Мене, текел, фарес

Пролог.

Позже отец Марк так и не смог вспомнить, что же разбудило его в ту странную ночь. Не помнил он, и что собственно ему снилось. Вспоминалось лишь гнетущее, сдавливающее грудь чувство ожидания. Ожидания чего-то значительного, он лишь не ведал, что это будет - большое ли горе или великое счастье. Но что бы не ждало его, он не мог ждать просто сидя в темноте, и нетерпение погнало его прочь из мирного дома скромного священника, и он вышел в ночь, покрывшую маленький американский городок.
Уже скоро он шел по центральной улице города по направлению к мосту через Гром-речку, которая отделяла Иденвилль от густого леса, который забрал немало жизней в те далекие опасные времена первых поселенцев.
Твердым шагом он преодолел расстояние до мостика и в раздумье застыл. На секунду ему показалась безумием вся эта эскапада. Что подумают прихожане, когда увидят "падре", гуляющим по ночам?
И тут же он ощутил новый толчок, рванувший его прямо через мост, и отец Марк пошел, повинуясь воле Того, кто звал его, и священник почему-то не сомневался, что его ведет Тот, кто мудрее всех нас, а вовсе не тот, кто возомнил себя Его врагом.
Впрочем он тут же пожалел об этих мыслях, что свидетельствовали о грехе гордыни и мысленно вознес покаянную молитву, но ноги его не останавливались, и он упрямо шел вперед.
Он прошел уже несколько миль, когда преодолев очередной поворот он увидел маленькую человеческую фигурку, которая, спотыкаясь, брела по дороге.
В первую секунду отец Марк остолбенел, но затем бросился прямо к этому человечку, вся фигура которого выражала страдание. В несколько шагов он преодолел расстояние до ребенка, да именно ребенка, мальчика лет семи, в изорванной одежде, покрытого кровью, сгибающегося под тяжестью какой-то ноши, что он нес на руках.
- Дитя! - позвал он. - Кто ты, малыш? Как ты здесь оказался?
Мальчик поднял голову, словно только заметил присутствие незнакомого человека, и с испугом посмотрел на священника. Отец Марк чуть не задохнулся когда увидел эти глаза ("Таких глаз не бывает у детей! - говорил позже он. - У стариков, глубоких стариков, не у детей, что только начали жить, нельзя, чтобы у детей были такие глаза, глаза страдальца!")
- Не бойся, малыш - ласково сказал священник. - Все будет хорошо... Иди сюда...
Отец Марк хотел взять мальчика на руки, чтобы бегом отнести его в город к врачу, потом в полицию, позвонить в Спрингфилд, вызвать спасателей для родителей ребенка, если произошла какая-нибудь авария - им надо помочь - мысли лихорадочно неслись в голове святого отца, когда мальчик вдруг опустил голову, вновь поднял ее и протянул священнику то, что держал в руках.
Мальчик нес на руках другого ребенка.

Кн.1. "Праведник" ч.1. "Явление". гл.1. С.С.

Профессор Снейп оглядел кабинет директора и остался доволен увиденным. Все остальные деканы скучающими взглядами изучали стены, пол, потолок, до боли знакомую обстановку - только не того, ради кого они все здесь собрались. Но Снейп не собирался доказывать всем свою несуществующую тактичность и потому невежливо уставился на типа, что намеревается занять его, Снейпа, законное место преподавателя Защиты от Темных Сил.
Посмотреть было на что. Снейп попытался классифицировать все эти многочисленные шрамы, украшающие лицо, шею и руки наглого американца. Следы зубов, каких-то лезвий, ожогов, химических ожогов, еще тролль-знает-чего. Выглядело это на редкость живописно и очень устрашающе. "Да, зрелище не для слабонервных" - подумал он и решил, что внезапный интерес Макгонагал, Флитвика и Спраут к предметам интерьера, возможно, объясняется не только их "тактичностью".
Наконец дверь открылась и вошел всеми-давно-ожидаемый-директор.
- Прошу простить мне мое опоздание. - Заулыбался Дамблдор. Ожидавшие также ответили ему улыбками разной степени энтузиазма.
На улыбку типа-со-шрамами даже Снейп решил не смотреть.
Директор проскользнул к своему столу, удобно сел, и наконец начал.
-Дамы и господа - почему-то торжественно начал он.- Как вы знаете, после всех этих неудач с предыдущими преподавателями Защиты от Темных Сил Министерство обязало меня принимать новых преподавателей лишь после собеседования, проведенного вместе со всеми деканами. Поэтому я и собрал вас здесь.
Снейп хмыкнул. Все это было и так понятно. Что дальше?
- Мистер Джон Бейлис написал мне письмо с просьбой принять его на должность преподавателя Защиты от Темных Сил, и мне его письмо показалось интересным. Мистер Бейлис, может Вы расскажете господам деканам то, что написали в своем резюме? Например, Вы написали, что были в Америке мракоборцем - это что, американский вариат аврора?
- Не совсем.- голос шрамоносного типа был довольно... сносным? нормальным? Снейп не знал как это назвать. Но неприятия он не вызывал - и то хлеб. - Моей работой была борьба с монстрами.
- Монстрами? - переспросила Макгонагал.
- Да, мэм. Вампиры, оборотни, зомби, джиперы, бугимены, Синие Призраки, Женщины-Лисицы и тому подобные создания.
- Кто? - Флитвик был поражен - О ком Вы говорите?
Снейпу чертовски захотелось сделать умный вид, и он не отказал себе в этом удовольствии.
- В Европе не водятся многие из этих тварей - вещал Шрамолицый - Не сочтите за пробную лекцию. Америка очень молодая страна. Эмигрантская страна. На протяжении многих лет тысячи людей съезжались туда в поисках лучшей доли, оставляя за спиной горе, которое вышвырнуло их из родной страны, они ехали, не зная, что их ждет, а некоторые приехали не по своей воле, в цепях, и все они везли с собой своих монстров. Не просто чудищ в дорожных сундучках, они везли монстров в своих головах - свои страхи, плохие воспоминания, опасения, боль и горе. Люди со всех концов планеты, из Азии, Африки, Европы - везде своя магия - и на месте все это смешивалось, синтезировалось, объединялось, плюс на это накладывалась магия коренных американцев - в общем образовался кипящий котел, который взорвался материализованными человеческими страхами. У Америки не было опытных магов, которые смогли бы это предотвратить. Сейчас нам удается контролировать общественное мнение, работая с памятью маглов. Но
Тварей очень много, и меньше их не становится. Почти все магическое сообщество Америки работает на Агентство Борьбы с Инфернальными Существами. Мракоборец занимается работой с Тварями, выезжая на место, как только получает сигнал из
центрального штаба. Конечно, у меня есть и опыт работы с магами-отступниками, применявшими Запретную Магию. Но... Это случалось не часто. У нас слишком много настоящих чудовищ, чтобы выдумывать новых.
- Очень интересно, мистер Бейлис - улыбался Дамблдор. Снейп же размышлял - стоит ли фразу о выдумывании новых чудовищ расценить как оскорбление. По лицам других деканов он видел, что они думают об этом же.
- Мне кое-что осталось непонятным, мистер Бейлис. Вы написали, что Ваш стаж работы мракоборца - 10 лет. Возможно ли это, ведь Вам всего двадцать пять?
Деканы без всякого стеснения уставились на американца. Всех их ужалила одна мысль - что же это за жизнь он вел, раз в двадцать пять выглядит так... кошмарно.
- Обладающие способностями мракоборца, к несчастью, рождаются не очень часто. И долго они не живут. - Спокойно произнес Бейлис. - Поэтому нам рано приходится браться за оружие. Таков наш долг перед людьми и Господом.
От последней фразы профессора опешили больше, чем от всей тирады. Флитвик раскрыл рот, чтобы что-то спросить, но тут же закрыл его. Но Снейпа интересовало кое-что другое.
- Почему же Вы здесь, если там так нужны работники?
- Потому что за десять лет карьеры я побывал в тысяча шестьсот двадцати восьми операциях. В четырехстах девятнадцати из них я был ранен, в ста семи из них - тяжело, двадцать раз фиксировалась клиническая смерть, четыре раза - длительностью более пяти минут. Я полная развалина, мистер Снейп. То, что снаружи достаточно отражает то, что внутри. Сердечная и почечная
недостаточность, эпилепсия, синдром Гюнтера Либкнехта - это еще не полный список. Я больше не приношу пользы в боевых условиях, а перебирать бумажки в штабе, а тем более быть связным - это выше моих сил!
В голосе молодого старика кипела страсть человека, не желающего мириться со своей слабостью,каким-то образом это
проскальзывало в его спокойном голосе. А руки вдруг сделали нервный жест, который почему-то не ускользнул мимо внимания профессора Снейпа какой-то своей неправильностью.
- Э-э-э... Примите наше сочувствие мистер Бейлис. - проблеяла Спраут.
- Благодарю, мадам. - ровным голосом ответил Бейлис.
- Но почему Вы выбрали Хогвартс? - спросила Макгонагал.
- Слышал о Вашей школе много хорошего. Тем более... Тысяча лет... Живая история. Призраки повсюду. Портреты говорят, лестницы катаются. Очень любопытно. Мне хотелось бы пожить в таком спокойном месте.
Флитвик хмыкнул так, что Снейп даже захотел позавидовать.
- Вы называете место, которое своей основной целью обозначил Тот-кого-нельзя-Называть, спокойным?
- я думаю, что Волдеморт не намного опаснее одного неупокоенного кладбища, выводка оборотней и двух Синих призраков, когда эти Твари атакуют все одновременно.
На это нечего было ответить, тем более когда для профессоров оставалось загадкой что такое Синие призраки.
Но Бейлис продолжил:
- Я вовсе не собираюсь преуменьшать способности Волдеморта, леди и джентльмены, вовсе нет. Но и считать его всесильным тоже вредно. Всесилен только Бог, все остальные лишь его создания.
Снейп не выдержал:
- Вы что, из Братства Слуг Святого Престола? - спросил он со всей возможной иронией.
- Да. - Просто ответил американец. - Я обучался при одной из школ Братства. И я верю в Бога. Без моей веры я бы не выжил. Я уцелел лишь потому что верил, что с нами Бог.
Похоже у профессоров был день потрясений. Братство Слуг Святого Престола было обществом магов-католиков, которые пытались подвести установления церкви под реалии магического мира. Маги с более широким кругозором, к которым относили себя господа деканы, относились к этим психам со снисходительной иронией.
Один Дамблдор не выглядел удивленным. Он лишь заметил, что среди учеников школы немного католиков, тем более верующих.
- Не беспокойтесь. - ответил Бейлис. - Я верю в Бога, но я признаю и принципы демократии, а свобода совести - один из них.
Снейпу страшно захотелось рассмеяться. Такую чушь, да еще с такой уверенностью и апломбом мог сказать только американец.
- Но Вы никогда не работали с детьми, как Вы собираетесь преподавать?
- У меня нет педагогического образования, согласен.- ответил Бейлис. Профессора сразу вспомнили, что у них в принципе, тоже.
- Но у меня есть большой опыт, знания, которые я могу и хочу им передать. Я могу быть полезен здесь. В конце концов в Америке никого ничему новому я не научу.
У деканов вдруг закончились вопросы. Они посмотрели друг на друга, не зная, что еще можно сказать этому странному человеку.
- Я полагаю теперь мне следует удалиться и ждать вашего решения в приемной? - спросил Бейлис после непродолжительного молчания.
- Если это Вас не затруднит, мистер Бейлис. - Дамблдор позвонил в колокольчик и сказал невесть откуда появившемуся Добби. - Покажи мистеру Бейлису Хогвартс. Думаю Вам будет интересно посмотреть на призраков, говорящие портреты и катающиеся лестницы.
Бейлис улыбнулся, и ко всеобщему удивлению, его улыбка вовсе не произвела того гнетущего впечатления, которого от нее ожидали. Она была даже... приятной и... доброй, что ли...
Когда американец вышел, Дамблдор оглядел деканов.
- Не надо на нас смотреть! - Желчно сказал Снейп. - Мы и так понимаем, что Вы уже все решили.
- Мне нужно услышать ваше мнение, Северус. - мягко ответил директор.
- У него, наверное, действительно, есть опыт. - неуверенно начала Спраут. - Но... он так выглядит...
- Хм. Но у него в отличие от некоторых наших бывших преподавателей есть глаза и человеческие ноги. - парировал Снейп, а про себя подумал: "И в отличие от некоторых нынешних - мозги". Имел он в виду, конечно же, Хагрида. "И еще парочку дур!" - услужливо шепнуло ему Его Личное Мнение. - Я имею в виду Хмури и того кентавра.
Но, как оказалось, окружающие были шокированы вовсе не его высказыванием.
- Так что же, Вы за кандидатуру Бейлиса? - удивленно спросила Макгонагал.
- Кто Вам такое сказал? - окрысился Снейп, прекрасно сознавая, что так ведь это и выглядело. - Но если не я, то пусть кто-угодно. Но этот действительно может хоть что-то знать.
- Да, - сказал Флитвик. - Опыт у мистера Бейлиса большой. Я за него.
- Я тоже. - Макгонагал.
- Да и я не против. - поспешно сказала Спраут. - Мне он показался очень милым человеком.
"Хаффлпаф!" - вот и все, что об этом подумал Снейп.

Гл.2. О.В.

Оливер Вуд чувствовал себя неловко. В этом году ему пришлось сменить мадам Хуч, которая вдруг решила с годик отдохнуть и полечиться, Оливер не смог отказать своей старой учительнице, и вот вам, пожалуйста. Он преподаватель Хогвартса, пусть и на один только год. Кто бы мог подумать!
Двадцатого августа господа преподаватели окончательно собирались в Хогвартсе. Для Вуда было дико оказаться в Хогвартсе летом, и приехать не Хогвартс-Экспрессом, а на своей метле, и вещи отнести не в спальню Гриффиндора, а в отдельные комнаты. Было странно, что Флитвик называет его молодым коллегой, что он ест за одним столом с профессорами, что Снейп не может снять с него баллы, а Филч наорать.
И был еще один на редкость странный персонаж. Новый преподаватель Защиты от Темных Сил. Необычно в нем было все. Начиная, хотя бы, с его внешности. Сплошные шрамы.
Все лето он провел в Хогвартсе, готовясь к преподаванию, и казалось, что он не замечает людей вокруг него. Все дни он проводил в библиотеке, копаясь в старых манускриптах, и даже к столу выходил с книгами. А еще он делал какие-то записи. Причем не на пергаменте - пером, а на магловской бумаге. Магловской ручкой. Он казался полностью погруженным в свои бумаги. И не принимал участие в чинных беседах, которыми занимали себя профессора. Преподавателей очень нервировало поведение американца. Макгонагал говаривала, что ее радует, что он хотя бы ноги на стол не кладет. Есть, говорят, у американцев такая милая привычка.
Оливеру казалось, что Бейлис даже не заметил его существования. Впрочем, ему казалось, что он понимает, что чувствует Бейлис. Он ведь тоже новичок в преподавании. Если б он знал, какие книги ему помогут, он бы тоже читал без перерыва.
А так он день и ночь проводил на складе метел или квиддитчном поле, все больше ругая себя, что согласился на это невеселое приключение.
Однажды ему пришлось вернуться в Главный Зал, потому что он забыл ключ от склада на столе во время обеда. До начала учебы оставались считаные дни, и Оливер все больше нервничал.
Он вошел в Зал и вздрогнул. Странный человек сидел за столом, не отрываясь от книги. Вуд медленно подошел к столу, вдруг ощутив непонятную робость.
- Забирай, чего встал. - поднял голову Бейлис. -Я не кусаюсь.
Вуд замер. В голове промелькнула идиотская мысль: "Разговаривает!"
- Твои ключи. На столе. Забирай. - Медленно, как кретину, сказал Бейлис. И показал на ключи. Вуд быстро схватил их и подумал, как бы так половчее сбежать, чтобы и уцелеть, и никого не обидеть.
- Полеты, значит. -Продолжал Бейлис.
Оливер кивнул.
- На метле.
Снова кивок.
- Супротив всех законов Божьих и человеческих!!! -Вдруг прогремел американец громовым голосом, от которого Вуду тут же захотелось бежать.
Бейлис посмотрел на растерянно-испуганное лицо парня и... рассмеялся:
- Да я шучу... То что я Слуга Святого Престола, вовсе не значит, что я псих.
Смех Бейлиса был веселым и заразительным, таким, что с Оливера сразу спала глупая и необъяснимая робость, и он тоже рассмеялся.
Он решил, что пора уж и удалиться, когда Бейлис спросил:
-Торопишься?
-Куда?- глупо спросил Оливер.
-Ну, тебе лучше знать. Метлы там пересчитать. Постричь их, помыть, натереть лаком. Выпустить проветриться, чтоб не проросли.
Оливер расхохотался и даже сел от смеха на стул.
- Ты... ничего... не знаешь... о метлах... - выдавил он из себя сквозь смех. Проросшие метлы, надо же. - Ведь так?
- Ну, и не знаю. Ну и что?
- И летать не умеешь!
- Не умею. - опять согласился Бейлис.
- И про квиддитч ты ничего не знаешь!
- Э, нет. Знаю. Это игра. Там летают на метлах, целая куча мячей, и они не взрываются.
Оливер снова залился смехом. Он в первый раз видел мага, не знающего о квиддитче.
- Не знаешь ты про квиддитч!
- Ладно, не знаю.
Оливер с трудом успокоился.
-Ты куда-то не туда попал. Здесь все увлекаются квиддитчем.
-Посмотрим. Мне больше нравится хоккей. И бейсбол.
Оливер задумался. Нет, он ничего об этом не слышал.
- Это магловские игры, да?
- Верно, парень. Угадал.
- У маглов очень много игр.
- Очень. Не втягивай меня в водевильный диалог.
- Я слышал про футбол, а про эти две - нет.
- Ты имеешь в виду соккер? Было б странно, если бы ты о нем не слышал. О нем даже в Америке слышно.
- Что такое соккер? - растерялся Вуд.
- Это футбол. Только у нас футбол - это другая игра, а этот футбол - соккер.
Оливер немного обалдел, пытаясь переварить информацию.
Бейлис помолчал, а потом сказал.
- Оливер, хочу сказать одну очень важную вещь.
- А?
- С открытым ртом человек выглядит очень глупо.
Оливер поспешно захлопнул рот, покраснел, и наконец сказал:
- Я выглядел как идиот?
- Было похоже. Уже неделя, как ты разглядываешь меня, словно диковину из Стоунхеджского музея.
Оливер покраснел еще гуще.
- Я нормальный. И вменяемый. Я просто... Волнуюсь. Я в первый раз буду преподавать в Хогвартсе. Да и вообще - преподавать я буду в первый раз. И таких как ты я тоже в первый раз вижу.
- Мы с тобой в равном положении. Кстати я тоже нормальный и вменяемый. Хотя и не похоже. И ноги я на стол не кладу. Хотя иногда очень хочется. Мне интересно, как еще может хмурить брови и поджимать губы декан Макгонагал.
Оба рассмеялись.
- Ну, так ты торопишься?
- К метлам? Вообще-то нет. Я уже их все "протер, подстриг и проветрил". А ты что читаешь?
- Да уже все перечитал. Знаешь, уже устал от этой библиотеки. А что делать? Господа преподаватели только и могут, что вежливо Не Пялиться на меня. Только директор еще предлагает мне поесть. А предсказательница предвещает мне мучительную смерть. И каждый день - новую. Разве сто ты и Хагрид вносите разнообразие.
- То есть?
- Ну, Хагрид привык к монстрам, так что меня не испугался. - Оливер захотел было возразить, но Бейлис махнул рукой. - Я иногда смотрюсь в зеркало, Оливер. Так что не надо. Такова была Воля Божья.
- Ну а я какое вносил разнообразие? - спросил Вуд, чтобы отвлечься от неприятной темы.
- А вот ты на меня, повторюсь, пялился.
- Извини - смутился Оливер.
- Забудь. Я давно привык. Может сходим к Хагриду? Раз уж ты не торопишься?
- Пошли. А что там у него?
- Он обещал показать гигантскую трехголовую собаку.
- Очень интересно!! - с чувством сказал Оливер Вуд.
Они уже подходили к сторожке Хагрида, и Джон объяснял, что такое хоккей, когда вдруг дернулся и резко развернулся, как-будто что-то заметил. И тут же расслабился. Оливер покрутил головой, но ничего не увидел.
- Что? - спросил он.
- Да ничего. - пожал плечами Джон. - Тестралы.
- Где?
- На поляне.
- Да? - Оливер посмотрел на поляну. Ничто не указывало на присутствие тестралов. А, вон, стебелек сам собой качнулся.
- На что они похожи? - спросил он Джона.
- На лошадей. С крыльями.
- Никогда их не видел.
- Тебе повезло.
- Они что, такие страшные?
- Вовсе нет. - Бейлис устало остановился. - Неприятные. Но поверь мне: видеть чужую смерть - вот что страшно.
Оливер не знал, что сказать. И они пошли дальше.
- Ты видел много смертей, да?
- Куда больше, чем я хотел бы видеть.
- А когда ты увидел первую смерть?
- Когда мне было девять, я убил. Хотя это не считается, ведь это был не человек.
Оливер в потрясении остановился.
- Чего?
- Я убил бугимена.
- Что это?
- Когда ты был маленьким, тебе не казалось, что у тебя под кроватью, или в шкафу, что-то живет?
- Да. Было дело. Под кроватью.
- В твоем случае это были детские выдумки. А в Америке водятся бугимены. Они появляются и пугают детей. Они питаются детскими страхами. Вот его-то я и убил.
- Он тебя пугал?
- Нет. Мою младшую сестру. Она сказала мне, что Бука пугает ее по ночам. Тогда я взял на кухне нож, окропил его святой водой, пришел к сестренке в комнату и остался ждать Буку.
Они пошли дальше.
- А где ты взял святую воду?
- В церкви, конечно. Я учился в католической школе.
- И что? Помогло?
- Говорю же тебе - я его убил.
Они как раз подошли к избушке Хагрида.
- Ладно, оставим эту тему. Нас ждет трехголовая собака.
Но Хагрид был не один, а значит зрелище откладывалось.
- Джон, Оливер! Будете чаю? - радостно приветствовал их директор.
Молодые люди вежливо отказались.
- Вижу, вы оставили свои хлопоты. Давно пора. Надо иногда отдыхать.
- Вот начнете учить - не до роздыху вам будет, ребятки. - пророкотал Хагрид. - Особливо когда до слизеринцев дело дойдет.
- В который раз говорю тебе, Рубеус, не стоит так говорить. Ты же учитель. А чему ты можешь научить детей, если будешь так говорить?
Все уставились на Джона.
- Чему? -спросил Оливер.
- Только враждебности и ненависти. Ты учишь детей с других факультетов ненавидеть слизеринцев, а слизеринцев учишь ненавидеть тебя и других детей. Это недостойно.
Хагрид хлопал глазами.
- Дети все это тонко чувствуют. Тебе даже не нужно ничего говорить. Просто плохо к ним относиться. Дети это почувствуют. И это они потом пронесут через всю жизнь.
Взгляд директора стал очень внимательным.
- Вижу, ты уже многое знаешь о Хогвартсе, Джон.
- Да. И считаю это неправильным. Нельзя, чтобы судьбы детей решала какая-то шляпа. Может быть и Волдеморт пошел по кривой дорожке, потому что какой-нибудь преподаватель говорил, что Слизерин насквозь прогнил.
- Но из Слизерина действительно вышли почти все черные маги.
- "Почти". Хорошее слово, верно? Это дети, Оливер. Просто дети. Они еще не успели нагрешить. И их нельзя толкать на грех своей несправедливостью.
Взгляд директора, казалось, мог прожечь на Бейлисе дырку.
- А ты будешь справедлив, Джон?
- Я постараюсь. И мне будет легче. Я ведь здесь не учился. Не спал в одной из факультетских спален. И когда я буду заходить в кабинет, я не буду думать, что вот этот мальчик с ДРУГОГО факультета очень похож на того гада с этого же факультета, который поджег мне мантию, когда я был на втором курсе, а эта девочка похожа на ту, что нравилась мне на четвертом, а за той партой сидела девочка, которая всем разболтала, что я целовался с той на перемене в пустой аудитории. Мне будет легче.
Взгляд профессора не отрывался от Джона.
- Тогда, я думаю, ты согласишься вести сдвоенные занятия Гриффиндора и Слизерина.
- Что? - вскрикнули Оливер и Хагрид.
- Конечно, соглашусь. Я ведь сам это предлагал. Это позволит увеличить количество часов. Я большему смогу научить ребят. Но Вы не соглашались.
- Потому что расписание не позволяет других вариантов - только Гриффиндор-Слизерин и Рэйвенкло-Хаффлпаф.
- Я справлюсь.
- Не надо, Джонни! - сказал Хагрид. - Это ж кошмар сущий - у них вместе вести. Ужас просто.
Оливер кивнул. Джон даже не представляет, в какой омут кидается.
- Я справлюсь.- твердо повторил Бейлис.
Оливер закатил глаза - какая наивность!


Гл.3. Г.П.

Гарри хорошо разглядел профессора Бейлиса на торжественном ужине. Гермиона была права, когда сказала, что он похож на чудовище Франкенштейна. Но страшнее было то, что Защита от Темных Сил теперь будет проходить вместе со слизеринцами. Каждый, кто впервые брал в руки расписание, тут же кривился и стонал, как от зубной боли. Дин Томас объявил, что кому-то из преподавателей надо серьезно лечиться. Он не стал уточнять - кому. Но слизеринцы очень громко уточняли.
- Интересно, где они откопали это пугало?
Малфой. Кто же еще. Гарри и Рон уже в который раз дали себе слово игнорировать его.
- Эй, Уизли, ты согласился бы на такую внешность за тысячу галеонов?
Спокойно, Рон, игнорируем его, игнорируем.
- Хотя нет, что за вопрос, ты согласился бы за сотню.
К черту игнорирование.
- Да пошел ты, Малфой!
- Никто никуда не идет. Занятие уже началось.
Профессор Бейлис стоял у входа в кабинет.
- По местам, леди и джентльмены. - прошел он к кафедре. - Приступим. Ваши имена я знаю. Напомню вам свое. Я - Джон Бейлис. Защита от Темных Сил. Мои правила. Первое - ни на что не отвлекаться на моем уроке. Я преподаю не вышивание и не танцы, любая мелочь имеет значение для вашей жизни и здоровья. Второе - не стесняйтесь задавать вопросы. Я должен знать: чего вы не поняли, что вас интересует. Третье - никаких скучающих глаз. Если вам скучно - скажите мне об этом и уходите. Я не собираюсь тратить время на тех, кому неинтересно. Вопросы? Да, мисс Грейнджер?
- Профессор, почему ни одной книги по вашему предмету нам не было велено купить?
- Учебники, мисс Грейнджер? Хорошо, слева от Вас книжный шкаф. Возьмите "Защиту от Темных Сил" Роберта Майера на второй полке сверху. Эта книга была рекомендована Министерством в качестве базового учебника по этому предмету. Так вот, мисс Грейнджер, страница 65, третий абзац сверху. Читайте.
-"Самый действенный способ защиты от оборотня описан Эдвардом Хаммерсмитом в его книге издания 1847 года. Это лунный обряд Хаммерсмита. Он заключается в следующем. Когда Вас атакует оборотень, трансформированный в волка, вы должны выпрямиться, поднять палочку к небу, совершить пассы руками по схеме, что изображены на рисунке 25. Затем по одному разу на каждую сторону света надо произнести магическую формулу Силы Света номер 3, которая звучит следующим образом..."
- Стоп, мисс Грейнджер. Не надо озвучивать эту Формулу Света номер 3. Остановимся на этом. Так, и кто же скажет, чем плох этот метод?
Студенты молчали.
- Вижу, мистер Малфой хочет сказать. Так, мистер Малфой?
Малфой ОЧЕНЬ нагло улыбался.
- Хотелось бы знать, кто отвлекал оборотня от Хаммерсмита, пока тот совершал обряд.
- Совершенно верно. Долго, хлопотливо, и очень опасно. Оборотень ведь не будет ждать, пока вы сделаете пассы руками по схеме с рисунка 25. И мой вам первый урок. Пригодиться он не только против оборотня, но и против любой другой Твари. Это заклинание Первичной Силы...
- Ну, значит это заклинание действует даже без палочки. Ты просто его произносишь и бьешь. И сила твоего удара удесятиряется. Даже дракона можно свалить! - Возбужденно говорил Рон своей сестре.
- Без палочки?
- Ну да.
Все семикурсники во время обеда рассказывали о первом уроке Бейлиса всем, кто хотел слушать. Марк Нотт за столом Слизерина так же громко рассказывал своим.
- Ну, и он говорит: "Только, мол, не думайте, что вы так сможете вырубить в баре какого-нибудь парня, который не так посмотрел на вашу подружку. Заклинание не подействует, а пока вы будете этому удивляться, вас уже начнут бить ногами. А ваша подружка, посмотрев на это, может решить, что неудачники - это немного не ее тип".
Джинни услышала эту тираду и удивилась.
- Профессор так и сказал?
Гарри кивнул.
- Звучит как-то по-слизерински...
- Да нет... - помотал головой Гарри. - Он совсем не слизеринец. И прозвучало это смешно, а не грубо.
- А почему заклинание не подействует?
- Потому, - вмешалась Гермиона, - что это заклинание подпитывается из страха. Маг должен испытать подлинный страх при нападении на него. Поэтому оно и называется заклинанием Первичной Силы. Потому что оно берет силы из инстинкта самосохранения.
- А как оно звучит?
- Аламо Форца Прима. Знаешь, что странно, он его не сказал вслух. Написал на доске. И вообще, он ни одного заклинания вслух не сказал.
- Почему?
- Не знаю. Странный он какой-то...
Страностей у профессора было полно. Но ученикам он понравился. Уже через пару недель вся школа была просто очарована профессором. Его занятия были интересны и занимательны. Все затаив дыхание слушали многочисленные рассказы из его богатой практики, даже слизеринцы не прерывали его своими ироничными замечаниями. На его уроках казалось были забыты разногласия между Гриффиндором и Слизерином. А младшекурсники даже пытались подражать походке профессора, его сдержанным манерам и его забавному американскому говору.
Впрочем, Гриффиндор и Слизерин профессор вовсе даже не помирил. Легче помирить огонь и воду. Вообще-то, Гарри иногда даже думал, что профессору бы и удалось. Если бы не Малфой.
Драка в коридоре Хогвартса началась после квиддитчной тренировки. Рон упал с метлы, и теперь был в больничном крыле, а Малфой (Гарри был уверен) специально пришел, чтобы поиздеваться. К счастью Рон его не слышал. Но слышал Гарри, и этого было достаточно, чтобы Гарри бросился в бой. Даже без палочки.
Они успели обменяться всего парой ударов, когда чьи-то сильные руки растащили их, и теперь профессор Бейлис держал их каждого за шиворот.
- Так-так-так. Драка у больничного крыла. Очень практично. Далеко ходить не придется.
- Профессор, он...- начал Малфой.
- Спокойно, спокойно. Я все понял. Вам силы девать некуда. Хорошо кормят домовые эльфы. Сытно и вкусно. Остается лишь подраться, чтобы не растолстеть. Ничего, мои юные гладиаторы, я найду вам занятие.
- Господа - обратился Бейлис к толпе, которая набежала на зрелище неизвестно откуда. - Передайте господам деканам, что за хулиганство в коридорах школы я назначил старосте Слизерина Драко Малфою и студенту Гриффиндора Гарри Поттеру взыскание и теперь веду их его отрабатывать.
- Как? - поразился Малфой. - Вы не можете! Без согласия декана! И мы должны отрабатывать его в свободное время!
- Вот сейчас как раз я и вижу, что у вас полно времени на драки. А деканы... Ну что тут поделаешь. Потом с ними поговорю. Вперед, возрождатели кулачного боя, смелее.
Привел он их, к удивлению обоих, в библиотеку.
- Мадам Пинс, Вы помните о нашем разговоре о книгах по защитной магии?
- Конечно, профессор, но я пока не начла переставлять их, у меня просто нет времени..
- Ничего, мадам, эти два юных джентльмена с удовольствием помогут Вам, чтобы не лишить свои факультеты пятидесяти баллов с каждого. Не так ли, джентльмены?
Джентльмены недовольно молчали.
- Молчание - знак согласия. Итак, ваша задача - перенести книги со стенда Чар, в той стороне хранилища - показал рукой профессор, - на стенд Защиты от Темных сил, - вон там - и профессор показал в противоположную сторону. - Книги носить по одной. Впочем, по две у вас и не получится.
С этими словами профессор подвел их к книгам, каждая из которых выглядела неподъемной.
- А-а, разве нельзя использовать Ассио или там, Левиосу?- ошеломленно промямлил Гарри.
- Никогда не произносите заклинание без надобности - сурово сказал Бейлис. - Тем более рядом с волшебными книгами.
- Но я ведь не махнул палочкой!
- Ваше счастье! Приступайте. У вас два часа. А я прослежу, чтобы не было второго раунда у вашего поединка. И чтобы помочь мне в этом, мистер Малфой, воздержитесь от ваших остроумных замечаний. А так же от тех цветистых выражений, которыми Вы одарили меня, когда думали что я не слышу, по дороге сюда.
Гарри мрачно взял первую попавшуюся книгу и пошел, слыша за спиной шаги такого же мрачного Малфоя.
- Это все твоя вина, четырехглазый - раздался свистящий шепот.
- Моя?! - возмутился Гарри.
- Я все слышу, джентльмены! Это ваша общая вина. Работайте, труд облагораживает.
Ребята работали в полном молчании, когда раздались шаги приближающегося Оливера Вуда.
-Привет, привет. - сел он рядом с Бейлисом и уставился на трудящихся как пчелки студентов. - Бдишь?
- Бжу. - согласился Бейлис. - То есть, бдю. То есть... Тьфу! Чего пришел?
Студенты слушали из-за всех сил. Гарри был поражен - преподаватели ТАК разговаривают?
- Директор зовет.
- Зачем?
- Наверное, поговорить о твоих методах борьбы с хулиганством.
- Странно. Чем плохи общественные работы? Вот если бы я послал их ночью в Запретный Лес прогуляться - об этом можно было бы поговорить с защитниками прав несовершеннолетних.
- С кем? Да ладно, разговор не об этом. Деканы землю роют. Студентов положенно вести к ним.
- Чтобы деканы их отмазывали и чернили чужих студентов? Благодарю покорно.
- Макгонагал не такая.
- Возможно. А разница? И мадам Пинс все равно нуждалась в помощи.
Бейлис встал.
-Ладно, ты проследи за этими уличными бойцами, пока я схожу на родео. С деканами в образе ковбоев и мной в роли быка.
Вуд засмеялся.
- А почему бы магией эти книги не перетащить?
- Будем считать вопрос риторическим, любезный мой летун.
С этими словами Бейлис покинул библиотеку.
- Продолжайте, джентльмены - махнул рукой Вуд. - Не прохлаждаемся.
Гарри и Малфой вздохнули и продолжили работу. Малфой, на удивление, молчал. Наверное, не стал рисковать в присутствии двух гриффиндорцев - решил Гарри. Воспринимать Вуда в качестве преподавателя, а не студента, не получалось.
В этот момент в библиотеку вошла профессор Синистра.
- Оливер! - возбужденно (и очень громко) зашептала она. - Это правда, что Джон самовольно привел учеников отрабатывать, без согласия деканов?
- Не вижу ничего странного. - пожал плечами Вуд. - Они дрались. Это взыскание.
- Говорят, что он тащил их сюда за шиворот!
Гарри и Малфой громко фыркнули. Вуд бросил на них быстрый взгляд и спросил:
- А то, что он их всю дорогу пинками подгонял, этого не говорят? Профессор Синистра! - укоризненно протянул он.
- Профессор Вуд! - в тон ему протянула Синистра. - От Бейлиса всего можно ждать.
- Джон не стал бы поднимать руку на студентов.
- Но он же из Слуг Святого Престола.
- Вот именно!
- Не будьте наивны! Инквизиция почти вся была набрана из Слуг. Они сжигали волшебников на кострах и не позволяли тем защищаться заклинаниями!
- Эти времена давно миновали. Папа Римский принес свои извинения перед магами.
- Многого ли стоят извинения церковника.
- Джон Бейлис - очень порядочный, добрый и честный человек!- повысил голос Вуд.
Парни слушали, напрягая уши из последних сил.
- Ладно, - пошла на попятный Синистра. - А это что? - Вдруг удивилась она. В руках у нее была какая-то бумага.-Это? А, это Бейлис что-то рисовал. Он вечно эти крючочки рисует, везде где может.
- Скорее, пишет.
- То есть как пишет? Это что, руны?
- Нет, не руны. Это вавилонская клинопись.
- Вы и ее знаете?
- Нет, только эти слова. Они ведь довольно знамениты. Это "Мене, Текел, Фарес"
- И что это значит?
- Это из библейской легенды. Что-то про слова на стене, пророка, который их объяснил царю, и так далее. Они переводятся: "Исчислено, Взвешено, Разделено". Общий смысл - "Твое время кончилось. Тебе конец."
- Ясно. - кивнул Оливер, пряча бумажку в карман.
- Говоришь, он все время это пишет? Именно это?
- Угу. А вы чего замерли?- Напустился он на студентов. - Продолжайте!
Гарри снова тяжело вздохнул и взял следующую книгу.



Гл. 4. Д.М.

