Дети революции

1. Весь молодой народ (All the young dudes)

Дисклеймер автора: Я - не Дж.К.Роулинг, судиться со мной не надо, так как я не зарабатываю на этой истории. Все права принадлежат ей. Я всего лишь беру, чтобы поиграться, холить их и лелеять, и, возможно, дать им будущее лучше, нежели задуманное ею.
Некоторые фрагменты разговора, которые вы сможете узнать, взяты из книги «Гарри Поттер и Дары Смерти», глава 33, «История Принца».

Примечание переводчика: В качестве заголовков почти всех глав (и самого фика) выбраны названия песен популярных исполнителей 70-х, таких как T.Rex, David Bowie, Bob Dylan, The Rolling Stones, Billy Idol etc. Посему названия будут приводиться и в оригинале. Магические названия взяты из разных переводов, в т.ч. из народного.
Конструктивная критика приветствуется; замечания о целесообразности продолжения работы — тем более.
__________________________________________________________


1 сентября 1971 года
Кингс-Кросс, Лондон
Платформа 9 ¾

Ненормальные, - проворчала Петуния Эванс, окинув взглядом наводнённую людьми в мантиях платформу. Они выглядели так, словно только что удрали из фильма о средневековом Лондоне, - все расфуфыренные, их приветственные крики и громкая болтовня перемежались мяуканьем котов, уханьем сов, жабьим кваканьем... форменный зоопарк. Шоу уродцев, и её сестра была одной из них. Ведьмой. Ненормальной.

Она сердито посмотрела на стоящего неподалёку мальчика, который, слегка ссутулившись, изредка бросал взгляды на её сестру — красивую, яркую, рыжеволосую и зелёноглазую. Она была гордостью их родителей, но теперь принадлежала им. Возле того ужасного мальчишки с кислым видом стояла тощая женщина - его мать, бледная лицом, такая же угрюмая, какой казалась на вид, и тоже не в восторге от того, что находится рядом с ним.

Это всё из-за него, подумала Петуния, словно он один был виноват в том, что её сестра — ведьма, а она сама — нет. И слава Богу, хорошо, что нет, благодарю покорно. Она вполне счастлива быть нормальной. Тот ужасный мальчишка испортил её сестру. Он сказал её маленькой сестрёнке, что та — ведьма, и с тех пор всё пошло под откос. Если бы не он, всё между ними было бы хорошо, как раньше..

Петуния взглянула на своих родителей. Казалось, они были в полном восторге от того, что происходило вокруг — от мява котов, уханья сов, и, особенно, от этих экстравагантных уродцев в мантиях. Ненормальные.
Отец что-то показывал маме, открыв рот и с глазами от удивления большими, как блюдца; он прекрасно проводил время. Петуния покачала головой, не понимая, почему родители так горды, что в семье есть ведьма, - хотя это было не ново, iЛили то, Лили это..

- Совершенно изумительно, не так ли? - воскликнул какой-то мужчина, широко улыбаясь её отцу. На нём была нормальная одежда, голубые джинсы и тёмно-синяя куртка, значит, не один из них, но всё же он не выглядел достаточно пристойно. Слишком длинные светлые волосы, ниже плеч.. Хиппи какой-то! А в личном списке антипатий Петунии хиппи находились сразу же за колдунами и ведьмами. Уродцы.
- Так и есть, так и есть, - с энтузиазмом кивнул её отец. - Только представить себе, рядом с нами существует целый мир! - Он протянул руку для рукопожатия. - Джон Эванс. Моя дочь Лили сегодня отправляется в Хогвартс.
Петуния издала стон, отчаянно желая, чтоб отец перестал хвастаться своей драгоценной Лили - он не должен гордиться тем, что среди членов семьи есть ненормальные!
- Крис Лестрейндж, - представился мужчина. - Моя дочь Рейвен тоже сегодня отправляется в Хогвартс.
Он показал на заплаканную, недовольного вида полненькую девочку. Она отнюдь не была хорошенькой; чёрные волосы лежали неаккуратной копной, как будто их отрезали ножом (так и было на самом деле, она сама срезала их в припадке отчаянного протеста). В результате получились неровные пряди, обрамляющие теперь её бледное круглое лицо.
- Я не хочу в этот глупый Хогвартс, - упрямо сказала она. - Почему я не могу ходить в одну школу с Эммой?
Мистер Лестрейндж усмехнулся и взъерошил дочкины волосы. - Но милая, ты же ведьма, как твоя мама, а маленькие ведьмы учатся в Хогвартсе. Я уверен, там будет просто замечательно, - я бы сам не отказался..
- Так чё бы те не поехать вместо меня? - проворчала девочка, закатив глаза. Она казалась совсем убитой, Петуния ей даже почти сочувствовала. Жалкая малявка!

Между тем её отец донимал мистера Лестрейнджа вопросами, явно больше, чем это было прилично, учитывая, что они только что познакомились. Должно быть, потому что он был в восторге, встретив ещё одного «маггла» — так они называли совершенно нормальных людей — которому так же не посчастливилось иметь ребёнка-мага. Вот только ни один из этих мужчин не считал, что им так уж и не повезло. Господи, да этот Лестрейндж был даже женат на ведьме! Хиппи, точно хиппи. Никто в здравом уме не захотел бы жениться на ведьме.
- Моя очаровательная жена, Найджелла, - он представил — на удивление — элегантно одетую ведьму, которая даже не была похожа на таковую с первого взгляда. Хоть не надела эту ужасную мантию!
Между тем, ведьма направлялась к матери того ужасного мальчишки. - Эйлин? Эйлин Принс?



Женщина, к которой обратились таким манером, повернулась и уставилась на миссис Лестрейндж, окинув её взором с головы до ног, без особого, впрочем, интереса. - Теперь Снейп, - сухо заметила она.
- Я — Найджелла, Найджелла Лестрейндж, урождённая Мериголд. Разве ты не помнишь? Мы вместе были членами клуба игроков в плюй-камни в Хогвартсе.
Эйлин Снейп было абсолютно всё равно. Она лишь приподняла бровь и продолжила мрачно смотреть на собеседницу. Однако это не обескуражило миссис Лестрейндж, и та продолжала улыбаться.
- Знаю, мы никогда не были близкими подругами, но приятно увидеться вновь, особенно в такой день. Кто бы мог подумать, что мы встретимся снова, провожая наших детей в Хогвартс! Этот милый мальчик — твой?
- Северус.

Было ли это представление, или просто констатация факта, - Найджелла не была уверена, но ей показалось, что это прозвучало почти как упрёк. Мальчик, подняв голову, мельком взглянул на неё. Его глаза были чёрными, как глубокий пруд в ночи. Красивые глаза, хоть и немного грустные.. слишком взрослые для его возраста. Он отвернулся и начал обшаривать взглядом платформу; на бледном лице чётко проступало разочарование, так как он не находил то, что искал.



Алый паровоз со свистом выпустил клубы дыма, которые зависли над платформой девять и три четверти. Северус схватил свой чемодан и толкнул к поезду, готовясь к посадке, даже не попрощавшись как следует с матерью. Зная её, это не имело значения. Она никогда не интересовалась тем, что он делает. Его это устраивало. Он никак не мог дождаться отправления, чтобы сменить ужасную маггловскую одежду на школьную мантию, - а потом найти Лили, которая не удостоила его ни взглядом, ни словом, с тех пор как они прибыли на Кингс Кросс, и он недоумевал, что было не так теперь. Она должна быть в восторге! Скоро они поедут в Хогвартс — наконец-то!



Найджелла Лестрейндж задумчиво смотрела ему вслед, больше не делая напрасных попыток заговорить с его матерью. Действительно, в Хогвартсе они не дружили — чистокровная Слизеринка не могла дружить с Хаффлпаффкой. Просто знакомые по клубу, не более...
- Всё хорошо, дорогая? - деликатно спросил её супруг, чувствуя, что её что-то беспокоит.
- Бедный мальчик, - вздохнула Найджелла, толком не понимая, что не так.
- Мам, я действительно не хочу в Хогвартс, - ныла Рейвен, вцепившись в мать. - Почему я не могу ходить в одну школу с Эммой?
- Милая моя, - тяжело вздохнула Найджелла. Было тяжело сохранять стойкость, когда ныло сердце; больно провожать свою маленькую ведьму, зная, как она будет скучать. - Эмма — маггла, а ты — ведьма, а значит, обладаешь навыками, которые нужно оттачивать. В маггловской школе этому не научат.
- Но я не хочу в Хогвартс. - Рейвен была очень упряма.
- Во всём магическом мире нету места лучше Хогвартса, где бы тебя могли научить владеть своей силой, и больше никаких «но». Тебе там понравится. Ты заведёшь друзей, таких же, как и ты.
Рейвен, похоже, в этом сомневалась. Она понурила голову — очевидно, депортации было не избежать. Когда она прощалась с родителями и садилась на поезд, увозящий её в ссылку, по её щекам текли слёзы.



Северус спешно переходил от одного купе к другому в поисках Лили. Зная, что она огорчена, в чём бы ни была причина. Девочек вообще тяжело понять, а ей было порой абсолютно невозможно угодить. В основном, это было связано с её сестрой-магглой, этой тупой коровой. Когда Петуния сердилась на Лили, житья не было от обеих сестёр, и всегда виноват был он. Но на этот раз он, вроде бы, никак не провинился.
Он очень надеялся, что все эти мучительные недоразумения прекратятся, когда они будут в Хогвартсе. Только Лили и он, и больше никаких надоедливых магглов, вмешивающихся в их дружбу.
Наконец-то он нашел её, глядящую в окно. Северус открыл дверь купе и проскользнул внутрь, заняв место напротив. Лили едва взглянула на него. Очевидно, пейзаж за окном был куда интересней её лучшего друга.
- Я с тобой не разговариваю.
- Но почему?

Было заметно, что она плакала, а он так не любил, когда её изумрудные глаза заполнялись слёзами. Он бы отдал весь мир за её улыбку. Что же её огорчило? Снова Петуния...

Он действительно не был виноват в том, что они нашли то письмо. Вообще-то, идея принадлежала Лили. Оказалось, что Петуния получила письмо от Дамблдора, директора Хогвартса, и они прочитали его вежливый ответ, где объяснялось, почему Петуния не может учиться в Хогвартсе вместе со своей сестрой; Северус совершенно не понимал, почему Петуния вообще написала директору, учитывая, что она яро ненавидела любого, кто не был абсолютно нормальным. То есть, всех ведьм и колдунов, называемых ею «ненормальными» и «уродцами». Это ещё вопрос, кто действительно ненормальный. Эта девочка была чокнутой. К сожалению, она также была причиной того, что Лили на него злилась сейчас, чего он не мог понять. В конце концов, она — всего лишь маггл, а они едут в Хогвартс, к светлому будущему!

При упоминании Хогвартса милое личико Лили осветилось полуулыбкой, и она исподтишка вытерла слёзы. Северус повеселел. Жизнь налаживалась.

Как оказалось, ненадолго. Почему-то, как только на улице Северуса намечался праздник, не замедляли набежать тучи. Стоило ему выразить надежду, что Лили распределят в Слизерин — ведь он почти уверен, это будет его факультет, — как один из мальчиков, сидящих в их купе, вмешался в разговор.
- Слизерин? - он был их возраста, темноволосый, с непослушной гривой волос, и в очках. - Да кто захочет в Слизерин?
В его голосе чувствовалась мгновенная неприязнь, но Северусу было наплевать. Он разговаривал с Лили, а мнения этого козла никто не спрашивал.
- Я бы тогда вообще ушёл со школы, а ты? — козёл меж тем не унимался; теперь он обращался к мальчику, небрежно развалившемуся в сидении напротив, — как будто его никогда не учили затыкать пасть. Наверно, ему вообще не делали замечаний, этому, по мнению Северуса, избалованному маленькому принцу.
- Вся моя семья училась на Слизерине, - сказал другой мальчик, тоже тёмноволосый и довольно красивый, слегка надменного вида. Несмотря на это, услышав его заявление, Севрус улыбнулся краешками рта.
- Иди ты, а я только подумал, что ты вроде нормальный..
А что не так со Слизерином?
- Может, я нарушу традицию, - с озорной усмешкой ответил красавчик, и тут же, словно пытаясь завоевать расположение лохатого обладателя гривы, спросил: - А куда бы пошёл ты, если бы мог выбирать?
- Гриффиндор, где место сердцем храбрым! - тот оказался любителем драматических поз, ибо, произнося эту фразу, замахнулся воображаемым мечом. - Как мой отец -

В этот момент дверь купе открылась и внуть несмело заглянула полненькая ведьмочка, но зайти не осмелилась.
- Заходи или выметайся — будет грустно, если ты застрянешь в двери! - заорал красавчик, очевидно демонстрируя верх остроумия, так как оба шкодника тут же покатились со смеху. Девочка выглядела так, словно вот-вот расплачется.
Мерлин, как можно не уметь постоять за себя? Северус неодобрительно хмыкнул, и будущая гордость Гриффиндора повернулась к нему.
- Проблемы? - он не имел ввиду шутки над девочкой, а снова вернулся к теме факультетов.
- Никаких, - презрительно усмехулся Северус, - если предпочитаешь тренировать мышцы вместо мозга..
- А куда хочешь попасть ты, если у тебя ни того ни другого? - парировал красавчик, и эти два недоумка залились смехом пуще прежнего, особенно глядя на девочку, которая всё ещё стояла в дверях.
- Ты смотри, она действительно застряла!
Девочка попятилась назад, тем самым доказав, что мальчики ошибались, что не помешало им смеяться, пока она не захлопнула дверь купе.

Лили выпрямилась на сидении. Она не могла одобрить такого оскорбительного поведения; она была доброй девочкой и особенно сочувствовала неудачникам. Например, она была единственной, кто хорошо относился к Северусу, а также лучшим, что было в его жизни. Он уже и забыл, что совсем недавно она с ним не разговаривала.
- Пошли, Северус, поищем другое купе.
Конечно,он встал и пошёл за ней. Если Лили захотела уйти, ему не было смысла оставаться.
- Оооо...- изобразили они тоненькими девчачьими голосами, а один из мальчишек попытался подставить Северусу подножку, пока тот шёл к двери. - До встречи, Сопливус!

Он бы с удовольствием достал палочку и показал им; он уже знал довольно много проклятий. Но Лили этого бы не одобрила, а он не желал впадать в немилость из-за этих идиотов. Так что пусть гогочут.
В корридоре Лили с сочувствием положила руку на плечо круглощёкой девочке. - Ты в порядке? - тихо спросила она.
Девочка угрюмо кивнула.
- Почему бы тебе не пойти с нами? - предложила Лили, а Северус возвёл глаза к небу. Для полного счастья ему не хватало только знакомства с жалкой девчонкой, не способной постоять за себя. Неудивительно, что Лили взяла её под своё крыло, - нет, она действительно была чересчур добра. - Я - Лили Эванс, а это мой друг Северус Снейп.

Он почувствовал прилив гордости и даже слегка улыбнулся, услышав, что она назвала его другом. Нет, ну конечно, он был её другом, но она никогда не завляла об этом так, при всех. Её родители терпели его, так как он был, кроме Лили, единственным ребёнком с магическими способностями в их городке, так что от дружбы с ним никуда не деться, в то время как Петуния.. нет, только не сейчас.. Ему плевать на мнение магглы, пока они с Лили могут дружить в магическом мире.
- Рейвен Лестрейндж. (Raven(англ.) - ворон)

Она была похожа, скорее, на ворону с подрезаными перьями, так что не он один светил неопрятной стрижкой, - что было странно, ибо в остальном она выглядела вполне ухоженной. Избалованная малявка, хоть и с бардаком на голове.
Лили явно хотелось пообщаться, познакомиться с другими детьми-магами, в то время как Рейвен предпочла бы помалкивать. Она отвечала коротко, почти односложно, и в основном просто пялилась из окна. Северус предпочёл бы, чтоб Лили поговорила с ним, вместо того, чтобы рассказывать подробности своей биографии тому, кто не проявлял ни малейшего интереса.
- .. и хотя он — ну то есть, Северус — всё рассказал мне про то, что значит быть ведьмой, это всё равно была такая неожиданность, когда я получила своё письмо. Очень милая профессор из Хогвартса, её фамилия МакГонагалл, пришла к нам, чтобы всё объяснить моим родителям. Ты уже с ней встречалась, Рейвен? Знаешь, в моей семье никто не умеет колдовать, но мои родители были ужасно взволнованы и рады за меня..хотя моя сестра Петуния.. - на миг Лили умолкла и прикусила губу. - Короче, мы пошли на Диагон Аллею в начале лета, чтобы купить все учебники, я хотела быть хорошо подготовленной, а Северус уже знает столько всего, ведь его мама — ведьма. А твои родители умеют колдовать?
- Мамумеет, - пробормотала девочка, не глядя на Лили.
- А папа?
- Маггл.
- Не может быть, - вмешался Северус. - Я думал, твоя фамилия Лестрейндж.
- Ага.
- Лестрейнджи — состоятельная чистокровная семья, они.. - не знаются с магглами. Он вовремя прикусил язык. Да, он говорил Лили: то, что она маглорожденная, не имеет значения, по крайней мере для него, но, по правде говоря, это имело большое значение. Мать рассказала ему. Некоторые старые волшебные семьи гордились чистотой своей крови и считали себя выше магглов. Наверно, Лили лучше бы не рассказывать кому попало о своём кровном статусе, особенно случайным знакомым.
- Они мне не родня, - ответилала Рейвен, глядя на Северуса в упор. - Мой папка работает маггловским фокусником; он взял это имя, потому что оно звучало круче, чем Миллер.

Прежде чем он смог ответить, из коридора послышался какой-то лязг и дверь отодвинула улыбчивая ведьма, интересуясь, не желают ли они чего-нибудь с тележки.
- Это волшебные конфеты и сладости? - Лили подскочила и с интересом подошла к тележке, широко раскрыв глаза от удивления при виде Лакричных Палочек, Тараканьих Козинак, Кислотных Леденцов, Мышек-Льдышек, Бобов Берти Ботт всех вкусов, Тыквеченек, Мятных Жаб, Шоколадных Лягушек и других необычных вещей.

Если бы только у Северуса были деньги, чтобы купить ей всё, что она захочет.
- Северус, что из этого вкусно? - спросила Лили, уже набрав немного соблазнительных на вид сладостей (или просто тех, что показались ей похожими на уже знакомые).
- Эмм.. - вот теперь он растерялся, так как действительно не знал: у него дома сладости были роскошью, особенно волшебные. Потом он вспомнил, что однажды получил от мамы на день рожденья Шоколадную Лягушку, несколько лет назад; у него до сих пор была карточка с Салазаром Слизерином, которая прилагалась к ней. - Думаю, Шоколадные Лягушки должны быть ничего, и у них внутри карточки, ну знаешь, со Знаменитыми Колдунами и Ведьмами, их можно собирать и обмениваться с другими.
- Отлично! - Лили лучезарно улыбнулась ему и купила, среди прочего, коробку Шоколадных Лягушек. В порыве доброты она предложила Рейвен тоже угощаться. Та отказалась от большинства сладостей, взяв только Шоколадную Лягушку, - очевидно, она умела с ними обращаться, так как прежде чем лягушка ускакала прочь, как от Лили, она без лишних сентиментов раздавила земноводное ладонью. Затем запихнула шоколад себе в рот.
- Ну чё? - огрызнулась она, заметив, что Северус уставился на неё. - Я не люблю, когда еда от меня убегает.
- Заметно, - усмехнулся он.

Если бы Лили следила за их беседой, она бы непременно пожурила Северуса за грубость (хотя было очевидно, что Рейвен без проблем удержит свою еду), но она тем временем слезала с сиденья, на которое вскарабкалась в погоне за лягушкой, триумфально размахивая карточкой.
- Покажите ваши, покажите ваши! - с восторгом напевала она, а у Северуса всё замерло внутри: она была такой беззаботной и счастливой..
Он осторожно развернул полученную Шоколадную Лягушку — она любила делиться — и вытащил карточку. На ней был изображён Альбус Дамблдор, Директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, седой мужчина с длинной седой же бородой и в очках-полумесяцах.
- ..многими считается величайшим волшебником современности.. знаменит своей победой над тёмным волшебником Гриндельвальдом.. открытием двенадцати способов употребления драконьей крови.. любит камерную музыку и орнаменты для вязания, - вслух зачитал он.

