Дадли Дурсли и Ястребиный Двор

Глава 1

Что не наше, на то не претендуем.
Без нашего разрешения просим не копировать.

Глава 1. Самозванец

- КАК МНЕ ПОПАСТЬ В ДОМ? - повторила Алиса уже совсем громко.
- А кто сказал, что вы вообще должны попасть в дом, барышня? -
сказал Швейцар.- Начинать надо с этого вопроса, не так ли?
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)

Рубез Аль Кадир Аль Хаджри выбрался из такси, поставил чемодан на асфальт дорожки и огляделся. То, что он увидел, немного отличалось от ознакомительного буклета школы-интерната “Ястребиный Двор”: главный корпус был наполовину укрыт лесами, на газонах урчала строительная техника, а ажурные кованые ворота с ястребами, взлетающими в небо, были распахнуты настежь. Вокруг не было ни души. Аль Хаджри озадаченно оглянулся. Водитель такси поймал его взгляд, пожал плечами, и, убедившись, что странный джентльмен не собирается обратно в аэропорт, развернулся и уехал.

А джентльмен был действительно странный. Несмотря на удивительно удушливый август, на нём был размашистый плащ с капюшоном и тёмная широкая рубаха со стоячим воротником и большими карманами. Кроме чемодана, при нём находился чёрный зонт с гнутой ручкой цвета вишни. И ещё он был весьма крупным экземпляром небритого мужчины. Не то, чтобы Аль Хаджри, памятуя о репутации школы, не пытался выглядеть подобающе, но что он мог поделать? Костюма западного покроя, который вместил бы его фигуру, ему добыть не удалось, а щёки и подбородок сразу после бритья покрывались синевой, и через час-другой можно было бриться снова. По фотографиям столпов науки в учебниках Аль Хаджри догадывался, что такая растительность на лице профессионала не приветствовалась, разве что Дедушка Зигмунд пестовал густую, но аккуратную бородку. Но он ведь не был алжирским студентом, чудом устроившимся психологом-стажёром в “альтернативной школе” для трудных подростков.
Всего на год.

О том, что практика в Королевстве - его единственный шанс, Аль Хаджри не забывал ни на секунду. Если он себя хорошо покажет, если у него будет хотя бы убедительное рекомендательное письмо, то возможно... возможно, он останется здесь навсегда. О других вариантах он старался не думать. Мало того, что придётся возвращаться к ненавистной стезе дантиста, он ещё будет вынужден признать, что отец был прав: мать с её французской дурью добилась своего - из Рубеза вырос шалопай, готовый ради поездки в Европу опозорить родителей на старости лет. Если б не дядя Салех... “Слушай, зубы рвать всегда успеешь! Сейчас позвоним, кому надо, была стоматология - будет психология! Главное отца с матерью уважай, и Бог поможет тебе”. Куда именно дядя звонил, и чего потом наговорил отцу, Рубез не знал, но тот смягчился, не проклял, и даже денег согласился дать - на визу и билет туда и обратно с открытой датой. Рассчитывать оставалось только на поддельную академическую справку и на собственные мозги. Аль Хаджри поднял чемодан, повесил зонт на руку и решительно зашагал к главному зданию.

Внутри спросить дорогу было по-прежнему не у кого. В некоторых коридорах шлифовались полы, в других сохли свежеокрашенные стены, тут и там валялся строительный мусор, старая и новая, ещё не собранная мебель, в коробках и без, но большинство переходов и галерей были просто пустыми и сумрачно-гулкими. Редкие рабочие шарахались от Аль Хаджри, как только он пытался с ними заговорить. Никаких указателей тоже не было, а на большинстве дверей вместо табличек с именами красовались прямоугольники более яркого дерева с дырками от шурупов по углам.
Впрочем, часам к десяти в коридорах стало более людно, и некоторые местные начали идти на контакт, а в половине двенадцатого Аль Хаджри уже сидел перед заместителем директора, строгой сухощавой дамой лет шестидесяти, назвавшейся профессором Макгиллиган и пообещавшей, как она выразилась, посвятить его в контекст.

Голова у него шла кругом, и не только от запаха краски. Оказалось, что профессор Норт, значившийся ответственным принимающей стороны, вследствие “некоторых обстоятельств” не сможет быть его куратором, а главный штатный психолог Скворрел “слишком загружен другими проектами”. Аль Хаджри могло бы показаться, что фраза о “некоторых обстоятельствах” была произнесена с не вполне академической интонацией, в которой, пожалуй, сквозила лёгкая тень злорадства, но все его силы уходили на попытки уловить хотя бы смысл слов профессорши, тараторившей по-английски отчётливей, чем таксист и строители, но не менее быстро. Из того, что он разбирал, складывалась картина вечной эпической битвы между двумя направлениями современной педагогики. На данный момент верх одерживало Добро, воинство коего как раз и возглавлял Дилан Дерфел, местный директор. Основная идея Добра заключалось в том, что детей, “от которых отвернулась традиционная система образования”, следовало пытаться адаптировать с помощью методик коррекции поведения и развивающих занятий. Альтернативная школа Хоук Ярд была лабораторией Дерфела. Разумеется, адепты Зла не были готовы признать, что десятки лет пичкали детей небезопасными препаратами без видимого эффекта, поэтому против любимого детища Дерфела регулярно строились ужасающие козни в виде безграмотных очернительских статей и клеветнических судебных исков.
- Не беспокойтесь, Профессор Дерфел что-нибудь для вас придумает, - уверила Макгиллиган, возвращаясь к теме трудоустройства Аль Хаджри. - Коллектив у нас небольшой, зато все - специалисты широкого профиля. У любого есть, чему поучиться. Вас ждёт чрезвычайно увлекательный год.

Аудиенция с директором была назначена на следующее утро, после чего Макгиллиган проводила Аль Хаджри к коменданту, брюзгливому неопрятному человеку по фамилии Флинч, и распрощалась, сообщив напоследок, что Дерфела можно называть попросту Дабл-Ди, а об Уолтере Норте лучше, гм, лучше не упоминать без необходимости.

Остаток дня Аль Хаджри провёл не менее насыщенно. Первым делом он попал в чёрный список Флинча, когда, при попытке войти в комнату общежития, случайно оторвал ручку от двери. Затем он расставил книги и развесил одежду, а потом перевесил, потому что в кладовку потребовалось впихнуть ещё и кровать, которая так немилосердно скрипела, что проще было просто стащить матрас на пол. Два часа спустя он трясся в кондиционированном до заиндевения автобусе по дороге в супермаркет и думал о том, что в положении самозванца были несомненные преимущества. В конце коцов, если б он знал о профессоре Норте и его методах больше, ему бы теперь больше пришлось забывать.

Дабл-Ди, оказавшийся высоким благообразным седым джентльменом, встретил Аль Хаджри в своём обширном кабинете, увешанном потускневшими портретами незнакомцев свирепого или жуликоватого вида и уставленном разнообразной мебелью, словно приглашавшей к неторопливым раздумьям. Ничуть не смутившись внушительных габаритов практиканта, он довольно энергично сжал и потряс его руку, указал на какую-то кушетку и уселся в большое кожаное кресло. Аль Хаджри молчал и улыбался. Дабл-Ди тоже улыбался, дружелюбно глядя поверх полукруглых очков.
- Ну-с, добро пожаловать в Хоук Ярд. Как поживаете?
- Спасибо вам большое, Хорошо. Спасибо, - сказал Аль Хаджри и почему-то подумал: “A сейчас он спросит: ‘Вас это беспокоит? Хотите об этом поговорить?’”

- Хотите об э... извините, секундочку, - Дабл-Ди, нажал какую-то кнопку и снял трубку с огромного черного телефона.
- Голубушка моя, ну я же просил! Какие Дурсли? Вы ж сами составляли моё расписание - практикант до десяти тридцати, и никаких...
Трубка сдавленно пискнула, щёлкнула и затихла. Дерфел перевёл взгляд на тяжёлую дверь кабинета в тот самый момент, когда она распахнулась, впустив раскрасневшегося усатого господина и повисшую на рукаве его пиджака женщину в цветастом платье, сутуловатую и с удивительно длинной шеей. За ними вразвалочку вошёл упитанный пацан лет десяти-двенадцати. Его круглая розовая физиономия была лишена печати интеллекта и выражала полное безразичие к происходящему.
Следом семенила секретарша директора, худенькая сероглазая девушка с волосами цвета пыльной меди. Ужас на её выразительном лице постепенно вытеснялся смирением, как у антилопы в замедленных съёмках на канале “Дискавери”, когда её подминает под себя лев.
- Профессор, вы должны нас выслушать, это срочно, - отдуваясь, заговорил усатый.
- Сил никаких больше нет, - всхлипнула его спутница.
Дабл-Ди сверкнул на секретаршу очками, и та ретировалась, одёргивая белую блузку. Аль Хаджри поспешил за ней, под отчаянные возгласы:
- Учителя на Дадли рукой махнули...
- Последнюю неделю вообще не разговаривает...
- Телевизор новый разбил...

В приёмной секретарша тут же нырнула за свой стол и спряталась за монитором. Аль Хаджри уселся на подвернувшийся стул и стал ждать. Вскоре из кабинета вышли Дадли с матерью. Младший Дурсли повертел головой, будто бы впервые оглядывая приёмную, опустился на диван напротив Аль Хаджри, и стал раскачиваться взад-вперёд. “Как при аутизме, или...” - плеснуло в мозгу будущего психолога неизвестно где и зачем подхваченное знание. Женщина в цветастом платье, всё ещё всхлипывая, притулилась в углу того же дивана. Приторный запах её духов поплыл по комнате, мешаясь с вездесущей строительной пылью, и у Аль Хаджри засвербило в носу. Он постарался удержать чих, но не смог, и оглушительное "Апхрчи!" разнеслось по приёмной. На мгновение показалось, что Дадли краем глаза глянул в его сторону. Аль Хаджри извинился и полез за платком в один из своих необъятных карманов - стул заскрипел, а из карманов посыпались: ключ комнаты в общежитии с огромным брелком, электронная карточка-пропуск для доступа в главное здание, плеер со спутанными наушниками... Теперь Аль Хаджри мог поклястся, что Дадли видел, как всё это валилось на пол. Наконец-то нашёлся и платок, но сморкаться уже расхотелось. A что если?..

Аль Хаджри шмыгнул носом, придвинулся к журнальному столику и расстелил почти чистый клетчатый платок на столешнице, затем заглянул под него, зажал указательным и средним пальцем противоположные углы, дунул на платок с заговорщицким видом, быстренько обмотал свободные углы платка так, чтобы один угол торчал хвостиком на тушке платочной птички, а другой превратился в её шею - свернул страуса, как он сворачивал его для племянницы дома. Птица недоверчиво оглянулась в пальцах Аль Хаджри и попыталась убежать на кривых ножках по краю стола, но Аль Хаджри строго посмотрел на неё и тогда она, поклонившись и манерно отклячив зад, прошествовала в его нагрудный карман. Теперь Аль Хаджри был полностью уверен – Дадли начисто забыл о своей отрешённости и был целиком захвачен превращением платка в птичку, а мать так же зачарованно смотрела на него. Было похоже, что сын, заинтересовавшийся действиями незнакомого взрослого, был для неё не менее поразительным зрелищем, чем метаморфоза клетчатого платка для Дадли.
Дверь кабинета приоткрылась и послышался голос Дерфела.
- Понимаете, это не государственная программа, это достаточно дорого... и мы не обещаем никаких чудес.
- Да, профессор, мы понимаем, чудес не бывает.
Дурсли, пятясь, вышел в приёмную. Миссис Дурсли поднялась с дивана и вытянула шею.
- Подумайте как следует, посоветуйтесь со своими специалистами...
Дурсли пожал доктору руку, повернулся и только тут заметил взгляд жены. Этого оказалось достаточно, чтобы он вновь решительно взялся за ручку двери:
- Профессор - мы решили. Могу я прямо сейчас подписать документы?
- Хм... Ну что ж. Все бумаги у моей секретарши, заезд студентов - первого сентября. Если сможете, приезжайте за несколько дней на ориентацию.

Выпроводив посетителей, Дабл-Ди снова позвал Аль Хаджри.
- Мне очень понравилось, как вы общались с ребёнком, - сообщил он. - Не удивляйтесь; в этой школе иногда можно видеть и сквозь стены... Да-да, работать с детьми проще, чем кажется. Взять, хотя бы, этого Дадли. Родители просто не справляются с импульсивным и упрямым ребёнком, идут у него на поводу и лишают его необходимой ему структуры...
“Выпороть, что ли, не догадываются?” - подумал Аль Хаджри, и тут же пришёл в ужас от самого себя.
- Довели мальчика до того, что он сам не знает, чего хочет, - продолжал Дабл-Ди. - Когда не скандалит и не дерётся, прячется по потайным углам и молчит. И вот результат: учителя рекомендуют значительное снижение нагрузки, лечащий врач навыписывал антидепрессантов, но! – Дабл-Ди выразительно вытянул длинный узловатый палец, - с нашими методиками коррекции поведения, вот увидите, через две недели его будет не узнать! Ребёнку нужны старшие друзья, которых он мог бы уважать. Большие не должны бояться указывать дорогу. У вас, кстати, фактура подходящая для этого, - добавил он, подмигнув.

Глава 2

Глава 2. Замок и цитадель

- Зачем это я пойду к ненормальным? - пролепетала Алиса.- Я ж... Я
лучше к ним не пойду...
- Видишь ли, этого все равно не избежать,- сказал Кот,- ведь мы тут
все ненормальные. Я ненормальный. Ты ненормальная.
- А почему вы знаете, что я ненормальная? - спросила Алиса.
- Потому что ты тут,- просто сказал Кот.- Иначе бы ты сюда не
попала.
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)

Аль Хаджри вышел от Дабл-Ди, экипированный потрёпанным пейджером и расплывчатой директивой “пока отдыхать, а то ещё набегается”. Поплутав минут десять в поисках комнаты отдыха, где в холодильнике с утра дожидались его нехитрые припасы, он выбрался наружу, уселся прямо на траву в десятке ярдов от высоких дверей главного здания и распечатал банку черничного йогурта. Из всех британских изобретений эта трава для сидения нравилась ему больше всего. Удобная штука - мягкая, не пачакается, и зелёный цвет так... умиротворяет. А вот черничный йогурт оказался приторной химической дрянью, ничего общего не имевшей с нормальным йогуртом. Продавался упаковками по шесть штук, значит, придётся его жрать до конца недели. Ту-бэд, как говорят англичане. Или, примирительным тоном, оу-вэлл.

Главное здание находилось в центре обширной территории интерната, обнесённой десятифутовой стеной. В основном, стена представляла собой забор из проволочной сетки, почти не различимый под плющом и вьюнками, но кое-где сохранялась старинная каменная кладка. Каменным же было и само здание, в нижних двух этажах которого помещалась школа, а в верхних - рабочие кабинеты персонала, библиотека, какие-то лаборатории и вообще неизвестно что. К краям ржавеющей крыши жались крошащиеся статуи в разных стадиях трансформации из героев в химер. Мысленно Аль Хаджри уже в шутку прозвал это сооружение замком. То, что оно стояло на небольшом холме и было единственным многоэтажным зданием на кампусе, добавляло ему внушительности. Склоны холма когда-то, видимо, были огромным парком, каждый уголок которого бойкая научная мысль кого-нибудь из сподвижников Дабл-Ди неутомимо преобразовывала в новейший инструмент обучения и реабилитации, не сильно заботясь об общей картине. Разбросанные там и сям домики, сарайчики и беседки соединялись извилистыми дорожками в причудливый лабиринт, где можно было блуждать часами, натыкаясь то на пасторальную скамеечку среди розовых кустов, то на ржавую башню с покосившейся антенной, то на футбольное поле, то на грядку петрушки. Если он правильно понял то, что ему говорили утром, где-то среди деревьев прятались даже небольшое озеро с лодочной станцией и конюшня. Среди всего этого сновала обслуга на чём ни попадя, от газонокосилок и электромобилей до самокатов. Как можно было возвышать умы и излечивать души в таком бедламе, Аль Хаджри пока представлял с трудом.

От профессора Макгиллиган он уже знал, что общежития для учеников размещались в четырёх строениях, отличавшихся друг от друга только цветом дверей и ставен. Внутри корпуса, сейчас практически пустые по причине каникул, тоже были устроены одинаково: спальни и общая комната с электрическим камином, утверждёнными администрацией настольными играми и потрёпанной мебелью, по большей части привинченной к полу. Вместо номера каждому корпусу, исходя из одному Дабл-Ди известной логики, было присвоено имя какого-нибудь знаменитого учёного. Студентов размещали в зависимости от вида их трудностей в “традиционном образовании”, и приставленные к ним воспитатели проходили специальное обучение. Каждый из этих колледжей курировал кто-то из ближайшего окружения директора, составляя программы занятий, ведя некоторые уроки и лично следя за успехами каждого из учеников. Аль Хаджри задумался о том, куда бы он поместил Дадли Дурсли. Пожалуй в Скиннер, к трудным подросткам с психозами и историей антисоциального поведения. Хотя, у Дадли вроде бы и задержки развития налицо - родители жаловались - так что, может быть, в Хаксли? Надо будет, кстати, посмотреть в энциклопедии, кто все эти люди… Не в Роршах, это уж точно - там жили, в основном, барышни, страдающие от анорексии и нервных срывов. Впрочем, размеры Дадли наводили на мысль о нарушениях пищевого поведения… Название последнего, четвертого корпуса, за который отвечала сама Макгиллиган, и куда, похоже, отправляли самые запутанные случаи, Аль Хаджри запамятовал. Если бы распределением здесь занимался он, то это, пожалуй, был бы самый населённый корпус...

- Уф, ну и денёк! - раздалось над ухом. Аль Хаджри вздрогнул, и секретарша директора, расценив это как приглашение, без церемоний плюхнулась рядом с ним. Вид у неё был довольно понурый.
- И как я могла забыть про этих дурацких Дурни... Дасти? Он сильно рассердился, а? Впрочем, по нему никогда не скажешь.
Аль Хаджри улыбнулся и промолчал. Ничего другого от него вроде бы и не требовалось. Они одновременно придвинули к себе одинаковые мятые бумажные пакеты, достали по бутерброду в полиэтиленовых конвертиках, переглянулись и усмехнулись этой невольной хореографии. Бутерброды у них были из одинакового хлеба, сминающегося и липкого, который химическим составом немногим отличался от своей упаковки.
Девушка подняла глаза и нахмурилась, будто что-то вспоминая. Проследив за её взглядом, Аль Хаджри увидел Флинча, ковылявшего через лужайку с выражением злорадства на помятом лице.
- Отдыхаете? А планёрка у директора начинается через две минуты, - проскрипел комендант, проходя мимо.
Секретарша вскочила. Когда она двигалась, в воздухе пахло какими-то незнакомыми Аль Хаджри английскими цветами. Может быть, это сирень? Или эти, как их, незабудки?
- Тьфу ты, забыла совсем! Хочешь, бутерброд тебе оставлю? У меня с ветчиной.
- Спасибо, но… нет, спасибо. Я вегетарианец.
- Правда? Ну, ладно, увидимся, - и, вслед удалявшемуся Флинчу: - Вот ведь, старый гнус...
Слова “гнус” Аль Хаджри не знал, но почувствовал, что коменданту оно прекрасно подходило.

Он вздохнул, перемотал “разговорный английский” на начало, нацепил наушники, и улёгся на траву. В середине раздела “как спросить дорогу” на животе зашкварчал пейджер.

