – может, в Азкабан?
- Нет, я тебя и там достану, - нагло улыбается этот подонок.
Я посылаю его и пытаюсь вырваться, но он держит меня крепко. Ну как я, идиотка, могла забыть волшебную палочку?
- Где ты набралась этих выражений? – удивляется кузен.
- От тебя, - огрызаюсь я. – Дурак, кретин безмозглый, отпусти меня!
- И как ты доберёшься домой?
- Через камин, идиот!
- Простите, леди, - вмешивается Том, наблюдающий за ними из-за барной стойки. – У меня как раз закончился Летучий порох, так что отсюда только аппарировать.
Я чертыхаюсь. «Аппарировать!». Интересно, как, если я забыла волшебную палочку? Даже если я позаимствую её у Тома, толку с этого будет ноль – аппарация и так дело опасное, а с чужой палочкой риск располовиниться возрастает во много раз. Хороша же я буду, появившись в первую брачную ночь в спальне мужа, без одной ноги, например!
Я обессилено падаю обратно за столик и отбираю у Сириуса стакан с виски.
Он хохочет, а я пью, надеясь, что всё происходящее – страшный послесвадебный сон.
- Чёртов Б-б-лэк, - пьяным голосом нарушаю я молчание.
- Чёртова Блэк, - невозмутимо парирует он. – Ой, прости, кузина, забыл – ты же теперь Лестрейндж. Слушай, всё хотел спросить – почему Руди, а не Рабастан? Я слышал от одной девчонки с Рейвенкло, что Басти в постели просто фееричен.
- Шлюхи.
- Что?!
- Ты общаешься только со шлюхами, Сириус, - медленно говорю я. Отчаянно хочется спать.
- В десятку, Трикс! Вот только сейчас я с тобой общаюсь, - предвкушая мою реакцию, ухмыляется он. – Жаль, что ты о себе такого мнения.
Резкой пощёчиной я стираю ухмылку с его весёлого лица. Но ненадолго.
Он хватает меня, перекидывает через плечо и, не обращая внимания на мои отчаянные попытки вырваться, тащит к выходу.
- Тебе нужно освежиться, Белла. – Акваменти!
Мне в лицо бьёт холодная вода, и я едва не захлёбываюсь ею.
И не выдерживаю.
- Ненавижу тебя! – я хочу влепить ему ещё одну пощёчину, но теперь чёртов кузен ловит мою руку.
- Как..ты..посмел..прийти..на мою…свадьбу..с..этой...безмозглой..вульгарной..дурой? – я задыхаюсь от ярости. Меня трясёт – на улице мороз, а я мокрая.
Он внезапно отпускает мою руку и заставляет посмотреть ему в глаза, и я гордо поднимаю голову, и перестаю дрожать.
- Ты что, из-за этого..? – начинает он и замолкает, пытаясь прочитать в моём взгляде ответ. Я молчу, стискивая зубы.
- Ты...ревнуешь? – тихо спрашивает он. – Меня ревнуешь? Ты…плачешь?
Я – гордость семьи Блэков, я – талантливая волшебница, я - пьяная и замёрзшая, плачу в день своей свадьбы, проклиная себя и обещая, что никогда больше Сириус Блэк не увидит моих слёз.
Утром я вспоминаю, что, кажется, он обнимал меня, кажется, он отдал мне своё пальто, кажется, он шептал мне: «Дура ты, Трикс», кажется, он отвёз меня к мужу на своём чудовищном мотоцикле.
Впрочем, всегда остаётся надежда, что это был всего лишь страшный послесвадебный сон…
Глава 4.- Конечно, Регулус, - я затягиваюсь сигаретой. Дурацкая детская привычка, а всё эти грязнокровки, будь они неладны! Нет, среди слизеринцев их не было, но чёрт меня дёрнул закрутить на пятом курсе роман с рейвенкловцем Дэйвом О’Ши, друг которого был маглорождённым. Он и снабжал Дэйва сигаретами, которые таскал у своего отца – ирландского пьянчуги. Конечно, курила я тайно - если бы об этом узнали в Слизерине, не видать мне должности старосты, как своих ушей. А тут ещё и Руди стал всячески оказывать мне знаки внимания – пришлось выбирать между фамильной честью и пьянящим чувством свободы.
