Разговоры

Глава 1

***
Гарри выходит из зала заседаний Визенгамота и через пару минут слышит поспешные шаги позади себя.
- Поттер!
Гарри неспеша оборачивается и устало смотрит собеседнику в глаза:
- Ну?
- Зачем ты это сделал?
Мальчик-который-выжил прикрывает глаза и монотонно объясняет:
- Первое сентября, первый курс, Хогвартс-Экспресс. Я был неправ, так что считай это извинением.
И Гарри вдруг невольно улыбается, вспомнив Напоминалку Невилла. И протягивает руку.
Драко Малфой горько усмехается: гриффиндорцы… Ничего уже не вернуть.
Но руку пожимает. В первый и последний раз.
Гарри смотрит ему вслед огорченным взглядом и думает о Джинни. Может, наши дети это перерастут?

***
Гостиная на Гриммо,12 залита неуверенным светом от камина. Когда Римус входит в комнату, тонкая фигурка в кресле, низко склонившись над книгой, внимательно вчитывается в текст.
- Добрый вечер, Нимфадора.
Тонкс, вздрогнув, роняет книгу, поднимает ее и только после этого отвечает сердитым тоном, как будто еще не решив, обижаться ли на «Нимфадору»:
- Здравствуй, Римус… Чаю?
- Нет, благодарю, - Люпин устало хмурится. – Что читаешь?
Дора забавно морщится, кинув взгляд на книгу:
- Сочинение о ликантропии. Оборотни в последнее время активизировались, а Грозный Глаз считает, что «врага надо знать в лицо».
Римус, усилием воли выровняв дыхание, спрашивает:
- И хорошо написано?
Нимфадора медленно качает головой:
- Не о том написано… Что волк – опасный зверь, и так всем понятно. Ну так это любой волк… А оборотни еще и люди. А люди бывают разные, - она немного споткнулась, поняв, что говорит путано.
- Ты не знаешь, о чем говоришь, Нимфадора! Оборотни опасны, только это и нужно знать аврору.
Тонкс хмурится и повышает голос:
- Это я не знаю, о чем говорю?! Десять операций против оборотней, Люпин!
- Тогда зачем?.. - Римус кивает на том на коленях девушки.
- Я надеялась… Знаешь, я предпочла бы не воевать с оборотнями, а поговорить с ними. Хоть с одним из них. Чтобы понять.
Сдержанность Люпина трещит по всем старым разломам:
- Ты же не беседуешь по душам с мантикорами!
- Мантикоры – не люди!
- Оборотни – тоже! – взрывается Римус, - Ни один нормальный человек не станет добровольно общаться с оборотнем. Даже близко не подойдет! Кто и зачем станет терпеть рядом с собой чудовище? Разве что Вольдеморт, и то – использовать и уничтожить…
Дора перепуганно смотрит на Люпина. Что же это с ним творится?
В тот момент, когда Римус замолкает, к ней приходит ответ. Тонкс тихо ахает и поднимается с кресла мягко, в кои-то веки ничего не опрокинув:
- Римус… Так ты тоже…
Люпин отвечает хриплым и обреченным голосом:
- Оборотень. Да.
Дора с мгновение смотрит на него широко раскрытыми глазами, а потом, собрав все силы, лукаво улыбается:
- Ну, вот видишь… Значит, я была абсолютно права!
И легким движением швыряет монографию в камин.
Римус смотрит на нее непонимающе, но, встретив доверчивый взгляд, вдруг старчески горбится и опускается в соседнее кресло, закрыв лицо руками.
Через миг рука Доры уже лежит на его плече, а она сама перепуганным котенком сидит на подлокотнике, неудобно поджав ноги. Камин, довольный новой добычей, пожирает монографию Ориона Блэка. В конце концов, от одной книги фамильная библиотека не обеднеет.

***
- Нет, Гермиона!
- Гарри, он непременно захочет тебя видеть, как ты не…
- Ничего подобного! Я столько лет был непроходимым идиотом…
- Гарри, это не обсуждается! Ты едешь в Хогвартс и попытаешься с ним поговорить. Я же знаю, что ты хотел извиниться.
- За такое не извиняются, Гермиона!
Гриффиндорская всезнайка вздыхает и достает последний козырь из рукава:
- Гарри, послушай меня. Ты убил Вольдеморта. Ты довел дело всей его жизни до конца. Ты имеешь право хотя бы попросить прощения.
Поттер опускает голову и через некоторое время хмуро выдавливает:
- Ладно.
Когда Мальчик-который-выжил входит в директорский кабинет, он мгновенно натыкается на острый и горький взгляд черных глаз. Северус Снейп взирает на него с портрета так, словно пытается заставить отвернуться. Гарри вздыхает, успокаиваясь, и не опускает зеленых глаз. Пусть смотрит. Он ведь этого хочет на самом-то деле, верно?


Глава 2

***
Вечером 26 декабря Гарри Джеймс Поттер поднимается по мраморным ступеням Малфой-мэнора и спокойно здоровается с расторопным домовым эльфом, распахнувшим для него тяжелые двери. Домовик восторженно смотрит ему вслед, но мальчик-который-выжил, к счастью, этого уже не замечает.
Хозяин дома встречает незваного гостя странным взглядом, в котором хватает места всему, что когда-либо стояло между ними: ненависти, зависти, страху.
Горечи.
Чувству вины.
Пониманию.
- Добрый вечер, мистер Поттер. Чем обязаны? – Астория встает за плечом мужа, своей вежливостью пытаясь смягчить ситуацию.
Гарри слегка наклоняет голову:
- Миссис Малфой. Мистер Малфой. Мне нужно с вами поговорить, если позволите. О вашем сыне.
Астория с трудом подавляет облегченный вздох и находит предлог, чтобы уйти:
- Тогда лучше бы Скорпиусу этого не слышать… Стоит проверить, в постели ли он.
Две пары глаз - одни зеленые, другие серые - провожают ее до дверей. И тотчас после этого встречаются. Серые – темнеют и становятся непроницаемыми, зеленые – вспыхивают решительностью.
- Что тебе нужно в моем доме, Поттер?
- Я всего лишь хочу лично повторить свою просьбу. Отпусти Скорпиуса на пару дней к нам… Я обещаю, что ничего с ним там не случится!
Малфой морщится:
- Что, по-твоему, мой сын забыл в вашем обществе?
Гарри усмехается про себя и терпеливо объясняет:
- Послушай, ты прекрасно знаешь, что наши дети дружат. Неужели так трудно нормально к этому относиться? ..
Драко сбивается с ледяного тона и раздраженно, чуть ли не с горечью, перебивает:
- Нормально?! Интересно, это значит, я должен гордиться тем, что дети героев снизошли до общения с сыном пожирателя?
Поттер смотрит на него почти сочувственно, но тут же лукаво улыбается:
- А что, меня бы это устроило… Взамен мои сыновья-полукровки смогут гордиться тем, что до них снизошел наследник древнейшего чистокровного рода.
И тут же осознает свою ошибку. Намекать на чистокровную доктрину в этом доме… Надо же быть таким идиотом!
Малфой резко бледнеет и еще сильнее, чем обычно, выпрямляет спину:
- Знаешь что, Поттер… Плевал я на твои провокации и твой аврорат. И… не пошел бы ты отсюда?!
Гарри на чем свет стоит ругает себя за неловкость. Прав был Снейп, отсутствие интеллекта неизлечимо…
- Малфой, у меня и в мыслях не было тебя провоцировать. Просто неудачная шутка.
Тот скептически поднимает бровь:
- Думаешь, я тебе поверю?
- Не хочешь – не верь, это неважно. Мерлин великий, Малфой, ты же слизеринец, должен понимать хотя бы, что выгодно, а что нет!
- О чем это ты, Поттер? – шипит тот.
- О Скорпиусе. Хочешь сделать из сына мрачного отшельника с дурной репутацией и исключительно слизеринскими связями? Мало того, что сам завяз в своих предрассудках, так еще и мальчишку туда же толкаешь?!
- Поттер, еще слово, и я…
Гарри устало отмахивается.
- Неужели ты думаешь, я не заметил, каким перепуганным взглядом меня встретила твоя жена? Столько лет прошло, а вы все еще боитесь. Визенгамота, авроров, старых врагов, да Мерлин знает кого еще…
В поттеровом голосе звучит такая неподдельная печаль, что Драко невольно поднимает на него глаза:
- Тебе-то что до этого? Ты же у нас герой…
Поттер морщится от этого бледного подобия прежней ядовитой иронии слизеринца:
- Как ты не понимаешь?.. Война должна была кончиться, Малфой, двадцать лет назад. А когда видишь все эти глаза, кажется, что она еще идет.
Гарри смотрит на бывшего врага без злости. С надеждой: может, правда поймет? Да разве же можно этого не понять, когда…
Когда Тедди изредка скользит растерянным взглядом по фотографии родителей в гостиной, с извечным вопросом: почему у всех все хорошо, а у меня…
Когда Минерва вздрагивает всякий раз, встречаясь глазами с упорно молчащим портретом Снейпа. Профессора Снейпа.
Когда у Джорджа на лице вдруг появляется это отстраненное выражение, и вся шумная семья затихает, зная, что тот мысленно советуется с братом.
Когда Рона болезненно передергивает при виде массивных медальонов.
Когда Невилл, видя рядом Скорпа и Ала, всякий раз автоматически бросается их разнимать, только через мгновение понимая, что эти мальчишки – не они с Малфоем. Не враги.
Когда Забини, встречаясь с Гермионой в Министерстве, затравленно опускает глаза, словно боясь, что она за малейший неверный шаг добьется его увольнения с и без того едва добытого скромного места.
Когда Луна, изредка появляясь в Британии, всякий раз приходит на могилу мадам Помфри, которая сразу после войны скончалась от разрыва сердца. Потому что как бы они пережили этот последний год в Хогвартсе без ее поддержки?
Когда Грегори Гойл ежегодно пробивается в аврорат с просьбой предоставить свидание с отцом Крэбба. Не со своим. Гарри требует для него два. С обоими. Обычно – дают. К счастью.
Когда Андромеда, приходя в гости на Гриммо, то и дело замирает перед гобеленом с генеалогическим древом Блэков и горько хмурится. Бедные мальчики… Самые талантливые. Сильные. Храбрые. Сириус и Регулус. Иногда ее тянет вписать в ткань имя Теда Тонкса. И Римуса. Не такими уж и лишними они были бы здесь. Девочки… Она сама. Цисси, светлая и чистая, как одуванчик. Так они ее и звали до школы. Господи, да пусть бы уж лучше жил дальше на свете чертов Люциус Малфой, чем тянул за собой сестренку туда, откуда не возвращаются… Белла. Дурочка Белла. Можно ли было так влюбиться? Чтобы потом убивать своих?
Когда, наконец, он сам долгие годы просыпается ночами от кошмаров, зарывается лицом в рыжие волосы Джинни, чтобы не видеть взглядов. Живых. Мертвых. Или замерших где-то посреди, как у родителей Невилла.
Неужели можно не знать, что война идет?
Альбус Северус в свои одиннадцать понял все сразу. Когда увидел, как в коридоре Хогвартс-экспресса двое третьекурсников с Равенкло, зажав в углу Скорпиуса Малфоя, рисовали у мальчишки на предплечье несмываемую магическую татуировку. Черную метку, черт бы ее побрал! И слава Мерлину, что как только Алу исполнилось семь, Гарри научил его заклятию Экспеллиармус. Так , на всякий случай…
Гарри судорожно переводит дыхание, чувствуя, как что-то подкатывает к горлу, и серьезно добавляет:
- Нам от этого, наверное, уже не избавиться, но мальчишкам-то зачем мешать? Пусть живут без этой войны… давно пора.
Малфой припоминает радостные письма сына, так неожиданно уже в поезде нашедшего друзей, и сияющие глаза поттеровых мальчишек, восторженно накинувшихся на Скорпа на вокзале Кингс-Кросс в этом сентябре.
- Ладно, Поттер. Но не больше трех дней. Я завезу его к вам завтра.
Гарри искренне улыбается и направляется к выходу. У самых дверей оборачивается:
- Знаешь что, Малфой… Тедди, наверное, скоро женится. Думаю, он был бы рад видеть тебя на свадьбе. Близкие родственники все-таки…
Драко неверяще смотрит вслед, машинально поправляя в кои-то веки сбившийся галстук. И как только Гарри оказывается за порогом,тихо, словно испуганно, окликает:
- Поттер!
- Да?
- Спасибо.
Мальчик-который-выжил улыбается еще шире и пожимает плечами:
- Не за что, Малфой.


Глава 3

***
В маленьком кафе на окраине Лондона за столиком у самого окна рыжеволосая девушка рассеянно водит чайной ложкой по узору на скатерти. День не задался с самого начала: сам факт встречи с сестрой, с которой отношения уже давно хуже некуда, уже невеликое счастье, так теперь Тунья еще и опаздывает… Лили Поттер скользит взглядом по улице за окном, по лицам немногочисленных посетителей и останавливается на молодом парне-официанте в поношенном коричневом костюме. Что-то в его манерах кажется волшебнице смутно знакомым, но лица разглядеть все никак не удается, и Лили почти уже решает подумать о чем-нибудь другом, когда юноша, у которого почему-то сильно дрожат руки, случайно сталкивает на пол солонку, ставя поднос на один из столиков. Громкий стук и треск разбитого фарфора снова привлекают ее внимание, и девушка улавливает краем уха обрывки скандала:
- И где только набирают таких безруких?! Молодой человек, вы бы хоть со стола-то соль удосужились смести!
- Простите, еще секунду и все будет убрано. Я извиняюсь, это в первый и последний раз… - парень сбивчиво оправдывается перед настырной клиенткой. Лили слегка морщится, чувствуя, как непонятно сжимается сердце. Нет, ну можно ли так? Если даже ей, с такого расстояния, заметно, что юноше нездоровится…
-Если сейчас же здесь не будет идеальной чистоты, это будет точно последний раз! Ваш последний день на этой работе!
И, когда официант поднимается с корточек, убрав с пола осколки, и разворачивается, чтобы уйти, уже тише, но тоже во всеуслышание:
- Ноги моей больше не будет в этой забегаловке! Подумать только, каких-то оборванцев стали принимать на работу!
Юноша явственно вздрагивает и опускает голову; у Лили неожиданно слезы наворачиваются на глаза… Только бы Петунья не пришла прямо сейчас!
Стараясь успокоиться, волшебница вглядывается в витрину сувенирного магазина на другой стороне улицы, когда ее окликает мягкий знакомый голос:
- Мисс, вам что-нибудь принести?
Лили Поттер вздрагивает и резко оборачивается, не веря своим ушам:
- Римус?!
Люпин, не совладав с собой, на мгновение отшатывается, но тут же обреченно кивает:
- Доброе утро, Лил. Я тебя не узнал, извини.
- А я-то думаю, кого мне так напоминает… Ты что, здесь работаешь?
- Магглы мало знают об оборотнях, - пожимает плечами Римус, - так что удалось убедить их в ежемесячных обострениях гастрита.
Лили хмурится, вспомнив недавнюю сцену:
- Почему ребята мне ничего не говорили об этом?
Люпин на миг прикусывает губу, а потом неохотно признается:
- Они не в курсе.
Девушка ошарашенно распахивает глаза. Чтобы мародеры что-то скрывали друг от друга!?
- Римус Джон Люпин, как это понимать?!
Тот обеспокоенно окидывает взглядом зал, убеждаясь, что никому не требуется его услуг, и присаживается за столик Лили.
- Ничего особенного, просто не хотел никого беспокоить. У ребят и без меня сейчас много проблем, а это, - он многозначительно кивнул на посетителей, - они бы навряд ли одобрили.
- Римус, но почему?.. Джеймс мог бы помочь, в конце концов, с твоими способностями ты бы много чего мог добиться.
Люпин прерывает ее грустной улыбкой:
- Лили, пойми: вступаться за оборотня сейчас – дело опасное, а министерство постоянно настороже. Я не хочу, чтобы Сохатый в это вмешивался.
Лили горько вздыхает:
- Ну… а почему бы просто не рассказать? Они всё головы ломают, где это ты постоянно пропадаешь.
Девушка обеспокоенно вглядывается в лицо друга: да что же он, вовсе не спит, что ли? Хотя конечно. Днем работа, ночью эти вечные дежурства для Ордена. И полнолуния к тому же. Бедный Люпин… Интересно, ему каждый день здесь так треплют нервы?
- Нет, - Римус решительно трясет головой.
- Послушай, они же беспокоятся за тебя…
- И, разумеется, им станет гораздо легче жить, если они узнают, что все, на что я оказался способен – это разносить напитки стервозным блондинкам!
- Неужели ты думаешь, что для них это что-то значит?
- Я не думаю, я… Лили, я не хочу разрушать героическую сказку о Мародерах, которую выдумали Джим с Бродягой. Так было еще в Хогвартсе: самые лучшие оценки, самые красивые девушки, самые смешные шутки… Теперь они двое –самые лучшие авроры. Даже наш Хвостик устроился на прекрасное место в министерстве, а я… они только огорчатся, если узнают, что среди мародеров нашелся такой неудачник.
Волшебница сочувственно смотрит на собеседника:
- Римус, но ведь все же понимают, что это не твоя вина…
Люпин только горько качает головой:
- Сколько я помню Сириуса, у него всегда в кармане шелковый носовой платок. И он его выкидывает в конце дня, чтобы назавтра положить новый… Бродяга просто поверить не сможет, что кому-то и в самом деле не хватает денег на одну новую мантию в год. А Джим – что в нашем героическом министерстве, которым он так восхищается, ежемесячно проверяют всех стоящих на учете оборотней, помимо всего прочего, на наличие блох, - голос у Люпина срывается.
Лили успокивающе дотрагивается до его руки:
- Если ты не хочешь, я, конечно, никому ничего не скажу. Но, по-моему, ты преувеличиваешь.
Люпин, хмыкнув, вдруг улыбается:
- А что мама Сириусова крестника делает в маггловском кафе в десять утра?
Лили морщится:
- Жду Петунью. Ей нужно уладить со мной какие-то дела по поводу дома родителей… Римус! – окликает она друга, поднявшегося с места.
- Да?
- Знаешь, я бы на твоем месте придумала какое-нибудь объяснение тому, где ты целыми днями пропадаешь… Времена неспокойные, мало ли кто что может вообразить.
Люпин медленно кивает, погасив мгновенную интуитивную тревогу в глазах.
Лили только тихо вздыхает.
Мерлин великий, они, похоже, ничего ему не сказали.
Может быть, впрочем, оно и к лучшему.


Глава 4

***
- Драко, поговори с этим… отдельно, - почти лениво указывает на Лонгботтома Алекто.
Кэрроу предпочитают пытать девчонок. Желательно с Хаффлпаффа. Конечно, с ними интереснее. Больше крика, больше слез. А этот аврорский сынок – столько стоицизма, что просто тошнит.
Малфой с готовностью подпрыгивает с места и подхватывает палочку Невилла с учительского стола:
- До конца урока, профессор?
- Разумеется… Надеюсь, этого будет вполне достаточно для легкого внушения.
Белобрысый слизеринец, резко развернувшись, кулаком толкает Невилла к двери, и тот едва не падает, в последний момент успев ухватиться за парту. Испуганный вздох Лаванды, резкий смех Кэрроу и шипение Драко:
- Шевелись, Лонгботтом!
Уже у дверей Малфоя настигает вкрадчивый голос Алекто:
- Имей в виду, Драко, где-то поблизости занятие у Северуса, так что постарайтесь шуметь потише… Наш директор, видите ли, не любит, когда срывают его уроки.
Драко кивает и поспешно покидает кабинет.
Через пару минут они входят в свободную аудиторию. Впервые в жизни, кажется, Лонгботтом выглядит высокомернее наследника рода Малфоев:
- Ну, мистер Пожиратель… Изволите начать, или мне еще придется вас упрашивать?
Драко неторопливо накладывает заглушающие чары и спокойно усаживается за учительский стол:
- Расслабься, Лонгботтом.
Невилл недоверчиво прищуривается, в ответ на что Малфой с усмешкой кидает ему в руки палочку. Гриффиндорец ошарашенно смотрит за ее траекторией и поймать, разумеется, не успевает. Пока он наклоняется, Драко разражается наигранным смехом:
- Ну ты и рохля, Лонгботтом!
Выпрямившись, тот почему-то смотрит прямо в глаза, не реагируя на насмешку:
- Почему, Малфой?
Драко, подняв левую бровь, пожимает плечами:
- Просто привычка, знаешь ли… Дурацкая слизеринская привычка никогда не упускать возможность схалтурить.
Невилл задерживает взгляд еще на секунду – и Мерлин знает, что он там видит.

Когда через год по одному ему известным причинам Малфой возвращается вместе со всем курсом доучиваться в Хогвартс, он обходится без травм первые дня три. На четвертый день Невилл находит его в окружении четырех шестикурсников Равенкло, которые методично отрабатывают на хорьке вытащенные из каких-нибудь полузабытых трактатов заклинания. Лонгботтом с улыбкой вспоминает занятия ОД и с легкостью раскидывает четверых мстительных идиотов. Сообразив, с кем имеют дело, ребятки предпочитают смыться. Герой войны, в конце концов. Себе дороже.
Малфой с трудом садится, опираясь о стену, и напряженно смотрит на гриффиндорца:
- Какого… черта… Лонгботтом?..
Невилл только улыбается краем губ, сосредоточенно трансфигурируя парту в носилки:
- А ты что хотел, Малфой? Привычка… Идиотская гриффиндорская привычка защищать слабых и обиженных.
Вместо носилок из-под палочки Невилла выползает что-то живое и шестиногое.

***
- Пусть даже не надеется!
- Но, Джим…
- Лунатик, прекрати его защищать! И вообще, закрыли тему Сириуса Блэка, ясно?
- Джеймс, послушай, Бродяга подставил в первую очередь меня, ты-то там оказался случайно. И уж если я его простил…
- Значит, я имею право обижаться за двоих! И вообще, Римус, мне иногда кажется, что если б Нюниус, к примеру, завтра убил меня на месте, ты бы и его взялся оправдывать…
Люпин замолкает так, словно его просто выключили. Всё. Вплоть до дыхания.
- Римус! Лунатик, алло! Ну прости, глупость ляпнул…
Тот резко отмирает и, закусив губу, испуганно смотрит на Джеймса:
- Все в порядке, просто мне показалось…
И тут же, решительно тряхнув головой:
- Чушь какая… И кстати, Сохатый: еще одно предположение в этом духе, и прощения ты не дождешься!

Когда Люпин много лет спустя догадывается о том, кто передал Темному Лорду пророчество, на него вдруг накатывает воспоминание о давнем разговоре с Джимом. Тогда они простили Сириуса за дурацкую историю с Визжащей Хижиной. Не сразу, но - простили.
Как ему теперь быть - со Снейпом?


Глава 5

***
За весь тысячелетний стаж Шляпы Гриффиндора это распределение было самым суматошным…

- Я хочу на Слизерин… очень хочу!
Если бы у Шляпы были глаза, она бы их закатила. Девочка – в пол-лица улыбка, в остальные пол – изумрудные очи, рыжие лохмы из косичек выбиваются, характер безбашенный, да еще и магглорожденная… Какой тебе Слизерин, милочка? Что ты там забыла?
Девчушка чуть краснеет:
- Туда поступит Сев. Он мой друг.
Шляпа вздыхает. Еще и идеалы всякие… Дружба, верность, преданность. Ну уж нет, девочка, пока не пройдет. Вот в следующем поколении – посмотрим…
- Гриффиндор!
Черноволосый мальчишка в очереди огорченно кусает губы.

Хмурый паренек с аристократической небрежностью натягивает шляпу на голову и решительно заявляет:
- Куда угодно, только не в Слизерин!
Шляпа подавляет тяжелый стон. Попробуй отправь Блэка на любой другой факультет – его семейка весь Хогвартс на камни разберет и соберет в обратном порядке. Так, чтобы директором стала Плакса Миртл.
- Тогда Хаффлпафф.
Может, передумает, а? Ну есть же у парня какие-нибудь тормоза…
Блэк только бесшабашно хмыкает:
- А что, запросто!
И ухмыляется так, что сомнений у Шляпы не остается:
- Гриффиндор!
И в зале воцаряется гробовая тишина. Ой, что буде-ет…

- Равенкло, скорее всего. Способный, усидчивый, проницательный… Тебя как, устроит?
- Конечно. Я все равно здесь, скорее всего, ненадолго.
Шляпа хмурит складки и внимательно всматривается во что-то, одной ей доступное.
- Эй, Люпин?
- Да?
- Знаешь, я передумала. Давай-ка в Гриффиндор, там не испугаются.
Мальчишка чуть вздрагивает от крика Шляпы и аккуратно снимает ее:
- Спасибо. Всего доброго.
Шляпа лукаво хмыкает. Да, пожалуй, там даже обрадуются. Декан, по крайней мере.

- Хаффлпафф.
- Не-ет!.. Меня мама прибьет!
Полненький мальчуган едва сдерживает слезы. Ну и что с ним с таким делать? На Равенкло – не справится, у серебристо-зеленых попросту замучают. Гриффиндор? Минерва меня по швам распустит за такие фокусы. Может, вообще сказать, что парнишка – сквиб… он ведь и впрямь недалеко ушел…
Ну и курс у Гриффов подбирается, Мерлин упаси… Блэк, оборотень – и неизвестно, кто опаснее, так теперь еще и этот полурослик. Ладно. Будешь мне должен. Ленту на тулью, к примеру. Ну, иди уже, горе луковое!
- Гриффиндор!

- Поттер, хоть ты-то, надеюсь, хочешь туда, куда положено?
Лохматая голова склоняется набок, лукаво переспрашивая:
- А куда положено?
И Шляпа понимает: что бы она ни сказала, это хулиганьё очкастое все сделает наоборот.
- На Слизерин, конечно. Где еще в наше время чистокровки учатся?
И Поттер вспыхивает:
- Эй, а этот Блэк? Ему, значит, можно, а мне нельзя? Хочу на Гриффиндор, ясно?
- Ясно, ясно… Знаешь что, дорогой, будешь таким доверчивым – плохо кончишь…
- Гриффиндор!

- Слизерин… Мать говорила… Нет, но Лили же… Гриффиндор… А там эти Поттер с Блэком… Слизерин… Что они там скажут, я же полукровка… Гриффиндор…
Шляпа срывается на истерический крик:
- Снейп!!! Не мешай мне, дай подумать спокойно!
Храбрец, определенно, и идеализма предостаточно… Гриффиндор. Ума хоть отбавляй. Равенкло. Честолюбив без меры и вообще с самооценкой Мерлин знает что. Слизерин.
Меньше всего проблем от него будет на Равенкло, конечно. Мальчик, а мальчик… Хочешь быть великим комнатным зельеваром?
- Пойдешь на Равенкло?
- Я что, похож на ботаника?
Да-а… Этот парень даже неодушевленную шляпу до нервного срыва доведет:
- А на кого ты похож? На темного мага?! Ладно, получай…
- Слизерин!

Да, это было самое странное распределение на ее памяти. Вплоть до того момента, когда Альбус Северус Поттер стал напрашиваться в Слизерин:
- Вы же сами понимаете, что этому факультету сейчас приходится нелегко, и нужно обязательно исправить допущенную несправедливость!

Роза Уизли – в Хаффлпафф:
- Согласно триста семьдесят третьему пункту Кодекса чести студента Хогвартса, составленного в 1324 году бароном Реджинальдом Рочестером, я имею полное право отказаться от распределения с помощью магического предмета и потребовать решения особой комиссии!

Миллисента Гойл – в Гриффиндор:
- Понимаете, мама… она сказала, что если я попаду в Слизерин, мне сильно достанется…

А Скорпиус Малфой – в Равенкло:
- Ну, знаете ли… Лучше быть первым в деревне… По крайней мере, там не будет Поттеров.

И тогда она окончательно решила уйти в отставку. Пусть сами разбираются!


Глава 6

***
- Цисси, я влюбилась.
Младшая мисс Блэк поправляет прядь белокурых волос, глядя в старинное зеркало в тяжелой кованой раме, и оборачивается к Беллатрисе, удивленно приподняв бровь. Что она думает про себя, угадать невозможно. Впрочем, скорее всего, ничего хорошего. Последний раз, когда она слышала подобное от сестры, дело закончилось традиционным подпаливанием фамильного гобелена. Все-таки в некоторых отношениях мама бывает похожа на тетушку Вальбургу…
- Не в Родольфуса, разумеется, - уверенно заявляет Нарцисса. Белла кривит губы в презрительной усмешке:
- Этот мальчик от меня и без того никуда не денется. Нет, я нашла кое-кого получше.
- Я надеюсь, ты помнишь, что ваша свадьба – дело решенное? – спокойно осведомляется Нарцисса.
Белла, смерив ее холодным взглядом, снисходит до ответа. В конце концов, кроме сестрички ей все равно не с кем поговорить откровенно.
- Цисси, милочка, кому может помешать законный муж? К тому же Лестрейнджи, кажется, и сами в восторге от Тома. Еще немного – и они будут его боготворить…
- Ах, он еще и Том! – в голосе младшей сестры слышится затаенный смешок. – Не очень-то аристократическое имя… Только не говори, что ты выбрала какого-то полукровку!
- Он сирота, поэтому имя с фамилией выбрали уже в приюте. Но он, кажется, из какой-то ветви Гонтов, а те родовитее даже твоего ненаглядного Люца…
Во взгляде Нарциссы вспыхивает опасный огонек. Нет, она, конечно, не любит Малфоя. И что из того, что по нему сохла половина девчонок Хогвартса? Даже после того, как помолвка была уже официально слажена? Дурочки, надеялись, что он откажет невесте ради каких-то чувств…
Нет, она его не любит, само собой. Любить будущего мужа – дурной тон. И даже не влюблена ничуть. И не была никогда. Но Бел все-таки лучше придержать язычок, право, лучше!
Беллатриса поспешно сбавляет обороты:
- Да нет, я ничего не имею против Малфоя, видит Мерлин. Но Том – дело другое. Он – гений, Цисси! Он намерен вернуть чистокровным родам все их влияние. Только вообрази себе это: мы станем почти королевами, если он придет к власти!
- Неужели ты веришь в этот бред? – Нарцисса скептически усмехается.
- Если бы ты его видела, поверила бы тоже. Он прирожденный лидер. Он выглядит точно средневековый лорд, и какой ум, какие рассуждения! Но главное, сестренка, в этом деле – непреклонность. Если на его пути к власти будет стоять враг – он убьет его, я уверена, не задумываясь…
- Романтические бредни, Белла… Или этот твой Том – сумасшедший. В наше время политики не убивают, они пресмыкаются, сестра. Так ты хочешь сказать, что будешь с ним встречаться?
Белла жеманно пожимает плечами:
- Он пригласил меня в какой-то свой клуб со странным названием… Объедающиеся или что-то вроде того.
Нарцисса давится смехом:
- Мерлин, Бел, с кем ты связалась? Нет, развлекайся сколько угодно, только… не объедайся там вместе с этими ненормальными, ладно?
Беллатриса демонстративно хмурится, изображая раздражение, но ей не удается сдержать мелькнувшую на губах улыбку.
- Ты еще увидишь, Цисси, у Тома большое будущее!
Нарцисса пожимает плечами и снова поворачивается к зеркалу, поправляя шпильку:
- Блажен, кто верует, Белла. Не увлекайся слишком, а то отец будет недоволен.


Глава 7

***
Сколько помнится Люпину, впервые он, проснувшись, застает Сириуса уже не в постели. Обычно Блэка с Поттером приходится поливать водой по утрам, да и то не всегда помогает.
Удивление Римуса переходит все границы, когда все трое его соседей по комнате обмениваются мрачно-многозначительными взглядами, и Питер приваливается спиной к двери, закрывая пути отступления.
Если это то, о чем он думает, дальше будет только хуже.
Поттер с непонятным смущением заговаривает:
- Послушай, я… мне вчера не спалось, и я видел, как ты выходил ночью. В общем, я забеспокоился, пошел следом и… слышал твой разговор с МакГонагалл.
Ремус моргает, силясь сдержать слезы, и обреченно опускается на стул:
- И?
Голос как-то странно потрескивает. Да возьми же себя в руки, волчонок, ты ведь знаешь, что по-другому не бывает. Ты же сам вчера говорил…
- И мы сделали два вывода, - звонко вклинивается Блэк. – Первый: ты – оборотень.
Римус вздрагивает оттого, что кто-то произносит эти слова вслух. Как мальчишки в деревне, где он жил с родителями. Только у тех в руках были камни. А у этих?
Сириус невозмутимо продолжает, немного нервно кривя усмешку:
- А второй: ты еще и идиот! Потому что решил, что мы тебя бросим.
Люпин растерянно вскидывает глаза на усмехающуюся физиономию Блэка и обеспокоенную – Поттера:
- Вы что, не понимаете…
Джеймс решительно перебивает:
- Нет, это ты не понимаешь! Мы бы остались тебе друзьями, даже если бы ты раз в месяц превращался в хвосторогу. А уж с волком и подавно как-нибудь справимся…
- Ненормальные! – Римус то ли смеется, то ли кашляет, даже не пытаясь скрыть навернувшиеся слезы.
Блэк и Поттер лукаво перемигиваются. Пожалуй, лучше Рему пока не знать, как именно они решили справляться с его волком. Как-нибудь потом поговорим…
Питер нарочито веселым тоном – да ничего не случилось, о чем вы! – окликает друзей:
- На завтрак опоздаем!
Джеймс и Сириус с наигранным ужасом наперегонки бросаются к дверям, и только на выходе их настигает неуверенный голос Люпина:
- Ребята … спасибо.
Блэк, не оборачиваясь, откликается:
- Ага. Будешь должен. Домашнюю работу по астрономии.
Поттер добавляет:
- Каждому… Лунатик.


Глава 8

***
Миссис Ворстрайт привычно поправляет очки на носу и малыши в классе замолкают.
- Думаю, ребята, нам с вами нужно познакомиться поближе. Было бы хорошо, если бы вы рассказали немного о своих семьях… Ну, например, Дора…
Рыжеволосая девчушка с готовностью вскакивает с места, серые глаза радостно сверкают. Ее спросили первой!
- Меня зовут Нимфадора Малфой, мне семь лет, и у меня большая семья.
Учительница снисходительно улыбается:
- И насколько большая?
- Смотря кого считать, - морщится девчушка.
- Ну, например, когда твои родители покупают подарки на рождество – сколько родственников вы поздравляете?
Дора хихикает, вспоминая, с каким отчаявшимся выражением лица папа каждый год отправляется в Косой переулок за презентами… и как мама потом часами сидит, заполняя открытки и периодически советуясь с мужем, кому чего пожелать… и как тот в ответ отпускает фирменные малфоевские шуточки, а мама притворно сердится и напоминает ему, что «раз уж ты породнился с Поттерами и Уизли, то теперь терпи… я тебя предупреждала!» А гора подарков, запакованных в оберточную бумагу и снабженных открытками, все растет и растет, пока не занимает треть гостиной…
- Семьдесят. Или, может, чуть больше. Ну, если считать Скамандеров, то восемьдесят.
В конце концов, они и правда почти родственники… Раз уж папин младший брат наконец собрался жениться на Дельфине…
Миссис Ворстрайт, закашлявшись, переспрашивает:
- Так много? И вы часто видитесь с родными?
Странно, она же то и дело прогуливается мимо дома этих Малфоев… У них совершенно никого не бывает, она уверена! Не через дымоход же к ним родственники заходят?
- Конечно, - улыбается девчушка, припомнив, что дядя Хьюго обещал непременно появиться сегодня к вечеру и привезти в подарок выведенную им молчаливую мандрагору.
Учительница проглатывает удивление и продолжает:
- Ну, тогда расскажи, есть ли в вашей семье кто-нибудь, кто добился особенных успехов… или занимается чем-нибудь интересным?
Дора на мгновение задумывается, потом начинает перечислять:
- Ну, мой папа в этом году вошел в сборную Великобритании . А Гермиона изобрела три противоядия, я их названия не помню, и ей дали за это орден. Мари-Виктуар – лучшая актриса в Лондоне, так Тедди говорит… Дядя Невилл – директор Хог… школы святого Брутуса, - Дора тихо улыбается про себя, вспоминая мамины рассказы про дедушкино детство. – Дедушка Драко – основатель Музея Великих Войн. Да, и еще у нас два министра – один бывший, другой нынешний.
Миссис Ворстрайт почти испуганно переспрашивает:
- Министра чего?
- Магии, - напоминания мамы о том, что в маггловской школе лучше об этом не заговаривать, вылетают из головы, и Нимфадора добивает нервы учительницы словами:
- А то, что дедушка Гарри, Рон и Гермиона спасли мир, считается?

Через пару дней Лили Поттер-Малфой читает Скорпиусу вслух письмо из Дориной школы с рекомендацией обратиться к психологу. У девочки, видите ли, слишком беспокойное воображение.
На "спасении мира" Лили сбивается с нарочито серьезного тона и буквально валится на ковер рядом с истерически смеющимся мужем.
- Интересно, а про морщерогих кизляков, которых нашла крестная, Дора им не рассказала?

Две недели спустя Нимфадора Малфой идет в магическую начальную школу в Хогсмиде. Далековато, конечно, ну да ладно… Зато статут о секретности в безопасности!


Глава 9

***
Гермиона Уизли просыпается в слезах, тяжело дыша , и нервно теребит плечо спящего мужа:
- Рон…
Тот неохотно разлепляет глаза и переваливается на другой бок, но, скользнув глазами по лицу жены, мгновенно стряхивает всякую сонливость:
- Мерлин, что случилось?
Гермиона, уткнувшись носом в его плечо, неразборчиво выдавливает:
- Мне они снятся…
Рон вздрагивает и обнимает жену. В их семье каждый знает, кто это – они. Каждый – даже Тедди, к которому по ночам приходят родители.
- Ну, тише… если хочешь, расскажи все… станет легче.
Гермиона кивает:
- Мне снится, что они по очереди входят в комнату… Я точно помню, как они закрывали двери, пока были живы. Крэбб – когда бывал один, брякал дверью так, что косяк чуть не рушился, а когда с Малфоем…
- Подходил на цыпочках и плавно открывал перед ним дверь. А потом так же тихо притворял за его спиной, - мрачно припоминает Рон.
- Тонкс вечно ходила по Гриммо с чашкой в руке и, открывая дверь, непременно проливала чай.
Рон прикрывает глаза:
- Фред… В их комнате в Норе петли всегда скрипели, думаю, близнецы специально их поливали водой назло маме. Зато когда они выбирались из спальни утром, слышно было на весь дом.
- Люпин, - вздыхает Гермиона, - все делал незаметно. Он мог войти так, что никто бы не обратил внимания.
- Но зато когда хотел, - Рон, увлеченный воспоминаниями, усаживается на кровати и взмахивает рукой без палочки, - Ваддивази!
Гермиона смеется, припомнив их первое занятие у Римуса, но тут же мрачнеет:
- Только вот я ничего не помню про Сириуса…
Рон нахмуривается, припоминая:
- Не знаю… на то он и Блэк, чтобы появляться из ниоткуда. Так как-то всегда получалось: Сириус – он просто сразу есть. А потом его просто сразу нет.
Гермиона, вздрогнув, шепчет:
- Он и в последний раз так… Появился и ушел. Непонятно куда.
Рон продолжает вспоминать:
- Малыш Колин всегда протискивался в двери как-то боком, тащил за собой свой драгоценный фотоаппарат и старался казаться невидимым, хотя ужасно шумел.
Гермиона удивленно смотрит на мужа… Вот ведь то слова от него не добьешься, то вдруг говорит как пишет. Может, заставить его сесть за мемуары? Все равно Гарри на это никогда не уломать…
- Снейп. Распахивал дверь одним резким движением, так что мантия у него начинала колыхаться. И захлопывал с громким стуком, чтобы все студенты волей-неволей посмотрели в его сторону.
- А мы с Гарри, помнится, развлекались тем, что специально не обращали на этот стук внимания… Кажется, его это ужасно бесило!
Гермиона смеется:
- Ах, наша новая знаменитость и тут нашла повод выделиться из толпы ничтожеств?
И Рон вдруг неуловимо тихо вздыхает. Вообще-то, они скучают по Снейпу. Гарри больше всех.


Глава 10

***
- Тринадцатого, Джим. И даже не пытайся меня переупрямить!
Джеймс Поттер нерешительно оглядывается на ребят и возражает:
- Лил, тринадцатого никак не получается…
- Почему это?!
Сохатый кусает губы:
- Римус очень занят.
- Настолько, что не может прийти на свадьбу к другу? Не выдумывай, Поттер!
Эванс возмущенно отбрасывает рыжую прядь со лба:
- Что вы все от меня скрываете? Джеймс, я твоя невеста, ты мог бы хоть немножко мне доверять…
Сохатый огорченно морщится и уже собирается ответить, когда за его спиной поднимается с места Люпин:
- Лили, Джим обещал никому ничего не говорить.
Сохатый резко, почти с испугом, обрывает:
- Рем, ты не обязан…
Лунатик отрицательно мотает головой:
- Я как раз многим тебе обязан, Джеймс!
Сириус сзади что-то протестующе мычит.
Ладно, какая в конце концов разница… Лили, конечно, вряд ли спокойно отнесется к присутствию в своем доме оборотня, но лучше так, чем если они с Сохатым рассорятся накануне свадьбы.
- Лили, тринадцатое число – полнолуние. И меня не будет на вашей свадьбе, потому что я оборотень.
Зеленые глаза пристальным нечитаемым взглядом всматриваются в его лицо. Римус, не выдержав, опускает глаза:
- Мне, наверное, лучше уйти.
До дверей такой родной гостиной дома Поттеров в Годриковой Лощине – четыре шага.
На третьем Рема останавливает деловитый голос Эванс:
- Сколько времени нужно, чтобы полностью прийти в себя после полнолуния?
Римус неуверенно откликается:
- Минимум четыре дня.
- Ладно, пусть пять… Джим, свадьба будет девятнадцатого!
Джеймс все еще робко улыбается:
- Лили, ты серьезно?
И, встретив ее понимающий взгляд, подхватывает невесту на руки:
- Я люблю тебя, Лили Эванс!
- Эй, поставь меня! Я тоже тебя люблю, но если вы еще что-то скрываете, лучше признавайтесь сразу!
Сохатый вздыхает, осторожно опускает девушку в кресло, - и через секунду прямо посреди гостиной на ковре стоит огромный олень с ветвистыми рогами. Сириус, лениво прищурившись, нехотя перекидывается в Бродягу, а еще пару мгновений спустя Лили с криком вскакивает ногами на сиденье кресла: у края ковра насмешливо шевелит усиками обаятельный крыс.
Когда все трое возвращаются к нормальному обличью, Лили озадаченно тянет:
- Потрясающе… И давно?
- С пятого курса, - гордо встряхивает лохмами Блэк.
- Сумасшедшие… Это же опасно!
Поттер в очередной раз озирается на все еще в нерешительности стоящего у дверей Люпина и хмуро поясняет:
- Мы понятия не имели, что делать с ликантропией Рема… вот и решили хотя бы составить ему компанию.
Эванс тихо ахает, решительно подходит к Люпину и, за рукав отбуксировав его обратно к камину, выдыхает:
- Господи, если бы я раньше знала… какие вы у меня замечательные…
Джеймс весело перебивает:
- Эй, а ты, выходит, не знала?
Эванс смеется, смахивая слезы:
- Я догадывалась. А теперь точно знаю.


