Поход за справедливостью

Глава 1

Автор: я - Улица
Жанр: роман
Пейринг: Рон/Гермиона
ВАРНИНГ: Хэппи-энд:) Фик - не скажу, что розовый, но бежево-кремовый и пушистый.
Рейтинг: ничего такого
Дисклеймер: ничего не надо, пусть все принадлежит тем, кому принадлежит.


Эпиграф:
Еда нейдет мне впрок: зачем же, дорогая,
Свой взор - мой скудный хлеб - ты от меня таишь?

Пьер Ронсар.

Посвящается Resurrectrе.

- Восемьдесят девять…римскими…в строку…

- Гермиона…

- …в строку…от степени свободы 18…n - 2…

- Гермиона… - неопределенно киваю головой. Нельзя отвлекаться - это сейчас самое главное. Нумерология не терпит постороннего вмешательства - эта наука требует уединения и полного сосредоточения, потому что цифры - это вам не клочки туалетной бумаги, плавающие в унитазе, или за что там Треллони получила нынче летом наградную ленточку от Союза Предсказателей. Нумерология - это торжество Разума над Мракобесием. И Оно не может этого не понимать, поэтому скоро уйдет и снова наступит тишина. N-2…

- N-2 - это значит 18, а посколько закатное - по вертикали, а не в строку! - тьфу, напорола! Ну, конечно - это же закатное, а не восходное. Закатывается .. или заходит?…не важно. Важно, что по вертикали, значит и откладывать 18 надо по столбику, а не в строку.

- Гермиона… - Оно еще тут? К черту, должно само все осознать и самоликвидироваться. Не может же Оно мучать меня вечно.

- Гермионанублииииин… - Оно толкается? Определенно - Оно хочет привлечь к себе мое внимание, которое по праву принадлежит нумерологии. Нет, Нумерологии. Мое Внимание.

- ДА ЧТО?! - от нумерологических таблиц во время работы отрывать взгляд не рекомендуется, но Оно любого доведет до ручки. Просто Оно думает, что если на Него не орут и не смотрят - значит, Его было плохо слышно.

- Да ничего… - вот Оно. В этом Оно всё. Бестолковое, длинное, рыжее с вечным выражением недоумения на лице.

- Как это "ничего"?! - Оно нарочно, да? - Рон, ты издеваешься?! Что значит "ничего"? Должно было быть что-то очень важное, раз ты оторвал меня от занятий! Ты совсем не соображаешь или иногда находят просветления? Нам же В КОНЦЕ УЧЕБНОГО ГОДА СДАВАТЬ КУРСОВОЙ! - Оно не помнит? Забыло? Хотя нет, всё гораздо хуже - Оно помнит, но ЕМУ ВСЕ РАВНО.

- А сегодня ВТОРОЕ СЕНТЯБРЯ! - Оно сложилось почти пополам и нависло над столом. Над моей нумерологической картой.

- Ну да, я знаю, и что? Это, по-твоему, повод оставлять все на последнюю ночь перед сдачей?

- По-моему, да! - убежденно восклицает Оно. Что Оно там ищет - в моих картах? Зачем так пристально их разглядывает? Зачем чешет свою глупую Репу? - Фу, гадость какая. Ерунда, - отчетливо произносит Оно, вынося вердикт. И это о моей Нумерологии.

- Рон, ты чего хотел, а? Потому что, если "ничего", то сделай доброе дело - пойди к Гарри, поиграйте в квиддич, в шахматы, поешьте что-нибудь…а у меня СРОКИ.

- Ай, да ну тебя! Сроки были у мамы, когда она была тяжела Фредом и Джорджем. Я тебе сейчас расскажу, - Оно с готовностью садится на соседнее кресло и начинает трендеть. - Тогда Министерство боролось за повышение рождаемости среди чистокровных семей и объявили конкурс - кто до 15 апреля родит за один раз больше всего детей, получит поездку в Венецию или возьмет, значит, деньгами. Ну, сама понимаешь - нам не лишнее, но вот сроки поджимали: Фред с Джорджем ожидались не раньше первого июня. А сумма-то круглая…так что вот это были сроки так сроки, это да. - Оно умолко и выжидательно смотрит круглым глазом. На что Оно расчитывает? На взыры гомерического хохота с моей стороны?

- Как мило, Рон. Очень смешно. Может, ты за меня напишешь курсовой? - сейчас Оно захлебнется в сарказме, завянет и отвалится. Или отвалит?

- Ну я бы мог. Хотя я вообще-то в нумерологии не очень силен, - морщит лоб. Оно это серьезно?

- Рон…оставь меня в покое, пожалуйста. Если я не успею закончить работу к концу этого учебного года - будет очень-очень плохо.

- Ладно, - Оно встает и суёт руки в карманы, - я пошел к Гарри. Мы будем тренироваться - скоро первый матч с Пуффендуем. Я думал, может тебе скучно тут одной - так ты могла бы пойти с нами, посмотреть, - Оно поджало губы и смотрит выжидательно. Можно подумать, за 5 лет был хоть один раз, чтобы я пошла с ними на квиддичное поле смотреть на то, как кучка не в меру подвижных подростков пытаются обуздать свое либидо, гоняясь на метлах за дурацкими шариками. Но Ему нельзя такого говорить - обидится за эту дурацкую игру.

- Нет, Рон, спасибо, конечно, за заботу - очень приятно, но я лучше посижу тут. Хочется позаниматься. - надо бы улыбнуться, но не получается - ведь, похоже, что значение 18 по вертикали с тем среднегеометрическим по горизонтали не совпадает.

- Понимаю, - грустно кивает Оно, - Точнее - совсем не понимаю, ну да ладно. Пошел я, - сообщает Оно и, ссутулившись, махнув на прощание рукой, бодро идет к двери. Черт, у Него же с галстуком беда! А еще староста - и в ТАКОМ виде на улицу! Не выпущу! НЕЕЕЕТ!

- Рон, стой! - Оно останавливается, разворачивается и смотрит вопросительно, - Галстук, Рон. Ты же староста - пора повзрослеть и следить за тем, чтобы не появляться перед младшими учениками в расхристанном виде.

- Да не умею я. - возмущенно оправдывается Оно, - Его завязать - это я даже не знаю…хуже твоих нумерологических таблиц! Главное, толку от него - никакого, и даже красоты не придает, - это точно. Красота бы тебе не помешала, думаю.

- Я же тебя учила. На первом крусе, на втором, на третьем…

- На третьем не учила - мы все время ссорились из-за твоего паскудного…

- …на четвертом - повязываю Ему галстук. Надо сделать вид, что я ничего не слышала про Глотика. - …на пятом. А ты до сих пор не научился.

- Дайте мне только выпуститься отсюда - я эту удавку больше ни в жизнь не натяну! - Оно делает категорический жест рукой. Ну вот - треснулось ладонью об косяк.

- Ступай, - пора Его вытолкать. Оно вздыхает, трясет ушибленной рукой, дергает подбородком и тянет шею - видно, я со злости затянула слишком туго. Так и надо.

*********
14…сто восемнадцать тысячных…или десятитысячных…блин. Оно ушло. Уже 17 с половиной минут назад. Интересно, уже летают?

Пойти посмотреть, что ли? Все равно степени свободы с простой арифметической не совпадают. Оно мне все испортило, как всегда - сбило меня с мысли.

**********
Она аккуратно складывает свои тетради, книги и пергаменты в стопочку, относит их в свою комнату, спускается вниз и идет на поле для квиддича.

***********
Тренировки по квиддичу оказались даже скучнее, чем она предполагала. Гермиона, откинувшись на спинку скамейки, смотрела на летающих в небе и что-то кричащих игроков, и думала о насущном. Капитаном квиддичной команды назначили Гарри, который теперь судорожно пытался отыскать двух новых игроков, которые будут бить битами по бешеным шарикам - как они называются, Гермиона не помнила. Но точно не "вышибалы". Бедный Гарри - он упорно создавал видимость кипучей деятельности. Но, может, кого-нибудь ему бы и удалось обмануть, но только не их с Роном - смерть Сириуса его подкосила. Странно, столько всего происходит - а ничего не меняется: по-прежнему идут уроки, задаются сочинения, она ссорится с безалаберным Роном, а в небе над квиддичным полем, как всегда, носятся игроки Гриффиндора. Кстати, о сочинениях - как раз сейчас пара таких, по зельям, за подписью "Поттер" и "Уыитсаи" - вероятно, это надо понимать как "Уизли" - лежала у нее на коленях и нуждалась в проверке и корректировки. Особенно последнее - "ПРЕМЕНЕНИЕ СНАТВОРНАВА ЗЕЛЬЯ НА КАРНЯХ ЧИРИМШИ И ЗИЛЕНАВА ТАПИНАМБУРА". Странно, сочинения по остальным предметам Рон пишет совершенно грамотно - да и проверять их приходится крайне редко. Трансфигурация, Астрономия, даже Прорицания - все буквы у Рона на месте и похожи на самих себя. Информация точная - Гермиона эти сочинения и у Рона и у Гарри все равно контролировала - мало ли что? Но вот с просьбой о специальной проверке мальчики обращались к ней только в случае с зельями, и тут начинался какой-то кошмар, особенно у Рона. Наверное, это флюиды Снейпа так действуют.

- Ну как зелье из черемши? Сойдет? - весело крикнул ей Рон, оборачиваясь на метле. Летать за это время он лучше не стал, зато мяч научился ловить отменно: неуклюже, раскинув в стороны длинные руки, он заслонял собой ворота и все мячи попадали ему в живот, в грудь, даже в лицо - зато в кольцо ни один пока не залетел. Правда, до балетных па, которые в воздухе выделывал Гарри, ему было далеко, и Рон больше напоминал Тревора, когда тот пытается в одним прыжок одолеть расстояние между шкафом в гостинной и коленями Невилла, но от вратаря изящества никто, в конце концов, и не требует. Тут главное результат, а результат Рон показывал.

- Нет, не сойдет, - строго крикнула она, - Рональд Уизли, спустись ко мне! - Гарри понимающе кивнул, отпуская своего вратаря, и Рон, понурив голову, неуклюже спланировал на трибуну и завис в воздухе прямо перед Гермионой. - Рональд, я смотрела один маггловский фильм и вот там один герой говорит другому: "Когда я читаю вашу писанину, я чешусь в самых нескромных местах". Я могу сказать тебе тоже самое. Ну ладно "снАтворнАе". Ладно "в кАтле надА вОрить ЭнгрИдЕЙЕнты". Но "рОботу прАверил ПрАфесАр ЗнАйБ" - это плохо кончится для тебя. А про содержание я уже молчу.

- Да ладно, ты ведь знаешь - в зельях я тоже не силен! - весело ответил Рон, покачнулся на метле и чуть не упал.

- Но ты ведь знаешь, как зовут нашего преподавателя? - строго спросила Гермиона, потрясая сочинением у аффтара перед носом. Рон нахмурил лоб - пожалуй, слишком сильно - почесал репу, скривился и сказал:

- Эм…не могла бы ты напомнить? - Гермиона поморщилась. Шутки Рона были, конечно, смешными, но почему-то смеяться от них совсем не хотелось.

- За "прафесара Знайба", Рон, Снейп вырвет кому-то кадык. Подозреваю, что это будешь или ты, или Гарри, или Невилл. Ладно - я все исправлю, а ты сделай милость - перепиши все вечером начисто.

- Да как скажешь - так и будет! - примирительно сказал Рон и вернулся к игре.

- Гарри! - крикнула она. Поттер обернулся, - У тебя тоже есть пара ошибок по содержанию. Они не очень существенны, но Снейп обязательно придерется, поэтому я их исправила и тебе тоже придется переписать! - Гарри благодарно улыбнулся и кивнул. Как-то отрешенно и задумчиво - будто ему было все равно, что ему поставят по зельям. Гермиона подозревала, что это именно так и есть, но укладываться в ее голове подобное никак не желало, поэтому она слегка нахмурилась, и вернулась к расшифровке каракулей Рона. Черт ногу сломит….

***************
Школьникам оставаться на улице после 18.30 в этом году запрещалось. Из соображений безопастности. Лето получилось шумное, суетливое и тревожное - до добропорядочных и скучных британских магов известие о возрождении Волдеморта доходило с большим трудом.

Дамблдор все лето воевал с Советом Попечителей. Министерство теперь в его присутствии все больше помалкивало и кивало, а вот Совет Попечителей встал на дыбы и отчаянно протестовал против возвращения в школу Римуса Люпина. Старому директору пришлось прибегнуть к способу, который он всегда приберегал про запас - к крику, размахиванию руками и обрисовыванию страшных картин расправы, которые могут воплотиться в жизнь в случае, если их дети не научатся как следует защищаться. Тот, кто видел Дамблдора на встрече с попечителями вряд ли когда-нибудь это забудет: обычно флегматичный и загадочный, он громыхал, потрясал кулаками и со всех деталей его гардероба - начиная от кончика шляпы и заканчивая фальмильными перстнями - сыпались искры. Так он отстоял свой преподавательский состав, заявляя, что просто авроров не достаточно - ибо речь не о защите, а об обучении, а тут, помимо знаний и навыков, надобен преподавательский талант. В качестве последнего - самого веского - аргумента был представлен профессор "Знайб", который, давясь и зеленея с каждым словом все больше, сначала облил бедного Люпина потоками желчи, а затем сказал, что без него, тем не менее, ни туда и ни сюда.

Поэтому первого сентября, в школьном экспрессе вместе с учениками, взволнованно обсуждающими последние новости, ехал бледный и болезненный профессор Р. ДЖ. Люпин, и пару раз за время путешествия подливал себе из графина, что не могло не беспокоить Гарри. Хотя, сказать по правде, он и сам бы не отказался - жизнь будто продолжалась, а он застрял где-то раньше и никак не может сдвинуться с места. Что значила смерть Сириуса для Люпина, Гарри, Рон и Гермиона могли только догадываться. Сам он называл это событие прощанием с молодостью и продолжал подливать себе из графина.

Так начался этот год - за лето многое случилось, даже слишком многое, поэтому порой казалось, что и не было никакого лета: все вернулись в школу напуганными, усталыми, но все равно радостными.

"Прафесар Знайб" свирепствовал пуще прежнего, когда чувствовал себя хорошо, и полностью игнорировал учеников, когда чувствовал себя плохо. Теперь это случалось с ним довольно часто, и только Гарри, Рон и Гермиона догадывались о причинах.

Было тихо. А что за затишьем - непонятно.


Глава 2

В которой Рона тянет на туалетный юмор.


/Рада, что прошлая глава вас повеселила. Но сегодня я злая, и очень давно спавшая и евшая в последний раз, и не попавшая в перерыве в кино, так что в этой главе все будет трагично:):) Одна фраза нагло сплагиачена мной из шит-евра. Как любят говорить некоторые - угадайте, какая, и получите от меня проду:) Шутка/

Нехорошо так говорить, но война с Волдемортом, вяло текущая где-то на заднем плане, действовала на профессора "Знайба" Снейпа положительно. То есть, разумеется, не в смысле здоровья - физического или неврастенического - а в смысле характера. По всей видимости, у него были заботы посерьезней ненавистных гриффиндорцев и на издевательства над Невиллом сил не оставалось. Нет, он не стал более милым или более приятным в общении или в каком-нибудь другом отношении человеком - разумеется, не стал. Просто он стал более задумчивым, флегматичным и - что самое приятное - забывчивым: все время о чем-то сосредоточенно думал, прислушивался к своему организму и занимался чем угодно, кроме руководства воспитательным процессом. Сарказмы и вредности получались у него нынче какие-то скучные и не обидные - сразу видно, что изрекались без искры, не по вдохновению, а, скорее, по старой привычке, и автор явно не вкладывал в них душу - ни на вот "на столечко" - а на то, достигнут ли они свою жертву и какова будет ее реакция, ему и вовсе было наплевать.

Что самое удивительное во всем этом - Снейп перестал закрывать свой кабинет. Вечно незапертая дверь будто говорила голосом зельевара - хотите отравиться? Пожалуйста - заходите, доставайте из шкафчиков и ешьте все, что вам вздумается. Хотите что-нибудь сломать? Разбить колбы? Опять же, пожалуйста - можете даже поломать полки в тумбах и написать на партах неприличные стихи. Даже если они про профессора зельеварения - заходите и пишите их красными буквами на столах, стенах и даже на преподавательской кафедре. А может, вы хотите вынуть из банок заспиртованные органы всяких магических тварей и пошвыряться склизскими, маринованными внутренностями друг в друга? Милости прошу - можете даже подложить профессору на стул чьи-нибудь проспиртованные кишки, или - еще хуже - гениталии. Можете делать все, что вам вздумается - путь свободен.

Неувязка заключалась в том, что вот так вот - когда не надо прилагать никаких усилий - никому хулиганить в кабинете зельеварения не хотелось. Спортивный интерес пропал, поэтому школьники просто заходили в аудиторию, рассаживались по своим местам и ждали преподавателя.

Правда, был в этом во всем и один минус - зелья теперь были 2 раза в неделю по два академических часа.

- Гарри…ты думаешь, это что - в синей банке, во втором шкафу слева от окна, на нижней полке? - задумчиво спросил Рон, когда в одну из таких перемен они сидели в кабинете зельеварения в ожидании Снейпа. Гарри неопределенно дернул плечами и не ответил - он, не отрывая взгляда от пергамента, рисовал на нем золотой снитч. Кого-то он в эту минуту неприлично сильно напоминал, только его мотивы от мотивов этого "кого-то" разительно отличались - депрессия и, как это охарактеризовала Гермиона, "зарождающаяся шизофрения", а не влюбленность, вдохновляли его на художества.

Осознав, что до друга не достучаться, Рон обернулся к Невиллу:

- А ты как думаешь - там что? - Невилл боязливо взглянул на синюю банку.

- Не знаю. Даже думать об этом не хочу.

- Ну а все-таки?

- Встань и посмотри сам, - Невилл пожал плечами, а затем быстро добавил, - только мне не говори и не вздумай швыряться этим. - Рон тоскливо взглянул на банку. Уж больно до нее далеко….

