Глава 1Я сидела на камне и ругалась сквозь зубы. Вот ведь занесла нелёгкая! Верно говорят – чёрная кошка дорогу перебегает к несчастью. А мне она сегодня столько раз её перебегала, металась из стороны в сторону, да ещё пялилась на меня своими глазищами… Вот и теперь сидит, пялится.
Конечно, я во всякие истории попадала, благодаря своему «везению», и даже в детстве со мной случались самые разные недоразумения, так как я часто делала то, что мне взбредёт в голову, даже не спросив взрослых. Из рук у меня всё падало, отчего всю дорогую посуду старались держать в наименее доступных для меня местах, чтобы я не разбила, к примеру, любимую мамину вазу.
Мама то и дело повторяла, хватаясь за голову:
- Ну какая ты Элен? Варвара самая натуральная! – при чём ударение всегда ставила на первый слог.
- Потому что вечно суёт свой нос куда ни попадя? – спрашивал дедушка.
- Нет, потому, как последний варвар, всё громит и уничтожает! Скажешь – нет?! Вспомни, что она сделала с моими отрезами ткани!
А что такого я сделала? Всего лишь забралась в шкаф, где они лежали, и вырезала в них дырки для рук, сделав таким образом, как мне тогда казалось, очень красивые жилетки для себя, мамы и дедушки, и потом никак не могла понять, за что же меня наказывают, что я плохого сделала?!
Чтобы показать, насколько везучей я всегда была, расскажу ещё пару историй.
Когда я поступила в университет – на факультет лингвистики - дедушка подарил мне небольшой фольксваген. Как-то, опаздывая на занятия, даже не позавтракав как следует, я плюхнулась на сиденье фольксвагена, и тут выяснилось, что мой стальной мустанг сегодня решил взбунтоваться и упорно не желает заводиться, как я ни крутила ключ зажигания и ни взывала к совести автомобиля. К счастью, университет был не очень далеко от дома и я, тяжело вздохнув, решила добираться до него общественным транспортом, короче говоря – трамваем. По закону подлости, трамвая, конечно, долго не было, я начала жутко злиться, так как у нас в этот день был очень важный семинар, на котором я должна была представить свой доклад. Простояв почти полчаса на остановке, я поняла, что безнадёжно опаздываю, времени на дальнейшее ожидание у меня нет и нужно срочно ловить такси. И тут меня неожиданно хлопнули по плечу. Резко обернувшись, чтобы высказать нахалу всё, что о нём думаю, я узнала Пашку, с которым некогда училась в одном классе. Но после окончания школы я решила заняться лингвистикой, а Павел поступил в медицинский университет.
- Привет! Чего тут стоишь, как фонарный столб?
- Трамвая жду, а его всё нет и нет…
Пашка вдруг сложился пополам от хохота.
- Трамвая ждёшь? – насилу выдавил он из себя. – Ой, не могу… А где ты здесь видишь рельсы, скажи на милость?
Я посмотрела. Действительно, рельсов не было! Как же так?!
- Но ведь здесь всегда была остановка, я это точно помню!
- Была – два года тому назад! Но муниципалитет в год нашего выпуска решил перенести остановку в другое место, рельсы разобрали, а до тебя это и не дошло!..
Все это – лишь ничтожная часть историй, которые со мной приключались регулярно, но, если я вздумаю перечислять здесь все, даже с целью ознакомить читателя с моим… характером, то этому никто не обрадуется. Но всё это привело к тому, что я очень скоро привыкла, что со мной то и дело приключаются разные неприятные, а иногда и необъяснимые вещи, и каждая следующая превосходила предыдущую по своей нелепости и даже глупости. Иногда, когда одна история не спешила начаться после того, как закончилась прежняя, я даже начинала паниковать, зная, что это значит лишь одно – эта новая будет просто… венцом всей этой череды.
Но если прежде во всех своих… неприятностях была виновата только я сама, мой неуёмный характер и никогда в них не был замешан никто другой, то те невероятные приключения, о которых я собираюсь вам рассказать, оказались самым тесным образом связаны с самым дорогим человеком в моей жизни, которого я просто обожала. Уже потом выяснилось, что моя история стала как бы продолжением его.
Речь идёт о моём любимом дедушке – прекрасном, добром человеке, который всячески меня баловал и защищал всегда и ото всех. Если судить по фотографиям, то в молодости он был очень красив и до сих пор сохранил свою привлекательность и стать, хотя некогда ясные голубые глаза со временем чуточку утратили свой блеск, поблек загар… волосы поседели… Но всё равно на улице женщины, даже много моложе дедушки, заглядывались на него. Иногда мне казалось, что такая внешность больше присуща не учёному, а аристократу.
По профессии он учёный-археолог, с мировым именем. Всю свою жизнь дедушка провёл в постоянных экспедициях. И где он только ни побывал… Египет, Мексика, Китай, Япония… Джунгли Амазонки… Дельта Нила… Ганга… У него в кабинете висела большая карта мира, на которой он отмечал все страны, где ему довелось побывать… и сам утверждал, что ему гораздо проще перечислить те, где он не был, когда его спрашивали, куда его заносила жизнь. Без единого красного флажка были только два скопления льда у полюсов, и то я в детстве думала, что туда дедушка ни разу не ездил только по тому, что был чрезмерно подвержен простудным заболеваниям.
Как гласит наша семейная легенда, во время одного из этих своих путешествий он познакомился с моей бабушкой. Тогда он отсутствовал очень долго, дольше всего – так что даже ближайшие друзья его потеряли. На поиски отправился его лучший друг Григорий …, и тоже исчез. И только через пять лет после этого они оба вернулись – совершенно измотанные, но – в сопровождении удивительной красавицы, которую дедушка опекал со всей заботливостью… тем более, что красавица была беременна. Это была моя бабушка. Они поженились… незадолго до того, как у них родилась дочка, моя мама.
Бабушку я не помню. Я знаю о ней только по крайне редким рассказам. Мама всегда говорила, что ничего не помнит о своей матери и старалась оборвать разговоры о ней. Дедушка же на все расспросы только вздыхал и замыкался в себе. Лишь однажды он позволил себе сказать несколько слов.
- Она была чудесной женщиной, Элен. Это была не простая смертная, но королева, богиня! Да ты посмотри на неё сама!
У него в кабинете, напротив письменного стола, висел портрет… сказочной красавицы. Дедушка уверял, что я с каждым годом становлюсь всё более похожей на неё – это ужасно действовало на нервы маме – но я не могла с ним согласиться: общего у нас было мало. Да, обе блондинки, но я – пепельная, у бабушки волосы – чистое золото! У меня глаза – цвета чуть подсохшего гороха, у красавицы на портрете – бесценные изумруды! В каком-то удивительно-прекрасном наряде, непонятно, по чьей моде… не современной – это точно. Она была величава, великолепна… А эти глаза, эта лёгкая, но такая ласковая улыбка… Когда смотришь в эти глаза, то забываешь обо всём, возникает такое ощущение, словно ты сейчас не у себя дома, в дедушкином кабинете, а где-то… в другом мире… и смотришь не на портрет, а на оригинал… и откуда-то издалека доносится прекрасный голос… похожий на перезвон нежнейших серебряных колокольчиков… вот только слов не разобрать… И я, с одной стороны, понимала, что дедушка хочет постоянно иметь перед глазами хотя бы изображение своей горячо любимой жены, но, с другой – как он мог при этом ещё и работать? А он почти постоянно был погружён в работу, писал какие-то высоконаучные статьи, книги…
Раз в год, девятого января, дедушка запирался ото всех в своём кабинете и не выходил оттуда до следующего утра. И весь день оттуда доносились сдавленные вздохи и рыдания… Однажды я решила посмотреть, что же там происходит, через замочную скважину… И увидела, что дедушка сидит за столом, глядит на портрет, лицо его… он постарел ещё на несколько лет… По лицу водопадами бегут слёзы, дедушка держит в руках небольшую шкатулочку, и что-то говорит… на каком-то совершенно удивительном, мелодичном языке…
На следующее утро я подошла к дедушке и призналась в том, что увидела.
- Никогда больше так не делай! Не хорошо так вламываться в личную жизнь людей и в чужие тайны! – это был единственный случай, когда он повысил на меня голос, обычно он не ругал меня, никогда. Даже когда мы с друзьями разнесли его кабинет, а я случайно залила чернилами тетрадь с записями, над которыми дедушка трудился уже очень давно (компьютера дедуля не признавал, и работал по старинке, чернилами). В тот день он только долго и тяжело вздыхал, повторял, что я – маленькая негодница… но со временем это обязательно пройдёт. Мама тогда меня очень отругала… но и тогда дедушка за меня заступился. А тут… Тут он был очень недоволен.
Кроме этого портрета и карты, в кабинете чего только не было! Дедушка из каждого путешествия привозил с собой всевозможные сувениры, просто… восхитительные, хотя, на мой взгляд, редко имеющие какую-нибудь ценность… кроме чисто исторической. Так, я не думала, что стоимость деревянных чёток четырнадцатого века – именно самих чёток, без учёта их древности, была так уж велика. Учитывая, что лак, которым они были покрыты, облупился на некоторых бусинах? Но дед от них был в неописуемом восторге, частенько доставал из шкатулки, где они хранились, и рассказывал удивительную историю о том, как они к нему попали. У него были удивительные браслеты, бусы, кольца… Зеркало работы ацтеков – вот что имело большую ценность – оно было не из стекла, а из серебра. У него же была почти целая амфора, которую он вывез с одного из греческих островов контрабандой… И оттуда же он вывез немало экспонатов для своего маленького домашнего музея. И, откуда бы он ни возвращался, он никогда не забывал о своей единственной и горячо любимой внучке и обязательно привозил мне множество разных милых безделушек.
Но была в его коллекции и такая вещица, которую, как мне казалось, он просто боялся. Он старался не доставать её из шкатулки, задвинутую на самый задний план, хотя я однажды увидела его, вернее, подглядела и…
Это был обсидиановый браслет, очень древний, но прекрасно сохранившийся. Он состоял из множества мелких камешков, чёрных, отполированных до блеска, на каждом из них была золотая насечка в виде какой-то закорючки. Когда я спросила у дедушки, что это такое, он не ответил и категорически запретил мне впредь возвращаться к этой теме.
Браслет этот, как однажды обмолвилась мама, входил в любимый бабушкин гарнитур, можно сказать, её приданое. У неё было несколько украшений из обсидиана, с такими вот письменами, но, уходя, она забрала всё с собой, оставив на память о себе только браслет… С ним была связана какая-то очень таинственная история… чудом не стоившая дедушке жизни. Сказав это, мама вдруг пришла в неописуемый ужас и велела мне забыть всё сказанное, всё это, мол, чудовищный бред, и чтобы я не смела никогда напоминать об этом браслете ей или дедушке, иначе…
Когда я поступила на первый курс института, нам неожиданно позвонил старый дедушкин друг и коллега, которого я всегда звала дядей Гришей. Он до сих пор, хотя ему было уже под семьдесят, разъезжал по всему свету в поисках разных раритетных вещей и его коллекция была ещё богаче, чем дедушкина. И в тот раз он вернулся из Египта, где дяде Грише, по его словам, удалось найти некое украшение, по поводу которого он хотел поговорить с дедушкой, так как с этой находкой была связана какая-то странность…
Он приехал вечером и привёз ожерелье – такое же, как дедушкин браслет, собранное из мелких камешков обсидиана, точно так же обработанных, с такими же насечками. Дедушка хотел меня выставить из своего кабинета, но дядя Гриша с улыбкой остановил меня.
- Пусть девочка останется, если ей это интересно. Вещица и в самом деле удивительная и даже уникальная. И я, собственно, хотел бы у тебя узнать… Может, ты найдёшь какое-нибудь объяснение тому, что я никак не могу понять, как ни стараюсь?
Обрадованная неожиданным и таким приятным для меня разрешением, я придвинула свой стул поближе к креслу, в которое сел наш гость, и приготовилась слушать удивительную историю, благо, наш друг всегда умел и любил рассказывать.
По словам дяди Гриши, эти украшения были созданы в древности, когда Древний Египет был ещё очень молод, при первых фараонах. Кто создал – неизвестно, может, египтяне, может, они попали в Египет из Шумера или Ура, но найдены они были именно в Египте, при раскопках в Долине Царей. Сами египтяне пришли в неописуемый ужас, когда некогда увидели у дедушки браслет, а через несколько лет – ещё и ожерелье, которое нашла другая экспедиция, в которой был дядя Гриша. По словам египтян, найденные предметы происходили из иного мира, куда уходят люди… с тем, чтобы либо не вернуться вовсе, либо вернуться… чрезвычайно странными. Не сумасшедшими, как говорят египтяне – именно «чрезвычайно странными». Дядя Гриша пытался выяснить у них, в чём состояли эти странности, но все расспросы были тщетны. Он только заметил, что арабы были счастливы, когда дядя Гриша решил взять с собой эти камни, но посоветовали ему выбросить украшение в море.
- Ни в коем случае не оставляйте у себя! Не надевайте сами и не позволяйте это делать другим – ожерелье будет стремиться назад, в свой мир!
Это была одна странность. Так говорили абсолютно все египтяне, к которым обращались археологи. Все туземцы были смертельно напуганы одним видом этого украшения, хотя лично мне и браслет, и ожерелье казались очень красивыми.
Ещё одна странность выявилась, когда дядя Гриша решил посмотреть, что представляют из себя золотые насечки на камешках. И оказалось, что там наличествуют не только египетские письмена, но и руны древних викингов и знаки из письменности индейских племён! Хотя и индейская письменность и руническое письмо возникли позже египетского… и на большом расстоянии от страны древних фараонов! А все насечки были нанесены в одно и то же время!
- Знать ничего не желаю об этих проклятых камнях! – отрезал дедушка. – Будь другом, забери ты у меня этот браслет!
Меня этот разговор очень удивил. Ожерелье было точно таким же, как браслет, можно сказать, его увеличенной копией. Я нисколько не сомневалась, что это тоже часть бабушкиного гарнитура – хотя как тогда украшение могло попасть в Долину Царей? Обсидиановый гарнитур всегда был на бабушке, по крайней мере, дедушка всегда говорил, что Элен не расставалась с ним с малолетства. И тут выяснилось, что меня назвали в честь бабушки, на чём настоял дедушка, так как родители хотели наградить меня совсем другим именем. И вот – почему-то этот гарнитур оказался разделенным, браслет – в нашей семье, ожерелье – у дяди Гриши, и почему-то один старик пытается расспросить другого о том, что оба должны прекрасно знать – или не должны знать вовсе, о чём оба прекрасно знают? И – почему бабушкин любимый браслет, который так давно сберегается в нашей семье, хранится в полной тайне и внушает дедушке такой ужас, что он мечтает от него избавиться? Всё это очень странно… но тогда я не находила этому объяснения.
- Нет, нет и нет. Мне почему-то кажется, что их ни в коем случае нельзя сводить вместе – браслет и ожерелье, иначе может произойти… что-то может произойти. Так что я могу только обменять ожерелье на браслет.
Через какое-то время после этого я собралась ехать на каникулы
в Мексику… Дедушка в своё время так интересно рассказывал о тамошних красотах, пирамидах древних индейских племён, что мне очень захотелось увидеть всё это своими глазами. Мама пыталась меня отговаривать от этого безумия, по её глазам было видно, что одна мысль о моём путешествии внушает ей неописуемый ужас, но я стояла на своём. Но буквально за несколько дней до моего предполагаемого вылета, когда уже был заказан билет на самолёт, выяснилось, что все рейсы в Центральную и Южную Америку отменяются, там какая-то эпидемия… и ехать туда нельзя категорически, эта поездка может и в самом деле стать смертельной! Я очень расстроилась, но дедушка всячески пытался меня приободрить.
- Может, в Египет съездишь? – спросил он. – Признаться, я даже рад, что так получилось…
Оказалось, ему срочно надо передать какую-то вещь дяде Грише, который надолго уехал в Египет. Дело не терпит отлагательства, это чрезвычайно серьёзно, дедушка никак не может допустить, чтобы это даже случайно попало в чужие руки или возникли любые обстоятельства, помешавшие бы передачу этой вещи дяде Грише… Сам он хворает и никак не может ехать. Поэтому мне придётся ему помочь, тем более, что история Египта ещё более древняя, чем мексиканская и египетские пирамиды тоже очень красивы. Я согласилась – в Египет тоже очень хотелось. Это, в частности, была неплохая языковая практика – я всегда увлекалась языками и свободно владела несколькими…
А теперь мне представлялась возможность пообщаться с египтянами… По крайней мере, в музеях мне гиды-переводчики не нужны… Я заранее решила, что не стану беспокоить дядю Гришу, хотя он, когда звонил или писал из Асуана, расхваливал свою квартиру и выражал готовность разместить в ней «хоть целый полк».
Дедушка сам отвёз меня в аэропорт, и на прощание вручил небольшую коробочку. Я открыла её и увидела внутри шкатулочку – маленькую, явно старинную, чрезвычайно искусно вырезанную из кости. Я никогда прежде не видела у него ничего подобного и хотела открыть и её, но дедуля остановил меня.
- Не делай этого. Это очень важно. Ты не должна открывать шкатулку и отдай её Грише так, как есть. Он знает, что с ней делать. Но – ни в коем случае не открывай, иначе…
Он не договорил, было видно, что ему нелегко дался и этот разговор, после этого дедушка резко развернулся и быстро пошёл к выходу. Я хотела спросить, что его беспокоит, но он быстро смешался с толпой, а меня стали поторапливать с посадкой.
….Я заняла место в самолёте, вертя в руках эту шкатулку. И что тут такого страшного? Что означали эти странные слова дедушки? Что его так напугало? Никогда прежде не видела его таким перепуганным… Прямо на себя похож не был…
- Разрешите посмотреть? – когда мы уже летели, я обратила внимание на своих соседей, это были пожилая женщина и молодой человек с каким-то странным, отстранённым взглядом. Заговорила со мной дама. Она чрезвычайно бесцеремонно забрала у меня из рук шкатулку, хозяйским жестом открыла её… и тут же оцепенела, её глаза вылезли из орбит, проходившая мимо стюардесса подала ей воды, но женщина, швырнув мне шкатулку, посмотрела на меня с неописуемым ужасом и чуть ли не ненавистью в глазах, перелезла через молодого человека и с воплями унеслась куда-то в сторону пилотской кабины. Я просто обалдела. Такая почтенная женщина, а ведёт себя…
Я снова взяла шкатулку и вновь стала её осматривать – что с ней такое? И не повредила ли её случайно эта истеричка? При этом я сделала неловкое движение, и шкатулка опять открылась…
Там лежал браслет. Тот самый браслет, который я видела у дедушки и которого дедушка так боялся. Судя по всему, он решил избавиться от такого опасного для себя сувенира… Но почему так испугалась дама?
- Красивая вещица, - молодой человек воспользовался случаем и пересел на среднее место. – Обсидиан, и не современной обработки, я в таких вещах разбираюсь. Послушайте… Продайте его мне, а? Я вам дам хорошую цену… Не хотите? Понимаю, - вздохнул он. – Но, может, вы хотя бы позволите мне полюбоваться браслетом на вашей ручке? – он тоже не разводил церемоний и надел браслет мне на руку. Тут же нанесённые на камешки письмена вспыхнули… самыми разными цветами, золото, серебро, зелёный, синий… При этом мой сосед резко изменился в лице, оно отразило ужас… и он тоже исчез, правда, сделал это без лишнего шума и максимально незаметно. Я пожала плечами и хотела снять украшение… Не тут то было! Оно словно проросло к моей руке! Я перепугалась, что теперь сказать дяде Грише – он ведь будет меня встречать, они с дедушкой уже договорились об этом? Что сказать дедушке, как ему объяснить, что я не виновата в том, что его просьба не была выполнена? Почему со мной всё происходит не так, как со всеми людьми, почему я всегда влипаю во всевозможные истории?!
…В каирском аэропорту, как говорил дедушка, меня должен был встречать дядя Гриша, но он почему-то не смог этого сделать. Я позвонила ему – на домашний телефон, на мобильный – но ни тот, ни другой не отвечал и мне пришлось самой брать такси и ехать в отель. Там всё было в порядке – номер был заказан, как было обещано, несмотря на то, что дядя Гриша очень хотел, чтобы я поселилась у него, и обижался, что я этого не хочу, - и я разместилась там с большим удобством. За обедом познакомилась с несколькими русскими, которые также приехали в Египет по путёвке, и они приняли меня в свою компанию. С ними я поездила по разным городам – при чём Долину Царей и пирамиды было решено оставить на потом. Были мы в музеях, и тут сказалась ещё одна странность моей натуры.
Я совершенно недисциплинированный экскурсант. Всякий раз, когда мы идём с группой в музей, все идут в одну сторону, я в другую. Гид рассказывает об одном экспонате, я рассматриваю другой. Сама понимаю, что это глупо, пыталась с собой бороться… но у меня это получалось лишь в том случае, если со мной ходил дедушка, только он мог перехватить меня, а мама музеи почему-то не жаловала. Вот и здесь все пошли направо, в древний Египет, осматривать какие-то мумии, я же пошла налево и попала в зал, где была экспозиция, повествующая о наполеоновских войнах. Потом все пришли осматривать эту экспозицию, а я отправилась к мумиям. Только на выходе я присоединилась к группе…
Через неделю после моего прибытия в Египет, я добралась до Асуана, где жил дядя Гриша и которому я должна была отдать браслет. Правда, он ни в какую не желал сниматься с моей руки, как я ни старалась его содрать – исключительно памятуя о дедушкиной просьбе не открывать шкатулочку и не знакомиться с её содержимым… Мне и так было крайне неловко, что я не выполнила его волю, но оставалась надежда, что дяде Грише известна тайна застёжки и он легко поможет моей беде. По дороге я заглянула на местный базар и купила там лёгкий пробковый шлем для дедушки – тот постоянно жаловался, что нет у него головного убора для долгих экспедиций в жарких странах, хотя – почему он сам не купил такую шляпу? Я её примерила на свою голову – очень удобно и защита от солнца отличная. Для мамы – цветастый платок, агатовые бусы и такие же браслеты с египетской символикой. Как меня уверил продавец, это магические обереги, защищающие от всевозможной порчи и сглазов, над ними поработали самые настоящие потомственные маги – как белые, так и чёрные. В магию я не верила, но они показались мне красивыми, и – это был неплохой образец египетского народного творчества. Маме должно понравиться.
Потом я отправилась к дяде Грише.
Но, когда я пришла по адресу, который мне дал дедушка, дверь мне открыла незнакомая женщина-египтянка, от которой я узнала, что Григор-эффенди исчез полторы недели тому назад.
- Уехал смотреть пирамиды и не вернулся, - сказала она. – Я говорила…
Тут её взгляд упал на мою руку и на мой браслет, который я никак не могла снять, и лицо женщины исказилось. Это было выражение совершенно неописуемого ужаса! Её трясло, как в лихорадке, она побледнела, зашаталась… Схватилась за притолоку, даже не замечая, что заперла меня в прихожей. Я отстранила её, прошла на кухню и налила египтянке воды, но та оттолкнула стакан с такой силой, что тот упал на пол и разбился. Женщина – как я поняла, она помогала дяде по хозяйству и присматривала за квартирой в его отсутствие, ругалась на каком-то диалекте, смотрела на меня не то со злобой, не то в ужасе… Я решила, что она сумасшедшая и стала отступать к выходу, но припадок закончился также внезапно, как и начался.
- Подождите, - сказала она уже по-арабски, выскочила в комнату и вернулась с ларцом, похожим на тот, в котором прежде лежало моё украшение. – Если вы… То возьмите это и унесите подальше отсюда. Чтобы это никогда больше не вернулось сюда!
С этими словами она буквально выставила меня за дверь и я услышала, как женщина изнутри запирается на многочисленные замки. Я ничего не понимала. В шкатулке обнаружилось ожерелье и ещё кольцо, обсидиановое с закорючками. Теперь не было только серёжек – из тех украшений, которые я видела на бабушкином портрете.
…Я вернулась в гостиницу, пребывая не в самом лучшем настроении. Я впервые в жизни подвела дедушку. Он просил меня передать его другу посылку нетронутой… а шкатулка была открыта, пусть не мной, но от этого мало что менялось… и передать шкатулку я не смогла – некому передавать. Я пыталась дозвониться до дедушки, чтобы повиниться перед ним и узнать, как теперь быть – но дома никто не отвечал. Потом мне перезвонила мама и сказала, что дедушка попал в больницу. Он даже не успел доехать до дома, после того, как проводил меня. Прямо в такси ему стало плохо… Врачи его уже обследовали, это инфаркт. Я была просто в ужасе… Дедушка никогда серьёзно не болел, всегда гордился этим… И врачи всегда удивлялись, что он в свои годы такой здоровый и бодрый, и вот теперь… Я хотела даже плюнуть на пирамиды и возвращаться назад, но мама отговорила меня.
- Ты здесь ничем не поможешь. К тому же, я только что от него… Его положили в лучшую клинику. По словам профессора, нет особых причин для беспокойства. Правда, теперь по жарким странам он уже не сможет скитаться…
…На душе у меня было очень плохо. Пирамиды и сфинкса я осматривала почти безо всякого интереса, гида слышала… словно издалека. Я не могла сосредоточиться на Египте, думая о дедушке, который лежит сейчас там, в клинике… Единственное, что дошло до моего сознания, это одна из множества легенд, рассказанных гидом.
…Где-то посреди пустыни, как говорят бедуины, есть ещё одна пирамида, абсолютно никому не известная, кроме бедуинов, которые только знают о её существовании, но сами никогда туда не ходившие. Вообще, район, где, по рассказам, расположена эта самая пирамида, считается проклятым – иногда туда ходят люди – учёные, просто туристы… и исчезают. Бесследно. Большей частью навсегда, лишь однажды вернулся какой-то тип… совершенно свихнувшийся, а потом опять исчез.
После этого исчезла и я – свернула не в тот коридор, долго бродила… Осознала, что вот-вот заблужусь и скоро здесь появится ещё одна мумия… стала возвращаться, и обнаружила нескольких своих новых знакомых, обступивших высокого мрачного бедуина, который чем-то был крайне недоволен.
- Элен! – замахала руками Рита, с которой мы в этой поездке довольно близко познакомились – насколько это было возможно между девушками, которые узнали о существовании друг друга только неделю тому назад. – Иди сюда! Мы тут уговорили местного абрека свозить нас в ту проклятую долину, где есть ещё одна пирамида. Только он говорит, что это не совсем пирамида…
Бедуин что-то забормотал, я прилично знала арабский и смогла перевести.
- Пирамида, но её называют Проклятыми Вратами. Говорят, что она поглощает людей, отправляя их в вечное рабство Сету или ещё кому-то из древне-египетских бесов. Он говорит, что ничем хорошим эта поездка не закончится, но ему действительно очень нужны эти деньги, иначе никогда бы не согласился.
- Глупости это, конечно, всё это проклятье, - фыркнул Риткин муж.
За грустными мыслями о дедушке и невыполненном поручении, я и не заметила, как села в старый автобус и куда-то поехала. Рита с мужем пытались меня растормошить, но это им плохо удавалось, я сидела, тупо глядя в окно. Потом мне позвонила мама… Оказалось, что дедушка пришёл в себя, его состояние быстро стабилизируется и причин для беспокойства нет ни малейших. Единственное, он был очень недоволен, что мама своим сообщением испортила мне поездку и выразил надежду, что не совсем.
Ехали мы долго. Как нам объяснили, проклятое место находилось далеко от долины пирамид, поэтому на месте мы будем только утром. Вечером мы въехали в другую местность. Дороги, как таковой, здесь не было и, можно сказать, мы были уже на проклятой территории, здесь никто не ходил, но в собственно Проклятую долину мы должны были попасть утром. Но тут… можно сказать, я накликала.
Мы въехали в довольно живописное ущелье. Именно ущелье. По обе стороны «дороги», по которой мы ехали, высились огромные песчаные горы, которыми я невольно залюбовалась и мне невольно захотелось здесь остановиться…
Ох, как не вовремя! Захотелось – и тут же старенький автобус стал, как вкопанный, откуда-то снизу запахло… очень нехорошо. Водитель-бедуин заохал, запричитал… Пришлось выйти и ночевать под открытым небом. Кто умел, а кто и нет. Я, к примеру, промучилась до самого утра.
Утро было не по-местному туманное и солнца не было видно. Тем не менее, пока бедуин с помощью двух молодых людей пытался что-то сделать с двигателем, я решила прогуляться. Взяла, на всякий случай, свой рюкзак, напялила шлем и поплелась осматриваться, собирать красивые камушки, которых и так были полны карманы… Но здесь камни были особенно красивые…
Я гуляла туда, сюда, камней набрала… столько, что пришлось остановиться – походка у меня стала гремящей и пришлось переложить добычу в рюкзак, благо, там нашлось место, после чего я решила угомониться. И так мамочка, верно, устроила шмон в моей комнате и устранила большую часть моего «мусора», как она презрительно называет мои коллекции. Она регулярно устраивает подобные ревизии, после чего комната блистает чистотой… но этого хватает всего на несколько дней, в течение которых я притаскивала столько нового барахла…
Отдыхала я с видом на маленький чёрный круглый камешек, вросший в землю. Он казался мне просто потрясающим, казалось, по нему то бегают разноцветные искорки, то сходятся-расходятся круги… Я пыталась выковырять его из грунта, но мне это никак не удавалось, а так хотелось… Тогда я насилу заставила себя отойти от него, но потом вернулась и снова попыталась… с тем же результатом.
И вот, когда я, подавив тяжёлый вздох, решила выбираться обратно к автобусу, тем более, что он явно ожил и сигналил, взошло солнце. При свете я увидела небольшую гибкую тень чуть в стороне. Глянув туда, я увидела очаровательную чёрную кошечку с изумрудными глазами. Я всегда обожала кошек, особенно чёрных, а эта была… Да, очень худая, но я была уверена, что, если её откормить, кошка будет просто раскрасавицей! Она тоже не сводила с меня глаз, которые то сужались, то расширялись, потом зверёк стал подкрадываться ко мне. Меня это обрадовало… правда, я ещё не знала её намерений, прежде кошки не очень охотно ко мне шли… если только у них не возникало желания поцарапаться. Мои ноги почему-то казались им очень подходящими столбиками для стачивания коготков… Но мне почему-то казалось, что этот котёнок будет исключением из этого правила.
Но, не доходя до меня всего нескольких шагов, кошка легла на землю, не сводя с меня своих чудных глаз. Я видела многих зеленоглазых кошек, но только у этой глаза были настолько похожи на дивные драгоценные камни… изумруд со вкраплением того же обсидиана в самой серединке. Это было удивительно красиво… А сама кошка… Она была голодная, но чистая и здоровая. Вся проблема была исключительно в том, чтобы накормить её.
- Иди ко мне, моя хорошая, - я стала подбадривать её, жалея, что отложила рюкзак в сторону, там у меня было немного колбаски. Сейчас я боялась сделать шаг в сторону, чтобы не вспугнуть кошку… хотя что-то мне подсказывало, что она никуда не уйдёт. Я её чем-то привлекаю… и отнюдь не в качестве когтеточки, и это было очень приятно. Но почему она не идёт – она ведь явно хочет ко мне? Ещё немного – и я смогла бы дотянуться до неё рукой… Но я боялась сдвинуться с места и только любовалась зверьком.
- Мяу! – жалобно ответила кошка и мотнула головкой, словно говоря: нет, это ты иди ко мне. Так мы и сидели, ожидая, когда одна из нас сделает первый шаг к сближению… Её глаза становились всё более грустными, печальными, казалось, ещё чуть-чуть – и она заплачет – человеческими слезами, я тоже готова была заплакать… Нас обеих что-то притягивало… но в то же самое время что-то останавливало от дальнейшего сближения.
В конце концов кошка издала жалобный протяжный вздох и медленно пошла в обратную сторону, то и дело оглядываясь через плечо на меня: вдруг я передумала? Я пошла за ней. Автобус давно сигналил, меня звали, окликали, но для меня сейчас существовала только эта чёрная тощая бестия… Она словно приворожила меня …
Вскоре мы обе оказались в непосредственной близости от того камня
, который я тогда не смогла поднять. Кошка подошла к нему, села и опять стала смотреть на меня, мяукая и перебирая передними лапками, с каждым моим шагом в её направлении всё больше успокаивалась и блеск её изумрудов-глаз становился все более ярким.
Я подошла к камню – она не стала от него отходить, вскочила и стала танцевать на месте – весьма и весьма изящно, элегантно. Потом выгнула спинку и стала тереться о мои ноги, нежно мурлыча. Я протянула руку и погладила её – у кошки оказалась очень мягкая шёрстка… Я взяла её на руки и прижала к себе.
В этот момент солнце добралось до этого ущелья. Осветило камень… и он ожил. Стал расти, искриться. Теперь я убедилась, что мне это вовсе не показалось, по нему и в самом деле бегали искры – то отдельные, то образуя воронку. Я протянула руку и коснулась камня…
… и тут же у меня возникло ощущение полёта. Полёта в неизвестность. И не только ощущение. Я увидела, что каким-то образом попала в огромную тёмную искрящуюся воронку и по ней лечу, лечу, лечу… И конца этому полёту не видно… Я невольно вспомнила Алису из Страны Чудес… но мой полёт был куда более таинственен… и страшен… Я не знала, что со мной происходит, куда я лечу… но догадывалась, что ничего хорошего там, куда я прилечу, меня не ожидает…
Глава 2…И вот, я сидела, потирая коленку и озираясь по сторонам. Место было… совершенно не похожее на то, откуда я прилетела. Буквально свалилась на этот камень, ударившись о него рюкзаком, потом – на землю, ссадив колено и чуть не потеряв солнцезащитные очки и шлем. Вокруг была… да, местность, прямо скажем, не самая дружеская. Вместо песчаных скал – каменные, выщербленные, со множеством провалов, из некоторых на меня смотрели чьи-то хищные глаза и я слышала отдалённый, но жутковатый вой… Кто выл, я не знала, но мороз пробегал по коже. Я хотела бежать, но нога болела довольно сильно, я смогла сделать только несколько шагов и снова села.
- Нет, мамочка была права, какая я Элен? Варвара самая настоящая, такое могло приключиться исключительно с Варварой и больше и с кем другим!
Над головой проплыла тень. Взглянув наверх, я увидела там неких существ…. Похожих на летучих мышей, но очень больших размеров и я была уверена, что это вовсе не летучие мыши. Оттуда тоже доносились жутковатые звуки… я окаменела.
- Не стой! Беги!
Откуда ни возьмись, появился молодой человек, лет примерно двадцати пяти, довольно красивый, в сильно изношенном бело-голубом мундире. Этот мундир что-то мне напоминал, но что именно – я не могла понять. А он ещё довольно грубо и бесцеремонно схватил меня за руку и поволок, ничего не объясняя. Впрочем, я и сама понимала, что следует держаться как можно дальше и от тех жутких пещер, и от тех «нетопырей», кем бы они ни были. Единственное – я таки вырвала у него руку, вернулась за рюкзаком, который слетел при падении, подхватила его и сидящую около него кошку и припустила за парнем. Конечно, я не знала, кто он такой, но подозревала, что – местный житель, а потому знает эту местность и выведет к людям. А там уж мне помогут. Если не вернут назад, то, по крайней мере, объяснят, куда я попала и почему.
- Скорей, скорей, скорей! – бормотал он. – Эх, почему здесь нет Этельреда? Было бы куда проще и быстрей… Почему я артиллерист, а не кавалерист, сколько бы проблем решилось… Стоп!
Он остановился, не отпуская моей руки, так резко, что я упала на колени и взвыла от боли. Не обращая на меня внимания, незнакомец начертил палочкой прямо на грунте загадочный знак и провёл черту, после чего вздохнул с явным облегчением и повернулся ко мне.
Теперь я могла рассмотреть его получше.
Это был красивый молодой человек, с узким лицом, заключённым в рамку вьющихся каштановых волос. Глаза у него были карие, с грустинкой, мне почему-то подумалось, что у такого молодого человека не может быть столько грусти… Но он был очень грустен. На нём, как я говорила, был потрёпанный бело-голубой мундир, у пояса висела шпага, а за спиной я увидела… арбалет. Это меня удивило: кажется, такому молодцу больше соответствовала бы хорошая винтовка, а не такое допотопное оружие. Я даже подумала, что, если это такая игра, где участники разыгрывают сцены из разных исторических эпох, солдата наполеоновской армии следовало вооружить ружьём, а не арбалетом. Ну, если даже если не нашли ружья, современного Бонапартовским войнам, то даже винтовка смотрелась бы более уместно Не зацикливая внимания на моей изумлённой физиономии, незнакомец махнул рукой – иди за мной – и мы двинулись дальше.
- Ты новенький, - он не спрашивал, а утверждал. – И, понятно, ничего не понимаешь. Думаешь, что спишь или сошёл с ума. Я тоже так думал, когда сюда попал, но – увы! – это не так. Очень скоро ты в этом убедишься.
- А где мы? Где это – «здесь»? Я ничего не понимаю, - пожаловалась я. - И вы всегда на ты с незнакомыми девушками? – спросила я. Впрочем, как ни странно, но я была отнюдь не против такого простого обращения. Я чуть приподняла свой пробковый шлем, чтобы он мог увидеть, что волосы мои явно слишком длинные для мужчины, но скреплены заколкой. Юноша смутился, но ненадолго и снова заговорил, хотя и более мягким тоном.
- Здесь так принято. И так значительно проще. Мы обращаемся на «вы» только к монархам, Высшим, и то не все и не ко всем. Меня зовут Франсуа. Я живу здесь уже пять лет. Это очень мало, и я тоже не всё знаю, хотя и куда больше, чем ты. Как ты сюда попала? И из когда?
- В смысле – из когда?
- Как ты думаешь, какой сейчас хотя бы год?
Я уставилась на него. Он что – сумасшедший? Не знает даже года?! Я назвала, он рассмеялся.
- Нет, нет, и нет. Здесь сейчас девятнадцатое карода 34623 года – по местному исчислению. И это – не Египет. Эта местность носит название Забытые Башни. Раньше здесь и в самом деле были башни, но время… и другие обстоятельства… уничтожили их. Там, - он махнул рукой вперёд, где виднелся густой зелёный лес, - Ваотанская чаща. Вернее, её называют чащей, но это далеко не самый большой и даже густой местный лес. Но я надеюсь, что нам удастся его миновать.
- А как мне вернуться назад?
- Никак. Ты никогда не вернёшься домой.
- Что?!
- Этот мир так просто не отпускает тех, кто сюда попал, - сказал он с неописуемой тоской в голосе. – Иначе я давным давно вернулся бы домой, в Париж… к семье… Да, жестоко мстит мне проклятый сфинкс!.. если это он…
- При чём здесь сфинкс?..
Но тут нам пришлось прервать разговор: раздалось цоканье копыт. Франсуа толкнул меня за какой-то камень, а сам сорвал с плеча арбалет, молниеносно его зарядил и вскинул. Но тут же опустил и засмеялся.
- Выходи, это друг.
Выйдя, я остолбенела.
Этот друг оказался рыцарем. Настоящим рыцарем, в самых настоящих рыцарских доспехах, единственно, я представляла их себе куда более габаритными и тяжёлыми, эти же не были лишены даже элегантности. Собственно говоря, доспехи состояли из кольчуги – серебряной, поверх которой была надета золотая кираса, а уже на самой кирасе был алый крест. Крест красовался и на треугольном золотом щите и на золотом флажке, укреплённом на длинном копье. Ноги незнакомца были тоже в штанах или чулках из металлических звеньев, не хватало для полноты картины только шлема, рыцарь был с непокрытой головой и я видела, что он несколько старше Франсуа, хотя едва ли достиг сорока лет, с русыми волосами до плеч, на лбу они были подняты алой лентой, голубые глаза смотрели на нас насмешливо из-под песочного цвета бровей. Орлиный нос, язвительные очертания губ и чуть угловатый подбородок невольно внушали… желание держаться чуть в стороне. Не говоря уже о том, что при рыцаре были не только щит и копьё, но и довольно длинный меч, а его лошадь…
Это была не лошадь. Это был единорог. Ростом с обычную лошадь, строением больше напоминал антилопу, с довольно длинным рогом посреди лба. Масти он был белоснежной, а грива и хвост… были из огня! Я села на камень и затрясла головой.
- Это Этельред, - представил мне рыцаря Франсуа. – Что, не верится? Я тоже считал всё это, - он взмахнул рукой, указывая на окружающий мир, - сном, тяжёлым сном, кошмаром, ибо мне… повезло меньше, чем тебе… пока не встретился с ним. Райш - так называются здесь огненные рогатые лошадки - мигом убедил меня в том, что это – увы! – не сон и не плод больного воображения. Привет, Элрик, как дела? – это относилось уже к мальчику лет двенадцати, который сидел на муле и держал в поводу крупного коня, обвешанного тюками и оружием. В ответ мальчишка показал белоснежные зубы, соскочил с мула, подошёл ко мне и вдруг сорвал с моей головы шлем. Я почувствовала, что заколка, сдерживавшая мои волосы, сломалась…
- Прекрасная дама, опять в мужском платье! – возмущённо проговорил сэр Этельред.
- Пора бы тебе уже привыкнуть к этому, как ты привык ко всему прочему, - усмехнулся Франсуа и повернулся ко мне. – Но, с другой стороны… привыкнуть весьма и весьма непросто. Другое место, другое время, другие обычаи… Даже в моё время… не очень-то приветствовалось, чтобы женщина одевалась в мужское платье, а в его – считалось чуть ли не грехом. Но здесь женщинам тоже часто приходится прибегать к этому – порой длинные юбки сильно мешают и могут даже погубить.
