Глава 1Ассистент устало наблюдала за тем, как я с помощью простых чар залатывала тело очередного волшебника. Пациенты с Проклятиями-Паразитами стали поступать слишком часто - два-три человека в неделю против одного в несколько лет. Куда только смотрит Отдел Магического Правопорядка?
- Как только придет в себя, влейте в него два стакана Зелья Льюиса, - за последние два месяца я повторила эту фразу столько раз, что ассистенты уже могли перед операцией делать ставки на то, через сколько секунд после исцеления надрезов она прозвучит. Подобная ерунда постороннему человеку может показаться неуместной, но вид толстого темного слизня, извивающегося, например, в рассеченном бедре, способен заткнуть самого дотошного моралиста.
Не успела я сделать и двух шагов из операционной, как над головой зашуршала служебная записка, затем спикировала и зависла перед глазами.
Белый журавлик. В больнице есть только один целитель, у которого столько времени, что он может позволить себе складывать из записок оригами.
Мисс Штейнберг, прошу вас как можно скорее явиться ко мне в кабинет.
Янус Тики
~*~*~*~
- Служебка была отправлена почти сорок минут назад! - возмутился Тики, едва я открыла дверь с номером 534.
- Я была в операционной.
- Очередной паразит?
- Угу, - я сухо кивнула и, проигнорировав приглашение сесть в кресло, прислонилась спиной к шкафу с книгами, которые был расставлены так аккуратно, что создавалось впечатление, будто владелец их ни разу не открывал.
- Сочувствую вам, - равнодушно произнес коллега.
- К делу.
- Как пожелаете, - Тики встал из-за стола и постучал палочкой по стене.
Кирпич исчез под действием чар, открыв дверной проем, за которым виднелся край кровати и тумбочка. Так были устроены кабинеты целителей: при срочном вызове можно было быстро попасть в любую из больничных палат.
- Еще один пациент.
- Еще один паразит? - усмехнулась я, проследовав в палату за своим коллегой.
- Нет, случай сложный. Полагаю, наследственный, - скучающим тоном отозвался мистер Тики, отодвигая ширму, скрывающую человека на кровати.
- Лавгуд? - я удивленно уставилась на неподвижную Полумну, мирно посапывающую под одеялом.
Хм, - наклонилась, внимательно оглядев ее лицо.
- Узнаю ваши расслабляющие чары, мистер Тики.
- Она была слишком взволнована и отрицала даже такие очевидные факты, как собственное имя.
- Проблемы c памятью?
- Нет, просто переволновалась.
- Понятно... - я снова окинула взглядом Полумну. Никаких магических повреждений. - Почему вы поручаете ее мне, мистер Тики? Не поверю, будто у вас слишком много работы.
- Ваша правда, мисс Штейнберг, - целитель усмехнулся, кончиком палочки поправив на носу сползшие очки. - Но к сожалению или к счастью, с завтрашнего дня у меня отпуск. Портал уже заказан... В общем, я уверен...
Дверь позади распахнулась, заставив меня и коллегу резко обернуться. В палату ввалился молодой мужчина. Прерывистое дыхание свидетельствовало, что десять лестничных пролетов он, вероятно, миновал бегом. Даже удивительно, что за его спиной нет возмущенной молодой целительницы, готовой разразиться речью "о соблюдении правил больничного покоя".
- Полумна...
Он замер, едва заметив меня. Вначале я не поняла удивления, написанного на лице волшебника - двое целителей в палате пациента, что такого? И лишь спустя мгновение, я сообразила, что передо мной стоит самый молодой директор за всю историю Хогвартса. Кажется, последний раз я видела этого человека года четыре назад...
- Долгопупс, ты что здесь делаешь?
- Мисс Штейнберг, не забывайтесь! - глаза Тики угрожающе свернули, но Невилл его успокоил.
- Да все в порядке, мы всегда только так и говорили... Это ваш ассистент, мистер Тики?
- Перед тобой один из лучших целителей отделения, - фыркнула я, приосанившись.
- А точнее, ни один ее пациент
пока не умер, - ухмыльнулся Тики, бросив на меня быстрый взгляд. - Мисс Штейнберг займется лечением Полумны Лавгуд.
- Я надеялся, что вы меня не подведете, мистер Тики, - нахмурился Долгопупс, словно свысока посмотрев на целителя.
- У меня отпуск, Невилл, я сказал об этом сразу, - вздохнул коллега, изобразив на лице скорбную усталость. - Все дальнейшие вопросы к мисс Штейнберг. А сейчас мне еще надо закончить статью для научного сборника.
Целитель помахал мне рукой (ненавязчивая издевка - как раз в его стиле), чуть поклонился Невиллу и покинул палату, закрыв за собой дверь. Обратный проход из палаты в кабинет целителя был не предусмотрен.
- Он этой статьей уже месяц прикрывается, - холодно заметила я, сверля взглядом дверь. - Ничего: год-полтора - и я сменю этого козла на месте главы отделения. А пока следуй за мной, Долгопупс. Поговорим в кабинете.
- Все такая же, - он догнал меня в коридоре. - Но я надеюсь, что прошлое не повлияет на...
- Невилл, я профессионал и по праву горжусь этим, - вздохнула я, открывая дверь и пропуская его вперед. - Присаживайся и рассказывай, что случилось.
- Быть может, ты слышала, что я взял Полумну преподавать Уход за Магическими Существами, - кивком головы Долгопупс поблагодарил меня и плюхнулся в кресло.
- Слышала. Она ведь изучает фестралов, верно?
Невилл промолчал, словно собираясь с силами.
- Кое-кто из моих коллег с восторгом отзывался о ее статье в зимнем номере "Натуралистического Обозрения".
- Полумна прекрасный специалист, Кетрин, все ее ученики сдали в этом году СОВ и ЖАБА исключительно на "превосходно" и "выше ожидаемого", но...
Рассказ Долгопупса звучал довольно жалко, отчего я сделала вывод, что он сильно подавлен. Невилл говорил, запинаясь, сбиваясь, делая большие паузы... Итак, год назад его назначили на должность директора Школы Чародейства и Волшебства. Желая помочь Полумне продолжить исследования, он пригласил подругу вести Уход за Магическими Существами. Все было прекрасно: Полумна была добра и внимательна к студентам, рассказывала много интересного, закрепляла с ними пройденный материал. Временами, Лавгуд забывалась и, как в прежние времена, говорила туманные речи про морщерогих кизляков, нарглов и прочих неизвестных науке тварей. Некоторые студенты расценивали это как личную идею-фикс Полумны-натуралиста, но репутация Придиры не стала лучше за последние семь лет. И вследствие естественных ассоциаций, отношение к молодой Лавгуд было соответствующим. На последнем занятии кто-то из младшекурсников решил пошутить и закричал, будто в него залез мозгошмыг...
Определенно, давно пора надавить на Пророк и запретить им освещать нападения с Проклятиями-Паразитами, - отметила про себя я.
- А Полумна тут же попыталась извлечь несуществующего "мозгошмыга" из ученика с помощью Giverto Aiton, - вздохнул Невилл, виновато потупив глаза.
- Использовать гиверто на человеке! Она с ума сошла! - воскликнула я, чуть ли не подпрыгнув от возмущения. Надо же не знать элементарных вещей! - Так, этого парня уже доставили в больницу? - чего только не случается с волшебниками. - Через три часа я приведу его голову в порядок и...
- Полумна перестаралась, - вздохнул Невилл, сгорбившись и, будто в бессилии, опустив руки. - Головы у этого парня не осталось. Все размазало по... Ох, что было. Я с профессором Стебль был недалеко - выбирали место для новой теплицы.
Долгопупс замолчал. Его помрачневшее и обеспокоенное лицо, пальцы, нервно верящие палочку, напряжение, возникшее в теле... Он сидел передо мной в кресле, словно провинившийся мальчишка. Мерлин, неужели его покойная бабка Августа была таким тираном, как о ней говорят?
- Вы использовали чары Забвения? - спокойно поинтересовалась я, предвидя ответ. - Что ж, в некотором смысле очень умно. Кто-то еще пострадал?
- Нет, со студентами все нормально, - казалось, Невилл немного расслабился. - Дело в Полумне. Ты ведь помнишь, она всегда казалась всем странной. Но когда я познакомился с ней на занятиях ОД...
- ОД? - не поняла я.
- Не важно, - отмахнулся Долгопупс.
Предположим.
- Она даже не сразу сообразила, что убила его, Кетрин! - волшебник нервно дернулся и съежился, будто опасаясь удара. - Она пыталась найти мозгошмыга среди того, что осталось от несчастного мальчика!
- Итого, есть подозрение, что Лавгуд действительно ненормальная, - спокойно подытожила я.
Повисло молчание.
Не повезло Невиллу. Первый год на такой ответственной должности, столько уважения, доверия - и на тебе! василиск из куриного яйца - такой скандал.
Впрочем, оставим репутацию Долгопупса в покое - старые дружки его непременно вытащат из этой ямы. Один Финиган в кресле заместителя главного редактора "Ежедневного Пророка" уже способен решить половину проблемы.
Странно, что Тики поручил лечение Лавгуд мне - душевнобольные по его части. Я же занимаюсь относительно более материальными вещами: тяжелыми проклятиями, скрытыми повреждениями, оторванными конечностями, последствиями ошибочного и бестолкового колдовства в виде любых травм и изменений, иногда приходится работать с отравлениями. Хотя, конечно, можно предположить, что этот старик надеется, будто за время его отъезда я тут "наломаю душ", не справлюсь ни с его работой, ни со своей - и значит, о повышении и маленьком бонусе в виде Ордена Мерлина или хотя бы возможности участвовать в конференциях Николаса Фламеля можно будет забыть.
- А Тики изложил тебе свои соображения относительно состояния Полумны?
Если они у него, конечно, есть.
- Он вообще отговаривал меня брать Полумну на работу. Вроде как ее мама тоже когда-то тяжело болела, и он опасается, что у дочери заболевание может получить аналогичное развитие, - раздраженно ответил Невилл, выразив тем самым свое отношение к этой гипотезе.
Понятно. Значит, вот что имел в виду старик, говоря о "наследственности случая". Что ж, по крайней мере, в архивах можно будет раздобыть историю болезни миссис Лавгуд. Уже неплохо.
- Но Полумна не сумасшедшая, - продолжал тем временем Долгопупс. - Ты слышишь меня, Кетрин?
- Конечно, - машинально кивнула я, про себя пытаясь сообразить, какую полезную информацию можно еще получить от Невилла.
- Я знаю ее много лет. Конечно, все эти существа... - волшебник запнулся, не найдя с ходя достойного оправдания странностям своей подруги. - Но ведь Полумна не видела их. Да и вообще волшебники не страдают галлюцинациями! Если только какое-нибудь заклятие не повредило ей голову в детстве...
- С этим, Долгопупс, позволь, я разберусь сама, - решительно прервав его рассуждения, я уже было собиралась распрощаться с посетителем (тем более, что до конца формально существующего обеденного перерыва оставалось пятнадцать минут), как вдруг вспомнила еще об одной немаловажной детали. - Ксенофилиус Лавгуд в курсе, что его дочь в больнице? И вообще, что она убила кое-кого.
"Убила ребенка" - звучит как приговор, ставящий жирный крест на карьере и ее имени.
- Мм... Нет, - после недолгого колебания, уверенно ответил Невилл. - Я рассчитываю, что старик Ксено и не узнает об этом. Мы постараемся не предавать эту историю огласке. Родители мальчишки - магглы. Стирание памяти с Отделом Магических Происшествий и Катастроф я уже согласовал.
Неужели директор Хогвартса
настолько влиятельная персона? Как-то слишком уж всё "схвачено".
- Через день-два ты выпишешь Полумну, которая отправиться в исследовательскую экспедицию... ну или по крайней мере, чем-то похожим я объясню ее вынужденный уход из школы.
Я хлопнула в ладоши около пяти раз, изобразив вялые аплодисменты. Это было очень непохоже на Невилла, которого я дразнила в школе и которого мы всем слизеринским скопом на первом курсе пытались скормить гигантскому кальмару (кальмар на такое жалкое угощение не польстился). С одной стороны, мне хотелось порадоваться за Долгопупса - он обрел высокое положение в обществе (хотя школьные вылазки с Гарри Поттером и боевое прошлое родителей сыграли в этом не последнюю роль) и даже научился этим пользоваться. С другой стороны, надо мной Долгопупс не имел ровным счетом никакой власти. Мистер Тики, похоже, хоть и выражал Невиллу должное уважение, но, передав дело Лавгуд мне, однозначно дал понять - он ни в какую историю ввязываться не намерен. Я, при всех разногласиях, на этот раз была солидарна с начальником. И то, насколько легко Невиллом был озвучен план действий, только добавило мне недоверия к происходящему.
