Где ты, мама?..Коллаж к первому фику - http://i028.radikal.ru/0910/ad/be44d54cb058.jpg
***
Девять лет с тобой и столько же без тебя.
Где ты, мама?
Я ищу тебя повсюду. И нахожу.
Мне не нужно для этого ходить на кладбище, листать страницы альбома с колдографиями или слушать воспоминания твоих друзей. У меня есть нечто большее. Ты сама.
Твое присутствие даже через столько лет ощущается по всему дому. Я замечаю его в своей спальне, словно наполненной твоим теплом. Я часто залезаю с ногами в твое любимое кресло. Там до сих пор лежит книжка сказок. Помнишь, ты читала мне перед сном? Теперь я сама читаю их вслух ― старые истории о сливке-попрыгунье, храбром маленьком единороге и злом короле храпунов, который хотел украсть из мира желтый цвет.
По утрам я спускаюсь на кухню. Там все осталось так, как ты привыкла. Мы с папой продолжаем ставить все чашки на полки боком, чтобы в них не вили гнезда шепуны. Временами мне кажется, что я слышу на кухне твой голос. Ты поешь свои веселые песенки, пока готовишь вкуснейший пирог с ягодами. Но иллюзия быстро исчезает, а мне приходится довольствоваться вчерашней кашей. Ты же знаешь, папа готовит отвратительно. И я тоже.
Есть еще одно место, где я без проблем могу тебя отыскать. Подвал. Тот, где все случилось. Папа несколько недель не подпускал меня даже к двери в лабораторию. Но я не удержалась и тайком проникла туда. В подвале царил беспорядок. Знаю, ты всегда говорила, что даже в таком хаосе можешь с легкостью отыскать нужную вещь, но после взрыва все разлетелось по углам. Мне это не понравилось, и я целый день убиралась. Наверное, папа понял, что я была в лаборатории, но ничего не сказал. И больше не запрещал мне ходить в подвал. Сейчас я частенько бываю там. Почему? Чтобы подумать и вспомнить. Хожу вдоль полок, провожу рукой по разным приспособлениям, принюхиваюсь к стойкому запаху зелий. Я будто опять прижимаюсь к твоей рабочей мантии, которая сохранила дивных аромат настоек после долгого дня экспериментов.
Ты повсюду. Далеко от подвала, на чердаке, ты тоже со мной. Я тихонько залезаю туда по ночам, ложусь на пол и до утра смотрю на звезды сквозь круглое окошко. Даже холодными зимними ночами, когда я закутываюсь в теплое одеяло и устраиваюсь на старой скрипучей раскладушке, ты подмигиваешь мне с неба тысячами сияющих озорниц.
Твой дух не только в доме. На улице я вижу тебя в каждом росточке. Ты ведь любишь цветы, и вокруг дома их теперь целое море. А те деревца, которые мы посадили вместе! Когда мне было девять, мы с ними были одного роста, а сейчас мне не дотянутся даже до нижних веток.
Ты провожаешь меня по дорожке, ведущей в лес. Легким ветерком ты нежно касаешься моих волос. Игриво теребишь локоны, дергаешь за ленточки, а потом невесомым движением гладишь меня по щеке и исчезаешь. А я еще долго стою и смотрю, как качается трава, встревоженная твоей походкой.
Я возвращаюсь домой и вижу тебя в зеркале. У меня твои глаза. И волосы тоже. Именно поэтому я никогда не заплетаю их ― чтобы были, как у тебя, и спадали пышными светлыми волнами на спину. Папа говорит, что я еще и брови хмурю по-твоему. Мне нравится так думать.
Даже в имени моем звучит твой голос. Это ведь ты назвала меня Луной.
«Лу-у-уна-а-а!» ― я слышу тебя, но не в силах откликнуться.
«Лу-у-уни-и-и!» ― зовут меня ребята, и я не обижаюсь. Полоумная. Странная. Как и данное тобой имя.
У тебя вообще талант придумывать имена и названия. Чего стоит только тот список названий для неоткрытых существ. Конечно, папе пока не удалось найти ни одного нового вида, но я уверенна, что после очередной более удачной экспедиции мы воспользуемся твоими идеями. С «Придирой» та же история. Я помню тот вечер, когда мы всей семьей пили чай и придумывали название для папиного журнала. И как только ты произнесла заветное слово, папа вскочил из-за стола, опрокинув на себя чашку с едва остывшим напитком, и убежал делать наброски для первого номера. Не могу представить, чтобы у журнала было другое, какое-нибудь скучное название.
