Гамбит Белого замка

Глава 1. Фрэнк и Алиса

2 октября 1981-го, за двадцать девять дней до падения Волдеморта.

Было пять часов утра. В небольшом скверике на окраине Лондона царила тишина, лишь изредка нарушаемая поскребыванием сухой метлы по асфальту. В такое раннее время не спят только птицы и дворники; сейчас первые уже давно как улетели на юг, а вторые хотели бы — да не могут. Вот и остается им только холодными утрами, которые в это время года больше похожи на ночи, расчищать улочки и парки от осенних листьев.

В дальнем конце парка появились две темные фигуры, спешным шагом направлявшиеся к статуе Аполлона на центральной аллее. Дворник отвлекся от своего дела и исподлобья взглянул на них — кому еще не спится в такое раннее время? Лиц он не увидел, они были скрыты капюшонами. Черные плащи развевались за плечами идущих, вызывая какие-то смутные ассоциации с тайными заговорами и шпионскими романами. Поэтому дворник, особо не понимавший ни в том, ни в другом, отвернулся и сделал вид, что никого тут нет и ничего он не знает. А сам застыл, вслушиваясь в быстрые шаги — и только метла однообразно ходила влево-вправо.

Незнакомцы тем временем приблизились, и стало понятно, что это мужчина и женщина. На первый взгляд в них не было ничего странного, но почему-то ощущение тревоги так и сквозило в воздухе вокруг них.

— Не помешает? — шепотом спросила невысокая круглолицая женщина, кивком указав на дворника.

— Надеюсь, что нет, — флегматично ответил мужчина, чем вызвал у нее усмешку. Они казались неуловимо похожими друг на друга, как брат и сестра — у него было такое же круглое, открытое лицо.

— Ты будто и не волнуешься вовсе.

Тот молча пожал плечи, как бы говоря: “Ну да, а чего волноваться-то?” Женщина поджала губы и отвернулась.

— Опаздывают, — негромко сказала она, нервно постукивая по асфальту носком черного сапога.

Как только она произнесла эти слова, в другом конце парка появились две точно такие же фигуры в черных плащах, спешившие, видимо, к ним навстречу. Это уже было откровенно подозрительно, и дворник насторожился, готовясь в случае чего рвануться к ближайшей телефонной будке и звонить в полицию. Его сердце чуяло, что дело нечисто — в безобидных на вид пришельцах ему привиделись внезапно ужасные убийцы и лиходеи, и он застыл, обливаясь холодным потом. “Если скажут что про какое-нибудь убийство или, там, ограбление — побегу. Пусть стреляют — а я свой гражданский долг выполню”. Порешив на этом, дворник задрожал еще сильнее прежнего, и метла ходуном заходила в морщинистых руках.

Наконец и эти двое приблизились к статуе Аполлона. Дворник еще больше навострил привыкшие к подслушиванию чужих сплетен уши.

— Доброе утро. Как поживает ваш дядюшка Прэсли? — спросил один из подошедших, мужчина. С ним оказалась женщина; из-под черного капюшона выбивались пряди огненно-рыжих волос.

— У нашего Элвиса опять болит тазобедренная косточка(*), — ответила круглолицая девушка. Ее “брат” широко улыбнулся и откинул капюшон первым. Вслед за ним то же самое сделали и трое остальных.

— Ну и фантазия у старины Дамблдора, — проворчал высокий молодой человек в очках, проводя ладонью по взлохмаченным каштановым волосам.

Рыжеволосая девушка, что пришла с ним, оказалась очень миловидной. Хлопнув длинными ресницами, она добавила:

— Мы все в сборе, правильно?

— Не совсем, — ответила круглолицая. — Не хватает еще одного.

Дворник насторожился. Еще кто-то?

— Кого? — удивился лохматый. — Я думал, будем мы вчетвером.

— Дамблдор передал новые распоряжения, — ответила та. — Кто-то из наших слил информацию, и теперь приходится в спешке корректировать планы.

— Бред какой-то, — проворчал лохматый. — Нам никто не сообщал. Предателя уже определили?

— Работаем, — лаконично ответила круглолицая. Несмотря на доброе лицо и честные, светлые глаза, тон у нее был очень деловой и сухой. “Профессионально сухой”, — подумал дворник с опаской. Эта точно пристрелит, не задумываясь, если почует угрозу своим планам.

— Кто бы это мог быть? — задумчиво пропела рыжеволосая. В противовес второй женщине голос у нее был мягкий и мелодичный. — Не могу поверить, что кто-то из наших действительно предал нас.

— Вообще-то, это было ясно уже давно, — внезапно вмешался до сих пор молчавший флегматик. — Еще когда в Йорке тот инцидент был... ну, вы помните.

У всех остальных лица перекосились от ярости и гнева, даже у красивой зеленоглазой девушки с мягким голосом.

— Мочить надо этих подонков... — процедил сквозь сжатые зубы лохматый.

Неожиданно в дальнем конце центральной аллеи появилась еще одна, пятая фигура — тоже в плаще, на высоких тоненьких шпильках, с льющимися из-под капюшона лунно-серебристыми прядями. Она шла немного неуверенно, искоса глядя на собравшуюся у статуи компанию. Девушка была довольно высокой, с маленькими, кукольными чертами лица и глубокими васильковыми глазами.

Когда она подошла достаточно близко, чтобы лицо ее можно было разглядеть, лохматый вдруг встрепенулся, шагнул вперед и вытащил из кармана какую-то деревяшку, нацеливая ее на пришелицу.

Дворник моргнул и стал с удвоенными усилиями мести землю. “Ну все, сейчас начнется...” — мелькнуло у него в голове.

— Она с нами, — тут же встряла круглолицая и покосилась на дворника. — Джеймс, опусти палочку, будь добр.

Но тот, казалось, не слышал ее, продолжая в упор глядеть на незнакомку, которая теперь подошла совсем близко.

— Перестань, — повторила она чуть громче. — Это приказ Дамблдора, помнишь?

— Она одна из них, — прошипел Джеймс. Рыжеволосая растерянно посмотрела сначала на него, потом на новоприбывшую, которая остановилась рядом и теперь с опасением их изучала, и сказала:

— Как это понимать? Это же Малфой. Она Пожирательница, Алиса.

— Не совсем. Нарцисса, объясни Джеймсу и Лили ситуацию — только вкратце, времени у нас немного, — спокойно ответила Алиса, доставая из-за пазухи сложенный вчетверо листок бумаги.

— Я... мне нужна помощь Дамблдора, — Нарцисса, видимо, волновалась. — Мне нужно з-защитить Драко и Люциуса. Для этого я к нему обратилась. И он сказал... сказал, если я смогу выполнить его просьбу, то он сделает так, что их не тронут...

— Не тронут? — с подозрением переспросил Джеймс.

— Темный Л-лорд ненавидит моего мужа, — по жестким складкам в углах губ и тяжелому взгляду было видно, что Нарцисса говорит правду. — Люциус слишком амбициозен и слишком умен для него. Л-лорд понимает, что он его предаст, если это будет целесообразно. Поэтому, как только Люциус перестанет быть нужным, он обязательно избавится от него.

Нарцисса умолкла. Было видно, что она едва сдерживает слезы; Джеймса от этого душераздирающего зрелища перекосило, и он повернулся к Алисе, которая к тому времени развернула лист и продемонстрировала его всем собравшимся.

— Спасибо, Нарцисса, мы поняли. Теперь смотрите сюда. Это карта. Точнее, карта и план — два в одном, — поправилась она. — Здесь указаны даты и локации, в которых будут происходить ключевые события надвигающегося противостояния.

— Значит, будем драться в открытую, — хмыкнул Джеймс.

— Теперь будем, да, — кивнула Алиса. — А будет нужно — зайдем еще дальше... но об этом потом. Вот. — Она переложила карту в одну руку и указательным пальцем второй ткнула куда-то в центр карты. — Это наша с Фрэнком позиция. Вот здесь — ты с Лили. Поскольку присутствие Гарри и Невилла невозможно, их мы спрячем на время у Дамблдора. Вот тут указано, что потребуется от Питера. Пусть только хорошо отыграет свою роль — если Лорд ему не поверит, все наши планы полетят к Мерлиновой бабушке, и ищи потом второго такого шанса для блиц-крига... А вот здесь на сцену выходишь ты, Нарцисса.

Побледневшая Малфой кивнула, внимательно следя за движениями пальцы Алисы.

— На данной локации и производится операция с кодовым названием “Ночной кошмар”. После этого мы переходим на следующую позицию... вот здесь... и ты, Нарцисса, отправляешься обратно в Малфой-мэнор и докладываешь Лорду.

Приходилось признавать: даже само название операции “Ночной кошмар” не предвещало ничего хорошего. Дворник точно съежился, стараясь казаться совсем незаметным, и приготовился к марш-броску к телефонной будке.

— Все ясно, — кивнул Джеймс. — Хотя я до сих пор не понимаю, зачем нужна Малфой. Сами справимся, не дети, как-никак.

— Ну-ну, — хмыкнула Алиса. — Это как посмотреть. Из нас пятерых, Джеймс, именно ты самый настоящий ребенок, хотя с тебя спрос самый большой. Я пыталась убедить Дамблдора поручить это дело мне, но, судя по информации из штаба Пожирателей, они практически уверены, что это Гарри. Твое дело — грамотно провести операцию под кодовым названием “Хэллоуин”, которая планируется тридцать первого октября. Ее я обозначила на карте... кхм. Тыквенной головой. Справишься — получишь орден Мерлина.

— Ага, посмертный, — мрачно сказал Джеймс.

— Не шути так, — нахмурилась Лили. — Это совсем не тема для анекдотов. Если что-то пойдет не так, под угрозой не только наши с тобой жизни, но и жизнь Гарри.

— Не надо только лекций, — притворно надулся Джеймс. — Я и без тебя все понимаю. Ну ничего, зато скольких Пожирателей положим за раз...

Эти слова стали последней каплей. Бросив метлу, дворник кинулся прямо по ухоженным газонам, напролом сквозь кусты — к выходу из парка. Он бежал так, словно ему на пятки наступала сама смерть, почти слыша, как гремит в его славу гимн Британии. “Сейчас застрелят, сейчас застрелят...” — приговаривал он себе под нос.

Пятеро волшебников удивленно проводили его взглядами.

— Думаешь, слышал что-то? — тихо спросил Фрэнк у Алисы.

— Да нет, далеко же стоял вроде... — ответил вместо нее Джеймс. —Хотя кто их, магглов, знает — может и слышал. Только вряд ли что понял.

Но Алиса уже достала из кармана палочку и направилась следом за исчезнувшем в воротах скверика дворником.

— Надо разобраться, — быстро сказала она. — Постараюсь по-тихому, но, если не выйдет — буду по-громкому. Эта информация может стоить нам всем жизней, поэтому нельзя просто оставлять все на волю случая.

Джеймс за ее спиной закатил глаза.

— Ладно, расходимся, — сказал Фрэнк, косясь на удаляющуюся Алису. — Сейчас сюда магглы повалят, не будем им глаза мозолить.

— Тогда удачи, Фрэнк, — Джеймс пожал протянутую ему руку. — Видит Мерлин, нам всем она пригодится.

— Нелегкие времена, — кивнула Лили. — Но ничего, мы прорвемся.

Она улыбнулась, и показалось, что на секунду или две в парке стало чуть светлее. Потом она взяла за руку Джеймса; они вдвоем аппарировали.

Следом исчезла молчаливая Нарцисса, все такая же бледная и холодная.

Последним, проводив долгим взглядом Алису, аппарировал Фрэнк.

У него было очень нехорошее предчувствие, которое он не мог сформулировать — предчувствие, что скоро начнется что-то такое, от чего вся магическая Англия будет долго еще биться в судорогах.

Над пустынным сквериком медленно восходило солнце, озаряя блестящую от росы статую Аполлона. У веселого, прекрасного бога было какое-то встревоженное выражение лица, словно даже ему было не по себе. Скользнув лучами по центральной аллее, солнце осветило стоявшую в самом углу парка еще одну, шестую, фигуру в черном плаще и капюшоне. Это был молодой человек одного с Джеймсом возраста, только пониже ростом и поуже в плечах. У него были блекло-русые волосы и светлые, почти прозрачные маленькие глазки. Над нижней губой сильно выдавались вперед два передних резца, вызывая невольную ассоциацию с представителями отряда грызунов. Выражение лица у него было слегка испуганное, но решительное. Немного постояв в тени рябинных кустов, молодой человек тоже аппарировал с негромким хлопком.

_____________

(*) - отсылка к известному музыканту Элвису Прэсли, которого в народе рифмовали со словом “тазобедренная кость” - Elvis the Pelvis.


Глава 2. Фрэнк и Алиса

4 октября, за двадцать семь дней до падения Волдеморта.

Алиса ходила туда-сюда по комнате, стремительно и очень нервно, иногда ненадолго замирала в кресле — но затем кидалась вновь мерить комнату шагами. Хмурясь и покусывая губы, она будто выплевывала фразы, которые, по мнению Фрэнка, могла бы и не говорить — делу ничуть не помогало, а настроение портилось.

— Ничего не готово, — говорила она. — Все разваливается на глазах. Магглы паникуют, Пожиратели почуют на лаврах, авроры, как идиоты, бегают по всему Лондону в поисках неуловимой тени — даже не тени, а так, звука... ну и в довершение всего Орден бездействует! Как мне это надоело... а все потому, что у власти стоят мужчины. Фадж тормозит любой запрос, на каждую санкцию ему несколько дней размышлений требуется... идиот.

Алиса обычно так категорично о людях не говорила, значит, и впрямь была разозлена. Фрэнк попытался успокаивающе похлопать жену по плечу, но она вывернулась и продолжила свою сумасшедшую беготню по комнате.

— А нам с тобой, Фрэнк, как всегда достаются самые глупые задания. И это при том, что я — без пяти минут главный аврор! Никуда не годится ваша власть, вот что. Ведь все только потому, что я женщина. У-у-у, как меня это раздражает!

Алиса остановилась и крайне выразительно ударила кулаком о ладонь. Потянулась за обугленным мундштуком, потом внезапно передумала и посмотрела на Фрэнка, который флегматично расставлял фигуры на шахматной доске.

— И тебя тоже раздражает, ведь правда? Ты же понимаешь масштабы коррупции, в которой погрязло Министерство. Коррупция и Империо, вот два наших основных врага — с ними намного сложнее бороться, чем с шайкой Лорда. Дракл бы побрал этого спятившего старика Мерлина, заложивших основы и того, и другого!

— А по-моему, Пожиратели все же хуже, — спокойно отозвался Фрэнк. — Они же людей убивают... Давай партию, а?