- Я не гарантирую тебе, Долгопупс...
Похоже, периодическое обращение к людям по фамилиям - неискоренимая привычка волшебников, учившихся на Слизерине. Подсознательное желание унизить и доказать собственное превосходство (хотя одно ведь не следует из другого). Столько лет прошло, а я все продолжаю отмечать, насколько же распределение по факультетам способствует укоренению и развитию в людях характерных для соответствующего факультета черт характера.
-...что выпишу Лавгуд через день-два. И даже через неделю. Я, конечно, не хотела бы с ней возиться, но давай взглянем на ситуацию объективно: Тики хоть и обленился за последние годы в кресле начальника, но уж точно не поглупел. Расслабляющими чарами он владеет в совершенстве и никогда не применяет их без крайней необходимости - то есть состояния истерии или любой другой опасной для жизни пациента активности. По его словам, Полумну доставили к нам именно в таком состоянии.
- Но это ведь нормально, когда осознаешь произош...
- Нет, потому что "произошедшего" вообще не должно было случиться при "нормальном" развитии событий.
- Только не говори ничего ее отцу. Старик Ксено с ума сойдет от шока!
Как знать. Быть может, эта новость уже ничего и не изменит.
- Слушай, Невилл, у меня хватает дел и, если с Лавгуд действительно все в порядке, я выпишу ее из больницы при первой же возможности. Обещаю. Но, повторюсь, я в такой исход не верю, - подытожила я и, прежде чем волшебник успел хоть что-то сказать, добавила. - А теперь покинь мой кабинет. Всю информацию о посещениях и возможном состоянии Полумны узнаешь в регистратуре через пару дней. Захочешь поговорить со мной - в субботу я прихожу на час раньше для таких вот "пустых" встреч. Будет что-то срочное - тебя обязательно найдут. До свидания.
Не дожидаясь реакции Невилла, я сама покинула кабинет. Предстоял очередной осмотр пациентов, находящихся в стационаре.
Обед прошел, так и не появившись на моем столе.
~*~*~*~
Больница Св. Мунго никогда не пустеет - это одна из причин по которым я до сих пор работаю именно здесь. К вечеру уходят посетители, в коридорах становится просторнее и тише. "Старожилы" уже не любят работать сверхурочно (тем более, что за это никогда и никто целителям не доплачивал), недавно принятые выпускники академии еще не познали всех красок и граней своей профессии, поэтому тоже спешат покинуть больницу, едва часы пробьют девять. И остаются только опытные целители и один или два их самых способных ассистента. Часто мы засиживаемся за полночь, поэтому я предпочитаю отправлять своих ассистентов по домам - они так рвутся поскорее получить место младшего целителя, что делают даже то, чего делать не нужно. Иногда из-за этого страдают пациенты. Формально за любой беспорядок всегда отвечает "главный", и я, как представитель оного вида, стараюсь просто не создавать себе лишних проблем. К тому же год назад супруга родила Сепсису Августу сына, и с тех пор коллега с понятным постоянством предпочитает дому тихие коридоры больницы. Естественно, вдвоем мы легко справляемся с теми немногими делами, которые возникают ночью в отделении. Около одиннадцати приходит дежурный целитель. Все просто, умиротворенно и предсказуемо.
Направляясь на нижние этажи, где за моргом располагались библиотека, архив и еще парочка помещений, о которых мы никому не сообщаем, я заметила в холле несколько человек, особенно выделялся Энтони Годстейна в светло-зеленой (цвет формы Инфекционного Отделения) мантии. Во все времена порталы больницы открыты для тех, у кого не осталось ни кванта, ни здоровья, ни палочки, чтобы продолжать свою жизнь как-то иначе. Эти бродяги могут переночевать в холле и если у кого-то из целителей будет необходимый запас времени, желания и сил, то им даже будет оказана необходимая помощь. Но вообще мы смотрим на них несколько иначе...
У меня сейчас нет вдохновения, и я стараюсь не отбирать материал у Тони. Он пытается разработать микстуру, которая препятствовала бы развитию или даже появлению паразитов от проклятья в организме волшебника. Конечно, без конца поступающие ко мне пациенты способствовали тому, чтобы начались эти исследования, но пациенты - это только пациенты. А для проверки образцов таких сложных средств нужно много человеческого материала... Что-то подсказывало мне, что этой ночью Косой Переулок лишится еще двух-трех попрошаек. Хотя я уже не раз предупреждала Тони - некоторые люди настолько не любят перемены, что их может насторожить даже исчезновение бродяг с улиц. Надеюсь, его работа скоро будет закончена... Или Отдел Магического Правопорядка наконец справится с причиной своего существования - Магическим Беспорядком.
Какая забавная в своей нелепости мысль...
А еще я точно знаю, что в лаборатории у Тони живет красивая полосатая кошка с голубыми глазами. Ни разу ее не видела, но слышала восторженные отзывы девушек из младшего персонала. Подозреваю, что во время каждого моего визита в Инфекционное отделение, коллега прячет кошку в шкаф. Я категорически против присутствия животных в больнице, тем более в лаборатории (конечно, мы испытываем лекарства на животных, но это не про Голдстейна. Последний с достойными Грин-де-Вальда хладнокровием и интересом выбирает людей). Формально я не имею никакого права отдавать распоряжения целителям других отделений - ситуация с кошкой, скорее, личное. Быть может, от работы по семнадцать часов в сутки мы незаметно лишаемся самый простых жизненных ценностей - человеческого общения, прогулок вечером в Королевском парке, праздников с кучей друзей и родственников. Меня тревожит мысль, будто этой кошке Тони рассказывает те приходящие в течение рабочего дня мысли, которыми желал бы поделиться со мной. Я собираюсь "изменить всё" каждый вечер, но утро проходит в работе, днем пациентов не становится меньше, а потом я замечаю, что последний луч солнца вот-вот скроется за горизонтом лондонских крыш. Как-то я поведала о своей досаде Блэйзу, на что Забини рассмеялся в своей мягкой истинно светской манере и сказал, что водоворот взрослой жизни без нас давно остановился бы и иссяк.
- А амбициозные умники, вроде вас с Тони, подкидывают ему новых сил продолжать вращение, - подытожил Блэйз, устало посмотрев на каминную полку.
Два часа за полночь.
- Как метафорично, - обронила я, не найдя достойного оправдания своей жизни.
- Пока я был на тебе женат, то прочитал столько, что книжные фразы, как порой думается, просто проросли в мой мозг, - произнес Забини. - Но это все равно были лучшие годы из моих двадцати пяти.
- Спасибо... Звучит, как утешение.
- До благодарности был упрек. Людям нашего происхождения ведь вовсе не обязательно... нет, даже непозволительно работать в ущерб остальным сферам своей жизни!
- Мне просто интересно, Блэйз.
- Я слышал это в течение пяти с половиной лет, - усмехнулся он, задумчиво меня разглядывая. - Слушай, может, дело в разводе? Кетрин, я хотел как лучше, - как будто Блэйз оправдывался. - Мои аферы... Ладно, это же твои слова.
Мой брак с Блэйзом был очень искренним, но при том очень условным. Я не буду ни кому объяснять то, что непонятно лишь оттого, что не укладывается в привычные "клише". "Рядом" не значит "вместе". Но, наверно, нужно быть человеком какого-то особого - немного циничного, чуть больше снобистского - мировосприятия, чтобы улавливать такие вещи. В конце концов, разговоры, пересуды, сплетни утомили нас обоих - я не соответствовала образу светской дамы, а Блэйз в глазах целителей и невыразимцев (которые очень настойчиво выразили свое желание "сотрудничать") был... Я не знаю кем. Я до сих пор не понимаю, какого упыря они до мигрени продалбливали мне голову своими упреками.
- Я останусь, - улыбнулся в конце того разговора Забини.
- Не стоит. Я в любом случае работаю до девяти, - покачала головой я, чувствуя навалившуюся усталость.
- Кетрин, я просто хочу остаться. А к твоей работе до девяти я при... - замолчал на полуслове.
Наверно, пять с половиной лет - это не так уж мало, как бы быстро они не прошли. Бесследно не прошли.
Да?
Палочка выскользнула из моей руки и мелодично ударилась о бетонный пол больничного архива.
Похоже, я едва не уснула, прислонившись к шкафу с карточками.
Итак, "Л" - "Лавгуд". Лаб, Лав, Лавгинелли, Лавгроун, Ла... Лавгуд.
Если бы французы не придумали в семнадцатом веке заклинание невидимого расширения, то сейчас этими карточками могла быть завалена половина архива.
Вероятно, интересующую меня покойницу звали Элеонорой (Грантелл) Лавгуд.
Л068-ДС256 - указание на ряд стеллажа, его номер в ряду и номер коробки.
Все коробки были одинаково черными, одинакового размера в независимости оттого, прожил ли волшебник сто лет или в десять раз меньше. Полки стальных стеллажей были заполнены этими "сосудами памяти" с бесстрастием, с тем же безликим порядком, с каким покойников после эпидемии сжигали на кострах, а прах замуровывали в камень. Будто это могло скрыть их навсегда. Но когда-нибудь кому-нибудь станет любопытно, что же скрывает в себе серая стена, как мне стала любопытна история Элеоноры Лавгуд, погребенная в больничном архиве.
Я взяла черную коробку, размерами не превосходящую ящик с набором ингредиентов для второго курса, и покинула нижние этажи.
~*~*~*~
В холле мирно посапывали двое мужчин в грязных по-маггловски заштопанных мантиях.
Лечь и уснуть...
~*~*~*~
- Где тебя гиппогрифы носят, Штейнберг! - целитель Август перехватил меня на лестнице около двери в Инфекционное отделение.
В архиве.
- У Шелтона снова открылись раны, - забрав черную коробку, коллега подтолкнул меня в спину, тем самым настойчиво требуя вернуться на пятый этаж. - Конечно, я привел их в порядок, но что толку? Снова большая кровопотеря.
- Дал ему зелье? - равнодушно уточнила я, следуя за коллегой вверх по лестнице.
- Угу. По-моему, это уже пятый раз.
Или шестой. Но раз от раза ничего не меняется.
- Слушай, как угодно оформляй, но завтра я его прооперирую. Надоело, клянусь Парацельсом!
- Шелтон отказывается от операции...
- Да, только лучше ему не становится. Я подозреваю, что его порезали гоблинским кинжалом - сам не признается, но в противном случае я бы его поставил на ноги еще месяц назад! Так что наверняка этот парень просто скрывается в больнице от каких-то своих проблем, но мы же не можем... - внезапно Август оборвал себя на полуслове и озадаченно посмотрел на меня. - Ты что, устала?
- Похоже на то, - спокойно кивнула в ответ. - Пойду, проведаю мою новую пациентку. Она должна была очнуться после расслабляющих чар.
- Лавгуд? Как же, видел, в каком состоянии ее привели, - усмехнулся коллега, хлопнув ладонью по коробке. - Что произошло?
- Неважно.
- Как скажешь. Да-к что с Шелтоном?
- Черкану про "угрозу для жизни". Обратное он не докажет.
- Договорились. Обещаю, что следующего "паразита" возьму на себя.
Часто я думаю, что многие пожилые целители ждут моего промаха - любого случая, который помог бы им от меня избавиться. Иной причины тому, что Тики повесил обязанности заместителя главы отделения меня, а не Августа, я не видела. Сепсис старше меня лет на семь-восемь. Тоже компетентный, грамотный и опытный целитель. Кресло заместителя, а затем и главы отделения его по праву. Но, ни яда в кубках, ни колкостей, ни какого-либо другого признака ухудшения отношения ко мне со стороны коллеги не последовало.
Как позже оказалось, Сепсис мне искренне сочувствовал.
- Может, по чашке кофе? - предложил Август, поставив черную коробку на стол в моем кабинете. - Или модафинил?
- Несколько часов крепкого сна, - через плечо улыбнулась я, постукивая по стене палочкой. - И вообще, дорогой
коллега, не балуйтесь маггловскими средствами.
