Глава 1Мирана не хотела отпускать Шляпника на Поверхность. Но она, как никто другой, знала характер этого безумца и понимала, что он не остановится ни перед чем.
Стороннику Сопротивления, пережившему не лучшие дни, полные унижения и пренебрежения со стороны приспешников Красной Королевы, выдержавшему все пытки в казематах Кровавой Ведьмы, не побоявшемуся открыто выступить против нее в день своей казни и, в конце концов, сражавшемуся плечом к плечу с Бравным Воином на поле битвы с Бармаглотом, было едва ли не смешно опасаться подъема на Поверхность.
Но Мирана, хотя и не была на Поверхности ни разу в жизни, знала истории о жестокости и глухости жителей того мира к человеческим страданиям и чаяниям. МакТвисп мог часами рассказывать о вопиющих поступках того или иного создания Поверхности, и не было причин ему не верить. В речах Чешира тоже время от времени проскальзывали упоминания этого дикого места. Но какая собака заносила его туда, и что именно заставляло вернуться, оставалось для всех загадкой: что взять с вездесущего и всемудрого Чешира?
Белая Королева уже несколько месяцев не видела Шляпника у себя в Мраморном Замке. Ходили слухи, что он все реже появлялся за столом, где в былые времена чаевничало неизменное Безумное Трио: Мартовский Заяц, Соня и Шляпник. Закрывшись у себя в Мельнице, он уходил от всего мира, и лишь цветам, росшим в его ванной, было известно, как сильно страдает безумец.
Потому-то Мирана безмерно удивилась, когда увидела, как по мраморной дорожке, ведущей от ворот Замка, к ней приближался этот несчастный. Камзол был запылен, половина катушек с нитками утеряна, пестрый бант безвольно повис, выражая чрезвычайное уныние хозяина.
- Тэррант? - не дожидаясь, пока Шляпник подойдет сам, Королева вспорхнула со своего летнего Трона, стоявшего в погожие дни в сени вишневых деревьев, и приблизилась. - Я рада видеть тебя здесь. Тебя так долго не было. Не получал моих приглашений?
Она прекрасно знала, что получал. И вполне могла себе представить, как, получив ее - да и любые иные - приглашения и письма, Шляпник быстро просматривал конверты в надежде увидеть на них заветные инициалы - "A.K." - и, не находя их, выкидывал всю корреспонденцию в мусорную кучу.
Глаза его источали тягучую, янтарную тоску и страдание, от которых даже в вечно светлой и прохладной душе Королевы начали закручиваться узелки боли. Нет, так просто невозможно.
Прежде яркие и улыбающиеся, его бледные губы улыбнулись из вежливости и вернулись к прежней гримасе боли.
- Ваше Белейшее Величество, я пришел просить Вас об услуге, - Шляпник замялся, снял свой цилиндр и, нервно перебирая края лент на нем пальцами, продолжил. - Я знаю, что в тот день - в Бравный День, тот...ммм...урожай крови Бармаглота был куда больше, чем уместился в пузырьке, который Вы отдали... - тут Шляпник опустил глаза и словно бы даже задохнулся, было видно, как тяжело дается ему это имя, его буквально скрутило на какое-то мгновение, но он все же собрал волю в кулак и произнес, - отдали Алисе, Ваше Величество.
Пауза. Тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев вечноцветущих вишневых деревьев. Кажется, она услышала, как тяжело и с неохотой бьется его сердце. Его горячее, его страстное сердце. Мысли Королевы затуманились воспоминаниями.
***
Она прекрасно помнила, как впервые увидела его, такого молодого и... необычного, в своем Дворце. Он пришел откуда-то издалека. Кажется, из Заземелья, а может быть, еще дальше - Чешир как-то туманно намекнул ей, что Тэррант Хайтоп, мол, - пришелец с самой Поверхности, но Мирана не поверила в этот бред. Слишком уж безумен для того мира был молодой мастер болванок и фетра. Слишком яркий и смешливый, он не вязался с ее представлениями о сером мире наверху.
Прошло какое-то время, и Мирана стала ловить себя на мысли, что этот молодой человек действительно занимает ее все больше и больше. Оставив его при Дворе, она убила сразу двух зайцев: он стал ее Шляпником - и, надо сказать, виртуозным, и прекрасным другом, с которым можно было часами болтать о каких-то бредовых идеях, задумках новых костюмов и головных уборов, а также просто о Стране Чудес. Шляпник всегда был очень неоднозначен, и порой она не могла понять, что в его словах - шутка, а что - всерьез. Поначалу она удивлялась его вопросам об устройстве этого мира, но позже успокоила себя тем, что это - просто его манера общения, и, надо сказать, стала веселиться от души, играя в мудрую, всё и всех понимающую королеву, тогда как перед ней был, не иначе, как пришелец из другого мира.
Как-то она упустила тот момент, когда веселье и дружеские чаепития из фарфоровых чашечек на кухне в Замке превратились в нечто большее. При любом его появлении рядом с ней, у Мираны начинала кружиться голова, а в пальцах возникало малопонятное ощущение покалывания. И, проснувшись однажды в своей мраморной спальне, Королева поняла, чего же ей не хватает: теплого дыхания рядом и горящих огнем безумных глаз.
В каком-то забытьи прошло несколько следующих месяцев. Его нежные, всегда исколотые иголками, пальцы, его жаркие объятия, алые губы и огненные волосы расцветили ее ночи и дни. Нежится бы так и дальше. Но пелена страсти постепенно начала спадать с обожженного свежим, как ветер, порывом разума, и Мирана с ужасом поняла, что, если не остановится, этого несчастного затянет в любовный омут со всеми потрохами - с него станется. А она этого не хотела. Шляпник как фаворит ее вполне устраивал, но вот Шляпник как...любимый... Как человек, который всегда рядом, который имеет право на кусочек твоего сердца... Нет. Она должна править большой страной, она не должна слишком выделять кого-то. Любить - так всех - понемножку. А Шляпник забирал ее всю, и это Миране все больше не нравилось.
