Глава 1. Рон. "А теперь мои оправдания, господа прясяжные заседатели!"От автора, оно же предупреждение: Действие фика начинается примерно в районе 20 главы ГП и ПП, и поэтому те линии, что были начаты в каноне, здесь будут иметь своё развитие - на мой вкус, разумеется.
Авторская фантазия неумолима; поэтому здесь совершенно случайно джен может перерасти в гет. А может и не перерасти...
Легкое АУ - директор - гад, и не думает умирать, ибо Снейп - гений. Ну и я - не Роулинг: герои - ей, пинки за ОСС (напоминаю: я - не Роулинг!) мне.
Пролог. Рон. «Я не оправдываюсь, но всё начиналось именно так»
Рождённый ползать должён не высовываться!
POV Рона Уизли – и его рассказ.
...Когда я был маленьким, мама рассказывала мне на ночь захватывающие истории и пела колыбельные песни. Иногда я скучаю по тем временам: она приходила ко мне перед сном, гладила по голове, открывала потрёпанный томик «Сказок Барда Бидля» и начинала зачитывать рассказы тихим, проникновенным голосом. Мама-мама... Когда, кроме тех времён, я видел тебя такой спокойной и умиротворённой?
«Фонтан Феи Фортуны» и «Зайчиха Шутиха» приелись и мне, и Джинни годам к пяти. Тогда маме пришлось рассказывать нам новые сказки. Очень правдивые сказки. Правдивее, чем сама правда.
Она поведала нам о великом светлом волшебнике Альбусе Дамблдоре и о самом тёмном чародее всех времён – о Том-Чьё-Имя-Нельзя-Называть. Сейчас я без опаски могу называть его хоть Волдемортом, хоть Риддлом, хоть Томми. Магглы, знаете ли, вообще не верят в эту чепуху насчёт имён, а мы переняли у них кучу привычек.
Рассказав нам легенду о Мерлине – древнем маге времён короля Артура (Джинни всё веселилась, что нашего папу зовут, как того храброго короля), мама невольно заставила нас сравнить Мерлина с Дамблдором, а Волдеморта – с Морганой. Было весело, хоть и страшно, сравнивать тёмного мага с древней колдуньей, но в семь лет мы с Джин во всю строили теории о женственности Тёмного Лорда. Папа, услышав их однажды, чуть не заработал инфаркт – кажется, так эта болезнь называется, Гермиона?
Узнали мы и о «юном короле Артуре», годовалом малыше со шрамом на лбу.
Гарри Поттере.
Глава 1. Рон. «А теперь мои оправдания, господа присяжные заседатели!»
Не мы такие, жизнь такая.
Это была любимая сказка – о любви «рыцаря и феи», об их сыне Гарри и злом Волдеморте, разбившем эту семью, но поверженном малышом. То есть, о Том-Чьё-Имя-Нельзя-Называть. Хотя, уже назвал – Том.
Джинни больше всех любила сказочного Гарри, а я восхищался Альбусом Дамблдором. Я мечтал стать великим светлым волшебником. «Интересно, а обязательно светлым волшебникам иметь бороду?» - думал я, разглядывая карточки от шоколадных лягушек с Мерлином и Дамблдором. Моя коллекция была немалой – в ней были почти все карточки, а некоторые - и не по одному разу. Я был уверен, что в Хогвартсе моё собрание карточек будет самым большим! Да, амбиций у меня было много. Очень много.
Конечно же, я, как любой нормальный юный волшебник, мечтал поступить в Хогвартс, даже, наверное, больше, чем любой – ведь я столько слышал о нём от старших братьев! Правда, как оказалось, половина рассказов близнецов были чистой выдумкой, но и того, что оставалось, хватило, чтобы возбудить самые невероятные детские фантазии. Чего я тогда только не навыдумывал о Хогвартсе! Даже стыдно сейчас за подобные глупости.
В свой одиннадцатый день рождения я был вне себя от волнения. Джинни и мама, как могли, поддерживали меня. Я был в панике – а вдруг я всё-таки не получу заветного приглашения? Вдруг я не волшебник?