- Дама не должна соваться туда, где опасно, это удел нас, мужчин, а женщина должна быть женственной! – отрезал Этельред. Впрочем, он тут же сменил гнев на милость и спросил: – Это весь твой улов на сегодня? Маловато.
- А у тебя и того нет.
- А я этим и не занимаюсь. Меня призвал Артур, - с гордостью объявил рыцарь. – А тебя хочет видеть Алекс, при чём он приказал тебе поторопиться.
- Приказал! Я не росс, чтобы он мог мною распоряжаться… да ещё поторапливать! Вот возьму и не явлюсь!
- Ну-ну, будешь так говорить, не помогу тебе отсюда выбраться, - усмехнулся Этельред. – Имей в виду, что ушастые в последнее время стали слишком уж… наглыми, очень скоро они могут быть здесь… Элрик, уступи даме мула, а сам беги следом!
- Ты не поступишь со мной таким образом! – возмутился Франсуа, который явно испугала перспектива остаться в этой местности одному.
- Ты давно уже напрашиваешься на хороший урок. Но сегодня мне не до этого. Элрик, уступи даме мула, сам беги следом!.. А ты, умник, держись за стремя и пошли. Да поживее!
Мальчишка взял у меня рюкзак, закинул его на вьючную лошадь, а меня усадил на своё место. Хорошо ещё, что незадолго до роковой поездки я пару раз каталась на лошади! Поэтому я удержалась в седле, даже когда мул перешёл на очень быстрый шаг, а там и в галоп, единственно – меня удивляло, как Элрик и Франсуа поспевали за нами. Этельред сидел в седле, как влитой и успевал поглядывать по сторонам.
Потом ход поубавился – судя по всему, мы вышли из опасной зоны и я обрела возможность задуматься о происходящем. Значит, так. Я каким-то образом оказалась в другом мире – безусловно, заснув в не очень удобной постели и в не самом лучшем настроении. И здесь, в моём кошмарном сне, живут рыцари, разъезжающие в классном прикиде на огненных единорогах, французы, носящие мундиры наполеоновских войск и вооружённые при этом средневековыми арбалетами. При этом оба осознают, что являются представителями разных времён и, судя по всему, народов. Франсуа – явно француз, Этельред, судя по имени – сакс. Хорошо, что единственное, где у меня не было перекосов – изучение языков, даром, что ли, я выбрала профессию лингвиста? Я знала несколько языков. Судя по всему, это позволяет мне теперь отлично понимать и англо-саксонского крестоносца, и наполеоновского артиллериста, при чём для меня речь и того, и другого… я словно бы слышу русскую речь и не чувствую, что говорю не на своём.
Интересно, кто такие эти Артур и Алекс, о которых идёт речь?
- Ты удивляешься, что понимаешь нас, хотя мы явно не являемся твоими соотечественниками? – спросил Франсуа, как бы услышав мои мысли и оглянувшись на меня. – Я – француз, Этельред – норманн, Элрик – немец, а ты…
- Русская, - ответила я.
- Одной из особенностей этого мира является то, что здесь мы все понимаем друг друга, независимо от того, из какого мира, коих существует великое множество, мы приходим. Мы здесь как бы переходим на обще-фест… Этот мир, где мы находимся, называется Фест. Здесь тоже существует прорва самых разных языков, и есть язык, которым владеют все мало-мальски учёные люди… Осторожней, не позволяй мулу выходить на открытое пространство!..
Оглянувшись, я увидела, что мы скачем по лесной опушке. Но углубляться в лес мои новые знакомые не стали, хотя и следили, чтобы не высовываться из довольно густых зарослей. Кони и мул шли размеренным шагом, Элрик даже не слишком торопился, держась рядом со мной, по нему нельзя было сказать, что он так уж устал от бега. Хотя, может, Этельред часто подвергал его такому испытанию?
- Возьми, - заговорил вдруг мальчик, звонким голосом и сунул мне в руки кошку, которая всё это время почему-то, вместо того, чтобы заскочить ко мне на колени или на вьючного коня, или на руки Франсуа, пыталась бежать своим ходом. – Она не может бежать достаточно быстро и скоро потеряется, жалко будет.
Я погладила зверька, тот замурлыкал в ответ и устроился поудобнее. Бестия – я решила так её назвать – мурлыкала, зажмурившись, а потом заинтересовалась моим браслетом и стала тыкаться в него своим мокрым холодным носом.
- Ой, ты волшебница?! – вскрикнул мальчик, глядя на мои украшения.
- Не говори глупостей, волшебства не существует!
- Ага, не существует. И единороги – сказочные звери, - кивнул мальчик. – Он, твой провожатый, - кивок в сторону рыцаря и Франсуа, - в это тоже не верил, но пришлось. Я тоже не верил, а теперь…
- Ты паж Этельреда? – спросила я, чтобы поддержать разговор. – Для оруженосца ты слишком юн, как мне кажется.
- Слишком юн… - он вздохнул. – Я только в этом мире живу уже лет десять, а пришёл сюда таким, какой сейчас.
- Как же так вышло?
- А здесь время идёт не так, как там. Чтобы оно имело над нами власть, мы должны признать этот мир своим. Вообще… пока мы не признаем один из миров своим, время над нами нигде не будет властно, - вздохнул он. – Даже если я вернусь домой, всё равно я никогда не стану старше ни на год. И ты. И Франсуа. И… Этельред, - запнулся он. Я поняла, что рыцарь здесь взял другое имя. Или, может, здесь такая традиция – получать новые имена? Я спросила об этом мальчика. – Это как кто хочет. Этельред велит называть его так, хотя на самом деле его зовут иначе. А вот Артур категоричен в этом вопросе.
- А кто такой этот Артур?
- Король Артур Пендрагон. Ну, о рыцарях Круглого Стола ты читала?
- Но он же…
- Он один из здешних Высших Воинов.
Вскоре единорог и мул вышли на красивую полянку, окружённую высокими деревьями, явно очень старыми, поросшими мхом и лишайником. Оглядевшись по сторонам и заставив Элрика проверить какие-то кусты, Этельред соскочил со своего скакуна – на удивление легко и даже изящно, в то же время Франсуа помог мне слезть с мула.
- Ты не привычна к столь долгим переходам, да ещё после Прохождения Врат, - вздохнул он. - Надо отдохнуть и перекусить. Мадемуазель, верно, голодна?
- Мадемуазель в настоящий момент способна съесть целую корову! – ответила я. – Со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было.
- Ну что же, маковых росинок у нас нет… равно как и коров, - усмехнулся Этельред, глядя, как Элрик расстилает прямо на траве кусок холста и раскладывает на нём куски хлеба и холодного мяса, кроме того, из сумы были извлечены две жестяные кружки и большая бутыль, в которой плескалось что-то тёмное. – Есть оленина, хлеб и эль.
- Конечно, это не совсем подходящая еда для мадемуазель, - вздохнул Франсуа.
Но мой желудок был с ним категорически не согласен и выдал такую трель, что я поняла: если сейчас же не съесть хотя бы половину предложенного… я просто умру от голода. Об этикете в эту минуту не могло быть и речи и я вгрызлась в хлеб – не самый свежий и мягкий – как маленький хищный зверёк. Правда, пива я никогда не любила, предпочитая простую минералку, но за неимением ничего другого, пришлось пить мелкими глотками тёмный эль. Ужасная бурда, на мой вкус.
- Да, это совершенно не похоже на доброе старое бургундское, - вздохнул Франсуа, было видно, что ему тоже не доставляет особой радости это пойло. – Наверное, следовало поискать для мадемуазель родник, здесь должен быть неподалёку источник…
- Не стоит, - ответила я, прожевав кусок оленины. Не знаю, кто её жарил, но соли он явно пожалел, да и суховато… Хорошо, что было пиво – без питья такое не прожуёшь. – Почему ты называешь меня мадемуазель?
- Потому что я француз и всегда обращаюсь так к молодым незнакомым девушкам, а ты не назвала своё имя.
- Я просто не знаю, какое назвать. Там… у меня было другое имя, но, похоже, мне придётся взять здесь имя Варвара, так как такое могло случиться исключительно с Варварой…
- А что, красивое имя, - улыбнулся Франсуа. Элрик рассмеялся, и только Этельред никак не отреагировал на моё представление.
Перекусив, мы опять сели верхом – я говорю о себе и рыцаре, Элрик и Франсуа побежали у стремени, при чём француз и норманн затеяли какой-то спор, а мы с мальчиком отстали, чтобы не мешать им выяснять отношения.
Вскоре мы выехали на тропу. Навстречу стали встречаться путники. В том числе проехал какой-то карлик с ушами, похожими на слоновьи, сидевший на огромной крысе. При виде этого зверя я дико заорала и чуть не упала, хорошо ещё, что Элрик был рядом. Потом прошёл ещё какой-то тип… с длинными ушами и длинным носом.
- Ты не должна пугаться, - сказал Элрик. – Здесь ты можешь увидеть и не такое. И помни – какое бы впечатление у тебя ни сложилось изначально, ты не должна выказывать никому презрения и удивления исключительно из-за того, что они, видите ли, выглядят не так… Некоторые могут просто обидеться, а другие – схватятся за оружие. Для нас они – уродцы, но для них и мы сами – безобразны.
- Это был ушан, который маленький, - сказал Франсуа, оглянувшись. – Это мирный, совершенно неприметный народец, практически единственная раса, которой позволено просто существовать… То есть, до сих пор было позволено. А второй – эльф-полукровка. Вот только не скажу, кто ещё у него в роду, но его не принимают ни те, ни эти. Те, которые произошли от родителей разных рас и племён… не пользуются особой любовью.
- А таких… много? – опасливо спросила я. Мамочки, куда это я попала?!
- Не то слово! Светлые, тёмные, так называемые нейтралы, одни сильнее, другие – слабее. Эльфы считаются светлыми, при чём, как ни странно, как обычные, так и некоторые из их «тёмных» собратьев, которых называют ещё дроу. Но эльфы очень гордые и редко снисходят до общения с другими расами, только когда без этого никак не обойтись. Гномам и карликам мало дела до того, что происходит в мире Громил, как они называют всех, кто выше их ростом. Природные жители… Тоже считают общение с другими расами недостойными себя, чаще всего, хотя и тут обстоятельства могут побудить их к исключению из этого правила. Но иногда нам приходится объединяться, чтобы противостоять ордам орков, троллей, тёмных гоблинов… иных тёмных. Ты потом узнаешь обо всём побольше.
Я вздрогнула. В моём мире, когда я училась в университете, мне было трудно высиживать на долгих лекциях, независимо от того, насколько интересными они были, и я всякий раз вздыхала с облегчением, когда лекция заканчивалась. И вот, попала в другой мир и там мне тоже норовят прочитать лекцию.
Но больше он не успел мне ничего сказать – Этельред осадил своего единорога, француз отцепился от него и помахал мне рукой. Элрик помог мне слезть с мула – с непривычки я чуть не упала, всё тело у меня одеревенело.
- К сожалению, я не могу вас сопровождать дальше, - сказал рыцарь. – Меня ждёт Артур. А вам нужно к Алексу. Думаю, будет лучше, если он всё объяснит прекрасной даме лично – они явно одного народа. И надеюсь, в следующий раз вы будете одеты соответственно своему полу, миледи. Желаю вам поскорее освоиться здесь, Франсуа вас доведёт до территории россов, а там вам помогут.
- Россы?
- Это название клана, - пояснил Франсуа. – Здесь все державы дополнительно делятся на кланы, гильдии, ордена и так далее. Вообще, мир наш очень жесток и приходится держаться сообща только для того, чтобы элементарно выжить.
Я не могла идти, но мой спутник сумел найти телегу, запряжённую двумя здоровенными быками, которая тащилась в нужную сторону и возница согласился нас подвезти. Франсуа помог мне забраться на повозку и устроиться на куче мягкого, душистого сена.
- С непривычки всегда так, - сказал он. – Когда меня впервые посадили на мула, я после этого отлёживался чуть ли не трое суток. Ты выглядишь получше.
Бестия устроилась поудобнее у меня на коленях, свернувшись клубочком и мурлыкая. У неё был очень красивый голос, вообще, она была само очарование и я чувствовала, что тоже нравлюсь этой кошке. Франсуа заинтересовался обстоятельствами нашего знакомства с моим зверьком и я рассказала о нашей встрече с Бестией в моём мире.
- Это не только с кошками так, - сказал он. – Очень многие животные сами выбирают себе хозяев и никто не знает, как. Это как носитель магии у волшебника, оружие воина или инструмент технолога. Если они не захотят тебе подчиниться, то они этого не сделают, а если захотят, то, как бы ты к ним ни относился…
Он замолчал, а я лежала, поглаживая Бестию и думая, какие ещё сюрпризы преподнесёт мне мой сон?..
- …Варвара, мы приехали, - оказывается, в своём сне я ещё и уснула. Проснувшись, я увидела, что уже темно, а телега стоит перед небольшим белым зданием, похожим на боевой шатёр. – Нас ждут, - Франсуа пригладил рукой взъерошенные волосы и отряхнул смятый мундир. Я вылезла и тоже поправила одежду – насколько это было возможно. Из шатра вышел какой-то бравый молодец в мундире, похожем на форму гвардии времён Александра Первого и Франсуа вступил в переговоры с ним. Я стала в стороне, оглядываясь по сторонам, но пейзаж был слишком скучным – голая равнина, поросшая выгоревшей от солнца травой, и я стала обдумывать сложившуюся ситуацию. При этом я отчаянно щипала себя за руку, пытаясь проснуться – но всё было напрасно. Потом, когда моя рука вся покрылась синяками, молодец взмахом руки пригласил нас обоих войти внутрь.
Внутри шатра обстановка оказалась совсем другая и более-менее соответствовала дворцовой, вот только я не понимала, каким образом всё это уместилось в шатре. На стенах висели картины в тяжёлых рамах, портреты… Екатерина Вторая?! Император Павел?! А вот вся семья Павла…
- Девочка моя! – раздался за моей спиной знакомый голос. Обернувшись, я увидела дядю Гришу… То есть, я знала, что это он, хотя выглядел старый дедушкин коллега и лучший друг не на семьдесят лет, а на пятьдесят, ну, пятьдесят пять – с натяжкой. Морщин на лице почти нет, ни единого седого волоска в роскошной шевелюре каштановых волос, хотя прежде он был почти лыс, седые волосы оставались лишь на затылке. Глаза весело сияли, дядя Гриша был в превосходном настроении. Правда, меня чрезвычайно удивило, что он одет по моде девятнадцатого века, по крайней мере, именно таких кавалеров я видела на портретах той эпохи – чёрный сюртук и белые панталоны, заправленные в сапоги, в руке держал щёгольскую трость. – И ты сюда попала! – сказал он грустно. Потом взглянул на мою руку… - Какого дьявола ты нацепила этот проклятый браслет?.. Ладно, расскажешь обо всём позже, а сейчас пойдём отсюда.
Мы вышли из шатра и зашагали в сторону гор, видневшихся вдали. Но дошли только до коновязи. Я говорю – коновязи, хотя настоящих лошадей здесь не было, даже единорогов, только ослы, мулы, и другие четвероногие твари и даже нечто, напоминавшее динозавра. Собственно, от динозавров это существо отличалось размерами – по моим представлениям, доисторические ящеры были огромных размеров, это же двуногое существо с коротенькими передними лапами, головой с уродливым наростом на затылочной части и длинным хвостом, было размером… немного крупнее лошади. Но дядя Гриша подвёл меня к крупной четвероногой ящерице, которая сердито зашипела на меня. Я окаменела, только чувствовала, что волосы на голове стают дыбом от ужаса, ноги задрожали…
- Здесь у каждого человека свой собственный живой транспорт, - пояснил мой спутник. – Твоим, скорее всего, станет твой кот, когда ты поймёшь, как придавать ему нужный размер. Пока же придётся мне взять тебя к себе на седло, хочет этого Агама или нет…
Лучше бы он спросил у меня – хочу ли Я садиться на эту самую Агаму! Она наводила на меня тихий ужас, я окаменела под её неприязненным взглядом, только чувствовала, как мурашки бегут по коже…
- Не бойся, - сказал дядя Гриша. – Она не тронет, но садись передо мной, чтобы она не могла задеть хвостом, вообще-то говоря, она дама своенравная. Да, называй меня Григор – тут меня все называют именно так. И тебе самой надо придумать другое имя.
- Зачем? – я всё же дала уговорить себя и села на ящерицу. Она тут же стартовала на очень высокой скорости, так что, не удерживай меня дядя… Григор, я бы тут же и вылетела из седла, тем более, что удерживаться могла только одной рукой, в другой у меня была Бестия. Нетушки, если ездить верхом, то только на лошади или муле! Даже самый резвый конь идёт куда спокойнее, чем эта тварь! Поэтому я не стала переспрашивать, когда Григор оставил мой вопрос без ответа, а сосредоточилась на том, чтобы удержаться в седле… и надеялась лишь на то, что поездка скоро закончится.
Она закончилась через пятнадцать минут на узкой улочке небольшого города. Мы слезли, Григор похлопал ящерицу по боку и та убежала. У меня после безумной скачки кружилась голова и я даже не имела сил, чтобы оглядеться по сторонам.
Придя в себя, я увидела, что сижу в очень удобном кресле у весело потрескивающего огня в камине в полутёмной комнате. Её освещало только каминное пламя и помещение было заполнено таинственными тенями, и только приглядевшись, можно было понять, что на стенах висят картины… у стены – что-то, похожее на диван… Григор сидит в таком же кресле – явно старинном, хотя я и не знала, к какому веку оно могло относиться… между креслами на невысоком столике стоял кувшинчик гранёного хрусталя и два таких же бокала, полных рубинового напитка.
- Выпей, тебе станет лучше, малышка, - сказал Григор, улыбаясь.
- А не боитесь, что…
- Здесь положено обращаться на ты. Вы – в случае… натянутости отношений, среди равных. На вы обращаются к так называемым Высшим и магам, но и последние не все предпочитают выкание. И – я понял, что ты хочешь сказать. Не боюсь. И ты не бойся.
- Муррр…
Я почувствовала, как кто-то прошёлся у моих ног. Конечно, это была Бестия, она сначала легла на пол, а потом, заметив, что я смотрю на неё, запрыгнула мне на колени и замурлыкала. Мне сразу стало спокойнее на душе. Хотя… было как-то странно сидеть с дядей Гришей, называя его при этом Григором в полутёмном помещении, у камина… с кошкой на руках… Обстановка была самая умиротворяющая… но всё же необычная.
Кошка. У меня теперь есть кошка. И именно такая, какую мне всегда хотелось – мне всегда больше всего нравились именно чёрные кошки, казавшиеся мне маленькими пантерами. Да, бывают и пушистые кошки, персидские, ангорские… но я особенно любила гладкошёрстных. Это были маленькие, но очень милые хищники. У бабушки, по рассказам дедушки, был очень красивый кот – рыжий с голубыми глазами, он был и на её портрете – возлежал у ног красавицы, и был похож на тигра в миниатюре. Он мне всегда очень нравился, но, если бы мне предложили выбрать себе котёнка, я бы всё равно взяла бы чёрного. И – зеленоглазого. Сколько раз я просила у мамы разрешить мне взять котика, но…
- У меня и с тобой куча проблем. Столько посуды перебила, если будет ещё и кошка, то в доме не останется ни одного целого стекла! Нет, нет, и ещё раз нет!
А теперь у меня есть кошка, чёрная, которая со временем, когда отъестся, станет писаной красавицей, и нет никого, кто стал бы возмущаться или протестовать.
- Пей, не бойся, эти бокалы, хотя и кажутся хрупкими, на самом деле небьющиеся. И это не алкоголь, а освежающий напиток.
- Но что случилось? Что это… впрочем, что же это я спрашиваю… Это сон, затянувшийся сон…
- Нет, нет и нет, это явь, к сожалению. Тягостная явь. А что это за мир…
Он надолго замолчал, глядя в пламя камина.
- Это сложно объяснить, так, чтобы ты поняла, поняла правильно, а не решила, что я рассказываю тебе очередную сказку…
Дядя Гриша всегда знал множество увлекательных сказок, которые он сам называл «историями», которые я очень любила слушать, в отличие от дедушки, который всякий раз одёргивал друга.
- Хотя бы Элен в это не втягивай!..
- Для начала… Мои истории не были сказками. Это была быль. То, что я пережил здесь. То, что пережил твой дед, хотя он в этом никогда не признается. Это всё с нами было – здесь.
- Здесь? Дедушка здесь был?! – ахнула я.
- Да. Он ездил в Мексику и пропал. Провёл здесь несколько лет, встретил здесь… твою бабушку. Отсюда он выбрался вместе с ней, а она прихватила с собой свой драгоценный гарнитур из обсидиана. По словам… твоей бабушки, эти украшения частично принадлежали культу… какого-то бога, уже не помню, какого именно. Другие были реликвиями её собственной семьи, оставить их здесь, отправляясь вместе с твоим дедом, она не захотела… и попросту не могла. Но при переходе… потеряла один браслет. А потом, в силу ряда обстоятельств, была вынуждена расстаться с частью своих украшений, так ко мне попало ожерелье и перстень.
- Но дедушка смог вернуться! – обрадовалась я. Так вот, что тогда случилось! Интересно, что случилось с дедушкой, что он так заболел? И, если браслет имеет отношение к этому миру, понятно, что дедуля его боится… Боится всего, что так или иначе может напомнить ему об этом путешествии. Но – при всём этом, он же смог найти выход, вернуться! Значит, я тоже могу!
- Подожди. Прежде… Я должен объяснить, куда ты попала.
И здесь Григор тоже прочитал мне очень длинную лекцию. Интересную… тем более, что «лекции» в его исполнении, как и в дедушкином, я всегда готова была слушать часами, они были совершенно не похожи на университетские.
Он рассказал мне совершенно удивительную историю. Я слушала… и не знала, как ЭТО воспринимать – как какую-то шутку, розыгрыш? Но, с другой стороны – я уже знала, что не сплю, а наяву оказалась в совершенно диком, невероятном мире… А потому и то, о чём мне рассказывал Григор… хотя бы частично вполне может оказаться правдой, невероятной, шокирующей, но правдой.
В своё время, отчасти благодаря дедушке и дяде Грише, я увлекалась историей и всем, что с ней связано. Мне было известно и о существовании множества… загадок, странностей, которым люди не могут найти объяснения. Легенды о затонувших материках – Атлантиде, Лемурии… О древних цивилизациях египтян, индейцев – инков, ацтеков, майя… Китайская цивилизация… Истуканы на острове Пасхи… Бермудский треугольник… Это только некоторые примеры, а их очень и очень много, больше, чем можно предположить. Мы свою историю знаем чрезвычайно поверхностно.
Григор объяснил, что, живя здесь, он убедился, что даже многие факты, которые мы считали фактами своей истории, в действительности являлись мифами. Многого не было вовсе или же было… но не совсем так… или совсем не так, как мы об этом думали. Просто человек привык смотреть на определённые вещи со строго конкретной стороны…. А следовало смотреть с совершенно противоположной, и то едва ли удалось понять, что же при этом становится видно.
- …Иногда, - продолжил он, сделав непродолжительную паузу, чтобы выпить ещё рубинового напитка и подбросить дрова в камин, - я читал научные статьи о существовании порталов, межпространственных воронок. Многие подвергают это сомнению, мол, всё сказки, выдумки псевдоучёных. Но даже эти «псевдоучёные» едва ли подозревают, насколько они близки к истине. Эти порталы существуют – и в очень большом количестве, просто люди их не видят. Часто проходят мимо, могут даже наступить на камень, служащий порталом…
- Наступить – и попасть сюда?! Тогда сюда могло попасть множество людей!
- Просто наступить – недостаточно. Необходимо стечение целого ряда обстоятельств… хотя ты и не далека от истины.
Учёные обнаружили «порталы» на Антарктиде и правильно предположили, что порталами могут служить пирамиды, Стоунхендж и некоторые другие сооружения прошлого. Но это только малое количество Врат – как их называют учёные в этом мире. Григор заявил, что почти все места, представляющие археологическую ценность, являются такими Вратами. Языческие храмы и жертвенники. Очень многие пещеры. Даже порой голый камень, торчащий из воды, может быть порталом. И миражи, которые человек видит в пустыне… это не просто марево. Это своеобразный знак отсюда, послание, но люди не умеют его понимать.
- Но кто и зачем создал все эти Врата? – спросила я. Потрясающе! Если это сон… то очень увлекательный, а Григор – потрясающий рассказчик.
- Этого я не знаю. Для такого знания я… Я вообще занимаю низшую ступень в местной иерархии… теперь. Раньше было иначе, но я допустил очень серьёзный промах, за что был… понижен. Но и в лучшие времена я не был в числе Высших. Да мы, пришельцы, и не можем войти в их число… до определённого момента.
- Но как я попала сюда?
- Так, как попал и я. Как попал в своё время твой дед. Как все сюда попадают – через Врата. Я даже могу тебе сказать, через какие пришлось пройти тебе. Проклятая пирамида. Судя по всему, ты каким-то образом попала в эту долину… хотя едва ли тебя туда могли повезти на экскурсию… это чистая случайность, но то, что ты нашла камень-портал – это уже не случайность, это как раз то, о чём я тебе говорил – стечение целого ряда обстоятельств… не знаю, какие они были в данном случае, но это судьба. Меня сюда доставил этот же камень. Единственное, в отличие от тебя, я шёл на это осознанно.
- Но ты говорил, что для того, чтобы Врата открылись, нужно… Какие обстоятельства привели к этому в моём случае?
Оказалось, что среди этих обстоятельств должен быть… Браслет. Он отсюда родом.
В тот день, когда Григор показывал дедушке своё ожерелье, то он сделал это со строго определенной целью, зная, откуда взялись эти знаки и каким образом на украшении могли появиться письмена разных цивилизаций и эпох. Это был знак для дедушки. Предупреждение. О чём – Григор не мог сказать, но дедушка в любом случае ему не внял. Многие артефакты Феста – того мира, в который я попала – утратив своего владельца, отправляются наверх, в тот мир, откуда я пришла, для того, чтобы найти нового. Они существуют для конкретного хозяина. Человека, соответствующего строго определённым требованиям, которые предъявляют к своему обладателю эти предметы. Так и эти украшения. Они внушают ужас тем, для кого не предназначены. Но если их возьмёт в руки тот, кого они ищут…
- …Вот ты, к примеру, не можешь снять браслет. Он прирос к твоей руке, стал частью тебя. Потому что ты – и только ты – можешь быть его владелицей. Его и его братьев – ожерелья и кольца. Надо было взять с собой…
- Я взяла их с собой, - я случайно опустила глаза вниз и обнаружила рядом со своим креслом рюкзак, порылась в нём и протянула Григору шкатулку. Тот кивнул, но отстранил мою руку. – Они твои… Мне их дала женщина, следящая за твоей квартирой, но принадлежат они тебе, я взяла их с единственной целью передать настоящему владельцу, которым не являюсь сама.
- Нет. Ты – владелица, эти артефакты, как я теперь понимаю, изначально были предназначены именно для тебя и тебя они наделят великой силой, и поверь мне, это не раз сослужит тебе службу и поможет выжить в этом мире.
- Помогли бы они вернуться назад! Я хочу домой, к маме и дедушке!
- Я всё понимаю, но всё не так просто. Этот мир не отпускает пришельцев без выкупа. Для того, чтобы получить право вернуться, ты должна занять определённую ступень в местной иерархии, а это очень трудно. Ты должна это заслужить. Это будет связано с огромными сложностями и смертельной опасностью. Я, к сожалению, не могу тебе помочь в этом.
- Но почему?
- Существуют строгие законы, которые никто не может нарушить.
- И как же я могу заслужить возвращение домой?
- Это ты узнаешь со временем. Всё, что я могу сделать – дать тебе рекомендацию для нашего Дома. Для того, чтобы выжить – Франсуа должен был тебе это сказать – мы объединяемся в Дома, кланы, гильдии… и так далее. Законы здесь самые суровые, наказание за нарушение устава – до исключения включительно, а это верная гибель, одна ты здесь просто не выживешь.
Тут мне вспомнились наши разговоры с Франсуа, Этельредом, и я решила задать ещё один вопрос:
- А… Мне тут говорили о короле Артуре…
- Это один из примеров того, о чём я тебе уже говорил. Смерть Артура была мнимая. Его бездыханное тело положили в ладью и предали водам реки… А она принесла его в Авалон – в наш мир. Здесь ты можешь встретить и других исторических персонажей, и… Больше я тебе пока ничего не скажу, ты сама всё увидишь, когда придёт время. Да, вот ещё – здесь нет знакомых тебе технологических достижений земной цивилизации, нет машин, нет привычных тебе часов, нет электричества, нет телефонов. Вернее… в некоторых областях Феста всё это есть…
- Так почему же…
- Потому что те, кто там живёт – наши враги. У нас здесь очень много врагов, которых мы должны остерегаться. И мы не можем пользоваться тем, чем владеют наши противники. Порох используется исключительно для фейерверков и других спецэффектов… Ты должна была заметить у Франсуа арбалет.
- А как сюда попал Франсуа? Или ты не знаешь?
- Он из времён бонапартовских войн. Участник египетского похода Наполеона. И вот, когда французская армия стояла лагерем в долине пирамид, этот красавец, будучи, как, возможно, он тебе сказал, артеллиристом, не нашёл ничего умнее, как поупражняться в прицельности стрельбы из пушки, выбрав в качестве мишени Сфинкса! У него создалось такое впечатление, что сюда его забросило отдачей после выстрела, хотя это совершенно не так. С кем ты ещё здесь повстречалась? Расскажи поподробнее, как ты сюда попала и как добиралась…
Я выполнила его просьбу и описала своих спутников, может, Григор знает и их. Он задумался и продолжил через пару минут.
- Этельред… Он принимал участие в Третьем крестовом походе, но это практически единственное, что мы о нём знаем. Догадываюсь, что он очень знатного рода… Пойдём, я отведу тебя наверх, где ты можешь отдохнуть и выспаться.
Глава 3 Глава третья
…Проснувшись, я не сразу встала, а некоторое время лежала с открытыми глазами, глядя в низкий потолок. Он был серый от копоти – моя спальня освещалась всего лишь факелами, - и абсолютно не интересный, но мне надо было вспомнить всё, что со мной случилось перед этим и о чём мне рассказывал Григор.
Значит, так – это не сон. Тем более – после вчерашней скачки у меня по прежнему болели мышцы, и это была боль не от неудобного сидения в кресле, на стуле или диване… Подобное у меня возникло лишь однажды – когда во время экскурсии меня шутки ради усадили на лошадь. Сама прогулка тогда верхом мне понравилась, когда я отвлеклась от ощущения… чего-то живого под собой… но когда меня с этой лошади сняли… Тогда у меня несколько дней болели мышцы, и сейчас я испытывала нечто подобное… Значит, меня наяву занесло в неведомый параллельный мир, при чём в роли проводника послужил обсидиановый браслет, который я никак не могу снять со своей правой руки. Да, признаться, мне и не особенно хочется это делать – браслет и в самом деле очень красивый.
Здесь меня нелёгкая свела с рыцарем-крестоносцем, норманном, почему-то взявшим себе саксонское имя Этельред, и Элриком … Здесь мои руки как-то сами по себе нашарили Бестию, продолжавшую дрыхнуть на моём одеяле, уютно свернувшись клубочком.
В этом мире живут самые разные существа – в том числе длинноухие – разъезжающие чёрт знает на чём… на единорогах, огромных крысах и ящерицах. И выбраться мне отсюда, по словам Григора, никак не удастся…
Внизу раздался шум. Мужские голоса, о чём-то яростно спорившие. Пару раз я даже разобрала имя «Варвара», произнесённое явно с каким-то напряжением. Григор на меня сердится? И с кем это он? Нет, надо вставать, благо, Бестия проснулась и соскочила с кровати.
Встав, я увидела, что нахожусь в довольно большой комнате, где стояла кровать – широкая, ореховая, поверх – мягчайший матрас, шёлковое белоснежное бельё. На пологе не было никаких рисунков – просто белоснежное воздушное полотно. На полу – красивый ковёр, мягкий и тёплый. Из мебели… Мебель вся орехового дерева, крутящееся кресло у письменного стола, два стула и диванчик обиты белой тканью… Я ощупала её – это был не шёлк, не бархат, не ситец… Я вообще не поняла, что это за ткань, но на ощупь она была очень приятной.
- Мяу!
Я оглянулась в сторону кошки. Она сидела перед стулом у кровати, на котором была разложена одежда – не моя. Судя по всему, пока я спала, Григор или кто-то другой принёс мне одежду, более подходящую для этого мира, вместо моих лёгких, белых некогда брючек, во время путешествия утративших свою белизну и порвавшихся в нескольких местах, и блузы здесь была длинная голубая юбка и белая блузка с отложным воротничком. Поверх одежды – шкатулка с ожерельем, но без кольца.
Одежда была не моя, не привычная. Я всегда предпочитала брюки и футболки, в крайнем случае – блузки, как выходной вариант, а эти юбки… Наденешь мини – парни будут пялиться и слюнки пускать. Однажды один даже сунул руку… Хорошо, Пашка, друг детства, был рядом, накостылял. Макси… При моём характере и удаче - запутаешься с непривычки, наступишь себе же на подол, упадёшь и разобьёшь нос. Но тут просто выхода не было, пришлось надеть её. Глянув на себя в зеркало, я отшатнулась от него.
Я – блондинка, пепельная. Вернее, такой я была раньше, но сейчас на меня из зеркала таращилась девушка лет восемнадцати, а не двадцати пяти, с золотистыми волосами, с белоснежной, а не смуглой (в папу) кожей, глаза остались зелёными, но не гороховыми, а изумрудными, как у моей бабушки на портрете… Какого чёрта? А плечи, спина, осанка…
«Не горбись! Не сутулься! – постоянно выговаривала мне мама. – Что за манера постоянно горбиться? А голова у тебя что, такая тяжёлая, что ты не можешь держать её прямо? Ведь красивая девушка, что ты с собой творишь?!»
Я приподняла юбку и закружилась. Как ни странно, не запуталась, а, когда заинтересовалась дверью, рядом с той, что явно вела из моей комнаты в коридор, заметила, что моя походка вдруг стала летящей, воздушной… Да что же это такое?! Что со мной происходит?!
За дверью оказалась… дамская комнатка. Вернее, две комнаты. В первой стоял комод с зеркалом, на столешнице лежало несколько гребней, костяных, как я убедилась, взяв один из них в руки, очень красивых и удобных, набор заколок… Да, волосы, мало того, что сменили оттенок, да ещё и удлинились, если раньше они едва доходили до плеч, то теперь они густой лавиной обрушивались на талию, так что с ними следовало что-то сделать – заплести в косу или заколоть, чтобы быть спокойной за них. За дверью рядом с комодом оказалась отличная ванна.
Приведя себя в порядок, я задумалась: спускаться или нет? С одной стороны, неизвестно, какие тут порядки, с другой – там идёт оживлённый спор, но с третьей – я проголодалась. А когда я голодная… Поэтому решила не ждать, когда кто-нибудь догадается принести мне завтрак в комнату, да и не приучена я есть в спальне.
Я вышла из комнаты и оказалась в длинном коридоре, освещённом несколькими факелами, в их не самом ярком свете я увидела несколько дверей. На стене между дверями я увидела картины – пейзажи и пару портретов. На одном из них – молодой Григор, и, к моему удивлению - дедушка, тоже лет двадцати пяти, оба одеты как-то… необычно, с ними – девушка и двое молодых… существ. У девушки и одного из мужчин были чуть удлинённые уши, второй был толстый, приземистый, из головы, чуть выше висков, у него торчали коротенькие коровьи рожки.
- …Говорю, Аумер, Варвара прибыла только вчера, она практически ничего не знает о нашем мире! – голос Григора прозвучал совсем рядом, я поняла, что спор идёт не внизу, в каминной комнате, где я была вчера, а здесь, за ближайшей дверью. Я поняла, что речь идёт обо мне, и решила войти, подняла было руку, чтобы постучать, но потом вдруг заробела, хотя и отойти не могла. Тем более, что после этого я такое услышала…
- Но камень уже выбрал её, - ответил старческий голос. – Пойми, у нас нет выбора. Браслет должен вернуться, иначе может произойти катастрофа. Я подозреваю, что времени у нас осталось всего несколько месяцев, пока Фест не будет уничтожен!
- Ты подозреваешь! И хочешь, чтобы девочка одна отправилась на верную гибель!
- Я не говорил, что она должна ехать одна. Кто-то же привёл её на территорию Дома.
- Да. Франсуа из Сфинксов. Ещё её свела судьба с Этельредом Авалонским. Они не россы. Я только собирался поговорить об этом с…
- Рано. Поговорить ты можешь, но результата это не даст. А вот если она перед этим выполнит миссию… и я не понимаю, что тебя беспокоит, дело это не такое уж и опасное!
- Не такое уж и опасное! В чужом мире, который ты не знаешь, где опасность тебя поджидает на каждом шагу, отправиться невесть куда – при чём путь будет лежать через земли, населённые тёмными существами, драконами, невесть ещё кем, не имея ни друзей, ни мало-мальски знакомых… Забраться в дом – чужой, где подобных гостей может ожидать всё, что угодно – от пыток до самой лютой казни…
Так, они меня ещё собираются отправить чёрти куда?! Одну-одинёшеньку, в чужом мире! Фигушки! Только я расслабилась, всё, все ужасы позади, так нет же, новые уже рисуются…
- Ну почему же так сразу… - укорил Григора невидимый старик.
- Ты забываешь, что даже твой Родни не смог туда забраться, а ведь на что он был подготовлен к этой миссии!
- Да, но артефакт не был предназначен для Родни. Даже если бы он забрался в помещение и подошёл к тайнику, он бы не смог даже коснуться браслета – это может сделать лишь Хозяин. В данном случае – Варвара. Позови её, я хочу на неё посмотреть.
«Я хочу на неё посмотреть!». Меня возмутил тон, которым это было сказано. Моё мнение явно не интересовало говорившего.
- Знаю я, что происходит после этих «смотров»!
- Мне кажется, или ты споришь со мной?! – в голосе собеседника Григора, и так напряжённом, появилась угроза. – Ты забываешь, что…
- Я всё помню. Я не хочу, чтобы это каким-то образом коснулось Варвару! Она, можно сказать, единственное, что у меня осталось от того мира, и я не позволю лишить меня и этого! Она останется здесь, со мной, даже если мне придётся запереть её на ключ!
Ах, вот как! Запереть меня в этом мире, таком жутком и опасном! Не получится! Я приподняла юбку, глянула на себя в зеркало, висящее напротив – вроде, всё в порядке, - и, даже не постучав, вошла в комнату.
- Ты забыл спросить меня о том, хочу ли я жить в этом мире, - холодно сказала я. Григор так и подскочил, разворачиваясь ко мне, по его лицу расползлась мертвенная бледность. – Так вот, я этого НЕ хочу. Я хочу вернуться домой. К маме. Она, наверное, с ума сходит. О дедушке я уже не говорю, но я хочу туда! И ты обещал помочь мне вернуться!
Судя по вытянувшемуся лицу, Григор не ожидал увидеть меня. Или думал, что я стану вежливо стучать, услышав, как он лелеет планы сделать меня своей пленницей?
Я решила узнать, с кем это он так мило обсуждал моё будущее. Это оказался довольно высокий старик – лет восьмидесяти на вид, но бодрый и с ясными блестящими голубыми глазами. Чем-то он напомнил старого доброго звездочёта из сказки, но едва ли звездочёты носили темно-коричневые сюртуки поверх белой рубашки с кружевным воротником и манжетами, под сюртуком виднелся также небесно-голубой жилет, темно-коричневые брюки поддерживал чёрный блестящий ремешок, поверх был накинут просторный плащ более тёмного оттенка. На высохших пальцах я увидела несколько перстней, а к подлокотнику кресла был прислонён высокий деревянный посох.
- Вижу, что девушка разумнее своего друга, - кивнул он, оценивающе разглядывая меня. Мне стало не по себе и я ощутила, как мурашки бегут по телу. – И так просто тебе её к себе не привязать. Хочешь домой, дитя? – я кивнула, сообразив, что моё будущее во многом теперь будет зависеть от этого старика. - Что ж… это более, чем понятно и вполне естественно. Но это будет весьма не просто.
- Почему?
- Фест не так-то просто отдаёт то, что ему принадлежит. А ты принадлежишь ему, - он показал длинным, высохшим пальцем на мой браслет. Потом взял свою клюку и коснулся её концом пола напротив своего кресла – там появилось ещё одно. Вообще, здесь ничего не было – только эти три кресла, низкий столик, на котором стоял графин и три бокала, да камин. Я почему-то нисколько не удивилась этому чуду. – Садись… Варвара или Варя? Григор называет тебя по-разному.
- В моём мире принято сокращать имена, - ответила я. – Поэтому меня можно и так и так. А с кем имею честь?
- Аумер. Меня все знают под этим именем, зови и ты меня так. Оставь нас, - бросил он Григору, тот открыл было рот для резкого ответа, но ограничился крайне неприязненным взглядом в сторону старика и вышел. – Я вижу, твой родственник тебе ничего не рассказал…
- Мы не родственники. Кое-что он мне рассказал, но немного, - я бы предпочла, чтобы Григор остался, но перечить явно не следовало. Может, этот Аумер поможет, поскольку он, по его виду и по реакции Григора, занимает какое-то высокое положение в обществе и сам предлагает мне свою помощь? А иначе – зачем он меня спрашивает? Но, с другой стороны, насколько я понимаю, именно он собирается отправить меня в «неопасное» путешествие…
- И у тебя, безусловно, осталось множество вопросов. На все я не отвечу, но на некоторые – смогу. Спрашивай.