Алиса открыла рот, чтобы сказать еще что-нибудь обвинительное, но передумала и упала в кресло напротив Фрэнка.

— У меня просто руки опускаются, — пожаловалась она. — Этот ад никогда не кончится.

— Кончится, кончится, — махнул рукой Фрэнк. — Твой ход первый.

Алиса переставила пешку, следующий ход сделал Фрэнк, и Алиса ответила ему ферзевым гамбитом(*).

— Значит, будешь рискованно играть сегодня, — удовлетворенно прокомментировал Фрэнк. Алиса только нахмурилась еще больше и принялась грызть облупившуюся черную пешку, только что отнятую у Фрэнка.

Через десять минут игра закончилась патом, и Алиса со вздохом откинулась на спинку кресла.

— Вот тебе и блиц-криг. За десять минут сыграли.

— Пат — это плохо, — покачал головой Фрэнк. — Это значит, оба глупо играли. У тебя же было преимущество в начале...

— Хм, — Алиса задумчиво посмотрела на доску и придвинулась поближе. — Подожди-ка. У меня есть одна мысль...

Она начала быстро переставлять фигуры на доске, возвращая на пустые клетки отыгранные за партию и устанавливая их в каком-то сложном порядке.

— Так, так... — бормотала она. Фрэнк из-под ее руки попытался подсмотреть, каким образом она расставляет фигуры; но на первый взгляд их позиции показались абсолютно бессмысленными, как будто не знакомый с игрой ребенок просто рассыпал горсть фигур по доске. И лишь чуть погодя, когда вся расстановка была готова, его внезапно осенило.

— Понял. Это доска нашей войны, так?

— Молодец. Я так и думала, что поймешь сразу же, — похвалила его Алиса. — Смотри, вот король белых. Это кто-то, имеющий ключевое значение. Потеряв его, мы проиграем войну; при этом сам он слаб и беззащитен. Чувствуешь, к чему я?

— Гарри Поттер, — кивнул Фрэнк. — Это понятно. Значит, ферзь — Дамблдор. Он всегда рядом, всегда опекает его.

— Правильно. Поттеры слоны — в изначальной расстановке фигур они стоят ближе всего к Дамблдору и Гарри. Два коня — это мы, непредсказуемые и всегда готовые нанести мощный удар, — щеки Алисы слегка зарделись. — Элита, короче. Ладьи — все остальные орденовцы, наша основная мощь. Пешки — прочие авроры и военные силы.

— Черный ферзь — это Сам-Знаешь-Кто, — сказал Фрэнк, указывая на высокую черную фигуру. — Но кто же король?

Алиса на мгновение задумалась, а затем лицо ее просветлело.

— А это он сам, — улыбнулась она. — Он одновременно и очень силен, и очень слаб. А без него вся его банда разбойников быстро разбредется кто куда. Нет, у них все держится на одном человеке, и если с ним справиться, то и война будет выиграна. А теперь посмотри на расстановку. Узнаешь?

Фрэнк склонил голову, чтобы видеть доску под углом. Да, он узнавал — это была давешняя карта Лондона, где все необходимые персонажи были на определенных локациях.

— Так, не хватает только Питера Петтигрю, — хмыкнула Алиса. — Нарциссой пусть будет офицер. Второй будет Беллатрикс. Кони — Малфой и Крауч-младший. Ладьи — все остальные Пожиратели. Пешки — это те, кто под Империо. Кстати, коррумпированных чиновников туда же можно. А вот Петтигрю...

Алиса повертела головой и заметила на прикаминной полке старую, потрепанную колоду карт.

— То, что надо, — сказала она, левитируя колоду к себе. — Петтигрю — Джокер.

С этими словами она выложила одну из карт прямо в центр доски.

— Тоже мне, Джокер, — фыркнул Фрэнк недовольно. — По мне, так самая обыкновенная шестерка.

— Точно, — кивнула Алиса. — Но временно возведен в ранг Джокера. Точнее, сам Джокер по своей природе многолик, так что шестерка — одно из обличий для его блудной джокерской натуры.

Фрэнк невольно улыбнулся поэтичности слов своей жены. Он редко когда слышал от нее что-либо подобное — значит, вновь пришла в хорошее настроение.

— Теперь посмотрим, как, с точки зрения шахмат, будут развиваться события, — сказала Алиса, возбужденно теребя отворот мантии. — Белые ходят первыми, так что я начну. Вот мы с тобой сидим и играем в шахматы, пусть это будет наша локация. А сейчас, допустим, здесь появится...

Алиса не успела договорить, потому что в этот момент Предупреждатель на камине зажегся и пронзительно засвистел. Это значило, что кто-то направляется к ним в гости по каминной сети, и вот-вот будет на месте. Алиса нехотя отвлеклась от доски и посмотрела на мужа:

— Мы разве ждем кого-то?

Фрэнк пожал плечами, что на его немногословном языке значило: “Скорее всего, нет, но сейчас такие времена, что никогда не знаешь, кто и когда пожалует с очередной новостью — причем вряд ли хорошей”.

Спустя мгновение в камине появился в всполохе зеленых огоньков высокий молодой человек. Ему пришлось согнуться пополам, чтобы не удариться о притолоку, а когда он шагнул на новенький ковер Лонгботтомов, тот мгновенно покрылся черными хлопьями золы. Алиса всплеснула руками.

— Мог бы быть и осторожней. Сам знаешь, ковер только позавчера купили.

— И тебе добрый день, Алиса, — обезоруживающе улыбнулся Питер Петтигрю. — Прости, пожалуйста. Сейчас все исправлю.

С этими словами он двумя взмахами палочки очистил ковер. Алиса вспорхнула с кресла, чтобы дружески чмокнуть гостя; Фрэнк поднялся и, рассеянно улыбаясь, пожал ему руку.

— В чем дело? — тут же спросила Алиса. — Если что-то хочешь обсудить, можешь делать это смело — только вчера проверяли квартиру на наличие прослушки. Все чисто, разумеется.

Тут она не сдержала гордой улыбки — за информационную безопасность в Ордене отвечала именно она. Все трое сели, и Питер, задумчиво насупившись, сказал:

— Я просто тут подумал немного... В связи с нашим планом.

— Да, конечно, — голос Алисы тут же преобразился. В нем появились очень прохладные, отстраненные нотки — Питеру не полагалось знать так много, как он хотел. А хотел он сильно, к сожалению. Питер это заметил, и лицо его перекосилось от еле сдерживаемой горечи.

— Слушайте, так нечестно. Я же сам вызвался добровольцем, так чего вы все от меня шарахаться стали? Два дня назад вообще созвали митинг, а про меня забыли. Что происходит?

Глаза Алисы на мгновение округлились, она удивленно приоткрыла рот — но в следующую секунду совладала с собой и нахмурилась. Лицо Фрэнка ничего не выражало.

— Значит, ты подслушивал.

— Не притворяйся, будто не знала, — пожал плечами Питер. — И комедию с удивлением ломать тоже не надо. Я вижу, что у вас всех на уме. Думаете, я предам...

Алиса вздохнула, Фрэнк опустил взгляд и принялся пристально изучать собственные ногти. Оба знали, что тема эта рано или поздно всплывет, однако соответствующую линию поведения они так и не продумали.

— Нет, — мягко сказала Алиса. — Но и ты должен понять. Ты отправляешься прямиком к нашему главному врагу в лапы. Если он, не дай Мерлин, в чем-то тебя заподозрит, и решит прочитать твои мысли — Ордену придет конец. Финита, понимаешь? Утечка информации в таких масштабах будет для нас равносильна смерти.

— Вот-вот, — поддакнул Фрэнк. — И потом, это в целях твоей же безопасности. Если Лорд узнает, что ты член Ордена, тебе ох как не поздоровится.

— Но ведь я владею окклюменцией! — Питер вскочил с кресла, по-детски хмуря тонкие бровки. — Именно поэтому на эту роль выбрали меня, а не Сириуса. Я ничего ему не сдам!

— Питер, будь благоразумным, — попросила Алиса серьезно. — Мы оба понимаем, что стоит сейчас на кону. И кон, прямо скажем, с самого начала не задался. Поэтому давай все же не будем играть в детские обиды, соберемся, и поймем, что приоритетнее — личная гордость или миссия Ордена.

Алиса говорила с Питером, как родители обычно говорят с нашалившими детьми: строго, но без особого осуждения, а скорее, предупреждая будущие шалости. Фрэнк решил, что тот рассердится, но неожиданно светлое лицо Питера приняло какое-то печальное, философское выражение.

— Только не надо, как с ребенком, а? — тихо попросил он. — Мне джеймсовых лекций хватает. И Лили так и норовит посюсюкать со мной, как будто ей собственного сына мало. Достало уже, ей-богу, в печенках сидит ваша снисходительность. Сам знаю, что на кону. А все-таки недоверия вашего не понимаю. Я разве хоть раз подвел Орден? Ну да ладно, сам знаю, что вам нечего мне ответить. Будете, как всегда, к разуму моему взывать, а я и так всю жизнь только к разуму и прислушиваюсь. А во всем идиотская Шляпа виновата — ну какой из меня гриффиндорец?

С этими словами он вздохнул так, что даже Фрэнку стало совестно, хотя он никогда ничего такого Питеру не говорил и ни капли с ним не сюсюкал. Алиса молча смотрела на шахматную доску, делая вид, что напряженно думает над словами гостя; хотя Фрэнк точно знал, видел по ее взгляду, знакомым движениям и позе, — она только делает вид, что раздумывает, а на самом деле голова ее абсолютно пуста. Повисла пауза, которую Питер сам же и прервал.

— Ну, пойду. Дел у вас, наверное, много — а я что-то расчувствовался не вовремя, — криво улыбнувшись, побледневший Питер встал из-за столика.

— Ты молодец, Пит, — слова Алисы настигли его, когда он был уже у камина. — Знаешь, я иногда очень завидую твоей храбрости. Ничего ты не боишься — и нечего на себя наговаривать. Шляпа все правильно сделала, только вот с делом тебе не повезло. Надо было тебе не в орденцы идти, а сразу в военные силы. Там храбрость нужна, а здесь...

— Ум? — выдохнул Питер. Алиса медленно покачала головой.

— Параноидальная осторожность. Прозорливость. Умение вовремя спасать свою шкуру, а не лезть грудью на амбразуру. Потому что магов-воинов — десятки, а нас, авроров и орденцев, единицы. И каждый — на вес золота, — объяснила Алиса. — Ну ладно, давай, Пит. Удачи тебе, заходи к нам как-нибудь еще.

Фрэнк покивал головой, хотя догадывался, что навряд ли Питер еще когда-либо зайдет к таким негостеприимным хозяевам. Тот только задумчиво покосился на доску, а затем шагнул в камин и исчез в ярко-зеленом пламени.

— Ну ты молодец, Алиса, — с иронией произнес Фрэнк. — Добра к союзникам, ничего не скажешь.

— А чего — нюни, что ли, ему подтирать? — немного раздраженно спросила Алиса.

— Ну-ну, — успокаивающе сказал Фрэнк. — Не злись на себя. Ты все правильно сказала.

— Не на себя я злюсь.

Но Фрэнк знал жену хорошо, и понимал, когда она врет и когда говорит правду.

— Права ты была, мальчика ведь кому-то воспитывать надо. Кто ж виноват, что родители его так рано умерли... теперь вот остался со своми наивными убеждениями совсем один. Только, наверное, за это он мне и нравится. Такой не предаст, Алиса. Десять раз Круцио вытерпит, но не предаст. Потому что за убеждения воюет, не за собственную шкуру — в отличие от... многих.

Фрэнк хотел сказать “от нас с тобой”, потом подумал, что это прозвучало бы цинично и совсем некстати. Алиса, конечно, поняла его прекрасно, потому что тут же сказала:

— Ну, может, и так — а все же у нас с тобой есть и кое-что другое, за что бороться стоит.

Хитро улыбнувшись, Алиса позвала его жестом за собой и направилась в спальню. На цыпочках она подошла к маленькой колыбельке, стоящей в углу. В ней, сладко посапывая, лежал маленький розовощекий малыш, уже в таком раннем возрасте безошибочно напоминающий открытым лицом и большими глазами своих родителей.

— Спит, — прошептала Алиса, нежно поправляя голубое одеяльце. — Соня. Весь в тебя.

Фрэнк только улыбнулся и обнял жену за талию, притягивая к себе.

(*) Гамбит — общее название дебютов, в которых одна из сторон в интересах быстрейшего развития, захвата центра или просто для обострения игры жертвует материал (обычно пешку, но иногда и фигуру).

Глава 3. Питер

5 октября, за двадцать шесть дней до падения Волдеморта.

Питер был не то чтобы расстроен, и не то чтобы разозлен; скорее он был в том промежуточном настроении, когда хочется — просто и без изысков — швыряться мебелью.

Нельзя было не заметить, как товарищи по Ордену стали с ним обращаться после того, как он выдвинул свою кандидатуру для внедрения в лагерь Темного Лорда: мало того, что его теперь ни на одно собрание общее не звали, так еще и перестали приглашать на совместные обеды у миссис Лонгботтом. Вот это уже было невыносимо! Вздохнув, Питер подошел к зеркалу и, от нечего делать, внимательно рассмотрел себя — обычный человек, немного невзрачный... зато для шпионской работы — самый подходящий тип. Только вот свои зубы выступающие Питер не любил, но для того, чтобы их аккуратно подправили, необходимо было уплатить немалое количество галлеонов. Джеймс не раз предлагал деньги, но Питер еще не опустился до того, чтобы у друзей в долг просить. Гордость не позволяла.

Джеймс, кстати, сидел тут же — на широком диване без подлокотников, розовом, в стиле модерн. Где Лили такой добыла, он боялся спрашивать — подозревал, что у магглов, в магическом Лондоне такое барахло даже самые последние лавочники не продают. Джеймс сидел тихо, что само по себе было ему не свойственно; еще менее характерным для него было его теперешнее занятие — чтение. Что Джеймс читал, Питер не видел, поэтому решил спросить:

— Это что у тебя в руках?

— А? — нехотя Джеймс отвлекся от книги. — Шпионский роман. Думал, если стоящая книга, тебе дам почитать — как-никак, тема актуальная.

Питер только отмахнулся.

— Вот еще. Не хватало мне маггловские ликбезы на эту тему читать. Дамблдоровских хватает.

— Если хочешь, чтобы из твоей миссии что-то путное вышло, лучше гордость поумерь и возьмись за правильное чтение, — хмыкнул Джеймс. — Это, конечно, нудно и скучно, но не все же время на “Чистомете” в облаках гонять. Дело у нас ответственное, брат.

