Глава 1. Две половины моего сердцаPOV Северуса
***
Гермиона… Я и подумать не мог, что однажды она станет для меня чем-то больше, нежели просто ученица, подруга Поттера, гриффиндорская староста. И, тем более, не представлял себе, что она не только разделит мои чувства, но и сама сделает первый шаг к нашим отношениям.
Я до сих пор не знаю, что она нашла во мне, старом мрачном профессоре зелий, и я долго пытался образумить ее.
- Прекрати! – прерывала меня Гермиона уверенным голосом. – Я люблю тебя, Северус. Мне никто кроме тебя не нужен! И вовсе ты не старый! Глупости все это. Если для магла тридцать семь – это не возраст, то для мага тем более.
И, в конце концов, я поверил ее чувствам и позволил любить себя. Но любил ли ее сам, я разобрался только недавно. К сожалению, как и многое в моей жизни, это произошло слишком поздно.
Но могло ли это закончиться по-другому? Нет, наверное. Слишком долго я лелеял в сердце совсем другой образ – Лили…
Лили Эванс… зеленоглазое, смеющееся чудо с копной рыжих волос цвета солнца.
Я увидел ее впервые еще до школы и, наверное, сразу влюбился. Бесконечно добрая и преданная. Она всегда защищала меня, даже когда я связался не с той компанией, которая, в конце концов, привела меня к Волдеморту.
Но всему есть предел. Был он и у ангельского терпения Лили. Слово, слетевшее с моих губ, навеки разделило нас.
Грязнокровка.
Вы скажете, как может одно единственное слово разрушить все? Если бы это было так! Но оно было именно той каплей, которой хватило, чтобы нарушить шаткое равновесие.
Грязнокровка…
Роковое слово, воздвигнувшее стену между нами.
Нет, мы продолжали еще какое-то время общаться, и Лили, вроде, простила меня, зная, что я сказал это сгоряча, слишком оскорбленный действиями Мародеров и тем, что именно она стала свидетелем моего унижения.
Но не было больше доверия между нами. А потом появился Поттер.
Я не могу сказать, что Джеймс выплыл из ниоткуда. Он всегда уделял Лили много внимания, но она не видела его в упор. Потом он вдруг изменился. Пропал беззаботный шутник и балагур Джеймс Поттер, забияка-мальчик, а на свет явился взрослый, уверенный в себе мужчина, безумно влюбленный в Лили, готовый отдать за нее жизнь.
Представляете, Лили даже пригласила меня на свою свадьбу, искренне полагая, что мы можем быть просто друзьями.
- Северус, ты же можешь за меня порадоваться, правда? – допытывалась она, заглядывая в мои глаза, и ее лицо лучилось счастьем.
- Я бы порадовался, Лили, если бы это был не Поттер, – безразлично заметил я, хотя мое сердце плакало от боли и ревности. – Он мой враг, и я не могу радоваться, что ты с ним.
- Но я же не специально! К тому же он сильно изменился.
Зеленые глаза Лили наполнились слезами, и мне стало ее жалко.
Я пошел на эту треклятую свадьбу. Стоял позади всех и смотрел на нее, такую невероятно красивую в подвенечном платье и осознавал, что она теперь никогда не будет моей. И не важно, что между нами была только пара «детских поцелуев», как это охарактеризовала Лили, но для меня это была настоящая трагедия. Я терял свою возлюбленную.
Джеймс и Лили стояли перед алтарем и клялись в любви до гроба, а я не хотел им верить. Но они сдержали данное слово, погибнув через год и четыре месяца.
Возможно, именно ее смерть и позволила мне вырастить в своем сердце некий образ. Настоящая, живая Лили забылась с годами, а я воздвиг алтарь придуманной женщине, истово молясь около него одинокими ночами, и искренне верил, что не пущу в свое сердце больше никого.
Как Гермионе Грейнджер удалось разрушить эту броню, я не понимаю. Но она ворвалась в мой одинокий мир и заставила чувствовать, верить и любить… Да, теперь я могу признаться в этом хотя бы перед собой. Но пока эта искренняя девочка была со мной рядом, я не понимал, насколько сильные чувства я испытываю к ней.
Не скрою, мне было лестно ее внимание. Я с удовольствием отдавался страсти в объятиях этой юной женщины. Но где-то глубоко в душе, я считал любовь Гермионы временной прихотью, блажью, а поэтому не торопился сбросить с пьедестала устаревшего идола.
А зачем? Мертвая женщина, да еще идеализированная до ангела, не в силах разочаровать мужчину, что не скажешь о вполне живой и реальной девушке – у Гермионы просто не было шансов на победу. Но мне и в кошмарном сне не могло привидеться то, что случилось.
Возможно, если бы я не поддался соблазну и не сделал свою ученицу любовницей, то ничего не случилось бы. Но Гермиона убедила меня, что живем мы однажды, и сейчас, когда идет война, так важно сделать нечто главное…
Впрочем, я мало сопротивлялся. Прожив почти четыре десятка лет, я вдруг захотел стать беззаботным. Все, что когда-то я не успел испытать с Лили, я воплотил в реальность с Гермионой. Или почти все.