Глава 11

***
- Оставь девочку в покое, Саймон!
- Ты рехнулась, Уизли? Она же слизеринка!
- Это не наказуемо, насколько я знаю.
- Не твое дело, иди куда шла!
- Нет, моё… тебе, может, и плевать на честь факультета, а мне – нет.
Роза Уизли расталкивает старшекурсников и берет за руку маленькую Алису Розье:
- Они тебя не тронут, не беспокойся.
- Думаешь, тебя испугаемся? Ну, давай, покажи что-нибудь этакое!
Роза окидывает зевак презрительным взглядом из-под растрепанной челки и фыркает:
- Жаль на вас силы тратить!
И тихонько подталкивает первоклашку в спину.
- Никуда вы не уйдете, Уизли, - Саймон Баррингтон шагает вперед, заставляя Розу отступить к стене.
- Найди себе другое развлечение, Баррингтон!
- Можешь предложить что-то взамен, рыжая?
- Я не… - начинает Роза и прикусывает язык, услышав поверх голов знакомый голос:
- Я могу.
Толпа разворачивается, пытаясь разглядеть, кто говорит.
- А, вот и еще один чистокровный гаденыш явился... Добро пожаловать, милорд Малфой!
Скорпиус считает до десяти, чтобы успокоиться, потом продолжает:
- Если тебе так скучно, Баррингтон, давай договоримся – ты их больше не трогаешь, а я…
- Не вздумай, Скорп! – властно выкрикивает Роза, но тот даже не смотрит в ее сторону:
- Прихожу сегодня вечером за теплицы… без палочки.
Баррингтон криво ухмыляется:
- Заманчиво, Малфой… Только кто мне может гарантировать, что там не будет твоих ненаглядных Поттеров?
Скорпиус то ли презрительно, то ли горько усмехается:
- Я не стал бы их впутывать в это, Баррингтон… Тебе не понять.
- Уж конечно, где нам до вас, чистокровок… - начинает тот, но посреди фразы его сбивает с ног волна заклинания. Палочки вылетают из рук у половины старшекурсников, включая Малфоя.
Торжествующая Роза Уизли усмехается, держа в руках целую коллекцию волшебных палочек, и гордо шествует между ошарашенными студентами. Возле угла коридора она оборачивается и веером раскидывает палочки в толпу. Пусть разбираются, как хотят.
Алиса Розье заливисто смеется – маленькие дети быстро отходят от испуга.
Роза не глядя протягивает палочку догнавшему их Малфою:
- Ты что, совсем ненормальный?! Тебе проблем не хватает, сам решил нарваться?
- Сама-то, - бурчит Скорпиус, - воительница, блин, нашлась… Ты хоть бы о братьях подумала, они же с ума сойдут, если что…
- Ой, вот только не говори, что о тебе они меньше беспокоятся!..
Малфой окидывает девушку озадаченным взглядом:
- Ты это о чем, Уизли? Мы с ними просто общаемся…
- Просто общаетесь, ага… Ты, кстати, в курсе, почему Вектор исправила тебе оценку за прошлогодний экзамен?
- Исправила? Я даже не…
- Не знал? – усмехается Роза, - Ал тогда поднял на уши весь совет попечителей, доказывая, что ты себя плохо чувствовал из-за заклятия Финнигана… Ой…
Малфой рассерженно шипит:
- А какого черта мне до сих пор этого не…
- Вообще-то ты и не должен был узнать, - робко начинает Роза, - Альбус боялся, что ты откажешься.
Скорпиус все еще сердито огрызается:
- Вечно вы лезете не в свое дело, что Поттеры, что Уизли!
И тут вдруг неожиданно для обоих в разговор влезает Алиса:
- А может, они просто считают, что это их дело?
И улыбается.
Малфой, безнадежно взмахнув рукой, вдруг прямо и с любопытством смотрит на Розу:
- Кстати, Уизли, а что это было? Эффектно ты их…
Уизли встряхивает светло-каштановыми с золотым отливом кудрями:
- Просто Экспеллиармус.
И под недоверчивым взглядом блондина неохотно уточняет:
- Невербальный Экспеллиармус. С двух палочек одновременно. Усиление за счет резонанса.


Глава 12

***
Гермиона решительно захлопывает книгу:
- На самом деле, нам не хватает только одного факта для того, чтобы разобраться во всем этом.
Гарри и Рон синхронно вскидывают головы:
- И какого?
- Возраста Дамблдора! Если ему больше двухсот, то это – маразм, и Волдеморт давным-давно мертв.

***
- Мерлин великий, Джеймс, если уж тебя так нервирует Снейп, могу посоветовать, как сделать так, чтобы ты его больше никогда не видел.
Поттер поднимает на Люпина заинтересованный взгляд.
- Просто подари ему свою мантию, Джим!

***
- А я-то надеялась, что ты, Уизли, поумнее Лонгботтома!
- О чем это ты, Паркинсон?
- Думаешь, никто из наших не знает об этом вашем тайном Сопротивлении?
Джинни испуганно ахает:
- Только посмей кому-нибудь…
- Больно надо еще… Кстати, если будут очень нужны лекарства, загляни в ход за портретом Морганы на втором этаже. И иди к черту со своими благодарностями, ясно?!

***
- И не подумаю!
- МакГонагалл, не заставляй меня тебя уговаривать!
- А ты меня – нарушать правила!
- Это всего-навсего одно дежурство, а мне действительно очень нужно в Хогсмид…
- Свидание, - хмыкает семикурсница, окидывая оценивающим взглядом второго старосту школы, - ладно, Салазар с тобой, иди уж. Если что – прикрою.
Том Реддл, задумчиво глядя ей вслед, усмехается вполголоса:
- Не хватало еще мне тратить время на свидания!
И с некоторым усилием отрывает взгляд от удаляющейся стройной фигуры гриффиндорки.
Гормоны, все таки, дело нешуточное.

***
- Посмотрите в шар, мисс Прюэтт.
Молли отчаянно напрягает глаза, надеясь, что хотя бы на экзамене ей явится какое-нибудь видение будущего.
И чудо происходит.
- Профессор, я вижу… семь птенцов. Последний цветной, а остальные серенькие… А теперь один из них улетает…
- Прекрасно, мисс, что-то еще?
- Да, кажется у шестого что-то блестит на груди… вроде монетки или медали… Но я не помню таких символов в учебнике, профессор!
Профессор Корнер грустно улыбается:
- Это что-то индивидуальное, мисс Прюэтт. Одно могу сказать точно – у вас будет шесть сыновей и дочка. А вот остальное… может быть, поймете, когда сбудется.
- Я могу идти, профессор?
- Да, я думаю, это как минимум выше ожидаемого… До свидания, мисс Прюэтт.

***
- Блейз! – Гермиона заглядывает в закуток одного из сотрудников.
Забини с готовностью вскакивает с места:
- Миссис Уизли! Чем могу…
Гриффиндорка морщится. Вот ведь сколько раз просила всех звать ее по имени!
- Я пересматривала бухгалтерию… вот, посмотри, здесь, к примеру… По бумагам получается, что твой оклад на две трети меньше стандартного по отделу. Здесь, вероятно, какая-то ошибка, но я никак не могу разобраться.
Блейз прикусывает губу и нервно барабанит пальцами по столу:
- Документы в порядке, миссис Уизли.
Гермиона удивленно поднимает брови:
- И что это значит?!
- Я был уверен, что вам сказали…
- Нет, я только сегодня… Так в чем дело?
Забини силится сохранить невозмутимое выражение на лице:
- В том, миссис Уизли, что в магическом мире неохотно принимают на работу… кхм… неблагонадежных. А Министерство может себе это позволить. На особых условиях, само собой.
Гермиона хмурится и пристально смотрит на коллегу:
- И вы так легко на это соглашаетесь?
Тот только безнадежно пожимает плечами:
- А у нас есть выбор?

За две недели Гермиона поднимает на уши всех своих знакомых в Аврорате и Визенгамоте, долго выясняет отношения с Гарри Поттером, не уследившим за самодеятельностью Отдела по контролю за неблагонадежными, и добивается поправок к нескольким законам, введенным после победы.

В день зарплаты Гермиона с радостной улыбкой заглядывает в кабинет Забини:
- Блейз, не забудь сегодня заглянуть в Гринготтс, ладно? И купи жене цветы, а то она совсем измученная ходит!


Глава 13

***
- Хотелось бы знать, Поттер еще жив? – ни с того ни с сего спрашивает, ни к кому конкретно не обращаясь, Пэнси.
Компания старшекурсников Слизерина замирает в немом шоке. Не то чтобы они об этом не думали, но произнести вслух…
В тишине особенно слышно, как Драко резко вздрагивает и роняет книгу, лежавшую на подлокотнике кресла.
- Да лучше бы сдох, - не задумываясь, выпаливает Крэбб, но тут же прикусывает язык под пристальным взглядом Нотта.
Снова наступает тишина. Кто в компании слизеринцев поручится, что среди своих нет предателя?
Первым не выдерживает Забини:
- Тогда почему никто из нас не доложил о Сопротивлении?
Откликается, как ни странно, обычно молчаливый Теодор. Ледяным тоном логика.
- Потому что когда истребят грязнокровок, Лорд начнет чистку среди нас.
- Уже начал, - возражает Забини, - Вчера Алекто ударила Круциатусом по слизеринским первогодкам. Но не в том дело… Школа скоро кончится и нам тоже придется убивать. Этого вы хотите?
Малфой нервно сжимает кулаки, делая вид, что увлечен чтением.
Дафна Гринграсс нарочито легкомысленным тоном отзывается, хлопая белесыми ресницами:
- Надеюсь, Авада хоть смотрится эстетичнее Круциатуса… Драко, что с тобой?
Тот неохотно поднимает измученные глаза и вдруг решается:
- Жив ваш Поттер. По крайней мере, две недели назад был жив.
Ахает Паркинсон. Блейз судорожно сжимает перо, которое крутил в руках в течение всего разговора. Нотт с видом светского любопытства откидывается на спинку дивана.
Допрос начинает Дафна:
- Откуда ты знаешь?
- Был в поместье, когда его схватили егеря.
- Что?!
- Да все с ним в порядке, - нервно сглатывает Драко, припомнив, во что обошлась их семье удачливость Поттера, - Сбежал, не получив и царапины. Разве только Грейнджер досталось от тетушки Беллатрисы.
- Грейнджер и Уизли тоже с ним?
Драко вспыхивает:
- А вы видели их по отдельности?!
Паркинсон заключает:
- Не самый плохой расклад, хотя могло быть и лучше.
Теодор вдруг слегка меняет позу и впивается проницательным взглядом в лицо Малфоя:
- А ты что?
Тот непривычно серьезно смотрит в ответ:
- Я ему больше не враг, Тео. Но там была моя семья, понятно?
И впервые за семь лет Нотт первым опускает глаза.

На следующее утро Джинни Уизли находит в учебнике по трансфигурации наспех накорябанную записку:
«Две недели назад все трое были в порядке».
Пэнси Паркинсон за своей партой усмехается краем губ, поймав благодарный взгляд гриффиндорки.


Глава 14

***
- Директор, можно с вами поговорить?
МакГонагалл кидает удивленный взгляд в сторону двери кабинета, из-за которой маячит рыжая шевелюра Рона Уизли. Кого-нибудь другого отчитала бы при всех и отправила восвояси, но… победители Волдеморта по пустякам не суетятся. Уж это-то она усвоила.
Минерва неторопливо выходит из класса:
- Что-то случилось, мистер Уизли?
- Ничего особенного, профессор, но мне очень нужно поговорить с Ноттом. Это срочно.
Директриса недоуменно поднимает брови:
- Вот как… ну хорошо, сейчас… - и окликает:
- Мистер Нотт! Подойдите сюда, пожалуйста.
Тео гибким движением поднимается с места, ничем не выказывая удивления.
Рон приветственно кивает и снова обращается к МакГонагалл:
- Спасибо, профессор.
Минерва закрывает за собой дверь кабинета.
Нотт холодно начинает:
- Чем обязан такой честью, Уизли?
Рон игнорирует презрительный тон и делает пару шагов в сторону лестницы:
- Идем, там твоя младшая… Её слегка поранили, наверное, кто-то из наших заклинание кинул.
Нотт, внезапно побледнев, бросается за ним:
- Что с ней?!
- Думаю, все уже в порядке. Гермиона залечила порезы, у нее большой опыт.
- С-сволочи, - шипит Теодор, но тут же осекается, сообразив, кто идет с ним рядом.
Рон оглядывается, кивает:
- Это уж точно. Хотелось бы знать, кто.
- Хелли не сказала?
Уизли слегка улыбается уголками губ:
- Нет. Храбрая у тебя сестра. Никого не сдала и не плакала.
И прикусывает губу, вспомнив Фреда.
Нотт удовлетворенно кивает про себя. Отец был бы рад, если бы был жив. Салазар побери эту войну!

Гермиона аккуратно перевязывает большой синяк на руке девочки трансфигурированным из гриффиндорского галстука бинтом и поднимается с корточек:
-Теперь не больно?
Хельга хмуро мотает головой. Она точно знает – не бывает добрых гриффиндорцев, даже если они зачем-то помогают.
Гермиона, чтобы скрыть навернувшиеся слезы, деловито оглядывается по сторонам и замечает в конце коридора отблеск рыжих волос Рона.
- А вот и твой брат!
Хельга, вздрогнув, оборачивается и бегом кидается навстречу Теодору.
Брюнет опускается на колени, чтобы оказаться вровень с малышкой и обеспокоенно осматривает ее:
- Ты в порядке?
Хельга тихонько шепчет ему что-то на ухо.
Рон и Гермиона обмениваются изумленными взглядами. Они столько лет учились с Ноттом на одном курсе, и ни разу – ни разу! – не видели его не то что испуганным, - даже взволнованным. Вечное ледяное спокойствие слизеринца, которому безуспешно пытался подражать Малфой, вошло в поговорку. А тут вдруг…

Нотт улыбается сестре с неподдельным облегчением и встает, не выпуская ее руки из своей.
Хельга отчаянно стискивает ладонь брата, словно боится, что он исчезнет.

Гермиона, опомнившись, тянет Рона в сторону лестницы, бросив на ходу:
- До свидания.
Нотт несколько секунд растерянно смотрит им вслед ; потом, потянув за собой сестренку, догоняет гриффиндорцев:
- Уизли!
Рон удивленно оборачивается.
Нотт, слегка запыхавшийся, с трудом подбирает слова:
- Я… спасибо вам, просто… не ожидал.
И – уже спокойнее, почти обычным презрительным тоном:
- Не понимаю, зачем вам это.
Гермиона возмущенно вскидывает голову, но Рон ее опережает:
- У меня есть сестра, Нотт. Это ты можешь понять?
Слизеринец молча кивает и уходит по коридору к лестнице, ведущей к слизеринским подземельям. На первой ступеньке Хельга вдруг оборачивается и решительно выкрикивает:
- Спасибо!


Глава 15

***
У дверей кабинета что-то грохочет, падая, неразборчиво ойкает и тотчас как ни в чем не бывало вскакивает на ноги, краснея и расплываясь в широкой улыбке:
- Профессор, можно войти?
МакГонагалл недовольно-насмешливо фыркает:
- Да вы уже вошли, мисс Тонкс. Влетели, вернее. Все в порядке?
Маленькая Нимфадора проходит между партами, тщетно стараясь ни за что не цепляться:
- Ничего страшного, я все время падаю. Я хотела поговорить с вами… про нашего нового преподавателя по зельеварению.
Минерва слегка напрягается:
- Вы с ним не поладили? Тогда почему обращаетесь ко мне, а не к вашему декану?
Дора, посерьезнев, качает головой:
- Вряд ли профессор Спраут сможет чем-то помочь. Вам я больше доверяю.
МакГонагалл, слегка шокированная таким заявлением из уст второкурсницы, наигранно строго хмурится:
- Так в чем проблема?
Девочка, торопясь и сбиваясь, взволнованно рассказывает:
- Понимаете, у нас сейчас был его урок, и я потеряла перо. Ну, и залезла под парту его искать, так что профессор думал, что никого в классе нет… Мне и на уроке казалось, что ему нехорошо, а тут он просто упал на стул и так закашлялся… Я знаю, так кашляют, когда сильно болеют, у меня дедушка…
Минерва садится за стол и опускает голову, чтобы девочка не заметила на ее лице беспокойства и не испугалась еще сильнее.
Говоря начистоту, она не жаловала Снейпа даже тогда, когда он был ее студентом, - а сейчас и подавно. Но нельзя было не признать, что за последние годы этому мальчишке и в самом деле сильно досталось: шпионаж для Альбуса; без малого месяц в Азкабане с его сырыми камерами и плохими воспоминаниями, которых у Северуса, насколько она его знала, должно было быть немало; суд; а теперь вот – неуютные подземелья Хогвартса и в лучшем случае презрительные взгляды коллег. Ничего удивительного, если он подхватил где-нибудь воспаление легких, а то и чахотку… Но, в конце концов, это точно не должно касаться студентов!
- Думаю, мисс Тонкс, если бы профессор Снейп в самом деле чувствовал себя неважно, он бы непременно обратился в больничное крыло. Он взрослый человек, и вам совершенно не о чем беспокоиться!
Нимфадора на мгновение задумывается, но потом упрямо поднимает глаза на преподавательницу:
- Думаю, вы неправы. Если это тот самый Северус Снейп, о котором мне говорил… в общем, о котором я слышала, - то он ни к кому не пойдет за помощью.
Имя Сириуса Блэка, так и не произнесенное его любимой племянницей, больно бьет по нервам МакГонагалл. Имя человека, в котором они - друзья, педагоги, соратники – не разглядели будущего предателя.
Она сотни раз вспоминала этот выпуск – самый любимый, безусловно, самый талантливый, первый ее выпуск в роли декана Гриффиндора. Когда эти мальчишки вставали перед ее глазами – первокурсниками, со взглядами, сверкающими от восторга, или полными надежд выпускниками – она не могла поверить, что кто-то из них смог предать. Пожалуй, только Питера она любила меньше других – и, видимо, зря, раз малыш погиб настоящим героем.
Она помнила каждое чувство, связанное для нее с этим выпуском.
Гордость, когда по случайно услышанному прозвищу она поняла, что мальчишки узнали тайну Люпина и не оставили его.
Ласковую радость, когда Лили Эванс, уже староста школы, перед экзаменами собирала вокруг себя отстающих младшекурсников и объясняла им непонятные темы.
Непонимающее разражение, когда на выпускных экзаменах Поттер и Блэк вдруг начали допускать не слишком существенные, но заметные ошибки. Это они-то, которые любое задание выполняли блестяще, если, конечно, вообще до него снисходили! Только после, вручая дипломы лучших выпускников Эванс и Люпину, она заметила торжествующие ухмылки на физиономиях своих самых талантливых студентов, и прониклась искренним восхищением к этой не знающей границ дружбе.
Вспоминалась ей и досада по поводу не слишком благовидных проделок пресловутых Мародеров по отношению к слизеринцам, и – невольное уважение к сумрачному Снейпу, который даже после самых жестоких дуэлей не появлялся в больничном крыле, если его не притаскивала туда чуть не силой все та же Эванс, - а после пятого курса не появлялся вовсе.
Перед глазами у МакГонагалл вдруг мелькает что-то ярко-оранжевое, и она отвлекается от воспоминаний. Дора Тонкс в ожидании ответа преподавательницы занимается тем, что меняет цвет волос и глаз.
- Вы правы, мисс Тонкс. Я поговорю с профессором Снейпом, вот только не могу пообещать, что он меня послушает.
Дора в ответ только морщит нос:
- Это уж точно, профессор…


Глава 16

***
Высокая блондинка-хаффлпаффка подходит к Лили почти вплотную, чуть не хватая за руки:
- Это правда, Эванс, что ты гуляешь с Люпином?
Лили вежливо отстраняется, пожимая плечами:
- Ничего подобного, Маккалоу. С чего ты взяла?
- Ой, да не ври, вас видели вместе. В библиотеке, на озере…
- Мы занимались зельеварением, если это так важно. Еще вопросы? – Эванс начинает слегка сердиться. Можно еще выдержать вопросы о парнях, когда тебе и вправду есть с кем встречаться. А когда один Поттер на горизонте?!
Дженни Маккалоу окидывает ее ревниво-недоверчивым взглядом, но, заметив небрежно начесанную челку и видавшую виды школьную сумку, успокаивается:
- Так он свободен?
Лили усмехается. Бедный Рем, если его вздумает одолевать такая колокольня…
- Не обольщайся, - притворно-сочувственно качает головой гриффиндорка, - Если я не ошибаюсь, Римус сейчас не очень-то интересуется девушками.
Дженни пренебрежительно фыркает:
- Да ладно уж… Только не говори, что в их компании только Блэк гоняется за юбками! Просто остальные этого не демонстрируют, Эванс.
Лили морщится от снисходительного тона однокурсницы и почему-то чувствует легкий укол то ли обиды, то ли ревности – за Джеймса. А что, если он и правда не только за ней бегает?
- Дело твое, Маккалоу. Да, кстати, имей в виду, Люпин общается исключительно с людьми, которые хоть немного умеют читать.
Дженни кидает на Лили яростный взгляд и, резко развернувшись, скрывается в аудитории.
Эванс смотрит ей вслед, тихо улыбаясь. Уж если у Рема когда и будет девушка, то только настойчивая, как… Поттер. Если не больше.

***
Люпин, в поисках гостиной блэковского особняка на Гриммо, выворачивает из-за угла и замирает, услышав знакомые голоса.
- Ну Гермио-о-на!..
- Кто вас просил забывать о домашнем задании на лето?
- Я о нем помнил, Гермиона. Ну не могу я писать сочинение по зельям!
- А я, значит, должна была написать целых три?
- Ты наверняка написала втрое больше, чем задали! А я у Дурслей даже учебники вытаскивать опасаюсь…
- Хочешь сказать, Гарри Поттер, что твои дядя с тетей питают особую неприязнь к зельеварению?
Гарри сдерживает непроизвольный смешок и изображает угрожающее выражение лица:
- Послушай, Гермиона, если я приду на первое же занятие неготовым, Гриффиндор с самого начала года потеряет кучу баллов… Ты же первая и расстроишься!
Гермиона, однако, вместо того чтобы проникнуться дурным предчувствием, ухмыляется, глядя куда-то мимо Гарри. Поттер резко оборачивается и натыкается на насмешливый взгляд Люпина:
- Гарри,иногда мне кажется, что ты даже слишком похож на Джеймса.
И – понимающим тоном:
- Сочувствую, Гермиона.
Гарри слегка краснеет, Гермиона мягко улыбается. Вряд ли Римусу так уж легко смеяться над этими воспоминаниями.

***
Кто-то поднимается по лестнице, покашливая и, кажется, слегка прихрамывая. Девочка, сидящая на белом подоконнике в коридоре, всхлипывает чуть громче, словно надеется, что ее заметят и попытаются утешить. Кто-то останавливается, прислушиваясь. Девочка снова прибавляет звук. Шаги решительно направляются к ее укромному уголку.
Через пару секунд из-за угла выворачивает высоченный кудлатый паренек.
- Тут кто?
Девочка поднимает заплаканные глаза:
- Ру-убиус?
- Миртл?! – Хагрид торопливо подходит к подоконнику и неловко присаживается на корточки.
- Эй, ты тут чего?
- Все в порядке, - шмыгает та.
- Если кто обидел, только скажи, я им… - паренек многозначительно показывает кулачище, что совершенно не вяжется с его добродушной улыбкой.
- Это девчонки, - всхлипывает Миртл, - они меня нюней зовут. И говорят, что я уродина!
Хагрид хмурится и бережно, стараясь не сильно сжимать ладонь, берет руку девочки в свою:
- Ты им того… не верь. Ты хорошая. У тебя глаза красивые.
Миртл изумленно вскидывает взгляд:
- Правда?!
- Угу, - решительно кивает ей однокурсник.
Девочка вдруг вскакивает с подоконника, восторженно закружившись по коридору:
- Красивые! Красивые! Краси-и-ивые-е…
И еще не высохшие слезы, отражая свет факелов, блестят на ее лице.
Хагрид встает, чуть морщась от боли – угораздило же обжечься антенницей, которую он вчера притащил для похлебки Арагога, - и, растянув губы в улыбке, любуется танцем Миртл.
Из-за поворота выходит обычной своей солидной походкой староста Реддл. С пару секунд внимательно наблюдает за странной сценой, едва заметно усмехается и окликает:
- Хагрид! Профессор Слизнорт просил тебя зайти. Кажется, ему шкаф нужно передвинуть.


Глава 17

***
- Эй, ты, как тебя там… Прави!
- Я не Прави, я Криви!
- Да какая разница! Сфоткай нас, а?
Колин дерзко смотрит снизу вверх на Флинта и его долговязую подружку:
- Не-а, у меня пленка закончилась. Зайдите завтра, ладно?

***
- Грейнджер.
- Гэнзел.
- Ну же, милая, постарайся. Там две «эр»: Г-р-ейндже-р.
- Глензел.
- Надо, чтобы язык во рту дрожал… Представь, что ты рычишь, Миона! Ну, давай: Грррейнджеррр…
- Гхенжех!
Миссис Грейнджер безнадежно вздыхает:
- Ну что ж, видимо, со школой мы поторопились… Придется подождать еще годик.
Через пару часов пятилетняя Гермиона вполне сносно выговаривает своё имя и фамилию.
Главное в жизни – найти хороший стимул.

***
- Я тебе кто, кондитер?!
- Прости, Эбби, я знаю, что я слишком навязчив, но не могу же я прямо так и зайти в «Сладкое королевство» - там полно моих студентов, того и гляди засмеют!
- А я тут причем?!
- Ну ты же знаешь, я обожаю…
- Лимонные дольки. А я – старое бургундское, которое ты мне так и не привез, кстати.
Альбус страдальчески морщится:
- Все-таки ты зануда, Аберфорт! Ладно, будет тебе твое бургундское…
Брат хмуро уточняет:
- Когда вино, тогда и дольки. Баш на баш.
Директор Хогвартса, возвращаясь к себе в кабинет, бурчит под нос:
- Всегда был занудой… неисправимым…
Бармен, стукая кружкой с пивом для очередного завсегдатая по стойке, ворчливо усмехается:
- Вот ведь интриган мой братишка, а… не завидую я что-то Гарри Поттеру.

***
- Свой эльф? Правда?! – маленький Драко не вскакивает со стула только потому, что уверен – матушка не одобрит такого проявления эмоций. Малфой должен быть сдержанным.
- Разумеется, - Нарцисса щелкает тонкими пальцами и бросает мимолетный взгляд вниз, где у ее ног материализуется забавное ушастое существо:
- Добби переходит в твое полное распоряжение. Надеюсь, ты не наделаешь глупостей, Драко.
Нарцисса неслышно выходит из комнаты, оставляя за собой тонкий запах духов, а сын, проводив ее разочарованным взглядом, сосредотачивается на эльфе:
- Ну и что ты можешь делать?
- Добби много может, мастер Драко, Добби – способный эльф…
Семилетний Малфой высокомерно морщится:
- Конфеты можешь принести?
- Добби может, сэр, но только немного… Хозяйка Нарцисса считает, что много конфет вредно для мастера Драко.
- А сделать вместо меня задание по французскому?
- Добби не может, сэр, - эльф огорченно опускает уши, - мастер Драко должен учиться сам.
Мальчишка, мгновенно утратив интерес к домовику, забирается с ногами на диван и отворачивается лицом к спинке. Потом вдруг снова окликает, непонятным, почти дрожащим голосом:
- Эй, ты там где…
- Добби здесь, сэр!
- А можешь сделать так, чтобы папа и мама чаще приходили?
Домовик закрывает личико тонкими пальцами, раскачиваясь на месте:
- Добби неудачный эльф… Добби не может делать ничего, что хочет хозяин Драко…
Малфой-младший только раздраженно отмахивается и снова утыкается в спинку дивана. Где-то через полчаса тихие всхлипы сменяются мерным дыханием спящего ребенка.
Добби тихонько подходит к дивану и заботливо накрывает спящего малыша пледом.
В этих родовых гнездах всегда сыро и ужасно холодно.


Глава 18

Ни с того ни с сего в сборнике, посвященном разговорам, выросла целая глава о молчании. Да простят меня читатели за нелогичность!)
----------------------------------

***
Беллатриса Лестрейндж никогда не услышит слов о том, что ради нее Темный Лорд был готов оставить свои завоевательные планы.
Но это вовсе не значит, что такого не было.

***
Когда холодным вечером 30 января Снейп заявляется в кабинет Люпина с флаконом Волчьего зелья, тот сидит за столом и залпом глотает уже третий стакан чего-то, сильно похожего на огневиски.
Вряд ли Северус мог бы сегодня отпускать колкости, хотя гриффиндорец явно этого ждет.
Снейп ставит флакон на стол и возвращается к себе в подземелья, где на письменном столе со вчерашнего дня дожидается точно такая же бутылка огневиски.
Лили Эванс сегодня исполнилось бы тридцать четыре.

***
Лаванда Браун чистокровна ровно настолько, чтобы найти себе не слишком богатого жениха из старого французского магического рода.
Она ровно настолько героиня войны, чтобы ей простили следование давним семейным традициям.
Впрочем, все это ее не интересует. Главное, что в аристократических семьях не принято, чтобы муж и жена любили друг друга.
А значит, ей никогда не придется признаваться, что она все еще любит человека, который, в отличие от нее, действительно герой.
И женится, к сожалению, на героине.

***
Невилла они с самого первого дня не спрашивают – допрашивают.
Под Круциатусом или Режущим заклятием.
Прямо в Гриффиндорской гостиной, надеясь, что если не он – так кто-нибудь из девушек из жалости выдаст штаб сопротивления.
Джинни ни на секунду не отводит глаз от лица друга, бледная и неподвижная как маггловская фотография.
Лаванда и Парвати, кусая губы, стараются смотреть в сторону. Много бы они дали за то, чтобы Кэрроу прекратили этот кошмар.
Но Невилл молчит, и они молчат тоже.
Только поздно вечером, когда стараниями Джинни парень приходит в сознание, он позволяет себе пару слов.
О том, что Гарри непременно вернется.
А потом снова начинается жизнь, где разговорам нет места.

***
Когда Вальбурга Блэк срывается на визг, Сириус баррикадирует дверь своей комнаты, заваленной гриффиндорской символикой, и включает маггловский магнитофон, подарок Мейди.
Даже Джеймсу лучше не знать о том, что иногда он почти машинально прикладывает палочку к тому месту, где у всех – даже у Блэков – находится сердце, и мягко раскатывает – пока еще не вслух – тихие звуки: А-ва-да Ке-дав-ра.
Потом, опомнившись, думает о ребятах и собирает вещи, хотя вряд ли куда уйдет.

Когда Тобиас Снейп снимает со стены ружье и угрозами заставляет жену убрать волшебную палочку обратно в комод и стирать его вещи вручную, Северус забивается под лестницу, ведущую на чердак, в пыльный угол, где отец не сможет увидеть, что он читает свои учебники.
Эйлин, совсем вымотанная, то и дело забывает принести сыну хоть кусок хлеба.
Вечером Снейп тайком выбирается из дома и бродит вокруг дома Эвансов, хотя и понимает, что никогда не решится рассказать обо всем этом Лили.
Зато, пока Лили здесь, у него не возникает соблазна повеситься на перекладине от качелей в парке.


Глава 19

***
- Люциус?
Андромеда Блэк, возвращаясь тайком со свидания с Тедом, шокированно замирает на пороге факультетской гостиной.
Есть от чего съехать крыше.
Малфой – сидит прямо у камина, это он-то, который обычно терпеть не может жары и мучает соседей, создавая чуть не минусовую температуру в спальне.
Малфой – с растрепавшимися светлыми волосами и непривычно-растерянным выражением лица.
Наконец, Малфой, явно в стельку пьяный и, к тому же, напившийся в гордом одиночестве в двенадцать ночи.
Что, гиппогриф его побери, должно было случиться?!
На оклик – никакого ответа.
С минуту Мейди колеблется, в конце концов, ее дело сторона, а за возвращение в гостиную заполночь Малфой, если очнется, может и взыскание влепить. Потом одергивает себя: Тед бы непременно попытался помочь.
- Люциус, - настойчиво повторяет она, присаживаясь в соседнее кресло. - На тебя что, Петрификус наложили?!
Тот наконец поднимает на нее едва сфокусированный взгляд:
- Блэк… Иди к чертовой бабушке, а?
Андромеда задыхается от возмущения – пусть только попробует еще хоть раз похвастаться своими безупречными манерами, индюк блондинистый!
- Ах, так? Договорились, Малфой, только не думай, что я не расскажу о твоем тайном алкоголизме Нарциссе…
Готовая вскочить с места и уйти – не гриффиндорка же она, чтобы помогать всем страждущим в округе – Мейди вдруг замечает, как вцепился Люциус в подлокотники кресла, и – останавливается. Из любопытства, разумеется. Скажи ей кто-нибудь, что безупречный Малфой может так потерять самообладание, она бы не поверила.
- Рассказывай, - сухим безразличным тоном, как будто через силу, произносит парень, - Ей все равно наплевать.
Андромеда откидывается в кресле, с трудом подавляя смешок. Так это все любовные терзания?
Сколько помнится, увлечения Люца всегда были не особенно сильными и уж совсем недолговечными. Да и допиваться до поросячьего визга, что он явно собирался сделать сегодня, ему еще не приходилось. Не из-за девушки, во всяком случае.
- С чего ты это взял?
Малфой наливает себе очередной стакан огневиски и кивает девушке с очнувшейся галантностью:
- Тебе налить?
Мейди усмехается:
- Давай, чего уж тут…
Ей тоже есть что заливать. Перспективу побега из дому с любимым парнем, к примеру.
- Так с чего? – если Малфой и надеялся отвязаться от допроса, ему это не удалось. В конце концов, не он один здесь слизеринец.
- Сама сказала.
Люциус слегка краснеет и чуть не сквозь зубы поясняет, все больше и больше трезвея:
- Отказалась идти со мной в Хогсмид под предлогом, что, видите ли, меня презирает и не намерена быть одной из моих воздыхательниц.
Андромеда изо всех сил сдерживает улыбку. Фирменный Нарциссин стиль. Наверняка дословная цитата. Это уж сестренка умеет – врезать слова в память надолго.
Бедный Малфой, впервые ему, наверное, отказала девушка. Может быть, вообще впервые девушка отказала хоть кому-то из Малфоев. А может быть, они просто тщательно поддерживают репутацию.
Блэк прищуривается:
-Слушай, Люциус, а какая разница, что она про тебя думает, если ты все равно на ней женишься? Помолвка давно объявлена, никуда Цисси от тебя не денется…
Стенные часы с маятником в виде свернувшейся змейки звонко тикают в установившейся тишине.
Девушка смотрит на парня с почти хирургическим интересом. Они знают друг друга с детства, но и сейчас ей трудно сказать точно, что он ответит.
А Люциус отвечает невероятное:
- Я разорву помолвку. Не хочу смотреть, как она меня ненавидит.
Почти шепотом. Почти охрипнув к концу короткой фразы.
У Андромеды екает где-то в груди и становится почти стыдно за недавнее равнодушие.
- Ты это серьезно?
Малфой поднимает на нее взгляд с горькой усмешкой, странно искажающей идеальные черты лица. Андромеда впервые почти любуется его красотой, которая всегда наводила на нее только холодную дрожь. В первый раз на ее памяти в этом лице есть что-то живое.
- Я люблю ее, понятно? Я – ее – люблю. Я – Малфой – влюбился как полный идиот в свою будущую жену. Думаешь, я стану ее заставлять?!
Мейди отбирает у него очередной стакан. Все, хватит на сегодня алкоголя.
Её пробивает на нервный смех, когда она вспоминает историю, которую рассказывал ей сегодня Тед. О том, как юный Джеймс Поттер прямо в Хогвартс-экспрессе втюрился в магглорожденную девочку, подружку этого странного Снейпа, и с тех пор просто проходу ей не дает…
- Так, все, заканчивай истерику, Люциус Абрахас Малфой, и включи на минутку мозги!
Мейди, конечно, знает, как и все, что Нарцисса твердит направо и налево, будто и смотреть не желает на Люциуса. Это что-то вроде торговой марки сестер Блэк – никогда не засматриваться на парней, за которыми бегает полкурса. Нет ничего пошлее популярности, а Блэки пошлости не терпят.
Но зато она, пожалуй, единственная, кто видел, что Нарцисса на четвертом курсе целый день проходила как в воду опущенная, когда узнала, что Люциуса не будет на Святочном балу.
Что, случайно узнав этим летом от тетушки Вальбурги о переломе, который схлопотал наследник Малфоев на уроке верховой езды, она тайком от родителей ежедневно посылала сов в больницу Святого Мунго…
- Лучше посоветуй, как их совсем выключить, - мрачно парирует Малфой, но не делает попыток вернуть себе огневиски.
Андромеда устраивается поудобнее:
- Так вот, объясняю по пунктам для тех, по кому Хаффлпафф плачет. Первое: Нарцисса – Блэк, стало быть высокомерная и гордая до невероятия. Второе: ты меняешь девушек как носовые платки, даже не задумываясь, сколько там раз ты в них сморкаешься. Третье: никакой необходимости хотя бы чуть-чуть влюбляться в Нарциссу у тебя нет, потому что ты все равно получишь ее в довесок к немереному приданому.
Люциус что-то протестующе шипит, но Мейди только раздраженно отмахивается:
- Да помолчи минутку! Четвертое: Нарцисса, естественно, считает, что твои ухаживания – не более чем дань приличиям, невеста, все-таки. Пятое: народное предание гласит, что Малфоям всегда и на всех плевать. По-моему, то же самое у вас и в кодексе написано…
Малфой взрывается:
- Блэк, прекрати упражняться в остроумии! Что ты имеешь в виду?
- То, что при таких условиях ни одна девушка, как бы она ни была влюблена, никогда в этом не признается.
Люциус открывает рот. Потом закрывает. Тщетно стараясь взять себя в руки, поднимается и подходит к камину, но через мгновенье, не сдержавшись, оборачивается к девушке:
- Ты хочешь сказать, что…
От неприкрытого волнения, совершенно несвойственного этому высокомерному аристократу, у парня прерывается голос, и Андромеда торопливо подхватывает:
- Да. Хочу. Только имей в виду, Нарцисса меня убьет, если узнает, что я с тобой об этом разговаривала.
Люциус неуверенно кивает, и девушка лениво поднимается с кресла, с трудом сдерживая зевок:
- Шел бы ты спать, Малфой, а?
И – спокойно направляется в сторону девчоночьих спален.
- Блэк, подожди… Спасибо.
Андромеда окидывает его через плечо ледяным блэковским взглядом:
- Только запомни, Люциус: мои сестры - не носовые платки.
И Малфой непривычно искренне отвечает:
- Я знаю.
И оба, не сговариваясь, лукаво улыбаются, как в детстве, когда Андромеда втихомолку отправляла сов с кульками конфет в Малфой-мэнор, если узнавала, что Люца заперли в комнате за очередную шалость.

______________________

Маленькая авторская наглость: если кто-нибудь будет комментировать, подскажите, пожалуйста, о ком из героев вам хотелось бы прочесть... а то что-то меня клинит на определенных персонажей и определенные пейринги. И, может, о ком-то я просто забываю?
Буду очень благодарна за помощь)))


Глава 20

***
Первое слово, которое произносит Альберта Лестрейндж, то же самое, что и у любого ребенка.
- Мама.
Вот только отвечает ей тишина – даже в первый раз.
Мама в Азкабане, девочка. Мама у Лорда, девочка. А потом – мама умерла.

***

История для kolombina_ist

Дождь идет по обе стороны окна. С одной – потому что действительно идет дождь, а с другой – потому что белокурая девушка прижимается заплаканным лицом к стеклу.
Дверь пустого класса издает глухой скрип и девушка оборачивается. И облегченно всхлипывает:
- Невилл?..
- Ханна? – испуганно переспрашивает тот, торопливо подходя ближе, - Тебя что, ранили?! Что случилось?
Блондинка только отрицательно трясет головой, невнятно бормоча:
- В порядке… Кэрроу… заставили…
Невилл спокойно подходит к окну и кладет руки ей на плечи:
- Тише. Давай-ка внятно, ладно?
Ханна судорожно кивает и делает пару глубоких вздохов, пытаясь успокоиться. Потом начинает с начала:
- Со мной все в порядке. Просто сегодня на занятии у Кэрроу… они меня заставили наложить заклятие на Джастина… Я знаю, я не должна была, я просто трусиха… Слава Мерлину, у меня все равно ничего не вышло!
Лонгботтом только глухо вздыхает и присаживается на подоконник рядом с ней:
-Да ладно, не переживай ты так. У всех бывает… Героями не рождаются.
Ханна снова всхлипывает:
- Наверное…
А потом вдруг поднимает на парня блестящие глаза:
- Знаешь, я всегда удивлялась, почему ты на Гриффиндоре, а не… а не у нас. Ты был таким…
- Рохлей и нытиком, ты хочешь сказать, - беззлобно подхватывает Невилл и мягко улыбается, - Так я такой и есть.
Аббот давится ошеломленным смешком:
- Это ты-то? Слушай, Невилл, да если б не вы с Уизли, мы бы уже все перед Кэрроу на задних лапках ходили…
Невилл только хмурится в ответ:
- Нашлись бы другие… Тут не во мне дело, а в том, во что верить. В кого.
Девушка горько качает головой:
- Не могу я в это верить… Поттер ушел, понимаешь? Может, он и правильно сделал, может, так и надо было, но он нас бросил.
И пока Невилл обдумывает ответ, она неожиданно продолжает, спрыгивая с подоконника:
- Знаешь, а можно… можно я в тебя буду верить?
И тихонько прикасается губами к его щеке.
Через мгновение дверь за ней закрывается с легкомысленным стуком.