В конференц-зале на четвёртом этаже, куда его вызвали, шла та самая планёрка. Впрочем, сборище за длинным столом больше походило на участников какой-нибудь конвенции поэтов-сюрреалистов, чем на руководство интерната для трудных подростков. Аль Хаджри понял, что он здесь никого бы не удивил не только бородой, но и пиратской повязкой на глазу или десятком колец в бровях, и раздумал тратиться на электробритву. Маститые педагоги, пёстро и эксцентрично одетые, нетерпеливо елозили по полу колёсиками крутящихся кожаных кресел. Аль Хаджри прикрыл за собой дверь и остекленел от напряжения, вслушиваясь в разговор.
- И поэтому надо подвергать опасности наших студентов, фактически размещая на территоррии интерната психиатрическую клинику для взрослых? Как угодно, а меня вы не заставите потворствовать этой безнравственной авантюре! - сердито чеканила профессор Макгиллиган.
Mаленький растрёпанный старичок сосредоточенно складывал листок в линейку. На столе уже толпилось полдюжины бумажных зверюшек. Рядом с ним, особа неопределённого пола рассеянно ерошила седеющий ёжик. Одетый в чёрное мужчина лет сорока, капризно кривя губы, вертел в исчирканных пальцах золотой “Паркер”, частично заслоняя собой давешнюю сотрапезницу Аль Хаджри, сидевшую в углу с блокнотом на коленях и смотревшую перед собой невидящими глазами. Его сосед, самый молодой в комнате, держался обеими руками за сиденье своего кресла и часто моргал. Директору, сидевшему, установив локти на край стола и сомкнув кончики пальцев, удавалось казаться бесстрастным.
- Авантюра - это в нынешних условиях дожидаться манны небесной, - процедил мужчина в чёрном. Молодой с надеждой воззрился на него. - Доходы от ваших студентов, профессор Макгиллиган, и даже от моих, и сравниться не могут с теми суммами, о которых говорится в предложении профессора Скворрела. Хотя мои, по крайней мере, чаще возвращаются - и оплачивают очередной год! Не хочу сказать, что я в диком восторге от использования площадей в коммерческих целях, - Скворрел снова потупился, - но это меньшее из зол.
- В вашем умении пересчитывать выздоровление на фунты стерлингов я не сомневалась, профессор Снайд, - презрительно фыркнула Макгиллиган. - Дилан, но хоть вы-то...
- Каждый взрослый психопат - это ребёнок, которому не смогли помочь, - мягко произнёс директор. - Попробуйте взглянуть с этой точки зрения. Её, кстати, и попечительский совет разделяет.
На впалых щеках профессорши проступили красные пятна. Маленький старичок горестно вздохнул, и его бумажный зверинец бросился врассыпную. Директор, выдержав эффектную паузу, заговорил с напускной весёлостью.
- Итак, коллеги, единогласно. В этом году правый коридор на третьем этаже объявляется запретным для всех, кто не желает умереть мучительной смертью.* Профессор Скворрел, можете немедленно приступить к подбору специалистов для вашего отделения. Я уверен, что Ваш опыт и квалификация гарантируют не только успехи в адаптации взрослых, но и полную изоляцию нового отделения. А наш стажёр, мистер Аль Хаджри... - кивок в сторону двери, - вы как раз вовремя, Рубез... поможет тестировать системы безопасности сей цитадели.
Аль Хаджри, разобравшему не больше половины всего этого, оставалось только широко улыбаться.

В течение следующей недели он на личном опыте познал, что означали слова Макгиллиган о “специалистах широкого профиля”. С утра до вечера он разыгрывал из себя попеременно Гарри Гудини и Терминатора: ломился в двери, ковырял замки и протискивался мимо светодиодов, в то время как консультанты, приглашённые Скворрелом, отлаживали устройства, призванные оглушать пленника сиренами, захлопывать у него перед носом железные двери и иными способами препятствовать нарушению полной изоляции. Макгиллиган и Снайд проявляли ко всему этому живой интерес, причём первая болела за Аль Хаджри, a второй - за технологию. К пятнице суровая Макгиллиган кормила его с рук домашними тыквенными печеньями, а Скворрел приглядывался к нему с опасливым интересом, как к существу другого вида.
------
* Цитата из книги "Гарри Поттер и философский камень" в переводе Ю. Мачкасова

Глава 3

Глава 3. Ориентация

Вскоре они с Королевой наткнулись на Грифона, крепко спавшего на
самом солнцепеке.
- Вставай, ленивая тварь,- сказала Королева,- и отведи юную леди к
Деликатесу! Пусть он ей расскажет свою историю. А мне надо вернуться и
присмотреть за домашними делами. Я там распорядилась кое-кого казнить.
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)

В выходные измученный стажёр валялся на продавленном матрасе в общежитии с “Разговорным английским за десять дней”, то и дело одолеваемый тревожными снами, в которых он, под пронзительный вой сигнализации, мчался по третьему этажу, пытаясь поймать Уолтера Норта за развевающиеся фалды халата, и всякий раз упускал, потому что тот выкрикивал какие-то бессмысленные фразы и превращался в страуса. Вечером в воскресенье его посетил Флинч, и отобрал электрическую плитку, как оказалось, запрещённую к использованию в комнатах общежития для сотрудников. Свист чайника, которого спящий Аль Хаджри не слышал из-за наушников, нервировал, видите ли, флинчеву кошку - тщедушное животное с мордой иноплатеняна из мультфильмов, необыкновенно короткошёрстное и длинноногое, которое облюбовало коридор перед дверью Аль Хаджри и целыми днями слонялось там, громко мяуча. Выходя из комнаты утром в понедельник, он споткнулся о кошку и чуть не разбил себе нос.
- Ouste! - рявкнул Аль Хаджри. Бессловесная тварь, судя по всему, неплохо понимала по-французски - её немедленно сдуло, а Аль Хаджри отправился к Дабл-Ди за заданием на новую неделю.

Впрочем, добраться ему удалось только до приёмной куратора, где он обнаружил Снайда и Скворрела, тоже ждавших аудиенции. Новоявленный специалист по лечению взрослых психопатов со страдальческой гримасой смотрел в окно. Снайд, небрежно опершись локтем о монитор, сидел на краешке стола секретарши, которую это ничуть не смущало. Поколебавшись, Аль Хаджри решил, что раскрепощённость местных девушек надо добавить в список достижений европейской цивилизации, к мягкой траве и коррекции поведения без порки.
Увидев практиканта, Скворрел оживился.
- Рубез, как к-к-кстати... С-съездили бы вы в Лондон за лекарствами, а?
- А доставку из аптеки кто запретил? - удивился Снайд.
- Так пока их д-дождёшься, целое дело, а тут у нас и к-курьер, и охранник в одном лице, - и Скворрел подобострастно хихикнул.
- Мда? Ну, Ваши препараты… - пожал плечами Снайд. – Вы, Аль Хаджри, в подземке-то не заблудитесь?
“Куда уж мне, всю жизнь только и знал, что по Сахаре караваны водить”, - мысленно огрызнулся Аль-Хаджри. С поправкой на субординацию, на английский это перевелось как “Спасибо за беспокойство, я разберусь”.

То, что маленький железный ящичек, по которому он в задумчивости барабанил пальцами, содержал наркотики на сумму в несколько тысяч фунтов, Аль Хаджри осознал только на обратном пути. Хорошо ещё, что служебное рвение и бедность взяли верх над любопытством, и он не поехал кататься по Лондону в двухпалубном автобусе, где наверняка забыл бы свой ценный груз.

У ворот школы Аль Хаджри столкнулся с семейством Дурсли, выгружавшимся из потрёпанного пикапа. Все трое почему-то решили, что он вышел их встречать, и обрадовались ему, как родному.
- Дадли дождаться не мог, - восторженно зашептала Миссис Дурсли, - он просто счастлив! Даже спрашивал о вас, Мистер...
- Рубез Аль Кадир Аль Хаджри, - отрекомендовался тот, всё ещё слегка ошеломлённый, - можно просто Альх...
Договорить он не успел, потому что к воротам подкатил ещё один автомобиль - небольшой фургон с изображением чего-то лохматого и неоново-зелёной надписью “Critter Magic” на боку. Из кабины выскочил щуплый парнишка в комбинезоне, заляпанном чем-то вроде белой краски, метнулся к дверцам фургона, и, не прошло и пяти секунд, как он уже совал в руки старшего Дурсли клетку с большой взъерошенной птицей.
- Школа “Хоук Ярд”? Доставка из зоомагазина, распишитесь, сэр!
- Это не мне, это вот этот господин здесь работает, - Дурсли указал на Аль Хаджри. Тому ничего не оставалось, кроме как вручить клетку подвернувшемуся Дадли и расписаться в ведомости. Поставщик “чудо-зверушек” тут же запрыгнул в кабину и умчался. Недостаточную обстоятельность работников сферы обслуживания Аль Хаджри записал европейской цивилизации в пассив.
За неделю он уже успел кое к чему привыкнуть, и то, что для воспитания проблемных подростков кому-то мог понадобиться попугай, его практически не удивляло, а вот Дадли вид птицы совершенно поразил. Он наотрез отказался расстаться с тяжёлой клеткой, и всю дорогу до главного здания тащил её в вытянутых руках, одновременно пытаясь в неё заглянуть. Странный изгиб шеи и напряжённое выражение лица придавали ему неожиданное сходство с матерью.

Не придумав, что делать с опопугаенными Дурсли, Аль Хаджри решил попросту проводить их всех к Дабл-Ди, а потом уж идти разыскивать Скворрела в его застенках. В приёмной на этот раз никого не было, кроме секретарши, которая обещала, что директор вот-вот освободится. Старшие Дурсли тут же кинулись к ней с какими-то вопросами, а Аль Хаджри, от нечего делать, решил попытаться разговорить попугая:
- Salut, fifi, ça va?*
Попугай вздрогнул, бросил на него презрительный взгляд и снова нахохлился.
- Сова? - воскликнул вдруг Дадли. - Это сова?
- Угу, - согласился Аль Хаджри. Раздела о животных в его “разговорном английском” не было. - Я, когда маленький был, всегда такую хотел. Куда лучше, чем кошка какая-нибудь, правда?
- А это что? - Дадли перевёл взгляд с клетки на железный ящичек, который Аль Хаджри положил рядом.
- Это? Это я не могу тебе объяснить, извини, - он хитро подмигнул. - Секретное поручение.
Из дверей директорского кабинета румяным мячиком выкатилась заведующая столовой Миссис Крокфорд. За ней следовал шеф-повар Дигль с охапкой каких-то бумаг. Увидев приехавшего на ориентацию ученика, оба как по команде изобразили на лицах радушие и принялись осыпать Дадли выражениями восторга по поводу знакомства с ним.
Появившийся в дверях Дабл-Ди поманил к себе Аль Хаджри.
- Не в службу, а в дружбу, голубчик, сходите пока с мальчиком к Мисс Блоттс за формой и за книгами. По дороге птицу занесёте в живой уголок. А это, - он поморщился и кивнул на препараты, - здесь оставьте, я ещё подумаю, как спрятать.

Аль Хаджри немного побаивался оставаться один на один с Дадли, но тот так и не продемонстрировал ничего из репертуара жутких выходок, на которые неделей раньше жаловались его родители. Мальчик послушно топал рядом со своим провожатым, и отстал только один раз, заглядевшись в парке на набор шахмат в половину человеческого роста. Дежурные приветствия попадавшихся там и сям сотрудников он принимал за чистую монету. Было ясно, что школа ему нравилась, а после посещения живого уголка, где они провели почти полчаса, знакомя серого жако с новыми соседями, среди которых были аквариумная акула и небольшой питон, Дадли стал смотреть на Аль Хаджри, как на полубога.
На обратном пути им встретился Скворрел, который, услышав, что его ящичек доставлен в целости и сохранности к Дабл-Ди, почему-то болезненно скривился и убежал в сторону главного здания, даже не поздоровавшись с Дадли.
- Хадри, кто это?
- Это профессор Скворрел. Он тут... в общем, отвечает за секьюрити.
- Поэтому такой нервный, наверное, - сделал вывод Дадли.
- Ну да, опасная работа. В лесу звери, в замке приведения, да и школьники, бывает, такое откалывают... - пошутил Аль Хаджри. - Идём. Тебя уже, наверное, родители ждут.
Дадли резко остановился.
- Не хочу к ним. Они меня не любят.
- Что ты, разве можно так про отца с матерью? - машинально пробормотал Аль Хаджри. “Начинается”, - подумал он, с тоской взглянув в сторону главного здания, от которого их отделяла сотня ярдов. От заявления Дадли явственно веяло началом истерики, бессмысленной и беспощадной, потому что оно было совершенно абсурдным. Как Дадли мог такое сказать о родителях, сдувавших с него каждую пылинку и разбивавшихся в лепёшку, чтобы предугадать и исполнить любой его каприз, просто не укладывалось в голове. Впрочем, сейчас Аль Хаджри размышлять об этом было некогда. “Доведи малыша до базы - квест психолога, уровень первый”.
– С чего ты взял? – он заглянул в глаза Дадли, давая понять, что ждёт ответа, и одновременно сделал маленький шажок в сторону вожделенной цели.
Дадли затравленно огляделся по сторонам (от прежнего флегматичного увальня не осталось и следа) и зашептал:
- Хочешь знать секрет? Они мне не дадут сюда вернуться. Я вообще думаю, что они специально спрятались в этом дурацком Сюррее! Что они, не знали, что меня там все будут ненавидеть? - он шмыгнул носом. - Что меня в школе будут макать головой в у... в унита-аз?
- Ну, в этой школе такого не бывает! - заверил Аль Хаджри, хотя особой убеждённости в этом не испытывал. - И вообще, со мной-то тебе нечего бояться, - он расправил могучие плечи и одновременно сделал ещё один маленький шажок. Это сработало - Дадли тоже тронулся с места.
- А можно, я с тобой поживу до первого?
“Вот те раз”.
- Ну, что ты, как маленький? Ты уже одиннадцать лет прожил в Сюррее, так потерпи ещё немножко, а потом приедешь вместе со всеми. Тут всё украсят, будет праздничный обед, - мысль о том, что в столовой, стараниями Дигля, появится горячая еда, придала лицу бесплиточного Аль Хаджри подобающе мечтательное выражение.
Дадли вздохнул и покорно поплёлся рядом. Видно было, что его преклонение перед недавним кумиром всё-таки слегка поколебалось.
---
* Привет, птичка. Как дела? (фр.)

Глава 4

Глава 4. Первое сентября

Звери, в школу собирайтесь!
Крокодил пропел давно!
Как вы там ни упирайтесь,
Ни кусайтесь, ни брыкайтесь -
Не поможет все равно!
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)

Встреча учеников в Хоук Ярд была обставлена с самой восхитительной помпой, а дни подготовки к ней оказались самыми утомительными в жизни Аль Хаджри. О его мнимой квалификации психолога все как-то забыли, и видели в нём только девяносто пять килограммов безотказной рабочей силы. Таская тяжести с этажа на этаж, он намотал достаточно километров, чтобы добежать до Дяди Салеха и обратно, с учётом обходного манёвра через Аравийский Полуостров. Перевести дух удавалось только на совещаниях, в ходе которых бесконечно пересогласовывались детали торжественного события, расписанного по минутам не хуже военного парада в какой-нибудь диктатуре. Микроавтобусы для встречи иногородних студентов на станции, размещение, приём документов, экскурсия по кампусу для каждой партии прибывших, обед для учеников, брифинг для родителей, расписание занятий на первую неделю - до последнего момента не верилось, что всё это возможно утрясти, и даже невозмутимый Дабл-Ди, казалось, волновался.

Первого сентября у ворот с шести часов утра дежурили улыбчивые сотрудники, при полном параде и с планшетками в руках. Точный маршрут каждого из полутора сотен учеников был тщательно расписан и включал достаточно возможностей восхититься величественностью замка и яркостью увивавших его гирлянд и воздушных шариков, но не оставлял времени заскучать в ожидании или расхныкаться, расставаясь с мамой и папой. Аль Хаджри достался список детей, которым требовалось просветить мозги для каких-то научных целей профессора Хатч, стриженой дамы, отвечавшей в школе за спортивные и оздоровительные программы. Их нужно было препровождать в левый коридор третьего этажа, по дороге объясняя, что томография - это не страшно. В одной из групп оказался Дадли Дурсли. Аль Хаджри кивнул ему, как старому знакомому, и тот раздулся от собственной важности, как уменьшенная, но уже довольно убедительная копия собственного папаши. Впрочем, товарищам Дадли его знакомство с Аль Хаджри не казалось поводом для гордости. Они поглядывали на нескладного иностранца с некоторым подозрением, а один, худенький блондин в дизайнерском свитере, брезгливо скривившись, прошептал на ухо своему соседу что-то про "арабские трущобы". То, что Аль Хаджри сумел расслышать, прозвучало настолько оскорбительно, что он решил, что неправильно понял. Однако этот Дру Мэллори всё-таки поселил в нём смутное сомнение в искренности взрослых англичан, игнорировавших его оговорки и акцент.

Праздничный обед был безусловным апофеозом дня. Четыре длинных стола, по одному на каждый жилой корпус, были застланы цветными бумажными скатертями и ломились от яств на любой вкус, от традиционных fish and chips до индийского карри. Даже потолок, к которому тянулись надутые гелием воздушные шары в виде львов и единорогов, был облеплен фосфоресцирующими звёздочками. Результат впечатлял, несмотря на то, что Аль Хаджри был прекрасно знаком с изнанкой мероприятия. Настроение за преподавательским столом царило самое праздничное - отходя после нервного напряжения последних дней, педагоги хихикали, как подгулявшие школьницы, а некоторые и впрямь уже расслабились с помощью фляжки, передаваемой под столом из рук в руки. У Аль Хаджри был и личный повод для радости: в тот вечер ему не надо было идти в ненавистное общежитие. Утром Дабл-Ди вручил ему ключи от маленького домика на краю более дикой части парка, когда-то принадлежавшего садовнику. Аль Хаджри предлагалось поселиться на природе, с тем условием, что он будет в свободное время приглядывать за населением находившегося в двух шагах зверинца и по возможности не давать ученикам курить в парке. Между томографией и обедом он успел уже осмотреть свои новые владения. В домике был водопровод, газовая плита, что-то ещё газовое, должно быть связанное с отоплением, и камин - вполне настоящий камин, с обугленной решёткой, щипцами и кочергой. И кресло-качалка перед камином. Но особенно прекрасен домик был тем, что в нём не было никакого намёка на Флинча.

Блаженство Аль Хаджри было омрачено только одним обстоятельством. Всю неделю он надеялся, что секретарша Дабл-Ди нацепит, по случаю приезда учеников, значок с именем, и он наконец узнает, как её зовут, потому что вопрос этот с каждым днём мельтешения в одних и тех же коридорах делался всё более насущным и всё более глупым. И вот теперь она сидела справа от него, с энтузиазмом хрустя ломтиком сладкой моркови, розовая и смешливая, в ослепительно-белой кружевной блузке без всякого значка. По крайней мере, можно было надеяться, что в царившем гаме никто не услышит, как он сваляет дурака.
- Слушай, а объясни мне, пожалуйста, к кому прилично обращаться по имени, а кого надо называть "мисс" или "мистер"?
- К примеру, мне говорить "мисс" необязательно, - девушка улыбнулась, и Аль Хаджри тут же понял, что его хитрость была шита белыми нитками. - О, знаешь, что? Ты можешь называть меня Ньют...
Аль Хаджри уставился на неё в недоумении. Ему казалось, что Ньют - мужское имя, но многих англичан такие мелочи, судя по всему, не беспокоили.
- Когда я стану знаменитой, меня так все будут звать, a пока - только ты, - она тряхнула волосами и так звонко рассмеялась, что несколько голов обернулось в их сторону, а Снайд, сидевший на возвышении по левую руку от директора, покосился и отвернулся, видимо, чтобы не заразиться несолидной весёлостью.
Ньют продолжала резвиться:
- А я тебя буду называть Ру. Знаешь, как Крошка Ру? Тебе очень подходит.
Аль Хаджри кивнул, задумчиво ковыряя вилкой овощную муссаку. Ему почему-то представилось, что Ньют воображает себя будущей кинозвездой, вроде Мерилин Монро, и от этого ему стало немного грустно.

Учителя отправились по домам уже после того, как учеников разобрали по корпусам. К удивлению Аль Хаджри, догадывавшегося, что хулиганы Макгиллиган маменьких сынков не жаловали, Дадли попал в её колледж, Галтон. Видимо, о Дадли тоже судили по фактуре.

Утром в пятницу Аль Хаджри, как обычно, отправился к своему куратору, надеясь всё-таки заняться психологией. Опыт последних дней подсказывал, что встреча со Скворрелом или Снайдом была чревата очередным погрузочно-разгрузочным проектом, поэтому он шёл быстро и избегал смотреть по сторонам. Его решимости хватило до вестибюля главного здания, в котором обнаружилось нечто настолько странное, что Аль Хаджри остановился поглазеть. К терявшемуся в готическом сумраке потолку тянулись четыре новые колонны, вернее, прозрачные плексигласовые трубы. Внутрь каждой трубы кто-то насыпал яркие стеклянные шарики; в каждой трубе они были одного цвета. Синих шариков было больше всех - их слой полностью закрывал дно, и сверху перекатывалось ещё несколько. Всё это переливалось бликами и, казалось, едва заметно гудело от напряжения материала. Задумавшись о символизме этого образчика авангардной архитекуры, он чуть было не налетел на маленькую первокурсницу с растрёпанной шевелюрой, стоявшую, склонив голову набок и сосредоточенно шевеля губами. Увидев практиканта, она оторвалась от подсчёта шариков.
- Здесь явно какая-то ошибка. Посмотрите сами, мистер Аль Хаджри! - доселе никому из учеников не удавалось прочитать фамилию на его значке с первой попытки. - Получается, что у Роршаха в среднем девяносто восемь процентов. При том, что трое из них вчера опоздали на историю, это совершенно невозможно!
Девочка переступила с ноги на ногу - она явно собиралась топнуть от возмущения, но сдержалась. Аль Хаджри понятия не имел, чего от него добивалось это сердитое юное дарование, и только беспомощно хлопал глазами. К счастью, ему на помощь подоспела Макгиллиган.
- Не беспокойтесь, мисс Гарднер, вечером мы обязательно всё перепроверим. Смотрите, сами не опоздайте в класс.
Первоклашка глянула на часы, ойкнула, и бросилась прочь по коридору, подхватив сумку, полную книг.

