Глава 1. Рон. "А теперь мои оправдания, господа прясяжные заседатели!"От автора, оно же предупреждение: Действие фика начинается примерно в районе 20 главы ГП и ПП, и поэтому те линии, что были начаты в каноне, здесь будут иметь своё развитие - на мой вкус, разумеется.
Авторская фантазия неумолима; поэтому здесь совершенно случайно джен может перерасти в гет. А может и не перерасти...
Легкое АУ - директор - гад, и не думает умирать, ибо Снейп - гений. Ну и я - не Роулинг: герои - ей, пинки за ОСС (напоминаю: я - не Роулинг!) мне.
Пролог. Рон. «Я не оправдываюсь, но всё начиналось именно так»
Рождённый ползать должён не высовываться!
POV Рона Уизли – и его рассказ.
...Когда я был маленьким, мама рассказывала мне на ночь захватывающие истории и пела колыбельные песни. Иногда я скучаю по тем временам: она приходила ко мне перед сном, гладила по голове, открывала потрёпанный томик «Сказок Барда Бидля» и начинала зачитывать рассказы тихим, проникновенным голосом. Мама-мама... Когда, кроме тех времён, я видел тебя такой спокойной и умиротворённой?
«Фонтан Феи Фортуны» и «Зайчиха Шутиха» приелись и мне, и Джинни годам к пяти. Тогда маме пришлось рассказывать нам новые сказки. Очень правдивые сказки. Правдивее, чем сама правда.
Она поведала нам о великом светлом волшебнике Альбусе Дамблдоре и о самом тёмном чародее всех времён – о Том-Чьё-Имя-Нельзя-Называть. Сейчас я без опаски могу называть его хоть Волдемортом, хоть Риддлом, хоть Томми. Магглы, знаете ли, вообще не верят в эту чепуху насчёт имён, а мы переняли у них кучу привычек.
Рассказав нам легенду о Мерлине – древнем маге времён короля Артура (Джинни всё веселилась, что нашего папу зовут, как того храброго короля), мама невольно заставила нас сравнить Мерлина с Дамблдором, а Волдеморта – с Морганой. Было весело, хоть и страшно, сравнивать тёмного мага с древней колдуньей, но в семь лет мы с Джин во всю строили теории о женственности Тёмного Лорда. Папа, услышав их однажды, чуть не заработал инфаркт – кажется, так эта болезнь называется, Гермиона?
Узнали мы и о «юном короле Артуре», годовалом малыше со шрамом на лбу.
Гарри Поттере.
Глава 1. Рон. «А теперь мои оправдания, господа присяжные заседатели!»
Не мы такие, жизнь такая.
Это была любимая сказка – о любви «рыцаря и феи», об их сыне Гарри и злом Волдеморте, разбившем эту семью, но поверженном малышом. То есть, о Том-Чьё-Имя-Нельзя-Называть. Хотя, уже назвал – Том.
Джинни больше всех любила сказочного Гарри, а я восхищался Альбусом Дамблдором. Я мечтал стать великим светлым волшебником. «Интересно, а обязательно светлым волшебникам иметь бороду?» - думал я, разглядывая карточки от шоколадных лягушек с Мерлином и Дамблдором. Моя коллекция была немалой – в ней были почти все карточки, а некоторые - и не по одному разу. Я был уверен, что в Хогвартсе моё собрание карточек будет самым большим! Да, амбиций у меня было много. Очень много.
Конечно же, я, как любой нормальный юный волшебник, мечтал поступить в Хогвартс, даже, наверное, больше, чем любой – ведь я столько слышал о нём от старших братьев! Правда, как оказалось, половина рассказов близнецов были чистой выдумкой, но и того, что оставалось, хватило, чтобы возбудить самые невероятные детские фантазии. Чего я тогда только не навыдумывал о Хогвартсе! Даже стыдно сейчас за подобные глупости.
В свой одиннадцатый день рождения я был вне себя от волнения. Джинни и мама, как могли, поддерживали меня. Я был в панике – а вдруг я всё-таки не получу заветного приглашения? Вдруг я не волшебник?
Фред и Джордж говорили, что приглашения в школу волшебства получают только избранные. По правде говоря, избранным я себя совсем не чувствовал, как бы не хотелось. Кто я такой? Рон Уизли, шестой сын в семье, никому, в общем-то, не нужный и не известный. Я ведь не Мальчик-Который-Выжил. Просто мальчик.
Счастье, которое я испытал, дрожащей рукой отвязывая от совиной лапы плотный желтоватый конверт с надписью изумрудными чернилами: «Мистеру Р. Уизли, графство Девоншир, деревня Оттери-Сент-Кэчпоул, Нора, комната под крышей», можно сравнить только с тем, что я испытал, впервые сам (вы только вдумайтесь! Сам!) взлетев на старой метле Чарли. К счастью примешивалась гордость – я волшебник, я не хуже братьев, а, может, даже лучше!
Джинни восторженно прыгала за спиной и требовала показать ей, наконец, приглашение, и список, и всё-всё-всё. Мама, весело улыбаясь, трепала меня по волосам и вздыхала. Бьюсь об заклад, она думала что-то вроде: «Какой Ронни уже большой, идёт в Хогвартс...» и куча ахов, вздохов, причитаний ещё на добрые десять минут. Я торжественно распечатал конверт и вслух зачитал письмо, а потом и список, и ещё раз письмо. Я бы читал и читал их много-много раз, но мама решительно пресекла это одной фразой: «Что ж, Рональд, пойдём, посмотрим, подойдёт ли тебе какая-нибудь из старых палочек». Я моментально забыл о письме. Волшебная палочка!
Старая палочка Чарли поприветствовала меня тремя золотисто-зелёными искорками. Мама облегчённо вздохнула:
— Отлично, нам не придётся покупать тебе новую, ты сможешь воспользоваться этой. Положи её пока в футляр и не смей доставать до школы! — она строго погрозила мне пальцем и ушла на кухню. Конечно же, я тут же вынул палочку и осмотрел её со всех сторон. Она была немного потрепанная, с несколькими царапинами – Чарли никогда не был аккуратным. Велик был соблазн испытать какое-нибудь заклинание, но я не знал ни одного, и это было досадно. Я с сожалением отложил свою палочку и, повалившись на кровать, стал мечтать о Хогвартсе. Хорошо было бы попасть на Гриффиндор, где учились и все мои братья, и родители, и вообще все Уизли! Факультет для храбрых и смелых – то, что мне нужно.
