Рожденный летатьавтор: toujours_pur
бета: vlad_00
герои: Сириус Блэк, Регулус Блэк
рейтинг: G
жанр: джен
дисклеймер: Братья Блэки принадлежат мадам Ро полностью, вплоть до Нимбусов.
примечание: зарисовки раскиданны во времени, четкой последовательности между ними не наблюдается.
1. Рожденный летать
***
– Сириус, догони меня! – девятилетний мальчишка стремительно поднимается ввысь на своей новенькой метле. Старший брат стоит на земле, хмуро глядя в затянутое облаками небо, и неотрывно следит за ним, бессильно сжимая в руке древко своего Нимбуса. С одной стороны, ему бы и хотелось вскочить на метлу, взлететь и с восторгом погнаться за братом; с другой, высоты Сириус боится, поэтому и на метле чувствует себя не очень устойчиво, о чем Регулус прекрасно знает.
Набравшись смелости, Сириус седлает свой "Нимбус-100", слегка отталкивается от земли и взмывает в воздух, разыскивая глазами младшего. Регулус выныривает из ниоткуда, с веселым хохотом пролетает так близко, что метлу резко ведет в сторону, и Сириус почти теряет равновесие.
Холодный ветер неприятно морозит напряженные пальцы.
– Что такое, братишка? Не справляешься с метлой? – высокий и звонкий голос Регулуса раздается где-то рядом, действуя Сириусу на нервы, но он только крепче сжимает рукоятку метлы, направляя ее в ту сторону, где только что слышал брата.
– Радуйся, что ты хоть в чем-то лучше меня, мелочь! – куражится Сириус, отчаянно стараясь не думать о том, что под ногами расстилается пустота, а до земли добрый десяток метров. Регулус тем временем ныряет в плотное облако и исчезает за туманной завесой. Старший озадаченно вертит головой, но вокруг него стелется промозглая пелена.
Ветер оглушительно свистит в ушах, щеки покалывает от холода.
Регулус появляется несколькими метрами выше, резко пикирует вниз, с воем проносится прямо перед носом у Сириуса и вновь исчезает где-то сбоку. Ему доставляет удовольствие дразнить брата, весьма неуверенно чувствующего себя в воздухе, тогда как сам Регулус, кажется, ощущает себя в своей стихии.
– Эй, спускайся. Мать будет недовольна, - сердито бросает Сириус, поворачивая к земле и начиная медленно снижаться. Шмякнуться об землю ему совершенно не улыбается, а щитовых заклинаний он еще не знает. И не то чтобы Сириуса действительно волновало мнение матери, но смотреть на лихачества младшего брата и осознавать, что не можешь их повторить – выше его сил.
Приземлившись, Сириус с трудом удерживает завистливый вздох, наблюдая за тем, как Регулус выходит из стремительного пикирования почти у земли, со свистом набирает высоту и, явно рисуясь, выполняет не лишенную изящества горизонтальную восьмерку.
Спустя несколько минут младший мягко опускается на землю рядом с Сириусом, задыхаясь от восторга:
– Нет, Сириус, ты видел, последняя фигура почти идеальная была! Такими темпами ко второму году обучения в Хогвартсе я смогу спокойно "петли" и "бочки" выполнять! А к старшим курсам может даже "кобра" у меня получится, представляешь, "кобра"! Сириус, ты не рад за меня? – Регулус замолкает, заметив угрюмую физиономию старшего.
– Рад, конечно, - сообщает Сириус тоном, по которому сразу становится ясно обратное.
Он до сих пор не может понять, что есть в его брате такого, чего нет в нем самом, и почему все эти фигуры пусть простого, но все-таки пилотажа вгоняют его, Сириуса Ориона Блэка, в такой непроходимый ступор. Он так до сих пор не может понять, почему то, что должно быть заложено в генах чистокровного волшебника в черт-знает-каком-поколении, дается ему с таким трудом.