***

По заказу GRомоGласной)

О, нет! – мысленно стонет Молли Прюэтт, глядя на листок с экзаменационным заданием. Что может быть глупее, чем семь лет проучиться на отлично – и завалить последний экзамен?!
Молли сосредотачивается на пергаменте.
«Дайте определение терминам: киноиндустрия, велосипед, магнитофон, лифт, граммофон,..»
Мерлин великий, чем магнитофон отличается от граммофона?!
Молли в отчаянии оглядывается по сторонам. Как назло, из тех, кто сидит поблизости, в маггловедении хорошо разбирается только Артур… Молли высокомерно задирает курносое лицо: с Артуром они уже третий день в ссоре. А что тут скажешь, когда он на днях заявил, что еще подумает, кого завести: жену или летающий автомобиль!
У кого-то из них есть рупор… Или это у телевизора?
Молли, зажав гордость в кулак, торопливо строчит записку:
«Поможешь? М. П.»
Хорошо, что профессор Гретель – сквиб и не ставит магической защиты от списывания.
«А взамен? А. У.»
Молли возмущенно фыркает:
«А что тебе от меня надо?! М. П.»
Записка не возвращается так долго, что Молли начинает беспокоиться.
Но потом все-таки возвращается.
«Выходи за меня замуж, Молли! А. У.»
Мисс Прюэтт мягко улыбается, заметив, как неуверенно смотрится обычно твердый почерк Артура.
Потом на мгновение задумывается и выводит:
«А как же летающий автомобиль? М. П.»
На этот раз ответ приходит мгновенно:
«Одно другому не мешает. Так да или нет? А. У.»
Молли смотрит на часы - до конца экзамена 15 минут – и сдается.
«Да. Магнитофон и граммофон. М. П.»
«Магнитофон воспроизводит музыку, записанную на пленочном носителе – аудиокассете. Граммофон – на механическом - пластинке. Да, это у граммофона рупор! А. У.»
«Спасибо. М. У.»
И Молли спиной чувствует, как Артур позади нее расплывается в счастливой улыбке.


Глава 21

***
Дом Скамандеров выглядит так, словно посреди Трансильвании просто выбросило обломок пролетавшей кометы.
Драко Малфой решительно стучит во что-то, отдаленно напоминающее дверь, но ответа не получает.
Дверь, впрочем, распахивается сама собой, точно приглашая зайти внутрь. Малфой делает пару шагов по запыленному полу и вдруг натыкается на пристальный взгляд девочки лет пяти с пепельными волосами и в платье, сшитом из непромокаемой шуршащей ткани.
- Миссис Скамандер дома?
Девочка задумывается на мгновенье, потом неторопливо отвечает:
- Мамы нет дома…
Малфой с тихим стоном разворачивается, чтобы уйти.
- …Она снаружи дома, на галерее. Я могу ее позвать, если вы не боитесь.
Молодой человек вздрагивает от этой неожиданной фразы.
- Если тебе не сложно…
Девочка кивает и убегает по одному из коридоров этого странного дома.
А ему страшно. Страшно, что откажут, что и эта надежда не сбудется. Он собирается с мыслями и, заметив входящую однокурсницу, зажмуривается, чуть краснеет и выпаливает:
- Лавгуд, послушай, я знаю, что был в школе ужасной сволочью. Я прошу прощения за то, что помогал Кэрроу, за то, что пытал тебя тогда и что смеялся над твоими чудачествами, и…
Он замолкает, почувствовав легкое прикосновение к плечу:
- Если ты будешь так стараться, то когда-нибудь непременно лопнешь, - мягко, без тени насмешки, произносит Полумна. – И если тебе неприятно передо мной извиняться, то не стоит: я все равно никогда ни на кого не сержусь.
Малфой чуть-чуть подается назад и ошарашенно смотрит в ее странные, вечно затуманенные, глаза.
Стыд, унижение, необходимость лгать и выкручиваться вдруг как-то сразу вылетают у него из головы, и он впервые в жизни легко и искренне выдыхает:
- Прости.
Лавгуд улыбается:
- Все в порядке, Драко. Ты чего-то хотел?
Малфой горько хмурится:
- Мама тяжело больна. В Мунго мне сказали, что единственный человек, который занимался разработкой зелий против тяжелых форм магической лихорадки - твоя мать. Я… просто надеялся: вдруг у вас остались какие-то записи, рецепты… Я все что угодно за это отдам…
Полумна задумчиво наклоняет голову к плечу и неожиданно спрашивает:
- Ты помирился с Гарри?
Малфой удивленно поднимает глаза:
- Н-нет… Не знаю. Вряд ли у него есть большое желание со мной общаться…
Полумна кивает собственным мыслям и вдруг направляется к двери в одну из комнат:
- У меня нет лекарства.
Драко провожает ее отчаянным взглядом и нервным жестом откидывает волосы со лба. Нужно просто сказать «спасибо» и уйти. Вернуться домой, в полуразоренный войной и обысками Мэнор, где все пропитано добытыми через Гринграссов (потому что семьи пожирателей медикаментами обеспечивать не положено) лекарствами из Мунго и его собственной паникой. Мало ему смерти отца!
Когда Полумна появляется снова, он делает шаг в ее сторону, намереваясь поблагодарить, но останавливается на полуслове, заметив в ее руке флакон с летучим порохом:
- Пойдем.
Малфой скручивает внутри рвущуюся распрямиться надежду и взволнованно уточняет:
- Куда?
- Мамины рецепты не у меня, а у отца… Там было что-то от лихорадки, хотя папа никогда не верил, что эти зелья действуют. Он думает, что нужно изобрести отраву для мозгошмыгов…
И девушка бросает щепотку пороха в огонь.

Нарцисса Малфой все равно угасает через год, но причиной тому не вылеченная зельем Лавгудов лихорадка, а тоска по мужу.
Главное, впрочем, что теперь у Драко остается Астория.


Глава 22

***

Вопреки всему, близнецы для Дочери Пророка)

Минерва от возмущения теряет дар речи, когда вопреки веками установленной церемонии распределения к табурету с Шляпой бросаются сразу два первокурсника.
Пока эти двое, толкаясь и путаясь в старых мантиях, которые им чуть великоваты, добираются до места назначения, декан Гриффиндора успевает растерянно оглянуться на Дамблдора, усмехающегося в бороду каким-то своим мыслям, восстановить голос и строго окликнуть хулиганов:
- Мистер Уизли и… мистер Уизли.
МакГонагалл сегодня положительно не везет. От такого странного обращения зал разражается волной негромких смешков. Две рыжие головы синхронно оборачиваются на окрик.
- К вашему сведению, молодые люди, церемония распределения происходит по алфавиту. Кто из вас Фред Уизли?
Мальчишки обмениваются наигранно-смущенными взглядами:
- Понимаете, профессор…
- … мы и сами не знаем...
- … кто из нас кто.
В зале уже хихикают в полный голос. Перси Уизли, сидящий за гриффиндорским столом, ловит на себе насмешливые взгляды, краснеет и смотрит на младших братьев с ничего хорошего не предвещающей яростью.
МакГонагалл сжимает губы в тонкую ниточку:
- Прекратите валять дурака, если не хотите быть исключенными в первый же день!
Дамблдор сзади ухмыляется все шире и шире.
- Но, профессор, мы ведь никого не валяем…
- … потому что единственный дурачок…
- … которого мы знаем…
- … спокойно сидит за гриффиндорским столом!
Перси из красного становится багровым. МакГонагалл нехорошо прищуривается.
Близнецы, сообразив, что дело плохо, сворачивают представление:
- Ладно… сегодня Фредом буду я, - вздыхает Джордж, а настоящий Фред высокопарно отвечает:
- Я уступлю тебе эту честь!
Шляпа мгновенно оказывается на голове Джорджа, бурчит что-то про себя и вдруг спрашивает:
- А что если я вас разделю?
МакГонагалл про себя молится, чтобы эти двое не попали на ее факультет.
Лицо у Джорджа испуганно вытягивается:
- Ой, нет, пожалуйста-а!
Шляпа хмыкает:
- Бедная Минерва. Гриффиндор!
Фред, выхватив у брата шляпу, натягивает ее на рыжие лохмы и бесцеремонно требует:
- Гриффиндор. Иначе…
И Шляпа, собиравшаяся произнести «Равенкло», прикусывает воображаемый язык. Ладно уж, что теперь…
- Гриффиндор!
МакГонагалл стискивает зубы. Веселые предстоят семь лет…

***

И вот это - для АннаSofia Ber...

- Лили!
Золотисто-рыжие кудряшки просовываются в отцовский кабинет:
- Папа?
- Ты не знаешь, куда делась моя мантия?
Лили Луна Поттер слегка краснеет, предусмотрительно отступает на пару шагов от двери, и звонко выкрикивает:
- У тебя на окне висит омела, пап! Это, наверное, опять нарглы!
Гарри прячет усмешку и выходит из кабинета, строго глядя на дочь:
- И как зовут этих нарглов? Ал и Джим?
Лили поднимает на отца прозрачнейшие изумрудные глаза:
- Папа, откуда я знаю! Нарглы же не умеют говорить!


Глава 23

***

Сириуса просила [Valentina ScorpiRose Pevensie Potter])))

Сириус, все еще не отошедший от вчерашнего взыскания у МакГонагалл, весь так и брызжет желанием отыграться на ком-нибудь за потерянный вечер. Разумеется, не проходит и получаса, как мародеры натыкаются на сидящего на траве у самой опушки Запретного леса Снейпа.
- Нюниус, - с угрожающей улыбкой оборачивается к друзьям Бродяга, но, к своему удивлению, натыкается на не просто озабоченный – отчаянный взгляд Люпина. И, что еще удивительнее, хмурый – Сохатого:
- Не трогай его, Сириус. Не сейчас.
Блэк мгновенно вспыхивает:
- Что, у нас сегодня день сочувствия к слизням?!
Джеймс колеблется с полсекунды, но, заметив нервный жест Римуса, мягко качает головой:
- Тебе надо чаще заглядывать в газеты, Бродяга… У него мать вчера умерла.
Ледяная ухмылка на аристократическом лице Блэка сменяется растерянностью и, через пару мгновений, даже чем-то вроде сочувствия. В конце концов, его собственные родители для него теперь тоже, по сути дела, мертвы.
- А отец? – неожиданно хрипло спрашивает Блэк, и Римус, не поднимая головы, тихо объясняет:
- Он, видимо, пьет…
Желания уточнять, что Эйлин Снейп умерла в Мунго от последствий мужниных побоев, нет никакого. Мерлин знает, зачем «Пророк» вообще выносит на публику такие вещи!
На мгновение они замирают, думая каждый о своем.
Рем – с вечным своим выражением вселенской вины на уставшем лице.
Джеймс – с непривычно торжественным, Питер – со слегка испуганным и уж точно глубоко удивленным.
И Сириус, который впервые, кажется, смутно осознает, что чувствовать что-либо могут не только люди, к которым лично он, Сириус Блэк, питает симпатию – с горько заострившимися чертами.
Снейп подходит к ним сзади, как всегда бесшумно, и с тихой, безнадежной какой-то яростью окликает:
- Что, гриффиндорские придурки, у вас кончилась фантазия? Сегодня представления не будет?
Голос у него сипит и срывается на гласных. Мародеры вздрагивают все разом, оборачиваются, а потом черные глаза Снейпа встречаются с непривычно спокойными серыми, и Блэк уверенно отвечает за всех:
- Не будет.
И Джеймс согласно кивает, пропуская однокурсника-слизеринца к замку.
Им остается всего полгода в Хогвартсе. Можно начинать взрослеть.

***

А эта история по заявке GRомоGласной)

Нимфадора сидит на деревянном помосте, опустив одну ногу в воду и нагло приманивая мифического кальмара из хогвартского озера. Полностью погрузившись в невеселые размышления, она взвизгивает и почти сваливается с мостков, когда подошедший вплотную Билл Уизли в третий раз окликает:
- Тонкс!
Нимфадора, опомнившись, нервно смеется:
- Слава Мерлину, это ты! А то у меня сегодня день любовных признаний… Эти мальчишки вдруг сообразили, что скоро каникулы, и дружно решили объясниться со мной именно сегодня! Трое, представляешь? Причем один еще и слизеринец! Ну вот зачем я им такая нужна, а? Хаффлпаффка, растяпа, метаморф, вечно все роняю и всегда выгляжу по-разному…
Билл рассудительно хмыкает:
- А не надо было натягивать в Большом Зале личину а-ля фотомодель!
Тонкс расплывается в ухмылке:
- Ну, я не думала, что это так подействует… Ты-то ведь, например, не поддался?
Билл краснеет, как все Уизли, резко и сразу до помидорного оттенка. Тонкс испускает стон, переходящий в истерическое хихиканье:
- О, нет, Билл, только не это… Мы тысячу лет дружим, ты просто не мог в меня влюбиться!
Парень пожимает плечами, со страдальческой улыбкой глядя на Дору. Та вдруг деловито вскакивает:
- Эй, а если так?
Лицо ее приобретает резкие черты, форма носа становится неправильной, глаза – косыми.
Билл фыркает:
- Кошмар… Сходи на обед - от половины поклонников избавишься точно!
- А это?
И через мгновение перед Уизли стоит живая копия профессора Снейпа. Билл морщится, как от зубной боли, и со смехом признается:
- В самом деле полегчало!
Когда лицо Доры начинает обрастать зеленоватой чешуей, друг хохочет уже в голос:
- Ох, только не показывай это Чарли, а то и он в тебя влюбится, честное слово!
Тонкс возвращается в нормальное состояние, поправляет прическу, глядя в озеро, и досадливо встряхивает головой:
- И дались мне эти поклонники…
- Эй, ты поосторожнее, а то всех распугаешь – замуж не за кого будет выходить! – шутливо подкалывает Билл, но Тонкс отвечает на редкость серьезно:
- Если я и выйду замуж, то за кого-нибудь постарше и поумнее этих мальчишек.
Странное дело, но так оно и происходит.


Глава 24

***
Гермиона Грейнджер, непривычно воздушная в светло-синем вечернем платье, стоя перед зеркалом в Норе, закалывает непослушную прядь каштановых волос.
Сегодня свадьба Гарри и Джинни. Сегодня прошлое не должно их потревожить. Героиня войны смотрит в собственные отчего-то наполнившиеся слезами глаза и решительно качает головой:
- Сегодня мы будем счастливы. Будем совершенно счастливы, понятно?!
И говорящее зеркало вдруг со вздохом откликается:
- Это не так уж сложно, дорогая. Все получится само собой.

И все получается само собой, когда Рон обхватывает ее талию и они наконец-то танцуют вместе.
Гермиона тихо шепчет Рону:
- А давай тоже поженимся?
- Эй, а как же твой университет?
- Справлюсь, - легкомысленно машет рукой Гермиона, - если ты будешь помогать мне с уборкой.
И Рон весело смеется в ответ.

В двух шагах от них самозабвенно кружится в танце с мужем неподражаемая Флер:
- Ты не устала? – Билл, явно запыхавшийся, пытается намекнуть, что пора бы присесть хоть ненадолго.
- Нет! – гордо вскидывает голову вейла, - Ничуть не устала, но если ты хочешь, можем слегка пег’едохнуть. В конце концов, это, навег'ное вг'едно…
Билл непонимающе смотрит ей в глаза:
- О чем это ты?
- Ох, Билл, - закатывает глаза француженка, - les hommes*… Вам все пг'иходится объяснять. Я уже два месяца бег'еменна.
И старший сын семейства Уизли вдруг с восторженным кличем подхватывает жену на руки, распугав танцующие вокруг пары.

Джинни прижимается к Гарри так, словно ей кажется, что он – только отражение в Зеркале Джедан:
- Знаешь, когда я была на первом курсе, я и подумать не могла, что ты можешь обратить на меня внимание…
Гарри смеется:
- И поэтому ты краснела, вскрикивала и убегала? Тебя трудно было не заметить!
Джинни улыбается тоже:
- Зато знаешь, у меня было время стать образцовой хозяйкой… Мама просто диву давалась, откуда у меня такое рвение, а я все думала, что если ты в меня когда-нибудь влюбишься, я стану кормить тебя пирогами!
Поттер мягко поправляет ее волосы:
- Это хорошо. Знаешь, меня кроме твоей мамы никто никогда пирогами не угощал…

В этом преимущественно гриффиндорском обществе одна Паркинсон, приглашенная Джинни, чувствует себя крайне неловко. Только до тех пор, впрочем, пока Дин, окинув ее задумчивым взглядом, не подходит совсем близко:
- Не танцуешь?
Пэнси язвительно усмехается в ответ:
- Не приглашают.
И досадливо прикусывает губу. Даже эта полоумная Лавгуд не осталась без пары, а она…
Дин хмурится, предчувствуя отказ, но все-таки протягивает руку:
- Тогда я приглашаю.
Паркинсон вздыхает. Мерлин милостивый… темнокожий полукровка… Мама бы упала в обморок.
И слизеринка решительно подает руку.
Черт бы с ними, с условностями!

А счастье – оно тоже кружится по площадке, где-то совсем рядом с ними.



***

За эту идею спасибо читательнице под ником Счастливая Дура)))

- Извини!
Люпин, ужасно измотанный после недавнего полнолуния, в рассеянности роняет чью-то стопку книг со столика в читальном зале, и тут же бросается их поднимать.
Только выпрямившись, он узнает в пострадавшем Снейпа.
- Ты в своем уме, Люпин? Или просто не видел, с кем встретился?
Римус утомленно кивает:
- Не видел, если честно, но… Думаешь, я бы не извинился, если бы знал, что это ты?
Слизеринец презрительно кривит губы:
- Не знаю, как сейчас, а при своих дружках точно прошел бы мимо… Ты же их боишься, так? А вдруг им однажды надоест ручная зверюшка… и они расскажут про тебя однокурсникам?
Люпин смертельно бледнеет, с трудом выговаривая пересохшими губами:
- Ты ничего не понимаешь…
И – уже чуть спокойнее:
- Я не их боюсь, я боюсь остаться без них.
Северус опускает голову так, чтобы волосы закрыли лицо. При одной мысли о Лили хочется зажмуриться и хоть мысленно вернуться на пару лет назад, когда они еще были друзьями.
На самом деле, он может понять Люпина. Только не хочет.
- Прекрасное оправдание для подлости, оборотень.
Римус кусает губы:
- Знаю, что не оправдание… Только я ведь не один такой.
Он вскидывает проницательные глаза на Снейпа:
- Тебе ведь тоже не доставляет удовольствия применять непростительные, так? Просто тебе нужна хоть какая-то компания…
На этот раз вскидывается Снейп. Шипит – яростно, со злобной иронией:
- Доставляет, Люпин… Я, в отличие от тебя, не святоша!
И Римус пожимает плечами. Есть ложь, в которой очень трудно уличить.

*les hommes (фр.) - мужчины


Глава 25

***
Это, если я правильно помню, для GRомоGласной)

- Ну и кто он, Минерва? – Августа пока еще не Лонгботтом останавливается и строго смотрит в глаза однокурснице.
МакГонагалл слегка краснеет, но не опускает взгляд:
- О чем это ты, Густа?
- О том, что ты влюбилась, разумеется.
- Ерунда! – Минерва ускоряет шаг.
Дорога в Хогсмид засыпана суховатым недолговечным снегом.
Августа все так же рассудительно продолжает:
- О наших и думать нечего: они все как минимум по разу предлагали тебе встречаться. Хаффлпаффцы… - Девушка бросает иронически-оценивающий взгляд на возмущенную подругу. - Нет, ты с твоей эрудицией с ними соскучишься. Равенкловцы?
- Мерлин упаси! – фыркает Минерва. – Только свиданий в библиотеке мне и не хватало…
Августа вдруг обеспокоенно нахмуривается:
- Надеюсь, это не Реддл?
- А почему бы и нет? – насмешливо приподнимает бровь МакГонагалл. – Он лучший ученик на курсе, да и с виду вполне ничего…
- У него отвратительный взгляд, - передергивает плечами Августа, - как у удава. Того и гляди набросится и задушит.
- Не замечала… По-моему, он вполне мил. И он единственный из слизеринцев, с кем можно спокойно общаться.
- Так кто все-таки?
Минерва фыркает:
- Тебе изменил твой пророческий дар, Августа?
Та вдруг резко хватает ее за рукав и разворачивает к себе лицом:
- А ну-ка погоди…
И проницательно всматривается подруге в глаза.
- Ты с ума сошла… - начинает МакГонагалл, но та озадаченно перебивает ее:
- Так вот оно что… А я-то все гадала, почему ты ударилась в трансфигурацию?
Минерва отшатывается:
- Неправда!
- Да перестань, кого ты обманываешь. Я только не понимаю… Ему же за полвека перевалило!
МакГонагалл, сдавшись, только грустно улыбается:
- Я знаю, Густа. Но мне это как-то все равно.

***
А это для Tiny)

Август 1996 перескакивает за середину, и в «Норе» потихоньку начинают задумываться о скором начале учебного года.
Молли в очередной раз подсчитывает предстоящие траты и, хватаясь за голову, подумывает, не попросить ли хоть немного денег у близнецов, которые, кажется, наконец окупили расходы и начали получать прибыль с магазина.
Разумеется, ей остается только радоваться, когда однажды под вечер к ним влетает после дежурства Тонкс, нагруженная своими старыми учебниками за пятый и шестой курсы.
- Молли, я подумала, что, может, какие-то издания совпадают…
Нимфадору уговаривают остаться на ночь, но утром, по выработавшейся в последние неспокойные месяцы привычке, она поднимается чуть ли не на рассвете, и бредет на кухню налить себе кофе.
И – замирает на пороге.
- Джинни?
Рыжеволосая девушка поднимает на нее глаза, не успев убрать с лица мечтательное выражение:
- Тонкс?
Дора грустно улыбается и кивает на противень с аккуратными пирожками:
- Это для Гарри, да?
Джинни, зарумянившись, высоко поднимает голову:
- С чего ты взяла? Это всем.
- Ты себя в зеркале не видела? С таким лицом только на романтический ужин…
Мягкая ирония Доры, как ни странно, развязывает Джинни язык:
- Он же не узнает, правильно? Он думает, это мама…
Нимфадора тихо вздыхает.
Что-то в ее жизни в последнее время многовато несчастливой любви.
- Знаешь, а я совсем не умею… готовить. Грозный Глаз говорит, что это не занятие для аврора.
Джинни лукаво улыбается:
- А ты что, всегда его слушаешь?
И вторую порцию пирожков неумело замешивает Тонкс.
Джинни исподтишка следит за ней, гадая, кого Дора на самом деле хотела бы накормить завтраком.

В середине сентября Римус, сваривший накануне последнюю остававшуюся в буфете порцию овсянки, получает посылку с пятью десятками треугольных домашних пирожков.
Но без обратного адреса.


Глава 26

***

Люлю, не совсем Сириус и Регулус, но хоть что-то...

- Матушка…
Молодой человек с тонкими чертами лица и в безупречно вычищенной мантии окидывает тяжелым взглядом полутемную гостиную и почтительно наклоняет голову, обращаясь к сидящей в высоком кресле леди:
- Я сейчас ухожу и, скорее всего, не вернусь… сегодня.
Едва заметная на слух пауза придает словам странно торжественный оттенок.
Женщина слегка кивает в ответ:
- Хорошо, но помни, что завтра мы ждем тебя к обеду. Будут Друэлла и Малфои.
Молодой человек усилием воли сохраняет невозмутимое выражение на лице:
- Разумеется, матушка.
И решительно направляется к выходу, но в какой-то момент в задумчивости замедляет шаг.
Мать с интуитивной тревогой слегка приподнимается в кресле:
- Ты хотел сказать что-то еще, Регулус?
Тот, досадливо дернув плечом, как в детстве, когда ему надоедали навязчивые кузины, разворачивается одним движением и пристально смотрит Вальбурге в глаза:
- Да, матушка. Я считаю, что вы всегда были несправедливы к Сириусу. Вам бы следовало помириться с ним.
И, не дожидаясь традиционной матушкиной истерики, оставляет Вальбургу в одиночестве.
Жаль, но пока она не догадывается, что обед в субботу не состоится.

***
Северус заявляется в кабинет к Минерве с каким-то очередным распоряжением нынешнего марионеточного Министерства и безумной надеждой услышать от нее что-нибудь, что поможет ему не сойти с ума в этом проклятом учебном году. Или, хотя бы, немного правды.
В конце концов, одной только необходимости своими руками привести к смерти мальчишку Поттеров достаточно для того, чтобы хотелось завыть в голос. Особенно теперь, когда отчасти на его совести гибель Блэка и Дамблдора…
- Профессор МакГонагалл, обязан напомнить вам, что любые группы студентов по интересам в Хогвартсе категорически запрещены.
Минерва даже не поднимает глаз от пергаментов с сочинениями:
- Мне это известно, профессор Снейп.
- А насколько известно мне, ваши студенты занимаются активной подрывной деятельностью на территории школы!
- Ничего об этом не знаю, господин директор, - Минерва насмешливо приподнимает бровь, - но если и так, то, судя по сегодняшнему инциденту с Ноттом, ваши студенты их в этом поддерживают.
- Вас это не касается! Подумайте лучше о том, как приструнить Лонгботтома, иначе этот ваш Уоллес* плохо кончит, - язвительно выговаривает Снейп, молясь про себя о том, чтобы Минерва правильно поняла это предупреждение.
МакГонагалл бледнеет, но отвечает сухо:
- Вы не станете убивать студентов.
- Доктрина Темного Лорда стоит жизней какой-то кучки подростков, профессор, - сквозь зубы цедит Снейп, издевательски выделяя обращение.
Минерва поднимается из-за стола и смотрит ему прямо в глаза, горько усмехаясь:
- Вашего Лорда, Северус? Если мне не изменяет память, из нас двоих чистокровная я одна.
Снейп не позволяет себе ни одного движения, хотя вряд ли кто-нибудь знает, чего ему это стоит.
Минерва, впрочем, отнюдь не собирается останавливаться:
- Когда вы были студентом, Северус, я и вообразить не могла, что вы станете таким жестоким.
Снейп мягко уточняет:
- Вы хотели сказать: что я стану хорошим политиком? Именно поэтому вы ставили тогда на Поттера с Блэком, а они вдруг сыграли в ящик…
Лицо гриффиндорки кажется совсем старым, когда она, наконец, твердо отвечает:
- Нет, Северус, вы не правы. Я ставила на Римуса и Лили. Они были мудрее.
Снейп задыхается, как от сильного удара, но заставляет себя ответить:
- Выбор очень в духе Дамблдора, Минерва. Оборотень и … грязнокровка.
От этого слова его внутренне передергивает, но тут уж ничего не изменишь. От того, как он играет свою роль, слишком многое зависит.
- Немногим хуже нынешней компании героя Поттера, верно? Кстати, вам случайно не известно, куда они сбежали?
Минерва серьезно смотрит в ответ:
- Разумеется, неизвестно. Одно хорошо – если вы об этом спрашиваете, значит, это неизвестно и вам.
И Северус говорит то, что просто обязан передать Ордену:
- Мы упустили его несколько дней назад. Вместе с обоими прихвостнями.
Минерва позволяет себе только тихий облегченный вздох.
И ни с того ни с сего глухо говорит в спину уходящему коллеге:
- Все эти годы, Северус, я вам верила.
Уже по ту сторону двери Снейп на мгновение останавливается и едва слышно шепчет:
- Спасибо.
Шестнадцать лет доверия – это куда больше, чем он мог рассчитывать.

*Уильям Уоллес – реальное историческое лицо, борец за независимость Шотландии.


Глава 27

***
- Я не буду пить, Сириус!
- Мерлин, Лунатик, ну не будь занудой, а?
Сириус, уже слегка под хмельком, опрокидывает очередную рюмку огневиски.
- Серьезно, ну чего ты? – Джеймс хлопает Люпина по плечу, но тот только морщится и произносит извиняющимся тоном:
- Послушайте, мне еще трансфигурацию на завтра готовить…
Сириус снисходительно фыркает:
- Да чего там готовить, Рем… Ну, ежики, посуда всякая, делов-то!
Люпин пожимает плечами:
- Ты не поверишь, Бродяга, но некоторым все-таки приходится делать домашние задания…
Хвост, сидя на столе, нетерпеливо болтает ногами:
- Ребят, так мы сегодня пьем или не пьем?
Джеймс пожимает плечами:
- Только если ты сумеешь уломать Лунатика…
А Блэк после очередного стакана вдруг впивается в Люпина язвительным взглядом:
- Да ладно, Джеймс, чего уж тут… Он просто боится прийти неподготовленным – ну конечно, это же Римус, гордость МакГонагалл!
Поттер, еще достаточно трезвый, чтобы улавливать, когда что-то идет не так, спокойно начинает:
- Перестань, Бродяга…
Разошедшийся Блэк только раздраженно дергает плечом, не отводя взгляда от стремительно мрачнеющего оборотня:
- Что, Люпин, тебе репутация дороже нашей дружбы, да?
Лицо у Римуса на мгновение каменеет, и он с неестественным спокойствием поднимается со стула.
Джеймс напрягается, ожидая драки, но Люпин всего лишь берет со стола непочатую бутылку огневиски и так же методично выпивает ее всю – маленькими глотками, не торопясь, но до последней капли. Ни разу не закашлявшись.
И медленно выходит из Выручай-комнаты.
Джеймс резко выругивается.
Когда они трое, протрезвев, возвращаются в спальню, Римус спит за наглухо закрытым пологом.

Наутро он поднимается первым, и первым приходит в кабинет МакГонагалл.
Спросив пару безнадежно отставших слизеринцев, декан Гриффиндора в отчаянии окидывает взглядом класс, ища кого-нибудь, кто точно не ударит в грязь лицом.
- Мистер Люпин, продемонстрируйте вы нам, пожалуйста, это превращение.
Три ежа на профессорском столе ощетиниваются иголками.
Сириус за последней партой вздрагивает и опускает глаза.
- Я не могу, профессор, - краснея, выдавливает Люпин, - Я не подготовил эту тему.
На лице Минервы соперничают друг с другом возмущение и удивление:
- Надеюсь, у вас была на это веская причина? Вы были больны?
- Нет, профессор, - Римус заставляет себя поднять глаза. - Я просто не успел.
Слизеринки за его спиной перекидываются ехидными замечаниями.
Минерва, наконец, выходит из себя:
- Вам не кажется, мистер Люпин, что вы нашли не самое удачное время для разгильдяйства? До экзаменов меньше двух месяцев! Я уж не говорю о том, что вы, как староста, обязаны быть примером добросовестности для своего курса…
- Это больше не повторится, профессор. Простите.
Лили сочувственно смотрит на Люпина сбоку. Ну что вдруг МакГонагалл так взъелась? Магнитные бури, что ли?!
- Если повторится, мистер Люпин, я поставлю вопрос о вашей пригодности к должности старосты. Раз уж у вас не хватает времени на занятия… Минус двадцать баллов с Гриффиндора и отработка завтра в восемь. Садитесь.
Римус опускается на стул и на мгновение закрывает лицо руками. Кажется, за шесть лет учебы это его первая отработка… по крайней мере, точно первая, связанная с учебой.
- Мистер Поттер, вы-то сегодня готовы?
Джеймс молчит секунд пять, решая, проявить ли солидарность с Люпином или попытаться вернуть факультету потерянные баллы.
- Да, профессор.
Три ежа одновременно взлетают в воздух, в полете превращаются в небольшие вазы с критским орнаментом, потом спускаются, снова обретя ежиные ножки для амортизации, и уже на поверхности стола опять становятся ежами.
Класс улыбается, за исключением Снейпа, демонстративно низко склонившегося над конспектом, Лили, строчащей записку, чтобы подбодрить Люпина, и самого Римуса, так и не поднявшего глаз на это представление.
- Прекрасно, мистер Поттер, плюс двадцать баллов. Хоть кто-то из вас не пренебрегает домашними заданиями…
Поттер краснеет и решительно возражает:
- Дело не в заданиях, профессор, мне… просто повезло.
Ну не может же он так прямо и сказать: у меня талант к трансфигурации.
Минерва усмехается:
- Разумеется, мистер Поттер. Садитесь. Домашнее задание…

- Что, Люпин, у тебя вчера был приступ депрессии? – язвительно шипит Снейп, проходя между партами.
- Скорее алкоголизма, - хохочет кто-то из слизеринцев. Римус хмурится и ускоряет шаг.
Сириус догоняет его уже у ворот замка:
- Лунатик!
- Не трогай меня, Сириус.
- Римус, ну прости, я идиот… Я правда не…
Римус оборачивается с совершенно звериной скоростью реакции:
- Я сказал, не трогай меня.
- Лунатик, я понятия не имею, что меня дернуло…
Люпин вдруг отступает на шаг и жестко обрывает:
- Сириус.
Тот, как ни странно, послушно замолкает.
- Для меня. Ничего. Нет. Дороже. Ясно?
- Я знаю, Лунатик, - почти испуганно выдыхает Блэк.
И Римус вдруг по-мародерски лукаво усмехается:
- А теперь оставь меня в покое, Бродяга – голова раскалывается.
И Сириус неловко ухмыляется в ответ.



Глава 28

Очередная глава про Слизерин))) На этот раз что-то уж очень много.

***
- Мистер Нотт! Объясните мисс Патил, как нужно вести себя на моих уроках, - сухо выстреливает Амикус, и Тео поднимается с места:
- Каким образом, профессор?
- Думаю, Круцио будет достаточно, но, впрочем, на ваше усмотрение.
Теодор хмурится про себя. Отказаться напрямую, как Лонгботтом – непростительная глупость для слизеринца, но пытки… в пытках есть что-то неистребимо пошлое. Не то чтобы он был слишком щепетилен, но ни один джентльмен не позволит себе поднять палочку на девушку:
- Не думаю, что это хорошая идея, профессор.
Амикус шокированно вскидывает брови:
- Ш-што?
- Мисс Патил чистокровка. Вряд ли будет разумно подвергать ее такой опасности.
Парвати, бледная, перепуганная, со слезами на глазах неверяще смотрит на Теодора.
Амикус, сбитый с толку спокойным тоном Нотта, отступает:
- Хорошо, мисс Патил… Надеюсь, вы будете достойны своего происхождения.
Тео снова садится.
И ничуть не удивляется, когда в конце пары слышит вкрадчивое:
- Мистер Нотт, зайдите ко мне сегодня вечером за материалами для доклада.

Он возвращается только после полуночи, падая с ног от боли и усталости, и искренне удивляется тому, что Забини и Малфой, дождавшись его, вытаскивают откуда-то флакончики с медицинскими зельями. В нормальные времена никто из них не стал бы по собственной воле бодрствовать ради другого.
И почему-то Теодору кажется, что эти перемены – к лучшему.

Наутро он выглядит почти как всегда, не считая пары царапин на руках и легкой хромоты, и тешит себя надеждой, что гриффиндорцы ни о чем не догадаются.
Но, как всегда, все идет наперекосяк.
Он неудачно наступает на порог класса Зельеварения, и чуть не взвыв от боли в незажившей ноге, падает на колени. Через мгновение ему уже протягивает руку Финниган, помогая подняться:
- Ты в порядке? Встать можешь?
И оглядывается на обеспокоенную Парвати.

***

История для Кати)

Мистеру Малфою-младшему восемь лет, у него отличный французский выговор, три игрушечных метлы, личный домовой эльф и совершенно нет друзей.
До тех пор, пока он не попадается на глаза Люциусу, в день, когда чета Малфоев собирается на обед к Гойлам.
- Добрый вечер, Катарина, - жеманно произносит миссис Малфой, входя в гостиную Гойлов, - Надеюсь, ты не против, что сегодня мы захватили с собой Драко – ему уже давно стоило познакомиться с вашим сыном.
- Само собой, дорогая, пусть он поднимется наверх, ребята в гостиной второго этажа… У нас гостит Крэбб-младший, его родители сейчас во Франции…
- Да, конечно, Винс предупреждал Люциуса, что его пока не будет… Драко, подойди поздоровайся с миссис Гойл.
Драко аккуратно прилизывает белобрысую голову и с преувеличенно серьезным видом слегка кланяется:
- Добрый день, мэм.
- Здравствуй, Драко. Думаю, с нами ты заскучаешь, так что пойди-ка по той лестнице и найди Грегори, мальчики будут тебе рады.

- Ты ведь Малфой, да?
Драко высокомерно вскидывает подбородок:
- Драко Малфой, будем знакомы.
Маленькие Винс и Грег перекидываются взглядами в духе «это-что-еще-за-умник».
- Дра-а-ако… Попроще никак? – деловито спрашивает Гойл, а Крэбб, закатив глаза, начинает перебирать варианты:
- Драк… Дрек… Дрей…
Малфой-младший вспыхивает:
- А ну-ка оставь в покое мое имя!
- Че-го? – Винс хмурит темные брови, угрожающе надвигаясь на худенького Драко. – Грег, он тут командовать собирается!
Грегори ухмыляется и вытаскивает из шкафа недавно купленную волшебную палочку:
- Умник, значит?..
Драко отчаянно ищет выход из положения. Гойл пользоваться палочкой не умеет, это как пить дать, а что может натворить необученный волшебник… Малфой на секунду даже зажмуривается от страха, и потом по наитию выкрикивает, тыча пальцем им за спины:
- Черная метка!
И быстро выхватывает палочку у ошарашенного Грега.
А через мгновение мантия Гойла превращается в синее бальное платье, а Крэбба – в белый халат колдомедика. В отличие от Грега, Малфой колдовать умеет. Особенно с перепугу.
Двое мальчишек одновременно краснеют, но, вместо того чтобы полезть в драку, вдруг разражаются захлебывающимся хохотом и сквозь выступившие слезы уважительно смотрят на Малфоя:
- Эй, а ты правда умный, - выдавливает Крэбб, а Гойл кивает:
- Я б так не сумел.
Пока они, продолжая хихикать, переодеваются, Малфой переводит дух. Кажется, пронесло.
И, зная, что во всем должен быть первым, храбро спрашивает:
- Хотите, будем друзьями?
Винс с Грегом озадаченно переглядываются и потом хором отвечают:
- Ага. Только это… ты нас научишь?
И кивают на кровать, где валяются халат с синим платьем.
Малфой окидывает их снисходительным взглядом и тихонько вздыхает:
- Попробую.
А через пару минут откуда-то сверху на них обрушивается грозный бас Гойла-старшего, заметившего беспорядок на кровати:
- Сын, а это еще что такое?
Грег перепуганно сглатывает, а Драко вдруг неожиданно для самого себя оборачивается к хозяину дома и выпаливает:
- Это я виноват, сэр. Я пришел в гости, а Грег мне показал свою палочку, а я случайно заколдовал его мантии. Простите, сэр.
И смотрит трогательно честными серыми глазами.
Мы навеки в ответе за тех, кого приручили.

***

Объяснение неувязок для АннаSofia Ber...)))

- Господин министр, к вам мистер Малфой-старший.
Гарри слегка хмурится:
- Пусть зайдет, Ирма.
Драко, так же, как в детстве, безупречно причесанный и выглаженный, нарочито непринужденно кивает:
- Утро доброе, Поттер. С министерством тебя, кстати.
- Спасибо, Малфой. Ты по поводу Скорпиуса?
Драко удивленно откидывается на кресле:
- Ничего подобного. На самом деле, мне… нужна твоя помощь.
Поттер скептически хмыкает:
- Шутишь?
Чтобы Малфой пришел за помощью к нему? Хорошо хоть не к Рону…
Тот, однако, предельно серьезен:
- Нет. Послушай, у меня есть один проект, на который я готов потратить любые деньги, но если я стану проводить его по всем положенным инстанциям, мне откажут на первом же повороте. Сам понимаешь, у меня не самая лучшая репутация.
- Что за проект?
Слизеринец протягивает ему ярко-красную папку. Кинув взгляд на заголовок, Гарри мрачнеет:
- Музей Войны? Малфой, тебе-то это зачем?
Тот едва заметно вздрагивает:
- Неужели не понятно, Поттер?!
Гарри пожимает плечами, усмехаясь:
- Не думал, что у тебя спустя столько лет проснется совесть.
Малфой вспыхивает, порываясь что-то сказать, но роняет только резкое:
- Я на твое доверие не претендую, Поттер. У тебя целый аврорат под рукой, не проблема будет убедиться, что никаких провокаций я не планирую.
Гарри смотрит напряженно и – молчит.
- Тебе этого мало, да? Ладно, Поттер, я готов дать тебе Непреложный – согласен?
Гарри с нервным смешком выдыхает:
- Ты совсем идиот, что ли?
Тот только неопределенно поводит плечами и устало опускает голову.
Поттер взмахом палочки отправляет секретарше записку с просьбой прислать два стакана тыквенного сока и печенье, и невесело улыбается:
- Вообще-то, Малфой, я не хотел тебя обидеть. Знаешь, после того как я узнал, что за безделушку ты подарил моей дочери на Рождество…
Малфой вскидывает глаза:
- Откуда?
- Гермиона. Она когда-то занималась родовыми артефактами. И утверждает, что это колье – один из самых сильных личных оберегов в магической Британии.
- Не думал, что ты докопаешься…
- Так вот, после такого глупо было бы тебе не доверять.
Драко нервно сжимает кулаки:
- Я просто боялся, что с ней что-нибудь случится…
- Из-за того, что она встречается со Скорпиусом. Малфой, у тебя паранойя. Вряд ли у вас остались серьезные недоброжелатели.
Малфой качает головой с пугающей ухмылкой:
- Знаешь, Поттер, каждый год второго мая мне приходит посылка… с боггартом. В первый раз, в Хогвартсе, я чуть не погиб, потому что не сумел справиться с паникой при виде Адского огня. Думаешь, это просто чья-то милая шутка?
Гарри обеспокоенно подается вперед:
- Почему ты не сообщал об этом в Аврорат?
- Потому что я это заслужил, Поттер, - глухо отвечает слизеринец, и у Гарри само собой срывается:
- Крэбб?
- Если бы меня не понесло искать вас, Винс был бы жив.
Гарри нервно вертит в руках перо:
- Малфой… а что ты тогда хотел?..
Драко взволнованно вскакивает на ноги:
- Да если бы я знал! Может, сдать тебя Лорду? Или найти чертов крестраж и принести его на блюдечке МакГонагалл? Понятия не имею, Поттер, что бы я сделал на самом деле…
Гарри тоже встает:
- Ладно,извини, мне не стоило спрашивать.
И подает роскошный бланк разрешения с печатью министерства.
- Кстати, ты сегодня видел сына?
- Нет, а…
- Он сделал предложение Лили. В полночь.
- А она?
- Согласилась, конечно. Так что, Малфой, мы почти уже родственники.
- Мы и так родственники, Поттер, - хмыкает Драко, - Или ты так и не видел свое генеалогическое древо?
И потом – совершенно другим тоном:
- Так ты не против?
Гарри смотрит на него задумчиво:
- Я еще не решил…
И, видя, как мрачнеет старый враг, ухмыляется:
- Шучу, Малфой. Я очень рад. Серьезно.