Лили внимательнее посмотрела на свою карточку и нахмурилась, явно недовольная.
- Гнилоуст Грегори, изобретатель Елейной Слизи Грегори, зелья, которое заставляет выпившего верить, что тот, от кого он принял зелье, - его лучший друг. Это не очень красиво, - она надула губы, - мне не нравится моя карточка.
- Можешь взять мою, - предложил Северус (он всё равно не собирался коллекционировать карточки из Шоколадных Лягушек), но Лили его не слушала. Она обратила внимание на Рейвен.
- А что у тебя?
- Цирцея.
- А, знаменитая греческая волшебница, дочь Гелиоса, бога Солнца, - пояснил Северус, не удержавшись от мысли, насколько этот образ был неподходящим к владелице карточки. Он мог представить себе дочь солнечного бога, похожую на Лили, — сходящую с небес в лучах яркого света, с сияющими изумрудными глазами и огненно-рыжими волосами..
- Но ещё она знаменита своими познаниями в лекарствах и травах, - прервала его размышления Рейвен, - и тех, кто её обижал, она своими зельями превращала в животных.

Северус с моментальным изумлением отметил промелькнувшую на её лице улыбочку, тут же впрочем исчезнувшую. Это что, было предупреждение? Да нет же — он вспомнил, как она застыла, точно хищник перед ярким светом, заплаканная, неспособная дать отпор двум придуркам из того купе..
Тем временем Лили уже попробовала один из Бобов Берти Ботт всех вкусов и тут же начала отплёвываться, в отвращении скривив своё симпатичное личико. - Боже мой, у них вкус рвоты! Северус, ты должен был меня предупредить!

- Извини, - пробормотал он, но прежде чем он успел как-то облегчить её участь, в дверь купе вломились двое волшебников с сияющими значками префектов, дабы сообщить, что поезд скоро прибудет на станцию Хогсмид и пора переодеваться в школьные мантии. Северус остался сидеть, так как он сменил одежду раньше.
Рейвен неохотно поднялась и потянулась за чемоданом. Лили сделала то же самое, только с явно большим энтузиазмом. В отличие от Рейвен, она с нетерпением ждала учёбы в Хогвартсе, где она станет настоящей ведьмой, и нерешительность соседки объяснила по-своему.
- Северус! - она нетерпеливо замахала руками, выпроваживая своего друга, - который понял намёк и удалился из купе. Он успел услышать её недовольное «Мальчишки!», а затем Лили обрушила на Рейвен очередной поток жизнерадостной болтовни.

2. Вороний блюз (Crows Blues)

По поезду разнёсся монотонный голос. - Прибытие в Хогвартс через пять минут. Просьба оставить багаж в поезде; он будет доставлен в школу отдельно.

Снаружи было уже темно, когда Хогвартс Экспресс медленно подъехал к станции. Студенты толпились в коридоре, проталкиваясь к дверям.

Рейвен никуда не торопилась. Она даже не встала — частично из страха запутаться в этой дурацкой широкой мантии и растянуться на полу, но также из-за того, что она не разделяла всеобщего волнения по поводу Хогвартса. Никуда он не денется, даже если она не побежит с поезда сломя голову, чтобы быть раздавленной толпой перевозбуждённых студентов, заполонивших платформу.

На миг она задумалась, что будет, если она не сойдёт, а просто останется сидеть. Может, поезд отвезёт её в Лондон, назад к родителям? Мечты, мечты..

- Рейвен, ты идёшь? - позвала Лили, зазывно улыбаясь. Как на Рейвен, та была чересчур взволнована, но она хотя бы была милой. Может, в Хогвартсе будет не так уж и плохо?

На тёмной платформе было холодно, намного холоднее, чем в Лондоне, и в прохладном ночном воздухе уже пахло осенью — плодородной почвой, полями с урожаем, стогами сена, меняющими цвет листьями, дымом из труб.
- Первокурсники! Первокурсники, сюдой! Сюдой, ко мне! Первокурсники, за мной!

Над толпой взмыл фонарь, освещая толпу, состоящую из слишком многих незнакомых лиц, в их числе и одно очень заросшее, принадлежащее огромного роста человеку. Юные колдуны и ведьмы обступили его.
- Я - Хагрид, Ключник Хогвартса, - проинформировал он, после чего продолжил кричать: - Есть ещё первокурсники? Ходу, ходу! Не валандайтесь там, ишшо чуток, и увидите Хогвартс!

Поскальзываясь и спотыкаясь, они пошли за Хагридом по тропинке, крутой и довольно узкой, ограждённой плотными зарослями деревьев и кустарника от подлеска, в котором что-то копошилось. Не прибавляло бодрости и то, что тропинка была погружена в темноту с обеих сторон, так что оставалось лишь гадать, что же там шелестело листвой. Рейвен отметила, что, несмотря на всё великолепие магического мира, даже нормально осветить дороги они были не в состоянии. Чем плохи фонари? А если это слишком по-маггловски, почему нельзя было осветить местность заклинанием?

Довольно долго никто не разговаривал - когда вдруг раздался крик. Пронзительный девичий голосок пронзил темноту рядом с Рейвен. Она успела увидеть, как девочка испуганно бросилась в сторону и, чтоб удержать равновесие, схватилась за её руку — из-за чего обе не удежали равновесие и приземлились на пятые точки. Заскользив вниз по склону, они врезались сзади в ещё нескольких детей, и все вместе свалились в кучу трепыхающихся рук и ног.

Двое мальчишек покатились со смеху. Даже если бы Рейвен не видела их лиц, она бы ни с чем не спутала этот дурацкий смех.
- Ворона-снаряд, - захихикал кто-то.

Хагрид обернулся и посветил фонарём, прямо в лица двоих негодников.
- И чевой-то у нас здесь? Парочка шалунов, уж тут как тут в Хогвартсе? Весело вам, да?
- Мы не виноваты, сэр, - сказал красавчик, озорно поблёскивая глазами и стараясь делать невинный вид.
- Действительно, - согласился очкастый, - мы услышали, как крикнула девочка, а потом увидели, что она прыгнула, - извините, сэр, но то, что последовало за этим, действительно было смешно.

Казалось, Хагрида устроило такое наглое враньё. Его тёмные глаза блеснули, а уголки рта слегка приподнялись. - Уж я за вами пригляжу, субчики. Потом он посмотрел на Рейвен и остальных детей. - Вы в поряде? Ходу, ходу. А то так и не увидите, что такое Хогвартс!

Рейвен уже поняла, что такое Хогвартс. Её мантия была грязной, мокрой и порванной — благодаря этим двум придуркам. Те же, кто не упал в грязь, думали, что это действительно очень смешно. Вот только ей было не до смеха. В её глазах закипали слёзы, и она желала оказаться как можно дальше от этого ужасного места.

Дальнейший путь прошёл без приключений. Скоро тропинка повернула, и они оказались перед большим чёрным озером. На дальнем берегу первогодкам виднелся замок, расположенный на высокой горе; его окна источали теплый свет.

Рейвен только понадеялась, что им не придётся добираться вплавь, когда Хагрид показал на небольшую стайку лодочек, пояснив, что в них надо садиться по четверо. Она поспешила, чтобы занять одну лодку с Лили и Северусом, так как ей сейчас только не хватало ещё одной встречи с теми несносными мальчишками — она действительно боялась, что не переживёт их извращённого юмора, будучи посередине озера.
- Разве не замечательно? - Лили в наплыве чувств уставилась на замок, виднеющийся впереди.
- Гррм, - пробурчала Рейвен. Было темно, она замёрзла, и ей было абсолютно пофиг на замок. А ещё они сидели в маленькой лодке-скорлупке, скользящей по глубокому тёмному озеру, в глубине которого могли быть неизвестные опасности - например, гигантский кальмар - а потом она вспомнила мамины рассказы про Гигантского Кальмара. Надо заметить, что она не помнила истории про Кальмара, питающегося маленькими толстыми девочками, но и без этого, мысль о том, что под мерцающей поверхностью озера обитало что-то чудовищное, пугала сама по себе.

Она слышала, как Лили и Северус о чём-то шептались, но не прислушивалась к их разговору и не обращала внимания на четвёртого пассажира в их лодке. Лишь когда замок внушительно навис над ними — поражая высокими башнями, которые как будто щекотали небо, обилием башенок и галерей, окнами, излучающими теплый свет, - она подняла взгляд.
- Вот он! - воскликнул Северус. - Хогвартс!

Она украдкой взглянула на него. В его глазах было столько предвкушения, столько восхищения и изумления.. и ещё надежд, связанных с учёбой в Хогвартсе. А она всё равно была несчастна. Если в какой-то момент она и подумала, что всё будет не так уж плохо, эти мысли уступили место более реалистичным — собственно говоря, тем же, которые овладели ею со времени получения того чёртова письма, и было ну совсем не понятно, почему все приходили в такой восторг от Хогвартса. Её же вырвали из привычной жизни и сослали на муки..

Покинув лодки, группа первогодок довольно долго поднималась по ступенькам, которые привели к двери. Хагрид постучал, и дверь открыла ведьма в изумрудно-зелёной мантии и остроконечной шляпе. Практически сразу же она окинула Рейвен крайне неодобрительным взглядом.

Ну да, удивляться не приходилось, учитывая, что та была замерзшей, мокрой и с головы до ног покрытой грязью. Жалкое зрелище. Впервые после того глупого, истерического приступа протеста, она пожалела, что обрезала свои волосы. За ними было бы очень удобно спрятать пылающее от стыда лицо.

Строгого вида ведьма представилась профессором МакГонагалл - той самой, которую Лили назвала «милой», - после чего произнесла речь о важности Сортировки и её значении для них. Назначенные им факультеты должны были стать их новой семьёй. Они должны будут вместе питаться, спать, ходить на занятия, всё это вместе с членами своих новоприобретённых семей — но самое главное, они должны будут зарабатывать для них баллы безупречным поведением, послушанием правилам или успехами в учёбе.

Рейвен слушала её, пытаясь остаться лишь слегка мрачной. Ничто из сказанного её не вдохновляло. У неё уже была семья, и она была в ней вполне счастлива, благодарю покорно.

К сожалению, её мнение никого не интересовало. Профессор МакГонагалл объявила, что Сортировка состоится на глазах у всей школы, и открыла двери в большой зал, уже заполненный студентами. Они сидели за четырьмя длинными столами, смеясь и болтая. Зал освещали тысячи парящих в воздухе свечей, а потолок над ними был прекрасной копией ночного неба, с парящими облаками, ярко мерцающими звёздами и ущербной луной. Слабо светящиеся призраки скользили вперёд и назад, иногда задерживаясь, чтобы поговорить со студентом - или напугать кого-нибудь - прежде чем раствориться в воздухе и возникнуть вновь, уже на новом месте.

Сумасшедший дом, - подумала Рейвен, и всё же ей ничего не оставалось делать, кроме как выстроиться вместе с остальными первогодками, которым предстояло быть Отсортированными.

Конечно, она всё знала про церемонию Сортировки; мама рассказала ей. Но в её устах это звучало как что-то загадочное и таинственное, волнующее и волшебное. Поэтому Рейвен не совсем ожидала, что её будущее будет определять старая поношенная шляпа, помещённая на голову. Это как-то разочаровывало.

Студентов начали вызывать по одному, после чего они садились на специальный табурет, и когда каждого определяли на какой-либо факультет, студенты за соответствующим столом начинали аплодировать, будто бы это была их заслуга..
- Поттер, Джеймс.

Один из тех несносных мальчишек с поезда — который был в очках — сел на сортировочную табуретку и надел шляпу. Едва прикоснувшись к его лохматой голове, она вскричала «Гриффиндор!»

Значит, как его отец. Он получил то, что хотел. Следующей была девочка, которая крикнула на пути к Хогвартсу; Рейвен не разобрала её имени, но услышала, что та отправилась в Хаффлпафф.
- Блэк, Сириус.

Второй шкодник вышел и сел, но на этот раз Сортировочной Шляпе, очевидно, было о чём подумать, прежде чем та закричала «Гриффиндор!»

Блек поспешил к своему дружку Поттеру за Гриффиндорским столом, широко ухмыляясь, словно говоря «разве я не сказал, что, возможно, нарушу традицию?» Он выглядел весьма довольным собой.
- Эванс, Лили.
И в этот раз Шляпе не понадобилось много времени.
- Гриффиндор!

Мельком взглянув на Северуса, она грустно улыбнулась (в то время как тот простонал про себя), затем отправилась к Гриффиндорскому столу, где её громко и радостно поприветствовали.
- Снейп, Северус.

Шляпа не колебалась и в этот раз, как с Гриффиндором для Лили. - Слизерин!
Он подошёл с столу и сел рядом с блондином со значком Префекта.
- Лестрейндж, Рейвен.
Она смотрела, как блондин хлопает Северуса по спине..

- ЛЕСТРЕЙНДЖ, Рейвен! - с лёгким нетерпением повторила Макгонагалл и про себя простонала, когда Рейвен уставилась на неё, очевидно растерявшись. Кое-кто в Большом Зале начал хихикать. Рот МакГонагалл сложился в очень тонкую линию, когда она резким движением подбородка указала на табуретку, побуждая Рейвен пройти вперёд.
Она чуть не споткнулась о свою мантию, поспешив усесться. Смешков стало больше.
- Тишина! - крикнула МакГонагалл.

Рейвен, наверно, никогда не чувствовала себя так неловко. Абсолютно все студенты уставились на неё, жалкую малолетку с нелепой стрижкой и порванной мантией, заляпанной грязью. Но это всё померкло по сравнению с чрезвычайно странным ощущением, когда на её голову опустили Шляпу. Никогда она не чувствовала ничего подобного. Будто.. она не вполне могла описать словами то, что последовало, но это ощущалось, словно..словно эта штука пыталась прочитать её мысли — что было не самым приятным ощущением.

«Я не хочу здесь быть. Я не хочу здесь быть. Скажи им, что я — сквиб и оставь меня в покое».
«Хорошо же, - сказала Шляпа, хотя слова прозвучали только в её голове и больше никто не мог их услышать. Она кашлянула: - Хафф..»
«Только не Гриффиндор. Пожалуйста, только не Гриффиндор».
«Ты действительно думаешь, что имеешь тут право голоса? - мысленно спросила Шляпа, почти весело. Затем она крикнула, к превеликому удивлению всех остальных: - Слизерин!»

Аплодисменты, полученные Рейвен от её новой «семьи», были ощутимо менее бурными чем все, что раздавались раньше, а некоторые Гриффиндорцы даже захихикали. Понурив голову, Рейвен потащилась к слизеринскому столу. Теперь она была уверена, что в Хогвартсе будет просто ужасно.

Хорошенькая, но высокомерная блондинка сморщила свой симпатичный носик, когда Рейвен уселась в конце стола.
- Поверить не могу, что она из Лестрейнджей, - прошептала она, обращаясь к другой девушке, такого же высокомерного вида. - Моя сестра Беллатрикс обручена с одним из них, Родольфусом Лестрейнджем, и я всегда думала, что они — приличная семья, но очевидно до этого они тщательно прятали свои отбросы..
- Ах, Цисси, кто бы говорил! А как же соринка в собственном глазу? Эта маленькая дикарка хотя бы попала на Слизерин, в то время как твой дорогой кузен предпочёл сотрудничать с.. врагом.

Обе с презрением взглянули на Гриффиндорский стол; отвращение испортило их хорошенькие личики.
- Он всегда был немного странным, я бы даже сказала, ненормальным, - можешь ли поверить, однажды он ускользнул, чтобы поиграть с магглами! Отвратительно! Я имею ввиду, это как играть с домашними эльфами, - кроме «попади-в-эльфа», конечно, - но знаешь ли, мой отец всегда называет маггловские города трущобами магического мира, так как ни одному приличному волшебнику не стоит жить рядом с этим маггловским мусором, и он не совсем понимает, почему дядя Орион и тётя Вальбурга никогда не задумывались над тем, чтобы перебраться за город...

Рейвен вполуха слушала разглагольствования девушек про грязнокровок и предателей крови, которым не место в Хогвартсе, и решила, что лучше попридержать язык. Она и раньше слышала выражение «предатель крови», но только теперь начала догадываться, что он значит — а это, кроме прочего, значило, что ей лучше не распространяться о своём происхождении.

В это время церемония Сортировки подошла к концу, направив последнего студента в Рейвенкло. Затем все умолкли в ожидании, пока Директор Хогвартса поднимался со своего позолоченного сидения в центре Высокого Стола. Ну, почти все, так как две девушки за столом Рейвен продолжали сплетничать.

- Чокнутый старикашка, - презрительно прошептала та, которую звали Цисси, - отец всегда говорит, что это просто стыд, что Совет разрешает ему...
- Шшш, - прошипела третья девушка, пожурив двух младших. - Нарцисса, Элладора, замолчите.

Она была слегка похожа на Нарциссу глазами, но в остальном они отличались как день и ночь; у одной тёмные волосы, у другой - светлые, и похоже было, что они на самом деле сёстры.
- Право, Цисси, твоя сестра совершенно невыносима с тех пор как её сделали старостой, - пробормотала Элладора, тем самым заслужив прохладный взгляд со стороны вышеупомянутой старосты.

Она была типично по-блэковски красива, но, в отличие от Нарциссы и её кузена Сириуса, ей недоставало высокомерия. Напротив, когда она обратилась к Рейвен, представившись старостой Андромедой Блэк, её лицо было добрым и выражало дружелюбие. Затем она сделала знак, что надо слушать Директора Альбуса Дамблдора.

Директор выглядел так же внушительно, как на Северусовой карточке из Шоколадной Лягушки, - то есть, как стереотипный волшебник с точки зрения маггла: длинная серебристая борода, длинные серебристо-седые волосы и остроконечная шляпа. В отличие от вида, речь его была не столь внушительна, в основном из-за краткости.

- Добро пожаловать, и добро пожаловать вновь, - сказал он. - Налетайте!

Тут же стол перед Рейвен заполнился блюдами с едой. Пахло очень вкусно, но она была не в настроении, чтобы много съесть, к тому же всё ещё одетая в мокрую и грязную мантию. Поэтому она поела совсем немного, поклевав ногу цыплёнка, недоумевая при этом, почему староста Андромеда так настаивала, чтоб они все слушали Директора Дамблдора. Ей казалось, что Нарцисса не так уж и ошибалась, назвав его чокнутым старикашкой, так как именно таким он ей и показался. Это впечатление усилилось после его следующей небольшой речи, произнесённой в конце праздника.

Он упомянул несколько школьных правил - то что Запретный лес не зря запретный, и что между уроками в коридорах запрещалось использовать магию, - а потом обвел море студентов сияющими голубыми глазами и заявил: - Орнаменты для вязания. Я вижу много нитей разных цветов, которым предстоит быть связанными вместе в прекрасный, цветастый узор. А теперь давайте споём школьную песню. Ах, музыка — это магия, могущественнее чем всё, чем мы тут занимаемся!

Он сумасшедший, подумала Рейвен, псих, — и так же считали её однокурсники-слизеринцы, хотя и по другой причине. Втихую они перешёптывались, что он - позор магической расы, мерзкий любитель грязнокровок, знающийся с мусором, с предателями крови, и что лучше бы Совету Попечителей заменить его чем скорее, тем лучше. А затем некоторые слизеринцы с ещё более заговорщицким видом шептали, что ОН об этом позаботится, что заставило Рейвен недоумевать, кто же такой этот ОН... но после всего, что случилось сегодня, она не слишком задумывалась над этим, ибо всё ещё чувствовала себя ужасно. Впервые она ночевала далеко от дома и родителей, и всё было ужасно, как она и ожидала. Она была абсолютно убеждена, что ей не место в магическом мире, особенно населённом столькими беспардонными, безразличными тупицами.

Это чувство не покидало её весь вечер. Общежитие Слизерина находилось в недрах замка, глубоко в подземельях, холодных, сырых и тёмных. Так не похоже на её светлый и приветливый дом, где стены были покрашены в жёлтый цвет, где суетилась её мама, напевая под нос или вслух, украшая комнаты цветами и наполняя любовью -

Если бы она не была такой уставшей и сытой по горло всем вокруг, она бы смогла заметить мрачную красоту общей гостиной Слизерина. Низкий потолок делал её похожей на пещеру, освещённую многочисленными свечами в изысканных серебряных канделябрах и люстрах, выполненных в форме ползущих змей. Утром же, когда Рейвен проснулась после ужасной ночи, основную часть которой она проплакала, пока не уснула, помещение было освещено зеленоватым сиянием, так как находилось под озером; окна пропускали свет, прошедший через воду. Если присмотреться, можно было увидеть проплывающий морской народ или гриндилоу, и даже увидеть краем глаза Гигантского Кальмара - хотя его редко удавалось поймать во всей впечатляющей красе, приходилось довольствоваться видом проплывающего щупальца.

Но Рейвен не уделила всему этому никакого внимания следующим утром. Она плохо спала. В придачу к тоске за родителями и общему грустному состоянию, соседки по общежитию тоже не поднимали настроения. Хвастливые, поверхностные гордячки, гордо сосредоточенные на превосходстве своей крови. К тому же, они знали друг друга задолго до Хогвартса, из-за чего Рейвен снова чувствовала себя аутсайдером.