- Ох, я смотрю, вам вообще ничего не объяснили. Это суммарные показатели модификации поведения по колледжам... - заметив замешательство Аль Хаджри, Макгиллиган увлекла его к себе в кабинет, чтобы посвятить в тайны волшебного метода Дабл-Ди. Ученики здесь не просто бегали из класса в класс, гоняли по тарелкам горошек и препирались из-за очерёдности пользования душем, объяснила она, - они выполняли задачи и получали за это цветные бусинки, которые можно было копить и обменивать на разные блага жизни, от мороженого в столовой до урока верховой езды. Некоторые требования, вроде сдачи домашних заданий и чистки зубов, были общими для всех, но у каждого были и свои личные: разрешать конфликты без драки, не попадаться с сигаретой или сидеть на уроке спокойно. Плексигласовые колонны были нововведением; с их помощью планировалось внедрить коллективную ответственность. Каждому колледжу, набравшему достаточно очков, была обещана дискотека в конце учебного года, и теперь Макгиллиган ломала голову над тем, где именно провести заветную линию на колоннах, чтобы ни один колледж не остался без награды, но и не почил на лаврах слишком рано. Всё это казалось Аль Хаджри довольно наивным ребячеством, пока он не вспомнил о праведном гневе Гарднер.

Сочтя результаты борьбы с дремучестью практиканта удовлетворительными, Макгиллиган отправилась проводить урок. Аль Хаджри без приключений добрался до приёмной Дабл-Ди, где обнаружил, что Ньют запоздало украсила себя значком со своими настоящими именем и фамилией, и что куратор до вечера ангажирован Скворрелом и его психами. Тогда он отправился в библиотеку, нашёл там что-то о “модификации поведения” и с чистой совестью спрятался в своей избушке. В первых главах книжки расписывалась какая-то странная теория о преимуществах поощрений над наказаниями. Аль Хаджри верилось в неё с трудом, но в глубине души он был идеалистом, и ему было приятно, что кто-то ещё более наивный выбился в профессора и написал книгу. Когда бумага начала сереть, а буквы - шевелиться, Аль Хаджри отложил образование и решил написать подробное письмо дяде, для чего вышел из домика и расположился с блокнотом на крыльце, где было ещё светло. Светлячки поминутно торжественно стартовали из травы, чтобы, пролетев полфута, шлёпнуться обратно. Лужайка в отдалении жила броуновским движением школьников, а Аль Хаджри сидел в коконе трепетной тишины и покрывал летучей вязью страницу за страницей. Он так увлёкся, что не замечал ничего вокруг, пока прямо в ухо ему не крикнули:
- Привет, Хадри!

Глава 5

Глава 5. Избыток информации

- Ну, может быть, у вас это по-другому,- согласилась Алиса. - Зато вот мне ужасно не по себе...
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)

Запыхавшийся Дадли Дурсли, в школьной форме, укомплектованной сбившимся на бок красно-жёлтым галтоновским галстуком, стоял на нижней ступеньке крыльца. На носу у него красовались несуразные круглые очки, слишком маленькие для его широкой физиономии, а на лбу - свежая глубокая царапина.
Аль Хаджри на секунду испугался, что Дадли снова пришёл проситься к нему жить. Помощи от Дабл-Ди или Макгиллиган ждать не приходилось - все учителя к этому часу наверняка разъехались по домам. Однако, как только Дадли заговорил, стало ясно, что его возбуждение было самого радостного свойства.
- Я сову увидел, и сразу к тебе. Ты, наверное, хотел узнать, как у меня дела?
Аль Хаджри приготовился к утомительному упражнению на сон грядущий. Он и вообще не очень-то хорошо понимал, когда говорили дети, а Дадли, к тому же, слегка шепелявил и имел привычку вворачивать обрывки фраз из своего подсознания, как сейчас, с какой-то совой. Вслух Аль Хаджри сказал:
- Конечно, хотел, - он сдержал вздох и указал на супеньку рядом с собой. - У тебя, я смотрю, очки новые.
- Не, это давно. Просто не носил раньше. Там, - он презрительно махнул рукой в сторону внешнего мира, - дразнились. Зато бусинка каждый день, если не забываю надеть. Я за эту неделю тыквенный пирог заработал, в кухне помогать. Вначале жидкий, потом раз - пирог! Миссис Крокфорд сказала "магическая трансформация". Хотел тебе кусок принести, выронил по дороге, когда с Мэллори подрался. Он думает, раз его привезли на Ягуаре, ему всё можно, - Дадли помрачнел. - Минус десять за драку. И староста наорёт, когда узнает.
- Ничего, на следующей неделе будет лучше, - успокоил Аль Хаджри. Книжка о модификации поведения рекомендовала эту фразу специально на тот случай, когда ожидания воспитателя не оправдывались.
Дадли кивнул, присел рядом и заглянул в блокнот с письмом.
- Ух ты, это ты сам написал? А что это?
- Письмо, дяде моему в Магриб.
- Ничего не понять, - сказал Дадли с уважением. - А кто твой дядя?
Дядя Салех достиг в жизни того положения, когда, благодарение Господу, достаточно было быть просто Дядей Салехом. Аль Хаджри усмехнулся:
- Волшебник, наверное. Всё знает, всем помогает. Если б не он, меня бы вообще сейчас здесь не было.
- Я думаю, профессор Дерфел тоже волшебник, - серьёзно сказал Дадли, - у него в кабинете портреты шевелятся. Я сам не был, Ник сказал.
Николас Момси, франтоватый юноша с эспаньолкой и загадочным шрамом на шее, был воспитателем-резидентом Галтона. Он являлся предметом неизбывной зависти остальных колледжей, потому что сквозь пальцы смотрел на свои обязанности загонщика в душ и укладчика в кровати, предпочитая после отбоя часами развлекать своих подопечных историями о собственных невероятных и опасных приключениях. Все понимали, что рассказы Ника были чистейшей воды враньём, но это не мешало его популярности даже среди старшеклассников, а уж среди старшеклассниц и подавно.
- Ещё там такое зеркало, через него наружу видно, но только иногда, продолжал болтать Дадли. - Вот это круто, правда? Не то, что кошку посылать за всеми следить, как этот Флинч.
- Противное животное эта кошка, - кивнул Аль Хаджри, подавляя зевок. Он почти физически ощущал, как его несчастный мозг захлёбывался в потоке английских слов. Интересно, подумал он, можно ли считать разговорчивость Дадли улучшением, если он говорит всякую ерунду? - Ты, кстати, к отбою не опоздаешь?
- К девяти в корпусе - три очка! - воскликнул Дадли, и потрусил в сторону общежитий, а Аль Хаджри пошёл проведать зверюшек. Следующий час он провёл, разыскивая и отлавливая в парке невесть как вылетевшего серого жако.

Когда злосчастная птица была, наконец, водворена на место, Аль Хаджри вспомнил о давно дожидавшейся своего часа корзине грязного белья. К его разочарованию, обе стиральные машины, размещавшиеся в подвале главного здания, оказались заняты: две воспитательницы, утихомирив своих подопечных, тоже решили не откладывать стирку на выходные. За прозрачными дверцами, извиваясь в бесстыдном танце, кружились предметы тайного девичьего гардероба, а их хозяйки предавались неторопливой беседе.
- … ну я и согласилась остаться, просто чтоб заработать, а вообще-то я должна была практиковаться у профессора Норта. Так и не поняла, куда он делся. Кого ни спросишь, все темнят, - говорила своей коллеге Гретхен из Хаксли.
- Больная тема, - её собеседница, высокая блондинка по имени Хелен, сидела на крышке стиральной машины, рассеянно постукивая по дверце босыми пятками. - Дабл-Ди его выгнал... Заходи, Рубез, тут все свои, нам за гранты не драться... Норт надеялся, что старикан вот-вот на покой отправится, и вся эта лавочка достанется ему, но у Макгиллиган, ясное дело, на этот счёт свои планы. Теперь, конечно, они локти кусают. Пока Норт, красавец-мужчина, бабулькам из попечительского совета пудрил мозги, - она закатила глаза, изображая стародевический экстаз, - они нам бюджет на блюдечке подносили, а сейчас, если б не Салли со своей клиникой, Макгиллиган бы уже в официантки пошла.
- Кто это - Салли? - подал голос Аль Хаджри.
- Профессор Снайд, - хихикнула Гретхен, радуясь случаю продемонстрировать осведомлённость. - Потому что его имя - Салливан. Смотри, только при нём не брякни. Эл, а он-то при чём?
- Ну, формально, конечно, Скворрел - директор, - снисходительно пояснила Хелен. - Но это всё Салли придумал, просто он не дурак, чтоб сам подставляться.
- А что тут такого? - удивилась Гретхен. -Клиника как клиника.
Хелен спорхнула с отключившейся машины и открыла дверцу.
- Да я сама толком не разобралась, только Снайд знает, когда надо жар загребать чужими руками. Помяните моё слово, нас эта клиника ещё укусит за задницу, - предрекла она, вытягивая из прачечных недр ярко-розовый предмет, похожий на два кружевных младенческих чепчика, сшитых вместе. Аль Хаджри вздрогнул и отвёл глаза. - И Норт зуб на нас имеет, а он тот ещё тип. Но хорош, дьявол, хотя он и старый уже, лет сорок…
- Вечно я пропущу самое интересное, - вздохнула её подруга, обмахиваясь подолом растянутой майки. - Ну и духота здесь!
- А ты в библиотеке возьми “Журнал Общества Педагогов и Психологов Англии”, там статья есть, где он ругает метод Дерфела. С довольно крупной фоткой, - всё ещё сидя на корточках, Хелен пошарила между машинами, извлекла оттуда зелёную бутылку и отхлебнула из горлышка. - Салли, в общем, тоже ничего.
- Угу, если б он патлы свои постриг и не ходил во всём чёрном, как голубой... - Гретхен выудила из своей корзины поношенную майку в горошек и теперь придирчиво разглядывала её на свет. - А ты новую тачку Скворрела видала?
- Ещё бы... Интересно, на кого это он пытается впечатление произвести, на Салли? – обе прыснули. - Рубез, пива?
К тому времени, как Хелен, не оглядываясь, протянула назад руку с бутылкой, Аль Хаджри уже втискивался со своей так и не стиранной одеждой в лифт. Краем глаза он видел, что выронил носок, но возвращаться к этим одетым в шорты полупьяным девицам с их откровенными разговорами было выше его сил.

Возможность перестирать всё в тишине и уединении предоставилась ему в субботу, потому что с утра зарядил дождь, сорвав все планы самостоятельной поездки в Лондон. Тоскливая морось продолжала перемежаться с унылой сыростью так долго, что рекордно жаркое лето стало казаться отдалённым воспоминанием.

Глава 6

Глава 6. Самая новая традиция

"Ну и ну,- подумала Алиса вскоре,- они как-то странно играют в
крокет!"
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)

С неопределённым положением Аль Хаджри вскоре было покончено. Дабл-Ди наконец придумал, что с ним делать: учебные часы он должен был проводить в чьём-нибудь классе, делая заметки о поведении учеников, а в свободное время анализировать свои записи и подготавливать рекомендации по воспитанию. Дабл-Ди обещал встречаться с практикантом и разбирать результаты его изысканий не реже раза в неделю.

Первые дни Аль Хаджри провёл в классе профессора Снайда. Декан Скиннера отвечал в школе за программы естественных наук. По причинам, не поддававшимся пониманию Аль Хаджри, профессор начинал каждый из своих курсов с серии сложных и временами опасных лабораторных работ. Запутанные инструкции приводили в трепет не только учеников, но и практиканта, которому было велено им помогать. Задача его осложнялась тем, что у каждого стола было своё задание. Пока Аль Хаджри метался между рядами, туша спиртовки или ловя отлетающие пружины, Снайд сидел на своём возвышении, непроницаемый, как Сфинкс, и безмолвный, как изваяние Сфинкса. Из-под полуопущенных век он наблюдал за мучениями своих студентов с живейшим интересом, хотя они этого и не замечали.

О курсах Снайда в школе ходили легенды; ими пугали младшеклассников, но к концу года выяснялось, что почти все, будто по волшебству, получали удовлетворительные оценки.
За неделю они едва ли обменялись десятком фраз - объяснять что бы то ни было профессор считал ниже своего достоинства - однако, Аль Хаджри и сам разобрался в подходе Снайда, подглядев, сколько времени у того уходило на подготовку уроков. Небрежность инструкций была иллюзией - на самом деле, все задания были тщательно продуманы и подогнаны, так, чтобы ученики могли самостоятельно прийти к решению, но не раньше, чем проведут полтора часа в священном ужасе. Макгиллиган следовало бы привлечь Снайда к делу калибровки труб для подсчёта очков по колледжам - он был несомненным виртуозом постановки ускользающих целей. Аль Хаджри не мог не проникнуться к нему уважением, хотя постоянная смесь скуки и презрения на лице великого методиста раздражала его с каждым днём всё больше и больше.

В то утро, когда ему предстояло оставить Снайда и стать тенью профессора Хатч, впервые за десять дней выглянуло солнце. Истомившиеся ученики брели от спальных корпусов к столовой, загребая ногами сырые листья и стремясь подольше понежиться в робких лучах. Главная физкультурница Ястребиного Двора стояла на ступеньках у центрального входа и, прищурив пронзительные жёлто-зелёные глаза, следила за приближением Аль Хаджри. Стальной свисток на её шее отражал свежевымытое небо.
- Идёмте скорее, - скомандовала она, когда практикант подошёл на расстояние десятка ярдов. - Доброе утро.
Одного взгляда на её красно-белый спортивный костюм, ослепительный в своей безупречной чистоте, было достаточно, чтобы уразуметь, что эта женщина не нуждалась в будильниках и не знала пощады к не успевшим позавтракать. Аль Хаджри обречённо последовал за ней. К его удивлению, они не пошли в сторону стадиона, а обогнули главное здание и направились к сараю, находившемуся в некотором отдалении. Профессор Хатч открыла дверь и нырнула в темноту. Через минуту она появилась снова, прижимая к правому боку с десяток разносортных граблей и мётел. Свободной рукой она толкала перед собой ржавую садовую тачку.
- Возьмите там сколько унесёте, - распорядилась она, - и за мной.
Аль Хаджри подумал, что отсутствие физического труда в его беззаботной юности было с лихвой компенсировано за прошедший месяц, а к концу года ему предстояло наработаться на всю оставшуюся жизнь. Видели бы его клубные приятели, чем он тут занимается! Однако, на этот раз оказалось, что орудия пролетариата предназначались не ему.
- Побегать по стадиону они всегда успеют, - объяснила свои намерения профессор Хатч на обратном пути. - А уборка территории приближает к природе, укрепляет товарищеские отношения и вносит разнообразие в учебную рутину. Прекрасная школьная традиция, не правда ли?
Аль Хаджри представил себе Дру Мэллори, сгребающего листья, и согласно хмыкнул.
- Да, это я отлично придумала, - удовлетворённо подвердила Хатч. В её тоне не было ни тени хвастовства, а только убеждение в правильности здорового образа жизни, который обеспечивал работу профессорского мозга в оптимальном режиме.

Через полчаса лужайку перед главным зданием было не узнать. Подсохшие листья кружились над ней хаотическими вихрями, а школьники, размахивая граблями, вприпрыжку носились между ними. От радостных воплей звенело в ушах. На небольшом расчищенном участке перед главным входом двое старшеклассников фехтовали мётлами, а ещё полдюжины азартно спорили о правилах поединка. Маленькие первоклашки с видом заправских сыщиков копались в кустах у кромки парка. Капитан футбольной команды Галтона, внушительных размеров парень по фамилии Вуд, отдавал отрывистые указания своим товарищам, рывшимся в притащенных откуда-то ящиках видавшего виды спортивного инвентаря. Если кто-нибудь и сгребал листья в кучу, то только ради того, чтобы с разбегу прыгнуть в неё самому или толкнуть соседа. Невозмутимая профессор Хатч, стоя одной ногой на сидении парковой скамейки, а другой - на её спинке, из-под руки наблюдала за этим столпотворением своими неподвижными кошачьими глазами.
- Отлично! - резюмировала она наконец. - То, что доктор прописал в такую погоду.

Аль Хаджри воспринял это, как команду “вольно”, и ноги сами понесли его в направлении столовой, где ещё, вероятно, не остыла утренняя овсянка. Однако, едва успев покинуть пределы звуковой досягаемости профессора Хатч, он столкнулся с Флинчем, тащившим за тощие запястья упиравшуюся Гарднер и долговязого мальчишку с медно-рыжими волосами.
Сообразив, что встреча с ним была единственным шансом пленников на освобождение, Аль Хаджри постарался придать своему голосу максимально возможное дружелюбие:
- Какой чудесный день, мистер Флинч!
- Пожароопасность! - рявкнул комендант вместо приветствия, - Развели костёр! Кто должен за ними смотреть, а? Чуть профессора Флетчера не подожгли, он только присел газету почитать.
- Просто ужасно, - согласился Аль Хаджри. - Мне очень жаль! Давайте, я отведу их к профессору Хатч - вам, наверное, некогда...
Ничего подобного он бы делать не стал, даже если бы Гарднер и её рыжий приятель спалили половину общежития, и Флинч об этом явно догадывался, но неизвестное срочное дело перевесило его желание лично проследить за расправой над хулиганами. Комендант недоверчиво прищурился, потом посмотрел на часы (Гарднер, которую он при этом дёрнул за руку, от неожиданности споткнулась и пробежала несколько шагов, восстанавливая равновесие), и его добыча перешла в распоряжение Аль Хаджри.

- Мисс Гарднер, объяснитесь, - произнёс он строго. - Почему вы развели огонь?
- Потому что он, - девочка бесцеремонно ткнула пальцем в грудь своего сообщника, - всё делал неправильно! У него бы никогда не загорелось! А я нашла сухую газету!
- А я лупу зато нашёл, - буркнул рыжий.
- Скажи лучше “стащил”, Уэсли!
- А вот и нет! Это та, что Мэллори отнял у Нила и в кусты закинул.
- Не вернул Нилу - значит, стащил, - заявила Гарднер, и только тут вспомнила о том, что инцидент с поджогом ещё не был исчерпан. - Я, честное слово, не знала, что это газета профессора Флетчера, - затараторила она. - И вообще, он не должен был быть в парке, по расписанию у него факультатив по...
- Вы хорошо усвоили главу по оптике, - перебил Аль Хаджри. - Пойдёмте, расскажем профессору Снайду - он вас похвалит.
- Не надо, - хором отозвались оба. Снайд был известным поборником дисциплины, особенно если предоставлялся случай снять у конкурирующего колледжа очков пятьдесят.

Остаток дня прошёл без происшествий, если не считать того, что Дадли Дурсли, введённый в заблуждение запутанными правилами изобретённой Вудом новой игры, чуть не проглотил воланчик для бадминтона.

Глава 7

Глава 7. Хеллоуин

Уплыл от этих берегов -
Глядишь, к другим попал!
Словом, хватит ныть, Улитка,
И пошли на бал!
Ты же тоже, ты же тоже
Побежишь на бал!
Ты же тоже, ты же тоже
Побежишь на бал!
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)

К концу октября Ястребиный Двор и убогое жилище Аль Хаджри уже казались ему родным домом, а родительский особняк в предместьях столицы Алжира - волшебным дворцом из детского сна. По утрам он сидел в классах, вечерами рылся в книгах или разбирал свои заметки. За два месяца обширная terra incognita его будущей специальности покрылась разрозненными кляксами знаний. Директор, как правило, благосклонно соглашался с его наблюдениями, а один раз, когда практикант предложил проверить неуклюжего Нила Лонгхорна на предмет хронического воспаления среднего уха, даже вздёрнул одну бровь и, одобрительно кивнув, что-то чиркнул в записной книжке.

Аль Хаджри так освоился, что даже Хэллоуина ожидал с воодушевлением. Мысль о том, как возмутился бы отец, узнай он об участии младшего отпрыска в этом языческом шабаше не беспокоила его, а скорей забавляла. Подготовка к празднику происходила в обстановке уже привычной суеты, граничившей с хаосом: закупались тонны тыкв и сотни воздушных шаров (в форме тех же тыкв, пауков и летучих мышей), Крокфорд и Дигль до хрипоты спорили о питательной ценности конфет, а Макгиллиган требовала у всех сотрудников подробных описаний планируемых костюмов, “во избежание психических травм у учащихся”.

Вечером тридцать первого октября Аль Хаджри накинул на плечи кусок брезента, служивший для укрывания газонокосилки и натянул найденные в каморке садовника болотные сапоги. Отросшая борода довершала костюм сказочного великана. У входа в столовую он оказался одновременно с Ньют, озорной и очаровательной в чёрном облегающем платье, шапочке с кошачьими ушками и закрашенным чёрной тушью кончиком носа. Аль Хаджри открыл ей дверь, и они пошли к столу для персонала, медленно прокладывая себе путь среди шумных школьников и отмахиваясь от парившей в воздухе искусственной паутины. В задрапированном чёрным и оранжевым зале царило веселье, которому в значительной степени способствовали съеденные до обеда сладости. Скворрел нервно моргал среди кокетливых ведьмочек, которые носились меж столов, плеща юбками и мелькая полосатыми чулками. На нём был длинный балахон из чего-то блестящего и странный фиолетовый тюрбан. В хохочущей толпе Ник Момси, одетый испанским дворянином, с брыжами и пластмассовой шпагой на боку, дёргал себя за длинноволосый парик и резко наклонял голову набок, притворяясь, что снимает её с плеч. Разбитного монаха с подушкой, привязанной к животу под коричневым халатом уборщицы, Аль Хаджри и вовсе не узнал, пока тот, грохнув о стол кружкой сидра, не окликнул его и Ньют голосом Гретхен.