Глава 29

***

История для Марты Мюнхгаузен)))

Если в Хогвартсе и есть девушка, способная затмить красотой Мари-Виктуар, то зовут ее Роксаной Уизли.
Она не очень-то похожа на мать, и совершенно непохожа на отца. У нее огромные синие глаза, роскошные черные волосы, тонкие руки и смуглая кожа. Глядя на нее можно подумать, что природа намеренно изобретала самую красивую девушку в мире.
Ее брат Фред в своем роде тоже – шутка мироздания. Огненно рыжий, один глаз серо-зеленый, другой зелено-карий, усмешка до ушей и неразлучная метла.
У Фреда есть квиддич, а у Роксаны – любимая игра под названием «Как заставить моего неугомонного братца Фреда перестать улыбаться». Вот только она в нее никогда не выигрывает.

- Фледди-и-и! – ревет маленькая Рокс, размазывая по лицу слезы, - Я случайно выделнула два плута из твоей метлы…
Фред ухмыляется:
- Эй, и это все, на что ты способна?

- Братишка, ничего, что я сказала маме, где ты был ночью? Она беспокоилась…
- Это даже хорошо, Ксан, - широко улыбается тот, - я как раз рассказал папе, куда пропала последняя партия мантий –невидимок из магазина!

- Эй, Рокс, это ты сказала Поттерам, что я перевожусь в Шармбатон?
Сестра широко распахивает синие глаза:
- Нет… я только МакГонагалл говорила…
Фред сгибается пополам от смеха:
- Вот она огорчится, когда узнает, что это неправда!

Пару лет спустя к игре подключаются кузены и кузины, и матч набирает обороты.

- Джеймс, чтобы меня напугать, этого скромного призрака явно недостаточно. Нужно было что-нибудь другое… - Фред лукаво прищуривается. - Ну, к примеру вот это…
Из-под палочки Фреда, распугивая первоклашек, вылетает вполне натуральная маленькая хвосторога.

Люси Уизли, староста, методично накручивает прядь волос на кончики пальцев:
- Фредди, ты же не против, чтобы я привлекла тебя к подготовке рождественского бала? Директор сказала, что, по ее мнению, ты прекрасно справишься с написанием сценария…
Паренек насмешливо смотрит на кузину:
- Молись, сестренка, чтобы МакГонагалл потом об этом не пожалела!

Фред, мокрый с ног до головы, врывается в гриффиндорскую гостиную:
- Лили Луна! Знаешь, а я нашел твоего потерянного питомца!
Малышка удивленно вскакивает – уж она-то отлично знает, что никакого котенка не было и в помине!
- Правда?
- Ага, - обманчиво-серьезно кивает Фред, и Лили доверчиво подставляет руки. Через мгновение у нее на ладони сидит большущая темно-зеленая лягушка.
- Фре-ед!

- Эй, братишка, угадай, с кем я завтра иду в Хогсмид?
- Думаю, ты и сама-то еще не выбрала…
- А вот и нет! С Сигнусом Лестрейнджем!
Фред только весело хмыкает:
- Так держать, Рокс! Ах, да, если он захочет тебя поцеловать, ты его не слишком-то мучай, а то еще схлопочешь Круциатус… Лестрейнджи, они, знаешь, вспыльчивые!

И Роксане кажется, что в этой игре им не выиграть никогда, до тех пор, пока на шестом курсе брат не врывается в ее палату в больничном крыле бледный, как смерть, и с заметно трясущимися руками:
- Ты живая?! Мерлин, Ксанка, я уж думал… Мисс Эверард, с ней все будет в порядке?
Колдомедичка только обеспокоенно ворчит:
- Хочется надеяться, мистер Уизли, но если вся ваша компания сейчас заявится сюда, я ни за что не отвечаю!
И Роксанин неунывающий братец с невыносимой серьезностью заявляет:
- Не заявится. Обещаю.
Она с трудом поворачивает голову – все-таки свалиться с метлы на Гремучую Иву – это не шутки – и с ужасом видит в глазах Фреда слезы.
И этот выигрыш почему-то ее не радует.

***
Грюм бесцеремонно вламывается в директорский кабинет и швыряет на стол перед Дамблдором утренний номер «Пророка»:
- Что это за чушь?
Альбус неторопливо берет газету:
- О чем ты, Аластор?
- Не валяй дурака, Альбус! О Блэке, само собой!
- И?..
- Он не мог этого сделать! – почти рычит Грюм. - Кто угодно, но не Блэк.
- Почему ты так уверен, Аластор? Десятки людей все слышали и видели… Тринадцать человек погибло!
Грюм всей тяжестью наваливается на массивный стол:
- Потому что я раз двадцать видел их вместе в бою. И я видел глаза Блэка, когда Поттера ранили. Это не он, понятно?
- В любом случае, уже ничего нельзя изменить…
- Какого гоблина его вообще взяли без ведома аврората?!
- Потому что этим делом занимаются невыразимцы, Аластор. Даже я не видел никаких материалов…
Грюм, шумно выдохнув, погружается в огромное кресло:
- Ты сам-то в это веришь?
Дамблдор задумывается на мгновение, но все же отвечает:
- Я не вижу другого объяснения смерти Поттеров.
Грозный Глаз только безнадежно качает головой:
- Попомни мое слово, Альбус, все это еще выйдет нам боком…


Глава 30

***

Всем, кто хотел Блэков!

- Сама заберешься или помочь?
Девочка, презрительно фыркнув, вскидывает голову:
- Уж не хуже тебя, Сириус Блэк!
И, в самом деле, с мальчишечьей ловкостью, несмотря на пышное платье, выбирается с чердака на широкий карниз, а оттуда – на крышу.
Откуда-то сверху доносится возмущенный голос старшей кузины:
- Риус, ты с ума сошел отпускать ее одну! Да с меня мама голову снимет, если мы хотя бы платья изорвем!
- Ладно, - выкрикивает Сириус и серьезно говорит перепуганной Нарциссе:
- Слушай, не хочешь – можешь не лазить, мы не будем смеяться, правда. И Рег с тобой останется, чтобы скучно не было.
Регулус сзади поникает, но спорить с братом не осмеливается, и только с надеждой смотрит на Цисси. Та забавно зажмуривается, потом открывает глаза и выпаливает:
- Нет, я хочу. Только ты мне поможешь, ладно?
И умоляюще смотрит на кузена.
- Само собой, сестренка... Куда же я от тебя денусь?
И, обернувшись к брату, с улыбкой:
- Тогда ты иди первым. Уверен, что сам заберешься?
Регулус только коротко кивает и направляется к окну.
Сверху его, охая, принимает Андромеда, уже не зная, радоваться или ругать себя за то, что согласилась на авантюру безбашенного кузена.
- Ну, поехали?
Сириус чувствует себя старшим, когда страхует Нарциссу на карнизе, хотя на самом деле ему только восемь, а кузина давно уже школьница.
Самое смешное, что ему это чувство – нравится.
Мейди подает руку сестре, вытаскивает ее на крышу поместья родителей, и внимательно осматривает складки нарядного платья:
- Слава Мерлину, все живы, всё цело… Сириус Блэк, чтобы я еще раз!
И в очередной раз ловит себя на том, что из всей семейки на равных разговаривает только с этим малышом Сириусом, который только-только под стол пешком ходил, а тут вдруг за пару лет вымахал во вполне самостоятельную личность.
- Да ладно тебе, Мейди, лучше посмотри, какая красота! – восторженно выдыхает Нарцисса, оглядывая нескончаемые зеленые холмы до самого горизонта.
И Андромеда, повернувшись, замирает тоже:
- Фантастика!..

***

История для Tomcheg)

Мари-Виктуар появляется на пороге гостиной и решительно требует:
- Присядь, Тед. Нам с тобой есть о чем поговорить.
Люпин, озадаченный поведением жены, отступает на шаг:
- Я тебя слушаю, Мари. Что…
- Присядь. Разговор будет долгий. Мне многое нужно сказать тебе.
Тедди садится на стул, чтобы не нервировать вспыльчивую супругу:
- Не понимаю, да что могло случиться? Час назад все было в порядке…
- В том-то и дело. Ты меня не понимаешь. И я тебя не понимала… до нынешнего вечера. Нет, не прерывай меня. Ты только выслушай меня… Сведем счеты, Тед!
Мари грациозно опускается на софу, так что ее светлые волосы взлетают пушистой волной, и задумчиво тянет:
- Тебя не поражает одна вещь, вот сейчас, когда мы так сидим с тобой?
- Мерлин, да о чем ты? – начинает сердиться Тед.
Мари все так же неторопливо продолжает, слегка покачивая головой:
- Мы женаты столько лет. Тебе не приходит в голову, что это ведь в первый раз мы с тобой, муж с женою, сели поговорить серьезно?
Люпин растерянно моргает:
- Мари, мне всегда казалось, что мы так много бываем вместе… так много общаемся…
- Целых пять лет... больше... с первой минуты нашего знакомства мы ни разу не обменялись серьезным словом о серьезных вещах.
Тед безуспешно пытается отшутиться:
- Послушай, ну не мог же я рассказывать тебе о рейдах аврората!
Жена раздраженно пожимает плечами:
- Я не говорю о деловых заботах. Я говорю, что мы вообще никогда не заводили серьезной беседы, не пытались вместе обсудить что-нибудь, вникнуть во что-нибудь серьезное.
- Мерлин, Мари, по-моему, ты переобщалась с Гермионой, - стонет Люпин. – Ну ладно, давай обсудим последний номер «Трансфигурации сегодня»…
- Вот мы и добрались до сути, - торжествующе восклицает Виктуар, - ты никогда не понимал меня... Со мной поступали очень несправедливо, Тед. Сначала папа, потом ты.
- Твой отец? Да если б не твоя мама, он бы выполнял все твои желания. Он же безумно тебя любит!
Мари уверенно, с усталой ноткой в голосе, заявляет:
- Вы никогда меня не любили. Вам только нравилось быть в меня влюбленными.
Тед вскакивает со стула и начинает нервно вышагивать по комнате:
- Да что произошло, Мари-Виктуар, что ты плетешь такую чушь? Я люблю тебя, ясно? Я как полный идиот с одиннадцати лет следил за тобой, пока ты перебирала своих поклонников, - и теперь ты мне говоришь, что я тебя не люблю?
Люпин кидает на жену разъяренный взгляд и с удивлением замечает, что она едва сдерживает рвущийся наружу хохот:
- Те-е-ед… Мерлин великий, ты поверил… Какой же ты у меня мнительный…
Люпин захлебывается возмущением:
- Что? Это что, шутка?!
- Нет, - для пущей убедительности мотает головой Мари, - Это моя новая роль. Я просто хотела проверить, насколько современно это смотрится… Прости, я не думала, что ты так отреагируешь!
- О, Боже… - вздыхает Тед, волосы у которого помимо его воли становятся ярко-красными, - Ты меня когда-нибудь сведешь с ума с этими своими ролями!
- Или ты когда-нибудь привыкнешь, - улыбается Мари, мягко поднимаясь с софы.
Через пять минут поцелуев шевелюра Люпина принимает нормальный оттенок.

*Реплики Мари-Виктуар позаимствованы из роли Норы в "Кукольном доме" Г.Ибсена.

Глава 31

***

Ма-аленькая уступка любителям СкорпиРозы)))

Когда Скорпиус в первый раз появляется на традиционной новогодней вечеринке у Поттеров, Рон встречает его изумленным:
- Малфой?!
Тот наигранно-страдальчески вздыхает:
- Ага, Малфой. Обыскивать будете?
Рон озадаченно хмурится.
- Ну, на предмет темномагических артефактов или Черной Метки?
Мужчина окидывает нахального отпрыска Малфоев подозрительным взглядом и громко окликает:
- Дочь!
Роза в ярко-зеленом балахоне в духе Скамандеров с очаровательной улыбкой подлетает к отцу:
- Пап? Ой, привет, Скорп…
Уизли-старший с кислым выражением на лице спрашивает, кивая на Малфоя:
- Рози, ты ему доверяешь?
Та разворачивается на каблуках, придирчиво осматривает Скорпиуса с головы до ног и уверенно, без малейшей иронии в голосе, заявляет:
- Как себе самой.
- Спасибо, Уизли, - хмыкает Скорп, тщетно стараясь скрыть за легкомысленным тоном вполне настоящую благодарность.
- Должен будешь, Малфой, - в ответ фыркает Роза. – Пошли танцевать!
Рон только озадаченно качает головой.
Мерлин, куда катится мир?

***
- Ни на минуту не поверила, - хмурится Андромеда, пристально разглядывая вернувшегося из небытия брата. – Мы же не чужие, Сириус…
- Рем поверил, - с болью в голосе обрывает ее кузен.
Мейди вздрагивает и невольно на ее лице появляется знакомое всем Блэкам выражение «ну почему всем все приходится объяснять»:
- А ты не спрашивал, сколько полнолуний ему на это понадобилось?
Сириус сжимает кулаки и переспрашивает, словно надеясь, что ослышался:
- Полнолуний?
Андромеда безжалостно продолжает:
- Вы все его оставили. Было бы только хуже, если бы он не заставил себя поверить, что ты ему враг.
- Мейди!
И что-то такое звучит в голосе брата, что Андромеда сбивается с холодного тона:
- Сириус, я знаю, что ты не виноват… Просто ему здесь вряд ли было намного проще, чем тебе в Азкабане.

***
- Альбус, я сойду с ума! – Минерва мечется перед портретом Дамблдора на стене директорского кабинета. – У меня учатся точные копии Лили, Джеймса, Римуса, Рона с Гарри и Гермионой, я уж и не говорю о Лавгуд, Малфое и Фреде Уизли! Я же не могу пройти по коридору, не вздрагивая! Вы только представьте, что со мной было, когда я увидела, как Скорпиус с Альбусом Поттером устроили показательную дуэль, и где? – В туалете! Как будто не могли найти другого места! А чего стоят Роза и Хьюго Уизли? Их пару дней назад застали за готовкой оборотного зелья! А теперь еще старший Поттер освоил Левикорпус…
Вместо добродушного голоса Альбуса вдруг откликается другой – сиплый и язвительный:
- Сочувствую, Минерва. Мне в свое время вполне хватало одного Поттера, чтобы не спать ночами…
МакГонагалл, вздрогнув, оборачивается и встречается глазами со Снейпом:
- С-северус… Я уж думала, вы никогда не заговорите.
И спохватывается:
- Северус, я хотела извиниться…
- За то, что я был хорошим актером? – с горечью вставляет Снейп. – Не трудитесь.
МакГонагалл выпрямляет спину:
- Нет, за то, что я всегда отдавала предпочтение Гриффиндору.
И Снейп от неожиданности – ухмыляется.


Глава 32

***

Основатели для Люлю)

Годрик шумно вваливается в алхимическую лабораторию Слизерина:
- Пойдем полетаем,а?
Зельевар, не отводя взгляда от кипящего котла, сипит:
- Я занят.
- Ты торчишь тут уже неделю! И уже потерял голос от этих кошмарных испарений, между прочим!
На этот раз Салазар даже не удостаивает друга ответом.
Годрик ухмыляется и тихонько шепчет заклинание. Мешалка неслышно взлетает со стола, но Слизерин – Мерлин знает как – мгновенно перехватывает ее в воздухе.
Годрик изумленно вскидывает брови:
- Салазар!
Тишина. Вязкая жидкость в котле становится ярко-красной.
Годрик, взмахнув палочкой, отправляет в сторону Салазара лежавший на столе безоар.
Зельевар уклоняется от камня, не переставая взбивать мешанину в котле.
Гриффиндор с раздраженным рыком швыряет в котел первый попавшийся под руку ингридиент – что-то вроде цвета медуницы.
- Ты… рехнулся?! – задыхается от возмущения Слизерин, гневно взирая на коллегу:
- Ты хоть понимаешь, что натворил? Я же теперь эту рецептуру ввек не восстановлю, Мерлин тебя побери!
Но Гриффиндор с отстраненно-восторженным видом взирает на котел, беззвучно шевеля губами и изредка переводя взгляд на метлу в своих руках. А потом вдруг с сумасшедшей улыбкой восклицает:
- Придумал!
И вихрем вылетает из комнаты.
Слизерин смотрит ему вслед.
Потом на котел. Огорченно. Оставалось найти всего один ингридиент!
И снова на котел. Озадаченно. Темно-розовый?
Моргает, словно боясь, что ему привиделось, а потом бросается вслед за Гриффиндором:
- Мерлин, Годрик, что это было?!

Через пару дней весь Хогвартс играет в квиддич по вечерам, а Салазар теми же вечерами строчит трактат о найденной формуле Оборотного Зелья.

- Салазар!
- Ну?
- Пошли поиграем с ребятней, а?
- Уговорил… Но имей в виду, я ловец!

***

То, что вышло из идеи Kris_love)))

- Че-во?!
Чан с собачьим кормом падает у Хагрида из рук, задевает угол стола и переворачивается, фонтаном обрызгивая деревянный пол.
Олимпия, краснея, смущенно опускает глаза:
- Я так 'отела, 'Агрид… Но если ты п'готив, я… moi, je ne veux pas te gener*… Я могу… как вы это называть… сделать…
Хагрид громко перебивает:
- Еще чего! Надо ж такое выдумать! Ты ж не девчонка уже, а все дуреха…
Мадам Максим непонимающе смотрит на собеседника:
- Ду'гёха?
Хагрид вздыхает полной грудью и выпаливает, улыбаясь как никогда широко:
- Значится, так: сын так сын, дочка так дочка… А ты чего? Сбегу, думала?
Олимпия все так же робко улыбается:
- Спа…сибо… ‘Губиус…
Выражение физиономии у того становится то ли торжественным, то ли просто глубоко задумчивым:
- Только вот… как оно? Ну, дети… мы же с тобой…
Муки слова так явно отражаются у него на лице, что Олимпии не удается сдержать насмешливо-ласковой улыбки.
Он замолкает совсем, зачем-то дергает пряжку кожаного пояса, и потом разражается:
- Пойдешь за меня? Ну, замуж?
Мадам Максим, томно вздохнув, обводит взглядом его лачужку, и уверенно заявляет:
- 'Газумеется.

*я не хочу тебя стеснять

***
Белла бесцеремонно подходит к группе хаффлпаффок и выдергивает оттуда за локоть блондиночку-однокурсницу с хитрым личиком и бегающими глазами:
- Пять минут назад мне передали, милочка, что кто-то здесь осмелился что-то сказать по поводу моей личной жизни. Еще раз услышу, что ты слухи распускаешь – окажешься в Мунго, ясно?
Ледяной тон слизеринки на отдельных словах сползает в не менее пугающую фамильярность.
Хаффлпаффка нервно сглатывает, но отвечает едко и уверенно:
- За что купила, за то продаю, Блэк… Все вопросы к источнику.
Та прищуривается:
- И кто же у нас источник, Скитер?
Рита хмыкает:
- Источник обещался отправить меня на тот свет, а не в Мунго… при условии, что я его тебе сдам. Так что прости, Блэк, из двух зол выбирают меньшее.
Белла пожимает плечами и разворачивается. Ох и не поздоровится, пожалуй, сегодня Люциусу…


Глава 33

***

Давно обещанное для Tiny.

- Палочку, мисс Паркинсон!
Пэнси, меньше всего ожидавшая появления авроров здесь, в Косом переулке, замирает и, храбрясь, спрашивает:
- На каком основании?
Невысокий мужчина жестко отвечает:
- На основании подозрения о вашем сотрудничестве с Амикусом и Алекто Кэрроу.
Паркинсон с отчаянной гордостью вскидывает голову:
- Ложь!
- Меня не интересуют ваши оправдания, мисс. Палочку!
Пэнси и в самом деле выхватывает палочку, еще не решив, отдавать ли ее или попытаться оказать сопротивление, когда сзади раздается смутно знакомый голос:
- Мистер Долиш?
Аврор оборачивается и слегка меняется в лице:
- Мистер Уизли?..
Рон старательно прячет усмешку: все-таки у известности есть и приятная сторона.
- Чем она вам не угодила, Долиш?
Тот хмуро повторяет:
- Есть приказ о предварительном заключении всех студентов, сотрудничавших с режимом Кэрроу.
Пэнси, напряженно сжимая палочку, переводит взгляд с одного на другого.
- Надеюсь, в моей лояльности вы не сомневаетесь? – холодно спрашивает Рон, и Долиш удивленно кивает:
- Разумеется, мистер Уизли… Да и вообще члены Отряда Дамблдора вне всяких подозрений!
Гриффиндорец спокойно и обстоятельно – надо же, раньше за ним не водилось такого хладнокровия! – заявляет:
- Моя сестра Джинни провела весь этот год в Хогвартсе, была одним из руководителей Сопротивления. Она утверждает, что мисс Паркинсон снабжала Отряд медикаментами и ценной информацией. Кроме того, большинство студентов факультета Слизерин тоже по мере сил сопротивлялись режиму Кэрроу.
Паркинсон смотрит на него с откровенным изумлением: кто бы мог подумать, что ладно Джинни – но этот-то Уизли станет защищать слизеринцев!
Рон облегченно выдыхает, видя, что Долиш, кажется, впечатлен его речью, и в очередной раз мысленно благодарит Гермиону, за семь лет таки вбившую им с Гарри в головы свой словарный запас.
- Мистер Уизли, но это дело требует рассле…
- Мы официально дадим все показания, но в любом случае у вас нет оснований для ареста. Я ручаюсь за мисс Паркинсон.
Долиш кривит грубо очерченные губы и кивает:
- Прекрасно, мистер Уизли.
Через мгновение раздается хлопок аппарации.

Паркинсон облегченно выдыхает и разворачивается к однокурснику:
- Спасибо, Уизли… Даже не знаю…
Рон презрительно бросает:
- Джинни благодари, я тут ни при чем.
Пэнси широко распахивает глаза:
- Это почему?
Парень, мигом растеряв всю свою невозмутимость, выпаливает:
- Думаешь, никто не запомнил, что ты кричала тогда в Большом Зале, да? Решила сдать Гарри, а теперь делаешь вид, что ни в чем не виновата? Да если бы Джинни с Невиллом за вас не просили…
Паркинсон бледнеет, облизывает пересохшие губы. И – не желает оправдываться.
Рон продолжает, почти переходя на крик:
- Вам же нельзя доверять… служите тому, кто сильнее, вот и все! А чуть что поджимаете хвост и стараетесь казаться белыми и пушистыми…
Пэнси вдруг кидает на него такой взгляд, что кавалер Ордена Мерлина ошеломленно замолкает:
- Думаешь, тебе одному плохо?! Служим, значит, тому, кто сильнее, да? А то, что Тео до сих пор хромает, потому что не хотел пытать вашу Патил? Что у Малфоя родители чуть не погибли, потому что у него рука не поднялась убить директора? Ты хоть знаешь, как страшно сопротивляться, когда твои родители прямо под рукой у Лорда, и чуть что… Твою родню он мог бы и не найти, а моих…
Пэнси захлебывается болью и яростью – за отца Тео, который умирает в Азкабане, за Драко, которому весь год снились ночами кошмары, за Снейпа, которого все, кроме маленькой кучки слизеринцев, ненавидели и презирали… За нынешних первоклашек, которым жить в стране, где факультет Слизерин скоро станет несмываемым клеймом похуже черной метки. За Винса, который погиб в этой чертовой войне, но которого никто не станет хоронить с почестями.
- А знаешь, как мы все были рады, когда узнали от Малфоя посреди года, что вы трое живы?
Рон вздрагивает и мотает головой, словно отгоняя наваждение.
Пэнси вдруг резко сбавляет тон и с издевкой произносит:
- И я кричала «Держи Поттера», да. Это ведь только великие гриффиндорцы могут гордо проигрывать и плевать на жизни близких ради своих гребаных идеалов… Тебе этого не понять, Уизли, ты-то никогда никого не предавал.
Рон сжимает кулаки так, что вздуваются вены, и Паркинсон, разглядев его лицо, растерянно охает:
- Мерлин милостивый…
Но тот, захваченный врасплох воспоминаниями, уже вряд ли ее слышит.

«- Мы думали, ты знаешь, что делаешь! Думали, Дамблдор тебе объяснил, что нужно делать! Мы думали, у тебя есть настоящий план!..
- Зачем ты вернулся? Нам было лучше без тебя, мы были счастливы, мы радовались, что ты ушёл… Кому ты нужен, когда рядом Гарри Поттер? Что ты сделал в своей жизни, чтобы сравниться с Избранным? Кто ты такой против Мальчика, Который Выжил?..
- Когда ты ушёл, она плакала целую неделю. Может, и дольше, но так, чтобы я не видел. Мы целыми вечерами вообще не разговаривали…»*

- Уизли! – Пэнси, словно младшая сестра, робко дергает его за рукав кофты, - Уизли, прости, я… что-то не то сказала, да?
Голос у нее становится почти жалобным. Слишком уж похоже нынешнее выражение лица Рона на то, с каким Драко рассказывал им о смерти Винса.
- Уизли!
Рон наконец выныривает из воспоминаний и отмирает:
- Паркинсон… Шла бы ты отсюда, а?
И устало засовывает руки в карманы брюк.
Маггловская одежда ему определенно к лицу.
Пэнси смотрит пристально, пытаясь понять, чем же она так его задела:
- Слушай, извини, я… лишнего наплела, наверное…
Уизли поднимает брови и отвечает совершенно невпопад:
- Я могу понять, Паркинсон. Честно. Все иногда совершают подлости.
И краснеет, поймав себя на мысли о…
- Поттер, да? – серьезно спрашивает Пэнси, - Все, кроме Поттера?
Рон пожимает плечами:
- Ну, из тех, кого я знаю, да. Может, еще Гермиона.

И - честное слово – ничуть на них за это не злится.
На свете всегда есть люди лучше нас.
Хорошо, что есть.

*«Гарри Поттер и Дары Смерти»


Глава 34

Взяла и выросла невеселая глава на тему "А завтра была война"...

***

И снова Мародеры (прошу прощения за навязчивость)

- А знаете, что во всем этом самое лучшее?
- Что нам больше не придется драить полы под присмотром Филча? – предполагает Питер.
Джеймс только отрицательно качает головой.
- Что нам теперь не обязательно здороваться со Слизнортом? – пожимает плечами Люпин.
Опять мимо. Сириус внимательно смотрит на друга, ухмыляется и выдает:
- Что мы закончили школу и теперь можем стать членами Ордена Феникса.
Поттер кивает, закатываясь смехом:
- В точку, Бродяга!
- Что, прямо завтра? – нерешительно спрашивает Хвост, поеживаясь, - и получает снисходительный взгляд Блэка:
- А чего тянуть-то? Все вчетвером и вступим.
- Втроем, - глухо раздается где-то позади, и Сохатый с Бродягой одновременно вздрагивают, оглядываясь.
Римус сидит на выступающем корне дерева и, не поднимая головы, что-то чертит на песке. Сохатый опускается возле него прямо на землю:
- Что ты имеешь в виду?
- То, что таким, как я, в Ордене не место, - спокойно заявляет тот.
Поттер замолкает, подыскивая слова, но тут вдруг встревает Питер:
- Да перестань ты, Рем, там же половина народу – наши знакомые. Они не будут против…
Рем наконец выпрямляется, с усталой ухмылкой глядя на друзей:
- Ума не приложу, как вы сдали экзамен по Защите, если не помните даже материал учебника…
Блэк, промолчавший рекордные три минуты, вспыхивает:
- Да я наизусть знаю всю ту чушь, которая там написана! «Оборотни – темные существа, неспособные бороться со своими агрессивными наклонностями и потому опасные для всего магического сообщества. Даже в человеческом обличье оборотень сохраняет большинство характеристик звериной ипостаси, как-то: немотивированная жестокость, недоверчивость, корыстность…» - нарочито профессорским тоном цитирует Сириус, и останавливается, только заметив болезненное выражение лица Люпина.
Джеймс хмурится:
- И что это значит?
Римус ровно объясняет:
- Это значит, что вследствие моих агрессивных наклонностей я - потенциальный сторонник Вольдеморта.
Поттер вскакивает, нервно сжимая кулаки:
- Мерлин, Лунатик, да что ты несешь?
Сириус только горько хмыкает, кивая Сохатому с Хвостом:
- Хорошенькая компания вам досталась, ребята. Оборотни, видите ли, заведомо темные… Блэки, кстати, тоже...
Люпин считает своим долгом возразить:
- Это совсем другое, Бродяга!
- Уж конечно! – невесело ухмыляется Блэк. – Посмотри хоть на мою кузину Беллу, вот уж кто пострашнее любого оборотня…
Джеймс решительно прерывает их перебранку:
- Если они не возьмут Рема, ноги моей там не будет.
Люпин вспыхивает, открывает было рот, чтобы возразить, но его перебивает ломкий голос Питера:
- Если что, можно будет действовать самим… помимо Ордена.
И после – звучный Сириуса:
- А что, Пит, это идея!

А назавтра по рекомендации Дамблдора в Орден принимают всех четверых.

***

Семейство Малфоев для всех, кто к ним неравнодушен)

- Добрый день, дорогой, - слегка улыбается Нарцисса, подставляя мужу щеку для поцелуя. – Что-то ты сегодня рано…
Люциус поднимает левую бровь:
- Просто у меня к тебе есть одно предложение, и я хотел поговорить как можно быстрее.
Миссис Малфой рассеянно смотрит в трюмо, где отражаются она сама и стоящий за ее спиной муж. Надо будет посоветовать Люциусу сменить галстук – этот выглядит уж слишком изысканным для нынешнего плебейского министерства.
- Надеюсь, это что-то приятное?
Люциус в зеркале улыбается одной из своих домашних, только ей и Драко предназначенных улыбок:
- Разумеется, дорогая… Как ты смотришь на то, чтобы в июле уехать в Прагу? Ты ведь любишь средневековые города.
Нарцисса обрадованно оборачивается через плечо:
- Ты что, серьезно, Люциус? Я думала, ты предпочитаешь Венецию…
Малфой-старший морщится:
- Сколько можно бывать в одном и том же месте? А под Прагой есть небольшое имение у Ноттов, так что нам будет где пожить пару-тройку недель…
- Это замечательно! Я никогда не бывала в восточной Европе, да и Драко будет рад отдохнуть после экзаменов…
- Тогда я, пожалуй, приведу в порядок… - Малфой прерывается на полуслове, и Нарцисса, смертельно напуганная, наблюдает в зеркале, как он со сдавленным стоном сжимает левое предплечье.
На мгновенье ей кажется, что время отскочило на пятнадцать лет назад.
Женщина вскакивает с кресла и бросается к мужу, но тот волевым усилием выпрямляется и даже выдавливает измученную усмешку:
- Кажется… мы никуда… не поедем.
И в ответ на отчаянный взгляд Нарциссы хрипло объясняет:
- Он вернулся, Цисси. Темный Лорд вернулся.
И миссис Малфой готова поклясться, что не слышит в его голосе ни нотки торжества.

***

Седрик и Чжоу для Люлю)

С трудом отвязавшись от надоевших подружек, Чжоу заглядывает в библиотеку, - и тихо улыбается, завидев в углу знакомую темную макушку:
- Седрик!
Тот, увлеченно листая какой-то пятисотстраничный справочный том, не поднимает головы.
Девушка тихонько подходит сзади и закрывает ему ладонями глаза:
- Угадай!
И кожей рук чувствует, как его лицо растягивается в улыбке:
- Неужто думала, я тебя не узнаю, а?
- Имя! – настойчиво требует когтевранка.
-Чжоу Чанг! – выдает Седрик, и, почувствовав свободу, оборачивается к девушке.
Та смотрит на него обеспокоенно:
- Ты сегодня целый день в библиотеке…
- Завтра последнее испытание, ты же знаешь. Стараюсь найти еще хоть что-нибудь полезное!
Чжоу взмахивает рукой с какой-то забавной смесью досады и заботливости:
- Замучаешься только, а перед смертью все равно, говорят, не надышишься…
Седрик улыбается:
- И что ты предлагаешь?
Чжоу лукаво прищуривается:
- Не хочешь пойти прогуляться с собственной девушкой?
Диггори вздыхает:
- Послушай, у нас будет еще куча времени на прогулки, а сейчас я все равно не смогу расслабиться…
- А откуда мне знать, вдруг ты завтра выиграешь турнир, зазнаешься и не захочешь больше со мной встречаться? И это будет наш последний вечер вместе? – шутит Чжоу.
Седрик тоскливо смотрит на стопу фолиантов, потом на девушку – и качает головой:
- Ну у тебя и фантазия… Ладно, пошли, чего уж там…

И этот последний вечер, по крайней мере, оказывается счастливым.


Глава 35

***
Когда Сириус случайно слышит, как Гермиона за что-то отчитывает друзей, ему невольно вспоминается единственная девушка, которой удалось невероятное – поставить Мародеров в тупик.
Это их четвертое или пятое дело, точно уже не припомнить – они четверо ввязываются в бой с семерыми Пожирателями прямо в маггловской части Лондона, и работать приходится за двоих, хотя у Питера правая рука все еще не в порядке после последнего вызова, а Рем только-только оправился от очередного полнолуния.
Где-то минут через двадцать, когда ситуация становится совсем уже безнадежной, Сириус замечает, как один из нападающих целится в спину Рему, и – не успевает даже подумать о том, чтобы помочь, но заклятие натыкается на невидимую преграду и гаснет.
Невысокая девушка в маггловской одежде и с шапкой упругих кудряшек на голове методично убирает магический щит, потом обезвреживает самого Пожирателя.
Аврорской выучки у нее нет, но это компенсируется лаконичной точностью движений и безупречной внимательностью. Сириус, надо признать, даже на мгновение позвопяет себе на нее засмотреться.

- Не ранили?
Девушка, привычным движением прихватив каштановые кудри заколкой, поднимает на Блэка насмешливые зелено-карие глаза:
- Нет.
Подошедший следом Римус нерешительно заговаривает тоже:
- Послушай, это ведь ты отбила заклятие?..
- Сектумсемпру, - деловито уточняет та.
- Я знаю, - чуть хмурится Римус. - Спасибо, ты мне, наверное, жизнь спасла.
- Не думаю, - что-то прикидывает про себя девушка. - Максимум неделя в Мунго.
И пристально смотрит на подходящих Джеймса с Питером:
- А! Теперь понятно, откуда я вас знаю. Могла бы и раньше догадаться. Кто кроме пресловутых Мародеров полезет в такую заварушку без надежды на подкрепление…
И четко представляется:
- Лина. Марлин Маккиннон. Равенкло. Полукровка. С позавчерашнего дня – член Ордена Феникса.
Парни кивают с разной степенью недоумения на лицах.
Марлин, впрочем, ответа не дожидается:
- Ты, само собой, Поттер, у-которого-вечно-на-голове-бардак.
Рука Джеймса взлетает к растрепавшейся шевелюре.
- Ты – тот-самый-Блэк-который-забил-на-наследство.
Сириус, почти польщенный, ухмыляется.
Девушка переводит оценивающий взгляд с Рема на Питера и обратно и продолжает:
- Ты, скорее всего, Питер, про-которого-нечего-сказать.
Пит привычно краснеет, хмурится Джеймс, а Блэк едва сдерживает улыбку. Все-таки этой нахалке не откажешь в остроумии.
- А ты, стало быть, Римус Люпин. Оборотень.
Римус вздрагивает. Хотя все в Ордене знают, кто он такой, с этим уже смирились, и ему давно не бросали в лицо упреков.
Марлин, заметив, как напряглись ребята, с едва заметной виноватинкой в по-прежнему деловитом голосе продолжает:
- Да не дергайтесь вы, это не обвинение. По мне, так оборотни ничем не хуже остальных. Просто я сказала все, что о вас знаю. Не люблю недомолвок.
Люпин облегченно выдыхает, а Джеймс выдает удивленное:
- И это все, что тебе сказали?
- Нет, - смеривает она Поттера скептическим взглядом. - Еще, как выражается наш глубокоуважаемый директор, вы – «образец истинной дружбы и товарищества».
Сириус фыркает, стараясь не засмеяться в голос:
- Вот уж не думал, что Дамблдор когда-нибудь станет делать нам комплименты!
Марлин спокойно продолжает:
- А я, кстати, хронический волк-одиночка… Люпин, даже если б я не знала, кто ты, догадалась бы сейчас. Поттер, у тебя на лбу написано: «Неудивительно, что при таком занудстве у нее нет друзей».
Сохатый и Лунатик, на самом деле дернувшийся при слове «волк», слегка краснеют.
Марлин хмыкает, обернувшись к Блэку и Питеру:
- Ладно хоть у вас двоих хватает ума пытаться скрывать то, что вы думаете.
Бродяга ухмыляется в ответ:
- Воспитание не пропьешь. Слушай-ка, а ты что, всегда такая… хм…
- Настырная, - спокойно заканчивает равенкловка.
- Проницательная, - возражает Сириус.
- Абсолютно всегда, - серьезно кивает Марлин.
И снова обводит их насмешливым взглядом, за которым почему-то чудится горечь.
Не добро быть человеку едину.
- Мне, пожалуй, пора, - вдруг заявляет девушка, - и не беспокойтесь, я редко бываю в штабе. Больше не встретимся.
Римус, самый чуткий из четверых, огорченно прикусывает губу.
Сохатый с Бродягой на мгновение замирают в глубоком недоумении, а потом хором окликают:
- Эй, Маккиннон!
- Что еще? – сухо бросает она через плечо. И Сириус уверенно произносит:
- Знаешь, а мы были бы рады еще увидеться.
Кудряшки у нее на затылке удивленно вздрагивают.

А на следующий раз она снова сваливается им на голову из ниоткуда и на этот раз вытаскивает из-под заклятия Блэка.
Удивляться ли, что оставшиеся ей восемь месяцев жизни эти двое ночуют вместе?


Глава 36

***
Ошибается тот, кто считает, что у Темного Лорда нет чувства юмора.
Смех у него то размеренно-механический и ледяной, то сладострастно похрипывающий от сознания собственной власти.
Он сидит на высоком стуле посреди гостиной особняка Лестрейнджей; возле брезгливо отогнутой полы мантии, на полу, скорченная от боли фигурка девушки.
- Северус.
Снейп делает шаг вперед, что-то сухое и горькое перекатывается в горле при взгляде на очередную жертву. У девушки рыжие волосы, такие же, как у Лили.
- Помнится, вчера ты просил меня пощадить эту грязнокровку, жену Поттера… Я решил, - холодно ухмыляется Лорд, - подарить тебе другую. Думаю, это тебя утешит.
Сзади разражается хохотом Белла.
- Забирай ее, делай что хочешь, а вечером убей.
- Да, мой Лорд, - сухим от отчаяния голосом отвечает Снейп.
- Ты доволен, Северус?
- Да, мой Лорд. Благодарю.
Он выходит из зала, конвоируя дрожащую магглорожденную девчонку, аппарирует в Паучий тупик, не задумываясь о том, что делает.
Когда он опускается в кресло, закрыв руками лицо, девушка тихо прикасается к его локтю.
Храбрость с ее стороны, надо признать, невероятная:
- Вы ее любите?
Молодой человек вздрагивает, вскидывает голову, словно только осознав, что он не один:
- Не твое дело!
Она отшатывается – хрупкая, измученная, с красными от слез глазами и синяками на плече.
Снейп резко поднимается с места, вытаскивает откуда-то пыльную, но прочную мантию, запасную волшебную палочку, - и швыряет все это девчонке:
- Вон отсюда!
Та сглатывает, не веря своим ушам, прижимает к груди, как в детстве плюшевого медведя, одежду, и спрашивает:
- А вы?
Но, поймав яростный взгляд Пожирателя, затыкается и быстро натягивает мантию.
- Еще раз попадешься Лорду – сама сдохнешь и меня подставишь, ясно? А теперь вон.
Она кивает, подхватывает с полу палочку и аппарирует, на мгновение обернувшись:
- Спасибо.
И Северус вдруг принимает решение.

А там, в поместье, Лорд продолжает свои насмешки:
- Родольфус, ты не находишь, что вам с Беллой вполне достаточно одного ребенка?
Лестрейндж, у которого от злости и унижения дрожат руки, склоняется перед ним:
- Конечно, мой Лорд.
Беллатриса презрительно хмыкает, окинув нелюбимого мужа взглядом.
Слава Лорду, больше ей не придется делить постель с этим недоумком.

***

Что-то выросло из заказов Эйда про Невилла и Je vous remercie, Babe про разговор после Победы.

Свои собираются в кабинете Дамблдора на следующий же день после битвы, и Гарри волей-неволей приходится говорить.
Он никогда не думал, что это может быть так тяжело.
Они слушают внимательно, не перебивая, даже Рон и Гермиона, которым известно чуть больше, чем остальным.
Когда Гарри, судорожно переведя дыхание, замолкает, Невилл роняет неожиданное:
- Так вот за что профессор меня ненавидел.
Джинни порывисто оборачивается:
- Что?!
- Если бы Реддл решил, что Избранный – я, мама Гарри осталась бы жива.
Поттер закрывает глаза. Это последнее, что он ожидал услышать.

***

Скорпиус с Розой для любителей)

- Малфой!
Тот оборачивается и вскидывает бровь:
- Уизли. Опять ты…
- Слушай, Малфой, мы ведь друзья? – как-то неловко выпаливает Роза.
Скорпиус мгновенно отвечает:
- Ничего подобного. Слушай, Уизли, тебе от меня что-то нужно, а?
Роза досадливо фыркает:
- Чтобы ты пошел со мной на Святочный Бал.
- Что?! – захлебывается Малфой. – Тебе что, выбора не хватает?
- Напряги интеллект, Скорп! Половина симпатичных парней в Хогвартсе – мои родственнички, с ними, сам понимаешь, идти как-то не комильфо.
- А остальная половина? – ухмыляется Малфой.
- А остальную половину уже разобрали мои кузины. Ты один принципиально не собирался туда идти.
Скорпиус прищуривается:
- Что ж ты так поздно спохватилась?
- Представь себе, Малфой, я проспорила Джеймсу пять сочинений по травологии. Неделю из библиотеки не вылазила…
Малфой тяжело вздыхает, скрещивает руки на груди, и кивает:
- Так и быть, Уизли. При условии, что ты найдешь себе приличное платье, разумеется… А то одеваешься Мерлин знает во что!
Роза, вспыхнув, замахивается на него учебником.

