Глава 1Я сидела на камне и ругалась сквозь зубы. Вот ведь занесла нелёгкая! Верно говорят – чёрная кошка дорогу перебегает к несчастью. А мне она сегодня столько раз её перебегала, металась из стороны в сторону, да ещё пялилась на меня своими глазищами… Вот и теперь сидит, пялится.
Конечно, я во всякие истории попадала, благодаря своему «везению», и даже в детстве со мной случались самые разные недоразумения, так как я часто делала то, что мне взбредёт в голову, даже не спросив взрослых. Из рук у меня всё падало, отчего всю дорогую посуду старались держать в наименее доступных для меня местах, чтобы я не разбила, к примеру, любимую мамину вазу.
Мама то и дело повторяла, хватаясь за голову:
- Ну какая ты Элен? Варвара самая натуральная! – при чём ударение всегда ставила на первый слог.
- Потому что вечно суёт свой нос куда ни попадя? – спрашивал дедушка.
- Нет, потому, как последний варвар, всё громит и уничтожает! Скажешь – нет?! Вспомни, что она сделала с моими отрезами ткани!
А что такого я сделала? Всего лишь забралась в шкаф, где они лежали, и вырезала в них дырки для рук, сделав таким образом, как мне тогда казалось, очень красивые жилетки для себя, мамы и дедушки, и потом никак не могла понять, за что же меня наказывают, что я плохого сделала?!
Чтобы показать, насколько везучей я всегда была, расскажу ещё пару историй.
Когда я поступила в университет – на факультет лингвистики - дедушка подарил мне небольшой фольксваген. Как-то, опаздывая на занятия, даже не позавтракав как следует, я плюхнулась на сиденье фольксвагена, и тут выяснилось, что мой стальной мустанг сегодня решил взбунтоваться и упорно не желает заводиться, как я ни крутила ключ зажигания и ни взывала к совести автомобиля. К счастью, университет был не очень далеко от дома и я, тяжело вздохнув, решила добираться до него общественным транспортом, короче говоря – трамваем. По закону подлости, трамвая, конечно, долго не было, я начала жутко злиться, так как у нас в этот день был очень важный семинар, на котором я должна была представить свой доклад. Простояв почти полчаса на остановке, я поняла, что безнадёжно опаздываю, времени на дальнейшее ожидание у меня нет и нужно срочно ловить такси. И тут меня неожиданно хлопнули по плечу. Резко обернувшись, чтобы высказать нахалу всё, что о нём думаю, я узнала Пашку, с которым некогда училась в одном классе. Но после окончания школы я решила заняться лингвистикой, а Павел поступил в медицинский университет.
- Привет! Чего тут стоишь, как фонарный столб?
- Трамвая жду, а его всё нет и нет…
Пашка вдруг сложился пополам от хохота.
- Трамвая ждёшь? – насилу выдавил он из себя. – Ой, не могу… А где ты здесь видишь рельсы, скажи на милость?
Я посмотрела. Действительно, рельсов не было! Как же так?!
- Но ведь здесь всегда была остановка, я это точно помню!
- Была – два года тому назад! Но муниципалитет в год нашего выпуска решил перенести остановку в другое место, рельсы разобрали, а до тебя это и не дошло!..
Все это – лишь ничтожная часть историй, которые со мной приключались регулярно, но, если я вздумаю перечислять здесь все, даже с целью ознакомить читателя с моим… характером, то этому никто не обрадуется. Но всё это привело к тому, что я очень скоро привыкла, что со мной то и дело приключаются разные неприятные, а иногда и необъяснимые вещи, и каждая следующая превосходила предыдущую по своей нелепости и даже глупости. Иногда, когда одна история не спешила начаться после того, как закончилась прежняя, я даже начинала паниковать, зная, что это значит лишь одно – эта новая будет просто… венцом всей этой череды.
Но если прежде во всех своих… неприятностях была виновата только я сама, мой неуёмный характер и никогда в них не был замешан никто другой, то те невероятные приключения, о которых я собираюсь вам рассказать, оказались самым тесным образом связаны с самым дорогим человеком в моей жизни, которого я просто обожала. Уже потом выяснилось, что моя история стала как бы продолжением его.