- Как мне вернуться домой? – сразу же, с места в карьер, спросила я.
- Это будет не просто, - Аумер достал из кармана трубку и закурил, но, судя по запаху, набита трубка была не тем табаком, который курит, в частности, мой дед – эта распространяла не удушливую вонь, от которой становилось плохо всем, даже нам с мамой, хотя давно надо было бы привыкнуть… но этот аромат был просто бесподобен! Казалось, так пахнут какие-то сказочно-прекрасные цветы… и этот аромат успокаивал… - Видишь ли, ты попала сюда, потому как тебя признал один из наших артефактов, и, вижу, не только он один, - чубуком трубки он указал на браслет и ожерелье. – Попробуй их снять.
Я уже знала, что браслет не снимается, и попыталась нащупать на шее застёжку ожерелья… Это оказалось напрасным – оно тоже не снималось! Аумер явно ожидал такого результата и потому кивнул головой, пыхнув трубочкой.
- Это значит, что вы – одно целое. Вы созданы друг для друга. Есть вещи, которые сами выбирают себе хозяина и никто другой, кроме того, кто ими владеет, не может к ним даже прикоснуться, в том, твоём мире людям непосвящённым они внушают ужас. Возможно, ты наблюдала это, - я кивнула. Правда, тот парень, в самолёте, испугался не сразу, он даже смог взять браслет, чтобы надеть его мне на руку. - Именно поэтому ты здесь – из-за того, что артефакт признал тебя, но он не может раскрыться полностью за пределами Феста, хотя, безусловно, служит своему хозяину повсюду.
- И что это за артефакты? Какую силу они дают? Они могут помочь мне вернуться?
Старик ответил не сразу, он долго смотрел в огонь, наслаждаясь ароматом своего табака и явно обдумывал дальнейшие объяснения. Потом, когда он снова заговорил.
- Они помогут тебе выжить здесь.
Я посмотрела на него. Помогут выжить? Это что, так сложно, просто жить в этом мире? Я так и спросила старика, и тот ответил, опять выдержав паузу и не глядя на меня.
- Очень сложно, опасности здесь тебя поджидают на каждом шагу. Для того, чтобы иметь возможность противостоять этим опасностям, каждый житель нашего мира проходит определённую школу – технологическую – но эти технологии нисколько не похожи на те, к которым ты привыкла в своём мире, - или же магическую. И тех и других – очень много, они чрезвычайно разнообразны. И потому жителям Феста проще выжить. Твои артефакты наделяют тебя магической силой, и ты принадлежишь к Школе Азури. Сразу скажу, что в каждой Школе изучаются и применяются самые разные виды магии, но в каждой школе они различны.
- А если я не хочу учиться магии? – я пришла в неописуемый ужас! Я раньше интересовалась немного некоторыми гороскопами, гаданиями… Но это было просто любопытно, не более того, а в настоящую магию до прибытия в этот мир я попросту не верила. Тут пришлось поверить, тем более, что я подозревала, что передо мной сидит не просто маг, но… Очень сильный и влиятельный. И теперь, поверив в существование магии, я хотела быть как можно дальше от нее.
- В таком случае ты просто не выживешь. Фест жесток. Здесь живут самые разные существа… одни – добрые, другие… нет. Многие стремятся во что бы то ни стало или поработить светлую сторону, или уничтожить её. Противостоять может лишь сильный маг или технолог.
Я закусила губу – неужели это так? И… почему тогда я обязательно должна стать именно магом, а не технологом? Или технологом могут быть исключительно мужчины? Интересно, владеет ли чем-то подобным Григор?
Кроме того, меня потрясло перечисление живущих здесь существ. Дома я с огромным удовольствием читала фэнтези, но думала, что все эти огры, орки… водятся исключительно в этих книгах. А потом вспомнила обстоятельства знакомства с Франсуа и спросить:
- Там, куда я свалилась… Там были какие-то крылатые существа… похожие на летучих мышей, только значительно более крупные, как мне показалось… или просто у моего страха глаза были чересчур велики?
- Таких созданий здесь есть несколько разновидностей. Но, думаю, ты говоришь о вампирах. Их здесь очень много. И чтобы не стать их добычей, тебе придётся стать волшебницей.
- Какая из меня волшебница! Со своим «везением» я, вместо того, чтобы налить стакан воды, вызову целое наводнение… а то и пожар, перепутав заклинания! – фыркнула я.
- Не получится. Артефакт поможет тебе, - усмехнулся Аумер. – И, думаю, у тебя всё получится. Я уже вижу в тебе Дар к некоторым магическим учениям. А потом, возможно, ты изучишь ещё магию Руаби…
- Не слишком ли много?
Аумер усмехнулся и объяснил, что этого слишком мало. Население Феста можно разделить на несколько… каст, что ли. Крестьяне и рабочие, самые уязвимые, так как им мало что доступно в этом мире и они мало что умеют. Да, можно научиться обрабатывать землю или камень, но этого недостаточно, чтобы сравняться со следующим уровнем – уровнем ремесленника, каковыми могут быть низшие технологи. Именно низшие, потому как существуют ещё средние – чьи навыки и умения приближены к тем, которые я наблюдала в своём мире, и высшие – превосходящие моих одномирников, если назвать их так. Но – средние и высшие технологи на всех смотрят… откровенно говоря, свысока, слишком часто стремятся насильственным образом насаждать технологии за пределами отведённых для них областей, что, мягко говоря, не приветствуется. В Фесте царит так называемое Равновесие, между магией и технологией, между светом и тьмой, существуют специальные службы, контролирующие, чтобы данное Равновесие не нарушалось. И – с технологами Контролёрам приходится сражаться чаще всего. Ну, не то, чтобы были настоящие войны… но технологи часто не признают никаких законов… кроме тех, которые приняты в их среде. Даже с тёмными в этом смысле столько проблем не возникает. Поэтому высших технологов стараются как можно реже выпускать из их регионов. Туда тоже допускаются только Контролёры – даже средним технологам путь к высшим заказан.
Кроме рабочих и технологов, есть ещё и воины. Это могут быть мужчины и женщины, правда, женщины-воины – явление крайне редкое, хотя они ни в чём не уступают мужчинам, если берут в руки оружие. Женщины в основном – низшие или средние технологи, или волшебницы. Маги, волшебники, чародеи – мне предлагалось называть это, как мне заблагорассудится, и высшие технологи – это высшая ступень развития общества Феста.
Но и внутри каждой такой концессии тоже есть различия между разными школами. Таковых нет только у низших, у низших технологов это называется гильдиями, и здесь ситуация очень строгая. Если тот или иной человек причислен к одной гильдии, ему будет крайне сложно перейти в другую, известно всего несколько таких случаев… и ни в одном из них такой переход не проходил незаметно, это обязательно сопровождалось крупным скандалом, а пару раз между гильдиями происходили самые настоящие войны! Властям было не так-то просто положить этому конец…
У воинов значение школы слабо выражено. Да, есть Школа Меча, Секиры, Копья… но это значит только, что принадлежащий к этой школе воин лучше всего владеет именно этим видом оружия, хотя он может, будучи, скажем, представителем школы Копья, быть превосходным мечником. И начинают все при этом с лука. Лук – обязательный предмет для всех, и, не овладев в должной мере искусством стрельбы, воин не может даже посмотреть в сторону другого оружия.
Что касается волшебства. Тут всё куда сложнее. Существует множество волшебных дисциплин. Алхимия, зельеварение (это разные вещи, хотя многие непосвящённые их не различают), шаманство, рунистика, нумерология, звёзды, заклинания – самые разные… И в каждой из великого множества Школ они различные. То есть, руны Школы Таум такие, а у Руаби – совершенно другие, у Луатов – третьи… Одна Школа предполагает один набор дисциплин, другая – совершенно иной, не сходный с первым. Настоящие волшебники в обязательном порядке проходят обучение в одной Школе – всем дисциплинам, какие там есть, а после этого переходят в другие Школы. Те, понятно, не делятся с чужаками абсолютно всеми своими секретами, но они обучают каждого желающего нескольким дисциплинам – по выбору Главы Школы – в основном – или, крайне редко – выбору пришельца. Кроме того, каждый маг овладевает каким-нибудь навыком низшего или среднего технолога – но эту Школу приходится проходить инкогнито, так как ни один технолог сознательно не станет делиться с представителями иных концессий своими знаниями. Особенно категорически это касается магов, которые состоят с высшими технологами в состоянии… не войны, но скрытого противостояния. Маги не любят высших технологов, а те, в свой черёд, не выносят ничего волшебного.
Кроме магии и некоторых технологических дисциплин – в основном, это целительская технология для обоих полов, хотя лучшие целители – женщины, - и резьба по дереву у мужчин, каждый маг овладевает каким-нибудь оружием, чаще всего сражаются на посохах, но могут владеть дротиками и кинжалами. Технологи, как говорил Аумер, чаще всего – неплохие бойцы, но – к магии не прикасаются. Что касается воинов, то они могут овладевать строго определёнными технологическими дисциплинами, связанными с металлом – в основном, кузнечным делом, большинство из них сами изготовляют своё оружие. Их женщины – целительницы. Правда, в одной из стран, Тавлии, открыли ещё Школу Буа – бытовой магии, как они это называют, чтобы можно было молниеносно что-то постирать, погладить… Но этим всё и ограничивается.
- …Чтобы стать полноценным членом общества… да просто, чтобы выжить в Фесте, тебе придётся выбрать свой путь – кем ты будешь: воином, технологом, магом – и, в зависимости от этого, пройти нужное обучение. Конечно, если магия тебя не привлекает, я не стану настаивать, более того, у меня есть знакомые мастера, которые могут обучить тебя воинскому или технологическому делу. Но… думаю, выбор сделан за тебя, - он ткнул пальцем в браслет.
Я сидела молча, пытаясь осмыслить всё услышанное. Кажется, старик привык читать долгие лекции и решил обрушить на мою голову огромное количество сведений, просто не смог остановиться и не учитывая, что я здесь новичок, всего-то второй день, и не могу сориентироваться во всех его терминах и названиях, которые сыпались из Аумера, как из рога изобилия. Я с трудом могла следить за ходом его повествования, хотя периодически он и делал паузы, чтобы раскурить трубку или просто посидеть, поразмышлять.
Кроме того, Аумер рассказал, что в этом мире живут и те, кого во время их пребывания в моём мире называли богами. На самом деле, это были могущественные чародеи, которые смогли достичь такого уровня своей магии, своих познаний, что сравняться с ними было невозможно, да и теперь, когда они оказались в Фесте, это по прежнему никому не под силу. Эти чародеи достигли бессмертия, им многое подвластно того, что прочим, даже наделённым магическим талантом, даже и не снилось. Но люди всегда боялись их, а потом ещё между ними возникли конфликты… поэтому, чтобы люди на Земле не погибли, обожествлённые чародеи перебрались в Фест. И здесь со временем они осели в разных землях, практически не выбираясь за пределы своих владений, которым дали привычные для себя названия – Египет, Аттика, Индостан и другие. У каждого есть свой культ, свои последователи, свои ученики, свои жрецы (жрецами могут быть только волшебники, прошедшие специальное обучение), свои регалии. Так, обсидиановые браслеты, ожерелье и кольцо принадлежат одной из древне-египетских чародеек-богинь, правда, сам Аумер не мог сказать, которой именно.
Но эти самые чародеи пребывают не в самых лучших отношениях друг с другом. Большинство уживается, но есть и те, кто не доволен необходимостью пребывать в строго определённых границах и стремится прибрать к рукам чужие территории. Периодически возникают даже вооружённые конфликты… Под час одного из них, одна из богинь потеряла свой обсидиановый гарнитур. Не весь, но большую его часть, а это очень серьёзно. А потом один из её браслетов попал к зловещему Сету, который благодаря своей добыче может столько зла натворить… Он может попросту уничтожить Фест, чего, понятно, никто не желает допустить! Поэтому чародеи, которые почему-то не могут сами исправить ситуацию, обратились к Магистрам – величайшим волшебникам Феста (после них) за помощью. По мнению Осириса, украшения могли случайно попасть в другой мир… что и случилось. Они попали ко мне, а это значит, что у меня – очень высокий магический потенциал, и что я должна как-то способствовать решению проблемы с Сетом. Но, с другой стороны, Аумер понимает, что, поскольку я только что появилась здесь и практически ничего не знаю, следует хотя бы попытаться решить проблему иначе. Магистры сейчас прилагают все усилия… Но, скорее всего, ничего не получится и я должна быть готова к тому, что меня пошлют в Египет, хотя это и может быть очень опасно, особенно для новенькой, не имеющей ни малейшего опыта прохождения миссий. И это никаким образом не может вернуть меня домой, хотя изначально я обрадовалась: раз из Египта я сюда пришла, значит, через Египет могу и вернуться.
Я слушала мага, внутренне холодея. Ничего себе, попала! Мало того, что я свалилась невесть куда, так ещё и придётся становиться ведьмой, сражаться со злыми богами… Не-е-ет, люди добрые, разбудите меня! Всё, что угодно, только бы всё это мне только приснилось, или оказалось горячечным бредом! Разбудите, ну, что вам стоит?!
- Но это ведь украшения моей бабушки! – пыталась я отбиваться. Аумер вздохнул и покачал головой. С этим, судя по всему, тоже не так, как я думала. - Но после того, как я вернусь из этого вашего Египта… Вы ведь вернёте меня домой, к маме, к дедушке?
- Это не так просто, девочка…
Аумер объяснил, что люди совсем не случайно попадают сюда. В Фест попадают только те, кого он так или иначе приманил к себе, а вот отпускать этот мир – ой, как не любит! Поэтому, чтобы получить шанс – именно шанс, которым могут воспользоваться далеко не все – приходится выполнять множество миссий, связанных с большим риском, в том числе и для жизни – как и всё здесь. Надо заслужить возможность подняться на несколько ступеней вверх по другой лестнице, а такая возможность предоставляется далеко не всем. Сначала некоторое время ты находишься как бы в ученье, потом – на испытании. В случае успешного прохождения испытания, в чём бы оно ни заключалось, ты получаешь право называться жителем Феста. Но и на этом всё не заканчивается! Ты – простой житель Феста. В лучшем случае – Провожатый, и тебе доверяют только сопровождение людей, но здесь тебе может помочь в дальнейшем продвижении, если ты вступишь в сильный клан и добьёшься милости клановой верхушки. Сопровождающему проще добиться повышения. Следующая ступень – Проводник или Ищущий. Это очень сложно выслужить. Франсуа – просто уникум, что ему удалось дослужиться до Ищущего всего за четыре года, обычно на это уходит никак не менее пятнадцати. Очевидно, у моего нового знакомого здесь очень хорошие покровители, хотя сам Франсуа об этом ничего не рассказывал. Ищущих называют так, так как они бродят по свету и встречают тех, кто переходит в Фест из других миров. Они могут встречать Проходящих, могут искать тех, кто, подобно мне, впервые оказывается здесь. Во втором случае им вменяется в обязанность вывести новичка в безопасное место и по возможности объяснить, куда бедняга попал – в самых общих чертах. Следопыт открывает новые области Феста – он бесконечен, а нам известна лишь самая малость его территории… Хранитель – это понятие… не очень точное, так как Хранители не просто хранят то, что им доверяют (это может быть всё, что угодно – артефакт, оружие, жизнь, территория), но они же выполняют самые разные обязанности, которые могут быть связаны с путешествиями, сражениями… И вот только Хранитель может выслужить Проходящего, то есть иметь возможность проходить между мирами. То есть, были случаи, когда отсюда выпускали и не-Проходящих, но это бывало так редко, что об этом и вспоминать не приходится…
Но я при этой обмолвке Аумера воспряла духом и принялась допрашивать старого мага, чтобы тот объяснил, как это происходило. Он сказал, что последний случай произошёл во дни младенчества его прадеда, и он, Аумер, далеко не уверен, что это достоверный случай. Счастливец оказал Фесту какую-то великую услугу… За которую ему дали возможность найти Портал, ведущий в другой мир. Но таких порталов – множество, и каждый устроен иначе, чем другие, каждый перенастраивается через определённые промежутки времени, которое невозможно зафиксировать… и неизвестно, куда и в какое время попал тот самый человек. И была ли это награда или, наоборот, кара, в древних рукописях сказано, что некогда людей, совершивших тяжкие преступления, изгоняли из Феста…
- Но даже Проходящие не могут останавливаться на месте, - сказал Аумер. – У них есть своё Управление, которое следит за тем, чтобы Проходящие всегда были в пути… Для них оставаться на одном месте – наказание. При чём, отбывают его не в своём мире, а чужом… Вот так, девочка… Такие у нас дела.
Я опять пригорюнилась и молча смотрела на пламя. Куда ни кинь… всюду блин. Что же мне делать?! Не хочу я оставаться в этом чёртовом Фесте, меня дома ждут! Мама, наверное, с ума сходит от беспокойства, пытается звонить мне на мобильник, а он молчит… Что она может думать?! А дедушка? Я и наказ его не выполнила, и сама исчезла… Впрочем, если он здесь был, возможно, догадывается, что со мной могло произойти… Но даже в этом случае – сможет ли он мне помочь отсюда выбраться?!
Глава 4Глава четвёртая
Аумер исчез. Он раскурил трубку и густой дым полностью скрыл за собой старого мага, а когда он развеялся, не было ни старика, ни кресла. Я же продолжала сидеть и думать.
Ничего себе, ситуация! Мало того, что судьбе было угодно закинуть меня невесть куда, так ещё и вернуться невозможно. Меня выбрал артефакт, по милости которого мне придётся теперь заниматься… ладно, не колдовством, а, как они говорят, а магией, что для меня сути не меняет. Хороша же выйдет из меня волшебница! Аумер может говорить, что хочет, чтобы меня подбодрить, но уж я-то себя знаю! Убила бы этого типа – какого чёрта он вздумал надевать мне на руку браслет?! Дед тоже хорош! Какого лешего?! И теперь… Куда это меня посылают?! С кем?!
Поглощённая своими мыслями, я не заметила, как на моё плечо легла сильная ладонь и голос Григора, раздавшийся над моим ухом, заставил меня вздрогнуть.
- Варенька… Забудь. Что наговорил тебе этот проклятый старик?
- Не надо, - я сбросила его руку. – Ты хотел посадить меня под замок.
- Исключительно ради твоего же блага…
- Только вот меня забыл об этом спросить. И я отчётливо слышала, что ты не желаешь, чтобы я возвращалась домой!
- Лишь потому, что знаю, что это невозможно, - лицо Григора приняло страдальческое выражение. Он явно вспомнил какие-то события из своей жизни здесь, и не самые приятные для него. Что же Григор, добрейшей души человек, мог такого натворить? – Варенька, для того, чтобы стать Проходящим, мне понадобилось времени… в нашем эквиваленте это равно шестидесяти годам. И то – это даёт право проходить между мирами, а для того, чтобы закрепиться в одном из них… Об этом можно даже не думать.
- Легко сказать – не думай! Я хочу назад! И меня не интересуют больше никакие миры, я хочу жить в своём, родном, и нигде больше!
- Сейчас это так. Может, потом тебе здесь понравится. Здесь есть совершенно дивные места, которые ты прежде могла только представлять себе. Совершенно уникальные приключения, которые могут принести тебе миллионы… если ты потом решишь всё же вернуться домой и опубликовать свои мемуары. Это в нашей среде очень модно и те, кто выбрался из Феста, как следует его изучив, благодаря этому в том мире далеко не бедствуют.
- ?!
- А ты что думала? Что все эти сюжеты возникли из ниоткуда? Что те, кому удалось вырваться отсюда домой, никогда не пытались описать на бумаге – пусть даже в форме красивой выдумки свои похождения в Фесте? Нет, девочка. Очень многие люди так делают, изменив кое-что в своих повествованиях… Сколько всего интересного здесь может с тобой произойти…
- И сколько всего опасного здесь может со мной произойти, - возразила я. – Я предпочитаю все эти интересности читать в книжках. Здесь меня всё только пугает. Я хочу жить в своём мире и под своим именем и, будь у меня такая возможность, я бы охотно отдала бы свой пропуск в Фест… кому угодно.
- Ну и что тебя ждёт дома? Скучные лекции в университете или карьера переводчицы? Будешь сидеть, скорчившись над бумагами, а здесь… Столько всего интересного, увлекательного… И эти миры ведь неизвестны все, у нас дома вся географическая
карта цветная, хоть бы одно белое пятнышко… Всё открыто, исхожено, изъезжено… А тут, по сути, сплошное белое пятно.
- Слава первопроходца меня нисколько не привлекает. Мне хочется назад, в мой скучный мир, к маме и дедушке! И ведь ты тоже здесь застрял теперь именно потому, что не хотел скитаться между мирами, ведь т ак? – я вспомнила, что всякий раз, возвращаясь из очередной экспедиции, дядя Гриша мечтал наконец угомониться и зажить в одном месте.
- Я это я, а ты – это ты, - отрезал Григор, насупившись. И добавил умоляюще: - Ты даже не представляешь, как мне здесь одиноко!
-. А те люди… или не люди, с которыми ты и дедушка изображены на том портрете, в коридоре? Твои друзья? Если ты заявишь, что у тебя здесь нет друзей – ни за что не поверю! – Григор всегда легко сходился с людьми и друзей у него было много.
- Я стал парией после… После одного случая, - он вздохнул и я поняла, что с ним произошло здесь что-то… не очень хорошее, то, о чём Григор не любит вспоминать и потому он не спешил углубляться в подробности. – А те ребята… они давно уже мертвы, мне больно об этом вспоминать, извини.
Я смутилась. Да, если эти существа дружили во времена молодости дедушки и Григора… А, судя по всему, это так и было…
- Теперь моим единственным другом является Агама, - меня передёрнуло при одном воспоминании об этой чудовищной ящерице. - Периодически я встречаюсь с разными людьми, хожу на приёмы и торжества Дома… где никто не рад меня видеть… Да, возможно, ты и права, что не собираешься делить мой удел.
Я спросила, кто такой этот Аумер. Григор снова вздохнул, невольно напомнив мне сказочного кума Тыкву, который, если верить Родари, всю жизнь копил одни вздохи, а под конец жизни решил их потратить.
- Это один из Магистров. Он должен был рассказать тебе о Школах. Школах Технологов, Школах Магов… У каждой такой Школы – а их здесь бессчетное количество – свой глава, чья воля – беспрекословный закон для всех остальных, равно как и воля короля или главы клана… И есть так называемые Магистры, которые являются представителями нескольких Школ одновременно. Одним из Магических Магистров и является Аумер. Он очень сильный маг – сильный и могущественный, его здесь очень многие боятся. Не советую я тебе с ним связываться, девочка. Очень надеюсь, что ты не стала… принимать слишком близко к сердцу то, что он тебе наговорил… Догадываюсь, что он мог тебе сказать…
- Ничего особенного. Он даже не стал угрожать мне тюрьмой, всего лишь рассказал, как мне можно вернуться домой, - ответила я. – И если для этого мне придётся закончить одну из ваших Школ…
- …технологическую, пожалуйста. Я… У одного моего знакомого в Школе Тереан небольшой должок передо мной… так что смогу устроить. Выучишься на химика или целителя, здесь это куда увлекательнее, чем дома…
- …я стану волшебницей, может, это и не так сложно, как я думаю? - сказала я, сама себе удивляясь, так как ещё минуту назад об этом и не думала. И – я прежде почти никогда не спорила ни с дедушкой, ни с дядей Гришей, это случалось очень редко, но сейчас вдруг меня искусало какое-то несносное насекомое, заразив вирусом Противоречия. Или это результат моего разговора с магом? Сама мысль о волшебстве приводила меня в ужас, но сейчас я готова была согласиться даже на изучение чёрной магии, лишь бы вышло не по Григору… И что это на меня нашло?... Но ответить на этот вопрос я не успела, так как в это время на моих глазах стало происходить то, что повергло меня в крайнее изумление. С Григором - ещё минуту назад таким добрым, милым, - стали происходить странные метаморфозы, испугавшие меня. Лицо его исказила яростная гримаса, он побледнел и в его глазах отразилось… нечто, необычное для него. Злость? Гнев? Меня это испугало, я решила, что ему стало плохо, и бросилась к Григору, но он внезапно отвесил мне такую пощёчину что у меня слёзы брызнули из глаз, я невольно ощупала зубы языком, мне показалось… но нет, все были на месте, хотя во рту стало солоновато.
- Не позволю! – прорычал он. – Не бывать этому! Никогда! Немедленно отправляйся в свою комнату!
- И не подумаю. Тем более, что я хочу есть.
- Тебе принесут…
- Я не привыкла есть там, где сплю, и под замком я сидеть тоже не собираюсь! А если ты намерен кормить меня исключительно криками да угрозами, то объясни, как найти кухню – может, там меня накормят чем-нибудь более съедобным.
Григор схватил меня за руку – очень грубо. Совершенно на него не похоже, он всегда приходил в ужас, когда даже наблюдал грубости со стороны. А здесь… словно подменили человека. Или, попадая в этот мир, человек внутренне меняется? Так или иначе, но мне это очень не понравилось, я попыталась вырвать руку… но он так стиснул моё запястье, что чуть его не сломал. Но тут неожиданно для меня появилась Бестия и бросилась на него. К ещё большему моему изумлению, кошка легко опрокинула здорового мужчину на спину… Григор заорал от боли и ужаса.
Я пришла в себя и увидела, что это не Бестия. Не моя маленькая, миленькая кошка. Моего обидчика к полу прижимала огромная пантера с изумрудными глазами и такими великолепными клыками, что не позавидуешь тем, в кого эти зубки вопьются. Откуда здесь взялся такой крупный и явно свирепый хищник? Я была уверена, что ещё минуту назад на Григора бросилась маленькая кошечка…
- Отзови свою тварь! – взвыл хозяин дома. Ага, как мы заговорили! А этот ужас, отразившийся в его голосе… Я почувствовала себя отомщённой – за то, что пережила сама только что при его столь неожиданном и резком преображении. – Отзови этого монстра – НЕМЕДЛЕННО!
- РРРР! – пантере явно не понравилось, как её обозвали и клыки приблизились к лицу жертвы.
- Какого монстра? Я вижу здесь только очаровательную кошечку, - ответила я злорадно. – И ты забыл добавить: пожалуйста. Вежливость никогда не бывает лишней, в какой бы мир тебя ни занесло.
- Отзови её немедленно! – повторил он и в его голосе появились истерические нотки. - Она же меня сейчас сожрёт!
- А тебе не кажется, что ты сам и спровоцировал это нападение на тебя? Зачем ты меня ударил? Судя по всему, она исполняет функции моего телохранителя и будет защищать от любой угрозы. – Но, видя, что извинений мне в данной ситуации не дождаться, да и ему было не до правил хорошего тона, а ситуация становится всё более критичной, и его жизни реально угрожает опасность, так как пантера явно церемониться с ним не собирается, я крикнула: - Бестия, назад!
Пантера, недовольно ворча, отпустила свою жертву и направилась ко мне, на ходу уменьшаясь… и в конце концов мне на руки прыгнула прежняя маленькая кошечка. Я опять уселась в кресло и выжидающе посмотрела на Григора: будет он меня кормить, в конце концов, или нет?!
Через некоторое время он пришёл в себя, налил себе вина из графина, выпил. Потом ещё. Сел в другое кресло, и, опасливо покосившись на Бестию, мурлыкавшую у меня на руках, хлопнул в ладоши. Через минуту к коридоре раздался топот, стихший за дверью, потом – короткий стук и появился мальчик лет двенадцати, вопросительно посмотрел на Григора.
- Пусть накрывают завтрак, - резко сказал хозяин. – И сделайте всё, чтобы Варвара и её… хммм… ОЧЕНЬ МИЛЫЙ зверь остались им довольны, иначе останетесь без работы.
Глава 5Он вышел, а я осталась сидеть в кресле и размышлять. Григор что-то совершенно не похож на прежнего Григора. Сглазили его, что ли? Раньше он не был таким агрессивным, злым… А кошек просто обожал… Нет, я категорически отказывалась его узнавать. Впрочем… себя тоже, откуда во мне взялась эта категоричность? Да и спорить никогда не любила, всегда со всем соглашалась…
«Ты не должна быть такой вялой, ты должна уметь отстаивать своё мнение! – постоянно ругали меня. – Ну почему ты опять соглашаешься с такой глупостью?! Это же глупо и ты сама это понимаешь! Ты же всё знаешь лучше… не плыви по течению!»
А теперь я спорю! Нарываюсь на побои! Спасибо Бестии, вмешалась…
- Муррр!
- Прости, - в комнату заглянула женщина, помявшись в дверях, она подошла ко мне. – Я хотела объяснить… Чтобы ты не обижалась на Григора… Сегодня день чёрной луны, а на хозяине лежит проклятие… уже через несколько часов он станет прежним… В столовой всё накрыто, а потом вы пойдёте гулять, Григор покажет тебе наш город, уверена, тебе здесь понравится.
Столовая оказалась огромным помещением, меблированным в колониальном стиле, за длинным узким овальным столом могло одновременно сидеть человек сто, наверное, и сейчас здесь были, кроме нас с Григором и той женщины, ещё пятеро – две женщины и трое мужчин, но те завтракали на противоположном конце стола. Я поняла, что это слуги. Григор оказался достаточно… демократичен, чтобы позволить им питаться за одним столом с хозяином, но – на расстоянии. Сервировка была превосходная, вот только не знаю, всегда ли здесь ели с серебра и на серебре, или это было по поводу моего появления, но мне понравилось. Нам подали омлет – очень вкусный и я почему-то знала, что яйца были не куриные… не индюшиные… Они не принадлежали ни одной из известных мне домашних птиц, но чьи?
- Жаворонок, - объяснил Григор, когда я спросила. – Лайра приготовила такое блюдо специально для тебя. Надеюсь, нравится? ТАМ ты такого не попробуешь.
Я кивнула и посмотрела туда, где сидела Бестия. Григор пытался гнать его из столовой, даже приказал одному из слуг вытащить отсюда «этого несносного котяру», но кошечке было достаточно только одного взгляда, чтобы её оставили в покое и позволили устроиться прямо на столе. Я настояла, чтобы ей тоже предложили омлета, кроме того, моему питомцу досталось несколько рыбьих голов и сливки. Григор долго бросал на Бестию злые взгляды, потом схватился за голову… Женщина, ходившая за мной, подскочила к нему, с небольшим стаканчиком, в котором что-то плескалось. Через минуту Григор пришёл в себя и улыбнулся прежней, доброй улыбкой.
- Напугал я тебя, девочка, - вздохнул он. – Не обращай внимание… Результат давнего проклятия, наложенного на меня ещё в первый визит сюда. Доедай свой завтрак и пойдём смотреть город. Он небольшой, но, думаю, тебе понравится.
…Действительно, городок был очень красивый. Строения были похожи… на те памятники архитектуры и истории, которые я видела на экскурсиях, и которые относились максимум к восемнадцатому веку. Но эти дома не казались такими старыми и было видно, что за ними хорошо смотрят. Каждый был окружён премиленьким садиком, где росли самые разные деревья и цветы, многие из которых были мне не знакомы, а перед некоторыми зданиями цветов не было, лишь аккуратно подстриженные газончики…
- Надо будет как-нибудь прогуляться здесь, когда стемнеет, - сказал мне мой спутник. – Тогда это смотрится совершенно иначе.
Нам встречались люди… которые вежливо улыбались в мою сторону, но Григора едва удостаивали надменного кивка, что его очень расстраивало, да и меня тоже. Хотя… Возможно, из-за своего «проклятия» или что там на него находило… он ухитрился переругаться здесь со всеми? Что это за история с чёрной луной и что, собственно говоря, подразумевается – новолуние? И, если это проклятие, то почему же его никто не снимет – тот же Аумер, к примеру?..
Люди, как я заметила, были одеты по разному, единственное, здесь отсутствовала мода двадцатого-двадцать первого веков. Хотя однажды нам встретились мать с ребёнком, в каких-то удивительных серебристых комбинезонах и с прозрачными шлемами… похожими на перевёрнутые аквариумы… на головах. Григор объяснил, что они пришли сюда из тридцать-какого-то века, когда многие будут щеголять в таком.
- Так сильно изменится атмосфера? – спросила я, глядя на них.
- Нет, атмосфера здесь ни при чём… Я был знаком с одним таким… они называют себя ортонами… и он пытался мне объяснить, чем это вызвано, но я так ничего и не понял. Ортоны – великолепные технологи, а вот занятия магией им противопоказаны по каким-то показателям. Вообще, непонятные ребята. Но пойдём на площадь, там мы наверняка увидим кое-что интересное.
Площадь, на которую он меня привёл, была очень большая, и там явно проходил какой-то праздник, по случаю которого были устроены игры и состязания. Я заметила здесь Франсуа, который явно собирался принять участие в соревнованиях арбалетчиков. Увидев меня, он помахал мне рукой и подошёл к нам.
- Пойдём, до стрельбищ ещё полчаса, посмотришь пока остальных, - разрешения Григора он даже не спрашивал, оглянувшись на своего спутника, я увидела, что он только грустно разводит руками, глядя нам в след. Потом к нему подошёл какой-то человек и они вступили в беседу. Да что же это такое, почему все так относятся к бедняге? – Вижу, ты взяла с собой Бестию? Правильно, в случае чего она тебе поможет.
Я была рада его видеть и спросила, что от него было нужно Алексу. Франсуа небрежно махнул рукой: мол, не заморачивайся, всё в порядке.
Здесь собралось множество народу, при чём не только людей и не только светлых. Франсуа объяснил, что сейчас канун великого праздника, который случается раз в десятилетие, и по этому поводу устраивается перемирие – пока праздник продолжается. Поэтому здесь были тролли – огромные, втрое больше человека, а толще – вшестеро, грязные, в глазах – ни проблеска ума. Это были так называемые дневные или полу-тролли, которым не страшен дневной свет, хотя обычные или ночные на рассвете обращаются в камень, если не успели спрятаться.
К нам с Франсуа подошли двое юношей, очень похожих друг на друга – оба симпатичные, с одним разрезом глаз, одинаковыми носами, у обоих была чуть удлинённая ушная раковина, но у одного из них уши были ещё и заострены сверху, он был темноволосый, черноглазый и смуглый, а второй – светлокожий с золотистыми волосами и голубыми глазами. Оба сжимали в руках длинные луки.
- Думаешь взять первый приз, Франсуа? – спросил тёмный у моего знакомого.
- Надеюсь. Вроде бы, эльфов в соперниках у меня нет, вы же не признаёте арбалетов… Элвин и Дорос, - Франсуа повернулся ко мне, - эльф и дроу. Дроу – тёмные эльфы, близкие родственники светлых, прежде они представляли собой одно целое, но потом произошёл раскол. Гуляющими вот так вот, вместе, их можно увидеть очень редко. Они считаются лучшими лучниками, поэтому практически никогда не участвуют в стрельбищах вместе с другими расами – это не слишком-то честно.
- Стрельбы сейчас начнутся, - сказал Элвин, улыбаясь. У него оказался певучий, мягкий голос, лишённый надтреснутости, которая слышалась у его тёмного собрата. – Хочешь посмотреть…
- Варвара, - представилась я.
- Хорошее имя. Я слышал, человеческие женщины редко бывают воительницами… за исключением как раз носительниц этого имени. Умеешь стрелять?
Девочкой я ходила в секцию по стрельбе из лука – одно время. Посмотрела однажды фильм, где моё воображение впечатлил один парень, очень метко стрелявший… Но стрельба из современных луков была совершенно не похожа на то, что я видела в кино… Поэтому толком стрелять я и не выучилась, хотя на лук эльфа посматривала с восхищением, он был длинный, гибкий, явно вишнёвого дерева… А мне всегда нравилось всё, имеющее отношение к вишне. Заметив мой взгляд, Элвин улыбнулся и мы вчетвером отправились на небольшую площадку, где собрались те, что намеревались состязаться в стрельбе.
К нам подошёл какой-то человек и, обменявшись с эльфом несколькими словами, протянул мне лук – не такой, как у эльфа, покороче, более упругий, но – очень удобный. Элвин показал мне, как правильно держать оружие – самый лук и стрелу… Тоже не такую, как в секции, а из фильма – деревянную, в одном конце торчали короткие пёрышки, на другом был острый металлический наконечник. Оттянув тетиву – с некоторым усилием – я ощутила щекой лёгкую щекотку… Прицелилась, наведя конец стрелы на широкий щит, стоявший на противоположном конце площадки, и выстрелила. И попала в самый край.
- Для новичка неплохо, - заметил Франсуа. – Но при стрельбе всегда следует делать всевозможные поправки – на расстояние до мишени, ветер… Сейчас начнутся самые состязания, увидишь сама.
Действительно, глядя на профессионалов, я заметила, что все они целят то чуть в сторону от мишени, то чуть выше… Натягивают тетиву сильнее или слабее… поворачивают стрелу так, чтобы она касалась опереньем щеки или нет… Луки тоже были самые разные… И я заметила, что лучники принадлежали к разным… народам, назовём их всё же так, этим отчасти и объяснялось разнообразие их вооружения. Одни были более искусны, другие… Франсуа показал мне одного тавка – он внешне мало чем отличался от людей… людей с отрезанными ушными раковинами, да на лбу у них был длинный бугорок. Этот тавк был фаворитом стрельб, говорили, что он вполне мог бы посоревноваться даже с эльфами, если бы набрался наглости. Но сегодня он отказался от участия, объясняя давней контузией и болью в правом плече.
Соревнования состояли из нескольких этапов. Сначала стреляли в мишени-щиты, которые постепенно отодвигали всё дальше и дальше. После третьей такой стрельбы половина состязавшихся присоединилась к публике, остались только те, кто сумел попасть даже на очень большой дистанции поразить самый центр мишени. Второй этап состоял в том, чтобы расщепить стрелой деревянный прут, но перед этим стрела должна была пролететь через небольшую петлю из лозы. Здесь после каждой неудачи лучник, не сумевший справиться с задачей, выбывал из строя, а для остальных задание усложнялось – выносили более тонкие прутья. После того, как закончился этот этап, из пятидесяти участников соревнования остались только пятеро, прославленные на весь мир лучники, как мне сказал Франсуа. И теперь из пятерых следовало выбрать только одного, которому и вручат приз – лук, собранный из древесины трёх пород дерева, растущих исключительно на эльфийских территориях, и изготовленный под руководством эльфийского мастера. Такие луки считались лучшими в мире – после тех, которые изготавливались самими эльфийскими мастерами – светлых эльфов или дроу.
- Эльфы чрезвычайно щепетильны по отношению ко всему, что имеет отношение к их традициям, и особенно – оружию, - говорил мне Франсуа. – Их луками можно восхищаться, можно любоваться… но ни один эльф ни при каких обстоятельствах не позволит никому прикоснуться к нему. Элвин мне однажды рассказал, что, когда эльф достигает определённого возраста, он приходит к мастеру, приносит ему материал и тот в его присутствии делает лук. А когда эльф умирает, его лук ломают пополам и хоронят вместе с его владельцем.
Я покачала головой. Потрясающе! Но тут начался завершающий этап стрельб. Он заключался в том, что каждый из пяти финалистов поворачивался спиной к распорядителям, которые устанавливали прут на некотором расстоянии от него, после чего лучнику разрешали повернуться и тот должен был расщепить прут прежде, чем распорядитель сосчитает до трёх. Это называлось стрельбой навскидку, стреляли опять на выбывание, до первого промаха. Безусловно, на такое были способны лишь очень хорошие стрелки.
В конце концов победителем вышел высокий мрачный тип, поразивший шесть прутьев из шести, и высокий важный старик вынес ему приз – длинный лук и полный колчан стрел. Победитель небрежным движением взял свой выигрыш и стал его рассматривать… внезапно его лицо перекосилось от едва сдерживаемой ярости, он с силой бросил лук на землю, тот хлопнул тетивой и, подскочив, полетел в сторону… в ту сторону, где стояли мы. Мне казалось, что он летит прямо мне в лицо, я подняла руки, чтобы загородиться… и вдруг ощутила гладкую ровную поверхность прекрасного оружия. Открыв глаза, которые перед этим зажмурила, я увидела, что лук ещё красивее, чем казался со стороны, гибкий, тонкий, составной… Его концы были более тёмной древесины, чем середина, а при желании его можно было раздвинуть, сделав его длинным… или коротким. По всей поверхности были нанесены едва различимые руны, и только с одной стороны – выведенное золотым лаком клеймо мастера – соловей в рамке из молодого плюща. Тетива, как оказалось, не лопнула, просто сорвалась с одного конца и даже я смогла её закрепить… после того, как Франсуа помог мне правильно согнуть для этого лук.
- Чего он возмутился? – спросила я, любуясь оружием. Да, возможно, я не разбираюсь в нём, но и Франсуа, и другие зрители, стоявшие по соседству, выражали восхищение… все, в отличие от того, кому лук теперь должен был принадлежать. – Франсуа, ты здесь, наверное, кого-то знаешь, передай распорядителям… - хотя, если честно, не хотелось отдавать такое чудо.
Тут выяснилось, что, пока мы приводили лук в порядок, победитель орал на распорядителей, при чём на разных языках, потрясая кулаками и явно лез в драку. В конце концов появились двое здоровенных молодцов и вывели буяна. Теперь приз следовало отдать тому, кто занял второе место, поразив пять прутьев, но распорядители решили иначе. К нам подошёл мальчик с колчаном и протянул его мне.