- Нет, не могу - мне лень. - разговор ни с кем не клеился. - Гермиона, помнишь, ты обещала сводить нас в киоск с морепродуктами в Хогсмите? Всё в силе? - Гермиона оторвала взгляд от учебника по зельям, в котором искала рецепт для того занятия, которое будет через неделю, если ничего не случится, и вопросительно посмотрела на Рона. Несколько секунд она соображала что к чему - даже ей в такую жаркую, но по-осеннему ленивую погоду думалось плохо.

- М…да. В следующий раз - обязательно отведу, а на этих выходных мы идем с Невиллом, и это займет….

- Чего?! - перебил Рон. Лень и слабость куда-то улетучились - захотелось добежать до заветной синей банки и запихать ее содержимое кому-нибудь в рот.

- На этих выходных я иду в Хогсмит с Невиллом, чтобы объяснить….

- Ах, с Невиллом! Прости, пожалуйста, я не знал. Конечно - какие тут могут быть друзья? Какие морепродукты, когда речь идет о Невилле?! Ты слышал, Гарри! - Рон, не глядя, сильно толкнул друга локтем в бок, но Гарри этот жест проигнорировал. Впрочем, Рон в поддержке не нуждался. - Мы с тобой можем пойти простукивать стены в забегаловке Розмерты, потому что Грейнжер с Невиллом решили удалиться под сень струй! - Гарри, не отрывая взгляда от своего художества, невесело и вяло ухмыльнулся себе под нос. Сегодня - в такую солнечную, сентябрьскую погоду, ему было особенно паршиво.

- Рональд, прекрати! - воскликнула Гермиона. Ее Щеки пылали - от злости и от смущения, потому что слизеринцы уже конспектировали речь Рона и смеялись в голос. - Мы с Невиллом идем заниматься…

- Ох, нет! Избавь меня от подробностей! - замахал длинными руками Рон. Он, признаться, сам не понял, от чего да почему так рассвирипел, но отступать и умолкать было поздно - во-первых, как-то несолидно, а, во-вторых, пришлось бы объясниться, а вот с объяснениями у Рона было туго. - Не надо мне рассказывать, чем вы там будете заниматься…

- РОН! - она даже ударила кулачком по столу для пущей убедительности.

- …потому что я еще слишком мал, чтобы знать о таком!

- Рон… - на этот раз это был Гарри. Он тихонько толкнул Рона в бок, пытаясь привлечь его внимание. - Рон…

- Что "Рон"? Кто тут кого обидел?! - не оборачиваясь рявкнул он.

- Вы обижены на природу, Уизли? Осознали, наконец? - прозвучал усталый, но до боли знакомый голос грозного профессора. Обычно Рон утихал при его появлении, но сегодня был какой-то плохой, неправильный день - депрессия, неоправданные вспышки гнева, походы с Невиллом в Хогсмит, и поэтому молчать Уизли совсем не хотелось.

- Ой, это вы, профессор? - с деланной радостью воскликнул он, оборачиваясь и глядя на Снейпа. - А я и не заметил, как вы пришли! Очень жаль - вы ведь где-то пребывали до этого? Вот там бы и попребывали еще минут 5.

В аудитории наступила немая сцена. Гермиона смертельно побледнела и, прикрыв рот рукой, в ужасе смотрела на Рона. Гарри оторвался, наконец, от своих рисунков и удивленно захлопал ресницами. Драко Малфой, который обычно старался садиться поближе к профессору, тысячу раз пожалел об этой своей привычке, посетовал на интуицию, и отодвинулся к дальнему краю скамейки. А что сделал Снейп? Он, признаться, такого не ожидал - упорная, длительная работа над собой и своим неповторимым имиджем давала ему повод надеяться, что ничего подобного или хоть отдаленного похожего с ним никогда не случится. Что делать? Наказать? Ну, разумеется, самым строжайшим образом. Наорать? Во-первых, несолидно. Во-вторых, глаза слипаются и голова болит и раскалывается на части - а от собственных воплей станет еще хуже. Нет, орать определенно не стоит. Приняв такое решение, Снейп устало моргнул и бесцветным голосом произнес, отворачиваясь к доске:

- 50 баллов с Гриффиндора и чистка уток в больничном крыле до самой смерти. - но Рон и не думал успокоиться. Почему? От чего такая истерика? Непонятно - об этом он подумает как-нибудь в другой раз.

- Ох, это так неожиданно, профессор! - он всплеснул руками, вскакивая со своего места, - От кого-кого, а от вас не ожидал такой подлянки! Это так необычно, что как бы со мной чего не случилось - так что можно мне отлучиться из класса? Боюсь не успеть добежать до туалета! - рявкнул он уже из коридора.

Снейп помолчал пару секунд и сказал:

- Надо же, Уизли меня потряс. Первый раз в жизни. Поттер, вы не кусали в последнее время своего друга? По-моему, у него бешенство. - слизеринцы как всегда заржали, но самому Снейпу шутка не понравилась - притянута за уши.

***************
- Рон, а Рон? Зачем же ты так… - со слезой в голосе тихонько произнесла Гермиона, глядя как ее друг, одетый в заляпанный белый передник и резиновые, по локоть перчатки такого же ярко-оранжевого цвета, как и его шевелюра, яростно стиснув зубы, драит ржавую утку.

- Слушай, Невилл, наверное, уже плачет и зовет тебя, - буркнул в ответ Рон. Злость прошла, а какая-то тоскливая обида на самого себя осталась. "сам себя обидел" - по-другому и не скажешь.

- Что ты прицепился? Невилл попросил объяснить ему формулы для трансфигурации жидких веществ в кристаллические решетки. Всего-навсего, - Гермиона села на маленькую тумбочку у пустующей больничной койки. Она попыталась было предложить Рону свою помощь, но тот сделал при этом такие страшные глаза, что больше говорить на эту тему не хотелось.

- Ага, всего-навсего. А, скажи, прогулка под липами - это необходимое условия для объяснения формул трансфигурации? - он поставил чистую утку на пол и, стараясь не смотреть на содержимое, принялся за следующую.

- Ой, осторожно! - крикнула Гермиона, видя, что утка в руке Рона опасно накренилась.

- О, ничего страшного, не беспокойся, пожалуйста. Даже если я обольюсь мочой и измажусь калом весь - с ног до головы - я все равно не стану популярнее Невилла Лонгботома. - процедил Рон сквозь зубы, выливая содержимое утки в унитаз. - Более того, даже если я утону в испражнениях учеников Хогвартса, никто не заплачет. - Гермиона схватилась за голову.

- Рон, черт возьми! Это уже достало, честное слово! Это похоже на какую-то сцену, только я не пойму - сцену ЧЕГО?!

- Не поймешь, что за сцена? - Рон резко развернулся, - Эта сцена называется "пока нищий дурак Рональд Уизли захлебывается в каловых массах, Гермиона Грейнжер "объясняет формулы трансфигурации". Это, оказывается, теперь так называется! - Гермиона вспыхнула и вскочила на ноги.

- Ты сам виноват, Уизли! Если бы ты не был таким психопатом и не устраивал истерик и не хамил Снейпу - ничего этого не было бы! Не было бы никаких каловых масс!

- А я всегда "сам виноват"! Это всем известно - как развлекухи, поздравления, всякие там Кубки Квиддича и медальки за прилежную учебу - так кто угодно! Как "сам виноват" - так это всегда кто-нибудь из Уизли, смотря кто первым под руку попадется! - буйствовал Рон, размахивая руками, и окатывая Гермиону каплями непонятной субстанции - может воды, а может, еще чего - в изобилии слетавшей с его оранжевых перчаток.

- Тебя ведь никто не тянул за язык! Ты ужасно нахамил Снейпу, и между прочим - неужели тебе ни капельки не стыдно? - воскликнула Гермиона, подойдя к Рону на достаточное расстояние, чтобы он мог видеть всю степень возмущения, отражавшегося на ее лице.

- За что мне должно быть стыдно? - удивленно спросил Рон.

- Как за что? Ты же его оскорбил! - тоненький пальчик рассек воздух перед самым его носом. Смысл сказанного дошел до Рона не сразу.

- Я ушам своим не верю…Мне должно быть стыдно перед Снейпом?!

- ДА!

- Простите! Я обидел мышку - накакал в его норку! Извениться перед ним?

- Ну все, с меня довольно! Я так погляжу, ни о чем кроме "накакал" и "написал" ты говорить сейчас не можешь. И я вообще не буду с тобой разговаривать, пока ты не прекратишь свои дурацкие истерики и не попросишь прощения. У меня! - добавила она, грозно топнув ножкой, и, резко развернувшись, устремилась к двери.

- Спасибо, что зашла! - рявкнул Рон ей в след.

- Мне тоже было очень приятно! - донеслось из коридора.

*************
- Гермиона….

- М? - неужели Оно?

- Гермиона….

- Мм? - определенно Оно.

- Гермиона….

- Ну чего? -надеюсь, Оно пришло за тем, о чем я думаю.

- Прости меня, пожалуйста. - вот Оно - виноватый, усталый вид, длинный нос наморщило.

- Ну не знаю, Рон. - прояви строгость. Оно заслужило это своим поведением. - Ты ведешь себя как-то странно….

- А хочешь лысый персик? - что Оно делает? Ах, вот что…Оно достает из кармана нектарин. Надо пошутить, разрядить обстановку.

- Рон, откуда ты его достал? Ты ведь только что из больничного крыла… - и что - скажете не смешно? По-моему, очень остроумно, а Оно даже не улыбнулось. Стоит всё красное, как помидор - зря я так. - Ладно, как бы там ни было - давай сюда. - Оно отдало нектарин. А, кстати, действительно, откуда Оно его взяло? Надо съесть побыстрее и не думать о грустном.

- Ну так как? Мир-дружба? - будто Оно само не знает….

- Ага. Прощаю, - а нектарин зеленый. Не умеет Оно выбирать фрукты.

У Рона камень упал с души. На радостях он повернулся к Невиллу, который, со слипающимися глазами, сидел посреди большой кипы книг по зельям и пытался составить отчет для Снейпа.

- Прости уж и ты меня, Невилл. Я перед тобой виноват, - упиваясь собственной добротой прочувствованно произнес Рон.

- Да что ты… - бедный Лонгботом беспомощно развел руками, с отчаянием глядя на ворох книг, - я и сам кругом перед всеми….

- Замечательно. А знаете, что я решил сделать, чистя утки в больничном крыле? - загадочно начал Рон, садясь между Невиллом и Гермионой и обнимая их за плечи.

- Не устраивать истерик и позволить нам с Невиллом сходить в Хогсмит позаниматься трансфигурацией.

- Лучше! - торжественно сказал Рон, - Я решил пойти туда вместе с вами. Мне тоже не помешает заняться трансфигурацией.




Глава 3

/Спасибо за отзывы:) Фиделия, я учту и все исправлю. Сегодня же Ворд переставлю:(:(/

Все-таки волчья натура - это не так ужасно, как может показаться на первый взгляд. Вернее, ужасно, конечно, но жалкие плюсы все-таки имеются. Например, его никогда не мучили кошмары - он вообще всю жизнь спал, как утюг. Уже будучи взрослым, он узнал, что волкам сны не снятся, а вот собакам - постоянно, и это было чистой правдой, потому что еще в школе Сириус вечно мучил их пересказами своих бредовых сновидений, а снилось ему всегда черт знает что: всякая дрянь, как сказано у классика - то папенька, то маменька. Нет, лучше про это не вспоминать.

В то утро он проснулся плохо. Бывает три вида пробуждений: первый - это по будильнику и комментарии здесь излишни. Второй - когда просыпаешься с расстановкой, медленно, постепенно выходя из состояния сна, будто выплываешь откуда-то с глубины в верхние слои. А третий - самый неприятный. Когда просыпаешься резко, нервозно, охваченный паникой, точно зная, что ты забыл что-то очень важное, или что-то проспал, чего просыпать никак не следовало. Вот так и было с ним в это утро - он резко сел на кровати и, мало что соображая, схватился за часы, лежавшие на тумбочке. Мышцы противно ломило, сосредоточиться на том, что же именно он забыл, было невозможно из-за каши в голове. Он уставился на циферблат: 8.50. Что сегодня за день? Ах, да - воскресенье. Три спокойных вдоха и он снова ложится на подушку и, глядя в потолок, ведет сам с собой беседу. Ничего он не забыл и не проспал, но такое пробуждение в его случае - дурной знак. Подобное случалось с ним крайне редко, а когда случалось - ничем хорошим не заканчивалось. Он отлично помнил, что проснулся так в тот день, когда умерла его мать, в тот день, когда его укусил оборотень, в тот день, когда погибли Поттеры и в тот день, когда Сириус сбежал из Азкабана. Наверное, были и другие случаи, но эти он запомнил особенно хорошо - возможно, задним числом он предавал плохому пробуждению особые смыслы, которых там не было. Ему думалось, что это его волчья натура - звериный инстинкт - выбрасывает его из глубин сна на поверхность, будто предупреждая "спать не время, не расслабляйся, будь настороже". Что там у нас? Кому что-то может угрожать? Ах да, Гарри.

*************

Рон встал сегодня на час раньше, чем следовало бы в воскресенье. Он тихонько вылез из-под одеяла, оделся и, стараясь производить как можно меньше шума, направился к двери.

- Рон! - Гарри нацепил очки и внимательно посмотрел на друга.

- Ты чего не спишь?

- А ты чего?

- Я иду на кухню. Хочу взять вчерашнего кекса с собой в Хогсмит. Тебе принести?

- Не надо. Я с тобой.

Тихо, стараясь никого не разбудить, они вышли из спальни и отправились на кухню. Спать совершенно не хотелось - может, это следствие утреннего озноба, а, может, просто у каждого из них было о чем подумать по дороге. Хогвартс спал - ни привидений, ни Пивза. Спали портреты, лестницы, коридоры - все спали, и от того был слышен каждый их шаг и каждый вздох. Казалось, было слышно, как извилины в мозгах трутся друг о друга - разве бывает такая тишина?

- Гарри, слушай, хотел тебя спросить, - в полголоса начал Рон, - что у Гермионы с Невиллом? - Гарри поежился и зевнул.

- Не знаю. Ничего, наверное.

- Угу, - они шли тихо около минуты, затем Рон снова нарушил молчание:

- А с Финиганом? Что у нее с Финиганом? - Гарри удивленно взглянул на Рона и пожал плечами.

- Откуда я знаю? Думаю, тоже ничего.

- Ага. А с Крамом она переписывается?

- Черт, Рон, чего пристал? Я понятия не имею. Тебе-то что?

- Да нет, совершенно ничего, - слишком быстро отозвался Рон, но, поймав взгляд Гарри, полный укора, поправился, - Вернее, чего, конечно. Она же наша подруга, Гарри. Я за нее беспокоюсь - должны же мы знать, что у нее происходит в личной жизни!

- Не понимаю. С какой это стати мы должны это знать? - удивленно спросил Гарри. - На то это и есть ЛИЧНАЯ жизнь, а не публичная.

- Как это "с какой"? - возмутился Рон, будто его переубеждали в чем-то само собой разумеющемся. "А правда, - с какой?" - пронеслось в голове, но сосредотачиваться на этих мыслях он не стал, - А вдруг ее кто-нибудь обидит? Кто за нее заступится, если не мы?

- Ну, вот когда обидит, тогда и будем вмешиваться и заступаться. Хотя, ты ведь знаешь Гермиону - она и сама может за себя постоять.

- Да не может она! Не может! - воскликнул Рон и Гарри вздрогнул - слабое эхо пронеслось по пустым коридорам замка.

- Не ори, - шикнул на друга Гарри, - всех перебудишь своими воплями.

- Она же девчонка! - громким шепотом продолжал Рон, - Девчонок могут обижать все, кому не лень. Им вообще живется гораздо труднее, чем нам.

- А, по-моему, как раз наоборот. У девчонок не жизнь, а малина, - возразил Гарри, - Никто от них не ждет ничего сверхъестественного, девчонка - она и есть девчонка. Делай уроки и реви почаще - вот и все обязанности. И ответственности никакой.

- Это все Чанг, - сурово подвел итоги Рон.

- При чем тут она? - возмутился Гарри.

- Она сделала тебя женоненавистником!

- Вовсе нет!

- Что "вовсе нет"? Ты вовсе не женоненавистник или вовсе не она?

Ответа на этот интригующий вопрос Рон не дождался, потому что они уже стояли в дверях кухни, из недр которой, причитая и смахивая счастливые слезы, к ним спешил Добби.

***************
Чего бы Люпину действительно хотелось - так это чтобы в Хогсмите сейчас не было всех этих детей. Обычно он их любил, но сегодня, видимо, был один из тех дней, которые к детям не располагают. Суета и беготня мешали ему сосредоточиться на Гарри - где-то все время начинали хохотать, кто-то громко шутил, причем шутки были ну до того не смешные и дурацкие, что ему хотелось заплакать от стыда или заткнуть шутнику рот. В другой день он бы, само собой, умилился детскому чувству юмора, но только не сегодня. С чего вдруг такое дурное настроение? Полнолуние нескоро, ничего не болит - казалось бы, сиди, пей пиво и думай о возвышенном.

И все-таки плохое предчувствие, не оставлявшее его с самого утра, не давало расслабиться. Он приглядывал за Гарри - как раз сейчас они с Роном, Гермионой и Невиллом сидели в дальнем углу кабака и занимались непонятно чем: Гермиона что-то втолковывала Невиллу, Рон откровенно спал, а Гарри тоскливо смотрел на дно пустой кружки из-под сливочного пива. Всё как надо, все в безопасности, но что-то тут не так. А, может, просто кажется?

*************
- Невилл, пойми! Включи свое воображение! - вещала Грейнжер, - Это решетка - как полый кубик из проволоки с шариками на ребрах! Неужели это так трудно представить?!

- Все, Рон, я больше не могу, - шепнул другу Гарри, встал из-за стола и направился к выходу.

- Подожди, я с тобой! - Рон выскочил вслед за Гарри. - Ну Гермиона и занудить! - воскликнул он, когда они оказались на улице, - Это же не каждый сможет - так ведь уметь надо!

- А зачем ты тогда увязался за ними? И меня увязал? Лучше бы в "Зонко" сходили, а то все выходные псу… - Гарри судорожно вздохнул, - насмарку.