Вскоре жизнь вернулась в привычное русло; приехавшие из школы близнецы сделали вид, что не верят в моё зачисление в Хогвартс и всё порывались проверить подлинность приглашения. Это было бы немножко обидно, но я не унывал: ведь я поеду в Хогвартс, у меня есть волшебная палочка, и скоро мама с папой купят мне учебники. Это было настолько здорово, что вскоре насмешки близнецов совсем перестали меня задевать.
А потом к нам пришёл Дамблдор.
Нет, не Волдеморт, а именно Дамблдор. Но, честное слово, лучше б к нам заявился воскресший Тёмный Лорд собственной змеиной персоной, чем этот любитель сладостей. От Волдеморта можно было отбиться честной Авадой – ну, или попытаться; от директора и его сладких речей не спасало ничего, кроме критичного ума и железобетонных принципов. Ни тем, ни другим я в одиннадцать лет не отличался; родители мои, похоже, не отличались ими и в тогдашние сорок. И да, конечно, они свято верили профессору. Наверно, неприлично называть родителей наивными идиотами? Нет? Ладно, не буду.
Был тёплый летний вечер, послезавтра мы должны были уехать в Хогвартс – все, кроме Джинни. Ту, конечно, это не устраивало, и я слышал, как она пыталась уговорить близнецов взять её с собой, спрятав в чемодан. К несчастью для Джин, мама так же услышала этот разговор и решительно пресекла все её попытки и надежды, пообещав, что глаз с неё не спустит. Впрочем, мама тут же ласково улыбнулась девочке и сказала, что год – это не так уж много. Вот, всегда так – сперва она Джинни поругает, а потом утешает. Меня бы кто после наказаний утешал! Вечно всё лучшее девчонкам! Я нахмурился было, но тут же повеселел: ведь я-то еду в Хогвартс, а Джин – нет. Ха! Хорошо быть старше.
В прекрасном настроении я сидел в гостиной и играл в шахматы с Фредом. Джордж и Джинни тут же затеяли бурное обсуждение квиддичных команд: Джи утверждала, что Англия выйдет в четвертьфинал, близнец говорил, что это такая же чушь, как и песни Селестины Уорлок. С последним я был полностью согласен.
В восьмом часу вечера я услышал хлопок, похожий на тот, с каким папа перемещался на работу. Похоже, кто-то появился в нашем саду. Почти сразу же раздался стук в дверь, и мужской голос позвал:
— Артур, Молли! Вы дома?
Родители озадаченно переглянулись:
— Артур, мы кого-нибудь ждём?..
— Кажется, нет... Я открою.
Папа быстро вышел, через полминуты послышался его удивлённый возглас, а ещё через мгновение на пороге нашей гостиной появился высокой худой старик с длинной серебристой бородой. На волшебнике была странная тёмно-фиолетовая мантия. Он выглядел настолько старым, что папа рядом с ним казался подростком. Старик улыбнулся:
— Добрый вечер, Молли, дети. Надеюсь, я вас не отвлекаю? Мне бы хотелось переговорить с вами, — он внимательно посмотрел на родителей, — прямо сейчас.
— Да-да, конечно… — озадаченно произнесла мама. — Пройдёмте на кухню, профессор.
Джинни, я и близнецы удивлённо наблюдали за происходящим. Я даже позабыл про шахматы, хоть мне и угрожал мат; Джи от удивления раскрыла рот. Близнецы ошарашено смотрели на старика.
— Дети, сидите тихо! — отец погрозил нам пальцем и закрыл двери на кухню - оттуда сразу же перестали слышаться звуки начавшегося разговора.
— Что это было? — удивлённо спросил я. Джинни согласно кивнула.
Близнецы переглянулись:
— Это, дорогие мои…
— …был величайший светлый волшебник…
— …и просто сумасшедший чудак…
— …профессор Дамблдор…
— …директор Хогвартса.
— Нельзя же так! — возмутилась Джин.
— А он действительно сумасшедший? — с интересом поинтересовался я, вспоминая свою коллекцию карточек от шоколадных лягушек – Дамблдоров у меня было целых три. И как я его сам не узнал – ведь столько раз рассматривал карточку, наблюдая за великим волшебником.
Близнецы заржали.
— Приедешь в Хогвартс, сам увидишь! — пояснил Фред.
Прошло полчаса, а родители всё ещё разговаривали с директором Дамблдором на запертой кухне. Джинни ушла в свою комнату; близнецы, поняв, что подслушать родительский разговор не удастся, уселись на ковёр возле камина и принялись что-то тихо обсуждать. Я думал сказать им, что в присутствии третьего не шепчутся, но передумал. Меня больше интересовало то, что происходило за закрытой дверью.
Дамблдора знал каждый младенец, но не к каждому он приходил домой. Я успел построить с десяток самых невероятных теорий насчёт появления профессора, когда мама, приоткрыв дверь, тихо позвала:
— Рон! Иди сюда, профессор Дамблдор хочет поговорить с тобой.
Близнецы встрепенулись и с изумлением уставились на мать. Закрывая за собой дверь на кухню, я услышал, как они шепчутся:
— Что могло потребоваться старику от малыша Ронни?
— Может, ему нужны добровольцы для испытания особо кислых сладостей?
Я и сам был изумлён, а с близнецами всё ясно: директор-то позвал не их, а меня, пусть завидуют!
— Здравствуй, Рональд, — улыбнулся мне директор, — мне ведь можно называть тебя по имени?
Я испуганно поднял на него глаза и пролепетал:
— Да, конечно, здравствуйте, то есть, я хотел сказать, добрый вечер, директор Дамбе... ой, извините, Дамблдор... — я замолчал, совсем смутившись. Ну и чушь же я несу! Словно опять вернулся тот Рон, который восхищался хогвартским директором до умопомрачения. Не то чтобы я его сейчас не уважал, просто кумиром Дамблдор быть перестал – «Пушки Педдл» оказались гораздо интереснее, чем светлый маг. А сейчас, увидев его «в живую», я и слова не мог вымолвить, словно онемев от ощущения светлой силы, исходящей от директора.
Тогда Альбус в своей незабвенной манере предложил мне лимонных долек, и давление его силы пропало. В то время я этого не понял, просто ко мне вдруг вернулась моя обычная словоохотливость. Я взял полную горсть – взял бы и ещё больше, да только мама строго кашлянула за спиной, пришлось удовлетвориться этим – и тут же поинтересовался, из чего они сделаны, предварительно засунув парочку в рот. Да, Гермиона, я знаю, что ты думаешь о моей манере говорить с набитым ртом, но мне было всего одиннадцать лет! Впрочем, в моих поступках это меня не оправдывает.
