Осенний реванш

Глава 1

И снова здрасте, дорогие читатели!
С момента нашего последнего макси прошло немало времени, и вот мы решили отдохнуть от частых мини и вновь затеять что-нибудь «многоглавное». В планах было создать нечто оригинальное, но планы эти зародились так давно, что в итоге получилась вполне себе банальная история о всеми любимой паре. :)
Однако будем надеяться, что хоть одной своей цели мы достигли, так что, учитывая наши прежние ошибки, клятвенно обещаем: никаких «соплей» и чрезмерной романтики)) Ведь, если на чистоту, семнадцать лет у всех нас проходят несколько иначе;)


Глава 1



"И жили они долго и счастливо... пока не встретили друг друга." (с)



– Ступефай!

Джеймс резко наклонился вниз и в третий раз ловко увернулся от встречного луча. Это не составило особого труда, ведь по причине частых стычек, в которых ему приходилось участвовать, Поттер уже давно привык уклоняться от всякого рода заклятий. Особенно если они летели от Эванс. Он всегда говорил: девчонкам не суждено постичь искусство дуэлей. А учитывая, что никто не способен сражаться более предсказуемо, чем Эванс, то для Джеймса все это давно стало чем-то вроде проведения досуга.

Тем временем еще один луч, на сей раз фиолетовый, пролетел мимо него и ударил в заднюю стену. Поттер медленно выпрямился, продолжая держать палочку наготове. Он не сводил с Лили глаз, не упуская ни малейшего движения.

– Ну все, Эванс, поиграли и хватит. У меня еще есть дела поинтересней, чем наблюдать, как ты дерешься со стеной…

Эта была чистая правда. Его так называемый график не предполагал столь длительной внеплановой задержки. К тому же Бродяга, Лунатик и Хвост уже ждали его в Выручай Комнате для… решения некоторых совместных дел. Так что, хотя было и жаль упускать великолепную возможность насладиться поражением Эванс, он вынужден был признать, что не в его интересах терять здесь больше время.

– Нет, не хватит, Поттер! – со злостью крикнула Лили. – Ты не произнес еще ни одного заклинания! Какого черта ты не отбиваешься? Палочка к руке приросла? – Не получив ответа, она решительно шагнула вперед и неожиданно воскликнула: – Экспеллиармус!

– Протего! – моментально среагировал Джеймс, и красный луч, отразившись, ударил в камин. Самодовольная ухмылка, столь ненавистная Лили, сверкнула на его лице. – Не теряй напрасно времени, Эванс. Сколько раз повторять: твое место в библиотеке.

Лили, вспыхнув, прорычала что-то себе под нос и закатила глаза. На мгновенье ее рука с палочкой опустилась вниз.

Идиот. Несомненно, он уже побил мировой рекорд по презираемости. На свете нет и никогда не будет человека, которого она ненавидела бы больше, чем Поттера. Чем этот его высокомерный взгляд, наглую физиономию, взъерошенные волосы и вальяжную манеру поведения. А самое главное (что бесило ее больше всего) – он вечно смотрел на нее свысока и никогда не воспринимал всерьез, что бы она ни делала. Даже если она рассечет ему башку и выпустит наконец его тупые мозги наружу, он все равно, посмертно, не признает в ней достойного соперника. А уже давно следовало бы.

Во время образовавшейся паузы Джеймс, переминаясь с ноги на ногу и ковыряя грязь под ногтями, издевательски насвистывал какую-то глупую мелодию, желая всем своим видом показать глубокое безразличие к происходящему. Вообще-то, то, что из-за Эванс он терял столько драгоценного времени, уже не лезло ни в какие рамки. Но, к сожалению, он просто не имел права уйти первым, что повредило бы его бесценной репутации, а к тому же нанесло ощутимый удар по самолюбию.

Однако, поскольку нападать на Эванс, как и на любую другую девчонку (хотя при обычных обстоятельствах он и в мыслях не имел обобщать эти два понятия), было бы подло с его стороны и в свою очередь пагубно повлияло на все ту же репутацию, единственным выходом представлялось перевести дело на словесный поединок. В этом он был мастер.

– Ну что ж, Эванс, я и не ждал, что тебе будет, что ответить, – сказал он, тут же получив от Лили уничтожающий взгляд. – Но вот что интересно: тебя снова так потянуло в драку потому, что Нюниус напускал тебе соплей в Больничном крыле, или потому, что ты решила разделить с ним его грандиозный титул неудачника?

Кто как не она должен был давно научиться пропускать язвительные замечания Поттера мимо ушей? Тем не менее ей не всегда удавалось оставаться спокойной. Стараясь сдержать негодование, Лили бегло прошлась взглядом по полупустой гостиной. Несколько пяти- и шестикурсников, так называемые приятели Поттера, восторженно загоготали в ответ на его реплику. Эти, почти единственные, обитатели комнаты, вероятно, с большим удовольствием наблюдали за происходящим. Еще бы, бесплатное шоу и только для них! Но поддержки с их стороны Лили явно ждать не приходилось. Все, что она успела услышать от этих придурков за последние полчаса, это бессвязные крики вроде: "Давай, Поттер! Покажи, кто здесь главный!", которые только подливали масло в огонь. Разумеется, чего еще она ждала от "поттеровских дружков", боготворивших каждый его жест. Слава Мерлину, ее уже не будет в Хогвартсе, когда они превратятся в Поттеров номер два, три, четыре и далее по списку.

– Похоже, твой "неповторимый" идиотский юмор становится все более плоским с каждым днем, – саркастично заметила Лили. – Но хватит заговаривать мне зубы, Поттер. Ты уходишь от темы. Петрификус Тоталус!

– Протего! – снова воскликнул Джеймс, вовремя отражая резкий выпад со стороны Эванс.

Яркий синий луч резко изменил траекторию и ударил прямо в угловой диван возле камина, в двух дюймах от того места, где с учебником по Трансфигурации на коленях сидела Мэри Макдональд. Она раздраженно дернулась от испуга, и книга выпала у нее из рук. "О Мерлин, делайте, что хотите, только не трогайте меня!" – недовольно пробормотала она и вернулась к чтению как ни в чем не бывало, стараясь не обращать внимания на напряженную ситуацию, сложившуюся в гостиной.

Казалось бы, тот факт, что ее лучшая подруга являлась главным участником "представления", должен был бы заинтересовать Мэри чуть сильнее, чем это происходило на самом деле. Но, достаточно закаленная нескончаемыми перепалками Лили с Поттером, она привыкла воспринимать подобное как нечто само собой разумеющееся. Естественно, Мэри всегда разделяла мнение Эванс о мародерах, и о Потере в частности. Она соглашалась со всеми возможными методами их так называемой войны, но только не тогда, когда дело доходило до рукоприкладства. А точнее, до использования волшебной палочки, выражаясь магическим языком. В этом случае Макдональд, со словами: "Я умываю руки", в самом деле выходила из игры. Вот почему Лили, зная обо всем этом, не ждала от подруги какой-либо поддержки в данный момент.

– О'кей, Эванс, пора с этим завязывать, – непринужденным тоном сказал Джеймс, облокотившись одной рукой о спинку кресла. – Я серьезно, – он нахмурился. – Предлагаю так: ты признаешь, что тебе все равно меня не победить, и мы мирно расходимся. Я иду заниматься своими делами, а ты – дальше варить с Нюниусом ваши дерьмовые зелья. Идет?
Серьезное выражение на его лице тут же сменилось идиотской улыбкой, и он с ожиданием уставился на Лили. Та широко распахнула глаза от удивления:

– Поттер, ты соплохвостов объелся? Хочешь сказать, что то, что сейчас происходило, можно назвать сражением?! – парировала Эванс, оживленно жестикулируя руками. – Да ты ни разу не дал мне сдачи! В чем дело? – Внезапно черты ее лица разгладились, словно ее озарила неожиданная догадка. – О… я, кажется, знаю, – Лили хитро улыбнулась. – Ты боишься, Поттер, вот что. Потому что знаешь, что я лучше тебя по Защите!

Джеймс помолчал минуту, а затем насмешливо хмыкнул. Мерлин… Только у Эванс в голове могут родиться такие невероятные мысли. Она что, правда думает, что он боится? Интересно, чего же. Неужели ее наманикюренных пальчиков?

– Кто тебе это сказал, Эванс? – спросил он, снова усмехнувшись и складывая руки на груди. – К твоему сведению, я первый на курсе по практике.

– А я – по теории.

– И что это, черт возьми, должно означать? – с вызовом воскликнул он, теряя терпение.

– А то, что ты боишься за свою задницу, – Лили с победоносным выражением лица смело шагнула ему навстречу, – и за свою репутацию. Ведь что будет, если кто-то победит Мистера–Я–Самый–Крутой–И–Никому–Меня–Не–Сделать, а, Поттер?

Твою мать… Никто не способен так быстро вывести его из себя, как это делает Эванс. Вот она, стоит перед ним, смотрит, слегка задрав голову, прямо ему в глаза, с торжествующей улыбкой на губах и довольная своей речью до самых кончиков ее чертовых рыжих волос. А он – с покрасневшим от злости лицом, совершенно выведенный из равновесия ее упрямством и самоуверенностью.

Джеймс быстро опомнился и постарался убавить пыл. Главное – не дать ей понять, что она так легко его разозлила.

– Увы, Эванс, – сказал он, возвращаясь к прежнему спокойствию. – И снова мимо. Ты, конечно, можешь посчитать это признаком джентльменства, но не в моем стиле драться с девчонками. – На его лице появилась издевательская насмешка, и, прочитав недоумение в ее глазах, Джеймс мысленно добавил очко в свою пользу. – Не знаю, может, кого-то это и заводит, но не меня.

Говоря последнюю фразу, гриффиндорец, довольный своей блестящей шуткой, одарил Лили бесстыдным, улыбающимся взглядом.

Эванс почувствовала, что краснеет, и, слегка смутившись, поспешила отвести глаза. Что это он себе позволяет – отпускать в ее присутствии свои пошлые шуточки? Да еще и собрался запудрить ей мозги всякими рассказами о благородстве. "Ну ничего, Поттер, скоро узнаем, кто кого…" – пронеслось в голове, пока "поттеровские дружки" снова противно засмеялись. Лили бросила беглый взгляд на Мэри, в поисках хотя бы капли поддержки. Но, как и следовало ожидать, подруга продолжала сидеть неподвижно, погруженная в чтение.

– Не рассказывай сказки, Поттер! – презрительно отозвалась Лили. – Просто признай, что ты трус!

– Эванс, иди к чер…

– Тогда, давай! – продолжала она, не позволяя ему вставить слово. – Докажи, что это не так. Левикорпус!

К тому времени успевший расслабиться и опустить палочку, гриффиндорец был вынужден признать, что атака Эванс застала его врасплох. Благодаря своей внезапности, заклятье чуть было не попало в цель, но Джеймс успел вовремя увернуться, так, что оно пролетело в двух дюймах от его плеча. Он проследил взглядом за лучом, ударившим где-то в районе подоконника, и повернулся обратно в Лили. Он все еще немного запыхался, но это не помешало выдать на лице привычную ухмылку.

– Мой же конек против меня? Нехорошо, Эванс…

Все это уже начало порядком выводить Лили из себя. Но она твердо решила во что бы то ни стало вынудить Поттера использовать против нее заклинание. Теперь это было необходимо лишь для самоудовлетворения. Она никому не позволит считать, что если она девушка, то непременно слабее.

– С тобой все ясно, Поттер, – сказала она, поставив руки на талию. – Ты знаешь, что в настоящей дуэли я утру тебе нос. Ты просто слабак, – дразнящим тоном добавила она. – И так было всегда. Третий курс: припоминаешь?

Продолжая надавливать на его гордость, Лили наконец почувствовала, что нашла необходимую точку кипения. По крайней мере ей так показалось, поскольку Поттер какое-то время стоял неподвижно, словно погруженный в себя. "Наверное вспоминает", – подумала она.

И не ошиблась.

Джеймс словно наткнулся на невидимую преграду. Черт. Чертова, гребаная Эванс! Как же она права! Казалось, картина четырехлетней давности встала у него перед глазами. Он прекрасно помнил, как, будучи третьекурсниками, он и Эванс на этом же месте, в общей гостиной, затеяли свою первую серьезную дуэль. Их вражда в то время только начиналась. Но как же он тогда был зол! И все-таки не ударил. Вместо того чтобы произнести заклятье, просто развернулся и ушел, принимая поражение. Ну не мог он сражаться с девчонкой! И сейчас не может. А сколько шуму тогда наделалось… Только и говорили о том, что Джеймс Поттер струсил перед Лили Эванс. К счастью, в дальнейшем ему удалось выкупить назад свою славу. Но он-то не забыл. И она, как видно, тоже.

–… даже не хочешь признаться самому себе! – очнувшись, услышал он желчные слова Эванс. – Ты просто жалок, Поттер! Я всегда знала, что ты тряпка…

– Эванс, не вынуждай меня… – ответил он, чувствуя, как переполняется чаша терпения. Пожалуй, сейчас он был готов на что угодно.

– Не смеши людей, Поттер! – Лили скептически усмехнулась. – Мы оба знаем, что ты навсегда останешься лишь трусливым слизня…

– Экспеллиармус!

Внезапно Джеймсу открылся весь смысл фразы "время словно остановилось".

О нет. Нет. НЕТ! Неужели он это сделал? Дьявол! Как он позволил довести себя до такого бешенства? Он не хотел, Мерлин свидетель, не хотел этого! Слова сами вырвались наружу. Он просто совершенно, окончательно, безвозвратно потерял контроль над собой. Лицо пылало от гнева, рука с палочкой, из которой только что вырвался красный луч, лихорадочно дрожала, в глазах читалось безумие.

Джеймс с ужасом наблюдал за последствиями своих действий. Эванс не успела даже опомниться, а не то что блокировать его атаку. Заклятье угодило ей прямо в грудь. Едва ее палочка вылетела и оказалась у него в руке, Лили резко отлетела назад и ударилась головой о край каминной плиты.

Он очнулся лишь тогда, когда Мэри, грубо оттолкнув его плечом, кинулась к ее телу, рухнувшему на пол.


***


– А я сказал, нет!

Джеймс развернулся и с такой силой ударил ногой по тумбочке, что лежавшие на ней книги с шумом свалились на пол. Не обратив на это никакого внимания, он запустил руку в волосы и, стиснув зубы, гневно оглядел друзей: Бродяга стоял неподалеку от него, привалившись спиной к соседней стене и то и дело бросая на друга раздраженные взгляды; Хвост, обосновавшись на своей кровати, разглядывал Карту Мародеров и был близок к тому, чтобы прикончить третью пачку шоколадных лягушек; а Лунатик нервно топтался на месте рядом с Джеймсом и, казалось, был готов выйти из себя в любую секунду.

– Сохатый! – Ремус, окончательно потеряв спокойствие, оживленно замахал руками прямо перед лицом Поттера. – Да ты хоть понимаешь, что ты наделал?!

Еще бы он не понимал! Заработал очередных неприятностей на свою задницу, вот что. Только такой идиот как он мог попасть под влияние дерьмовых фразочек Эванс и "совершенно случайно" долбануть по ней Экспеллиармусом, да еще и так, что это привело не просто к потере палочки, а в придачу к потере сознания. Браво, Джеймс! Блестящее проявление выдержки и хладнокровия…

– Да! – неожиданно воскликнул Сириус. – Ты понимаешь, что из-за тебя, твоего чертова языка и отсутствия самообладания можно поставить крест на благородном имени мародеров?

– Идиот! – поворачиваясь к Блэку, крикнул Люпин, который, пожалуй, единственный из четырех друзей трезво оценивал ситуацию и ее возможные последствия. – Я не об этом!

– А я об этом! – рявкнул Сириус и, не обращая внимания на попытавшегося снова что-то возразить Ремуса, опять обратился к Джеймсу: – Она же девчонка! Мародеры никогда - слышишь? - ни-ко-гда не дерутся с девчонками! – старательно жестикулируя руками, повторял он, словно пытался объяснить что-то непонятливому первокурснику.

О, спасибо, мистер Блэк, что сообщили такую ценную информацию! Подумаешь, новость… Как будто сам он ни разу об этом не задумывался. Легко говорить, когда не приходится каждый день терпеть чокнутые выходки Эванс! Нашли тут девчонку… Поглядел бы он на Сириуса, будь тот на его месте. Да не успела бы она и рта раскрыть, он уже поспешил бы избавиться от нее! А другие, конечно, виноваты, что не всегда все получается так, как угодно Его Величеству Бродяге.

– Да кому в здравом уме придет в голову назвать Эванс девчонкой?! – Джеймс, устав от постоянной необходимости оправдываться, перешел на крик.

– Насколько я успел заметить за эти семь лет, – язвительно заметил Питер, оторвавшись от карты и подняв глаза на друзей, – она, по крайней мере, по своим внешним данным больше смахивает на особь женского пола, нежели мужского. – Последнее предложение он нарочно прогнусавил так, что голос его невозможно было отличить от голоса профессора Бинса. Блэк заржал на всю комнату и похлопал Петтигрю по плечу, отчего тот, довольный собственной шуткой, улыбнулся.

– Да заткнитесь вы, вашу мать! – со злостью накинулся на них Поттер и снова с силой ударил, на этот раз кулаком, по стоящей рядом с кроватью тумбочке. Дверка, жалобно заскрипев, тихонько отворилась.

Замечательно… Его лучшие друзья, единственные люди, от которых он может ожидать поддержки и помощи, заняты каждый своими идиотскими заморочками. Бродягу волнует исключительно мнение окружающих о нем самом, Лунатика – самочувствие этой долбанной Эванс, а Хвост вообще плевать хотел на все происходящее. Да, та еще компания… Ах, да, прибавим к этому то, что теперь все трое требуют, чтобы он, будучи в здравом уме, навестил эту идиотку в Больничном крыле. Чтобы ОН навестил Эванс. ДЖЕЙМС ПОТТЕР на своих же собственных ногах пошел проведать ЛИЛИ ЭВАНС как ни в чем не бывало. Видимо, ему все-таки придется разочаровать их.

Тем временем Ремус сел на кровать рядом с Джеймсом и устало потер пальцами виски.

– Вы сумасшедшие! – сказал он, глядя куда-то в пустоту, и покачал головой. – Точно сумасшедшие! Сидите здесь и обсуждаете нашу гребаную репутацию, когда она лежит там, в Больничном крыле, с разбитой головой!

Поттер с раздражением закатил глаза. Бедняжечка Эванс! Просто невинная жертва обстоятельств… Подумать только, она ведь совсем ничего не сделала, и вдруг на тебе – такой "несчастный" случай! Может, опубликовать про нее в Пророке статью в рубрике "Пострадавшие от насилия"?

– Послушай, Лунатик, – похоже, что такое наплевательское отношение Люпина к славному и доброму имени мародеров не на шутку рассердило Блэка, – если тебе насрать на то, как это отразится на нашем имидже, то не надо навязывать свое мнение другим!

Кто о чем… Может, стоит наконец послать к гоблинам весь этот имидж, репутацию и прочий бред и признать, что на самом деле все не так уж и катастрофично? Никто даже толком и не видел, что произошло. Только Макдональд и пара придурков с других курсов. Хотя, что это он говорит. Уже через несколько часов весь замок наверняка заговорит о случившемся. Разумеется, они ведь в Хогвартсе, как он мог забыть.

– Бродяга, ты вообще можешь думать о ком-нибудь кроме себя?! – От переполнявшей его злости Люпин толкнул Сириуса в плечо. От неожиданности тот еле устоял на ногах.

Хвост, заметив, что дело попахивает дракой, резко вскочил с кровати, встал между друзьями и поднял руки вверх, пытаясь утихомирить их.

– Только давайте без этого! – с нажимом проговорил он, глядя, как Бродяга снова отошел к стене.

– Я сейчас думаю обо всех нас! – защищался Блэк, с недовольством глядя на друзей. – Потому что мы как-никак друзья. И должны снова помочь Сохатому спасти его задницу! А вот ты думаешь об этой чертовой Эванс, которая, между прочим, сама напросилась. Или скажешь, я не прав?

Ура! Наконец-то, первая умная мысль за сегодняшний день. Так держать, Бродяга.

– Ты чертов эгоист! – со злостью воскликнул Люпин. – Ведешь себя сейчас не лучше самого дрянного слизеринца!

Но Сириус словно пропустил его замечание мимо ушей и, повернувшись к Джеймсу, продолжил:

– У меня твоя гребаная Эванс у самого уже в печенках сидит, – откровенным тоном начал он. – Но почему-то не было ни одного случая, когда она из-за меня валялась бы в больничном крыле с пробитой башкой! А тебе постоянно неймется! Постоянно из-за нее у тебя и у всех нас проблемы!

Чертова Эванс, чтоб ее!.. Сейчас, когда терять уже было нечего, он с удовольствием испробовал бы на ней пару заклинаний! Какого обвисшего Мерлина она постоянно отравляет ему жизнь? Чтоб он еще хоть раз поддался на ее провокации! Признаться, когда он увидел, что она потеряла сознание, он немного испугался, но сейчас у него возникло неожиданное желание пойти в Больничное крыло и до конца вышибить ей мозги битой для квиддича. Бродяга прав – она же сама нарвалась! Сама хотела, чтобы он начал с ней драться! Если эта рыжая стерва думает, что на этот раз ей удалось сломать его, то она глубоко ошибается. В конце концов, доблестная репутация мародеров – это то, что зарабатывалось длительным трудом, потом и кровью (иначе говоря, блестящим умом, искрометным юмором и сногсшибательной привлекательностью). И в этом мире навряд ли найдется что-то или кто-то, способный затмить, испортить или тем более уничтожить все, чего они добивались несколько лет. А так как Эванс не входит в мировой перечень феноменальных личностей и ей-то это уж точно не под силу, кто-то непременно должен поставить ее на место. Так что можно считать, он нашел еще одну задачу для непревзойденного Джеймса Поттера.

Он просто пойдет в это гребаное Больничное крыло и навестит Эванс. Просто потому что последнее слово в этой истории должно остаться за ним. И даже стадо разъяренных гиппогрифов не помешает ему выиграть эту схватку!


***


Джеймс уже несколько минут гипнотизировал дверь Больничного крыла, все никак не решаясь войти внутрь. И зачем, зачем он тогда согласился? Одна мысль о том, что ближайшие пусть даже и несколько минут он должен будет провести в компании этой ходячей библиотеки Хогвартса, которая наверняка не упустит возможности выкинуть очередную гадость, пробуждала в нем рвотный рефлекс. Мало того, что ему пришлось переступить через собственную гордость и самолюбие (чего он раньше никогда не делал), только для того чтобы прийти сюда, так еще и надо будет строить из себя раскаивающегося сопливого идиота. Да он же будет похож на Нюнчика, который при первой удобной возможности кидается вылизывать Эванс ботинки! Еще и этот чертов букет, который Сириус сунул ему в последний момент. Такое ощущение, что он к ней на свидание собрался! Да если бы он знал, что все так обернется, то пришиб ее тогда окончательно, чтобы не мучаться.

Подумав так, Поттер, сам того не заметив, с такой силой толкнул дверь ногой, что она открылась, громко ударившись об стену.

– Что там происходит?

Неожиданно ему навстречу выскочила мадам Помфри с разъяренным лицом. Но, заметив цветы в руках Джеймса, она добродушно улыбнулась:

– Как я понимаю, Вы пришли к мисс Эванс, мистер Поттер?

"Да, я пришел к гребаной Эванс! Но даже не надейтесь, что я задержусь здесь надолго. Сейчас только зайду на пару секунд, чтобы подлить ей яда в тыквенный сок, удостоверюсь, что она выпила его залпом, да еще и попросила добавки, и сразу же уйду".

– Да, вы совершенно правы, я хотел бы видеть мисс Эванс. Или, может быть, она сейчас спит и к ней нельзя? – Джеймс выдавил из себя доброжелательную улыбку и с надеждой в глазах посмотрел на мадам Помфри.

– Нет, она как раз недавно проснулась. Заходите.

Проклятье! Сегодня не его день. Это точно.

Ему пришлось проследовать за ней в комнату, где за большой ширмой стояла кровать Эванс.

Загородили ее, будто она первая красавица мира. Да кому в здравом уме захочется видеть Эванс голой? Кроме Нюнчика, конечно. Но он все равно не входит в число нормальных людей, так что его можно не считать. Тем более он-то наверняка спит и видит, как бы достучаться до ее "благородного сердца". У него в мечтах, небось, уже все планы их совместной жизни расписаны, вплоть до того, как они назовут своих детей.

От собственных мыслей Джеймс прыснул, но тут же попытался принять выражение лица первокурсника, с которого только что сняли первые балы, и он ужасно раскаивается в содеянном, клянется, что больше этого никогда не повториться и так далее и тому подобное. Но, к сожалению (или к счастью), это состояние было незнакомо Поттеру, поэтому почувствовать себя виноватым хотя бы на долю секунды у него не получилось.

– Я даю вам только двадцать минут, не более, – деловитым тоном произнесла мадам Помфри и поспешила удалиться, захлопнув за собой дверь.

"Только… – усмехнулся про себя Поттер. – Да за это время я успею уже сто раз покончить с собой, либо навсегда покончить с Эванс".

Вторая идея, разумеется, нравилась ему намного больше, но вот только как потом объяснить Бродяге, Хвосту, а тем более Лунатику, что он здесь совершенно ни при чем и что палочка сама внезапно выскочила из рук, а что было дальше, он уже совсем не помнит?

– Сев, это ты?

Очевидно, Эванс нельзя было вставать, или она была настолько правильной, что соблюдала все указания мадам Помфри. Голос ее был радостный, и Джеймс, ухмыльнувшись, подумал, что она, наверное, очень ждет своего ненаглядного Нюнчика, если каждого, кто приходит к ней, принимает за него.

"Небось, он единственный, кто навещает ее, – решил он, – ну, может, еще Макдональд заходит на огонек".

Разумеется, не будь он здесь со своим секретным заданием "Усыпи в Эванс бдительность", он бы непременно подкинул ей что-нибудь вроде: "Что, наконец решилась расстаться со своей невинностью и дать ему? У него давно уже слюни текут!" или "Нет, малыш Севи сейчас слишком занят! Он целуется с твоей фотографией!", но ему пришлось придержать язык за зубами и молча подойти к кровати, на которой лежала Эванс.

– Эм… привет, – нехотя поздоровался он и попытался улыбнуться, но выглядело это не так уж правдоподобно.

– Приперся, – закатив глаза, буркнула Лили и смерила его презрительным взглядом.

Если кто-то и может поверить, что Поттер явился к ней с самыми добрыми намерениями, то только не она! Лили была уверена, что привело его сюда ничто иное, как жалость. Да как он вообще посмел жалеть ее?! Как у него ума хватило подумать, что ей вообще что-то от него нужно? Пусть засунет свою жалость себе в задницу! Вместе с этими гребаными цветами! Так, стоп… цветы?! ОН принес ей цветы?!

Джеймс, по-видимому, проследил за ее взглядом и понял, что уже с минуту стоит с букетом в руках, не двигаясь. Опомнившись, он молча протянул его Эванс.

– Сирень, – констатировала она, внимательно разглядывая цветы.

Джеймс не смог сдержать довольный улыбки. Вот что-что, а цветы поднимают настроение всем девушкам на Земле! Даришь букет, пусть даже и самый маленький, и, считай, она уже у тебя в кармане. Он был уверен, что сейчас Эванс начнет вещать о том, что они такие чудесные и так вкусно пахнут, а через несколько минут уже забудет о том, что было вчера и, может быть, даже, Мерлин упаси, начнет вешаться на него. Все они одинаковые, и Эванс не исключение.

– Ненавижу сирень, – резко сказала она и с отвращением покачала головой. – У меня на нее аллергия. Ты не мог бы избавиться от нее?

Она с язвительной улыбкой на лице указала ему на стоящую в углу корзину для мусора.

Джеймс не мог поверить своим ушам. Да что эта рыжая гадина о себе возомнила?! Вот, значит, в какие игры мы играем. Ладно, если Эванс этого хочет, так тому и быть. Он принимает вызов. Кому это она собралась пудрить мозги? А факт ее так называемой аллергии еще требует строгой проверки.

– Не буду говорить, что мне жаль, – презрительным тоном отозвался Джеймс, отправляя букет в мусорную корзину.

Ему составило огромных усилий не выхватить палочку и прямо здесь не подвесить Эванс вверх ногами к потолку. Но вместо этого он взял себя в руки и просто расположился на ближайшем стуле.

– Давай-ка сразу расставим все точки над "i", – рассудительным тоном начала Лили, складывая руки в замок. – Мы оба знаем, что ты здесь, не потому что тебе так хотелось меня видеть. Более того, Поттер, мы оба знаем, что, если ты пришел сюда, значит, тебе что-то от меня нужно. Или я не права?

Голос Эванс был таким ровным и спокойным, и от этого Джеймса чуть не стошнило прямо на нее. Его бесила эта ее наигранная непринужденность и в то же время презрение, которым она окатывала его с каждым словом. Он прямо сейчас готов был еще раз рассечь ей башку. И даже если бы она скончалась на месте от потери крови, он мог поклясться, что суд оправдал бы его!

– Что же ты молчишь, Поттер? – продолжала она, приторно улыбаясь. – Похоже, в последнее время это вошло у тебя в привычку.

Еще одно слово, и он точно ей врежет. Кто бы знал, как она его достала… Интересно, а сколько лет дают в Азкабане за предумышленное убийство?

– Некоторые привычки – это не более чем реакция моего подсознания на твое присутствие, Эванс.

Джеймс сложил руки на груди и наградил Эванс презрительным взглядом. Довольная улыбка на ее лице тут же сменилась мрачным выражением. Вот так-то. Уж он перед ней в долгу не останется.

– К твоему сведению, я тебя сюда не звала, – сузив глаза, ответила Лили. – Не буду скрывать: я вообще надеялась, что не увижу тебя хотя бы в Больничном крыле! Но нет. Оказывается и здесь мне придется лицезреть твою жалкую рожу. – Она со вздохом закатила глаза, разыгрывая подлинное расстройство.

– Да, Эванс, от меня избавиться не так-то просто, – заметил Поттер, самодовольно ухмыльнувшись. – Но, хочешь верь, хочешь нет, мои намерения изначально были самыми благородными.

Ну-ну, само собой! Примерно такие же благородные, как тогда в гостиной. Интересно, Поттер пытается казаться смешным или доказывает ей отсутствие своих актерских способностей? Пусть припасет свои сказки для кого-нибудь другого. Может, очередная его шлюха и поведется.

– Скажи еще, что пришел извиниться, Поттер! – повысив тон, обратилась к нему Лили. – Или ты думал, я настолько тупая, что поведусь на эти твои цветочки и жеманные улыбочки?

Да, черт возьми! Именно так он и думал. Именно так они все думали. Кто виноват, что эта гадина его раскусила?! Да ей, наверно, даже ни один слизняк на Земле никогда не дарил цветы. Поэтому она везде и всех в чем-то подозревает! Ей бы один раз хорошенько прочистить мозги, чтобы знала свое место.

"Спокойно, – думал про себя Джеймс. – Главное – держать себя в руках. Ей не удастся сломить меня еще раз, пусть даже не старается".

– Что бы там ни было до этого, Эванс, – медленно проговорил он, с ненавистью глядя ей в глаза, – сейчас я жалею лишь об одном: что слишком слабо напал на тебя в прошлый раз!

Черт, каков нахал, а! Чего он добивается? Если Поттер напрашивается на ее гнев, то он почти достиг своей цели.

– Если ты думаешь, что после той моей ошибки можешь так вести себя, то ты глубоко заблуждаешься! – воскликнула Лили, разозлившись настолько, что даже не заметила, как уже не лежала, а сидела на кровати. – Как только я отсюда выйду, мы продолжим дуэль, только на этот раз, клянусь, я не допущу ничего подобного. Все еще увидят, как я прижму тебя к стене и приставлю палочку к твоей тупой башке, Поттер!

Да она же чокнулась! У нее что теперь, мания, как бы побыстрее расправиться с Джеймсом Поттером? Небось, с Нюниусом вдвоем сидят по ночам и мечтают о том, что однажды он все же наступит в их лужу. Ах, простите, он и забыл, что Эванс не гуляет с мальчиками по ночам! Наверное, лежит, укутавшись в одеяло, и сосет пальчик! Джеймс не смог сдержаться и громко засмеялся.

Что это он нашел смешного? Он что, издевается над ней?! Ладно, глупый вопрос. Поттер считает, что ее волнует, что он там о ней думает. А ей плевать, вот что.

– Что ты смеешься? – все-таки спросила Лили, вспыхнув от ярости. Ее голос стал таким высоким, что начал постепенно походить на писк. – Ты считаешь, что я не смогу с тобой справиться?!

– Я считаю, что у тебя не все в порядке с головой, – еле отдышавшись, ответил он. Пожалуй, теперь его не столько раздражала, сколько забавляла сложившаяся ситуация. – И всегда так считал, Эванс.

Мерлин, еще немного и ей не удастся избежать страшного греха. Другой вопрос, что даже расправа с Поттером при помощи палочки ее не удовлетворит. Вполне подошел бы лом или хотя бы кувалда.

– Меня это не интересует, Поттер! – С терпением явно было покончено, и Лили полностью перешла на крик. – Почему бы тебе не признаться: ты просто боишься, что я все-таки сделаю тебя, и тогда вся школа будет смеяться уже над тобой. Ты сам прекрасно знаешь, что не представляешь собой ровным счетом ничего!

– Эванс, я бы на твоем месте убавил пыл, – скорчив презрительную рожу, ответил Джеймс. Теперь настал его черед разыгрывать равнодушный вид. – А то я ведь могу и повторить свою "неосторожность"….

– Брось, Поттер! – с яростью в глазах парировала она. – У тебя нет ничего, кроме смазливой рожи да умения играть в квиддич. Собственно говоря, и в квиддич ты играешь не так уж мастерски, просто это для тебя лишний повод покрасоваться! А в башке у тебя извилин не на кнат в ведро, только всем тупым шлюхам, которые бегают за тобой, это не так уж и важно.

Любопытно узнать, почему Эванс все время так интересует эта тема? Она что, ревнует что ли? Или завидует? Кто ее разберет. Только вот, еще чуть-чуть, и дело дойдет до настоящей истерики, а в этом случае он не собирается приводить ее в чувства. От части потому, что сам скоро взорвется, как пороховая бочка.

– Эванс, хочешь обсудить вопросы моей личной жизни, записывайся в очередь, идет? – с вызовом произнес он, стиснув зубы. – И к твоему сведению, никто из моих подруг пока что не жаловался.

– Да, вот только, когда ты перестанешь удовлетворять их или найдется парень в сто раз лучше тебя, они растопчут тебя и даже не заметят! А ты так и останешься валяться в грязи, да только помочь тебе будет некому!

Лили замолчала, переводя дыхание. Она глубоко вдыхала воздух, лицо ее раскраснелось. Глаза ее с гневом и ненавистью смотрели на Поттера, но он молчал. И только кулаки его были сжаты с такой силой, что жилы проступали на руках. Внезапно он вскочил с места и направился к двери. На пороге он остановился и посмотрел на нее таким взглядом, что на мгновение Лили стало страшно, что сейчас он как голодный волк кинется на нее и разорвет на куски.

Когда дверь за ним с грохотом захлопнулась, она услышала его крик:

– Да пошла ты!




Глава 2



"Ей некогда любить себя/ему некогда любить других". (с) – Оксана Робски



– И о чем вы говорили? – спросила Лили, не отводя глаз от книги.

Северус непонимающее взглянул на нее, усаживаясь под тенью дерева.

– Кто?

Эванс устало вздохнула, закрыла учебник и положила рядом с собой на траву.

– Ты и Розье, – уточнила она, поджав под себя колени и устраиваясь поудобнее.

По старой доброй традиции, в выходные дни после обеда двое друзей привыкли проводить время под их любимым дубом возле озера. Сегодня был теплый октябрьский денек, и все прошло бы как обычно, если бы Северуса не подозвал к себе его однокурсник Эван Розье. После длительного обсуждения чего-то Снейп вернулся с немного подавленным видом, и это заставило Лили вновь задуматься о темных делах слизеринцев, в которые они постоянно втягивали ее друга.

Для нее не являлось тайной то, что многим их дружба с Северусом была непонятна. Даже Мэри сотню раз уговаривала ее не связываться с опасными слизеринцами и закатывала глаза при всяком упоминании о Снейпе. Но Лили всегда знала, что он не такой, как его приятели, и продолжала доверять ему. И почему-то была уверена в том, что он не причинит ей вреда. Но что касается того, как они вели себя по отношению к другим маглорожденным, – это всегда очень тревожило Лили. Ей казалось, что в последнее время Северус был совсем не похож на того скромного соседского мальчика, с которым она познакомилась в детстве. Однако любые попытки поговорить с ним на эту тему заканчивались провалом.

– Да так… Ни о чем, – краснея и отводя взгляд, ответил Снейп. – Пустяки.

– Я же знаю, что это не так. Иначе ты бы не вернулся таким хмурым. Выкладывай, – сказала Лили требовательным тоном. Затем, смягчив интонацию, она добавила: – Ты всегда можешь рассказать мне, в чем дело. Я не стану тебя осуждать.

Ее рука легла ему на плечо, и это заставило Северуса повернуться к ней лицом. То, как она сказала последние слова, вызвало у него волну смущения. Ему не хотелось так жестко отвергать ее заботу, как это бывало обычно. Он понимал, что Лили всей душой желает ему добра, но так же четко осознавал, что скоро настанет момент, когда придется выбирать между ней и местом в кругу Пожирателей Смерти. Но от всех этих легких прикосновений, сочувственных взглядов и ласкового тона мысли путались в голове. Это было то, что составляло его главную слабость. И только ради таких моментов стоило продолжать лгать.

Северус замялся и решился на ответ, лишь спустя пару минут:

– Слушай… все в порядке, Лили, – произнес он, краснея под ее пристальным взглядом и продолжая сидеть, уткнувшись глазами в свои ладони. – Правда. Это не то, о чем ты подумала. Я ведь обещал тебе, что больше не буду этим заниматься…

– Но так и не перестал с ними водиться, – хмуро закончила за него Лили. – Как ты не понимаешь: это неподходящая компания, Сев!

– Они мои однокурсники! Я вынужден с ними общаться, – оправдывался Снейп. – Но со старым покончено, клянусь.

Лили устало прикрыла веки. Мерлин, ну почему ему так сложно понять? Она ведь волнуется. Потому что он вечно вляпывается в какие-то истории, постоянно участвует в этих темных делах остальных слизеринцев. И просто не понимает, насколько все это опасно. Потому что он никогда не хочет выслушать ее. Никогда не оказывает должного внимания ее словам. И все время что-то скрывает. Неужели он не видит, что она боится за него? Ведь они лучшие друзья. Тогда почему, во имя Мерлина, ей так трудно достучаться до него?

– Только дай мне слово, что ваш разговор не имеет ничего общего с этой историей с Джорджем.

Северус снова уставился на нее в недоумении.

– О чем ты?

– Не говори, что ты не в курсе, – нахмурившись, сказала Эванс. – Вчера Джорджа Саммерса нашли без сознания возле кабинета Зелий. Он ничего не помнил. Поклянись, что это не ваших рук дела.

– Клянусь, мы его не трогали, – с самым искренним видом заверил ее Снейп. Он собирался было использовать как аргумент то, что Саммерс чистокровный, но потом решил, что сейчас не лучшее время, чтобы заводить эту тему. – Может, Поттер с дружками постарались? Я слышал, у них с Саммерсом была какая-то перепалка…

– О нееееет… – капризно простонала Лили. – Умоляю, Сев, не напоминай мне про Поттера!..

Далее следовал длинный список всевозможных эпитетов, которыми Эванс обычно одаряла гриффиндорца. Северус в мыслях улыбнулся самому себе. Если не знаешь, как перевести разговор с Лили Эванс на другую тему, – заговори с ней о Потере. Снейп знал, что это всегда срабатывает, и не прогадал.

– Представляешь, этот мерзавец посмел явиться ко мне в Больничное крыло! – возмущенно воскликнула Лили. – Жаль, я была слишком слаба, чтобы засунуть его цветы ему в…

– Я думаю, этот Поттер небезопасен, – серьезным тоном перебил ее Северус, складывая в сумку разбросанные учебники. – Мне кажется, тебе следует держаться от него подальше. Он слишком много себе позволяет.

Ну, пошло-поехало… Он что, тоже собирается уверять ее, что она не способна постоять за себя? Ну хорошо, в прошлый раз у нее не вышло, но теперь-то она будет начеку. И ей вовсе не нужно, чтобы кто-то, пусть даже Северус, защищал ее от Поттера. У нее с ним личные счеты. И когда-нибудь она выиграет эту схватку.

– Теперь ты понимаешь, что я чувствую, когда ты пропадаешь где-то со своими дружками? – возвращаясь к прошлой теме, спросила Лили.

– Это совсем другое, – нетерпеливо возразил Снейп. – Я… я беспокоюсь за тебя.

– Я тоже, Сев, – мягко улыбнувшись, ответила она. Как он может не понимать нечто, столь очевидное? – При этом я и так не расхаживаю с Поттером под ручку. А ты не можешь и дня провести без Розье и Эйвери.

Северус не знал, что ей ответить. Она была права, и он это прекрасно понимал. Права абсолютно и безапелляционно, впрочем, как и всегда. Но он не был готов сделать выбор. Не сейчас.

– Ладно, может, в этом и есть смысл, – неохотно согласился Снейп. – Но Поттер все равно козел. Ты слышала, что они с Блэком сделали с этим когтевранцем на прошлой неделе?

– С Майклом Стрэттоном? Да. Ужасно, – она поморщилась. – Не пойму, как их до сих пор не исключили? По крайней мере, Поттера уже давно пора. Идиот, – презрительно выпалила Лили. – Наглый, самодовольный, грубый, высокомерный…

– Ублюдок, – со злостью закончил за нее Северус.

– Точно.

Он все еще не забыл, что это из-за Поттера Эванс попала в Больничное крыло. Это случилось только по его вине, как и все неприятности, касающиеся Северуса и Лили. Но когда-нибудь он ответит за все. Когда-нибудь Снейпу представится возможность отомстить ему за все.

Похоже, единственное, что объединяло Лили, Мэри и всех слизеринцев, – это то, что они в одинаковой степени не переносили Поттера. Хотя Эванс казалось, что она в любом случае ненавидит его в десять раз больше, чем все остальные вместе взятые.

– Не может быть! – ни с того ни с сего саркастично пробормотал Северус.

Взглянув в ту же сторону, что и он, Эванс закашляла от неожиданности. По дороге из замка показалась четверка мародеров. Поттер, Блэк, Люпин и Петтигрю, громко смеясь, как всегда развеселенные чем-то ("Небось, очередной тупой шуткой Поттера", – подумалось Лили), шли как раз по направлению к озеру.

– Чертов придурок легок на помине, – угрюмо отозвалась Эванс, вставая с места. На мгновенье она перехватила на себе насмешливый взгляд Поттера. – Пошли отсюда. Не хочу снова его видеть.

Северус послушно поднялся с земли, повесил на одно плечо сумку Лили, а на второе – свою, и друзья медленно побрели по другой тропинке огибающей озеро.


***


– Как прошла твоя встреча с Эванс? – спросил за завтраком Питер, накладывая в тарелку остатки омлета.

Джеймс оторвался от свежего номера Пророка и, посмотрев на Петтигрю, усмехнулся:

– Все закончилось как всегда.

У Сириуса вдруг сделался чрезвычайно серьезный вид:

– Как всегда у тебя бывает с красивыми девочками или как всегда у тебя бывает с Эванс? – не удержался он от колкости, за что немедленно получил от Поттера сильный толчок в бок.

– Второе, идиот, – возмущенно ответил Джеймс, взявшись за второй сэндвич с беконом.

– Жаль, – печально заметил Ремус. – Я надеялся, что все случившееся заставит вас немного сбавить пыл.

Мерлин… Неужели есть вещи, которые ему придется разъяснять всем до конца своей жизни?

– Запомни одно, Лунатик, – с уверенностью произнес Поттер. – У нас с Эванс никогда не будет нормальных отношений, если ты это имел в виду.

На этом тема была закрыта, и до конца завтрака об Эванс не вспоминали. Когда же с едой было покончено и мародеры покинули Большой зал, Джеймс вдруг задумался над своими последними словами.

Это казалось чем-то совершенно простым и понятным. Земля круглая. Снег всегда белый. Великобритания – остров. Поттер и Эванс не созданы для мирного общения друг с другом. Да. Все правильно. Так, как и должно быть.

Нет, ну если уж быть до конца честным с самим собой, то поначалу ему действительно было стыдно. Немного. Совсем капельку. Но этого бы не произошло, если бы Эванс не была девчонкой. И вообще, еще неизвестно, кто из них пострадал больше. Ему ведь пришлось переступить через свои моральные принципы. А это случалось с ним лишь однажды, когда на пятом курсе во время матча по квиддичу, в борьбе за квоффл, он грубо подрезал пуффендуйскую охотницу, обрекая ее на неизбежное падение. Он всего лишь не оказал должного внимания тому факту, что она девчонка, и вот чем это закончилось. Он дал себе слово, что этого больше не повторится. Правда, тогда ему удалось без труда исправить ситуацию – едва дождавшись ее выздоровления, он тут же позвал ее на свидание. Надо сказать, в этот раз такой вариант не годится. Так что можно с уверенностью утверждать, что он получил существенную моральную травму.

Вот к какому заключению пришел Поттер по пути в Выручай Комнату, вспоминая свое недавнее посещение Больничного крыла. В конце концов, с его стороны было слишком много жертв. Он а) переступил через свою гордость, б) пошел на поводу у совести, что вообще противоречит Кодексу Мародеров, в) согласился даже на цветы (!) и г) подвергся унижению в глазах Эванс, себя и вообще всей школы. И все это учитывая, что она сама нарвалась на проблемы. Итог: сделав со своей стороны все возможное, он не получил взамен ни благодарности, ни самоудовлетворения, ни искупления вины. Так что насчет пострадавшей стороны, при желании, можно еще поспорить.

Итак, исполнив свой "долг", он мог снова стать самим собой. Ведь он Джеймс Поттер. И ему в любом случае наплевать, что там происходит с Эванс. Даже если это случилось по его вине.

– Джейми!

Он дернулся от неожиданности и принялся оглядываться по сторонам. Не успев как следует очнуться от раздумий, он сумел установить лишь два факта: первый – что они с друзьями еще не дошли до Выручай Комнаты, а второй – что кто-то с радостным визгом выкрикивал его имя в совершенно нелепой манере. "Джейми". Что это еще за идиотское обращение? Мерлин, какой позор…

В конце коридора показалась миниатюрная фигурка четверокурсницы Сьюзи Белл. Она продолжала радостно махать ему рукой и чуть ли ни бегом спешила ему навстречу. Как ни стыдно было это признать, Джеймс поначалу вообще не мог вспомнить, откуда они знакомы. Ах, да. Кажется, он имел неосторожность пофлиртовать с ней немного в прошлый выходной в Хогсмиде. Если честно, все эти малолетки казались такими жалкими, когда он пытался объяснить им, что не собирается любить их по гроб жизни, жениться, заводить детишек и прочее. Так что… в общем, наверное, не стоило их зря обнадеживать. Но, как ни крути, Поттер не мог лишить себя удовольствия воспользоваться их глупостью и неопытностью. Ладно, может он и мерзавец. В какой-то степени. Но разве он когда-то это скрывал?

– Джейми? – насмешливо шепнул ему на ухо Сириус. – Можно, я тоже буду тебя так называть?

– Заткнись, – раздраженно буркнул Поттер.

Ремус и Питер деликатно прятали смешки в кулак, но, когда прорвало Блэка, он, в свойственной ему манере, громко заржал на весь коридор. Если не на весь замок.

– Мы подождем тебя на месте, – еле подавляя смех, сказал Люпин.

Ничего не ответив друзьям, Джеймс ускорил шаг и без труда выдал на лице приветственную улыбку, думая о том, зачем он вообще направляется к Сьюзи. Иногда он определенно не понимал сам себя.

– Джейми! – в черт знает который раз воскликнула гриффиндорка, когда расстояние между ними сократилось, за что Поттеру немедленно захотелось придушить ее.

Однако все вышло почти наоборот. Неожиданно Сьюзи с такой силой бросилась ему на шею, что вопрос о том, кто будет задушен, подлежал серьезному рассмотрению.

– Эй-эй, полегче, – с усмешкой произнес он, буквально отлепляя от себя девушку и заглядывая в ее светлое личико.

Мерлин, сколько радости-то… Иногда ему казалось, что он не Джеймс Поттер, а как минимум популярнейшая мировая знаменитость.

– Как поживаешь, малышка? – спросил он, нежно погладив ее по щеке.

По-видимому, это вызвало у Сьюзи неописуемый восторг. Она так ослепительно и соблазнительно улыбнулась, что Джеймс сразу заметил в себе появление непонятно откуда взявшегося энтузиазма. Не прошло и секунды, как его взгляд на вещи кардинально изменился. В конце концов, почему бы не расслабиться немного? Ведь, как он сам любил говорить, лишняя красотка в запасе не помешает.

– Я так соскучилась, – надув губки, капризно протянула Сьюзи и обвила его шею своими тонкими ручками. – Ты ведь обещал, что мы сходим куда-нибудь. Ты что, забыл?

– Нет, конечно, я помню! – с полной уверенностью заверил ее Поттер. Черт, разумеется, он не помнит! Когда он вообще успел пообещать ей свидание? Интересно узнать, был ли он тогда в трезвом виде. Наверное, он сейчас не слишком-то убедительно выглядит. Но ничего, это поправимо. Одно движение – и его ладони медленно гладят ее бедра. Еще одно – и все ее тело прижато к нему. Кому лучше него знать все эти банальные приемы, от которых девчонки просто балдеют? – Просто, знаешь, столько дел навалилось. Но я-то не забыл про свою крошку… – И последний шаг – обворожительная улыбка, заставившая Сьюзи закусить губу от удовольствия. – Так что буду ждать завтра в гостиной в восемь, идет?

– Да...

Она прямо-таки вся просияла, даже покраснела от его взгляда и замерла в ожидании его дальнейших действий.

Не отступая от своего стандартного сценария, Джеймс не спеша наклонился к ее лицу. Он прекрасно знал, что Сьюзи ждала самого потрясающего поцелуя в ее жизни, такого, про который ей беспрестанно трепались многочисленные подружки. Ну что ж, пусть получает.

Не успел он отстраниться от ее губ, как по желанию, плясавшему в ее карих глазах, сразу стало ясно, что все идет как надо.

– Ну, я буду ждать, – с улыбкой повторил он и, попрощавшись с Сьюзи, направился к повороту, за которым пять минут назад скрылись друзья.

Джеймс мысленно похвалил себя за то, что теперь его вечерний досуг на завтра устроен как нельзя лучше.



Следующие несколько часов прошли довольно скучно. Во время своего очередного собрания в Выручай Комнате мародеры не занимались ничем деятельным, но тем не менее умудрились пропустить обед в Большом зале. Наконец, закончив с пререканиями, они решили выйти на прогулку к озеру.

Слабое осеннее солнце освещало пожелтевшие кроны деревьев. Четверо юношей оживленно шагали по тропинке из замка.

Джеймс никак не мог успокоиться по поводу пропущенного обеда:

– Как мы могли? – негодующе повторял он по дороге к озеру.

– Не шуми, Сохатый! – раздраженно отвечал Сириус. – На обратном пути забежим на кухню.

Пару минут они провели в молчании. Наконец, когда в дали показался берег, а под ближайшим к нему деревом два знакомых силуэта, Ремус с предупреждением произнес:

– Думаю, нам стоит найти какое-нибудь другое место.

Поттер без труда понял, на что он намекает, когда, приглядевшись как следует, убедился в том, что фигуры под дубом были не чьи-нибудь, а Эванс и Снейпа. Однако, вопреки опасениям Лунатика (вспомнившего, по-видимому, недавний инцидент), Джеймс в данный момент не был настроен на новые разборки.

Зато Сириус заметно развеселился:

– Вы только посмотрите! Неужели Король и Королева Зелий?

Его реплика заставила Джеймса улыбнуться.

– Похоже, Эванс тебя преследует, – с усмешкой отметил Питер.

– Видишь ли, Хвост, – притворно вздохнув, ответил Поттер, – за мою райскую жизнь приходится как-то расплачиваться. Ведь если бы не нужно было каждый день терпеть Эванс у себя под носом, все было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой, верно?

Вот уж, что правда то правда. Похоже, это был единственный факт, отравляющий его существование. Но, к счастью, это продлится еще совсем недолго – через семь месяцев он окончит Хогвартс, получит свой драгоценный диплом в рамочке, и Эванс навсегда исчезнет с горизонта и канет в бездну детских воспоминаний, как страшный сон.

В этот момент он с ухмылкой посмотрел в сторону Лили. Встретившись с ним взглядом, она тут же поднялась с места, потянув за рукав Снейпа, и они оба ушли по тропинке вдоль берега озера.

– Ты смотри-ка, спешат уединиться, – ехидно отметил Блэк. Мародеры примостились под соседним деревом, и, в продолжении темы, Сириус, ухмыльнувшись, с издевкой спросил: – Как думаешь, Сохатый, она ему уже дала?

Ремус аж подавился и закашлял от возмущения. Ну, не любил он, когда в его присутствии оскорбляли девушек, вспомнил Джеймс. Что поделать, такой вот правильный их Лунатик, и по его меркам даже это являлось оскорблением. Тем не менее, не уделив его реакции должного внимания, Поттер ответил:

– Нет, о чем ты говоришь! Уверен, Эванс бережет свою невинность для единственного и неповторимого. – Его губы скривились в усмешке. – Сомневаюсь, что она согласится на это до свадьбы.

– Фууу… – с разочарованной гримасой протянул Сириус. – Скукота-то какая… Может, ты и прав, но даже если до этого еще не дошло, готов поспорить, что Эванс не отказывается пообжиматься с Нюниусом наедине.

– Бродяга, меня сейчас стошнит! – Джеймс с отвращением поморщился.

Стоило ему представить кого-то, даже необязательно Эванс, забавляющегося с вонючим, сопливым Снейпом, как эти мысли тут же губили все прекрасное в его сознании.

– Хорошо бы вас стошнило друг на друга, – неожиданно вступил в разговор Люпин. – Может, это хоть немного отвлечет вас от темы? Клянусь, вы похожи на главных сплетниц школы…

Питер, не сдержавшись, засмеялся, и даже Поттер и Блэк не сумели подавить улыбки. Больше об Эванс никто не заикался.


***


Джеймсу казалось, что эта суббота выдалась более чем тяжелой. Конечно, ничем смертельным он не занимался, но почему-то к вечеру успел невероятно утомиться. Поэтому считал вполне справедливым то, что после трудной рабочей недели (учитывая, что его усилия в пользу учебы едва ли можно было признать минимальными) сегодня вечером ему наконец представилась возможность как следует расслабиться.

Да, это был вполне заслуженный отдых. Правда, ему никак не удавалось заставить притормозить свою сегодняшнюю пассию. Когтевранка с седьмого курса, Кэтти Моррис, оказалась намного проворнее и решительней, чем он думал. Поскольку так называемые "обжиманки" стали для него такой же ежедневной процедурой, как душ, сон или принятие пищи, он научился находить время для каждой из многочисленных желающих. А потому умел различать девушек смелых, настроенных серьезно, и застенчивых, не готовых идти до конца. Кэтти, без всякого сомнения, относилась к первой категории, так что Джеймс был уверен, что сегодня дело дойдет до секса.

К его же удобству Моррис занимала должность префекта, что позволило им на время воспользоваться общей комнатой, отведенной старостам, которая почти круглосуточно пустовала.

Тот факт, что Кэтти была грубо придавлена к дивану, похоже, ничуть не смущал ее. Она и не думала отрывать своих губ от его, тем временем как руки Джеймса перемещались от ее бедер к спине, груди и талии. Как и следовало ожидать, вскоре когтевранка принялась за пуговицы его рубашки, а затем и вовсе начала ее стягивать.

Тут-то Поттер вдруг словно очнулся от глубокого сна. Отрывая ее руки от своего тела и удерживая Кэтти за плечи, он приподнялся и сел, облокотившись на спинку дивана.

– В чем дело? – с озабоченным и немного обиженным видом прощебетала девушка. – Что-то не так?

Она снова придвинулась к Джеймсу и, прижавшись всем телом, просунула руки под расстегнутую рубашку и начала нежно гладить его грудь.

Поттер чувствовал расслабление, но его голова была занята совершенно другим. Он пытался понять, какого черта остановился. Он что, настолько утомился, что не хочет развлечься с девчонкой? Джеймс поймал себя на мысли, что все это совершенно нелогично. Может, у него просто нет настроения? Мерлин, какая чушь. Наверное, он сходит с ума. Бродяга всегда говорил: "Конец света наступит тогда, когда мы с Сохатым откажемся от секса". Видимо, он как обычно оказался прав.

– Слушай, детка, давай не сегодня, а? – услышал Поттер свой собственный голос. Нет, что он несет, вашу мать?! – Знаешь, я сейчас не в лучшей форме.

Кэтти разочарованно нахмурилась и надула пухлые губки. По ее глазам он догадался, что, похоже, больше всего ее пугал тот факт, что она не сумела доставить удовольствие Джемсу Поттеру. В сознании тут же мелькнула едва различимая тень слов Эванс. Его это почти рассмешило.

И вообще, он, видимо, недооценивал Кэтти. Потому что сдаваться просто так было явно не в ее стиле. Не обращая внимания на его предыдущую реплику, она притянула его к себе за воротник и страстно поцеловала в губы. Через секунду он уже был повален обратно на диван, а Моррис, на сей раз обосновавшись сверху, осыпала его всяческими ласками.

Джеймс немного успокоился, потому что от того, что она с ним делала, не смог бы отказаться ни один здравомыслящий парень. А это значит, что в скором времени все эти странные мысли в его голове затмятся куда более важными ощущениями от объятий Кэтти, которая умела как нельзя лучше вызвать возбуждение. Вот и решено. Он полностью предоставит себя ей и будет просто ловить кайф.