А на балу они танцуют так, что даже красавица Рокс кусает губы от зависти.
В конце концов, ей-то ни разу не удавалось подцепить Малфоя.

***
За обедом у Гринграссов стоит такая тишина, что слышно, как бурчит что-то портрет прадеда на втором этаже.
Дафна демонстративно грациозно орудует ножом и вилкой, поминутно вызывая домового эльфа с очередной салфеткой или щепоткой соли.
Астория даже не притрагивается к еде, высоко поднимая брови каждый раз, когда ловит на себе холодный взгляд отца.
Что до миссис Гринграсс, то ее в этом доме попросту никто не замечает.
Через четыре минуты после первой смены блюд младшая дочь благородного семейства хватает собственную полупустую рюмку с белым вином и резко выплескивает ее в тарелку отца:
- Я заставлю вас меня выслушать!
- Астория!.. – укоряющим голоском начинает было мать, но Гринграсс-старший останавливает ее:
- Нам не о чем говорить, Астория. Твоя помолвка уже разорвана. Мы не можем себе позволить связаться с семейкой неблагонадежных.
Дочь надменно вскидывает голову:
- Зато можете взять обратно свое слово, верно? Не думала, что мы опустимся до такой трусости.
Губы мужчины искривляются в торжествующей усмешке:
- Твой жених сам вернул мне мое слово. Как ни странно. Я, признаться, всегда считал, что для Малфоев честь – пустое бахвальство.
Астория еле сдерживает горькую гримасу. И Драко туда же… Решил сблагородничать, позволить ей найти более выгодную партию?
Девушка поднимается с места под пристальными взглядами семьи:
- Я не выйду замуж ни за кого другого, отец. Мои обещания, в отличие от ваших, не так легко забываются.

Вечером в ее комнату заходит старшая сестра. Садится на кровать, бережно поправляет пряди Астории, местами влажные от слез, и спрашивает с недоверчивым любопытством:
- Ты так его любишь?
Младшая тихо всхлипывает, задумывается на мгновенье, потом едва слышно отвечает:
- Это даже не важно. Я просто знаю, что он без меня пропадет.


Глава 37

***

Сестры Блэк для АннаSofia Ber... и La gatta.

Иногда Андромеде кажется, что дверь ее дома выходит в прошлое.
Когда однажды на пороге появляется Сириус, которого ждали, но в освобождение которого давно не верили.
Когда следом за ним входит Люпин, в которого с трех лет влюблена Дора.
Когда после всего, что было, на кнопку звонка нажимает Нарцисса.
- Ну входи, - сухо произносит Мейди, слегка посторонившись.
Цисси опускает зонт и нерешительно переступает через порог, орошая ковер дождевыми каплями.
- Ты одна?
- С внуком, - качает головой Андромеда. – Он сейчас спит.
Сестра кивает, не осмеливаясь сдвинуться с места.
- Чаю? – холодно спрашивает хозяйка дома, и Нарцисса вспоминает, что Блэки не делают первых шагов. Странно, что Мейди ничуть не изменилась.
Андромеда пожимает плечами, рассудив, что молчание – знак согласия, и направляется в гостиную:
- Вешалка справа.
Разливая чай, она промахивается мимо чашек – так дрожат руки.
Нарцисса, безупречно причесанная и, как всегда, выглаженная, входит в тот момент, когда Мейди, уронив на пол ложку, вдруг обессилено опускается на стул, опершись – какая поразительная невоспитанность – локтями о столешницу.
- Давай лучше я.
Цисси добавляет молока в обе чашки и замирает, протянув руку к сахарнице:
- Ты все еще пьешь «сироп», как раньше?
Андромеда внимательно смотрит на сестру, и взгляд ее теплеет:
- А, ты помнишь… Да, четыре ложки.
Младшая, гордясь своей выдержкой, точными движениями насыпает и размешивает сахар так, как учила их мать – не касаясь ложкой стенок чашки. Абсолютно беззвучно.
Потом так же беззвучно ставит одну из чашек перед сестрой.
Мейди слегка наклоняется к столу, берет печенье из вазочки и, не донеся его до своего блюдца, замирает от слов младшей:
- Мне жаль, что все так случилось, сестренка. Бедный мальчик…
У Нарциссы на глазах настоящие, не-блэковские такие слезы. Те, что не у каждого в жизни бывают.
Андромеда выдерживает удар:
- Он сын оборотня, Нарцисса. Не Малфоям ровня, верно?
Цисси вздрагивает, но не опускает взгляд:
- Я знала Римуса в школе. Он был очень… хороший человек.
«Он вытащил меня однажды из такой передряги, что тебе и не снилось…» - хочется добавить Нарциссе, но она замолкает, глядя на сестру.
Андромеда изучает ее пристально, подробно, неторопливо; глаз режут новые, незнакомые черты:
- Ты выглядишь усталой.
Цисси кивает:
- Люциусу все хуже и хуже. Он делает вид, что все в порядке, но я ведь вижу…
Мейди, прикусив губу, пытается удержать вопрос, но он все равно срывается с языка:
- Ты его любишь?
Нарцисса почти удивленно кивает:
- Всегда любила. Я знаю, сколько зла он сделал, но все это только ради нас.
- А что твой сын?
Цисси тепло улыбается:
- Он стал совсем не похож на Люциуса. Знаешь, теперь… он мне напоминает Сириуса в детстве. Только не такой храбрец.
Лицо Андромеды вдруг освещается лукавой ухмылкой:
- Да уж, тот был редкостный сорванец… Помнишь, как он затащил нас на крышу? Сколько ему было, девять?
- Восемь… Как вспомню, так вздрогну: мама на нас тогда кричала не меньше часа…
- Я, между прочим, тебя предупреждала быть осторожней с платьем!
- Да никто бы и не заметил, если бы Рег не сказал отцу, что я пошла переодеваться… А Сириус как всегда вышел сухим из воды – тетушка и слова ему не сказала!
Андромеда горько усмехается:
- Ты что, серьезно ничего не знала, а, Одуванчик? Вальбурга его с семи лет наказывала Круциатусом. Зато при посторонних они никогда не ссорились.
Нарцисса бледнеет и ахает:
- Мерлин… Семилетнего ребенка… Так вот почему он сбежал, а я-то все думала: хулиган, перебесится еще…
- Не перебесился… - вздыхает Андромеда.
Нарцисса вдруг, перегнувшись через стол, накрывает своей ладонью сестрину:
- Вот бы сейчас вернуться на эту крышу…
И Андромеда, сглотнув, кивает.

***
Рыжеволосая девочка зябко поправляет шарф на шее и ускоряет шаг. Знала бы мама, куда ее понесло в канун Рождества – ни за что не отпустила бы.
Она останавливается у дверей последнего дома, чуть передергивая плечами от страха, холода и бессознательной жалости. Да разве могут жить люди в этих ужасных безликих домах, среди этих валяющихся труб и заводских зданий?!
Она долго не решается постучать в дверь, но когда все-таки находит в себе силы, то обнаруживает, что та вовсе не заперта. Нервно сглотнув, девочка шагает внутрь, в затоптанную прихожую:
- Можно войти?
Эхо глохнет, едва начавшись, но в конце коридора появляется чья-то тень:
- Кто это?
Хмурая женщина в перепачканном переднике подходит к дверям, презрительно оглядывая девочку.
- Я Лили Эванс, миссис Снейп. Мистера Снейпа нет дома?
Эйлин горько усмехается. Был бы здесь Тобиас, вряд ли стояла бы тишина. Но имя Лили… где-то она его слышала, определенно.
- Я одна. Чего тебе тут надо?
- Я… извините, что побеспокоила, - девочка торопливо снимает с плеча разноцветный рюкзак, - я однокурсница Северуса, может быть, он вам говорил… Я живу здесь неподалеку.
Миссис Снейп вдруг вспоминает, что видела у сына колдографию этой девочки. Так вот оно что, та самая магглорожденная подружка, которая вечно присылает ему подарки на Рождество!
- Понимаете, в чем дело, миссис Снейп… я знаю, что Северус остался в школе на каникулы, потому и пришла… У него ведь скоро день рождения. Я помню, что он очень хотел магический фотоаппарат, но я… я же понимаю, что у меня он такой дорогой подарок ни за что не возьмет…
Эйлин невольно усмехается. Стало быть, не так уж она и ошиблась – у сына еще есть какая-то гордость. А девочка милая. Жаль, она сама никогда не была такой. Не пришлось. Сначала сумасшедшая бабка, потом алкоголик-муж…
- Я и подумала, может, если вы подарите, он не откажется…
Эйлин хмурится:
- У тебя что, денег куры не клюют, что ты такие подарки делаешь?
Лили, вытащив, наконец, из рюкзака блестящую коробочку с фотоаппаратом, чуть краснеет и вспыльчиво возражает:
- Вы не думайте, это не родительские! Я из своих карманных целый год копила, да еще бусы девчатам продала…
Миссис Снейп широко распахивает глаза. И это ради Северуса-то?!
-Сев… он так редко улыбается, - с грустью произносит Лили, и женщина решительно протягивает руку:
- Ладно, давай. Пошлю я ему твой фотоаппарат. Сама не проговорись, главное…



Глава 38

***

Всем, кому нравится Дора)

У аврора Тонкс жестокая аллергия на слово «слишком».
- Ты слишком шумная, Дора! Оставь в покое ребят! – невольно улыбается Мейди, когда маленькая Тонкс бесцеремонно дергает за лохмы Джеймса Поттера.
- Мисс Тонкс, - строго выговаривает МакГонагалл, - вы набрали слишком много факультативов. Не уверена, что при такой нагрузке вы справитесь с основной программой!
- Эй, Тонкс! – насмешничают мальчишки-гриффы, - ты что-то уж слишком за Снейпа заступаешься… Влюбилась, что ли?
- Тонкс!!! – рявкает Грюм, за шкирку вытаскивая ее чуть не из пасти оборотня. – Кто тебя просил лезть без подготовки в эту операцию? Жить надоело? Будешь слишком высовываться, отправлю обратно к родителям, ясно?! Тоже мне, нашлась героиня…
Римус начинает серьезно:
- Нимфадора, пойми, ты слишком хороша для такого, как я…
Полчаса спустя дело, слава Мерлину, заканчивается поцелуями. Иначе через час оно кончилось бы Авадой.
- Дог’а, пожалуйста, ну подумай о своем здог’овье! Ты слишком г‘ано вздумала снова г‘аботать, только-только г‘одила и уже… - всплескивает руками Флер, заметив ее на очередном дежурстве для Ордена.
Тонкс только передергивает плечами: иногда ей кажется, что первым словом Тедди тоже будет это опостылевшее ей «слишком».
Жаль, что она погибнет слишком рано, чтобы это проверить.

***

А это из чистейшего эгоизма - для себя любимой. Ну, и для тех, кому еще не надоели Мародеры в моем исполнении. Самое начало)

- Нет же, Питер! Смотри: сначала вправо, потом влево, плавным жестом, - в десятый раз терпеливо объясняет Люпин. Мерлин, и это всего только Вингардиум Левиоса…
- Да чего ты с ним возишься? – презрительно бросает проходящий мимо Блэк.
«Его величество аристократ не в настроении», - машинально отмечает про себя Люпин, но предпочитает не вступать в споры. Чем меньше его слышно, тем лучше.
Зато неожиданно для всех звонко вскидывается малыш Питер:
- Да потому что мы друзья, Блэк!
Тот, вздрогнув, окидывает их обоих снисходительным взглядом:
- Надо же, как трогательно…
И тут позади Люпинова кресла материализуется вихрастый запыхавшийся Поттер:
- А чем это ты недоволен, Сириус?
Тот высокомерно морщится:
- Да тут, видишь, разговоры о великой дружбе…
Джеймс улыбается:
- И что ты имеешь против?
- Только то, что на самом деле такого не бывает, - хмуро бросает Блэк и поднимается в спальню, оставив Поттера озадаченно качать головой.
Люпин, промолчавший весь разговор, сглатывает вставший в горле комок.
Если у Блэка в жизни наверняка еще будут друзья,то у него-то точно нет.
Потому что друзьям нужно говорить правду.

Вечером в спальне уже почти уснувший Поттер вдруг снова садится на кровати:
- Эй, Сириус!
- Да? – откликается, не оборачиваясь, закутавшийся в одеяло аристократ.
- Слушай, а ты сегодня серьезно говорил, что дружбы не бывает?
- Не у меня, - глухо отзывается тот из-за полога.
Джеймс медлит секунду, а потом лукаво и мягко улыбается:
- А я? Я-то думал, мы с тобой друзья.
Блэк мгновенно выныривает из-под одеяла и произносит слегка дрогнувшим голосом:
- Шутишь, Поттер?
Тот пожимает плечами:
- Нет.
Блэк тоже садится и, сжав кулаки, начинает с каким-то даже ожесточением:
- Ты что, с ума сошел? Видел моих родственничков? С ними и на Слизерине-то не каждый псих общается!
- И что? – в темноте не видно, что Джеймс в недоумении ерошит себе волосы. – Ты-то тут причем?
- Я тоже Блэк, - произносит Сириус так, что это звучит приговором.
- Ерунда. Моя мама тоже отчасти Блэк, и что? Предлагаешь мне и с ней не разговаривать?
- Поттер, я…
- Джеймс меня зовут! – запальчиво возражает тот, и Сириус вдруг сдается:
- Друзья, говоришь?
И швыряет в Поттера подушкой.
После третьего выстрела слышится голосок Питера:
- Эй, а можно с вами?
И эти два разгильдяя синхронно выкрикивают:
- Конечно!
Римус забивается в самый угол между кроватью и стеной, накрывается одеялом с головой, чтобы только не слышать их радостных воплей, и в очередной раз категорически запрещает себе радоваться вместе с ними.
Все, что он может «вместе» - это учиться. За этим он и приехал.
Знали бы они, как ему будет одиноко, если однажды вечером Питеру не понадобится помощь с домашними заданиями.

***

Беллатриса и Сириус для АннаSofia Ber...

Полупьяный Сириус хозяйским жестом распахивает дубовые двери поместья Блэков, где после смерти Друэллы обосновалась старшая из ее оставшихся верными дочерей с мужем:
- Белла!!!
Рык разносится по многочисленным анфиладам и замирает эхом где-то вдалеке.
Через мгновенье прямо в центр ковра аппарирует хозяин дома:
- Блэк.
- Лестрейндж.
Тот направляет на родственничка жены палочку:
- Как ты здесь оказался?
- Вошел. А ты, идиот, и не знал, что это родовое поместье? Его от меня не закрыть, - холодно усмехается Блэк.
И без того неправильные черты Лестрейнджа искажаются злобной гримасой:
- Но убить тебя мне вряд ли что помешает.
Сириус усмехается:
- Лучше не рискуй, я все-таки аврор. И к тому же я не с тобой пришел разговаривать. Где Беллатриса?
- Надо же, какие гости, - раздается от противоположного входа в залу жеманный голос, - мой дорогой кузен Сириус, предатель рода…
Глаза у Блэка вспыхивают:
- Убери отсюда своего муженька, сестренка, при нем я беседовать не намерен.
Белла величественно кивает:
- Оставь нас, Рудольфус.
Тот с полсекунды колеблется, но потом откланивается жене и исчезает.
- А ты его выдрессировала, - усмехается брат.
Сестра только пожимает плечами:
- Мужья только и годны что на мелкие поручения. Да, а ты не растерял хитрости на своем Гриффиндоре, Сириус Орион. Это было умно – придти сюда, где я не смогу тебя убить.
Сириус хрипло и наигранно смеется:
- Да, клятва наших почтенных предков… Видно, они тоже были между собой не в лучших отношениях.
А потом брат вдруг стремительно шагает к сестре и перехватывает ее руку с палочкой:
- Мне нужно от тебя только одно, Беллатриса Лестрейндж. И я из тебя это вытрясу.
- Попробуй, - презрительно бросает Белла.
Сириус смотрит на нее пристально, отпускает и шагает назад:
- Где брат твой, сестра?
Та вздрагивает, и на лице ее появляется секундная растерянность.
- О чем это ты? – холодно, как можно холоднее переспрашивает Белла, стараясь скрыть невольные эмоции.
- Скажи мне только, Регулус мертв? Вы его убили?
Голос Сириуса потухший, резкий, сухой. Такого Белла у него не помнит… Разве что когда они с Мейди однажды застали его сразу после Вальбургиного Круциатуса.
Беллатриса поникает, обессилено опустив руки:
- Он погиб по собственной глупости, Сириус. Полез туда, где ему нечего было делать.
- Кто его убил?! – рявкает Сириус, но Белла отвечает ровно:
- Инферналы. Им тебе не отомстить.
Сириус опускает голову, с минуту молчит, а потом вдруг смотрит Беллатрисе прямо в глаза вспыхнувшим взглядом:
- Я буду мстить не им, сестра, а твоему Лорду. И мы еще посмотрим, кто из нас предатель рода.
Белла заливается истерическим смехом, когда брат разворачивается и идет к выходу:
- Я когда-нибудь убью тебя, Сириус Блэк! Слышишь?!



Глава 39

Педагогическая какая-то вышла глава)

***
- Не хочу вас пугать, Римус, но за вами летает дирижабль, - мягко останавливает Люпина профессор Спраут.
Тот оборачивается и тщетно старается не рассмеяться: возле его затылка парит маленькая копия маггловского летательного аппарата.
Декан Хаффлпаффа объясняет с веселой улыбкой:
- Не удивляйтесь, это наверняка близнецы Уизли. Редкие сорванцы, вы от них еще натерпитесь…
- Посмотрим, - Римус аккуратно перехватывает пальцами корпус дирижабля. - Наверняка Следящие Чары, потом самовосполняющиеся полетные, я уж не говорю о знании маггловской техники… На каком они курсе?
- Пятый, - пожимает плечами Помона.
- Неплохо, - усмехается Люпин, - но еще не блестяще.
- Римус! – с наигранным возмущением восклицает его коллега, наблюдая, как Люпин, вытащив из портфеля пустой пузырек от зелья, выполняет какие-то невербальные заклинания одно за другим.
Пузырек распадается на две равные частички, каждая из которых спустя секунду превращается в копию крупной пчелы.
Когда обе пчелки начинают громко жужжать и изредка выпускать мелкие разноцветные искорки, Помона не выдерживает и смеется:
- Помилуй, Римус, неужто мародерство неизлечимо?!
На лбу у Люпина на мгновение появляется горькая складка, но откликается он весело:
- Абсолютно неизлечимо! Но, кстати, это им помешает хулиганить какое-то время. Вряд ли можно спокойно сидеть в засаде, когда сзади жужжит и жжется такое чудовище…
Пара взмахов палочки – и на пчел наложено следящее заклинание.

Через пару дней профессору Спраут приходится признать, что, видимо, Люпин выбрал лучший способ внушить уважение этим несносным Уизли. Кажется, еще ни одного педагога на ее памяти они не слушались с такой готовностью.

***
Профессор Вектор шествует по коридорам размеренным шагом, вынуждая посторониться пробегающих мимо учеников. В самом деле, она не может себе позволить обращать внимание на такие мелочи.
Профессор Вектор трижды ударяет в дверь личных покоев мастера Заклятий Флитвика, но не получает ответа. Она слегка хмурится – какое отсутствие пунктуальности, он должен был принять ее ровно в пять, - и стучит снова.
Нет ответа.
Септима преодолевает врожденную тактичность и заглядывает внутрь без приглашения:
- Филиус!
Из-под стола что-то шипит и попискивает.
- Филиус, это Септима Вектор.
Маленький профессор выглядывает сбоку массивного письменного стола:
- Простите, Септима, я забыл…
Вектор едва не фыркает вслух. Подумайте только, он забыл!
Флитвик окончательно выбирается на свет божий, плюхается на низенький стульчик и обхватывает голову руками:
- Десять лет труда, коллега, можете в это поверить?!
Жалобный тон маленького профессора ошарашивает Септиму так, словно она встретила в маггловском районе Лондона китайский огненный шар:
- О чем вы, Филиус? Что-то не так?
Тот нервно вскрикивает:
- Пропала моя монография! Мои Проявляющие чары! Я… вчера оставил ее здесь, на столе, хотя обычно запираю… в сейф… А сегодня утром ее уже не было.
Вектор деловито уточняет:
- Вы везде поискали? Может быть…
- Обшарил каждый уголок, настроил поисковые заклинания – пропала моя рукопись… Поверить не могу, - Флитвик в отчаянии вцепляется пальцами в растрепанную шевелюру и начинает раскачиваться взад и вперед на стуле.
В тот момент, когда он, не рассчитав силы, сваливается на пол, Вектор хмыкает:
- За десять лет пергамент, наверное, совсем истрепался, Филиус?
Тот непонимающе кивает, с надеждой глядя на коллегу снизу и потирая ушибленный локоть.
Вектор сухо улыбается:
- Чейзи!
Домовиха появляется перед ней мгновение спустя:
- Чейзи может помочь, мэм?
- Узнай, пожалуйста, кто прибирал ночью этот кабинет.
Та поспешно кланяется:
- Чейзи, мэм.
Вектор мягко, чтобы не пугать эльфийку, спрашивает:
- У профессора Флитвика пропала рукопись. Это большая стопка старых пергаментов, Чейзи. Ты их не видела?
Эльфийка испуганно кивает:
- Конечно, мэм! Они у Чейзи, мэм… Чейзи решила, что это ненужные листы, они лежали на полу, мэм, а Чейзи любит делать фонарики из бумаги, мэм…
Маленький профессор издает что-то вроде сдавленного стона.
- Ты еще не успела их изрезать?
- Нет мэм, Чейзи была занята, мэм… Принести их?
- Да, пожалуйста.
Пару секунд спустя Флитвик с восторженным вскриком выхватывает из рук у ошеломленной эльфийки свое сокровище и благодарно кивает Септиме:
- Профессор, я вам, видит Мерлин, жизнью обязан!
Вектор, отпустив движением руки Чейзи, только величественно наклоняет голову в ответ:
- Все в порядке, Филиус, но я все-таки хотела бы получить тот манускрипт, который вы мне обещали!

***
- Прошу прощения, как это понимать, мадам Помфри? – до крайности взбешенный Снейп врывается в больничное крыло, держа на вытянутой ладони два пузырька с зельями.
Поппи окидывает его утомленным взглядом:
- Вам что-то непонятно в инструкциях? Позвольте-ка…
- Мне непонятно, с какой стати вы решили, что мне нужны лекарства?!
Помфри начинает сердиться:
- Послушайте, Северус, я колдомедик. И я каждый день встречаюсь с вами в Большом зале. У вас хронический бронхит, который требует обязательного курса лечения.
Снейп резко ставит оба пузырька на столик:
- Да вам-то какое дело?!
- Я отвечаю за здоровье студентов и, кроме того…
- Это не опасно для окружающих!
- Не учите ученого, Северус, - с легкой угрозой в голосе произносит мадам Помфри.
И продолжает уже мягче:
- Послушайте, вам двадцати пяти нет, а вы уже заработали себе серьезное легочное заболевание…
- Вас это не касается! – шипит больной, но Поппи улыбается уголками губ, уже чувствуя слабину:
- Я считаю, Северус, что вы не меньше, чем любой маг в Хогвартсе, имеете право на доброе отношение окружающих.
Снейп отворачивается, подходит к окну и нервно барабанит тонкими пальцами по стеклу:
- Думаю, вы – редкое исключение, мадам Помфри. Вряд ли кому-то еще приходят в голову подобные фантазии!
Колдомедичка грустно улыбается:
- Минерва просила меня проследить за вашим самочувствием. Кто-то из ваших учеников заметил, что вам бывает плохо на занятиях и забеспокоился…
Снейп вцепляется пальцами в подоконник:
- Невероятно! Студенты меня ненавидят…
- Вернее, вы этого изо всех сил добиваетесь, так?
И, секунду спустя, абсолютно спокойно:
- Так вот, я буду присылать вам каждый день эти два зелья для легких; главное, не перепутайте – первым нужно пить зеленое. И, кстати, если вас еще что-то беспокоит, лучше скажите сразу… с вашей биографией в этом нет ничего удивительного.
Молодой человек у окна проводит левой рукой по лбу, и Помфри профессиональным взглядом отмечает легкую нескоординированность движений.
- Я… почти не сплю, - глухо, через силу произносит Снейп, и тут же продолжает, словно защищаясь:
- Я пытался справиться с этим сам, но у меня не хватает времени варить нужное зелье каждый день, а вчерашнее…
- Усыпляет, но вызывает сильные мигрени, так?
Северус сухо кивает.
- Вы варили Memoriae, конечно… Неплохое зелье для тех, кто имел дело с дементорами, но не лучшее… Я бы вам посоветовала вот это, оно и хранится лучше.
Снейп растерянно принимает флакон, опускает его в карман мантии, потом, не глядя на колдомедичку, кладет туда же остальные два зелья.
Поппи смотрит на него строго и пристально, как специалист, лаконично кивает на сдавленное «спасибо», но, как только он выходит за порог, устало опускается на кушетку:
- Бедный мальчик…


Глава 40

Не глава, а хлебные крошки) Минимализм, господа читатели)

***
- Нет, ну в самом деле, Лунатик… Не куришь, с девчонками не встречаешься, уроков не прогуливаешь да еще и баллы снимаешь с родного факультета, - шутливо выговаривает Джеймс. – Ну какой ты мародер после этого, а?
- Самый предусмотрительный, - беззлобно усмехается Рем, - предпочитаю прожить долгую и скучную жизнь.
- Что, нас всех пережить собрался? – вклинивается, хлопнув его по плечу, Блэк. – Ну, это мы еще посмотрим!

***

Немножко близнецов для Мио)))

- Вы что тут делаете после отбоя? – грозно вопрошает Перси Уизли.
Близнецы смотрят на него нетрезвыми и насмешливыми взглядами:
- Тебе что, завидно, братишка? Так бери кальян, не жалко…
Старший краснеет и выходит из себя окончательно:
- Да вы… да я… я маме напишу, вы же позорите всю семью! Вы же… вы что же, не понимаете, что должны соответствовать…
Фред спрыгивает с парапета, слегка пошатнувшись при приземлении, и заявляет:
- Ничего ты никому не напишешь…
- Это еще почему? – суживает глаза старший.
- Элементарно, Персик, - ухмыляется сверху Джордж, - потому что тогда мы спросим у мамы, что это ты сам делал посреди ночи на Астрономической башне…

***

Совсем мини для Im-jula (что уж выросло...)

- Ты же знаешь, что я всегда хотел дочку…
- Знаю! – вскидывается Джинни Поттер. – Но ты только вспомни мою маму, Гарри! Папа тоже хотел дочку, а вышло шестеро мальчишек… Это же просто каторга, нам бы с двумя справиться, не говоря уже о Тедди!
Гарри бережно заправляет ее растрепавшиеся рыжие пряди под ободок и отвечает тихо, с особенной нежностью:
- Главное, что в конце концов из этого вышла ты…

Через девять месяцев на свет появляется мисс Лили Луна Поттер.

***

Тед и Мейди для alessen.

- Ты с ума сошла! Так же нельзя… - Тед перехватывает запястье Мейди, когда та направляет палочку на хаффлпаффского недоросля, оказавшегося в неудачный час в неправильном месте. Андромеда по инерции пытается вырвать руку, обиженно развернувшись лицом к парню, но тот, не глядя на нее, кивает малышу:
- Иди спать, только никому не говори, кого видел, ладно?
Тот испуганно кивает и ретируется.
Тед отпускает руку слизеринки:
- Зачем палочкой-то размахивать? Неужто нельзя по-человечески…
Андромеда пожимает плечами с удивленной улыбкой:
- Да все так делают… Obliviate – и никаких проблем. Что тебе не нравится, не понимаю.
И тянется обнять парня за шею. Тот чуть отступает, хмуро глядя на нее:
- Не понимаешь, значит. Может, у вас все так и делают, но я думал, ты-то уж не такая, как эти…
Взгляд Мейди становится на мгновение растерянным, а потом она просто разворачивается и делает несколько шагов к выходу.
И Тед ее не останавливает.
Андромеда знает, что гриффиндорцы думают иначе, чем привыкли думать она или ее родные.
Она в самом деле не может понять, в чем неправа. Но зато понимает, что самое правильное – уйти и не пытаться ломать то, что слеживалось веками.
А потом она вдруг впервые в жизни, бог весть почему, поступает, как гриффиндорка:
- Знаешь, Тед… Если я не понимаю – объясни.
Обучение с этого дня затягивается на целую жизнь.

***
- Северус, думаю, Гарри в смертельной опасности, - вполголоса произносит Дамблдор, поднося к губам стакан с тыквенным соком, - вы того и гляди просверлите взглядом его голову.

***

Специально для ChrisNess.

- Гарри, поцелуй меня, - заявляет Гермиона с таким видом, словно собирается провести эксперимент с зельями.
Поттер от удивления аж заходится кашлем:
- Че-го?!
- Поцелуй меня. Я хочу попробовать…
- Погоди, ты же целовалась с Крамом…
Гермиона нетерпеливо объясняет:
- Вот именно, Гарри Поттер! Целовалась. И мне даже понравилось, но все равно было что-то не так. Вот я и хочу проверить, всегда или не всегда будет не так.
- Гермиона, послушай, ну найди кого-нибудь другого для своих опытов…
- Чтобы назавтра весь Хогвартс надо мной смеялся? – вспыхивает та. – Благодарю покорно!
Гарри вздыхает. Подходит ближе. Вздыхает снова и даже слегка краснеет.
Поцелуй длится не больше пяти секунд, а потом Гермиона отстраняется, разочарованно выдохнув:
- Не то.
И поспешно поправляется, заметив обиженный взгляд друга:
- То есть не в том смысле… ты прекрасно целуешься, лучше Виктора, но все равно это не то.
Гарри только озадаченно качает головой:
- Ну пойди Рона попроси, может, с ним получится…
- Ну уж нет! – вдруг решительно заявляет та и закидывает сумку на плечо. – Не дождется!

***

Паркинсон/Томас для ronni-e.

- А Пэнси дома? – смущенно спрашивает с порога Дин, впервые оказавшийся в настоящем магическом особняке.
Миссис Паркинсон, смерив его до брезгливости презрительным взглядом, снисходит до ответа:
- Дочь наверху, но она никого не принимает. Не думаю, чтобы она сделала для вас исключение.
Парень неловко одергивает футболку, но все-таки решается на крайнее средство:
- Миссис Паркинсон, я сотрудник Аврората и настаиваю на своей просьбе.
Женщина впивается пальцами в резной подлокотник кресла.
Хуже всего, что теперь им приходится бояться этих маггловских выскочек!
- Герти, позови мисс Пэнси, - хозяйка дома холодно окликает домовиху и откидывается на спинку кресла так тяжело, словно эти четыре слова стоили ей больших усилий.
Пэнси замирает посреди лестницы, не веря своим глазам, и с затаенным испугом спрашивает:
- Томас? Что, у аврората нет дел поважнее?
Дин коротко хмыкает:
- Я не от начальства. Слушай, можно поговорить…
- Наедине? – лукаво переспрашивает слизеринка. – Мам, ты позволишь?
Миссис Паркинсон недовольно поджимает губы, но кивает.
- Чаю? – с наигранной вежливостью обращается к гостю Пэнси.
Дин кивает и через пять минут они уже сидят за столиком в малой гостиной наверху.
- Паркинсон, я в курсе, что у тебя проблемы с работой. Да не отпирайся, аврорат все про всех знает. Я хотел предложить тебе кое-что… Слушай, у тебя ведь высокие баллы по зельям, так?
Пэнси неуверенно кивает, боясь, что затея гриффиндорца окажется просто насмешкой. В самом деле, за два месяца беготни ей уже отказали повсюду, а на мамины сбережения им долго не прожить.
- Так вот, у нас штатный зельевар, древний старик, собрался на пенсию, еле уломали сначала взять хоть на год ученика… Гарри сказал, что если ты согласишься поработать год ассистентом, то потом займешь его место.
Пэнси чувствует себя так, словно споткнулась о горшок лепрекона, но о логике не забывает:
- На половинное жалование?
Дин решительно мотает головой:
- На полное. Я специально уточнял…
- А с чего это Поттер обо мне вспомнил? – подозрительно спрашивает слизеринка, на что Дин вдруг краснеет:
- На самом деле это я ему посоветовал…
И девушка вдруг улыбается едва заметно, одними уголками губ.


Глава 41

***
- Она похожа на Лину, - как бы между делом негромко констатирует Римус.
Сириус вздрагивает:
- Ничего подобного!
- Похожа, и ты прекрасно это знаешь. Так же вечно таскает с собой заколку «на всякий случай» и никогда ей не пользуется. И прищелкивает пальцами, когда что-нибудь забывает.
- Не думал, что ты помнишь… - невесело хмыкает Блэк, снова украдкой наблюдая за однокурсницей крестника. Римус горько усмехается:
- Я тринадцать лет только и делал, что вспоминал.
И сам пугается своих слов, понимая, что Сириус непременно примет их за упрек:
- Лунатик, я…
- Не виноват, я знаю, - смущенно заканчивает тот. – Так я не о себе… Она тебе нравится?
Блэк издает возмущенный возглас:
- Ты с ума сошел! Ей шестнадцати нет!
- Ну, это ненадолго…
- Мерлин, что я слышу… Наш правильный Лунатик подбивает друзей на совращение малолетних?
- Ничего подобного! – протестующе поднимает руки тот. – Просто я помню, Бродяга, что тебе жизненно необходимо быть в кого-нибудь влюбленным… А иначе ты начинаешь бросаться на окружающих.
Сириус только мрачно усмехается в ответ:
- Ты не допускаешь, Лунатик, что я мог и поумнеть после того, как моя последняя девушка погибла по моей вине?
Люпин замирает, улыбка резко исчезает с его лица, и голос звучит натянуто и почти испуганно:
- Это неправда, Сириус, Марлин…
- Пожирателей на Маккиннонов навела Белла. Хотела отвадить меня от общения с «грязнокровками». Она много хвасталась этим в Азкабане… «Ты должен быть благодарен мне, Сириус Блэк, что я избавила тебя от неподходящей компании…»- в голосе мелькают безумные мстительные нотки, когда Блэк имитирует грудной срывающийся голос кузины.
- Ты не мог знать…
- Зато теперь я знаю, Лунатик. Пока моя дорогая сестра жива и таскает ноги, романтические отношения мне противопоказаны, тем более что я безвылазно сижу в этом фамильном склепе, - Сириус окидывает гостиную ненавидящим взглядом. – Хватит с меня и того, что опасность угрожает тебе и Гарри. И, кстати, - его лицо вдруг освещает лукавая улыбка, - тебе-то ничто не мешает наконец обратить внимание на мою племянницу. Пожалей девочку, она с детства по тебе сохнет!

***

Тем, кто просил гудшип)

- Рон, это просто глупое упрямство! – восклицает, пожав плечами, Гермиона. - Ты же с четвертого курса мечтал пойти в Аврорат, а теперь вдруг передумал?!
- Ну и передумал, - бурчит тот. – А маггловские дети, говорят, все мечтают стать космонавтами, и что?
- Ничего не понимаю. Отказаться от высшего образования, чтобы работать в магазине всякой магической ерунды? Я понимаю, Джорджу сейчас будет трудновато, но ему обещался помочь Перси. В общем, Рональд Уизли, я считаю…
- Гермиона! – вдруг негромко, но как-то непривычно решительно останавливает ее парень. – Что бы ты ни считала, важные вопросы в моей жизни я намерен решить сам.
Она откидывает локоны назад, пристально всматривается в его черты, словно ища в нем что-то не замеченное прежде, а потом вдруг кивает, шагает вперед и прячет лицо у него на груди.
Рон на мгновенье теряется, но потом обнимает ее крепко и уверенно:
- Ну, Герм, успокойся. Что такое случилось?
- Ничего, - мотает головой гриффиндорская всезнайка, а после поднимает голову и смотрит Рону прямо в глаза:
- Если бы ты знал, как я устала быть самой умной!

***
Профессор Слизнорт бесцеремонно заглядывает в личные покои молоденькой ученицы Дамблдора:
- Моя дорогая Минерва, как вы устроились?
МакГонагалл краснеет, но отвечает резко и строго:
- Я бы попросила вас не фамильярничать, профессор.
Тот только галантно улыбается:
- О, прошу прощения, мисс, а я-то думал, что на правах старого знакомого…
- Прошу прощения, вам что-то нужно от меня, профессор?
- Всего лишь одно слово, мисс… Не окажете ли вы мне честь принять в подарок этот букет?
МакГонагалл скептически хмыкает, глядя на огромный букет алых роз, Мерлин знает откуда вытащенный лысеющим коллегой:
- И не подумаю, профессор… Красные розы – это банальность.
- Но… - смешавшись, тянет Гораций, - но хотя бы на чай вы меня могли бы пригласить?
- Не думаю, - серьезно, но с насмешкой в голосе пожимает плечами Минерва, - Я, видите ли, другому отдана…
- И кто же этот другой, позвольте узнать? – с вернувшейся игривостью вопрошает Слизнорт, но в ответ получает только спокойное:
- Не другой, а другое, Гораций. Преподавание. Кстати, а не пора ли вам уходить?

***
И когда на выпускном балу под пристальными взглядами целого зала к Гермионе подходит наследник рода Малфоев, даже Рон не решается нарушить торжественность момента.
Они произносят пару мало значащих фраз, а потом парень, почти шепотом, говорит главное:
- Грейнджер… Спасибо вам.
И она улыбается, слегка наклонив голову.
За последний год между ними и впрямь было слишком много вещей, за которые стоит благодарить.
А за ними следом вступают другие пары, и в музыку вплетается неясный серебристый звук. Гермиона тихо, почти про себя, спрашивает:
- Что это?
И удивляется, слыша совсем рядом высокий голос танцующей с Невиллом Полумны:
- Это струны. Разве ты их не видишь?
Гермиона открывает рот, чтобы ответить «нет», и ахает от восхищения, на секунду увидев зал таким, каким видит его равенкловка.
Затянутым тончайшей сетью серебряных нитей, связывающих людей между собой.
- Вижу… - отвечает Грейнджер. – Что это значит?
- Ты сама знаешь, - с оттенком грусти улыбается Полумна, - Это значит, что мы все не чужие.
Гермиона удивленно опускает взгляд вниз и нащупывает глазами едва заметную ниточку, связывающую ее с Малфоем.
Странное дело, но, кажется, все в этой жизни меняется.


Глава 42

***

Драббл об отношениях Малфоя с друзьями в копилку для Je vous remercie, Babe*.

С клеенчатым всхлипом открывается дверь в приемную Отдела по Контролю за неблагонадежными, и Драко, вскинув голову, встречается глазами с Грегом. Не то чтобы они давно не виделись, но вот не разговаривали уже несколько лет.
Ни в комнате на том последнем дополнительном курсе, ни после на приемах в чистокровных домах, ни при случайных встречах. В день, когда не стало Крэбба, они оба поняли, что их дружба полетела ко всем чертям, - и Малфой никогда не обманывал себя в том, по чьей вине это случилось.
Драко отводит взгляд и устало опирается локтями о жесткие подлокотники казенного кресла. Гойл подходит и тяжело опускается рядом:
- Женишься?
- Через месяц, - предельно безразлично отвечает Малфой. – До сих пор не понимаю, как Астория меня уговорила…
- Уговорила? – удивленно гудит Грег. – Ты что, был против?
Тот с горьким смешком кивает на табличку на двери:
- Я пожиратель смерти, если ты забыл. Не хотел ломать ей жизнь.
Гойл порывисто поднимается и широким шагом подходит к окну:
- Надо же, Малфой… Научился думать не только о себе?
Драко сбивается с дыхания так, словно его ударили, и выговаривает с трудом, сдавленно, впервые признаваясь в том, о чем давно думал:
- Послушай, Грег, я не буду просить прощения, но я знаю, что Винс погиб только из-за меня. Я ни на секунду об этом не забываю.
Тот вздрагивает, не обернувшись, и тихо отвечает:
- Знаешь, я видел твоего боггарта тогда… в Хогвартсе. Адский огонь.
Малфоя передергивает от воспоминаний, но Грег продолжает, отходя от окна и протягивая ему руку:
- Спасибо, что не бросил меня там.
- Откуда ты знаешь?! – перехватывает горло у Драко, но Грег только озадаченно хмурится:
- Уизли говорил на суде. Не помнишь?
- Мне было не до того, - мотает головой Малфой и нерешительно принимает протянутую руку, а потом, Мерлин знает как, на мгновенье оказывается в железных объятиях Грега.
Отстраняется, слегка покраснев от неловкости и облегчения, и почти прежним школьным тоном произносит:
- На свадьбу-то придешь?
- А то, - басит Гойл, - идиот я, что ли, пропускать такое…

***
Сириусу неймется.
Спеша по коридорам Мунго следом за горделиво вышагивающей матерью, он крутит на цепочке фамильные часы, которые ему, как наследнику, сегодня впервые позволили взять с собой, и перепрыгивает с одного серого плиточного квадрата на другой, обходя белые и черные.
Мальчику семь лет, и ему невыносимо скучно.
- Не могли бы вы закончить поскорее? - высокомерно бросает Вальбурга молодой женщине-колдомедику. – Я вернусь через пару минут забрать сына.
И выходит, высоко неся голову.
- Красивая у тебя мама, - мягко улыбается женщина, доставая палочку. - А ну-ка встань прямо и не крутись!
- Вы правда так думаете? – уточняет Сириус, послушно выпрямляясь. – А кузина Мейди говорит, что мама похожа на фисташку. Такая же сухая и соленая.
Доктор еле удерживается от смеха, честно состроив строгую физиономию:
- Эй, нельзя так о взрослых!
И продолжает торопливо произносить диагностические заклинания.
Сириус капризно морщится:
- Ну и что, что нельзя. Главное, что правда… А у вас дети есть?
- Есть, - вздыхает женщина, и глаза у нее неуловимо темнеют. – Сын, твой ровесник.
Сириус, забыв о ее просьбе, радостно подскакивает:
- Значит, мы с ним будем вместе учиться в Хогвартсе!
Колдомедик слегка хмурится и вместо ответа одергивает мальчика:
- Я же просила не вертеться!
- Ладно! – Сириус виновато вытягивается по стойке смирно и молчит целых полминуты до конца осмотра.
Женщина заговаривает сама, указывая на тяжелый медальон на шее мальчика:
- Это часы? Такие старинные…
Малыш с готовностью снимает цепочку с шеи:
- Хотите посмотреть?
Доктор бережно принимает медальон, но тут распахнутое окно рассерженно хлопает, и женщина от неожиданности выпускает драгоценную реликвию из рук:
- Боже!
Сириус, побледнев, бросается собирать осколки, а над ними вдруг нависает вернувшаяся Вальбурга:
- Вы! Да это же фамильное сокровище! Да вам за всю жизнь не заработать столько, сколько они стоят!
Женщина испуганно произносит Репаро, но ничего не происходит – магические артефакты не так-то просто починить.
- Миссис Блэк, мне очень жаль, что так вышло…
- Вам жаль… - язвительно тянет Вальбурга. – Значит, вам жаль… Я уверяю вас, что вы об этом пожалеете… Сейчас же иду к вашему начальству, и чтобы к вечеру вас здесь и духу не было! Да я потребую описи имущества… Подумать только, всякие полукровки позволяют себе дотрагиваться до наших реликвий…
- Матушка…
Вальбурга ничего не слышит.
- Матушка!
Ноль внимания.
- Мадам! – Сириус решительно дергает мать за рукав мантии, и та наконец опускает взгляд.
- Матушка, - нервно сглатывает мальчик, - вы же не видели. Это я уронил часы.
На мгновение наступает мертвая тишина, а потом миссис Блэк произносит пугающим ледяным голосом:
- Поговорим об этом дома, Сириус Блэк. Прощайте, доктор.
На пороге Сириус украдкой оборачивается к новой знакомой и улыбается.
А дома его ждет первое в жизни Непростительное.