- Баловство,
коллега - удел женский. Я же провожу
испытания, - Сепсис тоже улыбнулся и пожал мне руку. - До завтра, Кетрин.
Август был единственным мужчиной во всей больнице, пожимавшим мне руку. Когда я только поступила в Академию, то никак не могла к этому привыкнуть. Пожимать руку женщине среди аристократов было в общем-то не принято - это допускалось лишь в исключительных случаях, когда, например, велись переговоры по поводу имущества, а женщина являлась единственной наследницей. Если же у нее был сын, пусть даже совсем маленький, то рукопожатие уже не допускалось. Я, правда, идеально подходила под описание женщины, которой
можно пожимать руку... Сепсис же говорил, что аристократические порядки - "вонючая шелуха", не имеющая ничего общего с жизнью "нормальных" людей. "Целитель бывает мастером или недомастером - все остальные признаки вторичны", - напутствовал он в мой первый день работы в отделении.
Потому что жизнь не простая и не сложная. Она лишь такая, какая есть.
Как бы я хотела, чтобы кто-нибудь иногда напоминал мне эти слова.
Полумна сидела, свесив с постели ноги. Лицо из-за широко распахнутых, слово немного навыкате, глаз выражало удивление, длинные светлые волосы в лунном свете будто светились, отчего в ее имени -
Полумна - даже чудился какой-то тайный смысл.
Я была знакома с ней в Хогвартсе весьма условно. Кто же не слышал про "Полоумную Лавгуд"? Собственно и всё.
- Ты похожа на мертвеца, - произнесла Полумна, чуть наклонив голову вправо.
- Это из-за ночи, - спокойно ответила я. - Нужно всего лишь включить свет.
- Зачем? - удивилась девушка, едва я достала из кармана мантии палочку. - Я все вижу. И я тебя помню: ты Кетрин Штейнберг.
- Прекрасно. А как твое имя? - я села на соседнюю кровать.
- Полумна Лавгуд. Я в больнице Святого Мунго?
- Да. Почему ты здесь?
- Почему я здесь?
- Ты желала оказаться здесь?
- Нет.
- Может быть, ты себя плохо чувствуешь? У тебя что-нибудь болит, Полумна?
- Нет. А почему я здесь?
Я промолчала, продолжив спокойно смотреть на волшебницу.
- Невилл рассказал тебе, верно?
- Что именно, Полумна?
- Что я ошиблась. Промахнулась совсем чуть-чуть...
Я ожидала, что Лавгуд продолжит свой рассказ, но она молчала.
- Промахнулась мимо чего? - спросила я, желая услышать хоть что-нибудь, что приоткрыло бы точку зрения девушки на произошедшее.
- Мимо мозгошмыга, - рассеяно отозвалась Лавгуд. - Они очень шустрые, ты же знаешь.
- А мальчик?
- Дениэл?
- Он умер.
- Я так и думала, - печально вздохнула Лавгуд. - Мозгошмыги не любят громкого шума.
- Мальчика убило твое заклинание, Полумна, - ровным тоном произнесла я.
- Хм... - она задумалась. Прижала к груди колени и обхватила руками. - Я могу уйти отсюда?
- Да.
- Прямо сейчас?
- Да.
Лавгуд снова замолчала. Не похоже, чтобы она собиралась куда-то уходить.
- Уже очень поздно, Полумна, - я встала и сделала вид, будто старательно подавляю зевоту. - Увидимся завтра, хорошо?
- Хорошо, - словно эхо, отозвалась волшебница.
Так началась моя работа с Полумной Лавгуд.
-----------------------------------------
От автора:
Кетрин Штейнберг - одна из героинь моего предыдущего фанфика, над которым я временно приостановила работу. Эти события происходят уже спустя несколько лет после событий предыдущего фика, но история самостоятельная.
Глава 2Утром у двери кабинета меня ждали два волшебника: мракоборец, имя которого я опять забыла, и Гермиона Грейнджер (ныне Уизли, но "Грейнджер" звучало привычнее. К тому же фамилия Уизли была ей "не к лицу".).
- Доброе утро, - поздоровалась я, с трудом подавив желание отпустить несколько колкостей в адрес Грейнджер. - Предположу, что причина вашего визита с прошлого раза не изменилась... - вопросительно глянула на мужчину, проигнорировав его спутницу.
Похоже, за годы обучения в школе у Гермионы выработался иммунитет к вежливому, явному и любому иному виду игнорирования.
~*~*~*~
Как и ожидалось, служащим министерства требовалось мое формальное разрешение на беседу с пострадавшим и получение показаний. Пока они задавали стандартные вопросы пациенту, я справилась у ассистентки о состоянии Полумны Лавгуд.
- Все в полном порядке, - шепотом ответила Кентон, бросив осторожный взгляд на посторонних волшебников. - Охотно позавтракала, была приветлива и даже радостна. Выразила желание почитать свежий номер "Придиры".
- Исключено, - так же тихо, чтобы не услышали Грейнджер и мракоборец, произнесла я. - Просто скажи, что все номера в ближайшем магазине уже раскупили.
- Но... Мисс Штейнберг, я не понимаю.
Мне требовалось меньше секунды, чтобы принять решение.
- Не появляйся больше в палате Лавгуд, Эмили.
В воцарившейся тишине отчетливо прозвучал беспомощный стон пациента: "Да не видел я ничего...". На этом, как мне показалось, следствие зашло в тупик, поэтому по моей настоятельной просьбе волшебникам из министерства пришлось покинуть палату. Растерянной Эмили Кентон я поручила заботу о поступившем вчера человеке, а сама отправилась навестить Лавгуд.
Сочувствие пациентам естественно (целители тоже люди), но я считаю его неприемлемым. Эмоции мешают работе. Тем более такой сложной работе, как наша. Многие молодые целители воспринимают мое наставление "оставьте эмоции в мусорном ведре перед входом" враждебно. Любые эмоции и чувства - неотъемлемая часть человеческой природы. Я ничего не поясняю новичкам - до этого важно дойти самому. Понять, что "оставить эмоции" - это не избавиться от них и отказаться от самих себя, а перестать видеть в пациенте "кого-то такого же, как я".
Однажды один молодой человек в голос возмутился: "Ну как же, мисс Штейнберг? Вы предлагаете мне равнодушно смотреть, как человек содрогается от боли?"
В этом-то вся и беда таких, как Эмили. Они видят боль, слышат боль,
переживают чужую боль.
Пациенты ждут этого. Более того - сознательно или нет -
желают этого. Хотят отдать целителю свою боль (всю или частично), избавиться от страданий, сделать целителя
причастным к своим страданиям. Сочувствие - нитка, за которую люди дергают с известным постоянством. Работает рефлекс, воспитанный с детства: когда мать прибегала на громкий плачь и с ее появлением, ее лаской дискомфорт пропадал словно по волшебству.
Конечно, исключения диктуются правилом.
А с теми, у кого подозревают психические нарушения, нужно быть особенно осторожными. Потому что эти пациенты, если понимают происходящее, будут изо всех сил стараться выглядеть "нормальными".
Естественно, всё имеет свою крайность.
Но, вероятно, стоит еще раз подчеркнуть: я не утверждаю, будто целители должны быть бесчувственными. Необходимо фокусироваться не на страдании, а на его причине - болезни, ране, травме и т.д.
Впрочем, мне бы хотелось поверить, будто все действительно так, как говорит Эмили.
Но я не верю.
И вообще, что Грейнджер делает в Отделе Магического Правопорядка?
~*~*~*~
Полумна сидела на кровати. Когда я вошла в палату, волшебница обернулась, ее брови приподнялись, словно о чем-то спрашивала, отчего лицо и без того "удивленное" от природы приобрело выражение, граничащее с недоверием ("Да ладно! Ты серьезно?"). Наверно, я ошиблась, потому что не смогла истолковать вопрос в ее взгляде иначе как "Ну наконец-то! Каково мое состояние?". И хотя встречаю этот взгляд у пациентов довольно часто, впервые я усомнилась: значил ли он действительно то, что я думала?
- Доброе утро, Полумна, - поздоровалась я.
- Доброе, - кивнула она в ответ, чуть улыбнувшись. - Я хотела спросить вас, целитель Штейнберг, что я здесь делаю?
Хм. Теперь Лавгуд обратилась ко мне "на вы", выдерживая формальную дистанцию. После вчерашнего я ожидала несколько иного разговора сегодня утром. И тем больше насторожил меня вопрос, который уже был озвучен.
- Почему я здесь?
- Перевозбуждение, - я сделала вид, будто внимательно изучаю содержание ее медицинской карты. - Вас доставили к нам вчера в состоянии перевозбуждения.
Вчера Полумна изобразила "узника", сегодня ей, видимо, комфортнее было ощущать себя "пациентом". Что ж, можно попробовать сыграть "в целителя". Хотя что-то мне подсказывало: исход будет, как всегда, один.
- Не надо меня успокаивать, - недовольно произнесла Лавгуд, нахмурившись. - Я подхватила какую-то болезнь от животных, да? Чешуйчатый лишай? Подкожные паразиты?
- Нет, никаких кожных и инфекционных заболеваний у вас не обнаружено, - я закрыла карту и вернула ее в специальный ящичек у кровати. - Но мистер Долгопупс очень обеспокоен состоянием вашего здоровья.
- Невилл считает, будто изучение некоторых животных очень опасно, - пояснила Поламна, недовольно подернув плечами. - Конечно, для дилетанта даже встреча с единорогом может закончится смертью, но я знаю свою работу, мисс Штейнберг, и Невилл зря переживает - еще ни один акромантул меня не покусал.
- Мне говорили, Полумна, будто в последний год вы изучали фестралов, - я улыбнулась. - Коллеги считаю ваши исследования очень интересными.
- Да, но только они зашли в тупик, - призналась волшебница, расстроено вздохнув. - Несмотря на все прочие полезные наблюдения, связь между фестралами и смертью мне обнаружить не удалось. К тому же они стали необычно агрессивными - перестали к себе подпускать, один раз даже напали. Если бы не палочка...
Я выдержала паузу, ожидая, что Полумна скажет что-нибудь еще, но она сосредоточено изучала взглядом узор плиток на полу.
- Чем вы занимались перед тем, как вас привезли к нам, Полумна? - не дав молчанию затянуться, я быстро продолжила разговор.
- Да ничем особенным, - пожала плечами Лавгуд, вновь посмотрев на меня. - Я позавтракала, потом обсудила с шестым курсом результаты итоговой контрольной и дала задание на лето, ведь через год у них ЖАБА. Потом у меня был последний урок с третьим курсом, где они должны были отыскать нарглов среди ежей, накормить и осторожно забрать блестящие монетки, не разозлив животных. Вы ведь знаете, нарглы тащат в нору всё, что приглянется!
- Как прошел последний урок? - поинтересовалась я, внимательно глядя на пациентку.
Лавгуд задумалась. Чем дольше она молчала, тем больше хмурилось ее лицо.
- Вроде бы хорошо, - медленно произнесла Полумна. - Хотя в конце... Кажется, что-то их обеспокоило, но... Не помню. Будто кто-то кричал.
Всё, услышанное, даже с учетом того, что в Хогвартсе видела я Полумну довольно редко, разительно входило в противоречие с ее образом - даже с той женщиной, которую я увидела, войдя в палату несколько минут назад.
- Не помню, - снова повторила пациентка.
- Скажите, Полумна, вы знаете что-нибудь о мозгошмыгах?
- О, конечно. Это небольшие существа, почти не различимые для глаз без спектральных очков. Проникают в голову человека через ухо и способствуют нарушению мозговой деятельности - временному слабоумию. Но они не опасны, мисс Штейнберг. После их ухода, мыслительный процесс сразу же восстанавливается.
- Вы помните мальчика, Дениэла? - я запомнила, как вчера Полумна назвала его имя. - Он говорил, будто в него проник мозгошмыг.
- О, значит, Невилл вам все-таки рассказал, - расстроено вздохнула пациентка.
Несмотря на то, что разговор проходил совсем в других тонах, нежели предыдущий, меня настораживало ощущение де жа вю - содержание разговора почти не изменилось. Будто вчерашнего просто не было.
- Мисс Штейнберг, это недоразумение. Случайность, - развела руками Лавгуд. - Я была так взволнована! Возможность поймать мозгошмыга очень мала, они пугливые и шустрые. Но еще реже выпадает шанс понаблюдать, как ведет себя мозгошмыг, проникнув в голову человека.