Словно в подтверждение его мыслям когтевранка, покрывая его лицо и шею поцелуями, сладко прошептала на ухо:

– Тебе даже не придется ничего делать. Просто расслабься…


Глава 3

"Если кто-то настолько вас ненавидит и хочет, чтобы вы его ненавидели, значит, этот кто-то добивается вашего внимания". (с) – Фредерик Бегбедер





Лили подняла глаза наверх: сегодня потолок Большого зала представлял собой хмурое небо, затянутое серыми облаками и несколькими тучками, собравшимися в небольшие темные сгустки. Прекрасно… Похоже, это утро понедельника не предвещало ничего хорошего. Но вне зависимости от того, насколько удачным окажется день, Эванс уже сейчас предстояло решить важную проблему. Последние полчаса ей мешали спокойно позавтракать размышления о вечном вопросе, который каждый задавал себе хоть раз в жизни: как оказаться в двух местах одновременно? Как ни крути, а на шесть вечера у нее намечено сразу два мероприятия: дополнительный кружок по Зельям и обсуждение с профессором Бинсом ее выпускной работы по Истории Магии. Безусловно, куда более важным ей представлялось второе, и она бы не раздумывала долго, исходя из тех соображений, что к Слизнорту она и так ходит практически каждый день, да и то не видит в этом особой необходимости. Говоря по правде, она вообще записалась туда только из-за Северуса, и вся сложность состояла как раз в том, что он всегда обижался, если Лили пропускала занятие. Но он ведь должен понять, что для нее куда важнее написать выпускную работу, чем сидеть на Зельях и слушать то, что она и так прекрасно знает? В конце концов, Северус не настолько глуп и не станет обижаться. Правда?

Или станет?

Мерлин, голова идет кругом. Ну почему в жизни все так сложно? Почему она не может просто делать то, чего ей самой хочется? При любом исходе ее ожидают те или иные проблемы. Так, видимо, ломать голову над тем, как избежать конфликта, совершенно бесполезно…

– Такого отвратительного доклада я не помню у себя со второго курса, – трагичным голосом заявила Мэри, убирая обратно в сумку аккуратно сложенный свиток пергамента.

Наливая из графина тыквенный сок, Лили непонимающе вскинула брови и спросила:

– О чем ты?

– Мой доклад по Трансфигурации просто провальный, – ответила она так, будто речь шла о неминуемой смертной казни. – МакГонагалл убьет меня…

Мэри, Мэри… Ну когда же она перестанет создавать себе сама проблемы? Макдональд еще с детства имела привычку беспричинно паниковать как в учебе, так и в повседневной жизни. Лили, конечно, была в курсе, и ей следовало привыкнуть к этому, но… Черт возьми, сколько можно себя мучить? Тем более что окончательный исход все равно всем прекрасно известен: работу оценят на "Превосходно" (если не возьмут за образец), Мэри утонет в похвалах МакГонагалл, и вообще все закончится как нельзя лучше. К тому же Лили была более чем уверена, что повода для беспокойства нет, потому что накануне, проглядев доклад подруги, нашла его весьма и весьма неплохим.

– Не преувеличивай, – сказала Эванс ободряющим тоном. – Мне так совсем не показалось.

– Неправда, – протестующее заявила Мэри. – Ты говоришь так, только чтобы меня не обидеть.

Неужели на свете правда существуют такие упрямые люди? Лили устало вздохнула и закатила глаза.

– Я говорю так, потому что это мое мнение…

– "А оно в девяноста случаях из ста совпадает с мнением МакГонагалл", знаю, знаю, – проворчала Макдональд и принялась за еду.

Отметив, что времени осталось не так уж много, Эванс последовала ее примеру. Но, судя по всему, спокойный завтрак в ее планы сегодня не входил: стоило ей поднести ко рту вилку с салатом, как Мэри завизжала так сильно, что, казалось, стеклянные стаканы вот-вот лопнут.

Подскочив от неожиданности, Эванс испуганно уставилась на застывшую перед носом вилку и в эту же секунду завизжала еще громче подруги: вперемешку с листьями салата попасть к ней в рот намеревался скользкий коричневый слизняк. Лили так резко вскочила с места, тряся рукой, что слизняк в конечном итоге упал в центр стола, затерявшись в многочисленных блюдах с едой. Некоторые особо пугливые девочки присоединились к общим крикам, и вскоре среди гриффиндорцев разыгралась настоящая паника. Лили все еще не могла успокоиться, до тех пор пока какой-то пятикурсник наконец не поймал ползучего гада, накрыв его пустым стаканом. Только тогда все постепенно начали рассаживаться по местам, и Эванс с Макдональд в том числе.

Мерлин, это же надо… Какой-то кошмар. С каких пор она такая пугливая? И с каких пор слизняки разгуливают по обеденным столам Хогвартса? Хорошо еще, не все такие же нервные, как она, иначе это недоразумение не закончилось бы еще очень долго.

Да, чуть было не растеряла все правила приличия с перепугу. Наверное, стоит поблагодарить мальчика?..

– Спасибо, – обратилась к нему Лили, стараясь казаться как можно учтивее.

Неужели не сработало? Видимо, нет. В его глазах все еще читался ясный вопрос: "Почему они все такие ненормальные трусихи?". Гриффиндорка не знала, куда деться от смущения, и поспешила снова уткнуться взглядом в тарелку. Хотя аппетит теперь покинул ее надолго.

Боже, какой стыд! Подняла шум на весь зал из-за маленького глупого слизняка. Теперь все считают ее сумасшедшей. Лили метнула взгляд в сторону слизеринского стола, где все еще не стихали насмешки: тамошние ученики без остановки гоготали, показывая на нее пальцем и копируя ее жесты. Это напомнило "поттеровских дружков" в гостиной.

Кстати о Поттере. Провалиться ей на этом самом месте, если он не приложил к этому руку! Возмущению Лили не было предела, когда, посмотрев в другой конец стола, она увидела его наглую, смеющуюся физиономию. Нет, вы только посмотрите! Ну как, во имя Мерлина, можно настолько потерять все остатки совести? Мародеры так же, как и слизеринцы, не переставали забавляться над происходящим. При этом, даже не утруждая себя спрятать палочку под стол, Поттер совершенно бесстыдным образом, с идиотской улыбой до ушей, пялился на разгневанную Лили. А такое выражение лица бывало у него лишь тогда, когда удавались его грязные делишки.

Кто бы сомневался… В отличие от нее самой, смущение явно было не в характере Поттера. Небось, радуется победе, гребаный придурок…

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – прервал ее мысли голос Мэри, которая уже успела проследить за взглядом подруги и соотнести в уме необходимые факты, дабы понять, какая именно идея возникла у Лили.

– Абсолютно.


***


Следующие несколько часов Лили ни на чем не могла сосредоточиться – ее не покидала мысль о том, как нанести Поттеру ответный удар. Сегодня утром их силы были не равны, к тому же с его стороны было более чем подло действовать исподтишка. Потому что Эванс не сомневалась в том, что операция со слизняком была подстроена заранее. Но у нее, к сожалению, не было достаточно свободного времени, чтобы продумать стоящий план мести. Разумеется, ведь судьба обычно так "благосклонна" по отношению к ней…

Однако подходящий случай представился сам собой.

Последней парой перед обедом была Травология с пуффендуйцами. Как только профессор Спраут закончила объяснение задания, Лили измученно вздохнула. Сегодня задача у них была не из приятных: сборка нераскрывшихся бутонов алламанды, при добавлении которых в Сонное зелье отбивался мерзкий, отталкивающий запах. Все бы ничего, если бы созревшие цветы растения не норовили оттяпать палец каждому, кто к ним притронется. Да уж, лучше не придумаешь. Разумеется, в целях безопасности, агрессивные бутоны были предварительно заколдованы профессором. Но ведь это отнюдь не мешало расколдовать их. При необходимости…

Урок продолжался уже примерно пятнадцать минут. Мэри один за другим срезала аккуратные желтые бутоны алламанды, похожие друг на друга, как две капли воды, и, не глядя, отправляла их в медный котелок. Механическая работа всегда давалась ей легко, но вскоре, устав от однообразия, она принялась оглядывать класс. За первым любопытным фактов далеко ходить не надо было. Макдональд почти сразу заметила, что Лили не успела еще срезать и пяти бутонов, зато то и дело бросала взгляды в левую часть стола.

Ну, дела…

Мэри понятия не имела, что происходит в голове у подруги, но, учитывая, что как раз на том месте, по диагонали от них, на противоположной стороне размещался Поттер с дружками, то, вероятно, ничего хорошего это не предвещало.

– Лили, кончай пялиться на Поттера, прошу тебя, – требовательным тоном сказала Макдональд, откладывая садовый ножичек. – Иначе про тебя могут подумать что-нибудь не то…

Эванс тотчас обернулась к подруге, собираясь смерить ее осуждающим взглядом, но, заметив улыбку на ее лице, смягчилась:

– Это неудачная шутка, Мэри.

Лили намеревалась произнести это серьезным тоном, но неожиданно тихонько засмеялась вслед за Макдональд.

Не прошло и пяти минут, как взгляд Эванс снова был прикован к четверке мародеров.

– Так в чем дело? – поинтересовалась Мэри и тоже покосилась на Поттера.

– Да так… – задумчиво откликнулась Лили, стягивая с одной руки перчатку. – Есть одна идея.

Она просунула руку под стол и нащупала в кармане мантии палочку. Ладно, идея, прямо сказать, не фонтан. Но это хоть что-то. Ведь как-никак Поттер обязан ответить за то, что ей пришлось вытерпеть за завтраком. Потому что это уже переходит все границы. И хотя ее ответные действия выглядят почти жалкими, не сидеть же ей сложа руки, пока Поттер будет без конца потешаться над ней! Он думает, ему все сойдет с рук. Ха! Вот еще. Не на ту напал.

Лили осторожно вынула палочку, оглядываясь по сторонам. Ну, так и быть, она немного нарушала правила. Но это смотря с какой стороны судить. Девиз профессора Спраут, конечно, активно призывал всех учеников работать на Травологии исключительно своими руками, без помощи магии, но, если хорошенько подумать, Эванс и не использовала палочку в учебных целях. Это ведь что-то вроде дополнительного задания. Или, точнее сказать, секретной миссии. И совсем не имеет отношения к цветам. Лепесткам, бутонам, алламанде и прочим растениям.

Кстати о бутонах. Надо бы не забыть потом собрать парочку – уж больно жалко выглядит ее котел, особенно если сравнивать его с переполненным до краев котлом Мэри.

Мерлин, еще чуть-чуть, и она бы пропустила нужный момент! Поттер, продолжая срезать желтые цветки, повернулся к друзьям и о чем-то с ними заговорил. Его руки все еще придерживали стебель растения, когда Лили незаметно взмахнула палочкой и произнесла невербальное заклинание. Освободившись от чар, созревший бутон алламанды не медлил с нападением: лепестки чуть раскрылись, и показалось нечто вроде маленьких острых зубок. Не прошло и секунды, как они впились в палец Поттера. Неожиданно он издал неопределенный звук, походивший на слабый стон, и резко выдернул руку. Благодаря небольшому расстоянию между ними Лили без труда расслышала его тихое, злобное ругательство:

– Твою мать!..

Интересно, это что, правда так больно? Неужели растение прокусило даже перчатку? Хотя, если и так, Поттер все равно заслужил. Так что ему это за дело.

В теплицу тотчас же вбежала профессор Спраут.

– О, мистер Поттер! Мне жаль, боюсь, ваш цветок неудачно заколдовали. Вам срочно надо пройти в Больничное крыло! Скорее, скорее! – без конца верещала она, подталкивая Джеймса к двери и не обращая внимания на его протесты о том, что это всего лишь царапина.

К большой удаче Лили, ему довелось пройти как раз мимо них с Мэри. Вот и подходящий случай обратить его внимание на то, что дело не в плохих чарах и далеко не в случайности.

Едва расстояние между ними сократилось до нескольких дюймов (надо заметить, этот придурок был близок к тому, чтобы толкнуть ее плечом), Эванс ядовитым тоном прошептала:

– О, на бедняжку Поттера напало ужасное растение!

В ту же секунду Джеймс обернулся и встретился с ней ненавистным взглядом. Так-то лучше. Удивительно уже то, что до него дошел смысл ее слов и заключавшийся в них намек. Но поскольку игнорирование, как уже успела отметить Лили, являлось его излюбленным способом ее достать, Поттер вновь сделал вид, что пропустил ее замечание мимо ушей, и вышел из теплицы.


***


Лили опустилась за свою парту и принялась доставать из сумки учебники. Она пребывала в таком отличном расположении духа, что даже сама себе удивлялась. Давно она так себя не чувствовала. Удивительно, как простая маленькая пакость по отношению к Поттеру может поднять настроение. Пожалуй, стоит делать это почаще.

Во время обеда Эванс внимательно следила за каждым его движением, чтобы на этот раз не допустить ничего подобного, но все прошло на удивление тихо. Так что либо Поттер заметил так называемую слежку и не стал рисковать (что само по себе уже что-то значило), либо он в принципе не собирался ничего предпринимать (что было по меньшей мере странно). Так или иначе, ей наконец удалось спокойно поесть, за что она от всей души благодарила Мерлина.

Размышляя о том, что же такого грандиозного мог задумать Поттер, раз наступило такое затишье, Лили и не заметила, как вошла профессор МакГонагалл. Лишь спустя несколько минут после начала урока, в класс, запыхаясь, вбежала опоздавшая Мэри и заняла место рядом с подругой. Все еще тяжело дыша, она собиралась было поведать Эванс причину своей задержки, но вынуждена была умолкнуть под строгим взглядом МакГонагалл.

– Итак, теперь, когда мисс Макдональд наконец почтила нас своим присутствием, – железным тоном произнесла профессор, вызвав своей репликой несколько смешков среди остальных учеников, – мы можем приступить к уроку. Начнем с домашней работы. Пожалуйста, положите на край парты ваши доклады.

Лили заметила, что по какой-то причине забыла достать свою работу, когда готовилась к уроку. Она с подозрением принялась рыться в сумке, но, не найдя там нужного пергамента, всерьез разволновалась. Не могла же она его забыть. Мерлин, только не это…

– Что такое? – обеспокоенно спросила Мэри, заметив, как ожесточенно подруга пустилась в поиски.

– Да никак не могу найти… – отрывисто произнесла Эванс. Будучи вынужденной признать свое поражение, она резким движением выпустила сумку из рук. – Черт возьми, как я могла забыть…

МакГонагалл тем временем уже принялась собирать доклады с помощью манящих чар. Когда очередь дошла до парты Лили, на лице профессора отразилось удивление. Отсутствие домашней работы у Лили Эванс казалось таким же невероятным фактом как наличие ее у заядлого бездельника Мэтта Брауна.

– Мисс Эванс, будьте добры сдать Ваш доклад, – обыденным тоном произнесла она, понадеявшись, что ученица просто не так расслышала указания.

Лили в свою очередь нервно сглотнула. Что-то неприятно пошевелилось в области живота. Ей было не столько страшно перед самой МакГонагалл (эту детскую "болезнь" она переросла еще на втором курсе), сколько не хотелось потерять ее доверие к ней как к ответственной ученице и благосклонное отношение соответственно. Несмотря на то, что профессор всегда считала Лили лучшей на курсе, Эванс знала, что в данной ситуации никаких поблажек по отношению к ней не будет.

– Я, кажется… забыла его, профессор, – тихо ответила она, опустив глаза.

Не стоит и упоминать о том, какую реакцию вызвало это неожиданное заявление у остальных учеников. Если и было что-то, чего, по их мнению, им не дождаться никогда, так это Лили Эванс, отчитывающаяся перед МакГонагалл. Со стороны же профессора послышался лишь разочарованный вздох:

– Вы знаете мое отношение к забывчивости, мисс Эванс, – не изменяя своему резкому тону, сказала она. – Вынуждена снять с Гриффиндора десять баллов.

С этими словами профессор двинулась дальше по проходу между рядами, а Лили, залившись краской, словно маленькая первокурсница, притихла на весь оставшийся урок.



Едва прозвенел спасительный колокол, означавший окончание Трансфигурации, Эванс почувствовала невероятное облегчение и так резко вскочила со стула, желая поскорее покинуть кабинет, что парта пошатнулась, из-за чего опрокинулась чернильница и ее содержимое растеклось по полу.

Черт возьми! Сегодня определенно не ее день. Еще раз выругавшись про себя, Лили достала палочку, чтобы убрать пятно.

– Я догоню, – она кивнула Мэри, и та вышла из класса, оставив подругу в пустом кабинете, наедине с МакГонагалл.

Эванс проклинала все на свете за то, что осталась с профессором один на один. Но, к ее счастью, МакГонагалл не собиралась добавлять какие-либо комментарии по поводу произошедшего, да и вообще была слишком поглощена собственными делами, чтобы заметить присутствие Лили. Быстро расправившись с заклинанием, девушка поспешила покинуть класс, бросив напоследок: "До свидания, профессор", но не успела она пройти и пяти метров по коридору, как кто-то окликнул ее сзади. Этот кто-то определенно попал под горячую руку.

– Случайно не это ищешь, Эванс?

Лили обернулась. Ох, ну конечно! Какая неожиданность – Поттер собственной персоной. Похоже, у него невероятная способность отслеживать именно те моменты, когда она не в духе. Какого черта ему опять от нее нужно? Преследует ее что ли? Стоит тут, поджидает, пока она выйдет, и держит в руках… нечто, очень похожее на… Не может быть. Черт бы его побрал! Этот идиот стащил ее доклад по Трансфигурации! И как она раньше не додумалась. Ведь все плохое в ее жизни непременно связано именно с этим подлецом.

Лили была вне себя от гнева. Она резким движением поправила съехавшую с плеча сумку и стремительно зашагала прямо к Джеймсу.

– Ты ублюдок, Поттер! – с ядом процедила она сквозь зубы.

Джеймс усмехнулся. Видимо, Эванс близка к тому, чтобы перебрать все оскорбления в своем словарном запасе. Как это на нее похоже – завестись из-за глупого школьного доклада. Он слишком хорошо знает ее слабости. Но зато как это поднимает тонус – смотреть на взвинченную Эванс, у которой скоро дым из ушей повалит.

Тем временем Лили подошла к нему вплотную и, смерив испепеляющим взглядом, попыталась выхватить у него свиток. Но Поттер вовремя отвел руку вверх, забавляясь над ней, словно маленький первокурсник. Тем не менее, посчитав доклад лишь вспомогательным средством, потерявшим теперь всякую нужду, Джеймс сам протянул его Эванс, как только она отдернула руку. Лили так же резко схватила его, все еще подозревая какой-то подвох.

Поттер с ухмылкой наблюдал за тем, как она тщательно изучала доклад в поисках каких-либо перемен. Убедившись, что таковых не существует, гриффиндорка спрятала пергамент в сумку, и не успел Джеймс глазом моргнуть, как у нее в руках оказалась палочка.

От переполнявшей ее ярости, Эванс, не в силах произнести ни слова, приставила ее прямо к груди гриффиндорца.

– Клянусь, Поттер, я сотру тебя в порошок… – прошипела она, смотря на него безумным взглядом.

Джеймс лишь спокойно шагнул назад и усмехнулся про себя. Надо признаться, это уже не просто дежа вю, а заевшая пластинка какая-то…

– О Мерлин, Эванс, мне уже страшно! – глумился он, прижав руку к сердцу. В голосе звучал знакомый холодный сарказм. – Тебе не кажется, что мы это уже проходили? Напомнить тебе, чем все закончилось?

– Заткнись! – грубо воскликнула Лили, не сводя с него палочки. – Ты достал меня окончательно, Поттер! Испортил мне весь день своими тупыми шуточками и дерьмовыми проделками! – Гнев становился все сильнее, а голос все громче, но она и не думала затихать. – Ты чертов мерзавец, который гадит все вокруг себя! Все время только и думаешь, как бы позлить Эванс, ведь у нее и без тебя мало проблем в жизни!

Если Эванс завелась, это надолго. Вообще-то он предпочитал пропускать мимо ушей ее гневные тирады, поскольку содержание их не менялось день ото дня. Ну, что поделаешь… Девчонки, видимо, и правда эмоциональнее.

– Нечего было распускать руки на Травологии, Эванс, – как бы между прочим заметил Джеймс.

– А нечего было травить мне еду, идиот! – крикнула она, чувствуя, как лицо наливается краской.

Сраный подонок. Когда же он перестанет лезть в ее жизнь?

И вообще, почему он стоит посреди коридора с таким непринужденным видом, будто собрался на прогулку? Ему что, совсем плевать, что на него наставлена палочка?

– Ладно, Эванс, вижу, у тебя накопилось много проблем, – с расстановкой начал он притворно-обеспокоенным тоном. – Я понимаю: осенняя депрессия и все такое… Но, ты уж извини, с этим вопросом не ко мне.

Не успел он договорить, как выражение ее лица приняло еще более красный оттенок. Джеймс возликовал. Сегодня ему наконец-то удалось ответить Эванс по всей форме.

– На сей раз я не промахнусь, Поттер! – гневно выпалила Лили, готовясь к новому нападению.

– Брось, Эванс, – насмешливо хмыкнув, ответил он. – Я отдал тебе доклад. И потом, я безоружный. Что, собираешься напасть на невинную жертву?

– Это ты невинная жертва?! – с негодованием воскликнула она. – Лучше помолчи, Поттер. Есть у тебя палочка или нет, ты продолжаешь отравлять мне жизнь!

Внезапно в коридоре раздался стук чьих-то каблуков, и из-за поворота показалась фигура профессора МакГонагалл, пришедшей, вероятно, на услышанный шум.

– Что… что здесь происходит? Мисс Эванс, мистер Поттер?

МакГонагалл в полнейшем недоумении уставилась на Лили с палочкой в руках, и в голове у нее окончательно все перемешалось. Столько сюрпризов за один день ей не перенести.

– Мисс Эванс! – повысив тон, произнесла она. – Почему Вы угрожаете мистеру Поттеру? Уберите палочку сейчас же! Минус сорок баллов Гриффиндору!

Лили стояла неподвижно, опустив голову и старательно изучая рисунок на мраморном полу. Ну почему все в ее жизни происходит не вовремя? Неужели именно сейчас их должны были застать в коридоре? Она и так опозорилась перед МакГонагалл на уроке, а теперь еще и это.

– Какое неслыханное безобразие, – задыхаясь от негодования, повторяла профессор. – Немедленно расходитесь оба! А Вас, мисс Эванс, жду завтра в шесть вечера в моем кабинете для отбывания наказания. А теперь марш в гостиную!

Смерив их напоследок гневным взглядом, МакГонагалл зашагала прочь по коридору. Лили все еще не сходила с места, не в силах справиться со смущением. Мерлин, какой позор… Кажется, эта мысль посещает ее уже не впервые за сегодняшний день. Пожалуй, не стоит задавать себе пресловутый вопрос "Кто же в этом виноват?". Вот почему первым, что она почувствовала, придя в себя, была усилившаяся как минимум втрое злость на Поттера. На гребаного идиота, которому снова удалось ее подставить.

– Мы еще не закончили, Поттер, – с яростью прошипела она и, развернувшись, поспешила удалиться в том же направлении, что и МакГонагалл минуту назад.

Джеймс ухмыльнулся, глядя ей вслед:

– Как тебе будет угодно, Эванс…


***


Откинувшись на мягкую спинку кресла, Лили отрешенно уставилась на яркое пламя, пылающее в камине. Сложно было сказать, какое чувство преобладало в ней больше: радость оттого, что этот кошмарный день наконец-то подходит к концу, или злость оттого, что он вообще сложился таким образом.

Черт возьми! Поттер определенно умеет добиться того, чтобы его имя не выходило у нее из головы уже девять часов подряд. Хотя, если смотреть глубже, то ей вообще редко выпадает такой день, в который она не вспомнила бы про пресловутую звезду квиддича. Интересно, это возможно, подстроить каким-нибудь образом, чтобы его отчислили из школы? Или, еще лучше, позаботиться о том, чтобы больше никогда в жизни не видеть его наглой рожи. Ведь должны же у магов существовать какие-то парни вроде магловских киллеров? Неплохо было бы нанять такого.

Надо не забыть расспросить поподробнее у Северуса – его слизеринские дружки уж точно не упускают случая обсудить подобные вопросы, и не исключено даже, что сами вполне в них сведущи либо принимают непосредственное участие.

– Лил, ну что ты сегодня будто сама не своя? – обеспокоено спросила Мэри и потрясла подругу за руку, от чего та мигом вернулась в шумную реальность гостиной. – Может, расскажешь, в чем дело?

Эванс вздохнула и посмотрела на нее с некоторым сочувствием. На месте Мэри она бы уже давно утомилась от всех этих бесконечных проблем, которые ежедневно выкладывала подруге. Но бросать друзей не в характере Макдональд. Прибавьте к этому то, что она всегда чувствовала малейшие изменения в настроении Лили буквально за секунду. У нее словно был какой-то радар, настроенный на негативные эмоции окружающих, поэтому стоило Эванс хоть немного погрустнеть, как допроса с пристрастием было уже не избежать… Так что Лили едва ли представлялось возможным скрыть от Мэри хоть малейшую деталь происшествия.

– Ты правда хочешь в ближайшие два часа выслушивать традиционные "похвалы" Поттера?

Мэри состроила разочарованную гримасу.

– А… Снова Поттер, – ответила она. – Я-то надеялась, ты сменишь пластинку. Конечно, его фамилию я слышу уже чаще, чем свою собственную, но если ты хочешь чем-то поделиться, – ободряюще улыбнулась гриффиндорка, – я всегда к твоим услугам, ты знаешь это. И потом…

Но Лили не суждено было узнать, что было бы "потом", поскольку голос Мэри заглушил громкий крик, доносящийся со второго этажа:

– Сохатый, мы на поле. Ты как?

Подруги оглянулись и устремили взгляд вверх. Облокотившись на перила лестницы и свесив руки вниз, там, разумеется, стоял Блэк, глядя в противоположный угол гостиной, где расположились остальные мародеры.

Как известно, Блэк из тех людей, кто просто не может не привлечь к себе внимания, а к тому же из тех, кто сам этому непосредственно способствует (ведь согласитесь, задать вопрос Поттеру он мог с тем же успехом, только не выкрикивая его на всю гостиную. Стоило лишь преодолеть пару ступенек). Зато теперь взгляды всех учеников (по крайней мере их женской половины) были прикованы именно к нему и Джеймсу. Складывалось такое впечатление, что от ответа Поттера зависела как минимум судьба всего человечества. Правда, каким бы абсурдным все это ни казалось Лили, по какой-то причине ни она, ни Мэри не стали исключением и тоже воззрились на Поттера в ожидании его реакции.

Джеймс сидел за столом рядом с Ремусом и Питером и с невероятным усердием и скоростью строчил письмо, растянувшееся уже на второй лист пергамента. У Лили моментально возникла мысль о том, кто же способен заставить Поттера написать такой трактат. Ведь все его возможные и невозможные поклонницы вроде бы и так находятся в замке.

Ладно, мысль о поклонницах Поттера явно интересовала Эванс в наименьшей степени, так что ни к каким выводам она прийти не успела. Тем временем, не поднимая головы, Джеймс крикнул Сириусу в ответ:

– Мне еще нужно зайти в совятню. Захватишь мой "Чистомет"?

С видом величайшего недовольства Сириус непринужденно выпрямился и, медленно прошествовав вниз по лестнице, направился к проходу. Поравнявшись с Поттером, он ленивым тоном произнес:

– О'кей, заброшу в раздевалку.

Как только проход за ним закрылся, у Лили в голове словно загорелась лампочка. Вообще-то ее никогда не тянуло к приключениям и прочим неприятностям на свою задницу, но сейчас в ней внезапно проснулась та самая тяга к риску. Хотя риском это назвать было весьма затруднительно, учитывая, что времени только полшестого вечера, следовательно, опасность быть оштрафованной исключается (и потом, как бы там ни было, штрафов ей как раз на сегодня хватило). Эванс должна была признать, что ей редко приходили в голову такие простые, но сумасшедшие и гениальные идеи. А может, она себя просто недооценивает?

А что если она слишком перегибает палку? Что если она, сама того не замечая, превращает их с Поттером вражду во что-то слишком уж… важное? Это становится паранойей. Похоже, скоро это станет для нее принципиальным делом. В конце концов, нельзя же все время тратить на мысли о возмездии.

С другой стороны, осуществи она свой план сейчас, ей больше не придется думать о том, что последнее слово сегодняшнего поединка осталось за ним. Да. Так будет определенно спокойнее.

Так или иначе, как и в любом деле, ей понадобятся союзники. Ну, или хотя бы союзник. Что ж, вариантов не так-то много.

Лили повернулась к Мэри.

– Так что ты там говорила насчет того, что всегда к моим услугам? – вкрадчиво начала она.

Мэри с минуту молча глядела на подругу с непониманием в лице. Затем ее глаза внезапно округлились.

– О… нет-нет-нет! Даже не думай!

– Что? – с усмешкой спросила Эванс. – Я ведь еще ничего не сказала!

Макдональд скептически посмотрела на подругу.

– Я вижу по твоим глазам, что ты что-то задумала, – предостерегающе ответила она. – Надо полагать, ключевым здесь является слово на "П" из шести букв?

Лили была готова рассмеяться в голос. Либо Мэри успела слишком хорошо изучить ее за все эти годы, либо она просто слишком предсказуема.

– За мной! – резко выпалила она и, со смехом потянув Мэри с дивана, потащила ее к портрету Полной Дамы.

– Стой! – воскликнула та, спотыкаясь на ходу. – Куда?

– Объясню по дороге.



Не отставая от фигуры черноволосого юноши, гриффиндорки приблизились к раздевалке для квиддича. Спрятавшись за ближайшей колонной, они, затаив дыхание, считали секунды до так называемого "часа икс".

Лили стояла, нервно переминаясь с ноги на ногу, и нетерпеливо вздыхала каждую секунду. Ей казалось, что стало душно, несмотря на ветер, развивающий ее волосы и пробирающийся за воротник. Мерлин, она и не помнила, когда в последний раз так волновалась. Наверное, у нее просто слишком мало опыта в таких делах. Но вообще-то не так уж это и важно. Даже если не удастся осуществить задуманное и Поттер встретится ей на пути, всегда можно придумать какую-нибудь отговорку и все равно не упустить случая высказать ему все свои "пожелания" устно. Тем самым гарантировать себе спокойный сон.

Внезапно раздался негромкий щелчок замка. На минуту ей подумалось, что от этого звука ее сердце непременно подскочит к потолку от волнения. Она проводила взглядом Блэка, который небрежной походкой направился непосредственно на игровое поле. Мысленно досчитав до десяти и убедившись, что он уже давно взмыл в воздух и парит на своей драгоценной метле, Эванс неторопливо шагнула по направлению к двери, поманив за собой Мэри.

Надо признаться, во всем этом "плане" был один немаловажный пункт, тревоживший Лили с самого момента выхода из гостиной – пароль в раздевалку мальчиков. На нее до сих пор продолжали давить сомнения, что простой Алохоморой им не обойтись. Но, Мерлин, должно же ей хоть в чем-нибудь повезти за сегодняшний день!

Черт. Вот и момент истины: она стоит перед дверью. И что дальше?

Глубоко вздохнув, Лили прошептала: "Алохомора". Дверь в раздевалку медленно отварилась, и подруги проскочили внутрь.

"Слава Мерлину, и всем богам, и пророкам, и всевозможным святым, и…" – с облегчением подумала Лили, но ее отвлек голос Мэри.

– Отлично, – с оптимизмом констатировала она. – Я смотрю, у тебя все было продумано как нельзя лучше.

Эванс промолчала в ответ на ее реплику. Все ее внимание было приковано к метле Поттера, стоящей у соседней стены. Что ж, в такой момент как нельзя кстати подошла бы одна из тех типичных фраз, вроде "Сейчас или никогда!", но, поскольку ее план с трудом можно было сравнить с миссией какого-нибудь супергероя, тратить время на разглагольствования о собственной храбрости было ни к чему. Тем более, если учесть, что ни о какой особой храбрости и речи не шло. Так что в ее же интересах покончить со всем этим поскорее и смыться куда подальше, пока Поттер не решил нагрянуть как всегда не вовремя.

Ходить вокруг да около было столь же невыносимо для Лили, сколько для Филча – подбирать бомбы-вонючки. Поэтому медлить она не стала: Мэри не успела и глазом моргнуть, как несколько необходимых заклинаний были уже произнесены, и Эванс поспешила вытолкнуть ее за дверь.

Как известно, за представлением лучше наблюдать с первых рядов, поэтому на сей раз подруги пробрались ближе к самому полю и, присев на корточки, спрятались на одной из трибун. Ожидание было томительным, впрочем, как и всегда в таких случаях. Но Эванс была готова ждать сколько угодно, чтобы увидеть результат своих стараний.

Итак, следующие пятнадцать или двадцать минут Лили и Мэри провели, наблюдая за полетами Блэка, к которому вскоре присоединились еще два шестикурсника. Лишь когда на сцене появился главный герой, Эванс поняла, что ее предыдущее волнение было не более чем жалкой прелюдией к настоящей панике.

Так, стоп. Почему это она должна паниковать? Вот кому сейчас должно быть неспокойно, так это Поттеру. А ей совсем не о чем волноваться. В конце концов, дело уже сделано. И она совершенно не сомневается в своем успехе. Нисколько. Абсолютно.

Наконец-то, вы только посмотрите. Идет. На поле. С метлой в руках. Надеется как всегда блеснуть своими воображаемыми талантами. Только, похоже, сегодня воображению придется взять выходной.

Да… Зрелище определенно обещает быть смешным.

К счастью, месторасположение Лили и Мэри позволяло им краем уха услышать разговор игроков. Момент кульминации настал, когда Джеймс, намереваясь по обыкновению оседлать метлу, произнес негромкое "Вверх!". Но, как и ожидала Эванс, ничего не произошло. Парень повторил действие еще раз, и еще, и еще, но "Чистомет" упрямо не двигался с места, продолжая лежать на траве. Лили с трудом удержалась от смешка.

Блэк приземлился рядом с другом, не упустив случая одарить его колкостью:

– Что, "Джейми", крошка Белл совсем выбила из тебя все мастерство?

Поттер бросил на него яростный взгляд и, невзирая на громкий смех шестикурсников, поспешил вернуться к попыткам расшевелить свою метлу. Лили чувствовала, как внутри просыпалась торжествующая радость, и ей так и хотелось по-детски захохотать над этим кретином! Разумеется, месть не очень благородное дело, но иногда это просто необходимо для самоудовлетворения.

Тем временем Джеймсу не стоило особого труда понять, что метлу не иначе как заколдовали. Ну а дальше все просто: от подобных дерьмовых "заклинаний" всегда лишь один шаг до "Эванс".

– Черт, это снова гребаная Эванс! – сквозь зубы процедил он и пнул свой "Чистомет" так сильно, что тот отлетел на несколько метров.

Смех и гоготание вокруг не затихали, но Поттер даже не пытался остановить друзей. А может, попросту не обращал внимания. Он был настолько разъярен, что несколько секунд топтался на одном месте, схватившись за голову. Лили не думала, что он может быть еще более злым, чем тогда в Больничном крыле. Но, похоже, сегодня она побила все рекорды.

Ее задача определенно была выполнена на пять с плюсом.

– Пойдем, нам здесь больше нечего делать, – шепнула она Мэри и потянула ее за рукав.

Пробираясь между трибунами, они услышали оглушительный крик, эхом прошедший по полю:

– Ты мне за это ответишь, Эванс!


Глава 4

"Каждое решение рождает новые проблемы". (с) – Роберт Силверберг




Если бы за каждый прожитый день ставили оценку, то сегодня Лили Эванс определенно получила бы "Превосходно". Утро было солнечным, за завтраком все обошлось без происшествий, хотя после вчерашнего случая с Поттером она все еще с опаской осматривала содержимое свой тарелки, прежде чем отправить его в рот. Ей даже удалось реабилитироваться на Трансфигурации и набрать целых двадцать баллов для своего факультета, не говоря уже о том, что профессор Бинс сегодня похвалил ее перед всем классом и наградил еще десятью баллами, а с домашним заданием она справилась еще вчера, так что теперь впереди у нее совершенно свободный вечер. Что же касается Поттера, то либо судьба решила дать ей отдохнуть, либо ему наконец надоело строить ей козни, но сегодня Мерлин избавил ее от присутствия этого кретина, если не принимать во внимание пару незначительных встреч во время уроков.

Лили посмотрела на часы и устало зевнула – еще только двадцать минут седьмого. Сегодня на Зельях Северус предложил ей прогуляться вечером у озера, и, кажется, он что-то говорил про сюрприз. Что ж, это было бы отличным завершением дня, только вот до их встречи оставалась еще уйма времени, а заняться Лили было совершенно нечем. Неплохо было бы сейчас поболтать о чем-нибудь с Мэри, например, о предстоящем Хэллоуине, но она как назло убежала на свидание с каким-то когтевранцем.

Эванс нехотя встала с кровати, взяла с тумбочки книгу, которую еще в конце августа купила во "Флориш и Блоттс", и отправилась в гостиную, чтобы хоть как-то преодолеть в себе тягу ко сну.

Здесь почти никого не было, только несколько пятикурсниц, обложившись тяжелыми учебниками, строчили конспекты, изредка поднимая голову, чтобы найти нужную страницу. Лили села на одно из кресел у камина, откинувшись на спину и закрыв глаза. Тепло огня приятно грело лицо и руки; Лили улыбнулась и глубоко вдохнула, словно пытаясь почувствовать в воздухе какой-то необычный аромат. Лениво потянувшись, она открыла глаза и начала листать книгу. Но как только она нашла место, где остановилась накануне вечером, и хотела было погрузиться в чтение, дверной проем, скрипнув, открылся, и в гостиную Гриффиндора вошел не кто иной, как Поттер, вслед за которым, словно маленькая собачка, бежала девушка. Бедняжка не успевала за ним и то и дело спотыкалась на высоких каблуках. Лили никогда не понимала, зачем, пренебрегая школьной формой, эти девицы надевают туфли на высоченных каблуках, хотя еле на них ходят, натирают ноги в кровь, а потом жалуются на ужасные боли. Ей определенно было жаль эту маленькую девочку, которая, казалось, из кожи вон лезла, чтобы понравится Великому Поттеру, но, похоже, ему было абсолютно наплевать на нее. Гриффиндорец широкими шагами прошел к лестнице, ведущей в спальню мальчиков, и уже начал было подниматься по ней, громко стуча ногами по ступеням, как вдруг девушка окликнула его:

– Джейми, куда же ты?

Лили готова была лопнуть от смеха. "Всемирный герой", звезда квиддича, предел мечтаний всех девушек Хогвартса (кроме нее и Мэри, разумеется) убегал от одной из своих преданных поклонниц. Как она назвала его? Джейми? Может, она еще сопли ему вытирает и кормит за завтраком из ложечки? Малыш Джейми! Посмотрите на него!

Тем временем "малыш Джейми" развернулся и с такой яростью посмотрел на девушку, что казалось, она вот-вот разрыдается.

– Сколько раз я просил тебя, не называть меня так!

Да какого обвисшего Мерлина он позволяет себе так с ней разговаривать?! Если бы он ей, Лили, сказал что-нибудь в подобном тоне, да она бы стерла его в порошок прямо на месте! Размазала бы по стене так, что потом даже его дружки не могли бы отодрать его оттуда. Да, это очередная его подстилка, к которым Лили обычно не проявляла никакого уважения или сочувствия. Но, черт возьми, она же девочка! Совсем еще маленькая девочка, которая бегает за этим козлом, которая готова отдать все, чтобы он соизволил переспать с ней, хотя сотни парней, и Эванс была в этом уверена, могли подарить ей настоящую любовь.

– Прости меня, Джеймс, прости! – Девушка в отчаяние замахала руками, и внезапно слезы потекли из ее глаз. – Джеймс, что я такого сделала? Неужели ты вот так вот бросишь меня? После всего, что у нас было!

– Что у нас было? – Эта идиотская усмешка, которую так ненавидела Лили. – Просто секс, вот и все. Могу выразить тебе свою благодарность: для первого раза это действительно было неплохо. Ты довольна?

Кусок дерьма – вот он кто! Почему она ничего не скажет ему в ответ? Почему она только бессильно дергает плечами, подавляя рыдания? Что такого он ей может сделать, что она так жалобно смотрит на него? Лили была сама не своя от злобы, которая переполняла ее и готова была вот-вот выплеснуться наружу, за эту наивную дурочку.

– Значит, ты меня бросаешь? – в ее глазах, словно последняя надежда, горел маленький огонек.

– Лапуля, я тебя уже бросил! – И эта смазливая улыбка, которая сводит с ума все женское население Хогвартса, опять же кроме нее и Мэри, конечно.

Бледная, с мокрым от слез лицом, растрепавшимися волосами, девушка пыталась было что-то ответить, но – увы, тщетно: губы дрожали, и она не в силах была произнести ни слова. Наконец, развернувшись, она медленно побрела в сторону портрета Полной дамы, утирая на ходу слезы. Она скинула туфли, взяла их в руки и пошла босиком по скользкому, холодному мраморному полу. И вся дрожала, но только не от холода, а от безутешных рыданий, от которых, казалось, она прямо сейчас лишится чувств.

Скотина. Мерзавец. Подонок. Да чтоб под ним сию же минуту провалилась лестница! Как он может так издеваться над ней? Неужели он не видит, как она страдает, как страдают все, чьи сердца он разбивает? С такой легкостью, с таким бездушным блеском в глазах. И он пойдет сейчас к своим дружкам, и они будут вместе смеяться над очередной пустышкой, которую только что втоптал в грязь Мистер-Я-Само-Очарование. А ведь каждая девушка мечтает, да что там говорить, все просто бредят о том, чтобы стать той самой единственной и неповторимой для Джеймса Поттера. И никто из них не обращает внимания на рыдания подруг, которых уже кинули. Потому что верят, что с ними такое ни за что не случится. Потому что им даже в голову не может прийти, что этот дамский угодник с милой улыбкой на симпатичном личике может причинить кому-то боль. Только ему плевать на их мечты, ему ровным счетом все равно, что творится у них в душе. Главное, чтобы фигура соответствовала каким-то придуманным им самим идеалам, да чтобы не было лишних вопросов. Его никогда никто не бросал. Он даже представить себе не может, что значит быть отвергнутым. И его чертов эгоизм, кажется, скоро выбьет из него последние мозги, если, конечно, они вообще у него имеются. Неужели не найдется ни одной девушки, которая сможет поставить его на место? О, Лили все бы отдала, лишь бы только увидеть его униженным, оскорбленным и никому не нужным. Быть может, это дикое, жестокое желание, но только не в случае Джеймса Поттера.

Что же нужно сделать? Влюбить его в себя. Отчаянно, безвозвратно. Так, чтобы его сердце вспыхнуло ярким, безудержным пламенем. Чтобы все его мысли были заняты только ей одной. Чтобы он страдал из-за нее, как страдают все те, кто любит его. Подарить ему надежду. А потом… потом бросить, оставив его один на один со своими разбитыми чувствами. И, может быть, только тогда он сможет понять этих несчастных девушек.

Влюбить его в себя… Но как? Засунуть подальше свою ненависть и выставить на показ жеманные улыбочки, которые никогда не сползают с лиц напомаженных кукол. Да, она будет куклой. Пусть поиграет немного, пусть упивается своей победой над ней. Только это продлиться недолго. Еще посмотрим, кто же из них будет плакать, когда она скинет свою маску…


***


Когда наконец послышался удар колокола, объявившего об окончании занятий, Джеймс вскочил с места и кое-как начал запихивать учебники в сумку. Ему казалось, что если он еще хотя бы на минуту задержится в кабинете, то уснет прямо здесь, на парте перед столом Бинса. Сказать, что он не любил Историю Магии, – значит не сказать ничего. Мало того, что на первом слове лекций его тянуло в сон, так еще Бинс постоянно придирался к нему и делал нелепые замечания. "Если вы не будете конспектировать то, что я говорю, то не сможете сделать задание, и мне опять придется лишить вашего факультета баллов". Как будто он, Джеймс, не знает, что все это слово в слово написано в учебнике! Какой тогда смысл переписывать одно и то же по нескольку раз? Он же не какая-нибудь зубрилка-Эванс, которая из кожи вон лезет, чтобы получить похвалу профессора и баллы для факультета. Вот, например, сегодня она прямо на стуле подпрыгивала, так хотела ответить на его тупые вопросы. Конечно! Она же читает все на два параграфа вперед, видите ли, чтобы лучше усвоить материал. Да ей просто заняться больше нечем! Кто виноват, что кроме Нюниуса и Макдональд ей не с кем провести время? В отличие от нее, Джеймс мог бы похвастать своей бурной личной жизнью…

О нет!.. Зря он подумал о личной жизни. Не может быть. Не может. Только не Сьюзи!

– Привет, Джейми!

Уберите ее отсюда! Кто-нибудь! Или он за себя не отвечает… Нет! Только не эти ярко накрашенные розовые губы, которые впиваются в тебя, словно прожорливая гусеница в яблоко. Если она сейчас еще раз повиснет на нем и попытается поцеловать, то придется прибегать к более решительным мерам – иначе живым ему отсюда не уйти.

В это время Сьюзи громко завизжала и, как и предполагал Джеймс, бросилась ему на шею:

– Я так соскучилась! Ты ведь тоже соскучился по своей киске? – Она звонко засмеялась. – Я знаю, что котик устал от занятий и ему требуется небольшая разрядка, ведь так? – Она вцепилась в воротник его рубашки и, поднявшись на носочки, поцеловала.

– Только давай без…

Но договорить Джеймс так и не сумел: Сьюзи прикрыла ему рот рукой и, улыбнувшись, закончила за него:

– Милый, я все понимаю. Ты не хочешь, чтобы нам мешали, и я тоже этого не хочу. Предлагаю уединиться где-нибудь в более безлюдном месте, что скажешь? – Она провела пальчиком по его груди и, громко рассмеявшись, снова поцеловала его.

Джеймс устало вздохнул: каждый день ему приходилось выслушивать одно и тоже от этих куколок, и каждый раз ему казалось, что она еще более настойчивая и надоедливая, чем все предыдущие. Он никогда не понимал, почему все думают, что если они целовались, то значит, теперь они как минимум должны начать встречаться. Ну, а уж если дело дошло до секса, то теперь Джеймс Поттер, как порядочный человек, должен повести свою подружку к алтарю. Да это же просто смешно! Какие-то средневековые порядки...

– Послушай, Сьюзи…

Он на несколько секунд задумался: объяснять этой девушке, что они просто несовместимы характерами, что у них разные взгляды на мир, что, конечно, найдется тот, кто будет по-настоящему достоин ее, и так далее, – в общем, все то, что он обычно говорит в такие моменты, – пустая трата времени. Но другого варианта он все равно не мог придумать, поэтому пришлось снова включить все свое обаяние, изобразить на лице сочувствие и раскаяние и как заезженная пластинка повторить несколько обычных фразочек, которые, Джеймс был в этом уверен, подействуют безотказно.

– Сьюзи, ты замечательная девушка – добрая, красивая, да что там говорить, ты просто ангел. Я тронут твоей заботой и…

Лицо девушки просияло. Она, как маленький котенок, который наконец получил свою любимую игрушку, загорелась восторгом, счастьем и непреодолимым желанием сделать его таким же счастливым, какой он сделал ее. Она прижалась к его груди и тихо прошептала:

– Джеймс, я люблю тебя! Я безумно тебя люблю! Я не представляю, как жила раньше без тебя… Но теперь это уже неважно, правда, милый? Теперь мы с тобой всегда будем вместе… Всегда-всегда…правда?

Ну, вот опять… и что ему остается делать? Мерлин свидетель – он пытался решить все мирным путем. "Я тебя безумно люблю! Я без тебя жить не смогу!" – да они же все сами не понимают, что несут! Как-то ведь потом живут, и ничего, находят себе новую любовь, все счастливы, черт возьми! А ему сейчас снова придется выслушивать эти истерики…

– Сьюзи, успокойся… – Он взял ее за плечи и аккуратно отодвинул от себя. – Ты все не так поняла. Я, конечно, уважаю твои чувства, и мне очень льстит то, что такая замечательная девушка неравнодушна ко мне. Но пойми, мы с тобой слишком разные, чтобы быть вместе. Тебе нужен кто-то, кто будет любить тебя, кто…

– Но ты же любишь меня! – В ее широко открытых глазах читались непонимание и какой-то детский испуг.

Мерлин… Это то же, что говорить с самим собой!

– Малышка, я не хочу, чтобы ты подумала, что я тебя обманываю… – Джеймс замялся, сделав небольшую паузу. – Вспомни, разве я когда-нибудь говорил, что влюблен в тебя?

Сьюзи судорожно начала перебирать в памяти все их немногочисленные встречи, все, что он сказал ей, пока они… в общем, пока они были вместе. Но ничего кроме "Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал" или "Крошка, ты сводишь меня с ума" она вспомнить не смогла.

– Нет, но я думала…

Посмотрите на нее! Она "думала". Меньше думать надо, лапуля, и смотреть правде в глаза. Ладно, пора заканчивать эту комедию. Слава Мерлину, они дошли до гостиной Гриффиндора, а то она уже начала выводить его из себя.

– Ну, вот видишь, ты сама сказала, что такого не было. – Голос Джеймса становился все более раздражительным, и, заметив это, он попытался сделать так, чтобы его слова звучали более непринужденно. – Значит, моя совесть чиста, и я могу пойти, наконец, к себе в спальню, чтобы отдохнуть после тяжелого учебного дня. Прощай, детка!

Он назвал Полной даме пароль и вошел в гостиную. Но Сьюзи, похоже, не хотела так просто сдаваться, и вместо того, чтобы пойти к себе в башню, она направилась за Джеймсом.

Проглотить ей соплохвоста! Чего еще она хочет? Или она решила теперь преследовать его? Может еще заночует здесь? Джеймс стиснул зубы и, делая вид, что не замечает ее, начал было подниматься в спальню мальчиков, но вдруг девушка окликнула его:
– Джейми, куда же ты?

Внутри у гриффиндорца все так и подпрыгнуло от внезапно нахлынувшей ярости:

– Сколько раз я просил тебя, не называть меня так!

Ладно, возможно, это был слегка резковатый переход. Но ее никто не просил выводить его из себя. Нет, ну только не слезы! Ради всего святого, неужели они все и правда думают, что после этого он разжалобится и снова примет их с распростертыми объятиями?

– Прости меня, Джеймс, прости! – Сьюзи грубым жестом смахнула слезу со щеки. – Джеймс, что я такого сделала? Неужели ты вот так вот бросишь меня? После всего, что у нас было!

Не будь он Джеймсом Поттером, прямо сейчас наплевал бы на всякую тактичность и рассмеялся на всю гостиную. Такое ощущение, что все девчонки, как одна, целыми днями просматривают дешевые магловские фильмы и записывают самые нелепые фразочки оттуда. И вообще, все это уже давно перешло за рамки разумного – невозможно столько времени пытаться донести до человека одну простую мысль: все кончено, черт возьми!

– Что у нас было? – Он все-таки не сумел сдержать усмешки. – Просто секс, вот и все. Могу выразить тебе свою благодарность: для первого раза это действительно было неплохо. Ты довольна?

Мерлин, ну неужели при этом обязательно делать такой вид, словно на этом жизнь закончена? Почему нужно непременно вздрагивать каждую секунду от плача и смотреть на него так, будто он только что растоптал ее душу, разбил ее хрупкое девичье сердце, и так далее и тому подобное…

– Значит, ты меня бросаешь?

Чудеса дедукции! Похоже, его молитвы услышаны. Только вот пусть не старается уверить его в том, что действительно надеялась на что-то серьезное между ними. Интересно, она и вправду дура или только прикидывается? Впрочем, кто-то должен был открыть ей рано или поздно всю жестокость этой несправедливой жизни. Ему показалось, или это еще один пункт в списке добрых дел Джеймса Поттера? Ладно-ладно, он пошутил. Что поделать, такая уж он натура.

– Лапуля, я тебя уже бросил!

Не обращая внимания на непрерывные всхлипывания у себя за спиной, он, с силой ударяя ногой по каждой ступеньке, поднялся в комнату мальчиков и, хлопнув со всего размаха дверью, улегся на свою кровать и накрыл голову подушкой.



– Я не буду спрашивать, где ты был все это время, потому что знаю, что в этом замешена та милая крошка, которая поджидала тебя у кабинета. Однако о подробностях вашей "встречи" мне как-то не особо хочется знать. – Сириус лежал на своей кровати, положив руки за голову и не сводя глаз с потолка, как будто там было что-то чрезвычайно интересное. – Но, может быть, объяснишь, какого черта, ты ворвался сюда так, будто за тобой гонится толпа Пожирателей? Я вообще-то хотел немного вздремнуть перед сегодняшним вечером, который собирался провести в компании очаровательной девушки из Пуффендуя, но благодаря тебе я не смогу это сделать. Я, конечно, понимаю, что у тебя могут быть свои проблемы. Но, черт возьми, какого обвисшего Мерлин ты устраиваешь такой шум из-за того, что у тебя, вероятно, не вст…

– Да заткнись ты!

Джеймс приподнялся с кровати и со всего размаха запустил в друга подушкой, от чего тот схватился за живот и нарочно застонал. В ответ Поттер улыбнулся и снова лег, положив руки за голову.

Бродяге дай только повод поиздеваться. Конечно, ведь у него целую неделю не было девушки, а для него это почти что смертельная пытка. А ему, Джеймсу, наоборот сейчас стоит подумать о том, как отделаться от этих красоток и хотя бы немного отдохнуть. В конце концов, у каждого человека иногда появляется желание побыть одному. А если еще брать во внимание то, что остаться наедине с самим собой и своими мыслями ему удается только лишь ночью (да и то не всегда, надо заметить), то ему положен как минимум годовой отпуск без всяких свиданий, напомаженных губ и до дыр замусоленных фразочек о высоком и прекрасном.

– Ладно, Сохатый, выкладывай, что у тебя опять произошло.

Вот что Джеймс по-настоящему ценил в Блэке, так это то, что, даже состроив из себя обиженного, изобразив безразличие и всеми силами делая вид, что ничего не произошло, Сириус просто не мог не спросить, что все-таки случилось.

– Да в общем-то, ничего, – Джеймс решил не вдаваться в подробности и не вспоминать заново все детали этой идиотской сцены. – Пришлось изрядно попотеть, чтобы отделаться от очередной четверокурсницы. Чтоб я, черт возьми, еще хоть раз связался с малолетками!

– О… – Сириус разочарованно вздохнул. – А я думал, действительно что-то серьезное.

А чего он, спрашивается, еще ожидал? Что пока он шел, на него налетела стая огнедышащих драконов? Или что толпа разъяренных великанов ворвалась в Хогвартс, но он смог уложить их всех одним взмахом палочки?

– Конечно, мои проблемы далеки от Ваших, Мистер Серьезность! – съязвил Поттер.

– В отличие от тебя, я хотя бы не раздуваю из этого трагедию, не устраиваю истерик и не хлопаю дверьми. – Сириус продолжать вещать, не обращая никакого внимания не возражения Джеймса. – А насчет твоих подружек, я думаю тебе просто надо сменить круг твоих воздыхательниц.

Сменить круг воздыхательниц? С каких это пор Бродяга начал разговаривать как автор пособия для ловеласов-неудачников? И с каких пор он вообще начал давать такие умные советы? Может быть, ему еще стоит пересмотреть свои моральные принципы или что-нибудь в этом роде? Хотя, если посмотреть правде в глаза, Сириус прав – от этого однообразия уже начинает тошнить. А если быть совсем честным, то все его девушки были такими одинаковыми, что он толком не мог запомнить их имена. Определенно, ему не помешало бы внести какие-нибудь перемены в свою жизнь. Но вот только как?

– Согласен, только вот достойной кандидатуры я пока что не вижу.

– Ну… тебе просто надо немного по-другому взглянуть на вещи. Изменить своим обычным принципам. – Блэк остановился, с задумчивым видом подбирая слова и оживленно жестикулируя руками. – На время отвлечься на что-то…. На что-то вроде… Вроде Эванс.

Что?! Эванс?! Да он скорее сбросится с Астрономической башни, чем подойдет к Эванс ближе чем на два фута. А вдруг он заразится вирусом Рыжей Зубрилки? Или начнет питать такую же нежность, как и она, к Нюниусу? Да если он когда-нибудь хотя бы попытается поцеловаться с ней, не говоря уже о чем-то большем, то его стошнит скорее, чем она откроет рот!

– Ты что, совсем обалдел?! – крикнул Джеймс, резко приподнявшись с кровати. – Какая, твою мать, Эванс?!

По правде говоря, уже от фразы "Джеймс Поттер и Лили Эванс вместе" его пробирал жуткий хохот. Даже если бы ему нужно было выбирать между Плаксой Миртл и Эванс, он бы серьезно задумался, и, скорее всего, решение его было бы принято не в пользу второй претендентки. И как Бродяге вообще могла прийти в голову такая идиотская идея?

– Да успокойся ты, Сохатый. – В отличие от Поттера, Блэк был вполне серьезен, только на губах его играла легкая улыбка. – В конце концов, я только предложил. Согласен, что отношения с Эванс у тебя, мягко говоря, не очень, но никто ведь не требует от тебя чего-то запредельного. Так, просто поразвлечься. И потом, разве не ты говорил, что стоит тебе только захотеть, и она начнет бегать за тобой, как собачонка?

Ему показалось или Бродяга пытается его подначивать? Как-то он странно усмехается, и этот блеск в глазах означает только одно – в голове у Блэка родилась новая сумасшедшая идея. Ладно, Джеймс не мог отрицать, что не раз хвастался, будто легко сможет покорить Эванс, если ему, конечно, это будет нужно. Но, черт побери, о воплощении этой идеи не может быть и речи!

– Да, я так говорил, ну и что? Мне и сейчас нетрудно это сделать, – ответил он, сохраняя убедительную интонацию. – Просто после отношений с Эванс мне придется проходить термальную обработку, а я, сам знаешь, человек занятой, нет у меня времени на всякие глупости.

И это, между прочим, чистая правда.

– А я думаю… – Сириус хитро прищурился, – я думаю, Джеймс Поттер просто струсил! Да, именно струсил. Потому что ты сам знаешь, что она единственная, кто за семь лет ни разу не посмотрел в твою сторону с милой улыбочкой на пухлых губках! И я больше чем уверен, что ты просто боишься получить отказ, ведь так?

Он боится? Почему в последнее время каждый норовит сказать ему, что он чего-то боится? Это что, всеобщий заговор такой? Было бы чего бояться! Отказ от Эванс? Да это же смешно! Только с виду она такая недоступная и правильная. Стоит ему только начать ухаживать за ней, как она растает в его объятьях, а через пару дней уже окажется с ним в одной постели. Всем известно, что, чем неприступнее кажется девушка, тем легче на самом деле ее расколоть. А если еще учесть, что у Эванс никогда никого не было, кроме какого-то когтевранца еще на пятом курсе и Нюниуса (ну он, конечно же, не в счет), то она будет его еще скорее, чем Гриффиндор завоюет Кубок этого сезона.

– Да скорее Нюниус научится читать, чем Эванс скажет мне "нет"! – озвучил Джеймс собственную мысль, твердо продолжая стоять на своем.

– На твоем месте, я бы не был так уверен в своих силах. Эванс одна из немногих в этих стенах, чью сущность нам пока так и не удалось разгадать. Возможно, ее намного сложнее расколоть, чем ты думаешь, – окончив на этом свою речь, Сириус сделал небольшую паузу. – Впрочем, – он взглянул на часы и, встав с кровати, поправил рубашку и пригладил волосы, – дальше свои проблемы тебе придется решать самому, так как я вынужден тебя покинуть.