Речь идёт о моём любимом дедушке – прекрасном, добром человеке, который всячески меня баловал и защищал всегда и ото всех. Если судить по фотографиям, то в молодости он был очень красив и до сих пор сохранил свою привлекательность и стать, хотя некогда ясные голубые глаза со временем чуточку утратили свой блеск, поблек загар… волосы поседели… Но всё равно на улице женщины, даже много моложе дедушки, заглядывались на него. Иногда мне казалось, что такая внешность больше присуща не учёному, а аристократу.
По профессии он учёный-археолог, с мировым именем. Всю свою жизнь дедушка провёл в постоянных экспедициях. И где он только ни побывал… Египет, Мексика, Китай, Япония… Джунгли Амазонки… Дельта Нила… Ганга… У него в кабинете висела большая карта мира, на которой он отмечал все страны, где ему довелось побывать… и сам утверждал, что ему гораздо проще перечислить те, где он не был, когда его спрашивали, куда его заносила жизнь. Без единого красного флажка были только два скопления льда у полюсов, и то я в детстве думала, что туда дедушка ни разу не ездил только по тому, что был чрезмерно подвержен простудным заболеваниям.
Как гласит наша семейная легенда, во время одного из этих своих путешествий он познакомился с моей бабушкой. Тогда он отсутствовал очень долго, дольше всего – так что даже ближайшие друзья его потеряли. На поиски отправился его лучший друг Григорий …, и тоже исчез. И только через пять лет после этого они оба вернулись – совершенно измотанные, но – в сопровождении удивительной красавицы, которую дедушка опекал со всей заботливостью… тем более, что красавица была беременна. Это была моя бабушка. Они поженились… незадолго до того, как у них родилась дочка, моя мама.
Бабушку я не помню. Я знаю о ней только по крайне редким рассказам. Мама всегда говорила, что ничего не помнит о своей матери и старалась оборвать разговоры о ней. Дедушка же на все расспросы только вздыхал и замыкался в себе. Лишь однажды он позволил себе сказать несколько слов.
- Она была чудесной женщиной, Элен. Это была не простая смертная, но королева, богиня! Да ты посмотри на неё сама!
У него в кабинете, напротив письменного стола, висел портрет… сказочной красавицы. Дедушка уверял, что я с каждым годом становлюсь всё более похожей на неё – это ужасно действовало на нервы маме – но я не могла с ним согласиться: общего у нас было мало. Да, обе блондинки, но я – пепельная, у бабушки волосы – чистое золото! У меня глаза – цвета чуть подсохшего гороха, у красавицы на портрете – бесценные изумруды! В каком-то удивительно-прекрасном наряде, непонятно, по чьей моде… не современной – это точно. Она была величава, великолепна… А эти глаза, эта лёгкая, но такая ласковая улыбка… Когда смотришь в эти глаза, то забываешь обо всём, возникает такое ощущение, словно ты сейчас не у себя дома, в дедушкином кабинете, а где-то… в другом мире… и смотришь не на портрет, а на оригинал… и откуда-то издалека доносится прекрасный голос… похожий на перезвон нежнейших серебряных колокольчиков… вот только слов не разобрать… И я, с одной стороны, понимала, что дедушка хочет постоянно иметь перед глазами хотя бы изображение своей горячо любимой жены, но, с другой – как он мог при этом ещё и работать? А он почти постоянно был погружён в работу, писал какие-то высоконаучные статьи, книги…
Раз в год, девятого января, дедушка запирался ото всех в своём кабинете и не выходил оттуда до следующего утра. И весь день оттуда доносились сдавленные вздохи и рыдания… Однажды я решила посмотреть, что же там происходит, через замочную скважину… И увидела, что дедушка сидит за столом, глядит на портрет, лицо его… он постарел ещё на несколько лет… По лицу водопадами бегут слёзы, дедушка держит в руках небольшую шкатулочку, и что-то говорит… на каком-то совершенно удивительном, мелодичном языке…
На следующее утро я подошла к дедушке и призналась в том, что увидела.
- Никогда больше так не делай! Не хорошо так вламываться в личную жизнь людей и в чужие тайны! – это был единственный случай, когда он повысил на меня голос, обычно он не ругал меня, никогда. Даже когда мы с друзьями разнесли его кабинет, а я случайно залила чернилами тетрадь с записями, над которыми дедушка трудился уже очень давно (компьютера дедуля не признавал, и работал по старинке, чернилами). В тот день он только долго и тяжело вздыхал, повторял, что я – маленькая негодница… но со временем это обязательно пройдёт. Мама тогда меня очень отругала… но и тогда дедушка за меня заступился. А тут… Тут он был очень недоволен.