— Без тебя знаю.

Тут Джеймс, наконец, заметил состояние друга и отложил книгу, вопросительно поднимая брови.

— Что-то не так?

— Все не так, Сохатый. Не нравится мне то, что с Орденом в последнее время происходит. Дамблдор ходит с таинственным видом, пугает всех рассказами о войне, Сириус срывается на всех, Нарцисса внезапно на нашу сторону переходит...

— О, так ты уже знаешь? — удивился Джеймс. — Откуда?

— А ты как думаешь? — Питер ощутил прилив гордости за то, что смог провести опытного друга. — Что, значит, если вы собираетесь и меня не зовете, я должен в неведении оставаться?

— Подслушивал, что ли? — ахнул Джеймс. — Браво, мастерски сделал, раз уж даже я не заметил. И Алиса?..

— Нет, Алиса знала. Но то ли не захотела, то ли просто не стала тратить время на то, чтобы со мной разбираться, — пожал плечами Питер. — Но это все неважно. Ты мне лучше скажи: что происходит, а? Неужели Орден никогда не будет таким, как прежде?

По совершенно отсутствующему выражению лица Джеймса Питер понял, что друг не понимает его слов. От этого стало горько и обидно — как же так, ведь лучший друг! Питер поджал губы и отвернулся. Вот-вот должно была прийти отмашка от Дамблдора, что можно начинать выполнение миссии. Питер ждал ее с какой-то смесью тоски и нетерпения. Только страха, каким бы естественным он ни был, почему-то не ощущал. Наверное, брошенные ему вслед слова Алисы его сильно подстегивали, а может, что-то еще; только вот он совершенно не боялся.

— Мое дело какое... — тихо сказал он, скорее сам себе, чем Джеймсу, — мое дело — прекрасно понимать, что происходит, и при этом все равно лезть на рожон. Наверное, я действительно не рожден для того, чтобы быть орденовцем.

— Ты о чем это говоришь? — удивился Джеймс. — Слушай, мне не нравится твой настрой. Огневиски хочешь?

— Какое еще огневиски! — воскликнул Питер. — Хочешь, чтобы я осмелел? Да я и так готов хоть чечетку на столе у Лорда плясать...

От этих слов он вдруг поежился, будто по лицу его скользнул порыв холодного воздуха. Вдруг действительно захотелось выпить, но Питер с возмущением отогнал от себя такую неплохую, в общем, идею. Нет уж. На задание нужно ходить трезвым.

— Давай-давай, — приговаривал Джеймс, уже засовывая руку в буфет за бутылкой огневиски. — Ничего страшного ведь не будет...

В этот момент в камине вдруг полыхнуло ослепительно зеленым, потом еще, и еще. Три вспышки света — условный сигнал Дамблдора. Все готово, можно начинать.

Питер незаметно от Джеймса сглотнул слюну и слабо, слабо улыбнулся.

— Я не боюсь, — немного нетвердо выговорил он, набираясь с духом, чтобы аппарировать.

— Верю, — неожиданно серьезно сказал Джеймс. — Тебе — верю. Ты справишься, Пит. Ты из нас четверых всегда был самый благородный. Так что не теряй самообладания и помни, ты — наша единственная надежда!

Вот последних слов Джеймс мог бы и не говорить.

Кивнув на прощание другу, Питер сжал руки в кулаки, собирая всю волю воедино, и аппарировал.

Место, где он появился мгновением спустя, разительно отличалось от уютной гостиной Поттеров.

Это было место заранее обговоренной с одним из Пожирателей встречи. Сюда, как сообщала разведка, приходили все, кого Темный Лорд избирал достойными быть его слугами. Здесь они впервые встречались со своими будущими союзниками. Что происходило дальше, разведке было неизвестно. Последний засланный ею агент так и не вернулся, и следов его найдено не было. Самые худшие подозрения грызли Питера, он старательно гнал их прочь — иначе и рехнуться недолго.

Питера окружали низкие, грязные, в каких-то подтеках (“Хорошо, что не багровых”, — тут же подумал Питер) стены. Потолок был практически черным, освещение — очень тусклым. В комнатке, которая на самом деле располагалась глубоко под землей и раньше была городской водопроводной станцией — пока не пришла в негодность, — практически не было мебели, зато было очень много техники. Вдоль стен стояли неработающие машины, явно предназначенные для каких-то сложных измерений, чернели давно потухшие мониторы, какие-то датчики, пульты управления, рычаги и кнопочки. Питер сел в одно из жестких кресел, что от него и требовалось, судя по докладам разведки. Принялся ждать, мучимый невыносимой духотой и непонятно откуда взявшейся тяжестью в ногах. Кажется, страх наконец-то нагнал его.

Но насколько на самом деле ему было страшно, Питер понял только тогда, когда маленькая дверца в углу неожиданно распахнулась, и в комнату шагнула тень — даже и за человека-то нельзя было ее принять, настолько она была худая и темная. Человек огляделся, быстро дважды взмахнул палочкой, видимо проверяя на наличие каких-то заклинаний, и только потом откинул капюшон.

Это оказался довольно молодой еще человек с недельной щетиной и пронзительным взглядом чайных глаз. Черты лица у него были приятные, но жесткие, с каким-то налетом не свойственной такому возрасту потертости. Глубокие продольные морщины меж бровей только усугубляли это впечатление, выдавая в нем повидавшего виды бойца.

— Мистер Петтигрю? — глубоким, слегка свистящим голосом проговорил он. — Рад нашей встрече... предположительно.

Он сухо улыбнулся, так, словно четко дозировал дружелюбие — не много, но и достаточно для того, чтобы Питер расслабился. Эффект это произвело обратный — стало только еще хуже. Питер сразу понял, что спуску ему этот человек не даст, и с ним надо быть предельно осторожным.

— Давайте же перейдем сразу к делу, — незнакомец говорил медленно, спокойно, слегка растягивая шипящие. — Мое имя — Лестрейндж. Вам оно должно говорить многое, я прав?

Питер еле сдержался, чтобы не вздрогнуть при звуке этого имени. Он не рассчитывал — вот так, сразу — увидеть одного из верхушки управления темными силами. Надеялся сначала попасть на мелкую сошку, возможно, раскрутить ее на какую-нибудь информацию по ходу дела. Однако теперь это было не просто небезопасно — это могло быть смертельно. Если сам Лестрейндж заявился к нему на встречу, то он, скорее всего, под сильным подозрением. Придется постараться, чтобы убедить его, что он не шпион Ордена. Малейшая ошибка, понял Питер, и он умрет быстрее, чем успеет ее осознать.

— Я знаю о двух Лестрейнджах, — ответил Питер, стараясь говорить уверенно, не выдавая своих истинных эмоций. — Старший брат и младший. Родольфус и Рабастан.

— О, это хорошо, — хмыкнул тот и неожиданно неформальным тоном заметил: — А то частенько меня с братом путают, и вся слава потом ему достается. Обидно, чертовски обидно... впрочем, к теме. Вы знаете, зачем вы здесь; прежде, чем вам будет позволено пройти сквозь ту дверь, через которую я пришел, придется ответить на несколько вопросов.

Примерно этого Питер и ожидал. Ну хоть теперь-то его цепкий разум и изворотливость точно пригодятся.

— Как давно вы интересуетесь деятельностью Темного Лорда? — резко спросил Лестрейндж. Вопрос прозвучал как удар хлыста, и Питер поспешил ответить.

— Год или около того, — так было положено отвечать в соответствие с “легендой”. — С тех пор, как Дамблдор окончательно свихнулся. Глупый старик, — Питер позволил себе слегка усмехнуться, чтобы придать естественности интонации. — Надеется, что если будет промывать всем мозги, это поможет ему занять пост Министра магии. Только вот я на такие методы не...

— Вы чистокровный волшебник? — оборвал его Пожиратель.

— Разумеется.

— Гордитесь этим? — Лестрейндж неожиданно осклабился.

— Не без того, — осторожно ответил Питер, чуя подвох. — А кто не гордится-то?

— Правильно, правильно... Любовницу имеете?

— А зачем вам? — Питер решил, что немного наглости не помешает: все-таки личный вопрос. Лицо Лестрейнджа тут же омрачилось, и он сердито сказал:

— Надо, раз спрашиваю. Ваше дело — отвечать на вопросы, ясно? Или, может быть, не совсем?

Последнюю фразу Лестрейндж почти прошипел, и Питер решил, что впредь надо поосторожнее быть с выражением недовольства. Очень уж угрожающе прозвучало это “не совсем”.

— Ну ладно, думаю, ты все понял, — смягчился Лестрейндж. — По глазам вижу, что понял. Так что проехали. Любовница?

— А-а-а... — протянул Питер, выигрывая время. Как быть: соврать, или сказать правду? Все зависит от того, какой ответ хочет от него услышать Пожиратель. От греха подальше Питер все же решил не врать: — Не-а, нету.

— Братья, сестры имеются?

— Нет.

— Родители?

— Погибли.

— Очень хорошо, — буквально просиял Лестрейндж. — То есть, конечно, соболезную, и все такое... но если честно — очень, очень хорошо. Любовницы и прочие связи сильно осложняют жизнь, любому Пожирателю от них только хуже. Поверь мне на слово. Так, а что у нас с Хогвартсом? Какой факультет закончил?

Знают. По тому, как Пожиратель задал этот вопрос, Питер понял — знают. Конечно, совсем не сложно выяснить, где и как учился некий П. Петтигрю, закончивший школу три с небольшим года назад. Но все равно он смутно надеялся, что этой темы удастся избежать, хоть и понимал, что надежды его бесплодны.

— Гриффиндор.

Лестрейндж склонил голову и поцокал языком, явно недовольный ответом.

— Что ж ты так, а? — то ли с сочувствием, то ли с насмешкой сказал он. — Как же, гриффиндорец — и в Пожиратели хочешь! Где же ваше пресловутое благородство и прочая полагающаяся мишура? Где дух, где верность высоким идеалам?

С этими словами Пожиратель запрокинул голову и оглушительно захохотал. Резкие звуки затопили маленькую комнатку, резонируя со стенами и сбивая с толку Питера своей хаотичной силой. Они били по перепонкам, отзываясь мелкой дрожью во всем теле. Это был безумный смех, от которого Питер вжался в спинку кресла. В этом смехе было мало человеческого, и гораздо больше звериного начала; и от этой мысли ему наконец-то, впервые, стало действительно страшно. Он почувствовал себя неожиданно маленьким и уязвимым, как маленькая крыска, слишком расхрабрившаяся в мясной лавке и внезапно попавшая в гигантскую мышеловку на радость жирному мяснику.

Внезапно Лестрейндж умолк, опустил голову и, глядя с холодной яростью ему в глаза, поднял палочку. “Сейчас убьет” — пронеслось в голове Питера, и он горько улыбнулся про себя. Вот и закончилась его миссия, бесславно, и — в общем-то — довольно глупо.

Но Лестрейндж не собирался его убивать.

— Круцио! — крик заполнил собой все пространство, и Питер почувствовал, как опора уходит из-под ног.

Когда он вернулся из болезненного беспамятства, в котором его тело будто раз за разом прокручивали через мясорубку, дробя кости и разрывая на клочки каждый сустав — он лежал на холодном, склизком полу. Пожиратель склонился над ним, с интересом натуралиста разглядывая его.

— Астринжео! — произнес он; руки Питера сами собой сложились на животе, опутанные магическими веревками. Мерзко ухмыльнувшись, Лестрейндж пнул пленника носком тяжелого сапога и велел ему: — Ну, пошел! Иди давай, гриффиндорец.

Питеру оставалось только — с ужасом гадая, совершил он только что или нет самую страшную ошибку в своей жизни — повиноваться приказу.

Глава 4. Питер

11 сентября, за двадцать дней до падения Волдеморта.

Питер проснулся от того, что кто-то настойчиво звал его по имени.

В первый момент он удивился. Это явно была женщина, к тому же, имя его она произносила ласково. Решив, что в такой реальности он, пожалуй, хочет просыпаться, Питер открыл глаза.

Он был в своей спальне, в самой дальней комнате восточного крыла штаб-квартиры Пожирателей. Это была необыкновенно светлая комната, выдержанная в одной цветовой гамме: и стены, и потолок, и кровать, и ковер, и прикроватная тумбочка сияли разными оттенками белого. От такого обилия ослепляющей белизны слезились глаза — особенно когда сюда заглядывало восходящее солнце.

Но солнце уже давно взошло. По тому, что лучи проникали в комнату из южного окна, становилось понятно, что уже полдень. Питер любил просыпаться поздно, он вообще всю жизнь был “совой”.

Он огляделся и увидел ее — прекрасную, стройную блондинку, замершую у самой двери, даже протер глаза, чтобы убедиться, что она ему не снится.

— Миссис Малфой? — вопросительно промямлил он, не в силах собраться с мыслями после долгого сна. В ответ блондинка неожиданно тепло улыбнулась, прикладывая тонкий пальчик к губам.

— Не здесь, — одними губами сказала она, и Питер понял — комната могла прослушиваться. — Идем.

Питер, не колеблясь больше не секунды, подхватил с тумбочки брюки и мантию — и, запрыгивая в них на ходу, последовал за Нарциссой в коридор. Она быстрыми, бесшумными шагами шла вдоль стены, окутанная тенью, отчего казалось почти не заметной. Питер, гадая, чем могло быть вызвано такое поведение, молча следовал за ней, застегивая многочисленные пуговицы на мантии.

Несколько раз Нарцисса оглядывалась — то ли чтобы посмотреть, не отстал ли он, то ли чтобы проверить, что они одни. Наконец она остановилась у одной из дверей и, в последний раз оглянувшись, толкнула ее.

Они оказались в небольшом помещении, очень похожем на его собственную спальню, разве что здесь окна были занавешаны тяжелым занавесом, и тоже снежной белизны. Как только они вошли, Нарцисса быстро прикрыла дверь.

— Есть разговор, — негромко сказала она.

— Разговор? — растерянно переспросил Питер, не зная, как реагировать на сложившуюся ситуацию. С одной стороны — Нарцисса была теперь союзником; с другой — обсуждать какие-либо дела прямо в штабе Темного Лорда было, как минимум, небезопасно. Поэтому Питер с намеком прочистил горло и постарался выразить все эти свои мысли красноречивым взглядом.

— Не бойтесь, нас не услышат, — сказала Нарцисса таким тоном, что сразу стало понятно — она уже давно все продумала и совершенно точно знает, что делает. На Питера это произвело большое впечатление — он привык к решительным Джеймсу и Сириусу, которых он идеализировал и прямо-таки обожал, и в женщинах самоуверенность тоже ценил. Поэтому он, стараясь выглядеть как можно более расслабленно, прислонился к стенке и хитро посмотрел на Нарциссу.