Фред и Джордж говорили, что приглашения в школу волшебства получают только избранные. По правде говоря, избранным я себя совсем не чувствовал, как бы не хотелось. Кто я такой? Рон Уизли, шестой сын в семье, никому, в общем-то, не нужный и не известный. Я ведь не Мальчик-Который-Выжил. Просто мальчик.
Счастье, которое я испытал, дрожащей рукой отвязывая от совиной лапы плотный желтоватый конверт с надписью изумрудными чернилами: «Мистеру Р. Уизли, графство Девоншир, деревня Оттери-Сент-Кэчпоул, Нора, комната под крышей», можно сравнить только с тем, что я испытал, впервые сам (вы только вдумайтесь! Сам!) взлетев на старой метле Чарли. К счастью примешивалась гордость – я волшебник, я не хуже братьев, а, может, даже лучше!
Джинни восторженно прыгала за спиной и требовала показать ей, наконец, приглашение, и список, и всё-всё-всё. Мама, весело улыбаясь, трепала меня по волосам и вздыхала. Бьюсь об заклад, она думала что-то вроде: «Какой Ронни уже большой, идёт в Хогвартс...» и куча ахов, вздохов, причитаний ещё на добрые десять минут. Я торжественно распечатал конверт и вслух зачитал письмо, а потом и список, и ещё раз письмо. Я бы читал и читал их много-много раз, но мама решительно пресекла это одной фразой: «Что ж, Рональд, пойдём, посмотрим, подойдёт ли тебе какая-нибудь из старых палочек». Я моментально забыл о письме. Волшебная палочка!
Старая палочка Чарли поприветствовала меня тремя золотисто-зелёными искорками. Мама облегчённо вздохнула:
— Отлично, нам не придётся покупать тебе новую, ты сможешь воспользоваться этой. Положи её пока в футляр и не смей доставать до школы! — она строго погрозила мне пальцем и ушла на кухню. Конечно же, я тут же вынул палочку и осмотрел её со всех сторон. Она была немного потрепанная, с несколькими царапинами – Чарли никогда не был аккуратным. Велик был соблазн испытать какое-нибудь заклинание, но я не знал ни одного, и это было досадно. Я с сожалением отложил свою палочку и, повалившись на кровать, стал мечтать о Хогвартсе. Хорошо было бы попасть на Гриффиндор, где учились и все мои братья, и родители, и вообще все Уизли! Факультет для храбрых и смелых – то, что мне нужно.
Вскоре жизнь вернулась в привычное русло; приехавшие из школы близнецы сделали вид, что не верят в моё зачисление в Хогвартс и всё порывались проверить подлинность приглашения. Это было бы немножко обидно, но я не унывал: ведь я поеду в Хогвартс, у меня есть волшебная палочка, и скоро мама с папой купят мне учебники. Это было настолько здорово, что вскоре насмешки близнецов совсем перестали меня задевать.
А потом к нам пришёл Дамблдор.
Нет, не Волдеморт, а именно Дамблдор. Но, честное слово, лучше б к нам заявился воскресший Тёмный Лорд собственной змеиной персоной, чем этот любитель сладостей. От Волдеморта можно было отбиться честной Авадой – ну, или попытаться; от директора и его сладких речей не спасало ничего, кроме критичного ума и железобетонных принципов. Ни тем, ни другим я в одиннадцать лет не отличался; родители мои, похоже, не отличались ими и в тогдашние сорок. И да, конечно, они свято верили профессору. Наверно, неприлично называть родителей наивными идиотами? Нет? Ладно, не буду.
Был тёплый летний вечер, послезавтра мы должны были уехать в Хогвартс – все, кроме Джинни. Ту, конечно, это не устраивало, и я слышал, как она пыталась уговорить близнецов взять её с собой, спрятав в чемодан. К несчастью для Джин, мама так же услышала этот разговор и решительно пресекла все её попытки и надежды, пообещав, что глаз с неё не спустит. Впрочем, мама тут же ласково улыбнулась девочке и сказала, что год – это не так уж много. Вот, всегда так – сперва она Джинни поругает, а потом утешает. Меня бы кто после наказаний утешал! Вечно всё лучшее девчонкам! Я нахмурился было, но тут же повеселел: ведь я-то еду в Хогвартс, а Джин – нет. Ха! Хорошо быть старше.