Я никогда не плачу, но очень часто скучаю. Мне не хватает твоей улыбки и веселого блеска в глазах, касания рук и таинственного шепота. Все эти годы я так хотела, чтобы ты просто проводила меня на Хогвартс-экспресс, писала письма, ругала за плохие отметки и пятна на мантиях. Но нет, я вынуждена искать тебя даже в школе. В коридорах, по которых ты гуляла ученицей, среди тысяч пыльных фолиантов в библиотеке или на Астрономической башне, где ты, наверняка, не раз любовалась звездами. На уроках я вспоминала, как ты учила меня правильно держать волшебную палочку. Колдовать я не могла, но зато палочка щедро сыпала магическими искрами, одна из которых как-то прожгла огромную дыру в папиной любимой мантии. Но папа не рассердился, а только улыбнулся и сказал, что в семье растет сильная волшебница. Вся в маму. Я так обрадовалась, что вам пришлось отобрать у меня палочку, иначе я бы испепелила весь дом.
Кто-то скажет, что у меня остались лишь воспоминания. Видения и наивная вера в нечто несуществующее. Девять лет я цепляюсь за них, вплетаю в канву собственного воображения и не отпускаю. Но для меня все они: память, вера, любовь ― это свет. Свет, ведущий меня вперед. Его тепло помогает мне пройти сквозь обволакивающий холод безразличия и зла и при этом сохранить себя.
Ты ― мой свет.
Я ищу тебя повсюду и нахожу везде. Ты всегда рядом ― невидимая, но от этого не менее близкая; неосязаемая, но все равно живая.
Мама, ты здесь?
Сказка о девочке из замкаВ тот вечер бабушка была не в духе. То ли из единственного в комнате окна опять дуло, то ли любимые внучата что-то натворили ― кто знает. Старушка ворчала и все никак не соглашалась рассказывать сказку на ночь.
Темнота сгущалась, постепенно заволакивая Трофейный зал. Лишь тусклый свет факелов проникал из коридора и отбивался в начищенных поверхностях кубков и медалей. Замок спал. Изредка тишину нарушал чуть слышный шум, доносившийся из самого уголка зала. Там, на слегка перекошенном старом шкафу, что-то двигалось.
На секунду в зале стало совсем темно. Чья-то фигура мелькнула в коридоре и закрыла собой свет. Наверное, один из учеников опять нарушал правила. Школьники редко заходили в Трофейный зал. Их совсем не интересовали награды предшественников, и те, брошенные и забытые, пылились на полках, пока очередной нарушитель не приходил чистить их на отработке.
Шум на шкафу затих. Бабушка внимательно наблюдала за фигурой и, кажется, даже узнала человека в коридоре. Когда неизвестный исчез, она заговорила значительно мягче:
―Ну ладно, будь по-вашему. Только сегодня я расскажу вам не совсем сказку. Когда-то это происходило на самом деле.
Внучата нетерпеливо заерзали, но не решались поторопить ее. Бабуля хрипло прокашлялась и начала свою историю:
― Давным-давно…
― Не так уж и давно, ― сразу же перебил ее старший внук, а младший недовольно толкнул его в бок, чтобы он замолчал.
― Не тебе, мальчик, судить об этом ― сам-то прожил два-три десятка лет, ― проворчала бабушка и продолжила: ― Так вот, давным-давно жила в замке одна девочка. Я с первого взгляда поняла, что она особенная. Как только она здесь появилась, я заметила, что в ее глазах была искра. Дивная искра, она не всем дается. И была эта девочка смышленой не по годам. Все ее друзья учились только по книжкам, а она все время наблюдала за миром вокруг и, конечно же, узнавала так много нового. Кажется, она была единственной, кто тогда верил в НАС.
Даже старший внук удивленно открыл рот.
― Так что, получается, никто больше в нас не верил? – удивленно спросил он.
― Да-да, ― убежденно ответила бабушка. ― В те времена, впрочем, как и сейчас, мало кто из волшебников обращал на нас внимание. Все в замке веселились, занимались своими делами или просто ходили с напыщенным видом, не догадываясь о существовании нашего рода. И только эта девочка, проходя мимо нашего домика, загадочно улыбалась, будто знала какую-то сокровенную тайну. Ах, сколько раз мне хотелось обратиться к ней, сказать хоть словечко!.. Но вы же знаете закон: нам нельзя общаться с людьми, пока они не заговорят первыми. А девочка, как специально, молчала. Пробегая здесь по несколько раз за день, она напевала свои веселые песенки, смеялась, но не говорила никому из нас ни слова.
― Игнорировала, словно мы заколдованные портреты на стенке, ― недовольно пробормотал внук, но заметив бабушкин хмурый взгляд, замолчал.
