Любой ценой

Глава 1

______________________________________________
Автор: cherno.belaja
Тип: джен
Рейтинг: РG-13
Размер: макси
Пейринг: СС; ГП; НЖП; УПСы.
Жанр: драма / роман (не любовный:) / юмор (авторский:) / АU
Отказ: герои - Роулинг, клише - народа, нжп - вдохновения; коммерческой выгоды не извлекаю.
Аннотация: Снейп клялся защищать Поттера. Лорд вернулся, и пришло время исполнить клятву.
Предупреждение: частичное POV СС и нжп; AU; герои постепенно начинают ООС-ить в угоду сюжету; смерть второстепенных персонажей.
Комментарий: 1) время действия: лето перед первым курсом; 2) ненавязчивый севвитус; 3) прочла немало статей про «мэри-сьюизм» и решила, что считать данную конкретную нжп Мэри-Сью нельзя =)
______________________________________________







Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить:
Любой ценой, и жизнью бы рискнули,
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули.

В.Высоцкий




Снейп не помнил, как добрался до кабинета Дамблдора. И даже не очень-то соображал, почему пошел именно туда, а не в подземелье. Не иначе, как истощенные нервы захотели сладкого.
Потом он долго вспоминал пароль. На ум не пришло ничего, кроме рахат-лукума, но произнести это вслух было трудно. К счастью, Альбус почувствовал присутствие гостя и сам вышел навстречу.
- Северус! – в ужасе воскликнул старик, замирая на пороге.
- У меня плохие новости, - признался Снейп.
- Таким я тебя в последний раз видел только после собраний у Волдеморта! Что произошло?
Снейп тяжело привалился к стене, не понимая, как вообще сумел остаться на ногах. Единственным желанием было сесть, а лучше даже лечь. Накрыться пледом по уши. Выпить воды. Не просыпаться ближайшие две недели…
- Я только что засвидетельствовал Тёмному Лорду своё почтение, - сказал декан. И, отвечая на изумлённый взгляд Дамблдора, добавил: - Да, Альбус, он вернулся. И был очень рад меня видеть. Впрочем… Он был очень рад видеть нас всех.
И Снейп хищно усмехнулся. А потом всё-таки сполз по стенке прямо к директорским ногам. Тот чуть ли не подпрыгнул от удивления.
- Северус!
«Да что такое, Мерлинова мать?»
И, проваливаясь в блаженное забытье, профессор успел с яростью почувствовать, как Дамблдор заклинанием поднимает его тело в воздух.


***

Я ненавижу мобиликорпус, ненавижу просыпаться в Больничном крыле. У меня сводит зубы от участия и трогательной заботы Полли Помфри. Что может быть кошмарнее, чем пить свои собственные зелья, принимая их из её рук?
Не могу понять, почему Тёмный Лорд так настойчиво издевается над своими слугами? Такими темпами он потеряет всех последователей, среди Пожирателей и так слишком велика смертность. Не у каждого ведь есть возможность аппартировать в Хогвартс и поваляться там на больничной койке?!
Всегда хотел узнать, куда деваются остальные? Не в Мунго же?
Представил себе забавную картинку: толпа Пожирателей Смерти, страдающих разной степенью повреждений после неудавшегося налёта, заваливается в Святого Мунго с требованием оказать им первую медицинскую помощь согласно страховке...
Нет, всё-таки в моём положении шпиона есть определённые преимущества…
Я проснулся ранним утром, в тишине. Хогвартс молчал в ожидании осени, когда по коридорам замка снова начнут носиться неугомонные студенты, а я буду привычно патрулировать коридоры и пугать их своим профессорским неудовольствием. А пока мы отдыхаем: учителя, студенты и школа.
За окном ещё не встало солнце, и в углах палаты притаились синеватые тени. Я не люблю сумерки: ни вечерние, ни утренние. Потому что тени меня пугают. Каждая напоминает знакомые фигуры людей, и многих из них – да что там, всех – уже давно нет в живых. Как будто проведать меня явилась толпа призраков, недоумевая: «Как, Северус, ты ещё жив? Не волнуйся, это ненадолго».
Да, теперь, когда вернулся Лорд… Вряд ли данное событие поспособствует продолжительности моей жизни. Если год преподавательского труда идёт за три, то месяц общения с Тёмным Лордом идёт за год… Что приводит к разладам нервной, сосудистой и, естественно, пищеварительной систем. Короче говоря: с таким диагнозом, как Тёмная Метка, долго не живут.
Мерлин, убейте кто-нибудь этого выскочку, отягощенного маниакальной страстью к власти над миром! Только полнейший псих может столь страстно желать власти над теми, кто так отчаянно не желает подчиниться! Не удивлюсь, если скоро Лорд начнёт пускать слюни, и вместо главного мирового трона окажется одним из самозваных Наполеонов в комнате с мягкими стенами…
Но пока он неплохо держится…

…
- А ты, Северус?
Я поднял голову – довольно унизительно, когда стоишь на коленях. И непривычно. Сколько лет назад сдохло мерзкое чудовище? Десять?
Десять лет благодатной тишины, к которой, чёрт возьми, нельзя было привыкать! Нельзя! Нужно было тренироваться, стоять коленопреклонённым по часу в день, тогда бы не так немели ноги и щипало гордость!
Приходить в кабинет Дамблдора, опускаться на колени у стола, смотреть ему в глаза, когда он пьёт чай со сладостями, и сохранять самоуверенное равнодушие.
Вдох. Выдох. Спокойно, Сев. Спокойно! Какое, к Мерлину, спокойно?! Страх! Я чувствую только его. Он заставляет дрожать, сжиматься в комок, впиваться ногтями в ладони, крепче сжимая кулаки – до белизны в пальцах. Не дать почувствовать слабость, но как? Мой страх столь же очевиден, как и ложь. Нет, нет, конечно, я не рад его видеть среди живых! Я хочу, чтобы он гнил в могиле, как положено мертвецу! Но он жив, рядом, нависает надо мной. И хочет знать, пронёс ли я сквозь годы свою мнимую верность.
Я поднял голову и посмотрел прямо в красные глаза. Бог мой, как же ты изменился, Лорд! Где тот холёный красавчик, которого мы все помнили? Что это за пергаментная кожа, что за змеиные ноздри, что за провалы красных глаз? Что с тобой сделала смерть, и кто вернул тебя обратно? Почему я не знал? Как так вышло, что вызов, спустя десять долгих лет, стал такой неожиданностью?
Я думал, все, кто на это способны – в Азкабане. Нет, как выяснилось… Питер Петтигрю, бывший Мародёр. Люциус Малфой, чей сын в этом году отправится на мой факультет… Зачем они это сделали?!
А в том, что это их рук дело, я не сомневался. Странно…
- Северус! – прошипел голос, от которого меня бросило в дрожь.
Сколько раз я просыпался в своих подземельях от кошмаров, повторяющих сегодняшний сюжет? А сейчас проснуться не мог. Потому что мои кошмары, наконец, стали правдой.
- Д-да, мой Лорд?
Не знаю, как я сумел выдавить хоть какие-то слова, но почему-то сразу стало легче. Хоть голос и выдавал охватившие меня чувства, это не показалось стыдным. Тяжело и не нужно быть храбрым всегда. Не сегодня, вряд ли это удачный день для смелости, сил на которую нет. А если Лорд убьёт меня сегодня, строить героя тем более поздно. Я не гриффиндорец. И я отчаянно хочу жить. Какой бы тошнотворной ни была моя жизнь – она принадлежит только мне. Я не хочу её терять в угоду маниакальному сознанию Лорда. Ведь меня-то никто потом не воскресит…
Волдеморт фыркнул, и глаза вспыхнули ярче.
- Ты рад, Северус?
Мерлин, ну почему он всё время называет меня по имени?!
Я молчал.
- Почему ты молчишь?
Кивок в сторону скорчившихся тел. Кто-то уже был мёртв, кто-то тихо стонал, и только несколько человек твёрдо стояли на ногах – их миновала ярость воскрешенного Лорда. Возможно, это и были его… воскрешатели. Хотя, будь на его месте я – им бы досталось в первую очередь. Чтобы не тревожили прах. Это… Впрочем, это вполне в духе Мародёров.
Лорд, проследовав за моим взглядом, смотрел на Пожирателей, наслаждаясь делом своих рук. Меня он почему-то оставил на закуску, и я был свидетелем кошмара от начала и до конца. И этот взгляд, обращённый на людей, которых он только что столь самозабвенно пытал и убивал, лишает меня разума.
- Они говорили, и им это не помогло, - сказал я.
- Решил быть оригинальным, Северус?
- Как вам угодно, Повелитель.
Почтительный поклон. Как же унизительно это делать, когда ненавидишь, но нет выбора. Когда стоишь на коленях перед чудовищем, которому однажды поклялся служить…
- Мне угодно, чтобы ты страдал. За каждый день, который я был мёртв, а ты наслаждался жизнью!
Не сказать, чтобы я не ожидал…
Нет, не ожидал. Тело слишком давно не испытывало этой боли. Отвыкло.
И я кричу…

…
Я проснулся в холодном поту. Мне снова снился Лорд, но на этот раз, даже проснувшись, я не мог чувствовать себя в безопасности. Потому что он воскрес. И мне снова придётся разрываться надвое между величайшими волшебниками, между светом и тьмой, балансируя на грани.
Да убейте же его! Ради этого я готов кормить из ложечки Гарри Поттера, если он действительно избранный. Только теперь я по-настоящему осознал, как хорош был мир. Почему мы можем научиться ценить мир, только когда начинается война? Даже если он был лишь затишьем перед грозой?..
Теперь мне каждую ночь будут видеться кошмары? Я только-только начал чувствовать себя живым человеком. Только появились нормальные желания, мысли о чём-то простом и приятном: завести кота, написать учебник по ЗОТС. А ведь ещё вчера я мог подать заявление об отставке, уехать в деревню, жениться, воспитывать детей – Уизли справляются, и я справлюсь – и варить зелья на заказ. А по вечерам сидеть в кресле-качалке и пить кофе, глядя на море… Да, там было бы море, белые чайки, шум прибоя…
Ещё вчера я мог всё это сделать. А сегодня уже поздно. Потому что чудовище вернулось! Снова бредит властью, снова ломает моё тело пытками, а душу – преступлениями. Что я могу сделать, чтобы положить этому конец?
Приказывай, Альбус. Раз выбора нет…
Раз снова грядёт война – никто не останется в стороне. Никто не останется чист.
Вот только удастся ли нам во второй раз?.. Прошлый был случайностью, везением. А согласится ли небо помочь и теперь? Всегда ли будет побеждать Свет?

***
Профессор Снейп, один из сильнейших тёмных магов современности, не знал ответа на свой вопрос. Свет не был ему близок, но и тьма оставляла его равнодушным. Ему не нравилось убивать, он не ненавидел маглов, он лишь хотел, чтобы его оставили в покое. Но на войне покой – роскошь, которую могут себе позволить только трусы. Они прячутся и убегают. А Снейп не был трусом.
Он, конечно, умел бояться. Но был достаточно сильным, чтобы скрывать собственные слабости, в том числе и от себя самого.
Он лежал на кровати, глядел в белый потолок и отчаянно пытался понять, что может спасти мир в этот раз. И снова и снова мысленно возвращался к младшему Поттеру.
Что он знал о мальчике? Ничего. Они никогда не встречались. Должны были встретиться этой осенью, но… Доживет ли Поттер?
Было позднее утро, когда в палату заглянул Дамблдор. Выглядел он – что не удивительно – мрачнее обычного. Пожелав хмурому зельевару доброго утра, он пододвинул к кровати кресло и тяжело в него опустился.
Дамблдоровский взгляд из-под очков сверлил Снейпа. Тому было неуютно. Как перед Волдемортом. Хоть директор и не собирался причинять ему боль. Но трудно было забыть, что за сила скрывается в этом человеке, умело притворяющемся миролюбивым стариком. Снейп, как ни странно, боялся силы. Возможно, именно поэтому он и обременил себя таким количеством хозяев.
- Как ты себя чувствуешь?
- Прекрасно, - соврал Снейп, прислоняясь спиной к спинке кровати и ёрзая от неприятных ощущений. Но разговаривать лёжа показалось ему унизительным.
- Мадам Помфри пообещала отпустить тебя после обеда. Хоть и заявила, что воздух подземелий отнюдь не является целебным.
- Слышал. Но оставим моё здоровье. Меня сейчас больше интересует здоровье юного мистера Поттера. Боюсь, что после возвращения Сами-знаете-кого ему грозит нешуточная опасность.
Директор кивнул, никак не опровергая, но и не подтверждая слова Снейпа. Не дождавшись ответа, тот продолжал:
- Тёмный Лорд доберётся до него рано или поздно. Гарри Поттер – вот о чём он сказал в первую очередь. Прежде чем взяться за наше… воспитание… - Снейпа передёрнуло от яркости свежих воспоминаний, и Дамблдор коснулся его руки, лежащей поверх одеяла. Профессор тут же отдёрнул руку, но прикосновение привело его в себя. – Думаю, даже до конца лета. Он найдёт способ, поверьте. Лорд убьёт Поттера и нам срочно придётся придумывать новое пророчество.
- Хорошо, что ты сам об этом заговорил. Мальчик – наша надежа, и мы должны его защитить.
- Так. А при чём здесь я, директор?!
Зельевар будто почувствовал ловушку, в которую только что угодил. Кто только дёрнул его за язык? С каких это пор его интересует судьба… О, он знал, с каких… Он помнил свою клятву защитить сына Лили, будь он проклят. Сына своего злейшего врага… Но ведь это всего лишь маленький десятилетний мальчик, успевший перейти дорогу самому страшному кошмару магического мира. А он, Снейп, опрометчиво пообещал беречь жизнь Поттера. Зная, кто именно будет на эту жизнь претендовать. Зная, что однажды Волдеморт вернётся.
- Мы должны спрятать Гарри. Туда, где Пожиратели его не найдут.
- При чём здесь я? – настойчиво переспросил Снейп.
Он знал привычку Дамблдора играть втёмную. И вовсе не собирался пасть жертвой очередного хитроумного плана.
- Я хочу, чтобы в это время с ним был ты.
- Не буду обращать ваше внимание на то, что я не нянька. И на то, что я ваш шпион. Может, не единственный, но всё же довольно ценный. Но Альбус! Сколько времени нам придётся прятать Поттера? До совершеннолетия?
- Нет, всего лишь до сентября. Думаю, что потом в Хогвартсе он будет в безопасности.
Снейп хмыкнул:
- Так почему бы не спрятать его в Хогвартсе прямо сейчас?
Дамблдор тяжело вздохнул и встретился взглядом с мрачными глазами зельевара.
- Это место, где Гарри станут искать во вторую очередь. После его родственников, где он сейчас и находится. Волдеморт воскрес несколько дней назад. Я не знаю, кто из преподавателей может встать на его сторону, поэтому обязан проверить всех. Это займёт время. Ещё мне придётся создать дополнительную сеть охранных заклинаний вокруг и внутри школы. Что также делается не за день. Возможно, я привлеку к этому занятию Министерство – но это тоже не безопасно, там наверняка немало сторонников Тёмной стороны. А тебе, мой мальчик, я доверяю.
- Неужели Поттер так плох, что вы можете заставить охранять его только человека, связанного с ним клятвой? – в ужасе спросил Снейп, высчитывая, сколько осталось дней до конца каникул.
- Он милый ребёнок. Северус. Вы поладите. Я пока подыщу место, где вы сможете быть в безопасности.
- Вы теряете шпиона!
«Если бы я знал, что так будет – не явился бы на вызов. Не переживал бы того кошмара…»
- Северус… На самом деле ты действительно не единственный мой шпион во внутреннем круге. И… - директор замолчал.
- Что?
- Ты раскрыт. Тебя отпустили только для того, чтобы узнать мою реакцию на возвращение Волдеморта. Со следующей встречи ты бы уже не вернулся.
- Кто?
- Что – кто? – Не сразу понял Дамблдор.
- Кто меня выдал? – объяснил Снейп, с трудом сглатывая комок в горле. Теперь ему было по-настоящему страшно. – Ведь столько лет никто даже не вспоминал о Лорде?
- Как оказалось, Питер Петтигрю догадался ещё давно… Воскрешая Лорда, они с Малфоем надеялись добиться его расположения и стать первыми среди Пожирателей. Такая игра стоит свеч, Северус.
Снейп закусил губу. Он знал, что от бывших Мародёров ничего хорошего ждать не приходится, будь они потом хоть тысячу раз… коллегами.
- Передайте вашему шпиону искреннюю благодарность. Он потрудился на славу.
Слова благодарности дались профессору не без труда. Но Дамблдор лишь задумчиво улыбнулся.




Глава 2



Когда директор приказывает поторопиться (приказания тщательно загримированы под просьбы), во мне что-то ломается. И я злюсь.
Дух сопротивления с рождения бурлит в моей крови. Детство, пришедшееся на Вудсток, не могло не отравить всё моё будущее. Конечно, десятилетним ребёнком я мало что понимал, но дух свободы отравил мне кровь, и теперь его не вывести.
Поэтому я неспешно добрёл до Хогсмида и устроился за самым дальним и самым грязным столом в «Кабаньей голове». Что-то подсказывало, что тёмная полоса в моей жизни только начинается, и встречать неприятности лучше под хорошей анестезией.
В голову лезли всяческие непотребные мысли: «А не плюнуть ли мне с Астрономической башни на очередной приказ Альбуса и не отправиться ли подальше?» Под подальше имелось в виду тихое место на берегу океана, где ни один из брошенных хозяев меня не отыщет. А если и отыщет – не сможет сделать вещи более ужасной, чем та, что сейчас маячит в перспективе.
Потому что нет ужаса страшнее для злобного тёмного мага, чем возиться с мальчишкой, которого он к тому же терпеть не может…
Выдох. Стакан огневиски… Вдох. Так легче. Анестезия действует: разливается по телу приятным теплом. Нужно разобраться в себе, прежде чем всё испортить.
Почему я его ненавижу? Мы ведь не виделись ни разу! И лучше бы никогда и не!.. Тихо. Думать, Сев! Он может и не быть похожим на Джеймса, ведь правда? Правда. У него ведь не только отец был… Поттер – сын Лили, за это его можно любить не меньше, чем ненавидеть. Как можно ненавидеть ребёнка только за то, что он существует? Я же взрослый, рассудительный человек? Или нет?
Я ничего не знаю о нём, кроме домашнего адреса, только что сообщённого Дамблдором. Поттер живёт с дядей и тётей, той самой Петуньей, противной сестрицей Лили. И что-то подсказывает мне, что детство у мальчишки не сладкое. Интересно, Петунья вспомнит меня, когда увидит? Лучше бы нет… Такая глаза выцарапает и не извинится…
Снова неприятное ощущение в груди, как после вызова Волдеморта. Что-то не так… А ведь Альбус сказал поторопиться!
Он уже отыскал место, где мальчик окажется в безопасности, и нам стоит отправиться туда как можно скорее. Ведь мы играем с Лордом на опережение! Кем бы ни был шпион – он не может знать всех его планов. Вероятно, в убийстве Поттера будут участвовать только Малфой и Петтигрю, пока Лорд не разберётся окончательно, кому можно доверять, а кому – нет.
Не тем же самым сейчас занимается и Дамблдор? Ищет потенциальных предателей среди учителей. Мне не по себе: не хочу, чтобы кто-то из них оказался на тёмной стороне. Я не люблю их, конечно, но к некоторым всё же достаточно привязался. К тому же они – семья Хогвартса, и если даже они предадут – кому вообще можно будет верить?
Так… Второй стакан огневиски – тоже залпом, и что-то уже голова идёт кругом. Видимо, лёгкий завтрак – недостаточная закуска для алкоголя. Из-за проклятого Поттера напиваюсь с утра, как алкоголик. Пора идти, а то вряд ли Дурсли отпустят мальчишку с нетвёрдо стоящим на ногах существом, не способным связать и двух слов.
Я и трезвый – страшен. А пьяный… Не знаю и знать не хочу. Поэтому спасибо, кладу монеты на стол, вежливо выхожу из трактира и аппартирую на Тисовую улицу. К счастью, она почти пустынна, и никто не замечает меня, ведь я, слава Мерлину, не в мантии, а в чёрном магловском плаще. Хотя это, наверное, всё равно странно выглядит среди лета. Но что-то внутри не позволяет мне гулять по незнакомым городам в одной рубашке. Палочка лежит в рукаве, придерживаю её правой рукой, чтобы не потерять, а левой барабаню в дверь дома номер четыре, пока она не приоткрывается и не являет мне мужчину…
Хм, это довольно колоритный персонаж: здоровенный, жилистый, весьма неприятный. На лице запечатлена вся мировая тупость и непробиваемость.
Он не здоровается, я тоже. В дом войти не предлагает, но и со ступенек не спускает, что хорошо. Такой может.
- Я за Поттером, - говорю ему.
На лице мужчины проступает зверская гримаса, и я думаю, что поторопился с выводами, крепче сжимаю палочку, но…
- Проходите в гостиную, - довольно вежливо отвечает мужчина.
Я вхожу в дом, гостиная прямо по коридору, довольно светлая и с удобными креслами, в одно из которых мне предложили присесть. Вернон Дурсль, если я правильно запомнил, уходит за женой, и я несколько минут сижу в тишине, прислушиваясь к тихому шепоту, доносящемуся сверху. О чём шепчется семейство, не разобрать.
Потом моих ушей достигают какие-то детские крики и смех, но тут же замолкают, а потом в гостиную входит Петунья – повзрослевшая, но довольно изящная светловолосая женщина. Мы с ней ровесники, только выглядит она моложе меня, хоть и совершенно некрасива. Ну, я тоже не красавец, но морщин у меня намного больше.
- Вы из Хогвартса? – спрашивает она. И смотрит так, словно вот-вот узнает. Мальчик из Тупика Прядильщиков, отчаянно добивающийся дружбы твоей покойной сестры. Ну же?! Не вспоминает, морщится, потом садится в кресло напротив.
- Да. Этой осенью Поттер как раз должен отправиться туда на учёбу, но мне придётся забрать его раньше.
- Почему?
- Потому что так надо! – я выхожу из себя, голова кружится, хочется поскорее убраться отсюда.
Петунья твёрдо смотрит мне в глаза и говорит: «Мы его не отдадим!» Нет желания ввязываться в глупый спор с людьми, которые ненавидят магию. Я не собираюсь рассказывать ни про Тёмного Лорда, ни про то, какая судьба уготована Поттеру. Они всё равно не поймут.
- Мне безразлично, отдадите вы его или нет, потому что я его забираю!
Сейчас наложу империо и посмотрим, кто больший дурак. Какая-то требовательная мысль не покидает меня всё это время, пока не оформляется в связную идею: где Вернон? Рука машинально вынимает палочку, и я оборачиваюсь как раз в удачный момент: чтобы получить по лбу чем-то очень тяжелым. Пальцы разжимаются, противореча любой технике безопасности, и я падаю на спину, попутно задевая затылком деревянный подлокотник кресла, на котором только что сидел.
Вот это сюрприз, директор! Как же я ненавижу Поттера!


***

В зале, освещенном только расставленными по полу чёрными свечами, всего три человека. Один сидит в резном кресле, похожем на трон. Остальные стоят на коленях около него, по правую и по левую сторону. Когда они молчат, тишина всепоглощающая, а тьма по периметру помещения кажется живой. Движения воздуха нет, но пламя свечей неровно колышется, заставляя тени плясать по холоду каменных стен.
- Завтра.
Слово падает, как камень в воду. Камень, который привязан к чьей-то шее.
Собственно, почему к чьей-то? Завтра, уже завтра прервётся самая ненавистная для Тёмного Лорда жизнь мальчишки со шрамом на лбу. Мальчик-который-выжил превратится в Мальчика-который-мёртв.
- Мой Лорд, но как мы обойдём защиту? Магия, охраняющая его…
- Люциус, думаешь, я не знаю об этом?
Голос Лорда тихий, шипящий, но против обыкновения не злой. Однако коленопреклонённый мужчина всё равно вздрагивает.
Несколько секунд снова стоит тишина – Волдеморт в предвкушении нового убийства, ожидаемого вот уже десять лет. Это не только месть, это желание довести дело до конца, вызов самому себе. Однажды ему не удалось, но теперь он обязан победить, чтобы не выглядеть слабым. Противостояние величайшего тёмного колдуна и десятилетнего мальчишки – смешно. Нонсенс. Один из них умрёт. И Лорд уверен, что это будет не он.
Завтра, уже завтра… Тонкие губы расползаются в улыбке, на которую страшно смотреть.
- Вы должны доставить мальчишку сюда, живым и невредимым. Его жизнь принадлежит мне, и я сам заберу её. А насчёт защиты не волнуйтесь, мой верный слуга позаботится обо всём.
Взгляды двоих Пожирателей, стоящих на коленях перед Лордом, обратились к двери в дальней стороне зала, которая со скрипом отворилась.
- Поднимитесь, - сказал Волдеморт.
Петтигрю и Малфой тут же вскочили на ноги. Люциус – с изящным проворством, Питер – с неуклюжей поспешностью. Показавшийся в дверном проёме мужчина несколько секунд медлил, прежде чем вступить в тусклый свет зала. Сейчас он казался только тёмным тонким силуэтом. Но вот Лорд махнул ему рукой, призывая подойти ближе.
- Это тот, кто будет руководить операцией, - пояснил он.
Мужчина склонил голову и вошел в круг света. Длинные волосы с проседью упали ему на лицо, но Петтигрю всё равно изумлённо выдохнул:
- Не может быть!
- Может, - сказал мужчина и улыбнулся, стряхивая пряди с лица.


***

Я очнулся от того, что чьи-то горячие пальцы касались моей щеки. От неожиданности я вскрикнул и дёрнулся в сторону, чего делать не следовало. Потому что я снова ударился головой о какой-то угол. Но сознания, слава Мерлину, не лишился.
Кто-то рядом испуганно ойкнул и отдёрнул пальцы. Кто может меня коснуться, пребывая в трезвом уме и здравой памяти?
Желая выяснить это, я открыл глаза. Потом закрыл и открыл снова. Но ничего не увидел. Я лежал на чём-то жестком в кромешной темноте, только в нескольких сантиметрах от моего лица светились приглушенной зеленью чьи-то глаза.
Я испуганно выдохнул и машинально выбросил вперёд руку в защитном жесте. Попытался, если быть точным. Так как сделать это не удалось. Руки оказались связаны вдоль тела, причём достаточно плотно, верёвки впивались в грудь и затрудняли дыхание. То же самое и с ногами. Меня всего буквально запеленали верёвкой, судя по толщине – бельевой.
Вот это действительно сюрприз. А я думал, хуже быть не может. Может, ещё и как!
Зелёные глаза тем временем отстранились, и тонкие пальчики несмело прикоснулись к моим волосам. Я буквально задохнулся от ощущения ласки: никто не гладил меня по голове уже много-много лет. Что неудивительно, с моей-то причёской…
Сокамерник вздохнул, словно хотел что-то сказать, но потом отполз в сторону, маленькая рука исчезла. Наверное, мои жирные волосы на ощупь такие же мерзкие, как и на вид.
- Вам больно?
И я, наконец, понял, что рядом со мной сидит ребёнок.
- Нет.
Врать о своём самочувствии я привык давно. Оно вечно колеблется от состояния: «жить можно, но с трудом» до «доживу ли я до конца урока?» Но никто, кроме меня, об этом не знает. Наверное, я неисправимый пессимист. Чьи пессимистические пророчества всегда сбываются.
- А почему вы тогда дрожите?
- Потому что…
Фраза: «Потому что вы гладили меня по голове», едва не сорвалась с губ. Я еле успел прикусить язык.
Не дождавшись ответа, ребёнок задал новый вопрос:
- Вы кто?
- А кто вы и что здесь делаете?
- Я здесь живу.
- Здесь? В таком случае уточните: здесь – это где?
- Это чулан под лестницей.
- И почему вы живёте в чулане?
Теперь уже мальчик не стал отвечать. Не нужно было быть особо умным, чтобы догадаться, что это не его решение. Видимо, доброе отношение к людям у Дурслей распространяется не только на меня. Это ведь они приложили меня по голове и связали? А кто ещё? Не Тёмный же Лорд?!
А если… Если это отношение не к людям, а именно к магам? Мерлин!..
- Что-то мне подсказывает, что вы – Гарри Поттер. Я прав?
Зелёные глаза моргнули удивлённо, и я понял, что видел их уже много раз. На другом лице – лице его матери. Глаза давно мёртвого человека смотрели на меня из темноты.
- Откуда вы знаете? – спросил ребёнок.
- Так да или нет?
- Да. Это я. А вы?
- Я, как предполагалось, ваш будущий преподаватель. Но теперь не уверен.
- Вы думаете, вас отсюда не выпустят? – испуганно спросил Поттер. – Но…
- Я думаю, что не переживу такое количество унижения, - признался я. – Ваши дорогие родственники всегда такие радушные хозяева, или некоторым гостям удаётся выбраться без синяков?
Мальчик, видимо, пожал плечами, но в темноте я не очень разобрал. К счастью, темнота в кладовой больше не казалась кромешной. Глаза постепенно привыкали, и уже можно было различать смутные очертания предметов. Мальчик передо мной казался очень тоненьким и хрупким.
- Они сказали, что вы – мой гость, и оставили вас тут. Они не отпустят меня с вами. Только не знаю, почему. Что это за Хогвартс? Я уже учусь в школе. Но мне там не нравится. Это из-за Дадли, моего кузена. Вы не думайте, что я не люблю учиться… А что вы преподаёте?
- Зельеварение, – ответил я, обалдев от количества вопросов.
Это что же выходит? Мальчишка не знает, что осенью должен ехать в школу волшебства? Ну, это не удивительно, с такими-то родственниками. А если сейчас выясниться, что и про магию он ничего не слышал?
- Зельеварение? Круто, - восхищенно заявил ребёнок. – А что это такое?
Я открыл было рот, чтобы ответить на такой прекрасный вопрос, но потом вспомнил, что лежу на холодном полу, связанный, в компании мальчишки, которого должен спасти, чтобы он потом спас мир. А Дамблдор советовал поторопиться…
Но сейчас, боюсь, меня самого нужно спасать.
- Мистер Поттер, вместо пустой болтовни не могли бы вы помочь мне освободиться? А потом я увезу вас отсюда, и у нас будет достаточно времени для того, чтобы поговорить.
- Честно?
- Честно. Я отвечу на все ваши вопросы, особенно о зельеварении, чуть позднее. А пока не были бы вы так любезны найти что-нибудь острое и разрезать верёвку?
- Но у меня нет ничего острого! – выкрикнул он с отчаянием.
- А просто развязать?
- Я пытался: не выходит.
Вздох. Нужно что-то придумать. Не лежать же беззащитным мешком, ожидая непонятно чего? А вдруг милые Дурсли решили под покровом ночи закопать меня в саду под грушей? А перед этим снять скальп и отправить посылкой Дамблдору, чтобы не вздумал забирать у них горячо любимого племянничка?
От подобных перспектив мне стало совсем тошно. К тому же я вдруг вспомнил, что очень хочу пить – чёртово огневиски! И тут меня осенило:
- А что-нибудь огнеопасное?
- Спички.
- Тащите сюда. Кстати, свет в вашей кладовке точно не включается?
- Нет, но… Вы не будете ругаться?
- Не буду, если только вы меня нечаянно не прикончите.
Он засмеялся, и в воздух взмыл небольшой, слабо светящийся шар.
- Неплохо. Как вы это сделали?
- Видите ли, я уродец, - очень вежливо ответил ребёнок.
И принялся искать свои спички. А я не знал, что на это можно ответить. Видимо, Альбус ошибся, назначая меня нянькой мальчику. После десяти лет жизни в такой семье ему нужен не злобный, одинокий Пожиратель смерти, а опытный психоаналитик.
Десятью минутами и здоровенным ожогом на лодыжке спустя, я был спасён из плена бельевых верёвок. Благодаря урокам Волдеморта я почти не дёргался, пока Поттер пытался прожечь верёвку, кое-как оттянув её подальше от кожи. Но всё равно это были ещё те ощущения! Мой личный счёт к Дурслям пополнился на один, но очень большой пункт. А ведь есть ещё счёт мальчишки, проведшего детство в чулане! Ох, что-то подсказывает мне, что чулан – это только цветочки… Так что пусть не надеются вымолить прощение!
Я кое-как встал – комната кружилась и мерцала перед глазами – хромая, доковылял до двери и подёргал ручку.
- Она заперта снаружи на засов, - предупредил Поттер.
- А вы тут волшебную палочку нигде не видели?
Он удивлённо покачал головой.
Жаль. Это значительно облегчило бы задачу. Не уверен, что в таком состоянии я способен на беспалочковую магию. А если и способен – то только на Аваду и только в адрес Дурслей.
Я помассировал виски, но голова от этого стала болеть ещё сильнее. Затем долго пытался сосредоточиться, и всё равно вместо «Алохоморы» вышла какая-то «Бомбарда». Дверь буквально вынесло из петель, и остатки её впечатались в противоположную стену. Дом сотрясло от крыши до основания. Поттер восхищённо бросился ко мне, едва не сбив с ног, обхватил руками и спросил, заглядывая в глаза:
- Вы тоже уродец, да?!
Я в отчаянии скрипнул зубами.
По лестнице уже бежал Вернон Дурсль, но теперь я был готов к бою. Поэтому сделал ему подсечку, и когда он свалился на пол, задал всего один вопрос:
- Где. Моя. Палочка?!
Он только мотнул головой.
- Поттер, посмотрите в гостиной, - приказал я.
Мальчишка бросился туда, даже не спросив, как волшебная палочка должна выглядеть. Видимо обещание забрать его из сумасшедшего дома подстегнуло его воображение. Хотя какой ребёнок не знает, что такое волшебная палочка? Это в каждой сказке есть. У доброй феи. Проблема в том, что я не фея. И не добрая.
- Если вы её сломали… - предупредил я. Дурсль одарил меня гневным взглядом и принялся вырываться, но я не позволил ему освободиться.
Поттер появился через две минуты, когда я уже выдохся от нашей с его дядюшкой безмолвной борьбы и едва не терял сознание. Мою палочку, целую и невредимую, он нёс на вытянутых руках, словно хрустальную. И смотрел восхищённо, как на чудо из чудес.
- Поттер, поторопитесь!
Он вздрогнул и бросился ко мне.
- Инкарцеро! - Вернон Дурсль затих, оплетённый верёвками. – Кровь за кровь!
Я усмехнулся демоническим оскалом, как всякий нормальный Пожиратель смерти, готовящийся пытать маглов.
- Кстати, а где Петунья?
Но Дурсль упорно не отвечал, как партизан на допросе.
- Она ушла вместе с Дадли, я слышал, - сказал Поттер.
- Вы ещё здесь? – Я приподнял бровь. – Собирайте вещи, у вас пять минут! Иначе я уйду и оставлю вас в этом приятном обществе одного.
Мальчишку будто ветром сдуло.




Глава 3


Поттер вернулся минут через пять, таща небольшую чёрную сумку.
- Это всё? – спросил я несколько удивлённо. – Вы уверены? Возвращаться сюда ещё раз, даже если вы что-либо забудете, я не намерен.
- Это всё, что у меня есть, - признался мальчик.
Мда… Сумка действительно невелика. Я с яростью взглянул на лежащего у моих ног Дурсля.
- Поттер, вы слышали, что такое круциатус? – спросил я. Он, естественно, покачал головой. – Это то, чего очень не хватает вашему дядюшке.
Жаль, дядя тоже не оценил степень угрозы, потому что все муки ада, обещаемые моим взглядом, всё равно не были способны передать боль, испытуемую при применении пыточного проклятия.
Буду с нетерпением ждать, когда в этот милый дом наведаются Пожиратели смерти и обнаружат отсутствие Поттера. Тогда, надеюсь, сбудутся все мои жестокие мечты. А в крайнем случае найду возможность заглянуть сюда при случае. Без мальчишки, естественно.
- Идёмте, Поттер.
- А я? – крикнул Дурсль нам вслед.
- О, не бойтесь: Петунья вас развяжет, когда вернётся. Если захочет, конечно. А я этого делать не буду. Прощайте и спасибо за гостеприимство.
Я аккуратно прикрыл входную дверь, но пошел не в сторону улицы, как ожидал Поттер, а за дом.
- Что вы делаете? – спросил он, едва не наступая мне на пятки.
Я хромал, и это было неприятно. Все целебные зелья, которые я по обыкновению ношу с собой, остались в карманах мантии – я попросту забыл переложить их в плащ, за что сейчас и расплачивался слабостью и болью.
- Мы должны аппартировать к Хогвартсу.
- А что это такое?
- Мистер Поттер, вас не учили вежливости? Обращайтесь ко мне, как полагается.
- Это как?
- Сэр, - пояснил я. – Всё-таки вы мой будущий ученик.
- Вы уже передумали умирать? – обрадовался мальчишка, и я споткнулся.
Умирать? О чём это он? Ах да, точно… Я уже говорил ему, что стану его преподавателем, если… О, Мерлин! Кто тянул меня за язык?
Мы остановились у задней стены дома, за кустами шиповника.
- Возьмите меня за руку как можно крепче и ни в коем случае не отпускайте! Да подойдите же ближе, я вас не укушу!
Поттер послушался и схватил моё запястье так, что я едва не вскрикнул. Так и сломать можно! Синяки недели на две мне обеспечены. Пока он не передумал и не разжал хватку, я аппартировал к воротам школы. Мальчишка тут же покачнулся и рухнул на четвереньки в траву.
- Вставайте, мы на месте.
Он кивнул и неловко поднялся, цепляясь за меня, как утопающий. Потом снова взял за руку, но на этот раз нормально. Я инстинктивно попытался высвободиться, но в последний момент передумал. Мне сейчас нужна хоть какая-то опора. А то не дойду.
- Вы мне так и не объяснили… - начал любопытный ребёнок, потом спохватился, добавил: - Сэр.
Я вздохнул.
- Директор вам всё объяснит, Поттер. И прекратите задавать глупые вопросы, у меня уже в ушах от вас звенит!
Мы вошли в ворота и оказались на территории школы.
Замок, вырисовывающийся перед нами, произвёл на мальчишку впечатление. Он восхищенно замер, разглядывая его, потом ускорил шаг, так что я едва поспевал за ним, еле переставляя ноги. Поттер буквально дотащил меня до входа, к счастью, найти его было не так сложно. А на пороге нас ожидал Альбус.
- Я уже начал волноваться! Гарри Поттер, добро пожаловать в Хогвартс. Северус, ты что, снова встречался с Волдемортом?
- Хуже. Я встречался с Дурслями.


***

- Сириус, подожди! Да постой же!
Петтигрю догнал его уже в холле, когда тот собирался покинуть гостеприимный Малфой – мэнор, временно приютивший воскресшего Лорда.
Рука Питера вцепилась в плечо Блэка, и он нехотя остановился, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень неудовольствия.
- Как это возможно? – спросил Питер.
- Что именно?
- Ты ведь должен быть в Азкабане?
Блэк поморщился и сбросил руку бывшего друга. Она безвольно повисла, но Петтигрю продолжал пытливо вглядываться в лицо Сириуса, пытаясь понять, в чём же подвох?
- Я сбежал.
- Но… но ведь это невозможно!
- То, что никто этого не делал раньше, – холодно заметил Сириус, – не означает, что это невозможно. Я первый, кому удался побег, и я же – доказательство непрочности азкабанских решеток.
- А почему никто не знает?..
- Питер! Потому, что ты сам секунду назад сказал: это невозможно! Неужели ты растерял свой разум, пока носился по помойкам в крысиной шкурке?! Министерство замалчивает информацию, ведь если общественность узнает, что Азкабан не так уж неприступен, как говорят – начнётся паника. Они будут скрывать информацию до последнего. Кстати, известно ли тебе, что в ближайшие недели Лорд планирует освободить из тюрьмы всех своих сторонников?
Петтигрю удивлённо покачал головой.
- Дементоры…
- Дементоры встанут на нашу сторону.
- На нашу сторону? – недоверчиво повторил Питер. – Сириус, ты же всегда боролся на стороне света?
Блэк усмехнулся, глядя в хитрое лицо бывшего Мародёра. Питер сильно изменился: повзрослел и располнел, на лбу полукругами появились глубокие залысины, а когда-то приятное лицо всё больше напоминало крысиную мордочку.
- Я уже отчитывался перед Лордом! – резко бросил Сириус.
- Послушай… Мы же… Может, выпьем, а?
Блэк вдруг развернулся к Петтигрю, и одним резким движением впечатал его спиной в стену, придерживая за плечи.
- Выпьем? Ты забыл, как я тебя ненавижу, Питер?! Забыл, что это твоей милостью я гнил десять лет в Азкабане?! А… Впрочем…
Он так же поспешно разжал руки, и Петтигрю неэстетично сполз на пол и забарахтался, пытаясь подняться. Сириус вздёрнул его и придержал, пока тот свыкался с вертикальным положением.
- Почему я тоже предал? Тебе никогда не понять, но если бы ты провёл среди дементоров хоть один день!.. Единственной мыслью, позволившей мне выжить, была мысль о мести. Если бы не она, я бы стал таким же безмозглым безумцем, как другие узники. И я готов был встать не то что на сторону Волдеморта, я мог бы присягнуть и Мефистофелю, чтобы отомстить мерзавцу Дамблдору, аврорам, Министерству, без суда отправившим невиновного человека в Азкабан!
Сириус замолчал, пытаясь взять себя в руки. Петтигрю поглядывал на него с опаской. За годы заточения Блэк осунулся, постарел, потускневшие волосы, отросшие чуть не до талии, наполовину уже покрыла седина. Но от этого он казался только более опасным и диким, чем раньше.
- За десять лет они сделали из безвинного человека преступника, - продолжал Блэк, отдышавшись. – Одержимого местью. Знаешь, как я мечтал всё это время прикончить маленького Поттера? Если бы он не выжил, не развоплотил Лорда, я бы никогда не попал в чёртов Азкабан! Он должен быть мёртв, и завтрашнего дня я жду не меньше, чем наш Повелитель.
- А я?
- Я тебя ненавижу, - просто сказал Сириус. – Но мы теперь на одной стороне. Полагаю, Мародёрские привычки пойдут нам на пользу.
- Римус жив.
- Знаю. Но Джеймс мёртв.
Питер вздрогнул.
- Можем отдать вакантное место Малфою, он ведь теперь крутая шишка, да? – спросил Сириус с усмешкой, и его губы побелели.
Если бы Люциус увидел сейчас гримасу на лице Бродяги, ему стало бы не по себе, но он уже надёжно забаррикадировался в спальне и сопел в подмышку спящей Нарциссе.
- Ну его к Мерлину, - ответил Петтигрю. – Он мне не нравится, не знаю даже, как нам удалось сговориться. Вечно тянет одеяло на себя. Боюсь, однажды какая-то крыса перегрызёт его аристократическое горло.
- Или собака.
Мужчины с пониманием расхохотались.
«Кстати, некоторые собаки любят охотиться на крыс, - добавил про себя Блэк. – Особенно лишенные такого удовольствия долгих десять лет».
- А почему я не видел тебя на собрании?
- Включи мозги! – рявкнул Сириус. – Там был Сопливус, предатель! Ты полагаешь, Дамблдору следует знать, что я не просто сбежал, а сбежал прямо в объятия Тёмного Лорда? Кстати, я поражен, что этот придурок до сих пор жив!
- На следующем собрании мы это исправим.
Блэк поморщился.
- А вдруг он догадается?
- Как?
Сириус нетерпеливо передёрнул плечами.
- У слизеринского слизняка, насколько я убедился, отличные способности к выживанию. Он даже в Азкабан не попал, как порядочный Пожиратель. Это его Дамблдор прикрыл, старый интриган? Странно, да? Ублюдок на свободе, а я – в тюрьме? Ну, ничего, Сопливчик мне тоже своё заплатит при встрече. Надеюсь, Лорд позволит нам с ним немного поразвлечься, как думаешь?
- Вижу, эти годы ты доводил свою врождённую кровожадность до совершенства? – Питер широко заулыбался. – Я тоже не откажусь ему что-нибудь отгрызть.
- Фу, это не то, о чём я подумал?!
- Я имел в виду мизинец, Блэк!
Смех Сириуса оказался таким же заразительным, как и раньше. Поэтому уже через несколько секунд оскорблённый Петтигрю хохотал на пару со своим новым коллегой, предвкушая скорое развлечение.
«Блэк… Я теперь настоящий Блэк! - подумал Сириус. – Мои родственнички гордились бы мной».


***

- Так я волшебник, а не урод? – в сотый раз переспросил Гарри.
- Мистер Поттер, вы сейчас оскорбляете не только себя, но и меня. И директора, кстати. Поэтому я бы попросил вас…
Северус Снейп полулежал в кресле всё время, пока Дамблдор рассказывал мальчишке банальные истины о магах и маглах. Перед ним стоял десяток пустых пузырьков из-под зелий, и он почти спал, прислушиваясь к диалогу лишь краем уха. Но замечательный перл всё же проигнорировать не смог.
- Северус, не волнуйся, тебе сейчас вредно, - урезонил его директор.
- Это беременным вредно, а мне по должности положено, - объяснил профессор, но замолчал.
Гарри всё не мог не поверить. Однако слова Дамблдора были самым приемлемым пояснением для странных событий, окружающих его последние годы. То, что Дурсли называли уродством, оказалось просто магическими способностями, доставшимися в наследство от родителей, которые были вовсе не алкоголиками и бездарями, а профессиональными волшебниками.
И погибли они совсем не так: их убил злой маг, который сейчас угрожает и ему, Гарри.
- А как мы должны прятаться? Как в книжках? Ой, а можно мне покрасить волосы в белый? И линзы! Ну пожалуйста! А мне дадут волшебную палочку, чтобы отстреливаться от врагов?
Снейп застонал, директор молча пододвинул к мальчику вазочку с конфетами.
- Поттер, вы испортите зубы! – не выдержал Снейп, наблюдая, как десятая конфета исчезает во рту ребёнка. – В вашем возрасте пора задумываться о нормальном питании.
- Простите, сэр, - покаялся Гарри, обнимая вазочку обеими руками. – Просто я никогда не видел столько сладостей сразу.
- Ну, что ж… Это не повод вас баловать!
Дамблдор только хитро улыбался, но отобрать у Гарри конфеты не пытался, и тот расслабился.
- Мы не будет играть с вами в шпионские романы, - сказал Альбус. – Вам с профессором придётся покинуть Англию. Вы будете жить с маглами до конца лета и, соответственно, выдавать себя за них.
- Я не смогу колдовать? – резко спросил Снейп, выпрямляясь в своём кресле, как пружина.
- Сможешь. Место, куда вы направитесь, слишком далеко отсюда, Волдеморт не почувствует вспышку твоей магии.
Зельевар немного успокоился, потом чуть презрительно спросил:
- Я так понимаю, вы снабдите нас магловскими документами с новыми именами? И кем же мне теперь приходится мистер Поттер?
- О, не волнуйся, Северус, всего лишь племянником.
Снейп облегчённо выдохнул.
- И вы не заставите меня изображать отца семейства? Кстати, а кого вы приготовили на роль мамочки?
Хихиканье Дамблдора было таким искренним, что у зельевара душа ушла в пятки.
- Никаких мамочек, - отсмеявшись, сообщил он. – Просто вам нужно где-то жить, и так вышло, что хозяин дома – женщина. Поверь, она будет весьма полезна для наших целей. Но не думаю, что между вами возникнут отношения, необходимые для игры в благополучное семейство.
- Альбус, мне страшно такое слышать, - признался профессор.
- Всё нормально. Самолёт завтра в семь.
- Мерлин! – Снейп терпеть не мог ранние подъёмы. А ещё нужно будет добраться до Лондона, потратить время в аэропорту... Скорее всего, спать ему сегодня не придётся. - Надеюсь, вы отправите нас не в тропики? Не хотелось бы забыть дома гавайские рубашки.
Профессор взял протянутую Дамблдором папку с документами.
- Господа Смиты? Ваша банальность превзошла ваши возможности.
Он лениво изучил билеты, фыркнул, заметив, что им достались лучшие места. Директор не экономил на Золотых Мальчиках. Потом закашлялся, увидев место назначения. Москва?! Столица холодной, дикой России? Видимо, Альбус свихнулся.
- Ты не против, если Гарри переночует в твоих комнатах?
Снейп так устал, что готов был приютить у себя всю гриффиндорскую башню, поэтому просто обречённо кивнул. Поттер, поглощённый конфетами, выпал из диалога уже давно. Впрочем, всё для него интересное на сегодня закончилось.
Зельевар безжалостно схватил Поттера за руку и потянул к выходу, заставив оставить вазочку с шоколадом на директорском столе. Они спустились в подземелья, причём всю дорогу мальчишка вертел головой, как сумасшедший. Особенно его пугали живые портреты, и Северус радовался, что они не повстречали ни единого призрака. Поить Поттера успокоительным ему не улыбалось.
В личных покоях профессора Гарри немного пришел в себя и понял, насколько устал. Он увидел диван, опустился на него, чтобы немного отдохнуть, и моментально заснул. Снейп недовольно поморщился, намереваясь разбудить нахала и отправить в душ, но потом передумал, принёс плед и подушку, стащил с ребёнка отвратительные магловские кроссовки и погасил свет. Было что-то бесконечно трогательное в том, как спит измученный ребёнок, положив щёку на ладошки.
Северус вздохнул. У него никогда не было детей, и он понятия не имел, что с ними полагается делать. До вылета оставалось чуть больше десяти часов, а значит читать книги о воспитании уже поздно. Как он станет возиться с ребёнком из явно неблагополучной семьи?
Зельевар вспоминал своё детство: постоянную раздражительность отца, безразличную усталость матери, опасения попасть под горячую руку… Нет, самым страшным было не это. Он нигде не мог чувствовать себя в безопасности. Вечный страх разложил детскую душу, превращая его в чудовище. Никто ни разу не подарил ему ни каплю заботы или любви.
Но что, ему теперь нужно любить Поттера? Это кошмарно! Он не способен любить даже себя, как он может поделиться своим теплом с кем-либо другим, если никакого тепла давно не осталось? Единственный человек, которого он хотел любить – Лили, но и это ему не удалось. Так неужели сейчас, через столько лет, у него что-то получится? Альбус просто глупец, если надеется на это!
«Всё закончится через полтора месяца! Я снова буду профессором зельеварения, и никаких маленьких паршивцев, которых нужно защищать. Просто надо потерпеть немного. Я ведь умею терпеть?»
Снейп, всё ещё прихрамывая, отправился собирать вещи. И запоздало сообразил, что никакой магловской одежды у него нет. С тяжелым сердцем упаковав в чемодан несколько пар чёрных брюк и чёрных же рубашек, он швырнул туда плащ, мантию и поспешил в лабораторию. Лететь через полмира, не запасшись тысячей разных зелий, он просто не мог.




Глава 4


Снейп нервничал до того момента, пока самолёт не оторвался от земли. Постепенно набирая высоту, он поднимался над просыпающимся Лондоном, пока город не скрылся за плотной завесой облаков.
Только тогда профессор расслабленно откинулся в кресле и прикрыл уставшие глаза. Напротив него сидел ёрзающий Гарри, ни на мгновение не отрывающий жадный взгляд от иллюминатора, хоть за ним больше ничего не было видно. Он никогда раньше не летал, и теперь с восторгом и трепетом впитывал новые ощущения. Это походило на опасную невесомость. На заплыв на глубину, когда до дна много метров и достать его ногами невозможно.
Он хотел поделиться своим восторгом со Снейпом, но не решился будить задремавшего мужчину. Сейчас, пока профессор спал, разгладилась тревожная складка между бровей, и он казался не таким и старым. Вчера, когда Гарри впервые смог рассмотреть его лицо, профессор показался ему очень старым и болезненным, а теперь перед ним сидел обыкновенный тридцатилетний мужчина, который вполне мог быть ровесником его отца.
Возможно, они даже были знакомы, когда учились в школе? Или дружили?! Мальчик невольно вздрогнул от смелости своего предположения. Да нет, быть того не может. Познакомившись с мрачным зельеваром, сложно было представить, что у того вообще могут найтись друзья. А кто бы добровольно согласился терпеть медленную иссушающую пытку его нездоровым сарказмом?
Гарри подумал, что именно ему выпала роль такого несчастного. Но вместо страха или неудовольствия в груди было тепло. Он, как бы странно это ни прозвучало, чувствовал себя уверенно около этого человека. Мальчик испытывал благодарность за спасение от Дурслей, был восхищен снейповым мужественным самообладанием и скрытой за грубостью заботой.
«Наверное, ему тоже тяжело пришлось в жизни, поэтому он и притворяется таким страшным, - подумал Гарри. – А ведь он никакой не злой на самом деле! Просто старается отпугнуть всех от себя. Интересно, зачем? Может быть, он боится к кому-нибудь привязаться?»
И в этот момент десятилетний мальчик принял твёрдое решение заботиться о своём взрослом профессоре.
«Я хочу, чтобы он всегда был таким, как сейчас. Спокойным. Чтобы с ним всё было хорошо!»
Если бы Гарри мог до конца осознавать, какая опасность нависает над ним и его невольным спутником, он бы испугался. Но в десять лет любому человеку, даже самому слабому, самому боязливому – море по колено. И никакие Тёмные Лорды не могут остановить благородный порыв. А Гарри Поттер никогда не был трусом – это просто оказалось невозможно в компании Дадли, постоянно норовившего втянуть кузена в роль боксёрской груши. А ведь были ещё дядя с тётей, любящие выместить на племяннике свою злость – бывало, дело не обходилось одними только криками и руганью…
Таким образом маленький Поттер был готов к ответственной миссии по спасению мира. И боялся Волдеморта намного меньше, чем школьную компанию Дадли Дурсля или гнева дядюшки Вернона.
Что за ребёнок в своих играх не мечтал спасти мир? Кто не видел себя героем в смелых фантазиях? Вряд ли такие мечты могли обойти стороной мальчишку, которого через полтора месяца старая шляпа должна будет отправить в Гриффиндор, факультет Хогвартских смельчаков.
И Гарри, то ли во сне, то ли наяву, видел картины кровавых битв, осаждённых замков, боевых драконов, могущественных волшебников, себя на белом коне и в сверкающих доспехах, со срывающимися с пальцев колючими молниями… Видел, как гибнут от ударов волшебного меча враги, как умоляют о пощаде, как кричат боевой клич его воины, и реют на ветру флаги… Наверное, он всё-таки заснул, потому что во сне Волдеморт выглядел не змееподобным чудовищем, каким описал его профессор Снейп вчера вечером, а прекрасным черноволосым юношей в развивающейся мантии, с хищной улыбкой, и с его палочки готово было сорваться заклятие, способное уничтожить мир… И оно сорвалось – с зелёной вспышкой, с криком: «Гарри!», который он слишком часто слышал в своих кошмарах. Так кричала его мать в тот хэллоуинский вечер…
Тётя и дядя утверждали, что его родители попали в автокатастрофу, и он считал эти сны бредом, но разговор с Дамблдором убедил его в обратном. Он, будучи младенцем, сумел запомнить день, в который погибли его родители.
Гарри болезненно сморщился, но в этот раз впервые не проснулся со слезами. Он, герой света, взмахнул зачарованным клинком, и вонзил его в грудь Тёмного Лорда. И тот превратился в горсть пепла, унесённую ветром.
Поттер не знал, почему не проснулся и увидел сон до конца, досмотрев до победы, а не проиграв в схватке. Потому что узкая, прохладная ладонь профессора Снейпа легла на его лоб.
Тот уже давно не спал, и сразу заметил, как меняется выражение лица заснувшего мальчика. Он не смог объяснить, зачем делал то, что делал. Зачем водил рукой по спутанным волосам, утешая. Что это, жалость?
А пока Гарри досматривал свои волшебные сны, самолёт стремительно мчался на восток.


***

Я мечтал, чтобы Поттер проспал до конца полёта, но как можно заставить ребёнка спать целых четыре часа?! Стоило бы подлить ему сонного зелья в чай, но я не решился.
Мне и так повезло – он спал около трёх часов, и я наконец смог насладиться тишиной. Но, проснувшись, мальчишка тут же принялся задавать такое количество вопросов, будто пытался компенсировать длительное молчание.
- Мистер Смит, - я поморщился. Фамилия «Поттер» нравилась мне намного больше, как ни странно. А уж придумать что-то более банальное, чем Смит, надо уметь... Альбус плохо старался. – Нужно ли напоминать вам о некоторой секретности, создаваемой вокруг нашего… быта? Не думаете же вы, что я прямо здесь буду отвечать на ваши провокационные вопросы?
- Но вы обещали… сэр!
- Да. Но я и не отказываюсь от своих слов. Если бы вы оказались немного внимательнее, то услышали бы, как я сказал «не здесь». То есть всему своё место и время. А пока можете или поговорить о чём-нибудь нейтральном, или помолчать, что предпочтительнее.
Поттер улыбнулся, и я заметил, что его совсем не пугает мой строгий тон. И фирменный взгляд, способный довести до слёз не только хаффлпаффских первокурсниц, тоже. Либо мальчишка героический гриффиндорец до мозга кости, как и его дорогой папочка, либо у него просто-напросто отсутствует всяческий инстинкт самосохранения! Тогда Тёмному Лорду сказочно повезло – возможно, однажды этот смельчак безмозглый бросится на него и попытается задушить голыми руками!
Сказать по правде, эта мысль заставила меня впервые по-настоящему испугаться за мальчишку. Я не хочу… Я боюсь, что с ним что-то может случиться! О Мерлин, где твои глаза! Если ты там, на небесах, не рассказывай об этом Лили, она меня убьёт. Я, Пожиратель смерти и вечная жертва Мародёрского нрава, забочусь о её сыне… Какой поворот сюжета!
- А вы случайно не знали моего отца, сэр? – спросил мальчик, и я дёрнулся. Почему? Почему, чёрт возьми, он спросил?!
- Ну…
Я не знал, что ответить. Если я расскажу правду, он начнёт ненавидеть меня прямо сейчас. Но если я совру, он всё равно со временем всё узнает, и тоже будет ненавидеть меня, только чуть позже. Я не мог решить, какой путь выбрать и почему меня вдруг волнует отношение какого-то ребёнка?
Он всё равно начнёт презирать меня, как только попадёт в школу и узнает обо мне правду: что на самом деле я мерзкий, всеми ненавидимый учитель, срывающий злость на учениках, снимающий баллы за каждый чих и назначающий бесконечные отработки… Почему-то рядом с этим мальчишкой моё привычное поведение казалось чем-то тошнотворным и непростительным. Почти как непростительное проклятие: каждое его применение навсегда меняет твою личность, и это же произошло со мной.
Когда? Не знаю, наверное, когда я понял, что хочу от жизни большего. Именно тогда я сделал первый шаг в сторону тьмы, даже не догадываясь о её существовании.
А рядом с маленьким Поттером мне хотелось быть светлым. Я не собирался становиться ему ни отцом, ни добрым дядюшкой, но после своих кошмарных Дурслей он заслужил чего-то большего, чем я! Чем тот я, который постоянно сердится, кричит, злится… С него хватит несчастливого детства, но разве я тот человек, который сможет сделать мальчишку счастливее? Я и по имени-то его ни разу не назвал!
И это холодное, обезличенное «сэр» вдруг резануло слух. Не нужно было заставлять его называть себя так. Это отнимает всякую надежду на доверительные отношения… Мерлин, о чём речь? Доверительные отношения с маленьким Поттером?
«Меня зовут Северус», - подумал я, но озвучить не осмелился.
Мальчишка продолжал выжидательно на меня смотреть, и я решил говорить правду и только правду. Ну, в приемлемой форме, разумеется.
- Я знал Джеймса Поттера, вашего отца. Мы учились на одном курсе, но на разных факультетах. Я из Слизерина, он из Гриффиндора. Это враждующие дома, но с вашим отцом и его товарищами у меня сложились особенно неприязненные отношения.
- Почему, сэр?
Ну вот как произнести фразу: «Потому что они меня обижали» так, чтобы не сдохнуть на месте от стыда?!
- Он был плохим? – тихо спросил мальчик.
Всё моё существо закричало громкое, яростное «да». Но вместо этого я ответил:
- Мы друг друга стоили. Их было четверо, они называли себя Мародёрами – это очень подходящее название, поверьте! – и обожали дурацкие шуточки, одна из которых едва не стоила мне жизни. В тот раз именно ваш отец спас меня, и в этот день я возненавидел его бесповоротно.
- Вы хотели умереть? – изумился Поттер.
- Да нет же! – рявкнул я. Что за вечные суицидальные мысли в его кудрявой голове? Неужели я так похож на человека, стремящегося к смерти? Ну, если хорошо разобраться… - Я не собирался умирать, это была инициатива вашего сумасшедшего крёстного! Он заманил меня в Визжащую хижину, где их приятель-оборотень едва не разорвал меня на кусочки, а ваш отец, рискуя собой, уволок меня оттуда.
Поттер непонимающе глядел мне в лицо, пытаясь прочитать на нём хоть что-то. Но я по привычке надёжно маскировался.
- Так в чём же его вина тогда?
- В том, что это унизительно! – не выдержали мои нервы.
Маленький наглый глупец! Как он не понимает?! Хотя откуда ему понять? Он же сын Джеймса, гриффиндорец до кончиков волос… И если он попадёт на какой-нибудь другой факультет, я торжественно клянусь отгрызть себе левое ухо! Мальчишка же явно готов вскочить среди ночи и побежать спасать своего врага, не задумываясь, что и сам может попасть под угрозу. О, он даже готов мужественно погибнуть, отдавая свою жизнь за…
Я вздрогнул. А если он и правда погибнет, защищая волшебный мир от Волдеморта? Ведь это… Мерлин, это ведь более чем вероятно!
В горле появился неприятный комок. Что я смогу для него сделать? Стоять позади, чтобы успеть вмешаться, прикрыть спину, а если ему не удастся – попытаться закончить начатое? Нет, о господи, он не должен умереть! Никто не должен умирать! Я ненавижу войну…
Самолёт пошел на посадку.


***

Я встречала их в аэропорту.
Приехала в столицу ещё несколько часов назад, чтобы вспомнить, как выглядят её улицы… Не была в городе с конца мая, но показалось, что он изменился до невероятности.
Я отвыкла от людей и от толпы. Никогда не чувствовала себя уютно в скоплении народа. Тем более моя любимая паранойя твердит, что это опасно. Знаю, знаю, но я тоже не новорожденный котёнок!
Я даже зашла в несколько полупустых магазинов, но ничего, естественно, не купила. Потом вернулась к автомобилю.
Дорога до Шереметьево заняла немало времени – я слабо ориентировалась на местности. Вообще, аэропорт – далеко не самое популярное место в Союзе, откуда до недавнего времени почти никого и не выпускали...
Мне, например, пришлось повозиться, чтобы в своё время получить заветный билет… Не иначе как из-за примелькавшегося ненужным структурам лица…
Не думала, что самолёты могут вызвать у меня такую необъяснимую тоску. Сразу же отчаянно захотелось бросить всё и улететь. Но я одёрнула себя: не маленькая! Мой возраст и положение в обществе не оставляют возможности для ребячества.
Но всё-таки это прекрасно… Ощутить себя свободной. Парящей в небесах… Если бы я смогла превратиться в птицу, если бы меня унёс в когтях дракон, если бы сейчас у меня в кармане лежал билет на любой из этих проклятых самолётов!..
Я едва не опоздала.
Пассажиры с рейса Лондон – Москва буквально выплеснулись мне навстречу, и теперь плавно обтекали с обеих сторон, потому что я была скалой, а они – водой. И я осталась стоять там, где стояла.
Я узнала их сразу. Худой, бледный мужчина, похожий на мечту Брема Стокера, вцепившийся в руку маленького растрёпанного мальчика в круглых очках. Цепкий чёрный взгляд мужчины сразу зацепился за меня, и я помахала ему рукой.
Они приблизились и остановились, чувствуя некоторое смущение.
- Меня зовут Алиса, - сказала я. – Но вы можете называть меня Эллис, думаю, так вам будет привычнее.
- Северус Снейп, - представился мужчина и пожал протянутую руку. – Или Смит, если вам угодно.
- А я – Гарри! - заявил мальчик, и я зачем-то взлохматила его волосы. Он сначала довольно сощурился, но потом вспомнил, что уже взрослый, и в зелёных глазищах вспыхнуло недовольство.
- Очень приятно и всё такое. А теперь поехали. Боюсь, наши фэйсы и так уже всем запомнились.
Разбивая толпу бессистемно снующих туда-сюда пассажиров, своеобразное броуновское движение человеческих особей с чемоданами, я пробилась к выходу и уже минут через пять добралась до своего автомобиля.
Северус – кошмарное имя! – Сева уставился на него с таким недоверием, будто я предлагала путешествие на диких гусях. А Гарри уже уверенно забирался внутрь, слава Богу, не на переднее сидение.
- У вас руль неправильный, - сказал он.
- Это у вас в стране руль неправильный. А у меня – как надо!
Когда мы вырулили на шоссе, оба моих пассажира вцепились в сидения с такими лицами, будто это их последняя поездка. О небо! Могущественный волшебник Дамблдор, с кем ты связался? Это точно спасители мира, или ты что-то перепутал? Неужели маразм добрался и до твоей седой головы?!
Дорога до дома заняла около полутора часов, если учесть, что со скоростью ниже ста я теперь принципиально не езжу – пытаюсь выяснить, не уготована ли мне судьба жертвы дорожно-транспортного происшествия – это было бы смешно со стороны судьбы. Хорошо хоть в субботний день трафик был не очень оживлённый, и не приходилось каждые двадцать метров выписывать любимые манёвры с постоянными попытками перестроиться из ряда в ряд.
Странно, я уехала отсюда только сегодня утром, а уже соскучилась по природе. Город меня убивает, давит, заставляет бояться. А дача – я предпочитаю говорить о ней «дом» - место, в котором всегда можно ощутить уют и спокойствие.
Надеюсь, этому мои гости не помешают. Иначе придётся закрыть их в подвале… Да, это отличная мысль! Утешает.
Ворота поползли в сторону, открывая вид на оформленную в старинном английском стиле аллею, окруженную низкорослыми дубами, и особняк в её глубине. Гарри восхищённо ахнул, на лице Севы ничего не отразилось. Он вообще не выглядит живым, так слабо проявляются его эмоции. Специально наблюдала за ним всю дорогу в зеркало заднего вида, ожидая увидеть страх, любопытство, интерес или просто нормальную человеческую улыбку. Я немало знаю таких людей: они давно сломлены жизнью, но делают вид, что всё в порядке. И нужно старательно присматриваться к их глазам, чтобы заметить хоть что-то настоящее. Не могу понять, сила это или слабость. Наверное, сила, если они могут с этим жить.
Я оставила машину возле парадного входа, чтобы гости могли попасть в дом через холл, а не через гараж. В этом жесте было немного гостеприимства и немного, естественно, позерства. Потому что особняк у меня и правда шикарен. Это я не хвастаюсь, а горжусь, ибо он целиком и полностью – моя идея. Начиная от цвета стен и черепицы и оканчивая резьбой на лестничных перилах.
- Вижу, Альбус позаботился о нашем комфорте, - съязвил Сева, входя в дом и лениво осматриваясь.
- Я провожу вас в ваши комнаты, приводите себя в порядок и спускайтесь в столовую, вон она, за теми дверьми справа. Будем завтракать. Или даже обедать.
Я подхватила сумку стоящего в нерешительности мальчика и, показывая гостям пример, ступила на лестницу. И только почти миновав первый пролёт, услышал за спиной торопливые шаги.