Случайно слетевшее имя давно умершей женщины разрушило наши отношения.
До сих пор я не могу отчетливо сказать, каким образом в порыве страсти, находясь в объятиях Гермионы, я выкрикнул имя «Лили». Да, мы целовались, и я даже иногда строил планы на будущее, но никогда отношения с умершей даже близко не приближались к постели. И вдруг я, спустя шестнадцать лет, выкрикнул это имя в экстазе.
- Я думала, что ты любишь меня, Северус. А ты любишь лишь образ, созданный тобой, перенесенный на меня, потому что я живая, – горько сказала мне Гермиона.
Уже утром я мог лицезреть девушку в объятьях другого. Младший Поттер… Ирония судьбы… Пусть он не так заносчив и самовлюблен, как Джеймс. Но почему, Мерлина ради, из сотни парней, Гермиона выбрала именно его?
Впрочем, я не вправе задавать такие вопросы. Я сам потерял все. Мне был дан шанс, еще более серьезный и важный, но я снова им не воспользовался. Причем Гермиона вряд ли простит меня, как Лили. Ведь я обидел ее гораздо серьезней.
Это тебе не глупое слово «грязнокровка», выкрикнутое в запале. Я умудрился назвать ее чужим именем в момент страсти. Да и времени на это прощение у нас уже не осталось. Скоро Пожиратели смерти во главе с Волдемортом пробьют защиту замка, и тогда начнется бой.
Я не строю иллюзий, так как знаю: у меня мало шансов выжить. Я еще полгода назад был раскрыт, как шпион, и на меня ведется охота. Единственное, на что я рассчитываю: как можно дороже отдать свою жизнь.
Главное же для меня – защитить Гермиону. Я не переживу, если она погибнет. Нет, я просто не позволю ей это сделать, по крайней мере, пока жив. А потом ее защитит Поттер, и я очень надеюсь, что он справится с этим лучше, чем его отец.
Ну, вот и все. Игра со смертью началась.
Глава 2. Мечты и осколкиPOV Гермионы
***
Северус… Я не помню, когда он превратился для меня из преподавателя зелий в мужчину. Я уважала его с первого дня в Хогвартсе, но не назову момента, когда поняла, что влюбилась.
Возможно, это произошло так незаметно потому, что этому предшествовало долгое сближение. Сначала я была просто ученицей на продвинутых зельях, потом, когда Северуса раскрыли, как шпиона, и ему больше не требовалось демонстрировать негативное отношение к гриффиндорцам, я стала его ассистенткой.
Наверное, любовь родилась в часы наших совместных занятий зельями, когда я любовалась точной работой его рук, слушала объяснения, произносимые завораживающим голосом, ловила спокойные и одобряющие взгляды его черных глаз.
А может, она появилась во время наших дискуссий по поводу литературы и обустройства магического мира или во время совместных прочтений книг и последующего их обсуждения. Или, как вариант, в момент одной из магических дуэлей, которые устраивал Северус для узкого круга лиц, состоящий из меня и Гарри, «ненадежной надежды магического мира», как он его называет.
Но я полюбила и не собираюсь отыскивать этот, изначальный, момент. Ведь его осознание не лишит меня любви к Северусу.
А как бы хотелось…
Северус всегда казался человеком, не способным на сильные чувства. Но действительность была диаметрально противоположной. Его любовь к Лили Эванс, зародившаяся еще в юности, осталась единственной. А я, к сожалению, была лишь заменой, его реализованной мечтой об умершей женщине, и ничего больше.
Поначалу я даже не знала об этой тайне Северуса – он не тот человек, который распространяется о прошлом. Просто мне казалось, что его сердце по каким-то причинам заледенело, но в моей власти растопить этот лед.
Я даже не предполагала, что мне придется бороться с умершей, возведенной Северусом на пьедестал. А ведь у меня были к этому некоторые предпосылки: робкие рассказы Ремуса Люпина, грубые намеки Сириуса Блэка, когда он еще был жив, да и почти прямое предупреждение Гарри, сказавшего:
- Будь осторожна, Гермиона. Снейп, кажется, слишком любил мою маму. Сможет ли он забыть о ней, встречаясь с тобой?
Мерлин, ведь мне тогда показалось, что в нем говорит ревность! Нет, я не думала, что Гарри влюблен в меня. Я считала, что он обижается за наши не сложившиеся отношения с Роном и верен памяти матери. Какая же несусветная глупость, нашептанная гордыней!
И вот мой любимый человек сбросил меня с небес на землю. Когда с его уст слетело ее имя, мне показалось, что мое сердце разбилось вдребезги. Как же это было безумно больно! Я плакала на плече у Гарри, а он неумело утешал меня, говоря, что все образуется. Мне же впервые не хотелось жить.
Впрочем, я не отношу себя к тем людям, которые способны добровольно уйти из жизни. Я всегда считала такой шаг малодушием и несусветной глупостью. Ведь уходящий тешит себя иллюзией, что тем самым он заставит виновника ухода огорчиться.