― Я ждала удачного момента показаться перед ней, но в школе как раз начались каникулы и она уехала домой. Мне пришлось терпеть еще пару недель. Родные, конечно, не одобряли моего желания контактировать с человеком, но я была уверенна, что эта девочка достойна. Наконец, когда наступил последний день каникул, она вернулась. Я могла различить ее звонкий голосок среди десятков других. Хотя я знала, что девочка уже в школе, она ни разу не зашла в наш зал. К вечеру я так отчаянно захотела ее увидеть, что даже не заметила, как подобралась слишком близко к краю полки. И тогда я упала. Свалилась на пол и не могла залезть назад. Наверное, я бы вовсе разбилась, если бы не мех. Все родственники беспомощно наблюдали за мной, но у них не было сил спасти меня.
Лишь спустя минуту или две я поняла, насколько плохи мои дела: прямо на меня надвигалась кошка. Помните дядюшку Фигги? Так вот, он погиб в зубах именно этой твари. Высотой она была раз в пять больше меня, ее огромные желтые глазища светились в темноте. Когда ее взгляд остановился на мне, морда приобрела воистину ужасающий вид. Я увидела кошачьи зубы и поняла, что это конец. Смерть приближалась медленными шагами, хищно виляя хвостом. Я закрыла глаза и приготовилась к худшему. На то, чтобы убежать, не было ни времени, ни сил ― ноги будто приклеились к полу.
Внучата теснее прижались друг к другу, словно это на них надвигалась опасность. Бабушка, между тем, продолжала:
― «О предки, я так мало успела прожить, - думалось тогда мне. – Я ведь даже не забиралась на шкаф возле окна. Неужели мне суждено умереть, не узнав, что за мир окружает наш родной замок?» Даже с закрытыми глазами я поняла, что вокруг стало еще темнее. Наверное, кошка уже нависала надо мной. Но вместо зубов на своей коже я ощутила прикосновение чего-то мягкого и теплого.
― Ну же, крошка, не надо так дрожать. Миссис Норис у нас хороший котенок, она тебя не тронет.
Я неуверенно открыла глаза и увидела ЕЕ. Меня держал в руке светловолосый ангел. Я даже не сразу поняла, что другой рукой она гладила ту самую кошку, которая чуть не съела меня.
― Давай-ка вернем тебя на место, ― сказала моя спасительница. Я так хотела запротестовать! Чтобы подольше остаться в ее руках, поговорить с ней…
― Как жаль, что я не понимаю вашего языка, ― вздохнула девочка и бережно опустила меня на полку. Она так и не узнала, что я хотела ей сказать. ― Но я всегда знала, что вы существуете, что бы там не говорил профессор Кетлберн.
Она в последний раз посмотрела на меня своими большими светлыми глазами и уже с порога крикнула:
― Когда-нибудь здесь появятся мои детишки, приглядите за ними, ладно? - и убежала, разнося по коридору незамысловатый мотив новой песенки.
― А что с ней случилось потом? ― не удержавшись, спросил младший внук.
― Этого я не знаю, ― бабушка покачала головой. ― Надеюсь, она счастливо живет со своей семьей. Но сегодня мне показалось, что я снова увидела ее. Там, в коридоре.
― Какие же вы крохотные! ― прервал ее размышления тоненький голосок.
Старушка повернулась и замерла от удивления. Взобравшись на лавку, за ними все это время наблюдала светловолосая девочка с удивительными светло-серыми глазами.
― Вы ведь пушистые полуночки? Мама рассказывала мне о вас.
Она аккуратно погладила пальчиком самый маленький клубочек.
― Приве-е-ет, малютка… А меня зовут Луна.
Рождественский ангелНоворічно-різдвяний подаруночок для моїх любих буляточок :)
***
Ангел смотрел на Луну. Вселенская мудрость и какая-то странная отчужденность сливались в сиянии его голубых глаз. Ангел парил над комнатой, расправив крылья, будто пытался прикрыть ими весь мир. Уберечь и защитить. Он — самый надежный, хоть и безоружный страж. С ним Луне было спокойно.
Ангел появился в доме за несколько дней до Рождества. Мама достала его из большого ящика вместе с другими рождественскими игрушками и несколько минут, не отрывая взгляда от хрупкой фигурки, бережно держала в руках. А затем, легонько взмахнув палочкой, закрепила его на самой верхушке елки. Украшенное деревце мигало яркими огоньками, но ангелу, казалось, не было до этого никакого дела. Он величаво глядел на остальные игрушки — блестящие шары, снежинки с замысловатыми узорами, крохотные фигурки животных, конфеты в пестрых обертках — и молчал.
Луна забежала в комнату, раскрасневшаяся от холода и с припорошенной снегом шапкой. Забежала — и застыла, завороженная сиянием ангела. Луна не могла отвести от него взгляда. Ангел поражал ее удивительным сочетанием нежности и силы. Он не был похож на круглощеких малюток-купидончиков, но и не походил на старых волшебников в островерхих шляпах, разукрашенных звездами.
— Он такой… светлый, — прошептала Луна, повернувшись к маме. На ангеле не было ни разноцветных нарядов, ни блесток. Он просто весь лучился светом, и этот свет, обернутый в разные оттенки белого, мягко разливался по комнате.