Любопытный услышал Драко разговор. Профессора Бейлис и Вуд (тоже еще профессор!) громко разговаривали в коридоре.
- Плохо выглядишь, Бейлис – начал Вуд.
И где, спрашивается, Вуд был раньше? Солнце встает на востоке, вода мокрая, Дамблдор спятил, а Бейлис плохо выглядит. Это в порядке вещей.
- Что, опять сердце?
Так-так, а это уже интереснее.
- Ну и ради какого тролля ты не пойдешь к мадам Помфри?
- Если я из-за каждой своей болячки буду бегать в больничное крыло, мне придется там поселиться.
Так-так-так, значит профессор у нас больной человек. Учтем на будущее. Вдруг понадобится.
- На твоем месте я бы забаррикадировался в больничном крыле и отбивался бы от студентов камнями.
Хороший учитель. Побольше бы таких.
С этими мыслями Малфой пронесся мимо профессоров. Как раз на урок Бейлиса он и спешил.
В принципе, ничего против Бейлиса Драко не имел. Хотя, любому порядочному Малфою было бы к чему придраться. Во-первых, внешность. Встретишь такого посреди ночи – и здравствуй, святой Мунго, отделение психических травм. Во-вторых, американец. А значит, по определению: грубый, неотесанный чурбан (откуда в Америке хорошее воспитание?), необразованный тупица (откуда в Америке хорошее образование?) и, наконец, грязнокровка. Правда, из всего перечисленного, только грязнокровность не подвергалась сомнению. Потому что чистокровных волшебников в Америке точно не найти. Ну и в-третьих, Слуга Святого Престола. Здесь Драко был согласен с профессором Синистрой. От богомольцев ничего путного не жди. Ну точно должно быть что-то не в порядке с мозгами, чтобы поклоняться какому-то заурядному магу, пусть и жившему две тысячи лет назад. Ну и исцелял он больных – редко, но встречается. Накормил сотни людей пятью кусками хлеба – тоже мне фокус. А то, что он умер, а через три дня воскрес – это еще не факт. Верить в это – ха, лечитесь, профессор!
И все же, профессор был… ничего. Во всяком случае, Драко он не раздражал. А такое редко случается. Он не действовал на нервы вечным стремлением пнуть Слизерин, чем грешили остальные профессора. И при этом остальные факультеты для него тоже были… Ну не было ему дела до того, кто на каком факультете. Драко сам не понял, почему ему это понравилось. Во-вторых… Хвала всем Тварям за подпорченный внешний вид профессора. Если бы с его физиономией все было в порядке, то на его лице красовалось бы выражение «скромный, молчаливый, задумчивый герой». А от таких лиц Драко мутило уже седьмой год. Ну и наконец, этот американец знал свое дело, и у него было чему поучиться. Например то заклинание первичной силы. Стоящая вещь. Или то китайское охранное заклинание. Синь…Гань… Как оно там… надо в записях посмотреть. Действует посерьезнее многих классических заклятий.
А вот сейчас они варят зелье. Зелье на Защите от Темных Сил. Снейп будет в бешенстве. Впрочем, Снейп обычно не учит восточным зельям. Индийское чароотталкивающее зелье с непроизносимым названием. Гриффиндорка Патил просто запрыгала, когда услышала. Профессор назначил ее помогать, и теперь она носится с таким гордым видом, будто она сама этому зелью профессора научила.
- Панси, эту траву надо резать заботливее. Моя бабушка говорила, что она очень чувствительная.
Ну и училась бы дальше у своей бабушки, зачем было в Хогвартс приезжать?
- Малфой, огонь слишком сильный, убавь его…
Мерлин, уже в третий раз…
- Патил, может отцепишься, а? Надоела!
- Малфой, ну никакой благодарности, Парвати хотела тебе, идиоту, помочь!
- А ты, Грейнджер, видно плохо спишь, если не лезешь не в свое дело? Уткнись лучше в котел рыжего недоумка, а то он всех нас здесь убьет своим так называемым зельем.
- Ах ты, хорек…
- Спокойно, Рон. А проблемы с зельем, похоже, все-таки у тебя! Какого оно цвета? Вот так то! И за что тебе Снейп высшие баллы ставит?
- С моим зельем все было бы в порядке, если бы ты, тупая грязнокровка, не отвлекала меня своей идиотской магловской болтовней. Демоны раздери тебя и твоих родителей, грязная дура.
Огонь под котлом Драко вдруг погас, и раздался холодный голос профессора.
- До свиданья, мистер Малфой.
- Что? – поразился Драко.
- Я сказал, до свиданья. Ваше поведение возмутительно, и я больше не намерен его терпеть. Будьте добры проследовать по маршруту «Дверь-Коридор-Кабинет Вашего декана». Я пущу Вас на свой урок только после разговора с профессором Снейпом. Похоже, родители привили Вам дурные манеры.
Драко вскипел:
- Похоже, я забыл, что грязнокровки все заодно! И Вам ли учить меня манерам, мистер «Звезды и Полосы по всему лицу»?
- И чего Вы хотите добиться, оскорбляя преподавателя? Вы лишь укрепили меня в моем мнении. До свиданья. Дверь Вас ждет, и она не заперта.
Драко начал с остервенением кидать свои вещи в сумку, со злостью поглядывая на Бейлиса, прошедшего к кафедре и стоящего спиной к ученикам.
- Поторопитесь, мистер Малфой. Ваше настроение может испортить зелья, которые варят другие студенты. Как говорила мисс Патил, это зелье очень чувствительно.
Драко с грохотом оттолкнул свой стул и прошел к выходу, сильно жалея, что никакой зомби не умудрился сожрать эту кучу дерьма, профессора Бейлиса.
Он уже закрывал за собой дверь, когда услышал чей-то испуганный голос:
- Что с Вами, профессор?
Он с любопытством оглянулся и увидел, как профессор согнулся, одной рукой опираясь на стол, а другой схватившись за грудь.
«Сердечко прихватило?» – фыркнул он про себя.
Бейлис тяжело повалился на стул, судорожно роясь в карманах, и вдруг просто опустился лицом на стол.
- Рон, скорее к мадам Помфри! – крикнула дура Грейнджер.
- Пешком побежишь? – с усмешкой спросил Драко, входя назад в кабинет.
- Проваливай, Малфой! – заорал идиот Поттер. – Тебя здесь не хватало!
- Беги, беги. К похоронам мадам Помфри как раз успеет.
И, спросив себя: «И какого Годрика Я это делаю, Хафлпафф меня забери?» Драко подошел к камину, взял с него коробочку, достал щепотку порошка, кинул его в огонь и произнес: «Больничное крыло», и услышав «Да», сказал:
- Вы не могли бы подойти в кабинет Защиты от Темных Сил, Профессору Бейлису нужна Ваша помощь.
Затем он оглянулся и лениво протянул, обращаясь к придуркам-гриффиндорцам:
- Правильно! Толпитесь вокруг него, не давая вздохнуть. Вдруг он отписал что-нибудь по завещанию Гриффиндору.
Мадам Помфри, оттирая руки платочком, выбралась из камина и спросила:
- Мистер Малфой, что случилось? Где профессор?
И тут же увидела его сама, и с озабоченным лицом захлопотала, доставая из карманов какие-то склянки, пузырьки, так что уже через несколько минут Бейлис пришел в себя. Мадам Помфри что-то ему строго и решительно заговорила, и наконец громко закончила фразу:
- … больничное крыло!
- Нет. – процедил сквозь зубы профессор.
- Да, да, и еще раз да! Это не игрушки, Джон! Я требую…
- Нет! – неожиданно твердым и громким голосом произнес Бейлис, и эта вспышка, похоже, лишила его последних сил. Он снова уронил голову на стол, еще раз произнеся настойчивое «Нет!».
Мадам Помфри оглянулась по сторонам и решила:
- Хорошо, раз Вы так настаиваете. – она посмотрела на Драко и продолжила – Мистер Малфой, проводите, пожалуйста профессора в его комнаты, раз он так хочет.
«Еще чего!» – хотел вскинуться Драко, но увидев шокированные лица гриффиндорцев, на которых явственно читалась мысль: «Только не он!», ответил воспитанным голосом:
- Конечно, мадам.
- Я помогу! – подскочил Поттер-Герой.
Тьфу! Ну, естественно, куда же без Поттера! Земля вращаться перестанет.
- Да, мистер Поттер, конечно. Отведите профессора и подождите там меня. Я возьму в больничном крыле кое-какие снадобья.
По счастью, до комнат Бейлиса было недалеко. Профессор был тяжеловат, да и компания не из приятных. Хорошо, что Поттер еще хотя бы помалкивал.
У закрытых дверей они остановились и Поттер начал тормошить профессора.
- Профессор, профессор, какой пароль? Назовите пароль!
- Мене, текел, фарес. – еле выдавил из себя профессор.
«Твое время вышло и тебе конец» - вспомнил Драко и ухмыльнулся. Пароль что надо. И очень здорово подходит к ситуации.
Они тяжело втащили профессора в комнату, уложили на диван и начали с любопытством оглядываться по сторонам. Комната преподавателя, надо же!
Но тут в открытую дверь вбежала мадам Помфри и захлопотала вокруг профессора.
- Джон, я уверена, у Вас опять болело с утра сердце, ну сколько раз я буду вам говорить...
- Болело. - подтвердил Драко. - Я слышал разговор профессора с мистером Вудом перед уроком.
Гарри и мадам Помфри уставились на Драко. Гарри выдавил сквозь зубы:
- И ты его доводил!
Драко пожал плечами. Кто кого доводил - большой вопрос.
Мадам Помфри меж тем продолжала, наливая какое-то зелье в стакан:
- Почему, ну почему Вы сопротивляетесь лечению, Джон? Вы ведь так можете умереть!
- Я мог умереть уже сотни раз, но каждый раз оставался в живых. Похоже у Господа на меня другие планы.
Драко навострил ушки и попытался сделаться невидимкой. Наверное, ему суждено слушать всякие интересные разговоры. Краем глаза он увидел, что героический Поттер так же умирает от любопытства. Взрослые же словно позабыли о подростках.
- У Господа! - с возмущением вскричала Помфри. - Давайте все вместе начнем верить в Бога и отказываться от лечения! Будем думать - Бог сам вылечит!
Бейлис вздохнул.
- Не переиначивайте мои слова, мэм. Моя вера не имеет ничего общего...
- Хотелось бы мне знать, почему вы отказывались заживлять свои раны. Я же вижу - всех этих шрамов можно было бы избежать, всего-то применить всем известные, простейшие заклинания и зелья заживления! Шрамы Вам тоже Бог послал?
- Ваша враждебность меня пугает, мадам Помфри - тяжело выдохнул Бейлис. - Я не заживлял раны, потому что я хотел помнить каждую из них, я ни одну не хочу забывать, каждая из них - часть меня. А не лечусь... Я знаю, что я не жилец. У меня мало времени, очень мало, и я не хочу тратить его на продление агонии. Не хочу растягивать свою жизнь как резину, в больнице, не хочу умереть в постели!
- Умереть у классной доски, на глазах испуганных детей - куда как почетнее, конечно! - съязвила Помфри и вдруг заметила мальчишек.
- А Вы что здесь делаете! А ну, вон отсюда!
Бейлис с трудом повернулся, и, встретившись глазами с Драко, твердо сказал:
- К декану, мистер Малфой. До свиданья!


Интерлюдия 1

Эдди Вонг, маг-аналитик Агентства Борьбы с Инфернальными Существами, наслаждался вкусным обедом, не ожидая опасности. Меж тем опасность была много ближе, чем он предполагал. Легкими шагами пройдя по залу, она села за его столик.
- Привет, Эдди.
К чести Вонга, он не испугался.
- Глория! Какая неожиданность! Чем обязан твоему визиту?
- Ты что, совсем не рад меня видеть, Эдди?
- Расскажи моему любимому раритетному Плимуту «Барракуда» 1974 года, ныне безнадежно разбитому, почему я должен быть рад тебя видеть?
- Неужели для тебя какая-то машина дороже старой дружбы?
- Не какая-то, а эта машина, для меня была дороже всего. Что у тебя случилось на этот раз?
- С чего ты взял, что что-то случилось?
- Когда я видел тебя в последний раз, тебя арестовали за воровство в Уолмарте, где ты украла будильник и подралась с охраной, а пока я расплачивался с адвокатом, ты угнала мой Плимут!
- Ты такой материальный, Эдди!
- Твой будильник был духовной вещью, конечно.
- В который раз говорю тебе – это было пари!
- Хватит, Глори – говори, что нужно, и исчезни.
- Ах, так! Ну ладно же.… Где Джон?
- Что?
- Я спрашиваю, где Джон? Я знаю, что он подал в отставку, но где он теперь? Его квартира закрыта, в Чикаго его тоже нет…
- Ты ездила в Чикаго?
- Нет. Через знакомых разузнала. Росалесы тоже ничего не знают. Где он?
- А зачем тебе? – с подозрением спросил Эдди.
- Эдди Вонг! Ты что, ослеп? Я не Женщина-Лисица, не Синий Призрак и не вампир! Это я, Глори! С чего ты вдруг скрываешь от меня, где мой брат?
- А с чего это ты вдруг вспомнила, что он твой брат? Когда он искал тебя год назад, ты бегала от него, как от чумы.
- Это когда он гнался за мной по всему Западному Побережью, чтобы сообщить мне «великолепную» новость? Мне не хотелось его видеть.
- А теперь вдруг захотелось?
- Вот такая я импульсивная особа. Где он?
- Почему бы тебе не спросить у…
- Если я захочу послушать проповедь, пойду в одну евангелическую церквушку в Алабаме с госпеловским хором. Проповедей падре я уже наслушалась.
- Они оба очень переживали за тебя…
- За меня переживать не нужно. Ты скажешь, наконец, где Джон, или мне вытягивать это из тебя клещами?!
- Джон в Англии.
- Что? Какого черта он делает в Англии?!
- Преподает в школе чародейства и волшебства Хогвартс Защиту от Темных Сил.
- Что за фигня? Какой Хогвартс?
- Очень уважаемая школа, со старыми традициями, квалифицированным персоналом, располагается в замке. Хорошее, спокойное место. Мечта любого мракоборца на отдыхе.
- Спокойная мечта! Как бы ни так! Знаю я, за чем он туда поехал! Господи, ты дал моему брату столько талантов, почему же ты не дал ему просто ума! Я чувствовала, что что-то не так. Теперь понятно… Так. Спасибо за информацию. Да упокоится душа твоего Плимута-Барракуда в мире. Пока. – прощебетала девушка и аппарировала, на глазах у изумленных маглов, тут же с ужасом уставившихся на Эдди. Эдди тяжело вздохнул и поднес к губам левую руку, на запястье которой тускло поблескивал серебряный браслет. На самом деле, больше чем просто браслет.
- Сэм, отправь группу работы с памятью в “Connie’s place”. Есть проблемы.
Он снова тяжело вздохнул. Ураган “Глория” и не мог пройти без последствий.


Гл. 5. С.С.

Профессор Снейп уже слышал, что все считают Драко Малфоя виновным в сердечном приступе Бейлиса. Впрочем, сам он тоже так считал. Юный Малфой обладал талантом доведения до бешенства.
- В который раз повторяю, мистер Бейлис потребовал Ваших извинений, иначе он не намерен пускать Вас на свои занятия!
- А я в который раз повторяю, что готов принести свои извинения профессору, но не собираюсь извиняться перед этой грязнокровкой!
- Предупреждаю, что профессор Бейлис тверд в своем намерении не допустить Вас до экзаменов на П.А.У.К. Ваши пропуски будут для этого достаточной причиной. Даже господин директор не смог его переубедить.
- Мне почему-то кажется, что господин директор не очень-то и старался его переубедить…
- Не забывайтесь, мистер Малфой!
- И у профессора нет права не пускать меня на занятия. Мое обучение оплачено, и свою зарплату он получает в том числе и из моих средств.
- К сожалению, Вы ошибаетесь. Вы позволили себе оскорбить профессора, выказать ему неуважение на глазах всего класса. Профессор имеет право на применение подобного наказания.
- То есть, если бы я оскорбил его один на один, проблем бы у меня сейчас не было?
- Не передергивайте, мистер Малфой. Я, Вы слышите, я требую, чтобы Вы извинились перед этой … маглорожденной студенткой.
- Да Вы на чьей стороне, профессор?!
- Я, как всегда, на стороне Дома Слизерин! А профессор Бейлис пока не выступал против факультета. Он даже не снял баллы со Слизерина, сказав, что студенты не долны расплачиваться за Вашу глупость…
- Меня сейчас стошнит от его справедливости и благонравия.
- Тихо! Но вот если Вы окажетесь недопущены до экзаменов и общий средний балл факультета упадет, то… Это уже повредит Дому. Поэтому, я Вам приказываю…
- Профессор Снейп, Вы знаете, что я несказанно Вас уважаю, Ваше мнение ДЕЙСТВИТЕЛЬНО имеет для меня значение, но я не стану унижаться перед этой плебейкой, пусть даже во благо Дома. Я отправлю сову отцу.
- То есть Вы намерены вмешать в это дело Вашего отца? Хотел бы Вам напомнить, что мистер Малфой больше не является членом попечительского совета…
- Но у него остаются все его влияние и связи, и он сумеет поставить на место этого зарвавшегося американца, который слишком много себе вообразил!
Снейп еще долго уговаривал мальчишку, угрожал, кричал на него, но глупец был последователен в своем упрямстве. Еще каких-то два года назад Снейп построил бы упрямца за пять минут. А теперь… Эти юнцы в семнадцать лет полагают, что у них на все должно быть свое мнение, а старые хрычи им не указ. И как с этим сочетается то, что он тут же побежал звать папочку?
Придется поговорить с Бейлисом. Хотя этот Слуга Господа тоже упрямством не обделен. И где христианские кротость и смирение?
- Мистер Бейлис, позвольте на пару слов…
- Если Вы снова о мистере Малфое, то я готов выслушать его извинения. Так же, как, полагаю, мисс Грейнджер.
- Юный Малфой готов извиниться перед Вами, но перед мисс Грейнджер он своей вины не чувствует, поэтому не имеет намерения перед ней извиняться.
- Что ж, Вы знаете мою позицию. Она не изменна. Мистер Малфой не допущен до моих уроков.
- Я не понимаю Вашего упрямства. Если в отношении вас он действительно позволил себе недопустимую бестактность, то мисс Грейнджер сама напросилась на достойный ответ. Она всегда отличалась крайним нахальством, наглостью и излишней самоуверенностью.
- Как раз «бестактность» в мой адрес волнует меня меньше всего. Но я не допущу проявления какой-либо дискриминации на моем уроке. Мистер Малфой позволил себе неподобающее выражение. В Америке его отцу пришлось бы выплатить мисс Грейнджер миллионную компенсацию по решению суда. Не считая нескольких месяцев исправительных общественных работ для самого Драко Малфоя.
Северус внутренне зарычал. Чертова Америка с ее чертовой «политкорректностью»!
- Кстати об отце. Мистер Малфой собирается отправить ему сову. И я советую Вам не связываться с Люциусом Малфоем. Себе же выйдет дороже.
- Вот как? Грустно это слышать.
- Что именно? - удивился Снейп.
- Я был лучшего мнения о Драко Малфое. Он нахален, груб, слишком язвителен, слишком зол и самоуверен, но я думал, что свои проблемы он будет решать сам, не зовя на помощь папочку. Я очень разочарован.
Снейп вновь обратил внимание на странный жест, который сделал рукой Бейлис. Похоже он так делает всегда, когда нервничает.
- Я бы посоветовал Вам подумать о Люциусе Малфой. Вот к то настоящий мастер в искусстве создания другим проблем.
- Мистер Люциус Малфой не будет для меня проблемой, можете не беспокоиться.
С этими словами Бейлис пошел дальше.
"Ну и что же ты в таком случае так разнервничался?" - про себя спросил Бейлиса Снейп.
Малфой-старший явился в Хогвартс на следующий день, злой как бешеный пес. После короткой беседы со Снейпом он потребовал подать сюда "этого америкашку".
Снейпу лишь осталось напомнить, что Люциус больше не попечитель.
"Америкашка" явился быстро, и Северус тут же отошел на второй план, чему он очень порадовался. Битва обещала быть жаркой. К чести Люциуса, он не пошел в лобовую атаку, а сделал парочку пробных выстрелов.
- Приятно, очень приятно познакомиться, мистер Бейлис. Как поживает Америка? Все так же отбивается от жалких монстров?
- С Божьей помощью, Америка процветает. Действительно, осталось лишь отбиться от жалких монстров, благо, монстров в людском обличье у нас нет.
- Видимо в одном из таких боев Вы приобрели такую... неординарную внешность. Вас можно демонстрировать в музее.
- Не в одном, а в нескольких боях. А о музее я подумаю. Надеюсь удастся забронировать место рядом с одним из творений Герберта Малфоя. Они просто восхищают меня своей нетривиальностью.
Не в бровь, а в глаз. Малфой терпеть не может упоминаний о своем сумасшедшем предке, который действительно, будучи в особом настроении, натрансфигурировал какие-то странные штуки. Фанаты до сих пор пытаются понять что это, и из чего он это сделал.
Малфой начал более масштабное наступление.
- Наслышан о Вашей истории с моим сыном...
- Еще бы Вы не были о ней наслышаны. Не ради нее ли Вы приехали?
- Я знаю, что у американцев не достает воспитания, иначе Вы не стали бы меня перебивать...
- Забавно, что я слышу это от человека, сын которого позволяет себе больше ругани, чем самый необразованный кокни, позволяет себе оскорбить девушку, а затем заявляет, что не чувствует своей вины.
- Полагаю, у него есть повод так считать...
- А я полагаю, что у меня есть повод не допустить Вашего сына до П.А.У.К. Ваше словоблудие ничего не решит я действую в рамках закона, на все мои действия есть санкция, в соответствии с Уставом и Сводом Правил Хогвартса. Так что Вам не удастся убедить Попечительский Совет принять Ваше решение нашего с Вашим сыном конфликта.
Да-а. Боевые действия неожиданно приняли очень масштабный характер. Молодость сразу взяла быка за рога. Не зря молодой человек лето провел в библиотеке. Впрочем, опыт сдаваться не собирался.
- Я все же намерен аппелировать к Попечительскому Совету, хочу поднять вопрос о Вашем соответствии месту преподавателя...
Что ж, Бейлис применяет тактику перебивания противника. Люциусу снова не удалось закончить мысль.
- Я уже предоставил все документы о моей квалификации главе Совета Эбботу. И он оказался весьма доволен моим опытом и моим послужным списком. Он обещал ознакомить других членов совета с предоставленными мною документами.
Ух ты! Шустрый юноша! И ведь не скажешь!
- Я хочу спросить, по какому праву Вы намерены испортить взрослую жизнь ребенку, чьи баллы по другим предметам - одни из самх высоких в школе...
Так, Люциус, начинаем делать ошибки. Ох, не стоило начинать давить на жалость теперь, когда столько наболтал. Стареем, Люциус, стареем.
- Я говорил с мисс Грейнджер. Она сообщила, что намерена подать жалобу в Министерство, с обвинениями, в адрес Вашего сына, в моральном давлении, оскорблении личности, и требованием срочной моральной компенсации. Копии, по ее словам, готовы и готовятся к отправке в центральные газеты. Я пока отговорил ее от этого...
Ого! Шантаж и угрозы! Ничего себе, праведник!
- Да, кстати, на днях читал, что в Вашем поместье в очередной раз был обыск. Сочувствую. В другой раз, уверен, обязательно найдут.
Малфой взбеленился. Особенно от того, что ему, по сути, рот не дают открыть.
- Вот что, проклятый грязный америкашка! Мне наплевать на ваши мелкие угрозы, вы и вам подобные - всего-лишь пыль под моими ногами. Будьте уверены - я не забуду вашего поведения. И я добьюсь Вашего немедленного выдворения из страны. Мракоборец несет за собой опасность - это я хорошо знаю об Америке. Вы будете признаны персоной нон грата - можете быть уверены!
- Какое достойное всяческих похвал чадолюбие! - протянул Бейлис. - Вы, наверное, готовы ради своего ребенка на все - на смерть, на разорение, не говоря уж о дипломатическом конфликте! Я не последний человек в Америке, у меня безупречная репутация, и мое выдворение вызовет скандал. А Америка имеет большое влияние в мировом сообществе, влияние, которое, между прочим, теряется Англией из-за таких постыдных явлений, как Волдеморт. И я уверен, мировое сообщество наконец решиться на санкции в отношении Британии, в том числе и экономические. Много ли Вы потеряете, когда национализируют ваш бизнес в Гонконге, а Ваша собственность в Румынии и других странах будет арестована?
Мальчик играет по-крупному. Знал бы юный Малфой, к чему приведет его несдержанность.
Люциус Малфой в течение этой беседы покрывался пятнами, бледнел и краснел. Наконец, со словами:"Я это так просто не оставлю!" - вышел вон.
Северус кашлянул и сказал:
- Поздравляю. Вы победили Малфоя на его поле - в области связей, влияния и интриг. Не ожидал такого от Вас. Вы казались таким приличным человеком.
Бейлис усмехнулся и сказал:
- С волками жить - по волчьи выть. Неприятно, конечно, но не было другого выбора. Я проконсультировался со знакомыми адвокатами, они дали мне хорошие советы.
- Мисс Грейнджер действительно...
- Нет, сэр. Странно, что мистеру Малфою не пришло в голову, что я лгу.
Снейп засмеялся.
- Разве ложь - не грех?
- Да. Боюсь, святой отец наложит мне суровую епитимью после исповеди.
- Так что же будет с Драко Малфоем?
- А с ним я уже говорил. Я допустил его. Условно. Если подобное больше не повториться.
- То есть, эта битва с Малфоем была напрасной?
- Никогда не вредно размять мускулы.
С этими словами Бейлис вышел.
Но Снейп снова заметил тот нервный жест.
Почему это движение рук так его беспокоит?
Северус попробовал повторить его - провел четырьмя сжатыми пальцами по большому пальцу, от его кончика к основанию, потом к запястью, так что ладонь сжалась в кулак, потом кулак медленно разжался: пальцы не останавливая движения, от нижней части ладони проскользили к основаниям пальцев и наконец, ладонь расжалась, чтобы вновь начать это движение. И мышцы как-то знакомо заныли, Северус определенно где-то видел этот жест, видел и повторял. Он только не мог вспомнить, где.


Гл. 6. О.В.

Никто и никогда не мог бы назвать Северуса Снейпа сплетником. Но как тогда ВСЕ узнали, что Люциус Малфой потерпел сокрушительное поражение от Бейлиса? Загадка. Впрочем, каждый, кто видел ПОТРЯСАЮЩЕ злого Малфоя, мог предположить, что он не победил. Хотя, Драко Малфой снова мог ходить на занятия. Непонятно.
После того разговора, Джон не пришел на обед. Хмурая мадам Помфри опоздала, сказав в свое оправдание, что Джону снова плохо, но он вновь отказался лечь в больничное крыло. Среди профессоров начались разговоры, и все единогласно решили, что Малфои загонят-таки беднягу Бейлиса в гроб. Снейп, впрочем, отмалчивался, и на все расспросы – мрачно молчал.
После обеда Оливер рванул к Джону.
Постучал в дверь, и услышав: «Проходите», вошел.
- Мадам Помфри уже пожаловалась?
Джон выглядел очень паршиво.
- Уже. Ты как?
- Лучше.
- Что там у тебя произошло с Люциусом Малфоем?
- Ничего особенного. Я сделал его. Выставил идиотом. Поставил на место.
- Как?!
- Немного лжи, капелька угроз, несколько намеков – и уважаемый спекся.
- Лжи? Угроз?
- Я учился у отцов-иезуитов. Ты знаешь, какой у них когда-то был девиз? «Цель оправдывает средства».
- И какая же у тебя была цель? Драко Малфой ведь все же будет ходить на твои занятия.
- Да не собирался я портить мальчишке жизнь. Надо было лишь его немного проучить. И урок пойдет ему впрок. Сегодня с утра я поймал наглеца в коридоре и объяснил ему, почему он ошибается, считая своего отца суперменом. Я объяснил ему, как именно намерен прищучить его папочку, и намекнул, что со мной лучше считаться. Мы расстались довольные друг другом.
- То есть?
- Он получил допуск на мои занятия, а я удостоверился, что с ним еще не все кончено.
- То есть?
- Мальчишка не так уж и плох. Что-то в нем есть. Надо лишь его подтолкнуть в нужном направлении.
- То есть?
- Ты что, из страны, где все говорят «То есть»? Я имею в виду ваших проклятых Пожирателей. То же касается остальных ребят, но этот Драко Малфой, судя по всему, высокого полета будет птица.
- Это Малфой-то? Этот маленький мерзкий хорек…
- …Который грязно играет в квиддитч. Слыхал. Именно он.
- Ты что-то путаешь.
- Ничего не путаю. Открой глаза пошире.
- Ну и за каким троллем тебе понадобилось, в таком случае, «делать» Люциуса Малфоя?
- Для усиления эффекта воспитания. А во-вторых, мне очень захотелось посадить этого мерзавца на задницу.
Оливер обалдел. Такого он от Джона еще не слышал.
- Такое ощущение, будто у тебя личные счеты к Люциусу Малфою.
- Нет. Ничего личного. Просто он мне очень не понравился.
Оливер пристально посмотрел на Джона, и отвернулся, начав разглядывать содержимое стоящего рядом шкафа.
- Интересные у тебя тут штуки. – сказал он. – никогда такого не видел. Что вот это такое?
- Только руками не трогай. Фигурка египетской богини Баст.
- А это?
- Бубен шамана индейского племени сиу.
- А это что?
- Нефритовая статуэтка пернатого змея Кетцалькоатля.
- Кетца… что? А это что такое?
- Не трогай! – подскочил из своего кресла Джон, но было поздно – с рук Оливера текла кровь.
- Я же просил тебя не прикасаться ни к чему! – раздраженно сказал Бейлис, роясь в своих карманах. Затем он смочил платок из какого-то пузырька и дал его Оливеру:
- Обработай, а то начнет нарывать.
- Что это такое? – нервно спросил Оливер, протирая кровоточащую руку. – Что это за чертовщина?
- Ацтекские нефритовые клинки. Они признают только одного хозяина.
- Тебя?
- Меня. Иди к мадам Помфри. А то эти раны быстро не пройдут.
Воскресенье – лучший день недели. Можно расслабиться и забыть об уроках, о студентах, и спокойно уехать из Хогвартса. Остальные преподаватели никуда не ездили, предпочитая погулять по Хогсмиту, но это не самое интересное место для молодого человека чуть-чуть за двадцать. Поэтому Оливер с радостью ездил в Лондон, посмотреть какой-нибудь матч, пообщаться с друзьями, в общем, развлечься. Пару раз Оливер звал с собой Джона, который тоже вроде не старик, но у Бейлиса было свое представление о развлечении. Он ездил в какую-то католическую церквушку на воскресную мессу.
Так что, Оливер был удивлен, встретив знакомую фигуру в плаще с высоким капюшоном, закрывающим лицо, в одном из ресторанчиков Косого переулка.
- Привет. – подошел он к нему. – Ты здесь откуда? Что, месса уже закончилась?
- Закончилась. А ты здесь что?
- С мамой должен встретиться. Чего-то ей надо со мной обсудить. А ты? Обедаешь?
- Угу. И жду кое-кого.
- Кого? – невежливо полюбопытствовал Оливер.
- Прелестную темпераментную особу.
- А-а. – протянул смутившийся Вуд.
- Да будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает! Я жду сестру.
- Сестру? Ту самую, с Букой?
- Ту самую. Но без Буки.
- Она приехала из Америки?
- Если я скажу «с Марса» ты мне, наверное, не поверишь. И правильно сделаешь. Из Америки. Идешь на матч? – показал Джон на омнинокль.
- Ага. Не хочешь сходить? Вместе с сестрой.
- Нет уж, я пас. Скорее всего, я никогда не стану фаном квиддитча. Это не твоя мама вошла?
Джон угадал. Это была мама.
- Ладно, увидимся еще. Я побежал.
- Беги, беги.
- Кто это, сынок? – удивленно спросила миссис Вуд.
- Джон Бейлис. Преподаватель Защиты от Темных Сил.
- Бейлис… Не из глостерширских ли Бейлисов? Хотя, у них не было сыновей…
- Из американских, мама. Ходила за покупками?
Мама как-то сразу вывалила на голову Оливера целую кучу важных и не очень важных новостей, посетовала на нездоровый вид сына, попеняла, что он редко приезжает домой, передала привет Минерве, и могла продолжать в том же духе еще долго, если бы вдруг не замолчала и потрясенным голосом не спросила:
- Мерлин, что это?
Оливер резко обернулся и… раскрыл от удивления рот.
Такого Косой переулок еще не видел. В ресторанчик входила на редкость странно одетая особа. Магловская одежда, но как-то странно подобранная. Ботинки на высокой, просто гигантской платформе, черные кожаные брюки, полностью облегающие вполне симпатичные ноги, ярко-синяя куртка, даже какая-то ядовито-синяя, и просто невообразимая прическа, в тех же сине-черных тонах. Определенно, очень темпераментная особа.
- Это сестра Бейлиса. – уверенно определил Оливер.
И он не ошибся. Странная особа прошла к столику Джона, коротко кивком поздоровалась с ним и очень уверенно, по-хозяйски подвинула стул, на который и села, непринужденно на нем устроившись. Казалось, ее совсем не интересовали взгляды, буровившие ее со всех сторон. Миссис Вуд потеряла нить разговора, и теперь пыталась ее найти, но взгляд ее падал на раскрашенную американку, и она сурово поджимала губы. Да и голова Оливера, против его воли, постоянно поворачивалась в ее сторону.
Почему-то это совсем не напоминало встречу любящих родственников. Скорее наоборот, Оливер просто ощущал ту звенящую напряженность, что повисла между братом и сестрой. Лицо девушки было сердито, и она что-то строго выговаривала Джону, но разговор оставался тихим, никто из них не повышал голоса. Меж тем, любопытствующие взгляды становились все настойчивее и настойчивее.
Наконец, миссис Вуд не выдержала и встала.
- Здесь просто невозможно находиться! – в сердцах воскликнула она и повернулась к хозяину. – Кларенс, ты же всегда пускал сюда только приличных людей!
Девушка резко развернулась и посмотрела на рассерженную леди.
-Спокойней, бабуля! – пропела она медовым голоском. – Берегите нервы, а то хватит удар!
- Глория! – строго повысил голос Джон, а миссис Вуд просто раскраснелась от возмущения. Глория меж тем оглядела с ног до головы Оливера и продолжила:
- Ух ты, какой красавчик! Может, я не зря приехала в эту дряхлую страну?
Оливер выскочил из ресторана, заливаясь краской смущения.
На матче Оливер надеялся отдохнуть от этого странного обеда. Как бы ни так. Он стоял, крутя во все стороны головой, пытаясь найти кого-нибудь из знакомых, когда услышал за спиной
- Вот ты где, красавчик!
Он резко обернулся. Точно. Она.
- Ты что, меня искала?
Девчонка удивилась:
- Еще чего. Стала бы я тебя искать. Пришла посмотреть на этот ваш экзотический квиддитч – а тут ты стоишь…
- И что?
- И ничего. Так и будешь глазеть на меня, как на гору Рашмор, или пойдем садиться?
Она пошла к местам, а Оливер поплелся за ней, как привязанный и сел рядом.
- Объясни-ка мне, что это за штука – квиддитч. – потребовала она, как только они сели.
Оливер начал торопливо объяснять правила, но она, кажется, совсем не слушала, крутя головой и разглядывая обстановку. Тут на поле вылетели игроки, и Глория выхватила из рук Вуда омнинокль.
- И кто из них ловец? – глядя на поле, спросила она.
Ага, значит все-таки слушала.
- Те, которые в стороне от всех, вот, вверх поднимаются – ловцы.
- А с битами…
- Отбивалы.
- Тафгаи. – заключила девчонка. Что такое тафгаи, Оливер уже знал.
- Ты тоже любишь хоккей?
- Что значит тоже? – резко обернулась она.
- Ну, то есть, я… - замямлил Оливер. – Я работаю с твоим братом Джоном. В Хогвартсе. Я полеты преподаю.
- В Пигвартсе? – прищурилась она.
- В Хогвартсе.
- Да знаю. Дурацкое название.
- Полеты. – продолжила она после короткой паузы. -Забавно. Так, а что еще ты обо мне знаешь?
- Ну, тебя зовут Глория. Я в ресторане услышал.
- А как тебя зовут, я не знаю. Несправедливо.
- Оливер. Оливер Вуд.
- Кто это был с тобой?
- Моя мама.
- Лучший друг мальчика – это его мама. – пробормотала она. – Извини. За то, в ресторане.
- Да ничего. Мама очень рассердилась. Ты выглядишь…
- А чем я плохо выгляжу?! – взвилась Глория.
- Да ничем…
- То есть как это ничем?! Я что, по-твоему, обычно выгляжу?!
- Да нет! – испугался Оливер. – Вовсе не обычно. Я имею в виду, совсем не плохо. Даже хорошо… Честно, тебе идет…
Глория засмеялась и поднесла к глазам омнинокль.
- Какой странный тип там, напротив. Он что, платье нацепил? А эта девица сейчас упадет! Ну, ну, ну же! Черт, не упала!
- А тебе так хочется, чтобы она упала?
- Ну хоть какое-то развлечение… Тут драки случаются?
- Редко, но бывают.
- Самой устроить, что ли…
- Глория!
- Шучу, шучу. Скучно как-то. – меж тем, в кольца одной из команд забили уже три гола.
- Может, хватит здесь сидеть? Пойдем в бар, выпьем. За что мне нравится Англия, так это за то, что здесь в барах никто не спрашивает моих документов.
- А зачем спрашивать?
- Чтобы возраст узнать. У нас запрещено продавать спиртное до двадцати одного года. И после этого они говорят о гражданских свободах! Ненавижу двойные стандарты!
Если бы еще вчера кто-нибудь сказал, что Оливер Вуд бросит квиддитчный матчи и пойдет следом за раскрашенной незнакомкой в какой-то бар, Оливер рассмеялся бы этому ненормальному в лицо. А сейчас...
- Милое местечко… Стиль «Старый дядюшка Коль был веселый король»?
- Не понимаю, что ты имеешь в виду…
- Еще бы. Эй, приятель, пива поднеси!
- На нас все смотрят…
- Если тебе неприятно – думай о другом. Это что? Как? А Будвайзера у вас нет? Ладно, оставляй, чего уж теперь. Значит с братцем моим работаешь.
- Да. А у вас что, какие-то проблемы?
- С чего ты взял?
- Ну, вы так разговаривали…
- Нехорошо подсматривать за другими… У нас с Джонни только одна проблема – мы друг друга не понимаем.
- То есть? – «И что ко мне привязалось это «то есть»?»
- Оно и есть. Он считает, что я должна быть паинькой, работать в АБИС, зарабатывая себе букет болезней и коллекцию шрамов, каждое воскресенье стоять мессу и ходить на исповедь, быть безупречной защитницей слабых и угнетенных. Как он. А я не хочу. Если он хочет быть кротким ходячим молитвенником – его дело. А я не буду. Я много лет тянулась за ним. Читала молитвы, ходила в церковь, училась на мракоборца, хотела быть как он, а потом вдруг поняла – да что хорошего в его жизни? В двадцать пять – он уже ходячий труп, он скоро умрет, а те, кого он спас, даже не помнят о нем, ведь им стирают память. А между тем, именно кого надо он и не спас! – тут она осеклась и сказала. – Впрочем, тебе, наверное, и неинтересно.
Оливеру было очень интересно, но он не стал спрашивать.
- Поэтому вы с ним и поссорились?
- Не только. Просто, мне обрыдло его смирение. «Пусть будет так, как ты хочешь, а не так, как я хочу» - словно бы передразнила она.
- Джон не похож на смиренного человека…
- Ты просто не знаешь…
- Так ты не веришь в Бога?
- Если бы Бог существовал, на земле не было бы столько дерьма. Джон себя обманывает, и не хочет этого понимать.
- Я считаю, что Джон очень хороший человек. Он хороший учитель, интересный, знает свое дело, он справедливый, порядочный и честный…
- И бла-бла-бла… Знаю я все это. Но я ТАК жить не хочу.
Она вдруг посмотрела на него.
- А что это мы все обо мне, да обо мне… Ты о себе что-нибудь расскажи.
- Да я и не знаю, что рассказывать…
- Погоди. Я сама догадаюсь. – она выпрямилась, откинулась на спинку стула и начала. – Ты хороший, честный парень, уважаешь старших, не обижаешь младших. Ты любишь квиддитч, да? Ты играл в школьной команде, и даже был ее капитаном…
- Как ты…
- Догадалась. Когда ты закончил школу, ты захотел поступить в профессиональный клуб, но не вышло, и ты пошел в тренеры детей. Детишки тебя обожают, а старики треплют по плечу и называют "сынок"...
- Как ты узнала?
- Тебе никто не говорил, что у тебя на лице все написано? Ну так вот, ты думаешь, что поработаешь годик-другой в школе, а потом попробуешь снова, потом отложишь еще на год, потом еще, а через двадцать лет - глядь, а жизнь-то кончилась!
У Оливера упало сердце. Эта девчонка словно вскрыла его разум и вывалила на стол перед ним все его страхи.
Она посмотрела на него и вдруг схватила его за плечо и потрясла:
- Эй, очнись, я не предсказательница, ты что! У меня нет дара, я тебе не пророчу тут, слышишь! Все в твоих руках! Я просто говорю тебе, как будет, если ты опустишь руки, перестанешь бороться и пустишь все на самотек! Ну улыбнись же!
Оливер с трудом улыбнулся. Она придвинула свой стул и села поближе.
- Так кем ты был в школьной команде? Ловцом или тафгаем?
- Вратарем. Я был вратарем.
Она обняла его за плечи:
- Расскажи, что пошло не так?
- Я не знаю. Все. Все было не так. Вроде бы и в школе это было, когда выходишь и боишься всего, и пропускаешь мячи один за другим, и вроде все это знаешь, а потом, раз - и все это возвращается. И никак не получается взять себя в руки, да тебе и не дают на это времени, и вот - тебе говорят, что ты ни на что не годен. А ведь я хороший вратарь, я это знаю, то есть я это знал, а теперь... Я уже и сам в это плохо верю.
Глория помолчала, и с грустью сказала:
- Я помню, как когда-то одна девушка сказала мне, что мой брат - самый красивый парень в этой части Галактики. Вот в это теперь невозможно поверить. А в то, что ты - хороший вратарь... Да я в это верю без проблем! Эй, вы, слышите, мой друг лучший квиддитчный вратарь в этой части Галактики! - прокричала она, и Оливер густо покраснел.
- Ух ты, а за окном темнеет. Тебя мамочка не ждет?
- Я живу при Хогвартсе...
- Ага. К ученикам не спешишь?
- А что?
- Ну, как сказать...
Она развернула его лицо, так, чтобы он смотрел прямо на нее и достала из кармана какую-то коробочку.
- Итак, это портключ от моего отеля, меня зовут Глори, и я решила подарить тебе твои пятнадцать минут. Ну как, тебе их хватит?
__________________________________________________________