А если этому виновнику на тебя наплевать? Тогда ты заставишь страдать ни в чем неповинных близких, которые тебя искренне любят. В моем случае, это мои родители, Гарри и, наверное, Рон, хотя последний давно с нами не общается из-за моего романа с Северусом и из-за того, что Гарри меня поддержал.
Нет, я даже не помышляла о самоубийстве. Более того, я не стану специально подставляться, когда враги начнут штурмовать Хогвартс. А это, к сожалению, начнется с минуты на минуту: Волдеморт с его слугами уже стоит у наших ворот и зачитывает ультиматум.
Как и всем, мне стало немного страшно. И я невольно обратила свой взор на Северуса. Не знаю, разыгралось ли в этот момент мое воображение или я увидела именно то, что мне показалось, но его взгляд был полон сожаления и нежности, адресованной мне.
И пусть я буду глупой гриффиндорской оптимисткой, но это не помешает мне думать, что моей огромной любви хватит с лихвой на нас двоих.
Если мы выживем в сегодняшней мясорубке, я снова сделаю шаг навстречу любимому. Я сама протяну Северусу руку и попытаюсь чуть потеснить образ Лили Эванс, который так прочно обосновался в его кровоточащем сердце.
Возможно, моя любовь способна затянуть эту рану. Мне остается только надеяться. Ну а пока… Пока нам обоим надо сильно постараться выжить, а это ой как не просто, учитывая, кто мы.
Вот и все. Игра со смертью началась.
Эпилог. Из пепла POV Гарри
***
Вот и все. Даже не верится.
Еще вчера мы сидели за столами в Большом зале и слушали ультиматум Волдеморта. А теперь он стал просто историей, пройдясь по нашим судьбам кровавым смерчем и оставив зияющие раны, которые еще нескоро затянутся.
И самое безумное в этой сумасшедшей истории, что все-таки сбылось пророчество этой чертовой Трелони – именно я, Гарри Поттер, отправил к праотцам Волдеморта.
А ведь был момент в нашем противостоянии, когда победа могла оказаться не на моей стороне. Если бы не Снейп, закрывший меня от летящего проклятия Беллатрисы Лестрейндж, то я не успел бы отразить Аваду Кедавру Волдеморта и перенаправить ее на него.
Теперь я и Снейп валяемся в Больничном крыле. Мне не так хреново, как ему, но мадам Помфри не хочет с этим соглашаться. От нечего делать я рассматриваю соседа по палате.
Мерлин, как переменчива история наших с ним отношений!
Я искренне ненавидел Снейпа и даже считал его почти что убийцей Сириуса, моего крестного. За два последующих года я прошел путь от простой терпимости к искреннему уважению и даже дружбе. Теперь же я очень хочу, чтобы этот человек выжил и был, наконец-то, счастлив. Как жаль, что последнее зависит не от меня.
Снейп лежит, соперничая по белизне с постельным бельем, и дышит поверхностно. Мне не надо спрашивать, зачем он это сделал – защитил меня. Теперь я прекрасно знаю, что это мой персональный ангел-хранитель, поклявшийся на могиле моей матери защищать ее сына, то есть меня, до последнего своего вздоха. Слава Мерлину, он все-таки выжил. Иначе как бы я смотрел в глаза Гермионе.
Угораздило же мою подругу, которую я искренне считаю сестрой, влюбиться в этого мрачного человека! Но Гермиона недаром гриффиндорка, не боится трудностей. Только поскорей бы уж она пришла, а то Снейп слишком громко бредит, и мне неудобно быть невольным слушателем его сердечных тайн.
- Прости меня, Гермиона! – просит невидимую собеседницу Снейп. – Я был таким остолопом. Я так долго молился умершей, что не заметил, как полюбил тебя... Теперь я боюсь, что ты не поверишь мне. Только не после того, что я сказал... Мерлин, как же мне доказать, что все изменилось?
- Не стоит, – раздается рядом с его кроватью тихий голос Гермионы.
Оказывается моя подруга стоит под мантией-невидимкой. Как давно? А Мерлин ее знает. Вот уж никогда бы не поверил, что она обладает такими слизеринскими качествами!
- Мне не надо доказывать, Северус, – повторяет мягко Гермиона. – Я сама еще перед боем решила, что прощу тебя. Я подумала, что моей любви хватит на нас двоих.
- Правда? – резко приходит в себя зельевар и почти подскакивает на кровати. – Но я все же скажу, что Лили осталась в прошлом.
- Мне большего и не надо, – сквозь слезы улыбается Гермиона и пытается уложить Снейпа на подушку.
- Надо, – упрямится он. – И будет. Обещаю!
Снейп притягивает Гермиону к себе и целует ее в губы, а я замечаю, как по моим щекам катятся слезы – слезы радости.
Мерлин, как же нам всем не хватает вот такой счастливой любви!
Я искренне верю, что именно любовь способна возродить из пепла наши разбитые души. Если уж Снейп может быть счастливым, то и я смогу. А мне так сейчас необходимо счастье, чтобы забыть всех тех, кого мы потеряли.
КОНЕЦ.