Сейчас я курю точно так же, тайком, когда Руди нет дома, и смеюсь, как девчонка. Рег не расскажет никому, он обожает свою старшую сестру. В отличие от старшего братца, не к ночи будь помянут.
- Ты вообще слушаешь меня, Трикс? – нервно спрашивает Регулус.
Я тут же возвращаюсь из воспоминаний юности и со злостью тушу сигарету прямо об тяжёлый дубовый стол.
- Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда меня так называют, - едва ли не шиплю я.
- Но ты не слу…
- Я слушаю и слышу! – я встаю и произношу заклинание, чтобы очистить воздух от табачного дыма. – Мне это неинтересно, Рег. Мне неинтересна политика, мне плевать на тайные организации, я не вижу в этом смысла. Может, я вообще хочу спокойной семейной жизни с Руди, родить ему ребёнка…
Регулус хмыкает, но я так смотрю на него, что он замолкает мгновенно.
- Спокойной семейной жизни не получится, - через секунду тихо замечает он. – Руди уже у нас.
- Пошли вы к чёрту! – взрываюсь я. – Да ты просто вестник счастливых новостей, Рег! Сначала ты сообщил, что твой юродивый братец сбежал из дому, теперь говоришь, что мой муж за спиной своей жены вступил в какую-то сраную организацию во главе с хреном, называющим себя Лордом?!
- Ну и выражения, - бормочет Регулус.
- Мне плевать, я у себя дома! – отрезаю я. – И всё это ты сообщил мне как раз накануне моего Дня Рождения.
Он смотрит на меня, как провинившийся щенок. Терпеть не могу такой взгляд, но он, Мерлин подери, мой брат!
- Ладно, - успокаиваюсь я. – Я подумаю. А теперь отправляйся домой и принеси мне завтра охренительный подарок.
- Только если не будешь так выражаться, - улыбается Регулус.
- Ты же знаешь, - смеюсь я. – В кругу семьи я всегда буду образцом для подражания.
***
Я отчаянно стараюсь быть милой, но мама наприглашала столько неизвестных мне людей, что безумно хочется зашвырнуть во всех Ступефаем с такой же неискренней улыбкой, с какой они улыбаются мне.
После десятого знакомства с «очень интересным и важным гостем» я всё-таки улучаю момент и подхожу к Руди. Он говорит с братом, я улыбаюсь Рабастану и отвожу мужа в сторонку.
- Любимая, ты сейчас взорвёшься, как…
- Как что? Как навозная бомба?
Он смеётся и отпивает шампанского.
- Я люблю тебя, - говорит он.
- Руди, уведи меня отсюда, - со стоном протягиваю я. – Почему бы нам не отпраздновать мой День Рождения вдвоём, мы бы аппарировали в Хогсмид, сняли бы комнату у Розмерты и…
- Традиции, Белла, традиции, - улыбается мне он. – Ты же не можешь разочаровать семью.
«Ты не можешь разочаровать семью». Кто определил, что эта фраза должна стать моим пожизненным приговором?
Я вздыхаю и киваю Руди, забирая у него бокал.
- Хоть напьюсь, - с кривой усмешкой говорю ему.
А потом я слышу громкое: «Как ты посмел, наглец?!». О, так противно визжать может только любимая тётушка Вальбурга. И только один человек в мире способен довести этот эталон волшебницы-аристократки до подобного визга.
Я до последнего отказываюсь верить в такую наглость, но слышу знакомый смех, и мои сомнения исчезают.
Сириус.
Я жестом подзываю нашего домового эльфа, чтобы он принёс мне ещё шампанского и наблюдаю, как молчаливо все мои родственники выстраиваются в ряд, будто создавая какую-то стену, которая должна показать Сириусу, что он уже не часть семьи, не один из кирпичиков в этой стене. А, возможно, никогда им и не был.
Но он, кажется, этого и не замечает. У него в одной руке подарочный свёрток, а в другой – ключи от мотоцикла, и мне кажется, только я замечаю, как нервно он вращает их на пальце.