— Это не удивительно, ведь он — посланец. Ангел должен нести добро, предупреждать и оберегать.
Мама нежно улыбнулась и погладила Луну по светловолосой головке, стряхивая с ее шапки невесомые снежинки. Едва соприкасаясь с кожей, малюсенькие частички зимы таяли, и только некоторым удавалось застыть, сохранить свою хрупкую красоту еще на миг. Чем-то они напоминали снежно-белые крылья ангела.
— А существуют другие ангелы? — недоверчиво спросила Луна.
— Конечно, — уверенно ответила мама. — У каждого живого существа есть свой ангел.
Малышка нахмурилась, сдвинув еле заметные брови.
— Тогда почему мы их не видим? В мире должно быть очень много ангелов, а я пока ни одного не встречала. Они прячутся?
— Нет, вовсе нет, — в мамином голосе не было ни капли сомнения. — Просто у ангелов очень много забот. К тому же, они настолько быстро летают по своим делам, что мы просто не видим их.
— Но они ведь всегда с нами, да?
— Рядом с детьми ангелы находятся постоянно. Они наблюдают, направляют, оберегают. Маленькие люди не могут позаботиться о себе сами, поэтому ангелы не оставляют их почти ни на секунду. А когда дети взрослеют, ангелы дают им все больше свободы, пока вовсе не возвращаются на небо, чтобы дальше следить оттуда за своим подопечными. Но даже тогда они рядом с нами. Всегда и везде.
Недоверие постепенно сменялось надеждой. Луне нравилось думать, что именно тот красивый и сильный ангел, который наблюдает за ней сверху, и есть ее хранитель. И она не хотела доставлять ему забот, поэтому старалась больше времени проводить поблизости. Распластавшись на мягком диванчике, Луна читала, рисовала или просто лежала, уставившись в потолок и только изредка поглядывая на верхушку рождественской елки.
А он был там. Все эти дни терпеливо дожидался, когда же понадобится его помощь. Пока в самый канун Рождества елка не пошатнулась, повинуясь внезапному рывку. Игрушка со звоном упала на пол и разлетелась сотнями осколков без всякой надежды собраться вновь. Луна замерла, не поняв сначала, что же случилось. Она была настолько ошарашена падением ангела, что еще несколько минут не замечала, как перестал стучать папин печатный станок. И как вообще исчезли все звуки. Прогремел взрыв — и все затихло. Только последний звон битого стекла застыл в воздухе.
Затем часы слились в единый поток ничего не значащих событий. Хмурые люди, снующие по дому, бледный папа, который пытался что-то сказать, но замолкал на втором слоге. И белые крылья ангела, брошенные под елкой — там, где всегда лежали подарки.
Луна уже знала, почему в рождественское утро мама не разбудит ее. Да она и не спала всю ночь — наблюдала, как язычки пламени из камина переливались в кусочках стекла, разбросанных по полу. А потом — как постепенно таяли последние угольки и в мир приходило Рождество. Только утром она смогла спуститься в лабораторию. Там все было совсем по-другому. На некогда ярких стенах, разрисованных цветами и веселым следом радуги, — копоть. Холодный каменный пол был усеян осколками склянок и приборов. В затянутом паутиной углу, куда кто-то пытался смести мусор, лежала забытая веточка омелы.
И Луна убежала оттуда, ведь мамы там больше не было. Снова заскочив на диван и подтянув под себя ноги, она молча смотрела на верхушку елки — туда, где не так давно красовался ангел. Луна перевела пустой взгляд на осколки и поспешно стерла одинокую слезинку. Ангел подвел ее. Не уберег маму, не защитил, забрал. А, может, это не его вина! Возможно, он до последнего боролся со злыми духами, наполнившими лабораторию. Отчаянно отбивался, старался не допустить трагедию.
— Репаро. — Луна даже не услышала, когда отец вошел в комнату. Осколки снова собрались в единое целое, и ангел уже через секунду вернулся на верхушку елки.
— Ангелы — это только выдумки для детей, ведь так? — хриплым голосом спросила Луна, не оборачиваясь. — Я думаю, на самом деле, есть только злые существа, а нас совершенно некому защитить.
Отец ответил не сразу. Он подошел ближе, присел рядом с Луной и, бережно обняв за плечи, прижал к себе.
— Нет, это не так, — прошептал он ей на ухо. — Луна, ты должна запомнить одну вещь: ангелы всегда страдают, когда в них никто не верит, а злые духи пользуются этим, чтобы творить свои темные дела. Даже если тебе кажется, что ты осталась одна, верь, что твой хранитель рядом. Только так ты сможешь победить все напасти и любых, даже самый страшных злых существ.
Луна смотрела на ангела. Ей казалось, что из ясных голубых глаз текли слезы.