Усевшись среди воспитателей и младшего персонала, Аль Хаджри изобразил на лице понимающую полуулыбку и погрузился в благостное молчание. Он уже смирился с тем, что поддерживать разговор в этой компании был не в состоянии, и догадывался, что его считали нелюдимым, и даже, возможно, недалёким. Косноязычие стало ему чем-то вроде безопасной гавани, где он не рисковал сболтнуть лишнего. Единственным человеком, с которым он мог свободно общаться, была Ньют. Знакомство с Аль Хаджри она восприняла как посланную свыше возможность попрактиковаться в французском, её университетской специальности, грозившей забыться без применения. Времени на разговоры у них было предостаточно, потому что Аль Хаджри регулярно приходилось подолгу ждать куратора в приёмной - не то пунктуальность не была сильной стороной Дабл-Ди, не то Ньют так составляла ему расписание, что он ничего не успевал. Секретаршей она была неважной - делала множество опечаток, теряла документы, а на совещаниях витала в облаках, забывая записывать. Куда она уносилась мыслями, было такой же тайной, как и всё, что касалось её личной жизни. Иногда Аль Хаджри, неожиданно войдя в приёмную, замечал, как она поспешно прощалась с кем-то по телефону или прятала что-то под разбросанные на столе бумаги, но сдерживал неподобающее любопытство. Говорили они всегда или о школьных делах, или на какие-нибудь общие темы, о себе же Ньют ничего не рассказывала.

- Вот в прошлом году, - щебетала Хелен, - была ещё вечеринка для преподавателей, сами знаете, у кого, а я была трупом. Лежу такая в луже крови, в груди нож! С этой старой ведьмой, - она понизила голос и кивнула в направлении Макгиллиган, одетой в чёрную мантию и высокий колпак, - так не повеселишься.
На этот раз Хелен пришлось ограничиться нарядом привидения, верх которого она, судя по просвечивавшим ключицам, соорудила из москитной сетки. Выяснить, были ли при изготовлении нижней части костюма использованы какие-нибудь другие материалы, Аль Хаджри не позволило целомудрие.

Он перевёл взгляд на возвышение, где обычно сидел директор, и обнаружил, что почти все места во главе стола пустовали: из деканов присутствовали только Макгиллиган и математик Флетчер; самого директора тоже не было.
- Дабл-Ди обычно речь произносит какую-нибудь забавную, - сообщила Ньют, заметив, куда смотрел Аль Хаджри. - Жаль, что его выдернули к попечителям. Странный они выбрали день для собрания.
- А это разве официальный выходной день?
- Да нет, - Ньют улыбнулась, - просто семейный праздник. Люди дома украшают, детишки гуляют в костюмах. В общем, настроение обычно не рабо...
Она не договорила, потому что весь зал внезапно погрузился в темноту. В слабом свете закрытой облаками луны сборище ведьм и пиратов разом утратило пестроту: над столами теперь покачивались плоские призрачные силуэты. На секунду стало очень тихо, потом послышался девчоночий визг и хихиканье.
- Мы ещё в прошлом году оценили эту шутку, Мистер Уэсли, - сердито сказала Макгиллиган. - Можете включать.
- Если бы это сделал я, как бы я сейчас за столом сидел? - возмутился Фрэнк Уэсли, старший брат рыжего поджигателя, в прошлом месяце спасённого Аль Хаджри от гнева Флинча. - Чуть что, сразу Уэсли...
- По пункту “вежливо разговаривать со старшими” – незачёт, - профессор Снайд будто бы материализовался из мрака в дальнем углу столовой, и теперь стремительно, несмотря на темноту, двигался к преподавательскому столу. Развевавшийся у него за спиной чёрный плащ делал его похожим на гигантскую летучую мышь. - И не советую спорить со мной.
- Сюда, Бэтмен, на помощь! - выкрикнула Хелен. В зале засмеялись. “Кое-кто рискует нажить себе врага”, - подумал Аль Хаджри.
- В к-коридоре т-тоже темно, - послышался голос Скворрела из-под слабо светившегося знака "ВЫХОД". - П-п-похоже, п-по всей т-территории...
- Ну что ж, заканчивать придётся в корпусах, - объявила Макгиллиган. - Всем построиться за воспитателями. Сладкое берите с собой без ограничений, всё равно никто не увидит.
Ученики, возбуждённо галдя, потянулись к дверям.

- Я пойду наверх, попробую дозвониться в аварийку, - предложила Ньют, выбираясь из-за стола.
- Отличная мысль, - согласилась Макгиллиган. - Заодно минут через десять обзвоните корпуса - путь воспитатели подтвердят, что у них все на месте.
Секретарша сделала несколько неуверенных шагов, и чуть не упала, поскользнувшись на рассыпанных карамельках.
- Смотрите, не убейтесь, - Снайд ловко подхватил её за локоть. - Вот, держите-ка.
- Авторучка? - удивилась Ньют, переводя дыхание. - Зачем?
- Волшебное слово надо сказать, - усмехнулся Снайд, отпуская её руку и ковырнув ручку ногтем, - и будет не ручка, а фонарик.
Ньют снова двинулась к выходу, держа засветившуюся бледно-голубым ручку в вытянутой руке, как какой-нибудь жезл.
- Профессор Скворрел, а Вы разве не собираетесь к себе? - поджав губы, поинтересовалась Макгиллиган. - Ступайте скорей, пока светят.
Скворрел поплёлся за секретаршей. Поговаривали, будто он побаивался показываться в собственной клинике по ночам, будто дверь в его кабинет была железной, и даже будто он держал в ящике стола пистолет. Аль Хаджри в это не особенно верил, но на этот раз Скворрел действительно выглядел так, будто надеялся, что ему забудут напомнить о его обязанностях начальника отделения. Не сочтя его удовлетворительным провожатым для Ньют, Аль Хаджри встал и начал протискиваться между стеной и спинами сидевших.

Когда он добрался до директорской приёмной, Ньют уже спокойно сидела на своём месте, плечом прижимая к уху телефонную трубку. Его появление достигло эффекта, прямо противоположного задуманному - девушка взвизгнула и выронила светящуюся ручку. Аль Хаджри попятился.
- Так и поседеть можно - вышёл из мрака, как гоблин... да! Да, адрес правильный. Отлично, ждём... Ну вот, сказали, в течение получаса. Теперь только общежития обзвонить, и всё.
В трёх колледжах из четырёх всё было в порядке. Ньют набрала последний номер, в ожидании ответа стащила с головы кошачью шапочку и поправила волосы, потом прикрыла трубку ладонью и подняла голову.
- Ру...
- Что? - в темноте Аль Хаджри не видел её лица, но почувствовал, что она улыбалась.
- Хоть ты меня и напугал, но спасибо, что пришёл. А то без тебя было ещё страшнее.

Гудки прекратились, и в трубку что-то прокричали.
- У Ника Момси двоих не хватает - Дадли Дурсли и Эммы Гарднер…
Едва она успела положить трубку, телефон снова зазвонил. На этот раз на том конце провода раздавался почти что визг. Ньют вскочила из-за стола.
- О, нет... Вот это уже серьёзно - у Скворрела пациент сбежал. Скорее вниз!

Глава 8

Глава 8. Неравный поединок

Где дурак устроит гонку,
Там разумный наш собрат
Или отойдет в сторонку,
Или пятится назад!
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)

Скворрел нагнал Ньют и Аль Хаджри, пока они бежали вниз. Выслушав их доклад, Макгиллиган, как тигрица, ринулась к выходу из столовой, отрывисто командуя: “Салливан, Клэйтон - третий этаж, Рубез - со мной...”
Эмма Гарднер была её любимицей. Все остальные учителя по возможности избегали дотошную отличницу, которая придиралась к каждому их слову и практически всегда оказывалась права. Именно по этой причине Гарднер не приняло “традиционное образование”. Замдиректора занималась с ней по индивидуальной программе, и вполне успешно: в свои неполные двенадцать лет девочка подбиралась к высшей математике, привыкала расчёсывать свою гриву почти каждый день и понемногу смирялась с мыслью о том, что к людям следует относиться терпимо, несмотря на то, что большинство из них, по сравнению с ней, - безнадёжные тупицы.

Пока они бежали вверх по лестнице, Скворрел сбивчиво излагал историю своего беглеца:
- Монти Ст-т-т-ролл - антисоциальная п-п-психопатия... п-п-пожизненное, но суд п-п-признал невменямым...
Макгиллиган издала сдавленный стон, и, подобрав юбки, вырвалась вперёд. В коридоре второго этажа было безлюдно и тихо. Вдалеке мелькнуло что-то светлое, и вдруг раздался душераздирающий вопль.
Аль Хаджри, грохоча сапогами, помчался по коридору. Его спутница не отставала, так что в женский туалет, откуда слышался крик, они влетели одновременно (острое плечо Макгиллиган больно ткнулось в руку Аль Хаджри). Дадли, которого они отшвырнули дверью, ударившись о стену, осел на пол, но не перестал вопить. В дальнем углу Эмма Гарднер хватала воздух ртом и даже, как казалось, выпученными глазами. На полу между Дадли и Эммой, в театральном квадрате лунного света, лежал здоровенный детина в одних трусах. Рядом с ним валялась разбитая раковина, которой лежащий и был обязан своим нынешним бессознательным состоянием и быстро набухавшей на голове шишкой.

Некоторые детали разыгравшейся в туалете драмы описала Гарднер, когда обрела дар речи; остальное Аль Хаджри домыслил сам. Самоуверенная отличница втайне боялась темноты, и поэтому не решилась одна выходить из туалета, где её застало отключение электричества. Стролл, воспользовавшись тем, что на третьем этаже перестала работать блокировка дверей, по-видимому, спустился по лестнице в конце коридора, противополжном столовой и, толкаясь во все двери подряд, наткнулся на Эмму. Пока он разглядывал свою находку, в коридоре появился Дадли, который отстал от товарищей и перепутал туалеты. Вопль, которым он отреагировал на вид полуголого незнакомца и перепуганной Эммы, испугал не только Макгиллиган, но и Стролла. Беглец повернулся к двери, поскользнулся на мокром полу и, потеряв равновесие, расколотил головой раковину.

Макгиллиган увела всхлипывавшую Эмму. С минуты на минуту Снайд и Скворрел должны были закончить обход третьего этажа и спуститься к ним, а за этим могло последовать только одно - Аль Хаджри заставили бы тащить Стролла наверх. Решив предоставить это ответственное дело более опытным профессионалам, он отправился провожать Дадли.
Почувствовав себя в безопасности, Дадли тут же занялся анализом происшедшего.
- Кто это, Хадри?
- Его зовут Стролл. Пришёл из... - Аль Хаджри вспомнил, что о правом крыле третьего этажа не следовало распространяться, и неопределённо махнул рукой, - оттуда, сверху. Не беспокойся, Профессор Скворрел его запрёт как следует.
- Это я победил Тролля.
- Победил? Ну ладно, - усмехнулся Аль Хаджри. - Идём скорей, тебе надо переодеться.

На следующее утро все взрослые участники ночных приключений набились в кабинет Дабл-Ди. На повестке дня было два вопроса: кто виноват в отключении света и побеге Стролла, и что делать, чтобы подробности чрезвычайного происшествия не дошли до родителей и попечительского совета.
Помятые лица Снайда и Скворрела не оставляли сомнений в том, что оба провели ночь, ассистируя дежурному психиатру, зато виновник переполоха был водворён на место и спал богатырским сном. Его голова была заштопана, новая раковина заказана, а женский туалет на втором этаже заперт. В общежитиях всё было относительно спокойно, потому что Эмма Гарднер о своих похождениях не рассказывала, а Дадли, заметно приукрасившему свою роль в туалетном побоище, никто не верил. Приехавшие по вызову электрики восстановили подачу энергии почти сразу, однако всех собравшихся тревожил тот факт, что причиной аварии они назвали саботаж. Ещё более неприятным было то, что для выведения системы из строя злоумышленник должен был проникнуть в подвал главного здания, ключи от которого были только у персонала. Находчивость старшего Уэсли, конечно, не следовало недооценивать, но на этот раз у него и всех его дружков было железное алиби, чего нельзя было сказать о половине преподавателей.

Флинч размахивал списком всех отсутствовавших, когда погас свет, и требовал от каждого объяснений. Удовлетворительного отчёта не было ни у кого, кроме деканши Хаксли, которая болела гриппом у себя дома, окружённая нежной заботой мужа. Очередь дошла до Скворрела, который, покраснев, сообщил, что “м-мыл руки”, после чего Флинч поинтересовался, были ли тому свидетели.
- Нет, конечно! Ясно же, что это он и свет отключил, и пациента выпустил, в целях рекламы своего проекта, - съехидничал Снайд.
- А вы сами-то где были? Вы тоже в списке.
- Я? - Снайд жестом оскорблённого принца откинул с лица волосы. - Это ещё что за шутки?
- Пока других спрашивали, вы не возмущались, - вмешалась Макгиллиган. - Так что извольте отвечать.
- Пожалуйста - я курил. Без свидетелей. На заднем крыльце, в соответствии с вашими же, профессор Макгиллиган, драконовскими правилами, - довольны? Правда, я оказал неоценимую помощь следствию?
- Благодарю вас, профессор, - холодно ответила замдиректора. “Больше она его по имени не называет”, подумал Аль Хаджри.
- Между прочим, - продолжал Снайд желчно, - если бы вы не зарубили моё предложение об установке генератора...
- Суть моих возражений вам прекрасно известна.
- На стипендии для практикантов у вас средства были, - Снайд покосился на Аль Хаджри, - и на конференции в Лас-Вегасе тоже.
- Обмен опытом - неотъемлемая часть работы педагога, - изрекла Профессор Хатч.
- А летать эконом-классом вам, конечно, непедагогично было?
- Первым классом летел только профессор Скворрел - у него ноги слишком длинные...
Ньют, сидевшая, как обычно, за спиной у Снайда, губами изобразила: “Comme les enfants!”* Аль Хаджри спрятал усмешку в бороде и отвернулся к окну, за которым кто-то очень рыжеволосый привязывал к ветке осыпавшегося дуба грязный фиолетовый тюрбан.

- Вот что, уважаемые коллеги, - голос директора прозвучал негромко, но твёрдо, как всегда, когда он намеревался положить конец дискуссии. - У этой школы слишком много внешних врагов, чтобы мы занимались охотой на ведьм. Главное, что нам всем следует запомнить на случай вопросов со стороны, это то, что клиническое отделение изолировано настолько надёжно, что его практически не существует, понятно я сформулировал? Тех, кто считает иначе, просто дезинформировали. А теперь вам, наверное, не терпится узнать, как прошла встреча попечительского совета?..
Макгиллиган хмыкнула. Флетчер открыл было рот, потом поёрзал на стуле, махнул рукой, и взялся за складывание очередной бумажной птички.

- Как ты думаешь, за что профессор Снайд меня так не любит? - поинтересовался Аль Хаджри, когда они с Ньют в обеденный перерыв сидели на жёстких пластмассовых стульях в комнате отдыха, глядя на клочковатое серое небо в сочащейся холодом раме. - Почему ему всегда нужно сказать какую-нибудь гадость о стажёрах, ведь всем известно, что единственный стажёр - я?
- Нашёл из-за чего беспокоиться, - фыркнула Ньют. - Да кого он любит-то?
- Не знаю, - пожал плечами Аль Хаджри. - Просто я к такому не привык. Неприятно как-то...
Ветер сердито рыкнул и толкнулся в окно. Стекло покрылось длинными тоскливыми брызгами.
- Вот и ноябрь, - вздохнула Ньют. - Не заметишь, как ещё год пролетит.
--
*Как дети! (фр.)

Глава 9

Глава 9. Рождественские сюрпризы

Крокодильчики мои,
Цветики речные!
Что глядите на меня
Прямо как родные?
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)

- Поосторожнее, вы уже не в лесу!
Аль Хаджри опустил ствол двухметровой ёлки на мраморный пол и высунул голову из-за мохнатых ветвей. Окрик Снайда предотвратил столкновение его груза с Дру Мэллори, стоявшим посреди вестибюля главного здания, задрав нос и сложив на груди руки, в то время как скиннеровский декан с трудом удерживал в объятиях отчаянно вырывавшегося и очень красного Дадли. Измятая и пыльная одежда обоих мальчишек явственно указывала на то, что они уже успели, сцепившись, покататься по полу, причём Дурсли не скрывал своего намерения снова броситься на врага.
- Ну, и что вы стоите?
Аль Хаджри поспешно прислонил ёлку к перилам и принял Дадли из рук Снайда.
- Псих какой-то, - Мэллори засучил рукав, предъявляя худое предплечье. - Смотрите, он меня укусил. Дурсли, ты бешеный?
Дадли рванулся. Елка, зловеще скрипнув, сползла по перилам и с треском рухнула к подножию лестницы.
- Что случилось?
- Он про моего отца... - из глаз Дадли брызнули слёзы, он судорожно глотнул воздух и закашлялся. Аль Хаджри понял, что ожидать от него дальнейших объяснений было бесполезно.
“Неужели начал, наконец, ценить родителей? - подумал Аль Хаджри удивлённо. - Надо будет это записать”. Вслух он спросил:
- Дру, из-за чего он так?
Мэллори поколебался, вопросительно покосившись на Снайда, и решил-таки удостоить Аль Хаджри ответом:
- А я почём знаю? Как с цепи сорвался. “Знаю ли я, кто его родители?” - передразнил он. - Жирный неудачник из Сюррея и его тупая лошадь. Набрали в школу отбросов общества…
“Может, это такой вид копролалии - непреодолимое желание обо всех говорить гадости?” - мысленно предположил Аль Хаджри, задумчиво разглядывая острые черты Мэллори, искажённые искренней злостью. Дру невольно съёжился.
- Какая Вам разница, из-за чего? - рассердился Снайд. - Отведите Дурсли к медсестре, у него истерика. Там и занимайтесь психоанализом, если вам так неймётся.
Всю дорогу до медицинского кабинета Дадли бился в руках у Аль Хаджри и орал что-то невразумительное о том, что скоро весь мир узнает, какими великими людьми были его настоящие родители. Утихомитрить его сумели только санитары с успокоительным, вызванные из клиники Скворрела.

В директорской приёмной сладковато пахло хвоей, по углам висели неуклюжие носки из красного фетра, а на мониторе Ньют расположился тряпичный ангел в золотом венке.
В ожидании куратора, Аль Хаджри делился своими наблюдениями с секретаршей:
- Взрослым грубит, детей провоцирует, а ему всё сходит с рук. Тебе не кажется, что в этой школе иногда не всё по справедливости?
- Иногда, Ру, мне кажется, что ты вчера родился, - рассмеялась Ньют. - Ну-ка, смотри вот на эту стену, и скажи мне, что ты тут видишь?
- Ну, фотографии. Членов попечительского совета.
- А подписи под ними ты читал?
- Боунс, Паркинсон, Поттер, Уайт, Мэллори... Мэллори?
- Председатель, - подтвердила Ньют, - и родной папочка нашего героя. Добро пожаловать в британскую систему образования, и оставь свои иллюзии за порогом!

У двери со стороны коридора послышалась возня, потом в неё приглушённо постучали. Аль Хаджри повернул ручку и впустил Дабл-Ди, руки которого были заняты мелкоячеистой проволочной клеткой. Внутри находилась очень большая ящерица.
- Благодарные ученики, - пояснил директор, водружая клетку на стол секретарши. - А я не могу даже вспомнить, когда эта девочка у нас училась.
Почувствовав под собой твёрдую почву, ящерица поднялась на лапы и принялась пробовать на вкус прутья клетки. Аль Хаджри мог поклясться, что видел раздвоенный, как у змеи, язык.
- Давайте я поищу в архиве, - предложила Ньют, радуясь поводу переместиться подальше от уродливой твари. Оказалось, что архивные папки хранились в нише противоположной стены, отделённой от комнаты дверцами-гармошками. Раньше Аль Хаджри и не знал о существовании архива, потому что нишу скрывал гобелен с изображением какого-то экзотического красного павлина. - Как её зовут? В смысле, девочку, а не эту зверюгу.
- Вот, - Дабл-Ди протянул ей сопровождавшую подарок записку. - “Школе Хоук Ярд и лично дорогому директору в благодарность ЗА ВСЁ! Дора ван Яскоом”.
Ньют нырнула за гобелен.
- А я вот как раз в кои-то веки в отпуск собрался, - по смущённому взгляду директора было понятно, куда он клонил. Аль Хаджри неуверенно огляделся, словно надеясь обнаружить кого-нибудь ещё, кто оставался бы в школе на каникулы, но это не помогло.
- Так пусть у меня поживёт, - предложил он, зная, что возражений не последует.

Когда Аль Хаджри закончил свой еженедельный отчёт, последний в 1989 году, Ньют всё ещё рылась в бумагах.
- Ничего не нашла, - сообщила она.
- Да она, наверное, с тех пор замуж вышла и сменила фамилию, - предположил Дабл-Ди. – Бросьте Вы эту Дору, поезжайте домой. С наступающим!