Директор был очень добрым. Он угостил меня сладостями и поинтересовался увлечениями, в общем, вел себя как самый настоящий добрый дедушка, вроде тех, что я пару раз встречал на Косой аллее. Папа куда-то ушел ещё в начале нашей беседы, мама отошла к дальней стене, и я даже не заметил, как остался на кухне практически один на один с Дамблдором.
— Ты же в этом году впервые идёшь в Хогвартс, Рон? — спросил директор после того, как я поведал ему о проделках близнецов.
— Да, - гордо ответил я и, подчиняясь порыву, добавил: — И у меня уже есть волшебная палочка – от Чарли.
— Чарли Уизли был один из лучших ловцов Гриффиндора, — заметил Дамблдор. — Можно надеяться, что ты тоже унаследуешь этот талант и станешь хорошим игроком в квиддич.
— Команда Гриффиндора может рассчитывать на меня! — помпезно заявил я.
— Ты тоже собираешься в Гриффиндор, как и вся твоя семья? — улыбнулся профессор.
— Конечно! — воскликнул я.
— Что ж, думаю, факультет храбрых сердец с радостью примет тебя, — обрадовал меня волшебник.
Я аж покраснел от гордости. Раз уж сам Дамблдор считает, что мне место на Гриффиндоре, то я туда обязательно попаду. Не то чтобы я в этом сомневался, но вдруг... В Слизерин или там Хаффлпафф мне не хотелось.
— Думаю, вы с Гарри Поттером станете самыми отважными гриффиндорцами! — с умилением воскликнула мама, подсаживаясь к нам.
— Гарри Поттером? — недоуменно переспросил я.
— Ну да, разве я тебе не говорила? Гарри твой ровесник, он примерно на пять месяцев тебя младше... — сказала мама.
— Да, Гарри Поттер поступает в Хогвартс в этом году, — подтвердил директор.
Неужели? Неужели я буду учиться с самим Гарри Поттером?! Да быть того не может! Да близнецы умрут от зависти!
— Вот здорово! — воодушевлённо воскликнул я. — А он точно попадёт на Гриффиндор? — тут же подозрительно уточнил я. Не то чтобы герою можно было отправляться куда-то ещё, но ведь нужно быть уверенным, правильно?
— Я не знаю, - вздохнул профессор. — Видишь ли, Гарри вырос у своих родственников-магглов и совсем ничего не знает о магическом мире. Мальчику нужна поддержка, необходимо плечо друга рядом, чтобы не сбиться с верного пути на первых шагах... — вдохновенно продолжал Дамблдор. — И я считаю, что ты сможешь помочь Гарри освоиться в магическом мире.
— Конечно! — воскликнул я, не раздумывая. — Я с радостью помогу Гарри.
А дальше мне долго и упорно рассказывали, что я должен говорить, что делать, как вести себя с Мальчиком-Который-Выжил. Я радостно внимал директору и совершенно не понимал, что Дамблдор учит меня, как помогать ему манипулировать Гарри. Всё было четко и ясно расписано: начиная от нашей встречи у прохода на платформу и заканчивая половиной моих фраз, честное слово! Не знаю, что такое было в сладостях директора, что я не задал ему ни единого вопроса, а всё послушно запомнил и выполнил. Помню, как, закончив инструктаж, Дамблдор улыбнулся и сказал, что было бы здорово, если бы я приходил к нему раз в пару недель – «рассказывать, как поживаем мы с Гарри». Это переводилось как «я жду доклада обо всех приключениях, друзьях, мыслях Гарри». А я, глупец, этого не понимал и с радостью бежал «на чай» к директору. Естественно, я об этом никому не говорил: Дамблдор убедил меня, что это «должно оставаться нашей маленькой тайной, правда, Рональд?». Как он прикидывался добреньким дедушкой, аж тошно. Теперь.
Гарри, а я ведь и не представлял, какой я блестящий актёр. Я так хорошо разыгрывал директорские спектакли, что даже сам себе верил. Гарри, Гермиона, простите ли вы меня когда-нибудь? Нет, не говорите ничего. Я ведь ещё не закончил.
Гермиона, а ты знаешь, что Дамблдор и тебя пытался завербовать? Это случилось в начале второго курса. Он позвал тебя в свой кабинет и завёл ту же самую историю про бедного - несчастного Гарри, которому надо помогать, разве что по-другому акценты расставил. Я подслушивал под дверью – во мне тогда взыграла ревность: я боялся, что больше не нужен директору. А ты... Ты устроила ему такой скандал, высказала всё, что думаешь про манипуляторов, заявила, что вы с Гарри давно подозревали, что наше приключение с философским камнем было подстроено. Дамблдор в шоке стер тебе память, а я впервые усомнился в директоре. К несчастью, моё легкомыслие не позволило мне остановиться и поразмышлять серьёзно.
Второй курс... Помнишь, Гермиона, нашу затею с оборотным зельем? Директор, естественно, всё знал: он даже подменил волос Булстроуд на кошачий. Не знаю, какие цели он преследовал – мне, как понимаешь, он не докладывался, а совсем наоборот.
Нет, Гарри, василиска Дамблдор не напускал: он же не змееуст, в конце концов! Зато использовал это событие на всю катушку... Знаешь, тогда, когда ты вернулся с еле живой Джинни, я понял: ты мой настоящий друг, а директор, похоже, о тебе совсем не заботится, а просто использует для чего-то. Укусы василиска как-то не похожи на проявления заботы и любви к ближнему, не правда ли? Тогда, после нашего возвращения, я должен был идти к нему с очередным докладом; я и пошел, но был полон решимости послать его раз и навсегда, то есть, сказать ему, что понял, что ябедничать на друзей нехорошо, и он тоже нехорошо поступает, и... ну, что-то в этом роде. Моей смелости и решимости хватило бы на весь Гриффиндор, но вот красноречия это мне явно не прибавило. И пока я, ворвавшись в директорский кабинет, пыхтел, пытаясь выразить кипящие мысли, Дамблдор, каким-то шестым чувством, точнее, легиллименцией, почуявший мой настрой, успел сориентироваться и сказать: «Мол, мальчик мой, ты очень хорошо потрудился и подверг себя такой опасности, что я решил тебя вознаградить», - и протянул мешочек с золотом: что-то около пятнадцати галлеонов. И добавил, что с этого дня моя работа будет достойно оплачиваться, ведь моей семье так не хватает денег. Я моментально позабыл обо всех претензиях и возражениях: наша семья, действительно, нуждалась в деньгах, и даже эти пятнадцать галеонов не были лишними. Поэтому деньги я, поколебавшись, отправил с совой матери, а совесть успокоил тем, что с Гарри, вроде, ещё ничего непоправимого не случилось, тем более я всего лишь помогаю семье.