Он во всем всегда бывает лучше брата: основы арифмантики и чистописание для Сириуса не представляют никаких сложностей, тогда как Регулус вынужден часами сидеть и выводить бесконечные крючочки или складывать в уме снитчи, чтобы придти хоть к какому-нибудь результату; французский язык еще с самого детства стал для Сириуса почти родным, тогда как Регулус отчаянно пытается запомнить правило согласования времен и научиться грассировать букву «р»; гениальные идеи очередного хулиганства приходят в голову именно ему, Сириусу, младший же лишь выслушивает их и с неизменными восторгом и опаской соглашается на их претворение в жизнь.
Единственное, в чем Регулус оказался лучше Сириуса, так это в полетах на метле. Порой у старшего Блэка возникает мысль о том, что брат был рожден летать. И тогда его не могут успокоить ни собственные успехи, ни похвалы домашнего учителя, ни удовлетворенный кивок матери, ни одобрение в глазах отца. В такие моменты Сириусу становится очень жарко, и он со слезами злости украдкой поглядывает на идущего рядом брата, и клянется себе, что еще научится летать не хуже Регулуса, и что даже будет ловцом в команде Слизерина, когда будет учиться в Хогвартсе. И тогда мать снова полюбит его, Сириуса, больше, чем Регулуса, и тогда снова он будет самым любимым сыном. Он, а не противный младший брат.
«Все верно, – думает Сириус, – мать любит больше Регса, потому что он хорошо летает. Все дело в этом».
Сириус притормаживает и незаметным движением смахивает уже ненужные слезы с длинных черных ресниц. Младший Блэк, заметив рядом с собой отсутствие брата, растерянно оборачивается и видит, как Сириус догоняет его с загадочной улыбкой. Регулус, обрадованный резкой переменой в настроении старшего, весело улыбается тому в ответ, даже не заметив, как в серых глазах Сириуса тлеют невыплеснувшаяся злоба и жгучая детская обида.
В голове старшего Блэка крутится настойчивая мысль: "Я буду лучше брата!"
Он первым началавтор: toujours_pur
бета: vlad_00
герои: Сириус Блэк, Регулус Блэк
рейтинг: G
жанр: джен
дисклеймер: последние из рода Блэков, как, впрочем, и первые, принадлежат мадам Ро и только ей
2. Он первым начал.
***
Каждый год первого сентября Хогвартс-Экспресс отходит от платформы 9 ¾ ровно в одиннадцать часов. Братья Блэк знают об этом почти с самых пеленок, а младшего за хорошее поведение один раз взяли на вокзал Кингс-Кросс провожать кузину Нарциссу. Ему, правда, тогда было всего пять лет, и он толком ничего не запомнил, кроме ужасной суматохи на перроне.
Сегодня же в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс отправляется старший из братьев – Сириус. Он уже одет в новенькую форменную мантию и каждые три минуты ощупывает в кармане свою палочку. Юный наследник Блэков чувствует себя очень взрослым по сравнению с младшим братом, взирающим на него с плохо скрываемой завистью, и всячески доказывает свою важность. Сириус напряженно хмурит брови, то и дело интересуется у матери, все ли ему положили в сундук, смотрит на карманные часы и сетует на то, что они приехали слишком поздно, и хорошего места в поезде он уже не найдет. В конце концов, Вальбурге Блэк надоедает выслушивать нытье сына, и она сердито одергивает его; Сириус обиженно замолкает, бросая на мать мрачные взгляды.
Регулус не знает, стоит ли ему радоваться или нет. С одной стороны, он очень гордится братом, с другой, мальчик с тоской думает о том, что ему еще торчать дома целый год, и теперь уже без любимого брата. Младший Блэк думает, как было бы здорово, если бы они были близнецами, ведь тогда бы они вместе бы сейчас садились в поезд, и все было бы хорошо. Тогда бы у Сириуса не было повода украдкой показывать язык, и не блестело бы в его глазах это раздражающее самодовольство.