***

Трое мужчин, появившиеся прямо из воздуха около дома номер 4 по Тисовой улице в Литл-Уингинге, даже не пытались замаскировать своих преступных намерений. Впрочем, смысла в этом и не было – улица оказалась пуста.
Они подошли к светящимся окнам гостиной. Там собралась вся семья: отец, мать и ребёнок смотрели телевизор и не замечали пристального внимания к себе со стороны подозрительных личностей.
- Малфой – женщина. Питер – мужчина.
Тройное империо, наложенное через распахнутое в летний вечер окно, было выполнено с великолепной точностью.
«Их нельзя убивать в доме, - объяснял перед началом операции Сириус. – Мы должны их подчинить и вывести наружу, где чары не действуют. А с их смертью Поттер окажется таким же уязвимым, как любой другой ребёнок. Так что всё проще, чем кажется»
Под действием заклинания маглы послушно спустились с крыльца и очутились перед Пожирателями.
- Где Поттер? – спросил Малфой.
- Его забрали, - ровным голосом ответила Петунья.
- Что?! – выкрикнул Питер.
Сириус побледнел. Люциус дёрнулся.
- Кто?
- Мужчина в чёрном. Из Хогвартса.
- Носатый, с грязными волосами? – не без сумасшедшей улыбки поинтересовался Блэк. Рука, держащая палочку, чуть заметно дрожала.
Женщина послушно кивнула.
- Чёрт возьми, это конец! – всхлипнул Питер.
- Я убью этого урода! – пообещал Малфой.
- Теперь он не появится на собрании. Нас сдали.
- Что теперь делать, Блэк? Ты же у нас главный?
Сириус молчал довольно долго, потом чуть приглушенно сказал:
- Мы должны убить маглов.
Первая зелёная вспышка осветила двор, и дядя Вернон упал замертво. Чуть позже к нему присоединилась жена. Сириус стоял, не отрывая взгляда от Дадли. Теперь дрожала не только его палочка, а и он весь. Руки были сжаты в кулаки.
- Хочешь, я? – с неожиданным пониманием предложил Петтигрю. – Я знаю, как тяжело в первый раз…
- Я… Это ведь последний родственник Гарри… Но если мы оставим ему жизнь, Поттер сможет вернуться. Мы не должны…
- Давай я помогу, Сириус?
- Нет! – вдруг яростно закричал Блэк. – Это мой путь, и я его выбрал! Авада Кедавра!
Дадли рухнул на каменные плитки около родителей. Сириус, не оборачиваясь, выскочил на улицу. Через минуту в вечернем небе над покатой крышей опустевшего дома загорелся Знак мрака.




Глава 5



Особняк был великолепен. Потребовалось немало мужества, чтобы не крутить головой, как любопытный провинциал в Косой аллее.
Конечно, Малфой – мэнор был в сотню раз шикарнее. Но его обставляло не одно поколение тёмных магов, а этот дом был новым, чистым от чужой враждебной энергии. Магловским. И женским. Очень женским. Я не сомневался, что видел его дизайнера перед собой.
Лёгкий, полный света, контрастирующий со всем, виденным мною ранее, и даже со своим внешним английским стилем. Внутри этого дома не было ничего английского, разве что некоторая изящная простота. Я даже опасался думать, чем зарабатывает на жизнь хозяйка этого великолепия.
Всего два этажа, на втором, справа по коридору – хозяйские апартаменты, слева – гостевые спальни. Мне выделили угловую комнату в зелёных тонах, и захотелось спросить, знает ли Эллис, что я слизеринец? Гарри досталась комната чуть поменьше, предназначающаяся, судя по убранству, для детей. Там даже были игрушки, а на стенах какие-то забавные картинки. Жаль, что не двигающиеся.
Я с наслаждением принял ванну, нашел там халат, завернулся в него и упал на кровать. Устал…
Разбудил меня стук в дверь.
- Сева!
Женский голос. Мерлин, я проспал завтрак!
- Мы ждём вас к ужину!
Ой! Кажется, и не только завтрак… А показалось, что прилёг лишь несколько минут назад! Видимо, сказывается предыдущая бессонная ночь и общее физическое переутомление. Я ведь, толком не оправившись после Волдеморта, попал под горячую руку Дурслей, а потом пересёк несколько часовых поясов…
- Сейчас буду, - клятвенно пообещал я.
Как она только что меня назвала? Севой? Странно. Видимо, это Северус на русский манер. Я долго думал и решил не обижаться: разрешила же она называть себя Эллис?
К моей великой радости, девушка прекрасно владела английским языком, хоть её и выдавал лёгкий акцент.
Я быстро натянул брюки и рубашку, радуясь, что они не примялись в чемодане, и спустился в столовую. Гарри встретил меня недовольным взглядом голодного человека, а наша гостеприимная хозяйка только улыбнулась.
Она стояла у большого камина, лицом к тёмным окнам, на которых от сквозняка легко колыхались занавески, но потом повернулась, и посмотрела прямо на меня. До этого, в аэропорту, она была в огромных солнцезащитных очках и тонком бежевом плаще, скрывающем фигуру, но сейчас она надела только тёмно-серое, довольно строгое платье.
И у меня наконец появилась возможность нормально её рассмотреть. Это была молодая девушка с трогательным румянцем и пучком соломенных волос – именно так в моём представлении и должна выглядеть настоящая русская девушка. Но пухлые губки складывались в жесткую ровную линию с чуть вздёрнутым уголком. А бледно-голубые глаза смотрели остро и жестко, и что-то такое холодное было в её взгляде, что отпало всякое желание знакомиться ближе.
Мне сразу стало неинтересно, кто она, чем занимается, как связана с Дамблдором и почему именно к ней он нас отправил.
А Эллис лишь весело усмехнулась в ответ на охватившие меня чувства и радушно пригласила к столу.


***

Лорд не выглядел более злым, чем обычно. Разочарованным – да, но не удивлённым. Словно продолжал подсознательно ожидать, что так просто с маленьким Поттером ему не справиться.
Выслушав отчёт своих провинившихся слуг, Тёмный Лорд только нахмурился, и по его уродливому лицу было непонятно, о чём он думает, рассеянно прохаживаясь по залу.
Трое Пожирателей Смерти под предводительством Сириуса Блэка не отрывали взгляда от скелетообразной фигуры Повелителя и ожидали заслуженной расправы.
- Интересно, кто мог предупредить Снейпа? – прошипел Волдеморт, когда молчание стало уже невыносимым. – Не так много людей знали о его предательстве. Люциус, я помню, вы дружили?
- Я не… - Аристократ дёрнулся, но быстро взял себя в руки. - Зачем мне было говорить вам, а потом ему?
- Ну, например, чтобы твой приятель остался жив, при этом не мешаясь под ногами?
Малфой побледнел до полу трупного оттенка кожи и попытался ответить, но из его горла вылетел только испуганный хрип, потому что в этот момент палочка Лорда оказалась направлена ему в лицо.
- Позвольте, Повелитель, - тихо сказал Сириус. – Возможно, что Сопл… Снейп и не знает, что раскрыт. Просто он мог оказаться единственным человеком, которому Дамблдор сейчас доверяет. Ему могли поручить только забрать Поттера.
- Сомневаюсь, что теперь он ответит на мой вызов, Блэк.
Лорд изогнул губы в подобие усмешки, но вышел оскал кобры. Впрочем, палочку он опустил.
- Не ответит, - убежденно заявил Петтигрю. – Он узнает, что мы побывали у родственничков Поттера и догадается, что его визит не остался в тайне.
- Мог ли Дамблдор пойти на риск лишиться шпиона, если среди нас нет другого предателя?
- Среди Пожирателей, мой Лорд, не среди нас, - твёрдо сказал Питер.
Теперь палочка упиралась в лоб анимага, и тот замер в ужасе.
- Это не более чем твои догадки, - опасно прошипел Лорд.
Блэк сделал решительный шаг вперёд и опустился на одно колено:
- Выбирая между шпионом и Поттером, Дамблдор выбрал бы Поттера, Повелитель. Возможно, у него действительно не было выхода. Прошло десять лет, он не знает, кому можно верить, а кому - нет. Впрочем, я сам – отличный тому пример.
- А теперь, потеряв Снейпа, Альбус попытается завербовать себе нового сторонника, - поддержал Сириуса Малфой. – Нам стоит быть внимательными.
- Что ж, будь внимателен, когда старик предложит тебе выбрать между мной и Азкабаном, - бросил Лорд. – А теперь убирайтесь!
Все трое вылетели из зала, словно за ними гналась сама смерть.


***

Сна не было ни в одном глазу. Наверное, потому, что весь день до этого я сладко проспал.
Бесцельное гуляние по дому надоело уже через полчаса – он действительно был невелик, на хозяйскую половину я зайти постеснялся, а оставшиеся спальни для гостей в количестве двух штук были одинаково нежилыми и безликими. В своей я сразу навёл порядок: разложил ингредиенты на пустых полках, поставил туда же оба привезённых котла, до блеска отполированных нерадивыми студентами ещё весной…
Ночной сад меня не манил. Мрачный лес за высоким забором – тоже. Темноты я, естественно, не боюсь, но встречать ночь в незнакомом месте мне не хотелось. Откуда я знаю, действительно ли так безопасно здесь, как думает Дамблдор? Если на нас не нападут Пожиратели, это вовсе не означает, что из леса не полезут разные кошмарные твари! Насколько я знаком с географией России – леса здесь на пол страны, не такие, как в Англии, а бескрайние и непроходимые. Соответственно водиться в них может много неопознанной гадости…
При этой мысли в груди поселилась жажда знаний, и я едва удержался, чтобы прямо тут же не убежать на поиски новых компонентов для своих зелий. Но голос разума упорно твердил, что стоит дождаться рассвета, а потом уже отправляться знакомиться с местной флорой и фауной. Поэтому я притормозил на пороге, вглядываясь в разостлавшуюся за крыльцом холодную северную ночь, критически оценил аллею, едва различимые ворота в конце, подсвеченные тусклым фонарём, и аккуратно прикрыл входную дверь. Да ну его к Мерлину! Подозреваю, этой ночью мне снова не удастся заснуть. От предвкушения. Как юноша накануне свидания, так Северус Снейп перед охотой на ингредиенты…
Я поднялся наверх, но вместо того, чтобы отправиться к себе и почитать что-нибудь их привезённых алхимических трактатов, я тихонько заглянул в комнату Поттера. Мальчишка сладко спал по центру кровати, разметавшись во сне. Одеяло сбилось, волосы растрепались. Я зачем-то подошел и бережно укрыл его до подбородка, стараясь не разбудить.
А потом совершил и вовсе невероятную вещь: провёл рукой по его волосам. И убедить себя в том, что я поправлял ему причёску, не удалось. Джеймс, не забудь сломать мой длинный нос, когда встретимся на небесах! Смотри, я глажу твоего сына по голове, и он довольно улыбается сквозь сон!
Оставив Поттеров, старшего и младшего, в покое, я вышел в коридор и услышал, как хлопнула где-то внизу дверь. Странно, я был уверен, что наша хозяйка давно спит. Часы в холле пробили полночь несколько минут назад. У неё что, тоже бессонница? Или она вампир?
Улыбаясь своим мыслям, я спустился, прислушиваясь. Но в доме стояла тишина, нарушаемая лишь скрипом веток за окнами, гнущихся под хлёсткими порывами ветра. Потом в тишине послышались какие-то приглушенные щелчки: восемь раз. И снова ничего. Это становилось любопытным, и я пошел в ту сторону, откуда раздавались странный звуки.
Вход в подвал обнаружился в прихожей, в одном из платяных шкафов. Ой, только не спрашивайте, каким образом я его отыскал, до сих пор стыдно! Недостойно профессора, но что поделать с терзающим меня любопытством? Ориентируясь на периодически повторяющийся негромкий звук, я открывал дверцы шкафов одну за другой, любуясь на висящие пальто, куртки и шубы. Перед глазами стояли жуткие глаза Эллис, и я надеялся, что успею достать палочку и крикнуть «ступерфай», прежде чем она попытается придушить меня за нарушение всех возможных правил приличия.
Не знаю, что на меня нашло. Но я чувствовал себя естествоиспытателем, первооткрывателем и полным ничтожеством одновременно… Найденная дверь была чуть приоткрыта, иначе я бы ничего не услышал: не сомневаюсь, что в ЭТОМ помещении была прекрасная звукоизоляция.
Я спустился по тёмной винтовой лестнице и замер, пораженный открывшимся зрелищем и страстно надеясь остаться незамеченным. Наша хозяйка стояла вполоборота ко мне, всё в том же сером платье, только с закатанными почти до плеч рукавами. Одну руку она завела за спину, вторая была вытянута вперёд. И в этой руке был зажат пистолет.
Я кое-что понимаю в магловском оружии: как оно выглядит и как ним пользоваться. Этот пистолет показался мне слишком большим для её тонкого запястья, но потом я сообразил, что он просто с глушителем. Девушка не хотела будить своих гостей выстрелами. Она сделала вдох, замерла на мгновение и плавно надавила на курок. Восемь щелчков, таких тихих, что я удивился, как вообще сумел услышать их ещё с лестницы. Я не вижу, куда она стреляет, но думаю, что ни одна пуля не попала мимо цели – что-то такое уверенное в её позе, словно она проводит здесь все бессонные ночи. А почему бы и нет?! Мне же ничто не мешает варить до рассвета зелья? А у каждого своё хобби, как говорится, в меру извращённости…
Здравый смысл оглушительно шепчет, что пора уносить ноги, но невероятная сила притяжения, завлёкшая меня в этот тир, не даёт не то что спрятаться глубже в тень – я даже пошевелиться не могу!
В душе вспыхивает знакомое чувство ужаса, какое обычно возникает при тесном общении с Тёмным Лордом, и я впадаю в ступор. Видимо, такова защитная реакция, выработанная моей психикой за годы шпионской практики. Не лучшая стратегия, должен заметить. Я могу выйти победителем из поединка разумов. Но не тел.
Поэтому я стою, как идиот, на нижней ступеньке лестницы, и чувствую себя учеником, гуляющим после отбоя и услышавшим шаги Филча.
Эллис выщёлкивает опустевший магазин и небрежно бросает его на столешницу. Их там уже около десятка. Затем вынимает из металлической коробки новый, заряжает пистолет. На всю процедуру она тратит от силы несколько секунд, но мне кажется, что проходит вечность, и я почти не дышу, молясь всем святым и мечтая стать невидимым.
Оружие, возвращённое в боевую готовность, снова ложится в руку девушки. И тут она оборачивается. Пистолет направлен мне в лоб, и это не случайность.
«Есть что-то притягательное в магловских пистолетах», - проносится в голове, пока чёрная смерть смотрит на меня их круглого отверстия в стволе. Ни одна палочка, даже если с неё готова сорваться Авада, не способна произвести такое гнетущее впечатление, как эта бездонная темнота. Я постыдно замер, как кролик перед удавом, пойманный на месте преступления.
К слову о палочках… Между нами чуть больше двух метров, и что-то подсказывает мне: палочку я может и успею достать, а вот воспользоваться – уже нет.
Немейшая из всех немых сцен, в каких я только имел неудовольствие участвовать. А потом она улыбается так мерзко, что будь у неё хоть немного красные глаза, я ощутил бы полное дежа вю. И говорит:
- Проходите, Северус, вы вовремя. Я как раз собиралась пострелять по движущимся мишеням.
Внутренний голос упорно вопит, что нужно бежать, только вот ноги почему-то приросли к полу, но я убеждаю себя, что всё дело лишь в том, что получать пулю в спину стыдно. Да, лучше героически пасть с дыркой во лбу. Сглатываю и прочищаю горло. За всё это время рука Эллис даже не дрогнула.
- Простите, - неуверенно бормочу я и пячусь.
Девушка вдруг опускает пистолет, потом кладёт на стол и хохочет.
«У вас такое лицо забавное было! Только не дуйтесь, правда!» - слышу я сквозь её смех.
Забавное лицо? Вынимаю палочку, коротким броском преодолеваю разделяющее нас расстояние и упираю ей в переносицу. Я ведь тоже профессионал.
- Эта штука не безопаснее вашего пистолета, - шиплю очень злобно. Но всё равно не могу выразить всю гамму обуревающих меня чувств. На языке вертится всё неприличное, что я успел заучить за годы преподавательской практики, оказываясь невольным слушателем студенческих диалогов.
Эллис замирает, видимо, не желая меня нервировать, и в глазах, где секунду назад плескалось веселье, вдруг вспыхивает стократ усиленный адов холод, так впечатливший меня вчера в гостиной. Но теперь это не скрытое состояние – он оказывается на поверхности, и единственным желанием становится ещё раз посмотреть на её запястье, чтобы проверить, нет ли там Тёмной метки. Потому что именно такое выражение глаз у людей, разделивших душу убийством. И сейчас этот холод полностью принадлежит мне.
Я знаю, что Эллис не сможет ничего сделать, даже шевельнуться, пока я не уберу палочку, но не можем же мы простоять так всю ночь? Я просто свалюсь от усталости и засну. И далеко не факт, что меня тут же не прирежут спящим.
Никакой Метки у девчонки, естественно, нет, закатанные рукава дают мне возможность в этом убедиться. Она просто… Человек, любящий стрелять по движущимся мишеням? Просто движущимся или живым?
Я резко убираю, почти отдёргиваю палочку. И вижу на коже девушки красную точку, почти синяк. Интересно, я действительно только что причинил ей боль своей несдержанностью?
- Я ведь просила не обижаться.
Хочется попросить прощения, но гордость не позволяет.
- Сколько же ещё сюрпризов приготовил нам Альбус? – спрашиваю у Эллис, не торопясь прятать палочку. Просто держу в опущенной руке и делаю вид, что забыл о ней.
- Я думала, он вас предупредил.
- Он сказал, что у нас с вами не возникнет доверительных отношений, достаточных для того, чтобы вы изображали мать Гарри.
И прикусываю язык, сообразив, что произошло чудо: я назвал Поттера по имени! Боюсь, что повторить этот номер, глядя ему в лицо, не получится. Но всё равно, прогресс в наших отношениях налицо. К Мерлину, какая мне разница? Всё равно он теперь называет меня не иначе, как «сэр». Кто я для него? Посторонний мужчина отвратительного нрава и столь же отталкивающей внешности. Совсем не тот, с кем хочется быть на «ты».
А мне он кто? Племянничек по несчастью? Интересно, если бы судьба распорядилась иначе, и у меня был бы сын, случайно попавший в руки Джеймса Поттера – как бы он с ним поступил?
Отвлёкшись на такие мысли, я не сразу замечаю, с каким изумлением меня разглядывают.
- Что? – грубо спрашиваю я, отшатываясь.
- Думаю про роль матери для вашего… кто он вам, кстати? А, неважно… Просто таки не знаю, можно ли считать это официальным предложением и стоит ли соглашаться. Ладно, мы люди взрослые, обойдёмся без всяких ухаживаний и прелюдий, но я ведь с вами всего полдня знакома… И этот… языковой барьер, несочетаемость культур, и крутой палочки у меня нет…
Она не выдерживает и хватается за стол, чтобы не сложиться пополам от хохота. А я стою, погруженный в глубины шокового состояния, мою любимую язвительность похоронило где-то под завалами остатков здравомыслия… Впервые понимаю значение слов: «лишиться дара речи».
Ну Альбус, ну друг, спасибо! Да рядом с таким кошмаром мне пытки Волдеморта раем покажутся! Она выставляет меня – МЕНЯ! – круглым дураком, и не морщится! Что дальше? Профессор зельеварения Северус Снейп работает клоуном в передвижном цирке? Или сразу мартышкой в Хогвартском живом уголке?
Насладившись моей постыдной беспомощностью, Эллис резко обрывает смех и смотрит мгновенно ставшими серьёзными глазами. Но в них больше нет той странной холодности.
- Вообще я не это всё имела ввиду, - поясняет она. – Просто мне кажется удивительным, что вы не понимаете, где очутились, а Дамблдор не стал объяснять вам положение вещей. Не хотел пугать, не иначе.
Она смахивает пустые магазины на край столешницы и садится на неё, свесив ноги. Эта поза, всегда казавшаяся мне крайне неудобной, очень ей подходит. Теперь, стоя лицом к мишеням, я вижу, что все пули легли в центр круга. Он просто изрешечен там, как ношеная десять лет без перерыва мантия.
- Видите ли, Сева, это Россия девяносто первого года. Старый порядок неотвратимо рушится, и будет разрушен со дня на день. Как строить новый, никто не знает. Рассвет разрухи, бандитизма и незаконного бизнеса. Эпоха приобретения невероятных капиталов, битвы за власть в создаваемой заново стране.
Эллис произносит краткую речь с таким выражением, будто эта мерзость – предмет её личной гордости, её собственное достижение. Услышь я нечто подобное ранее – ни за что не согласился бы на авантюру Альбуса! Жаль, что я никогда не интересовался магловской политикой, сейчас бы она пригодилась для выбора страны, куда я поспешно сбегу из этого страшного места!
Я ни за что не стану говорить это вслух, но, на мой скромный взгляд, хвастаться тут нечем. Единственное, что может хоть немного оправдать эту страну – творящийся и в моём мире бедлам. И теперь с каждым годом он будет только увеличиваться. Потому что вторая попытка Тёмного Лорда жить едва ли окажется качественнее предыдущей.
Скорее бы, скорее бы его… Интересно, как звучит слово «убить» на языке русской мафии?
- И какую же роль во всём этом безобразии играете вы? – задаю самый главный из мучающих меня вопросов.
- Никакую, - спокойно отвечает Эллис. – Я давно отошла от дел.
- Видимо, именно это и заставляет вас проводить ночи в тире, тренируя меткость?
- Обстоятельства меняются, а увлечения остаются.
Конечно, она не собирается обсуждать это со мной. Как и я не стал бы никому рассказывать о своём Пожирательском прошлом, овеянном несмываемым позором и неизлечимым стыдом. Нам не обязательно носить метки. Не нужно никаких знаков отличия. Достаточно взгляда в глаза, чтобы увидеть там покалеченную убийством душу.
Я искалечен. И Эллис тоже искалечена. Разные причины, способы, времена и страны, но мы все навеки связаны, разделены надвое: на людей цельных и людей, когда-либо проливших чужую кровь. И мне жаль Поттера, мальчишку, смысл жизни которого заключается в убийстве. Неважно, какие ты преследуешь цели. Важен только сам факт преступления, которое уже никогда не будет прощено или забыто.
Эллис взяла со стола оставленный пистолет, сощурилась, поймала красный кружок в прицел… Потом рука безвольно опустилась, так и не сделав выстрел.
- Уже поздно, - сказала девушка негромко.
Она уходить не собиралась. Поздно было для меня, а не для неё. Я уйду, а она останется здесь до утра, пытаясь с безнадёжным упорством пристрелить призраки своего прошлого, терзая неповинные мишени.
- Спокойной ночи, - соврал я, прикрываясь привычным равнодушием.
Повернулся к ней спиной. Восемь щелчков – с одинаковым интервалом, на одном дыхании. Наверное, Эллис прекрасно умеет стрелять между ударами сердца.
- Подождите! Если не сможете заснуть – в моём крыле первая же дверь по правую сторону – библиотека. Вдруг подберёте что-то по своему вкусу? Там есть книги и на английском. Правда, это стихи в основном, я не очень люблю ваших прозаиков. А вообще учили бы вы русский язык, наша литература – это нечто невероятное.
Она улыбается с каким-то азартом в глазах. Видимо, кроме ночной стрельбы у неё есть и другие хобби, о которых я пока не знаю. Что же, пропуск получен, буду судить о её любви к литературе по потёртости книжных обложек.





Глава 6



- Где ты теперь живёшь? – спросил Питер.
- Снял номер в магловской гостинице.
- Мерзость!
- Всё же лучше одиночной камеры в Азкабане. Видишь ли, я бы вернулся на Гриммо, - Сириус усмехнулся, - но мне нужен хранитель секрета. А из кандидатов – только ты. Не находишь ситуацию забавной?
Они всё-таки выбрались выпить в какой-то грязный магловский бар и обосновались за столиком в тёмном углу зала. Мрачный интерьер как раз располагал к задушевным беседам, а на следах грязи на деревянной столешнице можно было гадать не хуже, чем на кофейной гуще.
- Довольно забавно, - согласился Петтигрю. – Ты ведь считаешь меня предателем?
- Ты и есть предатель. Но я не понимаю, почему. Мы ведь были твоими друзьями?
- Я был слабым, и ты это прекрасно знаешь. Мне нужна была сила, а Тёмный Лорд как раз предлагал её своим слугам.
- Вот уж не думал, что тобой будут двигать те же мотивы, что и Сопливусом!
- Ничего не знаю о его мотивах, - зло бросил Питер. – Кстати о нём. Кто мог ему сказать?
- Ты же слышал, о чём я говорил Лорду? Мои слова полностью идентичны мыслям. Никто. И не стоит на меня косо посматривать. Можно подумать, я меньше тебя расстроен, что не удалось с ним позабавиться. Тряхнуть стариной, а? Но нам всё равно придётся его найти, скорее всего, он теперь будет рядом с Поттером. А за Поттера Лорд с нас шкуру спустит.
- Да уж, удивляюсь, что мы так легко тогда отделались, - вздохнул Петтигрю.
- Это больше не должно повториться. Я хочу победить, а если моя месть станет продвигаться с такой скоростью, я раньше умру от старости.
- Это Дамблдор умрёт от старости, ему уже лет двести. Представляешь, берёшь ты штурмом Хогвартс, весь в крови и пыли вламываешься в его кабинет, а он там раз – и мёртвый? – И Питер тоненько захихикал.
Блэк ничего не ответил, гипнотизируя кружку с тёмным пивом, отвратительным на вкус, но довольно приятным на вид. Он ненавидел своего бывшего друга всем сердцем, так что от такой замечательной компании у него просто зубы сводило.
Желание свернуть крысёнышу шею доводило до безумия, и Сириус сам не понимал, как умудряется сдерживаться уже столько дней. А Питер этого не замечал. Он почему-то считал, что сможет вернуть дружбу одного из преданных ним Мародёров, и просто из кожи вон лез, чтобы продемонстрировать Сириусу своё расположение.
- А ведь дело не только в силе? – вдруг спросил Блэк в ответ на собственные мысли, прерывая начавшую тяготить их обоих тишину. Петтигрю неожиданно вздрогнул, потом прочистил горло и осторожно спросил:
- Почему ты так считаешь?
- Слишком маленькая плата за предательство самых близких людей, не так ли? Мною движет месть, а что двигало тобой?
- Ты не поверишь.
Решившись на откровенность, Питер неожиданно хихикнул и придвинулся чуть ближе к Блэку, которого от этого движения замутило. Он в очередной раз проклял себя за любопытство, заставившее согласиться на это дурацкое предложение выпить. Ему вдруг стало противно слушать правду.
- Поверю, Питер. Я теперь во что угодно поверю, - сказал он, подпирая голову кулаками.
- Это тоже была месть.
- Так. Сейчас мне придётся выслушать слезливую историю о том, что ты был десять лет безответно влюблён в Сохатого?
Раздражение в голосе Блэка не испугало Питера, столько лет спустя решившегося на признание.
- Да не его, - сердито бросил он. – Лили!
- А-а, наверное, она даже и не знала?
- Знала!
Сириус неожиданно обнял бывшего друга за плечи и проникновенно сообщил в ухо, обдавая горячим алкогольным дыханием:
- Поверь, выбирая между змеёй, крысой и оленем, я бы тоже выбрал оленя!
Потом он резко отстранился, почти оттолкнул Питера, бросил на стол смятую купюру и вышел из зала. Петтигрю мрачно смотрел ему вслед.


***

Утро профессора Снейпа началось с насильственного пробуждения в десять часов по московскому времени: кто-то постучал в дверь. Этого было достаточно, чтобы прервать чуткий и недолгий сон.
Простонав какую-то неприличность, Северус приподнялся на локте, пытаясь понять, куда попал. Сквозь не задёрнутые изумрудные шторы он видел лес.
Нужно признать, что Снейп уже тысячу лет не спал в помещении с окнами – такой роскоши в подземельях Хогвартса не было. А уж что сказать об окнах, за которыми зеленеют деревья, окружившие дом живой стеной? Вчера профессор был слишком усталый для созерцания местных красот, а потом и вовсе потемнело. Но сейчас он восхищенно замер и просидел так полминуты, пока стук в дверь не повторился.
- В чём дело? – возмущенно рявкнул он.
- Сэр, завтрак готов.
«Сэр»? Значит, это мерзкий мальчишка вздумал его будить? Северус блаженно откинулся на подушку, придумывая коварный план мести.
- И что же? – надменно спросил он, не желая выбираться из-под одеяла.
- Мы его сами съедим, если вы не спуститесь.
От такой угрозы зельевар лишь восхищенно выдохнул. Пришлось вставать.
Вчера он лёг поздно, зачитавшись сонетами Шекспира, которого очень любил. На полках отыскалась та же книга на русском, и он с любопытством сверял текст. Язык он немножко знал, и это делало сравнение увлекательнейшей забавой. Теперь обе книжки лежали в кресле как следы преступления.
Снейп не представлял, каким образом взглянет в глаза Эллис после вчерашнего инцидента. Не то, чтобы ему было стыдно, но смутное ощущение вины всё же не давало покоя. Казалось бы, ещё вчера они разрешили это недоразумение, но нет. Словно он узнал постыдную тайну, подсмотрел в замочную скважину. Чувствовать себя виноватым Снейп не умел и не любил, поэтому выбросил скверные мысли из головы ещё на лестнице, и в столовую вошел с привычным выражением на лице и в столь же привычном раздражении, которое собирался привычно выплеснуть на окружающих.
Случай представился минуту спустя, как только на пороге показалась хозяйка дома в сопровождении Поттера, несущего поднос с тарелками, полными каши.
- Овсянка. Сэр, - продекламировала девушка.
Эллис выглядела немного заспанно, волосы она собрала в пучок, но одета была безупречно. Чего нельзя было сказать о мальчишке.
- Мистер Поттер, - сказал Снейп с мерзкой интонацией. – Я не сделал вам замечание вчера, потому что у вас могло не оказаться времени привести себя в порядок, но поправьте меня, если я ошибаюсь. Не эти ли оборванные джинсы и грязная футболка были на вас в день вашего «спасения» от уважаемых Дурслей? Мне кажется, вам стоит подняться к себе и переодеться во что-то более приличное, чтобы не портить присутствующим аппетит своим внешним видом. Иначе вам придётся завтракать отдельно. В кухне.
Закончив длинную тираду, Северус расслабленно развалился на стуле, всем видом демонстрируя неудовольствие. Мальчишка забавно покраснел до корней волос, и Снейп посчитал, что отмщён. Вряд ли у кого-то теперь появится желание не только будить его по утрам, но и вообще звать к столу!
- Но тётя Эллис позволила мне есть за общим столом, сэр, - с несчастным лицом возразил Поттер и потупился. Затем вздохнул, взял одну из трёх тарелок и направился к двери.
- А не проще ли поступить так, как просит профессор, чем демонстрировать характер? – негромко спросила Эллис.
Мальчик неопределённо мотнул головой и почти бегом выскочил из столовой.
- Зря вы так.
- Боюсь, у него серьёзные пробелы в воспитании, которые придётся ликвидировать за оставшееся у нас до начала учёбы время. А удивительное непослушание стало для меня крайне неприятным сюрпризом!
С этими словами Снейп уткнулся длинным носом в тарелку, показывая, что разговор окончен. Эллис сидела напротив, вяло размазывая липкие комки по тарелке, аппетита у неё не было.
- Эта ваша знаменитая овсянка – какое-то дерьмо. Сэр, - наконец сообщила она, чем лишила аппетита и профессора.
- Так зачем вы её приготовили? Могли бы угостить нас каким-нибудь русским национальным блюдом!
Северус и сам не любил овсяную кашу, но патриотизм взял верх. А уж неприличное слово, сказанное за столом, убедило его в том, что допускать Эллис к воспитанию Поттера нельзя и под страхом смерти.
- Можно подумать, это готовила я! Когда я спустилась вниз, ваш мальчик уже полчаса возился на кухне!
Эллис пододвинула дымящуюся чашку с какао и сделала осторожный глоток. Судя по довольному лицу, эта часть завтрака оказалась более приемлемой для её варварского вкуса. Снейп, пытаясь не смотреть на девушку, справлялся с кашей. Она была вовсе не такой отвратительной, как с непривычки показалось Эллис. Хогвартские эльфы готовили её даже хуже, чем мальчишка. Профессор решил обязательно спросить, каким образом ребёнок научился готовить в столь юном возрасте. В свои десять лет Снейп, насколько мог вспомнить, ничего такого не умел.
- Кстати, а кем вам приходится Гарри? Дамблдор сказал, что вы родственники, но почему тогда он называет вас «сэр»?
Снейп проклял любопытство девчонки не менее громкими словами, чем вчера ночью проклинал собственное. Не вслух, конечно.
- Мы родственники только по легенде, в чём вы могли бы убедиться, заметив, насколько мы внешне не похожи. Согласно документам он приходится мне племянником, - признался зельевар, решив, что ничем не рискует. – На самом же деле он мой будущий ученик, и знакомы мы всего лишь несколько дней.
- Странно, что вы успели возненавидеть его за такой короткий срок.
Подавив вопрос: «Как вы это заметили?», и ответив на него: «Это было совсем не трудно», Снейп резко сказал:
- У меня было на это десять лет.
Он подумал, что вовсе не собирался ненавидеть мальчишку, но если будет продолжать вести себя в таком духе, как сегодня утром… Снейп сам не понимал, чего хочет от себя и от ребёнка, но точно не обоюдной ненависти. С собой он мог бы со временем справиться, тем более что такое желание возникало всё чаще. Но если Поттер начнёт его ненавидеть или, что ещё хуже – презирать, на нормальные отношения рассчитывать уже не придётся.
«Я должен заставить его привязаться к себе раньше, чем доблестные гриффиндорцы сообщат ему, какой я мерзавец!»
Вскочив и едва не опрокинув стул, Северус широким шагом направился в кухню. Будь на нём мантия, она бы величественно реяла за спиной, а так Эллис пришлось довольствоваться только гордым разворотом плеч и блестящими смоляными прядями, вздрагивающими от каждого шага.
Первое, что бросилось в глаза Снейпу, когда он вошел на кухню – нетронутая тарелка с кашей. Мальчик сидел на подоконнике и размазывал по лицу слёзы. Плакал он тихо, по-мужски, но отчаянно. Профессор застыл на пороге, с неудовольствием почувствовав дыхание Эллис на своём затылке.
Она легко подтолкнула Снейпа в спину и зло прошипела что-то вроде: «Иди, утешай его, воспитатель хренов!» После чего развернулась и безразлично покинула поле боя, заставив Северуса самому разбираться с последствиями проявления его отвратительного характера. Что сказать Поттеру, зельевар даже не представлял.
Он не знал, как поступают в таких случаях нормальные взрослые. Стоит ли погладить ребёнка по голове или рассказать поучительную историю? Или отшлёпать по заднице за игнорирование снейповых замечаний? И почему он, собственно говоря, плачет?
Это следовало выяснить.
- В чём дело, Поттер? – как можно строже спросил Снейп, становясь напротив мальчишки. Тот вздрогнул от неожиданности и поднял заплаканные глаза на мужчину.
- Всё в порядке, простите, сэр!
Он вытер лицо и без того грязным рукавом и соскочил на пол.
- Я больше не буду!
- Что вы не будете? – устало поинтересовался профессор.
- Не буду плакать, я не хотел, простите!
- Во-первых, вы не ответили на мой вопрос. Почему вы плачете? Во-вторых, вам придётся дать объяснения насчёт причин вашего отвратительного поведения. Разве я не сказал отправляться наверх и привести себя в порядок? Или мои слова для вас ничего не значат? Не стоит думать, что если я забрал вас от ваших отвратительных родственников, то я буду позволять какое угодно поведение. Нет, теперь правила стану устанавливать я, а вам, Поттер, придётся подчиняться им беспрекословно. К сожалению, мы попали в ситуацию, когда неподчинение в малом может привести к большой трагедии впоследствии. И я откажусь нести ответственность за вашу жизнь, если однажды глупое противоречие сможет поставить её под угрозу! Ну? Я жду!
Мальчик шмыгнул носом. Лицо у него было несчастным.
- Сэр, я не могу переодеться, потому что остальная моя одежда понравится вам ещё меньше. Эти джинсы по крайней мере не так велики, как другие… И майка, кажется, довольно чистая…
- Позвольте с вами не согласиться! – оборвал его Снейп. – Что ж, идёмте в вашу комнату, проверим. И помоги вам Мерлин, если вы лжете!
Однако, заглянув в ту самую чёрную сумку, которую Поттер принёс от Дурслей, профессор пожалел о своём неверии. Мальчишка говорил правду!
«Нужно обязательно спросить Альбуса, о чём он думал, отправляя ребёнка к ТАКИМ родственникам», - подумал Северус с недоброй улыбкой.
- Ладно, Поттер, ваше объяснение принимается. Пожалуй, мне даже следует принести вам извинения за резкость. Но вы должны были сразу сообщить, в чём дело, а не вести себя, как младенец. Мы решим проблему с одеждой как можно скорее.
Мальчишка ошарашено смотрел на Снейпа, и тот почувствовал себя неуютно под этим взглядом.
- Что такое, Поттер? – не выдержал он.
- Вы… Вы собираетесь купить мне одежду?!
- А что тут такого? Или вы домовой эльф?
Гарри понятия не имел, кто такой домовой эльф. Он оценивающе разглядывал вздёрнутую бровь профессора и размышлял, стоит ли верить в щедрое обещание этого странного мужчины, пытавшегося одновременно быть жестким и добрым.
Поттер очень расстроился, поняв, что и в этом замечательном доме ему не будут позволять есть за одним столом со взрослыми. А ведь он уже так понадеялся! Вчерашний ужин прошел очень здорово, он думал, теперь так будет всегда! И даже Эллис пообещала, а тут профессор обругал его и отправил обратно на кухню! Гарри не смог удержаться от горьких слёз разочарования: зачем было убегать от Дурслей, если и в новом месте его будут ждать непременные унижения?
Интересно, а профессор тоже станет его бить за провинности, или ограничится злобными репликами? Было бы неплохо. Гарри не хотелось, чтобы его наказывал малознакомый человек. Но и требования у Снейпа могли оказаться намного выше, чем у Дурслей – он ведь кажется очень строгим и умным, к тому же он настоящий волшебник! Мальчик до сих пор был поражен проявленным ним в плену у Дурслей мужеством и заочно готов был многое простить профессору.
Желая угодить, он даже встал пораньше, приготовил завтрак, позвал Снейпа к столу… И получил в ответ такую гневную отповедь! Как тут не расстроиться? Гарри испугался, когда мужчина увидел его слёзы. Ему не полагалось плакать в ответ на действительно справедливое замечание. Но разве он виноват, что не мог поступить, как было велено? Вся одежда Дадли была ужасной, и от переодеваний ничего бы не поменялось…
И теперь профессор пообещал купить ему нормальные вещи? Трудно было поверить! Неужели о нём всё-таки станут заботиться? Это было бы здорово! Гарри не помнил, чтобы кто-то действительно интересовался, что он носит, или как выглядит, или что делает – главное, чтобы выполнял дела по дому и не попадался на глаза.
- А вы разрешите мне сидеть с вами за столом?
- Конечно, Поттер, но вам придётся выучиться этикету. Ваши манеры во время еды ужасны. Не стоит есть так, словно кто-то вот-вот отберёт у вас тарелку.
- А вы действительно не станете её отбирать?
Снейп возвёл глаза к потолку и протяжно вздохнул.
- Молодой человек, неужели я похож… А что, бывали прецеденты?
- Кто? – не понял Гарри.
- Я спрашиваю, неужели её когда-нибудь пытались забрать?
- Конечно.
Это «конечно» было сказано таким тоном, будто отбирать тарелки считалось нормальным. Северус едва не застонал от отчаяния. И как прикажете воспитывать этого ребёнка?
Нет, никто никого воспитывать не заставлял. Отправляя их в Россию, Дамблдор говорил только о сохранности жизней. Но снейпова преподавательская ответственность не могла не воспользоваться ситуацией… Ну, во всяком случае, именно так говорил себе профессор Снейп, продумывая план полуторамесячной интеграции юного Поттера в нормальную социальную среду.


***

Когда Сева вежливо спросил, где здесь поблизости есть магазин детской одежды, я очень постаралась удержаться от дурацкого веселья.
Такой вопрос мог означать только, что эти двое родственников по необходимости наконец выяснили отношения, а заодно и то, что ребёнку просто нечего надеть. Заметить это было легко, учитывая, что он вчера после душа снова натянул свои отвратительные лохмотья вместо того, чтобы сменить их на более приличные. В которых он не пересёк полмира. Да и объём сумки Гарри говорил о многом.
Не знаю, почему Сева не догадался сразу. Я в конфликт не вмешивалась, желая дать ему время дойти до столь нехитрой мысли самому. Чтобы хорошенько прочувствовал проблему.
Предложение поехать в Москву было отвергнуто двумя голосами из трёх.
- Вам бы тоже стоило купить что-то человеческое. Или вы предпочитаете весь остаток лета провести в чёрном, пугая комаров строгостью костюма? В нашей стране к изыскам относятся без трепета, вас могут не понять.
В ответ на это Сева досадливо скривился, пробурчав что-то о глуши забитого селенья. Ну-ну. Я бы порекомендовала ему непромокаемый комбинезон защитного цвета. Очень удачное решение для нашей пересечённой местности. Он ведь однажды не удержится и сунется в лес! А в ботиночках и рубашке с брюками, к которым только фрака и не хватает, ему там делать нечего.
Выслушав мои аргументы, а также признание, что ближайший магазин всё равно чёрт знает где (это правда, а еду мне привозит раз в неделю приходящая уборщица), решено было отправляться в столицу. Только с меня предварительно взяли клятвенное обещание ехать не так быстро. Пообещала без проблем: это своей жизнью я могу рисковать как угодно, а их жизни мне не принадлежат.
Так что уже два часа спустя я от всей души потешалась над Севой, с непроницаемым лицом изучающим в зеркале отражение себя любимого, почти насильно засунутого в охотничий костюм. В его глазах при этом плескалось что-то откровенно сумасшедшее. Но костюм купили, а заодно он прихватил тесак таких размеров, что даже я восхитилась. На медведя, что ли, собрался? Вот это настоящий мужчина!
С Гарри было сложнее – он до последней секунды боялся поверить, что мы его не разводим, а действительно собираемся купить одежду вместо его обносков с чужого плеча (уж не знаю, кто в его семье такой толстый и неаккуратный).
Зато потом, осмелев, он набрал целую гору тряпья, хватая всё подряд, и примерял это с таким самодовольным видом, что я даже позавидовала – как мало нужно ребёнку для счастья!
И вот интересно: Сева наблюдал за шоу с такой гордостью, что я начала сомневаться, действительно ли он ненавидит мальчика? Кажется, после сцены сегодня за завтраком что-то сильно изменилось в его к Гарри отношении. Может, осознал себя взрослым и ответственным за чужую судьбу? А вообще я его даже немножко уважаю. Это же какую выдержку надо иметь, чтобы ненавидеть кого-то десять лет? Не знаю. По-моему, ненавидеть такое растрёпанное ходячее чудо дольше пяти минут невозможно!




Глава 7



Этим поздним утром профессор Снейп, проспавший завтрак, долго и с удивлением разглядывал свой новый гардероб, постепенно впадая во всё более глубокую задумчивость. Наличие там магловских джинсов, клетчатых рубашек и светлых ветровок вызывало только один вопрос: как? Как его могли на такое уговорить?
Северус честно продержался несколько дней, упорствуя в старых привычках: не выходил из дому, избегал Гарри после инцидента за завтраком и Эллис после позора с охотничьим костюмом, сутками прятался в комнате, совершенствуя знание языка в надежде осилить книги хозяйской библиотеки. За совместными трапезами он хранил угрюмое молчание и столь скорбный вид, что его быстро оставили в покое.
Поттер проводил время в кухне – выяснилось, что он действительно неплохо готовит – или вместе с Эллис, возомнившей себя мамочкой для обиженного жизнью ребёнка. Под её чутким руководством он уже выучил несколько предложений из англо-русского разговорника и мог узнать, который час и как пройти на Красную Площадь. Что такое Красная Площадь, он и сам с трудом представлял, но Эллис пообещала показать. Как-нибудь потом, когда это будет безопасно.
Мамочкой Эллис была паршивой, как и предупреждал Дамблдор, и до Снейпа то и дело долетали её гневные вопли в адрес нерадивого ученика. С такой выдержкой в преподавании делать было нечего, и зельевар злорадно думал, что после проведенного в таком обществе лета Поттер будит считать его методику обучения вполне приемлемой и гуманной.
Сам он в воспитание Поттера пока не лез, боясь привнести в неокрепшую детскую психику непоправимый вред, но с каждым днём всё больше мрачнел. То, что ребёнок подвергается постоянным стрессам при общении с Эллис и отдаляется от него, своего спасителя, Северуса злило и даже немного расстраивало. Мальчишка предпочитал игнорировать профессора, опасаясь нарваться на новые уничижительные нравоучения.
С тяжелым сердцем Снейп думал, что снова стал лишним и что без него всем живётся намного лучше. Только он понадеялся обрести подобие семьи, пусть и в таком странном обществе, как малолетний сын врага и… и Эллис, но даже тут его не приняли, даже среди них, искалеченных жизнью, он выделялся своей отвратительностью и ничтожностью…
Он мечтал, чтобы всё скорее закончилось, забраться в подземелья, сорвать злость на учениках, разработать новое зелье, предпочтительно яд, и подлить кому-нибудь в целях научного эксперимента. Желательно мелкому Поттеру. Чтобы отомстить за всю свою ненужность, так тщательно спрятанную, а теперь снова вылезшую на поверхность.
Никому ненужный, старый, мерзкий профессор, которого можно только использовать, не заботясь о его душе… Чем и занимался столько лет Дамблдор. Но последнее поручение оказалось для Снейпа мучительнее остальных – теперь целый месяц он будет наблюдать, как втаптывают в грязь его последний шанс на счастье!
От отчаяния он вёл себя всё более агрессивно, и Гарри с Эллис теперь просто боялись попадаться ему на глаза. Только клятва защищать мальчишку останавливала Северуса от позорного бегства.
Хозяйка дома пропадала в столице по полдня. Снейп быстро выяснил, что виной всему политическая ситуация в стране: несколько дней с найденными учебниками и словарями – и он уже довольно уверенно разбирал газетные статьи. Ожидаемая смена власти заставляла Эллис нервничать, не смотря на декларируемую аполитичность, и возвращаться в довольно мрачном расположении духа. Профессор уже знал, что каждую ночь часов до двух она проводит в тире, но звуков выстрелов больше не слышал.
Ему всё ещё было любопытно, чем занимается девушка, и так ли она отошла от дел, как утверждала? Единственный неутешительный вывод профессор Снейп сделал ещё в первый день: русская мафия. Он был наслышан про эту организацию, потому что Волдеморт в своё время не гнушался иметь дело с преступными кругами магловского общества. И теперь Снейпу очень не хотелось оказаться волей случая втянутым в какую-нибудь бандитскую разборку. Хотя ситуация просто обязывала.
О чём думал Альбус, отправляя их сюда, он не знал. Можно подумать, российская глубинка - единственное место в мире, где их не нашел бы Тёмный Лорд? Или что Эллис – единственная подходящая кандидатура на роль укрывателя беглых спасителей мира? Это при директорских-то возможностях?! Хотя… Кто знает, что его с Эллис связывает? Может, она однажды принесла ему непреложный обет, а теперь станет заслонять своих гостей грудью от любой Авады?
Проводя дни в размышлениях, строя теории из воздуха за неимением возможности подтвердить их эмпирическим путём, Снейп окончательно похудел, побледнел и стал выглядеть свежеподнятым зомби. Пора было выбираться из тюрьмы страхов и эффектно возвратить положенное место в сердце наглого мальчишки. И в доме заодно. В конце концов, он мужчина и глава семьи! (Откуда в его голове взялась эта мысль, профессор не знал).
Он честно держался несколько дней… Убеждал себя, что это ему не нужно. Что ему и так хорошо. Что жизнь его прекрасна именно спокойствием и тишиной, склепообразной сумрачностью Хорвартских подземелий, а отпугивающее поведение – отличная защита от навязчивого внимания (которое ему, правда, никто и никогда не оказывал за исключением Мародёров).
Но сегодня Снейп сдался. С маниакальным злорадством он нацепил самые светлые джинсы и самую ковбойскую рубашку, какие только отыскались в обновлённом гардеробе, после чего тайком пробрался к выходу из особняка, огляделся и выскользнул в сад.
Сад, в отличие от дома, был очень старым, как и дубы на аллее, видимо раньше на этом месте стоял другой дом, возможно, даже старинная помещичья усадьба. На корявых от старости деревьях наливались соком яблоки и сливы, под ними высились сорняки едва не до колена. Видимо, их никогда не касались руки садовника. Побродив по траве, Снейп пришел к выводу, что хозяйка держит сад заброшенным специально – в нём витал такой же дух старины и запустения, как и на картинах русских пейзажистов в альбомах Эллис.
Девушка очень любила этих художников, и альбомы казались едва ли не затёртыми до дыр. Она как-то, заметив интерес профессора, даже обещала свозить его в картинную галерею где-то в Москве, но тот ответил что-то вроде: «Не стоит беспокойства», после чего обсуждать искусство с ним больше не пытались. Да и не только искусство…
В углу сада, около забора Снейп отыскал деревянную скамейку и круглый столик возле неё. Столешница была заляпана красками почти как палитра художника. Удивлённый, профессор застыл в нерешительности. Его снова посетило ощущение, будто он невольно засунул нос в чужие секреты.
И снова был пойман на горячем.
- Вы прекрасно выглядите! – раздался позади него звонкий голос.
Оказалось, Эллис не уехала в город, как он предполагал. Она стояла сзади, вся в чёрном, как до этого выглядел сам Снейп, только она предпочитала широкие юбки до колен и строгие блузы. Именно в такой одежде она обычно покидала дом – видимо, она либо вернулась раньше, либо только собиралась уезжать.
- Благодарю. Ваши старания в магазине не пропали даром.
- Вам потребовалось слишком много времени для того, чтобы дать мне это понять.
- Если бы вы дали мне знать, как жаждете увидеть меня в магловском костюме, я удовлетворил бы ваше любопытство раньше.
- А ваши друзья по вам не скучают? – резко сменила тему Эллис, направив удар в самую болевую точку.
Снейп побледнел и понял, как её ненавидит! Вся ненависть к Мародёрам, Пожирателям смерти и маленькому Поттеру в одно мгновение поникла и завяла под давлением ослепительного понимания: именно Эллис – причина всех его страданий в последнее дни!
Резко развернувшись и едва не оттолкнув её с дороги, профессор зашагал к дому, чувствуя, как взгляд девушки прожигает его спину.
Бегство, позорная капитуляция, апофеоз позора! Он проиграл этой девчонке, но ничего не мог с собой поделать. Захлопнув дверь, он обессилено опустился на ступеньки и обхватил себя руками.
Снейп плакал. Молча, вздрагивая, крепко зажмурившись, но слёзы всё равно текли и текли по щекам, выплёскивая его горе. Альбус сумел добраться до самого уязвимого места своего бывшего шпиона.
И тут чьи-то горячие руки обняли его и несмело провели по волосам. Снейп дёрнулся, пытаясь отстраниться и понять, кто так бесцеремонно вторгся в его жизнь, стал свидетелем непростительной слабости?
Это был Поттер. Профессор яростно глядел на него, размышляя, задушить или использовать обливиэйт, но эффектность взгляда сглаживали мокрые от слёз глаза и несчастное выражение лица.
- Что случилось, сэр? Я могу вам помочь? – спросил мальчишка.
- Да, Поттер. Просто уйдите и оставьте меня в покое.
- Но…
- Уйдите, прошу вас!
Мальчишка убежал в сторону кухни, а Снейп, которому оказалось теперь нечего терять, остался сидеть на лестнице. Поскольку душить Поттера было глупо и небезопасно для судьбы мира, а после обливиэйта глупо было рассчитывать на налаживание отношений, Северус почувствовал себя загнанным в угол и решил взять с мальчишки клятву никому и никогда не рассказывать об увиденном.
Минут через пять послышались шаги – вернулся Поттер, осторожно неся огромную кружку, полную горячего шоколада. Он несмело вручил её профессору и улыбнулся.
- Спасибо, - изумлённо пробормотал Снейп.
- Может быть, вы хотите поесть, сэр? Вы ведь и завтрак, и обед пропустили, - сказал Гарри. – Вам нужно много кушать, вы очень худой и бледный.
- Я знаю! Вы тоже не образец физического здоровья и должны отъедаться после ваших родственничков, чтобы не казаться скелетом на фоне своих будущих одноклассников!
Северус был раздражен. Как смеет мальчишка делать ему замечания, да ещё и касательно образа жизни, выработанного, между прочим, годами?!
Это он его «дядя», и он должен заботиться о ребёнке. А пока выходит наоборот. Снейп расстроено подумал, что по собственной глупости упустил достаточно времени, которое можно было потратить с большей пользой. А Эллис он к мальчишке теперь и под дулом пистолета не подпустит! У него, в конце концов, есть палочка, и он один из сильнейших тёмных магов…
- Кстати, вам намного лучше в светлом, - сказал Поттер, и Снейп застонал.


***

Господи-боже-мой!
Ну зачем, зачем, зачем я набросилась на Севу?!
Что за привычка бить по больным местам?
Я винила себя весь день, хоть обычно и не подвержена длительному раскаянию – с моей профессией это вредно для жизни. Но перед этим несчастным человеком мне было стыдно.
Нам же жить в одном доме ещё месяц, как я буду смотреть ему в глаза? То, что сделала я – намного хуже, чем его визит в мой тир!
И при этом я твёрдо убеждена – он и сам не прочь использовать запрещённые приёмы. У нас словно бы молчаливая необъявленная война – кто кого задавит сарказмом.
Мы родственные души. Нет, неправильно: мы родственно бездушные твари. Ему я об этом, естественно, не скажу.
Так что до вечера я наслаждалась давно забытым чувством стыда, пугая всех непривычной задумчивостью, но выяснять, в чём проблема, никто не полез. Серж, начальник охраны, даже предложил подвезти меня до дома, только я отказалась. Последнее время находится в обществе людей всё сложнее. В одиночестве мне намного безопаснее, чем с такой охраной. Серж ведь не подумал о том, кто защитит его от меня?
Последние месяцы самоконтроль оставляет меня всё чаще, боюсь даже думать, чем это окончится. Может быть, следовало смириться с судьбой, может, она знала, что делала, убивая меня? А я отчаянно уцепилась за жизнь, а теперь всё больше чувствую себя мёртвой. Вроде бы и обманываю смерть, а вроде бы и нет…
Идти домой было страшно. Что сказать Севе, я не знала и выбрала самый банальный путь – делать вид, что ничего не произошло. Ну стерва, ну что поделаешь? Дамблдор терпел, и нам велел…
Уж не знаю, что произошло во время моего отсутствия, но дома царили мир и покой. Две черноволосые головы склонились над книжкой с какими-то отвратительными картинками, и Сева, тыча в пожелтевшую страницу длинным пальцем, восторженно рассказывал о пяти способах нарезания свежей лягушачьей печени.
Меня затошнило, и я покинула гостиную.
Беспредел! Испортит мне ребёнка! Да Гарри после таких историй спать не сможет! И есть не сможет! Ну, я бы не смогла. Сейчас смогу, а в десять лет – точно бы врезала ему книжкой по голове и отправила бы… хм, лягушек ловить… И зачем ему, взрослому человеку, резать лягушачьи печени, спрашивается? Нужно будет тихонько выпытать у Гарри.
Можно было, конечно, проникнуть в комнату Севы и порыться в его вещах, всё равно он слишком увлечён лягушками, чтобы заметить. Но упрямая совесть запрещала.
Странно, людей убивать она мне не запрещала, а в чужих шкафах копаться – это, видите ли, не царское дело!
Ну и ладно. Нам ещё мириться…


***

Существо с громким титулом «Тёмный Лорд» дремало в кресле, похожем на трон, когда в зал ввалилось нечто толстое и невзрачное. И упало на колени, пытаясь поцеловать краешек чёрной повелительской мантии. Тот только брезгливо одёрнул её и спросил недовольно:
- Что тебе нужно, Питер?
- Мой Лорд, я следил за Блэком… Он… - Петтигрю перешел на хриплый шепот. – Он был у Дамблдора!
- Вот как?
Лорд лениво взглянул на своего слугу, когда двери в зал снова распахнулись, и в неё ворвался Сириус. Его мантия развевалась не хуже снейповой, только была не чёрной, а кофейной.
- Повелитель! – Блэк опустился на колени, подол мантии целовать не пытался, смотрел прямо в красные глаза. – Я только что следил за Малфоем… Он встречался с Дамблдором! В Хогвартсе.
- Вот как?! – повторил Волдеморт, но на этот раз с искренним интересом.
Питер и Сириус переглянулись. Блэк взглядом спросил, что здесь забыл его бывший товарищ, тот только пожал плечами: мол, и сам не понимаю.
И тут в зал вошел сам Малфой. Он шел спокойной, размеренной походкой, приблизился к трону, с изумлением увидел там двоих Пожирателей и тоже преклонил колени.
- Так, Люциус, а ты за кем следил? – уже опасным тоном поинтересовался Лорд.
- Следил? – не понял Малфой. – Я ни за кем не следил.
- Знаешь, Люциус, ты вечно оказываешься в дураках.
Аристократ недоумённо пожал плечами и посмотрел на коллег в поисках поддержки или объяснений. Ни того, ни другого не последовало. В конце концов, именно эта парочка его и подставила.
- Ладно, подскажу, - прошипел Лорд, сжимая подбородок Люциуса, чтобы видеть его глаза. – Ты был у Альбуса Дамблдора?
Малфой в мгновение ока позеленел, как истинный слизеринец.
- Да.
Отрицать очевидное было глупо.
- И о чём же вы говорили? Только не рассказывай, что это приватная информация, меня не касающаяся.
Люциус отчаянно помотал головой, что сделать было не так уж легко – пальцы Лорда держали крепко.
- Мы говорили о Драко, моём сыне. Он идёт в школу в этом году…
Волдеморт взмахнул палочкой и Малфой сжался от страха. Но Лорд лишь сказал: «Легилименс». Когда он отменил заклинание, Люциус упал к его ногам.
- И кто применил к нашему другу обливиэйт?
Пожиратели только переглянулись и синхронно пожали плечами.
- Можете проверить наши палочки, - сдавленно предложил Питер.
Малфой уже пришел в себя, но опасался подавать признаки жизни, чтобы не попасть под горячую руку. На палочке Блэка обливиэйт был, но использовался он несколько дней назад. «Я всё-таки в розыске», - равнодушно пояснил Сириус. У Петтигрю на палочке почему-то оказалось огромное количество бытовых заклинаний, словно он сначала устроил генеральную уборку в квартире, а потом всю ночь пил кофе, разогревая воду, естественно, волшебством. Сириус решил обязательно спросить, почему Питер не завёл себе домового эльфа. Но при более удачном случае.
Тёмный Лорд устало вздохнул:
- В следующий раз только вас увижу – сразу применю круциатус. С порога. Поняли? А теперь выметайтесь… Малфой!
- Да, мой Лорд?
Люциус остановился и несмело взглянул на повелителя.
- Я запомнил, Малфой. Это уже второй раз, когда я сомневаюсь в твоей честности. Не заставляй меня разочаровываться. Понял?
Аристократ сглотнул и выдавил короткое, хриплое «Да».
- Возможно, когда твой сын пойдёт в школу, у неё уже будет новый директор. Всё. Пошел прочь.




Глава 8



Как-то так получилось, что маленький наглый мальчишка занял в моём сердце совершенно неподобающее ему место. Я к нему привязался! А что поделать? Никто ещё не смотрел на меня так преданно, когда я объяснял, как правильно измельчать корни маргаритки, сушить гусениц и мариновать щупальца растопырника.
Я чувствовал себя не просто мастером зельеварения – божеством. А чего стоили просьбы мальчишки срочно что-нибудь сварить? Я отказывался только из вежливости к гостеприимству Эллис – не смотря на то, что очень хотелось устроить ей маленький взрыв. Чтобы стены рухнули. А потом, конечно, сдался…
Но наша случайно вспыхнувшая вражда (почему? Эллис ведь только проявила не меньшую мерзость характера, чем я), не помешала мне через несколько дней обратиться к ней с личной просьбой.
Я подкараулил её с утра, пока она была сонная и мирная, только позавтракавшая (голодная Эллис обычно оказывалась очень несдержанной).
- Вы знаете, что у Гарри 31-го день рождения? – спросил я.
Конечно, знать она не могла. Я и сам случайно узнал от Альбуса. И почему-то запомнил.
- Нет, он не говорил, - ответила девушка чуть растерянно.
- Конечно, не говорил, - я постарался обойтись без сарказма и нравоучений. – Я видел его родственничков – они связали меня и бросили в чулан. А в этом чулане жил Поттер. Так мы познакомились. Полагаете, они хоть раз устраивали ему в этот день праздник? Думаю, подарком ему могли послужить только синяки.
Эллис пожала плечами. Я почти физически чувствовал её радость оттого, что я сделал столь своеобразный шаг к примирению. И при этом в её глазах не было никакой жалости к мальчику!
Она хмыкнула, словно легилиментом здесь был не только я.
- Это Россия, Сев. Здесь обездоленных детей и умирающих от голода стариков достаточно для того, чтобы я не начинала рыдать при любом напоминании о несправедливости мира. Что конкретно вы от меня хотите?
- Мы должны организовать настоящий праздник.
- Вы, видимо, переоденетесь клоуном, а я буду вылезать из торта?
Меня передёрнуло.
- Никаких клоунов. Видите ли, я ничего не смыслю в детских развлечениях. Мне тоже никогда не устраивали праздники.
- Тоже неблагополучная семья? Ладно, молчите… Поделюсь опытом, - Эллис запнулась, но продолжила: - День рождения был единственным днём в году, принадлежавшим лично мне. Отец очень не любил, когда я приглашала друзей в гости, но ради такого случая делал исключение. Он был очень богатым и столь же эксцентричным человеком, занимал высокий пост в… впрочем, неважно, эти структуры пока ещё функционируют… Он устраивал роскошный праздник, а сам уходил. И квартира наполнялась весёлыми, сумасшедшими детьми – у меня не было нормальных друзей, и к вечеру узнать дом было невозможно. Всю ночь прислуга наводила порядок, а когда утром возвращался отец, о празднике свидетельствовали только воздушные шары. Он приносил их с собой и привязывал к моей кровати, пока я спала. Он не любил шум. Я только потом поняла, почему, когда перебралась в эту глушь…
Эллис замолчала, глаза её чуть расширились. Кажется, она сама не могла понять, как так получилось, что она вдруг рассказала мне об этом.
- А я не знал даже точную дату своего рождения, пока не попал в школу. И уж тем более и в мыслях у меня не было, что этот день можно праздновать. Я очень удивился и даже позабавился, узнав о такой традиции…
Не знаю, зачем я это сказал. То ли меня это действительно волновало, то ли захотелось сгладить ситуацию. Эллис вдруг искренне заулыбалась.
- Вы похожи на Гарри. И больше не ненавидите его, правда?
Я покорно кивнул. Бессмысленно отрицать очевидное, не так ли? Да, я признал его право быть похожим на Джеймса, быть непослушным и даже наглыми. И готов был простить всё это за преданность во взгляде. Поттер хотел отдать свое незанятое сердце любому, кто проявит по отношению к нему хоть немного ласки и заботы. И так уж вышло, что этим кем-то оказался я. Не самый приятный кандидат на роль наставника юного Поттера, отнюдь не ласковый врачеватель искалеченных душ. Но… Моё сердце тоже было пустым. И, как весенняя земля, готово было принять семена чувств… Чтобы теперь они проросли. И иначе как с нежностью думать о Гарри я уже не мог.
Две недели, Мерлин нас всех побери! Только две недели, а я…
- Так вы поможете?
Что я делаю? Я прошу? Прошу о помощи? Не в безвыходной ситуации. Не ради себя. Я прошу у малознакомого человека о помощи в организации детского праздника? Я?!
Альбус, спасибо! Всё, что тут можно сказать.
Перед мысленным взором кошмарная картина: слизеринский декан в цветной мантии, в розовом парике среди ночи прокрадывается в спальню гриффиндорцев со связкой воздушных шаров… Шары, естественно, в виде змей и черепов – да восторжествует историческая справедливость! Чтобы знали, что я вовсе не добрый дядя… Ну, разве что для Поттера. И то не для всякого.
- Ну конечно я помогу! – без дальнейших колебаний заявляет Эллис. И тон заставляет пожалеть обо всех сомнениях: как можно было подумать, что она откажется? Это ведь теперь не только мой Гарри? Он и её – до конца лета… И думать об этом почему-то невыносимо грустно. Словно я ревную.
- И какие в таком случае есть предложения? Идея пригласить друзей Гарри, конечно, была бы великолепной, будь у него друзья. А так придётся справляться своими силами.
Смотрю на Эллис: на её странном лице – непередаваемо напряженная работа мысли. Потом вспыхивает что-то радостное, и она говорит:
- А давайте отведём его в Макдональдс?
Я от неё отшатнулся.
- Вы в своём уме?!
«Алису в стране чудес» девушка читала.
- Нет, блин, в чужом! – ощерилась она как разозлённая рысь. – Тогда думайте сами. А вообще организовать поход в кафе и взаправду стоит. Мороженного поесть…
- С шариками?
- Хоть с кубиками.
Интересно, у неё действительно могли быть друзья? Даже если и в далёком детстве? Или просто она с возрастом поменялась в худшую сторону? Это я был всегда мрачным и нелюдимым, это у меня никогда не было друзей. А Эллис такой не казалась. Успешная, но одинокая. Почему?
Но если я спрошу, она меня убьёт, наверное. Или не убьёт? Напоить её, что ли?!
- А подарки?
- Что? – не сразу понял я.
- Подарки. Я понимаю, вы не очень разбираетесь в традициях, но на день рождения обычно принято дарить подарки.
- Я прекрасно осведомлён об этой традиции. Но я не очень представляю, что именно можно подарить малознакомому ребёнку, у которого ничего нет. И, главное, где в чужой стране это можно приобрести.
- Приобрести можно всё, были бы деньги и связи, но тут вам крупно повезло. И знаете, чего не хватает вашему юному волшебнику?
- Палочки.
- Вот именно.