Знаете, Гарри, Гермиона, мне уже не хочется рассказывать о следующих годах: стыдно просто до безумия. Вы же и сами понимаете, что все следующие наши приключения либо были подстроены Дамблдором, либо полностью контролировались им, хотя он мог бы их предотвратить. Знаешь, Гарри, после смерти Сириуса я буквально взорвался и, как на втором курсе ворвавшись к нему в кабинет, уже хотел заорать, да только Дамблдор посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Ты же не хочешь, чтобы с твоей семьёй что-нибудь случилось, правда, Рональд?» - и глаза у него такие холодные, жестокие какие-то стали. Из меня будто весь воздух вышибли: светлый, Мерлин его побери, волшебник Дамблдор! Но тон его сомнений не оставлял: случится. Одно моё слово против, и случится. Проверять это мне совсем не хотелось, признаю.
— Так почему же ты здесь, Рон? — тихо спросил Гарри: он стоял у окна и рассматривал что-то вдали.
— А вы ещё не всё дослушали, — криво усмехнулся я.
Глава 2. Рон. «Без оправдания»Добро всегда побеждает зло. Что победило – то и добро.
- Так почему же ты здесь, Рон? – тихо спросил Гарри: он стоял у окна и рассматривал что-то вдали.
- А вы ещё не всё дослушали, - криво усмехнулся я.
***
...После обеда Гермиона, как всегда, умчалась в библиотеку – она не оставляла попыток найти информацию о крестражах. Гарри исчез в неопределённом направлении ещё до десерта. Я же, решив не затягивать с неприятными делами, отправился к директору с очередным докладом о жизни Гарри. Рассказывать об очередной порции наших приключений мне совершенно не хотелось – те времена, когда я с радостью бежал к директору «на чай», давно прошли вместе с «безоблачным» детством и возвращаться не собирались. Однако вариантов не было.
Тихое «Тараканьи усы» убедило директорскую гаргулью, что мне нужно к Дамблдору именно сегодня и именно сейчас. Гаргулья вообще странно ко мне относилась: в кабинете директора я появлялся не так уж и редко, можно было и запомнить, но она всё равно отказывалась пускать меня просто так. Обязательно переспрашивала: «Ты уверен, что тебе туда надо? Точно уверен? Совершенно точно?». Не знаю, издевалась ли статуя надо мной или пыталась остановить, но это ничего не меняло: в обитель хогвартских директоров меня вело не любопытство, а лишь нависшая над моей семьёй угроза – серьёзная такая угроза с длинной бородой и голубыми глазами.
Винтовая лестница привычно закрутилась вокруг каменного столба, стоило мне только шагнуть на первую ступеньку. Я успел подняться до середины пролета, когда услышал голоса, доносившиеся из кабинета Дамблдора. Один, несомненно, принадлежал самому профессору, а второй голос – похоже, кому-то из учителей. Кажется, у профессоров собрание... Значит, мне придётся возвращаться: директор настаивал, чтобы наши встречи оставались полной тайной. Я уже успел развернуться, чтобы уйти, когда услышал до боли знакомое имя:
— Сказать Гарри что? – произнес мужской голос.
Гарри? Похоже, Дамблдор опять строит какие-то планы насчёт моего друга - в которые меня, конечно же, никто посвящать не собирается. Как всегда: «Рональд, Поттер должен сделать то-то и то-то, а ты для этого должен сделать следующее...». Трудно быть слепым исполнителем, и поэтому шанса узнать планы директора я упускать не собирался.
—... убивающее заклятие отлетело назад, ударив в лорда Волдеморта, и осколок его души, оторвавшись от целого, проскользнул в единственное живое существо, уцелевшее в рушащемся здании. Часть лорда Волдеморта живёт в Гарри, и именно она дает мальчику способность говорить со змеями и ту связь с мыслями лорда Волдеморта, которую он сам не понимает. И пока этот осколок души, о котором и сам Волдеморт не догадывается, живет в Гарри, под его защитой, Волдеморт не может умереть.
Я засунул в рот костяшки пальцев, чтобы не закричать и не выдать себя.
— Значит, мальчик... мальчик должен умереть?
Гарри... должен... умереть?
Не знаю, сколько я так стоял, словно оцепенев: прокусив руку до крови, и невидяще уставившись на дверь директорского кабинета. В голове осталась только одна мысль: «Гарри... должен... умереть?», болезненно пульсировавшая в мозгу. Из оцепенения меня вывел голос Снейпа (наконец-то мной опознанный).
— Так вы сохраняли ему жизнь, чтобы он мог погибнуть в нужный момент?
Да ни за что!
Наверное, мой топот был слышен даже в кабинете директора за толстыми дубовыми дверями; но это было не важно. Дамблдор не мог знать, что я здесь – визит не был запланирован, и даже если он выглянул бы за дверь, то не нашел бы никого: я буквально вылетел в коридор, бесцеремонно отодвинув гаргулью. За пять минут я успел пробежать два этажа, но, только столкнувшись с каким-то первокурсником и едва его не угробив, задумался: а куда я, собственно, бегу? Рассказать Гарри и Гермионе? Разумеется. Но, во-первых, я не знаю, где они, и, во-вторых, поверят ли они мне, когда я вот так, с разбегу, вывалю на них подслушанный разговор? Конечно, нет, да и такие сведения не вываливают посреди коридора или за обедом в Большом зале – прямо на радость директору, тут же стершему бы нам память. Придя к этим нехитрым выводам, я развернулся и отправился в совятню. Сегодня явно был мой день – в другой раз я бы не смог затормозить и подумать прежде, чем сделать – и это могло стать большой ошибкой. Надо будет найти того первокурсника и поблагодарить.
Спустя полчаса и два фута испорченного пергамента две коричневые школьные сипухи отправились к моим друзьям, неся почти одинаковые короткие записки:
Гарри! В восемь в Выручай-комнате. Очень важно. Рон.
P.S. Арагог очень «любит» друзей Хагрида.
Гермиона! В восемь в Выручай-комнате. Очень важно. Рон.