Когда её однокурсники направились из общей гостиной в Большой зал на завтрак, она последовала за Северусом Снейпом, как потерявшийся щенок, - это место постоянно менялось, лестницы перемещались, как им заблагорассудится, и было совершенно невозможно найти дорогу, а потеряться не хотелось — но его сердитый взгляд подсказал ей, что это плохая идея. Он был единственным, кого она знала, но явно не был заинтересован в том, чтобы подружиться с ней только из-за той случайной встречи в поезде.

Сдерживая слёзы, готовые вот-вот пролиться из-за того, что она была совсем одна, без единого друга, в месте, где она не хотела оставаться, она совсем не обрадовалась совиной почте из дома. Вместо этого, она ощущала себя преданной и покинутой. Ведь это родители настояли на том, чтобы она отправилась в это ужасное место. И она даже не могла написать им ответ и пожаловаться, потому что было пора бежать на первое занятие..

Запыхавшись от пробежки по лестницам, из Астрономической башни в подземелья и обратно, она наконец открыла дверь в аудиторию, где преподавали Трансфигурацию, - с удивлением обнаружив, что, несмотря на её хорошее двадцатиминутное опоздание, в аудитории ещё не было учителя. С облегчением вздохнув, она поспешила на единственное свободное место в конце аудитории, роясь в сумке в поисках нужного учебника, когда внезапно она услышала позади себя возмущённый возглас. Рейвен повернула голову и оказалась прямо перед очень недовольной профессор МакГонагалл, нависавшей над ней со всей своей впечатляющей строгостью.
- Десять баллов со Слизерина за опоздание без уважительной причины, - воскликнула она.

Рейвен не помогло объяснение, что она потерялась — это только дало ужасным Гриффиндорским мальчишкам повод похихикать (а один предположил, что ей следовало катиться), а её однокурсники раздражённо застонали, так как её глупость стоила их факультету баллов.

Дальше лучше не стало. Следующим занятием были Зелья с профессором Слагхорном, и хотя она пришла вовремя, следующий удар не заставил себя ждать. Она попыталась сесть рядом с Северусом, но он положил на сиденье свою сумку и сказал ей исчезнуть, потому что это место было для Лили. И снова, единственное свободное сиденье было в конце аудитории.


3. А слёзы проходят (As Tears Go By)

Северус был очень разочарован тем, что Лили попала в Гриффиндор (как ни странно, раньше он не задумывался, что в Слизерине магглорожденной не место), но у них хотя бы было несколько общих занятий, так что он сможет часто её видеть. К тому же, они по-прежнему смогут заниматься в библиотеке после занятий — он много слышал про Хогвартскую библиотеку и с нетерпением ждал похода туда. Он горел желанием учиться и очень гордился первым успешно выученным заклинанием Трансфигурации.

Ничто не могло сравниться с ощущением потока магии, тёплой волной щекочущей кончики пальцев.
Он улыбнулся, когда она села рядом. Лили улыбнулась в ответ, но сразу же слегка нахмурилась, проводив взглядом удаляющуюся толстушку.
- Это случайно была не Рейвен? Что ты ей сказал, Сев? Она выглядит не очень радостной..

Как будто ему было дело до её радости!

- Я просто занял это место для тебя, Лили, - ответил он с ноткой вызова.
- Спасибо конечно, Северус. Просто я бы хотела, чтобы ты не был всегда так груб с остальными. А Рейвен на твоём факультете; правда ведь было бы здорово завести друзей на своём собственном факультете?
Что бы это значило? - нахмурился Северус. Лили уже нашла дружков среди однокурсников? Разве его дружбы недостаточно? Он видел её на пути к занятию по Трансфигурации, болтающую с одной из Гриффиндорских девчонок..

В этот момент в класс вошёл профессор Слагхорн. Мать рассказывала, что он когда-то преподавал ей Зелья — много лет назад — и Северус ожидал, что тот будет выглядеть..ну, как-то по-другому. Больше похожим на знаменитого преподавателя Зелий в его представлении, и меньше — на жизнерадостного, крупногабаритного моржа. Однако начала урока Северус всё равно ждал с нетерпением. Зелья интересовали его больше всего, просто потому что они были тонким искусством, требовавшим, кроме точности, ещё и чутья.

Увы, профессор Слагхорн не торопился. Сначала он принялся вызывать всех студентов по списку, задавая им вопросы про их родственников.
- Джеймс Поттер! Ах, ты выглядишь в точности как твой отец, мой мальчик. Я довольно хорошо его знаю — чудесный человек, просто чудесный... во время нашей последней встречи мы разделили бутылку превосходного эльфийского вина.
- Я передам папе Ваши наилучшие пожелания. Возможно, в нашем погребе ещё осталась бутылка того вина, - беззастенчиво предложил Поттер, фактически предлагая взятку. Однако профессор Слагхорн так же беззастенчиво принял предложение. Хорошо хоть не начислил баллы Гриффиндору!
- Сириус Блэк. Ещё один Блэк! Вы все у меня учились, твои родители — с ними всё благополучно, я полагаю? - твои тётя и дядя, твои очаровательные кузины — как же так получилось, что ты не на моём факультете?
- У меня вдруг случился приступ бунтарства, - нахально ответил Блэк, после чего Слагхорн расхохотался так, что его огромный живот затрясся, а моржовьи усы задёргались от веселья.

Северусу не показалось, что это очень смешно, но, в конце концов, он был рад что этот раздражающий его мальчишка Блэк не попал на Слизерин. А теперь было бы неплохо собственно приступить к занятию! Он хотел изучать Зелья, а не родословную своих одноклассников — всё равно большинство из них были идиотами, обожающими зря трепать языком.

- Эванс, Лили. Вы случайно не в родстве с покойной Уинифред Эванс, которая работала в Отделе магических перевозок?
- Нет, сэр, извините. Мой отец работает банковским клерком, а мама — домохозяйка.
- Банковским клерком? Фантастика! Вы магглорожденная? И Ваша мама — домохозяйка? - Как необычно. Скажите, а как она обходится без хозяйственных заклинаний?
- Ээ, довольно неплохо, я думаю, - как и остальные магглы, - немного насмешливо ответила Лили. - Конечно, я не могу оценить разницу, но у нас есть пылесосы, холодильники и посудомоечные машины, и всё это работает на электричестве.
Северус предпочёл бы, чтоб она не говорила так открыто про свое маггловское происхождение — один из учеников его факультета, Малсибер, презрительно усмехнулся на её слова— в то время как Слагхорн восхищённо воскликнул: - Разве это не замечательно? Ох уж эти магглы! У их есть холодители, работающие на электрюкерстве! Правда, она очаровательна? Милая моя, Вы должны мне всё об этом рассказать. Мне очень любопытно услышать про эти телеформы -
- Вы имеете ввиду телефоны, сэр?
- Да, да, - но не будем мешкать, нам сегодня кое-что и по Зельям надо выучить, так?

Если Северус думал, что теперь урок наконец-то начнётся, он ошибался. Слагхорн всё болтал и болтал, и ничего из его болтовни не имело отношения к зельям. В списке оставалось ещё несколько учеников, и скоро стало понятно, что он быстро терял интерес к тем, у кого не было родственников, занимающих важные посты, кто не был знаменит или кто не имел шанс однажды стать знаменитым. Очевидно, он коллекционировал потенциальных знаменитостей для эксклюзивного круга упомянутого им «Слизкого Клуба».
- ..ничего особенного, ничего слишком претенциозного, просто несколько человек встречаются за ужином и приятной беседой..
Северус предполагал, что это было явным преуменьшением, учитывая, что профессор был одет более чем претенциозно. Поэтому он не удивился, что бедный мальчишка вроде него не произвёл впечатления на Слагхорна. Учитель Зелий даже не смог правильно произнести его имя, назвав его «Северином». Скорее всего, приглашение в «Слизкий Клуб» ему не светит. Северусу было наплевать.
- Рейвен Лестрейндж. Замечательно, все присутствуют. - Профессор Слагхорн даже не посмотрел в сторону девочки, что показалось Северусу странным. По крайней мере имя было благородным, а Лестрейнджи — одной из старейших магических семей. Может, он уже знал, что Рейвен им не родня? Другого объяснения ему в голову не приходило, но он не стал тратить времени на раздумья о ней, так как Слагхорн наконец-то соизволил заняться тем, за что ему платили. Он взмахнул палочкой в направлении стола, и там появилось несколько картинок с различными растениями. - А теперь, кто может сказать мне, что здесь изображено?
Довольно многие подняли руки, но выкрикнул - не будучи вызванным - Поттер: - Аконит!
- Очень хорошо! - воскликнул Слагхорн, очевидно не обратив внимания, что мальчишка крикнул без очереди, чтобы похвастаться своими ничтожными познаниями. - Пять баллов Гриффиндору. Вы, случайно, не знаете другого названия этого растения? Да, мисс Эванс?
- Борец.
- Замечательно! Вы — очень умная юная ведьма, мисс Эванс. Ещё пять баллов Гриффиндору!
Северус был очень горд, что Лили знала правильный ответ, но он бы тоже смог ответить. Если бы только профессор Слагхорн перестал в упор не замечать его! Ведь именно он обучил Лили основам Зелий, показал ей травы и растения, которые его мать держала на кухне, в тайнике под доской. Ещё он показал ей старый учебник по Зельям, принадлежавший его матери и тайно спрятанный в старом шкафу, за её свадебным платьем. Она хорошо успевала по Зельям, но теперь осмеливалась готовить их только тайком, в то время как его отец прожигал жизнь в местном пабе или — очень редко — работал на старой мельнице.
Когда урок подошёл к концу, Лили весело улыбнулась. Ей нравились Зелья, и ей понравился профессор Слагхорн.
- Он замечательный учитель, правда?
- Похоже на то, - соврал Северус, ведь конечно, тому, кто явно попал в любимчики Слагхорна, тот мог показаться замечательным. Наверно, просто придётся много работать, чтобы получить его одобрение, - подумал Северус, так как было совершенно понятно, что он не из влиятельной семьи, а также не обладает связями в Министерстве, или контактами с чемпионами Квиддича и другими известными людьми. Конечно, ему было не жалко, что Лили попала в милость к учителю Зелий. Она ведь действительно была очень умной юной ведьмой. Хоть в этом Слагхорн не ошибся.
- Увидимся потом в библиотеке? - ласково спросила Лили. - Мы могли бы вместе делать домашнее задание.
- Конечно, - протянул он, нарочито небрежно, хотя внутри ликовал. Домашнее задание — это замечательно, если он может делать его вместе с Лили. Он мысленно перенёсся в свои мечтания о Хогвартсе, как они будут вместе учиться и овладевать своей магией, как станут могущественными членами магического сообщества.
- Тогда до встречи, Северус! - весело воскликнула она, спеша нагнать группу девочек из Гриффиндора.

Замечтавшись о светлом будущем, он неожиданно споткнулся на ровном месте, чего с ним обычно не случалось. Его неуклюжее балансирование на грани падения сопровождалось злорадным смехом.
- Ага.. до встречи, Сопливус!

Пока он наставлял на них палочку, двое негодников отошли уже слишком далеко, чтобы незаметно достать их Жалящим проклятьем; к тому же он вспомнил, что пользоваться заклинаниями в коридорах нельзя. Это было против школьных правил, а значит, он бы потерял баллы для Слизерина. Но как же чесались руки..
- Ха! Это было круто, Поттер. Так их, этих мерзких змей! – какой-то невысокий мальчик с волосами мышиного цвета прямо-таки исходил восторгом, подпрыгивая от возбуждения.

Поттер надменно повернул голову, словно собираясь выговорить мальчишке за то, что тот побеспокоил его. Однако не сделал этого, завидев на его лице выражение восторженной преданности.
- Ты в Гриффиндоре, не так ли?
- Да! Да! Мы живём в одном общежитии – помнишь? Меня распределили вчера. Я – Питер. Питер Петтигрю.
- Конечно же помню, Питер, - радушно усмехнулся Поттер, приобняв Петтигрю за плечи. Поскольку он намеревался как следует повеселиться в Хогвартсе, было бы не лишним подружиться с маленьким Питером Петтигрю. Они делили одно общежитие, в конце концов. С ним стоило быть в хороших отношениях.
- Джеймс, ты идёшь? – с лёгким нетерпением позвал Сириус.
Джеймс нагнал друга. – Эй, ты уже знаком с Питером? Он из нашего общежития.
- Привет, Питер, - Сириус с высокомерным видом оглядел невысокого мальчика с головы до ног, явно недоумевая, что его дружок затеял на этот раз.
Позже, во время ланча, Джеймс объяснил свою идею. Приятели лукаво ухмыльнулись.

Северус был бы совершенно счастлив в Хогвартсе - он очень ценил каждый миг, проведённый в библиотеке с Лили, когда они занимались вместе, но ещё больше, наверное, ему нравилось, когда они гуляли по территории школы, разговаривая обо всём на свете, - если бы не эти противные ученики её факультета.
Это было неприятие с первого взгляда, и оно было взаимным. Поттер и его приятели - кучка задир, к которой после Блэка присоединился Петтигрю, а с недавних пор ещё и Ремус Люпин, бледный и слегка потрёпанный на вид мальчишка – швыряли заклинаниями во всех подряд, просто чтобы повеселиться. Ну, колдовали, в основном, Поттер и Блэк; двое других считали это ужасно забавным, стоя в сторонке.
Однако это было совсем не забавно, когда внезапно по всему телу высыпали гнойные нарывы, или что-нибудь ещё, такое же прикольное. Северус не раз и не два оказывался в больничном крыле, повстречав в коридорах этих гриффиндурков, хоть он и не оставался в долгу. Он давно уже понял, что следовать школьным правилам не получится.

Не давай им тебяпровоцировать, - часто упрекала его Лили, но Северус не слушал её, хотя и понимал, что она желает ему добра. Говорить можно было что угодно, но она никогда не становилась жертвой их тупых розыгрышей. Она тоже не одобряла их издевательств, но, тем не менее, ожидала, что он не будет давать сдачи. Эта ситуация его очень нервировала.

Но были и дни, такие как этот, когда они сидели на улице, наслаждаясь теплом поздних осенних дней. Солнце, сияющее на бледно-голубом небе, и никакого Поттера рядом. Лили улыбалась, солнце сверкало в её волосах, придавая им настоящий огненный вид. Она была такой необычной, такой изумительно красивой..
Он жадно смотрел на неё, словно впитывая каждую деталь, и сердце его радостно замирало при взгляде на её беззаботное лицо. В такие моменты он забывал про свою безрадостную жизнь, и сам почти становился таким же беззаботным. Когда она вдруг сорвалась с места и побежала к лесу, он не мог не последовать за ней. Хотя ему и было неудобно и жарко бегать вот так, безо всякой причины.
Лес издалека казался тёмно-лиловой тенью, и только подобравшись ближе, они смогли различить высокие силуэты деревьев. Там, где начинался первый ряд деревьев, стоял коттедж, больше похожий на хижину. Из его трубы шёл голубовато-серый дым. Лаяла собака.

В этой хижине жил Хранитель Ключей и Земель Хогвартса, Рубеус Хагрид, и это лаяла его собака, извещая о приходе посетителей. Вскоре дверь открылась, и в проёме замаячил гигантский силуэт.

Завидев его, Лили с восторгом замахала руками. Она иногда встречалась с Хагридом и очень хорошо к нему относилась – ведь он всегда показывал ей совершенно поразительных магических животных, когда она приходила в гости.

Северус, однако, не разделял её восторгов. Магические твари и животные были опасными созданиями, и уж точно не подходили на роль домашних питомцев. Однако Хагрид уже доказал, что не увидит опасности перед своим носом, когда в день их прибытия в Хогвартс спустил с рук тем двум гадким гриффиндорским задирам их шутку над несколькими девчонками..

Северус тяжело вздохнул; он уже давно заметил, что к некоторым ученикам относились не так, как к другим, и что гриффиндорцам почти не влетало, в то время как слизеринцам доставалось по-полной. Похоже, в Хогвартсе было так заведено.

Пропуская мимо ушей то, что Хагрид рассказывал Лили о нюхлерах, он предался размышлениям о положении дел на своём факультете. Ему было нелегко сходиться со своими однокурсниками, и они всегда шептались о каких-то секретных вещах.. как правило, эти разговоры прекращались, когда он входил в общую гостиную, как будто они не предназначались для его ушей. Однако именно это возбудило его интерес. Северусу хотелось узнать, о чём идёт речь, даже если для этого придётся оказать несколько мелких услуг Люциусу Малфою, шикарному и чистокровному...

- Северус? СЕВЕРУС! –воскликнула Лили уже с нетерпением, когда ей наконец удалось прервать ход его мыслей.
Он поднял взгляд, зачарованно уставившись в её изумрудные глаза.
Она фыркнула; взяв за руку, она повела его прочь, и когда Хагрид больше не смог бы их услышать, заговорщицки прошептала: - Хагрид только что рассказал мне, что в Запретном Лесу водятся единороги.
- Рассказал? Ну так это известный факт.. разве ты не читала в «Хогвартс: История?»
- Конечно, читала, но - Северус, только представь себе - это же настоящие единороги! Я бы так хотела увидеть хоть бы одного.
- Они очень застенчивые создания, Лили. Сомневаюсь, что один из них выйдет из глубины леса, только чтобы – о нет. Даже не думай об этом. Нам туда нельзя!
- Я знаю, - ответила Лили, слегка надувшись, так как Северус очевидно не захотел показать ей единорога.
- Мы будем изучать их на уроках Ухода за Магическими Животными, если ты захочешь выбрать этот предмет на третьем курсе, - он попытался утешить её, надеясь, что она не станет умолять, потому что тогда он вряд ли устоял бы, - а ему совсем не улыбалось получить наказание или потерять баллы за несанкционированный поход в Запретный лес. Кроме того, это было опасно. С другой стороны, он с лёгкостью мог представить себе, как круто было бы спасти Лили от какой-нибудь опасности из тех, что таились в Запретном лесу, и потом привести её к единорогам.

Конечно, это была преждевременная мысль – типично гриффиндорская. Он же был слизеринцем, а те славились своей изобретательностью. То есть, если бы он собрался предстать перед Лили в качестве героя, он был бы хорошо подготовлен, осведомлён обо всех возможных опасностях, подстерегающих их, а также знал бы, как с ними бороться. Вот это план получше.

Лили Эванс была популярной. Будучи доброй и остроумной, она легко заводила друзей. Учителя обожали её, умненькую ведьму, которая хорошо успевала по всем предметам. Однако её друзья не понимали, почему она проводила столько времени с Северусом Снейпом. Они называли его «стрёмным» и смеялись над его жирными, немытыми волосами – и действительно, ему следовало бы лучше заботиться о личной гигиене. Несмотря на это, Северус был её другом, её лучшим другом.

Но если бы только он не был таким социально неприспособленным.. Лили просто не могла привести его на встречу с остальными своими друзьями, гриффиндорками, и это ей не нравилось. Он всегда был таким грубым, называл её подруг дурами, тупыми хихикающими коровами или наглыми девчонками. Неудивительно, что он никому не нравился. С другой стороны, он действительно был умнее их - может быть, как раз из-за своей асоциальности, так как он предпочитал книги обществу людей. Когда бы она его не видела, его огромный нос утыкался в книгу. Утром за завтраком, за ланчем, и даже за ужином, когда занятия уже давно закончились, - Северус всё время читал.

Излишне говорить, что он был прекрасным партнёром для учёбы. Так как он опережал программу по большинству предметов, Лили очень ценила его помощь, когда не могла справиться с домашним заданием. Она не могла не отметить впечатляющую глубину его познаний, благодаря которой можно было не обращать внимания на многие его недостатки. Так было с самого начала, с того момента, когда он сказал ей, что она - ведьма. Конечно же, она хотела знать всё об этом странном новом мире, существовавшем параллельно привычному ей, а он охотно просвещал её.

Лили с удовольствием вспоминала их вечера у реки, и ей всё так же нравилось проводить с ним время, - но всё же ей хотелось, чтобы он не был так зациклен на ней. Иногда её немного пугало то, как он смотрел на неё.. Так.. так жадно…в такие моменты она довольно хорошо понимала, почему её друзья считали его стрёмным.

Однако она не позволяла никому называть его так, или же отпускать шутки о его внешности. Невежливо смеяться над чьими-либо носом или волосами. Уверенная в своей правоте, она начинала защищать его, к большому потрясению своих однокурсников. Поттер и его дружки особенно не могли понять, как она – симпатичная гриффиндорка - могла общаться со слизеринскими отбросами вроде Сопливуса. Лили же не обращала на них внимания, потому что они были всего лишь высокомерными, задиристыми ничтожествами. Ей было противно их поведение, и, кроме того, возможно, ей нравилось защищать слабых.