- И для этого вы решили проломить мальчику череп?
- Я просила его постоять смирно. Но Дениэл закричал, едва я достала палочку, дернулся и попал под заклинание. Конечно, мозгошмыг убежал...
Итак, про ее собственный промах уже не было сказано ни слова.
- Ты хотела достать мозгошмыга? - я намеренно обратилась к ней так, надеясь чуть нарушить ее игру.
- Да, он должен был быть чуть выше уха у правого полушария.
- Но если мозгошмыг был в голове, как мальчик мог
не попасть под заклинание? - уточнила я.
Ответа у Полумны не нашлось.
- Меня теперь отправят в Азкабан, да? - вздохнула она, подперев голову ладонью.
- Я не знаю.
У Полумны был усталый вид. Она явно выбрала для себя не подходящую роль, хотя и исполнила ее неплохо.
- Я попросила у девушки, которая приносила завтрак, свежий номер "Придиры", - Полумна улыбнулась. - Папа наверняка нашел много интересного, про затмение, случившееся в прошлом месяце. Он собирался проверить - цветет ли в эту минуту слива-цепеллин...
- Слива-цепеллин?
- Да, забавное растение. Похоже на обычную сливу, но если такой плод раздавить, то можно получить ожог. Я предлагала их Гарри для использования в работе, но он почему-то отказался. Наверно, опасается, будто может случайно сам на них наступить, - Лавгуд хихикнула.
- Я отпускала Эмили в ближайший магазин, но, как оказалось, все номера "Придиры" уже разобрали, - сообщила я, озадачено наблюдая за переменой в поведении пациентки.
- Жаль... А можно мне тогда навестить профессора Локхарта? - попросила Полумна. - Говорят, он здесь с тех самых пор, как я еще училась на первом курсе.
- Хм, я поговорю с его целителем, Полумна, - подумав пару секунд, ответила я. - Если он будет не против, то Альберих - еще один мой ассистент - проводит тебя к Локхарту после обеда. А сейчас мне пора идти, - посмотрела на часы.
- Мне тоже не нравятся эти часы, - заметила Полумна, разглядывая простые круглые часы на стене, с которыми я только что сверилась. - Они скучные.
Я сделала вид, что, погрузившись в собственные мысли, уже не слышала этих ее слов.
~*~*~*~
Изо всех сил стараясь не анализировать короткий разговор с Полумной и не делать никаких выводов, я вернулась к себе в кабинет, по пути встретив в коридоре Альбериха и попросив поговорить с Маргарет Бенн - целительницей, которая на протяжении вот уже многих лет работала с памятью Гилдероя Локхарта.
Конечно, я не уверена, что общение с Полумной пойдет Локхарту на пользу, тем более, что миссис Бенн к осени уже планировала выписать горе-волшебника из больницы - ее усилиями память постепенно возвращалась к нему все эти годы. Осталось только постепенно рассказать обо всех значимых общественных событиях, случившихся за двенадцать лет пребывания Локхарта здесь, и подготовить его к возвращению в общество. Вполне возможно, конечно, что общение Лавгуд с пациентом миссис Бенн поспособствует достижению этих целей. Но лишь при условии, что Полумна будет вести себя просто и понятно для любого человека (если такое поведение вообще за ней было хоть когда-нибудь замечено). Я, впрочем, склонна считать эту встречу скорее
обоюдно полезной - и для Локхарта, и для Лавгуд. Сидение целыми сутками в одиночестве способно постепенно лишить рассудка даже самого здорового человека.
Тем более, что последний год Полумна провела в Хогвартсе - если верить словам Долгопупса, провела очень активно и интересно.
~*~*~*~
Из черной коробки, принесенной из архива вчера вечером, чуть повеяло запахом знакомых с детства духов. Даже не глядя на содержимое бумаг, я могла сказать, кто был последним целителем Элеоноры Лавгуд.
Что ж, это в некотором смысле объясняет, почему мне доверили лечение (я до сих пор не уверена, что стоит употреблять именно это слово) Полумны.
Коробки-архиватовы в больницах отличаются даже от тех, на которые наложены чары невидимого расширения. Создание одного такого черного ящичка занимает почти год, а если точнее - триста тридцать восемь дней. Всё сохраняется буквально в первозданном виде - если целитель, например, положит в коробку пробирку с только что взятой у пациента кровью, то даже через пятьдесят лет я достану её еще теплой.
Из больничных карт в коробке оказалось три - общая информация о состоянии здоровья пациента (антиинфекционные чары, аллергия, перенесенные заболевания, полученные травмы и т.д.), информация о течении беременности (подобные карты передавались нам из клиники им.Терезы Мартинелли) и та, что больше всего меня интересовала:
Неисцелимые/трудноисцелимые отклонения/порчи/заболевания и пр.
Целители: диагностика Янус Тики, терапия Элизабет Штейнберг.
F 06.2 (19 лет) *зачеркнуто*
F 28 (23 года)
Несомненно, предполагалось, что эти обозначения сразу же прояснят ситуацию для целителя, поинтересовавшегося историей болезни Элеоноры Лавгуд.
- Ноль-шестая группа - органические расстройства, вторая группа - шизофрении, - сообщил мне справочник целителя, висевший на стене в виде портрета великой Терезы Мартинелли.
- Спасибо, я помню, - вздохнула я, убирая карту в сторону. - Только это мне мало поможет.
- Традиционно считаются магглоскими болезнями, - добавил портрет.
Вот-вот. В этом-то вся и проблема. Волшебники не страдают галлюцинациями, у нас не нарушается координация движений на нервной почве, мы не слышим навязчивых голосов - то есть, конечно, подобное возможно, но лишь в следствие воздействия заклинаний, зелий или ядов. По-этому-то в больнице Святого Мунго (лучшей больнице, если хотите) нет отделения по лечению "психических заболеваний", есть лечение недугов от заклятий.
Надеясь найти хоть какое-то руководство к действию, я приподняла крышку отсека для воспоминаний. Рекомендации из женской клиники, несколько колб из инфекционного отделения, а вот там, где я предполагала найти воспоминания о лечении этого "F 28", была лишь одна колба. И небольшой клочок пергамента с единственным словом "изъято" и синей печатью поверх него.
Стараясь не гадать, зачем Отделу Тайн понадобились воспоминания сеансов лечения миссис Лавгуд, я достала из шкафа старенький Омут Памяти и вылила в него содержимое последней склянки. Конечно, сейчас уже есть более современные Омуты, позволяющие воспроизводить события без погружения в них, но министерство считает, что для больницы партия "памятевещателей" - чрезмерная роскошь.
Зажав пальцами нос, я погрузила лицо в серебристые мыли, кружащие в каменном сосуде.
Воспоминание датировалось 15 октября 1990г. ...
~*~*~*~
Я узнала 510 комнату нашего отделения только по виду из окна. Оказывается, когда-то там был мамин кабинет.
А сейчас - моя операционная.
- Прекрати сыпать обвинениями, Лавгуд, - холодно бросила Элизабет Штейнберг, откинувшись на спинку рабочего кресла. - Я виновата только в том, что позволила тебе забрать жену домой на день рождения.
Ксенофилиус, сидевший напротив и нервно сжимающий в руках шарф, собирался что-то сказать, но целительница ему не позволила, невозмутимо продолжив.
- Я несколько раз повторила, чтобы ты не смел заводить с Элеонорой разговоры про ее воображаемых существ и про растения, которых не существует. Так же я настоятельно просила передать дочери, чтобы та не уговаривала мать почитать ей на ночь сказки. Какой из данных запретов ты нарушил?
Лавгуд промолчал, отведя взгляд в сторону.
- Уверена, что все, - заключила Элизабет. - Только ко мне зачем пришел? Я твою жену не воскрешу. Разве что инфернала сделаю, если пожелаешь, - короткий смешок.
- Как вы можете такое говорить! - не выдержал Лавгуд, вскочив со стула, отчего тот грохнулся на пол. - Вы сотворили всё это с моей женой! Вы лишили Полумну матери!
Мама не выносила крика, истерик, громких восклицаний - ее это раздражало. Но каждый раз в подобной ситуации внешне она продолжала оставаться невозмутимой, лишь иногда презрительно кривя губы. Я всегда восхищалась ее самообладанием. Вот и тогда Элизабет, не шелохнувшись, продолжала взирать на Ксенофилиуса Лавгуда, словно говоря: "Ну продолжай, Лавгуд. Кто еще даст тебе возможность прокричаться?"
- Вы лишили Элеонору способности мечтать! Вы помните, какой забрали ее у меня и у Полумны? Элеонора рассказывала красивые истории про разных существ, про неведомые страны, она старалась во всем найти что-то новое, желала сделать открытие, перевернувшее бы жизнь волшебников! Она открыла удивительное свойство редиса: оказывается, его форма способствует расширению мировосприятия! Вы знали об этом? Нет, конечно! Никто не знал! Светлая, добрая, заботливая, целеустремленная - влюбленная в жизнь!
Лавгуд подавился и зашелся кашлем.
- Anapneo, - целительница взмахнула палочкой, заклинанием прочистив посетителю легкие.
- И какой Элеонора вернулась после вашего лечения? - отдышавшись, продолжил Лавгуд. - Она отказалась от своих мечтаний, она сказала мне, что редиски - это просто редиски... Вы представляете?! Просто редиски! Когда Элеонора сказала, что после завершения лечения хотела бы устроиться колористом к мадам Малкин, я был мягко скажем удивлен. Но когда она посоветовала мне "перестать писать всякие небылицы и заняться чем-нибудь серьезным"...
- Тут-то ты и начал разговор из серии "вспомни, Элеонора, - перебила волшебника Штейнберг, - свои мечты, наши первые прогулки, вспомни, сколько интересных путешествий мы провели вместе, выискивая самых удивительных животных и растения, сколько радости мы разделили вместе", - ее голос звучал все так же спокойно, но взгляд, казалось, способен был пронзить Ксенофилиуса насквозь. - Вижу, ты взывал к самому дорогому чувству, которое у нее было... Знаешь, Лавгуд, это подлость, достойная Пожирателя Смерти.
- Но я хотел... - попытался возразить мужчина, но целительница снова перебила его, на этот раз чуть повысив голос.
- Я предупредила, что Элеонора находится в подавленном состоянии и выписывать ее рано. Ей нужно было время, чтобы принять жизнь заново. Более того, Лавгуд, с того момента, как странности твоей жены заметил целитель Тики (это было почти одиннадцать лет назад), я говорила тебе, что случаи психических заболеваний среди волшебников невероятно редки и как такового лечения нет. А весь последний год, когда я окончательно убедилась в том, что Элеонора идет на поправку, я вдалбливала тебе в голову, что это большая удача и заслуга не только моя, но и Элеоноры. Она нашла в себе силы отказаться от старых увлечений, которые привели к тому, что в 24 года она уже не могла отличить галлюцинации от реальности, и найти для себя что-то новое и вместе с тем для нее привычное - яркое и творческое. Я готова тебя изничтожить, Лавгуд, за то, что за один день ты умудрился испортить работу, на которую я потратила шесть лет, - с откровенной злостью заключила Элизабет. - А до этого еще пять лет вел наблюдения целитель Тики.
Колдунья выдержала паузу, но Лавгуд ничего не сказал в ответ на ее тираду.
- Что ж, в таком случае, можешь идти писать о том, как целитель высшей категории довела твою жену до самоубийства, - Штейнберг встала с кресла, тем самым дав понять, что аудиенция окончена.
~*~*~*~
Омут памяти и коробку-архиватор я убрала в шкаф, карту "Неисцелимые/трудноисцелимые отклонения/порчи/заболевания и пр." сунула в сумку, в надежде в ближайшие дни найти силы изучить ее содержание дома, и отправилась на обед. Маргарет Бенн, нагнавшая меня в коридоре, выразила заинтересованность в том, чтобы у ее пациента появилась возможность пообщаться хоть с кем-то, а тем более - с его бывшей студенткой.
- Полумна тогда была только на первом курсе, - честно ответила я. - Про ее нынешнее состояние мне пока мало что понятно. Думаю, будет лучше, если вы, я и Альберих, на случай если мне придется вдруг уйти, понаблюдаем за разговором из вашего кабинета.
- Полностью согласна с вами, мисс Штейнберг, - кивнула Маргарет, наливая себе чай и предлагая мне тоже.