Кроме этого портрета и карты, в кабинете чего только не было! Дедушка из каждого путешествия привозил с собой всевозможные сувениры, просто… восхитительные, хотя, на мой взгляд, редко имеющие какую-нибудь ценность… кроме чисто исторической. Так, я не думала, что стоимость деревянных чёток четырнадцатого века – именно самих чёток, без учёта их древности, была так уж велика. Учитывая, что лак, которым они были покрыты, облупился на некоторых бусинах? Но дед от них был в неописуемом восторге, частенько доставал из шкатулки, где они хранились, и рассказывал удивительную историю о том, как они к нему попали. У него были удивительные браслеты, бусы, кольца… Зеркало работы ацтеков – вот что имело большую ценность – оно было не из стекла, а из серебра. У него же была почти целая амфора, которую он вывез с одного из греческих островов контрабандой… И оттуда же он вывез немало экспонатов для своего маленького домашнего музея. И, откуда бы он ни возвращался, он никогда не забывал о своей единственной и горячо любимой внучке и обязательно привозил мне множество разных милых безделушек.
Но была в его коллекции и такая вещица, которую, как мне казалось, он просто боялся. Он старался не доставать её из шкатулки, задвинутую на самый задний план, хотя я однажды увидела его, вернее, подглядела и…
Это был обсидиановый браслет, очень древний, но прекрасно сохранившийся. Он состоял из множества мелких камешков, чёрных, отполированных до блеска, на каждом из них была золотая насечка в виде какой-то закорючки. Когда я спросила у дедушки, что это такое, он не ответил и категорически запретил мне впредь возвращаться к этой теме.
Браслет этот, как однажды обмолвилась мама, входил в любимый бабушкин гарнитур, можно сказать, её приданое. У неё было несколько украшений из обсидиана, с такими вот письменами, но, уходя, она забрала всё с собой, оставив на память о себе только браслет… С ним была связана какая-то очень таинственная история… чудом не стоившая дедушке жизни. Сказав это, мама вдруг пришла в неописуемый ужас и велела мне забыть всё сказанное, всё это, мол, чудовищный бред, и чтобы я не смела никогда напоминать об этом браслете ей или дедушке, иначе…
Когда я поступила на первый курс института, нам неожиданно позвонил старый дедушкин друг и коллега, которого я всегда звала дядей Гришей. Он до сих пор, хотя ему было уже под семьдесят, разъезжал по всему свету в поисках разных раритетных вещей и его коллекция была ещё богаче, чем дедушкина. И в тот раз он вернулся из Египта, где дяде Грише, по его словам, удалось найти некое украшение, по поводу которого он хотел поговорить с дедушкой, так как с этой находкой была связана какая-то странность…
Он приехал вечером и привёз ожерелье – такое же, как дедушкин браслет, собранное из мелких камешков обсидиана, точно так же обработанных, с такими же насечками. Дедушка хотел меня выставить из своего кабинета, но дядя Гриша с улыбкой остановил меня.
- Пусть девочка останется, если ей это интересно. Вещица и в самом деле удивительная и даже уникальная. И я, собственно, хотел бы у тебя узнать… Может, ты найдёшь какое-нибудь объяснение тому, что я никак не могу понять, как ни стараюсь?
Обрадованная неожиданным и таким приятным для меня разрешением, я придвинула свой стул поближе к креслу, в которое сел наш гость, и приготовилась слушать удивительную историю, благо, наш друг всегда умел и любил рассказывать.
По словам дяди Гриши, эти украшения были созданы в древности, когда Древний Египет был ещё очень молод, при первых фараонах. Кто создал – неизвестно, может, египтяне, может, они попали в Египет из Шумера или Ура, но найдены они были именно в Египте, при раскопках в Долине Царей. Сами египтяне пришли в неописуемый ужас, когда некогда увидели у дедушки браслет, а через несколько лет – ещё и ожерелье, которое нашла другая экспедиция, в которой был дядя Гриша. По словам египтян, найденные предметы происходили из иного мира, куда уходят люди… с тем, чтобы либо не вернуться вовсе, либо вернуться… чрезвычайно странными. Не сумасшедшими, как говорят египтяне – именно «чрезвычайно странными». Дядя Гриша пытался выяснить у них, в чём состояли эти странности, но все расспросы были тщетны. Он только заметил, что арабы были счастливы, когда дядя Гриша решил взять с собой эти камни, но посоветовали ему выбросить украшение в море.