Поэтому неудивительно, что Лили была, наверное, единственным человеком во всём Хогвартсе, который действительно жалел Рейвен Лестрейндж, и она всегда упрекала Северуса в ненужной грубости по отношению к ней. Было неприлично сказать «исчезни», когда Рейвен попыталась сесть рядом с ним в библиотеке, и совсем грубо было взять и вытащить из-под неё стул, из-за чего бедняжка шлёпнулась на пол с громким стуком.

- Северус! – упрекнула его Лили – хотя это было очень мило с его стороны, пытаться сохранить сиденье для неё. Он был её рыцарем без сияющих доспехов, и его манеры были тоже отнюдь не рыцарскими.

Она демонстративно подала Рейвен руку, чтобы помочь той подняться, но её порыв был отвергнут резким жестом, пока девочка поднималась на ноги, а затем та кинулась прочь из библиотеки.

В отличие от Лили Эванс, Рейвен Лестрейндж не была популярной. Она бы даже сказала, что, скорее всего, была самой непопулярной девочкой во всём Хогвартсе; одиночкой без единого друга. И так как можно было предсказать, что и в ближайшем будущем друзей у неё не появится, она всё больше пряталась в собственной раковине. Она почти ни с кем не разговаривала, пока собственный голос не начал казаться ей странным.

Она была очень несчастна, и не хотела ничего, кроме как быть оставленной в покое. К сожалению, покоя ей не давали.

Ну почему я должна быть ведьмой, часто спрашивала она себя, ведь жить как маггл – или даже в качестве сквиба – было бы намного легче. Но нет, она была заключена в этом ужасном замке, где всем казалось ужасно забавным проклясть её так, чтобы она попала в больничное крыло, а самыми заядлыми мучителями, преследовавшими её безо всякой причины, были эти мерзкие гриффиндорцы. Они были совершенно несносны вдвоём, Поттер и Блэк, но недавно пресловутый дуэт разросся в инфернальный квартет, когда к известным задирам присоединились Питер Петтигрю и Ремус Люпин.

Рейвен никогда не давала сдачи. Она просто старалась избегать любых стычек. Она даже не жаловалась на своих обидчиков, так как это было бы бесполезно. Её родители ничего не знали, просто потому, что она почти не попадала в совятню. Как же её достали эти вечно меняющиеся лестницы, уходящие в никуда!

И всё же она не была безнадёжна в магии - освящённые веками стены Хогвартса видали и похуже, чем она, - и доказательством этому были её домашние задания. Они были хорошо обоснованными и на удивление выразительными, принимая во внимание то, что, будучи вызванной на занятиях, она молчала как рыба, краснея и раскрывая рот, не в состоянии произнести ни единого слова, хотя и знала правильный ответ. Такое поведение почти неизбежно приводило к потере баллов для Слизерина, так как учителя считали её, в лучшем случае, не готовой, а в худшей – дерзкой и не желающей отвечать.

По правде говоря, она весьма старательно зарывала свой талант в землю, твердолобо настроившись на то, чтобы быть сквибом, упрямо надеясь, что, когда это подтвердят, она сможет покинуть Хогвартс. Но этот план не срабатывал. Всё было не так просто, и магию нельзя было так просто отвергнуть, или обмануть. Она циркулировала в ней вместе с кровью, как бы Рейвен не пыталась отторгнуть её. Получалось, что она не училась контролировать свою магию и направлять её через палочку, и эта переменчивая сила прорывалась наружу, внезапно, мощно, и независимо от её контроля – как и случайная, нечаянная магия у ребёнка. В волшебном мире это было так же неприятно, как помочиться в постель.

По меркам волшебного мира, Рейвен всё равно что мочилась в постель.

Основной её проблемой было нежелание использовать магию, в то время как она знала теорию; она даже опережала программу по чтению о заклинаниях, сглазах и проклятиях. Некоторые из них не изучались раньше следующего года – ну а на что ещё она могла тратить время, кроме чтения, когда книги были её единственными друзьями в Хогвартсе?

Если бы только она не чувствовала такую неохоту использовать свою палочку… эбеновое дерево и перо феникса, десять с половиной дюймов. «Переменчивое сочетание», - сказал мистер Олливандер, - «как раз для эксцентричной ведьмы. Рассекать со свистом. »

Однако же она была какой угодно, только не эксцентричной, и эта палочка явно была не для неё. Конечно же, она знала, что палочка выбирает волшебника или ведьму. Несмотря на это, она была вполне уверена, что в её случае это было не так. Что-то пошло не так в тот день, и вообще, даже самый знаменитый изготовитель палочек в магической Великобритании мог ошибаться.

В редкие моменты Рейвен могла вспомнить чувство правильности, замечательное тёплое покалывание в кончиках пальцев, золотой дождь искр, пролившийся из её эбеновой палочки, когда она впервые прикоснулась к ней. Это было восхитительно – и очень страшно.

Идя по коридору, снова заблудившись, она заметила их как раз вовремя, чтобы скрыться, - этих гадких гриффиндорцев, от которых она тайком улизнула в первую попавшуюся дверь. Прижавшись к двери и внимательно прислушиваясь, Рейвен убедилась, что её личные мстители действительно прошли мимо, не заметив её, после чего посмотрела вокруг.

Она была в ванной. В очень мрачной, депрессивной ванной. Пол был мокрым; лужицы воды, растёкшиеся на треснутой плитке, отражали несколько мигающих свечек, которые боролись за существование во влажной атмосфере этого места. На одной из стен висел ряд тусклых зеркал, под ними – пощербленные каменные раковины, а двери кабинок были поцарапаны. Одна из них свисала с петель.

Очевидно, что ванная не использовалась уже больше десятилетия, и Рейвен показалось странным, что никто не прилагал усилий, чтобы починить её. Она уже привыкла к устаревшим туалетным и ванным комнатам Хогвартса, но они хотя бы были чистыми и в рабочем состоянии.

- Что ты здесь делаешь? – спросил плаксивый голос у неё за спиной.
- Оставь меня в покое, - ответила Рейвен, так же плаксиво. Неужели во всём этом ужасном замке не было места, где она могла бы побыть одна? Почему её всегда донимали?
- Но это мой туалет!
За этим заявлением последовал страдальческий всхлып, на который Рейвен обернулась и увидела.. прозрачно-перламутровую фигуру призрака. Призрака девочки, если быть точными. Она парила в воздухе позади Рейвен, и выглядела такой же несчастной, какой ощущала себя Рейвен. В бледных глазах призрака, спрятанных за толстыми стёклами очков, мерцали серебристые слёзы.

- Зачем тебе туалет? Ты же привидение.
Она не хотела огорчить девочку-призрака – она просто констатировала факт. Тем не менее, результатом был громкий вопль, вслед за которым по лицу привидения рекой полились слёзы.

- О да, давай, напомни Миртл, что она мертва. Но какая разница? КОМУ КАКАЯ РАЗНИЦА?

Призрак резко взмыл вверх, тут же опустившись вниз мигом позже. Рейвен услышала плеск воды в одной из кабинок и решила не думать о том, чем Миртл могла там заниматься.

- Никому до меня не было дела, даже когда я была жива, - донёсся её приглушённый голос из сливной трубы. – Думаешь, я не знаю, как люди называют меня за моей спиной? Уродливая Миртл! Жирная Миртл! Вопящая Миртл!

- Меня называют Жирной Вороной, хотя меня зовут Рейвен, - прошептала Рейвен, чувствуя закипающие на глазах слёзы.
- Но это мой туалет! – со всхлыпами продолжала Миртл. – Я здесь живу. Это моё место обитания! Здесь меня убили!
- Убили? – встревожено спросила Рейвен.
- Убили. Умертвили. – Внезапно привидение снова оказалось рядом с ней, капая водой на и без того мокрый пол. – Никто меня не хватился. Меня нашли только через несколько часов..

- О Господи, - задохнулась Рейвен, представляя, как становится жертвой розыгрыша, который пошёл не по плану и закончился её смертью, и никто её не найдёт, так как до неё тоже никому не было дела..
- Ты плачешь о бедной Миртл? Ты мне нравишься. Знаешь, мы могли бы обитать в этом туалете вместе, ты и я. Тебе только нужно умереть.
- Моё время ещё не пришло.
- Моё время тогда тоже ещё не пришло! – вскрикнула Миртл, снова всхлипывая. Её было очень легко обидеть.
- Однако, - осторожно заметила Рейвен, - я могла бы прийти снова навестить тебя. Если хочешь. Ты могла бы больше рассказать о себе.
- Не смейся надо мной! Меня все всегда дразнят, говорят гадости, обзывают по-разному. Смеются над моими очками – я о них не просила! Хуже всех была Олив Хорнби. «Ты здесь, Миртл, снова куксишься?» - спросила она, но я не куксилась. Я была мертвая. А затем я всюду за ней следовала, чтобы она никогда не забыла меня. Я ей напоминала, о да.. но она устроилась в Министерство, чтобы я не смогла её преследовать.
- Так нечестно.
- Я тоже так думала, когда меня заставили вернуться сюда и поселиться в туалете. А потом они повесили ту табличку на двери, «Не работает». Сказав, что у меня бывают истерики и что я будто бы затопила ванную.
- Бедная Миртл…
- Ну вот, ты опять. Не смейся надо мной.
- Я не смеюсь! – огрызнулась Рейвен, начав плакать. – Ты думаешь, я не знаю, как тебе было одиноко? И как одиноко сейчас? Думаешь, я не знаю, каково это, когда тебя задирают и высмеивают?

Так началась замечательная дружба. Рейвен часто приходила в ванную, когда была не в духе, чтобы выплакаться как следует вместе с Миртл. Однако она довольно скоро поняла, что не так склонна к слезам, как Миртл, так как её призрачная подруга ныла и стенала почти постоянно.

4.Магическое Лиловое Зелье Мистера Мерлина (Mr Merlin's Magic Purple Potion)

Примечание автора: не моё, денег не зарабатываю, а название позаимствовано у фруктового льда марки Lyons, который производился в 70-х.

Рождественские каникулы пронеслись быстро. Северус остался в Хогвартсе, так как Рождество в его семействе, в отличие от большинства других, не было счастливым и радостным событием. Рано или поздно отец напивался до чёртиков и начинал орать, разозлившись на что-то. Причины бывали самые разные: новости, переданные по телевизору, положение его любимой футбольной команды в турнирной таблице, или же не так сказанное слово. А когда отец был пьян, сказать что-то не так было очень просто; иногда поводом для плохого настроения был сам факт его существования. Ненормальный - он называл его совсем как Петуния - и это было ещё не самым худшим словом. Худшее наступало потом. Громкие ссоры между его родителями сопровождались насилием, а потом они мирились снова.

Северус всё хорошо слышал, в том числе и хрипящие звуки из-за закрытых дверей, а свою дверь он всегда запирал на ключ. Так было разумнее, если отец напивался. О нет, его совсем не тянуло домой. Однако он скучал по Лили. Встретить рождество в Хогвартсе с Лили было бы идеальным вариантом. К сожалению, она отправилась к себе домой, где её семья радостно и дружно отмечала этот праздник. Она даже сказала, что соскучилась за сестрой, чего он совершенно не мог понять.

Поэтому почти все каникулы он провёл в библиотеке за чтением. Никаких Поттера или Блэка, поджидающих за углом. Мать Люпина была больна (снова), поэтому тот уехал ещё раньше. Хорошее рождество. Лили даже оставила ему маленький подарок, который он осторожно развернул рождественским утром, обнаружив там новенькое перо. Это был лучший подарок в его жизни.

Северусу не нужны были маггловские трущобы, где находился его дом; и не нужен ему был совсем этот проклятый маггловский мир. Он был счастлив находиться в Хогвартсе, и мадам Пинс - строгая библиотекарь - даже разрешила ему оставаться на час дольше положенного. Хоть она и настаивала на строгом соблюдении правил, дабы защитить свои драгоценные книги от студентов (иногда она накладывала на них неприятные заклинания, чтобы книги уж точно возвращали вовремя), она знала, что Северус любит книги так же, как и она. Он обращался с ними с должным уважением, и, похоже, ценил их больше, чем людей, тоже почти как она. Конечно, любое правило подтверждают исключения, и её исключением этим рождеством был Аргус Филч, завхоз с немного сварливым характером.

Повернуло на весну; дни становились длиннее. Последний снег начал таять, всё ещё бледное солнце успешно проганяло мороз, и природа ожила снова. Внезапно везде проступили зелёные пятна свежевыросшей травы с белыми точками подснежников. Веял лёгкий ветерок и на деревьях раскрывались почки, а вместе с ними расцветали и чувства студентов постарше. Хогвартсом словно овладела эпидемия гормональных взрывов, свирепствующая по замку, пока не достигла пика в День Валентина. В этот день Большой зал украсили розовыми сердечками и маленькими купидончиками; в каждом углу Хогвартса можно было застукать целующихся студентов.

Однако известные всем гриффиндорские шутники не были настроены романтично. У одиннадцатилетних мальчишек все эти розовые сердечки и купидончики вызывали только желание поблевать, и вообще, бросать навозные бомбы рядом с целующимися парочками было намного забавнее. Можно было помереть со смеху, глядя на то, как они прекращали обслюнявливать друг друга и отпрыгивали в разные стороны, в отвращении скривив лица, будучи уверенными, что источником жуткого запаха стал их партнёр. Полтергейст Пивз внёс свою лепту, сочинив к этому гимн.

Чмок-чмок, чмак-чмак, оторваться ну никак,
Милый мой дружок, откуда запашок?
Как же это возбуждает, когда милый мой воняет! - распевал он к ужасу Филча.

Завхозу стоило больших усилий преследовать нарушителей в тот день, и его чуть не хватил удар, когда он увидел свою любимую кошку, миссис Норрис подвешенную на луке купидончика и жалобно мяукающую. Он снова и снова подпрыгивал, пытаясь достать её, но увы, кошка была вне пределов досягаемости. Чего бы он не отдал за возможность четвертовать, выкатать в перьях и высечь до крови учеников, ответственных за это унижение! Не было легче и от того, что Пивз злобно хихикал и безжалостно издевался над ним. Наконец, милая мадам Пинс проявила благородство и простым заклинанием вызволила миссис Норрис из её неловкого положения, вернув бедную кошечку в его руки. Он намеревался немедленно наказать злоумышленников, но не смог поймать их из-за вмешательства Дамблдора; директор считал, что в День Валентина не стоило назначать отработки. Ведь миссис Норрис не пострадала, правда?

Филч тосковал по старым добрым временам, когда непослушных студентов разрешалось подвешивать к потолку за запястья или щиколотки. Он всё ещё содержал цепи тщательно смазанными и отполированными, но, к сожалению, директор Дамблдор наотрез отказывался разрешить ему их использовать.

Из всего, что Рейвен люто ненавидела в Хогвартсе (а такого хватало), одно из первых мест занимали уроки полётов. К счастью, зимой они не проводились, но когда стало теплее, её самый нелюбимый предмет вернулся в расписание.

Её первая попытка оседлать метлу закончилась сломанной рукой и ночью в госпитале - благодаря Поттеру. В тот день он безжалостно насмехался над ней; его напевы «Жирные вороны не летают, жирные вороны не летают» всё ещё стояли у неё в ушах.
Он был прав, она действительно не умела летать. Вообще-то, Рейвен и не хотела летать на этой глупой метле.

В один яркий солнечный день первогодки из Слизерина и Гриффиндора были собраны на улице на территории школы; они внимали Мадам Хуч, инструктору по полётам.
- Сегодня мы будем изучать основы квиддича, - объявила она, вызвав одобрительные возгласы и крики «ура!» среди студентов. Они были в восторге.

Рейвен же - отнюдь нет. Она с вожделением посмотрела на берег озера, сияющего на солнце, и очень хотела бы просто посидеть там под одним из деревьев и почитать книжку. Но нет, она должна была участвовать в этом квиддичном идиотизме.

Мадам Хуч открыла ящик и достала оттуда круглый резиновый мяч красного цвета. - Это - кваффл, - объяснила она, - этим мячом Охотники забивают голы, и его полагается бросать и ловить одной рукой. Сейчас мы поделимся на команды по четыре игрока и будем тренироваться ловить и бросать кваффл, не теряя контроля над мётлами. Я настоятельно рекомендую не торопиться. Я не хочу видеть никаких опасных движений. Всем ясно?

Рейвен застонала про себя. Как будто находиться на летающем куске дерева не было опасным само по себе, а тут ещё и нужно ловить и бросать этот идиотский мячик.. да, она была не в восторге от магических видов спорта и почти никогда не смотрела матчи по квиддичу, которые были основным развлечением в Хогвартсе по выходным.
- Теперь будьте добры оседлать свои мётлы - и не забывайте, что некоторые из нас летают не так хорошо, как другие, - жёлтые ястребиные глаза мадам Хуч, предупреждающе взглянув в сторону Поттера, с неудовольствием остановились на Рейвен. За все годы работы инструктором по полётам в Хогвартсе она ни разу не сталкивалась с настолько неспособной ученицей.

С нескольких попыток Рейвен заставила данную ей метлу прыгнуть в руку. Похоже, метле не хотелось этого так же, как и ей.
- Выше десяти футов не подниматься! - воскликнула мадам Хуч, когда Поттер, снова выпендриваясь своими способностями, крест-накрест пересёк воздух над ними на полной скорости, с явным удовольствием сделав виток вверх. Он превосходно летал. Инструктор по полётам не сдержала улыбки, завидев его выходку, - ведь он наверняка будет прекрасным пополнением для гриффиндорской квиддичной команды в следующем году. - Мистер Поттер, - крикнула она, - будьте так любезны немедленно вернуться!

Поттер со свистом помчался обратно и элегантно приземлился рядом со своим лучшим другом, Сириусом Блэком.
- Да эти школьные мётлы полный отстой! Фигня по сравнению с моим Нимбусом 2001 - я не понимаю, почему нам нельзя привезти собственные мётлы..
- Потому что, мистер Поттер, всем первогодкам полагается одинаковое оборудование, чтобы шансы проявить свой талант тоже были одинаковыми, - напомнила ему Хуч. - Кроме того, добротная Серебряная Стрела - это то, что надо; я училась летать на одной из них.
- Это только доказывает, насколько они древние, - прошептал Поттер, толкнув локтем Блэка. Мальчишки тихонько засмеялись; их глаза сияли озорством, когда они исподтишка взглянули на ящик, в которой, кроме кваффла, предназначенного им для тренировки, было ещё много чего.
Вопреки опасениям Рейвен, всё пошло не так уж плохо, - по крайней мере, она смогла удержаться на метле, - и она была в команде с Лили Эванс, её подружкой из Гриффиндора Мэри Макдональд, и Северусом Снейпом. Снейп всегда был рядом с Лили, даже когда на него с неодобрением косились однокурсники, которые считали бесчестьем для слизеринца знаться с грязнокровками. Теперь же Малсибер и Эйвери смеялись потому, что он играл с девочками. По их мнению, это многое говорило о нём; не зря же в слизеринской квиддичной команде не было девочек.

Вначале Рейвен пугала сама мысль о том, чтобы оторвать одну руку, судорожно стиснутую вокруг рукоятки метлы, и поймать кваффл; и без того было сложно сохранять равновесие на высоте десяти футов над землёй, когда между ней и бездной была лишь деревянная палка.

Не смотри вниз, не смотри вниз, - повторяла она про себя, как мантру. Потом в её сторону полетел кваффл, несильно брошенный Лили Эванс. Рейвен всего лишь надо было поднять руку и - опа! Она его поймала! Улыбка осветила её лицо, и на короткое время она почувствовала себя прекрасно. Она радостно перебросила кваффл, почти грациозно полетевший к Снейпу, который с лёгкостью поймал его.

Но всё хорошее быстро кончается, и её удачи хватило ненадолго. Сначала плавный ход игры прерывался каждый раз, когда она пропускала кваффл и тот падал на землю, - из-за чего остальные всё реже давали ей передачи, - а затем её метла начала странно вести себя. Словно норовистая лошадь, она встала на дыбы, а затем с возрастающей скоростью помчалась вверх. Рейвен завизжала, уцепившись за рукоять мёртвой хваткой.

- Мисс Лестрейндж! - крикнула Мадам Хуч. - Немедленно спуститесь!
Легче сказать, чем сделать, особенно учитывая то, что Рейвен совершенно не контролировала свою метлу - словно та зажила собственной жизнью. Но этого не могло произойти. Даже будучи ошеломлённой и перепуганной, Рейвен это понимала. Таким образом, единственным логически возможным выводом было то, что кто-то заколдовал её метлу, но и это открытие мало чем могло бы ей помочь. Знание - это прекрасно, но знать, что не так, бесполезно, если не имеешь возможности изменить это. Тем временем, Рейвен была целиком сосредоточена на том, чтобы удержаться на своей заколдованной метле и не упасть навстречу верной смерти, и таким образом не смогла бы придумать нужное контрзаклинание.