P.S. Левиоса для тролля страшнее Авады.
Кажется, сегодня мне свойственна необычайная предусмотрительность: друзья могли и не поверить, что послания от меня (война на носу, как-никак), а вот постскриптумы их убедят, я надеюсь. Всё-таки, школьную сову мог послать кто угодно, а своего приметного Сычика (обиженно нахохлившегося на верхней жердочке) я отправлять не рискнул – директор умеет сложить два и два.
Оставшиеся до восьми вечера три часа я провел в тяжёлых раздумьях. Из совятни я сразу отправился в Выручай-комнату дожидаться друзей. Не пойдя на ужин (Гермиона будет в шоке), я ограничился яблоком, валявшемся в кармане школьной сумки. Мыслям яблоко не мешало, и я думал, думал, думал. Столько я не размышлял со времён экзамена по истории магии. Вот только сейчас проблемы были посерьёзнее заковыристых имён гоблинских вождей: я не знал, что сказать друзьям. Что я подслушал разговор в кабинете директора? Что Гарри должен умереть? Что я докладывал директору о каждом его шаге? Что я ничем не лучше Петтигрю, наконец?
В конце концов, я решил рассказать вам всё с самого начала. А теперь... Теперь, как вы решите.
[Конец POV Р. Уизли.]
***
Гарри и Гермиона не пожелали дожидаться восьми часов и, встревоженные посланием Рона, пришли в Выручай-комнату, принявшую вид гриффиндрской гостиной, только, почему-то, не красно-золотой, а тёмно-синей. Дверь за ними закрылась и исчезла, слившись со стеной.
— Рон! Что случилось? – взволнованно спросила Гермиона.
— Разговор есть, - мрачно ответил Рон и кивнул на кресла у камина: - Присаживайтесь – это очень долгий разговор.
Друзья, недоуменно переглянувшись, сели. Их рыжий приятель несколько раз вздохнул и начал.
— Когда я был маленьким...
Гарри и Гермиона сначала не понимали, к чему он ведёт. Рон не соврал – разговор, точнее, монолог Уизли, получился длинным. Гермиона несколько раз вскакивала с кресла и, рассерженно вздыхая, начинала кружить по комнате, Гарри к середине рассказа встал и отошел к окну, вид за которым в точности повторял вид из Гриффиндорской башни. А Рон продолжал говорить, сумбурно, иногда замолкая, погрузившись в воспоминания, иногда прерываясь из-за пересыхающего горла. Тогда на столике рядом с камином появлялся кувшин с водой, и Рон жадно пил. Ни Гарри, ни Гермиона не перебивали друга: они подсознательно понимали, как, должно быть, трудно ему говорить. Наконец, рассказ закончился, и Рон, последний раз глотнув воды, произнес, боясь оторвать взгляд от своих коленей:
— Вот... Так всё и было.
Гермиона, до того сидевшая на кресле, поднялась и подошла к Гарри, всё ещё стоявшему у окна.
— Ну, ты и влип, друг, - пробормотала она, усевшись рядышком на подоконник. - Точнее, мы все втроем влипли.
Рон изумленно поднял на неё глаза и открыл рот, собираясь что-то сказать, но промолчал.
— Это точно, - невесело подтвердил Гарри, наконец, отвернувшись от окна: глаза у него были серьёзные, а лицо ничего не выражало. В руках он крутил какую-то стеклянную фигурку, видимо, заботливо предоставленную комнатой. – Теперь придётся думать, что нам с такой информацией делать.
— Это точно, - повторила Гермиона слова Гарри. – Рон, иди сюда, будем думать – ты, как главный информатор, нам жизненно необходим.
Рон остался на месте, недоверчиво глядя на друзей:
— Но... я... ведь я...
— Что ты? – рассердилась Гермиона. – Не стой столбом, иди к нам!
— Вы... меня... прощаете? – задыхаясь, выдавил Рон.
— О, Господи, Рон! Не будь дураком! Ты же наш друг, и ничего непоправимого не совершил! – воскликнула Гермиона.
— Но ведь я... да Дамблдор с моей помощью вел Гарри, как барана, к неизбежному концу! – воскликнул Рон.
— Да перестань ты! – девушка, похоже, не на шутку рассердилась. – Ты что, думаешь, что мог бы не уступить профессору Дамблдору? – она фыркнула. – Вариантов у тебя явно не было, да и ты был ещё ребёнком!
Рон ошеломлённо посмотрел на подругу, потом перевёл взгляд на друга: тот кивнул, подтверждая слова девушки.
— Так вы думаете, что я не виноват? – выдохнул Рон.
Гермиона сделала серьёзное лицо и помпезно произнесла:
— Господа присяжные заседатели выслушали ваши оправдания и сочли подсудимого невиновным в махинациях Альбуса Дамблдора.
— В самом деле, Рон, - впервые за всё время улыбнулся Гарри, - ты ж не виноват, что этот любитель лимонных долек так хорошо пудрит мозги наивным гриффиндорцам? И мне в том числе, - он криво усмехнулся.
— И я ему в этом помогал! – Рон заметно помрачнел.
— Забудь! – Гарри хлопнул его по плечу. – Сегодня ты буквально спас меня от неминуемой гибели – представь, что бы было, если бы ты не рассказал мне, что директор пророчит мне гибель в схватке с Волдемортом? А теперь мы ещё поживём, - он хитро улыбнулся.
— А ты не собираешься сражаться с Волдемортом? – удивился Рон, позабыв от радости о страхе перед именем тёмного мага.
— Конечно, собираюсь! – возмутился Гарри.
— Не будь наивным, Рон, наверняка существует способ победить Волдеморта без самопожертвования Гарри, и мы его обязательно найдём! – Гермиона положила руку на плечо Рона, другой приобняла Гарри и оптимистично улыбнулась: - Осталось только узнать у Слизнорта про крестражи.
— Для этого нам потребуется немалая удача, - мрачно отозвался Гарри, перепробовавший кучу вариантов, но так и не достигший успеха.
Рон рассеяно оглядел Выручай-Комнату в поисках идей. На глаза попался графин, по форме похожий на пузырёк – из тех, в какие наливают зелья. Пузырёк... И тут его осенило!
— Гарри, да ведь это то, что нам нужно – запастись удачей! – вскричал рыжий.
Гермиона ахнула, но Гарри непонимающе посмотрел на друга:
— Я не...
— Да ведь у тебя есть зелье удачи! – одновременно воскликнули Гермиона и Рон.