– Мам, Сириус мне язык показывает, - не выдерживает, наконец, Регулус, слегка потянув мать за рукав. Вальбурга, беседующая с подошедшей к ней мадам Розье, не реагирует, и тогда мальчик повторяет громче, пытаясь привлечь к себе внимание матери: – Мама!!! Сириус мне язык показывает!!!
– Неправда! – задиристо выкрикивает в ответ старший, тщетно пытаясь скрыть довольную ухмылку.
– Правда!!! – Регулус обиженно поджимает губы.
– Ябеда! – дразнит брата Сириус.
– Неправда!!!
Стоящий рядом с матерью одиннадцатилетний Эван Розье с интересом наблюдает за перепалкой юных Блэков.
– Правда!
- Неправда!
- Ябеда!
Наконец, Регулус не выдерживает и набрасывается на брата с кулаками, Сириус же только смеется громко и весело, еще больше провоцируя младшего, уворачиваясь от пинков и не забывая награждать того легкими подзатыльниками.
Вальбурга, заметив потасовку сыновей, вмешивается, и ее грозный голос, сливается с обиженным ревом Сириуса, которого она крепко держит за ухо:
– Мама, отпустите, это не я, это все Регулус первым начал!!!
– Он меня дразнил! – хнычет младший, потирая ушибленный затылок и весьма достоверно изображая невинную простоту.
Собравшаяся неподалеку толпа перешептывается, глазея на отпрысков благороднейшего и древнейшего рода.
– Меня не волнует, кто, кого и когда дразнил! Еще одно замечание, Сириус, и ты вообще никуда не поедешь, ты меня понял?
– Я не виноват, он первым...– заводит старую пластинку старший, но тут же замолкает под ледяным взглядом матери.
– С тобой одни проблемы, ты совершенно невозможный мальчишка! Радуйся, что отца здесь нет; он бы такую трепку тебе сейчас задал!
Регулус злорадно улыбается из-за юбки матери и украдкой показывает брату язык.
– Мама, вы видели, он мне сам только что показал язык, мама, вы же видели, правда?! – Сириус хватается за возможность оправдаться.
Миссис Блэк с трудом сдерживает желание влепить пощечину старшему сыну, позорящему ее на глазах у всей честной публики.
– Еще одно слово, Сириус Орион Блэк... – начинает Вальбурга тоном, не предвещающим ничего хорошего, и Сириус, жутко обозленный на брата и на мать, угрюмо замолкает, сосредоточенно изучая свои ботинки.
***
«Жизнь несправедлива, - думает Сириус спустя какое-то время, сидя в гордом одиночестве в одном из купе "Хогвартс-Экпресса", – почему мама больше любит Регулуса? Почему я всегда виноват? Почему отец не приехал; он бы сказал ей, что это Регул первый начал! Почему они могут испортить даже такой замечательный день?»
Наворачиваются слезы, и Сириус принимается лихорадочно тереть ладонями глаза.
Он не будет плакать!
Подумаешь. В первый раз ему достается из-за брата, что ли?
Зато теперь он едет в Хогвартс, где не будет ни противного Регулуса, ни недовольной матери, ни отвратительного Кричера.
В этот момент дверца купе отъезжает, и в дверь протискивается худой лохматый мальчишка, волоча за собой тяжелый чемодан. Запихнув багаж под банкетку, мальчик со всего размаха плюхается на нее и с интересом смотрит на злого, как черт, Сириуса:
– Привет!
Блэк отвечает мрачным взглядом и отворачивается к окну.
«Отлично. Теперь еще этого очкарика терпеть всю дорогу. Жизнь действительно несправедлива», – думает Сириус, равнодушно наблюдая, как за окном проносятся живописнейшие ландшафты родной Британии.