С этими словами он вытащил из кармана палочку, достал из сумки старое перо и пробормотал какое-то заклинание. Вместо пера в его руке возник маленький букетик благоухающих ландышей, и он, подмигнув Джеймсу, вышел из комнаты.

Оставшись один, Джеймс попытался отвлечься на что-нибудь, чтобы забыть об этой идиотской идее Блэка. Но почему-то мысли об Эванс никак не выходили у него из головы. Может быть, правда стоит разыграть эту комедию? Ну так, смеха ради. Он мог поклясться, что, для того чтобы влюбить в себя Эванс, ему потребуется совсем немного усилий. Перед его улыбкой еще никто не мог устоять! Наверное, влюбленная Эванс безумно глупо выглядит. По правде говоря, сложно представить ее, краснеющую и глупо хихикающую, как остальные девчонки, когда он при всех обнимет ее за талию в Большом зале. Джеймс был уверен: зрелище было бы более чем увлекательное. Однако, за удовольствие, как правило, надо платить. Что ж, придется забыть на время о своих истинных чувствах к Эванс, проявлять больше внимания к ее персоне, стараться больше проводить времени с ней наедине. Сколько потребуется часов, чтобы она влюбилась в него? Два? Три? Хватит и пары минут, стоит ему этого захотеть. То-то он будет смеяться, когда Эванс, забыв про свою гордость, про то, что еще недавно называла бегающих за ним девушек (а ныне и таких как она сама) шлюхами, наплевав на нормы приличия и нарушив все свои строжайшие правила, самым главным из которых, наверняка, является "Никогда и не при каких условиях не иметь ничего общего с Джеймсом Поттером", будет шептать ему на ухо всякие нежные глупости, смотреть на него влюбленными глазами и умолять хотя бы жестом или взглядом сказать ей о своих чувствах, втайне, конечно, надеясь на взаимность. Ради такого зрелища стоит потрудиться.

Не в силах сдержать довольную усмешку, Джеймс пробормотал:

– Что ж, Эванс, посмотрим, как ты теперь запоешь….


Глава 5

"Некоторые события начинаются как комедия, а заканчиваются катастрофой". (с) – Макс Фрай




Густая темная капля беззвучно соскользнула с кончика пера и растворилась в глубине чернильницы. Лили тщательно вытерла перо о края сосуда, наблюдая, как новые капли стекают по его стенкам. Она повторяла это снова и снова. Вот уже семь с лишним минут. Найдя еще одно альтернативное занятие для того, чтобы "убить время" до конца урока, Эванс до того погрузилась в собственные раздумья, что, казалось, и вовсе забыла о том, где находится.

– Пятнадцать минут до конца работы!

Звонкий голос профессора заставил гриффиндорку прийти в себя, и она, небрежно опустив перо обратно в чернильницу, перевела взгляд на лежащий перед ней пергамент. Ее проверочная работа по Древним Рунам, как ей самой казалось, была выполнена совершенно безукоризненно. Разумеется, ведь перевод был проверен Лили уже бессчетное количество раз, и нет никакого сомнения в том, что оценка "Превосходно" ей была обеспечена. Не то чтобы она всегда была такой самоуверенной, просто сегодняшняя работа почему-то показалась Эванс не просто легкой, а совсем уж элементарной. А может, ей просто повезло с билетом. Или она сама не заметила, насколько усердно подготовилась накануне, как это часто случалось. Или просто… Да какая, собственно, разница? Главное, что последние десять минут она провела в полнейшем безделье либо занимаясь такими глупостями, что не стоит и вспоминать. А самым удивительным было то, что Лили все никак не могла понять, почему все остальные ученики до сих пор что-то строчили, то и дело в панике оглядываясь на товарищей? Лично она не нашла ничего сложного в этой работе. Хотя, надо признать, что все, безусловно, обладают различными умственными способностями. Вот взять, к примеру, Поттера. Ей, конечно, не хотелось бы оскорблять никого лично, но факт остается фактом: Поттер – непроходимый тупица. И вот почему ее совсем не удивляет то, что в этом году он поспешил исключить Руны из своего звездного списка предметов. С другой стороны, это есть и остается его личным делом и не имеет к Эванс ровным счетом никакого отношения. Ну, пожалуй, с тем лишь исключением, что в ряде уроков, на которых ей не придется терпеть его присутствия, прибавился еще один пункт. Кстати говоря, сегодняшний день, как и все пятницы в этом году, выдался у нее на редкость удачным: на обеих парах перед обедом Поттер избавил ее от необходимости лицезреть его наглую физиономию. Если ей не изменяет память, Прорицанию он предпочел Нумерологию. Что ж, это его свободный выбор. Лично она не была сильна в точных науках, а потому битых два часа вынуждена была слушать жалобы Хелен Митчелл с Пуффундуя по поводу того, что вместо троих детей у нее родится двое, а у мужа будет аллергия на шерсть, поэтому она не сможет держать своего обожаемого котика, и, кроме того, работать она будет не служащей в банке Гринготтс, а санитаркой в больнице Святого Мунго. Только вот остальных учеников, да и саму профессора, это мало заботило. Та правда постаралась изобразить на лице искреннее сочувствие и пробормотала нечто вроде: "В жизни всякое случается".

Сама Эванс не имела привычки придавать особого значения гаданиям. Разумеется, она не исключала того, что для кого-нибудь предсказания, может, и нередко сбываются. Однако Лили предпочитала не нагружать себя излишними заботами, а просто жить сегодняшним днем. Ведь если уж ей что-то суждено, значит, это в любом случае осуществится, не так ли? И совсем необязательно ломать голову над тем, как избежать того или иного события, предсказанного всего лишь глупыми чаинками. Вот почему Лили вовсе не заботила картина ее будущего, сложившаяся на сегодняшнем уроке Прорицания. А картина получилась более чем любопытная. Не исключено, конечно, что, сверяясь со значениями в учебнике, Эванс могла в чем-то ошибиться, но, так или иначе, слишком много противоречий ждало ее в "будущей" жизни. Любящий муж, сын, хороший материальный доход, и вообще, идеальная семейная жизнь, которая сулила только счастье и покой. Однако дальнейшие предзнаменования заставляли задуматься: крупная ссора, предательство, ранняя кончина. Выходит, на ближайшем горизонте все вовсе не так безоблачно. Но, поскольку не в ее правилах было вешать нос из-за всяких глупостей, очень скоро Эванс выкинула из головы все, что твердили бесполезные чаинки, и, стоило ей выйти из кабинета Прорицания, как волна новых, куда более важных забот охватила гриффиндорку.

Вообще говоря, среди всех ее многочисленных проблем было кое-что, что волновало Лили гораздо сильнее всего остального. Стоит ли упоминать, что и здесь не обошлось без "всеобщего героя и любимца"? И хотя Эванс всем сердцем верила, что в ее жизни никогда не наступит такой день, сегодня она вынуждена была признать: Поттер занимал все ее мысли, целиком и полностью. Вот уже два дня, как ей в голову пришла эта сумасшедшая, на первый взгляд неосуществимая, идея. Время шло, и она все дальше и дальше откладывала исполнение своего плана. Стоило признаться самой себе: в этом было что-то рискованное и, пожалуй, даже страшное. Не говоря уже о том, скольких усилий ей будет стоить закрыть глаза на свою, мягко говоря, неприязнь к Поттеру. Ведь не так-то просто строить глазки парню, при виде которого еще только вчера возникало мгновенное желание выброситься с Астрономической башни. Кроме того Лили смутно представляла себе первоначальную реакцию самого Поттера на все происходящее. Даже если предоставить задачу обольщения ее природному обаянию, не стоит забывать, что в случае Поттера это будет в миллиард раз сложнее, ведь все их "светлые" чувства друг к другу не иначе как взаимны. Правда, только пока…

Разумеется, на первый взгляд может показаться, что она просто ищет причины, чтобы отложить всю эту затею. Но в действительности, Лили была более чем тверда в своем намерении осуществить поставленную цель. Когда-нибудь.

Ну, а если серьезно, то все и в самом деле было крайне непросто. Помимо всего вышеперечисленного то и дело вставал еще один вопрос: как начать? Ведь в любом деле главное начать, а дальше все уже постепенно пойдет своим чередом. Однако в данной ситуации необходим был какой-то подходящий момент, для того чтобы приступить к действиям. Какой-то толчок. Благоприятное стечение обстоятельств, счастливое совпадение, знак свыше – что угодно. Но так или иначе, внезапность в таком деле явно не пойдет на пользу.

От неожиданно зазвонившего колокола Лили испуганно подскочила на месте. Мерлин, неужели ей все-таки удалось высидеть этот урок до конца? Удивительно, как мысли о придурке Поттере могут настолько вывести из реальности.

Так, кстати. В первую очередь, надо перестать обзывать его при каждом удобном случае. В конце концов, начинать нужно с малого, так ведь? Стоит поселить у себя в мозгах идею о том, что Поттер вполне положительная личность, – и все предрассудки как ветром сдует. Со временем, разумеется. Лили была в этом уверена. Да. Так что с этих пор никаких больше "придурков", "кретинов", "идиотов" и прочего.

– Класс, сдаем работы! – громко объявила профессор, уже призывая манящими чарами некоторые пергаменты. Раздосадованные ученики, у которых злосчастный перевод вырвали прямо из рук, разочарованно стонали, швыряли перья на парты и всячески демонстрировали свое недовольство, сетуя на собственное незнание.

Лили тем временем покинула класс, слившись с остальной частью учеников, образующих, однако, немаленькую толпу на выходе. Кто бы знал, как она ненавидела толкучку!

Ну вот, пожалуйста. И есть за что.

В следующую секунду Эванс почувствовала, как, пробираясь сзади, кто-то толкнул ее плечом. Как и следовало ожидать, сумка соскользнула на пол, предоставив всеобщему вниманию груду учебников, пергаментов, несколько перьев и прочие школьных принадлежностей. Однако, только лишь Лили собралась нагнуться, как кто-то остановил ее, придерживая за руку, и перед ней возникло взволнованное лицо Ремуса Люпина, дружка Поттера.

– Извини, я случайно, – с сожалением произнес он. – Я сам подниму.

Ага, так вот, значит, кто так "спешил". Лили закатила глаза, думая о том, что даже тогда, когда сам Поттер не имеет возможности ее достать, он привлекает к этому своих дружков. Вот ведь гад! Но, несмотря на это, гриффиндорка все же присела на корточки и тоже принялась складывать многочисленные листы в стопки, помогая Люпину загладить свою вину. Толпа нехотя обходила их стороной, недовольно бормоча, что, вот, мол, "расселись посреди дороги".

Вообще говоря, было в этом Люпине что-то странное. Почему-то у Лили он не вызывал ни капли доверия, не взирая на значок старосты. "Наверное, потому, что мародер", – крутилось в голове, в то время как Ремус подал ей последнюю стопку учебников. Да, он мог похвастаться хорошими манерами, что, как отметила про себя Лили, крайне редко встречалось среди парней его возраста, а тем более среди мародеров. Однако кто сказал, что хорошие манеры не могут создать ложного впечатления о ком-то?

– Спасибо, – тем не менее произнесла Эванс, поднимаясь на ноги.

– Нет, что ты, – отмахнулся Люпин, – это ведь моя вина. – Он перевел взгляд на наручные часы. – Ну, мне пора. Еще раз извини.

Гриффиндорец поспешил ретироваться, прежде чем Лили успела что-либо ответить. "Ну точно, странный", – подумала она, не упуская, впрочем, тот факт, что любой нормальный человек мог обзавестись рядом странностей, проведя столько лет бок о бок с Поттером. Как говорится, с кем поведешься.

В дальнейших размышлениях о противостоянии мародерского хамства хорошим манерам, Эванс продолжила свой путь в Большой зал. В животе неприятно заурчало, и, желая поскорее наполнить свой желудок обедом, Лили ускорила шаг.

Добравшись без особых приключений до места назначения, она невольно подумала о том, что, похоже, удача сегодня на ее стороне, так что, по всем прогнозам, день должен был завершиться так же благоприятно, как прошла первая его половина. Хотя, возможно, не стоило зарекаться раньше времени.

Едва ее рука потянулась к блюду с жареным картофелем, как справа от нее, тяжело дыша, прямо с разбегу, на скамью плюхнулась Мэри, чем чуть не заставила опрокинуться рядом стоящий стакан тыквенного сока.

– Ты не поверишь! – радостно воскликнула она, глядя на подругу с нетерпением.

Лили улыбнулась, вспоминая, с каким энтузиазмом Мэри могла рассказывать о, казалось бы, самых незначительных событиях. И всякий раз восторгу не было предела, словно она только что открыла новый закон Трансфигурации.

– Что на сей раз? – поинтересовалась Эванс, добравшись со второй попытки до злополучной картошки.

– Вчера Камилла Флоутон не пришла на собрание старост! – ответила она, переходя на заговорческий шепот. – Ты можешь себе это представить?

Придя в легкое недоумение от услышанного, Лили так и застыла с вилкой в руках. (Похоже, история повторяется…)

– И? – Ожидая получить разъяснение, она перевела взгляд на подругу.

Макдональд, казалось, не ожидала такой реакции. Она посмотрела на Лили одновременно с удивлением от того, что кто-то может не понять столь очевидной вещи, и с разочарованием от того, что Эванс не оправдала ее надежд и не уловила суть ее высказывания.

– Как это "и"? – отреагировала она минуту спустя. – Камиллы нет на собрании, Блэка – на матче по квиддичу! Никогда не поверю, что две такие сенсации в одно и то же время – всего лишь совпадение.

– Может, я сегодня не слишком доходчивая, но… о чем ты вообще говоришь? – теряясь в догадках, спросила Лили.

Мэри ошарашено уставилась на соседку:

– Ты шутишь? – недоумевала она. – Что с тобой сегодня? Разумеется, я говорю о том, что у Блэка с Флоутон было свидание!

Либо сегодня действительно кто-то лишил ее всех мыслительных функций, либо в бесконечной борьбе с кретинизмом Поттера необратимо пострадала ее логика.

Черт, ну вот опять. В голове зазвонил тревожный колокольчик. Так, кто там говорил что-то про запрет на оскорбления?

– С чего ты так решила? – ляпнула Эванс первое, что пришло в голову, лишь бы сбежать куда-нибудь от вездесущих тем про вездесущего Поттера, который, похоже, уже успел поселиться в ее голове.

– Почему это, я? – обиженно отозвалась Мэри. – Да вся школа только об этом и говорит! – Она сделала небольшую паузу, прожевывая салат. – Лили, ты вообще в Хогвартсе живешь или как?

Или как. Нет, правда. Иногда ей самой так казалось. Почему-то самые главные сплетни в замке всегда умудрялись обходить ее стороной. Конечно, было в этом что-то не слишком приятное – узнавать обо всем в числе последних. Но, в конце концов, была ведь Мэри, которая уж точно ни за что в жизни не упустит никакой сенсации.

Правда, как бы там ни было, личная жизнь Блэка явно совершенно не заботила Лили. Может, поэтому многие девочки с их курса считали Эванс странной? А это любопытно. Раньше ей как-то не приходило это в голову.

– Ладно, будь по-твоему, – безразличным голосом ответила она. – Или по-вашему, если угодно. Но, в любом случае, меня не особо интересует, с кем там Блэк бегает на свидания, будь то Флоутон или хоть тот же Поттер.

Мэри широко улыбнулась в ответ на ее реплику и принялась уплетать свой сэндвич. Лили собиралась было заняться тем же, но кто-то, казалось, дернул ее за язык, и она продолжила тему:

– И вообще, мне жаль беднягу.

Макдональд совсем сбилась с толку и воззрилась на подругу с недоумением.

– Кого? Блэка?

Лили чуть не подавилась тыквенным соком. Разговор сегодня явно не клеился.

– Флоутон, конечно! – возмущенно ответила она.

– А она-то что? – рассеянно пробормотала Мэри, очевидно, заняв место Эванс на посту непонятливого собеседника.

Ответом ей было молчание, так как в следующую секунду мысли Лили уже были заняты совсем другим. Она, не отрывая взгляда, наблюдала за четверкой мародеров, подошедших к столу Гриффиндора. Они стояли чуть поодаль, обсуждая, очевидно, какие места занять. Не без волнения Эванс отметила про себя, что в силу того обстоятельства, что обед начался довольно давно, единственное подходящее место для четверых располагалось непосредственно напротив них с Мэри. Тем временем Поттер оживленно махнул рукой как раз в ее сторону, давая понять друзьям, что именно за этим концом стола им лучше всего обосноваться. Лили оставалось только гадать, видел ли он ее и знает ли о том, напротив кого ему придется сидеть в течение всего обеда. Что-то в глубине души подсказывало, что он не знал, иначе бы никогда по доброй воле не выбрал эти места.

Через минуту мародеры уже неумолимо приближались к их части стола. Эванс была вынуждена признать, что на этом ее часть праздника сегодня закончена. Ох, не к добру все это…

– Ну, так почему Флоутон? – Мэри, явно очень заинтересованная данным вопросом, не желала отступать и до сих пор взывала вниманию подруги.

– Ты и сама знаешь, – торопливо заговорила Лили, продолжая коситься в сторону незваных гостей. – Разбитое сердце, слезы в подушку, томные вздохи и прочая романтическая чепуха, именуемая душевной травмой. А вообще, нам лучше закрыть эту тему…

Гриффиндорка успела договорить как раз тогда, когда Поттер с дружками уселся напротив нее. Она встретилась взглядом с Люпином, и тот ответил ей коротким приветственным кивком. Интересно, неужели благодаря выпавшим учебникам завязываются отношения?

Вообще-то, Эванс надеялась в некоторой степени избежать прискорбной участи, поскольку их общее количество все-таки определялось как четыре на два, а потому существовала вероятность, что непосредственно перед ней окажется кто-то другой из мародеров. Но, как она уже отмечала ранее, полоса удачи на сегодня завершена. Поэтому Поттер садится прямо напротив нее.

Поттер напротив нее.

Наверное, было слишком глупо предполагать, что на этом все закончится. Потому что буквально через минуту Поттер заходит еще дальше. Лили неподвижно сидела, упрямо глядя в тарелку и стараясь не замечать коротких взглядов, бросаемых в ее сторону. Он это нарочно, она точно знала. Чертов недоумок. (Пожалуй, пора проститься со светлой мыслью о вежливом обращении к нему). Ему-то невдомек, что последние три с половиной часа она ломала голову над тем, как попытаться хотя бы наладить с ним мирный контакт. Нет же, он опять вздумал устраивать эти глупые поединки. Может, им еще в гляделки поиграть?

Эванс потянулась за второй порцией пудинга, хотя минуту назад решила, что вполне наелась. Черта с два. Она не уйдет отсюда только потому, что какой-то смазливый урод задался целью в который раз испортить ей аппетит…

Так, стоп. Похоже, она снова забывается. Не стоит рассуждать о Потере с таким отношением. Пора запомнить: не нужно продолжать видеть в нем лишь потенциального противника и усложнять все еще больше. В конце концов, теперь у нее несколько иная задача. И для ее выполнения придется кардинально поменять стратегию действий. Почему бы ей не переключить все мысли на то, как правильно воспользоваться сложившей ситуацией?

Итак, пока Мэри, отвернувшись в другую сторону, обсуждала что-то с пятикурсницей, а Поттер с дружками продолжал вести некую таинственную беседу (перестав, впрочем, пялиться на Лили), Эванс решила прислушаться получше к разговору мародеров. И то, что ей удалось расслышать вопреки шуму вокруг, ей совсем не понравилось:

–… ведь не будут ждать нас специально.

– Разумеется, нет, Бродяга, – это точно был голос Поттера. Она ни с кем не спутает этот мерзкий тон. – Если не навести их на эту светлую мысль.

–… проход за гобеленом…

– Знаю, закрывается после полуночи.

– На четвертом этаже…

– На пятом, Хвост, на пятом!

– По-моему, все готово – можно приступать хоть прямо сейчас…

Да… Ну, дела. Так, значит, у этих неугомонных "искателей приключений" новый план. К сожалению, это ничем не могло помочь Лили в осуществлении конкретно ее задачи. Однако в то время как она, опустив взгляд и делая вид, что очень интересуется содержимым своей тарелки, слушала эти малозначимые обрывки фраз, у нее в голове возникла мысль о том, что мародеры, пожалуй, поступали слишком неосмотрительно, обсуждая прямо посреди Большого зала свои извечные "шалости", как они это называли. И все это было очень даже странным для них – не проявить обычных навыков конспирации. Нет, ну, это, конечно, не планы по захвату мира, но все же кричать об этом под боком у преподавателей – не самый умный ход. Ведь никому, даже будь то мародеры, не охота получить лишние отработки.

И… О чудо! Взгляд Лили остановился на высокой фигуре профессора МакГонагалл, направляющейся как раз к их столу. Похоже, она была не права, когда на протяжении стольких лет упорно не соглашалась с мнением о том, что мысли материализуются. Однако стало ли появление профессора результатом телепатических усилий Лили, гриффиндорке выяснить так и не удалось, поскольку в следующую секунду, повернув голову обратно к мародерам, она с ужасом заметила, что все четверо, тесно прижавшись плечом к плечу, склонились над неким обрывком пергамента. Одному Мерлину известно, что именно было на нем изображено или написано, но вот только МакГонагалл точно не входит в перечень тех людей, для чьих глаз он предназначен.

Лили хватило буквально одной минуты, чтобы взвесить все как следует и понять, что к чему, а главное, что требуется от нее. В любой другой раз она бы только обрадовалась такому стечению обстоятельств. Еще бы, ведь кто-то наконец должен вправить мозги этим идиотам! Ее и сейчас немного тянуло позлорадствовать, но, вспомнив о своей новой цели, Эванс мгновенно переключилась на другую мысль: сейчас более чем очевиден ее реальный шанс завоевать доверие Поттера. Ну, разумеется, не так сразу, но вот она – ее возможность сделать первый шаг.

В последний раз Лили взглянула на профессора, которая уже почти дошла до них, а затем на Поттера, который продолжал увлеченно обсуждать с друзьями свои "великие дела". Что ж, пора действовать. Она сделала глоток тыквенного сока и, со звоном поставив стакан на стол, начала громко откашливаться, как бы прочищая горло. Разумеется, Поттер тут же поднял на нее взгляд, и, черт знает почему, по-идиотски ухмыльнулся. Иногда Лили казалось, что он умел выражать все свои эмоции исключительно одним путем. Затем он шепнул что-то Блэку на ухо, и оба засмеялись. Мерлин, только такие кретины могли не понять столь прозрачного намека. Они что, совсем слепые или притворяются? Профессор МакГонагалл проходит прямо за ее спиной и вот-вот обогнет стол, а они ржут, как ненормальные, когда надо всего лишь поднять глаза повыше и обратить внимание на прямую угрозу, неумолимо приближающуюся к ним. И потом, что может быть проще, чем покашливание? Прозрачнее некуда.

Надо же, не может этого быть! Блэк резко перестал смеяться, глядя, казалось, сквозь Лили, и не осталось ни малейших сомнений в том, что он заметил МакГонагалл. Он тут же толкнул в бок Люпина, яростно прошептав что-то непонятное, и тот быстрым движением стащил пергамент под стол. Не более чем через секунду профессор обогнула край стола и оказалась прямо за спинами у мародеров.

Лили невольно вздохнула с облегчением. Хорошо, что они успели. То есть хорошо, что рядом была она, разумеется, и сыграла далеко не последнюю роль в этом чудодейственном спасении.

– Мистер Люпин, – звонким голосом произнесла МакГонагалл, так, что Ремус даже подскочил на месте от испуга (да и Лили вместе с ним), – к сожалению, мисс Флоутон пришлось отлучиться по семейным обстоятельствам, поэтому она не смогла присутствовать вчера на собрании старост. Она вернется только после выходных, так что я попрошу вас выполнить несколько ее обязательств. Для начала, буду крайне вам признательна, если вы составите график дежурств на следующий месяц. Надеюсь, это не отвлечет вас ни от каких важных дел?

– Нет, профессор, – робко ответил Люпин, чуть ли не вжавшись в скамью. – Я… все сделаю, не беспокойтесь.

– Благодарю, мистер Люпин. Зайдите завтра утром в мой кабинет.

С этими словами МакГонагалл удалилась, однако для Эванс не осталось незамеченным, как сильно перепугались все мародеры от ее прихода. Но, если бы не Лили… В общем, она поработала на славу. И все получилось, черт возьми! Это только к лучшему, что она спасла всю компанию этих балбесов. Теперь они вроде как у нее в долгу. Хотя не известно, насколько им вообще близко понятие долга. Так или иначе, время покажет.

Казалось, мародеры были рады до потери пульса тому, что удалось избежать неприятностей. Кто бы мог подумать, что они настолько обеспокоены этим, ведь с виду складывалось такое впечатление, будто им глубоко безразлично, сколько еще наказаний они получат. Теперь же на их лицах читалось такое искреннее облегчение, что Эванс невольно улыбнулась. Как же это все-таки приятно – делать добрые дела…



Предвкушение выходных не давало покоя перетрудившимся ученикам, во многом благодаря ближайшей перспективе похода в Хогсмид. Вот почему Лили не терпелось покончить со злополучными занятиями и перейти наконец к долгожданному и заслуженному отдыху.

Это был последний урок на сегодня. Фредерик Пиккет, профессор по Защите от Темных Искусств, сидел за учительским столом, внимательно изучая какие-то бумаги. Он лишь изредка поднимал взгляд на учеников, предостерегая их тем самым от подсказок или списывания во время самостоятельной работы. Правда никто так и не взялся сообщить ему, что в сущности никакого страха детям он не вселял, и самые смелые из них вообще не находили для себя никаких преград для списывания. Надо заметить, Пиккета все считали миловидным и добродушным старичком, а потому практически не воспринимали всерьез. Некоторые даже придерживались мнения, что бедняга уже не на шутку повредил слух.

Однако все это не помешало профессору устроить сегодня внезапную работу без предупреждения, тем самым застав учеников, и в том числе Лили, врасплох. Это уже казалось откровенной наглостью – закидать бедных детей столькими самостоятельными в один день! К тому же, если к Древним Рунам гриффиндорка вчера готовилась почти весь вечер, то к Защите она не была подготовлена ни в коей степени, что всерьез затрудняло ее возможное получение хорошей оценки. Теперь Лили совершенно не знала, как ей быть.

Она разочарованно перевела взгляд на пустой пергамент перед собой. Надо же, пустой! В последний раз такое было на четвертом курсе во время контрольной по Трансфигурации. Кто бы мог подумать, что это с ней повторится. А ведь с начала урока прошло уже десять минут. Откровенно говоря, за этот год это уже не первый случай ее безответственного отношения к тому или иному предмету, как заметила сама Эванс. Правда, если раньше ей все время удавалось избегать тяжелых последствий, то на этот раз ее, по-видимому, ожидал настоящий провал. Нет, это никуда не годится. Похоже, она теряет прежнюю хватку. А ведь она в выпускном классе! Надо признать, после стольких лет отличной учебы чувствуешь себя как-то неловко, когда появляется все больше вопросов, на которые, к собственному удивлению, не знаешь ответа…

Например, какого черта Поттер, которого по наисчастливейшей случайности отсадили на вторую парту соседнего ряда, постоянно оборачивается и кидает на нее эти странные до ужаса, двусмысленные взгляды, ухмыляясь при этом как идиот?! То есть как всегда, разумеется. У него сегодня, что, День Юмора? Или она, сама того не замечая, работает сегодня шутом для окружающих? Впрочем, раз уж такая реакция проявляется только лишь с его стороны, стоит всерьез задуматься, пребывает ли он вообще в адекватном состоянии? Короче, если кому-то еще не хватало доказательств того, что у Поттера не все в порядке с головой, то он получил их только что.

Будь Лили более оптимистичным и менее рассудительным человеком, она бы списала столь странное поведение Поттера на недавнее происшествие за обедом, да еще и разглядела в этом свою заслугу. Но, зная вышеупомянутого кретина, это было бы слишком… невероятно. Хотя, может, оно и так. Может, Поттер действительно находится под странным впечатлением от того, что Лили Эванс спасла его и жалкую шайку его друзей от очередных неприятностей. На его месте она сама удивилась бы не меньше. Но, что поделать – пожалуй, придется Поттеру привыкать к переменам.

Однако пока эти самые перемены упорно мешали сосредоточиться лишь ей самой. Еще бы! Не так-то просто вспомнить материал предыдущих уроков, когда тебя постоянно кто-то сверлит взглядом. Тем не менее Лили постаралась приложить все усилия, и, обхватив лицо руками и наклонив голову, приняла самый что ни на есть сосредоточенный вид, снова уставившись глазами в пергамент с заданием:

"Сформулируйте главное отличие инфернала от человека, подвергшегося нападению дементора, открытое в XVIII веке Фридрихом Герштейном и изложенное в его учении «О Темных Существах». Ответьте на вопрос, может ли человек с поврежденным рассудком стать инферналом? Обоснуйте свою точку зрения".

Мерлин, ну почему ни одна здравая мысль в голову не лезет? Инферналы, инферналы… Разумеется, она знает, кто это такие! Еще бы, семь лет обучения магии не прошли даром. Да и отличить их от дементоров она, слава Мерлину, пока еще способна. Но вот как объяснить это в теоретическом смысле… Что-то так и вертится в голове. Лили абсолютно точно помнила, что эта тема была не так давно. Но как только показалось, что необходимая информация всплывает наружу и Эванс вот-вот ухватится за нужную ниточку… маленькая бумажная птичка глухо приземлилась на парту прямо перед ней. Лили испуганно схватила записку и тут же спрятала под стол. Кто бы это ни был, как он смел так подставлять ее во время самостоятельной? Еще, чего доброго, профессор Пиккет заметит. (Пиккет между тем продолжал копаться в своих делах, наклонив голову, и, казалось, вот-вот собирался захрапеть, прямо сидя за столом). Невзирая на то, что птичка изо всех сил пыталась вырваться, трепыхаясь в руках Лили, гриффиндорка продолжала держать записку под партой, оглядывая класс в поисках возможного отправителя данного послания.

К несчастью, ее самые страшные подозрения оправдались, когда взгляд остановился на Поттере, который, повернувшись в ее сторону, улыбался Лили с самым что ни на есть непринужденным видом.

О Мерлин… Возможно, ей стоит повторить: Поттер УЛЫБАЛСЯ, глядя ЕЙ в лицо. Не ухмылялся, не усмехался, не издевался, а улыбался совершенно искренним образом, даже, можно сказать, вполне по-приятельски. По-дружески, черт возьми. Одним словом, так, что Лили даже почувствовала себя неловко. Да уж, Поттер умел обескуражить. А самое интересное, что она никогда даже и не подозревала, что он умеет так улыбаться. Это ведь почти невероятно, это… вроде парада планет: не каждому посчастливится увидеть такое в своей жизни. М-да. Ей вот "посчастливилось". Да так, что она аж перепугалась от неожиданности.

Будь она домовым эльфом, пришлось бы долго и упорно биться в самоистязаниях, дабы наказать себя за столько минут, посвященных раздумьям об улыбке Поттера. Прибавим к этому еще и то, что она, сама того не замечая, все это время не отрывала взгляда от этого идиота. Наверное, именно поэтому он, решив ее как-то растормошить, сделал выразительный жест бровями, указав на "птичку" в руках у Лили, и улыбнулся еще шире.

Что ж, далее по сценарию следовало прижигание уха утюгом. По меньшей мере за то, что она почему-то до сих пор молчала и позволяла Поттера пялиться на нее наглым образом, да еще и воображать там себе не пойми чего. Так или иначе, он явно попытался намекнуть гриффиндорке на то, что пора наконец прочитать записку. В любом случае, остается надеяться, что он не напридумывал там себе невероятных фантазий, пока Лили с таким вниманием изучала его улыбку. Мерлин, как же двусмысленно прозвучала бы эта фраза в несколько ином контексте. Лили аж передернуло.

Однако она тут же не преминула напомнить себе о том, что время идет. Поэтому второпях раскрыла послание и обнаружила довольно обильный для подсказки текст, написанный мелким, небрежным почерком:

"Человек, подвергшийся поцелую дементора, лишается не только души, но и разума. А для того, чтобы создать инфернала, необходимо, чтобы тот при отходе в мир иной был в полном сознании и обладал ясным разумом. Именно по этой причине инферналом не может стать умалишенный. Существует множество свидетельств, что инферналом можно сделать не только покойного волшебника, но и магла".

Мерлиновы штаны! Либо она что-то не то съела за обедом, либо Поттер действительно только что написал ей решение самостоятельной.

Так, минуточку. Откуда он вообще знает, какой у нее вопрос?

В какой-то момент Лили нашла свой собственный вопрос довольно глупым, ведь всем известно, что если Поттеру надо что-то узнать, он сделает это без труда. Однако все оказалось намного проще: торопливо произведя в уме необходимые арифметические подсчеты, Эванс выяснила новую любопытную подробность. Оказывается, Поттер пишет ее вариант. Кто бы мог подумать…

Это было не просто невероятно. Это было совершенно немыслимо. Такое ощущение, что кто-то сыграл с ней сегодня злую шутку. Столько совпадений в один день не бывает, это точно. По крайней мере, с ней.

Но раз уж никто все равно не решится разъяснить ей, как такое возможно, встает новый вопрос: что теперь делать? Воспользоваться неожиданной тягой Поттера сделать добро людям или вызвать из глубин души старую-добрую Лили Эванс с бессменным багажом принципов и убеждений? К несчастью, второй вариант неумолимо грозил ей "О" по ЗОТИ. Но первый и того хуже – означал оказаться в долгу у Поттера! Вот что-что, а последнее точно не предвещало никаких благоприятных последствий.

Эванс подняла взгляд на Поттера. Взгляд этот был до того странным, что его практически невозможно было растолковать. Как предполагала сама Лили, он должен был означать нечто вроде "Ты полный кретин, если считаешь, что я приму от тебя помощь". Как ни странно Поттер растолкован смысл более или менее верно (что ни в коей мере не превышало уровня его интеллекта и тем более не свидетельствовало о какой-либо телепатической связи между ними), после чего театрально возвел глаза к потолку и принялся что-то строчить. Так или иначе, он понял все правильно, поскольку вторая записка от него имела следующее содержание:

"Брось, Эванс, не время упрямиться. Пользуйся случаем".

Лили снова переглянулась с гриффиндорцем (должно быть, это скоро войдет в перечень ее вредных привычек). Не похоже все это на Поттера. Совсем. Неужели ее старания на обеде возымели такой потрясающий эффект?

Значит, если вдуматься как следует… выходит, это не она в долгу у Поттера, а скорее наоборот. Да, именно! Теперь-то все сходится. Она спасла Поттера от наказания, а он, в свою очередь, желая отблагодарить ее, подсказал на работе. Иными словам, отплатил свой долг единственным, чем мог, – знаниями по Защите. И, черт возьми, даже здесь не упустил случая напомнить Лили о том, что это единственный предмет, в котором она ему уступает, и продемонстрировать свои блестящие способности. Кстати говоря, по теории, надо заметить.

Однако во всем этом был и существенный плюс. Теперь стало ясно, каковы причины беспрерывных взглядов последние пятнадцать минут. И надо сказать, то, что дело было лишь в записке, значительно успокаивало Лили. Получается, что все предельно просто: услуга за услугу. И больше ничего.

Итак, последняя мысль существенно меняла все дело. Выходит, она ничем не будет обязана этому придурку. Это, напротив, отличное продолжение ее значимой миссии. И это только сыграет ей на руку. Наверное.

Но ведь отношения, раз уж они развиваются, должны быть двусторонними, верно?

Так или иначе, все настолько смешалось в голове у Лили, что, стоило ей вспомнить о цели и месте ее нахождения, а в частности о самостоятельной по Защите, как все остальные мысли тут же исчезли с горизонта. В следующую секунду она подложила записку с решением под лист со своей "предполагаемой" работой и, высунув лишь маленькую часть ответов, принялась списывать. Крайне аккуратно, разумеется, чтобы профессор Пиккет ничего не заметил. Да и остальные ученики желательно тоже. Не очень хотелось бы показывать свою слабость и у всех на виду принимать подсказку от Поттера. Вообще-то неплохо было бы скрыть этот факт и от самой себя, но это уже явно выходило за рамки возможного.

По ходу Лили дополняла полученную информацию собственными рассуждениями. Ведь ясно, что Поттер написал лишь краткий ответ на вопрос, но, слава Мерлину, она еще была способна развить ту или иную тему без чьей либо помощи. Через пару минут Эванс поставила финальную точку в своей работе и удовлетворенно откинулась на спинку стула. Ну, вот. Превосходно. Она это сделала – списала ЗОТИ у Поттера. Приняла руку помощи от врага. Хоть и бывшего, в какой-то степени, но все же. С другой стороны, никто не заставлял его эту руку протягивать, ведь это за ним стоял должок, а не за ней. Так что в ней уж точно не должно оставаться никаких следов неловкости. Собственно, так и есть.

Тогда почему, интересно, она сдала работу ровно с концом урока и вышла из кабинета так быстро, как только могла, чтобы Поттер, не дай-то Мерлин, не вздумал ее окликнуть? Наверное, по той же причине, по которой она окончательно успокоилась, лишь когда оказалась на три этажа ниже от класса Защиты.

Честно говоря, Лили страшно было вообразить, к чему все это приведет. Еще пара событий в таком духе – и Поттер станет ее лучшим другом раньше, чем Блэк найдет себе очередную пассию (правда, если верить словам Мэри, он ее уже нашел). Тем не менее настало, похоже, самое время задать себе пресловутый вопрос: правильно ли она поступает? Ведь дальше путей два: либо продолжать действовать в том же направлении с целью осуществить грандиозный план, либо бросить все и забыть об этой идее, пока не поздно. Ведь до сих пор ничего запредельного не произошло. Хотя что она, черт возьми, подразумевает под "запредельным"? Кто тут разберет. Вот только какое-то боязливое предчувствие, связанное с ближайшим развитием событий, засело глубоко внутри и никак не хотело исчезнуть.

Вообще-то не в характере Лили сдаваться на полпути. Поэтому само собой разумеется, что она не может бросить эту затею. Ведь слишком сладкой представляется перспектива увидеть Поттера с разбитым сердцем. Посмотреть в его глаза, когда он услышит, как она его бросает. Он будет просто уничтожен. Без всякого сомнения.

И откуда в ней столько жестокости?

В любом случае, теперь уже поздно разбираться. Поэтому, может, весьма кстати, что эта мысль была последней, посетившей ее по дороге в Больничное крыло, где Эванс намеревалась получить флакон Сонного зелья. Все дело в том, что уже две ночи подряд внезапная беспричинная бессонница атаковала гриффиндорку. В свете этого события обнаружилось, что все ее запасы зелья подошли к концу, а значит, имело смысл обзавестись по меньшей мере одной порцией, на всякий случай.

Мадам Помфри была превосходной целительницей, а самое главное лояльной по отношению ко всем пациентам. Она никогда не задавала лишних вопросов, не допытывалась, при каких обстоятельствах была получена травма, и все внимание уделяла лишь незамедлительному лечению, в чем и видела свою главную задачу. Именно поэтому она, не теряя времени и не вдаваясь в особые детали, тут же отправилась в кладовую за Сонным зельем для Лили. В это время гриффиндорка, стоя в приемной, с интересом рассматривала портрет известного средневекового целителя, чье имя так и вылетело у нее из головы. Вдруг из соседнего помещения послышался громкий чих. Только сейчас Эванс заметила, что дверь в палату открыта, а это значит, что мадам Помфри из-за нее пришлось отлучиться и заставить ждать кого-то из больных. Следуя за здоровым любопытством, Лили сделала несколько шагов вперед и заглянула в комнату через дверной прием.

Чуть не ахнув от удивления, девушка уставилась на своего лучшего друга, Северуса Снейпа, сидящего на одной из коек с забинтованной рукой. Она готова была поклясться, что он ни в коей мере не желал с ней видеться, потому что один его взгляд, обращенный к ней, говорил сам за себя. Не исключено даже, что он специально притаился, услышав ее голос из приемной, и лишь злополучный чих выдал его присутствие. Мерлин, как они дошли до такого?

Слизеринец немедленно отвел глаза и принялся отсутствующе разглядывать палату, лишь бы не смотреть в сторону Лили. Она решительно не понимала, в чем дело. Не хотела понимать, почему ее самый близкий друг скрывается от нее, отворачивается, прячет глаза и не говорит ни слова.

Несмотря на все это, Эванс подошла к кровати и села рядом со Снейпом. Несколько секунд прошли в молчании. Лили не знала, что говорить. Они почти не виделись с Северусом с начала недели, только изредка здороваясь на уроках. Она не имела понятия, где он и что с ним, и вот теперь она находит его в Больничном крыле с перевязанной ладонью. И ему даже нечего ей сказать.

– Что происходит, Сев? – заговорила она с беспокойством в голосе.

– А что, по-твоему, должно происходить, Лили? – непривычным тоном ответил Снейп, бросив на нее короткий взгляд.

Внезапно волна холода охватила Эванс. Она не помнила, когда он в последний раз говорил с ней таким тоном. Обидным, обвинительным. Будто и не было стольких лет дружбы. Будто это не очевидно, что она должна беспокоиться о нем. Он это не всерьез. Не может же он и вправду не понимать? Почему-то в такие моменты Лили становилось ужасно страшно. Словно какой-то другой Северус появлялся непонятно откуда. И она уже не была уверена, что все между ними будет по-прежнему.

– Мы не виделись целую вечность, – заявила гриффиндорка, – и что я должна подумать при виде этого? – Она жестом указала на забинтованную руку Северуса.

– Пролил одно зелье, – небрежно произнес он, отводя взгляд, хотя Лили была готова поклясться, что ей послышались нотки оправдания в его голосе.

Мерлин, за что ей все это? Неужели она не заслуживает ничего лучшего со стороны друга, чем порции дешевого вранья?

– Тебе известно, что я прекрасно осведомлена о школьной программе по Зельям. – Она наклонила голову, пытаясь заглянуть ему в глаза. – Сев, прошу, скажи мне правду.

Снейп с раздражением отодвинулся в сторону.

– Я уже сказал правду! – с недовольством ответил он на повышенных тонах. – Если бы ты ходила к Слизнорту, то была бы в курсе, что мы проходим не только зелья из школьной программы!

Лили почувствовала себя крайне неприятно, услышав упрек из его уст. Это было несправедливо. Если в этом и была вся причина его обиды, то все это походило не более чем на детский сад. В конце концов, она не виновата, что у нее попросту не остается времени на всю эту чепуху вроде дополнительных уроков по Зельям. И неужели из-за такой нелепости Северус готов дуться на нее целую вечность?

– Послушай, – Лили протянула ладонь и взяла его за руку, свободную от бинтов. Ей показалось, что Снейп вздрогнул от прикосновения, но не убрал руки, – ты же знаешь, я делаю это не нарочно. Просто столько дел навалилось… – Она говорила искренним, но в то же время убедительным тоном. – Я и так ничего не успеваю. Но если я не хожу на кружок, это не значит, что я избегаю тебя или что мне не важна наша дружба. – Северус перевел на нее грустный взгляд, и Эванс сразу же заметила в нем перемену, словно слова, произнесенные ею, заставили друга по-новому увидеть все происходящее. Более ласковым голосом она продолжила, не выпуская его руки: – Сев, я не знаю, что происходит в последнее время, но, что бы там ни было, я не хочу ссориться с тобой из-за всяких глупостей.

– Ты не понимаешь, – с раздражением ответил Снейп, резко отдернув руку. – Дело не в моей прихоти. Просто это единственное место, где нет их…

Новая внезапная смена настроения друга так же, как и грубое поведение, не были замечены гриффиндоркой, в то время как она терялась в догадках, кого же он имеет в виду. Она нахмурила брови.

– Кого их, Сев? О ком ты говоришь?

Прежде чем Лили успела подумать о возможном ответе Северуса, из приемной раздался голос мадам Помфри:

– Мисс Эванс?

Через секунду медсестра уже вошла в палату быстрым шагом.

– Ах, вот вы где. Держите. – Мадам Помфри протянула ей флакон. – Только будьте осторожны: в нем высокая концентрация, так что постарайтесь разумно ограничивать дозы.

– Конечно, мадам Помфри, – отозвалась Лили, забирая зелье. – Спасибо.

– А теперь разрешите мне сделать перевязку мистеру Снейпу, – немного недовольным тоном добавила медсестра.

Эванс в замешательстве оглянулась на Северуса, давая понять, что им необходимо будет закончить этот разговор. Однако под выжидающим взглядом мадам Помфри она никак не могла подобрать нужных слов.

– Разумеется, – ответила гриффиндорка, нехотя направившись к двери. – До свидания, мадам Помфри. – Она в последний раз повернулась, чтобы встретиться глазами с другом. – До встречи, Сев.

Впоследствии, по пути в гостиную Гриффиндора, Лили все прокручивала в памяти этот момент и искренне надеялась, что Северус буквально воспринял ее форму прощания и действительно будет настроен на их скорейшую "встречу". Потому что в последнее время он все чаще поступал совершенно наоборот, то есть избегал ее практически круглосуточно. Наверное, именно поэтому она так удивилась, когда он попытался переложить всю вину на нее. И почему он вечно прикрывается этим идиотским кружком Слизнорта? А самое главное: кто эти они, про которых он говорил?

Мерлин, как же она не любила, когда Северус начинал говорить загадками и ходить вокруг да около, словно каждую минуту за ним кто-то следит. И ей определенно не понять до конца, что, черт возьми, происходит, пока они не поговорят как взрослые люди. А учитывая, что с недавних пор их общение вообще сведено к минимуму, стоит всерьез задуматься над тем, что если так будет продолжаться, то она, возможно, навсегда потеряет самого близкого друга.

Лили не отрицала во всем этом своей вины. Погрузившись с головой в будничные проблемы, она совсем позабыла о самых важных вещах в ее жизни. И теперь она отчетливо понимала, какой была глупой, посвящая все свое время чему и кому угодно, кроме Снейпа. А самое гадкое во всем этом то, что даже кретин Поттер, как правило, заслуживал больше внимания с ее стороны. И как она до такого докатилась?

Так или иначе, день был по-своему испорчен для Лили, ведь сегодня она рассталась с Северусом совсем не так, как ей хотелось бы. Так что поводов для веселья у нее не намечалось, в отличие от всех остальных гриффиндорцев, которые собрались в гостиной, с целью провести вечер пятницы в приятной компании. Вот почему, едва войдя в помещение, Эванс тут же направилась вверх по лестнице, ведущей в спальни.

Едва ли ее возможно было удивить сегодня чем-то еще. Однако перед сном девушке суждено было снова убедиться в том, что Поттер не изменяет традиции и вовсе не собирается исчезать, наконец, из ее жизни. Вместе с Блэком и Петтигрю он направлялся прямо навстречу Лили, и по мере того, как расстояние между ними сокращалось, коридор казался гриффиндорке все более узким. Все трое шли, уткнувшись взглядом в какой-то кусок пергамента, совсем как на обеде. Поттер, как ни странно, не обращал на нее внимания и не поднимал глаз до того самого момента, как их пути пересеклись и он задел ее плечо своим. Эванс уже была готова выдать новую порцию оскорблений в адрес неуклюжести и грубости чертового придурка, как вдруг услышала ошеломляющее слово, брошенное ей вслед:

– Извини, – как ни в чем не бывало сказал Поттер, и из его уст это прозвучало равносильно признанию в любви.

Лили даже не успела ничего ответить, когда мародеры уже свернули за угол и очевидно прошли как минимум половину ступенек. Она продолжала стоять возле двери в свою спальню, недоуменно глядя им вслед.

Интересно, а бывают на свете Дни Чудес? Если да, то сегодня определенно один из них. А если нет, то только что Поттер положил начало новой традиции в Англии. Надо бы запомнить, какое сегодня число.

Может, кто-нибудь наконец ущипнет ее, чтобы она убедилась в том, что все это лишь сон? Лили уже не знала, смеяться ей или плакать. Бежать к озеру и топиться из-за собственного сумасшествия или разливать шампанское и праздновать первые шаги к победе? Неизвестно, с каких пор Поттер выучил слова извинения, но Эванс представилась уникальная возможность наблюдать этот человеческий феномен вживую. И это явно произвело неизгладимое впечатление.

Так или иначе, Поттер заставил ее позабыть обо всех предыдущих заботах, включая отношениям с Северусом, и теперь все ее мысли вернулись к осуществлению все того же грандиозного плана. Прокручивая в голове все встречи с Поттером за сегодня, Лили пришла к выводу, что, в общем, она извлекла максимум выгоды из каждой, так что, в целом, результаты дня были очень даже впечатляющими. Если учесть, что еще вчера этот недоумок скорее удавился бы, чем подсказал ей на уроке или еще чего доброго попросил прощения. А это значит, что дело большими шагами продвигается вперед и, возможно, Лили понадобиться даже меньше времени, чем она рассчитывала.

Кстати о времени. До отбоя оставалось меньше часа, и Эванс очень сомневалась, что мародеры, куда бы они ни направлялись, собирались вернуться до этого момента. А потому возникал вполне логичный вопрос: куда именно они все-таки держали свой путь? Может, дело касалось как раз того, что они обсуждали за обедом? Однако, вспомнив о том, что мало кому в истории Хогвартса удавалось вмешаться в планы мародеров без каких-либо тяжких последствий, Лили мгновенно прогнала эту мысль и твердо решила не лезть не в свое дело. В любом случае, что касается маскировки и предотвращения разоблачения, Эванс уже сделала все возможное со своей стороны и больших усилий прилагать не собиралась. В конце концов, проблемы Поттера – не ее проблемы.

Гораздо важнее было то, что настроение у Лили почему-то неожиданно приподнялось, и теперь день уже не казался таким бессмысленным. Войдя в спальню, Эванс прикрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

"Похоже, шоу начинается", – подумала она про себя и не смогла сдержать улыбки. Восторженной улыбки победителя.


***


Этим утром солнце крайне бесцеремонно ворвалось в спальню семикурсников. Так показалось Джеймсу Поттеру, когда, едва проснувшись, он почувствовал невыносимую боль в глазах. Приподнявшись на кровати, гриффиндорец прищурено взглянул на луч света, направленный из окна прямо на него. О том, чтобы встать, не было и речи. Веки и так безнадежно слипались, как бы сильно он ни пытался раскрыть глаза. Джеймс простонал и бессильно рухнул обратно в постель. Спрятав лицо в подушку и получше накрывшись одеялом, он проклинал все на свете, начиная от солнца, непонятно откуда взявшегося в октябре, и заканчивая дурацкой ночной вылазкой в погреб домовых эльфов с последующей дегустацией всех сортов виски и прочего алкоголя. Голова раскалывалась так жутко, как будто в ней поселились сотни тех самых домовых эльфов и как раз являлись причиной того раздражающего звона в ушах, будь он проклят. Пожалуй, пора завязывать с такого рода приключениями накануне рабочего дня. Потому что стоило Джеймсу представить, сколько скучнейших занятий ему придется сегодня высидеть в таком состоянии, как тут же хотелось добровольно сдаться Тому-Кого-Нельзя-Называть. Но, разумеется, был и более простой выход.

Поттеру стоило невероятных усилий, в прямом смысле этого слова, "стащить" себя с кровати. Зевая и протирая глаза, он еле добрался до ванной, где незамедлительно проследовал к умывальнику. Едва не упал на месте, когда увидел собственное отражение в зеркале. Плеснув на лицо холодной воды, Джеймс почувствовал небольшое облегчение. Хотя его все еще немного подташнивало, а голова не переставала болеть ни на минуту. Еще бы, ведь он даже не помнил толком, чем вчера закончилось дело, в котором часу он вернулся в спальню и как уснул. Вытершись полотенцем, он снова взглянул на свое отражение. Картина оставалась почти неизменной, поэтому в следующую секунду Поттер услышал заунылый голос волшебного зеркала:

– Неважно выглядишь, сынок…

Гриффиндорец присмотрелся получше к своему лицу: слипшиеся веки, синяки под глазами, отпечатавшийся на щеке след от подушки – все свидетельствовало о правоте говорящего.

– Сам знаю, папаша, – усмехнулся Джеймс, и зеркало, немало возмутившись такому фамильярному обращению, замолкло.

Тем временем Поттер достал из шкафчика склянку с хорошо знакомым зельем и опустошил ее одним глотком. Теперь похмелье просто обязано было отступить. По крайней мере, обычно этот метод действовал безотказно.

Джеймс вернулся в комнату. Обстановка поменялась только самую малость. Блэк, как и следовало ожидать, спал без задних ног, раскинув руки на всю ширину кровати; Питер по-прежнему лежал, зарывшись под одеяло так, что его почти не были видно, и мирно похрапывал. И только Лунатик, очевидно, только что проснувшись и еще не успев прийти в себя, сидел на кровати, прищурив глаза, и задумчиво почесывал затылок. Подняв голову, он встретился с понимающим взглядом Поттера, уже приступившего к поискам пропавшей мантии.

– Ты как?

Люпин закрыл лицо ладонями. Внезапно его посетила важная мысль о том, что сегодня, как нельзя некстати, полнолуние. И такое невероятно "бодрое" состояние явно не пойдет им всем на пользу…

Через минуту послышался его приглушенный ответ:

– И не спрашивай, – пробормотал он охрипшим голосом. – Это еще хуже, чем в Рождество на четвертом курсе. Я думал, тот рекорд нам уже не побить…

Джеймс подобрал свою мантию, непонятно как оказавшуюся под кроватью Бродяги, и с ухмылкой посмотрел на Ремуса:

– Никогда не говори никогда, Лунатик!

Гриффиндорец ничего не ответил, и на том разговор подошел к концу, в результате чего сборы на завтрак прошли в тишине. Решено было не будить Сириуса и Питера во избежание тяжких последствий, в частности со стороны первого. Все-таки просто несытый Блэк куда лучше несытого и невыспавшегося Блэка.

Уже в Большом зале к Джеймсу пришло осознание того, что он ни капли не голоден, а скорее наоборот: тошнота еще не отступила до конца, и при виде любой пищи становилось еще хуже. Тем не менее Поттер просто решил составить компанию Ремусу, после чего оба отправились в кабинет Нумерологии.

Бродяга и Хвост вбежали в класс ровно со звонком. Пока Блэк вещал обо всех плюсах и минусах алкогольного похмелья, Джеймс, не уделяя особого внимания его повествованию, приступил к выполнению задания, данного профессором Вектор. На пергаменте было семь примеров среднего уровня сложности. Он довольно неплохо разбирался в нумерологии, и потому его не пугали арифметические выражения внушительного размера. Пожалуй, для него самого стало неожиданностью, что он хорошо понимает точные науки, когда он обнаружил это где-то на третьем курсе. Бродяга, например, то и дело ужасался, глядя на то, как друг в одночасье упрощал даже самый невероятный пример буквально одним взмахом палочки. Однако сам Поттер не находил во всем этом ничего сложного или необычного. Так или иначе, все лучше, чем разгадывать тайные знаки, посланные дымом в голубом шаре, сидя в кабинете Прорицаний.

От легкого прикосновения палочки скобки стали раздвигаться, побежали строчки цифр и знаков, и выражение преобразовалось, растягиваясь в длинную цепочку, пока, наконец, не замерло, заполнив всю страницу многоэтажными формулами. Зато теперь достаточно применить одно простенькое арифметическое заклинание. Джеймс снова коснулся палочкой пергамента и задумался, в то время как вычисления происходили сами собой.

Откровенно говоря, задуматься было о чем. Поттер не любил отступать перед трудностями. А также не любил бросать задуманное. Никогда ни одна из его идей не покидала сознание, пока он не претворял ее в жизнь. Вот почему его ничуть не удивляло, что история с Эванс никак не выходила у него из головы. Правда было и кое-что странное: ведь поначалу намеки Сириуса казались ему сплошным бредом. Но так или иначе, что-то заставило Джеймса всерьез заинтересоваться этим планом, каким бы невообразимым он ни был. А значит, он просто обязан сделать все возможное и невозможное для его воплощения.

Предпочитая не утруждать себя раздумьями о том, зачем ему вообще это нужно, Поттер решил, что непременно займется обольщением рыжей в ближайшее время. Так как в большинстве случаев удача являлась к нему без приглашения, гриффиндорец собирался действовать по обстоятельствам, не зацикливаясь особо на обдумывании стратегии. К тому же в данный момент у него и так масса незаконченных "проектов", как их любил называть Бродяга. Главный и самый важный из них – ежегодный подарок от мародеров на Хэллоуин. На сей раз под обстрел попали пуффендуйцы: их ожидало по истине феерическое зрелище. Если все удастся, то в ночь Всех Святых в их гостиную будет запущен боггарт. Джеймс бы и сам не отказался взглянуть, как это недоумки будут избавляться от "сюрприза". Вот уж веселенькая у них получится вечеринка, если каждый будет бегать по всей комнате от собственных страхов, как раз в самую ужасающую ночь в году. Боггарта Блэк стащил практически из-под носа у старины Хагрида около месяца назад. Бедняга до сих пор не разберет, как же так вышло…

Строчки формул перестали бежать по странице, и после крошечной паузы внизу свитка появился ответ. Поттер проверил его парой заклинаний и удовлетворенно отодвинул пергамент на край парты, снова возвращаясь к своим мыслям, которые, впрочем, очень ловко перешли от Эванс к Хагриду, но теперь неисправимо возвращались к первоначальной теме.

Так почему, спрашивается, именно Эванс? Почему ему вдруг вздумалось отыграться на ней спустя столько лет? Любопытно, пришло бы ему такое когда-нибудь в голову, если бы не Сириус?

Так, форма риторических вопросов явно не устраивала ни его, ни его внутреннее эго. Ведь Джеймс Поттер не любил вопросов, на которые не знал ответа. А все вышеперечисленные, без сомненья, относились именно к этой категории. Из всего этого следовало, что пора завязать с допросами к собственной личности, ведь это равносильно разговорам с самим собой. А от них, как известно, недалеко и до сумасшествия. Кроме того, как он доберется до Эванс, если его, не дай Мерлин, упрячут в Святого Мунго?

– Дай глянуть, что ты там накалякал, – нетерпеливо произнес Блэк, подвигая к себе пергамент соседа.

Поттер усмехнулся, но ничего не сказал в ответ. Сириусу только дай списать нумерологию – и мир мгновенно преобразится в его глазах. В любом случае, хорошо, что он вовремя отвлек Джеймса от собственных мыслей, которые с каждой минутой становились все бредовее.

Интересно, это Эванс на него так действует?

Ну вот, опять. Когда-нибудь его сознание перестанет сводить любую возможную тему к неуместным воспоминаниям об этой зануде? Это уже ни в какие рамки не лезет. А самое главное, Джеймс совершенно не знал, как с этим бороться. Ведь, если следовать его графику, то, как минимум в ближайшие пару недель, Эванс точно не выйдет у него из головы, как бы он ни старался.