Примечания.
Тафгай - в НХЛ - амплуа игрока - телохранитель, драчун.
Пигвартс - игра слов. Hog - вепрь, Pig - свинья.
Пятнадцать минут - Glory (Глори) - означает слава. Обыгрывается известное выражение "Пятнадцать минут славы".
Даю примечания, по просьбе моей подруги, хотя, я думаю, всем и так все понятно.

Гл. 7. Г.П.

Лекция обещала быть интересной. Профессор Бейлис принес какой-то странный ящик, в котором явно было что-то тяжелое. Гарри прошел к своему месту и заметил, что Малфой уже тут. Сидит с видом, будто ничего и не произошло. Вот ведь гад!
Впрочем, профессор и не обращал на него внимания. Он встал у кафедры, ожидая пока все рассядутся. Студенты предвкушали что-то необычное. И профессор начал:
- Я уже рассказывал вам, леди и джентльмены, о самых разных «национальных» магиях. Буквально пару занятий назад речь шла об индийской магии. Сегодня же у меня есть повод рассказать вам о магии ацтеков.
Как вы знаете, когда Христофор Колумб открыл Америку, он обнаружил там огромное количество человеческих поселений, аборигенов, которых он по ошибке назвал «индейцами». Если вы помните, они были во многом так называемыми примитивными народами, с родово-племенным укладом. Но в Америке существовала и развитая цивилизация. Народы индейцев майя, инков и ацтеков оставили после себя крупные развитые города, письменность, календарь, который поражает своей точностью и специалистов наших дней, и, конечно же, магию.
Религия, как и магия ацтеков во многом основана на крови и ритуальных человеческих жертвоприношениях. Боги ацтеков были кровожадны. Чтобы умиротворить богов, следовало иногда отсечь себе какую-либо часть тела, или же просто пустить кровь. На крови основаны ВСЕ заклинания и ритуалы ацтеков, и большая часть них требует смерти. То есть, как вы понимаете, как и всякая другая зачаточная магия, магия ацтеков была, в нынешнем понимании, Черной магией. Насколько вы знаете (а я вам уже говорил), Черная или Запретная магия, в отличие от так называемой классической, основана на человеческих чувствах и эмоциях, способных на рождение магии, а к сожалению, наибольший эффект производят такие чувства, как страх, ужас, боль, отчаяние. То есть, Черная магия более первична, естественна, приземлена, чем любая другая магия. Это само собой разумеется. Согласитесь, намного легче поплыть по течению, и просто отвернуться от несправедливости, лжи и зла, и тем самым поддержать их, чем перебороть себя и встать на Светлую сторону. К сожалению, даже в нынешнее время на стороне света многие остаются только из страха разоблачения, выбирая этот путь не сознательно, а лишь по принуждению. А перейти на сторону Тьмы намного легче, чем перебороть в себе первобытного зверя, стремящегося лишь набить желудок.
Таким образом, не следует удивляться, что магия юных народов так часто кровожадна. Другие методы были, в силу разных причин, просто не доступны их пониманию.
Священным камнем ацтеков был нефрит, поистине один из самых прекрасных и таинственных камней на свете. Поэтому большая часть их артефактов была сделана из этого камня, который обладает свойствами, возможности которых не изучены до сих пор.
Мистер Малфой отсутствовал на прошлом уроке, а потому мне придется повториться – на прошлом занятии я говорил об инструментах волшебного воздействия. Я рассказал, что наибольшее распространение имеют три вида конденсатора магии: кольца (или браслеты), палочки и посохи. Палочки считаются наиболее приемлемым вариантом: кольца легки, незаметны и компактны, но наименее действенны и функциональны, посохи во много раз сильнее палочек, могущественнее и внушительнее, но тяжелы, неудобны и в наше время смотрятся анахронизмом. Палочки же – средний вариант: не так удобны в носке как кольца и не так сильны, как посохи, но… Их достоинства вы сами знаете.
Артефакты, которые я сегодня принес, я в свое время использовал в боях, с успехом заменяя ими волшебную палочку. Они намного полезнее для боя, чем волшебная палочка. В силу того, что именно для боя они и были созданы.
На лицах студентов было столько любопытства! Да и Гарри просто затаил дыхание, ожидая – да что же это такое?
Профессор меж тем раскрыл ящик, достав из него несколько прозрачных футляров, в которых были…
- Ацтекские нефритовые клинки. Оружие, историю которого никто не знает и, судя по всему, никогда не узнает. – он протянул один из клинков, закрытый в футляр, Лаванде Браун, сидевшей первой слева. – Передавайте клинки друг другу по очереди, чтобы повнимательнее их рассмотреть. Я лишь прошу вас не пытаться открыть футляр – это опасно, и я вам объясню, почему. Клинков пять, все они разные, постарайтесь уловить разницу, смотрите во все глаза.
А теперь, в чем их опасность. Эти клинки признают только одного хозяина, и служат ему, пока хозяин их жив, или, если точно, пока жива его кровь.
- Его кровь, сэр? – Удивленно переспросила Гермиона.
- Да, мисс Грейнджер. Согласно последним исследованиям, можно говорить, что в случае длительной болезни или тяжелого ранения, кровь человека умирает раньше его самого. Ненадолго, от силы на несколько часов. Но клинки перестают служить ослабшему хозяину, именно потому, что ими движет его кровь. Посмотрите на рукоятки клинков – вы увидите, что они покрыты острыми длинными шипами. Эти шипы не убираются, будьте уверены. Внутри они полые, и когда рука обхватывает рукоять, они протыкают кожу и впиваются в ладонь, высасывая кровь хозяина, которая и заставляет клинки действовать. Так клинок может выступать в роли волшебной палочки, с помощью которой можно сотворить все, что можно сделать с обычной волшебной палочкой, но не нужно произносить заклятья. Клинок исполняет волю хозяина, которая течет по его крови. Также он может выступать в роли обычного клинка. Они очень острые, и с одного удара могут перерезать как толстую ветку, так и легкий шелковый платок.
- А чем они отличаются друг от друга? – спросила Гермиона. – Вы пользовались сразу всеми? Как? А если нет, то когда каким?
- Я надеялся, что вы рассмотрите клинки, и на кого-нибудь из вас снизойдет озарение, и тогда вы мне скажете, в чем же дело. Я не знаю, почему в определенный момент готов к работе оказывается только один клинок, в одинаковых ситуациях мне часто приходилось разные клинки. Могу только сказать, что они не разу меня не подводили.
Гарри посмотрел на клинок, что держал в руках. Теперь он видел уже все. И мог сказать, что они отличались друг от друга длиной (самый длинный был с локоть, самый короткий – с ладонь), цветом камня, из которого выточены (от бледного желто-зеленого до цвета травы), рукоятки были одинаковые, действительно покрытые длинными шипами.
- Но это ведь больно! – ахнула Парвати.
- Через некоторое время к этой боли привыкаешь и совершенно перестаешь ее замечать, мисс Патил.
- А как они к Вам попали, сэр? – спросила Панси Паркинсон.
- Можно сказать, что они перешли ко мне по наследству. Я как раз начинал свою карьеру, когда умер их прежний владелец. Эти клинки невозможно завещать, подарить или продать. Они сами выбирают себе хозяина.
- Как?
- Если бы кто-нибудь из вас сейчас попытался открыть футляр и взять клинок в руки, мне пришлось бы вести этого счастливчика к мадам Помфри и объяснять, как получилось, что у ученика так порезаны руки. Новый же владелец сможет взять в руки этот клинок без ущерба для здоровья. Эти клинки нельзя разделить, они переходят от одного к другому все вместе.
- Эти клинки выбрали Вас, сэр? – полюбопытствовал Гарри.
- Да. Именно так.
- Может, Вы продемонстрируете нам, как они работают? – вдруг подал голос Малфой.
И Гарри вдруг подумал, что согласен с Малфоем – он хочет увидеть, как это работает. И этого же хотели другие ученики, это было видно по их лицам, с восторгом предвкушая необычное зрелище.
Профессор забрал у Дина Томаса последний еще гуляющий по классу футляр, внимательно посмотрел на клинки и открыл коробочку, где хранился тот, который Гарри про себя назвал «Третьим», потому что он и был третьим по счету. Это было что-то вроде кинжала, Гарри не знал, как это точно называется, цвета бледной болотной зелени, длиной со среднюю волшебную палочку, с широким лезвием, плавно сужающимся к острию. Профессор достал его, держа за лезвие и вдруг подкинул вверх, кинжал взлетел, описав в воздухе несколько поворотов и мягко опустился рукоятью прямо в подставленную ладонь профессора, которая резко сомкнулась вокруг ручки, и через долю секунды клинок засветился! Да, засветился, бледным зеленым цветом, и все вдруг почувствовали волны магии, исходящие из древнего оружия.
- И что же Вы хотите увидеть, мистер Малфой? Левитацию? – профессор указал острием на тетрадь на своем столе, и она медленно и плавно поднялась в воздух. – Или призывание? – он указал на перо на столе, и оно прилетело прямо ему в руки. – А может что-нибудь повнушительнее? Сломать что-нибудь? - Стул профессора развалился на куски. – Или починить? – стул снова принял свой обычный вид.
Студенты смотрели, раскрыв рот, а профессор опустил руку с клинком, свет клинка погас, и профессор положил его в футляр.
- Как видите, эта штука работает. Эти артефакты не раз спасали мне жизнь, и во многом их заслуга в том, что моя карьера мракоборца сложилась удачнее, чем у многих моих коллег.
Говоря это, профессор протирал руки носовым платком, и студенты с ужасом увидели, как белоснежная ткань сплошь покрывается яркими пятнами крови.


Гл. 8. Д.М.

Профессор Джон "Обезьянья Задница" Бейлис, на радость всем, устроил новое шоу.
В первый раз Драко увидел этого мистера Не-Обижайте-Грязнокровок в Хогсмиде. Обычно американец туда не ходил. Не нуждался, наверное, в прелестях английской глубинки. А тут - заявился, принес свои кости в "Три Метлы", вместе с остальными профессорами: господа Флитвик, Хагрид, Макгонагал и Спраут. Снейпа не было. Драко его за это одобрял.
А еще Драко одобрил самого себя: послушался бы он Панси и пошел с ней по ее девичьим делам, для моральной поддержки (а точнее - для мебели) - и не увидел бы этого праздника!
Впрочем, зрелища ничто не предвещало, так что когда в "Три Меьлы" влезли господа преподаватели, Драко решил срочно допить свое сливочное пиво и сматываться. Профессора Хогвартса - не лучшая компания для молодого человека в самом расцвете сил. Особенно если один из профессоров - Джон "Расписанная Морда" Бейлис.
Сразу уйти не удалось: Крэбб и Гойл как всегда так тормозили, что даже пиво правильно выпить не смогли. Пролили и заказали новое. Драко хотел на них прикрикнуть, но... незачем привлекать внимание учителей.
Хотя, в конце концов, Драко уже решил немного их подогнать, когда вдруг началось...
Почему-то вдруг "Три Метлы" наполнились тишиной, и это было похоже на затишье прерд бурей, и в этом вязком безголосье громом разнеслись слова Бейлиса:
-Тварь... - выдавил он из себя полузадушенным голосом, Драко взглянул на него и понял, что Вуд имел тогда в виду: сейчас профессор выглядел ДЕЙСТВИТЕЛЬНО паршиво. Бейлис как-то замерев сидел на своем стуле, настороженно подняв голову и словно прислушиваясь к чему-то неслышному для других, дыхание со свистом вырвалось из пго груди, а руки сделали резкое судорожное движение. - Сюда ползет Тварь! Она уже близко!
В его голосе не было ужаса, нет, скорее отчаяние и обреченность, словно сюда пришло то, от чего он бежал, его собственный монстр.
Бейлис с трудом поднялся, как будто заставляя себя, поднялся и повернулся лицом к двери, выпрямился и в его руке, неожиданно для всех, засветился нефритовый клинок.
"Где он его прятал?" - удивился Драко - "В рукаве, что ли?".
Профессор не принимал никаких боевых стоек и поз, он даже не поднял руку с оружием, но во всем его облике была готовность к бою, к нападению или обороне.
Никто не мог вымолвить ни слова, дыхание перехватило у каждого в зале, и все с нарастающим испугом и ожиданием чего-то страшного смотрели на входную дверь. Драко тоже был немного испуган. Испуган и заинтересован: что так напугало бравого мракоборца?
И когда дверь открылась, по залу прокатился вздох, вырвавшийся у всех посетителей одновременно, некоторые привстали, готовые бежать, некоторые полезли за палочками, готовые применить их сразу и как только это будет возможно. И когда тот, кто был за дверью вошел... посетители немного обалдели, малолетки ничего не поняли, а Драко начал хохотать так, что чуть не упал со стула.
Потому что вошел профессор Люпин. Тот самый, добрый и милый душка-профессор, который ко всеобщему удивлению оказался оборотнем.
Драко смеялся, заливался, закатывался, хохотал, ржал. Ну разве это не забавно?
Ему пришлось чуть ли не затыкать самому себе рот, чтобы не пропустить второе действие спектакля, когда пришедшие в себя професссора Макгонагал, Спраут, Флитвик и Хагрид начали что-то говорить профессору, сгрудившись вокруг него, стараясь шептать ему на ухо, хватая за локоть и другие части тела. Разносились слова "Профессор", "Защита от Темных Сил", "Господин директор", "совершенно не опасно" и так далее.
Но Бейлис даже не обращал внимания на суетящихся профессоров. Он тяжелым взглядом смотрел на замершего в дверях потрепанного жизнью человека, и Драко подумал, что если бы Джон Бейлис на него ТАК посмотрел, он сбежал бы на край света. Можно и просто в Австралию.
Меж тем Люпин наоборот, осторожными, нерешительными шагами приближался к живой картине.
Свечение ацтекского клинка медленно погасло, но Бейлис все еще держал его в руках.
- Здравствуйте, леди и джентльмены, очень рад вас снова увидеть... Профессор Макгонагал. - чопорно поклонился он декану Гриффиндора. - Профессор Спраут. Профессор Флитвик. Хагрид. Мистер...
- Джон Бейлис, из Америки - торопливо представила страшно молчащего Бейлиса Спраут. - Преподает Защиту от Темных Сил. Мистер Ремус Люпин. Преподавал Защиту несколько лет назад.
- Очень рад познакомиться, мистер... - начал Люпин, но Бейлис его прервал:
- Значит "хороший" оборотень, да? - произнес он с усмешкой в голосе. - Давненько я не видал таких. О, нет, ложь. Никогда не встречал!
Люпин заметно побледнел, он открывал рот, словно задыхающаяся рыба, пока Бейлис продолжал.
- Я столько таких тварей перерезал, сколько ты и не видел в своей жизни, ясно, Волк? Так что лучше держись от меня подальше, слышишь? Для твоего же блага - держись от меня как можно дальше!
С этими словами Бейлис вышел прочь из таверны, по дороге постаравшись как можно дальше обойти Люпина, и торопясь так, словно боялся, что сейчас не выдержит, развернется и убьет этого оборотня.
А Драко смеялся. Еще никогда в жизни ему не было так смешно.

Интерлюдия 2

Люциус Малфой холодно смотрел на сидящего перед ним человека с острыми лисьими чертами лица.
- Повторите, что вы сказали, мистер Честертон? - сказал он таким холодным и бесстрастным голосом, что Ивлин Честертон, который был с Малфоем ХОРОШО знаком, тут же заволновался.
- Мистер Малфой, - начал он срывающимся голосом, - Мне неприятно это говорить, но об этом человеке информации я достать не могу.
- Вот как? Сначала мне пришлось неделю дожидаться, пока Вы соблаговолите меня посетить! И не отговаривайтесь важными делами! Важнее МОИХ дел у Вас быть не должно, но Вы уверяли меня, что информацию о человеке вы и ваши люди достанете мне "в три счета", потому как Вы - "лучший частный детектив в магическом мире". Отлично, я пошел Вам навстречу, и теперь вы говорите мне "невозможно"! Как это понимать, вы, слизняк?
- Господин Малфой! - умоляюще заблеял Честертон. - Но я ведь не знал, что речь пойдет об агенте АБИС! Информация по агентам абсолютно закрыта, а досье мракоборцев засекречены навсегда, это значит, что и через триста лет прочитать их сможет только глава Агентства и его первый заместитель! Служба собственной безопасности Агентства негласно охраняет даже невыучившихся учеников и стариков-отставников, даже служивших на кухне в подготовительном лагере, не говоря уже о мракоборцах, они считаются элитой агентства, их охраняют, как золото Форт-Нокса! И хлеб безопасники даром не едят! Если они услышат, что кто-то наводит справки о мракоборце! Они очень опасны, и для них не существует правил! Я просто исчезну, и всем моим знакомым настоятельно посоветуют меня не искать! Я просто даже не успею составить для Вас отчет!
- Ну уж нет, мистер Честертон! У меня, если Вы помните, есть методы которые заставят Вас немного постараться! Или Вы уже забыли, чем мне обязаны, и что у меня на Вас есть? Вам следует бояться не этих "безопасников", а меня, ясно?
Сейчас же вон из моего кабинета и приступайте к сбору информации! Мне нужно ВСЕ, что известно о Джоне Бейлисе, АБСОЛЮТНО ВСЕ!

Ч. 2. Откровение. Гл. 9. С.С.

Некоторые особо нежные персоны из числа преподавателей очень возмущались бестактностью Бейлиса. Особенно кипятилась профессор Синистра.
- Да как он мог так поступить с бедным Люпином! Бедный Ремус! Этот Бейлис – просто чудовище!
- Снейп хмыкнул:
- Тем не менее, с точки зрения общепринятой классификации, именно Люпин считается чудовищем.
- Профессор Снейп! – негодующе взвыла Макгонагал.
- Я сказал правду. И вдобавок, у мистера Бейлиса нет причин для сентиментального отношения к милейшему Ремусу Люпину. Он всю свою жизнь боролся с подобными существами.
- Это не оправдание поведения Бейлиса. Ремус – больной человек, и обращаться с ним таким образом – грубо и бесчеловечно!
- Верно! – подхватила Синистра. – К тому же Люпин пьет зелье. Он совершенно безвреден!
- Не рассказывайте мне о зелье. – раздался тихий голос незаметно вошедшего Бейлиса. -
- Я видел резню в Санта-Фе, так что я осведомлен о вашем хваленом зелье.
- Что Вы имеете в виду?
- Казус Нью-Мексико – за Бейлиса ответил Снейп.
- Казус Нью-Мексико... Казус Нью-Мексико! Называйте это так, если Вам угодно, но я был там, и помню, каким кошмаром это было!
- Когда зелье только появилось, специалисты Агентства изучали его несколько месяцев и пришли в восторг. Вот она, панацея, спасительное средство, то, что поможет нам в нашей нелегкой борьбе с чудовищами! Все пребывали в эйфории. Всеми возможными методами до сведения оборотней доносили, что есть способ излечить их от их кровожадности. Их звали, и они пришли. И их было много. Мы даже не подозревали, как же их на самом деле много. Всех, кто явился на зов, мы собрали в одном месте, чтобы за ними было легче наблюдать. Мы собрали их в Санта-Фе, штат Нью-Мексико. И несколько месяцев зелье работало. Полнолуние за полнолунием, и все оставалось спокойно. За ними наблюдали тщательным образом и восхищались, как все замечательно устроилось. Мне было одиннадцать. Я учился в школе мракоборцев при Агентстве. Всех нас, учеников привезли в Санта-Фе, чтобы мы своими глазами увидели торжество Разума над Бессмысленным Злом. Я видел этих... людей. Такие усталые, нервные, потрепанные, жалкие, побитые жизнью. Мы, ученики, говорили с ними, общались. Нам даже становилось их жалко, за крест, который они несли. Пока не пришло Сентябрьское Полнолуние. В ту ночь они все словно сорвались с цепи, на которой сидели несколько месяцев. Зелье перестало действовать, хотя мы и внимательно следили, чтобы они принимали его вовремя. Но... Звери уже получили небольшую свободу. Их уже перестали запирать в период полнолуния, они могли гулять по городу, а зелье... зелье перестало действовать. Около пятисот оборотней оказались на воле, во власти своего звериного безумия. Мы пытались защитить людей, за оружие взялись даже мы, недоучившиеся дети. В ту ночь школа потеряла больше трети своих учеников, от десяти до пятнадцати лет. И погибло почти две с половиной тысячи мирных жителей. Никогда еще потери в одном инциденте не были так велики. Нам пришлось пойти на беспрецедентные методы работы с памятью, чтобы замолчать эту трагедию. Мы стирали память так, что дети забыли о своих родителях, братья больше не знали, что у них когда-то были сестры, родители больше не помнили, что у них когда-то были дети. Мы сделали так, чтобы близкие забыли о жертвах. Но мы их не забыли. У нам в Агентстве есть обычай - если кого-то не удается спасти - имя жертвы записывается на стене здания агентства. Некоторые мракоборцы делают себе татуировки с именами тех, кого они не смогли спасти. В тот день никто не сделал татуировок, но на стенах Штаб-квартиры появилось около двух с половиной тысяч имен. Имен тех, кто погиб из-за нашего легковерия. Имена тех, кто погиб из-за нашего чрезмерного благодушия. Имена тех, кто погиб от зубов и когтей оборотней. В тот день улицы Санта-Фе были мокры от крови. Не говорите мне об этом зелье!
Профессора потрясенно молчали, пока Джон пытался отдышаться, потому что охватившее его волнение здавило его грудь и перехватило дыхание.
После долгой паузы Снейп произнес.
- Я участвовал в консилиуме алхимиков, посвященном этому инциденту. Зелье не при чем. Нельзя было найти менее подходящего места для Эксперимента, чем Нью-Мексико. Эта земля имеет очень сильный магический фон, который повлиял на действие зелья. Развилось привыкание, и оно стало бесполезным.
- Расскажите это тем несчастным из Санта-Фе. Не надо оправдывать оборотней. Они - живая воплощенная угроза. Я бы предпочел взять на душу смертный грех и наложить на себя руки, чем жить, подвергая опасности других!
Профессора вновь ошарашенно замолчали. Что можно было сказать на эти страшные слова? Что самоубийство - не выход из положения?
- Но ведь они пришли... - прошептала Спраут. - Те несчастные. Они пришли, когда вы их позвали. Они хотели излечиться...
- Кого Вы называете несчастными? Убийц? Мы уничтожили их всех. Всех, кто приехал в Санта-Фе. Всех до единого. Даже тех, кто успел сбежать, мы нашли их и стерли.
У профессоров перехватило дыхание.
- Вы, Вы так просто об этом говорите! - вскрикнула профессор Синистра.
- Почему это должно быть непросто? Такой была моя работа. Так я жил. Так живем мы все. Это война, а не великосветская вечеринка. Я могу лишь сказать, что на моих руках нет крови невинных. Каждая из этих тварей была ВИНОВАТА!
Вновь повисло молчание, и в этот момент в гостиную преподавателей влетел запыхавшийся Вуд, видимо только вернувшийся из Лондона.
- Простите... А что, у нас собрание? В воскресенье? Я не знал... А какая тема? Да что вы на меня так странно смотрите?
- Оливер, у тебя губная помада на воротнике. - сладенько пропела Синистра.
- Вы в таком виде прошли через весь Хогвартс? - поинтересовался Снейп.

Подходит к концу суматошный вечер. Завтра снова - бестолковые ученики, испорченные зелья... С каждым годом переносить это все тяжелее. Неужели старость подкрадывается? Какое все-таки наслаждение - посидеть в удобном кресле, в одиночестве, в своей комнате, с чашкой кофе.
Бейлис... Странный человек. Сама доброта, справедливость и благородство, и вдруг просыпается в нем этакое... Где-то там на дне есть и первобытная ярость, и злость, и какое-то стремление к интригам и крючкотворству, пусть он и старается выжечь это из себя. Или наоборот, "выледенить". Но темперамент у него не отнимешь. И это странное движение рук...
Уже автоматически Снейп начал повторять так беспокоивший его жест. Тепло камина и горячий кофе разморили его, он откинулся на спинку и почти задремал, продолжая и продолжая повторять странный жест, когда...
Чашка полетела вниз, обжигая профессора огненно-горячей жидкостью, упала на пол и разлетелась на мелкие осколки, но профессор сидел выпрямившись и уставясь в одну точку, ничего не замечая.
Он вспомнил, где видел этот жест.


Гл. 10. О.В.

Глория весело смеялась.
- Так что же, ученики узнали, что у их учителя есть личная жизнь?
- Нет, к счастью. Но профессора... Они смотрели так, словно я был голый!
- Как будто они не были молодыми! Пусть завидуют, не обращай внимания. А я в следующий раз сначала сотру помаду.
Она сннова расхохоталась, запрокинув голову. Оливер смотрел на нее и не мог оторваться. Его не покидало чувство изумления: как вышло, что эта красивая, яркая девушка - с ним? Рядом с ней он казался себе серым и скучным. Она здесь всего несколько недель, но за это время она успела побывать в таких местах в Британии, о которых он, англичанин, и не слышал. За эти три недели у нее было столько приключений, сколько не было у него за всю его жизнь. Она жила ярко, ее можно было бы называть Фейерверк - столько было в ней огня и жизни - что она в нем нашла?
Но он не рисковал задать ей этот вопрос.
- Эй, о чем задумался, мыслитель?
- Я думаю, что скажет Джон, когда узнает...
- Что ты спишь с его сестрой? Не волнуйся, с ножом по всему Хогвартсу за тобой он гоняться не будет.
- Скорее с нефритовым клинком...
- Почему так мрачно? Ты боишься Джона?
- Нет, не в этом дело, но он мой друг, а ты его сестра...
- Он ничего не скажет. Не в том дело, что ему на меня наплевать, он просто ничего не скажет.
- Да я и не говорил, что ему наплевать...
- А если бы и сказал, я бы не поверила. Я знаю, что Джон меня любит. Я его тоже люблю. А непонимание - такое случается.
- Я это знаю. Он не может тебя не любить.
- Джона можно назвать Воплощенным Идеалом Старшего Брата. Знаешь, какая у него любимая притча?
- Про Мене, Текел, Фарес?
- Уже слышал? Ну еще бы, его маленькое наваждение. Нет, Валтасаров пир - это не притча. Один из его однокласников в школе мракоборцев, он был из Азии, не из Юго-Восточной, откуда-то севернее, он ему ее рассказал. На одну деревню напали враги, и ее жители отбивались до последнего. Но стало понятно, что защититься нельзя, и тогда один человек решил спасти своего сына и вывел своего единственного конгя, и начал его седлать, чтобы сын смог ускакать. Но тут он увидел своего брата, и тогда со словами: "Прежде я должен спасти сына своего отца" - усадил на коня брата, и тот спасся, а человек с сыном остались среди врагов. На Джона эта притча произвела неизгладимое впечатление.
Оливер даже вздрогнул:
- Жуткая история...
- Не то слово. Может хватит о моем брате? Или ты не соскучился? Я тут.
- Я скучал страшно. Почему бы тебе не пожить немного в Хогсмиде? Мы смогли бы чаще видеться?
- Я умру со скуки втвоем Хогсмиде. Лондон мне нравится больше.
"Больше меня?! - хотел спросить Оливер, но промолчал. Мало ли что можно услышать в ответ.
Они сидели в ресторанчике Тедди Купера в Кривом переулке. Это место Глори называла "самым правильным в этой скучной дыре". Сам Оливер плохо понимал, что это значит. Какой-то маггловский антураж, с полным отсутствием "Англии времен короля Гарри Пятого", как опять же назвала это Глори.
Тем не ожиданее встретить здесь...
- Люциус Малфой - даже с каким-то ужасом выдохнул Оливер. - Какоготролля он здесь делает?
- Кто? - оторопело и удивленно спросила Глори, оглянулась туда, куда смотрел ошарашенный Вуд и так же резко повернулась обратно.
- Кто это?
- Люциус Малфой. Первейший мерзавец Королевства. Редкостная дрянь!
- Да ну?
- Будь уверена. Твой брат с ним уже успел сцепиться.
- Джонни? С ним? Но почему?
- Из-за его сына. Драко Малфой. Учится на седьмом курсе. Такая же редкостная скотина. Нагрубил твоему брату и половине класса, и Джон его выгнал. Папочка примчался, извергая пламя, но Джон...
- Посадил его на задницу?
- Верно. - Оливер рассмеялся. Глория снова посмотрела через плечо.
- По виду - типичнейший сноб.
- Именно.
- У него такой вид, словно он считает себя центром Вселенно.
- Держу пари, что считает. Непонятно, что он делает в этом месте? Оно совсем... немалфоевское. Он ведь так ненавидит все маггловское.
- Даже так? Тогда действительно странно. Святая Мария! - вдруг тихо вскрикнула она.
- Что?
- Этот человек с ним - это же Джадсон Честертон!
- Кто?
- Джадсон Честертон, лучший частный детектив в магическом мире! Ты о нем не слышал?
- Нет. Он американец?
- Да. Но он уехал в Европу и свое агентство открыл в Италии. О нем часто пишут в наших газетах.
Определенно, Оливеру не понравилась лисья рожа Честертона. И то, что он обедает с Малфоем - еще один аргумент не в его пользу.
- Уйдем отсюда. - предложил он Глории, но девушка воспротивилась:
- Ну уж нет, из-за каких-то уродов убегать, я из принципа здесь останусь. У нас в конце концов есть дело!
- Какое дело? - удивился Оливер.
- Нас с тобой еще не арестовывали за нарушение общественной морали. А теперь смотри - я на твоих глазах стираю помаду...

Гл. 11. Г.П.