— Неужели? И что же вы хотите обсудить?

— Вас, — ответила та. — Вы понимаете, разумеется, что каждая секунда вашего здесь нахождения ввергает нас обоих в смертельную опасность. Однако вы, как я слышала, хороший шпион, поэтому не мне говорить вам о рисках и мерах предосторожности. Но есть кое-что, о чем я вас обязана предупредить.

Пока Нарцисса произносила эту тираду, Питер беззастенчиво любовался вырезом ее декольте. Ту, казалось, это ничуть не смущало, и он позволил себе чуть большее — поднял руку и убрал ее выбившуюся из прически прядку. На мгновение ему показалось, что лицо Нарциссы дернулось, исказилось, но в следующую секунду она вновь была абсолютно спокойна. В комнате было темно, и Питер не мог быть уверен в том, что действительно видел перемену в ее лице; потому он списал ее на игру своего воображения и тут же забыл об этом.

— Во-первых, не принимайте свою анимагическую форму, — начала перечислять Нарцисса, — у Лорда есть ручная змея, она может вас... кхм, сожрать. Во-вторых, постарайтесь как можно дольше избегать его самого. Это волшебник, с которым никому не под силу тягаться. Если вы попадете под подозрение, будьте уверены, никакие уловки вас не спасут. Так что единственный способ для вас выжить — не путаться у него под ногами. В-третьих, я не имею представления о вашей миссии, однако очень советую вам поторопиться с ее исполнением...

— Это почему еще? — полюбопытствовал Питер.

— ...потому, что в скором времени Лорд планирует одну операцию, о которой я имею весьма приблизительное представление. Однако она, судя по всему, будет иметь ключевое значение в этой войне — из чего я делаю вывод, что ваша задача — ей помешать.

То, что Нарцисса оказалась, ко всему прочему, еще и умной женщиной, совершенно поставила на уши все гормоны Питера. В комнате был приятный полумрак, вокруг царила тишина, и у Пита уже очень давно не было женщины. Конечно, чтобы составить конкуренцию Люциусу, надо постараться... но ведь у него есть плюсы, которых нет у чистоплюя Малфоя.

— Ладно, сделаем, — подмигнул Питер Нарциссе, придя к выводу, что надо “брать обаянием”, — а позвольте узнать, где же вы живете?

— Не ваше дело, — тон, прежде мягкий и уговаривающий, стал вдруг повелительным и холодным. Впрочем, в следующую секунду Нарцисса снова заговорила, как прежде: — Не ваше не потому, что я хочу вас оскорбить; просто мой муж — еще один человек, с которым вам не стоит ни в коем случае встречаться. Вы, должно быть, уже познакомились с мистером Лестрейнджем... как он вам?

— Жесткий, — со знанием дела сказал Питер. — Раскалывать умеет. Умасливать умеет. Голос у него еще такой... гипнотизирующий слегка. А так, вообще — очень жесткий.

— Так вот, запомните: мой муж в десятки, нет, в сотни раз хуже. Поэтому вам совершенно точно следует держаться от него подальше.

— А что насчет вас? — улыбнулся Питер. — Вы-то не такая.

Нарцисса удивленно моргнула.

— А какая?

Питер понял, что настал его черед.

— Вы мягкая, умная, заботливая — так как хотите защитить свою семью. Я понимаю, что вы можете быть настойчивой и холодной, но вы — мой идеал шпионской женщины, — высокопарно объяснил он. — Понимаете, мы словно созданы...

— Да-да, — торопливо закивала Нарцисса, — это приятно слышать, благодарю. Однако у меня есть дела; да и, боюсь, мое отсутствие может показаться мужу подозрительным. Совершенно не нужно, чтобы он имел насчет вас какие-то сомнения — в решающий момент это может сослужить вам плохую службу.

С этими словами Нарцисса снова тепло улыбнулась, и Питер решил, что ее можно поцеловать. Звонко чмокнув в щеку миссис Малфой, он приподнял воображаемую шляпу и слегка склонил голову. Это, собственно, и были представления Питера о хороших манерах; Нарцисса, в свою очередь, несколько секунд оторопело глазела на него, прежде чем вновь обрести самообладание и скрыться в коридоре.

Питер, совершенно потерявший голову от такого неожиданного счастья, съехал по стене и блаженно улыбнулся. Ему не верилось — даже во вражеском штабе он умудрился свести знакомство с девушкой! Вот это обаяние — сам Сириус позавидовал бы ему сейчас... да и какая женщина, сама Нарцисса Малфой, которую вожделеют тысячи мужчин-волшебников! Идеал шпионской женщины...

Питер мечтательно вздохнул.

Мерлин знает, сколько бы он еще просидел так, если бы не вспомнил вовремя о своих обязанностях. Все-таки, у него была крайне ответственная миссия, а значит, Нарциссе придется на время отойти на второй план. Нарцисса... имя у нее такое нежное и тонкое, как аромат сирени, будто специально для нее придуманное.

Питер, задумчиво глядя на белоснежную стену напротив, внезапно вспомнил, как попал сюда — и сразу же суровая реальность выбила романтический настрой из его витавшей в облаках головы. М-да, опыт был не из приятных...

Связав Питера на водопроводной станции, Лестрейндж пинками погнал его к двери, за которой находился небольшой стационарный портал — впрочем, как Дамблдор и предполагал. Портал открывался специальным ключом, который был в руках Пожирателя. Питер не смог рассмотреть этот предмет, потому что Лестрейндж неожиданным и сильным ударом заставил его упасть, и проделал всю операцию поразительно быстро — так, что когда Питер поднял голову и посмотрел на портал, тот уже сиял всеми цветами радуги, готовый к использованию. Пожиратель снова пнул его — хотя это, конечно, совершенно не требовалось — и Питер вывалился уже по ту сторону портала в незнакомое помещение.

Все это время он никакого страха почти не испытывал, только невольное робение перед сильным и уверенным мужчиной, каким был Лестрейндж. Причина проста — рассудив, что его убили бы сразу, если б хотели, Питер успокоился. Наверное, будут информацию из него вытягивать. Пытать, Империо пытаться наложить... а это значит — шансы еще есть. Можно побороться. Если что, так он, по крайней мере, постарается продать свою жизнь подороже, а там уж, может, и вовсе до убийства Лорда дело дойдет. Вот это был бы настоящий героизм, Сириус бы оценил... Питер вовсю размечтался, но тут Лестрейндж шагнул из портала, и мечты пришлось отложить на потом.

Питера погнали в зал, который, судя по всему, считался здесь центральным; это помещение было побольше остальных. В самом центре, в белом кресле с высокой спинкой, считавшимся, по-видимому, троном, восседал Темный Лорд, окруженный приспешниками. Людей было много, и всех их Питер, конечно, не запомнил — тем более, что и запоминать было почти нечего: лица были скрыты либо масками, либо капюшонами, либо и тем, и другим сразу. Оставалось только запоминать голоса и характерные жесты, чем Питер и занялся, ожидая приговора.

Однако, вопреки ожиданиям, его не собирались ни пытать, ни подчинять. По крайней мере, Лорд, оказавшийся худощавым мужчиной вполне приятной наружности — вот только глаза у него почему-то отливали кроваво-алым, — внимательно изучил его немигающим взглядом, а затем приказал:

— Освободи его.

Лестрейндж тут же сбросил заклинание, и Питер смог пошевелить руками. Палочку у него Пожиратель забрал — видимо, еще когда он был без сознания после Круцио, — поэтому, если что, действовать придется по-старинке, грубыми маггловскими методами: в челюсть Лестрейнджу — и деру. Правда, непонятно куда — наверняка по всему зданию дежурят Пожиратели. Но можно выпрыгнуть из окна и надеяться, что падать придется не очень долго.

— Раз тебя привели сюда, значит, испытание ты прошел, — задумчиво изрек Лорд. — Странно. Ты не кажешься мне ни сильным, ни храбрым, ни даже умным. А я редко ошибаюсь в людях... по-моему, ты — типичное ничтожество. Я прав?

У Питера от удивления даже язык отнялся. Он прошел испытание? Значит, убивать не будут? Это была, безусловно, приятная новость.

— Как бы ни так, — сказал он обиженно, — я совсем даже не ничтожество. Я...

— Ты вечно завидуешь своим друзьям, — лениво произнес Лорд, и Питер обмер. — Вечно хочешь быть похожим на них. Тебе нравятся уверенные в себе, сильные люди, за которыми ты можешь пойти без раздумий. Ты не готов самостоятельно принимать решения. Ты не отличаешься умом, и сам прекрасно это знаешь, хотя всегда пытаешься что-то доказать окружающим; ты не отличаешься храбростью — многие твои друзья намного тебя храбрее. Ты не отличаешься силой — ты самый слабый в любом коллективе. В тебе нет ничего.

Питер открыл рот от удивления. Какая-то невероятная, пугающая сила таилась в словах Волдеморта — сила истины. Каждое слово, им произнесенное, было правдой, и Питер это прекрасно понимал. Чувствуя, что колени у него подгибаются, он медленно вдохнул и медленно выдохнул — но иллюзия никуда не ушла, а только напротив, казалось, усилилась.

— Но в этом есть и плюсы, — тем временем спокойно продолжал Лорд. — Думай об этом так: ты пустой сосуд, но тебя можно наполнить. Чем-нибудь новым, необычным, тем, чего не будет ни у кого из твоих друзей. Ты будешь особенным и прекрасным, если примешь мою помощь и взамен поклянешься быть верным мне. Темный Лорд всегда щедро одаривает своих слуг...

Стоящая чуть сзади трона женщина с пышной копной черных волос чуть шевельнулась.

— Что скажешь, Питер? — широко улыбнулся Лорд, и от этой улыбки холодок пробежал по спине. — Что ты выберешь?

— Я... — Питер облизнул пересохшие губы. — Да... я согласен быть наполненным вами. И клянусь в своей лояльности вам.

Он, конечно, много раз представлял себе, как будет говорить эти слова — но ни разу в его воображении они не звучали так жалко.

— Хорошо, — удовлетворенно сказал Лорд, откидываясь в кресле. — А теперь подойди, и я дам тебе Темную Метку, и тогда ты станешь одним из нас.

Питер засучил рукав и на негнущихся ногах подошел к трону, склоняя голову в знак почтения. Один болезненный укол — и вот на его предплечье уже красуется пламенеющий череп со змеей, вылезающей изо рта. Питер невольно поморщился, чувствуя, как яд метки въедается сквозь кожу прямо в кровь, как подступает к сердцу...

— Всегда приятно, когда нас становится больше, — неожиданно донесся справа вкрадчивый голос. Питер повернулся на звук — говорил высокий светловолосый мужчина. С замиранием сердца он увидел стоящую рядом с ним Нарциссу. “Так значит, вот ты какой стал теперь, Люциус”, — пронеслось у Питера в голове. Он помнил Малфоя еще со школьных лет: тот был вечно заносчивым слизеринцем, пользующимся популярностью у всех. Почти полной его, Питера, противоположностью.

— Правильные слова, Люциус, — поддержал Лорд, и хотя говорил он с одобрением, голос его был все таким же холодным. — Давайте поприветствуем нового члена нашей... семьи.

— Пусть тьма прячет его под своим щедрым подолом, — негромко сказал Люциус, но голос его журчанием кристалльно прозрачного ручья пролетел по всей комнате. — Пусть тень вечно следует за ним, неустанно охраняя его, как и всех нас.

Затем почти все Пожиратели высказали дежурными голосами радость от того, что к ним присоединился Питер. Видимо, это было частью регламента.

— Добро пожаловать, — сказала Нарцисса, поднимая на него неожиданно смущенные глаза василькового цвета. И хотя говорила она тихо, для Питера ее голос перекрыл все остальные звуки, в один момент ставшие бессмысленным шумом.

Лорд промолчал и только слегка приподнял уголки губ, думая, видимо, о чем-то крайне приятном.

Глава 5. Фрэнк и Алиса


14 октября, за семнадцать дней до падения Волдеморта.

В кабинете Дамблдора, помимо самого хозяина, были Фрэнк, Алиса и еще двое абсолютно бесстрастных людей, стоявших чуть позади авроров —со связанными руками. Одна из них была женщина, невысокая, с сильно выдающимися скулами и всклокоченными светлыми волосами. А вторым был тот самый “дворник”, что полторы недели назад присутствовал при тактическом сборе в парке. Только был он без накладной бороды, аккуратно подстриженный и в черной мантии. Женщину схватили довольно давно, но только теперь авроры закончили работать с ней и отдали ее Орденцам. Причем ни для кого секретом не было, что законными методами из нее так ничего и не вытянули — а незаконными авроры до поры до времени не хотели марать руки. Алиса же лично захватила “дворника”, убедилась, что он был агентом Лорда, и привела прямиком к Дамблдору, минуя Министерство.

— Нет, убивать их нельзя, — покачал головой Дамблдор. — Это ненужно и бессмысленно.

— Сэр, они ни в чем не признаются, — горячо сказала Алиса. — Веритасерум пробовали, но у этих двоих воля железная: молчат как рыбы, только языки себе откусить пытаются. Этак мы никуда не продвинемся. Круцио пробовали, они его до потери сознания терпят. Эти не из тех, что боли боятся, они фанатики... Так что у нас две опции.

— Или убить, или под Империо, — понимающе сказал Дамблдор. — Знаю, о чем ты беспокоишься, Алиса. Империо — небезопасно, потому что если Волдеморт их впоследствии поймает и на них второе Империо наложит, то они ему все о нас и выдадут. К тому же, ни дай Мерлин, об этом узнает общественность — сразу пойдут старые разговоры о жестокости Орденцев.

— Точно, — кивнула Алиса и пробормотала себе под нос: — Эти балбесы все время забывают, что именно благодаря этой жестокости они спят спокойно...

— Но я считаю, убивать все равно нельзя, — как ни в чем не бывало продолжил Дамблдор. — Во-первых, как ты сама сказала, они могут владеть крайне ценной информацией; а так же, могут впоследствии оказаться нам полезны. Во-вторых, и это намного важнее — убив их, мы продемонстрируем Волдеморту лишний раз нашу неспособность принимать сложные решения, что ослабит наши позиции с психологической точки зрения. Не забывай, что это также важно, как и действительное положение дел. Мы должны демонстрировать ему раз за разом, что Орден — монолитная структура, которую не подточишь ничем. Что мы — абсолютное оружие для искоренения зла. Тогда перевес будет на нашей стороне.