Гарри изумлённо охнул и уронил статуэтку, которую держал в руках.
— Интересно, как такой идиот, как я, может победить Волдеморта?! – застонал он.
— Ну, может, и был идиот, а теперь точно станет умнейшим Поттером в истории, - Гермиона решительно спрыгнула с подоконника и торжественно произнесла: - Я тебе обещаю, что я вас так заставлю учиться, что профессора ахнут! Нельзя же бороться с самыми могущественными волшебниками, зная меньше, чем второкурсники!
— Так уж и второкурсники, - недоверчиво протянул Гарри.
Гермиона не смутилась:
— Пусть не второкурсники, но явно меньше, чем Волдеморт с Дамблдором, не правда ли?
Рон охнул:
— Ты думаешь, нам и против Дамблдора придётся бороться?
— Да уж, судя по твоему рассказу, придётся, - мрачно подтвердил Гарри. – В мои планы не входят распланированная директором жизнь и уж тем более смерть!
Гермиона тихонько присвистнула – друзья и не знали, что она так умеет.
— Мне одной кажется, что мы затеваем очень опасную и серьёзную авантюру? – спросила она.
— Не тебе одной, - тихонько фыркнул Рон.
— Ты против? – улыбнулся Гарри.
— Нет, конечно, я больше вас «за»! – как-то нехорошо улыбнулась Гермиона.
Гарри изумлённо приподнял брови.
— Не люблю, когда у меня без спросу стирают память, я предпочитаю знать и помнить всё, - пояснила она, и улыбнулась так ласково, что Рон невольно поежился: Дамблдор точно пожалеет о стертой памяти Гермионы.
Примечания: отрывки, представленные в виде воспоминаний, Рон так же рассказывал Гарри и Гермионе, просто слушать его речь целую главу было бы не очень интересно, не правда ли?
Глава 3. Гермиона. «Оправдания для любви и ненависти»От любви до ненависти – шаг, а от равнодушия?
— Не люблю, когда у меня без спросу стирают память, я предпочитаю знать и помнить всё, - пояснила она, и улыбнулась так ласково, что Рон невольно поежился: Дамблдор точно пожалеет о стертой памяти Гермионы.
Но Гермиона, к счастью для друзей, отложила планы мести на потом: сейчас её гораздо больше волновал завтрашний день:
— Гарри, Рон... Вы понимаете, что завтра нам придётся как ни в чём не бывало сидеть на завтраке, улыбаться однокурсникам и спокойно смотреть на директора? Вот вы так сможете? – она внимательно посмотрела на парней: Гарри прикусил губу, а Рон сжал побелевшие кулаки. Гермиона вздохнула. Мальчики совершенно не умеют держать себя в руках, это точно...
— Это будет очень сложно, - подтвердил Гарри. – А что, если нам вообще не появляться на завтраке?
Рон одобрительно кивнул: видимо, тоже сомневался в своём хладнокровии.
— Директор не дурак, Гарри, - печально заметила их подруга, усаживаясь в появившееся кресло и жестом предлагая сделать то же самое парням, - он знает, что его подслушали, значит, будет держаться настороже. А если заметит наше отсутствие – а он заметит, не сомневайся! – сразу поймёт: мы всё знаем. Как ты думаешь, что он тогда сделает?
— Сотрёт нам память, - ответил Гарри, помрачнев.
— Точно. - Гермиона хлопнула ладонью по подлокотнику. – А меня, знаешь ли, такая перспектива ну очень не устраивает.
Мальчики понимающе кивнули. Рон одобряюще похлопал её по плечу, перегнувшись через Гарри. Тот, не желая мешать, пересел на ковёр.
— Люблю сидеть на полу, - пояснил он Гермионе. – Так что ты предлагаешь?
Гермиона хмуро на него посмотрела:
— Я не уверена. Напиться Умиротворяющего бальзама? Не думаю, что поможет, да и нет его у меня, - она вздохнула и потерла рукой лоб, словно у неё болела голова. – Нам придётся приложить все усилия, чтобы выглядеть со стороны как обычно.
— Придётся очень постараться, - обречённо вздохнул Рон.
— Ты же говорил, что блестящий актер. Так уж прояви свои таланты! – поддел друга Гарри. Гермиона удивлённо посмотрела на парня: тот был в относительно хорошем настроении, будто и не он узнал полчаса назад, что должен умереть. Она всегда поражалась, как Гарри может улыбаться – после всего, что с ним случилось за не такую уж и долгую жизнь.
— Гарри, Рон, представьте, что мы ставим спектакль, - сказала Гермиона, не зная, что ещё придумать. – Нам надо сыграть непростые роли: нас самих на самом обычном завтраке.
— Странно звучит, - заметил Гарри.
Гермиона мысленно фыркнула: «Ещё бы!», но продолжила:
— Самое сложное – это вспомнить, как мы себя обычно ведём. Вот ты, Рон... Рон, ты меня слушаешь?
Рыжик встрепенулся на кресле:
— А, что?.. – он непонимающе посмотрел на друзей и смутился: - Я отвлёкся...
— Отвлёкся он... – обиженно буркнула Гермиона, но всё-таки продолжила: - Вот что ты обычно делаешь на завтраке в воскресение?
— Ем, - ехидно отозвался Рон.
Гермиона устало вздохнула:
— Мальчики, нет времени шутить... Так что?
— Ну, я... не знаю... – озадаченно произнес Рон. – А действительно, что мы обычно делаем на завтраке, кроме как едим?
— Ты вечно пытаешься проспать завтрак, а потом ругаешься, если я тебя не разбужу, – подсказал Гарри, первым сообразивший, что надо вспоминать. – Значит, мы с тобой немножко опоздаем, и ты постараешься сделать вид, что не выспался.
— Да я и так не высплюсь, - буркнул Рон. – А вот Гермиона вечно посреди завтрака убегает в библиотеку, да и ест с книжкой!
Гермиона ни мало не смутилась:
— Вот и завтра тоже унесусь. А вы после завтрака отправитесь меня искать. Только я буду не в библиотеке, а тут, в Выручай-комнате. Нам придётся многое обсудить, а в воскресение нас, я думаю, не будут искать.
— Как-то всё слишком просто звучит. Опоздать, поесть, найти... – протянул Рон, недоверчиво глядя на Гермиону. – Не думаю, что смогу спокойно есть, когда увижу Дамблдора... – он снова сжал руки в кулаки.