Сказанного не вернутьавтор: toujours_pur
бета: vlad_00
герои: Сириус Блэк, Ремус Люпин, Джеймс Поттер, Регулус Блэк
рейтинг: G
жанр: джен
дисклеймер: Все в собственности мадам Ро, как ни крути.
3. Сказанного не вернуть.
***
Все школьники радуются летним каникулам – это факт. Возможно, именно поэтому в поезде Хогвартс-Лондон стоит счастливый гвалт: юные волшебники предвкушают солнечные летние деньки и строят грандиозные планы, не имеющие ничего общего со скрипящими по пергаменту перьями и школьными учебниками. По вагону с топотом носится разновозрастная молодежь, приоткрываются двери, из купе раздаются радостные возгласы и взрывы хохота. И только в одном из них, занятом тремя гриффиндорцами, подозрительно тихо: юные пассажиры совершенно не рады возвращению домой. Сириус Блэк с тоской смотрит в окно, не замечая пейзажа, Джеймс Поттер мрачно крутит в руках волшебную палочку, и даже у Ремуса Люпина не получается сосредоточиться на любимой маггловской книге.
Наконец, Джеймс вздыхает и, как бы между делом, равнодушно бросает:
– Будете скучать?
Блэк хмурится, не глядя на друга, и отвечает:
– Спрашиваешь. Была бы моя воля, я бы вообще больше домой не возвращался. Жил бы себе в Хогвартсе вместе с Филчем и Хагридом.
– Тебе, в отличие от нас с Джеймсом, есть с кем проводить летние деньки. А вот мы будем куковать поодиночке… – грустно улыбается Ремус и осекается, поймав злобный взгляд Сириуса.
Разговор исчерпывает себя, и в купе вновь воцаряется угнетающая тишина. По вагону с воем проносятся второкурсники, отчего Блэк мрачнеет еще больше.
– И с кем мне, по-твоему, общаться? – свистящий шепот, перенятый Сириусом у отца, действует пугающе: Люпин поспешно возвращается к своей книге. Поттер делает вид, что крайне увлечен обивкой банкетки, но, в конце концов, не выдерживает:
– А родственники? Кузины, кузены?
Сириус хмурится и непонимающе смотрит на друга.
– Ты говорил, что вы летом выезжаете к родственникам, и что все дети гуляют вместе, нет? – нетерпеливо поясняет Джеймс, не заметив, как Сириус незаметно вздрагивает.
– Говорил. Но с ними все равно не так интересно. К тому же, они теперь со мной общаться не будут: Розье, Яксли, кузины – они же слизеринцы все. Особенно после того, что мы с ними сделали за этот год, – Блэк хитро улыбается, вспоминая самые невероятные пакости, которые они устроили ненавистным однокурсникам.
– А брат? Он-то еще не слизеринец, так что должен с тобой дружить, – вполне справедливо предполагает Ремус.
Сириус отвечает не сразу, лишь откидывается на спинку сидения и отворачивается к окну. Молчит, словно пробуя слова приятеля на вкус, смакует каждый звук и размышляет над ответом.
Он так до сих пор и не сказал друзьям, почему не поехал на Рождество домой, почему так редко писал родителям и почему так отчаянно пресекал все разговоры о своей семье. Да и как рассказать о том, чего не в состоянии понять сам? Сириус чужой среди Блэков – он знает это, чувствует, но объяснить не может. И младшего брата наследник рода не особо жалует - плаксивый и вечно шмыгающий носом Регулус раздражает его не меньше, чем вся слизеринская компания.
– Сириус? – Джеймс вопросительно смотрит на друга в ожидании ответа.
– А он меня терпеть не может, и я его, честно говоря, тоже. Регулус – маленький мерзкий гаденыш: ябеда, плакса и подлиза. Одним словом - слизеринец, - на одном дыхании выпаливает Блэк и замолкает, наткнувшись на два ошеломленных взгляда. И, словно оправдываеясь, добавляет: - Я знаю, о чем говорю.