И все его слова слышатся мне глухо, как из-за стены, той самой, которая прикрывает меня от моего вечного кошмара.
- Мама, вы сегодня обворожительны! – склоняется он перед Вальбургой. – Я всегда говорил, что никакая песня феникса не сравнится с голосом моей матери, когда она видит своего старшего сына. – Отец, прекрасно выглядишь! Это всё та же мантия моего прапрадедушки, которую мама заставляет тебя надевать на каждый семейный праздник? Тётя Друэлла, я слышал, вы уже устроили судьбу не только старшей дочери, но и младшей? Завидная сноровка! Цисси, сногсшибательное ожерелье! Вот только камни по цвету больше подходят Белле, наверное, Люциус купил его, когда ещё ухаживал за твоей старшей сестрой, помнишь это весёлое времечко? Надеюсь, с Малфоем ты будешь так же счастлива, как твоя умная сестрёнка Андромеда с Тонксом.
Мама срывается только теперь. Мерлин, конечно, она не падает в обморок, ни одна женщина семьи Блэков не падала в обморок за всю историю нашего рода, но я вижу, как белеют её губы, как подхватывает её под руку отец, и как Вальбурга тянется за своей волшебной палочкой.
Я ищу глазами Руди, но он где-то в тени, в дальнем углу зала, и он не придёт мне на помощь. Но я – тоже женщина рода Блэков.
Нет, я не оглушаю Сириуса заклинанием, не даю ему пощёчину со всего размаха. Я просто выше поднимаю голову и медленно, слушая невероятно громкий стук каблуков в наступившей тишине, иду к нему мимо стены, разделяющей нас, наверное, с рождения.
Я не могу разочаровать семью.
Он не сопротивляется, когда я выталкиваю его из гостиной в коридор. Тут полумрак, но я не пользуюсь «Люмосом» - не дай Мерлин этот подонок заметит, что у меня на глазах слёзы.
- Мерзавец, - просто говорю я. – Какой же ты мерзавец.
- Испортил тебе День Рождения? – подмигивает он.
- Испортил мне жизнь! – кричу я. Здесь мы вдвоём, здесь можно не играть царственную Беллатрикс, тем более, что он лучше всех знает, как мне тяжело мне даётся эта роль. И за это я его ненавижу едва ли не больше, чем за всё остальное.
- Ну прости, - вдруг говорит он, и я затихаю.
- Что? – выдавливаю из себя через минуту.
- Прости, - повторяет он. – Я принёс тебе подарок.
Ну что ему можно ответить?
Я машинально разворачиваю обёрточную бумагу, потому что не знаю, что говорить. Он и так знает, что я думаю – и всегда это знал. Мысль о том, как мы удивительно похожи и как страшно чувствуем друг друга, я уже который раз подряд гоню из своей головы. Привыкла.
В моих руках – фотография, сделанная неугомонной Андромедой в тот самый день, когда я на спор спрыгнула с дерева и разбила себе коленку. На ней – мы с Сириусом в разных углах комнаты, но оба смотрим в объектив совершенно одинаковым хмурым взглядом. Потом переводим его друг на друга – и смеёмся.
- Меда отдала мне это фото, когда ушла к Теду, - тихо говорит Сириус. – Ты тут хорошо получилась, ты тут смеёшься. Из твоего дома можно аппарировать?
- Что? – я возвращаюсь в реальность. – То есть ты хочешь сказать, что устроил весь этот ужас, а теперь просто сбежишь?
- Извини, Трикс, - меня передёргивает. – Но кто же виноват, что ты родилась в канун Рождества? Меня ждут у Поттеров.
- Пошёл ты! – я окончательно прихожу в себя.
Он хохочет, запрокинув голову, а мне больше всего на свете хочется порвать это фото, но пальцы не слушаются.
А перед знакомым хлопком аппарации я слышу тихое: «Смейся чаще, Трикс. Смейся».
Той же ночью, когда Руди засыпает, я отправляю сову Регулусу с запиской:
«Когда и где ваше следующее собрание, Рег? Я приду. Белла».