Мерлин, как же все сложно… Почему-то в прежние времена, на протяжении всей его сознательной жизни, ничего не было так запутанно. А может, он просто никогда не воспринимал всерьез свои проблемы?

– Великолепно, – заключил Сириус, откладывая перо. – Итак, до конца мучений пять с лишним минут. – Он обвел взглядом всех присутствующих в классе с сосредоточенным выражением лица, свидетельствовавшим о напряженной работе мысли. – Для зелья все готово?

Поттер мысленно пересчитал в уме все ингредиенты, добытые накануне из кладовки Слизнорта по указанию Лунатика. Как ему казалось, он все сверил со списком, так что ошибки быть не должно. Однако если учесть, что у Ремуса самый неразборчивый подчерк из них четверых, вполне возможны небольшие отклонения от классического рецепта…

– Все, – тем не менее уверенно ответил он, решив не сеять сомнения раньше времени и решать проблемы по мере их поступления.

Надо признать, такой жизненной философии Джеймс Поттер придерживался уже долгих семнадцать лет, причем в большинстве случаев это срабатывало безотказно, во многом благодаря немалой доле пофигизма в его характере. Хотя на самом деле, полным пофигистом он себя никогда не считал. Взять, к примеру, его отношение к друзьям: ведь он никогда бы не отнесся равнодушно к их проблемам. Эгоизм, самолюбие – это явно не про него. Да и вообще к большинству окружающих у Джеймса было вполне дружелюбное отношение. Не считая Нюниуса.

И еще около сотни слизеринцев.

Плюс пара тупоголовых пуффендуйцев.

Ну и, разумеется, личности вроде Эванс, постоянно отравляющие ему жизнь.

Ах да, он чуть не забыл про надоедливых ворчливых бабок вроде Пинс.

И старых, ободранных кошек вроде миссис Норрис.

А про Эванс он уже говорил?

Еще, конечно, древние занудные старики типа Бинса.

Ну и вне конкуренции, безусловно, не в меру любопытные и везде сующие свои длинные носы завхозы, такие как Филч.

Пожалуй, это все. Список не такой уж большой, так что мирное общение вполне в стиле Джеймса Поттера. При наличии хорошего настроения и отсутствии раздражающих факторов, самым главным из которых являются все ученики, попадающие под описание "надоедливой рыжеволосой зубрилки".



Если бы кто-то когда-нибудь сказал Джеймсу Поттеру, что при его участии некое зелье после процесса приготовления будет иметь надлежащий вид, он бы, не раздумывая, рассмеялся этому человеку в лицо. Однако факт жидкости зеленовато-болотного оттенка, бурлящей в большом медном котле, свидетельствовал о самом небывалом из чудес в истории Хогвартса. Вероятно, последние полтора часа, проведенные в Выручай Комнате со справочником по Зельям под рукой и без конца ворчащим Бродягой под ухом, не прошли даром.

Джеймс внимательно присмотрелся к иллюстрации Умиротворяющего бальзама, изображенной в учебнике, а затем снова перевел взгляд на старый, помятый котел: зелье походило на жирную, вяло кипящую грязь такого же гадкого цвета, как и на картинке. Определенно "кто-то там наверху" сегодня решил сделать мародерам подарок, ведь обычно к концу приготовления приходилось отчаянно искать хоть малейшее сходство с оригиналом, но в итоге все равно ждать, когда Сириус махнет рукой, а Ремус в который раз повторит свою сакраментальную фразу: "Что ж, последствия могут быть непредсказуемы".

Но в этот раз все получилось на удивление правильно (это еще учитывая, что работа велась не под строгим руководством Лунатика). Как раз Люпин и должен был с минуты на минуту доставить последний ингредиент – растертый рог двурога, который Джеймс все-таки забыл захватить из кладовки. Главное, чтобы он успел забежать к Слизнорту сразу после Древних Рун, на которые он записался единственный из четверых друзей. Поттер, Блэк и Петтигрю тем временем потратили свободный урок перед обедом на куда более полезное дело – создание зелья, играющего в будущем роль успокоительного для пуффендуйского боггарта, а потому необходимого для совершения запланированного акта вандализма. Теперь всем троим оставалось лишь томительное ожидание.

– Кстати, Бродяга, где это мы шлялись вчера во время матча? – с усмешкой спросил Поттер, повернувшись к другу.

Сириус широко зевнул, заталкивая пиявок поглубже в кипящее варево.

– Проведал нашу зверюшку, пока вы двое подбирали сопли за продувшими когтевранцами, – с претензией заявил он, кидая недовольные взгляды на Питера и Джеймса.

– Я вообще-то искал в библиотеке книгу с заклинанием, – негромко выступил в свою защиту Питер.

Блэк с крайним неодобрением и пренебрежением посмотрел на друга:

– Ах, бедняжка! – с наигранным сочувствием произнес он. – Какой это, наверное, тяжелый труд – листать книжки! А вот это видел?

Он резко дернул за рукав своей мантии, демонстрируя всем две свежие глубокие царапины на руке.

Хвост метнул взгляд на Поттера в поисках помощи. Он крайне не любил, когда Бродяга был чем-то недоволен, а тем более, если это касалось его лично. Джеймс подумал о том, что кому-то стоит, наконец, научить Петтигрю, что называется, расслабляться. Нельзя же постоянно находиться в напряжении и всего бояться! Можно подумать Сириусу больше делать нечего, как мутузить Питера безо всякой причины… В общем, так или иначе, настало время перевести тему.

– А я слышал другое, – ухмыляясь, ответил он.

– Например? – промямлил Блэк, безо всякого намека на заинтересованность.

Поттер выдержал паузу, наблюдая за тем, как Хвост помешивал зелье то по часовой стрелке, то против, явно не будучи способным прочесть инструкцию. Что ж, хоть что-то в жизни не меняется.

– Говорят, милашка Флоутон тому причина.

Джеймс замолчал, ожидая, какой будет реакция друга. Ему нравилось дразнить Бродягу глупыми слухами, гуляющими по школе, хотя оба знали, что еще ни разу за все эти годы сплетницы Хогвартса не попадали в яблочко. Так что, как и следовало ожидать, Сириус поднял на друзей полный удивления взгляд, и в следующую секунду все трое не удержались и разразились громким хохотом.

– Не хочу никого расстраивать, но Флоутон явно не в моем вкусе, – сквозь смех заявил Блэк.

Да уж, забавно выходит. Сириус часто шутил, что будь они постарше, его бы уже "женили" не один десяток раз. При желании давно можно было издать сборник "Легенд о Сириусе Блэке" под редакцией всех его бывших и будущих пассий (поскольку, чисто гипотетически, все девушки в Хогвартсе делились только на две категории: те, кто уже отметился галочкой в списке девушек Блэка, и те, кого это, так или иначе, ожидало в будущем).

– Думаю, оттенок не достаточно… чистый, – деловитым тоном сказал Джеймс через пару минут, подсыпая еще сушеных златоглазок в котел.

Зелье громко зашипело, словно закипевший чайник.

– Сохатый, кончай выпендриваться! – возмутился Бродяга. – Зельевар хренов… Ты что, заразился инфекцией от Нюниуса? Или, может, от Эванс?

О… Вот насчет второго стоило всерьез задуматься. Хотя не всегда Эванс появлялась в его мыслях по собственному желанию. Порой это получалось как-то нежелательно. Вот, например, как сейчас. Никто ведь не просил Сириуса упоминать ее в разговоре и тем самым возвращать Джеймса к больной теме. Ну неужели он не заслужил ни минуты покоя?

И кстати, интересно, с каких это пор вскользь упомянутая фамилия на "Э" отнимает столько его внимания?

К счастью, через мгновенье послышались торопливые шаги, и в комнату, тяжело дыша, вбежал Люпин с маленьким бархатным мешочком в руках.

– Ну наконец-то, Лунатик! – с нетерпением воскликнул Поттер, буквально выхватив добытый ингредиент из его рук.

Ремус устало развалился на соседнем кресле и, закрыв глаза, откинулся на спину. Блэк с неодобрением хмурился, наблюдая, как Джеймс отмеряет нужное количество порошка двурога. На несколько минут повисла тишина.

– А почему так долго? – поинтересовался притихший до этого момента Питер. Джеймс подумал, что его наверняка волновало лишь, как скоро они попадут на обед.

– Да, в чем дело? – добавил Поттер, размешивая зелье, которое тем временем забулькало и грязно вспенилось.

Люпин прикоснулся палочкой к пустому стакану на тумбочке и наполнил его водой.

– Скажи своей Эванс, – он запнулся и сделал глоток, освежая пересохшее от длительного бега горло, – чтобы не разбрасывала личное имущество где попало.

Черт возьми. Кто-нибудь может уже перестать, наконец, произносить это имя? Это не смешно. Джеймс не видел в этом ничего смешного. Абсолютно. На горизонте не ожидалось ничего кроме наступления паранойи. Причем в самом ближайшем будущем.

– Причем здесь Эванс? – резко спросил Поттер, едва сдерживая раздражение.

Видимо, вышло не очень, поскольку все трое тотчас же уставились на него с удивлением. Хотя нет, двое, потому что Бродяга смотрел на друга скорее с недоверием. Еще бы, ведь оставалось только вслух задать вопрос, здоров ли он.

– Ты только не волнуйся так, ладно? – с нарочито серьезным видом сказал Ремус, хотя улыбка так и норовила выплыть наружу. – Я с ней столкнулся на выходе из кабинета. Пришлось помогать собирать вещи…

Ага, не волнуйся. Да он и не волновался. Совсем. Дело-то всего-ничего: ему только предстоит соблазнить очередную девушку, и если отбросить некоторые незначительные затруднения, то в принципе все проще некуда. Не считая того, что речь идет не о ком-нибудь, а об Эванс. И этим все сказано. К тому же, в то время как он всеми силами пытается убедить себя, что нет ничего страшного в том, что они заклятые враги вот уже на протяжении семи лет, а главное в том, что он понятия не имеет, как перебороть свое отвращение к Эванс и желание пристрелить/отравить/задушить/утопить/распять ее, – так вот, в это самое время, когда он пытается забыть обо всех этих маленьких загвоздках и отложить разработку плана на как можно более долгий срок, все вокруг без исключения не перестают ежеминутно напоминать ему о том, что он сам поставил перед собой практически невыполнимую задачу. Даже для Джеймса Поттера.

– Мерлин, Лунатик! – с огорчением воскликнул Сириус. – Ну откуда, скажи мне, откуда Эванс знать, кто ее толкнул? Шел бы себе дальше, она бы и не заметила! Зато у Хвоста не случилось бы припадка в ожидании обеда.

Блэк усмехнулся, с издевкой глядя на Петтигрю. Тот замялся и едва успел открыть рот, чтобы что-то ответить, как Поттер поднялся на ноги и, оттряхивая ладони друг о друга, бодрым голосом произнес:

– Знаете, гоблин с ней с этой Эванс! Предлагаю подкрепиться.

Ура. Как раз вовремя. Блестящий перевод темы. Теперь он хотя бы не выглядит озабоченным придурком. Слава Мерлину, пришел в себя.

– Отличная мысль, – согласился Блэк, все еще с ухмылкой поглядывая на Питера.

Должно быть, стены Выручай Комнаты вздохнули с облегчением, как только четверо гриффиндорцев покинули помещение. Джеймс подумал о том, что в последнее время они проводят тут слишком много часов и их долгое отсутствие вполне могло вызвать подозрение у окружающих, так что стоит пересмотреть стандартный распорядок дня мародеров.

Вообще он подумал бы еще много о чем, лишь бы не думать о самом главном. Одному Мерлину известно, когда в последний раз Джеймс Поттер боялся остаться наедине со своими мыслями. Но сегодняшний день уже был объявлен легендарным, и не один раз, так что ничего не мешало ему стать уникальным еще в одном смысле.

Стоит заметить, что одним из главных разочарований сегодня стало осознание того, что "действовать по обстоятельствам", как он собирался до этого, похоже, не удастся. Может, именно поэтому мысли о предстоящей расправе с Эванс настигали его повсюду – именно потому, что этот план так и остался непродуманным. И что-то глубоко внутри подсказывало Джеймсу, что на сей раз импровизация может не сработать…

На самом деле существовало только два варианта: либо он недооценивал Эванс и ее "трепетное" отношение к его персоне, либо он недооценивал себя, а следовательно свои силы и возможности. В первом случае ему придется затратить куда больше усилий, ведь если Мисс-Скромница окажется действительно непоколебимой, то дело существенно затянется. Ну а при условии, что второй вариант окажется верным, тут же станет ясно, что Джеймс напрасно паниковал и, как он и предполагал с самого начала, дело того не стоило.
Именно такие мысли стали последними, посетившими гриффиндорца перед входом в Большой Зал. От неприятных идей он предпочитал избавляться накануне приема пищи, ведь ни к чему портить себе аппетит.

– И куда мы, черт возьми, должны сесть? – недовольно пробурчал Сириус по мере их приближения к столу Гриффиндора.

Обед был как раз в самом разгаре, а потому свободных мест оставалось все меньше. К счастью, Джеймс заметил четыре места в противоположном конце стола. И, разумеется, постарался скрыть от себя же самого тот факт, что прямо напротив этих мест располагался не кто иной, как Эванс. Ладно, если уж быть откровенным, он только потому и обратил внимание на ту часть стола. После всех этих мыслей, глаза сами бросились искать эту помешанную среди однокурсников. Ну и теперь, когда судьба, казалось, сама подводила его к непростому решению провести обед в компании Лили Эванс, в голову пришла идея о том, что, возможно, это приведет к чему-то хорошему. По крайней мере, это приведет хоть к чему-то, ведь если и было что-то, что Джеймс Поттер любил меньше всего, так это бездействовать.

– Пошли туда, – предложил он друзьям, указывая на дальнюю часть стола.

Ремус пожал плечами. Хвост энергично закивал головой. И только Блэк, продолжал стоять со скрещенными на груди руками:

– Опять тащиться в самый конец, – мрачно сообщил он, но, покачав головой, все-таки двинулся вперед. Все трое последовали за ним.

Джеймс чувствовал нарастающее волнение, в то время как они приближались к своим местам за обеденным столом. Что-то было не так. Определенно что-то неправильное проглядывалось в его действиях. Не слишком ли он спешит? Ведь нельзя угадать, как Эванс воспримет его присутствие перед собой за обедом (тем более после случая со слизняком). Он имел все шансы как существенно продвинуть дело, так и совершить непоправимую ошибку и загубить всю операцию. Но когда, черт возьми, Джеймс Поттер боялся рисковать?

Наверное, именно поэтому он с невозмутимым лицом отодвигает свой стул и садится прямо напротив Эванс. Что ж, если играть, так по-крупному. Несколько взглядов, брошенных в ее сторону, оказываются, как показалось Джеймсу, полностью проигнорированными. Либо Эванс умеет очень хорошо притворяться, либо ее и вправду ничуть не колышет его странное поведение. Тогда он определенно снова что-то делает не так. Он никогда не думал, что настанет день, когда ему не удастся привлечь чье-либо внимание, будь то даже Эванс. Хотя навряд ли ей известно о том, сколько времени он угробил на бесконечные размышления о своих будущих "интимных отношениях" с ней (хоть и, слава Мерлину, недолгих). И поэтому ему не стоит ждать от нее слишком многого. Он ведь не думал, что она в первую секунду кинется ему на шею?

Или думал?

Голова идет кругом. Неужели он, Джеймс Поттер, собирается пресмыкаться перед самоуверенной психопаткой Эванс? Унижаться перед ней, добиваясь благосклонности? Мерлин, помоги ему пережить эти дни. Он просто обязан их пережить, ведь его ожидает нешуточная награда, о которой он и не мечтал. Слишком высока цена приза, который он непременно надеется получить, – разбитого сердца Эванс. А это означает, что ему просто придется проявить покорность.

– Сохатый, пора обсудить план действий, – толкнув его в бок, произнес Сириус.

Джеймс на минуту остановил взгляд на тарелке Блэка, потерявшись в собственных мыслях. В какой-то момент ему показалось, что Бродяга имеет в виду его план относительно Эванс. Он что, научился легилименции?

В любом случае, если еще и Бродяга вмешается в процесс и начнет выдавать одну невероятную идею за другой, то страшно представить, что получится в итоге.

– Я думаю, все должно пройти гладко, – заверил всех Питер, но, получив недоумевающий взгляд от Джеймса, поспешил уточнить свою мысль: – Я имею в виду, по графику дежурство как раз выпадает на очередь Лунатика. Идеальней и быть не может!

Вот идиот. Поттер был готов без промедлений, прямо здесь и сейчас признать себя окончательным кретином. Неужели он и вправду мог подумать, что друзья говорят об Эванс и что Бродяга разболтал все остальным? Мерлин упаси! Речь шла всего лишь о несчастном боггарте и о том, как лучше подстроить дело таким образом, чтобы все подозрения пали на слизеринцев. На самом деле это было и так очевидно. Уж не ему ли знать, что Блэк наверняка выкинул эту затею с Эванс из головы уже через секунду после окончания их разговора. Да… И в отличие от Джеймса уж точно не посвящает ей по пять часов в день. Что ж, хоть кому-то везет: ни тебе Эванс, ни проблем с личной жизнью, ни даже надоедливых родителей. Полная свобода! Нет, все-таки у Бродяги не жизнь, а рай на земле.

– Есть одна проблема, – сказал вдруг Сириус, с трудом разделывая курицу при помощи вилки и ножа. – Слизеринские недоумки ведь не будут ждать нас специально.

– Разумеется, нет, Бродяга, – ответил Джеймс, активно вливаясь в беседу. Не хватало еще, чтобы все догадались, что он, мягко говоря, не сразу понял, о чем речь. – Если не навести их на эту светлую мысль.

В этот момент Поттер поднял голову и посмотрел перед собой. Он готов был поклясться, что Эванс не ранее как секунду назад глядела в его сторону. Если это так (а это точно так, потому никогда еще боковое зрение не подводило Джеймса), то ей определенно не помешало бы подучиться шпионить. Хотя, с другой стороны, на кой черт Эванс подслушивать его разговоры? Разве что пронюхать что-нибудь неладное и разболтать преподавателям, но Поттер искренне верил, что степень ее стервозности не до того высока.

– Думаю, лучше всего использовать проход под гобеленом, – шепотом заметил Ремус (ох, и эти вечные его предосторожности). – Правда, он…

– Знаю, закрывается после полуночи, – с нетерпением перебил Сириус.

– На четвертом этаже ведь нет прохода… – рассеянно пробормотал Питер.

– На пятом, Хвост, на пятом!

Мерлин, когда они уже прекратят? У него и так голова идет кругом, еще и Бродяга со своими разборками. Неужели до сих пор не ясно, что мародерам всегда удавалось находить выход из любой ситуации? И что за новая мода по десять раз проговаривать план действий… Лучше бы ему самому кто-нибудь помог его составить. В конце концов, Эванс – это вам не горстка слизеринцев. Это куда страшнее. Не стоит даже представлять ее реакцию на внезапное проявление интереса с его стороны. Хоть по сценарию она и должна падать у его ног или по меньшей мере вешаться на шею, что-то подсказывало Джеймсу, что на деле все окажется наоборот.

– А ты как думаешь, Сохатый? – спросил Люпин, обращаясь к другу.

Поттер с безразличием пожал плечами:

– По-моему, все готово – можно приступать хоть прямо сейчас.

Отлично. Остается надеяться, что хотя бы эта ненавязчивая фраза даст им понять, что он сейчас ни в коей мере не настроен обсуждать эту тему. Да и вообще какую бы то ни было другую, кроме той, что гласит: "Как не стать жертвой собственных фантазий и не ударить в грязь лицом перед рыжеволосой стервой".

– Одну секунду… – пробормотал Сириус, засунув руку в карман мантии. Через мгновенье на столе перед мародерами появилась карта их собственного изобретения. – Повторим-ка маршруты каждого…

Черт возьми. Сегодня что, проходит конкурс "Как достать Джеймса"? Нет, ну они все точно издеваются. Все – это не только конкретно его друзья, а также и прочие окружающие. В основном, разумеется, речь об Эванс. Хоть ей и удается, в отличие от остальных, доводить Поттера, не принимая в этом непосредственного участия. Пожалуй, для полноты картины не хватает только одного Нюниуса с его осточертевшими слизеринскими бреднями, и тогда гриффиндорец мог бы смело заявить о большой "любви" окружающих к своей персоне.

Он не говорил, что Эванс всегда обладала какой-то подозрительной способностью – угадывать, в какие именно моменты Джеймс думал о ней? (Как ни печально, но все еще существовала вероятность, что именно довольно частое, в последнее время, повторение этих самых моментов и было тому причиной). Так вот, одному Мерлину известно, каким образом Эванс снова догадалась о своем присутствие в его мыслях, но, так или иначе, она вдруг решила сделать это присутствие более явным, поскольку в следующую секунду Поттер услышал громкий кашель и ему пришлось поднять голову. Далее, он встретился взглядом с подавившейся тыквенным соком Эванс, и на него тут же накатил совершенно глупый и безосновательный смех – до того по-идиотски она выглядела в тот момент.

Джеймс ткнул Сириуса в бок.

– Видать, Нюниус все же чего-то подмешал, – сказал он на ухо соседу, после чего Блэк прыснул и засмеялся вместе с другом.

Ладно, возможно, это действительно было глупо и по-детски. Ну не виноват же человек, что подавился? Но будь это кто угодно другой кроме Эванс, Джеймс бы и бровью не повел. Но тут совсем другое дело… И само собой, он прекрасно осознавал, что сейчас поступил не очень-то выгодно для себя, а точнее в корне противоположно своей предполагаемой стратегии. Но ведь раз уж он пока еще не начал действовать открыто, как он может упустить последний шанс поиздеваться над Эванс? В конце концов, ему предстоит нешуточный перерыв.

Кстати, насчет нешуточных дел: похоже, они с Бродягой снова не вовремя развели веселье. Не прошло и минуты, как Сириус внезапно перестал смеяться и, испугано выпучив глаза, уставился куда-то перед собой.

– Проклятье, – зло прошипел он, – МакГонагалл!

Джеймс поднял взгляд следом за другом и понял, что именно он имел в виду: профессор МакГонагалл только что обогнула стол Гриффиндора как раз с их края и направлялась в сторону мародеров. Сириус толкнул в бок Лунатика, давая знак. Тот молниеносно схватил со стола карту и, слава Мерлину, успел спрятать ее до того, как декан подошла к ним вплотную.

– Мистер Люпин, – начала она звучным голосом. Поттеру показалось, что Ремус дернулся от испуга, – к сожалению, мисс Флоутон пришлось отлучиться по семейным обстоятельствам, поэтому она не смогла присутствовать вчера на собрании старост. Она вернется только после выходных, так что я попрошу вас выполнить несколько ее обязательств. Для начала, буду крайне вам признательна, если вы составите график дежурств на следующий месяц. Надеюсь, это не отвлечет вас ни от каких важных дел?

Уф… Джеймс почувствовал невероятное облегчение. Слава Мерлину, дело всего лишь в обязанностях старосты. Иначе пришлось бы до конца года драить котлы в компании миссис Норрис.

– Нет, профессор, – ответил Лунатик. – Я все сделаю, не беспокойтесь.

– Благодарю, мистер Люпин. Зайдите завтра утром в мой кабинет.

Сказав это, МакГонагалл сразу же развернулась и направилась к преподавательскому столу. Поттер с радостью ощутил, как напряжение окончательно спало.

– Вот черт, – несколько неопределенным тоном заявил Сириус, все еще глядя вслед профессору.

Джеймс оглядел друзей и прочитал неожиданную радость в глазах каждого.

– Клянусь, я думал, нам конец, – честно признался Питер, беспокойно ерзая на стуле.

Он и сам так подумал. Но сегодня судьба определенно благосклонна к ним. Кто знает, может, у нее насчет них еще имеются свои планы?

– Никакого покоя, – недовольно пробормотал Блэк и поднялся со стула. – Большой Зал сегодня – неблагоприятная зона. Пора двигать отсюда.



Джеймс Поттер всегда считал себя самодостаточной личностью. Уж уверенности в себе ему не занимать! И проблемы с девушками – это явно не про него. Нет, ну то есть, конечно, как показала недавняя практика, некоторые проблемы все-таки имеются (речь, естественно, о Сьюзи Белл), но это скорее проблемы самих девушек, нежели его. В конце концов, встретив очередную потенциальную подружку, он подписывается не на истеричные вопли вперемешку со слезами, а на милое личико и стройную фигурку. Так что, что касается периода завязывания отношений, он все еще остается мастером в своем деле. Да. И несомненно, любая из представительниц слабого пола готова ради него на все.

Тогда почему, можно узнать, стоит только ему представить на месте "любой" Эванс, как все остатки уверенности мгновенно предпринимают попытку к бегству? Это ведь не дело! Он Джеймс Поттер, в конце концов, или какой-нибудь сопливый неудачник Нюниус? С чего он взял, что Эванс чем-то отличается от других? Ничерта в ней нет особенного, и точка. Подумаешь, немного подозрительная и "слегка" его недолюбливает. И разве это может стать для него проблемой?

Определенно, да.

Как это ни прискорбно, но при упоминании имени Эванс все его шансы на успех стремительно сокращаются как минимум на пятьдесят процентов. Что тому виной, Джеймс не брался рассуждать. Но очень хотелось верить, что трусость и (не дай Мерлин!) неуверенность в себе здесь ни при чем. Скорее всего (и Поттер в этом не сомневался), дело в самой Эванс. На ряду со всеми ее странностями было кое-что, имеющее явный перевес.

Отсутствие опыта.

Ввиду полной ее неосведомленности в данных вопросах он наверняка вынужден будет менять свою обычную тактику на иную, более доступную невинному сознанию Эванс. Ведь все его прежние девушки буквально понимали Джеймса с полуслова, полужеста и – если такое существует – с полувзгляда. Однако что-то все еще подсказывало, что для Эванс это окажется по истине невыполнимой задачей. И хотя ему не было точно известно, сколько парней она успела сменить, кроме Нюниуса (естественно, цифра колебалась в диапазоне от нуля до одного), в любом случае она определенно не имеет ни малейшего понятия об "отношениях" в прямом смысле этого слова, а не детской забаве на уровне первого курса. Поэтому Джеймс заранее предвидел, что ему, по-видимому, придется действовать примитивными методами, по крайней мере отдаленно знакомыми Эванс, главное только, чтобы они оказались не настолько скучными, что позволили бы Поттеру уснуть уже на начальном этапе операции. Если она, конечно, вообще продлится хотя бы до второго, а то ведь от Эванс всего можно ожидать. Степень ее непонятливости ему еще предстоит измерить.

Да что уж тут говорить, если она даже не способна выдержать обыкновенного настойчивого взгляда! Конечно, обязательно нужно спрятать глаза в пергамент, лежащий на парте, и сделать вид, что она усиленно трудится над самостоятельной, особенно если учесть, что перо так и остается лежать нетронутым чуть правее ее руки. Сам-то он давно уже покончил со своим вопросом по Защите, и если старина Пиккет думал застать ленивых учеников врасплох, то с Поттером он явно прогадал – у Джеймса слишком хорошая память, в особенности на тех предметах, что ему интересны (да, и такие существуют). Однако за последние пятнадцать минут он успел переделать кучу полезных дел: помочь с ответом Бродяге, используя свой осколок зеркала (давнее изобретение мародеров); методом подсчетов выяснить, что Эванс пишет его вариант работы, и, проследив некоторое время за ее поведением, прийти к заключению, что, похоже, гриффиндорская заучка наконец-то загнана в тупик; а также щедро одарить все ту же Эванс своим обворожительным взглядом в течение немного-немало десяти минут. Иными словами, Джеймс Поттер просто не мог не разглядеть значительную выгоду в бедственном положении Эванс. Ведь если хорошенько подумать, выходит, что все это не иначе как судьба: 1) вероятность совпадения вариантов в классе у Пиккета близка к нулю, 2) вероятность того, что Джеймс знает что-то, чего не знает Эванс, и того меньше и 3) то, что он сидит на слишком близком расстоянии от нее, тоже создает ощущение подозрительности происходящего. Из этого следует, что все эти пункты просто не могли возникнуть по случайности, если учесть, что в течение целого дня Поттеру никак не удавалось избавиться от мысли о ходе построения отношений с Эванс (пожалуй, пора привыкать к этому словосочетанию). И какое, спрашивается, после всего этого он имеет право упускать такую возможность?

Никакого. Именно поэтому Джеймс в свойственной ему манере сразу же седлает гиппогрифа. Однако, как и сообщалось ранее, Эванс не намерена явным образом прореагировать на его взгляды, хотя от Поттера и не укрывается тот факт, что ее щеки краснеют, а пальцы начинают нервно теребить рукав мантии. Ладно, он признается, что эти самые взгляды были не привлекающими внимание, а, скорее, усмехающимися. Ну не мог он без ухмылки глядеть на Эванс, которая вся так и бесится, оттого что впервые в жизни не знает ответа на вопрос, да еще и "какой-то Поттер" смеет над ней издеваться.

Так или иначе, пора переходить к делу. Раз уж Эванс не способна самостоятельно разобраться даже в таком элементарном вопросе, как отличие инферналов от дементоров, Джеймсу придется-таки прийти ей на помощь. Ну а если серьезно, он, так уж и быть, согласен отбросить все прикрытия благородством и признать, что ему самому это нужно куда больше. В том смысле, что оказать услугу Эванс сейчас – это как вытянуть золотой билет. Кто знает, может быть (а, скорее всего, так и есть), эта оценка для нее – вопрос жизни и смерти, а это значит, что, подсказав ей решение, Поттер автоматически записывается в круг тех, чьим должником она является. Конечно, возможен и другой вариант развязки: может, Эванс и не станет душить его в объятьях от благодарности (а вообще-то, если так подумать, оно и к лучшему), но при любом исходе все это определенно каким-либо образом повлияет на ее мнение о нем. Желательно, разумеется, благоприятно. И тогда формулировка сложнейшей задачи Джеймса начнет постепенно терять некоторые устрашающие подробности (как например, не совсем теплые чувства со стороны "объекта"), а его судьба – невольно скрашиваться. Так или иначе, лучшего случая для начала операции и не найти. А потому нельзя терять ни секунды.

Гриффиндорец торопливо призвал из сумки обрывок чистого пергамента при помощи манящих чар. Затем взял в руку перо и принялся усердно строчить для Эванс краткий ответ на самостоятельную работу:

"Человек, подвергшийся поцелую дементора, лишается не только души, но и разума…"

Завершив дело, Джеймс отложил перо и посмотрел на результат. В целом, ему удалось сократить свою собственную работу буквально до нескольких строк, так что получилось не очень мало, но и вполне достаточно для записки. С помощью заклинания, известного каждому чуть ли не с первого курса, он превратил пергамент в маленькую бумажную птичку и заставил ее полететь прямо по направлению к парте Эванс. Мерлин, надо было видеть ее лицо, когда до нее дошла "посылка"! Жаль, он не захватил колдоаппарат для такого случая.

У Эванс наверняка случился разрыв сердца от того, какой опасности ее подверг автор послания (то есть сам Джеймс, разумеется). Вот почему она, не медля ни секунды, спрятала руки с зажатой в них запиской на колени. Затем начала в панике глазеть по сторонам, разыскивая виновника происшествия.

Тут уж настал его выход. Поттер поудобней строился на стуле и, подперев голову одной рукой, перешел к наблюдению. Правильнее было бы назвать это сеансом гипноза, потому что, он был уверен, еще никто и никогда так долго не смотрел, не отрываясь, на Эванс. Как это ни странно, вскоре она сама взглянула прямо на Джеймса. Видно, он ошибался, полагая, что у нее подчистую не осталось мозгов. Невероятно, неужели догадалась так сразу, кто еще из присутствующих мог пожертвовать хоть секунду на общение или, того лучше, помощь нуждающемуся товарищу? Какое достижение… А какая дедукция! Хорошо хоть, у Эванс не мания величия: а то вдруг она бы считала, что все вокруг так и сидят и думают целыми днями, как угодить ей?

Однако, вероятно, ему никогда не понять Эванс до конца. Особенно после следующих пяти минут, в течение которых они меняются ролями, и теперь уже она не отрывает взгляда от его лица. А точнее, от его губ. Он, конечно, в курсе насчет своей чрезмерной привлекательности, но все-таки пока не сумасшедший (чего никак нельзя сказать об Эванс) и прекрасно понимает, что она не может вот так сразу влюбиться без памяти в его очаровательную (что уж греха таить) улыбку, хоть с виду и кажется, что все именно так. Ладно, шутки в сторону. Одному Мерлину известно, что за они с Эванс устроили гляделки, а главное, почему он все еще продолжает мило улыбаться, тем самым не давая ей возможности оторваться от созерцания.

Проклятье, да так и запутаться недолго!

Хорошо, что у него еще хватило ума вскинуть брови и при помощи глаз передать Эванс зашифрованное послание: "прочитай, наконец, долбаную записку или я за себя не отвечаю". Действительно, нельзя же позволить, чтобы эта слабоумная испортила ему всю игру своей нерешительностью.

За свою жизнь ему довелось видеть множество разных выражений на лице Эванс, но то, как она выглядела, когда развернула записку, он не забудет никогда. Что ж, наверно, он бы тоже удивился на ее месте: ну с чего, и вправду, Джеймсу Поттеру решать за Лили Эванс самостоятельную работу? Он бы ей, конечно, ответил с чего, но лучше не стоит. Вообще-то вся эта ситуация была до жути смешной. Ведь только Эванс, получив прямым текстом, черным по белому, гарантию будущей положительной оценки, может позволить сомнениям вкрасться в душу. Джеймс и сам не заметил, как расплылся в искренней улыбке, наблюдая за терзаниями гриффиндорки, последовавшими после раскрытия послания. Наверняка сидит и думает, стоит ли соглашаться на такое? А не слишком ли велик риск? А нет ли где-нибудь очевидного подвоха? Эх, все-таки Эванс, в какой-то степени, действительно уникальная натура. В первую очередь, конечно, по своей сдвинутости. Нет, ну правда: разве кому-то в этом мире еще придет в голову размышлять над таким хоть секунду? Нет, ему определенно ее не понять…

Наконец он просто начал терять терпение. Нет, это невозможно – неужели так сложно просто взять и списать? Это требует каких-то особых усилий? Он, конечно, не забыл о том, что это Эванс с ее гребанной гордостью, но всему должен быть предел!

Спустя несколько секунд, она снова на него посмотрела. У них с Эванс сегодня день немого общения, что, кстати, является последней новинкой. Следующим своим взглядом рыжая пытается выразить что-то близкое к идее о том, что только такой идиот, как он, мог допустить мысль, что она воспользуется его подсказкой. Что ж, он этого ожидал. Самое ужасное во всем этом, что Эванс, наверно, действительно думает, что он готов из кожи вон лезть, чтобы ей помочь. Мерлин, как же это унизительно…

Интересно, она хотя бы задумывается, какого проклятого гоблина ему это надо?

Это неважно. Ведь он и сам еще толком в этом не разобрался. Увы.

Поняв, что Эванс так просто не возьмешь и ее нужно просить по сто раз даже о том, чтобы принять готовое решение задачи, Джеймс решил, что придется ему взять дело под контроль. И хотя на него уже успела накатить волна раздражения, он лишь закатил глаза и принялся писать для этой зануды новую записку:

"Брось, Эванс, не время упрямиться. Пользуйся случаем".

Черт знает, сколько времени еще прошло, прежде чем Эванс пришла в себя от второго послания, взвесила все долбанные "за" и "против", спросила совета у всех магловских богов, помолилась Нюниусу и так далее, и тому подобное. Он думал, что уснет до того, как совершится это историческое событие и она, наконец, спишет несчастный вопрос.

Хорошо, что он несильно хотел спать.

Наверно, стоит благодарить Эванс за то, что своими чудаковатостями не давала ему "скучать" в течение всего дня и тем самым способствовала улучшению его самочувствия (если вспомнить сегодняшнее утро). Хм… сегодня очень странный день (он повторяет это в сотый или сто первый раз?), а потому когда еще, если не сегодня, говорить Эванс "спасибо"?



Жизнь несправедлива. Почему, когда одна часть твоей жизни налаживается, тут же страдает другая? И хотя, безусловно, историю с Эванс навряд ли можно приравнять к налаживанию личной жизни, все-таки это имеет некоторое отношение к душевному спокойствию. Ведь теперь, когда Джеймс знает, что приступил к началу операции и уже успел существенно продвинуться за сегодня, можно с чистой совестью забыть ненадолго об этой насущной проблеме.

Так вот, поподробнее о другой части его жизни. Джеймс не знал, как обозначить ее точное название, но она определенно имела связь с проведением досуга, которое, впрочем, с некоторых пор свелось к упорядочиванию картотеки Филча, чтоб его. Этот старый маразматик снова поймал их в самый неподходящий момент, и все из-за того, что недотепа-Хвост забыл мантию-невидимку в Выручай Комнате. Теперь на выходные всем четверым открылась наипрекраснейшая перспектива. Оставалось только надеяться, что поручения у завхоза успеют закончиться раньше, чем начнется следующая рабочая неделя.

Вот ведь засада, а! Это просто бесчеловечно. Ему еще повезло – вот Бродяге, например, пришлось из-за этого отменять четыре свидания (одному Мерлину известно, как он успел впихнуть столько в одни выходные). Ну а кто знает, может, сам он тоже собирался заняться чем-нибудь полезным. Чем-то вроде дальнейшего построения планов насчет Эванс и ее будущей пылкой страсти к его персоне.

Он ведь, кажется, говорил, что можно на некоторое время отложить эту тему?

Любопытно, а три-четыре часа могут оцениваться как "некоторое время"?

По его мнению, вполне даже могут.

Кстати, хорошо еще, что мародерам не запретили идти завтра в Хогсмид. Ведь как только Филч повел их к МакГонагалл, Джеймс тут же услышал жалобный вопль Бродяги и фразу о том, "как же бедная маленькая деревушка выживет без четырех кретинов вроде нас!". Но, как ни странно, эта участь их миновала. Причем здесь вообще Эванс, спросит кто-то? Да при том, что, учитывая довольно внезапное развитие действий, Поттер решил, что непременно нужно продолжить атаку завтра. Правда, он еще не придумал толком, чем именно сразит Эванс в Хогсмиде. Но все еще надеялся, что вдохновение придет к нему само в случае необходимости, как это случилось сегодня.

– Мы непозволительно опаздываем, Лунатик, – сообщил Сириус, на бегу сверяясь с наручными часами.

Только что освободившись из плена завхоза, все четверо спешили обратно в гостиную, с целью успеть закончить все приготовления до восхода луны.

Ремус с раздражением закатил глаза:

– Спасибо, я в курсе! – пробормотал он в ответ. – Не тебе же пришлось выслушивать новый монолог на тему "старосты, который не может нести ответственности даже за собственных друзей"!

Джеймс всерьез взволновался. С этим полнолунием и так куча хлопот, особенно если учесть, что все они сегодня не в лучшей форме после вчерашней попойки. Бедняга Лунатик – ему, наверное, хуже всех. Да еще и эти идиотские обязанности старосты… Слава Мерлину, что Поттер лишен таких привилегий.

– Может, поторопимся, а? – еле выговорил Питер, запыхаясь.

– Заткнись, ясно? – грубо прервал его Блэк, бесцеремонно расталкивая прохожих на ходу. – Если бы не ты, ничего бы не случилось!

Ну вот опять… Каждый гребаный день одно и тоже. Похоже, эти двое никогда не научаться сосуществовать мирно. Точнее, Бродяга никогда не перестанет вымещать свой гнев на Питере при любом удобном случае. И почему именно ему, Джеймсу, вечно выпадает роль защитника Петтигрю?

– Остынь, Бродяга, он не виноват, – примирительным тоном заявил Поттер. – С каждым могло случиться…

– Ага, как же, с каждым… – со злостью пробормотал Блэк. Джеймс надеялся, что Хвост его не услышал.

Неизвестно, сколько бы еще это продолжалось, если бы они не подошли к портрету Полной Дамы. В дальнейшем мародеры действовали быстро и слаженно, так как до назначенного часа оставалось все меньше. Почти все время с момента их выхода из кабинета Филча Люпин молчал. Он всегда был молчалив перед полнолунием, и Джеймс никогда не интересовался причиной такого поведения. Что тут спрашивать… Все равно ему никогда не понять, что должен чувствовать оборотень перед появлением луны.

Очень скоро Ремус вышел из спальни и отправился в Больничное крыло для дальнейшего пути в Визжащую хижину в сопровождении мадам Помфри. Сириус, Джеймс и Питер, вооружившись Картой Мародеров и мантией-невидимкой, заранее возвращенной из Выручай Комнаты, направились следом за другом.

– Так… посмотрим-ка, – сказал Блэк, разворачивая карту, едва дверь за ними захлопнулась.

– Только бы не напороться снова на этого хрыча. – Хвост с осторожностью заглянул за плечо Сириусу, всматриваясь в карту.

Джеймс последовал его примеру и примостился с другой стороны.

Так… Значит, Филч на пятом этаже разбирается с Пивзом; МакГонагалл в кабинете Дамблдора; старикан Слизнорт храпит у себя в подземельях; остальных учителей на первом этаже также не намечается. Что ж, тем лучше. Кроме того, что они невидимы, у них еще и снижаются шансы оказаться замеченными по случайности, а то мало ли что (да, даже мародерам приходится учитывать форс-мажорные обстоятельства).

– Извини, – не оглядываясь, буркнул Джеймс кому-то, кто задел его плечом. Похоже, это была девушка. Так или иначе, сейчас это не имеет никакого значения.

Как только за гриффиндорцами закрылся проем, часы пробили одиннадцать, а это означало, что настал час отбоя. Поттер набросил на друзей мантию-невидимку. Сириус свернул карту и засунул в задний карман брюк.

– Главное теперь не налететь на какого-нибудь дотошного Нюниуса или, еще лучше, Эванс, – заявил Блэк, усмехаясь.

Поттер улыбнулся себе в мыслях. Почему-то упоминание об Эванс заставило его вспомнить все сегодняшние события. Он был настолько доволен собой и тем, как без труда обвел ее вокруг пальца уже в первый день, что, будь ситуация несколько иной, непременно поделился бы радостью с друзьями. Но конфиденциальность есть конфиденциальность. Он правда еще не решил, как объяснит им происходящее, когда дело примет уже иной оборот (как, впрочем, и тысячи других мелочей, которые по-прежнему оставались непродуманными им), но сегодня ничто уже не сумеет омрачить его успех. Определенно.

"Ну, Эванс, берегись, – подумал Джеймс, спускаясь по лестнице на первый этаж, – гроза Хогвартса начинает охоту".


Глава 6

"Любовь – это игра в карты, в которой блефуют оба: один, чтобы выиграть, другой, чтобы не проиграть". (с) – Анри Ренье




– Мне, пожалуйста, еще три пакетика "Берти Боттс", четыре упаковки лакричных палочек, воздушное мороженое, и… – девушка, которая, казалось, уже целую вечность стояла у прилавка в "Сладком королевстве", на несколько секунд задумалась, – и пару карамельных бомб.

Джеймс громко фыркнул, так что несколько девчонок разом оглянулись на него. Нет, ну если дело и дальше пойдет так, что все ученицы побегут скупать тонны сладостей, то в Хогвартсе не останется ни одной красотки с длинными стройными ногами и худенькой талией. А вместо этого появится стадо коров, жующих ириски и орешки в шоколадной глазури. Собственно говоря, ему было откровенно наплевать на их возможные проблемы со здоровьем от переедания, да и, даже если бы у них всех разом заболели зубы, он бы и глазом не моргнул. Но от одной мысли о том, что какая-то жирная дракониха попытается привлечь его внимание или, еще хуже, начнет лезть к нему с поцелуями, его начинало тошнить.

За это время девушка уже оплатила свою покупку и, взяв пакет, доверху набитый сладостями, отправилась к выходу из магазина. Когда очередь немного продвинулась вперед и снова остановилась, Джеймс выглянул, чтобы посмотреть на следующего покупателя. Им оказался паренек лет четырнадцати, чье тело было похоже на огромный пузатый котел в кабинете Слизнорта. Своим пухлым указательным пальцем он беспрестанно тыкал на различные коробки с шоколадом и карамелью, так что несчастная продавщица еле успевала выполнять заказ. На лице Поттера заиграла презрительная ухмылка – пройдет еще пара лет, и Хогвартс можно будет переименовать в "Школу для волшебников с избыточным весом". Что ж, к этому времени он уже успеет закончить свое обучение, а значит, эту ужасную картину ему лицезреть не придется. И слава Мерлину.

Он взглянул на часы. Просто великолепно! Он стоит в очереди уже больше получаса, а перед ним еще… Раз, два, три… Целых четыре не менее медлительных покупателя!

Святая Моргана! Вы только посмотрите, кто это посетил нашу сказочную лавку. Подумайть только! Эванс собственной персоной. Оказывается, помимо книжного магазина ее может интересовать что-то еще. Ах да, как же он мог забыть! Ведь шоколад как-то там способствует умственной деятельности. Ну да, теперь все ясно. Толстенные книги по Зельеварению и огромный пакет конфет как топливо для мозга, – вот и все что нужно типичной рыжей зануде, чтобы провести субботний вечер. Еще, наверное, пока она будет читать, Нюнчик, как верная собачка, пристроившись рядом на коленях, будет истекать слюной и пожирать ее взглядом. Конечно, к ним еще присоединится неразлучная подружка Эванс – Макдональд. Веселенькая будет компания, ничего не скажешь. Собственно говоря, против самой Мэри Джеймс ничего не имел, более того, он был уверен, что, если бы не пагубное влияние Эванс, из Макдональд могла бы получиться неплохая девчонка. Но к сожалению, общение с подобными крайне подозрительными личностями не может не оставить свой след.

К радостному удивлению Джеймса, очередь почему-то начала двигаться быстрее, и вот уже перед кассой стояла Эванс. Она, безусловно, его не заметила, поскольку их разделяла какая-то незнакомая девушка. Это не могло не радовать, потому что встреча с ней привела бы к очередному скандалу, а сейчас его настроение было слишком хорошим, чтобы тратить его на такие глупости. Однако с другой стороны, как бы он ни старался, от своей главной задачи ему все-таки не избавиться. А когда на повестке дня миссия такой важности – покорить сердце неприступной Эванс – естественно, каждая минута на счету. Ну и ладно. В конце концов, выходные для того и созданы, чтобы отдыхать и наслаждаться жизнью.

На его удивление наблюдать за Эванс оказалось даже веселее, чем издеваться над кошкой Филча. Нет, ну вы только посмотрите на нее. Выбирая ириски, она напряглась так, будто сдает экзамен Ж.А.Б.А. Взгляд серьезный, на лбу появилась маленькая морщинка, пальцы быстро стучат по краю прилавка. Остановившись на паре сахарных перьев и воздушном мороженом, Эванс сложила все покупки в специально приготовленный пакет, который по сравнению с сумками других покупателей казался просто крошечным. Небось, фигуру бережет. Тоже мне, нашлась красотка!

Тем временем Эванс полезла в сумку за деньгами, и ее лицо резко переменилось. Глаза расширились то ли от ужаса, то ли от растерянности. Она поставила сумку на прилавок и начала доставать оттуда все вещи, непрерывно повторяя: "Он точно был здесь. Я же помню, как клала его". В очереди послышалось недовольное шептание, и от этого Эванс разволновалась еще больше. Поттер не мог не признать, что в данной ситуации она выглядела крайне глупо, но с другой стороны где-то в самой глубине души (так далеко, что Джеймс не хотел признаваться в этом самому себе) ему стало ее жалко. Словно маленькая первокурсница, забывшая принести на самое первое занятие домашнюю работу, она жалобно смотрела на продавщицу, судорожно пытаясь что-то объяснить.

– Девушка, с Вас один галлеон и два сикля. Платите или уходите, не задерживайте очередь.

– Я… наверное… – Лицо Эванс вдруг стало красным, а глаза заблестели от слез.

В этот момент Джеймсу хотелось рассмеяться во весь голос. И эта размазня, готовая сейчас расплакаться, пыталась угрожать ему? Ха! Да ей на пару с Нюнчиком слюнявчик нужен. Нет, кто-нибудь, конечно, может обвинить его в бессердечности, но какое-то непонятное чувство торжества так и распирало изнутри. Ладно, все-таки в нем течет кровь Гриффиндора – должен же он помочь "бедной, беспомощной девочке"? Еле сдерживая улыбку, он подошел к кассе и положил на прилавок монету в два галлеона.

– На сдачу дайте ей еще карамели с орехами.

Продавщица понимающе улыбнулась и подмигнула ему, словно они оба знали что-то, о чем остальные могли только догадываться. Нет, этот мир точно сошел с ума! Неужели эта женщина подумала, что он ухаживает за Эванс? За этой ряжей плаксой? Мерлин упаси! Хотя, если посмотреть на это с другой стороны… Ему же это только на руку! Если так думают остальные, то и Эванс не станет исключением. Ну да, в ее розовых мечтах, наверное, идеальный принц именно так и выглядит: приходит на помощь в трудную минуту, покупает сладости совершенно безвозмездно, короче, ведет себя как подобает настоящему джентльмену. Да сейчас он совпадает с этим образом на все сто процентов! Он как всегда умело забросил удочку, а эта глупая рыбка моментально проглотила наживку.

Довольный самим собой, Джеймс улыбнулся.

– Не нужно… я… просто….

Эванс начала что-то лепетать, даже не глядя на него. Но как только она увидела, кто именно оказался ее спасителем, то застыла с открытом ртом. Сложилось весьма неловкое молчание, пока продавщица отошла к прилавку за товаром, и Джеймс было подумал, что Эванс сейчас выдаст какую-нибудь непредвиденную реакцию в своем стиле, а-ля "я лучше убьюсь, чем приму помощь от такого идиота, как ты".

Однако, к его удивлению, ничего этого не произошло. Отнюдь.

– Спасибо, – наконец коротко произнесла она. – Как только вернемся в замок, я тут же все тебе верну.

– Не стоит. Считай, это будет моим тебе подарком на следующее Рождество.

Нет, ну разве он не "сама галантность"? Да он готов съесть собственную палочку, если Эванс не клюнула на это.

Быстро схватив свои пакеты, она выскочила из магазина как ошпаренная, а Джеймс снова довольно улыбнулся. Воспользовавшись тем, что стоит у самой кассы, он протянул продавщице еще два галеона:

– А мне, пожалуйста, жевательную резинку "Друбблс" и перечных чертиков.

Что ж, благодаря Эванс ему даже удалось раньше пройти очередь. Хотя бы иногда она может делать что-то полезное.



– Ну и сколько тебя можно ждать?

Сириус стоял у входа. Наверное, он уже прилично замерз – его уши стали красными, а изо рта выплыли паровые облака. Но совесть Джеймса даже не думала просыпаться: в конце концов, Блэк сам отказался стоять с ним в очереди, жалуясь на приторно-сладкий запах, которым, по его мнению, в "Сладком королевстве", пропахла даже ручка от входной двери. А сейчас опять ноет, как девчонка.

Похоже, для Сириуса этот вопрос был просто формальностью, потому что, не дожидаясь ответа, он продолжил разговор, переключившись уже совсем на другую тему:

– Ну что, Сохатый, ты только посмотри, до чего мы с тобой дожили? Выходные: мы в Хогсмиде, выбрались наконец на волю… А вынуждены проводить время вдвоем, как какие-то… – он многозначительно кашлянул. – В общем, ты меня понял. Лунатик свалил куда-то со своей Бетси, и даже Хвост сумел кого-то подцепить. Сидят, наверное, сейчас у Пэддифут и вешают друг другу лапшу на уши по поводу своей влюбленности. Хотя у Лунатика там вроде все серьезно…

Одно только упоминание этого кошмарного кафе мадам Пэддифут вызывало у Джеймса отвращение. По его мнению, это было самое ужасное заведение в Хогсмиде, но почему-то все девчонки просто бредили о свидании, проведенном именно там. И что им так нравится? Тесно, столики такие миниатюрные, словно сделаны не для людей, а для гоблинов из Гринготтса. Кругом оборочки, бантики…

Поттер поморщился:

– Я искренне им сочувствую. У меня после десяти минут нахождения в этой забегаловке голова кругом идет.

– Знаешь, – претенциозным тонов заявил Блэк, – я бы лучше мучался от головной боли, но в компании какой-нибудь красотки, чем вот так бессмысленно прожигал время, шатаясь по улицам.

Ну насчет этого можно было, конечно, поспорить. Но отчего-то Джеймс не захотел обсуждать эту тему, поэтому просто промолчал.

– Кстати говоря, – продолжил Сириус, – а что это Эванс выскочила из Сладкого королевства, как будто на нее там напала шоколадная лягушка? Или это опять твоих рук дело?

Ха! Он и думать уже забыл про этот случай с Эванс. А вот она, наверное, еще совсем нескоро сможет это забыть. Да уж, на тот момент глаза у нее были действительно бешеные. Конечно, строит из себя Великую-и-непобедимую, а сама чуть не разрыдалась из-за потерянного кошелька. Но самым главным было то, что она почти поверила в его благие намерения. Неудивительно, ведь перед его улыбкой еще никто не мог устоять, и Джеймс готов был проглотить соплохвоста, если в ту минуту в ее глазах не было какого-то необычного, восторженного блеска.

– Я не знаю, – вяло ответил он, – с чего это я вдруг должен следить за Эванс, черт возьми?

Отлично, первоклассная конспирация. Включаем напускное равнодушие…

Блэк безразлично пожал плечами:

– Ты же был там, вот я и спросил…

В это время Сириуса кто-то окликнул, и Джеймс, повернув голову, заметил трех пятикурсниц с Пуффендуя, которые усердно махали им, пытаясь привлечь к себе внимание. Одна из них была намного выше своих подруг, у нее были длинные черные волосы и просто огромные глаза. Другая, по-видимому, была метаморфом – она обладала длинными, ярко-зелеными волосами, что делало ее похожей на лягушку, которую они недавно резали на Зельеварении. Не самые приятные ощущения, надо сказать. Третья девушка, казалось, пребывала где-то в другом мире: ее взгляд был немного отстраненным, а рука двигалась вяло и очень медленно.

– Да уж, – сглотнув, тихо пробурчал Сириус, – не самый, конечно, удачный вариант. Хотя в сложившейся ситуации, выбирать не приходится. Ну что, тебе какая? Медуза-Горгона или эта длинная с черными волосами? А может, ты хочешь чего-то необычного, тогда выбирай…

– Нет, – прервал его Джеймс, – пошли отсюда. Давай сегодня обойдемся без Медуз и… как ты там ее назвал? В общем, неважно. Пошли поскорее, а то им еще придет в голову нас преследовать. – Он потянул Блэка за рукав и ускорил шаг.

Они свернули на другую улицу, и прошли еще несколько метров в полном молчании.

– И все-таки, я не могу понять, почему ты теперь так сторонишься всех девушек?

Опять за свое. Неужели во всем мире больше не найти ни одной достойной темы, кроме его личной жизни? Это просто невыносимо…

– Я не понимаю, сколько можно обсуждать эту тему? – Голос Джеймса стал немного раздражительным. – По-моему, я уже все объяснил.

– Ладно-ладно, только вот не надо на меня сейчас кричать, – слегка ощетинился Сириус.

Они снова замолчали. Почему-то разговор не клеился, хотя обычно тем для обсуждения было хоть отбавляй. Не сговариваясь, они оба завернули в Зонко.

Этот магазин Джеймс и Сириус посещали каждый раз, когда оказывались в Хогсмиде, начиная с третьего курса. В первый раз Джеймс потратил там все деньги, которые ему выслали родители, зато с того самого момента продавец запомнил их как своих самых лучших покупателей. Он даже однажды пошутил, что после смерти завещает ему и Бродяге весь свой магазин, чем вызвал у тринадцатилетних мальчишек неописуемый восторг. Они даже составили план по расширению Зонко и его возможных филиалах в других странах, но потом, с годами, энтузиазм утих сам собой. Теперь эта лавка уже не была нужна им так, как раньше, но при каждом походе в Хогсмиде они по привычке заходили в нее и еще ни разу не уходили с пустыми руками.

Оказавшись внутри магазина, Джеймс обвел полки глазами в поисках каких-нибудь новых приколов. Его взгляд упал на небольшой яркий пакет, похожий на те, в которых продают желатиновых червяков в Сладком королевстве. «Икотные конфеты» – гласила надпись на упаковке.
Ну это он просто обязан купить. Можно подложить за завтраком одну из таких конфет какому-нибудь неудачнику. Например, Эванс. Хотя после того слизняка, которого она чуть не разжевала вместе с салатом, она, должно быть, дотошно осматривает все, что ест. Но Джеймс был уверен, что через пару дней, когда от ее бдительности не останется и следа, такая конфета может очень даже пригодиться. Зрелище будет на целый день, ведь, если верить описанию, икота будет продолжаться несколько часов и никакие заклинания не помогут от нее избавиться. Может лучше взять не одну, а несколько пачек? Тогда «сладкий» завтрак можно будет устроить не только Эванс, но и всем слизеринцам. А Нюнчику можно будет дать и двойную порцию, ведь для него-то Джеймсу никогда ничего не жалко…

Его мечтания были бесцеремонно прерваны – внезапно к нему подлетел Сириус.

– Сохатый, смотри, что я нашел! – восторженно начал он. – Это кружка, кусающая за нос!

Джеймс разочарованно вздохнул – он ожидал увидеть что-то более грандиозное. Заметив его реакцию, Сириус начал говорить с еще большим восторгом:

– Да как ты не понимаешь! Она кусает тех, кто пытается выпить из нее. Представь, скоро Хэллоуин, будет вечеринка, все напьются, а на следующее утро непременно заходят чем-нибудь утолить жажду и спросонья даже не поймут, какая именно кружка стоит у них на тумбочке!

– Смотри только, чтобы тебя кто-нибудь так не подставил, – рассмеялся Джеймс. – Можно подумать, ты не будешь первым в числе этих алкоголиков…

– Если утром я найду у себя на тумбочке такую, то точно буду знать, что это сделал ты, – улыбнулся Блэк, с подозрением сузив глаза. – Больше некому. И тогда улетай куда-нибудь подальше на своем новом Чистомете, потому что, если я найду тебя, то обещаю: будет больно, – он похлопал Поттера по плечу и направился к кассе.



Когда они вышли на улицу, заметно стемнело. Казалось, что солнце потерялось где-то в мутно-сером небе, так что не было ни одного светлого пятнышка, через которое могли бы пробиться лучи. Откуда-то вдруг подул резкий, холодный ветер.

– Ну и что теперь будем делать? – Сириус нахмурился.