К счастью, Мадам Хуч быстро догадалась о её проблеме. Инструктор по полётам подняла палочку и, направив её на метлу Рейвен, пробормотала заклинание. Рейвен не могла его услышать, но эффект почувствовала сразу. Энергия заклинания со свистом понеслась вокруг неё, и внезапно она вновь обрела контроль над метлой. Она в медленном витке спускалась на землю.

Некоторые дети смеялись над тем, как она висела, вцепившись в метлу, словно мокрый мешок с зерном, и это стало в некотором роде последней каплей. Подталкиваемая смущением, смешанным с отчаянным гневом и злостью, она приняла решение. Оглядываясь назад, она понимала, что это было не самым мудрым её решением, но цель уже была поставлена, и её так достали тупые розыгрыши Поттера! Кто-то заколдовал её метлу, и хотя у неё не было доказательств, она была уверена, что это дело рук Поттера.

Поскольку её всё равно считали неспособной к полётам, Рейвен решила показать свою неуклюжесть во всей красе. Никто бы не подумал, что она нарочно сбила Поттера с метлы, спускаясь вниз. Если повезёт, у неё получится и стереть с его лица эту высокомерную ухмылку.

- Она меня атаковала! - закричал Поттер, с трудом поднявшись на ноги, сжимая в руках метлу и показывая на Рейвен, которая от их столкновения явно пострадала больше. Она прижимала к себе руку, в которой стреляла знакомая боль, из чего можно было заключить, что рука сломана. Несмотря на это, она ликовала - и почти испытывала радость - потому что у неё всё получилось; она сбила Поттера с метлы.

- Не говорите глупостей, мистер Поттер, - сделала замечание мадам Хуч, послав кого-то за Поппи Помфри, школьной медсестрой, - мы оба знаем, что мисс Лестрейндж никудышно летает - мягко говоря - и поэтому будем считать это прискорбное происшествие тем, чем оно и является: несчастным случаем.
Краем глаза Рейвен увидела, как Северус Снейп в удивлении приподнял бровь.

- Однако, отнюдь не несчастный случай заставил метлу мисс Лестрейндж взбеситься, - продолжала мадам Хуч, глядя на своих студентов. Большинство их них слезло с мётел и стало вокруг Рейвен, и одна только Лили смотрела немного сочувственно.
Тем временем прибыла Мадам Помфри и начала суетиться вокруг Рейвен. - О Боже, что с тобой случилось на этот раз, бедняжка?

- Жирные вороны не летают, жирные вороны не летают, - начал распевать кто-то сзади.
Мадам Хуч строго посмотрела на Поттера и Блэка, двоих хулиганов, равных которым давно не училось в Хогвартсе - но те имели выражение святой невинности. В любом случае, они были достаточно умны, чтобы не дразнить других учеников на глазах у учителя.
Распевать начал Питер Петигрю. Сам по себе он не умел быть забавным, но любил повторять всё, что говорил Поттер, чтобы получше подлизаться к известному задире. Рейвен узнала его голос, несмотря на боль.
Перелом не являлся проблемой в волшебном мире. Сломанную кость можно было легко срастить заклинанием, а нужное зелье снимало боль. Тем не менее, Рейвен предстояло провести ночь в лазарете - и это было лучшим из всего приключения. В отличие от других студентов, она не хотела возвращаться на ночь своё общежитие, к остальным слизеринским девочкам-первогодкам. Пустые высокомерные стервы, все до одной.

Поттер с трудом сдерживал зевок, когда мадам Хуч произносила речь о том, как опасно заколдовывать мётлы и что могло случиться с Лестрейндж, если бы она не вмешалась — как будто всем не было известно, что квиддич - опасная игра, и, несмотря на это, все приличные волшебники и ведьмы любили квиддич. Без риска нет веселья. Улыбаясь уголком рта, он тайком взглянул на Сириуса, в это время подбиравшегося к ящику, в котором, кроме кваффла, с которым они играли, были ещё и другие мячи, используемые в квиддиче. Например, золотой снитч, маленький зачарованный шарик с крылышками. Он был самым главным на матче, так как от него зависели победа или поражение, и поймать его было заданием Ловца.
Джеймс надеялся, что Сириус выпустит золотой снитч, и тогда он сможет подняться в воздух и поймать его, демонстрируя, как прекрасно он может летать. Но Сириус, шаловливо ухмыльнувшись, расстегнул ремешки, удерживающие бладжер. Затем он спрятался за крышкой, наблюдая, как чёрного цвета мяч набирает высоту, на секунду зависает над ящиком - и угрожающе несётся к ближайшему ученику. Потому что бладжеры предназначались именно для этого: атаковать и наносить удары игрокам противоположной команды, сбивая их с мётел.
То есть, бладжер был самым опасным мячом из всех, и как только он очутился на свободе, воцарился хаос. Девочки вопили и носились в поисках укрытия, в то время как мадам Хуч пыталась перекричать царивший пандемониум и, рявкнув, что все должны сохранять спокойствие, схватила биту Загонщика, пытаясь предотвратить новые травмы на своём уроке.

Вот так веселуха! Джеймс смеялся, наблюдая за столпотворением, а вскоре к нему присоединился Сириус, вернувшийся на свое место рядом с лучшим другом. Обняв друг друга за плечи, они смотрели и веселились, нагибаясь, когда бладжер нёсся в их сторону. Скучный урок оказался весьма занятным.

Северус крикнул Лили: - Пригнись! - увидев, как в её сторону мчится бладжер, и понимая, что должен её защитить. Он выхватил палочку и направил на чёрный мяч. - Импедимента!
Бладжер замедлил движение и упал на землю. Мадам Хуч поспешила, чтобы закрепить его.
- Хорошо сработано, мистер Снейп, - заметила она.
- Оооу.. Сопливус стал героем - маленьким и склизким, - вредно захихикали Поттер и Блэк.
Северус резко обернулся, держа палочку наготове; его тёмные глаза вспыхнули гневом. Конечно, гриффиндорские задиры с кучей мускулов должны были прийти в восторг от этого беспорядка - а может, он и был их рук делом? Поттер с его маленькими тупыми мозгами вполне мог решить, что будет забавно, когда кто-то другой пострадает, - если ему будет над чем посмеяться, а задумываться о последствиях своих поступков необязательно. А если бы бладжер ударил Лили?
Он послал в них Жалящим проклятьем. Излишне говорить, что они в долгу не остались: Поттер запустил Проклятьем Ватных Ног, а Блэк сделал попытку Тарантеллагрой, когда, к счастью, вмешалась Мадам Хуч. Иначе Северусу пришлось бы пуститься в сумасшедшую пляску на ватных ногах.
- Никаких проклятий на моих уроках! Мистер Поттер, Мистер Блэк, Мистер Снейп. По десять баллов с каждого из вас. Но, мистер Снейп, поскольку Вы сумели остановить бладжер..
О нет, бладжер! Она недостаточно надёжно закрепила его, потому что студенты начали бросаться друг в друга проклятьями, и ей пришлось вмешаться. Мяч снова был в воздухе, в боевой готовности. И он нашёл себе новую цель.

Северус успел заметить, как к нему приближается что-то очень чёрное и опасное. Он попытался увернуться, но сделал это недостаточно быстро и получил сильный удар, сбивший его с ног - было такое ощущение, словно колени превратились в кашу. Затем его пронзила острая боль; он не мог разобрать, где она начиналась и заканчивалась, однако прикусил губу, чтобы не закричать и не дать Поттеру и Блэку ещё один повод для насмешек и дразнилок.. но всё же не смог сдержать один жалкий всхлып. Затем стало темно.
Откуда-то очень издалека Северус слышал голос Лили. Он очень хотел открыть глаза, взглянуть на неё и сказать, чтобы она не волновалась..но одна мысль об усилии, которое требовалось для этого, была невыносимой, и даже идея открыть глаза послала по его телу волну боли..

Мадам Помфри была в ярости. Нет, она не злилась на него - никогда. Ни разу за последние месяцы, когда он довольно часто попадал в лазарет. Вместо этого она выговаривала мадам Хуч за то, что та не осуществляла должный надзор за детьми, и как она могла позволить, чтобы за время урока произошло два серьёзных несчастных случая!

- Бедный юноша, - тихо прошептала она, обращаясь к Северусу, и на миг он почувствовал, что летит.. но это было не так. Его всего лишь отлевитровали с земли на носилки. В любое другое время он бы счёл это очень унизительным, но сейчас испытывал слишком большую боль, чтобы мыслить ясно. И он всё ещё был без понятия о том, что с ним произошло. Если бы он попробовал сосредоточиться на источнике боли, то понял бы, что его правое колено раздроблено, но он не был настолько сильным. Он часто делал вид, что сильный, но на самом деле он был всего лишь напуганным и раненым двенадцатилетним мальчиком.

Как только они достигли больничного крыла, мадам Помфри напоила его болеутоляющим зельем, и пока Северус балансировал на грани бессознательного - или полусознательного - состояния, сестра решала, что с ним делать. Его коленная чашечка была сильно раздроблена, и хотя она была уверена, что сможет её срастить, существовал ещё один вариант. Возможно, лучше будет просто убрать осколки и заново вырастить чашечку.

Северус резко вдохнул, когда мадам Помфри направила на его колено палочку, потому что использованное ею заклинание, что бы это ни было, вызвало неприятные ощущения. Затем боль внезапно прекратилась. Северус с облегчением вздохнул, но затем понял, что не вполне чувствует свою ногу. Бедро было на месте, так же как и нижняя часть ноги и ступня (он даже мог пошевелить пальцами), но между ними как будто ничего не было..

- Выпей это, мой милый мальчик, - мягко сказала мадам Помфри, но спорить с ней, тем не менее, не хотелось. Она поднесла к его рту бутыль с этикеткой «Костерост», в которой оказалось мерзкое на вкус зелье. - Конечно, тебе придётся остаться на ночь, но зато у тебя будет хорошая компания.
Она глянула на кровать, стоящую рядом с кроватью Северуса, где спал ещё один её проблемный ребёнок, маленькая Рейвен Лестрейндж, и неодобрительно заворчала об опасных видах спорта и учителях, неспособных обеспечить безопасность своих подопечных.

Посреди ночи Северуса разбудил свет полной луны, падающий в окна и освещающий госпиталь резкими пятнами света, контрастирующими со зловещими тенями; почти тут же у него вырвался полуприглушенный крик боли. Если вначале он не понял, где находится, то теперь боль в ноге напомнила ему обо всём, что произошло.

Он также заметил, что находится не в одиночестве. Северус услышал шелест постели, а затем шаркающие шаги, приближающиеся к нему. Он начал нащупывать свою палочку. Обычно он клал её на ночь под подушку, но палочки там не оказалось. Затем он вспомнил, что находится не в своей постели в слизеринском общежитии, а в больничном крыле, и его пальцы наконец-то сомкнулись вокруг палочки, которая лежала на прикроватном столике. Крепко схватив её, он приподнялся, пробормотав «Люмос» прежде чем направить палочку на нарушителя его личного пространства. Он оказался лицом к лицу с улыбающейся Рейвен Лестрейндж.

- Привет, - произнесла она, абсолютно не смущаясь направленной ей в лицо палочки.
- Что тебе надо? - прошипел Северус.
- Я..я слышала, как ты пошевелился, и хотела спросить - как ты?
- Я в порядке.
Она пристально посмотрела на него, зная, что он врёт. - Нет, ты не а порядке. Ты ранен, ты одинок, и тебе больно.
- Отнюдь нет, - фыркнул он, желая, чтоб она просто оставила его в покое.
- Хорошо, я не буду с тобой спорить, - немного свысока ответила она, всё с той же раздражающей улыбкой. Чем он это заслужил?
- В любом случае, я пришла предложить тебе фруктовый лёд.
- Предложить что?
Лестрейдж закатила глаза и повторила: - Фруктовый лёд.

А затем она протянула что-то в упаковке и явно замороженное - он чувствовал исходящий от него холод - прямо ему под нос. Оно слегка пахло ягодами, хотя и чувствовалось, что запах искусственный. Он напомнил ему детство, дешёвое мороженное в жаркий летний день, и Северус не был так уж уверен, что ему это понравилось. Тем временем, Лестрейндж продолжала болтать.

- ..из фруктового сока и много разных «Е», но что самое смешное, маггловские распространители называют этот сорт Магическое Лиловое Зелье Мистера Мерлина, и хотя большинство магглов понятия не имеют о волшебном мире, моя мама решила, что это забавно, и решила принести парочку, когда пришла навестить меня, и конечно, она наложила на них чары Стазиса, чтобы они оставались замороженными, пока их не съесть.

- Замечательно, - пробормотал Северус, слегка утомлённый её манерой поведения. Ему никогда не было до неё дела - и, тем не менее, она была очень мила с ним. Тут где-то должен быть подвох, с подозрением думал он, уставившись на фруктовый лёд, который она вложила ему в руку. Но попробовать не повредит, так ведь?
Мгновеньем спустя он слизывал с губ сладкий фруктовый сок, всё ещё недоумевая насчёт Рейвен Лестрейндж. Какая ей была выгода в том, чтобы делиться с ним сладким?
- Она ещё оставила для тебя открытку с пожеланием выздоровления и немного фруктов.
- Кто?
- Моя мама. Я же тебе говорила, что она приходила навестить нас, когда услышала о происшествии.

Она действительно была избалованной маленькой девочкой. Стоило ей чуть-чуть поранить руку, и вот мамочка спешит на помощь. Но зачем её маме оставлять открытку для меня?, размышлял Северус. Он даже не был знаком с миссис Лестрейндж и видел её лишь однажды, когда та разговаривала с его матерью на платформе.. однако так и было. На его столике лежала открытка - даже две - и стояла миска с фруктами.

- Вторая - от Лили. Она хотела остаться дольше, но мадам Помфри отослала её, сказав, что тебе нужно отдыхать. Лили сказала, что очень гордится тем, как ты додумался остановить бладжер, но ещё она считает, что с твоей стороны было очень глупо начать швыряться заклинаниями в Поттера и Блэка. Однако, жаль, что я этого не видела.
- Мадам Помфри напоила тебя Бормотальным зельем? - перебил её Северус, потому что никогда не слышал, чтобы Лестрейндж говорила так много. И его не слишком интересовало то, что она рассказывала - хотя было приятно узнать, что Лили приходила навестить его и оставила открытку.

Рейвен тихо засмеялась. - Никакого Бормотального зелья не существует. Знаешь, Сев, ты иногда очень смешной.
- Моё имя - Северус.
- Я знаю.
Она присела на его кровать. Нахальства ей было не занимать! По крайней мере, она была достаточно осторожна, чтобы держаться подальше от его больного колена, но он всё равно поморщился. Почему бы ей не оставить его в покое?
- Тебе станет лучше - в смысле, болеть будет меньше. А утром твоё колено будет как новенькое.
Если только она даст мне заснуть..
- Знаешь, Сев, всё могло закончиться хуже. Мы оба знаем, что то, что случилось с нами, не было несчастным случаем, и - похоже - здесь в Хогвартсе принята травля. Один раз даже произошло убийство, мне об этом рассказала моя подруга Миртл, а кому знать, как не ей..
- Миртл? Ты имеешь ввиду Плаксу Миртл?
Рейвен кивнула.
- Ты дружишь с жалким призраком?
- Большинство призраков более приятны в общении, чем живые люди.

И почему он почувствовал себя слегка виноватым? Северусу совсем не было дела до Рейвен Лестрейндж, и он ни разу не пожалел, что отталкивал её или вытаскивал стул из-под её задницы. Она его раздражала - и всё же, люди нечасто относились к нему хорошо просто так, безо всякой причины. Может, стоит попытаться быть с ней помягче? Он знал, что Лили понравится, если он заведёт друзей кроме неё - но почему Лестрейндж? Она была самой жалкой и самой непопулярной девчонкой в Хогвартсе. С другой стороны, она казалась доброй; например, взяв миску с фруктами, она предложила ему немного клубники. Северус был в недоумении, и, будучи напичканным разными зельями, не мог мыслить ясно.

- Как бы то ни было, - продолжала Рейвен, - я слышала, что Поттер и Блэк легко отделались за причинённый нам вред - две недели отработок с Филчем, они будут заниматься всякой фигнёй вроде полировки серебра в трофейной комнате без использования магии. Мама была в ярости, когда услышала мою версию событий, и отправилась поговорить с директором, но он только сказал что-то о том, что они всего лишь мальчишки, и это был всего-навсего безобидный розыгрыш, который вышел из-под контроля. Дамблдор явно их обожает, потому что они гриффиндорцы, так же, как и он. Тут мы ничего не можем поделать. Нужно быть осторожными, надеясь, что мы не закончим так, как бедная Миртл.

Нет, подумал Северус, он не будет просто надеяться, что его не убьют — он будет бороться. Он выучит как можно больше заклинаний, или даже изобретёт несколько новых, но он не позволит этим гриффиндорским задирам управлять его жизнью в Хогвартсе. Где было лучше, чем дома, и он уже со страхом ждал того времени, когда ему придётся возвращаться туда на летние каникулы.
- Мы можем попытаться сделать так, чтобы их исключили, - предложил он, недоумевая, почему он сказал «мы», словно они были друзьями.

У неё загорелись глаза. Они были голубыми - очень тёплый оттенок, хотя голубой и не тёплый цвет; они напоминали о небе в жаркий летний день. И в этих глазах, к его удивлению, вдруг появился озорной огонёк. Может, он её недооценивал? Может, она была не просто избалованной маленькой девочкой?

Но нет, в ответ она тяжело вздохнула. Искорки исчезли из её глаз.
- Того, кто виноват в смерти Миртл, тоже не исключили. - Она поднялась и пошаркала к собственной постели. - Спокойной ночи, Сев. Тебе нужно поспать.
- Спокойной ночи, Лестрейндж, - озадаченно пробормотал Северус.

5.Весело Весело (Funny Funny)

Примечание переводчика: сорри, что так долго.. надеюсь, вам понравится

Рейвен была счастлива. Наконец-то у неё появился настоящий, живой друг в Хогвартсе. Правда, он об этом ещё не знал, но Рейвен была уверена, что в ту ночь в лазарете началась замечательная дружба с Северусом Снейпом.

Рейвен не знала, почему её так тянуло к нему. Слегка раздражённый, ворчливый и временами даже угрюмый тип - и, к тому же, она не забыла те случаи, когда он отталкивал её, потому что предпочитал общество Лили Эванс, - хотя это как раз понятно, ведь Лили была симпатичной и популярной. Несмотря на это, Рейвен была вполне уверена, что однажды сможет понравится ему, а грубость и колкости - это всего лишь самозащита, за которой он скрывал своё истинное «Я», так как в глубине души ему было так же грустно и одиноко, как и ей.
С другой стороны, он был очень классным, хотя и не хвастал направо и налево, как Поттер и Блэк. Он предпочитал более тонкий подход, а ещё он очень много знал и вообще был умным мальчиком. Рейвен была очарована им.

Она бы с радостью следовала за ним по всему Хогвартсу, но для этого надо было быть полной дурой. Инстинктивно она понимала, что от такого нахальства он бы только почувствовал себя в ловушке и быстро сбежал бы от неё. А ещё ему не слишком нравилась бессмысленная болтовня в больших количествах, так что Рейвен держала варежку закрытой большинство времени, когда он не возражал против её присутствия - рядом с собой за Слизеринским столом во время приёмов пищи, или даже в библиотеке, когда он занимался с Лили.

По правде говоря, сохранять тишину было нетрудно, так как она вообще не слишком часто разговаривала с остальными учениками. Она по-прежнему была нема как рыба во время занятий, разве что ей задавали вопрос и не ответить было уж совсем неприлично. Однако, Рейвен предпочитала избегать таких ситуаций по мере сил.

Вместе с тем, она не могла не заметить перемен, когда начала потихоньку использовать палочку для колдовства. Словно зажглась маленькая искорка и притаилась под поверхностью, мерцая и светясь, готовая ярко засверкать. А когда Рейвен была рядом с Северусом, ей хотелось сверкать; хотелось показать своему замечательному таинственному другу, что с ней не всё было потеряно, что она не было одной из так презираемых им тупиц.

Она же была для него загадкой, которую Северус никак не мог разгадать. Насколько проще было делать о ней выводы, когда та была в его глазах лишь избалованной, жалкой малолеткой. Но всё было не так просто - она была не так проста. Что-то в ней угадывалось такое..
Но что этой Лестрейндж было от него нужно? Почему она так..дружественно отнеслась к нему той ночью в лазарете? Он решил поприглядывать за ней.
Надо было отдать ей должное, тупой Лестрейндж не была. Чем бы ни были заняты её мысли, она соображала достаточно, чтобы не докучать ему своим присутствием или бессмысленным девчоночьим лепетом. Когда они встречались, она просто улыбалась, но ничего не говорила, пока он не обращался к ней с вопросом. Тогда она отвечала - застенчиво, но зато понятными и обдуманными предложениями.