В конце концов, он все почувствовал. Почувствовал, что морщинки в уголках ее улыбающихся глаз принадлежали не ему одному. Почувствовал, что руки Королевы стали холоднее, а губы все реже отзывались на поцелуи. Она смотрела на него с покровительством, не давая больше поводов остаться наедине. Он не знал, что по ночам она с болью выдавливала из себя остатки нежности, в первый и последний раз рыдая из-за кого-то в подушку. Она не могла впустить его в свою жизнь, как он того хотел. Слишком закрытая, слишком строгая, слишком...Белая...
Его Королева.
И в Падный День именно он спас ее от смерти. Шальная мысль промелькнула в голове Мираны, когда они скакали прочь на Запад, и она крепко обнимала его, сидя в седле позади: А что, если начать другую жизнь? Ирацебета одержала победу. Может, это - шанс для нее и для...него? Никаких больше Дворов, никаких улыбок посторонним людям - подданным, которых видишь первый и последний раз в жизни. Но это было верхом эгоизма. Страна Чудес нуждалась в ней, и предстояло еще так много сделать, чтобы вернуть все на круги своя...
***
Мирана вздрогнула, когда голос Шляпника вернул ее к реальности.
- Ваше Величество?
- Шляп...Тэррант, я знаю, к чему ты клонишь, - Мирана сжала пальцами виски - у нее начиналась мигрень. - Но ты хоть понимаешь, насколько это опасно?
- Понимаю, Ваше Величество, - бесцветным голом ответил Шляпник.
Несмотря на этот ничего не выражающий тон, Мирана знала, что стоящий перед ней Шляпник полон решимости - иначе он просто бы не пришел к ней. Этот человек был настоящим фанатиком своего дела, а здесь дело было нешуточное. Одного не могла понять Королева: как случилось, что та хрупкая лондонская леди, столь горячо отстаивающая до последнего свою уверенность в нереальности происходящего с ней, могла в столь короткие сроки забрать сердце Шляпника?
Она была Избранной Оракулом, и, должно быть, в ней действительно были спрятаны какие-то особые силы. Но, сколько бы ни симпатизировала Королева своему Бравному Воину, представить, что Шляпник настолько сильно привяжется к этой девочке, она не могла. Еще в вечер накануне Бравного Дня, когда, чудом избежав казни, Шляпник в сопровождении Братьев Труляля и Траляля, Чешира и семьи Байарда добрался до Замка, она заметила лишь одной ей знакомый огонек в его глазах, когда он смотрел на Алису. "Развратник", - улыбнулась тогда про себя Королева. - "Она слишком молода для тебя". Она не могла и допустить, что этот огонек перерастет в пламя, которое буквально выжжет душу Шляпника.
- А мне кажется, не совсем понимаешь, - помедлив, произнесла Королева и обеспокоенно взглянула на Шляпника.
Действительно, было сложно поверить, что стоящий перед ней сейчас мужчина когда-то просто фонтанировал энергией, почти детской непосредственностью и зарядами бодрости.
«Словно пустой стручок», - с горечью подумала Мирана. Впервые за столько лет, взглянув на Шляпника, она захотела обнять его.
- Ваше Величество, Вы забываете, что когда-то я жил там, - Шляпник как-то странно передернул плечами и, кажется, побледнел еще больше. – Ты никогда не верила, правда? – он кисло улыбнулся.
Он и сам уже едва ли верил в то, что такой далекий, почти мифический, мир на Поверхности когда-то был единственным знакомым ему миром. И был он настолько чужд ему, что при первой представившейся возможности юный Тэррант Хайтоп сбежал оттуда.
- В это и правда сложно поверить, Тэррант, - словно борясь с собой, откликнулась Мирана.
Подумав с минуту, она жестом указала Шляпнику следовать за ней и направилась к Замку, шурша юбками.
В плену мраморных стен было прохладно. Вдоль белоснежных бархатных парадных дорожек стояли вазоны с белыми розами, лилиями и лукаво выглядывающими среди них фуксиями.
Велев подождать внизу, Мирана направилась в свою комнату, располагавшуюся в высокой башне. Каждый виток винтовой лестницы, казалось, повторял витки ее закрученных мыслей.
Если не пустить, если сказать, что кровь Бармаглота закончилась или прокисла? Все же имеет свой срок годности, в конце концов! Что тогда? Она не видела его уже целую вечность, и вот он здесь. Неужели она позволит себе потерять его снова? Но не случится ли так, что он возненавидит ее, и станет лишь хуже?
Еще виток. А что, если подсунуть ему не кровь Бармаглома, а забвенческое зелье? Главное, не переборщить с ингредиентами, а то Шляпник забудет не только Алису, но и вообще…все.
Господи, почему же она так переживает?
Чуть дрожащими пальцами Мирана коснулась серебряной ручки двери. Что-то подсказывало ей, что за дверью она найдет все ответы.
Несколько пузырьков с густой фиолетовой жидкости хранились в шкатулке из кости рога Браколога – неуловимого и опасного хищника, обитающего далеко на Сюге. Когда ее Белый Воин был жив, еще до Падного Дня, он принес ей его, и лучшие мастера выточили из его огромного рога эту шкатулку.