Глава 5.Сколько я помню свою сестрёнку (это слово я всегда произношу с непередаваемым – ну, мне так кажется, - сарказмом), она терпеть не могла Каминную сеть. И ведь Белла никогда не была модницей, как Цисси, которая твердила, что зелёный огонь плохо влияет на её причёску. Может, моя дорогая Трикс просто боялась огня? Как бы там ни было, аппарировать она научилась ещё до экзамена и делала это отменно. И что самое интересное – она аппарировала практически бесшумно – не знаю, как ей удалось этого добиться.
Я это к тому веду, что первые минут пять её визит остался для меня незамеченным. Драгоценная сестра могла заавадить меня раз десять, прежде чем я обернулся на лёгкий шорох за спиной и заметил:
- А, это ты.
Надо отдать ей должное – дар речи она не потеряла.
- Когда ты перестанешь быть кретином, братец? – о, её «братец» звучало практически так же, как моё «сестрёнка». Я возликовал.
- У тебя на доме не стоит ни одного защитного заклинания, - тем временем продолжила она.
- У меня нет врагов, - пожал я плечами. – Все меня обожают.
Белла явно хотела покрутить пальцем у виска, но, Мерлин, это не в её стиле! Вот презрительно повести головой и даже чуть плечами – самое оно. Хотя я до сих пор не знаю, как можно в этот короткий жест вложить столько презрения. А Белла знает и может.
Она прошла мимо дивана, на котором развалился я, и окинула взглядом комнату.
- Это гостиная? – спросила она.
- Не заметно?
- Я думала, гараж.
- В гараже протекает крыша, - буркнул я. – А мне не хочется, чтобы мой мотоцикл заржавел.
- Удивительно, - чуть скривилась Белла. – Я иного ответа и не ожидала.
Я хмыкнул, достал из холодильника бутылку вина и стал с интересом наблюдать, как Беллатрикс осматривалась в моей берлоге.
Мне было ужасно весело – мы оба играли в странную игру «всё, как прежде», хотя ничего, как прежде, не было. Чёрт, да с последней нашей встречи прошло больше года, а она вела себя так, как будто мы вчера мило распрощались.
Белла двумя пальчиками убрала с кресла пустую коробку из-под пиццы и присела.
- И где же? – спросил я.
Она вопросительно подняла бровь.
Значит, будем молчать? Отлично.
Я открыл бутылку.
Наконец она подала голос.
- Где что?
Я довольно ухмыльнулся.
- Ну, ты сидишь в моём холостяцком доме, брезгливо осматриваешься, удостаиваешь меня презрительными взглядами – и молчишь. Это на тебя не похоже. Где же эмоциональная речь о чести рода, о моём предательстве, о разбитом сердце Вальбурги и выжженном имени на гобелене?
Я разглагольствовал, попивая вино, поэтому говорил весьма вдохновенно.
- Ты хоть понимаешь, что мой визит, - Белла на секунду замолчала, подыскивая слова, чем я не преминул воспользоваться:
- Не совсем по твоей воле? Сестрёнка, неужели твой муж наконец-то взялся за ум и решил, что лучшее средство воспитания покорной жены – Империус?
- Заткнись и налей мне вина, - приказала Белла.
Ну как такой откажешь?
- Если ты предполагаешь, что я пришла для обычной язвительной беседы, по которой соскучилась, то глубоко ошибаешься, - спокойно сказала она, и только тут я заметил, что это спокойствие - напускное. Я отлично знаю её, я такой же – если бы она хотела поскандалить – просто так или по просьбе моей матери – то сейчас бы здесь уже летели вспышки заклинаний. Беллатрикс говорила так спокойно, только когда переживала что-то по-настоящему.
Мы смотрели друг на друга очень долго, и она с такой силой сжимала свой бокал, что я ежесекундно ожидал хрустального звона.
Молчание нарушила она. И звон я всё-таки услышал. Вот только это был мой бокал.
- Регулус исчез, - её голос не дрогнул, но глаза она опустила.
Мне страшно захотелось курить. Я бросил месяц назад, после проигранного Лили спора. Это далось мне на удивление легко, может, потому что я просто увеличил количество спиртного в неделю? Я в этом не разбираюсь.