- Ну…как это "зачем"? А как же трансфигурация? Нужно ведь освоить - и тебе тоже, вот я и подумал…

- Брось, Рон, не выдумывай. - устало отмахнулся Гарри, - мне-то хоть лапшу не вешай на все места.

- Какую лапшу? - Рон недоуменно захлопал длинными, рыжими ресницами.

- А такую. Хотел пойти с Гермионой - так бы и сказал, а то все эти твои ухищрения…Одно расстройство от них, а толку никакого. - у Рона сердце ушло в пятки.

- Ты о чем? - старался, чтобы получилось удивленно и возмущенно, а получилось жалко и нос покраснел - хорошо, что он сам этого не видел.

- Да о том же, о чем и ты - отмахнулся Гарри и пошел прочь.

- Ты куда? - крикнул ему вслед Рон.

- Не знаю. Пойду, воздухом подышу. - ответил Гарри и ускорил шаг. Пройдя несколько метров он вдруг остановился, развернулся и скорбно взглянул на Рона, в недоумении стоявшего у входа и разводящего руками. - Сил моих нет смотреть на вас. - он ушел, а Рон так и остался стоять на пороге. Через пару минут за спиной он услышал строгий, звонкий голосок:

- Так. Замечательно. А где Гарри? - Рон резко обернулся.

- А?

- Где Гарри? Вы вышли вместе, а теперь я тебя вижу, а его - нет. И где он? - Гермиона сложила руки на груди и испытующе заглянула Рону в глаза, будто говоря: "И не смей мне врать". Ему ужасно нравилось, когда она вот так смотрела - строго, внимательно, не отводя глаз и только на него. И это при том, что под таким взглядом он всегда чувствовал себя, как описавшийся пудель - мокрые ноги и бледный вид, как говорится. "Может, я мазохист?" - отвлеченно подумал он. Его будто по голове ударили - окружающее пространство сжалось вокруг ее лица, и превратилось в большое, темное, неразборчивое пятно, и видна была только Грейнжер с наморщенным носом и ярким, испытующем блеском в глазах. Он стоял на пороге молча, разинув рот и глядя на Гермиону: с чего-то ком встал поперек горла, во рту пересохло, а в голове вдруг разом стало холодно и пусто. Он даже забыл поморгать и выдохнуть. До чего же это глупо - вот так стоять и пялиться, когда где-то в мозгу бродит не оформившаяся в слова мысль: какая красотища….

- Эй! Тебе плохо?!

- Что? - выдохнул Рон и захлопал ресницами.

- Да что с тобой?

- Ничего. Нет, мне хорошо. - отчеканил Рон, не отводя взгляда.

- Тогда скажи мне, где Гарри. - эти слова подействовали на Рона отрезвляюще. Он тряхнул головой, отгоняя от себя это наваждение, и слегка дрожащим голосом, произнес:

- Он ушел. Пошел проветриться, но скоро придет. А как там Невилл? - нарочито бодро поинтересовался он. Гермиона устало вздохнула и закатила глаза.

- Ну, знаешь ли - я сделала все, что было в моих силах. Пусть теперь сидит тренируется. Я ему свой конспект оставила, и только время покажет, насколько сильно я ошиблась. Давай погуляем?

- Что?! - Рон в ужасе выпучил глаза и отшатнулся.

- Поищем Гарри! - разъяснила добрая Грейнжер, обращаясь к нему, как к душевнобольному, и, отодвинув его с дороги, бодро зашагала в сторону книжного магазина. Судорожно сглотнув, Рон поплелся следом.

**************
Гарри они нашли за пустыми бочками из-под огневиски. Нет, это не он их осушил - он всего лишь за ними прятался.

- Вот ты где!

- ШШШ! - Гарри приложил палец к губам и, пригнувшись к земле, поманил их к себе.

- Что ты делаешь? - шепотом спросил Рон, на полусогнутых подбираясь к другу и садясь на корточки рядом с ним.

- Слежу за Малфоем.

- Зачем?

- Надо. Он подозрительно себя ведет. - тихо ответил Гарри. Ребята посмотрели в щель между бочками и действительно увидели Малфоя, который, впрочем, ничего особенно не делал - жевал кусок шоколадного кекса ( "Тоже перед выходом на кухню наведался, крысеныш, - подумал Рон) и о чем-то разговаривал с Гойлом. Или с Крэббом - со спины без полбанки не разберешь.

- И что подозрительного? - спросила Гермиона.

- А вот что, - еле слышным шепотом начал Гарри, - иду я, значит, по улице грустный, и вижу Малфоя. Ну, все, думаю, сейчас прицепится. Он мимо меня проходит, а я - ну, чтобы заранее предупредить - и говорю ему, мол, отвали, хорек. И что, ты думаешь, он ответил?

- Какую-нибудь гадость.

- В том-то все и дело, что нет. Он вообще на меня не взглянул - вернее, так, мимоходом глянул, и даже не остановился. Будто спешил куда - да еще глянь, какой он здоровый мешок с собой тащит! - Гарри ткнул пальцем в щель между бочками. Рон с Гермионой вытянули шеи, и действительно увидели за плечами у Малфоя большой рюкзак, явно набитый чем-то тяжелым.

- Малфой собрался в турпоход, - пробормотал Рон. Гермиона хихикнула, отчего на душе у него стало так легко, что захотелось выскочить из укрытия и нокаутировать и Малфоя и крэббагойла и весь мир. Гарри даже не улыбнулся.

- Вот именно. Я не знаю, что там, но он это что-то явно куда-то тащит, причем сильно торопится.

- По нему не скажешь, - резонно заметила Гермиона, наблюдая, как Малфой с безразличным и высокомерным видом жует кекс и что-то вещает, делая ленивые, хозяйские жесты рукой.

- Вот-вот. Спорю с кем угодно - до того, как он наткнулся на этого крэббагойла, он несся, как крыса на пожаре, спотыкался и был зеленее Снейпав первый день учебы. А тут затормозил и будто всё как всегда. У меня такое чувство, что он что-то скрывает ото всех, и даже от этих громил. Бьюсь об заклад - сейчас он пытается от крэббагойла отделаться.

- Интересно…- протянула Гермиона, - А, может, показалось? - Гарри пожал плечами и нехотя ответил:

- Может…. Но я бы проследил - от греха подальше.




Глава 4

Слежка за Малфоем оказалась делом малоприятным и располагающим к стрессам. В пределах границ Хогсмита все было более или менее - можно было прятаться за углами, за бочками, за телегами, даже за автоматами с газировкой. Но вот домиков стало меньше, бочку можно было найти с большим трудом, всего прочего и вовсе не было, а Малфой и не думал останавливаться и вскоре вышел на самую окраину деревни. Дальше начались поля - трава, правда, росла довольно высокая, но деревьев, например, совсем не было, хотя они, по правде сказать, вряд ли помогли бы - все-таки втроем за одним деревом не укроешься. С другой стороны, были свои плюсы - на открытом пространстве можно было отстать от объекта слежки на довольно приличное расстояние и при этом не потерять его из виду. Объект, надо сказать, вел себя нервозно - поминутно оглядывался, дёргался, вздрагивал от любого резкого шума - будь то чей-нибудь окрик или воронье карканье - и был предельно внимателен, что очень затрудняло слежку.

Когда пришло время покидать последнее приличное укрытие - маленькую тележку с сеном возле последнего хогсмитского сарая - встал вопрос о том, как передвигаться дальше.

- Идти дальше, понятно, нельзя. Надо ползти по-пластунски, - констатировала Грейнжер.

- Как ползти? - переспросил Гарри.

- По-пластунски.

- Это как? - Гермиона взглянула на них так, будто они - ископаемые реликты, не понимающие элементарных вещей.

- Вы кино совсем не сморите? - с укором спросила она.

- Нет, - грустно ответил Гарри. Дурсли на семейные просмотры его не приглашали, да он, признаться, и не рвался - тетя Петунья больше всего на свете любила фильм "Ромми и Мишель на встрече выпускников", дядя Вернон - черно-белые американские комедийные сериалы времен холодной войны - желательно такие, в которых речь идет о дрелях, а Дадли - фильмы из серии "Приключения американских придурков" (главное, как будто в Англии своих придурков мало! - прим. Гарри) и "Диско-свиньи". Правда, когда родители уезжали, он смотрел что-то другое - что именно, Гарри не знал, но догадывался, и это ему не нравилось.

- Что мы не смотрим? - раздраженно переспросил Рон, - Вы как будто не по-английски говорите!

- Раз не знаете, я тогда вам сейчас объясню, - с готовностью отреагировала Грейнжер.

- О, нет…

- Тихо, Рон! Продолжай, пожалуйста.

- Так вот. Это вам…в смысле, нам надо лечь на живот и ногами отталкиваться, как лягушкам. - видя непонимание и недоумение в глазах друзей, она разъяснила, - Ну, распластаться и ползти, как жабы ползают!

- Эх, Тревора здесь нет. Вернемся живыми - обязательно понаблюдаю за тем, как он ползает. А так, я, прости, не помню!

- Ладно. Показываю, - недовольно наморщив нос, Гермиона легла на живот, распласталась по земле, и поползла, отталкиваясь ногами.

- А, понятно, - пробормотал Гарри, укладываясь на живот, - Рон, ты идешь? В смысле, ползешь? - но Рон не полз. Он смотрел вслед Гермионе со смешанным выражением ужаса и восторга на лице. Наверное, если бы сейчас ему показали самую лучшую балерину на свете, виртуозно исполняющую самые сложные и грациозные па мирового балета, она бы не вызвала у него и сотой доли того восторга, какой вызывала Грейнжер, неуклюже ползущая в высокой траве, смешно отклячив попу и загребая руками.

- Эй, Рон! - но Рон его не слышал, - Не время сейчас! - рявкнул Гарри настолько громко, насколько позволяла ситуация.

- А?

- Давай на пузо и ползи, черт! - зловещим шепотом проговорил Гарри и, стиснув зубы, пополз за Гермионой.

Так они передвигались около получаса. Время от времени, из зарослей травы доносилось:

- Рон! - зловещий шепот.

- Что?

- Задницу опусти!

- Да я опустил! И так уже - ниже некуда!

- Ты оглянись! Она над травой возвышается!

- Моя задница, Поттер - это не статуя Свободы, чтобы возвышаться!

- А прикинь - Малфой сейчас обернется и увидит задницу над травой, движущуюся в его сторону! - мучительно сдавливаемый смех и хихиканье, - У него и так стресс - это убьет его.

- Я почти плачу, - и так далее.

Вскоре они увидели пункт назначения - оказалось, что Малфой шел в Визжащую хижину, непонятно только зачем.

- Могли бы и сами догадаться, - проворчал Рон, - Надо было столько мучиться.

- Не ной!

- Я все пузо ободрал!

- Да не выдумывай! Там не обо что - мягкая травка и все, - резонно заметила Гермиона.

- Мягкая травка? Мягкая травка у Крэбба вместо мозгов, а у меня вместо живота - кровавая каша! - с надрывом прошептал Рон, - Одна сплошная рана! И еще повезет, если я не умру от заражения крови. Живого места нет!

- Ох, врать-то, - вредная Грейнжер задрала нос и отвернулась.

- Это я вру?! Показать?! - рявкнул Рон.

- Не надо! - крикнул Гарри, но было поздно. Рон задрал свитер и ткнул пальцем в маленькую царапинку на животе.

- Вот, пожалуйста! На-на, смотри, любуйся, что со мной стало! Ты не отворачивайся! - Гермиона опустила глаза и чуть отвернулась в сторону, чтобы друзья не видели, как она покраснела, - И все твой тупой пластунский метод - говорил я, надо было сразу Малфою по рогам надавать, рюкзак отнять, а самого его бить, пока не скажет, куда шёл!

- Фу, какое варварство, - с улыбкой проговорил Гарри.

- Да вам бы и делать ничего не пришлось. Я бы сам - вот этими вот руками, - для пущей убедительности Рон правую руку сунул под нос Гарри, а левую - под нос Гермионе, чтобы они не сомневались в его намерениях.

- Ладно. Сейчас узнаем, зачем ему туда надо, и никого не придется бить.

- А если пустышку тянем? Если он на пикник собрался? Или на свидание? А мы, как ослы, ползли за ним целый час!

- Скажешь ты иногда, Рон. Он что - один все это сожрет? Что за пикник такой? А если на свидание - то с таким мешком только к великанше! Но если все-таки пустышка - тогда будем бить, - отрезал Гарри.

Малфой тем временем подошел к калитке в заборе, ограждавшем Визжащую хижину. Пару секунд он потоптался в нерешительности, затем открыл ее и вошел во двор.

- За мной, - скомандовал Гарри, и, не обращая внимание на рычание Рона, пополз к забору. По дороге он изложил ребятам свой план, - Там щель есть. Римус говорил… - Гарри судорожно сглотнул, выдохнул и продолжил, - Римус говорил - это папа однажды. Рогами. На спор. - Рон с Гермионой тактично промолчали. Гарри продолжил, - Так вот - мы через калитку не поползем, а поползем через эту щель. Там до окна близко и трава высокая.

Так они и поступили. Сделав ползком небольшой круг, они подобрались к щели. Признаться, "щель" представляла из себя огромную, неаккуратную дыру - примерно в четыре здоровые доски, с неимоверной силой выбитые из забора. Уродливые щепки торчали сверху и снизу, а сам забор заметно кренился к земле, хотя - надо отдать должное строителям - держался на брёвнах, врытых в землю довольно основательно.

- Да…крепки были у кого-то рога, - любовно прошептал Гарри, безо всяких усилий пролезая в дыру в заборе.

На их счастье, трава была действительно высокая. Они быстро преодолели расстояние до хижины и подползли к окну. Прижавшись к стене так, чтобы их не было видно в случае, если кто-нибудь решит выглянуть, они, не сговариваясь подняли глаза кверху и подумали об одном и том же.

- Черт. Там же слишком высоко. - прошептала Гермиона.

- Сам вижу. - оказалось, что снаружи и вблизи Визжащая хижина совсем не маленькая. Старая, прогнившая, покосившаяся - да, но все равно высокая. И окно у нее высоко - так просто с улицы туда не заглянешь. Может, специально? Для особых храбрецов, которым вздумалось бы заглянуть внутрь и посмотреть на привидений? С другой стороны, до чего это нелепо - делать окно в доме, где предполагалось держать бесконтрольного оборотня. Правда, других окон в доме не было. Может, это сделали специально для того, чтобы днем - когда он пребывает в нормальном состоянии - ему было не так тоскливо? Как бы там ни было, это, конечно, очень интересный вопрос, но сейчас было не до того.

- Что будем делать?

- Надо как-то заглянуть внутрь.

- Да я понимаю, что надо, а ка…

- Ш! - Гарри приложил палец к губам, и Рон с Гермионой замолчали. Несколько секунд они сидели молча и не дышали, прислушиваясь непонятно к чему.

- Вы не слышите? - шепотом спросил Гарри.

- Нет. Чего?

- Будто там кто-то разговаривает, внутри. Ну прислушайтесь! - Рон с Гермионой напряглись, и обратились в слух, но ничего не услышали - в кустах неподалеку верещала какая-то птица, очень издалека - из деревни - доносились чьи-то еле слышные голоса. А в хижине было совершенно тихо.

- Ничего не слышно, - пожала плечами Гермиона.

- Вы глухие оба, что ли? Говорю вам - там точно кто-то разговаривает!

- А голос Малфоя слышишь? - спросил Рон.

- Ну знаешь, Рон! Таких подробностей и мне не слышно отсюда! - Рон раздосадовано поджал губы. - Значит так. Надо заглянуть в окно.

- Сейчас день, Гарри - снаружи будет ничего не видно. Впрочем…

- Что?

- Я знаю одно заклинание. Как раз для такого случая.

- Замечательно! Ты и заглянешь, - Гермиона согласно кивнула.

- Только как достану-то? Высоко.

- Рон, ты же выше меня? - обращаясь скорее к самому себе, принялся рассуждать Гарри, - Рон тебя подсадит.

- ЧТО?!

- Не ори! - Гарри был готов его придушить, - Подсадишь Гермиону, чтобы она могла заглянуть в окно.

- Как это "подсадишь"? - Рон в ужасе уставился на Гарри. Гермиона в это время сидела на корточках, и что-то беззвучно шептала - видимо, вспоминала заклинание.

- Как-как! Под задницу! Как обычно подсаживают? - лицо Рона пошло красными пятнами.

- Я не стану хватать ее за задницу! - дрожащим голосом прошептал он. - Не стану!

- О, Мерлин. Помоги мне, - взмолился Гарри, - Рон, прошу, не будь козлом. Ты…знаешь что? Ты просто забудь, что это Гермиона. - оба машинально повернулись в сторону Грейнжер. Та, наморщив лоб и закрыв глаза, помахивала волшебной палочкой и бормотала что-то бессвязное на латыни.

- Это чертовски сложно сделать, Гарри! - резонно заметил Рон.

- Просто подсади ее - ну что тебе - трудно?

- Да мне не трудно, но ты ведь сам сказал, что для этого мне нужно будет ухватить ее за задницу!

- Да я ничего такого не говорил! - вытаращив глаза, бешено зашептал Гарри, размахивая руками у друга перед лицом - Это все твое больное воображение! Я сказал "подсадить ее под задницу"! Это не значит "хватать"!

- А как иначе?! - Рон тоже вытаращил глаза. Теперь он был уже весь красный, ладони вспотели, во рту пересохло.

- Какие задницы? Что вы орете? С ума посходили? - строго, в полголоса обратилась к ним Гермиона.

- Эм…

- Я пытаюсь убедить Рона подсадить тебя к окну, - Гермиона чуть отвернулась и принялась тереть глаза, - Что с тобой?

- Гхм…ничего. Что-то в глаз попало. Так что ты сказал?

- Я попросил Рона тебя подсадить, а он не хочет, так что...

- Это почему не хочет?! - взвилась Грейнжер.

- …так что прости, Рон - придется мне самому.