Мирана открыла резную узорчатую крышку и охнула. Опасения, пришедшие ей на ум, пока она поднималась, были не лишены оснований. И без того мутная жидкость за время нахождения в шкатулке странно створожилась и побурела. Королева осторожно откупорила одну из стекляшек и вдохнула вырвавшийся на свободу дымок. Сознание тут же затянуло слепой пеленой. Будучи настоящим экспертом в области магической химии, Мирана с ужасом отпрянула: в запахе улавливала забвенческая нотка! По понятным причинам, ранее в своей жизни Королеве не приходилось иметь дело с кровью Бармаглота, но выдержки из изученных давным-давно книг пришли на ум. Слишком поздно.
«Кровь Бармаглота следует хранить в темном прохладном месте, время от времени ВЗБАЛТЫВАЯ во избежание застаивания и образования паров забвения. В случае створаживания свойства трансгрессии дополняются побочным эффектом потери памяти о пункте отправления».
Ситуация осложнялась и облегчалась одновременно: Мирана почти не сомневалась, что, узнав об этом новом свойстве напитка, Шляпник откажется от своей бредовой идеи.
Спустившись в холл, Белая Королева лучезарно улыбнулась настороженному Шляпнику, ждущему ее уже четверть часа.
- Тэррант, у меня есть для тебя одна хорошая и одна плохая новость, - прощебетала ее Белейшее Величество, приблизившись к безумцу. – Хорошая заключается в том, что у меня осталось для тебя немного крови Бармаглота. А плохая, - она сделала вид, что огорчена, - это то, что она испортилась.
Шляпник вопросительно приподнял свои кустистые брови.
- Теперь, выпив ее, ты забудешь Страну Чудес, - Мирана страдальчески всплеснула белоснежными руками, будучи уверенной, что это ее дополнение станет решающим.
В голове Тэрранта мысли пришли в движение. В первый момент он просто-напросто не понял, о чем именно сказала ему прекрасная Королева. Забыть? Страну Чудес? Родное Подземье? Скорее, он забудет свое имя. Мир на Поверхности постепенно стерся из его памяти, стоило Шляпнику пару лет прожить здесь, занимаясь любимым делом. Но забыть Подземье, к которому он уже прикипел так, что уже не представлял своей жизни без этого мира?
Понимание обожгло, словно кислота. Забыть. Радость. Цвета. Улыбки. Фантазию. Бродить безумцем во внешнем мире и чувствовать: что-то идет не_так, ты знал иной уклад жизни, где тебе было лучше, где ты был _дома_. Но так и не вспомнить и ходить в бреду, стараясь ухватить за хвост свои сновидения.
Отчаяние сменилось утешением: он идет к своей Алисе. Он не может отказаться от своей мечты. И потому пойдет на все, наступив на горло собственной песне.
Мирана с опаской наблюдала за переменами в лице Шляпника. Кажется, внутри него происходила борьба двух начал: желанием сохранить в своем сердце родной ему мир и одержимость Алисой. «Неужели он выберет ее?» - с ужасом подумала Мирана, увидев, как вспыхнули решимостью его глаза.
- Я согласен, - голос Шляпника, словно смертельный приговор, прокатился по мраморному залу.
Весь королевский лоск тут же слетел с Мираны. Даже алые губы побледнели. Битый час она пыталась отговорить Шляпника от его безумного предприятия. Но никакие увещевания не помогали. Дошло до того, что, когда Королева в порыве эмоций, было, приобняла его впервые за долгие годы, Тэррант холодно отстранил ее, даже не посмотрев в глаза. Он решил. И пути назад не было.
- Что ж, - Мирана постаралась придать себе подобающий Королеве вид, - пожалуй, тебя не переубедить. Но я все же могу сделать для тебя кое-что, - она направилась на кухню, - я смягчу действие побочного эффекта, если добавлю кое-какие ингредиенты.
Прошло какое-то время, и Королева вынесла Шляпнику серебряную рюмку, в которой плескалась бурая жидкость. Объем ее явно был явно больше по сравнению с тем, что вмещалось в пузырек с кровью Бармаглота.
- Держи, - Королева вручила рюмку Тэрранту, как бы невзначай коснувшись его пальцев своими. – Теперь процесс забывания немного замедлится. С каждый днем, впрочем, ты будешь забывать все больше, так что стоит поторопиться, если хочешь вернуться.
Увидев неудовольствие в лице Шляпника, она добавила:
- Если получится разыскать Алису и вернуться. А уж здесь я постараюсь что-нибудь придумать и вернуть все утерянные воспоминания на место, - она улыбнулась искренне и устало, уже не пытаясь бороться с упрямцем.
В уголках ее глаз возникли такие теплые, такие знакомые Шляпнику морщинки, от которых всегда кружилась голова, и он понял, что будет скучать.
На вкус жидкость показалась адской смесью полыни, сока рябины, коры плакучего дуба и прошлогоднего чая. Шляпник закашлялся, зажмурился, а когда в следующий раз открыл глаза, то уже стоял посреди какого-то грязного переулка.
Глава 2Решившись на глоток, он успел подумать лишь одно: «Алиса. Лондон». По-видимому, это он и был. Алисин Лондон. Грязный, сырой и темный. Во дворах валялись кучи мусора, бродячие собаки рыскали рядом с ними в поисках чего-нибудь съедобного, а бездомные бренчали своими жестянками с жалкими грошами, цепляясь за полы камзола и брючины, когда Шляпник проходил мимо.
Где искать тебя, моя милая девочка? Кто может мне сказать? Я знаю твое имя, но едва ли знаю, где ты живешь.