- Это теперь твоё.
- Но…
- Лук был отвергнут и признан. Стрелы входят в призовой комплект. Бери. Иначе всё придётся сжечь, второго хозяина у лука быть не может.
СЖЕЧЬ ТАКУЮ КРАСОТУ?! Фигушки! Я, конечно, не лучник, но повторить жест этого нахала… Нет. Раз уж он отскочил именно ко мне в руки, значит, придётся брать и учиться им владеть. Надеюсь, это не вызовет у Григора такой приступ ярости.
После соревнований лучников пришёл черёд арбалетчиков, к которым присоединился Франсуа. Старушка, стоявшая рядом со мной, рассказала, что мой французский знакомый уже три года является фаворитом во всех аналогичных соревнованиях и дважды брал первый приз. Здесь очень многие делали ставки… Я бы с удовольствием поставила на победу Франсуа, но у меня не было денег – только колчан со стрелами, туда же я сумела воткнуть – не без труда – и лук, - да Бестия, некоторое время державшаяся у моих ног, а потом вспрыгнувшая мне на плечо, чтобы получше всё видеть.
И вот тут произошло неожиданное. Тавк, отказавшийся от участия в соревнованиях лучников, уверяя, что ему просто не удержать лук, вдруг выразил желание взять в руки более тяжёлый арбалет! Многих это удивило, но правила воспрещали чинить препятствия желающим состязаться, а потому симулянт был допущен. Я заметила, что Франсуа этим явно сильно недоволен, более того – возмущён, под кожей у него ходили желваки, он до крови закусил губу, чтобы не сорваться. Я заметила, что тавк бросает на француза взгляды, которые нельзя было назвать дружескими и поняла, что наглец принимает участие в стрельбе только для того, чтобы досадить Франсуа. Но почему он перед этим отказался от стрельбы из лука? Или местные правила воспрещают принимать участие в двух сходных соревнованиях подряд?
Состязания арбалетчиков были сложнее. Мишени были меньших размеров, а расстояние – больше, даже изначальное. Кроме того, по прутьям уже не стреляли, эти очищенные от сучков и коры ветки заменили движущиеся мишени в виде разных зверей. Тавк, как я видела, стрелял… хорошо, с этим никто не спорил, и до движущегося этапа он дошёл, хотя было хорошо заметно, что в руках у него малопривычное оружие.
- Он явно что-то задумал, но что? – повернув голову в сторону говорившего, я заметила, что ко мне сквозь толпу пробрались Элвин и Дорос. По ним и не скажешь, что они принадлежат к враждующим народам, они превосходно держали себя в руках и я видела, что дроу даже положил руку на плечо светлого эльфа, а тот никак на это не реагирует. – Отличный лук, Варвара, - сказал Элвин, глянув на моё приобретение. – Мой дед руководил, а самый мастер тоже был прекрасным специалистом, и не отличишь от дедовской работы.
- Что же в нём могло вызвать такое возмущение? И что задумал этот парень? Я боюсь за Франсуа!
После каждого выстрела тавк бросал в сторону француза взгляд… который становился всё менее дружелюбным. Он не просто хвалился отличным выстрелом… в глазах безухого явственно читались ненависть и угроза.
Новый этап. Зрители отошли далеко назад, а на поляне появились желоба, которые окружили соревнующихся, получивших от распорядителей другие арбалеты, меньших размеров и несколько иной конструкции, - для не слишком сильного выстрела, чтобы при промахе болт, чего доброго, кого не задел. Кроме того, как сказал Элвин, на данном этапе разрешалось стрелять только тупыми, безвредными болтами, чтобы стопроцентно избежать несчастных случаев.
Мишени – вдвое меньше предыдущих – побежали по желобам, куда быстрее, чем прежде… Только очень хороший стрелок мог иметь хоть какие-то шансы поразить хотя бы одну такую мишень, а для окончательной победы на данном соревновании следовало поразить, как минимум, три из шести! Мамочки! Я сунула в карман кулак – за Франсуа. Трое из восьми оставшихся арбалетчиков отказались соревноваться дальше – и их никто не порицал, сложность стрельбы была самоочевидна, остались только пятеро, среди них – Франсуа и тавк. Ещё через две минуты остались только они двое…
И тут случилось то, чего никто не ожидал.
Франсуа стоял неподвижно, наведя арбалет на одну точку, собираясь спустить курок, когда мишень сама окажется там, где ему нужно. Его соперник, наоборот, крутился вокруг своей оси, пытаясь поймать мишень, и, когда арбалет на какую-то долю секунды оказался направленным в сторону француза, палец тавка дрогнул…
…Убийца тут же исчез, прежде, чем кто бы то ни было успел прийти в себя. Я бросилась к распростёртому на земле Франсуа, чувствуя, как волосы встают дыбом. Толпа опомнилась и раздались выкрики… Требования немедленной и самой жестокой расправы над нарушителем традиций... В другое время это могло затронуть двоих, если убийца и убитый принадлежали к враждующим кланам или державам… Но сейчас было время Всеобщего Перемирия! Клан, к которому принадлежал убийца, покрывался несмываемым позором, смыть который могла либо выдача преступника, либо самое жестокое наказание, предусмотренное законами клана…
Но тогда я этого не знала, я села на землю рядом с Франсуа и смотрела на торчащий из-под его лопатки болт. Несчастный случай в результате неумелого обращения с арбалетом? Едва ли. Да, тавк демонстрировал, что арбалет для него тяжеловат, но при этом дошёл до финала…
- Аааа, негодяй… - он был жив! Франсуа был жив! Один из распорядителей опустился на траву рядом с ним, я узнала старика, который выносил приз победителю на соревнованиях лучников. – По… мо… гите мне…
- Позовите целителей! – крикнул распорядитель. Рядом тут же оказалась старая женщина с желтоватым лицом, опирающаяся на клюку, через плечо у неё было переброшена холщовая сума. Сев рядом с раненым, она осторожно извлекла из раны болт и протянула старику, после чего мы с ней стали снимать с Франсуа мундир…
- Тавки не смогут оправдаться нечаянностью, - сказал распорядитель. – Это было хладнокровное убийство. Он в последний момент заменил болт на боевой, видите?
Я ничего не видела, кроме уродливой дырки в спине юноши, кровь из которой больше не текла. Старушка надавила на края раны, выступило несколько капель. Она потребовала опять показать ей болт, осмотрела его наконечник, нахмурилась.
- Яд?! – я схватилась за голову. – Но… противоядие можно дать?!
- Мне нужен волос чёрной кошки, желательно, зеленоглазой, - ответила целительница.
- Бестия подойдёт? Бестия, иди ко мне!.. Вот так, и попробуй догнать того гада!
Кошка исчезла, а старуха достала из сумки ступку, пестик, какие-то травки, корешки. Клочок шерсти, срезанный с хвоста Бестии, она сожгла и превратила всё в мельчайшую пыль, которую залила тёмной жидкостью из склянки, получившуюся мазь втёрла в рану, стараясь не выходить за её пределы. Остатками начертила на лопатках и на лбу раненого какие-то знаки.
- Выживет, - сказала она. – Он ещё совсем молоденький, только потому и выживет, и последствий никаких не будет.
…Действительно, Франсуа буквально через несколько минут после перевязки встал и даже отказался идти домой, уверяя, что, кроме боли в плече, чувствует себя превосходно. Конечно, результаты состязаний арбалетчиков были аннулированы, а тавк успел скрыться…
- …Вот мерзавец, - шипел француз, когда мы с ним и двумя эльфами шли туда, где должны были состязаться мечники. – Я, безусловно, догадывался, что он может подстроить какую подлянку, но не считал его способным на такое.
- Клановая вражда?
- Личная. Не люблю об этом говорить, извини… Просто ты должна знать, что в нашем мире разные типчики живут, этот тавк – один из самых… неприятных, скажем так.
Мы вышли на площадку мечников. Там шла разминка, и меня потряс один человек. Высокий, атлетически сложенный, горбоносый, смуглый, он был в кожаном жилете на голое тело и кожаных же облегающих штанах до колен, босой, в каждой руке у него было по длинному узкому клинку, которые так и порхали в воздухе, вычерчивая потрясающие по своей красоте и сложности узоры. Периодически создавалось такое впечатление, словно мастер держит мечи не ладонью, а одними пальцами, клинки описывали правильные круги, восьмёрки… Остальные тоже демонстрировали чудеса ловкости… но они меркли по сравнению с мастерством этого человека.
- На кого ты смотришь?.. А это ещё кто? – Элвин поднял брови. Остальных зрителей тоже интересовал не этот горбоносый, а более массивный парень с глуповатым выражением лица, чей абсолютно лысый череп пересекал чудовищный багровый шрам. Это явно был один из фаворитов, он и ещё один, со шрамом на щеке. Вообще, очень многие носили подобные отметины, кроме того, кого выбрала я. – Он не победит. В самый ответственный момент лишится сил и проиграет, я насмотрелся на таких красавцев…
Я хотела сказать, что не считаю выбранного мной мечника таким уж красавцем, но тут он, описав в воздухе последнюю восьмёрку, вложил мечи в ножны, обернулся к нам и наши глаза встретились.
Я не знаю, как пережила этот взгляд. Глаза его были… удивительные. До этого момента я была в полной уверенности, что они чёрные… и в первый момент они такими мне и показались, но уже через секунду они стали карими… серыми… опять чёрными… зелёными… Я чувствовала, что какая-то часть меня стремится вырваться наружу… взгляд завораживал… А когда он усмехнулся, я чуть не упала, хорошо, за спиной была густая толпа, а парень тут же отвернулся.
- Это Карлтон из Клана Стальной Лилии, - сказал Франсуа. – Тавлиец… Ну, здесь есть не только кланы, но и державы, страны, не только лидеры Домов, но и монархи. Мы сейчас – в Арлиаде, Карлтон – из Тавлии, и из Стальных Лилий. Они считаются отличными бойцами, но я ни разу не слышал, чтобы они появлялись на подобных соревнованиях, только в настоящих боях.
- Они именно СЧИТАЮТСЯ отличными бойцами, я уверен, что Железные Кулаки и Розовый Фламинго его сделают одной левой, - пренебрежительно сказал Дорос и тут же вступил в перебранку с Элвином, который отдавал пальму первенства Чёрной Луне, я же решила, что буду болеть за кого угодно, только не за этот клан. Лучше уж Лилия, хотя Карлтон со стороны не выглядел так уж устрашающе, как большинство его соперников… если не смотреть ему в глаза.
Состязания проходили в виде общей свалки, вооружены участники были тупым оружием, при чём, явно после происшествия на стрельбище, маршалы соревнования проверили всех на наличие иного оружия, кроме дозволенного, Карлтон сразу бросил одному из них свои мечи, проверили вооружение… И только после этого дали сигнал к началу битвы.
Я сразу перестала отличать участников одного от другого. Мечей было… слишком много! Да, у каждого только один, но участников было несколько десятков… Порой кто-то из них падал, вставал, вновь терял равновесие, вновь поднимался. Толпа поддерживала бойцов, выкрикивая их имена или боевые кличи кланов, я сама не заметила, как стала выкрикивать имя одного из бойцов…
- Какой там Карлтон! Смотри, там же сам Осмунд! Ах, да, ты же их не знаешь! Но Карлтону не выйти во второй этап! – кричал Франсуа.
Я была с ним не согласна, я была твёрдо уверена, что Карлтон не только выйдет во второй этап, но выиграет весь бой. Мне этого очень хотелось. И я была уверена, что он и сейчас среди тех немногих, кто ни разу не побывал на песке, которым была посыпана площадка.
Наконец, пыль, поднятая мечниками, улеглась, и выяснилось, что продолжать состязание из пятидесяти человек могут только двадцать, среди которых был и представитель Стальной Лилии. Правда, у него на лбу появилась царапина и оттуда текла кровь. Люди подбадривали остальных участников – тех самых своих фаворитов – но никто не обращал внимания на него. Я тоже на него не смотрела, боясь опять случайно встретиться с ним взглядом. Но он сам подошёл ко мне.
- Не откажет ли юная незнакомка в незначительном знаке внимания чужеземному воину? – спросил он чуть грубоватым хриплым голосом. – Вытри мне кровь своим платком.
Я поняла, что обращаются именно ко мне, хотя рядом стояли ещё несколько девушек, и, достав из кармана платок, выполнила его просьбу. Потом он вдруг перехватил мою руку, минуту держал в своей, забрал платок и вернулся к остальным бойцам.
- А мне платочка и не досталось, - несколько обиженно сказал Франсуа. Я смутилась, но теперь следила за Карлтоном с удвоенным интересом.
Второй этап состоял из серии дуэлей, при чём проигравший выбывал из соревнования. И, несмотря на то, что тавлиец дошёл до них, болельщиков у него по прежнему не было, все поддерживали кого угодно, только не его, я осталась в абсолютном меньшинстве, но у меня теперь не было выбора. К тому же, все участники сильно устали, у многих были царапины на теле, у Осмунда его шрам так вздулся, что, казалось, старая рана сейчас откроется и кровь хлынет рекой.
И именно он достался Карлтону в качестве первого дуэльного противника! Франсуа был доволен, считая, что чужеземцу никак не справиться с таким бугаем, но я надеялась, что дуэль будет сведена хотя бы в ничью, если, конечно, такое возможно. Гигант, правда, был собран, а Карлтон держал своё оружие как-то… небрежно, расхлябанно… Мне это не нравилось.
Но вот раздался сигнал к началу схватки. Горбоносый сразу же собрался, вальяжная походка, которой он передвигался во время перерыва, молниеносно превратилась в пружинистую, упругую, усталость, казалось бы, была забыта. Он подошёл к Осмунду, держа меч на изготовку, но удар не наносил, явно передавая инициативу противнику. Тот отвечал любезностью на любезность и они долго топтались по площадке, выжидающе глядя друг на друга.
Первым удар нанёс Осмунд. Собственно, это был даже не удар, а замах, и Карлтон это понял, отчего не стал отбивать, а просто отступил на шаг, и только перехватил меч поудобнее.
- Сколько времени может продолжаться поединок? – спросила я у соседей.
- Вплоть до того момента, пока один из противников не проиграет, - ответил какой-то старик. – Пока оба остаются на ногах и способны продолжать бой – будут биться. Помнится, лет пятьдесят тому назад бой между Громовым Камнем и Железным Кулаком продолжался неделю! И то, говорят, это не рекорд, но я, признаться, не верю, что кто-то может продержаться месяц на площадке – усталость, да и спать-то надо когда-то. А вот недельную дуэль я видел своими глазами. Но эта схватка не будет такой уж длинной, Осмунд справится с чужаком за два часа, вот увидите.
- Он, безусловно, попытается это сделать, - ответила я, наблюдая за вздувающимся на глазах шрамом на голове громилы. – Если и эти два часа у него есть.
Они протоптались ещё минут пять, после чего Осмунд сделал замах мечом, в глазах отражалась одна только скука. Но его расчёт не оправдался, на сей раз его меч обрушился на меч противника, а Карлтон даже не пошатнулся. Третий замах. Присел – меч просвистел над головой. Выпрямляясь, Лилий (или как назвать лилию мужским родом?) попытался ударить противника в бок, но Осмунд уклонился и предпринял попытку ударить противника в голову. Опять не вышло. Дуэль продолжалась, при чём очень скоро стало ясно, что Карлтон выбрал защитную стратегию, его атаки были куда реже, чем у его противника. Несколько раз удары проходили… очень близко, и отбивались чуть ли не в самый последний момент, а иногда Железный Кулак попросту пролетал мимо противника, который угрём ускользал в сторону.
- Что он о себе думает?! – сердился Франсуа. – Хотя в такой дуэли следовало с самого начала – ручки кверху!
- Ты просто ревнуешь, - поддразнила я его. – Не нравится, что рыцарем моего платка стал он, а не ты, хотя тебе я пожертвовала целый клок шерсти моей Бестии!
- …Что здесь творится? – меня разыскал Григор. Он уже успел выяснить с кем-то отношения, судя по разорванному воротнику, полному отсутствию манжет и фингалу под глазом. – Варя, пойдём уже, я, признаться, уже нагулял аппетит, да и обеденное время подошло…
- Извини, но я сейчас уйти не могу… - ответила я, не отрывая глаз от дуэлянтов. Правда, мой аппетит тоже уже нагулялся, судя по требовательному урчанию в животе. – Но, может быть, здесь есть какая-нибудь лавочка, где можно купить что-нибудь поесть? Или – ты можешь идти домой, а меня потом кто-нибудь проводит? Есть у тебя здесь знакомые? А то и Бестия дорогу найдёт.
- Варя…
- У меня здесь личный интерес, извини.
И как раз в этот момент дуэль стала стремительно завершаться. Осмунд начал горячиться, видя, что противник, далеко не столь титулованный, как он сам, нисколько не боится и смеет даже его дразнить! Какова наглость! Атаки стали стремительнее и Кулак стал вкладывать в них куда больше сил и энергии. Карлтон только этого и ждал, переходя в контратаку и щекоча противника остриём меча – то заденет ухо, то плечо… Удар плашмя по плечу… Если бы удар пришёлся лезвием, то, несмотря на то, что меч был тупым, Осмунд рисковал остаться без левой руки. В глазах Кулака вспыхнула такая ярость, что я невольно отвернулась, и когда раздался страшный рёв…
- Невероятно… - ахнула толпа.
Я повернулась обратно. Карлтон вальяжно стоял на арене, теребя что-то на рукояти своего меча. Теребя мой платок. Его противник лежал на земле и из его головы текла кровь… Несколько молодых людей выскочили на площадку и вытащили проигравшего. Для Осмунда, одного из фаворитов турнира, турнир был завершён, что потрясло публику до глубины души.
А когда турнир выиграл представитель никому не известного клана Стальной Лилии…
Ко мне подошёл один из маршалов.
- Извини… Но Карлтон Стальная Лилия желает принять венец победителя только из твоих рук…
Пришлось идти с ним, думая, на что ещё я нарвалась, остаётся только надеяться, что это ни к чему особенному меня не обязывает. Ну, пошутили, так сказать…
Меня вывели на площадку, где передали золотой венец, сделанный по подобию древних венков из лавра, его мне было велено надеть на голову победителю, что я и сделала, надеюсь, достаточно изящно. Карлтон же, подняв руку, отломил один лист и приколол его к моей блузе, потом, взяв меня за руку, провёл по всему внутреннему краю площадки. Я чувствовала себя крайне неловко, одна рука была во власти этого потрясающего воина, а второй мне приходилось то придерживать юбку, чтобы не запутаться в ней и не сорвать торжественность момента конфузным падением, то придерживать на плече тяжеловатый и не слишком удобный (с непривычки) колчан. Я шла, глядя в землю, и думала о том, что в толпе надо мной все смеются… равно как и мой сегодняшний рыцарь. Кончилось всё тем, что тавлиец галантно поцеловал мне руку и передал Григору, с которым мы пошли домой – обедать… и заодно ужинать.
- …Вижу, хотя я тебя и бросил таким нелюбезным образом, ты не скучала на празднике, - заметил Григор, глядя, как я жадно глотаю холодный вишнёвый сок. – Осторожней, простудишься.
- Разве ты меня бросил? Меня же Франсуа забрал… А в эту историю мне не следовало, конечно, влезать… Но так получилось… - пробормотала я.
- Почему же не следовало? Я очень рад, что у тебя появились кавалеры. Надеюсь, Франсуа скоро окончательно поправится.
Рана француза, хотя и затянулась, но сильно болела, ему был предписан двухдневный постельный режим и он попросился к нам на это время, так как до территории его Дома было далековато, с такой раной он бы попросту не удержался в седле, а других друзей в городе у него не было, Элвин и Дорос сами снимали комнаты у сородичей, а у нас, по крайней мере, была возможность предоставить раненому должный уход.
Глава 6 Глава шестая
Прошло несколько дней. Франсуа поправился, о ране теперь напоминал только едва заметный рубец на его спине. За время своего пребывания в нашем доме француз очаровал абсолютно всех – от слуг до хозяина дома, к которому юноша хотя и обращался очень вежливо и почтительно, но я, к крайнему моему огорчению, видела, что это только дань признательности за полученный кров, а на самом деле француз по прежнему недолюбливает моего старого друга, хотя и пытается это скрыть.
Я же была бесконечно рада тому, что в доме находится мой сверстник и мне не хотелось думать о том, что ему скоро придётся уехать, ведь тогда я буду чувствовать себя совсем одинокой в доме. Конечно, я очень хорошо относилась к Григору, но он был значительно старше меня, а с молодым Франсуа было гораздо проще общаться, он был весёлым, жизнерадостным и понимал меня лучше, чем старый дедушкин друг. К тому же, я не могла задавать своему покровителю все те вопросы, которые меня интересовали, а вот Франсуа охотно рассказывал мне обо всём.
Григор с удовольствием наблюдал, как француз ухаживает за мной, водит на прогулки по городу, рассказывает увлекательные истории, в том числе о своём детстве, о родителях. Мне, безусловно, очень льстил тот интерес, который проявлял ко мне юноша, это было совершенно не похоже на то, как ухаживали за мной другие мужчины, в моём мире. Те порой были слишком навязчивыми, что меня чрезвычайно утомляло. А Пашка вообще смеялся над моими «странностями характера» и нелепыми, с его точки зрения, поступками. Франсуа же был совсем другой. Французский галантный характер сквозил изо всех щелей, как говорится, например, стоило ему заметить, что я начинаю уставать от его присутствия, как юноша тут же спешил откланяться под каким-нибудь удобным предлогом.
За время пребывания Франсуа в нашем доме я как-то редко общалась с Григором, но мне казалось, что он мало изменился после того, как уехал в Египет, а оттуда таинственным образом перебрался в Фест. Та сцена, которая произошла в первое утро моего пребывания в этом доме, когда Григор превратился на моих глазах в кошмарное злобное существо, теперь представлялась недобрым сном. Сейчас он был очень внимателен ко мне, по отечески заботился о том, чтобы мне было хорошо в его доме. Григор часто шутил, смеялся… но скоро я заметила, что смех этот был какой-то напускной, грустный, усталый. Но когда я хотела узнать о причине такого его теперешнего настроения, совершенно неприсущего ему прежде, Григор только отмахивался от моих расспросов.
- Не обращай на это внимания, девочка. К сожалению, дни Чёрной Луны ещё не прошли, хотя уже и на исходе. В это время я стараюсь не выходить из своей комнаты, чтобы от последствий наложенного на меня проклятья никто не пострадал. К счастью, такие дни бывают не каждый месяц. Мне самому очень больно и неприятно, что ты оказалась свидетельницей и жертвой моего приступа.
Скоро я совсем освоилась в доме Григора и даже стала воспринимать его, как свой. Все обитатели дома относились ко мне очень хорошо и дружелюбно, особенно Калия, экономка Григора, немолодая, статная женщина, которая имела, как я заметила, особый статус в доме. Калия была очень привязана к хозяину, ухаживала за ним, как за ребёнком, хотя разница их в возрасте была не большая. Ко мне она отнеслась очень добросердечно, понимая, что я не просто гостья хозяина, а что нас с ним связывает общее прошлое… На Калии лежали все заботы о домашнем хозяйстве, она относилась к своим обязанностям чрезвычайно серьёзно и с большой ответственностью. Когда я из вежливости предложила женщине свою помощь, она так же вежливо, но в то же время категорично её отклонила, давая мне понять, что я здесь, как и Григор, хозяйка и заниматься подобной работой мне не пристало. Поэтому, когда Франсуа отлучался из дома, а Григор запирался в своей комнате, я изнемогала от безделья и скуки, и, не зная, чем себя занять, бесцельно бродила по дому.
Но однажды я всё-таки нашла для себя занятие, благодаря той же Калии, которую я застала однажды за вышиванием. Я невольно залюбовалась сказочными узорами, появляющимися из-под её пальцев. Заметив мой неподдельный интерес, женщина предложила научить меня этому рукоделию. Я испытывала сильные сомнения в том, что мне удастся овладеть этим искусством, так как прежде я имела весьма неудачный опыт в рукоделье, когда в детстве мама, пытаясь приучить меня к усидчивости, подарила мне набор для вышивания. Но, несмотря на все мамины усилия, у меня ничего не получалось, я только ломала иголки, а нитки у меня самым загадочным образом запутывались.
И вот, преодолевая все свои сомнения по поводу успеха в таких занятиях, я, скорее от скуки, согласилась, рассудив, что хоть какое-то занятие у меня да будет.
Калия оказалась очень терпеливой учительницей и, к моему крайнему удивлению, уже через три дня после начала этих занятий я уже смогла вышить Григору в подарок «к старому дню рождения» носовой платок с незатейливым узором, который, тем не менее, так понравился моему другу, что он даже прослезился. Меня это так воодушевило, что я вышила ещё один для Франсуа, вспомнив, что он однажды приревновал меня к Карлтону, когда тот на турнире привязал мой платок к рукояти своего меча и таким образом провозгласил меня своей дамой сердца. На платке Франсуа я вышила уже не раскрытую книгу, как Григору, а лилию, символ Франции, подумав, что это должно ему понравиться.
…Время шло, я уже и не думала о разговоре, который у нас состоялся с Аумером в первое утро моего пребывания в этом доме, тем более, что у меня появились новые развлечения Однажды Григор, переговорив о чём-то с Франсуа, сказал, что мне необходимо научиться обращаться с оружием..
- Тебе это поможет выжить в этом мире, где слишком много опасностей и надо уметь постоять за себя. Это касается всех, как мужчин, так и женщин. Поэтому ежедневно мой дворецкий Вост и Таок - мальчик-слуга по очереди будут давать тебе уроки стрельбы из лука.
На следующее утро дворецкий, сам многоопытный лучник, как мне сказал Григор, восхищённо разглядывая мой лук, рассказал мне, какое сокровище попало ко мне в руки.
- Эльфы заговорили его так, что он может служить только своему хозяину, который его заслужит и которого он признает, - сказал Вост. – Если его возьмёт в руки другое существо, человек, эльф, даже сам мастер, который его сделал, какими бы искусными стрелками они бы ни были, всё равно оружие не будет им повиноваться. Обрати внимание на это довольно необычное клеймо, оно принадлежит одному из лучших в Фесте мастеров.
Я внимательно осмотрела лук и наконец нашла то, что мой учитель назвал клеймом. Непонятно, что в нём такого уж необычного – группа непонятных для меня символов. Когда я перед стрельбами взяла в руки другой лук, на нём были подобные знаки. Почему же это клеймо названо необычным?
Но тут я вспомнила обстоятельства, при которых лук попал ко мне, реакцию того сумасшедшего типа на вручение ему приза, и спросила:
- Скажи мне, а всегда ли лук принимает хозяина, для которого он был изготовлен? И если это не случилось, то может ли оружие вызвать ярость своего владельца?
- Нет. Просто оно не будет повиноваться, - вместо Воста ответил Франсуа, появляясь в зале, где проходило моё обучение. – И я тоже не понимаю, почему Хьюс Лем так возмутился, тем более, что до меня ходили слухи, что он давно мечтает о луке работы этого мастера. Всё это очень и очень странно... Но я, собственно говоря, пришёл, чтобы сказать, что сегодняшние занятия придётся отменить, там к тебе пришли.
- Ко мне?!
Я была изумлена. Знакомых у меня в городе не было, только Григор, его домашние и Франсуа. Ну, не считая, конечно, Аумера, разговор с которым на меня тогда произвёл большое впечатление.
И вот он здесь, как оказалось, он меня не забыл и хочет со мной поговорить.
Когда я вошла в верхнюю каминную комнату, то увидела в высоком кресле с резной спинкой старого магистра, рядом с ним стоял молодой мужчина лет тридцати, в фиолетовом просторном плаще. В соседнем кресле, к моему удивлению, развалился Осмунд, тот самый здоровенный мечник из клана Железного Кулака, который был одним из основных фаворитов последнего турнира, но так бесславно выбыл в первой же дуэли. Видно было, что он уже оправился от раны, полученной на турнире. У самого камина, прислонившись к стене, о чём-то шептались мои знакомые эльфы - Элвин и Дорос, которых я не видела с того самого времени, когда состоялся праздник. Когда я вошла, все – кроме Аумера – повернулись и поклонились мне. Франсуа сразу же отошёл к эльфам, с которыми его явно связывала… даже если и не дружба, то очень хорошие отношения.
Вся эта разношёрстная публика, собравшаяся вместе, меня сильно удивила и даже насторожила. Какого чёрта? Что им всем от меня нужно? Я поискала глазами Григора, и убедилась, что его никто даже не позаботился сюда пригласить, хотя он и был хозяином дома.
- Время пришло, девочка, - сказал Аумер, пыхтя своей трубочкой. – Мы надеялись, что можно обойтись без твоего участия… или подождать, пока ты не привыкнешь к этому миру, узнаешь его получше, но, к сожалению, ждать больше нельзя. Наши враги намерены уничтожить артефакт, о котором я упоминал в прошлый раз, и тогда произойдёт нечто ужасное, чего мы никак не можем допустить. Ты должна забрать его в течение двух месяцев, и сделать это, к сожалению, можешь только ты. Сейчас у нас самое начало белого твала… к концу синего фуона артефакт должен быть в твоих руках, - маг говорил столь категоричным тоном, что я поняла: спорить бесполезно, это дело решённое и от меня ничего не зависит. Хотя…
- Почему именно я должна это делать? – спросила я. – Это проблемы вашего Феста, это не мой мир, а всё, чего я хочу – это вернуться домой, ты обещал мне помочь. А теперь выясняется, что о моём возвращении речь не идёт, а я почему-то обязана принести вам какой-то артефакт! С какой это стати?!
- Я уже говорил, что вернуться отсюда в тот мир практически невозможно, - вздохнул Аумер. – Я прекрасно тебя понимаю, но даже мы, магистры, бессильны помочь тебе в этом сейчас. Но ты можешь стать Проходящей, а для этого ты должна послужить Фесту, по меньшей мере, выполнить ту миссию, которая и привела тебя сюда. Пойми, что только ты одна можешь спасти наш мир от катастрофы, на это указывает и то, что ты появилась здесь именно сейчас, и то, что сами артефакты – браслет, кольцо, ожерелье - избрали тебя. Если ты этого не сделаешь, то тебе попросту будет неоткуда возвращаться. А, возможно, что и некуда, так как наши миры имеют множество точек соприкосновения. Подумай об этом, не отказывайся столь опрометчиво и не отказывай нам в спасении. Ничто – ни в твоём мире, ни в нашем – не происходит просто так, всё взаимосвязано.
- Но не преувеличиваете ли вы мои возможности? Я всего лишь слабая девушка, совершенно не знакомая с вашим миром – столь опасным, как меня тут предупреждают. Что я могу сделать одна?
Видимо, расценив мои слова, как согласие, Аумер откинулся в своём кресле, словно с его души свалился тяжёлый камень. Старый маг усмехнулся, словно говоря – наивная девочка, неужели ты думаешь, что я пошлю тебя одну на такую опасную и ответственную миссию. Он обвёл взглядом всех собравшихся. В комнате на долю минуты воцарилась тишина. Эльфы прекратили к этому времени свою беседу и смотрели в нашу сторону.
- Ну что ж, позволь тебе представить твою свиту. Все они испытанные и отважные воины, которые укажут тебе правильный и максимально безопасный путь и защитят по мере необходимости. Ты можешь на них полностью положиться. Родни, - он указал на молодого мужчину в фиолетовом плаще, который всё это время молча стоял за его креслом, - мой ученик, обеспечит магическую защиту, если она понадобится, он же во время похода будет обучать тебя основам магии.
Я посмотрела на Родни, но тот никак не отреагировал на такую рекомендацию своего наставника, разве только чуть повернул голову в мою сторону.
- Следующего, как я полагаю, ты уже знаешь, - Франсуа при этих словах Аумера отвесил мне шутливый реверанс. Старый маг немного нахмурился, ему явно не нравилось такое отношение моего друга к делу. – Он не слишком серьёзен, часто даже слишком легкомыслен, но Франсуа не раз бывал в тех краях и послужит хорошим проводником. Что касается эльфов…
Оба дружелюбно улыбнулись мне, я ответила тем же. Аумер вопросительно чуть приподнял брови.
- С ними я уже познакомилась однажды, - сказала я. – На празднике…
- Вот и славно. Отличные стрелки, испытанные путешественники. Кроме того, вам понадобится хороший мечник. К сожалению, из них всех в этот поход вызвались идти лишь двое – присутствующий здесь Осмунд Железный Кулак, за его плечами не одна удачно выполненная миссия, - громила поднялся из своего кресла и чуть склонил голову в знак приветствия… которого я, впрочем, не заметила в его нахмуренных бровях и налитых кровью глазах.
Было видно, что Осмунд не слишком-то рад перспективе отправляться куда-то в нашей компании. Он явно согласился на это исключительно ввиду крайней нежелательности своего отказа и возможных катастрофических последствий этого. Я содрогнулась при одной мысли, что придётся терпеть его в течение продолжительного времени, так как ещё на турнире почувствовала сильную антипатию к этому человеку. Конечно, я не знала его как следует, и его пугающая внешность могла быть обманчивой, но я не могла пересилить себя, мне было страшно даже поднимать на него глаза. Я осознавала, что не смогу долго выдерживать его присутствие рядом с собой. Осмунд, судя по рекомендациям Аумера и Франсуа, был сильным бойцом, возможно, он очень хороший человек, но лично мне доверия не внушал.
- Второй кандидат – Карлтон Стальная Лилия, - сказал Аумер, дав мне время оценить бойца, который должен был меня сопровождать. Второе имя старик назвал более прохладно и я поняла, что этот второй кандидат не желателен для него по каким-то лишь ему известным причинам. – Он утверждает, что тоже хорошо знает ту область, куда вам предстоит идти, но… Лично я считаю кандидатуру Осмунда более желательной для нас. Тем не менее, окончательный выбор должна сделать ты сама. Ты видела обоих на турнире, имела возможность оценить их боевые качества. Поскольку основную миссию можешь выполнить только ты, а остальные – всего лишь твои помощники и защитники, ты можешь выбрать того, кто тебе больше понравится. Или, если хочешь, можешь взять двоих.
Я снова посмотрела на Осмунда. Он сидел, небрежно развалившись в кресле, с видом победителя. Казалось, громила нисколько не сомневается, каким будет мой выбор.
И вдруг – как гром среди ясного неба:
- Я выбираю Карлтона Стальную Лилию, - сказала я твёрдо, глядя Аумеру в глаза. Тот набивал трубку, но в этот момент рука чуть заметно дрогнула – старик никак этого не ожидал.
Осмунд тоже был явно очень удивлён. Как это ему могли предпочесть кого-то другого? Да, в тот день его каким-то чудом победили, и то вопрос – можно ли назвать этот поединок честным, проведённым по всем правилам? Да, в день праздника этот проклятый мальчишка чем-то привлёк моё внимание… Но одно дело – выступление на турнире, и совсем другое – настоящие боевые условия. Теперь он в лучшей боевой форме и заткнёт десяток Карлтонов за пояс.
- Варвара, одумайся, ты делаешь ошибку! – подал голос Франсуа, подошедший ближе. – Тебе нужен такой защитник, как Осмунд!
- Выбор был предоставлен мне, если только я не ослышалась, - я даже не повернула к нему голову и смотрела на Аумера. – И я его сделала. Карлтон.
Старый маг молчал, было видно, что он раздосадован и даже раскаивается в том, что предоставил мне этот выбор. И почему он не хочет, чтобы Карлтон шёл с нами? Или Аумер знает о моём избраннике что-то такое, о чём не хочет рассказывать? Зачем тогда он вообще сказал о нём – заявил бы, что Осмунд – единственный, кто может с нами идти.
Осмунд явно счёл себя оскорблённым тем, что предпочтение отдано его недавнему противнику, ещё больше побагровел, придя в ярость, и в бешенстве вышёл, громко хлопнув дверью.
Осталась лишь одна кандидатура на место мечника в нашем отряде – Карлтон. Франсуа недовольно хмурился, было видно, что эта замена его не устраивает. Его реакция мне была понятна, так как ещё на турнире я заметила его неприязнь и даже ревность к Карлтону. Родни и эльфы никак не отреагировали на всё произошедшее.
Аумер ненадолго задумался, а затем со вздохом бросил в камин горсть какого-то порошка, огонь погас и через пару минут к моему ужасу, прямо из камина вышел Карлтон, при этом я чуть не закричала от страха и неожиданности. Оглядевшись, он поклонился Аумеру, всех остальных поприветствовал взмахом руки. Затем подошёл ко мне, галантно поцеловал мне руку, при этом я заметила, что мой платок повязан на рукояти одного из боевых мечей, висящих на перевязи у него за спиной. Выглядел Карлтон сегодня иначе, чем при нашей первой встрече. Сейчас на мечнике был очень элегантный чёрный костюм, который ему очень шёл. На груди была укреплена большая брошь в виде цветка, давшего своё имя клану – стальная лилия. Кроме двух мечей при нём был ещё кинжал и небольшой лёгкий щит.
Поприветствовав всех, Карлтон повернулся в сторону мага и вопрошающе посмотрел на него.
- Мы вынуждены принять твою кандидатуру, благодаря личной просьбе Варвары, с мнением которой мы должны считаться в данной ситуации, - сказал Аумер, но было ясно, что маг этим не слишком доволен. Карлтон снова повернулся ко мне и благодарно поклонился, его глаза блеснули. – Надеюсь, - продолжал старик, - ты готов выступить с отрядом в самое ближайшее время?
- У хорошего воина походный мешок всегда собран, - коротко ответил Карлтон. – Небольшое уточнение: мы идём пешком или…
- Нет. Пешком вы будете добираться три года. А молниеносный магический переход невозможен в силу ряда обстоятельств. И я напоминаю, что эта миссия чрезвычайно опасна и важна для всего Феста. Главная твоя задача – как и всех остальных участников похода – помочь Варваре выполнить её миссию, защитить её в пути от любых опасностей, даже если для этого придётся расстаться с жизнью. Ты готов к этому?
- Ты плохо меня знаешь, Аумер, иначе не стал бы спрашивать об этом. У меня за плечами десять успешно выполненных миссий, - пожал плечами мечник.
И вот, когда я думала, что мой отряд уже сформирован окончательно и осталось обговорить какие-то детали, неожиданно хлопнула дверь и к моему неприятному удивлению, в комнату зашёл Осмунд, ещё более мрачный.
- Я передумал, - не глядя ни на кого, кроме Аумера, буркнул он. – Я тоже согласен принять участие в этой миссии, несмотря на то, что кому-то я явно не нравлюсь, - при этом он бросил сердитый взгляд в мою сторону. – И, в отличие от некоторых, я отдаю себе отчёт, насколько серьёзен и важен этот поход, уверен, что моё участие в нём необходимо. Я даже согласен мириться с его присутствием в команде, - Кулак кивнул на Лилию, тот прищурил один глаз, но ничего не сказал. – И я готов к выступлению в поход.
- Ну что ж, - сказал Аумер. – Так даже лучше. Два мечника вместо одного усилят отряд. К тому же, по дороге к вам должен присоединиться ещё один участник похода… А теперь все свободны, можете заканчивать свои приготовления к путешествию. А ты, девочка, задержись, нам надо ещё поговорить.
Когда все вышли, старик обратился ко мне.
- Я думаю, у тебя есть вопросы, которые ты хочешь задать без свидетелей. Ну что ж, я готов на них ответить. Спрашивай.
- Хорошо, - сказала я, - в таком случае, меня интересует, знает ли Григор про эту затею с Походом? Как ты понимаешь, мы не посторонние друг другу и его согласие для меня очень важно.
- Об этом не думай, - Аумер пренебрежительно отмахнулся от меня. – С Григором всё решено.
- А кто будет руководить отрядом? Надеюсь, не я?
- Чаще всего в подобных случаях руководящая роль принадлежит тому, кто достиг высших успехов в своей Школе, - сказал Аумер. – Или чья Школа более престижна, в данном случае это Родни. Волшебники всегда занимали в обществе более значительное положение, чем воины. К тому же, Родни – мой представитель. На будущее – если вдруг у тебя во время похода возникнут любые вопросы, можешь смело обращаться к нему, - старик чуть повернул голову и я заметила, что фигура в фиолетовом по прежнему стоит за креслом магистра. – Он ещё не получил звания адепта, но достаточно силён. Я ему всецело доверяю. И он, как я уже говорил, начнёт твоё обучение магии в том объёме, который тебе понадобится. А после вашего возвращения мы будем решать, кто будет заниматься твоим образованием в дальнейшем.
Я вздохнула, значит, Аумер не оставил мысли сделать из меня волшебницу. А я надеялась, что мне удастся этого избежать…
- К сожалению, - продолжал маг, глядя в камин, где вновь разгорелось пламя, угасшее перед появлением Карлтона, - мы не можем открыть портал, с помощью которого вы могли бы оказаться прямо на месте. Иногда, когда возникает необходимость в срочном выполнении той или иной миссии, волшебники создают проход, но в нашем случае возникло слишком много помех – наши враги осознают всю важность своего трофея и что мы обязательно будем за него бороться. Поэтому вам придётся ехать верхом.
- Верхом?! – я пришла в ужас. Верхом я ездила три раза в жизни: однажды меня посадили на лошадь, ещё в моём мире, и после этого я чуть не заболела. Второй раз – на муле Элрика. И хотя мул был ниже лошади, а управлял им мальчик, я ещё не пришла в себя после головокружительного путешествия между мирами. Третий – ящерица, при одном виде которой я чуть не упала в обморок. И теперь опять придётся ехать верхом, править лошадью… – Я не справлюсь с конём!