На неделю между Рождеством и Новым годом Ястребиный Двор опустел. Даже лошадей из конюшни куда-то увезли. Аль Хаджри как следует выспался, написал обстоятельные письма дяде и матери и нафотографировал три плёнки зимней сказки при всевозможном освещении. Единственной его заботой была директорская ящерица. В доме теперь приходилось постоянно топить камин, потому что иначе животное, нахохлившись, забивалось в угол, так что было непонятно, собирается оно впасть в спячку или просто сдохнуть. Вдобавок, за неделю ящерица сожрала все носки, которые он имел привычку бросать на пол. От любой другой еды она отказывалась, пока Аль Хаджри не догадался принести из живого уголка несколько мороженых мышей, предназначавшихся питону. Мыши, твёрдые, как камень, были растерзаны за считаные секунды. После этого неприятного опыта он бросал ящерице мышь, а сам выскакивал наружу и стоял, привалившись спиной к двери, пока в доме не становилось тихо, но это помогало мало - картина расправы над первой порцией мышей так и не шла у него из головы.

Началу второго полугодия в школе предшествовалo собрание у Дабл-Ди, перераставшее в традиционную вечеринку. Закончив официальную часть, учителя и администраторы с бокалами в руках чинными группками расположились в разных углах директорского кабинета и начали обмен впечатлениями от прошедших каникул.
- Хорошо ли вы отдохнули, профессор? - вежливо интересовалась Хатч у Скворрела. - Вид у вас какой-то утомлённый.
- П-прекрасно, п-просто н-н-немного не выспался. Т-только вчера п-прилетел из-за п-п-пруда*.
- Я смотрю, вы полюбили Америку после нашей поездки на конференцию…
- Д-да, мне п-понравился Лас-Вегас.
- А в клинике всё спокойно было без вас?
- А что к-клиника? Т-там отличные специалисты. А я п-простой администратор, - отвечал Скворрел, скромно потупившись.

В другом углу Хелен демонстрировала Ньют и Гретхен золотую цепочку, на которой переливалась бриллиантами маленькая снежинка. С точки зрения Аль Хаджри, цепочка была слишком тонкой, а снежинка располагалась на таком месте, где привлекала неподобающие взгляды, но обе девушки объявили вкус нового поклонника Хелен безупречным, и уверяли, что подарок свидетельствовал о больших чувствах.
- А толку-то? - вздохнула счастливица. - Каникулы кончились, никакой личной жизни - в общежитии то драку устроят, то рыдает кто-нибудь, а теперь из-за этого безголового Ника и на два часа не отлучишься.
- Из-за Ника? - не понял Аль Хаджри.
- Да у него в последнюю неделю перед отъездом Дурсли сбежал. Лунатизм у него внезапно обнаружился. Здоров же ты дрыхнуть! Он полночи в парке вокруг твоего дома шатался, а ты и не знал…
- Это может быть, - пробормотал Аль Хаджри. - Его накануне снотворным напоили, это иногда провоцирует приступ.
- Какой ты умный, Рубез, всё книжки читаешь! - усмехнулась Хелен. - Принеси-ка мне пива.
Когда он вернулся, девушки снова обсуждали её кавалера:
- ... можно сказать, давний знакомый, но мы полгода не пересекались. А иногда ведь после этого видишь друг друга в новом свете. Бывает же так?
- Не знаю, - сказала Ньют, рассеянно глядя, как Снайд, положив большой круглый бокал на бок, аккуратно наливает туда коньяк для Флетчера. Вид у профессора был сосредоточенный, если не сказать вдохновенный. – Наверное, бывает. Хотя со мной не бывало.

Постепенно разговоры становились шумнее, а позы сотрудников - развязнее. Аль Хаджри потерянно стоял посреди кабинета с пластиковым стаканчиком минеральной воды. Флетчер размахивал бокалом так, что янтарная жидкость металась по стенкам, грозя выплеснуться на колени сидевшей рядом разрумянившейся Макгиллиган. Гретхен тащила Снайда танцевать. Профессор Хатч, под аплодисменты воспитателей, на ковре усаживалась в позу лотоса. “Ещё немного, и им действительно начнёт казаться, что портреты шевелятся”, - подумал Аль Хаджри. Не уходил он только потому, что ещё не успел толком пообщаться с Ньют, но подруги никак не оставляли её одну. На минуту он отвлёкся, и вдруг обнаружил, что Ньют уже стояла с пальто в руках, а Скворрел, заикаясь больше обычного, предлагал её подвезти.
- Спасибо, но меня уже такси ждёт.
- Наверное, не хочет садиться в его убогое корыто, - театральным шёпотом сказала Хелен. Роскошное авто “простого администратора” было предметом подшучиваний (и тайной зависти) всей школы.
Аль Хаджри двинулся к дверям, но коллеги, перед тем не обращавшие на него внимания, как назло вдруг накинулись со своими случайными замечаниями и вопросами. Когда он наконец выбрался наружу, Ньют уже и след простыл. Снег накануне растаял, и неожиданно тёплый ветер баламутил темноту, свивая и развеивая сырые тени. Возвращаться не хотелось. “Кажется, это называется ‘уйти по-английски’”, - подумал он, нашаривая застёжку куртки.
Впереди замерцал красноватый огонёк. Одна из теней отделилась от своих собратьев, толпившихся у ограды, и двигалась в его сторону, постепенно конденсируясь в профессора Снайда с сигаретой. Едва не задев Аль Хаджри плечом, Снайд поднялся на несколько ступенек, остановился и мрачно посмотрел на него сверху вниз.
- Уже заскучали? - поинтересовался он, отшвыривая окурок в темноту.
“Тебе-то какое дело?” - подумал Аль Хаджри. На английский это перевелось как: “Что-то устал. До завтра, профессор”.

Обмен любезностями со Снайдом не являлся провозвестником приятных сновидений. В постели было жарко и липко. Директорская ящерица, выпущенная утром из клетки, по своему обыкновению, зловеще шуршала на какой-то из полок под самым потолком. Загонять её обратно Аль Хаджри поленился, и напрасно: несколько раз, едва начав проваливаться в сон, он вздрагивал от ощущения, что за ним наблюдают, а потом рептилия набралась наглости и слезла к нему на одеяло. Затолкав её в клетку, Аль Хаджри дал себе слово завтра первым делом попросить Дабл-Ди заказать террариум и переселить подарок любящей ученицы в живой уголок. Не то, чтобы он боялся ящерицы, пусть даже и в два фута длиной, но жить с тварью, которая, как только он переставал шевелиться, начинала видеть в нём гигантскую бородатую мышь, это было уж слишком.
---
* Прудом англичане ласково называют Атлантический океан.

Глава 10

Глава 10. Чёрная метка

- Ваше величество! - неожиданно заговорил Валет.- Я этого не писал,
и никто не докажет, что я это писал: там нет никакой подписи.
- Тем хуже для вас, если подписи нет,- сказал Король.- Не будь у вас
на уме злодейства, вы бы подписались, как честный человек!
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)

Аль Хаджри разлепил глаза, повернулся к окну, в которое настойчиво колотили, и обнаружил, что существуют вещи, ещё более неприятные, чем встретить на сон грядущий профессора Снайда. К примеру, начинать утро с вида небритой физиономии Флинча. Комната была ещё совершенно серой и безжизненной, красные цифры будильника с трудом пробивались сквозь мглу - 7:23. Аль Хаджри с тихим стоном натянул халат и пошёл отпирать.
- Скорей, не успеем! Через полчаса первый поезд, а ещё на машинах... Куда? Некогда одеваться!
Аль Хаджри, как был в халате поверх пижамы, всунул ноги в ботинки, и Флинч, как муравей, тут же начал выталкивать его в дверь.
- Но что же произошло?
- Сами увидите!
Оказавшись снаружи, Аль Хаджри завертел головой, но не увидел ничего ужасного. Впрочем, он вообще мало что увидел, потому что начавшаяся накануне оттепль продолжалась, и белый туман поднимался от мокрой земли, окутывая замок, парк и лужайку, погружённые в торжественное безмолвие. Неведомая опасность грозила Ястребиному Двору со стороны главных ворот, потому что комендант направился именно туда. Кованая ограда, едва различимая в предрассветной белёсой взвеси, с каждым шагом проступала отчётливее, потом начали угадываться дорога снаружи и редкие зябнущие деревья на парковке для посетителей. А потом Аль Хаджри ясно увидел, что непосредственно за воротами туман был гуще, чем вокруг них.
- Я предупреждал, - бормотал Флинч. - Я говорил, что здесь никому нельзя доверять. Дают ключи кому попало...
Природа странного сгущения материи вокруг ворот прояснилась, когда они подошли вплотную. Материя действительно присутствовала: с внешней стороны ворота были задрапированы огромным куском грязно-белой парусины, сквозь который просвечивал какой-то рисунок.
- Что это, мистер Флинч?
- С прошлого Хеллоуина… Профессор Норт нарисовал, но так и не повесили, потому что профессор Макгиллиган была против. Там с той стороны череп.
Аль Хаджри уперся лбом во влажную решётку и расхохотался. Он ничего не мог с собой поделать. Вырастающий из тумана гигантский череп в качестве новогоднего приветствия неуравновешенным детям и их измученным родителям был одновременно глупейшей мальчишеской выходкой и изощрённым злодейством. Это было и смешно, и ужасно, и особенно ужасно оттого, что смешно.
- Посмотрю, как вы посмеётесь, когда половина школы разбежится, а вас отправят домой! Не говорите, что я не предупреждал.
- Не надо волноваться, мы же сейчас снимем, - успокил Аль Хаджри, всё ещё всхрюкивая от смеха.
- Не волноваться? - Флинч просунул обе руки между чугунными прутьями ворот, взялся за нижний край полотнища и рванул изо всех сил. - Как его снять-то, а? А?
Аль Хаджри оглядел фронт работ, и впервые почувствал, что его пробирает холодом. “Весёлый Роджер” был сработан на совесть - ткань, которую не взяли бы и садовые ножницы, была накрепко примотана к решётке стальными тросиками, продетыми сквозь железные кольца. По крайней мере, так дело обстояло с нижними углами - верхние терялись в тумане. Комендант был прав - снять это было, конечно, можно, но этого нельзя было снять быстро.
Вдалеке послышался нарастающий гул мотора. Флинч и Аль Хаджри в ужасе посмотрели друг на друга.
- Болтореза, кажется, нет, - прохрипел Флинч. - Я кусачки принесу. Может, пока попробуете так распутать? - добавил он, поглядев на руки Аль Хаджри с надеждой.
- И лестницу, - сказал Аль Хаджри, тоже почему-то шёпотом.
По дороге, обдав их упругой сыростью, проехал автомобиль - мимо.
- Лестница вон лежит, он у ограды бросил.
Глядя на удаляющуюся сутулую спину коменданта, Аль Хаджри вдруг понял, что у Флинча были вполне разумные основания составлять дурацкие списки подозреваемых: школе действительно пытался вредить кто-то из сотрудников. Полотнище с черепом хранилось в какой-то школьной кладовой, лестницу приставляли изнутри. И если историю с отключением электричества в Хеллоуин можно было списать на слишком далеко зашедший розыгрыш, в котором шутник побоялся сознаться (именно так считал Дабл-Ди), то теперь злой умысел был налицо. Можно было бы поискать следы на мягкой земле, но они с Флинчем уже вытоптали тут всё, как два напуганных слона.

Проехали ещё две машины - снова мимо. Ещё одна. Аль Хаджри прислонил лестницу к ограде, и убедился, что верхние углы были привязаны так же, как нижние. Наконец вернулся Флинч. Инструмент он принёс неважный – витой тросик пришлось перекусывать чуть ли не по одной жилке, но, по крайней мере, теперь было, чем заняться. Аль Хаджри в халате стоял на шаткой лестнице и вгрызался в металл. Горизонт мутно желтел, туман редел и жался к земле. На парковку завернула первая машина. Хлопок дверцы, детская болтовня разносится во влажном воздухе.
Гулкий стук каблуков по асфальту, шарканье кроссовок.
Крик.

Полтора часа спустя, Ньют отпаивала его горячим чаем. Кружка приятно грела натёртую кусачками ладонь.
- В сущности, это любой из наших мог сделать, - размышляла секретарша. - Кроме меня, потому что я уехала первой, и, когда я садилась в такси, никакого черепа на воротах не было - если, конечно, мы верим, что это не я его туда повесила.
- Если бы ты повесила, остальные бы увидели, когда стали расходиться, - улыбнулся Аль Хаджри. Ньют на лестнице, творящая злодеяние в ночи, выглядела бы чрезвычайно комично.
- А вот и нет! Не забывай, парковка для преподавателей с другой стороны. После меня к главным воротам никто не ходил. В смысле, кто-то ходил, конечно, но остальные его не видели.
- Снайд там был после тебя, вот кто! Я вышел минут через десять - пятнадцать, и он как раз возвращался от ворот.
- Тоже мне, открытие. Я его тоже видела, - фыркнула Ньют, и, помедлив, добавила: - Он меня до ворот проводил. Уверяю тебя, если бы он нёс эту штуку и лестницу, я бы заметила!
- Это всё могло в парке ждать заранее. И вообще, он мог и позже это проделать.
- Ты случайно не простудился? - она перегнулась через стол и потрогала его лоб. - Температуры нет? Бредишь, кажется. Позже это мог проделать кто угодно. И зачем ему вообще это нужно?
У неё была холодная ладонь, почему-то очень холодная. Аль Хаджри обеими руками поднял кружку и отхлебнул.
- А зачем кому-нибудь ещё? - проговорил он упрямо, глядя, как отражение люстры ломается на поверхности чая. - Кто хочет навредить Дабл-Ди? Профессор Норт, которого он уволил. Ты сама говорила, что Снайд был к нему ближе всех. И в Хеллоуин его не было, когда свет отключился. Помнишь, он сказал, что курить ходил? А потом пришёл с фонариком.
Ньют задумалась.
- А сказать тебе, у кого было больше всех возможностей вывесить на ворота всё, что угодно, причём совершенно незаметно?
- Ну, у кого?
- У тебя, Ру!
- Не смешно.
- Насчёт Снайда тоже не смешно. Почему бы тебе, к примеру, Скворрела не подозревать? Между прочим, его Норт в школу притащил. Или Гретхен - она из-за увольнения Норта стажёрства не получила. А профессор Снайд, конечно, не самый приятный в общении человек, но он… В общем, он не больше хочет навредить этой школе, чем ты или я... и даже ещё меньше - можешь мне поверить.
- Я всегда тебе верю. Но почему ты так уверена, что не можешь ошибаться?
- Потому что через мои руки проходят кое-какие документы… потому что уверена, и всё!
И Аль Хаджри понял, что ничего больше от неё не добьётся.

После утренних потрясений, первый учебный день продвигался через пень-колоду и предсказуемо закончился экстренным совещанием у директора. Дабл-Ди, как обычно, сидел, поставив локти на стол и сложив длинные пальцы домиком. Остальные расположились вокруг, играя авторучками, гоняя воду по донышкам стаканов и иными способами избегая его взгляда.
- Прежде всего, - начал директор, - я должен поблагодарить мистера Флинча за бдительность, а мистера Аль Хаджри за вовремя оказанную помощь. Без них всё могло бы кончиться гораздо хуже. Но тот, кто очень хотел, чтобы у нас были неприятности, может не сомневаться - они были и ещё продолжаются. Миссис Боунс - да-да, попечительница - упала в обморок; я думаю, понятно, что её дочь в школу не вернётся. Мистер Мэллори...
Кто-то громко ахнул.
- Мистер Мэллори пока оставляет сына, но я имел с ним весьма неприятный разговор сегодня утром...
- Уж Мэллори-то чем недоволен? – возмутилась Макгиллиган. - Он должен понимать, что эти негодяи, кто бы они ни были, работают на его протеже!
- Он и понимает, - сказал Дабл-Ди мягко. - А недоволен он увольнением своего протеже. Будь профессор Норт сейчас среди нас, всё было бы мирно и благопристойно, так что, по логике мистера Мэллори, в действиях Норта, или сочувствующих ему, виноват тот, кто его уволил.
- Вот оно что... И кто ещё здесь так считает? - Макгиллиган поджала губы и горящим взглядом обвела сидящих; её тонкие ноздри раздувались.
Перед Флетчером сидело уже шесть бумажных лягушек. У Скворрела дёргался глаз. Хатч разглядывала собственное отражение в блестящем свистке. Хелен теребила бриллиантовую снежинку. Снайд сидел, как на лабораторной по химии, то есть с совершенно непроницаемым видом.
- Ничего, мы это скоро выясним! Мистер Флинч, где лежал этот идиотский череп?
- В прачечной в углу лежал свёрнутый, а ключи от подвала вы всем велели раздать...
Макгиллиган раздосадованно хлопнула ладонью по столу.
- Зато лестница, - продолжал Флинч, злорадно ухмыльнувшись, - чтоб лестницу достать, нужен ключ от сарая, а это не у всех, это только у...
И тут Аль Хаджри понял, что из героя дня превращается в сообщника преступления.
- Лестницу достал я, - перебил он, краснея. - Я вчера решил главное здание сверху сфотографировать, и оставил её у дуба на лужайке... Хотел после вечеринки убрать, и забыл.
Получалось, что оставленная им лестница облегчила кому-то задачу, а может быть и подала идею. Например, Снайду, когда он провожал Ньют…

После признания Аль Хаджри его некоторое время распекали за халатность и даже допрашивали на предмет возможного знакомства с Нортом, потом ещё что-то пытались выяснять, пока Дабл-Ди не пресёк разбирательства просьбой сплотиться перед лицом общей угрозы и подумать, как личные амбиции сказываются на детях. Расходились сотрудники, не глядя друг на друга.

Дома Аль Хаджри обнаружил гостя: под дверью его терпеливо дожидался Дадли. Вид у него был самый что ни на есть безмятежный. Не то он забыл, при каких обстоятельствах они виделись в последний раз, не то не держал зла на Аль Хаджри.
- Привет, Хадри! Я пришёл посмотреть крокодила.
- Кого?
- Не прикидывайся, я знаю, у тебя есть крокодил. Слышал, как Флинч ругался. Не бойся, я не расскажу.
Только тут он вспомнил, что собирался попросить террариум, и ещё ему стало понятно, почему Флинч так долго ходил за кусачками - пока Аль Хаджри пытался размотать тросики голыми руками, старый кляузник не мог удержаться от соблазна пошарить в его жилище.
- Ну, заходи, - вздохнул Аль Хаджри, доставая из кармана ключи и привычным движением ловя выпавший электронный пропуск. - А ты правда никому не скажешь?

Глава 11

Глава 11. Африканский мамонт

Тут Алиса снова было заплакала - уж очень ей стало печально и
одиноко,- как вдруг невдалеке снова послышался чей-то легкий топоток.
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)

Ястребиный Двор и прежде был не особенно спокойным местом, но после истории с черепом профессора Норта в школе, казалось, завёлся полтергейст. Техника выходила из строя, ночами в коридорах что-то завывало, на стенах в запертых кабинетах появлялись оскорбительные для их хозяев надписи, еда оказывалась пересоленной, а у профессора Снайда пропадали сигареты. Учителя косились друг на друга с подозрением, Флинч шпионил с удвоенной силой, общежития находились практически на осадном положении, из-за чего Хелен, не имея возможности встретиться со своим возлюбленным, доводила размер телефонного счёта до астрономического. Но никакие предосторожности не помогали - хулиганские выходки продолжались, а таинственный лазутчик был неуловим.

К середине марта у Аль Хаджри завелась привычка каждый вечер обходить парк. Ничего подозрительнее обнимавшихся на скамейках парочек он ни разу не обнаружил, но прогулки помогали ему привести мысли в порядок после суматошного дня. Вернувшись домой, он обычно усаживался на крыльце с кружкой чая и записывал свои наблюдения. В один из таких весенних вечеров его, выходившего из избушки, и перехватила странная троица.
Визитам Дадли он уже не удивлялся, но на этот раз белобрысого увальня сопровождали двое товарищей - смущённо переминавшийся Рекс Уэсли и Эмма Гарднер - серьёзная и почти причёсанная.
- Привет, Хад... - начал Дадли, но Эмма перебила его:
- Добрый вечер, мистер Аль Хаджри, - она оглянулась на спутников, давая понять, что берет общение со взрослыми на себя. Будучи на голову ниже обоих своих приятелей, она, тем не менее, ухитрялась смотреть на них свысока, для чего ей приходилось задирать нос так, что её тонкая шея, вытягиваясь над воротником, грозила с минуты на минуту переломиться.
Аль Хаджри придал своему лицу серьёзное выражение и вежливо наклонил голову:
- Добрый вечер, мисс Гарднер.
Эмма на мгновение задумалась. Похоже было, что она повторила про себя заранее заготовленную речь и вдруг нашла её неудовлетворительной.
- Надеюсь, вы меня поймёте, - заговорила она, решившись. - Я не хотела бы выдавать своих источников...
Аль Хаджри доброжелательно улыбался и молчал. Джентельмен никогда не станет оказывать давление на даму, даже если даме двенадцать лет и её распирает от желания выложить всё самой.
- ... но говорят, что у вас живёт какое-то экзотическое и опасное животное...
Не выданный Эммой источник цветом лица уже напоминал свой пунцовый галтоновский шарф.
- Можно посмотреть? - встрял Уэсли.
- Можно, - ответил Аль Хаджри просто, - и можете передать своему источнику, что это уже не секрет, потому что животное недавно переселили в живой уголок.
У террариума Дадли и Рекс засыпали его восторженными вослицаниями и вопросами, а потом стали просить разрешения покормить его питомицу. Аль Хаджри недолго заставлял себя уговаривать, и с удовольствием выбрался на свежий воздух в сопровождении Эммы, которая при виде мороженых мышей заметно побледнела.