***

Гарри очень старался не разочаровать своего профессора.
Мальчик всё ещё учил русский язык, когда Эллис находила для этого время. Он был не очень способен к языкам, но ему нравилось. Хотя бы потому, что кто-то уделял ему время, и из благодарности он готов был вызубрить что угодно. Даже химию (видел у дяди книгу, полную страшных формул).
Он продолжал возиться на кухне – готовка была чем-то родным, из прошлой, ещё не забытой жизни. Но вовсе не неприятной обязанностью, как думали его родственники. Поэтому Гарри с искренним удовольствием готовил новые, сложные блюда, часто вместе с Эллис, которая готовить не любила, но умела.
Но, кроме того, он старательно запоминал всё, чему его учил профессор Снейп – каждую крупицу чудесных знаний, которыми тот так охотно делился. Гарри не привык к столь явному проявлению заботы.
И именно уроки профессора стали для него настоящим откровением. Он никогда не думал, что может испытывать столько радости от обычных уроков. Видимо, всё дело было в том, кто и как эти уроки проводил.
В начальной школе Гарри было по-настоящему тяжело: он обречён был оставаться в тени, его ненавидели, обижали и, конечно, недооценивали. Снейп подошел к учебному процессу с совершенно новой позиции: он просто давал, ничего не ожидая в ответ. Просто делился всем, что знал сам, что накопил на протяжении жизни. И мальчику не осталось ничего, кроме как впитывать информацию. Он слушал и запоминал так внимательно, что был уверен: уроки профессора Снейпа он не сможет забыть никогда.
После побега от Дурслей он, наконец, смог ощутить себя свободным. И даже почти счастливым. Рядом со строгим профессором Снейпом и не менее строгой тётей Эллис он чувствовал себя в безопасности. Потому что знал – они никогда не дадут его в обиду. Ни Дурслям, ни Волдеморту, ни кому-либо другому.
Мальчик тщательно, упорно учился. Он понимал, что мало знает о новом мире, в котором теперь ему предстоит жить, а времени догнать остальных сверстников мало. Поэтому книги, предусмотрительно захваченные Снейпом, очень пригодились. В основном это были учебники для первоклассников, кое-что из истории Хогвартса и магического мира.
Гарри с замиранием сердца произносил сложные слова заклинаний, оттачивал необходимые движения, используя любые попадающие под руку предметы: столовые приборы, карандаши, свёрнутые в трубочку газеты, оставленные Эллис после завтрака… И только одно расстраивало его – он не мог проверить, как действует то или иное заклинание на практике. Работают ли они? На самом ли деле он волшебник, или просто глупый одураченный ребёнок, такой же, как Дадли и прочие сверстники?
И он отчаянно, до дрожи мечтал о волшебной палочке!


***

Я и сама не поняла, знает ли мальчик, что у него сегодня день рождения? Но когда мы выбрались в столицу, на его лице не было сладостного предвкушения, какое обычно бывает в ожидании чуда. Наш мальчик с трудным детством чудес от жизни не ждал.
В Москве этим летом творилось чёрт знает что. Была даже мысль предупредить охрану, чтобы нас незаметно сопровождали, но при ближайшем рассмотрении идея оказалась идиотской: во-первых, о существовании моих гостей никто не должен был узнать. Я даже отменила еженедельные визиты уборщицы, заставив Севу прибираться с помощью магии, что он и делал несколько раз в неделю с такой гримасой, что пыль, без сомнений, исчезая, отправлялась прямиком в преисподнюю. Во-вторых, как я объясню своей охране посещение волшебного квартала?
Мы с Севой долго спорили насчёт палочек. Он говорил о каком-то Грегоровиче, но жил тот в Болгарии, и я пыталась объяснить, что Болгария – это далеко и нам не подходит. А в Москве можно найти мастера не хуже. И Снейп смирился.
Где находится волшебная улица, я знала уже давно. Сева не верил мне до последней секунды, пронзая меня скептическими взглядами, пока сам не увидел зачарованные ворота, которые раскрылись от касания его палочки.
- Ты ведь магла, как ты их видишь? – спросил он.
- Зелье, - пояснила я.
Он с интересом вскинул голову, но ничего спрашивать не стал. И слава Богу – я была не в настроении что-либо объяснять.
Магический квартал называлась просто: Тупик – весьма верное название. Расходящиеся от ворот как ветки дерева, коротенькие переулочки оканчивались неизменными кирпичными стенами. Сразу за воротами расположилась вытянутая прямоугольником площадь, на которую выходили лучшие магазинчики, в том числе и нужный нам магазин волшебных палочек.
Гарри, который не догадывался, зачем мы пришли, изумлённо смотрел по сторонам, как попавший в Большой театр провинциал. Странно, я не думала, что после Хогвартса что-либо сможет произвести на него такое впечатление. Магов в Тупике было немного – утро рабочего летнего дня не располагало к походам по магазинам. Только возле банка толпилось несколько мужчин в тёмных мантиях, да на веранде кондитерской пили кофе две хихикающие ведьмочки.
Мы тоже направились к кафе, провожаемые любопытными взглядами – из нас троих на волшебника походил только Сева, причём на волшебника злого. Потому что развивающийся плащ (магловский), надменное выражение лица и размашистая походка не вязались с представлениями о светлом и добром.
Вчера вечером мы с Севой около часа дискутировали – едва не подравшись – о вреде сладкого для растущих организмов, но я победила. Потому что от одного раза ничего плохого не случится. А Гарри имеет своё право на детское счастье.
Я долго пыталась втолковать этому английскому снобу, что такое праздник по-русски, когда слово «есть повод» означают несдержанную вседозволенность. И если не частить – всё оканчивается достаточно благополучно. Меня, кажется, так и не поняли… Но скрепя сердце позволили взять командование парадом на себя.
Так что в кафе я щедро предложила обалдевшему Гарри выбрать всё, что он хочет, при условии, что он не объестся, как Винни-Пух в гостях у Кролика. Когда выяснилось, что про Вини-Пуха мальчишка не читал, меня тут же вынудили рассказать эту сказку. Воспользовавшись случаем, Сева сбежал, коротко извинившись.
Если бы я успела – пристегнула бы его наручниками к столу. Но я не успела. И наручники остались в автомобиле. Досадно.
Поэтому мы уселись за столик у окна, ели пирожные, пили сок и заедали шоколадными конфетами. Я пыталась вспомнить сказку про обжорливого мишку, мальчик хохотал над моими стараниями, так как делать что-либо столь смехотворное серьёзно я не умею. Я даже к своей профессии подхожу с юмором…
Сева вернулся минут через двадцать, карманы чёрного плаща топорщились и звенели какими-то склянками, под мышкой он зажал бумажный пакет с книгами, а в руках... В руках он судорожно сжимал, боясь упустить, связку разноцветных шаров, которую протянул Гарри. Присел около его стула, так что его лицо оказалось на уровне груди мальчишки, и сказал, не глядя в глаза:
- С днём рождения.
Гарри бросился ему на шею.
Если учесть степень перемазанности нашего ребёнка в креме и шоколаде, оставалось только поразиться выдержке Севы, который не отпрянул с воплями, а несмело положил руки Гарри на спину. Потом усадил обратно на стул. Выпущенные всё-таки шары парили под потолком кафе.
- Это тоже вам.
Сева положил на стол книги. Гарри недоверчиво взглянул на него.
- Спасибо, - прошептал мальчик, трогательно обнимая тяжелый свёрток и кладя на него пылающую щёку.
Я посмотрела на Севу – на его бледном лице ярко горел румянец, глаза блестели. А выражение… Такое растерянное, почти как и у мальчишки. Реакция Гарри его смутила? А что он думал? Дарить подарки так же приятно, как и получать… Хотя что он может об этом знать?
Увидев, что я смотрю на него, Сева с трудом, но взял себя в руки. Избавить меня от своего сарказма он, увы, не захотел.
- Оставляя вас, я надеялся, что это вы, Эллис, будете приглядывать за Поттером, а не наоборот. Но, судя по количеству крема на вашем носу, вы и сами не ушли в своём развитии намного дальше первоклассника.
Он взял со стола салфетку и принялся оттирать лицо Гарри. Спасибо, хоть не моё! Ребёнок морщился, но терпел. Ещё бы, такое невероятное проявление заботы!
- Сева, оставьте его в покое, потом умоется. Если руки некуда девать – давайте и вам что-то закажем?
- Нет уж, благодарю. Не собираюсь изменять своим привычкам ради какого-то…
- Вы уже им изменили. Что это за падение, если не коснёшься ногами дна? Попробуйте вон то, слева. По вкусу – как шоколадный Наполеон.
- Не думал, что вы сладкоежка.
- Сегодня же день рождения Гарри!
Я улыбнулась мальчику, не смеющему оторваться от книг, которые он так и не посмотрел. Хотя я не сомневалась, что это какие-то учебники. Что ещё ожидать от серьёзного Севы, который к тому же профессор?!
Парящие над головой шары возвращали меня в детство. Сам того не понимая, Сева окунул меня в боль. Но поддаваться ей я не собиралась. Ведь могла же когда-то существовать неомрачённая радость? Почему бы хоть ненадолго не поверить в неё ещё раз? Может, это не Гарри одиннадцать лет, а мне?
Я встала из-за стола, отправилась к витрине. Вернувшись с пирожным, поставила его около Севы. Принесла стул. Он как завороженный следил за моими действиями.
- Садитесь, не маячьте!
Он беспрекословно подчинился, недоверчиво поковырял пирожное ложкой, потом с какой-то кривой улыбкой принялся есть его маленькими кусочками.
Мы с Гарри проводили каждую ложечку восхищёнными взглядами, от чего Сева снова покраснел, но не сдавался, пока не победил. При этом он, конечно, нос не вымазал, хоть я и держала пальцы скрещенными. Не получилось, его магия сильнее моей.
Потом чёртов злобный колдун отправил нас с Гарри умываться. Это было жестоко, потому что вернулись мы в ещё худшем состоянии: мальчишку пришлось чуть ли не с головой засунуть под кран, потому что крем обнаружился даже на волосах. А меня он в отместку просто окатил водой, когда я недальновидно повернулась к нему спиной. Последовавшая за этим короткая драка тоже не пошла на пользу нашему внешнему виду.
Когда я внесла в зал пленённого ребёнка, Сева только прошипел что-то неприличное, высушил нас заклинанием, причём выражение лица было такое, словно он воскрешает давно дохлых тараканов. Не знаю, как я удержалась и не ткнула его головой в остатки нашего застолья. Видимо, не до конца забыла ощущение странной пустоты, возникшей после нашей последней ссоры.
Мы взяли совершенно ошалевшего и поэтому не вырывающегося Гарри за руки с обеих сторон – душить друг друга через голову ребёнка неприлично – и отправились в магазин волшебных палочек.




Глава 9



Войдя в магазин с громким (и очень длинным) названием «Лучшие волшебные палочки на любой вкус», Гарри раскрыл рот от удивления. Стеллажи, забитые коробочками одинакового диаметра, сделанными из серебристого картона, уходили вверх и далеко вглубь торгового зала.
Мальчик с трудом мог поверить. Палочка! Они подарят ему палочку… Неужели в жизни действительно случаются чудеса? Не магические, а самые обычные человеческие чудеса, которые любой может сделать своими руками.
Он до сих пор не верил словам Эллис. Но надпись на магазине и эти коробочки… И тяжелая, уверенная рука Снейпа на плече… Но ноги всё равно немного дрожали.
Из-за прилавка вышел седой, крепкий старик в серебряной мантии, расшитой синими бархатными звёздами. Он был похож на настоящего сказочного волшебника, только без бороды, зато с добрыми морщинками в уголках глаз.
- Что угодно, молодые люди? – спросил он.
- Палочку для нашего мальчика, - ответила Эллис.
- Это будет его первая палочка, - сказал Северус.
Гарри испуганно прижался к его боку, и рука на плече совершила несколько движений, словно профессор пытался неумело погладить его.
Волшебник со звёздами усердно изучал, измерял Гарри, что-то бормотал под нос, затем начал доставать коробки, вынимать из них палочки и предлагать мальчику взмахнуть ними.
- Не бойся, - прошептала ему на ухо Эллис. – Сева же не боится.
Снейп услышал и нахмурился. Дрожащей рукой Гарри взмахнул сначала первой, потом второй, потом третьей палочкой, но ничего не происходило. Он и не знал, чего ожидать, но поскольку волшебник приносил всё новые и новые коробочки, отсутствие результата его, по-видимому, не раздражало. Минут через пятнадцать Гарри начал чувствовать усталость.
- Может, я не волшебник? – спросил он, когда хозяин лавки скрылся где-то в глубине стеллажей.
В ответ профессор уставился на него столь злобным взглядом, что мальчик поёжился.
- Не мелите ерунды, Поттер. Знай старик, кто вы, он сразу предложил бы вам что-то стояще. Если оно у него есть.
Старый волшебник долго не появлялся, потом вернулся с несколькими коробочками и открыл верхнюю, перевязанную красивой шелковой ленточкой. Лицо у него при этом было очень торжественное.
- Двадцать пять сантиметров, берёза, волос из гривы единорога. Только для светлых магов.
Снейп поёжился и задвинул свою глянцево-чёрную палочку глубже в рукав. Гарри сомкнул пальцы на гладкой древесине и зажмурился. По телу потекло сладкое, колючее ощущение силы, он слегка взмахнул кистью и из палочки вылетел рой искрящихся ослепительным светом снежинок.
- Так вот какой он, будущий владелец моей лучшей палочки? У вас большой потенциал, молодой человек, - скал старик с нескрываемой гордостью, будто это он несёт ответственность за потенциал мальчика.
- Она красивая, - прошептал Гарри трепетно. Палочка лежала в ладони уютно и казалась продолжением руки. А ещё от неё исходило едва ощутимое тепло, покалывающее кожу.
Мастер услышал похвалу и расплылся в улыбке.
- Она не просто красивая. Она волшебная. Её называют Светлой палочкой. Когда я трудится над ней, бродячий предсказатель сказал, что эта палочка будет слушаться только того мага, который захочет и, главное, сможет бороться со злом. Боюсь, вас ждёт героическое будущее, юноша.
- Я постараюсь, - очень серьёзно сказал мальчик. Рука профессора на его плече сжалась так, что ему стало больно. А потом исчезла.


***

Не знаю, понравился ли Поттеру его день рождения, но я устал так, словно без перерыва на обед высидел четыре урока с гриффиндорскими первокурсниками.
А ведь первокурсник был только один, и тот пока не гриффиндорский! Вот бы заполучить мальчишку для моего факультета! Но не уверен, что среди слизеринцев ему будет хорошо. Он не чистокровка, не сторонник Тёмного Лорда и не честолюбец. Так что, как ни обидно это признавать, в школе он будет подчиняться профессору МакГонагалл, а не мне.
Хотя это вполне может оказаться Райвенкло – мальчишка с такой страстью зубрит учебники! Именно поэтому я и подарил ему книги, купленные в одной из лавок Тупика. По реакции Гарри стало понятно сразу: подарков ему ещё никто не делал.
Но слова старого волшебника о так называемой Светлой Палочке почему-то заставили меня насторожиться. Нужно будет порыться в библиотеке, когда вернёмся в Хогвартс – если это не шутка и не реклама, должны найтись хоть какие-то упоминания о ней и её свойствах.
То, что мальчику уготована судьба разящей длани света, ни для кого больше не секрет. Да, возможно, именно этой палочке предназначено положить конец затянувшейся войне. Но… Это будет сделано Поттером, а не палочкой!
Итак, я устал. Я был просто смертельно уставшим, садясь в глубокое кресло в гостиной, наливая себе полбокала красного вина и закрывая глаза.
Это всё было странно. Странно, что мальчишка в порыве счастья обнял меня. И странно, что я при этом сидел на корточках около него. Странно, что Эллис заставила меня съесть пирожное и странно то, что она и мальчишка потом вытворяли, пока умывались. Вид их – всклоченных, мокрых и барахтающихся, вызвал в голове настойчивую ассоциацию с очередной Мародёрской шалостью. И странно было покупать ребёнку палочку – чужому ребёнку, за которого я радовался как за собственного.
Но самым странным оказался порыв принести воздушные шары. На этот поступок меня, естественно, подтолкнул рассказ Эллис о её детстве. Не знаю почему, но я твёрдо решил узнать, в чём же дело. Что не так с ней? Что её связывает с Альбусом и что это за странное зелье, позволяющее ей видеть зачарованные вещи?
Бокал опустел. Я налил ещё вина, позволяя его теплу согревать уставшее тело и уводить разум прочь от тревожных размышлений.
Может, я под заклятием? Кто-то проклял меня, заставив привязаться к Поттеру? Или просто стать немножко, самую малость человечнее?
Кто бы мог подумать, что и у меня есть сердце? Звучит просто смешно – кошмар хогвартских подземелий с добрым, ранимым сердцем, распахнутым навстречу героическим детишкам.
Я услышал шаги, хлопнула дверь кухни. Поттер спит, я проверял. Значит, Эллис. Я подхватил бутылку, бокал, и выбрался из кресла.


***

Он возникает на пороге кухни как предводитель Толкиенских назгулов, зловещий король-призрак. Я представляла этих сказочных чудовищ именно так – в наглухо застёгнутых мантиях, с бледными лицами, окруженными чёрными капюшонами, как его чёрными волосами. Только с огромными двуручными мечами, а не с бутылками в руках.
Снейп чуть покачивается, хоть выпил, как мне кажется сквозь тёмное стекло бутылки, не так и много. Недостаточно, чтобы опьянеть. Возможно, он сейчас ощущает то же, что и я? Всепоглощающую усталость.
- Позволите? – спрашивает он, указывая на пустой табурет напротив меня.
Я киваю. Пусть садится. Напиваться в одиночестве – плохая примета. В смысле, я тоже пью. И тоже – красное вино, только из другой бутылки. Мой выбор был иным – я люблю десертные вина, а он предпочитает сухие.
Я с трудом пьянею, хоть и употребляю спиртное очень редко. Но сегодня повод был самым что ни есть подходящим. Нет, не день рождения Гарри, хоть первый бокал и был за его здоровье. Я пью, а точнее – запиваю – разноцветные воздушные шарики, так и оставшиеся висеть под потолком в кофейне.
Почему никто их не забрал? Да кто же его знает? Мне почему-то показалось, что шары были не столько для Гарри, сколько для меня. Хоть Сева и сам этого не понимал. А я их забрать не смогла.
- Здорово сегодня было, да? – зачем-то спрашиваю, чтобы не молчать.
Он кивает, неопрятная чёрная прядь скользит по виску, падает на глаза, он не убирает её, наливает снова. Делает маленький глоток. Садится на табурет, сгорбившись – он часто горбится, когда думает, что его никто не видит – поза глубокого отчаяния. Но сейчас делает это при мне, зная, что я всё вижу и всё понимаю. И зная, что ни про что не спрошу. Даже если он начнёт биться лбом о столешницу.
На миг мне даже хочется этого. Но потом мысль стремительно исчезает, потому что он поднимает глаза и не мигая смотрит на меня. И я чувствую себя законом земного притяжения за миг до того, как его откроет Ньютон. Сдерживаюсь, чтобы не съёжиться под пристальным взглядом, но выдерживаю. Сева вздрагивает, и чёрные глаза снова утыкаются в бокал.
Он умеет читать мысли? Боже всемилостивый, а что, если это правда? Что, если он может прочесть меня, как книгу?! Да нет, такого не бывает… Но ведь магии тоже не бывает, но она есть?
- Вы умеете читать мысли? – спрашиваю прежде, чем успеваю опомниться.
- Умею, - говорит он тихо.
- И что там, у меня в голове?
- Не знаю, - Сева пожимает плечами и делает ещё один глоток вина. – Такое ощущение, что у вас не мысли, а мухи в голове. Ничего нельзя понять.
- Видимо, это комплимент?
- Видимо. Скажите, что это за зелье, о котором вы упоминали?
Ну вот, пришло время услышать от него накопившиеся вопросы. А хочу ли я отвечать? На вопрос о зелье – точно не хочу. Соврать? Что я могу соврать? Вдруг он разбирается в зельях? Он же маг, он просто обязан в них разбираться, в отличие от меня. Я даже соврать толково не сумею!
- Я ничего о нём не знаю. Пью – и всё.
- А…
Он хочет его видеть. Я понимаю это, хоть он ещё не договорил. Вот уж простите. Может, ему ещё мои любимые чулки принести?
- Нет, Сева. Извините, показывать его, давать понюхать или попробовать я не буду.
Он и не настаивает, просто вертит бокал в руках, разглядывая хрусталь на свет горящей под потолком люстры. Лицо его сосредоточенное, словно он пытается вспомнить, какие он знает зелья, влияющие на магические способности. Я боюсь. Я боюсь, что он может вспомнить, догадаться… Я не хочу, чтобы кто-то знал.
Потом морщинка между бровей разглаживается, он смотрит на меня со слабой улыбкой.
- Ладно, давайте не будем об этом…
Давайте, давайте… Что меня теперь ожидает? Очередное коварство? Конечно, чего ещё можно ждать от этого кошмарного человека? Сева всё ещё чуть мечтательно улыбается – улыбка на его лице смотрится как инородное тело.
- Предлагаю поговорить о друзьях. - Так и знала, что эту тему он так просто не оставит! А я ведь понадеялась, что прощена! Но дело не только в прощении. О да, тут замешана коварная человеческая страсть – любопытство. Он тем временем продолжает: - С моими друзьями всё понятно: их не было раньше, и нет сейчас. Единственного своего друга я оттолкнул сам, и так и не смог с ней помириться. В этом не было смысла – всё равно мы бы снова рассорились. Я не умею хранить, только расточать. Ту каплю добра, что когда-то была во мне, я швырнул в грязь. Я не боюсь говорить об этом вам, потому что вы тоже не добрый человек.
Вот так просто. Интересно, скажи он мне это лет десять назад – как бы я отреагировала? Убила бы на месте? Нет, я бы сделала что-то намного более ужасное чтобы доказать, насколько он прав.
Я знаю границы добра и зла в себе. Но не в нём, и это пугает. При мысли, что сейчас напротив меня, безоружной, сидит тёмный маг, в кровь поступает критическая доза адреналина. Но я всё равно не боюсь. Я хочу знать. И он хочет знать. И мы никогда ничего не узнаем…
- Что произошло с вашими друзьями? Если это правда, и вы когда-то умели дружить.
- Я их бросила.
- Вот как? Видимо, они не понимали вашу иронию, и вам это надоело?
Вздёрнутая бровь. Я зеркально повторяю его жест. Усмехаюсь, от чего уголки губ вздрагивают как-то судорожно.
- Они понимали её, Сев… Они не хотели уходить из моей жизни, но им пришлось. Я давала время, но не давала шансов остаться.
- Вы боялись за них?
- О Господи, нет! Я боялась за себя. Это никак не связано… с тем, чем я занималась. Просто я для них умерла.
Теперь обе его брови взлетают вверх. Скептически смотрит на меня чуть сощуренными глазами. Словно он уже все понял.
- Для них?
Я наливаю полный бокал и выпиваю в три глотка. Гори оно всё огнём! Хочешь знать? Знай, проклятый урод! Знай.
- Не только для них. Для себя. Я смертельно больна. Я узнала об этом семь лет назад. У меня не было шансов, я должна была умереть так же, как мой отец, только намного раньше. Но я не хотела умирать. У меня было всё: успешная, молодая, возможно, даже счастливая… Меня любили и ненавидели, меня боялись и мной восхищались, а я только презирала. Конечно, я просто не могла смириться с тем, что мне положено умереть – не от пули, как я всегда думала, а от глупого недоразумения, от болезни. Это так странно в двадцать с лишним лет понимать, что обречён, что через полгода – всё. И шоссе, по которому несётся жизнь, превращается в тупик.
Я посмотрела на Севу. Сейчас он был совершенно бесстрастным, но глаза опущены, а пальцы стискивают ножку бокала. Странно, но рассказывая об этом, я не испытывала никакого волнения. Хоть он и первый, кому я признавалась. Никто из моих бывших друзей не знал, что произошло. Даже мой жених, оставленный за два месяца до свадьбы, которого я на самом деле никогда не любила, потому что не умела.
- У меня было всё, но оказалось, что есть вещи, за деньги не покупаемые. А умирать не хотелось. И я искала… Пока не вышла на вас, магов. У меня действительно были очень хорошие связи. Мне посоветовали обратиться к Дамблдору, директору школы чародейства в Великобритании – он был лично знаком с лучшим зельеваром на континенте, который, по слухам, мог сварить какое угодно зелье. Но, кроме слухов, информации о нём не было, поэтому пришлось знакомиться с Дамблдором – я отправила ему письмо с совой, и он согласился встретиться. Я… вы не поверите, я пообещала ему всё, что угодно, так тогда боялась лишиться последней надежды на спасение. А через месяц получила первую бутылочку зелья. С тех пор принимаю его каждые полгода.
Сева был бледен, как подвенечное платье.
- Что ещё вы делали для Альбуса?
- Боюсь, не вправе об этом говорить.
Он недовольно передёрнул плечами. Его глаза мерцали в свете ламп и казались невероятно живыми на неподвижном лице.
- Если зелье действует, почему вы не живёте полноценной жизнью? Это какой-то побочный эффект?
- Нет. Просто уже семь лет мне кажется, что на самом деле я мертва. Я играю со смертью, оттягиваю неизбежное, моя судьба натягивается, как резинка, но замерла на мёртвой точке в тот день, когда должна была оборваться.
Как я могу объяснить? Как сказать, что обвести вокруг пальца смерть и остаться живым – это две разные вещи? Я заигрывала с тем, с чем не стоило играть. Возможно, в какой-то параллельной вселенной другая девушка Алиса умерла в двадцать пять лет в больничной палате. А я вот зачем-то осталась.
Тогда, принимая решение во что бы то ни стало победить смерть, я была другой. Никто и ничто, кроме меня самой, не имело смысла. Власть, оказавшаяся столь рано в моих руках, вскружила голову. Теперь я понимаю, что я – всего лишь винтик в огромной машине мироздания, который давно уже сломался, но почему-то не выбывает из механизма, освобождая место новым, целым деталям. Почему? Вот главный вопрос для моего сегодняшнего существования.
- Но ведь это глупо! Зачем вы убеждаете себя в этом?
Он пытается меня переубедить? Смешно. Да, когда-то я думала обратиться к врачу, но потом поняла – это не поможет. Я не больна, я мертва.
- Я не убеждаю. Я так чувствую. Я не хотела ничего из прошлой жизни, не хотела, чтобы по-прежнему живые друзья видели, что я больше не тот человек, которого они знали. Мне смешно было думать, что мёртвое вмешивается в жизни живых. Особенно смешно было убивать: когда мёртвое создаёт себе подобных. Это уже не убийство, а извращённый акт рождения.
Снейпа передёрнуло. Теперь он точно знал, что я законченный псих. Ну и что ж… Я его в гости не приглашала. Пусть потом жалуется Дамблдору на плохую компанию. А мне дела до этого нет…
Странно только одно: я давно, очень давно не были ни к кому привязана. А вот теперь привязалась. К его мальчишке. И он тоже. Что-то не в порядке с этим ребёнком. Или с нами. Мы, два старых идиота, надеялись, что сможем прожить без добра. Не вышло.
- Я спать пойду, - сказала я.
Сева кивнул. Его худое лицо тут же оказалось погребено под волосами.


***

Я допил вино, оставшееся в бокале.
Когда поднялся – меня слегка пошатывало, как от ветра. Спать? Какая героическая девушка! Я вряд ли смогу теперь заснуть.
Пересёк тёмный холл и аккуратно отворил входную дверь. В лицо тут же ударил порыв ледяного ветра. Странно, день у них жаркий, а ночи холодные. Даже сквозь тёплую мантию пробирает холод. Трава около ступеней блестела от росы, тяжелые капли пригибали стебли к земле. Я собрал их в горсть и провёл ладонями по горящему лицу. Ветер тут же вцепился во влагу, щипая, кусая кожу.
Я сел на ступеньки, глядя на очертания деревьев за забором. Лес. Тот самый лес, в который я давно уже собираюсь. Нужно пойти, обязательно!
За ингредиентами для зелий…
Знаю, о чём тогда думала Эллис – только бы я не оказался зельеваром, только бы не понял, что она скрывает…
Я действительно не мог прочитать её мысли – возможно, это был побочный эффект всё того же зелья. Возможно – собственное достижение Эллис, всё же она достаточно сильный человек. Но не маг, хоть благодаря зелью и обладает теперь некоторыми способностями. Это не случайность – именно магия помогает бороться с болезнью, но она не узконаправленная, и её проявления сложно контролировать.
Не знаю, почему Эллис всё же рассказала правду, когда я почти уже понял, в чём дело. Для меня это было не сложно: Альбус – зелье – неожиданные магические способности у маглы. Её не повезло. Я оказался не просто зельеваром, а тем самым зельеваром… И, Мерлин, только бы она об этом не догадалась!
Итак, семь лет спустя, я знал, для кого готовлю зелье Жизни…





Глава 10



Насчёт «пойду спать» я блефовала.
Об этом и речи быть не могло! Первый порыв – пойти в лес, пострелять волков и никогда больше не возвращаться, я отогнала быстро. Ну, наплюю на Дамблдора, ну сдохну через полгода, ну, это личное дело каждого. Но если что-то случится с этими двумя сумасшедшими спасителями мира? Брать на совесть такой грех я не собиралась.
Гарри спокойно посапывал, укрывшись одеялом по самый нос. Здорово быть ребёнком, даже с трудным детством. Ведь ты ещё ничего не решаешь, зависишь от взрослых и не беспокоишься ни о чём…
Впрочем, касательно этого конкретного ребёнка… Не хотела бы, чтобы на мои плечи взвалили миссию по спасению мира от самого главного мирового злодея… Но ничего, Гарри даже это не пугает, ведь он такой маленький и смелый! Выиграть эту войну сейчас кажется ему пустяшным делом.
Мальчику судьбой определено стать убийцей, и он, кажется, не боится этого. Не то, что я – я могла быть кем угодно, судьба могла готовить мне самый великолепный путь, широкую дорогу, а я выбрала извилистую тропинку, ведущую в ад.
Более того, когда меня хотели остановить – я пожелала сыграть с судьбой, чтобы доказать, что я не только на земле имею власть, но и в тех мирах, которые неподвластны никому. И я победила, вот что непонятно! И теперь мне страшно думать, какова же будет цена?
Зачем Севе нужно было это знать? Что вызвало меня на откровенность? Не знаю. Он не тот человек, перед которым хочется раскрывать душу. И, тем не менее, именно он оказался моим первым и, надеюсь, последним слушателем.
По-хорошему, его следовало бы убить прямо сейчас. Но Дамблдор запретил…
Я подошла к окну, ведомая наитием, и увидела его сгорбленную, тёмную фигурку на крыльце. Кажется, он спал, привалившись к перилам, запрокинув голову. Но потом я заметила, что глаза его открыты и блестят, отражая звёзды.
Стоило бы его позвать, чтобы не замёрз, но так безразлично мне ещё никогда не было. Пусть сидит… Может, я бы тоже на его месте сидела там, в тишине и темноте… Что я знаю о его мотивах? Не стоит вмешиваться в чужое желание простыть на холодном ветру.
Я бросила контрольный взгляд на Гарри, хотела поправить ему одеяло, но оно и так лежало идеально. Что за полоса невезений?
Пришлось уходить, так и не удовлетворив материнские инстинкты.


***

Я действительно долго не мог заснуть, прокручивая в голове прошедший день: радостное лицо Поттера, облако снежинок, вырвавшееся из волшебной палочки, полуночный разговор на кухне…
Когда начало светать, я погрузился в неглубокий, тревожный сон. Мне снились какие-то странные кошмары: Блэк в виде огромной чёрной собаки пытался откусить мне нос, Гарри кричал: «Фас», Эллис стреляла в него из пистолета, а Тёмный Лорд истерично вопил: «Авада Кедавра», но из палочки вылетали зелёные фейерверки… Кажется, я был болен.
Утро началось с головной боли и невыносимого грохота. Некто очень большой и очень злой стучал в дверь, а казалось – прямо в череп. Сначала я подумал, что это тролль. Потом уменьшил размеры чудовища до одного одиннадцатилетнего ребёнка. Я вскочил, чтобы высказать всё, что думаю по этому поводу (мыслей было мало, и все нецензурные), но комната уплыла из-под ног.
- Гарри, что такое? – услышал я сквозь дверь заинтересованный голос Эллис.
- Не открывает, - пояснил мальчик.
Конечно, не открываю! Я лежу на полу, у меня кружится голова, разъезжаются ноги, и кажется, это всё-таки не похмелье. Ну, не только похмелье.
Шорох, кто-то еле слышно возится у замочной скважины, потом дверь с невыносимым скрипом отворяется. Двое довольных, счастливых, со связкой непонятных крючков в руках, с искренним состраданием… И одновременно пытаются добраться до моего полуживого тела. Кажется, их благородный порыв прямо сейчас доведёт бедного меня до хэппи-энда!
- Что вы творите? – спрашиваю я, но голос удивительно глухой. Горло болит так, что слова еле продираются сквозь него.
- Всё в порядке? – интересуется Эллис.
Вот уж от кого, а от неё такого глупого вопроса не ожидал. Поттер молчит и топчется рядом. В глазах – море и ещё литр сочувствия. Губы дрожат… О Мерлин, только не заплачь, Поттер, слышишь? Ну подумаешь, я валяясь на ковре, не могу встать, и выгляжу, наверное, как покойник после ритуала прощания… Но ведь плакать не стоит? Я великий зельевар, я всё вылечу!
- Всё в порядке, - поспешно отвечаю, чтобы не спугнуть тень надежды, появившуюся на лице мальчишки. – Так что можете немедленно покинуть комнату и оставить меня в покое!
Эллис не верит. Подходит, наклоняется, кладёт прохладную ладонь мне на лоб. Я невольно тянусь к этой прохладе, к ощущению сухой, крепкой ладони на коже. Девушка морщится, закусывая губу.
- Вы простудились вчера. Не нужно было так долго сидеть на крыльце.
Долго? Интересно, сколько времени прошло? И откуда она знает?
- Два часа, в одной мантии… - говорит она, словно отвечая на мои мысли. - Мы же не в Майами живём, профессор!
- Правда? Если вы знали, что это не Майами – почему не предупредили меня об этом вчера, пока я ещё был здоров?
- Боюсь, вы больны дольше, чем со вчерашнего вечера. Просто раньше это была не простуда.
Эллис достаточно легко, как для своего далеко не атлетического телосложения, поднимает меня, слабо сопротивляющегося, и кладёт на кровать. Потом накрывает одеялом, бережно заправляя, чтобы не слетело. Открывает окно, и комната наполняется свежим летним воздухом. Поют птицы, светит яркое солнце, но мне почему-то кажется, что до сих пор ночь.
- Гарри, не бойся, посиди с дяденькой, пока он харакири себе не сделал от тоски. Заодно можешь спросить, не припасено ли у него какое-нибудь супер-магическое лекарство от простуды. А я спущусь, заварю литр чая с малиной. Сева, вы любите молоко с мёдом?
Я готов её убить. У неё всегда такая манера разговаривать, когда она волнуется? И вообще, с какой радости ей переживать о моём здоровье?
- Никакого молока! – почти кричу я. Точнее, думаю, что кричу, потому что больше похоже на отчаянный хрип.
- Хорошо, тогда просто мёд. И лимон… Где-то был…
Она уходит, оставляя Поттера надсмотрщиком. Мальчишка чувствует себя неуютно рядом со мной. Конечно, я ведь сейчас не рассказываю ему о зельях и заклинаниях, а больше ничего нас, наверное, и не связывает. Какой от меня такого прок: слабого, завёрнутого в одеяло?
Поттер несмело забирается на кровать, при этом наступая на меня коленом, извинительно улыбается и… Мерлин! Как тогда, в чулане у Дурслей, протягивает руку, касается моих спутанных волос…
Но в этот раз я всё вижу, потому что в комнате светло. Вижу, что он продолжает улыбаться, глаза немного испуганные, очень добрые. Ему не противно, он действительно хочет коснуться меня, зная, какой я отвратительный, какие у меня жирные волосы, зная, что я могу разозлиться и отругать. Ему всё равно – он сейчас видит только то, что мне плохо, и хочет утешить.
Это невероятно, невозможно, волшебно…
И когда в комнату возвращается Эллис, она видит удивительную картину: я обеими руками прижимаю к груди ребёнка, а он осторожно гладит меня по затылку ладошкой. Я не сразу замечаю, но по щекам катятся слёзы. Поттер их не видит, зато видит Эллис и аккуратно стирает краешком одеяла.
Я хочу схватить палочку, швырнуть в неё непростительным, потом стереть память, потом задушить и закопать в саду под сливой. Но она не даёт мне реализовать даже первый пункт плана: отрывает от меня мальчишку, просовывает под голову руку, подносит к губам чашку.
- Дайте мне, - зло шиплю на неё. – Я и сам справлюсь.
- Нет, - в голосе Эллис на секунду появляется неожиданная сталь, но секунды достаточно, чтобы вспомнить, что передо мной неслабый противник. – Чай горячий, прольёте – ещё и ожоги лечить будем. Оно вам надо?
Гарри продолжает меня успокаивать, сжимая руку, и я позволяю напоить себя сладким малиновым чаем. Странно, дело ведь не только в силе Эллис? Я не могу бояться ни одного магла! Да что там: я бы и Тёмному Лорду не позволил бы поить себя с рук… Впрочем, ему – в первую очередь. От этой сволочи кроме яда ничего хорошего и не дождёшься!
А оно мне, как говорит Эллис, надо?
Да ради Мерлина! Лечите, если вам так хочется.
Я беру палочку – она одиноко лежит на столике у кровати – и призываю из шкафа бутылочку бодроперцового зелья. Гарри и наша «мамочка» с восхищением смотрят на несмелый дымок, появляющийся из моих ушей.
- Пошли вон отсюда! – рычу я, позабыв даже о боли в горле.
Под прицелом палочки они наконец-то покидают комнату – неохотно, долго топчась на пороге. Но всё-таки я оказываюсь в тишине. Чудеса случаются. Даже в такой компании. Особенно если пригрозить применением грубой магической силы!


***

Сириус не мог понять, как согласился на предложение Питера Петтигрю «пожить у него недельку». Выслушав множество аргументов: у маглов отвратительный сервис, гостиница стоит денег, не придётся часто показываться на людях, ибо он, Блэк, в розыске. И так далее.
Квартира у бывшего Мародёра и нынешнего любимого сподвижника Тёмного Лорда оказалась небольшой, двухкомнатной, в одном из окраинных районов Лондона. Сразу стало понятно, что в ней была проведена тщательная уборка (вот откуда взялось столько бытовых заклинаний на палочке Питера!) Впрочем, она и после этого не выглядела ни чистой, ни уютной – типичное холостяцкое жильё без намёка на аккуратность.
Жилищем злодея она тоже не выглядела – никаких сожженных земель вокруг, ядовитых облаков, засохших деревьев и армий зомби… Только вонючий подъезд, разукрашенный непристойностями лифт, вид из окна на шумную узкую улицу.
Сириус боялся приближаться к одному из Пожирателей так близко – он не собирался доверять никому из новых дружков, а тем более Питеру, уже не раз проявившему свою предательскую сущность. И, тем не менее, он каким-то образом переселился в эту неприятную квартирку, спал на жестком диване, утром готовил растворимый кофе на двоих, пока Петтигрю поджаривал яичницу и небрежно нарезанный бекон, потом читал награбленные в библиотеке Блэков книги. Да, он рискнул посетить дом на Гриммаулд Плейз, и ни разу об этом не пожалел. Особенно когда выяснил, что тайник с монетами, спрятанными покойным Регулусом, остался нетронутым.
Питер пропадал где-то целыми днями – то ли по делам своего хозяина, то ли по своим собственным. Поскольку часто он возвращался, принося на себе ароматы дамских духов, Сириус предпочитал не интересоваться подробностями личной жизни своего коллеги.
По прошествии недели стало заметно, что Петтигрю, вечно нуждающийся в чужом покровительстве, нашел своего нового покровителя в Блэке. Он постоянно пытался ему угодить, услужить, и с преданным видом при этом ожидал хоть какого-то поощрения или похвалы.
Поскольку выражение преданности очень не подходило хитрому лицу предателя, Сириус отказывался понимать хоть что-то. Но обнаружить в Питере своего слугу ему было неприятно. Казалось, он видит какую-то странную маску, какого-то голема, а не своего бывшего друга.
«Неужели я столько лет провёл с ним рядом, так и не заметив, каков он на самом деле? – удивлялся Блэк. – Не удивительно, что он нас предал».
Сам Сириус весьма тяготился вновь вспыхнувшими в Петтигрю дружественными чувствами, потому как его отношение к предателю ни на грамм не улучшилось. Да, он пользовался его гостеприимством, но втайне надеялся однажды отгрызть крысе её хвост. А потом и голову.
Это была самая затаённая, самая отчаянная страсть мести, которую он только испытывал за десять лет заточения – увидеть, как умирает Питер. По-настоящему, а не как тогда, на магловской улице… Сириус бросал полные ненависти взгляды на левую руку бывшего друга, где не хватало фаланги безымянного пальца…
Блэк вечерами выходил на прогулку, обернувшись собакой. Отвратительные городские улицы, грязные, пыльные, тёмные, наводили на него отчаяние почти такое же, как Азкабанские стены и шум ледяного ветра, натыкающегося на остров и разбивающегося о громоздкое здание тюрьмы.
Он до сих пор не мог почувствовать себя свободным. Его ищет Министерство, а теперь он не просто ложно обвинённый член Ордена Феникса. Он – сторонник Волдеморта. Причем один из самых приближенных. Это он руководил провалившейся операцией по похищению Поттера, это он убил кузена Гарри, это он участвовал в организации побега нескольких Пожирателей смерти из Азкабана три дня назад.
Он собственноручно открыл дверь камеры Беллатрикс Лестранж, чтобы услышать, что наконец-то стал настоящим Блэком…
- А потом наведаемся к маглам. Лорд сказал…
- Подожди… - Сириус оторвал взгляд от книги.
Он не читал уже несколько минут, вспоминая своё возвращение в Азкабан не как заключённого, а как спасителя, поэтому прослушал, о чём ему говорил вошедший в комнату Питер.
- Сириус, какого чёрта, я уже минут пять рассказываю тебе планы Лорда на вечер!
- Прости, зачитался, - соврал Блэк. – Что там насчёт маглов?
- Праздник в честь освобождения вернейших слуг Повелителя, всё как всегда: собрание, пафосные речи, пир, веселье, потом наведаемся к маглам.
Блэк прекрасно знал, что имеется в виду под ненавязчивым «наведаемся», поэтому ни к кому наведываться категорически не хотел. Но вряд ли Волдеморт примет его отказ. Сириус понимал, что это не просто «вечеринка» для Пожирателей, а и отличный способ проверить их лояльность.
Тем более если Тёмный Лорд считает, что среди неокрепших умов его последователей, разбалованных длительным отсутствием хозяина, могла появиться мысль о предательстве.
Он упустил Снейпа, и теперь, по законам жанра, у него просто обязана развиться паранойя.
Блэк неоднократно старался понять логику Волдеморта: кто из его сторонников мог перейти на сторону Дамблдора? Каким образом он мог пытаться вычислить предателя? Если учесть, что без Малфоя он и Снейпа раскрыл бы нескоро…
У самого Люциуса уже два предупреждения. Третье он не переживёт. Предатель ли Малфой? Слишком странное поведение: зачем было устранять старого, проверенного шпиона, чтобы заменить его на Малфоя? На чём бы основывалась его верность? Не может же Дамблдор шантажировать его? И чем? Лорд говорил о Азкабане, но три дня назад Люциус был свидетелем непрочности Азкабанских стен. Тогда кем? Сыном?
Сириус посмотрел на Петтигрю.
Это может быть и Питер: его мотивы оказались для Блэка совершенно непонятными. Зачем он уговорил бывшего друга поселиться в собственном доме? Что это? Поручение не до конца доверившегося новому стороннику Лорда? Но кому вообще Лорд доверяет? Он будет полнейшим психом, если посмеет поверить хоть одному из своих Пожирателей.
Или попытка вернуть дружбу – инициатива самого Петтигрю?
Блэк уткнулся в книгу, но текста не видел. Кому из слуг Волдеморт должен доверять меньше, чем ему, Сириусу? Возможно, от правильного ответа на этот вопрос зависит жизнь Блэка.


***

Гарри рассматривал подаренные Севой книги с таким интересом, что я и сама заинтересовалась.
- Позволишь?
Мальчик кивнул, и я села рядом, сдвинув занявшие весь диван учебники в сторону. Взяла первый попавшийся – это оказалась энциклопедия по истории магии. Живые картинки лениво двигались, изображая батальные сцены и великие открытия. Жаль, что у нас, человеческих детей, никогда не будет таких книг. Если только наука однажды не сделает то, что смогло сделать волшебство.
Но я не очень верю в науку. Всё то светлое будущее, нарисованное воображением советских фантастов, впитываемое с детства чувство причастности к великим свершениям, к судьбе мира – оказалось бредом. Осталось только ощущение, что однажды у меня и у сотен тысяч таких, как я, отняли мечту. Воспитанное на сказках поколение выросших детей упёрлось лбами в стену реальности.
И там не было ничего. Законы волчьей стаи, каждый сам за себя. Ударь первым, пока не ударили тебя. Нападай, если слаб. Потому что защититься уже не успеешь…
Я никогда не была слабой. И когда меня вышвырнуло во взрослый мир, накопленная ярость взяла верх. Когда я поняла, что волшебства нет. Оно есть для магов, но это не более чем инструмент. Даже там не бывает сказок, счастливых концов, свободы, равенства, братства и мировой справедливости. Есть лишь ты сам и твоя истина.
Я всегда хотела верить в Бога. Но однажды, сбившись с пути, уже не смогла на него вернуться. Я, наверное, сама разрушила собственную счастливую историю.
- Почему ты ещё не использовал палочку?
Гарри вздрогнул. Коробочка из серебристого картона, перевязанная лентой, лежала около него, и он то и дело любовно касался её рукой.
- Подожду профессора.
Это было правильно. Чертовски правильно. Сева имел право увидеть, как его подопечный впервые взмахнёт волшебной палочкой и сотворит первое заклинание. Но…
Мы вместе сделали этот подарок. А мальчишка ждёт именно Снейпа, не меня… Когда-то я читала, что мальчику нужен отец, девочке – мать. Глупости. Я тоже хочу, чтобы меня любили!
- С ним всё будет хорошо, да?
- Да, он уже почти здоров, просто должен выспаться. Завтра проснётся как новенький.
Я встала и собиралась выйти из комнаты, когда Гарри ухватил меня за рукав.
- Тётя Эллис… Спасибо вам большое. Я теперь как настоящий волшебник! Вы придёте посмотреть, как я буду колдовать?
- Конечно, - сказала я тише, чем должна была, потому что голос грозил предательски сорваться. Руки невольно обняли тоненькое детское тельце, прижимая к груди. Секунда – и пальцы мальчишки сомкнулись за моей спиной.




Глава 11



Эллис была не права, когда думала, что Гарри собирается подождать Снейпа из благодарности.
Он просто отчаянно боялся колдовать в одиночестве.
А вдруг всё-таки не получится? Снежинки, вылетевшие из палочки, когда он впервые взмахнул нею, были почти как настоящие, если бы не сверкали холодным светом.
Но это ведь ничего не значит, правда? Может, она так специально заколдована, не зря же называется «волшебной»? А он возьмёт её в руки, произнесёт вычитанное в книжке по чарам, отработанное заклинание – и ничего не получится. Что тогда? Как он объяснит взрослым, что они ошиблись и он никакой не маг?!
Как он посмотрит в глаза профессору? И что станет делать, если увидит на его строгом лице разочарование? И больше не будет ни замечательных уроков, ни рассказов про зелья и алхимические опыты – непонятные, но очень интересные.
И его отправят обратно, в школу к дружкам Дадли, которые снова станут его бить, к дяде и тёте, которые будут запирать его в чулане под лестницей… И никаких великих побед! Не будет Волдеморта, от которого он должен спасти мир, не будет заботы и подарков на день рождения…
Эллис, конечно, всё поймёт. Она и сама не волшебница. Но она никогда не станет возиться с ним. Отправит обратно в Англию, к Дамблдору. А тот скажет: «Извини, мальчик, мы ошиблись. Ты не спаситель мира». И дядя Северус поедет к новым Дурслям, заберёт от них нового ребёнка, подарит тому новую палочку, и будет ему по вечерам рассказывать ему страшные истории про флоберчервей и отработки каких-то хаффлпаффовцев…
А Гарри в это время будет сидеть в темноте, среди пауков, и получать в подарок старые носки дяди Вернона…
Промучившись всю ночь, Гарри едва не с рассветом вскочил с постели и бросился в кухню. Это уже вошло в привычку – встать, умыться и пойти готовить завтрак. Но сегодня он пропустил стадию умывания, схватил палочку, учебник чар и спрятался в уютной, полюбившейся кухне.
Поставил на плиту чайник – по привычке. Он любил пить с утра чай, а у Эллис оказалась замечательная коллекция настоящего чая, с крупными, скрученными в затейливые комочки цельными листиками.
Потом Гарри, не в силах сдерживаться, открыл страницу с заклятием левитации. Выдернул из подставки розовую в ромашки бумажную салфетку, направил на неё палочку.
- Вингардиум Левиоса!
Палочка описала плавную дугу и резким росчерком направилась вниз. Как до этого он делал сто раз: вилками, ложками, трубочками для сока…
Ничего! Салфетка чуть сдвинулась от порыва воздуха, сопроводившего движение палочки.
- Вингардиум Левиоса. Вингардиум Левиоса. Вингардиум Левиоса! – отчаянно твердил мальчик, взмахивая палочкой. Но ничего не происходило. Он и сам не заметил, когда на глаза навернулись слёзы.
Рука безвольно опустилась, пальцы разжались, и палочка покатилась по полу.
- Я не маг… Никакой я не маг…
«Ты маленький, глупый ребёнок, Гарри», - услышал Поттер негромкий голос. Обернулся и уткнулся заплаканным лицом в чёрную мантию.


***

Проснулся я очень рано, с первыми лучами солнца. И сразу почувствовал, что совершенно здоров. И даже в некотором роде бодр. Если учесть, что на часах начало седьмого.
А разбудила меня нестерпимая жажда. Губы потрескались от обезвоживания. Нужно было срочно выпить воды. Почему-то Эллис, трогательно поившая меня вчера вечером снотворным, не догадалась оставить на столике графин с водой.
Голова закружилась, когда я встал, пришлось схватиться за спинку кровати, но головокружение быстро прошло. Опасливо держась за лестничные перила, я спустился на первый этаж, намереваясь войти в кухню и приготовить горячего чаю или сладкого кофе.
Дверь была приоткрыта, и я с удивлением увидел напряженную спину Гарри, стоящего около стола. Он взмахивал своей новой палочкой и шептал: «Вингардиум Левиоса».
Я хотел сделать замечание, указать на ошибку, но не успел. Словно какая-то злая сила не дала мне сказать ни слова. Мальчишка начал плакать.
Что делать с плачущими детьми, я не знал. Конечно, Гарри уже плакал однажды при мне, но этого оказалось недостаточно, чтобы я вынес из ситуации какой-то урок. А этот кретин ещё и убедил себя, что если ничего не получилось с первого раза, то он не волшебник. Надо же, какие мы гордые, оказывается.
- Ты маленький, глупый ребёнок, Гарри, - сказал я, не сразу сообразив, что назвал его по имени.
Гарри… Странное, незнакомое на вкус слово. Он развернулся и зарылся лицом в складки моей мантии. А я и не заметил, что подошел так близко! Костлявые плечи вздрагивали, я обнял их, прижимая к себе хрупкое мальчишеское тело со всей нежностью, на какую был способен, но в груди кипело раздражение.
- Вы меня прогоните? – спросил этот идиот дрожащим голосом.
Его пальцы так сжимали ткань, что я не только выгнать его не смог бы, но и вырваться, не порвав мантию!
- Мистер Поттер, вы, бесспорно, имеете великолепный магический потенциал, но это ещё не повод надеяться, что любое заклинание удастся вам с первого же раза!
- Но я… У меня ничего не выходит, - промямлил мальчишка, и мне захотелось отвесить ему подзатыльник. – Вы мне врали, я никакой не волшебник!
Я просто лишился дара речи! Пришлось решительно выпутаться из объятий безобразника и встряхнуть его хорошенько.
- Значит, вы считаете, что я вам соврал?
Ответить он не решался. Потому что сам же только что обвинил меня во лжи. Но сказать это, глядя мне в лицо, не мог. Это правильно. Я всё таки бывший Пожиратель смерти, далеко не самый приятный в общении человек, а уж в ярости… Могу сделать что-нибудь нехорошее, о чём долго буду жалеть… Приходить на могилу и жалеть, жалеть…
Видимо, все эти чувства отражались на лице, потому что Поттер замотал головой из стороны в сторону.
- Нет, вы не врали, сэр, просто я… вы… Что, если вы ошиблись?
- Послушайте меня. Никакой ошибки нет и быть не может. Вы тот самый Гарри Поттер, который однажды уже победил Того-кого-нельзя-называть. Вы станете прекрасным магом, если приложите хоть каплю старания.
- Я старался, - отчаянно взвыл он. – Вы же видели!
Конечно, я видел. Он очень старательный ученик. А к тому же действительно весьма и весьма талантливый. Но говорить ему об этом не стоит. Иначе возгордится и начнёт жить не своим умом, а на волне незаслуженной славы.
Пусть сначала победит Тёмного Лорда, приложив к этому усилие, а не благодаря случайности, вот тогда и задирает нос.
- Да будет вам известно, маленький гордец, что это заклинание с первого раза удаётся от силы одному-двум студентам на весь класс. Вы в их число не попали. Но это не означает, что вы не маг.
Поттер сделал слабую попытку неуверенно улыбнуться. Получилась гримаса, ничем не уступающая моей лучшей ухмылке. Вместо злости я вдруг почувствовал прилив гордости. Каков наглец! Как быстро перенимает фамильные черты дорогого «дядюшки»!
- Что я сделал неправильно, сэр?
- Вот теперь похоже на взрослого человека, а не на истерического младенца. Хотите знать свою ошибку?
Он сосредоточенно кивнул. Во взгляде появилась дикая надежда.
- Это латынь, мистер Поттер. После короткого слога ударение переносится со второго на третий. То есть в «вингардиум» ударной является буква «а». Можете поднять палочку и попробовать ещё раз, если не боитесь.
Мальчишка опустился на четвереньки и полез под стол за укатившейся палочкой. Я пытался держать себя в руках, чтобы не начать вести себя как в классе.
Кончик палочки дрожал в напряженных пальцах. Нет, так дело не пойдёт!
- Поттер, попытайтесь хоть немножко себя контролировать. Иначе из вас действительно не получится волшебник. Сконцентрируйтесь. И прекратите, Мерлин вас забери, труситься как новорожденный телёнок! Перед Сами-знаете-кем вы тоже будете лить слёзы?
Гарри буквально побледнел от злости. Если кто-то ждал, что я буду жалеть это несносное чучело, он глубоко ошибался!
- Вингардиум Левиоса, - с вызовом продекламировал мальчишка, чуть отставив левую ногу. Он был похож на благородного героя из романов Александра Дюма, которые я читал в раннем детстве.
Несчастная салфетка, повинуясь движению палочки, взмыла в воздух и зависла в полуметре над столом. Восхищённый вопль ребёнка был наградой за мои старания.
- Профессор! Вы видели? У меня получилось!
- Конечно, у вас получилось. А вы что думали? Немного старания, немного уверенности – и вот результат. Неужели вы считали, что всё будет получаться без должного упорства? Волшебство – это долгий, многолетний труд.
Салфетка плавно поднималась и опускалась, следуя за движениями палочки. То, на что школьники тратят два месяца, этот мальчишка сумел сделать за несколько недель! Даже мне в своё время заклинание левитации далось с большим трудом.
Наконец Поттеру надоела забава, и он отложил палочку в сторону, а салфетку бережно спрятал в карман, как реликвию.
- Сэр, - несмело позвал он. Я как раз готовил свой законный чай. – А если бы выяснилось, что я не волшебник? Вы отправили бы меня назад, да?
- Мистер Поттер… Боюсь, теперь для меня это не имеет никакого значения.
- Мне понравилось, когда вы назвали меня Гарри, - сказал этот безобразник.
Моя рука непроизвольно потянулась, чтобы отвесить ему подзатыльник, но он увернулся. Наглец…
Налив и себе чаю, он продолжил тренировку, только теперь с тяжелыми предметами. Похвальное упорство.


***

Эллис вошла в кухню, зевая и щурясь. Она была удивлена, что в столь раннее время там уже собрались оба её гостя. Несколько минут простояв на пороге, она изумлённо разглядывала две тарелки, парящие в воздухе одна над другой.
- Что за фигня? Гарри, это ты так колдуешь?
От неожиданности Поттер, стоявший к ней спиной, вздрогнул и обе тарелки со звоном разбились о столешницу. Снейп только и успел, что машинально схватить сахарницу и собственную чашку, тем самым выводя их из зоны поражения.
- Досадно, - сказала Эллис без всякого сожаления. – Нужно поработать над концентрацией, вдруг враг набросится из-за угла, а наш спаситель мира от страха забудет, как колдовать?..
В ответ девушка получила стыдливый взгляд Гарри и гневный – профессора.
- Репаро, - зло бросил Северус, доставая палочку. Мальчишка восхищённо вздохнул.
- Ломать – не строить. Иди и учи это заклинание, вредитель, - напустив на себя очень сердитый вид, приказала Эллис.
Но Гарри уже умел различать, когда она сердится, а когда – нет, поэтому и с места не сдвинулся.
- Профессор, сделайте даме кофе, - жеманно попросила Эллис, запахивая халат.
Было видно, что она мёрзнет. Не потому, конечно, что в доме холодно, а из-за раннего подъёма. Казалось, сегодняшней ночью она почти не спала. Впрочем, Снейп был достаточно тактичен, чтобы не задавать неудобные вопросы, а Гарри ничего не замечал.
«Интересно, она снова веселилась в тире или что-то её по-настоящему тревожит?» - думал профессор. На самом деле ему было почти безразлично. Но это «почти» заставляло задуматься над тем, как тяжело будет через месяц прощаться.
Он заварил крепкий, сладкий кофе, как любила по утрам пить Эллис, Гарри тем временем наскоро поджарил яичницу с гренками, но завтракать никому не хотелось. Все трое вяло косились на содержимое тарелок, Эллис разламывала яичницу на мелкие кусочки, Снейп покорно жевал, но без аппетита, Гарри вообще игнорировал еду, витая мыслями далеко-далеко от кухонного стола.
- Итак, - неожиданно сказала хозяйка дома, пристально глядя в наполовину завешенное клетчатой занавесью окно. – Мы все почему-то поднялись ни свет ни заря. Почему?
- Мы ждём, - сказал Снейп.
- Вот именно, и мне это совершенно не по душе. Я, пожалуй, прихвачу одну из своих огнестрельных игрушек.
Девушка встала, направляясь к двери, но не успела выйти, как дом наполнил оглушительный звон. Эллис замерла и нырнула за дверной косяк. Профессор только порадовался её непроизвольной реакции на предположительную опасность.
- Так, Сева, я девушка безоружная, а у тебя палочка. Вот и сходи, проверь, кто это там неудачно играет в футбол?
- Футбол? – не понял Снейп.
- Это такая русская любительская дворовая игра, когда мячом всё время бьют окна.
Профессор послушно выскользнул в коридор.
- Вы ним помыкаете, - сказал Гарри шепотом.
Эллис засмеялась, вздёрнув брови. Она всегда так делала, изображая удивление, поэтому на лбу у неё было несколько глубоких продольных морщин.
- Немного не так. Я его эксплуатирую. А вы – меня. Разве это не очевидно?
Она жестом велела мальчику сидеть на месте и совершенно спокойно направилась в гостиную. Профессор стоял там с ошарашенным видом у разлетевшегося вдребезги французского окна. В руках он вертел камень, к которому желтой аптечной резинкой был прикреплен тетрадный листок. Эллис заняла безопасную позицию на пороге.
- Это утренняя почта? – спросила она.
- Довольно варварская, нужно признать, - усмехнулся профессор. – Но вполне в традициях вашей восхитительной родины.
- Хватит, - резко перебила его девушка. – Я про вашу родину и слова не сказала. А это именно она родила к вашей радости величайшего маньяка, который теперь охотится за головой Поттера. Или это такая детская забава?
Снейп пожал плечами. Было понятно, что обсуждать эту тему он не намерен.
- Давайте сюда, - напомнила Эллис, и мужчина тут же бросил ей камень.
Она довольно ловко поймала его, развернула бумажку, сложенную пополам. На титульном листе крупно было выведено печатными буквами: «Баронессе». Эллис вздохнула.
«Вы гнёте не ту линию», - прочитала она вслух.
- Забавно. Видимо, это каким-то образом касается вашего участия в местной магловской политике?
- О, профессор, в этом не может быть никаких сомнений.
- Но почему бы не отправить эту записку как положено, почтой? Зачем разбивать стекло?
- Несколько простых причин, я полагаю. Во-первых, показать, что они знают, где я живу. Во-вторых, они знают, что я дома. В-третьих, объяснить, что мой дом больше не моя крепость. И добраться до меня теперь проще простого. Впрочем, тут-то они ошибаются. Ведь Дамблдор был здесь и поставил такое количество охранных заклинаний, что мне и самой страшно.
- Тогда как они пробрались во двор?
- Они и не пробирались, - уже раздражаясь, пояснила Эллис.
Снейп подошел к окну и высунул голову наружу. Северная стена гостиной находилась метрах в десяти от деревянного забора, за которым начинался лес. Добросить камень через забор и не промахнуться было не такой уж непосильной задачей для взрослого, сильного мужчины.
- Мафия?
- Вот это уже спорный вопрос. Думаю, если это и мафия, то околоправительственная. Так что будем ждать официального ареста.
Она сказала это так серьёзно, что Снейп вздрогнул. Он представил, как стоит у разбитого окна и ждёт, когда за ним придут авроры и отведут в Азкабан, и поёжился. Конечно, магловские тюрьмы не такие ужасные, и дементоров там нет, но всё же…
- И что вы планируете делать?
Эллис равнодушно пожала плечами.
- Посмотрим. По-любому, любые военные действия нарушат план Дамблдора и повредят вашей с Гарри безопасности. Так что подождём. Возможно, мне действительно придётся отказаться от некоторых планов…
Профессор в очередной раз подумал, так ли был прав Альбус, отправляя их в эту дикую страну. Да ещё в год политического переворота. К хозяйке, в нём, скорее всего, замешанной…
- А можно починить окно заклинанием? – с надеждой спросила Эллис. – А то вечером дуть будет.
Профессор восхитился лёгкостью перехода от проблем государственной важности к бытовым мелочам.
- Думаю, это возможно.
Но вначале он планировал заняться кое-чем посущественнее. Снейп внимательно просканировал выставленную защиту. Взломать он её не смог бы. Дамблдорова охрана была сильна против магии, но оказалась бессильна против брошенного камня.
Он тут же объяснил это девушке.
- А если бы это была граната? – спросила сама у себя Эллис, но профессор понял. – Пожалуйста, поставьте что-то против нашего, человеческого оружия. Не понимаю, как Дамблдор мог об этом забыть?
Снейп кивнул. Надо заняться этим как можно скорее. Пока они не влипли, кроме разборок с Волдемортом, ещё и в разборки с русской мафией.
Профессор не учёл одного: находясь на войне, нельзя употреблять слова «как можно скорее», «при случае» или, упаси Мерлин, «позже». Потому что при употреблении этих слов любое «позже» может уже не наступить. Или оказаться слишком поздним.
- Научить вас стрелять? – зачем-то предложила Эллис, будто прочитав его мысли.
- Нет, благодарю, это так же бесполезно, как учить вас махать палочкой.
- Ну почему, если засунуть её противнику в глаз... Или в ухо…
Сказано было с почти мечтательным выражением. Северуса передёрнуло.
- Кстати, позвольте мне взглянуть на письмо.
- Зачем?
- Хочу проверить его на магию.
Магии на нём, конечно, не оказалось. Однако никакая осторожность не бывает лишней.
Прочитав надпись на первой странице, которую девушка не озвучила, Снейп захохотал. Эллис недоумённо уставилась на него.
- Что? Обнаружили там белый порошок?
- Нет, просто… Это великолепно… Баронесса – ваше… прозвище?
- Кличка, - поправила девушка, хмурясь.
- Прекрасно… Золотой Мальчик, Принц - Полукровка и Баронесса… Из нас получилась отличная команда!





Глава 12



Тёмный Лорд сидел в своём любимом кресле, в мрачном полукруглом зале, наслаждаясь одиночеством и наблюдая за неподвижным пламенем толстых чёрных свечей. Было утро, наверное, обычное дождливое утро, какое только может быть второго августа в Англии.
Поскольку зал находился глубоко в подвалах Малфой - мэнора, звуки повседневной жизни до Волдеморта не долетали, и он не всегда знал точно даже время суток, но теперь он был уверен в том, что на дворе именно раннее утро.
И вдруг словно острая вспышка пронзила его тело и отдалась болью в нервных окончаниях. Он изумлённо вздрогнул и вскочил на ноги, не понимая, что произошло.
Воскреснув, Тёмный Лорд больше не был человеком, и всё человеческое было чуждо ему. Он почти не ел, не спал, ничего не чувствовал, так что внезапно полученное ощущение оказалось неожиданным и даже пугающим.
Впрочем, страх тоже не попал в список эмоций, которые Волдеморт был способен испытать.
Он давно и осознанно избавлялся от всего человеческого в себе, встав на этот путь, ещё когда создал первый из крестражей, и с тех пор ни разу не сошел с него.
Волдеморт прошелся по залу, когда новая волна, на этот раз слабее, как отголосок, вновь пробежалась по телу слабой болью. Скорее даже покалыванием. Лёгким неудобством. Лорд зажмурил красные глаза и сосредоточился.
Словно тонкая нить протянулась от его тела в пустоту.
Или это была не пустота?
Сильнейший тёмный маг столетия долго пытался нащупать, куда она ведёт, но так и не смог.
- Я должен проследить путь, - сказал он себе, потому что одиночество научило его разговаривать с самим собой. Такова цена за то, чтобы быть одному.
След ощутимо тянул Волдеморта на восток.
- Я его чувствую… Я чувствую мальчишку, - прошипел Тёмный Лорд, покачиваясь с пятки на носок.
Он снова и снова пытался отыскать второй конец нити, но не сумел – слишком далеко. Дамблдор спрятал мальчишку так далеко, что определить его местонахождение пока не мог даже Волдеморт.
- Я чувствую его, когда он колдует!
Теперь чем дольше, чем сильнее будут вспышки магии Поттера, тем быстрее можно будет отыскать, где он скрывается.
Тёмный Лорд решил пока ничего не сообщать своим слугам. Он мог бы, конечно, отправиться в Европу и ждать нового колдовства, таким образом, методом проб и ошибок приближаясь к цели. Но он никуда не торопился. Было безопаснее оставаться на месте.
Волдеморт не был уверен, что среди его слуг нет предателя. А пока он не знал, кто это, нельзя было показывать, что он чувствует мальчишку. Дамблдор перепрячет его и придётся начинать сначала.
Слишком велико искушение – уничтожить одним ударом и Поттера, и Снейпа, который наверняка при нём. А пока не станет известно точное место пребывания мальчишки, никто из Пожирателей не узнает о его странной связи с их повелителем. А потом предатель, кем бы он ни был, уже не успеет предупредить Дамблдора.
- Но почему? Как я его чувствую?
Этого Волдеморт не знал.