- Ни в коем случае не оставляйте у себя! Не надевайте сами и не позволяйте это делать другим – ожерелье будет стремиться назад, в свой мир!
Это была одна странность. Так говорили абсолютно все египтяне, к которым обращались археологи. Все туземцы были смертельно напуганы одним видом этого украшения, хотя лично мне и браслет, и ожерелье казались очень красивыми.
Ещё одна странность выявилась, когда дядя Гриша решил посмотреть, что представляют из себя золотые насечки на камешках. И оказалось, что там наличествуют не только египетские письмена, но и руны древних викингов и знаки из письменности индейских племён! Хотя и индейская письменность и руническое письмо возникли позже египетского… и на большом расстоянии от страны древних фараонов! А все насечки были нанесены в одно и то же время!
- Знать ничего не желаю об этих проклятых камнях! – отрезал дедушка. – Будь другом, забери ты у меня этот браслет!
Меня этот разговор очень удивил. Ожерелье было точно таким же, как браслет, можно сказать, его увеличенной копией. Я нисколько не сомневалась, что это тоже часть бабушкиного гарнитура – хотя как тогда украшение могло попасть в Долину Царей? Обсидиановый гарнитур всегда был на бабушке, по крайней мере, дедушка всегда говорил, что Элен не расставалась с ним с малолетства. И тут выяснилось, что меня назвали в честь бабушки, на чём настоял дедушка, так как родители хотели наградить меня совсем другим именем. И вот – почему-то этот гарнитур оказался разделенным, браслет – в нашей семье, ожерелье – у дяди Гриши, и почему-то один старик пытается расспросить другого о том, что оба должны прекрасно знать – или не должны знать вовсе, о чём оба прекрасно знают? И – почему бабушкин любимый браслет, который так давно сберегается в нашей семье, хранится в полной тайне и внушает дедушке такой ужас, что он мечтает от него избавиться? Всё это очень странно… но тогда я не находила этому объяснения.
- Нет, нет и нет. Мне почему-то кажется, что их ни в коем случае нельзя сводить вместе – браслет и ожерелье, иначе может произойти… что-то может произойти. Так что я могу только обменять ожерелье на браслет.
Через какое-то время после этого я собралась ехать на каникулы
в Мексику… Дедушка в своё время так интересно рассказывал о тамошних красотах, пирамидах древних индейских племён, что мне очень захотелось увидеть всё это своими глазами. Мама пыталась меня отговаривать от этого безумия, по её глазам было видно, что одна мысль о моём путешествии внушает ей неописуемый ужас, но я стояла на своём. Но буквально за несколько дней до моего предполагаемого вылета, когда уже был заказан билет на самолёт, выяснилось, что все рейсы в Центральную и Южную Америку отменяются, там какая-то эпидемия… и ехать туда нельзя категорически, эта поездка может и в самом деле стать смертельной! Я очень расстроилась, но дедушка всячески пытался меня приободрить.
- Может, в Египет съездишь? – спросил он. – Признаться, я даже рад, что так получилось…
Оказалось, ему срочно надо передать какую-то вещь дяде Грише, который надолго уехал в Египет. Дело не терпит отлагательства, это чрезвычайно серьёзно, дедушка никак не может допустить, чтобы это даже случайно попало в чужие руки или возникли любые обстоятельства, помешавшие бы передачу этой вещи дяде Грише… Сам он хворает и никак не может ехать. Поэтому мне придётся ему помочь, тем более, что история Египта ещё более древняя, чем мексиканская и египетские пирамиды тоже очень красивы. Я согласилась – в Египет тоже очень хотелось. Это, в частности, была неплохая языковая практика – я всегда увлекалась языками и свободно владела несколькими…
А теперь мне представлялась возможность пообщаться с египтянами… По крайней мере, в музеях мне гиды-переводчики не нужны… Я заранее решила, что не стану беспокоить дядю Гришу, хотя он, когда звонил или писал из Асуана, расхваливал свою квартиру и выражал готовность разместить в ней «хоть целый полк».