Отражение мутно-розового заката тихо плескалось в озере. “Скоро темнеть будет уже после отбоя”, - подумал Аль Хаджри.
- Рубез, - сказала Эмма, робко тронув его за рукав, - можно, я тебя буду звать по имени? А то хочется иногда с кем-нибудь поговорить по-человечески, ну... из взрослых.
Из строения с животными доносились радостные ребячьи выкрики. Там достойных собеседников для этого вундеркинда явно не было.
- Конечно, - ободрил Аль Хаджри, усаживаясь на ступеньку и глядя ей в лицо. - Что случилось, Эмма?
Эмма села на две ступеньки выше, натянула край пальто на коленки, немного посмотрела на горизонт и на свои ботинки с обтрёпанными носками и произнесла:
- Это ведь ненормально - то, что здесь творится. В библиотеке есть местные газеты, там почти каждый день про нашу школу пишут какие-нибудь гадости. Вроде как Хоук Ярд уже не тот. И набор сократился на треть с прошлого года, - она говорила всё быстрее и быстрее. - Будто мы спокойствие нарушаем, будто наших старшеклассников видели в деревне пьяными, будто в лесу бешеные белки какие-то, и вообще у нас тут под видом школы неизвестно что... Рубез, вдруг нас закроют?
- Просто не всем нравится, что от школы шум, машины ездят, вот они и пишут чепуху.
- Чепуху? Про череп на воротах правду писали, его Падма своими глазами видела.
- Череп я и сам видел, - признался Аль Хаджри. - Чья-то глупая шутка.
- А почему без воспитателей в парк запретили ходить? И кто это тогда нападал на нас с Дурсли в туалете? И почему половина третьего этажа заперта? Я спросила профессора Снайда, а он ничего толком не сказал, а потом ещё придрался ко мне и четыре процента с контрольной снял, - Эмма откинулась назад, подметая кудрями порог, но Аль Хаджри успел заметить, что у неё в глазах блеснули слёзы.
- Видишь ли, Эмма, - проговорил он медленно. - Попробую тебе объяснить. Ты ведь сама знаешь, что у взрослых бывают свои, ну, конфликты всякие, когда они не могут поделить что-нибудь. Но пакостят они при этом друг другу иногда совсем по-детски. Я тут сам не все понимаю, но я не очень-то беспокоюсь, потому что нас это всё не касается. А на третьем этаже уже нет ничего...
После истории с отключением электричества Снайд всё-таки добился покупки генератора, и система безопасности была радикально пересмотрена, так что это было почти правдой. Но “почти” Эмму не устраивало.
- Там. Что-то. Есть! - до того, как над ней поработала Макгиллиган, за таким гневным взглядом наверняка неотвратимо последовал бы удар головой в живот. - И ты знаешь, что там! Знаешь, и не говоришь, потому что это что-то очень, очень… ай!
Эмма схватилась рукой за затылок, и резко обернулась, выдернув прядь волос из-под ботинка топтавшегося на пороге Дадли.
- И давно вы тут подслушиваете?
- С того места, как на вас в туалете кто-то напал, - с готовностью сообщил Рекс. - Хотя раньше ты говорила, что Дадли всё это выдумал.
Он посмотрел на Аль Хаджри в ожидании объяснений, но тот, демонстративно взглянув на часы, встал со ступеньки.
- До отбоя десять минут, не опоздаете?
“Достаточно с меня на сегодня, - думал он. - А не то точно сморожу что-нибудь лишнее. Записать: ‘Эмма Гарднер, колледж Галтон, первый курс - повышенная тревожность’”.

Несмотря на скептицизм Эммы, Аль Хаджри, по-видимому, удалось её немного приободрить, и после разговора у живого уголка он сделался её доверенным лицом. В те редкие дни, когда отличницу ничто не беспокоило, они играли в шахматы, но чаще ему приходилось выслушивать её опасения по поводу оценок, одноклассников, жаркой не по сезону погоды или чересчур озабоченных лиц преподавателей. Впрочем, разбор её рефлексий был напрямую связан с работой Аль Хаджри, а в шахматы она играла очень неплохо, так что когда в один майский понедельник она преградила ему выход из библиотеки со своим обычным “надо поговорить”, его это почти обрадовало.
Они отошли в тихий угол, к окну, выходившему на лужайку. На этот раз Эмму волновало поведение Дадли.
- Он как-то странно на всё реагирует, Рубез, честное слово. То кошку боится, то вдруг начнёт рассказывать, как ни в чём ни бывало, будто он с привидением разговаривал. И всё какими-то странными словами называет: вместо занятий по лепке у него “трансформация”, вместо столовой – “большой зал”, а про профессора Хатч он говорит, что она ведьма. В буквальном смысле ведьма, которая на метле летает.
Аль Хаджри не всегда хватало знания языка, чтобы вникать в тонкости выбора учениками слов, но сказанное Эммой придавало вес кое-каким из его собственных наблюдений. Он напряжённо внимал, жалея, что при ней нельзя было вытащить блокнот и записать.
- А ещё - вот! - объявила она, извлекая из сумки красочный том и водружая его на стол. Аль Хаджри едва успел разглядеть название: “Детская энциклопедия животного мира”, прежде чем вихрь взметнувшихся страниц растрепал ему бороду, а Эмма с торжествующим видом ткнула в фотографию какой-то весьма мерзкой твари. При ближайшем рассмотрении, тварь подозрительно напоминала его бывшую подопечную. - Как, узнаёшь?
- Похожа, - согласился Аль Хаджри, - хотя наша мельче, конечно.
Лохматая пигалица посмотрела на него, как на безнадёжного идиота.
- Это комодский дракон, Рубез, варан такой. Он будет длинней тебя, когда вырастет, а его укус смертоносен. Вообще, нам крупно повезло, что он до сих пор никого не сожрал. Это нормально, да? Откуда эта штука взялась в школе?
В дверь просунулась рыжая голова Рекса Уэсли:
- Ну где искать Гарднер, если не в библиотеке? Идёшь?
- Извини, я им обещала с математикой помочь, - сказала Эмма и сунула энциклопедию в руки Аль Хаджри. - Кстати, Дадли теперь каждый день ходит проверять, не выросли ли у дракона крылья, - сообщила она на прощание.

- Варан, говоришь? - рука Ньют рассеянно шарила среди бумаг в поисках ручки. - Ничего себе, подарок благодарной ученицы...
Она выдвинула ящик стола, достала оттуда слегка измятую записку и, положив её перед собой, стала что-то писать и перечёркивать на чистом листке, потом вдруг нажала кнопку на телефоне.
- Профессор Дерфел! Дора ван Яскоом, помните, мы найти не могли? Это анаграмма! Вполне в стиле известно, кого.
- Голубушка, давайте не сейчас, - загудел голос директора. - Я как раз вас собирался звать. К нам тут комиссия от попечительского совета собирается, так что придётся всё бросить и до завтра навести порядок.
Они принялись что-то обсуждать, а Аль Хаджри поднял со стола исписанный листок, тихо отошёл в угол и привалился к павлиньему гобелену:
д о р а в а н я с к о о м
я в а р а н с к о м о д о
- … В общем, соберите-ка мне планёрку внеочередную, а я пока Скворрела предупрежу, чтоб отчётность в порядок привёл и готовился провести экскурсию, - бубнил Дабл-Ди. - А то Мэллори, боюсь, может и не поверить, что в правом крыле ничего нет… Боже мой, что там у вас творится?
С противным треском гобелен вдруг прогнулся, дверца-гармошка, сорвавшись со своего рельса, просела, а Аль Хаджри, утратив опору, с грохотом провалился в архивную нишу.
- Это ничего страшного, это... ты в порядке, Ру? - в голосе Ньют смех мешался с испугом. - Сейчас, профессор, одну минуту...
Смущённый Аль Хаджри неуклюже выпутался из складок гобелена.
- Цел?
- Угу... всё переломал тут...
- Да ничего, она всё время так. На прошлой неделе профессор Скворрел оторвал... Слушай, Ру, может, привинтишь этот дурацкий рельс на место, а? У меня тут, видишь, - аврал…
Снова пошарив в ящике стола, Ньют вручила ему отвёртку, и Аль Хаджри скрылся за гобеленом. Дело шло медленно, потому что в нише было темновато. Сначала Ньют что-то обсуждала по телефону, потом стучала клавиатурой компьютера, потом скрипнула дверь и послышался нетерпеливый голос Снайда:
- Ну как, перепечатали наконец?
- Ага, вот. Ой, что это у вас с рукой?
- Ерунда, не отвлекайтесь. Давайте сюда.
Судя по звуку шагов, Снайд, уткнувшись в бумаги, двинулся к двери, но не дошёл.
- Вы хоть читаете, что печатаете? - бросил он раздражённо. - “Диверсия” вместо “дислексия”, запятые вообще накиданы стохастически!
- Я исправлю, профессор Снайд, подождите две минуты.
- Дорога ложка к обеду! - окончательно разъярился Снайд. - Мне с этим докладом через два часа на конференцию ехать, а у меня ещё урок! Думаете, мне заняться больше нечем, кроме как сидеть и любоваться, словно этот ваш... африканский мамонт, на то, как вы по клавишам не попадаете!?
Аль Хаджри вывалился из-за гобелена, как Полоний, поражённый в сердце.*
- Вы не... я вам не... она вам не обязана! - он и сам-то не очень понимал, что говорил. - Немедленно извинитесь перед дамой!
- Не лезьте не в свое дело, Аль Хаджри, - процедил Снайд, бледнея, - а то, не ровен час, кому-нибудь придёт в голову навести справки и рассказать вашему благодетелю, что в Алжирском университете нет факультета психологии!
Довольный произведённым эффектом, он развернулся и вышел, хлопнув дверью. Ньют вскочила, так, что её стул взвизгнул колёсиками и врезался в стену, и бросилась к Аль Хаджри, который так и стоял с отвёрткой в руке, окатываемый контрастным душем ужаса и бешенства.
- Ру, не слушай его, он ничего не сделает! Он не такой...

Вечером Аль Хаджри сидел у себя на крыльце, глядя поверх шестой кружки чая, как в просветах между деревьями густели сумерки. Будь что будет, думал он обречённо. Если судьбе угодно, чтобы его с позором выдворили из Англии, то этого не миновать. Теперь его мучил уже не страх, и даже не обида на Снайда, а то, что Ньют его защищала. “Он не такой”. Интересно, какой же? И откуда она знает его с этой “не такой” стороны? “Ваш африканский мамонт” - неужели Снайд придирается к ней, потому что ревнует? Почему она позволяет ему себя ревновать? И почему, собственно, его, Аль Хаджри, всё это так беспокоит?
Всё мучительно, невыносимо запутывалось.

Аль Хаджри вошёл в дом и сел в кресло. Если бы вечер не был и без того душным, он бы разжёг камин, чтобы тёплые отблески играли на бревенчатых стенах и вихри искр уносились в трубу, как зимой, когда всё ещё было так просто. Сейчас оставалось только смотреть на безжизненные кучки пепла - холодный лунный пейзаж, заброшенный и ненужный.
Когда в дверь постучали, он не сразу это понял. После отбоя его ещё ни разу не беспокоили. Снаружи подёргали за дверную ручку, потом стук повторился. Аль Хаджри поднялся со своего места, и, скрипя половицами, двинулся к входу. Было похоже, что нетерпеливый посетитель уже бился в дверь всем телом.

---
* На всякий случай: Полоний - персонаж трагедии Шекспира "Гамлет". Был заколот главным героем, когда подслушивал за портьерой.

Глава 12

Глава 12. Кентавры и единороги

Сгорая от любопытства, она со всех ног помчалась вдогонку за
Кроликом и, честное слово, чуть-чуть его не догнала!
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)

Открыв дверь, Аль Хаджри сразу понял, что высшие силы ещё не исчерпали запас уготованных ему на текущий день испытаний. На ступеньках стоял Дру Мэллори, а в числе всех, кто оставался в школе после отбоя, пожалуй, не было человека, которого Аль Хаджри хотелось бы видеть меньше, чем попечительского сынка. Странная смесь брезгливости и страха на лице ночного гостя явственно указывала на то, что он заявился к стажёру тоже не для собственного удовольствия. Впрочем, когда на крыльцо упал успокаивающе тёплый прямоугольник света, и в дверях показалась мощная фигура будущего психолога, Мэллори быстро справился с собой и начал возмущаться в обычном режиме:
- В этой школе вообще кто-нибудь за чем-нибудь смотреть собирается? Ученики бродят после отбоя, где хотят!
- Э-э... а где ваш воспитатель, мистер Мэллори?
- Если б я знал, разве я сам бы сюда потащился? Он сейчас вообще уйдёт за территорию! Вот уж вы все побегаете тогда!
- Так, спокойно, - сказал Аль Хаджри. - Объясните мне по порядку, кто где бродит, и кто куда уйдёт.
- Дурсли! Если бы мы не вышли... подышать перед сном, - тут Аль Хаджри принюхался и внезапно понял, почему Снайд недосчитывался сигарет, - его вообще бы никто не увидел!
- Кто это “мы”?
- Неважно! Я их назад отправил, - Дру оглянулся. - О, дождались: он уже в лесу скрылся!
- Благодарю вас, мистер Мэллори, - Аль Хаджри взял с полки фонарик и вышел на крыльцо, захлопнув дверь. - Можете возвращаться к себе в общежитие - я прямо сейчас иду искать Дадли.
Мальчишка измерил взглядом расстояние до громоздившихся в зловещей мгле спальных корпусов, поёжился и решительно затряс головой.
- Ну уж нет! Я с вами!
Успокаивая себя мыслью, что Дадли не мог уйти далеко, Аль Хаджри зашагал к деревьям. Дру плёлся следом, спотыкаясь, несмотря на то, что Аль Хаджри отдал свой тусклый фонарик ему, а сам шёл наугад. В двух десятках ярдов от начала парка дорожка разветвлялась - одна её часть вела мимо конюшни к озеру, а вторая - к лужайке с шахматами и дальше, к оранжерее. Опасаясь, что Дадли может утонуть, Аль Хаджри направился к озеру.

Беглеца он заметил почти сразу. Крупная светлая фигура маячила возле конюшни, слегка покачиваясь, но не удаляясь. По-видимому, Дадли упёрся в бревенчатую стену и завис, досматривая сон. Аль Хаджри подошёл на расстояние вытянутой руки, остановился, раздумывая, что делать дальше, и вдруг услышал, что через маленькое окошко доносилась приглушённая речь. Очевидно, внутри находились не только лошади.
- ... а он думает, если у меня частная практика, то я сижу на сундуках этого добра, - сказал незнакомый голос. - Ну, есть, конечно, кое-какие образцы... да ладно, не бойся, наберётся, чтобы выручить этого остолопа.
В ответ что-то едва слышно прошелестели.
- Плевать я хотел на его благодарность, - отозвался первый. - Пусть тебя благодарит. Если б не ты, я бы и пачкаться не стал. Завтра вечером, раньше не смогу, пусть уж он тянет, как хочет... Кстати, чтоб Мэллори завтра повеселить… - как именно нужно было развлекать главного попечителя, он не то сказал очень тихо, не то изобразил жестами. Ему ответили сдавленным смехом. - А то приедет, а тут чисто, как в морге...
Аль Хаджри, затаив дыхание, приблизил лицо к окошку. Они должны были стоять совсем близко...
- Погоди, давай лучше я, - сказал всё тот же голос, и в конюшне раздался резкий металлический скрежет. Подлесок за спиной у Аль Хаджри отозвался хрустом. Круг от фонарика под ногами дёрнулся и пропал.
- Хадри…
- Ш-ш-ш! - Аль Хаджри сгрёб некстати встрепенувшегося Дадли и поволок его прочь, беспокойно оглядываясь в поисках Мэллори.
- Дадли, ты Дру не видел? - спросил он шёпотом.
- Кого?
- Послушай, - Аль Хаджри ещё повертел головой и остановил взгляд на широкой физиономии Дадли. - Слушай, только молчи. Где-то здесь ходит Мэллори, и мы должны его найти. Только тихо, потому что ещё здесь... ну, неважно, кто. В общем, не шуми.
Не выпуская руки Дадли, он пошёл было назад к развилке, но вскоре в чаще лихорадочно заметалось световое пятно, и тогда они напролом двинулись к нему. Нагнав тихо скулившего Мэллори, Аль Хаджри отобрал у него фонарик и заставил обоих мальчишек топать впереди себя. К развилке они вернулись без приключений, но тут из леса послышались такие жуткие звуки, что Дру и Дадли наперегонки бросились назад и уткнулись носами в бока своего провожатого, повизгивая на разные лады. Топот и фырканье стремительно приближались. Аль Хаджри едва успел оттащить своих подопечных с дорожки, когда по ней промчалось не менее полудюжины испуганных лошадей.
Аль Хаджри перевёл дух. Мэллори отлепился от него и посмотрел вслед удалявшимся животным. Гримаса ужаса на его лице сменилась пониманием.
- Л-ло-о-ошади? - спросил Дадли дрожащим голосом.
- Кентавры, недоумок, - злобно пробормотал Дру, - и парочка единорогов впридачу…

Проводив Дурсли и Мэллори в их общежития, Аль Хаджри позвонил Флинчу и сообщил автоответчику о разбежавшихся лошадях, а сам завалился в кровать. Чувствуй он себя менее разбитым и несчастным, он, пожалуй, отправился бы ловить лошадей или выпустивших их злоумышленников, и всё равно наверняка никого бы не поймал. “А если бы и поймал, - подумал он с горечью, - разве кто-нибудь сказал бы мне спасибо?” Он был почти уверен, что одним из участников подслушанного в парке разговора был организатор всех недавних безобразий, а вторым - Снайд, но на данном этапе его карьеры было безопаснее предоставить Дабл-Ди выяснить это самому. Он, Аль Хаджри, просто встанет завтра пораньше и расскажет директору всё, что слышал. “Кто рано ложится и рано встаёт...” - он заснул прежде, чем вспомнил продолжение английской поговорки.

Наутро, в дверях главного здания, он чуть не налетел на Гретхен, которая тут же уцепилась за его рукав, что-то тараторя. Аль Хаджри собирался пробормотать что-нибудь неопределённо-вежливое и стряхнуть её, но в её болтовне послышалось нечто, что привлекло его внимание:
- ... в больницу для бедного Салли...
- А?
- Ты что, ничего не знаешь? Он вчера с утра ходил какой-то зелёный, придирался ко всем, - ну, в смысле, больше обычного, потом пошёл у моих на четвёртом курсе проводить лабораторную по химии, а хакслинцы-то в своём репертуаре: кто-то там напортачил, как всегда… Короче говоря, профессор наш как принюхался, так глазки закатил и как грохнется в обморок! Девчонки скорую вызвали, на ней его и увезли. Представляешь, эта уродина, которую он притащил к себе, чтоб на биологии демонстрировать, его укусила, а она, оказывается, ядовитая. Сказали, повезло, что жив остался...
- Вот это да, - только и мог сказать Аль Хаджри.
- Ну, деньги-то на цветы даёшь или нет?
Что-то подсказало ему, что отрицательный ответ не принимался. Порывшись в карманах, он, не глядя, выгреб какие-то монеты.

Гретхен убежала, а Аль Хаджри всё стоял на крыльце. От весеннего солнца перед глазами ползли уродливые тёмные пятна. Если Снайд уже почти сутки находился в больнице, значит, накануне в конюшне был кто-то другой, кто-то, кто упрашивал неизвестного привезти нечто, чтобы выручить “этого остолопа” – Снайда, кого же ещё? Всё это время у него был сообщник. Нет, не так: у него была сообщница. Она помогала ему вывешивать на ворота кусок парусины с черепом. Для неё он припас фонарик, когда отключал электричество в Хэллоуин. Нужно было быть глухим, чтобы не слышать, как она всегда его выгораживала. Нужно было быть слепым, чтобы не видеть, как на всех совещаниях она располагалась за его правым плечом, будто рыжий ангел-хранитель. Нужно было быть идиотом, чтобы не замечать, как он всегда ошивался в приёмной директора, и как злился всякий раз, когда Аль Хаджри нарушал их tete-a-tete. И всё это время он, Аль Хаджри, по собственной воле был глухим слепым идиотом!
“А ещё именно она расшифровала анаграмму про варана, - вспомнил Аль Хаджри, когда ноги уже сами несли его к кабинету Дабл-Ди. – Чтобы остроумная шутка её приятеля не пропала зря. А может быть, она сама её и придумала...”