— Я понимаю, о чем вы говорите, директор, — вздохнула Алиса, — но Империо...

— Их можно расколоть, — неожиданно подал голос Фрэнк, — и я знаю, как. Есть вещи и похуже, чем Круцио, Алиса. У меня есть связи, которые позволят реализовать все это. Но только...

Фрэнк поежился под суровым взглядом жены, которая явно была недовольна, что он все это время молчал, а теперь при Дамблдоре упомянул об этом.

— Это совсем бесчеловечно. Поэтому я все-таки голосую за... Империо. Хоть это тоже та еще мера, но все-таки у нас есть разрешение на использование любых методов от Министерства. Значит, они действительно отчаялись сделать что-либо своими силами. Аврорат уже не тот, что был раньше. Во время войны с Гриндевальдом это был костяк всей магической Англии, а сейчас все по-другому; да и понятно почему — там война шла на континенте, а тут — вот она, под окнами, только голову высунь... Наверное, разумно, что мы можем Непростительные использовать.

Дамблдор согласно склонил голову.

— Значит, так тому и быть, — задумчиво протянула Алиса. — Ну хорошо. В таком случае, наши приоритеты — добыча информации. Возможно, мы также найдем им практическое применение.

— Обязательно, — сказал Дамблдор, — и притом самое непосредственное. У меня есть кое-какие мысли на этот счет, но это мы можем обсудить позже. Действуй, Алиса.

Своей фразой директор выражал полное убеждение в том, что Алиса лучше его справится с Непростительным. Это был невиданный комплемент, и у той даже щеки зарделись, пока она доставала палочку. Впрочем, как только она подняла оружие, эмоции схлынули с лица, уступая место сосредоточенности.

— Начнем с тебя, — хладнокровно сказала Алиса, обращаясь к связанному мужчине. — Империо!

Лицо “дворника” исказилось от боли и бесплодных усилий подавить волю Алисы, но даже бывшему агенту Лорда было не по плечу тягаться с одним из сильнейших авроров и самых уважаемых Орденцев. Несколько секунд безмолвного противостояния — и он сдался; из глаз исчезло настороженное мерцание, а из позы — твердость и непреклонность. Понурив голову, он исподлобья смотрел на Алису, которая тем временем говорила:

— Будешь подчиняться мне и делать все то, что я скажу. И ничего, кроме этого, ясно? — кивок. — Хорошо, молодец. Начнем с простого. Имя?

— Не говори! — дернулась к “дворнику” блондинка, занесшая над головой связанные руки. Метила она ему по шейному позвонку — видимо, хотела сразу и наповал, чтобы уж точно ничего не сдал; только добежать она не успела — пущенный Фрэнком “Петрификус Тоталус” настиг ее где-то на половине пути, и она рухнула на пол безвольной куклой.

— Молодец, — коротко похвалила мужа Алиса, затем вновь обратилась к пленнику. — Назови свое настоящее имя.

На лице того отразилась подлинная борьба: он закусил губу, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слова, глаза забегали, цвет кожи стал синюшно-бледным.

— Он же задохнется! — крикнул Фрэнк. — Скажи ему, чтоб дышал!

— Немедленно дыши, — ровным голосом тут же приказала Алиса. — И не пытайся впредь совершить попыток самоубийства. — И неожиданно крикнула, так, что у всех присутствующих в комнате уши заложило: — ИМЯ!

— Джейк Маршалл, — выплюнул тот через силу. — Меня зовут Джейк Маршалл.

Алиса удивленно подняла брови. Это имя она слышала впервые.

— И ради этого ты нам тут комедию устраивал? Фрэнк, ты слышал что-нибудь о нем?

— Да, было что-то такое в Архивах. Редкие, больше частью, относительные упоминания, без указания каких-либо проверенных данных.

— Ага, — задумчиво протянула Алиса, — значит, ты у нас темная лошадка. Ну ладно, будем с тобой разбираться.

Через полчаса напряженного диалога Джейка и Алисы, контролируемого последней по всем правилам хорошего допроса, из пленника было выужено огромное количество бесполезной информации, в которой копошились золотые крупицы ценных фактов. Например, были установлены следующие факты: точная дата рождения, отношения с родителями, детские увлечения, место обучения (Хогвартс, Слизерин), любимое блюдо, предпочтения в музыке и архитектуре, любимый цвет, отношения с противоположным полом, наличие отношений на данный момент (пленник что-то промямлил насчет “Алекто”, и Фрэнк невольно поежился), дата вербовки, причины прихода в лагерь Пожирателей. Видел ли он Лорда лично? Да, бывало. Общался с ним? Нет, выслушивал указания. Что делал для Пожирателей? Всякое, в основном, по мелочам. С кем общался из них? Практически ни с кем. По чьему приказу шпионил в парке за ними? По приказу Лорда. Откуда взялась информация о сборе? Лорд приказал следить за Нарциссой. Знает ли Джейк, почему? Нет, не знает, Лорд редко распространяется насчет своих мотивов. Подозревает ли Лорд Нарциссу? Вроде нет. Ведет себя с ней как обычно? Судя по всему, да. В отчаянии Алиса даже спросила:

— А ты не раскаивался по поводу того, что причиняешь другим людям зло?

Пленник как-то странно посмотрел на нее, холодно, как на буйнопомешанную.

— Нет.

Знает ли он, где находится штаб Пожирателей? Нет, не знает, хотя бывал там не раз. Они называют его Белым замком. Туда можно аппарировать, но географическое местонахождение он назвать не может. Убивал он когда-нибудь? Нет. В основном агитационной деятельностью занимался, а еще он курьер, организует информационную связь между союзниками. Пусть выложит все, что знает. Он не может, Лорд не велел.

— Я сейчас принципиально выше Лорда должна стоять в твоих приоритетах, — хмыкнула Алиса. — Так что говори.

— Хорошо. Последнее сообщение я должен был доставить в Черный замок. Текст следующий: “Рыбка ловится на живца. Мышонок утопает в снегу. Смерть его близка”.

— Ты можешь расшифровать? — подозрительно спросила Алиса.

— Нет, — пожал плечами Джейк. — Я ведь всего лишь курьер.

— Я записываю, — сказал Дамблдор, — пусть диктует остальные сообщения.

“Курьер” смог вспомнить еще пять таких же бессодержательных фраз, передаваемых, по его словам, из Белого замка в Черный замок, и обратно.

— Что такое “Черный замок”? — допытывалась Алиса.

— Я не знаю, где он находится, — терпеливо объяснил Джейк, — но он действительно черный. Там все сделано из темного камня, везде висят черные гобелены и занавески всегда заслоняют окна, не пропуская свет. И черные свечи горят — повсюду. Особенно в кабинете М...

Джейк резко замолчал, бледнея. Алиса громко выругалась и попыталась, видимо, нажать на него посильнее — но было уже слишком поздно.

Видимо, тема Черного замка была под абсолютным запретом у Джейка, потому что что-то подстегнуло его к пробуждению сознательности. Всего лишь одного мгновения ему хватило, чтобы наклониться и сорвать зубами пуговицу с мантии. Быстрее, чем кто-либо успел сообразить, что происходит, он вскинул голову, и меж зубов его что-то блеснуло.

— Это яд! — вскричал Дамблдор. Трое волшебников подняли палочки, но никто из них не знал, как действовать; даже Алиса растерялась, чего с ней практически не случалось. Она бросилась к пленнику, но тот уже успел проглотить капсулу. Лицо его потемнело, глаза закатились, изо рта пошла пена — и в следующий момент он упал и больше не двинулся.

— Черт, — выплюнула Алиса, и в ее устах это прозвучало хуже самого грязного ругательства.

— А он молодец, усыпил твою бдительность, — пробормотал Фрэнк. — Ну, если у них курьеры такие...

— Ага, вот именно. С курьером не смогла справиться... — горько сказала Алиса, наклоняясь к телу Джейка и проверяя его пульс. — Действительно, за полчаса болтовни я расслабилась, а зря. Мертв он, смерть мгновенная. Даже безоар его уже не спасет.

Дамблдор встал и обошел стол, направляясь к центру комнаты, где лежали оба тела. Алиса тем временем внимательно осмотрела тело женщины — на ее мантии тоже одна из пуговиц была заменена на капсулу с ядом. Палочкой левитировав капсулу к себе, Дамблдор внимательно ее осмотрел.

— На вид — самое обычное зелье мгновенной смерти, но направьте его на всякий случай на анализ. Главное — не допустить второй раз ту же ошибку с женщиной, — сказал он. — Курьер, между прочим, мог владеть информацией, о которой никто из прочих Пожирателей даже не догадывается. Особенно мне интересен этот Черный замок... попробуем начать с него. Осторожнее со вторым пленником, Алиса.

— По ней видно, что она крепкий орешек, — мрачно ответила та. — Ну ничего, отрицательный опыт — тоже опыт. Ну, поехали — оживляй ее, Фрэнк.

— Фините инкантатем!

Блондинка слегка шевельнулась, но не подала виду, что очнулась. Видимо, оценивала обстановку.

Алиса, стоя на расстоянии с вытянутой палочкой, повелительно сказала:

— Империо! Смотри не делай резких движений. Отвечай на все наши вопросы. Не пытайся покончить самоубийством. Делай только то, что я прикажу. Теперь медленно поднимайся.

Блондинка послушно встала, как бы между прочим поправляя приталенную мантию с блестками. Это очень не понравилось Алисе, и с нажимом повторила:

— Я сказала делать только то, что я говорю, — голос ее был настолько ледяным, что любой другой человек содрогнулся бы, но женщина как ни в чем не бывало выпрямилась и прямо взглянула Алисе в глаза. Неужели Империо не действовало? Да нет же, вроде бы действовало — но поведение при этом у блондинки было самым нехарактерным.

— Назови свое имя.

Шпионка хищно улыбнулась — не будь Алиса уверена в обратном, она подумала бы, что та наслаждается создаваемым эффектом, — и медленно произнесла:

— Меня зовут Беллатрикс Блэк Вторая.

Фрэнк подумал, что ослышался.

— Какая еще вторая? — растерянно спросил он. — По-моему, Беллатрикс Блэк всего одна, и та Лестрейндж.

Все трое орденцев переглянулись, и Алиса спросила:

— Это твое настоящее имя?

— Нет. Мое настоящее имя не имеет значения, — пожала плечами Вторая.

— Интересно, — хмыкнула Алиса, — и что же это значит? Почему у тебя такое имя?

— Я — контейнер души Беллатрикс. Я была создана, чтобы лишить ее слабостей. Все эмоции и чувства Беллатрикс были отданы мне.

— И что будет, если мы тебя убьем? — спросила Алиса.

— Моя душа вернется к Беллатрикс.

— И она станет уязвимой, — догадался Фрэнк.

— В некотором смысле — да.

Алиса, Фрэнк и Дамблдор снова переглянулись. Кажется, открывались очень неплохие перспективы.

— У меня большое желание проверить эту гипотезу, — фыркнула Алиса. — Как думаете, сэр, что это может значить?

— Я слышал о таком феномене, — задумчиво сказал Дамблдор. — Я почти уверен, что найдется способ использовать его в практических целях.

Алиса многозначительно посмотрела на Фрэнка, и тот понял ее намек. У нее были свои мысли насчет того, как именно можно повернуть ситуацию в свою пользу. Впрочем, ему не привыкать — у нее, как правило, есть собственное мнение насчет практически всего.

— А что случилось с твоей душой? — подняла брови Алиса, вновь обращаясь ко Второй, спокойно изучавшей их взглядом.

— Она была отдана тьме, — с наслаждением ответила та. — Теперь я — целиком Беллатрикс Блэк. Отдельно от нее меня не существует.

— Это отвратительно, — поморщился Фрэнк, выразив этим общее мнение.

Глава 6. Питер

19 октября, за двенадцать дней до падения Волдеморта.

Прошло ровно две недели с тех пор, как Питер попал в штаб Пожирателей.

Он сидел в своей спальне, с ногами забравшись на кровать, и размышлял. Анализировал ситуацию, как, собственно, и полагается хорошему шпиону. Ни к каким утешительным выводам он не пришел — получалось, что ему никак не удастся успеть с тем, чтобы втереться в доверие к Лорду вовремя. А сроки у него стояли жесткие; не успеешь — можешь потом слезные письма в Орден не писать. Некому будет.

Все это Питера сильно угнетало. С другой стороны, кое-что в его новой работе ему нравилось безмерно — а именно, Нарцисса. Она оказалась просто чудесной женщиной, такой, что Питеру и не снилось: отчасти потому, что его личная жизнь закончилась парой перепихов еще в Хогвартсе. Причем из той серии, когда на следующее утро, проходя мимо давешнего объекта вожделения, даже не здороваешься.

Так что быть шпионом ему в целом скорее нравилось, чем нет.

Напрямую ослушаться Нарциссу было бы не самым лучшим решением, но затягивать с выполнением миссии было смерти подобно. Поэтому, несмотря на то, что она категорически запретила ему приближаться к Лорду, он был намерен это сделать.

И, разумеется, ему было с чем. У него была качественная и готовая к любой проверке дезинформация, придуманная и санкционированная Дамблдором. Всего лишь оставалось грамотно ее “протолкнуть”, а уж дальше необходимые винтики сами заработали бы, завертелись бы шестеренки, заработала бы гигантская махина заранее спланированной операции.

Вот только было страшновато.

Питер был готов бороться с Пожирателями, с самим Лордом, да хоть с Гриндевальдом — но не был готов к войне с собой. Он отлично устроился в штабе Пожирателей, его не дергали, он уже успел сблизиться “на идейной почве” с двумя-тремя новыми союзниками. Кормили вкусно, делать ничего пока не надо было. Ну и Нарцисса почти все время оказывалась рядом с ним, то ли случайно, но ли — и эта мысль ему льстила — специально. Хотелось расслабиться, наслаждаться своей жизнью и забыть обо всем. Хотелось до боли в сердце, до почти полного замутнения разума. Но, черт возьми, Питер все равно был шпионом. А еще — как правильно заметил Лестрейндж — он был гриффиндорцем. А это кое-что значило.

Да нет, пожалуй, это значило больше, чем что-либо еще. Ведь Питер гордился тем, что Шляпа когда-то отправила его на факультет храбрых, сильных духом людей. Гордился так, что шел с Сириусом и Джеймсом на самые отчаянные аферы, лишь бы никогда не опускать взгляда перед заглядывающей своими глазами-безднами ему в лицо опасностью.