Дедушка сам отвёз меня в аэропорт, и на прощание вручил небольшую коробочку. Я открыла её и увидела внутри шкатулочку – маленькую, явно старинную, чрезвычайно искусно вырезанную из кости. Я никогда прежде не видела у него ничего подобного и хотела открыть и её, но дедуля остановил меня.
- Не делай этого. Это очень важно. Ты не должна открывать шкатулку и отдай её Грише так, как есть. Он знает, что с ней делать. Но – ни в коем случае не открывай, иначе…
Он не договорил, было видно, что ему нелегко дался и этот разговор, после этого дедушка резко развернулся и быстро пошёл к выходу. Я хотела спросить, что его беспокоит, но он быстро смешался с толпой, а меня стали поторапливать с посадкой.
….Я заняла место в самолёте, вертя в руках эту шкатулку. И что тут такого страшного? Что означали эти странные слова дедушки? Что его так напугало? Никогда прежде не видела его таким перепуганным… Прямо на себя похож не был…
- Разрешите посмотреть? – когда мы уже летели, я обратила внимание на своих соседей, это были пожилая женщина и молодой человек с каким-то странным, отстранённым взглядом. Заговорила со мной дама. Она чрезвычайно бесцеремонно забрала у меня из рук шкатулку, хозяйским жестом открыла её… и тут же оцепенела, её глаза вылезли из орбит, проходившая мимо стюардесса подала ей воды, но женщина, швырнув мне шкатулку, посмотрела на меня с неописуемым ужасом и чуть ли не ненавистью в глазах, перелезла через молодого человека и с воплями унеслась куда-то в сторону пилотской кабины. Я просто обалдела. Такая почтенная женщина, а ведёт себя…
Я снова взяла шкатулку и вновь стала её осматривать – что с ней такое? И не повредила ли её случайно эта истеричка? При этом я сделала неловкое движение, и шкатулка опять открылась…
Там лежал браслет. Тот самый браслет, который я видела у дедушки и которого дедушка так боялся. Судя по всему, он решил избавиться от такого опасного для себя сувенира… Но почему так испугалась дама?
- Красивая вещица, - молодой человек воспользовался случаем и пересел на среднее место. – Обсидиан, и не современной обработки, я в таких вещах разбираюсь. Послушайте… Продайте его мне, а? Я вам дам хорошую цену… Не хотите? Понимаю, - вздохнул он. – Но, может, вы хотя бы позволите мне полюбоваться браслетом на вашей ручке? – он тоже не разводил церемоний и надел браслет мне на руку. Тут же нанесённые на камешки письмена вспыхнули… самыми разными цветами, золото, серебро, зелёный, синий… При этом мой сосед резко изменился в лице, оно отразило ужас… и он тоже исчез, правда, сделал это без лишнего шума и максимально незаметно. Я пожала плечами и хотела снять украшение… Не тут то было! Оно словно проросло к моей руке! Я перепугалась, что теперь сказать дяде Грише – он ведь будет меня встречать, они с дедушкой уже договорились об этом? Что сказать дедушке, как ему объяснить, что я не виновата в том, что его просьба не была выполнена? Почему со мной всё происходит не так, как со всеми людьми, почему я всегда влипаю во всевозможные истории?!
…В каирском аэропорту, как говорил дедушка, меня должен был встречать дядя Гриша, но он почему-то не смог этого сделать. Я позвонила ему – на домашний телефон, на мобильный – но ни тот, ни другой не отвечал и мне пришлось самой брать такси и ехать в отель. Там всё было в порядке – номер был заказан, как было обещано, несмотря на то, что дядя Гриша очень хотел, чтобы я поселилась у него, и обижался, что я этого не хочу, - и я разместилась там с большим удобством. За обедом познакомилась с несколькими русскими, которые также приехали в Египет по путёвке, и они приняли меня в свою компанию. С ними я поездила по разным городам – при чём Долину Царей и пирамиды было решено оставить на потом. Были мы в музеях, и тут сказалась ещё одна странность моей натуры.