Джеймс и сам понимал, что в такую погоду бродить по улицам им не удастся, того и гляди еще дождь пойдет. Придется зайти в какое-нибудь кафе и убить время там. Но вот только куда именно им идти? Конечно, вариант "Пэддифут" сразу отпадает. В "Кабаньей голове" ему никогда не нравилось, да и в "Три метлы" не особо хотелось, ведь там уж точно будет много знакомых, которые начнут лезть с глупыми беседами…

– Честно говоря, понятия не имею, – признался Джеймс. – Ты не знаешь какое-нибудь место, где не так много народу и можно спокойно выпить сливочного пива?

– Эээ… – протянул Блэк и хлопнул его по плечу, – дружище, ты так и будешь теперь ото всех бегать? Может, запрешься в каком-нибудь самом дальнем углу замка и вообще больше никому на глаза показываться не станешь?

В своих мыслях Джеймс так и представлял, как заедет Сириусу битой для квиддича по голове. Ну сколько можно начинать эти одинаковые разговоры?! Кто вообще сказал, что ему, Джеймсу, нужно где-то там запираться? Разве у любого человека не может появиться желания просто отдохнуть от других людей, сменить обстановку? Сразу же начинаются какие-то глупые домыслы…

– Мы пойдем в "Три метлы", – продолжал тем временем Блэк, – или будем стоять здесь, пока не вымокнем и не замерзнем так, что даже противопростудные зелья мадам Помфри нам не помогут.

– Мерлиновы штаны! – Джеймс с раздражением закатил глаза. – Хорошо, мы пойдем в эти чертовы "Три метлы"!

Он резко развернулся и быстро зашаг по улице. Сириус не смог сдержать смех – его ужасно смешило, когда Поттер вот так вот безо всякого повода выходил из себя. Но Блэк знал, что пройдет каких-то пара минут, и Джеймс снова будет нормально себя вести. Так случилось и в этот раз: пройдя несколько метров, Поттер остановился и крикнул:

– Эй, Бродяга, ты там что, к земле прирос? – на его лице уже играла улыбка.

Конечно, Сириус не догадывался, об истинной причине смены его настроения. Дело было в том, что внезапно Джеймсу в голову пришла идея: так как "Три метлы" – самое посещаемое заведение в Хогсмиде, то вероятность встретить там Эванс очень велика. Скорое начало дождя увеличивает эту вероятность еще в несколько раз, так как ей наверняка не захочется мокнуть и она решит отсидеться в каком-нибудь кафе. А так как идти в "Пэддифут" ей не с кем (если, конечно, Нюнчику не придет в голову такая идиотская идея), она направится прямиком в "Три метлы". А там ему представится еще одна великолепная возможность по выполнению плана "Как соблазнить Эванс за кротчайший срок без особого вреда для собственной психики", ведь, как Джеймс сделал вывод по собственному опыту, кафе – идеальное место, для того чтобы развесить девушке лапшу на уши. Все они так падки на романтику!.. Просто с ума сойти можно.

Из кафе доносились голоса и громкая музыка. В голове промелькнула мысль, что свободных столиков уже не найти, и Поттер, сам того не ожидая, чертыхнулся вслух, из-за чего получил удивленный взгляд со стороны Блэка. Но войдя внутрь, Поттер смог спокойно вздохнуть: конечно, народу было много, но в самом углу оставалось несколько свободных мест.

Джеймс мельком оглядел всех посетителей. Вдруг его взгляд упал на самый дальний столик: сидя к ним спиной, Эванс что-то бурно обсуждала с Макдональнд и сильно размахивала руками. Поттер усмехнулся: пожалуй, Эванс была самым предсказуемым человеком, которого он когда-либо знал. Ему не потребовалось особых логический вычислений, чтобы понять, что она непременно будет здесь. И вот результат – Зануда Эванс собственной персоной.

Теперь главной задачей было занять место где-то рядом с ними, оставаясь пока незамеченными. Но это оказалось не такой простой задачей. Во-первых, на удивление Поттера, все места вокруг столика Эванс были заняты, что в принципе казалось ему невероятным – лучше съесть жабьей икры, чем по собственной воле сидеть рядом с ней. Конечно, сейчас ему придется именно это и сделать, но ведь это всего лишь часть его превосходного плана, а не собственное желание. Ну а во-вторых, скрыться от глаз Эванс и ее подружки у них тоже не получилось: Поттер заметил, как Макдональнд кивнула в их стороны, и Эванс резко повернула голову, словно кто-то отпустил пружину, за которую она была подвешена.

Эванс бросила на них строгий взгляд, и в этот момент Поттер машинально потянулся к карману, где лежала палочку, ведь одному только Мерлину могло быть известно, что в этот момент происходило у нее в голове. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, словно чего-то ожидая, и вдруг Эванс как-то неестественно широко улыбнулась и замахала им рукой.

Джеймс должен был признаться, что в это минуту впал в ступор: согласитесь, не каждый день его приглашает за столик сама Эванс, а тем более на глазах у всех. Тем временем она, все так же по-идиотски размахивая рукой, закричала:

– Эй, ребят, идите сюда!
Поттер мысленно молил Мерлина перенести его куда-нибудь подальше от этого треклятого кафе и сидящей в нем Эванс. Не исключено, что все, кто были там, разом уставились на него в ожидании дальнейших действий.

– Хаха! – прыснул за его спиной Блэк. – Смотри-ка, кто нас зовет! Ну что, Сохатый, неужели, отвергнув все мои гениальные предложения по поводу сегодняшнего дня в компании сногсшибательных красоток, ты согласишься сесть вместе с ней? Нет, конечно, одного тебя в ее обществе я не брошу – все-таки я не настолько жесток, но я все еще полагаюсь на твой здравый рассудок…

– Бродяга, только давай сейчас без лишних вопросов, ладно? – Поттер, все еще испытывая на себе любопытные взгляды, направился к Эванс.

Конечно, сам Джеймс мог расценить свои действия только как следствие крайний степени шизофрении. Иначе, почему еще он мог решиться на этот идиотский поступок? И если быть совсем откровенным, он, наверное, немного переоценил свои силы, хотя с другой стороны это могло оказаться даже забавным: Эванс постоянно выглядит настолько глупо, что сдержать смех просто невозможно. Но именно это ему сейчас и придется делать, ведь Эванс должна играть роль его Дамы сердца, и он, как настоящий рыцарь, вынужден раскланиваться перед ней, чтобы заслужить хорошее к себе отношение. Унизительно, конечно, но ведь цель оправдывает любые средства.

– Какие прекрасные девушки… – начал было он и замолчал.

Мда… Ситуация, мягко говоря, нелепая: в конце концов, перед ним сидит Зубрила Эванс, которая и под описание девушки-то не совсем подходит, а уж тем более прекрасной…

– В общем, здравствуй, Мэри, привет… Эванс.

– Привет, мальчики.

Лицо Макдональд не выражало абсолютно ничего: ни неприязни, ни какого-то особого желания с ними общаться.

– Джеймс, Сириус, это так здорово, что вы решили составить нам компанию, – Лили кивком указала Джеймсу на стул рядом с собой.

О святой Годрик… В нее что, попали Конфундусом? Или, может, Империо кто наложил? Тогда он должен непременно пожать руку этому гению.

К их столику подошла официантка – женщина лет сорока пяти с длинными кудрявыми волосами.

– Что закажем, Сохатый? – оживился Сириус. – Насколько я знаю, огневиски тут все равно не наливают, так что мне абсолютно все равно что пить.

– Два сливочных пива и… – Джеймс повернулся к Лили и изобразил самую заботливую улыбку, какую мог. – Вы что-нибудь будете?

– Мне горячий шоколад, а Мэри, наверное, как всегда будет обычный чай, ведь так? – Мэри в ответ утвердительно кивнула.

Когда официантка удалилась, повисло неловкое молчание. Джеймс почти не обращал внимания на Эванс, так как все его мысли были заняты Макдональд, которая сидела с другой стороны от Лили прямо напротив него. У Мэри были густые каштановые волосы чуть ниже плеч, карие глаза и слегка вздернутый нос. Она была слегка полной, но благодаря этому являлась обладательницей пышных форм, что, конечно, не могло оставить его равнодушным. Иногда Джеймс даже ловил себя на мысли, что с большим удовольствием начал ухаживать за Мэри, если бы не одно но. И это самое "но" сейчас сидело прямо рядом с ним. В такие моменты он проклинал Мерлина за то, что тот создал девушкам подруг.

– То есть ты хочешь сказать, что Флитвик объективно оценивает своих учеников?! Да он на последних уроках только и делает, что придирается ко мне!

Джеймс не слышал, о чем именно они говорили, но последнее восклицание Сириуса заставило его отвлечься от собственных мыслей. Куда, интересно, катиться этот мир, если Бродяга начал обсуждать с кем-то уроки? Ах да, он и забыл: о чем еще можно говорить в компании с Эванс?

– Ты же никогда серьезно не относился к его предмету, а теперь еще и опаздываешь каждый раз, – ответила Мэри.

Конечно, Макдональд не догадывалась о том, что, сделав замечания Сириусу, она тем самым ввязалась в бесконечный спор, ведь Блэк ненавидел, когда его критиковали.

Дальнейшей дискуссии Джеймсу не хотелось уделять внимание: разве нормальные люди могут разговаривать об учебе во время выходных?! Как ни странно, Эванс тоже не больно хотелось обсуждать эту тему. Она отстраненно смотрела куда-то вдаль, поминутно зевала и крепко сжимала обеими руками кружку с шоколадом, пытаясь согреть ладони.

– Кстати, спасибо тебе за то, что выручил меня сегодня в Сладком Королевстве, – смутившись произнесла она, положив на стол прямо перед ним несколько монет.

– Не стоит, – улыбнулся он, – я люблю помогать людям.

Так, он вроде бы не пил ничего алкоголесодержащего. Тогда что за бред он сейчас несет? Одна надежда, что никто этого не слышал, хотя… Наверняка Эванс без ума от такого рода вещей типа "заплатил за девушку в магазине", "помог перевести старушку через дорогу"… Короче от всяких таких джентльменских штучек.

– Просто я, уже не помню зачем, отдала Мэри свой кошелек и забыла его забрать, – снова начала оправдываться она.

– Понятно, – только и смог ответить Поттер, и на их половине столика снова повисло молчание.

– Здесь довольно мило, не правда ли? – вновь заговорила Эванс, окинув взглядом зал.

Поттер понимал, что это один из тех вопросов, которые задают, когда больше поговорить совсем не о чем. Конечно, его не мог не радовать тот факт, что Эванс так и рвется завести с ним беседу, значит, все его старания не идут насмарку. Однако он понимал, что на таких "дежурных" темах далеко им не уехать. Нужно придумать что-то более серьезное.

– Не знаю, – вяло ответил он, так как мысли в голове заняты были совсем другим.

– По-моему, отличное место для романтического свидания.

– Когда я ходил сюда с одной из своих бывших девушек, ей совершенно не понравилось.
Эта фраза выскочила изо рта раньше, чем он успел его захлопнуть. Существует правило номер один: никогда не говори о своих прошлых отношениях с девушкой, чье сердце пытаешься завоевать. Однако на Эванс, похоже, это правило не распространялось:

– Ну… – протянула она, и на ее лице заиграла какая-то странная улыбка, – на месте твоей девушки, я была бы просто в восторге.

Стоп. Нажмите-ка на паузу. Что она только что сказала?!

А может быть это Эванс чего-то подмешали в горячий шоколад? Или еще до их прихода она выпила двойной виски? Что это за намеки про "твою девушку"? Нет, конечно, Джеймс был уверен, что его обаяния хватит для того, чтобы привлечь Эванс… Но ведь не так же cкоро!

К счастью, в это время Сириус как раз закончил свой разговор с Мэри и обратился к Джеймсу:

– Слушай, по-моему, мы уже засиделись. Если мы не хотим опоздать на ужин, то придется поторопиться.

– Но там же дождь, – нахмурилась Мэри.

Джеймс посмотрел в окно: капли дождя одна за другой разбивались о стекло и скатывались вниз. С одной стороны, ему, конечно, не хотелось выходить в такую погоду на улицу, но с другой, если он еще некоторое время проведет в обществе Эванс, то точно не выдержит и наорет на нее прямо здесь. А это уж никак не вписывалось в его планы.

– Согласен, пора возвращаться, – наконец произнес он. – Тем более, если мы не поторопимся, дождь может пойти еще сильнее, и тогда к замку мы точно не дойдем.

Краем глаза Поттер заметил, как Макдональд и Эванс недовольно переглянулись, и это вывело его из себя: какая им с Бродягой должна быть разница, пойдут эти дуры с ними или станутся здесь? Пусть катятся обе к черту!

Но на его удивление, Эванс не стала возражать, а молча встала и направилась к выходу. Мэри, не задерживаясь, последовала за ней. У самой двери они остановились и выжидающе уставились на Джеймса и Сириуса. Поттер, посмотрев на Блэка и убедившись, что тот тоже ничего не понимает в происходящем, пошел к выходу.

Очутившись на улице, Джеймс поежился от холода: сырой воздух пробирался прямо через мантию, отчего по коже шли мурашки. По дороге к замку, он все время наблюдал за Эванс: она смешно перепрыгивала через лужи и постоянно терла одной рукой другую.

Внезапно, Джеймса осенила еще одна идея. Вот идиот! И как он раньше не додумался…

Сняв с себя мантию, он окликнул Эванс:

– Эй, Эванс! Возьми мою мантию, а то ты вся дрожишь. Так и заболеть не долго.

Встретившись с удивленным и даже немного испуганным взглядом Эванс, он мысленно поздравил самого себя с победой: теперь, когда она видит, как он о ней заботится, точно подумает, что он к ней неравнодушен.

– Ну чего ты ждешь? – подначивал он. – Я же не кусаюсь. Возьми, ты же вся промокнешь.

Улыбнувшись, Эванс взяла мантию из его рук и, пробормотав "спасибо", снова вернулась к Мэри. Джеймс толкнул Блэка и прошептал:

– Ну чего ты тормозишь? Дай свою мантию Макдональд.

– Какого черта?! – запротестовал Сириус. – Дружище, если тебе что-то ударило в голову, то со мной пока все в порядке. К черту мне сдалась эта Макдональд! А о тебе, Сохатый, я сегодня не знаю что и думать. Только не говори, что ты воспринял мои слова насчет тебя и Эванс в серьез!

– Замолчи, пока они ничего не услышали! – Поттер снова толкнул его локтем в бок. – И отдай свою мантию Мэри, ты же не хочешь выглядеть невоспитанным троллем?

Блэк еще что-то проворчал, но возражать больше не стал и отдал свою мантию Мэри, не забыв при это сделать вид, что совершает этот поступок от чистого сердца.

Оставшийся путь не занял много времени. Когда они уже зашли в замок и попрощались с Эванс, Джеймс облегченно вздохнул. Похоже, сегодня кто-то там на небесах был на его стороне, иначе почему он смог выдержать столько времени в компании это рыжей зануды да еще и добиться ее расположения? Конечно, это потребовало немалых жертв, и одним из результатов явилось то, что в конце этой прогулки он оказался промокшим с головы до ног, а пальцы на руках с трудом двигались от холода. Но зато какое блаженство доставляет одна только мысль о том, что скоро Эванс будет ходить перед ним, как кошка на задних лапах, подлизываясь к своему хозяину. Только ради этого стоит потерпеть. Еще все несколько дней… К тому же сегодняшний и так уже подходил к концу. Причем никого другого желания, кроме как завалиться на кровать и уснуть, у Джеймса не имелось…


***


Эту субботу Лили не могла назвать ни превосходной, ни отвратительной: самый обычный выходной день, который не предвещал ничего неожиданного.

За завтраком она как всегда съела тост с джемом и выпила стакан тыквенного сока. Затем отправилась в спальню, чтобы дописать конспект по Зельям, а также собрать вещи к Хогсмиду. С самого утра ее тянуло в сон, а от пасмурной погоды за окном настроение постепенно падало.

Даже эта прогулка в Хогсмид, которую так ждали все ученики, ничуть ее не радовала: какой смысл идти туда, если уже заранее знаешь, что ничего не купишь? Все магазины Хогсмида существовали еще, наверное, с самого основания этой деревушки, и за это время не появилось ничего нового. У учеников третьего и четвертого курса они вызывали полный восторг, и Лили не была исключением, но к седьмому году обучения в Хогвартсе она вынуждена была признаться, что эти походы не вызывали у нее уже никаких эмоций. Конечно, возможность хотя бы на полдня покинуть замок не могла не привнести в обычную жизнь учеников хотя бы каких-то ярких красок. Но Лили всегда имела другое мнение на этот счет: в Хогсмид хотят попасть только те старшекурсники с так называемой "второй половиной", с которой они часами могут сидеть в кафе, обмениваясь всевозможными любезностями. Остальным там делать абсолютно нечего. Но так как Лили уже который год относила себя скорее ко второй группе, чем к первой, то каждый раз перед визитами в эту треклятую деревушку настроение ее немного падало: согласитесь, Мерлин явно не имеет ни малейшего понятия о справедливости, если кривоногим толстушкам достаются высокие красавцы, а она, Лили, которая не требовала для себя Аполлона, вечно была одна.

Вот и теперь Лили и Мэри вместо романтических свиданий вынуждены были вдвоем гулять по улочкам Хогсмида, высматривая хоть какую-нибудь новую лавку или кафе.

Но так как эти поиски не увенчались никаким успехом, подругам пришлось идти по своему привычному маршруту. Первым делом они заглянули в "Писарро", где каждая приобрела несколько новых перьев. На самом деле в них нуждалась только Лили, так как последнее перо она умудрилась сломать, слишком сильно надавив на него во время письма. Но Макдональд, только войдя в магазин, запищала от восторга, увидев на прилавке десятки разноцветных перьев – новинку магазина. Она бы скупила их все, если бы Лили не удержала ее от этого глупого, на ее взгляд, поступка: сами посудите, какой смысл платить в два раза больше за обычное перо только из-за того, что оно имеет другой цвет, если через некоторое время оно все равно придет в негодность? Мэри, конечно, имела совершенно другое мнение, но Лили удалось переубедить ее. Последним аргументом было то, что наверняка все девчонки в Хогвартсе купят себя такие же, и сама идея "отличаться от остальных" потеряет всякий смысл. А для Макдональд, которая просто обожала красоваться перед другими, это было абсолютно неприемлемо.

После того как девушки покинули магазин (хотя правильнее будет сказать, что Лили вытащила наконец подругу из "Писарро"), они, по просьбе, Мэри направились в "Дервиш и Бэнгз", где продавалось и ремонтировалось всевозможное волшебное оборудование. Макдональд необходимо было починить будильник, некогда принадлежавший какой-то родственнице, чье имя Лили так не смогла запомнить, хотя слушала эту историю по меньшей мере сотню раз. Она всю жизнь прожила во Франции и умерла год назад. После ее смерти будильник перешел в законное пользование Мэри. Лили, конечно, не высказывала своего мнения о том, что передавать будильник по завещанию крайне глупо, и по этому поступку она могла сделать для себя только один вывод: наверняка эта женщина была ужасно скупой, поэтому и оставила Мэри всего лишь старый будильник, который сломался по пришествии двух месяцев. Но даже когда он перестал работать, Мэри наотрез отказалась его выкидывать, объясняя это тем, что хочет оставить его как память об этой великой женщине. Однако, по словам Макдональд, она видела ее всего два раза и оба в своем далеком детстве, так что описать характер или хотя бы внешность этой женщины, а тем более объяснить, почему же все-таки она была такой великой, она не могла. Но это не мешало ей быть уверенной в том, что в будильнике наверняка заключена какая-то тайна, стоит подождать всего немного и они непременно ее узнают. Но так как за целый год ничего так и не произошло, Лили все-таки настояла на том, чтобы подруга отнесла его в ремонт. Ведь должна же быть хотя бы какая-то польза от этой рухляди, занимающей всю полтумбочки?

Помещение "Дервиш и Бэнгз" разделялось на две части: мастерскую, заставленную станками, шкафами с различными приборами и другими приспособлениями для ремонта, и сам магазин, где на многочисленных стеллажах находилось всевозможное волшебное оборудование. Хозяин магазина, дряхлый старик, целый день проводил сидя в большом деревянном кресле, обшитом зеленом бархатом, которое по виду скорее всего являлось не иначе как его ровесником. Лили всегда удивлялась: если он весь день проводит в этом положении, когда же он успевает выполнять работу мастера? Ведь кроме него здесь никто не работает, не считая, конечно, его племянника. Однако он, если верить слухам, являлся сквиббом. Но, так или иначе, каждый волшебник мог быть уверен, что к назначенному дню и часу сможет забрать из ремонта свои вещи, на которых не останется и следа от прежних поломок.

– Добрый день, – обратилась Мэри к старику, – я бы хотела отдать на ремонт будильник. Он очень старый, поэтому его механизм…

– Дайте сюда, – грубо перебил ее хозяин лавки.

Такая бесцеремонность повергла Лили в шок: какого черта здесь так обращаются с клиентами? Но Мэри то ли от испуга, то ли от растерянности, ничего не сказав в знак протеста, молча протянула ему сверток.

– Мне нужно кое-что посмотреть. Вам придется подождать некоторое время.

С этими словами старик встал со своего кресла и удалился в мастерскую. Подруги остались в магазине одни, так как никаких других посетителей кроме них не было. Конечно, этот поступок старика можно было назвать опрометчивым: ведь все товары размещались на открытых полках, и при желании их можно было попросту взять, не заплатив. Конечно, у Лили не могло возникнуть и мысли об этом, но все же, это показалось ей немного странным.

Однако долго находиться одним им не пришлось – через несколько минут дверь мастерской снова отворилась и на пороге показался черноволосый юноша лет шестнадцати. Он выглядел немного уставшим, и его большие глаза грустно осмотрели комнату, будто не замечая девушек. Не произнеся ни единого слова, он прикрыл за собой дверь и уселся на кресло, которое ранее занимал старик. Очевидно, его послали присмотреть за магазином на время отсутствия хозяина, и, похоже, парень решил исполнить поручение на все сто процентов: с того момента, как он уселся на кресло, он ни на секунду не свел взгляда с Мэри и Лили. От такого пристального наблюдения Эванс почувствовала себя не в своей тарелке, и в ней проснулось острое желание заговорить с ним, чтобы избавится от этого молчаливого напряжения.

– Здравствуй…те, – нерешительно промолвила она.

Откровенно говоря, она не знала, как к нему обращаться. С одной стороны, он был их ровесником, но разговаривать с совсем незнакомым человеком на "ты" она не решалась.

– Добрый день, рад видеть вас в нашем магазине, – ответил парень.

Эта фраза, как заученный урок, слетела с его губ, но Лили заметила, что в еuо глазах появился какой-то странный блеск, которого не было до сих пор.

– Так вы из Хогвартса? Здорово! Скажите, а это правда, что в одном из залов там свечи парят над столом и небо меняется в зависимости от настроения?

– Ну да, – удивленно ответила Мэри. – Так же всегда б…

Лили резко толкнула ее локтем в бок. Как можно быть такой бестактной? Конечно, Макдональд знает о том, что у хозяина лавки есть внук-сквиб, и несложно догадаться, что именно он сейчас стоит перед ними.

– Да, там именно так, как Вы описали, – мило улыбнувшись, закончила Лили за подругу. – А еще там двигаются лестницы, и летают приведения.

– Знаю, – печально улыбнулся парень. – Конечно, я обо всем этом знаю: и о лестницах, и о свечах, и о небе, и о приведениях… Сто раз уже спрашивал и каждый раз с наслаждением слушал эти истории. Вам же, как и всем в этой деревушке, известно, что я сквиб и никогда не учился в школе волшебников. Вместо этого сижу в мастерской целыми днями, выполняя работу, которую можно сделать без использования заклинаний. Выхожу только, если нужно последить за магазином в отсутствие деда, знаете ли, не очень ведь приятно постоянно чувствовать на себе косые взгляды.

Сердце Лили сжалось. Бедный парень в свои шестнадцать оказался запертым в четырех стенах. Неудивительно, что он показался ей грустным – да она бы от такой жизни вообще на стенку полезла! Как же это ужасно, чувствовать себя лишним в своем же собственном мире. Что такое "сквиб"? Болезнь? Вирус? Почему же так получается, что у обычных волшебников дети рождаются совершенно без магических способностей, а в это время в семьях маглов появляются волшебники? Наверное, в это время Мерлин спит или выпивает где-то со своими друзьями, как это обычно делают Поттер и Блэк. Конечно, после таких пьянок что угодно можно перепутать! Но ведь именно благодаря этой случайности (если можно это так назвать) она оказалась здесь, в этом мире. Кто знает, что бы с ней сейчас было, если бы она так и не решилась ехать в Хогвартс семь лет назад? Да, странно, конечно, все это…

– А ты… извините, а Вы…

Лили начала было краснеть, но парень, ласково улыбнувшись, ответил:

– Давайте лучше на "ты", а то я прямо чувствую себя своим дедушкой, которому скоро стукнет…. – он задумчиво почесал затылок. – В общем не важно, старенький он очень. И кстати, я до сих пор не представился. Меня зовут Джордж Бэнгз.

Так вот откуда у лавки такое странное название! Но если дедушка Джорджа – мистер Бэнгз, то где же тогда мистер Дервиш?

Словно прочитав ее мысли, парень продолжил:

– Когда дед учился в школе, ему ужасно нравилось чинить разный хлам. Он мог ночами не спать, разбирая старые часы, вредноскопы и другие волшебные штучки, уж не знаю, как они у вас все называются. Его друг, Дервиш, сначала был не слишком хорошего мнения об увлечении деда и даже иногда над ним посмеивался, мол, зачем тебе тогда школу заканчивать, если работать будешь обычным мастером. Но позже дед заметил, что во время того, как он работает, друг искоса поглядывает на него, хотя и пытается скрыть свой интерес. Ну и тогда дедушка сам попросил его помочь с какой-то работой, и Дервиш живо согласилась. Теперь они работали вместе, и получалось у них так ловко, что школьники со всех факультетов нередко приходили к ним с какими-то просьбами. А после школы они решили открыть свою собственную мастерскую, которая потом переросла еще и в магазин. Вот такая вот история. Так что ты хотела спросить? – обратился он к Лили. – Кстати, ничего, что я тоже к тебе так обращаюсь?

– Нет, конечно, – улыбнулась Эванс. – Меня зовут Лили Эванс. А это моя подруга Мэри Макдональд.

Мэри настолько очаровательно улыбнулась, что в голове у Лили сама собой промелькнула мысль: а не запала ли подруга на этого парня? Он, конечно, мил и даже очень симпатичен, но за несколько лет ей все-таки удалось изучить Мэри, и таких Макдональд обычно относила к группе "хорош, но не в моем вкусе". А вот она, Лили, если быть откровенной, не отказалась бы встретиться с ним где-нибудь еще, не в его рабочее время. Ее-то его отсутствие магических способностей совершенно не смущает. Только вот надо сейчас разделаться с Поттером, а уж на следующий поход в Хогсмид она его просто обязана куда-нибудь позвать.

В этом время дверь в мастерскую заскрипела – старик уже возвращался на свое привычное место. Это заметила не только Эванс – Джордж заметно переменился в лице: былой огонь в глазах снова потух.

– Мне уже пора, – грустно проговорил он. – Может, встретимся как-нибудь еще. Вы заходите к нам почаще.

– Конечно, когда у нас следующий поход в Хогсмид, Лили?

– Точно еще не известно, но, как только окажемся здесь снова, обязательно заглянем к тебе. Может, даже вместе сходим куда-нибудь, ты ведь не против? – улыбнулась Эванс.

– Я буду ждать вас, – одной этой фразы хватило, чтобы он снова расцвел. – Ну а сейчас извините, мне пора. До свидания.

Он помахал им рукой и скрылся за дверью мастерской. В то же самое время оттуда вышел мистер Бэнгз с будильником в руках.

– Работа тут сложная и довольно пыльная, – проговорил он, – так что вам придется раскошелиться, если вы хотите, чтобы он снова звенел.

– Сколько? – не церемонясь, спросила Мэри.

– Пять галлеонов тридцать сиклей.

– Отлично.

Отдав деньги и заполнив все необходимые бумаги, Мэри, на радость Лили, наконец избавилась от этого будильника.

– Пойдем теперь в "Сладкое королевство", – предложила Эванс. – Говорят, там теперь просто огромный выбор ирисок и карамели. А в шоколадных лягушках новые карточки!

– Лили, – протянула Мэри и скорчила недовольную рожицу, – что ты как маленькая? "Новые карточки"! Ты что, первокурсница, чтобы гоняться за ними? А от ирисок и карамели можно потолстеть.

Ну вот это уже наглость! Конечно, старшекурсники редко собирали карточки из лягушек, но ей всегда было ужасно интересно узнавать новых волшебников и волшебниц, которые смогли прославиться в той или иной сфере. А насчет диеты, на которую вздумалось сесть Мэри, у Лили было отдельное мнение: да, Макдональд нужно сбросить несколько лишних килограмм, но это совершенно не значит, что это нужно сделать и всем остальным. Но вот только сама Мэри наотрез отказывалась это понимать и каждый раз за едой подсчитывала, сколько калорий употребила она, а сколько ее подруга. Нет уж, сейчас лили все равно намерена туда пойти, даже если Мэри начнет закатывать ей истерики!

– Не хочешь – не иди! – резко ответила она. – Я просто предложила тебе пойти вместе со мной. Но если тебе лень просто постоять со мной в очереди, пожалуйста, схожу одна!

Похоже, Макдональд почувствовала укол совести:

– Лили, ну не обижайся. Ты же понимаешь, что если я пойду туда, то обязательно сорвусь и куплю что-нибудь для себя. И тогда все мои мечты о хорошей фигуре сразу рухнут.

– Ладно, – успокоила ее Эванс, – давай поступим так: я быстренько схожу туда, а ты идти пока в "Три метлы" и жди меня там, хорошо?

Пока Эванс шла до Сладкого королевства, все ее мысли снова занял Поттер. Нужно было действовать, ведь чем быстрее ей удастся покорить его, а затем бросить, тем скорее она сбросит себя этот груз и снова сможет жить нормальной жизнью, навсегда забыв об этом жалком червяке. Если бы не эта дурацкая игра, которую она затеяла, то сегодня, возможно, она бы уже гуляла или пила горячий шоколад в уютном кафе в компании Джорджа. Но вместо этого она должна придумывать, как же ей привлечь внимание этого недоумка! Так, наверное, уже пора принимать какие-то более решительные меры, и сегодняшний день как нельзя лучше для этого подходит: все-таки на уроке она не может позволить себе отвлекаться, а вот в свободное время можно позволить себе большее.

Эванс потянула на себя ручку двери и не смогла сдержать восторженного вздоха, оказавшись в "Сладком королевстве". Воздух здесь был пропитан всеми возможными ароматами: карамелью, корицей, мятой, шоколадом, сдобными булочками и ванилью. Сразу при входе бросались в глаза огромные стеллажи, которые занимали целиком одну стену от пола до потолка и были набиты разными лакомствами. Но, к сожалению, почти всегда здесь толпилось много народу, и поэтому, чтобы получить свою порцию сладостей, нужно было сначала отстоять длинную очередь. Так получилось и в этот раз: примерно десять человек выстроилось друг за другом на подходе к кассе, и Эванс ничего не оставалось делать, как последовать их примеру.

Лили хорошо помнила, как, получив свое первое письмо из Хогвартса, рассказала об этом соседскому мальчишке, который тоже оказался волшебником. В тот день она услышала от Снейпа тысячи историй о "другом мире" (как она тогда называла его), и каждая из них была необыкновеннее другой. Когда Северус рассказал ей о шоколадных лягушках, она не смогла сдержать смеха: где это видано, чтобы шоколад оживал и упрыгивал от тебя? Тогда же он и пообещал ей, что на третьем курсе, получив разрешение ходить в Хогсмид, он обязательно сводит ее в так называемое "Сладкое королевство", где она сможет увидеть еще и не такое! И действительно, оказавшись здесь в первый раз, она не смогла даже найти слов, чтобы описать свой восторг, и с легкой руки спустила все свои деньги на покупку различных сладостей.

Полностью занятая своими воспоминаниями, Эванс и не заметила, что позади нее стоят новые покупатели, а сама она уже совсем близко от кассы.

– Что желаете? – от мыслей отвлек громкий голос продавщицы.

Простояв столько времени в очереди, Лили все-таки не выбрала то, что ей хотелось, и только теперь начала более внимательно рассматривать полки с разноцветными драже, ирисом и карамелью. Продавщица все еще выжидающе смотрела на нее, вопросительно приподняв одну бровь, и от этого Эванс сделалось неловко: получалось, что из-за нее задерживалась вся очередь, и как назло глаза начали разбегаться в разные стороны от такого большого выбора. Кто-то сзади нервно кашлянул, недвусмысленно давая Лили понять, что из-за нее очередь не движется.

– Мне, пожалуйста, два сахарных пера и воздушное мороженое, – выпалила первое что пришло в голову Эванс.

Сложив все в отдельный пакет, Лили полезла в сумку за кошельком, и тут ее сердце сжалось от волнения. Она точно помнила, как расплачивалась в "Писарро" и положила его назад в сумку! Держа ее на весу, она свободной правой рукой пыталась нащупать что-нибудь на дне, но ничего не смогла найти. Тогда она положила все свои пакеты на прилавок и уже обеими руками начала судорожно доставать все свои вещи – Лили была уверена, что он внутри.

Все присутствующие начали нервничать, а на лице продавщицы легко читалось раздражение.

– Девушка, с Вас один галлеон и два сикля. Платите или уходите, не задерживайте очередь, – процедила она сквозь зубы.

Нет, она не может уйти, просто не может! Она и так задержала всю очередь, а если при этом еще и ничего не купит, то просто умрет от стыда. Где может быть этот чертов кошелек?! Необходимо было восстановить ход событий: она положила его обратно в сумку в "Писарро", потом они с Мэри вышли на улицу, а потом пошли в мастерскую. По дороге кто-то толкнул ее и… Мерлин! Неужели, в этот момент кошелек вытащили из ее сумки? Но откуда взяться ворам в Хогсмиде?

Однако другого варианта у нее не было. Пытаясь найти хотя бы какую-то мелочь, Лили начала шарить по карманам, но и они были пусты. Ей показалось, что от стыда и волнения, которые с каждой секундой все больше и больше возрастали у нее внутри, она может потерять сознание. Лили попыталась объяснить все продавщице, но вместо вразумительных фраз у нее получалось только жалкое лепетание.

И вдруг… Кто-то из стоявших сзади подошел к ней и кинул на прилавок монету в два галеона. Лицо продавщицы тут же прояснилось, словно кто-то облил ее ведром с водой и смыл эту ужасную, злобную гримасу. Она снова мило улыбалась, и Эванс готова была расцеловать Мерлина, за то что он послал ей это спасение. Однако благодарить стоило не только всех богов, но и самого спасителя, и Лили подняла голову, чтобы увидеть этого прекрасного, доброго, чуткого человека, который…

Поттер?! Постойте, а что он тут делает?! Что ж, наверное, этот человек к тому же еще и скромный, раз пожелал исчезнуть раньше, чем услышит от нее слова благодарности. Но почему тогда продавщица так ласково улыбается этому болвану, почему она ему подмигивает?! Неужели… Нет, это уже что-то из разряда фантастического: да чтобы этот самовлюбленный кретин начал ей помогать, нужно чтобы весь волшебный, и не только, мир перевернулся! В любой другой ситуации она бы ни за что не воспользовалась его помощью, но этот момент относился к "чрезвычайно критическим", и тут даже Поттером нельзя было пренебрегать.

– Спасибо, – наконец коротко произнесла она, – как только вернемся в замок, я тут же все тебе верну.

Схватив сумку и пакеты, она выскочила из магазина и не оглядываясь побежала к "Трем метлам". Ее уши до сих пор горели, а кровь в щеках яростно пульсировала.

Как она могла так сглупить?! Почему именно сейчас, когда ей так необходимо произвести на него впечатление, она прямо перед его глазами падает лицом в грязь? Нет, она просто конченная идиотка – так разнервничаться из-за каких-то конфет! Глупо, глупо, глупо… И теперь Поттер наверняка не лучшего о ней мнения, а значит все ее вчерашние старания напрасны… Хотя… Если рассмотреть сложившуюся ситуацию с другой стороны, все кажется не таким уж ужасным: именно Поттер только что помог ей и, даже можно сказать, совершил джентльменский поступок. Нашелся рыцарь! "Малыш Джейми" все-таки повелся на ее вчерашние уловки, а значит она на правильном пути, значит не все еще потеряно! Нужно действовать дальше, но необходимо придумать что-нибудь эффективное, чтобы загладить сегодняшний промах. Что ж, остается только надеяться, что до конца сегодняшнего дня ей еще представится такой случай…

Лили замедлила шаг и постаралась отдышаться. Она заметила, что все еще крепко сжимает пакет со сладостями в руке, и на этот раз улыбнулась собственной пугливости. Путь от "Сладкого королевства" до "Трех метел" проходил вдоль еще многих кафе, и от нечего делать Лили принялась рассматривать людей, сидящих за столиками около окон. Среди них было всего пара учеников Хогвартса, и Лили подумала о том, что все остальные, наверное, заполнили "Три метлы". Но это значит, что Поттер скорее всего тоже направится именно туда – вот он ее шанс отыграться! Сердце опять начало биться быстрее, и Эванс, сама того не замечая, снова перешла с шага на бег.

Ручку входной двери кафе она дернула так резко, что колокольчик, подвешенный сверху, жалобно пискнув, упал на пол. Половина присутствующих устремило на нее взгляды, но Эванс, будто ничего не замечая, достала палочку, чтобы произнести необходимое заклинание, и убедившись, что колокольчик как в ни в чем не бывало весит на своем прежнем месте, начала искать в зале Мэри.

Столик, который заняла Макдональд, находился в самом дальнем углу кафе. Обычно за ним располагались какие-нибудь влюбленные парочки, не желая, чтобы им кто-нибудь мешал, но Мэри объяснила, что из-за плохой погоды паб был забит до предела, когда она пришла, и ей пришлось даже ждать, пока столик освободится.

– Что случилось? – поинтересовалась Мэри, когда Лили присела на стул напротив нее. – У тебя все щеки красные, и дышишь так, будто только что два матча в квиддич подряд сыграла.

– Почти, – выдохнула Лили, – впрочем сейчас это уже неважно.

Макдональд в ответ только вопросительно вскинула брови, но так и не дождалась ответа Лили.

– Кстати, как тебе внук этого старика-мастера в "Дервиш и Бэнгз"? – вдруг спросила Макдональд и коварно улыбнулась. – Его, кажется, Джордж зовут, да?

Эванс хорошо знала, что значит эта улыбка: "можешь говорить мне сейчас что угодно, а я знаю, как все обстоит на самом деле". Наверняка фантазия Мэри сейчас разбушуется не на шутку, и еще неделю ей, Лили, придется выслушивать подколы в свой адрес.

– Мне кажется, он хороший парень.

Лили постаралась придать своему голосу как можно больше безразличия, но Макдональд было не так-то легко обмануть.

– "Хороший парень"? И это все, что ты можешь про него сказать? По-моему, твои взгляды там, в магазине, говорили намного больше, чем ты сейчас.

Лили почувствовала, что начинает краснеть. Какие тогда у нее были взгляды? Насколько она помнила, она даже не пыталась строить кому-то глазки, просто предложила встретиться как-нибудь еще, что в этом такого?

– А когда ты сказала, что хочешь куда-нибудь сходить вместе с ним, – продолжила Мэри, словно прочитав ее мысли, – так он просто засветился от счастья.

– Брось… – отмахнулась Лили. – Я это сделала только потому, что понимаю, как ему скучно и одиноко целыми днями сидеть в мастерской. Я точно не интересую его как девушка.

– Ну да, конечно! – не успокаивалась Макдональд. – И поэтому смотрел на тебя как на большую коробку шоколадных конфет – так бы и съел на месте!

– Хватит говорить глупости, – нахмурилась Лили. – Мы можем с ним стать хорошими друзьями и все.

– Все так сначала говорят. Видел бы Снейп, как он смотрит на тебя, тут же придушил его на месте, потому что красноречивей его взгляда ничего не могло быть.

Ну а вот это уже переходит все границы! Какого черта она начала говорить о Снейпе?! Ведь прекрасно же знает, что это его не касается. И тем более она не его собственность, чтобы спрашивать разрешения, с кем ей встречаться, а с кем нет. Ей вообще в последнее время не хочется вспоминать об их неудавшемся разговоре в Больничном крыле…

– Мэри, ты же знаешь, что это не имеет к нему никакого отношения. Я тебе уже говорила все, что об этом думаю, – голос Лили стал громче.

– Вот только не надо на меня кричать! – рассердилась Макдональд. – Я вспомнила про него только потому, что он до сих пор сохнет по тебе. Об этом же все знают!

– Если бы я была хотя бы немного ему небезразлична, он бы прислушивался к моим словам! Он вообще не придает ни мне, ни моему мнению никакого значения. Я даже не понимаю, что с ним происходит, он стал совершенно другим!

– Ты повторяешь это в сотый раз, прямо как заевшая пластинка! Мне если честно, абсолютно наплевать на этого слизеринца, и всегда было наплевать. Я и общаюсь-то с ним только из-за тебя. И сейчас вспомнила про него просто так, а ты разоралась так, будто я тебя чем-то обидела или оскорбила! – В голосе Мэри звучала обида. – Если у тебя какие-то проблемы, не надо на мне срываться! Хочется поорать – ори на Поттера, как ты обычно это делала. Вот кстати и он, явился не запылился.

Сердце Эванс дрогнуло. Она резко повернулась к двери, чтобы убедится в том, что подруга действительно не ошибается. Так, это и есть тот самый момент, которого она так ждала. Если сейчас она ничего не предпримет, то все может разом прогореть. Свободных мест почти не осталось, значит они могут сейчас уйти. А этого просто нельзя допустить.

– Эй, ребят, идите сюда! – неожиданно для самой себя крикнула Эванс и замахала им рукой, чтобы привлечь к себе внимание.

Кажется, Поттер и Блэк удивлены не меньше нее самой. Вы только взгляните на лицо Поттера! Просто гримаса искреннего недоумения.

Почему они мешкают? Если сейчас они сделают вид, что не заметили ее, то это будет верхом наглости! Все кафе смотрит на них, и если сейчас этот идиот Поттер выставит ее полной дурой на глазах у всех, то ей придется его убить. На сегодня позора и так достаточно.

Но худшие предположения Эванс не оправдались. Напротив, несмотря на то, что Поттер и Блэк, очевидно, чувствовали себя неловко под пристальным вниманием стольких глаз, они все-таки направились к столику, который занимали подруги.

– Какие прекрасные девушки… – улыбаясь, начал Поттер.

Лили стоило огромных усилий не рассмеяться прямо ему в лицо.

Нет, ну вы посмотрите только, как он заговорил! Может, за то время, пока они шли сюда от "Сладкого королевства", кто-то огрел его котлом по голове? Или у входа в "Три метлы" стали бесплатно наливать огневиски?

– В общем, здравствуй, Мэри, привет... Эванс.

– Привет мальчики, – вяло ответила Мэри.

По ее глазам Эванс поняла, что по возвращении в замок Макдональд устроит ей подробный допрос по поводу всего происходящего.

Ну как выкручиваться, она придумает позже. А сейчас надо заняться более важными делами… Что они, в вежливость начали играть? Да пожалуйста, она тоже умеет быть "милой и дружелюбной".

– Джеймс, Сириус, это так здорово, что вы решили составить нам компанию, – она постаралась придать своему голосу как можно больше радости и искренности.

Заметив, что Джеймс смотрит на нее, она кивнула ему на стул рядом с собой, приглашая присесть.

Тут же рядом появилась официантка, готовая принять заказ.

– Что закажем, Сохатый? – заговорил Блэк. – Насколько я знаю, огневиски тут все равно не наливают, так что мне абсолютно все равно что пить.

Джеймс улыбнулся:

– Два сливочных пива…

Что?! А он не хочет поинтересоваться, чего хотят они? Или теперь не принято, чтобы кавалеры обслуживали девушек? Хотя такому невоспитанному чурбану, как Поттер, бесполезно говорить о нормах приличия…

Однако Лили явно недооценила свою жертву: Поттер тут же повернулся к ним и, мило улыбаясь, спросил:

– Вы что-нибудь будете?

Мда… Значит он все еще не отучился обратно улыбаться? Все это смутно напомнило Лили урок Защиты с этими его улыбочками и подозрительными взглядами… Но! Ей не следует отвлекаться.

– Мне горячий шоколад, – сказала Лили, поежившись, – а Мэри, наверное, как всегда будет обычный чай, ведь так?

Так, теперь самое главное придумать тему для разговора, а это не так-то легко сделать. Мягко говоря. Обычно люди говорят о каких-то общих интересах, о том, что им нравится делать… Но ведь у них с Поттером совершенно нет ничего общего, а единственное что оба обожают – это орать друг на друга. Ладно, должно же быть что-то еще кроме этого… Кино? Ей нравятся романтические комедии, а он наверняка и понятия не имеет, что подобное существует на свете. Книги? Да он читать-то, наверное, даже не умеет! Музыка? Вряд ли здесь их вкусы совпадут, и он опять начнет говорить ей, что она слушает одно старье. О! Квиддич! Хотя… Мерлин, кого она обманывает? Она же ничерта в нем не смыслит!

Принесли напитки. Лили крепко сжала кружку с шоколадом обеими руками, чтобы согреть замерзшие ладони – пальцы совсем окоченели. Сделав небольшой глоток, она закрыла глаза, наслаждаясь приятным шоколадным вкусом. Тепло медленно разливалось по всему телу, и Лили начало клонить в сон. Она старалась побороть это состояние, но дремота была сильнее, и Лили начала зевать.

Мэри уже о чем-то беседовала с Блэком, а ей все никак не удавалось придумать, о чем говорить с Поттером. Внезапно к ней пришла гениальная мысль: она же еще не успела нормально отблагодарить его! Самое время вернуть долг и объяснить ему, что она вовсе не виновата. Лили расстегнула внутренний карман мантии, в который обычно складывала мелочь, и, отсчитав нужное количество монет, положила их прямо перед ним:

– Кстати, спасибо тебе за то выручил меня сегодня в Сладком Королевстве.

– Не стоит, – улыбнулся он, – я люблю помогать людям.

Мда… может ему намекнуть на то, что Робин Гуд из него, все равно что из Лили Ловец или Загонщик?

– Просто я, уже не помню зачем, отдала Мэри свой кошелек и забыла его забрать, – снова начала оправдываться она.

Почему-то эта фраза сама вылетела из ее рта. Зачем она соврала ему? Но ведь, если бы она сказала ему правду, он мог подумать, что она рассеянная и невнимательная, или начать смеяться над тем, что почему-то именно ее обокрали, хотя до этого в Хогсмиде не было ни одного случая воровства.

– Понятно, – только и смог ответить он.

НЕТ! Только не надо снова молчать! Ну что ему, трудно начать разговор? Хотя бы о каких-нибудь глупостях.

– Здесь довольно мило, не правда ли? – попыталась разговорить его Лили.

– Не знаю, – равнодушно ответил он.

– По-моему отличное место для романтического свидания.

Интересно, что он ответит на это?

– Когда я ходил сюда с одной из своих бывших девушек, ей совершенно не понравилось.

Кажется она услышал в его голосе разочарование?

– Ну… на месте твоей девушки, я была бы просто в восторге.

Она постаралась сделать как можно больше акцент на слове «твоей». В конце концов она же обещала себе, что будет более решительной.

– Слушай, Сохатый, по-моему, мы уже засиделись. Если мы не хотим опоздать на ужин, то придется поторопиться, – вдруг услышала она голос Блэка.

Какой еще ужин?! Какой к черту ужин! Вечно этот Блэк не вовремя! Сидел бы себе молча и не мешал! У нее только начало все получаться, и еще чуть-чуть и Поттер был бы еще ближе к ней. Он даже не успел ей ответить!

– Но там же дождь, – возразила Мэри.

Действительно, Блэк, «гениальная» идея идти куда-то в дождь!

Она посмотрела на Джеймса: он явно сомневался, слушать друга или нет.

Ну же, Поттер! Не будь идиотом!

– Согласен, пора возвращаться, – наконец произнес он, – тем более, если мы не поторопимся, дождь может пойти еще сильнее, и тогда к замку мы точно не дойдем.

Нет, все-таки чем Мерлин и обделил его, так это мозгами!

Лили повернулась к Мэри, и та просто испепелила ее взглядом – все-таки достанется ей сегодня от Макдональд. Эванс попыталась без слов объяснить подруге, что она ни в чем не виновата и сама не говорит желанием промокнуть под дождем.

Но ведь если они сейчас не пойдут с Поттером и Блэком, те уйдут без них, а путь к замку – это еще одна возможность развесить лапшу на уши этому идиоту. Нет, нужно идти. В конце концов один раз могут и помокнуть – не сахарные.

Лили направилась к двери, и Мэри, недовольно вздохнув, все-таки пошла за ней. Похоже, Блэк и Поттер не на шутку удивились такой резкой смене их решения. У выхода Лили обернулась, чтобы что-то сказать Мэри, и увидела, что они вместо того, чтобы уходить, встали посреди кафе как вкопанные и смотрят друг на друга.

Нет, ну с какими идиотами приходится иметь дело! Что на этот раз? "Малыш Джейми" хочет в туалет? Это же просто глупо: то они хотят быстрее уйти, то наоборот плетуться как соплохвосты!

Как только она оказалась на улице, то почувствовала резкий холодный ветер и мелкий дождь, который больше походил на водяную пыль и противно бил в лицо. Желание привлечь Поттера сразу исчезло, а появилось другое – как можно скорее добратсья до замка. Но идти было ужасно неудобно: через каждые полметра они натыкались на лужи, которые приходилось обходить или перешагивать. Некоторые из них были такими большими, что Эванс требовалась сильно постараться, чтобы перепрыгнуть их, и каждый раз она боялась, что поскользнется и упадет. Как назло и мантия уже начала промокать…

– Эй, Эванс! – внезапно крикнул Поттер, и она резко обернулась, чуть при этом не угодив в очередную лужу, – Возьми мою мантию, а то ты вся дрожишь. Так и заболеть можешь, Мерлин упаси.

Что? Ей послышалось или его голос действительно был заботливым и искренним? Нет, она, конечно, верила в свои силы, но как же быстро он начинает в нее влюбляться! Или.. а не очередной ли это прикол? Вполне в его стиле…

– Ну чего ты ждешь? – он протягивал ей свою мантию и улыбался. – Я же не кусаюсь. Возьми, ты же вся промокнешь.

– Спасибо.

Это просто удивительно… Чего-чего, а такого она точно не могла ожидать от него. Мэри, которая наблюдала за этим разговором, широко улыбалась. По ее глазам Лили поняла, что про Джорджа подруга давно уже забыла, теперь перед ее глазами появился новый объект для обсуждений – Поттер. Только вот как теперь объяснить ей, что все это ерунда? Незачем посвящать Макдональд в игру, которую она затеяла... до поры до времени.

Сзади подошел Блэк и протянул свою мантию Мэри. Вот тебе на. Интересно, это тоже идея Поттера?

Они шли рядом в чужих мантиях и обе молчали, ведь теперь они были в одинаковых ситуациях, и у Мэри не было желания подкалывать подругу. В таком молчании они дошли до замка, и только когда девушки уже поднимались в спальню, Мэри спросила:

– Лили, конечно, это прозвучит глупо, но… Мне кажется или Поттер начал за тобой ухаживать?

– Ох, Мэри, Мэри… – вздохнула Лили, стараясь сдержать улыбку. – Что-то мне подсказывает, что это только начало…



Глава 7



"Женщина любит, чтобы ей пускали пыль в глаза, и чем больше пускают этой пыли, тем сильнее она раскрывает свои глаза, чтоб больше пыли в них попало". (с) – Альфред де Мюссе





– К следующему уроку сделайте подробный конспект главы "По звездам в будущее" из учебника. Все, можете быть свободны.

Лили быстро запихнула учебники в сумку и поспешила к люку, чтобы первой выйти из класса Прорицаний. Здесь всегда было очень душно, и к концу урока у нее даже начала немного кружиться голова. Спустившись по серебристой веревочной лестнице, она оказалось на тесной площадке, откуда шла длинная и крутая спиральная лестница. Лили закрыла глаза, медленно вдохнула носом прохладный воздух и сразу же почувствовала себя лучше.

По правде говоря, она никогда не испытывала особого восторга от Прорицаний. Почему же тогда она выбрала этот предмет для дальнейшего обучения? Ответ был простым, но довольно глупым: перед началом каждого учебного года, она была уверена, что в этом-то году их научат чему-нибудь действительно интересному и полезному, но в итоге все сводилось к бестолковому гаданию на чаинках, предсказаниям по языкам пламени и бессмысленному конспектированию различных статей. И как только коричневая жижа на дне чашки может что-то говорить о будущем? Да и все символы, описанные в учебнике не несут в себе ничего конкретного – и идиоту понятно, что "солнце" означает радость, а "череп" – опасность и неудачу. Но вот только о каких радостях и неудачах идет речь известно одному только Мерлину… Намного полезнее было, если бы на этом предмете их учили, скажем, видеть какие-то картины из своего будущего или читать мысли других людей…

Вот сейчас, например, ей чертовски пригодилось бы это умение, иначе как по-другому ей понять, что творится в башке у Поттера?! Лили вынуждена была признать, что ситуация немного выходит из под контроля, а точнее за рамки ее понимания: конечно, она была уверена, что завлечь его ей не составит труда, но все-таки она не настолько была ослеплена своим успехом, чтобы не замечать некоторые странности его поведения. То, как он вел себя в Хогсмиде было, мягко говоря, непривычным, и в голове у Лили зародилась мысль о том, что, возможно, он тоже преследует какие-то свои собственные цели, о которых ей остается только догадываться.

Конечно, верить в это ей не хотелось, ведь, окажись оно правдой, Лили должна была бы признать, что ею тоже играются, словно куклой, а она в свою очередь только подливает масла в огонь. Поэтому она всеми силами убеждала саму себя, что это всего лишь паранойя, а Поттер – ни о чем не догадывающийся кретин, которого она разводит, как пятилетнего мальчика. Но тогда сам собой возникал другой вопрос: оправдывает ли результат средства, которыми она хочет его достигнуть? К сожалению, дать себе однозначный и твердый ответ она не могла, и именно поэтому последние четыре дня, начиная с той треклятой субботы, она не предпринимала никаких попыток привлечь его внимание. Ей нужно было время, чтобы взвесить все "за" и "против". Но проблема заключалась еще и в том, что за эти дни со стороны Поттера тоже не было никаких действий, и ей даже казалось, что он избегает ее. Это было по меньшей мере странным и вызывало еще больше сомнений и подозрений.

Но сейчас нужно было временно очистить голову от мыслей о Поттере и продумать свое дальнейшее расписание на день: последний урок подошел к концу, но в отличие от остальных учеников, которые могли, закинув сумки с учебниками куда-нибудь под кровать, весь вечер проваляться на диване в гостиной, Лили собиралась посвятить это время учебе – с этими погонями за Поттером она уже не помнила, когда последний раз выполняла домашние задание полностью. Пора браться за ум, ведь ей совсем не хочется завалить Ж.А.Б.А. из-за этого мерзкого слизняка. Так что придется просидеть некоторое время в библиотеке, чтобы закончить доклад по Зельям, но сначала нужно зайти в спальню, чтобы оставить там эту тяжеленную сумку с учебниками, которая уже ужасно сильно давит на плечо.

Спустившись по винтовой лестнице, она направилась прямо в башню Гриффиндора. В коридорах замка было не очень много народу: очевидно, все уже ушли гулять к озеру или просиживают свои задницы в гостиной. Лили ощутила резкий укол зависти: уж ей-то сейчас точно требуется отдых или хотя бы небольшая возможность расслабиться и забыть обо всех своих проблемах. Но у нее же есть сила воли, и она со всем справится, правда? Хотелось бы в это верить…

– Ой, Лили, как хорошо, что я тебя догнал…

Так, этого еще не хватало! Когтевранец-семикурсник Робби… фамилию его, Лили, к сожалению, не помнила. Ужасно умный парень, обладающий просто феноменальной памятью. Он мог почти наизусть зазубривать целые главы учебника всего после нескольких прочтений. И как только ему это удается? Наверное, поэтому, он, будучи жутким лентяем, все-таки был на хорошем счету и профессоров. Робби – новая "любовь" Мэри. Хотя, конечно, не о каком "высоком" чувстве не могло идти и речи… Если в учебе Робби был гением, то о его человеческих качествах Лили не могла сказать ничего лестного: хвастун, лицемер, не раз имел связь сразу с несколькими девушками одновременно и к тому же крайне самовлюбленный тип! За семь лет в Хогвартсе Лили ни разу не видела его вместе с Мэри, да и, насколько она помнила, они даже не были близко знакомы. Но после того, как два дня назад он помог ей с конспектом по Заклинаниям, между ними вспыхнула просто какая-то звериная страсть! Все свободной время они проводили в объятиях друг друга, и Эванс оставалось только догадываться, как они еще не съели друг друга во время поцелуев. Он, казалось, хотел достать своим языком прямо до ее желудка, и при виде этого Лили начинало тошнить, словно это она была на месте Макдональд, но Мэри явно испытывала восторг от происходящего.

– Ты не видела Мэри? Я нигде не могу найти ее…

– Нет, не видела, – не замедляя шага, ответила Лили. Ей хотелось как можно скорее от него отвязаться. – У нее, кажется, последней была Травология, может быть, она задержалась где-то в теплицах?

– О'кей, спасибо, крошка, – улыбнулся он и удалился в противоположном направлении.

Вообще-то стоило вправить ему мозги: какая она ему "крошка"?! Если он думает, что может называть ее так только потому, что она подруга Мэри, то сильно заблуждается. Конечно, сейчас она, Лили, не побежит за ним, чтобы устраивать скандал, но надо будет не забыть просветить его на этот счет, если он еще раз попробует так к ней обратиться.

Преодолев путь до гостиной гриффиндора, Лили поднялась в спальню для девочек седьмого курса и рухнула на свою кровать.

Так, сейчас не время отдыхать. Ну, может быть, только пару минут… какие к черту пару минут?! У нее же еще куча дел! Все, раз-два-три, встала и пошла библиотеку!

Эванс медленно поднялась с кровати, но вместо библиотеки направилась в ванную комнату. Остановившись у раковины, она взглянула на себя в зеркало: вид, мягко говоря, совсем непривлекательный. Лили несколько раз плеснула холодной водой на лицо и тщательно вытерлась полотенцем. Эта процедура помогла победить сонливость и настроиться на работу. Освободив сумку от учебников, она бросила в нее перо, чернильницу и несколько листов пергамента, один из которых был уже наполовину исписан, и вышла из спальни.