В прекрасном настроении я сидел в гостиной и играл в шахматы с Фредом. Джордж и Джинни тут же затеяли бурное обсуждение квиддичных команд: Джи утверждала, что Англия выйдет в четвертьфинал, близнец говорил, что это такая же чушь, как и песни Селестины Уорлок. С последним я был полностью согласен.
В восьмом часу вечера я услышал хлопок, похожий на тот, с каким папа перемещался на работу. Похоже, кто-то появился в нашем саду. Почти сразу же раздался стук в дверь, и мужской голос позвал:
— Артур, Молли! Вы дома?
Родители озадаченно переглянулись:
— Артур, мы кого-нибудь ждём?..
— Кажется, нет... Я открою.
Папа быстро вышел, через полминуты послышался его удивлённый возглас, а ещё через мгновение на пороге нашей гостиной появился высокой худой старик с длинной серебристой бородой. На волшебнике была странная тёмно-фиолетовая мантия. Он выглядел настолько старым, что папа рядом с ним казался подростком. Старик улыбнулся:
— Добрый вечер, Молли, дети. Надеюсь, я вас не отвлекаю? Мне бы хотелось переговорить с вами, — он внимательно посмотрел на родителей, — прямо сейчас.
— Да-да, конечно… — озадаченно произнесла мама. — Пройдёмте на кухню, профессор.
Джинни, я и близнецы удивлённо наблюдали за происходящим. Я даже позабыл про шахматы, хоть мне и угрожал мат; Джи от удивления раскрыла рот. Близнецы ошарашено смотрели на старика.
— Дети, сидите тихо! — отец погрозил нам пальцем и закрыл двери на кухню - оттуда сразу же перестали слышаться звуки начавшегося разговора.
— Что это было? — удивлённо спросил я. Джинни согласно кивнула.
Близнецы переглянулись:
— Это, дорогие мои…
— …был величайший светлый волшебник…
— …и просто сумасшедший чудак…
— …профессор Дамблдор…
— …директор Хогвартса.
— Нельзя же так! — возмутилась Джин.
— А он действительно сумасшедший? — с интересом поинтересовался я, вспоминая свою коллекцию карточек от шоколадных лягушек – Дамблдоров у меня было целых три. И как я его сам не узнал – ведь столько раз рассматривал карточку, наблюдая за великим волшебником.
Близнецы заржали.
— Приедешь в Хогвартс, сам увидишь! — пояснил Фред.
Прошло полчаса, а родители всё ещё разговаривали с директором Дамблдором на запертой кухне. Джинни ушла в свою комнату; близнецы, поняв, что подслушать родительский разговор не удастся, уселись на ковёр возле камина и принялись что-то тихо обсуждать. Я думал сказать им, что в присутствии третьего не шепчутся, но передумал. Меня больше интересовало то, что происходило за закрытой дверью.
Дамблдора знал каждый младенец, но не к каждому он приходил домой. Я успел построить с десяток самых невероятных теорий насчёт появления профессора, когда мама, приоткрыв дверь, тихо позвала:
— Рон! Иди сюда, профессор Дамблдор хочет поговорить с тобой.
Близнецы встрепенулись и с изумлением уставились на мать. Закрывая за собой дверь на кухню, я услышал, как они шепчутся:
— Что могло потребоваться старику от малыша Ронни?
— Может, ему нужны добровольцы для испытания особо кислых сладостей?
Я и сам был изумлён, а с близнецами всё ясно: директор-то позвал не их, а меня, пусть завидуют!
— Здравствуй, Рональд, — улыбнулся мне директор, — мне ведь можно называть тебя по имени?
Я испуганно поднял на него глаза и пролепетал:
— Да, конечно, здравствуйте, то есть, я хотел сказать, добрый вечер, директор Дамбе... ой, извините, Дамблдор... — я замолчал, совсем смутившись. Ну и чушь же я несу! Словно опять вернулся тот Рон, который восхищался хогвартским директором до умопомрачения. Не то чтобы я его сейчас не уважал, просто кумиром Дамблдор быть перестал – «Пушки Педдл» оказались гораздо интереснее, чем светлый маг. А сейчас, увидев его «в живую», я и слова не мог вымолвить, словно онемев от ощущения светлой силы, исходящей от директора.