Через много лет миссис Люпин встречает их с ребятами в небогатой гостиной маленького домика и вдруг, вспомнив что-то, ахает:
- Так это… боже мой, Сириус, сын Вальбурги Блэк… Ты меня, наверное, не помнишь, я работала…
- В больнице святого Мунго, - ухмыляется Бродяга. – Такое не забывается.
- Я тогда не успела тебя поблагодарить… Досталось, наверное, от мамы?
Сириус неопределенно пожимает плечами, вспоминая, как долго болела потом прокушенная во время Круциатуса губа:
- Да ничего особенного… Вот уж не думал, что вы – мама Римуса.
И миссис Люпин мягко улыбается:
- Я очень рада, что у него такие друзья…

***

История для lady White)

Темноволосый мужчина неслышно шагает по молодой траве, стараясь не нарушать первозданную тишину леса. До заката остается не больше пары часов, а добраться до гротов, где водятся интересующие его летучие мыши-вампиры, он успеет и за полчаса, так что можно не торопиться.
Мужчина подворачивает спортивные брюки и спускается прямо к лесному озерцу, собираясь напиться и перекусить чего-нибудь.
На берегу, в сотне километров от ближайшего жилья, сидит нелепая фигурка в мятой желтой мантии. Палочка в руках испускает серебристые поисковые лучи, а белокурые волосы отливают розовым в солнечном свете.
Мужчина ошарашенно моргает, боясь, что ему почудилось, потом неуверенно окликает:
- Ты что тут делаешь, девочка?
Фигурка остается абсолютно неподвижной:
- Я не девочка, я кавалер ордена Мерлина. Ловлю серебристых пухоспинок.
Полное равнодушие тона пугает мужчину больше, чем сам факт встречи с англичанкой где-то на краю света.
- Зачем тебе пухоспинки? – мягко интересуется он.
Девушка пожимает плечами:
- У них светлые глаза. Неподвижные. Как у хороших людей, когда они умирают.
Мужчину пробирает непреодолимая дрожь. Сумасшедшая она, что ли?
- Я каждый год сюда прихожу, чтобы посмотреть. Я так вспоминаю.
Мужчина подходит ближе, встает рядом и чуть не ахает от неожиданности: девушка не то что плачет - слезы просто текут из ее широко открытых глаз, без всхлипов, без малейшего напряжения на лице. Так, он видел, плачут статуи Мадонны в христианских храмах.
- Все, хватит! – он выдергивает из рюкзака плащ, буквально заворачивает в него невесомую фигурку девушки и поднимается на обрыв, неся ее на руках.
Через полчаса они уже пьют чай у входа в пещеры.
- Смотри, мне нужно будет выпустить двух мышей другого вида в эту стаю, чтобы узнать, как они адаптируются. Хочешь посмотреть?
Девушка с легкой улыбкой кивает:
- Пожалуйста… О, какие необычные. Хотя, разумеется, это не так интересно, как морщерогие кизляки…
Мужчина вскидывает голову:
- Морщерогие… черт… «Придира»… А, так вот оно что! Ты – Полумна Лавгуд, так? Дочь Ксенофилиуса Лавгуда и героиня войны против Темного Лорда… А я-то гадал, где я видел твое лицо. Знаешь, а над твоим отцом зря смеются – я ведь выловил пару нарглов и понаблюдал за ними, они ведут себя почти так, как вы с отцом писали в «Придире»… - осекшись, мужчина внимательно вглядывается в лицо неожиданной собеседницы. – Сегодня годовщина Битвы за Хогвартс, так ведь?
Полумна обхватывает тонкими руками колени и не отвечает.
- Прости, я не хотел… Будешь еще печенья?
- Спасибо, нет. А ты ведь Рольф Скамандер, да? Я читала твое исследование о нарглах, очень любопытно, только я не со всем согласна…
И весеннее солнце закатывается за деревья под шум страстного спора.


Глава 43

***

Джордж и Анджелина: как все начиналось. Для Рыжик.

Когда Анджелине в третий раз снится Фред, она просыпается в слезах, повторяя про себя запавшую в сердце просьбу:
- Не оставляй Джорджа, ладно?
Она плачет, пока пьет чай, пока выбирает себе брюки и футболку, пока летит на метле к Ли Джордану.
Она рыдает другу в плечо, уговаривая и объясняя, ее трясет, как от электрошока, у нее дрожат руки и ресницы.
Но в полдень, когда они двое подлетают к окнам «Норы», Анджелина улыбается.
- Подъем, Джордж Уизли, у тебя сегодня важный день, - заявляет гриффиндорка, прямо через распахнутое окно влезая в комнату.
Парень неохотно садится на небрежно заправленной кровати:
- Оставь меня в покое, Мерлина ради.
- И не подумаю, - бросает девушка, по-хозяйски усевшись в кресло и закинув ногу на ногу. – Либо ты оденешься во что-нибудь приличное и полетишь с нами в Лондон, либо я поселюсь в этой комнате и стану будить тебя по ночам страшными воплями.
Джордж проводит рукой по растрепанным волосам, потом хмуро, словно с трудом понимая, что вообще происходит, спрашивает:
- И что мне делать в Лондоне?
Анджелина на мгновение задумчиво склоняет голову к плечу и решается на крайние меры:
- Эй, ты что, забыл? Мы еще на четвертом курсе поспорили с Ли, что я сумею тебя окрутить… Так что поехали!
- Да куда?! – наконец, вспыхивает Джордж.
Гриффиндорка ухмыляется:
- Как куда? Жениться… Не могу же я проиграть пятьдесят галлеонов!
- Ненормальные… - парень крутит пальцем у виска, но на лице у него мелькает что-то отдаленно напоминающее прежнюю улыбку.
Джордан появляется в оконном проеме, с наигранным возмущением упирается кулаками в бока, рискуя свалиться с метлы, и восклицает:
- И сколько мне вас ждать?
- Мы уже идем… - начинает было Анджелина, но Джордж устало перебивает:
- Я никуда не полечу.
Ли скрещивает руки на груди и неожиданно холодно бросает:
- Трус.
Рыжий дергается, но тут же берет себя в руки:
- Ну и пусть…
Анджелина прикусывает губу, с надеждой глядя на Джордана, и тот настойчиво продолжает:
- Если ты не вернешься в магазин сейчас, через месяц станешь банкротом.
- И что? – безразлично бросает Джордж.
Ли на секунду даже теряется при виде его непробиваемого равнодушия и вздрагивает, услышав взволнованный голос подруги:
- Ты не имеешь права разрушать то, что построил не ты один!
Уизли вскидывает на нее утомленные глаза, с миг осмысляет услышанное и вскакивает с кровати, лихорадочно теребя ворот футболки.
Анджелина пристально следит за его выражением лица, точно зная, о чем он сейчас думает.
Магазин был идеей Фреда. На самом деле, Фред чаще был организатором, зато Джордж - гениальным исполнителем.
Магазин был идеей Фреда, а деньги на него дал Гарри.
Джордж, наконец прекратив метаться по комнате, останавливается прямо напротив Анджелины:
- Я полечу.
И, тише:
- Вы ведь мне поможете?
Девушка торопливо кивает и вдруг, ни с того ни с сего, порывисто обнимает его за шею:
- Я скучала…
И впервые за этот месяц в глазах у Джорджа мелькает что-то, кроме тоски.
Наверное, это нежность.

***

Про "с кем я вижу Розу" для АннаSofia Ber... Сильно не ругать!)))

Роза машинально вскидывает руку, перехватывая жужжащий над плечом снитч, и только потом удивленно оборачивается, оказавшись лицом к лицу с темноглазым старшекурсником.
- Любишь квиддич? – с легким иностранным акцентом интересуется тот.
- Не особенно. Но у меня оба кузена ловцы, тут волей-неволей научишься, - пожимает плечами девушка.
Молодой человек смущенно улыбается:
- Я тоже ловец, это семейная традиция.
Голос у него низкий и, на взгляд Розы, слишком уж любезный. Зато английский для этих мест на удивление хорош.
- Прошу прощения, я не представился…
- Я так понимаю, ты – мой гид, так?
- Да, меня попросили все здесь показать… Тут не такие запутанные ходы, как у вас в Хогвартсе, но тоже можно заблудиться… Меня зовут Олег. Олег Крам.
Роза, протянувшая было ладонь для рукопожатия, вдруг разражается смехом:
- О, тогда я должна передать тебе пару ласковых от папы… Он за что-то сильно не любит Крамов.
Олег недоуменно поднимает брови:
- Понятия не имею. Твой отец ведь тот самый Рональд Уизли, так?
- Ага, - все еще улыбаясь, откликается Роза, - тот самый, знаменитый, всемирно известный, один из Золотого Трио, и так далее, и тому подобное… За это, кстати, тоже вполне можно схлопотать Ступефай. Если не от папы, так от мамы или дяди Гарри.
- Папа мне говорил, что был когда-то знаком с Гарри Поттером, может, они с твоим отцом что-нибудь не поделили? Ну, в Хогвартсе, на Турнире…
Уизли только пожимает плечами:
- Очень может быть, папа всегда был ужасно вспыльчивым. Эй, так ты собираешься сегодня проводить мне экскурсию?
Олег смущенно отводит взгляд, вдруг сообразив, что слишком долго рассматривает Розу, и отвешивает традиционный поклон:
- Мисс Уизли, мы рады приветствовать Вас в Школе магических искусств Дурмстранг.


Глава 44

Многоуважаемые читатели!)
Для тех, кто просит у меня драбблов об Основателях, торжественно заявляю: их здесь почти не будет.
Тем, кто интересуется моим видением этой истории, советую читать фик "Девочка и василиск" (*просительно* а лучше бы еще и комментировать!)
---------------------------------------------------------

***
- Минерва, ваши ребята снова взялись за какие-то шпионские игры! – профессор Спраут протягивает коллеге развернутую записку.
Минерва непонимающе всматривается в текст:
«- Лунатик с Хвостом останутся на входе, ты пройдешь внутрь, а я позабочусь, чтобы Филча не было рядом.
- Ладно, Сохатый, но учти, что это твоя идея, и если что-то пойдет не так…
- Неужто заставишь меня отдуваться за все в одиночку, а, Бродяга?
- Эй, не придирайся к словам! Сам же знаешь, что нет… »
- Мои, Помона?
- Пятый курс… Забыли у меня в теплице сегодня.
Минерва просматривает записку еще раз и вдруг, что-то сообразив, тепло улыбается:
- Ох уж мне этот Поттер с компанией… Вы только подумайте, что это значит!
Спраут смотрит удивленно:
- Очередная проказа, скорее всего… Ничего особенного.
- Я не об этом, - качает головой МакГонагалл. – Смотрите сами, ну кого на пятом курсе могут называть Лунатиком?
- Вы думаете, они догадались? – понимающе спрашивает Помона.
В голосе Минервы отчетливо звучит гордость:
- Видимо, так, Помона… И остались друзьями, заметьте!

***

История для LuckyRox)))

Третий по старшинству мистер Уизли полтора часа заполошно крутится между витринами ювелирного магазина, выбирая кольцо.
Потом еще около часа подыскивает себе – впервые со дня выпуска из Хогвартса – приличный костюм и галстук.
Мисс Падма Патил, словно что-то предчувствуя, надевает лучшее платье и туфельки на высоком каблуке.
Они встречаются в кафе Фортескью, усаживаются за столик, обменявшись неловкими «привет, хорошо выглядишь» и «о, прекрасный галстук».
Падма пытается поддерживать разговор:
- Как дела у Джорджа с Роном? Я редко бываю у них в магазине…
- Неплохо, - хватаясь за удачную тему беседы, отвечает Чарли, - они намерены все-таки организовать филиал в Бристоле года через полтора… Думаю, это будет довольно выгодно, тем более что у Рона чутье на прибыль.
Падма нетерпеливо постукивает носочком туфли по ножке столика. Если он не сделает ей предложение сегодня, то не сделает уже никогда.
- С другой стороны, это значит, что им придется то и дело мотаться в Бристоль, а это вряд ли понравится Энджи и Гермионе…
Девушка кивает, невольно думая про себя, что она-то уж как-нибудь пережила бы поездки в Восточную Европу и обратно, лишь бы только он не ушел прямо сейчас:
- Конечно, это неудобно, но, думаю, они поймут… Бристоль все-таки не Румыния.
Чарли чудится в ее голосе какой-то намек, но он выкидывает из головы эту мысль, мучительно размышляя над тем, как же ему по-джентльменски обставить свое признание.
Как назло, голова у него почему-то пустая, как чугунки на кухне у Молли Уизли.
- Падма, я хотел сказать…
Мисс Патил сцепляет пальцы крестом – под столом, так, чтобы было незаметно, - и изображает удивленную улыбку:
- Мерлин, какой серьезный тон…
И тут на плечо Чарли опускается большая коричневая сова с каким-то конвертом в когтях. Парень краснеет:
- Прости, это по работе…
И, открыв конверт, закусывает губу и срывается с места:
- Марта! Это наш последний экземпляр, не хватало только повреждений чешуи!
Падма смотрит ему вслед, как-то безразлично улыбаясь.
В конце концов, если уж ему так важна эта дракониха… пусть на ней и женится.
Может, вдвоем они будут счастливы.

***
- Я не могу… - сжав руками голову, выдыхает один.
Другой спокойно уточняет:
- Ты не хочешь.
- Я ничем не лучше него! Мы оба убийцы… Как я могу его судить?
- Ты знаешь, что это неправда, - голос второго полон безграничного терпения.
Он согласен спорить целую вечность.
Первому нужно решить проблему за ближайшие десять часов.
- Нет, правда! Я же говорил тебе…
- Если ты и убил, то только одного человека. А тот – десятки, если не сотни. Неужели ты не видишь разницы?
- Если бы не я, он никогда бы не дошел до этого…
- Тем более, - веско перебивает второй. – Тогда именно ты и должен его остановить.
- Как я могу встретиться с ним, Ник? Как я…
- Посмотришь ему в глаза? – проницательно усмехается второй. – А что тебе помешает?
- То, что я не знаю, кто из нас тогда убил ее…
- Или то, что ты по-прежнему привязан к нему, Ал?
Первый поднимается с кресла, скрещивает руки на груди, пытаясь успокоиться, и только потом снова обращается к второму:
- Я всегда буду к нему привязан. Вряд ли когда-нибудь я смогу считать Геллерта своим врагом.
Фламель вздыхает тяжело, с нескрываемым сочувствием – но в то же время как будто и облегченно:
- Вот поэтому ты его остановишь, Альбус. Или ты позволишь другу стать воплощением зла для нынешнего мира? Этого ты хочешь?
Дамблдор на мгновение опускает веки, раздумывая.
И аппарирует, успев напоследок только кивнуть:
- Передай поклон Пернелле, Николас.
Фламель мягко улыбается, зная, что уже сегодня Грин-де-Вальд будет повержен.
По крайней мере, ему достанется честь сдаться равному.
Может быть, даже другу.


Глава 45

В честь Победы.

***
- Па-ап! – залетает в комнату Хьюго, только что вернувшийся с матерью и сестрой из Косого переулка. – Угадай, что мы купили!
Рон поднимает взгляд от письменного стола, рассеянно вертя в руках перо. На мгновение Хьюго даже кажется, что в глазах у отца блестят слезы.
Впрочем, мальчик тут же смеется собственным мыслям: он точно знает, папы не плачут. Не должны.
Рон наконец замечает сына:
- Мама тоже уже пришла?
- Конечно!
- Позови ее, ладно?
Хьюго недоуменно хмурит рыжие брови, но тут же, решив, что дело, пожалуй, его не касается, послушно захлопывает дверь. Надо рассказать все Рози, а уж она пусть ломает голову.
Через пару минут в комату заглядывает обеспокоенная Гермиона, глаза у нее все еще горят детской радостью от похода по магическим магазинам:
- Все в порядке, милый?
Рон отвечает с запозданием, хрипло:
- Герм, я… в общем, смотри.
Гермиона заинтригованно приближается к столу:
- Вот это?
Лист, заполненный размашистым почерком мужа, чуть не выпадает у нее из рук на первой же прочитанной фразе:
- Этот день не был днем нашей победы – он был только днем гибели мифов, в которые мы верили.
Рон нервно переглатывает. Гермиона восторженно распахивает глаза:
- Твоя книга? Ты все-таки решился…
Муж кивает:
- Можешь прочитать вслух? Никак не могу понять, это правда так плохо, как мне кажется?
Гермиона нерешительно кивает:
- Этот день не был днем нашей победы – он был только днем гибели мифов, в которые мы верили. Фальшивкой оказалось и всесилие Вольдеморта, и бессмертие Мальчика-Который-Выжил – второе, к счастью, только наполовину.
В этот день мы перестали думать, что любовь не бывает вечной и что предательство невозможно искупить. В этот день мы попрощались с глупой уверенностью в том, что слизеринцы не могут служить свету.
Гермиона прикусывает губу, рассматривая напряженную спину мужа, поднявшегося из-за стола и теперь стоящего у камина – так, чтобы она не видела его лица. Ей едва хватает сил не сказать ему, насколько это хорошо, но она понимает, что сейчас это прозвучит только попыткой утешить. И она продолжает:
- В этот день была похоронена легенда об Альбусе Дамблдоре – святом и сплетня об Альбусе Дамблдоре – преступнике. В этот день от них обоих остался только человек.
В этот день мы видели, что мечтатели могут сражаться лучше авроров…
Голос у Гермионы обрывается, когда перед глазами всплывает неподвижное лицо Тонкс и увлеченно мечущая заклятия Полумна.
- … и что материнская любовь бывает сильнее ненависти закоренелой убийцы.
Плечи у Рона вздрагивают, но Гермиона продолжает, торопливо, словно боясь, что скоро ей не хватит сил читать дальше.
- В этот день нам пришлось понять, что не все враги заслуживают смерти, и что тех, кто ее заслуживает, можно только пожалеть.
В этот день мы потеряли людей, которые были легендами уже для нас и тем более стали ими для вас – людей, живущих спустя двадцать лет после победы над Вольдемортом. Мы видели смерть последнего из знаменитых Мародеров. Мы видели смерть профессора Северуса Снейпа. Мы видели смерть одного из близнецов Уизли.
У Гермионы перехватывает дыхание и слезы наконец появляются на глазах:
- Мы видели, как погиб человек, никогда не перестававший смеяться, и другой, который никогда не переставал страдать.
В этот день, который теперь называют днем Победы, была погребена вражда, на которой строилась вся наша жизнь.
В этот день были уничтожены все мифы, в которые мы свято верили.
И только наша дружба, каким-то непостижимым чудом, осталась в живых…
Гермиона дочитывает страницу, едва видя строки за пеленой слез, и на последней фразе бессильно опускается в кресло, безудержно всхлипывая. Рон порывисто бросается к ней, уже по реакции понимая, что все, что он написал, было не зря.
И трудно сказать, чего больше в его сердце в этот момент: горя, гордости или чего-то другого, чему никто еще не придумал названия.
Ощущения реальности жизни.


Глава 46

***
- Ну и уходи! – кричит Джеймс вслед сбегающей по лестнице кузине Люси.
Та, с румянцем во всю щеку и капризными слезами в глазах, бросается к отцу:
- Они все меня терпеть не могут!
Перси смотрит на дочь пару мгновений, потом вновь поднимает взгляд на собеседника:
- Гарри, утихомирь своих хулиганов – Мерлин знает до чего девчонку довели!
Люси продолжает тихо всхлипывать:
- Это все Роза… она сказала…
Гарри, подойдя к лестнице, спокойно окликает:
- Альбус Северус!
Если уж кто и скажет все как было, то только Ал.
В конце концов в комнате появляется вся компания: возмущенная Роза, явно вспыливший Джеймс, напряженный Альбус… Мало что понявшие во всем этом, но готовые горой встать за своих старших Хьюго и Лили.
- Альбус, расскажи, что случилось.
Люси демонстративно отворачивается под защитой отцовских рук.
- Мы болтали… И Люси начала говорить, что у нас и у дяди Рона не бывает таких шикарных приемов, как у ее папы. И что она не понимает, почему ее привезли сюда, хотя она собиралась сегодня с мамой примерять новое платье. И что когда она пойдет в Хогвартс, она найдет себе подружек, у которых тоже много платьев и у которых дома бывают балы…
Гарри слегка усмехнулся наивному хвастовству Люси – знала бы она, сколько хлопот создают такие мероприятия… Первые года три после свадьбы Кингсли чуть не силой заставлял Поттеров принимать, но потом они все-таки отказались от этой привычки. Перси дело другое – с его положением от этого не отвертеться.
- А Джеймс сказал, что зато наши и Хьюго-Розины родители… - Ал споткнулся на секунду, зная, что отец не любит упоминаний о Победе, но врожденная честность взяла верх, - победили Вольдеморта.
Гарри бросает укоряющий взгляд на старшего сына:
- И что дальше?
- А она сказала, что ей все равно, потому что это давно было. Думаю, она просто обиделась, - Альбус честно постарался смягчить ситуацию. – А потом Рози сказала, что Люси просто слишком самоуверенная и высокомерная. И что высокомерие до добра не доводит, а может довести даже до предательства.
Гарри ловит предостерегающий взгляд недавно вошедшей в гостиную Джинни.
Та смотрит вовсе не на детей, а на непривычно закаменевшее лицо поднявшегося с места брата:
- Люси, мы поговорим об этом дома. Гарри… Джинни, я прошу прощения за этот инцидент, мы уже уходим.
Джин огорченно закусывает губу, и Гарри решается:
- Секунду… Ребят, а это правда, что вы совсем не любите кузину?
Компашка застывает, словно размышляя над сложной задачей, а потом расступается, почему-то снова пропуская вперед Ала. Тот спокойно смотрит на отца его же собственными глазами:
- Нет, неправда.
И переводит взгляд на заплаканную сестру:
- Она просто иногда вредная и немножко зануда, но если она куда-нибудь денется, мы будем скучать.
Люси недоверчиво смотрит ему в лицо, все еще сжимая руку отца, когда встревает Роза:
- Ты только не обижайся, ладно? Ну, хочешь, я тебе свою коллекцию волчков покажу?!
Люси с надеждой оглядывается на Перси:
- Пап, останемся? Ну пожалуйста…
Тот машинально кивает, и галдящая толпа малышни снова взбирается по лестнице в спальню Джеймса.
Перси так и остается стоять на полпути к выходу, сжав кулаки и как-то обреченно опустив голову, пока Гарри, проходя мимо, не опускает руку на его плечо:
- Не надо так. Все давно в прошлом, ты же знаешь.
И когда муж выходит из комнаты, Джинни, поднявшись на цыпочки, вдруг порывисто обнимает Перси за шею.

***
- Мерлин, кого я вижу! – радостно восклицает Розмерта, в кои-то веки выбравшаяся от дел в Косой переулок. – Неужели Флор?
- Роза… - удивленно тянет Фортескью. – А ты даже похорошела за эти годы…
Розмерта притворно смущается:
- Да вот еще! Кручусь как белка в колесе, не до красоты тут… У меня небольшой паб в Хогсмиде.
- Твой или мужа? – с едва заметным напряжением в голосе спрашивает мужчина.
- С чего ты взял, что я замужем? – смеется Розмерта. – Мне вполне хватает молоденьких студентов Хогвартса! Знаешь, там сейчас появилась одна компашка – те еще обормоты – так один из них, Сириус, кажется, то и дело клинья к мне подбивает, даже забавно… А ты тут как?
Флориан, пожав плечами, обводит легким жестом столики:
- Это мое кафе, Розмерта… Редко же ты бываешь в Лондоне!
Розмерта почти огорченно хмурится:
- Странно… Ну я –то хоть всегда была троечницей, а ты… Я же помню, ты собирался куда-то поступать, заниматься историей магии.
Фортескью постукивает пальцами по спинке плетеного стула:
- Как собрался, так и разобрался… Можешь считать, что виной всему – разбитое сердце.
Розмерта закатывается смехом:
- Вот оно что… Так ты, значит, нашел-таки после меня настоящую любовь, да? И что она?
- Отказала, - дергает плечом мужчина, - тоже сказала, что я слишком уж положительный для нее. Совсем как ты.
Розмерта рассеянно улыбается:
- Не повезло…
- Да нет, мне, в общем-то, неплохо живется… Ладно, извини, работа не ждет, сама понимаешь.
Розмерта кивает, то ли ему, то ли своим мыслям.
И Флориан, направляясь к стойке, еще позволяет себе оглянуться.
Яркие блики летнего солнца играют на ее волосах и ярком медальоне-обереге.
Самое грустное в этой истории, что той, второй, в его жизни никогда не было. Была только эта.


Глава 47

***
- Возьми себя в руки, Родольфус.
Рабастан, решительно подойдя к брату, отодвигает от него бутылку огневиски.
- Иди к черту!
- Только что оттуда, - мрачно шутит брат, точно зная, что поместье защищено от прослушки. – И черт нами не очень-то доволен…
- Да плевать мне на него! – с пьяной честностью выпаливает Родольфус. – Я-то знаю, что вот прямо сейчас она у него, понимаешь? Что, думаешь, они там делают, а?
- Обсуждают завтрашнее нападение на магглов, брат, - холодно отвечает Рабастан.
Если бы он еще сам в это верил…
Родольфус раскачивается взад и вперед, сжимая руками виски:
- Она… мы уже два года женаты, а она на меня даже не посмотрела… ни разу, как будто я слизняк какой-то… А его она ест глазами, чуть слюнки не текут!
Рабастан не находит слов, зная, что все это правда, но что с этой правдой им придется мириться еще, может быть, много лет.
Потому что с силой не спорят.

***

Любителям Малфоев)

- Я отправил письмо с извинениями Гринграссам.
Холодная фраза повисает в воздухе над безупречно сервированным столом.
Нарцисса с небольшой заминкой спрашивает:
- Что ты имеешь в виду, Драко?
- Что я разорвал помолвку с Асторией.
У Люциуса белеют от гнева губы:
- С какой стати, сын, ты в одиночку принимаешь такие решения?
Малфой-младший, скручивая внутри привычную покорность отцу, отвечает нарочито резко:
- Потому что твои советы все равно не доводят до добра, отец.
- Как ты смеешь?! – почти выкрикивает Люциус, срываясь в конце на болезненный кашель.
Нарцисса обеспокоенно прикусывает губу:
- Драко, милый, ты же понимаешь, что это был бы прекрасный шанс восстановить нашу репутацию хотя бы отчасти…
- И испортить ее девушке, которая ко мне неравнодушна? Прекрасная идея, ничего не скажешь…
- Семья превыше всего, или ты и от этого отказываешься? – хрипит Люциус, больными глазами вглядываясь в лицо сына.
Тот смягчается на мгновение, не скрывая сочувствия к отцу:
- Papa, я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы вернуть Малфоям уважение, которого мы заслуживаем. Но сейчас не время для подлостей.
Нарцисса улыбается почти с гордостью, невольно припомнив другого мальчика, в свое время произносившего такие похожие слова.
«Цисси, на Гриффиндоре учатся не такие идиоты, как ты думаешь. Просто они привыкли уважать других не за умение лгать».
Драко выжидает полминуты, отметив, что его слова произвели впечатление, и потом продолжает:
- И я решил, что поеду доучиваться в Хогвартс. Нужно получить диплом.
И, может быть, прощение – мелькает у него в голове, но надолго не задерживается.
Нарцисса вскидывает почти испуганный взгляд:
- Это сумасшествие, Драко… Тебе все равно не дадут учиться, ты же…
Малфой-младший только качает головой и произносит со вполне взрослой горечью в голосе:
- Я знаю Поттера и его компанию, мама. Они все сделают, лишь бы прекратить вражду.
Люциус скептически, почти как в лучшие дни, хмыкает:
- И что они потребуют взамен? Ходить перед ними на задних лапках? А может, превращаться в хорька по выходным? Или чистить ботинки бесконечным отпрыскам Уизли?
Драко краснеет, но сдерживается, как никогда прежде.
- Так вот что ждет моего наследника в будущем?
- Невелико наследство, - холодно бросает сын, и Люциус почему-то замолкает.
- Знаешь, после всего, что наворочали вы с тетушкой Беллой, остается только благодарить Поттера, что все мы живы и не в Азкабане. И если для этого нужно будет поступиться вашими дурацкими принципами, можешь мне поверить, я это сделаю. И – да, меня не тошнит от того, что мне спас жизнь полукровка!
Нарцисса только обреченно вздыхает, не решаясь поднять глаз ни на мужа, ни на сына.
Драко спокойно поднимается из-за стола:
- Прошу меня извинить, мне нужно повторить травологию.
И как только он выходит, Люциус откидывается на спинку стула с видом одновременно и усталым, и удовлетворенным:
- По крайней мере, у Драко обнаружился характер… я уже и не надеялся.
И Нарцисса тихо улыбается.

***

Наверное, для lady White, которая любит Питера)

- Это ты сам сделал? – в хорошо знакомом голосе Джеймса звучит искреннее восхищение.
Питер поднимает голову и робко отвечает:
- Ага, сам… меня папа научил…
- Покажешь, как это? – загорается Поттер, плюхаясь рядом на диван.
Почти затаив дыхание, чтобы не спугнуть это невероятное мгновение, Питер кивает:
- Конечно… Только у меня бумага кончилась, а из пергамента не выходит.
- Сейчас найдем, - с готовностью вскакивает Поттер и уже через пару секунд, чуть смущенный, дергает за рукав мантии углубившуюся в чтение Эванс:
- Слушай, ты ведь магглорожденная… у тебя нет случайно бумаги?
Рыжая смеривает его удивленным взглядом:
- Была где-то… Поттер, если это опять какое-нибудь хулиганство!..
Джеймс смотрит на нее честными-пречестными карими глазами:
- Да нет, Эванс, я сегодня мирный, вот увидишь!
Лили, все еще недоверчиво оглядываясь на однокурсника, направляется к своей спальне и через пару минут появляется оттуда с пачкой цветной бумаги в руках:
- Обычной нет, только такая. Пойдет?
В глазах у Поттера загорается радостный огонек:
- Ух ты… так даже лучше!
Прямо под нос Питеру шлепается стопка листов:
- Принес!
- Что это у вас там? – от самых дверей громко спрашивает нарисовавшийся на пороге Блэк, и полгостиной оборачивается к столику Питера.
Тот смущенно краснеет:
- Я… Джим меня попросил показать, как сделать журавлика…
И поднимает на правой руке легонькую бумажную модельку.
Сириус щурится:
- А меня научишь?
Питер кивает, не в силах поверить в собственный успех. Раньше эти двое если и замечали его, то только вместе – или вместо – с непонятным им Люпином, докопаться до которого они оба, кажется, поставили себе целью. А тут вдруг…
- Это несложно, если все делать аккуратно. Ой… Джим, ты забыл перевернуть… вот, теперь правильно. И дальше налево, - Питер постепенно входит во вкус, объясняя и проверяя, и ему почти жаль, когда и Джеймс, и Сириус заканчивают свои поделки.
- Теперь только расправить крылышки…
Поттер, убедившись, что моделька двигается, как ей и положено, снова отрывает от книги рыженькую Эванс:
- Эй, смотри…
Та улыбается:
- Красивый… У меня сестра такие делает, а я не умею. Это ты сам?
Джеймс честно мотает лохматой головой:
- Это нас Питер учит. Он, наверное, может и тебе показать…
Эванс бросает неуверенный взгляд на модель, потом на толстую книжку по истории магии, потом снова на модель – и со вздохом поднимается с места:
- Уговорил…
Джеймс с непонятным пока даже ему самому чувством смотрит девочке вслед, едва удерживаясь от того, чтобы проверить, похожи ли на ощупь рыжие пряди Эванс на пушинки одуванчика.
За Лили увязывается их однокурсница Алиса, потом еще кто-то из старших гриффиндорок, - и возле Питера собирается целая толпа учеников.
Блэк, уже освоившийся с технологией, увлеченно помогает тому объяснять, ничуть, впрочем, не стараясь отобрать лавры у героя дня.
Только к вечеру, когда суматоха немного рассеивается, и Питер устало собирает со стола обрывки бумаги, к нему, опустив глаза, подходит странно напряженный Люпин.
- Можешь мне тоже показать… пожалуйста.
Пит подцепляет последний оставшийся лист бумаги, в очередной раз показывает очередность действий и смотрит, как Римус сосредоточенно повторяет все с начала.
Удивительнее всего, что Люпин выглядит при этом так, словно делает что-то противозаконное.
Питер, впрочем, слишком доволен своим успехом, чтобы надолго об этом задумываться.

А назавтра звездный час первокурсника Питера Питтегрю остается в прошлом, хотя журавлики еще долго кочуют с парты на парту и с факультета на факультет.


Глава 48

***

Кое-что для Minotavr.

- Не мог сам догадаться применить очищающее? – раздраженно выпаливает старший, не выпуская из рук толстенного тома по трансфигурации.
Младший бурчит в ответ:
- Я, между прочим, несовершеннолетний…
- Не выдумывай! – прикрикивает старший. – Министерство засекает не палочку, а место, где ты колдуешь, а здесь и помимо тебя куча волшебников.
- Тогда зачем ты так орал на меня вчера из-за полетного заклинания?!
- Потому что вчера ты маялся дурью! Магия – это великое искусство, а не средство для фокусов. А ты ведешь себя как маггл, который дорвался до волшебной палочки!
- А ты… - почти задыхается от гнева младший, - тебе на всех плевать! И на маму, и на Ари… Опять собираешься к этому своему аристократу?
Старший угрожающе надвигается на брата:
- Геллерт мой друг! И не смей говорить о нем в таком тоне!
- А я твой брат, если ты уже забыл!
- В самом деле? – наигранно-изумленно тянет тот. – Жаль, что братьев не выбирают…

***

Небольшое объяснение по поводу талантов Рона для magnolya и Silver Shadow)))

- Мерлин, Рон! – страдальчески стонет Гермиона, в третий раз перечитывая очередную главу мужниных мемуаров. – А все так хорошо начиналось…
- Если я над каждой главой буду сидеть месяц, как над тем вступлением, мне и ста лет не хватит! – возражает, слегка покраснев, новоявленный писатель. – Так ты поможешь?
Гермиона только безнадежно пожимает плечами:
- Куда ж я от тебя денусь… Но тут стилистических ошибок – часа на четыре работы, имей в виду!
И миссис Уизли обреченно усаживается за письменный стол с маггловской красной ручкой в руках.

***
- Позовите следующего, пожалуйста, - раз за разом устало произносит Артур Уизли, изредка поглядывая на часы.
Если бы не просьба Кингсли, он ни за что бы не согласился возглавить Отдел по контролю за неблагонадежными. Даже на первое время.
Потому что ничего веселого в этой работе он не видит. В отличие от нескольких других сотрудников, кстати.
Подняв глаза на очередного посетителя, Артур едва удерживается от обреченного вздоха:
- Люциус.
- Артур, - церемонно наклоняет голову тот и медленно подходит к столу, слегка хромая и тяжело опираясь на – впервые не декоративную – трость со знаменитым набалдашником.
- Присядь, - спокойно произносит Артур.
В глазах Малфоя-старшего мелькает изумление и, секундой позже, даже что-то вроде признательности. За предыдущие пять проверок ни один работник министерства не отказал себе в удовольствии продержать посетителя на ногах все полчаса анкетирования.
- Благодарю.
Артур кивает:
- Начнем?
Малфой выкладывает на стол недавно приобретенную палочку и демонстративно скрещивает руки на груди. Не из высокомерия, а для того хотя бы, чтобы нервная дрожь, пробирающая его всякий раз, когда приходится расставаться с палочкой, не была так заметна.
Уизли, кажется, что-то понимает – и предпочитает провести всю процедуру, не беря палочку в руки:
- Приори инкантатем!
И, через минуту, записав все вылетевшие оттуда заклинания:
- Делетриус!
- Это все? – холодно спрашивает Малфой и забирает палочку со стола.
- Теперь несколько вопросов, - говорит Артур. – Выезды за пределы Великобритании?
Люциус, не сдержавшись, иронически фыркает:
- Ежедневно на Гавайи и обратно…
Уизли только пожимает плечами:
- Не остроумно, Люциус. Визиты в магические учреждения?
- Нет.
- Визиты в дома магов?
- Нет. Я месяц не выходил из поместья, и вам это прекрасно известно.
- С чего ты взял? – вдруг с неподдельным интересом переспрашивает Артур.
- Вокруг мэнора постоянно крутятся какие-то неизвестные мне люди с беспечными лицами и аврорской реакцией на резкие звуки, - безразлично пожимает плечами Малфой.
Уизли грустно улыбается:
- Они не за вами следят. Это Гарри… он буквально вытребовал у Кингсли аврорские отряды для защиты нескольких чистокровных семей. Есть опасения, что вам будут мстить.
Малфой судорожно сжимает рукоятку трости:
- Поттер? Думаешь, я поверю в эту чушь?
Артур обрывает непривычно резко:
- Гарри вытащил всю вашу семейку из Азкабана, насколько я помню… Пора бы вам уже научиться ему доверять!
Люциус только раздраженно сжимает губы.
- Визиты гостей в Малфой-мэнор?
- Дважды. Оба раза – миссис Андромеда Тонкс.
- Значит, помирились… - почти неслышно произносит Уизли.
Люциус вспыхивает:
- Я здесь не для личных разговоров!
- Разумеется, - кивает Артур без малейших признаков раздражения.
С тех пор, как погиб Фред, запала в их семье значительно поубавилось.
- Переписка?
- Только моя собственная? Постоянная – с миссис Кэролайн Паркинсон и миссис Катариной Гойл. Касается чисто финансовых вопросов. Еще была пара писем от моего банкира в Швейцарии.
- Крупные операции с недвижимостью?
- Да какая уж теперь у нас недвижимость, - нарочито-смиренно произносит Люциус, - только и осталось, что Малфой-мэнор и парк вокруг… Зато вам теперь счастье привалило, верно, герои-победители?!
И Артур вдруг теряет свое неестественное равновесие, вскакивает с места, почти опрокинув неустойчивое кресло, и едва удерживается от того, чтобы схватить чертова аристократа за горло:
- Счастье?!
Малфой отшатывается, услышав этот его сорвавшийся голос, и широко распахивает глаза, только сейчас вдруг вспомнив, что у Уизли в тот последний день погиб сын.
Тогда ему было не до того, чтобы запоминать убитых.
А у Артура в глазах клокочет ярость – на Малфоя, на судьбу, которая – Мерлин знает почему – решила, что умереть должен Фред, а сын этого ублюдка-пожирателя должен жить, жениться и наделать детишек…
И ему кажется, что в кабинете вдруг хлынул ледяной ливень, когда он слышит в утомленной канцелярской тишине фантастическое:
- Я прошу прощения.


Глава 49

Небольшая глава, но хоть что-то)( *сессия заела*
--------------------------------------------------
***

Объяснение на тему "как в мое видение Мародеров вписывается поведение Сириуса в канонном отрывке про озеро". Ибо необходимо.

Лили-уже-два-месяца-как-Поттер провожает огорченным взглядом выходящего из гостиной Питера и в бешенстве оборачивается к Блэку:
- Зачем ты это делаешь?!
Тот, закинув ногу на ногу, недоуменно вскидывает брови:
- О чем это ты, Эванс?
- Во-первых, я не Эванс, а во-вторых, кто тебе позволил так издеваться над Питером?
- Да он сам нарывается, Лил, - лениво тянет Сириус, - ну разве можно быть таким…
- Осторожность еще не трусость, Бродяга! Ты сам прекрасно знаешь, что, когда нужно, он ничуть не трусливей вас с Джимом. Только не лезет на рожон, вот и все…
Блэк садится нормально, напряженно выпрямив спину. Кажется, до него начинает доходить, что жена друга говорит серьезно.
- Лили, но это же просто шутки… Я и не имел в виду, что…
- А чего ты не имеешь в виду, когда напоминаешь Римусу о полнолуниях? Ты бы хоть раз заметил, как ребята на это реагируют!
Сириус серьезнеет на глазах, закусывает губу:
- Не понимаю, почему тогда никто из них не сказал прямо…
Лили, безнадежно всплеснув руками, садится на стул:
- Мерлин, Бродяга! Ты что, на самом деле не понимаешь? Да Лунатик, горе луковое, все еще считает, что никакого человеческого отношения по определению не заслуживает! А Питер… ну, ему просто кажется, что если уж вы его приняли в свою блестящую талантливую компанию, то остается только терпеть.
Лили замолкает на мгновение, а потом уже нерешительно добавляет:
- Знаешь, иногда, когда смотришь на вас со стороны, кажется, что тебе нет дела ни до кого, кроме Джима. А остальные – так, для массовки.
- Неправда! – порывисто вскакивает с дивана Блэк. – Я просто…
- Олух царя небесного, - усмехается Лили, - который ничего не замечает, пока ему это не сунут под нос. Я в курсе, Бродяга.