- Это будет не конь, - улыбнулся Аумер. – Разве Григор тебя сюда привёз на лошади? Здесь у каждого жителя свой фамилиар, которых иногда также называют вахинами – живыми колесницами. Это может быть любое животное, как привычные для твоего мира лошадь, мул, осёл, так и совсем другие - ящерица, насекомое… У тебя это кошка-пантера. И править ею не нужно, твоя Бестия прекрасно со всем справится сама, позаботится о вас обеих.
Я вспомнила о чудесном преображении моей чёрной подруги, когда она защитила меня при припадке Григора. Да, размеры кошки меня тогда впечатлили, но неужели она может нести меня на спине? В ответ на мой недоумевающий взгляд, Аумер кивнул головой.
- Надеюсь, дитя, ты понимаешь, насколько серьёзна возложенная на тебя миссия. Судьба всего Феста – и не только его одного – вверена тебе. Я очень надеюсь, что ты справишься. А теперь – собирайся, выступать вам придётся сегодня же.
С такими напутствиями я отправилась в свою комнату, и обнаружила, что Калия, под присмотром Григора, уже укладывает мой мешок.
- Там всё самое необходимое, - сказал мой друг, вздохнув. – Я не могу удержать тебя… да и это, действительно, очень важно… А в случае удачи тебя возьмут в наш клан.
Он нежно обнял меня, и я вновь, как много лет тому назад, ощутила себя маленькой, слабой девочкой… Слёзы наворачивались на глаза, так как я понимала, что увижу его вновь очень не скоро. Григор тоже выглядел очень расстроенным, хотя видно было, что он всячески старается это скрыть. Он хотел что-то ещё сказать, но слёзы, душившие его, мешали говорить, Григор лишь погладил меня по голове и резко вышел из комнаты, за ним последовала и экономка.
Я осталась одна, но не надолго. Вернулась Калия. Ни слова не говоря, она подошла ко мне и вдела мне в ухо серёжку… Это было обычное колечко чернёного серебра, но по тому, как Калия серьёзно смотрела на меня, я поняла, что это украшение имеет какое-то особое значение для неё, а теперь и для меня. Губы женщины, обычно плотно сомкнутые, чуть дрогнули. Я сжала её руку в знак благодарности.
Через некоторое время вернулся и Григор. Было видно, что мой друг взял себя в руки и старается быть спокойным. В руках у него были длинный кожаный ремень, который можно было перекинуть через плечо, с укреплённым на нём колчаном, и красивый костяной гребень.
- Это… это принадлежало твоему дедушке, когда он был здесь, - сказал он, вздохнув. – А гребень – твоей бабушки. Эти вещи для меня очень дороги, я хотел хранить их у себя всю оставшуюся жизнь, но, думаю, тебе они нужнее.
Глава 7 Глава седьмая
Когда я спустилась вниз, мои спутники все были уже в сборе и ждали только меня. Григор что-то говорил Франсуа, тот кивал, потом оба увидели меня и улыбнулись. Карлтон и Осмунд, стоявшие у противоположных стен, картинно отвернувшись друг от друга, поклонились, Стальная Лилия при этом положил руку себе на грудь и усмехнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами. Эльфы, как и в прошлый раз, доброжелательно улыбнулись мне. Один Родни не выказал никаких эмоций при виде меня и был мрачен, было похоже, что это его обычное состояние.
- Идёмте, - сказал он. – Всё уже готово к походу, можем выступать.
Внезапно Бестия, которую я держала на руках, соскочила на землю, встряхнулась и превратилась в пантеру. Калия, вместе с Григором вышедшая нас провожать, хотела набросить ей на спину попону, но зверь ощерился и не дал ей этого сделать. Я погладила своего скакуна по шее. Пантера в ответ чуть повернула голову в мою сторону и довольно сощурилась.
Здесь же стоял громадный бык с какими-то наростами на морде и тремя хвостами, служивший, как я поняла, ездовым животным Родни, и на него же забросили вещи – его самого, мои и Осмунда. Карлтон свой мешок навьючил на исполинскую собаку – вернее, зверя, чрезвычайно похожего на дога, но достаточно рослого и крепкого, чтобы нести на себе человека. Осмунд взгромоздился на спину большому, но очень худому медведю, а. Франсуа предстояло ехать на муле, приторочив к седлу свой мешок, у пеших эльфов вещей было очень мало и они несли их сами.
- Береги себя, - сказал Григор, обняв меня на прощание, со слезами на глазах. – Помни, что я в ответе за тебя перед твоей семьёй. Твои спутники о тебе позаботятся, но ты тоже будь осторожна… Я буду ждать твоего возвращения… Ты здесь мой единственный родной человек… Я не хочу потерять тебя, едва обретя…
- Не волнуйся за меня, всё будет хорошо, ты тоже береги себя.
Он ушёл в дом, не найдя в себе сил проводить нас до окраины города. Садиться верхом мы не спешили, исключение составлял только Осмунд. Немногие – по раннему времени – прохожие приветствовали нас и улыбались в нашу сторону, но никого наша компания не удивляла. Было очевидно, что подобные отряды здесь появлялись часто и к ним давно привыкли. Разве только матери, гуляющие с маленькими ребятишками, спешили увести детей с дороги, чтобы они не попали под копыта или на рога быку. Какой-то озорник запустил камнем в Бестию… о чём тут же пожалел, увидев зубы пантеры.
- В другие города мы заходить не будем, - сказал Родни, хмуря брови. – Вообще, не люблю я их.
- Ты что – из деревни? – буркнул со своего зверя Осмунд.
- Можно сказать и так, - но было ясно, что будущий маг не хочет продолжать эту тему. Франсуа, задумавшись, закусил губу, он явно вспоминал родные края. Эльфы и Карлтон никак не реагировали.
- Я смотрю, ты любишь собак? – спросил тавлиец, когда я погладила по плечу его дога, вызвав ревнивый взгляд Бестии. Я кивнула. – В моих краях многие ездят на таких животных… Но твой фамилиар, - он кивнул в сторону моей чёрной подруги, - очень красивый и очень подходит девушке. Я прежде не видел, чтобы кто-либо ездил на пантерах.
Я улыбнулась, думая о своём. Куда мы едем? На прямые вопросы никто ничего не отвечал. А, возможно, о месте назначения знали только Родни и Франсуа, но я старалась об этом не задумываться. Угрюмый, молчаливый парень, выбранный мне в наставники, не слишком мне нравился, хотя, в моих глазах, он был куда более приятным спутником, чем громила на медведе.
Между тем мы покинули город и оказались на унылой пустоши, которую пересекала старая, разбитая грунтовая дорога. Я невольно подумала, что Бестии будет больно идти по ней. Но тут как раз пришло время садиться верхом. Пантера чуть присела, и я устроилась у неё на спине.
Я думала, что Бестия не сможет сделать по этой дороге и нескольких шагов, но она меня сильно удивила. Сделав два огромных скачка, едва не сбросивших меня, пантера опередила отряд. Родни крикнул, чтобы я остановилась и не выбивалась из отряда, я тоже испугалась, что не смогу при таком темпе удерживаться верхом. Бестия как будто почувствовала это, её ход замедлился, стал очень плавным и лёгким, я поняла, что могу за неё даже не цепляться так уж сильно. Да, я чувствовала под собой упругие сильные мышцы зверя, но моя четвероногая напарница явно не собиралась меня сбрасывать или доставлять какие бы то ни было дополнительные проблемы в пути, так что скоро я максимально расслабилась, насколько это было возможно.
Тем более, что утро было прекрасное, солнышко припекало и всё вокруг казалось таким мирным и милым. Я подняла глаза к небу и удивлённо ахнула: оказывается, припекало не одно, а целых два солнца. Да, да, именно два! Одно красное, а второе голубое, которое искрилось, как сапфир, и благодаря этому свечению не сливалось с таким же голубым небом. Это было удивительно-прекрасно!
Пустошь вскоре закончилась и с ней исчез унылый пейзаж. Теперь по обе стороны дороги раскинулись живописные зелёные поля, поросшие травой и разнообразными цветами. Судя по всему, здесь была весна. Аромат, которым был напоён воздух, полёт бабочек, жуков, пение невидимых птичек настраивало на самые мирные мысли и мне совершенно не хотелось думать о том, что наш поход каким-то образом может быть связан с опасностями. Было куда приятнее, покачиваясь на мягкой спине пантеры, думать о доме, вспоминать, как когда-то мы с дедушкой и мамой гуляли по городскому парку и, сидя на садовой скамейке, ели пломбир, а дедушка смеялся над моим перепачканным мороженым лицом…
Эти воспоминания и вся окружающая природа настроили меня на радостный лад. Да, всё будет хорошо! Безусловно, хорошо! Мне захотелось поделиться своим восторгом с моими спутниками и друзьями – как я хотела думать.
Я улыбнулась и, повернув голову, стала вглядываться в лица тех, с которыми мне придётся провести много времени. Эта радостная эйфория, охватившая меня, неожиданно заставила увидеть всех, вроде бы, уже знакомых персонажей, совершенно в другом свете. Какие они все милые! Даже Осмунд казался мне теперь не таким противным. По видимому, такое радостное, приподнятое настроение охватило не только меня, так как через некоторое время Франсуа, весело сверкая своими тёмными глазами, подъехал ко мне и, тряхнув кудрями, протянул букет душистых полевых цветов. Да, всё-таки Франсуа – настоящий француз!
Из этого благостного настроения меня вывел Родни. Он совершенно неожиданно оказался рядом со мной и заговорил. Молодой маг впервые обратился непосредственно ко мне и его голос неожиданно оказался очень приятным. Я взглянула на него, увидела такие умные, пронзительно-синие глаза, в которых было столько грусти и жизненного опыта, несоответственного его возрасту, и невольно подумала о том, что такие глаза могут быть только у волшебника. У меня сложилось впечатление, что Родни в жизни пережил какую-то трагедию, которая отложила свой неизгладимый отпечаток на его характер и внешность.
- Ты не забыла, о чём тебе говорил Аумер в доме твоего родственника?
Я хотела было сказать, что Григор мне не родственник, и что Аумер тогда наговорил очень много всего, но не успела.
- Аумер видит у тебя очень высокий магический потенциал. В этом походе мы должны начать его раскрывать. Времени у нас не слишком много, поэтому не будем терять его даром и начнём прямо сейчас. Но в начале я расскажу тебе о том, что представляет из себя школа Азури, с которой тебе предстоит начинать. Потом, возможно, изучишь что-нибудь ещё, с другими наставниками.
Мне не хотелось выходить из своего состояния неги и романтического настроения, поэтому я предприняла попытку увильнуть от занятий.
- А, может, я потом изучу с ними и Азурь? – вкрадчиво предложила я, но, взглянув на его непреклонное выражение лица, поняла, что отвертеться мне всё-таки не удастся. Тогда я попыталась хотя бы оттянуть неизбежность занятий. – Или мы начнём на привале? Когда у нас будет отдых?
- На отдыхе у тебя тоже будут занятия, в основном, практические, но ты должна знать и теорию, это тоже очень важно. И даже основы магии очень объёмны, мы не можем ограничиваться только привалами. Я далеко не уверен, что у нас будет достаточно времени, так как надо будет восстанавливать силы после долгого перехода. Придётся приучаться к такому распорядку, - было видно, что Родни прекрасно понимает моё состояние, он бы и рад пойти мне навстречу, но – не может. Или не смеет ослушаться Аумера?
Я вспомнила разговор в доме Григора, когда Аумер представлял мне моих нынешних спутников. Тогда Родни мне не понравился, он казался мне каким-то слишком уж холодным, неразговорчивым, даже лишённым эмоций… Тогда он представлял из себя безжизненного истукана. Но сейчас я разглядела в нём обычного человека, не лишённого человеческих качеств, страданий… Было очевидно, что последних в его жизни было немало, и мне не хотелось его расстраивать. С другой стороны, мысль о необходимости изучать магию до сих пор меня пугала, да и не видела я возможности заниматься этим во время перехода.
Я вздохнула и спросила, что такое эта Азурь, о которой он говорит?
Родни пояснил, что Азурь, как и всякая другая школа, насчитывает свыше двадцати магических навыков, которыми маг, прошедший её, должен владеть в совершенстве. Я попробовала объяснить, что не стремлюсь стать полноценным магом и попросила учить лишь тому, что и в самом деле может пригодиться для выполнения моей миссии. После короткого спора отсеялась магия звёзд, тем более, по словам Родни, это требовало длительного пребывания в одной местности и наблюдений за светилами с одной и той же точки, а мы не можем надолго задерживаться где бы то ни было. Но зато он велел мне на каждом привале искать плоские камни определённого размера, желательно, имеющие круглую форму, а, когда мы остановились на этот самый привал, добавил к камням ещё и травы. Искать их я должна была сама, хотя Карлтон и Франсуа предлагали мне свою помощь.
В дороге мы распределили обязанности. Эльфы взяли на себя охоту. Кроме того, они обучали меня стрельбе из лука. Осмунд был назначен хранителем пламени, на привалах он должен был разводить костёр, а при ночных переходах они с Франсуа освещали путь факелами. Карлтон отлично готовил, при чём, имея под рукой только всевозможные травы, мог изготовить удивительно вкусные блюда, а благодаря искусству эльфов у нас всегда была дичь. Франсуа был на подхвате и у повара, и у его напарника. Родни в хозяйственные дела не вмешивался, занятый исключительно своими книгами и редкими консультациями меня по части того, что я прочитывала в тех книгах, которыми он снабдил меня на первом же привале.
Однако я забежала вперёд.
Первый привал мы сделали, когда красное солнце уже подходило к середине неба. За это время мы успели отъехать от города на приличное расстояние, хотя окружающий нас ландшафт и не думал даже меняться – ни к лучшему, ни к худшему, а вот дорога стала ещё хуже. Сойдя с этого тракта и отыскав низину, где можно было спрятать быка, мула и медведя, мы расположились у костра. Карлтон вежливо, но твёрдо отстранил меня, когда я хотела почистить овощи.
- Готовить буду я! Не женское это дело, ещё порежешься или обожжёшься…
- Самое женское, - возмутилась я. – Или у вас в Тавлии этим занимаются исключительно мужчины?
- Именно, - кивнул он. – У женщин достаточно других забот по дому, да ещё и целительство на них. Многие из них – отличные воительницы. Видела бы ты мою младшую сестру – она пятерых таких, как наш Осмунд, за пояс заткнёт…
Родни позвал на меня и отругал за то, что я, вместо того, чтобы заниматься поиском камней, которые он велел искать, занимаюсь чёрти чем, и дал мне несколько каких-то рисунков. На обрывках бумаги он небрежно начертил изображения каких-то растений и велел к обеду принести все.
- Надень перчатки, - сказал он, - у туальника – ядовитый сок, убить не убьёт, но жечь будет немилосердно.
Пришлось мне идти на поиски этих самых трав. Франсуа хотел мне помочь, но Родни окрикнул его и велел не вмешиваться.
Растений здесь было маловато и этого самого туальника я не нашла. Судя по описанию, это были маленькие жёлтенькие цветочки, но, как я ни вглядывалась в жухлую траву, ничего жёлтого я не видела. А вот скрока было полным полно, мне пришлось брать его только для того, чтобы он не цеплялся за мою юбку своими колючками. Заодно я прихватила пяток кругляшей.
Вернувшись, я узнала, что Родни меня разыграл: туальника в этом месте никогда не было, он растёт чуть дальше. У меня возникло непреодолимое желание огреть его по башке книгой, весьма и весьма внушительных размеров, лежащей рядом с его палкой.
- А это я для тебя приготовил. Здесь все самые азы, - усмехнулся он, заметив мой взгляд, устремлённый на книгу. Потом посерьёзнел. – Запомни, девочка. Без этих знаний здесь не выжить. Люди, не владеющие этим, не отходят от своего дома больше, чем на двадцать ли, не рискуя собственной шкурой. Чтобы выжить, ты должна быть или очень сильным бойцом – а этому тебе учиться и учиться, даже если у тебя будут хорошие наставники, в чём я уже не сомневаюсь - или владеть магией. Магией или технологией, но последнее сложнее. Это для ортонов, атлантийцев, египтян и иже с ними. Под моим руководством ты изучишь самые основы всего… После чего станет ясно, что именно тебе нужно и кто будет тебя этому учить. Ты говоришь – учи самому необходимому. Откуда ты знаешь, что именно тебе необходимо? Даже если сейчас тебе достаточно заклинания, чтобы найти туальник, то завтра тебе нужно будет вызвать магическую вспышку, к примеру.
После таких его аргументов мне пришлось подчиниться и открыть книгу. Сначала посмотрела, что там, и ужаснулась. Это – только азы? Что же тогда будет не азами? Но сразу стало ясно, зачем мне понадобились камни и почему Родни забраковал два из пяти найденных мной.
Между тем Карлтон приготовил на костре нечто потрясающее… это было похоже на рагу, удивительно вкусное. Правда, за неимением вилок, есть приходилось ложкой, к чему я не привыкла, но смирилась. Тем более, кушанье просто таяло во рту и повар улыбнулся, глядя, как я наворачиваю. Правда, его улыбка была под стать его взгляду, поэтому я старалась лишний раз не поднимать глаз на тавлийца… да и на Осмунда тоже, правда, по совсем другой причине.
После обеда я хотела было вновь взяться за книгу, но Элвин предложил мне поупражняться в стрельбе и я с радостью согласилась, решив отложить занятия магией на потом, но Родни укоризненно покачал головой. Он заставил меня прочитать три страницы своей книги, прежде, чем скомандовать отход.
- Было бы весьма неплохо, если бы ты читала в пути, но сейчас ты не достаточно опытная для этого наездница, - с сожалением вздохнул он.
- …Франсуа, а куда мы, собственно говоря, едем? С чем можем столкнуться? – спросила я, когда мы отправились в путь, воспользовавшись тем, что француз держался рядом со мной.
- Столкнуться… Не знаю. Лично я сталкивался там с мумиями, зомби, сфинксом… последний меня чуть не сожрал, - ответил тот. – Но вообще это в самом центре местной египетской цивилизации. Она держится особняком и обычно не вмешивается в чужие дела, если только если на её территорию не забираются чужаки, к таким египтяне относятся крайне отрицательно, мягко говоря. Признаться, я бы предпочёл ехать туда с куда большим отрядом и без тебя, но… Выбора нет.
- Наш, фестийский, Египет очень сильно отличается от того, который ты знаешь в своём мире, - кивнул Родни, который зашёл с другой стороны пантеры. Он внимательно слушал наш разговор и подтвердил слова Франсуа об опасностях нашего путешествия. – Я – Проходящий, - пояснил он, заметив мой недоумевающий взгляд: вроде бы я не рассказывала ему о своём мире? – Бывал и в вашем мире, но он мне не очень-то понравился. Слишком… примитивен и слишком много враждебной технологии.
Я возмущённо нахмурилась. Мой мир слишком примитивен?! Ну и пусть, с их точки зрения, даже и так! Но там осталось всё, что я знаю, что я люблю… мама… дедушка… друзья…
Вечером – вновь привал. Костёр, очень вкусный ужин – на этот раз похлёбка. При свете костра – поиск туальника, на этот раз – успешный. Чтение книги Родни и приготовление под его присмотром мази от незначительных телесных повреждений – царапин, ссадин… Проверяла на себе – уколола ножом палец и смазала своим варевом, которое очень быстро остыло. И, что бы вы думали? Царапина молниеносно затянулась и даже следа от неё не осталось. Воодушевлённая своими успехами врачевательницы, я решила поискать в книге другие рецепты – может, удастся избавить Осмунда от его ужасного шрама? Даже спросила Родни.
- Рана была нанесена магическим оружием, с очень сильным наговором, - ответил мой наставник. – Просто удивительно, что парень вообще остался в живых, но шрам убрать никак не удастся.
После этого я посмотрела на мечника несколько иными глазами… хотя он по-прежнему внушал мне ужас и недоверие. Объяснить своё отношение к Осмунду я никак не могла.
Среди вещей, навьюченных на быка Родни, оказалась большая палатка, которую мигом разбили, и мы пошли спать. Правда, между нами и землёй была лишь тонкая ткань, не было ни подушек, ни одеял, да и спать приходилось в одежде, но выбирать не приходилось. Правда, для меня подушка всё-таки отыскалась, её функцию взяла на себя Бестия. Почувствовав, как я ворочаюсь во сне и ищу что-то рукой, кошка ткнулась мне в щеку холодным мокрым носом, а когда я невольно приподнялась, улеглась там, где минуту назад была моя голова, свернувшись клубочком. Вместо одеял мы воспользовались плащами. Слева от меня устроился Карлтон, справа – Франсуа, а Родни и Осмунд – у входа. Эльфы взяли на себя ночную вахту, благо, они почти не нуждались в ночном отдыхе. Таким образом мы могли спокойно спать, чувствуя себя в полной безопасности.
Утром я проснулась последней, и то от того, что Франсуа осторожно потряс меня за плечо.
- Извини, Барбара, - иногда он называл меня так, на французский манер. – Но мы через несколько минут уже выезжаем. Карлтон приготовил завтрак, уже все готовы… кроме тебя.
Я проворчала что-то… возможно, не слишком вежливое, когда увидела, что ещё очень раннее утро. Никогда не любила подскакивать ни свет, ни заря, особенно если после этого надо было куда-то идти или ехать. Когда я вышла, Осмунд при виде моего недовольного вида покачал головой, я даже отчётливо читала мысли на его лице: изнеженная девчонка, да разве она выживет в нашем мире?! Карлтон что-то ему негромко сказал и шрамоносец отвернулся. Элвин принёс глубокую миску с холодной водой для умывания, благодаря чему я смогла окончательно проснуться. Остатки вчерашней похлёбки – очень вкусной даже в холодном виде, которую с явным удовольствием хлебали даже Бестия и Верный – дог Карлтона, - и опять в путь.
- Скоро ты привыкнешь, - приободрил Франсуа, заметив мои страдания. – Опытный наездник может даже спать в седле.
- Но у меня нет никакого седла и я не опытная наездница, - буркнула я. Мы ехали по унылой равнине, однообразие которой убаюкивало и я боялась, что и в самом деле усну и кувыркнусь со спины пантеры.
- Нам по этой равнине идти ещё три дня, после чего нас ждёт довольно большой и густой лес, - просветил меня проводник. Франсуа явно был чем-то обеспокоен, так как он постоянно оглядывался по сторонам, останавливал отряд и некоторое расстояние проезжал в одиночестве… Потом стал посылать вперёд Элвина или Дороса.
- Мне это тоже не нравится, - сказал дроу, когда мы остановились перекусить. – Что-то слишком тихо, даже птиц мало, хотя обычно здесь летают и гуси, и дикие утки… Вон там, - он махнул рукой, - озеро, где они гнездуются в это время года, но я специально бегал… хотя бы одно гнездо попалось! Кролики бегают… но и их маловато. Не понимаю, что-то здесь не так.
Я старалась не зацикливаться на этих недомолвках. Зато мне удалось насобирать за сегодня достаточно много камней и теперь я при помощи специального лезвия вырезала на них руны. Это были не совсем такие руны, которые известны в моём мире… вернее, не только такие, здесь их было пятьдесят тёмных и пятьдесят светлых. Родни упомянул ещё и о нейтральных, но это была другая школа и ими можно не заморачиваться, хватит и этой сотни. Кроме того, мне предстояло искать травы, и из них готовить особую краску, при чём для каждой руны она была своя, и в этом тоже было какое-то значение. Я пожаловалась наставнику, что ни за что не запомню всей этой премудрости.
- Все начинающие так говорят. Я сам три дня обливался слезами и бросался камнями в учителя, но запомнил. Руны теперь – мой конёк, моя страсть. Безусловно, другие премудрости тоже увлекательны, и важны, чего стоит шаам… ему я тебя тоже научу… но руны – это было первое, чем я овладел в совершенстве. И это – почти единственное, что есть во всех магических школах. Где-то нет зелий, где – шаама, где – шаманства, цифр или звёзд, но руны – везде, это обязательное знание, без которых другими в полной мере не овладеть. К примеру, ты сварила уже свою первую целительскую мазь. Она, безусловно, имеет силу, но через какое-то время – уже через три дня – совершенно выдохнется и перестанет помогать. Для того, чтобы этого не случилось, нужно начертить определённую руну. Когда надо остудить варево, необходима другая – иначе мазь будет остывать целую неделю! Руны применяются практически везде.
Я было приуныла, но потом подумала, что руны могут быть не самым страшным и сложным в том, что мне предстоит узнать. Поэтому я отложила недовыковырянную руну и стала искать траву, необходимую для краски. К моей радости, я нашла её довольно быстро. Но потом, сверившись с книгой, с досадой выбросила щетинник – оказывается, его надо было собирать только ночью, при полной луне. И когда у нас полная луна? Сегодня. Вот этой же ночью и соберём.
Я прислонилась к камню, возле которого устроилась на отдых, отложив в сторону свои травы, и стала смотреть, чем занимаются мои спутники. Неподалёку сидел Родни, положив на колени книгу, и читал. Присмотревшись, я заметила, что там не текст, а карты. Судя по всему, мой наставник пытается понять, как мы едем, есть ли более короткие и безопасные пути. Чуть позже к магу присоединился Франсуа, опустился на колено и стал показывать что-то пальцем на карте, как бы прокладывать маршрут и что-то вполголоса объяснять. Я услышала, как Родни сказал:
- Нам обязательно нужно сделать остановку в этом месте. Это не займёт много времени, но ты и сам знаешь, насколько велика вероятность встречи с орками. Безусловно, отряд хорошо вооружён, я со своей стороны могу оказать магическую поддержку, но без твоего друга нам будет трудно. А он может присоединиться к нам только здесь.
Я совершенно бестактно влезла в их разговор и спросила, какого друга они имеют ввиду. Аумер в своё время тоже упоминал, что к отряду должен присоединиться кто-то ещё, но не назвал его имени. Но и теперь на интересующий меня вопрос ответа я тоже не получила.
- Понимаешь, Варвара… Мы не можем избежать встречи с орками, это одно из самых кровожадных тёмных племён. Их пытаются истребить многие, но безрезультатно, но есть те, кому это удаётся лучше, чем остальным. И Аумер попросил одного такого истребителя помочь нам. Кто это будет – пока точно не известно, - сказал Франсуа.
- Но Родни сказал, что это твой друг…
- У меня несколько таких друзей, - вздохнул француз. – У меня, правда, есть догадка, кто это может быть, но я не хочу загадывать наперёд, хотя этот вариант наиболее предпочтительный для нас. А теперь мне нужно ещё кое очем подумать, так как неожиданно возникли непредвиденные обстоятельства. Скорее всего, нам придётся сейчас менять маршрут, а я к этому был не готов.
Эльфы присматривали за дорогой, ни на минуту не останавливаясь, но расхаживая взад и вперёд. Элвин при этом напевал какую-то тихую мелодичную песню. Прислушавшись, я поняла, что эльф поёт об оставленном родном доме, и мне взгрустнулось. Я вспомнила свой покинутый дом, где никто и не ожидал, что я, отправившись на обычную экскурсию, уже не вернусь домой… Или вернусь далеко не скоро. Дом Григора, где мой добрый дядя Гриша беспокоится, надеется, что нам удастся выполнить свою миссию, но не знает, насколько успешен будет поход… Но он знает, по крайней мере, догадывается, с какими опасностями нам предстоит столкнуться и это не может его не тревожить…
Я отбросила эти мысли, незачем об этом думать, только расплачусь, а это делу не поможет. Надо быть сильной. Поэтому я не вслушивалась больше в пение эльфа и обратила внимание на мечников, которые чуть в стороне занимались своим оружием. Осмунд точил свой здоровенный меч о камень, периодически пробуя остриё о палец. Судя по всему, он был не слишком доволен состоянием своего оружия, настроение гиганта несколько улучшилось только после того, как он протёр меч тряпицей и после этого вновь проверил качество заточки. Карлтона острота его клинков вполне устраивала, он легко подбрасывал их в воздух и ловил – то за лезвия, то за рукояти, как бы жонглируя мечами, но это было не ради похвальбы, он упражнялся в ловкости. Потом предложил Осмунду тренировочный поединок, но тот отказался – насколько я поняла, в очень грубой форме, что впрочем не расстроило тавлийца. Карлтон попросту окликнул дроу и попросил его поупражняться с ним, у Дороса при себе, помимо лука и стрел, был ещё длинный чуть изогнутый клинок.
- Дроу неплохо фехтуют, - заметил Родни, оторвавшись от своих карт и проследив за моим взглядом. – Правда, они не признают мечей, и предпочитают такие вот лёгкие сабли.
В конце концов привал закончился, мы снова двинулись в путь, но уже не по дороге, а по едва заметной тропинке в ложбине, которую обнаружил Элвин. Эта тропа очень обрадовала и эльфов, и Франсуа, и Родни, мне же было всё равно, как ехать, так как я не знала этого мира и была склонна во всём положиться на своих спутников, а если что-то не устраивало мечников, то они предпочитали помалкивать.
Бестия явно была не готова к перемене направления, она очень не хотела уходить с проложенного пути на эту новую тропу, мне пришлось уговаривать её следовать за остальными. Нехотя она трусила за основной группой, понурив голову и явно надеясь, что проводник вот-вот передумает, но этого не случилось. А потом пантера вдруг присела, сбросив меня со спины. Я хотела встать, но моя подруга легла на меня…
Я услышала приближающийся стук копыт. С моего места был ещё хорошо виден оставленный нами тракт и через минуту я увидела, как на дорогу, по которой мы двигались, вылетел всадник – на великолепном вороном жеребце, во всём чёрном, как Карлтон, но этот верховой был совершенно не похож на моего знакомого тавлийца. Незнакомец резко осадил своего коня, так что тот встал на дыбы, после чего опустился и застыл, а седок стал оглядываться по сторонам. Когда он повернулся в мою сторону, я разглядела, что у него очень бледное лицо и мне показалось, что глаза у него не вполне обычного для человека цвета, хотя для того, чтобы проверить свою догадку, я была слишком далеко, а приближаться не хотелось. Я сейчас поняла ужас Бестии: даже на этом расстоянии ощущался жуткий холод, исходящий от незнакомца, я не знала, кто это такой, но одно было самоочевидно: представитель какой-то тёмной расы, встреча с которой крайне нежелательна.
Он озирался по сторонам и явно что-то или кого-то искал. Я же ждала только одного: чтобы он поскорее уехал и дал нам с Бестией возможность встать и догнать остальных, теперь можно было не сомневаться: даже если Франсуа решит вернуться, Бестию на тракт не загонишь!
- Тебе не скрыться! – раздался тихий голос, от которого так и несло мертвенным холодом. – Сейчас ты спряталась, но потом сама придёшь ко мне, от судьбы не уйти никому, даже тебе. Я умею ждать. Однажды тебя увели от меня, но дважды этот номер не пройдёт, я готов ко всему и не упущу тебя! Помни это! – с этими словами незнакомец вновь развернул своего коня и ускакал.
Я не поняла значения его слов, но была уверена, что они обращены ко мне. Но кто этот незнакомец? Что означали эти его угрозы в мой адрес? Почему он меня ищет? Меньше всего мне хотелось вновь встретиться с этим нечеловеком…
Наконец, стук копыт затих вдали и Бестия позволила мне встать. Я видела, что пантера сильно напугана, чёрная шерсть стояла дыбом, зрачки были расширены. Что же это за существо было, раз моя кошка так его испугалась? Но я тоже была напугана, поэтому забралась на свою четвероногую напарницу и та бросилась догонять остальных, благо, те заметили моё исчезновение и остановились. Родни открыл было рот, чтобы упрекнуть меня, но, заметив моё состояние, понял, что лучше не надо спрашивать о причинах моего отставания. Он только достал из своих вещей ещё один плащ и набросил мне на плечи. Я рассказала о случившемся, и Родни обеспокоено переглянулся с нашим проводником. Судя по всему, они поняли, с кем я столкнулась, но почему-то не хотели мне об этом рассказывать.
- Всё уже позади, - сказал ободряюще мой наставник. – Хорошо, что мы не остались на той дороге, - обратился он к Франсуа.
Тот рассеянно кивнул, но я почему-то подумала, что, сворачивая с тракта, он ожидал совсем другого. Но чего именно? И по мере нашего продвижения он мрачнел всё больше и больше, что-то явно не давало ему покоя и я, не выдержав, прямо спросила его об этом.
- Послушай… В конце концов, это не очень-то честно, согласись, - упрекнула я друга. – Нас явно ожидает какая-то опасность, ты об этом знаешь, но молчишь. И все молчат. Но вы все давно живёте в Фесте или являетесь его коренными жителями, а я – нет. Я здесь совсем недавно и ничего не знаю, и так меня здесь всё пугает, а тут ещё ты напускаешь на себя такую таинственность… Мои нервы на пределе. Если ты что-то знаешь – скажи!
- Да ничего я не знаю конкретного! – ответил Франсуа, чуть улыбнувшись. – А то, что поход связан с опасностями, тебя давно предупредили. Но… я просто не люблю здешний Египет. В том, нашем Египте у меня погибли два брата, которых я очень любил. А в этом я такого натерпелся… Лучше не спрашивай, просто будем надеяться, что на сей раз всё обойдётся. К счастью, мы едем в другую часть Египта, там обстановка должна быть более мирной, насколько, конечно, это вообще здесь возможно.
…Вот и ночь. Когда все заснули, я незаметно встала, отметив, что на этот раз один из эльфов – если не оба – в палатке, и вышла. Не хотелось мне идти, безусловно, надо выспаться, завтра ведь опять ехать, но впереди уже темнеет лес, а щетинник растёт только в таких пустошах, как эта. Родни же постоянно говорит, что, чем скорее будут готовы мои руны – тем лучше. И не только для меня одной.
У костра сидел, вороша угли, Карлтон, смотря куда то со своей загадочной и даже, как мне показалось, потусторонней улыбкой, казалось, мысленно он был где-то в совсем другом месте. Я осторожно вытащила из костра головню – надо же чем-то освещать землю, чтобы найти этот чёртов щетинник – света луны недостаточно. Хорошо ещё, что я заранее его нашла и теперь знаю, где его надо собирать, за пять минут обернусь.
- Мяу!
Меня догнала Бестия. Ей-то что-то не спалось и она выползла из палатки. Только её не хватало – щетинник следовало собирать в абсолютном одиночестве, как меня предупредил Родни, а какое же может быть абсолютное одиночество, если за мной присматривает эта красавица? Она стала толкать меня назад – достаточно сильно, но я отодвинула её ногой и двинулась дальше, где уже белели маленькие цветочки щетинника. Бестия пустила в ход зубы – но я, подобрав с земли какую-то хворостину, очевидно, оброненную искателями топлива для костра, стеганула её – легонечко, только для того, чтобы она оставила меня в покое и шла назад. Кошка от обиды села и завыла, а я бросилась бежать к заветному кустику. Ага, вот он, теперь можно и рвать.
Вой не прекращался. Вот уж не думала, что маленькая кошка может издавать такие громкие и жуткие звуки! Неужели я ударила её сильнее, чем думала? В голосе звучала не только обида… и совсем не обида, а злость, ярость и… голод! Киса, я же тебя кормила перед тем, как идти спать! И ты ещё задушила какого-то местного грызуна… задушила, но есть не стала… Потом до меня стало доходить, что вой совсем не похож на кошачий… Скорее, волчий… но волки тоже так не воют! Я однажды гостила у подруги в деревне, расположенной неподалёку от леса… помню, какой вой там стоял по ночам… А эти звуки были похожи… и не похожи на волчьи одновременно! А тут ещё из темноты прямо на меня стали надвигаться чьи-то голодные жёлтые глаза… Я пошарила в траве рукой, хотела взять головню, но она погасла… Мамочки! Бестия! Бестия, девочка, прости меня, иди ко мне, защити!..
- Мяу!
- БЕГИ!
У меня над головой просвистело нечто. Потом ещё. Присмотревшись, я поняла, что это горящие стрелы. Рядом со мной появились пантера, скалящая зубы, и Карлтон, с горящей головнёй в руках. При свете я разглядела неподалёку от себя двух огромных тварей, похожих на здоровенных, но чрезвычайно худых – кожа да кости – волков… из их пастей на землю капала слюна… Я встала и хотела последовать совету мечника, но чувствовала, что коленки у меня дрожат мелкой дрожью и не могла сделать ни шага… и опять упала.
Очередная стрела пролетела между зверями. Те ощерились, отошли было назад, но потом, разойдясь, стали приближаться с двух сторон… Бестия бросилась на одного оборотня – я нисколько не сомневалась, что в этом мире должны жить и такие твари, и это, безусловно, были именно они, - на другом сосредоточились Элвин и Дорос, которых я вначале не заметила, но именно они и стреляли, Франсуа подавал им стрелы, зажигаемые от пламени костра. Карлтон подскочил ко мне, отшвырнул головню – это был очень большой риск для него: только огонь мог защитить его самого от оборотня, а у моих друзей не было уверенности, что их здесь только двое, что больше никто из таких же тварей не выскочит из темноты прямо на моего защитника – сгрёб меня в охапку и бросился бежать к костру, возле которого метались две тени – Родни и Осмунд.
- Какого лешего тебя понесло ночью?! – набросился на меня наставник. Осмунд только зло посмотрел на меня и сплюнул сквозь зубы, после чего опять залез в шатёр.
Я объяснила и показала свою добычу – пять веточек щетинника. Родни посмотрел и грустно улыбнулся, качая головой.
- Это ложный щетинник, девочка. Ты перепутала, смотри, - он достал мою книгу и показал. Действительно, это было не то растение, которое мне было нужно. Я пригорюнилась. – Ничего. Ложный тоже сгодится. А нужный ты найдёшь по ту сторону леса, и там уже не будет оборотней.
- Как и полной луны…
- А ты посмотри на небо!
Я посмотрела.
В этом мире было ТРИ ЛУНЫ!..
…Карлтон и эльфы, в отличие от Родни, ругать меня не стали.
- Хорошо, что мне не спалось, - сказал мечник. – Бестия подскочила, стала царапаться…
Он показал мне свою руку, в кровоточащих ссадинах. К счастью, моя мазь ещё не выдохлась и оказала нужное воздействие. Мне было стыдно перед моими спасителями, но те от моих извинений только отмахнулись.
- Это пустяки, - сказал дроу. – Безусловно, ты очень многим рисковала… Но такова участь любого мага или целителя. Да и технолога порой…
- Мне и не с таким приходилось встречаться во время моей подготовки, - постарался меня поддержать Родни. – Для рун школы Тутуат, которые я изучал, для одной из красок нужна была кровь каменного тролля, а для другой – растение, растущее исключительно на территории вампиров, так что твоя сегодняшняя встреча по сравнению с моими злоключениями – сущий пустяк.
При этих словах я содрогнулась. Открыла книгу и срочно стала смотреть, какие травы нужны мне, для моих рун, вдруг и они растут где-то на территориях враждебных племён или нужна кровь… Нет, к счастью, ничего такого мне не понадобится. То есть, кровь нужна, но – своя. Ещё нужны волосы эльфа, желательно, тёмного. Но тёмный эльф у меня под рукой, и, надеюсь, не будет букой, уступит мне локон. Золотой лавр… у меня на груди, жалко, конечно, его сжигать, но я уже знала, что это не металл, а, действительно, лавр, имеющий цвет чистого золота, большая редкость в Фесте… Едва ли мне удастся найти в дороге кустик этого растения, придётся использовать подарок Карлтона… хотя, конечно, мне будет очень жалко это делать.
Глава 8Знаю, что многие читатели не любят, когда их просят об отзывах, но мне очень важно знать мнение со стороны относительно моего произведения. Я его сейчас редактирую (в компе Пирамида уже закончена), первые пять глав отбечены, но мой корректор утверждает, что у меня слишком много лишних описаний и "лекций". Она с ними борется, но я их оставляю, так как они мне нужны. Но - может, и нет? Эти описания действительно губят всю мою работу? Пожалуйста, только честно!
-----------------------------------------------------------
Глава восьмая
…Утром мы опять тронулись в путь. Родни, как обычно, стал объяснять мне теорию магии, заодно рассказал о тех тварях, которые на меня напали ночью. Оказалось, что я была права, предположив, что это оборотни. Их в Фесте существует несколько разновидностей. Одни, скорее, даже не оборотни, а… обычные люди, но при желании они могут превращаться в зверей, таких чаще называют перевертнями и не считают тёмными существами. У других – это вроде проклятия, они превращаются в зверя против своей воли в полнолуние, и принимают повадки своего зверя. У третьих пробуждается жажда крови, убийства только в период их обращения в животных, а у четвёртых - это состояние стабильное, и не зависит от их облика. Зверь и человек в одном теле… И животные, в которых обращаются такие люди, могут быть самые разные, не обязательно волки. Бывают медведи, кошки, барсуки, лисы, змеи, грызуны, тигры… многие другие. От обычных зверей их изредка можно отличить по худобе и крови, текущей из пасти. А вот оборотня-медведя может отличить только специалист, так как существует разновидность медведей, которая внешне абсолютно идентична такому оборотню, но таковым не является. На таком неправильном звере, в частности, едет наш Осмунд.
- …А что случится, если оборотень укусит человека? Эти твари всегда убивают жертву? – спросила я. – Просто я в своём мире слышала и об оборотнях, и о вампирах, о них сложено много сказок, и некоторые рассказывают о последствиях встречи с оборотнем по разному. Укус всегда означает смерть?