У Гарри снова болел шрам. Каждый раз эта боль была новой. То она была острой, яркой и ослепляющей, то пульсирующей, накатывающей и откатывающей словно волна, то обжигающей, словно языки черного пламени.
В этот раз боль была ноющей, надоедливой и изматывающей, более раздражающей, чем мучительной.
Тем ужаснее она казалась Гарри.
В такие моменты ему хотелось убежать и спрятаться от всех, в том числе от лучших друзей. И он нашел подходящее место. Зал Аркебуз в Оружейном крыле. Это было одно из тех мест, куда студентам лучше не ходить. Разве это когда-нибудь останавливало Гарри Поттера?
Но на этот раз побыть одному не получилось. Профессор Бейлис тоже был там.
Гарри заметил его не сразу. То есть, он бы его и вовсе не заметил, если бы тот сам на подошел.
- Что-то случилось, мистер Поттер?
Гарри чуть не подпрыгнул. В бесшумности Бейлис может соревноваться со Снейпом. И выиграет.
- Мистер Бейлис, я... это...
- Что случилось, Гарри?
Есть люди, которым хочешь рассказать все. Пусть даже ты видишь их в первый раз, пусть они никогда не показывали тебе своего явного дружелюбия и особого отношения. Просто потому что чувствуешь: можно без страха все рассказать. И Гарри начал рассказывать. Он говорил и говорил. Говорил даже о том, чего он не мог сказать ни Рону с Гермионой, ни даже директору.Говорил о Волдеморте. О родителях. О Сириусе. О Седрике Диггори. О Дурслях. О боли в шраме. О своей вине. О своей ответственности. О том, что он устал. О том, как много бы он отдал, чтобы Невилл, а не он, был Мальчиком-Который-Выжил. О слизеринцах и Малфое. О Снейпе и его несправедливости. О Чжоу Чанг. О Джинни. О профессоре Трелони и ее предсказаниях. О Гермионе и Роне. О семье Уизли.
Он все говорил и говорил, и не мог остановиться, а профессор слушал его. Слушал внимательно и ничего не пытался сказать.
- Я не хочу быть героем, профессор. Я не хочу быть Последней Надеждой. Не хочу, чтобы люди умирали ради меня, чтобы они умирали из-за меня. Я не выбирал этого. Это не моя воля. Но я не могу отказаться. Но... если у меня не выйдет? Если я проиграю?
И Гарри словно задохнулся, когда снова представил себе это.
Профессор долго не отвечал, и в Зале Аркебуз висела тяжелая, вязкая тишина.
Наконец, профессор заговорил:
- Когда мне было девять, моя сестренка сказала мне, что у нее под кроватью живет кто-то страшный. Он приходит и пугает ее. Сильно-сильно. И говорит, что от страха она скоро умрет. Она плакала и просила меня помочь. То, что она говорила, было смешно. Все знают, что Бугимены бывают только в кино. Просто она маленькая и глупая. Но я ей поверил. Потому что чувствовал, что так оно все и есть. Что-то страшное есть в ее комнате. Я взял кухонный нож, окропил его святой водой и пришел в комнату Глории, ждать Буку. Бугимены боятся взрослых. Но меня эта тварь не испугалась, я ведь сам был ребенком. Мне хватило одного удара, чтобы его стереть. А потом... откуда ни возьмись появились люди. Они бегали по нашему дому, вопили, кричали, ругались друг на друга. "Как, черт вас побери вы пропустили этого Бугимена!" - орал один из них. - "Всех отправлю на Аляску! Будете там за белыми медведями гоняться!" Потом оказалось, что этот человек - глава Агентства. Он-то и объяснил мне, что на самом деле твориться в моей стране. Рассказал мне, что у меня Дар, и я должен учиться, чтобы научиться защищать не только свою сестру, но и всех людей. Тогда мне это казалось забавным. Быть отважным охотником за монстрами, как парни из комиксов. Супер-дупер! Только потом я понял, что не все так хорошо, как в комиксах. Что можно умереть. Что могут умереть твои друзья. Что может пострадать твоя семья. Мракоборец несет опасность - так говорят не зря. Он и его близкие - главная мишень для всех Тварей. Мою жену убили оборотни, пока я дрался с Джипером на другом конце страны. Что ты так смотришь? Я не всегда так выглядел. У меня была жена. Мартина Росалес... Ей было двадцать два. Она долго отбивалась, но... Моя сестра спросила меня, какого черта я спасал каких-то сопляков в Калифорнии, пока убивали мою жену. Почему никто не спас Марти? Что я мог ответить? Что жизни двадцати пьяных студентов ценнее одной жизни моей жены? Что я обязан был исполнять свой долг?
Гарри слушал, затаив дыхание. Профессор недолго помолчал и продолжил.
- Это была моя вина. Я должен был тщательнее охранять свой дом. Должен был быть бдительнее, должен был понять, что Твари пасут мой дом и ждут, пока я уйду. Но я не мог не уйти. Джипер - это серьезно. Только у меня были настоящие шансы остаться в живых после драки с ним. Из-за моих клинков, да и что скромничать - из-за моих умений. Я был лучшим, а значит это была моя работа. Мои учителя всегда твердили, что наш долг перед человечеством выше, чем перед отдельными людьми.
Я не стану говорить тебе этого, Гарри. На тебя и так слишком многие давят. Давят своим ожиданием твоего геройства. Я лишь хочу тебе сказать - Бог дал тебе великий Дар. Но вместе с этим Даром он дал тебе и испытания, чтобы ты до конца смог прочувствовать величие Его Дара. Я не говорю тебе, что судьба мира в твоих руках, нет, Тьма всегда проигрывает, потому что иначе просто не может быть, но у тебя есть шанс приблизить победу Света. Этот мир достоин того, чтобы его защишать. Ты можешь опустить руки и отойти в сторону, и ни у кого не будет права тебя осудить. Но сможешь ли ты жить со спокойной душой, зная что многое мог бы сделать? Позволит ли тебе это твоя совесть?
- Нет. - твердо ответил Гарри. Он уже давно знал ответ на этот вопрос. - Нет.
- Тогда я могу дать тебе один глупый совет - будь сильным. Крепись, потому что еще очень много испытаний у тебя впереди.
Гарри молчал. Куда уж больше? Но все же это правда. Так оно и есть.
Они еще долго сидели в молчании, пока профессор не позвал:
- Идем, твои друзья уже волнуются.
И во вновь повисшем молчании они пошли к людям.
И первым человеком, которого они встретили, оказался Снейп.
Он выскочил из-за угла, словно чертик из табакерки, врезался в Гарри и уронил все многочисленные склянки, которые нес.
И теперь он стоял посреди осколков и смотрел на Гарри так... Нет нужды объяснять, что он смотрел без умиления.
Гарри поднял палочку, собираясь произнести: "Репаро", но Снейп зашипел, словно сразу десяток змей:
- Не вздумайте, Поттер! - он напыжился, как индюк, и продолжил шипеть дальше. - Это особые алхимические колбы, они достались мне от самого Фламеля, им уже больше двухсот лет, они видели много разных испытаний, путешествовали по многим странам, побывали даже в короблекрушении, и всегда они оставались целыми! Но встречу с Поттером они не пережили. Такое оказалось слишком даже для них! И почему я не удивлен!
- Ну что Вы, профессор Снейп! - вступился за Гарри Бейлис. - Уверен, их еще можно починить. - с этими словами он нагнулся чтобы поднять один из осколков и тут же чертыхнулся, порезавшись об него.
- Дайте сюда! - Резво выхватил окровавленный осколок Снейп. - Ничья помощь здесь не требуется, я со всем справлюсь сам. Лучше уходите и не путайтесь у меня под ногами!
Пожав плечами, Бейлис пошел дальше по коридору. Провожаемый злым взглядом Снейпа, Гарри пошел за ним.

Гл. 12. Д.М.

Иногда Драко казалось, что профессор Снейп все-таки немного не в себе. Например, сегодня. Ну что еще может значить вопрос, не кажется ли ему что-нибудь в профессоре Бейлисе странным?
Драко честно ответил, что вовсе не кажется, потому что профессор Бейлис и есть странный.
- Полностью ненормальный. - заверил Драко декана. - На всю голову.
- Я не это имею в виду. - отмахнулся декан. - Как ты вообще к нему относишься?
- Как к одному из своих преподавателей, любимейших учителей, чья доброта и благость не знают границ. - скучным голосом пробубнил Драко.
Снейп как следует сверкнул глазами.
- А как Вы думаете я к нему отношусь? Как к занозе в заднице, естественно!
- Следите за языком, мистер Малфой, не ведите себя как кокни!
- Что о профессоре Бейлисе говорят ученики?
- А что они могут сказать? - удивился Драко. - О его внешности отзываются неодобрительно. Впрочем, такую внешность одобрили бы немногие...
- Поближе к делу!
- Хм. Все говорят, что могло быть и хуже. Помните Локхарта?
На этот раз хмыкнул Снейп.
- Уроки у него довольно интересные, преподает он неплохо, на нервы большинству учеников он не действует. То есть, всем кроме меня.
- Вот как? И как же он вам действует на нервы?
- Ну... Ходит туда-сюда, во время лекции обязательно что-нибудь этакое о Черной магии скажет, "предупреждает", так сказать. О родителях и их выборе напомнит, и что-де их выбор - это, мол, не ваш выбор, и бла-бла-бла. Про равноправие и антидискриминацию поет каждые полчаса. Можно время засекать. Я иногда даже начинаю скучать по Локхарту.
Профессор снова хмыкнул.
- И Вы уверены, что он бросает камни в Ваш огород?
- Не просто камни, сэр. Валуны. Размером с гиппогрифа.
Профессор хмыкнул опять. Драко мотал на ус. В деле хмыканья профессор - непревзойденный мастер.
- А что насчет религии? Профессор не проповедует на уроках?
Копаем под мракоборца, господин декан? Правильно, давно пора.
- Тут, как эти психи говорят, Бог миловал. Ничего такого мы от него не слышали. Так, ляпнет что-нибудь иногда: Бог его уберег, да Бог ему помог, хотя посмотришь на такого и подумаешь: пусть лучше мне так не помогают...
- Мистер Малфой!
- Простите, профессор. Но крыша у мистера Бейлиса на почве Библии все-таки съехала.
- ?
- Навязчивая идея, так это называется? Везде, где может, пишет и произносит эти библейские слова.
- Какие?
- Ну, про слова на стене, пророк и так далее. Мене, текел, фарес.
- Как?!!
- Мене, текел, фарес. Никакой похабщины, профессор, не волнуйтесь, вполне пристойные слова. Это значит "Исчислено, Взвешено, Разделено". Профессор Синистра так сказала.
Но профессор разволновался так, словно кто-то назвал алхимию ложной наукой и привел доказательства. Он тут же заторопился и выставил Драко из своего кабинета.
Драко Малфой окончательно уверился в мысли, что в Хогвартсе пора открывать филиал психиатрического отделения госпиталя Св. Мунго.

Интерлюдия 3.

Джимми Коркоран не спал уже шестые сутки.
Когда он брался за это дело, он осознавал всю опасность. Потому он и попросил такой немыслимый гонорар. Четыреста тысяч долларов за просто так не дают.
Поэтому, когда безопасники его взяли, он был готов к самым страшным пыткам. Круциатус - это самое малое, в этом он был уверен. Но Джимми не думал, что ему просто не будут давать спать.
Его вкусно и сытно кормили, не били, относились даже можно сказать уважительно, но не давали спать.
Каждый раз, как он начинал засыпать, один из улыбчивых парней, что постоянно сидели с ним в его крохотной камере, настойчиво тряс его за плечо. Если это не помогало, его окатывали водой, толкали на пол, будили упрямо и непоколебимо.
Когда один раз он наконец потерял сознание, чего он так долго и с такой надеждой ждал, они сразу же привели его в чувство, вколов какую-то дрянь.
От долгой бессоницы у Джимми начиналось какое-то помутнение рассудка. Он уже не понимал, где он, кто он, что происходит и реально ли все это, на самом деле есть ли эти люди, что сидят рядом с ним и спокойно, словно ничего не происходит, говорят о девицах, пиве и лошадиных бегах.
Он уже давно был готов рассказать все, что он знал, только бы ПОСПАТЬ, но эти парни не слушали его. Никто, абсолютно никто, не задавал ему вопросов.
Последний раз он спал за несколько часов до того, как навестил тот чертов бар, чтобы задать парочку вопросов. А когда он ложился спать, думая как он будет писать завтра утром отчет, в дверь постучали.
Джимми сразу понял, кто это. Только они во всей Америке могут ТАК стучать. Требовательно, решительно, без малейших сомнений, так словно им позволено все. Да так и было. Только им в Америке позволено ВСЕ. Служба собственной безопасности Агентства. Те, чей девиз, как шептались некоторые: "Мы вас все равно защитим, ублюдки, убьем, но защитим". Раньше Джимми смеялся, когда слышал это. Теперь ему было совсем не смешно.
Джимми уже устал кричать и о чем-то просить этих парней, им было наплевать. Он сидел на твердом стуле и старался заснуть так, чтобы этого не увидел ни один из них. И он знал, что у него не получится.
Прошло уже пять дней.
И теперь что-то изменилось.
В камеру вошел человек, которого Джимми раньше не видел, и Джимми понял, что ад кончается. Человек даже не успел сесть на стул перед, не то что начать задавать вопросы, а Джимми уже начал говорить.
Он рассказал все. Когда он начал работать на Джадсона Честертона. (Ублюдок, чертов ублюдок!). Как Джадсон дал ему задание. (Я ему говорю - ты что, псих, это же мракоборец!). О том, сколько ему обещали. (Это ж такие бабки, я бы на Карибы уехал!). Что он узнал. (А я и говорил - ничего на этого парня не накопаешь, чист, как стеклышко!). О том, кто заказчик. (Джад сказал, англичанин какой-то. Джад ему должен, вот и занялся. Богатый, говорит, англичанин). О том, что ничего плохого он, Джимми, не хотел. (Да серьезно, парни, что я, дурак - с вами то связываться. Я и знал, что на Расписанного ничего не найду, а то я не знаю, что наши мракоборцы - ангелы во плоти... Честно, парни, я ничего дурного не хотел, только деньжат срубить, а кто этого не хочет, а? Честно, парни, ничего такого я не сделал, отпустите меня, а? Я никому ничего не скажу, а с этим уродом Джадсоном... Да хотите, я сам ему морду набью? Отпустите меня! Я так спать хочу!)
- Дайте ему поспать. - подал наконец голос Большой Человек.
- Ой, начальник, благослови Вас Бог! Я знал, что Вы меня поймете, что это просто недоразумение, что это ошибка, ой, кровать, как же я спать хочу, Благослови, Господи, Того, Кто Придумал Кровать и Подушку.
Причитая так, Джимми повалился на жесткую тюремную кровать, и он уже проваливался в сон, когда услышал слова Большого Человека, которые, несмотря на весь ужас, что они в нем вызвали, не смогли разбудить несчастного:
- Сотрите ему ВСЮ память и выбросьте в пустыне Мохаве.

Гл. 13. С.С.

На огонь, и пусть кипит.
Он, точно - он. Снейп даже не сомневался. А зелье... Нужны доказательства. Не просто уверенность, а надежные, вещественные доказательства. И только это зелье способно дать полный ответ. У маглов есть какие-то методы, но... 99,9 процента - не пойдет. Надо - сто процентов. Это зелье дает результат.
Интересно, какой недоверчивый Аристократ заказал Фламелю такое зелье?
Но это он. Не может быть сомнений.
Кто еще может быть помешан на "Мене, Текел, Фарес"?
Снейп поговорил с Синистрой, осторожно распросил Вуда и Помфри. "Мене, Текел, Фарес". Слова, которые изменили многое. Слова, потрясшие всех.
Снейп не видел того случая. И он тысячу раз порадовался этому. Не видел. Он счастливчик. А некоторым не повезло.
И Им не повезло.
Хотя... Неужели Лорд упустил мальчишку? Как вышло, что он жив? Или... Его все-таки не отдали?
Особо приближенные погибли в течение двух дней после Того Случая. Больше Лорд никого не приближал.
А может... Откуда уверенность, что это все - не часть Плана Лорда? Лорд, Лорд, он способен на все, но...
Нет, быть не может...
Поговорить с Дамблдором?
Нет, не сейчас.
Добавить желчь питона. Молотый зуб Норвежского Спинорога.
Да, дорого обойдется это зелье. Во всех смыслах.
А как же хорош этот мракоборец, а все же не почувствовал магии на тех осколках.
Это тебе не индейские штучки, а Классическая Магия!
Повезло, что он ринулся помогать.
Впрочем Снейп и расчитывал на то, что ринется.
Повезло, что Поттер рядом крутился.
Да, Северус Снейп, ты великий актер!
Измельченная печень жабы.
Особо Приближенные погибли после Того Случая. А сопляк остался жив.
Да что же это значит? Уже мозги кипят!
Пыльца Синих Роз. Немного осталось.
Он, без сомнения, он. Этот жест. Как можно было его забыть? Видел, ведь видел его раньше! Как смог забыть?
То же жест, но другие руки... Не израненые и обожженные. Другие. Тонкие и нежные, не знавшие рукоятей клинков. Не державшие ничего, тяжелее книги.
Рассказать Дамблдору, рассказать.
Но сначала поговорить с Ней. С Ним говорить нельзя, но с Ней...
В девять часов, каминная сеть. Так он ей написал.
А если это не он? Что тогда Ей сказать?
"Прекрасная сегодня погода?"
Нет, это он. Точно, он.
А если Она знает? Если Они знают?
Нет, нет... Лорда не обмануть. Обмануть, но не так...
Знает ли он? Если да, то...
Готово. Где его кровь? Здесь, вот.
Теперь ждать. Синий - да. Красный - нет.
Недолго, от силы пару минут.
Ждать, ждать, еще немного...
Вот! Синий - да!
Синий - да! Да! Да! Да.
Вот и вся Ваша тайна, мистер Джон Бейлис.
Вс, да не вся.
Как ты выжил, мальчишка? Как Лорд тебя упустил? Как ты попал в Америку? Где ты взял это имя? Знают ли Они, кто ты? Знаешь ли ты, кто ты?

В девять часов профессор Снейп уже стоял у камина, пристально вглядываясь в его черный зев. Но чем дальше продвигались стрелки часов, тем больше охватывала его нерешительность.Как он скажет Ей это? Какими словами? Что он ей скажет? Что произойдет? Какую бомбу это взорвет? Какие беды повлечет за собой этот разговор?
Сомнения окатывали его, словно снежный буран. В какую-то из секунд Снейп даже отвернулся от камина, словно решившись бежать, прочь от этого никому не нужного, опасного разговора, но из камина раздался женский голос:
- Ты хотел поговорить со мной, Северус?

Гл. 14. О.В.

Оливер решился все Джону рассказать. Зачем это от него скрывать? И вовсе не намерен он его шокировать, крича с порога: "Я сплю с твоей сестрой!" Ничего подобного. Сесть, поболтать, о хоккее там, о квиддитче, как мужчина с мужчиной, и между делом ввернуть так в разговоре: "Помнишь, тогда я видел твою сестру? Когда она только приехала? Ну, так я потом ее снова видел. Мы с ней как бы встречаемся..." Оливер сам придумал эту фразу. Она казалась ему тонкой, дипломатичной, и вообще, в самый раз.
Теперь надо найти Джона, пока не передумал. А когда Джона нигде нет, его надо искать в какой-то молельной, рядом с Залом Аркебуз. Какая-то комната, оставшаяся еще со времен Средневековья, когда все молились. Как Джон ее нашел? Нюхом он ее почуял, что ли.
Вот он, Зал Аркебуз. Где эта молельная? В тишине раздался невнятно слышный голос, и Оливер понял, куда идти.
Он уже собирался войти, когда услышал, и входить он уже не стал, стоя у дверей и слушая:
- Господь Бог, верую крепкою верой и исповедую единое и всеобщее, что предлагает святая Католическая церковь, ибо это Ты, Бог, открыл сокровенное, Ты, который есть вечная правда и мудрость, которая не обманывает и не может обмануться. С этой верой живу и умру. Аминь.
Господь Бог, надеюсь по твоей милости на отпущение всех грешников и на то, что после этой жизни достигну вечного блаженства: ибо Ты это обещал, Ты, бесконечно могущественный, надежный, добрый и милосердный.
С этой надеждой живу и умру. Аминь.
Господь бог, люблю тебя превыше всего земного, ибо Ты есть высшее, бесконечное и совершеннейшее добро,
достойное всякого предпочтения. С этой любовью живу и умру. Аминь.
Славься в вышних Богу и на земле мир людям доброй воли. Хвалим тебя, благословляем тебя, обожаем тебя, славим тебя, благодарим тебя во имя великой твоей славы, о, Господь Бог, Царь небесный, всемогущий Бог Отец, О Господь Сына Единородного, Иисус Христос, Господь Бог, Агнец Божий, Сын Отца, Ты, который принимает грехи мира, внемли нашим мольбам. Ты, который восседаешь по правую руку от Отца, помилуй нас. Ибо ты один Свят, Ты один Господь, Ты один высочайший, о Иисус Христос вместе со Святым Духом во славу Бога Отца. Аминь.
Господи, Отче, Царь наш небесный, только тебе молюсь и на тебя уповаю. В тебе моя вера, и я молю тебя - не отверни от меня свой взор! Господи, не оставь меня в темноте и неведении. Молю тебя, укрепи мой дух, и да не ослабнет моя решимость. Молю тебя, дай до конца пройти мою дорогу. Молю тебя, не дай мне заплутать, дай сил найти правильный путь. Вразуми меня, Господи, укажи мне верную дорогу. Не дай мне обмануться, Господи, не дай мне оступиться.
Господи, молю тебя о тех, кого люблю, не оставь их своей милостью, защити их, Господи!
Господи, молю тебя о тех, кто уже покинул этот мир, дай им жить при Тебе и прости в доброте и милосердии Твоем то, чем прегрешили они по слабости человеческой.
Господи, молю тебя о врагах моих, дай мне сил простить им, как ты прощаешь нам!
Господи, молю тебя, да восторжествует справедливость, да низвергнется Зло.
Господи, молю тебя, укрепи дух и силы тех, кто борется с служителем Сатаны, пусть они и не Веруют в тебя, это не вина их, а беда, благослови же их борьбу.

Тихо и осторожно Оливер пробирался к выходу из Зала Аркебуз. Определенно, ему казалось, что сейчас неподходящее время для мужского разговора, который он хотел завязать. И почему он раньше не подумал, ну что еще делать в Молельной, как не молиться?
"Ходячий молитвенник" - вспомнил он слова Глори. Но его молитвы показались Оливеру искренними, и вовсе не заученными наизусть.
Он шел, надеясь, что не помешал Джону, что Джон его не заметил.
И вдруг, у выхода из Зала, Оливер почувствовал чье-то присутствие. Словно кто-то еще слушал вместе с ним молитву Джона.
Показалось, наверное.

Гл. 15. Г.П.

Гарри заметил ее в Хогсмиде еще на прошлый уик-энд. Она выглядела странно, но Гарри сам не понимал, почему ему так казалось. Она сидела в углу зала "Трех Метел", и никто не обращал на нее внимания.
Только Гарри не мог не смотреть на нее. Она все время приковывала к себе его взгляд. Он снова и снова поворачивал голову в ее сторону.
А она на него не смотрела. Это Гарри знал точно. За столько лет Гарри научился очень ясно ощущать чужие взгляды. Даже мельком брошенный взгляд он замечал.
Она на него не смотрела.
Почему никто не обращал на нее внимания? В ней во всей была неправильность, странность, что-то, что вызывало гнетущее чувство непонимания.
Но опасности он не ощущал. Что бы ни задумала эта женщина, это было направлено не против него.
Гарри вдруг решился на то, чего никогда се раньше позволял.
Легилименция. На незнакомом человеке.
Он сконцентрировался на женщине.
Никого вокруг нет. Только она. Странная женщина в углу. Вот она. Вот ее воспоминания.
Сначала ему пришлось продираться сквозь серые облака. Он уже знал, что это. Слезы. Море, океан слез. Этой женщине много пришлось плакать. Слез было так много, что они, казалось, полностью погребли под собою воспоминания. С большим трудом Гарри удалось дотянутся до чего-то другого. Он так ничего и не увидел, но услышал.
Два голоса. Мягкий женский голос, и голос ребенка. Женщина и ребенок. Они поют.
"Огги, маленький волшебник,
Самый милый из детей,
Основателей наследник,
Самый лучший чародей"
Песенка повторялась снова и снова, словно бежала по кругу. Но вдруг она прервалась. Резкий крик разорвал ее:
- Мои дети, мои дети! Верни мне моих детей! Верни мне их, негодяй!!
От этого вскрика Гарри даже вздрогнул, и голос Гермионы:
- Что с тобой, Гарри? - вырвал его из путешествия по чужим воспоминаниям.
- Да ничего, задумался. - махнул он рукой, с беспокойством отмечая, что женщина тоже вздрогнула, как от удара: она почувствовала чужое присутствие. Гарри отвернулся, чувствуя стыд за то, что сделал.
Когда он снова посмотрел в ее сторону, ее уже не было.
Потом он увидел ее по дороге в Хогвартс. Она стояла у развилки дорог, стояла так, словно не знала, куда ей идти, а потом вдруг решительно тряхнула головой, и пошла обратно.
На этот раз Гарри спросил друзей, не кажется ли она им странной.
Но ни Рон, ни Гермиона ничего странного в ней не заметили. Они вообще лишь мельком взглянули на нее и отвернулись, не найдя в ней ничего интересного.
Вечером Гарри пошел к Дамблдору. Он знал, что директор его не похвалит, но он должен был признатьсяв своем проступке. Из глупого любопытства он полез в воспоминания незнакомой женщины.
- Как она выглядела, Гарри?
- Она... - Гарри вдруг запнулся. Он понял, что не помнит этого. Не помнит ни цвета ее волос, ни одежды, ни черт лица. Словно он видел ее не пару часов назад, а как минимум, пятьдесят лет назад. - Я не могу вспомнить.
- Заклятье Неузнаваемости, - кивнул Дамблдор. - Вот почему никто не обращал на нее внимания. Потому она и казалось тебе странной.
- Но я обратил внимание. Почему на меня не подействовало?
- Потому что ты всегда готов к опасности. Бдительность, как говорит Аластор. Она иногда помогает в таких случаях.
- Но почему она скрывалась под заклятьем?
- Разные могли быть причины. Что ты видел в ее воспоминаниях, повтори, пожалуйста.
- Огги - маленький волшебник, ля-ля-ля. Что это, профессор?
- Песенка. - профессор улыбнулся. - Детская песенка. Матери поют их своим детям.
- "Верни мне детей". Профессор, кто это может быть? Судя по воспоминаниям, это случилось давно.
- В войну погибли многие, Гарри. Многие женщины потеряли своих детей.
Всю неделю пототм Гарри вспоминал ту женщину. Со стыдом и неловкостью за свою наглость. Гарри дал себе слово никогда не лезть ни в чьи воспоминания.
А потом он снова встретил ее.
Она шла по коридору Хогвартса, вслед за... Северусом Снейпом? Гарри сразу понял, что это она. И на этот раз она не скрывалась. Он видел ее со спины и мог описать и ее платье, и фигуру, и волосы. Описать и запомнить ее навсегда. Гарри ускорил шаг, чтобы увидеть ее лицо, он почти побежал, чтобы ее обогнать, и когда он увидел, он замер от шока.
Он ждал что угодно, только не это.
Кого угодно, но не ее.
Не Нарциссу Малфой.

Гл. 16. Д.М.

"Какого проклятого Гриффиндора здесь делает мать?" - думал Драко, быстрым шагом идя за ней следом. Он и не подозревал, что она здесь, и не узнал бы этого, если бы совершенно случайно ее не увидела Булстроуд. Он не стал догонять ее и спрашивать, что она здесь потеряла. Секреты? Сами разузнаем. Он обогнал Поттера, едва обратив внимание на его тупое выражение лица. Сейчас его интересовало, зачем она приехала. Она шла вслед за Снейпом, совершенно не обращая внимания на удивленно лупящих на нее глаза учеников. Из подземелий вверх, вверх, по коридору направо, прямо, по лестнице вверх... Драко чуть не застонал от злости, когда понял, что идет в кабинет Защиты от Темных Сил. Что еще задумал этот лунатик Бейлис?
Снейп и мать вошли в кабинет, и Драко тихонько скользнул вслед за ними через некоторое время. Войдя, он сделал шаг в сторону и оказался в нише,полностью скрывшись от взглядов тех, кто был в кабинете. Кроме матери, Снейпа и Бейлиса, удивленно стоявшего столбом, там был еще гриффиндорский Вуд, с выражением полнейшего обалдения на роже.
Похоже, не он один удивлен.
- Мистер Бейлис, позвольте Вам представить миссис Нарциссу Малфой. Миссис Малфой, это профессор Бейлис.
Драко был удивлен, что мать, всегда так гордившаяся своими безупречными манерами, сейчас просто молча стояла, прямо смотря на Бейлиса.
- Весьма приятно познакомиться. - выдавил из себя не скрывавший изумления Бейлис. - Хотя и не понимаю цели вашего визита.
Мать молчала.
- Вы хотите поговорить о сыне?
Миссис Малфой продолжала молчать.
- Но наш с ним конфликт благополучно разрешен.
Молчание.
- Если Вы пришли извиниться за бесцеремонное поведение Вашего супруга - с удовольствием принимаю извинения.
Мать все молчала, и Бейлис вопросительно уставился на Снейпа.
И тут мать заговорила, и от того, что она сказала, у Драко волосы встали дыбом.
- Джулиан. - полусказала-полувыдохнула она. - Джулиан.
- Простите? - окончательно обалдел Бейлис.
Тут в игру вступил Снейп.
- Неужели Вы думали, что сможете это скрыть, мистер БЕЙЛИС?
- Что скрыть? - нервно отозвался Бейлис.
- Свое имя. Свое происхождение. Свою кровь. Как Вы надеялись это скрыть, мистер Джулиан Малфой?
Драко услышал, как Вуд поперхнулся. Драко и сам чуть не поперхнулся.
Бейлис рассмеялся и сухо произнес:
- Вы какого-то зелья надышались, господин декан? Обратитесь к мадам Помфри, у Вас бред.
- Увы, не бред. У меня есть доказательства.
- Какие еще доказательства? Вы утром с кровати не падали, профессор?
- Зелье крови Николаса Фламеля. Оно никогда не лжет.
- Ну, и?
- Оно показало, что в Вас течет кровь Малфоев.
- Да ну? Не знал. Может, прабабушка согрешила? А причем тут Джулиан? Кто это?
- Кровь Люциуса Малфоя и Нарциссы Блэк. В какой из ваших прабабушек течет эта кровь?
- Вы не в себе, профессор. Я вызываю мадам Помфри.
- Осколок "колбы Фламеля". Вы им порезались. Он остался у меня. Кровь мистера и миссис Малфой у меня осталась еще... со старых времен. Абсолютное соответствие. Никаких долей процента ошибки. Безупречный результат.
- На мне это зелье дало сбой. Вы что-то напутали, Мастер Зелий. И Вы взяли кровь без моего согласия! Я вправе подать на Вас в суд! Возмутительно! И зачем Вы привели сюда эту женщину? Она что, Вам поверила? Он спятил, мадам. Идите домой.
- Джулиан Малфой, старший сын Люциуса и Нарциссы Малфой. В этом году ему было бы как раз двадцать пять.
- И что?
Тут профессор Снейп осклабился и произнес, видимо на его взгляд, ключевую фразу:
- Мене, Текел, Фарес.
- Угрожаете? - холодно отозвался Бейлис.
- Разве это не Ваша любимая фраза?
- Я люблю вообще всю Библию. Я могу цитировать ее даже спросонья.
- Но только эту фразу Вы произносите и пишите везде, где можно. Разве не эта фраза написана сейчас у Вас на доске.
На доске действительно были намалеваны какие-то крючки-закорючки.
- Профессор Снейп, это уже не смешно. Прошу Вас покинуть класс.
И тут произошло то, что еще больше шокировало Драко.
Мать шагнула вперед. Шаг. Еще шаг. Она подходила к Бейлису все ближе и ближе, а Бейлис все дальше отступал, пока не натолкнулся на парту.
- Конечно, это ты. - произнесла она, глядя в изуродованное лицо молодого человека. - Я узнала бы тебя в любом случае! Твои глаза... Неужели я забыла бы эти глаза! Глаза моего первенца! Я так плакала по тебе, Джулиан. Дня не проходило, чтобы я тебя не вспоминала. Дня не проходило, чтобы я не плакала о тебе. И я нашла тебя. Что же с тобой случилось, мальчик! - почти простонала она и подняла руку, чтобы провести ею по его щеке, по шрамам, исполосовавшим его лицо. - Я так мечтала снова увидеть тебя, мой мальчик - горячо шептала она. - Мой мальчик. - по ее лицу бежали слезы. Сердце Драко чуть не выпрыгнуло из груди, когда он это увидел. - Мой красивый, умный, хороший, мой добрый мальчик...
В этот момент рука Бейлиса взлетела вверх и перехватила руку Нарциссы Малфой, сжав ее за запястье:
- Хватит, мадам! - зло бросил он. - Заканчивайте свое представление.
Руку Нарциссы он поднял высоко над ее головой и держал, с силой сжимая запястье, наверняка причиняя боль. Драко хотел выпрыгнуть из своего укрытия, чтобы показать зарвавшемуся мерзавцу что почем, когда услышал остановившие его слова. Слова, окончательно его добившие.
- Ваши дети мертвы, мадам. - отрывисто бросил он ей в лицо. - Оба. Они умерли в тот день, когда вы, их родители, собственноручно скормили их Молоху. "Я привел их, мой Лорд! Я сделал, как Вы сказали! Вот они, мой Лорд!" - слова со свистом вырывались из его груди, сквозь словно сведенные судорогой зубы. - Я не могу спать, потому что мне снятся эти слова! - Он почти кричал. - Они все время у меня в голове! - Он глубоко вдохнул и продолжил. - Меня зовут Джон Уильям Бейлис! Вот мое имя! Джулиан Малфой умер 25 апреля 1981 года. В семилетнем возрасте, после долгих и жестоких пыток! Вы не могли этого не знать, леди! Не могли!
И он отшвырнул от себя мать так, что она полетела к противоположной стене.
- Прочь с дороги! - заорал он на Снейпа и пулей вылетел из кабинета.
- Сыночек... - плакала Нарцисса. - Мой сыночек...
Драко Малфой, окаменев, стоял в своей нише.


Интерлюдия 4

Джон Бейлис бежал не разбирая дороги. Сейчас ему нужно было побыть там, где ему спокойнее всего. Церкви не было, поэтому он бежал в Зал Аркебуз.
Его сердце колотилось, как сумасшедшее, в ушах звенело, а перед глазами было черно, словно вдруг наступила ночь. Но его не останавливали его болячки. Ему было важно оказаться подальше от своего кабинета. Он бежал, надеясь, что от быстрого бега он перестанет снова и снова слышать повторяющееся:"Мой мальчик". Но эти слова не оставляли его. Казалось, они бегут еще быстрее него, обгоняют, подкарауливают, выпрыгивают из-за угла и набрасываются с новой силой.
Из последних сил он вбежал в Зал Аркебуз. Добраться до молельной сил уже не оставалось. Он видел, как увешанные оружием стены вертятся вокруг него в каком-то дьявольском хороводе, и он никак не может остановить доводящее до дурноты мельтешенье перед глазами. В ушах гудели колокола, в голове стучали молоточки, а сердце, судя по всему, решило переместиться прямо в район глотки.
Он обессиленно прислонился к стене, съехал по ней на пол и сел, закрыв глаза и стараясь привести свое тело в порядок. Но в голове настойчиво крутились слова, что он из-за всех сил гнал: "Я столько плакала по тебе. Мой мальчик. Сынок." Он помотал головой, словно надеясь вытряти их из своей головы, но не получалось, и тогда он устал бороться. Он открыл глаза и произнес:
- Мама.
И это простое слово будто разорвало плотину, сдерживающую его память, и воспоминания, раньше приходящие тонкой струйкой, залили его, как разбушевавшаяся река, и те маленькие кусочки, которые он раньше видел, теперь сложились в одну большую ясную картину.
Он увидел огромое поместье, с роскошным садом, с озером посредине, а на озере был островок, к которому вел мост.
Он увидел мужчину, сажающего его на пони со словами:
- Ты ведь ничего не боишься?
- Ничего, папа.
Он увидел женщину, которая расчесывает его и говорит:
- Мой мальчик будет сегодня самым красивым.
Он увидел девочку, смешно переваливавшуюся на толстеньких ножках и кричащую:
- Джул, пододи!
А он убегал от нее с криком: "догоняй!"
Он видел домовых эльфов, на которых он смотрел не сверху вниз, а наоборот.
Он вспомнил говорящий портрет сурового человка в черном, который всех ругал, и с которым так любил болтать мальчик, потому что портрет учил его странным словам.
Он вспомнил, как произнес эти слова страшному человеку в черном, к которому подвел его отец со словами:"А это мои дети, мой Лорд"
А мальчик сказал Лорду: "Мене, Текел, Фарес", и все замолчали, только мальчик засмеялся, будто сказал веселую шутку, а его сестренку насмешили забавные слова.
Так они и смеялись вдвоем, посреди мрачного молчания.
Джон закрыл глаза, потому что начали появляться Те Самые Воспоминания...
Вот отец будит его, таща за руку заспанную сестренку:
- Скорее, одевайтесь, дети, нам надо ехать...
Вот они едут в карете, невыспавшиеся, но веселые, в ожидании приключения.
А вот тот человек в черном, и отец, который говорит с ним каким-то не взрослым голосом:
- Я привез их, мой Лорд, Я сделал, как Вы сказали, Вот они, мой Лорд.
И тут Джона затрясло. Его тело скорчилось от боли. От воспоминания о боли. Боли, не самой сильной в его жизни, но самой первой и самой страшной. Боли ребенка, который никогда до этого не знал, что такое "боль". Боли и мучений детей, чья жизнь до этого всегда была только праздником и непрестанным весельем.
Джон открыл глаза и посмотрел вниз, но вместо своих изуродованных, израненых, покрытых шрамами рук, затянутых в черную кожу перчаток, он увидел маленькие детские ладошки, с которых сочилась кровь. Кровь из ранок от ногтей, так сильно сжимал мальчик кулачки от боли.
Около себя он увидел маленькую девочку, которая перестала плакать и звать маму и папу раньше, чем он, так она была обессилена.
Он подтянул ее к себе и прижал к груди, она двухлетняя, была такой большой и тяжелой для него, семилетнего мальчишки.
Он поднял голову, и вместо Зала Аркебуз увидел большую комнату с черными стенами, Злого человека, и людей, стоящих чуть позади него.
Но впереди их всех стояла мантикора.
Даже маленький мальчик знает, что такое мантикора. Он прижал сестренку к груди и зашептал ей:
- Не смотри, Грейси, не смотри... Все будет хорошо, только не смотри... Не смотри туда...
Он прижал лицо девочки к своей груди и поднял голову. Мантикора была совсем близко. Она смотрела на него. Смотрела, и улыбалась... Улыбалась почти нежно, словно родному ребенку, осторожнее подбираясь все ближе и ближе, а мальчик как завороженный смотрел на нее, и тут она прыгнула, и... Мир словно раскололся на куски, на осколки, засыпая собой маленьких Джулиана и Грейс Малфой, их мир исчез, забирая с собой их память, которая будет возвращаться к мальчику маленькими кусочками, понемногу, долго-долго, чтобы однажды вдруг выскочить из-за угла и наброситься, словно грабитель, отнимающий остатки спокойствия.

Гл. 17. С.С.