- Я хочу! - рявкнул Рон громче, чем позволяло им их положение, и Гарри снова сделал страшные глаза, - В смысле…ради пользы дела… - запинаясь и нелепо жестикулируя, пояснил он, - я что угодно…даже…даже…подсажу. - обречено закончил он, опустив глаза.

Начался самый сложный этап операции. Рон подошел к окну. Гермиона встала напротив.

- Ну…м…как же… - разводил руками Рон, одновременно вытирая ладони о штаны, - Гарри, - взмолился он, - руководи, пожалуйста.

- Значит так. Гермиона, видишь ту приступочку на фундаменте? Ставь на нее ногу. - Гермиона поставила, стараясь не смотреть на Рона, а сосредоточиться на приступочке. - Так, теперь Рон. Ты ее плечом под задницу подталкиваешь вверх, а ты, Гермиона, тянешься к карнизу и хватаешься за него.

- Может, я лучше ему на плечи сяду? - жалостно пискнула Гермиона.

- Нельзя, ребята - очень неустойчивая конструкция получится. Ну, давайте-давайте. Чего встали?

Гермиона прокашлялась. Рон в очередной раз вытер ладони о штаны и передернул плечами. Гермиона заправила волосы за уши. Рон пару раз сжал и разжал кулаки. Гермиона одернула кофту и выправила карманы. Рон подтянул штаны. Гермиона два раза глубоко вдохнула и выдохнула. Рон наклонил голову вправо-влево, разминая шею. Нервы Гарри, которые тоже были не железные, не выдержали:

- НУ?! До завтра будем стоять?! - Рон и Гермиона вздрогнули и засуетились. Гермиона поставила ногу на приступочку и уцепилась за бревно. Рон чуть присел, потоптался, выпрямился и тихонько произнес голосом, полным страдания:

- Прости, Гарри. Я забыл, что надо делать. - Гарри проклял этот день. Он тихонько взвыл, сосчитал до десяти, глубоко вдохнул-выдохнул и процедил сквозь зубы:

- Тебе, Рон, никогда не выиграть в "Форте Байард". Повторяю - сейчас присядь и плечом подтолкни ее наверх. А ты, Гермиона, когда он тебя вытолкнет, цепляйся за карниз, а ногу ставь вон на то бревно. Понятно? - Рон с Гермионой суетливо закивали головами.

Грейнжер поставила ногу на приступочку. Рон присел и, покрываясь бордовыми пятнами, подставил Гермионе плечо. Она присела и в следующую секунду дрожащими руками ухватилась за карниз, поставив ногу на бревно.

- Гарри, - тоскливо позвал Рон, - а теперь что?

- А теперь держи ее, черт! Не отвлекайся! Поддерживай ее, чтобы она не сверзилась оттуда. А ты, Гермиона, давай свое заклинание и смотри внутрь.

- Рон…

- Что?

- Ты…мне палочку не подашь?

- Где она?

- В заднем кармане джинсов.

- О, Мерлин…. - аккуратно, стараясь не коснуться джинсов, Рон вынул палочку и, извернувшись, подал ее Гермионе.

- Спасибо. Сейчас… - она направила палочку на оконное стекло и с ужасом поняла, что не помнит заклинания. Правда, соображала она не долго - уже через пару секунд небо, отражавшееся в оконном стекле пропало, а самого стекла как будто не стало. А в следующую секунду, она с визгом отпустила карниз и рухнула на Рона.

- ЧТО?! ЧТО ТАМ?!

- Там из окна прямо на меня пялилась морда Люциуса Малфоя! - в это время в хижине явно кто-то засуетился - раздался стук, и громкие, торопливые шаги. Гарри соображал не дольше секунды.

- ВАЛИМ! - они вскочили на ноги и, что есть сил, помчались через поле обратно в сторону деревни.



Глава 5

Дорогие мои Аноним и алекс(видимо, еще один бывший Аноним)!

Сначала хочу извиниться перед всеми за сей флуд - когда он достигнет ушей(глаз), для которых предназначен - я удалю.

Во первых строках, позволю себе сказать, что меня порадовало, как вы записали меня в ГАВНЭ по строчке из описания фика.
Во вторых строках сообщаю вам, что ничего менять не собираюсь. А знаете почему? Потому что фраза "единственно-нормальный пейринг" - это не рассизм, не религиозная пропаганда, не оскорбление религиозных чувств, не фашистские нападки и не матерная ругань в отношении вас или кого бы то ни было еще. Догадываетесь, что из этого следует? Что я могу эту фразу употреблять и оставлять ее где угодно - она политкорректна и не оскорбительна. И, честно говоря, ваша ярость мне не понятна.

Считаете, что этот пейринг невозможен? Считайте. Он вам противен? Не читайте - не мучайтесь рвотными позывами.
Возможно, вы решили, что я вышла с требованием запретить все пейринги мира и наложить вето на ваше право даже думать о других пейрингах - ну, если так, извините, но вы неправильно меня поняли. Мне нравится такой пейринг, он предполагается по канону, и, скорее всего, именно он там и будет, поэтому "единственно-нормальный" означает, что так поставлен канон. Сама я являюсь большой поклонницей пейрингов ГГ/ЛМ и ГГ/СБ, и, следуя вашей логики, я сама себе их запретила. Так вот нет - ошиблись вы.

Так что можете спать спокойно - никаких пейрингов никто запрещать не собирается.

Теперь по поводу "обобщений". На обобщения обижаться можно в случае, если, например, вы блондинка, а я заявляю крупными буквами, что все блондинки тупы как пробки ( чего я не делаю, само собой). Вот тут вы можете возмутиться и попросить меня воздержаться от обобщений. В нашем же случае, никаких обобщений не вижу - мой фик. Мое описание. Ничего некорректного или оскорбительного в нем не содержится. Поэтому, раз уж вы так ратуете за свое ИМХО, то позвольте и мне мое иметь и всем показывать, а коли оно вам не нравится, то извольте на него не смотреть, ибо ни каких прав делать мне замечание В ДАННОМ СЛУЧАЕ вы не имеете. Я в своем праве - и ни ваших, ни чьих-либо других прав оно не ущемляет, равно как и не нарушает никаких норм общежития.

Так что извольте закрыть глаза, коли вам эта фраза так не нравится - кстати, не пойму, ради чего было сообщать мне в отзыве, что сей пейринг вм не по душе. Мне-то что?

А если вы желаете это обсудить в деталях - со мной ли, с Рес ли, или с кем-нибудь другим - то вы только намекните. Сразу же родим темку на форуме и милости прошу - дискутируйте сколько вам влезет.


По поводу того, что надо писать "по моему мнению", иначе высказываться недопустимо. Это вам кто сказал? Плюньте ему в лицо - он вас обманул. Можно. а особенно, повторюсь, если я это заявляю в описании К СВОЕМУ произведению - я, как говорят, холю и лелею надежду, что всем более или менее понятно, что то, что написано В МОЕМ фике соответсвует МОЕМУ мнению, написано МНОЙ, и происходит ПО-МОЕМУ, а не ВООБЩЕ, само по себе. Так что портить себе стилистику и к каждому слову приставлять "по-моему" - увольте, не собираюсь.

Глава 6

/Извините, плз, больше обновляться не буду - исправила несколько ляпов/

Ничегошеньки. Пусто. Большой нулище - вот и все, что нашли в хижине, когда спустя полчаса туда нагрянули авроры.

- Тебе точно не показалось? - в десятый раз спросил Люпин.

- Точно, сэр. Ну, точнее просто быть не может!

Авроры, злые и раздраженные, выходили из хижины после обыска, который ничего не дал - никаких признаков жизни, никаких следов - ничего.

- Девочка, тебя мама в детстве мало грудью кормила? - крикнул Гермионе толстый аврор, дожидающийся своих около портала, - На кой черт ты затеяла всю эту канитель?

- Ничего я не затеяла! Я правда видела! - рявкнула Грейнжер и топнула ногой. За последние 1,5 часа она уже не первый раз слышала, как ее называют избалованной, маленькой дурочкой, которой захотелось привлечь к себе внимание, а Рона - малолетним хулиганом и нарушителем режима. Про Гарри никто, разумеется, не позволили себе сказать лишнего, потому что Поттер - это то, что нельзя мерить общим аршином.

- Вот я тебе еще раз увижу что-нибудь такое! Ремнем по заднице! - пригрозил толстяк. Легко понять его недовольство - только что был сделан запрос в Азкабан, откуда сообщили, что Люциус Малфой сидит на своем месте и никуда не девается.

- Пасть замкни! - рявкнул Рон. То ли это недавнее приключение так на него подействовало, то ли еще что, но на допросе, который учинили им авроры, он был невероятно, просто невообразимо крут. Их троицу разбили на две группы - Гарри Поттер и все остальные, и допрос проводился в соответствии с этим делением. Рона с Гермионой отвели в одну комнату, Гарри Поттера - в другую. Гарри Поттеру подали кофе, сухариков и пакетик с орехами в йогурте, и допрос вела вежливая и миловидная молодая особа Пет, которая очаровательно улыбалась и от души хохотала, отчего Гарри время от времени ужасно смущался, краснел и терял ход своей мысли. Рона с Гермионой, в свою очередь, посадили на жесткие стулья, приставили к дверям здорового бугая с дубиной, а допрос вел сухой и злобный старикашка, похожий на ту мумию, которой так боится Парвати Патил.

Между тем, хотя стены в Визжащей хижине, где, собственно, все это и происходило, были толстыми не-спрашивайте-почему, Гарри, да и все остальные тоже, слышали почти все ответы подозреваемых Уизли и Грейнжер. А все потому, что Рон орал и ругался хуже сапожника. Хуже маггловского таксиста, хуже того слесаря из анекдота, которому на лысую голову упала капля раскаленного металла. Вообще-то обычно он излагал так, чтобы было доступно всем - даже Гойлу с Крэббом, но старался держаться в рамках приличия. А сегодня - в "чрезвычайной ситуации", как он ее назвал, - Рон поклялся Гермионе при Гарри, что они будут держаться до последнего, ничего не скажут и никого не выдадут.

Поэтому на всю хижину, на протяжении всего времени допроса, гремели вопли и грязные ругательства Рона. Время от времени раздавались также крики Гермионы, вроде "Рон, заткнись!" или "Рон! Дай я расскажу, как все было!" или "Рон! Дай мне сказать!" и т.д.

Допрос затянулся. Гарри давно отпустили с извинениями, выразили восхищение, попросили автограф и сказали подождать своих друзей в коридоре "до выяснения обстоятельств", а Рон все никак не унимался.

Наконец, двери импровизированной допросной отворились и оттуда вышли Рон с Гермионой. Оба были красные, как раки. Рон с трудом переводил дыхание и яростно сжимал кулаки - галстук был уже на спине, рубашка порвана и выпущена из штанов, а куртку он волок за собой по полу. Гермиона чуть не плакала, дрожала мелкой дрожью, и все время судорожно всхлипывала.

- Эм…А вам что? Не предложили орешков в йогурте? - боязливо и тихо спросил Гарри, сбитый с толку внешним видом своих друзей.

- Старый пердун назвал ее синявкой! - рявкнул Рон, развернулся и сделал какой-то неприличный жест в сторону дверного проема.

- А это кто? - спросил Гарри.

- Я не знаю! - еще яростней завопил Рон, - Мне чхать! Я ему ливер вырву! - в этот момент в дверном проеме показался тот самый здоровый малый, что охранял двери во время их допроса. Он почесывал себе спину дубинкой, и на лице его сияла блаженная улыбка.

- Ох, паря…Вот удружил. Быть тебе, хулиган, артистом! - весело сказал он, похлопав Рона по плечу.

- Срыгни отсюда! - без особого энтузиазма ответил Рон, потирая ушибленное плечо.

- Что любовь делает с человеком! - мечтательно произнес амбал, - Мне бы так…ой, вы себе не представляете, ребята. Наверное, если бы я так втюрился, я бы вообще всех порвал, - верзила вздохнул, закатил глаза и, предаваясь мечтам, побрел в сторону входной двери.

- О чем он?

- Ты меня спрашиваешь? - огрызнулся Рон. В этот момент в дверном проеме показался последний участник этой безобразной сцены - следователь, похожий на червивый, сморщенный грибок для соления. Он был зелен лицом, красен носом и синь кулаками, в одном из которых он судорожно сжимал какую-то записку. Вытаращив глаза с желтоватыми белками и хлюпая носом, он подошел к Рону, впрочем, не слишком близко, и потряс этой бумажкой у него перед носом.

- Хулиган! - крикнул он, и в соседней комнате кому-то показалось, что оглушительно скрипнули ржавые петли, - Твое место в Азкабане! Это - он сжал бумажку еще крепче, - сей же час отправится твоим родителям! Какой позор! Я знаю твоего отца - такой приличный с виду человек, а воспитал такого монстра!

- А что это? - спросил Гарри, слегка оттесняя Рона плечом, чтобы тот не кинулся на старикашку, который и без того был еле жив.

- Это штраф! Это, во-первых, протокол, где ЗАДОКУМЕНТИРОВАНО все, что мне говорил этот отморозок… - следователь всхлипнул, и Гарри стало его жалко, - …этот асоциальный тип! А, во-вторых, тут квитанция на штраф! За хамство представителю…представителю…властных структур! То есть мне! Безобразие!!! - заламывая руки и хватаясь за голову, старик пошел к выходу. Гермиона всхлипнула, и мальчики обернулись к ней.

- Что с тобой? Испугалась? - заботливо спросил Рон.

- Нет! - неожиданно рявкнула Грейнжер, - Просто…ты так на него орал… так ему хамил…О, Мерлин - в жизни своей не слышала ничего подобного! - в этот момент к ним подошел последний аврор, находившийся в хижине.

- Вы что здесь стоите? Мы сейчас все запрем, так что выходите. Вы свободны.

- О!!! Слава яйцам!!! - гаркнул Рон, яростно сдернул с себя гластук и кинулся к выходу.

*********

- Гарри…

- Чего?

- Ты спишь?

- А как ты думаешь?

- Она со мной не разговаривает.

- Кто?

- Кто-кто!!! Паркинсон, блин! Гермиона, конечно! Третий день.

- Как это не разговаривает?

- А вот так.

- Уже третий день?

- Сегодня закончился третий.

- И УЖЕ НАЧАЛСЯ ЧЕТВЕРТЫЙ! А вы мне спать не даете!

- Томас, заткнись! Дрыхни давай. У нас важный разговор!

- А мне-то?! У меня завтра тоже важный разговор - зачет по трансфигурации! Если я ни фига не выучил, то дайте мне хотя бы выспаться!

- Пошли, Рон. Поговорим в гостиной, - пробормотал Гарри, слезая с кровати.

Они тихонько спустились вниз, взяли из серванта пряники, налили в стаканы холодного чая и уселись перед камином.

- Ну что там у тебя?

- У меня полный отстой, Гарри. Гермиона со мной вообще не разговаривает.

- А почему?

- А я знаю? Я ее спрашивал, а она меня даже ответом не удостоила! Я ей что - мальчик, чтобы так со мной поступать?!

- А кто - девочка? Ты мириться пробовал?

- Сорок восемь раз за трое суток! Это самое унизительное, что было в моей жизни! - с набитым ртом вещал Рон, размахивая стаканом с чаем у Гарри перед носом.

- Может…может, это из-за того, что ты учинил на допросе у авроров?

- А что я учинил? - с ужасом спросил Рон, - Я что-то учинил?

- Ты страшно нахамил следователю.

- Я?! НАХАМИЛ?! - Рон уставился на Гарри так, будто тот превратился в василиска.

- Даже я слышал - ты на него ругался матом. Ты такое загибал…я в жизни такого не слышал, Рон, - обречено принялся рассказывать Гарри, для пущей убедительности хватаясь за голову - а я, между прочим, прожил целую вечность с дядей Верноном и с Дадли. Ты…там было такое, что - вот ты послушай, - Гарри жестом прервал попытку Рона высказать протест, - ты послушай. Я сидел в коридоре, и оттуда - я хочу сказать, из вашей комнаты - неслись такие слова, что один аврор вообще остановился под дверью, достал блокнот и принялся конспектировать за тобой.

- Я был так крут? - со смесью удовлетворения и недоумения произнес Рон.

- Круче чем яйца, как ты сам выразился.

- Я так выразился?

- Да.

- В присутствии Грейнжер?!

- ДА! Рон, ты что - болен?! Ты не помнишь?! Опять чудеса какие-то?!

- Э…да нет, припоминаю, - Рон тяжело вздохнул и повесил голову, - Ты ведь знаешь, Гарри. Есть у меня такое свойство - я не помню, что я ел. Я съем - и сразу забуду. Помню, что что-то было, а вот что именно - хоть убей.

- И что?

- Ну…я не уверен, но может с бранью у меня то же самое? - Гарри пару секунд молча смотрел на друга. Затем поерзал в кресле и пожал плечами.

- Может…


***********

Весь следующий день Гарри преследовал Гермиону.

- Помирись с Роном, пожалуйста. - упрашивал он, толкая ее локтем в бок за завтраком.

- Ни. За. Что, - отрезала Грейнжер, задрав нос.




- Хоть из-за чего? - вопрошал он, тыча ручкой ей в спину на трансфигурации.

- Пусть сам думает, - заявила Грейнжер.





- Ну мне-то ты можешь сказать? - умолял он, взваливая на себя гору книг, набранных Гермионой в библиотеке, и готовясь тащить их по лестнице в гриффиндорскую башню.

- Ты ему все расскажешь, - резонно сказала она, указывая пальчиком направление, в котором надо тащить книжки.





- Гадом буду! Ни словечка! - клялся он, и бил себя кулаком в грудь, сидя вечером в гостиной за сочинением по зельям.

- Я почти поверила тебе, Гарри. - сморщилась Гермиона.





- А что надо сделать, чтобы ты мне окончательно поверила? - вопрошал он, перегибаясь через стол на ужине и обливаясь тыквенным соком.

- Отстань! Пусть сам думает! - рявкнула Грейнжер на весь зал.

- Ой, у мамочки подгорели пельмешки… - раздался ехидный смешок со стороны слизеринского стола.

Гарри закатил глаза, вздохнул и принялся за вечернюю шарлотку. Законные средства примирить непримиримое иссякли.