Я совершенно недисциплинированный экскурсант. Всякий раз, когда мы идём с группой в музей, все идут в одну сторону, я в другую. Гид рассказывает об одном экспонате, я рассматриваю другой. Сама понимаю, что это глупо, пыталась с собой бороться… но у меня это получалось лишь в том случае, если со мной ходил дедушка, только он мог перехватить меня, а мама музеи почему-то не жаловала. Вот и здесь все пошли направо, в древний Египет, осматривать какие-то мумии, я же пошла налево и попала в зал, где была экспозиция, повествующая о наполеоновских войнах. Потом все пришли осматривать эту экспозицию, а я отправилась к мумиям. Только на выходе я присоединилась к группе…
Через неделю после моего прибытия в Египет, я добралась до Асуана, где жил дядя Гриша и которому я должна была отдать браслет. Правда, он ни в какую не желал сниматься с моей руки, как я ни старалась его содрать – исключительно памятуя о дедушкиной просьбе не открывать шкатулочку и не знакомиться с её содержимым… Мне и так было крайне неловко, что я не выполнила его волю, но оставалась надежда, что дяде Грише известна тайна застёжки и он легко поможет моей беде. По дороге я заглянула на местный базар и купила там лёгкий пробковый шлем для дедушки – тот постоянно жаловался, что нет у него головного убора для долгих экспедиций в жарких странах, хотя – почему он сам не купил такую шляпу? Я её примерила на свою голову – очень удобно и защита от солнца отличная. Для мамы – цветастый платок, агатовые бусы и такие же браслеты с египетской символикой. Как меня уверил продавец, это магические обереги, защищающие от всевозможной порчи и сглазов, над ними поработали самые настоящие потомственные маги – как белые, так и чёрные. В магию я не верила, но они показались мне красивыми, и – это был неплохой образец египетского народного творчества. Маме должно понравиться.
Потом я отправилась к дяде Грише.
Но, когда я пришла по адресу, который мне дал дедушка, дверь мне открыла незнакомая женщина-египтянка, от которой я узнала, что Григор-эффенди исчез полторы недели тому назад.
- Уехал смотреть пирамиды и не вернулся, - сказала она. – Я говорила…
Тут её взгляд упал на мою руку и на мой браслет, который я никак не могла снять, и лицо женщины исказилось. Это было выражение совершенно неописуемого ужаса! Её трясло, как в лихорадке, она побледнела, зашаталась… Схватилась за притолоку, даже не замечая, что заперла меня в прихожей. Я отстранила её, прошла на кухню и налила египтянке воды, но та оттолкнула стакан с такой силой, что тот упал на пол и разбился. Женщина – как я поняла, она помогала дяде по хозяйству и присматривала за квартирой в его отсутствие, ругалась на каком-то диалекте, смотрела на меня не то со злобой, не то в ужасе… Я решила, что она сумасшедшая и стала отступать к выходу, но припадок закончился также внезапно, как и начался.
- Подождите, - сказала она уже по-арабски, выскочила в комнату и вернулась с ларцом, похожим на тот, в котором прежде лежало моё украшение. – Если вы… То возьмите это и унесите подальше отсюда. Чтобы это никогда больше не вернулось сюда!
С этими словами она буквально выставила меня за дверь и я услышала, как женщина изнутри запирается на многочисленные замки. Я ничего не понимала. В шкатулке обнаружилось ожерелье и ещё кольцо, обсидиановое с закорючками. Теперь не было только серёжек – из тех украшений, которые я видела на бабушкином портрете.
…Я вернулась в гостиницу, пребывая не в самом лучшем настроении. Я впервые в жизни подвела дедушку. Он просил меня передать его другу посылку нетронутой… а шкатулка была открыта, пусть не мной, но от этого мало что менялось… и передать шкатулку я не смогла – некому передавать. Я пыталась дозвониться до дедушки, чтобы повиниться перед ним и узнать, как теперь быть – но дома никто не отвечал. Потом мне перезвонила мама и сказала, что дедушка попал в больницу. Он даже не успел доехать до дома, после того, как проводил меня. Прямо в такси ему стало плохо… Врачи его уже обследовали, это инфаркт. Я была просто в ужасе… Дедушка никогда серьёзно не болел, всегда гордился этим… И врачи всегда удивлялись, что он в свои годы такой здоровый и бодрый, и вот теперь… Я хотела даже плюнуть на пирамиды и возвращаться назад, но мама отговорила меня.
- Ты здесь ничем не поможешь. К тому же, я только что от него… Его положили в лучшую клинику. По словам профессора, нет особых причин для беспокойства. Правда, теперь по жарким странам он уже не сможет скитаться…
…На душе у меня было очень плохо. Пирамиды и сфинкса я осматривала почти безо всякого интереса, гида слышала… словно издалека. Я не могла сосредоточиться на Египте, думая о дедушке, который лежит сейчас там, в клинике… Единственное, что дошло до моего сознания, это одна из множества легенд, рассказанных гидом.