Возвращаясь в кабинет, я вспомнила про обещанную Сепсису бумагу, подтверждающую необходимость проведения операции у пациента Шелтона.
Разговор между Полумной и Гилдероем Локхартом прошел без происшествий, хотя перед тем, как пригласить Лавгуд в палату своего пациента, миссис Бенн попросила девушку не касаться истории с Тайной Комнатой, поскольку это могло излишне расстроить Локхарта.
- Сейчас он считает, что поступил "недостойно", - пояснила Маргарет. - Хотя и оправдывается, будто любой на его месте пожелал бы хоть как-то выпутаться из "такой передряги". Лучше спроси про его новую книгу.
- Его первые книги были очень интересными, - улыбнулась Полумна, согласно кивнув.
Во время разговора двух пациентов, я увидела еще одну "грань" Полумны Лавгуд - веселую, улыбчивую девушку, внимательно и с интересом слушающую рассказы Локхарта о том, как он искал материал для своих книг, со сколькими замечательными волшебниками встречался. Сама же она рассказала ему про то, как видела в Запретном Лесу ранним утром около дюжины единорогов, гарцующих на опушке, о тритонах и русалках, которые умеют делать из перламутра украшения невероятной красоты и о том, что справочник по домашней магии, который Локхарт издал в 1989г., до сих пор занимает первое место в рейтинге самых покупаемых домохозяйками книг.
В тот момент, я с удивлением для себя задумалась, почему же Тики и Долгопупс уложили Полумну в больницу? Вполне можно было использовать успокаивающие чары и дать Лавгуд возможность очнуться дома, приводить к нам два-три раза в неделю для наблюдения. У меня было бы время разобраться (впрочем, оно и так мне понадобиться), а у Полумны была бы возможность немного привыкнуть к целителям, к больнице и заведенному здесь ритму жизни.
Что ж, вероятно, стоило не только прочитать карту Элеоноры Лавгуд, но и навести визит друзьям ее дочери.
Из всех, кого я смогла вспомнить, Гарри Джеймс Поттер показался мне наиболее... безобидным вариантом.
~*~*~*~
Воспользовавшись привилегиями целителя, я через каминную сеть попала прямиком в приемную штаб-квартиры мракоборцев. Секретаря уже не было на рабочем месте и я опасалась, что пришла поздно, однако на стук из-за двери недовольно откликнулись: "Входите".
В кабинете начальника мракоборцев царил полумрак. По всей видимости, хозяин пребывал не в лучшем настроении: камин почти потух, накурено было так, что с легкостью можно было потерять сознание (учитывая, что я не курю, возможно такая концентрация табачного дыма была "смертельна" только для меня). Замерев на пороге и зажав нос рукавом больничной мантии, я неуверенно спросила:
- Эм, Гарри?
- Кетрин?
- Слушай, позволь я применю очищающие чары - дышать нечем.
- Валяй, - сквозь дым и темноту я различила, как он безразлично махнул рукой.
- Выйдешь?
- Мне не повредит.
Кругообразный взмах палочкой. Привычные для моего взора нити магии пронеслись по стенам. Силой заклинания хозяина кабинета прямо в кресле отбросило к стене.
- Извини, - по моему тону было легко понять, что я не зря предлагала Гарри покинуть кабинет.
- Да нет, ничего, - отозвался мракоборец, безуспешно пытаясь пригладить взъерошенные волосы.
Пока я возилась с огнем в камине, Поттер за моей спиной несколько настороженно принюхался.
- Воздух будто наэлектризован, - заметил он, придвигая кресло назад к столу. - Я думаю, ты вкладываешь в эти чары слишком много силы.
- Может быть, - безразлично согласилась я.
Магическое пламя быстро разгорелось. Стало намного светлее, и я с чувством выполненного долга оглядела сияющий чистотой кабинет мракоборца.
- Что-то ты поздно. Уже половина восьмого, - констатировал Поттер, плюхнувшись в кресло и призывая такое же для меня. - Обычно я не принимаю посетителей в такой час... - и скороговоркой добавил. - Впрочем, я вообще почти не принимаю посетителей.
- Я формально до девяти работаю, - без всякого раздражения заметила я, присаживаясь в мягкое кресло.
Так интересно временами наблюдать за теми, кого почти ежедневно видел в Хогвартсе на занятиях на протяжении целых семи лет. Что бы ни происходило, какие бы сложные ни были времена, каким бы сильным ни был раскол между Слизерином и другими факультетами, мы привыкли друг к другу. Привыкли. Привыкли видеть одни и те же лица из года в год. Привыкли настолько, что осознание этого было похоже на весенне утро после долгой зимы: шутки стали беззлобными, прекратились удары в спину, слухи и сплетни (насколько это в те времена было возможно). А потом наступило "лето" - каждый занялся своей жизнью, в конце седьмого курса мы были похожи на старых коллег, которые ежедневно встречаются на работе, здороваются и расходятся по своим рабочим местам.
Мы не замечали, как менялись и взрослели другие. Или замечали слишком редко и поздно.
Что ж, будем считать, вступительная пауза выдержана.
- Гарри, я пришла поговорить о Полумне Лавгуд.
- Да-да, Невилл поставил на уши весь отдел по стиранию памяти, - мракоборец недовольно поморщился. - Но это дело, вроде как, замяли.
- Ты в курсе, что он поместил Полумну в пятое отделение больницы Святого Мунго? - спросила я, подавшись вперед.
- Невилл? Быть не может! - Гарри разве что не подпрыгнул в кресле от удивления.
Вопрос мой впрочем, вероятно, пошел ему на пользу - волшебник заметно оживился, во взгляде появилась внимательность, ясность.
- Но зачем?
- Мм... этот вопрос, наверно, придется задавать Долгопупсу. Чуть позже. Полумна ведь убила человека?
- Ну... в общем да, убила, - серьезно кивнул Поттер, нахмурившись. - Хотя у меня это в голове не укладывается.
- У ее матери было тяжелое психическое заболевание. Если я правильно поняла, она покончила жизнь самоубийством.
- Как будто это всё объясняет.
- Нет. Пока нет. У тебя есть Омут Памяти?
- Конечно, - Поттер взмахнул палочкой и с одной из многочисленных полок на стол опустился новенький "памятевещатель".
- Мне б такой, - усмехнулась я, осторожно направляя в плоскую чашу собственные воспоминания.
- Если чем-нибудь сможешь помочь нам в деле о паразитах, то я лично куплю тебе такой, - вздохнул Гарри.
Похоже, это дело изрядно его измотало. Но, к сожалению, проклятия, которые я наблюдала, - это только проклятия. Никакой правды или лжи из них не выбьешь.
- Черт... ерунда какая-то, - пробормотал Гарри, когда в "памятевещателе" из легкой дымки возникла больничная палата и начался разговор, который произошел между мной и пациенткой этим утром.
- Что, прости? - не поняла я. - "Черт", кажется?
- А-а, это маггловское, - отмахнулся Поттер, с трудом оторвав взгляд от фигур в Омуте Памяти. - Не обращай внимания. С детства осталось, - он снова прислушался к разговору. - Почему ты против "Придиры"?
- Я против дополнительной порции бредовых небылиц, вроде тех, которыми и так полна ее голова, - разъяснила я.
- Ну да, согласен, что все ее истории звучат маловразумительно, особенно, когда узнаешь отца Полумны, - медленно кивнул Гарри, взглянув на меня поверх дорогих очков (уж на такие вещи у меня глаз наметан). - Но... кстати, вот эта фраза про часы, - ткнул палочкой в нити памяти. - Очень "в духе Полумны".
- А про мозгошмыгов? - поинтересовалась я.
- Частично. Обычно объяснения Полумны менее... академичны, что ли, - задумался Гарри и, взглянув на следующее воспоминание, брезгливо поморщился. - Локхарт! Старый пидор...
- Да ладно, он просто трус, - я снисходительно улыбнулась.
- Я серьезно, - хмуро бросил Гарри и ткнул палочкой в лицо дымчатому Локхарту. Воспоминание развеялось. - Это уже не интересно.
- Вопрос вообще про Полумну, Локхарт не мой пациент, - заметила я, нетерпеливо кашлянув. - Ты видел ее в таком восторжено-радостном состоянии?
- Конечно, неоднократно, - кивнул Поттер, задумчиво посмотрев на что-то за моей спиной. - Выпить хочешь?
- Нет, благодарю, - вежливо улыбнулась я. - Мне еще рано расслабляться.
- Да мне как бы тоже, - на столе появилась бутылка коньяка. - Но этот день решил меня окончательно добить: вначале писаки из Пророка, потом Гермиона со своими жалобами, что, мол, и то "не так", и это "не так", потом Джинни, теперь вот еще новости про Полумну, - при всей эмоциональности высказывания Поттер, однако, не плеснул себе в бокал больше, чем следовало, чтобы насладиться вкусом напитка.
- Кстати, как Грейн.., э, Гермиона оказалась в напарницах у мракоборца? - поинтересовалась я. - Вроде как, она была в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними.
- Угу, еще неделю назад, - криво ухмыльнулся Гарри. - Пока ее начальница не прислала мне "кричалку", сообщив, что либо я заберу "миссис Уизли" оттуда, либо в отделе найдут статью, по которой ее можно уволить. Если бы не Рон, никогда не взял бы Гермиону к себе на работу... Конечно, ее помощь не помешает, но все эти законы... Не пойми меня не правильно... - многозначительно поболтал коньяк в бокале и сделал глоток.
- Кстати о законе, - нехотя произнесла я, не уверенная в том, как будет воспринят мой вопрос. - Раз уж Полумна убила кого-то, почему ее не отправили в Азкабан? Я имею в виду, что раньше никого не волновало вменяемого человека отправляли к дементорам или нет.
- Хм... Когда дело касается любви или дружбы, закон бессилен, - после некоторого раздумья заключил Гарри. - Я сам говорил со стирателями памяти. Хотя отправить Полумну в тюрьму - формально, моя служебная обязанность. Но я даже представить не могу, что такое сделаю. Хотя решение Невилла о больнице... Не знаю, - еще глоток. - Вполне возможно, что он переживает за свою карьеру... Пусть я прежде и не замечал такого за ним. И... его родители ведь очень долго провели в больнице, лишенные рассудка. Я видел их на пятом курсе. Вполне вероятно, его решение как-то связано с этим.
- Хм, спасибо за информацию...
Вероятно, именно из-за этого Тики согласился принять Полумну в больницу.
- Кетрин, можешь наложить на меня чары трезвости? - обратился ко мне Гарри после недолгого молчания. - У меня самого не удачно выходит - левый глаз потом двое суток дергается! А завтра с утра совещание у министра.
- Конечно, - машинально согласилась я и произнесла заклинание, взмахнув палочкой. - Не накладывай эти чары с головы, тогда всё будет в порядке.
- Угу, учту, - в бокал с коньяком пробурчал Гарри. - Спасибо, Кетрин.
- Уже десять, - заметила, взглянув на часы над камином. - Тебя жена не потеряет?
- Нет, ей не привыкать. И вообще... она снова беременна! - это восклицание было похоже на "о Мерлин, за что?!".
Мракоборец залпом допил оставшийся коньяк в бокале и невольно поморщился.
- Нужна моя помощь? - хорошо выработанным профессиональным тоном предложила я.
- Ты же хирург.
- Это не вариант?
- Джи не согласится, она вообще считает, что детей мало не бывает. А вот мне сейчас совсем не до прибавления в семействе... Они ведь все под ударом! Все до единого, а Джинни больше всех. Упрямая сука...
- Гарри!
- Да ладно, такие суждения о людях как раз в твоем духе, Кетрин.
- Предположим. Но ты сам на ней...
- Я люблю ее! Но я от каждого шороха просыпаюсь ночами, в каждом хмуром человеке вижу убийцу, а Джи храбрится, будто с ней никогда и ничего не случится! Черт... еще и за Тедом приглядывать нужно.
Он глотнул коньяка прямо из бутылки.
- Я так не дергался с тех пор, как Волан-де-Морт пригласил меня на дуэль! Да и то было легче: я знал своего противника и знал, что убью его...
Какая удивительная штука - жизнь. Что Поттер знал обо мне? Пожалуй, только то, что я дочь гениальной целительницы (увы, сама не настолько гениальная), чистокровная, со своим чувством баланса и справедливости, изрядной долей снобизма и необъяснимой для людей моего круга привычкой помогать, только как-то избирательно.