— Да, у тебя лицо будет, как будто ты его задушить хочешь. Вот прям как сейчас, - фыркнул Гарри, посмотрев на лицо друга.
— А он лицо газетой прикроет, - тоже развеселилась Гермиона, решившая, что серьёзной она побыть ещё успеет. – Это же не книга, можно и почитать за завтраком.
Рон, после недолгих раздумий, согласился, что зарыться в газету – самый удачный вариант.
— А ты, Гарри? – обеспокоено поинтересовался он.
— Я справлюсь, - отмахнулся от него Гарри, беззаботно сидевший на ковре рядом с камином.
— Гарри, ты же понимаешь, что мы в основном за тебя и волнуемся... – начала Гермиона, опустившись на пол рядом с другом. Тот только улыбнулся краешками губ:
— Не волнуйся, я справлюсь, - повторил он.
Девушка только вздохнула. Это было совершенно неправильно: Гарри только что узнал, что должен умереть, что в нём – частичка Волдеморта, что Дамблдор распланировал его жизнь, а он сидел и беззаботно улыбался. «Неужели он ещё не осознал всей сложности нашего положения? - думала Гермиона, наблюдая за другом. - Может быть, он уверен, что мы найдём способ убить Тёмного Лорда другими способами, как я и обещала? Но в этом даже я сомневаюсь, хоть и не хочется этого показывать...»
Невесёлые мысли Гермионы негромкий хлопок. Она от неожиданности ойкнула, Рон чуть не свалился с кресла, а Гарри воскликнул:
— Кикимер!
Старый домовик Блеков отвесил поклон и забормотал:
— Хозяин сказал, он желает знать, чем занимается молодой Малфой, и потому Кикимер пришёл, чтобы доложить, о да, даже если бы Кикимер и желал служить молодому мастеру Малфою, Кикимеру придётся...
Ворчание эльфа прервал новый хлопок, заставивший Гермиону нервно вздрогнуть.
Рядом с эльфом Блэков появился Добби в горделиво повязанном на голову галстуке гриффиндорских расцветок.
— Добби тоже помогал, Гарри Поттер! – пискляво заявил он, неодобрительно поглядывая на Кикимера. – А Кикимеру...
— Добби надлежит обращаться к хозяину...
— Так! Стоп! Без команды не говорить! – рявкнул на домовиков Гарри, и надвигающийся спор затих в зародыше. – Так, значит...
— Гарри, - вкрадчиво перебила его Гермиона, - а ты ничего не хочешь нам рассказать?
Кажется, надежда магического мира слегка смутилась.
— Ну... я попросил их присматривать за Малфоем, - сказал он и поспешно добавил под суровым взглядом подруги: - Но сейчас это уже не так актуально.
Гермиона фыркнула, но промолчала. Гарри чуть виновато на неё посмотрел, но не преминул расспросить домовиков. Отправив Кикимера на кухню, он попросил Добби кратко («Очень кратко, Добби!») ответить ему, не делает ли Малфой что-то недозволенное. Эльф помотал головой, но добавил:
— Мальчик Малфой регулярно старается укрыться от чужих глаз, Гарри Поттер, в комнате Так-и-Сяк, в сопровождении многих иных учеников.
Гермиона не сразу поняла, что «комната Так-и-Сяк» - это Выручай-комната, в которой они как раз находились. Отправленный восвояси домовик исчез с всё тем же хлопком, а Гарри задумчиво уставился в огонь.
— Значит, в Выручай-комнате... – медленно произнес он, и внезапно улыбнулся: - Гермиона, помнишь девочку с весами, которые ты починила?
Гермиона недоумённо кивнула, озадаченная непонятными ассоциациями друга: как связаны незнакомая первокурсница и Драко Малфой в Выручай-комнате?
— Это был Крэбб... или Гойл, - усмехнулся Поттер. – Малфой превращает своих приятелей в девиц, он стянул у Слизнорта Оборотное зелье!
— То-то у них видок... не слишком счастливый, - выдавил Рон сквозь смех. Гермиона представила превращающегося в девочку Крэбба и тоже рассмеялась. Странный это был момент: будто не они недавно решали, что будут бороться против Волдеморта и Дамблдора. И, честно сказать, Гермиона была очень рада, что они – и особенно Гарри – могут просто посмеяться над однокурсником.
— Слушайте, а что, если когда мы придём завтра в Выручай-комнату, Малфой уже будет там? Мы туда сможем войти? – отсмеявшись, поинтересовался Рон.
— Не знаю... Завтра проверим, - легкомысленно отозвался Гарри. – А сейчас нам, наверное, стоит пойти спать – комендантский час давно начался, а мои старосты даже не заметили, - ехидно заметил он.
Гермиона ойкнула и начала лихорадочно искать часы. Выручай-комната явно сжалилась над девушкой, и на одной из стен появились большие ходики нежно-голубого цвета. Большая стрелка на них застыла на «Х», а маленькая приближалась к «VI».
— Гарри! – укоризненно воскликнула староста, соскочив с кресла. - Что ж ты раньше не говорил?!
— А ты не спрашивала, - хихикнул Поттер и тут же увернулся от подзатыльника своей подруги. – И вообще, у меня есть с собой и мантия, и Карта.
— Вот видишь, Гермиона, нечего беспокоится, - примиряющее произнёс Рон, помогая ей закутаться в мантию, - У Гарри всё всегда с собой.
Укрываться под мантией теперь, когда они уже были совсем не маленькими детьми (подумать только – Рон на целую голову её выше!), было довольно проблематично: ботинки то и дело показывались из-под мантии, и тогда Гермиона свистящим шепотом приказывала мальчикам остановится, начиная судорожно поправлять мантию. Парни вздыхали, но послушно останавливались, хотя предосторожности Гермионы были излишними: за всю дорогу им никто так и не встретился, а Полная Дама без вопросов пустила их в гостиную.
— Опять вы где-то шляетесь! – крикнула им Джинни, сидевшая у камина в окружении однокурсниц: они делали домашнее задание. - А ещё старосты!
— А тебе вообще спать давно пора, - обиженно отозвался Рон с лестницы в спальню мальчиков. - Гарри, я спать – нервы уже не выдерживают, - он виновато улыбнулся и скрылся за дверью.