Поэтому, отринув свои слабости, Питер соскочил с кровати на пол, поправил мантию, проверил на ладошке свежесть дыхания — мало ли, вдруг Нарцисса попадется по дороге — и отправился на переговоры с Лордом.

Как правило, того можно было всегда найти в центральном зале, в том самом, куда Питера отволокли еще в самый первый день его пребывания здесь.

Спустившись по лестнице, Питер важно кивнул двум-трем встретившимся по дороге Пожирателям, чувствуя одновременно и страх, и восторг от своего к ним приобщения, и спокойным шагом направился в зал. Спокойным — чтобы скрыть напряжение и внутреннюю дрожь, которая его сковала от ощущения того, что он ходит по лезвию ножа. Ведь одна маленькая ошибочка — и прощай, жизнь, вместе со всеми ее прелестями. Если хоть что-то в его поведении возбудит подозрения Лорда, ему конец, в этом он не сомневался. Но поскольку деться от такой опасности было все равно некуда, раз уж он подписал договор с Судьбой, оставалось только усмехнуться в ответ на все ее угрозы и смело шагать в пропасть.

Уже когда Питер был у самой двери, он услышал доносящиеся из зала голоса, в одном из которых он узнал ненавистного Малфоя. Замерев, Питер прижался ухом к двери — безмерно радуясь тому, что в коридоре кроме него никого не было.

— Все идет по плану, — спокойно говорил Люциус. — Я спокоен за сохранность информации.

— Неужели? — хотя высокий голос и был холодным, чуткий Питер уловил в нем нотки удовлетворения. — И кого же вы послали?

— Маршалла. Джейка Маршалла, — объяснил Малфой. — Он один из самых надежных курьеров. Ему я доверяю, как никому другому — к тому же, авроры живым его из своих когтей уже не выпустят, а такую мелкую сошку не жалко.

— Вы хорошо поработали с его памятью?

— Разумеется. Стер все, что могло вести к нам, оставил только ниточку к Черному замку. Пусть эти ничтожества поломают свои головы, все равно им никогда не догадаться, что речь идет всего-навсего о моем фамильном поместье. Притом затолкал ему эту мысль в самое подсознание, вогнал, что называется, по самое основание черепа. Если они до этого докопаются, он совершит самоубийство. Совершенно гарантированно.

— Поганую Лонгботтом не стоит недооценивать, — в лишенном эмоций голосе проскользнула на мгновение неприкрытая ненависть. — Она все предусмотрит и это в том числе. Не стоит считать, что ее можно так легко провести... но впрочем, меня интересует другое: что, если они спросят о том, зачем он шпионил за ними?

— О, это я, разумеется, тоже учел в своих расчетах. Все дело в том, что...

Однако дальнейшее Питер не услышал, потому что в конце коридора появилась какая-то тень, и, чтобы не вызывать подозрений, он быстро постучал в тяжелую дверь и вошел. Разочарование горьким комочком свернулось где-то в животе: похоже, Малфой собирался раскрыть что-то действительно важное.

Зал, как когда-то, ослепил его количеством света. Зажмурившись, он прошел к высокому стулу мимо огромных окон, из которых лились потоки солнечных лучей. Лорд восседал, как всегда, на своем троне; рядом стоял Люциус, слегка обернувшийся, чтобы видеть вошедшего. Склонившись перед своими врагами, Питер начал заранее подготовленную речь:

— Добрый день, мой господин, добрый день, мистер Малфой. Я пришел с тем, чтобы доказать вам свою лояльность, мой Лорд. Я должен сообщить вам кое-какую информацию.

— Созрел, значит? — насмешливо спросил Люциус, и его брови взметнулись вверх.

— Вам, мистер Малфой, придется оставить нас наедине, — не без удовольствия сказал Питер, соблюдая, конечно, максимально вежливый тон. — Дело касается исключительно моего Лорда.

— Не забывайся, Пе...

— Оставь нас, Люциус, — приказал Волдеморт. — Раз Питер так хочет.

С точки зрения логики это было немыслимо: Питер просил оставить их наедине просто в качестве прелюдии, он вовсе не рассчитывал, что Лорд согласится на это. Да еще и против желания одного из самых своих приближенных Пожирателей. “Очевидно, я уже произвел на него самое лучшее впечатление”, — пронеслось в голове Питера. Это была, бесспорно, приятная мысль — хоть и немного сбивающая с толку.

— Как вам будет угодно, мой Лорд, — процедил Малфой. Ослушаться прямого приказа он не мог, хоть по его лицу Питер и прочел, что он так же удивлен неожиданным решением Волдеморта. Затем, однако, они переглянулись и будто что-то сказали друг другу этими взглядами. Питер не понял что именно, но Люциус тут же удалился, так поспешно, что подол мантии за ним взвился, как крылья.

Через несколько секунд Питер уже был наедине с Лордом. Тот выжидающе смотрел на него, сверкая насмешливыми глазами, застланными кровавой пеленой. Отчего-то именно эта легкая насмешка Питера напугала, так, что он начал запинаться. Второй раз с того момента, как он попал в стан Пожирателей. В этой усмешке, нет, в этом оскале, было мало человеческого. Питер чересчур долго был гриффиндорцем среди гриффиндорцев же, и теперь он понимал, что имел раньше слабое представление о том, с чем ему предстоит столкнуться. Он был готов к жестокости, к бесчеловечности и бесспорной силе Волдеморта, но он не знал, что говорить и как смотреть в глаза монстру, который скалится тебе в лицо.

— С-спасибо, мой Л-лорд, — промямлил Питер, чувствуя, что язык его не слушается. “Соберись! — тут же крикнул он мысленно. — Соберись, Салазар тебя подери, самый ответственный момент твоей миссии настал”. — Я еще до своего решения перейти на вашу сторону, находясь по делам в Хогвартсе, подслушал кое-что, о чем потом забыл... и это кое-что может показаться вам важным. Речь идет о неком пророчестве — вы понимаете меня, разумеется.

— Ничуть, — задумчиво сказал Темный Лорд, и у Питера возникло четкое ощущение, что над ним издеваются. — Поясни.

Он сглотнул, чувствуя, как холодеют пальцы. Темный Лорд просто играл с ним в кошки-мышки, а он, было, почувствовал себя в безопасности; это иллюзорное чувство было всего лишь приманкой, которую безупречно использовал Волдеморт, талантливейший из психологов. Питер мысленно приказал себе забыть об этом и полностью настроиться на разговор — показывать волнение сейчас было нельзя ни в коем случае. Страх — самое худшее, что он мог себе позволить: Лорд, как боггарт, питался и наслаждался страхом людей, которые попадали под его власть.

— Северус стал свидетелем произнесения пророчества, в котором идет речь о вас и каком-то из ваших врагов, — Питер подбирал слова осторожно, боясь сболтнуть что-нибудь, чего он по легенде не должен был знать. — После чего он рассказал об этом пророчестве вам. Сам Северус же и расшифровал пророчество, догадавшись, что речь в нем идет либо об отпрыске Поттеров, либо об отпрыске Лонгботтомов. Я все это слышал, когда Северус — разумеется, я не сомневаюсь в том, что он действовал по вашему указанию — обсуждал это с Дамблдором.

Питер в тонкости не вникал, но, очевидно, Лорд действительно поручил Северусу распространить этот слух. Возможно, это был еще один его способ посмеяться над никчемным, с его точки зрения, Орденом; возможно, это был открытый вызов, брошенный в самое лицо врагу.

— Мне неизвестно, какую из кандидатур Северус полагал более вероятной, — продолжал тем временем Питер, — однако, у меня есть свои догадки на этот счет. Основанные, конечно же, на реальных фактах.

У Питера была приготовлена длинная речь, которую он давным-давно заучил наизусть и по вечерам репетировал перед зеркалом — даже здесь, в оплоте Пожирателей. Пришла пора собраться с мыслями и подать ее красиво, под соусом из лести, щедро приправленную уверенностью.

В этот момент она и вошла, спутывая все мысли Питера и сбивая его дыхание. Нарцисса — верная сторонница, которая даже в эту опасную минуту хотела быть с ним рядом. Она была облачена — будто нарочно — в белоснежное платье с глубоким декольте. Даже не глубоким, а откровенно вызывающим — открытая полоска тела спускалась до самого пупка. Странно было предположить, что Люциус позволил бы жене разгуливать перед Лордом в таком виде, и у Питера мгновенно сработал в голове сигнал предупреждения, который он научился вовремя слышать еще с мародерских времен. Но стоило ему поднять взгляд на лучащееся светом лицо Нарциссы, заглянуть в ее огромные, мудрые голубые глаза, ощутить ее легкий, безумно женственный запах — и крышу снесло напрочь. Питер тут же коротко улыбнулся ей, пока Лорд был отвлечен, и снова повернулся к трону.

— Я могу продолжать, мой Лорд?

— Присутствие Нарциссы, стало быть, вас не смущает? — поднял брови Лорд, и Питер тут же проклял себя за неосторожность. Но тот, как ни в чем не бывало, продолжал: — Что ж, это даже лучше. Ты что-то хотела?

— Люциус сообщил мне, что вы хотели меня видеть, мой Лорд, — немного неуверенно ответила Нарцисса, и Питер тут же почувствовал прилив уверенности в себе. Ради нее он мог бы встретить любую опасность, подобно средневековому рыцарю, борющемуся за сердце прекрасной дамы.

— Можешь продолжать, — обратился Волдеморт к Питеру, насмешливо сверкая глазами. — Мы с Нарциссой поговорим чуть позже, когда ты закончишь.

Говорить в присутствии Нарциссы оказалось почему-то намного легче, словно она неведомым образом его поддерживала. Питер принялся обстоятельно рассказывать, чувствуя, как с каждым словом дышать становится все легче. Один за другим он излагал аргументы, сплетая из них сети, в которые, по задумке Дамблдора, и должен был попасться Лорд. Сеть получалась надежная, крепкая, маняще поблескивающая возможностями и перспективами.

Наконец Питер замолк, чувствуя жгучую сухость в горле. Отступил на шаг назад, изображая почтение, а на самом деле — чтобы быть ближе к Нарциссе. Лорд задумчиво свел брови, и наконец-то усмешка исчезла с его бледного лица.

— То, что ты говоришь про три брошенных вызова, звучит правдоподобно, — сказал Волдеморт после долгой паузы. — Возможно, в этом есть смысл.

— Позвольте, мой Лорд, — тихо начала Нарцисса, — я могу подтвердить все, что сказал Питер. Мой муж много потратил времени на то, чтобы вычислить Избранного. Что касается Северуса... он необъективен. Он лишь хочет повернуть ситуацию против ненавистного ему Поттера.

Питер не знал, имеют ли их с Нарциссой слово хоть какой-то вес для Темного Лорда. Он не мог по выражению лица того определить, о чем он на самом деле думает. Возможно, он действительно поверил им. Возможно, он именно сейчас придумывал для них особо извращенное наказание за предательство. Руки Питера против воли сжались в кулаки, глаза его неотрывно смотрели на Волдеморта.

— Хорошо, — наконец решил он. — Нарцисса, передай Люциусу, что наш план на тридцать первое меняется. Пусть известит об этом остальных. Что касается Питера...

Неожиданно Волдеморт широко улыбнулся, и у Питера душа ушла в пятки.

— ...ты проявил себя с хорошей стороны, молодец. Тридцать первого октября ты пойдешь с нами. Ты лично примешь участие в уничтожении Лонгботтомов и их отпрыска!

Это то, чего Питер добивался — но вместо торжества ледяной холод сковал все его внутренности. “С нами”? Темный Лорд лично собирался вести Пожирателей в эту битву? Но ведь именно на это время у него был запланирован визит к великанам, сам Питер слышал об этом от Пожирателей.

Этого никто не ожидал... и это ставило все планы Ордена под смертельную угрозу.

Глава 7. Фрэнк и Алиса

Про такие дни обычно говорят: “Ничто не предвещало беды”. Для октября погода стояла на редкость замечательная, солнечная и лишь немного морозная. Сумрачное лондонское небо сегодня было высоким и живописно расписанным мягкими кучевыми облаками. Легкий ветер стучал ветками облетевшей осины в окно одного из старых, типично английских домов. Ему было невдомек, что в этот самый момент внутри него разворачивается настоящая драма.

Фрэнк Лонгботтом дочитал вслух последние строчки послания Питера и поднял взгляд на членов Ордена, сидевших за обеденным столом. У всех до единого были белые лица, даже всегда казавшийся незыблимо спокойным Грюм слегка побледнел. Дюжина пар блестящих от волнения глаз уставилась на клочок пергамента, который Фрэнк судорожно сжимал в коротких пальцах — уставилась так, будто от него зависела судьба всей Англии.

“Вполне возможно, что так оно и есть”, — подумал Фрэнк.

— Спасибо, дорогой, — сказал тихий голос из-за его спины. Алиса подошла и бережно взяла из его рук пергамент, а затем аккуратно сложила его и убрала в складки мантии. Все сидящие напряженно следили за каждым ее движением.

Алиса прочистила горло и сказала как ни в чем не бывало:

— Ну, думаю, теперь у нас всех есть замечательное представление о том, в какой ловушке мы все оказались. И, прежде всего, Питер... получается, что все это время они знали о том, что он предатель, и просто пудрили ему мозги — а он повелся. Теперь, впрочем, ему остается только на радость Сами-Знаете-Кому доиграть свою роль, прежде чем его... убьют.

Джеймс и Сириус синхронно вздрогнули на этих словах, Ремус потянулся в карман за носовым платком, чтобы утереть внезапно выступившие капельки пота на лбу.

— Нарцисса тоже в опасном положении. Питер сказал, что она поддержала его в разговоре с Волдемортом, значит, она теперь тоже в опале. Таким образом, мы потеряем наших единственных шпионов в стане врага. Но хуже, разумеется, другое, — продолжала Алиса чуть громче, перекрывая попытки Сириуса вставить слово, — хуже то, что теперь ситуация окончательно вышла из-под контроля. У нас есть два предположения. Предположение первое: Сами-Знаете-Кто уже знает, что Питер догадался о том, что его игра проиграна. В таком случае, наши шансы спасти ситуацию равны нулю. Предположение второе: он пока до этого не допер. Что маловероятно, особенно если учитывать, что Питер наверняка не смог бы отправить нам это, — Алиса помахала пергаментом, — незаметно. Однако, в таком случае он, предположительно, навестит Поттеров в ночь с тридцать первого на первое, как и было им задумано с самого начала.

— А что, если у тебя в руках подделка? — фыркнул Джеймс с другого конца стола. Лили, сидевшая рядом, поежилась.

— Невозможно, — лаконично ответила Алиса, — послание зашифровано особым кодом, который известен только двум людям: Фрэнку и самому Питеру.