…Где-то посреди пустыни, как говорят бедуины, есть ещё одна пирамида, абсолютно никому не известная, кроме бедуинов, которые только знают о её существовании, но сами никогда туда не ходившие. Вообще, район, где, по рассказам, расположена эта самая пирамида, считается проклятым – иногда туда ходят люди – учёные, просто туристы… и исчезают. Бесследно. Большей частью навсегда, лишь однажды вернулся какой-то тип… совершенно свихнувшийся, а потом опять исчез.
После этого исчезла и я – свернула не в тот коридор, долго бродила… Осознала, что вот-вот заблужусь и скоро здесь появится ещё одна мумия… стала возвращаться, и обнаружила нескольких своих новых знакомых, обступивших высокого мрачного бедуина, который чем-то был крайне недоволен.
- Элен! – замахала руками Рита, с которой мы в этой поездке довольно близко познакомились – насколько это было возможно между девушками, которые узнали о существовании друг друга только неделю тому назад. – Иди сюда! Мы тут уговорили местного абрека свозить нас в ту проклятую долину, где есть ещё одна пирамида. Только он говорит, что это не совсем пирамида…
Бедуин что-то забормотал, я прилично знала арабский и смогла перевести.
- Пирамида, но её называют Проклятыми Вратами. Говорят, что она поглощает людей, отправляя их в вечное рабство Сету или ещё кому-то из древне-египетских бесов. Он говорит, что ничем хорошим эта поездка не закончится, но ему действительно очень нужны эти деньги, иначе никогда бы не согласился.
- Глупости это, конечно, всё это проклятье, - фыркнул Риткин муж.
За грустными мыслями о дедушке и невыполненном поручении, я и не заметила, как села в старый автобус и куда-то поехала. Рита с мужем пытались меня растормошить, но это им плохо удавалось, я сидела, тупо глядя в окно. Потом мне позвонила мама… Оказалось, что дедушка пришёл в себя, его состояние быстро стабилизируется и причин для беспокойства нет ни малейших. Единственное, он был очень недоволен, что мама своим сообщением испортила мне поездку и выразил надежду, что не совсем.
Ехали мы долго. Как нам объяснили, проклятое место находилось далеко от долины пирамид, поэтому на месте мы будем только утром. Вечером мы въехали в другую местность. Дороги, как таковой, здесь не было и, можно сказать, мы были уже на проклятой территории, здесь никто не ходил, но в собственно Проклятую долину мы должны были попасть утром. Но тут… можно сказать, я накликала.
Мы въехали в довольно живописное ущелье. Именно ущелье. По обе стороны «дороги», по которой мы ехали, высились огромные песчаные горы, которыми я невольно залюбовалась и мне невольно захотелось здесь остановиться…
Ох, как не вовремя! Захотелось – и тут же старенький автобус стал, как вкопанный, откуда-то снизу запахло… очень нехорошо. Водитель-бедуин заохал, запричитал… Пришлось выйти и ночевать под открытым небом. Кто умел, а кто и нет. Я, к примеру, промучилась до самого утра.
Утро было не по-местному туманное и солнца не было видно. Тем не менее, пока бедуин с помощью двух молодых людей пытался что-то сделать с двигателем, я решила прогуляться. Взяла, на всякий случай, свой рюкзак, напялила шлем и поплелась осматриваться, собирать красивые камушки, которых и так были полны карманы… Но здесь камни были особенно красивые…
Я гуляла туда, сюда, камней набрала… столько, что пришлось остановиться – походка у меня стала гремящей и пришлось переложить добычу в рюкзак, благо, там нашлось место, после чего я решила угомониться. И так мамочка, верно, устроила шмон в моей комнате и устранила большую часть моего «мусора», как она презрительно называет мои коллекции. Она регулярно устраивает подобные ревизии, после чего комната блистает чистотой… но этого хватает всего на несколько дней, в течение которых я притаскивала столько нового барахла…
Отдыхала я с видом на маленький чёрный круглый камешек, вросший в землю. Он казался мне просто потрясающим, казалось, по нему то бегают разноцветные искорки, то сходятся-расходятся круги… Я пыталась выковырять его из грунта, но мне это никак не удавалось, а так хотелось… Тогда я насилу заставила себя отойти от него, но потом вернулась и снова попыталась… с тем же результатом.