Тогда Альбус в своей незабвенной манере предложил мне лимонных долек, и давление его силы пропало. В то время я этого не понял, просто ко мне вдруг вернулась моя обычная словоохотливость. Я взял полную горсть – взял бы и ещё больше, да только мама строго кашлянула за спиной, пришлось удовлетвориться этим – и тут же поинтересовался, из чего они сделаны, предварительно засунув парочку в рот. Да, Гермиона, я знаю, что ты думаешь о моей манере говорить с набитым ртом, но мне было всего одиннадцать лет! Впрочем, в моих поступках это меня не оправдывает.
Директор был очень добрым. Он угостил меня сладостями и поинтересовался увлечениями, в общем, вел себя как самый настоящий добрый дедушка, вроде тех, что я пару раз встречал на Косой аллее. Папа куда-то ушел ещё в начале нашей беседы, мама отошла к дальней стене, и я даже не заметил, как остался на кухне практически один на один с Дамблдором.
— Ты же в этом году впервые идёшь в Хогвартс, Рон? — спросил директор после того, как я поведал ему о проделках близнецов.
— Да, - гордо ответил я и, подчиняясь порыву, добавил: — И у меня уже есть волшебная палочка – от Чарли.
— Чарли Уизли был один из лучших ловцов Гриффиндора, — заметил Дамблдор. — Можно надеяться, что ты тоже унаследуешь этот талант и станешь хорошим игроком в квиддич.
— Команда Гриффиндора может рассчитывать на меня! — помпезно заявил я.
— Ты тоже собираешься в Гриффиндор, как и вся твоя семья? — улыбнулся профессор.
— Конечно! — воскликнул я.
— Что ж, думаю, факультет храбрых сердец с радостью примет тебя, — обрадовал меня волшебник.
Я аж покраснел от гордости. Раз уж сам Дамблдор считает, что мне место на Гриффиндоре, то я туда обязательно попаду. Не то чтобы я в этом сомневался, но вдруг... В Слизерин или там Хаффлпафф мне не хотелось.
— Думаю, вы с Гарри Поттером станете самыми отважными гриффиндорцами! — с умилением воскликнула мама, подсаживаясь к нам.
— Гарри Поттером? — недоуменно переспросил я.
— Ну да, разве я тебе не говорила? Гарри твой ровесник, он примерно на пять месяцев тебя младше... — сказала мама.
— Да, Гарри Поттер поступает в Хогвартс в этом году, — подтвердил директор.
Неужели? Неужели я буду учиться с самим Гарри Поттером?! Да быть того не может! Да близнецы умрут от зависти!
— Вот здорово! — воодушевлённо воскликнул я. — А он точно попадёт на Гриффиндор? — тут же подозрительно уточнил я. Не то чтобы герою можно было отправляться куда-то ещё, но ведь нужно быть уверенным, правильно?
— Я не знаю, - вздохнул профессор. — Видишь ли, Гарри вырос у своих родственников-магглов и совсем ничего не знает о магическом мире. Мальчику нужна поддержка, необходимо плечо друга рядом, чтобы не сбиться с верного пути на первых шагах... — вдохновенно продолжал Дамблдор. — И я считаю, что ты сможешь помочь Гарри освоиться в магическом мире.
— Конечно! — воскликнул я, не раздумывая. — Я с радостью помогу Гарри.
А дальше мне долго и упорно рассказывали, что я должен говорить, что делать, как вести себя с Мальчиком-Который-Выжил. Я радостно внимал директору и совершенно не понимал, что Дамблдор учит меня, как помогать ему манипулировать Гарри. Всё было четко и ясно расписано: начиная от нашей встречи у прохода на платформу и заканчивая половиной моих фраз, честное слово! Не знаю, что такое было в сладостях директора, что я не задал ему ни единого вопроса, а всё послушно запомнил и выполнил. Помню, как, закончив инструктаж, Дамблдор улыбнулся и сказал, что было бы здорово, если бы я приходил к нему раз в пару недель – «рассказывать, как поживаем мы с Гарри». Это переводилось как «я жду доклада обо всех приключениях, друзьях, мыслях Гарри». А я, глупец, этого не понимал и с радостью бежал «на чай» к директору. Естественно, я об этом никому не говорил: Дамблдор убедил меня, что это «должно оставаться нашей маленькой тайной, правда, Рональд?». Как он прикидывался добреньким дедушкой, аж тошно. Теперь.