Целый день бродил Шляпник по узким заплеванным улицам мрачного Лондона, под тяжелыми свинцовыми тучами и противным моросящим дождем, который словно разъедал его уверенность и решимость. Под вечер, натерпевшись нелестных отзывов в свой адрес что от обыкновенных местных жителей, к которым он на каждом перекрестке и в каждой лавочке обращался с одним и тем же вопросом: «Вы не знаете, где можно найти Алису Кингсли?», - что от бездомных бродяг, которые, видимо, видели в нем потенциального соперника в борьбе за милостыню и кусок хлеба, Шляпник действительно начал жалеть о содеянном.
«Дурья твоя башка, - обращался он сам к себе, - надо же было подумать хотя бы о том, что может случиться, если я не найду Алису в первый же день. Где же остановиться неприкаянной душе без гроша в кармане?».
Он вглядывался в лица прохожих, он изучал все надписи и вывески в лавках и на фасадах домов, как можно меньше стараясь привлекать внимание; осматривал почтовые ящики на предмет наличия на них фамилии владельцев. Но тщетно. Город был слишком велик, а поиски слишком затруднены. К ночи Шляпник окончательно выбился из сил. Махнув рукой на все, он, мокрый, уставший, грязный – ничуть не лучше любого бродяги – заглянул в последнее заведение, где еще не погасили свет – швейное ателье.
Когда он зашел внутрь, над дверью мелодично звякнул колокольчик, и на звук вышел хозяин заведения – чудаковатого вида старик в пиджаке, состоявшем сплошь из разноцветных заплаток. На носу его красовались очки в витиеватой оправе. Шляпник присмотрелся и понял, что стекол в этой оправе не наблюдается.
- Добрый вечер, добрый хозяин, - начал Шляпник, чуть выступив вперед.
- И вам доброго вечера, коль не шутите, - хохотнул старик, критично осматривая лохмотья, в которые был обряжен его запоздалый посетитель. В глазах его читался неподдельный интерес, а руки – Шляпник был готов поспорить на что угодно, - так и жаждали взяться за работу.
- Дело в том, что я совсем не знаю Лондон, но оказался здесь в поисках одной молодой леди – Алисы Кингсли. Вы не слышали о ней? – Шляпник, ни на что не надеясь, посвятил хозяина ателье в причину своего пребывания здесь.
В глазах старика возникло некое подобие понимания, и он с трудом перевел взгляд с костюма Тэрранта на его лицо.
- В этом городе множество леди, молодой человек. О некоторых из них я слышал, о ком-то – нет. Но, скажу я вам, имя Кингсли я не забуду никогда. Ибо об этой особе просто невозможно забыть, - он хитро улыбнулся.
Тэрранта словно кипятком ошпарило. Усталости – как и не было, в глазах загорелся огонь.
- О, сэр, а где именно я могу найти мисс Кингсли, вы не знаете? – голос дрожал, полный нетерпения и надежды.
- Вы задаете очень личные вопросы, юноша, вы так не считаете? – лукаво улыбнулся хозяин. – Да и…уж не хотите ли вы сказать, что отправитесь в дом уважаемой семьи посреди ночи?
Тэррант крякнул от досады. И правда, как он не подумал. Но этот старик знал, знал, знал Алису. Или кого-то из ее семьи. И это было несказанной удачей.
- Думаю, все же стоит подождать до утра, - заметил хозяин. – И, как я понимаю, ждать вам негде.
На вопрос ответили, полные тоски, глаза Шляпника.
- Вот и славно, - старик развернулся и, жестом указав Тэрранту следовать за ним, скрылся внутри дома.
Его звали Генри Пул, и, кажется, он был по-своему знаменит в Лондоне. За чашкой недурного чая он рассказал Тэрранту что-то о своей молодости, о том, как удостоился чести сшить смокинг для Принца Уэльского, о своих безумных задумках, которые мало, кто в Лондоне воспринимал. Несколько лет назад он овдовел и теперь жил один, держа ателье на первом этаже, а второй этаж сдавая постояльцам. Сам же с удовольствием ютился в двух швейных мастерских на первом этаже. «Швейная машинка да кресло с чайным столиком – что еще нужно для счастья старому холостяку?» - улыбался Генри. «Да и не такому старому – тоже», - подумалось Тэрранту. Они болтали до середины ночи, и Тэррант поймал себя на том, что уже давно так не радовался человеческому общению. Тем более не думал он найти его здесь. Старик не задавал излишних вопросов, по-доброму подтрунивал над шотландским акцентом Шляпника, удивлялся диковинным словечкам из Заземельского, которые иногда проскакивали в разговоре, и искренне радовался нежданному гостю. Пообещав завтра рассказать, как пройти к дому Кингсли, младшая дочь которых заказывала почти все свои платья у Пула, он почти насильно заставил Шляпника расположиться на диване в соседней комнате и поспать хотя бы немножко.
Засыпая посреди груды тканей, ниток, лент и иголок, Шляпник чувствовал себя почти как дома…
***
Проснувшись поутру, Шляпник долго не мог вспомнить, где же он находится. Вроде как, бродил вчера по мрачным бездушным переулкам Лондона, искал что-то.
Алису. Его милую маленькую Алису. Нежное, бледное, словно светящееся, лицо встало перед глазами Шляпника. Нет, не должна она, такая необыкновенная и хрупкая, такая решительная, местами заносчивая и всегда безумно милая, жить в этом мире, которому чужды краски и фантазии. Ее нужно увести отсюда. Туда, где он всегда будет рядом, туда, где невозможное возможно. Шляпник силился вспомнить название того места, куда он хотел забрать Алису с собой, но все было тщетно.
«Началось, - уныло подумал он. – Скоро забуду, даже как Тэкэри в меня чашками кидался. Алиса, Алиса, Алиса, нужно срочно тебя разыскать и забрать отсюда, пока и ты не забыла все, что с тобой случилось».