На площадке между третьим и четвёртым этажом он остановился, внезапно осознав, что в приёмной Дабл-Ди ему предстояло увидеть Ньют, а видеть Ньют, впервые за десять месяцев знакомства, ему совершенно не хотелось. Впрочем, судьба оказалась к нему благосклонна: бросив задумчивый взгляд в окно, выходившее на задний двор, он понял, что Ньют в приёмной не встретит, потому что она, с каким-то белым тюком, бежала в направлении стадиона.
На её месте гордо восседал Ник Момси. С полминуты понаблюдав, как запыхавшийся Аль Хаджри ломится в директорскую дверь, он сообщил:
- Дабл-Ди нет - он с комиссией.
- А профессор Макгиллиган, где у неё урок - не знаешь?
- Нигде, - Ник отъехал на стуле, потянулся и вальяжно сложил руки за головой. - Она вчера ещё уехала вместо Салли на конференцию. А Салли в больнице. А Скворрел в истерике. А Флетчер бегает между тремя классами. Никакого начальства – благодать!
- А как комиссия? - спросил Аль Хаджри, соображая, куда же бежать.
- Просто сногсшибательно - злющие все, как черти. Мэллори упал в лошадиное дерьмо, да ещё и ногу подвернул. Собственно говоря, поэтому я тут и сижу за секретаршу - её Дабл-Ди позвал, сам не справляется. Давай, что ли, кофе сварим?
Той бурды, что здесь именовали кофе, Аль Хаджри определённо не хотелось, да и настроение не располагало к посиделкам. Он попросил Ника передать директору, что заходил поговорить, и отправился выручать Флетчера. Обрадованный математик послал его на второй этаж, в кабинет Снайда, где Аль Хаджри до обеда держал оборону, рассказывая сменяющимся классам то, что успел прочитать о комодском драконе, и уверяя учеников, что жизнь их любимого профессора находилась вне опасности. К его удовлетворению, бурной радости это известие ни у кого не вызывало.

То, чего он боялся весь день, произошло в тот момент, когда прозвенел звонок с последнего урока. В дверь просунулась голова Ньют. Аль Хаджри поборол внезапное желание спрятаться за кафедрой и попытался придать лицу нечитаемое выражение.
- Наконец-то я тебя нашла! Выручай, а? - заговорила секретарша, пересекая комнату навстречу потоку галтоновских первокурсников. - Иди к живому уголку, туда Дабл-Ди скоро затащит эту вражью силу. Так ты им напой чего-нибудь минут на двадцать, пока мы насчёт банкета улаживаем. А то он не хочет почему-то, чтоб они в правое крыло совались сегодня.
Она остановилась напротив Аль Хаджри и озабоченно поглядела ему в лицо.
- Всё в порядке, Ру? Что с тобой?
- Я... нет, ничего... ну, я пойду.
Он собрал со столешницы свои ключи, осторожно обошёл кафедру и двинулся к выходу по другому проходу - не тому, в котором стояла Ньют.
- Извини, тебе и так досталось сегодня, да? - сказала она его удалявшейся спине. - Директор сказал: "Каждый делает то, что может". Ещё сказал, что с него причитается...

- Хадри, ты пойдёшь школу защищать, да? - спросил Дадли, вышедший в коридор следом за Аль Хаджри. - Можно, я с тобой?
- Не надо, иди обедай. Тебе надо, это, сил набираться, - отозвался он рассеянно.
- Все учителя делают, что могут, из-за вражьей силы, которая по школе ходит с утра? Они ищут то, что на третьем этаже спрятано? А что будет, если найдут?
Аль Хаджри слегка прибавил шагу.
- Да не найдут они ничего. Слушай, Дадли, ты иди давай, догоняй своих друзей, и ни о чём не беспокойся.

Полчаса, которые он провёл, показывая старшему Мэллори и его коллегам школьный зверинец, вполне могли бы претендовать на роль самых унизительных в его жизни. К счастью, Аль Хаджри уже хватало профессиональной подготовки, чтобы убедить себя, что высокомерие, которым обдавала его эта аристократическая компания, проистекало не от его ущербности, а от их собственных комплексов. Тем не менее, когда Дабл-Ди увёл всех угощаться, он даже не жалел о том, что так и не смог поговорить с директором.

Вечером Аль Хаджри решил постирать, но в этот бестолковый день даже такое пустячное дело ему было не суждено довести до конца. Электронного пропуска, открывавшего подвал, в том кармане, где он носил ключи, не оказалось. Поставив корзину с бельём на пол, он обшарил все остальные карманы, но безрезультатно. Он стоял, задумчиво запрокинув голову, и пытался вспомнить, где мог выронить злосчастную карточку, когда этажом выше заскрипела тяжёлая входная дверь. Бродить по зданию в такой час было некому, кроме Скворрела или его персонала, но те редко пользовались главным входом. К тому же, по дороге к главному зданию ему встретились двое санитаров, судя по разговору, спешивших на последний автобус, пока Скворрел не передумал их отпускать. Заинтригованный, Аль Хаджри преодолел два пролёта как раз вовремя, чтобы увидеть, как знакомая по прошлой ночи голубая пижама Дурсли мелькает парой этажей выше. Мысленно проклиная на чём свет стоит бестолкового Момси и тех, кто опять накачал лунатика успокоительным, он устремился следом. Дадли практически бежал, и Аль Хаджри никак не удавалось сократить расстояние между ними, а пугать ребёнка криком он не хотел.
Выбежав на площадку третьего этажа, он огляделся и остолбенел. Дверь в запретное правое крыло, где размещалась клиника Скворрела, была открыта настежь.

Глава 13

Глава 13. Работа психолога в кризисной ситуации

Нет, наверное, зря я полезла в эту кроличью нору.
Хотя... хотя... нет, все-таки тут довольно-таки
интересная жизнь! Самое интересное - как это
все вдруг могло случиться со мной? Ведь раньше,
когда я читала сказки, я думала, на самом деле таких
вещей никогда не бывает, а тут, пожалуйста, сама
попала в самую настоящую сказку!
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)

Аль Хаджри шагнул в правый коридор, слабо освещённый у самого пола зеленоватыми фосфоресцирующими полосками. Ударопрочные окошки в массивных дверях тёмных палат слабо мерцали отражениями, толстый ковёр замедлял движение и поглощал звук шагов. Дадли видно не было. Клиника казалась вымершей - все пациенты давно спали, а пост ночного санитара пустовал. Лишь под дверью в кабинет Скворрела виднелась полоска света, а изнутри слышались голоса. Аль Хаджри собирался постучаться, сообщить Скворрелу о том, что вход в отделение почему-то оказался незапертым, и попросить его помочь искать ученика, но вместо этого, сам не понимая, зачем, просто остановился и стал слушать.
- Я вытащил вас из глухой дыры и сделал своим учеником. Я платил вам из собственных грантов, чтобы вы могли содержать свою сестру-алкоголичку, - монотонно говорил за дверью тот же голос, что Аль Хаджри слышал накануне в конюшне. - Я писал вам рекомендательные письма, я проталкивал ваши публикации. Вы были ничтожеством, Скворрел, а я сделал из вас человека.

“Последнее время я только и делаю, что подслушиваю чужие разговоры, и ни к чему хорошему это ещё не приводило”, - мрачно думал Аль Хаджри, почти касаясь двери ухом и не двигаясь с места. Этот голос, одновременно бесстрастный и пропитанный готовой вырваться на свободу яростью, словно гипнотизировал его. Скворрел, по-видимому, тоже чувствовал что-то подобное, потому что он никак не заполнил паузу.
- У вас нет ни стиля, ни воображения, Скворрел. Взять хоть вашу самодеятельность в Хэллоуин - мне пришлось позволить Дерфелу замять скандал, потому что вы так по-дурацки подставились. Но кое в чём я и без вас обходился последнее время. А вас я просил только об одной услуге - только об одной, - продолжал прежний голос, - помочь мне выставить этого шарлатана Дерфела в истинном свете. Пара подарков секретарше - и вы могли бы добыть всё необходимое...
- Она меня на п-порог не п-пускает, - впервые подал голос Скворрел, - г-грозилась п-п-пожаловаться в к-кадры…
Его оправдания были полностью проигнорированы.
- Слушались бы меня - но нет! Вы всё надеетесь продаться подороже! Вам директорское кресло подавай! Вы позволяете себя упечь на эту должность, которая демонстрирует всю вашу некомпетентность, и, вместо того, чтобы сидеть тихо и набираться ума у собственных подчинённых, покупаете в кредит Астон-Мартин, как чёртов Джеймс Бонд, а потом летите в Америку и проигрываетесь в рулетку...
- Н-ну уж это-то моё личное д-дело...
Паркет в кабинете Скворрела заскрипел. Видимо, один из них встал со своего места и теперь ходил взад-вперёд.
- Все ваши личные дела кончаются тем, что мне приходится решать ваши проблемы! Вам напомнить, почему я здесь? Потому, что вы решили, что лучший способ вылезти из долгов это торговля фальшивыми рецептами на наркотические препараты. Но вам и этого было мало - до вас вдруг дошло, что можно продавать и сами препараты. Только о возможности проверки вы забыли подумать. Если это ваше личное дело, нечего было умолять меня привезти вам недостающее!
Скворрел молчал.
- И после всего этого вы имеете наглость жаловаться, что вам отказала эта крашеная мышь! - прозвучало у самого уха Аль Хаджри. - Чёрт вас подери, Скворрел, так идите и взломайте сейф! Я ничего вам не дам, и не уйду сегодня отсюда без бумаг Дерфела!
Дверь резко распахнулась.
От неожиданности, Аль Хаджри чуть не упал на человека, чей монолог только что выслушал. Тот опомнился первым.
- Войдите, - сухо скомандовал он, отступая внутрь освещённого кабинета и превращаясь из тёмного силуэта в профессора Норта, автора семи книг и бессчётного числа статей, без пяти минут Сэра Уолтера. От фотографии в "Журнале Общества Педагогов и Психологов Англии" профессор отличался только площадью залысин и взглядом, полным холодного бешенства.

Аль Хаджри ничего не оставалось, кроме как повиноваться.
Скворрел, весь в красных пятнах, сидел в дальнем углу кабинета, положив сцепленные побелевшие пальцы на обширный стол. На кожаном диване напротив Аль Хаджри обнаружилось ещё одно действующее лицо: там расположилась Хелен, рассеянно листавшая каталог канцелярских принадлежностей. Увидев Аль Хаджри, оба вскочили.
- Рубез! Как ты сюда попал?
- Вошёл, - ответил Аль Хаджри. - Дверь была открыта.
- В-врёт! - выкрикнул Скворрел. - В-вы оба в-в-видели, как я её з-за-aпирал. Это Аль Хаджри, с-с-стажёр, он п-п-помогал с р-ремонтом, у него, значит, ещё есть д-доступ!
Норт понял, что ошибся, приняв Аль Хаджри за пациента, подобрался и загородил собой выход.
- Ещё один воздыхатель этой, - сообщила Хелен, одёргивая свою набедренную повязку. - Ерунда, Уолтер, просто вколешь ему что-нибудь, чтоб он наутро не вспомнил и как его маму зовут.
"Жаклин", - инстинктивно подумал Аль Хаджри.
- Гениально, детка. А выносить эту тушу отсюда ты будешь?
- Сам п-пойдёт, - проговорил Скворрел странно глухим голосом. Аль Хаджри перевёл взляд на него, и увидел в руках директора клинического отделения пистолет, нацеленный ему в грудь.

Хелен шумно сглотнула. По лицу Норта было видно, что участие в этом любительском боевике не входило в его первоначальные намерения, и теперь он в спешном порядке пересматривал собственные планы.
- Неплохо, Клэйтон, - сказал он наконец. - Теперь подойдите и давайте мне пушку, а сами берите свою аптечку, и за нами. Хелен, тебя мы будем ждать в кабинете Дерфела. С чем-нибудь железным. Надеюсь, Аль Хаджри, Вы справитесь с вскрытием сейфа. Для вас, друг мой, это сегодня вопрос жизни и смерти.

Аль Хаджри, не отрываясь, смотрел в слегка подрагивавшее дуло пистолета. Это казалось нереальным, как будто они все репетировали роли в каком-то абсурдном спектакле. Отрешённо, будто глядя со стороны, он прикидывал, что мог бы отшвырнуть Норта на Скворрела и выбежать вон, дёрнув рубильник сигнализации у лестницы. Даже если сигнализация была отключена, у него был шанс оторваться от преследователей на достаточное время, чтобы забаррикадироваться в одном из кабинетов и вызвать полицию. Пока Аль Хаджри размышлял - или просто не решался действовать - Скворрел, не опуская пистолета, обошёл стол и остановился рядом с Хелен. Он тоже что-то напряжённо обдумывал. Угол его левого глаза дёргался, губы дрожали. Норт у двери нетерпеливо качнулся с каблуков на носки.
- Ну же!
Скворрел, выведенный из оцепенения окриком, посмотрел на профессора. Будто связанная с его взглядом, рука с оружием покачнулась, и дуло медленно двинулось в направлении Норта.
- Клэйтон, ты что? - взвизгнула Хелен.
Скворрел вздрогнул, подался в её сторону, и вдруг обхватил девушку свободной рукой и резко рванул к себе. Он постоял, прижимая её к себе и переводя пистолет с Норта на Аль Хаджри и обратно.
- К ч-чёрту сейф! - заорал он. - К ч-чёрту т-твой ч-чёртов сейф, и т-тебя, Уолтер. Т-ты всю жизнь меня использовал, д-д-довольно! Сейчас ты отдашь мне т-то, что п-п-привёз, и уберёшься отсюда н-н-навсегда.
- А к восьми утра подъеду в Скотланд Ярд и расскажу о твоём маленьком бизнесе, - хладнокровно усмехнулся Норт. - Я, или любой из этих двоих. Так что, если ты не намерен до рассвета закопать в парке три трупа, то кончай дурить.
- Мне п-плевать, - сказал Скворрел срывающимся голосом и приставил пистолет к голове Хелен. - Я убью т-тебя, т-твою б-безмозглую козу, и сам з-за-а-астрелюсь.
Хелен тихо заскулила. Скворрел опустил глаза и медленно передвинул пистолет вперёд и вниз, устанавливая дуло точно на виске. "А ведь он действительно может выстрелить", - подумал Аль Хаджри, и ему впервые стало страшно. В вязкой тишине он почти слышал, как Норт лихорадочно просчитывает какой-то "план Б". У него самого не было и "плана А". Перед мысленным взором, издевательски колыхаясь, проплыло название не дочитанной накануне главы из книжки: “Работа психолога в кризисной ситуации”.
- Ведь вы понимаете, что это не выход, - сказал Аль Хаджри как можно спокойнее. - Вы же умный человек, профессор Сквор...
- Заткнись, - едва слышно выдохнул Норт. Это, видимо, означало, что в кризисной ситуации психолог должен был предоставить возможность действовать более опытному психологу.
- Отпусти её, Клэйтон, - проговорил его маститый коллега устало. - Она всё принесёт из моей машины. Можешь пока целиться в лоб мне, если тебе это доставляет удовольствие.
- Ч-чёрта с д-два! К-кто ей помешает вызвать п-полицию?
- Хорошо, тогда пойдём все вместе. У меня с собой ничего нет, как видишь, - для наглядности Норт развел руками.
Скворрел молчал, прижимая к себе девушку. Хелен затихла. По её серому лицу, прокладывая чёрные русла, пробежали две слезы. Прошла средних размеров вечность.
- Л-ладно. Он п-первый, - Скворрел кивнул на Аль Хаджри. - Т-ты за ним, и б-без глупостей.
Аль Хаджри почувствовал на себе оценивающий взгляд Норта, и понял, что он и злейший враг Дабл-Ди были теперь союзниками, по крайней мере, на ближайшие несколько минут. Если бы он ещё мог догадаться, что от него требовалось!

Норт медленно повернул ручку двери и потянул её на себя, пропуская его вперёд. Аль Хаджри шагнул в темноту. За следующую бесконечную минуту он вывел странную процессию из коридора, свернул к лестнице, и начал спускаться по каменным ступеням, устланным колышущимся пестрыми тенями монохромных в ночи витражей. Где-то далеко захлопнулась дверь в клиническое отделение. Площадка второго этажа была мраморной, и лестница ниже была тоже мраморной, парадной, и совсем пологой. В голове было торжественно и пусто. Аль Хаджри казалось, что мир не мог просуществовать так долго, как он спускался. Он был почти уверен, что остался на свете один, и что, обернись он сейчас, он не обнаружил бы ни Скворрела с пистолетом, ни обмершей Хелен, ни вообще никого и ничего.
- Хадри! - раздался за спиной голос Дадли, и вечность кончилась, вспоротая и располосованная заметавшимся по стенам лестничного пролёта лучом света.
В следующее мгновение что-то оглушительно взорвалось над самым ухом Аль Хаджри, и одновременно мимо с воплем пролетела Хелен. Тут оказалось, что он смотрит уже не вперёд, а назад, и видит, как на верхней площадке Дадли, уронив фонарик, садится на пол и хватается левой рукой за правый рукав пижамы. Только тогда до него дошло, что он только что слышал выстрел. Не сговариваясь, Аль Хаджри и Норт бросились на Скворрела.

Скрутить директора клиники оказалось гораздо более трудным делом, чем можно было ожидать. Тот сопротивлялся, как тигр, а Аль Хаджри с Нортом только мешали друг другу. Оба топтались на предательски гладком мраморе, пытаясь поймать руку, державшую пистолет, и Норту это почти удалось, когда Аль Хаджри вдруг споткнулся и увлёк Скворрела за собой. Теперь они, сцепившись, медленно сползали вниз по ступенькам, пересчитывая их рёбрами. Что-то твёрдое вдруг уперлось в живот Аль Хаджри. В следующую секунду он вцепился в судорожно сжатую кисть Скворрела, и, оттянув его руку в сторону, несколько раз ударил её о ступеньку. Прогремел ещё один выстрел, и их осыпало осколками стёкол. Скворрел застонал и выпустил оружие.
По лестнице застучали тяжёлые ботинки, и кто-то рявкнул:
- Ни с места, здание оцеплено!
Стащив своего противника на площадку между первым и вторым этажами, Аль Хаджри поднялся с пола, и доверчиво шагнул навстречу двум полицейским, один из которых тут же ловко защёлкнул на нём наручники. Второй склонился над Скворрелом, который, похоже, успел приложиться о мрамор головой.

Внизу снова затопали, и на площадку взбежал Снайд - запыхавшийся, осунувшийся и похожий на привидение, если бывают привидения, одетые в чёрное и пахнущие антисептиком. За профессором по пятам следовала Хелен, которая, как только он остановился, с рыданиями бросилась ему на шею. На Аль Хаджри, видимо для симметрии, повис ревущий Дадли.
- Ну-ну, - пробормотал Снайд, рассеянно постукивая забинтованной ладонью по той части спины Хелен, которая была прикрыта короткой майкой, и глядя поверх её макушки. - Где ещё один? Где Уолтер Норт?
Аль Хаджри обвёл пролёт растерянным взглядом. Норта не было.

Батюшки, а нам СМСок вон сколько наслали, а мы и не заметили! Спасибо, дорогие читатели!!!

Глава 14

Глава 14. Вопросы и ответы

И вот Алиса принялась рассказывать обо всем,
что с ней приключилось с тех пор, как она впервые
увидела Белого Кролика.
Сначала она чуточку робела - уж очень близко подсели
оба чудища и уж очень широко они разинули глаза, а главное, рты;
но постепенно она увлеклась своим рассказом
и совершенно перестала бояться.
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)

Аль Хаджри отпустили из участка только под утро. Полицейские, надо отдать им должное, были предельно корректны. Перед ним даже извинились, помогли обработать порезы, напоили водянистым и приторным кофе и подвезли до школы. Вопреки опасениям Аль Хаджри, его иммиграционный статус стражей закона совершенно не интересовал. Поняв, что уже не заснёт, он переоделся и отправился к Ньют, чтобы хоть как-то разобраться в событиях минувших суток. Ему было немного стыдно вспоминать, что накануне он подозревал её в предательстве, но радость от того, что его подозрения не оправдались, и особенно от того, что он, вроде бы, не успел выдвинуть никаких обвинений, заглушала неловкость.

Секретарша выглядела немного невыспавшейся, зато нервная беготня накануне принесла свои плоды. Организованный ею обед и последовавшие за ним посиделки за французским коньяком в каком-то уютном загородном клубе умилостивили Мэллори и его комиссию до такой степени, что инцидент с навозом почти забылся, а претензий по части учебно-воспитательной работы у попечительского совета было на удивление мало.
- Макгиллиган как-то очень правильно сказала, - рассуждала Ньют. - Мы для этих людей что-то вроде шофёра или садовника. Нельзя, конечно, ожидать, что они будут относиться к нам, как к равным, но они прекрасно понимают, что без нас им не обойтись. Могут, конечно, напускать на себя грозный вид, но, если б не Дабл-Ди, с их отпрысками вообще никто бы не справлялся…
Об аресте Скворрела Мэллори уже сообщили, однако особых проблем из-за этого не ожидалось. Скандал вовсе не был в интересах учредителей, поэтому несколько членов попечительского совета с самого утра развили бурную деятельность, чтобы не допустить огласки. Кроме того, Мэллори помнил, что Дабл-Ди согласился на создание клиники, только уступив его давлению, и в глубине души не считал директора виновным в чрезвычайном происшествии. Формально школа выступала только в качестве владельца помещения, снимаемого клиническим отделением, а Скворрел даже не числился в штате.