— Что, если они прочли его память? — снова подал голос Джеймс.

— Они ничего не поймут, если просто, как ты выразился, “прочтут его память”, — возразила Алиса. — Тут дело не в памяти, это ж не воспоминание какое-нибудь. Нет, единственный способ подделать это — посадить Питера и под Империо заставить его написать записку. Но тут очень важный момент: я думаю, всем здесь присутствующим известно, как важна точность формулировки при использовании Империо. Питеру известны сотни способов зашифровать послание, и Пожирателям пришлось бы ну очень сильно попотеть, чтобы добиться от него правильного. И потом...

Алиса опустила взгляд. Даже ей было сложно говорить об этом.

— Если Питер действительно окажется в ловушке, он скорее проглотит капсулу со смертельным ядом, чем когда-либо нас предаст.

Сириус, до этого сидевший с мрачным видом и изучавший взглядом свою грязную салфетку, при этих словах буквально расцвел.

— Точно, — хрипло сказал он. — Я думаю, он спасет положение. Вот увидите, спасет. Пит... — отчего-то Сириус закашлялся и умолк, а потом договорил уже совсем другим, серьезным голосом: — Он такой. Поверьте.

Джеймс рассеянно комкал в руках салфетку, Лили облизывала пересохшие губы и неотрывно смотрела на Дамблдора, который был погружен в глубокие раздумья. Кингсли сидел тут же, задумчиво теребя галстук, Уизли в углу тихо перешептывались. Наконец, после долгой паузы, Дамблдор сказал:

— Алиса, я знаю, что тебе есть, что сказать, — он прокашлялся и спокойно объяснил: — Ты строила свои планы, однако теперь судьба всей Британии под угрозой. Волдеморт силен, как никогда, и если он нанесет действительно сильный удар, магический мир не устоит. Ты должна это понимать. Пришла пора открыть карты.

Джеймс мигом отбросил салфетку, почувствовав, что атмосфера неуловимо изменилась, и внимательно взглянул на Алису. Все головы повернулись к ней. Неожиданно сильным, почти вызывающим голосом Лили спросила:

— Так значит, слухи правдивы... Алиса, ты... ты шпионила за нами для Министерства? Для авроров?

Фрэнк ожидал какой угодно реакции на эти слова: смеха, снисходительных улыбок, возмущенных взглядов или хотя бы перешептываний. Но повисшая в ответ гробовая тишина говорила о том, что даже лучшие маги Англии слишком устали от затяжной войны. Им надоело играть в бесконечные заговоры, они хотели правды — здесь и сейчас. Алиса тоже не ожидала такой реакции, это было видно по ее поджатым губам и серьезному взгляду, буравившему Дамблдора. Даже когда Лили с ней заговорила, она не прекратила смотреть на директора.

Тиканье настенных часов оглушительно прорезало тишину. Джеймс сжал руки в кулаки, даже братья Прюэтты, обычно веселые и шумные, молчали. Казалось, вся маленькая гостиная Логботтомов оцепенела, застыла, словно время здесь остановилась — и только монотонное “тик-так” не давало этой иллюзии стать реальностью.

— И как давно вы знаете? — наконец глухо спросила она у Дамблдора.

Сириус опомнился первым и вскочил, резким движением выхватывая палочку. За ним поднялся Джеймс, а там и весь остальной Орден. Сириус наставил оружие на Алису, и Фрэнк тут же очутился рядом, обнажая свою палочку. И только двое остались недвижимы — Дамблдор и сама Алиса, по-прежнему не отводившая от него взгляда.

— Я не верю в это, — покачал головой Ремус. — Этого не может быть... Алиса...

— Предательница! — сквозь сжатые зубы крикнул Сириус, сверкая глазами.

— Неважно, как давно я об этом знаю, Алиса. Достаточно, что ты сама занимаешься своей тайной игрой уже более года, — спокойно ответил Дамблдор, словно ему не было дела до того, что творилось вокруг.

Это стало для Сириуса последней каплей. Он издал низкий, грозный рык и свирепо посмотрел на Алису, подходя ближе. Фрэнк в ответ сделал шаг вперед, полностью заслоняя ее — хоть всем и было прекрасно известно, кто из Лонгботтомов лучший боец. Блэк принял это как откровенный вызов и кинулся на него, словно забыв о том, что палочкой удобнее действовать на расстоянии; видимо, ярость настолько ослепила его, что ему хотелось по-звериному вцепиться в противника. Но неожиданно на пути Сириуса возник Дамблдор — никто так и не успел понять, в какой миг он встал из-за стола и оказался между Лонгботтомами и остальными орденцами. Подняв руки в успокаивающем жесте, он взглядом приказал Сириусу остановиться, а затем вновь обратился к Алисе:

— Демонстрации достаточно?

— Я не сомневалась, что если мои действия хоть в чем-то будут вредить Ордену, Сириус меня просто растерзает, — усмехнулась Алиса. По глазам ее было видно, что ей совсем не весело, а Фрэнк побледнел так, что огромные круглые глаза на его лице сияли ярче, чем стоявшие на столе свечи.

— Значит, достаточно, — все так же спокойно сказал Дамблдор. — Прошу всех сесть. Это была... пожалуй, можно назвать это ложной тревогой, не так ли?

— Она не предательница? — спросила Лили почти испуганно.

— Нет, конечно нет, — директор неожиданно улыбнулся. — Однако, думается мне, что есть кое-что, о чем мы все очень хотели бы услышать из уст Алисы. Почему, допустим, она прячет у себя дома Джейка Маршалла, который, как ни удивительно, вполне жив? Почему тайком от всех подменила яд в его пуговице-капсуле на сильный, но безвредный транквилизатор? Зачем она навещала камеру Бэллатрикс Блэк Второй два раза на этой неделе? Вопросов много, Алиса, и они копятся уже не первый месяц.

Алиса в полушутливом жесте подняла руки, словно сдаваясь на милость врагу. Медленно, неохотно, но все же члены Ордена сели на свои места, переглядываясь и недоверчиво глядя на Лонгботтомов. Последним свое место занял Дамблдор, и только тогда Фрэнк опустил палочку и отступил за плечо Алисы, на свое привычное место.

— Я признаюсь, что действительно веду тройную игру уже очень давно, — просто сказала Алиса, словно говорила о чем-то совершенно будничном. — Но она была ни в коей мере не в ущерб Ордену и его интересам, а напротив, направлена исключительно на его нужды. У нас с дирек... профессором Дамблдором несколько расходятся представления о том, какими методами следует бороться с Пожирателями и лично Сами-Знаете-Кем. И, уверяю вас, мои методы действительно зачастую оказываются действеннее.

— Они включают в себя жестокое использование людей в своих целях, — вставил Дамблдор, слегка склоняя голову набок.

— Я много раз слышала ваши теории насчет того, что “не стоит опускаться до их уровня, нельзя бороться со злом с помощью еще большего зла”... ну и так далее. Они хороши, пока они теории, не правда ли? — хмыкнула Алиса. — Очень хороши. Но на самом деле все немного не так... Однако, это софистика. У меня действительно есть свой план, точнее, своя версия предстоящей операции “Хэллоуин”.

Сириус вопросительно покосился на Алису, и она была уверена, что уж в его-то лице она найдет союзника. Особенно теперь, когда жизнь Питера в опасности. Джеймс тоже смотрел внимательно, хоть и немного настороженно. Остальные Алису мало волновали — в шахматной партии лучше иметь на своей стороне перевес в фигурах, нежели в пешках. Если, конечно, речь идет не об эндшпиле, где играют по своим законам. Алиса улыбнулась тонкой метафоре — удивительно, но ведь делая ставку именно на пешек, она и собиралась выиграть... На двух белых пешек и одного черного офицера.

Она не ожидала, конечно, что Дамблдор догадается так быстро. Она вообще не собиралась посвящать его в свои планы — надеялась обо всем тихо договориться с Поттерами, они бы поняли. Они вообще оба невероятно понятливые, но только когда рядом нет Сириуса — при нем Джеймс мгновенно превращается из интеллигентного молодого человека в такого же храброго, отважного, но не очень-то рассудительного рыцаря без страха и упрека. Алиса очень любила Сириуса как друга и никогда этого не скрывала, но в глубине души прекрасно понимала, что он не из такого теста сделан, из какого положено. И место ему там же, где и Петтигрю — в военных силах. Только вот говорить ему об этом смысла никакого не было, так уж он был устроен.

А еще... помимо “Хэллоуина”, была у Алисы другая задумка, которую она назвала “Ночной кошмар”. И сделала вид, что идея принадлежала Дамблдору, да так, что никто и не догадался. Ей казалось удивительным, что никому даже в голову не пришло лишний раз все перепроверить, как это сделала бы она; а с другой стороны, именно по этой причине весь Орден на ней и держался. Потому что она — перепроверит. Всегда.

Однако сейчас было слишком рано для объяснения этой части задумки.

— Я все расскажу, но сначала хотелось бы высказаться по делу. Есть расклад событий, при котором Питер и Нарцисса останутся живы, но он потребует решительных и умелых действий.

— Каких же? — тут же вновь оживился Сириус.

— Нам надо будет устроить тщательно продуманную и хорошо организованную засаду. Поскольку речь идет о Сами-Знаете-Ком, любой промах или даже секундное опоздание все испортят. Поэтому только самые надежные будут принимать в ней участие, возможно, мы привлечем людей из аврората. И, Поттер, мы наложим на ваш дом Фиделиус.

— Наш? — слабым голосом спросила Лили. — Может быть, лучше ваш?

— Более того, в создавшихся обстоятельствах Невиллу и Гарри больше нельзя оставаться рядом. Слишком велик риск, — продолжала Алиса, не обращая внимания на протест Лили. — Больше, я так понимаю, вам его прятать негде... Но ничего, с Фиделиусом Гарри даже дома ничего не грозит.

Джеймс побледнел.

— Нет, может все-таки... — начал он, но Сириус перебил его:

— Не трусь, Сохатый, ничего с вами не случится. Сделаете меня Хранителем — и никакой Волдеморт вам не страшен.

Со всех сторон раздались одобрительные возгласы. Алиса молча ждала, пока все успокоятся и замолкнут, но тут вмешался Фрэнк:

— Нет, — нахмурился он, — тебя нельзя. Это слишком очевидно. Тут геройствованием не поможешь. Нужно придумать что-то тонкое, изящное, до чего Сами-Знаете-Кто никогда не додумается...

— Что-нибудь, что будет настолько вопиюще неправдоподобным, что, узнай он об этом, он все равно не поверит, — хмыкнул Джеймс.

— Какой-нибудь невероятно простой и очевидный, и потому совершенно недоступный пониманию ход, — поддержала Лили.

— Что-то, до чего даже его штатная змеюка Снейп не сможет догадаться... — протянул Сириус.

— Есть одна идейка, — сказала Алиса, и глаза ее таинственно блеснули.


Глава 8. Питер

27 октября, за четыре дня до падения Волдеморта.

Питер чувствовал себя одиноким и покинутым. Его мучила невероятная хандра — даже мысль о Нарциссе не спасала. Ему надоело, что он все время чувствует себя как на вершине спящего вулкана, который может проснуться в любой момент. Он перестал нормально спать, потерял аппетит, отчего похудел вдвое. Под глазами залегли глубокие синяки, и больше всего на свете он сейчас хотел глотнуть фирменного горячего шоколаду миссис Лонгботтом и свернуться под уютным одеялом в своей постели.

Распластавшись на кровати, Питер размышлял обо всем, что происходило с ним в последнее время. У него было очень нехорошее предчувствие, что Орден не просто так помалкивает. Что-то они от него скрывают... Невольный холодок пробежал по всему телу, когда он вспомнил последнюю встречу с Алисой и Поттерами. Так паршиво он давно себя не чувствовал.

— Питер, запомнил?

— Ты совсем сдурела, Алиса? — бормочет он, в ужасе оглядываясь. — Если кто-нибудь нас заметит...

— Да никто нас не заметит! — отрезала она. Видимо, и сама волновалась очень сильно, но, как всегда, пыталась скрыть это. — Джеймс, Лили, подойдите ближе. Вот, возьмите, пригодится для ритуала... так, мое дело сделано. Я вас оставляю — вы должны быть наедине, иначе магия не сработает. Все запомнил, Джеймс?

— Еще бы...

— Лили?

— Да, — поджав губы, лаконично ответила та.

— И Гарри тоже помнит, да, сынок? — Джеймс поднял лежащего на руках сына и ласково тюкнул маленькое лицо носом. — Не переживай за нас, Алиса, все будет хорошо.

Питер промолчал — он продолжал озираться, опасаясь, что вездесущий Лестрейндж заметит пропажу ключа от портала и поднимет тревогу.

Алиса исчезла, и в сумрачном подвальном помещении остались лишь четверо необходимых для предстоящего действа участников. Это был тот самый пульт управления бывшей водопроводной станции, где Питер впервые встретился с Лестрейнджами. Поскольку незаметно аппарировать в и из Белого замка не представлялось возможным, это было единственное место, где Орденцы могли встретиться для проведения ритуала.

Питер принялся грызть ногти, взволнованно глядя на то, как Джеймс достает палочку и принимается колдовать. Идея сделать его Хранителем казалась совершенно абсурдной. Нет, конечно, если Волдеморт примется целенаправленно искать подходящего Хранителя в рядах Ордена, о Питере он подумает в последнюю очередь. Это был самый безопасный и самый удобный для всех вариант... для всех, кроме Питера. Великий Мерлин! Как всегда, именно он оказался крайним.

Питер упрекал себя в малодушии, но в глубине души знал, что проблема не в нем. Что-то происходит... Вулкан пробуждается?

От размышлений Питера отвлек стук в дверь. Он собрался с мыслями, вспомнил о своей ответственной миссии и откликнулся:

— Кто там? Заходите.

Удивительно, но даже вид Нарциссы в облегающем розовом платье с разрезом до бедра на него особо не подействовал. Питер прислушался к своим ощущениям — нет, с либидо было все в порядке, проблема явно была в чем-то другом. Он еще не мог понять, в чем именно, но отчего-то ему, похоже, стало еще хуже.

Гостья торопливо закрыла дверь. Вблизи Питер заметил, что она то ли расстроена, то ли взволнованна, и тут же все тяжелые мысли о собственной участи покинули его. Питер вскочил с кровати и, переминаясь с ноги на ногу, спросил:

— Что-то случилось? Ты в порядке, я надеюсь?

— С твоей стороны так мило заботиться обо мне, — сказала Нарцисса, но Питеру показалось, что в ее тоне определенно не хватало искренней радости. — Я получила срочное сообщение от... Дамблдора.