Она подняла голову не сразу – но сейчас сидела, не опуская, её и безропотно ждала, пока я что-нибудь сотворю – с ней ли, или с тем, что подвернётся под руку – всё равно.
Безропотная Беллатрикс – да в другой раз я бы живот надорвал от смеха и никогда ей этого не забыл.
Но не сейчас.
- Когда? – кажется, мой голос дрогнул. И чёрт с ним. Я пошёл за новой бутылкой, теперь уже не вина, а огневиски, а она сидела и очень, очень спокойно рассказывала старшему брату о том, как и когда пропал его младший.
И когда она закончила свой грёбаный рассказ, из которого я услышал в лучшем случае пару слов, я уже выпил стакан огневиски залпом. Как в старые школьные времена, когда мы тайком протаскивали его в Хогвартс и соревновались, кто быстрее выпьет. Я пытался продолжить эту традицию и на каникулах, но достойных конкурентов не было – Рег всё время проигрывал.
Регулус.
- Чёртовы сволочи, - я старался, клянусь Мерлиновыми подштанниками, чтобы мой голос звучал так же спокойно, как и у этой ведьмы, но вряд ли мне удалось.
А она молчала.
- Ублюдки, - продолжил я, наливая ещё стакан, хотя знал, что мне давно хватит.
- Паршивые суки, - сказал я, отпивая огневиски.
- Убирайся к чёрту! – крикнул я, разбивая пустой стакан об стену. Глупо, знаю, особенно в сравнении с её охренительным спокойствием.
Но оно, её спокойствие, тоже длилось недолго, и, в каком бы я ни был состоянии, мне было приятно, что она всё-таки не выдержала.
- Да тебе всегда было плевать на брата, ты терпеть его не мог!
- Откуда ты это можешь знать, ты же с пяти лет не держала в голове ничего, кроме слов «фамильная гордость»?
- Для твоего брата она тоже была важна, в отличие от тебя! Именно поэтому он пришёл к нам, пришёл к Лорду!
- Где вы его и убили.
Мы замолчали мгновенно. Белла говорила только об исчезновении, и никто из нас не собирался произносить вслух то, о чём невольно думалось нам обоим.
Я не помню, как она заплакала. Мерлин, да другие девушки и плачем бы это не считали! Одна-две слезинки – и тут же высоко поднятая голова и обычное:
- Ты пьян, Сириус.
Вот только уже не презрительным тоном. А каким? Сочувствующим? Заботливым?
Никогда бы не поверил.
- Расскажи мне всё ещё раз, - я тоже уже не требовал. Я просил.
- Зачем?
- Мне нужны… факты. Я буду искать его.
- Только давай не сегодня, хорошо? – она потянула меня за рукав к дивану и толкнула.
- Какого хрена? – только и сказал я.
- Сначала ты проспишься. Протрезвеешь. И станешь нормальным человеком.
Конечно, она не могла не добавить: «Возможно».
Я мог бы посопротивляться, но если честно, не было сил. Однако в долгу я всё равно не остался:
- Надеюсь, ты не будешь петь мне колыбельную и сидеть со мной до утра, сестрёнка?
- О нет, благодарю, я как-то не привыкла спать в хлеву.
Вот теперь всё было как раньше. Я даже улыбнулся, но на душе было паршиво.
Беллатрикс права – что бы не случилось с Регом, это не отменяет того, что я мастерски научился делать вид, будто мне плевать на брата. Мелкий слизеринец, любимчик родителей, надежда и гордость ненавистной семейки.
Мой младший брат.
Курить хотелось всё сильнее.
- Сириус…
Я посмотрел на неё. Она приготовилась аппарировать, подняла волшебную палочку.
И её голос чуть дрогнул.
- Клянусь семьёй, Сириус, я не причастна к исчезновению Регулуса.
Я безразлично кивнул и отвернулся. Раздался хлопок аппарации – чуть слышно – а потом я провалился в сон.
Утром, когда я, пошатываясь, побрёл к холодильнику выпить воды, то вдруг заметил, что моя рука, которую я порезал, разбив бокал, забинтована.
И это было сделано вручную – заклинание Ферула бинтует чуть иначе.
Я же говорил – Беллатрикс умеет аппарировать чертовски тихо.