***
- Гарри! – непривычно растрепанная Гермиона, всхлипывая, бросается навстречу друзьям. – Джин… Рози пропала…
Пока Джинни обнимает и снова усаживает на диван подругу, Гарри хмуро переспрашивает:
- Когда вы ее видели в последний раз?
- Вчера утром, - вываливается из камина Рон, - ее нет ни у кого из знакомых.
Гермиона, прижимая ладони к губам, утыкается лбом в свитер Джинни.
- Она что-то говорила? Собиралась куда-нибудь?
Рон сосредоточенно роется в кармане куртки:
- Только записка. «Не беспокойтесь и не ищите».
- Дай, - Поттер с аврорским профессионализмом накладывает несколько заклинаний на кусок пергамента. – Черт, чисто… Либо Роза сама очень старалась замести следы, либо…
- Это вообще писала не Роза, - немного успокоившись, кивает Гермиона.
- Вы уверены, что опросили всех ее знакомых? Может быть, Малфои…
- Скорпиус ничего не знает, его родители тоже. Господи, Гарри, неужели это все никогда не кончится! – голос у Гермионы дрожит и прерывается, но слез уже нет.
Плакать они будут тогда, когда не смогут ничего сделать.
- Я подключу аврорат, - решительно бросает Поттер, направляясь к двери.
- Ты с ума сошел! По личному поводу… ты только представь, какой хай поднимется… - сжимает кулаки Рон, но друг смеривает его взбешенным взглядом:
- Плевал я на это! Роза мне как дочь, и если только кто-нибудь…
От дверей раздается резкий сигнал охранного заклинания, и Гермиона резко бросается открывать.
А, распахнув, отшатывается с удивленным возгласом:
- Виктор?
Мужчина останавливается на пороге, словно не уверен, разрешат ли ему войти:
- Ваша Роза у нас.
Миссис Уизли расширяет глаза:
- Где?
- В мой поместье… при… София.
- Как она там оказалась?! – вспыхивает Рон, угрожающе надвигаясь на гостя.
Крам спокойно пожимает плечами:
- Мой сын с ваша дочка знакомы от Дурмстранг. Олег пригласил Рози да приехать… Я не знал, что та вам не скажет.
- Боже… - хором выдыхают Гермиона и Джинни.
Поттер раздраженно переспрашивает:
- Мерлин, Гермиона, да почему она не сказала, что поедет в гости? Всего-навсего…
Та нервно усмехается:
- Да потому что Роза наверняка сто раз слышала от отца, что он терпеть не может Виктора!
Крам улыбается с едва заметной грустью, а Рон хмуро, но с явным облегчением хмыкает:
- И правильно…
- Рон! – возмущенно обрывает Гермиона. – Ну как не совестно!
- Да не беспокойтесь, Герм-ивонна. Я не обидеться, - качает головой Виктор, наконец оборачиваясь к Поттерам:
- Мистер Поттер…
- Гарри, - тот решительно протягивает руку, - а это моя жена Джинни. Кажется, вы знакомы.
Джинни улыбается про себя, и думается ей почему-то, что знакомство их на этом не закончится.


Глава 50

***
- В 1345 году в Уэльсе проходит первое заседание объединенного Визенгамота. Ульрих Знаменитый предлагает создать особое учреждение для контроля над смешанными маго-маггловскими семьями. Партия чистокровных во главе с Альфардом Малфоем требует строгого ограничения количества таких браков, но им не удается отстоять свое мнение в течение сессии Визенгамота… В следующем году Малфоя убивают на магической дуэли, и партия рассеивается сама собой. С этого момента… Алиса, ты меня слушаешь? Алиса!
Фрэнк Лонгботтом слегка шлепает девушку по руке свернутыми в трубочку листами конспекта, и та рассеянно откликается:
- Да, я… Фрэнк, я все слышала… Лестрейнджа убили на дуэли…
- Малфоя, - напряженным тоном поправляет Фрэнк.
- А я что сказала? – переспрашивает Алиса, все еще глядя куда-то поверх куста сирени.
- Ты сказала Лестрейндж, - с мученическим терпением повторяет Лонгботтом. – Послушай, ты же сама попросила прогнать билеты… Да что ты там такое увидела?!
Алиса вздрагивает, наконец возвращаясь к реальности, и испуганно смотрит на парня, а тот, вдруг что-то поняв, почти с отчаянием бросает, нервно смяв конспект:
- Ну и дура же ты, Алиса Грейн!

А вечером, после ужина, он вдруг останавливает, схватив за плечо, одного из мародеров:
- Блэк, вот объясни мне, что они все в тебе находят, а?!
И Сириус не находит слов, чтобы отшутиться.

***

Luchik Smart, не гет, конечно, так хоть понимание...

И с каждым шагом, с каждым словом Гермиона все лучше понимает, насколько изменила всех их эта война.
Ей едва удается скрыть удивление, когда на квиддичном матче между Гриффиндором и Слизерином Гарри делает резкий финт и упускает снитч, только бы не сшибить с метлы Забини.
И не удается, когда побледневший Малфой – до треска, до зубовного скрежета скручивая внутри себя вековую гордыню – подходит к ней в конце ноября.
- Грейнджер, у меня к тебе… просьба.
Гермиона кивает, понимая, как тяжело, должно быть, дались ему эти слова:
- По поводу?
- Святочный бал, - быстро произносит Малфой.
И замолкает, стиснув зубы.
Гриффиндорка терпеливо ждет, пытаясь справиться с давним предубеждением.
- В общем, Грейнджер, я, конечно, понимаю, что это будет праздник вашей победы, и что нас там не ждут, но хоть младшим курсам Слизерина вы разрешите поучаствовать?
Гермиона растерянно молчит – но собеседник, кажется, принимает ее удивление за отказ, и сухо объясняет:
- У большинства наших дома никакого праздника не будет, сама понимаешь. Послушай, Грейнджер, я... обещаю, что все обойдется без эксцессов.
И гриффиндорка, вдруг осознав, что тот самый Драко Малфой, которого они всегда считали непроходимым эгоистом, сейчас берет на себя ответственность за целый факультет, улыбается с какой-то грустной насмешкой:
- Не понимаю, почему ты меня об этом спрашиваешь…
- Не к МакГонагалл же мне идти, - горько бросает тот, но Гермиона спокойно продолжает:
- Да я не о том. Кто вообще сказал, что вас не пригласят? Это же школьный праздник, а Слизерин – такой же факультет Хогвартса, как любой другой… Кстати, я как раз думала попросить вас с Паркинсон помочь мне с оформлением зала.
Малфой смотрит на нее с недоверчивым изумлением, и впервые, кажется, гриффиндорка так близко видит его глаза – обычные, человеческие, а не затянутые мутью высокомерного презрения.
- Грейнджер, но другие вряд ли… - нерешительно начинает Малфой.
Гермиона серьезно обещает:
- Я постараюсь сделать так, чтобы конфликтов не возникало. Так вы поможете?
И Малфой, помедлив пару секунд, кивает:
- Конечно.

***

Для Estel_Dark. Все истоки - в семье.

- Оставь меня в покое! – выкрикивает худой паренек, выдергивая руку у пытающейся удержать его матери. - Я сказал, что пойду, куда хочу, ты мне не указ!
Маленькая женщина с каким-то странно обиженным видом выпускает сына, закрывает лицо руками, всхлипывает:
- Барти, сыночек… Я же только для тебя… Я же… Мы с твоим отцом…
- Да что ты вечно сцены устраиваешь, - то ли с досадой, то ли с беспокойством произносит тот. – Я и сам могу разобраться, с кем и куда ходить, нашла проблему!
И вздрагивает, услышав за спиной голос отца:
- Не смей так разговаривать со старшими, сын.
- Отец…
- Ты слышал, что я сказал? Извинись перед матерью, - Крауч-старший холодно кивает в сторону заплаканной жены.
Сын, дрожа от сдерживаемого гнева и ненависти к отцу, медленно разворачивается:
- Я прошу прощения, матушка.
Миссис Крауч виновато вздрагивает:
- Да я ничего… Только останься дома, пожалуйста…
Крауч-старший только пожимает плечами:
- Пусть идет, куда ему нужно.
И, обращаясь к сыну:
- Только имей в виду, если ты сейчас уйдешь, твой урок латыни в субботу увеличится втрое.


Глава 51

***
- Энни, так нельзя… Послушай, он же только и говорит, что об этих ребятах!
- У ребенка впервые в жизни появились друзья, чего ты хочешь…
- Друзья? Да он без них уже сейчас шагу ступить не может, только и слышно: Джеймс, Сириус, Питер, Сириус, Питер, Джеймс… А представь, что будет, когда они узнают?
- Да откуда им узнать, Джон?
- Энни, они уже не маленькие, второй курс, и к тому же, видимо, очень способные… А Рем совершенно не умеет врать!
Анна Люпин решительно возражает мужу:
- И даже если узнают… Кто знает, может быть…
- Мерлин, Энни, - со вздохом перебивает ее муж, - нельзя же быть такой наивной! Ты хоть понимаешь, что будет с мальчиком, если о нем услышат хотя бы родители Блэка?
- Что ты предлагаешь? – обреченно вздыхает миссис Люпин. – Запретить Римусу с ними общаться?
- Не знаю… Поговорить с ним. Рем – мальчишка рассудительный, должен же он понять, что когда они узнают…
- Они и так знают.
Мистер и миссис Люпин, вздрогнув, оборачиваются. Римус стоит в дверях гостиной, улыбаясь так, что становится ясно – это правда.
Анна нерешительно встает со стула:
- Почему ты нам не говорил?
Мальчишка неловко пожимает плечами:
- Не хотел вас пугать. Все-таки я обещал, что никто не узнает.
- И… что? – напряженно спрашивает отец.
- Ну, они услышали случайно, как я говорил с деканом. И на следующий день, - Римус невольно улыбается воспоминаниям, - сказали, что стали бы со мной дружить, даже если бы я превращался в хвосторогу. И что я дурак, если боялся, что они меня бросят.
- Так и сказали? – тихо всхлипывает Анна, улыбаясь сквозь слезы.
- Ага, так… Мам, ты что, плачешь?!
- Да нет, ничего…
Люпин-старший тоже встает, озадаченно качая головой, приобнимает жену и кладет руку на плечо подошедшему ближе сыну:
- Ну, Рем, я даже не знаю… Где же это таких друзей выращивают?
- По-разному, - вздыхает тот, вспомнив о родителях Сириуса.
И Джон Люпин вдруг на равных, как взрослому, говорит:
- Тут только одно важно… Знаешь, такой дружбе нужно соответствовать.

***

Для Люлю и Jolanda)))

- Сириус… - неуверенный шепот раздается где-то у приоткрытой двери в комнату.
Тот неохотно выбирается из-под одеяла, стряхивая дремоту, и пристально всматривается в темноту:
- Чего тебе?
Регулус подходит ближе, дрожащим шепотом объясняет:
- Я боюсь. У меня в шкафу что-то шевелится…
Сириус усмехается:
- Ну, боггарт, наверное, чего бояться-то?
- А вдруг он ночью вылезет, - уже совершенно несчастным голосом произносит младший, и Сириус сдается:
- Ну и что мне с тобой делать? С боггартом я без палочки не справлюсь, а мне ее мама не дает, ты же знаешь… Эй, ты что, босиком?
Рег, дрожа, кивает:
- Я так испугался, что сбежал… без тапочек.
Сириус только качает головой. Вот вроде братишка не трус, но темноты боится ужасно… странно как-то…
- А ну-ка забирайся, замерзнешь.
Младший вскидывает светящиеся надеждой глаза:
- Можно?!
- Можно, - вздыхает Сириус. – Если пинаться не будешь.
Регулус счастливо улыбается, забираясь под одеяло.
А потом, когда старший уже начинает засыпать, вдруг окликает снова:
- Риус… Когда ты уедешь в школу, я буду скучать.
- Ну, хоть кто-то будет, - зло фыркает Сириус, но потом улыбается, проведя рукой по совсем не аристократически взъерошенной шевелюре братишки:
- Я тоже буду, Рег.


Глава 52

***
После очередного урока маггловедения у Кэрроу его выворачивает наизнанку в заброшенном туалете Миртл.
Никогда, никогда, никогда больше не смотреть в глаза этой полоумной Лавгуд, которая даже под Круциатусом не отводит от мучителей взгляда, словно пытаясь разглядеть что-то, недоступное человеческому зрению.
Если бы только у него была возможность отказаться, сбежать куда-нибудь, - но тогда черт знает, что станется с родителями.
Он умывается дрожащими руками, холодная вода капает на мантию, стекает за ворот, раздражая кожу, - и он вздрагивает, услышав позади девичий голос:
- Платок одолжить?
Драко Люциус Малфой медленно выпрямляется, нещадно ругая себя за проявленную слабость. Оборачивается.
Пятикурсница Гринграсс, младшая сестра Дафны, смотрит на него с непривычной тревогой и, кажется, пониманием.
- Давай.
Она протягивает белоснежный шелковый платок, обхватывает себя за плечи тонкими руками и вдруг роняет:
- Это очень хорошо.
- Что? – резко спрашивает Малфой, но девчонка ничуть не смущается.
- Что на самом деле тебе это не нравится. Ты отлично притворяешься на занятиях.
Драко нервно крутит платок в руках, хмурясь и кусая губы:
- Я же Малфой. Это наследственный талант.
Девочка насмешливо вскидывает голову:
- Впервые слышу, чтобы лицемерие называли талантом.
- Впервые? – с наигранным изумлением вскидывает брови Малфой. – Ты разве не на Слизерине учишься?
- Не остроумно, - спокойно парирует та. – Ловкость и подлость – разные вещи.
- Считаешь, я подлец? - с внезапным интересом спрашивает парень.
Девочка внимательно смотрит ему в лицо, медленно качает головой:
- Ты просто не знаешь, чего хочешь. Я знаю, чего хочу. Поттер знает. Лонгботтом знает. Лавгуд знает. Даже Кэрроу знают. А ты – нет.
И он опускает голову, машинально скрестив руки на груди – жест задумчивости и защиты одновременно:
- Может, и так.
Слизеринка тихо улыбается:
- Я пойду.
- Погоди, - вдруг останавливает ее Малфой. – А чего ты хочешь?
- Семью. И сына, - спокойно отвечает та.

А через месяц родители сообщают им обоим о намечающейся помолвке.

***
Северус касается дрожащими пальцами воротника Лили, словно для того, чтобы его расправить, но она вдруг чуть подается назад, почему-то краснея:
- Не трогай!
Парень отдергивает руку, лицо его на мгновение искажается, как от зубной боли.
Лили испуганно оправдывается:
- Прости, я не хотела тебя обидеть, Сев, просто мне что-то показалось…
«Не показалось», - думает про себя Снейп.
Им по пятнадцать, и на курсе уже немало влюбленных парочек.
- Да все в порядке… - натянуто улыбается слизеринец. – Поправь сама, а то неаккуратно смотрится.
- Ой, кто бы говорил! – фыркает Эванс, невольно переводя взгляд на сальные волосы друга. – Ну как мне тебя уломать на тот шампунь? Я месяц потратила на поиски рецепта, а ты отказываешься…
Северус раздраженно отмахивается:
- Будет только хуже. К этому уже все привыкли, а так… снова начнут донимать.
Эванс смотрит на него сочувственно:
- Сев, честное слово, если б я могла переупрямить Поттера…
Снейп вздрагивает:
- Нам что, поговорить больше не о чем?
Эванс вдруг вспыхивает:
- А о чем? О твоих друзьях нельзя, о врагах тоже… О тебе самом – не дай бог! О себе – нескромно… О зельях – надоело уже. Блэк говорит: когда говорить не о чем, остается только целоваться!
Северус дергается, краснеет и резко поднимается с места:
- Прости, я… мне нужно в библиотеку.
Эванс провожает его недоуменным взглядом.


Глава 53

***

Насте Золото лично в руки!) Ах, да, и еще для [Valentina ScorpiRose Pevensie Potter], которая давным-давно у меня эту пару просила)

Заклятия сыплются фейерверком, чудом обходя мягкую мебель гостиной.
- Петрификус Тоталус!
- Ступефай!
- Локомотер Мортис!
- Сектумсемпра!
Противник Тонкс, стиснув зубы, прижимает ладонь к раненому плечу, и побледневшая девушка порывисто бросается вперед:
- Задела?! Прости… Очень больно?
Римус упрямо мотает головой:
- Ерунда, продолжаем…
- Давай перевяжу! – решительно мотает головой Дора.
- Оставь, я сам виноват… в следующий раз буду внимательнее.
- Дай, я сказала! – девушка призывает бинт из аптечки и принимается за перевязку.
Люпин, смирившись с неизбежным, только недовольно хмурится: в настоящем бою он был бы уже трижды мертв, попадись ему боец уровня Тонкс.
- Не злись, - подняв на него взгляд, серьезно говорит девушка. - У тебя неплохая техника, но боевая магия – не твое.
- Знаю, - плечи у Люпина устало опускаются.
- Рем, для магических дуэлей важнее всего злость и задор, как у…
- Сириуса, - роняет Римус. – Как бы я ни старался, я не сумею его заменить. Для Ордена, для Гарри. Бесполезно…
Тонкс вспыхивает:
- Мерлин, Римус, ну что ты несешь?! Никто и не требует от тебя заменять кого-то другого… Мне, по крайней мере, достаточно тебя самого!
- Достаточно, - горько хмыкает Люпин. – Как бы не стало слишком много…
- Перестань, - отмахивается Дора. – И хватит себя терзать, в смерти Сириуса ты не виноват!
Римус опускается на корточки, сжав руками голову:
- Знаешь, иногда… мне кажется, что было бы лучше, если бы Мародеров никогда не было.
Нимфадора замирает, гадая, не сон ли это.
Люпин – и подобные предположения?!
А он продолжает монотонно, с какой-то пугающей отстраненностью:
- Сириус не порвал бы с семьей и, может быть, остался бы в нейтралитете. По крайней мере, уж точно не сел бы в Азкабан. Питер бы никого не предал, Джим был бы жив… Лили… Если бы меня не было, они не стали бы анимагами, и Питер не сумел бы спрятаться от Аврората, его бы разоблачили как пожирателя… У Гарри были бы родители…
- Римус, - с едва сдерживаемым возмущением прерывает Тонкс.
Он удивленно, словно только очнувшись, смотрит вверх, на невесту, у которой почему-то – странное дело! – по щекам текут слезы:
- Дора?
- Я плохо знала твоих друзей, но ты-то… что бы они сказали тебе на это?
И Римус – с кривой усмешкой на лице – невольно отвечает то, что думает:
- Скорее всего, что-нибудь вроде «сколько было огневиски?»
Дора улыбается и мягко кладет руки ему на плечи:
- Вот именно… Лунатик.

***
А Биннсу нет, кажется, ни малейшего дела ни до Кэрроу, ни до Снейпа, ни до самого Темного Лорда; как год или два назад, монотонный речитатив старого профессора повергает студентов в глубокое и неизлечимое уныние:
- Наиболее значительное событие в истории школы за последние десять лет…
- Малфой.
Юношеский голос прерывает тихое посапывание дремлющего класса, и даже профессор удивленно поднимает глаза:
- Простите, мистер…
- Финниган, сэр!
Симус поднимается с места, кинув вызывающий взгляд на слизеринцев:
- Я хотел сказать, сэр, что, если судить по «Истории Хогвартса», до прошлого года не было случая, чтобы студент или преподаватель школы провел на территорию вооруженного врага.
Биннс растерянно обводит близорукими глазами класс, пытаясь понять, из-за чего, собственно, поднялась такая суматоха, - и натыкается взглядом на Малфоя-младшего, похожего как две капли воды на десяток поколений Малфоев, уже учившихся у него.
- Мистер Малфой, я не вполне понимаю…
Но вместо Драко взвивается разъяренная Паркинсон:
- Заткнись, Финниган!
- И не подумаю, Паркинсон… А ты что, не рада, что твой кумир вписал свое имя в анналы истории?
- А ты, видно, хочешь попасть туда как человек, схлопотавший максимальное количество Круциатусов?!
- Плевать, - бросает Симус. – Иди, стучи Снейпу, если хочешь…
Класс, кусая губы и сжимая кулаки, настолько увлеченно следит за перебранкой, что никто не замечает, как Малфой выходит из кабинета, аккуратно притворив за собой дверь.
Биннс, наконец, справляется с растерянностью и наставительно заявляет:
- Мистер Финниган, при данных обстоятельствах я бы посоветовал вам быть осторожнее в высказываниях. Я продолжу…
Но, через несколько фраз, останавливается вновь:
- Прошу прощения, а вы действительно читали «Историю Хогвартса»?
И Симус пожимает плечами:
- Да, сэр… Это Гермиона всем рекомендовала.
От такой наглости у слизеринцев захватывает дух: имена Золотого Трио с начала года в Хогвартсе под запретом. На уроках, по крайней мере.
А Биннс, ничего не замечая, одобрительно кивает и снова погружается в свое бесконечное бормотание.


Глава 54

Многоуважаемые читатели!
Любителям моего видения мародеров торжественно сообщаю, что один отрывок на эту тему, сюжетно вписывающийся в концепцию "Разговоров", пришлось вынести в отдельный файл под названием "Нет" (поскольку - не разговор, а так... нечто).
Буду рада комментариям)
-----------------------------------------------

***

lady White, не гудшип, но про него)))

В полутемной комнате только и видно, что слабое свечение цветного ночника из магазина Уизли да лунный луч, проникающий сквозь щель между шторами.
Семилетняя Роза приподнимается на кровати, окликнув сидящую рядом в кресле Гермиону:
- Мама!
- Проснулась, милая? Горло не болит?
Рози мотает головой и снова опускается на подушку, слегка шмыгнув носом.
Надо же было подхватить в гостях у бабушки с дедом маггловскую простуду!
Гермиона мягко дотрагивается рукой до горячего лба дочери:
- Может, попробуешь еще поспать? Времени только шесть утра…
- Не хочется, - шепчет Роза, - а тебе?
Гермиона только вздыхает:
- Какой уж тут сон…
Дочка вдруг переворачивается набок, чтобы удобнее было смотреть в лицо матери, и спрашивает, немного смущаясь:
- Мам… а ты любишь папу?
Женщина проводит рукой по волосам девочки, отвечает спокойно, но с легким оттенком удивления:
- Конечно.
- А за что? – продолжает Роза, немного хмурясь.
Гермиона только пожимает плечами:
- Не знаю… Просто потому что он – это он. Рон Уизли. Других таких я не встречала. А почему ты спрашиваешь?
Роза опускает глаза, медлит с ответом, но потом все-таки выдавливает, хотя голос у нее слегка дрожит:
- В одной книге… про войну… я прочитала, что ты, наверное, любила дядю Гарри. Потому что он герой. И что папа поэтому от вас ушел.
Гермиона стискивает зубы, недоумевая, откуда у ее дочери могла взяться книжка Скитер о крестражах. Тогда – после войны – им пришлось подробно рассказать всю историю Аврорату, а потом еще и невыразимцам, изучавшим свойства расколотой души. И, поскольку события войны тесно переплетались с их личными переживаниями, в протоколы попали и кое-какие биографические сведения, частные разговоры. Как эта информация перешла потом из секретных архивов Министерства в руки Скитер, выяснить не удалось.
- Мам… Это правда?
Гермиона задумывается, подбирая слова:
- Я любила и люблю Гарри, но только как друга. Твой папа… Знаешь, в Хогвартсе он был хорошим мальчишкой. Добрым, честным, храбрым. Настоящим гриффиндорцем. Ничуть не хуже Гарри, на самом-то деле. Но их постоянно сравнивали, и не в пользу Рона. Преподаватели, одноклассники… и девушки в том числе. И… Рон, видимо, считал, что Гарри и самому нравится во всем быть лучшим. А в тот год, когда мы искали крестражи, твой папа наконец-то понял, что влюблен в меня, но, конечно, подумал, что я, как все и всегда, выберу Избранного. А медальон только добавил злости в наши отношения.
- И папа вас бросил?
- Он вспылил, а потом сразу хотел вернуться, но не нашел нас. И… знаешь, когда любишь кого-то… если он уходит, то уже ничего не остается хорошего. Мы с Гарри даже не разговаривали почти. Не знаю, кому из нас было хуже… без Рона.
- А потом папа вернулся и сломал крестраж, да? – глаза у Рози светятся, словно ей рассказывают захватывающую и грустную сказку.
- Я не видела этого сама, но знаю, что он вытащил Гарри из воды. А потом они вскрыли медальон, и крестраж заговорил… сказал что-то о том, что Рону все равно не сравниться с Избранным. Слава Мерлину, твой папа справился с этим. И вернулся.
- Ты его простила тогда? – как-то очень по-взрослому спрашивает Роза, и Гермиона вздыхает в ответ:
- Если любишь, нельзя не простить.
И девочка, подложив сложенные ладоши под голову, улыбается, уже закрывая глаза:
- Я тоже хочу так… любить.

***

Tomcheg, Victory Weasley, АннаSofia Ber... и всем, кто спрашивал у меня про Скорпиуса и Лили...)))

Скорпиус упрямо хмурит брови:
- Надеюсь, танцевать менуэт и клясться в вечной любви по-старофранцузски нам не придется?
Старший Малфой пожимает плечами:
- Не думаю, что твоей невесте очень понравится эта идея, но традиция есть традиция. Я бы предпочел, чтобы ты ее исполнил.
- А если нет?
- Если нет… - горько усмехается отец. – Наверное, я бы на твоем месте тоже мечтал откреститься от чистокровных предков.
- Я вовсе не это имел в виду! – вспыхивает молодой человек. – Я просто боюсь, что Лили…
- Что – Лили?
Свежий девичий голос врывается в сумрачную гостиную Мэнора, словно солнечный луч.
Лили Поттер – пока еще Поттер – стоит на пороге в белоснежной кружевной блузке, перебирая пальцами медные локоны у виска.
От ее красоты у Скорпиуса, как всегда, захватывает дыхание.
- Мисс Поттер, - спокойно кивает Драко. – Мы с сыном обсуждали свадебную церемонию.
Лили изумленно расширяет глаза:
- Я думала… хотя я, конечно, совсем не разбираюсь в аристократических традициях… но я думала, что все это, наверное, уже где-нибудь определено, расписано…
Скорпиус с полуудивленной-полунасмешливой улыбкой смотрит на любимую девушку… Неужели?
Малфой-старший осторожно подхватывает:
- Разумеется, фамильная церемония существует, но многие считают теперь, что это снобизм – следовать таким традициям, поэтому…
Лили подходит ближе и, оценив взволнованный вид суженого, спокойно возражает:
- Мне кажется, нет ничего важнее семейных традиций, мистер Малфой. Я обязательно научусь всему, что требуется от миссис Малфой, обещаю!
И тут же, рассмеявшись, Скорпиусу:
- Если, конечно, на свадьбе у Малфоев не нужно приносить в жертву домашних эльфов…
Скорпиус только качает головой, поднимает глаза на Драко и впервые видит на лице отца решительное и безоговорочное одобрение его выбора:
- Кровопролития не будет, мисс Поттер. И… спасибо вам за понимание.
- Что вы, - с наигранным аристократизмом скромно склоняет голову Лили, - мне все это так интересно… Жаль, что традиции Поттеров прервались со смертью папиных родителей.
Скорпиус, кивнув отцу, вызывается проводить Лили до ворот Мэнора, а вернувшись, с улыбкой сообщает:
- Лили просила передать, что она в совершенстве владеет французским.
Драко задумчиво смотрит на сына:
- Она чем-то похожа на мою мать. Осанка, манеры…
Скорпиус, никогда не знавший Нарциссу, пожимает плечами:
- У Лили же среди предков были Блэки. Может, что и сказалось…


Глава 55

***
- Я не могу! – мальчишка лет десяти вытирает слезы рукавом рубашки.
Волшебная палочка валяется на ковре метрах в десяти от него.
Отец , человек с острыми и неприятными чертами лица, желчно произносит:
- Хватит реветь! А ну-ка поднимай палочку… Мой сын не может быть сквибом, ясно?!
- Но я правда не могу… - растерянно шепчет мальчик, и действительно, палочка в его руках остается безжизненной, словно обычный кусок дерева.
Отца трясет от гнева и от унижения:
- Хотел бы я знать, с каким магглом нагуляла тебя моя жена!
- Замолчи! – отчаянно выкрикивает мальчишка. – Не трогай маму!
- Ах ты выродок!
Отвесив сыну пощечину, отец уходит к себе в кабинет.
Убедившись, что тот больше не появится, маленький сквиб – наследник старинного рода – неслышно поднимается наверх, туда, где с пыльного полотна смотрит на него умершая два года назад мать.
Леди Маргарет Филч.

***
Они лежат, болтая ногами в воздухе, на лужайке перед домом Маккиннонов.
Марлин нервно крутит в руках волшебную палочку, провожая взглядом Сохатого с Бродягой, которые неторопливо шагают к местному магазинчику за мороженым, и, как только они исчезают из виду, обращается к Лили:
- Мне сказали, что ни одна порядочная девушка не станет встречаться с Сириусом Блэком.
Молодая миссис Поттер, подперев рукой подбородок, улыбается:
- Кто?
- Однокурсница, ты ее не знаешь. А Алиса Лонгботтом говорит, что он часто даже не помнит, как зовут девушек, с которыми целуется.
Лили хмурится, садится на траве, скрестив ноги:
- Лиса сама была влюблена в Сириуса года два, пока Фрэнк не выбил из нее эту дурь.
Марлин, нимало не интересуясь чужими влюбленностями, возвращается к своему вопросу:
- Так это правда?
Лили смеривает ее внимательным взглядом, подмечая за традиционной маской рационализма глубокое волнение.
И отвечает уверенно:
- Это было правдой. Последние лет пять. Сейчас – нет.
Марлин иронически вскидывает брови:
- Думаешь, люди меняются?
- Понятия не имею. Просто я заметила, что Бродяга помнит, какое мороженое ты любишь. До сих пор это была исключительная привилегия Джима. Так что, можешь мне поверить, ты ему дорога почти как Джеймс…
- Почти как?
И жена Сохатого весело усмехается:
- Ну, с этим придется смириться… По себе знаю.

***
Перси, запыхавшись, взбирается по винтовой лестнице и ровно в половину десятого оказывается на пороге класса Прорицания:
- Прошу прощения, профессор, я ведь не опоздал? Можно войти?
Трелони плавно кивает, указывая ему на свободное место:
- Ничего страшного, дорогой мой, вы как раз вовремя… Впрочем, я ничуть не удивлена: вероятно, такова ваша судьба… - она делает трагическую паузу, мерцая огромными очками. – Да, я определенно вижу – вам суждено всегда приходить в последний момент.
Пенни Кристал давится смешком и кивает, приглашая однокурсника сесть с ней рядом.

***
- Гермиона?..
Миссис Уизли поднимает глаза, улыбается: как же вырос за этот год Ал!
Счастье еще, что он не зовет ее «тетей», как ребятишки Билла и Джорджа.
- Ты вернулся из Румынии? Как поездка?
- Расскажу вечером, когда все соберутся… Гермиона, у меня к тебе просьба. Можешь разрешить мне поработать в твоей лаборатории?
Она пытливо всматривается в лицо племянника:
- При условии, что ты мне пообещаешь не впускать туда никого больше…
Ал лукаво ухмыляется:
- Не беспокойся, Гермиона, Джим тут ни при чем, честное слово. Так можно?
- Можно, только… Альбус, сколько я тебя знаю, ты можешь сварить любое зелье хоть у Джинни на кухне в ее же кастрюле. Зачем тебе вдруг целая лаборатория?
Ал-Сев закусывает губу, демонстративно глядя в окно:
- Да так, одна задумка…
- Ты же говорил, что не собираешься серьезно заниматься зельеварением?
Юноша переводит на нее не по годам серьезный взгляд:
- Если судить по вашим рассказам, Гермиона, профессор Снейп тоже не очень-то хотел… Видимо, от судьбы не уйдешь.
Гермиона задумчиво кивает, решив не расспрашивать дальше, как вдруг Альбус признается сам:
- Знаешь, у нас на втором курсе учится девочка… Ее отец – магглорожденный, на него напали в ту… вашу войну оборотни.
Гермиона вздрагивает:
- И что?
- Он… в общем, и он, и Лиза…
- Понятно.
- Нет, это еще не все, - хмурится Альбус. – В школе об этом узнали совсем недавно, и… понимаешь, нынешняя терпимость распространяется только на магглорожденных. Не на оборотней.
- И ты хочешь заняться волчьим зельем, так?
Ал молча кивает, и Гермиона поднимается с места:
- Тогда подожди секунду… Я когда-то пыталась решить эту задачу, но ничего не вышло. У меня, как всегда, были только знания, а для этого необходим талант. Но материалы тебе, надеюсь, пригодятся.


Глава 56

***
«Лунатик, какие у тебя планы на следующее воскресенье?»
«Каждый из тринадцати основных классов ингридиентов подразделяется на три подкласса по степени их вредности для человека…»
«И к чему ты это? Отравить кого-то собрался?»
«А, прости, перепутал лист с конспектом с твоей запиской. В воскресенье – эссе по нумерологии.»
«Черт, как не вовремя… А если я найду тебе эссе?
P.S. Случайно перепутал, Лунатик?!»
«Интересно, кто его для меня потерял… Зачем я тебе в воскресенье?
P.S. Нет, специально. Намекал, что сейчас вообще-то лекция.»
«Я встречаюсь с Мэри-Энн (блондинка, равенкловка, у нее та-акая… эрудиция, Лунатик!), но она намерена привести с собой подругу (та тоже ничего себе). Джима околдовала Эванс, так что он мне не помощник. Ну как?
P.S. Так и знал. К черту лекцию!»
«Возьми Пита, он тебе еще сам сочинениями доплатит.
P.S. На Равенкло есть блондинки?!»
«Мерлин, Лу-уни… Да простит меня Хвост, но с его сообразительностью он не догадается вовремя увести свою кикимору!
P.S. Половозрелых – две. А то ты не знал…»
«Кикимора, значит? Премного благодарен за откровенность.
P.S. Представь себе, нет. Меня интересуют только рыжие, а поскольку рыжая у нас одна…»
«Ну, это я образно… Ну Лунатик, ну в конце концов, будь человеком, а? Она правда страшненькая, но с чувством юмора хотя бы!»
«… в отличие от Мэри-Энн?
P.S. Кем быть, прости?»
«Эй, я ни на что не намекал, честно!
Ага, в отличие. Но «эрудиция» все искупает.»
«И что мне с ней делать? И с ее чувством юмора?»
«Мерлин, Луни, ну что нормальные люди с девушками делают?!»
«Нормальные, Бродяга, женятся и детей заводят!»
«Ну так женись, нормальный ты наш!»
«На волчице?»
«Опять ты об этом… Ты же не в полнолуние с ней спать собираешься!»
«Я вообще ни с кем спать не собираюсь. Ни при какой луне. Все, тема закрыта.»
«Лунатик… Ну Лунатик… Черт, откликнись же!»
«Чемерица относится ко второму подклассу пятого класса. Характеристики: …»

***

И еще отрывочек для любительницы этой пары kolombina_ist.

Вечером после встречи по поводу юбилея Отряда Дамблдора Ханна Лонгботтом с остервенением срывает с ушей скромные серебряные клипсы, скидывает каблуки и вдруг, ни с того ни с сего, резко оборачивается к мужу, опираясь ладонью о трюмо:
- Ты ведь её любишь, да? Её, а не меня?!
Невилл робко переспрашивает, аж заикаясь от удивления:
- К-кого?..
- Думаешь, я не вижу? Да эту Лавгуд, - фамилия дается Ханне с заметным трудом.
Невилл растерянно улыбается:
- Полумна? Мы же просто… друзья. Всегда были.
- И это причина не сводить глаз с ее кошмарной прически?!
- П-почему кошмарной? По-моему, очень стильно… Анни, да она замужем, о чем мы говорим?
- Ни о чем! – вскидывает голову жена. – Конечно, здесь не о чем говорить! Просто мы три года женаты, а ты ни разу не заговорил о детях! Теперь-то я понимаю, зачем тебе дети от нелюбимой женщины?.. А я-то, дурочка…
Лонгботтом пару секунд ошарашенно смотрит на всхлипывающую жену, а потом тихо обнимает ее, легонько шепча в белокурую макушку:
- Конечно, дурочка! Да я безумно хочу детей, но ты все время так занята в баре, что я и заикнуться боялся… И Полумна тут абсолютно ни при чем.
Ханна отстраняется, поднимает голову, недоверчиво вглядываясь в лицо мужа:
- Это правда?
- Само собой, - улыбается Невилл, и Ханна снова крепко прижимается к нему:
- Я хочу двойняшек…

***

Немного Августы для GRомоGласной и Люлю)

Не то чтобы Грейны не уважаемая семья, но ее сын определенно мог бы рассчитывать на большее.
Августа Лонгботтом не слишком охотно принимает в дом эту вечную растрепу Алису, владеющую Экспеллиармусом лучше, чем поварешкой.
- Элис, милочка, не могла бы ты быть поаккуратнее с моими алоэ? Они совсем зачахли от холодной воды!
- Мама, Алиса просто еще не освоилась с твоими порядками… Давай лучше я полью цветы.
- Но когда-то ведь ей нужно будет осваиваться, Фрэнк? Я бы предпочла, чтобы она сделала это побыстрее. Должна же я знать, что мне будет на кого оставить дом, если что…
- Мерлин, мама, о чем ты? Ты выглядишь моложе меня!
- Только потому что у меня был хороший муж, дорогой… Элис, ну можно ли подавать этот соус холодным, что вы, милочка!
- Простите, миссис Лонгботтом, я всегда думала, что соусы обычно вначале остужают…
- Подумать только, нынешнее поколение совершенно ни в чем не разбирается… Ты мне напоминаешь Минерву, милочка – та тоже совершенно не умела готовить.
- Мама, ну пожалуйста! Алиса и так тебя боится…
- Вовсе нет, Фрэнк!
- Вот уж не думала, что меня можно бояться… Бояться, мои дорогие, нужно тараканов и непростительных заклятий, остальное – мелочи.


Глава 57

***

Поколение next для АннаSofia Ber...

Доминик нерешительно нажимает на звонок квартиры Джима, недавно съехавшего от родителей. Тот открывает дверь, растрепанный и, кажется, только что проснувшийся после бурно проведенного вечера:
- Ник?
- П-прости, я… по делу.
- Ладно, давай в гостиную, там Ал… Я через минуту буду.
Единственный среди всех мальчишек Уизли блондин по привычке ругает себя за вечную неловкость. Мало того, что сам не может справиться с проблемами, так еще и заявился не вовремя…
- Да проходи уже! Чего ты как неродной?
Альбус, выглядывая из-за застекленной двери, насмешливо ухмыляется.
Доминик входит, и даже присаживается на краешек дивана, скрестив тонкие музыкальные пальцы.
- Кофе будешь?
- Нет, спасибо…
- Будешь, - решительно заявляет с порога вернувшийся из ванной Джеймс. – Так что держи чашку и давай рассказывай!
Ник нервно отбрасывает со лба мокрую от выступившего пота челку и с неохотой поднимает глаза:
- Ребят, послушайте, мы… мы ведь друзья?
Джим делает большие глаза:
- Мерлин, Ник, неужели все та-ак серьезно?!
- Прекрати, Джим, - обрывает более проницательный Альбус. – Ник?
- Да… нет, неважно! Я лучше пойду…
- Никуда ты не пойдешь! – серьезнеет Джеймс. – Но если проблема реальная, лучше подключить Рози со Скорпом. Не против?
- Нет, - смирившись, кивает Ник.
Ал мгновенно направляется к камину.
- А пока все-таки выпей кофе!
Через пять минут в гостиной появляются как всегда безупречный Малфой и раздраженная Роза:
- Ну, если дело того не стоит…
- Подождет твой болгарин, Рози. Тут у человека беда.
Доминик вздрагивает:
- Простите, что отвлекаю…
- Да хватит тебе извиняться, - бросает Джеймс. – Рассказывай.
Тот до хруста сжимает кулаки, но выдавливает:
- Мама в панике. Поместье ее родителей во Франции собираются продать с торгов, а для нее это… Ну, она там выросла, и потом – пятнадцать поколений предков... Папа предлагал обратиться к друзьям, придумать что-нибудь, но мама… она считает, что это касается только ее и тети Габриэль. В общем… Я, наверное, зря пришел, откуда у вас такие деньги…
- Сколько? – спокойно произносит Малфой, лучше всего понимающий, что это значит – фамильные земли.
И Доминик называет сумму, на которую Роза только ахает:
- Вот так та-ак…
Братья Поттеры переглядываются, а потом Альбус просто кладет ему руки на плечи и внушительно произносит:
- Мы найдем деньги. Найдем. Здесь своих не бросают.

***

Немного генетики к внешности Роксаны Уизли для [Valentina ScorpiRose Pevensie Potter])))

- Ах, так малышка Молли наконец влюбилась?
Фабиан Прюэтт сверкает синими лукавыми глазами. Сестра вспыхивает:
- Прекрати!
- Почему бы… Думаешь, мы не видели, как этот рыжий акробатикой занимался в зарослях под твоим окошком?
- Подглядывали?! – задыхается от возмущения Молли, замахиваясь на брата сковородкой.
У нее над головой замах останавливают чьи-то руки:
- Сестричка, ты же его убьешь…
Молли яростно вырывается, пытаясь обернуться:
- Гидди! А ну-ка пусти!
- Сначала ты, - спокойно ухмыляется тот, переглядываясь с братом. – И перестань меня так называть!
Молли неожиданным рывком отвоевывает сковороду и быстро отскакивает в уголок за кухонным столом:
- Все претензии к маме, не я же вас назвала этими кошмарными именами!
- Кстати про маму, а она в курсе, что мистер Уизли - младший гуляет у нас под окнами по ночам?
- Только попробуйте сказать! – фыркает Молли. – Напоминаю, я в курсе, что вы храните в своем тайнике… Вряд ли папа будет в восторге, когда найдет батарею огневиски.

***

Всем поклонникам Мародеров, как обычно...)))