***

Мы вкушали обед после тяжелого трудового утра, было около трёх часов пополудни.
Всё утро мы провели в тире – я учила Гарри стрелять. Снейп, сначала насмехавшийся над нашим занятием, теперь тоже с интересом участвовал в уроках. К счастью, колдовать он меня учить не пытался, зато с ребёнком проводил за этим занятием всю вторую половину дня, до позднего ужина, который теперь приходится готовить мне.
Я же свободная, а они вечно заняты своими соками пиявок и лепестками ромашек! Мерзость какая! Не то, чтобы я не любила ромашки… Нет, теперь точно не люблю, толку от них никакого, а гадание получается неточным, всего пятьдесят на пятьдесят: или любит, или не любит… Всё зло – от ромашек…
Так вот, мы обедали. Точнее, обед был закончен минут пять назад, и мы беседовали на отвлечённые темы, когда это случилось: Сева вдруг вскрикнул от боли и схватился за левую руку.
- Что случилось? – спросила я.
Гарри уже подбежал к своему профессору, но коснуться его не решался.
- Всё в порядке, - ответил Сева и вымученно улыбнулся.
Я ему не поверила.
- Это как-то связано с Волдемортом?
Услышав знакомое имя, Гарри вскинул голову, а профессор поморщился и попросил никогда не произносить это слова в его обществе. Странно, не подумала бы, что какое-то имя способно так нервировать людей.
Поскольку ответа я так и не дождалась, пришлось настойчиво повторить вопрос.
- Связано, - наконец признался Сева и, как-то особенно побледнев, закатал рукав рубашки.
Под ним оказалась чёрная, словно пылающая татуировка: череп со змеёй, выползающей из его мёртвого рта. Она больше походила на родимое пятно, чем на рисунок, так гармонично смотрелась на коже. Казалось, она и тело неотделимы одно от другого.
- Что это? – в ужасе спросил Гарри. – Оно болит, да?
- Не очень, - стиснув зубы, ответил Снейп. – Просто не ожидал. Это Тёмная метка.
- Поставленная Волдемортом? – поспешно поинтересовалась я.
- Я же просил! – рявкнул он.
Мне, конечно, и в голову не пришло бы его просьбу удовлетворить. Повода бояться имени, даже имени существа, причиняющего ему боль и мечтающего убить, нет. Даже если это и волшебное имя.
Были, помню, времена, когда и моё имя заставляло бледнеть. Но меня никто не называл Сами-знаете-кем… А теперь Снейп заставляет меня бояться называть по имени какого-то темномагического лоха, который меня даже услышать не может? Ха!
- Ну, так что там про Метку? – напомнила я. – Как Волдеморт может влиять на неё?
- Он её поставил.
- Это понятно. А почему?
- Потому что я этого хотел!
- Вы служите Волдеморту?! – со странной ненавистью выкрикнул Гарри, хватаясь за палочку. Какой смелый мальчик!
Снейп побледнел ещё сильнее и повернул искаженное болью лицо к Гарри. Пальцы его так крепко стиснули предплечье, что я готова была пойти поискать обезболивающее, но решила подождать, послушать, как он станет объясняться. Интересно, всё таки.
- Я действительно однажды, очень давно, встал на сторону Тёмного Лорда, - тихо произнес профессор. Голова его была опущена. – Но очень быстро понял свою ошибку. Дамблдор уговорил меня стать шпионом, и я согласился. Но меня раскрыли, и теперь я вынужден скрываться. Именно поэтому я с вами. Если бы Лорд ничего не узнал – я продолжал бы оставаться рядом с ним и приносить Альбусу информацию. В этом, пожалуй, было бы больше пользы.
- Больше? А я? – спросил Поттер.
- А что вы? Я слышал, что вы родились, не более. Если бы не приказ Дамблдора, я бы никогда не явился на Тисовую Улицу и никогда не приехал бы в Россию…
- Спасибо за откровенность, - перебила я.
Он вздрогнул и взглянул на меня благодарно.
Это боль влияет на него так. Если Севу не остановить, он сейчас наговорит мальчишке столько гадостей, что они никогда больше не смогут быть друзьями. А я вижу, как это важно для профессора.
- Вы пришли к Волдеморту потому, что хотели отомстить моему отцу, сэр? – спросил Гарри.
Я собиралась взять его за ухо и выкинуть из столовой, но Снейп ответил:
- Не только. Но, возможно, ваш отец и его друзья были отчасти виноваты в том, что я обозлился на весь мир. Но у меня было нелёгкое детство, проблемы с родителями, так что не стоит… Не берите на себя грехи отцов… Из вас должен вырасти добрый и отзывчивый человек. Только так вы положите конец эре тьмы, принесённой… - он содрогнулся, но достаточно твёрдо закончил: - …Волдемортом.
- А почему он раньше не… не трогал вас? Он отыскал, где вы прячетесь? – меня намного больше интересовала практическая сторона вопроса. Я, как-никак, ответственна за безопасность этих сумасшедших.
- Не знаю… Но если он нас нашел – он не замедлит наведаться в гости. А теперь прошу меня простить.
Снейп поднялся, опираясь на стол, и пошел к лестнице. Затем наверху хлопнула дверь.
- Мне его жалко, - признался Гарри таким голосом, словно собирался расплакаться.
- Всем его жалко.
Я попыталась обнять мальчика за плечи, он почти не сопротивлялся.
Очень не хочу, чтобы вечером в дом припёрлось стадо болванов – последователей Тёмного Лорда. Что я с ними стану делать? Вряд ли моё оружие будет в такой ситуации хоть сколько-нибудь эффективным. Что тогда останется? Чаем с бубликами их поить? Или традиционной «рашн водкой»?
Да и Поттеру если однажды и суждено спасти мир – произойдёт это не в ближайшие дни. Разве что залевитировать Волдеморта до смерти. Но сомневаюсь, что от такого умирают.
- Пошли, постреляем? – предложила я.
Если не подействует от волшебных злодеев – пусть поможет мне хотя бы от человеческой мафии отстреливаться!
- Пошли, - с радостью согласился ребёнок.
Я учила его стрелять вот уже несколько дней, и каждый раз он приятно меня удивлял. Успехи в стрельбе у мальчишки были во много раз лучше, чем в изучении русского языка по разговорнику. Почти все пули попадали в цель.
Для одиннадцатилетнего ребёнка стрельба – занятие сложное и неподходящее. Конечно, мы тренируемся на ненастоящих пистолетах, у которых нет отдачи, но они довольно тяжелые для маленьких ручек. Однако Гарри отлично справляется. Сразу видно, что похож на свою «мамочку», то есть на меня, конечно.
Кем была его настоящая мама, он и сам толком не знает. Вот Сева знает, но молчит. Да не очень-то и хотелось…
- А потом будешь учить Севины уроки! Понял?
Гарри с радостью кивнул.
Наверное, если бы меня в школе учили волшебству, а не математике, я бы тоже занималась с удовольствием. А от синусов и косинусов до сих пор голова кругом идёт… И, самое страшное – они мне так ни разу в жизни и не пригодились…


***

Я выпил обезболивающее зелье, привезённое из Англии в большом количестве, потом подумал, и решил лечь и поспать.
От тира Эллис у меня постоянно болит голова, но оставить её там вдвоём с Поттером я не могу. А вдруг они один другого перестреляют? Что тогда Дамблдору сказать?
Потом я втянулся в занятие и даже несколько раз попал в красный кружочек. Странно, но при применении магии точность попадания у меня процентов девяносто восемь. А с магловским пистолетом справиться не могу…
Боль в Метке прошла минут через пять.
На самом деле я давно привык к постоянным неприятным ощущениям в предплечье. Но десять лет передышки успели сменить мои привычки на новые, более мирные. Поэтому я позорно не сдержал вскрика, ощутив, как вновь оживает проклятая Метка.
Как тогда, стоя у ног Лорда на коленях, я думал, что стоило бы постоянно практиковаться в унижении, так и сейчас я думал, что слишком давно не испытывал настоящей боли. За исключением, конечно, того собрания у Волдеморта, на котором имел несчастье присутствовать. Видимо, мой болевой порог вновь понизился. Это нехорошо. Если он всё-таки поймает меня, мне придётся несладко.
Очень плохо, что Лорд вспомнил о моём существовании. Неужели он действительно узнал что-то о нашем с Гарри местонахождении? Но тогда почему он не пришел за нами, а только несильно мучает, напоминая, что меня ждёт при поимке?
Пугает, чтобы не расслаблялся? Или наши розыски сдвинулись с мёртвой точки? Не хотелось бы… Ну, это очевидно… Кому хочется?
Предаваясь невесёлым размышлениям, я заснул, а проснулся, когда солнце уверенно клонилось к закату. До ужина оставалось около часа, автомобиль Эллис стоит на месте, его видно из окна – она никогда не заботится о том, чтобы поставить его в гараж. Значит, она дома. И, скорее всего, с моим подопечным. Неужели мальчишка, пользуясь моей слабостью, вздумал не заниматься уроками?
Так что я спустился в гостиную. Там, в полумраке, под торшером на тонкой ножке, склонившись над толстенной книгой, Эллис и Гарри вели негромкую беседу.
- Так, значит, если перетереть когти летучей мыши и добавить корень полыни… Нет, не может быть! – убеждённо говорила девушка.
Ага, понятно. Речь идёт о зелье для роста волос. Я вчера как раз имел удовольствие рассказывать о способе его приготовления в домашних условиях. Поттер молодец, знает, чем заинтересовать женщину!
Это и вправду весьма интересное зелье: его ни в коем случае нельзя пить, если не хочешь превратиться в волосатое обезьяноподобное чудовище. Наносят его на место, где желают вырастить волосы (думаю, чаще всего это голова). А вот если из состава исключить корень полыни, эффект будет прямо противоположным – человек может избавиться от нежелательных волос раз и навсегда.
Но это интересует скорее мужчин, чем женщин.
Так что Эллис, конечно, заинтересовалась удлинением волос, а не способом их лишиться. Её собственные волосы были средней длины, по утрам скрученные в тугой хвостик, а по вечерам распущенные, зачёсанные назад и заведенные за уши, как у школьницы младших классов. Странно, что костюму она придавала огромное значение, в то время как о причёске не заботилась совершенно.
Кстати, наша хозяйка – восхитительный пример типичного магла, да простит она меня за такое смелое суждение. Казалось бы: она видела Хогвартс, приютила у себя двух магов по просьбе третьего, видела, как мы колдуем, и сама привела нас в магический квартал! Да что там, она вот уже семь лет живёт только благодаря зелью! И во всё это она, естественно, верит.
Почему? Потому, что имела возможность пощупать, понюхать и, простите, лизнуть! А в то, что какое-то зелье с корнем полыни, когтями летучей мыши, соком пиявки, пеплом берёзовой коры и унцией толчёного яблоневого цвета способно удлинить на двадцать сантиметров волосы – в это она верить не хочет!
Как, как, скажите мне, можно это объяснить?
Боюсь, по возвращении в школу мне придётся надолго засесть в библиотеке с учебниками магловедения!
К счастью, юный Поттер, мой верный ученик и защитник, вступился за своего профессора и заодно за науку зельеварения:
- Да вот всё написано, смотри! Профессор утверждает, что именно так оно и варится!
То ли в горячке спора, то ли уже давно, но они перешли на «ты». А меня Гарри до сих пор называет «сэр»! Впрочем, чего хотеть от мальчишки? Я же не последовал просьбе называть его по имени?
- Да откуда твой профессор знает? Что он вообще преподаёт?
- Зелья!
- Зелья? – переспросила Эллис таким тоном, что понимай Поттер в людях чуточку лучше, он бы ни за что не ответил на этот вопрос. – Так Сева, выходит, зельевар?
- Ну да! Так что…
Но Эллис больше не интересовал предмет спора. Она перебила мальчишку, и он, наконец, почуял неладное. Но поскольку он не присутствовал при нашем с Эллис кухонном разговоре, причину перемены её настроения он понять не мог. Я его не виню.
- И хороший он зельевар?
- Самый-самый лучший!
- Вот как? Это он сам так говорит?
- Нет, у него есть диплом, он выиграл конкурс Зельеваров Европы несколько лет назад!..
Мальчик так пламенно защищает мою честь и сам не понимает, что копает мне яму. Эллис вскочила на ноги, не собираясь и дальше слушать рассказ Гарри о моих научных подвигах.
Я посмешил наверх, и как раз вовремя, чтобы выскочившая из гостиной девушка не заметила моего присутствия. Её побелевшее лицо и потемневшие глаза горели таким гневом, что мне стало не по себе. Странно, я впервые увидел её в ярости и был поражен произошедшим с ней переменам. Я даже усомнился на миг, а действительно ли передо мной человек?
Распахнув входную дверь, она выскочила во двор, и вскоре я перестал видеть её в темноте. Только шелест травы, мнущейся от её шагов, указывал на то, что она не улетела и не растворилась.
Всё моё существо подсказывало мне в ближайшее время не попадаться Эллис на глаза. Я глубоко вздохнул и так же выдохнул…
Итак, она знала. А я знал, что она знает.





Глава 13



Итак, третьего августа тысяча девятьсот девяносто первого года началась вторая Холодная война. Между Англией в моём лице и Россией в лице Эллис.
По традиции она не была объявлена.
Но отношения оказались испорчены.
А камнем преткновения как всегда стал – кто бы вы думали? – конечно, Гарри Поттер, Мальчик, который выжил!
Сам Поттер об этом, естественно, не знал. Я был бы сильно удивлён его умственными способностями, догадайся он, что происходит.
Утром я не рискнул спуститься к завтраку, дожидаясь, пока Эллис уедет. Конечно, она не знает о том, что я всё знаю. Но глядя на то, какой яростной походкой она идёт к автомобилю, я понял, что не стал рисковать совершенно правильно.
Мы с Гарри сварили суп, два зелья и полграфина компота из почти спелых яблок, сворованных в саду. То есть день начинался хорошо, и только в воздухе висели оставленные милой девушкой Эллис грозовые тучи. Я даже проверил свою ауру на наличие проклятий, но их не оказалось.
Потом я согласился на уговоры мальчишки поиграть с ним в бадминтон найденными в кладовой ракетками с порванной в нескольких местах сеткой и рваным воланом. Не удивительно, ведь Эллис не с кем играть, это не теннис, где можно стучать мячиком в стену. Почему-то в этот момент я думал о её одиночестве исключительно со злорадством.
Сам-то я больше не был одиноким, у меня есть маленький Поттер, который никуда от меня не денется, и ещё семь лет будет иметь неудовольствие наслаждаться моим обществом. Как минимум на уроках зельеварения.
Я мстительно улыбался, но ребёнок наивно думал, что я наслаждаюсь игрой и летним солнышком. Вот и отлично! Тем более необходимость сидеть безвылазно в доме, обложившись охранными заклинаниями как Дамблдор лимонными дольками, не должна заставить меня потерять форму.
Кстати, стараниями Поттера я уже набрал три килограмма и начал казаться не таким бледным и скелетоподобным, как раньше. И, о ужас, я даже начал регулярно мыть волосы, чтобы мальчишка не стеснялся своего «дядюшки»!
Надо подавать детям положительный пример. А то посмотрит на меня и перестанет мыть руки перед обедом. Нет, я, конечно, всегда мою руки, профессия обязывает. Но он может решить, что если допустимо не мыть волосы, то руки можно не мыть и подавно. Кто знает, что у этих детей творится в их головах?
Полагаю, там полнейший бедлам и свалка ненужных мыслей обо всём на свете. А иначе почему они постоянно попадают в переделки и не могут выучить рецепты простейших зелий?
Ведь нельзя же сказать, что все дети – идиоты?! Поттер, например, ни в коей мере не идиот, как ни обидно в этом признаваться. Да и отец его дураком никогда не был. Но тот же Поттер, пока не заставишь его как следует, ничего не выучит. Станет задавать глупые вопросы, перескакивать с пятого на десятое и витать в облаках.
Почему? Я знаю, концентрации не хватает. Но как заставить сконцентрироваться целый класс оболтусов, если не всегда получается и с одним, достаточно тихим мальчишкой? От этого и появляется моя всеми ненавидимая манера преподавания. Но, даже внушив классу страх – я не могу заставить их слушать, запоминать и – Мерлин, как много я требую! – думать.
Что может быть ужаснее? Ах, злобный профессор Снейп заставляет несчастных учеников шевелить мозгами! Ну конечно, все, включая и Альбуса, считают, что головы юным волшебникам нужны только для ношения островерхих форменных шляп…
Проиграв с разгромным счётом, неунывающий Поттер заявил, что голоден, бросил ракетку и умчался в дом. Я, вспоминая всех Мерлиновых предков, отправился за его ракеткой, потом десять минут пытался достать упавший в кусты смородины волан – достать из рукава палочку и сказать «Акцио» мне было однозначно лень.
Гарри жевал бутерброд и наблюдал за моими мучениями с крыльца. Я увидел это, только покончив с воланом и повернувшись к дому. На лице мальчишки светилась такая великолепная улыбка, что я решил убить его немедленно и прямо здесь.
Он это понял и резво нырнул за дверь. Так что когда я вошел, его уже не было видно.
- Поттер, вылезайте и примите свою смерть достойно! – рявкнул я, швыряя ракетки в кладовую. Кажется, сетка порвалась ещё несколько раз.
Заслышав шорох из гостиной, я тут же бросился туда, выхватывая палочку и собираясь наколдовать розгу или что потяжелее.
И здесь произошла неожиданность. Я замер, не успев переступить порог, и причина тому была довольно уважительная: в грудь мне упиралась палочка Поттера. С победным кличем он выскочил прямо передо мной.
- Стойте, сэр! Вы в плену!
- Поттер, немедленно прекратите!
Чувствуя, как всепоглощающая ярость окутывает моё сознание, я вскинул палочку. Но, к счастью, ничего непоправимого сделать не успел.
- Петрификус Тоталус!
Замечательно! Великолепно!
Чувствуя, как руки прирастают к телу, сжимаются губы и деревенеют ноги, я рухнул на спину под недоверчивым взглядом мальчишки.
Впрочем, этот взгляд очень быстро сменился откровеннейшим счастьем, Поттер едва не прыгал от радости. Конечно, обездвиживание в сто раз круче какой-то левитации! Я его понимаю.
- Браво, Гарри, - услышал я.
Эллис, появившаяся в доме неслышно, переступила через меня и вошла в гостиную. Это было эффектно, потому что она была в юбке, и от открывшегося вида я бы окаменел не хуже, чем от заклинания мальчишки. Впрочем, её это не смутило.
Неужели я был так увлечён поединком с ребёнком, что не услышал, как она вошла? Или это был заговор с целью пленить злобного профессора и избавиться от вечерних уроков? Нет, мотивация слабая.
Тем более в руках Эллис ключи от автомобиля. И газета. Она швырнула её на стол, и устало опустилась в кресло.
- Надеюсь, ты знаешь, как его расколдовать? Или так и оставим тут валяться?
- Фините Инкантатем, - гордо продекламировал Поттер.
Когда я почувствовал, что свободен – вскочил на ноги и попытался задушить маленького негодяя. Но он увернулся от моих затёкших пальцев и бросился на второй этаж. Догонять его сил не было.
Я подошел к Эллис. Она сидела, вытянув ноги, и читала газету с недовольным видом. Судя по потрёпанности страниц – не в первый раз. Газета имела громкое название «Правда».
- Двадцатого, - сказала Эллис. – А мне теперь нельзя вмешиваться. Чёрт знает что! **
Я пожал плечами. Магловская политика. Не вижу в этом ничего интересного. Практического применения – ноль.
Эллис вскочила и принялась бегать по комнате.
- Я этого так не оставлю… Чёртова страна, да какого… Непонятно… Нет, мы не можем…
Своё бессвязное бормотание она перемежала с ругательствами, недостойными уст женщины.
Именно тогда, в гостиной, я и понял, что наша война началась. Потому что именно я, по её мнению, был виноват в её бедах. Конечно, немножко остудив голову и подумав, Эллис поняла бы, как глупо искать козла отпущения. Да ещё и среди своего (невольного) ближайшего окружения.
Поскольку направить гнев на Поттера девушка не решалась – возрастной показатель сыграл решающую роль – она направила свой гнев на вашего покорного слугу. Ведь это именно я вторгся в её дом в такое неудачное время. Это из-за меня она не может позволить себе рисковать – хотя, надо признать, собственную жизнь Эллис теперь ни во что не ставит.
Конечно, когда считаешь себя давно мёртвым – глупо бояться за сохранность своей шкуры. Ну и последнее: это именно я – тот проклятый зельевар, что варит для неё зелье.
Так что оказавшаяся связанной данным Дамблдору обещанием и вынужденная беречь наши с Поттером жизни, Эллис не могла в полной мере реализовать свои политические амбиции. Возможно, это и не амбиции вовсе, но ведь она принимает активное участие в политических противостояниях, которые при должной смелости можно назвать попыткой государственного переворота.
И с безошибочной, поистине дьявольской логикой эта странная женщина нашла единственное ей доступное слабое место в моей броне. Мальчишка.
Таким образом, мрачнея с каждым днём, она была с Гарри всё более ласковой и дружелюбной.
- Да прекрати ты зубрить эту гадость, - как-то раз заявила она ему, не стесняясь моего присутствия. – Разве мальчику в твоём возрасте могут быть интересны гадючьи зубы, перетёртые в ступке?
- Но это компонент зелья от головной боли! – попытался защититься Поттер.
- И часто у тебя болит голова? – задала встречный вопрос девушка.
Гарри смутился. Потом признался, что почти никогда. Только в дни, когда дядя и тётя кричали на него особенно громко. А происходило это, когда он случайно нарушал их представления о «нормальности» неосознанным колдовством. За это за ним закрепилось прозвище «уродец», и он почти искренне считал, что так оно и есть.
Но теперь, когда он узнал о существовании магии и о том, что он просто-напросто волшебник, головная боль его больше не беспокоит. А за аномальные явления его никто не ругает. Даже наоборот. Его теперь этому обучают. (В этом месте я удостоился благодарственного взгляда).
- Пошли лучше поиграем в футбол! Это такая магловская игра с мячом, я тебя научу. Когда-то в детстве я была лучшим вратарём школы, меня все мальчишки уважали.
- Вы и сейчас выделяетесь среди остальных женщин, - вмешался я, не собираясь отпускать Гарри, но глаза мальчишки уже блестели от предвкушения.
Вот, ещё один… гол в мои ворота… Я-то играл с ним лишь единожды, и то сквозь зубы… А тут новая игра, да ещё добровольно предложена.
- Вы тоже отличаетесь от многих моих знакомых мужчин, - ответила Эллис. – Потому что из них только вы похожи на монаха. Но не думайте, эти чёрные балахоны и злобные гримасы вам очень к лицу. Ну, лично я почти у ваших ног.
- Почти?
- Почти: если Гарри наложит на меня Петрификус Тоталус.
Надо же, запомнила!
И прежде, чем я начал гневную отповедь, Эллис взяла мальчика за руку, помогая подняться из кресла, и похитила из гранитных объятий науки. Ну, и из моих тоже – образно выражаясь. Я его, конечно, не обнимал. Это было бы слишком… человечно. То есть слишком для меня страшно.
Я боялся, что Гарри не примет мою заботу и, чтобы не разочароваться, всячески отталкивал его, пытаясь держать дистанцию.
Чем Эллис и воспользовалась.
В среду, шестого числа, Эллис вообще превзошла саму себя: она купила Поттеру игрушку. Это был огромный грузовик с желтым кузовом и красной кабиной. Он бросился обнимать сначала девушку, потом машину, потом снова девушку.
- Это моя первая игрушка, - признался Гарри.
Глаза его блестели от слёз, щёки раскраснелись. Весь вечер он игрался с машинкой, после ужина Эллис присоединилась к нему и они нагружали в кузов упавшие раньше срока и гниющие яблоки. А затем отвозили их в угол сада, где сгружали в пластиковый мешок.
Меня, естественно, не звали. Ну и правильно, кому нужен старый, вредный профессор в своей траурной мантии? Ведь я лучше, чем кто-либо другой, могу испортить любое веселие!
И я, делая вид, что всё прекрасно, сидел, уткнувшись длинным носом в толстую, скучную книгу, и изредка поглядывал в окно, где они, весёлые, счастливые, шумные, прожигали жизнь. А я стоял на её обочине и не делал ни шагу в сторону спасения.
И Гарри действительно думал, что всё в порядке. Что так и должно быть!
А я тихо страдал. Не знаю, почему. Со мной впервые происходило нечто подобное, и чем лечить тоску, я не знал.
Вот Эллис – она другое дело, она должна, обязана была упиваться каждым мигом моих мучений! Она то и дело бросала на меня странные взгляды, и я нисколько не сомневался, что это злорадство, смешанное с любопытством.
Я фактически из кожи вон лез, чтобы показать мальчишке, что он и мне небезразличен. Старался, как умел. Но что я мог, кроме как учить его колдовать или рассказывать нудные истории о школьной жизни, которую ненавижу с первого класса? Тщетность стараний была осознана в первый же вечер войны. Но как можно было сдаться? Если это война за кусочек счастья?
Думаю, знай мальчишка, что он, а точнее его привязанность – приз в игре двоих взрослых, которых он считал своими спасителями, он, наверное, сбежал бы в тот же час. Но он не знал.
Мои нервы потихоньку сдавали. Пружина моего терпения, моей гордости, на которой эта парочка танцевала канкан, вот-вот должна была распрямиться!
В субботу, девятого числа, Эллис вытворила нечто поистине ужасающее: она дала Гарри настоящий пистолет!
Эллис не поехала в город, сказав, что у неё выходной. Поэтому они с Поттером по привычке отправились стрелять в тир. Находиться с ними было выше моих сил, и я сидел на лестнице, приоткрыв дверь в подвал, когда услышал звук настоящего выстрела, восхищенный вопль мальчишки и новый выстрел…
Заподозрив неладное, я поспешил вниз. И что увидел? Гарри с боевым пистолетом в руках!
- Что вы себе позволяете?
Эллис обернулась ко мне так резко, что я невольно отпрянул. Она тоже была вооружена. И ствол пистолета как бы невзначай оказался направлен мне в живот. Поскольку я не раз имел неудовольствие видеть, как она обращается с этой магловской штукой, я не сомневался, что она, даже если захочет, – не промахнётся, дай я ей повод нажать на курок.
- А в чём дело? – спросила она недовольно. – Гарри достаточно натренирован для этого.
- Но это может быть опасно!
- Не волнуйтесь, я вполне контролирую процесс. Или скажете, что варить зелья – безобидное дельце? Сколько раз за эти недели вы могли сжечь мой дом? А заклинания? Милое развлечение? Я видела, что могут заклинания. Особенно произнесённые недоучкой. Но я же не запрещаю Гарри тренироваться?!
Возразить было нечего.
Вечером Поттер, разучивая новое заклинание, морщился от боли в мышцах рук. Пришлось доставать целебную мазь и лечить его. Попутно я прочитал короткую лекцию о безответственных учителях и наглых непослушных юнцах. Расстались мы весьма недовольные друг другом.


***

Сева остатков ума лишился! Ведёт себя последнюю неделю как спятившая тень отца Гамлета. Чёрт знает что!
Я, видите ли, дала мальчику настоящий пистолет! Можно подумать, мальчик у нас сахарный! Точнее, фарфоровый! Ах, ручки болят! Так не нужно весь вечер после этого махать своей идиотской палочкой!
Что этот Снейп хочет доказать? И кому? У Гарри, в конце концов, лето! Они что, сразу на второй курс собрались? За три недели прошли половину всех учебников! Да я, окажись на месте Гарри, пристукнула бы этого горе-профессора или к кровати привязала. С кляпом во рту.
Такое ощущение, что у нас с ним война! Чего он добивается? Я пытаюсь быть ласковой с его ненаглядным мальчиком, а он весь сидит и сочится ненавистью вперемешку с ревностью. Но эмоции у него какие-то пассивные. Вместо того чтобы доказывать ребёнку свою любовь, он только хмурится и смотрит своими чёрными глазищами.
Надеется, что я всё за него сделаю? Как бы ни так!
У меня у самой такие проблемы, каких уже лет десять не было! Пытаюсь лавировать между двумя силами, чтобы не подставиться под удар. Тут не до налаживания отношений! Но ведь всё равно стараюсь, как могу, вожусь с Гарри по несколько часов в день!
А Сева недоволен! Мрачнеет с каждым днём, скоро испепелит меня взглядом и под яблоней прикопает. Знаю, есть у магов заклинание, называется «Авада Кедавра». И фиг наши человеческие медики поймут, от чего это я вдруг так скоропостижно скончалась!
И привет Дамблдору!
Нам с Севой нужно срочно объясниться. Не знаю, что он себе вообразил… Впрочем, есть одна нехорошая догадка…
Подозреваю, его длинный нос был где-то недалеко, когда я разговаривала с Гарри о способностях дорогого профессора к зельеварению. То есть он знает, что я знаю. И, естественно, не показывает виду. Как будто я за это его стану ненавидеть ещё сильнее!
Я вообще не способна больше думать об этой истории. Ну, подумаешь, Сева оказался тем самым человеком, от которого зависит моя жизнь! Какая невидаль! Что мне теперь, вешаться? Или нарядиться Красной Шапочкой?
Вот уж не дождётесь. Не будь я Баронессой! Я ведь когда-то славилась умением скрывать все свои эмоции. Конечно, фирменной маске безразличия Севы можно только позавидовать. Но ведь… Он же говорил однажды, что не может прочесть мои мысли? Это оно и есть.
Нет, мы просто обязаны хорошенько всё обсудить! Даже не представляю, что Сева там навыдумывал в своей твердолобой черепушке! Он, скорее всего, думает, что я решила ему мстить. Наверное, он так за свою жизнь и не научился доверять людям. Качество, конечно, похвальное, но в его случае оно развито просто гипертрофированным образом!
Интересно, у него действительно были причины настолько сильно разочароваться в окружающих, чтобы в каждом теперь видеть потенциального врага?
Неужели он до такой степени одинок, что так цепляется за несчастного Гарри?
Я, само собой, тоже не без греха. Но я не виновата, что если меня заставить злиться или нервничать – тут же начинаю грубить в ответ. Да помнит Сева: я – официальный представитель жестокой русской мафии в этом доме! Так что пусть не ждёт поблажек!
А он и сам, к тому же, не подарок. Как столько сарказма и человеконенавистничества уживается в одном человеке? Я ни капли не удивилась, узнав, что он был сторонником Волдеморта. Видимо от служения тьме в лице Лорда Снейп удовольствия не получал. Но ведь хорошие люди на скользкую дорожку добровольно не ступают? Так что наш профессор – тот ещё источник добродетели…
Ни за что не пожелала бы Гарри такого «дядюшку»! И о чём только думал Дамблдор?! Впрочем, одному я верю: Сева никогда не предаст мальчишку. Может, единственное, что есть хорошего в этом мрачном человеке – это его неожиданная привязанность к Гарри. А это многое решает. Во всяком случае, для меня…




____________
** 3 августа в газете «Правда» было опубликовано сообщение Горбачёва о том, что подписание Союзного договора намечено на 20 августа.





Глава 14



Гарри не считал себя глупым.
Но он понял, что стал яблоком раздора, только когда его взрослые, думая, что он спит, сцепились из-за его болящих мышц.
И тут-то оказалось, что между тётей Эллис и профессором Снейпом уже давно идёт не объявленная и рационально необъяснимая война.
А утром, в воскресенье, Гарри исчез.
Физика неумолима. Согласно законам сохранения масс и энергии ничто и никуда просто так исчезнуть не может. Просто порой это что-то не так просто отыскать. Особенно если оно того само не желает.
А юный Поттер этого хотел меньше всего. Не для того он героически сбегал из дома, чтобы через час найтись и попасть в эпицентр скандала века с применением физических наказаний и прочих неприятных штук. Помня о наказаниях в доме Дурслей, возвращаться мальчику не хотелось совершенно.
Может, профессор и постесняется закрыть его в кладовке и посадить на хлеб и воду, но уж Эллис точно не ограничится словесными воззваниями к его разуму. Насколько Гарри успел понять, девушка считает хороший шлепок по заднице более понятным внушением, чем получасовая лекция о долге и послушании.
Впрочем, даже выслушивать такую поучительную лекцию мальчик, пребывающий в эмоциональном раздрае, был решительно не готов. Было бы от кого! От взрослых, добивающихся его любви, чтобы только уязвить самолюбие противника? Ха!
Решительно настроенный Гарри покинул сад через незаметную калитку в торце забора и оказался на заросшей тропинке, через несколько шагов теряющейся в густом подлеске.
Заклинания Дамблдора никого не впускали на территорию особняка. Но при этом всех выпускали, даже Гарри. Ну кому бы в трезвом уме и здравой памяти пришло в голову, что мальчишка решится сбежать?
Да ещё и так успешно, что мирно спящие в своих постелях «надзиратели» этого не заметят в ближайшие несколько рассветных часов, вплоть до того момента, когда зевающая Эллис спустится в кухню и не застанет там привычного завтрака. Затем она поднимется в спальню Поттера, обнаружит там остывшие простыни, откинутое одеяло и сложенную аккуратной стопкой новую одежду мальчика, недавно купленную для него вместо старых лохмотьев. Рядом с кроватью окажется и чисто вымытый после яблок грузовик, а в кузове его будет лежать записка, содержащая всего два слова: «Спасибо. Гарри».
Потом Эллис побежит будить Снейпа, уснувшего с недочитанной книгой на груди, будет долго стучаться в дверь его комнаты, потом – долго объяснять, что у неё не бред и не дурацкие фантазии, пока начинающий приходить в себя после прерванного сна профессор не оттолкнёт её грубо с дороги и не бросится в опустевшую комнату Гарри.
И, надо заметить, такое чувство страха и пустоты он ещё никогда не испытывал. Приведя этим жестом в смятение Эллис, он обхватит голову руками и опустится на ковёр с выражением отчаяния на лице. И тяжелая рука девушки, опустившаяся на его плечо, мало чем поможет. Но для Эллис это – величайшее по силе выражение дружеских чувств, которым она долго будет гордиться.


***

- Охота объявлена, - торжественно прошептал Питер на ухо Сириусу.
Они сидели за большим овальным столом в доме Реддлов, куда переехал оперативный штаб Тёмного Лорда после грандиозного побега его сторонников из Азкабана.
Вышеупомянутые сторонники восседали за столом в ожидании своего повелителя. Это были наиболее приближенные к Волдеморту Пожиратели Смерти, те, которым он ещё мог доверять, проверенные годами, пронёсшие свои тёмные убеждения через тюремное заключение, общественное порицание и десятилетие тишины.
Пожалуй, только Сириус Блэк выделялся бы из этой толпы, не просиди он и сам десять лет в окружении дементоров, пусть и не за правое дело, а Мерлин знает за что. Но ведь это именно он руководил налётом на тюрьму (удачным) и попыткой захватить Гарри Поттера (провалившейся по независящим от него причинам).
Да и одобрительные взгляды Беллатрикс говорили сами за себя.
Петтигрю только что, пусть пока ещё шепотом, высказал общественное мнение. Зачем Лорд собрал их сейчас за одним столом, если не произошло что-либо грандиозное? Что? Конечно, мальчишка!
Пожиратели смерти, затаив дыхание, ожидали, когда откроются двери и войдёт Волдеморт. И объявит начало настоящей, захватывающей охоты.
И двери распахнулись, являя почтительно склонившимся слугам тощую, мрачную фигуру их вновь воскрешенного повелителя. Бледное змеиное лицо оставалось бесстрастным, но алые глаза пылали, как цветные электрические лампочки: таинственно и жутковато. Каждому, кто заглядывал в них, становилось не по себе от выражения скрытого, задрапированного в глубине зрачков заледенелого триумфа.
Сириус прислушался. Он почему-то думал, что сейчас по всей окрестности должны завыть собаки. Или хотя бы ветер, заплетая в свои косы печные трубы, но везде, сколько хватало слуха, стояла кладбищенская, торжественная (похороны тоже могут быть торжественными) тишина.
- Сегодня я буду краток, - провозгласил Волдеморт, обрывая поток приветствий. – Ритуальные жертвоприношения и прочую обязательную ерунду проведём по графику в следующем квартале.
Разочарованные вздохи вперемешку с вздохами облегчения прокатились по залу и стихли под потолком, где-то над люстрой.
Белла, окончательно свихнувшаяся после Азкабана, попыталась возразить, что ещё даже не середина августа, а лишнее жертвоприношение никому не повредит, и вообще, она всё сделает по-быстрому, но её вежливо заткнули. То есть сначала Рудольфус Лестранж пихал её ногой под столом, но потом просто зажал супруге рот, понимая тщетность прочих ненавязчивых намёков.
- Я отправлю вас в Россию, - сказал Лорд, дождавшись восстановления порядка среди почтенного собрания. – Но не всех, конечно.
Новая порция вздохов, на этот раз – полных ужаса. Ехать в страшную, холодную страну никому не хотелось.
- Может, лучше на Гавайи? – робко спросил Руквуд, но глас разума был проигнорирован.
- Почему в Россию, мой господин? – спросил в свою очередь Малфой, уже неделю пребывающий в состоянии эйфории после того, как Тёмный Лорд соблаговолил покинуть гостеприимные подвалы Малфой – мэнора.
Один Мерлин знает, как легко после этого стало дышаться почтенному аристократическому семейству, но Нарцисса заставляла домовых эльфов мыть подвалы (да и сам дом) раз пятнадцать, а потом ещё долго освежала воздух всеми известными заклинаниями. Объясняла она это тем, что «запах склепа вредит её расшатанным нервам».
- Потому что именно там скрывается мерзкий предатель и ещё более мерзкий мальчишка Поттер!
Сириус от этих слов вскинул голову, и его глаза встретились с глазами Волдеморта.
- Я его хорошо чувствую, - сказал Лорд, обращаясь к Блэку. – Я знаю, где именно он находится с точностью до нескольких миль. Многовато, но на месте вы справитесь.
- Повелитель! Вы позволите мне реабилитироваться за ту неудачу?
- Нет, Сириус, ты останешься рядом со мной, контролируя операцию отсюда.
- Да, мой Лорд, - склонил голову Блэк, но тон сказанного отнюдь не был доброжелательным.
Звенящая тишина, наполнившаяся духом азарта, готова была взорваться.
- Отправятся Малфой и Лестранжи.
Те поклонились, одобрительно переглядываясь. Люциус, по правде сказать, не был в восторге от предстоящей «командировки», но оказанное доверие всё же не могло не быть ему приятным.
- Подробности операции я сообщу вам лично. Остальные будут ожидать вас после УСПЕШНО выполненного задания в заранее подготовленном месте. Господа, нам всем в скором времени предстоит хорошенько повеселится. А сейчас все свободны. Четвёрку первооткрывателей прошу подождать меня в кабинете. Сириус, а ты останься.
Сириус остался.
Даже более того, он замер на месте и не сдвинулся ни на шаг, пока Лорд, обходя стол, приближался к нему. Остановившись на расстоянии локтя от Блэка, Волдеморт склонил к его лицу свою уродливую голову и прошипел негромко:
- Я не доверяю Малфою, Сириус.
Мужчина лишь пожал плечами.
- У вас есть для этого достаточно оснований, Повелитель.
- Да, вполне достаточно.
- Вы полагаете … Это Дамблдор пытается помешать нашим планам? – спросил Блэк с некоторой дрожью в голосе. Так можно произнести ненавистное имя.
- А ты видишь ещё кого-нибудь, способного противостоять мне?
- Я вообще не думаю, что кто-либо может…
- Оставь эту глупую лесть, Сириус, ты отнюдь не дурачок, от тебя я жду не пресмыкания, а продуктивного сотрудничества. Неужели ты считаешь, что наш малыш Снейп был единственным и последним шпионом Дамблдора в моих рядах?
Блэк пожал плечами. Тёмный Лорд ждал честного ответа, и этот ответ был известен им обоим. «Нет», - наконец сказал Сириус, глядя куда-то в мантию повелителя, но потом смело поднял глаза и увидел на его лице усмешку.
- Поэтому не ты назначен руководителем операции, - продолжил Волдеморт. - Для тебя отведена более изощрённая роль. Ты отправишься с ними, но им знать об этом не стоит. Я хочу, Сириус, чтобы ты следил за каждым шагом Малфоя отныне и впредь. Не оставляй его без наблюдения ни на секунду. Возможно, от этой секунды и будет зависеть успех всей операции.
- Но что я должен буду делать, если Люциус действительно предатель?
- Мы не можем допустить такую же ошибку, как со Снейпом, - тихо, словно раскаиваясь, заметил Лорд.
- Хорошо, Повелитель. Я буду стрелять на поражение.
- Это ты в Азкабане нахватался выражений из магловских фильмов?!
- Нет, но у Петтигрю есть телевизор.
«Распустились тут без меня», - недовольно подумал Волдеморт, яростно сверкая нездорово - красными глазищами. Блэка не проняло.


***

- Это всё ты виноват, разбаловал ребёнка!
- Прекрати паниковать! Истерикой делу не поможешь! А ещё женщина!
- Развёл тут розовые сопли, холодные войны и носки грязные под кроватью!
- Какие носки под кроватью?
- Ну конечно, ты ведь носки вообще не носишь! А если носишь – то не снимаешь. Чтобы не потерять.
- Эллис!
- Какого?..
Раскрасневшаяся, с пылающими щеками, глазами, губами и прочими частями тела, Эллис наконец прекратила бегать по комнате, натыкаясь на предметы, для натыкания не предназначенные. Она обернулась к Снейпу, являя ему всё своё раздражение, доросшее до состояния взрывоопасного и неконтролируемого.
- Что ты последнюю неделю творил? Знаешь, почему он сбежал? Я тебе объясню! Ему, видишь ли, не понравилось, как мы из-за него воюем. Точнее, это ты воюешь, а я пытаюсь просто быть с твоим ненаглядным «племянничком» ласковой и терпимой! Кто мне заявлял, что у него трудное детство и недостаток материнской любви?
- Если я правильно помню, Дамблдор ещё в Англии успел меня предупредить, что мамочка из тебя не получится.
- Вот как? Так я, выходит, саботировала гениальный план нашего гениального покровителя?
- Да при чём здесь это? Ты не умеешь с детьми ладить! Вечно лезешь, куда не следует!
- Я? Это я не умею? Ну конечно, я же не профессор, куда мне, убогой на половину мозга, дикой русской женщине с двумя неоконченными высшими образованиями! Ты только себя послушай!
- Да, я профессор, - спокойно, а от того особенно пугающе сказал Снейп.
- Поговорили, - констатировала Эллис.
Она убежала к себе и через пять минут появилась, облачённая в свободные серые джинсы и чёрный кожаный плащ, чем немало удивила зельевара. В руках она держала ранец, пока ещё пустой, но Снейп не сомневался, что уже через пять минут она под завязку набьёт его холодным и огнестрельным оружием. А что не поместится – распихает по карманам.
Тем временем Северус пытался влезть в охотничий костюм, который до этого считал самым бесполезным своим приобретением. Окинув его старания оценивающим взглядом, Эллис принесла ещё один рюкзак.
- Нужно запастись пищей, - пояснила она.
- Можно и без рюкзака, я ещё помню уменьшающее заклинание.
- А если ты погибнешь смертью храбрых, как мне увеличивать бутерброды до съедобного состояния?
- Я просто постараюсь выжить.
- Нет уж, звучит неубедительно.
- Хм… Я тоже чувствую, что один из нас не вернётся.
- Предоставим решить эту проблему Гарри после того, как отыщем его и хорошенько надаём по ушам.
- Видишь ли, беря во внимание его тяжелое детство, я бы настоятельно рекомендовал тебе воздержаться от применения телесных наказаний.
Эллис тяжело вздохнула и посмотрела на профессора, как на недоумка.
- Русским языком тебе говорю в первый и последний раз: пошел ты…
Изящная ладонь Снейпа зажала девушке рот.
Когда Эллис удалось освободиться, все старые слова она уже забыла, а новые ещё не придумала. Удостоив зельевара злобным взглядом, от которого у всех её недоброжелателей обычно тряслись коленки, и получив такой же взгляд в ответ, она со спокойной совестью отправилась на кухню, паковать бутерброды.
Оставшись в одиночестве, Снейп со стоном продолжил натягивать вторую штанину своих шикарных, защитного цвета штанов.


***

- И как прикажешь во всём этом ориентироваться?
- Откуда я, во имя Мерлина, знаю?
Мы, как два болвана, смотрели на компас.
Сначала – каюсь, от меня – поступило весьма непродуманное предложение разделиться. Но Эллис возразила, что в условиях местного климата это будет непростительной ошибкой. Во всяком случае, для меня, если я рискну выйти на улицу один. И при этом ещё и кого-нибудь на этой улице встречу.
Поведано мне это было в таких эмоциональных выражениях, что спорить я не решился. И правильно.
Отметя идею номер один, Эллис неким неизвестным мне «дедуктивным методом» изучила периметр сада и сообщила, что маленький идиот покинул его через заднюю калитку. Внимательно осмотревшись на местности, я был вынужден с нею согласиться.
Так что мы, команда спасателей будущего спасителя мира, повторили пусть будущего спасителя мира.
А потом, шагов через пятьсот, когда никто уже не помнил, откуда мы, собственно, пришли, Эллис достала компас. Чтобы не заблудиться. Хотя я в глубине души подозревал, что это уже произошло. Впрочем, пока мы ещё могли бы вернуться по собственным следам – я неплохо в этом разбирался, сказывался опыт блуждания по Запретному лесу.
Но беда заключалась в том, что возвращаться мы пока и не собирались. Во всяком случае, без Гарри.
- Паршивец понимает, что если мы его найдём – останется без ушей. Поэтому хрен мы его найдём. Искать маленького волшебного мальчика с палочкой в среднерусском лесу – занятие бесперспективное. Может, позвоним в МИ-5? Или на крайний случай Дамблдору?
Я понимал, что Эллис в чём-то права. Не стоило, ох не стоило покупать Гарри палочку! Хотя, если бы у него сейчас не было палочки и того минимума знаний, что я успел вложить в его голову – можно было бы сразу начинать поиски не Поттера, а нового потенциального героя на роль убийцы Тёмного Лорда.
Думаю, ними стали бы мы с Эллис – причём не добровольно и хвала Мерлину, если бы нам позволили хотя бы вооружиться.
Именно поэтому никому ничего сообщать я не торопился. О чём доступно и объяснил своей спутнице. Та понятливо кивнула и больше никаких подобных идей не высказывала.
- Смотри, - я вытянул руку, на которой тут же появился перстень с прозрачно-голубым, как вода, камнем. – Это портключ, такой же точно есть и у Гарри. Так просто его не увидеть, он на безымянном пальце левой руки, но можно найти на ощупь. Если коснуться его и сказать «Бразилия» - ты окажешься прямо в кабинете Дамблдора. Запомни, вдруг пригодится.
- А почему именно «Бразилия»? – спросила Эллис.
Я скрипнул зубами от злости.
- Это всё, что ты поняла? Или всё, что тебя заинтересовало?
Она обиженно отвернулась. Я прошептал заклинание, и перстень снова стал невидимым.
Как-то так получилось, что через три недели совместного проживания мы с Эллис перешли на «ты» - что весьма характерно для русского языка. Произошло это в результате грандиозного, феерического выяснения отношений, устроенного не отходя от кровати сбежавшего Гарри Поттера. Таким образом мы сначала чуть не поубивали один другого, попутно расставляя все точки над «ё», а потом ещё начали обращаться друг к другу как друзья или хорошие знакомые.
Лучше бы мы поубивали друг друга ещё в первой стадии. Хотя… Кто бы тогда спасал этого идиота Поттера?
Ох, что-то мне подсказывает, что мальчишка не горит желанием оказаться спасённым. Во всяком случае, в момент спасения – если он, конечно, наступит – нужно держать его подальше от Эллис, её взрывоопасного темперамента и не менее взрывоопасного арсенала. Иначе свести баланс перед Альбусом мне точно уже не удастся.
На чём, как говорится, и стоим…
С этими приятными мыслями я провалился в мох по колени.




Глава 15



Я была искренне рада, что пришлось идти в лес, а не в город. В городе у Гарри точно не было бы шансов. Отыскать его там, возможно, оказалось бы легче. Но…
И это «но» – ключевое в моих рассуждениях.
Это и не город, если быть точной. Так, небольшой посёлок, который развалится с года на год вслед за страной, которую мы развалим со дня на день. Со мной или без меня – возврата назад, к Союзу, больше не будет. Империи так долго не живут, и да здравствует историческая справедливость!
Что современный гражданин Великобритании, маг, знает о российской подмосковной глубинке? Ничего. Разве что на уровне рефлексов: «Товарищ иностранец, держитесь оттуда подальше».
И пусть меня забьют ногами толпы патриотов. Но! Видимо, я слишком далека от народа. А народ – далёк от меня. Именно это и позволяет нам длительно и перспективно сотрудничать. Потому что всех перестрелять (даже при необходимости) мне не удастся. Задавят числом.
Что может ожидать мальчика, не знающего даже языка, в чужом и, к сожалению, враждебном мире? Лучше уж в лес. Я слышала, некоторым посчастливилось выбраться из него живым.
Впрочем, помогая Севе выбираться из ямы, в которую он угодил, я думала, что это не про нас. Мой спутник оказался невероятно везучим типом – он не только не сломал свои тощие ноги, но ещё и сумел продолжить путь.
Но что-то подсказывало мне, что это было не последнее (и не самое трагическое) падение в нашей сегодняшней прогулочке.
Самое обидное, я не ориентировалась ни по компасу, ни по солнцу, ни по мху, который теоретически должен обильно расти с какой-то там стороны ствола дерева. Слава Богу, Сева умел читать следы, правда, кое-как. И я не очень представляла, чем это может нам помочь. Потому что ни одного следа Гарри он ещё, по-моему, не обнаружил.
- Куда мы вообще идём? – не выдержала я, устав выдирать ноги, постоянно проваливающиеся в мох. Я боялась, что в какой-нибудь энной по счёту яме обязательно окажется змеиное гнездо.
- На север, - ответил Снейп, сверяясь с красной стрелкой. Стрелка так дрожала, что либо боялась профессора, либо просто была неисправной.
- Офигеть. А подробнее можно? Например, почему именно на север? Хочешь посмотреть на северное сияние? Так это ещё топать и топать! Никаких бутербродов не хватит.
- «Север» - красивое слово.
- Наверное, именно так мамочка в детстве сокращала твоё имя?
- Нет, просто Сев.
- Ну, это ещё куда ни шло… Впрочем, едва ли твои родители знали русский язык…
Эмоции профессора, вызванные разговорами о родителях, должны были убить всех комаров в радиусе километра. Даже мне как-то не по себе стало. Длинная охотничья куртка, делающая тонкую спину объёмной, и совершенно неуместная для его костюма длина волос, собранных в хвост – хорошо, что я не видела Севиного лица, если даже… хм, задняя его часть выражала столько негодования.
- Прости, я много болтаю. Это от нервов. Я сама по себе не очень вредностная, но стоит начать нервничать или – Боже упаси! – злиться… Тогда всё, понеслось, прячьте головы и пристёгивайте ремни…
- Я заметил.
- Да ты тоже не подарок, если честно.
- Я заметил.
- Это всё, что ты скажешь в своё оправдание?
Снейп притормозил, и я едва не влетела носом в его чудесную куртку.
- Я – злой, какие оправдания, леди? Я – Пожиратель смерти. И перед кем, прости? Перед тобой? Думаешь, я буду перед тобой оправдываться?
- А что со мной не так?
- Ты готова рассказать обо всех своих преступлениях, если я попрошу?
- Зачем тебе?
- Вот именно! Мы – злые.
- Я не хочу быть злой, Сев!
Он обернулся и взял меня за руку.
- Я тоже. Мы должны найти Гарри. Если он убьёт Тёмного Лорда, я стану свободным. Это мой шанс.
У него были невероятные пальцы, я много раз смотрела на них с восхищением, но их прикосновение оказалось… странным. Он касался грубой кожи моих ладоней, словно это был старинный фарфор или клавиши рояля.
- Но мне-то это ничем не поможет! Ну, то есть, я хочу, чтобы у вас всё было хорошо, чтобы вы победили и такое прочее… Но что делать мне? У меня-то шансов больше нет!
- Ты говорила, что отошла от дел?
- Ну да, я не собиралась во всё это вмешиваться, но как можно было остаться в стороне в такое время? Я больше не занимаюсь разным… криминальным. Но я гражданин России, я в любой момент могу вынуть из широких штанов… Это такой фразеологизм, не обращай внимания… Понимаешь, России, а не Советского Союза!
- Честно сказать, понимаю, но не очень, - признался Сева.
Это «не очень» означало, насколько я берусь судить, что он ничегошеньки не понимал. Да уж, куда ему, человеческие проблемы крутых магов не касаются. Даже такие глобальные проблемы, как развал империи. Наверное, это дело не уровня Севы. Может, как зельевар он и правда очень хорош, но политика – не его удел.
Непонятно, зачем вообще он сунулся в Волдемортовскую банду?
- Я много лет топчу эту землю, - попыталась объяснить я. – И всё это время мечтала о годе, когда Союзу придёт конец. Не спрашивай, почему, ничего плохого он мне не сделал… Просто я ненавижу всё, что с ним связано: эти папины сказки о светлом будущем, эти массовые промывки мозгов, очереди в магазинах, парады, колхозы, пролетариат, свободу, равенство и братство… Такой я уродилась «контрой»… И вот он, мой святой час, время икс! Неужели я могла не вмешаться? Это сейчас я не та, что была – живу в глуши и молчу, а раньше за мной такие силы стояли… Стоило мне дёрнуть за верёвочку – и эти силы вновь зашевелились. Что, конечно, не осталось незамеченным.
Сева выпустил мою руку, сверился с компасом и снова зашагал вперёд. Я – за ним. Даже такая женщина, как я, в глубине души – слабое, нежное существо, готовое отдать мужчине героическую роль первооткрывателя. Ну и попутно – возможность проваливаться во все ямы, потому что мне это уже порядком надоело. Что за мох в этом лесу?!
- Я всё равно не понимаю, что мешает тебе стать нормальным человеком, - сказал профессор. – То, что ты вообразила, что мертва?
- И это тоже. Послушай, я старая, больная женщина. Если вы не победите, если ты сейчас сломаешь шею – через полгода мне конец. Разве плохая причина?
- Плохая. Полгода вполне достаточно. Это весьма щедрый срок. Если я сломаю шею в этом лесу – у меня никакого полугода не будет. Так что твоё положение более выгодное.
- Оставь свой цинизм Волдеморту!
- Прекрати называть его по имени! – рявкнул Снейп.
- Что, имя господина вызывает в твоей злобной душонке благоговейный трепет?
- Что, снова нервничаешь? Или – Мерлин меня спаси! – злишься?
- Снейп, ты невыносимый мерзавец.
- Я заметил. Ты, кстати, тоже.
- Я тоже заметила?
- Нет, ты тоже невыносимая.


***

Шли мы уже часа три, оставалось только удивляться, как Гарри сумел обогнать нас, взрослых и умных, на такое расстояние, и при этом остаться не только живым, но и способным идти вперёд?
На самом деле шли мы на север потому, что я чувствовал мальчишку. Слабый энергетический след, оставленный в затхлом, тяжелом воздухе – вот она, наша путеводная нить. Стоит нам остановиться, задержаться больше, чем на несколько минут – и я потеряю её безвозвратно. И Поттера не найти.
Я этого себе не прощу. Он не просто шанс магического мира в этой войне. Не просто мой билет на свободу. Он значит что-то важное, ещё не оформившееся – для меня лично. Для моего сердца, где нет ни расчётливости, ни необходимости прятать настоящие чувства. От кого? От самого себя? Зачем? Я привязался к Гарри, этому юному безответственному паршивцу, и готов признаться в этом. Себе. Но никому больше.
Эллис тоже к нему привязана, но иначе. Я не способен понять, что там творится в её странной душе. Но огонёк настоящего чувства к ребёнку там зажегся уже давно. Пусть она врёт, что пытается быть с ним ласковой только ради меня или Дамблдора, пусть. Это такая же маска, как и моя.
Может, Эллис действительно не воевала со мной всё это время, но полностью разделяла сжигающее чувство ревности, не оставляющее меня последние недели.
Даже не только необъявленная, а и неосознанная – это всё же была война. Два осколка зла боролись за свою порцию света. И проиграли. Теперь, когда Гарри ушел – он больше не наш. Мы его найдём, но мы его потеряли. Он теперь никогда не захочет нас любить.
Потому что мы двое идиотов, старых самовлюблённых эгоистов, не способных отдавать, а только брать. Мы хотели вытянуть из мальчишки это недостающее, страстно желаемое добро, при этом не подумав о том, что нужно предложить ему что-то взамен.
Ласку, понимание, привязанность. Хоть какие-то человеческие чувства, достойные одиннадцатилетнего мальчика. А что вместо этого? Каждый из нас попытался навязать ему свой порок. Эллис учила его стрелять, я учил его зельеварению и колдовству. Здорово. Именно так, наверное, поступают настоящие родители! Жаль, что я не прочёл ни одну книгу на данную тему! И как только с такими глубокими познаниями я сумел занять место декана?
Вот, наверное, почему все слизеринцы такие… асоциальные! Потому что у них учителя – отщепенцы и бездари (как преподаватели и как психологи)! Вроде вашего покорного слуги. Альбус – тактический гений! Поставить над будущими Пожирателями – Пожирателя бывшего! Я что, участвую в социальном эксперименте? Или в реалити-шоу?
Но Дамблдор зашел ещё дальше! Он взял одного вышеупомянутого слизеринца – Пожирателя – предателя – шпиона и одного мальчика с трудным детством, добавил немного сумасшедшей русской мафиози и отправил в глубокий тыл.
Интересно, каких результатов ждёт наш дорогой директор? Боюсь, он разочаруется. Или разочаруюсь я. Хотя первоначальный план был – разочаровать Тёмного Лорда. Но Лорд, боюсь, от всего этого будет разве что гомерически хохотать, вытирая краешком мантии лживые слёзы умиления.
И, Мерлинова мать, как Поттеру удаётся двигаться так быстро? Расстояние между нами сокращается слишком медленно! Хорошо, что мы сможем аппартировать к дому Эллис, иначе обратно нам никогда не вернуться.
Ещё, по моим расчётам, не меньше часа, прежде чем мы настигнем мальчишку. А я уже выжат, как лимон!
Эллис споткнулась о какую-то корягу и с проклятиями свалилась на землю. Я помог ей подняться.
- Долго ещё? – спросила она с плохо скрываемой надеждой.
- Час. Может, бутерброд?
- Лучше яблоко. Пить хочется, - призналась девушка.
Мы, не останавливаясь, съели по яблоку, после чего захотелось есть по-настоящему. Пришлось доставать бутерброды.
Трудно представить, что я неоднократно порывался – добровольно! – отправиться в этот мерлинов лес! За ингредиентами! Даже какие-то планы строил… Да меня сюда теперь никакими приманками не затащить!
Вот ведь правда: бойся мечтать. Мечты сбываются и оказываются вовсе не такими приятными, как казалось. Безобидная в изначальном замысле прогулочка по лесу превратилась в марш-бросок, сопровождаемый сильнейшим стрессом! И никаких ценных растений здесь, наверное, нет и не было! Зато где-то в чаще блуждает одинокий и на всех обиженный Гарри Поттер! Которого я, между прочим, обязан охранять и беречь!
И как я после этого буду в голубые дамблдоровы глаза смотреть?! «Дядюшка» недоделанный! С узкой специализацией на производство конфликтов и проблемных ситуаций с единственным выходом в сторону света в конце туннеля!
- Сева!
Я обернулся, впрочем, не останавливаясь. Расстояние между нами и мальчишкой сокращалось всё быстрее и быстрее, так что я уже начал надеяться успеть домой к обеду.
- Мне кажется…
- Что? – спросил я довольно резко.
Выяснять, что там показалось усталой Эллис, мне не хотелось. Единственным желанием было присесть на мягкий мох и посидеть так минут десять. Но я знал, что встать после такого отдыха уже не смогу. Придётся там и заночевать. А за это время юный путешественник Поттер доберётся до Китайской границы. Впрочем, Китай у нас на востоке, а мы идём чётко на север. Так что у Северо-Ледовитого Океана встретимся. Если только ребёнок не вздумает покорить его вплавь. Или на льдине. С него станется: один Мерлин знает, чего можно ожидать от потенциального гриффиндорца!
Эллис не ответила. Потом взяла меня за рукав куртки. Я не собирался останавливаться, но её хватка сделалась настолько крепкой, что волей-неволей пришлось замереть. Ещё шаг – и, боюсь, рукав остался бы в её кулаке.
- В чём дело?
Девушка приложила палец к губам, напряженно вслушиваясь в лесные голоса. Я тоже прислушался. Ничего, только шум ветра в кронах деревьев. Тихо стонали величественные сосны, словно переговариваясь на неизвестном нам, людям, языке. Тихо шелестели крепкие дубовые листки, словно вырезанные из зелёно-рыжей бумаги.
Нормальные лесные звуки, сопровождающие нас всю дорогу, уже четвёртый час. Но Эллис, хоть и отпустила меня, не выглядела успокоенной.
- Позволишь идти дальше? – спросил я язвительно.
- Да, пожалуй. Но, знаешь… Нам стоит поторопиться.
- Мы и так торопимся. И что-то подсказывает мне, что ты не можешь перебирать ногами быстрее, чем сейчас. Или уже время перейти на бег?
- Возможно. Возможно, именно это нам и нужно сделать.
Вот теперь я и сам испугался. Но показывать это не спешил.
- Я понимаю, почему ты нервничаешь. Юная леди впервые в столь мрачном лесу при столь безрадостных обстоятельствах, но поверь…
Эллис захохотала и повисла на мне от полноты чувств.
- Юная леди? Так меня ещё никто не обзывал! Сева, я же на пару лет тебя старше!
- Но… - вот тут я искренне удивился, даже глаза, кажется, округлились. - Как это возможно?
Она захохотала ещё сильнее.
- Я выгляжу на двадцать с лишним, верно? Я так выгляжу уже семь лет, мне было двадцать шесть, когда я начала пить твоё чёртово зелье, но даже тогда меня почему-то принимали за первокурсницу. Знаешь, что оно сделало? Оно меня законсервировало! Я не росту, не старею, и именно поэтому всё никак не умираю!
Наверное, я действительно казался более чем ошарашенным, потому что Эллис оторвалась от меня и взглянула очень серьёзно.
- Я начинаю сомневаться, что это именно ты – тот самый зельевар.
- Я.
- Тогда почему тебе не известны некоторые последствия действия зелья?
- Это – экспериментальный образец, - пояснил я, хотя именно эти слова меньше всего хотел произнести, глядя в её вытягивающееся лицо.
Но девушка (или правильнее «женщина»?) только махнула рукой.
- Хрущёв с тобой. Побежали!
Я схватил её за плечо.
- Нет, сначала объясни. Что случилось?
- У меня, наверное, мания преследования. Но…
И тут она вздрогнула и указала рукой куда-то в заросли. Я напряг зрение, но не смог ничего рассмотреть. Впрочем, на мгновение мне показалось, что я заметил в кустах какое-то шевеление, но всё затихло. Был ли это ветер, или дикий зверь, я не разобрал.
- Это лес, лес глухой и дикий. Здесь может водиться что угодно, хоть волки с медведями, - сказал я.
Скорее всего, Эллис просто увидела зайца и перепугалась. Но за время, что я её знаю, она ни разу не произвела впечатление человека, способного испугаться зайца. И это не могло не насторожить.
- Вот именно, медведи и волки! А не собаки!
- Собака? Ты видела собаку?
- Сначала слышала шаги, а только что заметила. Она очень большая. Сева, мне кажется, - голос Эллис упал до шепота, - она следит за нами!
Хотел бы я сказать, что это не так…
И мы действительно побежали. Я – впереди, указывая дорогу, Эллис – за мной, след в след. На бегу провалиться в яму – и перелом ноги обеспечен. Но мысль о большой собаке в кустах почему-то подстёгивала нас не хуже плети погонщика.
И тут я увидел ЕЁ – она пересекала узкую просеку, заваленную мшистыми стволами деревьев. Огромная, чёрная собака неизвестной породы, страшная, как легендарный Грим, предвестник скорой смерти.
- Не может быть, - выдохнул я.
Мне казалось, что я знаю эту собаку…
И я побежал ещё быстрее, хоть и был уверен, что до этого и так бежал на пределе возможностей.
- Интересно, никто из нас не путался с родом Баскервилей? – задыхаясь, спросила Эллис. Голос у неё был если не испуганный, то, во всяком случае, настороженный.
Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять: сейчас она вынимает пистолеты, чтобы быть готовой к любым неожиданностям.
Впрочем, к главной сегодняшней неожиданности никто готов не был. Конечно, я знал, что это возможно. Знал, боялся, но надеялся, что никогда, никогда этого не случится… Но судьба имела иное мнение на данный счёт…
Мы вышли на маленькую, почти правильно круглую поляну одновременно: с одной стороны я и Эллис. С другой: Белластрикс, Рудольфус и Рабастан Лестранжи. И Люциус Малфой, блистательный и обольстительный даже в этой лесной глуши.
Так сбываются ночные кошмары. Рука рефлекторно вытаскивала палочку, Эллис, всё поняв без слов, снимала пистолеты с предохранителя.
А по центру поляны, уютно устроившись на мху, в корнях огромного, в несколько обхватов дуба, дремал, свесив растрёпанную голову на грудь, Гарри.