- Не обязательно. Медведи – да, всегда убивают своих жертв. Тигры, волки – почти всегда, но бывают редкие исключения. Остальные оборотни могут таким образом превратить жертву в себе подобного. Правда, для того, чтобы создать оборотня четвёртого типа… Это сложнее, обычно выходят первые три, четвёртый тип вообще самый редкий.
…Я уже начала привыкать к этому миру. Да, он для меня чужой и непонятный. Здесь для меня всё в новинку, я ничего в этом мире не знаю. И всё, на что мои спутники едва обращают внимание – если только оно не бросается на них в буквальном смысле этого выражения, для меня – необъяснимое и удивительное… И, несмотря на то, что мне очень хочется домой, меня уже не так сильно страшит Фест. Я начинаю привыкать и к его странным обитателям – тому же Родни и эльфам – хотя прежде мне не доводилось встречаться с магами и нечеловеческими разумными созданиями. С последними я даже подружилась. Кстати, Элвин говорит, что из меня может выйти талантливый стрелок, и мой последний выстрел по пролетавшему одинокому гусю ему понравился.
- Скоро ты будешь попадать стрелой прямо ему в глаз, - заметил мой светлый наставник. Я замотала головой. Только этого мне не хватало! Не хочу я быть воином!
По настоянию эльфов упражнялась я не боевыми стрелами, которые получила вместе с луком, а дополнительными, которые они специально приобрели для меня, когда узнали, что им придётся идти в этот поход. По словам дроу, такие стрелы, как у меня, особенные, эльфы считают луки и стрелы, к которым так или иначе приложили свою руку их мастера, наделёнными душой и характером. И боевые стрелы, если их использовать не по назначению, могут обидеться и в бою подвести – сломаться или полететь не в ту сторону. С луком таких проблем почти никогда не бывает, но стрелы… это нечто капризное.
- Поэтому никогда не следует оставлять их в теле жертвы, - говорил Элвин. – Запомни, всегда собирай стрелы после боя и следи, чтобы ни одна при этом не сломалась. Это может быть очень серьёзно… Бывали случаи, когда стрелы или их обломки, оставшиеся у врага, или просто на поле сражения, попадали в руки вражеских магов и тогда…
- Мой дед погиб от этого, - сказал Дорос. – Через обломок одной стрелы был получен доступ к остальным, и на них врагами было наложено заклятье… Дед стал постепенно терять силу, зрение… Сам он сначала этого почти не замечал, а потом стал грешить на возраст или какую-то болезнь, от которой его никто не мог вылечить, хотя он обращался к целителям. А потом в бою он вдруг ослеп – мгновенно… И был убит, а ведь считался одним из лучших воинов клана…
…Наконец, мы вошли в лес. Эльфы сразу приободрились, встряхнулись, ведь эти расы обычно живут в лесных областях. Правда, лес, куда мы попали, был домом для совсем небольшого клана дроу, территорию которого мы обходили стороной. Задерживаться в лесу нам не следовало, к тому же, с нами светлый эльф, а потому встреча с сородичами Дороса чревато если не сражением, то очень серьёзными недоразумениями. Потому – следовало обойти деревню дроу стороной. По дороге я опять собирала травы – по правилам, в одиночку, но под присмотром: Родни и Карлтон стояли на должном расстоянии от меня и следили, чтобы я не зашла куда не надо и чтобы на меня никто не напал. Благодаря этому – и срезанной у Дороса пряди волос – мне удалось изготовить краски почти для всех рун, кроме одной – для которой и требовался этот чёртов щетинник.
- После этого у тебя будет запас краски… надолго, - сказал Родни, когда я, закусив губу, доваривала чёрную краску (ятрышник, чёрная рябина, сожжённые волосы дроу, три капли своей крови, корень растения с абсолютно непроизносимым названием, горсть чёрных ягод, каждая из которой была размером чуть больше булавочной головки – но при сборе приходилось прилагать нечеловеческие усилия, чтобы случайно не раздавить ни одну, иначе все ягоды, собранные с этого куста, становились никуда не годными, сок… крылышки какого-то насекомого… глянцево-синее перо какой-то птицы, найденное мной в лесу). – Молодец. Потом приготовишь перламутровую краску – и можно будет заканчивать работу над плашками. Это одна из стадий обучения рунистике.
- А какие есть ещё?
- Я уже говорил: руны можно наносить чем угодно, как угодно и на чём угодно, и от этого зависит, какой эффект будет от применения той или иной руны. Смотри, - он достал довольно-таки большой мешочек и высыпал из него на ладонь… три или четыре плашки, какие изготавливала сейчас я, несколько мелких камешков, руны на которых были едва заметны, несколько стёклышек разного размера и цвета… несколько палочек. – Видишь? Это не все руны, какие у меня есть. Просто я рассудил, что в данном путешествии эти мне будут нужнее всего, а если понадобятся другие… сделаю.
Я от этого пришла в неописуемый ужас! Мне теперь что, придётся держать в уме тысячи значений каждой руны… как она совмещается с каким материалом?! Да я же от этого попросту свихнусь! А Родни ещё намерен научить меня шаманству, магическим знакам… зелья… Мамочки… Какого лешего я согласилась учиться этой магии? Приняла бы предложение Григора, выучилась бы на простую целительницу… Так нет же! Хочу домой!
- Мяу!
- Бестия, перестань! Пусть птички поют, может, у них сейчас брачный сезон, - одёрнула я свою любимицу, которая явно собиралась лезть на дерево, где заливалась невидимая певунья. – Лучше иди сюда, мне нужна твоя шерстинка.
Вот, готово. Теперь мне осталось только пять красок – из пятидесяти, неплохо. Теперь пусть остывает. Я, правда, выпросила у Родни руну, которая остужает варево, но у меня не получалось. Когда я пыталась для пробы остудить обычный кипяток, он у меня не просто остыл, но превратился в лёд! А это никуда не годится! Пусть лучше сама остывает, я пока подготовлю склянки.
- Фррр!
- ЛОЖИСЬ!
Я не успела повернуться, как меня сбили с ног и над головой что-то просвистело.
- Лежи, - скомандовал Карлтон, так неожиданно опрокинувший меня на землю, сам он выпрямился и схватился за мечи. Но они не понадобились, так как Элвин и Дорос подняли свои луки и открыли стрельбу по кустам, откуда вылетела стрела, несомненно, убившая бы меня, если бы не тавлиец. Оттуда раздался тихий вскрик. Франсуа и Осмунд бросились туда и выволокли двух дроу – один был уже в летах, другой – мальчик лет семнадцати, у последнего кровоточила правая рука, у его товарища, а, скорее, родственника – они были очень похожи внешне – она висела плетью. Увидев меня, оба побледнели, а при виде Элвина и Дороса, стоящих рядом – побагровели и старший сплюнул сквозь зубы. Понятно, не нравится, что их тёмный собрат гуляет со светлым. Но я-то здесь при чём? Я ведь не эльфийка, зачем в меня стрелять?
- Кто вы такие? – спросил Карлтон.
- Амор и Туас из клана Древесной Листвы, - нехотя сказал старший.
- Почему вы хотели убить Варвару? – Родни выступил вперёд и задал тот самый вопрос, который я не успела озвучить. – Не молчите, я смогу развязать вам языки, но мои методы… несколько крутоваты, вам не понравятся.
- Я думал, она из… - Туас кивнул на Элвина. – Я их до сих пор не видел, а по описанию отца – похожа… Ушей я не видел.
- Мальчишка – дурак, - буркнул Амор. – Эльфийки никогда не укладывают волосы таким образом, - кивок на мою косу.
- Ты не прав, - возразил его соплеменник. – С некоторых пор эльфийки перенимают у человеческих женщин некоторые их обычаи. И не только эльфийки, но и эльфы – как тёмные, так и светлые.
- Предатели! – прошипел Амор, снова сплюнув, при чём прицельно – под ноги Доросу. Было непонятно, кого он имеет ввиду – Дороса, общающегося с Элвином – светлым эльфом, то ли всех эльфов, позволивших себе перенять что-то у человеческой расы. Надо сказать, что наш дроу на эту выходку никак не отреагировал, только пригнул сапогом лист лопуха, возле которого стоял и прямо ногой стёр слюну, попавшую ему на обувь. Элвин усмехнулся, проверяя пальцами округлость своей тетивы. Карлтон и Франсуа стояли рядом со мной, один держал руку на рукояти одного из своих мечей, второй сжимал в руках арбалет. Осмунд стоял чуть в стороне, с щитом. Родни – впереди, давая понять незадачливым убийцам, кто здесь главный.
- Как вы оказались на таком расстоянии от территории своего клана и осмелились открыть стрельбу по путникам? Мы не нарушали ваших границ и наше присутствие здесь никак не затрагивает ваших интересов, - продолжал вести допрос Родни.
- Они, - кивок в сторону эльфов, – ещё как затрагивают! Позорят честное имя дроу! – в глазах старшего полыхала такая ненависть, что, казалось, через минуту Элвин и Дорос вспыхнут двумя живыми факелами, но те на этот враждебный выпад никак не отреагировали.
- Откуда вы узнали о нашем отряде и о том, кто в него входит? – следующий вопрос был от Франсуа.
Молчание. Родни нахмурился.
- Отвечайте на все вопросы, - сказал он. – В противном случае мне придётся напоить вас одной очень полезной настоечкой… От неё и не у таких наглецов языки развязывались.
- Вы должны были знать, что в лесу у каждого дерева и куста есть глаза и уши, - пробурчал Амор. – Вы не успели войти в лес, как вас уже заметили.
- Тогда ваши лазутчики должны были заметить, кто к какой расе относится, - заметила я, поправляя косу. – Мои уши тогда были открыты. И я думала, что у человека и других рас больше отличий, чтобы нас можно было различать.
- Туас никогда не видел светлых, - повторил Амор. – В тебя стрелял он. Но всё равно, те, кто общается с… и предателями своего рода… наши враги и подлежат уничтожению. Ваше счастье, что на разведку послали только нас двоих, а у мальчишки хватило глупости высунуться из куста. Но из леса не выйдет ни один из вас!
- Это мы ещё посмотрим! – рыкнул Осмунд. – Мы возьмём вас с собой и если ваши соплеменники завяжут драку, первыми в ней погибнете вы!
- Это же подло! – возмутилась я. – Прикрываться пленными, да ещё и ранеными! – я показала на окровавленные руки пленников.
- Многое ты знаешь о том, что подло, а что нет! Скажешь, стрельба из кустов дело благородное? Они ничего иного и не заслуживают! – прорычал Кулак, зло глянув на меня. – Глупая девчонка!
- Ещё одно слово в том же духе и ты об этом горько пожалеешь! – крикнул Франсуа.
- Не горячись, - сказал Карлтон, хотя я видела, как он напрягся. – Ссориться сейчас не время. Тем более, что Варвара права. Стрельба из кустов – обычная военная тактика, её используют очень многие, в том числе и светлые. А вот использование пленных таким образом… Это ниже рыцарского достоинства. Впрочем, я как-то запамятовал: ты уже почти двадцать лет тщетно домогаешься посвящения… Чему уж здесь удивляться.
В глазах Осмунда отразилась такая ненависть, что стало ясно: только присутствие Родни – мага, пусть даже недоучившегося, но уже достаточно сильного, мешает ему стереть оскорбителя в порошок. Но он был намерен привести невысказанную угрозу в действие при первом удачном случае. Карлтон кивком дал понять, что вызов понят и принят. Я испугалась, что они тут же и набросятся друг на друга и пожалела, что вызвала этот конфликт своим неосторожным высказыванием.
- Наверное, не следовало так злить Осмунда, - пробормотала я.
- Наверное, не следовало ему выступать с такими заявлениями и предложениями, - ответил Франсуа, явно разочарованный в своём недавнем кумире. – Железные Кулаки – парни суровые и, можно сказать, жестокие, но использование пленников в таких целях… слишком даже для них. Уверен, их предводителю это очень не понравится, если он узнает о таком поведении Осмунда.
- О своей безопасности мы теперь как-нибудь позаботимся, - заметил Родни, никак не отреагировавший на перепалку мечников.
- Кто предупреждён, тот вооружён, - кстати вспомнила я чьё-то выражение.
- Именно. Но в одном Осмунд прав: отпускать вас опасно, а потому вы пойдёте с нами, - он снова повернулся к пленникам. – А о ваших ранах позаботится Варвара.
- Но я же не умею лечить переломы! – испугалась я. – А у Амора рука явно сломана.
- Прикидывается, я не так уж сильно её дёрнул, - встрял в разговор Осмунд.
С пленных эльфов сняли верхнюю одежду. Действительно, то, что я приняла за перелом, было всего лишь вывихом, хотя вывихом очень серьёзным, но здесь была и небольшая дырочка от стрелы. Стрелы Дороса – только у него они такие тонкие. Туасу досталось от Элвина и ещё его крепко приложили головой к дереву. Амор перенёс обработку ран хмуро, в глазах его сына появилось нечто… виноватое. Я подумала, что он не такой ещё пропащий, может, с ним нам и удастся найти общий язык? Руку он сам протянул мне для того, чтобы я смазала рану, и добровольно, хотя и морщась, принял горькое зелье, в то время, как старшего дроу пришлось им поить чуть ли не силой.
Вывих Амору вправил Родни.
- Нам теперь придётся двигаться в ускоренном темпе, - сказал он, когда мы немного отдохнули, а затем обратился ко мне. – Уроки переносятся до того времени, когда мы выйдем из леса, тогда я и научу тебя варить зелья от переломов и вывихов. А теперь – вперёд.
Мои краски уже достаточно остыли и я разлила их по склянкам, склянки – в сумку на поясе, где лежали плашки с недовыбитыми рунами, лук - на плечо. Пленники с изумлением уставились на него. В глазах Амора изумление было смешано с недоверием, что такое никчёмное с его точки зрения существо, как я, в состоянии владеть таким оружием, да ещё оружием, явно прошедшим через руки эльфийского мастера. Туас смотрел на меня с восхищением и некоторой частью уважения. Конечно, он почтительный сын и со временем станет таким же хмурым типом, как папаша, непримиримым к тому, что считает недостойным уважения со стороны благородного дроу, но… как знать, возможно, вынужденная совместная прогулка с нами пойдёт ему на пользу и он станет похож на нашего милого, доброго Дороса, нашедшего общий язык со светлым эльфом и другими расами?
Теперь мы двигались в таком порядке: впереди – Франсуа на муле, рядом с ним – Дорос, помогающий ему выбирать безопасную дорогу и высматривающий своих соплеменников, в руках у него был лук. Следом шли Элвин и Туас – пленников разлучили, светлый эльф тоже был во всеоружии. Третью пару составляли я и Карлтон, при чём я положила перед собой колчан с «учебными» стрелами (они были боевыми, но не такими… как рунические), и лук. За нами пыхтел медведь Осмунда, между ним и замыкающим отряд Родни топал Амор.
- Ты постепенно вживаешься в наш мир, - сказал мне Карлтон, глядя, как я держусь одной рукой за загривок Бестии, а другой поглаживаю лук.
- А у меня есть выбор? – спросила я. – Я хочу домой, но одной силы желания явно недостаточно. Значит, надо вживаться и выживать, пока не представится возможность…
- Это будет очень непросто. Многие так до сих пор не выслужили такую возможность, кому как выпадет. А очень многим здесь нравится значительно больше, чем там. В вашем мире не происходит и десятой доли тех приключений, что выпадают на долю жителям Феста.
- Ты был в нашем мире? – удивилась я.
- Я – нет. Но у меня был… один друг. Он, подобно тебе, когда появился здесь, только и твердил о своём желании вернуться в свой мир. Через некоторое время… дослужился до Проходящего. Возможно, ему просто помогли, чтобы просто избавиться от него, так он всех достал. Я не могу описать тебе его счастье, когда он узнал, что теперь может вернуться домой, - Карлтон замолчал.
- И что же? Он вернулся? Что с ним случилось дальше? – нетерпеливо спросила я.
- Да, он отправился домой, но очень скоро вернулся сюда.
- Вернулся?! Почему?! – я была ошеломлена.
- Никто точно не знает, - сказал мечник. – Когда мы пытались его расспросить, почему он не остался в своём мире, куда так долго стремился… мой друг чуть только огнём не плевался, но так нам ничего не рассказал. Что-то его там очень сильно разочаровало. После этого законы, которые помогают жителям Феста получать тот или иной статус, значительно ужесточили, - Карлтон замолчал и задумчиво уставился вдаль. По выражению его лица я поняла, что эта история имеет к нему куда более тесное отношение, чем он хочет показать. Не был ли этим «одним другом» он сам?
- А часто сюда приходят чужаки? Из иных миров? – спросила я, чтобы отвлечь его от грустных мыслей.
- Постоянно. Наши учёные определили, что каждый час в Фест приходит человек из иного мира. Или это новички, или Проходящие, возвращающиеся из миссий. Существуют специальные службы, которые разыскивают пришельцев и провожают их – домой или же туда, где им могут помочь, если это те, кто здесь впервые. Франсуа – из таких Искателей.
- Ты с ним хорошо знаком? – я вспомнила, с какой неприязнью Франсуа смотрел на Карлтона во время турнира.
- С Франсуа? Нет, личного знакомства до нашего похода у меня не было ни с кем, но ты сама могла видеть у него на тыльной стороне руки татуировку в виде глаза – это знак Искателя. По ней их всегда можно узнать.
После этого мы надолго замолчали, сосредоточившись на дороге. Тем более, что мы вступили в ту часть леса, где деревья росли так часто, что ветви, переплетаясь между собой, образовывали естественные препятствия для путников. Нам приходилось постоянно отводить в стороны ветки деревьев, которые так и норовили вцепиться в волосы или сбить на землю. Я заметила, что и эльфам непросто продираться сквозь эти заросли. Но, с другой стороны, клан Древесной Листвы, к которому принадлежали наши пленники, не мог устроить здесь засаду и мы можем не ждать с этой стороны никаких ловушек.
Но вот, наконец, эта часть пути осталась позади и перед нами открылся широкий луг, поросший цветами. Но внезапно Амор с Туасом категорически отказались идти дальше, на них не действовали ни уговоры, ни угрозы. Пришлось Осмунду тащить их дальше на верёвке, привязанной к его поясу, но пленники изо всех сил упирались, в их глазах отражался непонятный страх, хотя они категорически отказывались указать причину такого своего поведения. А потом Родни объяснил, что иногда такую реакцию у представителей разных рас вызывает просто какой-нибудь аромат, который одни совсем не ощущают, другим он нравится, третьим же он внушает панический ужас.
- Но это может быть не обязательно аромат, просто в определённых местах у представителей одних рас возникает настроение, отличное от того, которое испытывают другие. Я полагаю, что это и происходит и в данном случае.
- Да, но Дорос ведь тоже дроу, а он спокоен, - заметила я. – Возможно, они просто хитрят, зная, какая на самом деле опасность нас ждёт, но сами не хотят рисковать при этом.
- Нет, - Дорос услышал мою реплику и покачал головой. – Ты не знаешь мой народ. Дроу могут быть какими угодно, но только не трусами или подлецами. Если бы впереди была известная им опасность, они бы обязательно предупредили нас о ней.
- При том, что они нас, мягко говоря, не любят и хотели бы видеть наши мёртвые тела? – недоверчиво сказала я.
- Даже при том. Надо сказать, что и я чувствую что-то… тревожное. Так что, скорее всего, Родни прав. Возможно, бедняги раньше здесь бывали и подсознательно стремятся держаться подальше… хотя сами не знают, что это такое… Элвин, - дроу обратился к своему светлому другу, - если я вдруг поведу себя не так, как всегда – тащи меня на себе, делай, что сможешь, для того, чтобы я шёл дальше.
- А если это…, что бы это ни было, распространяется на любых эльфов? – спросила я, глядя на эту парочку. – И если с Элвином случится то же самое?
- На светлого ЭТО, чтобы ЭТО ни было, подействует иначе, чем на тёмного.
Мы шли дальше. С каждым шагом пленные дроу и Дорос становились всё более беспокойными. Состояние Элвина между тем не менялось или он лучше держал себя в руках. Карлтон внимательно наблюдал за поведением дроу, готовый в любой момент прийти на помощь, как только она потребуется. Франсуа, чувствуя нервозность в рядах тёмных эльфов, ещё больше взвинтил темп, благо, просторный луг это позволял и скоро мы перешли с шага на быструю рысь, а Бестия порывалась даже в галоп, мне пришлось её сдерживать, иначе я бы не усидела на ней. Может, чёрные кошки, вроде тёмных эльфов, тоже что-то чувствуют?
Вскоре стало ясно, что случилось. Прямо перед нами появились заросли каких-то тёмных, почти чёрных цветов, похожих на лилии. Увидев их, Дорос встал, как вкопанный, а потом опрометью бросился назад. Амор и Туас имели очень жалкий вид.
- Мы оба были правы, - удовлетворённо сказал Родни, разглядывая эти растения. – Это чёрный неэльфник. Его так называют оттого, что его аромат губителен для дроу, да и остальным будет непросто пройти здесь. Не думаю, чтобы эти двое могли не знать об этом или не предупредить нас. Поэтому в былые времена в войнах со своими тёмными собратьями светлые эльфы смачивали стрелы в соке неэльфника. Дальше они идти не смогут. Надо идти другой дорогой, Франсуа.
- Но это единственный безопасный путь, - возразил проводник. – Если мы пойдём левее, то можем нарваться на соотечественников этой парочки. Мы справились с двумя, но против целого клана, пусть даже и незначительного, нам не выстоять. Вправо – владения Кровавого пальца, очень опасного орочьего клана, но, даже миновав орков, нам никак не избежать Ущелья Чёрных Троллей. Может быть, ты посредством магии сможешь уничтожить эти проклятые цветы?
- Их можно только сжечь, но тогда через какое-то время они снова вырастут и заполнят собой весь луг. Это не выход.
- Дроу опасен запах этих цветов? А если они не будут его вдыхать? Можно ведь затаить дыхание, - предложила я.
- К сожалению, запах этот распространяется на очень большое расстояние, столько времени обходиться без воздуха эльфы не смогут.
Я опять задумалась, и вскоре мне пришла в голову неплохая идея. Выслушав меня, остальные отнеслись к ней сначала с недоверием, но потом решили всё же попробовать.
…Вскоре мы вернулись, но на сей раз дроу крепко прижимали к лицу платки, обильно политые соком чрезвычайно ароматного цветка. Это было нечто, очень похожее на розу, но с куда более сильным и резким запахом, ему предстояло забивать аромат неэльфника. Правда, весь отряд рисковал заработать отчаянную аллергию и невосприимчивость к любым запахам, но зато риск для дроу был значительно меньше, чем без этих мер предосторожности.
И, представьте себе, это помогло! Когда мы вновь въехали в лес и добрались до следующей поляны, тёмные эльфы смогли избавиться от платков. Они тут же принялись ругаться, плеваться, но – все были живы, и это было главное!
Пленникам учинили допрос с пристрастием и они признались, что очень давно бывали в той части леса, которая примыкала к лугу, и помнили, что там было нечто… внушающее им неподдельный страх, но что это было – забылось Амором в результате тяжёлой контузии, а Туас в то время был ещё слишком маленьким. Так что они не могли нас предупредить.
Дальше мы опять пробирались гуськом, так как теперь по тропе невозможно было ехать и вдвоём, поэтому Карлтон держался прямо передо мной, а за мной – Дорос. На протяжении нескольких часов я слышала за спиной чихание и хлюпанье носом: в результате защитных мер у дроу развился сильный насморк, но он не жаловался.
Глава 9Глава девятая
Мы ехали дальше. Родни на ходу стал расспрашивать пленных на тему: какова вероятность нарваться на неэльфник или аналогичное растение на дальнейшем пути? Но Амор заявил, что никогда не бывал в этой части леса и не знает, что здесь растёт. Но он знает от знакомых из других кланов, что здесь есть другая опасность, не связанная с растительным миром, и имя этой опасности – орки, которые сильно расшалились в последние несколько лет. Услышав про орков, Родни велел всем держаться настороже и быть готовыми в любой момент либо перейти на более скоростной аллюр, либо взяться за оружие. Я испугалась при упоминании о возможном сражении. Конечно, стрелять я научилась относительно сносно, но всё же драться как-то не хотелось. В одном Этельред, тот рыцарь на огненном коне, был прав – не женское это дело. Хотя, с другой стороны, если на нас нападут… не очень-то будет красиво с моей стороны просто стоять и смотреть, как сражаются остальные, не прилагая никаких усилий для того, чтобы им помочь. Так или иначе, но в бою я буду задействована.
Увидев смятение на моём лице и поняв его причину, Франсуа решил меня успокоить.
- Это обычное явление, - заметил француз, который ехал рядом со мной. – Почти все девушки, впервые попав сюда, надеются, что тяготы Феста обойдут их стороной, но, когда это оказывается не так… быстро втягиваются. Ты тоже втянешься.
Я вздохнула. Умел француз успокоить, ничего не скажешь! Втянешься… Не хочу я втягиваться во всё это! Зачем я поехала?! Надо было вообще отказаться от поездки, когда сорвался тур в Мексику, это был знак свыше… почему я к нему не прислушалась, дурочка? Вот и результат, попала чёрти куда и еду чёрти куда и неизвестно, зачем. Собственно говоря, за чем – знаю, за браслетом, таким же, какой красуется на мое правой руке. Но я что-то очень сильно сомневаюсь, что даже полный набор поможет мне вернуться домой. А так хочется, так по всем соскучилась…
Чтобы отвлечь меня от грустных дум, Франсуа вновь стал рассказывать мне о своих приключениях-злоключениях. Я уже знала, что он родом из небольшого предместья Парижа, жил с семьёй на окраине, представлявшей из себя, по сути, большую деревню. У них было большое хозяйство, держали коров, мулов… Франсуа этим был более, чем доволен, жизнь фермера его вполне устраивала, но дед, служивший некогда пушкарём, мечтал о военной карьере любимого внука. Результат – в восемнадцать лет парень уже оказался в армии, а, поскольку там оставались те, кто знал дедушку, он попал в артиллерийские войска. Очень скоро Франсуа стал мастером по части орудий – очевидно, сказались дедушкины гены…
Когда он с наполеоновскими войсками пришёл в Египет, то на очередном привале Франсуа поспорил с одним из старших товарищей. Сержант – а мой друг дослужился к тому времени до капрала – утверждал, что Франсуа артиллерист совсем никудышный и ему никогда не удастся снять ядром бутылку, установленную на носу сфинкса. Франсуа пытался отказаться от такого испытания, что-то его… удерживало, но он перед этим напился, а сержант говорил такие обидные, даже оскорбительные для него слова, что кровь истинного француза взыграла... Тем более, что оскорбления затрагивали не только персональную честь капрала, но обидчик покусился на репутацию обожаемого дедушки. Не выдержав, юноша бросился на старшего по званию оскорбителя. Когда их разняли и выяснили причину драки, то лейтенант, который тоже оказался навеселе, приказал Франсуа принять пари. Сержанта послали устанавливать бутылку, а Франсуа подвели к пушке.
Самого выстрела он не помнит – как наводил, как поджигал фитиль… не мог сказать, и чем закончился этот спор – промазал он или попал… Помнит сильный удар прямо в солнечное сплетение, так, что дух захватило… нестерпимая боль и искры перед глазами… А когда всё завершилось и он пришёл в себя, то увидел, что находится уже в Фесте… Его перекинули через шею какого-то вьючного животного, предварительно связав по рукам и ногам… Не подвернись поблизости Этельред, Франсуа не смог бы сказать, что бы с ним случилось.
- Он мне объяснил, что я попал в руки местных египтян, которым я очень сильно не понравился и, скорее всего, я бы закончил свою жизнь на жертвеннике их зловещего бога Сета. Но это только один возможный вариант развития события…
- Но нос у сфинкса ты всё-таки в своё время отстрелил, сама видела, - заметила я. – Что сталось с бутылкой – не знаю, хотя и не думаю, что она уцелела после такого.
- Значит, пари я проиграл. Условием было – сбить бутылку, но при этом не нанести сфинксу ни царапины, - вздохнул Франсуа. – С тех пор я был в той местности, куда меня выкинуло, ещё дважды… и вот сейчас еду в четвёртый. Впервые меня вытащил Этельред… дважды я был там один и такого натерпелся… И, когда мне сказали, что я должен отвести туда тебя, я согласился только потому, что мне обещали сильный отряд, иначе бы не поехал туда.
- Не поехал бы?
- Нет. Хотя кара за невыполнение приказа была бы… серьёзная. Здесь не принято перечить главе клана или Магистру. Но к моим доводам прислушались, как видишь, и наш отряд укомплектован лучшими бойцами, каких мог нам предоставить Аумер, не считая Родни, который является его любимым учеником. Осмунд очень опытный воин, да и эльфы наши – парни надёжные, отличные стрелки.
О Карлтоне он промолчал, или ничего не знал о тавлийце, или не хотел рассказывать. Я заметила, что у них во время похода сложились отношения, которые нельзя было назвать дружескими, но в то же время они не были и враждебными, скорее, нейтральными. Карлтон не обращал внимания на Франсуа, который тоже старался не обращаться к мечнику напрямую, если в этом не было необходимости. Оба меня старательно оберегали, равно как и остальные участники экспедиции.
Явно неприязненные отношения в нашем отряде завязались лишь у двоих – Карлтона и Осмунда, оба мечника старались держаться на расстоянии друг от друга во время перехода и не сходиться на привалах, но если такое случалось, то без ссор не обходилось. Казалось, им нравилось доводить друг друга до срыва… но тавлиец лучше держал себя в руках и в словесных перепалках всегда выходил победителем. Осмунд периодически хватался за свой меч, но вовремя вспоминал, что мы сейчас выполняем одну миссию, ограничивался сердитым взглядом и глухой угрозой разобраться с противником, когда всё останется позади и отряд будет расформирован.
Я снова задумалась над словами Франсуа. Если здесь, в этом мире, приняты человеческие жертвоприношения… Очень надеюсь, что нашего отряда хватит, чтобы избежать знакомства с жертвенником … Конечно, без приключений не обойтись никак, но знакомиться с языческими богами… не очень-то хочется.
Я спросила у Франсуа, как долго нам добираться до места назначения.
- За лесом будет степь. Потом три деревни. Ещё лес… - Франсуа покачал головой. – Всё будет зависеть от разных обстоятельств. Но одно меня относительно успокаивает: то, за чем мы едем, находится не в самом центре Египта, а на окраине области. Поэтому особых проблем возникнуть не должно.
- Если только мы не напоремся на сетианцев, - сказал Родни, прислушавшийся к разговору. – Египтяне не все злые и кровожадные, там есть несколько культов – Осириса, Изиды, Пта, Амона… Амониане тоже, надо сказать, ещё те типы, хотя до сетианцев им очень далеко. Прислужники Сета считаются одними из самых злокозненных людей этого мира. Если мы с ними встретимся, они могут загнать нас на другой край Египта, откуда мы будем выбираться несколько месяцев. Я очень надеюсь, что всё будет именно так, как ты говорил.
Я не стала вникать во все подробности. Достаточно было и того, что я услышала: наше путешествие связано с очень большими… трудностями. И в них оказалась замешана я. Неужели этот несчастный браслет действительно так важен для Феста, что Аумер даже не дал мне возможности привыкнуть к этому миру и хотя бы немного подучиться магии? Я бы чувствовала себя не в пример лучше, если бы у меня в сумке звякали не краски для недорезанных рун, а склянки с разными лечебными мазями… и эти самые руны – завершённые, изученные и готовые к употреблению. Бедная я, разнесчастная… наверняка эти самые прислужники Сета владеют магией в совершенстве и при том не целительской… Хватит ли для них моих волшебных стрел и рун Родни? Надеюсь, он знает, с чем можно столкнуться и взял именно то, что нужно для обороны. Он, вроде бы, бывалый путешественник, а, судя по прочитанной лекции – знает, что представляет из себя местная египетская цивилизация.
Мамочки, куда же я попала?! Боже… если ты есть, сделай так, чтобы я выбралась отсюда как можно скорее и без потерь!
Я опять спросила Родни, что мне следует изучить, чтобы иметь возможность просто выжить в Фесте. Я уже смирилась с мыслью, что мне предстоит стать волшебницей, а теперь всплыла ещё и технология.
- Владение оружием – до трёх его разновидностей. Ты уже неплохо стреляешь из лука, думаю, Франсуа сможет научить тебя обхождению с арбалетом, а твой любимец – кинжалом или мечом. Выбирать тебе. Профессиональный воин владеет, как минимум, десятью видами оружия. Технологи неплохо владеют оружием, но с магами… Наши концессии с незапамятных времён состоят в состоянии глухого противостояния. Мы изучаем какой-нибудь технологический предмет… но делать это приходится тайно, буквально выкрадывая у технологов их секреты… но ни один технолог не осквернится магией или контактом с носителем магической энергии.
- А ты уже нашёл свою технологию?
- Угу. Я относительно неплохой резчик по дереву. Это мне поможет, когда придёт время вырезать посох. Это каждый маг делает сам для себя, ты тоже должна иметь это ввиду.
- Это происходит, когда ты становишься полноценным магом?
- Обычно – да. Дело в том, что, параллельно учёбе и миссиям мы занимаемся поисками того, что называем магической субстанции. Для каждого мага она своя, предназначенная исключительно для одного человека. Своя субстанция, свой материал для носителя магической энергии. Это – последний предмет, который мы изучаем в специальной школе, а не с изначальным наставником.
Может, мне этой технологией и заняться, раз этого не избежать никак? И – три вида оружия! Арбалет казался мне тяжеловатым и неуклюжим, но всё же это лучше, чем меч, топор или пика…
Опять едем. Куда, где этот проклятый Египет?! Конечно, с одной стороны, хочется держаться подальше от опасной зоны – не женское это дело (если ты женщина не из Тавлии), а с другой – хочется поскорее разделаться с этой миссией и вернуться домой, к Григору. По его словам, после этой миссии меня вполне могут принять в клан россов, после этого будет немного легче. Алекс, возможно, примет во внимание все обстоятельства и поможет… если не сразу вернуться домой, то подберёт миссии, связанные с минимальным риском для жизни… насколько это, конечно, возможно. И, наверное, перед каждой миссией мне будут давать больше времени освоиться в Фесте…
Мы вышли из леса затемно. Всходила полная луна. Родни скомандовал привал, чтобы все могли как следует отдохнуть перед дальнейшей дорогой, подкрепиться, выспаться, а я – найти щетинник. С собой он мне дал рисунок, чтобы я опять не ошиблась и напутствие: не забывай, что у щетинника обыкновенного, который мне нужен, цветки более крупные, чем у ложного, а листочки липкие на ощупь. Благодаря его инструкциям, мне удалось принести несколько растений и даже выварить их перед тем, как идти спать.
Засыпая, я увидела, что Карлтон устроился у входа в палатку, достал из-за пазухи медальон, висевший у него на шее на тонкой золотой цепочке, открыл его и стал рассматривать то, что было внутри… Потом взял мой платок… Вздохнул.
Ой, кажется, бедолага влюблён, вот чем объясняется его замкнутость и появляющийся иногда задумчивый взгляд… Но как связаны между собой мой платок и его медальон?
Глава 10Глава десятая
Утром мы продолжили свой путь. Франсуа сказал, что до нужного нам места ехать долго, причём периодически придётся заходить на опасные территории, когда этого невозможно будет избежать. Амору и Туасу по такому случаю вернули их оружие, взяв с них клятву, что они не станут его использовать против членов отряда и не предпримут попытку сбежать. Разговор с ними был весьма и весьма продолжительным, так как тёмные эльфы отличаются некоторым упрямством, но, в конце концов, они сдались и поклялись. После этого им предоставили не только оружие, но и некоторую свободу передвижения.
Я воспользовалась тем, что теперь, когда мы выбрались из леса, отряд двигался более плотной группой, и решила поговорить с эльфами.
- Вы всегда были такими… враждующими разновидностями? Вообще, вы две разные расы или всё же одна?…
- Одна, несмотря на внешние различия, - ответил Элвин. – Некогда мы представляли одно целое и были образцом сплочённости, очень долго. Внешне мы отличались всегда, но всё же ведь и представители других рас тоже выглядят не всегда одинаково? Я видел людей и белых, и жёлтых, и красных, и чёрных, и зелёных. Каких только нет. Вот и здесь…
- Так почему же вы поссорились? Или такие вопросы задавать не принято?
- Не знаю. Действительно, не знаю. И я, и Дорос, и наши новые друзья, - он кивнул в сторону пленных дроу, - не раз задавались таким вопросом, но ответа никто не знает. Очевидно, раскол произошёл в те времена, о которых не осталось никаких летописей, хотя мы ведём записи очень давно… вожди, жрецы, шаманы… После того, как я познакомился с Доросом и увидел, что он вполне нормальный парень, я стал спрашивать, почему мы считаемся врагами. Но – все расспросы были напрасны. Лично я склонен считать, что к этому некогда приложил руку какой-то злобный колдун.
Я оставила эту тему, просто приняв раскол эльфов как уже сложившийся факт. Возможно, приняв его временно, хотя меня продолжало удивлять, что одни считаются светлыми, другие вдруг стали тёмными. Я уже знала, что такое распределение происходит отнюдь не по цвету кожи или волос, а по тому, являются те или другие существа слугами добра или зла. Дроу считались последними, хотя все удивлялись, почему – ни разу ни у кого с ними не возникало особых проблем, если только ты не светлый эльф или не состоишь с ними в официальном союзе. Элвин и Дорос – единственные в мире дружные эльфы разных расцветок, и оба являются париями в своих кланах, хотя оба – прекрасные парни. Это мне сказал и Франсуа, и Родни, да и мне они очень нравились.
Но теперь меня периодически беспокоил ещё и Карлтон. Вернее – взгляды, которые он периодически на меня бросал. Правда, они были тайными, когда мечник думал, что на него никто не обращает внимания, но я спиной чувствовала, когда его глаза на долю секунды задерживались на мне. Сам он почти не снимал руки с платка, обмотанного вокруг рукояти своего меча. Того самого платка, которым я на турнире вытерла кровь с его лица и который он у меня после этого забрал. Иногда он тайком доставал свой медальон и я поняла, что в жизни мечника была тайна, связанная с этим украшением. Но лучше не спрашивать, едва ли ответит на прямой вопрос.
На ближайшем привале я закончила варить краски для рун и принялась за их изготовление. Родни мне давно уже выдал специальные резцы для этой работы – очень тонкие и точные, поскольку малейшая неточность может привести к самым неожиданным последствиям.
- Однажды из-за ничтожной огрехи я не развёл костёр, а вызвал страшный ураган, с грозой и снегом! Говорят, эти вещи взаимоисключены, но мне тогда удалось их скомбинировать.
Поэтому он сам наметил на моих плашках контуры рун, мне теперь осталось обработать их резцом под его пристальным наблюдением. При этом я всё время боялась порезаться, но учитель объяснил, что инструменты специально заговорены, чтобы даже случайно не причинить вреда человеку.
Наконец, руны были готовы. Все планки, на которых я их вырезала и раскрашивала, были одного цвета, примерно одного размера, но размер и форма всё же были немножко разные. Но, когда я их закончила и пробормотала над ними несколько слов, которые меня заставил выучить Родни, камни вдруг вспыхнули, а когда вспышка погасла, я увидела, что плашки все приняли одинаковый размер и правильную овальную форму. Из ста пятьдесят были белые с чёрным ободком, пятьдесят – чёрные с белым, но при этом руны были отчётливо видны и переливались при свете.
- Молодец, - сказал мой учитель. – Это значит, что ты всё сделала правильно. И – у тебя очень высокий потенциал, далеко не у всех это получилось с первого захода.
- А у тебя?
- С третьего, - он нисколько не смутился. – Думаю, если ты и дальше будешь так же упорно работать, то сможешь стать выдающейся волшебницей. Но – вырезать руны мало, надо помнить множество их значений и комбинаций. Надо знать, что последует, если взять их так или сяк, при применении комбинаций, а не одиночных рун, надо помнить, в каком порядке надо брать руны, в каком положении друг от друга они должны быть. Здесь мелочей нет. Сколько было несчастных случаев и даже со смертельным исходом было именно в результате неправильного использования рун. Поэтому не касайся их без нужды.
Я согласно кивнула и очень осторожно сложила плашки в мешочек, который вышила в редкие свободные от красок и поисков минуты, а мешочек положила в сумку, где уже были склянки с мазью. Там были не только лекарства от незначительных травм, но и настойка для промывания ран – безусловно, в таком походе такие вещи просто незаменимы, и отправляться куда-то без специальной аптечки – форменное самоубийство, это я себе уже уяснила и без посторонней помощи.
Через два дня после этого, когда мы проезжали мимо какой-то деревушки, Родни изменил своё решение никуда не заезжать и велел сделать остановку – продолжительную, поскольку к нашей компании должен присоединиться ещё один участник, который должен был помочь нам при встрече с орками. Он не успел к началу в силу ряда причин и должен был ждать нас здесь – ждать или догнать в течение двух-трёх дней. Я очень надеялась, что этот тип, кто бы он ни был, будет приятнее, чем Осмунд. К тому же меня радовала возможность отдохнуть не в палатке, а в человеческой постели.