***********
Вечером, после ужина, Гарри приступил к плану Бэ. По этому плану, как он уже понял на собственном опыте, всегда всё получалось больно, но другого выхода не было. Сказать по правде, эта дурацкая ссора несказанно его радовала - это был совершенно законный, и, более того, благородный повод заняться делом, создать видимость кипучей деятельности и поменьше думать о грустном. Дело было хорошее, можно сказать - доброе. Устройство личной жизни своих друзей - правда, Гарри не знал, насколько это хорошо. Он слышал, как дядя Вернон говорил тете Петунье, что она этим занимается совершенно зря, и никто этого не ценит, и поэтому его терзали смутные сомнения на предмет того, а может ли тетя Петунья делать что-то правильное и хорошее. С другой стороны, говорил он себе, не вмешаться, сделать вид, будто ничего не происходит, и игнорировать кровавую ссору своих лучших друзей, было бы, по меньшей мере, эгоистично и плохо. Мы не будем лезть в их личную жизнь, сказал сам себе Гарри, мы просто помирим их. Чтобы все было, как раньше.

Размышляя таким образом, он добрел до кабинета Защиты от Темных Сил и вкрадчиво постучал. "Надо сделать честные глаза и невинное лицо", посоветовал он сам себе.

- Профессор…Римус…разрешите? - проворковал он, просовывая голову в щель между дверью и косяком. Люпин проверял какие-то работы, и, судя по выражению его лица, это были работы слизеринцев. Он оторвался от их писанины и удивленно взглянул на Гарри. Затем страдальчески поморщился, откинулся на стуле и пробормотал:

- О, нет-нет-нет. Я знаю это - честные глаза, невинное лицо. Гарри, заходи, но помни - я взрослый мальчик и не пойду больше на поводу ни у одного Поттера! - Гарри вошел, на ходу обдумывая слова профессора.

- Да…я не понял, - честно признался он.

- Ладно, ерунда, - улыбнулся Люпин. - Присаживайся и рассказывай. Чаю? С шоколадкой?

- Нет, спасибо большое, - сказал Гарри, устраиваясь поудобнее на жестком стуле, - я собственно вот зачем пришел….

- Да? - как-то странно зажмурив один глаз - будто готовясь получить кувалдой по лицу - пробормотал Люпин.

- Не могли бы вы под мою диктовку написать одну маленькую записочку? - выпалил Гарри. Лицо Люпина исказилось страданием.

- У меня дежа-вю.

- Я вам расскажу, зачем и для чего, вы не думайте! - замахал руками Гарри, тараща честные глаза.

- Вот именно… - Люпин закрыл лицо руками.

- Я просто хочу устроить личную жизнь своего друга!

- О, Мерлин, пусть это прекратиться! - всплеснул руками Люпин. - Гарри, чтобы ты знал - 20 лет назад твой папа сказал мне то же самое, и я даже не хочу вспоминать, чем это закончилось. Я до сих пор смущаюсь, когда вспоминаю! - он действительно слегка покраснел.

- Почему? - недоумевал Гарри.

- Потому что он устраивал…устраивал…мою, в общем, личную жизнь. А я - ни сном, ни духом.

- Но я не вашу жизнь собираюсь устраивать! - воскликнул Гарри. - Я собираюсь помочь Рону!

- Гарри…как бы тебе объяснить, - он вздохнул, снял очки, и устало потер переносицу. - Лучше этого не делать. У тебя, конечно, лучшие побуждения, но, поверь мне, как жертве - от такой помощи обычно хочется умереть.

- Да я не в том смысле. Я просто хочу помирить их. Вот и все. Просто помирить, - тоскливо промямлил Гарри, оправдываясь. - У меня же нет других друзей. Думаете, это приятно, когда они сидят по обе стороны от тебя и не разговаривают! Они и сами не рады - Рон вообще себе места не находит, а Парвати Патил сказала, что Гермиона вчера плакала в туалете. Она и сегодня плакала и позавчера. А у Рона в ее присутствии вообще кроме потока грязной брани ничего не получается сказать! Я же вижу - он не знает, что делать с руками, чуть ли не в задницу себе их…извините…

- Ничего…

- Так вот, чуть не засовывает их себе туда, и нервничает круче, чем перед СОВ. Я не знаю точно, но подозреваю, что все эти ужасные маты, из-за которых они и поссорились, получаются у него…он, в общем, хочет быть ужасно крутым, понимаете? Круче всех. Что он, мол, такой боец, оторванный парень, которому море по колено. А ведь при девочках неприлично так ужасно ругаться…

- Неприлично.

- …вот она и обиделась. Наверное, - обречено закончил Гарри.

- Понятно… - тихо произнес Люпин, пряча улыбку, - но все равно, Гарри, лучше бы не вмешиваться…

- Да как вы не понимаете! Вы сочинения Рона по зельям читали?

- Не приходилось.

- Он там пишет такой кошмар, который лучше не читать! Там половины слов не разобрать! Он даже фамилию Снейпа каждый раз пишет неправильно и каждый раз - что удивительно - по-разному! Знайб, Знейп, Снуп, Снап и даже…даже…

- М…да? - давя смех, спросил Люпин.

- Даже… - Гарри понизил голос до шепота, - Профессор Заёб. - Люпин сделал вид, что закашлялся. - А знаете, почему?

- Э…он не знает, как она пишется? - с видом, будто так и надо, поинтересовался профессор.

- Нет! Все потому, что он хочет, чтобы Гермиона эти сочинения проверяла и потом по целому часу с ним вела разъяснительные беседы!

- Он сам тебе в этом признался?

- Нет, но я же не слепой, хоть и близорукий! Остальные-то сочинения он пишет грамотно. Вот вашу, например, фамилию, он ведь не перевирает?

- Вроде нет. А вот Крэбб, например, упорно пишет, что я - профессор Липун. Но я не обижаюсь, - тепло улыбнулся Римус и отломал себе кусочек шоколадки.

- Ну пожаааааааалуйста, - заныл Гарри, - Ну один разок. Давайте так - если вдруг, текст вам придется не по душе, мы не будем ничего делать. Идет? - Люпин помолчал пару секунд, отхлебнул чаю из стакана и произнес:

- Как показывают события последних лет, я не меняюсь в лучшую сторону….


**********

- Рон!!! РОН!!! - орал Гарри не своим голосом, все сильнее разгоняясь по коридору в субботу утром. На его лице была паника, а в руке он сжимал какую-то бумажку. - Рон!!!

Рон, до этого в гордом одиночестве вяло жующий ржаной тост, вскочил со своего места и кинулся Гарри навстречу.

- Что?! Что стряслось?!?!?!

- Рон… - еле отдышавшись, произнес Гарри, - какое счастье, что я тебя нашел. Какое счастье, Мерлин…о…спасибо тебе…

- Да что с тобой?! - Гарри сурово взглянул Рону в глаза и еле слышным шепотом спросил:

- Рон…где Гермиона?

- Да вон она, - мрачно выдавил Рон, указывая пальцем на Гермиону, завтракавшую на противоположном от него конце стола.

- О, Мерлин…вот это повезло…о, какое облегчение… - снова принялся причитать Гарри.

- ЧТО?!

- А вот что, - отрезал Гарри, сунув под нос Рону мятую бумажку, которую сжимал в кулаке. - Дамблдор отдал это мне сегодня утром. Это очень срочно. Прочти.

- А что это?

- Это…от Ордена, - прошептал Гарри Рону на ухо. Глаза у Рона загорелись, и он быстро развернул бумажку.

"Мистер Уизли!
Орден дает вам ответственное задание, которое, не вызывая подозрений со стороны наших врагов, можете исполнить только вы и Гермиона Грейнжер…"

- ЧТО?

- Читай дальше!

"…. Для этого вам, во время сегодняшней прогулки в Хогсмит, придется засесть в баре с розовыми занавесками и сердечками, заказать сливочное пиво, и вести усиленное наблюдение за посетителями этого заведения. Нам известно про ваше приключение в Визжащей хижине (в смысле, про Люциуса Малфоя, конечно) и, в совокупности с некоторой другой информацией, которой мы располагаем, этот факт нас немало тревожит. Ваша задача - вычислить среди посетителей приспешника Сами-Знаете-Кого: он будет одет во все зеленое в коричневую полоску, и в руках у него будет каравай. В волосах, по агентурным данным, у него звезды (видимо, какие-то блестки), ботинки на тракторной подошве, или же сапожки на высоком, тонком каблуке, а, может быть, босоножки. Возможно - шелковые малиновые капри, или же бежевые брюки 3/4 с завязками в сочетании с голубым топом. Также возможен корсет на шнуровке. Возможно, курит и скверно ругается. Затем, в том случае, если вы его обнаружите, проследите за ним столько, сколько представится возможным.
Уповаем на вас и мисс Грейнжер,
Искренне Ваш,
Орден.

ЗЫ: Не суйтесь один!!! Только вдвоем с Грейнжер! И не привлекайте никого другого - это совершенно секретная операция! И не просите Поттера пойти вместе с вами - он ни за что не пойдет."

- Какой ужас… - пробормотал Рон.

- Это не ужас! Это секретное задание Ордена! - страшным шепотом произнес Гарри.

- Но Грейнжер…она со мной не общается!

- Плевать! Это вам не романтические прогулочки! Это операция во имя спасения человечества! - потрясая кулаками, шептал Гарри.

- Она не согласится!

- Чушь! Весь магический мир поставлен на карту! - Гарри топнул ногой для пущей убедительности.

- Я понимаю, Гарри… - дрожащим от волнения и гордости голосом произнес Рон.

- Я знал, друг. - Гарри прослезился и стиснул Рона в объятиях. Покончив с этим, он отправился к Гермионе, и вручил ей ту же самую записку. Переговорив с ней пару минут, он вернулся к Рону. Гермиона осталась бледна, но на лице ее была написана решимость.

- Все, друг. Она согласна. Ссоры ссорами, а мир надо спасать, так что не обессудь. Надеюсь, вы выживете, и вообще - мужайтесь.

Рон отправился собираться. Гермиона тоже, но по другой лестнице. А Гарри отправился досыпать - гулять ему было не с кем, а, между тем, он вчера задержался у Люпина до 2-ух ночи, сочиняя с ним на пару этот чудовищный бред.


Глава 7

Обращение к читателям: у меня, друзья, жесточайший творческий кризис. может так случиться, что все, что написано ниже - убийственная скука, поэтому, если так - не стесняйтесь, пишите в отзывах и я, когда ко мне придет вдохновение, напишу на место этой главы что-нибудь другое.

ЗЫ: близнецы Уизли благодарят автоподпись Фиделии за любезно предоставленную фразу.


Это был необычный день - необычный по всем параметрам. Хотя бы потому, что Поттер по доброй воле не пошел гулять со своими друзьями. Налопавшись у Люпина в кабинете шоколада, он отправился спать с чувством выполненного долга. Порой ему казалось, что с текстом письма из Ордена они немного переборщили, но, в конце концов, раз Рон с Гермионой купились, разве это теперь важно?

Кроме того, этот день был необычным, потому что уже после разноса почты, Рон получил письмо. Оно к нему прилетело как раз в тот момент, когда они с Гермионой, отвернувшись друг от друга и глядя в противоположные стороны, вышли из школы и направились вместе со всеми в Хогсмит. Это письмо ему принесла птица, похожая на ворону, но противного оранжевого цвета. Она уселась у Рона на плече и замерла, смешно вытянув шею и заглядывая в листок бумаги, который он разворачивал дрожащими руками.

"Наш дорогой Рон!
Наконец-то ты стал взрослым мальчиком. Мы плакали от счастья, честное слово. Совершенно серьезно тебе говорю, как к сознательному человеку обращаюсь - мы сидели на крыльце, обнявшись, и плакали. Вспоминали, как ты гадился, когда был маленький, как мы пихали тебе в рот всякую гадость, когда тебя оставляли на нас, как мы напустили пауков в твои подгузники, и прочее. Мы почувствовали себя старыми, и поняли, что ты упорхнул из гнезда, наш дорогой брат.

А все почему, спрашиваешь ты? А вот почему. К твоему счастью, родители уехали к Чарли на неделю, и мы остались дежурными по дому, поэтому протокол твоего допроса в совокупности с громовещателем, квитанцией на штраф, гневным письмом, выпиской из Гражданского Кодекса, показаниями свидетелей, и непосредственной записью твоих воплей попал в наши руки.

Мы сели за стол на кухне и принялись это читать и слушать. Нас душили слезы, а Джордж даже пытался что-то записывать, чтобы, упаси Мерлин, не забыть, но его руки ходили ходуном, его сотрясали рыдания, и поэтому ничего не вышло.

И теперь мы заявляем со всей ответственностью - ты стал мужчиной. И не важно, что с таким словарным запасом ты умрешь девственником - это, в конце концов, не главное в жизни, как говорит наш Перси. Ты порадовал нас - не знаю, где ты этого нахватался, но это звучит, как песня. Это трели, Рон - мы серьезно. Прими наши поздравления и поздравь нас с тем, что мы взрослили такого монстра, как тебя ласково именует престарелый голос из громовещателя.

Теперь к сути, Ронни. Поставь нам монумент, потому что мы уплатили твой штраф и написали дядечке со старческим маразмом длинное письмо с извинениями. Мы, если вдруг что - чтобы ты знал, обещали тебя наказать по всей форме - лишить всех радостей и достоинства, и отучить ругаться. Подписались, конечно, родителями (я был папенькой, а Джордж - маменькой. Фу, это так противно, но ты уже взрослый и поэтому мы тебе скажем по секрету - нам понравилось).

Теперь моли Мерлина, брат, чтобы отец не встретил этого шнура в Министерстве, когда вернется.

ЦАлуй от нас Герм иону в засос. И в сласть тоже не забудь поцАловать.
Твои братья, записывающие за тобой,
Фред и Джордж.

ЗЫ: Решили выпустить куклу "Наш брат Рон отстаивает честь дамы". Она будет кидаться на мужчин, и цитировать тебя дословно. Ты прославишься!"

Рон густо покраснел. Любопытная птица на его плече перемянулась с ноги на ногу, вытянула тощую шею еще сильнее, принялась водить клювом по листку бумаги и хлопать глазами.

- Ты что? Читать умеешь? - севшим голосом и безо всякого интереса спросил Рон. Птица оторвалась от письма, взглянула на него, как на душевнобольного, отрицательно покачала головой, и вернулась к своему занятию, - Они еще и шуточных тварей теперь разводят…., - пробормотал Рон, скатывая письмо трубочкой и засовывая в карман, - Лети отсюда, чудо, скажи "Спасибо, я вечером отвечу".

Птица улетела, а Рон, избегая смотреть на Гермиону, произнес как можно бодрее:

- Ну что? Пошли?

- М…, - ответила Гермиона, внимательно изучая свои ботинки, и двинулась вслед за Роном.

*************

Это было самое отвратительное кафе на свете - это было место, где розовые тона, сердечки, рюши и цветы сплетались воедино, вызывая приступы рвоты. Это было то место, где сопли и слюни ручьями текли на пол, затопляя любого случайного прохожего, нечаянно посетившего это заведение. В бело-розовых тонах было оно оформлено в этом году, и от этого становилось так плохо, и так тоскливо, что не было никаких сил видеть этот слащавый кошмар, а главное - начинало мутить.

Но никто ведь не обещал, что задания Ордена будут простыми? Никто ведь не обещал, что приспешники Волдеморта появляются в приличных и приятных местах? Поэтому, вдохнув приторный, удушливый аромат роз в смеси с гвоздиками, они, справившись с внезапным приступом головокружения, отважно шагнули внутрь. Из всех свободных столиков - а их, к ужасу, было совсем мало - они выбрали тот, на котором стоял букет ромашек. Не то чтобы это было принципиально, но ромашки не воняют так нестерпимо.

- У меня аллергия, - пробормотал Рон, усаживаясь на мягчайший розовый стульчик с резной спинкой. Они опасливо оглядывались по сторонам - им казалось, будто все пялятся на них во все глаза, и догадываются, зачем они пришли сюда.

- На что? - шепотом спросила Гермиона, с ужасом глядя на целующуюся в углу парочку.

- На клубнику. И, по-моему, на розы, если мне память не изменяет, - также тихо ответил ей Рон.

Говорить и впрямь приходилось еле слышно. Во-первых, в целях конспирации - негоже орать о тайных делах Ордена на всю округу, а, во-вторых, потому что в этом гнезде разврата все общались исключительно шепотом, а преимущественно вообще одними влюбленными взглядами. При этом атмосфера была настолько напряженной, что, казалось, это приторное, многозначительное молчание висит под потолком у них над головами и вот-вот обрушится.

- Давай что-нибудь закажем, - прошептал Рон, нагибаясь к Гермионе через стол. Та лишь кивнула головой, - Ну так что тебе? Что хочешь? - Гермиона нагнулась к Рону и строгим шепотом произнесла:

- Я с тобой, вообще-то, не разговариваю.

- Ну вот, вспомнила, бабушка! - воскликнул Рон, и тут же зажал себе рот рукой, поскольку влюбленная парочка у окна глянула на них с осуждением, - У нас задание! - вновь переходя на шепот, сказал он, - Мы тут не отношения выясняем, а делом занимаемся! - Гермиона нахмурила лоб и на пару секунд задумалась. Затем, приняв решение, он произнесла:

- Тогда мне чаю с лимоном.

- И все?

- И все.

- Ну и замечательно, мне больше достанется, - заявил Рон, и направился к стойке. Пролистав меню, он принялся делать заказ - громким голосом, четко и внятно выговаривая слова:

- Так. Мне, пожалуйста, чаю с лимоном, суп с говяжьим мясом двойную порцию, макароны с курицей, жареную картошку с сосисками, яичницу с беконом, две булочки с маком, пирожок с капустой, чашку риса с вареной морковкой, и шоколадку, - заметив изумленный взгляд хозяйки, он уточнил, - Вон ту, с большими орехами и толстым слоем карамели.

- Рон! Я же сказала, мне только чаю! - гневно крикнула ему Гермиона из-за столика.

- А тебе никто и не предлагает! - сердито рявкнул Рон, не оборачиваясь к своей "пассии", - Я сам это все съем!