Глава 16



Сириус не знал, радоваться ли роли молчаливого наблюдателя, отведенной ему Тёмным Лордом?
Что это: доверие или очередная проверка? Люциус Малфой под подозрением уже давно. Но означает ли это, что сам Блэк чист в глазах Волдеморта?
Чего ожидать? Награды и признания? Удара в спину? Да нет, зачем? Лорд может убить своего провинившегося слугу посреди собрания, не обязательно для этого отправлять его в лес...
Всё оставшееся до проведения «акции» время Сириус неотрывно следовал за Малфоем, что бы тот ни делал. Получалось у него неплохо, ведь Люциус понятия не имел об анимагической форме своего коллеги. Видимо, именно на это и рассчитывал Волдеморт, поручая Блэку роль соглядатая. Или шпиона. Но это в том случае, если Малфой действительно работал на Дамблдора.
В чём Сириус уверен не был. По правде говоря, Альбус действительно мог сделать что угодно, в том числе и довериться Малфою. Но…
Это было веское «но», оно означало, что сам Сириус не пошел бы на это никогда. Даже если бы от этого и зависела судьба мира или какая-нибудь похожая глупость.
Блэк вообще не очень-то верил, что судьба мира может зависеть от действий одного или нескольких людей. Что Волдеморт может его уничтожить, или что Гарри Поттер – спасти. Потому что мир существовал задолго до появления на своей сцене этих двух персонажей и, судя по всему, планировал просуществовать ещё очень и очень долго.
А для финального акта, Армагеддона или Рагнарёка, можно было бы придумать что-то более грандиозное и захватывающее, чем локальное английское недоразумение в виде уродливого маньяка, однажды недоубитого и зачем-то выкопанного из уютной могилки.
Но метафизика – метафизикой, а оспаривать приказы Тёмного Лорда или выполнять их спустя рукава Блэк не собирался. Одно дело рассуждать о бренности бытия на тюремных нарах, а другое – вступив в игру.
Решившись принять участие в конфронтации двух старых параноиков, Блэк отдавал себе отчёт в том, что первая же ошибка скорее всего станет для него последней. Возможно, Малфой действительно работает на Дамблдора. Даже одного любопытства было бы вполне достаточно, чтобы проследить за аристократом и выяснить правду.
Как известно информация – товар, пользующийся наибольшим спросом и, соответственно, имеющий наибольшую цену. Поэтому от лишней информации Блэк просто не мог отказываться. Никогда не знаешь, какое знание может тебя спасти. Или погубить.
Но если играть правильно – вероятность проигрыша мала. Главное – умело блефовать, даже не имея на руках ни единой карты. И вообще не сидя за карточным столом. Просто пройти мимо и сунуть в карман чей-то выигрыш. Не весь, немного, чтобы не заметили. И чем больше игроков за этим столом, тем больше возможностей взять у каждого по нитке… И сшить себе рубаху.
Но, к радости или разочарованию (никаких личных чувств Блэк так и не испытал), Малфой ни разу не попытался связаться с Дамблдором, не вёл себя подозрительно, не покидал резиденцию своего Лорда, постоянно был на виду, разрабатывал подробный план «акции» с Лестранжами – то есть вёл себя как всякий порядочный Пожиратель, удостоившийся от Повелителя небывалого доверия.
А потом Сириус аппартировал в далёкую Россию следом за своим подопечным и его маленьким, но грозным отрядом.
Вот чего он совсем не ожидал, так это оказаться в глубине леса. Сириус перекинулся в собаку, чтобы бесшумно проследовать за Малфоем и его командой, когда почувствовал неожиданно знакомый запах – так пах его бывший соученик, Северус Снейп.
А вот ни Гарри Поттера, ни Пожирателей в зоне видимости не оказалось. Сириус сообразил, что ошибся в своих расчётах и оказался намного дальше от места прибытия Малфоя, чем собирался.
Выглядывая из-за кустов, Блэк увидел быстро прошедшего метрах в пяти Снейпа в чудном магловском костюме и незнакомую девушку в неуместном в этой чаще плаще.
В этот момент Блэк впервые пошел на нарушение полученных от Волдеморта инструкций, сильно сомневаясь, что гипотетический предатель Малфой чем-то сможет себя выдать здесь и сейчас, в глухом лесу, за несколько часовых поясов от Дамблдора.
Поэтому вместо того, чтобы сломя голову мчаться на поиски Люциуса, Блэк решил идти вместе со Снейпом и его спутницей. Он не сомневался, что парочка приведёт его к Гарри раньше, чем собачий нюх. Тем более что нюхать было нечего – следов Малфоя или Лестранжей поблизости не обнаружилось. А запаха Поттера Блэк и вовсе не помнил.
И всё-таки они все оказались на поляне одновременно – воины света, тьмы и он, сторонний наблюдатель, готовились сойтись в битве за главный козырь этой партии, будущего героя, спасителя и избранного. Если он переживёт сегодняшний день, конечно. Насчёт этого были сомнения.
Снейп схватился за палочку, девушка – за два довольно крупных магловских пистолета, Пожиратели ехидно усмехались, чувствуя своё превосходство, а объект охоты, малолетнее яблоко раздора, камень преткновения, которому согласно пророчеству предстояло стать во главу угла в этой войне – спал.
Кудрявая черноволосая головка склонилась к груди, тонкие ручки, сжимающие палочку, обхватили острые коленки… Сириус не видел крёстника уже десять лет.
И был удивлён – маленький, тщедушный ребёнок никак не походил на грозного убийцу Тёмного Лорда. Но наружность вещей обманчива… Именно он, Гарри, отправил Волдеморта в нокаут, из которого тот никогда не выбрался бы, если бы не Петтигрю и Малфой. И вот, за одним из них он сейчас следит, а второй…
Блэк затаил дыхание. А ведь на службе у Тёмного Лорда два анимага!.. И где сейчас находится второй, ему было неизвестно…
И тут дело сдвинулось с мёртвой точки – на поляне началось движение. Выставив щит, Блэков подопечный сделал несколько шагов в сторону мальчишки…
Не очень осознавая, что делает, Сириус ощерился, и быстро, рывком вернулся в человеческий облик. Рука потянулась за палочкой, и тут он услышал шорох.
Не со стороны поляны, где становилось шумно. А за спиной.
Наверное, это могло быть что угодно. Не вовремя вылезший прогуляться заяц или белка, вспорхнувший воробей, упавшая ветка… Но Блэк замер. Шестое чувство, а может быть – ещё не до конца исчезнувший собачий нюх подсказывал, что не всё так просто.
Как сопровождающая Снейпа девчонка почуяла его за кустами, так он теперь ощущал на себе пару внимательных глаз.
И он понял, что не только малфоева верность поставлена под сомнение. Следя за Люциусом, будучи частично отстранённым от операции – он тоже становился прекрасным объектом для изучения. Почти как лабораторная мышка в банке на столе безумного учёного. Рядом с микроскопом и бутылочкой нового, ещё не опробованного яда…
Поэтому рука сомкнулась на рукоятке палочки, но пока не спешила доставать её. Он успеет это сделать, если понадобится. Если следящие за ним глаза увидели что-то, что может заинтересовать Волдеморта.
А потом Блэк медленно обернулся и негромко сказал:
- Привет, Питер.
Облезлая старая крыса неспешно вылезла из-под замшелых корней огромного дуба, на ходу превращаясь в человека.
- Привет, Сириус. Думаю, наше задание выполнено? Лорд будет доволен.
- Зато я знаю, кто будет недоволен. Вот эти трое, правда, из них мне знакомы только мужчины. Леди-магла – это новость, впрочем, она тоже может быть интересна повелителю.
Рука на палочке сжалась так, что, увидь это Петтигрю, он бы здорово заинтересовался причиной столь яростных эмоций Блэка.


***

Танцы начал блондин в серебристой мантии. Он не понравился мне с первого взгляда, вызвав необоримое желание разбить ему нос сию же секунду.
Взмахнув палочкой, он сделал несколько шагов по направлению к Гарри. Я прочитала достаточно литературы, которая, как думала, никогда мне не пригодится – фэнтези. И вот, пожалуйста. Много ума не нужно, чтобы догадаться – красавчик воспользовался магическим щитом.
А теперь пришло время выяснить, что сильнее: магия или наука?
Мои верные пистолеты уже давно удобно устроились в руках, ожидая, пока хозяйка нажмёт на курок. И было невежливо заставлять их ждать долго.
И всё же ситуация была нетривиальной. Я привыкла к разным баталиям, но в такой участвовала впервые. Обычно дело решалось количеством оружия и бойцов – у чьей стороны запасы боевых единиц окончатся первыми, тот и лузер.
Здесь всё было иначе.
Я ничего не знала об этих людях: кто они, каковы их колдовские таланты, какими заклинаниями принято пользоваться в магических поединках? Самое страшное, что и о Снейпе я ничего не знала: хороший ли он колдун, можно ли положиться на него?
Всё произошло слишком уж спонтанно, как на мой скромный вкус. Мы даже не успели обсудить план боя, выработать стратегию, занять позиции… При таком раскладе, как этот, я предпочла бы играть от обороны, желательно – за щитами заклинаний Дамблдора, в своём доме, а не в лесу, где и спрятаться толком негде.
И ещё одна, главная проблема: маленький мерзавец Гарри! Вот кто окончательно испортил наши шансы, практически свёл их к нулю.
Какого чёрта он попёрся в этот лес? Почему он заснул среди поляны? И почему я сейчас должна сунуться под заклинания и умереть ради этого ребёнка? Это моя работа, долг, призвание? Личное проклятие? Или сумасшествие?
Но, к собачьим бабушкам, я собиралась это сделать!
А сейчас предстояло проверить на практике один из любимых вопросов в среде фантастов и прочих сказочников: кто круче, люди или волшебники?
И я открыла огонь.
И поняла, что мы сегодня проиграем.


***

Пули не повредили Люциусу, отскакивая от его магической брони. Эллис, умничка, не стала тратить патроны и сменила мишень. Прежде, чем остальные Пожиратели додумались использовать банальное «Протего», Рабастан Лестранж оказался окончательно и бесповоротно мёртв.
Девяти калибровая пуля прекратила процесс сокращения сердечных мышц, в то время как контрольный выстрел в голову падающего тела поставил точку в его карьере.
На этом везение моей прекрасной соратницы окончилось.
Я, конечно, был несказанно рад смерти одного из наших врагов, но она не стала для них фатальной. Численный перевес всё ещё находился на стороне Пожирателей.
Тем более где-то здесь ошивалась собака, весьма смахивающая на моего старого знакомца-анимага Сириуса Блэка. Что особенно странно, если учесть, что ему сейчас положено находиться в уютной камере в Азкабане, под присмотром дементоров. Собственно, Лестранжам тоже следовало там находиться, а они здесь. Так что я уже ничему не стал бы удивляться…
В конце концов, получилось же так, что Питер Петтигрю жив, хоть все долго и упорно считали его героически погибшим? Так почему бы его мнимому убийце не разгуливать сейчас по подмосковным лесам?
А с Люциусом нужно было что-то делать. Расстояние между ним и Гарри сокращалось слишком быстро. Я тоже пошел вперёд, что было, конечно, неразумно – за моей далеко не героической спиной не было прикрытия в виде двух сумасшедших колдунов.
У меня вообще никакого прикрытия не было, а пистолеты Эллис теперь оказались бесполезными побрякушками. Она перехватила их за стволы и встала в шаге за мной, немного сбоку. Толку от неё – чуть, разве что примет на себя какую-нибудь Аваду от Беллатрикс…
Кстати, отличная мысль… Я быстренько увеличил щит, пропуская Эллис в свою безопасность.
Очень занимательный вопрос: будут они нас убивать или нет? Опыт подсказывал, что Тёмный Лорд желает лицезреть нашу компанию живыми. Эллис – из любопытства, вряд ли он вообще о ней знает. Меня – из желания долго и мучительно отомстить за предательство, а Гарри – убить собственноручно…
И что-то говорит мне, что желания моего бывшего повелителя не так далеки от осуществления. Было бы неплохо умереть здесь, не дожидаясь Волдемортовских пыток и прочих легко предсказуемых, но тяжело переносимых гадостей. Но это будет подло по отношению к друзьям… Я сказал «друзьям»? Ну-ну, что только не лезет в голову перед смертью… Впрочем, как я уже говорил: смерть – наиболее приемлемый из всех возможных вариантов.
Я жаждал чуда. Маленького, случайного, хоть какого-нибудь… Но оно почему-то не торопилось нас спасать. Малфой протянул руку, намереваясь схватить Гарри, и тот проснулся.
Нет ничего странного в том, что это произошло только сейчас. С той секунды как мы вышли на поляну, не было произнесено ни единого слова, и ни один звук не нарушил тишину, разве что наши тихие шаги. Даже выстрелы Эллис, благодаря глушителям, казались не громче потрескивания ветвей. Даже Рабастан умер молча.
Итак, Поттер открыл глаза и вскинул палочку. Плевал он на щит Малфоя. Я даже думаю, Люциусу пришлось его убрать, чтобы схватить Гарри.
- Петрификус Тоталус!
Отлично, браво, малыш! Точно так же, как однажды я, блондин повалился на землю, обездвиженный и побеждённый.
- Экспеллиармус!
- Экспеллиармус!
Мы выкрикнули это одновременно с Беллатрикс. Итого, в моей руке палочка Малфоя, в её – палочка Гарри.
Интересно, что сейчас думает Эллис? В её голове достаточно слов, приемлемых для такой дерьмовой ситуации, в то время как мне на ум приходит только глупое интернациональное слово «fuck!». Странно…
И тут Эллис выкинула абсолютно невероятную вещь. Невероятную потому, что героического самоубийства от неё я ожидал меньше всего. Грязно, как я и предполагал, выругавшись, она бросилась к Гарри, а Гарри бросился к ней…
…Это я всё испортил. Не успел использовать «Протего», чтобы защитить их. Почему-то это даже не сразу пришло в голову. Я просто стоял и тупо смотрел, как они бегут друг к другу… Смысла в этом не было, и всё же…
Я мог бы сейчас убить Малфоя, закрыть нас хорошим щитом и воспользоваться портключом. А вместо этого я просто стоял и ничего не делал, пока Эллис пыталась защитить Гарри, а обезоруженный мальчишка пытался убежать подальше от злых Пожирателей…
С точки зрения простой логики, зная свой порой необъяснимый характер, я могу объяснить своё поведение: как всякий человек, столкнувшийся с невероятным, я окончательно выпал из реальности. Пока мои спутники совершали невозможное, я стоял и чувствовал себя слабаком, идиотом и эгоистом, который не способен поставить чужую жизнь выше собственной.
Но, безо всякой логики – такое со мной происходило впервые. У меня всегда была слава отличного дуэлянта, которую трудно заработать, впав в ступор посреди боя – какие бы дела не творились на моих глазах.
И пусть это заняло не больше секунды секунд, я всё равно мог бы успеть...
В общем, непродуманность действий нас окончательно сгубила.
- Ступерфай!
- Импедимента!
Гарри потерял сознание сразу же. Эллис, сбитая с ног заклинанием госпожи Лестранж, рухнула в двух метрах от него.
Чьё-то посланное мне в спину «Инкарцеро» лишило меня права на месть или самозащиту. На поляну вышел Питер Петтигрю, довольно потирая пухленькие ручки. Проходя мимо, он лениво пихнул меня ботинком под рёбра, но я не стал услаждать его слух какими либо протестами.
- Теперь ты снова с нами, Снейп, - сказал он.
Вот уж новость так новость, и как я сам не догадался… Но блеск в крысиных глазках бывшего Мародёра мне очень не понравился. Я представил, что именно и как давно он мечтает со мной сделать, и похолодел. Вряд ли ненависть, накапливаемая с первого курса, куда-то исчезла…
А ведь есть ещё Сириус (если он есть!) и его ненормальная сестричка, и её муж, и множество других во главе с Волдемортом, главным маньяком современности…
Беллатрикс склонилась над Эллис и забрала из её рук пистолеты. Один из них она направила ей в голову, но Питер мягким движением отвёл его в сторону.
- Подожди. Это может быть интересно Повелителю.
- Она убила моего брата! – рявкнул Рудольфус.
- Ты отомстишь. Чуть позже, - Петтигрю говорил своим фирменным голоском, но в нём, как ни странно, сквозил холод, заставивший Лестранжа отступить.
- Но начать можно и сейчас, - заявила Белла, поднимая палочку.
Я знал, что она сейчас сделает. Ведь Эллис в сознании, она прекрасно почувствует этот круциатус, которым сумасшедшая Беллатрикс обожает пытать маглов…
Не знаю, почему, но мне было страшно. Я лежал на земле, сжавшись в комок, не в силах пошевелиться, и ждал, когда Эллис закричит. Но она не кричала.
Жаль, я не мог видеть её лицо. Я вообще плохо мог видеть – моё зрение странным образом затуманилось. Я боялся. Боялся того, что Пожиратели сделают с нами. Боялся смерти Гарри – больше, чем смерти всего мира и всех остальных миров вместе взятых. Смерти Эллис я тоже не хотел. Она вообще ни при чём и совершенно не обязана умирать. Я не удивился бы, уйди она с поляны, только запахло жареным. А вместо этого она бросилась к Гарри…
А я не смог их защитить. Хоть именно это я и должен был сделать… Паршивый из меня получился защитник… Вряд ли это то, на что рассчитывал Дамблдор, отправляя нас сюда.
Это был мой долг: закрыть мальчишку грудью, погибнуть изорванным в клочья проклятиями, но дать ему уйти. У него ведь перстень – портключ на пальце, а он уже не может им воспользоваться, потому что без сознания… Не думаю, что такая возможность у него теперь вообще появится…
Я обязан был его спасти: любой ценой. Но не спас.
Я, кстати, тоже мог бы сбежать в любую минуту, но не чувствовал за собой такого права. Как самурай, дошедший до точки под названием харакири, я теперь должен был оставаться с Гарри до конца. Чего бы это мне ни стоило.
При мысли о том, что моя ободряющая улыбка станет последним, что он увидит в жизни, меня передёрнуло. Но даже ради этого – я должен быть с ним. Если я сейчас окажусь в кабинете Дамблдора и виновато разведу руками: мол, простите, не получилось, давайте попробуем сменить спасителя мира, прошлый больше непригодный для этой вашей сомнительной авантюры…
Директор же убьёт меня на месте и прах развеет, и правильно сделает. Я бы сделал с собой то же самое, даже если бы он меня пожалел и леденцом угостил. Потому что если мы не найдём возможность сбежать – Гарри и Эллис умрут. А этого я себе не прощу…




Глава 17



В мире есть вещи, к которым просто нельзя относиться серьёзно!
Первым пунктом в списке таких вещей я обозначил бы жизнь.
Если относиться к своей жизни серьёзно, можно не жить вообще. Или считать себя человеком конченым.
У меня плохо с чувством юмора, но я умею не воспринимать всерьёз всё, начиная с очередного пятна на мантии и заканчивая направленной в лицо палочкой заклятого врага.
Есть такие странные, неоднозначные вещи, которые невозможно понять. У них не двойное дно, а целая их бесконечность. Словно они специально созданы для того, чтобы удивлять или сбивать с толку.
И первым номером списка, конечно, опять становится жизнь. Моя, чужая, да чья угодно.
Но моя сейчас, безусловно, самая увлекательная – потому что моя. Итак, если примерить роль подопытного кролика, можно сделать забавный вывод: я своей жизни нужен. Иначе она не пыталась бы каждый раз выдернуть меня из лап смерти. С этой леди я, к счастью, знаком только шапочно. И желания знакомиться ближе пока ни разу не возникало.
Нет, конечно, суицидальными настроениями я страдал часто, и даже случалось, что из них меня вытаскивали с трудом и за уши – впрочем, этим занимался только несравненный директор Дамблдор, больше некому было.
Но теперь я понимал, что кроме него у меня всё это время был ещё один верный друг – моя дорогая жизнь, которая раз за разом неумолимо выталкивала меня на поверхность, не дав захлебнуться небытием.
Очень жаль, что сегодня она сплоховала.
То есть нет, конечно, она всё так же упрямо не дала мне погибнуть. Но именно это и было самой паршивой новостью.
Я был жив. Я невероятно радовался бы этому факту в любой другой день и в любой другой компании. Но теперь это казалось лишь досадным недоразумением. Или того хуже: кошмаром.
Понятно, что мой бывший (и очень этим расстроенный) хозяин строго-настрого запретил Пожирателям меня убивать. Но я так рассчитывал, что в горячке боя они забудут о приказе… Не вышло. Я был жив, здоров и в плену.
Оставалось только догадываться, что теперь меня ожидает…
Но и это не так страшно как мысль: «Я не смог защитить Гарри!» Волдеморту придётся сильно постараться, чтобы придумать пытку, которая причинит мне больше боли, чем эта...


***

Свет включился неожиданно. Раз – темнота. Раз – вспышка, ослепляющая глаза. И много одинаковых фигур в чёрном стоят полукругом у подножья стилизованного под трон кресла. На кресле, закутанный в простую чернильно-чёрную мантию восседает нечто кошмарное, но настолько надменное, что становится одновременно и страшно, и смешно. Но больше, конечно, первое.
Потому что никому сейчас не до смеха. На глазах у собравшихся людей будет разыгрываться финальный акт очень уж затянувшейся пьесы. Месть так давно остыла, что вкушать её, не морщась, может только сам Волдеморт. Но это не его вина – всё-таки он тоже не на Гаити десять лет отдыхал.
С другой стороны три антагониста. Они, к сожалению, не в белом, и лица не очень соответствуют моменту. Никакой пафосной трагичности, никакого мрачного веселья. И даже наивного человеческого страха смерти в них нет. Во всяком случае, на лицах. А что делается внутри – не может знать даже Тёмный Лорд. Потому что применять к каждой своей жертве легилименцию – остаток мозгов вскипит. Велика честь. Даже для Гарри Поттера и его странной компании.
Итак, они в центре мрачного зала в подвале старого дома Реддлов, напротив живой стены из торжественного оцепления Пожирателей: Снейп рядом с Гарри, Эллис чуть справа, на шаг впереди. Словно в попытке отстраниться.
Возможно, девушка по привычке заняла удобную для драки позицию, но не похоже, чтобы она собиралась драться. Тем более пистолетов она лишилась ещё в лесу, а с голыми руками против полутора десятков волшебников много не навоюешь.
Возможно, она придерживалась философии: умирать или в одиночестве, или вместе со всеми. То есть если не можешь умереть в собственной квартире, запершись от остального мира на ключ – уничтожь этот мир.
Убирайте за собой рабочие места перед уходом.
На самом деле только Эллис и знала, что и зачем делает. Поэтому она незаметно для посторонних глаз, но неотвратимо увеличивала расстояние между собой и Гарри, отходя вперёд и в сторону.
Волдеморт царственно взмахнул рукой, словно приветствуя своих пленников.
- Рад вас видеть. Хоть и не думаю, что вы ответите мне взаимностью.
- Наверное, несложно было догадаться, - пробурчал Снейп.
- С тобой, ничтожный предатель, мы поговорим позже...
- Ну, почему? Откуда такая вопиющая закомплексованность? – перебила Лорда Эллис, не дожидаясь описания уготованных Снейпу ужасов. Её светлые глаза светились такой искренней благожелательностью, словно она встретилась со старым знакомым, в которого была влюблена ещё в детском садике. – Я, например, очень рада: такой страшненький, безносый, глазастенький дядька… Таких в моей карьере ещё не встречалось…
Волдеморт презрительно сморщил уродливое лицо и посмотрел на Эллис. Подобным взглядом вышедший на кухню посреди ночи гражданин, пожелавший выпить стакан воды, смотрит на плавающего в графине таракана.
- Откуда ты взялась, магла? У Дамблдора окончились доверенные помощники среди колдунов? Или все остальные отказались менять подгузники его великолепному Золотому Мальчику? Кто ты? – спросил он.
- А ты кто?
- Несложно догадаться, что я – Лорд Волдеморт!
- Воланд-де-Морг? А это кто?
- Ладно, глупая магла, с тобой мы тоже поговорим позже.
Только на миг, и то, если бы в зале нашелся беспристрастный наблюдатель – ему могло бы показаться, что по тонким губам Лорда пробежала улыбка. Пробежала и спряталась, чтобы никогда больше не появиться.
- Вот видишь, мы теперь на равных, - прошептала Эллис, повернувшись к Снейпу. – Мои пол года тоже… того. Закончились.
Снейп почему-то подумал, что это её очень веселит. Если не сказать больше – радует. Не возможность умереть, конечно, а сама ситуация, в которой они все оказались.
«А если это всё – просто игра?» Профессор раздраженно огляделся по сторонам, подозревая, что проваливается из привычного мира в мир собственных страхов и наскоро состряпанных иллюзий. Он уже не был уверен, что всё, что происходит, происходит на самом деле.
Гарри тем временем устало уселся на пол, у ног профессора. У него было лицо очень сонного, но очень любопытного ребёнка, которому давно пора спать, но он упрямо надеется досмотреть никак не заканчивающийся мультфильм.
«Или не игра, а сон? Или увлекательная приключенческая книжка, сюжет которой остаётся загадкой только для меня? Гарри равнодушно сидит на полу, хоть и ясно, что Волдеморт, покончив с прочими формальностями, сейчас станет его убивать. Эллис пытается подшутить над Тёмным Лордом, искренне радуясь возможности присоединиться ко мне в камере пыток. И только мне страшно. Я что, выходит, идиот?»
- Я ждал этого слишком долго, мальчик, - сказал Волдеморт.
Его голос был похож на голос вурдалака, вышедшего на большую охоту. И сразу становилось понятно, чем этот человек развлекался десять лет ожидания.
Гарри Поттер пожал плечами. Он был слишком маленьким для того, чтобы понять: смерть из простого слова превратилась в материю. Облеклась в форму и тело, неслышно подкралась, обнажила зубы и готова сыграть свою невесёлую, кровожадную роль.
- И сегодня ты, наконец, умрёшь.
В мечтах мальчика всё было иначе. Умирать должен был Волдеморт, и ни в коем случае не наоборот. А сам Гарри, во всём белом и блестящем, становился героем, победителем чудовищного зла. Мстил за своё несчастливое детство, за родителей, за каждого убитого Волдемортом человека. В общем, спасал этот грешный мир, не способный постоять за себя. И мир взрывался громом оваций.
А в направленной в грудь волшебной палочке было что-то неправильное. Ни одна, даже самая смелая фантазия Гарри так не заканчивалась. Может, поэтому ему и не было страшно.
Он не ждал, что проснётся, или что кто-то придёт и спасёт его от страшного человека со змеиным лицом. Но осознание невозможности смерти твёрдо давало понять: «Я. Не. Умру!»
- Это мы ещё посмотрим! - воскликнул Гарри, вскакивая на ноги.
Снейп решил, что сейчас мальчишка бросится на Волдеморта и вцепится ему в горло. Профессор не очень возражал против такого развития событий, но разумно предполагал, что это будет уже слишком.
Но ничего такого Гарри делать не собирался. Он хотел испытать на прочность мироздание, проверить, что сильнее: его слово или слово его врага. Сегодня Гарри пришло в голову выяснить, достаточно ли для долгой и счастливой жизни одного желания не умирать?
И детской, немного наивной, но очень правильной веры в чудеса.
- Нет, Гарри Поттер, в этот раз никто тебя не спасёт, твоя мамочка далеко и не сможет больше закрыть тебя своим телом. Но ты скоро её увидишь, обещаю. Я даже подарю тебе лёгкую смерть, в отличие от твоих спутников. Не советую тебе их дожидаться, они придут за тобой очень нескоро.
- Вы дурак, - уверенно заявил Гарри.
В его устах это прозвучало как самое страшное ругательство, даже кошмарный лексикон Эллис померк.
- Нет, мальчишка, - Тёмный Лорд мерзко захохотал. От его смеха, как от просмотра ужастика средней паршивости, холодело внутри, и сердце проваливалось куда-то в желудок. – Будь я дураком, я сейчас преподавал бы Защиту от Тёмных Искусств под руководством старого маразматика Дамблдора или торговал бы артефактами в «Горбин и Бэрк».
- Ты не был бы дураком как раз в том случае, если бы так и поступил, - неожиданно для себя сказал Снейп и поразился собственной смелости. Сообщить в лицо Тёмному Лорду, что тот выбрал не самый удачный путь в жизни – это действительно непросто.
- Не будем обсуждать это при детях, Северус. Ты же не хочешь, чтобы последним, что услышит маленький Гарри перед смертью, были твои крики боли, правда?
Снейп выдал кривую усмешку. Волдеморт был прав. Если Поттеру действительно предстоит умереть легко – зачем мешать? Тёмный Лорд и так проявил неслыханную для себя доброту…
Больше всего профессору хотелось крепко обнять Гарри и сказать ему что-то ласковое или утешающее, какую-нибудь глупость, которую нормальный Снейп в любой другой ситуации никогда не решился бы сказать. Но от этой идеи пришлось отказаться – мальчик отнюдь не выглядел испуганным и в утешениях не нуждался. Сейчас они могли только навредить.
- Не смейте обижать профессора Снейпа! – крикнул Поттер, стискивая кулаки.
- Всё нормально, Гарри, - негромко, но очень твёрдо сказала Эллис.
Было похоже, что для неё всё действительно казалось нормальным и шло согласно намеченному плану. Во всяком случае, на нехарактерно окаменевшем лице не выражалось никаких эмоций.
«Нормально?! – возмутился Снейп. – Ничего себе представления о нормальности! Она вообще понимает, что происходит? Или она тихо и безболезненно тронулась умом?!»
- Нормально? – недоверчиво переспросил Гарри. Холодный тон девушки его не убедил.
- Нормально. Расслабься, получай удовольствие и дай товарищу Воланьей Морде убить! Видишь, старичок ждёт не дождётся, а мы тут о всяких пустяках болтаем.
Даже Волдеморт, опьянённый жаждой мести, не смог понять, что это: своеобразное проявление юмора или попытка истерики. К сожалению, именно для Волдеморта это непонимание и станет наиболее фатальной ошибкой в карьере самого страшного пугала столетия.
Тёмный Лорд сдержанно рассмеялся. Потом взмахнул палочкой.
- Вы столько наговорили, думаю, право на последнее слово уже не понадобится. Или ты считаешь иначе, Поттер?
Гарри посмотрел сначала на Снейпа, потом на Эллис.
- Даже если этот Волдеморт действительно меня убьёт, и если там меня будут ждать мама с папой… Какая разница? Я всё равно хочу остаться с вами!
- Гарри, я… - начал Снейп, но так и не смог ничего сказать.
- Я тоже, - ответил Гарри.
- Ты молодец, - Эллис улыбнулась так искренне, что сложно было поверить в существование этой улыбки. – Ты действительно великий волшебник, не забудь.
Профессор понял, что ещё минута – и самоконтроль окончательно оставит его, и он вцепится Эллис в волосы. Не Лорду, а именно ей, умудряющейся шутить под прицелом палочки Волдеморта, направленной, между прочим, не на неё.
«Неужели она совершенно не ценит чужие жизни? Но как можно быть настолько равнодушной? Ей не может не быть жалко Гарри – хоть немного! А она просит его помолчать и дать себя убить?!»
Он не заметил, как Эллис сделала ещё один маленький шажок – их разделяло уже больше метра. Снейп смотрел на Волдеморта, в жуткие глаза бывшего хозяина. И видел живущую в них смерть.
Палочка, указывающая на Гарри, ожила в его пальцах, осветилась ореолом зелёного света… И все страхи, тревоги, неразрешенные вопросы бытия, душевные мучения – всё, что мешало Северусу Снейпу жить многие годы, – всё это оставило его. Шагнув за грань сомнений, он понял, что нет и не может быть ничего страшного. Во всяком случае, для него.
Только одно – если Гарри Поттер умрёт.
Голос Волдеморта донёсся как с другой планеты:
- Авада…
И профессор Снейп сделал шаг, который по праву считал апофеозом своей карьеры.


***

На протяжении всей этой комедии абсурда я пыталась выбрать самую удачную позицию. Конечно, можно было остаться позади моих героев, но я боялась повредить Гарри. Собственно, человеку, в которого должна попасть Авада Кедавра, грешно бояться пули. Но у Дамблдора большие планы на этого ребёнка.
Поэтому я вырвалась почти на метр вперёд и на столько же вправо – идеальная точка. За неимением лучшей. Если бы меня кто-то спрашивал – я предпочла бы оказаться как можно дальше от всех магических разборок мира. Но меня, как всегда, спрашивать не стали…
«Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку…»
Волдеморт мне не понравился. Почла бы за честь забить его ногами и сказать, что так и должно быть… И этот урод хочет нас долго и нудно убивать? Собственно, Севу – пожалуйста, а меня-то за что?
Ну, это я так, меня всегда есть за что. Если кто-то и виноват – то Алиса, конечно. Даже если Алиса при этом в Бразилии… Бразилия… Хорошо, что не забыла. Могла ведь…
Я не просто так отправилась в этот проклятый лес в плаще. Недалёкие Пожиратели, привыкшие полагаться на магию, не знали старого, проверенного временем трюка со спрятанным в рукаве пистолетом. Но я до последнего надеялась, что стрелять из него всё-таки не придётся…
«…Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку…»
Бывают в жизни такие далеко не замечательные ситуации, когда приходится решать нерешаемые задачи за доли секунды. И правильного решения при этом не существует. А меньшая из всех зол – понятие слишком личное…
Мне везёт. В такие моменты моё субъективное время замедляется как поезд, приближающийся к станции. Но вместо чёткого ответа на поставленный вопрос в голову всё равно лезет разная бессмыслица…
Стихи. Сегодня это стихи. Наверное, торжественность беспросветного мрака обязывает…
Волдеморт достаточно наигрался. Он переходит от пустой болтовни к решительным действиям. Воздух вокруг палочки волшебным образом зеленеет, это красиво, но я чувствую только тьму. Это не чудо, это тёмная магия, до одури пахнущая убийством. Волшебством, ставшим орудием убийства.
Ненавижу, когда мои любимые детские сказочки превращают в страшилки. Когда красота изумрудного сияния воплощает смерть…
«На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси…»
- Ава…
«…Если только можно, Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси»
- …да…
«Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль…»
Первое слово произнесено. Ещё одно, и с кончика палочки сорвётся смерть…
«Я тупая исполнительная машина. Я могу сделать всё, что угодно», - говорит мне мой стремительно охлаждающийся разум. Когда температура упадёт до нуля, я действительно смогу сделать всё, что угодно…
- …Кедавра!
Зелёный луч вырывается из палочки Волдеморта и происходит то, чего я больше всего опасалась – неугомонный Сева бросается вперёд в шикарном самоубийственном жесте… Красиво, торжественно, браво!
Но только умирать он никак не должен. Сегодня это чужая роль, и не следует её играть.
«…Но сейчас идёт другая драма,
И на этот раз меня уволь…»
Сейчас время снова станет нормальным, но пока я вижу, как очень лениво, неспешно, как масло, намазываемое на бутерброд, ползёт смертоносный свет. Ещё секунда или две – и он встретится с телом Снейпа, и Лорд будет очень разочарован.
«…Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути…»
И я тоже.
«…Я один, всё тонет в фарисействе.
Жизнь прожить – не поле перейти». **
И я нажимаю на курок.




____________
** Стихи Бориса Пастернака, «Гамлет».




Глава 18



Кем-то гениальным была высказана замечательная теория о том, что все значительные события почему-то происходят одновременно.
В данную концепцию отлично вписывается то, что именно этим вечером около дома некой гражданки Алисы Муравьёвой остановился невзрачный, заляпанный грязью (странно, потому что дождя не было уже недели две) автобус. Его не менее грязные окна были изнутри завешаны тёмно-синими шторками.
Из недр автобусика выбрался молодой человек неприметной наружности, побродил вокруг дома, не предпринимая никаких попыток войти или перелезть через забор.
Поскольку дом находился в стороне от посёлка, никто из деревенских жителей или дачников не мог заметить подозрительного интереса мужчины к чужой частной собственности.
Затем он так же проворно скользнул обратно в автобус и появился оттуда через несколько минут в компании ещё одного человека, в этот раз пожилого и статного. Он выглядел как отставной полковник, на нём была надета военная форма без нашивок, так что определить, к каким именно структурам он относится, было невозможно.
- Автомобиль на месте, - сказал молодой.
Отставной полковник рассеянно кивнул, потом пожал плечами.
- Это не так и важно, в доме она или нет. Меня больше интересует ребёнок. Не хотелось бы…
- Артур говорил, что на рассвете видел ребёнка на дороге.
- Одного? – изумился отставной полковник.
- Да, шел по кромке леса, потом вышел на дорогу, но передумал и свернул обратно в лес.
- Любопытно.
- Он не возвращался.
- Тогда чего мы ждём?
Парень козырнул и негромко свистнул. Тут же из автобуса вылез, неуклюже прижимая к груди толстую трубу грязно – зелёного цвета, коротко стриженый мужчина с фигурой штангиста. Бережно взвалив трубу на плечо, он небрежно прицелился.
Лицо отставного полковника и грязные автобусные стёкла осветила вспышка, а через миг по ушам ударил оглушительный взрыв. Спустя минуту или чуть больше – ещё один, когда вторая ракета влетела в беззащитное здание.
- Поехали!
Троица, как ни в чём не бывало, вернулась в автобус. Захлопнулась дверь, загудел двигатель. Подняли облако пыли, разворачиваясь, колёса, и автобус, набирая скорость, направился прочь от разрушенного, горящего дома.
Зелья Снейпа, подаренные Гарри книжки, любовно подобранные Эллис картины и мебель – ничего не осталось.
Если Эллис повезёт вернуться – возвращаться ей было некуда.


***

Я ожидал чего угодно. В конце концов, меня ещё ни разу не убивали. Но ЭТО было неожиданно.
Я – позор моему хвалёному интеллекту! – даже не сразу сообразил, что именно произошло! Обжигающая боль в бедре, словно удар отбросила меня в сторону. Я потерял равновесие и неуклюже повалился на пол, сцепив зубы, пытаясь удержаться от позорного вскрика, а потом и от ругательств, когда понял, кто не позволил мне умереть.
И кто позволил при этом умереть Гарри!
Теперь стало поздно, невозможно что-либо изменить.
Смертоносный луч Авады, выпущенный на свободу Лордом, уже успел сорваться с острия палочки. Беспомощно стараясь вспомнить, как нужно дышать, распахнутыми от ужаса глазами я смотрел, как зелёная молния вонзается в грудь маленького Поттера.
Он даже не вскрикнул. Только повалился на руки Эллис, бросившейся вперёд, мгновенно сокращая так старательно увеличиваемое расстояние между нами.
Я уже мог не искать пульс, не подносить к его губам зеркальце, не проверять реакцию зрачка на свет… Мог даже не пытаться его спасти – выжить после непростительного проклятия Тёмного Лорда невозможно.
Хотя этому ребёнку уже однажды удавалось такое чудо… Но если я сейчас позволю надежде поселиться в сердце – потом будет так больно…
- Держи себя в руках, - услышал я над ухом шепот, звенящий от гнева.
Поднял глаза от безвольно опущенной мёртвой руки Гарри и встретился взглядом с Эллис. Невозможно было поверить, что передо мной та самая девушка, с кем я провёл почти месяц под одной крышей. Такого холода, как в её глазах, я не видел уже очень и очень давно. Просто холод. Кажется, там было ещё меньше жизни, чем в безумных глазах Волдеморта.
- Тварь, - прошипел я.
- Выживи. Пожалуйста.
Эллис обняла Гарри, провела пальцами вдоль его левой руки, довольно улыбнулась. Я понял, что она делает: ищет перстень. «Бразилия», - негромко сказала она. Больше всего мне хотелось помешать ей уйти, но вместо этого я всё так же беспомощно сидел на каменном полу, тупо глядя на то место, где только что стояла Эллис с телом Гарри…
Я даже не заметил, что плачу. По щекам катились настоящие, раскалённые слёзы невыносимого горя. Это была самая страшная потеря, какую я только мог себе вообразить. Я боялся её весь этот месяц счастья – и она наступила. А теперь мне было всё равно...
Я не испытывал страха, ничего не соображал, просто одна часть меня жила своей глупой жизнью: видела, слышала, заставляла биться сердце и дышать. А вторая, кажется, умерла. Я так долго этому противился, не хотел позволять душе окаменеть – и вот, это случилось.
Даже над телом Лили я не плакал так… Потому что знал, что ей не стать моей. А Гарри ещё мог…
Всё кончено. Скорее бы Волдеморт приступил к реализации своих жестоких планов. Если я не могу умереть – даже возможность забыться в простой и знакомой физической боли была бы избавлением...
И всё-таки что-то было не так… Я отёр слёзы рукавом и увидел, что Тёмный Лорд сидит на полу примерно в той же позе, что и я. И пытается подняться на ноги. Любопытно… С ним-то что произошло? Неужели и ему досталось? Надеюсь, от Гарри, а не от Эллис, это было бы более справедливо…
Волдеморт неуверенно встал, его слегка пошатывало.
- Как они сбежали? – рявкнул он.
- Портключ, - дрожащим голосом сказал Малфой.
«Портключ!» Меня, хоть и запоздало, но осенила гениальная идея. Честно сказать, я руководствовался вовсе не желанием спасти свою паршивую жизнь. Просто я решил, что если воспользуюсь портключом, то окажусь рядом с Эллис. И смогу её убить за то, что она сделала.
А что она, собственно, сделала?
Почему она выстрелила в меня, когда я попытался закрыть Гарри от проклятия? Разве Дамблдор не давал нам приказ сберечь жизнь мальчика? Даже ценой собственных жизней. Впрочем, поступить так ни один директор не мог бы нас заставить. Это зависит от личных привязанностей. Просто я понял, что не смогу жить дальше, если Поттер погибнет.
От Эллис не требовалось бросаться под Аваду Кедавру. Её никто бы не осудил, даже если бы она просто постояла в сторонке. Но она нажала на курок…
Зачем? Разве я сделал что-то не так? Нет.
Тогда остаётся только одно, кошмарное, невозможное предположение. В которое я без труда поверю… Она не собиралась разменивать меня на Гарри. Потому что это было ей невыгодно. Смерть Гарри ничего не меняет для Эллис. В то время как моя смерть лишила бы её зелья и, соответственно, жизни. И через полгода криминальный мир России со вздохом облегчения хоронил бы вечно юную Алису.
Всё таки могущественный Дамблдор чертовски ошибся! Но нет сил злорадствовать по этому поводу. Нет сил и желания… Он очень ошибся… Но и я тоже. Зачем только я доверился Эллис?!
Нужно было её убить: у меня, бывшего Пожирателя смерти, получилось бы довольно легко… И сейчас это оказалось единственной мыслью, способной разогнать окутывающий сознание туман…
Я опустил глаза и сосредоточился на кровавой луже, растекающейся около моей простреленной ноги… Нужно отдать девушке должное: стрелять она действительно умеет… Даже кость оказалась, судя по ощущениям, цела. Аккуратная дырочка от крошечной пули наделала столько непоправимых бед… Кто бы мог подумать, да, Альбус?!
Неужели Эллис действительно думает, что после этого я буду варить ей зелья? Может, ещё с ложечки поить? Не говоря уже о том, что я всё ещё в лапах Волдеморта и в тёплой компании его разъярённых последователей! Интересно, как моя героическая мафиози планирует вытащить отсюда своего Севочку?
Или она надеется, что у меня хватит ума воспользоваться портключом? Ну да, конечно, давно пора бы… Даже такую трагедию, как крушение последних надежд на нормальное человеческое счастье и избавление от пустоты в душе, которую должны были заполнить маленький Гарри и моя к нему любовь, лучше переживать в одиночестве. И в безопасности…
Странное состояние полного отупения медленно выветривалось и уступало место расчётливой сосредоточенности. Я быстро сделал перстень видимым и протянул руку, чтобы прикоснуться к нему. Слово «Бразилия» готово было сорваться с губ, но вместо него я выкрикнул проклятие. Не непростительное, конечно, а нецензурное: в палец, совершив какой-то невероятный, цирковой прыжок, впилась облезлая крыса!
Проклятый Петтигрю! А потом сильный удар по голове заставил меня упасть – на этот раз окончательно – на ледяные, чуть влажные камни. Чья-то рука уже стаскивала перстень с безымянного пальца: я опоздал.
Слизал кровь с губы и с ненавистью посмотрел на стоящего передо мной мужчину. Это был Сириус Блэк: постаревший, очень худой, с изрядной долей седины в отросших волосах. Но всё такой же красивый и опасный, как и раньше.
- Снейп, - мрачно сказал он.
- Блэк.
- Как активировать портключ?
- Неужели ты думаешь, что я…
Принявший человеческий облик Питер с явным удовольствием прижал ботинком к полу мой несчастный палец.
- Будет больно, - предупредил он, улыбаясь.
- Да пошел ты…
Сириус мягко, но настойчиво оттеснил его в сторону и всунул ему в руку отнятый у меня портключ.
- Отнеси это Лорду.
- Но его нельзя активировать без пароля!
- Не переживай, я быстро его узнаю. А ты пока отнеси перстень. Иначе сейчас здесь начнётся ночь длинных ножей или что похуже. И наши головы тоже полетят.
Мне показалось, что я стал участником какой-то не то комедии, не то трагедии, написанной под действием тяжелого похмелья. Выпадение из сценария ощущалось всё отчётливее: я окончательно утратил способность ориентироваться в происходящем.
Блэк, всё-таки сбежавший из Азкабана и вставший на сторону Волдеморта, не давший своему дружку – Мародёру, которому, кстати, давно положено быть мёртвым, сломать мой палец, ним же предварительно прокушенный.
Волдеморт, теряющий сознание от собственной Авады Кедавры. Которому сейчас отдадут мой портключ, и он окажется в кабинете Дамблдора в компании самого директора, Эллис и мёртвого Гарри Поттера.
Взбешенная Эллис, не давшая мне спасти Гарри, сбегающая со сцены с телом мальчика.
Я…
И погибший Гарри Поттер, не ставший спасителем мира и заодно моей персональной, несбывшейся мечтой о счастье.
Если бы он выжил… Клянусь, я никогда больше не отпустил бы его от себя! Просто потому, что не могу представить свою жизнь без него. Возвращение к одиночеству теперь казалось страшнее любого ада. К счастью, теперь всё окончательно решено – я умру.
Потому что мой последний шанс на спасение уже в руках Волдеморта.
Итак, что-то не в порядке со мной или с этой сумасшедшей вселенной. Кто из нас свихнулся? Неужели всё идёт по плану, и только я этого почему-то никак не могу понять?!
- Снейп, Снейп, Мерлин тебя за ногу!
Сириус тряс меня за плечи, заслонив полами мантии от остальных Пожирателей, всё ещё толпящихся у трона своего повелителя. Я не сразу сообразил, что ему нужно. По щекам снова текли слёзы, но мне было безразлично.
- Война ещё не окончилась! Слышишь?
- Всё уже закончилось, Блэк…
Я говорил правду: что-то подсказывало, что для меня всё кончено… Какая разница?.. Мне даже не интересно…

***

Блэк почувствовал охватывающее его бешенство. Сопливус оставался таким же отчаянным упрямцем, как и раньше! «Всё уже закончилось»? Чёрта с два! Всё только начинается! Во всяком случае, самое интересное и самое опасное!
- Заткнись, ты не понимаешь! – рявкнул он.
- Да, я не понимаю! Но если твои собачьи мозги сумеют построить несколько связных предложений, можешь просветить меня: что, чёрт возьми, происходит?!
Блэк улыбнулся. Потом разжал руки, и Снейп снова повалился на пол, больно ударившись затылком.
В его чёрных глазах промелькнуло нечеловеческое облегчение и знакомое злорадство, так выводившее Блэка из себя. Впрочем, их детская вражда осталась слишком далеко в прошлом, чтобы быть сейчас хоть немного важной.
Сириус отошел от Снейпа и направился к трону под пристальным взглядом Волдеморта и Пожирателей смерти.
- Пароль – «Бразилия»…
Снейп вздрогнул, услышав эти слова. Откуда проклятая шавка могла узнать? Возможно, он слышал, как это слово произнесла Эллис перед тем, как исчезла? Ведь догадался же Петтигрю, что он собирался проделать то же самое? Но как Блэк может быть уверен, что для обоих портключей были использованы одинаковые пароли?!
А что, если Сириус обучился легилименции? Не может быть… Нет, вторжение в разум невозможно провести незаметно, тем более если это разум мастера окклюменции…
Тогда что же?
- Пароль – «Бразилия», мой Лорд. Это лучшая возможность последовать за беглецами.
- Мальчишка мёртв, Сириус.
- В прошлый раз все думали так же.
- Он мёртв.
Блэк с равнодушным видом передернул плечами.
- Как вам угодно, повелитель. Но я не стал бы отказываться от такого шанса. Никто не смеет нарушать ваши планы. Теперь, когда Поттер не представляет для нас угрозы, самое время для решительных действий. Боюсь, лучшим решением было бы довести дело до конца.
- Почему бы тебе этим не заняться, Блэк? – в голосе Волдеморта прозвучало любопытство. И изрядная доля сомнения.
Сириус подошел к подножью кресла – трона, на котором сидел Волдеморт.
- Это может сделать каждый из нас, мой Лорд. Вам стоит только приказать, и мы с радостью выполним всё, что вы скажете, и даже больше. Но есть дела, которые должны быть завершены теми, кто их начал. Для человека вашего титула – это вопрос чести.
Волдеморт поднялся на ноги и подошел к Блэку так близко, что край мантии скользнул по его лицу. Холодные пальцы вцепились в подбородок мужчины и заставили поднять голову. Взгляды пересеклись, но Сириус не отвёл глаза.
Волдеморт выглядел задумчивым.
- Это довольно… соблазнительно…
Лорд вертел перстень в руках, любуясь игрой света на гранях камня. Казалось, его мучают сомнения, но это было не так. Волдеморт уже всё решил. Он действительно должен закончить начатое. Потому что в прошлый раз, десять лет назад, ему это не удалось – и годы, проведенные за чертой жизни и смерти, оказались настолько ужасным опытом, что повторять его Волдеморту не хотелось совершенно.
А это означает, что он должен убедиться в том, что проклятый мальчишка мёртв. И вернуть сумасшедшую девчонку, сумевшую сбежать у него из-под носа. Блэк прав: партия должна быть доведена до конца тем, кто её начал.
Иначе получится, что в игру вступит пешка, превращённая в ферзя самим же Лордом. А этого нельзя допустить. Да и желающих стать ферзём нет, что бы ни говорил Блэк. Ведь играть в дуэте Лорд не собирается, а значит у человека, случайно вставшего на одну с ним клетку, не останется шансов дожить до счастливой старости...
- Ждите меня здесь, - наконец сказал Волдеморт. – Сириус, Питер, предателя я оставляю вам. Вы заслужили. Я помню, с каким трепетом вы относитесь к нашему дорогому профессору. У тебя, Блэк, есть ещё один повод для радости: твой крёстник мёртв. Ты чувствуешь себя отмщённым?
- Благодарю, повелитель, но ещё нет.
- Тебе осталось недолго ждать: Альбус тоже умрёт, и уже скоро, - Волдеморт зловеще оскалился, камень перстня вспыхнул в его руке. Лорд подбросил его к потолку небрежным движением кисти, легко поймал и выкрикнул: - Бразилия!
И исчез.
Блэк пожал плечами, затем повернулся к Беллатрикс.
- Не одолжишь мне одну из этих забавных штук, сестричка?
Белла протянула ему пистолет Эллис. Сириус взял его в левую руку, в правую – палочку.
- Что выберешь? – спросил он, подойдя к Снейпу.
- Классику, - зло выплюнул зельевар.
- Жаль. Мне понравилось, как работает эта железная магловская игрушка. Ступерфай!




Глава 19



Кошмарное ощущение мгновенного перемещения, когда ты ещё не там, где должен оказаться, но уже и не там, откуда уходишь… И неведомая, неумолимая сила, вцепившаяся в твои внутренности и пытающаяся утянуть в небытие… На путь, занимающий несколько часов в кресле самолёта, я потратила несколько секунд. Или и того меньше – просто я не сразу сумела прийти в себя после этого чудовищного способа путешествовать.
Но потом, кое-как собрав себя в кучу, я обнаружила своё жалкое тело в симпатичной комнате, похожей одновременно и на кабинет, и на личные покои. Хозяин помещения нашелся у противоположной стены: он стоял около клетки с диковинной красно-оранжевой птицей.
Конечно, это был наш горячо любимый Альбус Дамблдор.
Надо отдать старику должное: он быстро сориентировался. Впрочем, это нетрудно, когда видишь меня (тот ещё видок!) с телом Гарри Поттера на руках. Я бережно опустила свою кошмарную ношу на мягкое кресло, стоявшее около огромного письменного стола, и попыталась устроить мальчика как можно удобнее… Словно он мог сейчас что-либо чувствовать!
- Волдеморт? – спросил Альбус, подходя ближе. Он пах какими-то тёрпкими сладостями и столь глубокой печалью, что мне стало не по себе. И голос был такой, словно в коротком вопросе поместился давно подписанный приговор…
- Конечно. Фирма веников не вяжет, - как можно небрежнее отозвалась я, внутренне сжимаясь в болезненный комок. Душа свернулась в кирпич и засела где-то в горле, мешая дышать. - А теперь позвольте мне уйти. Пожалуйста!
Я не могла больше оставаться в этом помещении и смотреть на Гарри – я бы и не смотрела, но у меня никак не получалось отвести глаза от его бледного лица.
А даже если бы и получилось – что я увидела бы? Искаженное болью и гневом лицо Севы? Слёзы, стекающие в лужу его крови?
Да, я чудовище. Но не до такой степени, чтобы теперь любоваться делами рук своих…
- Подождите, Эллис, это ещё не конец.
- А мне кажется, это именно он и есть, профессор.
Я видела Дамблдора всего лишь несколько раз, но могла с уверенностью заявить: подобное выражение лица не является для него характерным! Это больше не был тот добродушный старик, с которым я чудом познакомилась семь лет назад. И не тот обеспокоенный человек, пришедший ко мне с просьбой приютить двоих беглецов…
Теперь это был опасный древний волшебник, и только сумасшедший рискнул бы играть против него! Мне стало здорово не по себе. Волдеморт ещё не понимал, во что ввязался, но я-то уже видела, что – и кто - будет его ждать!
Смерть.
Смерть и только смерть!
Потому что есть человеческие чувства, которые невозможно победить. Смерть Гарри – в обмен на смерть Волдеморта. Именно ради этого всё и затевалось, в конце концов!
Надеюсь, Сева выберется из этой переделки. Иначе моя жизнь превратится в кошмар. Я просто обязана с ним объясниться.
Неужели он думает, что мне легко далось то, что я совершила? Что я добровольно позволила Гарри умереть? Скорее я бы сделала то же самое, что и Снейп – бросилась под луч заклинания. Только это оказалось невозможно…
Я искренне, до последней минуты надеялась, что Сева тоже предупреждён. Но Дамблдор почему-то не стал ему ничего говорить. Наверное, он понимал, что если я ещё смогу переступить через себя во имя какого-то гипотетического всеобщего блага, то Сева – никогда.
А ведь сегодня Гарри действительно спас мир. Но у него не стали спрашивать, готов ли он заплатить ту цену, которая была предложена.
Я проверила на себе – иногда лучше не знать цены – тогда спокойно идёшь до конца. Знай я цену – я бы никогда не согласилась на предложение Дамблдора: если у Волдеморта будет возможность СОБСТВЕННОРУЧНО убить Гарри – всячески ему содействовать! Ведь тогда я ещё не догадывалась как глубоко пустит корни в меня этот несчастный мальчишка. И его мрачный спутник в чёрном…
Вот и Гарри до последней секунды был спокоен, как лёд, ещё не знающий, что ему придётся раствориться в стакане виски… Впрочем, Дамблдор утверждал и утверждает, что это ещё не конец!..
Теперь Волдеморт может быть убит – окончательно и бесповоротно. Я не очень понимаю в магии, но часть его души каким-то образом оказалась в Гарри, когда десять лет назад Лорд попытался убить мальчишку в первый раз. И теперь он должен был убить его повторно – чтобы уничтожить эту самую часть души.
А я пообещала проследить, чтобы Лорду это удалось…
Нет, конечно, Дамблдор не маньяк и не детоубийца. Мы с Севой действительно должны были защищать мальчика до последнего вздоха. Но если уже выпал шанс избавиться от проклятого осколка души Волдеморта, засевшего в безвинном Гарри – у меня больше не оставалось выбора.
Мне было приказано использовать такую возможность – и я её использовала, будь она проклята! Я, это я позволила Гарри умереть… И какая разница, во имя чего я это делала? Разве смогу я оправдаться рассказами о глупых приказах Дамблдора, эпическими сагами о спасении миров и прочим бредом?
Это я соединила заклинание и грудь мальчишки своим выстрелом… Есть ли мне прощение? Если я и сама не могу себя простить?
Гарри Поттер, который искренне доверился мне, не зная, что при удобном случае я с похвальным рвением толкну его в объятия смерти… Он ведь считал, что мы друзья. И Сева так считал, вспомнить только нашу забавную «войну» за Гарри! Но теперь приз больше не пригоден для употребления.
Я убийца, переплюнувшая сама себя. Это апофеоз моей карьеры. Ну, или почти: потому что следующий выстрел будет ещё круче, но окажется решительно последним – в мою собственную тупую голову…
Вот только выйду из чёртова директорского кабинета!
Дамблдор задумчиво смотрел на меня из-под своих очков, и глаза мерцали холодным светом стали, отразившей небо.
- Вы мне не верите, но напрасно… Если бы проклятие принадлежало не Волдеморту – тогда всё действительно было бы кончено.
- Если бы проклятие принадлежало не Волдеморту, оно досталось бы Снейпу, - сказала я. – И фиг бы я стала его отговаривать. А следующее – мне. Это было бы справедливо. И мы сделали бы всё, что могли. А теперь всё запуталось, как Гордиев узел! И хрен его кто-то развяжет…
- Подождите… Просто послушайте меня, хорошо? Попытавшись уничтожить Гарри, Волдеморт уничтожил свою собственную душу. Вернее, её часть. Вы знаете, что каждое убийство разделяет душу? И чем больше их совершается, тем меньше остаётся от изначальной, целой души… Волдеморт делал это специально – несколько раз сознательно отрывал от души куски и помещал в различные предметы, чтобы однажды суметь воскреснуть. Но об одном он не знал – Гарри случайно оказался одним из этих тайников. И пока часть души Волдеморта жила в нём – Лорд был неуязвим.
- А остальные тайники?
- Мы их уничтожим, уже известно, что это за вещи. Но это можно сделать и после смерти Волдеморта. А с Гарри нужно было его личное присутствие. Так что миру пришлось испытать временные неудобства в связи с воскрешением его несостоявшегося кошмара. Но скоро он отправится обратно, и на этот раз – навсегда.
- И всё равно я вам не верю. Гарри мёртв. Как он может вернуться?
Я не смогла поверить в это с самого начала: предлагая мне посодействовать Темному Лорду в убийстве маленького Поттера, Дамблдор сказал, что это не станет убийством как таковым. Сам Гарри не пострадает, и если захочет – сможет возвратиться в мир живых.
Тогда я подумала, что это было сказано исключительно для утешения. Но в тот момент никаких утешений мне не требовалось. И лишь когда я увидела мальчишку, позволила ему проникнуть в моё несчастное сердце… Вот тогда начался кошмар. Я молилась, чтобы Волдеморт никогда нас не нашел.
Потому что выполнить данное обещание стало невозможным… И всё таки у меня хватило недочеловечности, чтобы сделать это…
И мой маленький Гарри, мёртвый, лежит в кресле… А ведь Дамблдор говорил, что из меня будет плохая мамочка!
Наверное, я бы так и сошла с ума, но меня спасло чудовищное явление виновника всех наших бед – мистера больного манией величия закомплексованного параноика с маниакально – депрессивным психозом. В народе – Волдеморта.


***

Петтигрю, ругаясь и потея, затащил связанного Снейпа в камеру, больше напоминающую кабину грузового лифта.
Блэк шел рядом с каменным лицом, при виде которого бесстрастные античные статуи от зависти бы завыли. Помогать бывшему другу или бывшему врагу он не собирался.
- Лучше позже, чем никогда, - сказал ему Питер, закрывая тяжелую, обитую железом дверь и роняя Снейпа на каменный пол.
От всех этих бесконечных падений у профессора уже появился не один десяток синяков. Но он только поморщился и твёрдо решил убить Питера при первой же более – менее благоприятной возможности, которая ему уже, наверное, никогда не представится.
Сириус кивнул, но мысли его, надо признать, были настолько далеко, что он не очень-то хотел понимать, что происходит. В слова экс-Мародёра он не вслушивался, благо тот был большим любителем потрепаться и порядком достал всех в своём окружении. Но Блэка, вынужденного жить с ним под одной крышей – особенно сильно.
И пока Блэк хладнокровно обдумывал скверную ситуацию, в которую они все влипли – добровольно, что самое необъяснимое! – по самые уши, Питер в лицах рассказывал Северусу, что именно мечтал с ним сделать последние десять лет. Если бы не непроизвольные уроки Эллис, периодически цитирующей «Антологию русского матерного искусства», Снейп бы не понял и половины слов. Откуда они были известны самому Питеру – так и осталось загадкой.
- На это жизни твоей не хватит, - наконец не выдержал профессор, мучительно жалея, что руки у него связаны достаточно крепко для того, чтобы он смог заткнуть рот этому невыносимому хвастливому болтуну Петтигрю. Да и кому понравится тратить полчаса своей и без того давшей трещину жизни на красочную рекламу маниакальных фантазий давнего школьного врага? Особенно если тот, наконец, получил прекрасную возможность их реализовать?!
Период панического ужаса, сковавшего сердце Северуса, давно уже уступил место привычному раздражению. От злости на говорливого Питера его обычно бледное лицо пошло пятнами. Если бы не верёвки, ещё неизвестно, кому сегодня пришлось бы худо.
- Сириус, - несмело позвал Петтигрю. – Тебе вообще как, интересно?
- Ага, - вяло отозвался Блэк. – Я тоже так думаю, продолжай, пожалуйста.
Снейп расхохотался.
- Давай уж, оратор. Если я переживу пытку этой болтовнёй… ой, прости, я хотел сказать… хм, лирическим вступлением, мне уже ничего не будет страшно.
- Говорят, твои школьные лекции не лучше. Счастье ещё, что у меня нет детей – ведь у них мог преподавать ты, Сопливус. Ты ведь любимчик студентов, верно?
- А ты – хвостатая мечта Гофмана, сэр Мышиный Король.
«Сопливуса» и «любимчика студентов» профессор Снейп проглотил, не морщась. Даже Блэк, слава Мерлину, соизволил оторваться от созерцания вечности и глянуть себе под ноги. В силу того, что Снейп лежал на полу, а макушка Питера едва доходила ему до груди – это была вовсе не метафора.
А вот «Мышиного Короля» Петтигрю, конечно, не стерпел.
Его лицо перекосилось от ярости, и он выхватил палочку.
- Теоретическая часть окончена? – поинтересовался Северус с самой слащавой ухмылкой, на какую только был способен. – Что ж, Питер, я готов принимать зачёт по непростительным проклятиям. Но что-то мне подсказывает, что вы его провалите. Как всегда. Вы ведь никогда не отличались выдающимися способностями к магии, Петтигрю? Да и умом, кажется, не блистали. А годы пребывания в крысиной шкуре лишили вас и тех жалких крошек разума, которые ещё оставались…
- Заткнись, - закричал Петтигрю, с ужасом глядя, как Блэк закрывает рот руками, пытаясь спрятать смех. – Это не твоя лекция!
- О, извини! Ты прав, действительно, сейчас твоя очередь, и надеюсь услышать хоть одно умное слово. Меня сегодня этим не баловали.
- Нет уж, хватит, наговорились.
- Почему? – вмешался Сириус. – Продолжайте, ребята, мне нравится!
- Пусть теперь и Сопливусу понравится! Круцио!
Мягким движением Блэк оттолкнул руку Питера, и проклятие ушло в молоко. Снейп удивлённо смотрел то на одного Мародёра, то на другого, но молчал.
- С ума сошел?! – взвизгнул Петтигрю, обиженно обхватывая запястье. – Мне больно.
- Снейпу тоже могло быть больно.
- Точно, с ума сошел! А торчим мы здесь для чего, по-твоему, толстовец?
- Ну да… - Сириус кивнул. – Но не стоит так спешить. Мы всё-таки десять лет ждали…
- А чего мы теперь будем ждать? Если Сопливус уже здесь, а Лорд подарил его нам?
В дверь постучали.
- Вот, дождались, - констатировал Петтигрю, Блэк вздрогнул и спал с лица. - Кого там флобберчерви принесли?
Дверь медленно приоткрылась, и в камеру втиснулся Люциус Малфой в белоснежной мантии и с аккуратно повязанным зелёным шейным платком, заколотым брошью в форме причудливо переплетённых змеек.
- Позволите? – спросил он, надменно приподнимая брови.
- Проходи, чего уж там, - хмуро пробурчал Питер и посторонился.
Малфой брезгливо переступил порог, тут же споткнулся о длинные Снейповы ноги и очень удивился.
- Дружище, ты ещё жив? – весело осведомился он, склоняясь над профессором.
Лицо у него было не то патологоанатома, не то заботливого лечащего врача, не то сумасшедшего химика, поставившего очередной опыт на любимой морской свинке и удивившегося, что та его пережила.
- Нет. Я уже десять лет как мёртв. Но наши приятели-Мародёры соскучились по мне и решили воскресить.
- Шутит – значит, жив, - заулыбался Люциус. – Странно, знаешь, эти Мародёры – те ещё садисты…
- Мы сегодня не в форме, - смущённо пояснил Сириус. Лишаться славы грозного Мародёра ему не улыбалось: мрачная слава – вещь крайне полезная, особенно при общении с личностями криминального склада характера. – А ты зачем, собственно говоря, пришел?
- Да мне эти Мерлиновы Пожиратели прохода не дают! Только ленивый ещё не вспомнил мне великую битву с Гарри Поттером, который умудрился наложить на меня Петрификус Тоталус! Белла, чтоб у её палочку авроры сломали, уже всем разболтала, до мельчайшей подробности, стерва кучерявая!
Люциус даже закашлялся от переполнявших его эмоций и вынужден был оборвать монолог, грозящий затянуться до ближайшего Хэллоуина.
- О, мы над тобой ещё не издевались, спасибо, что зашел напомнить! – высказался Северус, но замолчал под очень выразительным взглядом Малфоя.
- Я тебя утешу, - примирительно сказал Блэк. – Этот мальчишка Поттер в своё время уделал даже нашего великолепного повелителя. Так что тебе-то грех жаловаться. Радуйся, что всего лишь Петрификус Тоталус, а не Секир Башка. Это даже в Мунго не лечится.
Малфой задумчиво вертел трость, переводя взгляд с одного коллеги на другого, потом вздохнул и хитро сощурился:
- Думаю, теперь уже неважно, оплошал я с Поттером или нет… Кстати, а вы как оказались на той поляне? По-моему, Лорд вежливо попросил вас остаться дома?
- Нас сочли неблагонадёжными: меня отправили следить за тобой, а Питера – за мной, - признался Блэк. – Но теперь это и правда никакого значения не имеет…
- Теперь? – переспросил Питер. – А почему именно теперь?
- Потому что повелитель убедился, что мы абсолютно чисты, как невесты перед первой брачной ночью, - спокойно сказал Сириус.
- Удачное сравнение, особенно если принять во внимание нравы современной молодёжи!
Все трое переглянулись с молчаливой многозначительностью.
- Чисты, говоришь? - Снейп с трудом подтянул колени к груди и опёрся спиной о скользкую от влаги стену, пытаясь принять сидячее положение, что ему относительно удалось. – А ведь один из вас всё равно предатель, ребята… А, может, и не один…
- И ты догадался, кто? – спросил Питер, подозрительно сощурившись. Узкие крысиные глазки стразу стали кровожадными и голодными.
- Нет, - честно признался Северус. – Раз уж Тёмный Лорд не догадался, то кто я такой… Кстати, вы знаете, куда вёл портключ?
Ответом профессору была звенящая, настороженная тишина.
- В кабинет Дамблдора, господа!
Сообщение имело эффект разорвавшейся бомбы: зыбкий мир тут же пришел в движение. Все трое Пожирателей одновременно ринулись к двери и тут же замерли, переглядываясь. Но уже не с подозрением, а с откровенной враждебностью.
- И куда мы все собрались? – через минуту опасного молчания задал главный вопрос Блэк, поигрывая выскользнувшей из рукава палочкой.
Малфой тоже успел вооружиться, а Питер вообще держал палочку наготове на протяжении всего разговора, ещё с того момента, как Сириус помешал ему наложить на Снейпа непростительное проклятие.
- На помощь, конечно! – поспешно ответил Люциус.
- Ага, ты нам очень помог в прошлый раз, заработав обездвиживающее заклинание от ребёнка!
- Заткнись, Питер! - рявкнул Блэк. – Продолжай, Малфой.
- Что – «продолжай»?!
- Мистер Блэк пытается выявить одну немаловажную деталь, которую никто по доселе невыясненным причинам не удосужился уточнить, - Снейп взял на себя труд объясниться. – Кому именно каждый из вас собрался помогать?