Нет, Лестрейндж определённо не была тупой. Впрочем, до выдающейся ей тоже было далеко, хотя по большинству предметов она набирала проходные баллы, приемлемые «П» и никаких «Замечательно» или хотя бы «Выше Ожидаемого». Он ни разу не видел, как она колдует, хотя это было обязательным на большинстве занятий. Наверное, она умудрилась не провалиться с треском только благодаря своим сочинениям, размышлял Северус, и ловил себя на том, что размышляет о Лестрейндж чаще, чем необходимо.

Конечно же, Лили оценила его усилия и меньшее количество грубости по отношению к Лестрейндж, полагая, что он понял ошибочность своего поведения и пытался быть более приятным с окружающими - в то время как ему просто было любопытно. Он предпочитал быть в курсе того, что происходило вокруг, ибо чем больше он знал, тем лучше мог защитить себя. Знание было силой, а сила его привлекала. Имея дело с другими слизеринцами, важно было контролировать ситуацию, чтобы не попасть под влияние старших мальчиков, таких как Люциус Малфой - которым он втайне восхищался за уравновешенность и за то, насколько тот был выше всего...

Северус хотел стать таким же. Он жаждал производить впечатление, а особенно хотел произвести впечатление на Лили. Поэтому, когда она выразила желание включить Лестрейндж в их маленькую учебную группу, он не протестовал - хоть и предпочёл бы, чтоб они оставались вдвоём.

Дни становились всё длиннее и теплее, и весна постепенно переходила в лето. Когда не шёл дождь, ученики с удовольствием проводили свободное время на улице. Но с приближением конца семестра можно было заметить некоторое смятение в их рядах. Ученики, учившиеся последний год, усиленно готовились к ТРИТОНам, одновременно ощущая лёгкую меланхолию, потому что их школьные дни в Хогвартсе подходили к концу. В конце лета они уйдут и не вернутся, а вместо этого начнут новую жизнь в качестве уважаемых членов волшебного мира, найдут работу и вступят в брак.

Пятикурсники так же старательно готовились в СОВам, пребывая скорее в состоянии истерики, так что многим пришлось обращаться к мадам Помфри за Успокоительной Настойкой. В Хогвартсе началось сумасшедшее время.

Первокурсники тоже нервничали. Им предстояло впервые сдавать экзамены в магической школе, и они не знали, чего ожидать; особенно нервничала Лили. Будучи магглорожденной, она считала, что должна особо отличиться на выпускных и доказать всем, что достойна быть ведьмой. Она хотела быть выше ожиданий.

Любимыми её предметами были Чары и Зелья; насчёт них она не волновалась. Однако История Магии нравилась ей меньше всего. Нелегко было вслушиваться в монотонный голос преподавателя, который даже не являлся человеком - профессор Биннс был призраком, и наверное умер от того, что слишком долго слушал собственный голос. Поэтому на его уроках она слушала не так внимательно, как следовало бы, предпочитая более весёлое занятие - обмениваться записками со своими друзьями из Гриффиндора. Она всегда могла рассчитывать на то, что Рейвен ведёт конспект.

История Магии была предметом, по которому Рейвен успевала лучше всего - просто потому, что на уроках профессора Биннса не нужно было колдовать. Не нужно было даже активно участвовать, так как он предпочитал нудить без перерыва. Однако он всегда справедливо оценивал её сочинения, а писать их она умела хорошо.

С Зельями у неё была совсем беда, хотя на самом деле она любила этот предмет. Теоретически. На уроке Зелий тоже не нужно было размахивать палочкой, но, к сожалению, это не значило, что Рейвен хотя бы раз удалось сварить пристойное зелье. Вместо этого она всегда умудрялась запороть задание, так что содержимое именно её котла выкипало или взрывалось, или же превращалось в липкую массу - и она понятия не имела, что сделала не так. Инструкциям она следовала - возможно, не так тщательно, как требовалось, потому что испытывала некий зуд в пальцах, подбивающий её попробовать другой подход, что приводило к печальным последствиям.

От профессора Слагхорна проку было мало. Он её просто игнорировал, а в конце семестра с трудом нарисовал ей «П» - «Плохо».

Ну конечно, ведь её родители не были знаменитостями в магическом мире. Рейвен уже поняла, что он очень печётся о тех, кто однажды сможет оказать ему услугу, и ей с ними попросту не сравниться; но всё равно это не было поводом настолько её игнорировать. Хороший учитель, согласно её представлениям, помог бы ей, вместо того, чтобы махнуть рукой и записать её в безнадёжные случаи; Рейвен очень не правилось такое отношение, потому что она хотела сиять на его уроках, как Северус. Однако, если честно, Слагхорн и ему не уделял много внимания, несмотря на очевидный талант ученика..

И вот, наконец-то, последний день семестра.
Рейвен пережила свой первый год в Хогвартсе и предвкушала возвращение домой, в объятия семьи. Несмотря на это, она решила вернуться снова в сентябре, потому что притворяться сквибом больше не было никакой возможности. Она смирилась с тем, что родилась ведьмой, ведь если ничего нельзя изменить, лучше с этим свыкнуться.
В поезде до Лондона они расселись примерно в том же порядке, в каком прибыли в Хогвартс. Рейвен снова была в купе с Лили и Северусом, слушая жизнерадостную болтовню Лили. А у рыженькой волшебницы было достаточно причин для веселья: она не только была хорошей ученицей, но и завоевала популярность у многих. Лили Эванс нравилась всем в Хогвартсе - ну, кроме некоторых слизеринцев, озабоченных чистотой крови, но это исключение только подтверждало правило. На самом деле, популярность Лили была настолько велика, что она не могла всё время оставаться с Рейвен и Северусом. Через некоторое время она выскользнула из купе, чтобы поболтать с остальными друзьями - нужно было обменяться адресами и обещаниями конечно же писать друг другу летом - и долгое время не возвращалась, пока Хогвартс Экспресс не начал подъезжать к предместьям Лондона.

Рейвен отсутствие девушки не печалило. Ей нравилась Лили, потому что та всегда была добра к ней, но было совсем неплохо остаться с Северусом вдвоём. Только бы ему не было настолько пофиг. К сожалению, как только Лили вышла из купе, он взял книгу и уткнулся в неё своим огромным носом, давая понять, что не в настроении поддерживать разговор.

Рейвен бегло окинула его взглядом. Он был её лучшим другом и даже не знал об этом. Рейвен тяжело вздохнула. Затем положила пакет маггловских сладостей - разноцветных «резиновых мишек» - на столик между ними и тоже взялась за книгу, наслаждаясь уютной тишиной. Но время от времени её взгляд перемещался с текста на его лицо.

Северус Снейп точно был самым интересным мальчиком, которого она когда-либо встречала.

Хогвартс Экспресс подъехал к станции Кингс Кросс. В коридорах началась давка и суета, когда ученики потащили свои чемоданы. Все высовывались из окон и махали руками, с нетерпением ожидая встречи с семьями. Хотя в последнем никто бы не признался. Они же были учениками Хогвартса, а не какими-то малолетками, и скучать за родителями считалось очень некруто.

Северус слез с поезда и оглядел платформу. Как и ожидалось, его матери нигде не было видно. Ну конечно. У неё были дела поважнее, чем встретить своего единственного сына. Значит, придётся ехать на автобусе Ночной Рыцарь..если только его не подвезут на своей машине родители Лили.

Он с ужасом думал о возвращении домой - там его ждали крики и насилие, к которым он так и не привык. Зато целое лето он проведёт с Лили, они будут сидеть на своём любимом месте у реки, разговаривать, повторять всё, что выучили за год, мечтать о лучшем будущем..
- Ты будешь мне писать? - за его спиной раздался голос Лестрейндж.
- Конечно же буду, - поспешила ответить вместо него Лили, а затем обратилась к Северусу. - Ты идёшь? Мои родители и так долго ждут, а Туни уже немного нервничает. Ты же знаешь, что она не любит наш мир.

Он развернулся, чтобы идти за ней, но вдруг почувствовал, как его несильно дёргают за рукав мантии.
- Я хотела спросить, ты будешь мне писать?

Северус резко затормозил и одарил Лестрейндж хмурым взглядом. С какой это стати?
- У меня нету совы. Отец их не одобряет. Зажарит и сделает вид, что это курица.
У неё хватило наглости захихикать, как будто он только что пошутил, а затем Лестрейндж бесстрашно запихнула ему в карман листочек бумаги. - Мой почтовый адрес и номер телефона, - пояснила она, широко улыбаясь, - ведь почтальонов твой отец не ест?

Вот надоедливая девчонка! Однако он не сдержал лёгкую ухмылку, которую Лестрейндж приняла за приглашение броситься ему на шею - и обнять! Вот это было действительно неловко. Он стоял на глазах у всех, на платформе девять и три четверти с повисшей на нём девчонкой. И это была Лестрейндж! Однокурсники не дадут ему покоя, если кто-то из них увидит эту сцену. Самая непопулярная девчонка в Слизерине - нет, во всём Хогвартсе!

И всё же его охватило странное тёплое чувство. Не часто его обнимали - а точнее, очень редко, - и он бы не возражал, если бы это была Лили. Но увы, приходилось довольствоваться Лестрейндж.

- Опачки! Посмотрите на это! Склизкий Сопливус и Жирная Ворона! - услышал Северус чей-то крик, сразу же узнав Поттера. На секунду он взмолился, чтобы земля разверзлась и поглотила его, но затем нащупал палочку, чтобы защититься от того, что последует. Что не было лёгкой задачей, учитывая всё ещё повисшую на нём девчонку, неподвижно застывшую.

- Жирные-противные! - продолжал насмехаться Поттер, но вдруг издал визг.

Когда Северус наконец-то высвободился из объятий Лестрейндж и стремительно развернулся, ему открылось необычайное зрелище. Тёмноволосая ведьма в элегантном магловском костюме бесцеремонно схватила его заклятого врага за ухо и болезненно скрутила.

- Вы не будете швыряться заклинаниями в мою дочь, молодой человек, а также в её друга. Я понятно выражаюсь?

Мерлин, как же было приятно видеть Поттера извивающимся и корчащимся под её хваткой. Уронив палочку на землю, он согласно просипел: - Всё очень понятно, мэм. Но, возможно, Вы не совсем правильно поняли мои намерения..

- О, я так не думаю, - спокойно ответила миссис Лестрейндж. - Задир я вижу сразу.
- Отпустите моего сына! - послышался вдруг пронзительный крик другой ведьмы, которая поспешила на помощь Поттеру. Очевидно, его мать, хотя по виду она была больше похожа на бабушку.

Миссис Лестрейндж вежливо улыбнулась. - Приятно познакомиться с Вами, миссис Поттер. Вы бы не могли уделить мне немного Вашего драгоценного времени? Я бы хотела кое-что обсудить с Вами.

Северус бы с удовольствием послушал, что скажет миссис Лестрейндж, но ему нужно было спешить за Лили и её родителями. Обернувшись в последний раз, он заметил, что миссис Поттер отнюдь не выглядела довольной.

- Он всего лишь малыш, - защищала Доротеа Поттер своего сына, вполуха слушая обвинения другой ведьмы. Миссис Лестрейндж наверняка ошибается, это совсем не похоже на её маленького Джеймса. - Вы же знаете этих мальчишек, они так любят проказничать с другими, но это же совершенно безобидно.

Поттеры были старым чистокровным семейством, и Джеймс был их единственным сыном, единственным наследником. Он появился у Доротеи и Джеймса-старшего когда оба были уже в летах и почти не надеялись, что их брак будет осчастливлен потомством. Поэтому он был их отрадой, их солнышком. Найджелла всё прекрасно понимала, но не считала это причиной безнаказанно баловать его и спускать тому всё с рук.
- Я не считаю, что проказы являются безобидными, если их жертва должна провести ночь в лазарете. Я уже жаловалась насчёт поведения Джеймса профессору Дамблдору, однако научить мальчика, как себя вести - это прежде всего Ваша задача. Всего хорошего, миссис Поттер!
*
Мистер и миссис Эванс всегда терпимо относились к дружбе Северуса с Лили - возможно, потому что он был единственным ребёнком-магом в их части города, и они хотели сделать всё возможное, чтоб их маленькая ведьма хорошо устроилась в волшебном мире. Но он не был дураком. Хотя они старательно упрекали Петунию за её поведение и даже уговаривали относиться к нему лучше, Северус всё равно видел, что они совсем не одобряли его лично.

Он был из Тупика Прядильщиков, самой захудалой улицы города. Приличные люди там не селились; только поденщики, безработные и пьяницы, спускающие своё пособие на дешёвую выпивку в местном пабе. Как его отец. А когда тот напивался, то начинал скандалить, или что похуже.

Эвансы косо смотрели на его синяки, но вопросов не задавали, и за это он был благодарен. Северус не любил разговаривать о доме, даже с Лили. Ей необязательно было знать, как ужасно ему иногда приходилось, потому что ему не нужна была её жалость. Он не нуждался в милосердии.

Поэтому он часто отклонял приглашения её родителей на ланч или ужин, даже если был голоден. Но у него была гордость, а постоянные придирки Петунии по поводу его несовершенных застольных манер были невыносимы. Но надо сказать, в последнее время его манеры улучшились. В Хогвартсе он часто наблюдал за Люциусом Малфоем во время трапез, восхищаясь элегантностью, которую тот проявлял даже в самых простых вещах, и старался как можно лучше подражать ему. Северусу нравилось учиться разным вещам, ведь он мечтал однажды оставить навозную дыру, где прошла его юность, и стать уважаемым и достопочтенным членом магического общества. А Лили будет рядом с ним.
Он мечтал о прорывах в исследовании Зелий, которых они достигнут вместе, и конечно же однажды они поженятся. Это всё были мечты, и он отчаянно желал, чтобы однажды они сбылись.

Лето проходило прекрасно, потому что он много времени проводил с Лили. Они частенько сидели на своём любимом месте у реки и разговаривали о мире волшебства, таком далёком и, в то же время, совсем близком. Хотя их место точно принадлежало миру магглов, а Хогвартс находился за многие мили отсюда, оно обладало собственным волшебством, потому что здесь была Лили. В лучах солнца, которые пробивались сквозь листву старых деревьев и кустов, дающих им тень, её волосы светились, словно огненные струи.

В эти минуты Северус был очарован ею и не замечал, что ему не удавалось завладеть её вниманием как раньше, когда мир волшебства был лишь иллюзорным образом, не успевшим обрести реальные черты, а истории про Дементоров и Азкабан были самими увлекательными в её жизни. Тогда он был её проводником в этом странном новом мире, с гордостью рассказывая всё, что знал, зажигая её интересом и любовью к их миру. Но магия больше не была для неё чем-то теоретическим. Лили увидела довольно большую часть мира волшебников; подружилась с другими детьми-магами. Она больше не хотела слушать про Азкабан и Дементоров, предпочитая говорить о своих друзьях. Увы, её друзья не интересовали Северуса, называвшего их тупыми гриффиндорскими сплетницами.

В такие моменты Лили задавалась вопросами насчёт их с Северусом дружбы, хотя она всё ещё считала его своим лучшим другом и дорогим ей человеком. Её казалось, что если Северус получше узнает Мэри, Патрисию, Терезу и Рейчел, он поменяет своё мнение. Может быть, дело в том, что он так и не завёл собственных друзей - это было известной проблемой на Слизерине, учитывая, что все его однокурсники были высокомерными или же слегка стрёмными, за одним исключением, которым была Рейвен Лестрейндж. Она казалась нормальной девочкой, и Лили радовалась, что Северус перестал быть с ней таким грубым.

Северус не верил своим ушам. Ощущение было как от внезапного ледяного душа - когда Лили сообщила ему, что уезжает на каникулы с родителями. Всего лишь две недели в Брайтоне, но это было очень далеко, и две недели без неё казались ему вечностью страданий. Что ему оставалось делать без неё? Правда, он мог каждый день приходить на их место у реки и читать книги, в неодобрению отца - ну, его отец вообще не одобрял чтение. Тобиас Снейп называл это напрасной тратой времени.. в то время как напиваться каждый вечер было ещё более напрасной тратой времени, особенно учитывая то, что он пропивал деньги, на которые им нужно было прожить.

Чёртов лицемер! Он осуждал использование магии, но тем не менее ожидал помощи от матери, когда считал нужным - например, подогреть обед с помощью магии, потому что электричество снова отключили за неуплату. А ещё он не понимал Закон элементальной трансфигурации Гемпа. Деньги или еду нельзя было сотворить из ничего, а электричество нельзя было заставить работать.

Поэтому домашняя жизнь Северуса проходила в бедности, с неоплаченными счетами, без приличной еды на столе и без любви: отец начинал орать безо всякой причины (просто потому что был пьян в стельку), мать орала в ответ, а сам он пытался сделаться невидимым, чтобы они не срывали свою злость на нём.

В основном он старался избегать своих родителей. Было легче, когда отец находил работу и отсутствовал целый день, и он оставался один с матерью. Случались даже редкие моменты, когда та делала вид, что заботится о нём, давала ему книги - но в тот день она протянула открытку с его именем.

- Смотри, чтобы отец не увидел. Он не одобрит друзей, которые шикуют на каникулах в Италии.

Он способен хоть что-нибудь одобрить? - подумал Северус. Он надеялся, что открытку прислала Лили, но слова матери эту надежду разрушили. Лили отдыхала в Брайтоне, а не в Италии. Он схватил открытку и небрежно запихнул в карман своих не по росту больших джинсов, направившись к реке. Это место было связано со столькими приятными воспоминаниями, что он ещё сильнее скучал за Лили. Она была лучшим, что случилось в его безрадостной жизни; ради неё он хотел добиться большего, чем родители (потому что меньшего добиться было просто невозможно).

Но эта открытка была не от Лили, это точно. На ней была изображена иностранная рыбацкая деревушка с разноцветными домами и маленькими лодками на пляже, а также синее море, соперничающее своей синевой с небом, хотя эти два оттенка настолько отличались, что сравнивать было невозможно.

Ему показалась странной марка, но не почерк. Последний он узнал незамедлительно - это был почерк Лестрейндж.

Дорогой Сев,
- сколько можно было повторять, что его имя Северус? И тем не менее, она настаивала на этом дурацком сокращении! Он бы это просто проигнорировал, если б Лили не подлила масла в огонь, заявив, что такая версия его имени звучит очень мило. Запустив руку в волосы, он продолжил чтение.

Привет из Италии. Мы всю неделю ездили по Тоскании, посетили много знаменитых мест, а теперь мы находимся на Ривьере. Тут очень хорошо. Солнце светит и каждый день мы ходим на пляж. Я скучаю по тебе и Лили.

Надеюсь, ты хорошо проводишь лето.
С нетерпением жду, когда мы увидимся снова.

Искренне твоя,
Рейвен.

Глупая девчонка, - подумал он, однако почувствовал себя польщённым. Это была первая открытка в его жизни, и она пришла издалека. Когда лето подошло к концу, открытка всё ещё оставалась единственной. Он предпочитал думать, что открытка от Лили затерялась в дебрях маггловской почтовой системы.

Рождённые Плясать (Born to Boogie)

Прим. пер: boogie - это не только "плясать".. в общем, сами создавайте глагол от слова "буги" :)

Второй год в Хогвартсе начался так же, как и первый, - с платформы девять и три четверти. Повсюду раздавались приветственные крики и возгласы учеников, впервые увидевших друзей после лета. Лили увлечённо общалась со своими гриффиндорками, рассказывая им про каникулы в Брайтоне. Но когда они все загрузились в Хогвартс Экспресс, она присоединилась к Северусу, который занял купе вместе с Рейвен.

Лили почти завидовала загару Рейвен - сама она становилась больше похожей на рака после пребывания на солнце, а белую кожу лица «украшали» тысячи надоедливых веснушек. С другой стороны, волосы Рейвен теперь были аккуратно подстрижены, и их длина очень невыгодно подчёркивала её круглое лицо, словно ореол вокруг полной луны.

- Ты была в Италии? - спросила Лили, взглянув на Северуса. Конечно, он рассказал ей об открытке - но поблагодарил ли он Рейвен за этот дружеский жест? Он иногда проявлял поразительное невежество, когда дело касалось хороших манер, и совсем не владел тонким искусством общения.

Но Рейвен улыбнулась ему - значит, не обиделась - и начала рассказывать об Италии. О знаменитых местах, которые она посетила в Тоскании, и небольших сообществах проживающих там волшебников..

Северус слушал с интересом - с таким, что Лили скоро заскучала, потому что её и Петунии последняя ссора его явно не интересовала. Чувствуя себя лишней, она со слезами уставилась на проходящий в окне пейзаж. Сегодня Туни вела себя особенно противно..а Лили так надеялась, что после двух замечательных недель в Брайтоне они снова будут не разлей вода. Видимо, нет. Как только они вернулись домой и Лили получила из Хогвартса список учебников, между сёстрами снова всё пошло наперекосяк. Как же это было досадно..