По правде сказать, одно из самых больших опасений Шляпника заключалось в том, что Алиса уже и думать позабыла о событиях Бравного Дня. И забыла не только схватку с тем жутким драконом (как там его звали? Баргарот? Бранграмот?), но и всех своих друзей. И его, Шляпника, тоже. В этом случае пришлось бы втолковывать девушке, что все действительно было, и было на самом деле, а это – как Шляпник знал после последнего визита упрямой Алисы в его мир, - было не так-то просто.
В этом мире время вполне ощутимо шло, и нужно было действовать. Справившись у сэра Пула об адресе его постоянной клиентки, – все-таки старик действительно проникся бедой Тэрранта, - он поспешил на другой конец города к дому, где жила миссис Кингсли и ее юная дочь. На деньги, которые дал ему с собой Генри, он взял кэб, чтобы не мозолить глаза чопорным лондонцам – новым костюмом он еще не обзавелся, да и не считал пока что нужным. Деньги он пообещал отработать уже вечером: сшить какое-нибудь платье или шляпку, способную по цене покрыть эти мелкие затраты, для него не составит труда. И, надо сказать, старику очень понравилась эта идея.
Дом, располагавшийся по необходимому адресу, ничем не выделялся среди общей картины все такой же унылой, но чуть более чистой, чем в районах, в которых вчера довелось побывать Шляпнику, улицы. Стандартный фасад, посыпанная гравием дорожка, светлые наличники на окнах. Лишь на втором этаже в одной из комнат висевшие на окне занавески выбивались из всех канонов: ярко-синий, весь украшенный лентами, тюлевый материал и тяжелые оранжевые шторы внахлест – поверху.
То, как Тэррант разглядывает диковинные шторы, заметила проходившая мимо дама пышных форм и преклонного возраста. Она, должно быть, расценила взгляд мужчины как неодобрительный, и согласно кивнула, проговорив:
- Ох уж эта бесстыжая мисс Кингсли. Слывет местной сумасшедшей, и не зря. Надо же такое выкинуть: мало того, что отказала сыну одного из самых влиятельных людей Лондона, так еще потом напросилась ему в компаньоны по – страшно сказать! – торговому бизнесу. А это знаете, что значит, сэр? – она победно вздернула свой отвисший подбородок, предвкушая согласное осуждение со стороны случайного собеседника.
- Это значит, что она вернула свою булатность, - Шляпник с нежностью и чуть задумчиво поднял свои глаза к заветным шторкам.
Женщина подавилась.
- Еще один ненормальный, - фыркнула она. – Да это значит, совсем срам потеряла: мотаться по морям и океанам с взрослыми мужчинами, влезать не в свое дело и вообще, - женщина раздраженно передернула плечами, отчего жир на подбородке затрясся, и, не договорив фразу, поспешила прочь от безумного мужчины.
Шляпник проводил ее рассеянным взглядом, а потом решился позвонить в дверной колокольчик. Буквально через полминуты входная дверь приоткрылась, и он встретился взглядом со служанкой. Женщина не первой молодости в чепчике обеспокоенно глядела с ног до головы нежданного посетителя и, поморщившись, постаралась все-таки изобразить учтивость:
- Что вам угодно, сэр?
- Это же дом семейства Кингсли? – уточнил Шляпник и, не дождавшись ответа, продолжил. – Я ищу мисс Алису.
«Кто это вообще такой? Что этому бродяге вообще могло понадобиться от нашей мисс Алисы? Вечно она с кем попало якшается», - с раздражением подумала служанка.
- Мисс Алиса в отъезде. Уплыла куда-то далеко. В Китай, кажется, - заявила служанка не без гордости, хотя было видно, что сама она слабо представляет, где тот Китай и как долго до него плыть.
- О… - Шляпник не ожидал такого поворота событий. Почему-то он был уверен, что на этом поиске адреса Алисы все его приключения и закончатся. Что же делать теперь? У него не так много времени до того момента, как он…как он забудет.
Он в растерянности отступил на шаг, второй, спустился со ступеней крыльца и уже, было, пошел в ту сторону, откуда подошел к дому Кингсли, но потом развернулся и спросил у все еще стоявшей в дверях женщины:
- А она вернется?
Служанка удивилась самой формулировке и, чуть опешив от грусти, сквозившей в голосе бродяги, ответила:
- Да, конечно, вернется. Вроде как, через пару недель…
Шляпник грустно улыбнулся ей, кивнул и заспешил прочь.
«Я буду всеми силами стараться не забыть», - пообещал он себе.
Глава 3Вот уже которую ночь Алису мучили дурные сны. Пробуждение по утрам носило на себе препротивнейший отпечаток. Словно что-то липкое и черное, как деготь, вымазывало сны Алисы темной, жирной жижей. Девушка нестерпимо скучала по своим ярким до безумия снам, в которых снова и снова навещала своих друзей, живущих в чудесной волшебной стране, скрытой под толщами земной коры. Особенно она скучала по зеленым глазам рыжеволосого безумца, которому она пообещала однажды вернуться. Скучала и чувствовала себя жутко виноватой перед ним.
Где он сейчас и что делает? Шьет свои умопомрачительные шляпы и пьет вкусный чай посреди поляны у Глущобного леса? Думает ли о ней? «Да, конечно, думает, наверняка», - думала Алиса, чтобы успокоиться и заснуть, если посреди ночи просыпалась от бушующего шторма за кормой корабля, на котором она добиралась из Китая домой.