Снейп внимательно посмотрел на Нарцциссу, и ее вид его напугал. Она сидела, привалившись спиной к стене, и казалось, что она ничего не видит и не слышит, только губы ее шевелились, продолжая повторять: "Мальчик мой, сынок".
Снейп присел перед ней и начал тормошить:
- Нарцисса, очнись, ну же...
Она посмотрела на него, и взор ее как-будто начал проясняться.
- Я не нашла его, Северус, - горячо заговорила она, вцепившись руками в его мантию. - Не нашла, не нашла, я только окончательно его потеряла. - Рыдания прорывались сквозь ее слова, пока она, захлебываясь, говорила, - Я его потеряла, он ненавидит меня, ненавидит, никогда, никогда не простит! Он никогда мне не поверит, Северус! Я не знала! Не знала, куда он их везет, я думала, что он хочет их спрятать, он обманул меня! Он забрал моих детей, моего сына, моего ЛЮБИМОГО сына, я никого так не любила, даже Грейс, даже ее не так, как моего Джулиана, а он меня не простит теперь. Когда он умер, мне стало все равно, а теперь он жив, но ненавидит меня, ненавидит, не верит, не захочет верить! Зачем ты мне рассказал, Северус! - закричала она ему в лицо. - Лучше бы я ничего не знала, чтобы мне было все равно, потому что у меня нет сына, нет моего сына, его нет у меня, нет, нет! - она снова дико, в голос, зарыдала, но вдруг рыданья ее прервались. Снейп посмотрел ее в глаза, и их выражение ему не понравилось.
- Я знаю, что делать - вдруг сказала она, нехорошо заулыбавшись. - Я знаю! Я убью его! Это он виноват, он их отдал, он, не я, и я убью его, и Джулиан меня простит. - Она вдруг неуверенно засмеялась, словно удивляясь, как она раньше этого не придумала. - Я убью Люциуса. Он забрал моих детей, я должна была тогда его убить. Но я убью его теперь!
Она все продолжала нести этот бред, и Снейп оглянулся, словно в поисках помощи, и тут он увидел стоящего у двери Драко Малфоя. Мальчишка стоял здесь и слушал, а его мать продолжала болтать о том, как убьет его отца. Снейп тут же встряхнул женщину и прикрикнул:
-Замолчи!
Но она не останавливалась. Лицо Драко обеспокоило Снейпа больше, чем бредовое состояние Нарциссы. "Он все слышал!" - понял Снейп, глядя на это окаменевшее лицо, застывшее, словно белая маска, потухший взгляд, крепко сжатые губы. Да, мальчишка слышал ВСЕ, и его состояние показалось Снейпу опаснее, чем истерика Нарциссы. Он встал и пошел к нему:
- Драко, ты...
Но мальчишка дернулся, как от удара, развернулся и убежал прежде, чем Снейп успел к нему приблизиться.
Нарцисса медленно поднялась, держась рукой за стену и продолжая лепетать:
- Да, как только он придет, сразу же, не медля ни секунды.
Снейп подскочил к ней и как следует встряхнул:
- Да приди же ты в себя, наконец!
И она зарыдала. Зарыдала так, как никогда, как он думал раньше, не может плакать Нарцисса Малфой. Она рыдала по своему потерянному сыну, не замечая, как теряет второго.
- Мистер Вуд. - позвал Снейп все так же стоящего столбом удивленного свидетеля этой странной сцены. - Вы не могли бы мне помочь? Нужно отвести миссис Малфой в мою комнату и напоить ее успокоительным зельем.

Через некоторое время Нарцисса лежала в его постели и спала, одурманенная зельем. Снейп усмехнулся, представив, что подумали бы некоторые, увидев это. О нет, он никогда не мечтал об этом. Он уважал ее, восхищался ее божественной красотой, но никогда не хотел. Она всегда казалась застывшим куском льда, сама сдержанность и благовоспитанность, comme il faut, настоящая "вторая половина" Люциуса Малфоя. Кто бы мог подумать, что за этой внешностью мраморной статуи скрывается такой ураган страстей?
Хотя... Кое-что припомнилось Северусу Снейпу. Тогда, много лет назад, он несколько раз останавливался в Поместье Малфоев, и помнил того маленького чертенка, который постоянно носился по этому большому дому, будя своими криками всех гостей ни свет ни заря. Очень... живой ребенок. Веселый, крикливый, постоянно смеющийся. Он был не по годам умен, и Снейп пару раз поражался, услышав его рассуждения. Мальчик не умел молчать, что называется - что на уме, то и на языке, милая детская непосредственность. Он так действовал на нервы, что Снейпу приходила в голову крамольная мысль: "Гриффиндорец!". Было еще такое маленькое несуразное существо, которое повсюду бегало за старшим братом, как хвостик. Как ее звали? Грейс? Интересно, что с ней случилось...
Снейп помнил, что тогда его удивило: то, что родители позволяли все это своему сыну - путаться у всех под ногами, вмешиваться в разговоры старших, Снейп помнил, как они оба с гордостью улыбались, когда слышали, как сорванец ставит в тупик взрослых своими суждениями. Потом все говорили, что Малфои поплатились за то, что плохо воспитывали своего сынка.
Было объявлено, что дети Малфоев утонули в озере Поместья. Мост не выдержал, несчастный случай, бывает... Немногие знали правду, но те, кто знал, пытались эту правду забыть.
Снейп вспомнил, как однажды пьяный Флинт сказал ему: "Силен Люциус, силен... Если бы мой Маркус, если бы моего Маркуса... Я бы не смог... Я не смог бы отказать Лорду, но и этого бы не смог... Я бы просто умер, если бы Лорд сказал мне моего Маркуса..." Снейп только порадовался, что у него нет детей.
Надо было все рассказать директору, а не Нарциссе. Что на него нашло? Этот жест, ее жест, он, наверное, сбил его с толку.
Она просто окаменела, когда он ей рассказал. А потом... Она приходила в Хогсмид каждый день, под Заклятьем Неузнаваемости, бродила там, как потерянная... А сегодня заявилась к нему и начала требовать, хотела поговорить с сыном. Железная воля, даже он не устоял под ее натиском.
Нарцисса тогда была беременна, и ее следующий сын получил правильное воспитание. Никаких непредвиденных эксцессов с ним не возникало.
Плохо Драко выглядел, очень плохо. Надо будет найти его и поговорить.
Но потом. Сначала к Дамблдору.

Гл. 18. О.В.

У Оливера шумело в голове. От таких открытий... ну вообще!!! Малфой! С ума сойти!
Чушь какая-то! Надо его найти... Он объяснит...
А Глория? Она что, тоже Малфой?
Бред, бред, бред.
Зал Аркебуз. Джон (Джулиан?) наверняка там.
Джон был там. Оливер ворвался в Зал, готовясь извергнуть целый вулкан вопросов, но...
Джон лежал на полу без сознания.
Оливер сразу понял, что дела обстоят хуже чем раньше.
Позже он удивлялся, как не потерял присутствия духа, как не запаниковал. Он выскочил в коридор, поймал прогуливающегося первокурсника и приказал бежать за мадам Помфри, а сам вернулся к Джону, стараясь привести его в чувство.
Но когда мадам Помфри пришла, самообладание Оливера испарилось. Надо было лишь увидеть лицо мадам. Дело было не просто серьезным, а очень серьезным.
- Мерлин великий! - почти простонала она, проведя несколько диагностических манипуляций. - Кома Либкнехта!
Оливер с трудом проглотил подкотивший к горлу комок.
Конечно, он знал, что такое кома Либкнехта.
Да, у Джона был синдром Гюнтера Либкнехта, это он знал, это была редкая, но нестрашная магическая болезнь, вполне поддающаяся лечению. Она заключалась в неуправляемых всплесках магических проявлений, поэтому Джон не произносил заклинаний вслух, на всякий случай, потому что они могли нестандартно сработать даже без палочки, хотя Джон и принимал специальные зелья, но кома Либкнехта, даже бедных познаний Оливера в колдомедицине хватало, чтобы знать - это совсем другое.
- Вы думаете... - дрожащим голосом начал он, и колдомедик кивнула:
- Да.
Затем она встала, собираясь с мыслями.
- Я сама отнесу Джона в больничное крыло и свяжусь с святым Мунго, а Вы, Оливер, идите к Северусу Снейпу. У него должны быть образцы Укрепляющего зелья Аренберга. Иначе Джон не перенесет переноса через портключ.
Оливер ринулся со всех ног. По счастью он по дороге встретил Спраут, которая сказала ему, что Снейп только что пошел к директору.
Добежав до двери кабинета директора, Оливер что есть сил забарабанил в дверь. Пароль вылетел у него из головы.
Дверь открылась, и Оливер увидел недовольное лицо Снейпа, но было не до разбора его лица.
- Скорее! Зелье Аренберга, укрепляющее, мадам Помфри сказала, что у Вас есть, скорее...
- Что случилось, мистер Вуд? Зачем Вам это зелье?
- Джон Бейлис. Кома Либкнехта. У него.
Оливеру показалось, что Снейп чуть не подпрыгнул. Он оглянулся на директора.
- Иди, Северус, иди. - поднялся из кресла Дамблдор. - А я зайду в больничное крыло.

- Вы уверены, мадам Помфри? - в который раз спросил Снейп, и мадам Помфри, наконец, разозлилась.
- Вы думаете, я не отличу комы Либкнехта от простого обморока?
- Но это означает лишь одно...
- Да. Травма Кавальканти.
Травма Кавальканти. Болезнь, названая по имени семейства, которое первым им заболело. Их дом оказался на месте влияния особо сильных магических вихрей, из-за этого вся семья через некоторое время умерла.
- Боль отдачи при применении магии, временная пропажа магических способностей, всплеск внезапного усиления магических же способностей, головные боли, внезапная слабость - и Бейлис этого не заметил?
- Джон мог посчитать, что это из-за других его болезней. - вмешался Оливер.
- Вот именно. - кивнула Помфри.
Они ждали приезда группы из госпиталя, которая должна была забрать Джона. Оливер решил, что поедет с ними. И оттуда пошлет Глории сову.

Она появилась очень скоро, и вид у нее был очень обеспокоенный.
- Что случилось? Почему Джон в больнице? Что произошло?
Как ей сказать, что у него травма Кавальканти? Оливер решил сначала выяснить кое-что другое.
- К нему приходила Нарцисса Малфой.
Вот оно! Она вздрогнула.
- Зачем она приходила?
- Ты знаешь ее?
- Слышала кое-что. Что ей было нужно?
- Поговорить.
Она смотрела ему прямо в глаза, и в этот момент он понял - она знает!
- Ты знаешь? - прямо спросил он ее.
- О чем? - Знает, точно знает.
- Ты знаешь.
- Да о чем?
- Она твоя мать.
Глория даже попятилась.
- Нет - замотала она головой. - Нет, не мать. Не мать, что за чепуха, слышать не хочу эту фигню, она мне не мать, нет.
Оливер молча глядел на нее. Именно это ее отрицание убедило его, что все это - правда.
Она тоже замолчала и села рядом с ним.
- Почему ты мне не сказала? - спросил он после короткой паузы.
- Когда я сама узнала, мне было совсем не здорово.
- Ты не знала?
- Нет. Ни я, ни Джон. Нас с Джоном нашли на дороге, за пределами города. Никто не знал кто мы, откуда мы, как будто мы с неба упали. Я была маленькой, а Джон ничего не помнил...
- Совсем ничего?
- Он даже не говорил. Несколько месяцев молчал. Отец Марк, священник, который нас нашел, он стал нашим опекуном и вырастил нас, он говорил, что нашел нас всех в крови, израненных и измученных, и что поэтому рад, что мы не помним.
Она глубоко вздохнула и продолжила:
- После смерти Марти я не хотела видеть Джона. Он не сопротивлялся. А два года назад вдруг начал меня искать. Я бегала от него по всему Западному побережью, пока не надоело. А он хотел сказать, что начал вспоминать. Когда он сказал, что именно он вспомнил, я пожалела, что не бегала всю оставшуюся жизнь.
- А что?
- Думаешь, мне приятно было узнать, что наши родители отдали нас с Джоном Темному Магу для опытов? Вот уж радость-то!
- Значит, я был прав. - задумчиво сказал Оливер, рассматривая свои ботинки.
- В чем это?
- Когда сказал, что у Джона с Люциусом Малфоем личные счеты.
- Лошадиная задница! - дернула она плечом. - Я так надеялась, что они оба сдохли!
Она посмотрела прямо на него.
- Может быть, ты объяснишь мне, почему Джон в больнице?
Оливер снова уставился в пол.
- Глори, - начал он, - У Джона кома Либкнехта. Это травма Кавальканти.


Гл. 19. Г.П.

Неделя, оставшаяся до рождественчких каникул, была неприятной. Во-первых, Гарри не мог избавится от мыслей о Нарциссе Малфой и ее воспоминаниях. О каких детях она вспоминала? Гарри спросил у Рона, не слышал ли он о других детях Люциуса и Нарциссы Малфой. Но Рон ничего не знал.
Зато знала Лаванда Браун.
- Да, у Драко Малфоя были старшие брат и сестра. Они утонули еще до его рождения.
- Утонули?
- Да. Они маленькие были.
Как-то это не вязалось с воспоминаниями Нарциссы. Странно.
Во-вторых, внезапная болезнь профессора Бейлиса. Всю эту неделю он находился в больнице. Ходили разные слухи о его болезни, никто не знал точно, но явно было что-то серьезное. На уроках его заменил сам Дамблдор, и это было здорово, но не покидало ощущение какой-то неправильности происходящего. Казалось, что все пошло кувырком.
В-третьих, странное поведение Драко Малфоя. Обычно Гарри не обращал на него внимания, пока тот сам не начинал лезть, но в этот раз что-то было не так.
Началось все со дня визита Нарциссы Малфой в школу. Гарри видел, как тогда Малфой шел следом за деканом и матерью, и вид у него был взволнованный, а вечером он не пришел на ужин. На следующий день Малфой исправно появлялся везде, где должен был появиться, но вел он себя необычно. Его голоса не было слышно, он ни к кому не приставал, даже к Рону и к нему, Гарри, а на уроке Защиты от Темных Сил Гарри увидел, что Дамблдор смотрит на Малфоя с ЖАЛОСТЬЮ!
Но окончательно Гарри убедился, что у Малфоев что-то произошло, когда пошел подглядеть за слизеринской квиддитчной тренировкой.
Малфой не тренировался! Он сидел на трибуне и смотрел прямо перед собой, а его метла валялась у его ног. Это было уж совсем из ряда вон!
Дорого бы Гарри отдал за то, чтобы узнать, что же там случилось.

Гл. 20. Д.М.

Всю неделю Драко провел как во сне, автоматически выполняя, то, что должен был, совершенно не обращая внимания на то, как он это делает.
Несколько раз с ним пытался заговорить Снейп, а один раз - директор, но им обоим пришлось отступиться, потому что Драко было плевать на их разговоры.
Теперь он ехал домой на каникулы. В дом, где, как он знал, не было матери. Нервный отец приезжал в Хогвартс и распрашивал Драко, но Драко ничего не сказал. Потом, как он слышал, отец поскандалил со Снейпом и уехал.
Зачем он ехал домой - ему самому было непонятно.
Мать... Никто не знал, какой странной она была. Никто...
Никто не видел за ее обычной холодной маской ее порывистости и непоследовательности. Драко всегда пугала ее внезапность: то она вдруг прижимала его к себе и начинала ласкать, то вдруг отшатывалась, как от чужого. То она смотрела на него, как на чужого, то вдруг нежно заговаривала с ним.
"Мой мальчик, мой красивый, умный, хороший, мой добрый мальчик"
Эти слова резанули его как ножом по сердцу.
Он вспомнил ее постоянные придирки:
"Драко, не бегай по коридорам, это неприлично, не кричи громко, это невоспитанно, не встревай в разговоры старших, это неуважительно."
Он старался, и уже скоро он стал идеальным послушным мальчиком - ходил неспешно, говорил тихо, в обществе взрослых вел себя чинно.
Он даже перестал смеяться, потому что каждый раз, как он начинал хохотать, мать прижимала тонкие пальцы к вискам и делала страдальческое выражение лица.
Отцу тоже казалось, что он все делает не так: не так учится, не так говорит, не так ездит верхом, но это было не так невыносимо, как недовольство матери.
Он всегда думал, что маме нужен "воспитанный мальчик". Ничто не указывало на то, что он должен быть "хорошим и добрым".
Он всегда думал, что Джулиан и Грейс утонули.
Он иногда подходил к озеру и думал, что если бы они не пошли играть на мосту, его жизнь была бы совсем другой. Намного лучше.
А теперь оказывается, что они не утонули?
Более того, его брат жив?
Джон Бейлис - его брат?
Полнейший бред!
Драко думал, что это какая-то фантазия его матери, пока Бейлис не сказал те слова.
"Джулиан Малфой умер после пыток"
"Я привел их мой Лорд."
Что же это значит?
По дороге домой Драко понял, как можно узнать все.

В больницу св. Мунго Драко вошел с карманами, набитыми звонкой монетой. Что он уяснил уже давно, так это то, что деньги - это самые сильные магические артефакты. Галеон здесь, галеон там - и он может пройти в палату, в которую не каждого врача пускают.
Было в его кармане еще кое-что, но это уже для больного. Гостинец, так сказать.
Больной может еще спать? Разбудим.
Драко толкнул дверь ногой и вошел в палату, с порога крикнув "больному" "Лови!" и швырнув то, что держал в руках.
Больной не спал. И поймал.
Драко во все глаза смотрел на медальон. Нет, он не раскалился докрасна и не обжег наверное ничего не чувствующие руки Бейлиса.
- И что это такое? - спросил новоявленный брат.
- Знак Истинного Имени. - ответил Драко, закрывая за собой дверь. - По-другому, Тест Ублюдка.
- И что?
- Ты его прошел.
Бейлис продолжал пристально на него смотреть.
- Это значит, что ты действительно сын Люциуса Малфоя и Нарциссы Блек, рожденный в браке.
"Бейлис" снова усмехнулся и швырнул медальон назад Драко.
- Зачем пришел?
- Какой вежливый! - Восхитился Драко. - Действительно, у тебя можно поучиться хорошим манерам.
- А конкретнее?
- Конкретнее? Будет тебе конкретнее. Мне нужны объяснения.
- Да неужели? С чего ты взял, что их здесь найдешь?
- Буду сидеть здесь пока не получу того, что жду.
- А не боишься, что я тебя вышвырну?
- А не боишься от инфаркта коньки откинуть?
- Что тебе от меня нужно? - устало спросил Бейлис.
- Так, по кругу пойдем? Объяснения...
- Какие объяснения?
- Еще лучше! Естественно, не последняя лекция по магии вуду. Мне нужна та магия, при которой человек лет восемнадцать числится утонувшим, а потом вдруг выползает на ясный свет, и самое смешное - он никогда не тонул!
- Не тонул, - подтвердил Бейлис. - Эти Верные Слуги сами отдали своих детей Волдеморту, на смерть.
- С какой радости Темный Лорд вздумал тебя убивать?
- Тебе знакома фраза "Мене, Текел, Фарес"?
Драко закатил глаза:
- У всех, что ли крыша на этом поехала?
- За других не говорю. Ты знаешь, что она значит?
- Знаю. Дальше.
- Я сказал ее Волдеморту.
- Зачем?!!
- Не знаю. Мне было семь. Наверное, это показалось мне смешным.
- А ты в семь на взрывного мантикраба мочиться не пробовал? Тоже смешно.
- Вот что, у меня нет дара прорицателя. Я не пророчествовал. Я, скорее всего, просто хотел пошутить... - Бейлис встал со своей койки, напяливая какой-то идиотский халат.
Драко молча и многозначительно смотрел на психа.
- Да, это было глупо, безрассудно и, в конце концов, не смешно. Но за это нельзя убивать. И нельзя так просто отдавать своих детей на смерть.
- И как ты спасся?
- Не знаю. Меня нашли в Америке в тот же день, и я ничего не помнил.
- Как в плохом романе.
- Я начал вспоминать года два с половиной назад. У себя в отделе я услышал о некоем Малфое. Тогда-то я и начал вспоминать.
- А зачем ты приехал? Устроить экспрессивную сцену принания?
- Нет. Я действительно просто хотел посмотреть. я не собирался устраивать призние и трогательное воссоединение семьи. Мне не за что испытывать к вам родственные чувства. Они продали меня, а ты...
- Что - я? - вскинулся Драко.
- Ты настоящее шило в заднице. - Бейлис подошел поближе. - Маленький наглый кусок дерьма! Знаешь, что мне хотелось сделать каждый раз, как я тебя видел? Мне хотелось схватить тебя в охапку, вот так..- Бейлис схватил его за плечи. - И потрясти вот так, чтобы у тебя в голове все выстроилось, - и он действительно затряс его, так, что у Драко чуть не закружилась голова. А Бейлис кричал ему в лицо: - Потрясти вот так, и крикнуть: "Очнись же ты наконец, сотри с лица эту мерзкую ухмылку, перестань доставать всех, кто вокруг тебя, нельзя так обращаться с людьми, уж тебе-то не на что жаловаться, нет у тебя причин изображать из себя мизантропа".
- Отпусти меня, псих! - заорал Драко, вырываясь из его рук. - Нет причин жаловаться? Да что ты знаешь о моей жизни? Какого черта ты притащился сюда и вздумал мне нотации читать? Мне плевать на твое осуждение, наплевать! Нет причин жаловаться?
- Да что не так с твоей жизнью, щенок?! - в ответ заорал Бейлис. - Разве тебе пришлось в семь лет, по милости твоих родителей стать испытательным манекеном для новых прогрессивных пыточных заклятий? Разве ты в одиннадцать лет взялся за оружие, чтобы защищать людей от стаи разъяренных оборотней? Разве ты видел, как умирают твои друзья? Разве ты хоронил женщину, которую любил? Ну и что же не так с твоей жизнью?
- О, конечно, ты просто страдалец! Пытали его в семь лет, замечательно. Когда твоя мать смотрит на тебя, как на чужого, а отец при виде тебя как будто хочет сплюнуть - в такие моменты подумаешь, что лучше бы они тебя пытали! Когда твои друзья предают тебя, или они с самого начала тебе не друзья, поневоле захочешь настоящих, пусть даже они и умрут. Когда ты никак не можешь никого полюбить, иногда подумаешь - лучше бы я полюбил, пусть даже придется ее хоронить!
- Думай, что говоришь, придурок!
- Я говорю, то что думаю. И мне надоело. Баста. Хватит. До нескорой встречи, профессор! Не пишите письма!
С этими словами Драко выскочил за дверь.


Интерлюдия 5

Так я их и нашел. И как нашел, так привел в дом, я жил при церкви, и когда малыш увидел церковь,он сразу вбежал туда, и уже не выходил несколько недель. Я сообщил властям, сюда приехали люди из комитета по опеке, родителей их найти не могли, их должны были отвезти в приют, но мальчик не хотел выходить из церкви, он плакал, кричал и кусался, а девочка не хотела ехать без брата, а я уже понял, что не смогу их отдать. Я обратился в орган опеки, и с Божьей помощью получил опеку. Так я стал их опекуном. Они взяли мою фамилию, а имена я им дал по меткам, что были на их одежде - G и J, Глория и Джон.
Года через два случилось что-то страшное. Я проснулся от дикого, нечеловеческого крика в комнате Глории, побежал туда и увидел мертвое чудовище. Я даже не успел понять, что случилось, как откуда-то появились незнакомые люди, бегали, как по своему дому, вопили, ругались. Они кричали "Бугимен", они кричали "Дар". Тогда-то я и узнал о магии и о войне. Он пошел в школу мракоборцев под патронатом Слуг Святого Престола.
Вера очень много значит для Джонни. Знаете, даже моя вера становится крепче, когда я вижу, как искренне верит Джон. Я вижу, что церковь действительно помогает ему, если ему плохо, он идет в церковь, и ему становится лучше.
Глория не такая. Она независимая, свободолюбивая. Маленькой она подражала Джону, а потом перестала. Перестала ходить в церковь, потом бросила школу и куда-то уехала, так ее и нет.
Она разуверилась в Боге. Спрашивает, как же Бог допускает, чтобы на земле было столько зла. И она не слушает, когда Джон говорит, что Бог отдал землю людям, и нам самим надо сохранять ее в чистоте.
Они поругались, на похоронах Мартины, жены Джона. Глори привязалась к невестке, и когда ее хоронили, она закричала на Джона, требуя чтобы он послал небеса к черту. Она злилась на то, что он так безропотно принимает удары судьбы, постоянно крича: "Эй, ты, Иов, тебе все-равно не вернут то, что отобрали,можешь не терпеть", а Джон продолжал молчать. Он не разуверился.
Они разные, мои дети, разные, но похожие, любимые и любящие.
Я рассказал Вам, как все было, мистер. Что вы теперь скажете? Впрочем, не надо говорить, я все понял, как только Вас увидел. Да, по глазам. Едва Вы вошли, я прочел в Ваших глазах свою смерть. Да, ваши глаза для меня не загадка. Я почти 18 лет смотрел в такие же глаза. Я научился по ним читать, я видел каждую их слезинку до того как она начинала катиться, я видел в них каждую их улыбку до того, как она начинала светиться. Ваши глаза такие же, разве что в них больше злобы, какой нет в Их глазах. Что же, пришло мое время.
Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое;
да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.
- Авада Кедавра.

Ч. 3. "Страсти" Гл. 21. С.С.

- То, что Вы говорите просто невероятно! - воскликнула Макгонагал. – Это просто невозможно!
- Действительно, звучит как-то нереально – поддержал ее Флитвик.
- Но тем не менее, это так. Джон Бейлис – сын Люциуса и Нарциссы Малфой. Зелье Фламеля не ошибается.
- Я помню, что дети утонули в родовом озере. – Задумчиво сказала Спраут. – Меня всегда это удивляло. Утонуть в родовом озере!
- Теперь Вы знаете, что они не утонули.
- Но что же с ними случилось, как им удалось выжить? Как? – продолжала изумляться Макгонагал.
- У Северуса есть версия. – ответил Дамблдор. – Ты скажешь, Северус?
Снейп тяжело вздохнул и начал:
- Вы помните Особо Приближенных, господа?
- Конечно, - отозвался Флитвик, - Как их забыть!
- Эрмина Лестрендж, Персивал Нотт, Кларенс Хеджроу, Ульрик Кросс и Публиус Макджиликати! Пять верных слуг Того-Кого-Нельзя-Называть! – подхватила Спраут.
- Забавно, что Вы назвали ее первой, ту, о ком я и подумал. Все пятеро погибли в течение двух дней после Того Случая, все пятеро, но только четверо последних оставили завещание, и только Эрмина Лестрендж, тетка Родольфуса Лестренджа, погибшая первой, умерла, не успев привести в порядок свои дела и, на наше счастье, не успев передать наследникам Тайное Родовое Знание, которое она хранила, будучи старшей в роде. Вы знаете, какое это знание?
Деканы недоуменно смотрели на него. Конечно, откуда им знать. Снейп вдруг подумал, что раскрывает один из секретов Дома Слизерин. Впрочем, этот секрет все равно утрачен.
- Заклинание Побега с Поля Боя. – сам же и ответил Снейп. – Просто невероятное заклинание, и его секрет утрачен навсегда!
- Я слышал о нем! – встрепенулся Флитвик – Действительно невероятное заклинание!
- В чем оно заключается? – заинтересованно спросила Макгонагал.
- Это заклинание мгновенного переноса! Можно перенестись самому, либо же перенести что-угодно в любую точку мира, моментально, и при этом невозможно отследить перемещение! Единственное неудобство – нельзя заранее предположить, куда попадет перемещаемое!
- Так Бейлис попал в Америку! – догадалась Спраут. – Эрмина Лестрендж спасла детей и погибла!
- А остальные стали свидетелями проигрыша Волдеморта. – кивнул Дамблдор. – К тому же, теперь он и им не мог доверять. Поэтому они тоже умерли.
- Что говорит об этом Джон? - спросила Макгонагал.
- Ничего. – ответил Снейп. – Он отказывается говорить об этом. Даже с господином директором.
- Да. – согласился Дамблдор. – Он молчит, отрицает свое родство с Малфоями.
- Я бы тоже отрицал такое родство! – заявил Флитвик.
Снейп фыркнул.
- А что с девочкой? С Грейс? – спросила Макгонагал.
- Об этом он тоже не говорит. – Дамблдор тяжело вздохнул. – А после этого известия к Джону вообще не пускают посетителей.
Деканы переглянулись. Они уже слышали, что случилось. Священник, который, как оказалось, воспитал Джона, его опекун, скончался, и Джон даже не смог попасть на его похороны. Когда Бейлис узнал об этом, его состояние резко ухудшилось. Он хотел сейчас же ехать в Америку, но врачи не пускали его, так что вышел большой скандал, и его лечащий врач намеревался даже связать Джона, чтобы оставить его на месте, но у несчастного случился новый приступ, и пребывание в больнице, которое должно было закончиться, продлилось на неизвестный срок.
- А где сейчас Нарцисса Малфой? – задала давно напрашивающийся вопрос Спраут.
- В одном доме в Лондоне. – ответил Дамблдор. – Я попросил Молли Уизли побыть с ней. Нарцисса в очень плохом состоянии.
Нарцисса была в доме Блэков, штабе Ордена Феникса. Она сидела там в одной из комнат, не выходя оттуда, не отвечая на вопросы, уставясь в одну точку. Даже Дамблдор не смог ее разговорить. «Фамильное сходство» - усмехнулся про себя Снейп.
- А что с Драко Малфоем? – беспокойно спросила Спраут. – Про него ничего неизвестно?
Драко Малфой не вернулся с каникул. Снейп просто локти себе искусал от волнения.
- Ничего. – Ответил он. – То есть, известно, что он в Поместье, но вытащить его в Хогвартс мы не можем. А Люциус… Он неизвестно где. Мне это не нравится. Он явно что-то задумал.
- Он знает, кто такой Джон?
- Мог узнать. Ведь Драко все слышал.
Снейп не мог простить себе, что не поговорил тогда с мальчишкой. Сначала Нарцисса с ее истерикой, потом он пошел говорить с Дамблдором, как будто это не могло подождать, болезнь Бейлиса… А потом… Потом мальчик замкнулся в себе.
- Он приходил в больницу к Бейлису, это мы знаем. – сказал он. – Но о чем они говорили – тоже неизвестно.
- И что же теперь будет? – поинтересовалась Макгонагал.
- Не знаю – вздохнул директор. – Оливер сказал, что сегодня к Джону начнут пускать посетителей. Завтра я навещу его и мы с ним все обсудим.
«Если он станет с Вами говорить» - подумал Снейп.

Гл. 22. О.В.

Оливер помчался в больницу сразу, как появилось время. Глория уже должна была быть там. Правда, она не заходила к брату без него, Оливера. Она не хотела называть своего имени, не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о «сестре Бейлиса», что она – та самая Грейс. Даже директор о ней не знал.
А Джон узнал об их отношениях. И не сказать, чтобы он расстроился. «Я думаю, Глори не ошиблась» - сказал он Оливеру. У Вуда камень упал с сердца.
Джон выглядел лучше, чем тогда, когда он видел его в последний раз. Это было в тот день, когда пришло письмо из Америки. Оливер с ужасом вспоминал, что тогда началось.
А потом он всю ночь сидел с Глори в ее номере и пытался ее успокоить. Она плакала, ругала себя, за то что не успела попрощаться с отцом Марком, что не успела попросить у него прощения за свое мерзкое поведение.
- Он столько от меня натерпелся, Оливер! А теперь я НИКОГДА не извинюсь перед ним – рылала она.
Потом она уехала в Америку, чтобы побывать на его могиле. Вернулась на днях, похудевшая, мрачная и нервная.
Она была уже здесь, и они вместе вошли к Джону. Оливер видел, что Глори пытается быть веселой и непринужденной, шутила и улыбалась, потом побежала за каким-то новым диском рок-группы, которая нравилась Джону, но Оливер видит – убегает, чтобы поплакать.
- Как она? – спросил Джон, как только она выскочила из палаты.
- Плохо. – честно ответил Оливер.
Повисло тягостное молчание. Оливер только открыл рот, чтобы что-то сказать, лишь бы разрушить эту тяжелую тишину, как дверь открылась, и в палату вошел незнакомый человек. Он был одет в магловскую одежду, и по каким-то неуловимым признакам Оливер понял, что это американец.
Американец открыл рот, и догадка Оливера подтвердилась.
- Охренеть! – энергично произнес вошедший с сильным южным, как уже знал Вуд, акцентом. – Ну и видок у тебя, парень!
- Фил Донелли. – очень четко процедил Джон. – Наглый, бесчестный «безопасник»!
- Джонни Бейлис. – в тон ему ответил Донелли. – Тупой, безмозглый мракоборец.
После такого «теплого» обмена приветствиями они оба вдруг радостно завыли, и Донелли бросился обнимать привставшего Джона.
- Ну, ты как, старик, а? – орал Донелли. – Чего расклеился? А ну, выше нос! Давай, давай! Что за вид! Помни, что ты – янки! Янки не сдаются!
Он еще долго продолжал в том же духе, пока не спала первая радость от встречи. Потом он присел прямо на койку Джона и начал расспрашивать сразу обо всем: о работе, об Англии, о школе, но Оливер заметил, как Донелли бросает на него короткие взгляды, словно ждет, чтобы он ушел. Оливер так и собирался поступить, когда вмешался Джон.
- Познакомьтесь. Оливер, это Фил Донелли, мой старый товарищ по Агентству. Фил, это Оливер Вуд, мой друг. Можешь говорить при нем.
На лице Донелли огромными буквами было написано: «Этот плюгавый англичанишка?», но Оливер решил не обращать внимания.
- Да? – с сомнением произнес Донелли. – Ну ладно.
Он посмотрел прямо в лицо Джону и начал:
- Такое вот дело, Джон… Пару месяцев назад дошли до нас слухи, что кто-то начал на тебя копать. Жучок один, крутился, распрашивал всех о тебе. Нам это не понравилось, ну мы его и взяли. Джимми Коркоран, из «бесполезных» - минимум магических способностей и никакого желания служить Нашему Делу. Прощупали мы его по полной программе. С Тварями не связан оказался, но это дело десятое. Любопытные вещи он нам порассказал. Работал он, оказалось, на Ивлина Честертона, того фраера, из таких же «бесполезных», он себя еще Джадсоном Честертоном называет…
- Да, слышал о нем, что дальше?
- А то, что заказал тебя, по словам Джимми, на богатенького англичанина, которому малыш Ивлин должен прям до штанов. И зовут этого островитянина…
- Люциус Малфой.
- Ого, знает кошка, где собака порылась! Он самый. Посмотрели мы, что у нас на этого Малфоя есть: оказалось – большая гнида! Ну, думаем, пора брать Джадсона за задницу. Почесали мы его как следует – и запел он, что твой Элвис, записывать не успевали. Оказалось, много чего он про этого Британника знает. Не гнида он никакая, вошь приличных размеров. Много чего у него за душонкой, ой как много. У нас аж руки зачесались, так захотелось его прищучить. Решили мы чуток подождать и посмотреть, чего получтися.
Донелли замолчал, потом вдруг нагнулся вперед, крепко сжал рукой плечо Джона и начал.
- Вот тут-то мы и виноваты перед тобой, Джонни, крепко виноваты…
- Говори… – внезапно севшим голосом отозвался Джон.
- Этот драный Джадсон, чтоб ему… Он не только жучка послал. Порылся он и по магловской линии. Джон Бейлис из Пенсильвании. Это-то он знал. Вот и пошел шерстить всех пенсильванских Бейлисов. Так он и вышел на твоего старика, да и на ту историю, как ты к нему попал. Темная ведь история, так-то ведь, брат. Хоть и переехал твой старик в Чикаго, да нашел его Честертон. И отчетик переслал.
Оливер чуть не задохнулся от предчувствия того, что услышит.
- Говори! – снова прохрипел Джон.
- Не от сердца умер твой старик, Джонни. – продолжил Донелли. – Не разобрались маглы. «Авада Кедавра» - откуда им про нее знать. – Он замолчал, внимательно поглядев на Джона.
- Продолжай!
- Шум поднялся – сам понимаешь. Тридцать лет ведь у нас «Авады» не было. А тут… Да еще и твой приемный отец… Большой Билл лично бегал и раздавал всем пинки за то, что не уследили. Да все и так напряглись. Носом землю рыли. Ну и нашли мы одну маглянку… Она видела, что к святому отцу приходил блондин средних лет, в странной одежде.
Джон медленно осел. Оливер страшно перепугался, он вскочил, собираясь бежать за помощью, но Донелли вынул из кармана какой-то заряженный шприц и начал что-то Джону вводить.
- Эй! – крикнул разволновавшийся Оливер, - что Вы ему колите?
- Спокойно, Оливер Твист. – ответил Донелли. – Я знаком с этим парнем дольше, чем ты – со словом «секс». Так что я знаю, что делаю. Вот так, так, молодец. Чуток подождем. Молодец! Ты как, герой?
- Моя вина… - прошептал Джон. – Моя… Я виноват в его смерти, я…
- А ну, тихо! – прикрикнул Донелли. – Стоп, я сказал! Нечего тут самого себя жрать! Если кто и виноват, то я и Большой Билл Баксли! Так что заткнись и слушай дальше. Маглянка Малфоя по фотографии опознала, да и вообще мы на него гору всего нарыли, так что осталось его прищучить. Проблема в том, что эта мразь – британский подданный. А значит, просто так его задницу на электрическом стуле не поджарить. Так что я, Большой Билл и пара ребят из международников приехали сюда требовать его выдачи на Жаркое для Старой Замыкалки.
Джон открыл глаза и внимательно посмотрел на Донелли.
- Вот именно. Потребуем его для нашего правосудия. "Народ против Люциуса Малфоя". Их Уизенгамот, прости Господи, что за название, собирается для этого в понедельник.
Джон молчал. Именно в этот момент в палату заглянула медсестра, оценила ситуацию и мигом вышвырнула Оливера и Донелли.
- Неужели Вы не могли подождать, пока ему полегчает? – с горечью спросил Оливер. – Выложили все, да еще в такой форме!
- Да ты совсем Джона не знаешь! А говоришь – друг! Джонни, чтоб ты знал, не из тех, кто возле куста плясать будет. Ему сразу надо говорить все. Он недомолвок не терпит. Кого я вижу! – вдруг воскликнул он, глядя за спину Оливеру.
Оливер обернулся. За спиной стояла Глория.
- Глори Бейлис! Вот ты где, чертовка! А мы искали тебя по всей Америке! В Англии, оказывается, с братцем! Ты давно здесь?
- Уже несколько месяцев. Здравствуй, Фил. Что ты-то здесь делаешь? Что случилось?
Фил усадил ее рядом с собой и коротко рассказал то же, что Джону.
- Ты ему уже сказал?
- Да. Я от него.
- Плохо отреагировал?
- Медсестра нас с Олли выгнала. Плохо.
Глория поджала губы.
- Говоришь в понедельник этот их Уизенгамот?
- Да.
-И что ты думаешь? Есть шансы?
- Знаешь, Глори, тебе скажу, как на духу. Видели мы с Биллом этих старых пней замшелых. Плохое у меня предчувствие.
- Не отдадут?
- У них у всех на роже написано, что, сидя на толчке, они поют «Правь, Британия». Плохо дело.
- И что вы собираетесь делать, если так и будет?
- Тебе, Глори, говорю как на духу – мы думаем послать «гонца».
Глория вдруг зло улыбнулась:
- Серьезно?
- Да.
- Тогда, - сказала она после короткого раздумья, - Если будет нужно, всегда на меня расчитывайте. Я ему помогу.
- Я знал, что ты так скажешь, детка! – обрадовался Донелли. – Я всегда знал, что ты правильно мыслишь! В который раз говорю тебе – какого рожна ты ушла из Агентства? Ну не твое дело Мракоборство, ну так я всегда говорил – ты прирожденный безопасник. Возвращайся, и прямо к нам! Не сомневайся, детка!
- Я подумаю, Фил. – ответила Глори. – Я подумаю.