Ремус пожимает плечами в ответ на адресованный ему красноречивый взгляд Джеймса. Сказанное Сириусом с трудом укладывается в голове, и Люпин до самого Лондона пытается понять, как можно так отзываться о родном брате.
***
Отчаянно растягивая время, Блэк плетется нога за ногу, неся в руке клетку с филином. Он не видел семью целый год и был этому чрезвычайно рад. Однако, сколько бы он не оттягивал встречу с родными, рано или поздно это должно произойти.
Друзья уже стоят на платформе, разыскивая глазами родителей, а Сириус медлит, выходя из вагона. Оглядывается, ожидая увидеть в толпе отца.
– Сириус!!!
На Блэка налетает мальчишка лет десяти, обнимает, смотрит с восторгом, не обращая ни малейшего внимания на стоящих рядом гриффиндорцев, смеется и о чем-то восхищенно расспрашивает, периодически дотрагиваясь до брата, словно чтобы убедиться, что тот реален. Сириус совершенно сбит с толку такой встречей, растерянно смотрит на Регулуса и механически отвечает на его вопросы, давая себя увлечь к отцу, стоящему рядом с барьером.
Позже, уже сидя на заднем сидении министерской машины, Сириус понимает, как сильно ему не хватало младшего, и как несправедливы были его злые слова, брошенные несколько часов назад в поезде. Вот только сказанного не вернуть, и он лишь крепче обнимает брата, уснувшего на его плече.
Мечты сбываютсяавтор: toujours_pur
бета:
герои: Регулус Блэк
рейтинг: G
жанр: джен
диклеймер: Несравненный Регс при всем моем сожалении принадлежит мадам Ро и миссис Вальбурге Блэк.
предупреждение: POV Regulus
4. Мечты сбываются
Раз. Часы оглушительно тикают прямо у меня над ухом, не давая сосредоточиться на письме, отвлекая своим глупым и бессмысленным маршем.
Два. Девственно-чистый пергамент покоится под великолепным пером какой-то редкой птицы, подаренным на совершеннолетие Эваном, изящная чернильница сиротливо приютилась по соседству со старинной книгой по темной магии. Натюрморт для чокнутого на мрачной романтике художника - загляденье.
Три. Мысли перескакивают с одной на другую, я тщетно пытаюсь ухватиться хоть за одну; в саду дятел нервно барабанит по стволу многовекового дуба, эхом отдает стук моих каблуков о паркет, минутная стрелка счастливо подпевает странному оркестру четкой дробью.
Раз-два-три.
Ведь все так донельзя просто. И никуда не деться от осознания того, что проще не бывает.
Порой мне кажется, что все раскладывается по ровным полочкам, что все еще будет. Но как-то так получается, что я сам, мои устои, мои принципы – все рушится с какой-то космической скоростью, как будто бы все эти доселе ровные полки на шкафах, на которых была разложена моя нехитрая жизнь, падают друг за другом, точно домино.
Домино. Ты знаешь, что такое домино? Забавная маггловская игра, Сириус. Я сам удивляюсь, откуда знаю такие слова.
Меня готовят для боевых операций; они полагают, что, глядя на смерть, я сам научусь убивать так, чтобы при этом палочка не ходила ходуном в напряженно сжатых пальцах. Не далее, как неделю назад мы убили магглов. Просто так, потому что Белле захотелось. А они мирно играли в домино.
Задумчиво прокручиваю на пальце твое кольцо; серебряная змея подмигивает мне своим топазовым глазом.
Помнишь, ради тебя отец переставил камень в старинном фамильном перстне? Поменял драгоценный изумруд на самоцвет, просто потому, что тебе казалось, что голубоглазая змея смотрится оригинальнее. Это не соответствовало статусу Блэка, но так хотя бы наследник рода не отказывался носить символ преемственности.
Спустя три года ты с точностью, достойной опытного охотника, прицельно метнул злосчастный топаз в горящий камин.
Ненавижу.