Глава 20



Меня спасло чудо. Чудо по имени Альбус Дамблдор…
Никогда ещё агент Эллис не была так близко к провалу, как в тот вечер. Я, кажется, финально обезумев, собралась броситься на Волдеморта с кулаками, желая порвать его на мелкие кусочки a la «мясо для шаурмы». Шансов у меня, естественно, не было ни малейших.
Но это было последнее, что меня интересовало. Мёртвый Гарри взывал к отмщению. И пусть старый маразматик твердит, что он вернётся – не верю! Мать вашу, не верю! И кто-то должен за это ответить.
В общем, мафиозные инстинкты и женское начало взяли верх над разумом, и я едва не пала жертвой собственной истерики, помноженной на жажду кровной мести. К счастью, мудрый Дамблдор меня спас.
Не прошло и секунды с момента, когда в кабинете директора появился Лорд Волдеморт. Мой незавершенный хищный бросок вперёд окончился бесславным поражением: тело стало словно чужим, неподвижным и, повинуясь взгляду Дамблдора, вжалось в стену. Я превратилась в статую: живую, но бесчувственную и недвижимую. Ощущение было такое, будто бы меня заживо погребли в гробу с вентиляцией…
На какую-то невыносимо бесконечную секунду всё, что ещё составляло меня, то есть разум и сердце, сковала немыслимая паника. Я бы закричала, если бы могла. Я попыталась сделать рывок, высвободиться из тюрьмы, в которую превратилось моё собственное тело, но это было так же бесполезно, как пытаться сделать подкоп в замке Иф.
Потом я успокоилась. Кажется, это стоило мне нескольких седых волосков, но я не удивлюсь, если в результате этой истории, наконец, постарею на положенные мне годы.
Придя в себя, я превратилась в комок органов чувств, пытаясь впитать всё, что происходит кабинете: я понимала, что присутствую при великом событии, и раз уж милостивая судьба избавила меня от необходимости принимать в ней участие – я стану достойным наблюдателей. Постараюсь ни о чём не забыть и насладиться каждым жестом магов, как музыкой.
Ну и заодно попробую себя в качестве предмета интерьера. Никогда не поздно приобретать новый опыт!
Волдеморту потребовалось не больше секунды (во много раз меньше, чем мне!), чтобы сориентироваться в пространстве после телепортации, и его палочка тут же оказалась направлена на Дамблдора.
- Даже больше знакомых лиц, чем я рассчитывал. Не зря я последовал совету Блэка…
- Конечно, не зря, - с дружелюбной ненавистью сказал директор. – Здравствуй, Том.
- Здравствуй, Альбус.
- Жаль, что ты пришел не как раскаявшийся блудный сын, а как враг. Знаешь, тебе ведь здесь всегда были бы рады.
- Замолчи, я уже успел обсудить это с твоими протеже. Путь простого обывателя, зарывающего таланты в землю, меня нисколько не привлекает.
Дамблдор укоризненно покачал головой, но спорить не стал. Зачем укорять камень, о который ты споткнулся?
Как поздно наставлять на путь истинный несущуюся по склону горы лавину – так поздно убеждать злодея, жаждущего мирового господства в том, что он ошибся в выборе профессии.
По себе знаю…
- Мне нравится, что здесь и Поттер, и эта сумасшедшая девчонка, и ты, старик. Мне не придётся растрачивать силы по пустякам.
Ага, «я убью вас всех оптом»! Ну-ну, посмотрим, как ты справишься с Дамблдором, красавец! Неужели не видишь, как опасно блестят его глаза, какие хищные контуры у его обманчиво старческого тела?
Грош тебе цена, Волдеморт, если не видишь. Твоё безумие и жажда зла застлали твой сгнивший в могиле разум. Даже моего опыта хватает, чтобы разбираться во врагах. А ты решил, что если убил Гарри – тебе уже никто не указ? Как бы ни так!
Дамблдор не стал продолжать препирательства, читать своему врагу запоздавшие проповеди, давать ему последний шанс или возможность высказаться. Я была этому искренне рада – окаменевшее тело всё равно жаждало мести. Я не могла смотреть, как это могущественное чудовище продолжает дышать, стоя около кресла, на котором лежит мёртвый Гарри.
Я так и не поняла, кто нанёс первый удар. Сначала я вообще не заметила, что дуэль началась. Я ведь не маг, куда обычному человеку разобраться в колдовстве двух величайших волшебников современности? Я и не собиралась…
И тут же волна чистой силы обрушилась на меня, налетела, как на риф, разбилась, осыпалась осколками к ногам. Я запоздало поняла, что кроме заклинания обездвиживания тело прикрыто и магическим щитом. Иначе первый же удар стал бы для меня последним. К счастью, Дамблдора всё же волновал «попутный ущерб», и списывать меня в расход он пока не собирался – если уж была возможность спасти.
Ну и слава Богу, смерть – это дело сугубо личное. Я предпочту сама решать, когда и за что мне умереть!
После пробного выпада наступило страшное затишье. Воздух в кабинете сгущался, мне показалось, что сейчас не будет, чем дышать, но вместо этого он вдруг стал чистым и ледяным, я буквально захлебнулась им и едва не лишилась чувств. Уши заложило, и ощущение, словно я падаю с крыши небоскрёба, уверенно завладело телом.
Я перестала слышать, только обрывки заклинаний пробивались сквозь абсолютную тишину, милостиво окружившую меня – как помехи в эфире или сигналы из космоса: «Рефле́к…, …димента, …статум, репелло»…
Противники кружились по кабинету с грацией торнадо и с той же разрушительной силой. Кажется, их тела утратили человеческие свойства, превратились в размытых призраков, в росчерк света в уютной полутьме…
Оглушенная соприкосновением с неведомым, могущественным, чуждым, я медленно проваливалась в бесконечность. В иной, скроенный не по моим меркам мир, не желающий принимать меня, но проигрывающий в борьбе с реальностью, выталкивающей меня согласно закону Архимеда…
Мне очень жаль, что я не смогу достойно описать эту магическую дуэль. Человеческие органы чувств отказывают и зашкаливают, соприкасаясь с иными энергиями. Я видела то, что могла и то, что хотела – то есть сумела вообразить, оставаясь неподвижной, пришпиленной к стене.
На самом деле я оказалась слепцом, моё трёхмерное пространство не способно было вместить происходящее в кабинете. Я не видела главного – магии. И пусть от её вспышек сводило зубы, шевелились волосы – она стала для меня битыми пикселями реальности.
Постепенно мир, сузившийся до размера директорского кабинета, заволокло мельтешением цветных пятен, звуки окончательно завязли на полпути к барабанным перепонкам, я перестала отожествлять себя с неподвижной беспомощностью тела…
И тут всё закончилось. Меня переключили на другой режим, простой и понятный. Я увидела, как тяжело дышит Дамблдор, как садится ему на плёчо красная с золотом птица, и как медленно валится к его ногам мёртвое тело Волдеморта.
То есть я откуда-то знала, что вот теперь Тёмный Лорд окончательно мёртв… И, подтверждая это знание – не долетая до ковра – он рассыпался прахом, горсткой холодного пепла.
- Всё, - устало выдохнул Дамблдор. - Фините Инкантатем.
Повинуясь плавному движению волшебной палочки, моё тело зажило прежней жизнью, никак не напоминающей суровые будни статуи.
Я попыталась сохранить равновесие, пальцы мазнули по воздуху, ухватили пустоту, и я со стоном рухнула на четвереньки. А потом, не очень-то раздумывая над тем, как это должно выглядеть со стороны, растянулась на мягком ковре. Веки тут же отяжелели…
Милостивая реальность решила отпустить меня погулять…


***

К сожалению, ответа на главный вопрос я так и не дождался: к нам влетел встревоженный Руквуд и предложил всем, кто может, поскорее убраться подальше от поместья Реддлов. И сам же первый и последовал своему совету – только его и видели…
Прозвучало это кратко:
- Авроры!
Так что тройка потенциальных шпионов, не прощаясь, тут же скрылась за дверью. Я бы помахал им вслед, но связанные руки начисто лишили меня подобной возможности.
Это может показаться странным, но настроение, до этого плотно замершее на отметке «хуже просто быть не может», вдруг резко поползло вверх, так что я сначала подумал, что окончательно помутился рассудком и просто перестал воспринимать мелкие эмоциональные раздражители.
Если хоть что-то, происшедшее за последние сутки, действительно можно было отнести к мелким раздражителям…
Мерлин, куда подевалась моя привычная чёрствость?! Она бы здорово помогла мне претерпеть сегодняшние драмы!
Я почему-то ни разу за последний месяц не подумал, что однажды мне придётся заново пережить боль потерь – казалось бы, мне давно пора научиться не привязывать сердце ни к чему. Ведь всё в мире зыбко – как дым, как песок на морском берегу, как шум ветра…
Я никогда не был поэтом, наоборот – я человек более чем приземлённый. Но сейчас что-то изменилось, сошлись какие-то кусочки микросхем, или как это у маглов называется, и слова начали складываться в причудливые образы.
Каждая мысль цвела изысканным восточным слогом, позволяя немножко отрешиться от содержания за счёт формы. Видимо, так в моём представлении выглядит защитная реакция, позволяющая удержаться на скользкой дорожке к безумию.
Но я честно не сошёл с ума.
Я не размышлял ни о положении, в котором оказался, ни о Пожирателях смерти, ни об аврорах, ни о том, что случится дальше с Волдемортом и Дамблдором – это были миражи. Значение имели только две константы, от которых я ещё мог оттолкнуться: мне придётся оплакивать Гарри, как я оплакивал его мать; мне придётся ненавидеть всё, что сможет напомнить мне об Эллис.
Когда-то давно, когда погибла Лили, я возненавидел любую вещь, способную напомнить о ней. И маленький Поттер попал в их число – его имя вызывало столько боли и злобы, что я готов был доделать то, что не получилось у Тёмного Лорда, лишь бы никогда больше не слышать о нём.
Теперь я понимал, что ошибся: наши мёртвые живут как раз в таких вещах. Через них они остаются с нами и с остальным миром. Я никогда бы не полюбил Гарри так сильно, если бы его жизнь не была куплена ценой жизни Лили.
Эллис к этим упомянутым вещам не относилась: нельзя извлечь добрую память о людях из оружия, оборвавшего их жизнь. В моём случае Эллис взяла на себя смелость быть таким оружием. И единственное, что она могла вызвать во мне – ярость.
Меня мучило страстное желание обмыть свою печаль в её крови. Думаю, она и сама об этом догадывается.
Вообще это было очень на неё не похоже. Как и не похожа была на Блэка попытка защитить меня от проклятия Питера. Я, наверное, действительно ничего не понимаю. Существует какая-то схема, по которой все делают свои ходы, где-то записанные правила, которые мне не сочли нужным прочесть перед началом игры…
Например: почему меня оставили здесь живым? По-хорошему после слова «авроры» кто-то из троицы Пожирателей обязан был запустить в меня Авадой Кедаврой, чтобы не оставлять за спиной свидетеля и вообще – наказать, наконец, предателя.
Вместо этого Блэк спасает меня от Питера, Питер спасает Эллис от Лестранжей… Что ещё? Ах, ну да, Сириус вежливо отправляет Волдеморта в лапы Дамблдора… Остаётся только выяснить, ведал ли Блэк, что творил… Ох, думается мне, ничего здесь просто так не делалось…
Может, и авроры появились неспроста? Это было бы хорошо – в таком случае у меня остаётся надежда, что меня не бросят умирать. Это, знаете ли, весьма сомнительная перспектива – мне неудобно валяться связанным на холодном полу, я хочу есть, пить, в душ, дать по морде Альбусу, убить Эллис, напиться огневиски до зелёных гоблинов…
В общем, у меня обширные планы на вечер! Сколько можно?!
Тело затекло от неподвижности, горло пересохло от жажды. Глаза неприятно щипало от недавних слёз… Странно, но мне действительно больше не хотелось плакать! Словно теперь всё было хорошо – это в моём-то плачевном положении!
Не знаю, с чем это можно сравнить. Пожалуй, очень похоже на то, как если бы заблудившийся в пещере турист вдруг увидел солнечный свет. Или погребённый под развалинами собственного дома человек услышал прямо над головой шаги спасателей, до которых осталось ещё чуть-чуть, несколько досок, кусочек шифера – и свобода, небо…
Мне было хорошо. Так хорошо, как никогда… Просто невероятно – словно в моём мире наконец включился свет – давно забытая лёгкость, слегка омрачённая траурной дымкой недавних трагедий. Такая своеобразная возвышенная, лирическая тоска, характерная для ранней осени: чистая и невесомая. И при этом – необъятная и оглушающая.
Я постарался выровнять дыхание, чтобы новые ощущения, захватившие меня, не подействовали ещё хуже недавнего горя. Потому что его можно было объяснить, а вот столкнувшись с необъяснимым – мне действительно стало не по себе.
И вот последние завалы разобраны, выход найден… Дверь, до этого открывающаяся совершенно беззвучно, вдруг распахивается со зловещим, громоподобным скрипом, и в камеру вваливается сразу пятеро шумных молодых людей в казённых мантиях Аврората.
Они зажигают яркий свет, ослепляющий меня.
- О, ещё один!
- Надеюсь, последний.
- Думаешь, это Пожиратель?
- Похож. Смотрите, морда у него какая Пожирательская!
- Да нет, не похож…
- А почему связан?
- Да свои и связали. Они же все чокнутые! Может, он мазохист, а? Парень, ты не мазохист? А то развяжем, а ты обидишься…
- Да не нужно развязывать, вдруг он буйный?
- Чего вы спорите, идиоты? У Пожирателя должна быть метка!
Ну всё, я пропал… Собственно, а на что я вообще рассчитывал?!
Даже если они здесь и правда по наводке Дамблдора, как я смею надеяться, – увидев метку, они меня уже не отпустят.
Прощайте, планы на вечер и на всю оставшуюся жизнь… Эти когда уже вцепятся – ни за что не расстанутся с законной добычей. Им всё равно, бывший я Пожиратель или действующий, шпионил я для сил света или просто мимо проходил – бросят в Азкабан на пожизненное – и поминай, как звали…
Повинуясь заклинаю, связывающие меня верёвки растаяли в воздухе. Я не сдержал вздох облегчения, но насладиться ощущениями свободы мне не дали. Двое авроров схватили меня за плечи, третий быстро задрал рукав мантии, разорвал манжет рубашки… Серебряная запонка покатилась по полу.
- Чист, - заключил волшебник.
Я моргнул и уставился на свою левую руку. И усомнился: а моя ли это рука? Моргнул ещё раз. Метки не было.
Я знаю только одну причину, по которой она могла столь внезапно исчезнуть… Кажется, моё дальнейшее существование превратилось в один сплошной истерический хохот. А потом милосердие моих спасителей позволило мне потерять сознание…


***

Блэк, отряхиваясь от комьев земли, прилипшей к мантии, с радостью выпрямился в полный рост и с удовольствием наблюдал, как из узкого лаза, ругаясь сквозь зубы, выбирается неузнаваемо грязный Малфой.
Его некогда белая мантия больше не претендовала на этот цвет, а аристократичный лоск сменился нездоровой надменностью возвращающегося с поля фермера.
Пожиратели оказались на берегу заросшей камышами речки, собственно, в её обрывистом берегу и оканчивался подземный ход, которым они только что воспользовались.
- Возблагодарим Питера за наше спасение! – возгласил Сириус хорошо поставленным голосом уличного миссионера.
Петтигрю благодушно улыбнулся, он единственный остался чистым. Ему пришлось на время принять крысиный облик – иначе он не протолкнул бы свои пухлые телеса сквозь невероятно узкий подземный ход.
Питер обнаружил его, изучая поместье Тёмного Лорда – весьма практичное занятие, учитывая род деятельности как самого Питера, так и его хозяина. Вряд ли лаз сумел бы отыскать человек – во всяком случае, аврорской погони не было – но крысе это удалось.
Вход в него вёл с нижних уровней подземелий, и именно это позволило троице Пожирателей ускользнуть из рук неожиданно появившихся в доме Реддлов авроров. Остальным приспешникам Волдеморта, к слову, повезло намного меньше. Азкабан ждал своих беглецов, да и новым лицам всегда был рад… А уж как радовались изголодавшиеся дементоры… Впрочем, не будем о грустном…
Вознеся благодарность Питеру, все трое занялись более приземлёнными вещами – нужно было решать, что делать дальше.
Блэк закатал рукав и продемонстрировал товарищам чистую кожу предплечья, на котором ещё полчаса назад красовалась уродливая Тёмная метка.
- Лорду конец, - авторитетно заявил Люциус, оставив безрезультатные попытки привести себя в порядок.
Желающих опротестовать его смелое заявление не было. Никто из тройки Пожирателей не сомневался, что Тёмный Лорд уже встретил свою смерть. На всякий случай они повторили действия Сириуса, но эффект был тот же.
- А старик ещё может! Я, надо признать, сомневался до последнего…
Две пары глаз уставились на Блэка. Тот демонстративно смутился и даже потупился. Не выпуская коллег из виду, естественно. И держа наготове палочку.
Остальные Пожиратели тоже пребывали в полной боевой готовности, но лезть в драку никто не пытался. Да и что отстаивать, если всё и так понятно: кто победил, кто проиграл, на чьей стороне сила…
- Авроры будут отлавливать Пожирателей ещё долго, это теперь сложное дело – без Меток-то, - нарушил молчание Питер.
- Ну, твою морду все и без Метки узнают. И Блэковскую, кстати, тоже… - заметил Люциус.
- А ты снова решил легко отделаться, дружок? – ласково поинтересовался Блэк.
Малфой равнодушно пожал плечами.
- Я хочу, чтобы вас не поймали, потому что иначе вы будете проходить по моему делу как свидетели. Нежелательные свидетели.
- А уж мы как не хотим… ловиться… Ну, думаю, лично у меня всё будет айс, - заявил Питер. - Продолжу карьеру крысы – долгожителя. Конечно, не так перспективно, как карьера доверенного лица будущего властелина мира или кем он там хотел стать, наш несчастный Лорд… Но раз уж не сложилось… А остальное – ваши проблемы.
- Нам нужно разделиться, - вынес решение Сириус.
Три хлопка аппартации, последовавшие за этим предложением – и берег снова опустел. На этот раз окончательно.





Глава 21



- Вот так разделились! - высказал общую мысль Малфой.
Трое Пожирателей недоверчиво смотрели друг на друга в какой-то пародии на всепоглощающее изумление или всеобщее помешательство.
Они стояли у самого края антиаппартационного барьера Школы чародейства и волшебства «Хогвартс», вблизи ворот.
За палочки, хвала Мерлину, больше никто не хватался…


…Блэк был зол на себя как никогда.
«Я не должен было отпускать крысу Питера!» - твердил он, словно мантру. Но что поделать? Сейчас все пути, как когда-то к Риму, - вели в Хогвартс. Он чувствовал, что обязан там быть!
Конечно, он мог убить Петтигрю прямо на берегу реки, и был бы доволен. Но то ли присутствие Малфоя, то ли странное чувство, похожее на колючий отголосок старой дружбы, не позволили ему это сделать.
Да, Блэк врал. И больше всего он врал именно Питеру. Ведь это ему, предателю, он мечтал отомстить сильнее всего - целых десять лет тюремного заключения. Именно эта мысль, которую никак нельзя было назвать светлой, помогла ему не только выжить, но и сохранить рассудок.
На жажду крови бывшего друга не польстились даже голодные дементоры, и Сириус цеплялся за неё, как потерпевший кораблекрушение матрос – за обломок мачты.
И вдруг – провал. Что-то произошло с его миром, и он понял, что не способен воплотить давнюю мечту. Хоть и нужно всего лишь поднять палочку, сказать: «Авада Кедавра», - он знал, что ничего не получится. Давняя, не остывающая ненависть помогла ему выжить – и начала гаснуть.
«А разве мне решать, жить ему или умереть?» - вдруг подумал Сириус, с кристальной ясностью разума, давно, казалось бы, утраченной, глядя на бывшего друга.
Питер был букашкой, винтиком механизма. Гнилым, ненужным, жалким. И Блэк его пожалел…
И всё-таки он был зол. Десять лет – слишком долгий срок, чтобы враз отказаться от мучившей его все эти годы мысли. Одержимость вендеттой не проходит в мгновение. Тем более Петтигрю, как бы там ни было, оставался врагом. Пожирателем смерти.
Малфоя, руководствуясь этим соображением, тоже не стоило отпускать. Но Сириус не сомневался, что Люциус не отправится в бега по Лондонским свалкам, а встретит авроров в собственной гостиной с очень удивлённым лицом.
Малфой выкрутится – ну и пусть, Блэку не было до него дела. А вот крыса снова сбежит…
И он потеряет Питера ещё на много-много лет. Потому что не стоило его отпускать!
С этой мыслью он аппартировал к воротам Хогвартса.
И понял, что потерять Питера Петтигрю было не так просто, как он рассчитывал…


Трое коллег изучали друг друга, стараясь не сдвинуться с места – каждый жест мог быть воспринят как угроза.
- Боюсь, пришло время ответить на главный вопрос дня, - заметил Сириус. – Почему мы все здесь собрались, догадаться несложно: это нормально, что нас потянуло в центр событий. Проблема всё та же: к кому мы в гости? К Дамблдору или к Волдеморту?
- Ага, мстить Альбусу, - расхохотался Малфой. – За то, что убил Тёмного Лорда молодым… Так сказать, в цвете лет. Не дал разгуляться, показать себя во всей красе!
- Ты ещё про внуков и домик в деревне расскажи, - хмыкнул Петтигрю. - Последний пожирательский романтик! Мне интереснее вот что: это его Альбус упокоил или всё-таки Поттер, как думаете?
- Поттер умер.
- Ага, второй раз, кстати. Забавная тенденция. Очень напоминает одну змеюку, только Поттера для этого выкапывать не пришлось…
- Заткнись, Питер! – не выдержал Блэк. – Если тебе так интересно – это совместное творчество. И я очень надеюсь, что Гарри жив.
- Я сам видел… - перебил Люциус.
- Мы все что-то видели! Я вот якобы видел, как убиваю Питера до состояния пальца… Ну, ты понял, да? И ещё куча народу видели – но вот, пальца нет, зато Питер – живёхонек… Так что «Не верь дневному свету…», лучше давайте о чём-то более практичном поговорим! А лучше перейдём наконец к делу.
- Какое дело, Сириус? Волдеморта уже завалили и без нас! – Питер искренне удивился. – И вообще, я не понял, а кто нам все уши прожужжал своей недоделанной местью, Монте Кристо?!
- Тогда я пошел, пристукну Дамблдора, а вы тут топчитесь на пороге, как первоклашки!
Блэк резко развернулся к воротам школы и оказался лицом к лицу с Альбусом Дамблдором собственной персоной.
- Добро пожаловать, мальчики, - насмешливо сказал он.


***

- Тётя Эллис, тебе удобно спать на ковре?
- Да, - ответила я.
Знакомый, родной голос звучал словно бы издалека, но я никак не могла вспомнить, кому же он принадлежит?
Я и правда спала на ковре… Ну да, тот самый ковёр, на который я упала, как только Дамблдор отменил действие обездвиживающего заклинания… Интересно, сколько прошло времени? Казалось что или миг, или вечность.
Я свернулась компактным клубочком у стены. Странно, что Дамблдор не попытался переложить меня на лучше приспособленную для сна поверхность. Насколько я успела его изучить, он должен был тут же приняться меня лечить, спасать, утешать и кормить сладостями…
Впрочем, я ему очень и очень благодарна за бездействие – сон оказался тем единственным лекарством, в котором я действительно нуждалась… Думаю, он это понял лучше, чем кто бы то ни было. Теперь мне было совсем хорошо и легко…
Я бы, наверное, снова уснула, но тёплая ладошка нагло потрусила меня за плечо.
- Ну Эллис!..
Где были мои грешные мозги? Я только сей час вспомнила, чей же это голос выдрал меня из объятий сна!
- Не верю, - пробурчала я, пытаясь отмахнуться от очередного чуда, но не получилось, потому что чудо склонилось надо мной и не желало убирать лапу с плеча.
Крыша грозилась сделать мне ручкой, причём навсегда. Чувствуя подкативший к горлу ужас, пронёсшийся по телу раскалённой волной, я вскочила на ноги и тут же схватилась за стену.
Я хотела что-то сказать, не знаю что – мозг отключился нафиг, чтобы окончательно не перегореть от перенапряжения… Вместо слов получился удивлённый всхлип.
Около меня стоял Гарри. Наверное, живой, потому что тёплый, с блестящими зелёными глазищами, улыбающийся, но в то же время обеспокоенный.
- Эээ, - наконец выдала я, пытаясь отодвинуться как можно дальше.
Суеверный ужас, внушаемый нам всем с детства, которому мы придаём значение, только оказавшись ночью на кладбище, вдруг решил напомнить о своём существовании. Выбрался из потайной кладовки сердца и затрепыхался в груди выброшенной на берег рыбкой… Никогда ещё мне не было так страшно!
- Как это возможно?
Не думаю, что ребёнок сможет объяснить. И, как назло, Дамблдора нет рядом… И в пистолете не осталось ни одной серебряной пули… Да и не было их там никогда, если честно…
- Я же говорил, что хочу остаться с тобой и с профессором. Разве я не сдержал обещание?
- Сдержал, но, видишь ли…
Я замолчала, потому что не знала, каким образом можно тактично объяснить мальчику, что он вроде как умер на моих собственных руках несколько часов назад!
Страх пока не отпускал, я непроизвольно продолжала вжиматься лопатками в стену. Гарри, кажется, чувствовал исходящую от меня панику и не пытался приблизиться, только смотрел с какой-то весёлой укоризной. Глаза его изменились – приобрели глубину, сродни снисходительной мудрости стариков.
Ничего удивительного – теперь этот мальчишка был посвящен в самую великую из тайн мироздания. За что ему пришлось заплатить собственной смертью. Лично я не уверена, что это хорошая цена.
Но он был жив, чёрт возьми! Дамблдор не соврал мне! И я не убийца!
- Да живой я, - без труда определил причину моего ужаса Гарри, нетерпеливо махнув рукой. – Не думаешь же ты, что я мог бы воскреснуть? Или в этого… в зомбея… зомбю превратиться? Мне объяснили: моя душа не покидала тела ни на минуту, и всё это время я был жив. Волдеморт убил часть себя – и только.
- Объяснили? – хрипло спросила я. – Кто? Эти… оттуда… там?
Я тупо ткнула пальцем в небо, точнее – в потолок… В общем, вверх. Голова работала с перебоями, почти никак. Во всяком случае, сейчас моя способность соображать была во много раз ниже Гарриной – это при том, что ему одиннадцать лет, и он сегодня имел несчастье умереть…
Или не умереть? Я как-то с лёгкостью поверила в то, что он нифига не умирал – по сравнению с остальными версиями это было довольно-таки приемлемое объяснение. Нормальнее, чем тот бред, что лез мне в голову до этого…
- Там были мои мама с папой, - поколебавшись, признался Гарри. – Так что я действительно сдержал слово. В какой-то мере…
- То есть?
- Ну… Я сначала действительно хотел остаться. Они сказали, что я могу выбирать. Но лучше вернуться. Потому что… Они сказали, что я должен прожить эту жизнь так, как распорядилась судьба. Что здесь я тоже нужен… людям… Это правда?
Что я могу ответить? Гарри встретился со своими давно погибшими родителями – и решил остаться с нами: злыми, неприкаянными… Ну правильно, родители теперь никуда не денутся, они ждут его… где-то там, не знаю, где… А мы пока здесь. Я почему-то уверена, что никто в здравом уме не станет менять эту жизнь, какой бы она ни была, на неизвестность гипотетических загробных благ. Разве что убедившись (читай: пощупав, попробовав на вкус и т.д.) в этих самых благах…
Но маленький мальчик, всё детство проведший в обществе кошмарных опекунов, не может этого понимать! Он обязан был броситься в объятия мамы и папы, будь они хоть тысячу раз мёртвые, призрачные, какие угодно! Значит…
Может ли это означать, что и мы с Севой всё-таки сумели получить место в его детском сердечке? Он нас любит?! Бог мой…
У меня горели щёки, а язык, пользуясь библейским выражением, «прилип к гортани»…
Но Поттер ожидал ответа, заметно нервничая. Даже заметнее, чем я сама.
- Да, Гарри… Я даже могу назвать имена людей, которым ты нужен. И с каждым годом их будет всё больше и больше, ты очень хороший мальчик, тебя все полюбят, поверь. А самое главное – тебе не придётся бояться за них. Им больше не угрожает война.
- Так это не шутка, я взаправду помог победить Волдеморта?
- Ну да, а зачем всё это было проделано, по-твоему? Ты ещё не понял?
Гарри смутился.
- Мне Дамблдор пытался рассказать, когда я проснулся… Я ещё очень удивился, что здесь оказался, но он сказал, что ты перенесла меня сюда… Только я не очень поверил, это так… странно, разве нет?
Я пожала плечами. Я ведь тоже не поверила Дамблдору, а он оказался прав. Кажется, директор Хогвартса – из породы таких людей, которые всегда оказываются правы, тоже мне, Великий комбинатор!
- Это очень странно, но, тем не менее, это правда. А что, ты застал Дамблдора?
- Ну, типа того. Он предложил отправить меня в Больничное крыло, но я сказал, что прекрасно себя чувствую и лучше посижу с тобой, мне так спокойнее, если честно… Потом он ушел, сказал, что к нам гости… Не знаю, я не совсем понял. Ничего, что я тебя разбудил? Мне стало немножко страшно. Я подумал, а вдруг с тобой что-то случилось, и ты не спишь вовсе? Глупо, да?
Я усиленно замотала головой. От трогательной заботы только что вернувшегося с того света (или что-то в этом роде) мальчишки у меня был комок в горле, и я сомневалась, что справлюсь с голосом.
Пожалуй, самое время поднять тему, так мучающую меня. Я откашлялась.
- Скажи, Гарри… Ты ведь понял, что произошло перед тем, как Волдеморт тебя… - слово «убил» в данном предложении, кажется, использовать не стоит. А чем его заменить, я не очень-то представляла. Но ребёнок меня понял и без этого – очень умный ребёнок!
- Когда профессор Снейп попытался закрыть меня, а ты в него выстрелила? Да, я понял… Ты не хотела, чтобы он умер, да? Ты его любишь?
Я расхохоталась. Я хохотала так, что смех едва не перешел в настоящую истерику, я сложилась пополам и сползла по стенке, из глаз текли нездоровые слёзы. Гарри, проявляя завидное недетское терпение, дождался, пока я успокоюсь.
- Так что?
- Люблю?.. - я хихикнула и испуганно прикрыла рот ладошкой, чтобы снова не рассмеяться. – Какой ты романтичный маленький идеалист… Надо же… Так и знала, что ты всё неправильно поймёшь. Он тоже ничегошеньки не понял – но там всё ещё хуже, чем с тобой. Он-то далеко не романтик. А врождённый прагматизм вкупе с хроническим недоверием… Боюсь, мне теперь не следует попадаться ему на глаза.
- Почему?
- Съест без соли и перца, - пояснила я, криво усмехнувшись. Кажется, это снова была какая-то цитата, они из меня вечно так и сыплются, к месту и не к месту…
- Я теперь точно ничего не понимаю, - жалостливо сказал Гарри. – Если ты его не любишь, зачем ты не позволила ему… Нет, это правильно, я знаю, мне Дамблдор говорил…
- Я не «не позволила убить Снейпа», я «позволила убить тебя». Вот и всё. Вопрос в том, простишь ли ты меня за это?
- Но я же здесь, - удивлённо пожал плечами Гарри.
- И что?
- Ох, ты такая взрослая, а всё тебе нужно объяснять, - счастливая улыбка от уха до уха убедила меня, что с мальчишкой и правда всё в порядке.
Дамблдор прав, ведь его рано или поздно всё равно пришлось бы принести в жертву во имя спасения мира, и лучше было сделать это как можно раньше. В столь юном возрасте подобные приключения должны переживаться легче.
Психике взрослого человека намного сложнее смириться с путешествием на то свет, скорее всего, дело закончилось бы длительной депрессией и личным психологом. А пластичное детское сознание восприняло незапланированную попытку убийства как сон или сказку на ночь – с эффектом присутствия. Ну и слава богу!
Знал бы кто, какого размера камень свалился с моего сердца!
Я несмело протянула Гарри руку – откуда взялась во мне эта почти детская робость? Обычно боялись меня, а я так давно отвыкла от этого забавного чувства! А вот за сегодня испытала его бессчётное множество раз!
- Так мы снова друзья?
Гарри с самым что ни есть серьёзным видом потряс протянутую ладонь.
- Конечно! Мы и не сорились! Не волнуйся, ты всё правильно сделала! – он вдруг заговорщицки подмигнул и продолжил, перейдя на шепот: - А если профессор Снейп будет очень злиться, я с ним поговорю. И Дамблдор с ним поговорит, мы ему всё объясним, чтобы правильно понимал. Он умный, не бойся. Кстати, Дамблдор сказал, что профессор скоро придёт!
Ох, хвала этому их любимому Мерлину! Я так за него волновалась! (За Севу, не за Мерлина, не подумайте…)
Потом до меня с заметным опозданием дошло всё, что наговорил мальчишка, и я снова захохотала. Какой комплимент великому Снейпу! Умный! Я бы сказала: гениальный – в зельеварении. Изворотливый. Мастер сарказма и человеконенавистничества. Профессия: шпион со стажем. Но вряд ли хоть что-то из этого списка поможет нам обрести потерянный призрак взаимопонимания.
Да что там, разве мы когда-то были друзьями? Не следует и думать об этом! То, что в последний день мы перешли на «ты» - не в счёт. Подумать только – это ведь было не далее как сегодня утром! А кажется, будто прошло много лет. Если не много вечностей!
А так наши отношения были не чем иным, как глупой «войнушкой» с попеременными пьяными откровениями и попытками объединиться во имя великой цели по имени Гарри Поттер. Или спасения мира – в нашем случае это были синонимы. Но если на мир мне плевать, то на Гарри – нет. И всё равно в финале я выбрала мир…
Что бы мальчишка ни говорил – я-то никогда себе не прощу!..
А если не я – то и никто. Всё равно я буду виновато опускать глаза, и Сева тут же всё поймёт. Но не думаю, что нам вообще выпадет шанс поговорить. Если он и не убьёт меня, как только увидит – уж обсуждать что-либо точно не станет. Максимум, на что я могу рассчитывать – так это на презрительный взгляд. Но и это многовато.
- Не стоит ему ничего объяснять, захочет – сам поймёт. Но он не захочет. А значит – и слушать ничего не станет. Давай лучше покушаем – вон конфеты на столе, видишь, в синей вазочке? Не думаю, что директор обидится. Скорее наоборот.
Гарри радостно набросился на конфеты. Я не отставала. Не знаю, успевает ли проголодаться человек во время блуждания по загробному миру, но лично я была голодна, как стадо диких бегемотов. Ещё бы: с утра только бутерброд и яблоко, а день выдался более чем насыщенный событиями. От одних только потраченных нервов можно есть трое суток, не переставая. А уж на то, чтобы силы восстановить…
Так что когда Дамблдор вернулся – мы могли предоставить только гору фантиков.
- Вижу, вы без меня не скучали? Вот и молодцы! Гарри, Алиса, как вы себя чувствуете?
- Отлично, - ответили мы слаженным хором.
- Рад за вас, друзья. Алиса, можно вас на минутку?
Мы отошли к двери, директор чуть понизил голос. Он вроде бы и не таился, но не думаю, что теперь кто-то кроме меня смог бы его услышать.
- Помните, я вам говорил о своих сторонниках в рядах Волдеморта? Они уже здесь, и думаю, пришло время всё обсудить.
- Давно пора. Эта ваша страсть играть втёмную…
- Мне казалось, с вами я играл в открытую?
Сама я ничего обсуждать не собиралась. Как говорится: многие знания – многие печали. Всё, что нужно, мне и так уже известно.
- А со Снейпом?
- Вот - вот… У меня к вам есть ещё одно немаловажное поручение.
- Убивать никого не буду! – взвыла я. Нервы ни к чёрту…
- Мерлин, конечно, нет. Никого убивать мы не станем! Даже наоборот…
Кажется, я со стоном обхватила руками голову… И да прибудет со мной сила! Всеми своими сердцами чувствую: пригодится…




Глава 22



Я всё же оказался в камере предварительного заключения: хвала Мерлину, авроры догадались не бросить меня к остальным Пожирателям смерти!
Так что я наслаждался одиночеством: более комфортным, чем в Волдемортовских подвалах, но недостаточно уютным в связи с полнейшей туманностью дальнейших перспектив…
Когда меня приволокли в холл резиденции Реддлов, где находились все пойманные Пожиратели – обездвиженные и под прицелом волшебных палочек, - выяснилось, что пропала не только моя Метка, но и все остальные. Великолепная новость, кто бы сомневался!
Но, в отличие от меня, авроры не радовались.
Представляю, сколько у них теперь появится хлопот с нашей пожирательской братией, из тех, что рангом пониже, которых не было сегодня в доме. Их-то Метки тоже пропали, так что любые обвинения предоставить будет очень, очень трудно… Ну да ладно, без чуткого руководства покойного Тёмного Лорда они не представляют особой опасности.
Речь не об этом, а о том, что сразу возникла дискуссия: когда именно, секунда в секунду, пропали Метки, и когда меня нашли: до или после часа Икс?
Стоит ли уточнять, что ответить на эти вопросы никто так и не смог? Поэтому мой статус сразу же оказался под огромным вопросом. И до выяснения обстоятельств (что за обстоятельства и как их теперь будут выяснять?) я оказался в одиночной камере в Аврорате.
Как говорится: «trade bad for worse» - и ещё неизвестно, где худшее, впереди или позади. Но будем оптимистами, ага?
Тем более министерский колдомедик милостиво подлечил мою простреленную насквозь ногу – и боль, всё это время мучающая меня, наконец отступила.
Всё решится само собой, не так ли? Не сомневаюсь, что Амелии Боунс уже доложили о моём задержании, а та, в свою очередь, обязательно поставит в известность Альбуса…
Никакой уверенности в завтрашнем дне не было и в помине, невероятная усталость походила на тяжелую подушку, пытающуюся меня задушить. Я даже не особо сопротивлялся.
Остатки эйфории, вскружившей мне голову после освобождения из-под власти Метки, исчезали. Но невыносимая лёгкость, наверное, останется со мной ещё надолго.
Только теперь я понял, как много утратил, приняв Тёмную метку – было бы величайшим счастьем, если бы прежнее восприятие мира смогло в полной мере вернуться ко мне! Оказалось, что раньше небо действительно было выше, воздух – свежее, краски – ярче. Словно все мои чувства вдруг неимоверным образом обострились, и какой-то сумасшедший музыкант играл на нервных окончаниях тягучую, невыносимую музыку.
Даже простое прикосновение кончиком пальца к шершавому камню стены доставляло неожиданное удовольствие!
Разум старательно отрицал открывшиеся ему радужные перспективы, не хотел осознавать, что до этого был просто бесчувственным бревном, марионеткой, пустой ореховой скорлупой, в которой так давно не было никакого настоящего «Я».
Глупо было противиться необходимому сну – думаю, у меня ещё не раз появится возможность насладиться новым состоянием организма (примитивное объяснение тому, что вдруг со мной случилось, но других слов сейчас просто не подобрать). Я растянулся на деревянном лежаке - соприкосновение истёртых спинами несчастных аврорских узников досок с моими лопатками было похоже на удар или взрыв, – я немного покрутился, пытаясь улечься поудобнее, каждое движение сопровождалось мучительно – сладостными ощущениями…
И только лишь я начал проваливаться в блаженную тьму сна – лязгнули дверные замки.
Неестественно громкий после длительной – как мне казалось – тишины, голос рявкнул прямо в ухо:
- Снейп! На выход!
Ну вот, хоть какая-то динамика… Только я в тот момент был готов отказаться от неё и от всего остального в придачу ради нескольких часов так и не сбывшегося отдыха. Что-то подсказывало мне, что и сновидения теперь будут намного интереснее, чем раньше…


***

Снейп вышел из лифта, а его конвоир остался внутри, провожая тощую спину профессора внимательным взглядом.
Северус расправил плечи, встряхнул волосами, и без того пребывающими в беспорядке… Затем вспомнил, что на нём грязная, порванная магловская одежда, но не стал смущаться, а только нацепил на лицо привычное брезгливое выражение и решительным шагом направился к воротам, ведущим в Атриум.
Около поста охраны его ждала Эллис.
Они увидели друг друга одновременно, их взгляды встретились. Девушка несмело улыбнулась. Снейп тоже улыбнулся, но отнюдь не приветливо, а хищно: оскалом дикого животного, вырвавшегося на свободу из клетки в зоопарке и получившего отличный шанс отомстить идиотам, показывавшим на него пальцами в течение долгих лет.
Не говоря ни слова, профессор двинулся к Эллис. Та чуть спала с лица и попятилась. Таким образом они быстро пересекли Атриум и покинули здание Министерства Магии. На улице шел моросящий дождик, лондонское небо заволокло тяжелыми облаками. В данном зрелище было столько родного, привычного, что сердце профессора вздрогнуло от радости. Прибавить к этому обострённую работу органов чувств – если бы не бледная рожа Эллис, можно было бы сказать, что жизнь определённо удалась.
Девушка продолжала пятиться, пока не упёрлась спиной в дорожный столб. Снейп же останавливаться и вовсе не собирался. Тогда Эллис выставила руки в защитном жесте и попросила умоляюще:
- Ну давай просто поговорим, пожалуйста! Я всё объясню!
- Что ты мне объяснишь? – тихо спросил Северус. – Или думаешь, глупая магла, меня интересуют твои объяснения? Единственное, чего я не понимаю – какого чёрта ты здесь забыла. Но я и без этого знания как-нибудь проживу!
- Ключевое слово – «как-нибудь». А ведь нам действительно нужно многое обсудить! Кстати, я принесла тебе новую мантию.
Она бросила ему чёрный тряпичный свёрток. Насчёт одежды Снейп не стал возражать, а тут же набросил мантию на плечи. Впрочем, по поводу всего остального его мнение оставалось неизменным.
- Ключевое слово – «нам», но здесь закралась ошибка: тебе, а не мне.
- И здесь ошибка: тебе – больше, чем мне. Я-то уже всё знаю!
- Меньше знаешь – лучше спишь.
- В данном случае – наоборот. Ведь ты, готова поспорить, как всегда неверно истолковал мои действия? А это, в свою очередь, будет очень мешать твоему здоровому сну!
- Хорошо. Я поговорю об этом с Дамблдором.
- Снейп, упрямый…
Эллис не договорила. Профессор легко оттолкнул её с дороги – всё же он был намного сильнее, и зашагал по улице с явным намерением не останавливаться ближайшие несколько часов.
- Хогвартс в другой стороне, - крикнула ему вслед Эллис. И добавила: - Хам!
Северус никак не прореагировал на это, но девушка не собиралась сдаваться из-за его упрямства: она догнала Снейпа и пошла рядом.
- Зря стараешься, никуда ты не убежишь, я и в Школе тебя достану. Я здесь, между прочим, по поручению Дамблдора. Как думаешь, кто похлопотал о твоём освобождении? Альбус попросил предоставить в Аврорат свидетельства о твоей невиновности. Почему меня, спросишь ты? Ну, так и быть, отвечу: потому что он рассчитывал, что прежде чем ты окажешься в этом проклятом Хогвартсе, я успею посвятить тебя во все последние события. А ему сейчас, пожалуй, не до наших склок – он надеется, что вернемся мы снова друзьями. Это, конечно, слишком, но и убивать друг друга мы ведь не станем, да?
- Нет! – рявкнул Снейп, оборачиваясь.
Он всё-таки притормозил, но только для того, чтобы схватить не успевшую увернуться Эллис за воротник - на ней был всё тот же кожаный плащ. Вот только пистолетов в рукавах уже не было. О чём девушка (всего лишь на мгновение!) успела сильно пожалеть. Несложно было догадаться, что такой противник, как Снейп, ей не по зубам.
Впрочем, она знала это с самого начала и подписалась на самоубийственную авантюру Дамблдора только из желания объясниться со Снейпом раньше, чем он увидит живого Гарри. Она предпочла бы лично рассказать о роли, отведенной ей в директорских планах.
- Я не желаю с тобой разговаривать, - сквозь зубы прошипел Северус. – Я хочу, чтобы ты оставила меня в покое, немедленно исчезла и никогда больше не попадалась на глаза.
- А то что? – с вызывающей улыбкой спросила Эллис.
Глядя в её ухмыляющееся лицо, Снейп вдруг вспомнил, с кем имеет дело. Что эта девушка, возможно, один из самых нежелательный его врагов – и, пока она продолжает предлагать свою дружбу, лучше воспользоваться предложением.
Но он тут же отогнал эту мысль. Во-первых, опытный маг никогда не проиграет схватку с мафиози (если будет иметь достаточно глупости в такую схватку вступить). А Снейп, безусловно, был опытным магом. Можно даже сказать – одним из самых сильных магов Великобритании – при условии, что Волдеморт действительно приказал долго жить.
Во-вторых, он ещё не забыл, ЧТО сделала эта милая девушка. И прощать её, даже не смотря на внезапную не проходящую эйфорию, он не собирался. Яркость ощущений – ещё не повод становится всепрощающим ходячим добром.
Ну и в-третьих… Они оба знают, что жизнь Эллис – в руках Снейпа. Что бы между ними не происходило, вцепятся они друг другу в горло или мирно поговорят о погоде – только он, Северус Снейп, решит, жить ей или умереть в ближайшие шесть месяцев.
- Молчишь, – констатировала Эллис. – Правильно делаешь. Я, конечно, не умею читать мысли – в отличие от некоторых, но догадываюсь, о чём ты сейчас думаешь. Так вот, власти твоей надо мной нет. Конечно, Дамблдор не допустит моей смерти даже вопреки твоему желанию. Потому что все мы в одной лодке. Хоть я и не преподаю зельеварение в его Школе – жизнь моя ему не менее важна, чем твоя, дорогой мой мальчик. Но дело даже не в этом – это так, мечты сквозь розовые очки, потому что на самом деле плевать он хотел на нас с Астрономической башни великого и ужасного Хогвартса. Мы все – пешки на доске его великолепных замыслов, и он двигал нас, куда и как хотел. Он использовал меня, тебя и ещё множество народу – собственно, тебе сейчас придётся с ними встретиться. Видишь ли, старику захотелось открыть карты – насколько это вообще возможно. То есть, сыграв нами втёмную, – он решил, хоть и постфактум, объяснить эти свои запутанные комбинации…
- Ты слишком много говоришь, - резко оборвал девушку Снейп.
Поскольку воротник её плаща продолжал находиться в его кулаке – это действительно было странным.
- Мне нужно выговориться, у меня стресс, - довольно хладнокровно пояснила Эллис. – Впрочем, извини, ты прав. Так вот, мне плевать на то, что это именно благодаря тебе в последние годы я имею счастье оставаться в живых. Ты об этом всё равно ничерта не знал, так что моя благодарность тебе нафиг не нужна. Но если хочешь – я выражу её в письменном виде… О! – Девушка подняла указательный палец. – Видишь, снова меня заносит. Отпусти мой воротник, псих, я скоро задохнусь, а это не способствует процессу восстановления нервных клеток…
Вместо того чтобы последовать просьбе, Северус хорошенько встряхнул свою пленницу. Голова Эллис мотнулась из стороны в сторону, и в голубых глазах засияло какое-то дикое выражение. Она попыталась выкрутиться их железной хватки профессора, но тут же поняла тщетность таких попыток.
- Хорошо, - вздохнула девушка. Дышала она действительно с трудом. – Я как бы знала, на что иду. И тоже не рассчитывала на благодарность… А вообще, если бы не я – гнил бы ты сейчас в камере... Так и знала: нужно было не торопиться, по магазинам пройтись, что ли... У вас тут выбор ничего себе, не то, что на моей дикой родине. Но скоро и у нас всё будет зашибись, дайте только вернуться…
- Я просто сверну тебе шею, - прошипел Снейп, теряя терпение.
Эллис расхохоталась смехом самодовольной истерички.
- Во-во, к чему я и веду. Ты меня не убьёшь, потому что палочки у тебя нет, но и я тебя не убью, потому что пистолеты мои там же, где и твоя палочка. А они в Хогвартсе, на столе Дамблдора и – в отличие от нас – давно сдружились. А что касается твоего сомнительного варева – мне до фонаря, будешь ли ты и дальше готовить мне его или нет. Я готова умереть в любой момент, потому что это единственное настоящее, что вообще во мне осталось.
Северус вдруг понял, что пальцы его не слушаются. Он выпустил Эллис и тяжело задышал, словно это его пытались задушить последние пять минут.
- Ну да, - с трагическим пафосом воскликнула Эллис. – Ты думал, я спасаю твою шкуру корысти ради? Как бы не так! Может мы, наконец, объяснимся?
- Нам не удастся объясниться: ты позволила Гарри умереть. Оставь меня в покое. Если Альбус действительно желает меня видеть – скажи ему, что я приду, когда смогу. Нет, лучше – когда захочу.
И Снейп, отвернувшись, собрался продолжить свой путь, но рука Эллис, неожиданно тяжелая, легла ему на плечо.
- У меня портключ, и мы вернёмся вместе, хочется тебе этого или нет.
- Нет, - рявкнул зельевар, сбрасывая руку и срываясь с места.
- Это было только первое моё заявление. Ко второму ты пока, пожалуй, не готов. Сядь, расслабься, подыши, выпей валерьянки, тогда я расскажу тебе о самом главном.
- Не нужно, - сквозь зубы процедил Снейп. – Меня и от не-главного уже тошнит, как и от тебя, впрочем. Так что хватит!
- Не хватит, я, знаешь ли, не желаю видеть на твоём лице эту болезненную гримасу – мне от этого тоже не по себе, в этом ведь есть и моя вина.
- Хватит! – закричал Снейп, оборачиваясь. Его глаза пылали от ярости. – Хватит, или я и без палочки убью тебя! Думаешь, я ничего не смыслю в беспалочковой магии? На Аваду мне сил хватит!
- Ты, упрямый козёл, выслушаешь ты меня или нет?!
Эллис, в отличие от профессора, и не думала кричать. Как оказалось, она прекрасно владела собой, но от её мнимого хладнокровия сводило зубы. Единственное, чем выражался гнев девушки – ледяной тон сказанного, и этим она воспользовалась по-полной. Так, что даже пребывающему на вершине раздражения Северусу стало ясно, что ещё немного – и она окончательно сорвётся.
- Не думаю, что подобная фамильярность между нами уместна, - ответил Снейп уже достаточно спокойно – опасный, тихий голос Эллис всё же произвёл на него изрядное впечатление. Злить её ещё сильнее он не решался.
Угрожать смертью представителю русской мафии, пусть даже бывшему – что может быть беспечнее?
- Хорошо, прости, - легко согласилась Эллис. – Могу даже на «вы» и по фамилии – имени – отчеству плюс дате рождения. Но вряд ли это что-то изменит.
Снейп безразлично пожал плечами.
Дальше они шли вместе, приступ болтливости у Эллис закончился, а у Снейпа пока и не думал начинаться. Нужна была пауза, чтобы привести в порядок мысли и связать окончательно разорванные ниточки, однажды соединившие их между собой – ведь надо же так: судьба сшивает двух человек друг с другом, и в один день все её усилия идут прахом…
И судьбе, и её жертвам непросто с этим смириться.
Дождь никак не желал прекращаться – да и не удивительно, дело происходило в Лондоне, а не в подмосковном лесу. Но зато темнело медленнее, чем на природе, и вдоль дороги зажигались фонари. Улица вела к центру города, вдоль бесконечной парковой зоны, и в темноте деревья казались пародией на недавнюю лесную чащу. Мистической попыткой мира отразить воспоминания дня в собственной плоскости – довольно неудачную и глупую…
Чуть замешкавшись, на одном из перекрёстков Снейп свернул в парк и, не удаляясь далеко от освещенных, шумных улиц, сел на пустую скамейку.
Эллис осталась стоять, но не нависала над ним, а отошла чуть в сторону и встала напротив, чтобы не выпускать из виду. В полумраке лицо профессора казалось ей невероятно бледным, она не знала, что то же самое Снейп думал сейчас о ней.
События ужасно длинного и тяжелого дня отражались на их лицах: тенями и грустными морщинками. Они, казалось, постарели на каждую прожитую минуту. Конечно, однажды это пройдёт. Но не сейчас.
- Я сижу, - сказал Снейп. – Валерьянки нет, и вообще, все зелья остались в той Мерлиновой куртке… Но ты можешь наконец сообщить то, ради чего преследуешь меня уже второй час.
- Хорошо, - ответила Эллис, но молчала довольно долго. То ли подбирала слова, то ли просто набиралась решимости…
Мимо то и дело проходили люди, но они почему-то казались тёмными, безликими тенями. А шум столицы – гулом в ушах. Бороться со сном становилось всё труднее – виной тому были усталость и темнота.
- Ладно… - девушка снова замялась, что в повседневной жизни было ей не очень-то свойственно. - Просто… Гарри не умер.
- Ты врёшь, - спокойно ответил Снейп.
Эллис расхохоталась. Теперь это, без сомнения, была самая настоящая истерика. Северус, не церемонясь, отвесил ей хорошую затрещину.
- Спасибо, - совершенно серьёзно сказала Эллис. – Но, боюсь, это скорее тебе нужно, чем мне. Я в восторге от твоей способности к отрицанию. Более удобного способа психологической защиты свет не видывал! Но давай не играть в Фому, ладно? Я не тронулась умом, не вру, а говорю правду. Поверь мне, пожалуйста.
- Как? – Снейп схватил девушку за плечи и встряхнул, словно котёнка. – Как я могу тебе поверить?! Я видел, как он упал мёртвый к моим ногам!
- Он не умер, - повторила Эллис. – И прекрати издеваться надо мной, мне больно. Я и сама еле стою.
Минут двадцать, а то и больше, девушке пришлось потратить на жалкие попытки объяснить, какого чёрта она не позволила Снейпу закрыть Гарри от проклятия, зачем это нужно было Дамблдору и чем в результате окончилось.
- А ты думал, как нам удалось убить твоего маниакального Лорда? Вот какого чёрта директор не провёл с тобой предварительную разъяснительную работу?..
- Потому что, в отличие от тебя, я никогда бы не согласился на подобное!
- Да? А разве не ты ненавидел юного мистера Поттера лютой ненавистью? Ты ведь тоже не знал, что так сильно привяжешься к нему!
- Я в первую очередь, учитель. А это проявляется как своего рода рефлекс, возможно, это была одна из причин, по которой выбор Дамблдора пал на меня, когда он искал спутника для Гарри – я бы стал защищать своего подопечного до конца. Собственно говоря, что и произошло.
- Понимаю… - девушка неуверенно подала плечами. - Но мы уже здорово задержались. Давай, наконец, отправимся в Хогвартс и покончим со всем этим… Я смертельно устала…
Девушка протянула зельевару руку – ладонью вниз. Он взял её – бережно, но крепко, и почувствовал перстень на безымянном пальце.
- Не хочу, - негромко сообщила Эллис. – Мне не понравилась ваша аппартиция, Сев. Это так ужасно…
- Ужаснее всего?
- Нет, конечно. Просто…
Усмехнувшись, Снейп обнял Эллис за талию и прижал к себе – со стороны это выглядело так, словно двое влюблённых собрались на романтическую прогулку.
- Так лучше?
- А-а, Горбачёв его знает!.. Поехали, да?




Глава 23



- Ненавижу аппартацию, - простонала Эллис.
Я выпустил её, о чём тут же пожалел – она едва не рухнула на пол, я чудом успел удержать её у самого ковра.
- Какой ты героический, - восхитилась она. – Спаситель женщин, пострадавших от телепортирования… Спасибо…
Она, пошатываясь, прошла к столу директора и взяла с него две очень знакомые палочки и один незнакомый пистолет, а потом без сил повалилась в кресло.
- Песца в штаны вашему Мерлину, - выдохнула она сквозь зубы. – Не могу больше!
Она протянула мне палочку – ту, что без сомнения была моей.
- Это тебе «сюрпрайз» от того почтенного джентльмена, который иногда - собака, - туманно пояснила Эллис. – А вот это – Гарри Поттеру от него же и от сэра Дамблдора. Та самая, для великих светлых героев и прочих спасителей мира. Передашь ему сам, окей? Я уже не смогу.
- Ты, что ли, умираешь с чувством выполненного долга?
Я попытался пошутить, но мне было не очень весело – достаточно посмотреть в её измученное, посеревшее лицо.
- Давай я угощу тебя каким-нибудь зельем? Тебе станет легче.
- Нет уж, хватит с меня зелий! – решительно возразила Эллис. – На всю жизнь хватит! Меня ваша магия скоро действительно убьёт, чего доброго. Пора возвращаться в свою уютную норку… Кстати, насчёт уютных норок: Гарри хоть и маленький непослушный… эээ… ладно, раз уж он победил, плохо о нём говорить не стану, но ты всё равно его отшлёпай, хорошо?
- Видишь ли, это было бы невозможно, даже если бы действительно оказалось твоим последним желанием. Я уже неоднократно порицал твои варварские методы воспитания, но не поленюсь повторить ещё раз: телесные наказания могут оказать исключительно пагубное влияние на психику ребёнка, неоднократно страдавшего от физического и прочего насилия…
Примерно на этом моменте моей лекции Эллис буквально хрюкнула от смеха и закрыла лицо ладонями. Я вынужден был прерваться, заинтересованный происходящим.
- Что смешного я сказал?
- Да вроде бы и ничего… Просто у нас получился настоящий конфликт нравственности – мы два мерзавца, которые склонились над перечнем злодеяний и спорят о том, что является меньшим злом…
- О каком зле ты говоришь? По-моему, наоборот: я пытаюсь втолковать тебе прямо противоположные идей – мой метод воспитания отличается изрядной долей гуманизма.
- Расскажи об этом своим студентам, - Эллис снова хихикнула. – Ты вообще понимаешь, кому втолковываешь про гуманность? Я не далее чем сегодня днём едва не отправила твоего подопечного на тот свет, а теперь ты впариваешь мне, что его нельзя отшлёпать – это повредит его психике!
Тут девушка всё же не выдержала и захохотала, едва не вывалившись из кресла.
- Довольно жестоко с твоей стороны напоминать мне об этих событиях.
- А я вообще не источник добродетели, если ты не заметил, - раздраженно отозвалась она. – Зато ты, как я погляжу, - такой наивный милый дядя, аж плакать хочется.
- Ещё немного, и мы всё же начнём друг друга убивать, - честно предупредил я.
- Ну да, а до этого у нас, видимо, была позитивная динамика?
В общем, пусть меня не осуждают потомки и прочие не заслуживающие внимания сторонние наблюдатели, но я за шиворот выволок Эллис из кресла – благо она уже выглядела чуть живее, на раскрасневшихся от смеха щеках появился румянец. Она не пыталась сопротивляться, только противно усмехалась – это ей всегда удавалось неплохо, такое вот молчаливое созерцание всяких гадостей. Словно намёк: старайся, старайся, всё равно я умею лучше!
- Значит так, - сказал я, - ещё одно слово не по теме – и я применю непростительное проклятие!
- А это что такое?
- То, что с тобой произошло в лесу от рук милой растрёпанной дамочки, - напомнил я. – Кошмарная боль под красивым названием «круцио».
Эллис передёрнуло.
- Ладно, в таком случае, что будет считаться «словом не по теме»?
- Молодец, не сомневался, что стоит тебе хоть немного задуматься, и ты поймёшь, что была неправа. Словами не по теме я считаю все слова кроме конкретно сформулированных ответов на мои вопросы. Это тебе понятно?
Девушка кивнула. Её лицо не обещало мне ничего хорошего, к счастью, пистолет вынимать она не спешила – хоть и могла, конечно.
- Тогда позволь мне, наконец, узнать, где Дамблдор? И где Гарри, если на то пошло.
- Подозреваю, они сейчас вдвоём, а вообще уже далеко за полночь, где может быть Гарри, если не в тёплой постельке? Видимо, твои педагогические таланты, направленные на защиту детей от насилия, не учитывают некоторых реальных детских потребностей. Я даже опасаюсь теперь оставлять тебе нашего дорогого мистера Поттера: ты же, наверное, не подумаешь, что его нужно кормить, выгуливать и укладывать баиньки!
Честно выслушав до конца эту издевательскую тираду, я ненавязчиво взял Эллис за воротник – в который раз за день! – и хорошенько встряхнул. Левой рукой я столь же ненавязчиво вытащил палочку и поднес к её глазам. Девушка презрительно усмехнулась, но румянец со щёк исчез.
- Снейп, прекрати меня трясти, мне и так дурно! – рявкнула она, и тут изогнулась и вцепилась неправдоподобно острыми зубами в мои пальцы. Я взвыл от неожиданности и боли, и мы с Эллис одновременно отшатнулись друг от друга: для этого мне пришлось разжать руку, а ей – зубы.
Девушка довольно заулыбалась, и я с некоторым суеверным ужасом заметил, что её губы перемазаны в крови. Пришлось опустить глаза, чтобы убедиться, что указательный и средний пальцы изуродованы кровавыми отпечатками девичьих зубок.
А когда я снова взглянул на Эллис – в лицо мне смотрела темнота из пистолетного дула.
- Сделаешь хоть один шаг в мою сторону – тебе конец, - сообщила Эллис. Судя по выражению холодных грязно-голубых глаз – она скорее предупреждала, чем запугивала. – Кстати, как твоя нога?
Меня очень позабавил сочувственный тон вопроса. Впрочем, с этой девушки сталось бы полюбопытствовать у моего трупа, удобно ли ему лежать на холодном полу с простреленной головой. Так что нога – это ещё такие мелочи!
- Нормально, как видишь, только и осталось, что шрам да дыра на брюках.
- Это что же выходит? Ты умеешь регенерировать?
- Рад бы соврать, но нет, меня подлечили, вот и всё волшебство. Хотя бытует мнение, что маги действительно легче залечивают раны, чем маглы.
- Да уж, - Эллис вздохнула. – Все дырки в моём теле чуть ли не по полтора месяца заживали… Блин, точно, ты ведь меня совсем с мысли сбил… Извини, что это «слова не по теме», но я уже начинала, нужно закончить. Обойдёмся без… насилия?
- Обойдёмся, к сожалению, - притворно вздохнул я.
Можно подумать, она всерьёз полагает, что я способен… Нет, я, конечно, способен, но не здесь и не сейчас – это точно. И вообще – раз уж она сумела кое-как объяснить свой кошмарный поступок – я больше ей не враг. Но и не друг, вот что обидно…
- Ну так вот, до того, как ты решил прочесть мне лекцию о вреде применения физического насилия в процессе воспитания детей с трудным детством… Я говорила, что паршивец Гарри очень вовремя смотался в лес – потому что, как выяснилось, наша замечательная оппозиция таки добралась до меня. Так что…
- Надеюсь, они тебя убили?
- Как они могли меня убить? Ради этого им пришлось бы конкурировать с Волдемортом, его бандой и с тобой, мой дорогой профессор. Они не посмели.
- Тогда что? Они пообещали предать тебя медленной и мучительной казни сразу по пересечении государственной границы?
- Не угадывай, у тебя плохо получается. Они просто взорвали нафиг мой дом. К счастью, именно в тот момент, когда ни меня, ни кого-либо из вас, спасителей мира, там уже несколько часов как не было. Что должно было их изрядно расстроить.
Я, сказать по правде, был удивлён и даже взволнован. Как можно было оказаться столь безалаберным? Ведь ещё после истории с камнем, влетевшим в окно, я всё собирался подправить магическую защиту дома – да так и не собрался!
Хорош бы я был, случись это трагическое происшествие во время ужина! Волдеморт бы со смеху умер! Хотя и так нехорошо получилось – Эллис была по настоящему привязана к своему дому. Он действительно был красивый, что тут говорить. Жаль его…
Но вряд ли ей стоит в ближайшее время обзаводиться новым местом жительства, – в её положении лишний раз оказываться на виду – непозволительная роскошь. Она и так неплохая мишень – если только не успокоится и не заживёт обычной обывательской жизнью… Да нет, такая скорее погибнет, чем согласится тратить и без того ограниченное число отпущенных ей лет на всякую ерунду вроде спасения собственной шкуры. Вот спасение мира – это уже совсем другое дело…
Иногда мне кажется, что это особая привилегия смертельно больных людей – пытаться прожить жизнь так, чтобы потом никто не смог бы сказать, что что-то осталось несделанным.
Но случай Эллис – особенный. Она и так непоседлива, как пикси! Ей только дай что-нибудь сломать: будь то отношения, зонтик или государственный строй! Человек – катастрофа! Но с самым завидным усердием она ломает саму себя, вот что я давно уже понял…
- Вот как! – наконец сказал я, обрывая печальные размышления. – А они могли сделать это, когда мы были внутри? У вас и такое случается?
- Ну, а чем они лучше твоего Лорда и его прихвостней? Тех бы тоже наличие людей, я думаю, не остановило бы? Просто мне стыдно, что я невольно втянула вас с Гарри в это дело – вы не обязаны расплачиваться за мои политические взгляды, вот и всё. Тем более гражданами Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, будь она неладна, вы не являетесь.
- По-моему, у тебя неприязнь не столько к политическому режиму, сколько к длинным названиям.
- И к аббревиатурам, ага. А какой нормальный человек это всё придумал? И почему он должен мною править?
- Да тобой никто в здравом уме править не станет!
- Очень точно подмечено. Поэтому я в своё время настойчиво пыталась взять на себя сей неблагодарный труд. Но потом поняла, что править – это дурная работа, и отошла от дел. Да здравствует победа разума над низменными инстинктами! Но это мне не сильно поможет по возвращении на родину. - Эллис неожиданно подмигнула мне и легкомысленно взмахнула пистолетом, заставив меня вздрогнуть. – А-а, где наша не пропадала!
Тут я окончательно убедился в том, что врагам этой девушки придётся несладко, и порадовался, что всё-таки не попал в их число. Не то, чтобы в этом случае мне действительно угрожала бы реальная опасность, но сон такое положение дел способно испортить надолго.
- Вы уже здесь? – довольный голос Дамблдора прервал наше весёлое общение и невесёлые мысли. – Вижу, вам удалось помириться? Вот и молодцы! Северус, рад видеть тебя в добром здравии – теперь я точно уверен, что всё закончилось хорошо!
Альбус чуть ли не подпрыгивал от радости, глаза за очками мерцали, как у кота при виде полного блюдца сметаны. Меня это всегда раздражало, но сегодня – особенно.
- Где Поттер, директор? – спросил я, чтобы как-то прервать неуместное веселье и получить, наконец, ответ на самый важный для меня вопрос.
- Он спит в Больничном крыле, я только что был у него – всё в порядке, мадам Помфри дала ему зелье Сна без сновидений, так что завтра утром – точнее, уже сегодня - ты сможешь с ним увидеться и удостовериться, что с мальчиком всё нормально. Он будет рад тебя увидеть.
- Вы думаете?
- Конечно, Гарри не раз о тебе спрашивал.
Дамблдор вынул из ящика стола коробку с леденцами, предложил нам с Эллис, мы вежливо отказались, он пожал плечами, сунул в рот целую горсть своих отвратительных сладостей, и только после этого вернулся к делу.
- Я и мои гости давно ждём вашего возвращения для окончательного разъяснения некоторых событий. Это поможет нашему дальнейшему сосуществованию.
- Ого, какие длинные и сложные слова, - восхитилась Эллис. – Хорошо, что мне это без разницы!
И я вдруг понял, что она уйдёт – вот прямо сейчас возьмёт и уйдёт!
Это было такое ужасное ощущение – сравнить его можно было только разве что с так и не удавшейся смертью Гарри. Все мои обострившиеся после исчезновения Метки чувства взвыли от ужаса и боли – у меня потемнело в глазах и я, слабо понимая, что делаю, вцепился в руку Эллис.
Она с интересом поглядела на меня. Этот взгляд и помог мне прийти в себя – хоть ни боль, ни ужас никуда не делись – с этого момента я словно был пуст. Выпотрошен. И предстояло придумывать, чем же заполнить себя.
Я, кажется, почувствовал себя чучелом и чучельником одновременно, только опилки, которыми я должен был быть набит, ранили кожу изнутри.
Не могу сказать, что это прошло, просто я каким-то образом сумел отвлечься и перестать обращать внимания на странные ощущения, прочно поселившиеся во мне. В конце концов, чего я так вцепился в эту Эллис (в прямом и переносном смысле данного слова)?
Я отпустил её руку, подозревая, что в память обо мне на коже останутся уродливые синяки. Девушка облегчённо вздохнула. Я отошел в сторону и прислонился к стене, пообещав себе ни в коем случае ни во что не вмешиваться - просто стоять как статуя и молчать.
Надо сказать, что вся эта сцена заняла не больше нескольких секунд – для остальных. Зато для меня – годы.
- Я могу идти, сэр? – спросила Эллис.
- Не смею вас задерживать, - Дамблдор отвесил девушке шутовской полупоклон, при этом борода его коснулась ковра. – Каким путём вы предпочитаете уходить?
- Раз уж вы научили меня пользоваться Каминной сетью… Мне как раз не терпится очутиться в Лондоне.
- До Москвы, полагаю, вы собираетесь добираться самостоятельно? Я мог бы отправить вас прямиком в Россию, только скажите.
- Нет, - Эллис тепло улыбнулась старику. – Это слишком великодушное предложение. У меня есть некоторые связи в Лондоне, думаю, будет полезно их… обновить. И спасибо… за всё, в общем-то, спасибо.
Она по всем законам жанра повторила директорский поклон, только не в шутку, а по-настоящему: русский традиционный поясной поклон в шикарном авторском исполнении. Мне понравилось.
Потом Эллис взглянула на меня. Молча кивнула. Я так же молча кивнул в ответ. Правильно: мы и так уже на сто лет вперёд наговорились… Но я не прочь был бы продолжить это увлекательное занятие. Только не сейчас: горечь неотвратимого прощания портит любую беседу.
Когда стоишь одной ногой на пороге – нужно уходить, не оборачиваясь. Чтобы не захотеть остаться. И чтобы не заставлять Судьбу ждать… Наверное, уход – и есть самое красноречивое прощание, когда уже не нужно никаких слов – он говорит сам за себя…
Эллис перебросилась ещё несколькими словами с Альбусом – я не стал прислушиваться, вряд ли они секретничали, но ведь могут же у них быть какие-то личные дела? А они у них, без сомнения, есть. Потом девушка зачерпнула горсть дымолётного порошка, бросила в огонь и исчезла.
Странно, но я не захлебнулся пустотой. И даже устоял на ногах. Наверное, для меня уже ничего не изменилось.
«И никаких слёз», - твёрдо пообещал я себе. Такие обещания в любой ситуации нужно держать, вот я и старался изо всех сил. С каждой секундой это становилось всё легче.
А на что я рассчитывал? Мы ведь так и не научились быть друзьями? Кажется, умение любить у этого существа развито даже хуже, чем у меня. Ну и пусть.
Одно я знал точно – даже если она этого и не хотела – но всё же добилась. Я всё равно буду упорно, год за годом, варить ей зелье Жизни. А если понадобится – ещё и следить, чтобы она его регулярно пила. Ну, надо же мне будет чем-то отвечать на вопросы Гарри о «тёте Эллис», Мерлина ей под подушку?!
- Не грусти о ней, Северус, - тяжелая, морщинистая рука Дамблдора легла мне на плечо.
- А почему бы и нет? Впрочем, с чего вы взяли, что мне грустно?
Да уж, вопрос сам по себе – глупее не придумать. Словно у меня на лице огненными буквами не написан ответ!
- Я бы сказал какую-то глупость, но это будет глупо, - скаламбурил мой мудрый директор. – Видишь ли, ты сейчас начнёшь спорить и утверждать, что Алиса ничего для тебя не значит. И, скорее всего, будешь абсолютно прав. Но вряд ли ты сможешь отрицать то, что тебе сейчас больно.
- Предположим. И что из этого?
Нарочито спокойный тон мог бы обмануть, наверное, кого угодно – всё-таки мои маски до сих пор были со мной. Но Альбус к этим «кому угодно» не относился – и хвала Мерлину. Что мне сейчас было действительно необходимо – так это его разумный дружеский совет!
- Что из этого? – насмешливо передразнил меня Дамблдор. – Твои чувства связаны скорее с тем, что ты, хоть и не показываешь этого – человек не только весьма эмоциональный, но и весьма… одинокий. Что неплохо, конечно, но ты от одиночества страдаешь. А вот твоя Алиса ним, наоборот, наслаждается. В её судьбе нет места кому бы то ни было – не потому, что её судьба так решила – нет, это решение самой Алисы.
- Зачем вы мне об этом говорите?
Я и сам не знал, почему всё это выслушиваю? Можно подумать, Альбусу должно быть хоть какое-то дело до моих сердечных тайн! Тем более я действительно не испытывал к Эллис никаких чувств, и вряд ли было готов страдать от её взаимности – в том плане, что она взаимно ко мне равнодушна.
Насколько вообще возможно говорить о равнодушии между людьми, бок о бок пережившими такое приключение, какое выпало на нашу долю! Мерлин, и за что мне досталось это счастье?! Конечно, я всю жизнь был плохим мальчиком, но не настолько же?!
- Я рассказываю тебе это лишь для того, мой дорогой мальчик, чтобы ты понял: твоя боль – лишь следствие того, что ваши с Алисой жизни оказались случайно связаны. Это всё равно, что приклеить на грудь перцовый пластырь, а потом резко отодрать – неприятное ощущение, если ты его, конечно, испытывал.
- Испытывал, - согласился я. – Вы, пожалуй, правы. Наверное, всё началось ещё когда я узнал, что варю ей это проклятое зелье. Кстати, до сих пор не могу понять, почему ни разу не спросил вас, кому оно предназначалось?
- Думаю, тебе это было попросту неинтересно – здоровое любопытство характерно для тебя лишь в исключительных случаях. Но это не так плохо, мой мальчик. – Он помолчал, потом добавил: - Не сомневаюсь, жизнь научит тебя забывать – рано или поздно. А пока я постараюсь тебя отвлечь. Или развлечь. А заодно накормить. Ты ведь знаешь, что у меня гости? Так вот: наша беседа будет чрезвычайно познавательна для всех вас. Идём, Северус!
Я подчинился с тяжелым вздохом: в последнее время слово «развлечь» не вызывало во мне положительных эмоций. Но ничего, месяц принимать настойку валерьяны – и всё как рукой снимет…