Гл. 23. Г.П.

В эту ночь Гарри впервые за долгое время приснился Волдеморт.
Соскочив с постели, он побежал искать директора, даже не подумав, что директор может спать. К счастью, Дамблдор еще не спал. Было уже поздно, но он сидел в своем кабинете вместе со Снейпом и Макгонагал. Снейп скривился, увидев Гарри, но, узнав в чем дело, нахмурился.
- Что именно ты видел, Гарри? – спросил обеспокоенный Дамблдор.
- Малфой. Волдеморт хвалил его, потом был недоволен, потом снова хвалил… И еще, он сказал: «Сегодня я покончу с твоим отродьем»
- Бейлис! - процедил Снейп, резко поднимаясь из кресла. – Проклятье!
- Мерлин! – ахнула Макгонагал. – Больница святого Мунго!
- Если они ее атакуют… - начал Снейп. Продолжать уже не было смысла.
- Там почти никого нет! – причитала Макгонагал. – Только больные и несколько врачей! Альбус, надо что-то делать!
- Северус, оповести всех, кого сможешь. Минерва, ты тоже. Я свяжусь с аврорами. Надо защитить больницу. Бейлис, Бейлис…
- Надеюсь, он хорошо молится. – выдавил из себя Снейп, прежде чем уйти.
Вернувшись в спальню, Гарри не мог успокоиться. Он ходил по кругу и размышлял о том, что услышал. Что это все значит? Отродье Малфоя, причем тут Бейлис? Почему они так решили? Но даже Дамблдор не сомневался, что Пожиратели нападут на святой Мунго. А значит, Волдеморт действительно хочет убить профессора Бейлиса.
«Сможешь ли ты отступить, зная, что многое можешь сделать?» - вспомнил Гарри слова профессора.
- Нет! – ответил он вслух. – Не смогу!
С этими словами он достал из своих вещей летучий порох, купленный для такого случая в Кривом переулке еще летом, и пошел к камину в гостиной.

Когда Гарри прибыл в больницу, там уже стоял шум. Нападение началось. Гарри побежал по коридору в ту сторону, откуда раздавались крики. Ему навстречу бежали люди в пижамах и халатах,врачи и медсестры, но судя по звукам боя, кто-то остался и сейчас защищает других. Гарри вбежал в коридор, откуда несся шум. Главный бой происходил не здесь, в следующем кипела настоящая битва, но и тут было несколько Пожирателей, с которыми дралась какая-то девушка в магловской одежде. Дралась буквально, потому что палочки у нее не было. В первый момент Гарри остолбенел, глядя на такое зрелище: девчонка непостижимым образом уворачивалась от летящих в нее заклятий, умудряясь наносить удары противникам всем, что под руку попадется, а то и просто руками и ногами. Вот она присела на пол, дернув одного из них за ноги, и повалила прямо под ноги другому, затем подпрыгнула и ударила в полете ногой третьего, который отлетел прямо к стене, в которую впечатался головой. В этот момент четвертый послал заклятье, и девчонка с трудом успела увернуться. Это немного привело в себя Гарри и он швырнул в Пожирателя Оглушающее Заклятье. Девчонка стояла, пытаясь отдышаться. Вдруг она заметила, что один из нападавших пытается встать, и без лишних слов стукнула его голову о пол.
- Ты почему без палочки? – задал Гарри естественный вопрос.
- Дома забыла. А ты почему не дома, малыш? – спросила она, разглядев его.
Гарри обиделся. Эта девушка была максимум на два года его старше. А называет его "малыш"!
- Да вот, тебе помогаю. – ответил он. Девчонка не ответила, она стояла, прислушиваясь к звукам боя из соседнего коридора и отошла, став спиной к двери одной из палат. Из-за этой двери раздавались какие-то звуки, как-будто кто-то пытается сломать запертую дверь.
- Что там? - с опаской спросил Гарри.
- Братец мой героический. Идиот. Ничего, дверь крепкая, не вырвется.
Вдруг дверь коридора распахнулась, и Гарри стал спиной к стене, подняв палочку. В коридор вошли Пожиратели. Все они были в масках, кроме одной. Беллатрикс Лестрендж.
Когда они увидели, кто им противостоит, по коридору пронесся короткий смешок.
- Бейлис в этой палате. - показала рукой Беллатрикс. - Возьмите его.
Гарри послал в первого ринувшегося Пожирателя Оглушающее Заклятье. Вот тут-то Лестрендж его узнала.
- Гарри Поттер! - чуть не взвизгнула она. - Какая удача! Взять!
- Спокойнее, песики! - встала посреди коридора сестра Бейлиса. - Стоять, место! Гарри, подойди сюда. - в ее руках тускло блестела вороненая сталь пистолета.
Волшебники расхохотались.
- Экспелле... - начал один из них, взмахивая палочкой, но тут же взвыл, тряся простреленной ладонью.
- Всем заткнуться, ублюдки! - с ледяной интонацией проговорила девушка. - Каждого, кто откроет рот, нашпигую свинцом. Каждый сказавший "Авада", "Кедавра" прошепчет на ухо святому Петру!
Раздался резкий звук, и пистолет оказался на полу, а ладонь девушки оказалась в петле хлыста, который держал в руках один из нападавших. Как-то вывернув руку, ей удалось освободиться, но теперь она была безоружна.
- Глупая девчонка! - усмехнулась Беллатрикс. - Что ж, и тебя прихватим, повеселим Лорда. Взять ее, придурки!
Двое ближайших Пожирателей рванулись к девушке, Гарри поднял палочку, чтобы послать заклятье, девушка сделала шаг назад, чтобы отступить от нападавших, натолкнулась спиной на Гарри, они оба пошатнулись, один из Пожирателй схватил ее за руку, и тут...
Гарри не успел заметить, как это произошло. Доля секунды - и вот результат: один Пожиратель лежит на полу, оглушенный чем-то похожим на ножку от стула, второй стоял на коленях и подвывал, баюкая свою правую руку, проткнутую насквозь... МАГЛОВСКОЙ РУЧКОЙ? Гарри чуть не замутило.
А профессор Бейлис стоял перед ним и девушкой, лицом к нападавшим.
- Беллатрикс Лестрендж. - начал он.
- А ты еще страшнее, чем я представляла, Бейлис. - засмеялась Беллатрикс.
- На себя посмотри, шваль! - возмущенно крикнула девушка.
- Тихо, Глория. - оборвал ее Бейлис. - Не бери с них пример, не будь невежливой.
Пожиратели стояли не шевелясь, будучи уверены, что добыча никуда не уйдет.
- Миссис Лестрендж, - снова начал Бейлис. - У меня к вам деловое предложение.
- Какое же, мистер Бейлис? - поддержала его тон торжествующе улыбающаяся Беллатрикс.
- Вы забираете одного меня, а дети уходят целыми и невредимыми, так же, впрочем, как и вы. Или же, вы все равно заберете ТОЛЬКО меня, но вас будет вполовину меньше. Что Вы выбираете, миссис Лестрендж?
- Даже не знаю! - издевательски протянула Лестрендж, наигранно задумчиво закатывая глаза. - И почему я должна предпочесть тебя Гарри Поттеру?
- По одной причине, Беллатрикс. - ответил Бейлис. - Тебя послали за мной.
- Действительно. - хихикнула Беллатрикс. - Но я сделаю лучше. Приведу вас обоих!
Пожиратели бросились вперед, но Бейлис их опередил. Все это время он держал руки за спиной, и теперь он выбросил правую руку вперед, сквозь зубы проговоривая какое-то заклятье. Гарри увидел, что запястье профессора было перерезано, и на пол перед набегавшими Пожирателями брызнула кровь, сразу же превратившаяся в огонь. Один из Пожирателей на полном ходу, не успев затормозить, врезался в ставшую перед ним стену огня и дико закричал, когда пламя охватило его со ног до головы.
Гарри увидел, как Пожиратели по ту сторону огня тщетно, пытаются сбить пламя стены, и заклинаниями и просто подручными средствами, но воля Бейлиса держала препятствие, и он, стоя прямо перед созданным им препятствием, твердил и твердил заклинание, ни слова которого Гарри не мог определить.
Профессор на секунду прервался, чтобы крикнуть:
- Уходите! Я не смогу их долго держать! Глория, уводи мальчика!
- Нет, Джон!
- Нет, профессор! - хором закричали Глория и Гарри.
- Я что, даром это делаю, Глори? - тихо спросил Бейлис, снова прервав заклятье.
Глория едва слышно всхлипнула и потянула Гарри за руку. Гарри резко дернулся, сопротивляясь, но девчонка оказалась сильна, и она вытащила бы Гарри из коридора, если бы...
Крики по другую сторону пламени стали другими, громче, их стало больше... Гарри понял, что прибыла подмога, и он крикнул Глории:
- Наши! Наши пришли! - и увидел как просветлело лицо девушки.
Она выпустила руку Гарри и бросилась к Бейлису:
- Джон, Джонни, хватит, остановись! Мы уже не одни!
Но Бейлис словно в забытье все твердил и твердил заклинание, а кровь текла и текла из его перерезаных вен.
- Расслабься, ковбой! - закричала Глори, толкнув Бейлиса в грудь. - Отставить, боец! Ситуация под контролем! Отставить!
Бейлис неуверенно замолчал, моргнул и уставился на Глорию мутным взглядом. Огонь начал стихать, и стали видны подробности затихающего боя между Пожирателями и бойцами Ордена.
Бейлис зашатался. Глория с трудом усадила брата на стул, со слезами перевязывая его руку, не обращая внимания на происходящее вокруг.
Тем временем, бой закончился, и Пожирателей в больнице больше не осталось.
- Ну какой же ты дурак! - причитала Глория. - Ну зачем ты вылез, разве тебе можно так, я бы справилась сама...
Бейлис молчал. Он откинулся на спинку стула и, как казалось, не слушал свою сестру.
Но тут девушка вздрогнула и рванулась в сторону:
- Волк! - вскрикнула она с ужасом.
Бейлис с трудом открыл глаза и посмотрел на того, кто стоял перед ним.
- Я помню, вы приказывали держаться от Вас подальше. - вежливо произнес Люпин. - Простите, что не получилось.

Гл. 24. Д.М.

Прошу прощения у всех читателей за свою рассеянность, я забыла, совсем забыла указать, что главой "21. С.С.", (в нумерации архива - глава 27) начинается третья и последняя часть этого фанфика - "Страсти". Но я уже исправилась.
____________________________________________
Сегодня совы вновь принесли гору писем из Хогвартса.
Но Драко было наплевать.
Дом был пуст и полностью в его распоряжении.
Школу он послал ко всем чертям.
В подвалах было вино, эльфы готовили еду. Ни тебе уроков, ни преподавателей, никто не поучает, никто не воспитывает. Красота!
«У тебя нет причин жаловаться».
Ну да. Ни одной.
И пошел ты к черту, Джон, Джулиан, кто бы ты ни был!
Мне на тебя плевать!
На все плевать.
Пусть мать проваливает, вместе со своим «любимым» сыном.
Пусть отец проваливает, вместе со своим Темным Лордом.
Пусть Снейп проваливает вместе со своим Слизерином.
Хватит!
Они не мешают Драко, Драко не мешает им.
Это – сделка.
Драко вышел из своей комнаты и пошел по коридору, насвистывая «Снитч в моих руках».
Портреты, портреты.
У Драко появилось новое хобби.
Сегодня это будет Ромуальдус Хромой.
- Привет, старый пердун. – начал Драко.
- Вы очень плохо воспитаны, молодой человек! – прохрипел портрет.
- Да, мне уже говорили. Ну, и что ты сделаешь, хромой нарисованный дурак? Давай, напугай меня!
Портрет разразился проклятьями. Довольный собой, Драко пошел дальше. Вот и столовая.
- Молодой хозяин будет завтракать?
- Молодой хозяин будет танцевать. Зачем я, по-твоему, сюда пришел?
- Порри расстроил молодого хозяина! – забился в истерике эльф. – Порри плохой! Порри виноват! Порри расстроил молодого хозяина!
- Порри достал молодого хозяина. – пробормотал себе под нос Драко. – Я буду сегодня есть, или твои вопли – весь мой завтрак?
- Порри…
- …Несет завтрак. Быстро!
Честное слово, Грейнджер, наверное, все-таки права. Легче дать этим идиотам свободу, чем переносить их причитания.
Завтрак появился достаточно быстро, так что Драко не успел разозлиться.
- Газета, молодой хозяин.
Драко взял газету и уставился в крупные буквы заголовка на первой полосе:
«Сегодня решится судьба Люциуса Малфоя!»
- Да, как же!
«В одиннадцать часов утра начнется заседание Уизенгамота, на котором станет известен ответ нашего суда на требование американских властей о выдаче Люциуса Малфоя.»
- Совсем скоро. Ну-ну.
«Напомню, что американцы требуют выдать им представителя одного из самых уважаемых наших родов…»
- Наш человек.
«… по обвинению в убийстве некоего магловского священника, некоего отца Марка Бейлиса,…»
- Некоего, некоего. У отца, что, деньги кончаются? Нормального писаку не смог купить?
«в своих обвинениях американцы опираются на показания некой маглянки»
- Еще одно «некий» - и меня стошнит!
«которая видела «блондина средних лет», входящего ночью в дом священника»
- А где «некий»?
«Напомним, что, как оказалось, отец Марк Бейлис, по первоначальным свидетельствам скончавшийся от сердечного приступа, является опекуном некоего…»
- Вот!
«Джона Бейлиса, бывшего мракоборца (борца с чудовищами) из Америки, а ныне преподавателя Защиты от Темных Сил Хогвартса»
- Знаю такого.
« У вышеназванного Бейлиса»
- Которого из двух?
«как стало известно вашему корреспонденту»
- Нет уж, спасибо, не моему…
«состоялся конфликт»
- Прямо-таки состоялся?
«с господином Люциусом Малфоем, в связи с методами преподавания Джона Бейлиса»
- Хорошо завернули.
"Очевидно, что возросшее в последнее время международное влияние Америки в магловском мире, американцы теперь пытаются распространить и на магический мир. Но если маглы смогли уступить наглым потугам..."
- Ты уж определись, наглым или потугам...
"страны, называющей себя Соединенными Штатами Америки, превратившись в верного пуделя Дяди Сэма"
- Занятно. Пудель Дяди Сэма. Откуда эта бездарность украла эту фразу?
"то, как надеются все маги Британии, Министерство укажет этой взбунтовавшейся колонии на ее место"
- Какая бездарь это пишет? С.К.? Это не отец должен ему заплатить, этот С.К. сам отцу еще и приплатить обязан за свой непрофессионализм.
Газета полетела через всю столовую к противоположной стене.
- Порри...
- Молодой хозяин?
- Да, это я. Скажи-ка мне, Порри, если отца отдадут американцам, ты будешь о нем жалеть?
- Молодой хозяин шутит?
- Молодой хозяин серьезен как гроб. Если моего отца отдадут американцам, чтобы они его казнили, тебе будет его жалко?
- Порри расстроил молодого хозяина! Молодой хозяин сердит на Порри! Порри плохой!
- Прежде всего Порри тупой! - проворчал Драко. - Мне выть хочется от твоей глупости, эльф!
- Порри расстроил молодого хозяина!
- Заткнись! Я сказал, заткнись! Ни звука! И не шевелись, пока я не прикажу!
Наконец-то тишина.
- Порри, скажи-ка мне вот что - ты ведь служишь моей семье уже давно? Я разрешил открыть рот, отвечай!
- Порри служит давно!
- Еще до моего рождения, так?
- Да, молодой хозяин! Так, молодой хозяин!
- Я жду не дождусь старости из-за этого придурка. Ты помнишь моих старших брата и сестру?
- Порри помнит, молодой хозяин!
- Тогда ты ведь знаешь, где их комнаты7
- Порри знает, моло...
- Покажи!
Каждый Малфой получает свою собственную комнату в Поместье, которая принадлежит ему всю его жизнь, а по его смерти она запирается, и все там остается так, как было при его жизни.
Поэтому дом был таким навязчиво большим.
Комнаты Джулиана и Грейс были совсем недалеко от его собственной. Как он раньше не обратил на них внимания.
Драко замер перед дверью.
- Порри. Принеси мне ключи от этих комнат.
- Молодой хозяин, у Порри нет этих ключей, у эльфов нет этих ключей. Ключи у хозяйки. Хозяйка держит у себя ключи, она не отдала их эльфам.
Драко почувствовал, как его начало медленно охватывать бешенство, ярость черной водой заливала все перед ним.
Ключи у хозяйки, значит? У себя, значит, держит?
"Сыночек" - прозвучал у него в ушах голос матери.
"Я никого так не любила".
Так, значит?
Откроем! Ничего, откроем!
Драко рванулся к стоящим у стенам латам, вырывая из мертвой хватки рыцарского костюма тяжелую булаву.
- Ой, не надо, молодой хозяин, хозяйка будет сердиться, ой, будет, не надо, молодой хозяин!
Но ни для одного Малфоя причитанья эльфа не становились препятствием.
Со всей силой, что придала ему его черная злость, вулканом поднявшаяся с самого дна сознания, Драко обрушил булаву на ненавистную дверь.

Интерлюдия 6.

Дамблдор знал, что все бесполезно. О чем может идти речь, если даже госпожа Боунс заявила в разговоре с глазу на глаз, что лучше уж они сами осудят Малфоя, чем отдадут его американцам. Очень многим была неприятна даже мысль, что Люциуса Малфоя, пусть он и трижды негодяй, будут судить эти варвары. Ведь это Малфой, голубая кровь, одна из знатнейших фамилий Европы! Отдать его этим… Нечего и думать об этом!
Поэтому многие члены Уизенгамота с откровенной иронией слушали представителя истца.
- Таким образом, мисс Фишер категорически и без сомнений опознала по колдографии присутствующего здесь мистера Люциуса Малфоя, узнав в нем человека, навещавшего дом святого отца Марка в ночь его гибели. Мы готовы предоставить Высокому Суду…
- Уизенгамоту! – перебил американца Фадж.
- Простите, Ваша Честь, Уизенгамоту письменные показания мисс Фишер, составленные ею собственноручно. Также мы готовы представить вниманию Выс… Уизенгамота воспоминания мисс Фишер, извлеченные специалистами Агентства с ее полного согласия.
- В этом нет нужды, мистер Коннор. – ответил Фадж. – Письменных показаний вполне достаточно.
По рядам судей пронесся короткий смешок.
Дело уже решено. И американцы это понимают. Они понимали это с самого начала. Так же, как все.
Просто членов Уизенгамота, в большинстве своем людей честных, справедливых и порядочных, как и многих других, раздражали американцы.
Они испытывали к Америке стойкое предубеждение.
Их раздражало в американцах все: их самоуверенность, самовлюбленность, зацикленность на себе и своей стране, невнимание к интересам других стран и других народов, их неуважение традиций и обычаев, их подверженность магловской «культуре», следование магловским законам, то что они отвергают магическую общность, предпочитая магловские технологии, науку, подменяющую собой Великое Чудо Магии, то что они пользуются магловской валютой, вместо галлеонов.
Ну а то, что эти конкретные американцы отказались надеть мантии, придя на заседание Уизенгамота (!) в своей маглоподобной форме Агентства, многие восприняли как личное оскорбление.
А Джон так надеялся на справедливость. Как и эта девочка, Глория. Им будет очень горько.
Один голос Дамблдора ничего не решил.
Вердикт Уизенгамота: «Отказать».
Американцы были возмущены. Они недовольно зашумели.
- «Это сукин сын, но это наш сукин сын» - так вы рассуждаете, господа судьи? – раздался тяжелый бас человека, которого называли Большой Билл Баксли.
- Как вы смеете! – вскинулся Фадж.
Суд недовольно загудел.
- Это ведь американская фраза, разве не так? – раздался среди шума спокойный и немного ироничный голос Эмили Боунс.
- Какое это имеет значение, мадам? – горько ответил знакомый Дамблдору голос.
Директор Хогвартса встрепенулся и узнал в вышедшем вперед человеке Джона. Дамблдор спросил себя, как он мог не заметить одного из своих преподавателей, пусть он даже и был одной из неразличимых фигур, одетых в форму, напоминающую мундир магловских военных.
- Какое имеет значение, кто первым сказал эту фразу, важно, что вы так думаете сейчас! Вы отлично знаете, что этот человек виновен, он виновен в убийстве моего приемного отца, человека, который меня воспитал, который меня вырастил, человека, который всю свою жизнь творил только добро, который всю свою жизнь отдал служению добру, он убил этого человека, и вы покрываете его из чувства стадности, защищаете его лишь потому, что он такой же, как вы! – закричал он, не сдержав своих чувств. – Вы хуже, чем Адские Твари, они творят Зло, потому что не могут иначе, а вы – потому что не хотите! Вы скопище мерзостей и пороков, ни один из вас не стоит и пальца отца Марка!
Судьи возмущенно переглядывались, меж тем как американцы тщетно пытались заставить Джона замолчать.
- То, что здесь произошло – это не правосудие, это насмешка над правосудием, пародия на суд! В этом месте не больше справедливости, чем чести в этом человеке!
Дамблдор бросил взгляд на ухмыляющегося Люциуса Малфоя.
- Господь накажет вас за ваш неправедный суд, вы все предстанете перед ним, и вам придется держать ответ за все ваши действия, так и будет!
Билл Баксли и другой человек, по имени Донелли схватили Джона и потащили его прочь из зала, пока тот продолжал кричать:
- Я рад, что вырос не среди вас, вы грязное сборище крыс, я рад, что я не один из вас!
С трудом им удалось вывести беснующегося Бейлиса, и в зале повисла гнетущая тишина, которая так же внезапно была прервана. Из рядов американцев выступила тонкая женская фигурка и сбросила с головы капюшон серого плаща.
Это была Глория. Глория, вернувшая свой естественный светлый цвет волос, которые она высоко заколола на затылке. С этой прической, в этом платье, похожем по фасону на платья, которые носили волшебницы из чистокровных семейств, стало заметным ее сходство с Нарциссой, сходство, которое раньше было совершенно не заметным.
Судьи, очень хорошо и не понаслышке знающие миссис Малфой взволнованно зашептались.
Дамблдор бросил взгляд на Люциуса и заметил, что на секунду ухмылка исчезла с его лица.
Меж тем, Глория в упор посмотрела на того, кто физически был ее отцом, и четко произнесла:
- Когда-нибудь ты сдохнешь, Люциус Малфой, и я приду, чтобы плюнуть на твой труп! Я – Глория Бейлис, и я клянусь, что так и будет!
С этими словами, Глория развернулась и пошла к выходу.
На губах Люциуса вновь играла ироничная усмешка.

Гл. 25. С.С.

- Я понимаю, что Вы ничего не могли поделать, профессор, я это знаю и ни в чем Вас не виню. Я лишь хочу сказать – все, что я тогда наговорил в день заседания, все это ни в коей мере не относится к Вам. Я считаю Вас человеком, достойным всяческого уважения и приношу свои извиения, если мои слова Вас задели.
- Нисколько, мой мальчик, - ответил Дамблдор, – Я понимаю, как ты был разочарован. Ведь ты надеялся на справедливость…
- Но она, похоже, не живет в Министерстве – фыркнул Снейп.
Бейлис бросил на него короткий взгляд.
- Однако, я пришел поговорить не об этом. Я знаю, что в связи с моей болезнью, Вы имеете право расторгнунть мой контракт, и вы в своей власти, но я хотел бы поппросить Вас позволить мне доработать этот год.
- О чем ты говоришь, Джон, конечно, ты можешь работать! Я боялся, что ты пришел просить об отставке! После того, что случилось… Я рад, что ты хочешь остаться.
- Мне хотелось бы знать, что думают об этом господа деканы…
- Это наше общее решение, Джон. Учебный процесс должен быть завершен.– ответила Макгонагал, а Флитвик и Спраут согласно закивали.
- Я лишь хотел бы попросить, Джон, чтобы ты не пренебрегал более помощью мадам Помфри и почаще наведывался в больничное крыло. И прошу тебя, Джон… Береги себя. Не надо себя сжигать.
Бейлис опустил взгляд.
- Конечно, господин директор. Я не буду отказываться от медицинской помощи.
«А у тебя и нет другого выбора, если ты хочешь доработать год до конца!» - подумал Снейп. После того разговора (за который Снейп себя уже сотни раз обругал) здоровье Бейлиса, и ранее не алмазной крепости, совершенно подорвалось. Сначала он провел больше недели в коме Либкнехта, из которой его с трудом вывели врачи святого Мунго, потом тот случай, когда стало известно о кончине его приемного отца, потом нападение Пожирателей, отбивая которое Бейлис потерял много крови, творя защитное заклинание, единственно возможное, с применением собственной крови, из-за отсутствия его клинков и волшебной палочки.
- Еще, профессор… Я хотел бы попросить. Моя сестра… После ее вчерашней выходки, боюсь, она нуждается в защите. Не могла бы она остаться здесь, в Хогвартсе, в качестве моей гостьи, пока я не доработаю этот год?
Да уж, выходка. Прийти на заседание суда, пред светлые очи Люциуса Малфоя и еще парочки Пожирателей Смерти, одетой и причесанной, как Нарцисса, так что всем бросилось в глаза их некоторое сходство, да еще и назвать свое имя, и это при том, что она тоже «недобитое малфоевское отродье». Она еще как нуждается в защите.
- Конечно, Джон, пусть остается. Она милая девочка. Кстати, Гарри говорил, что она умеет постоять за себя.
Джон гручтно улыбнулся:
- Он училась на мракоборца четыре года. Но не доучилась. Так что… Она не сможет хорошо защититься.
- О, я не об этом. У нее очень хорошо получалось, по словам Гарри. У нее есть характер, верно?
- Еще какой, профессор, еще какой.
В коридоре Снейп догнал Бейлиса. Ему кое-что нужно было обсудить.
- Мистер Бейлис, на пару слов…
- Да, господин декан?
Тон Бейлиса был совсем не дружелюбным.
- Я бы хотел поговорить с Вами о Вашей матери…
- О ком?
- Вы отлично понимаете, о ком. О Вашей матери, о Нарциссе Блэк-Малфой…
- Она мне не мать…
- Не упорствуйте, мистер Бейлис, это уже бесполезно.
- Она… мне… не… мать. – раздельно повторил Бейлис. – Она вообще не мать. Где Драко Малфой? Почему он не на занятиях, не в Хогвартсе? Почему это волнует только меня, Вас, господина директора, но не эту женщину? Она не имеет права называться матерью.
- Мистер Бейлис, она в плохом состоянии…
Но Бейлис уже не слушал, невежливо развернувшись и отправившись дальше по коридору.
Снейп тысячу раз проклял малфоевское упрямство.

Гл. 26. О.В.

Глори в Хогвартсе. Глори в Хогвартсе! Рядом с ним. Всегда. Оливеру хотелось петь.
Если бы ей не грозила опасность.
Зачем только она устроила эту штуку! Джон орал на нее, как Оливер никогда от него не слышал. Глори лишь коротко огрызалась.
Что смысла орать, если дело сделано.
Сначала Джон требовал, чтобы Глори уехала в Америку. Но тут коса нашла на камень Глори категорически отказалсь уезжать.
Причина была не только в том, что Джон был болен.
- Фил обещал прислать «гонца» - сказала Глория, когда Джон ушел к директору. - А я обещала «гонцу» помочь.
Еще тогда, в больнице, у Оливера волосы на голове от ужаса зашевелились, едва он понял, что это значит. А уж теперь, когда приезд «гонца» стал совершенно точно возможен…
- Ты собираешься помочь убить своего отца? – спросил он, не веря что это возможно.
Глория сверкнула глазами.
- Нет. Я собираюсь помочь наказать убийцу моего отца.
- Но, Глори, это… это неправильно!
- Ты будешь учить меня что правильно, а что нет? Не ты ли говорил, что Люциус Малфой - первейший мерзавец королевства? Никто не заслуживает смерти больше, чем эта мразь! Жду не дождусь, когда смогу исполнить свое обещание и плюнуть на его вонючий труп!
- Но, Глори, он ведь твой отец!
- Спасибо тебе огромное, что напоминаешь. А то ведь, не дай Бог забуду, что за ублюдки у меня в родителях!
Может быть, Малфои и не заслуживали иного, но Оливера коробило от подобных выражений. Тем более…
- Глори, я видел тогда Нарциссу, в тот день, и мне она показалась искренней… Она сказала, что не знала, что тогда…
- Ты мне это уже говорил. И я повторю то, что уже говорила – мне наплевать. Бедная, несчастная, она не знала. Почти двадцать лет – она не догадывалась, ах, ах. Лучше не лезь ко мне с этой ерундой, Оливер, не стоит! Давай оставим эту тему.
- Как мы можем ее оставить, если ты решила…
- …Отомстить за отца Марка. За Джона. За себя. Я что, не имею на это права?
- Но ведь есть суд, законы…
- Очнись, Оливер, я только вчера видела этот суд! Сколько таких уже было у Люциуса Малфоя? Сколько раз он выходил сухим из воды? Хватит! Бешеных псов пристреливают!
- Но…
- Если это тебя успокоит, Оливер, «гонец» всего-лишь приведет в исполнение приговор, вынесенный судом Агентства. Пусть этот суд и пройдет заочно, законности от этого не убавится.
Она вдруг резко замолчала.
- Что случилось?
- Волк за стеной. – нервно ответила она.
- Ты боишься Люпина? – улыбнулся Оливер.
- Еще чего! Конечно, нет. Я просто чувствую, когда он рядом, и мне это не нравится.
- Да брось, что ты, что Джон, что вы к нему привязались, он хороший человек…
- Наверное. Вот только нас, мракоборцев, натаскивают на Тварей, как псов на беглых рабов – как только мы их обнаруживаем, сразу хочется вцепиться в глотку. Это как инстинкт. Поэтому мне не нравится, что этот вервольф здесь крутится – это очень опасно для него.
Наконец, Глория отвернулась от стены, на которую смотрела так, словно видела оборотня, проходящего по коридору за ней.
- Ты иногда пугаешь меня, Глори.
- Такая я и есть. Прими это. Или уходи.

Гл. 27. Г.П.

Профессор Бейлис снова был в Зале Аркебуз.
На этот раз Гарри увидел его первым, а профессор не заметил его, пока Гарри не поздоровался.
- А, Гарри… Опять болит шрам?
- Нет, профессор. Просто, мне нравится здесь бывать.
- Да. – профессор поднял голову и оглядел Зал так, словно его в нем что-то удивило. – Да. Странно, верно? Место, полное оружия, и вдруг такое… умиротворяющее.
Гарри кивнул. Это место действительно было умиротворяющим.
- Здесь так спокойно.
- Верно. Впрочем, я не удивлен, на самом деле. Видишь ту дверь, справа, в дальнем конце?
- Да.
- Там находится что-то вроде молельной комнаты. То есть, не так… Там висит распятие и на столе лежит Библия, очень и очень старая. Когда я нашел ее, к ней давно не прикасались. Она была покрыта слоем пыли, многовековым слоем. Здесь давно перестали молиться, как я понял.
Гарри почувствовал себя неловко. Он, конечно, знал о религиозности профессора, но надеялся, что он не начнет проповедовать.
- Но, несмотря на это, в этой комнате есть что-то чистое. В ней есть свет и спокойствие, как будто в этой комнате есть…
- Бог?
- Нет. Не сам Бог, нет. В ней есть память о Боге. Память о тех, кто верил в Бога. И их вера была чиста и крепка. Люди приходили сюда с любовью в сердце, с надеждой. Их добрые чувства оставили свой след в этой комнате. То же я всегда чувствовал в церквях. Они изначально наполнены Добром. В них много Света и Тепла. Мне нигде не бывает так спокойно, как в церквях. И я всегда иду туда, когда мне тяжело.
Гарри молчал, не зная, что ответить. Но Бейлис и не ждал ответа.
- Все это место светлое. Вон та комната, напротив молельной, там… Огромное окно во всю стену. Она всегда полна солнца, тот, кто спроектировал ее, был гением. Там можно просидеть весь день, и весь день тебя будет окружать солнце. И оно не будет жарить тебя или слепить тебе глаза. Оно просто будет тебя радовать. А вон в той комнате, за две двери до комнаты с солнцем, там стоит одно очень странное зеркало.
- Зеркало?! – сердце Гарри екнуло.
- Да. Большое, красивое зеркало. Там написано: «Я показываю не тебя, а твои желания и надежды». Задом наперед. Я мог бы стоять у него часами.
Профессор посмотрел на Гарри.
- Ты знаешь это зеркало, верно?
- Да. Это зеркало Джедан.
- Зеркало Надежд. Забавно.
Профессор вздохнул и продолжил.
- Я мог бы стоять у него часами. Если бы у меня хватало сил терпеть эту боль.
- Боль?
- Знаешь, что я там видел? Своих мертвецов. Всех до единого. Они стояли рядом со мной, живые и счастливые, и улыбались. Мои друзья, товарищи, те, кого я не смог спасти, моя жена… Все они были рядом и все были живы. А еще я видел своих родителей, и там они были не такими, какие есть на самом деле. Я стоял рядом с ними, со своими братом и сестрой, и отец Марк был там, и все были счастливы, и никто не страдал. Но я знаю, что такого не будет. Никогда. И нельзя тешить себя тщетными надеждами. Подменять реальность выдумкой, пусть даже это самая прекрасная выдумка. И оттого, смотреть на это было вдвойне больней.
Бейлис замолчал.
- Я тоже видел в этом зеркале своих родителей. – неуверенно начал Гарри. – Давно, еще на первом курсе… И я сидел у этого зеркала часами. Это было так здорово – видеть их.
- Твои родители были хорошими людьми, Гарри. Честными и порядочными. Их уважал, каждый, кто их знал. А мои оставят по себе дурную славу. И твои родители погибли, защищая тебя. А мои… Они отдали меня взамен за свои жизни. И то, что я остался жив – не их заслуга… Они предали меня, Гарри. Я не могу дышать, когда думаю об этом.
Гарри потрясенно молчал. Какая-то мысль вдруг промелькнула у него в голове. Мысль настолько дикая, что он тут же прогнал ее, не смея допустить ее правоту. «Сегодня я покончу с твоим отродьем, Малфой». Бред, полнейший бред!
- Директор убрал тогда зеркало, чтобы я в него не смотрел. Я не думал, что оно здесь…
- Ты хочешь в него посмотреть? Если да – оно там. Но ты действительно этого хочешь?
- Нет. – быстро ответил Гарри. – То есть, я хотел, но теперь не хочу. То есть, я хочу, но я не стану этого делать.
- Ты рассуждаешь как взрослый человек, Гарри. – грустно улыбнулся профессор. – Ты повзрослел. Только не старей раньше времени. Постарайся не стареть.

Гл. 28. Д.М.