Это был постоялый двор, здесь проезжим предоставлялась возможность передохнуть в одном из трёх длинных деревянных строений. Хозяин позаботился о том, чтобы его гостиница имела приличный вид, стены были свежевыкрашенны, вокруг домов росли весьма живописные кусты, дорожки посыпаны мелким речным песком. Когда мы въехали в ворота, хозяин – толстенький низенький человечек с лоснящейся лысиной, маленькими блестящими глазками и носом-картофелиной вышел нам навстречу. Вид у него был добродушный, да и слуги были сама любезность. Кто-то из них хотел помочь мне сойти с Бестии, но их опередил Карлтон. Торо – быка, - молниеносно расседлали и куда-то увели вместе с мулом и медведем. Бестия и Верный приняли вид обычных кошки и собаки, так что им было позволено провести это время вместе с хозяевами. Нам показали комнаты – маленькие, обставленные весьма скромно, но уютно. Кроме того, мне приготовили ванну с тёплой водой и я, наконец, привела себя в порядок, после чего отправилась в большой зал, где был сервирован обед.
Я увидела, что мои спутники тоже переоделись, причём Амор и Туас были вынуждены воспользоваться любезностью Дороса, уступившего им свои сменные костюмы, благо, дроу были примерно одного роста. Карлтон снял свой коричневый костюм, который носил последние четыре дня, и надел чёрный, под камзолом на сей раз была видна белоснежная рубашка с ажурным воротником и манжетами, что ему очень шло. До Осмунда дошло, что меня пугает его обезображенный череп, и он обзавёлся чёрной банданой, отчего его вид стал менее ужасным. Франсуа, правда, не снял свой мундир, но как следует его почистил, и довёл до блеска сапоги. Родни снял с себя дорожный фиолетовый плащ и надел белую накидку. Как он объяснил, такие носят ученики магов, и когда я официально поступлю в ученицы к Аумеру – а тот выразил такое желание – у меня тоже будет такая.
Кормили здесь вполне сносно, хотя местному повару было далековато до Карлтона. В дороге мы пили только воду, здесь же мне и Родни подали молока, а Франсуа, Карлтон и Осмунд заказали вина. И только эльфы – я заметила, что Амор и Туас стали относиться к Элвину и Доросу более дружелюбно, - предпочли воду, но это была одна из их расовых особенностей. Мне уже давно объяснили, что, кроме воды, эльфы могут пить лишь те напитки, которые готовят сами.
- …Таам, - обратился Родни к хозяину, когда трапеза подходила к концу, - меня здесь никто не спрашивал? Я должен здесь встретиться с одним человеком, он мог приехать к тебе чуть раньше…
- Нет, сэр, - покачал головой толстяк. – Я получил ворона от Магистра о том, что вы должны приехать, и о том, что здесь у вас должна быть встреча. Но вы опередили своего друга. Не беспокойтесь, здешние дороги относительно спокойные, с вашим другом не могло случиться ничего такого, что помешало бы ему сюда приехать. Людей здесь сейчас мало, вы сами видите… - действительно, в зале было всего несколько человек, собравшихся за одним столом и о чём-то вполголоса переговаривавшихся. – Все издалека, а Магистр мне написал, кого надо ждать.
- Ясно. Подождём.
- …Я пойду прогуляюсь, - сказал Осмунд, ковыряя в зубах осколком кости. – Что-то душновато здесь…
Я тоже решила присоединиться к нему, благо, в окнах было видно вечернее небо и красивые звёзды. Родни, попрощавшись со всеми, отправился к себе в комнату.
Через несколько минут мы с Осмундом разошлись в стороны – я решила полюбоваться дивными белоснежными цветами, похожими чем-то на дурман, но искрящимися в темноте, растущими неподалёку от пиршественного зала. Внезапно раздался шум, свидетельствующий о том, что в помещении, где продолжали сидеть за ужином мои товарищи, идёт драка. Крики, лязг металла… Свист… Из двери буквально выпал какой-то парнишка из трактирной прислуги, с раскроенным черепом. Я подошла к нему, посмотреть – не могу ли помочь, но он был уже мёртв. Потом над моей головой просвистело ещё нечто – обернувшись, я увидела, что это топор для рубки мяса, вонзившийся в дерево. Я испугалась и с громким криком побежала за Родни – свой лук я неосторожно оставила в своей комнате, под охраной Бестии, но, когда я стремительно пробегала мимо ворот, в них въехали Этельред и его паж, Элрик.
- Миледи? – несмотря на то, что я сильно изменилась после нашей предыдущей встречи, рыцарь меня узнал и, соскочив со своего райша, поклонился. – В подобающем твоему полу одеянии ты поистине прекрасна.
- Спасибо, но мне сейчас не до комплиментов. Мои друзья в беде, им может понадобиться помощь!
- Здесь? – новоприбывший недоумённо огляделся вокруг. - Этот постоялый двор – самое спокойное место во всей округе, даже враждующие кланы воздерживаются от разборок здесь…
Но я, не слушая, схватила Этельреда за руку и потянула в нужную сторону. Тот крикнул Элрику, чтобы тот позаботился о конях и муле, а сам поспешил за мной.
И, надо сказать, мы очень вовремя подоспели, на моих друзей набросилась не только та компания, что сидела за соседним столом, но и несколько слуг, так что перевес был на их стороне, а эльфы были ранены и не могли стрелять. Арбалет в данной ситуации тоже не помогал, поэтому Франсуа вооружился длинным кинжалом, держа оборону у одной из стен, рядом крутил мечи Карлтон. Несколько противников уже лежали на полу мёртвыми, но их ряды постоянно пополнялись.
- Так, - рыцарь обнажил меч. – Беги за Родни, живо!.. А ну, обернись, каналья!..
Вновь выйдя наружу, я поискала глазами Осмунда, но тот как сквозь землю провалился. Я решила, что он пошёл отдыхать, и побежала в спальное крыло, благо, наши комнаты размещались в одном строении. Мечника там тоже не было. Тогда бросилась к Родни, но он спал и мне пришлось его расталкивать. Увидев моё перепуганное лицо, учитель не стал ни о чём спрашивать, схватил свой мешок, в котором, как я знала, у него хранились его магические артефакты, велел отправляться к себе. Следуя приказу, я вернулась в свою комнату, взяла на руки Бестию, которая и не думала даже просыпаться, и прижала к себе, повторяя:
- Теперь всё будет хорошо, Этельред обязательно поможет нашим друзьям, он настоящий рыцарь, без страха и упрёка. Вместе с Карлтоном и Родни они одолеют всех этих негодяев, вот увидишь, нам нечего бояться…
…Я и не заметила, как уснула, а проснувшись, увидела у своей постели Родни. Тот был очень серьёзен и мрачен. Его белая мантия была порвана в нескольких местах и покрыта пятнами крови и сажи.
- Девочка, Карлтон ранен и теперь тебе предстоит применить те целительские познания, которые ты уже получила. Там ничего серьёзного, ты легко справишься.
Мой сон моментально улетучился, дрожащими руками я собрала все нужные склянки и так стремительно помчалась в комнату тавлийца, что Родни едва поспевал за мной.
К счастью, у Карлтона было только несколько незначительных ран, которые я промыла нужным снадобьем перед тем, как наложить мазь и перевязать. Родни всё же на всякий случай начертил пальцем на бинтах какие-то загогулины – не похожие на те руны, что я недавно вырезала. Впрочем, по его собственным словам, руны используются во всех магических школах, но в каждой из них они отличаются. Да и мне он дал только основные…
- К утру всё затянется, - сказал учитель. – Хорошо, что Этельред подоспел так вовремя, а ты успела найти меня. А где…
- …Какой ужас! – появился причитающий хозяин, которого на ходу расспрашивал о случившемся Этельред – вернее, пытался расспрашивать. – Такое пятно на моей репутации! Такого никогда не было – с самого основания моего двора! И мои же собственные слуги! Трое из них работают здесь с малолетства! Чана я растил с трёхгодовалого возраста, думал, со временем отдам ему всё – детей-то у меня своих нет… Ох… Но ведь никто из ваших не погиб? Скажите мне, что никто не погиб!
- Погибли почти все нападающие, - сказал Родни. – И твой мальчик не очень-то вовремя выскочил из-за стойки. Извини, Таам. Наши друзья все ранены, но опасности для жизни эти раны не представляют.
- А трупы… - глазки толстяка беспокойно бегали, и он всё время заламывал руки.
- Убраны. Успокойся, я знаю, что ты не причастен к происшествию. Вот, - Родни достал из кармана мешочек с деньгами, - этого хватит, чтобы привести зал в порядок и нанять других слуг. Если хочешь, я могу написать своим друзьям, чтобы те прислали тебе для охраны надёжных людей.
- Сделай милость! – лицо хозяина просияло. - Так не хочется, чтобы инцидент повторился…
Тут дверь хлопнула и появились двое, ведущие под руки Осмунда. Бедняга с трудом передвигал ноги, шатался, как пьяный, уронив голову на грудь. Бандану свою он где-то потерял и все видели у него на голове свежую рану. При том, что он был весь избит так, что всё тело было чёрным от бесчисленных синяков. Я обработала его травмы остатками настойки, после чего беднягу повели в его комнату.
- Мы нашли его у конюшни, - доложил один из весьма немногочисленных, уцелевших после этой бойни слуг. – И ещё через забор у нас на глазах перемахнули какие-то типы, очевидно, те, что избили вашего друга. Мы не разглядели, кто это был, было уже слишком темно.
Из-за происшествия нам пришлось задержаться на постоялом дворе. Из всего отряда в порядке были только мы с Родни. Этельред в битве тоже получил удар чем-то острым по голове, но не сильный, ему только рассекли кожу. Узнав, что лечение ран доверено мне, он учтиво поцеловал мне руку и спокойно перенёс обработку раны, хотя со слов Родни и предыдущих пациентов я знала, что настойка немилосердно щиплется.
- Ну, вот и всё, в дальнейшем даже и шрама не останется, - удовлетворённо сказала я, промокая ему лоб. – Как хорошо, всё-таки, что ты так вовремя подъехал!
- В который раз, - хмыкнул он. – Я слышу это почти везде, куда меня забрасывает судьба. Но я надеюсь, что этот инцидент больше не повторится, это вообще нонсенс для Мирного покоя…
Потом его познакомили с Карлтоном, двумя дроу и Осмундом. На последнего, как мне показалось, рыцарь посмотрел как-то странно, затем перевёл взгляд на его руки.
- Где ты потерял свои перчатки? – спросил он громилу. – И где элтана? – было видно, что этот вопрос застал Осмунда врасплох, потому что он ответил не сразу. Совершенно явно было видно, что мечник растерян, но, тем не менее, ответил.
- Элтана осталась дома, я не мог брать с собой слишком много вещей, - сказал громила, посмотрев на рыцаря. Я вспомнила, что элтаной здесь назывался очень широкий и тяжёлый плащ, у Григора был такой. – А перчатки… - Осмунд тоже взглянул на свои огромные ручищи, - ими пришлось пожертвовать, когда приходилось переправляться через реку вплавь. Жаль, конечно, было с ними расставаться, но у меня, к твоему сведению, до этого похода была своя миссия, которую я должен был выполнить, во что бы то ни стало.
Такой ответ заставил Этельреда почему-то ещё больше нахмуриться, но от остальных вопросов он воздержался, только отвёл меня в сторону.
- Я хочу тебя предупредить, чтобы ты держалась от этого типа подальше.
- Почему?
- Просто поверь мне. У меня есть большие основания подозревать, что этот громила… не тот, за кого себя выдаёт. Большего я пока сказать не могу, надеюсь только, что ошибаюсь.
Только через три дня мы смогли вновь тронуться в путь, но на сей раз строй несколько изменился. Впереди теперь скакал Этельред, принявший командование отрядом в свои руки, и который, по словам Франсуа, очень часто бывал в той местности, куда мы направляемся, и отлично её знает. За ним – я, Франсуа, Карлтон и юный Элрик, третью линию занимали эльфы и Родни, замыкал шествие Осмунд, который теперь бросал свирепые взгляды не только на Стальную Лилию, но и на авалонца, если я правильно запомнила название клана, к которому принадлежит рыцарь. Во втором случае это была не только ненависть, но и какая-то настороженность. Меня заинтриговали слова Этельреда о мечнике. Что он хотел сказать, говоря, что громила не тот, за кого себя выдаёт? Значит, Осмунд – не Осмунд? Тогда кто он?
- Что ты знаешь об Осмунде? – спросила я у Карлтона, так как Франсуа поехал вперёд, чтобы что-то обсудить с Этельредом. Тавлиец в ответ лишь пожал плечами.
- Ничего конкретного, только понаслышке. Хотя… после личного знакомства с ним сильно разочаровался в своих источниках, - вздохнул он. – По рассказам о нём, Осмунд не отличается особой деликатностью и бывает весьма груб, но действительность превзошла все мои ожидания. Мне рассказывали, что он при любых острых ситуациях умеет держать себя в руках, а на деле… нервы у него явно пошаливают. Я давно за ним наблюдаю, и меня смущает один момент. Смотри, - он показал на цветок, нашитый у него на камзоле. – Это эмблема моего клана. У каждого свой символ, особый и неповторимый. У Этельреда это красный крест. У Сфинксов синий цвет в одежде. У россов, кажется, золотое орлиное перо. У Железного Кулака – особые перчатки. Внешне они похожи на железные, и лишь немногие посвящённые знают, что в действительности это ткань, особая ткань, которую способны изготовить только женщины этого клана. Они очень лёгкие…
- То есть, если надо переплыть реку, снимать такие перчатки не обязательно, - сделала вывод я.
Больше я тавлийца ни о чём не спрашивала, поняла сама, что ношение символа своего клана – дело обязательное и его потеря влечёт за собой нежелательные последствия. Если Осмунд не знает, что представляют из себя перчатки Железных Кулаков… то это действительно очень странно! Но почему Этельред, первым догадавшись о том, что здесь что-то не так, предупредил только меня, а остальным ничего не говорит? Улучив минуту на ближайшем привале, я спросила его об этом напрямик, воспользовавшись тем, что на какое-то время мы остались вдвоём.
- Я не считаю разумным поднимать этот вопрос при всех, - сказал Этельред. – Не я составлял отряд, хотя, если бы это было доверено мне, я бы выбрал только тех, кто не внушает мне ни тени сомнения. Этот отряд был сформирован Аумером, он считается одним из мудрейших магистров, и я не могу и не имею права сомневаться в его выборе.
- Но в Осмунде ты же усомнился, - напомнила я. – И не только ты один.
- Возможно, здесь и в самом деле есть свои нюансы, в которые остальные члены нашего похода посвящены заранее. Меня же об этом не предупредили, так же, впрочем, как и тебя. У меня складывается такое впечатление, что тебя используют вслепую. Безусловно, я знаю, почему тебя направили с этой миссией, но – тебе явно не дали достаточной информации, от тебя многое скрывают – и мне это не нравится. Я не люблю, когда играют не по правилам. К тому же, это довольно жестоко по отношению к девушке, совершенно неопытной и беспомощной в нашем жестоком мире.
- Но я уже не так беспомощна, - возразила я. - По крайней мере, по сравнению с тем днём, когда сюда попала и познакомилась с тобой.
- Да, я знаю, что Родни учит тебя магии, он сказал, что ты со временем можешь стать искусной волшебницей… Но этого недостаточно. К сожалению, я не могу тебе помочь в магии. На сегодняшний день я вижу свою задачу уберечь тебя от всех опасностей и возможных угроз, перед которыми ты можешь быть беспомощна в силу своей неопытности. Поэтому я и рассказал тебе о своих сомнениях, связанных с Осмундом. Вполне вероятно, что его именем прикрывается кто-то другой. Пока не знаю, с какой целью. Возможно, это необходимо для отряда, но Аумеру в силу тех или иных обстоятельств необходимо держать в тайне его настоящее имя. Мы не знаем намерений Осмунда – или того, кто себя выдаёт за Осмунда – и на всякий случай надо держаться настороже. Я был бы тебе весьма благодарен, если бы ты больше ни с кем не говорила на эту тему.
- Ой, - при этих его словах я виновато прикусила губу. Рыцарь вопросительно поднял бровь. – Дело в том, что я уже расспрашивала об Осмунде Карлтона… Но я же не знала, что не следовало это делать…
- Ну что ж, хорошо, что это был именно Карлтон. Я его немного знаю, это надёжный парень и умеет держать язык за зубами, на него всегда можно положиться, - улыбнулся Этельред. – В самой опасной ситуации я бы доверил ему свою жизнь. Но – больше, ни с кем не разговаривай на эту тему и боже тебя упаси выдать своё недоверие самому Осмунду, он не должен знать, что его в чём-то подозревают.
Но тут наш разговор был неожиданно прерван, так как в этот момент раздался весёлый смех Элрика. Я посмотрела туда и увидела, что мальчик удирает от эльфов, которые пытаются догнать его весьма комичным образом. Они были похожи на двух сиамских близнецов, сросшихся туловищем и имевших три ноги на двоих. Присмотревшись повнимательнее, мы увидели, что озорник связал вместе ноги Элвина и Амора, да так, что те не могли сами избавиться от пут, а плечи обоих были обвиты тончайшей лианой. Старший дроу был явно рассержен именно этим обстоятельством, так как он пытался сорвать с себя это растение или что это было, а светлого эльфа больше беспокоила необходимость передвигаться таким… неудобным образом, и он периодически пытался стряхнуть шнур со своей правой ноги и левой – соседа. Это было очень уморительно. Мальчишка явно получал удовольствие от этой сцены, он весело хохотал, бегая вокруг этой парочки, и своим весельем заразил не только мою игривую Бестию, но и Верного, который на привалах всегда возлежал на своём месте с таким видом, что его можно было принять за принца, заточённого в шкуру животного. Сейчас же этот солидный пёс не выдержал и тоже стал с весёлым лаем носиться вокруг компании, подобно маленькому щенку. На шум прибежал Карлтон, при виде этой картины тавлиец явно очень удивился, его брови медленно поползли вверх.
Но оказалось, что то, что мы видели, было не единственной выходкой этого маленького шутника. Его жертвами оказались также Дорос и Туас. Их появление на поляне вызвало новый взрыв смеха. Плечи дроу тоже были обвиты такой же зелёной плетью, но им Элрик связал не ноги, а руки в локте, и эта пара тоже не могла распутаться без посторонней помощи. Вид у обеих пар эльфов был весьма комичный.
- Что это такое?! – возмутился Этельред. – Немедленно развяжи их!
- Ннне могу! – Элрик остановился и в его глазах отразился виноватый испуг. Было видно, что озорник очень уважает рыцаря и боится вызвать у него даже тень недовольства. – Дело в том, что они сами должны это сделать! Тут даже Родни не поможет, кстати, именно он и заколдовал шнурки, а я их у него стащил!
- Но, может, их можно разрезать? – предложила я. Впрочем, тут же вспомнила: Родни упоминал, о том, что заколдованные предметы очень сложно повредить или уничтожить. Бедняги! Как же им помочь? Я готова была надавать Элрику подзатыльников. – Противный мальчишка, что ты с ними сделал?! Отвечай!
Но мальчишка увидел, что я сердита, поспешно скрылся за спиной своего покровителя и оттуда показал мне язык. За пажа ответил рыцарь.
- Он накинул на них Лозу Обращения Чувств, - сказал Этельред, приглядевшись. – Чтобы избавиться от неё, обе пары должны торжественно поклясться, что отныне их будут связывать узы самой крепкой дружбы. Вот уж не знал, что мальчишка знает о таких вещах и что он сумеет применить Лозу на эльфах!
- Это действительно так, - подтвердил подошедший Родни, на его лице тоже появилась улыбка. Обычно мой наставник был чрезвычайно серьёзен, иногда к этому подмешивалась грусть, но сейчас маг улыбался. Сначала углы его рта просто дрогнули, было видно, что Родни отвык веселиться, но сейчас он не удержался, улыбнулся, а потом и рассмеялся. Это было удивительно, по крайней мере, для меня. Но улыбка ему очень шла, Родни, казалось, даже помолодел и сам превратился в мальчишку. Франсуа, Этельред и подошедший Осмунд тоже с удивлением смотрели на моего учителя – судя по всему, даже они, знакомые с Родни дольше моего, никогда не видели его весёлым! Тот смотрел на связанных эльфов и довольно качал головой. – Эта Лоза большая редкость, я даже понятия не имею, где Элрик мог её взять! В последний раз она применялась во времена отрочества Урава, наставника Аумера, если верить нашим архивам. И ты абсолютно прав, друг, - он с уважением поклонился Этельреду. – Действительно, чтобы избавиться от пут, пленники должны забыть свою былую вражду, искренне простить друг другу все былые прегрешения и поклясться в дружбе, закрепив клятву рукопожатием и поцелуем в плечо.
- А если они этого не сделают? – я почти не сомневалась в том, что Туас пойдёт на это, Дорос и Элвин не будут против примирения, но Амор… Он такой суровый… Да, в последнее время их отношения со светлым эльфом перестали быть враждебными, скорее их можно было назвать нейтральными, но до искренней дружбы им всё ещё было далеко.
- Ну что ж, тогда так и будут ходить связанными до конца своих дней, - улыбка Родни стала слегка насмешливой. Эта мысль казалось ему очень забавной.
Но эльфам перспектива остаться на всю жизнь спаренными вовсе не казалась такой уж комичной. Они перестали гоняться за Элриком, заметив, что озорник укрылся за спиной Этельреда, и обе пары сиамских близнецов немедленно приступили к обсуждению сложившейся ситуации.
Первой, как я и ожидала, договорилась между собой тёмная пара, им на это понадобилось всего несколько минут, после чего они ухитрились пожать друг другу руки, а потом и запечатлеть свои поцелуи на плече товарища по вынужденной связке. После этого Лоза, обвивавшая их плечи, исчезла, и они стали распутывать шнуры. Это было не так-то просто, так как у них были связаны руки, а помочь им никто не мог, но закончилось всё благополучно, Родни получил назад свои заколдованные шнуры, а освободившиеся дроу стали растирать локти.
С Элвином и Амором всё было сложнее. Они отошли довольно далеко от костра, но всё равно до нас долетали крики старшего дроу, который то ли обвинял в чём-то своего оппонента, то ли пытался его в чём-то убедить. Элвин лишь периодически мог вставить в эту речь слово, держался более спокойно, но потом, как мне показалось, прикрыл Амору рот рукой и стал говорить сам. Говорил довольно долго, но спокойно и тихо, как, ни в чём ни бывало. Тёмный эльф сначала пытался ему что-то возражать, его лицо отражало крайнюю степень недовольства и даже гнева, но, в конце концов, Амор всё же стал слушать. По мере того, как Элвин ему что-то объяснял, лицо дроу постепенно светлело, разглаживалось, на его лице даже появилась улыбка – сначала недоверчивая, но потом более искренняя. И через полчаса – примерно – после примирения Дороса с Туасом, эта пара тоже выполнила условия освобождения от Лозы, и оба, легко избавившись от связывавших их шнуров, вернулись к костру.
Глава 11Глава одиннадцатая
Вскоре после этого случая мы подъехали к новому лесу. На опушке мы сделали привал, так как, по словам Этельреда, в пути нам едва ли удастся найти место для полноценного отдыха. Я заметила на его лице выражение крайней озабоченности. Это не было страхом, нет, это чувство не могло быть ему знакомым, но – сильная тревога, причину которой он не захотел объяснить. А когда мы расположились на привале, рыцарь ушёл на разведку.
Я стала осматриваться. Что могло обеспокоить нашего рыцаря? Лес, как лес. Здесь росли разные деревья – ореховые, дубы…
Мне бросилось в глаза одно дерево, растущее возле самой тропы. Оно было здесь самым высоким и красивым. Создавалось такое впечатление, словно какой-то шутник облил ствол великана жидким серебром, перед чем не поленился и, забравшись на самую верхотуру, раскрасил каждый лист золотом. Именно золотом, а не золотой краской. А корень, вылезший на поверхность, отливал бронзой с серебряными и золотыми вкраплениями. Я невольно залюбовалась этим ювелирно-растительным шедевром и даже не заметила, как ко мне подошёл Родни.
- Это златолист, - сказал он. – Эти деревья очень ценные, но добыть их не слишком просто, так как эти красавцы растут чаще всего по соседству с тёмными кланами. И чем опаснее их соседи, тем больше произрастает здесь златолистов и тем они красивее.
- Поэтому вы и не хотите идти через лес? Из-за этих соседей? – спросила я, но Родни не ответил и вернулся на своё место, под дубом, достал свои карты и углубился в их изучение.
Четвёрка эльфов – Амор и Туас после примирения перестали быть пленниками и стали полноценными членами нашего отряда, - расположилась под высокой берёзой. Я заметила, что они тоже встревожены. Это было очень странно, так как они были лесными эльфами и, вроде, должны были обрадоваться, что у них есть возможность вернуться в родную стихию, но, несмотря на это, судя по их лицам, все хотели оказаться сейчас в другом месте.
Родни весь напрягся, он постоянно озирался по сторонам, явно ожидая какого-то подвоха со стороны леса, даже этих красивых высоких деревьев, слегка покачивавшихся под дуновением ветерка.
Элвин подошёл к магу и стал его уговаривать ехать в обход, ему явно здесь не нравилось. Но мой наставник отрицательно покачал головой.
- Извини, друг, я бы и сам рад оказаться сейчас где-нибудь в другом месте, но это невозможно. Ты сам знаешь, что этот лес один из крупнейших в этой местности, если мы пойдём в обход, это займёт недели две, как предельный минимум, а у нас каждый день на вес золота. Здесь, - он указал на тропу, видневшуюся среди стволов, - всего лишь перемычка, по ней нам предстоит идти три-четыре дня, после чего мы сможем уже вздохнуть свободнее.
Ко мне подсел Элрик, было видно, что мальчик тоже очень испуган, куда пропала его обычная весёлость и озорной огонёк в глазах?
– А ты что-нибудь знаешь про этот лес? – спросила я у него.
- Я сам здесь не бывал, но Этельред – был, - ответил ребёнок. – Он рассказывал, что в этом лесу происходят весьма странные вещи. И другие, кто выходил из леса или знает о нём больше, чем остальные, считают, что здесь есть какая-то великая тайна, которую лес всячески оберегает от пришельцев. Всех запугивает, а иногда и убивает. Мы дважды проезжали по этой местности, и оба раза Этельред предпочитал объехать лес стороной, хотя время пути на этом и теряется. И я не понимаю, почему на этот раз он ведёт нас здесь, чем это наша нынешняя миссия так важна, что нельзя потратить больше времени, но проехать более безопасной дорогой? Этельред далеко не трус, но он оба раза предупреждал меня, чтобы я и близко к лесу не подходил!
Я покачала головой. Неужели это и в самом деле настолько серьёзно? И нет никакой возможности миновать этот чёртов лес? Да, Аумер предупреждал, что нет возможности создать молниеносный магический переход до конечного пункта нашего путешествия… но, может, Родни удастся создать такой переход – хотя бы только через этот лес?
В этот момент вернулся Этельред, он бросил сердитый взгляд на Родни, и подошёл к Франсуа, который настраивал свой арбалет. Они обменялись парой слов, француз при этом тоже напрягся, в глазах появилась крайняя озабоченность.
Я решила поговорить с нашими проводниками.
- Вы можете сказать, в конце концов, что здесь происходит? – спросила я. – Я же вижу, что вы от меня что-то скрываете, к тому же, Элрик мне только что рассказал, что в этом лесу происходит что-то таинственное и отсюда не все выходят, это действительно так?
При моих словах Франсуа и Этельред многозначительно переглянулись.
- Это Лес Миражей и этим всё сказано, - ответил Франсуа, вглядываясь в темнеющие заросли. – Немногие, кому удалось оттуда выбраться, рассказывали о нём страшные вещи. К счастью, наш отряд достаточно многочисленен и я надеюсь, что с нами ничего не случится.
- Я бы не стал так оптимистично говорить, - возразил рыцарь. - Бывало, здесь пропадали и более многочисленные отряды, чем наш. Но у нас нет другого выхода, и пропадать нет резона, будем пробираться через лес и будь, что будет. Самое главное при этом – держать себя в руках, что бы ни происходило вокруг. Дисциплина – важнее всего в подобной ситуации. Соберитесь, поменьше отвлекайтесь по мелочам и постарайтесь сосредоточиться исключительно на дороге. Кстати, мне удалось всё же найти тропинку, которая не внушает мне таких опасений, как другие, возможно, и пройдём.
Но пройти было не так-то просто, дороги, как таковой, не было, лес был очень густым. Поэтому построение изменилось, впереди, указывая дорогу, ехал крестоносец, за ним – Родни на своём массивном быке. Животное было самым габаритным изо всех, что у нас были, и за ним оставалось нечто, вроде тропы, по которой двигались все остальные, пригнувшись чуть ли не к самой шее своих скакунов, чтобы не получить по лицу какой-нибудь особо колючей и настырной веткой. Впрочем, иногда кусты начинали распрямляться слишком рано и тогда замыкавшие шествие Осмунд и Франсуа начинали вполголоса ругаться и потирать ушибленные бока. Эльфам было проще всех, казалось, сам лес их узнавал и уступал дорогу. Сложнее всего приходилось мне, лес так и стремился отхлестать и меня, и Бестию, так что я теперь отлично понимала, что должны были чувствовать несчастные солдаты, приговорённые к наказанию шпицрутенами. В конце концов, я окрикнула идущих впереди товарищей, и спросила, когда же, наконец, этот ад закончится и где начинается тропинка, обещанная нам рыцарем. Мне не терпелось сделать остановку и обработать ссадины.
- Терпеть осталось недолго, - отозвался Этельред. – Впереди уже поляна, там немного отдохнём, и оттуда начинается та самая тропа.
- А если при помощи магии… - заикнулась, было я, но продолжить не смогла.
- К сожалению, колдовать здесь нельзя, - сказал Родни. – Местные флюиды самым коренным образом отражаются на магии. Я подозреваю, что здесь поработало множество самых всевозможных чародеев, и аннулировать результаты их воздействия на лес никак невозможно.
Действительно, очень скоро мы, расцарапанные в кровь, выехали на поляну. Вернее, сначала на неё выехал Этельред, велев остальным оставаться в зарослях кустарника, весьма не подходящего для этого в виду своей колючести. И только через несколько минут он взмахом руки разрешил нам выбраться наружу. Я с облегчением сползла с Бестии, которая находилась в весьма плачевном состоянии. Бедная пантера чуть только не плакала от боли, она так сбила свои лапы, что едва могла передвигаться. Я достала свои склянки с зельями и обработала раны своей четвероногой напарницы.
Впрочем, пострадали не только мы с Бестией, весь отряд представлял собой весьма живописное зрелище. Одежда у всех была порвана и утыкана всевозможными колючками, эльфы представляли собой просто ходячее пособие по местной ботанике. Колючки были у них везде – в одежде, сапогах, волосах, коже… Остальные были хотя бы частично защищены от кустов, а им, идущим пешком, было сложнее всего. И теперь, выбравшись из этого колючего ада, все четверо принялись вытаскивать друг из дружки все эти колючки, имеющие самые всевозможные формы – от обычной иглы до многоярусной спирали. Я посмотрела на свои склянки и усомнилась, хватит ли моих запасов заживляющего зелья, чтобы обработать все эти царапины. Притом, что остальные тоже несли на себе отпечаток только что проделанного пути. Была порвана застёжка мантии Родни, и теперь мой учитель был вынужден придерживать её рукой, чтобы эта накидка не слетела с него – я уже знала, что утрата магических регалий даже для начинающего мага – великий позор. Руки его были окровавлены, на щеке – широкая и длинная тёмная полоса, оставленная ударом ветки. У Этельреда тоже была рассечена щека, кроме того, из пореза над бровью у него текла кровь, заливая всю правую сторону лица. Элрик чуть слышно подвывал – я видела, что он весь исцарапан, но голосить боялся – то ли от того, что он боялся схлопотать от своего покровителя, то ли, чтобы не привлечь внимание агрессивных тварей, которые могли оказаться в зарослях неподалёку от нашей стоянки.
Осмунд опять потерял свою бандану и мне пришлось обрабатывать ещё и его башку, причём «Железный Кулак» постоянно ругался и рычал. На Франсуа мазь, как я того и боялась, закончилась, но Родни запретил готовить зелья или собирать травы в данной местности.
- Твои зелья – самые простые, примитивные, - сказал он, - такими пользуются почти все, даже не имеющие звания целителя самого низкого уровня. И в то же время их очень сложно нейтрализовать, для этого необходима очень мощная магия – только для того, чтобы ослабить их воздействие или свести на нет. Но в отношении твоих зелий это едва ли кому-то понадобится, так как их свойства…. Не слишком серьёзны и сильны. В противном случае я бы запретил тебе их использовать.
На этой поляне было решено заночевать – животные совсем обессилели, да и эльфы, при всей своей выносливости, выбились из сил, без длительного привала дальнейшее путешествие не представлялось возможным. Я с радостью размяла ноги и стала помогать Элрику и Франсуа собирать хворост для костра. Карлтон сразу же достал из сумки припасы, отстегнул от сёдельной луки свой «безразмерный» котелок - он казался совсем небольшим на вид и меня всегда удивляло то, что в него вмещалось достаточно еды, чтобы накормить всю нашу ораву. Сейчас же, разглядывая свою посудину, кашевар недовольно нахмурился.
- Кормить вас придётся в два захода, - сказал тавлиец. - Раньше на котле стояло специальное заклятье, увеличивающие его объём, но в лесу оно не работает. Надеюсь, когда мы отсюда выйдем, ситуация исправится.
Что же, Родни предупреждал, что магия здесь не срабатывает, как нужно. Будем надеяться, что заклинание только дезактивировалось.
Первыми свою порцию получили мы с Элриком, Франсуа и дроу. Родни, Элвин, Этельред, Осмунд и сам Карлтон разделили между собой второй котелок. Правда, бугай выглядел крайне недовольным, так как был чрезвычайно прожорлив, а нынешняя его порция была, чуть ли не втрое меньше той, которую он получал прежде. Карлтон в ответ на свирепый взгляд только развёл руками: что я могу здесь поделать? Довольствуйся тем, что дают, или сам готовь для себя, если мало.
Идти нам предстояло ещё очень долго, до заветной цели мы не прошли и половины пути. Нам предстояло ещё несколько дней идти через Лес Миражей, потом – через луг и – горы. Горы, по словам Родни - высоченные, и гряда очень длинная, так что идти придётся через проходные пещеры, что тоже не самое большое удовольствие. По ним мало кто проходил, и эти немногие после этого были совсем деморализованные, и малейшее упоминание о горах и пещерах вызывали у них нервную дрожь. Но, к сожалению, это был единственный способ пройти через горы, не потеряв при этом слишком много времени. От выхода из пещер – ещё треть пути до Египта, где нам предстоит искать артефакт. То есть – до границы, потому как, безусловно, сетианцы не прячут свою добычу именно на ней, скорее всего, придётся пробираться в самую глубь страны, немаленькой, если верить моим проводникам. И, что самое неприятное – никто из моих спутников не имеет точных данных о том, где именно может находиться украшение, так что его предстоит ещё искать! Аумер и его коллеги, безусловно, сейчас пытаются высчитать хотя бы примерное нахождение артефакта, но уверенности, что это у них получится, не было даже у Родни, хотя он обожал своего учителя и считал его величайшим магом – после Древних.
- …Как же мы будем искать этот браслет?! Вы хотя бы знаете – приблизительно – где расположен центр их культа или такового нет, как такового? – спросила я у своего наставника.
- Точно тебе этого сказать никто не сможет. Есть предположение, что он может быть в районе Мемфиса, но мы не уверены, что браслет именно там. Предыдущая экспедиция нашла артефакт в том районе, но после этого нашим врагам стало ясно, что, для того, чтобы уберечь свою добычу, им нужно её перепрятать. Мы в основном сейчас рассчитываем на тамошних наших друзей, они сейчас тоже пытаются выяснить, что и как.
Я пожала плечами. Очень надеюсь, что мы дойдём до Египта в полном составе. Из нашего отряда только Франсуа и Этельред были в Египте и знают те места и обычаи. И если они, не приведи господи, не смогут нас сопровождать в виду своей гибели, а это, если верить предостережениям Аумера, Родни, Этельреда, вполне возможно, то как мы будем искать этих самых местных друзей? И как они к нам отнесутся? Пока из немногочисленных разговоров я знала, что местные египтяне, с которыми нам предстоит столкнуться - не самые милые и гостеприимные ребята.
Как раз тогда, когда я предавалась своим размышлениям, к нашему костру неожиданно приблизился какой-то старик, с длинной седой бородой, в серой хламиде, изготовленной из мешковины, как и шляпа с широкими полями.
- Кто ты? – спросил Этельред. – Присаживайся.
Старик оставался стоять, даже не повернул головы в сторону рыцаря и никак не отреагировал на его предложение, словно никого справа от него не было. Франсуа предположил, что дедушка не очень хорошо видит и слышит – на вид ему было лет девяносто, как минимум, - и решил помочь. Но, не успел он приблизиться к гостю, как тот исчез, растаяв в воздухе, словно его здесь и не было. Все были удивлены, стали озираться по сторонам, Франсуа так и замер с протянутой рукой и глуповатым выражением лица. Я, было, засмеялась, но подумала, что выглядела не лучше, когда обнаружила исчезновение рельсов трамвайной остановки. Но таинственное исчезновение старика казалось мне сейчас ещё круче, я не понимала, что сейчас произошло?
- Мираж, - сказал Родни, только он и оставался невозмутимым. – Нам надо быть готовыми к тому, что в этом лесу часто будут мерещиться вещи, которых на самом деле не существует.
- Только этого мне и не хватало для полноты счастья, - пробормотала я. Впрочем, я старалась по сторонам не смотреть и не думать о том, что нас ждёт впереди – у меня на коленях лежала раскрытая книга, и я пыталась запомнить значение хотя бы каких-то рун. Память у меня всегда была хорошая, я никогда на неё особо не жаловалась, но - сложности заключались в том, что некоторые руны были чрезвычайно похожи друг на друга, а значения имели самые разные! Попробуй пойми, что последует после того, как бросишь наземь руну – то ли разведёшь огонь, то ли превратишь ничтожный камешек в какое-то чудовище, то ли… А это было ещё самое начало обучения!
В течение вечера мы ещё несколько раз видели разных зверей, эльфы пытались подстрелить их про запас, но безуспешно, стрелы пролетали сквозь свою цель, а та лопалась, как мыльный пузырь. Правда, одного настоящего оленя, в конце концов, удалось добыть, его разделали и уложили мясо в специальный мешок. Благодаря этому мясом мы были обеспечены надолго.
Ночь прошла без происшествий, а утром мы опять двинулись в путь. Бестия теперь буквально прицепилась к хвосту Торо, на которого нагрузили оленину, и рычала на Верного, который тоже периодически пытался пристроиться к этому восхитительному аромату. И нам с Карлтоном приходилось придерживать своих животных. Медведь, к моему удивлению, был безучастен к запаху, который, по-моему, должен был его привлекать и дразнить. У него что – насморк? Или Осмунд его так натренировал? Или это совершенно новый, неизвестный мне вид медведей-вегетарианцев? Ничего не понимаю. Карлтон и эльфы тоже посматривают на него с недоумением, им так и не удалось уложить мясо так, чтобы запах не просочился ни в коей мере. Но мишка, опустив морду к самой земле, идёт, как кажется, вслепую, Осмунд абсолютно спокоен, смотрит куда-то в небо и даже не пытается управлять своим зверем. Ладно, одной проблемой меньше, и на том спасибо.
Ехать стало намного легче, наконец появилась настоящая тропинка, хотя и очень узкая. Поэтому ехать приходилось опять таки длинной цепочкой, но в то же самое время протаптывать себе дорогу в буквальном смысле этого выражения не надо было и мягкие лапки Бестии ничего не травмировало, как и головы седоков. Теперь можно было немного расслабиться и сосредоточиться на том, чтобы удержать Бестию, порывающуюся добраться до ароматного груза у Торо. Заметив это, при первой же возможности Родни сумел незаметно уступить дорогу и мне, и ещё, на всякий случай, Карлтону. Благодаря этому манёвру, кошка оказалась отрезанной от источника вкусного запаха, что ей очень не понравилась, она даже завыла от горя. Я потрепала её по голове и пустила её более быстрым шагом, чтобы отвлечь от такого огорчения.
Через полчаса пришлось остановиться. Возле тропы на пенёчке сидел маленький ребёнок, лет пяти, не больше, горько плакал и звал маму. Я бросилась к нему, но, стоило мне приблизиться к малышу на расстояние пяти шагов, как он исчез – и он сам, и пень. Опять мираж!
Потом дорогу нам преградил большой торговый караван. Этельред решил, что, раз есть место для них, то и мы можем ехать более кучно. Но внезапно Бестия завыла, словно предупреждая нас о чём-то, начала сопротивляться, Верный тоже взбунтовался. Вперёд выехал Элрик на своём муле, но тут же и вылетел из седла, сброшенный длинным суком. Мираж.
Миражом была и волчья стая, преследовавшая здоровенного кабана, и мой зловещий всадник, которого я уже однажды видела – весь в чёрном и на вороном коне. Когда я пыталась выяснить у своих товарищей, кто этот всадник, мне никто не ответил. Родни только покачал головой, в его глазах отразилась новая тревога. Мне это очень не понравилось, но больше я ни о чём не спрашивала.
Мы уже свыклись с многочисленными миражами, и когда мимо нас пробежала девушка в разорванном платье, преследуемая несколькими мужиками в нарядах из звериных шкур, на крики о помощи мы даже не оглянулись – к таким фокусам мы уже привыкли и не позволяли им сбивать себя с толку.