Последнее слово Нарцисса произнесла одними губами, и Питер тут же покрылся холодным потом. Он уже усвоил, что все эти “срочные сообщения”, как правило, ни к чему хорошему не приводят.

— И что же? — прошептал он, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

Вместо ответа Нарцисса внезапно часто-часто заморгала, и крупная слеза скатилась по белой щеке. У Питера от такого зрелища перехватило дыхание. Он стоял, не зная куда деть руки, а потом вспомнил один из заветов Сириуса: “Если девушка плачет, значит, ее можно утешить. Если девушку можно утешить, значит, она уже на половину твоя.” Сглотнув, Питер осторожно приобнял Нарциссу за подрагивающие плечи и усадил ее на кровать, а сам опустился на колени напротив.

— Это ужасно... Я узнала от Лорда, что он на самом деле намеревается убить Лонгботтомов. А в Ордене уверены, что потенциальными жертвами станут Поттеры... О, Мерлин... Пожиратели уже нашли мистера Лонгботтома и какими-то страшными методами заставили его выдать тайну Хранителя. Они пока тянут, нужно время на организацию, но совсем скоро произойдет ужасное, — простонала Нарцисса. — Срочно нужно что-то делать...

Питер закусил губу и принялся напряженно обдумывать ее слова. Мистер Лонгботтом был не из тех, кто легко мог выдать такую информацию врагу, но, в конце концов, у Пожирателей нет ограничений на методы.

— Вам понадобятся все люди, которых сможет собрать Орден и аврорат, — сказал Питер, быстро перебирая варианты в голове,— придется перегруппировываться и, возможно, отзывать кого-то из войск. Пусть Дамблдор считает все долгожданной войной в открытую, но это того стоит. Если Лорд не догадается, и дело пройдет как надо...

Нарцисса взглянула на Питера из-под опущенных ресниц, и у него сладко заныло сердце.

— А, впрочем, сначала тебе нужно успокоиться, — твердо сказал Питер. — Хочешь, я сбегаю, сделаю тебе чай?

— С этим справятся эльфы, — махнула рукой Нарцисса.

— У нас есть эльфы? — удивился Питер. Это было странно. Он за все время своего здесь пребывания ни одного не видел, и был совершенно точно уверен, что их тут нет. Для военного штаба Пожирателей это было бы слишком опасно — вдруг проболтаются? Питер случайно встретился взглядом с Нарциссой и обмер, увидев выражение, которое приняло ее лицо.

У женщины был такой вид, словно она только что выдала, по меньшей мере, государственную тайну. Глаза ее потрясенно расширились, лицо побледнело; она смотрела на Питера совершенно пустым, неверящим взглядом. Это выражение на искаженном лице совершенно сбило с толку Питера. Оно не принадлежало той Нарциссе, которую он знал, перед ним был словно иной человек.

Спустя невероятно долгое мгновение Нарцисса взяла себя в руки.

— Нет, конечно, нет. Я просто забыла, что мы не у нас в поместье, — она принялась комкать подол розового платья. — Не надо чаю. Ты... ты сказал, что нужно собирать всех людей. Но как связаться с Поттерами? Вряд ли без них у нас есть шансы, ты же знаешь... — видя недоумение на лице Петтигрю, она быстро добавила: — Дамблдор приказал.

— Ах да, Фиделиус... — протянул Питер. — Черт, как не вовремя... мне нужно, чтобы ты передала приглашение Хранителя Дамблдору, я напишу, тогда он сможет...

Питер оборвал сам себя. Нарцисса уже отправляла для него письма, выдавая их за личную корреспонденцию, но в этот раз все было совсем по-другому. Если раньше, поймай ее кто-нибудь, смерть грозила лишь им двоим, то теперь за это могли поплатиться жизнью Поттеры. И, возможно, даже весь Орден...

— Ты сможешь передать письмо так, чтобы никто не заметил? — прошептал Питер, обхватывая руками ладошку Нарциссы и поднося ее к своим губам. — Успех всего, всего будет целиком зависеть от тебя... Хотя нет, это слишком опасно, я не могу тобой рисковать. Лучше я сам... плевать, если меня поймают, но я точно знаю, что ничего им не выдам.

Нарцисса слегка вздрогнула от прикосновения его губ к своей коже.

— Питер... ты... — Нарцисса вновь прослезилась. — Нет, ни за что. Я не позволю тебе совершить это глупое самопожертвование. Все будет хорошо, обещаю...

— Обещаешь? — Питер заглянул Нарциссе в глаза. Он мог тысячу раз врать себе, что на первое место ставил сохранность информации и успешное выполнение своей миссии, это ничего не меняло. Когда он смотрел в эти васильковые глаза, любые миссии теряли свое значение.

— Да, обещаю... пиши, Питер, времени у нас почти не осталось.

Питер достал спрятанный в кармане карандаш (настоящий шпион должен быть снаряжен на любой случай жизни), Нарцисса протянула ему кусочек надушенного пергамента, который случайно оказался у нее в кармане платья. Тут бы Питеру стоило задуматься о том, насколько “случайно” это произошло на самом деле — но он был слишком занят своими мыслями. К тому же, задумайся он, наверняка он пришел бы к выводу, что Нарцисса просто все продумала заранее.

Вскоре приглашение в Годрикову Лощину для Дамблдора было написано, и Питер с Нарциссой, настороженно переглядываясь, вышли в коридор. На цыпочках ступая по пушистому светлому ковру, они добрались до комнаты Нарциссы в западном крыле, где она подхватила свою сову. Теперь нужно было подняться под самую крышу здания и отправить послание из единственной комнаты, в которой открытие окна не вызывало реакцию дюжины защитных заклинаний.

— Мне наверх, — шепнула Нарцисса, прижимая к груди пергамент. Питер почувствовал себя неожиданно высоким и сильным. Ему захотелось заключить женщину в объятия, но та вывернулась, всплеснув руками: — Ах, нет. Здесь нельзя. Люциус может увидеть, и тогда нам несдобровать...

С этими словами она снова многообещающе взглянула на Питера из-под пушистых ресниц и стала подниматься по лестнице.

Питер проводил ее взглядом, а затем медленно побрел обратно. Он чувствовал внутри какую-то странную гнетущую пустоту, какую-то горечь, обжигающую горло. Что-то было не так. То ли крысиный, то ли просто шпионский инстинкт вопил в нем, заливаясь сиплым фальцетом.

Неожиданно Питер замер, услышав чьи-то голоса за углом. Люциус, спокойно рассказывая что-то неизвестному собеседнику, шел ему навстречу по перпендикулярному коридору. Питер вжался в стену, полностью обратившись в слух. Желание превратиться в крысу было невероятно велико, но страшное предупреждение Нарциссы не позволило ему это сделать.

— Таким образом, это первый прототип крестража. Лорд думает, что я об этом не знаю, — добавил Люциус, заговорщицки понизив голос. — Однако упускать Вторую было крайне неосмотрительно. Если авроры догадаются...

— Авроры — бездарные чурбаны, — насмешливо ответил второй голос, более низкий, в котором Питер с содроганием узнал Северуса. — Мечутся, не зная, где устроить засаду. Им невдомек, что через сутки после уничтожения Поттеров мы нанесем второй удар, по Лонгботтомам, они и глазом моргнуть не успеют, как...

— Тише, Северус, — шикнул Люциус, видимо, почуяв чужое присутствие. — Помни, этот крыс все еще снует где-то рядом...

Пожиратели прошли мимо Питера дальше по коридору, так и не заметив его.

Нет. Этого не может быть... почему Поттеры? Он не мог ослышаться, а Северус, совершенно точно, не мог оговориться. Но ведь достоверно было известно, что Волдеморт остановил свой выбор на Лонгботтомах... что, черт побери, происходит?

— Не паникуй, — выдохнул Питер, тяжело дыша и сжимая кулаки. Главное — понять, какие действия еще могут спасти ситуацию. А для этого нужно понять, где он просчитался. Где все они просчитались...

Питер раз за разом воскрешал в памяти все подробности своего пребывания у Лорда. Вспоминал каждый символ из своих зашифрованных посланий для Ордена. Где он ошибся? Почему...

И тут осознание пришло. Оно было пока только на уровне догадки, болезненной и страшной, но Питер втайне от самого себя уже знал, что она истинна. Эта догадка объясняла многое. Слишком многое, чтобы оказаться простым совпадением...

Нарцисса. Была. Предательницей.

Точнее, она, собственно, никогда не переходила на их сторону. В это было невозможно поверить, но вопросы веры для шпиона не первоочередны.

Оставалась лишь одна надежда — на Алису. Питер знал, что та ей не доверяет. Сам он полностью был ослеплен чарами этой женщины, но аврора провести наверняка не так легко. Значит, еще есть шанс, что она все предусмотрела...

А потом Питер вспомнил, что ключ к дому Поттеров — его тайна, тайна Хранителя — в руках Нарциссы. Спустя мгновение он во весь дух несся по коридору, путаясь в высокой шерсти ковра, чуть не падая. Он бежал к лестнице, понимая, что наверняка не успеет. Но не попробовать он не мог.

Стремглав он взлетел по широким мраморным лестницам, наугад распахнул первую попавшуюся дверь... и угадал.

Нарцисса стояла боком к нему, между дверью и огромным окном, сжимая в руках тот самый надушенный пергамент. Она была подобна ангелу — солнечный свет бил из-за спины, даруя ей нимб, ореол и белоснежные крылья. Только сейчас Питер неожиданно понял, что все это время он находился в самом центре Лондона. Легкий прохладный ветер раздувал ее золотые волосы, и Нарцисса заразительно смеялась. Она была так хороша, что Питер отдал бы полжизни, чтобы любоваться ей и дальше. Миг этот для него растянулся на всю его оставшуюся жизнь, потому что в каком-то смысле это было последнее, что он видел...

Рядом с Нарциссой стоял Волдеморт. Пока Питер зачарованно смотрел на солнечную Нарциссу, он уже успел поднять палочку... Какая-то часть Питера до сих пор не могла поверить в происходящее. Это ведь была Нарцисса, его Нарцисса...

— Империо!

Это конец... Он опоздал.

Эпилог

Выписки из доклада Алисы Лонгботтом за второе ноября:

...Операция “Хэллоуин” была сорвана из-за некорректных действий Питера Петтигрю, как я и предполагала с самого начала. Отныне я полностью поддерживаю решение о полном прекращении сотрудничества с Орденом Феникса и установление тщательного наблюдения за их деятельностью.

...Жертвами срыва стали Поттеры. Волдеморт исчез при таинственных обстоятельствах, они на данный момент выясняются.

...Я также считаю, что Дамблдор преднамеренно выбрал на роль шпиона Питера Петтигрю, в надежде, что тот провалится. Таким образом он завербовал в свои ряды нового шпиона по имени Северус Снейп, чьи возможности и способности в разы превышают суммарные Питера, Лили и Джеймса. Он совершил выгодный обмен. Однако, это лишь предположение.

...Операция “Ночной Кошмар” прошла в полном соответствии с планом. В ночь с тридцать первого на первое я подменила себя на Беллатрикс Блэк Вторую. Аналогично мы подменили Фрэнка на Джейка Маршалла. Наши новые агенты выпили оборотное зелье, и были схвачены своими же бывшими соратниками. Как я и предполагала, Пожиратели пытались выяснить некую информацию, предположительно, местонахождение Волдеморта. В результате многократного применения Круциатуса, нашим агентам подорвали психическое здоровье, и они были помещены в больницу Святого Мунго, также известную как “Белый замок”, штаб Пожирателей. Действие Оборотного Зелья вскоре закончится и мы, как и было решено с самого начала, заменим наших агентов в больнице, таким образом инициируя вторую фазу операции, которая продлится вплоть до полного уничтожения Пожирателей и Темного Лорда. До тех пор мы будем притворяться больными. Джейк Маршалл будет впоследствии использован для нужд аврората, а Беллатрикс Блэк Вторая направлена в Лабораторию на изучение уникального феномена, который она собой представляет.

...Был нейтрализован также Сириус Блэк, против которого не раз выдвигались обвинения в отсутствии лояльности Министерству. Он неоднократно срывал наши операции, помогая ОФ, настраивал прочих членов Ордена против Министерства и всячески мешал нам.

...Лили Поттер подозревала меня в умышленном вреде Ордену, в шпионаже для Министерства и предательстве их “идей”. Она была также отрицательно настроена по отношению к Министерству, и ее устранение нельзя назвать неудачным...

На этом месте рука Алисы дрогнула. Она знала, что полагается писать в докладах, но все равно некоторые слова приходилось буквально выдавливать из себя. Вздохнув, она быыстро дописала:

...И можете исключить это из официального рапорта, но, черт возьми, мы наконец-то обставили Дамблдора! Наши методы взяли верх. Со дня на день будем ждать новых санкций Министерства и ужесточения политики в отношении преступников.

Свернув пергамент в трубочку, Алиса подошла к окну. Уже поздно. Нужно послать доклад и отправляться в Святого Мунго.

Глядя на вечерний Лондон, раскинувшийся под окном, Алиса тяжело вздохнула. Выбор всегда приходилось делать самой. Бывают в жизни решения, которые ни Фрэнк, ни Дамблдор, ни Министерство не могут принять. Встать в этой войне на сторону Министерства — это было целиком ее решение. Да, они — жалкая кучка бюрократов и женоненавистников. Да, она презирала себя за то, что ей приходится так хладнокровно жонглировать жизнями людей. Но, в конце концов, когда за окном война, некогда думать о себе.

Алиса знала, что без нее они не справятся. У нее не существовало заместителей — она была уникальна. Стальной болт, на котором держится вся конструкция Министерства. В каком-то смысле, Сириус был прав. Она действительно предала Орден Феникса. Но, Мерлин видит, она не хотела предавать. Она очень любила всех этих улыбчивых, веселых людей, она верила в разум Дамблдора и силу Сириуса. Она любила Поттеров... сердце защемило, и Алиса судорожно вцепилась в подоконник ногтями. Она не смогла сделать ничего, чтобы их спасти. Волдеморт перехитрил ее... в первый и последний раз.

Только любовь не выигрывала войну. И храбрость не выигрывала. С этим всем — пожалуйста, армия магов Британии всегда открыта для волонтеров. А в их деле нужно другое... Параноидальная осторожность. Прозорливость. Умение спасать вовремя свою шкуру, а не лезть грудью на амбразуру. Потому что...

К драклам все. Свой выбор она сделала.

Алиса привязала письмо к лапке совы и устало провела ладонью по волосам.

Гамбит Белого замка прошел успешно.