Товарищи, граждане, господа! Я перебила 27 (34) главу. Теперь вместо моих жалоб там нормальная глава Г.П. Не запутайтесь.)
_____________________________________________________

Ворвавшись тогда в комнату Джулиана, Драко хотелось бить все и крушить. Он хотел разломать здесь все, чтобы стереть самую память об этом человеке. Но… Он не смог. Его руки сами собой опустились, и он замер на пороге, стараясь понять, что же его остановило.
Эта комната почти ничем не отличалась от той, какой была его собственная десять лет назад. Та же комната семилетнего мальчика, такие же игрушки и книжки, мебель, шкафы. Разница была лишь в хозяине. Этот хозяин любил свою комнату, говорило ему его Чувство Дома. Он любил свою комнату, и его родители любили эту комнату. И эта комната любила своего хозяина и его родителей. Вот что здесь было – любовь. Любовь, как это не смешно. Любовь, которой не было у него.
Поэтому Драко не смог разрушить эту комнату.
Не смог, и все.
Вместо этого он стал приходить сюда каждый день. Чтобы купаться в чужой любви.
В чужой, раз уж своей у него нет и не будет.
Он был здесь, когда раздался дикий визг домовых эльфов и в коридорах началась суета. Драко вскочил и бросился к двери, но дорогу ему перегородил тот, кого он меньше всего сейчас ждал.
Джон (Джулиан) Бейлис.
- Как ты сюда попал? – только и смог он из себя выдавить.
- Через камин.
- Ты не … - начал он и осекся. Камины были защищены на крови. Конечно, мог.
- Ну и какого Годрика ты сюда явился?
- За тобой. Собирайся.
- Что? – Драко был поражен. – Еще чего! Кто ты такой, чтобы мною командовать?
- Тот, кто желает тебе добра.
- Обойдемся, господин профессор. Можете засунуть свое добро туда, где не светит солнце. Проваливай.
- Драко, ты должен вернуться в Хогвартс.
- Ни черта я тебе не должен! Вон из моего дома!
- Драко, я вовсе не приказываю тебе, я прошу, чтобы ты вернулся в Хогвартс. Тебе незачем здесь оставаться.
- Отчего же незачем? Мне здесь хорошо. А свой Хогвартс можешь оставить себе. Я в нем не нуждаюсь.
- Я понимаю, что ты чувствуешь, но…
- Ты понимаешь? Да неужели? Не ты ли сказал, что мне не на что жаловаться? Потрясти меня хотел, покричать?
- Если тебя задели мои слова – прошу прощения…
- Не нуждаюсь в твоих извинениях. Я хочу, чтобы ты от меня отцепился. Иди, откуда пришел.
- Собираешься сидеть здесь и жалеть себя? Да, поступок, достойный мужчины. Словно страус, прячущий голову в песок. Не хочешь брать на себя ответственность? Боишься сделать выбор?
- Какой еще, черт тебя побери, выбор?! – взбеленился Драко.
- Тот самый, о котором я твердил тебе всегда. О ТВОЕМ выборе. О дороге, которой ты пойдешь. Что, кишка тонка, пойдешь дорогой своего отца?
- А чем плоха дорога моего отца? Ах да, Черная Магия, удел слабых и безвольных, Служение Делу Света, о чем ты тогда еще трепался? Ха! И что, ты предлагаешь мне вступить в эту сраную Армию Дамблдора, пойти на поклон к грязнокровкам? Черта с два! Да я скорее удавлюсь, чем свяжусь с этими… Можешь бегать перед ними на задних лапках, если это тебе доставляет удовольствие, но на меня не рассчитывай!
Джон вздохнул и бессильно опустился на стул.
- Похоже, до тебя не достучаться. Тебя действительно не изменить.
- А ты хотел меня изменить? Опоздал немного, приятель. На каких-то семнадцать лет. Где ты был, когда меня еще можно было изменить? Ах да, я забыл… Ты в Америке сражался с уродами, и даже не помнил о своей семье. Оправдание, ничего не попишешь. Но это дела не меняет. До меня тебе, точно, «не достучаться»!
- Очень жаль, Драко. –устало ответил Джон и встал. – Мне действительно жаль.
И тут из дверей донесся голос Люциуса Малфоя:
- Вот ты и дома, сынок.
Джон и Драко резко развернулись. Люциус смотрел на них и весело улыбался.
- Восток или Запад, дом лучше всего – так, сынок?
- Не смейте меня так называть, мистер Малфой. И это – не мой дом…
- И почему бы мне так тебя не назвать? Разве это не правда? А я-то думал – как этот щенок смог усадить меня в лужу, а все просто – моя кровь! Я всегда думал, что ты далеко пойдешь.
- О да, и Вы отправили меня невероятно далеко…
- А ты думаешь, мне было легко? Думаешь, я не страдал? Я ведь любил тебя, сынок. И тебя, и эту глупую девчонку. Но я должен был так поступить. Таков был мой долг перед Лордом, перед Нашим Делом, перед родом Малфоев. Мне пришлось пожертвовать вами, ради будущих поколений!
- Я, по-вашему, должен восхититься Вашей жертвенностью, мистер Малфой?
- Какое это имеет значение, Джулиан? Главное, что ты жив. И ты вернулся домой.
- Это не мой дом. Не мой!
- Ложь. И ты это знаешь. Ты знаешь, что это твой дом. Иначе бы ты не смог войти. Этот дом только Малфоев пускает без приглашения. Только Малфоев он принимает. И Дом принял тебя. Разве ты не чувствуешь это? Попробуй, закрой глаза… И ты почувствуешь, что это твой Дом. Что он ждал тебя и скучал по тебе. Ты почувствуешь и поймешь, что ты всегда мечтал вернуться в этот дом. Ты поймешь, что всегда его искал. Здесь твое место, сын, рядом со мной!
- Нет! – вздрогнул Бейлис. – Нет! Никогда!
- Не сопротивляйся, Джулиан. – вкрадчивым голосом продолжал Люциус. – Ты слышишь, как зовет тебя твоя кровь… Прислушайся к зову твоей крови. Иди за ней. И ты придешь ко мне…
- Ты убил отца Марка. – сумрачным голосом произнес Джон.
- Этого жалкого магла? Да. Ты жалеешь его? Зря. Он всего лишь ничтожный магл-священник, букашка, пыль под моими ногами. Что он тебе?
- Он был человеком! – в голосе Джона бушевала гроза. – Он был большим человеком, чем все Малфои, вместе взятые! По какому праву ты его убил? За что?
- За что? За то, что ты ему достался. За то, что он воспитал из тебя слабака-богомольца. За то, что он превратил тебя в ничтожество, жалкого праведника, маглолюбца. За то, что он извратил тебя, твою сущность. За то, что ты стал не тем, кем должен быть на самом деле…
Люциус недоговорил. Джон рванулся через всю комнату и схватил за горло Люциуса, прижав его к стене. Его изуродованное лицо было перекошено от ярости, и у Драко озноб прошел по всему телу, когда он это увидел.
Но Люциус не испугался:
- Убьешь родного отца? – рассмеялся он. – Молодец! Я слышал, ты не убил ни одного человека за всю свою жизнь – что ж, начни с отца, докажи, что ты мой сын.
Джон не ослаблял хватку. Он еще сильнее сдавил руку на горле Люциуса и произнес, глядя прямо ему в глаза:
- Я убил десятки сотен Тварей, и каждая из них была виновна, но ты – хуже всякой Твари, и твоя вина несравнимо больше. На тебе больше грехов, чем листьев на дереве. Я смотрю на тебя и вижу всех твоих жертв. Я слышу, как они кричат и жаждут мщения! – он еще сильнее сдавил горло, так, что Люциус сдавленно захрипел. – Но я не стану тебя убивать, Люциус Малфой. Я не стану пачкать о тебя руки. Ты ничтожество, недостойное такой смерти. Ты – всего-лишь пыль под моими ногами!
С этими словами Джон отшвырнул Люциуса от себя, как куклу.
- И все же – ты мой сын! – прохрипел Люциус, с трудом поднимаясь и откашливаясь.
- И я каждый день молю Господа простить мне это. – отозвался Джон, в упор глядя на Драко.
- Ты со мной, Драко? – позвал он. - Или ты хочешь остаться с этим человеком?
Драко молчал. Он действительно не знал, что ответить. В его голове не было ни одной мысли, и чувства тоже вдруг исчезли. Он просто стоял и молчал.
Раздался смех отца:
- Ты же не думал, что сможешь его забрать, верно, Джон?
Драко отвернулся и не увидел, как Джон ушел.

Интерлюдия 8.

- Простите меня, святой отец, ибо я согрешил.
- Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Что тревожит твою душу, Джон? Что вновь гнетет тебя, сын мой?
- То, в чем я не признавался Вам ранее, святой отец. Да, отец Себастьян, я скрывал от Вас свои мысли, скрывал на исповеди... Но я не находил в себе сил признаться в них даже себе. Простите меня, святой отец.
- Богу ведомо, что ты не хотел зла, позволяя остаться своим мыслям при тебе.
- Но зло могло бы свершиться, пусть и против моей воли. То, что я скрывал - серьезно, святой отец. Святой отец, я рассказывал вам многое о мире, в котором живу, говорил ли я о буккартах?
- О буккартах? Нет, сын мой. Ты говорил о многих странных вещах, но об этом - нет.
- Это магические существа. Они неопасны. Но при встрече с человеком, они превращаются в самые страшные страхи этих людей. Однажды я встретил это существо. Я открыл шкаф, и увидел там... себя. Это был я, но не такой, как я есть. Передо мной стоял тот, кем я мог стать. Это был я, без шрамов, в одежде, такой, как носят они все, маги-аристократы. Это был я, каким я мог стать, если бы остался в своей семье. Я смотрел в свои собственные глаза, и я испытал ужас, когда увидел в них Тьму и Зло. Я увидел того, кем мог стать, и кем могу еще стать. Это он, Джулиан Малфой. Он все еще внутри меня. Я всегда знал, что во мне есть червоточина. На дне своего сердца я всегда чувствовал Зло. Мне всегда стоило больших трудов бороться с ним, и я не мог дать себе ни минуты отдыха. Иногда мне казалось, что дьявол рядом со мной, что он готов меня схватить, как только я на секунду отвлекусь. Имя этому дьяволу - Джулиан Малфой. Он не ушел и все еще меня караулит.
Я много лет по капле выдавливал его из себя. Его, как и все, что дали мне мои родители. Я забыл свою жизнь, но Джулиан находил способы напомнить мне что-нибудь. Я отверг все, что было во мне от моего рода. Я отказался от имени, которое ОНИ мне дали. Я никогда не буду его носить. Я отверг внешность, которой они меня наделили. Каждый раз, бросаясь в бой, я получал рану, и я не давал ей заживать, чтобы она закрыла собой лицо Джулиана.
Я молился каждую минуту своей жизни, умоляя Господа дать мне силы выдержать битву с Джулианом.
Я умолял Господа помочь мне соответствовать тому прекрасному миру, в котором мы живем.
Я должен был изгнать из себя это чудовище.
Я должен, ДОЛЖЕН, я в долгу перед всеми, я это знаю! Я не знал, как я успел человечеству так много задолжать... теперь знаю.
Я должен миру за того монстра, которого не могу изгнать из себя. Я должен миру за свой обман, я обманывал всех, когда они считали меня хорошим человеком, а монстр сидел у меня в голове, и мне удавалось его ослабить, но не уничтожить.
Я должен миру, за свою кровь, зов которой приведет меня во Тьму, если я ему поддамся.
Я должен миру за тридцать поколений Темных Магов, что стояли в роду Малфоев передо мной. Тридцать поколений, творивших лишь Зло и внимавших ненависти.
Этот мир мог бы быть лучше, если бы не они, если бы они не травили мир своей злобой, и Джулиан - всего лишь их наследник.
У старых грехов длинные тени...
Я должен расплатиться по старым счетам. Не я брал, но мне суждено заплатить. Я это знаю... Всегда знал.
Я должен не только победить Джулиана. Я должен восполнить миру частицу того потерянного, потерянного из-за Темных Магов Рода Малфой.
- Не ошибаешься ли ты, сын мой? Не впадаешь ли в грех гордыни, возомнив себя избранным, ангцем на заклание?
- Вы не поняли, святой отец. Я не счел себя избранным. Господь не избирал меня. Я сам принял на себя этот крест. Иначе мне не спастись.
- Господь любит тебя, сын мой.
- Да. Он любит все свои создания. Но я должен быть достоин его любви.
- Господь в милости своей прощает каждого, и каждого считает достойным любви своей.
- Да, святой отец. Но я хочу предстать перед Господом чистым душой, без отравы Джулиана.
- Вот уже почти год ты приходишь ко мне на исповедь. Я слышал много людей, и я могу сказать, что не было людей более чистых душой, чем ты...
- Не говорите так, святой отец. Это не так. Сегодня я совершил еще одну ошибку. Я упустил своего брата. Я не смог наставить его на правильный путь. Он выбралл путь своего отца. Но он... Он достоин другого. Он не такой плохой, как кажется. Когда я увидел его впервые, я испугался. Он похож на меня. На того, прежнего. Когда я смотрю на него - как будто мне снова восемнадцать, и я смотрюсь в зеркало. Он похож на того меня, что я увидел в буккарте. Но в нем нет того чистого, без примесей, Зла. Он еще не конченый человек. И я не смог его уберечь. Я, наверное, наоборот, подтолкнул его на ту дорогу. Я неправильно повел себя с отцом, и теперь... Теперь не знаю, смогу ли его спасти.
- Не переставай надеяться, сын мой. Еще не все потеряно, пока живет Надежда. Не оставляй его в своих молитвах, продолжай верить в него и любить, и тебе удастся его спасти.
- Я надеюсь на это, святой отец. Я всей душой надеюсь.
Еще меня волнует моя... мать. Мне говорят и говорят, что ей плохо, что она хочет меня видеть, что она не виновата... Но я никак не могу ее простить. Бог велел нам прощать, я знаю, а я... Я не могу. Не могу.
Она ушла из дома, от своего мужа. Сейчас она живет в Лондоне, и ждет меня. Какой-то магический дом, ненахождаемый. Гриммаулд Плейс, 12. Этот адрес впечатался мне в память, но пойти туда я никак не могу.
- Ты ожесточил свое сердце. Обращая свое сердце в камень, ты обращаешь свою душу в пепел.
- И я знаю, что в этом моя вина. Я каюсь, святой отец, но не знаю, хватит ли мне сил, обратить мое раскаяние в прощение...
- Молись, сын мой. Молись. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, отпускаю тебе твои грехи. Ступай с миром.

Гл. 29. С.С.

Ну наконец-то я загрузилась. Прошу прощения у всех, кто ждал. Сначала я уезжала отдыхать, потом никак не могла загрузить очередную главу. Оказалась проблема в одной ирландской фамилии. Апостроф почему-то мешает всей игре.
Кстати, Джей Ро здорово подрезала крылья многим фикрайтерам своей шестой книгой (не ждали, гады?). Делать нечего, придется считать, что это AU.
Археоптерикс, спасибо за Ваши отзывы, но вдвойне спасибо за замечания. Адрес я перебила, а вот насчет поведения Бейлися... Я так увидела...
_________________________________________________________
Когда в кабинет ворвалась взволнованная Макгонагал и непонятно зашептала ему что-то о камине, Снейп занервничал. В потоке слов он явно уловил: "Нарцисса Малфой" и "незнакомец". Поэтому неудивительно, что Мастер Зелий двигался по коридору со скоростью выше обычной.
Голова миссис Уизли в камине просто задыхалась от волнения:
- О, Мерлин, наконец-то! Мистер Снейп, это ужасно!
- Что случилось, миссис Уизли? - Снейп старался выглядеть хладнокровным.
- Это ужасно! Незнакомец! Чужой человек пришел сюда, на Гриммаулд-Плейс!
Снейп напрягся.
- Что значит - пришел?
- Он просто вошел в дом! Миновав защиту! И более того, он - маггл!
Снейп пару секунд отходил от шока.
- Вы проверили ненахождаемость? Защиту от магглов? Как, ради всех троллей, это могло случиться?
- Я все проверила! Я позвала Тонкс и мужа, и они тоже все проверили. Все в полном порядке!
- Если всякий праздно шатающийся маггл может наведываться к нам в гости, то явно не все в порядке, миссис Уизли!
- Это не праздно шатающийся маггл, мистер Снейп, иначе бы я не стала Вас беспокоить. - недовольно процедила Молли Уизли. - Этот маггл сказал, что хочет поговорить с Нарциссой Малфой.
Снейпу захотелось подпрыгнуть, разинуть рот, выругаться, хлопнуться в обморок, убить кого-нибудь, и все - одновременно. Он с трудом сдержался.
- Что? - только и выдавил он из себя.
- Да, мистер Снейп.
Снейп изо всех сил пытался что-нибудь сообразить, но ничего не получалось.
- Он сказал, кто он?
- Нет, он успел только сказать, что хочет поговорить с миссис Малфой, а потом я его обездвижила.
Снейп не стал ее хвалить. Не из-за чего было.
- И где он сейчас?
Здесь. Мы решили дождаться Вас. Господин директор так посоветовал.
Ага, значит, Дамблдор уже в курсе.
- Вы уже с ним говорили?
- Да, он велел обратиться к Вам.
Снейп вздохнул, представив, как сейчас радуются гриффиндорские второкурсники, и полез в камин.
- Где он?
Миссис Уизли показала рукой в сторону дивана, на котором лежал смешно окаменевший пожилой человек. Снейп разглядел на его шее белый воротничок-стойку, застегивающийся сзади, и в голове его что-то начало проясняться. Он взмахнул палочкой, освобождая священника, и тот вскочил на ноги с резвостью, удивительной для его почтенного возраста.
- Господи Иисусе! - выдохнул он. - Боже милостивый!
- Кто Вы такой? - сурово спросил Снейп.
Маггл посмотрел на него без малейшего страха.
- Вы - мистер Снейп, о котором говорили эти люди? Я отец Себастьян Фланнери. Я духовный наставник вашего коллеги, Джона Бейлиса.
Что-то в этом духе Снейп и подозревал. Он пожалел, что не додумался подлить Бейлису в питье какое-нибудь Анти-Исповедальное зелье. В старых книгах что-то подобное должно быть.
Маггл меж тем продолжал:
- Джон исповедуется у меня почти каждую неделю. Он рассказал мне о... вашем мире, так скажем, что ли... Он говорил о своей матери, что она страдает, а он не может, вернее не хочет, в глубине своего сердца, их облегчить, но все же беспокоится о ней, и я подумал, что если я с ней поговорю, то может этой леди полегчает. Ей нужно поговорить с кем-то, кто знает ее сына. Хорошо знает. А я могу признаться, что знаю его. Я, конечно, не буду нарушать тайну исповеди, я давал обеты, и...
Снейп его перебил:
- Как вы нашли этот дом?
- Джон назвал мне адрес. Он говорил о "ненахождаемости", "скрытости от магглов" и так далее, но я надеялся и верил, что Господь мне поможет...
Тонкс и супруги Уизли выпучили глаза. Снейп лишь понадеялся, что он этого не сделал.
- Что Вы имеете в виду?
- Я пришел сюда и ходил по этой улице, читая молитвы. Я говорил, что пришел с миром и желаю добра, просил Господа прояснить мой взор, и вдруг увидел этот дом! Поистине, случилось Божье Чудо!
Тонкс икнула, Артур Уизли крякнул, у Молли Уизли, похоже, перехватило дыхание. Снейп представил себе, как Волдеморт фланирует по Гриммаулд Плейс, читая молитвы и заверяя, что пришел с миром, и ему стало нехорошо.
- Я проверила, мистер Снейп. - Тонкс пыталась держаться деловито. - Никаких следов магии. Ни его собственной, ни чужой.
Как ни противно было Снейпу, но ему пришлось это сказать:
- Лучше позовите Люпина. Пусть перепроверит.
Тонкс кивнула. Наверное, она тоже сомневалась в своей проверке.
- Так я могу увидеться с миссис Малфой? - не отставал маггл.
Снейп задумался. А почему бы и нет? Пусть попытается. У священников должен быть опыт в такого рода делах.
- Идите за мной.
Нарцисса выглядела как всегда. Полностью одетая, причесанная (миссис Уизли старалась), она сидела в кресле-качалке и смотрела на стену. Когда дверь открылась, она бросила на нее короткий взгляд, но не увидев того, кого ждала, снова отвернулась.
- Ну и что Вы собираетесь делать? - шепнул Снейп священнику.
Маггл не удостоил его ответом и подошел к Нарциссе. Он сел рядом с ней на стул и, после недолгой паузы, начал:
- Стон и крик слышен над равниной. То Рахиль плачет о детях своих и не может утешиться, ибо их нет.
Наверное от неожиданности, Нарцисса вздрогнула и рассеянным взглядом посмотрела на отца Себастьяна.
- Твое горе велико, дочь моя. Ты страдаешь о своем сыне. Твоя боль снедает тебя, и ты все ждешь и ждешь его, и пусть ты молчишь, но душа твоя кричит и зовет. Каждое утро ты встречаешь с надеждой, что сын твой придет. И каждый вечер твое сердце разрывается, потому что он не пришел. Ты любишь его, свое дитя, и любовь твоя вознаградится. Храни надежду и любовь в своем сердце. Хоть сын твой и ожесточился, но он любит тебя, пусть и не ведает этого сам, но он поймет это. И простит, каким бы ни был твой грех, в котором он тебя обвиняет...
- Я предала его. - голос Нарциссы был хриплым от долгого молчания. - Я пыталась его забыть, как будто его и не было. Я не смогла защитить своего ребенка! Своих детей!
- Но ты раскаиваешься, и раскаиваешься искренне...
- Да.
- Не ожесточилась ли ты против него?
- Нет, нет! Ни на секунду! Он прав, что не прощает меня. Так и должно быть!
- Не говори так, дочь моя. Всякий человек достоин прощения, особенно если он покаялся. Джон знает это и верит в это, а значит, он простит.
- Вы знаете его? Моего Джулиана?
- Да, дочь моя. Я отец Себастьян, его духовник. Твой сын не знает, что я пришел к тебе, но он одобрил бы мой шаг. Он никому не желает зла, особенно же - тебе, его матери.
- Он отказался от меня. Он сказал, что я - не его мать, что у него нет матери...
- Нельзя отказаться от своей матери. От многого, но не от любящей матери.
- Но я заслужила это...
- Лишь Богу дано судить. И в милости своей, он прощает нам, и велит нам прощать себе подобных...
Снейп тихо вышел и прикрыл за собой дверь. Этот священник действительно знает свое дело.


Гл. 30. О.В.

Оливер был рад, что Дамблдор пришел. Настроение Джона не нравилось - он был таким мрачным и поникшим. Вряд ли Оливер смог бы сам его подбодрить.
- Если бы у меня было больше времени... Я бы смог уговорить Драко пойти со мной. Я виню себя, что вовремя не нашел правильных слов, чтобы его переубедить.
Оливер не стал говорить, что по его мнению, Драко Малфоя никак нельзя было переубедить.
- Наверное, я сам толкнул его к отцу. Как глупо! Моя вина. Мальчишка прав. Я виноват. Он сказал, что менять его поздно. Что я шатался неизвестно где, пока его можно было изменить...
- Ничего себе! - возмутился Оливер. - Как будто ты сам этого захотел!
- А я и захотел. - ответил Джон. - Если бы я захотел, я и раньше бы вспомнил, но я не хотел. Если бы я захотел, я приехал бы еще два года назад, когда точно узнал, что у меня есть младший брат, но я не захотел. Моя вина.
- Не казни себя, Джон. - мягко сказал Дамблдор. - Ты не мог все предусмотреть. Скажи мне лучше, ты абсолютно уверен, что Драко действительно выбрал сторону отца?
- Я не знаю. Но знаю только, что этот человек никогда его не отпустит. Никогда. Особенно теперь, когда знает про меня и Глори. Глупый, запутавшийся подросток. Люциус Малфой сломает его, как ломает все на своем пути.
Оливер поежился. Совсем недавно Глория сказала ему что-то в этом роде. В качестве обоснования убийства. Жуткое осталось ощущение.
- И ты был дома. - скорее утвердительно сказал Дамблдор.
- Да. Чувство Дома, так это называется? Оно у меня появилось. Люциус прав, я словно попал туда, куда всю жизнь стремился, но в то же время, мне хотелось бежать, бежать без оглядки. Это мой дом, но я не хочу этого.
Джон помолчал и продолжил:
- Я узнавал там все. Там ничего не изменилось с тех пор. И Драко был в моей комнате. Она такая же, как была. Те же коридоры, стены. Разве что... Той картины не было, я заметил.
- Какой картины?
- Портрет, с которым я говорил. Странный человек. Он был одет в черный плащ, завернут в него. И в руке его был меч, а не волшебная палочка, как у других. Он так и не сказал мне своего имени, оно не было подписано. Но это наверняка один из предков.
Дамблдор кивнул:
- Я, кажется, догадываюсь, кто это.
Оливер тоже догадался:
- Черный Инквизитор!
- Кто?
- Эрик Малфой, младший сын Ульрика Хромого, по прозвищу Черный Инквизитор. - ответил Дамблдор.
- Малфои уже много лет платят кому-только-можно, чтобы о нем не упоминали в учебниках и книгах, но родители мне рассказывали. - подхватил Оливер.
- Что рассказывали?
- Эрик Малфой был истово верующим католиком. - снова ответил Дамблдор. - А в те жестокие времена... Наверное, он действительно верил. Он отказался от магии...
- Не совсем. - перебил его Оливер. - Когда надо было придержать магов на костре, он магией пользовался.
- Да. - согласился директор. - Он был членом Инквизиции и во время аутодафе не давал волшебникам защищаться магией.
- Кончилось тем, что его отравили. - добавил Оливер.
- Как мило. - пробормотал Джон. - Что ж, это многое объясняет...
- Что именно? - удивился Оливер.
- То, например, что именно от него я услышал те самые слова.
- Мене, текел, Фарес?
- Да.
- А что они значат? Я так и не узнал.
- Это из Библии. Книга пророка Даниила. Валтасар был последним царем Вавилона, праздным, проводящим время лишь в пирах. Во время одного такого пира вдруг появился огненный перст и начертал на стене непонятные письмена. Никто не мог их объяснить, ни один мудрец, тогда позвали пророка Даниила, и он разъяснил их. Он сказал, что на стене написано: "Мене, текел, фарес", и это значит: "Исчислено, Взвешено, Разделено". Мене - исчислил Бог царство твое и положил конец ему; Текел - ты взвешен и признан слишком легким; Фарес - Разделил Бог царство твое и отдал его мидянам и персам. А потом Вавилон был завоеван Киром, царем Персии и Мидии. Но многие привыкли считать эти слова просто предсказанием скорого конца. За это и поплатились я и моя сестра.
- Ты помнишь, как вам удалось спастись? - спросил Дамблдор.
- Нет. Я помню, что нас отдали мантикоре...
Оливер вздрогнул, представив себе это.
- ...а потом, мы оказались на дороге, где нас нашел отец Марк.
- У Северуса есть догадка, как это могло произойти...
Коротко профессор рассказал о предположении Снейпа.
Джон грустно улыбнулся.
- Эрмина Лестрендж и еще четверо - вот еще кто умер из-за меня.
- Джон! - предостерегающе начал Дамблдор, но Джон его не слушал:
- Моих мертвецов стало больше. Еще на пять человек.
- Не надо так говорить! - воскликнул Оливер.
- Но это так и есть. И больше так не будет. Никогда. Никто больше не умрет ради меня. Никто не умрет вместо меня. Никто не умрет из-за меня. Никогда. Никогда. Я не позволю.


Гл. 31. Г.П.

Глория догнала их на полпути в Хогсмид,как раз когда Гарри и Рон обсуждали грядущую, по слухам, перемену правил в квиддитче, а Гермиона отчаянно скучала.
- Метлобол обсуждаете? - засмеялась сестра профессора. - Ваша подружка сейчас челюсть вывихнет от зевков.
- Это квиддитч, а не метлобол. - поправил Гарри.
- А разница?
- Он называется - квиддитч... - как ребенку объяснила Гермиона.
- А метлобол легче. И прикольнее. Намного прикольнее, чем эта тоскливая игра.
Гарри и Рон нахмурились.
- Если ты не любишь спорт... - начал Рон.
- Я не люблю спорт? Да ты спятил! Перед тобой бывший капитан школьной команды по чирлидингу!
- Что это такое? - обалдел Рон.
- Болельщицы. Кричат и танцуют. В коротеньких юбочках. - разъяснила Гермиона.
- Ха. У меня вообще не было юбочки.
- И у вас были такие большие помпоны? - заинтересовался Гарри.
- Малыш, помпоны - это Средневековье. Для неудачников. Я была одной из тех девчонок, которых подкидывают в воздух, и они делают сальто. Мне равных не было. Кстати, о Средневековье. Знаете, ребятки, вы не обижайтесь, но это меня уже бесит.
- Что?
- Это ваше чертово Средневековье. Экзотика экзотикой, но меня уже тошнит. Все эти замки, трактиры,перья, пергаменты,мантии эти кошмарные... Ужас! У меня скоро от них начнется психоз! Нет, правда, зачем это нужно? Магглы изобрели тысячи полезных вещей - отчего бы не пользоваться бумагой, ручкой, о компьютерах я молчу, и так знаю, что дохлый номер. Почему не носить нормальную удобную одежду - спятить же можно в этих балахонах!
- Но это - традиция! - воскликнула Гермиона.
- Традиция? Деточка, у некоторых наших предков была традиция не подтираться после туалета - предложишь ее возродить? Есть еще несколько милых традиций: право первой ночи, работорговля, охота на ведьм. На взгляд предков - ничем не хуже мантий.
- Но это Хогвартс! Здесь по-другому нельзя! - Гермиона разволновалась.
- Ага. В Кембридже - можно, в Оксфорде - можно, в Сорбонне - можно, а в Хогвартсе - нельзя! Опять двойные стандарты.
- Хогвартс и Оксфорд - это не одно и то же!
- Уау! И это говорит магглорожденная ведьма! Вот так так! А потом удивляются - откуда берутся снобистские ублюдки, предлагающие перебить магглов и грязнокровок. А чему удивляться, если "грязнокровка", прошу прощения, сама к Оксфорду, почтенному университету, с ВЕЛИКОЛЕПНЫМ качеством преподавания, С ВЫСОКОПРОФЕССИОНАЛЬНЫМИ преподавателями,относится с пренебрежением!
- Я вовсе не...
- Малышка, я же видела, не отнекивайся. Вот так вот и сидите тут, словно стадо надувшихся павлинов, а потом бегают - ой, нацисты! Или как их там... А вот шваркнуть как следует какого-нибудь зарвавшегося чистокровного арийца по голове резиновой полицейской дубинкой, со свинчаткой внутри - мигом научится ценить магглов и их достижения прогресса.
- Некоторые эти достижения прогресса, между прочим, - начала Гермиона, - привели к изменению климата, болезням у людей, неоправданной жестокости...
Она говорила и говорила, но Глория ее не слушала. Она как-то нервно оглядывалась по сторонам.
Гарри посмотрел на нее и ощутил беспокойство.
- Эй, ты чего? Что случилось? - спросил он, перебивая Гермиону.
- Что-то здесь есть... - быстро ответила Глория, беспомощно теребя свои пустые карманы - Что-то паршивое. Чертовски паршивое.
Онс схватила Гарри за рукав и потянула:
- Сматываемся отсюда! - приказала она. - Живо!
Но тут из-за деревьев раздался дикий крик. Девчоночий крик, услышав который, все помертвели.
- Джинни... - ахнул Рон и побежал в сторону крика. - Джинни!!!
Гермиона бросилась за ним, Гарри рванулся следом, но его крепко держала Глория.
- Не ходи! - услышал он и обернулся. Обернулся и испугался. Лицо девушки было смертельно бледным, по подбородку текла кровь, она тяжело дышала, как будто всего за секунду она испытала что-то... Что-то...
Все это промелькнуло в голове Гарри в течение каких-то долей секунд, а потом он снова услышал страшный, полный боли крик Джинни и бросился туда, вырвавшись из ослабевших рук Глории. Он пробежал совсем немного, когда почувствовал, что что-то тянет его, тянет, тянет и уносит далеко от Хогвартса.

Гл. 32. Д.М.

- Как ты до этого додумалась, Беллатрикс?
Определенно, папаша завидует. Лучше скромно промолчи, тетушка.
- В Азкабане было полно времени подумать. Потом я все проверила в книгах. Я почти год потратила на то, чтобы засеять эту поляну. Лорду нужны настоящие дела, ведь так, Люциус?
Ага. Папашу чуток перекосило.
Драко стоял у стены и смотрел на все с равнодушием стороннего наблюдателя. Ему даже не было интересно, чем так отличилась Беллатрикс.
С тех пор, как отец привел его в это странное место, Драко почти все время чувствовал себя, как в каком-то вязком, сковывающем, непонятном сне.
Иногда равнодушие пропадало, уступая место страху.
Сон превращался в кошмар, когда появлялс Лорд.
Не так Драко представлял себе Лорда. Не так. Он понимал, что будет бояться, но не так. Этот страх был животным, оглушающим, сводящим с ума, а не вызывающим восхищение и благоговение, как раньше мнилось.
"Здесь твое место, сын." - сказал Люциус, когда привел его сюда. Что это было? Замок? Или какие-то катакомбы?
Подземелье, куда не проникает свет, со множеством кривых коридоров.
Сюда ты и шел всю свою жизнь, Драко Малфой. Разве не так?
Об этом ты и мечтал. Разве не правда?
Отсюда тебе не уйти. Без сомнений.
Скоро на твоей руке появится Знак Мрака.
Если бы ты не хотел этого, ты ушел бы с Джулианом.
С Джоном.
- Драко, ты что оглох? - в голосе отца звучало раздражение.
- Нет, я сплю! - огрызнулся Драко.
В глазах отца загорелся недобрый огонек, который тут же потух, когда раздался голос Лорда:
- Твой младший сын так же плохо воспитан, как и старший, Люциус?
Ужас в миг накрыл Драко своей леденящей волной, когда он услышал этот голос. Он с трудом заставил себя обернуться и взглянуть на это существо. Его уродство сбивало с ног - эти красные глаза, тонкие червеобразные руки...
Но еще страшнее был ореол зла, что окружал Темного Мага.
У Драко снова закружилась голова, и ему захотелось ущипнуть себя, чтобы проснуться.
- Что же ты молчишь, юноша? - обратился к Драко (в первый раз!) Волдеморт.
- Мой сын не находит слов, чтобы выразить Вам свое почтение, мой господин! - склонился перед Лордом Люциус.
- А ты служишь его языком? - с иронией спросил Волдеморт. - Впрочем, хорошо, что он не болтлив. Говорливость многих сгубила.
- Так ты староста Слизерина? - снова повернулся Лорд к Драко.
- Да, милорд. - еле выдавил Драко.
- Слизерин, Слизерин. Я тоже был старостой когда-то... Но Люциус сказал мне, что ты оставил школу. Что так?
Драко открыл рот, но тут же закрыл, потому что все слова выветрились из его памяти.
- Так ты боишься меня мальчик? - расхохотался Лорд. - Очень хорошо. Убеждения меняются, а страх остается. Приятно видеть, что молодежь приобщается к верному делу. Идем со мной, юный Малфой. - с этими словами Лорд развернулся и пошел по коридору в ту сторону, откуда пришел, а Драко поплелся за ним, не ожидая ничего хорошего.
- Мне говорили, ты ненавидишь Поттера и его друзей. - остановился Лорд перед одной из дверей. - Рассказывали, ты очень постарался сделать его жизнь не такой приятной, как он хотел бы. Это правда?
- Да, мой господин. - с трудом прошелестел Драко.
- Тогда тебе приятно будет это увидеть. - сказал Лорд и дверь открылась.
В комнате было темно, но загорелся яркий свет, и от этой вспышки Драко несколько секунд не мог разглядеть, что же там.
А потом он увидел их.
Все трое. Они сидели на полу, с трудом привалившись к стене комнаты, которая оказалась огромным залом. Поттер, Уизли, Грейнджер. Вот так-то вот.
Драко вошел в зал и медленно пошел к пленникам. На них были кандалы, тускло отсвечивающие золтом, сковывающие их по рукам и ногам. Они подняли головы и смотрели на него,словно с трудом узнавая.
"Вот такие вот дела" - кружилось в голове у Драко. Герой и его свита попались. И на этот раз им не уйти. Больше не будет фарса с добавленим пары сотен баллов по окончанию года за особое геройство. Некому их будет добавлять. Отбегался, придурок.
Эти мысли лежали на поверхности сознания Драко Малфоя, а где-то в глубине сердца кто-то маленький закричал: "Некуда бежать! Тебе некуда бежать, Драко, не спастись, не спастись, не спастись, конец!!!"
Драко стоял перед пленниками, с трудом борясь с вдруг навалившимися на него усталостью и опустошением, когда Уизли поднял свои горящие ненавистью глаза и процедил, тяжело шевеля разбитыми губами:
- Малфой! Так я и знал, что ты приложил свою грязную руку, ублюдок. Мерзкий сукин сын!
Это несправедливое обвинение, как и оскорбление мигом выветрило из Драко возникшее было чувство жалости. Ярость разгорелась в нем черным огнем и он с наслаждением пнул рыжего идиота:
- Получи, выродок!
Уизли скорчился от боли, а Поттер и Грейнджер забились в своих кандалах, пытаясь вырваться и выкрикивая оскорбления.
Драко вздрогнул, почувствовав прикосновение Лорда к своему плечу. Он еле удержался, чтобы не отшатнуться, развернуться и с диким криком у бежать. Он заставил себя обернуться, поднять голову и прямо посмотреть на Волдеморта.
Лорд молчал, а Драко смотрел на него снизу вверх. И вдруг он подумал, что вот так же когда-то на Лорда смотрел его брат. Маленький мальчик, такой же, как он когда-то. И он смотрел, и не боялся. Он смотрел ему в лицо, и ему захотелось пошутить. "Мене, текел, фарес" - вспомнил Драко. Просто скажи это. Ему прямо в лицо. И для тебя все будет кончено. Раз и навсегда. Зато ты освободишься и успокоишься. Ну же, говори! А-а, не можешь... Такие вот дела.
- Через три дня новолуние. - сказал тем временем Лорд. - В этот день я проведу обряд, который наконец раставит все по местам. С помощью крови этого маленького героя и его друзей, я уничтожу всех проклятых магглолюбцев и грязнокровок и получу непреодолимую силу. Тебе же предстоит важная миссия, Драко Малфой. Ты будешь охранять их эти три дня.
"Вот такие вот дела" - снова промелькнуло в голове у окаменевшего Драко.

Интерлюдия 9.