Гермиона проводила его взглядом и вновь повернулась к Гарри. Тот стоял и почти обречённо смотрел на неё, будто знал, что она собирается сказать:
— Гарри Джеймс Поттер! Вам не кажется, что нам нужно поговорить? – тихо, чтобы не услышали остальные, прошептала она, явно оправдав все его опасения: Гарри только вздохнул и быстрым жестом накинул на них мантию-невидимку. Вопреки опасениям Гермионы, никто не заметил их маневра: гриффиндорцы были заняты свитками с недописанными вовремя эссе, а те немногие, что уже расправились с заданиями, предавались блаженному «ничего не деланью» и не желали замечать ничего вокруг. Друзья вышли из гостиной вместе с какими-то отважными третьекурсниками: малышня явно решила совершить несколько подвигов на ночь глядя. В другое время Гермиона непременно остановила бы их, сняла десяток баллов и прочла лекцию о недостойном гриффиндорца поведении, но сейчас в её голове безраздельно царил Гарри. Множество вопросов, словно роем кружащихся в мыслях, никак не хотели принимать четкую форму и выливаться во что-либо более осмысленное, чем: «Какого черта?»
Они устроились в первом же незапертом классе; Гарри приоткрыл дверь и вошёл первым – Гермиона невольно отметила это. «Поступить по-джентельменски значило бы пропустить меня вперёд, а поступить в согласии со здравым смыслом – пройти вперёд и проверить, всё ли безопасно. Интересно, кто из нас параноик: я, выдумывающая оправдания неучтивому поведению Гарри, или сам Поттер, поступивший в соответствии с моими рассуждениями? В преддверии войны многие поступки имеют иные причины, нежели в мирное время – или начинает казаться, что это так». Окончательно запутавшись в мысленных цепочках, Гермиона опустилась на снятый с парты стул и выжидательно посмотрела на друга. Он накладывал «Коллопортус» на двери и окна, а ещё, кажется, добавил своё любимое заклинание «Оглохни». Наверное, ей нужно было бы рассердиться, вот только все, что касалось их спор по поводу книжки Принца, вдруг показалось ей таким глупым и мелочным, по сравнению с недавно осознанными проблемами. Наверное, она не стала бы возражать, даже если Гарри подвесил сейчас кого-нибудь к потолку своим обожаемым «Левикорпусом»: например, не вовремя сунувшегося сюда ученика. К счастью, таковых пока не было.
— Что? – «удивился» он, когда Гермиона выразительно кашлянула, прерывая затянувшуюся паузу. – Это ты решила, что нам нужно поговорить, а не я.
— А ты считаешь, что на это нет причин? – «в лоб» спросила она, чуть нахмурившись. Гарри только вздохнул и присел на стул напротив неё:
— Ну, что ты хочешь услышать?
— Почему ты простил Рона? – вопрос сорвался с её губ прежде, чем она решила, действительно ли хочет его задавать. Но, когда птица вылетела, закрывать клетку поздно.
— А что, не должен был? – огрызнулся Гарри, но тут же принял виноватый вид: - Прости. Но ты же сама сказала, что он не виноват.
— Сказала. − Гермиона криво улыбнулась с совсем не свойственной ей горечью: − Но так это же не на меня он доносил директору! И потом... – она не закончила, прикусив губу, чтобы не сказать: «Я его люблю». Но взгляд Гарри стал что-то уж слишком понимающим.
— Гермиона, - он мягко прикоснулся к её руке, и она подняла на него взгляд. – Ты действительно интересуешься моим мнением или пытаешься убедить себя, что оправдываешь Рона не из любви к нему, а из логических соображений? – Поттер улыбался мягко, но уверенно. Было ясно, что он совершенно не сомневается в своих словах. «Да черт бы его побрал... Такого понимающего!»
— Гарри... - Гермиона приготовилась оспаривать это совершенно нелепое – да-да, это абсолютная чушь... – заявление, но Гарри потянулся к ней и очень не по-джентельменски закрыл ей рот рукой. Девушка протестующее замычала.
— Тшш, Гермиона, я всё знаю, - выражение лица Гарри можно было сравнить с кошачьим; по крайней мере, уж мерцающие глаза мальчика точно напоминали ей глаза кошки – совсем как у Живоглота, только зелёные.
— А я-то думала, что по части «всезнайства» у нас я! – съязвила Гермиона, едва Поттер убрал руку. Гарри засмеялся, заставив Гермиону в очередной раз подумать, что в его поведении есть что-то неправильное:
— Конечно, Гермиона, я этого не отрицаю. Но ты тоже иногда бываешь такой глупой!.. Почему я должен считать Рона виноватым? За то, что директор бессовестно играет детьми? Он использовал и меня, и тебя, и Рона, просто последнему досталась вот такая незавидная роль. Знаешь, - Гарри вздохнул, но слабая улыбка так и не покинула его лицо, - я всегда думал, что всё это неспроста... Я говорил вам, ещё на первом курсе, – директор подготавливал меня к тому, что должно по его планам случится. Только вот то, что может произойти, меня совершенно не устраивает! – он помотал головой, наглядно демонстрируя своё нежелание. А Гермиона тем временем думала, что Гарри сказал «может произойти», а не «должно». «Значит, он не считает, что должен стать жертвой? - задумалась Гермиона. - И, вопреки всем героическим идеалам, это хорошо: мне бы не хотелось смотреть на добровольное заклание друга. Так не должно быть – одна смерть за весь мир... Нужно так: весь мир против смерти. Разум и логика против разрушения и эмоций. Кто сказал, что другого выхода нет?» Гермиона, погружённая в свои мысли, не заметила, как Гарри снял заклинания и позвал её к выходу. Она машинально встала и прошла за ним: Гарри, похоже, догадываясь, что подруга сейчас в иных мирах, взял её за руку, явно опасаясь, что без него она не сдвинется с места. По дороге они наткнулись на давешних третьекурсников, и Гермиона, очнувшись, наградила детей сердитым взглядом и сняла пять баллов с собственного факультета. Гарри только улыбнулся ей и вызвался проводить всю компанию до гостиной. Глядя, как шестикурсник, взяв мальчиков за руки, рассказывает им какие-то истории, проводя потайными коридорами, девушка расслабилась и с легкой улыбкой наблюдала за восторженными лицами юных гриффиндорцев.
В гостиной они были встречены любопытствующими и ухмыляющимися однокурсниками: Гермиона даже не собиралась представлять, что они могли подумать. Махнув Гарри рукой, она взбежала по лестнице в спальню, успев заметить обиженно-злой взгляд Джинни. «Мерлин, она же, наверное, подумала, что у нас с Гарри было свидание! - прикусила губу Гермиона, падая на кровать. - Ох, это не к добру...» - мелькнула и погасла мысль: девушка заснула.