Хотя его лучший друг иногда считала Северуса бесчувственным чурбаном, тот заметил резкую перемену настроения Лили. Уставившись на заоконный пейзаж, она казалась печальной, как и в прошлом году. Тогда она так расстроилась из-за своей тупой сестры-магглы, что даже не хотела с ним разговаривать, а этого он допустить не мог. Поэтому Северус тут же перестал слушать Лестрейндж и обратил всё внимание на Лили.

Однако он внутренне простонал, когда причиной её беспокойства снова оказалась всего лишь Петуния.

Как и год назад, они прибыли на станцию Хогсмид когда уже стемнело, но теперь они не были первогодками и Хагрид не провожал их до замка. В этом году они последовали за старшими студентами к ряду многоместных карет, ожидавших их за станцией.

Казалось, что экипажи не были запряжены лошадьми или кем-то другим, а двигались с помощью магии. Тем не менее, Рейвен остановилась и уставилась в никуда, протянув руку туда же. Она видит что-то, чего нормальные люди видеть не могут? - недоумевал Северус, ведь Лестрейндж вела себя более чем странно.

- Тестралы, - прошептала она.
- Что?
- В кареты запряжены тестралы, Сев - в самом деле, ты должен был прочесть о них в Хогвартс:История. Это крылатые лошади с мордами и шеями, похожими на рептильи, и с чёрным скелетоподобным телом. Но я рада, что ты их не видишь - я тоже их не вижу - потому что они невидимы для тех, кто ещё не видел смерть. Но они очень нежные создания.

Она широко улыбнулась и забралась в карету, прежде чем он успел сказать «не называй меня Сев». Всё равно это было бесполезно. Тяжело вздохнув, он последовал за ней.

Карета начала двигаться, как только они расселись. Вскоре они проехали через кованые железные ворота с каменными колоннами по бокам. Экипаж набрал скорость и помчался по длинной извилистой дороге вверх к замку. Он казался Северусу таким же величественным; юноша словно возвращался домой. Наконец-то они вернулись в Хогвартс.

Дети выбрались из карет и направились в Большой Зал. В этом году им не нужно было подвергаться процедуре вызывания по одному для Сортировки; в этом году они знали, где их место.

С чувством утраты Северус проводил Лили глазами, когда та поспешила к гриффиндорскому столу, словно не могла дождаться встречи со своими друзьями. Он подумал, а станет ли им когда-нибудь проще общаться. Дома всё портила тупая сестра-маггла, а тут - эти треплющие языками курицы..

Но когда Люциус Малфой весело хлопнул его по спине в знак приветствия, Северус почувствовал прилив гордости. Очевидно, ему каким-то образом удалось произвести впечатление на старшего мальчика, а остальные слизеринцы больше не замолкали при его виде. Конечно, это не значило, что Северусу докладывали, о чём шёл разговор, и это его очень раздражало. Тем не менее, он уже догадался, что речь шла об очень могущественном волшебнике - его благоговейно называли «Тёмный Лорд» - который являлся главой движения за перемены в мире волшебников. Северус хотел бы узнать больше, хотя бы потому что это звучало.. многообещающе.

Ход его мыслей прервал голос профессора МакГонагалл; она как раз читала список первогодок, которые проходили на Сортировку. После каждого имени следовали жизнерадостные возгласы со стороны соответствующего факультета.
- Блэк, Регулус.

Северус поднял взгляд на мальчика, похожего на одного из его заклятых врагов-гриффиндорцев. Очевидно, младший брат Сириуса Блэка. Северус про себя простонал - ещё один заносчивый, избалованный гадёныш. Хотя его бывшая староста тоже была из Блэков, и она была ничего. Андромеда всегда следила, чтобы старшие ученики не гоняли первогодок.

Под радостные выкрики однокурсников Регулус Блэк был распределён в Слизерин. Нарцисса Блэк, его кузина, встала, чтобы поприветствовать его, в то время как со стороны гриффиндорского стола раздалось громкое «Буууу».

Регулус взглянул в сторону брата с гневом и расстройством, затем пожал плечами и обратился к Нарциссе: - Он просто злится, что наши родители считают меня лучшим сыном, потому что я, в отличие от него, собираюсь придерживаться традиций семьи.

- Это очень благородно с твоей стороны, кузен. Я тобой горжусь, - прощебетала Нарцисса и предложила мальчику сесть рядом с ней. Этот казалось бы незначительный жест на самом деле был предупреждением; она хотела убедиться, что все поняли, что её маленький кузен находится под особой защитой, и если кто-нибудь осмелится его обидеть, ему придётся столкнуться с последствиями. Ведь она была в своём роде Королевой Слизерина.

А Люциус Малфой был её рыцарем в сияющих доспехах. Нарцисса очень гордилась, когда Дамблдор назначил его старостой. О, она была очень счастливой ведьмой. Значительную часть привилегий она разделит с ним, потому что, будучи его наречённой, заслуживала особого отношения. Сразу же по окончании Ховартса они поженятся, и хотя об этом браке их семьи условились очень давно, она не могла желать себе лучшего супруга, чем Люциус Малфой. Он шикарно выглядел, и идеи у них были общие - но, что самое прекрасное, она любила его, а он любил её.

Слизеринская Пара царила на их факультете в этом году, и теперь, согласно традиции, маленьких первогодок гоняли и использовали в качестве слуг. Всех, кроме Регулуса Блэка. С ним обращались, как с маленьким принцем.

Северус однако его не выносил. Маленький Регулус был таким же высокомерным, как его старший брат, но поскольку он был на одном факультете с Северусом, а также под защитой царственной Слизеринской Пары, было лучше не демонстрировать свою антипатию, чтобы остаться на хорошем счету у Люциуса Малфоя.

Люциус Малфой воплощал всё то, чем хотел стать Северус - опрятный и элегантный, он умел создать вокруг себя особую атмосферу.. его окутывало не только облако дорогих духов, но и дух влиятельности и власти. Если бы Северус был похож на Люциуса, эти несносные гриффиндорские задиры никогда не осмелились бы его беспокоить.

Первые недели семестра прошли на удивление спокойно. Конечно, его осыпали насмешками и дразнили, но пока не нападали. Это его беспокоило. Он не был настолько наивен, чтобы предполагать, что они прекратят свои идиотские проказы только потому, что миссис Лестрейндж поговорила с миссис Поттер. О нет, Поттер по-прежнему прохаживался коридорами Хогвартса, словно замок принадлежал ему - а такое поведение не свидетельствовало о том, что его отчитали или наказали. Возможно, родители выдали ему короткую проповедь о морали, которая влетела в одно ухо и вылетела из другого, отнюдь не впечатлив его.

Так что же он планировал со своей бандой?

Ну, во-первых, их мысли были заняты квиддичем. Поттер произвёл впечатление во время отбора и был назначен Загонщиком гриффиндорской команды. Они не просто выиграли матч со Слизерином, а разгромили команду противника; Поттер забивал гол за голом, а затем их ловец ещё и поймал золотой снитч. У Северуса всё внутри перевернулось, когда во время празднования победы даже Лили аплодировала этому высокомерному ничтожеству - а Поттера чествовали как гриффиндорскго героя квиддича - хотя она и заверила, что по-прежнему не выносит Поттера. Это просто была её глупая гриффиндорская гордость. А ещё она хотела отпраздновать победу вместе со всеми своими друзьями. Однако Северус чувствовал себя в чём-то преданым.

Тем не менее, он не мог оторвать взгляд от неё - радостно скандирующей, с раскрасневшимися щеками.. она была так полна жизни и так красива, что у него заныло сердце. Он бы с удовольствием провёл с ней больше времени, но она побежала к гриффиндорской башне, окружённая группой друзей, оставив его на улице, потерянного и с чувством утраты.
- Ты в порядке? - рядом с ним раздался тихий голос.
Лестрейндж! Она недавно обзавелась необъяснимой привычкой объявляться из ниоткуда. Он закатил глаза и пробормотал «а как же».
- А я думаю, что квиддичу придают слишком много значения. Тупая игра.
- Ты так говоришь, потому что не умеешь летать и боишься мётел, - язвительно ответил Северус.
- Я не боюсь глупой деревянной палки! - возмущённо огрызнулась Рейвен, продолжив уже помягче: - Я просто предпочитаю твёрдо стоять на земле, когда вокруг эти гадкие задиры из гриффиндора.
- Ага, и самый главный задира сегодня стал героем дня, - мрачно заметил Северус, вспоминая, как Лили аплодировала каждому чёртову мячу, забитому Поттером.
- Знаешь, Сев, мне кажется, чтобы стать героем, нужно больше, чем вбросить мяч в кольцо.

Он почти улыбнулся её словам, но тут же нахмурился. Она смотрела игру? Он не помнил, чтобы она сидела среди слизеринцев.
- Не хочешь пойти со мной в библиотеку? - спросила она улыбнувшись, - мы бы вместе поучились, и у меня есть вопрос насчёт Зелий.
- Всего лишь один? - презрительно усмехнулся он. Лестрейндж до сих пор не была способна сварить ни одного зелья, не запоров его. Тем не менее, он согласился пойти с ней в библиотеку, так как делать всё равно было нечего. Атмосфера в гостиной Слизерина ожидалась, в лучшем случае, неприятная, ведь Люциус Малфой наверняка кипел от злости из-за отвратительного выступления его команды, а Северус мог вполне обойтись без этого. Когда Малфой был в гневе, его лучше было избегать, если не хочешь оказаться объектом его ярости. Северус и так находился в сложном положении на факультете Слизерин - вшивый полукровка среди чистокровок, помешанных на роли элиты, и к тому же дружащий с гриффиндорской грязнокровкой. Но как бы он не хотел добыть признание среди своих однокурсников, дружбой с Лили жертвовать Северус не собирался.

Рейвен заметила, что он замёрз. Воздух уже был по-зимнему прохладным, а его руки были почти синими; он непроизвольно потирал их. Она бы с радостью согрела их собственными руками в перчатках, или даже одолжила перчатки ему. Однако Рейвен понимала, что её порывы останутся неоцененными, и ответом будет лишь презрительная усмешка. Ну да, он же сказал, что с ним всё в порядке (когда было очевидно, что это не так), потому что он был убеждён, что не нуждается в милосердии, - а ведь она просто хотела проявить любезность и показать, что он ей не безразличен.

С другой стороны, Рейвен хорошо понимала, что её любимые перчатки в оранжевую, лиловую, розовую и зелёную полосочку смотрелись бы немного смешно на его руках. Это, конечно, не так важно, когда нужно согреться, но с мальчишками вообще сложно, а в его случае - тем более.

Поэтому она предложила пойти в библиотеку вместо того, чтоб оставаться на холоде и болтать про тот идиотский квиддичный матч, и радостно улыбнулась, когда он согласился. Рейвен нравилось проводить с ним время, да и вопрос насчёт зелий всегда найдётся.. в основном о том, как их правильно варить.

Северус определённо считал, что провести вторую половину дня в библиотеке с Лестрейндж было приемлемым вариантом - он к ней привык, а иногда даже получал удовольствие от её присутствия. А ещё она была приемлемым учебным партнёром, так как умела сосредоточиться на предмете на столько времени, сколько требовалось. К тому же, она не жаловалась, что учителя им много задают, и не пыталась отвлекать его бездумной болтовнёй.

Он ценил всё это. И всё равно не переставал ей удивляться, особенно тому, что, явно не будучи тупицей, Лестрейндж была совершенно не способна сварить даже простейшее зелье.

- А ты можешь мне показать? - спросила она, словно считая его более способным научить её тонкому искусству зельеварения, чем профессор Слагхорн, и Северус не знал, считать ли это лестью. К тому же, существовала материально-техническая проблема. Даже если бы он согласился с ней заниматься - а он не согласился (по крайней мере, пока) - для этого нельзя было использовать класс, где проходили Зелья. Профессор Слагхорн иногда разрешал такое, но только самым многообещающим ученикам.. от которых можно было ждать бутылки хорошего вина или билетов на игру его любимой квиддичной команды.

У Северуса не было денег, чтобы подкупить его, а если бы и были, он точно не стал бы их тратить на то, чтобы показать неуклюжей девчонке, как сварить зелье. Существовал неопределённый риск того, что она взорвёт котёл, как обычно, и он не желал нести ответственность за разрушения в классе.

Когда он отверг её просьбу, на круглом лице Рейвен промелькнула печаль; если бы это была Лили, он бы сдался этим умоляющим глазам, не думая о последствиях. Но сейчас он смотрел не в изумрудные глаза Лили, и не они вызывали в нём чувство вины. Он разговаривал с Лестрейндж, и та отвела взгляд, чтобы он не увидел, как она подавлена его отказом, и не чувствовал себя виноватым. В чём-то это было ещё хуже, чем сердитый взгляд Лили.

Как и в прошлом году, Северус остался в Хогвартсе на рождество и с радостью проводил время в библиотеке - он хотел просмотреть одну книгу, которую упоминал Люциус Малфой. К сожалению, та находилась в Запретной секции, что делало её ещё интереснее. На Слизерине ходили разговоры о Тёмных искусствах, а именно, о практике оных вместо борьбы с ними, как на уроках Защиты от Тёмных искусств. Естественно, Северус заинтересовался, так как оба профессора, которые преподавали этот предмет (в прошлом году - Кеттеридж, в этом - Слинкхолм) так и не сумели объяснить, что же плохого в Тёмных искусствах, в то время как старшие ученики на его факультете с восхищением говорили о власти, которую Тёмные искусства могут дать.

К сожалению, они замолкали всякий раз, когда замечали, что он прислушивается к разговору, давая понять, что его всё ещё не полностью принимали на его собственном факультете. Северус хотел изменить это; он хотел быть одним из них. А ещё стать могущественным волшебником, чтобы дать достойный отпор, когда эти четверо гриффиндорских задир снова попытаются сыграть с ним шутку, а ещё - произвести впечатление на Лили.

В прошлом году она подарила ему на рождество красивое писчее перо. Это был лучший подарок на рождество в его жизни, просто потому, что он был от Лили. У него тогда ничего не было для неё, потому что он не привык дарить подарки. Но в этом году он купил коробку её любимых сладостей и даже постарался красиво завернуть её. Она так очаровательно улыбнулась, когда он вручил ей подарок, - это было за день до того, как она уехала из Хогвартса на каникулы, а он уже сильно скучал по ней.

Она подарила ему баночку Цветоменяемых Чернил, что было очень мило, хотя он и предпочитал обычные чёрные. Ими можно будет писать записки, которыми они обменивались, когда нужно было договориться о времени и месте встречи; иногда отношения между их факультетами становились настолько напряжёнными и враждебными, что было лучше не говорить друг с другом на публике; на их дружбу и так смотрели косо.

К большому удивлению Северуса, во время завтрака рождественским утром возле его тарелки приземлились две совы. Первая, оказавшаяся великолепным филином, принесла рождественскую открытку с найлучшими пожеланиями от Люциуса Малфоя. Северуса очень удивило, что сам староста посчитал нужным прислать сову только для того, чтобы пожелать ему «Счастливого рождества». Конечно же, он почувствовал себя польщённым - и ближе к своей цели быть принятым среди слизеринцев. Уголки его рта изогнулись в кривой усмешке.

Вторая сова, весьма обыкновенная по сравнению с роскошным филином Малфоя и явно не так вышколенная - приземлившись, она взъерошила перья и потянулась к бекону на его тарелке - принесла небольшой пакет, увеличившийся в размере когда Северус развернул его. В пакете было что-то чёрное и шерстяное. Пара перчаток и шарф к ним, оба связанные из мягкой и очень тёплой шерсти. Шарф был длинным и плотным — его можно было несколько раз обмотать вокруг шеи — а перчатки были точно по размеру. Теперь он не будет мёрзнуть холодными зимами в Хогвартсе.

Ещё в пакете была открытка, изображавшая маггловский рождественский сюжет - деда Мороза и красноносого оленя. На ней было написано:

Дорогой Сев,

Желаю тебе счастливого рождества и надеюсь, что тебе не одиноко совсем одному в Хогвартсе.
С нетерпением жду, когда мы увидимся снова.

Всегда твоя,
Рейвен.

Лестрейндж, простонал он про себя. Значит, избалованная маленькая девочка купила ему перчатки - наверняка заметила в тот день после квиддичного матча, что своих у него нету. Но это не значило, что он нуждается в милосердии. Он скажет ей, чтобы не лезла не в своё дело..а потом он заметил, что вязка была неровной (петли немного неодинаковые), и это значило, что она связала перчатки сама. И после этого..ну, у него почти пропал дар речи, но к счастью, он был один и разговаривать всё равно было не с кем.
Когда Лестрейндж вернулась в Хогвартс после рождественских каникул, она вела себя как-то странно - Северус не мог сказать точно, в чём дело, но она была.. другой. Выше держала голову и всё время что-то напевала.

Он не спросит, в чём дело. Ему и так придётся поблагодарить её за подарок (и он скажет, чтобы та никогда больше не делала ничего подобного, потому что теперь он у неё в долгу, что ему было совсем не нужно). Но тут она увидела его в подаренных перчатках и лучезарно улыбнулась. Как ни странно, он понял, что ему не хватает духу отругать её за нежелательный подарок.

Невыносимая девчонка. Одной улыбкой она умудрилась полностью обескуражить его, и Северусу осталось только раздражённо вздохнуть. Ах да, и спрашивать, что же привело её в такое замечательное настроение, было необязательно, потому что она и так с с трудом сдерживалась, чтобы не вывалить на него всё сразу. С сияющими глазами она рассказала про увиденный ею фильм.
- Фильм? - с недоверием переспросил он. Что может быть особенного в маггловском фильмеце?
- Это не просто фильм, Сев.

Конечно же нет. Очевидно, именно этот фильм был особенным, потому что он был снят о маггловской музыкальной группе, названной в честь давно вымершего дальнего родственника современных драконов: Т. Rex, сокращённо от Тиранозавр Рекс. Группа эта состояла из кучки ненормальных, которые носили ботинки на платформе, брюки клёш и .. кучу блёсток. Если честно, для него это совсем не звучало захватывающе, однако Рейвен прямо-таки изливалась в восторге, полностью очарованная их музыкой.

7. Странная штука жизнь (Life is Strange)

Прим. пер: «Melody Maker» - известный британский музыкальный журнал. Существовал с 1926 по 2000 год, когда был слит с «New Musical Express». Считался старейшим в мире музыкальным еженедельником.

- Эй ты! - позвала Нарцисса, швырнув комок ткани в сторону Рейвен, которая сидела на одном из диванов в слизеринской гостиной и читала журнал. - Погладь мою мантию. Она мне понадобится позже.
Рейвен оторвалась от журнала и вызывающе посмотрела на Нарциссу. - Я похожа на чёртова домашнего эльфа?

Все, кто были в комнате, резко выдохнули, а затем воцарилась тишина. Никто не смел перечить Нарциссе Блэк. Было принято, что младшие ученики должны помогать старшим, когда последним только захочется, а кроме того, Нарцисса была из Блэков. Блэки считались практически особами королевской крови в мире волшебников, поэтому поступок Рейвен был равнозначен неповиновению принцессе.

Девочка, учившаяся вместе с Рейвен, тут же вызвалась: - Пожалуйста, Нарцисса, позволь мне. Я поглажу твою мантию.
- А вот и готовый подхалим! - фыркнула Рейвен и вновь сосредоточилась на своём журнале. Она так и знала, что устроиться в общей гостиной было ошибкой - обычно она старалась этого избегать, но всего несколько минут назад тут было так тихо и спокойно.

Нарцисса грациозно позволила Клементайн Буллстрод приняться за дело, потому что, в конце концов, было не так уж важно, кто погладит её мантию, - главное, чтобы это было сделано. Тем не менее, она надменно приподняла бровь, обращаясь к Рейвен:
- Было бы для твоего же блага выучить несколько простых заклинаний для домашнего хозяйства, ведь иначе - только посмотри на себя - ты никогда не найдёшь приличного мужа, который бы заботился о тебе.

Некоторые из присутствующих встретили слова Нарциссы одобрительными возгласами; Рейвен совсем не пользовалась популярностью на Слизерине.

Северус нахмурился. Он сидел в тёмном углу, безмолвно наблюдая за происходящим, и вмешиваться не собирался. Что Лестрейндж посеяла, то ей придётся и пожинать. Интересно - она действительно осмелилась читать маггловский журнал в слизеринской гостиной?
- Знаешь что! - огрызнулась Рейвен, закрывая вышеупомянутый журнал. На обложке был изображён маггл с копной кучерявых волос. - Ты наверное удивишься, но если ты - тупая красотка без мозгов, это не значит, что все вокруг точно такие же. Никогда не слышала про права женщин? Я и не хочу искать себе мужа! Я сама о себе позабочусь!