Глава 24


Я звонила в дверь, пока не выбилась из сил – только тогда мне открыли.
На пороге стоял Яков Эрл по прозвищу «Яшкин Кот», посол СССР в Великобритании, к тому же – мой бывший жених.
На его заспанном лице отразилась такая гамма чувств, что мне даже завидно стало: вот это мужчина, совершенно не умеет держать себя в руках!
- Можно войти? – спросила я.
Вопрос отказа не подразумевал – ну и что, если полвторого ночи? Можно подумать…
- Конечно. То есть вообще-то я с дамой…
- Да хоть с тремя!
Я, естественно, вошла. Как будто в истории бывали случаи, когда я смущалась, извинялась и разворачивалась на середине пути! Яков кутался в халат, волосы его пребывали в беспорядке, в огромной прихожей царил полумрак.
- Я рад тебя видеть, - сказал он. – Ты совсем не изменилась.
- Есть такое дело, - согласилась я. – Настолько, что пришла, как только запахло жареным.
Яков тонко улыбнулся.
- Да знаю, хвост тебе подпалили. Ты как в Лондоне-то оказалась?
- А вот… Подписалась на одно совместное дельце с твоими новыми земляками – хлопотное, но выгодное, сам видишь, иначе фиг бы я успела унести ноги!
- Что меня и удивляет. Я тебя, слава Богу, не первый год знаю, на тебя это не похоже – сбегать по первому свистку.
Я только вздохнула. Всё-таки когда долго знаком с человеком – он в любой момент может прочитать тебя, как открытую книгу, и даже не вспотеть.
- Ты конечно прав. Я поэтому к тебе и пришла. Мне нужны: документы, деньги, билет, поесть и поспать.
- Добро пожаловать в отель домашнего типа, - захохотал Яков. – Можно устроить всё, кроме поспать, ты, гроза светлого социалистического будущего!
- Это из-за дамы, ага?
- Ага, только убивать её по этому поводу не нужно – это будет пахнуть международным скандалом с элементами бразильской мелодрамы.
- Пока что пахнет только Chanel №5.
- У каждого свои предпочтения, - ответил Яков. – От тебя, например, пахнет исключительно смертью. Кстати, не первый год… Но я слышал, ты отошла от дел почти сразу после того, как… мы расстались? Или?..
Он, без сомнения, хотел сказать: «после того, как ты меня бросила», и был бы прав, но на то он и дипломат, чтобы подбирать наиболее тактичные формулировки.
- Истинно! Никаких «или». А потом заварилась эта каша… Знаешь же – я из неё не вынырну, пока всё не будет по моему!
- Конечно…
- Скажи только вот что: ты сам на чьей стороне?
- Спрашиваешь! На твоей. Мне-то что, я в Лондоне, папаша мой вообще в Пекине… И никто нас отсюда не выкинет, какая бы власть не сменялась. Но патриотизм вопит и требует справедливости. Так что будут тебе паспорта и прочие блага цивилизации…
- Меня даже не это сейчас волнует, – призналась я. – Скорее следовало спросить так: ты в меня веришь?
Яков заулыбался, как Чеширский Кот – убийственная сила обаяния!
- Раз уж ты выбралась из спячки и взялась за дело – как в тебя можно не верить? Я ведь сейчас говорю с Баронессой, не так ли?
Я кивнула. Конечно, кто ещё из моей коллекции замечательных масок мог так попасть, как не Баронесса? За что я не могу не уважать Якова – он иногда умеет читать мысли не хуже уважающего себя мага.
- Снова влипла в историю? – весело спросил он.
- «Влипнуть в историю» - как тонко подмечено! Именно что «влипла» и именно что в историю, причём не в одну. Как минимум в две: в историю России и в историю… как бы это поприличнее выразиться…
- Ну, тут зависит от того, кем именно были твои английские работодатели.
- Твоя проницательность делает тебе честь, - я подмигнула ему и удостоилась такого же дружеского подмигивания в ответ. – Я всего лишь имела неудовольствие предложить свою посильную помощь в спасении мира… Но неужели ты думаешь, что слово «работодатели» в моём случае уместно?
- В твоём случае вообще не может быть ничего уместного. Ладно уж, я понял, что это тайны не для неподготовленных ушей.
- Да, не следовало мне играть в сбежавшую невесту – кто кроме тебя понимает всё с полуслова?
- Библия учит нас всепрощению и тому, что принести покаяние никогда не бывает поздно… - мудро произнёс Яков, поднимая указательный палец. Точно уличный миссионер в Южной Африке…
Я фыркнула.
- Это что за намёки?!
- Никаких намёков… Горе моё плюшевое, иди кушать. Вижу, вижу, тебе не терпится продолжать играть в государственные перевороты, так что начнём реализовывать твой план с самого простого пункта – ты же знаешь, я очень ленивый…

Что ж, у меня будет новое имя, так что на время придётся забыть об Алисе Муравьёвой и её занимательной биографии. А, возможно, и не на время, а навсегда – кому какое дело до мешка грязи, зарытого на страницах моего прошлого? Вэлкам плиз, у меня впереди – светлое будущее, и горе тому, кто попробует меня в этом разубедить.
Деньги, билеты, задорный огонёк в глазах – и я могу в любой момент вернуться на историческую родину с гордо реющим знаменем над головой. И на обломках самовластья будут писать наши никому не известные и нафиг не нужные имена…
А я, верите ли, готова и на такие жертвы! И вообще, на что только я не готова, пока дама Якова спит сладким сном, в джезве закипает кофе, а на белый хлеб ложатся ломтики ароматного сыра…
Да здравствует свобода! Потому что сейчас я по-настоящему свободна: от всего. От обещаний, от долга, от страхов – от всего! И это так здорово… Меня ничто больше не тянет ни вниз, ни назад – у меня теперь даже дома нет, и возвращаться мне некуда. Чувствую, как только я покончу с этим великим государственным переворотом (да простят меня историки за пафос!) – стану такой лёгкой, что научусь летать. Потому что уже сейчас понимаю – какой же это кайф, когда тебя ничего не держит…
Возможно, именно в этом причина моей уверенности в успехе. Стоит поторопиться, пока без меня не произошло самое интересное. Но никакого волнения я не испытываю – всё будет хорошо, и точка. Я так сказала…
Итак, подведём итоги: я снова окунулась с головой в нечто под названием жизнь.
Господи, я всегда в тебя верила… Помоги мне!

***

Когда мы с Альбусом вошли в Большой зал, выяснилось, что всё, что можно было съесть – уже съедено. Так что попытка накормить меня, пожалуй, накрылась медным тазом. Ладно, обещал «развлечь» - пусть развлекает. Компания, вижу, подобралась более чем удачная…
За учительским столом, через кресло друг от друга сидели мои несостоявшиеся мучители – все трое.
То-то их не было среди аврорских пленников! Значит, им и правда удалось сбежать – да ещё и куда! За пиршественный стол Хогвартса! Нет, ну надо же!
Это я, конечно, красиво разыгрываю удивление – чего-то такого я ждал с самого начала. Но всё же, всё же…
Пока Дамблдор колдовал – чтобы нас не подслушали и вообще, Мерлин упаси, не потревожили, домовые эльфы быстренько обновили еду, утащив пустые тарелки. Это радовало.
Мне вот просто интересно: кто бы мог вздумать подслушивать нас во втором часу ночи? Большой зал, конечно, не Выручай-комната и не штаб Ордена Феникса, но какому идиоту придёт в голову бродить здесь в такое время? Ещё на Пивза нарвёшься, тоже мне, велика радость!
А уж если учесть, что война окончена – наше «заседание» можно проводить, сидя на бортике фонтана в Атриуме Министерства Магии утром в будний день…
- Рад тебя видеть, Северус. Хорошо, что ты выкрутился, - поприветствовал меня Люциус.
- Да я, знаешь ли, тоже рад, что ты выкрутился. Всё таки нас связывает столько совместно пережитых приключений… Вот смотрю на тебя и вспоминаю себя молодым и беспечным Пожирателем…
Малфой искренне и приветливо улыбнулся в ответ.
- Да уж, было дело!..
В конце предложения явно оставалось невысказанное вслух приглашение при возможности наведаться в Малфой – мэнор на бокал вина. Я даже не стану отказываться, когда его приглашение всё таки прозвучит. Но произойдёт это, естественно, не сейчас.
- Вот за вас я не так счастлив, господа. – Поклон в сторону насупленного Петтигрю и Блэка, развалившегося на стуле с лицом беззаботного поэта. – То есть вы тоже пробуждаете во мне немало ярких воспоминаний но, думаю, и без моих комментариев понимаете, что это не лучшие воспоминания моей счастливой, безмятежной жизни.
- Так что нам, об стену теперь убиться? – поинтересовался Питер, насупливая брови на ещё более грозный манер.
- Ага, и веником прихлопнуться, - расхохотался я.
Обе фразочки, как ни странно, были знакомы мне именно по обширному лексикону Эллис. Нужно будет передать их в наследство моим ученикам, желательно первогодкам. Не напрямую, конечно, а через Гарри.
Впрочем, он за последний месяц и без меня такого наслушался, что скучно теперь никому не будет. Нам с ним впору специальную тетрадку заводить… Главное, не забывать её на ночь в сейф прятать, а то ещё кто-нибудь прочтёт в довершение всех бед…
Потом я решил, что составить программу обучения на ближайший год можно и позднее, при более удачном случае, а пока неплохо бы поесть. Тем более продолжать нашу шуточную перепалку с «коллегами» под любопытным взглядом Дамблдора стало решительно невозможно.
Ему, конечно, интересно… Но у меня от его интереса всё вдохновение пропадает. Тут же превращаюсь в хмурого злобного дядьку. Вхожу в привычный образ местного подвального злодея. Должен же кто-то запугивать не в меру буйных студентов? Так почему бы не я?
Нет, вот уж точно: хватит с меня! Я теперь волен делать всё, что угодно! Да здравствует свобода! Долой все маски, я хочу в кои-то веки побыть собой. Не стеснялся же я до потери пульса спорить с Эллис или возиться с Гарри, как добренький папочка? Так зачем возвращаться к прошлому, раз уж оно мне так не по вкусу?
Изобразив на лице счастливейшее из доступных смертным выражение нездоровой радости, я плюхнулся через стул от Малфоя, навалил на тарелку всей еды, до какой смог дотянуться, и жадно принялся есть.
- Нервные потрясения не пошли нашему другу на пользу, - шепотом заметил Блэк, не сомневаясь, что я его услышу.
В ответ я шумно отхлебнул тыквенный сока из высокого бокала, хотя никогда не любил это бесспорно полезное для здоровья, но отвратительное на вкус пойло. Сириус поморщился. Я начал подумывать, не высморкаться ли в салфетку.
Наконец директору наскучило любоваться на это бесплатное шоу, тем более он, скорее всего, был солидарен с Блэком. Не так уж мой школьный враг был неправ, если на то пошло. Так что как только Дамблдор заговорил, я постарался взять себя в руки, в чём отлично преуспел – как всегда. Маска невозмутимости была мне ближе всех остальных, я мог пользоваться ею даже во сне или пребывая в коме, а особенно – сейчас, в обстоятельствах достаточно привычных.
Так что к моменту, когда мы наконец взялись обсуждать последние события – на чём настаивал Альбус и что, по-моему, вполне можно было отложить на неопределённый срок, - за столом уже сидел всем знакомый и удобный профессор Снейп, радующий зрителей хищным профилем и мрачным анфасом.
Я действительно долго недоумевал, почему Дамблдор не мог, например, дождаться утра? Конечно, любой хорошо подготовленный взрослый волшебник способен без проблем выдержать без сна несколько суток, даже таких напряженных, как пришлось пережить нам всем. Но зачем пытаться вместить все события в один длинный, сложный день? Что за странный рационализм?
И только к завершению нашей застольной беседы я понял причину. Причина-то сейчас спала, но обещала проснуться под утро в добром здравии… А мы здесь, тем временем, пытались решить её, то есть его, Гарри, судьбу. Тогда ведь я ещё не подозревал, что у меня возникнут проблемы!
Я-то, дурак, думал, что всё когда-нибудь само собой разрешится: мы с Поттером будем налаживать отношения, дружить, я стану его учителем, потом, возможно, даже начну уделять ему дополнительное время, затем, если он захочет… Да что тут говорить… Судьба моя казалась решенной, будущее – более чем светлым, перспективы – самыми радужными…
Я даже не думал, как так вышло, что двое самых верных Тёмному Лорду Пожирателей – шпионы Дамблдора. А Блэк, вместо того чтобы вернуться в Азкабан и приняться за занятие, которое выходило у него лучше всего – полировать взглядом стены собственной камеры, - сидит с мечтательным видом около меня и размазывает по тарелке какой-то сомнительный салат.
В общем, Дамблдор заговорил, я пытался вернуть самообладание, Блэк едва заметно улыбался, Питер самозабвенно хмурился, Малфой радовал всех аристократическим равнодушием. Отличные ночные посиделки в кругу ближайших друзей и ближайших врагов…
- Полагаю, все уже окончательно уяснили, что многолетняя война сегодня закончилась. Действительно. Конечно, нам ещё предстоит заняться поисками крестражей, но сам факт, что Волдеморт больше не порадует нас своим воскрешением, не подлежит сомнению. Мы прекрасно поработали, господа.
Директор весело, легко отвесил нам полупоклон. От нас, видимо, ожидались аплодисменты. Я не стал разочаровывать старого наставника и вежливо ему похлопал. Тот благодарно подмигнул из-под очков-половинок и продолжал:
- Завтра я сообщу о последних событиях прессе и Министерству. Да-да, не удивляйтесь, я провернул операцию в тайне от Корнелиуса Фаджа и прочих официальных лиц – знаете, они вечно путаются под ногами, толку от них нет, зато мешают чрезвычайно… К вам, мистер Малфой, это тоже относится, не обижайся, мой мальчик, но как от шпиона пользы от тебя вышло больше, чем от члена Попечительского Совета…
Люциус безразлично пожал плечами.
- Это вы ещё не видели, каким классным Пожирателем смерти он был! - заявил я.
- Видел, - спокойно парировал Дамблдор. – Именно поэтому и воспользовался помощью Малфоя.
Тот адресовал мне победоносный взгляд. Но я и так уже понял, что пребываю в довольно жалкой форме и лучше бы мне помалкивать.
- Вы все были хорошими Пожирателями, господа, - тем временем продолжал директор. – За что я, от лица спасённого мира, приношу вам благодарность.
В этом месте Блэк, всё время державшийся молодцом, таки не выдержал сеанса этого бреда и заржал. Я давно уже ждал, когда это произойдёт – слишком тяжело удавалось ему контролировать себя. Сложнее даже, чем мне – а ведь я действительно здорово расслабился за последние дни! Остальные смотрели на Сириуса с пониманием, но включаться в веселие не спешили. Всё же победа далась нам непросто, и если благодарность «от имени мира» можно прилепить к стене в отхожем месте, то послушать, что ещё скажет Альбус, может оказаться полезным делом.
- Понимая рискованность нашей затеи и непрочность вашего положения – всё же окклюменцией владеет только Северус, но и это не панацея, – я сознательно ограничивал объем доступной каждому из вас информации. Это совершенно оправданная политика, и лишь благодаря невероятному везению данная предусмотрительность нам фактически не пригодилась.
Да, очень разумная предусмотрительность… Нет, я, конечно, абсолютно согласен с директором. Но скольких же седых волосков она мне стоила! И при этом, наверное, не только мне, но и всем остальным директорским шпионам. Если бы мы не победили и вообще, все не было бы так хорошо, я бы сейчас заавадил старика за милую душу. Ну, или в бороду бы вцепился – но ладно уж, пусть радуется. А мне, к тому же, вставать лень…
- Таким образом получилось, что каждый из вас знал ровно столько, сколько нужно было для выполнения его роли. Рискованно, не спорю – ведь вполне могло так случиться, что вы между вами возникнет непримиримый конфликт интересов. Но я искренне рассчитывал, что вы окажетесь достаточно благоразумны – и не ошибся…
Дамблдор был счастлив, как мальчишка, которому удалось разобрать любимую игрушку, а потом – ура! – правильно сложить её обратно! Верно говорят: мало человеку нужно для радости! Конфликт интересов?! Да в глотку мы бы друг другу вцепились! Это вы имели в виду?
Ну, не убили мы друг друга, ну, войну наконец-то выиграли, да, круто. Но только лишь осознание собственной крутости и сделало Альбуса счастливым, а не эти милые глупости…
И ведь может быть взрослым и сознательным, когда хочет! Я не сомневаюсь, что он был грозный и собранный, когда дрался с Волдемортом – пять минут. А может, и не был – поиграл с ним, как кошка с мышкой, а потом испепелил и пошёл недоеденный кусок торта приканчивать. С него ведь станется. А торт прикончить – это вам не шутки! Это дело в сто раз интереснее, чем какого-то Волдеморта убивать, его-то съесть не получится… Нет, получится, конечно, но вряд ли это вкусно…
- Да не стал бы я эту пакость кушать, - вдруг возмутился Альбус.
Только сейчас я заметил, что он смотрит на меня, сощурившись, и улыбается до ушей. Ну да, мысли читает, легилимент беспалочковый, Мерлина ему в бабушки…
Я тут же изобразил кислую гримасу:
- А откуда знаете, что пакость, если не пробовали?
- А вот знаю: срок годности у него давно вышел, за десять лет неправильного хранения.
- Фу, умеете же вы аппетит испортить…
- Это вы о чём?! - взвыл Сириус.
- О вкусовых качествах твоего бывшего Повелителя, - не стал скрывать я.
Малфой задумчиво отодвинул свою тарелку в сторону. Ну хоть кому-то кроме меня поплохело – и то хлеб!
Альбус хлопнул в ладоши, на его лицо снова вернулась серьёзность, – она ему не шла, но была сейчас как никогда уместна.
- Давайте всё же вернёмся к делу?
Я тяжело вздохнул. К делу? Так мы, выходит, о деле ещё и не начинали говорить?! А я, глупый мальчик, надеялся, что нас сейчас – наконец-то! – спать отпустят… Размечтался…




Глава 25



Сначала слово берёт Люциус Малфой.
- Позвольте мне рассказывать первым. Возможно, я не лучший из рассказчиков, но именно с меня и началась данная история. Как вам всем должно быть известно, после первого падения Тёмного Лорда я благополучно избавился от всех обвинений, был оправдан и вернулся к мирной жизни. К тому времени у меня родился наследник, и я поклялся обеспечить ему достойное будущее, лишенное неприятностей, связанных с войной. Его ожидало блестящее образование, почётная должность в Министерстве Магии и – со временем – огромное наследство.
В то же время я как никто понимал, что рано или поздно Тёмный Лорд найдёт способ вернуться и испортить жизнь не только своим бывшим сторонникам, но и их родным. В этом плане будущее моего сына нельзя было считать светлым: скорее всего, Лорд заставил бы его принять Тёмную метку. А это далеко не то, что разумный родитель желает своим детям, будьте уверенны.
Поэтому, когда ко мне обратился Альбус Дамблдор, – я заранее готов был согласиться на любую авантюру. Да, вы можете не верить мне, но так и есть.
И вот что предложил мне директор: я должен воскресить Волдеморта.
Конечно, я был более чем удивлён, но когда выяснил, для чего это затевается – решил, что рискнуть стоит. Но было изрядное количество моментов, вызывающих сомнения и даже опасения. Главное – мне было не провернуть подобное дело в одиночку. Мне было прекрасно известно, что все ярые сторонники Волдеморта находятся в Азкабане. И, по правде говоря, меньше всего мне хотелось выпускать их на свободу, хоть директор и уверял, что рано или поздно сделать это всё равно придётся.
Но потом Дамблдор преподнёс мне настоящий сюрприз: Питера Петтигрю, живого, невредимого и с фанатичным блеском в глазах. Радости моей не было предела. Тот объявился в моём доме поутру и навязался помогать – кто бы ему отказал!
Вообще, заниматься чьим-либо воскрешением – занятие непростое и неблагодарное, даже если объект воскрешения и бродит по миру в виде призрака… Было известно, что Волдеморт вошел в сговор с преподавателем Защиты от Тёмных Искусств, Квиринусом Квирреллом.
Да, профессор Дамблдор хорошо поработал – он уже знал всё, что могло бы помочь нам выиграть войну. Впрочем, если бы он этого не знал – глупо было бы затевать воскрешение…
Я вот постоянно говорю о воскрешении –на самом деле это грубейшая ошибка. Понятие «воскрешения» - достояние религии, для магии оно, увы, является невозможным. Всё, что мы сделали – это вернули Тёмному Лорду потерянное тело.
Как известно, это можно совершить только благодаря зелью под названием «Кость плоть и кровь». У него четыре основных компонента – одно из них, тело Волдеморта, у нас было. Три оставшихся указаны в самом названии, и тут нам пришлось попотеть. Кость отца Лорда раздобыть было не так уж сложно. Что касается плоти слуги – заниматься ампутацией конечностей ни мне, ни Питеру не хотелось.
Нет, Питер уже даже готов был согласиться – от безнадёжности, но тут Дамблдор придумал элегантное решение – Квиррелл! Всё равно мы планировали убить его как можно скорее, так что неважно было, все ли конечности у него останутся к тому времени или нет. Он с фанатичной радостью отрезал себе руку – ну и поделом!
Что касается крови врага – вот где мы намучились. Приносить в жертву Гарри Поттера было рановато – тем более мы не были уверены, что Лорд тут же запустит в него Аваду Кедавру.
К тому же Дамблдор – признаю, вопреки моим уговорам, - вообще не очень-то хотел жертвовать мальчишкой. Он всё надеялся найти способ, каким можно извлечь из Поттера часть Волдемортовой души, не убивая самого Поттера.
Поскольку судьба мальчика была мне безразлична, я считал, что мы попросту тратим время. Но мы тратили его не просто так – как потом выяснилось. Я-то не принял в расчёт, что к нам присоединится Блэк. Да и всё остальное – Лорда ещё как-нибудь нужно было убить, мне думалось, что он и так умрёт, только лишь попробует убить Поттера.
В общем, мои домыслы не относятся к делу. Всё вышло так, как вышло – и очень хорошо, должен заметить. Ведь мы все живы, а цель достигнута. Я сначала и надеяться на это не смел, когда до меня уже окончательно дошло, во что я ввязался!..
Так что Поттеру повезло избежать участия в принудительном донорстве. Но кто тогда? Было бы неплохо сцедить пол-литра из вен Альбуса Дамблдора – вот кто был непримиримым врагом Волдеморта! Да и сам Дамблдор оказался не против – но как-то неестественно бы это выглядело, вы не находите?
Тогда вот что мы сделали: обратились за помощью к членам бывшего Ордена Феникса. Небезызвестного вам Ремуса Люпина напоили Оборотным Зельем с волосами Гарри Поттера. Сначала мы думали подменить его кровь кровью Поттера, но потом отказались от этой идеи – Люпин ненавидел Тёмного Лорда до такой степени, что о лучшем враге можно было только мечтать! Ещё бы!..
Зато сам Волдеморт был уверен, что перед ним Гарри и оказался очень рад данному обстоятельству. Однако смерть Ремуса в наши планы не входила, поэтому Дамблдору пришлось снова собрать Орден Феникса и устраивать налёт на кладбище сразу, как только мы с Петтигрю и Квирреллом справились со своей работой. К счастью, в тот день единственной жертвой – преднамеренной! – стал профессор Квиррелл, погибший от проклятия сэра Кингсли Шеклболта. Ну и Люпин, лишившийся доброй порции крови. Но он был жив и быстро восстановил силы, насколько мне известно, так что первый этап операции прошёл успешно.
После этого произошла эпохальная встреча Пожирателей смерти, в которой все мы имели удовольствие поучаствовать – наибольшее удовольствие, конечно, получил профессор Снейп. Но и остальным было весело.
Кто сдал Северуса, я не знаю, но у меня, к счастью, хватило совести предупредить Дамблдора, так что моему другу посчастливилось остаться в живых. На его плечи, чтобы не скучал, тут же взвалили ответственность за Гарри Поттера, нашего основного козыря. Но этого я, конечно, тогда ещё не знал. Все мы были уверены, что Поттер у Дурслей, поэтому, когда мы отправились за ним в Литл-Уингинг и обнаружили его отсутствие – были по-настоящему удивлены. Кроме, разве что, Блэка – как я теперь уже понимаю.
Я-то надеялся, что сейчас мы покончим со всей этой кутерьмой, убьём Лорда и отправимся по домам, ужинать… Но не получилось. Тогда я впервые понял, что Дамблдор не станет играть с нами в открытую. И каждый из нас должен знать только свои ходы.
Поэтому следует избежать попутного ущерба любой ценой – если я, например, убью Блэка – ведь может выясниться, что он тоже наш сторонник, не так ли? А, может быть, и нет – и стоит случайно сболтнуть лишнее в его присутствии, как я не успею глазом моргнуть - окажусь в подвалах Волдеморта…В общем, рискованная у нас была работа, нечего сказать. Но цель оправдывала средства.
Цель всегда оправдывает средства – даже если не для истории, то для игрока, во всяком случае. Поэтому я не вздумал расстроиться, или, Мерлин упаси, обидеться на Дамблдора, но продолжал следовать своей роли, какая бы она ни была. Потому что понимал – в критический момент я точно буду знать, как действовать: с помощью директора или без неё.
Что действительно плохо: пытаясь выбелить себя в глазах Волдеморта, мы трое старались очернить друг друга. Ведь очевидно, что среди нас обязан быть шпион. Мы с Питером пытались свалить Блэка, - кстати, если я о Питере знал, то он обо мне, наверное, нет, - тот, в свою очередь, крайне успешно играл против меня, и всё едва не закончилось печально.
К счастью, Тёмный Лорд не верил нам троим одинаково сильно, как не верил, впрочем, вообще никому – и правильно. Так что сейчас, постфактум, я могу смело заявить, что это было даже интересно. Но тогда мне было скорее страшно. Здоровая доля азарта всегда смешивается с нездоровой порцией адреналина. Это правильный коктейль – если удаётся пережить его употребление. Но нам удалось – поэтому-то я теперь такой смелый.
Ладно, это всё очень интересные наблюдения, но не буду отнимать ваше драгоценное время, уже и так далеко за полночь. Даже не знаю, что ещё добавить к моему рассказу – пожалуй, это и всё.
Люциус Малфой замолкает и делает хороший глоток вина из бокала, который на протяжении своей долгой речи вертел в руках.
Потом он внимательно смотрит на Питера – достаточно выразительно, чтобы все поняли, чего Люциус добивается.
- Хорошо, и правда мой черёд, - нехотя соглашается Петтигрю.
Профессор Снейп с удивлением замечает, что с каждым новым разом, когда он видит Питера, тот всё меньше и меньше похож на крысу. Даже больше того – волшебник постепенно хорошеет, какая-то странная, болезненная облезлость сменяется нормальной человеческой ухоженностью.
Впрочем, сощуренные злобные глазки по-крысиному бегают, и улыбка у него неприятная.
Снейп понимает, что этот-то подался в герои не добровольно. Малфой, скорее всего, не врал – ему и правда легче потратить месяц на войну, окончательно выбелить свою репутацию, избавиться от висящей над ним угрозы и зажить наконец спокойно. А вот Питер, наверное, был по-настоящему предан Волдеморту, если даже руку себе хотел отрезать. Он, может, всё это время болел за Тёмного Лорда, кто знает…
Тем временем Петтигрю собирается с мыслями, набирается решительности и начинает:
- Дамблдор нашел меня даже в облике крысы – а я ведь не подозревал, что он знал о моих успехах в анимагии! Теперь уже понятно, что меня заложил Сириус, но я до последнего был убеждён, что Блэк среди нас – единственный честный слуга Тёмного Лорда.
То есть я пытался вернуть его дружбу и искренне надеялся, что уж он-то сумеет сделать так, чтобы Волдеморт победил. Но при этом так и не решился рассказать ему о заговоре Дамблдора. Блэк и без того ненавидел меня и, я не сомневался, тут же притащит к Волдеморту. А что тот со мной сделает за это – дураку ясно.
Кстати, когда по приказу Тёмного Лорда я следил за Блэком – ни разу не усомнился в его лояльности. Между прочим, именно я вчера сообщил Дамблдору, что охота на Гарри вышла на финишную прямую, потому что все остальные только и делали, что следили друг за дружкой. Кто прав, кто виноват – неизвестно, но должен же кто-то был это сделать?
Я понятия не имел, зачем нужен Гарри, но и убийство его было мне безразлично – он сын моих друзей, крёстник Блэка, почти что родственник. Я даже скорее был против этого убийства, поэтому сначала искренне обрадовался, когда мы узнали, что он покинул дом Дурслей, и потом – когда он выжил после проклятия Лорда.
Но сама идея охоты захватила меня целиком и полностью – не секрет, что я искренне разделял идеи Тёмного Лорда, был ему верным слугой и надеялся на его возвращение.
Происходило это не потому, что я такой уж законченный злодей, - Блэк знает: просто я искал могущественного покровителя и думал, что нашел. Когда он погиб в 81-м, я остался один, и мне было тоскливо, как никогда.
Но сейчас я готов видеть такого покровителя в профессоре Дамблдоре, и это кажется мне равноценной заменой. Вы уж простите меня, директор, такой я уродился…
Ладно, хватит отвлекаться. В общем-то, началось всё с того, что Дамблдор нашел меня в один далеко не прекрасный день, заставил принять человеческий облик и заявил, что всё обо мне знает. Спорить с таким заявлением под прицелом волшебной палочки я не решился. Только спросил, если он всё знает, почему Блэк до сих пор сидит в Азкабане?
На что был ответ: Сириус, оказывается, был одним из тайных сторонников Волдеморта! «Ох, а я с ним дрался, нехорошо вышло», - подумал я. Тем временем Дамблдор продолжал и сообщил мне, что и сам я сегодня же вечером окажусь в Азкабане, если не соглашусь исполнить его маленькое поручение.
Я вообще изначально был согласен на что угодно, но тут выяснилось, что требуется от меня ни много, ни мало: вернуть Тёмного Лорда. И подельник у меня уже есть – мол, такая вот навязчивая идея овладела мистером Малфоем, и было бы неплохо, если бы я ему помог. Ну и присмотрел за ним хорошенько, заодно.
Зачем это понадобилось Альбусу Дамблдору, я понятия не имел, но спрашивать не стал. По-моему, для директора проще было бы заавадить Люциуса и забыть про его странную идею, но раз уж мне самому она пришлась по душе, я тут же включился в работу.
Я так и не догадался, что Малфой работал на Дамблдора и воскрешал Тёмного Лорда по его приказу – ну и поделом моей глупости! Наверное, ввиду моей сомнительной лояльности я знал о нашем деле меньше всех.
Кстати, раз уж возник такой вопрос – это я сдал Сопливуса. Очень уж хотелось сделать ему гадость. А поучаствовать в пытках предателя было моей заветной мечтой. Раз уж я окончательно увяз в образе злодея, я намеревался использовать его по-полной. Это не худшая роль из тех, что мне доставались. Быть крысой, конечно, здорово, но утомительно – семейство Уизли, в котором я жил – тот ещё ад домашнего типа!
К сожалению, Снейпа предупредили и мой план провалился. Что тут скажешь… Во второй раз, когда он оказался в наших руках, да ещё с какой-то странной девчонкой, ухлопавшей Рабастана Лестранжа, я радовался, как ребёнок. Но мне помешал Сириус – не знаю, что на него нашло, но он решил играть в доброго дядю. Видимо, тоже принял концепцию Люциуса о попутном ущербе, который следует минимализировать.
Ты понял, Сопливус? Если мы встретимся однажды на тёмной улице – я всё же попытаюсь доделать начатое. Ты, наверное, ещё помнишь, какие обширные у меня планы? И ты боялся, что ни говори, хоть и держался молодцом…
Впрочем, я теперь и вовсе не Пожиратель, а Тёмный Лорд окончательно умер, так что хвататься за полы его мантии больше не получится, а значит, мне придётся жить согласно требованиям Дамблдора, а они прямо противоположны Волдемортовским…
Так что буду возвращаться в образ во всех смыслах положительного и героического гриффиндорца – хвала Мерлину, начало процессу положено. Да ещё и какое! Думаю, завтра утром мы все проснёмся героями! Нам, наверное, по этому поводу следует как можно быстрее смотаться из Англии?
Дадите мне адрес той девчонки из России?
На этом месте профессор Снейп не выдерживает и вскакивает на ноги. Его лицо перекошено от бешенства.
- Заткнись! – рычит он на Петтигрю.
Но тот только довольно скалится и шлёт Северусу издевательский воздушный поцелуй.
Снейп тянется за палочкой, но на его плечо ложится тёплая ладонь Дамблдора. Это успокаивает его моментально, и он садится обратно, делает несколько глубоких вдохов, несколько неспешных выдохов…
Впрочем, глаза его ничего хорошего Питеру не обещают – и тот твёрдо решает последовать своему же совету и всё же покинуть Англию. Конечно, в Россию он не собирается, его мысли об Америке. Он уже видит себя в Нью-Йорке, и очень по этому поводу счастлив…
Слово берёт Сириус Блэк:
- Мои приключения начались ещё раньше ваших, господа. Так уж вышло, что ни тайным сторонником Волдеморта, ни убийцей маглов и Питера, ни предателем друзей я не был. И, не поверите, Дамблдор знал об этом лучше всех. Даже лучше меня самого, наверное.
Что же делал я в Азкабане на протяжении десяти лет? О, это занимательный вопрос! Дело в том, что сразу после исчезновения Волдеморта, не успел я оплакать Джеймса и Лили, погнаться за Петтигрю и натворить других дел, меня встретил Альбус. Точнее, не просто встретил – поймал. Обвинил в предательстве, но, слава Мерлину, дал возможность сказать пару слов в своё оправдание.
И он мне поверил, что оказалось величайшим чудом и, без сомнения, спасло мою жизнь. Так что я продолжил погоню за Питером, окончившуюся происшествием на магловской улице и инсценировкой гибели предателя.
Меня тут же схватили авроры и бросили в Азкабан – а там меня уже поджидал Альбус. Он сказал, что без проблем вытащит меня, но… Вот это но: Гарри. Директор знал, что я готов ради этого мальчика пойти на что угодно, и на десять лет заточения в Азкабане тоже. Мы долго думали и решили, что желание отомстить Питеру и способность к анимагии, в которой я признался Альбусу, позволят мне сохранить рассудок во время тюремного заключения. Так я и остался в камере.
Ради чего? О, как это ни удивительно, у меня были те же цели, что и у Люциуса: я желал нормального будущего для Гарри.
Альбус знал, что Волдеморт вернётся и захочет убить мальчика. К тому же директор сразу заподозрил, что ребёнок умудрился стать седьмым крестажем. Это было неприятно, почти смертельно, но шанс оставался. План убийства Волдеморта зародился ещё тогда, в камере Азкабана. Мы подозревали, что явись я к Волдеморту с улицы – он тут же убьёт меня без разговоров. Но почтенного безвинного узника как минимум выслушает.
К сожалению, мы не сомневались, что стать Пожирателем смерти для меня – обязательный шаг на пути к спасению Гарри, мира и прочее. И сейчас я убеждён, что мы были правы. Не окажись меня среди сторонников Волдеморта – всё могло пойти совсем не так.
Но факт остаётся фактом: я послушался Альбуса, не стал покидать Азкабан, пока не стало известно, что план начал претворяться в жизнь и Лорд воскрешен. Тогда я превратился в собаку – настолько худую, что она с лёгкостью пролезла сквозь прутья решетки, вплавь добрался до суши и был таков.
После этого я нагло заявился к Волдеморту, рассказал ему свою историю – часть правды, часть вымысла… Альбус отлично поработал над моей памятью, и Лорд не заподозрил обмана, а глубоко в мой разум он влезать не стал. Тем более я имел неудовольствие не раз доказать ему свою преданность, в особенности организовав успешный побег его сторонников из Азкабана. Кстати, я необычайно доволен тем обстоятельством, что они уже вернулись обратно!
Между прочим, я не знал, что кроме меня действуют и другие шпионы. Но зато мне было известно, что Гарри придётся испытать на себе Аваду Волдеморта, что меня отнюдь не радовало. К тому же я втайне надеялся сохранить жизнь Северусу – от нашей былой вражды к тому времени не осталось и следа, во всяком случае, для меня.
Это было нелегко – я знал о портлюче, который находился у него на пальце, и должен был, согласно плану, отобрать его и убедить Лорда воспользоваться ним. Но сам Снейп при этом оставался в наших руках, и неизвестно ещё, что Волдеморт приказал бы с ним сделать. К счастью, всё обошлось – план оказался хорош, никаких осложнений не возникло, и все мы живы, здоровы и счастливы. Кто бы мог подумать!
Я действительно рад, что всё позади. Теперь ничто не помешает мне быть с Гарри, чего я и добивался последние десять лет. Ну и магический мир спасли – тоже неплохое достижение.
Спасибо тебе, Снейп, что берёг Гарри! Надеюсь, ты не был с ним букой и вы подружились!
«Быть с Гарри? – думает Северус. – Это что же такое?.. Какого чёрта?! А я, выходит, что?!.. »
- А теперь давайте выслушаем последнюю, самую интересную историю. Снейп?
Блэк замолкает. Все смотрят на Снейпа, а у того комок в горле. Он вдруг понимает, что вновь оказался на краю.
Но потом маска полнейшего самоконтроля начинает играть свою роль – пока хозяин пребывает в отдаленных глубинах разрушительных эмоций. Не проходит и половины минуты, как он берёт себя в руки, обещает подумать о грустном чуть позже, и начинает рассказ...




Глава 26



Я всё говорю и говорю, не останавливаясь, подробно, словно надиктовываю невидимому стенографисту… Получается, кажется, довольно складная, но очень выдуманная история.
В ней я – статист, Гарри – герой, Эллис – случайная прохожая.
Почему-то в тот момент мне казалось, что так будет лучше. И я, между прочим, до сих пор уверен, что не ошибся. А, может быть, именно так всё и было на самом деле… Если это «на самом деле» вообще существует, конечно.
Даже Дамблдор слушает с видимым интересом. Странно, а я считал себя паршивым рассказчиком, чего только мои лекции по зельеварению стоят! Видимо, зельеварение я всё же люблю меньше, чем свою, пусть даже скромную, биографию.
Давно заметил: рассказывать о себе – сущее удовольствие. И чем меньше в рассказе правды – тем удовольствие сильнее. А уж таким благодарным слушателям, среди которых два врага и два друга…
Всё так перепуталось, что уже и не знаешь, кто из них кто… Друзья подставляют, враги защищают… Мерлиновы подштанники, как легко и просто было месяц назад, когда я ещё точно знал, что следует называть чёрным, а что белым!..
А теперь я и о себе самом знаю мало правды.
Но это всё не мешает мне говорить, выговариваться, опустошать себя, вывалить на обеденный стол, на полупустые тарелки, на колени собеседникам, прямо в их души… Пусть они страдают, а мне надоело. На-до-е-ло!
Работа, даже если это работа голосовыми связками, помогает сосредоточиться на вещах менее мучительных, чем судорожные размышления над странными словами Блэка.
Что он имел в виду, говоря, что теперь сможет быть с Гарри?
Какого, спрашивается, Мерлина?!
«Не думай об этом, Северус… Сейчас твоё настоящее – это твоё прошлое… По крайней мере до той секунды, пока ты не поставишь точку в повествовании».
Кстати, оно и так уже растянулось минут на сорок, если меня не подводит зрение. На часах уже не просто далеко за полночь – скоро будет светать. А мы так, судя по всему, и не приблизились к главному. Впрочем, кто знает, что и для кого является главным… Малфоя и Петтигрю уже, пожалуй, можно отпускать по домам…
Я оканчиваю говорить и замолкаю. Не сразу осознаю этот факт, потому что стоило закрыть рот – как лавина мыслей, сдерживаемая судорожными усилиями воли, прорывает. И затапливает сознание.
Я устал. Я чертовски устал… Мне следовало бы выпить какого-нибудь мерзкого зелья, чтобы восстановить силы, но отвращение Эллис к зельям, кажется, сегодня передалось и мне.
Не хочу насилия над организмом, хочу тупо завалиться спать, укрыться одеялом с головой, и пусть весь мир подождёт… Как говорится: а там хоть трава не расти. Я ведь мерзкий, по сути, тип: эгоист, насмешник и многократный предатель.
Так какого чёрта мне не послать всех и вся в преисподнюю и не отправиться в уютные подземелья? Главное их достоинство в том, что вас там нет, дорогие друзья и не менее дорогие враги. И никто не помешает…
А утром уже разберёмся, что да как. С сегодняшнего дня предстоит жить по-новому, всё будет иначе… Помню, отправляясь за Гарри к Дурслям, я жалел о тысячах нереализованных возможностей. Тогда мне казалось, что жизнь моя окончилась с внеплановым возвращением Тёмного Лорда, которому я ещё в юности поклялся служить. А клятву умудрился подкрепить и данным Дамблдору обещанием стать шпионом… В общем, тогда-то отступать точно некуда было…
Но теперь всё иначе! Волдеморт стал горстью пепла, совершенно по-шекспировски. Только не знаю, чего в этом больше, комедии или трагедии. Но то, что все мы участники некой отлично поставленной драмы, я уже давно уяснил. Браво, Альбус, ты великолепный сценарист. Великолепный режиссер. И актёров подобрал, конечно… талантливо. Замечательных, харизматичных личностей!
Правда, они сейчас сидят и мечтают вцепиться друг другу в глотки, ну да это не беда, стерпится – слюбится… Тем более спектакль, как вдруг выяснилось, уже отыгран. Всё как по нотам, а мы и не заметили…
А вот с гонорарами не совсем ясно. Малфой, конечно, работал во благо собственной династии. Питер – за свободу, но это, пожалуй, всё, что у него есть – так что стараться стоило. Эллис вообще завязла в этой истории по уши, потому как… Ну, с ней и так всё ясно…
А вот мы с Блэком?
Неужели Сириус просидел десять лет в Азкабане только ради обещания однажды, распахнув объятия, воссоединиться с крёстником во имя создания почти полноценной счастливой семьи? Может, он ему между делом и мамочку подобрал?!
А я?
Нет, глупо, конечно, и по-детски, но Мерлин! А как же я?!
Я не собирался горбатиться только ради любви к искусству!
Кажется, я попал в ту же нелепую ситуацию, что и Эллис, пообещавшая при случае подставить Гарри под Аваду Кедавру Волдеморта. Пообещать-то пообещала, но тогда ещё не знала, чего ей будет стоить такое обещание.
Вот и я не знал, что привяжусь к мальчишке. Но ведь это нормально? Одинокие сердца всегда тянутся друг к другу! Я и к Эллис таким точно образом привязался. Да и с Дамблдором мы, пожалуй, сдружились именно из-за этого: он, хоть и великий маг, но тоже достаточно одинок. Просто, в отличие от меня, давно научился мириться со своим одиночеством.
А я всё ещё думаю о глупостях… Надеюсь стать счастливым…
Мы ведь победили, и произошло именно то, о чём я и мечтать не смел: я свободен! Но невероятной ценой купленная свобода принесла только новую боль.
Что мне делать теперь с такой свободой, если она никому, кроме меня, снова не нужна?!
Впервые в жизни я понял, что свободу нужно с кем-то разделить. И знал с кем! А мне прутья из метлы выдёргивают! Разогнался, дурак, а взлететь не смог… Ха! Всё как всегда, в общем.

- Короче, Снейп как обычно был на курорте, пока мы шеями рисковали, - подытоживает Блэк.
Ну, в чём-то он, конечно, прав. Но я только чудом удерживаюсь от непростительного. Чудом – в смысле, под очень строгим взглядом Дамблдора. Но палочка в руке хрустнула. Так и сломать недолго! Иногда всё же стоит давать выход ярости – иначе не избежать ненужных разрушений…
- Умеют же люди устроиться, - подмигивает мне Люциус.
Он, конечно, всё понимает и пытается это продемонстрировать с помощью самой откровенной иронии.
Господи, избавь меня от друзей, а врагов я и сам в Лютном переулке подкараулю!..
И только Питер ничего не говорит, зато смотрит на меня плотоядно, как на кусок сыра… И, знаете, ощущать себя сыром – не самое приятное дело в мире!
- Альбус, - говорю я, - мне нужно повидаться с Гарри.
- Кстати да, мне тоже не помешало бы, - тут же встряёт Блэк.
- Утром, - спокойно сообщает Дамблдор. - По-моему, теперь самое время отправляться баиньки. Мы славно потрудились, и заслуженный отдых – именно то, что нам сейчас необходимо, джентльмены.
- Вы намеренно уклоняетесь от беседы о Поттере? – спрашиваю я. – Разве не поэтому мы, в конце концов, сидим здесь всю ночь? Ведь не для того же, чтобы сложить кусочки мозаики из наших глупых рассказов? Для этого как раз можно было выделить несколько часов в светлое время суток.
- В светлое время суток вы бы узнали обо всём из газет. Вряд ли это то, чего я добивался, - сухо отвечает директор. – Нам теперь жить в мире, долго, счастливо и бок о бок. Чего ты хочешь, Северус?
- Я уже сказал. Я хочу поговорить с Гарри.
- Он спит, мой мальчик. И все мы скоро к нему присоединимся.
Я молча киваю. Потом встаю из-за стола и выхожу из Большого Зала. Пронзительный взгляд Альбуса подталкивает меня в спину.
На душе такие кошки скребут, профессор МакГонагалл от зависти бы лопнула…
Собственно, разве не этого я хотел? Уйти туда, где никто не потревожит мой покой, заснуть и не видеть снов до утра? Почему тогда мне так паршиво, будто снова делаю не то, что нужно?!
Завтра будет новый день, всё решится… И я узнаю из газет, что Гарри, которому суждено было стать невольным призом в необъявленной войне, достанется другому…
Знаешь ли ты, Блэк, как Поттер не любит принуждение? Когда он узнал, что мы с Эллис за него воюем – он из дому сбежал! И от тебя тоже сбежит…
Впрочем, и от меня – если я вдруг вздумаю сцапаться с Сириусом.
А ведь Гарри никогда и не видел своего крёстного! А если и видел, то очень давно. Может, у меня действительно есть шанс, пусть даже так поздно, завоевать любовь Мальчика, который всё-таки выжил?!
Раз уж ненавидеть его я оказался не способен…
А ноги сами несли меня к Больничному крылу.
Я, значит, под дверью буду сидеть, если придётся. И никто не заставит меня уйти – потому что я должен увидеть Гарри! До Блэка, до улыбающегося Дамблдора. Увидеть его, живого… Сказать, что я…
Не знаю… Наверное, опять буду молчать и хмуриться, как идиот… Но Поттер же привык? Он у нас будущий гриффиндорец, верно? А гриффиндорцы храбрые, их не испугать злобной профессорской гримасой. Тем более что злобы в ней как раз меньше всего будет – разве что на себя. Какой я взрослый, и какой при этом глупый, страшно подумать – мальчишки боюсь!
Я добрался до двери: она была заперта. Я устало прислонился к стене. Потом немного подумал, уселся на корточки и прикрыл глаза. Тишина-а…


***

- Снейп, ты что, спишь?
Блэк остановился над скорчившимся у стены зельеваром, внимательно всматриваясь в закутанную в чёрную мантию фигуру. Из-под мантии выглядывали защитного цвета штаны, перемазанные грязью и залитые с одной стороны давно уже высохшей кровью.
- Снейп, Мерлин и Моргана! – Сириус потряс профессора за плечо.
Тот тут же вскинул голову и уставился на Блэка ошалевшими чёрными глазищами. Потом встряхнул немытыми волосами и дёрнулся, пытаясь освободиться от хватки бывшего Мародёра.
- Что стряслось, Блэк? Если срочно понадобилось зелье от блох – тебе к Хагриду, я иногда варю для его питомцев. Может, там осталось несколько пузырьков…
- Какой ты всё-таки противный, Снейп, - тяжело вздохнул Блэк, немного подумал и присел около Северуса, предварительно протерев пол ладонью. Пол, как это ни странно, был совсем не пыльный.
- Противный, - легко согласился Снейп. – Так что же ты, бедная жертва моего невыносимого характера, сам ищешь моего общества, а?
В усталых глазах профессора мерцали ироничные искорки и ещё – надежда, что Блэк так, случайно мимо шел, хотел узнать, как пройти в библиотеку… Но Сириус, конечно, не случайно оказался рядом – это даже спросонья несложно было понять.
- Я пришел поговорить о Гарри.
Снейп сморщился, будто случайно глотнул слизня. На него даже смотреть страшно было. Но потом на лицо вернулась знакомая гримаса холодного безразличия. Он усмехнулся:
- Говори, раз пришел.
- Нам незачем враждовать, - спокойно, как ребёнку, попытался объяснить Сириус. – Я не желаю зла ни тебе, ни Гарри, ни кому бы то ни было.
- Желаешь или нет – неважно, - перебил его профессор. – Важен результат. А он мне не сильно по душе.
- Поэтому я и искал тебя… Дамблдор, как ты верно догадался, именно ситуацию с Гарри и хотел обсудить. Он, знаешь ли, великий комбинатор, но кое-чего не учёл – того, что даже такие гады, извини, Снейп, как ты, могут исправиться. Ну, может, не исправиться, но что-то вроде того… Подожди, проклясть меня всегда успеешь…
Блэк отвёл от лица палочку Северуса, тот не очень сопротивлялся – только для вида. Проклинать Блэка действительно не стоило. Но очень уж странные и неприятные вещи тот говорил.
- Ладно, продолжай. Мне очень интересно, - зельевар демонстративно зевнул.
На самом деле, конечно, ему было не просто интересно – он всем сердцем жаждал разобраться, наконец, в том, что происходит. Почему вдруг его планы на Гарри летят оборотню под хвост? И как в такой ситуации не выслушать виновника очередных бед? Раз уж тот сам пришел…
Вообще, следует заметить, неожиданное миролюбие и разговорчивость Блэка несколько удивляли Снейпа. Но он подозревал, что виной всему Азкабан. Пережив десять лет тюремного заключения в более чем неприятном обществе дементоров, даже законченный негодяй вроде бывшего Мародёра вполне мог исправиться.
А если прибавить к этому, что почти все Блэковы друзья детства мертвы – ничего удивительного в том, что он начал тянуться даже к врагам – если те напоминают ему о годах счастливой юности.
Сириус тем временем продолжил:
- Дамблдор, как я говорил, не ожидал, что ты привяжешься к мальчику. Ни для кого твоя ненависть к сыну Джеймса большой тайной не была. И для меня в том числе. Но так уж вышло, что подходящей няньки для мальчишки, кроме тебя, не нашлось. Волдеморт знал, что ты шпион, маг ты отличный, к тому же Дамблдор, уж не знаю, почему, был уверен, что ты станешь защищать Гарри, не смотря на своё к нему отношение… Не понимаю, почему, но мне пришлось в это поверить.
- Я поклялся Альбусу в этом. После смерти Лили, - глухо сказал Снейп.
Признание далось ему на удивление легко – он сам не ожидал. Но при этом сопутствующие признанию воспоминания оказались невероятной тяжестью. Она свалилась на и без того поникшие плечи зельевара почти невыносимым грузом.
Блэк удивлённо присвистнул.
- Так вот, выходит, в чём дело! – Сириус немного помолчал, собираясь с мыслями. Потом принялся говорить дальше: - Я надеялся, что Волдеморт не доберётся до Гарри, хоть и знал, зачем затевается его воскрешение. Но когда всё это случилось… Я был шокирован, увидев твою реакцию! Честное слово, я подумал, что ты сойдёшь с ума… Дамблдор, конечно, этого не видел, но я сразу понял, что если его план работает как надо, то всё остальное пошло не так. Совсем не так, если по правде…
Снейп передёрнул плечами.
- Я, как видишь, в твёрдом уме и здравой памяти. Так что не преувеличивай.
- Я не преувеличиваю, и тебе это прекрасно известно. Впрочем, кто я такой, чтобы в душу тебе лезть? Ладно… Дамблдор тоже сделал соответствующие выводы, на то он у нас и такой умный, даже страшно… Поэтому и не решился говорить о Гарри, полагаю, он хочет хорошенько всё обдумать, чтобы завтра выдать тебе какую-нибудь милую улыбку, лимонную дольку и пинок под зад. Пусть директор простит, что я так о нём говорю, но я-то верю, что через нашу с ним договорённость он не переступит. А значит – так и будет… Но сам я не таков, поэтому и пришел поговорить.
- Ну так говори! – не выдержал Снейп. – Потому что пока ты несёшь некий несусветный бред. Я, Мерлина тебе за пазуху, Блэк, ничерта не понимаю!
Сириус застонал и схватился за голову.
- Снейп, это тебе Мерлина… сам знаешь куда! Я, по-твоему, просто так отправился в Азкабан, на каникулы? Я десять лет наслаждался обществом дементоров ради того только, чтобы спасти Гарри от незавидного будущего! Представь, как бы ему жилось под постоянной угрозой возвращения Волдеморта?! А так мы решили все проблемы разом – единственное, о чём я жалею – Дамблдор не сумел выяснить про эти проклятые крестражи на несколько лет раньше! Если бы сумел – Гарри бы уже давно забыл про войну, про Волдеморта, про своих кошмарных родственников… Но ничего, главное – всё позади… Теперь-то…
- Видимо, дементоры и вправду не лучшие собеседники – с выражением мыслей вслух у тебя неважно, - вздохнул Снейп. – Впрочем общую идею я уловил. Но…
- Ну и хвала твоему могучему интеллекту! Я понимаю, о чём ты хотел спросить. Да, Снейп, Дамблдор пообещал мне, что после победы я смогу стать опекуном Гарри. И я не собираюсь упускать такой шанс…
- Шанс? Шанс на что?
Снейп яростно навис над Блэком, чуть привстал, казалось, ещё немного – и схватит его за отвороты мантии.
- Шанс на нормальную жизнь! Я, считаешь, не понимаю, с чего ты теперь так бесишься? Ты ведь тоже надеялся с помощью Гарри исправить своё плачевное положение? Одиночество, тоску, ненужность, а? Но в отличие от тебя – я его крёстный, лучший друг его родителей, я его люблю – по-настоящему люблю! Ты бы согласился сесть в Азкабан ради него, Снейп? А я согласился!
Теперь Блэк, до того флегматичный до безразличия, почти кричал. Снейп сверлил его злобным взглядом, отнюдь не собираясь сдаваться.
Ему было всё равно, что говорит Блэк. Десять лет? Да хоть пятьдесят! Всё лучше в Азкабане, чем грязной шавкой по помойкам, как крыса Петтигрю…
Шанс? Да, и такой шанс, насколько Снейпу было известно, выпадает только раз в жизни. Так почему он не должен побороться за своё счастье?!
- Гарри сам выберет, с кем остаться. И поверь мне, Блэк, ты плохо знаешь своего крёстника – это парень с характером! В любом случае тебе не удастся заставить его поступить против собственного желания – гарантирую. Так что посмотрим… А если тебе нужен шанс, как ты метко выразился, – иди в бордель!
Сириуса от этих слов перекосило. Он хотел что-то возразить, потом лишь криво усмехнулся, махнул рукой и поднялся на ноги.
- Время покажет, Снейп. Не буду тебе мешать, сиди. Обещаю, что не приду сюда рано утром и не стану драться с тобой за право войти в эти двери первым – бесполезно, так ничего не решить. И уж в сердце Гарри так плюсик не заработать… А кого он выберет – его дело. Главное, Снейп, хоть тебе и трудно понять это твоими слизернинскими мозгами – главное для меня, чтобы он был счастлив. Счастливее нас с тобой, по крайней мере… А подавать апелляцию в Визенгамот я по-любому не собираюсь.
С этими словами Блэк развернулся и зашагал по коридору обратно, туда, откуда пришел.
- На его месте я бы скорее выбрал Дурслей, чем тебя, - ухмыльнулся Снейп.
- Они убиты, Снейп, - тихо сказал Сириус, не оборачиваясь.
- Кем?! И как это…
- Нами. Мной, Малфоем и Петтигрю. А как? Что значит как? Обычно… Не мне рассказывать, как это бывает, когда человек сначала живой, а потом – раз, и всё… Всё, Снейп, понял?
И коричневая мантия Сириуса растворилась в полутьме Хогвартских галерей и переходов. Только шаги его напоминали о том, что ещё недавно он сидел рядом. И мерзкий привкус неприятного разговора на нёбе…
А потом – тишина…