Основным героем ночной битвы за спокойствие Ястребиного Двора почему-то был объявлен Снайд. В версии, дошедшей до Ньют, события складывались следующим образом. Измучив всех медсестёр придирками и разругавшись с лечащим врачом, профессор выписался из больницы под собственную ответственность и приехал к школе за своей машиной. Ситуация располагала к медитации и неторопливой прогулке - иначе говоря, после полутора дней воздержания ему нестерпимо хотелось курить. Вышагивая, по своему обыкновению, вдоль ограды, Снайд обнаружил автомобиль Норта, запаркованный прямо на обочине, и решил выяснить, что бывшему коллеге понадобилось в школе среди ночи. Первый выстрел прозвучал в тот момент, когда профессор входил в главное здание. Тогда он отважно закрылся в комнате отдыха на первом этаже и позвонил в полицию.

Заявление констеблей о том, что школа была оцеплена, оказалось блефом - по вызову их приехало всего двое. К тому времени, как прибыло подкрепление, Норт уехал, никем не замеченный. Это было неудивительно: все переходы здания бывший замдиректора знал, как свои пять пальцев. Впрочем, Аль Хаджри не исключал, что Нортом полиция ещё заинтересуется. Дадли, после краткой беседы со следователем, напоили успокоительным и уложили спать в запертом изоляторе под присмотром медсестры. Пуля только слегка оцарапала ему плечо, но Снайд и примчавшийся по тревоге Дабл-Ди резонно рассудили, что, во избежание неконтролируемых слухов, мальчику лучше было ни с кем не общаться до изобретения официальной версии событий.
- А ты его видела? - спросил Аль Хаджри. - Как он там?
Ньют потупилась.
- Видела. Знаешь, Ру, он немного... да нет, он сильно не в себе! Родители приехали, так он их прогнал. Они сейчас у директора, миссис Дурсли рыдает - он её называл “тётя Петуния” и заявил, что домой с ней не поедет. И вообще, что-то такое городит немыслимое. Будто у нас тут волшебная школа для волшебников, и сам он великий волшебник.
- Это, может, транквилизаторы так действуют? От них, я читал, чего только не бывает, даже вкусовые ощущения искажаются, а уж сны...
- Вот, я его и спросила: "Это тебе такой сон снился, да?" - а он говорит, нет, не сон. Тут Дабл-Ди меня выставил.
- А мне-то можно к нему?
- Да, директор вообще-то так и сказал, чтоб я тебя ввела в курс дела, а потом сразу к Дадли отправила. Только чтоб ты говорил поменьше, а просто послушал, если он захочет тебе что-нибудь рассказать.
Аль Хаджри почувствовал было прилив гордости от того, что директор всерьёз обратился к нему за профессиональным мнением, однако запретил себе обольщаться. Скорей всего, важное поручение Дабл-Ди объяснялось тем, что стажёр просто был единственным, кому Дадли доверил бы свои секреты. Следующие слова Ньют подтвердили, что положение Аль Хаджри было шатким, как никогда:
- Ты ещё вот что... У Дадли чей-то пропуск нашли, так если это твой, ты не вздумай сознаваться! За это запросто с работы вылететь можно.

В коридоре растерянно переминались Эмма и Рекс, пускать которых к "внезапно заболевшему" приятелю было не велено. Аль Хаджри с трудом уговорил их идти на занятия, пообещав передать Дадли мешок конфет, которые они собрали со всего общежития. Больше поводов оттянуть посещение находившегося "не в себе" воспитанника не оставалось. Собравшись с духом, он позвал из соседнего кабинета медсестру, и та впустила его в изолятор. Для ребёнка, накачанного лекарствами после того, как его чуть не застрелили, Дадли выглядел вполне сносно, только смотрел с необычной серьёзностью.
Аль Хаджри аккуратно прикрыл за собой дверь и, как мог бодро, сказал:
- Привет, Дадли. Ну, как ты?
Мальчик приподнялся на локтях.
- Ты можешь называть меня Гарри.
- Хорошо, - сказал Аль Хаджри и сглотнул слюну. Видеть Дадли, встречающего его взгляд без улыбки, было непривычно и жутковато. - Хорошо, Гарри.
- Это моё настоящее имя. Теперь можно не скрывать - я больше не буду прятаться у Дурсли.
Аль Хаджри передёрнуло.
- Не думал же ты, что они мои настоящие родители? - удивился Дадли. - Мои родители давно умерли. Я их совсем не помню. Но я знаю, что они были необыкновенные.
Глядя на то, как просветлело круглое лицо мальчика, Аль Хаджри не решился возразить.
Вместо этого, он вывалил принесённые конфеты на тумбочку, где уже находилась солидная гора карамелек и шоколадных батончиков - по-видимому, школьная медсестра или Ньют тоже верили в лечебную силу сладостей.
- Смотри, это тебе от друзей.
Дадли со знанием дела выудил из кучи что-то ядовито-розовое, сунул в рот и скривился:
- Тушёная капуста. Фу.
И тут же смиренно добавил:
- Хорошо хоть, не ушная сера...
Аль Хаджри молчал.
- Ты не беспокойся, всё ведь обошлось, - сказал Дадли ровно. - Ты же понимаешь - это было нужно, чтобы забрать Волшебный Камень.
- Забрать - что?
- Волшебный Камень, - терпеливо повторил Дадли, - который превращает всё в золото.
“Понятно, Момси со своими ночными сказками, - подумал Аль Хаджри. - Или Эмма?”
- Его может взять только тот, кому он не нужен, - продолжал Дадли. - Тебе нужен, потому что ты нищий, - “Мэллори”, догадался Аль Хаджри. - Я помню, когда ты его привёз в железном ящичке, директор сказал, что спрячет сам. Не обижайся, я не мог тебе это доверить, раз он не доверял.
- И... где теперь этот камень? - спросил Аль Хаджри, лишь бы что-нибудь спросить.
- Он рассыпался, когда этот... Уолденорт его потрогал, остался только футляр, - вытянувшись на кровати, Дадли неуклюже повернулся на бок и выудил из кармана пижамных штанов какой-то маленький блестящий предмет. - Я подобрал его на лестнице. Он почти превратился в золото - видишь?
Аль Хаджри опустил глаза. На ладони Дадли лежала пистолетная гильза.
- Я опоздал, - продолжал Дадли. - Из-за того, что испугался. Сначала прятался в левом крыле от великана, а потом, когда он ушёл, ходил на второй этаж за люмосом...
- За чем ходил? - переспросил Аль Хаджри, как заворожённый глядя на гильзу. По крайней мере, он сразу догадался, кого мальчик принял за великана.
Дадли молча кивнул в сторону тумбочки. Аль Хаджри пригляделся к вороху сладостей и уже пустых обёрток и вытащил “волшебную” авторучку профессора Снайда. На гладком боку фонарика было выгравировано “LUMOS”. Он дважды рассеянно щёлкнул выключателем, и бледное пятно будто нехотя расползлось по простыне и растаяло. Дадли поморгал и сообщил:
- Директор Дерфел сказал, что это ничего, что камень пропал. Главное, что он не достался вражьей силе.
- Да, - сказал Аль Хаджри. - Конечно, это главное.
- И то, что мы спасли единорогов.

Выбравшись от Дадли, потрясённый Аль Хаджри, как было велено, уселся записывать впечатления. Чем больше он писал, там яснее ему становилось, что только что услышанное складывалось в единую картину с теми заметками, что он вёл в течение года. Тогда он вернулся в свою избушку, чтобы собрать всё вместе, и к обеду у него набралось на диагноз шизофрении с бредом происхождения, раздвоением личности и прочими украшениями. Впрочем, для того, чтобы написать внятный отчёт, Аль Хаджри явно не доставало опыта, так что получалась какая-то довольно сумбурная повесть, приправленная догадками и сомнениями самого автора. В конце концов, он махнул рукой и отправился к Дабл-Ди с тем, что вышло.
К директорскому кабинету Аль Хаджри вернулся как раз в тот момент, когда оттуда выходил Снайд. Новоявленный герой всё ещё сильно напоминал ожившего покойника.
- Послушайте, Аль Хаджри, - сказал он, закрывая за собой дверь и становясь к ней спиной. - Насчёт позавчера... Я, разумеется, был прав в принципиальном вопросе, но, если вы подумали, что я вам угрожал, то... я сожалею.
Аль Хаджри смутился. Судя по всему, это можно было считать официальными извинениями, и благодарить следовало Ньют.
- Я тоже, наверное, наговорил лишнего.
Снайд болезненно поморщился и потёр виски.
- Да нет, вы-то как раз ничего вразумительного не сказали, - пробормотал он, пропуская Аль Хаджри в приёмную.

Дабл-Ди сразу пригласил его к себе и выслушал, не перебивая. Вскоре выяснилось, что их выводы во многом совпадали. Впрочем, директор был настроен более оптимистически: он не сомневался, что за следующий учебный год ему удастся если не рассеять бредовые идеи Дадли, то, по крайней мере, научить мальчика-волшебника мирно сосуществовать с миром, в котором жили мистер и миссис Дурсли. Уверенность наставника несколько успокоила Аль Хаджри, и его мысли вернулись к собственным проблемам: студенческая виза истекала через два месяца, а он всё ещё не задал директору самого главного вопроса - собирается ли тот продлевать его стажировку. Теперь, после конфликта со Снайдом и истории с Дадли, оказавшимся в смертельной опасности по вине Аль Хаджри, затрагивать эту тему казалось неуместным. Он молчал, не сводя глаз с белой карточки с магнитой полоской, которую директор рассеянно вертел в руках. Аль Хаджри узнал свой пропуск, как только вошёл: на пластике была отчётливая царапина, напоминавшая молнию.
Дабл-Ди, казалось, забыл о присутствии стажёра и думал о чём-то своём, словно взвешивая неизвестные аргументы и пытаясь принять какое-то решение. Вдруг он выдвинул ящик стола, уронил туда злосчастный пропуск и поверх очков посмотрел на Аль Хаджри.
- Вы, Рубез, отдайте свои записи секретарше, чтоб напечатала для меня. Нет, постойте... Я давно собираюсь задать вам один вопрос...
Аль Хаджри затаил дыхание, уверенный, что его судьба будет зависеть от его ответа.
- Вы ведь играете в шахматы?

Эпилог

Эпилог

И все, запыхавшись, окружили его и стали допытываться:
- А кто же победил?
Чтобы ответить на этот вопрос, даже Дронту
пришлось хорошенько подумать. Он долго стоял
неподвижно, приставив палец ко лбу (в такой позе нередко
изображают на картинках великих людей - например,
Шекспира), и все затаив дыхание ждали. Наконец Дронт сказал:
- Победили все! И все получат призы,- добавил он.
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)

В общей комнате Галтона Рекс Уэсли оторвал уголок от тетрадного листа, нацарапал на нём несколько цифр и протянул Эмме.
- Только ты, правда, звони.
- Угу, - Эмма Гарднер сидела на краю продавленного кресла, нагнувшись вперёд и положив подбородок на сложенные на чемодане руки. Она лениво протянула два пальца и приняла бумажку.
- Скажи честно, тебе не стрёмно? Ну, что нам в обычную школу на будущий год?
- Не-а, - она покачала головой. - Только немного грустно. Все уезжают отсюда, когда как раз всё вроде бы налаживается. Каково должно быть учителям? Из нашего класса почти никто не вернётся.
- Дадли вернётся, - утешил Рекс. - Он законченный псих. Ну, ладно, не злись. Ты же знаешь, что я любя. Без него мы с тобой бы, пожалуй, заскучали.
- Спасибо профессору Макгиллиган, - сказала Эмма, продолжая задумчиво глядеть в холодный электрический камин. - Это она посоветовала мне подружиться с кем-нибудь, кто совсем на меня не похож... в качестве упражнения.
- Ну ты даёшь... то есть, вы со старушкой Макгиллиган даёте, - Рекс встал с пола и подошёл к окну. Майское солнце заливало лужайку и играло на застёжках разбросанных в суете последних сборов рюкзаков и чемоданов. Родители и ученики, оживлённо переговариваясь, шагали к воротам. Родители без учеников спешили к корпусам общежитий. - А что это за Поттеры такие?
- Какие Поттеры?
- Которых он считает своими родителями.
- А-а. Да в попечительском совете есть какой-то Дж. Поттер. Пока директора ждёшь, от нечего делать всех их выучишь, они прямо над секретаршей висят, - она пожала плечами. - Уж не знаю, почему Дадли именно с этого Поттера так переклинило. Разве что очки похожи.
- А тебя-то за что к директору вызывали?
Эмма не то не услышала вопроса, не то предпочла его проигнорировать. Они помолчали.
- О, вон мои идут, - встрепенулся Рекс. - Фрэнк! Выходи, предки приехали! - проорал он в направлении спален, и, встав на колени, принялся упихивать разбросанные тетради в большую спортивную сумку. Вдруг он поднял голову:
- Слушай, Эм... - неприятное подозрение омрачало обычно беззаботную физиономию младшего Уэсли. - А со мной ты тоже дружила в качестве упражнения?


Профессор Снайд вышел из парадных дверей, оглядел пустеющую лужайку и вставил в рот сигарету. За его спиной послышались лёгкие шаги.
- Студенты разъехались, оставьте же уже меня в покое с вашими правилами, - проговорил он, не оборачиваясь.
- Дались вам мои правила! О здоровье бы подумали...
Вместо ответа Снайд повернулся к замдиректора и прикурил, нагло глядя ей в глаза. Вызывающий жест вышел не таким эффектным, как ему хотелось бы, потому что первым щелчком зажигалки он промахнулся мимо сигареты и чуть было не поджёг себе волосы. Макгиллиган усмехнулась.
- Вот на этой самой лужайке, - произнесла она задумчиво, - в такой же майский день, я вручала тебе диплом. Сколько лет назад это было, а, Салливан?
Снайд отвёл взгляд и затянулся.
- Двадцать два.
Она протянула худую руку и потрепала его по голове.
- А ты всё ещё доказываешь мне, что ты уже взрослый...
- Что вы, профессор Макгиллиган, и в мыслях нет. Давно сдался.


На лавочке возле лодочной станции директор и декан Роршаха играли в шахматы.
- Ходят скандальные слухи, будто у тебя Гарднер выиграла? - Флетчер потёр лоб и сделал рокировку.
- Всё ещё скандальнее, чем ты думаешь. Дело в том, что она выиграла шесть раз. Чего мне будет не хватать, так это наших четвергов. Аль Хаджри, конечно, остался. Беречь его буду...
Они сделали несколько ходов в молчании, потом математик заговорил снова:
- Так когда же тебе стало известно о махинациях Скворрела?
- Где-то за неделю до приезда Мэллори. Собственно говоря, - Дерфел улыбнулся, - это я и подал ему идею заглянуть к Скворрелу в клинику.
- Вот старый лис! Сорок лет тебя знаю, и не устаю удивляться. Шах. Но зачем?
- А разве плохо вышло? И от клиники избавились, и я ни при чём, и Снайд не в обиде за своё детище…
- И попечительский совет, может, поутихнет с требованиями прибыли любой ценой, - добавил Флетчер, выводя ферзя для атаки.
- И это тоже. Норта, жаль, упустили - отвертится, как обычно.
- Так это ещё и засада на Уолтера была?
- Разумеется. А ты думал, патрульная машина случайно за углом оказалась, когда ближайший участок в получасе езды? – директор двинул ладью. - Вот так, пожалуй... Конечно, таких фейерверков я не ожидал. Когда Скворрел стрелять начал, со мной чуть удар не случился... Размен, ты уверен?
- Давай-давай.
- Будь по твоему - я предупредил.
- Блефуешь, небось, как обычно.
- Без блефа в нашем деле нельзя. Без блефа и гранта не получишь.
- Погоди, так ты хочешь сказать, ты сам там был, с констеблями?
- Разве я пропустил бы такое представление?.. Сюда бы я не советовал, хотя что уж теперь: тронул - ходи... Я решил не показываться, когда Салливана увидел, чтоб дать ему возможность посмотреть на Норта во всей красе. Очень кстати. А то он всё считал, что мы невинную овечку загрызли… Шах... Да и для самооценки ему полезно погеройствовать. Совсем что-то раскис, не знаю, что с ним и делать... А я ведь предупреждал насчёт того размена.
- Предупреждал, - согласился Флетчер, опрокидывая своего короля. - Надо будет шахматный клуб, что ли, организовать на будущий год, а то меня ты уже насквозь видишь.
- Не одного тебя, - Дерфел притворно вздохнул и принялся складывать фигуры в бархатный мешочек. - Скучновато быть мной, но другие варианты не лучше.


- И куда ты сейчас? - спросила Ньют, усаживаясь на траву. - Домой на лето?
- Нет, остаюсь. Визу продлили, - ответил Аль Хаджри. - В библиотеке буду рыться. Ещё отец денег прислал, так что могу поездить немного, посмотреть Англию. В августе, когда ты вернёшься, наверное, буду снова здесь.
- Я не вернусь. Я уволилась.
Она сидела, обхватив руками колени и глядя на облепленный химерами водосточный жёлоб замка, будто бы заставляя себя не сводить с него глаз. Аль Хаджри были видны только часть её щеки, ухо, прячущееся под растрепавшимися медными прядями, и напряжённая шея.
- Вот как? - он почувствовал, как с лица стекает умиротворённая улыбка, ставшая за это утро такой привычной, что он уже перестал её замечать. - Почему?
- Ну, долго объяснять. По многим причинам. Во-первых, секретарша я всё равно никудышная - и не возражай, я знаю! Может, учительницей попробую устроиться. Во-вторых, мой парень давно уговаривает меня к нему переехать, а это далеко...
- Твой парень? А как же...
- Как же кто? - Ньют резко повернулась и сердито посмотрела на него. - Это тебе Хелен наболтала? Ну, говори!
- Не Хелен... неважно, забудем об этом.
- Нет, не забудем! И из-за этого тоже... вся школа только и ждёт... если даже до тебя дошли эти сплетни...
- Да никто мне ничего не говорил, я просто подумал... - Аль Хаджри смешался, поняв, что признаваться в том, что он строил предположения о её личной жизни, было ещё хуже, чем повторять сплетни. - Извини меня, пожалуйста.
- Если уж ты так хочешь знать, - сказала Ньют с расстановкой, - профессор Снайд пригласил меня пообедать один раз. Посидели, поговорили о работе. И всё.
Некоторое время они оба вглядывались в детали отделки главного здания, как будто ждали, что какая-нибудь скульптура предоставит новую тему для разговора.
- До чего же странно вышло с этим Дадли, - сказала наконец Ньют. - Помнишь, мы смеялись, когда ты попросил меня напечатать твои заметки, только вместо “напечатать” случайно сказал “опубликовать”? А я печатала и думала - это какая же сказка могла бы получиться: живёт себе мальчик, никто его не понимает, а потом он попадает к нам, а тут целый неизведанный волшебный мир, с совиной почтой, волшебными палочками и кентаврами в лесу...
- Жаль, что мы не писатели, - улыбнулся Аль Хаджри.
- Или не жаль, - отозвалась Ньют задумчиво. - Некоторые вещи, как попробуешь высказать, выходит совсем не то, что имеешь в виду.
- Это точно, - согласился Аль Хаджри. Последний год его жизни являл собой сплошную иллюстрацию к этой идее.
- Вот ты понимаешь, да? Пригвоздишь мечту словами, и она умирает... Так что самые лучшие истории никогда никем не рассказаны. Или даже никогда не случились, - усмехнулась Ньют. - Но только ты мне всё равно пиши, очень уж хочется знать, как тут всё будет.
Она порылась в сумочке, достала визитную карточку с эмблемой школы - двумя рвущимися в небо ястребами и словами “Hawk Yard”, и, быстро написав что-то на обороте, протянула её Аль Хаджри.
- Ну, мне пора. Не вставай - не люблю долгих прощаний.
Она быстрым движением поднялась с травы и зашагала к воротам.
Слабый запах сирени медленно и безвозвратно растворялся в солнечной пыли.

Конец.

-------------------------------------------------
Пятиминутка флаффа
Авторы благодарят всех, кто следил за ходом этого странного проекта, и отдельно и горячо благодарят тех, кто подбадривал их своими отзывами и даже не жалел СМСок.
Авторы также благодарят своих бета-читателей, видевших этот текст в состоянии немыслимого раздрая и не скупившихся на восторги, смешки и просто добрые слова, чтобы заставить авторов довести его до ума. Если бы не ваша вера в нашу упёртость (пусть и необоснованная), тут бы вообще ничего не было.
Авторы, разумеется, благодарят администрацию сайта. Здесь оказалось очень уютненько.
И в заключение, лично Фордж благодарит лично Греда - самого остроумного, язвительного и несносного, самого талантливого и самого всепрощающего соавтора на просторах интернета.