Путешествие в восточную страну стало настоящим приключением. Один раз они сбивались с пути, один раз целую неделю простояли посреди Индийского океана в ожидании ветра, а когда причалили в одной из китайских гаваней, то столкнулись с трудностями перевода. Оказалось, что переводчик, которого они наняли в Лондоне, был безумно далек от реального общения с китайцами, хотя напел им много баек про свои трудовые заслуги. В порту они наняли переводчика из местных, и все встало на свои места.
Тягучий жаркий климат, желтокожие партнеры по сделкам, недопонимание в культурных традициях – все оказалось возможно простить за те чудесные места, которые Алиса увидела в Китае. Храмы, увешанные красными фонариками и резными фигурками неизвестных божеств, статуи усатых и глазастых драконов, напоминавших ей о схватке с Бармаглотом; необычные, но почти священные чайные церемонии, буйная флора и фауна, ни капли не повторявшая сырую серость и нескончаемые луга Англии.
Алиса была под впечатлением. И потому из ее головы на время вылетели воспоминания о Стране Чудес. А на обратном пути, в веренице похожих один на другой дней на корабле она вспомнила о ней вновь. Но сознание то ли было оглушено не на шутку плотным потоком эмоций, обрушившимся на нее за эти пару месяцев, то ли обиделось на свою хозяйку за то, что та так легко забросила воспоминания о месте, где ее так ждали, что перестало по ночам показывать ей сны.
И вот, в очередной раз очнувшись посреди ночи, Алиса снова подумала о Шляпнике. Что-то подсказывало ей, что творится неладное. Будто рвалась какая-то ниточка, связывающая ее с ним. Но нет, он просто не смог бы ее забыть. И, полная этой уверенности, девушка вновь провалилась в тягучий сон.
***
Дни сменялись днями, на исходе была уже третья неделя пребывания Шляпника во внешнем мире. Чтобы не быть нахлебником, он действительно стал отрабатывать свое проживание у Пула, занимаясь тем, чем занимался всю жизнь. Он сшил несметное количество будоражащих воображение платьев, фраков и головных уборов в кратчайшие сроки.
- Да с такой производительностью никакие мануфактуры не сравнятся, - хохотал Пул, каждый новый вечер подсчитывая количество произведенных и купленных товаров.
Тэррант стал гвоздем его программы. «Новый взгляд на моду» - носились шепотки по городу. И если причуды старика Пула воспринимались до недавнего времени с опаской и недоумением, то, по не совсем понятным причинам, слухи о «молодом новаторе в швейном деле», появившемся в старом ателье, за какие-то несколько дней встряхнули даже самые глухие к моде районы Лондона. Надо сказать, одежда, сшитая на заказ у Тэрранта, была чем-то вроде запретного плода для покрывшихся мхом от своей пресной жизни и устоев жителей города. Что уж говорить на невероятный опыт посещения ателье. Те, кто уже успел заказать что-либо у Хайтопа, поговаривали, что он не снимал с них ни единой мерки. Просто осматривал взглядом мастера с ног до головы – и, не медля, приступал к работе, оставляя посетителей в полнейшем недоумении. Но он ни разу не ошибся с размерами даже самых искусных деталей на самых необычных одеждах.
Прибыли хватало на покрытие всех издержек, да и немало оставалось самому виртуозу. Только Тэррант и знать не знал, куда их тратить. Новый, глубоких, насыщенных оттенков бордового и сиены /зелено-коричневый такой/, костюм он сшил себе сам. Старый пришел в полную негодность, да и выделяться из толпы если и хотелось, то уже как-то иначе.
Тэррант стал привыкать к новому укладу жизни. И, что самое страшное, с каждым днем все меньше и все с большим трудом вспоминал о том, что оставил в другом мире. Если поначалу он рассказывал Пулу презабавные истории о каких-то диковинных зверях, обрядах и нравах каких-то сказочных персонажей, то постепенно этот источник стал иссякать. Старик, конечно, воспринимал это все как шутки и бурную фантазию своего нового напарника и настоящего самородка, и все же привязался к ним. На третий вечер после того, как Тэррант перестал рассказывать ему свои истории, он спросил его:
- Слушай, так что случилось-то с той затеей с перекрашиванием роз в парке королевы?
Шляпник, обметывающий в этот момент подол очередного своего шедевра, с удивлением посмотрел на мужчину. В его глазах промелькнула смутная тень понимания, но тут же исчезла. Он нахмурил косматые брови, силясь вспомнить что-то.
- Королева… Королева… - пробормотал он себе под нос. – Я не припомню, мой друг. О какой затее ты говоришь?
- Ну как же. Ты же мне сам пару дней тому назад рассказывал о саде, где в крикет – подумать только! – играли фазанами и утками… - Пул огорченно крякнул.
- Фламинго и ежами, - машинально, все еще себе под нос, поправил его Шляпник, и снова удивленно поднял глаза на старика. – О чем это я? Фламинго, ежи, королева, розы… Как-то это все странно, - и снова уткнулся в свое шитье.
Пул расстроился, но ненадолго. Дел было теперь невпроворот. И разговор позабылся, как позабылось и большинство воспоминаний в голове Шляпника.
***
Однажды утром Шляпник проснулся с чувством полнейшей неудовлетворенности. Он до зуда в черепной коробке чувствовал, что что-то забыл. Отдать фиолетовое воздушное платье для одной молоденькой барышни из Уэллса мальчику-посыльному, чтобы тот отнес его в гостиницу, где та остановилась? Подрубить низ брюк того учтивого джентльмена в ужасающего вида котелке, который заходил вчера? Кстати, когда он придет за заказом, нужно будет намекнуть ему, что и котелок было бы заказать весьма кстати. Нет, все это он сделал. Здесь что-то не то.
Раздосадованный, Тэррант пошел на кухню заварить себе ароматного чая.