Наверно, всё. Ну и общеизвестный факты о работе и личной жизни.
- ... и убил. Но сейчас-то нам даже зацепиться не за что, чтобы понять, кто накладывает такие сложные проклятия на людей, никак между собой не связанных, да еще и в таком количестве!
А вместе с тем, перед ним сидела колдунья, знавшая о том, что Лорд Волан-де-Морт жив.
Гарри замолчал, выдав весь эмоциональный запал на этот вечер.
- Шел бы ты домой, Гарри, - произнесла я в воцарившейся тишине. - Поверь, люди, которые привыкли, что мы поздно возвращаемся, тем не менее все равно ждут нас каждый день к ужину.
Волшебник кивнул, спрятав бутылку и бокал в стол.
- Мм... еще кое-что, Кетрин. Учитывая твою работу в Отделе тайн, я навряд ли смогу предложить что-то стоящее, но меня от одного вида этих червей мутит. Пожалуйста, посмотри на пациентов еще разок - может быть, в голову придет какая-то интересная мысль.
- Ну... не знаю, Гарри, я не следователь, - с сомнением посмотрела на него.
Нечего перекладывать свои проблемы с больной головы на здоровую.
Поттер нахмурился и какое-то время молча изучал взглядом пламя в камине, вероятно, раздумывая о том, стоит ли продолжать этот разговор.
- Мне пора, Гарри, - я решительно встала с кресла и направилась к камину. - Про проклятия: обещаю поискать что-нибудь, как будет время. А тебя прошу узнать что-нибудь новое о Полумне от ее бывших однокурсников. Уверена, на твои вопросы они ответят охотнее, чем на мои.
- Договорились, - по-деловому кивнул мракоборец. - Был рад увидеться. Удачного уик-энда.
Нужно будет поговорить с Сепсисом Августом на эту тему. Я столько раз собиралась попросить его возвращаться домой хотя бы сразу после рабочего дня, но никак не находила подходящего момента. К тому же с ним очень комфортно работать - никогда не нужно волноваться, как в случае с ассистентами, что случиться что-нибудь непоправимое.
Но я не понимаю, почему люди вроде Сепсиса или Энтони добровольно лишают себя молодости (хотя, может быть, у Августа молодость прошла более красочно, чем я себе представляю) и остаются в тихой, полупустой вечерней больнице.
Впрочем, если честно, в светлых стенах, благодарных улыбках, чистых инструментах, тихо жужжащих приборах, в спокойном вечернем ритме работы тоже есть свое очарование.
-------------------------------------
От автора:
расследования истории с проклятиями от лица героини не будет. Это просто один из "фонов" - того множества событий, которые происходят в мире.
6 и 7 книга не учитываются, как вы, вероятно, уже догадались. Про Дары Смерти смерти будет не раз упоминаться, но я хочу сразу заметить: в моей истории это только сказка.
Благодарю за чтение. =)
Глава 3 (События, которые пытаются казаться главными)~*~*~*~
Бывает по неловкости или от усталости я роняю что-нибудь – сумку, книгу, стакан… В такие моменты я невольно ощущаю насколько относительной категорией является время: за секунду я успеваю осознать необходимое движение, понять, что для его осуществления у меня достаточно ловкости и скорости реакции, и принять решение о бездействии. Я наблюдаю падение предмета, слышу четкий звук от удара. И не понимаю, почему я это делаю. Точнее, не делаю.
Сегодня утром я разбила предпоследнее блюдце для конфет в своем доме и второе за эту неделю. Оно упало на ребро и раскололось на две половинки так ровно, словно его рассекло мастерски выполненное режущее заклинание.
В молчании взирая на осколки, я не заметила, как вытащила из кармана палочку и занесла ее над остатками блюдца.
Прежде, чем решение и его причины оформились в слова, я сунула волшебную палочку назад в карман.
Магия, направляемая умелой рукой и ясным умом, способна обратить время вспять, вывернуть мир наизнанку, создать любовь и воскресить мертвого. Но в мире нет ничего вечного. Магия лишь создает иллюзию вечности. В действительности же, что такое вечность? Это постоянство. Я думаю, в этом большая проблема нашего мира – мира волшебников. Работая целителем, я хорошо осознаю всю зыбкость человеческого существа, способного управлять магией или нет. Поэтому я часто выкидываю сломанные или испорченные вещи, нахожу им замену – или же неожиданно понимаю, что замена не нужна. Но многие волшебники восстанавливают из сломанного всё, что только можно восстановить. Они привыкают к этому с самого детства – с того момента, когда родители впервые используют «репаро» для починки любимой игрушки. Заклинание становится не способом экономии денег и времени, а своеобразной «микстурой» от неприятных переживания – от утраты. Может быть, поэтому и были придуманы самые страшные приворотные зелья, омолаживающие ритуалы, ритуалы создания инферналов, призраков и призыва душ. Сейчас все эти чары находятся под запретом, но сам факт их существования очень красноречиво указывает, на что способна отчаявшаяся душа волшебника.
К чему я все это? – спросила саму себя, выкидывая осколки в мусорное ведро. –
Да просто к тому, что нашему миру давно поря меняться.
~*~*~*~
Работа в Отделе Тайн хороша по двум позициям: во-первых, мы не носим форму или любые другие опознавательные знаки, а во-вторых, не имеем какого-либо расписания работы. Почти все работники отдела за исключением десяти-пятнадцати человек являются действующими специалистами различных направлений. Например, Элиот Спенсер, с которым я оказалась в лифте, - целитель клиники имени Терезы Мартинелли.
Мы поздоровались, обменялись парой дежурных фраз и оставшиеся несколько уровней до Отдела Тайн ехали в полном молчании, стараясь даже не смотреть друг на друга. Только когда позади с характерным лязгом металла захлопнулись решетки лифта, и просторный холл наполнился тишиной так же, как сумраком (ибо в холле Отдела Тайн были только двери и ни одного окна), Спенсер позволил себе сделать попытку внимательно меня разглядеть.
- Так лучше? – я взмахнула палочкой, пробормотав «люмос».
- Давно не виделись, - Элиот накрыл огонек на конце моей волшебной палочки двумя пальцами.
Я могу охарактеризовать Спенсера одним словом – гений.
Элиот гений. И всё.
Если бы я и он работали вместе, то, несомненно, могли бы достичь невероятных успехов.
Кроме этих двух фраз больше ничего сказано не было. Мы молча пересекли холл и разошлись, открыв нужные из сорока абсолютно одинаковых дверей, а потом закрыв их каждый за своей спиной.
~*~*~*~
Я молча выслушала отказ хранителя, не стараясь скрыть удивления.
«Отказано в выдаче», «нет доступа» - значит, изъятые из больницы материалы по засекреченному содержанию не относились к сфере моей компетенции. Воспоминания о лечении Элеоноры Лавгуд содержали некую информацию, которая важнее выявленного у волшебницы заболевания и способа его лечения.
Хранитель нетерпеливо кашлянул.
- Что-нибудь еще?
- К какому сектору отнесены нужные мне материалы?
На лицах хранителей никогда не отражаются ни мысли, ни эмоции. Все они похожи на изваяния. Люди, знающие неприятно много о сотрудниках отдела, сферах доступа, хранящейся информации и никогда не покидающие десятый уровень здания министерства. За семь лет общения и пять лет работы мы с хранителями кое-что поняли друг о друге. Они «лицо Отдела Тайн», живое воплощение тайны – монументальной, нерушимой, абстрактной. А я предпочитаю оставлять последнее слово за собой. Поэтому сейчас хранитель размышлял. Он не обязан отвечать на вопрос, который не относится к области моего ведения, но очевидно - я буду настаивать на своем.
- Интересующие тебя материалы приобщены к исследованиям аномальных зон.
- Впечатляет…
- Естественно, эти данные не получишь ни ты, ни волшебник, которого ты навещаешь.
А очень хотелось. Я ни разу даже не сталкивалась с аномальными зонами. В Отделе Тайн никто не путает понятия – речь шла не о домах, осажденных призраками, не о проклятиях. Это что-то абсолютно другое…
~*~*~*~
Волшебник, которого я навещаю…
Еще одна тайна за дверьми отдела.
Этот волшебник – Темный Лорд. В прошлом и будущем – в истории. В настоящем - Том Риддл. Сейчас Волан-де-Морт заперт здесь. Уже семь лет. Прошлое покинуло его – Лорда больше не существовало. И хотя он пришел сюда не совсем по своей воле, я сомневаюсь, что захоти Том действительно покинуть Отдел Тайн, какие-либо заклинания смогли бы его сдержать.
Если бы мне когда-нибудь пришлось кому-нибудь всё объяснять, то… быть может, я и не смогла бы рассказать эту историю от начала и до конца.
- По-моему, тебя не было недели две, - услышала знакомый голос, едва закрыла за собой дверь.
- Да, около того, - кивнула в ответ. – Было много дел.
- Читал уже, - пнул ногой стопку газет, лежащих на журнальном столике, отчего те с шорохом повалились на пол. – У тебя есть какие-нибудь идеи по этому поводу?
Том встал с кресла. Раскиданные газеты, повинуясь движению его руки, лениво закружились в потоке магии, становясь все прозрачнее и прозрачнее.
- Почему идеи должны быть
у меня? – уточнила я, когда чары полностью уничтожили старые номера Ежедневного Пророка.
- Тебе не интересно? – его старая привычка медленно ходить кругами, будто пытаясь загнать человека в угол, осталась неизменной. Может быть, даже приобрела более устрашающие черты в своем проявлении.
- Почему же, интересно, - вздохнула я, опустившись во второе кресло. – Но мне хватает своей работы, а это – компетенция Поттера.
- Похоже, пока Поттер не справится со своей работой, объемы твоей не уменьшатся.
- Он тоже хочет, чтобы я вмешалась в это дело.
- Значит, Гарри мыслит в правильном направлении, - Том усмехнулся, с довольным видом скрестив руки на груди. – Он не сможет справиться со всем один – сил для этого у Поттера просто нет. Зато есть ресурсы целого министерства и харизма, чтобы окружить себя нужными людьми.
Его комната напоминала огромную залу старого особняка: белая, местами треснувшая и облупившаяся штукатурка, посеревшая от времени, деревянный пол, утративший былой блеск, два кресла и журнальный столик. Том никогда не рассказывал мне об этом месте, но, несомненно, в этих воссозданных магией стенах жила история. Я видела, как свет падал на пол сквозь огромные окна, но их не существовало: оборачиваясь к источнику света, встречала взглядом лишь голую стену. Я задала вопрос об окнах лишь однажды. Том не ответил, но молчание было красноречивее любой угрозы. Где-то среди стен Риддл прятал дверь в ванную комнату. Спальни здесь не было. Ничего не было.
И одновременно было всё, заключенное в мастерстве волшебника.
- Молчишь…
Том опустился в свое кресло и легким взмахом палочки призвал белый чайничек и две чайные пары.
- Размышляю.
- Ну-ну.
Попробуй не дай этому человеку оставить за собой последнее слово – он тебе потом всю плешь проест, честное слово!
- Том, может, наконец объяснишь, почему ты все чаще интересуешься делами Поттера? – кивком поблагодарила его за поданную чашку чая.
- Ты не замечала, что его решения становятся более расчетливыми и точными? – он недобро ухмыльнулся.
- Замечала. Однако же Гарри работает не первый год и, надо признать, в Хогвартсе ты сам устроил ему хорошую «стажировку».
- Нет, Кетрин. Ты знаешь, я не об этом, - отрезал Риддл. - Не увиливай.
Том имел полное право настаивать на честном разговоре. Если уж он заметил это, читая газеты, то я, наблюдая за всем со стороны, должна была бы заговорить об этом первой. И возможно, не с Риддлом, а с Главным Хранителем отдела. Но я продолжала наблюдать, с подозрением относясь к собственным выводам… Гарри Поттер все больше напоминал Тома Риддла: он окружал себя неброской роскошью - вроде дорогих очков, коллекционного алкоголя, который непринужденно откупоривал на дни рождения друзей и коллег, пошитых на заказ мантий (причем ходили слухи, что ни одну из них Поттер не хранит дома) – не разбрасывался старыми друзьями, но уверенной рукой назначал в свое ближайшее окружение людей с нужными взглядами и навыками, мог довериться услово-знакомым людям (вроде меня), а близких держал на расстоянии. Его решения отличались всё большей самостоятельностью и авторитарностью – Поттер мог посоветоваться со всеми подряд, но в итоге решал все сам. С точки зрения общественности эти решения не всегда были оправданы, но на такое
желали закрывать глаза. Мне всегда нравилось наблюдать и примечать, и мне лично ничего не угрожало, поэтому я позволяла себе бездействовать.