Интересно, а где и вправду сейчас Мэри? Обычно она старается не задерживаться после занятий, а последние два дня ей вообще ничего не нужно было кроме "ненаглядного Робби", только сегодня, похоже, она совершенно не спешила к нему, если парню приходится разыскивать ее по всему замку. Может быть, что-то случилось?

Мерлин, да что может случиться в замке! А может быть, и она наконец-то решила взяться за ум и сидит сейчас в библиотеке? Робби и в голову не пришло бы искать ее там. Да, скорее всего именно так и есть. Ну что же, значит она сможет присоединиться к подруге, ведь это лучше, чем сидеть одной в гробовой тишине, которую нарушает только шелест страниц и шипение мадам Пинс.

Однако в библиотеке Мэри не оказалось. На самом деле там вообще никого не оказалось, кроме какого-то младшекурсника. Что ж, нужно искать во всем положительную сторону: никто не будет мешать, и Лили сможет быстро закончить работу. Если не уснет раньше. Мерлин, кто только придумал эти домашние задания! И самое главное, почему-то одним приходится постоянно сидеть за учебниками, а другие только и делают, что ничего не делают, а в итоге результаты почти одинаковые. И где, спрашивается, справедливость? Конечно, все твердят, что лучше опираться на собственные знания, чем надеяться на подсказки и списывание, но на деле-то все по-другому: без этой нервотрепки с домашними заданиями и психика не страдает, и времени свободного уйма. Вот почему другие в ее возрасте развлекаются на полную катушку, в то время как она сидит в пыльной библиотеке. Надо полагать, в отличие от нее, им будет что вспомнить в старости.

Ладно, хватит разводить сопли. Итак, доклад по Зельям. Какая книга ей нужна? Кажется, Слизнорт советовал "Сто зелий, используемых для допросов и следствий". Неужели там может оказаться какая-то полезная для нее информация? Ладно, если он сказал, значит, так оно и есть. Но проблема в том, что ее еще нужно найти, что не так уж легко сделать. В библиотеке около полусотни шкафов, и примерно десяток из них посвящен зельеварению и всему с ним связанному. Так что самой ей явно не справиться, но мадам Пинс почему-то нигде нет. Странно. Ведь обычно она сама спрашивает, какие книги кого интересует, едва успеваешь переступить порог библиотеки. И что, спрашивается, теперь делать? Конечно, первой в голову приходит мысль позвать ее – вдруг она где-то в подсобке или в запретной секции, но если она действительно тут, то за "шум в стенах библиотеки" придется выслушать длинное нравоучение. Остается лишь один вариант – искать самой, но это будет совсем небыстро, а значит "свободное время", которое предполагалось вечером, автоматически сокращается.

– Мадам Пинс, – негромко позвала Лили, но никто не ответил. – Мадам Пинс, Вы здесь?

Второй раз ее голос прозвучал чуть громче, но ответа снова не последовало. Тяжело вздохнув, девушка подошла к одному из шкафов: на нем висело несколько табличек, на которых аккуратным почерком были выведены буквы.

Книги расставлены в алфавитном порядке, значит задача становится намного легче. Вот и шкаф с цифровыми указателями: "Сто самых популярных ингредиентов для зелий. Описание. Применение", "Сто видов лекарственных снадобий"… Где же эта чертова книга? "Сто самых распространенных ядов и их противоядия", "Сто самых известных зельеваров XX века". Все не то…

Безрезультатно обыскав взглядом все полки, находившиеся на уровне глаз и ниже, Эванс стала на цыпочки, пытаясь просмотреть книги, помещавшиеся выше. Тут же в глаза бросилась небольшой, сильно потрепанный томик, в оранжевом переплете, золотые буквы на котором гласили "Сто зелий, используемых в следствии". Может быть, это и есть то, что он имел в виду? Хорошо, допустим, книгу найти удалось, но нужно еще ее достать.

Мысль о том, что нужно воспользоваться заклинанием Акцио, промелькнула раньше, чем она успела засунуть руку в карман мантии:

– Акц…

Стоп. Где, черт возьми, эта проклятая палочка?

Отлично! Просто замечательно… Лучше и придумать нельзя! Времени в обрез, библиотекаря как назло нет, книга по "счастливой" случайности находится на самой верхней полке, до которой ей, Лили, не достать, даже встав на цыпочки, а палочка тем временем преспокойно валяется где-то в спальне.

Эванс привстала на самые кончики туфель и подняла правую руку, тщетно пытаясь зацепиться пальцами за учебник. Мышцы на ногах начали болеть, но желание достать чертову книгу оказалось сильнее.

– Нужна помощь?

Как она могла не заметить, что кто-то подошел сзади настолько близко, что уже чуть ли не дышит ей в затылок? И этот голос… От него внутри все переворачивается и уже не может вернуться на прежнее, правильное место. Сердце теперь где-то в пятках, вся кровь прилила к лицу, а щеки горят огненным пламенем. И что-то так сильно и больно бьется в груди, что даже дышать становится тяжело.

Почему опять именно Поттер оказывается там, где ей требуется помощь? Что за гребаные совпадения?! Или это тупые шутки Мерлина? Как же не хочется сейчас оборачиваться и встречаться с ним лицом к лицу! И что она должна ему ответить? "Спасибо, Джеймс, видишь ли, на этот раз я забыла свою палочку, точнее я отдала ее зачем-то Мэри"?

Идиотство…

– Тебе эта книга нужна?

Без особых усилий Поттер взял с полки книгу и оглядел ее с обеих сторон.

– "Сто зелий, используемых в следствии"… Эванс, ты что, в детективы решила податься? – Опять эта проклятая улыбка.

Ух ты, гениальная шутка! Прямо со смеху умереть можно. Пусть ведет себя так со своими ненаглядными дружками, но насмешки над собой она терпеть не собирается. Пусть отдает учебник и катится ко всем чертям!

– Нет, это для доклада, – она резко повернулась к нему лицом, стараясь непринужденно улыбаться. – Спасибо.

Его губы дрогнули. Кажется, он хотел сказать что-то еще, но передумал. Ладно, это неважно. Книга у нее, и она даже отблагодарила его, а значит можно со спокойной душой идти заниматься. Но, черт возьми, она готова применить к самой себе Аваду, если сейчас этот кретин не смотрит ей вслед! Как будто прожигает взглядом спину, и действительно становится жарко – кажется, лицо снова покраснело. Спокойно, Лили, спокойно. Ты же именно этого хотела – всегда быть в центре его внимания?

Нужно сесть и собраться с мыслями. Сейчас главное сделать задание, и хватит уже думать о Поттере! Этим можно заняться вечером, ночью или во время завтрака, но такими темпами Гриффиндор скоро начнет терять из-за нее баллы.

Зелья, зелья, зелья…

Так, а это что еще такое? Какого гоблина он подошел к ее столу?! Идиот, раскрой глаза, тут полно других, абсолютно свободных мест! Да и, черт возьми, зачем он вообще пожаловал в библиотеку? Его мозгов не может хватит даже на то, чтобы научиться читать! Такое ощущение, что ее просто разыгрывают.

Оборотное зелье — довольно сложное по составу и приготовлению зелье. Выпивший его преображается на один час и выглядит как тот, чьи частички (волосы, ногти и т. п.) были добавлены в зелье. Момент преображения очень болезненный. Действие оборотного зелья можно продлевать до бесконечности, просто выпивая вовремя небольшое его количество.

Это не то. Мерлин, как можно сосредоточиться, если тебя буквально сверлят взглядом? Пожалуйста, Поттер, уйди отсюда. Это первая и последняя просьба к тебе. Конечно, это идеальное время, чтобы еще раз построить ему глазки, но сначала надо закончить гребаный доклад. Но как это сделать, если он, будто на зло ей, сидит здесь и… Постойте, да у него даже книги нет перед собой! Значит, он пришел сюда… просто чтобы поглазеть на нее?!

Прекрасно… Нашел музейный экспонат! Но это же значит… что он здесь ради нее. Получается, что у нее все идет по плану – Поттер начал бегать за ней, как собачонка, ища свидания. Блеск! Отличная работа!

Сыворотка правды — бесцветный, не обладающий никаким запахом напиток, заставляющий выпившего отвечать правдиво на все заданные вопросы. Очевидно, выпивший не может даже просто о чём-то умолчать.

Но тогда почему он столько дней бегал от нее? Вылить бы сейчас ему эту Сыворотку правды в глотку, черт побери! Тогда она смогла бы, наконец, понять, что творится в башке этого кретина. Тогда, наверное, нашлось бы объяснение этому по истине дикому поведению: то липнет, как жвачка, то шарахается, как от трехглавого дракона! Нет, больше терпеть этот взгляд нет сил…

Лили медленно подняла голову и посмотрела Поттеру прямо в глаза, надеясь, что от этого он смутится и отведет взгляд. Но этого не произошло. Он только широко улыбнулся и как-то слишком ласково посмотрел на нее. Мерлин, что же он делает?! Что он с ней делает?

Святой Годрик, плевать на долбаные зелья! Невозможно больше находиться с ним рядом, и если он не хочет уходить, то это придется сделать ей.

Громко захлопнув книгу, Лили оставила ее на столе, рывком взяла сумку и выскочила за дверь.

Из всего происходящего она могла сделать только один вывод: ее победа не за горами, а Поттер по-настоящему "подсел" на нее, раз уж дошел до визитов в библиотеку, только для того чтобы просто с ней увидеться. Это определенно успех, только есть одна маленькая проблема: постоянно ощущать на себе его взгляд становится просто невыносимым. Этот придурок разглядывает ее с таким вниманием, словно она сидит перед ним как минимум без одежды. Ужасное ощущение, невольно вызывающее желание проверить, действительно ли на ней есть школьная форма. Подумать только, от этого идиота у нее уже начинаются галлюцинации! А причиной всему какой-то склизкий червяк, истекающий слюнями при одном взгляде на нее. Ох, побыстрее бы все это кончилось…

– Привет, Лили, – едва войдя в спальню девочек, услышала она голос Мэри. – Ну и где ты была?

– То же могу спросить и у тебя. Твой ненаглядный Робби накинулся на меня с расспросами, где ты и как тебя можно найти.

– Ты его видела после занятий? И куда он пошел?

Ну что за глупые вопросы? Какого черта спрашивать, виделись ли они, если она и так сказала, что разговаривала с ним!

– Я же сказала, что столкнулась с ним в коридоре и он искал тебя, – с раздражением ответила Лили.

– Ох, прости Лили, я только и думаю о том, что сегодня произошло, вот и не соображаю, что говорю.

Так, по ее голосу можно судить только об одном – у Мэри опять что-то стряслось, и, судя по всему, что-то действительно серьезное. Вот есть же люди, которые словно сами притягивают к себе неприятности. Хотя… Дьявол, она сейчас едва ли в лучшем положении.

– А что сегодня произошло? И кстати, где ты, пропадала после уроков? Давай, подруга, рассказывай.

Девушки забрались с ногами на кровать Мэри и сели поудобнее, так как обе понимали, что предстоит долгий разговор "по душам". Лили нравилось так болтать с Мэри, и обе знали, что все сказанное останется строго между ними, а потому могли выложить все до самых мелочей. Мерлин, как ей сейчас нужно рассказать Мэри все о Поттере! Может, тогда ей удалось бы во всем разобраться? Но, черт возьми, она просто не может пока посвятить ее в свой план. А ей так необходима чья-то помощь…

– После последней Травологии я вынуждена была остаться в теплицах, потому что профессор Спраут назначила мне наказание. Нет, ты представляешь, Джулия Суон с Пуффендуя весь урок посылала мне записки, а попало мне! Вот дрянь! И я должна была целый час отмывать горшки от драконьего навоза! У меня было чувство, что еще пара минут и меня стошнит в эти горшки!

– Значит Робби нашел тебя? Я сказала, что ты предположительно в Теплицах. И кстати, что за записки она тебе кидала?

– Да ерунду какую-то, – отмахнулась Мэри. – Что-то вроде: "Если не оставишь Робби, я подолью тебе яд в тыквенный сок".

Яд в тыквенный сок? Как она раньше не догадалось сделать это для Поттера! Лет этак шесть назад. Тогда ей не пришлось бы терпеть выходки этого идиота все эти годы.

– А Робби приходил, – продолжала она, – но мне, слава Мерлину, удалось спрятаться.

– Спрятаться? – ухмыльнулась Лили. – Ты ведь последнее время отлипнуть от него не могла, а сейчас прячешься?

– Да ты послушай, что произошло утром!

Казалось, Мэри буквально разбирало от возмущения и злости. Голос ее стал громче, и она сильно жестикулировала.

– Как только ты ушла на Зелья, я пошла к портрету Полной даму, где мы с ним договорились встретиться. Он еще сказал, что по каким-то причинам не идет на Нумерологию, а у меня, ты знаешь, в это время нет занятий. Я думала, что мы, как обычно, посидим в гостиной, поболтаем…

Ну-ну, конечно, именно этим вы всегда и занимаетесь: только "сидите и болтаете". Только почему тогда, у всех окружающих невольно возникает страх за то, что кто-то из вас проглотит другого?

– Но Робби сказал, что в гостиной сейчас много малявок, с их домашними заданиями и мы будем их смущать.

А вот это уже больше похоже на правду. Молодец, Робби, хоть один раз ему пришла в голову мысль, что не всем интересно наблюдать эту порнографию.

– Тогда он сказал, что мы можем пойти к ним, в башню Когтеврана, потому что все его однокурсники сейчас на занятиях, и спальня мальчиков совершенно свободна. Конечно, я согласилась, но я же и подумать не могла, что у него на уме!

Ну да, ключевое слово во всем этом – "конечно". Парень зовет ее в совершенно пустую спальню, а она и "подумать не могла, что у него на уме". Вот вам поистине детская наивность!

– В общем, мы пришли. Он предложил мне немного огневиски, которое осталось после победы Когтеврана над Слизерином на прошлом матче. Я отказалась. Мы начали целоваться, ну и… ты сама понимаешь. И он был каким-то особенно нежным, чутким, таким…

Мэри, ради Мерлина, избавь от подробностей!

– Короче говоря, когда я опомнилась, он уже почти закончил расстегивать мне блузку. И вот тут я поняла, в чем дело и чего он от меня в хочет на самом деле.

Браво! Чудеса логики и скорости мышления! Хорошо, что она поняла это раньше, чем очутилась с ним совершенно голая в одной постели. Нет, правда, иногда Мэри просто поражает своим поведением. Любая второкурсница поняла бы, к чему все идет, а Мэри будто из средневековья сбежала.

– Знаешь, какой ужас я испытала? Одно дело целоваться с парнем, но совсем другое заниматься с ним сексом! Во-первых, я еще не готова, а во-вторых, все-таки Робби не тот человек, с которым я хочу сделать это в первый раз. Не знаю, у меня всегда было мнение, что первый раз должен быть романтичным, где-нибудь в красивом месте, со свечами или при луне… Короче говоря, по-другому. Я же не какая-то дешевка, которую можно затащить в спальню, пока все разбежались по классам, напоить и трахнуть без всяких обязательств!

Собственно говоря, она, Лили, тоже так считала. Только вот была одна проблема. Такая маленькая, совсем "незначительная" проблемка – это же именно то, чем она собирается заняться с гребаным Поттером!!! Напиться и трахнуться, именно без "всяких обязательств". Как Мэри охарактеризовала такое поведение? Дешевка? Отлично! Блеск! Лили Эванс – дешевка! Вот к чему она смогла прийти к семнадцати годам – стала обыкновенной шлюхой в глазах собственной подруги. Ну, хотя с этим она, конечно, погорячилась, так как Мэри ее таковой совершенно не считает. Но это только пока. А что она скажет ей, когда все произойдет? Когда вся школа только и будет говорить о том, что Лили Эванс кинула Поттера? "Мэри, ты знаешь, у нас, конечно, все было, но обстановка была самой что ни на есть романтичной! И мы не занимались этим в пустой спальне, воспользовавшись тем, что каких-то пару часов там никого не должно быть. И, конечно, оба были абсолютно трезвыми. Да-да, не выпили ни капли, ведь это такой важный момент! И конечно, после всего, что между нами было, мы обязательно будем любить друг друга и дальше, а в будущем, может, и поженимся!" Только вот по плану, все должно быть с точностью да наоборот: она хотела напиться до чертиков, по-быстрому трахнуться с ним, а на следующий день размазать его самолюбие по стенке. Стоит ли говорить о том, что ни о какой дальнейшей любви не может быть и речи? Да и вообще, кто говорил о любви? Единственное, что она чувствует по отношению к этому соплохвосту – это ненависть и безграничное презрение.

– Нет, Лили, ну скажи, разве я не права? – В глазах Мэри ясно читался ответ, который она ждала от подруги.

– Конечно, права! Ты молодец… – Лили попыталась улыбнуться. – Молодец, что смогла сказать ему "нет". Сейчас все парни – сволочи. Им нужен только секс, чтобы рассказывать дружкам о своих "подвигах"! А Робби один из таких подонков.

И ты, Лили Эванс, скоро станешь такой же. Молодец! Пожалуй, это самый твой гениальный план.

Часы на стене отбили десять глухих ударов.

– Мэри, уже поздно, а мне еще нужно столько всего успеть... Я пойду в гостиную, если хочешь, приходи ко мне, а если нет, то советую тебе лечь спать. Сегодня у тебя был не самый легкий день.

– Хорошо, так и сделаю, – улыбнулась Мэри и обняла ее. – Лили, я так рада, что ты меня понимаешь.

Да. Лучше всех. Только как теперь смотреть в глаза подруге? Вот это вопрос… Мерлин, может пойти и сброситься с Астрономической башни? Или правда продумать убийство Поттера? Или… дьявол, да бросить надо эту идиотскую затею и жить нормальной жизнью! Но ведь успех уже так близко, буквально на расстоянии вытянутой руки! Черт возьми, что же делать…

В гостиной было всего пару человек. Разложив учебники и свитки на столе, Лили взяла один из листов пергамента и окунула перо в чернильницу. Рука выводила одну за другой буквы, сливавшиеся в слова и предложения. Она совершенно бездумно переписывала фразы учебника, и если бы кто-нибудь попросил ее пересказать то, что она написала несколько секунд назад, то убедился бы в этом. Гостиная опустела, и только треск горящих дров нарушал тишину…

Лили, Лили… Куда же ты катишься? Кто последние дни управляет тобой и твоими действиями? Почему твое поведение совершенно противоречит твоим мыслям? И… какого черта ты опять разговариваешь сама с собой?! Вот оно, сумасшествие… Нужно бросать это глупое занятие! Мирилась же она столько лет с заносчивым, самовлюбленным идиотом, имя которому Поттер, и осталось терпеть его меньше года. Неужели ради этого стоит затевать весь этот цирк?

Лили подняла голову от конспекта, ее взгляд был устремлен куда-то в стену, но она не видела ничего, что было перед ней. И вдруг, маленькая, пустая, стеклянная вазочка посреди стола, в которой отражались языки пламени в камине, пошевелилась. Лили вздрогнула и уставилась на нее, боясь вздохнуть или пошевелиться. Она качнулась, немного наклонилась в сторону… и неожиданно пыль на самом дне начала темнеть и вспыхнула ярким, голубым пламенем. Лили завороженно смотрела на синий огонь, с трепетом ожидая, что же случится дальше. Пламя начало утихать, а потом и во все потухло. Но из небольшой горстки синего пепла, образовавшегося на дне, начали расти настоящие, живые цветы. Они поднимались все выше и выше, и теперь в некогда пустой вазе, стоял красивый букет неизвестных Лили голубых цветов. Она наклонилась к нему и почувствовала тонкий, едва ощутимый аромат. Зрелище было действительно прекрасным, но не было никакого сомнения, что все это появилось не само собой, а кто-то применил заклинание. Но только кто же это мог быть?

Лили начала оборачиваться по сторонам, думая о том, что загадочный ученик, который все это устроил, сидит где-то неподалеку на диване или кресле, но рядом никого не было. И только когда взгляд ее упал на лестницу, ведущую в спальню мальчиков, она увидела, как кто-то крадется по ступенькам, стараясь наступать как можно тише. В свете пламени, она смогла только разглядеть иссиня-черные, взъерошенные волосы и блестящую оправу очков.

Черт возьми, неужели это Поттер? Разве мог он устроить это чудо и не выставить свои таланты на показ, а вместо этого хочет остаться незамеченным? Это же… самые настоящие ухаживания влюбленного мальчишки! Еще чуть-чуть и он начнет петь серенады ей под окном. Но вот этого, конечно, допустить нельзя, ведь он вряд ли обладает хорошим слухом и голосом, а рисковать своими барабанными перепонками не очень-то хочется.

Мерлин, ну и дела… Подумать только! Это же невиданный успех! Разве можно останавливаться, когда она уже чувствует этот вкус торжества? Нет, решено: она доведет все до конца. В конце концов, нет более забавного зрелища, чем Поттер, который, стоило ей только пару раз ему улыбнуться, начал бегать за ней, как на привязи! И пусть ради этого ей придется, переступить через свою гордость и все свои моральные принципы, но она добьется полной, сокрушительной победы!


***


Маленький золотой шарик размером с грецкий орех расправил крылья и уже оторвался на несколько дюймов от ладони, как вдруг Джеймс резко сжал пальцы и снитч снова оказался у него в кулаке. Эти нехитрые действия он повторял в течение нескольких минут, чтобы хоть как-то побороть скуку.

Последний урок, Нумерология, уже закончился, и вроде как самое время было преступать к домашним заданиям, но разве он был бы Джеймсом Поттером, если бы сразу же после занятий побежал делать уроки? Нет, это поведения больше подходит для зануд и книжных червей, короче говоря, так делает только Эванс и первокурсники. Да к черту нужно слать эти конспекты и тесты! У людей и без них есть чем заняться. Вот сейчас например он слишком занят, чтобы учить долбаные конспекты МакГонагалл. В данный момент он…

– Ну и долго ты планируешь еще так лежать и смотреть в потолок? – услышал он голос Люпина. – Только не надо говорить, что сейчас в голове у тебя рождаются новые гениальные идеи и планы по спасению всего человечества. Я тебе все равно не поверю.

Нет, ну что это за наглость? Ведь сейчас он действительно занят! Он… он… Ладно, может он не так уж и занят, но и бездельем это назвать нельзя. Это действие называется священным словом "отдых", и нарушать его никогда нельзя! А насчет новых идей… Неужели Лунатик думает, что он не способен на серьезные мысли?

– Эй, ты что, научился спать с открытыми глазами? – Римус, не дождавшись ответа, замахал рукой у него перед глазами. – Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?

– Извини, дружище, – язвительно ответил Джеймс, – я ведь, по твоим словам, просто слабоумный. Твои умные речи для меня просто недоступны! Я же даже половину слов из твоих пламенных речей не понял, может, повторишь еще раз? Лучше даже по слогам.

– Сохатый, ты что, обиделся? – засмеялся Лунатик. – Ты еще начни плакать! Как девочка маленькая, честное слово!

Так, что это за оскорбление за оскорблением? Ну все, Лунатик, держись!

Джеймс резко вскочил с кровати, и уже через мгновение его палочка была приставлена к груди Ремуса.

– Эй, ты чего? Полегче! Ты что, не с той ноги сегодня встал?

– Что это ты так всполошился? Ладно, расслабься, Лунатик, – Джеймс, засмеявшись, опустил палочку и спрятал ее в карман. – Я всего лишь пошутил.

– Ты поосторожней с такими шутками…

Ремус присел на край своей кровати и достал из сумки учебник по Трансфигурации. Его лицо стало очень серьезным, а между бровями появилась маленькая морщинка.

Конечно, со стороны могло показаться, что Люпин действительно увлекся чтением, но Джеймс был уверен, что Ремус не запомнил даже половины из того, что прочитал минуту назад. Просто он хочет показать, что в отличие от него, Джеймса, ему некогда без дела валяться на кровати. Посмотрите-ка на него – ему бы министра магии изображать, честное слово!

– Лунатик, не прикидывайся, что читаешь эту чепуху, – засмеялся Джеймс. – Трансфигурация только послезавтра – времени вполне достаточно, расслабься!

– Сохатый, ты у меня вот уже где со своими замечаниями. – Он поднял ладонь на несколько дюймов выше головы. – Я не могу откладывать это, потому что завтра я обещал Бетси провести с ней весь вечер, а это значит…

– Что вы займетесь умопомрачительным сексом и вам будет совсем не до МакГонагалл! – с ухмылкой закончил Джеймс. – Угадал?

– Нет, – рявкнул Люпин. – Это значит, что мы пойдем прогуляться, а потом, может быть, вместе посидим в гостиной.

Джеймс закатил глаза: и как это называется? Иногда складывается такое ощущение, что Лунатик действительно прилетел с какой-то другой планеты, иначе такое поведение лично он, Джеймс, объяснить не мог. Эта Бетси побывала в постели не меньше, чем с половиной парней Хогвартса, а Ремус все никак не решится переспать с ней! Да она, наверное, сама уже спит и видит, как бы затащить его в свою спальню, но Люпин, конечно же, как благородный рыцарь не может "так быстро" переходить на этот этап отношений. Да как речь может идти о быстроте, если они встречаются уже целых две недели? Или теперь этим можно заниматься только после свадьбы?

– Послушай, дружище, я, конечно, все понимаю: ты любишь ее и весь этот последующий бред, но… За то время, пока вы вместе, вы ни разу не переспали!

– Джеймс…

– Вот только не надо говорить, что ты сам этого не хочешь или что она боится и не готова еще.

– Поттер, заткнись! У тебя никогда не было желания просто быть рядом с любимым человеком, без всяких задних мыслей и без животного желания поскорее заняться с кем-то сексом?

Нет, черт возьми! И вот только не надо говорить, что это ненормально. Да ему только семнадцать, о чем еще он должен думать? О свадьбе и будущих детях? А может, уже о старости и пенсии?

– Вот только не надо этих розовых соплей! Еще скажи, что она любовь всей твоей жизни!

Честное слово, от этих сказок уже начинает тошнить.

– А что если так? – с вызовом спросил Люпи. – Хотя, черт возьми, с кем я об этом разговариваю? Ты же даже ни разу не любил никого по-настоящему! Назови хоть одну девушку, с которой у тебя были долгие отношения.

Ну это смотря, какие отношения считать "долгими"…

– В том-то и дело, что такой не было, – не дождавшись ответа, продолжил Ремус. – Поэтому не вижу смысла говорить с тобой на эту тему.

– А ты будто знаток! – возмутился Джеймс. – Хочешь сказать, что если бы я постоянно спал с одной и той же девушкой, это считалось бы "сильным чувство и долгими отношениями" и я считался бы "порядочным молодым человеком"?! Думаешь, все эти безмозглые девицы, которые, как сумасшедшие, пишут мне любовные записки и караулят за углами, не знают, что наши "отношения" не будут длиться больше одной ночи? Да все они понимают! Спросишь, почему они так поступают? Да потому что каждая из них, какими бы порядочными людьми ни были ее родители, какие бы заоблачные баллы не приносила она для своего факультета, и какие бы мечты о взаимной любви не вертелись у нее в голове, в душе своей обычная шлюха! Знаешь, я еще ни разу не встречал, чтобы в ком-то из них проснулась гордость или хотя бы капля самолюбия! Спросишь, почему я так с ними поступаю, не жалко ли мне этих бедных девочек? Я отвечу тебе: ничуть. Я презираю их. И даже ни за то, что они по первому зову готовы прыгнуть со мной в постель, а просто потому, что ни одна из них даже не требует к себе уважения. Они как безмозглые куклы и сами это понимают. Только самое печальное не это, а то, что им такой расклад вещей безумно нравится. Тогда, если все они ничем не отличаются друг от друга, почему бы не выбрать ту, с которой тебе просто удобнее и комфортнее всего трахаться?

Люпин замолчал. Казалось, ему есть, что ответить, но он не хочет этого делать.

– Джеймс, – наконец произнес он. – Я искренне надеюсь, что придет момент, когда ты убедишься в том, что все, сказанное тобой – неправда от первого до последнего слова. Это случится, когда ты сам полюбишь. А пока, думаю, мне не удастся тебя ни в чем переубедить…

С этими словами он взял сумку и вышел из спальни.

Гениально, Лунатик! Еще бы чуть-чуть и ты смог бы растопить холодное сердце… кого-нибудь другого, но только не Джеймса Поттера. Заставили ли его слова почувствовать Джеймса себя не правым? Или хотя бы задуматься о чем-то? Нет, нет и еще раз нет. Слишком сильно он уверен в своей правоте, чтобы пересматривать собственное мнение.

Умеет же Лунатик грузить ненужными мыслями, когда это особо не требуется, а сам наверняка убежал к своей Бетси. Кстати, если уж продолжать тему девчонок, то не вольно в голове возникает вопрос об Эванс: какого черта он вообще затеял этот цирк и кого таким образом он пытается обмануть? Ее? Или самого себя? Этот вопрос мучил его уже несколько дней и он всерьез задумывался о том, чтобы прекратить этот спектакль. В конце концов, полдела сделано – он влюбил в себя Эванс, а кто сказал, что нужно обязательно довести все до конца? Хотя после прогулки в Хогсмиде не последовало никакой инициативы с ее стороны… Может быть, ему только показалось, что его план удался? Может быть, на самом деле она во все не сходит по нему с ума?

Так, есть только один способ это проверить – найти ее сейчас и перейти к более решительным действиям, дав ей недвусмысленно понять, что он влюблен в нее. Осталось решить только один вопрос: где сейчас Эванс? Не так-то просто будет найти ее в целом замке… Хотя где может находиться вечером зубрила Эванс кроме как в библиотеке? Полное отсутствие личной жизни вынуждает ее проводить лучшие годы своей жизни в библиотеке. Бедняжка. Будь он хоть чуточку сердечнее, обязательно пошел бы составить ей компанию, но так как он не является добродушным рыцарем, то это полностью исключено, хотя… Она же с ума сойдет, если увидит его в библиотеке! И он готов поклясться, что мысли о том, что он взялся за ум и стал более ответственно подходить к учебе, тут же посетят ее маленькую, несмышленую голову. Ну держись, Эванс!

Джеймс рывком соскочил с кровати и пулей выскочил из спальни.

Путь до библиотеки не занял много времени. Почему он так спешил? Черт возьми, этот вопрос не один раз возникал у него в голове, но ответа на него найти он так и не смог. Все это было ужасно глупым, однако он ни разу не подумал о том, чтобы вернуться в спальню. Нравится же ему искать приключений на свою задницу, Мерлин подери!

Открыв дверь, он стал лихорадочно озираться по сторонам, но почему-то Эванс нигде не было. Неужели она нашла более интересный способ провести свободный вечер? И кто же этот "счастливчик"? Ее ненаглядный Нюнчик или есть еще какие-то идиоты, которые на нее клюнули? А может, еще кто-то кроме него решил поспорить на бедолагу Эванс? Да она прямо нарасхват.

– Мадам Пинс, – услышал он знакомый голос. – Мадам Пинс, вы здесь?

Нет, похоже, Эванс обречена вечно торчать в библиотеке – никто и никогда никуда не позовет ее.

Поттер подошел ближе к стеллажам. Эванс стояла у одного из шкафов с книгами по зельям и, вытянувшись во весь рост, пыталась кончиками пальцев зацепить высоко стоящую книгу, но ни одна из попыток не увенчалась успехом.

Вот идиотка! Неужели она не догадается воспользоваться заклинанием? А может, она и палочку свою "отдала Мэри и забыла забрать"? Такое ощущение, что Макдональд банку Гринготтс может фору дать – все, что оставляют ей, не то что украсть, а даже самому потом взять не удается. Наверное, мозги Эванс тоже где у подруги хранятся, вот она никак и не может ими воспользоваться. Ладно, стоит все-таки помочь дурочке, иначе она так и будет до ночи скакать рядом с этими шкафами.

Он осторожно, стараясь, чтобы она не заметила, подошел сзади. Их разделяла какая-то пара дюймов, и он уже мог почувствовать запах ее волос. Мерлин, если временно забыть, кто стоит перед ним, то становится совсем сложно сдерживать желание, которое буквально распирает изнутри. Медленно наклонившись, он прошептал ей на ухо:

– Нужна помощь?

То, как смешно она дернулась от неожиданности, вызвало у него улыбку. Черт возьми, она так напугана, что даже не может ему ответить!

– Тебе эта книга нужна?

Он без особого труда взял с полки книгу и взглянул на обложку: "Сто зелий, используемых в следствии". Мерлин, он сейчас просто лопнет от смеха! Эванс что, в детективов поиграть захотелось? А может, это ее будущая профессия? Тогда Бюро расследований в Министерстве можно закрывать – если там появится Эванс, то ни одно дело им раскрыть больше не удастся. Да…

И в руках этого человека будет находиться безопасность людей? Нет, это больше похоже на кошмарный сон или глупый анекдот.

– "Сто зелий, используемых в следствии"? Эванс, ты что, в детективы решила податься? – решил поинтересоваться Джеймс.

Да, сейчас она, конечно, откроет рот, чтобы что-то ответить, но ничего конкретного, кроме бессвязного лепета ему, наверняка, услышать не придется. Ну давай, Эванс, уже можно начинать врать, только, ради Мерлина, придумай что-нибудь более-менее оригинальное.

– Нет, это для доклада, – Эванс улыбнулась. – Спасибо.

Джеймс даже не успел что-то ответить, а она уже, выхватив учебник у него из рук, направлялась к столу. Ну нет, Эванс, думаешь этот независимый тон заставит его, Джеймса, поверить, что ты совершенно спокойна? Да он готов был сдохнуть на этом самом месте, если сейчас ее сердце не билось с частотой тысяча ударов в минуту! Ничего, она еще расколется, нужно только чуть-чуть поднажать.

Не собираясь останавливаться, он решительно подошел к столу, где расположилась Лили, и, резко отодвинув стул, сел прямо напротив нее.

Какого черта она даже не подняла голову, когда он сел рядом? Такого не бывает и просто не может быть! Она должна была растеряться, разволноваться, нервно перебирать пальцами страницы и перестать воспринимать ту информацию, которую читает. Но она спокойна! Будет проклят весь волшебный мир, но не один нерв не дрогнул на ее лице! Может быть, она ослепла? Оглохла? Может быть она не понимает, кто перед ней? Нет, она не может просто так молчать! Нет. Она могла бы накричать на него, могла бы спросить хотя бы, что он тут делает. Но ей все равно, да, черт возьми, для нее он сейчас словно пустое место! Ну скажи, Эванс, Мерлиновы кальсоны, скажи хоть что-нибудь!

Внезапно она подняла голову и медленно посмотрела прямо ему в глаза.

Ей не все равно, черт возьми! Он так и знал, что ей не все равно. Она ждет, пока он отведет взгляд? Не дождется. Ее зеленые глаза сейчас похожи на какую-то трясину, в которой он застрял по самую голову и выбраться из которой уже не так то просто, но все-таки он чувствует, что сможет вылезти. Конечно, сможет, как только ему это потребуется!

Джеймс ухмыльнулся: он на высоте, и его самолюбие сейчас просто на пике торжества.

Когда она вдруг резко вскочила с места и, кое-как запихнув вещи в сумку, побежала к выходу, он даже не пошевелился. И только услышав, как хлопнула входная дверь, а стук каблуков за ней утих, он лениво поднялся с места и направился к выходу из библиотеки. В этот момент он восхищался самим собой и смеялся над Эванс, наблюдать влюбленность которой оказалось увлекательнее всего на свете.

Только вот было одно маленькое "но", которое все никак не давало Джемсу покоя: вот уже неделю у него не было ни одной девчонки. Ни одной. Конечно, когда об этом начинал говорить Сириус, Джеймс убеждал его в том, что все так и должно быть и ему просто требуется небольшой перерыв. Но ведь время шло, а ничего не менялось и сомнения потихоньку начали заполнять его мысли. Он ведь не сошел с ума, правда? И причиной всему не долбаная Эванс? Нет, такого не может быть. И если он захочет, то сейчас любая девушка станет его.

Он уже почти дошел до башни Гриффиндора, как вдруг резко развернулся и пошел в обратную сторону. Поттер толком не знал, куда именно идет, и только внимательно всматривался в лица проходящих мимо девушек, словно они стояли на витринах магазинов, а он подбирал подходящий товар. Собственно говоря, почти так и было на самом деле. Он искал симпатичную девушку, которая могла бы легко согласиться развлечься с ним – он слишком долго был один. Но или Мерлин решил подшутить над ним, или удача отвернулась от него, но ни одна из учениц так и не смогла заинтересовать его. Девушки, которые ему попадались, были или уже заняты, или слишком уродливы, или учились на младших курсах.

Что же это за чертовщина такая? Такое ощущение, что кто-то просто издевается над ним! А может, это дело рук Эванс? Наверное, она настолько влюбилась в него, что, решив избавиться от всех соперниц, применила какое-нибудь заклинание или даже воспользовалась черной магией, чтобы он больше никогда не смог ни с кем встретиться. Проклятье! Он опять думает о гребаной Эванс. Так, нужно срочно что-то делать…

А вот, пожалуй, и подходящий вариант.

В конце коридора на небольшой скамейке у стены сидела девушка, погруженная в чтение. Одному Мерлину известно, почему она делала это именно в коридоре, наверное, в гостиной ее факультета было шумно или еще что-нибудь. Но это "что-то" определенно шло Поттеру на руку. Конечно, она была не совсем в его вкусе: слишком худая, а ключица выпирают так, что невольно появляется желание покормить ее. Но другого варианта все равно не было. Услышав его шаги, она испуганно подняла голову. Джеймс не сказал ей ни слова, но шел так решительно, что любая на ее месте испугалась бы, однако через несколько секунд ужас в ее серо-голубых глазах исчез и она приветливо улыбнулась ему:

– Привет. Ты тоже решил побыть один и пришел сюда? Сейчас, когда все возвращаются с уроков, в замке так шумно, а у меня от всей этой суматохи голова начинает болеть. Ты присаживайся, если хочешь. – Она указала на место рядом с собой.

Джеймс не стал отказываться. Теперь, когда он был совсем близко, она казалось ему уже совсем другой: ее светлые волосы отливали золотом при тусклом свете одинокой лампы, глаза блестели, а, когда она улыбнулась, на щеках появились небольшие ямочки, и все это делало ее похожей на небесного ангела.

– Ты, похоже, чем-то взволнован, у тебя какие-то проблемы? Если хочешь, можешь рассказать мне, и я постараюсь чем-нибудь помочь, – она снова улыбнулась и положила руку на его колено.

От этого нежданного прикосновения, которому она, возможно, не придавала совершенно никакого значения, его тело пронизывали волны непрошенных ощущений. На долю секунды он представил, как овладеет ею прямо здесь, в этом пустынном коридоре, куда не придет в голову зайти ни одному ученику, ни тем более профессору.

– Почему ты молчишь? – улыбка исчезла с ее губ. – Тебе нехорошо?

Вместо слов он обнял ее за плечи и привлек к себе. Основной инстинкт оттеснил рассудок в сторону. Джеймс знал лишь то, что если бы он не поцеловал ее, то сошел бы с ума. Он прижался губами к ее губам, и она приоткрыла рот, с жадностью возвращая ему поцелуй, словно ее голод был столь же неутолим, как его. Одной рукой он принялся гладить ее по спине, а другой – обнял за шею. Ее книга, соскользнув с колен, упала на пол. Он искал удовлетворения, упиваясь ее губами, но желая гораздо большего. И, видит Мерлин, он ее получит.

Мерлин, какое это наслаждение снова переживать эти ощущения. Словно голодный оборотень накинулся он на свою жертву, а она с не меньшим желанием отвечала на его ласки, как будто идея поцелуя была не его инициатива, а ее. Он уже расстегнул пуговицу на ее блузке, как вдруг за ее спиной, в другом конце коридора рядом с лестницей мелькнула вспышка рыжих волос. От испуга он вздрогнул и отстранился от девушки. Не понимая, что произошло, она продолжала тянуть к нему руки, словно ребенок, которого дразнят конфетой, но Джеймс уже не мог удовлетворить ее желание.

Дьявол! Неужели это была Эванс? Тогда все пропало… Все его старания дракону под хвост. Хотя почему именно она? Мало ли в Хогвартсе рыжеволосых девушек! С чего он взял, что это именно Эванс? Заблудилась какая-нибудь второкурсница, а он всполошился! Черт возьми, эта рыжая Эванс уже мерещится ему везде – он точно болен! Ладно, предположим, что гораздо больше вероятности, что это была не она, но… что если ему не померещилось? Проклятье, и что теперь ему спрашивается делать?!

Он вскочил со скамейки и, не глядя оправив рубашку, направился к лестнице.

Так, самое главное теперь – не наделать глупостей. Нужно придумать что-то сногсшибательное, отчего Лили быстро все забудет (если это, конечно, была она), а если нет, то еще одно проявление его любви только закрепит успех. Но что же делать, Мерлин подери? Слишком мало времени для чего-то грандиозного, да и не хочется тратить особых сил на подарок этой жабе. Букет цветов сойдет. Главное, чтобы это была не сирень – не хочется еще раз выглядеть идиотом и выслушивать рассказы про аллергию и прочую ерунду.

А что если она сейчас сидит в гостиной и вокруг полно народа? Нет, на глазах у всех дарить цветы Эванс – все равно что признаться посредине обеда в Большом зале, что тебе никогда не нравились девушки и ты без ума от своего лучшего друга - одним словом, этому не бывать. Но нет такого случая, на который у предприимчивого Джеймса Поттера не нашлось бы решения! И в этот раз он воспользуется одной из своих банальных, но очень зрелищных уловок.

– Еще один загулявший романтик? – Полная дама сегодня явно была в приподнятом расположении духа. – Вечно вы шастаете по замку, когда…

– Золотая мантикора, - прервал ее Джеймс и поспешил пройти в гостиную.

Здесь было довольно темно, и только треск дров в камине нарушал тишину. Лили сидела к нему спиной и что-то усердно строчила на пергаменте. Стараясь наступать как можно тише, чтобы избежать скрипа, он подошел поближе к лестнице, ведущей в спальню мальчиков. Уже стоя на первой ступеньке, он достал из кармана палочку и пробормотал заклинание.

Он проделывал этот трюк уже не раз, ведь все девушки без ума от такого рода фокусов, но в этот раз все пошло наперекосяк. Почему-то цветы никак не хотели появляться в вазе, и он еще и еще раз шептал заклинание. Вдруг маленький синий огонек вспыхнул на конце палочки и тут же потух, и в то же время в вазе, которая стояла на столе напротив Эванс, начали твориться чудеса. В его планы не входило наблюдение над действием собственного заклинания, и даже наоборот он надеялся за это время проскользнуть к себе в спальню, оставшись незамеченным. Но, черт возьми, он просто не мог оторвать глаз, а его ноги, будто приросли к деревянным ступенькам. И только когда бутоны уже начали распускаться, он вдруг опомнился и бросился вверх по ступенькам, даже не думая о громкости своих шагов.

Почему он не хотел, чтобы Эванс видела его? А черт знает. Только в тот момент ему показалось, что если он не уйдет, то что-то обязательно случится, а ему ужасно не хотелось в тот же день влипать в еще какую-нибудь историю, связанную с Эванс.

"Все-таки она стала занимать слишком много места в моей жизни…" – подумал Джеймс, прежде чем распахнуть дверь в спальню.



Глава 8



"Самые невыносимые люди – это мужчины, считающие себя гениальными, и женщины, считающие себя неотразимыми". (с) – Анри Аселен




Те, кто ни разу не испытал прекрасное и неповторимое чувство полета, определенно прожили свою жизнь зря – так утверждал Джеймс Поттер, с тех самых пор как впервые сел на метлу. Он никогда особо не завидовал маглам, а мысль о том, что этим бедным людям и вовсе не известно то волшебное ощущение, которое испытывает каждый игрок в квиддич, взлетая над игровым полем, и вовсе пробуждала жалость к ним. Ну что это за жизнь без малейшего соприкосновения с небом? Тут волей-неволей загнешься от депрессий, кризисов среднего возраста и всего тому подобного. Они, конечно, бедняги стараются как могут – напридумывали там всяких "масолетов" и "терволетов", но разве это может сравниться с настоящим чувством полета? Летать по-настоящему – это совсем другое дело. И вся эта пафосная чушь о ветре, рассеивающемся сознании и якобы близости к чему-то возвышенному – сущий бред. Потому что на самом деле всю эту бурю эмоций можно описать лишь одним словом – свобода. Уж он-то знал, каково это. В момент забыть обо всем и вдруг почувствовать, что во всем мире нет ничего, что может остановить тебя. Ни единого препятствия.

Здорово ощущать, что все происходящее в буквальном смысле "в твоих руках". Это создает своеобразную иллюзию общего порядка. Поэтому Джеймс всегда точно знал, что делать, если захочется сбежать от всех забот – всего лишь оседлать метлу и взмыть высоко-высоко, к самым облакам. Вот уже одиннадцать лет это работало безотказно.

Однако последнее время ситуация резко усложнилась, ведь если на горизонте постоянно маячит кто-то, кто упорно не желает уйти прочь из головы, и более того, если это кто-то, раздражающий настолько, что полетать спокойно не удастся. И даже в том месте, где меньше всего ожидаешь ее увидеть, Эванс способна появиться так же неожиданно, как дракон посреди Косого переулка.

Ну что, скажите на милость, ей понадобилось на поле в такое время? Не говоря уже о том, что ей вообще понадобилось на этой планете? Но этот вопрос убивал Джеймса своей глобальностью вот уже седьмой год, так что его решение стоит отложить на потом. Сейчас все его мысли занимала другая проблема: Эванс явно не намерена добровольно исчезнуть отсюда в ближайшие пять часов, и он просто обязан что-нибудь придумать, чтобы избавиться от нее.

Может, позвать на помощь, пока не поздно? Почему-то он сильно сомневался в ее добрых намерениях. Следит за ним, что ли? Ну, ей-богу, ни минуты покоя. Есть у него право на некоторое уединение, в конце-то концов? И хоть бы сделала вид, что смотрит в другую сторону, а то все пялится на него не отрываясь. И как прикажете при этом не свалиться ненароком с метлы?

А может, Эванс порчу на него навести пытается? Между прочим, очень похоже: смотрит и все шевелит губами, бормочет там что-то себе под нос. Только вот проклятья от рыжей зубрилы ему не хватало! Наверняка за все те часы, что она проводит в библиотеке, ей удалось проникнуть в Запретную секцию и теперь ей нет равных по Черной магии. А что если даже Мадам Помфри не сможет исцелить его? Он будет долго мучиться, а потом… Нет, это слишком жестоко с ее стороны: он слишком молод, чтобы умирать.

И чем он не угодил Мерлину?..

Ладно, если подумать как следует, у Эванс не должно быть причин желать ему зла, тем более после недавних событий. Пока все идет как по маслу, и, кажется, она уже вовсе не мечтает о его неминуемой кончине. Разве что только хочет зацеловать его до смерти, но с этим он уж как-нибудь разберется.

Как и всю последнюю неделю, Эванс по обыкновению вызывала в нем чувство "раздвоения реальности". Это значит, что Джеймс уже не обладал способностью следить за своими действиями и вообще замечать что-либо вокруг себя. Нет, это не имело ничего общего с головокружительно влюбленностью, как могло показаться со стороны, с ним происходило что-то странное, не поддающееся характеристике. Так, не успев понять, как он завершил свой полет и когда успел оказаться на твердой земле, Джеймс уверенно шагал по направлению к трибунам, намереваясь разузнать как следует, что к чему и с какой такой радости Эванс почтила своим присутствием квиддичное поле в этот погожий осенний денек.

Вначале он, разумеется, собирался как можно скорее скрыться в раздевалке, ведь главный девиз Джеймса Поттера еще не был забыт: "Уйдешь от Эванс – сохранишь нервы". Однако, учитывая особые обстоятельства, было очень даже кстати воспользоваться ситуацией. Тем более что-то ему подсказывало, что Эванс сюда вовсе не просто так пожаловала. Не то чтобы он страдал манией величия (ну если только в самой незначительной степени), но сами посудите: что делать на стадионе "ходячей энциклопедии", проклинающей квиддич и все с ним связанное? Короче, все это, так или иначе, наводит на мысль о том, что сам он является прямой или косвенной причиной нахождения Эванс здесь, а значит, разговор с ней становится неминуемой частью сегодняшнего вечера.

Ну-ка, глянем, что она там делает… Ах да, просто оригинальнейший прием с якобы чтением книги. На поле для квиддича. Ага, как же. Лучшего места для занятий и не придумаешь. Похоже, у Эванс окончательно отказала фантазия. Это же надо, так сдать саму себя? Поразительно. Он уже почти подошел к ней вплотную, а она все еще продолжает делать вид, будто совсем его не замечает, потому что так погружена в учебник… С ума сойти.

Мда… Актриса из Эванс так себе, ничего не скажешь. Сидит, небось, и радуется – думает, всех обманула? Как бы не так. Ну что ж, придется разрушить ее идиллию, поскольку настало столь долгожданное для нее время его выхода.

– Эванс, какими судьбами?

Надо же, откликнулась. Ладно, допустим, ей удалось сделать удивленный вид…

– Поттер, – Эванс подняла на него взгляд и одарила самой что ни на есть теплой улыбкой. – И тебе добрый вечер.

Так-так… С первого взгляда кажется, что настроена она вполне дружелюбно, однако так ли это на самом деле? В конце концов такое поведение совсем ей несвойственно, и по сценарию она должна была, едва заметив его, начать источать яд и проявлять всю свою стервозную сущность, но все почему-то происходило с точностью до наоборот. А может быть пора отучаться все время подозревать Эванс в чем-то незаконном? Но неужели она так мило себя ведет только потому, что действительно счастлива его видеть?.. Или, того лучше, причиной всему несчастный букетик цветов?

Зашибись. Конечно, он был уверен в своем успехе, а учитывая то, что заклинание сработало еще эффектнее, чем даже он сам мог ожидать, то результат должен был быть впечатляющим, но не настолько же! Так значит тогда, в Больничном крыле, вся эта мура про аллергию и кната не стоила? Не могут же одни цветы нравиться, а другие нет…

Так он и знал.

Кхм, о чем он вообще думает?? Ему должно быть абсолютно на это плевать…

– Так чем ты тут занимаешься, если не секрет? – непринужденным тоном поинтересовался он.

Джеймс прислонил метлу к трибуне, а сам, медленно обойдя Эванс, сел с другой стороны. Он был готов поклясться, что почти ощутил в воздухе ее напряжение.

Значит Эванс нервничает в его присутствии? Весело. Кажется, пора предупреждать Бродягу, чтобы в следующий раз брал двойную партию волшебных фейерверков в Зонко, потому что, когда придет время отмечать победу, ему понадобится гораздо больше, чем стандартный ящик.

Итак, зануда напряглась, выпрямилась, захлопнула книгу и обратила к нему сияющее от счастья и любезности личико:

– Скажем так: совмещаю приятное с полезным.

Мерлин, ему показалось или Эванс вправду с ним заигрывает? Если нет, то тогда что за хитрые улыбочки и взгляды? Ее поведение кажется как минимум неадекватным…

Ладно, раз уж такое дело и добыча сама летит в руки, почему бы не поддержать инициативу?

– Надеюсь, под "приятным" подразумевается созерцание моего непревзойденного полета?

Эванс якобы машинально смахнула челку с лица и задумчиво закусила губу.

– Может и так…

Дьявол, зачем она это делает?! Это ведь выглядит так глупо… И потом это жутко отвлекает. Ему начинает казаться, что все это происходит на самом деле, а от этого голова еще больше идет кругом.

С другой стороны, Эванс как раз таки все делает как надо. А вот он что-то совсем сдает позиции. Но нельзя же вот так, на полпути… Да какой там "пол" – практически в самом конце пути (а он нутром чует, что конец этого безумия уже близок)!

Так, надо раз и навсегда взять себя в руки и начать действовать. Раз уж Эванс попала под его исключительное обаяние, пора показать, на что он способен.

Джеймс слабо усмехнулся, перекинув руку через соседнее место, обнял Эванс за плечи и заговорил шутливым тоном:

– Эванс, дорогая, не кажется ли тебе, что пора завязывать с этой ерундой? – Он взял из ее рук книгу и, еле придерживая двумя пальцами, поднял вверх, окидывая скептическим взглядом. Посчитав улыбку Эванс за одобрение, Джеймс отложил учебник по другую сторону от себя и снова принялся за зрительный поединок. – Как насчет того чтобы развлечься?

Интересно все-таки, кто же из них с Эванс получит звание "Самая соблазнительная улыбка года"?

Между тем, ее, казалось, ничуть не смущал тот факт, что она сидит в обнимку с самим Джеймсом Поттером посреди квиддичного стадиона. Видно, он и вправду неплохо потрудился.

Эванс снова повернула к нему голову, не переставая смотреть прямо в его глаза.

– Смотря, что ты подразумеваешь под словом "развлечься", – недвусмысленно произнесла она, склонив голову набок.

Нет, ну что за наглый флирт!..

С ума сойти. Ему ведь даже не приходится ничего делать – Эванс, можно сказать, выполняет всю работу за него!

На пошлости, значит, потянуло? Ладно же, Эванс, получай.

– Я бы тебе ответил, – сказал Джеймс, ухмыляясь и глядя куда-то вдаль, – но боюсь испортить впечатление. Пока что я имею в виду все лишь полет.

– Полет?

– Именно, – как ни в чем не бывало подтвердил он, еле сдерживая улыбку. – Полет с кем-нибудь… Например, с кем-то, знающим о полетах все. С кем-то, кто учится с тобой на одном курсе уже шесть лет и кому ты можешь полностью доверять. С кем-то настолько талантливым, что его команда не расстается с Кубком по квиддичу уже четвертый год подряд. Ну и… разве что этот кто-то уже долгое время ждет возможности полетать вместе с красивой девушкой.

Ох, до чего хорош монолог, а! Чувство гордости за самого себя так и распирает. Надо видеть ее лицо… Либо Эванс вконец замечталась и поверила этой чепухе (а скорее всего так и есть), либо просто не знает, как себя дальше вести. Небось, волнуется…

Ладно, что уж тут стыдиться, Эванс. Девушкам нравится слышать комплименты, так что нет ничего страшного в том, чтобы потерять дар речи на пару минут. Это проходит.

И тут произошло то, чего Джеймс ожидал меньше всего: Эванс встала и, по-прежнему глядя на него со своей игривой улыбкой, ответила:

– Знаешь, Поттер… Это, конечно, очень заманчиво, но, пожалуй, не сегодня.

Так, без паники. Все пошло немного не по сценарию, но это не катастрофа. Ведь Эванс она на то и Эванс, чтобы портить любые планы.

– Уверена?

– В другой раз обещаю тебя порадовать.

Подмигнув ему напоследок, Эванс развернулась и зашагала прочь со стадиона. Джеймс минут пять не отрываясь пялился на древко "Чистомета", а затем тоже поднялся на ноги.

Итак, стоило осмыслить все произошедшее. На самом деле Эванс вовсе не ответила ему отказом. Она просто, по каким-либо причинам, решила не соглашаться, но вела себя при этом все так же – то есть прямым текстом давая понять, что больше всего на свете хочет привлечь его внимание. И почему все девушки ведут себя так глупо, когда влюбляются?

Ну Эванс-то уже однозначно по уши в этой трясине. Ее приговор окончательный и неоспоримый, и Джеймс не мог этого не заметить. Так или иначе, ему удалось сделать свое дело – она сходит по нему с ума, а это значит, что осталось совсем немного до грандиозной кульминации действа.



Вечер в гостиной выдался наискучнейший. До того момента как с отработки наказания вернулись Бродяга и Хвост, дела были совсем плохи. А после – все как всегда встало на свои места. Бессмысленный треп Сириуса, глупые вопросы Питера и нравоучения Ремуса как и всегда создавали ту неповторимую атмосферу, которую Джеймс привык отождествлять с вечерами в кругу мародеров.

Неизвестно, что пошло не так в этот раз, но сегодня Джеймс не принимал особого участия в беседе (если это можно так назвать). Сегодня он почему-то следил за полыхающим в камине огнем и все время думал об Эванс и своем глупом плане.

Это и вправду очень глупо. Ну что он с этого получит, а? Кажется, правильно говорят, что, когда чего-то очень долго ждешь, быстро теряешь к этому интерес. Он свой интерес, похоже, начинает терять. Из-за Эванс только куча новых проблем, и ничего полезного, и кого, спрашивается, устроит такой расклад? Сиди себе, ни к кому не подходи, никого не трогай, помирай со скуки, а Эванс еще подумает соглашаться на твое предложение или нет…

Нет, это просто несправедливо: он из кожи вон лез, чтобы добиться от Рыжей взаимности – и на тебе! Как только он подошел к финишной прямой, весь азарт тут же исчез неизвестно куда. Что это за дерьмо? Он не для того пахал столько дней, не для того унижался и вел себя как последний идиот. Не для того не спал столько ночей, в конце концов!

Мда… Выходит невесть что такое. А может, он просто сам себя накручивает? Это просто полоса такая, черная. Ему кажется, что ничего не имеет смысла, а на самом деле еще как имеет. Ведь Эванс-то в итоге свое получит? Получит. Опозорится? Опозорится. Это послужит ей хорошим уроком. К тому же… почему не получить от всего этого чисто практическую выгоду? Кто знает, может, Эванс не так уж плоха в постели…

– Видишь ли, Хвост, к сожалению, телепатический секс пока что не придумали, – продолжая тему, заявил Блэк, сочувственно хлопая Петтигрю по плечу. – Так что, хочешь ты того или нет, придется как-то приспосабливаться к тому, что есть. А не научишься нормально вести себя с девушками – не видать тебе земных наслаждений, как гиппогрифу своего хвоста.

Хоть Блэк и старался сделать весьма мрачное заключение, его ухмылка, то и дело пролезающая наружу, портила все впечатление и выдавала его с потрохами. Кажется, Хвост уже совсем смирился с ролью вечного объекта насмешек Бродяги. Особенно на эту тему, ведь, в отличие от самого Сириуса, Питер не имел и намека на подобный успех среди девушек.

Проигнорировав продолжение разговора, равно как и его начало, Джеймс вновь абстрагировался от беседы, вновь переведя взгляд на потрескивающее пламя. Вид у него сейчас наверняка крайне задумчивый, только вот… Кому какое дело до его вида?

По правде говоря, если на Джеймса нападала меланхолия – это надолго. А в совокупности с недавней депрессией по поводу одиночества она и вовсе становилась невыносимой. Иногда он невольно задумывался: а правда, что ждет его после Хогвартса? Подразумевая личную жизнь, разумеется. Тут невольно вспоминался пламенный монолог Эванс в Больничном крыле. А что если он действительно не найдет себе достойную пару? Что если из всех своих многочисленных пассий ни с одной он не захочет связать свою дальнейшую жизнь? Страшно ли будет в итоге остаться совсем одному?..

– Сохатый, не сиди с таким лицом, будто твой дядюшка Сэм отбросил копыта! – вдруг взревел у самого уха Бродяга, и Джеймс чуть ни дернулся от испуга. – Что за гребаный траур?