- Генри, друг мой, - обратился он к старику, дремавшему в кресле в мастерской, когда проходил мимо, - ты не знаешь, что я мог забыть? Меня что-то тревожит, однозначно тревожит.
- Мм, - пожевал губами старик, пытаясь припомнить, что в последние дни делал его постоялец, - Ты про заказы?
Шляпник пожал плечами:
- Если бы я сам знал.
- А что… что там с твоими поисками мисс Кингсли? – совершенно случайно вспомнил Пул, принимая из рук Шляпника чашку горячего чая, от которой исходил божественный аромат.
«Чертяка, и шьет, как бог, и чай заваривает, как бог», - весело подумал он, опуская глаза к чашке. Но звук бьющегося фарфора вывел его из блаженного состояния предвкушения.
Тэррант стоял в шаге от него, разбитый чайник валялся у его ног. Штанины мужчины были облиты горячим чаем, но, кажется, его это не заботило. Руки у него тряслись, а лицо стало бледным, как мел. Пару секунд он стоял в таком состоянии, а потом схватился за голову и вцепился в свои огненные кудри.
- Ну, конечно! Конечно же! Алиса… - простонал Шляпник и выбежал из кухни.
Старик сидел в недоумении, пока шаги и звук захлопывающейся двери в соседней комнате не оповестили его о том, что неожиданно преобразившийся Тэррант вышел из дома.
Ноги, казалось, несли его сами. Маршрут врезался в память куда прочнее, чем цель самого его преодоления. Как он мог забыть? Как он мог забыть ЭТО? Что угодно, но только не свою цель. Не свою маленькую Алису.
У ворот особняка стояла конка. Носильщики помогали прислуге разгружать багаж: нескончаемые коробки с невероятно красочными заморскими узорами на крышках, перевязанные шелковыми лентами, тюки с разноцветными тканями и много других удивительных разностей.
Шляпнику не надо было пояснять, что происходит: Алиса вернулась. Сердце радостно забилось, а память, затянутая серой пленкой, стала словно прорываться на поверхность, обнажая события, уже порядком позабывшиеся: вот эта хрупкая девушка, вся в сверкающих доспехах, сражается с жутким драконом, вот она держит его лицо в своих ладонях и успокаивает его, мол, все гении этого мира были безумны. Но где все это происходило? И когда? Словно сон, словно далекий мираж на границе сознания…
В общей суматохе с багажом никто и не заметил, как незнакомый рыжеволосый мужчина в высоком аляповатом цилиндре зашел в дом.
Алиса как раз спускалась по лестнице в гостиную, чтобы распорядится о еще одной партии коробок, которую непременно нужно было отнести сразу в ее комнату, как увидела в коридоре смутно знакомую мужскую фигуру. Человек озирался по сторонам и явно не мог решиться на то, чтобы пройти дальше. Должно быть, его запустили вместе с носильщиками. Алиса чуть замедлила шаг перед последней ступенькой, машинально поправляя непослушные кудри. Поймав себя на столь характерном для женщины жесте, девушка весело фыркнула: ее алисовость с возрастом начала терять свою форму, а женское начало брало верх.
- Сударь, что вам угодно? – обратилась она к стоящему в коридоре человеку.
Когда мужчина обернулся на голос, Алиса не поверила своим глазам.
- Тэррант, - чуть слышно прошептала она и бросилась навстречу Шляпнику.
Когда он услышал вопрос за своей спиной, сердце пропустило несколько ударов. Она. Словно звон серебряных колокольчиков разливается по комнате. Эта легкая растерянность и капризность в интонациях. Эта вечная ее алисовость… Он обернулся и уже знал, кого увидит перед собой. И когда девушка бросилась к нему на шею, то на мгновение ему показалось, что он умирает – настолько громко и неритмично вновь забилось остановившееся на мгновение сердце. Умирает от счастья, затопившего его в одно мгновение до самой макушки. Весь мир вокруг смазался и завертелся, а Алиса, крепко обнявшая его, стала центром вселенной. Он крепко сжал девушку в объятиях и, чуть приподняв над полом, закружился с ней на месте. Счастьесчастьесчастье. Счастье с золотыми волосами, пахнущими корицей и специями, с белоснежной кожей с ароматом малины, с прохладными длинными пальцами, которые коснулись его кожи, пока обнимали шею. Можно было умереть прямо сейчас и не пожалеть о том, что жил.
- Алиса, - опустив девушку на пол и зарывшись в ее волосы носом, прошептал Шляпник. Голова кружилась так, будто бы он выпил галлон шотландского виски (господи, неужели он помнит его вкус?).
А девушка не могла оторваться от него. Такого милого и такого родного. Человека, взглянуть в глаза которому она мечтала с тех самых пор, как покинула волшебную страну. А вот теперь высвободиться из его объятий и ослабить свои, чтобы взглянуть в них, не было сил. Было только всепоглощающее счастье. И ощущение, что, наконец, все встало на свои места.
Невероятным усилием они все же отстранились друг от друга, тем более, что снующие мимо них носильщики стали недовольно бурчать себя что-то под нос. Пройдя в гостиную, они сели на бархатную танкетку у стены.
- Я даже не знаю, с чего начать, - покачав головой, словно обращаясь к себе, начала Алиса. – Как ты меня нашел?
- Начинать всегда надо с начала, Алиса, - поучительно заявил Шляпник. – Хотя если начинать с конца, то не станет ли этот конец началом? – он нахмурился, на секунду отвлекся на эти непростые мысли и снова вернулся к глазам девушки, в которых играли искорки задора. - Мне сказал твой адрес Генри, - с благоговением ответил Шляпник. И, заметив легкое непонимание в глазах девушки, добавил – Генри Пул.
- О, - Алиса округлила глаза и запнулась.