Признаю, лет десять назад я даже помыслить не могла, что всё так обернется. Точнее, что…
- Да, - кивнул Том, поставив на стол пустую чашку, - что слова пророчества обретут именно такой смысл. «И ни один из них не сможет жить спокойно, пока жив другой…»
- Но ты ведь уничтожил крестраж, который хранило тело Гарри, - возразила я.
- Верно, но дело видимо не в этом, - задумчиво отозвался волшебник, устремив взгляд вверх. – Когда я спросил Элизабет… Нет, она, как и я, не предполагала, что Поттер будет крестражем. Я спрашивал ее о причинах…
Как и все. Все задавались этим вопросом – как могло случиться так, что смертельное заклятие не убило маленького ребенка? Дамблдор утверждал, что дело в любви матери, защитившей сына. Элизабет Штейнберг выдвинула более сложную гипотезу. И хотя когда-то давно я слышала об этом от нее, сегодня слова матери, пересказанные Риддлом, обрели более ясный смысл. Да, Лили Поттер двигала, несомненно, любовь. Ее последним и единственным желанием в тот миг, когда Темный Лорд направил на нее палочку и произнес «Авада кедавра», было спасение сына. Магия – это сила в крови волшебника. В моменты гнева вокруг тех, кто плохо контролирует магию, могут ломаться или загораться предметы, а отчаянные желания могут неожиданно становиться реальностью. Магия следует своему господину. Вот и вся магия, на которую была способна мать Гарри, за миг до смерти была направлена на спасение сына. А вся магия, на которую способен волшебник, сконцентрированная в желании, будто в одной точке, должна быть воистину велика.
- На спасение сына, - подчеркнул Том, пристально посмотрев мне в глаза, - а не на мою смерть. Думаю, именно благодаря этой разнице мое спасение стало возможно. Но благодаря этому стало возможно и спасение Поттера – крестраж обладает исключительной жаждой жизни, защищает сосуд, в котором находится. Но, похоже, он находился в мальчике слишком долго, чтобы исчезнуть бесследно…
- Думаешь, Дамблдор предполагал такое развитие событий? – я, однако, все еще не понимала, почему Риддла до сих пор это волнует.
- Очень может быть. Крестраж невозможно не почувствовать, он словно притягивает. И когда старик брал в Хогвартс Квирелла… Сомневаюсь, что он не почувствовал мое присутствие, - Том усмехнулся. – Дамблдор всегда был слишком добр. И по доброте своей слишком жестóк. Хотел ли он, чтобы всё случилось как можно раньше? Чтобы единственным, что крестраж успел впечатать в личность Поттера, было стремление к лидерству и честолюбие?
Последовавшее молчание означало положительный ответ. По крайней мере, с точки зрения сидящего рядом волшебника.
Кто знает…
Дамблдор, чтобы о нем ни говорили, был прекрасным махинатором. Как и Риддл, впрочем. Ясный смысл их действий неизменно вырисовывался на фоне истории, когда по прошествии какого-то времени события начинали превращаться в «причины и следствия».
- Хорошо, Том, я вмешаюсь, - несмотря на эти слова, молчание, казалось, все еще сковывало пространство. – Но…
Но сейчас другое время. Время, когда мир будет постепенно пропитываться смертью. Время войны прошло – семь лет назад закончилась эра Второго Чародея.
- Этих твоих мыслей я не понимаю, но если ты молчишь о них – так тому и быть, - улыбнулся Риддл, наливая мне еще чаю. – Что касается паразитов… наблюдал похожее в семидесятые года минувшего века. Я призывал волшебников бороться за свое место в мире не только из личной гордости, знаешь ли. Технология уже тогда стала страшным оружем – «сейчас или никогда!» говорил я – еще можно было все перевернуть, доказать превосходство волшебников и присмирить развитие магловской науки. Сейчас уже поздно – я понял это, вернувшись. Всё, что волшебники ныне могут – это отстаивать свое право на жизнь. Но не думаю, что маглы так легко допустят существование по соседству с ними людей, обладающих огромной силой, золотыми запасами и геномом, устойчивым к большинству смертельных для маглов заболеваний.
Задумавшись, я непроизвольно отвернулась и уставилась на стену.
При всем свойственном мне снобизме, я никогда не смотрела на маглов с такой точки зрения. Как и очень многие, наверно. У чистокровных-аристократов воспитано чувство собственного превосходства, порой граничащего с эгоцентризмом, а это делает нас очень близорукими в понимании и анализе проблем международных отношений. Прочие волшебники в большинстве своем придерживается идеалов взаимного уважения, считая своим долгом помогать маглам и защищать их от всего опасного, что есть в волшебном мире. В сущности, мы все смотрим на маглов одинаково, впадая каждый в свою крайность…
Какие бы методы ни использовал Темный Лорд в борьбе за власть и свои идеи, он был человеком величайшего и тонкого ума. Не удивительно, что Хранители, обнаружив его живым после дуэли с Поттером, не попытались убить, а привели сюда и смогли даже найти общий язык. Потому что великий ум никогда не останавливается в познании мира – пусть Том не покидал четырех стен своей тюрьмы (которую я не отважилась бы назвать таковой), он мог получать от Главного Хранителя доступ практически к любой информации, хранящейся в Отделе Тайн. А Главный Хранитель… В общем, это тоже долгая история. Эльвиг (он единственный из хранителей мне представился - Эльвиг Делакруа) предложил идеальный компромисс: он не спрашивает меня ни о чем из случившегося, а я не спрашиваю, почему он и Том Риддл приняли такое решение. Ходили слухи, что в Отделе Тайн хранятся мозги некоторых великих магов и ученых. И хотя я не могла проверить правдивость этих слухов, подозревала, что Риддла ждет нечто похожее…
- Ты в первую очередь ученый, Кетрин, - голос Тома заставил меня вздрогнуть и повернуться в сторону своего собеседника, - а только затем целитель. Мне кажется, за обилием текущей работы, ты забываешь об этом.
- Сделаю, что в моих силах, - я произнесла это с самой нейтральной интонацией, на которую только была способна. – Хочется верить, что ты не прав.
- Такое случается не часто… - за снисходительной улыбкой Тома угадывалась застарелая злоба. Видимо, тоже почувствовав это, Риддл потянулся к чашке с чаем, сделал несколько глотков, а после, не затягивая молчание, сменил тему разговора. – Ты ведь хотела о чем-то спросить.
Я считала себя неплохим легилиментом, но мастерство Темного Лорда казалось мне недосягаемым и противоестественным – точнее, слишком естественным. Я могла не произносить ни слова, но он неизменно мне отвечал – даже если это было недовольство, не отразившееся на моем лице. Такое острое ощущение окружающего мира можно получить только от рождения. Даже магический ритуал, через который мне когда-то пришлось пройти…
- Это что-то новенькое, - недовольно буркнул Том. – Ты сегодня невероятно разговорчива, Кетрин. Такое чувство, будто ты пытаешь думать о чем угодно, но только не о том, о чем хочешь.
- Кто знает, - усмехнулась я, стараясь выкинуть из головы мешающие образы. – Впрочем, ты всегда умеешь подкинуть мне пищу для размышлений…
- Этим ты от меня не сильно отличаешься, - равнодушно отозвался Том, с некоторым нетерпением снова напомнив. – И все-таки твой вопрос…
- Да. Тебе известно что-нибудь об аномальных зонах?
Риддл удивился, но комментарии, что случалось нечасто, оставил при себе. Сделав пару глотков чая, чтобы ненавязчиво выиграть время и взвесить в уме какие-то «за» и «против», он утвердительно кивнул.
- Какова предыстория вопроса? – Том задумчиво хмурился. Подперев голову кулаком, он приготовился слушать – значит, одних лишь образов в моей памяти было недостаточно.
Предыстория… В процессе рассказа она разрасталась во времени и лицах, углубляясь в прошлое, возвращаясь в настоящее.
После того, как я закончила, Том еще долго хранил молчание, неподвижно глядя в одну точку перед собой – вглубь себя.
- В Великобритании есть одно такое место, - произнес он, наконец. – Может быть, больше. Я знаю только об одном. Скорее догадываюсь, - скорчил кислую гримасу.
И снова молчание.
Молчание, вызванное нерешительностью.
Есть ли смысл упоминать, что это было очень нехарактерно для Темного Лорда?
- Я представляю объем защитных чар, наложенных на это место, - мгновенно отреагировал он, раздраженно уставившись на меня. – И хотя ты сможешь их как-нибудь миновать, причин туда отправляться нет, - если бы Риддл мог пригвоздить меня к креслу взглядом, он бы несомненно это сделал. И я впервые слышала от него нечто столь категоричное в свой адрес. – Послушай, Кетрин, - смягчил интонацию, почувствовав мою настороженность, - это неоправданно высокий риск. Предположим, мать твоей пациентки когда-то могла забрести в аномальную зону и, что еще невероятнее, смогла из нее выбраться. Тронутся умом там не сложно, - его и без того бледное лицо стало похоже на гипсовую маску. – Если эта женщина и вправду занималась исследованиями, как утверждает ее дочь, то причина, по которой она (Элеонора, да?) отправилась искать такое место, становится более ясной. Но тебе-то это что даст? Аномалии – это не чары, которые можно изучить и снять.
Хм, логично. Любопытство?
~*~*~*~
В серебристый ящик добавилась еще одна небольшая пробирка с серебристой субстанцией. Таков был договор с Хранителями – я обязалась архивировать каждый свой разговор с Темным Лордом. Хотя без наших мыслей многие из них были лишены существенной части своего содержания, но сохранить мысли даже при настоящем прогрессе в области чар воссоздания, могли лишь перо и бумага. А столь ценные документы я предпочитала на работу даже не приносить.
- Похоже, я хватаюсь за пустоту, - обратилась к существу в черной мантии, закрывая шкаф. – Я
привыкла работать с магией, но ее здесь нет. Я не увидела на Полумне ни единого следа от чар изменения памяти или даже любых других. Придумывать не стоит, верно? Какая глупость с моей стороны, - с легкой усмешкой покачала головой. – И все-таки, с чем я имею дело? Человеческая личность? Нечто самовоспринимающееся, в совокупности определяющее себя как «я».
- Самосохраняющееся, - последовал ответ Третьего Чародея.
Что ж, имеет смысл попробовать.
- Самовоссоздающееся, да? – бесцельно уточнила я. – Но она все-таки волшебница. Излом личности для волшебника невозможен без постороннего вмешательства…
И все-таки. Если предположить, что Элеонора Лавгуд подверглась воздействию некой неизученной и опасной магической силы, сконцентрированной в аномальной зоне, могло ли это генетически передаться ребенку, если допустить, что изначально ее мать была абсолютно здоровой женщиной? Допустим. Однако это не мешало Полумне жить, успешно учиться, вести исследования и работать в Хогвартсе. Она мало занимала меня все те семь лет обучения, однако каждый студент знал, что на Равенкло учится чудаковатая дочь не менее чудаковатого Ксенофилиуса Лавгуда. Это было похоже на дисфункцию – Полумна пыталась объяснять сложные вещи простыми вымыслами, а нечто простое растолковывала через слишком сложные теории. Однако я эту черту склонна считать приобретенной – от рождения в человеке могут быть заложены те или иные склонности, но сложно сформировать у ребенка… общепринятое логическое восприятие мира, когда этот ребенок 11 лет жил с главным редактором «Придиры». Да и эта печальная история с ее матерью.
- И тем не менее, - нахмурившись, заключила я, перестав расхаживать по кабинету и уставившись на Черного волшебника. – Что-то должно было спровоцировать то, что мы имеем.
Я, может быть, признаю очень странную для самой себя вещь. Но Полумна всегда была очень добрым –
по-настоящему добрым – человеком.
~*~*~*~
В холле отдела меня поджидал Главный Хранитель. Его присутствие всегда можно было безошибочно угадать по той странной силе, которую я ощущала. Пространство будто концентрировалось вокруг, воздух становился плотным, тяжелым.