И вот, когда я, подавив тяжёлый вздох, решила выбираться обратно к автобусу, тем более, что он явно ожил и сигналил, взошло солнце. При свете я увидела небольшую гибкую тень чуть в стороне. Глянув туда, я увидела очаровательную чёрную кошечку с изумрудными глазами. Я всегда обожала кошек, особенно чёрных, а эта была… Да, очень худая, но я была уверена, что, если её откормить, кошка будет просто раскрасавицей! Она тоже не сводила с меня глаз, которые то сужались, то расширялись, потом зверёк стал подкрадываться ко мне. Меня это обрадовало… правда, я ещё не знала её намерений, прежде кошки не очень охотно ко мне шли… если только у них не возникало желания поцарапаться. Мои ноги почему-то казались им очень подходящими столбиками для стачивания коготков… Но мне почему-то казалось, что этот котёнок будет исключением из этого правила.
Но, не доходя до меня всего нескольких шагов, кошка легла на землю, не сводя с меня своих чудных глаз. Я видела многих зеленоглазых кошек, но только у этой глаза были настолько похожи на дивные драгоценные камни… изумруд со вкраплением того же обсидиана в самой серединке. Это было удивительно красиво… А сама кошка… Она была голодная, но чистая и здоровая. Вся проблема была исключительно в том, чтобы накормить её.
- Иди ко мне, моя хорошая, - я стала подбадривать её, жалея, что отложила рюкзак в сторону, там у меня было немного колбаски. Сейчас я боялась сделать шаг в сторону, чтобы не вспугнуть кошку… хотя что-то мне подсказывало, что она никуда не уйдёт. Я её чем-то привлекаю… и отнюдь не в качестве когтеточки, и это было очень приятно. Но почему она не идёт – она ведь явно хочет ко мне? Ещё немного – и я смогла бы дотянуться до неё рукой… Но я боялась сдвинуться с места и только любовалась зверьком.
- Мяу! – жалобно ответила кошка и мотнула головкой, словно говоря: нет, это ты иди ко мне. Так мы и сидели, ожидая, когда одна из нас сделает первый шаг к сближению… Её глаза становились всё более грустными, печальными, казалось, ещё чуть-чуть – и она заплачет – человеческими слезами, я тоже готова была заплакать… Нас обеих что-то притягивало… но в то же самое время что-то останавливало от дальнейшего сближения.
В конце концов кошка издала жалобный протяжный вздох и медленно пошла в обратную сторону, то и дело оглядываясь через плечо на меня: вдруг я передумала? Я пошла за ней. Автобус давно сигналил, меня звали, окликали, но для меня сейчас существовала только эта чёрная тощая бестия… Она словно приворожила меня …
Вскоре мы обе оказались в непосредственной близости от того камня
, который я тогда не смогла поднять. Кошка подошла к нему, села и опять стала смотреть на меня, мяукая и перебирая передними лапками, с каждым моим шагом в её направлении всё больше успокаивалась и блеск её изумрудов-глаз становился все более ярким.
Я подошла к камню – она не стала от него отходить, вскочила и стала танцевать на месте – весьма и весьма изящно, элегантно. Потом выгнула спинку и стала тереться о мои ноги, нежно мурлыча. Я протянула руку и погладила её – у кошки оказалась очень мягкая шёрстка… Я взяла её на руки и прижала к себе.
В этот момент солнце добралось до этого ущелья. Осветило камень… и он ожил. Стал расти, искриться. Теперь я убедилась, что мне это вовсе не показалось, по нему и в самом деле бегали искры – то отдельные, то образуя воронку. Я протянула руку и коснулась камня…
… и тут же у меня возникло ощущение полёта. Полёта в неизвестность. И не только ощущение. Я увидела, что каким-то образом попала в огромную тёмную искрящуюся воронку и по ней лечу, лечу, лечу… И конца этому полёту не видно… Я невольно вспомнила Алису из Страны Чудес… но мой полёт был куда более таинственен… и страшен… Я не знала, что со мной происходит, куда я лечу… но догадывалась, что ничего хорошего там, куда я прилечу, меня не ожидает…