Вашу мать… Это он зря.

– Отвали, идиот, – презрительно отозвался он, запульнув в друга подушкой. – Сейчас только тебя и твоих шуточек мне не хватало!

– И что же произошло на этот раз?

Почему все в этом мире так уверены, что проблемы имеются только у них одних и якобы другие просто не способны иметь какие-либо претензии к этой жизни? Ведь где это видано, чтобы Джеймс Поттер вдруг жаловался на свое существование?

– А то, что моя жизнь похожа на кусок говна и я не вижу ни малейших просветлений в будущем.

С этими словами, прозвучавшими словно приговор, Джеймс отвернулся обратно к камину.

Сборище кретинов. Им никогда не понять, что существует что-то еще кроме их собственных забот.

К его удивлению, Бродяга всего лишь усмехнулся:

– Протри глаза, Сохатый. Хрустальные шары и вся эта мура про будущее – для слабаков. Такое не воспринимают всерьез. Тем более на пороге восемнадцатилетия.

Мысль здравая. Но все равно не слишком убедительная. Дела его плохи, плохи как никогда, и почему-то хочется нажать на паузу, остановить эту долбаную жизнь и выйти из игры. А остальные пускай делают, что им вздумается.

– Он прав, Джеймс, – согласился Лунатик. – У тебя просто был тяжелый день, вот и все.

Любая мало-мальски здравая мысль должна непременно прозвучать повторно, но теперь уже из уст Люпина. Только если он не придумал ее сам, разумеется. Вечное правило мародеров.

– Тяжелый?! – возмущению Джеймса не было предела. – Тяжелый день? Да я за сегодня отпахал столько миль на метле, сколько тебе и не снилось! Все из-за этих сраных слизеринцев, будь они прокляты! И сегодня я тоже не смогу выспаться, потому что в шесть утра мне снова надо быть на поле. А после обеда – угадай-ка – на трех отработках подряд! Вот так жизнь, не так ли?

Наверно, он немного превысил норму допустимого звука в гостиной, потому что вокруг вдруг воцарилось такое молчание, что ему самому стало страшно. Лунатик, Бродяга и Хвост смотрели на него совершенно дикими глазами, явно не понимая, что происходит.

Мда, видимо, он слегка переборщил с экспрессией. Но что поделать, не надо было доводить его до предела!

Проще говоря, состояние было ужасным. Лицо горело, руки сжались в кулаки и его почти трясло. Он был так зол на весь мир, что если бы сейчас Волан-де-Морт раздавал своим соратникам оружие массового поражения, Джеймс непременно принял бы участие в этой операции.

Но внезапно чьи-то прохладные ладони легли на его плечи, мягко массируя и расслабляя шею. Джеймс едва успел заметить шокированные лица друзей и собирался было повернуть голову, дабы понять, кто стоит у него за спиной, как вдруг горячий шепот раздался у самого уха:

– Остынь, – прошептала Эванс каким-то гипнотизирующим голосом. – И помни: что бы ни случилось, я всегда готова помочь тебе…

Всю ярость как рукой сняло, он и думать перестал злиться на кого бы то ни было. Возможно, на секунду он даже отключился – настолько сильно на него подействовали эти нежные прикосновения и взволнованный шепот… Но в тот момент, когда блаженство вытеснило все здравые мысли из его сознания, Эванс убрала руки с его плеч, после чего раздался отдаляющийся стук ее каблуков.

Джеймс остался сидеть на месте, как вкопанный, не понимая, что только что произошло. Это было странно, непонятно, совершенно безумно и совсем не похоже на Эванс. Но это точно была она, вне всякого сомнения. Хотя бы потому, что следующей недоумевающей репликой Бродяги было:

– Отличная у вас с Эванс терапия после тяжелого дня, Сохатый…


***


Пожалуй, она не предполагала, что когда-нибудь проведет вот так свой вечер. Однако, как это ни прискорбно, в некоторых обстоятельствах даже Лили Эванс приходится менять свои привычки.

Оказывается, сыграть с кем-то жестокую шутку, подобно этой, не так-то просто. Недостаточно просто набраться смелости и решить кого-то соблазнить – необходимо к тому же подробно продумать все до мелочей и даже заставить себя пойти на кучу мелких, незначительных, но ужасно неприятных уступок. Таких, например, как потенциальное принятие образа дешевой шлюхи в глазах подруги. Или неизбежное пренебрежение крепкой, но старой дружбой. Или двухчасовое наблюдение за полетом одного кретина на квиддичном поле.

Жаль, но прелести этого вида спорта так и не открылись Лили по прошествии семи лет. Почему так сложилось, не известно. Однако раньше она четко знала, что ни за что на свете не променяла бы ежедневный поход в библиотеку, в течение которого можно сделать столько всего полезного, на бесполезное "созерцание" маленькой, едва различимой точки в небе.

Нет, ну допустим, до точки Поттеру еще далеко. Он скорее сойдет за большого летающего слона или, в крайнем случае, гиппопотама. И как его только метла выдерживает?..

Обидно, что Лили совершенно ничего не смыслит в технике полетов. Хотя и без этого навыка можно абсолютно точно сказать, что у Поттера не больше таланта к квиддичу, чем у простого чугунного котла. Только вот, наверно, и чугунному котлу легче вдолбить это в голову, чем Поттеру. Да он скорее зароется под землю, чем признает свою заурядность хоть в какой бы то ни было сфере.

Посмотрите на него: и так старается, и этак, выкидывает какие-то немыслимые финты, комбинации, красуется всеми возможными способами… И ради чего все этого? Чтобы порисоваться перед окружающими? А потом упасть, сломать себе шею и проваляться до конца месяца в Больничном крыле, строя из себя трагически павшего героя и принимая подачки от обезумевших малолетних фанаток? Уму не постижимо… Только Поттеру может прийти в голову такой маразм.

Хм, а может, он именно ей хочет показать свое мастерство? Ведь наверняка же он заметил, что она единственная сидит на трибунах. Остается надеяться, что хотя бы на это ему хватило мозгов. Так или иначе, то, чем она занимается сейчас, как раз и есть полное сосредоточение внимания Поттера на себе. Даже если он продолжает удерживать за собой почетное звание тугодума, через какое-то время ему придется спуститься наконец на землю. И вот тогда-то он непременно заметит, кто соизволил посетить ради него это гиблое место.

Началось все, кстати говоря, с того, что Петтигрю сегодня за обедом как всегда слишком громко объявил о дальнейших планах своего дорого приятеля, а потому Лили представилась исключительная возможность узнать о священных намерениях своего объекта обольщения. Ведь ясно же, что эта идея не сама собой пришла ей в голову. Не настолько пока что больную голову.

Учебник по Заклинаниям уже порядком надоел, особенно если учесть, что Лили читала одну и ту же страницу уже больше получаса. Почему-то мысли никак не хотели сосредотачиваться на уроках и непременно возвращались к навязчивой фигуре, маячащей высоко в небе. Лили все боролась и боролась с собой, пытаясь понять хоть строчку из злосчастного учебника, до тех пор пока…

– Эванс, какими судьбами?

До этих самых пор. Когда одному Мерлину было известно, как она умудрилась не заметить, как Поттер приземлился, да еще и подошел прямо к ней (не говоря уже о том, зачем ему это вообще понадобилось). Но так или иначе, он стоял напротив нее, облокотившись на стоящую возле метлу и глядя на Лили сверху вниз весьма заинтересованным взглядом.

Ага, как же. Сейчас самое время вспомнить недавнюю встречу в библиотеке и, разумеется, покраснеть. Дело в том, что с недавних пор Лили не очень комфортно чувствовала себя наедине с Поттером, все время боясь опозориться еще сильнее, чем это уже произошло.

– Поттер, – Лили попыталась улыбнуться самым что ни на есть искренним образом. – И тебе добрый вечер.

Супер. Более идиотского приветствия не придумаешь. Что это вообще такое было? Тотальная нехватка словарного запаса или просто вырубка мозгов?

– Так чем ты тут занимаешься, если не секрет?

Может, хватит смотреть на нее так, как будто он видит перед собой кекс с изюмом? Это не слишком приятно при данном раскладе ролей. Скажем так: это слишком неприятно.

Нет, это, разумеется, только к лучшему, что Поттер специально по пути в раздевалку остановился, чтобы с ней поговорить. И это даже подняло ей настроение, делая видимым хоть какой-то результат от всей этой кутерьмы. НО! Должен же быть какой-то предел всему. А свои плотоядные взгляды Поттер мог бы и поберечь для кого-то другого…

Мерлин, Мерлин, что она говорит? Все должно быть наоборот. Да она должна была бы поблагодарить этого идиота за то, что он взял на себя инициативу и значительно облегчил ее задачу. Это же просто подарок богов!

Поттер отставил в сторону метлу и сел рядом с ней на трибуну. Ох, и как же вдруг стало неуютно…

– Скажем так: совмещаю приятное с полезным, – пропела Лили сладким голоском, закрывая книгу.

Так, неплохо-неплохо. Побольше двусмысленных интонаций, загадочных взглядов и слащавых улыбочек – и она точно будет на высоте.

– Надеюсь, под "приятным" подразумевается созерцание моего непревзойденного полета?

О… Ну это он далеко, конечно, зашел. Кто-нибудь сообщал Поттеру о том, что против мании величия можно бороться? Безмозглый, самовлюбленный кретин. Да, как же! Именно этим она тут и занимается уже два часа: "созерцает непревзойденный полет". Вот что значит попался клинический случай.

И чему он так радуется? Прямо улыбка до ушей…

– Может и так… – игриво закусив губу, ответила Лили.

Надо отметить, что Поттер выглядит вполне себе уверенным. И это немного сбивает. Разве должен он быть таким спокойным, если пытается подкатить к девушке?

Хотя о чем это она. Ведь этот слизняк даже не мыслит себе иного исхода, кроме как положительного и исключительно в свою пользу.

Поттер тем временем зачем-то обнял ее за плечи и слегка привлек к себе:

– Эванс, дорогая, не кажется ли тебе, что пора завязывать с этой ерундой? – С этими словами он забрал из ее рук учебник и, брезгливо взглянув на него, отложил в сторону. – Как насчет того чтобы развлечься?

Так-так… Допустим, она закроет глаза на то, что в данный момент его гребаная рука покоится на ее плече, но что это еще за разговорчики пошли?

Нет, ну, может быть, если бы Поттер не впился в нее своим вожделенным взглядом, все это звучало бы несколько иначе…

Не успела Лили и подумать как следует над ответом, как следующие слова сами слетели с ее губ:

– Смотря, что ты подразумеваешь под словом "развлечься".

Вот как. Вполне в стиле Поттера: эти плоские шуточки с пошлым подтекстом просто обязаны ему понравиться. Совершенно точно безотказный прием.

Поттер ухмыльнулся:

– Я бы тебе ответил, но боюсь испортить впечатление. Пока что я имею в виду все лишь полет.

Что? Что он имеет в виду? Какой, к черту, полет?

– Полет?

– Именно, – с улыбкой продолжил он спокойным тоном. – Полет с кем-нибудь… Например, с кем-то, знающим о полетах все. С кем-то, кто учится с тобой на одном курсе уже шесть лет и кому ты можешь полностью доверять. С кем-то настолько талантливым, что его команда не расстается с Кубком по квиддичу уже четвертый год подряд. Ну и… разве что этот кто-то уже долгое время ждет возможности полетать вместе с красивой девушкой.

О, как это мило. Она сейчас просто разрыдается от умиления. Комплимент от самого Поттера!

Нет, все это, конечно, очень приятно и так далее, но… он ведь не всерьез?

Как он себе вообще это представляет? Чтоб она, Лили Эванс, добровольно села за это чудовищное средство передвижения, да еще и под управлением этого ненормального?!

Да ни за что на свете. Уж тут, извольте, она вынуждена отказаться. Конечно, очень жаль упускать такой великолепный шанс сближения с Поттером. Но своя жизнь ей пока что дороже.

– Знаешь, Поттер… – Лили медленно поднялась с места, улыбаясь, и забрала учебник. – Это, конечно, очень заманчиво, но, пожалуй, не сегодня.

– Уверена?

Да, черт возьми, уверена на все сто. Конечно, она также уверена, что поругает себя сама за это еще сто пятьдесят тысяч раз, но это совершенно ничего не меняет. Только как бы сейчас так помягче объяснить ему, что его гениальный план никуда не годен?

– В другой раз обещаю тебя порадовать.

Так, а теперь слегка подмигнули. Состроили ободряющий вид: пусть Поттер не особо расстраивается. Жизнь ведь на этом не кончена. Хотя бедняга, у него сейчас наверняка такой стресс – ведь это его первый настоящий отказ в жизни.

Ну ничего, надо полагать, он быстро найдет утешение в объятьях очередной своей подружки. Ведь, хоть он и производить впечатление человека, заинтересованного в ее внимании, не стоит так рано обольщаться: наверняка со старым до сих пор не покончено. Не исключено, что он прямо сейчас и отправиться на какое-нибудь свидание, если это можно так назвать.
Так или иначе, это не ее прямая забота. С подружками или нет, Поттер продолжает проявлять интерес в первую очередь именно к ней, и, не известно с какой радости, но ей почему-то начинает чертовски везти в последе время…



До конца дня Лили то и дело старалась занять себя чем-нибудь стоящим лишь бы не вспоминать опять о насущных проблемах. Поход в библиотеку затянулся раза в два дольше обычного, а учебный материал любого вида не выпускался из рук, дабы не сбить соответствующий учебный настрой.

Дело в том, что назойливые и неизбежные рассуждения о предстоящей операции никак не оставляли Лили в покое. Как, ну как, ради всего святого, ей не струсить в конце пути? Что для этого надо сделать? Ведь время идет, дело продвигается, и раз уж Поттер начал даже в какой-то степени распускать руки, то рано или поздно всему должен настать конец. И лучше бы ему не наставать вовсе.

Не то чтобы Лили не мечтала о том, когда же все это наконец кончится. Нет, разумеется, она думала об этом, и не раз, и ждала с нетерпением, но… Приближение конца неминуемо означало также приближение того самого решающего дня, когда ей необходимо будет собрать все свои силы для того, чтобы не провалить целиком всю эту долгую и упорную миссию и довести свое важнейшее дело до логического финала.

Предвкушение чего-то безумно важного не покидало теперь Лили постоянно. А потому до самого конца дня мысли о ближайшем будущем прочно засели в голове, не желая уступать место куда более важным заботам.

Однако словно сама судьба встала сегодня на ее сторону, и перед сном было суждено произойти еще одному из ряда вон выходящему событию за сегодняшний день.

Почти в полночь, когда Лили уже собралась идти спать и направилась к самой лестнице, ведущей в спальню, обрывки весьма любопытного разговора донеслись до нее невесть откуда:

– Он прав, Джеймс, – произнес, кажется, Люпин. – У тебя просто был тяжелый день, вот и все.

– Тяжелый? – Поттер явно был взбешен не на шутку. – Тяжелый день? Да я за сегодня отпахал столько миль на метле, сколько тебе и не снилось! Все из-за этих сраных слизеринцев, будь они прокляты! И сегодня я тоже не смогу выспаться, потому что в шесть утра мне снова надо быть на поле. А после обеда – угадай-ка – на трех отработках подряд! Вот так жизнь, не так ли?

Слабо понимая, что делает, Лили развернулась на полпути к лестнице и направилась к креслам напротив камина, где заседали мародеры. Подойдя со спины к Поттеру, она осторожно положила руки ему на плечи и принялась плавными движениями ладоней скользить по мышцам, расслабляя все тело.

– Остынь, – наклонившись к самому его уху, прошептала Лили. – И помни: что бы ни случилось, я всегда готова помочь тебе…

Через мгновенье она уже удалялась от ошалевшего Поттера и его не менее ошалевших дружков, мысленно приписывая очко в свою пользу. Жаль, она не сумела толком разглядеть его лица: наверняка это было то еще зрелище: какой шок пришлось пережить "малышу Джейми". Остается лишь надеяться, что следующее предложение "развлечься как следует" со стороны Поттера не заставит себя знать.

"Неужели тихоня Эванс снова ведет в счете?" – улыбнувшись самой себе, подумала Лили, дергая за ручку двери и входя в спальню.


Глава 9


"L'amore e come una guerra: facile da cominciare ma difficile da finire". (c) – Henry Louis Mencken
("Любовь похожа на войну: легко начать, но трудно остановить". (с) – Генри Луи Менкен)




Джеймс Поттер любил веселиться. Это стиль его жизни, и тут нечего скрывать. Но, разумеется, всегда найдутся обстоятельства, способные отбить всякое желание к этому процессу.

Хэллоуин наконец наступил, и кроме забавных тыковок, искусственных летучих мышей, младшекурсников, переодетых в вампиров и гоблинов, отменных праздничных угощений – словом, всех обыкновенных атрибутов сего торжества, гриффиндорца также ожидала порция собственных нескончаемых забот.

Вот почему праздничное настроение исчезло, не успев и появиться, и вместо того, чтобы от души, что называется, "зажигать" с друзьями, главный заводила Хогвартса на вечеринке своего же факультета совершенно бесцельно развалился на большом мягком диване, присосавшись к бутылке сливочного пива.

И плевать ему на все и всех вокруг. Серьезно. Срать он хотел на этих обезумевших от веселья недоумков. Каковым он и сам частенько является, надо отметить. Но только не сегодня. Сегодня он объявляет траур по своей молодой и невинной загубленной душе и торжественно провозглашает себя сумасшедшим шизофреником, двойным агентом без прикрытия и покорителем одного единственного сердца – сердца невыносимой, обезумевшей, неуравновешенной, закомплексованной, психически ненормальной рыжей ведьмы. В прямом и переносном смысле.

Как из-за тумана послышался полуохрипший голос Бродяги:

– За самую страшную ночь в истории Хогвартса! – провозгласил он, поднимая бокал. – И за неплохих малых, в чью честь мы сегодня гуляем. Да здравствуют Все Святые! – На его лице засияла наглая ухмылка: – И не очень святые тоже. – Блэк оглянулся через плечо и громко крикнул: – Билл, ЗАААВОДИ!

В ту же секунду Билл Уоррен взорвал разом три упаковки волшебных хлопушек, и гостиную наполнил сноп горящих искр, взвившихся к самому потолку. Громко заиграла музыка, и комната наполнилась радостными криками и звоном бокалов.

Еле заметно Джеймс покачал головой и хмыкнул, закатив глаза. Они еще что-то празднуют? Прекрасно.

Собственно, это и вечеринкой-то не назовешь. Скорее очередной беспричинной пьянкой или коллективным схождением с ума. Подумаешь, нашли тут праздник. У них-то, конечно, нет причин для самоповешания, в отличие от него. Музыку врубили, алкоголь разлили, обкурились всякой дрянью – и на тебе, жизнь удалась! Он бы и сам уже через час-два валялся под столом, совершенно не в адеквате, с какой-нибудь очаровательной грудастой блондинкой (ах, лучше не давить на больное) и наслаждался всеми радостями земной жизни. Но нет, сегодня он обязан притворяться гребаным праведником для малышки-Эванс, которая, к слову, до сих пор не явилась на торжество не известно по какой причине.

– Эй, Сохатый, я что-то не понял: куда делся твой веселый настрой?

Справа незаметно нарисовался Бродяга и со всеми удобствами расположился рядом с ним на диване, держа в одной руке бокал с неразбавленным огневиски, а в другой наполовину выкуренный косяк с какой-то магловской травкой, чье название Джеймсу никак не удавалось запомнить.

– Без понятия, – ответил Поттер и, прицелившись как следует, бросил пустую бутылку пива точно в деревянный ящик напротив. – Спроси его сам, если встретишь.

Сириус удивленно нахмурил брови и сделал короткую затяжку.

– Тебя и сам Мерлин не разберет, Джей, – сказал он, радостно помахав какой-то девице, пляшущей неподалеку. Затем протянул Джеймсу самокрутку: – Будешь?

Поттер с жалостливым видом уставился на предлагаемый продукт. Какой же хороший вопрос! Может, хватит уже соблазнять его выпивкой, куревом и черт знает чем еще?! Он ведь тоже не железный, в конце концов. Кто виноват, что из-за дуры Эванс ему нельзя притрагиваться ни к чему такому и приходится ограничивать себя всякими запретами, как какой-нибудь несчастный тибетский монах? Нет, это невыносимо… Надо что-то делать.

Но что он может? В случае чего он за себя не отвечает. В том смысле, что он может спокойно брякнуть что-нибудь не то самой Эванс либо проболтаться кому-то еще. Или того хуже – полезть к какой-нибудь другой девчонке, что тоже явно не принесет ему никакой пользы. Да что там, не стоит даже думать о таком! Он ведь не для того угробил немного-немало полторы недели на то, чтобы создать идеальный имидж паиньки и подстроиться полностью под личный формат Эванс.

Нет уж, пора взять себя в руки.

Заставив себя поморщиться от якобы отвращения, Джеймс решил перевести тему, дабы избавить себя от лишних искушений:

– Черт подери, Бродяга, откуда ты вечно достаешь эту магловскую дурь?

Блэк лениво усмехнулся и с блаженством откинулся на спинку дивана.

– У Дирка Крессвелла с шестого. Он может достать все, что только захочешь. Причем за небольшую плату. – Сириус довольно похлопал по своему карману, в котором зазвенели монеты, и сделал глоток огневиски. – Этот когтевранец – не пацан, а просто находка, Сохатый. А эта штука, – он кивнул на косяк, – расслабляет что надо…

Поттер с раздражением закатил глаза и отвернулся. Мерлин, он готов был хныкать, словно маленький ребенок, честное слово! Да уж, расслабляет… Это как раз то, что ему сейчас так необходимо.

Ну почему мир так несправедлив?

Ладно, так и быть: он сам в это ввязался. И отлично знал, к чему это приведет. Так что, можно сказать, подписал себе смертный приговор собственноручно. Теперь его гораздо больше волнует ход самого процесса. Итак, подводя краткие итоги, он мог с уверенностью заявить, что до этого момента выполнял свою работу лучше некуда. Он, похоже, успел подобраться к Эванс настолько близко, что она напрочь позабыла не только Нюниуса, но и самих Мерлина и Моргану. Вообще-то, он так и планировать – разобраться со всем к Хэллоуину. Так что, как ни крути, а сегодня пора с этим завязывать. Была – ни была. Не вечно же ему бояться, что еще рано/момент не настал/Марс не встретился с Юпитером/Эванс не готова/она запаникует и все пойдет прахом!

Так, стоп, кто это еще боится? Нет уж, ошибочка вышла: он точно не боится ничего. Кто вообще такая Эванс, чтобы наводить на него какой-либо страх? Он уверен в своем успехе на сто процентов, и так было всегда. Ага. Всегда, ясно? И хватит уже долбаных отговорок и оттягиваний. Надоело. Пора показать, кто здесь мужчина, и перейти вместе с Эванс к финальному ритуалу. Так он и сделает.

Он открыл вторую бутылку.

– Сохатый, да ладно тебе уже киснуть! – О, Бродяга еще здесь, надо же. – Лучше взгляни на малышку Джонсон – не отрывает от тебя глаз весь вечер.

Пожалуй, не стоило расстраивать Сириуса и сообщать о том, что вечер, на самом деле, только начался. Вместо этого Джеймс проследил за направлением его руки и увидел симпатичную, стройную брюнетку в коротком безвкусном цветастом платье. Келли Джонсон: шестой курс, третий размер, глубокое декольте и от двух до трех выпитых бокалов огневиски. Видит Мерлин, это как раз то, что надо. Она игриво подмигивает, разглядывая его с ног до головы и слегка задерживаясь в области паха. По телу разливается теплая волна возбуждения. Черт, ну давай же, Джеймс Поттер, отлепи свой зад от дивана и подойди к этой красотке…

Он резко отвел взгляд и сделал глоток сливочного пива, успокаиваясь и избавляясь от волнения. Святой гиппогриф, это невозможно! Он никогда не простит себя за такие моменты. Чего еще, спрашивается, его лишила Эванс? Разве что-нибудь еще осталось? Из-за нее он даже не может оторваться как следует, ну разве это дело? Нет, когда все закончится, он точно ее прибьет. И уж тогда, надо думать, нагуляется вдоволь. Мерлин, это будет просто праздник! Как же он надеется, что он наступит уже завтра…

– Брат, да ты сегодня сам не свой, – с горечью заключил Блэк, одарив его скептическим взглядом. – К виски ни разу не притронулся, на девчонок даже смотреть не хочешь…

– Проклятье, Бродяга! – не выдержав, воскликнул Поттер. – Когда ты сменишь пластинку?

– Ладно, понял… – Сириус примирительно вскинул руки. – Меня здесь нет, Сохатый.

Слава тебе, Мерлин, наконец-то замолчал! Вечно всех так и тянет надавить на больное. Его окружают поистине черствые, бессердечные люди. Кто им дал право так издеваться? Кроме Эванс его пока что никто не получал. И то, она, в отличие от некоторых, заплатит сполна, так что кое-какие привилегии вполне может себе позволить. В разумных пределах, разумеется.

Итак, Джеймс решил оглянуться вокруг и, так сказать, приметить обстановку, раз уж приходится ждать Эванс, а заняться все равно нечем. Над атмосферой особо, как и всегда, никто не трудился. Если повезет, кто-то врубал музыку на старом волшебном патефоне, как сегодня, например. Поводом мог служить совершенно любой праздник, а то и вовсе выходной. Так что сегодня, в канун Хэллоуина, сам Мерлин велел закатить мероприятие такого масштаба.

Поттер глотнул сливочного пива и устремил взгляд в дальний угол гостиной. Там Хвост на спор распивал огневиски с ребятами помладше. Что ж, их он по крайней мере точно может перещеголять. Немного в стороне расположился Лунатик и – надо же! – похоже, мило болтал с какой-то пятикурсницей. Джеймс хорошенько протер глаза: неужели у Ремуса в руках бутылка? Ничего себе… Эх, что ни говори, а алкоголь все-таки творит чудеса: раскрепощает даже таких, как Люпин.

Посмотрев чуть левее, гриффиндорец приметил какую-то горячую парочку. Они с упоением целовались, сидя в широком кресле, и явно намеревались перейти к более решительным действиям. Приглядевшись получше, Поттер без труда узнал в них Келли Джонсон и Ральфа Адамса, семикурсника и ловца гриффиндорской сборной. Да уж, вот что значит не воспользоваться своим шансом. А ведь Джеймс мог вполне оказаться на его месте и сейчас так же свободно тискать ее под кофтой. Но, увы, момент упущен.

Далее, кучка пьяных до одури четверокурсников, забравшихся под стол и явно потерявших голову от мысли, что их наконец пустили на взрослую вечеринку. Одному Мерлину известно, что сейчас творилось с беднягами, однако, учитывая их дикий смех, разносящийся по всей гостиной, первый опыт однозначно пришелся им по вкусу.

Он сделал еще глоток. Ничего удивительного на глаза не попадалось. Слева танцевали, справа пили. Собственно, к этим двум составляющим и сводилась вся программа сегодняшнего вечера. На лестнице целовались, под лестницей – и представить страшно. Почти всех "влюбленных" он знал по именам. Мартин и Бэтти, Джон и Трейси, Дэвид и Сара. И еще около десятка самозабвенно обжимающихся парочек. Он спорит на свой новенький "Чистомет", что половина из них встречается не больше суток, а еще треть вообще отличились спонтанностью и на утро навряд ли вспомнят, чьей помадой заляпано лицо. Но его проблемой это, к счастью, не является. Его проблема нагрянет чуть позже и явно не относится к категории сердечных дел. Скорее сердечных приступов.

Джеймс все еще зациклено пялился на лестницу, глотая сливочное пиво. Кажется, к Бродяге подсела какая-то девица. Она щебечет без умолку так, что у него самого разболелась от нее голова. Отчего-то стало душно, а музыка, звучащая в гостиной, начала раздражать больше обычного. Поттер сполз еще ниже, окончательно распластавшись на диване. Должно быть, жалкое зрелище.

Он широко зевнул. Вот скукотища-то, а! Тут в поле его зрения показалась пара соблазнительных стройных ножек, а затем черная коротенькая юбочка, облегающая бедра. Чуть выше наблюдалась приталенная блузка сиреневатого оттенка, выгодно подчеркивающая грудь. Надо же, чем дальше, тем занимательнее. Вот это штучка! Фигурка точно что надо. Да что там – он определенно не прочь бы с ней…

Что у нее с волосами? Что у нее… Гребаный гоблин! Они рыжие?!

Рыжие?!

Твою мать.

– Твою мать… – озвучил его мысли Блэк, отлепляя от себя новую подружку. Он смотрел на спускающуюся однокурсницу с явным желанием. Жалобно сдвинув брови, Сириус с горя приложился к бутылке огневиски. – Знаешь, Сохатый, я бы и сам не отказался перепихнуться с Эванс. Сечешь?

После этих слов девица обиженно хмыкнула и, соскочив с его колен, унеслась куда-то прочь. Хотя Сириус, похоже, совсем не придал этому значения и лишь выразительно уставился на друга.

Джеймс судорожно сглотнул. Он прекрасно понимал состояние Бродяги. Чувствуешь себя так, будто тебя безжалостно обманывали самым жестоким образом уйму лет. Такие неожиданности порой вызывают неловкость.

– Секу.

В горле вдруг пересохло, и Поттер глотнул пива. С недоумением, он все еще не мог оторвать глаз от того места, где только что стояла Эванс. Нет, это просто бесчеловечно. Ладно уж Сириус (хотя и он понятия не имел, какую реакцию вызвали его небрежно брошенные слова и как он, черт возьми, угодил в самую точку). Но он-то! Он как мог так обложаться, приняв ее за первую красавицу факультета?! Должно быть, сегодня с ним что-то не так. Он не выспался или, может, просто переутомился.

Но он не ослеп. Эванс выглядела сногсшибательно, как бы он этого ни отрицал. Одному Мерлину известно, с каких пор она выбирает такие наряды, но одно Джеймс знал точно: лучше бы ей оставаться в мешковатой школьной мантии. Так она хотя бы не волновала его настолько своим присутствием.

Когда она успела обзавестись такими формами?

Дьявол, о чем он думает?! Предположим, Эванс действительно закончила колледж гадкого утенка. Представим, она задержала на нем взгляд, но лишь на секунду. Не дольше чем на остальных, осматривая гостиную. В общем, все это вовсе ничего не меняет. Дело остается делом, а поводов пожаловаться на подскочивший пульс у него наверняка еще будет предостаточно за сегодняшний вечер.

Особенно, если не перестать пялиться на Эванс плотоядным взглядом.

Народу в комнате, казалось, становилось все больше. Смех и крики пьяных вдрызг однокурсников явно не намеревались утихнуть в ближайшие несколько часов, а то и вовсе до рассвета. Хорошо еще, существует такая вещь, как Заглушающие чары, думала Лили, неторопливо обходя центр всеобщего веселья и продвигаясь к дальнему углу, откуда ей помахала Мэри. Это просто возмутительно. Устраивают такой дурдом, когда им взбредет в голову. Идиоты. Конечно, вряд ли профессор МакГонагалл решит прогуляться по коридорам глубокой ночью и наткнется на гостиную Гриффиндора. Но это вовсе не значит, что нужно, наплевав на все правила, разнести башню в пух и прах только ради того, чтобы надраться по полной программе, а с утра еле волочить ноги к ванной.

Так или иначе, ее совесть чиста. До этого дня она почти никогда не посещала подобные мероприятия. Ну ладно, пару раз на Рождество… Но уж точно никогда не напивалась до полуобморочного состояния. И не курила ту дрянь, что с таким трудом добывали парни из теплицы профессора Стебль. А между тем все до единого напоминали ей выходцев из магловской хиппи-тусовки. Весьма забавная ассоциация.

Странно, что эти кретины додумались запереть младшекурсников в их спальнях. Она и сама не прочь сейчас преспокойно почитать книжку у себя в комнате, будь ее воля. Но сегодня особый случай. Вот почему она волнуется больше обычного. И вот почему с трепещущим сердцем высматривает в толпе никого иного, как Поттера.

Ну вот. Полюбуйтесь на него. Вот уж кто поистине ловит кайф от происходящего. И неужели он пьет пиво? Сегодня что, какой-то особенный день? А где же тонны огневиски и дюжина поклонниц в придачу? Что-то не вяжется. Можно подумать, он специально расселся посреди гостиной и ждет ее…

Так, необходимо взять себя в руки и уяснить сразу: если Поттер сидит лишь в компании Блэка, это вовсе не значит, что он спит и видит, как она бросается в его объятья. Да, возможно, она поработала неплохо, и после сцены на стадионе можно было с уверенностью сказать, что Поттера "зацепило". Ха! Даже самой смешно от того, как это оказалось просто. Но радоваться победе раньше времени не стоит. Пока что нужно поднапрячься как следует и использовать такой подходящий случай, как вечеринка. Поттер, несомненно, будет, как всегда, не в кондиции, поэтому очаровать его сегодня будет еще проще обычного.

Что ж, включаем свое обаяние на полную!

Первый шаг уже сделан: Лили проторчала у зеркала ровно час сорок, прежде чем появиться на сцене в образе соблазнительной девицы (как раз в его вкусе) и ослепить Поттера окончательно. Судя по всему, ее старания были ненапрасными: с этого недоумка сейчас можно было лепить статую. Он выглядел, мягко говоря, ошарашенным и уже несколько минут не мог оторвать глаз от лестницы.

Он нервно поднес к губам бутылку сливочного пива и осушил до конца одним глотком. Прямое попадание в ящик, быстро брошенный короткий взгляд – и у Лили не осталось ни малейших сомнений в том, кто именно будет занимать все мысли Поттера до самого восхода солнца.

– Эй, для кого так принарядилась? – с одобрением оглядев ее, спросила Мэри.
Эванс проигнорировала ее вопрос, вставая рядом и облокачиваясь спиной о холодную стену. Фуф… Ну и жарище. Она взяла бокал с каким-то красноватым коктейлем из рук подруги.

– Видела тебя с Майком, – констатировала Эванс и, вспомнив, что сегодня ни грамма алкоголя не должно помешать ей трезво мыслить, поспешила поставить стакан на ближайший подоконник. – У вас с ним серьезно?

Майк – это тот тип, что вечно отпускает плоские шуточки и заговаривает приторно-сладким голоском в компании девушек. Пожалуй, он еще более самодовольный хмырь, чем Поттер (если такое возможно, конечно). Он считает себя пупом земли и все время укладывает волосы дурацким гелем. Короче, полный идиот.

– Ну что ты… – Мэри нахмурила брови и отмахнулась. – Просто он говорит, что я классно целуюсь.

Макдональд весело подмигнула Лили и, опустошив свой бокал, принялась за тот, что минуту назад отставила подруга.

Ясно, она, как всегда, дурачится. То, что интрижка с Майком будет недолгой, не вызывало у Лили никаких сомнений. Мэри разбавляет серую повседневность – и правильно делает. Нет, правда. Не у всех ведь, в отличие от нее самой, имеются неосуществленные планы кровавой вендетты.

Кстати о планах. Похоже, Поттер чем-то расстроен. Не то чтобы она следила за ним весь вечер… Ну ладно, может, и поглядывала изредка. Но нельзя же пускать дело на самотек! Поэтому объект всегда должен быть в поле зрения. Да. И это не она придумала, так что к себе совершенно никаких претензий. Короче, факт в том, что Поттер поглощен какими-то раздумьями. И надо признать, так он выглядит куда привлекательнее. Можно сказать, ему даже идет задумчивость.

Эй, кажется, пора тряхнуть головой. Что еще за дурацкие идеи? Она вроде бы ничего не пила.

Бред какой-то.

Лили снова посмотрела в сторону дивана, с целью полностью опровергнуть свое предыдущее заявление. Однако получила совершенно противоположный эффект.

Черт, он и правда потрясающе выглядит. Ленивая, расслабленная поза, на лице слабая сосредоточенность, рукава рубашки закатаны по локоть, верхние пуговицы расстегнуты, обнажая шею и грудь. И несмотря на то, что на голове у него полный бедлам и волосы по-прежнему растрепаны даже больше обычного, все вместе это смотрится чертовски сексуально, и…

О Мерлин, стоп-стоп-стоп! Вот задница. Срочно исчезнуть/убраться/провалиться и посмотреть куда угодно, только в другую сторону. Какого гоблина Поттер поймал ее взгляд?!

Дерьмо.

Она бы дала сама себе пощечину со всего размаху, чтобы больше неповадно было глазеть куда ни попадя и рассуждать о невероятном. Только вот народу вокруг многовато. Так что придется отложить на время приступы мазохизма. И изучения наружности Поттера тоже!

Святая Моргана, ну и позор…

Музыка в гостиной плавно сменилась на медленную и дело давно зашло за полночь, когда Джеймс вдруг ясно осознал, как необходимо действовать дальше. Он не дурак – Эванс определенно только что пялилась на него. Факт? Факт. Она явно недовольна чем-то – это он тоже успел заметить. Такое ощущение, что ее не устраивает что-то в его поведении. Может, ее раздражает, что он не обращает на нее внимания?

А это мысль.

Пара секунд на размышления, несколько глотков сливочного пива, ряд небрежно брошенных обворожительных улыбок, и – вуаля! – красотка Лора с пятого курса уже с удобством расположилась у него на коленях и горячо шепчет что-то на ушко.

Вы только посмотрите. Провалиться ему на этом самом месте, если Эванс не стала только что пунцовой, как рак. Да она сейчас волосы на себе рвать начнет. Главное, чтобы она не слишком раздулась от гнева, а то еще блузка треснет по швам, того гляди.
Хотя, признаться, такой расклад вполне бы его устроил…

Кхм, внимание! Не стоит отвлекаться. Если Лора близка к тому, чтобы зацеловать его до смерти, это еще не значит, что нужно заводиться вполоборота. Да, Эванс сегодня при параде, и он бы с удовольствием задрал повыше ее славную юбочку, НО нельзя же терять голову.

Разорви его горгулья! Так больше не может продолжаться. Кто вообще думает об Эванс в такой момент? Прочь, прочь, ПРОЧЬ все эти пошлые мыслишки! Мерлин, ну что же ему с собой делать?

Он прижал к себе Лору еще теснее и настойчиво провел рукой по разгоряченному телу. Это должно его отвлечь. Просто обязано. Пора включить холодную расчетливость. Итак, Эванс разозлилась не по-детски и, похоже, близка к катапультированию, однако решительно не отрывает от него взгляда. Почему бы это? Проклятье, до чего же много непоняток в этих секретных операциях! Ладно, в любом случае он собирается до победного конца (а он, без сомненья, будет таковым) придерживаться интуиции, которая упорно продолжает твердить ему, что чем дальше проворные пальчики забираются под его рубашку, тем выше шансы приблизить тот момент, когда Эванс взбесится окончательно. Интересно посмотреть на ее реакцию. Наверняка она не выдержит и в конце концов отвернется, после того как позеленеет от ревности.

Как бы ни так.

Через мгновение Джеймсу уже было совершенно наплевать на старания Лоры, и он усердно отворачивал лицо от ее поцелуев, пытаясь разглядеть, куда же направилась Эванс. А направилась она непосредственно в ту сторону, где стоял Лунатик с группой шестикурсников.

Не успел Поттер подумать самое страшное, как его друг уже отвечал что-то рыжей, а через минуту, схваченный за руку, еле успевал нестись за ней к импровизированному танцполу, едва успев вручить свою бутылку какому-то парню по соседству.

Это… просто возмутительно! Да что она себе позволяет?! Как смеет впутывать в это дерьмо его друга? Вот стерва. Что и говорить, он не мог предположить таких действий с ее стороны. Нет, ну это же надо – выкинуть такое! В голове не укладывается…

Что это? Что она делает, черт ее подери? С какой стати она прижимается к Ремусу так, будто они собрались под венец? Подумаешь, повисла у него на шее и прилипла, как пиявка. Чего она добивается?

Джеймс неожиданно притянул к себе Лору и, разместив свои губы у ее шеи, занял удобную позицию наблюдения. Так-то. Как ни крути, все козыри в его руках. Ведь Эванс точно не станет вытворять подобного с Лунатиком: духу не хватит. К тому же она совсем не в его вкусе. Ему такие дешевки даром не сдались. Одному Мерлину известно, что там шепнула ему Эванс и как же ей удалось уговорить его на танец, но одно Поттер знал точно: она выбрала не того сообщника. Было крайне глупо надеяться, что его лучший друг окажет ей содействие. Так что у нее не выйдет вывести его из себя и заставить убиваться от досады. Да. Ничерта у нее не выйдет.

Тогда почему его так бесит, что Ремус крепко обнимает ее за талию, а она прижимается щекой к его плечу? Что такого в том, что они так мило покачиваются в такт музыке?

Идиотство. Что, скажите на милость, с ним происходит? Есть некоторые подозрения, что он вообще забыл о том, где находится, а главное зачем. Он не ревнует Эванс, потому что ему совершенно точно насрать, с кем она, где и что делает. Вроде бы это звучит проще простого. Убийственно просто.

Одно не ясно: почему она постоянно смотрит прямо ему в глаза каким-то странным взглядом и даже не думает отвернуться? Как-то подозрительно. Они как будто показательное выступление устроили, честное слово! Кто кого перещеголяет. Он тискает Лору что есть мочи, а она уже не знает, как бы плотнее придвинуться к Лунатику. И они оба не отводят глаз, можно подумать они на первом курсе и играют в гляделки. Прямо какое-то состязание соблазнителей, ей-богу. Однако, видно, его это все раздражает и заводит куда больше. А разве так должно быть?

Джеймс тряхнул головой, дабы отогнать дурацкие мысли, и просунул руку под кофту Лоры. Пропади оно все пропадом. Все равно ему не понять, какую долбаную игру затеяла Эванс, так что не стоит и стараться. Женщины… Кто их разберет? Посмотрим лучше, что будет дальше. А что-то ему подсказывает, что дальше будет еще интереснее…

Лили покрепче обвила руками шею Люпина и уткнулась носом ему в плечо. Что ж, это был весьма умный ход – привлечь подсобника из стана врага. Она знала, что он не откажется потанцевать, ведь в этом нет ничего такого. Эх, он даже не подозревает, сколько пользы принес делу. Одна физиономия Поттера чего стоит. Мерлин, это надо видеть своими глазами! А он что, думал, она будет спокойно смотреть, как он развлекается с очередной своей шалавой, ничего не предприняв? Пусть скажет спасибо, что она не использовала Блэка. А тот бы скорее всего согласился, учитывая какие красноречивые взгляды он кидает на нее время от времени.

Нет, не то чтобы ее очень задевало, что какая-то дура пристроилась на коленях у Поттера и собирается вылизать его с ног до головы, но дело в том, что от этого страдает операция. Нельзя, чтобы все пошло прахом из-за какой-то минутной интрижки. Подумаешь, кабель нашелся. Кто виноват, что он не может прожить ни один день без компании дрянной шлюхи? Она-то уже, было, подумала, что ей удалось переключить все его внимание на себя, но не тут-то было. С другой стороны, это же Поттер – что с него взять?

И все-таки она молодец. Ведь этого слизняка явно выводит из себя то, как она ведет себя с Люпином. Хотя ничего сверхнеприличного она себе, между прочим, не позволяет, в то время как сам Поттер (это так, на минуточку) уже не знает, какое еще место подставить под прожорливые губы этой ненавистной девицы. Тем не менее то, что Лили хотела увидеть, она увидела: он завелся до предела, и неизвестно, что его сдерживает от того, чтобы выбежать в центр гостиной и разнять ее и Люпина. Он скоро начнет запыхаться от ярости, а это значит, что кое-чего ей все же удалось добиться. И раз уж он не может спокойно наблюдать за тем, как она танцует с другим парнем, выходит, все ее усилия не прошли даром. Несомненно, все идет как надо.

Вскоре, однако, их поединку пришел конец. Оба перестали гипнотизировать друг друга взглядом и вести безмолвный диалог. Это же просто смешно! Лили решила, что пора прекращать этот цирк. Ведь драгоценное время уходит, а она тратит его совсем не на то, что нужно. Пора бы уже заняться непосредственно обработкой объекта.

Когда музыка постепенно начала стихать и Лили, закончив танцевать, отошла к Мэри и другим девчонкам, к своему удивлению, она отметила, что подружка Поттера куда-то испарилась. Только Эванс отвлеклась буквально на секунду, как ее и след простыл. Надо же, складывается такое ощущение, будто у них с Поттером какая-то взаимная договоренность. Причем немая. Это повышает вероятность того, что цели у них тоже одни. Что уж говорить, зная этого кретина, можно с уверенностью сказать, что он не способен таращиться на какую бы то ни было девушку без задних мыслей. А это весьма кстати, ведь без содействия Поттера было бы самую малость не очень удобно завершить дело.

А чем оно, собственно говоря, должно завершиться? Вот где реальная проблема. Потому что Лили прекрасно понимала, что для верности, как это ни прискорбно, ей придется сделать это. Другого выхода у нее нет, ведь вся соль этой бредовой идеи как раз и состоит в том, чтобы переспать с Поттером, а потом смыть удочки, оставив его с носом, но…

Мерлин всемогущий, вы только послушайте, как это звучит… Переспать с Поттером?! Она точно умом тронулась. Но где, спрашивается, был раньше ее трезвый голос разума? Теперь уже нельзя отступать ни в какую, это же очевидно. Но переспать… Это для нее слишком.

Наверное.

Но, Господи, только посмотрите, как он выглядит. Она бы никогда не назвала Поттера красавцем, как угодно, только не так! Но сейчас… Совершенно неясно, что с ней произошло, но теперь при одном только взгляде в его сторону ее бросает в жар. И, пожалуй, она начинает понимать всех этих девиц, которые вешаются ему на шею. Есть в нем что-то такое… притягивающее?

Святая Моргана, уймись, наконец, Лили! А как же принципы, гордость, убеждения – рассудительность, в конце концов?!

Пошло все к Мерлиновой бабушке. У нее с минуты на минуту случится разрыв сердца, потому что этот кретин/идиот/недоумок/болван… Дьявол, он такой безумно привлекательный, что теперь ей хочется расшибиться в лепешку, лишь бы довести свою миссию до конца. Ей плевать на все рамки. И плевать, что она полный ноль в таких делах. Плевать она хотела на то, что это Поттер.

Вот черт. Ну она и попала.

Лили метнула быстрый взгляд в сторону дивана (кажется, в тысячный раз за сегодня). Поттер наколдовал стакан воды и плеснул прохладную жидкость на лицо. Лучше бы он этого не делал.

Он закрыл глаза и устало откинул голову назад. Боже, это просто пытка какая-то. Кто-нибудь объяснит ей, почему пульс так бешено подскочил? И почему ладони вспотели? И почему в животе такое странное чувство? Капли стекали по его лицу и шее, он запустил пальцы во влажные волосы…

Спокойно, Лили, дыши! Это все временно, это пройдет. Просто у нее небольшое помутнение рассудка. Ведь Поттер не может каждым своим движением вызывать у нее приступ дрожи и нездорового желания, правда?

Правда же?

О Мерлин, ей срочно нужен глоток сливочного пива…

Джеймс довольно ухмыльнулся, проводя холодной ладонью по лбу. Ей-богу, здесь невыносимо жарко. Но даже это не испортит его прекрасного настроения. Потому что, кажется, он наконец добился своего.

Гляньте-ка, сейчас Эванс кончит прямо тут. До чего же это приятно – чувствовать себя всемогущим. Крошка Лора сделала все как надо и избавила его от своего присутствия. Слава Годрику… Усилий это стоило немалых, но куда важнее другое: что-то ему подсказывает, что не придется тратить время на лишние уговоры. Кажется, Эванс и так готова на все сто.

Браво! Аплодисменты в свою же честь. Все-таки он первоклассный мерзавец.

Да уж, жизнь прекрасна. Через каких-то пару минут он затащит Эванс наверх, там пустит в ход все свое мастерство, а к утру – снитч уже у него в кармане. И больше ему никогда не придется возвращаться к этому кошмару.

Никогда.

Странно. Он должен был бы испытывать облегчение при этой мысли. И почему же, интересно знать, этого не происходит?

Ладно, он в курсе. Надо признать, что жизнь станет скучной, когда все это кончится. Над кем издеваться, когда Эванс уже не будет под боком?

Мерлин, кого он обманывает… Ему теперь и не вспомнить, что значит "издеваться над Эванс". А ведь еще неделю назад он ни о чем другом и не думал. Черт, ведь он же так и знал, что ни к чему хорошему эта затея не приведет! Но теперь-то уже ничего не поделаешь, и вообще…

Почти у самого уха вдруг послышались странные звуки вроде истерического хохота вперемешку с каким-то сопением и хлюпаньем.

О нет, Бродяга…

– Хахахахаха… Сохатый, ты слышал это, а? Хахаха… Гоблин зашел в трактир и долбанулся… хахаха… головой об косяк! Хахаха…

Сколько он выпил? Кажется, Сириус обкурен дальше некуда. Вот что значит он не последил за другом пару часов. Боже, ничего нельзя в этом мире пустить на самотек… И почему всегда он должен всех контролировать?

Ну ладно, так уж и быть. Никого он никогда не контролировал. Это однозначно не его призвание. Ему бы лучше сидеть под полным кайфом так же, как Блэк, и наслаждаться жизнью. Так бы и случилось в любой другой день. И, нет, ему не было бы стыдно. Да, утром он, возможно, заблевал бы весь толчок. Но, видит Мерлин, это того стоит.

Нет, ну правда, а если серьезно? Сейчас в гостиной от силы десяток более-менее трезвых людей. И то, сомнительно трезвых. Кажется, никто кроме него вообще не осознает, что происходит вокруг. Все ослепни, оглохли, отупели и не признают ничего кроме бутылок и косяка.

М-да, вот вам и будущие герои волшебного сообщества. Определенно, наблюдая этот дурдом со стороны, начинаешь немного стыдится родных гриффиндорцев. Ну какие из этих малолетних алкоголиков, в самом деле, великие храбрецы?

Джеймс укоризненно покачал головой: пора переписывать хогвартские легенды.

Так… Похоже, все действительно творят, что хотят. За всеми этими тяжкими раздумьями он даже не заметил, как Эванс пересела на мягкое широкое кресло прямо напротив него. Кажется, он уже забыл обо всем, что вертелось в голове до этого. Что с ним такое, черт возьми?

В горле пересохло. Поттер судорожно сглотнул. Как он понял, Эванс решила перейти к открытой игре. Это вполне логично, учитывая, что никто из этих пьяных болванов все равно не сможет ничего им сказать. Никто ничего не заметит.

А она определенно осмелела с тех пор, как они познакомились. Джеймс бы никогда не подумал, что она готова самостоятельно проявить инициативу. Однако в данный момент она выглядела более чем решительной. И это немного настораживало.

Эванс медленно закинула ногу на ногу, от чего юбка поползла еще выше. Ему стоило только представить, что скрывалось дальше под тонким слоем ткани…

О святой Годрик…

Она тряхнула головой, отбросив назад волосы, и посмотрела прямо ему в глаза из-под длинных ресниц. Он не отвел взгляда. Не-отвел-проклятого-взгляда. И, кажется, на лбу уже давно выступила испарина. Он провел рукой по лицу, вытер лоб. Расстегнул следующую пуговицу рубашки. Сегодня становится все жарче и жарче.

И взгляд у Эванс какой-то нездоровый. В смысле, для нее нездоровый. Просто раздевать кого-то глазами – это уж точно не по ее части.

Ладно, нужно успокоиться. Всю эту путаницу можно очень плавно перевести в свою пользу. Эванс просто с ним играет. Ее надо всего лишь заманить в клетку – и готово! Это ведь так легко. Так просто…

Давай же, Поттер, поднажми еще немного…

Джеймс слабо улыбнулся уголком губ. Рука метнулась к волосам. Так-то, получай, Эванс! Фирменный жест: еще никто не устоял. Уж он перед ней в долгу не останется.
До чего забавно, а! Так непривычно видеть, как Эванс демонстративно завлекает его на глазах у всего факультета.

* Пьяного факультета.

И все равно это смешно.

Хотя то, что он сам не может думать ни о чем другом, кроме того, как бы поскорее раздеть ее, тоже не вселяет особой надежды. Это еще учитывая, что он сегодня не прикасался к виски. Когда все закончится, надо будет пройти тщательный курс психоанализа, взяться наконец за ум и…

О черт-черт-черт, ну зачем она так? Спокойно. Только не терять голову. Эй-эй, стоп, Джей, подбери-ка челюсть с пола!

Мерлин всемогущий, это невыносимо…

Да, именно. Эванс сделала худшее: нагнулась вниз. Якобы чтобы поднять упавший браслет. Скорее всего не стоит упоминать, какой вид открылся Джеймсу за пределами шелковой ткани ее блузки и почему челюсть так внезапно оказалась на полу.

Так не бывает. Н-е-б-ы-в-а-е-т. Всякие там сказки про волшебные превращения в прекрасных леди и юношей – самый что ни на есть бред сивого гиппогрифа! Все это знают. На то они и сказки. Но то, что он видел теперь, заставляло всерьез усомниться насчет своей осведомленности в этих вопросах за последние семнадцать лет.

Интересная же должна быть развязка у этой истории…

Лили улыбнулась себе в мыслях. Дело в шляпе. Сто процентов. Теперь нет никаких сомнений в том, что Поттер хочет этого больше нее самой.

Правда, больше?

Какая разница. С собой она разберется позже, а сейчас куда важнее заставить его подняться наверх и вырыть себе же глубокую сырую яму. Ведь, кажется, они оба уже давно поняли, что им нужно. А дальше дело остается за малым: устроить красивый финал. Она уже вроде бы использовала все пришедшие в голову уловки, чтобы довести Поттера до состояния отчаянья и острого делания, и удалось это лучше некуда. Однако теперь необходимо настроиться самой.

Не то чтобы ей не хотелось. Даже немного любопытно, как все это будет происходить. С Поттером. И это вроде бы тоже не так плохо. Ведь он, по крайней мере, больше не вызывает у нее отвращения. Физически.

Боже, что она несет? Да, Поттер, черт возьми, необыкновенно хорош собой. И ежедневно на ее месте мечтают оказаться тысячи. Правда, они там, собственно, и оказываются. Но есть одно "но": еще никто из них не держал его так прочно в своей власти. Она это чувствует. Еще чуть-чуть, и Поттер в конце концов не сможет устоять.

И он не устоял.

Господи, она не верит своим глазам! Этого не может быть. Она наконец добилась своего. Ведь она не ослепла? Правда? Он это сделал! Он метнул взгляд в сторону спальни. И вполне недвусмысленно дернул головой, показывая на лестницу.

Умница, Лили. Ты просто гений!

Так-так… Поттер не спеша поднялся с дивана и направился наверх. Что ей делать? Что делать дальше?

Главное успокоиться и дышать глубже. Ничего страшного не произошло. Просто момент истины близится, и от этого ей не по себе. Но сейчас ей необходимо собраться с духом, чтобы пойти вслед за ним. Да. Именно этого он и ждет.

Лили встала с кресла. Казалось, собственные ноги ее не держали. Она вдруг ясно осознала, что она не сможет. Мерлин, осталось совсем немного, и всему придет конец. Только бы побольше смелости и терпения. Она должна. Ради себя и своей гордости. Ради стольких трудов, которым просто нельзя пройти даром.

Ступенька. Еще одна. Походка стала тверже. Так-то. Ничего она не боится. Да и чего ей, собственно, бояться? Бояться должен Поттер, потому что только что сам себя подставил. И вообще, скоро ему конец. Скоро-скоро-скоро…

Скоро она останется с ним наедине. Совсем одна. Но это еще не самое страшное.
Черт подери, скоро ей придется заняться с ним сексом!

Есть тут где-нибудь экстренный выход?

А вот уже и дверь его спальни. О Боже… Еще не поздно повернуться и уйти… повернуться и уйти…

Сердце сейчас точно выпрыгнет. Неужели она сумела войти?

Поттер стоял у окна. Он повернулся и уставился на нее странным взглядом. Каким-то безумным. Почему он неровно дышит? Наверное, это значит, что он возбужден. Хорошо это или плохо?

К сожалению, Лили не успела ответить на этот вопрос прежде, чем услышала звук запирающегося замка. Поттер запечатал дверь заклятьем, и теперь ей уже никуда не деться. Теперь она не видела ничего вокруг себя, кроме его манящего образа. Внутри что-то всколыхнулось, и она ощутила непреодолимое желание и тягу.

"Будь что будет", – пронеслось в голове, перед тем как все мысли надолго покинули ее сознание.


Глава 10



"В глубине холодного смеха могут отыскаться горячие искры вечной могучей любви". (с) – Н.В. Гоголь




Джеймс шумно втянул воздух через ноздри. О'кей, они наедине. Он на финишной прямой. Теперь главное – не спугнуть Эванс. Ему необходимо действовать предельно осторожно. И надо отметить, это не так уж легко, учитывая полное отсутствие у него даже намека на уверенность, а также странное состояние его рыжей "подружки". Если он отличается хоть каплей наблюдательности, то, похоже, Эванс здорово нервничает. Она чертовски напряжена и взволновала. Проклятье. Почему это он был так убежден, что то, что должно произойти, произойдет с их обоюдного согласия (если вообще произойдет)? Возможно, это не так, но… ему показалось… ведь она сама дала понять, чего хочет… Ладно, это неважно. Теперь-то уж точно. Осталось совсем немного до осуществления его главного замысла. Слабо верится, что его голова наконец освободиться от всех этих навязчивых мыслей, но так и будет, если он все сделает правильно. А он точно сможет. Кто, если не он, мастер в этом деле?

Лили в растерянности озиралась по сторонам. Интересно, может, мантия-невидимка Поттера где-то неподалеку? Ей бы сильно пригодилась. Если, конечно, никто не знает других способов исчезнуть с лица Земли, и желательно поскорее. И почему раньше она никогда не задумывалась, как дышится рыбам, когда их вытаскивают на сушу? Теперь она точно знала. Остается надеяться, что он не заметил, как она судорожно глотает воздух. Надо же, она представляла себе этот момент несколько по-другому. Без зашкаливающего пульса, дрожи в коленках и трясущихся рук. Пожалуй, в следующий раз стоит пересмотреть некоторые аспекты, прежде чем идти на нечто в таком духе. В лучшем случае все обойдется, и следующего раза не будет, в худшем – она уйдет со сцены с позором и до конца жизни не выйдет из ком…

Мерлин, а вот и он – худший случай. Поттер сделал шаг ей навстречу. Зачем он это сделал? "Затем, что этим сложно заниматься на расстоянии, идиотка", – пронеслось в голове, прежде чем Лили успела отступить еще на шаг.

Ну и дерьмо. Просто полное… У нее даже нет слов. Она что, только что на собственных ногах попятилась от парня, которого три недели пыталась заставить заняться с ней сексом? Класс, ничего не скажешь. Молодец Лили, просто умница.