- А нигде не слипнется? - недовольно пробормотала Гермиона себе под нос, заметив, что посетители смотрят на них со смесью недовольства и любопытства. Что им неймется? Почему они не могут спокойно заниматься друг другом, и не обращать внимание на тех, кто здесь занят делом?

Между тем Рон, расплатившись, перетаскал свой заказ на стол. Усевшись, и облизнувшись, он понял, что не знает с чего начать.

- Сюда не есть приходят, - нравоучительным тоном произнесла Гермиона, отметив его замешательство, - Сюда приходят на свидания. На самом деле, - поспешно добавила она, - это такое ужасное заведение…Я бы сюда ни за что на свидание не пошла.

- Да, никогда! Ни за что! - ожесточенно размахивая вилкой, возмущался Рон с набитым ртом, - Куда угодно, только не сюда!

Они замолчали. Гермиона, подперев голову рукой, медленно помешивала ложечкой свой чай, и переводила взгляд с жующего Рона на посетителей. Никого, похожего по описанию на объект, не наблюдалось. Гарри сказал, что здесь нужно пробыть не меньше трех часов, а, если им дорого дело Ордена, то и весь день. Выдержит ли она? Голова уже болит от этих ароматов и в глазах рябит от розовых оттенков.

- Фу, какая гадость… - бормотание Рона вывело ее из состояния задумчивости, - Я говорю - гадость редкая, - пояснил он, обращаясь на этот раз не к самому себе, а к Гермионе, - Я понимаю, почему сюда не приходят есть. Это похоже на то, чем меня дома кормят.

- С ума сошел? - Гермиона с ужасом уставилась на друга, - Миссис Уизли восхитительно готовит!

- Ага, я тоже об этом слышал, - энергично закивал Рон.

- Тебе правда не нравится? - Рон на мгновение задумался.

- Да нет, не в этом дело. Просто она все время путает, что мне, а что - кому-нибудь еще. Приготовит мне бутерброды с сыром, а выдаст те, которые предназначались Перси - с его вонючей ветчиной.

- Уж больно ты нежный. Я думала, что в многодетных семьях все едят, что дадут, - авторитетно высказалась Гермиона.

- Вовсе нет! В многодетных семьях из того, что есть, все сами выбирают то, что хочется.

Гермиона не стала отвечать. Что с ним спорить? Зачем что-то объяснять? Это же пещерный человек. "Первичная дикость" - подумала она, глядя на то, как Рон набивает рот жареной картошкой.

- Ты точно ничего не хочешь из этого? - вежливо поинтересовался он, заглотив, не жуя, огромный кусок мяса, и размахивая руками над многочисленными тарелками с объедками.

- Нет, спасибо. Я придерживаюсь диеты, - лицо Рона вытянулось.

- Зачем? У тебя же все и так замечательно, - вырвалось у него. В тот же миг он подавился рисом, покраснел и громко закашлялся.

- Правда так думаешь? - она вспыхнула и расцвела. Рон с усилием кивнул, не прекращая с остервенением бить себя в грудь кулаком и кашлять, - спасибо большое…., - она покраснела еще сильнее, и, чтобы скрыть свое смущение, принялась рассматривать узоры на скатерти и рассеяно водить по ним пальцем, думая о чем-то своем. На этого ископаемого рамапитека невозможно долго злиться, решительно невозможно. Все же в первобытной дикости есть что-то очень трогательное….

Случается, что в те моменты, когда проникаешься к симпатичным тебе людям особенной любовью, тянет на откровенности. Хочется усилить этот эффект тем, что разом и напрямую решить все разногласия, все противоречия и прийти к полному альянсу.

Именно это Гермиона и чувствовала. Отчего-то случайно брошенная Роном фраза до того подняла ей настроение, что благодарность и симпатия к нему рвались наружу. Хотелось не просто тут же помириться, а вообще навечно решить все их разногласия - на сотню лет вперед - и никогда больше не ругаться. Разве можно ругаться с таким чудом? Он непосредственный, веселый, искренний - разве можно на него злиться? Разве можно допустить, чтобы такой друг испытывал хотя бы малейший дискомфорт рядом с тобой? Да в такого друга нужно вцепиться мертвой хваткой, повесить его себе на грудь и носить, как Орден Мерлина первой степени, потому что, раз такой замечательный человек дружит с тобой - это уже повод для гордости, разве нет? А как он ест…. Это же обхохочешься, как мило!

- Рон, ты не задумывался, почему мы часто ссоримся? - проворковала Гермиона, с любовью глядя на то, как Рон добивает рис с морковкой. Чего ей хотелось, так это спровоцировать его на откровенность и она пообещала себе ни за что не сердиться, чтобы он не сказал.

- А мы разве ссоримся? - удивленно отозвался Рон, избегая смотреть ей в лицо.

- Ну да, постоянно. Почему? Мы же друзья, - вещала Гермиона, глядя куда-то в сторону, на картину на стене.

- Конечно, друзья, - энергично кивнул Рон, - А мы, по-моему, и не ссоримся.

- Ну как же. Ссоримся постоянно! - в третий раз повторила Гермиона свою мысль, - Вот, например, сейчас я с тобой не разговариваю.

- Да ладно, разговариваешь ты. Разговариваешь ведь? Значит, мир, - просто ответил Рон.

- Но мы же поссорились! - она начала раздражаться, - И ссоримся непрерывно с первого курса! С тех пор, как ты сказал, что я - настоящий кошмар!

- Я так сказал? - Рон удивленно взглянул на нее, - Вряд ли. Я вовсе не думаю, что ты кошмар! - она опять покраснела. Все это так приятно, так чертовски приятно слышать комплименты…ох, Мерлин….

- Спасибо, Рон, - тихонько сказала она, пряча улыбку, и с остервенением растягивая рукава на кофте в попытке чем-то занять руки, - Ну, а все-таки? Может, не будем больше ссориться? - вкрадчиво спросила она, исподлобья глядя на Рона.

- Да конечно! Запросто! Не будем больше, - Рон активно жестикулировал и кивал головой, - Хотя, если честно, мы и раньше не ссорились.

- Нет, ссорились!

- Нет, не ссорились!

- Ссорились!

- Не ссорились!

- Ссорились!

- Лучше скажи, это ТЫ на меня обижалась, а не МЫ ссорились!

- Так я виновата?!

- А кто?! В 99 случаях из ста я даже не знаю, по какому случаю ты со мной не разговариваешь!

Парочки вновь отвлеклись друг от друга. Рон уже доел все, что заказал, и теперь из-за стойки боязливо выглядывала официантка, соображая, стоит ли подходить к этой паре сейчас, чтобы убрать тарелки, или лучше повременить.

- Это очень просто! Ты нахамил - и забыл, а я мучайся! - Гермиона почти перешла на визг.

- Больно ты нежная!

- А как же?! Мне же обидно! - Рон треснул кулаком по столу:

- А мне не обидно?! Я, как сявка, все время хожу и ною, чтобы ты меня простила, а ничего кроме нотаций о пользе домашнего задания в ответ не получаю! И вообще - ты меня сама все время обзываешь! - Гермиона вытаращила глаза и задохнулась от возмущения.

- Я?! Интересно, как?! Я в жизни никого не обозвала!

- Да ну? А безответственного бездельника, лодыря, хама, бессмысленное, гулящее существо ты не считаешь? Я ужасно счастлив, когда ты отчитываешь меня, будто я - нашкодивший щенок, грозишь мне пальцем и поучаешь! Я терплю это все от своей матери, но ты, к счастью, не она, и никаких прав вправлять мне мозги не имеешь! - Гермиона сидела вся красная, как рак, и чуть не плакала. Ей все это казалось ужасно несправедливым, ведь она, хоть и вправду говорила что-то такое, но из самых лучших побуждений! Ей хотелось, чтобы он прилежно учился, она переживала за его оценки больше, чем за свои собственные! Его экзамены - это ее проблема! Еще было обидно, что он не любит читать, а ведь чтение - это самое лучшее, что есть на свете! И вовсе она не зануда и не всезнайка, как думают некоторые, а просто больше всего ей хочется ВСЕ ЗНАТЬ. Разве это плохо - стремиться к знаниям? Удивительно, как кто-то может не понимать, какое это невероятное удовольствие - узнать что-нибудь новое, чего раньше не знал, почувствовать, как то, чего раньше не понимал, медленно, но верно выстраивается в систему - совершенно простую и понятную! Ей так ужасно хотелось, чтобы кто-нибудь тоже все это чувствовал, и с кем можно было бы поделиться, рассказать о том, что она поняла, что она узнала, и как это все интересно и необыкновенно! И вдруг, когда все это стремительно пронеслось у нее в голове, она поняла.

- Мне же…, - она судорожно всхлипнула, и тихо продолжила, - Мне же хочется с кем-нибудь поговорить. Не просто так, а о чем-нибудь значительном, интересном и важном. У Гарри и без меня полно забот, и лучшее, что я могу сделать, это поддержать его, если он попросит. А тебе…тебе просто ничего не интересно, - она почувствовала, что сейчас расплачется, и вынула из кармана носовой платок.

- В каком смысле? - не понял Рон. Вот уже пару минут ему было мучительно стыдно за свои вопли. Есть было уже нечего, деньги закончились, и получалось, что, кроме как самобичеванием, заняться ему нечем.

- Ну, в прямом. Я вот люблю нумерологию, например. Я же ее не просто так люблю - это мой интерес. Я не имею в виду, что надо о ней говорить с утра до ночи, но мне ведь хочется с кем-нибудь обсудить…хоть иногда.

- Что? Нумерологию? - Рон, мучимый совестью, удивлялся, что еще задает какие-то вопросы, потому что вот уже несколько минут он молился только о том, чтобы она не принялась реветь.

- Ну…да, нумерологию. Вот ты не знал, а я изобрела новую формулу, - пытаясь сдерживать слезы, бормотала Гермиона, вытирая мокрые глаза платком, - Очень важную с практической точки зрения. Профессор Вектор предложила мне написать статью в журнал "Нумерологический вестник", и поехать зимой на конференцию с докладом. Она сказала, что мне, может быть, даже дадут медаль от Министерства.

- Ну так это…замечательно, - выдавил Рон.

- Ну вот видишь! Тебе совершенно плевать! - она все-таки расплакалась. Хлюпая носом и судорожно растирая слезы по лицу, он заговорила быстрее, - А это же мой успех, мое достижение! Мне же хочется поделиться, хочется, чтобы мои друзья меня ценили! Я не красавица, не пою, не танцую, не делаю сальто, не играю в квиддич, и папы миллиардера у меня нет - я умею только думать! Много и продуктивно! И единственное, о чем я прошу, это чтобы мои друзья это ценили во мне и хоть чуть-чуть интересовались!

- Мы ценим! - завопил Рон на все кафе, вскакивая со своего места, - Мы очень ценим! Да если бы не ты и твои мозги - нас с Гарри давно бы черви доедали! - но она не слушала.

- …от Гарри я не вправе этого требовать, но на тебе-то нет такой ответственности, как на нем. Ты-то мог бы хоть немножко интересоваться моей жизнью!

- Я интересуюсь! Я не вспомню, что я только что съел, зато я помню твои сережки, которые ты носила на прошлой неделе! А еще я помню все, что ты мне говорила за все 5 лет! Помню, какими перьями ты пишешь, какими расческами причесываешься, сколько сумок ты сменила, и как они выглядели! Ну да, я ни черта не понимаю в нумерологии! Но если я не понимаю - то, по-твоему, будет лучше, если я буду тебя о ней спрашивать, а потом сидеть и кивать с умным видом?!

- Ну...ты бы мог…. Хоть бы кто-нибудь из вас хоть раз за 5 лет спросил "Как там, Гермиона, твоя научная работа". Она ведь очень важна для меня….- нерешительно проговорила Гермиона.

- Хорошо, - Рон глубоко вздохнул и сел на свое место, стараясь не обращать внимание на то, что никто в помещении не ест, не пьет чай, не разговаривает и не целуется, а все исключительно наблюдают за их сценой, - Если ты перестанешь реветь - обещаю. Я засяду за нумерологию и освою ее до такой степени, чтобы хотя бы примерно понимать, в чем там заключаются твои изобретения. Согласна? - у Рона был такой обреченный, несчастный и виноватый вид, что Гермиона не смогла сдержать улыбку. Она еще раз вытерла лицо платком, и кивнула.

- Спасибо, Рон. Это…очень-очень мило.

- Ну, слава яйцам….

- РОН!

- Ладно, извини! - Рон вжал голову в плечи, прикрыл лицо руками и засмеялся.

Видя, что вопли и слезы на время прекратились, публика потеряла интерес к эксцентричной паре, и вернулась к своим занятиям. Долгожданный мир был достигнут, и теперь было самое время вспомнить о задании Ордена и оглядеться по сторонам.

/Теперь ругайтесь:(/

Глава 8


За то время, что они выясняли отношения, комплект воркующих пар успел смениться. Гермиона знала почему - в книге ее тетушки "Как покорить мужчину в рекордно короткие сроки" было про это написано, и не верить этой книге у Гермионы не было ни малейшего повода - благодаря ей тетушка сменила уже трех мужей. Не то чтобы Гермионе было это интересно...просто она привыкла читать все, что написано. Она читала объявления на автобусных остановках, газеты соседей по общественному транспорту, вывески, и, разумеется, любую книгу, которую увидит. Поэтому, однажды, присев дома в кресло и увидев на столике книгу с этим дурацким названием, она ее открыла и прочла - просто так, чтобы не сидеть без дела. Так вот в этой книге было написано, что свидание проходит через несколько стадий, и стадия динамическая должна чередоваться со стадией статической. Иными словами, посидели - походили - посидели - походили и так далее. Там было сказано, что это оттого, что во время хождения можно почти не разговаривать, а в статической стадии нужно общаться, а это не всегда легко - большинству людей, это Гермиона и сама не раз отмечала, ну совершенно нечего друг другу сказать.

Поэтому то, что у одних парочек статическая стадия закончилась, и они выходили размять ноги, а у других она только начиналась, было совершенно естественно. Кроме того, это шло на пользу делу - новенькие не проявляли к Рону с Гермионой никакого интереса.

- Никого похожего, - вздохнул Рон, подперев щеку рукой, - Ни тебе корсета на завязках, ни каравая…. Эх, от каравая я бы не отказался, - грустно добавил он, окидывая тоскливым взглядом гору пустых тарелок. Гермиона недовольно поджала губы.

- Вообще-то, описание было весьма туманным, если ты помнишь. Все "возможно" да "возможно".

- Да…. Выйти бы, пройтись, а то как-то скучно…. - протянул Рон.

- Ничего не скучно. Раз нас попросили из Ордена, значит, это что-то важное, - прошептала Гермиона, нагнувшись вперед.

- Вредно же столько сидеть без движения, ты разве не знаешь? От этого бывает геморрой! - зловещим шепотом ответил Рон. Гермиона в ответ лишь закатила глаза и покачала головой.

Движение в чайной не прекращалось - старые парочки расходились, новые входили и усаживались за освободившиеся столики. Колокольчик на дверях звенел, не переставая, шебуршание, хихиканье и шарканье по полу отодвигаемых стульев наполнили кафе. Гермиона взглянула на часы - было 16.30. Через пятнадцать минут все стабилизировалось - все расселись по местам и нежно взялись за руки. "Такое ощущение, что одна смена ушла с завода, а вторая пришла", - подумала Гермиона.

- Рон, возьми меня за руки. - тихонько сказала она, пнув под столом ногой дремлющего Рона.

- А? - встрепенулся он.

- За руки меня возьми, пожалуйста. А то подозрительно - глянь на них, - Гермиона кивком указала на пары у окна и положила руки на стол.

- А…ну, конечно, ты… - Рон чуть покраснел и деликатно кашлянул, - ты права. Давай их сюда. - он, в свою очередь, вынул свои из карманов и осторожно взял Гермиону за руки. Обстановка сразу как-то накалилась - стало неловко, стулья показались сразу не такими удобными, а какими-то жесткими, заболела спина, во рту пересохло. Со стороны это смотрелось довольно комично - оба сидели с безупречно прямыми спинами, вытянутыми руками и одинаковым напряженным и сосредоточенным выражением на лицах. Но Рон с Гермионой этого не замечали, и им казалось, что уж теперь они точно подобны бесшумной тени и никому не придет в голову на них пялиться или подозревать, что они заняты здесь не тем, чем надо.

Не успела Гермиона порадоваться, что никого из близких знакомых здесь нет, как колокольчик на дверях снова зазвенел и в чайную вошел Эрни МакМиллан под руку с улыбчивой, пухленькой когтевранкой. Окинув помещение взглядом в поисках свободного места, Эрни заметил Рона с Гермионой и, улыбнувшись до ушей, двинулся прямо к ним. Рон выругался.

- Привет, ребята! - бодро начал Эрни, - Это - Патти с Когтеврана. Патти, это - мои друзья Рон Уизли и Гермиона Грейнжер. - Патти мило улыбнулась, с умилением глядя на них. - А что это вы сидите, как у Треллони на спиритическом сеансе? - весело продолжал он, - Как аршин проглотили!

- Эрни… - глухим, преисполненным страдания голосом тихо проговорил Рон, - Сделай, пожалуйста, доброе дело - уйди…. - они с Гермионой сидели в той же позиции, вцепившись друг другу в руки и медленно, но верно, становились красные, как раки.

- Да бросьте, ребята, не стесняйтесь! - продолжал бодриться Эрни, дружески похлопывая Рона по плечу, - Тут все свои! Рано или поздно это должно было случиться!

- Да, вы ведь друзья Гарри Поттера? - деликатно вступила Патти с Когтеврана и вопросительно взглянула на своего кавалера. Эрни утвердительно кивнул, - Вы столько лет дружите, ничего особенного, что вы, наконец-то, решили быть вместе! - Рон мучительно покраснел и закашлялся, Гермиона вымученно улыбнулась, судорожно сглотнула и кивнула.

- Ну ладно, ребята, - молвил Эрни, понимающе улыбнувшись, - Не будем вам мешать, - он еще раз хлопнул Рона по плечу и подмигнул, а затем, также под руку с Патти, удалился в дальний угол за свободный столик.