Люпин внимательно смотрел на сидевшую напротив него девушку.
- Я понимаю, что Вы уже несколько раз рассказывали все, мисс Бейлис. Но не могли бы Вы повторить Ваш рассказ мне?
Девушка тяжело посмотрела на него. Выглядела она плохо:бледная кожа, круги под глазами, на щеке царапина.
- Я шла в Хогсмид, по дороге догнала Поттера и этих двоих - Рона Уизли и Гермиону Грейнджер. Мы говорили о квиддитче, о традициях и прочей ерунде, когда я вдруг почувствовала...У меня Дар, знаете... Не такой сильный, как у Джона, но Дар. Я чувствую эту дрянь, и на этот раз почувствовала...
- Так же, как чувствовали меня,так?
Девушка не смутилась.
- Нет. - глухим голосом сказала она. - Не так, как Вас. Так же страшно, но по-другому. Это были не Твари. Злая Земля - вот, что это было.
- Какая земля?
- Как неупокоенное кладбище. Я бывала на таком. В тринадцать лет. Я Джипера не испугалась, но Бродячие... Я плохо на них реагирую. Я не смогла бы с ними работать. У меня от них... Я всегда с ними вот так - сознание теряю, а потом болею.
- Подождите, подождите... - перебил ее Люпин. - Вы хотите сказать, что это - зомби?
- Да. - ответил за Глорию ее брат, только вошедший в кабинет, где, кроме Люпина и Глории, сиедли деканы, несколько авроров и Дамблдор.
- Мы с мистером Мерфи сходили туда. - Бейлис имел в виду молодого бледного аврора, который стоял за его спиной. - Там действительно есть мертвецы. Около сотни тел. Все они были похоронены заживо.
Все, кто сидел в кабинете, содрогнулись.
- Как! - ужаснулась Макгонагал. - Вы уверены в этом? Но это... Это ужасно!
- Да, мисс Макгонагал. - кивнул Бейлис. - Я уверен. В основном - юные девушки, от семнадцати до двадцати. Подозреваю, их закапывали по понедельникам, чтобы они успели умереть до того дня, когда профессора идут в Хогсмид.
- Вы так спокойно об этом говорите! - почти взвизгнула Спраут.
- Поверьте, если не попытаться абстрагироваться от увиденного, можно сойти с ума. Это чистое зло, в самом мерзком своем проявлении. Последнее тело закопали неделю назад. Смотрите - Бейлис даржал в руке карту окрестностей Хогвартса, с нанесенным на ней карандашом каким-то полукружьем. - Их закапывали на равном расстоянии друг от друга, по вот этой дуге, центр окружности которой - как раз в том месте, в котором исчезли дети. Радиус, кривизна и количество узлов расчитаны идеально. В определенный момент их начали поднимать, и образующаяся магия била как раз в центр. Скопление сил достигло там критической точки, и с помощью этого вековая защита Хогвартса и его окрестностей была здесь нарушена. Поэтому зесь сработало поле переноса, проследить которое невозможно. Что-то подобное есть в "Трактате о некромантии и мертвохождении" Энрико дель Сарди.
- Мерлин, какой кошмар! - простонал Флитвик. - Убить столько невинных людей, ради этого!
- Вы говорите, что их начали поднимать, мистер Бейлис? - переспросил Люпин. - То есть, там лежат зомби?
- Нет, мистер Люпин. Была применена Некромантия в своей высшей форме. Это значит, что, по получении пользы, разбуженные мертецы были тут же сокрушены. Вы может не знаете, что мертвецы, восставшие из могил, стремятся пожрать все живое, но главным образом, они ищут того, кто их поднял. Думаю, нам нужно связаться с властями. Этих несчастных девушек наверняка ищут их близкие.
- А как же Гарри? - ахнула Макгонагал.
- Нам нужно узнать, жив ли он еще. Думаю, у господина директора есть средства.
Все посмотрели на Дамблдора.
Старик выглядел еще старее, чем несколько минут назад.
- Да, Джон. У меня есть средство.
Он встал и устало побрел из кабинета.
- Нам всем лучше перебраться сейчас на Гриммаулд Плейс. - произнес Люпин. - Кроме тех, кто останется с детьми.
- На Гриммаулд Плейс? - удивленно спросил Джон.
- Да. В штаб-квартиру Ордена Феникса.

Гл. 33. С.С.

- Еще жив. Не знаю, надолго ли, но жив и здоров. - в голосе Дамблдора сквозило едва заметное облегчение.
- А Рон и Гермиона? - с беспокойством спросил Вуд.
- Не знаю. - покачал головой директор. - Здесь у меня амулет, который показывает состояние только Гарри. - сожаление было в каждом движении удрученного профессора. Профессор Дамблдор, видевший тысячи смертей и знающий непонаслышке, что такое зло, казалось, опустил руки, узнав, какое злодеяние было сотворено, чтобы выкрасть одного этого Поттера. Сотня. Сотня тел, не успокоившихся и в посмертии, умершие дважды - ради одного Поттера.
Да равноценная ли это замена?
Маги были мрачны.
Снейп и Макгонагал уже знали, что найти Гарри никак не получается. Что уже с десяток лучших в деле поисков бьются над этим делом с самого момента похищения, но ничего не выходит. На этот раз Лорд доказал, что он Величайший. Он сотни раз проваливался. За последние шесть лет - точно шесть раз. Но на этот раз он предусмотрел все.
Неужели конец?
- Неужели никак не получится? - Билл Уизли. Насупленный, тяжелый.
Молли Уизли муж увез домой. Ее истерики здесь абсолютно ни к чему.
- Мы не останавливаемся, Билл. - Аврора Боунс-Лаэрти, глава поисковиков нервно мяла юбку. - Но никак не выходит. Все известные нам методы испробованы. Пожиратели закрылись от всех.
- Но одного метода они не знают. - подал голос Бейлис из своего угла.
Все это время он молчал, не привлекая внимания, а теперь вдруг...
Впрочем, он действительно может знать... Что-нибудь из национальных магий, которые он так любит.
Снейп только открыл рот, чтобы уточнить, как из другого кресла раздался другой голос:
- Ты ведь не имеешь в виду... - начала бледная Глория.
- Это, Глория. Обряд "Ста Глаз". - интересно, почему Бейлис говорит так виновато?
- Нет... - замотала головой девушка. - Ннт, нет, нет! Ни за что!
- Глори, детка,... - Бейлис вышел из своего угла и медленно приблизился к креслу девушки, возле которого, как верный страж, столбом стоял Вуд. Джон присел перед ней и взял ее руки в свои. - Детка, я знаю, тебе это не нравится...
- Не нравится? - голос девочки сорвался на визг, она вырвала свои руки и выскочила из кресла. - Не нравится? Ты так это называешь? Не нравится? Это убивает меня, понимаешь! Это сводит меня с ума! Ты не понимаешь, что я могу умереть, сойти с ума, остаться калекой, навсегда! И это не считая того дерьма во время обряда? Ты смерти моей хочешь? Я не хочу, не хочу!!
- Глори... - Бейлис медленно шел за пятившейся девушкой. - Я все знаю, детка. Все. Я все понимаю. Но иначе нельзя. Никто, кроме тебя не сможет...
- Вот пусть и не сможет! Не хочу!
- Малышка, я прошу тебя, детей надо спасти...
- А что мне в этих детях? Мне до них какое дело? Этот Поттер скользкий, как мыло, пяток раз выскальзывал, и сегодня как-нибудь выскользнет!
- Глори...
- Не хочу! Не смей меня заставлять! И не пробуй говорить мне о долге, не пройдет!
- Ветерок... - как-то странно позвал Джон сестру. -Ветерок, я прошу тебя. Умоляю. Ради меня.
Глория всхлипнула, с усилием глотая воздух. Она еще несколько раз судорожно вздохнула, а затем глухо произнесла:
- Хорошо. Хорошо! - крикнула она, словно убеждая саму себя. - Но я никогда тебе этого не прощу! Никогда!

Спустя несколько часов Снейп, Бейлис и Хагрид шли по стремительно темнеющему Запретному Лесу. Джону была нужна поляна, окруженная деревьями, желательно имеющими магический фон, но свободная от деревьв с востока. Хагрид и Снейп уже показали несколько похожих мест, но все они были забракованы.
Всю дорогу Джон молчал, лишь коротко произнося "Нет", когда подходило время. Наконец Снейп задал вопрос, который хотел:
- Что это за обряд? Какая-нибудь индейская штука?
- Не совсем. - Джон отвечал с трудом. Снейп только сейчас заметил, как этот парень устал. Он вспомнил, как с трудом упросил Нарциссу остаться наверху, не спускаться к сыну и дочери, как брат и сестра напряженно прислушивались к шагам в коридоре, а потом та тяжелая сцена. Мальчик выдохся. Да еще его болезнь...
- Этот обряд лет тридцать назад изобрел Франклин "Парящий Орел" Кросби, бывший глава Агентства. Он коренной американец, из навахо. Он объединил один из обрядов своего племени с методами классической магии, плюс немного влияния карибских потоков.
- И в чем он заключается?
- Этот обряд... - вдруг Джон остановился и посмотрел куда-то в сторону. - Туда. - показал он. - Там.
И действительно, они вышли на подходящую поляну. Ту самую, куда, как оказалось и вел их Хагрид.
Джон медленно прошел по траве, оглядывая открывшуюся ему картину. Снейп огляделся вслед за ним.
- Ну как? - спросил молчавший (удивительно!) всю дорогу мрачный Хагрид.
- Да. - кивнул Джон, погладив какую-то высокую травинку. - Да.
Он тяжело скинул с плеча сумку, которую тащил всю дорогу и снова огляделся.
- Профессор Снейп, Хагрид... Я останусь, мне нужно приготовиться. А вы... К рассвету здесь должна быть Глория, за час до рассвета, и еще десять магов. Сильных и выносливых, способных выдержать многочасовое напряжение. Никаких стариков и больных. И, пожалуйста, без Люпина. Никаких вампиров, оборотней и так далее. Предстоит тяжелая работа. Неуверенных в своих силах не берите. Если один потеряет сознание, умрут все. Предупредите об этом. А я начну...

Гл. 34. О.В.

- Почему ты так боишься? Что это за обряд?
- Почему боюсь? - Глория отвернулась от окна, в которое бездумно смотрела, словно пытаясь запомнить открывающийся вид. - А тебе мало слов Снейпа?
- Что если потеряет сознание один, умрут все? Почему "потеряет сознание"? Что это?
- Увидишь. - криво улыбнулась Глори. - Зрелище будет впечатляющим.
Конечно же, Оливер вызвался быть одним из десяти. Нельзя оставить Глорию одну. Нельзя.
- Пора. - в комнату заглянула Макгонагал. - Пора идти.
Снейп закончил порт-ключ, который должен был перекинуть их прямо на поляну. Маги собрались в холле Дома Блеков.
- Я последний раз прошу остаться тех, кто не уверен в своих силах. - громко произнес Снейп. Ему никто не ответил. Оливер оглядел серьезные лица магов. Тонкс, Макгонагал, Билл Уизли... Он нащупал холодную руку Глории и крепко сжал ее. Их пальцы сплелись, легким пожатием она ответила ему, и они сделали шаг вперед.
- Подождите немного. -коротко сказал Джон и обернулся к сестре. Глория, не глядя на него, прошла к подготовленному костру. Костру, который осталось только разжечь.
Она села на полянку и неподвижным взглядом уставилась на горизонт.
Джон присел перед ней, легким движением убрал с ее лица разметавшиеся волосы. Затем он нежным, братским движением провел пальцами по ее щеке.
Пальцы оставили на щеке красный след.
В первый момент Оливер опешил, но тут же он понял, что это краска.
Джон раскрашивал сестре лицо.
Полосы на скулах, лбу, под глазами. Красные, коричневые, желтые, синие.
Эта индейская раскраска сделала нежное лицо Глории еще ранимее.
Она выглядела такой покорной, такой... смирившейся.
Это было ненормально. На секунду в сердце Оливера поднялась волна враждебности к Джону. Как он может требовать от Глории...
Он не успел додумать, когда услышал над ухом недовольный голос Снейпа:
- Боевая раскраска! Я так и думал, что без этого не обойдется.
Оливер оглянулся и увидел, что маги смотрят на брата с сестрой во все глаза.
- Надеюсь, это поможет найти детей. - прошептала Макгонагал.

- Встаньте вокруг костра, на линии.
Маги быстро и по возможности несуетливо выстроились там, где им сказали.
Костер был обведен начерченной на траве (чем? непонятно) окружностью.
Внутри этого круга, с восточной стороны костра, стояла Глория. Оливер стал так, чтобы быть поближе к ней. Он с беспокойством оглядел ее, отметив и ее опустевший взгляд, и поникшие плечи. Да что же, черт возьми, это будет?
Оливер опустил взгляд, заметив внутри круга какие-то странные символы, начерченные внутри того же круга.
- Возьмитесь за руки и сделайте шаг назад.
Джон поджег костер.
Обряд начался.
Задачу магов Джон уже объяснил. Сначала им нужно, составив простой Круг Силы, направить Силу в костер, направлять туда всю магию, которую они смогут из себя выдавить.
- А когда огонь трансформируется, вы должны сразу же перестать его питать, а перейти на защиту. Силу будет нужно удержать в круге, не давая ей вырваться. Будет очень больно. Но вы должны будете перетерпеть, не на секунду не прерываясь.
Сейчас сила магов направилась в костер. ярко вспыхнул, взметнувшись высоко вверх. Он бушевал так, словно был лесным пожаром, разбуженным природой, а не рукотворным огнем.
Сила магов текла и текла в костер, а Джон шел вокруг него, тяжело, словно камни, роняя слова непонятного заклинания.
Оливер смотрел, не отрываясь, на Глорию, и вдруг понял, что она в трансе, впадая в него все глубже и глубже, и было непонятно, как она все еще стоит на ногах.
Солнце медленно вставало над горизонтом. И в один какой-то момент лучи солнца упали прямо на лицо Глории, почти ослепив ее, как показалось Оливеру, и в этот момент огонь трансформировался.
Как еще можно было это назвать? Пламя вновь полыхнуло высокими своими языками, и часть его оторвалась и взлетела, взлетела, размахивая своими огненными крыльями, сделало круг над поляной и село на плечо Глории.
Огромный огненный орел.
Как он не обжигал ее?
А может, обжигал?
Маги едва-едва успели переключить свои действия.
Джон встал лицом к Глори, продолжая читать заклинание, но читая его все быстрее и быстрее.
Огненный орел вдруг громко крикнул, тяжело размахивая крыльями взлетел и сел теперь на плечо Джона.
Джон уже читал заклятье с невероятной быстротой, но уже немногие маги обращали внимание на происходящее в круге, стараясь справиться с давящей на них Силой, рвущейся из круга.
Но Оливер не мог не смотреть.
Джон сделал шаг к сестре, поднял руку и положил свою ладонь на лоб Глории.
Глори легко качнулась назад, и полетела на землю, прямая, не пытающаяся сгруппироваться, так, что Оливеру показалось, что она разобьется.
И она разбилась. Разбилась на десятки птиц, с диким криками заметавшихся в круге.
Глории больно - понял Оливер. И именно отзвук ее боли примешался к давящей на магов Силе. Адская, ослепляющая, сбивающая с ног боль, которую маги с трудом пытались перетерпеть, эта боль была лишь эхом боли Глории и Джона - это вдруг словно кто-то написал огромными буквами перед глазами стонущих от напряжения магов.
Птицы метались и метались в круге, пока вдруг не разлетелись в разные стороны.
Боль, наполняющая магов усилилась.
Оливер почувствовал, как кровь потекла из его прокушенной губы. Он услышал, как едва слышно простонал сквозь зубы Билл Уизли, как всхлипнула ведьма слева от него, рэйвекловка, имени которой он не помнил.
Орел на плече Джона время от времени кричал, и в его крике Оливеру тоже слышалась боль.
Сколько они так стояли? Оливеру казалось, что целую вечность. Уже сотни тысяч раз он сказал себе, что больше не вытерпит, но продолжал терпеть, с трудом преодолевая сводящую с ума боль...
Целая вечность. Пусть даже это минута, секунда, такая боль старит на целую жизнь.
Глория, Глория - стучало в голове Оливера.
Если я не выдержу, она умрет.
Но орел вдруг крикнул как-то по особенному. В этом возгласе Оливеру послышалась радость, и на секунду на него, как и на остальных накатила короткая волна облегчения - скоро это закончится.
И действительно, птицы начали возвращаться.
По одной, они влетали в круг и начинали с криками метаться в нем. Птиц становилось все больше и больше, их полные боли крики начинали огушать, они летали вокруг Джона, наконец словно окружив его плотной стеной, их полет все ускорялся и ускорялся, и в одну секунду они слились в одно пятно, которое полетело, как одно существо, кем они и были на самом деле.
Оливер взглянул на Джона, и ему показалось, что орел что-то говорит Джону на ухо.
Полет птиц стал нереально быстрым, они летели все ниже и ниже над землей, пока не опустились на землю совсем.
А когда они опустились, вместо них на траве оказалась Глория.
С резким криком огненный орел растворился в воздухе, и Сила и Боль вдруг перестали давить на магов.
Джон бессильно опустился на колени рядом с сестрой, срывающимся голосом выдавив из себя:
- Все.
Круг разомкнулся, почти все обессиленно попадали на траву, и лишь Оливер нашел в себе силы качаясь подойти к Глори.
Джон нежно гладил ее по волосам.

- Она проспит три дня.
Оливер кивнул. Он смотрел и смотрел на лежащую на постели девушку. Она казалась сломанной, как цветок в пыли.
- Если я не вернусь... Позаботься о ней. Она нуждается в тебе. Она сама не понимает, как в тебе нуждается. Не оставляй ее никогда. Никогда.
Оливер кивнул.
Джон уходил за ребятами. Он никого не предупредил, что дорогу, показанную ему птицами Глории, сможет пройти только он, тот, кому ее объяснил орел.
Ни у кого не получится пойти с ним.
Джон уходит один.
А Глория проспит еще три дня.
Бедная моя девочка.

Гл. 35. Г.П.

Гарри уже и не пытался сесть поудобнее.
Уже второй день он здесь. Неужели конец?
Да нет, не может быть...
Не может быть, чтобы так все закончилось. Не может быть!
Гарри оглянулся на своих бледных друзей.
Если бы он сразу понял, что это ловушка!
О чем он только думал!
Но нет, крик, полный боли крик Джинни все перекрыл, словно отключил способность мыслить, столько отчаяния было в этом голосе!
Конечно, это была не Джинни.
Гарри до сих пор вздрагивал, вспоминая то чудище, что кричало на поляне, прежде чем его унесло.
Жуткое существо, как какой-то живой труп.
Но почему-то Гарри не испытывал отчаяния.
Страх. Но не отчаяние. Он не станет отчаиваться. Назло им всем!
Неужели это все-таки конец?
Гарри посмотрел на сидящего у стены Драко Малфоя. Ублюдок. Сидит и разглядывает свои ногти. Как будто ничего не происходит. Как можно быть таким равнодушным мерзавцем? Если уж рад, то покажи это, а не строй из себя хладнокровного гада!
Впрочем, он и есть хладнокровный гад.
Ни Гарри, ни Рон с Гермионой и не пытались заговорить с этим Пожирателем Смерти.
Все к этому и шло.
Время словно остановилось. Только и оставалось, что догадываться, сколько они здесь уже сидят.
И надеяться, что помощь все же придет.
Как же не хочется умирать!
Молчание, словно туман застилало этот Зал, заполняя его собой, словно чем-то материальным.
Ни звука не проникало в Зал. Ни единого.
Поэтому Гарри вздрогнул, когда резко хлопнула дверь.
В Зал вошел Волдеморт. И на этот раз он не пристал к Гарри со своими издевками.
Он выглядел обеспокоенным!
Его беспокойство просто разливалось волнами, заставив пленников и их охранника замереть.
И когда за дверью раздался резкий, громкий звук, сердце Гарри подпрыгнуло, наполняясь надеждой.
Но надежда увяла, когда Воледморт громко крикнул, обращаясь к двери.
- Входите, мистер Малфой!
Дверь медленно открылась, Гарри с тоской посмотрел на нее, ожидая увидеть гадко улыбающегося Люциуса Малфоя.
Но вместо него вошел... профессор Бейлис.
Это был он. Одетый в черные магловские одежды, немного потрепанный.
Но в руках его победно горел самый большой из Нефритовых клинков.
- Не стоит звать своих псов. Не один из них не отзовется. - холодно сказал профессор, окидывая взглядом Зал, ненадолго задержавшись на Гарри.
- Я и не зову. - Спокойно отозвался Волдеморт, - Я ждал именно тебя, мой мальчик. Уже много лет.
Бейлис продолжал оглядывать Зал.
- Знакомое место? - почти мягким, издевательски мягким голосом спросил Лорд.
- О да. - голос профессора был так холоден, что казался безжизненным. - Да. Ты стоял там. На том помосте. В центре была мантикора. А мы с сестрой были там. - Бейлис показал рукой. - Где сейчас сидят дети. Это твое любимое место, так я полагаю?
- Что-то в этом роде. - ухмыльнулся Волдеморт. - Наверное, бесполезно просить тебя, чтобы ты добровольно, сам, туда сел?
- Нет уж, спасибо, как-нибудь обойдусь.
Как странно все это звучало. Не то даже, что Бейлис знает Волдеморта, что Волдеморт, судя по всему, пытался его убить, нет. Странно звучали эти слова. Злые, они должны были быть полны ненависти и ярости. Но именно ненависти в них и не было. Скорее... Их голоса звучали так, словно они говорили: "Ну вот и все. Так и должно было быть."
- Я хорошо помню тебя, малыш. Ангелочек, просто ангелочек. Эти светлые волосы, вечная улыбка, звонкий голосок. Ты никогда не говорил тихо. А как ты сидел здесь у стены, обнимал свою сестренку и шептал: "Не смотри, Грейси, не смотри, все будет хорошо, только не смотри." Это было очень трогательно. Даже я умилился. А уж Эрмина, она просто рыдала, глупая дура.
На это Бейлис ничего не ответил, продолжая смотреть прямо на Лорда. А Клинок светился в его руках, светился, наполняя воздух чем-то... чем-то особым... Готовностью к бою. Бой скоро начнется - об этом как будто пел клинок.
- А ты изменился, маленький Малфой. - продолжал Волдеморт, не обращая внимания на своих вздрогнувших пленников. - Теперь никто не назовет тебя красавцем. Вижу, время нас обоих не пощадило.
- Не ровняй меня с собой, ископаемое. - Бейлис немного приподнял свой клинок. - Каждый мой шрам означает чью-то спасенную жизнь. Мое уродство и есть мое спасение. А ты... Даже твое лицо не отражает полностью твою мерзость!
Волдеморт ухмыльнулся:
- Вижу, святые отцы хорошо поднатаскали тебя в искусстве риторики. Они хорошо умеют болтать и сотрясать воздух.
- Святые отцы научили меня другому. Самому главному - не бояться тебя, Том Реддл. И потому я пришел сюда. Я пришел, чтобы помешать тебе. Ты больше не будешь убивать детей!
- И ты думаешь победить меня? Один?
- Я не один. Со мной Бог.
- Он с тобой? - Волдеморт расхохотался. - Я должно быть ослеп, что не вижу его. И он всегда был с тобой? И когда ты умирал здесь? Когда волки разрывали на части твою жену? Когда Люциус убивал твоего приемного отца-маггла - он всегда был с тобой? Он оригинал, я бы мог с ним поладить. - Волдеморт снова расхохотался.
- Пути Господни не исповедимы, и не мне судить его, как и не тебе. Ты ничто и никто, перед величием Господа нашего, и рано или поздно он сокрушит тебя...
- А пока, ты попробуешь сам, так? Что же, попытайся!
В ту же секунду Гарри ощутил брошенное Волдемортом Заклятье. Лорд не произнес его вслух, лишь яростная волна черной силы просвистела в воздухе. Чтобы встретиться с резко сверкнувшим клинком Джона. Быстро, мягко, словно продолжение руки, взвился светящийся клинок, он засвистел, кружась и вращаясь, словно крылья мельницы, превращаясь в один сплошной светящийся диск, он словно жил собственной жизнью, но выполняя волю Бейлиса, разрезая, пронзая, отбивая заклятья Лорда, которые одно за другим бросал Волдеморт. Но пока Джон лишь отбивался, оборонялся хорошо, но никак не мог начать атаковать, но вот и Волдеморту пришлось отбить неожиданно посланное заклятье.
Волдеморт почти неподвижно стоял на месте, меж тем как стоя все там же у двери Бейлис лишь крутил и крутил своим клинком восьмерки, и только маги, только те, кто знает волшебство, мог почувствовать, что идет жаркий бой, Бой не на жизнь, а на смерть.
Одно за другим летели заклятья, летели в полной тишине, потому что ни Волдеморт, ни Бейлис не произносили ни звука. И Гарри казалось, что противники равны. Что бой будет длиться вечно. Так показалось ему на секунду. На одну страшнцю секунду. Потому что в следующий миг Джон пропустил удар. Удар страшной силы, тут же отбросивший его к стене. За ним последовал еще один, еще, еще. Джон все беспомощнее и беспомощнее пытался отбиваться. Но вот ему удалось собраться. Он снова отбивал летящие в него стрелы заклятий, но Гарри с ужасом заметил, что свет клинка стал тусклее, словно из него вытекала его сила.
"Профессор устал" - только и мелькнуло в голове Гарри, когд он увидел его покрытое потом лицо, когда услышал, как тяжело и натужно Бейлис дышит, когда вспомнил о болезни профессора.
Профессор устал. Он проиграет. Вся надежда Гарри - на этого больного человека, который уже не может найти сил на то, чтобы защищать свою жизнь.
Профессор устал. О чем он думал, когда шел сюда? На что надеялся?
Профессор упал. Его меч перестал светиться. Победитель шел к распростертому перед ним телу побежденного.
- Ну вот и все.
- Признаться, я ждал большего. - в голосе Волдеморта почти звучало сожаление. Гарри чувствовал, как в его сердце леденеет, покрываясь коркой отчаяния, как кружится голова. Кончено, все кончено!
- Мне столько говорили об отличном бойце. И что же? Не выдержал и получаса боя. Ты ничего не стоишь без этого своего меча. - Волдеморт взмахнул рукой, призывая меч, клинок скользнул ему в руки, и тут же выскользнул.
Волдеморт брезгливо потряс рукой, как кот, наступивший в воду.
- Занятный артефакт. Я разберусь с ним позже. Как и с этими "детьми", которых ты пришел спасать. А пока, посмотрим, что с тобой можно сделать. Перенесем тебя на мое "любимое место".
И действительно, Лорд просто взял Джона за руку и потащил, потащил за собой, не обращая внимания на тяжелый стон, вырвавшийся из груди поверженного мракоборца.
Он бросил его перед ребятами и сказал:
- Вот так, "дети". Вот и все, что смогли сделать ваши доблестные защитники - послать больного, никчемного инвалида. Смотрите же, смотрите, как он умрет. Скоро вы последуете за ним.
Едва заметный бледный луч скользнул с его палочки на грудь неподвижного Бейлиса, и снова раздался тяжелый стон, который заглушил радостный смех Лорда.
- Это только начало, мой мадьчик, только начало.
- Нет! - услышал Лорд за своей спиной. - Уже конец.
Все почувствовали резкий удар, прорезавший защиту Лорда.
Лорд резко развернулся и увидел перед собой Драко Малфоя, в руке которого сиял выроненный Джоном Клинок.
- Драко! - на шаг отступил пораженный Лорд. - Ты решил встать на сторону грязнокровок?
- Нет. Мой брат - чистокровный! А ты был и останешься сыном грязного маггла!
Малфой начал раз за разом наносить удары, немного неловко размахивая сияющим Клинком. На его стороне была внезапность, с которой он нанес первый удар, ярость, с которой он наносил свои удары, разрывая раз за разом построенную Темным Магом защиту.
Гарри как завороженный смотрел на развернувшуюся перед ним картину. Драко Малфой бился с Волдемортом и теснил его, нанеся несколько очень удачных ударов. На его лице была написана ненависть, безумная ненависть. Так Малфой раньше смотрел только на Гарри.
Еще один пропущенный удар! Еще! Неужели... Неужели... Неужели именно Малфой...
- Это еще не конец! - проскрипел Волдеморт, прежде чем аппарировать.
- Конечно, нет! - яростно крикнул Малфой в пустоту.
Медленно Малфой подошел к распростертому на полу брату.
- Ты никогда не изменишься, верно? - с трудом, едва-едва прохрипел Джон.
- Никогда. - Малфой сел перед ним и приподнял ему голову. - Я, кажется, уже говорил тебе это.
- Хорошо. Не меняйся. - было слышно, что Джон попытался улыбнуться. - Не меняйся.
- И не собираюсь.
- Освободи ребят.
- Кого? - в голосе Малфоя прозвучало искреннее удивление, и когда он поднял голову и посмотрел прямо на них, Гарри показалось, что этот парень действительно про них забыл!
Малфой подошел к Гарри и, презрительно кривя губы, взмахнул клинком, и кандалы сами соскользнули с рук и ног Гарри. Гермиона. Рон.
Они свободны!
Не веря самому себе, Гарри с трудом встал, разминая затекшие ноги и руки.
Меж тем Малфой вернулся к професмсору и снова присел перед ним.
- Эй, нам надо выбираться отсюда. Ты объяснишь дорогу? Этот шизофреник может вернуться, когдва наберется сил...
- Я не могу... - ответил Бейлис. - Обяъснить не могу...
- Отлично. - ехидно ухмыльнулся Малфой. - Вот спасатель, так спасатель. И что, мы теперь должны прорывать отсюда подземный ход ложками? Я дороги тоже не знаю...
- Портключ. В моем правом кармане.
Портключом была маленькая нефритовая фигурка змеи, змеи с перьями.
- Как она активируется? - Малфой продолжал неловко поддерживать голову Бейдиса, а Гарри, Рон и Гермиона стояли рядом, чувствуя себя немного лишними.
- Кодовая фраза. Возьмитесь за руки... - просипел профессор.
Малфой вложил портключ ему в руку, сжал ее, другую руку не глядя протянул назад, пристроив нефритовый клинок у себя на коленях.
Гарри сжал руку Малфоя, на секунду вспомнив первый курс, надменного мальчишку, его протянутую руку...
Гермиона сжала другую его руку.
- И что за фраза? - тихо спросил Малфой. - Мене, текел, фарес?
- Нет. - с усилием улыбнулся Бейлис. - Все проще. Майский день.
И их понесло, понесло, понесло...

Гл. 36. Д.М.

Глава (35)44 изменена. Читайте, читайте.
_________________________________________

Джон умирал.
Окончательно, бесповоротно умирал.
Он лежал на постели и спал, а Драко стоял напротив и смотрел на него.
Он умирал. Это знали все. Толпа магов в этом незнакомом доме, мать, которая оказалась здесь, магл-священник, - все они знали, что Джон умирает.
Мать и священник сидели у его постели, а Драко стоял у стены напротив.
Совсем недолго у него был брат. И он умирает.
Драко показалось, что Джон пошевелился. И действительно, он открыл глаза.
- Мама? - прошептал он.
- Я здесь, милый! - зашептала мать. - Я здесь, сыночек. Все будет хорошо...
- Мама? - Джон попытался подняться, поддерживаемый ее руками. - Я умираю, мама?
- Нет, конечно, нет!
- Я умираю.
Нарцисса едва заметно всхлипнула. Она плакала с той минуты, как они оказались здесь, перенесенные портключом: гриффиндорская тройка, Драко и бесчувственный Джон.
- Прости меня, мама. Прости, пожалуйста. Я был с тобой жесток...
- Нет, нет, не говори так, я заслужила, заслужила это, я виновата перед тобой, малыш, прости меня, сынок, я так виновата...
- Ты не была плохой матерью, ма... Я помню. Я все помню. Прости меня за то горе, что я тебе причинил. Спасибо тебе за все, что ты хотела мне дать... Ты не виновата. Все сложилось к лучшему...
Нарцисса горько плакала.
- Здесь есть кто-то еще?
- Отец Себастьян и Драко. - сквозь слезы ответила мать.
- Позови его. Подойди, Драко. - голос Джона становился все тише и тише.
Драко с трудом сглотнул и приблизился к Джону.
- Что, паршиво выгляжу? - спросил тяжело дышащий Джон.
- Видали и лучше. - еле выдавил из себя Драко.
- Похоже, мне конец.
- Чушь. Выкрутишься.
- Нет. На этот раз все. Клинки выбрали тебя, помнишь? Моя кровь уже мертва.
Драко помнил об этом. Помнил.
Джон взял его за руку и подтянул к себе.
- Я умираю, парень. Так-то. Пришло мое время.Ты... Ты не будешь один, если не захочешь, слышишь? Нет ничего стыдного в чувствах, слышишь? Ты... Ты лучше меня, я знаю. Точно знаю. Просто будь сильным. И ты... ты - он закашлялся. - Ты все сможешь. - с трудом прохрипел он. - Я люблю тебя, братишка. Ты мне сразу понравился. С твоим таким надутым видом... Ты был забавен...
Он снова закашлял.
- Мама и сестра... Они нуждаются в тебе... Ты единственный мужчина в семье, ты должен о них позаботиться...
Не делай зла. И не позволяй другим его творить. Это мое тебе завещание...
Я в Вашей власти, святой отец....
Драко отстуил к той же стене. Священник захлопотал, задавая какие-то глупые вопросы о грехах, потом что-то тоскливо забормотал, какую-то монотонную молитву, Джон ему уже не отвечал...
Драко смотрел и смотрел на его лицо. Он смотрел, смотрел не отрываясь, и он смог увидеть ту, единственную секунду, хотя всем остальным еще казалось, что ничего не изменилось, но Драко вышел из комнаты прочь. Он вышел из комнаты, в которой больше не было его брата.
- Он умер. - сказал он тем, кто стоял за дверью.


Интерлюдия 10.

Отпевание закончилось.
Как и хотел Джон, теперь он будет похоронен как католик.
И как хотели его американские друзья, он будет похоронен, как Агент, погибший при исполнении.
Американцы были готовы начать войну, если будет не так, как они хотят.
Глава Агентства лично приехал, чтобы говорить с Министром, который не хотел пускать действующих Агентов в Англию, для участия в церемонии.
Они сначала вообще хотели увезти его тело для похорон на Арлингтонском кладбище, и лишь слезы Нарциссы переубедили их.
Гроб Джона, покрытый американским флагом, на котором лежали его фуражка и несколько коробочек с наградами, медленно поплыл, поддерживаемый незнакомыми английским магам людьми в магглообразной форме.
За гробом двинулись потоки скорбящих. Здесь были все профессора, некоторые ученики Хогвартса, сотрудники Министерства и Больницы Св. Мунго.
Впереди шли Нарцисса, Драко и Глория, окаменевшие, замкнувшиеся в своем горе.
Они шли рядом, но не вместе.
Дамблдору показалось, что горе, которое должно было их объединить, лишь окончательно ихз разделило.
Маггловское католическое кладбище было рядом с церковью, всего несколько шагов - и они на месте. Туда, где стоял выстроившийся две шеренги отряд Агентов, в своей форме, они стояли, вытянув вверх перед собой в почетном салюте волшебные палочки.
Под этим салютом шли те, кто нес гроб, медленно, под звуки какого-то гимна, который играл на трубе один из американцев.
Гроб опустился на землю. Один из тех, кто нес его, взял в руки фуражку и награду, двое начали сворачивать флаг.
Стоявшие отдельно люди в такой же форме подняли свое маггловское оружие (ружья, кажется) и выстрелили. Еще раз. Еще.
Глава Агентства встал перед Глорией и протянул ей свернутый флаг, фуражку и награды. Все, что осталось от Джона Бейлиса.
Гроб начал погружаться в разверстую пасть могилы, когда все начали расходиться.
Дамблдор догнал Глорию, которую поддерживал под руку Оливер Вуд. Он поддерживал ее с тех пор, как она проснулась и узнала, что ее брат уже несколько дней мертв.
- Глория! - позвал ее старик и резкос остаовился, когда она обернулась.
Пустые глаза. Мертвые. Мертвые.
- Джон просил меня передать это тебе, если он не вернется...
Дамблдор протянул ей свернутый лист бумаги. Последнее письмо Джона.
Словно не письмо, а что-то ядовитое - так протянула руку Глория. Медленно, неуверенно взяла она письмо, недолго постояла, глядя прямо перед собой и... резкими, сильными движениями разорвала его.
Клочки полетели, подхваченные ветром. Белые, маленькие клочки письма, оставшегося непрочитанным.


Эпилог.

Разорванное письмо, оставшееся непрочитанным.

Детка, милая, если ты читаешь письмо, значит меня уже нет.
Родная, прости.
Я люблю тебя, малышка, люблю, как никого на этом свете. Ты самый родной мой человечек. Прости меня за то, что я тебя оставил. Я больше тебя не увижу...
Но я должен был пойти. Кто знает, может именно к этому готовил меня Господь?
Я знаю, что ты справишься. Ты сильная, умная, мой любимый Ветерок, Грозящий Вырасти в Бурю...
Об одном тебя я хочу попросить. Это моя последнее желание. Исполни его, пожалуйста.
Уезжай из Англии. Как можно дальше. И не возвращайся никогда. Забудь имя Малфой. Забудь Люциуса Малфоя. Если не сможешь, попроси кого-нибудь стереть тебе память.
Умоляю тебя, сделай это...
Ты даже не можешь представить себе, как это важно. И не только для тебя.
Не ходи в Поместье Малфоев, пожалуйста, никогда.
Я прошу тебя, сделай это.
Забудь о мести.
Я умоляю тебя.
Если ты не выполнишь все это, опасность будет грозить не только тебе.
Если же тебе нужны причины - постарайся узнать, кто такие "Два взбесившихся Пса, сорвавшихся с цепи" из древнего пророчества. И ты все поймешь.
Сделай это, пожалуйста.
Джон.