Можно было услышать, как пролетит муха. Северус возвёл глаза к небу. Вдруг какой-то мальчик начал хихикать. Остальные присоединились. Её слова казались слизеринским традиционалистам бредом. Маленькая пухленькая девочка, не пользующаяся популярностью, была просто смешной со своими рассуждениями о правах женщин.
- Ты пожалеешь о своих словах! - холодно пригрозила Нарцисса, вытащив палочку и направив на Рейвен. Эта мерзавка, позорящая Слизерин, не только осмелилась ослушаться, но и оскорбила её. Она заплатит за это!

Но прежде чем красавица-блондинка успела подумать о подходящем заклинании, Рейвен встала и прошипела ей: - Просто. Оставь. Меня. В покое!
А затем исчезла. Просто улетучилась, растворилась в воздухе - как-то так.
Кто-то сказал, что она аппарировала, но в Хогвартсе это было невозможно — неужели никто из них не читал "Хогвартс. История?" Северус в этом сомневался.

Ему показалось, что он увидел краем глаза, как Рейвен проходила мимо (очевидно, находясь под заклинанием Развоплощения - хоть это и была достаточно продвинутая магия, с неё сталось бы), затем дверь в гостиную открылась как раз достаточно для того, чтобы кто-то смог проскользнуть. Он поднялся и последовал за ней исключительно из растущего любопытства, а беспокойство и прочая сентиментальная чушь были ни при чём - он просто был любознателен от природы и стремился к знаниям.

Тем не менее он чётко понимал, что смог найти её, сидящую на большом валуне у озера, только потому что она позволила себя найти - парой намёков, не более.
- Как же меня достало Её Высокомерное Величество! - с раздражением воскликнула она, услышав его шаги и явно ожидав, что он придёт.

Забавно, он не смог чётко увидеть её, пока не сел совсем рядом. Рейвен окутывало что-то вроде розоватой дымки, скрывающей её очертания - которая вдруг исчезла.
- Как ты это делаешь? - спросил он без предисловия.

Рейвен пожала плечами. Она была не в состоянии дать объяснение - не в терминах, удовлетворяющих его академическую натуру. Она просто сделала это однажды, когда её снова загнали в угол четверо гриффиндорских задир. Отчаянно ища выход из положения, она закричала: -Оставьте. Меня. В покое!
Хотя и знала, что это не произведёт впечатления на Поттера и его дружков. В неё всё равно швырнут заклинанием, а так не хочется снова попадать в лазарет.

Затем произошло нечто странное. Она внезапно почувствовала себя.. защищённой.
- Она исчезла, - выдохнул Петтигрю с ноткой восхищения, застыв с открытым ртом.
- Ни фига! - прикрикнул на него Поттер. - Не может быть. Жирная Ворона слишком плотная, чтобы растаять в воздухе.
Блэк засмеялся в голос. Через некоторое время шутка дошла и до Питера, и тот начал смеяться без удержу. - Отлично сказал, Джеймс! Жирная Ворона и вдруг растаяла - хе-хе..

Однако у неё получилось. Она не исчезла совсем, а осталась стоять там и слышала весь их диалог - вот только они её не видели. Она была словно в пузыре, розовом пузыре. Просто так случилось..
- Это невозможно, - вмешался Северус. - «Оставь меня в покое» - это даже не заклинание.
Рейвен пожала плечами, тоже не в состоянии это объяснить. - Я знаю.
Он косо посмотрел на неё и сменил тему. - Ты зря выступила против Нарциссы Блэк. Она же из уважаемой чистокровной семьи -
- Ну и что из этого? - перебила Рейвен. - это ничего не значит.
Это значит очень много, - подумал Северус, приподняв бровь и с удивлением глядя на неё. Когда она успела стать таким ярым противником традиций?
- Как на меня, она может писаться голубым одеколоном от восхищения своим кровным статусом, но это не её заслуга. Она не может ставить себе в заслугу то, чем являются её родители. Все эти разговоры про чистоту крови - полный бред.
- Как же ты умудрилась попасть в Слизерин?
- Я не хотела в Гриффиндор.

Это как раз можно было понять, но как объяснение это не годилось. Нельзя было сказать Сортировочной Шляпе, куда ты хочешь попасть, и потом ждать, что она тебя послушает. Хотя Шляпа несомненно обладала специфическим чувством юмора, направив Рейвен Лестрейндж в Слизерин, где той явно было не место. Ведь там ценили чистоту крови, на которую ей было наплевать. А может она просто делала вид, учитывая, что её кровь была испорчена отцом-магглом, как и у него? Хотя нет, он обратил внимание на журнал в её руках - точно маггловский. Она не испытывала комплексов по поводу своего происхождения, но охотно принимала его. Читая маггловский журнал в школе волшебства, как будто не могла решить, какому же миру принадлежит.

А он так и ничего не понимал. Он хотел разобраться в том, что из себя представляет Рейвен Лестрейндж, а потом благополучно забыть о ней.
- И Сортировочная Шляпа направила тебя именно на Слизерин, а не на какой-нибудь другой факультет?
- Ну, был ещё вариант Хаффлпаффа - понимаешь, моя мама там училась - но я... я... - Рейвен замолчала. Да, она хотела попасть в Слизерин из-за Северуса, потому что тогда, в поезде, он сразу ей понравился. Он был так непохож ни на тех гриффиндорских наглецов, ни на остальных мальчиков на её курсе; он не хвастался своими талантами, и в то же время был просто потрясающим, таким начитанным и умным.

Конечно же, если бы она потрудилась заранее почитать о факультетах Хогвартса, вместо того, чтобы подальше задвинуть все мысли об этой школе, куда она вовсе не хотела, она бы, возможно, сделала другой выбор. Но теперь она училась на Слизерине и должна была привыкнуть, что здесь царит культ чистокровности, нравилось ей это или нет.
Какой бы бес не вселился в неё раньше, теперь уже ничего не изменить. Она бросила вызов Нарциссе Блэк, а это означало, что теперь ей придётся поостеречься. Было бы разумным оставаться как можно менее заметной.
Улыбнувшись Северусу, она вернулась к последнему номеру «Melody Maker» - там напечатали потрясающую статью о T. Rex, которую она не дочитала.

Было приятно, что он остался сидеть на бревне рядом с ней, исподтишка поглядывая через её плечо, чтобы выяснить, что же её так заинтересовало. Возможно, ему пойдёт на пользу почитать для разнообразия о замечательном Марке Болане, вместо того, чтобы, как обычно, уткнуться своим очаровательным огромным носом в книги про магию.
- Кстати, очень мило, что ты обо мне беспокоишься.
- Ничего я не беспокоюсь, - проворчал он.
Рейвен усмехнулась и продолжила наслаждаться замечательной погодой, сидя у озера.

- Что ты выберешь дополнительным предметом? - этот был самый популярный вопрос в конце второго семестра, а потом и в начале третьего учебного года в Хогвартсе. Можно было выбирать между пятью новыми предметами: Древние Руны, Предсказания, Уход за Магическими Созданиями, Арифмантика и Маггловеление, и выбрать нужно было как минимум два.

Рейвен тщательно это обдумала на Пасхальных каникулах, а затем и на летних, и наконец выбрала Древние Руны и Арифмантику. Она всё ещё предпочитала те предметы, где на занятиях не придётся размахивать палочкой, хотя ей это удавалось всё лучше и своей палочкой эбонитового дерева она владела более уверенно. Постепенно им удавалось подружиться.
Она с удовольствием узнала, что Северус выбрал те же предметы, в то время как Лили предпочла более девчоночьи Уход за Магическими Созданиями и Предсказания. То есть, милых зверушек и гадания...
Рейвен считала, что Предсказаниям нельзя научиться. Либо у тебя есть дар и ты - настоящий предсказатель, либо нет. Пытаться же найти какое-то значение в чайных листьях казалось ей глупостью.
Она также не собиралась слушать то, что будут рассказывать о магглах какие-то левые волшебники, так как была уверена, что сама могла бы научить своих одноклассников много чему из того, что не входило в программу, поэтому Маггловеденье даже не рассматривалось.
Уход за Магическими Созданиями сперва показался интересным - пока Рейвен не вспомнила, как выглядит профессор Кеттлбёрн, и не отказалась от этой мысли. Ей ещё пригодятся все её конечности, благодарю покорно, а имея дело с магическими зверушками, ожидать можно было чего угодно. Профессор Кеттлбёрн был живым примером.

На третьем курсе закончилось правление слизеринских старост - к большому сожалению Нарциссы Блэк. Она так надеялась, что станет следующей старостой, но этим надеждам пришёл крах, когда Дамблдор оказал эту честь Фрэнку Лонгботтому и его девушке Элис.
- Гриффиндорцы! - с отвращением подумала Нарцисса, вежливо аплодируя с деланной улыбкой.

Лили же была очень довольна поворотом событий, так как была уверена, что пара старост с её собственного факультета будет намного лучше представлять интересы всех студентов, чем кто-либо со Слизерина, ведь Змеи были очень предвзятыми. Они считали, что только чистокровные волшебники и ведьмы имели право учиться в Хогвартсе, а это было просто нечестно. Конечно, не все слизеринцы были такими. Их декан профессор Слагхорн не уставал хвалить Лили за природный талант к Зельям и всегда приглашал её на свои вечеринки. Он был очень милым.

Перемены на третьем курсе не ограничились дополнительными занятиями и старостами с Гриффиндора. Теперь ученикам можно было посещать Хогсмид во время специально отведённых выходных. Все ждали этого с большим энтузиазмом, особенно Лили, потому что это была единственная деревня в Великобритании, населённая исключительно волшебниками. Лили не могла дождаться первого похода в Хогсмид.

Наконец-то время пришло.
Хогсмид был живописной деревенькой с уютными коттеджами; в некоторых из них находились самые удивительные магазины, которые она когда-либо видела. Один из них назывался «Медовое королевство» и там продавались разнообразные волшебные сладости - не только те, что предлагали в «Хогвартс Экспрессе», но и много других, и всё такое интересное и замечательное. Она думала о том, сколько упустила за всё то долгое время, пока росла в скучном маггловском мире.

О да, она бы могла провести в «Медовом королевстве» несколько дней, и ей бы ни разу не наскучило. К сожалению, её спутник не разделял её восторга, и хотя Северус очень старательно скрывал своё растущее нетерпение, Лили заметила, что он не очень весело проводил время. С другой стороны - он вообще когда-нибудь развлекался? Он всегда был сердитым и угрюмым, и её совсем не удивляло, что остальные её друзья не хотели иметь с ним ничего общего.
Зачем ты вообще общаешься с этим сальным придурком? - часто спрашивали её, но Лили считала, что нехорошо так говорить о ком-то. Он был очень умным и - по-своему - даже остроумным. Он просто не был компанейским. Тем не менее, он был её другом. Лучшим другом. Никто не знал её так хорошо, как он.
Если бы он только вёл себя приятнее, когда общался с другими, и не называл остальных её друзей безмозглыми болтушками. Лили хотелось бы, чтобы он лучше проводил время, а не стоял столбом в «Медовом Королевстве», совсем не глядя на разные чудеса, рождённые в шоколадно-сахарных мечтах.

Зато, подумала она, направляясь, чтобы расплатиться за выбранные сладости, у него наконец-то появился друг на его факультете. Рейвен Лестрейндж была довольно ничего - как на слизеринку. Иногда Лили задавалась мыслью о том, что Сортировочная шляпа могла поместить её не на тот факультет, и не лучше бы ей подошёл Хаффлпафф... но взглянув на Рейвен, она отметила её сердитый вид, который, похоже, был типичным для слизеринцев. Странно, но в чём-то Рейвен и Северус были очень похожи. Например, оба не умели хорошо проводить время. Лили подумала, не является ли это характерной слизеринской чертой, с тоской глядя на жизнерадостную группу гриффиндорцев, выходящих из «Медового Королевства» и направляющихся в магазин приколов Зонко. Было бы гораздо веселее пойти вместе с ними, но она ещё раньше обещала Северусу, что свои первые выходные в Хогсмиде они проведут вместе. Ведь они же были лучшими друзьями.

Третий год Рейвен в Хогвартсе был пока самым лучшим. Она много времени проводила с Лили и Северусом, и хотя иногда и чувствовала себя лишней из-за того, что связывало её друзей, это всё равно было лучше, чем полное одиночество и мрачный призрак в качестве единственного друга.

Как ни странно, на третьем году учёбы друзья также начали медленно отдаляться друг от друга, хотя тогда никто из них этого не замечал. Началось всё с небольших недоразумений, которые происходили почти незаметно, но со временем они становились всё ощутимее и серьёзнее. Особенно когда дети вступили в подростковый возраст.
- Какой мальчик тебе больше всего нравится? - небрежно спросила Лили у Рейвен через несколько недель после начала четвёртой четверти, когда они ждали Северуса на улице.
- Сев, - честно ответила та, потому что Лили была её подругой и её ответ был правдой.
Лили закатила глаза. - ну конечно, мне он тоже нравится. Он мой лучший друг - но я имею ввиду, какого мальчика ты считаешь симпатичным? С кем бы ты хотела пойти к мадам Паддифут? Ну понимаешь, держась за руки и прочее..
- Прочее? - удивилась Рейвен, не совсем понимая вопрос Лили, потому что она уже ответила - к тому же, в чайную мадам Паддифут Рейвен уж точно не пошла бы, потому что находила её слишком вычурной.
- Ну понимаешь.. целуясь...
Рейвен подняла бровь и посмотрела на подругу, недоумевая, почему та покраснела и начала так глупо хихикать. И почему это она не считала, что с Северусом можно целоваться? Рейвен он казался самым замечательным во всём Хогвартсе, и глаза у него были самые необычные - глубокие, тёмные озёра черноты, в которых загорался огонёк только когда кто-то говорил что-то интересное... или же когда он смотрел на Лили.
- Марвин Боуд очень милый - разве не так?
Хаффлпаффец, - припомнила Рейвен, на год старше их и очень популярный благодаря красоте и приятным манерам. Он был вратарём квиддичной команды Хаффлпаффа.
- Эван МакФарлан тоже симпатичный.
Ещё один смазливый мальчик из квиддича! Его отец был капитаном Монтрозских Мишеней, а затем стал главой Отдела магических игр и спорта. Слагхорн обожал мальчишку, потому что получал от старого Хемиша МакФарлана бесплатные билеты на любой внутренний квидичный матч по желанию.

Рейвен не удивило, что Лили нравились самые популярные мальчики, учитывая то, что сама Лили не только пользовалась популярностью, но и считалась самой симпатичной девочкой в Хогвартсе после выпуска Нарциссы. Конечно же, самая популярная девочка должна была встречаться с таким же популярным мальчиком, ведь целоваться с таким гораздо приятнее...
- Ну так, тебе кто-нибудь нравится? - снова спросила Лили.
Рейвен взглянула на неё - в изумрудных глазах читалось лёгкое любопытство, смешанное с чем-то не совсем понятным. Поэтому она решила не повторяться, так как уже ответила на этот вопрос. Да, ей нравился Северус. Очень. Она бы с ним поцеловалась - весьма охотно. Но Лили этого не скажет. Некоторые вещи лучше хранить в тайне.

Поэтому она ответила: - Мне кажется, Марк Болан очень сексуален.
- Это певец из той маггловской группы, которая тебе нравится, правильно?

Вот опять оно, теперь уже в голосе Лили. Как будто ей было...жаль Рейвен. Наверное, Лили думала, что та живёт в мире подростковых иллюзий и никак не попробует по-настоящему то, о чём они говорили. А вот Рейвен интересовало, целовалась ли вообще когда-нибудь такая самоуверенная Лили. Она бы очень удивилась, узнав, что маленькая Рейвен Лестрейндж уже имела этот опыт. С прошлого лета. В Испании. С темноволосым и темноглазым мальчиком-испанцем. И это было очень мило. Особенно потому, что Мигуэлю она не казалась Жирной Вороной, что осталось её прозвищем в Хогвартсе - казалось, никто не заметил, что она вытянулась за последние пару лет. Надо сказать, она всё ещё не была идеально стройной, как Лили, но зато Рейвен могла гордиться тем, что её блузке было что обтянуть.

Хотя это не прибавило ей популярности. Те самые гриффиндорские задиры всё так же не упускали возможности швырнуть в неё проклятьем, но ей удавалось уйти от них - в большинстве случаев..
Отвернувшись от изучающего взгляда Лили, она увидела, что к ним приближается Северус, и он немного хромает.
- Где ты задержался? - спросила Лили, не обратив внимание на его потрёпанный вид.
Через его левую бровь до скулы шёл порез, из которого текла тоненькая струйка крови. Хотя порез был неглубокий, а кровотечение - незначительным, Рейвен не могла не промокнуть его чистым платком.
Северус вздрогнул и нахмурился в её сторону, но всё же позволил ей продолжать, пока он объяснял Лили, почему опоздал.
Рейвен не слушала. Она только что обратила внимание на деликатный изгиб его длинных ресниц и отбрасываемые ими тёмные тени на бледных щеках; он смотрел вниз, чтобы избежать взгляда Лили. Он был таким милым.. и он лгал Лили. Наверное потому, что она всё равно не захочет слушать правду. Лучше он преподнесёт ей благовидную версию о том, что упал с лестницы, чем признается, что её однокурсники швырнули в него заклятьем - снова. Конечно же, Лили не одобряла чувства юмора мальчишек с её факультета и даже называла Поттера заносчивым ничтожеством за то, что он безо всякой причины нападал на студентов в коридорах, но, тем не менее, она считала, что каждая их стычка с Северусом была связана с провокацией со стороны последнего.

После занятия по Древним Рунам Северус отправил Рейвен вперёд сказать Лили, что немного опоздает, так как ему нужно было кое-что спросить у профессора Бабблинг. Поттер и его банда наверняка околачивались в коридоре, поджидая его. Он мог бы обмануть Лили своим рассказом о падении с лестницы, но поскольку Рейвен часто становилась жертвой так называемых шуток гриффиндорцев - как и он - то её он обмануть не мог. Рейвен уставилась на помятый платок в пятнах крови, который держала в руке, и вздохнула.

Северус мог бы обвинить гриффиндорцев в нападении на себя, но доказательств у него не было; никого из них он не видел, только слышал голос Поттера, когда тот выкрикнул заклинание, и у его сумки с книгами внезапно внезапно выросли клыки, которые попытались вцепиться ему в ноги, в то время как он спускался по лестнице. Северус был уверен, что результат получился ещё смешнее, чем от Таранталлегры, потому что его ноги исполнили что-то вроде такого же безумного танца, чтобы увернуться от острых зубов сумки - он бы только предпочёл, чтобы жертвой их жестокого юмора, летящей со ступенек, был не он, а кто-нибудь другой. Злорадный смех Блэка всё ещё звенел в его ушах, но - как и Поттера - того невозможно было заметить.
Были и другие, чей смех напоминал ему, что он не особо пользовался популярностью. Он знал это. Однако, стоило ему нахмуриться в их сторону, они замолкали. Ему было наплевать на популярность, если его боялись, а на это были причины, так как он уже знал больше проклятий, чем любой семикурсник. Если бы только он заметил своих обидчиков, которые, казалось, были невидимыми.
Северус понимал принцип действия странного заклинания Развоплощения Рейвен а также то, зачем она изобрела его - нет, скорее, почему ей легко далась магия такого высокого уровня. Ведь это было для самозащиты. Он тоже много понимал в этом.
Но это не объясняло, как Поттеру и его дружкам удавалось оставаться невидимыми в самые удобные моменты. Он очень сомневался, что им нужна была какая-либо магическая защита, когда их надёжно укрывало крылышко директора... его драгоценные гриффиндорцы, которые ну никак не могли замышлять ничего дурного, а просто хотели поиграть...

Но ещё хуже становилось от отношения Лили. Его лучшая подруга, казалось, разделяла предубеждения против его факультета, что все слизеринцы были злыми, а гриффиндорцы - хорошими от природы.
Она и слышать не хотела о его подозрениях по поводу того парня Люпина, но это же было очень подозрительно, что ему - или его матери, без разницы - всегда нездоровилось при полной луне...

На четвёртом году обучения все их недоразумения, казалось, померкли и развеялись, уступив место радости от того, что они вместе, от их дружбы. Северус забыл о том, что Лили не верила, когда он говорил правду, и кроме того, он всё равно не любил говорить о себе. Рейвен не обращала внимания на жалостливые взгляды, изредка бросаемые Лили в её сторону, потому что самая популярная девушка в Хогвартсе просто не понимала, что за стенами замка тоже есть жизнь, и не ставила это ей в вину. Ведь они были друзьями, и она была счастлива дружить с Лили Эванс и Северусом Снейпом.

Они продолжали встречаться на берегу озера или же, когда дни стали короче и холоднее, в библиотеке. Они прекрасно сочетались как партнёры для учёбы, дополняя друг друга благодаря различиям в темпераменте и интересах. Но раскол уже произошёл, и потихоньку увеличивался с каждым днём.