Рон с Гермионой, не переставая держаться за руки, избегали смотреть друг на друга. Наконец, Гермиона тихонькой сказала, обращаясь скорее к ромашкам, изображенным на скатерти, чем к Рону:

- Давай еще полчасика посидим и пойдем, а?

- Угу. - промычал Рон, рассматривая узор на чайной чашке Гермионы, - Слушай, у тебя руки просто ледяные. Ты что - замерзла?

- Я? - Гермиона заерзала на стуле, - Эм…нет…или да…я не знаю. Они у меня всегда ледяные.

- Почему? - спросил Рон, удивленно взглянув на Гермиону.

- Ну…в общем…говорили, что у меня кровообращение медленное - ну, то есть, кровь по сосудам медленно течет и поэтому до рук дотекает совсем немного, - выпалила Гермиона на одном дыхании.

- Ерунда какая-то… - пробормотал Рон и облизнул пересохшие губы.

Они снова замолчали. Это напряженное, тягостное молчание было нарушено очередным звонком колокольчика на входе. В помещение вошла барышня в компании двух молодых людей, ведущих ее под руки. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что она - исчадье всего нехорошего, что только может быть, и что именно ради нее они сегодня провели в этом ужасном заведении целый день. Был ли на ней корсет, топ или что-то другое разглядеть было невозможно - она, как павлин, плыла по чайной, расточая вокруг себя приторные ароматы дорогого парфюма, сверкала голыми ногами и плечами, а темные волосы колыхались при каждом шаге, забиваясь в открытые от восхищения рты ее спутников.

Реакция Рона была неожиданной. С воплем "Вот черт!" он схватил Гермиону за рукав и нырнул под стол, увлекая ее за собой. Заползая, она больно ударилась о ножку стула.

- Ты что, с ума сошел?! - яростно прошептала она, потирая ушибленную лодыжку.

- Я ее знаю!

- Кого?!

- Эту курицу! - Рон трясущейся рукой ожесточенно указывал на вновь прибывшую девицу. - Это Белла Страт из Пуффендуя! С седьмого курса!

- А откуда ты ее знаешь? С какой стати? - строго спросила Гермиона.

- Да с такой, что лучше бы тебе, Гермиона, об этом не знать!

- Как приятно… - процедила Гермиона. - В любом случае, надо вылезать! Зачем ты под стол залез?!

- Она нас заметит! Это будет…конец всему! - Рон паниковал и отчаянно размахивал под столом руками.

- А ты думаешь, что пара, забившаяся под стол, привлекает меньше внимания?! - Рон вытаращил глаза и так и остался с открытым ртом. Веские аргументы за то, чтобы посидеть под столом еще чуть-чуть, застряли у него в горле на пол пути. - Вылезаем, - Гермиона потянула его за рукав, оба вылезли из-под стола и сели на свои места. Рон подпер ладонью щеку, да так, что закрыл половину лица - как раз ту, которая была обращена к Белле с седьмого курса.

Гермиона же напряглась и стала внимательно следить за ней из-за кружки с чаем. Теперь, рассмотрев барышню получше, она уже не сомневалась, что это и есть их с Роном объект наблюдения. Теперь главное не обнаружить себя.

Белла и два ее молодых человека подошли к стойке и сделали какой-то заказ. "Три сливочных пива, три куска яблочного пирога, один фруктовый десерт со сливками и один чай" - Гермиона сталась не упустить ни слова - вдруг это что-то чрезвычайно важное?

Один из спутников Беллы стал расплачиваться за заказ, а второй помчался к свободному столику отодвигать стулья. Среди пар, находящихся в кафе, началось некоторое смятение - мальчики то и дело бросали на Беллу любопытные взгляды, а их девочки недовольно дергали их за рукава. Сама же Белла стояла у стойки, облокотившись о подставку с цветами, и, лениво накручивая на палец длинную темную прядь, изучала сладкое меню.

Рон так старательно прикрывал лицо, что случайно толкнул локтем пустую чашку. Раздался звон, приглушенные ругательства и тихое, но яростное "Репаро". Беллу, однако, привлек шум, и она стала медленно, но верно, поворачивать хорошенькую головку в их сторону.

- О, нет, Мерлин, пожалуйста, только не это, - зажмурившись, пробормотал Рон. Затем, будто решившись на что-то очень важное, он затараторил, - Гермиона, прости меня, пожалуйста, это больше никогда не повторится, но ради пользы дела я должен, так что извини, я больше не буду!

- Что не будешь? - не поняла Гермиона.

- Вот так вот делать! - воскликнул Рон, а затем подался вперед, обхватил Гермиону за плечи и поцеловал. Стол был довольно широкий, обоим пришлось привстать со своих мест, при этом Гермиона от неожиданности дернулась, и смахнула рукой гору пустых тарелок из-под обеда Рона. Посуда с грохотом полетела на пол и разлетелась на куски, все, кто находился в чайной разом оторвались от своих дел и уставились на них. Гермиона что-то промычала, но Рон, не ослабляя хватки, потянул ее за кофту из-за стола и развернулся так, чтобы стоять спиной к Белле. Так они стояли, крепко обнявшись, и целовались посреди разбитой посуды, не замечая, что внимание посетителей к ним сравнимо разве что с вниманием фанатика-биолога, разглядывающего под микроскопом редчайшую бактерию. То ли от неожиданности, то ли от страха оба крепко зажмурились, как в детстве, и вцепились друг в друга. Звук кто-то отключил - они не слышали, как на второй минуте Эрни стал считать, не слышали, как спутники Беллы заключили пари о том, сколько это еще продлится, не слышали, как девочка из пары у окна сказала своему мальчику "А ты вот никогда так не делаешь! Я что - хуже?", не слышали умиленного ворчания хозяйки, с тоской глядящей на разбитую посуду, "Ох уж эти порывистые натуры!", не слышали, как через две с половиной минуты один из молодых людей Беллы, выигравший пари, радостно засмеялся, сгребая в свой карман несколько сиклей, как какой-то парень воскликнул "Ну все уже, ну сколько это может продолжаться?". Звук появился только тогда, когда в груди заболело от катастрофической нехватки кислорода. Тут только они услышали какой-то отдаленный шум, похожий на шум дождя, и, боязливо открыв глаза, увидели счастливые лица посетителей, во всю аплодирующих им. В голове у обоих было прохладно и пусто, а в ушах шумело. У Гермионы кружилась голова.

- Рон! Как тебе это удается?! - радостно завопил Эрни, вскакивая со своего места под заливистый смех своей подружки. Кто-то свистел.

- Рон… - выдохнула Гермиона. Голос ее дрожал, руки, которые она забыла убрать с плечей Рона, мелко тряслись.

- Бежим отсюда, - севшим голосом вымолвил Рон, хватая Гермиону за руку, и, под всеобщие одобрительные аплодисменты, пулей вылетел из чайной.

Свой бег они замедлили только на подступах к школе.

Глава 9

/Не знаю, не романтично, конечно, но как-то так вышло...Я не придумала, как эту ситуацию может разрешить Рон, а Гермиона в своем стиле...Так что извиняйте./



Гарри заглотил кусок вечернего пудинга и запил соком.

- Эй ты. Посмотри на меня, - мрачно проговорил он, толкнув Рона локтем в бок. - И ты тоже. - сказал он, обращаясь к Гермионе. - Обратите на меня внимание, пожалуйста.

В общем и целом, сегодняшний день Гарри мог с уверенностью назвать хорошим. Сначала он до обеда спал, как младенец - без сновидений, глубоким и здоровым сном. Потом проснулся и около часа лежал в кровати, рассматривая дырки в стене. Чем бы эти камни ни крепились друг к другу, оно неминуемо крошилось и вываливалось.

Затем он сытно пообедал, сходил на кухню к Добби за добавкой, и посетил Хагрида, позаимствовав у него пару ирисок, чтобы залепить эти самые дырки. Ведь всем известно, что если размочить ириску Хагрида в воде и приклеить ее к чему-нибудь, то отскрести ее сможет только Дамблдор при помощи какого-то мудреного заклинания - в прошлом месяце Ли Джордан проделал этот фокус с одним из шкафчиков Снейпа.

Настроение было средне-депрессивное, выходило нечто вроде светлой грусти, но за ужином все пошло прахом. Гарри рассчитывал увидеть счастливые лица Рона и Гермионы - как-никак, а все-таки первое свидание, - но вместо этого увидел панику в глазах Рона и весь вечер слушал затравленно-подавленные вздохи Гермионы. Кроме того, они друг с другом не разговаривали.

Они сидели по разные стороны от него: Рон усиленно любовался учительским столом, а Гермиона неотрывно смотрела на Колина и Дениса Криви, которые на противоположном конце гриффиндорского стола ваяли из кекса фигуру Гарри на метле.

- Что с вами? Вы что, поссорились?

- Что? - оба встрепенулись и рассеянно уставились на Гарри, игнорируя друг друга.

- Вы поссорились в Хогсмите? - терпеливо повторил Гарри, переводя взгляд с Рона на Гермиону и обратно.

Реакция была загадочная: Гермиона опустила глаза и, засовывая в рот бутерброд с ветчиной, зажевала прядь своих волос, а Рон покраснел как помидор.

- Нет, Гарри, все нормально, - севшим голосом промямлил он, - С чего ты взял?

- С чего я взял? Я тебе скажу, с чего. Вы ведете себя противоестественно. Вы даже не спросили, как мой шрам. Не скажу, что мне это раньше нравилось, или что с ним что-то не так, но просто…вы какие-то не такие.

- Все в порядке, Гарри. Правда, - дрогнувшим голосом сказала Гермиона и поспешно отвернулась. Гарри встал из-за стола и вышел из зала: в конце концов, захотят - сами расскажут, что за беда с ними приключилась.

********

- ГАРРИ!!!

- А?! ЧТО?!

Гарри вскрикнул, резко сел на кровати и, откинув одеяло, быстро завертел головой в разные стороны. Прямо над ним, в темноте, стоял Рон с выпученными глазами, в которых застыли ужас и паника.

- Гарри…

- Что, Рон?! Он пришел?! Хогвартс в осаде?! Дамблдор убит?! - Гарри сорвался на визг и отчаянно мял простыню. Руки его мелко тряслись.

- Нет, Гарри, хуже!!! - Рон схватился за голову.

- Хуже?! Как хуже?! Куда уж хуже!!! - Гарри вскочил на ноги, больно ударившись лодыжкой о ножку кровати.

- Заткнитесь! Мы, между прочим, спим! - рявкнул из угла Финниган и запустил в них подушкой.

- Пошли вниз, Гарри. Я должен тебе кое-что…кое-что…объявить, - Рон чуть не плакал. Гарри быстро нашарил в темноте тапки и выскользнул из спальни вслед за Роном.

Они спустились в факультетскую гостиную, но своего традиционного ночного чая заваривать не стали. Они просто сели друг напротив друга около камина: Рон оперся на колени и схватился за голову, а Гарри, такой прямой, будто только что проглотил свою метлу, изумленно хлопал глазами. Голова Рона представлялся ему расплывчатым рыжим пятном, потому что свои очки он в спешке забыл в спальне, и выражения его лица Гарри не видел.

- Ну…? - после продолжительного молчания сказал он. Рон вздрогнул.

- Я спал, Гарри. - Гарри кивнул.

- Я тоже.

- И вдруг, во сне, понял о себе одну ужасную вещь.

Рон скорбно замолчал и закрыл лицо руками. У Гарри отлегло от сердца - в конце концов, ужасная вещь о Роне, какая бы ужасная она ни была, это все-таки лучше, чем то, о чем он подумал в первую минуту. Облегченно вздохнув, он откинулся на спинку кресла и приготовился слушать.

- Что за вещь? - Рон, не отнимая рук от лица, пробубнил:

- Не могу. Это слишком ужасно.

- Да ладно…. Рон, я же твой друг! Я все пойму! - Рон засопел и страдальчески сжал кулаки, принимая какое-то тяжелое решение.

- А ты не будешь смеяться? - упавшим голосом спросил Рон.

- Нет!

- А ругаться? - хрипло уточнил он.

- Рон, что за ерунда! Если только ты не продал нас всех Волдеморту, - поспешно добавил Гарри.

- Он тут вообще не при чем. Это…касается…личной жизни.

Гарри задумался. Ужасная вещь о Роне, касающаяся его личной жизни…. Внезапно, все произошедшее за последние несколько часов, сложилось в голове Гарри воедино. И картина получилась и впрямь ужасающая. Несчастное лицо Гермионы, ее скорбные вздохи, Рон, упорно глядящий в сторону…. Гарри будто окатили ледяной водой - он снова резко выпрямился и вцепился в подлокотники своего кресла. Он вдруг подумал, что, пожалуй, Волдеморт, ворвавшийся в Хогвартс с целой толпой Пожирателей - это не так уж плохо.

- Рон…ты что…ты - ГОЛУБОЙ?! - подлокотник с треском оторвался, но Гарри этого не заметил. Рон зажмурился и молча кивнул. - Ты…то есть…тебе нравится…эм….

- ДА!!! - возопил Рон, снова хватаясь за голову. - Мне нравится Гермиона, Гарри! Как девчонка! Это так ужасно…но она мне так сильно нравится, что я, похоже, совершенно голубой!!!

Смысл сказанного дошел до Гарри не сразу. Вроде бы все понятно, но что-то в голове никак не желало укладываться.

- Тебе…нравится Гермиона? - Рон застонал и вцепился в свои волосы.

- Прости меня, Гарри! Я вдруг это понял…. Буквально несколько минут назад!

- А при чем тут "голубой"? - пробормотал Гарри, - Ты знаешь, кто такой голубой в магловской терминологии? - Рон отрицательно замотал головой. Он был несчастен - казалось, еще мгновение и он разревется. - Что ж ты тогда меня пугаешь!!! - Гарри рухнул в кресло. Сердце оглушительно стучало где-то в голове. Дыхание приходило в норму.

- Мерлин, Гарри…что мне делать? Это ведь противоестественно….

- Почему? - Гарри не видел себя со стороны и слава Мерлину. Мало того, что его пижама уже давно была ему мала, так он еще и улыбался бессмысленной, счастливой улыбкой, прикрыв глаза.

- Потому что…это же ГЕРМИОНА! Грейнжер-надо-ЛевиОса-а-не-
ЛевиосАААА! Мы дружим уже сто лет!

- И хорошо, - Гарри пожал плечами.

- Не хорошо, Гарри! - Рон в панике размахивал руками у Гарри перед носом, - Не хорошо! Очень плохо!

Они надолго замолчали. В камине трещали аккуратные, волшебные полешки, а кресло Гарри тихо скрипело в такт его мерным покачиваниям: Гарри раскачивался и счастливо улыбался. "Вот это новость, - думал он, - Это примерно как если бы он объявил мне, что вдруг узнал чудовищную вещь - у меня на лбу шрам".

- Слушай, Рон, - наконец изрек он, - Понимаешь…может, это тебя расстроит, но это давно ни для кого не новость. - Рон изумленно уставился на Гарри.

- Что "это"? - дрогнувшим голосом переспросил он. Гарри перестал раскачиваться в кресле и подался вперед. Внимательно глядя в расплывчатое пятно, каким ему представлялось лицо Рона, и стараясь сделать свой голос как можно более проникновенным, он сказал:

- Что тебе нравится Гермиона - это общеизвестный факт. Я вот плохо соображаю насчет всего этого, и это тоже не новость, но я знаю об этом с четвертого курса. Думаю, какая-нибудь Парвати знала уже на первом.

Рон ошеломленно захлопал ресницами. Гарри, к сожалению, не мог наблюдать мучительную борьбу, отразившуюся на лице Рона, но догадывался, что информация упорно не желает усваиваться в его голове. Рон сопел и моргал около минуты, а потом стремительно скис - ссутулился, опустил голову, поджал губы и уставился на свои руки, став сразу же как будто раза в полтора меньше.

- Что же вы мне не сказали, раз вы все такие умные? - тихонько спросил он. Гарри прыснул.

- Это было бы прикольно: Рон, ты об этом еще не знаешь, но тебе нравится Гермиона, и, чтобы ускорить процесс, сообщаю тебе об этом.

- Ну да… - Рон в который раз тяжело вздохнул. - И что мне делать?

- Скажи ей об этом! - воскликнул Гарри, - Ну что может быть проще? - и тут же понял, какую глупость сморозил. - Я имею в виду, можешь быть уверен, что ты ей тоже нравишься, и никаких неожиданностей не будет.

- Это тоже все знают?

- Ага.

Рон глубоко задумался. Какими словами это говорится? Что при этом полагается делать? Это ужасно - казалось, что Гермиону он знает всю жизнь, от умной, лохматой головы до носков ботинок. Думал, что может говорить с ней обо всем, ходить с ней куда угодно целыми днями, а тут вдруг выясняется, что между ними, против их воли, выросла какая-то тайна. Недопонимание. Недосказанность. У него появилось такое чувство, будто он ее обманывает, или, во всяком случае, недоговаривает чего-то очень важного, принципиального. Рону было ясно, что выхода только два - говорить или не говорить. Но даже если он не признается, их дружба уже никогда не будет прежней - она станет натянутой, вымученной, а главное, почему-то, в Роне проснулась совесть, которую никто не просил вмешиваться в такие дела. Это вроде как бесчестно смолчать. Вроде как что-нибудь у нее украсть, или быть не тем, кем она тебя считает, и скрывать это.

- Рон, - позвал Гарри на десятой минуте его тягостных раздумий. Рон не ответил. - Рон! - громче крикнул Гарри. Тот вздрогнул и уставился на друга. - Вообще-то, сейчас ночь. Ты не подумай, я всегда готов оказать моральную поддержку, но ты уж тогда спрашивай что-нибудь или говори. А то если тебе надо побыть одному и хорошенько подумать, то, может, я пойду? - Гарри старался быть очень деликатным. С одной стороны, ему не хотелось, чтобы Рон подумал, будто ему безразличны их отношения с Гермионой, а, с другой стороны, ему хотелось спать и, сказать по правде, чужие любовные проблемы со стороны кажутся такими простыми, что сидеть ночью и мучительно думать об этом, когда ответ ясен, просто нелепо. Пойти и сказать - ну куда проще? Тем более, что они старые друзья, всегда друг друга поймут, и это не говоря о том, что чувства Рона взаимны, что видно даже Гарри даже без очков. Это ведь не как у него было с Чжоу…. Тьфу, сгинь.