Гарри, а я ведь и не представлял, какой я блестящий актёр. Я так хорошо разыгрывал директорские спектакли, что даже сам себе верил. Гарри, Гермиона, простите ли вы меня когда-нибудь? Нет, не говорите ничего. Я ведь ещё не закончил.
Гермиона, а ты знаешь, что Дамблдор и тебя пытался завербовать? Это случилось в начале второго курса. Он позвал тебя в свой кабинет и завёл ту же самую историю про бедного - несчастного Гарри, которому надо помогать, разве что по-другому акценты расставил. Я подслушивал под дверью – во мне тогда взыграла ревность: я боялся, что больше не нужен директору. А ты... Ты устроила ему такой скандал, высказала всё, что думаешь про манипуляторов, заявила, что вы с Гарри давно подозревали, что наше приключение с философским камнем было подстроено. Дамблдор в шоке стер тебе память, а я впервые усомнился в директоре. К несчастью, моё легкомыслие не позволило мне остановиться и поразмышлять серьёзно.
Второй курс... Помнишь, Гермиона, нашу затею с оборотным зельем? Директор, естественно, всё знал: он даже подменил волос Булстроуд на кошачий. Не знаю, какие цели он преследовал – мне, как понимаешь, он не докладывался, а совсем наоборот.
Нет, Гарри, василиска Дамблдор не напускал: он же не змееуст, в конце концов! Зато использовал это событие на всю катушку... Знаешь, тогда, когда ты вернулся с еле живой Джинни, я понял: ты мой настоящий друг, а директор, похоже, о тебе совсем не заботится, а просто использует для чего-то. Укусы василиска как-то не похожи на проявления заботы и любви к ближнему, не правда ли? Тогда, после нашего возвращения, я должен был идти к нему с очередным докладом; я и пошел, но был полон решимости послать его раз и навсегда, то есть, сказать ему, что понял, что ябедничать на друзей нехорошо, и он тоже нехорошо поступает, и... ну, что-то в этом роде. Моей смелости и решимости хватило бы на весь Гриффиндор, но вот красноречия это мне явно не прибавило. И пока я, ворвавшись в директорский кабинет, пыхтел, пытаясь выразить кипящие мысли, Дамблдор, каким-то шестым чувством, точнее, легиллименцией, почуявший мой настрой, успел сориентироваться и сказать: «Мол, мальчик мой, ты очень хорошо потрудился и подверг себя такой опасности, что я решил тебя вознаградить», - и протянул мешочек с золотом: что-то около пятнадцати галлеонов. И добавил, что с этого дня моя работа будет достойно оплачиваться, ведь моей семье так не хватает денег. Я моментально позабыл обо всех претензиях и возражениях: наша семья, действительно, нуждалась в деньгах, и даже эти пятнадцать галеонов не были лишними. Поэтому деньги я, поколебавшись, отправил с совой матери, а совесть успокоил тем, что с Гарри, вроде, ещё ничего непоправимого не случилось, тем более я всего лишь помогаю семье.
Знаете, Гарри, Гермиона, мне уже не хочется рассказывать о следующих годах: стыдно просто до безумия. Вы же и сами понимаете, что все следующие наши приключения либо были подстроены Дамблдором, либо полностью контролировались им, хотя он мог бы их предотвратить. Знаешь, Гарри, после смерти Сириуса я буквально взорвался и, как на втором курсе ворвавшись к нему в кабинет, уже хотел заорать, да только Дамблдор посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Ты же не хочешь, чтобы с твоей семьёй что-нибудь случилось, правда, Рональд?» - и глаза у него такие холодные, жестокие какие-то стали. Из меня будто весь воздух вышибли: светлый, Мерлин его побери, волшебник Дамблдор! Но тон его сомнений не оставлял: случится. Одно моё слово против, и случится. Проверять это мне совсем не хотелось, признаю.
— Так почему же ты здесь, Рон? — тихо спросил Гарри: он стоял у окна и рассматривал что-то вдали.
— А вы ещё не всё дослушали, — криво усмехнулся я.