Вопросов стало еще больше, и было не понятно, за какой приниматься. Поэтому, подумав хорошенько, она решила не разбираться сейчас в том, каким боком Тэррант Хайтоп знает портного, у которого мисс Кингсли заказывала почти все свои наряды, и задала другой вопрос:
- Милый Шляпник, как поживает Страна Чудес?
- Страна Чудес? – Шляпник чуть прищурился, силясь понять, о чем шла речь.
- Ну да, как Чешир, Тэкэри, Мальямкин? Не весь чай еще выпили? – Алиса еще не поняла, что вызвала своим вопросом в голове у Шляпника целую громкокипящую лаву вопросов и водовороты мыслей, которые хватали друг друга за хвост и пытались выстроиться в относительную последовательность. – Глупости спрашиваю, конечно не весь, - Алиса широко улыбнулась, но тут начала, наконец, понимать, что во взгляде безумца читалось непонимание и тревога.
- Алиса, - словно извиняясь, проговорил он, - я не могу понять, о чем ты говоришь. Мне кажется знакомым это название – Страна Чудес, и те имена, что ты называешь… Но где я их слышал – не знаю. Среди клиентов ателье Пула, кажется, нет людей с такими странными именами.
На лице Алисы отразился ужас, и Шляпник, сам перепугавшись, поспешил положить ей ладонь на плечо, успокаивая девушку.
- Ты меня не разыгрываешь? – только и смогла спросить побледневшая Алиса, хотя она прекрасно знала, что более искреннего и менее склонного к розыгрышам человека, как Шляпник, она не знала за всю свою жизнь.
Шляпник виновато покачал головой:
- Я правда ничего не помню. В Лондоне я, кажется, уже с месяц, - Шляпник поднял глаза к потолку, подсчитывая что-то. – Да, точно. Живу у Пула в мастерской и, знаешь, работается преотлично, - он вполне искренне улыбнулся. – Я, кажется, уже искал тебя – не зря же я запомнил сюда дорогу, - мысли Шляпника немного отклонялись от своего курса под воздействием нескончаемого потока вопросов (А когда искал? А зачем искал? А кто сказал, что найду?). – И, наконец, дождался твоего возвращения. Но что было до этого... – Шляпник замолчал, опустив глаза.
Мир рухнул. В мгновение ока глаза Алисы наполнились слезами, и она подалась навстречу Шляпнику, крепко обняв руками его шею. Тэррант отчего-то почувствовал себя провинившимся перед этим комочком света, который окружил его сейчас. Он забыл что-то важное. Что-то, что связывало воедино две их жизни. Он не помнил, откуда он узнал эту девушку, и лишь смутные видения, проносившиеся перед глазами, пока она тихонько всхлипывала, прижимаясь к его щеке, говорили о том, что у них вместе было общее прошлое, полное странностей и приключений.
Понимание и несколько предположений относительно причин потери памяти Шляпником невероятным грузом опустились на плечи девушки. Вот, к чему были те липкие темные сны. Просто где-то забывал ее Шляпник. Забывал радость, забывал краски, забывал волшебство. Должно быть, она чувствовала его каким-то непостижимым образом. И на смену ярким картинкам пришла темнота и серость.
В порыве дикой смеси отчаяния, жалости, боли, желания все переписать или непременно, сию же секунду, исправить, а еще, не смотря ни на что, счастья оттого, что он все же рядом, что хоть ее-то он не забыл, Алиса начала покрывать щеки Шляпника поцелуями, держа его лицо в ладонях. Как когда-то давно. Правда, тогда она была не в пример выше и больше него, тогда как сейчас ощущала себя по-настоящему маленькой и ничего не стоящей.
Алиса целовала его глаза с почти бесцветными ресницами, бледную кожу на прохладных висках и улыбки, прятавшиеся в уголках его губ.
- Я помню, что я должен был что-то забыть, - бессвязно прошептал Шляпник, отвечая на невесомые, как прикосновение крыльев бабочек, и сбивчивые, как полет дракомошек в закатном мареве над мовой, поцелуи Алисы. – Но что именно – я не могу вспомнить.
Слезы текли по щекам Алисы весенними ручейками. Пожалуй, никогда в жизни она не испытывала такого смешения чувств: счастью и радости ее не было предела – он здесь, - но, боже мой, какая адская боль пронзила ее.
Он был для нее олицетворением всей Страны Чудес. На нем пересекались дороги всех ее знакомых из дивной страны, все связи сходились узлом в самом сердце Стола для Чаепития, а в его глазах всегда полыхало пламя безумия, а ведь именно безумием был до краев наполнен воздух Страны Чудес.
И вот он забыл. Как насмешка судьбы. Не она, Алиса Кингсли, которая моталась Бармаглот-знает-сколько времени по бушующим водам двух океанов, и голова которой была забита всем, чем угодно, но не сказками, весь день напролет, а он.
«Ну, ничего, - подумала Алиса, прижимаясь к обнимающему ее Шляпнику, - в тот раз они меня в сознание приводили, так пришло время и мне отдать должок».
В своих руках Шляпник сейчас держал самое большое сокровище всей своей бестолковой жизни. Ниточку, которая связывала эту реальность с чем-то из прошлого. И когда заплаканные, такие чистые и прозрачные, словно хрустальные, глаза Алисы посмотрели на него, он подумал, что ни одна сила на свете больше не сможет стереть из его памяти этот взгляд. Полный переливающейся через край нежности, кипящей юности, трепетной радости встречи и ниточками горечи, вплетенной в рисунок радужки этих невозможных глаз. И ради них он постарается вспомнить всё, что сможет. Нет, не так. Он не постарается, он обязательно вспомнит.