- Да-да… - промямлил Рон, - Ты…иди спать, а еще посижу.

Гарри медленно поднялся с кресла. Вообще-то, ему хотелось вскочить и бежать наверх, в свою теплую кровать, досматривать такой редкий в его положении хороший сон про квиддич, но он усилием воли заставлял себя двигаться медленно, будто нехотя.

Он дружески похлопал Рона по плечу и направился к лестнице. Уже на середине, он вдруг вспомнил, что не задал другу один вопрос и обернулся:

- Слушай, Рон, а что у вас с Гермионой произошло в Хогсмите? Вы были как в воду опущенные.

Рон судорожно сглотнул и покачал головой:

- Целовались, - коротко и тихо ответил он. Гарри пару секунд переваривал новость, а потом почувствовал себя обманутым и потревоженным зря. Он возмутился.

- Вот, блин! И стоило…раз… - вообще-то он собирался завопить "и стоило будить меня, стаскивать с метлы, чтобы сообщить такую новость, раз вы уже целовались?!", но вовремя спохватился. Это означало бы конец всем его стараниям по представлению, будто проблема Рона тоже кажется ему неразрешимой и вызывает глубокое сочувствие. Вместо этого он просто сказал, - В таком случае, Рон, метаться поздно. Ты уже и так все сделал, так что никакого выбора у тебя просто нет. Не мучайся, думать тут уже не о чем - лучше иди спать, - и, развернувшись, поспешил обратно в спальню.

Но Рон не пошел спать. Он остался в кресле и в голове у него по-прежнему царил хаос. Он понимал, что Гарри прав - никак не получится сделать вид, что ничего не произошло, и как прежде уже не будет. То есть, вид-то сделать при желании можно, но Рон даже на расстоянии чувствовал эту напряженность, недосказанность, которая повисла между ним и Гермионой. Будто большой воздушный шар - тугой, натянутый, сильно давящий в живот, и при этом очень хрупкий. Одно маленькое движение и все - он с грохотом лопается. И чем он туже, тем незначительней должно быть это движение. Собственно, все, что он имел сказать Гермионе, с легкостью укладывалось в одно предложение. Учитывая их близкую, продолжительную дружбу и отменное взаимопонимание, можно было ограничиться даже не предложением, а так…парой слов и невнятным мычанием. "Это я могу. По этой части я мастер", - на полном серьёзе подумал Рон.

Если поначалу его волновал только вопрос "Как?", сам механизм признания, то на этот вопрос он быстро нашел ответ. Как - это понятно. Непонятно другое - что дальше? Вообще-то, он заметил, что перспективы общения с девочками его совершенно не пугают. Когда дело касается каких-нибудь чужих, посторонних девчонок, ему было даже, по большому счету, все равно, как они станут на него реагировать - согласятся или нет, засмеют или обрадуются. Это все было…будто не его. Это как нести кому-нибудь чужое письмо - между написавшим и чтецом что-то висит, а его это совершенно не касается.

Иначе дело обстояло с Гермионой. За время их дружбы Гермиона стала неотъемлемой, личной частью его жизни - он как будто вырос сам и вырастил ее. Как же можно в эту драгоценную, интимную сферу их отношений вносить это чужеродное, внешнее и постороннее? Как можно отнестись к Гермионе, как к девчонке, когда общение с девчонками как с девчонками - это какая-то вечная показуха, что-то вечно ненастоящее, вроде какой-то принятой манеры поведения, какой-то общественной нормы. Опыт у него был, мягко говоря, не богатый, но он наблюдал, как общаются уже сформировавшиеся парочки. Девочки, например, называли мальчиков "милый" и целовали в щеку за завтраком. Ужас какой! Это также…театрально и неискренне, как когда его отец говорит Люциусу Малфою в министерстве "Здравствуйте, Люциус", а Люциус отвечает "Здравствуйте, Артур". Он не мог представить себя, гуляющим за ручку с Гермионой, называющим ее "солнышком" и "рыбкой" - это все какая-то игра, наигранные, традиционные отношения, а Гермиона - это глубоко искренняя, личная и дорогая часть его жизни.

Вот что его пугало больше всего - если представить, что они встречаются, не станут ли их отношения еще более далекими от прежней дружбы, чем если он смолчит и оставит шар между ними в покое? Не превратятся ли они в сопливое, искусственное щебетание, пополам с хихиканьем и поцелуйчиками? С какой стати им, собственно, в это не превратиться? Ведь все, кого он мог наблюдать, встречались одинаково и вели себя одинаково - чем же они с Гермионой отличаются?

Поэтому он и раздумывал. Поэтому он, еще час назад, осознав свою проблему и почувствовав острый порыв кинуться и сию же минуту во всем признаться Гермионе, остановился и смолчал. Отношения, которые грозили возникнуть между ними после признания, могли стать, по его мнению, самым искусственным, бумажным кривлянием на свете - кривлянием с хихиканьем, и поэтому, может быть, лучше остаться друзьями? Пусть не такими, как прежде, но со временем все забудется, пройдет и станет как раньше.

Этой ночью решения он так и не принял. Будь это кто-нибудь другой, а не Гермиона, он бы не раздумывал ни минуты. Но рискнуть искренностью дружбы с Гермионой - и рискнуть серьёзно - это…все равно как на спор самому себе ноги ампутировать. До обморока - если лишишься чувств прежде, чем отрежешь себе ногу, значит, останешься на своих двоих.

Бедный Рон - он был слаб в медицине и не знал, что в его метафоре риск остаться без ног был равен нулю.

****************

На следующее утро за завтраком от Гарри не укрылось, что Гермиона сонная и грустная. Под глазами залегли тени, она была рассеяна и излишне суетлива. Рон ничего этого не заметил. Он был совершенно уверен, что Гермиона, которая знала все на свете, включая то, как думают девчонки, имела ответы на все его вопросы и совершенно не беспокоилась. Если бы речь шла не о ней, а о ком-нибудь другом, он бы, не раздумывая, спросил совета, но не мог же он обратиться к Гермионе с вопросом о том, как ему поступить с ней и с его чувствами?

На травологии, запихивая в рот растению, названия которого он не расслышал, еду, которую оно не ест, Рон раздумывал о том, до чего удивительно все в природе предусмотрено. Выяснилось, что смолчать о своих чувствах куда труднее, чем признаться. Наоборот - ужасно подмывало сказать все прямо сейчас, от начала и до конца, все, что накипело и все, что мучило его столько времени. Это был естественный порыв. О противоестественный порыв - разум - искусственным образом подавлял инстинкт немедленного признания в любви, потому что как только он разворачивался к Гермионе и открывал рот, сразу же вспоминал о своих ночных раздумьях и о выводах, к которым пришел. Тряс головой и бормотал "Нет, ничего". Гарри каждый раз отворачивался, закатывал глаза и корчил рожи своему питомцу, будто надеясь на его помощь, но растение только сучило ручками и хныкало.

- Рон, бесполезно, - шипел ему Гарри на уроках, - Это бесполезно, Рон! Никакого другого выхода нет!

Но Рон тряс головой и хмурился.

Потом Гермиона неправильно сварила зелье. Даже Драко Малфой испытал шок. Даже Снейп, отвернувшись от класса, протер глаза и тряхнул головой.

- Рон, скажи, ну скажи, - продолжал нашептывать Гарри, - Давай быстрее!

Может, это было неделикатно и не совсем по-дружески, но благодаря непрекращающемуся зудежу Гарри, вскоре Рона стало откровенно раздражать его молчание. Он злился не на себя, а на то, что не сказано, как будто оно существовало отдельно и почему-то медлило, а он никак не мог на это повлиять.

- Это несправедливо, в конце концов, - заявил Гарри через неделю. - Она переживает не меньше тебя. Но у нее, в отличие от тебя, нет подружки, с которой можно поделиться.

- А у меня что, есть? - удивился Рон.

- У тебя есть я. Я - твоя подружка, которой нет у Гермионы. Ей гораздо хуже, чем тебе.

- Она может поделиться с тобой, если есть чем, - глухо ответил Рон.

- Нет, не может, потому что знает, что это все равно, что поделиться с тобой лично и она совершенно права. Я умею хранить секреты, но об этом не смолчу, потому что мое молчание обоим вам будет во вред.

- И что?

- Я хочу справедливости. Хочу, чтобы все это мучение прекратилось. Мы вообще-то воюем, если ты не заметил.

Рон заметил, но забыл. Вспоминал время от времени, но это тут же вылетало из головы.

- А хуже не станет, Гарри? - спросил Рон, комкая пергамент с сочинением, написанным по ошибке не на ту тему.

- Не знаю, Рон. Думаю, что не станет - хуже уже некуда. - Он запихал книги в рюкзак и быстро ушел в спальню. Он думал о войне. Проблема Рона казалась ему ничтожной и нелепой, и, все-таки, она занимает его постоянно, и как не было у Гермионы подруги, с которой можно поделиться любовными переживаниями, так не было у Гарри друга, с которым можно поделиться своим страхом и отчаянием, потому что друг занят своей проблемой. Он только что заметил, что их Трио распалось. И не потому, что их дружба ослабла, не потому, что они стали любить друг друга меньше, чем в былые времена. Просто как-то само получилось, что каждый остался с собой наедине, хоть они по-прежнему были вместе. Гермиона не могла с ними поделиться, Рон не мог поделиться с Гермионой, да и с Гарри делился неохотно, предпочитая свои размышления держать при себе, а Гарри, из чувства деликатности, ни с кем из друзей не делился своим страхом, горем, усталостью.


Рон много думал о справедливости, о которой сказал ему Гарри. Вообще-то, он был уверен, что Гермиона вовсе не испытывает таких мучений, потому что она, наверняка, досконально знает, что творится у него на душе и, главное, ей известно, что теперь делать. Чего Рону и впрямь недоставало, так это совета. Спросить Гарри? Бесполезно, Гарри свой совет твердит ему изо дня в день. Спросить Чарли? Что-то Рону не очень верилось в могучий опыт Чарли по этой части. Вот если бы Гермиона была самкой хвостороги - тогда другое дело. Фреда с Джорджем? Это будет конец всему. Билла? Он в последний свой визит вообще рассуждал о преимуществах многоженства - что-то странное творилось с его мировоззрением. На этом братья исчерпались.

Рон как раз размышлял о том, чтобы спросить Джинни, сидя на скамейке во дворе и пялясь в книгу по трансфигурации, уже пятнадцать минут пытаясь прочесть одно предложение.

- У тебя тут не занято? - спросил вдруг тихий, знакомый голос. Не дожидаясь ответа, Гермиона села рядышком и сложила руки на коленях. Спустя несколько секунд Рон отрицательно покачал головой и ответил, что тут свободно. Он сидел на одном краю скамейки, она - на другом. Воздушный шар между ними за эту неделю надулся до предела и немилосердно давил на них сбоку.

- Рон…мне нужен твой совет, - решительно сказала Гермиона. - Я думала спросить у Гарри, а потом подумала, что ты лучше знаешь. - Рон удивленно уставился на нее. Никогда в жизни она не спрашивала у него совета - да и что он мог присоветовать, если сам перед собой большую часть времени находился в несознанке?

- Э…да?

- Да. - Гермиона развернулась в нему вполоборота. Тусклое, осеннее солнце заглядывало во внутренний двор замка, вымощенный камнем, и вяло светило Гермионе на макушку. - Понимаешь, у меня очень большая проблема. Я не понимаю, как мне быть.

- Да? - снова повторил Рон. Чтобы Гермиона не знала, как ей быть - это что-то новое.

- Да. Ты не поверишь. - Она сокрушенно качнула головой. Голос ее был твердый и решительный, но звучал как-то непривычно высоко и натянуто. Спина чересчур прямая, шея вытянута, руки крепко сцеплены в замок на коленях. - Ты не поверишь, - повторила она, - но после нашей прогулки в Хогсмит, я поняла, что влюбилась в тебя, но теперь не знаю, говорить тебе об этом или нет. Ты как считаешь? - Гермиона смотрела прямо на Рона, почти не моргая.

Рону забыл, как дышат. Книга вывалилась у него из рук. Через пару секунд он с удивлением услышал свой собственным голос - какой-то сиплый и чужой:

- Я…полагаю…надо сказать.

Гермиона быстро и шумно выдохнула. Затем кивнула, прокашлялась и, набрав в грудь побольше воздуха, громко и четко заговорила, будто отвечая очень сложный и важный урок.

- Хорошо. Так вот. Ты очень хороший - веселый и храбрый, и лучший друг на свете. Не знаю, как так вышло - мы же знаем друг друга очень давно - но я … с некоторых пор не могу не замечать некоторых вещей. Например, что ты очень симпатичный и вообще, не такой как Гарри, не просто друг… - она запнулась, мучительно покраснела и уставилась на свои руки. - В общем, я не знаю, как мне быть. Ты же мой друг - что ты мне посоветуешь сделать в такой ситуации? - отчетливо произнесла она своим коленям, не поднимая глаз. Рон без промедления ответил:

- Я бы посоветовал тебе согласиться со мной встречаться если я предложу. Определенно, - уверенно закончил он. - Я вот тоже все думал, с кем мне посоветоваться. У меня ведь тоже есть…проблема.

- Да? - голос Гермионы, наконец, дрогнул - самообладание покидало ее.

- Да, такая, знаешь…висит надо мной… - Рон сделал над своей головой какой-то неопределенный жест рукой, будто пытаясь отогнать проблему, зависшую там. - Понимаешь, я тоже не могу не замечать…все эти парочки. Это как будто ненастоящее, не до конца. Я вот хочу у тебя спросить - ты же вечно все знаешь - если я…если мы…последуем моему совету, не будет у нас так же? Не получатся ли из отличных друзей дурные…дурные…встречающиеся? - Рон вопросительно уставился на Гермиону с таким заинтересованным видом, будто спросил у нее что-то посредине контрольной. Гермиона нахмурила лоб и крепко задумалась, глядя то в редкие, осенние облака, плывущие у них над головой, то на камни, которыми был вымощен школьный двор. Она думала над вопросом так, будто это касалось нумерологии. Наконец, она взглянула на Рона, который за все это время не отвел от нее глаз, и ответила:

- Я думаю, что если встречаться не просто так - для показухи, и не из поверхностной симпатии, а из любви, то так не будет. В смысле, будет все по-настоящему. Так что, вопрос тут в том, можешь ли ты сказать…считаешь ли ты, что любишь меня, - закончила Гермиона.

- Считаю, - ответил Рон так, как будто его спросили, считает ли он, что Сам-Знаешь-Кто - плохой человек. - Я считаю, что…то есть ты…я считаю что ты…это что-то, - выдал Рон и тут его будто прорвало, - Во-первых, ты настоящая красавица, я даже не знаю - одна твоя прическа…это что-то необыкновенное! - в другой ситуации это могло бы сойти за насмешку, но не сейчас. Рон во время этой тирады вскочил на ноги, встал перед Гермионой и, помогая себе руками, взялся за описание своих чувств. - Начать с того, что ты чудовищно, невероятно умная. Потом, от того, что ты заучка и всезнайка, а еще иногда и зануда, ты делаешься еще лучше! Это замечательно, классно! Это же…ТЫ! Ты храбрая, удивительная… Конечно, я тебя люблю! Само собой! Обожаю! - завопил Рон на весь двор, ему вдруг стало страшно весело и легко, и, глядя в сияющие от счастья глаза Гермионы и почувствовав, как шар с грохотом лопнул, он принял единственно верное решение. - Ты великолепна, а я тебе бессовестно соврал.

- А?

- Я сказал, что больше так не сделаю, а теперь передумал, - и, схватив Гермиону за шиворот, Рон рывком поднял ее со скамейки и поцеловал. Прохожие улыбались друг другу, показывали на них пальцем, Колин Криви перезаряжал на ходу пленку, чтобы запечатлеть этот момент, а Пэнси Паркинсон, проходя мимо, изобразила приступ рвоты.

В это время, когда так неожиданно и счастливо разрешилась эта проблема, Гарри сидел на берегу озера в одиночестве. Погода была солнечная, хоть и прохладная, рюкзак у него был набит сливочным пивом, которое он позаимствовал у Добби на кухне, и которое обещал своим соседям по комнате. Он зашел к Хагриду и уже направлялся в школу, когда его охватил внезапный приступ меланхолии и тоски. Он сел на сухую, жухлую траву и уставился на ровную поверхность озера. Хотелось бы ему не быть самим собой, полагаться на сильных мира и беспокоиться о всякой ерунде.

- Гарри… - раздалось у него за спиной, - Гарри….

Он развернулся. Его друзья стояли бок о бок рядом с ним, совсем не такие, как в последние дни - счастливые и сияющие. Рон прокашлялся и произнес:

- Гарри, мы должны тебе кое-что сказать…. Дело в том, что мы с Гермионой…мы…

- Мы теперь встречаемся, - закончила за него Гермиона. - Ты не против? - как-то жалобно и испуганно спросила она. Гарри несколько секунд внимательно смотрел на них снизу вверх - солнце светило ему в лицо, приходилось жмуриться.

- Нет, я только за, - ответил он и почувствовал, что они снова вместе, и все как раньше. Почти. - Садитесь.

Рон с Гермионой сели на траву рядом с ним. Он вынул из рюкзака три бутылки сливочного пива, в полном молчании открыл их и протянул друзьям.

- Знаете, что? Это очень хорошо, что так все вышло. Справедливо я бы сказал, вы заслужили, - Гарри никогда не был мастером по части произнесения речей.

- Гарри, ничего не изменилось, - сказала Гермиона, - Ты не думай, что мы теперь от тебя…. - она запнулась.

- Мы тебя никогда не бросим, Гарри, - закончил Рон. Гарри улыбнулся.

- Вот и отлично. В таком случае будьте…нет, не так. Будем счастливы!

- Будем счастливы.

- Будем счастливы.

Будем и мы.

Начало:)



Посвящается моей любимой Рес:):):)