- Мистер Блэк-к-к! – кудахчет Слизнорт, пробиваясь сквозь клубы дыма к третьей парте, на которой еще дымится взорвавшийся котел. – Снова ваши дурацкие выходки?! Я напишу миссис Блэк, ваше поведение переходит вся…
Но его прерывает мальчишечий голос:
- Причем тут Блэк, профессор? Это я положил не тот ингридиент… случайно.
Профессор напряженно всматривается в туман, пытаясь понять, кто говорит, а потом, разглядев, кивает:
- А, мистер Поттер… Слава Мерлину, если так. Тогда в следующий раз внимательнее следите за рецептом, хорошо?
- Я постараюсь, профессор, - улыбается Джеймс, а Слизнорт, уже в красках представивший себе разговор с Вальбургой Блэк, облегченно вытирает лоб платком.
В коридоре Джеймса прижимает к стенке Блэк:
- И что это было, Поттер?
У того едва не срывается с языка напоминание о недельной давности разговоре про дружбу, но в последний момент он выдает насмешливое:
- Просто меня раздражает голос твоей мамы из громовещателя по утрам. Аппетит отбивает. А у меня предки максимум посмеются.
Сириус чуть ослабляет хватку, что-то напряженно обдумывая.
Никто в его семье вот так не вступился бы за другого. Разве Мейди, хотя и та только не в ущерб себе… И он сам, но ведь он-то – ненормальный. Неправильный.
А этот Поттер? «Я думал, мы друзья…»
А может, и правда?
И Сириус отступает на шаг, серьезно кивнув:
- Спасибо… Джим.
А тот, хлопнув его по плечу, расплывается в радостной улыбке.


Глава 58

Все-таки затеяла макси по временам мародеров) Читайте)
-------------------------------------------------------

***

Немного Нотта для furry)

Где-то возле Большого Зала его плечо вдруг сжимает железная хватка Нотта:
- Поговорить надо.
Малфой раздраженно дергает плечом, высвобождаясь, но все-таки идет следом, машинально приглаживая и без того идеально уложенные волосы:
- И о чем будем разговаривать?
Тео ощутимо коробит фатоватый тон однокурсника, но отступать он не намерен:
- О Пэнси. Оставь ее в покое, Драко.
- Я – оставь?! Да это она мне проходу не дает!
- Она в тебя влюблена, а ты ее поощряешь. Держишь на привязи на всякий случай, как собачонку, - безжалостно бросает Нотт.
- А она и довольна, Тео… Или ты и сам до нее охотник? Ну еще бы, такие формы…
- Она мой друг, Малфой. Хотя, конечно, ты вряд ли понимаешь, что это значит.
- Друг, значит? – хмыкает тот. – Впервые вижу, чтобы друзей выбирали по размеру груди…
Нотт, вместо того чтобы выйти из себя, все так же холодно подводит итог:
- Ты меня понял. Жду результата, Малфой.

Учебный год заканчивается через пару недель, а на шестом курсе интерес Драко к девушкам сводится к нулю. У него и без того достаточно проблем.

***

Для Анилы и La gatta))) Не совсем то, что просили, но хоть что-то...

Гарри ежится от сквозняка, гуляющего по старому дому:
- Я закрою окно?
Сириус кивает, перебирая желтые листки, найденные в каком-то ящике стола:
- Конечно… Господи, я и забыл, какой почерк был у Сохатого. Хочешь посмотреть? Тут наша старая переписка на уроках.
Мальчик тянется было к пергаментам, но вдруг качает головой:
- Потом… Знаешь, мне так много рассказывают про отца, и никогда – про маму. Что она была за человек?
Сириус прокашливается, отбрасывает волосы со лба:
- Мы… не очень-то ладили до седьмого курса, ты и сам знаешь… Хотя всякое бывало. Курсе на четвертом мы подарили ей игрушечный парусник на день рождения, и после этого она почти полгода нас вполне терпела. Вообще она обижалась редко, но надолго, так что Джеймс вечно ходил в ее черном списке. Не знаю даже, как ему удалось ее переубедить.
Блэк мечтательно улыбается, погружаясь в воспоминания:
- Курсе на пятом мне и самому казалось, что я в нее влюблен: такая солнечная, такая порывистая… Мерлин, да Лил готова была защищать любую букашку; она все вылавливала из озера тонувших мух и пчел… И она единственная умела вправлять нам с Сохатым мозги. Даже у Лунатика это не так хорошо выходило.
Он замолкает, а когда заговаривает снова, в его голосе звучит совершенно не-блэковская нежность:
- С тех пор как они с Джимом стали встречаться, Лил каждый год вязала нам четверым по паре варежек. И каждый раз, когда мы собирались вместе, пекла пирог с картошкой. Римус все порывался помочь ей, и в итоге мы все усаживались за чистку, а Лили смеялась: дескать, тоже мне помощники… Знаешь, - голос у Сириуса холодеет, становится безжизненным, - я еще могу понять, за что мог Питер ненавидеть Сохатого, да и меня тоже… Но Лили?! Мерлин, она же никому никогда не сделала ничего плохого… И тот ублюдок, который раскопал для Лорда пророчество, - не сам же тот его услышал?!
Дверь распахивается, как от пинка, и на пороге вырастает еще более бледный, чем обычно, Снейп:
- Блэк, черт бы тебя побрал, ты вообще намерен спуститься вниз? С какой стати я должен работать Патронусом Молли Уизли?
- Придержи язык, Снейп, ты пока что в моем доме, и я легко могу тебя отсюда вышвырнуть.
- Если я не ошибаюсь, Блэк, дом предоставлен Ордену, членом которого я являюсь. Деятельным членом, в отличие от некоторых!
- С каких это пор ты интересуешься моей деятельностью? Или не ты, а твой хозяин, а, Нюниус?
Снейп отшатывается, как от удара, но отвечает все так же спокойно:
- Может быть, Блэк, у тебя проблемы с памятью после Азкабана, но на данный момент я на стороне Дамблдора… Ты не о нем говоришь?
- Твое «на данный момент» отнюдь не успокаивает, Снейп… Кто возьмется утверждать, где ты будешь завтра?
- Зато я уверен, что ты и завтра будешь сидеть в этом доме как привязанный, Блэк!
Они смеривают друг друга равно взбешенными взглядами и все-таки спускаются вниз, напрочь забыв о Гарри.
Тот забирается в кресло с ногами и, улыбаясь, погружается в чтение старых записок.


Глава 59

Откуда-то совершенно не отсюда, если честно, но все-таки... тоже разговор, пусть и во сне. Просто надо же его куда-нибудь приткнуть.
-------------------------------------------------------

Помнишь, Луни, мы когда-то обещали друг другу, что всегда будем вместе? Пока сможем…
Сейчас я уже не могу, но, знаешь, я подумал и решил, что буду приходить к тебе иногда. Хотя бы так. Хотя бы во сне. Лили каждый раз безнадежно вздыхает и говорит, что утром ты все равно ничего не вспомнишь, потому что рано тебе пока узнавать. Всему свое время. Вот так.
Тут вообще неплохо, и мы с Лил счастливы, серьезно. Она совсем такая же, как ты помнишь, мы ведь не стареем, а вот вы там… Я каждый раз прихожу и все никак не решаюсь спросить, как там у тебя дела.
Потому что ты скажешь… Хотя, не скажешь, конечно, улыбнешься просто.
Но я и так знаю: для оборотня нет работы, и денег нет, и больше некому присылать тебе на рождество новые мантии – да, это мы их тебе покупали, а ты и правда не догадался?! И, наверное, эти сволочи из министерства все так же кидают презрительные взгляды? Им бы самим хоть на одно полнолуние… А впрочем, такого никому не пожелаю.
Я бы ходил и к Бродяге в Азкабан, да знаешь – они меня не пускают… Что? Ах, да ты же не в курсе…
Черт, Лунатик, ты же всегда был умнее нас – как ты мог не догадаться? Это не Сириус предал нас с Лили, а Питер, наш маленький Хвостик! До сих пор не понимаю, почему Бродяга не сказал тебе, что мы сменили Хранителя…
Да нет, я даже ненавидеть его не могу, я просто – не постигаю.
Мы ведь его любили, хоть и смеялись, и подкалывали, но – любили же! И спроси меня кто тогда, я бы не смог среди вас троих выбрать – ближайшего.
Хотя ладно я, ладно Сиу – на нас хоть было за что сердиться, но Лили-то причем? А ты? Гарри…
Вот уж никогда бы не подумал, что моего сына будет воспитывать эта стерва Петунья, а не кто-нибудь из вас троих… Да нет, Рем, я не упрекаю, Дамблдора ты бы не переубедил, да и сам только извелся бы, боясь повредить ребенку. Просто как-то это… нереально. Вы все трое живы, но все поодиночке. Зря мы, наверное, обещали тогда…
А знаешь, как здесь хорошо? Солнце, зелень… Небо такое, как над Хогвартсом. Вообще я прихожу к мысли, что, наверное, это задумывалось как рай, да только мне без вас и в раю как-то тошно.
Эй, ты только не подумай, что я тебе смерти желаю! Не раньше, чем снова встретишься с Бродягой, а еще женишься и настрогаешь кучу ребятишек… Я не про то.
Хоть бы вернуться. Не то что на много – так, чуть-чуть. Вправить мозги Визенгамоту, чтоб Бродягу выпустили на свободу: этот идиот сам ведь не сбежит, все казнится, что посоветовал мне тогда Питера… С тобой побыть – ну хотя бы на одно полнолуние! И денег оставить хоть часть, Гарри и без того хватит: там же целые залежи, а кому они нужны? Посмотреть на сына… побеседовать с этой миссис Хмурсль, чтобы век потом вспоминала. Может, еще перед Снейпом извиниться.
За что? Ну, он бы вряд ли обрадовался, расскажи я тебе… Но оно того стоит. Честно. Знаешь, отсюда все как-то четче видно, в том числе и свой собственный идиотизм.
Ты только не забывай, ладно?
Знаю, что нельзя.
Мне просто… знал бы ты, Лунатик… хотя ты знаешь.
Вот мне тут без вас так же. Так что нет слов. Если б еще не Лил…
А вы только живите, ладно? Я еще поскучаю. Я дотяну. Обещаю.
Ну нельзя же, чтобы у мародеров был только один наследник?


Глава 60

***

Молодое поколение для stxmalber.

Роза Уизли, храбрая Роза, которой все и всегда было нипочем, рыдает навзрыд, истерически, даже не пытаясь удерживать слезы. И к черту намокшую обивку кресла, разумеется, антикварного, привезенного из Мэнора, к черту все остальное: бледную, как смерть, Лили, не сводящую глаз с камина, застывшего у окна Скорпа, который казался бы совсем спокойным, если бы не сжимал в руке бесполезную палочку до такой степени, что пальцы становятся белыми и немеют. Роза плачет, а когда ей на мгновение удается вздохнуть, разражается задыхающимся:
- Это я, я, я виновата!
Лили вздрагивает, пытаясь заставить себя говорить спокойно, чтобы хоть чуть утешить кузину, но у нее ничего не получается:
- Не… Рози, ты тут ни при чем, Джим сам… ну ты же знаешь!
Малфой даже не шевелится. Он вообще ничего не слышит уже около часа, с тех пор, как из камина вывалился отплевывающийся от летучего пороха Ал:
- Джим… в Мунго! Нарвался на старое проклятие в Чехии…
И умчался снова.
А теперь Роза рыдает, силясь кому-то объяснить:
- Это же я, я ему говорила, что зря он гордится, что… Поттер, что нужно самому… вот он и поехал…
Лили берет себя в руки, сползает с кресла на ковер, ласково отводит мокрые пряди подруги:
- Рози, ну перестань, с ним все… все будет хорошо, ты же знаешь! Там мама, там… дядя Невилл, они что-нибудь придумают! А ты не глупи, Джим и сам бы… он всегда хотел быть героем, с детства! Он же… как мальчишка, где опасно – там ему медом намазано… Ты только не плачь, а то и я заплачу… А мне нельзя, нельзя, нельзя…
Лили утыкается подруге в колени, всхлипывая. Ей и правда нельзя, у нее пятый месяц беременности. Роза собирается, невольно равняясь на свою безупречную, всегда мужественную мать, сворачивает, как старый пергамент, свою вину, и поднимает с пола Лили, призвав успокоительное:
- Ну тихо, тихо, Рыжик! Ты же – миссис Малфой, тебе реветь не положено! Скорп!
Он даже оборачивается, но все так же безразлично, словно ничего, кроме палаты в Мунго, куда они даже не могут попасть, на свете сейчас нет и быть не может.
У Малфоя тоже – вина.
Потому что Джеймс вскрывал – поместье Долохова, до которого наконец добрался спецотдел Министерства. Потому что кто может уверенно сказать, не было ли там заклятий Люциуса Малфоя?!
Роза подходит решительно, все такая же бледная, но категоричная, как Гермиона в лучшие ее годы:
- А ну-ка соберись! У тебя жена беременная, а ты расклеился как мальчишка… а еще аристократ!
- Чего тебе, Уизли? – привычно вздыхает Скорпиус, отвлекаясь от спасительного забытья.
Становится только больнее, но кому до этого дело?
До того, что им обеим Джим – всего лишь брат. А ему – жизнь. Вера в то, что все будет хорошо.
Потому что до них с Алом он одиннадцать лет верил только в одно: что страх спасает жизнь. Так думали родители. Хотя не говорили, конечно.
- Мне – чего? – угрожающе переспрашивает Роза. – Да мне бы только понять, почему без Поттеров ты такой трус! Кровь сказывается?
- Не смей меня в этом обвинять!
- Так докажи! – почти задорно выкрикивает Роза, выхватывая палочку.
Скорп мгновенно ее обезоруживает, снисходительно усмехнувшись:
- Теряешь сноровку, Уизли!
И направляется на кухню к Лили, дрожащими руками заваривающей чай; а вслед ему летит шепот:
- Так держать, Малфой… Еще и тебя я терять не собираюсь!

***

Момент смены Хранителя для lucky1107.

В доме Поттеров в Годриковой Лощине трагедия: малыш Гарри наотрез отказывается идти на руки к Питеру.
- Ну же, милый, это же Хвостик! – воркует Лили, ласково улыбаясь сыну.
Гарри только упрямо выпячивает губу и норовит расплакаться:
- Ни-а-тю!
Джеймс, как всегда растрепанный, укоризненно качает головой:
- Ну, Гарри Джеймс Поттер, это никуда не годится! Что это ты выдумал?
На мальчика смотрят с удивлением: еще неделю назад он радостно встречал Пита, с восторгом дергал его за зачем-то отрощенные усы, радостно хохотал, когда дядя Питер вдруг превращался в «мыфа», а тут вдруг…
- Ни-а-тю!
Питер растерянно и как-то сконфуженно улыбается, но на обеспокоенный взгляд Лили: не обиделся ли? – пожимает плечами:
- Да ничего, забудет еще… Хватит вам мучить мальчишку, Джим!
Сохатый, все так же насмешливо-недовольный поведением сына, бросает на Питера виноватый взгляд, но утихомиривается, усадив сына рядом с собой на вязаный коврик, и переключается на непривычно молчаливого Рема:
- Лунатик, ты чего такой… пришибленный? До полнолуния вроде еще долго…
Римус вздрагивает, закусывает губу и криво как-то улыбается:
- Да все в порядке, просто не выспался. Да и вообще…
И вообще.
Сириус до боли сжимает кулаки, слыша это «вообще», переводит горький взгляд на Гарри. А еще говорят – дети все чувствуют! Как бы не так…
Почему не видит маленький крестник того, что видит он, Сириус? Что Люпина никогда нет дома? Что он молчит о всех своих занятиях? Что он вскидывается всякий раз, когда с ним заговаривают о министерстве? Что он – оборотень, оборотень, оборотень, а к ним только там – на другой стороне – относятся как к людям?
И причем здесь милый дурачок Питер?
- Джим, мне… давай выйдем – поговорим, а? – голос у Сириуса дрожит, сбивается.
От злости, от ненависти к себе – за необходимость, за неизбежность подозрения.
К Джиму – за эту вечную и всеобъемлющую его веру в друзей, которую и сейчас – как рискнуть поколебать?
К Рему – зачем, какого черта? После всего, что они для него сделали – да неужели?
Сохатый только удивленно вскидывает брови за старомодными очками:
- Чего тебе при всех не говорится?
Люпин перехватывает взгляд Сириуса, судорожно что-то переглатывает, растерянно оглядываясь на Лили, и поднимается:
- Я… п-пойду… Мне нужно к матери заехать. Я… до свидания.
Ему кивают, Лили понимающе улыбается вслед: она-то случайно знает, какого рода дела занимают Люпина днями и ночами. И не знает – что, выйдя за порог, он пройдет всего несколько метров и, сжавшись у ограды кладбища, чуть не завоет от тоски, впервые со своих двенадцати лет подумав, что, может быть, ему лучше было бы – в лесу. Среди тех, которым не больно.
А Сириус все-таки утащит друга в коридор:
- Слушай, Джим, я подумал… То, что Хранитель – я, слишком очевидно.
- И что ты предлагаешь? – нахмурится Поттер. – Только, Мерлина ради, не Дамблдора!
- Пит, - решительно выпалит Бродяга, в восторге от своего решения. – Он не так светился на заданиях Ордена, и храбрецом не выглядит… Можно бы и Рема, но у него и без нас проблем хватает…
И никто не заметит мгновенного ужаса, что мелькнет в глазах у простодушного Пита, когда ему предложат стать Хранителем. И – такого же мгновенного – облегчения.
А Рем ничего не узнает. Сириус об этом позаботится.
- Только не забудь рассказать Лунатику, ладно?
- Увижусь с ним на той неделе… Да не дергайся ты так, Сохатый, живы будем – не помрем!
И Джим проглотит наживку, не усомнившись, а у Блэка надолго застрянет в горле что-то острое и саднящее: первая за все годы ложь другу.
Во спасение.


Глава 61

Чтобы не скучали)))

***
Люси Уизли пошла характером в папу, а Молли, как шутит дядя Рон, в британскую квиддичную сборную.
Они все время ссорятся, никогда и ни в чем не соглашаясь друг с другом.

- Какого Тагора ты перевесила мою полку на потолок?!
Молли чуть наклоняет голову к плечу и невинно интересуется:
- Почему Тагора?
- Потому что он Рабиндранат, - фыркает Люси. – И это не ругательство!
- А похоже, - бросает та. – А полка мне не нравится. Слишком много книг.

- Мерлин, Ал! – глотает слезы Люси. – Ну зачем ты его напугал? Я же… я и мечтать не могла, что он меня пригласит, а ты… Ну зачем ты все испортил?!
Альбус Северус ошарашенно распахивает неподкупно честные зеленые глаза:
- Мне Молли сказала, что он тебе не нравится, но все время пристает…

- Нет, ты только представь: эта зануда сняла с меня тридцать баллов, Фред! И всего-то за маленький фейерверк!
Рыжий усмехается:
- У тебя всегда есть возможность взорвать еще что-нибудь прямо у нее под носом… Эй, стоп, это я так... теоретически! Она МакГонагалл пока живой нужна!

- Нет, нет и еще раз нет, Скорп! Если Молли притащит на вашу свадьбу этого своего панка, ноги моей там не будет!
Скорпиус философски пожимает плечами:
- Ну ты даешь, Люси! Мой отец и то истерил меньше. Хотя, впрочем, Поттеры тебя все равно уговорят, я же их знаю…

Новые знакомые ахают, узнав, что они сестры, но семейство Уизли только загадочно улыбается, приглашая всех на квиддич. Потому что пока Люси и Молли играют охотниками за Равенкло, они кажутся единым целым.
И это тоже наследство.

***
Римус, разумеется, добирается до Косого переулка первым и неторопливо усаживается за столик в кафе, с интересом разглядывая трехуровневые рождественские гирлянды над входом. Некоторые вплетенные в них заклятия ему удается разгадать с ходу: будучи лучшим на курсе по Чарам, Люпин изучил немало дополнительной литературы за последний семестр… Может быть, он и не стал бы так серьезно заниматься, если бы это не было их особенной мародерской фишкой: непременно быть лучшими. Даже Питер, при всей его нелюбви к учебе, старательно поддерживал свою репутацию специалиста по травологии, не говоря уж о Сохатом, чьи успехи у МакГонагалл давно вошли в поговорку. Сириус, с великодушным легкомыслием позволив друзьям преуспевать в основных предметах, приналег на Уход за магическими существами и быстро вышел на первую позицию.
Оставались Защита и Зелья, но тут первенство уверенно держали Эванс со Снейпом, периодически обгоняя друг друга и заинтересованно обмениваясь новыми сведениями…
Сириус появляется в дверях, издалека кивает другу и, подойдя, небрежно опирается о спинку соседнего стула:
- Сохатого что, акула покусала?
- Вряд ли… Это просто ты в кои-то веки вовремя, - откликается Люпин, внимательно изучая лицо друга.
В котором, кстати, что-то явно не так.
Сегодня Бродяга улыбается так, как обычно сам Люпин – искренне, радостно, но как будто преодолевая боль или усталость. Совершенно не по-сириусовски.
- Зубы лечил?
- Что? – недоуменно наклоняет голову Блэк и наконец садится.
- Неважно. Так что случилось?
Сириус, чуть вздрогнув, демонстративно откидывается на спинку стула:
- Афинские «Атланты» проиграли Палермо. Сегодня в шесть утра. Их идиот – загонщик умудрился попасть по снитчу и забить его прямо в руки Дорицетти. Только представь себе, Лунатик…
Римус страдальчески вздыхает:
- Бродяга, через двадцать минут здесь будет Джим, и тебе все равно придется все выложить!
- Мерлин, Рем, не начинай… - морщится Сириус. – Ты же знаешь, с моими родственничками счастливые моменты бывают только на похоронах.
- И что на этот раз?
Молчание.
И потом, тихо и зло:
- Она отправит меня в Дурмстранг. Если, видишь ли, я не перестану «общаться с людьми не нашего круга».
Люпин отвечает спокойно, как о чем-то не слишком важном – вроде домашней работы по нумерологии или меню на завтрак:
- Не отправит. Не силой же она тебя будет заставлять…
Сириус горько ухмыляется, припомнив матушкины воспитательные методы, но тут же одергивает себя: ребята не должны знать. Не должны. Все равно помочь они ничем не могут.
- Понятия не имею. Но капать на мозг будет все равно, от этого никуда не денешься.
- Почему это? – Римус поднимает спокойные карие глаза.
Блэк иронически хмыкает:
- Ну, разве что заделаться нищим в Лютном переулке, куда еще?
- Ко мне домой.
Сириус открывает рот, собираясь что-то сказать, но не решается и только озадаченно качает головой.
Наконец, его прорывает:
- Шутишь?
- Ничего подобного, - пожимает плечами Люпин.
- А твои родители? – напряженно переспрашивает Сириус.
С горькой уверенностью, что Рем смутится своего необдуманного предложения и заберет его назад. Но Люпин даже не опускает глаз, уверенно чеканя:
- Мои родители знают, чем я вам обязан, Сириус. Они будут рады.
Десятки недоверчивых фраз теснятся у Бродяги в голове, но все их потоком сносит неожиданно поселившееся внутри тепло.
Римус, самый замкнутый из них четверых, только что предложил ему войти в свою семью.
Римус, родители которого едва осилили покупку миниатюрного домика с двумя комнатами и кухней, пригласил его к себе жить.
Римус, отчаянно смущавшийся своей бедности, вынужденный проводить полнолуния в тесной металлической клетке, поскольку в доме не было подвала (в каком ужасе были они с Джимом, когда, будучи в гостях у Рема, обнаружили эту клетку, тщательно завешенную покрывалом), - вот так просто решился разделить с другом тот небольшой достаток, который имел.
Право, такого и не снилось Вальбурге Блэк… «Люди не нашего круга»?
- Мерлин, Бродяга, выглядишь так, словно только что увидел МакГонагалл без лифчика и грудь у нее чешуйчатая! – Джеймс, привычно огрев друга по плечу, усаживается рядом. – Пита не будет, он у деда в Голландии.
Сириус нерешительно хмыкает:
- Кабы МакГонагалл… Лунатик минуту назад предложил мне к нему переехать.
Беззаботная улыбка мгновенно испаряется с поттеровского лица, когда он переглядывается со слегка покрасневшим Римусом:
- А…
К удивлению Сириуса, Сохатый выглядит на столько озадаченным, сколько удовлетворенным:
- А что, идея вполне себе… Только лучше к нам.
И, старательно обходя тему материального положения Люпинов:
- У нас есть спальня для гостей. И у папы приличные связи в Министерстве – на случай, если твои вздумают судиться.
- Сохатый, но…
Джеймс задорно улыбается:
- Да ладно, ладно… Не хочешь опять к чистокровкам – так Питер с миссис Петтигрю тоже наверняка будут рады…
Блэк в притворном отчаянии роняет голову на руки, но через мгновение, резко прекратив паясничать, как никогда серьезно смотрит на обоих друзей:
- Если у меня когда-нибудь будет свой дом…
И оба, непонятно, кто раньше, перебивают:
- Знаем-знаем… Ты спалишь его к чертовой бабушке!

***
Роксана делает вдох, как перед погружением в воду, и перешагивает порог гостиной, где Фред с отцом мастерят очередную движущуюся рекламку для магазина под монотонное звяканье маминой палочки о фарфоровый сервиз. Ох уж эта ее манера еженедельно перечищать посуду!
Анджелина Уизли, тряхнув все еще густыми черными волосами, оборачивается к дочери:
- Рокс? Я думала, ты у Поттеров.
- Ну… скажем так, я встретила по дороге знакомого и он кардинально изменил мои планы.
Джордж окидывает дочь насмешливым взглядом:
- Видимо, не так уж и кардинально, раз ты все еще в Лондоне, а не на Северном Кавказе…
Фред фыркает:
- Откуда ты знаешь, пап, может, она туда и собирается, просто зашла за кинжалом и калашниковым?
Роксана, равнодушно пожав плечами, спокойно усаживается на диван, хотя сердце у нее колотится как сумасшедшее, так и норовя порвать футболку и, освободившись, расколотить мамин сервиз:
- Не угадал, братишка… Я выхожу замуж.
И, не давая маме опомниться, решительно заканчивает, подавив желание сбежать:
- За Сигнуса Лестрейнджа.
В наступившей тишине отчетливо слышно, как Фред, присвистнув, произносит:
- Акцио успокоительное.
А потом начинается кошмар.
- Ты с ума сошла!
- Я сошла? А Поттеры?
- Причем тут Поттеры?!
- Притом, что Малфой у них чуть не член семьи!
- Вот именно, что чуть! И, потом, Малфоев оправдали!
Анджелина вскипает, постепенно накручивая себя, зато Джордж не произносит ни слова, только задумчиво наблюдая за дочерью.
- А Лест вообще никогда не видел свою ненормальную бабку! Чем он виноват?!
- Он слизеринец!
- Не оборотень же! Да даже если бы и оборотень…
- Ты ничего не понимаешь! Лестрейнджи…
- Что – Лестрейнджи? Дядя Гарри говорит, что фамилия ничего не решает.
Фред неожиданно встревает:
- Эй, неправда, сама подумай: одно дело Роксана Уизли, другое Лестрейндж… Меняй – не прогадаешь!
- Фред! – возмущенно выкрикивает Анджелина, но тот только пожимает плечами:
- Да брось, мам… У Рокс запас упрямства как у тети Джинни, черта с два ее переубедишь.
Роксана чуть удивленно смотрит на брата: вот ведь не знаешь, где найдешь, где потеряешь… Чтобы Фредди да принял в споре ее сторону?!
Анджелина, не менее озадаченная, вдруг сбавляет тон и серьезно переспрашивает у Фреда:
- Ты его знаешь, этого Лестрейнджа?
Брат на мгновение задумывается, понимая, что от его ответа зависит счастье сестры, и решительно кивает:
- Знаю. Лест, конечно, не святой. И до мозга костей слизеринец, само собой. Но он ее любит, это я гарантирую.
Анджелина закусывает губу, оглядывается на все так же молчащего мужа и, что-то разглядев в его глазах, кивает:
- Может, Рокс, ты нас для начала познакомишь?


Глава 62

***
- У тебя здесь ошибка, Малфой, - небрежно опирается на парту Гермиона.
- Тебе-то что? – устало откликается тот, не сводя глаз с пергамента с задачей по нумерологии.
- Не исправишь сейчас – придется переписывать весь проект. Тебе оно надо?
- Послушай, Грейнджер, ты у нас что – меценатом заделалась? Помогаем бедным затюканным слизеринцам готовиться к ЖАБА?
- Это ты-то затюканный? – фыркает Гермиона. – Чья бы корова мычала…
- Тогда какого гоблина тебе надо от моей работы, Грейнджер?!
Девушка смеривает врага почти сочувственным взглядом, понимая, что не будь сила на ее стороне, он давно бы огрел ее каким-нибудь проклятием посильнее:
- Чисто научный интерес, Малфой… Посуди сам: считается, что вот эта переменная зависит от силы конкретного мага, но на самом деле… - гриффиндорка подхватывает перо, выводит три строки формул, - эта величина нейтрализуется при нагрузке заклинания меньше тридцати единиц. То есть почти при любом раскладе, кроме использования непростительных или нескольких сильных боевых заклятий… А ты ее все равно учитываешь!
- Мерлин великий, Грейнджер, куда ты смотришь?! Это же расклад для…
- Экспеллиармуса, я вижу! Ты хоть представляешь себе Экспеллиармус мощностью в тридцать единиц?
- Представляю, Грейнджер. И ты тоже, кстати, представляешь!
Гермиона хмурится, что-то припоминая, а потом неуверенно поднимает потемневшие глаза:
- Ты хочешь сказать…
- До тебя как до гиппогрифа, Грейнджер! Чтобы обогнать Аваду Бузинной палочки, нужно было не меньше тридцати пяти единиц… Понятия не имею, как Поттеру это удалось, но факт остается фактом.
- Почему ты взялся за этот проект? Именно за этот, Малфой?
Слизеринец как-то слегка ссутуливается:
- Из научного интереса, Грейнджер. Всего-навсего.

***
Ее зовут Мари-Виктуар Уизли, она дочь и внучка героев Войны, племянница самого Гарри Поттера и первая красавица Хогвартса, но в Лондонском театральном об этом никто ничего не знает.
И даже расскажи она – не поверят.
Поэтому ее трясет не меньше, чем других абитуриенток, она тоже крутит в руках записную книжку, в сотый раз перечитывая адрес и время работы приемной комиссии, и заявляется на место, даже заблудившись в маггловском метро, на час раньше необходимого. У нее наготове шпаргалки с текстами подготовленных отрывков, успокоительное зелье в неприметном флакончике, волшебная палочка в сумочке и отчаянная решимость запустить в экзаменатора Обливиэйт, если что-то не заладится.
Она знает, что может играть лучше любой лондонской актрисы, но не уверена,что именно сегодня.
- Мари-Виктуар Уизли!
Она подпрыгивает с места, мгновенно оказываясь возле двери в кабинет комиссии:
- Я здесь!
Улыбка у нее очаровательная. Впрочем, как всегда.
- Присаживайтесь… - за столом, как ни странно, одна только женщина хоть и строгого, но ничуть не пугающего вида. – Мисс Уизли, вы француженка?
- Нет, что вы, - улыбается Мари, - моя мама из Марселя, а я всю жизнь прожила в Англии…
- У вас совсем нет акцента. Вы знаете французский?
- В совершенстве. И еще румынский.
Женщина не удивляется. Видимо, и не такое повидала.
- Начните с монолога, мисс.
И Мари встает, и начинает, едва дыша то ли от волнения, то ли от нахлынувшего вдруг вдохновения, бросать отрывистые фразы расиновской Федры. Ей слегка не хватает туники и золотых украшений, но думать об этом, когда волна за волной нахлестывает на нее ненависть, и любовь, и ревность, и страх, и злоба, - что может быть неуместнее.
И она сбавляет голос, и замолкает на мгновение, закрыв глаза, а открывает их – уже грубоватой и непосредственной Элизой Дулиттл. А потом еще и еще – стихи Торо сменяются Байроном, Теннисон – Тургеневым…
- Достаточно, мисс Уизли, мне все ясно. Осталс я только произвольный сюжет… Ну, к примеру, сыграйте волшебницу.
- Что?! – Мари-Виктуар аж вздрагивает от неожиданности.
- Волшебницу, мисс!
И абитуриентка, в восторге от выпавшей удачи, выхватывает из сумочки палочку, с серьезным видом демонстрируя несколько пассов. Деловито «режет» на столе ингредиенты зелья, палочкой «смахивает» их в котел, а потом испуганно отшатывается от взрыва и огорченно «выметает» со стола осколки разбитого котла, приговаривая что-то на латыни. И устало садится на пол с видом настолько огорченным, что экзаменаторша невольно улыбается:
- Вы приняты, мисс Уизли. Только имейте в виду: на занятиях волшебные палочки запрещены!
Мари вскидывает на нее подозрительный взгляд, но тут же понимает, что это не больше, чем шутка:
- Буду иметь в виду… Спасибо, до свида…
И осекается, когда уже у выхода ее догоняет негромкое:
- До встречи, мисс Уизли. Передайте привет профессору МакГонагалл…
Дверь захлопывается за спиной девушки, поблескивая серебристой табличкой:
«Приемная комиссия. Экзаменатор: Матильда МакГонагалл-Уилкинс».

***

Кто-то меня спрашивал про Блейза и Джинни)

Слухи по Хогвартсу разлетаются мгновенно, и через полчаса уж е вся школа в курсе, что мальчик-который-выжил наконец-то сделал предложение своей девушке.
До Слизерина, правда, новость доходит с опозданием – прямо во время ужина. Паркинсон прячет удовлетворенную усмешку (уж она-то знает, как маялась беспокойством рыжая Уизли); Астория грустнеет, с тихой завистью кидая взгляды в сторону гриффов, Малфой и Нотт, с трудом изображая безразличие, исподтишка тревожно поглядывают в конец стола, где Забини с окаменевшим лицом неохотно ковыряется в тарелке.
Когда он, решительно сложив салфетку, быстрым шагом выходит из зала, ребята переглядываются и бросаются за ним.
- Блейз…
Он раздраженно сбрасывает руку Драко с плеча:
- Малфой, тебе заняться нечем?
- Да послушай ты! - досадливо морщится тот. – Можешь не верить, но она его любит. Не как чертова Героя, а как лохматого гриффиндорского идиота, хоть я и не знаю, что она в нем нашла.
- Утешил, - глухо отзывается Забини. – Думаешь, я не вижу? Да ее к нему тянет, как дементора на матч по квиддичу…
- Вот именно, - жестко обрывает Тео. – Но, должен тебе напомнить, она гриффиндорка. И если ты прыгнешь с Астрономической башни в ближайшую неделю, она обо всем догадается, и это значительно подпортит ей свадебное настроение.
- И даже если не прыгнешь, но догадается… - хмыкает Драко. – Хотя, конечно, ты имеешь право на это наплевать…
Блейз поднимает на него тяжелый взгляд:
- Не имею.
И, через долгую паузу, переведя взгляд на флегматично улыбающегося Нотта:
- Тео, Даф ведь свободна? Приглашу ее на выпускной…



Глава 63

***
Две истории про Тонкс; еще две будут в следующей главе. Давно хотелось отшутиться по поводу ее факультета)

1.
В Аврорате не то что двери, даже не ворота – врата: тяжелые, едва подающиеся под упором обеих рук.
Особенно, если тебе восемнадцать, и ты две недели не спала, готовясь к экзаменам.
Но мисс Нимфадору Тонкс сегодня не остановить.
У нее День Мечты, и пошло все остальное к Мерлину.
За вратами – коридор, в коридоре – дубовые панели и кованые светильники на стенах. На дверях – призванные внушать благоговение таблички с золотой каемкой.
Аврорат смотрит неприветливо и свысока: дескать, иди, девочка, к маме, нечего тебе тут… потеряешься еще!
Тонкс вскидывает рыжую голову и шагает через порог.
Андромеда будет не рада, вернись ее дочь ни с чем. Уж если ты – хоть одним боком – Блэк, то делай, что решила.
Нужная табличка оказывается третьей по счету; буквы переливаются в теплых отблесках огня, складываясь в лаконичную надпись: «Не входить».
И Дора дергает за ручку.
Дверь отзывается ворчливым скрипом, а следом – низким мужским голосом откуда-то изнутри:
- Идите к троллям, Кингсли!
- А я куда пришла? – искренне удивляется Тонкс, делая шаг вперед.
На суровом лице мужчины, сидящего за столом, отражаются поочередно шок, гнев и – с легким опозданием – едва ощутимый интерес:
- Шли бы вы домой, мисс: детский сад давно закрыт.
- Жаль, а я пришла воспитательницей устраиваться, - улыбается Дора. – Может, тогда уж в Аврорат возьмете?
У мужчины глаза, кажется, западают еще сильнее, и усталость на лице становится явственнее:
- Дверь сзади.
- Я в курсе, - Тонкс храбро выдерживает пристальный взгляд, хотя коленки у нее подгибаются. – Я пришла подать заявку на место.
Грюм почему-то пожимает плечами, вместо того чтобы выставить глупую девчонку в коридор:
- Родители в курсе?
- Родители за, - спокойно отвечает Дора.
Не подловите, гражданин начальник. Не на чем.
- ЖАБА?
- Три превосходно, зелья – выше ожидаемого.
Мужчина усмехается про себя, чуть кривит губы: чудо случится, если хоть кто-нибудь выйдет из Хогвартса с Превосходно по Зельям, этот перебежчик Снейп свое дело знает…
- Почему не по официальному каналу?
Тонкс едва удерживается от того, чтобы сжать кулаки на удачу: если это не прокатит, то и ждать больше нечего…
Миг – и друг напротив друга стоят два абсолютно идентичных Аластора Грюма.
Настоящий почти уважительно хмыкает:
- Метаморф?
- Ага, - морщит нос Дора, становясь сама собой. – Между прочим, впервые вас вижу!
- Неплохо, - кивает тот. – Ладно, давай-ка домой, если что, завтра вызовем, разберемся.
Тонкс улыбается чуть зловеще, как учила мама:
- Кстати, я наполовину Блэк. Это так, чтобы вы знали. Вдруг откажете, а вас заподозрят в предвзятости к старинным семьям.
Аластор снова вскидывает глаза, смотрит на нее изучающе, усмехается:
- Слизерин?
- Не угадали, сэр, - с вызовом откликается Тонкс.

2.
Через час после совы от Чарли обещанный гость оказывается в гостиной дома на Гриммо, приглаживая челку и манерно здороваясь со всеми присутствующими. У него румынский акцент, аристократические манеры, от которых ощутимо коробит Сириуса, и идеально подстриженные ногти.
Он прибывает с дурными вестями, но в хорошем настроении: такие всегда готовы путешествовать, если на это есть хоть малейшая причина и нет препятствий в виде маггловского транспорта или дурных гостиниц.
Молодого человека зовут Адриан Киву, и первое, что он делает – принимается строить глазки Тонкс.
Римус незаметно отодвигается с линии огня, углубившись в какие-то ветхие пергаменты и то и дело устало потирая переносицу.
Дамблдор опаздывает на полчаса, но все-таки появляется, доброжелательный и озабоченный, как всегда:
- Мистер Киву, я полагаю?
- Профессор Дамблдор, какая честь! – отрывается от Доры взглядом тот.
- Не нужно, молодой человек… Я бы предпочел, чтобы вы поделились с нами информацией.
Адриан деловито кивает, усаживаясь в кресло рядом с Люпином:
- Я работаю в румынском министерстве магии, профессор, и хотел бы предупредить, что, по нашим данным, в стране в последнее время наблюдается огромный всплеск активности оборотней. Только за последнее полнолуние около пятнадцати случаев нападений, причем в крупных населенных пунктах… Погибло трое магглов.
Дора тревожно косится на Сириуса, но тот выглядит спокойным: знает, что Римус – справится. Ему не впервой эта ответственность за «своих».
- Какая-то закономерность в их передвижениях есть? – хмурится Дамблдор.
- Похоже, они движутся к западной границе. Возможно, целенаправленно.
- Вы думаете, Волдеморт… - начинает было Сириус, но директор поворачивает вопрос по-своему, так, словно ему уже все понятно:
- Сколько времени им понадобится на пересечение континента? Римус, как по-вашему, решатся они уйти из страны?
Люпин вздрагивает, разом сбрасывая оцепенение:
- Трудно сказать. Если это сулит им выгоду, то, вероятно, да. Стаи вообще редко держатся на одной территории…
Румын перебивает, с апломбом роняя цитату:
- «Колонии оборотней обычно не слишком подвижны, поскольку найти защищенное место в цивилизованной Европе почти невозможно…» Вы что, не читали «Двойное зло» мисс Мэрг?
Тонкс яростно кусает губы, но держит себя в руках.
Римус отвечает устало и почти равнодушно:
- Глава первая, раздел пятый. Мисс Мэрг наверняка никогда в жизни не видела оборотня.
Адриан снисходительно улыбается, отбрасывая челку со лба:
- А вы их часто встречали?
Альбус молчит, уверенный, что Римус, как всегда, сам с честью выйдет из ситуации.
Сириус замирает, зная, что Лунатик не простит ему, попробуй он вступиться. Чего-чего, а гордости другу не занимать.
Артур Уизли отводит взгляд, молясь про себя, чтобы Молли не вздумала вклиниться в разговор, но та тоже – вопреки обыкновению – не открывает рта.
Даже Снейп в противоположном углу гостиной почему-то притворяется глухонемым.
В напряженной тишине Люпин обводит взглядом безотчетно-виноватые лица и вдруг – как в воду – бесконечно утомленным тоном бросает свое «hier stehe ich»*:
- Каждое полнолуние. У себя дома.
Мгновение – и глаза румына наполняются водянистым отвращением, как при виде лягушки или перхоти, и он, вскочив с кресла, отшатывается на шаг:
- Вы… ты… этот… - задыхается и, найдя правильное слово, аж захлебывается вскриком:
- Этот – оборотень?! Да если бы… у нас в Румынии на порог бы не…
Как Тонкс оказывается рядом, не успевает заметить никто.
Вспыхивают красным волосы, взлетает рука, и гость ошарашенно замолкает, пошатнувшись и держась за щеку:
- Вы…
- Вон отсюда, - резко добавляет Дора.
Адриан кидает на нее ненавидящий взгляд и выходит, хлопнув дверью.
В коридоре раздается брань Вальбурги Блэк, а потом все погружается в звенящую тишину.
Люпин сидит, сгорбившись и закрыв лицо руками, всем видом напоминая семидесятилетнего старика. Где-то неподалеку шуршит мантия Снейпа, поднявшегося с места, чтобы открыть окно. Альбус равнодушно смотрит в пространство, словно ситуация его ничуть не касается, а Тонкс, не в силах сделать ни шагу от стыда, так и стоит посреди гостиной, пока Сириус не разражается чуть хриплым смехом:
- Слушай, племяшка, совсем забыл: ты Гриффиндор заканчивала?

*"Hier stehe ich -- ich kann nicht anders..." (нем.) - "На сем стою и не могу иначе", слова Лютера перед императорским судом.