Джеймс остановился в замешательстве. Нет, в детстве он, конечно, любил игру в прятки, но Эванс ведь не собирается вспоминать детство, правда? Ну чего она испугалась? Что он успел сделать не так? Он вообще ничего пока не успел сделать! Но тем не менее все это было в какой-то степени смешно. Одному Мерлину известно, что с ней вдруг стало и почему она из обыкновенной самоуверенной Эванс превратилась в забитую овечку, но это определенно его веселило. И было забавно… до дрожи.

До дрожи? Какой, к черту, дрожи? Джеймс Поттер ни разу за семнадцать лет не испытывал дрожи рядом с девушкой и вообще не имеет понятия, что это такое! Не имел по крайней мере. Ладно, возможно, на самом деле это не было таким уж смешным. Он продолжал шагать вперед, Эванс продолжала медленно пятиться. Он, конечно, замечал, что она старалась делать это ненавязчиво: глядя по сторонам, пряча глаза и так далее. Но факт оставался фактом: она в чем-то сомневалась. И это, надо признать, беспокоило его тоже. Немного. Ведь он не был таким уж глупым, чтобы не догадаться о причине. Поведение Эванс было типичным поведением для девственницы. Он бы солгал, если сказал, что не задумывался об этом раньше. Джеймс и так был уверен в этом минимум на девяносто процентов, а теперь девяносто переросли во все сто с лишним. Он был не из тех, кто испытывает чувство грехопадения, но на какое-то мгновение его захватили угрызения совести. Причем не впервые за последние дни. Этот момент всегда оставался немного недодуманным в его воображении. Втайне он надеялся, что благодаря неведомому чуду вдруг окажется, что для Эванс это вовсе не первый раз. Но пока что все указывало на обратное. Однако, так или иначе, менять что-то слишком поздно. Он здесь для того, чтобы закончить одно прежде казавшееся важным дело. И, разорви его горгулья, но он это сделает.

Размышляя о том, как избежать неожиданных перемен в настроении (или, проще говоря, приступов паники), Лили тщетно пыталась найти объяснение своему поведению. Разве не она была преисполнена решимости еще каких-то пару часов назад? Черт, зря она во все это ввязалась. Зря, зря, зря… И если бы дело было только в естественном волнении, ей было бы намного спокойнее. Однако пылающие щеки и постоянное ощущение духоты явно не имели ничего общего со страхом перед неизвестностью. А поскольку Поттер до сих пор продолжал надвигаться на нее с чрезвычайно странным видом, казалось очень некстати, что она никак не может разобраться в себе.

Внезапно Лили почувствовала, как спина наткнулась на что-то твердое. Мерлин, когда он успел вытеснить ее к стене? Все вдруг показалось таким очевидным и… предсказуемым. Мальчишки… У них у всех на уме одно и то же. Никакой оригинальности. Никакой романтики…

Ради всего святого, как можно думать о романтике в такой момент? Кто-нибудь может объяснить ей, что происходит? Джеймс Поттер, опираясь одной рукой о стену, нависает над ней, пока она зажата между ним и холодной каменной поверхностью, а от его горячего дыхания и пристального взгляда карих глаз у нее подгибаются колени.

Блеск. Лучше не придумаешь.

Воздух в помещении, казалось, заканчивался с каждой секундой, настолько Джеймсу было трудно дышать. Так… Между ним и Эванс одна сотая дюйма. Нужно непременно что-нибудь предпринять. Мерлин знает почему, из головы вдруг вылетело все, что он собирался сказать или сделать сегодня вечером, и он не помнил ни единого пункта из своего идиотского плана. Интересно, почему в данный момент это волновало его меньше всего?

Все дело в Эванс. В этих ее чертовых густых, мягких волосах, влажных губах и гладкой белоснежной коже, к которой так и тянет прикоснуться. Чтоб его... Это просто невозможно. Теперь, когда стоило только шевельнуться, и он бы непременно дотронулся до нее, Джеймс снова ощутил то же, что и в гостиной, и почему-то это очень напоминало ему некое другое чувство, близкое к... влечению? Он уже ни в чем не уверен. Но даже если он прав и Эванс заставляет его чувствовать именно это, он точно знал лишь одно – его еще ни разу в жизни так не тянуло ни к одной девчонке.

Лили вздрогнула, мурашки пробежали по всему ее телу: Боже, остался ли еще кто-нибудь, кому можно помолиться? Поттер чуть наклонился вперед, и это уже не казалось чем-то смешным. А когда она почувствовала прикосновение холодных пальцев к своей руке, внутри произошло нечто невероятное. Невероятное, серьезно! Это было похоже на то, что какой-то ее орган (какой именно не известно), совершил не иначе как цирковой номер. На ее усмотрение, более поэтично было бы принять это за сердце, но поскольку а)дело скорее касалось чего-то в области живота и б)если вспомнить, кто стоит перед ней, ни о каких сердцах и поэтичности не может быть и речи, то все ее попытки отвлечься размышлениями от приближающихся губ Поттера совершенно бесполезны.

Кажется, пора вызывать службу спасения магов. Или хотя бы маглов. В общем, хоть кого-нибудь. Потому что еще немного, и ее пульс точно остановится.

Поцелуй был коротким: Поттер отпрянул от нее, словно от огня, но, Мерлин свидетель, еще никогда с ней не случалось чего-то подобного. И даже если бы она слышала об этом тысячу раз от разных людей (а, в сущности, почти так и было), она бы никогда не поверила, что Поттер может быть таким нежным. Плевать, что она говорила ни о ком-то, а о самом высокомерном кретине на свете. Это не меняло того, что, как только он оторвался от ее губ, ей сразу же до безумия захотелось притянуть его обратно и продолжить. Он выпустил ее руку. Святой Годрик! Лили не знала, куда скрыться от смущения: лицо горело, губы раскраснелись, и она только что целовалась с самым ненавистным ей человеком во всем Хогвартсе. Наверное, ее уже ничто не спасет, да?

Джеймс старался выровнять дыхание. Тщетно. Он окаменел, словно его шибануло неслабым зарядом. Возможно, это просто шок от того, что он только что сделал. Не каждый день приходится испытывать такое потрясение, целуясь с заклятым врагом в юбке. Может, просто…

К дьяволу все. Никакой огневиски не заставил бы его опьянеть настолько. Видит Мерлин, это был самый целомудренный и невинный из всех его поцелуев за последние четыре года. Наверное, он действительно сходит с ума. Его глаза забегали по ее лицу, а потом резко замерли, вцепившись за губы, и он стал буквально пожирать их глазами. Эти губы, бесконечно притягивающие его, те, из которых сотни, тысячи раз вылетали самые скверные слова в его адрес, – неужели могли эти губы завладеть его разумом? Еще как, черт возьми, могли. Поэтому с этой минуты он твердо решил держаться от них подальше. Он пойдет любыми другими путями, но то, с чем он не способен бороться, придется вычеркнуть из сценария. Ему еще нужна твердая голова на плечах.

Он наклонил голову и прикоснулся губами к ее шее. Эванс издала еле различимый вздох. Ее кожа была по-девичьи нежной, но почти горячей от волнения.

Мерлин, спаси его грешную душу…

Он слегка отодвинул воротник ее блузки и продолжил поцелуи, двигаясь все ниже и доходя до предплечья. Джеймс заметил, что по привычке вливается в знакомую стихию, и понял, что теперь дело пойдет быстрее. Уже через мгновенье Эванс крепко ухватилась за него, обнимая за шею и плечи. Должно быть, все идет по плану. Все кроме незнакомого дурманящего аромата, который с каждой секундой все больше сводил с ума и околдовывал его.

При первом же прикосновении Лили показалось, что спина словно окостенела, но почти сразу же расслабилась. Господи, видела бы ее сейчас родная мать… Лучше об этом и не думать. Цепляясь потными ладонями за тонкую ткань его рубашки, она с трудом удерживалась на ногах. Пальцы Поттера коснулись ее шеи, и Лили вздрогнула. Сердце пропустило удар, и она услышала свой собственный вздох, когда гриффиндорец стал целовать ее плечи, с нетерпением оттягивая шелковый ворот. Мерлин, Мерлииииин… Нельзя было надевать эту слишком свободную блузку.

Нельзя было идти на проклятую вечеринку. И уж точно нельзя было решать затащить в постель Поттера. Что же она наделала, спрашивается? Куда дела прежнюю Лили, правильную, принципиальную, рассудительную? И как ей, ради всего святого, могло прийти в голову, что она способна соблазнить такого, как Поттер? Почему-то вся наивность ее убеждений раскрылась перед ней только сейчас. И только сейчас она понимала, как жестоко ошибалась, полагая, что отсутствие опыта не такая уж страшная проблема. Еще какая страшная! В противном случае, она бы навряд ли таяла от прикосновений Поттера вместо того, чтобы решительно взять инициативу в свои руки. А что теперь? Теперь она занимается с ним такими вещами, которые в ее воображении никогда и рядом не стояли с его именем.

Ну ладно, все не так уж и плохо. Вообще-то, было довольно приятно. У Поттера были мягкие губы, и он оказался вполне нежным и… охх…

Мерлин, о чем это она? Это самые фантастические чувства в ее жизни. Она вообще не понимала, как можно было прожить на этом свете семнадцать лет, ни разу не испытав ничего подобного. А подумать о том, что она наделала, Лили, несомненно, успеет и позже.

Джеймс почувствовал растущее напряжение внизу живота. Осознание того, что сегодня он навряд ли будет в силах остановиться, не давало ему покоя. Похоже, можно забыть о намерении контролировать себя этим вечером – теперь он окончательно убедился в том, что это невозможно. Он ощущал себя чертовым вампиром, который просто не мог оторваться и перестать целовать ее кожу. Лишь на секунду в его голову закралась мысль о том, до чего это все странно. И почему Эванс ничего не делает? Почему не пытается возразить? Неужели он сработал настолько чисто, что ее нисколько не смущает сложившаяся ситуация? Стоило только задуматься, кто перед ним. Мерлин, это же Эванс, старая-добрая Эванс, вечно скованная и сдержанная. Он отстранился на короткое мгновенье и заглянул прямо ей в глаза. Сейчас она была открытой и абсолютно беззащитной, и на ее лице читалось откровенное наслаждение. Нельзя не отметить, что этот факт немало льстил Джеймсу.

Она ответила ему подозрительным взглядом. И возможно, ему показалось, но разочарование также определенно мелькнуло в этих глазах. Он резко обхватил ее лицо ладонями.

– На этот раз тебе не сбежать к своим драгоценным книжкам, Эванс, – привычно ухмыльнувшись, прошептал он.

– И не мечтай, Поттер.

Она сказала это дерзко, с какой-то особой страстью. Ее лицо вдруг захотелось поцеловать – каждый сантиметр, все, от покрасневших щек до дрожащих век, от милой родинки на подбородке до приоткрытых губ. Что он и принялся делать немедленно.

Лили снова слабо застонала. Святая Моргана, если рай и существует, то он определенно здесь, рядом с Поттером, в эту минуту. Она прижалась к нему всем телом, запуская руку в его волосы. Уже неважно, что она теряет голову, ведь теперь это казалось просто неизбежным. Его губы исследовали каждую частичку ее лица, и это заставляло ее сладостно вздыхать снова и снова. Лишь ее собственные губы оставались нетронутыми, и… почему это было для нее такой мукой? Почему так хотелось снова поцеловать его и ощутить этот неповторимый вкус?

Поттер отпрянул, тяжело дыша, и его пальцы принялись умело расстегивать пуговицы ее блузки. Мысли мгновенно покинули сознание Лили, когда его рука легла на ее обнаженную талию. О Боже, Боже, Боже… Едва почувствовав короткие прикосновения к ребрам, она не в силах была сдержать черт-знает-какой-по-счету вздох. Тело под одеждой уже успело согреться, и ладонь Поттера подействовала подобно ледяной струе. Наверно, поэтому Лили вдруг показалось, что вся она с минуты на минуту превратится в пылающее пламя. И именно поэтому ее руки тут же ловко нырнули под его рубашку.

Гриффиндорка решительно подняла глаза. Он стоял перед ней, с растрепанными волосами и распухшими, отвратительно красивыми губами. Просто невозможно. Это не Поттер. Это никак не может быть он. Но тем не менее настало время признать: она его хочет. Дьявол, провалиться ей на этом самом месте! Она хочет Поттера прямо здесь и сейчас.

Джеймс затаил дыхание, наслаждаясь прикосновениям к ее теплой коже. Теперь никакая чертова блузка не станет для него препятствием. Однако он с трудом удержался на месте, когда Эванс неожиданно бросилась ему на шею, покрывая все его лицо поцелуями. Это было… неожиданно. Неожиданно, но приятно. Ощущать тепло ее губ. Руки, растрепывающие его волосы. Его забавляло то, что они поменялись ролями. Но времени на раздумья почти не оставалось, поскольку с каждой секундой накатывалась новая волна возбуждения. Черт, это начинает настораживать. Но ему так хорошо, что никакая дама по имени "рассудительность" не сможет заставить его отказаться от всего этого.

К его досаде, пришлось прервать контакт, но лишь для того, чтобы Эванс помогла ему в два счета избавиться от рубашки. Теперь, когда ее нежные руки к тому же покоились на его гладкой спине, Джеймс ощутил приятное наслаждение. И все это благодаря девушке, к которой, по его жизненным стандартам, он вообще не должен приближаться более чем на пять футов. Конец света наступил…

Голова Лили разрывалась от вопросов, мелькающих со скоростью света: как она здесь оказалась? Какой-то план? Какой еще план? Вскоре все это было отправлено куда подальше, предоставив ей возможность расслабиться и получать удовольствие. Как-то постепенно она осознала, что губы Поттера переместились, и сейчас он опять целует ее подбородок и шею. Должно быть, все это происходит не с ней. Либо самый прекрасный сон в ее жизни все еще не закончился.

Никто никогда не целовал ее так. Ощущения были удивительными. Лили никогда не задумывалась о том, насколько чувствительна ее кожа, и Поттер, похоже, собирался просветить ее относительно этого прямо сейчас. Его губы были умелыми, а руки, казалось, успели изучить ее тело задолго до этого дня.

– Джеймс…

Мерлин, она что, правда это сказала? Но ведь такого не должно быть! Этого нет в сценарии. Это же она должна играть роль соблазнительницы, а не шептать его имя возбужденным тоном! И все же…

Его руки распустили ее волосы, а потом обняли за талию, и это было так приятно, что Лили не сразу заметила, что Поттер добрался до ее бедер. Как-то внезапно к ней пришло осознание того, что еще несколько часов назад, тщательно выбирая наряд в своей спальне, она остановилась на короткой юбке. Пожалуй, слишком короткой для нее. Однако это относилось примерно к той же опере, что и "слишком свободная блузка", а потому не заслуживало ни секунды ее внимания. По крайней мере в такой момент, когда рука Поттера все еще смело исследует ее бедра, причем далеко за краями шершавой ткани ее юбки.

Мерлин, то, что происходит, просто немыслимо! Это же ведь абсурд. Лили Эванс не носит коротких юбок, не обжимается по углам с кем попало и тем более не окунается с головой в омут страсти с ненавистными врагами. Лили Эванс, которую она знала, никогда не позволяла (и уж точно никогда не позволила бы) прикасаться к ней там, где это делал Поттер. Было немного не по себе от того, что в этих самых прикосновениях Лили виделась резкость, нетерпеливость и даже жадность. Чтобы Поттер чувствовал такое к ней? Наверняка он изрядно набрался. Иначе такое просто не вообразить. Однако тело бесконечно противоречило всем разумным доводам и ни за что на свете не хотело прекращать это безумие. Даже пожелай она шевельнуться, ничего бы не вышло: эффект был сравним лишь с заклятьем Петрификус Тоталус. И если и было что-то, что казалось самым правильным и очевидным, – это полностью поддаться этим невероятным ласкам, думать только о жарких губах, не оставляющих лицо, шею, плечи, и сгорать от невозможного желания.

О Господи… это и вправду невозможно.

Главное – не думать о том, что будет дальше. Как она взглянет на себя в зеркало, как, в конце концов, посмотрит в глаза Поттеру? Неважно, ради, так сказать, благого дела можно все. Все равно пролитого зелья не соберешь, не так ли?

Джеймс не сомневался, что не отличил бы самого себя от голодного зверя. Возможно, он со слишком большой силой прижал Эванс к стене, возможно, вел себя грубо и резко, но продолжал жадно покрывать поцелуями ее кожу. Она так смешно вздыхала и постанывала, что он не смог удержаться от усмешки. Левой рукой он исследовал хрупкую талию и грудь гриффиндорки, а правая тем временем завершала довольно долгий путь по ее обнаженной ноге и перешла ту самую грань, когда с уверенностью можно заявить, что "Джеймс Поттер забрался под юбку Лили Эванс". Еще изначально он должен был окончательно вскружить ей голову и показать то, что ей не показывал никто до него. Он должен был и он это сделал. Похоже, он даже перевыполнил план, поскольку мог отчетливо ощутить, как ледяная и неприступная Эванс буквально таяла в его объятьях. Чувство безоговорочного триумфа в сумме с неожиданным страстным желанием вылились в чрезвычайно возбужденное состояние духа, и Джеймс, что называется, по-настоящему завелся. Кровь прилила к лицу, и он всерьез забоялся, что очень скоро не сумеет удержаться и, не дай-то Мерлин, пустит все мантикоре под хвост. Либо он сегодня на пике своей активности, либо… Нет, второго варианта не дано. Потому что, каким бы удивительным до сих пор не казался этот факт, Джеймс не выпил ни одного глотка спиртного за сегодняшний вечер. Пиво не в счет, а значит он делает все это с полным осознанием реальности и, кроме того что он почему-то не испытывает ни капли брезгливости, его наоборот охватывают совершенно противоположные чувства, и по какой-то неведомой причине Эванс действительно сводит его с ума.

Пожалуй, он мог бы списать все это на особенности, так сказать, мужского начала. Ну что поделать, если он чисто теоретически не может устоять перед такого рода соблазном и готов ухватиться за любую возможность, чтобы получить необходимое удовлетворение? Другое дело, что Джеймс старательно пытался не вспоминать, как в миллионах подобных случаев вел себя довольно равнодушно, в то время как именно его партнерши стремились вызвать в нем хоть каплю желания своими ласками. Так что, выходит, что вовсе не обязательно ему накидываться на всех, как полоумный. Выходит, Эванс все-таки исключение.

Тогда, может, дело в том, что, хочет он или нет, а нужно покончить со своим грязным делом и поскорее уже свести все личные счеты с Эванс? Однако и тут загвоздка: откровенно говоря, Джеймс совсем не был уверен, что в данный момент ему все так же хочется отомстить ей за все прошлые обиды. Он уже не грезил этой идеей, словно сумасшедший, более того – он вообще находил ее бессмысленной, глупой и даже жестокой. А вообще, он слишком охвачен страстью, чтобы о чем-то серьезно размышлять. Ведь он и так почти победил. Если он хотел доказать что-то себе, то, пожалуй, доказал это. Вот она, Эванс – в его руках, сгорающая от его поцелуев, вздрагивающая при каждом его прикосновении, охваченная огнем и самое главное, в полной его власти. Чем ни повод признать за собой победу и бросить все это прямо сейчас?

Гриффиндорка задрожала и почувствовала предательский холодок внизу живота, когда Поттер легонько прикусил мочку ее уха. Его пальцы коснулись плеча, стягивая лямку лифчика под блузкой, а язык – ямки у шеи, где бешено бился пульс. Если Лили и подумывала сбежать, пока не поздно, то сейчас было самое время. Но в том-то вся и беда, что она совсем об этом не подумывала. Вся пропитанная желанием, Эванс не могла уступить сладостному предвкушению чего-то неизведанного. В глазах помутнело, руки беспорядочно скользили по его обнаженному торсу и спине. Мерлин, это невероятно… Да они же оба просто обезумели! Лили с трудом отличала свое прерывистое дыхание от дыхания Поттера. Его пальцы пробирались все дальше под юбку. Он вот-вот стянет с нее трусики…

Это точно конец света. У нее оставался последний шанс хорошенько подумать. Лили понятия не имела, какого дьявола она втискивает колено между ног Поттера и прижимается сильнее, но в следующую секунду она почувствовала что-то твердое сквозь грубую ткань брюк. И впервые в жизни бесстыдно захотела большего. Ведь Поттер это сделает, она знала. Ему ничего не стоит пойти до конца, и если она его не остановит…

Проклятье. Она, конечно, хочет того же до безумия, до дрожи, каждой клеточкой тела, но Мерлин! Не слишком ли многим она жертвует? Это всего лишь игра, глупый розыгрыш… Стоит ли вся эта месть того, чтобы бездумно отдаться ненавистному человеку? Разве о таком первом разе она мечтала? Нет, разумеется, за все это время она научилась доверять Поттеру. Какими бы ни были их отношения, она знала его достаточно хорошо, чтобы судить. К тому же он по-настоящему увлекся ей, разве не так? Иначе что еще могло толкнуть его на такое? Его отношение резко изменилось, это факт. Нельзя забывать, что он уже не тот, что прежде. Да и она, надо признать, тоже.

Прерывистое дыхание, сладостные вздохи, шорох одежды – все смешалось в один беспорядочный поток звуков, от которого у Лили кружилась голова. Возвращение в реальность сопровождалось непонятной возней со стороны Поттера. Послышалось позвякивание металлической пряжки ремня, и гриффиндорка вздрогнула. Живот свел неожиданный спазм вожделения.

Святой Годрик… Как же все сложно. Будь ее воля, Лили ни о чем бы не задумывалась, ведь подсознательно она уже давно была готова довериться Поттеру на все сто.

И все же, не пожалеет ли она потом об этом?

Напрочь забыв обо всем вокруг, включая свои недавние сомнения, Джеймс не желал отрываться от своего дела ни на секунду. Почему-то Эванс казалась ему уникальным экземпляром: такое наслаждение он не испытывал ни с кем до нее. А ведь она практически ничего не делала сама. И все же в ее робких, неумелых движениях было что-то неистовое, сводящее с ума.

Все это полностью отключает способность мыслить, и он не перестает целовать ее лицо, опускаясь к шее, где горячая кровь пульсирует прямо под кожей и ее движение можно поймать губами. Он так и делает, коснувшись языком впадинки под выступающей ключицей, и удовлетворенно отмечает, как у Эванс перехватывает дыхание. Черт. Он довел ее до безумия, но еще сильнее обезумел сам. Это невозможно/невыносимо/абсолютно неконтролируемо. Руки ощущали нежную кожу ее бедер, и он знал, что был первым, кто дотрагивался до нее там, и от этого еще больше терял рассудок.

Дьявол, он уже не сможет остановиться. Еще чуть-чуть, совсем чуть-чуть, и он получит желанное. То, что с ним происходит, полный абсурд, но он хочет, больше всего на свете хочет, чтобы она стала его…

Он слышал свое хриплое дыхание где-то у ее плеча, а там, внизу, пальцы уже почти спустили с нее трусики. Мерлин, он сейчас умрет прямо здесь, так и не сделав главного. Эванс его в гроб загонит. В ушах стоял бешеный стук сердца, ее слабые стоны отдавались где-то глубоко внутри. И он чуть не взорвался от безудержной, какой-то радостной страсти…

Как вдруг почувствовал маленькие хрупкие ладошки, упирающиеся прямо ему в грудь, и услышал еле различимый, сбивчивый голос:

– Прекрати…

Джеймс больше ни о чем не мог думать и собирался сделать вид, что ничего не слышал или не хотел слышать, и гребаный-пульс-взлетел-вашу-мать-до-самого-потолка. Он попытался надавить сильнее, вжимая Эванс в стену, окончательно теряя контроль, превращаясь в настоящего безумца, умирая от желания, не в силах больше терпеть, пока она не начала вырываться и, грубо оттолкнув его от себя, не высвободилась из его хватки. И Джеймсу показалось, что весь мир рухнул у него под ногами.

Не понимая до конца, что произошло, он стоял, прислонившись к стене лбом и тяжело дыша. Ладони царапали каменную поверхность там, где совсем недавно Эванс, выгибаясь навстречу его губам, дрожала от его ласк. Что случилось? Что могло произойти? Все шло как по маслу, других вариантов и не было, и он был уверен, что впереди его ждет самая потрясающая ночь в его жизни. Ну и какая муха ее укусила?!

Тихо прорычав что-то себе под нос, он с досадой стукнул кулаком по стене и резко развернулся. Эванс стояла к нему спиной, возле окна и растерянно пыталась пригладить растрепавшиеся волосы дрожащими руками. Она тоже все еще не в себе. Но, гоблин его подери, он был так зол, что готов был разнести тут все к чертовой матери! Что она о себе думает, в конце концов? Творит непонятно что и запутывает его окончательно!

Он не выдержал и, шагнув вперед, яростно вцепился в спинку кресла и громко воскликнул:

– Какого черта, Эванс?!

Лили резко дернулась и обернулась, смотря на Поттера широко открытыми, испуганными глазами. Ее била мелкая дрожь, и она не могла поверить, что сделала это. Мерлин, неужели у нее хватило духу положить всему конец? А главное, неужели у нее хватило духу вообще начать это безумие? Это совершенно точно не могло происходить с ней. Но, черт возьми, она все еще ощущает его руки на своем теле, а кожа помнит его прикосновения…

Она глубоко вздохнула, пытаясь выровнять дыхание, и снова отвернулась к окну:

– Это неправильно, Поттер… Так нельзя…

Она что, шутит? Что она там бормочет себе под нос? Кажется, Эванс всерьез повредилась умом. Разве бывают такие резкие смены настроения? Мерлин, он никогда не встречал более странных людей…

– Чего? – Джеймс с раздражением подался вперед, прикладывая руку к уху и делая вид, что прислушивается. – Слушай, выражайся пояснее. Что еще за выходки?

Гриффиндорка оставалась стоять неподвижно. В голове ни одной толковой мысли. Боже… Поттера, конечно, можно понять. Но зачем так злиться? Почему нельзя спросить нормальным тоном? И что она может сказать ему? Что задумала непонятно что, ввязала его в дурацкую игру, а потом сама же струсила в последний момент? Ага. Отличный план. Просто блеск.

Мерлин, ну как же ей выпутаться?..

Он сейчас точно позеленеет от злости. Почему она молчит? Что, черт возьми, происходит? Он что, сделал что-то не так? Или, может, Эванс испугалась? Передумала? Расхотела? Она может хоть что-нибудь сказать?!

От такого количества вопросов точно можно взорваться. И Джеймс взорвался:

– Твою мать, Эванс! – крикнул он, подойдя к ней ближе. – Я задал вопрос! Ты можешь объяснить, что произошло?

Нет, черт подери, она не может ничего объяснить! Кем Поттер себя возомнил? Неужели не ясно, что она не хочет говорить об этом? Вот кретин. Опять думает только о себе. Какая же она была дура: он ни капли не изменился. Все такой же эгоистичный придурок. Ну и пошел он ко всем чертям…

– Ничего, Поттер! – воскликнула Лили, резко обернувшись. Она прошла мимо него в другой угол комнаты, по пути бросив уничтожающий взгляд. – Ничего не произошло, понятно?

Ага, как же. Совсем ничего. Просто в тот момент, когда они оба чуть не кончили от удовольствия, Эванс вдруг получила сигнал свыше, что пора включать свои заморочки. Так что ли?

– Ты меня совсем за идиота держишь? Что ты тут устроила…

Ради всего святого! Ну когда же он оставит ее в покое?

– Я просто не хочу трахаться с тобой, недоумок! – крикнула Лили, после чего в комнате повисла звенящая тишина. – Доволен?

Теперь-то Поттер обязан отстать. Это же должно хоть как-то уязвить его гордость. Или он самый непонятливый болван на свете.

Запыхаясь от гнева, она наблюдала за тем, как меняется его лицо. Казалось, Поттер сейчас же придушит ее голыми руками. Лучше пусть сделает это поскорее, потому что ей ужасно надоело то, что происходит.

Джеймс не находил слов. Ради Мерлина! Он не верит своим ушам. Может, он, конечно, что-то недопонял, но вроде бы Эванс ясно показала, чего хочет, еще в гостиной. Еще скажите, что у нее появился двойник, и он ничуть не удивится этому. Потому что, при всем уважении, он никогда не поверит, что она не хотела этого так же, как и он. В таких вещах он пока что неплохо разбирается. Так что Эванс может попробовать обмануть себя, но никак не его.

– Что ты несешь? – заорал он, гневно размахивая руками. – Ты издеваешься? Что это, по-твоему, только что было? – Он указал трясущейся рукой на ту самую стену. – Тебе все это не кажется самую малость нелогичным, а, Эванс?

Да, пожалуй, есть немного. Рассуждая с позиции Поттера, который, к слову, и представить не может, что происходит на самом деле и через что ей пришлось пройти. Так что пусть засунет свою логику себе в задницу и исчезнет наконец отсюда…

– Нет, это просто невероятно! – крикнул Поттер так, что, казалось, стены сейчас затрясутся.

– Заткнись! – грубо перебила его Лили, чувствуя, как кровь все сильнее вскипает в жилах. – Ты просто невменяем! Чего ты так разорался?

И она еще смеет об этом спрашивать? Так, будто ничего не случилось? Можно подумать, это он вел себя как сумасшедший и внезапно изменил решение, предварительно проявив инициативу. Нет уж, он не привык к такому обращению. Если Эванс вздумалось поломать ему всю игру, а плюс ко всему и весь кайф, этому должна быть веская причина.

– А то, что я хочу получить объяснения, – с нажимом ответил Джеймс, снова приближаясь к ней. – Какого гребаного низла ты творишь? Это что, розыгрыш такой? – прокричал он у самого ее лица. – Или еще какая-нибудь твоя сраная выдумка?

Весь побагровевший, Поттер стоял так близко, что Лили поначалу испугалась, как бы он и вправду чего не сделал. Но очень скоро это прошло, и на смену страху снова пришла злость. Кто ему дал право так на нее нападать? Да он вообще понятия не имеет, о чем говорит! И нечего соваться, куда не просят. Идиот…

– Не смей говорить о том, чего не знаешь, – резким тоном возразила она и, выскользнув у него из-под носа, отошла на приличное расстояние. – Я спасаю тебя от позора, кретин безмозглый!

Что за долбаные загадки? Эванс кто-нибудь учил говорить по-человечески? И это он еще кретин. Супер. Может, она еще что-нибудь хочет к этому добавить? Интересно было бы послушать.

– О чем ты вообще говоришь?

– Я говорю о том, – медленно произнесла Лили, стиснув зубы, – что ты должен благодарить меня, Поттер! Мы оба натворили бы дел, если бы я не опомнилась.

О… Вот это новость. Что ж, любопытно. Теперь он еще и должен сказать ей "спасибо". Мерлин, это кошмарнее, чем вся его жизнь… Хорошо бы ему самому не сойти с ума к концу этого разговора.

– Ах, прости, так это теперь так называется?! – с издевательской усмешкой на губах ответил он, складывая руки на груди. – А я-то не знал! – Поттер закатил глаза, и его лицо снова исказила гримаса отвращения. – Слушай, Эванс, ты точно двинутая…

Она сейчас ему врежет. Господи, ну неужели в нем не осталось ни капли мозгов? Как же он ее достал…

– Иди ты в задницу, Поттер, – с яростью прошипела она сквозь зубы и направилась к двери, вытаскивая из кармана палочку. – Я вообще не обязана перед тобой отчитываться.

Джеймс с раздражением сжал кулаки. Ну нет уж, так просто ей не отделаться… Он требует четкого ответа и он его получит.

С твердым намерением покинуть наконец злосчастную спальню Поттера, Лили почти ухватилась за ручку двери, когда сильная рука грубо перехватила ее запястье.

– Никуда ты не пойдешь, пока не объяснишь, что на тебя нашло и почему ты меня оттолкнула.

Гриффиндорка резко выдернула руку. Прикосновение Поттера будто обожгло кожу, вызывая дрожь во всем теле. Как он вообще смеет к ней притрагиваться после всего, что произошло? Чтоб она еще хоть раз допустила такую ужасную ошибку…

– Потому что все это ненастоящее, ясно тебе, придурок!? – закричала она, не в силах больше терпеть это безумие. – Все это игра, представление, мираж – розыгрыш, как ты выразился! – Лили не контролировала себя, и слова сами слетали с губ вместе с чудовищным потоком ярости. – Омерзительный план мести, понятно?!

Джеймс насторожился. Все это ему очень не нравилось, поскольку не было похоже, чтобы Эванс несла чушь. Тогда что она имеет в виду, гоблин ее подери?

– Что ты…

– Всю эту неделю, – не останавливалась Лили, выплескивая все, что накопилось внутри, – я строила тебе глазки и притворялась безумной фанаткой не потому, что ты такой замечательный, а потому, что хотела отомстить! – Ее глаза горели от отчаянного гнева, волосы лезли в глаза, в рот, руки сжались в кулаки. – Кто-то должен был поставить тебя на место и показать, что значит быть обманутым!

В комнате вдруг стало очень тихо, и Лили поняла почему. Мерлин, что она только что наделала? Она пыталась отдышаться и прийти в себя, но ничего не выходило. Волнение лишь росло с каждой минутой, а дыхание не успокаивалось. Она совершила непоправимое. Проклятье… Ну кто тянул ее за язык? Зачем она себя раскрыла? Ведь Поттер убьет ее. Он точно ее убьет.

Ладно, в этом есть смысл. Пусть лучше прикончит ее сразу, чем она будет краснеть и вспоминать обо всем этом до конца жизни. Это ужасно. Ну разве могла она предположить, что все сложится таким образом? Что Поттер узнает об этом вот так, а она не сможет больше взглянуть ему в глаза?

Ради Мерлина, а чего она еще ждала? Это все равно всплыло бы наружу, как только он понял бы, что его обдурили. И результат был бы тот же. Она ведь не вообразила, что эта игра будет бесконечной только потому, что она уже так привыкла к обществу Поттера?

Несколько секунд Джеймс стоял, уставившись в одну точку. Он думал. Думал и осознавал, что сам медленно сходит с ума. Постепенно вникая в смысл услышанного, он все больше приближался к сердечному приступу. Во рту пересохло, все конечности, казалось, онемели. Он словно прилип к гребаному полу, и очень жаль, потому что в противном случае он бы с радостью шагнул к окну и не раздумывая сиганул вниз.

Внутри разрасталась настоящая паника. Он чувствовал себя последним идиотом на этом свете. Не могло этого произойти с ним. Не могло. Это было бы просто вселенским провалом. Но не могла же Эванс снова что-то напутать. Такое и не подгадаешь. Черт. Черт возьми, ну неужели он мог быть таким ослом, чтобы ничего не заподозрить?

Настоящий кретин… Эванс снова права.

– Ты… – еле выговорил он, почти шепотом. – Эванс, ты хочешь сказать, что задумала соблазнить меня и переспать, чтобы свести личные счеты?

– Да.

Невероятно.

– А потом бросить и выставить идиотом перед всем Хогвартсом?

– Да.

Последняя надежда ускользнула у него из-под носа. Как ни странно, почему-то резко упало желание жить.

Так, разберем все по порядку. В один проклятый вечер он, будучи в расстройстве чувств, решил отыграться на той, кого ненавидел больше всех (вероятно, прошедшее время здесь уместнее всего). Далее неделю все шло лучше некуда, и он был уверен, что это целиком и полностью его заслуга. Затем, окончательно, по его мнению, вскружив Эванс голову, он перешел в наступление. Она одобрила его настойчивость и вот, наконец, когда он приблизился к заветной цели… он малость забылся. И даже решил, что будь это не Эванс, он бы с удовольствием замутил с ней по-серьезному. Итак, в тот самый момент, когда он готов торжествующе вскрикнуть от радости победы, его бесцеремонно прерывают и в порыве истерики сообщают, что все это время он был слепым недоумком. Что не было никаких возвышенных чувств к нему со стороны Эванс и что его водили за нос самым явным образом. И что все его, так называемое, мастерство – не что иное, как пустое место. А главное что он сам попался на свою же удочку.

Ну и как после такого прикажете оставаться спокойным?

Но есть тут и одно "но": с самого начала он не подозревал о плане Эванс. Он действовал по своей стратегии и совершенно точно не замечал за ней никаких странностей. Эванс очень легко велась на все его приемы. Одновременно со всем этим он не мог вестись и на ее приемы тоже, потому что… потому что это было бы полнейшим бредом. Не могли они задумать одну и ту же глупость на пару. Следовательно, это невозможно.

– Это невозможно, – повторил Джеймс вслух после долгого молчания, растерянно глядя на Эванс.

Лили не знала, что сказать. Он что, совсем тупой? Она только что призналась ему, что обманывала всю неделю, а он не хочет ей верить? Он точно больной.

– Что?

Ну что она так на него смотрит? Знай она то, что он знает сейчас, ей бы пришлось не лучше. И нечего таращиться на него с таким недоумением. Он и так изо всех сил старается собраться с мыслями. Нужно понять, что здесь к чему в этой путанице, и как можно скорее сообразить, что делать дальше.

Черт, он так больше не может. Ну когда прекратятся эти бесконечные проблемы, связанные с Эванс? Просто невыносимо.

А вообще пошло оно все к Мерлиновой бабушке. Ну узнает она, и что? Лучше пусть он расскажет ей сам. К тому же… если то, что она сказала, правда, тогда ему нечего и сомневаться. Ведь получается, она виновата не меньше его самого. Так что единственным верным решением в данной ситуации представляется раскрыть перед ней все карты. А дальше – будь что будет.

По крайней мере, только так он может покончить со всей этой историей раз и навсегда.

– Этого не может быть потому, – с расстановкой произнес Джеймс, – что так облажаться сразу двоим просто нереально.

Лили от возмущения раскрыла рот, но так и не смогла ничего ответить. То есть Поттера гораздо больше волнует не то, что она врала ему столько дней, а то, что он, как он выразился, "облажался"? Интересно, он и во сне думает исключительно о пострадавшем самолюбии? Разумеется, кто спорит, для его драгоценной репутации это большая катастрофа, да уж. Как он может? Его что, совсем не заботит то, что между ними произошло? Ни то, что они чуть было не сделали только что? Ей одной кажется, что то, что случилось в этой комнате, было единственным, не имеющим никакого отношения к игре? Ей одной до сих пор кажется, что все это было самым что ни на есть настоящим? Неужели он не понимает… Как он может быть таким мелочным и черствым?

Лили усмехнулась и закатила глаза:

– Так ты не веришь, что слопал мою наживку, да? Ну, конечно, куда там! – Она горько рассмеялась и с разочарованием посмотрела ему в глаза. – Чтобы сам Джеймс Поттер, король разбитых сердец, повелся на уловку недалекой, неприглядной зубрилки… Так ты думаешь?

– Ты не поняла… – Джеймс старался держаться как можно спокойнее. – Этого не может быть просто потому, что твой план мести использовал я.

Ха. Ну Поттер иногда и скажет. Кто-нибудь его разучит присваивать себе чужие заслуги? Это просто невозможно. Его ничто не исправит. Какая-то у него нездоровая реакция. Лили ожидала всего: что он накричит на нее, ударит, размажет по стенке – что угодно! Но что он начнет бредить, этого она, пожалуй, не предвидела.

И все же что он имеет в виду?

Она насмешливо вскинула брови:

– Интересно, каким это образом?

Джеймс с удивлением уставился на Эванс. Он никогда бы не подумал, что она и вправду такая тугодумка. О Мерлин, это будет сложнее, чем он предполагал.

– Это я сочинил всю эту кутерьму с фальшивым романом и брошенной жертвой, – необычно тихим голосом заявил он, медленно шагнув вперед и наблюдая, как с ее лица сползает улыбка. – Я собирался расквитаться с тобой за все эти годы. Я, а не ты. Улавливаешь мою мысль, Эванс?

Лили часто заморгала и отшатнулась от неожиданности. Нет. Это чушь. Полный абсурд. Что он вообще несет? Поттер, должно быть, окончательно свихнулся. Потому что такого просто не могло случиться.

Или могло?

Перед глазами поплыли картины всех последних разговоров. Неужели всего этого не было? И она видела лишь то, что хотела увидеть? И именно поэтому вообразила себе невесть что… А Поттер на самом деле всего лишь воспользовался ей, как он всегда и поступает с другими. Просто использовал. И ни капли она ему не нравилась. И он даже не думал клюнуть на ее жалкие попытки. В действительности он все это время держал все под контролем. Под своим долбаным контролем…

Господи, что же ты наделала, Лили?

– То есть… – испуганно пробормотала она, стараясь не обращать внимание на слабость в ногах. – Все, что ты делал… Черт тебя подери, Поттер, ты что, шутишь?!

Святой Годрик! Он что, похож на гребаного магловского клоуна? Да уж, лучшего момента для шутки и не придумаешь. Бедняга Эванс… Готова поверить в какой-то бред лишь бы не терять надежды и не признавать позорного поражения. Тяжелый случай, что тут скажешь…

– Я не в том настроении, если ты не заметила.

Лили уставилась на Поттера, недовольно сложившего руки на груди, и постепенно к ней пришла мысль о том, что он, очевидно, говорит вполне серьезно. Сердце ускорило ритм до предела, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Даже пороховой бочке было далеко до ее состояния, потому что очень скоро гриффиндорку охватила настоящая паника. Желание утопиться сию же минуту практически сравнялось с желанием вмазать Поттеру по морде.

Ну и козел же он! Большего подонка не сыскать на всем свете. Вытворить с ней такое… Ну ничего, сейчас он свое получит!..

Почему-то кто-то выбрал за нее именно второй вариант, и Лили, не контролируя себя, бросилась к Поттеру и принялась что есть сил колотить каждый дюйм его все еще обнаженного тела:

– Ах ты, мерзкий ублюдок! – она яростно завизжала, сливая в кулаки необъятный комок обиды, стыда и злости. – Да как тебе могло прийти в голову, что я одна из твоих продажных подстилок? Как ты только мог такое подумать? – прерывисто выкрикивала Лили, тяжело дыша, в то время как каждое ее слово сопровождалось новым ударом: – Чтобы-поступить-со-мной-как-последняя-скотина…

Проклятье! Ну Эванс и с приветом. Что она делает, черт бы ее побрал? Убить его решила?

И вправду же больно…

– Эванс, уймись! Ты что, совсем с катушек съехала? – пропыхтел Джеймс, еле уворачиваясь от маленьких, но метких кулачков.

– Ты, скользкий гад, гребаный извращенец, потерял последние капли совести!

У нее там что? Железный костет?! Ничего себе хрупкая и беззащитная…

Ну все, это уже не в какие рамки не лезет! Должен же он что-нибудь предпринять. Эванс его до потери сознания изобьет!

– Отойди от меня, твою мать! – срывающимся голосом заорал Джеймс и грубо оттолкнул ее от себя. Он смотрел в ее безумные глаза, с досадой потирая ушибленное плечо. – Ненормальная…

Он медленно отошел на приличное расстояние от этой сумасшедшей фурии. Кошмар какой-то… А еще говорят, женщины не умеют драться. Да она будто с цепи сорвалась! Дьявол, у него теперь все тело ноет. Что на нее вообще нашло?

Ну точно не все дома…

Лили тщетно пыталась отдышаться, в то время как все вокруг потонуло в вязком молчании. Тишина почти ощутимо прожигала пространство. Для нее это было равносильно тому, как они с Поттером прожигали друг друга взглядами, источающими ненависть и отчаянье. В комнате стало невыносимо душно, словно весь воздух выкачали насосом.

Отчего-то на глаза стали наворачиваться слезы. Лили не могла дышать. Будь проклята эта осень, и эта спальня, и Поттер вместе со своими гребаными доказательствами правоты. Холодный, бессердечный и совершенно бесчувственный, как и его дурацкая квиддичная бита. И что она сделала ему, черт подери? Чем заслужила подобную жестокость?

Что ж, если Поттер хотел уничтожить ее, его ждет крупное разочарование. Потому что, как бы там ни было, она не собирается сдаваться на финише. Лучше она собственноручно утопится в Черном озере, чем покажет перед ним хоть малейшую слабость. Так что слезы вовсе ни к чему.

Главное взять себя в руки. Поэтому Лили крепко зажмуривает глаза, прежде чем Поттер успевает заметить что-либо. Все в порядке. Никаких признаков того, что все это ее задело. К тому же она слишком зла сейчас, и эта злость, без сомнения, способна вытеснить любые другие чувства.

И если бы можно было убивать мыслью, этот засранец давно сдох.

– Как ты только посмел?

Невероятно, что у Эванс может быть такой голос. Пропитанный горечью. Насквозь. Словно последний крик утопающего. И откуда столько отчаянья?

Но неужели она не поняла? Она хоть пробовала по-настоящему вдуматься в ситуацию? Ведь это первый раз – Мерлин, первый раз! – когда они оба виноваты в равной степени. Да, ей обидно. Да, она, должно быть, в ужасной ярости. Но кто-нибудь подумал о нем? Его чувства, что же, совсем не в счет?

– Могу спросить тебя о том же.

Нет, правда. Ведь Эванс вечно только и делает, что примеряет на себя роль жертвы. А это ничего, что его тоже жестоко обманули и кинули (ну, или собирались кинуть)? Потому что, если задуматься, это стало для него не меньшей неожиданностью и уж точно не меньшим разочарованием.

Мерлин, это же так невероятно… У них с Эванс даже идеи одинаковые возникают – куда же катиться этот гребаный мир, хотел бы он знать?

Джеймс снова посмотрел ей в глаза. Не понятно, что же такого было в ее лице, но почему-то где-то глубоко-глубоко внутри, ну просто очень глубоко, у него зашевелилась (или, возможно, ему только показалось) совесть. Он слишком привык к тому, что Эванс в принципе всегда оказывается не права. Так было, есть и будет. Ведь из них двоих только он обычно прав. Только он… А теперь вдруг выходит, что он и не прав вовсе. Так на чьей же стороне тогда честность, благородство и прочая ерунда? На самом деле где-то там же, "глубоко внутри", он знал ответ и на этот вопрос. Как бы банально это ни звучало, не прав никто из них обоих. Черт, и почему от этого еще паршивее?

Потому что такого не должно быть. Это противоречит всем здравым принципам и вообще… Он не привык признавать свои ошибки. Даже если при этом Эванс виновата в равной степени.

А разве в равной? Ведь если подумать… Да, у них была одна и та же цель. Но сравнивая их реальные возможности, можно с уверенностью сказать, что силы с самого начала были неравны. Эванс, конечно, может думать что угодно по этому поводу, но он-то прекрасно понимает, что у нее не хватило бы духу пойти до конца самой, без его немаловажного содействия. К тому же она опомнилась, хоть и в последнюю секунду, но все-таки это произошло. А он… да кого он обманывает? Не останови его Эванс, он бы непременно добился своего, и глазом не моргнув. Так что кое с чем он себя может поздравить: подонок из него вышел первоклассный.

Лили была разочарованна. Просто поразительно, что кого-то Мерлин мог настолько обделить умом и сообразительностью. Поттер не способен сделать даже элементарных выводов из всего произошедшего. Неужели ему вообще незнакомо такое понятие, как чувство вины? И откуда эта дурацкая привычка все сваливать на других?

Что ж, ей много есть чего сказать этому недоумку. Все, что копилось внутри так долго (даже представить страшно с каких пор), она намеревалась немедленно высказать ему прямо в лицо. И в какой-то момент ей даже показалось, что прежняя Лили Эванс с гордостью шагнула вперед, как всегда готовая защищать себя и свои принципы.

– В этом вся проблема, Поттер, – громко отчеканила она, набрав побольше воздуха. – Ты вечно пытаешься свалить вину на меня. Тебе не приходило в голову, что пора учиться отвечать за свои поступки самому? Я не оправдываю себя, – Лили смело взглянула Поттеру в глаза, – но у меня хотя бы хватило ума вовремя положить этому конец. Задумайся наконец: все вовсе не так, как тебе хочется видеть. Оказывается, не только я решаюсь на нелепые поступки и бываю порой настоящей стервой. Ты ничем не лучше, так будь мужчиной и признай это! – воскликнула она, не прерывая напряженного зрительного контакта. – Больше нет необходимости прятать свои ублюдочные мысли. Мы оба погрязли в этом дерьме, и, хочешь ты того или нет, придется как-то выбираться. Так что нам теперь делать, Поттер? Скажи, потому что я не собираюсь снова выпутываться в одиночку. Напряги свои две с половиной извилины! – Лили подошла ближе, исступленно тыча указательным пальцем в висок. – И только попробуй заявить, что я не права на этот раз.

Джеймс ошарашено уставился на Эванс. Он открыл было рот, чтобы что-нибудь ответить, но, так и не придумав ничего стоящего, снова сомкнул губы. Кто бы мог подумать, что у нее в запасе столько слов и мыслей. Это самая настоящая тирада. Прямо как в старые времена, как будто Эванс решила вот так внезапно показать свое второе (точнее основное) лицо. Откровенно говоря, он был в состоянии легкого шока, потому что совсем не был готов к такой неожиданной атаке с ее стороны. Похоже, Эванс вернула себе должок: она буквально прижала его к стене своими доводами, так что теперь они, можно сказать, в расчете.

Только вот он совсем не уверен, что знает, как выбраться из этой передряги. Аргументы со стороны Эванс весьма весомые и правдивые. Действительно, они оба давно не святоши. Но почему-то слышать это от нее сейчас оказалось в разы мучительнее, чем при любых других обстоятельствах. И он совершенно не представлял себе, чем может отбиться. Да и, по правде говоря, уже не был уверен, что хочет продолжать спор.

– Я не знаю, – тихо выдохнул он, разводя руками.

Лили чуть было не решилась переспросить. Ее глаза расширились от удивления. Ведь Поттер просто не мог с ней согласиться. Невозможно, чтобы ему нечего было ответить. Невероятно.

– Что?

– Я не знаю, что делать, Эванс.

Ладно, она все-таки решилась переспросить. И все бесполезно. Голова окончательно пошла кругом, и Лили устало потерла виски. Она и не ожидала, что ее речь возымеет такой эффект. Вот уж сюрприз.

Значит, он не знает, что делать. Забавно. Интересно, о чем же он думал раньше? Просто блеск. Мало того, что он собирался поступить как последняя сволочь, так он еще и не обдумал последствия.

Она вдруг горько усмехнулась:

– Странно, ведь всего пару минут назад ты точно знал, что тебе делать! – вновь повысив голос, заявила Лили. Что поделаешь, если она просто не могла говорить с ним другим тоном? – Ты собирался лишить меня девственности, и навряд ли думал останавливаться!

Упс, заминочка вышла. Обязательно было сообщать об этом Поттеру? Она бы еще на всю школу объявила. Мерлин, она теряет способность здраво мыслить во всей этой кутерьме… Надо что-то делать. Но только не краснеть. Нет-нет-нет… Бесполезно, она наверняка уже красная как рак по самые уши, а это можно считать равным подтверждению информации, и даже если раньше Поттер сомневался…

Боже, кого она обманывает. Это не такая уж великая тайна, и скорее всего он понял все и без ее помощи. А это втройне увеличивает его вину за содеянное, черт бы его побрал!

Кусая губы от неловкости, Джеймс уставился в пол. Да уж, вышло, мягко говоря, не очень хорошо. Значит, он был прав. И теперь ему точно не оправдаться. Ведь что уж тут темнить: раз Эванс и вправду чиста и непорочна, то это превращает его в окончательного подлеца, бесчувственного, безразличного, равнодушного…

Но вообще-то ему тоже есть что возразить. Он знает, что Эванс пытается сделать. Да-да, прекрасно знает. Хочет представить себя невинной жертвой? Черта с два. Он отлично помнит, как все происходило, так что ей не удастся запудрить ему мозги.
– Я ни к чему тебя не принуждал! – выкрикнул Джеймс, сокращая расстояние между ними. – Не делай из меня чудовище: это был твой выбор!

– Да, потому что я думала, что ты был искренен! – с горечью прошептала Лили, подойдя к нему вплотную. – Что ты на самом деле этого хотел! – На минуту она замолчала, вглядываясь в его лицо и глаза, в которых читалось едва заметное сожаление. – Но, видимо, я ошиблась, решив, что в тебе осталось еще хоть что-то человеческое.

Джеймс не смел вздохнуть, до того напряженной казалась обстановка. Он растерялся окончательно, настолько, что даже не мог сдвинуться с места. Он смотрел на Эванс: ее лицо было так близко, и в голове замелькали отрывки недавнего безумия. Их бешеной, необъяснимой страсти. Только теперь она вдруг становилась до ужаса объяснимой, если не очевидной. Одному Мерлину известно, почему она тоже ничего не делала, не говорила и даже не дышала, но он вдруг почувствовал… Дьявол, это так сложно объяснить!..

Ведь Эванс не его идеал. Ей далеко до его идеала, учитывая каким идиотом он был, решив надумать себе нечто несуществующее. Но почему-то именно они вдвоем попали в эту нелепую ситуацию, и Джеймс не мог бы представить ни одну другую на месте Эванс. Как будто это было чем-то закономерным, чем-то… правильным? Что они оба поступили так ужасно по отношению друг к другу, что оба ненавидели друг друга настолько, что им не составило никакого труда сыграть эту любовь. Так, чтобы другой поверил. И у них получилось. Просто потому что во всем Хогвартсе не найти двух более сумасшедших людей, чем они. Мерлин, у каждого их них столько разных заморочек, что они элементарно не могут даже находиться рядом друг с другом! Но тогда какого черта они делали в этой комнате четверть часа тому назад? Кто?! Кто были эти ненормальные, хотел бы он знать?..

Сколько он уже ищет что-то в этих зеленых глазах? Джеймс смотрит на нее сверху вниз, внимательно оглядывая. Эванс до сих пор не застегнула блузку, и его взгляд падает на обнаженную шею, на ту самую ключицу, на тонкую талию и тяжело вздымающуюся грудь. Она дышит часто, с волнением, и ему кажется, что Эванс непременно думает о том же, о чем и он все это время, с тех пор как в комнате воцарилось мучительное молчание. Решительно прогоняя свежие воспоминания из головы, он пытается сосредоточиться. Но не находит никакой здравой мысли, кроме одной единственной: если он сейчас ничего не предпримет, она уйдет. Уйдет вот так, и на этом закончится вся эта сумасшедшая история двух сумасшедших, но родственных душ. А он не хочет ее потерять вот так, из-за трусости и нерешительности. Ведь тогда ему больше никогда даже не представится шанса сказать ей хоть слово.

Он должен сделать хоть что-то, чтобы удержать ее от этой страшной ошибки. Иначе он никогда себе этого не простит.

Лили беспокойно переминалась с ноги на ногу, без конца сжимая и разжимая пальцы на руках. Она совершенно не понимала, что творится у нее в голове. Она уже сама не своя, и Поттер уже вовсе не Поттер. Как же это все произошло? И почему они стоят друг напротив друга, полуобнаженные, окончательно взбрендившие и не понятно чего ожидающие. И почему ей кажется, что все, что она наговорила ему, лучше бы сдержать в себе. И почему она не может оторвать взгляда то от его глаз, то от его лица, то от его торса. И эти знакомые картинки в голове мешают думать. И такое ощущение, что весь мир ополчился против нее.

Господи, ну почему все это должно было произойти именно с ней?

Она не успевает подумать, не успевает увидеть, не успевает отстраниться. Просто Поттер резко берет ее лицо в ладони и привлекает к себе. А дальше снова эти мягкие губы, и пальцы, впивающиеся в скулы, и сознание будто заволокло туманом. Так просто.
Этот поцелуй окончательно сбивает Лили с толку. Грубый, страстный и такой нужный. Только зачем это Поттеру, не понятно. Не понятно, не понятно… что она вообще тут делает. Почему не вырвется и не убежит? Почему позволяет этому подонку снова прикасаться к ней, целовать ее? И почему готова упасть в обморок от наслаждения? И откуда в ней это бессознательное счастье…

Через минуту Лили опять смотрит в карие глаза с недоверием и удивленным страхом. Зачем он это сделал? Ну почему ему вечно надо все еще больше запутать?.. Ей и так плохо, ей и так хочется стереть все это из памяти, весь этот день, а лучше весь месяц. А в идеале – всю ее никчемную жизнь.

– Зачем это? – еле слышно спрашивает она. – Мы все выяснили, чего ты теперь хочешь?

Ничего. Нет, правда, и откуда у Эванс столько мнительности? А если он ничего не хочет? Если он просто человек, которому она нужна? Вдруг это так. Вдруг она, и больше никто.

– Мерлин, да ничего я не хочу, Эванс! – отвечает Джеймс, растягивая слова. Кладет руки ей на плечи. – Я просто люблю тебя, черт возьми!

Что он несет, святой Годрик? О чем вообще речь? Он не может… Поттер не может… любить ее? Это же просто не пойми что. Лили показалось, что что-то глубоко внутри отозвалось на его слова. Потому что, может быть, это она и хотела услышать? А вдруг это так. Вдруг только от него, и ни от кого больше.

Разум сопротивлялся отчаянно и из последних сил. А что если Поттер лишь ждет, когда она ошибется? Когда она наступит дважды на те же грабли и снова поверит тому, чего нет.

Чего нет…

Но это есть, Мерлин. Это есть, и она сама убедилась в этом не раз за сегодняшний день. И она ему верит. Господи, она не сошла с ума, но она верит Поттеру. Черт знает почему. Просто ей так подсказывает сердце. Потому что нет в этом мире человека, которого она понимала бы лучше. Не было ни дня, когда Лили была бы без него. И, похоже, он плотно занял очень важное место в ее жизни. И никуда ей от него не деться. Поттер ей нужен, как нужен и этот сумасшедший мир. И, может, просто жизнь вдруг решила, что пора изменить что-то для Лили Эванс.

Джеймс почувствовал непреодолимое желание улыбнуться. Он не знал почему. И он сдержался, но только потому, что слишком сосредоточенно ждал ее ответа. Это как смертный приговор, и сердце стучит так, что Эванс, должно быть, его слышит. И наверняка именно поэтому тянет с ответом.

Она изображает наигранное раздумье, и он видит на ее лице все сразу: улыбку, волнение, сомнение и даже серьезность. Теперь это настоящая Эванс, такая, к какой он привык, та, которую он знал лучше, чем самого себя. И она собиралась дать ему заветный ответ, в котором он не сомневался теперь ни секунды.

– Ладно уж ты, Поттер, – с усмешкой произносит Лили, закидывая руки ему на шею. – Ладно, тебя угораздило влюбиться – это я хоть как-то могу понять. – Она шутливо закусывает губу и улыбается своей очаровательной улыбкой. – Но как же я могла так влипнуть?


The End.



Ну вот, дорогие читатели, наш фик и подошел к концу. Мы хотим сказать всем вам большое спасибо за то, что оставались с нами все это время, читали, комментировали, вдохновляли своими теплыми словами. Нам было очень приятно осознавать, что наш фанфик не оставил вас равнодушными, и надеемся, мы смогли подарить вам максимум положительных эмоций :)
Еще раз всем спасибо,
Ваши BadGirl & Милашка)