Ехали мы долго, очень долго, и только когда животные начали спотыкаться от усталости, Этельред указал на хорошую полянку для отдыха и обеда, состоящего из нескольких кусков оленины, которые Карлтон сейчас просто зажарил на металлическом пруте, который неизвестно, зачем таскал с собой. После обеда все расположились на отдых, я тоже прилегла под деревом и задремала, положив голову на Бестию.
…Пробуждение было ужасным. Я находилась совсем в другом месте, а именно – посреди довольно большого селения, на площади у столба, к которому была крепко привязана, на пару с другой девушкой. Присмотревшись, я, к своему удивлению, узнала в ней ту самую, которую мы видели в лесу и приняли за очередной мираж. Теперь стало понятно, что и она, и погоня за ней были реальностью, а когда на площади появилось несколько дикарей в шкурах, сомнения в этом сами по себе отпали.
Дикари развели костёр неподалёку от нас, я пришла было в ужас, решив, что на огне собираются зажарить нас с соседкой, но другие мужики приволокли здоровенного кабана, насадили его на вертел и повесили над огнём. Успокоившись на счёт того, что нас есть не собираются, я решила присмотреться к этим лесным жителям, чтобы определить, что же меня может ожидать.
Эти существа явно не были полноценными людьми, они скорее походили на неандертальцев. У них были густые всклокоченные волосы, напоминающие шерсть животных, низкие лбы, темные, близко посаженные глаза и широкие носы с раздувающимися ноздрями. Под стать внешности была и одежда этих существ, сооружённая из звериных шкур, соединённых при помощи прочных длинных жил. Эти дикари громко переговаривались между собой, издавая неприятные гортанные звуки, периодически поглядывали в нашу сторону. Один из них, самый рослый, и, как мне показалось, самый уродливый, подошёл к нашему столбу, взял меня грязной, вонючей лапой за подбородок и поднял мою голову. Я пыталась отвернуться, но дикарь держал меня мёртвой хваткой, и мне осталось только закрыть глаза, чтобы не видеть его безобразия, а исходящий от него аромат сводил с ума. Наконец раздался рык, издаваемый явно другой глоткой, и гигант оставил меня в покое, присоединился к своим дружкам, хлопочущим у костра, но продолжал оглядываться в нашу сторону и скалить гнилые зубы. Мне стало так плохо, как плохо мне ещё не было никогда.
Потом появились дети. Некоторые из них, те, что были постарше, были одеты в те же шкуры, что и взрослые, младшие были голые, но и те, и другие, были такие же безобразные, как и взрослые. Они бросились к жаркому, но подойти вплотную не осмелились, сели неподалёку и не сводили глаз с туши, тоненько подвывая. Трое заметили нас, подошли поближе к столбу, и стали строить всевозможные рожи, а потом и бросать в нас камнями, но, к счастью, это продолжалось недолго, так как появилась женщина – менее безобразная, чем мужчины, по крайней мере, она была не такая косматая и нос её имел другую форму – и прогнала озорников, надавав таких тумаков, что те разбежались с пронзительным рёвом. Женщина в свою очередь посмотрела на нас, и мне показалось, что в тёмных глазах отражается не только любопытство, но даже сострадание. Но это продолжалось всего минуту, после чего дикарка отвернулась и ушла.
- Стой, вернись! Развяжи меня! – громко закричала я, пытаясь снова привлечь к себе её внимание, но тщетно, она продолжала удаляться. – Кто вы такие и почему удерживаете нас?!
И тут неожиданно я услышала тихий, как лёгкое дуновение ветра, голос:
- Стой тихо, не надо шуметь и привлекать к себе внимание. Мы в руках лесных варваров и если их разозлить, они могут сделать с нами всё, что угодно.
Варваров! Я опять чуть было не закричала, но вовремя прикусила язык. Знала бы моя мамочка, с кем она меня сравнивала! Осталось только надеяться, что в такую переделку попала только я, остальные живы, здоровы, и сумеют меня выручить… Хотя… Как они смогут меня найти? Если меня переносили на руках, то даже Верный с Бестией не возьмут мой след. Или им следует ориентироваться на чужие запахи? Так как понять, что эти чужие запахи могут иметь хоть какое-то отношение ко мне? Это могут быть запахи… самые разные. А если те шкурки, которыми дикари обмотали ноги, были свежими, то даже Верный различит только зверей…
- Ты не в курсе, что они с нами собираются делать? – тихо обратилась я к подруге по несчастью, повернув к ней голову..
- Что можно сделать с женщиной? – горько ответила она. – У этих… женщин очень мало, поэтому им приходится вступать в самые дикие браки с самыми печальными последствиями для потомства, вот они и пользуются любой возможностью освежить свою кровь.
Я почувствовала дикий ужас при мысли о том, что может случиться, если мои друзья не успеют нас освободить. Неужели нет никакого спасения?! Я готова была выть от безнадёжности и отчаяния.
- И спасения никакого, - как бы услышав мои скорбные мысли, продолжила моя соседка. - Столб и верёвки зачарованы, так что даже сильный мужчина не смог бы их разорвать.
Зачарованы. Но если заклятье наложено, то его можно и снять, я даже вспомнила одну из своих рун, тех, чьё значение мне всё же удалось запомнить:
«начертить на зачарованном предмете данную руну – и заклятья будут сняты».
Правда, Родни предупреждал, что колдовать в этом лесу опасно из-за той магии, которой он пропитан, да и связанными руками чертить руны было не так-то просто, тем более, что до сих пор я лишь однажды пользовалась новыми познаниями под контролем наставника. Но я решила рискнуть. Тем более, возможно, что это совсем другой лес… Я не желала становиться наложницей этих гадов, кем бы они ни были. К счастью, жаркое, наконец, достаточно изжарилось, тушу сняли с огня и уволокли, дикари – взрослые и дети – ушли, и мы с моей новой знакомой остались одни.
Есть! После того, как я не глядя, начертила на столбе пальцем закорючку, вроде бы, похожую на нужную руну, дышать стало легче. По крайней мере, какой-то нехороший шип перестал сверлить мне спину. Но это ещё половина победы, надо ещё что-то сделать с верёвками, это будет уже куда сложнее.
- Что ты сделала? – спросила моя соседка, по- видимому, тоже почувствовав облегчение.
- Сняла заклятье со столба… надеюсь, - ответила я.
«если начертить на предмете руну… он исчезнет, до тех пор, пока не начертить на другом месте руну…» - мучительно напрягая свою память, вспомнила я очередной кусок текста.
Хорошо, что я успела хоть что-то запомнить из своей книжки!
- Послушай, я сейчас попытаюсь убрать столб, - сказала я своей подруге по несчастью.
- Попробуй. И если это у тебя получится, я смогу обеспечить наш выход за пределы деревни. Я могу сделать нас невидимками. Только бы у тебя получилось! Кстати, меня зовут Аэлла.
- Очень приятно, я – Варвара, - ответила я и сосредоточилась на столбе. Только бы не перепутать руну, очень схожая вызовет пожар при котором мы неминуемо погибнем, о чём я, естественно, не стала говорить Аэлле. Так, кажется… Получилось!
Ура! Столб исчез! Моя новая подруга мигом выпуталась из верёвок, помогла мне, после чего схватила меня за плечи, крутанула вокруг оси, одновременно выкрикивая что-то гортанным голосом (я говорю – выкрикивая, хотя она произносила это заклинание очень тихо), после чего мы, взявшись за руки, быстро побежали прямо по улице. Навстречу попадались дикари, но на нас они совершенно не обращали внимания.
- Нас что, действительно, не видят? – шёпотом спросила я у Аэллы. Та кивнула и приложила палец к губам. Я поняла, что результат её кружения не распространяется на звуки, и прибавила ходу. Скоро мы были в лесу и начали петлять между деревьями.
- Ты молодец, - сказала Аэлла, когда мы перешли на шаг и отдышались. Она поводила руками перед собой, явно накладывая ещё одно заклинание, после чего обратилась ко мне. – У тебя есть какие-нибудь руны, которые могли бы сбить погоню с нашего следа?
- Я почти никаких рун не знаю, если честно, - вздохнула я. – То, что вспомнились эти – просто чудо, так что вся надежда теперь только на тебя. Ох, моим друзьям меня никогда не найти…
- Да они и не станут этого делать… - горько улыбнулась она. – Если бы кто-то из вас протянул мне руку помощи, когда она была так нужна…
- Извини, но мы не так уж и виноваты… - я объяснила ей ситуацию. Аэлла при этом удручённо покачала головой.
- Дед об этом догадывался, да и я тоже подозревала, что варвары готовят какую-то новую каверзу. У них есть очень сильные шаманы, которые и наводнили лес миражами. Правда, некоторые считают эти видения результатом неудачного колдовства одного из первых варварских шаманов, тот пытался призвать духов из другого измерения, чтобы те помогли ему в тёмных делах. Но вместо этого открыл доступ в этот лес существам из других миров. Они теперь периодически существуют как бы на два мира – их тело находится в родном мире, а дух каким-то образом попадает сюда. Так считают наши шаманы – шаманы природных нимф и, в частности, мой дед. Дедушка утверждает, что нынешние шаманы нашли возможность каким-то образом контролировать эти миражи. Конечно, местные жители хорошо знают об этом и избегают заходить в этот лес, но для людей, попавших сюда впервые, подобно тебе, миражи представляют собой страшную опасность. Те, кто живёт в этом лесу, привык к его причудам и видениям, мы уже не реагируем на них, это можно назвать иммунитетом. На нас они так не действуют. Те, кто живёт поблизости и знает о том, что у нас происходит, стараются не углубляться в лес без особой надобности. Да, периодически мы – лесные жители – общаемся с жителями окрестных деревень, но, если им необходимо попасть к нам, мы посылаем к ним специального проводника. Без сопровождения углубиться в лес даже для бывалого путешественника – смертельный риск. А вот те, кто пришёл сюда издалека, и никогда прежде не бывал здесь и не слышал о Лесе Миражей… Вам явно очень повезло, что с вами был осведомлённый об этих опасностях проводник и он повёл вас по относительно безопасной, как мы их называем – чистой тропе, где не слишком много миражей. А бывали случаи, когда охотник гнался за оленем или кабаном, а тот приводил их прямо в лапы варваров, или в трясину – здесь есть болота, из которых почти никто не выбирался. Иногда являются старые люди или дети, которые просят путешественника провести его через лес. И пришелец не может отказать, видение как бы гипнотизирует его, лишает воли. Даже самый крепкий, сильный, смелый человек теряет голову. Так что я была не совсем права, когда обвинила твоих друзей в том, что они не попытались оказать мне помощь, когда за мной гнались варвары. Если они знали об этих миражах, то они вполне могли принять меня за такое видение.
Пока Аэлла рассказывала мне о видениях своего мира, мы выбрались на небольшую полянку. Я сильно устала после довольно быстрой ходьбы, периодически переходящей в бег по пересечённой местности, поэтому очень обрадовалась, когда моя спутница решила сделать небольшую остановку. Аэлла явно смилостивилась надо мной, видя, что мне трудно бежать по таким зарослям, сама же она почти и не устала. Мы сели прямо на траву у небольшого родника и я попробовала осмыслить то, что сейчас узнала.
Миражи, заманивающие путников в ловушки… Но ведь и в моём родном мире тоже бывают миражи – посреди пустыни возникают марева… Люди видят предметы… людей, которых на самом деле там нет… Возможно, это не только оптическая иллюзия, а последствия того же колдовства старого варвара? Он совершил ошибку в своём заклинании и в результате этой ошибки в нескольких мирах возникли порталы не порталы, не знаю, как их назвать, которые выхватывают из одного места образ того или другого объекта и передают его в другой? Такое ведь может быть? Аумер говорил, что все миры взаимосвязаны и между нашими мирами существует множество точек соприкосновения. Люди переходят из одного измерения в другое, и не только люди. Так почему же и колдовство не может выйти за пределы Феста?
Потом я подумала, что Аэлла, как местная жительница, прекрасно знает об этих миражах, она сама только что об этом сказала, и не должна была попасть на их удочку. Как же тогда она могла попасть в такую переделку? Я прямо спросила об этом свою новую подругу.
- В моём случае миражи ни при чём. Варвары часто подстерегают девушек-нимф, которые имели неосторожность отойти от территории своего клана в одиночку. Я вот буквально сбежала… от чего – неважно… И попала в переделку. Спасибо тебе, потому что я не знаю, что бы со мной могло случиться, если бы не ты!
- Тебе не за что меня благодарить, потому что я, как и ты, могла бы погибнуть от рук варваров, так что я спасала не только тебя, но и себя тоже. Но скажи, кто ещё живёт в этом лесу, кроме этих варваров? Они ведь не единственные местные жители?
- Нет. Эти дикари живут только в этой части леса. Здесь всего три их деревни, дальше – лесные тролли и гоблины. Но те достаточно миролюбивы, для троллей это даже удивительно, но это так. Их кланы достаточно сильные и они по мере возможности поддерживают мирные взаимоотношения между всеми племенами, которые здесь живут. Позади нас остались поселения оборотней и болотных духов. А там – она махнула вперёд, - наши поселения, наяд, дриад, прочих природных нимф…
- Ты тоже нимфа? – я впервые присмотрелась к ней и увидела, что Аэллу вполне можно принять за видение, такая она была изящная, тонкая, почти бестелесная. Казалось, свет, проникающий сквозь листву и падающий на неё, проходит сквозь мою новую подругу. У девушки были тонкие черты лица, глаза цвета небесной лазури и длинные белоснежные волосы, каскады, спадающие по спине. Когда она двигалась, мне мерещился нежный перезвон, но я не могла понять, откуда он исходит. У неё был очень красивый, мелодичный голос. Такое существо не могло быть простым смертным.
- Ты права, я действительно нимфа, а точнее - дриада… - больше она ничего не успела сказать, так как раздался неясный шум, которому Аэлла явно обрадовалась. Она свистнула, густые кусты тут же зашевелились, и оттуда вышло нечто, похожее на огромного кузнечика. – Садись, Куаза нас отнесёт в наше племя, а там видно будет. Может, дед придумает, как вернуть тебя к твоим друзьям.
Мне было весьма и весьма не по себе от перспективы прокатиться верхом на насекомом, но потом я убедила себя, что кузнечик – не ящерица, бояться нечего. Хотя то, что кузнечики прыгают, с силой отталкиваясь задними ногами, я как-то забыла. В результате я мёртвой хваткой вцепилась за пояс сидящей впереди дриады и не поручусь, что не провизжала всю дорогу до огромного поселения, которого я практически не видела, так как, как оказалось, дриады жили на огромных деревьях в дуплах, где они были, или сооружали помосты на ветвях.
Наконец, Куаза остановилась перед огромным дубом, таким толстым, что я невольно подумала: может, это какой-то гибрид дуба и баобаба? Хотя, вроде бы, баобабы в лесу не растут. Но я не представляла, сколько нужно человек, чтобы обхватить это чудовище, в котором при нашем появлении открылась дверца, выпуская высокого худого, но очень важного внешне старика, тут же схватившего Аэллу в объятия.
- Где ты пропадала, глупая девчонка? – вопросил он, выпуская её. – Ты хотя бы знаешь, что из-за твоего отсутствия сорвались переговоры с Ночными Анемонами?! Амат был очень обижен.
- Если бы я знала об этом, то ещё неделю бы не возвращалась, - презрительно скривилась моя подруга. – Сколько раз тебе говорить – ни о каких отношениях с Анемонами и уж тем более с Аматом не может быть и речи! А чем ругаться, лучше бы поблагодарил мою подругу за моё спасение.
Старик внимательно посмотрел на меня и чуть поклонился в знак благодарности и приветствия. После этого нас обеих отвели в огромное дупло в громадном буке, где, к моему удивлению, оказался совсем небольшой водоём, похожий на бассейн, наполненный душистой тёплой водой, в которой плавали лепестки разных цветов. Невозможно описать блаженство, которое я испытала, сбросив с себя свою одежду – пыльную, рваную – и погрузившись в эту восхитительную влагу. После этого мы в простынках перебрались по тоннелю в соседнее дерево, где, как выяснилось, жила Аэлла. Здесь моя подруга дала мне платье, которое мне очень понравилось – белоснежное, с юбкой, состоящей как бы из четырёх легчайших лепестков, покрывающих коленки, верхняя часть была собрана на груди складочками, рукавов не было, а на правом плече платье было скреплено красивой золотой пряжкой с драгоценным камнем. Обуви у дриад не было, поэтому таковой не полагалось и мне. Платье Аэллы было таким же, только голубым…
- Красиво, - я в восхищении вертелась перед зеркалом. Аэлла довольно улыбнулась. Волосы мои она расчесала сама и уложила совершенно чудно: подняла наверх и закрепила, причём я только в зеркале могла заметить искорки, обозначающие шпильки…
- У тебя прекрасные волосы, - сказала дриада. – Безусловно, их следовало бы распускать, но они такие длинные, что в дороге это лишняя помеха. Ладно, пойдём, нас ждут. Только… если что не так, не обижайся: чужаков здесь… не любят.
Аэлла рассказала, что прежде нимфы жили в добром соседстве с другими расами разумных существ, но потом произошёл раскол. Они теперь старались не пересекаться даже со своими дальними родственниками – эльфами, мирясь лишь с теми, что жили в их лесу. И от неё я узнала, что эльфы могут быть самыми разными – степными, луговыми, даже горными! Причиной же негативного отношения нимф к прочим существам, включая людей, стало их варварское отношение к природе, в частности, к лесу, где издревле жили многочисленные племена природных созданий. Многие пользовались дружбой с нимфами, чтобы использовать их тайные знания о лесе, но, к сожалению, относились к ним потребительски и неразумно. Вырубались деревья, водоёмы утрачивали свою чистоту и прозрачность. Это причиняло дриадам и наядам страдания и в конце концов нимфы попытались уйти из цивилизации. Но это им не совсем удалось, так как избежать соседства с племенами лесных варваров было невозможно. И самое ужасное в этом было то, что эти дикари в своё время всячески выживали из племени своих женщин, и теперь им грозит полное вырождение. По этой причине они постоянно совершают набеги на поселения людей, и выкрадывают оттуда женщин. Но в основном жертвами их оказываются представительницы племён нимф.
- Теперь ты понимаешь, почему твоё имя вызывает у меня такие неприятные ассоциации, - сказала она. - Конечно, я не в праве настаивать, но будет лучше, пока ты находишься среди нимф, выбрать себе какое-то другое имя, потому что иначе тебя могут воспринимать как одну из дикарок.
Я задумалась.
«Если ты назовёшь хоть кому-то своё настоящее имя, - прозвучали у меня в голове предостережения Григора, Аумера и Родни, - то этим самым ты навсегда отрекаешься от родного мира. Дело в том, что у нас слишком много врагов, их можно встретить даже в твоём мире. И наши враги только тем и занимаются, что ищут нас повсюду, ищут и уничтожают, и знание наших настоящих имён даёт им дополнительное оружие…»
Наконец, после долгих раздумий, я нашла компромиссное решение – немного изменив моё настоящее имя.
- Знаешь что? В таком случае зови меня Элейна. Я надеюсь, что это имя не будет вызывать никаких неприятных ассоциаций у твоих сородичей.
Аэлла задумалась, после чего согласно кивнула головой и улыбнулась.
- Ну что же, раз мы решили этот вопрос, - сказала она, пора решить и следующий. Я понимаю, как ты беспокоишься о своих друзьях и хочешь поскорее к ним вернуться. Я знаю, кто нам может помочь. Поэтому давай поспешим.
Мы выбрались из дерева и отправились искать деда моей новой подруги, которого скоро нашли сидящего на пенёчке у костра и шевелящего хворостинкой угли. Старый дриад что-то бормотал себе под нос, глаза его были затуманены. Глядя на него, в моём мире люди сказали бы, что старик выжил из ума на старости лет, но я поняла, что сейчас он занимается шаманством. При нашем появлении он даже не поднял головы, только указал на траву возле себя. Аэлла подтолкнула меня вперёд, мол, иди, он зовёт тебя.
Некоторое время мы втроём сидели молча вокруг костра, глядя в огонь, который непостижимым образом менял свой цвет – сначала он был рыжим, потом вдруг стал чёрным, затем посинел, порозовел, позеленел, покраснел, побелел. При этом бормотание старика становилось то громче, то тише, то почти раздельным, то совершенно невнятным. Наконец шаманство закончилось, хворостинка легла на траву, а старик посмотрел на меня своими на удивление ясными глазами – такими же небесно-синими, как у его внучки. У него была очень добрая улыбка, которая невольно успокаивала и снимала напряжение. Так иногда улыбался и мой дедушка, когда хотел меня в чём-то поддержать, приободрить. Дриад долго молчал, я тоже, понимая, что, если я заговорю первой, то проявлю высшей степени бестактность.
- Меня зовут Аумм, - тихо сказал он, наконец, взяв меня за руку. Старик внимательно меня разглядывал, потом, заинтересовавшись моими украшениями, стал поворачивать мою руку в ту и другую сторону, заставляя кольцо переливаться в свете огня. При этом создавалось такое впечатление, что, в зависимости от того, под каким углом попадает на камень свет, камень из обсидиана превращается то в бриллиант, то в изумруд, то в гранат, то в жемчуг. Причём это распространялось исключительно на перстень, браслет никак не видоизменялся. Потом старик внимательно рассмотрел браслет, ожерелье… Задумался. Взял меня за подбородок, повернул к себе и вгляделся в мои глаза. При этом мне казалось, что он через мои глаза проникает не просто в мои мысли, но в самую мою душу, это было не очень приятно, но отвести взгляд я не могла, только молилась, чтобы это поскорее закончилось.
И это скоро завершилось. Аумм достал из кармана трубку, вырезанную из какого-то корня, раскурил и замер в своих раздумьях. Казалось, он забыл о моём существовании, но я не спешила напоминать ему о своей персоне, боясь нарушить какие-то местные традиции, мало ли чем это может быть чревато для меня.
– Элейна, говоришь? – спросил он, хотя я ничего ему такого и не говорила, Аэлла тоже меня ещё не представила ему. – Ну что ж, это имя тебе подходит куда больше, чем предыдущее. И дело не только в благозвучности, но в том, о чём ты не можешь даже догадываться, сейчас, но когда-нибудь ты это обязательно поймёшь. Впрочем, я вижу, что ты хочешь меня о чём-то спросить?
- Да. Я знаю, что только вы можете помочь дать весточку моим друзьям, сообщить им о том, где я нахожусь. Для нашего ответственного дела очень важно, чтобы они как можно скорее меня нашли.
- Им уже послали сообщение. Они далеко отсюда, и им понадобится много времени, чтобы добраться до нашей деревни.
- А может, вы дадите мне проводника, и мы пойдём навстречу друг другу?
- Сюда ведут десятки путей, как мы можем знать, какой изберут твои друзья? Да, я знаю, среди них есть чародей, но я также знаю и то, что он ещё не полноценный маг, а только ученик, не завершивший своё обучение. Поэтому мы будем ждать твоих друзей здесь. К тому же, у нас сегодня большой праздник в твою честь.
Я не поняла, почему это в мою честь решили организовать праздник, но Аумм объяснил, что Аэлла – наследная принцесса, если перевести её титул на человеческий язык. И очень важно найти ей супруга, который был бы этого достоин. Аэлла не может быть главой племени, эта честь будет принадлежать её супругу, даже если он будет принадлежать к другому клану. Но если принцесса будет лишена девственности до брака, то в лучшем случае она просто лишается права на свой титул. В случае рождения ребёнка, даже вне брака, его отец может претендовать на звание главы племени, чем не преминут воспользоваться варвары. И это приведёт к гибели племени дриад. И вот, только благодаря моей помощи, была спасена не только Аэлла, но и всё племя, катастрофа была предотвращена и в честь этого организован этот праздник. Дриады не могут не отблагодарить спасительницу своей принцессы.
…Праздник был очень романтический. Он проходил ночью – впрочем, Аэлла пояснила, что это обязательное условие почти для всех праздников, каковых у дриад немало. Было совсем темно, только луны и звёзды пробивались сквозь густую листву, освещая поляну, где находились жители поселения, да ещё среди ветвей летали маленькие разноцветные огонёчки. Я пыталась разглядеть эти фонарики, но мне объяснили, что это невозможно – это так называемые огнёвки – забавные маленькие существа, светящиеся в темноте и способные при необходимости менять очертания своего тела. Летают они исключительно ночью, а днём спят глубоко под землёй, увидеть их дивные пляски можно только в тех лесах, где живут дриады, и если увидишь их ночью, можно быть уверенным, что очень скоро попадёшь в деревню лесных нимф. Только здесь миниатюрные создания могут чувствовать себя в безопасности, так как прежде на них вели охоту и почти всех истребили. Дриадам стоило большого труда хотя бы в какой-то мере восстановить популярность огнёвок.
Вскоре стало понятно, почему племя носит такое название. Дриады-девушки носили ножные браслеты, украшенные серебряными колокольчиками, и при малейшем движении раздавался нежнейший мелодичный перезвон. Аэлла объяснила, что здесь существует множество тональностей, в которой звенят колокольчики, и каждая имеет своё значение. Мне тоже надели такие браслеты. Надо сказать, что перезвон был так красив и нежен, что я еле сдерживала себя, чтобы постоянно не дёргать ногой, чтобы растревожить колокольчики. А потом я заметила, что у некоторых браслеты медные, а то и золотые.
- После того, как дриада находит партнёра, она надевает медный браслет, после рождения первой дочери – золотой, - пояснила Аэлла. – В семье дриад главная - женщина.
… Несмотря на царящее вокруг меня веселье, я никак не могла не думать о моих друзьях. Как скоро они будут здесь? Конечно, в мире дриад царил покой и уют, и все тревоги опасного путешествия в неизвестное понемногу уходили. Но не мысли о друзьях, которые, возможно, в эту самую минуту сходят с ума, не зная, куда я запропастилась, что со мной могло приключиться. К тому же, мы не просто так путешествовали, на нас была возложена миссия, очень важная не только для нашего отряда, но для всего мира, и без меня выполнение этой миссии совершенно невозможно!
За этими мыслями я не заметила, как ко мне подсела Аэлла. Она что-то всё время обсуждала с Ауммом, который сам говорил мало, в основном молча, кивал головой и пыхтел своей трубочкой. В их беседе принимали участие ещё какие-то женщины, но разговаривали они вполголоса, а я не слушала. А потом я и вовсе перестала обращать внимание на окружающее и голос подруги, раздавшийся у меня над ухом, заставил вздрогнуть от неожиданности.
- Я вижу, ты тревожишься за своих друзей. Это понятно, но им сейчас опасность не грозит. Дедушка предупредил, кого следует, и их проведут сюда по максимально короткой и безопасной дороге.
Я кивнула, хотя бы это хорошо. Но тут же мне в голову пришла мысль: после того, как друзья меня найдут, мне придётся оставить это тихое царство, которое мне очень понравилось, где всё – мир и покой, и ехать – неизвестно куда, навстречу неведомым опасностям, по сравнению с которыми даже встреча с варварами может оказаться пустяком. Это тоже омрачало мою радость, хотя я и понимала необходимость и неотвратимость этой экспедиции.
Аэлла видела, что я встревожена и стала мягко расспрашивать о причинах этого моего состояния. Я же ощутила острую необходимость излить свою душу, поэтому позволила взять меня за руку и увести в тень высокого дерева. Там я дала волю словам и рассказала подруге всё, что со мной произошло за последнее время. Конечно, где-то в глубине души я сознавала, что делаю ошибку, что не следует вдаваться в подробности, но многих подробностей я не знала и сама… Но основное Аэлла узнала: я чужая в Фесте, и меня ведут в царство Сета за браслетом, в пути меня ждёт множество опасностей и у меня нет особой уверенности в том, что после этого я смогу вернуться.
- Я тебя прекрасно понимаю, - сказала она, когда я закончила свой рассказ. – Не хотелось бы мне попасть в такую историю. И, думаю, мне стоило бы пойти вместе с тобой.
Я пришла в ужас. Да, я – слабая неопытная девушка, но Аэлла кажется ещё более беспомощным созданием. Правда, она немного знает шаманство, но поможет ли ей это в пути? И разве позволит Аумм своей внучке, принцессе, едва избежавшей чудовищной опасности, подвергнуть себя новому риску? Не говоря уже о том, что Родни и Этельред, наши лидеры, не возьмут с собой нежную нимфу. Я сказала об этом ей, но Аэлла только улыбнулась.
- Существует такое понятие, как долг, - сказала она. – Ты спасла мне жизнь и даже более того, и я должна оказать тебе аналогичную услугу. И я чувствую, что смогу это сделать, если пойду с тобой, а иначе я никогда не смогу простить себе своей трусости. Аумм всё прекрасно понимает, и твои поймут. Может, не сразу, но после разговора с дедушкой, он кого угодно может уговорить. А пока – идём, я покажу тебе, где ты сможешь хорошо выспаться.
На следующее утро я бродила по чаще и оказалась возле высокого златолиста. Он был ещё выше и прекраснее, чем тот, который я видела на опушке, его драгоценные краски были ещё ярче, ещё больше радовали глаз. Это дерево было не облито серебром и золотом, оно, казалось, было отлито из драгоценных металлов. Это было очень красиво, и весьма оригинальным мне показалось то, что ветви росли спиралью, при желании по этой спирали можно было забраться наверх. И стоило мне подумать об этом, как златолист приглашающее качнулся, словно бы гостеприимно предлагая мне свою спираль. Я решила не отказывать себе в удовольствии – когда ещё я попаду сюда? И я полезла. Это оказалось даже куда проще, чем я предполагала изначально, так как мелкие сучки складывались в лесенку, другие образовывали очень удобные перила. По пути я заметила, что ветви образуют не только эту винтовую лестницу, но на лестничных площадках, которых здесь было довольно много, ещё и затенённые площадки… вроде ажурных беседок. Я забралась в одну из них, и чуть ли не впервые после того, как я попала в Фест, у меня возникло ощущение дома. Я словно вернулась домой после долгого странствия, и этот дом тоже радуется моему возвращению…
Здесь, на златолисте, меня разыскала Аэлла. Она забралась ко мне, устроилась в соседней люльке, и я рассказала ей о своих новых ощущениях, но сестра нисколько этому не удивилась, как мне показалось..
- Это обычное явление. У каждой дриады есть своё дерево – её собственное. Они с ним представляют собой словно бы единый организм, оба всегда знают, что происходит с ними, даже если ты будешь далеко отсюда, и ты попадёшь в беду, твоё дерево всегда будет об этом знать. И оно будет тебе помогать – благодаря этой взаимосвязи. А если оно само будет не в силах тебя выручить, то другие дриады, посмотрев на него, могут понять, что с тобой случилось что-то не то. Оно всегда заботится, чтобы тебе было комфортно и ты ни в чём не нуждалась. Ты даже иногда сама не знаешь, что тебе нужно, а дерево уже это чувствует. Дерево для тебя – всё: дом, верный друг, хранитель, компаньон. Твоя гибель повлечёт за собой его конец. Да, после этого на его месте вырастет новый златолист, но это будет уже совершенно другое дерево. Тебя он не переживёт.
Аэлла ушла, оставив меня осмыслить всё вышесказанное в одиночестве.
Мне было ещё трудно воспринимать златолист, как одно целое со мной, но мне уже очень не хотелось покидать его…
Эту ночь я провела на златолисте, который укачивал меня, и, казалось, самыми своими листьями отгонял ночные кошмары, а утром разглядела из своей люльки друзей. Впереди скакал Этельред, у стремени, которого держалось какое-то необычное существо зеленоватого цвета. Этот зелёный проводник явно что-то говорил рыцарю, от чего тот периодически натягивал поводья, после чего снова пускал райша вскачь. Следом – Торо, бык Родни, и я поражалась проявленной этим тяжелым животным прыти. При виде своего наставника я снова ощутила целый спектр чувств – облегчение, что с друзьями ничего не случилось, нежность к ним, ко всем, даже Осмунд в эту минуту казался мне невероятно милым и симпатичным, несмотря на свою внешность. В конце концов, он не виноват, что ему раскроили череп и жизнь, полная битв и опасностей ожесточила его характер.
Мои размышления прервало появление Аэллы с сообщением, что мои друзья уже на подходе к поселению дриад. Я спустилась следом за своей сестрой и увидела у основания златолиста Куазу, жующую какие-то листья, на неё были навьючены две фляги изрядных размеров, ещё две стояли на земле и были предназначены для меня. В одной из них была чистая родниковая вода, которая также имеет огромное значение для всех нимф, независимо от их разновидностей, в другой – ягодный напиток, который мне так понравился во время праздника.
- Просто удивительно, - Аэлла погладила своего кузнечика по голове, - все были в полной уверенности, что твоим друзьям понадобится значительно больше времени, чтобы нас найти, а они справились за трое суток. Ты уверена, что это простые люди?
- Учитывая, что там четверо эльфов… - я пожала плечами. – К тому же, они ведь не пешком идут… Что это?! – я испугалась: от ствола златолиста внезапно отпали несколько кусков коры, впрочем, на её месте тут же появилась новая.
- Бери, - улыбнулась моя новая подруга. – Кора златолиста очень ценится… как и всё остальное. Это чуть ли не самые драгоценные из известных нам пород деревьев. Тебе очень повезло с таким другом, далеко не всякая дриада находит с ними общий язык, а твой даже плачет в преддверии расставания.
Я погладила гладкий ствол златолиста и вздохнула. Странно как-то с этим деревом получается. Да, у дриад очень тесная взаимосвязь с природой и деревьями, на которых они живут, но я-то не дриада! Я – человек! Да, меня приняли в племя, относятся, как к своей, но только из благодарности за спасение Аэллы, это ничего не меняет в моей природе. Тем не менее, я ощущала какие-то ментальные волны, исходящие из самой сердцевины златолиста… Он как бы привязывал меня к себе, вливал в меня новые силы… Я чувствовала себя всё лучше… и мне крайне не хотелось расставаться со своим необычным другом. Аэлла свистнула своему кузнечику и оставила меня одну… Она хорошо понимала моё настроение…
- …Мяу! – эта идиллия прервалась, когда внезапно ко мне бросилась чёрная молния по имени Бестия, и принялась вылизывать мое лицо. Обрадованная, я поднялась с травы и увидела, что из зарослей выезжают мои друзья. Сердце от радости было готово выскочить у меня из груди, когда я их увидела. Они были покрыты пылью, сильно измотаны, очевидно, дорога была совсем не лёгкой… Но они были здесь, такие милые и родные!
Я бросилась к ним навстречу, ликуя от радости, и оказалась в их объятиях. Было видно, что встреча обрадовала всех, даже вечно хмурое лицо Осмунда прояснилось и он вздохнул с явным облегчением, увидев меня. Неожиданно для себя, от нахлынувших чувств, я разрыдалась, и эти мужественные воины, не привыкшие к таким проявлениям эмоций, неловко пытались меня успокоить. Только Элрик внезапно уткнулся мне в плечо и стал, совсем по-детски всхлипывая, плакать. Господи, - мелькнуло у меня в голове, - ведь он же ещё совсем ребёнок, к тому же, потерявший родителей. Ему же приходится куда тяжелее, чем всем нам, о чём мы постоянно забываем. Бедный мальчик. Я обняла его и стала гладить по волосам, пытаясь успокоить юного пажа.
- Наконец, мы опять все вместе, - с явным облегчением заметил Родни, когда мы успокоились. Впрочем, я сразу заметила, что утверждение моего наставника было не совсем верным. Внимательно оглядев отряд, я обнаружила отсутствие Туаса, видимо, с ним что-то случилось в пути.
- Варвара, как я рад, тебя снова видеть! И хочу тебе сказать, что ты стала ещё красивее в этом новом платье, - сверкая от радости глазами, воскликнул подошедший ко мне Франсуа. – Если бы ты знала, как мы все были испуганы, обнаружив утром твоё исчезновение. Хорошо ещё, гоблины нас нашли и помогли найти тебя.
- Гоблин нам сказал, что тебя украли варвары, - сказал Карлтон, до этого момента стоявший в стороне, никак не проявляя своих эмоций от нашей встречи, и только его глаза не могли скрыть радость. Тем не менее, он был сдержан и, кроме радости, явно испытывал некоторую тревогу. – Не представляю, как тебе удалось спастись, это страшные племена, даже испытанным воинам трудно противостоять им в одиночку. Но, думаю, лучше воздержаться от расспросов, ты сама расскажешь позже. Главное, что ты жива.
- Я думал, что это сетианцы каким-то образом разведали наш маршрут, - голос Этельреда за моей спиной прозвучал как-то устало. Таким рыцаря я ещё никогда не видела. Он был чем-то озабочен, но явно испытывал облегчение оттого, что со мной ничего не случилось, самое страшное, чего крестоносец так боялся, не произошло и это больше всего его радует. Я его прекрасно понимала: мне столько говорили о важности этой экспедиции, о том, что основная задача возложена именно на меня, все остальные – даже Родни и Этельред – всего лишь охрана и проводники. Маг и рыцарь несут ответственность за то, чтобы я смогла выполнить свою миссию. А тут я таинственным образом исчезаю почти у них на глазах, что они должны были подумать и перечувствовать? – Но, может, ты познакомишь нас со своими друзьями?
Я оглянулась посмотреть, кого он имеет ввиду, и увидела, что дриады, которые оставили меня здесь встречать друзей, теперь вышли и стоят между деревьями, обмениваясь улыбками. Они видели, что я счастлива и это их тоже радовало. Элрик вытер слёзы и теперь смотрел на них во все глаза – было видно, что прежде он никогда не видел дриад. Этельред чуть усмехнулся, глядя на детский восторг своего пажа.
- Вот уж не думал, что когда-нибудь увижу настоящих лесных нимф, - даже Осмунда проняла сентиментальность встречи с дриадами. – Сколько лет живу на свете… А ведь их можно встретить в любом лесу, иначе лес попросту погибнет, - вот уж не ожидала от него такой трогательности, я даже улыбнулась ему – впервые за всё время нашего знакомства. Может, я с самого начала ошиблась в нём? Конечно, Этельред говорит, что этот наш богатырь – не тот, за кого себя выдаёт, но, возможно, он делает это нам во благо, а не во вред? Сейчас это был не тот Осмунд, которого я когда-то увидела, и который внушал мне страх. Сейчас он был не грубым, а каким-то грустным. Интересно, что могло так его изменить?
Из зарослей вышли Аэлла и Аумм, старик отвёл Родни и Этельреда чуть в сторону, как я поняла по выражению их лиц, для важного разговора, а я стала знакомить подругу с остальными. Эльфы при этом вежливо поклонились своей дальней родственнице, остальные сдержанно представились юной дриаде.
- Надеюсь, это не они тебя украли? – спросил меня Элрик, восхищённо глядя на неё. Я отрицательно покачала головой. – Мне кто-то рассказывал, что здесь в лесах живут ведьмы, которые заманивают путников в свои сети и после этого пожирают заживо.
- Такие племена существуют, но не здесь, - ответила Аэлла. – Я знаю о них, по рассказам наших старейшин. Прежде карги жили и в Лесу Миражей, но ушли – незадолго до появления здесь варваров.
- А разве это не одно и тоже? И старый Уатт говорил, что эти людоеды тоже являются… лесными духами, вроде дриад.
- Вовсе нет, это разные племена!! – в один голос возмутились дриада и эльфы. – И гоблин ясно сказал: Варвару похитили именно варвары, не знаю, как в это оказались замешаны дриады.
- Значит, вы её спасли! – просиял мальчик. Он явно не хотел, чтобы такая красивая девушка оказалась злодейкой и людоедкой.
- Положим, это Элейна меня спасла, - улыбнулась Аэлла. – У неё очень хороший учитель по рунистике, без неё плохо бы пришлось.
Родни как раз в это время закончил свои переговоры с Ауммом, и они подошли к нам. Услышав последние слова дриады, он вопросительно посмотрел на меня. Вместо ответа я присела на корточки, на минуту задумалась, и начертила руну возвращения предмета. Тут же прямо из воздуха материализовался столб, к которому нас тогда прикрутили варвары. Среди дриад прокатился изумлённый шёпот. Все были испуганы, девушки поспешно скрылись за спинами мужчин, Аэлла тоже шарахнулась за стоявшего рядом Родни, который чуть нахмурился, в его глазах читалось удивление и восторг, но вместе с тем и недоумение. Я заподозрила, что с этим столбом далеко не всё так просто, как мне казалось, но никто мне ничего не объяснил, да я и не успела спросить, так как Аумм, покачав головой, выбросил вперёд руку и выкрикнул что-то гортанным голосом, после чего столб объяло пламя. Мой учитель подошёл ко мне и протянул руку.
- Я давно уже понял, что у тебя очень высокий магический потенциал, - сказал он. – Я в своё время считался одним из лучших в нашей Академии, но даже я решился на самостоятельное использование рун в столь серьезном контексте только через два месяца кропотливой работы, молодец.
- Подумаешь, руны! – фыркнул Осмунд, он вообще, как я заметила, недолюбливал магию, она внушала ему крайнее недоверие. – Вообще, все эти магические выкрутасы не стоят одного удара меча!
- Может, ты и прав, но у меня даже булавки в качестве оружия под рукой не было, когда я стояла у столба, - пояснила я. – Ты забываешь, при каких обстоятельствах меня похитили, у меня не было при себе абсолютно ничего, кроме тех рун, которые я успела запомнить. Я была крепко привязана к столбу, и хотелось бы мне посмотреть, как бы ты махал своим клинком в таком положении...
- Я бы не оказался у столба! – с вызовом сказал Осмунд, при этом, как обычно, набычился. Я восприняла это просто как его очередную похвальбу.
- Если бы ты был нужен варварам - оказался бы! – парировал ему Элвин, передавая мне мой колчан и лук.