- Мне доложили, что вы интересуетесь аномальными зонами, Кетрин, - без лишних любезностей обратился ко мне Делакруа.
Чего-то такого стоило ожидать.
- Интересовалась, - поправила я, остановившись от него на почтительном расстоянии. – Я надеялась, что данная информация может помочь мне в деле одной пациентки, тем более что ее мать лечилась у нас ранее и материалы по ее болезни оказались приобщены к базе данных аномальных зон. Но наш общий знакомый разубедил меня.
- Волан-де-Морт побывал там. Давно. Молодой, любопытный и не по годам проницательный волшебник, - хранитель улыбнулся.
Он
вспоминал.
Это была страшная минута молчания. Передо мной стоял красивый мужчина не старше сорока, но я чувствовала, что он очень стар. Он улыбался, но я видела, что в любое мгновение хранитель может на меня напасть.
- Высокомерный и озлобленный. Очень сильный, - Делакруа остался неподвижным. – Я невольно зауважал Волан-де-Морта, несмотря на ту бойню, что он устроил. Я помог ему выбраться, а он в свою очередь помог выбраться мне. Мне бы стоило его убить тогда, но выгода…
Черный рукав мантии Третьего Чародея закрыл мне глаза. Я перестала слышать голос Эльвига, перестала видеть что-либо вокруг, но в тот же миг неожиданно почувствовала вокруг себя свободу. Даже не так – вокруг была только моя сила и сила Черного волшебника.
Они не подчиняются нам, но никогда не сделают ничего во вред. Они пребывают здесь за счет нашей силы и не дадут нам умереть, хотя сами делают нашу жизнь значительно короче.
У Четырех Чародеев есть общее правило, вытекающее, видимо, из их природы – следовать за своим волшебником и вести его, но сами без воли своего… представителя в этом мире практически никогда не вмешиваются в события. «Для настоящей магии не существует ни прошлого, ни будущего, - говорят они. – Всё, что произошло, происходит и произойдет – происходит в настоящем».
Вечность нельзя измерить мгновением, вечность нельзя измерить в часах.
- …неоспорима, - мир снова обрел свои очертания. – Кетрин?
- В.. Вы удивляете меня, - едва нашла, что ответить, кроме рассеянного «да?», потому что огромный бесконечный мир в одно мгновение вновь стал точкой – холлом Отдела Тайн. Необходимо было быстро собраться. – Вы…
- Вы меня тоже, Кетрин, - с любезной улыбкой перебил меня Эльвиг.
Только теперь я осознала, что пространство вокруг снова стало… обычным. Легким и неощутимым. Передо мной стоял старик, не моложе вечности, но этот мужчина был по-прежнему прекрасен. Он напоминал античную статую из белого мрамора, но я чувствовала, что Делакруа
рад.
- Том говорил с вами о Поттере? – непринужденно сменил тему.
- Только не говорите, что вы еще и подслушиваете… - бросила я.
- Нет, на то это и Отдел
Тайн, - покачал головой главный хранитель. – Том не раз заводил со мной этот разговор… А с вами?
- Впервые.
- Мне интересно ваше мнение.
Пожала плечами.
- А ваше?
- Начну с замечания, что первый раз Том завел со мной этот разговор два года назад. Поттер определенно не дает ему покоя…В рассуждениях Риддла есть своя логика, хочется даже поверить, что есть своя правда.
- Хочется, хочется, - вздохнула я. – Начистоту, я думаю, что действия Гарри естественны для человека, обретшего власть, но вместе с ней ощутившего и груз ответственности. Не такой, какая связана со спасением мира… А ежедневной. Нескончаемой. В этой роли мы перестаем быть героями – чудес и спасений от нас не ждут, теперь это наша работа. Это добавило Гарри ту долю цинизма и эгоизма, которых раньше никто за ним не замечал.
- Звучит как будто бы знакомо, - Делакруа усмехнулся.
- Не подкóлите, Эльвиг, я живу так намного дольше Гарри, мне не приходилось спасать мир, и никто не пытался сделать меня жертвой обстоятельств.
- Похоже на гордость… Однако к делу, - Делакруа был единственным хранителем, умеющим улыбаться, а через мгновение вновь возвращать себе невозмутимый вид. – Притязания Поттера, как я думаю, не велики. Однако пока общество возлагает на него надежды и по карьерной лестнице Поттер движется вперед, он не даст себе расслабиться… и вероятно, уже вошел во вкус. Вполне может быть, что часть этих черт в личность Поттера и вправду заложил крестраж. Но как бы то ни было – крестраж уничтожен. А во всех услышанных мной от Риддла рассужениях звучит один подтекст: «Я боюсь, что Поттер станет вторым Волан-де-Мортом».
- Может. Но не станет, - твердо произнесла я.
- Возможно. Однако есть очевидные поводы для беспокойства, не будем отрицать.
- Если Том и вправду заговорил с вами о Потере впервые аж два года назад, а со мной только сегодня – то только оттого, что искал вашей поддержки. И видимо не нашел, если обратился ко мне. Какие же вы видите поводы для беспокойства? И в какую заварушку хотите меня втянуть?
Улыбнулся.
- Ни во что, - слишком явная ложь, чтобы она не входила в план такого человека как Делакруа. – Я хранитель тайн. Не более того.
- А я целитель, Эльвиг, - словесный реверанс, столь характерный для гордых волшебников. – Благодарю, что уделили мне время.
Он сдержанно поклонился и скрылся за ближайшей дверью, сделав всего несколько шагов назад. Возможно ли было, чтобы главный хранитель и вправду знал все тайны отдела, как говорили о людях этой должности?
- Я сама-то не успела испугаться, а ты испугался? – обратилась я к Черному Волшебнику, едва двери лифта с лязгом захлопнулись за моей спиной.
Молчание.
Всегда спокойное и очень выразительное.
- Хорошо, - признала я. – Он не мог видеть твои действия, но я почти уверена, что он их почувствовал. Было ли это его истинной целью, м?
- Он не волшебник, - ответило мне существо в черной мантии. – Будь осмотрительнее.
- Слишком много неполной информации для одного утра, ты не находишь? - почти не разжимая губ, произнесла я.
Лифт сделал остановку, взяв мне в попутчики до атриума двух служащих из Отдела по надзору за магическими существами.
Делакруа не волшебник? Если бы мне сказал это кто-то другой, я бы не поверила. Разве возможно, чтобы Главным Хранителем стал не волшебник? Но если не волшебник, то кто?
Третий Чародей, стоящий за моей спиной, знал ответ.
А мне предстояло поговорить с Томом.
~*~*~*~
Бывает, что необходимо сделать несколько важных дел сразу. Но сразу никогда не получится. Придя домой, я отправила сову Голдстейну: «Тони, есть разговор. Сообщи, где ты – я приду». Когда-то у меня было желание завести ястреба – эти птицы горделивы, быстрее сов и могут за себя постоять куда лучше. Но ястребы слишком заметны на фоне овальных совьих тушек, так что рассудительнее было бы не выделяться.
- Какие-то дела?
Одно движение руки, и дверь захлопнулась за его спиной.
- Ты снова здесь? – я попыталась вложить в эти слова упрек и возмущение, но в итоге в них прозвучало облегчение. – Блейз, я же просила не приходить без предупреждения.
- Конечно, но, похоже, я как всегда вовремя – это уже нечто вроде моей обязанности, - он усмехнулся, а через миг от улыбки не осталось и следа. Живые люди так изменчивы. – Давно не видел тебя такой обеспокоенной.
- Не так уж и сильно, - я направилась в гостиную, жестом велев бывшему мужу следовать за мной.
- Конечно, не так, как беспокоятся
нормальные люди, - наверно, бывших мужей не бывает. На самом деле они всегда были и остаются просто мужчинами. – Я уверен, будь на моем месте незнакомец, ты пригвоздила бы его к стенке.
- Главный хранитель что-то затеял. Но определенно не хочет марать руки, иначе он бы ко мне не обратился.
- В чем же суть дела? – на грязной работе Блейз сделал очень хорошие деньги. Наверно, этому его занятию отчасти поспособствовал наш брак, а это его занятие потом поспособствовало обратному. По крайней мере, возникновению жуткого общественного давления. Я уже как-то упоминала об этом...
- Я не дала ему поводов думать, что соглашусь. Оттого о сути дела могу лишь догадываться. Ключевая фигура – Гарри Поттер.
- Ты серьезно? – Блейз выглядел искренне расстроенным.
- Главный хранитель сказал, что опасается, будто тот может стать вторым Темным Лордом.
Забини презрительно фыркнул.
- Это вранье, - констатировала я, устраиваясь в кресле. – Возможно, ему что-то не нравится в Поттере, но суть дела точно не в этом, - нахмурилась. Даже Блейзу я не говорила о том, что Волан-де-Морт жив. Никаких чар на упоминание этого факта наложено не было, но, согласитесь, подобное известие прозвучало бы довольно странно и неправдоподобно.
Люди верят в то, во что хотят верить. Видят то, что ожидают увидеть.
Тома Риддла и вправду могло что-то беспокоить, относительно Поттера – его собственные страхи, домыслы и опасение скорого забвения (страх, с которым он боролся всю жизнь). Но не Эльвига Делакруа. Или, по крайней мере, Поттер не был главной причиной.
Он все-таки что-то почувствовал, - я посмотрела на Черного Волшебника.
- Разговор шел об аномальных зонах. Знаешь что-нибудь?
- Больше слухи, чем факты, - произнес Блейз после минутного молчания. – Говорят, это зоны изоляции аномальных порождений магии, не естественных и очень опасных.
- Говорят? – переспросила я, вперившись взглядом в собеседника. – Одна моя попытка что-либо узнать серьезно насторожила Главного хранителя.
- Это был гоблин-заказчик, - понизил голос Блейз, по привычке окинув комнату внимательным взглядом, хотя и знал, что в этом доме ему нечего опасаться. – Просил выкрасть из министерства одну волшебную палочку…
Единственную волшебную палочку, изготовленную гоблинами! – чуть было не воскликнула я.
- …Но он понятия не имел, где она может храниться, - продолжал Забини. – Сама знаешь о законе про волшебных существ, запрещающий им ношение палочек. Однако гоблин предлагал очень убедительную сумму.
- И ты согласился?
- И я заинтересовался. На вопросы зачем, гоблин уклончиво сообщил, что на эту вещь у него есть свой покупатель, что палочка уникальна, а мастера, ее создавшего, уже нет в живых.
- И чем же уникальна эта волшебная палочка, спросил ты.
- На что гоблин ответил: в ней нет сердцевины и палочка эта не знает ни страха, ни радости, оттого даже твари, заключенные в аномальных зонах, ей не страшны. Но я так и не взялся за этот заказ – сам ни за что не полез и едва ли нашел бы кого-то. Если нет точного места, то в министерство идти рискованно. К тому же слишком велика вероятность, что эта палочка в Отделе Тайн, если она и вправду столь уникальна, как говорил гоблин.
- Кто знает…
Том будет очень рад новости, что, возможно, его палочка вовсе не утеряна, а спрятана. И хотя ему нашли замену в виде обычной деревянной палочки, первое время он постоянно бурчал и ругался, утверждая: ни одна палочка не сравнится с той, что для него изготовили.
- А почему ты вдруг заинтересовалась аномальными зонами? – спросил Блейз, не без удивления глядя на меня.
Я только вздохнула. Четвертый раз за день приходилось отвечать на этот вопрос…
Во время моего кислого и вымученного рассказа камин вспыхнул зеленым пламенем и вылетевший оттуда пергаментный свиток оставил на ковре полосу черной сажи. «Где, по-твоему, я могу быть солнечным субботним днем?» - писал Тони.
- Он на работе, - констатировал Блейз, заглянув в пергамент поверх моей головы. Забини и Голдстейна еще со школы связывала крепкая дружба.
- Это, собственно, и есть те дела, о которых ты спрашивал, почти ясные и понятные по сравнению со всем остальным, - я встала, стряхнув сажу с подола своей белой мантии. – Если хочешь, можешь пойти со мной. Возможно, тебе будет интересно.
-----------------------------
Благодарю тех, кто не отписался=)
У меня частно вечерами не хватает сосредоточенности, чтобы продолжать работу над историей. Однако я о ней помню.
Сдам диплом. И несмотря на основную работу, скорее всего, оперативно закончу этот фик.