Глава 27



Утро наступило неожиданно.
Я, кажется, не спал – разве что задремал, потому что всё же сумел немного отдохнуть. А потом вдруг открыл глаза и понял, что уже утро. Хвала Мерлину! Ещё вчера днём и горсти сиклей не поставил бы на то, что доживу до утра. Но дожил ведь!
Вчера, впрочем, у меня были проблемы совсем иного плана. Но не сказать, что сегодня жизнь моя в меньшей опасности – просто никто, даже, пожалуй, я сам, не подозревает, как важно для меня решение Гарри…
Если ему, конечно, позволят решать. Дамблдор, без сомнения, захочет сделать как всегда: самому определить, что и для кого будет лучше… Всё равно ведь никто уже не сможет узнать, как всё было бы, будь оно иначе…
Не воскреси мы Волдеморта – и, как говорил вчера Блэк, - жили бы ещё десять лет в постоянном страхе, а он накопил бы силы, и жертв было бы во много раз больше…
До сих пор не могу поверить, что мы сумели отделаться столь малой кровью! Наверное, скоро будут говорить: «Хвала Дамблдору!» - практичнее, чем Мерлину, на мой взгляд…
Отчаянно хотелось крепкого чёрного чая (или стаканчик огневиски). А ещё интересно было бы присутствовать на пресс-конференции Альбуса – не сомневаюсь, это историческое событие стоит того, чтобы потратить несколько часов своего драгоценного времени. Сложно представить себе вытянутые лица министерских идиотов…
Я едва удержался, чтобы не расхохотаться – и, надо сказать, вовремя же я поднял себе настроение!
Дверь, которую я караулил полночи, вдруг открылась, и на пороге появилась мадам Помфри, строгая и изумлённая.
- Северус, что ты здесь делаешь?!
- Заблудился в поисках дороги в подземелья!
Самое ужасное, что в первую секунду она искренне собиралась мне поверить. В глазах её читался список необходимых в таких случаях зелий и прочих полезных процедур. Потом она поняла, что это такая своеобразная шутка, и честно попыталась улыбнуться.
- Скажи лучше, мистер Поттер уже соизволили проснуться?
- Да, минут двадцать назад, но ты ведь не?..
- Я хочу… я должен его видеть!
Полли Помфри оцепенела от такой наглости. Я не стал её торопить – она достаточно своенравная женщина, лучше не вступать с ней в конфликт, иначе пробиваться в палату придётся с боем.
А мне только великой битвы в Больничном крыле и не хватает – для полного комплекта.
- Хорошо, но чуть позже. Я сейчас обследую его, пожалуй. Подождёшь?
Я кивнул. Куда денусь? Придётся ждать, всё равно я именно этим и занимаюсь уже полночи, лишние полчаса ничего не изменят. Во всяком случае не прогнали со скандалом – и хвала Дамблдору! О, уже прижилось…
Медведьма скрылась за дверью, не забыв плотно прикрыть её за собой, а я почему-то занервничал. Зачем обследовать Гарри, если Эллис и Альбус уверяли меня, что он совершенно не пострадал? Что это, насущная необходимость или просто инициатива профессионального врача?
Или мне опять зачем-то врали? А, может, мальчика мучают кошмары? Страхи? Произошли необратимые изменения?..
В общем, я совершенно извёлся, ожидая возвращения мадам Помфри. Теперь следовало и меня обследовать, прежде чем впускать к детям – к счастью, медведьма об этом не догадывалась…
В палате Гарри, к величайшей моей радости, оказался единственным пациентом. Остальные кровати оставались пустыми, аккуратно застеленными белоснежными простынями. Мальчик лежал в постели, укрывшись одеялом до подбородка – вид у него был такой довольный жизнью, что я замер в невольном восхищении.
- Наслаждаетесь, мистер Поттер? – ехидно поинтересовался я, потому что уже прекрасно понял, что с ребёнком и правда всё в порядке. Просто счастливая возможность поваляться в кровати выпадала ему не так уж и часто – вот теперь он и пытался наверстать упущенное удовольствие.
- Гарри, - поправил меня невыносимый мальчишка.
А потом с визгом выскочил из-под одеяла и одним прыжком оказался на моей шее – в прямом смысле этого слова. Визг перешел в восторженное бормотание, состоящее из сплошь нечленораздельных звуков.
Ко всему, Поттер болтал в воздухе босыми ногами. Впрочем, для одиннадцатилетнего ребёнка он был непростительно худым – я тут же сделал зарубку на память: проследить за его питанием, во всяком случае, пока он будет находиться в Хогвартсе.
- Я так рад, что с вами всё в порядке, профессор, - наконец сказал Гарри, когда щенячий восторг уступил место хоть какой-то рассудительности, роду Поттеров отродясь несвойственной. – Простите, но я действительно счастлив. Очень боялся, что Волдеморт вас…
Он замялся, затем смущенно слез с меня и вернулся обратно на кровать.
- Всё в порядке, Гарри, - сказал я. – Я тоже волновался за тебя. И видеть тебя в добром здравии – наилучшая награда за моё беспокойство.
- Да уж, - мальчишка хитро усмехнулся. – Вы, наверное, очень расстроились, когда я умер?
Я закашлялся.
- Не говори так, пожалуйста. Тем более ты сейчас выглядишь очень даже живым. А…
- Да, мама тоже сказала, что вы будете довольны, если я вернусь. И мой крёстный… Я его совсем не помню, к сожалению.
- Вспомнишь, - зловеще пообещал я, но потом всё же не удержался и спросил с плохо скрытым изумлением: - Неужели ты видел Лили… там?
Вопрос: «И как она?» едва не сорвался с губ, я с трудом удержал его на языке и быстренько проглотил. Спрошу у неё при личной встрече, чем Мерлин не шутит? Все там будем…
- А какой он? – полюбопытствовал Гарри.
- Поверь, это не то, что мне сейчас хотелось бы обсуждать. Ты мог видеть его у Волдеморта. Впрочем, это печальное обстоятельство он разъяснит самостоятельно – полагаю, тебе предстоит увидеться с ним сегодня же. Тем более не думаю, что мадам Помфри будет держать тебя в Больничном крыле дольше, чем до обеда.
- Круто! – восхитился мальчишка. – Я совсем хорошо себя чувствую, а они все так суетятся вокруг меня… Дядя с тётей никогда не заботились о моём здоровье…
Я подумал, что раз уж это Блэк убивал Дурслей – пусть сам об этом Гарри и рассказывает. А я пока промолчу – незачем ребёнку знать о том, как его крёстный вышивал под личиной Пожирателя смерти. И о том, что его дорогих родственников больше нет – тоже… В глубине души я даже полагал, что так им и надо. Но это в глубине души, конечно…
- Теперь всё будет иначе. Когда тебя… хм, освободят – ты сможешь посмотреть на школу – это очень познавательная экскурсия, поверь мне. Тем более тебе предстоит провести в её стенах семь лет.
- Так я действительно буду учиться в Хогвартсе?
- Неужели ты полагал, будто мы с директором тебе врём? По-моему, однажды нам уже пришлось обсудить нечто подобное – в тот день, когда ты вбил себе в голову, что ты не волшебник, а мы – старые дураки…
- Нет, что вы…
- Помолчи, Поттер… Гарри! Я просто пытаюсь тебе объяснить, что все договорённости остались прежними. То, что мы победили Волдеморта, не означает, что ты теперь стал никому не нужным и можешь отправляться на все четыре стороны, а мы тебе в этом ещё и поможем. Нет. Ты прекрасный, талантливый ребёнок, у тебя – если ты не станешь проявлять непозволительную лень в учёбе – великолепное будущее. Впрочем, я лично прослежу, чтобы ты занимался как следует. Уж поверь! Хоть и вряд ли это дело доставит мне лишнее удовольствие…
- Спасибо! – искренне обрадовался Гарри.
Вот уж чего я не ожидал…
- Не строй радужных планов, это далеко не то счастье, о котором мечтают нормальные детишки.
- А я не «нормальные детишки», - Гарри скорчил рожицу, кстати, довольно талантливо передразнивая строгого меня. – Вы, наверное, не понимаете, как это здорово. Никогда ещё никто не заботился обо мне, а это так приятно…
Тронутый признанием мальчишки, я не знал, что и ответить. Поттер тоже замолчал, смущённо теребя уголок одеяла. Потом вдруг поднял на меня ясные изумрудные глаза и очень твёрдо сказал:
- Я, знаете, тоже очень хотел о вас заботиться… Ещё когда мы в самолёте летели. Но это, наверное, совсем уж невозможная глупость?
- Заботиться? Обо мне? Но почему?..
- Если вам так хочется… А, ладно уж… Просто вы казались таким грустным! Или даже несчастным. И сейчас, наверное… Я не хочу, чтобы вам было грустно!
- Довольно неожиданное заявление.
Я подумал, что Блэк десять лет просидел в Азкабане ради Гарри, а Гарри ради меня вернулся с того света вместо того, чтобы остаться с родителями… А мы тут строим из себя непримиримых врагов. Точнее, я строю, а Сириус, наверное, и так всё понял: как это глупо – враждовать, когда мы оказались повязаны одной привязанностью…
И это понимание твёрдо убедило меня в одном: теперь всё будет иначе. Действительно.
- Когда тебе позволят покинуть больничное крыло, я буду рад показать тебе свои комнаты. В моём кабинете собрана уникальная коллекция ингредиентов для зелий. Если ты захочешь, конечно.
- Захочу, почему нет?
- Потому, что скоро к тебе придёт Сириус Блэк, твой крёстный. Думаю, вам будет о чём поговорить… И, возможно, после его визита твоё отношение ко мне навсегда изменится.
Гарри посмотрел на меня недоверчиво.
- Он знает что-то, о чём вы не хотели мне говорить?
- Ну, я тоже могу нарассказывать о нём гадостей, в прошлом любого из нас найдётся не один скелет. Не в этом дело. Я ведь говорил, что враждовал с Джеймсом Поттером и его друзьями? Так вот, Блэк – один из них. Так что в своё время мы, мягко говоря, не выносили друг друга.
- А сейчас?
- Кто знает? Я, наверное, вёл себя с ним, как свинья. А он в эти дни немало сделал для меня… для нас обоих. Для тебя он сделал больше всех, Гарри. Больше, чем я… Нет, не так: больше, чем я даже могу себе представить. Однако…
- Не волнуйтесь, профессор…
- Северус, - сказал я, и сам себе поразился. – Ты можешь называть меня по имени. И никаких «сэр»! Не вздумай!
- Ох, теперь переучиваться… А ведь только вошло в привычку!
Маленький наглец притворно вздохнул.
- Потрясающе, Поттер! Сегодня я, например, не услышал от вас это слово ни разу!
- Простите, сэр.
Кто-то застонал. Стыдно признаться, но, кажется, это был я. Потом я вспомнил кое о чём и достал из кармана мантии волшебную палочку Гарри.
- Сириус спас твою палочку. Эллис просила передать её тебе – чтобы она не пылилась на столе Дамблдора до скончания века.
- Круто! – Гарри подпрыгнул на кровати от радости. – Спасибо!
Потом выхватил палочку из моих пальцев и принялся дирижировать ею невидимому оркестру, который, вероятно, сейчас исполнял гимн радости в его сердце.
Я не стал возмущаться, просто сидел и смотрел на его счастливую улыбку – это казалось таким восхитительным зрелищем, кто бы мог подумать! Оно, пожалуй, могло бы растопить лёд моего сердца, употребляй я его в больших количествах! Во всяком случае, сердце моё уже начало подтаивать, как мороженое в вазочке…
- Кстати, вам тоже есть кое-что от Эллис.
- Так она заходила попрощаться?
- Конечно! Ещё вчера вечером: до того как я заснул. Сказала, что очень меня любит и будет прыгать от неземного наслаждения, если наши жизненные пути ещё раз пересекутся. А, и что сама-то она их пересекать не будет, потому что она хоть большая и страшная, но духу ей на это не хватит. Так что всё в моих руках. Я не сильно её понял – она иногда говорит такие странные вещи…
- Эллис пыталась объяснить тебе, что боится. Это не очень на неё похоже, но в общении с людьми, насколько я понял, она именно такая.
- Трусливая?
- Осторожная. Или ненавязчивая. Или просто не любит людей, кто её разберёт. Но к тебе это не относится, вот что она хотела сказать. Тебя она любит.
- А вас?
- Гарри, скажи, пожалуйста, почему ты задаёшь этот вопрос и почему думаешь, что я стану обсуждать ответ на него?
- Сам не знаю, - признался мальчишка.
Я только зубами скрипнул от досады. Сказать по правде, я надеялся на более исчерпывающий ответ!
Потом Гарри открыл верхний ящик прикроватной тумбочки и достал из него сложенный вчетверо лист пергамента. На нём было написано: «Принцу – Полукровке. Да, Сева, я запомнила это слово».
Я против воли улыбнулся.
- Это у вас такое прозвище? – спросил Гарри.
- Раньше было. А внутри там что?
- Не знаю. Читать чужие письма неприлично, мне говорили.
Говорили ему, видите ли! Впрочем, я именно на подобный ответ и рассчитывал – а вопрос задал скорее, чтобы убедиться, что мальчишка действительно не читал…
Мне было немного не по себе, когда я брал протянутый листок. Зная Эллис, я понимал, что она могла учудить всё, что угодно, начиная с посмертной записки и заканчивая признанием в любви.
- Эллис сказала, что там какие-то три важных слова, - признался Гарри. – Но я её снова не понял.
- Три слова, говоришь?
Я нехорошо сощурился. В глупую голову сразу пришли те самые три слова, о которых можно было бы подумать в подобной ситуации. А что, Эллис не хватило мужества сказать их вслух – и она нашла столь экстравагантный способ выкрутиться… Да нет, вряд ли от неё стоит ждать любовных посланий.
Разум, сокративший слезливо – трогательное признание до трёх обещанных слов, тут же переделал эти слова в исключительно нецензурные. А-а, с Эллис станется!
Я немного подумал и спрятал письмо в карман. Не при Гарри, уж точно!
Пора было оканчивать разговор, а я так и не сказал главного. Теперь нужно или решиться, или уходить. Всё равно ничего полезного, кроме главного – непроизносимого – нам уже не сказать!
Ну почему так? Даже Эллис, оказывается, смогла! А я не могу...
- Гарри, - начал я. Получилось чертовски хрипло и совсем тихо.
Но мальчик уже заинтересованно поднял голову, собираясь выслушать, что ещё намеревается сообщить его профессор?
Ну же, Снейп! Ты не дрогнул перед Волдемортом, а перед Поттером… Кажется, этот мальчишка способен испортить мне жизнь сильнее, чем его легендарный папочка!
- Видишь ли, Гарри, скоро сюда придёт Блэк, как я уже говорил. Он будет кормить тебя милыми историями о своей неземной к тебе любви – и, возможно, что-то в них даже будет правдой. Но прежде, чем ты решишь, кому из нас следует отдать своё сердце, я хочу, чтобы ты знал – я тоже на него претендую. Я был бы счастлив, если бы ты согласился…
Я замолчал, обдумывая дальнейшие слова. Предлагать слишком мало или слишком много? Если уже точно не выйдет следовать моему первоначальному плану – сближаться с ребёнком постепенно, в ходе учебного процесса, то зачем откладывать?
Следует единожды расставить точки над «ё», пообещать сразу всё, минуя промежуточную стадию необходимой нам притирки. Всё же мы слишком разные, чтобы сразу безнадёжно воспылать друг к другу сыновними – отеческими чувствами. Но чем Мерлин не шутит?!
Кстати, Блэка это тоже касается. Да он вообще не представляет, какое чудище собрался воспитывать! Вот я – это другое дело, я за долгие годы деканства научился справляться и с более кошмарными экземплярами… Ох, Мерлин и Дамблдор, меня же в этом году ещё ждёт подарок в виде юного Драко Малфоя!
Интересно, как я при таком раскладе собираюсь выжить? Видимо, я превращаюсь в безумца – ведь известно, что безумцев бережет исключительно их уверенность в собственной неуязвимости! Жаль только, что их уверенность в том, что они совершенно здоровы, не помогает излечиться…
- Я был бы счастлив, если бы ты позволил мне тебя усыновить, - наконец сказал я.
- Да, это ещё класснее, чем быть вашим племянником… - заявило маленькое чудовище, потом снова взвизгнуло и повисло на моей шее. – Я…
- Только не торопись с ответом, пожалуйста. Тебя ещё крёстный ждёт…
Вышеупомянутый крёстный тут же каким-то чудом возник на пороге.
- Какая милая сценка, - заявил он оттуда.
Гарри тут же отцепился от меня и нырнул под одеяло. Я обернулся и увидел, как Блэк, заручившись поддержкой Дамблдора, входит в палату. Альбус стоял у него за спиной, добродушно посмеиваясь.
- Мне пора, пожалуй, - решил я. – Удачи, Гарри. Не забывай…
- Ага, - сказал он, несмело выглядывая из-под одеяла. Впрочем, испуга в его глазах не было – совершенно.
Оставив все тревожные мысли за порогом, я вышел в коридор. Сделал несколько шагов по направлению к лестнице, потом не выдержал, остановился и достал из кармана письмо Эллис. Развернул прямоугольник. Неумелой рукой, впервые взявшей настоящее перо, впрочем, довольно старательно, там действительно было выведено всего три слова, разделённых точками:
«Дай. Мне. Время».
Время… Кто бы мне самому его дал… Впрочем, я щедрый. Я дам тебе время. Столько, сколько нужно, и ещё больше – если только смогу.
Я всегда, с рождения знал, что времени в мире очень, невозможно много – бесконечно. И единственное, в чём я теперь не был уверен, так это в том, есть ли это время лично у нас…
Но чем только Дамблдор не шутит, пока Мерлин спит…




Глава 28


Профессор Снейп наконец добрался до своих апартаментов. С некоторым неудовольствием отметил, что там ничего не изменилось. Затем отмерил себе максимально допустимую с учётом его комплекции, возраста и состояния здоровья порцию зелья Сна без сновидений, выпил её залпом и уснул.
А утром, почти сутки спустя, он проснулся героем и знаменитостью. Впрочем, недостатком известности он и до того не страдал.
Собственно говоря, после исторической пресс-конференции Альбуса Дамблдора знаменитостями стали все участники его гениальных манипуляций, кроме самого Дамблдора – большая слава, чем теперь, ему и так уже не грозила.
Единственным, кто адекватно отреагировал на последние события, был Питер, который в момент пробуждения Снейпа как раз находился на палубе парохода, направляющегося к берегам Северной Америки. В облике крысы, разумеется – чтобы сэкономить на билете.
Снейпа пока не очень трогал его неожиданный геройский статус. Впрочем, после долгих лет, проведенных в непрочном положении шпиона, предателя и чёрт ещё знает кого, неожиданное оправдание казалось приятным.
Он больше не боялся – и это было здорово. Его чёрные крылья, пока он спал, стали белыми. И он наконец смог почувствовать себя ангелом – хранителем.
В Большом зале, куда он спустился, чтобы позавтракать на скорую руку, обнаружились только Минерва МакГонагалл и Филиус Флитвик. Они оживлённо беседовали, а перед ними лежала раскрытая газета. Остальные учителя проводили лето в намного более приятном месте, чем Хогвартс.
Снейп замер на пороге, обдумывая ситуацию. С одной стороны, он уже пришел. С другой – ничто не может помешать ему перекусить в собственных апартаментах.
«Так какого Мерлина я вообще сюда припёрся? Много спать – вредно для умственного здоровья, пожалуй», - определил профессор.
Он решился и направился к учительскому столу.
- Странно, что вы предпочитаете черпать сведения из средств массовой информации, имея под рукой непосредственных участников событий, - сказал Снейп, заметив, что «Ежедневный Пророк» раскрыт на первом развороте, посвящённом финальной гибели Волдеморта. – Доброе утро, господа.
- А ведь и точно! Хорошо, что вы пришли, Снейп, - обрадовался Флитвик.
- Вообще-то я имел в виду не себя, а Альбуса. И Блэка, если на то пошло – кажется, он так и не покинул Хогвартс?
- Нет, он ещё здесь.
- Досадно.
Снейп налил себе кофе из полупустого кофейника.
- И чем он занимается? Надеюсь, саботажем и диверсией?
- Что здесь саботировать, учебный процесс ещё, хвала Мерлину, нескоро начнётся, - пожал плечами преподаватель заклинаний.
Минерва только покачала головой.
- Северус, неужели ваша старинная вражда так много значит для вас?
- Нет, - предельно честно признался Снейп. – У нас уже новая вражда. Но давайте не будем об этом?
- Давайте. Лучше расскажите нам о том, как вы с Альбусом забороли Того-кого-нельзя-называть, - предложил Флитвик.
Снейп вздохнул. Сменили тему, нечего сказать…
- Филиус, оставь Северуса в покое, захочет – сам расскажет. Но, думаю, это нескоро произойдёт.
- Спасибо, профессор, - вздохнул зельевар. – Я и вправду пока не готов к таким подвигам…
- Волшебник всегда должен быть готов к подвигам, - заметил Флитвик. – особенно если он служит под началом
Альбуса Дамблдора. И Мерлин нас всех сохрани…
- Как точно подмечено…
Снейп допил кофе, смахнул с тарелки парочку тостов и покинул Большой зал. Ему было чертовски любопытно, чем в это время занимается Блэк.
У него был шкурный интерес в этом деле – профессор не сомневался, что бывший Мародёр проводит утро в компании своего крёстника.


***

- О, а вот и герой нашего времени проснулся! Чувствуешь, как бремя славы давит на темечко?
- Похуже, чем гравитация, - согласится Снейп.
Блэк повстречался ему в коридоре около лестницы, он был один, злобный, бледный, всклоченный. Он выглядел совсем не так, как должен выглядеть счастливый победитель мирового зла.
- В чём дело? – спросил Северус.
- Заметил? – едко поинтересовался Блэк.
Он попытался пригладить волосы, но не преуспел. Тогда из кармана коричневой с золотом мантии появилась расчёска – и дело пошло лучше.
- Ну так?.. – поторопил его Снейп.
Мало ли, что происходит? Вдруг Фадж решил их всех повесить, расстрелять или сослать на Луну, чтобы не своевольничали в следующий раз? Хотя в такое Снейп не поверил бы никогда – скорее на Луне окажется сам Министр. Раз проморгал такой глобальный «заговор».
Странно, что он вообще обратил внимание на возвращение Волдеморта – мог ведь и его не заметить! Правду говорят – человек видит только то, что хочет видеть. А какой дурак захочет увидеть воскресшего Тёмного Лорда?!
- Журналисты, - наконец соизволил объяснить Сириус. – Чёртовы журналисты. Они буквально осаждают Хогвартс. По-моему, пора уносить ноги. Помимо всего, они осаждают Малфой – мэнор, но безуспешно. Чёртова задница чёртового Люциуса надёжно прикрыта. А Альбус пустил парочку в свой кабинет, через камин – и теперь отдувается. А я прячусь.
- Ты-то тут при чём?
- Я тебе что, просто так про Малфоя сказал? – возмущённо взвыл Блэк. – Они жаждут поговорить с нами, участниками, живыми свидетелями! С Дамблдором всё и так ясно, он координатор. А мы там были, понимаешь?
- Понимаю, - кивнул Снейп. – Пора спасать наши шкуры, да? А как же Гарри?
- О! Его уже не спасти. Он – вместе с Альбусом. Там такая программа намечается, на неделю, как минимум… Бедный ребёнок! Я попытался возмутиться, но директор на это ответил, что если я не скроюсь с его глаз немедленно – он и меня отдаст на растерзание…
- Может, стоит взять его кабинет приступом?
- Ты офигел? – искренне изумился Блэк. – Гарри эта шумиха только на пользу пойдёт. Слава-то заслуженная. Ему ещё жить и жить, а звание героя в этом обычно хорошо помогает, представь себе! А вот нам точно конец придёт, если Дамблдор спустит на нас всю эту журналистскую свору!
Снейп задумчиво молчал, пробуя ситуацию на вкус. Потом неуверенно спросил:
- Так что, самое время совершить тактическое отступление?
- Ох, Мерлин и Моргана! А что, это уже интересный разговор! Мы не дрогнули под прицелом Волдемортовской палочки, но позорно бежим с поля боя при виде человека с самопишущим пером… Ну да, это же политика, Снейп… Но фиг мы сможет аппартировать, мы даже выйти из Школы не сможем.
- Камин в моей гостиной напрямую связан с моим домом, - признался Северус.
- Так почему мы ещё здесь?!
Семь минут спустя двое героев уже были вне зоны досягаемости репортёров, в доме профессора Снейпа в Тупике Прядильщиков.


***

Осада Хогвартса была снята лишь несколько дней спустя, после силового вмешательства Министерства Магии.
Этого времени мне хватило для того, чтобы простить и снова возненавидеть Сириуса – просто так. И для того, чтобы принять решение.
Это было сложное, и в то же время милостивое решение – для меня и для Блэка. Ну, и для Гарри – само собой. Он был первым, чьи интересы я буду учитывать в подобной ситуации.
Поскольку мы опасались лишний раз высунуться на улицу, то попали в своего рода информационную блокаду, и о развитии событий можно было только догадываться. Впрочем, мы совершенно ни о чём не беспокоились – всё страшное позади.
А дальнейшая судьба магического мира Великобритании не зависит ни от одного из нас.
Думаю, если это будет необходимо, Альбус найдёт способ справиться с Фаджем, если только министерская политика вздумает противоречить его представлениям о правильности. Иногда мне было по-настоящему страшно от Дамблдоровых способов манипулировать окружающими.
Но, как бы жестки ни были некоторые его решения – я ни разу не смог его осудить. Даже последняя война, апофеоз его организаторских способностей, была спланирована и проведена идеально.
Подобной филигранной тонкости мог позавидовать любой полководец. А уж тем более – серый кардинал, каковым, как мне кажется, был в данной истории Альбус.
Да, я не мог осудить его. Ни за одно из принятых решений. Он всё сделал правильно – потому что победителей не судят. Я – не тот, кто мог бы предложить другой план. Меньшего зла просто не может быть.
Единственная ошибка – это наш с Блэком конфликт за Гарри, его дальнейшая судьба – всё ещё под вопросом… Но… А случайность ли это? Или?.. Ещё несколько дней назад я бы посмеялся в лицо человеку, осмелившемуся высказать подобное предположение. Но теперь я ни в чём не был уверен.
Когда я рискнул спросить мнение Сириуса – тот только пожал плечами.
- Мной не играли, как пешкой. Я играл сам собой, как бы там ни было. Что касается тебя, ты – не та фигура, от которой можно было ждать подобного… подвоха. Ну скажи, ты когда-нибудь думал, что привяжешься к Поттеру?
- Нет, конечно.
- Ну так и Альбус тебе не профессор Трелони.
В общем, моё непредсказуемое сердце стало Троянским конём этой войны. И от его сюрпризов я пал первым. Ну, что ж… Не такое оно, значит, чёрствое, моё пожирательское, шпионское сердце. Всего-то и нужно было, что вырваться из заколдованного круга, ощутить запах свободы, чтобы раскрыться и стать человеком.
А цена, как всегда, оказалась высока. Но почему мне нужно платить по чужим счетам? Нет уж. Эта партия будет разыграна мною. Даже если начал её действительно кто-то другой.
Но кто? Когда был сделан первый ход? Когда я встретил Лили Эванс? Когда мы так и не сумели стать с ней чем-то большим, чем просто друзьями? Когда я подслушал пророчество? В ночь на Хэллоуин? Или в камере Азкабана, десять лет назад?
Как бы там ни было, но спустя несколько дней в мой дом постучался Альбус Дамблдор собственной персоной.
- Всё, вы в безопасности, - заявил он с порога. Лицо директора было украшено счастливой улыбкой – приятно смотреть. – Я прогнал этих противных журналистов.
Он засмеялся. Да, смеющийся Альбус намного удобнее Альбуса раздраженного – факт.
- Долго же вы их терпели! - возмутился Блэк.
- Сколько нужно, столько и терпел: нам всем не помешает доля популярности. Вы тоже должны были подумать об этом, но дело хозяйское.
Дамблдор с царственным видом уселся в единственное в крошечной гостиной старое кресло, расположившееся около камина. Мы с Сириусом последовали его примеру и заняли узкий диванчик у стены. Как говорят у Эллис в России: «В ногах правды нет». Эллис всегда добавляла, что и в заднице её нет тем более, но так комфортнее.
Кстати, я ведь совершенно ничего не знаю о том, что там сложилось у Эллис! Стыдно, честное слово…
Альбус тем временем продолжал:
- Я решил не вмешиваться в ваш выбор. Тем более что дать несколько интервью никогда не поздно – шумиха утихнет не скоро. Мы здорово разворошили этот улей. Полагаю, авторитет Фаджа сильно подорван… У меня даже есть кое-какие мысли по поводу новой кандидатуры Министра.
- Дайте угадаю. Неужели Малфой?
Альбус смерил меня одобрительным взглядом.
- Вот именно. Как вам такая перспектива?
- Хоть не Петтигрю – и на том спасибо.
- Петтигрю покинул страну в первый же день. Зато Люциус – звезда прессы, жертва десятка интервью… Честное слово, я – и то удивился, когда прочитал. Известно ли вам, мои дорогие друзья, что это он нас всех спас?
- Довольно неожиданно, – признался я.
Блэк захохотал.
- Мы с тобой протупили, Снейп. Эх, пойду-ка я, поведаю миру свою версию событий…
- Лучше роман напиши. Фантастический, - посоветовал я. – Всё прибыльнее. А кресло Министра Магии тебе теперь не скоро достанется.
- Вас слушать – одно удовольствие, - вздохнул Альбус. – Но, на самом деле, нас ожидает удовольствие совсем другое.
Я вскочил на ноги одновременно с Блэком. Гарри!


***

Гарри Поттер был жив, здоров, весел и даже улыбался. Кажется, ничего страшного с ним не произошло, а минуты/часы/дни заслуженной славы пошли ему исключительно на пользу.
Я даже могу это объяснить – приятно очутиться в центре внимания после того, как десять лет провел в доме родственников, не считающих тебя человеком.
Не обращая внимание на свидетелей, я обнял Гарри и коснулся губами его взъерошенного затылка. Тот обнял меня в ответ, счастливо рассмеявшись. Блэк пожал ему руку – совсем как взрослому. Дамблдор жестом фокусника вынул из кармана мантии леденец на палочке и протянул его Гарри. Мальчишка тут же сунул его в рот.
- Почему вы сбежали? – спросил меня Гарри. – Вам не нравится давать интервью? Странно, это так здорово!
- Рад, что тебе это понравилось, а то мы собирались тебя спасать…
- Да уж, Снейп предлагал штурмовать кабинет директора, чтобы вырвать тебя из рук злых дядь – журналистов, - заявил Сириус, ухмыляясь.
- Вау, это круто! – обрадовался Поттер.
Я решил, что отшлёпать его – не такая уж плохая идея. Но начать всё-таки следует с Блэка.
Дамблдор недоверчиво поглядел на нас. Было видно, что он ещё не принял решение – да и не ему было его принимать, в кои-то веки...
Я решил взять инициативу в свои руки, иначе конца этому мучению никогда не будет – его можно растягивать как жевательную резинку, до конца тысячелетия.
- Гарри, думаю, твой дорогой крёстный, мистер Блэк, имел удовольствие объяснить тебе возникшую между нами ситуацию?
Поттер посмотрел на меня недоверчиво, потом кивнул.
- Я всё объяснил, – сказал Блэк. – Всё, что говорил тебе – рассказал и Гарри.
Я внимательно и строго посмотрел на мальчика.
- Выбор за тобой. Я не отказываюсь от своих слов. Но… Видишь ли, ты пока что не можешь принять объективное решение. Вот что я предлагаю. Ты провёл со мной целый месяц. Было бы справедливо, если бы ты пожил немного и с Блэком. До начала учёбы осталось чуть меньше трёх недель. Полагаю, этого будет вполне достаточно, чтобы определиться.
Все трое глядели на меня недоверчиво. Гарри первым нарушил молчание:
- Но… Зачем это вам?
- Не мне, а тебе, глупый ты ребёнок. Всё, что меня волнует – это твоё счастье. Я не хочу, чтобы ты ошибся, принимая поспешные решения. Понятно?
- Понятно, - мальчишка лукаво улыбнулся. – Будет по-вашему. Но… Если я не передумаю – вы ведь тоже не передумаете?
- Что ты ему наобещал, Снейп?! – прорычал Блэк.
- Я пообещал усыновить Гарри, вот и всё.
- Этого не может быть!
Я только махнул на Сириуса рукой, сопроводив этот жест гневным взглядом.
- Мистер Поттер, я не собираюсь отказываться от своих слов, я не девушка младшего школьного возраста. Любые договорённости останутся в силе до тех пор, пока они будут казаться тебе… уместными. А теперь прошу простить меня… Поскольку время, необходимое для того, чтобы поближе познакомиться с крёстным, оказалось меньше времени, доставшегося мне, я считаю своим долгом покинуть вас как можно скорее.
Поттер заговорщицки подмигнул мне на прощание. Блэк всё ещё не мог поверить, что я поступил так… необъяснимо… Да я и сам до конца себе не верил, если честно…
Я обернулся к двери и увидел, что Альбус, стоящий чуть позади нас, широко и счастливо улыбается. Я приподнял бровь.
- Такая трогательная сцена, - пояснил он.
Затем выудил из кармана огромный носовой платок гриффиндорской раскраски, стащил с носа неизменные очки и тщательно промокнул глаза. Но я-то видел, что они сухие – суше не бывает.
Я пожал плечами и действительно поспешил покинуть этот дурдом – во имя сохранения собственного рассудка и выживания профессора Снейпа как биологического вида. А то так и сердечный приступ недолго заработать…
Кого из них ещё усыновить нужно?! Тоже мне, великие манипуляторы, герои, будущие кавалеры Ордена Мерлина… Детский сад строгого режима! И как меня так угораздило?..




Глава 29



В первый раз после проведенного с Блэком августа Гарри Поттер встретился с профессором Снейпом только в самом конце лета, на платформе № 9 ¾.
Снейп вежливо поздоровался с Сириусом, с самим Гарри, мрачно огрызнулся на приветствие одного из студентов со значком старосты… У Снейпа было усталое и бледное лицо плохо выспавшегося человека. Он поставил свой единственный чемодан на перрон и просто стоял рядом с Блэком, глядя, как Гарри исчезает внутри вагона.
- Я волнуюсь за него, - признался Блэк.
- Странно, что ты не волнуешься за себя, - ухмыльнулся Северус. – Помнишь, однажды мы уже ехали в Хогвартс в одном купе? Повторим?
Гарри высунулся из окна и видел, как они идут по направлению к первому вагону – высокие, худые, черноволосые, очень похожие, если смотреть на них со спины. Обманчивое, наверное, впечатление.

Гарри подсел в купе к мальчишке со строгим лицом и почти белыми волосами. Тот легкомысленно поигрывал волшебной палочкой, а на коленях у него лежала раскрытая книга, которую он, впрочем, не читал.
- У тебя здесь свободно? – спросил Гарри.
- Будем считать, что да, - кивнул мальчик. – Ты ведь Гарри Поттер? Тебя нетрудно узнать, знаешь ли. Я – Драко Малфой, возможно, ты слышал о моём отце…
- И не только слышал…
Гарри не знал, стоит ли рассказывать мальчишке о том, как он запустил в его папочку Петрификус Тоталус? Потом решил, что всё-таки не стоит.
В купе заглянули какие-то подозрительные парни, но Драко посмотрел на них так грозно, что они тут же испарились.
- Мои приятели, Крэбб и Гойл, - снисходительно пояснил он удивлённому Поттеру.
- Не очень-то приятные ребята, - заметил Гарри.
Он не был уверен, что сообщать об этом Малфою тактично, но не смог удержаться. Впрочем, тот только согласно кивнул, потом заложил палочкой нужную страницу и закрыл книгу.
- Папа хочет, чтобы я был лучшим учеником. Не такое плохое желание, конечно, но мне уже надоело учить все эти бесконечные заклинания…
Тут дверь приоткрылась снова, и на пороге появился растрёпанный рыжий мальчишка. Он замер, всматриваясь сначала в Драко, потом в Гарри, наконец вошел, сглотнул и спросил:
- Неужели ты Гарри Поттер? Настоящий? Я думал, братья шутили…
- Настоящий. Но можешь потрогать, если не веришь, - ответил за Гарри Малфой. - За несколько кнатов, если они у тебя, конечно, есть, Уизли. Ты у нас тоже почти знаменитость: во всяком случае, не узнать тебя невозможно.
- Тебя тоже, Малфой, - пробурчал мальчишка.
Он немного помялся, потом спросил:
- А можно я тут у вас сяду? Я - Рон Уизли, кстати.
Рон протянул руку Гарри – с самым серьёзным видом. Гарри тут же её потряс.
- Гарри Поттер, ну, ты и сам понял, да?
Гарри искренне улыбнулся – рыжий гость показался ему простым и дружелюбным парнем, с которым стоило бы завести дружбу.
Рон уселся рядом с Гарри, поезд тронулся, вид за окном становился всё интереснее – городские пейзажи вскоре сменились красивой, но мрачной природой Англии.
Часа через два, за которые Малфой с Уизли успели несколько раз поругаться, помириться и дважды вцепиться друг другу в волосы – Гарри не уставал искренне умиляться, глядя на них, - в коридоре появилась женщина с тележкой.
- Купите что-то, мальчики? – улыбнулась она, и на её щеках обнаружились забавные ямочки.
- Почему бы и нет? – с царственным видом сказал на это Драко. – Поттер, будешь брать сладости? Неплохой способ скоротать время. У тебя, Уизли, даже не спрашиваю.
- Почему? – наивно удивился Гарри. – Тебе что, родители запрещают есть сладкое?
Он повернулся к Рону с выражением искреннего сочувствия на лице. У Рона покраснели уши.
- Денег у него нет, - прошептал Драко на ухо Гарри – достаточно громко, чтобы Рон услышал.
- Мы поделимся, - безапелляционно заявил Гарри. – Разве это проблема? Вот, помню, воевали мы с Волдемортом…
Все сразу поняли, что ближайшие несколько часов скучать точно не придётся.

Скучать и правда не пришлось – не успел Гарри изложить первую часть истории о великой битве с Тёмным Лордом - правды в ней было не больше, чем в любой другой истории, рассказанной любым другим мальчишкой в хорошей компании, - как в дверь купе настойчиво постучали.
Драко приложил палец к губам, однако посетители не стали дожидаться официального разрешения - вошли и так. Это был круглолицый мальчик, чем-то расстроенный, и девочка с пышными каштановыми волосами. Она уже успела переодеться в форму Хогвартса.
- Вы нигде не видели жабу? – спросила она.
Тон у неё был самый что ни есть командный. Гарри подумал, что если он скажет, что жабы не видел, то она вполне может дать ему за это в лоб.
- Не было здесь никакой жабы, - зевнул Рон. Он явно был недоволен тем, что Гарри перебили на середине фразы. Мальчик как раз рассказывал о том, как он самолично воевал с десятком Пожирателей смерти в лесу, защищая профессора Снейпа от летящих со всех сторон проклятий.
- А что за жаба? Ты, что ли, потерял? – Драко с ухмылкой посмотрел на мальчишку.
- Она постоянно убегает, - виновато ответил тот. – Извините… Но если вы её вдруг увидите…
- То обязательно наступим, высушим и в котле сварим, - пообещал Малфой.
Ещё более грустный, круглолицый мальчик удалился.
- Как тебе не стыдно? – возмутилась девочка. – Невилл так расстроился!
- Бу-бу-бу, - передразнил её Рон. – Какой кошмар.
- Ага, сейчас он тебя заколдует, превратит в жабу и отдаст твоему Невиллу, - заявил Малфой с таким серьёзным видом, что Гарри отвернулся к окну, чтобы не испортить момент своим хихиканьем.
- Заколдует? – это слово подействовало на девочку лучше любого волшебства. – А вы что, умеете? Я попробовала кое-какие заклинания, у меня всё вышло, но они были достаточно простыми. Я уже выучила все учебники, но там пока ни слова не было о том, как превращать людей в жаб. Это, наверное, старшие курсы? Я обязательно посмотрю в библиотеке! Кстати, меня зовут Гермиона Грейнджер.
Она сказала всё это так быстро, что Гарри поначалу даже слегка ошалел.
- Это трансфигурация не для первоклашек, - с важным видом сообщил он девчонке. – Так что со временем… А пока мы не умеем, Драко просто пошутил. Кстати, я – Гарри Поттер, а это мои друзья…


***

Во второй раз Гарри увидел профессора Снейпа уже в Большом зале, во время сортировки – тот сидел за учительским столом. Заметив Гарри, Снейп улыбнулся уголками губ и отвёл взгляд.
Первокурсники толпились около табурета, на который по очереди усаживались. Профессор МакГонагалл, строгая декан факультета Гриффиндор, называла имена, занесённые в список. Сортировочная Шляпа уже успела отправить Гермиону, Рона и Невилла в Гриффиндор, Драко – в Слизерин.
Как это ни странно, но Гарри почти не волновался, потому что уже успел понять, что он действительно волшебник, а значит хоть на один факультет попадёт. А на какой – было не так и важно.
- Поттер, Гарри! – объявила профессор МакГонагалл.
Зал восхищенно зашумел. До мальчика долетали голоса, удивлённые, восхищённые и любопытные. Он вышел вперёд, взгромоздился на табурет и с замиранием сердца увидел, что все ребята в зале смотрят на него, привстав, чтобы лучше разглядеть.
А потом Шляпа, слишком большая для детской головы, соскользнула ему на нос.
- Хм-м, - произнес тихий голос ему в ухо. - Трудно. Крайне трудно. Очень храбрый, это видно. Но и сообразительный. Талант, да, бог ты мой, конечно же - и большое желание проявить себя, вот ведь что интересно... Куда же мне тебя отправить? **
Гарри задумался, было очевидно, что вопрос обращён в некотором смысле и к нему самому.
- Может, в Слизерин? Там ты мог бы стать великим волшебником.
«Я и так великий – дальше некуда, - мысленно огрызнулся Гарри. – Мне всё равно».
- Всё равно? – переспросил тихий голос Шляпы. – Какой, однако, храбрый мальчик! Что ж, тогда решено: Гриффиндор!
Воздух над гриффиндорским столом взорвался радостными воплями.

- Добро пожаловать в Хогвартс! – Альбус Дамблдор поднялся из своего шикарного золочёного кресла. – В этом году мне, к счастью, не придётся говорить вам ничего по-настоящему серьёзного, поэтому давайте отделаемся от формальностей до начала пиршества.
Гарри во все глаза смотрел на директора – таким радостным он его ещё никогда не видел. Казалось, что Дамблдор сейчас обнимает весь зал: блестящими из-под очков голубыми глазами, широко разведенными руками и искренним добродушием.
- Во-первых, мистер Филч в который раз попросил напомнить вам, что колдовать в школьных коридорах запрещено. Во-вторых, я всё ещё настоятельно не рекомендую вам совать свои любопытные носы в Запретный лес. Ну а в-третьих…
Дамблдор замолчал, выдерживая паузу. Собравшиеся в зале ученики тоже молчали. Но Гарри уже догадался, о чём сейчас скажет директор.
- В-третьих я рад представить вам нашего нового преподавателя, профессора Блэка, согласившегося занять место учителя Защиты от Тёмных Искусств!
Последнее слово было едва слышно за громом аплодисментов и выкриков. Конечно, все знали Сириуса Блэка, героя последней войны и одного из победителей Волдеморта. Поэтому неожиданное объявление Дамблдора показалась ученикам более чем радостной новостью.
Блэк поднялся и вежливо поклонился. Гарри заметил в глазах многих девчонок нескрываемое обожание и заулыбался. Его крёстный, как он успел выяснить, всегда оказывался в центре женского внимания – и, наверное, заслуженно.


***

Сначала я думал, что мы с Блэком будем как минимум всю дорогу до Хогвартса волком друг на друга смотреть. А как максимум – всю оставшуюся жизнь.
Сначала именно так и получилось, атмосфера в нашем купе была отнюдь не дружелюбная, а воздух буквально звенел: не то от магии, не то от нервов. Блэк первым не выдержал:
- Мы с тобой словно в любовном треугольнике оказались, - заметил он. – Только не женщину не поделили, а сына… Эх, что-то нам с женщинами не очень везёт…
- Формально он не приходится сыном ни одному из нас, - ответил я, не поддаваясь на провокацию: говорить с Блэком о женщинах было, по меньшей мере опасно.
- Вот в этом-то всё и дело! Ты сумел удивительно точно сформулировать нашу основную проблему!
Мы снова замолчали, только теперь молчание было задумчивым, а не неприязненным. Но, зная Сириуса, я не сомневался, что долго молчать он не станет. И, конечно, не ошибся.
- Мы ведь с тобой два битых жизнью циника, Снейп! Как мы докатились до такого?!
- А, Дамблдор его знает!
- Вот именно, – обрадовался Блэк. – Дамблдор как раз и знает, козёл старый…

- Как думаешь, кому счастье улыбнётся? – спросил Блэк.
Мы как раз сидели в Большом зале – с первым было покончено быстро, а время десерта пока не наступило: изголодавшиеся ученики ещё не успели вычистить все тарелки. Я всегда поражался их способности поглощать пищу с такой скоростью и в таком объёме, будто это – последний ужин, запланированный на ближайшее полугодие!
- Может, монетку бросим?
Я, естественно, язвил, но Сириус воспринял мои слова как руководство к действию. Он вынул из кармана мантии золотой галеон, покрутил руке.
- Мне – орёл и решка, тебе – ребро, - совершенно серьёзно заявил Сириус, подбрасывая галеон над столом.
Монета встала на ребро.
Блэк выпучил глаза и сдавленно выругался, помянув Мерлина, Моргану и моих ближайших родственников в одном – но очень длинном – предложении. Я не стал обижаться, потому что не питал ни к кому из вышеперечисленных персонажей должного почтения. Так что хочет Сириус сквернословить – пусть, я не его профессор и никогда им не был.
- А что, ты не предупреждал, что нельзя колдовать, - пожал я плечами, смахивая галеон в карман.

Что меня действительно заставляло нервничать – так это поведение Гарри. Признаться, я думал, после месяца, проведенного с Блэком, Поттер бросится мне на шею, обливаясь слезами. Желательно, чтобы это были слёзы радости от встречи и от того, что он наконец избавился от общества своего дорогого крёстного.
Однако вышло иначе. И зачем я вообще посоветовал ему такую глупость?! Видимо, приступ справедливости, который давно, между прочим, закончился, помутил мой разум!
Кажется, за лето Гарри не просто вырос и поумнел – а после всего пережитого повзрослеть действительно немудрено, - он ещё и сменил стратегию поведения. Он был всем друг, точнее, никому не враг – и всё.
Наверное, большего никто из нас пока не заслужил. Меня он при встрече обнимать не полез, Блэка обнимать на прощание тоже не стал. Во время пира в Большом зале посмотрел на нас только несколько раз…
Как я и думал, юный Поттер отправился в Гриффиндор – Блэк по этому поводу едва не подпрыгивал от радости, мне же было всё равно – я и так знал, что этим дело и кончится. Тем более в последнее время у меня зародились некоторые подозрения касательно истинности гриффиндорства нашего маленького безобразника.
Но, как бы там ни было, наши с Блэком нервы не выдерживали, и мы решили не ждать непонятно чего, а получить простой и ясный ответ на мучающий нас вопрос. Точно уж, как два неуверенных в себе кавалера у ног прекрасной дамы!
Прав был Блэк: и как мы докатились до жизни такой, а?!
Я знал, как… Когда стало с чем сравнивать, месяц жизни в Тупике Прядильщиков, в родном доме, в одиночестве, показался мне адом. Вот и всё. Но если у Блэка ещё были все шансы наладить свою личную жизнь, то я заниматься этим не собирался, так что Гарри оставался моим первым и последним шансом обрести-таки это мифическое неуловимое счастье.
Свобода, которую я получил благодаря Гарри и победе, оказалась пленом, зависимостью от того же Гарри. Не знаю, почему. Не знаю, как такое могло со мной случиться, но он был мне нужен!
Нужен – и всё тут!

- Это ведь неправда, - говорю я Блэку.
Он смотрит на меня удивлённо.
Мы стоим в полутёмном коридоре около портрета Полной Дамы и ждём, когда старосты приведут первокурсников – гриффиндорцев в гостиную.
- О чем ты, Снейп?
- Сидя в Азкабане, ты не мог думать только о том, как выйдешь оттуда и будешь весело жить с Гарри, – поясняю я. – Это не та мысль, которую можно сохранить в обществе дементоров, они должны были похитить её в первые же дни твоего заключения. Положительные эмоции не могли спасти твой разум, ты потерял их почти сразу, а ведь прошло десять лет – а ты, кажется, до сих пор вполне адекватен. Ты думал о другом, Блэк. И я, пожалуй, знаю, о чём. О мести.
Лицо Сириуса белеет, губы кривятся не то в издевательскую ухмылку, не то в яростную гримасу. Я начинаю думать, что насчёт адекватности мог и ошибаться. Хотя нет, он нормален – насколько вообще может быть нормальным наследник рода Блэков…
- Ты мечтал отомстить Волдеморту – и отомстил. Ты мечтал отомстить Петтигрю – но он, насколько мне известно, до сих пор жив? Хотел ли ты отомстить Дамблдору? Ведь это он уговорил тебя просрать свою молодость в вонючей камере в Азкабане? Мечтал ли ты отомстить Гарри Поттеру? Это ведь из-за него ты позволил себя уговорить?
Блэк не отвечает, только стискивает кулаки. Он не пытается колдовать, не пытается проклясть меня, даже не пытается вцепиться мне в горло – и, кажется, даже не хочет этого делать. Сейчас он наедине с собой, мой голос – это только отражение его собственных переживаний, которые он сам боялся произнести, чтобы случайно не поверить.
- Да, это была замечательная легенда, придуманная для Волдеморта, но ты не учёл одного: он был величайшим из легилиментов нашего мира. Тебе не удалось бы обмануть его, если бы ты сам не верил в то, что говоришь! Ты мечтал отомстить им всем, Блэк, и, возможно, мечтаешь об этом до сих пор.
- Я бы убил тебя, Снейп, - шипит Сириус. – Если бы ты был неправ. Чёрт, какой же ты урод, Снейп!
Я знаю, Блэк. Но что поделать? Я сказал то, что сказал, не из-за прошлых обид, не из-за нашего спора о Гарри Потере, а только лишь потому, что ты должен наконец понять это. В каждом из нас есть правда, которую мы обязаны знать – даже если нам это мучительно не нравится. Просто иначе жизнь станет совершенно невыносимой.
Сириус разворачивается и уходит, напоследок послав мне странный взгляд – так побеждённый смотрит на победителя. Но ведь я ещё не победил? Или он знает то, чего не знаю я?
Через несколько минут коридор наполняется детскими голосами, гул шагов отражается от стен. Я настороженно всматриваюсь в толпу гриффиндорцев, выискивая знакомое лицо.
Гарри идёт одним из последних, в компании очередного отпрыска семьи Уизли, они о чём-то весело разговаривают, отчаянно размахивая руками. Остаётся только догадываться, как они умудряются делать это одновременно и не задевать друг друга.
Почти все ученики уже скрылись в гостиной, когда Поттер замечает меня. Он резко замирает, так и не успев опустить поднятую для очередного шага ногу. А потом срывается с места, едва не роняя рыжего приятеля, и бросается ко мне. Я с трудом успеваю сгруппироваться, чтобы не свалиться, подхватываю его на руки и крепко прижимаю к себе.
- Профессор, - говорит он, и я слышу его улыбку. – Наконец-то. Я очень соскучился.
- Я тоже, малыш.
- Я не малыш! – возмущается Гарри. – Я рад, что вы здесь… Но если вам понадобится ещё один месяц – пожалуйста.
- О чём это ты? Зачем мне нужен месяц?
- А зачем вам понадобился этот месяц, который я провёл в доме Сириуса? – Мальчишка отрывается от меня и окидывает лукавым взглядом зелёных глаз, снизу вверх, но, даже не смотря на разницу в росте, Гарри кажется мне ужасно взрослым. – На самом деле он нужен был вам. Вы ведь всё боялись принять окончательное решение, профессор! Мне он был без надобности, я-то его принял уже давно…
Он широко мне улыбается и снова утыкается носом в мою мантию - и хорошо… Я хотел бурной, эпической сцены и ливня слёз радости? Пожалуйста! Только кто бы мог подумать, что это будут мои слёзы?




____________

** Данная реплика Шляпы целиком и полностью взята из книги «Гарри Поттер и философский камень», перевод М. Спивак.





Эпилог


Эй, а кто будет петь, если все будут спать?
Смерть стоит того, чтобы жить,
А любовь - стоит того, чтобы ждать...

В. Цой




Сколько лет прошло? Иногда мне кажется, что вечность. А на самом-то деле всего лишь четыре долгих года – и вот уже новое лето. И вот уже в моём мире очередные каникулы, плановое расставание – в июле Гарри всегда уезжает к Блэку, проводит с ним целый месяц, путешествуя по миру.
А я скучаю в одиночестве. Пишу научные статьи и ставлю опыты. Дамблдор давно привык к моим странностям и позволяет убивать свободное время в Хогвартской лаборатории.
Сколько повидала эта лаборатория? Удачи, такие же грандиозные успехи, как и провалы, крах надежд, новые попытки создать чудо, закупорить его в колбу и свалить на полку, уже полную такими чудесами…
Сколько душевных сил было растрачено попусту, на мечты и самообман…
Можно сказать, что ничего не изменилось, и в то же время я перестал узнавать себя в зеркале по утрам.
Не было больше боли, от которой я когда-то с криком просыпался посреди ночи. Не было душного отчаяния, безысходности и бесцельности – теперь я знал, для чего живу.
С того самого дня, когда я официально усыновил Гарри Поттера, я понял, что моя судьба действительно вышла на новый круг.
Был ли я счастлив? Не знаю. Но я был спокоен и свободен – насколько может быть свободен школьный учитель, отец маленького героя, связанный сотней обязательств. К счастью, все эти обязательства носили исключительно мирный характер.
Вот Гарри точно был счастлив: он обрёл семью. До сих пор не могу поверить, что он действительно хотел провести детство в моём обществе. Но что поделать? Это его выбор, и уж кто-кто, а я отговаривать его не стану. Пусть вон Сириус этим занимается!
К слову сказать, из Блэка получился отличный школьный учитель, хоть я почему-то был уверен, что дети станут ненавидеть этого самодовольного болвана… Ну что ж, ну и хорошо…
Мы с ним нашли общий язык, как ни странно. Я со спокойным сердцем позволял ему забирать Гарри на месяц летом и не препятствовал им, если они хотели провести время вместе. В конце концов, это крёстный отец Гарри!
Кроме семьи, Гарри приобрёл и друзей: оказалось, что до этого он никогда и ни с кем не дружил. Блэк оказался прав: слава победителя Волдеморта сослужила мальчику отличную службу – помогла наладить контакт со сверстниками. Впрочем, и сама победа сделала его сильным и уверенным в себе.
Так что никаких проблем с одноклассниками у него не возникло – сразу по приезде в Хогвартс он обзавёлся толпой приятелей, а уже через неделю стал самым популярным мальчиком среди младших курсов.
Впрочем, Гарри выбирал друзей очень качественно: Драко Малфой, сын Министра Магии (хотя Министром Люциус стал лишь два года назад), Гермиона Грейнджер, отличница и просто умница, даже у меня нет к ней никаких нареканий, а это дорого стоит. Есть ещё, правда, очередной Уизли и кошмарный Лонгботтом, главное достижение которого – не взорвать ни одного котла во время моего урока, но ради разнообразия я готов терпеть и их…
Правда, Гарри и Альбус периодически интересуются, когда же я заведу себе «мамочку», но обоих я посылаю (в вежливой, конечно, форме) туда, откуда никто ещё не возвращался.
Это только Блэк затевает регулярные интрижки: почти все – на каникулах или в августе, когда я забираю Гарри обратно. Но ничем серьёзным они пока не оканчивались. Чаще всего в конце лета очередная ведьмочка с рыданиями провожает Блэка на вокзал, и больше никогда не появляется. Я подозреваю, что и плачут они от радости, что наконец избавились от этого сокровища. Но Сириус каждый раз расстраивается настолько искренне, что мне его ещё и утешать приходится половину дороги!
Что касается меня, я каждые полгода варил зелье Жизни и отправлял с совой в Россию. Кроме этого, я каждый раз прилагал к нему подробное письмо, в котором рассказывал о всяких сентиментальных пустяках: о том, как Гарри учится, о том, с кем он дружит, о том, что очередное моё исследование было отмечено наградой, о том, что меня раздражают лентяи - ученики и о том, что я никак не могу выбраться в Запретный лес, потому что боюсь…
Да, теперь я боюсь ходить в лес. И даже Хагрид не кажется мне надёжным попутчиком. «Только ты», - думаю я, но этого не пишу.
Раньше я писал ещё и много вопросов: чем там дело закончилось с этим государственным переворотом? Ответ я, правда, знаю, потому что не поленился почитать магловские газеты. Но чем эта история закончилась лично для Эллис?! Она жива, но где, как… с кем?
Ни на один из этих вопросов я так и не получил ответа. Я вообще не получил ни единого письма и со временем перестал вставлять в текст вопросы – всё равно не ответит… Почему – не знаю.
Я ни разу не решился наведаться в Россию. Во-первых, где там разыскать девушку, единственный адрес которой больше не действителен? Она ведь не станет отстраивать разрушенный дом, верно? Скорее всего, она даже фамилию сменила. Спрашивать у Дамблдора, который должен знать – что может быть ужаснее?
Во-вторых, она просила дать ей время… Я не знаю, сколько времени ей требуется и зачем оно ей. Но…
И вообще, мне что, больше всех нужно? Нет, не так: оно мне вообще надо?!
Пожалуй… Единственная моя незажившая рана уходит корнями в далёкую Россию. В дикий лес, в дом на его краю, от которого остались только развалины. Единственная его жизнь – в моих воспоминаниях, и я пока не готов забывать.

Началось всё с того, что я вошел в свою лабораторию – было раннее утро. Вчера я лёг около девяти часов вечера, проводив Гарри к Блэку и удостоверившись, что тот не собирается обижать моего подопечного. А сегодня мне предстояло много работать.
Я быстро проинспектировал хранилище, принёс нужные колбы с ингредиентами, развернул пергамент с записями, просмотрел их, чтобы ничего не напутать, развёл огонь под котлом, когда дверь вдруг отворилась.
Я обернулся, и от неожиданности брови мои поползли вверх.
- Доброе утро, Альбус, - поздоровался я, недоумевая, что ему здесь нужно.
Обычно директор не имеет привычки осчастливливать мою лабораторию своим присутствием, а при необходимости вызывает меня к себе в кабинет через камин. Поэтому я тут же разволновался, хоть виду и не показал.
- Здравствуй, Северус. Что-то готовишь?
Он по-хозяйски засунул нос сначала в котёл, который, к счастью, пока был пустым, потом понюхал несколько стоящих на краю стола баночек. Я не был уверен, тактично ли напоминать ему о правилах техники безопасности, но потом решил, что каждый волен вредить себе так, как сам того желает.
- Ага, что-то… Что-то вкусненькое! Вы не могли бы отойти чуть в сторону и, ради Мерлина, не открывайте вон ту зелёную колбу без защитного заклинания. Потому что, боюсь, после вашей трагической гибели директором станет Минерва, и тогда слизеринцев даже из подвала вышвырнут.
- Куда? – искренне заинтересовался Альбус, с любопытством протягивая руку к той самой баночке.
Я успел выдернуть её в последний момент и отставил в сторону.
- В Запретный лес. Или на дно озера.
- Ты сгущаешь краски, мой мальчик, - вздохнул директор. – Так что это ты готовишь?
- Зелье Жизни, - признался я.
- Отлично… Я, собственно, именно поэтому и пришел.
Я вопросительно изогнул бровь, потому что Альбус не стал продолжать, а вместо этого совершил нечто совершенно невероятное: погасил огонь под котлом. Это было как-то слишком, по-моему.
- Зелья больше не нужно, - пояснил он.
- Что?!
Альбус совершил грациозный манёвр уклонения, потому что я, кажется, собирался схватить его за плечи и хорошенько потрясти. В результате несколько пузырьков скатились со стола и разбились. К счастью, ничего взрывоопасного или ядовитого в них не было.
- Успокойся, Северус, - попросил Дамблдор, косясь на меня с опаской. – Прежде, чем ты меня убьёшь – запомни, я действительно составил завещание. Где назначил своим преемником ТЕБЯ!
Это заявление меня отрезвило. Я сел в кресло, тяжело дыша. Вот уж чего мне меньше всего на свете хочется – взвалить на свои тощие плечи ответственность за всю эту богадельню! Альбус остался стоять.
- Вот так, молодец, а теперь давай поговорим спокойно.
- Она умерла? Но почему?!
Директор усмехнулся, и я в который раз поразился, как ярко блестят его глаза. Только чему он так радуется? Или?..
- Нет, мой дорогой мальчик, Алиса не умерла.
- Но тогда… Я не понимаю!
- Она выздоровела, Снейп. Твоё зелье всё-таки совершило чудо.
Моё зелье? Иногда мне кажется, что не всё в этом мире можно объяснить так просто. Под очевидными, казалось бы, вещами, скрывается такое количество причинно–следственных связей, проследить которые невозможно. И, тем не менее, они играют самые важные роли в нашей судьбе.
И вряд ли сам Дамблдор этого не понимает.
Я не знал, радоваться мне или грустить – последняя нить между мной и Эллис рвалась.
Можно сказать, что я сам её порвал, но ведь это хорошо, раз Эллис теперь здорова? Можно сказать, что я за неё невероятно рад, что тоже будет правдой. Но при этом почему так плохо, так муторно на душе? Мерлин, подай мне бутылку огневиски… из нижнего ящика стола…
- Помнишь, я говорил тебе, что ты привязан к Алисе только совместно пережитыми приключениями? – спросил Альбус.
- Возможно.
Конечно, помню. Именно за эти слова я хватался как за главное утешение: если уж сам Дамблдор сказал, то так и есть. А все прочие глупости – порождение моего нездорового мозга, не иначе.
- Так вот: я, пожалуй, был не прав.
Я потянулся за зелёной колбой, чтобы запустить в директора, но вовремя вспомнил про завещание и героическим усилием воли взял себя в руки…


***

Через два дня должен вернуться Гарри. Оставшийся месяц лета мы проведём в доме, который я несколько лет назад купил для того, чтобы мальчик мог проводить время на природе. Купаться в реке, лежать на траве, выращивать в саду яблоки и разные полезные в зельеварении кустики…
В общем, мечта старого идиота, отягощённого отеческим комплексом. К счастью, комплекс развился не на пустом месте, а при наличии ребёнка с тяжелым детством и нежной психикой, и без того немало пострадавшей.
Я приехал в домик заранее, чтобы навести порядок. Двор зарос сорной травой, которую я всё утро вручную косил, обливаясь потом и поминая Мерлина нехорошими словами. Мебель покрылась изрядным количеством пыли, которую я вытирал тщательно, выметал из всех углов, потому что детям вредно дышать пылью.
Делал я это, как ни странно, с наслаждением: протирая каждую безделушку, я вспоминал, при каких обстоятельствах она появилась в моём новом доме. Одна из полок была завалена камушками, которые любил собирать Гарри, другая – фигурками знаменитых игроков в квиддич…
На стене висела чёрная гитара, подарок, как ни странно, Блэка – он уверял, что Гарри очень заинтересовался музыкой. Ничего удивительного, в компании Сириуса и не таким заинтересуешься… В результате Гарри играл на ней пять дней, а ещё три – я лечил его намозоленные струнами пальцы. С тех пор Поттер всё обещал вернуться к этому благородному занятию, да так и не вернулся.
Рядом с гитарой висела старинная шотландская волынка – к счастью, это был обыкновенный сувенир, и играть на ней никто не учился, иначе я и сам бы повесился на той же стенке…
Старенький диван, доставшийся от прежних владельцев, был покрыт трофейным звёздно-полосатым флагом, присланным Питером с огромной рыжей совой. К нему прилагалась записка: «Я передумал тебя убивать, мне и так клёво. П.П.» Я обрадовался несказанно, долго хохотал и хотел постелить флаг в туалете, но Гарри отговорил.
А вот – набор для квиддича, в шикарной коробке, подарок Минервы МакГонагалл своему лучшему ловцу на четырнадцатилетние. Помню, сколько месяцев Гарри уговаривал меня поиграть с ним – «ну хоть разочек!» - пока я не сдался… Оказалось, что не так и плохо у меня со спортом…
В дверь постучали. Я подскочил и быстро выкарабкался из воспоминаний. Только для того чтобы приоткрыв дверь, окунуться в ещё одно.
- А Гарри нет, - сказал я со слабой надеждой, что эта галлюцинация ошиблась адресом и принадлежит не мне.
Я даже ущипнул себя за руку. Не помогло – галлюцинация откровенно ухмылялась, наблюдая за моим позорным изумлением.
- А я и не к Гарри. Я пока что к тебе.
С этими словами она оттёрла меня в сторону и вошла в дом широким шагом, не очень-то характерным для женщины, но так удачно сочетающимся с её холодными серо-голубыми глазами, похожими на грозовое небо. С выражением лица – простого, круглого, русского – и со строгой складкой на лбу, с упрямыми морщинками у губ, привычных к презрительным гримасам и к искренним добрым улыбкам…
На ней было надето белое платье, как на невесте или музе, отросшие волосы беспутно свисали до середины спины, как всегда растрёпанные, не знающие о причёске. На открытых руках красовались два побелевших от времени шрама, которых там раньше не было.
Я смотрел на неё и не знал, что сказать. Да и стоит ли вообще что-то говорить.
Эллис вошла в гостиную, присвистнула, провела пальцем по гитарным струнам, подумав, сняла её со стены. Взяла несколько аккордов – громко и резко, прислушалась. Потом присела на краешек дивана. Из-под пальцев полилась мелодия. Эллис подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. Я почему-то смущённо потупил взгляд, но успел заметить, как её губы расплываются в довольной усмешке.
- Здесь лапы у елей дрожат на весу,
Здесь птицы щебечут тревожно.
Живешь в заколдованном диком лесу,
Откуда уйти невозможно.
Это о ней или обо мне? Эти два слова никак не связываются в короткое «о нас». Я боюсь. Не знаю, чего: того, что она снова уйдёт? Или того, что останется? Господи, помоги… нам.
- Твой мир колдунами на тысячи лет
Укрыт от меня и от света.
И думаешь ты, что прекраснее нет,
Чем лес заколдованный этот.
Я знал, что Эллис умеет стрелять, умеет убивать, устраивать государственные перевороты – или участвовать в них. Она умеет командовать и приказывать, она делает вид, что умеет проигрывать – но в результате всегда выигрывает.
Однажды я узнал, что она умеет рисовать, когда увидел запачканный красками столик в дальнем углу её сада, и это её очень разозлило. А теперь я знаю ещё кое-что: Эллис умеет петь. Точнее – она поёт.
У неё обыкновенный голос, с каким не сделать музыкальную карьеру, но какой удачно впишется в любые дружеские посиделки, если на них есть гитара, спиртное и больше одного слушателя. Но Эллис, скорее всего, к наличию слушателей не привыкла.
И, тем не менее, сейчас она поёт для меня.
- В какой день недели, в котором часу
Ты выйдешь ко мне осторожно?
Когда я тебя на руках унесу
Туда, где найти невозможно?
Она поднимает глаза и смотрит мне в лицо – насмешливо и внимательно. Изучающее. Но настороженность она прячет под ироничной беззаботностью. Я отвечаю ей улыбкой, и у неё – невероятно! – смущённо розовеют щёки. Но глаз она не отводит.
Вместо этого она громче бьёт по струнам, с какой-то яростью, и голос наливается той же гневной силой. У меня что-то внутри замирает.
- Украду, если кража тебе по душе,-
Зря ли я столько сил разбазарил?
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
Если терем с дворцом кто-то занял! **
Она перестаёт петь, и я думаю: «Как хорошо, что я всё-таки выучил русский язык!» Некоторое время слышится только рассеянное дребезжание струн, потом Эллис оставляет их в покое...

Она встала с дивана. Она стала старше за эти четыре года – неуловимо, незаметно, но что-то поменялось в ней.
Я вернулся к реальности только когда увидел, что она направляется к двери.
- Ты уходишь? – спросил я растерянно.
- А что ещё? По-моему, всё и так сказано.
Я, пожалуй, был возмущён. Обижен. Она пришла, чтобы спеть мне и снова исчезнуть?! Это всё равно, что сделать… предложение, от которого нельзя отказаться – и уйти, не выслушав ответ! Впрочем, если знаешь, что услышишь отказ – действительно, стоит уходить, не дослушав…
- Ты ещё не ответила ни на один из моих вопросов!
- А разве ты их задал?
- Я писал тебе письма, и ни разу не получил ответ!
- Если я возьмусь отвечать – это займёт всю оставшуюся жизнь.
- У нас ТЕПЕРЬ много времени.
- У нас? – Эллис насмешливо скривилась.
Я подумал, что если я сейчас поддамся на провокацию – мы и правда переведём остаток жизни на словесную перепалку и умрём довольные друг другом, но с чувством того, что всё было сделано неправильно.
- У нас обоих. У тебя и у меня.
Эллис рассмеялась.
- Ты дал мне время – и я забрала его себе. Что теперь? Думаешь, ты можешь рассчитывать на мою благодарность?
- Мне не нужна благодарность.
- А что тебе нужно?
Я пожал плечами.
- Ты ведь пришла не просто так? Раз ты не собираешься меня благодарить – тебе и приходить не следовало бы. Но ты здесь. Ты не должна сбегать – вот так, быстро, без причины. Но ты уходишь. Через два дня приедет Гарри – неужели ты не собираешься с ним встретиться? Он постоянно о тебе спрашивает, а я постоянно о тебе вру. И ему, и себе. Почему ты так боишься правды?
Девушка повернулась к двери, распахнула её, но уходить пока не стала, остановилась на пороге, и я не мог видеть её лицо, только спину в белом платье.
- Потому что правда – это оружие. Это всё равно, что танцевать на горящем мосту над пропастью с бомбой в кармане, детонатор которой находится в чужих руках.
- Но ведь есть в этом мире те руки, которым можно доверить свою судьбу?
Эллис повернула голову и посмотрела на меня через плечо. Губы её улыбались, но глаза были серьёзными и настороженными, как у дикого кота, которого пытается погладить неосторожный мальчишка.
- Пожалуй, есть. Только этот человек должен быть проверен.
- Чем? – спросил я. Голос дрогнул.
- Миром: я должна знать, что он верный и надёжный спутник в мирные времена. Войной: чтобы я могла без колебаний повернуться спиной к врагу и знать, что он меня прикроет. И временем: если я уйду, если между нами будут километры и годы тишины, он всё равно будет меня ждать. Тогда я вернусь.
- Почему же, в таком случае, ты опять собралась уйти?
- Потому что ты как-то слабо меня останавливаешь.
Тогда я схватил её в охапку и потащил прочь от дверей. Она была лёгкая и сопротивлялась только для вида. Но всё равно у меня появилось штук пять синяков, за которые она и не подумала извиниться.




_____
** текст песни Владимира Высоцкого «Лирическая».


fin