Но ты все равно нужен мне.
Ты нужен мне, как никогда раньше и как никто другой, но именно сейчас тебя нет. Как, впрочем, и всегда.
Чертов Сириус! Почему, даже спустя три года твоего отсутствия в моей жизни, я продолжаю нуждаться в тебе?
Я умираю, братишка. Я умираю долбанным романтиком и конченным предателем. Я предаю семью, веру, Идею, Лорда; я предаю всех, но, кажется, впервые за свои восемнадцать лет я не предаю себя. Себя, так похожего на тебя в мелочах и так непохожего в главном. Я не герой, слышишь, не герой! И, тем не менее, я иду умирать так рано ради очередной великой цели.
В восемнадцать лет каждая цель кажется великой и единственной правильной, и ты готов рваться за нее в бой, умирать и продавать душу.
Ради своей я убивал, мучил, подчинял. Я играл человеческими жизнями, точно мы в детстве играли кубиками, ломали, разрушали, собирали заново. Но жизнь ты не соберешь, Сириус, она угасает мгновенно, будто и не было никогда ее, только тело остывает, и палочка в твоей руке подрагивает слегка.
А сейчас умираю я. Так глупо, так рано, и мне страшно. Я никогда не был безрассудным храбрецом, как ты, наверное, именно поэтому с каждым вдохом лондонский воздух мне кажется слаще, весеннее солнце мне светит все ярче, и мне все меньше и меньше хочется спасать магический мир.
Я мечтал пройтись по набережным Сены, затеряться в бесконечных правильно-кривых улочках каменного и безмолвного Парижа, я мечтал оказаться под мрачными сводами Нотр-Дама, подняться на творение маггловского гения Эйфеля; я мечтал...
Когда-то ты сказал, что мечты сбываются, что возможности магов безграничны, что мы можем все и даже чуточку больше.
Я не могу ничего. Совсем. Я даже не могу исправить того, о
чем мечтаю забыть, я не могу стереть со своей руки отвратительный рисунок. Мечты не сбываются, слышишь? В мире нет и не будет чудес. Для таких, как я, мечты никогда не сбываются, мы не имеем права мечтать.
"Каждый живет как хочет и расплачивается за это сам," - так, кажется, писал твой обожаемый Уальд, которого ты читал втайне от матушки. Как он был прав, Сириус, как же он был прав, черт возьми! Проблема в том, что очень сложно определить, как именно ты хочешь жить, а не так, как навязывает тебе общество; я попался на эту удочку! Я пошел по тому пути, который мне показали, я не искал других дорог, понимаешь?
Исправить…
Я не знаю, что меня ведет. Самые нелепые свои поступки человек совершает из своих самых лучших убеждений, и, как и все предыдущие, мое нынешнее убеждение - лучшее из всех, что когда-либо у меня были. Но даже сейчас оно не дотягивает до тех принципов, которыми руководствуешься ты.
Скажи, почему так получилось, что ты оказался правильнее, чем я? Да что там: правильнее, чем весь род Блэков вместе взятый со всеми благородными домами магической Британии?
На правах ли старшего тебе досталось все благоразумие, которого не оказалось у меня?
Я завидую тебе, Сириус, сжигающей изнутри завистью – у тебя получилось сбежать от того страшного, чем наполнены мои будни. Ты никому не служишь, точно последний лакей, ты не прогибаешься, ты не боишься, ты не прячешь свои мысли – ты остаешься собой.
А я уже давно не являюсь собой. И это точит мою душу, точно ржавчина железо, и самое ужасное – от этого не убежать, не спрятаться.
И мне остается лишь надеяться, что там – за точкой невозвращения – не будет ничего: никаких чувств, эмоций, воспоминаний. Ничего.
Только Свобода, пахнущая морозным зимним воздухом и потрескивающими в камине поленьями; по вкусу сладкая, янтарная и тягучая, точно белое вино Сотерн.
Моя свобода.
